А.И. Герцен: идеи | История Российской империи
А.И. Герцен
Еще в детстве Герцен познакомился и подружился с Николаем Огаревым. По его воспоминаниям, сильное впечатление на мальчиков (Герцену было 13, Огарёву 12 лет) произвело восстание декабристов. Под его впечатлением у них зарождаются первые, ещё смутные мечты о революционной деятельности. Однажды во время прогулки на Воробьевых горах мальчики поклялись посвятить свою жизнь борьбе за свободу.
А. Герцен — незаконнорожденный сын богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева и юной немки Генриетты Гааг. Фамилию мальчику придумал отец: Герцен (от нем. herz –cердце) — «сын сердца».
Он получил хорошее образование, окончив физико-математический факультет Московского университета. Еще будучи студентом, он вместе с другом Н.Огаревым организовал кружок студенческой молодежи, в котором обсуждалась социально-политическая проблематика.
Неоднократно был сослан в ссылки за участие в революционном движении университетской молодежи
В русле полемики «западников» и «славянофилов» Александр Иванович Герцен (1812 — 1870) занимает особое место. Он не только принадлежал к партии «западников», но и в определенном смысле возглавлял ее, был ее идейным вождем.
Суть полемики между двумя этими группами русских интеллигентов заключалась в разнице понимания исторического процесса и места в нем России. «Славянофилы» исходили из того, что Европа, отжившая свой век, загнивает, а у России исключительно свой исторический путь развития, ни в чем не схожий с западным. «Западники» же утверждали, что принцип исторического развития имеет всеобщее значение для человечества, но в силу ряда обстоятельств наиболее адекватно и полно он получил выражение в Западной Европе, поэтому имеет универсальное значение.
В 1847 г., добившись разрешения посетить Европу, Герцен покидает Россию, как оказалось, навсегда. В 1848 г. Герцен стал свидетелем поражения Французской революции, что оказало на него глубокое идейное воздействие. С 1852 г. он поселяется в Лондоне, где уже в 1853 г. основывает вольную русскую типографию и начинает издавать альманах “Полярная звезда”, газету “Колокол” и периодическое издание “Голоса из России”. Издания вольной русской типографии Герцена стали первой бесцензурной печатью России, оказавшей огромное влияние не только на социально-политическую, но и на философскую мысль.
Философские взгляды
В 1840 г., возвратившись из ссылки, Герцен познакомился с кружком гегельянцев, который возглавляли Станкевич и Белинский. Ему импонировал их тезис полной разумности всякой действительности. Но радикальные революционеры отталкивали его своей непримиримостью и готовностью на любые, даже необоснованные, жертвы ради революционных идей. Как последователь Гегеля, Герцен верил, что развитие человечества идет ступенями, а каждая ступень воплощается в народе. Таким образом Герцен, будучи «западником», разделял со «славянофилами» веру в то, что грядущее – за славянскими народами.
Социалистические идеи
«Теория русского социализма» А.И. Герцена
После подавления Французской революции 1848 г. Герцен пришел к выводу, что страной, в которой есть возможность соединить социалистические идеи с исторической реальностью, является Россия, где сохранилось общинное землевладение.
В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму:
1) право каждого на землю
2) общинное владение ею
3) мирское управление.
Он считал, что у России существует возможность миновать стадию капиталистического развития: «Человек будущего в России — мужик, точно так же, как во Франции работник».
Герцен уделял большое внимание способам осуществления социальной революции. Однако Герцен не был сторонником обязательного насилия и принуждения: «Мы не верим, что народы не могут идти вперед иначе, как по колена в крови; мы преклоняемся с благоговением перед мучениками, но от всего сердца желаем, чтоб их не было».
В период подготовки крестьянской реформы в России в «Колоколе» выражались надежды на отмену крепостного права правительством на выгодных для крестьян условиях. Но в том же «Колоколе» говорилось, что если свобода крес
www.rosimperija.info
Александр Иванович Герцен. Биографическая справка
С раннего возраста Александр Герцен зачитывался произведениями философа Вольтера, драматурга Бомарше, поэта Гете и романиста Коцебу, поэтому он рано усвоил вольномысленный скептицизм, который сохранил до конца жизни.
В 1829 году Герцен поступил на физико-математическое отделение Московского университета, где вскоре вместе с Николаем Огаревым (поступившим годом позже) образовал кружок единомышленников, среди которых наиболее известными были будущий писатель, историк и этнограф Вадим Пассек, переводчик Николай Кетчер. Молодые люди обсуждали общественно-политические проблемы современности – Французскую революцию 1830 года, Польское восстание (1830–1831), увлекались идеями сенсимонизма (учение французского философа Сен-Симона – построение идеального общества с помощью уничтожения частной собственности, наследования, сословий, равноправия мужчин и женщин).
В 1833 году Герцен с серебряной медалью окончил университет и поступил на работу в Московскую экспедицию Кремлевского строения. Служба оставляла ему достаточно свободного времени для занятий творчеством. Герцен собирался издавать журнал, который должен был объединить литературу, социальные вопросы и естествознание идеей сенсимонизма, но в июле 1834 года он был арестован – за то, что распевал песни, порочащие царскую фамилию, на вечеринке, где был разбит бюст императора Николая Павловича. В ходе допросов Следственная комиссия, не доказав прямой вины Герцена, сочла, что его убеждения представляют опасность для государства. В апреле 1835 года Герцен был выслан сначала в Пермь, потом Вятку с обязательством находиться на государственной службе под присмотром местного начальства.
С 1836 года Герцен печатался под псевдонимом Искандер.
В конце 1837 года он был переведен во Владимир и получил возможность посещать Москву и Петербург, где был принят в круг критика Виссариона Белинского, историка Тимофея Грановского и беллетриста Ивана Панаева.
В 1840 году жандармерией было перехвачено письмо Герцена к отцу, где он писал о душегубстве петербургского будочника – уличного постового, убившего прохожего. За распространение неосновательных слухов он был выслан в Новгород без права въезда в столицы. Министр внутренних дел Строганов назначил Герцена советником губернского правления, что было служебным повышением.
В июле 1842 года, выйдя в отставку в чине надворного советника, после ходатайства друзей Герцен вернулся в Москву. В 1843-1846 годах он жил в переулке Сивцев Вражек (ныне филиал Литературного музея — Музей Герцена), где им были написаны повести «Сорока-воровка», «Доктор Крупов», роман «Кто виноват?», статьи «Дилетантизм в науке», «Письма об изучении природы», политические фельетоны «Москва и Петербург» и другие произведения. Здесь Герцена, возглавлявшего левое крыло западников, посещали профессор истории Тимофей Грановский, критик Павел Анненков, артисты Михаил Щепкин, Пров Садовский, мемуарист Василий Боткин, журналист Евгений Корш, критик Виссарион Белинский, поэт Николай Некрасов, писатель Иван Тургенев, образуя московский эпицентр полемики славянофилов и западников. Бывал Герцен в московских литературных салонах Авдотьи Елагиной, Каролины Павловой, Дмитрия Свербеева, Петра Чаадаева.
В мае 1846 года умер отец Герцена, и писатель стал наследником значительного состояния, которое давало средства поехать за границу. В 1847 году Герцен покинул Россию и начал свое многолетнее путешествие по Европе. Наблюдая жизнь западных стран, он перемежал личные впечатления с историко-философскими исследованиями, из них наиболее известны «Письма из Франции и Италии» (1847–1852), «С того берега» (1847–1850). После поражения европейских революций (1848-1849) Герцен разочаровался в революционных возможностях Запада и разработал теорию «русского социализма», став одним из основоположников народничества.
В 1852 году Александр Герцен поселился в Лондоне. К этому времени его воспринимали как первую фигуру русской эмиграции. В 1853 году он основал в Лондоне «Вольную русскую типографию». Совместно с Огаревым издавал революционные издания – альманах «Полярная звезда» (1855–1868) и газету «Колокол» (1857–1867). Девизом газеты было начало эпиграфа к «Колоколу» немецкого поэта Шиллера «Vivos vосо!» (Зову живых!). Программа «Колокола» на первом этапе содержала демократические требования: освобождение крестьян от крепостной зависимости, отмена цензуры, телесных наказаний. В ее основе лежала разработанная Александром Герценом теория русского крестьянского социализма. Кроме статей Герцена и Огарева, «Колокол» помещал разнообразные материалы о положении народа, общественной борьбе в России, сведения о злоупотреблениях и секретных планах властей. В качестве приложений к «Колоколу» выходили газеты «Под суд» (1859-1862) и «Общее вече» (1862-1864). Напечатанные на тонкой бумаге листы «Колокола» нелегально перевозились в Россию через границу. Сотрудниками «Колокола» в первое время были писатель Иван Тургенев и декабрист Николай Тургенев, историк и публицист Константин Кавелин, публицист и поэт Иван Аксаков, философ Юрий Самарин, Александр Кошелев, писатель Василий Боткин и другие. После реформы 1861 года в газете появились статьи, резко осуждающие реформу, тексты прокламаций. Связь с редакцией «Колокола» способствовала образованию революционной организации «Земля и воля» в России. Для укрепления связей с «молодой эмиграцией», сосредоточившейся в Швейцарии, издание «Колокола» в 1865 году было перенесено в Женеву, а в 1867 году практически прекратило свое существование.
В 1850-е годы Герцен начал писать главный труд своей жизни «Былое и думы» (1852-1868) – синтез мемуаров, публицистики, литературных портретов, автобиографического романа, исторической хроники, новелл. Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались там-сям остановленные мысли из дум».
В 1865 году Герцен покинул Англию и отправился в длительное путешествие по Европе. В это время он отдалился от революционеров, в особенности от русских радикалов.
Осенью 1869 года он поселился в Париже с новыми планами литературно-издательской деятельности. В Париже Александр Герцен и скончался 21 (9 по старому стилю) января 1870 года. Он был похоронен на кладбище Пер-Лашез, впоследствии его прах был перевезен в Ниццу.
Герцен был женат на своей кузине Наталье Захарьиной, незаконнорожденной дочери его дяди – Александра Яковлева, с которой обвенчался в мае 1838 года, увезя тайно из Москвы. У супругов рождалось много детей, но в живых осталось трое – старший сын Александр, ставший профессором физиологии, дочери Наталья и Ольга.
После смерти Натальи Захарьиной в 1852 году Александр Герцен с 1857 года был женат гражданским браком на Наталье Тучковой-Огаревой, официальной жене Николая Огарева. Отношения приходилось держать в тайне от семьи. Дети Тучковой и Герцена – Лиза, покончившая жизнь самоубийством в 17 лет, близнецы Елена и Алексей, умершие в малолетнем возрасте, считались детьми Огарева.
Тучкова-Огарева вела корректуру «Колокола», а после смерти Герцена занималась изданием его сочинений за границей. С конца 1870-х годов писала «Воспоминания» (вышли отдельным изданием в 1903 году).
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников.
ria.ru
биография, творчество, личная жизнь писателя и публициста.
Писатель и публицист, философ и педагог, автор воспоминаний «Былое и думы», основатель русского вольного (бесцензурного) книгопечатания, Александр Герцен был одним из самых ярых критиков крепостного права, а в начале XX века оказался едва ли не символом революционной борьбы. Вплоть до 1905 года в России Герцен оставался запрещенным писателем, а полное собрание сочинений автора вышло только после Октябрьской революции.
Александр Герцен был незаконнорожденным сыном богатого помещика Ивана Яковлева и немки Луизы Гааг, поэтому и получил фамилию, которую придумал для него отец, — Герцен («сын сердца»). Систематического образования у мальчика не было, но многочисленные гувернеры, учителя и воспитатели привили ему вкус к литературе и знание иностранных языков. Герцен был воспитан на французских романах, произведениях Гете и Шиллера, комедиях Коцебу и Бомарше. Учитель словесности познакомил своего воспитанника со стихами Пушкина и Рылеева.
«Декабристы разбудили Герцена» (Владимир Ленин)
Грандиозное впечатление на 13-летнего Александра Герцена и его 12-летнего друга Николая Огарева произвело восстание декабристов; биографы утверждают, что первые мысли о свободе, мечты о революционной деятельности у Герцена и Огарева зародились именно тогда. Позже, будучи студентом физико-технического факультета Московского университета, Герцен принимал участие в студенческих протестах. В этот период Герцен и Огарев сходятся с Вадимом Пассеком и Николаем Кетчером. Вокруг Александра Герцена формируется кружок людей, так же, как и он, увлекающихся трудами европейских социалистов.
Кружок этот просуществовал недолго, и уже в 1834 году его члены были арестованы. Герцена сослали в Пермь, а потом и в Вятку, но, отчасти по ходатайству Жуковского, наш герой был переведен во Владимир. Считается, что именно в этом городе Герцен прожил свои самые счастливые дни. Здесь же он женился, тайно забрав свою невесту из Москвы.
В 1840 году, после недолгого пребывания в Петербурге и службы в Новгороде, Герцен переезжает в Москву, где знакомится с Белинским. Союз двоих мыслителей и придал русскому западничеству его окончательную форму.
«Философия Гегеля — революции» (Александр Герцен)
Мировоззрение Герцена сложилось под влиянием левых гегельянцев, французских социалистов-утопистов и Фейербаха. В диалектике Гегеля русский философ видел революционное направление, именно Герцен помог Белинскому и Бакунину преодолеть консервативную составляющую гегельянской философии.
Перебравшись в Первопрестольную, Герцен стал звездой московских салонов, в ораторском мастерстве он уступал только Алексею Хомякову. Публикуясь под псевдонимом Искандер, Герцен начал приобретать имя в литературе, печатая и художественные произведения, и публицистические статьи. В 1841–1846 годах писатель работал над романом «Кто виноват?».
В 1846 году он получил большое наследство после смерти отца и уже через год уехал в Париж, откуда выслал Некрасову для «Современника» четыре «Письма из авеню Мариньи». В них открыто пропагандировались социалистические идеи. Также писатель открыто поддержал Февральскую революцию во Франции, что навсегда лишило его возможности вернуться на родину.
«В истории русской общественной мысли он всегда будет занимать одно из самых первых мест» (Георгий Плеханов)
До конца дней Александр Герцен жил и работал за границей. После победы генерала Кавеньяка во Франции он уехал в Рим, а провал Римской революции 1848–1849 годов вынудил его перебраться в Швейцарию. В 1853 году Герцен обосновался в Англии и там впервые в истории создал вольную русскую печать за границей. Там же появились знаменитые мемуары «Былое и думы», эссе и диалоги «С того берега». Постепенно интересы философа переместились от европейской революции к российским реформам. В 1857 году Герцен основал журнал «Колокол», на что его вдохновили идеи, появившиеся в России после Крымской войны.
Особый политический такт Герцена-издателя, который, не отступая от своих социалистических теорий, был готов поддерживать реформы монархии, пока был уверен в их эффективности и необходимости, помог «Колоколу» стать одной из важных площадок, на которых обсуждался крестьянский вопрос. Влияние журнала снизилось, когда сам вопрос был решен. А пропольская позиция Герцена в 1862–1863 годах откинула его к той части общества, которая не была расположена к революционным идеям. Молодежи же он казался отсталым и устаревшим.
У себя на родине он был пионером в продвижении идей социализма и европейского позитивистского и научного мировоззрения Европы XIX века. Георгий Плеханов открыто сравнивал своего соотечественника с Марксом и Энгельсом. Говоря о «Письмах» Герцена, Плеханов писал:
«Легко можно подумать, что они написаны не в начале 40-х годов, а во второй половине 70-х, и притом не Герценом, а Энгельсом. До такой степени мысли первого похожи на мысли второго. А это поразительное сходство показывает, что ум Герцена работал в том же направлении, в каком работал ум Энгельса, а стало быть, и Маркса».
Герцен умер 21 января 1870 года в Париже.
www.culture.ru
А. Герцен о романе Чернышевского «Что делать»: oleg_devyatkin
Из обзора «Неизвестные произведения и неосуществленные замыслы Герцена» написанного Л. Р. Ланским.(А. И. Герцен,Собрание сочинений в тридцати томах, том XXX,
Москва, 1965, стр. 890).
*168. <О РОМАНЕ «ЧТО ДЕЛАТЬ?» Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО>
Свидетельство о том, что Герцен собирался написать статью по поводу «Что делать?», но тотчас же отказался от этого, опасаясь раздражить
последователей Чернышевского,— см. в его письме к Н. П. Огареву от 27 августа 1867 г. (XXIX, 185 [номер тома и номер страницы]). О характере и основных положениях задуманной статьи можно составить некоторое представление по отзывам, сохранившимся в переписке Герцена за этот период — в связи с чтением романа, незадолго до того переизданного женевской типографией М. К. Элпидина. Герцен очень резко осудил стиль «Что делать?», находя, что произведение Чернышевского «гнусно написано» (XXIX, 157), «писано языком ученой передней» (159), «форма скверная, язык отвратительный» (160), видел в нем «кривлянье» и т. п. Отрицательно высказывался Герцен, в частности, о стиле тех глав романа, которые посвящены описанию снов Веры Павловны («что за слог, что за проза в поэзии!»— 167). В то же время Герцен пришел к выводу, что в произведении Чернышевского «мысли есть прекрасные, даже положения» (157), что в нем «бездна хорошего», «поучительного — особенно в манере ставить житейские вопросы» (160), что «это очень замечательная вещь». В романе Чернышевского, находил Герцен, «бездна отгадок и хорошей и дурной стороны ультранигилистов. Их жаргон, их аляповатость, грубость, презрение форм, натянутость, комедия простоты и — с другой стороны — много хорошего, здорового, воспитательного. Он оканчивает фаланстером, борделью — смело» (167). Герцен считал «Что делать?» «удивительной комментарией ко всему, что было» в 1860—1867 гг. «И зачатки зла также тут»,— добавлял он (185). Полагая, что Чернышевский намеренно «льстит нигилистам», Герцен замечал, что роман этот — «урод и мил» и должен был «вред принести немалый» (163). «Да и это, как гебертизм в 1794 году,— фаза, но и она должна пройти» (168).
★ ★
★
Упомянутые в статье письма.
165. H. П. ОГАРЕВУ
27 (15) августа 1867 г. Ницца.
27 августа. Вторник.
Твое письмо маленькое — но klein, aber lustig [маленькое, а веселое (нем.).— Ред.]. Новость о Кельс<иеве> все-таки перевернула меня. Помнишь ли, как он раз в Orsett Hous’e защищал какого-то шпиона-поляка? Мы чуть не побранились. Хорошо иметь старую нравственность, когда у самого нет новой… 2-ое, приезд Бакун<ина>. Что же это он в пис-конгрессе, что ли, беспокоится? Гвалтерио — его врага — прогнали с губернаторского места. Скажи ему, чтоб он не давал чинить реакцию Петру Влад<имировичу> в «Писе». Я очень рад, что меня там не будет,— и вообще, несмотря на твое высокое покровительство, Женева мне противна… Здесь я чем больше живу — тем больше вживаюсь. Да, это удивительная полоса земли.
A propos — что я писал о Путнее и что хвалил, во-первых, я забыл, а во-вторых, наверное, ничего не хвалил. Прошу тебя справиться. Как можно хвалить начало всех компликаций?
Насчет общего житья — и думать нечего. Мало ли какие хорошие вещи могут мечтаться — неужели ты все еще не сообразил всю ширь невозможности.
Сат<ин> на ярмарке — жена его собирается в Москву. Деньги, вероятно, вышлет (сегодня письмо) — если нет, то я могу вперед тебе прислать 500 фр. Сиречь тебе следует до 6000:
| 1150 | ||
| от Саши | 150 | |
| Приб. | 500 | |
| 1800, |
а если Сат<ин> пришлет достаточно, мой совет — возьми еще 700, тогда будет 2500 — а остальное оставь в экономии у меня на 1868 год.
Ты знаешь, что Виргиния заплатила какие-то паршивые 1200 фр. (да еще бумажками — доллар в 3 фр. 76), из них я и могу прибавить 500 — и 500 детям.
Если удастся Каппова программа, то я могу выиграть тысяч до 30—25 в капит<але>, а 5 т. в impuls [поддержку (англ.).— Ред.
] нас всех. Я, вероятно, 5 сент<ября> (4 — Лизино рожденье, напиши ей, она тебя очень любит) поеду в Париж. Вероятно, дам тебе адрес к Бамбергеру или Ротшильду. Пробуду там дней шесть или семь.
Дома у нас чудеса. Лишь только я согласился на Кольмар и принялся писать к профес<сору> Куфу и даже к Стелле — ветры подули с другой стороны — и решено Кольмар оставить до весны. Но это не всё. Лиза, сильно баловавшая последнее время с Татой, вдруг сделалась с ней большим другом. Это вещь замечательная. Только это секрет, и секрет потому, что Лиза просила Т<ату> не говорить. Тата ей рассказывала о том. как она была маленькой мила — и как избаловалась теперь, какой неприятный pli [привычку (франц.).— Ред.] приняла и пр. Лиза все слушала — слушала и тихо плакала, потом ушла одна в свою комнату и там все плакала, а вечером положила Тате под подушку письмо — по-французски, в котором пишет, что хочет исправиться и чтоб Тата ее любила, и просит об этом не говорить N<atalie>. С тех пор она ведет себя очень мило и страстно полюбила Тату. N<atalie> не надивится. Она могла бы страшно много сделать теперь — но боюсь. Учится она положительно хорошо.
Вот и все. Я не купаюсь третий день — от морск<ой> воды вышла сыпь на руках. Погода необычайная.
«Русский» прислал Погод<ин>, об этом я раза два писал. Я получил от него еще письмо — он отправился в воскр<есенье> в Иерусалим и пишет мне: «До свиданья на том свете».
Франц. «Prolegomena» готовы, 45 страниц. Весь вопрос в том, печатать ли отдельной брошюрой, или первым ливрезоном, или, наконец, «Колоколом». А кто поправит? Статья эта всем будет костью в горле. Я попробую в Париже прочесть отрывки.
Чем хуже и пустее статья, тем лучше плаванье. «Монитёр» перепечатал часть моей статьи из «Paris-Guide».
Прощай.
Я хотел писать статью о «Что делать?», но оставил, чтоб не раздражить его стаю. В нем много хорошего. Это — удивительная комментария ко всему, что было в 60—67, и зачатки зла также тут. Прочти же его.
Тхорж(евскому) я писал в воскресенье. Не предложить ли Бакун<ину> комнату, т. е. мою спальню, без servic’a [услуг (франц.).— Ред.] и еды?
Мерчинскому кланяйся.
От кого слух о Кельс<иеве>? Не от лабазника ли Касаткина?
Читал ли ты процесс Касса и Parent? Прочти.
Знают же, кто русские ходят в «Курону». Как же вора не поймать?
NB. От Хоецк<ого> ответ дипломатический. Конст<антин> Ник<олаевич> хотел его видеть? Это что?
145. H. П. ОГАРЕВУ
29 (17) июля 1867 г. Ницца.
29. Понедельник, 10 утра.
Письмо, писанное 25 — посланное 27, я получил 29 и сейчас отвечаю. Чернец<кий> прислал «Колокол». Что это за безобразие: «Благо есть место» на белой странице. Заглавие моей статейки, распущенное в целую строку… Что он, с ума сошел? Это так гидёзно, что мы погибнем под бременем хохота.— Исправь и останови. Далее, разве он моей корректуры не получил? Ни одной поправки нет — или я мечтал, что поправил?
Ламентации о газетах положи предел в Café de la couronne. Одна речь — не пословица.
Что об этих статьях свода было в «С.-П. ведомостях»?
_____
Белая страница в «Кол<околе>» с надписью у меня перед глазами… Ну, если вы так махнули!? Лучше было бы белый заглавный лист,
приб<авочный> лист и пр.— мельче,
заглавие статьи — крупнее.
Быть 11 лет типограф<ом> и не уметь этого.
Лиза сегодня первый раз бросалась с помоста в море одна — совершенно одна — и очень гордится. Разумеется, все это делается Татой,— Послед<нее> время довольно тихо. В Россию я не пущу — в остальном на меня находит какая-то резигнационная злоба.
Тата совершенно понимает положение и хотела бы, чтоб Ольга приехала… Я не говорю ни слова. Но что будет 20 сент<ября> (срок квартиры)?
Читаю роман Черныш<евского>. Господи, как гнусно написано, сколько кривлянья и <1 нрзб.>, что за слог! Какое дрянное поколенье, которого эстетика этим удовлетворена. И ты, хваливший,— куртизан! Мысли есть прекрасные, даже положения — и всё полито из семинарски-петербургски-мещанского урыльника à la Niederhuber.
Ну что же твоя философия нашей жизни?
152. H. П. ОГАРЕВУ
8 августа (27 июля) 1867 г. Ницца.
8 августа.
Письмо от понедельника пришло. Чернецкий может с твоей помощью сделать французскую особую annonce [объявление (франц.).— Ред.] о типографии — и разослать (на мой счет) главным книгопродавцам.
Неужели ни Фогт, ни Резен не могут помочь? Чернец<кий> просил 500 и поручительство в 1000 фр. Что он теперь скажет, не знаю.
Твоя сциентиф<ическая> статья не может идти в сборник чисто политико-полемический.
Охота вам встречать Нефталя — ну, были раз, и довольно.
Газеты, посланные вместе с письмом, всегда приходят 3-мя днями позже (так было зимой). Висконти получает через пять № один. Я уверен, что я половину «Голоса» не имел. Stell’е послал. Мне очень неприятно, что Дол<горуков> перестанет посылать и не предупредивши меня. Тх<оржевский> может ему это сказать. Три «Пунша» получены.
Какое же сомнение в симпатичном письме «Новой Мысли»? Non capisco [Не понимаю (итал.).— Ред.]. Моя статейка в «Guide-Paris», I I vol [том (франц.).— Ред.], мало искажена, зато опечатки ужасные.
Я вчера писал к Хоецк<ому>, чтобы он трубил, что «Коло<кол>» не прекращался. Мне кажется, что лучше делать изд<ание> лист франц<узский> и лист русский.
Когда ты начнешь роман Черныш<евского>? Это очень замечательная вещь — в нем бездна отгадок и хорошей и дурной стороны ультранигилистов. Их жаргон, их аляповатость, грубость, презрение форм, натянутость, комедия простоты, и — с другой стороны — много хорошего, здорового, воспитательного. Он оканчивает фаланстером, борделыо — смело. Но, боже мой, что за слог, что за проза в поэзии (сны Веры Пав<ловны>), что за представитель семинарии и Васильевского острова! Как он льстит нигилистам! Да, и это, как гебертизм в 1794 году,— фаза, но и она должна пройти.
Прощай. Лугин<ин> поступил как мальчишка — не ответил мне насчет 500 фр. С<ерно>-С<оловьевича>. Ковал<евский> здесь и никуда не показывается. На мой вопрос «зачем он здесь?» он отвечал: «По делам». В Ницце — дела…
Дома — ни то ни сё. Я с ужасом предвижу для Лизы отъезд Таты (в конце сентяб<ря>). Лиза положительно лучше себя ведет. Но что за край, что за край, что за мягкость, за нега воздуха!.. Теперь яростных жаров не будет — везде цветы запах… Какой грех ехать отсюда к зиме!
Addio.
Вечер.
Письмо Тхоржевского и Токаржевича получил, за Чернецкого поручиться на три года — готов. Засим addio.
147. А. А. ГЕРЦЕНУ
1 августа (20 июля) 1867 г. Ницца.
1 августа 1867. Nice.
Пора окончить вопрос, вызванный историей Шар<лотты>,— ты не хочешь или не можешь стать на ту точку анализа и сильного перебора всех отношений людских, на которую мы звали, совершенно независимую от людских суждений и принятых сентенций. Время и мысль, если эти вопросы тебя занимают, сделают все это яснее переписки. Видал ли ты во всех отношениях человека чище Огар<ева>? В его голове, я думаю, не было ни нечистой, ни завистливой, ни злой мысли. Рядом с ним возьми обыкновенного и добросовестного аскета — строго нравственного (в внешних поступках). Диккенс мастерски рисует их портреты — он чист перед законом, вот и все. Ćest le ton qui fait la musique [Тон делает музыку (франц.).— Ред.]. О твоем поступке никто не говорил — говорили о твоих аргументациях и себяоправданиях. У нас в виду был общий тон, и от него мы перешли в общий вопрос — ты смотрел через себя. Довольно. Думай о вопросах — и погоди решать докторально. Я перечитываю роман Чернышевского «Что делать?» — Пришлю его тебе — форма скверная, язык отвратительный, а поучиться тебе есть чему в манере ставить житейские вопросы.
Свежий воздух у Фогта и Рейхеля делает искренная, истинная неотлагаемая работа. Мы все вполовину парализованы, вполовину развращены — наследством и рентой. От ренты ты занимался спустя рукава до 1863 года. От ренты — Тата не рисует и не поет. От ренты — Ольга безграмотная. От ренты — Nat<alie> ставит кверх дном воспитание Лизы.— Пора понять эту простую истину. Если б отец Огар<ева>, а не он сам прокутил бы свое именье, наш Огар<ев> был бы признанный гений — и не имел бы эпилепсии. Мы защищены только тем, что сами ломаем дерево «злата и сребра», на котором сидим.
Приведи все это в порядок — да и подумай.
Мейз<енбуг> писала, что ты хочешь нанять дачу в Poggio Imperiale. Я не советую — вы очутитесь в монастыре на всю зиму и будете за все про все иметь Monod и Levier. Лучше приискать квартеру без мебели, исподволь ее меблировать, а пока, пожалуй, жить в пансионе — верно, есть пансионы, которые помесячно возьмут от 5 до 6 фр. в день. След., за троих 15—18,
за четвер(ых) 20—24.
Ergo в месяц 600 — max<imum> 700 фр. с Татой. Мебель я потому решаюсь покупать, что в январе будут фракции капитала свободны. Я во Флоренции не останусь надолго — и хотел бы купить что-нибудь или по взморью здесь или в Швейцарии.—
Когда Тата воротится, я не знаю — вероятно, в конце сентября. Она очень полезна для Лизы (Лиза плавает, прыгает с досок в море, делает planche [буквально: доску, т. е. плавает на спине (франц.).— Ред.]…). Жаль, что нельзя ничего устроить сообща.
Я здесь почти без газет из России, на 5 № — приходят 2..!
Прощай.
Переслать ноты можно, и, верно, дешево.
149. H. П. ОГАРЕВУ
4 августа (23 июля) 1867 г. Ницца.
4 ав<густа>. Воскресенье — вечер.
Совершенно дружески прочел твою утопию и отвечаю сейчас. Я не того ожидал. Я говорил о законности или консеквентности Немезиды — а ты делаешь план будущему. Не знаю, что возможно через год или годы, но теперь наша артель вряд возможна ли. Она даст место новым столкновениям и еще раз сгнетет и сузит нашу жизнь. После сильной передряги теперь мир и тишина, так что можно говорить — постараюсь поддержать это расположение. Но от этого до жизни вместе — бесконечность. Разве в одном городе — и двух разных домах? Иначе мудрено.
Насчет раскаяний — ты и не можешь их иметь, ты и до сих пор сохранил юность и чистоту. Все зло в твоей жизни произошло от пьянства, им ты потерял здоровое здоровье (под этим я разумею не аппетит, а способность жить как все люди и независимость от нервных страхов), им потерял состоянье, которое облегчило бы тебе не только добровольные тяги, но участие в общем деле. Но это порок субъективный, и им ближних ты бил только рикошетом — стало, нет и речи о намеренном вреде или даже сознательном. Далее ты говоришь: «Не бросить же мне их». А кто же это предлагает? Если б я не знал, что тебя заставляет так говорить раздражительный фамилизм — я бы рассердился. Между прочим, вспомни, как ты переехал из Буасьеры. Уезд N<atalie> в Montreux был преступленьем (точно так же, как страшный отъезд из Tunstalhous’a в Париж в 64 году) — но что же нам мешало взять квартиру вместе (Рейнак предлагал уступить свои комнаты тебе, помнится, за 600 или 700 фр.). Ты не хотел. Но, может, мне удалось бы, пользуясь мнимой уступчивостью твоей, склонить тебя. Я не сделал этого. Вот причина: ты пил безмерно и говорил, что пьешь оттого, что не можешь спать — а спать можешь только на другой квартире — и оттого пьешь. Это было смерть или Petit Lancy. Я чувствовал весь вред переезда — но перед большим вредом остановился. Что же ты сделал? Стал спать на славу и пить вдвое — из-за этого мы чуть не дошли до ссоры. Помни, что я тогда верил, что вино тебе вредно. Будь ты как все люди, я и теперь сказал бы: заведи квартеру в городе с лавкой (заметь, что праздность М<ери> тоже ни к чему не ведет) — и наймем дачу близко, ты будешь ходить в город и жить на даче. Но жить на два хозяйства в одном доме — невозможно.
И что ты говоришь о лжи и истине? Если ты говоришь о прежнем времени — это панихида, а теперь и так все ясно. А лучше скажи мне, кто возьмет на себя сказать Лизе всю тайну. И как она должна в ней отразиться? Вот главное. Лиза тебя любит замечательно. N<atalie> готова сказать, я не позволю — разве один ты можешь это сделать… хоть передавая мне.
Кстати, Лиза степенью лучше — и я много способствую. Сверх учителя музыки (очень хорошего), к ней начал ходить професс<ор> лицея для арифметики — тоже шустрый. Если б N<atalie> дала какую-нибудь волю Тате — можно было бы до зимы все устроить. Посмотрю, долго ли мир продержится. Мы собираемся все проводить Тату в половине сентяб<ря> в Геную. Пробудем там дней десять — хорошо бы зиму там провести N<atalie> и Лизе. Генуя теперь от Флоренции часов 8 езды. Связь с Татой была бы жива. Весной можно бы было, если воспитанье пойдет скверно, ехать в Альзас. Я, вероятно, в ноябре поеду в Париж — могу прежде завернуть в Женеву.
Еще — чтоб кончить о частных делах. Сегодня опять писано С<атину> о деньгах. Но какая же тебе разница, от него ли, от меня ли,— до 6000 ты непременно получишь, стало, ты именно и хочешь 7 и 8… Будь осторожен. Взял ли ты Генри из дорогой школы, знает ли он, что он должен выучиться в срок, ex<empli> gr<atia> в два года? Делать нечего, чем скорее возьмешь из пансиона — тем лучше.
Чернецк<ий> просит сверх 500 еще 1000. C’est un article très cher [Это очень дорогая статья (франц.).— Ред.] в нашем хозяйстве — и конца нет.
_____
Я француз<ское> предисловие написал бойко и с петардами — только книжку твою «Situation» надобно очень и очень переделать — refondre и renouveller, refraichir et colorier [Переплавить и обновить, освежить и придать колориту (франц.).— Ред.].
Чернышевского роман читай, много хорошего. Он похож на Бакста: урод и мил. А вред он должен был принести немалый.
Addio.
Прошу ответ на все рассуждения — и представь больше удобоисполнимый план.
oleg-devyatkin.livejournal.com
краткая биография писателя :: SYL.ru
Герцен Александр Иванович – писатель, публицист и общественный деятель 19-го века. Широко известен как создатель произведения «Кто виноват?». Но мало кто знает о том, насколько была тяжела и интересна жизнь писателя. Именно о биографии Герцена мы и поговорим в этой статье.
Герцен Александр Иванович: биография
Родился будущий писатель в Москве 25 марта 1812 года в богатой помещичьей семье. Его отцом был Иван Алексеевич Яковлев, матерью – Луиза Гааг, шестнадцатилетняя дочь чиновника, служащего делопроизводителем в Штутгарте. Родители Герцена не были зарегистрированы и позднее также не узаконили брак. В итоге сын получил придуманную отцом фамилию – Герцен, которая была образована от немецкого herz, что переводится как «сын сердца».
Несмотря на свое происхождение, Александр получил на дому дворянское воспитание, которое главным образом основывалось на изучении иностранной литературы. Также он изучил несколько иностранных языков.
Большое действие на Герцена, хотя он был еще совсем ребенком, оказало сообщение о восстании декабристов. В те годы он уже дружил с Огаревым, который разделил с ним эти впечатления. Именно после этого происшествия в умах мальчика зародились мечты о революции в России. Гуляя на Воробьевых горах, он дал клятву сделать все ради свержения царя Николая I.
Университетские годы
Биография Герцена (полная ее версия представлена в литературных энциклопедиях) – это описание жизни человека, который пытался сделать свою страну лучше, но потерпел поражение.
Юный писатель, полный мечтаний о борьбе за свободу, поступает на физико-математический факультет Московского университета, где эти настроения только усилились. В студенческие годы Герцен участвовал в «маловской истории», к счастью, отделался очень легко – просидел вместе с товарищами несколько дней в карцере.
Что касается университетского преподавания, то оно оставляло желать лучшего и давало мало пользы. Лишь некоторые преподаватели знакомили студентов с современными веяниями и немецкой философией. Тем не менее молодежь была настроена весьма решительно и с радостью и надеждой встретила Июльскую революцию. Молодые люди собирались в группы, бурно обсуждали общественные вопросы, изучали историю России, воспевали идеи Сен-Симона и прочих социалистов.
В 1833 году Герцен оканчивает Московский университет, не утратив этих студенческих настроений.
Арест и ссылка
Еще в университете А. И. Герцен вступил в кружок, члены которого, в том числе и писатель, были арестованы в 1834 году. Александра Ивановича отправили в ссылку сначала в Пермь, а затем в Вятку, где его определили на службу в губернскую канцелярию. Здесь он встретился с наследником престола, которому суждено стать Александром II. Герцен был организатором выставки местных произведений и лично провел экскурсию для царской особы. После этих событий, благодаря заступничеству Жуковского, его перевели во Владимир и назначили советником правления.
Только в 1840 году писатель получил возможность вернуться в Москву. Здесь он тут же познакомился с представителями кружка гегельянцев, возглавляемого Белинским и Станкевичем. Однако в полной мере не смог разделить их взгляды. Вскоре вокруг Герцена и Огарева образовался лагерь западников.
Эмиграция
В 1842 году А. И. Герцен был вынужден отправиться в Новгород, где прослужил год, а затем снова вернулся в Москву. Из-за ужесточения цензуры в 1847 году писатель решает уехать за границу навсегда. Однако связь с Родиной не оборвал и продолжил сотрудничество с отечественными изданиями.
К этому времени Герцен придерживался скорее радикально-республиканских взглядов, нежели либеральных. Автор начинает публиковать серию статей в «Отечественных записках», которые имели ярко выраженную антибуржуазную направленность.
Февральскую революцию 1848 года Герцен воспринял с радостью, считая ее исполнением всех своих надежд. Но восстание рабочих, произошедшее в июне того же года и закончившееся кровавым подавлением, потрясло писателя, решившего стать социалистом. После этих событий Герцен сдружился с Прудоном и несколькими другими известными революционными деятелями европейского радикализма.
В 1849 году писатель покидает Францию и перебирается в Швейцарию, а оттуда в Ниццу. Герцен вращается в кругах радикальной эмиграции, которая собралась после поражения европейской революции. В том числе знакомится с Гарибальди. После смерти жены он переезжает в Лондон, где живет на протяжении 10 лет. В эти годы Герцен основывает Вольную русскую типографию, где печатаются запрещенные на Родине книги.
«Колокол»
С 1857 года начинает выпускать газету «Колокол» Александр Герцен. Биография автора свидетельствует о том, что в 1849 году Николай I приказал арестовать все имущество писателя и его матери. Существование типографии и нового издания стало возможным лишь благодаря финансированию банка Ротшильда.
Наибольшую популярность «Колокол» имел в годы, предшествовавшие крестьянскому освобождению. В это время издание постоянно доставлялось в Зимний дворец. Однако после проведения крестьянской реформы влияние газеты постепенно падает, а поддержка польского восстания, произошедшего в 1863 году, сильно подорвала тираж издания.
Конфликт дошел до того, что 15 марта 1865 года русское правительство обратилось с настойчивым требованием к Ее величеству Англии. И редакция «Колокола» вместе с Герценом была вынуждена покинуть страну и перебраться в Швейцарию. В 1865-м туда же переезжает Вольная русская типография и сторонники писателя. В том числе и Николай Огарев.
Литературная деятельность
А. И. Герцен начал писательскую деятельность в 30-е годы. Его первая статья, напечатанная в «Телескопе» 1836 года, была подписана именем Искандер. В 1842 были опубликованы «Дневник» и «Речь». Во время пребывания во Владимире Герцен написал «Записки молодого человека», «Еще из записок молодого человека». С 1842 по 1847 годы писатель активно сотрудничал с «Отечественными записками» и «Современником». В этих сочинениях он выступал против формалистов, ученых педантов и квиетизма.
Что касается художественных произведений, то самыми известными и выдающимися являются роман «Кто виноват?» и повесть «Сорока-воровка». Роман имеет большую ценность и, несмотря на скромные размеры, обладает глубоким смыслом. В нем поднимаются такие вопросы, как чувства и счастье в семейных отношениях, положение женщины в современном обществе и отношения ее с мужчиной. Главная мысль произведения заключается в том, что люди, которые основывают свое благополучие только на семейных отношениях, далеки от общественных и общечеловеческих интересов и не могут обеспечить для себя прочное счастье, ведь оно всегда будет зависеть от случайности.
Общественная деятельность и смерть
А. И. Герцен оказывал на умы своих современников огромное влияние. Несмотря на свое пребывание за границей, он умудрялся оставаться в курсе происходящего на Родине и даже влиять на события. Однако гибельным для популярности писателя стало его увлечение восстанием в Польше. Герцен встал на сторону поляков, хотя долго колебался и относился с подозрением к их деятельности. Решающим стало давление Бакурина. Результат не заставил себя ждать, и «Колокол» лишился большей части своих подписчиков.
Умер писатель в Париже, куда приехал по делам, от воспаления легких. Произошло это 9 января 1970 года. Изначально Герцена похоронили там же на кладбище Пер-Лашез, но позднее прах был перевезен в Ниццу.
Личная жизнь
Был влюблен в свою двоюродную сестру Александр Герцен. Краткая биография обычно не содержит подобных сведений, но личная жизнь писателя позволяет составить представление о его личности. Итак, сосланный во Владимир, он тайно женился на своей возлюбленной Наталье Александровне Захарьиной в 1838 году, увезя девушку из столицы. Именно во Владимире, несмотря на ссылку, писатель был наиболее счастлив за всю свою жизнь.
В 1839 году у четы родился ребенок, сын Александр. А еще через 2 года на свет появилась дочь. В 1842-м родился мальчик, умерший через 5 дней, а через год – сын Николай, страдавший от глухоты. Еще в семье родилось две девочки, одна из которых прожила лишь 11 месяцев.
Уже в эмиграции, находясь в Париже, жена писателя влюбилась в друга мужа Георга Гервега. Какое-то время семьи Герцена и Гервега жили вместе, но потом писатель потребовал отъезда друга. Гервег шантажировал его угрозой самоубийства, но в итоге покинул Ниццу. Жена Герцена умерла в 1852 году, через несколько дней после последних родов. Рожденный ею мальчик также вскоре скончался.
В 1857-м Герцен стал жить с Натальей Алексеевной Огаревой (фото которой можно увидеть выше), женой своего друга, которая воспитывала его детей. В 1869-м у них родилась дочь Елизавета, впоследствии покончившая жизнь самоубийством из-за неразделенной любви.
Философские взгляды
Герцен (краткая биография это подтверждает) ассоциируется в первую очередь с революционным движением в России. Однако по своей натуре писать не был агитатором или пропагандистом. Скорее его можно назвать просто человеком очень широких взглядов, хорошо образованным, с пытливым умом и созерцательными наклонностями. Он на протяжении всей своей жизни пытался найти истину. Герцен никогда не был фанатиком каких-либо убеждений и не терпел этого в других. Именно поэтому он так никогда и не принадлежал к какой-то одной партии. В России он считался западником, но, попав в Европу, он осознал, сколько недостатков в той жизни, какую так долго воспевал.
Герцен всегда менял свои представления о чем-либо, если изменялись факторы или появлялись новые нюансы. Никогда не был ничему безоглядно предан.
Послесловие
Мы познакомились с удивительной жизнью, какую прожил Герцен Александр Иванович. Краткая биография может включить лишь некоторые факты из жизни, но, чтобы окончательно понять этого человека, необходимо прочитать его публицистику и художественную литературу. Потомкам же стоит помнить о том, что Герцен всю свою жизнь мечтал только об одном – о благополучии России. Видел он это в свержении царя и оттого был вынужден покинуть милую сердцу Родину.
www.syl.ru
Александр Герцен: биография, литературное наследие
Русская история полна подвижников, готовых положить жизнь за свою идею.
Александр Иванович Герцен (1812-1870) был первым русским социалистом, проповедовавшим идеи равенства и братства. И хоть он не принимал прямого участия в революционной деятельности, но был среди тех, кто подготовил почву для её развития. Один из лидеров западников, позже он разочаровался в идеалах европейского пути развития России, перешёл в противоположный лагерь и стал основоположником другого знаменательного для нашей истории движения — народничества.
Биография Александра Герцена тесно связана с такими деятелями русской и мировой революции, как Огарёв, Белинский, Прудон, Гарибальди. На протяжении всей жизни он постоянно пытался найти наилучший способ справедливого устройства общества. Но именно горячая любовь к своему народу, самоотверженное служение выбранным идеалам — это то, чем завоевал уважение потомков Герцен Александр Иванович.
Краткая биография и обзор основных произведений позволит читателю поближе познакомиться с этим русским мыслителем. Ведь только в нашей памяти они смогут жить вечно и продолжать оказывать влияние на умы.
Герцен Александр Иванович: биография русского мыслителя
А. И. Герцен был незаконнорождённым сыном богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева и дочери чиновника-производителя, 16-летней немки Генриетты Гааг. Из-за того, что официально брак зарегистрирован не был, фамилию сыну отец придумал. В переводе с немецкого она означает «дитя сердца».
Воспитывался будущий публицист и писатель в доме дяди на Тверском бульваре (сейчас в нём находится Литературный институт им. Горького).
С ранних лет его начали обуревать «вольнолюбивые мечты», что неудивительно — учитель словесности И. Е. Протопопов знакомил ученика со стихами Пушкина, Рылеева, Бушо. Идеи Великой французской революции постоянно витали в воздухе учебной комнаты Александра. Уже в то время Герцен подружился с Огарёвым, вместе они вынашивали планы по преобразованию мира. Необыкновенно сильное впечатление на друзей произвело восстание декабристов, после которого они загорелись революционной деятельностью и поклялись до конца жизни отстаивать идеалы свободы и братства.
Книги французского Просвещения составляли ежедневный книжный рацион Александра — он много читал Вольтера, Бомарше, Коцебу. Не прошёл он мимо и раннего немецкого романтизма — произведения Гёте и Шиллера настроили его в восторженном духе.
Университетский кружок
В 1829 году Александр Герцен поступил в Московский университет на физико-математическое отделение. И там он не расстался со своим другом детства Огарёвым, с которым вскоре они организовали кружок единомышленников. В него также вошли известный в будущем писатель-историк В. Пассек и переводчик Н. Кетчер. На своих заседаниях участники кружка обсуждали идеи сенсимонизма, равноправия мужчин и женщин, уничтожения частной собственности — в общем, это были первые социалисты в России.
«Маловская история»
Обучение в университете протекало вяло и однообразно. Немногие преподаватели могли познакомить слушателей лекций с передовыми идеями немецкой философии. Герцен искал выхода своей энергии, участвуя в университетских шалостях. В 1831 году он оказался замешан в так называемой «маловской истории», в которой принимал участие и Лермонтов. Студенты изгнали из аудитории профессора уголовного права. Как вспоминал потом сам Александр Иванович, Малов М. Я. был глупым, грубым и необразованным профессором. Студенты его презирали и открыто смеялись над ним на лекциях. За свою выходку бунтовщики отделались сравнительно легко — провели несколько дней в карцере.
Первая ссылка
Деятельность дружеского кружка Герцена имела довольно невинный характер, однако Императорская канцелярия усмотрела в их убеждениях угрозу для царской власти. В 1834 году все члены этого объединения были арестованы и сосланы. Герцен оказался сначала в Перми, а потом его определили на службу в Вятку. Там он устроил выставку местных произведений, что дало повод Жуковскому ходатайствовать о его переводе во Владимир. Туда Герцен увёз и свою невесту из Москвы. Эти дни оказались самыми светлыми и счастливыми в бурной жизни писателя.
Раскол русской мысли на славянофилов и западников
В 1840 году Александр Герцен вернулся в Москву. Здесь судьба свела его с литературным кружком Белинского, проповедовавшего и активно насаждавшего идеи гегельянства. С типично русской восторженностью и непримиримостью члены этого кружка воспринимали идеи немецкого философа о разумности всей действительности несколько односторонне. Однако сам Герцен из философии Гегеля сделал совершенно обратные выводы. В результате кружок распался на славянофилов, предводителями которых стали Кириевский и Хомяков, и западников, которые объединились вокруг Герцена и Огарёва. Несмотря на крайне противоположные взгляды на дальнейший путь развития России, и тех и других объединял настоящий патриотизм, основанный не на слепой любви к русской государственности, а на искренней вере в силу и могущество народа. Как писал позже Герцен, они были похожи на двуликого Януса, чьи лица были повёрнуты в разные стороны, а сердце билось одно.
Крушение идеалов
Герцен Александр Иванович, биография которого и так была насыщена частыми переездами, вторую половину жизни вовсе провёл за пределами России. В 1846 году умер отец писателя, оставив Герцену большое наследство. Это дало Александру Ивановичу возможность несколько лет путешествовать по Европе. Поездка коренным образом изменила образ мыслей писателя. Его друзья-западники были шокированы, когда прочитали опубликованные в журнале «Отечественные записки» статьи Герцена под названием «Письма с Avenue Marigny», впоследствии ставшие известными как «Письма из Франции и Италии». Явный антибуржуазный настрой этих писем свидетельствовал о том, что писатель разочаровался в жизнеспособности революционных западных идей. Став свидетелем провала цепи революций, прокатившихся по Европе в 1848-1849 годах, так называемой «весны народов», он начинает разрабатывать теорию «русского социализма», давшую жизнь новому течению русской философской мысли — народничеству.
Новая философия
Во Франции Александр Герцен сблизился с Прудоном, вместе с которым стал издавать газету «Глас народа». После подавления радикальной оппозиции он переезжает в Швейцарию, а после в Ниццу, где знакомится с Гарибальди, знаменитым борцом за свободу и независимость итальянского народа. К этому периоду принадлежит публикация эссе «С того берега», в котором обозначились новые идеи, коими увлёкся Герцен Александр Иванович. Философия радикального переустройства общественного строя уже не удовлетворяла писателя, и Герцен окончательно распрощался со своими либеральными убеждениями. Его начинают посещать мысли об обречённости старой Европы и о большом потенциале славянского мира, долженствующего воплотить в жизнь социалистический идеал.
А. И. Герцен — российский публицист
После смерти жены Герцен перебирается в Лондон, где начинает издавать свою знаменитую газету «Колокол». Наибольшим влиянием газета пользовалась в период, предшествовавший отмене крепостного права. Потом её тираж начинает падать, особенно сильно сказалось на её популярности подавление польского восстания 1863 года. В итоге идеи Герцена не нашли поддержки ни у радикалов, ни у либералов: для первых они оказались чересчур умеренным, а для вторых слишком радикальными. В 1865 году российское правительство настойчиво потребовало от Её Величества Королевы Англии, чтобы редакция «Колокола» была выслана из страны. Александр Герцен и его сподвижники вынуждены были переехать в Швейцарию.
Умер Герцен от воспаления лёгких в 1870 году в Париже, куда приехал по семейным делам.
Литературное наследие
Библиография Герцена Александра Ивановича насчитывает огромное количество статей, написанных в России и эмиграции. Но наибольшую известность ему принесли книги, в частности итоговый труд всей его жизни «Былое и думы». Сам Александр Герцен, биография которого совершала порой немыслимые зигзаги, называл эту работу исповедью, которая вызвала разнообразные «мысли из дум». Это синтез публицистики, мемуаров, литературных портретов и исторической хроники. Над романом «Кто виноват?» писатель работал шесть лет. Проблемы равноправия женщин и мужчин, отношений в браке, воспитания он предлагает в этом произведении решать с помощью высоких идеалов гуманизма. Также его перу принадлежат остросоциальные повести «Сорока-воровка», «Доктор Крупов», «Трагедия за стаканом грога», «Скуки ради» и другие.
Нет, наверное, ни одного образованного человека, который хотя бы понаслышке не знал, кто такой Александр Герцен. Краткая биография писателя содержится в Большой советской энциклопедии, словаре Брокгауза и Эфрона, да мало ли в каких ещё источниках! Однако лучше всего знакомиться с писателем по его книгам — именно в них в полный рост встаёт его личность.
fb.ru
Во что верил Герцен? | Православие и мир
200 лет назад, 6 апреля 1812 года, родился русский писатель, философ и революционер Александр Иванович Герцен.
А.И.Герцен
Александр Иванович Герцен (1812—1870) — русский мыслитель, автор теории “крестьянского социализма” (“русского социализма”). Он родился в Москве и был внебрачным сыном богатого русского помещика Ивана Алексеевича Яковлева и немки Генриетты Луизы Гааг. Фамилию отца Александр не имел права носить, поэтому ему дали фамилию, производную от немецкого слова Herz — сердце. Хотя официально Александр считался лишь “воспитанником” в доме Яковлевых, отец сделал все, чтобы обеспечить ему хорошее образование и карьеру.
В 1826 году во время коронации Николая I юный Герцен вместе со своим другом Н. Огаревым дал на Воробьевых горах клятву всю жизнь бороться с царским режимом и отомстить за казненных декабристов. Эту клятву Александр Иванович помнил всю жизнь.
В 1830 году А.И. Герцен поступил в Московский Университет и окончил его три года спустя. С 1831 года юношу увлекают теории западноевропейского утопического социализма, — учения Сен-Симона, Фурье, Ламенне. Постепенно вокруг него складывается небольшой дружеский кружок, в который входят Н. Огарев, Н. Сатин, Н. Сазонов, Н. Кетчер и др. От других существовавших в то время многочисленных дружеских объединений кружок отличался выраженным преобладанием политических интересов у большинства его членов. Просуществовал он, однако, недолго. В 1834 году был разгромлен полицией. Его участники сосланы. В ссылке надолго оказались и Герцен с Огаревым.
Проведя более 5 лет в русских провинциальных городах, — Перми, Вятке и Владимире, – Александр Иванович в 1839 году возвращается в Москву. Там он примыкает к западникам. В первой половине 40-х гг. А.И. Герцен активно сотрудничает в печати, публикуя научные статьи и литературные произведения. Однако постепенно он начинает отходить от кружка Т.Н. Грановского. Его взгляды становятся все более радикальными.
В 1847 году А.И. Герцен уезжает за границу. Следующие два года становятся переломными в его судьбе. Разочарование в революционном потенциале Европы, тоска по Родине, личные неурядицы вызывают у него в этот период жесточайший душевный кризис, окончившийся радикальным изменением мировоззренческих позиций. Александр Иванович приходит к мысли об особом месте и роли России в процессе исторического развития – в направлении создания социалистического общества.
На пути осуществления социалистического идеала стояли, однако, два серьезных препятствия. Это, во-первых, “немецкая” монархия в России и, во-вторых, патриархальный строй самой общины. А.И. Герцен понимал, что для преодоления этих препятствий необходима социальная революция. И он начинает бороться за ее осуществление.
В начале 50-х гг. Александр Иванович создает “Вольную русскую типографию” в Лондоне и выступает с жесткой критикой николаевского режима. В конце июня 1853 года вышла первая прокламация “Юрьев день! Юрьев день!” Затем была отдельной брошюрой опубликована “Крещеная собственность”. А.И. Герцен занимается налаживанием каналов переброски литературы в Россию. Постепенно у него начинают появляться сотрудники, присылающие в Лондон материалы и помогающие в написании прокламаций. Одновременно Александр Иванович активно публикуется в западноевропейской прессе. В конце 40-х — начале 50-х гг появляются его крупнейшие работы посвященные обоснованию теории “крестьянского социализма”: “Россия” (1849 г.), “О развитии революционных идей в России”, “Русский народ и социализм” (1851 г.), “Старый мир и Россия” (1854 г.). В начале 50-х гг. А.И. Герцен становится крупной, значимой идейной силой, способной оказывать существенное влияние не только на все более увеличивающийся круг русских эмигрантов за границей, но и общественное мнение в самой России. Вместе с ростом авторитета Герцена усиливается влияние проповедуемых им идей социализма.
Пик популярности А.И. Герцена приходится на вторую половину 50-х гг. XIX века. В годы подготовки крестьянской реформы в России основанный им за границей журнал “Колокол” читает не только демократическая интеллигенция, но и крупные государственные чиновники. Его критики боятся, как огня. Экземпляры “Колокола” появляются даже на рабочем столе императора Александра II.
Однако в начале 60-х гг. популярность Герцена резко падает. Александр Иванович поддержал польское восстание 1863 — 1864 гг. и русское общество ему этого не простило. Свое влияние Герцен постепенно утрачивает и в кругах русской эмиграции. Во второй половине 60-х гг. XIX века он сближается с деятелями I Интернационала, его публицистика адресуется в основном западноевропейскому читателю.
Умер А.И. Герцен 21 января 1870 года в Париже. В последний путь его провожали тысячи людей. Дань уважения русскому мыслителю была отдана многими представителями европейского демократического и социалистического движения. Похоронен А.И. Герцен был в Ницце рядом с могилой его первой жены Наталии Александровны. В 1875 году на его могиле по проекту скульптора Забелло была поставлена статуя. В настоящее время и в нашей стране, и в Западной Европе сохраняется уважительное отношение к А.И. Герцену , как к одному из оригинальных и самобытных русских мыслителей XIX века.
***
Для А.И. Герцена как философа характерно стремление претворить в жизнь собственные философские построения. Поэтому для него на первом месте стояла не столько теоретическая философия, сколько “философия деяния”. Не случайно, одним из философских терминов, который постоянно встречается в работах Герцена , стало понятие “одействорение”, “одействорять” (впрочем, этот термин не прижился в русской философии). Именно потому, что Герцен воспринимал философию, прежде всего, как методологию практического действия, его собственные философские взгляды были изменчивы на протяжении всей его жизни, причем менялись они в зависимости от его оценки существующего в действительности положения вещей и, в первую очередь, в зависимости от политической ситуации.
Герцен в молодости
В развитии философских взглядов А.И. Герцена можно выделить несколько этапов. В юности (до 30-х гг. XIX вв.) он увлекался идеями создания справедливого общества, “вольтерьянством”, социалистическими теориями Сен-Симона, идеями свободной личности, немалую роль играли и христианские идеалы. Собственно, именно в этот период развития мировоззрения Герцена оказался заложен основной базис — восприятие философии не только как теоретической науки, но и “философии действия”, ибо именно философия должна была стать научной основой разработки идеалов будущего справедливого общества.
Следующий период философского творчества А.И. Герцена пришелся на 30 — 40-е гг. XIX века. В эти годы он серьезно изучает философию Гегеля. Ему близка гегелевская диалектика и не случайно в своей статье “О дилетантизме в науке” Герцен пишет:
“Субстанция влечет к проявлению, бесконечное — к конечному… В вечном движении, в которое увлечено все сущее, живет истина… в этом всемирное диалектическое биение пульса жизни”.
По сути дела, Герцен признает, что в истории господствует определенная логика (“панлогизм”), в соответствии с которой человеческая история движется к определенной цели, а историческая случайность полностью подчинена исторической же закономерности.
Впрочем, уже в этот период Герцена сложно считать истинным гегельянцем. Это определенно видно в том, как Герцен воспринимает философию природы — в этом отношении он стоит ближе к Шеллингу, нежели к Гегелю. В “Письмах об изучении природы” Герцен развивает мысль о необходимости союза философии и естествознания, пытается вывести мышление, логику непосредственно из развития природы. По мнению русского мыслителя, в природе присутствует собственные закономерности развития, отличные от “диалектики чистого разума”:
“Жизнь имеет свою эмбриогению, не совпадающую с диалектикой чистого разума”.
И еще: “Разумение человека не вне природы, а есть разумение природы о себе”.
В целом же, натурфилософские поиски Герцена ведутся в направлении поиска материального единства природы.
В социально-политических воззрениях этого периода у Герцена господствует идеализация Запада, как примера для России. Идеи необходимости развития отдельной личности, проповедь индивидуализма, “беспредельной свободы” личности, — характерная черта работ Герцена , в которых можно встретить настоящее воспевание человеческой личности:
“Все стремления и усилия природы завершаются человеком, к нему они стремятся, в него впадают, как в океан”.
“Личность — вершина исторического мира, — писал Герцен , — к ней все примыкает, ею все живет”.
Особенно идеализирует Герцен демократическое устройство. При этом демократия, “республика” для Герцена — это не просто идеал политического устройства, а именно нравственный идеал бытия человечества, ведь при республиканском строе, по мнению русского мыслителя, могут раскрыться все способности каждой человеческой личности.
Новый этап философского развития А.И. Герцена начинается в первые годы его жизни за границей — кон. 40-х — нач. 50-х гг. XIX века. Столкнувшись с реалиями западноевропейской жизни, русский мыслитель разочаровывается в своих былых идеалах. Он убеждается, что в западноевропейских странах нет никакого “торжества личности”, но господствует “торжество купца”; нет истинной свободы личности. Более того, оказывается, что западная демократия ведет к потере человеческой индивидуальности; и, самое главное, западное демократическое устройство не обеспечивает нравственного прогресса личности. Эти открытия стали настоящей трагедией для Герцена , и не случайно он говорил, что в эти годы он стоял “на краю нравственной гибели”.
Разочарование в социально-политических идеалах повлекло за собой и разочарование в гегелевской философии, особенно в ее панлогизме. Еще в начале 40-х гг. у Герцена встречались мысли о том, что не необходимость, а случайность обладает истинной роковой силой.
Эта идея — господство случайности — еще более окрепла после эмиграции Герцена из России. В книге “Былое и думы” он пишет:
“Довольно мы удивлялись отвлеченной премудрости природы и исторического развития; пора догадаться, что в природе и истории много случайного, глупого, неудавшегося, спутанного”.
Таким образом, на смену гегелевскому панлогизму в мировоззрении Герцена приходит идея алогизма — отрицание логики в истории и признание царствования случайности. Он приходит к выводу о том, что “история не имеет цели”, “никуда не идет”:
“Ни природа, ни история никуда не ведут и потому готовы идти всюду, куда им укажут, если это возможно”.
“Будущего нет, — пишет Герцен, — его образует совокупность тысячи условий, необходимых и случайных, да воля человеческая… История импровизируется… она пользуется всякой нечаянностью, стучится разом в тысячи ворот…”
Единственная опора, способная придать смысл подобному хаосу случайностей, царствующему в мире — человеческая личность. В книге “С того берега” Герцен писал:
“Остановить исполнение судеб до некоторой степени возможно: история не имеет того строгого, неизменного предназначения, о котором проповедуют философы; в формулу ее развития входит много изменяемых начал, — во-первых, личная воля и мощь…”
И еще: “Я не советую браниться с миром, а советую начать самобытную независимую жизнь, которая могла бы в себе самой найти спасение даже тогда, когда весь мир, окружающий нас, погиб бы”.
Из подобного мировосприятия у Герцена формируется философия “нигилизма”, под которой Герцен понимает “совершеннейшую свободу”:
“Нигилизм — это наука без догматов, безусловная покорность опыту и безропотное принятие всех последствий”.
По сути дела, герценовский нигилизм — это отвержение всякой логики и всякой метафизики. Но нигилизм — это еще и философия безверия. Именно поэтому в эти годы Герцен приходит к отрицанию Бога и атеизму.
А.И.Герцен. Портрет работы Н.Н. Ге
Впрочем, безверие Герцена было своеобразным. Дело в том, что Герцену была присуща определенная религиозность, ибо веру в Бога Герцен заменил верой в “светлое будущее”, в “социальный идеал”, в мечту. Исторический алогизм и философский нигилизм Герцен дополнил категорией “возможности”. Именно на этой алогичной вере в “возможное”, Герцен построил свою знаменитую теорию “русского (крестьянского) социализма”.
Еще в 1848 году Герцен писал о “потребности спасти нечто свое из вихря случайностей”. Разворачивая эту мысль на социально-политическую проблематику, он и создал теорию “русского социализма”. Если, по мнению Герцена, Европа полностью исчерпала свой потенциал, то лидерство в переустройстве мира “может” перейти к России, сохранившей еще много нетронутых, свежих сил. В то время, как в Европе возобладала буржуазно-мещанская стихия, стремление к обогащению, в России сохранилась община, обеспечивающая существование коллективных форм жизни и труда. Община, по мысли А.И. Герцена , “может” стать той ячейкой, на основе которой “могло быть” построено новое социалистическое общество. Русский крестьянин не был заражен бациллой западноевропейского индивидуализма, был коллективистом по инстинкту и это позволяло рассчитывать на то, что социалистическая идея будет положительно им воспринята и реализована на практике.
По сути дела, одним из первых русских мыслителей Герцен заявил о том, что в России “можно” построить справедливое социалистическое общество, минуя стадию капитализма. Таким образом, категория “возможности” стала важнейшей не только для Герцена, но и для всей последующей революционной мысли в России.
Читайте также:
www.pravmir.ru