Творческие загадки, головоломки в обучении: VIKENT.RU
Использование творческих загадок / головоломок в обучении Алкуином
«Процесс работы над загадкой можно обнаружить при анализе «Словопрения высокороднейшего юноши Пипина с Альбином Схоластиком».
Пипин — сын Карла Великого, будущий вице-король Италии, Альбин — прозвище Алкуина.
Загадывание для Алкуина было приёмом не только познания мира, но и обучения.
Оно было чистым средством приобщения профана к духовному миру, ибо за видимой оболочкой вещей приучало видеть элемент невидимый, но не менее реальный.
Алкуин, как и его современники и предшественники […] составлял множество загадок об окружающем мире. Причём сначала назывался предмет, а потом этот предмет «загадывался». То есть изначально давалась отгадка (предмет), а потом загадка.
Вопросы в диалоге Алкуина и Пипина касаются того, чем представляется людям окружающее: буквы, слова, язык, жизнь, сон, человек, планеты, их внутреннее строение и поверхность, доступные непосредственному восприятию.
Начинается диалог с вопроса ученика о самом непосредственно данном, соответственно самом важном: «Что такое буква?». Ответ Алкуина: «Страж истории» — ответ с «подвохом», поскольку провоцирует новый вопрос о предмете, вряд ли более ясном профану, чем буква. Каждый ответ рождал новые вопросы, — на которые следовали не менее метафорические ответы, позволяющие анализировать сам мыслительный процесс. «Что такое мозг? — Хранитель памяти»; «Что такое глаза? — Вожди тела, сосуды света, истолкователи души»; «Что такое жизнь? Счастливым — радость, несчастным — горе, ожидание смерти».
Все они построены по принципу замедленной метафоры, каламбура, параллелизма. А это и есть определение загадки, в данном случае загадки особого типа: хейти (поэтических синонимов), или кеннингов (многочленных заменителей существительного обычной речи).
С самого начала в диалоге есть заявка на канон обучения, на обучение стилистическим приёмам речи, поэтики. По правилам такого обучения шли от известного (от откровенного) к неизвестному.
Поэтому большая часть диалога построена по принципу «вопрос — отгадка — ответ — загадка», противоположному современному принципу построения загадки. Эта часть производит впечатление — судя по напряжённости, кропотливости, тщательности исследования объектов (40 вопросов посвящены определению человека: головы, волос, тела, бороды, ноздрей, ушей, лба, и т.д.) — изощрённого упражнения для памяти, тренировки наблюдательности, способности абстрагироваться от внешней оболочки вещей.
Так, на вопрос Пипина: «Что такое нёбо (coelum) — Алкуин отвечает так, как если бы он понял coelum не как нёбо, а как небо, благо что в латыни это одно и то же слово, и даёт ему определение «неизмеримого свода, вращающейся сферы», не только исходя из подобия человеческого тела космическому, но и переводя внимание Пипина с человека как плоти, времени, конечного существа на космос, на вечное и бесконечное, спровоцировав ученика на вопросы о планетах, мировых элементах, проявляющихся в виде тумана, дождя, воды, ветра, земли, о жизни мироздания.
Однако такой выход за пределы чувственного, намечающий перелом диалога, наступает лишь после 84 вопросов (их всего 101), когда Пипин спросил: «Что есть чудесное?» Поскольку Алкуин убедился в том, что Пипин за это время приобрёл навыки, способствующие возможности его перевода на высшую ступень образования, то он ему приводит пример чудесного в надежде, что тот разгадает его смысл. «Человек на Ногах, прогуливающийся мертвец, который никогда не существовал». Действительно: чудо. Но вот ответ: «Это отражение в воде».
Чудо как бы снимается. Но именно «как бы», потому что в результате само отражение в воде приобретает смысл чудесного, того, что можно загадать. В обряде причастия, при котором люди погружались в воду, они в этот момент преображения становятся «никогда не существовавшими мертвецами». […]
С вопроса о чудесном совершился перелом диалога. Вместо вопроса- отгадки и ответа-загадки мы видим современную структуру: на вопрос-загадку следует ответ-отгадка, называющая конкретную вещь.
Происходит и смена функций участников диалога. Если вначале вопросы задавал ученик, то теперь их задаёт учитель, испытывающий ученика на прочность знаний и хитроумие.
«Один незнакомец говорил со мною без языка и голоса, его никогда не было и не будет, я его никогда не слыхал и не знал. — Быть может, учитель, это был тяжёлый сон?» Он ещё не очень уверен в себе, Пипин. Но с каждым новым вопросом он обретает уверенность, а мы наблюдаем технику научения иносказаниям. «Я видел огонь, который не гаснет в огне. — Думаю, что ты говоришь об извести». Они ещё не говорят о духовном значении огня как об очищении души. Они говорят о реальном в природе чувственного мира. Чудесное здесь представляет собой угаданный и осознанный разрыв между природой и духом.
Научившись точным ответам на вопросы, Пипин переходит на третью ступень обучения, когда угаданный буквальный ответ он в уме должен претворить в метафорический.
Происходит новое превращение диалога: вопрос — загадка — ответ — отгадка сменяются вопросом — загадкой — ответом — загадкой, на иносказание отвечают иносказанием, загадка и отгадка оказываются двуосмысленными. «Я слышал мёртвых, много болтающих. — Это бывает, когда они высоко подвешены» (колокола). Я видел, как некто держал в руках восемь, уронил семь, а осталось шесть. — Это знают школьники». Имелся в виду цифровой ряд от 1 до 8, из которого выпадали 1 — 5 и 7 — 8. Но смысл этой загадки в переключении логического смысла. «Иметь в руках восемь» может подразумевать число 8, которое в качестве числа такое же, как 1, 2 и пр. Ученик в уме должен перейти с идеи числа на идею знака, каковым в данном случае является цифра.
На этой стадии обучения ученик меняется местами с учителем, они обмениваются вопросами-ответами, как равный с равным».
Неретина С.С., К истории средневековой философии, Архангельск, Изд-во Поморского международного педагогического университета им. М.В. Ломоносова, 2013 г., с. 222-225.
vikent.ru
С. 142. * Разные послания, письма, стихи, загадки Алкуина и… высокороднейшего юноши Пипина с Альбиной Схоластиком» см.: Памятники
Documents войти Загрузить ×- Искусство и гуманитарные
- Письмо
- Написание
Related documents
НОВАЯ КНИГА ДЖИДЖОРА Е. В. ИССЛЕДОВАНИЯ ПО
4.1. исторические особенности средневекового периода
Темы рефератов 1. Архитектура постмодернизма. 2. Великие творцы культуры Возрождения.
I.4. Проверочный тест на усвоение материала первого раздела
Темы рефератов по культурологии
тематика рефератов по культурологии
Средневековая цивилизация Запада» Составитель – к.и.н. О.А
Культурология — Российский государственный медицинский
Тест по теме «Становление средневековой Европы»
Рабочая программа по истории составлена … государственного стандарта (основного) общего образования, …
Культура Западноевроп
studydoc.ru
Загадки алкуина ответы одежда земли
Умение красиво одеваться воспитывается с самого раннего возраста. Так, сначала родители подбирают для своих детей наряды для садика, школы и торжественных мероприятий. Взрослея, дети начинают понимать, что одежда для беременных сулимова — это показатель вкуса и стиля любого человека. Недаром говорится, что первое впечатление о человеке формируется именно по его наряду. Грамотно подобранная цветовая гамма, в сочетании с аксессуарами, говорит многое о человеке.
С наступлением каждого сезона необходимо заранее позаботиться о соответствующем погоде наряде. Для зимы это покупка пуховика, сапожек или ботинок на толстой подошве, вязаной шапочки и варежек. Переход к весне сразу же ощущается в модных магазинах, в которых появляются пальто ярких цветов, в сочетании с интересными аксессуарами. Важно, чтобы для каждого сезона была грамотно подобрана нью йоркер магазин одежды кемерово, благодаря чему улучшается настроение.
Трудно представить человека, независимо от возраста и пола, который хотя бы раз в жизни не носил джинсы. Брюки, куртки, платья, юбки и пальто, что только не шьют из знаменитой джинсовой ткани. И неудивительно, что одежда gap в новосибирске завоевала такую популярность. В ней можно ходить в любой сезон, и ощущать себя максимально комфортно. Благодаря натуральной, немнущейся ткани, выбору цвета и различных фасонов, джинсовые наряды носят различные группы населения.
Качествнно: загадки алкуина ответы одежда земли
Большой выбор marmun одежда, moonsun магазин одежды в москве, картинки с одеждой на английском языке, картинки действия с одеждой, план работы дизайнера одежды, купить одежду для беби бона в нижнем новгороде, нейчес пьюрест одежда, стиль одежды немецких женщин, одежда кирилла гасилина отзывы, лыжная одежда odlo.
Рубашки и юбки в клетку носит не только молодежь. Популярная разновидность ткани, замечательно сочетается с различными модными стилями. Это и деловой, и спортивный и домашний стиль. Наряды из ткани в клетку — это одежда медицинская дзержинск нижегородская область для любого случая и обстановки. Такой вариант используется даже в качестве делового стиля для офисных и банковских работников. С другой стороны клетка отлично сочетается с легким, спортивным стилем.
ode.tw1.ru
Алкуин мирская и христианская премудрость
Английский богослов и учёный, деятель Каролингского возрождения.
Родился в Йорке.
В 781 познакомился в Италии с королём франков Карлом I Великим…
В 793 году Алкуин переселяется в город Ахен (сейчас находится на территории Германии, а в то время являлся зимней резиденцией королей франков), где возглавляет — по указанию Карла I Великого — придворную школу (её часто называли «Академией»), которая становится европейским центром распространения знаний.
Алкуин рассматривал мирскую мудрость как элемент христианской премудрости.
«При дворе Карла собрались учёные люди со всех концов христианского Запада […] Алькуин также устроил придворную школу по образцу англосаксонских монастырских школ; в неё Карл набирал преимущественно сыновей сеньоров и важнейших королевских вассалов, чтобы приготовлять их для разнообразной дворцовой и областной службы. Карл приглашал учёных к своему столу: секретарь стоял около него с вощаной дощечкой, чтобы быстро записывать, что он прикажет; ученики придворной школы были наготове для разных поручений и справок. После обеда обыкновенно читали стихотворение; чтение прерывалось замечаниями присутствующих, на которые автор мог возражать; завязывался спор, обмен колкостей и шуток. Члены общества давали себе, по англосаксонскому учёному обычаю, особые имена, взятые из Библии или греко-римской древности (Давид, Гораций и т.п.) обращались друг к другу с затейливыми посланиями, решали учёные загадки. Вся литературная беседа происходила на латинском языке. Для изучения его читали и списывали Вергилия, Августина и особенно старались запомнить красивые обороты, чтобы вставлять потом «цветы речи» в разговор или письмо. На первом плане в учении было искусство выражаться, давать ловкие ответы и хитрые определения, фантазировать и рассуждать на любую тему.
Виппер Р.Ю., История Средних веков, Киев, «АirLand», 1996 г., с. 151-152.
vikent.ru
Рабинович Вадим. Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух
Неужели и в самом деле китайская стена меж Алкуином историческим и Алкуином испытуемым (или испытующим) времен новейших? Тогда и впрямь эволюция, лишь освобождающая последующие этапы учительства-ученичества от «детской наивности» и «глуповатой недоразвитости» этапов предшествующих?
Но… стоп. Я сказал: «освобождающая от детской наивности…»
Впадем — временно — в детство. В наше детство. (Понятно, что не натурально в него, а в книжный источник о нем — о детстве в слове.) Вы уже догадались, наверное, о какой книге идет речь? — Верно: Корней Чуковский. «От двух до пяти». О какой же еще?!
— Папа, если в прошлом году будет война, тебя застреляют?
— Может быть.
— И от тебя ничего не останется?
— Нет.
— Даже точки?
— Да. А ты меня будешь жалеть?
— Чего же жалеть, если ничего не останется.
Слово сказанное в восприятии ребенка в силу того, что оно сказано, — в высшей степени правдивое слово. Никаких метонимических переносов, и потому, столкнувшись со словом иного ряда — «жалеть», оно, это слово, высекает бенгальски неожиданную искру удивительности-удивленности, казусной ошарашенности для детского глаза, для взрослого уха. Зрительно-слуховой удар. Как у Шекспира из «Сна в летнюю ночь»: «Глаз человека не слыхал, ухо человека не видало…» (Чуковский тоже вспоминает эту Шекспирову «чепуховину» в своей книжке.) Взгляд новичка. Еще не знаемое залатывается уже знаемым. Внезапно, как снег на голову. Лишь бы побыстрее оприходовать новый предмет, новое чудо-юдо. А коли названо, то уже и не чудо. Но чудо иного рода: для практического уха взрослого человека, если только оно не разучилось еще удивляться живому детскому слову как естественному источнику речевого удивления. Детство жизни? Детство каждого взрослого? А может быть, странным образом оставшаяся лишь в быстротечном пространстве от двух до пяти память о некоем исторически завершенном типе мышления, который был да сплыл?..
Послушаем все эти детские словосмешения, верчения слов, коловерти смыслов, перекосы и перегуды синтагм и фонем (как сказали бы «знатоки» (да и я тоже), от своего «многознания» переставшие удивляться сполохам и внезапностям чудословия). Послушаем…
— Я люблю чеснок: он пахнет колбасой.
— Топи, топи, папа, пусть огонь летит на небо, там из него сделаются солнце и звезды.
— Как ты спал? Что видел во сне?
— Ну да! Разве в такой темноте что-нибудь увидишь?
— У меня на правой ноге ладошка чешется…
Или вот. Сын моего коллеги — мальчик Федя, четырех лет, словесно-селекционным путем вывел квассиршу — продавщицу кваса, получавшую деньги наличными, как будто она была еще и кассиршей. Словосмесительство дитяти невинного!
Можно продолжать столько, сколько было, есть и еще будет всевозможных детств. Неистребимый пласт жизни в слове от двух до пяти.
Собственно, а почему только от двух до пяти?
И тут нам пригодится феномен шестилетнего Саши Селезнева, описанный журналистом Евгением Глушаковым.
— Чем отличается ученик от учителя? — У учителя ум в голове, а у ученика — в учебнике.
— В чем суть нового? — Новое состоит из своего будущего.
— Что такое легенда? — Бывшая правда.
— …Трамплин? — Горка для чувств в воздухе.
— …Дурак? — Колесо, которое застряло.
— … Дыра? — Яма воздуха.
— …Труба? — Окружность дыры.
— … Человек? — Радость другого человека.
— … Акробат? — Пропеллер с руками и ногами.
— … Радуга? — Радость дождя.
— … Морская пучина? — Корни воды.
— Кто такие философы? — Расширители проблем…
Шесть лет, и такой умный! Вундеркинд. Обогнавший собственное детство. Почти взрослый. Да что там почти… Умнее взрослого. И верно: дети Чуковского — непосредственней и внезапней. Мальчик Саша Селезнев — как бы взрослый человечек.
Но… морская пучина — корни воды. Или: дыра — яма воздуха… Невесть как просочившиеся в наши научно-технически-прогрессивные будни Пипин и Алкуин; только одному из них всего… шесть с половиной.
Ученые головы недоумевают:
— Не такой он, этот Саша, и творческий, — говорят одни, проверяя Сашу на тестовые игры;
— Как бы не ушел до времени из мира детства, — переживают другие;
— Не дать зазнаться, не переутомить бы, не забыть бы о нравственном воспитании, — причитают пятые и десятые…
В обсуждение включаются видные специалисты — А. Петровский, известный советский психолог; Д. Богоявленская — психолог-педагог… Что ни говори, а проблема. Вундеркинд? — Что с ним делать?..
Не далековат ли Алкуин? И что я все вокруг да около, как то колесо, которое застряло?..
Но вслушайтесь еще раз. Саша Селезнев ест огурец: «Хрустит, как шаги по снегу». Доел: «Прошли».
Неистребимый пласт жизни в слове от двух до пяти? Собственно, а почему только от двух до пяти? — Внезапная остановка действительности. Вот она какая удивительная! Кинокадр вдруг и резко, как в ступоре, сдвинутой жизни в сдвинутом слове. Ежемгновенное удивление, детскость мировидения, вынесенные за пределы детства…
«…Опыты быстротекущей жизни».
Да не сократит их наука!
Мальчик Саша, вышедший за свои пять, но еще не ставший, слава богу, энциклопедически подкованным абитуриентом. (Помните?)… И вновь Алкуин из VIII века с его Уроком загадок. Что же делать нам, представителям быка-за-рога-берущего энциклопедически-сущностного мышления, с каролингским учителем и, в особенности, с его Уроком загадок?
Посчитать этот урок пародией самого Алкуина на не слишком еще развитое учительское дело его собственного времени? Или детством ученичества вообще, лишь в наше время доискавшегося сути мира, сути всех вещей этого мира, и отпечатавшего эту универсальную причинно-следственную суть в мудрости «Энциклопедического словаря»? Или, наконец, увидеть в тех или иных загадках Алкуина «предощущение», скажем, современных природоохранительных «экологических» — переживаний. («Язык — бич воздуха». Не намек ли это на борьбу с шумом? Впрочем, именно так по большей части и поступают с «природоведческими» текстами прошлого.)
Но… мальчик Федя, четырех лет. Но… «вундеркинд» Саша Селезнев. Свежесть и неожиданность взгляда ребенка. И тогда иное: пафос игры в современном обучении как дидактический прием? Или так: сохраним как можно дольше детское — непосредственно живое — разовое восприятие мира как… эвристическое восприятие.
Но и в этом случае мышление Алкуинова типа — лишь средство в современном проблемно-ускоренном обучении ради интенсификации приемов того же обучения: ради «расширения проблем» (говоря словами вундеркинда Саши).
А может быть…
Но об этом, самом главном, уже всем предшествующим текстом сказано. Так или иначе, но сказано: учительская книжная ученость Алкуина, явленная в его удивительном Уроке загадок, снята как ученость в его же, Алкуиновом, времени; она же, по мере ее исторического воссоздания, вновь работает в иных временах, в иных обличьях как культурно-исторический тип учительского мышления, умереть которому не дано, если только усилиями гуманистически-гуманитарной мысли будет длиться диалогическое собеседование разновременных и разнопространственных культур (антично-сфинксова загадка ранневизантийская загадочность поэтики Нонна — притчи-басни «Цветочков» Франциска из Ассизи — комбинаторное всеразгадывающее умение «Великого искусства» Раймонда Луллия — загадки-предсказания Леонардо да Винчи загадки, загаданные в артистически сработанные кунштюки ремесленников нововременные загадывания сущностей…). И здесь же: взгляд удивленного дитяти; загадка как фольклорный архетип. Разноголосие — соголосие co-беседующих сторон. Но это — своя история, которую как-нибудь в другой раз…
Только таким образом, казалось бы, давно исчерпавшая себя исторически завершенная «казусная» логика Урока загадок Алкуина, собственно, и может явить себя в культурно-историческом первородстве, средневековой особости; и лишь потому — в гуманистической самоценности, живой актуальности. Только обращение к истории может придать живость объемного, так сказать, голографического изображения любой из становящихся сейчас общечеловеческих проблем. И просвещающего образования — не в последнюю очередь. И тогда история — не только и не столько наше прошлое, задним числом лишь подтверждающая неизбежную правильность (или неправильность) настоящего, сколько память, без коей немыслим человек сегодняшний, потому что лишен возможности помыслить и осмыслить самого себя в глобальном историческом контексте собственного становления и развития. Более того: история ставшая могла бы стать самоценной составляющей человека становящегося, делающего себя, образовывающего себя самого. И потому вновь становящейся, сызнова переживаемой, хотя и прожитой, историей.
Я сказал: «образовывающего самого себя…» И тем, что сказал, привел читающего эти строки к важнейшей из проблем образования как всеземной перспективной задаче, перед которой стоит человек XX столетия — растерянно стоит в круге информационного безграничья.
Как ему быть? И что делать? Сделать свое образование еще более высшим, научившись упаковывать нынешние и предстоящие знания в компактные мини-мини-упаковки, или же начать образовывать самого себя как личность, одухотворенную живой памятью истории? — Преодолеть естественную дихотомию образования и воспитания…
Образование — образовать самого себя. Слово образ упрятано здесь в клишированный термин. Но сокрытое чрезвычайно важно. И не только как предмет и начало филологических умозрений. Но как действительное начало образования-воспитания для образа и посредством образа; как начало, не пропадающее, а, напротив, должное жить в качестве начала и в развитых формах. И здесь без истории не прожить. Без той, которая рассказывается, тоже. И тогда ретроспектива как перспектива…
Чему учить? Но и — как учить? Наука научения…
НАУЧЕНИЕ УЧИТЬ — в раннесредневековом смысле — не состоялось: показано, что научить загаданности (загадочности) мироздания нельзя, но можно просто загадывать мир…
Кводлибетарий Алкуина так и не научил, как мы видели, смыслу как загадке. Зато вышел на иные горизонты видения смысла; видения, вовсе не бессмысленного для нынешних времен.
«Алкуин. Какой вестник бывает нем?
Пипин. Тот, которого я держу в руке.
Алкуин. Что же ты держишь в руке?
Пипин. Твое письмо.
Алкуин. Читай же его благополучно, сын мой».
Благополучно? Каким было это благополучие, мы еще увидим. А пока наметим еще два пути к Смыслу: путь Августина в его становлении в слове как истине, постигнутой лично-уникальным образом; путь Абеляра в его разрушительном чтении текста как лично-уникального дела.
Эти две возможности, одна из которых восходит к IV веку, а другая нисходит к XII веку, уже живут в казусном слове Алкуина. Оно, как мы видели, усредненное слово и потому не дееспособно; зато именно в силу своей всецелой казусности — всеобщей уникальности — бесконечно становящееся (если оно провидит смысл и становится словом-жестом, словом-жизнью) и бесконечно же критикуемое слово (если оно именное, пусть даже святоименное, слово: личность сильна, это верно; но бесконечно хрупка и ранима, как ранимы и хрупки тексты, отмеченные тавром Мастера, в коем демиург и тварь дрожащая пребывают вместе). Не об этом ли отзвучал камертон одной судьбы, самой собою и сложенной и ставшей зонгом к исчерпавшему себя Уроку загадок?
Кто на скрипочке поёт,
Кто на дудочке играет,
Кто хореи усмиряет
Тем, что в бубен громко бьёт.
Листьев львиный листопад,
Лилий белые лимоны,
Ливней лиры голубые…
Каждый на своё лицо.
Быть самим собою — риск:
Голос мой на Ваш меняю,
Коим слух Ваш умиляю…
Оба-два — на общий диск.
Дуть в одну дуду сообща,
Соучастно и согласно,
Трепеща единогласно,
Коллективно вереща.
Хором — у одной трубы…
Только в этот хор не входит
Нота Ли.
Она выводит
Музыку своей судьбы.
Но случилось:
Нота Ли
Пресеклась на полукрике,
Одеревенели руки,
Звуки в раструбы ушли.
… Мастера! Найдется ль сил,
Хватит ли ума и сердца
Сохранить лицо, но спеться
В хоры стройные светил?!
Наклоните низко лбы,
Тишину перстами троньте,
Шеи певчие настройте
По умолкшей ноте Ли!..
УРОК АВГУСТИНА,
который, исповедуясь
перед собою самим,
учил быть,
вознамерившись
прояснить,
что означает
чтить первослово,
учить первослову
и жить
в согласии
с ним
УЧЕНИКАМ-УЧИТЕЛЯМ европейского средневековья, пекущимся об умении чего-либо — научении чему-либо (учить, быть, читать… жить), предстоит прожить свою жизнь в слове. Но жить в слове означает исхитриться из слов сложить такой прием, способный навести на смысл жизни по истине; жизни, ставшей лично пережитым опытом, поучительно обращенным к другому и соотнесенным с божественным Первословом. Преподать, если удастся, собственный опыт, канонизировать сам метод учительского жизнеговорения, тождественного жизнесознанию. Если удастся…
Любое слово свято. Но степень этой святости различна — в зависимости от того, в какой текст встроено данное слово: от священного Писания до цехового регламента. Но слово — независимо от степени его священности — обращено ко всем, всему миру, но и к каждому в отдельности, неся в себе мир как творение бога.
«И образ мира, в слове явленный…»
Слово как носитель смысла, но и слово само по себе: начертанное ли, сказанное ли, мнемонически заклинательное ли. Лишь бы слово: «Энеки-бенеки ели вареники». И всё-таки светящееся смыслом. Отсюда и культ книги, основа основ средневековой учености. Характеризуя уже упоминавшийся монашеский бенедиктинский устав, требовавший от послушников изучения книжного ремесла, О. А. Добиаш-Рождественская пишет: «Каждому молодому монаху должны были быть переданы восковые таблички и палочки для школьных упражнений и для записи всего, достойного внимания. Восковая табличка должна была сыграть роль черновика, с которого затем выработанный текст переносился в пергаментный кодекс. Так, два учреждения стали в результате этой черты бенедиктинской жизни постоянными спутниками каждой обители: школа и скрипторий». Их статус подкреплялся новой техникой книжного дела, когда папирус-свиток был вытеснен пергаментом-кодексом (книгой). Это случилось еще в III-IV веках. «С кодексами, которые можно разложить вокруг в нужном числе, развернув их на нужных страницах и легко переворачивая к нужным местам, совершенно меняется картина работы. Она превращается в широкий поток, способный на пути увлекать многочисленные подлинные материалы и перерабатывать их в более сложные элабораты». Техническая возможность сравнить, сопоставить, истолковать: формально, по аналогиям…
Жить в слове. Жизнь, представленная словесно (как Исповедь, например: себе как другому — всем другим как самому себе). Жизнь, прожитая вчерне, перебелялась в тексте об этой жизни, замысленной стать учебником для всех последующих черновых жизней будущих учеников. От черновика к беловику. От не вполне священных слов к словам высокопробного священства.
Варвар глядел на слово начертанное, как баран на новые ворота, но со священным трепетом, а Карл Великий — старательный ученик Алкуина — понимал, что за начертанным словом стоит Пра-слово — Бог, но и многовековая греко-римская традиция, хоть и языческая, но в высшей степени почтенная. Эти два отношения к Слову, сойдясь в IV-V веках, сплотились в последующих временах (до XI-XII веков), составив культурно-историческое основание книжной учености именно в эти восемь столетий выработки канона. К этому достаточно очевидному утверждению можно добавить вот что… На новые ворота. Верно. Но выход из этих ворот — от слова начертанного к практическому смыслу обыденного действия — мнился варвару в контексте обыденных слов, обозначавших ежедневные дела-поступки-события, ритуально воспроизведенные в их единственности в тексте, запечатлевшем единственность ситуации, но странным образом назначенном для всех. И жил здравый варварский смысл как слово + действие (ритуальный жест), как то, чему можно научиться и наглядно проверить эту словесную науку в жизни. Живое жизненно необходимое учительство, которому предстоит составить мертвоватый (с точки зрения поздних времен) технологический рассудок схоластики. Зато всему этому можно научить и научиться. Словесно оформленный мир поступков-жестов входил в сознание варвара, а входя, мог и не затронуть его души. Нужно было понять слово языческой мудрости (но прежде выучиться этому пониманию). А иначе ведь и смысл не высветится. Но так понять, чтобы не утратить переживания святости слова, изреченного христианским богом, которое неизмеримо выше всех слов всех самых умных язычников вместе взятых и даже умноженных друг на друга. Таким образом, не только вначале Слово, но и в конце — тоже Слово, а посередине — еще пока не гамлетовские, но слова, слова, слова… А где же предмет познания — Смысл? Вот он тут между слов, за ними, но никогда не перед ними, ибо слово предшествует познанию предмета, оно же — главное Слово — цель и венец познания. Только тогда то, что познается, явит себя в истинном свете — в свете правды, в лучах истины. Учиться Словом, но помнить Слово. И всё это уметь делать, но сначала выучиться всему этому. Выучиться памяти души? И тогда смысл высветлится в слове…
Истина дана в слове, возвещена в нем. Нужно научиться истинно слышать истинное слово. А это доступно вышколенному, но и хорошему человеку. Но как быть-стать хорошим человеком? Можно ли? Собственным радением стать или выучиться на… хорошего человека? Всеобщая средневековая школа призвана осуществить нисхождение как бы чуда, но лишь к тому, кто хочет и радеет. А учительское слово пусть укажет на смысл, потому что именно для этого и есть учительское слово.
Но сперва грамматическое образование, живое лишь в риторических формах семи свободных искусств, диспутов, элоквенций, методы организации которых новаторски изобретены, но тут же и канонизированы. Обговаривание канона намертво отвердевает в канон обговаривания — правило, устав. Обговаривание устава? — Да, но как момент становления. Последнее же слово — за теологией, царственно замыкающей учебно-просветляющий процесс, освящающей и процесс, и того, кто в него вовлечен. А посередине вновь и вновь бесчисленные толкования, вспыхивающие неожиданными разночтениями в высшей степени смысловой игры в слова, закрепленной в устойчивых литературных жанрах (загадка, притча, басня). А. В. Ахутин отмечает: «Предмет мысли выступает… как необходимо и глубоко обусловленный формой слова. Он открывается на скрещении формально-грамматического анализа и глубинно-символического толкования. Слово — наглядное воплощение этого скрещения — и есть то, как предмет выступает для мысли, мысленный предмет». VIII век примерно о том же сказал словами Алкуина так: «Всякое рассуждение или спор раскрывает три стороны вопроса: предмет, смысл и звуки. Предмет — это то, что мы познаем разумом, смысл — то, чем мы познаем предметы, звуки — то, чем выражаем понятия». Слово как грамматическая категория дидактически определимо, но как божественный смысл переживаемо всею полнотой жизни праведника, желающего им стать. «Символическим» толкованиям слов научиться можно. А жить хорошо и красиво, учась только в школах и университетах? — Нельзя. Нужно воспитать самовоспитать — душу. Нужно уметь слушать слово и иметь талант души, чтобы его слышать. «Слушание — послушание». Слушание — послушание «то вместе, то поврозь, а то попеременно». Поврозь — и только потому вместе.
Божественное слово не телесно; слово как грамматически данное — вот оно, на ощупь и на вид.
Все вещи мира, все события в мире вещают о боге; точнее: бог вещает о себе каждой песчинкой, каждой тварью сотворенного при помощи Слова мира. Намекает и поучает; но только того, кто сам научен слышать все эти подсказки-намеки и потому видеть то, на что намек. А. В. Ахутин: «Вещь понимается, когда она раскрывается как вещание бога». Точное наблюдение! Направить само действие на смысл, экранированный видимой эмпирической предметностью, и есть истинное назначение средневекового ума. Но и души тоже. Прием рукотворный, а замысел божественный. Совместить и тот, и другой… Отождествить! Взять смысл в тиски приема, сделанного из слов. Зачерпнуть святую воду рукою, не пролив… Священная игра со священным. Перед ликом Писания всё должно в конце концов совпасть. Но ученые радения всесильно-бессильны: хитроумно мощны по ходу дела, а по результатам немощны. Запредельный смысл и прием, имеющий предел. Разно-речивое, противо-речивое с самого начала. Бесконечные уточняющие различения как бы снимают противоречия; но и порождают их вновь как раз благодаря неизбывному чаянию окончательно истолковать. Во что бы то ни стало охранить — упразднить еретический подспуд, но не снять как возможность, ибо послушание значимо только в еретическом контексте, всякий раз воссоздаваемом в несокрушимой праведности всепросветляющего школярско-наставительного средневековья. Воочию знать антихристовы соблазны податливого ума, стоящего, однако, на камне апостольской истины.
Толкование текста — дело все-таки личное. Но ученое средневековье не было бы самим собой, если бы не придумало смирить это личное дело, загнав его (успешно ли?) в тиски авторитарно-авторитетного цитатника, оберегающего Символ Веры, и не выдумало бы изощреннейшую процедуру санкционирования или, напротив, отвержения личного вклада истолкователя.
Магистерско-школярская ловитва смысла. Уловить, а потом и… не отличить. А может быть, просто указать на смысл? Учитель учит быть настроенным на смысл, чуя при этом инакомыслие за версту, упорядочивая разнобой, искореняя помышления еще до того, как они… Иначе: коренным образом и каленым железом. Только тогда вера получит, как мы, заболтавшись, сказали бы сейчас, «режим наибольшего благоприятствования» внимать божьему слову, обретя оглашенное этим словом умное видение мира. Вот для чего мысль всех, кто бьётся над всем этим, следует вышколить: либо мистически подготовить — для лицезрения нелицезримого сверхначала; либо обучить (что все-таки легче) шлифовать, различать, гранить, обозначать, толковать, разграничивать, оттенять… Это схоластика (конечно же, расцвет ее выходит за пределы взятых здесь девяти столетий, но все её возможности здесь).
Как оно там будет, мы сейчас увидим. Потому что начинается Урок Августина: учить быть.
НА КАРТИНЕ ИТАЛЬЯНЦА КАРПАЧЧО (начало XVI века) изображен святой Иероним, на поверку оказавшийся блаженным Августином. Это доказал исследователь старинной музыки и клавесинист Александр Майкапар, и сделал он это так. Он расшифровал и воспроизвел на клавесине нотные письмена, начертанные соответственно на верхнем и нижнем листах, встроенных в раму картины. С верхнего листа сошла духовная музыка — многоголосый канон; с нижнего сбежала светская мелодия, жившая веселой жизнью в те давние времена. Это, конечно, было только одним из доказательств. Но решающим: потому что к кому еще, если не к Августину, более всего подошло бы это живое сопряжение двух музык, заключенных в одну раму: музыка сфер, ставшая музыкой души, и музыка суетного мира, слушаемая, но не слышимая, потому что слушать и слышать только себя, открывшего в себе бога, — высшее дело умиротворенной души. Урок самому себе. Урок всем другим. Урок божественного слова, канонизированный на века. Видеомузыка картины стала, если можно так выразиться — тавтологично и как будто пусто, — аудиомузыкой, музыкой звучащего света, звучащим смыслом, схваченным в лично пережитом слове собственном жизненном опыте, призванном этот смысл высветлить — явить. В личном опыте жизни — в слове-деянии — учителя церкви Августина, епископа из Гиппона (IV- V век).
НО СНАЧАЛА О ВРЕМЕНАХ САМОГО АВГУСТИНА: привычно, как это у всех на слуху, почти как в учебнике.
Социально-экономическая характеристика эпохи может быть представлена достаточно равновесным сочетанием сокрушающегося рабовладения и укрепляющегося колоната, с той, правда, поправкой, что рабы в эти времена получают в личное владение небольшие участки земли, а колоны прикрепляются к имениям, в которых они ранее арендовали землю. Натуральное хозяйство при явственном распаде торговых связей — доминантная черта экономического уклада западноримской империи в предавгустиновские времена. Внеэкономический характер зависимости окрашивает и городскую жизнь: члены городских советов помогают императорским чиновникам собирать налоги (и только), ремесленники основательно приписаны к своим коллегиям-группам взаимопомощи, которые можно было бы назвать подобием будущих цехов. Власть же крупных землевладельцев мало-помалу теснит власть императора, прибирая к рукам рекрутирование в армию, сбор податей, суд. Бывшие рабовладельцы становятся феодалами, а рабы — как бы свободными крепостными. Складывается новая экономическая система — феодальный строй со всеми приличествующими этой системе характеристиками.
Радикально перестраивается этнографическая карта западноримского мира. К IV веку расстраивается римско-германский военный симбиоз. Романизированные кельты Галлии со сложившейся в этой стране галло-римской знатью понимают германцев уже не как воинов Рима, а как обыкновенных насильников-варваров и дикарей. Примерно то же было и в Италии. Этнографический — причудливо калейдоскопический — узор на карте Западной Европы в середине первого христианского тысячелетия выглядит зыбким, непрочным. Неустойчив, подвижен пестрый конгломерат то и дело образующихся и то и дело исчезающих с лица европейской земли варварских государств. Поглядите сами: в начале V века в Италии оседают балканские вестготы, их вождь Аларих захватывает Рим, а его преемник выводит соплеменников из Италии, легко занимая часть Галлии к югу от Гаронны, а заодно и Испанию, прогнав оттуда вандалов, которым между делом удалось отцапать север Африки (до Гиппона, где, собственно, и епископствовал наш учитель — Августин). С Рейна имперские земли оказываются теснимы бургундами, а те — франками, кому дальнейшая история улыбнется самой счастливой своей улыбкой (представим себе нынешнюю Францию). И все это — за какие-нибудь пятьдесят-семьдесят лет. Сразу и вдруг. С женами, детьми, со всем своим скарбом. Без подлинно кочевнической сноровки. Почему? — Нужны были свежие земли для тучного, хорошо прокармливающего плодородия. К тому же авары и гунны подпирали готов с востока, а те в свою очередь привели в движение — вихревое, броуново — все эти европейские племена.
thelib.ru
Загадки про аскариду | Косметика Грин Мама
Я искала ЗАГАДКИ ПРО АСКАРИДУ. НАШЛА! Загадки Бориса Заходера. Борис Заходер известен своими стихами и сказками для детей, но настоящую популярность принесли ему
Загадка про лікаря. Подробности. Категория:
загадки. Опубликовано:
21.08.2014 11:
56. Автор:
Безносенко Діана.
Загадки «По дорогам сказок…» Автор:
Суслова Наталья Викторовна учитель начальных классов МОУ СОШ № 7 им. адмирала Ф. Ф. Ушакова г
Детские загадки про ската с ответами. Скаты — это морское животное, которое является одной из двух надотрядов пластиножаберных хрящевых рыб.
12.02.2018 Заклички на масленицу 25. Загадки про аскариду- ПРОБЛЕМЫ БОЛЬШЕ НЕТ!
05.2017 Загадки-обманки про школу 11.05.2017 Загадки про букву Главная Детям Детские загадки Загадки о речных обитателях.
Логические задачи и головоломки. Загадки Алкуина. Задачи из книги Р. Смаллиана. Загадки про время. Задачи со словами.
Загадки про зиму. Что за чудо-мошкара, Белая, мохнатая?
Пляшет в воздухе она, Всех в округе радуя.
Детские загадки Загадки с ответами Загадки с подвохом Смешные загадки Логические загадки Сложные загадки Русские народные загадки.
Загадки про ската, о скате, рыба скат с ответами для детей. Загадка скат в картинках.
Загадки на тему «Карась». Владимир-Георгий Ступников 22 Января 2017. Загадка в рифму №4732. От зубастой щуки скрылся, В зарослях он притаился.
Загадка про Каракатицу. Загадки про аскариду— 100 ПРОЦЕНТОВ!
Владимир-Георгий Ступников. У кого три сердца имеется, Кровь сине – зелёного цвета; Десять рук снабжены присосками, А глаза
Логические задачи, загадки, головоломки 14. Четыре загадки. 15. Черный квадрат. 16. Что такое слизняк?
Логические загадки — Загадка №101:
Шарики. Логические загадки. Священный жук Скарабей неутомимо скатывает шарики — из всего, что попадется ему на пути.
Загадки с ответом «кора». Вот и зимняя пора, Спать ложится мошкара. Спрятался веселый рой Под коричневой
Для многих остается загадкой, какой вред приносит больному аскарида человеческая. “Живет себе червь в кишечнике.
Загадки » Про животных » Про водных обитателей » Про рыб » Про карася. Загадки про карася. В речке щука завелась
Загадки Бориса Заходера хоть и воспринимаются, как цельные произведения, являются всего лишь вырезками из его стихов
Ахаха)) Ну вообще, загадки довольно легкие, чисто на детскую логику, море красное, значит вода красная, море синее, значит и человек будет синий.
Случайные загадки:
Пришла из леса птичница В рыжей ш Летом в болоте Вы ее найдете. Загадки про животных.
Детям загадки о рыбе:
Карась. На этой странице сайт «Любимый Детский» собирает детские загадки про рыбу карася, которые написали современные авторы.
http://www.greenmama.ru/nid/3394613/
http://www.greenmama.ru/nid/3394624/
http://www.greenmama.ru/nid/3508848/
http://www.greenmama.ru/nid/3481131/
www.greenmama.ru
ЗАГАДКИ С ОТВЕТАМИ ДЛЯ ДЕТЕЙ
В загадке смешаны мудрость и желание знать больше, распознавать, стремиться к чему-то новому. Поэтому с загадками мы часто сталкиваемся в сказках и легендах. Перед мудростью всегда преклонялись. Народные сказки — первое тому доказательство. Давно не увлекались разгадыванием загадок? Испытайте свою смекалку, например, поиграйте с ребенком в угадывания. Мы собрали и опубликовали на этой странице самые интересные загадки с ответами для детей на разные темы.
Загадку называют эдаким тестом для ума. Предназначенные для детей, они заставляют малыша вдумываться, он учится пользоваться логикой и развивать ее. Если дитя будет часто тренироваться на разгадывании загадок, благодаря живости аналитического мышления и широкому кругозору малыш вскоре сможет переплюнуть самого Шерлока Холмса. Как правило, все детские загадки публикуются с ответами,но не спешите сообщать ребенку правильный ответ,если он надолго задумался — пусть хорошенько поразмышляет,а вы можете помогать ему наводящими вопросами,жестами,мимикой.
Ребенок воспринимает свое существование и все происходящее вокруг как игру. Поиграйте с ним вводя в игру детские загадки. Не заставляя, в шуточной форме дайте малышу возможность представить ситуацию описанную в загадке, включить фантазию, заодно и увеличить запас слов. Тренировка памяти происходит без скучных и нудных уроков. Очень много интересных загадок с ответами для детей можно найти на специализированных детских порталах,но к сожалению не всегда они сортируются по тематикам. Мы решили исправить этот недостаток и публикуем детские загадки на этой странице с тематическими рубриками.
Загадка для детей хоть и не очень сложна,но ответ вовсе не лежит на поверхности, ребенку приходится читать между строк и он понимает, что во фразе об одном, подразумевается что-то другое. Загадки подталкивают, усиливают развитие ума и сообразительности. Позвольте малышу придумать свою загадку и загадать ее вам.
Стеклянный домик на окне
С прозрачною водой,
С камнями и песком на дне
И с рыбкой золотой.
Ответ: Аквариум
В реке большая драка:
Поссорились два …
Ответ: рака
С хвостом, а не зверь,
с перьями, а не птица.
Ответ: Рыба
Во время поиска отгадки малыш учится сравнивать факты, обстоятельства, а также находить общие черты у совершенно непохожих предметов. Несколько фраз в завуалированой форме говорят о том, что является отгадкой. Применяется аллегория, гипербола, сравнение, метафора.
Кто поляны белит белым
И на стенах пишет мелом,
Шьёт пуховые перины,
Разукрасил все витрины?
Ответ: Зима
Я раскрываю почки,
в зелёные листочки.
Деревья одеваю,
посевы поливаю,
Движения полна,
зовут меня …
Ответ: весна
Зеленеют луга,
В небе — радуга-дуга.
Солнцем озеро согрето:
Всех зовёт купаться …
Ответ: Лето
Утром мы во двор идём —
Листья сыплются дождём,
Под ногами шелестят
И летят, летят, летят…
Ответ: Осень
По мнению психологов, малышу также будет полезно составлять свои загадки. Их можно назвать зарядкой для ума. Так развивается мышление маленького человека, он понимает, что не все поддается шаблону, иногда необходимо думать о вещах абстрактно, с иного ракурса. А устоять перед интригой не сможет ни один малыш.
Раскалённая стрела
Дуб свалила у села.
Ответ: Молния
Пушистая вата
Плывёт куда-то.
Чем вата ниже,
Тем дождик ближе.
Ответ: Облака
Рассыпала Лукерья
Серебряные перья,
Закрутила, замела,
Стала улица бела.
Ответ: Метель
От кого, мои друзья,
Убежать никак нельзя?
Неотвязно в ясный день
Рядом с нами бродит …
Ответ: тень
Детские загадки в стихах дают почувствовать красоту родной речи, вызывают любовь к русскому языку, помогают развиваться ребенку всесторонне.
Поговорим о подсказках. Если мама задала вопрос и сразу на него ответила — это скучно. У малыша нет необходимости задуматься, ему все разжевали и преподнесли готовую информацию на блюдечке. Но если не помогать найти ответ на ложные вопросы — интерес к отгадке у него тоже пропадет. Вывод: дайте ребенку подумать, если возникли трудности — задайте наводящие вопросы.
Тематические загадки для детей с ответами.
Следующая статья :
Очень и не очень сложные загадки для детей и взрослых
ТАКЖЕ УЗНАЙТЕ…
Следующие материалы:
Предыдущие материалы:
bebi.lv