Завоевание Российской империей Средней Азии: исследование имперской экспансии, 1814-1914
Alexander Morrison, The Russian Conquest of Central Asia: A Study in Imperial Expansion, 1814-1914 (Cambridge University Press, 2020)
Книга профессора Александра Моррисона The Russian Conquest of Central Asia: A Study in Imperial Expansion, 1814-1914 (Завоевание Российской империей Средней Азии: исследование имперской экспансии, 1814-1914), опубликованная издательством Кембриджского университета в 2020 году, рассказывает об одном из наиболее впечатляющих и успешных примеров европейской имперской экспансии. Его результатом стало привлечение новых подданных – мусульман, а также присоединение новых владений к территории Российской империи. Вниманию читателя Моррисон предлагает исчерпывающее описание первой военной и дипломатической истории завоевания Средней Азии длительностью в сто лет. Автор книги рассказывает о самых ранних столкновениях, произошедших на степных границах в 1830-х годах, и об аннексии Памира, которая произошла в начале 1900-х годов.
Подробнее о своей книге Александр Моррисон рассказывает в подкасте New Books Network, содержание которого мы суммировали и перевели.
Профессор Александр Моррисон преподает историю в Нью-колледже Оксфордского университета. Ранее он преподавал в Назарбаев Университете (Казахстан) и Ливерпульском университете (Великобритания). Он является автором многочисленных статей на тему имперского периода истории России, а также автором монографии о господстве Российской империи в Самарканде ( Russian Rule in Samarkand 1868-1910: A Comparison with British India (2008).
В начале подкаста Моррисон рассказывает о том, что интерес к истории России у него появился из-за того, что в детстве он жил в Москве, где его отец работал журналистом московского издательства Reuters. Тогда же Моррисон выучил русский язык. Учебу в Оксфордском университете он посвятил изучению истории России, но его основной специализацией стала также интересовавшая его история Южной Азии. Несмотря на это, свою докторскую диссертацию он написал на тему сходств и различий между историей правления Российской империи в Средней Азии и историей правления Британской империи в Индии.
Как отмечает Моррисон, не всегда в основе имперской экспансии лежат соображения выгоды или экономические мотивы. К примеру, в качестве основной причины завоевания Средней Азии Россией советские историки называли необходимость в хлопке-сырце для текстильной промышленности России. Однако, по мнению Моррисона, если принимать во внимание тот факт, что границы России в начале XIX века простирались тысячи километров севернее границы между Оренбургом и Омском, а нехватка хлопка, возникшая в результате острой засухи, имела место только в 1860-х годах, то у присутствия России недалеко от Ташкента с 30-х по 50-е годы были другие причины.
В то время России уже принадлежала территория Закавказья, и ее можно было использовать для выращивания хлопка – это было бы намного дешевле и проще, чем завоевание Средней Азии с целью поиска земель для возделывания хлопчатника. Для России тема хлопка стала актуальной только в 1890-х годах, и поэтому Моррисон и склоняется к тому, что существует разрыв длительностью в 30 лет между завоеванием Средней Азии Россией и превращением Средней Азии в важный источник хлопка-сырца. Согласно официальным архивным документам, в России шло активное обсуждение вопросов бюджета и логистики будущего похода в Среднюю Азию. Весь процесс тщательной контролировался сверху. И важность завоевания Средней Азии заключается в том, что регион перешел под влияние России на следующие 130 лет. До сих пор Россия сохраняет важные политические и культурные отношения с республиками современной Центральной Азии.
Моррисон отмечает, что периодизация книги является в некотором роде условной: он пытался добиться симметричности дат (1814-1914), а также решил отметить важность войны России против Наполеона.
Существует цепь причинно-следственных отношений, среди которых были военные экспедиции, строительство крепостей, перенос границ и другие. В начале активной фазы завоевания, по мнению Моррисона, лежал 1839 год, когда граф Перовский, губернатор Оренбурга, организовал провальную зимнюю экспедицию в Хиву, одной из задач которой стало освобождение русских, плененных Хивинским ханством.
Другим аспектом были набеги на караваны и территории Российской империи. Долгое время территориальная линия границы Российской империи нарушалась: казахи не признавали суверенитет России и считали себя свободными подданными царя тогда, когда им это было выгодно. До этого в восстании Пугачева 1773 года приняли участие казаки, казахи, башкиры. И все это привело к тому, что в начале XIX века любое происшествие в степи повышало риск возникновения нестабильности, что, в свою очередь, повлияло на отношение русских к ситуации в Средней Азии и Российская империя перестала толерантно относиться к этому региону.
Моррисон делает акцент на постоянном действующем факторе, который заключался в том, что после победы над Наполеоном Российская империя стала одержима престижем империи, которая больше не могла относиться к Средней Азии как к законному партнеру – на равных.
После победы над Наполеоном Российская империя стала одержима престижем империи, которая больше не могла относиться к Средней Азии как к законному партнеру – на равных.
Моррисон провел большую работу по сбору информации в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Оренбурга, Омска, Алматы, Ташкента, Тбилиси.
В архивах Моррисон нашел обширную переписку между российскими властями и казахским султаном, которая была посвящена финансированию и поиску достаточного количества верблюдов для предполагаемой экспедиции в Хиву. Поиск 10 тысяч верблюдов для 5 тысяч участников экспедиции занял 18 месяцев. Роль верблюдов в экспедиции была очень важна, т.к. в условиях Средней Азии с помощью этих животных можно было перевести оружие, вещи и съестные припасы.
В вопросе ухода за верблюдами и их кормлении русские полагались на казахов и туркмен. Более того, эти кочевые племена обладали знаниями о некоторых землях, через которые проходили маршруты экспедиции, и о том, где в степи и пустыне находились источники воды. Несмотря на это, поход Перовского оказался провальным, потому что все 10 тысяч верблюдов умерли от холода. В дальнейшем природа будущих походов в Среднюю Азию немного изменилась: русские стали больше полагаться на более приветливый местный ландшафт и население, которое могло помочь им в вопросах снабжения питанием.
Моррисон рассказывает, что при написании книги он использовал подход, при котором захват Средней Азии Российской империей был показан через призму мини-историй о людях, которые принимали участие в событиях. Например, личность Михаила Скобелева была связана с экологическими факторами, и Моррисон отмечает, что влияние условий окружающей среды играло большую роль при продвижении русских из Оренбурга к Сырдарье и из Омска к Семиречью и Верному.
Семиречье обладало благоприятным климатом, и к 1860-м годам на территории данной области были образованы поселения людей. Подобные поселения хотели образовать и на территории Сырдарьи, однако жаркий, неблагоприятный климат помешал этому. Поэтому в поиске более благоприятного климата и земель русские направились в сторону Ташкента. В конце 1850-х некоторые ратовали за то, чтобы оставить Среднюю Азию и повернуть назад: денег уходила уйма, обеспечение военной безопасности оказалось сложным, и никто не стремился к оседлости на этой земле. Однако, русские все же вспомнили о вопросе престижа и не захотели отдавать территорию, т.к. побоялись демонстрации своей слабости перед восточными соседями и остальными имперскими странами.
Моррисон отмечает, что русские стремились к постоянному контролю над другими странами, и их не устраивала нестабильность, которая могла царить на границах Российской империи.
Более того, они не осознавали тот факт, что именно их присутствие стало источником недовольства, а то поражение, которое они нанесли местным правящим элитам, лишило их самих легитимности в регионе.
На вопрос о том, как завоевание Средней Азии Российской империей было представлено в источниках на персидском языке, Моррисон отвечает, что, к его удивлению, основная критика была направлена не на русских, а на правителей Коканда и частично мусульманского сообщества Средней Азии, которые не сплотились против угрозы со стороны Российской империи. Русские не были представлены в качестве притеснителей или основного зла. Их описывали, как «неверующих», но основная критика была направлена против коррупции, некомпетентности и отсутствия солидарности среди мусульманской элиты Средней Азии, что в дальнейшем привело к невозможности эффективного противостояния русским.
Моррисон также считает, что в отношениях со среднеазиатскими городами русские не были заинтересованы в дипломатическом подходе, и единственным понятным для них языком был язык насилия.
К жителям региона они относились с предубеждением, потому что их прошлый опыт общения с мусульманами Кавказа оказался неоднозначным: многие генералы русской армии воспринимали мусульман в качестве опасных фанатиков. Однако, подобное отношение очень редко вызывало насильственное сопротивление со стороны жителей Средней Азии, хотя в 1866 и 1868 годах в Бухаре наблюдались подвижки к религиозной войне. В реальности же особого сопротивления со стороны жителей Средней Азии не наблюдалось.
В литературе по истории царского периода завоевание Средней Азии описывается как «завоевание», и только примерно в 1930-х годах речь уже идет о добровольном присоединении Средней Азии к России. Данная терминология также не совсем адекватно описывает происходящее, т.к. не все эпизоды завоевания были мирными. Но к таковым можно было отнести аннексию Памира, т.к. для местного населения присутствие русских стало более предпочтительным, чем власть бухарцев или афганцев.
Далее в ходе подкаста Моррисон рассказывает о таком феномене, как сбор и коллекция манускриптов, что имело место во время всех завоеваний, которые осуществлялись имперскими странами.
Сбором среднеазиатских манускриптов занялся ориенталист Александр Людвигович Кун, который, как и многие другие участники похода на Среднюю Азию, не был русским по происхождению. Собранные им материалы были переправлены в Россию, однако ими никто не интересовался в течение 60 лет. Эти материалы включали в себя информацию о династии кенагасов, г. Шахрисабз, г. Китаб, г. Хива и многом другом. Также среди них встречалась восточная поэзия и мусульманские хроники.
Основная причина сбора манускриптов заключалась в том, что русским было необходимо понять, как осуществлять правление на территории Средней Азии. Однако, после того как все документы были доставлены в Россию, вся коллекция просто осталась пылиться на полках музея. Позднее в советский период большую часть архивной коллекции отправили обратно в Ташкент.
В заключение подкаста Моррисон говорит о том, что написанная им книга может быть сложной для восприятия. Он постарался рассказать историю завоевания Средней Азией Россией с помощью самых детальных источников, которые cмог отыскать.
Но после прочтения книги у людей может возникнуть желание подискутировать и обсудить прочитанное: кто-то может согласиться с автором, а кто-то нет. Книга включает информацию не только о самом завоевании Средней Азии Россией, но и о влиянии Средней Азии на русскую культуру, литературу, музыку, искусство и т.д. Моррисон не пытался проанализировать некую модель русской военной агрессии, однако те, кто интересуются этой темой, могут найти полезную для себя информацию в его книге. Возможно, книга станет отправной точкой для тех, кто интересуется периодом захвата Средней Азии Россией, и для тех, чей подход к изучению материала окажется более беспристрастным.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Total
62
Shares
Присоединение средней Азии к России
На юго-востоке от России располагались обширные среднеазиатские территории. Они простирались от Тибета на востоке до Каспийского моря на западе, от Центральной Азии (Афганистан, Иран) на юге до южного Урала и Сибири на севере.
Население этого региона было невелико (около 5 млн. человек).
Народы Средней Азии развивались неодинаково в экономическом, социальном и политическом отношениях. Некоторые из них занимались исключительно кочевым скотоводством, другие — земледелием. В ряде районов процветали ремесло и торговля. Промышленное производство фактически отсутствовало. В социальном строе этих народов причудливо сочетались патриархальность, рабство и вассально-фсодальная зависимость. Политически территория Средней Азии делилась на три обособленные государственные образования (Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства) и ряд независимых племен. Наиболее развитым был Бухарский эмират, имевший несколько крупных городов, в которых сосредоточивались ремесло и торговля. Бухара и Самарканд были важнейшими торговыми центрами Средней Азии.
В первой половине XIX в. Россия, проявляя некоторый интерес к пограничному с ней среднеазиатскому региону, пыталась наладить с ним экономические связи, изучить возможность его завоевания и последующего освоения.
Однако решительных внешнеполитических действий Россия не вела. Во второй половине XIX в. ситуация кардинально изменилась из-за стремления Великобритании проникнуть в эти районы и превратить их в свою колонию. Россия не могла допустить появления «английского льва» в непосредственной близости от своих южных рубежей. Соперничество с Англией стало основной причиной активизации русской внешней политики на Среднем Востоке.
В конце 50-х годов XIX в. Россия предприняла практические шаги для проникновения в Среднюю Азию. Были организованы три русские миссии: научная (под руководством ученого-востоковеда Н. В. Ханыкова), дипломатическая (посольство Н. П. Игнатьева) и торговая (во главе с Ч. Ч. Валихановым). В их задачу входило изучение политического и экономического положения государств Среднего Востока, установление с ними более тесных контактов.
В 1863 г. на заседании Особого комитета было принято решение начать активные военные действия. Первое столкновение произошло с Кокандским ханством.
В 1864 г. войска под командованием М. Г. Черняева предприняли первый поход на Ташкент, который закончился неудачно. Однако Кокандское ханство, раздираемое внутренними противоречиями и ослабленное борьбой с Бухарой, находилось в тяжелом положении. Воспользовавшись этим, в июне 1865 г. М. Г. Черняев фактически бескровно овладел Ташкентом. В 1866 г. этот город был присоединен к России, а через год из завоеванных территорий было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. При этом часть Коканда сохранила свою независимость. Однако плацдарм для дальнейшего наступления в глубь Средней Азии был создан.
В 1867—1868 гг. русские войска под командованием туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана вели напряженную борьбу с бухарским эмиром. Подстрекаемый Великобританией, он объявил русским «священную войну» (газават). В результате успешных военных действий русская армия одержала ряд побед над бухарским эмиром. Самарканд сдался без боя. Между Россией и Бухарой был подписан .мирный договор.
Эмират не потерял свой суверенитет, но попал в вассальную зависимость от России. (Она сохранялась за эмиром до 1920 г., когда была образована Бухарская народная советская республика.)
После Хивинского похода в 1873 г. Хивинское ханство отказалось в пользу России от земель по правому берегу Амударьи и в политическом плане превратилось в ее вассала с сохранением внутренней автономии. (Хан был свергнут в 1920 г., когда территорию Хивы завоевали части Красной Армии. Была провозглашена Хорезмская народная советская республика.)
В эти же годы продолжалось проникновение в Кокандское ханство, территория которого в 1876 г. была включена в Россию как часть Туркестанского генерал-губернаторства.
Одновременно присоединялись земли, населенные туркменскими племенами и некоторыми другими народами. Процесс овладения Средней Азией завершился в 1885 г. добровольным вхождением Мерва (территория, пограничная с Афганистаном) в состав России.
Присоединение Средней Азии можно оценивать по-разному.
С одной стороны, эти земли в основном были завоеваны Россией. На них установился полуколониальный режим, насаждаемый царской администрацией. С другой стороны, в составе России среднеазиатские народы получили возможность ускоренного развития. Было покончено с рабством, наиболее отсталыми формами патриархальной жизни и феодальными усобицами, разорявшими население. Русское правительство заботилось об экономическом и культурном развитии края. Создавались первые промышленные предприятия, совершенствовать сельскохозяйственное производство (особенно хлопководство гак как из США были завезены его сорта), открывались школы, специальные учебные заведения, аптеки и больницы. Царская администрация считалась с особенностями края, проявляла веротерпимость и уважала местные обычаи. Средняя Азия постепенно втягивалась во внутреннюю российскую торговлю, став источником сельскохозяйственного сырья и рынком сбыта русского текстиля, металлических и других изделий. Русское правительство стремилось не к обособлению края, а к слиянию его с остальной территорией государства.
Народы Средней Азии, находясь в составе России, не утратили свои национальные, культурные и религиозные черты. Наоборот, с момента присоединения начался процесс их консолидации и создания современных среднеазиатских наций.
История Средней Азии | Люди, культура, религия, страны и ислам
история Центральной Азии , история региона с доисторических и древних времен до наших дней.
В своем историческом применении термин «Центральная Азия» обозначает территорию, значительно превышающую центральную часть азиатского континента. Если бы не неуклюжесть термина, правильнее было бы говорить о Центральной Евразии, включающей в себя все те части огромного евразийского континента, в которых не развилась собственная самобытная оседлая цивилизация. Но настоящие границы Центральной Азии определяются в любой момент истории отношениями между «цивилизованным» и «варварским» — двумя противоположными, но дополняющими друг друга. Однако часто предлагаемое отождествление цивилизованного с оседлым и варвара с кочевником вводит в заблуждение.
Наиболее существенное различие между двумя группами в Евразии заключается, вероятно, в успешной попытке цивилизованных людей изменить физическую среду и управлять ею, в то время как варвары просто используют ее, часто мастерски, для получения преимущества. По своей сути история Средней Азии — это история варварства, и ее доминирующей чертой является то латентный, то открытый конфликт, в котором варвары сталкиваются с цивилизованными. В истории Центральной Азии очевидны две основные модели завоевания: варварское, совершаемое с помощью оружия и эфемерное по своим результатам, и цивилизованное — медленное, довольно невзрачное, достигаемое за счет технологического превосходства и поглощения.
Основная трудность для историка Центральной Азии заключается в скудости и относительной позднейших письменных источниках коренных народов. Первые аборигенные источники, написанные на тюркском языке, датируются 8 веком нашей эры, а исходный материал аналогичной ценности снова не становится доступным до 13 века.
Большинство письменных источников, касающихся Средней Азии, восходят к окружающим оседлым цивилизациям и почти всегда имеют сильное предубеждение против варварства; наиболее важные из них написаны на китайском, греческом, латинском, арабском и персидском языках.
Без достаточного количества местных письменных источников трудно определить язык данного народа Центральной Азии. Однако разумно предположить, что многие из них говорили на уральском или алтайском языке, и можно с уверенностью утверждать, что в ранние времена палеоазиатские языки использовались шире, чем сейчас. Хотя представляется вероятным, что основными языками многих великих кочевых империй были тюркские или монгольские, отнесение таких языков к народам, о речи которых существует недостаточно лингвистических свидетельств, как в случае с хунну или аварами, необоснованно; разумнее признаться в неведении.
Две зоны естественной растительности Центральной Азии сыграли заметную роль в истории: лесной пояс шириной от 500 до 1000 миль (от 800 до 1600 км) и южнее его степь, обширные пастбища, простирающиеся к востоку от Венгрия в Монголию, облегчая сообщение и обеспечивая траву, единственное сырье, абсолютно необходимое для создания великих кочевых империй.
Северные замерзшие болота и южные пустыни играли второстепенную роль в истории Средней Азии.
В рамках широкой концепции Центральной Азии, как определено выше, с точки зрения исторической географии существует более точно очерченный центр Центральной Азии, состоящий из трех смежных регионов, которые вместе именуются 19исследователи и географы X века как русский и китайский Туркестан.
Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Первый из этих регионов, известный древним грекам как Трансоксания, а арабам как Маварах ан-Нахр («То, что лежит за рекой»), состоит из области между Амударьей (рекой Оксус у греков и Джайхун у арабов) и Сырдарья (река Яксарт у греков и Сайхун у арабов). Это засушливая, полупустынная страна, где до начала крупномасштабных ирригационных проектов в 20 веке оседлое население поддерживало себя за счет интенсивной обработки плодородных участков, граничащих с Амударьей и Сырдарьей, или за счет обработки оазисов, в котором располагались крупные городские центры, такие как Бухара и Самарканд.
Второй, преимущественно степной, район простирается на север от верховий Сырдарьи до долины реки Или и до предгорий хребтов, лежащих между Горным Алтаем и Тянь-Шанем. Ограниченная с юга линией Тянь-Шаня, а с севера озером Балхаш, эта местность была известна тюркам как Йети Су, «Земля семи рек», отсюда и ее русское название Семиречье.
Третий район с центром в пустыне Такла-Макан ограничен на севере Тянь-Шанем, на западе — Памиром, на юге — горами Куньлунь, на северо-востоке — Джунгарской котловиной. Часто называемый Кашгарией по главному городскому центру, Кашгару (Каши), этот регион характеризуется небольшими поселениями-оазисами, лежащими между пустыней и окружающими хребтами, такими как Хотан, Яркенд, сам Кашгар и Аксу (Акосу), которые служили промежуточными станциями на так называемом Шелковом пути между Китаем и Западом.
Project MUSE — Российское завоевание Центральной Азии: исследование имперской экспансии, 1814–1914 гг. Александра Моррисона (обзор) 1814–1914
Александр Моррисон Ян В.
Кэмпбелл (биография)
Александр Моррисон, Русское завоевание Центральной Азии: исследование имперской экспансии, 1814–1914 (Cambridge University Press, Cambridge University Press, 2021). 613 стр., ил. Источники и библиография. Индекс. 978-1-107-03030-5.
Тридцать лет прошло после распада Советского Союза, а вместе с ним и революции в западных исследованиях Российской империи. Расширение доступа к местным и региональным архивам и повышенное внимание к изучению нерусских языков позволили получить важные сведения об отношении территорий и людей на периферии к имперскому ядру. Изучение Центральной Азии особенно выиграло от этих новых возможностей. Особой силой этого недавнего исследования является его обширное взаимодействие с историографией других европейских империй, иногда со сравнительной точки зрения. В результате недавние западные исследования царской Средней Азии обычно следовали тенденциям и проблемам более широкой науки, сосредотачиваясь на культурных вопросах и вопросах идентичности.
Тем не менее, если в исследованиях европейского империализма политическая, экономическая и военная история стали казаться устаревшими отчасти потому, что многие основные вопросы в этих областях были решены или исчерпаны, то исследователи Российской империи не всегда были в состоянии построить свою собственную работу. на таком прочном эмпирическом основании. В этих вопросах западные ученые чаще всего опирались на выводы советской науки, богатой эмпирическим путем, но растянутой и урезанной в соответствии с идеологическими требованиями. В этой авторитетной и долгожданной книге, своей второй, Александр Моррисон стремится создать новый рассказ о царском завоевании Средней Азии, вырваться из оков существующей историографии с помощью глубоких эмпирических исследований. Избегая всеобъемлющих объяснений в пользу серии микроисторий, в которых на первый план выходят особенности среды и личности, он превосходно справляется со своей задачей.
Моррисон намеревается разрушить, прежде чем строить, с введением, которое полностью устраняет наиболее распространенные объяснения завоевания: что это было результатом соперничества «Большой игры» с Британской империей; стремление обеспечить поставки среднеазиатского хлопка российским производителям текстиля; или импульсивные действия амбициозных «людей на месте», действующих без одобрения государства.
Он отмечает, что парадигма «Большой игры» практически не приписывает никакой роли государствам и народам Центральной Азии, которые в таких расчетах становятся не более чем шахматной доской, на которой европейские государственные деятели и генералы делали свои ходы; он также предполагает осуществимость движений, которые [End Page 312] оказался логистически невозможным и провалился на «фундаментальном факте… что британское влияние в [Центральной Азии] было незначительным» (стр. 13). Максимум, что можно спасти от этой парадигмы, — это ощущение, что Россия стремилась к статусу «великой державы», эквивалентному британскому, и раздражалась, когда перспектива его достижения казалась отдаленной. Не выдерживают критики и экономические объяснения завоевания; Среднеазиатский торговый рынок был относительно невелик, а временная нехватка американского хлопка на мировом рынке закончилась с Гражданской войной, тогда как хлопок не «широко возделывался в Туркестане до 189 г.0s» (стр.
15). Знаменитые «люди на месте» слишком зависели от чрезвычайно медленного процесса утверждения основных вещей военной кампании — наличных денег для покупки еды, фуража и, прежде всего, верблюдов, — чтобы действовать без них.
Моррисон вместо этого предлагает изменить наши методы и сдвинуть нашу хронологию, чтобы понять завоевание Следуя классической работе Рональда Робинсона и Джека Галлахера, он обращается к «официальному уму» Российской империи , то есть «связка предрассудков, предположений, честолюбия и невежества, вообще с очень несовершенным доступом к информации, глубоко затронутая слухами, часто бурно и беспорядочно реагирующая на давление «событий»» (стр. 24), которая не была ни Он реконструирует это официальное сознание, упорно и мастерски используя официальную корреспонденцию из более чем дюжины архивов, а также внимательно изучая обширную мемуарную литературу. оставленные офицерами, участвовавшими в походе в Туркестан. Использование им среднеазиатских источников, изначально написанных на персидском и чагатайском языках.