Евгений Замятин — краткая биография, этапы жизни и творчества

Замятин Евгений Иванович (1884—1937), писатель.

Родился 1 февраля в 1884 г. в небольшом уездном городке Лебедянь Тамбовской губернии (ныне в Липецкой области) в семье священника.

В 1893—1896 гг. посещал Лебедянскую прогимназию. Затем продолжил образование в Воронеже, куда перебралась семья.

В 1902 г. поступил на кораблестроительный факультет Петербургского политехникума. Замятин оказался в среде демократически настроенной молодёжи, посещал митинги и демонстрации. Будучи студентом, вступил в РСДРП.

За большевистскую агитацию среди рабочих в 1905 г. Замятина арестовали, но весной следующего года благодаря стараниям матери освободили. Ему было позволено продолжить образование.

В 1908 г. Замятин окончил политехникум, получив специальность морского инженера, и был оставлен при кафедре. В том же году состоялся литературный дебют писателя: в журнале «Образование» был опубликован рассказ «Один».

По состоянию здоровья Замятин в 1913 г. переехал в Николаев (Украина). Здесь он написал сатирическую повесть «На куличках» о царской армии. Решением Петербургского окружного суда номер журнала «Заветы» с повестью был арестован, а автор выслан в Сибирь.

По северным впечатлениям написаны повесть «Север» и рассказы «Африка», «Ёла».

Революция и последовавшие за ней годы Гражданской войны внесли изменения в творчество писателя. В его произведениях начинает звучать призыв к спасению человеческой личности от надвигающегося распада и «нивелирования».

В 20-х гг. Замятин много работал; наряду с рассказами и повестями создан ряд драматургических произведений: «Общество Почётных Звонарей», «Блоха», «Аттила».

Официальная советская критика не признавала творчество писателя, считая его противником власти большевиков. При этом особым нападкам подвергся роман-антиутопия «Мы» (1920 г.).

Заступничество крупных писателей, в том числе М. Горького, Замятину не помогло.

В 1932 г. Евгений Иванович принял решение временно покинуть СССР.

С февраля 1932 г. Замятин жил в Париже, не меняя советского гражданства. Он активно пропагандировал русскую литературу и искусство. Отношение к нему в СССР стало теплеть, в 1934 г. Замятина даже заочно приняли в Союз писателей.

Он принципиально не печатался в эмигрантских издательствах, лишь роман «Бич Божий» был посмертно издан в Париже в 1938 г.

Умер 10 марта 1937 г.; похоронен на кладбище в Тие — пригороде Парижа.

Связанные записи:

Сегодня популярно:

Комментарии:

Евгений Иванович Замятин, краткая биография

Детство и годы учёбы

Евгений Иванович Замятин (1884 – 1937) родился в г. Лебедянь Тамбовской губернии. Отец был священником, а мать — пианисткой. Мальчик рано научился читать и с 8 лет учился в Лебедянской гимназии, а потом в Воронежской, которую закончил в 18 лет с золотой медалью. Тяжелее всего юноше давалась математика. Дух противоречия и стремление к совершенству побудили его поступить в Петербургский политехникум на кораблестроительный факультет.

Бунт и революционная деятельность

Первую демонстрацию юноша увидел в 1903 г. В студенческие годы Замятин стал убеждённым социалистом и большевиком, вступил во фракцию большевиков РСДРП, стал членом боевой дружины социал-демократической партии. Он всегда любил идти по линии наибольшего сопротивления, а в те годы это значило – быть большевиком.

В 1905 г. Замятина дважды арестовывают. Летом Замятин отправился в путешествие практикантом на пароходе «Россия», который плавал из Одессы в Александрию, а на обратном пути наслаждался беспорядками в Одессе, связанными с восстанием на «Потёмкине», вскоре был арестован повторно и сослан в Лебедянь.

Ещё до ареста Замятин познакомился с будущей женой Людмилой. Ей в одиночке, где провёл несколько месяцев, посвящал стихи. С 1906 г. Замятин нелегально жил в Петербурге. Такое положение продолжалось до 1911 г., после чего будущий писатель за нелегальное проживание был сослан в рабочий посёлок Лахту под Санкт-Петербургом.

Начало литературной деятельности

В 1908 г. Замятин написал первый рассказ «Один», за который, по его словам, ему впоследствии было стыдно, и публикует его в журнале «Образование». При этом по окончании института он работает по специальности инженером и преподаёт на кораблестроительном факультете, числясь на кафедре корабельной архитектуры. В 1911 г. Замятин пишет рассказ «Девушка», а в Лахте – первую повесть «Уездное» о жизни русской провинции. Повесть была высоко оценена Горьким. Замятин сблизился с другими писателями — Пришвиным, Ремизовым, Ивановым-Разумником.

С 1913 г. Замятину разрешили вернуться в Петербург. Но из-за ухудшения здоровья он вынужден был оставить Петербург и переехать в Николаев. Там он работал как инженер, написал несколько рассказов и повесть «На куличках» (1914), которая была напечатана в журнале «Заветы». Повесть имела антивоенную направленность, описывала неприкрашенный быт военного отряда на Дальнем Востоке.

Журнал был конфискован цензурой, а редакция и автор привлечены к суду. Замятин был сослан в город Кемь в Карелии. Свою ссылку он описал в повести «Север», начатой в Англии.

В 1916 г. Замятин уехал строить российские ледоколы в Англию. Он был одним из проектировщиков знаменитого ледокола, названного после революции «Ленин». Там же Замятин писал сатирическую повесть «Островитяне», повесть «Ловец человеков». Осенью 1917 г. вернулся в Россию.

Деятельность времён революции и Гражданской войны

Зиму 1917-1918 гг. писатель называл весёлой и жуткой. Замятин перестал работать как инженер, только читал лекции в Политехническом институте. Но одновременно он читал курс новейшей русской литературы в Пединституте им. Герцена, рассказывал о технике художественной прозы в Доме Искусств, был членом редколлегии «Всемирной литературы», состоял в Правлении Всероссийского союза писателей, работал во многих издательствах и редактировал журналы.

Статьи Замятина, которые после революции 1917 г. он писал под псевдонимом Мих. Платонов, содержали критику действий большевиков времён Гражданкой войны. При этом Замятин не менял социалистических убеждений. В 1919 г. Замятина арестовали во время рабочих волнений, но выпустили без последствий.

Расцвет творчества и «высшая мера наказания»

В 1920 г. Замятин написал роман-антиутопию «Мы», который был напечатан в Америке на английском языке в 1925 г, затем на чешском и французском. Роман был опубликован на русском языке в Америке в 1952 г. и в журнале «Знамя» в 1988 г. Это роман-предвиденье, описывающий разрушительное влияние на личность тоталитарного государства.

В 1922 г. Замятин был арестован и включён в список на высылку из Советской России, но приговор был отменён.

С 1925 г. Замятин написал несколько пьес: «Блоха» была показаны во МХАТе, в Михайловском театре — «Общество почётных звонарей». Пьеса «Атилла» была закончена в 1928 г, но запрещена к постановке.

В 1929 г. стало выходить собрание сочинений писателя, но оно было приостановлено на четвёртом томе. Замятина не печатала ни одна газета, пьесы были сняты с репертуара. В 1929 г. он вышел из Союза писателей. В 1931 г. Замятин пишет письмо Сталину с просьбой о разрешении на выезд за границу. Для него невозможность печататься была высшей мерой наказания. В письме к Сталину Замятин прямо заявлял о своей «неудобной привычке» говорить не то, что выгодно, а то, во что сам верил, что считал правдой. Этой идеей правды проникнуто всё творчество писателя.

Жизнь вдали от родины

Просьба была удовлетворена по ходатайству Горького. Писатель уехал в Ригу, Берлин и остался в Париже.

В Париже Замятин печатал статьи, в том числе о русской литературе, в соавторстве написал сценарий для экранизации пьесы Горького «На дне».

До самой смерти в 1937 г. Замятин чувствовал себя русским писателем. В 1934 г. он был принят в Союз советских писателей, участвовал в антифашистском конгрессе как член советской делегации, сохранил советское гражданство.

По писателю: Замятин Евгений Иванович

Замятин Евгений Иванович

Литературный дебют Замятина, рассказ «Один» (1908 г. , журнал «Образование»), был почти не замечен критикой. Евгений Иванович впоследствии был невысокого мнения о своем первом произведениии. Далее последовали «Уездное» (написано в Лахте под Петербургом), сатирическая повесть «На куличках» (создана в Николаеве) и ряд рассказов. О Замятине шумно заговорила критика, его имя ставили рядом с Горьким, Пришвиным, Буниным, Куприным. Повесть «На куличках» вызвала гнев цензуры, увидевшей в ней только унижение и оскорбление русского офицерства. Решением Петербургского окружного суда тираж номера журнала «Заветы» был арестован, а Замятин выслан на Север. На самом деле в повести не чувствуется желания «оскорбить военное сословие». Кроме отрицательных персонажей есть прекрасные и сильные в страстях поручик Андрей Иванович Половец, приехавший из Тамбова в тихоокеанскую часть на край света, капитан Шмит и его жена Маруся. Отнюдь не примитивны капитан Нечеса, поручики Тихмень и Молочко. Повесть «На куличках» полна любви и сострадания автора к соотечественникам и протеста против общественных условий, унижающих человеческое достоинство.

По северным впечатлениям были написаны повесть «Север», рассказы «Африка» и »Ела». Произведения свидетельствовали о закреплении в творчестве Замятина лирико-романтического начала, идеи сопротивления человеческого в человеке, торжества силы духа.

Новый период творчества Замятина связан с работой в Англии в 1916-17 г.г. и революцией в России. События 1917 г. добавили в произведения писателя мрачных красок. С 1918 по 1922 год Замятин создал целую серию рассказов, сказок, повестей: «Север» (1918), «Землемер» (1918), «Ловец человеков» (1918), «Дракон» (1918), «Сподручница грешных» (1918), «Иваны» (1918), «Огненное А» (1918), »Мамай» (1920), «Детская» (1920), «Пещера» (1920) и другие. Именно в связи с рассказом «Пещера» критик-эмигрант Д. Святополк-Мирский напишет: «Это… история деградации и нищеты людей, одержимых единственной идеей — добычи пищи и топлива. Это кристаллизированный кошмар, слегка напоминающий По, с той лишь небольшой разницей, что кошмар Замятина предельно правдив».

К этому же периоду относится создание книги о Г. Уэллсе «Герберт Уэллс» (1922), в которой Замятин рассматривал научную фантастику как наилучший метод отражения действительности.

Особо надо сказать о романе «Мы». Написанный в 1920 г. он был нов не только в содержательном, но и в формальном отношении. До появления «Мы» в литературе не было романа-антиутопии. Как вспоминал в 1932 г. Замятин, на Кавказе ему рассказали басню о петухе, у которого была дурная привычка петь на час раньше других: хозяин петуха попадал из-за этого в такие неудобные положения, что в итоге отрубил петуху голову. «Роман «Мы», — заключает писатель, — оказался персидским петухом: этот вопрос и в такой форме поднимать было еще слишком рано, и поэтому после напечатания романа (в переводах на разные языки) советская критика очень даже рубила мне голову». Изображенное в романе тоталитарное Единое Государство превратило каждого в «стального шестиколесного героя великой поэмы». Любовь, этика, счастье организованы и математизированы, периодически всем нумерам (обитателям этого государства) делают Великую операцию по удалению фантазии. Одна из линий романа — любовь нумера Д-503 к девушке 1-330, осветившая ослепительным светом его жизнь, но вскоре погашенная самим же нумером, предавшим свою возлюбленную и холодно созерцавшим потом ее казнь. Характерная для послеоктябрьского творчества Замятина ситуация: луч света, надежды пробивается через зловещие тучи и гибнет в бессилии остановить их движение.

В 1927 г. в издательстве «Круг» вышел сборник произведений писателя »Нечестивые рассказы», куда были включены его новейшие произведения.

В 1929 г. — в издательстве «Федерация» четырехтомное собрание сочинений, прерванное на четвертом томе. Но крупнейшими, наметившими начало нового, светлого, похожего на раннее творчество, этапа, были драматургические произведения писателя: «Общество Почетных Звонарей», «Блоха», «Атилла». Историческую трагедию «Атилла» Замятин писал около трех лет. Идея крушения государственности и тема патриотизма возвращали Замятина к времени революции, способствовали и пересмотру, и укреплению прежних убеждений. Следствием публикации романа «Мы» и последовавшего давления на Замятина стало решение писателя временно покинуть СССР. С 1932 г., оставаясь советским гражданином, Замятин жил в Париже. Здесь он пишет ряд статей, очерков, воспоминаний о деятелях русской культуры: Станиславском, Мейерхольде, А. Толстом, Лавреневе и других. Главным же произведением парижского этапа был роман »Бич Божий», создававшийся на том же материале, что и «Атилла». Состояние Европы, потрясенной революциями и войнами, предчувствующей грядущие небывалые катастрофы, передано в романе уже с первых страниц. Роман вышел в свет уже после смерти автора в 1938 г. в Париже.

Постепенно отношение к Замятину на родине улучшалось, в 1934 г. он был принят в Союз писателей СССР. Но вернуться домой писателю не было суждено, он умер в Париже в 1937 г.

Произведения Замятина, творившего в революционную эпоху, так или иначе связаны с нею и стали ярчайшим художественным документом своего времени, прочно вошли в историю отечественной и мировой литературы, легли в основу фундамента национальной культуры. Один из замечательных художников XX века, в своем творчестве Замятин стремился к той «настоящей правде», которая «всегда неправдоподобна» (эти слова из «Бесов» Достоевского он любил повторять). Несмотря на деление творчества писателя на разные этапы, можно говорить о цельной и стройной художественной системе Замятина.

Биография Евгения Замятина кратко (жизнь и творчество)

Евгений Иванович Замятин призван выдающимся русским писателем, критиком и публицистом. Большинству известен как автор антиутопического романа «Мы». Следует познакомиться поближе с биографией Замятина, ведь его жизнь была полна увлекательных историй.

Детство и юность.

Писатель был рожден 20 января 1884 года. Отец Замятина был священником, а мать пианисткой. Первые годы обучения Евгений провел в гимназии родного города Лебедянь. Как только мальчик достиг возраста 12 лет, отец и мать отправили его дополучать образование в Воронеж. В 1902 году юноша окончил гимназию с отличием, получив золотую медаль. После гимназии он подался в Санкт-Петербургский политехнический институт на специальность кораблестроителя. Свой выбор юноша объяснил тем, что в период учебы в гимназии он блистательно писал сочинения, а вот математика ему давалась с трудом. Именно из-за упрямства и желания во что бы то ни стало осилить предмет, Замятин подался в инженеры.

За время обучения в институте, Евгения Замятина стало увлекать социалистическое учение. Будущий писатель активно участвовал в революционной студенческой деятельности. Один раз он был даже арестован за революционную деятельность, но был отпущен благодаря стараниям матери. В 1905 году Евгений случайным образом стал свидетелем восстания на броненосце «Князь Потемкин Таврический». Вскоре его арестовали и выслали в родной город. Однако он тайным образом возвратился в Петербург и 6 лет проживал в городе нелегально. В тот же период он познакомился со своей будущей супругой Людмилой Усовой.    

В 1908 году Замятиным был окончен институт и написано первое произведение – рассказ «Один». Через 3 года его высылают из Петербурга, и в высылке Замятин пишет повесть «Уездное», которое было замечено многими писателями того времени, в частности Максимом Горьким.

Годы Первой мировой и Гражданской войн.

Военные обстановка сильно повлияла на творчество и характер писателя. Он пробыл 2 года в высылке в Кеми за обвинение в пацифизме. А затем писателя отправили в Англию строить ледокол. За некоторое время до начала Октябрьской революции писатель вернулся в Россию.

В 1917 году Евгений создал повесть «Островитяне». Она стала первым серьезным произведением писателя. Некоторое время после революции произведения писателя печатались под вымышленным именем «Мих. Платонов».

Евгению Замятину была не по душе Гражданская война. Он не видел в терроре достойного выхода из положения. В 1919 году во время волнений на Петроградских заводах писателя арестовали.

В 1920 году писатель создал роман «Мы». Тогда на территории нашей страны произведение резко критиковалось. Однако за рубежом роман обрел популярность и всеобщее признание. В России опубликование романа произошло через много лет после его написания, лишь в 1988 году.

Замятин за жизнь успел написать и несколько пьес – «Блоха», «Атилла» и др.

Последние годы жизни писатель провел за пределами родины. Он жил в Латвии, Германии и Франции. Смерть настигла Замятина в Париже в 1937 году.

Биография 2

Евгений Иванович Замятин, русский писатель, уроженец Липецкой области. Несколько лет обучался в Лебедянской гимназии, в которой трудился отец. В 9 летнем возрасте был переведён в гимназию Воронежа, после успешного окончания которой поступил в политехнический институт на кораблестроение. Будучи студентом вёл активную деятельность, участвовал в митингах. За свой непримиримый нрав был взят под арест. Пребывая в одиночной камере несколько месяцев занимался изучением английского языка и делал попытки в сочинении стихов. Институт удалось закончить в 1911 году.

Большую славу ему принесла повесть «Уездное», публикация которой состоялась в журнале «Заветы». В повести, которая тут же вызвала большой резонанс среди читательской аудитории, раскрывается весь ужас деревенского застоя, ведётся повествование о незаурядной жизни оскорбленного на всех Анфима Барыбы.

По прошествии двух лет Замятина ждал суд за повесть антивоенного характера «На куличиках», в которой власть усмотрела клевету на русскую армию. После этого последовала конфискация издания выпустившего «Уездное»

После пребывания на Соловках автор описывает свои эмоциональные ощущения в повести «Север», выход которой состоялся в 1915 году. А уже в 1916 — ом писатель нашёл себе занятие в Англии в строительстве российских ледоколов. Ряд своих воспоминаний взятых за основу он изложил в повестях «Островитяне» и «Ловец человеков». Пребывание в Англии дало писателю возможность переосмыслить ценности и жизненные ориентиры.

Вернувшись в 1917 году в Петроград Замятин был одним из самых востребованных авторов в российской литературе. Также стал организатором литературного направления «Серапионовы братья», которое объединило молодых писателей. Читателей восхищало творчество Замятина, они видели ценность в его произведениях, а критики писали достойные отзывы.

Основополагающим произведением всей его жизни стал роман «Мы», в котором отразились все его взгляды на роль государства как аппарата для принуждения и на отрицательную сторону технического прогресса.

Вся деятельность Замятина пришлась на эпоху перемен. Революционные годы и гражданская война наложили отпечаток на его бунтарское поведение.

Биография по датам и интересные факты. Самое главное.

Другие биографии:

• Людвиг ван Бетховен

  Людвиг ван Бетховен — выходец из музыкальной семьи. В детстве будущего композитора приобщали к игре на музыкальных инструментах, таких как орган, клавесин, скрипка, флейта.

• Булгаков Михаил Афанасьевич

  Родился писатель на территории столицы Украины. В семье был самым старшим из семи детей. Был весьма образованным, успешно закончил университет и после учёбы пошёл работать в госпиталь, так как это было популярно среди его ровесников.

• Джордж Гершвин

  Известный клавишник Джордж Гершвин появился на свет 1898 году 26 сентября. Композитор имеет еврейские корни. При рождении композитора звали Яковом Гершовицем.

• Юрий Владимирович Долгорукий

  Приблизительная дата рождения Юрия I Владимировича является 1090 год. Шестой сын у Владимира Мономаха в браке со второй женой Ефимией. Будучи ребенком, послан отцом, управлять Ростовом со старшим братом Мстиславом.

• Архимед

  Пожалуй, при слове изобретатель или каком-то подобном довольно часто в уме появляется имя Архимеда. Этот древний мыслитель действительно был выдающимся изобретателем и оставил существенное количество открытий

Биография Замятина Евгения Ивановича

Е. И. Замятин был одной из самых ярких фигур среди тех писателей, кто не отверг революцию с порога, кто принял ее как реальную судьбу отечества, но остался свободен в своем творчестве, в художественной оценке событий.

В истории отечественной литературы первых послеоктябрьских десятилетий он предстает именно как образец художнической независимости, писательского «суверенитета». И вся его личная и творческая судьба воплотила судьбу независимого искусства в эти десятилетия.

Мало к кому руководившие литературой чины и их подчиненные были долгие годы так непримиримы, как к Замятину. Его именем пугали и читателей, и писателей. В «Краткой литературной энциклопедии» можно прочесть, например, что творчество Замятина «проникнуто враждебным отношением к революции», что события эпохи он «изображал с антисоветских позиций», что его роман «Мы» есть «злобный памфлет на советское государство». Все это имеет мало общего с действительностью. Замятин не был ни антисоветчиком, ни злобным памфлетистом. Это был честный художник, полный тревоги о судьбах родины и судьбах литературы. Он одним из самых первых угадал те тенденции и в послеоктябрьском обществе, и в послеоктябрьском искусстве, которые развернулись в годы тоталитарного режима.

В своей прозе он предугадал, чем грозят стране, обществу, людям подавление личности и насилие, ставшее нормой. В своей литературной критике он показал, чем грозит литературе представление о ней как о подсобной категории, обслуживающей интересы политики и идеологии. Вот этого Замятину и не прощали. И этим же он как раз и значителен в нашей литературе.

Начало пути. Инженер-кораблестроитель по образованию и первоначальной профессии, Евгений Иванович Замятин в пору молодости был увлечен освободительными идеями, революционной волной 1905 г. Он участвовал в нелегальной работе социал-демократов, провел несколько месяцев в одиночке, был выслан из Петербурга. В 1908 г. параллельно с инженерной работой он начинает писать. Первым его значительным произведением стала повесть «Уездное» (1911), гротескно рисовавшая мир русского провинциального собственничества. Чуть позднее (1914) появляется повесть Замятина «На куличках» — сатира на опору империи, российское офицерство. За нее автор был привлечен к суду. Художник высокой культуры, остросовременного, можно сказать,— европейского склада мышления, Замятин в то же время не менее остро чувствовал национальную плоть российского бытия. Это помогло ему развить дальше отечественную повествовательную традицию — стать одним из зачинателей орнаментальной прозы XX в. Откровенно субъективное, затейливое повествование как бы от имени какого-то третьего лица, щедро использующего живую речь, было заложено еще в прозе Гоголя и Достоевского, ясно выступило у Лескова, и теперь, в 10-е гг., Замятин вместе с А. Ремизовым и Андреем Белым раскрывали новые возможности этой изобразительной стихии.

В годы Первой мировой войны Замятин уезжает в Англию экспертом по строительству ледоколов для русского флота. Прославленный ледокол «Красин», имя которого неотделимо от героики освоения Арктики, — из числа судов, построенных при участии Замятина (до революции этот ледокол назывался «Святогор»). О дальнейшем сам Замятин писал в автобиографии: «Когда в газетах запестрели жирные буквы „Революция в России”, „Отречение царя”, — в Англии стало невмочь и в сентябре 1917 года. .. я вернулся в Россию».

В годы революции. Замятин сразу понял, что события 1917 г. — это уже совершившаяся судьба его родины. Он сознавал масштаб, грандиозность происходящего. Правда, в его глазах это величие было скорее трагическим, но тем не менее именно величием.

Однако Замятин хорошо видел и другое — ту непомерную цену, которую стране, народу, человечеству приходится платить за попытку революционного перелома истории. Свободный от каких-либо иллюзий, он в годы Октября не мог примириться с господством диктатуры, ее жертвами, тяжестью потерь. Он настаивал, что современники — и те, кто совершает революцию, и те, кто воспевает ее, — идут во многом ложным путем; для них главным ориентиром стали не цели революции, а ее средства — революционное насилие и классовая ненависть.

В 1922 г. Замятин опубликовал цикл рассказов, написанных им в 1918—1920 гг. В них господствует мрачный, жесткий колорит. Революционные события предстают как разгулявшаяся стихия, которая разрушает сложившееся бытие.

Самым известным и нашумевшим из рассказов Замятина революционных лет стал рассказ «Пещера» (его можно назвать и повестью). И здесь послеоктябрьская действительность предстает как жизнь, словно вернувшаяся к каменному веку: «Между скал, где века назад был Петербург, ночами бродил серохоботый мамонт. И завернутые в шкуры, в пальто, в одеяла люди отступали из пещеры в пещеру. На Покров… заколотили кабинет, на Казанскую выбрались из столовой и забились в спальне. Дальше отступать было некуда…»

Герои рассказа — интеллигенты, вынужденные зимовать в петроградской квартире времен военного коммунизма. Замятин показывает крах былого образа жизни с его духовными интересами, нравственными представлениями, заботами о ближнем. На смену всему этому явилась одичавшая жизнь с иными, убогими ценностями: «В центре этой вселенной — бог. Коротконогий, ржаво-рыжий, приземистый, жадный, пещерный бог: чугунная печка».

У Замятина не звучало особенного сочувствия миру, разрушаемому революцией. О людях этого мира, их судьбах, их смятении он рассказывал без всякого авторского сопереживания. Но и силы, творящие революцию, громящие старый мир, — это силы разрушительные. В них мало человеческого.

Рассказ «Дракон» может показаться беглой зарисовкой, однако Замятин сумел поднять ее на высоту емкой, почти символической картины. Сквозь морозный туман по бывшему Петербургу несется куда-то «вон из человеческого мира» трамвай. На задней площадке — «дракон с винтовкой». Имеется в виду красногвардеец тех лет. Эта полуфантастическая, почти нереальная фигура словно бы материализуется из зыбкого тумана. Но мы слышим вполне реальные слова «дракона» о том, как он кого-то «штычком» отправил в царствие небесное за то, что «морда интеллигентная» «и еще разговаривает, стервь».

При этом он тут же отогревает замерзающего воробья. Значит, он не просто патологически жесток от природы. Дело в другом: для людей, совершающих революцию, человеческие жизни — ничто в сравнении с их целями, их стремлениями. Тем более жизни представителей чуждых классов и слоев.

Наблюдательный взгляд Замятина точно улавливал крайности, действительно свойственные эпохе. Особенно его тревожила тенденция к обезличиванию всей человеческой деятельности, весьма отчетливо выступавшая в социальной и духовной жизни революционных лет. Замятин был убежден, что революция во многом лишь усугубляет давний исторический недуг отечества, понижает духовный потенциал личности в России. Он опасался, что это губительно скажется на судьбах страны, исказит будущее общество. И предостерегать от этого он считал своим долгом художника. Так появилось самое значительное произведение Замятина — роман «Мы».

Проза и пьесы 20-х гг. Своему пониманию долга художника Замятин оставался верен все последующие годы. Он продолжал выступать и в прозе, и в драматургии, и в литературной критике. В 1927 г. в издательстве «Круг» вышел сборник Замятина «Нечестивые рассказы», а в 1929 г. появилась повесть «Наводнение». Из картин новой, послеоктябрьской действительности, которые рисует в них Замятин, нетрудно увидеть, что прошедшие после революции годы ничего не изменили ни в глубинах уездной России, ни в глубинах человеческих душ.

И вместе с тем Замятин стремился увидеть разумное начало в движении истории, пытался найти оправданное, осмысленное содержание в потерявшем смысл и правоту течении событий. Писатель считал революции необходимой принадлежностью жизни: они служат рождению ее новых форм, обновлению действительности. Именно так он оценивает революционную современность в «Рассказе о самом главном». Этот рассказ выделяется в ряду произведений Замятина 20-х гг. уже своей художественной структурой — соединением реальности и фантастики. Рассказ о конкретном эпизоде Гражданской войны — о крестьянском восстании против советской власти и о судьбе его предводителя — постоянно смещается в иной повествовательный план, фантастический и метафорический: мы читаем о неведомой темной звезде, на которой умирает жизнь и которая мчится навстречу Земле, чтобы столкнуться с ней.

Предстоящая космическая катастрофа как бы ставится в один ряд с социальными катаклизмами на Земле — с бессмысленным уничтожением людьми друг друга. Но главная мысль рассказа в том, что из смертей, мук, катастроф должна родиться «Новая Земля», а на ней «новые огненные», «цветоподобные» существа. Впрочем, когда и как это произойдет — да и произойдет ли — остается непроясненным: рассказ нарочито обрывается многоточием.

В середине 20-х гг. Замятин работал для театра. Наиболее известная из его пьес — «Блоха» (1925). Тематическим материалом для нее послужил рассказ Н. Лескова «Левша», представлявший собой литературную обработку народного сказа. Замятин использует художественные средства народного сценического искусства — традиции балагана, скоморохов, ярмарочных представлений. При этом опыт русской народной комедии был по-своему соединен с опытом итальянской комедии масок. И это создавало выразительный и сочный сценический гротеск, не потерявший интереса и сегодня.

Замятин был убежден, что основой современных изобразительных средств должен служить сплав реальности, «быта» с «фантастикой», условностью. Его привлекал характерный, гротескный образный рисунок, субъективно окрашенный язык. Ко всему этому он тяготел в своей прозе как художник, то же отстаивал, пропагандировал как критик. Но больше и раньше всего он отстаивал независимость творчества. Он писал в 1924 г.: «Правды — вот чего в первую голову не хватает сегодняшней литературе. Писатель… слишком привык говорить с оглядкой и с опаской. Оттого очень мало литература выполняет сейчас заданную ей историей задачу: увидеть нашу удивительную, неповторимую эпоху со всем, что в ней есть отвратительного и прекрасного».

Независимая и неуступчивая позиция Замятина делала его положение в советской литературе все более трудным. С 1930 г. его практически перестали печатать. Была снята с репертуара пьеса «Блоха», а трагедия «Атилла» так и не получила разрешения к постановке. В этих условиях Замятин в 1931 г. обратился с письмом к Сталину и просил разрешить ему выезд за границу. Просьбу Замятина поддержал Горький, и в ноябре 1931 г. Замятин уезжает за рубеж. С февраля 1932 г. он жил в Париже.

За рубежом. В среде русской эмиграции Замятин держался особняком, поддерживая отношения лишь с узким кругом близких еще по России друзей — писателем А. Ремизовым, художником Ю. Анненковым и некоторыми другими. Н. Берберова в книге воспоминаний «Курсив мой» писала о Замятине: «Он ни с кем не знался, не считал себя эмигрантом и жил в надежде при первой возможности вернуться домой. Не думаю, чтобы он верил, что доживет до такой возможности, но для него слишком страшно было окончательно от этой надежды отказаться…» До конца жизни Замятин не только сохранял советское гражданство и советский паспорт, но и продолжал оплачивать свою квартиру в Ленинграде на ул. Жуковского.

В Париже он работал над киносценариями экранизировал для французского кино «На дне» Горького и «Анну Каренину». Но главным творческим замыслом в последние годы жизни стал для Замятина роман «Бич Божий» — о предводителе гуннов, владыке Великой Скифии Атилле.

Начало этой теме положила еще пьеса 1928 г. Замятин считал, что в истории человечества можно найти как бы перекликающиеся, отражающиеся одна в другой эпохи. Таким подобием эпохе Октябрьской революции ему представлялись времена великого переселения народов — эпоха опустошительных походов племен с Востока, столкновения римской, уже стареющей цивилизации с волной свежих варварских народов. В пьесе и особенно в романе Замятин хотел так озвучить эту перекличку времен, чтобы она имела значение и интерес для современного ему читателя. Роман остался незавершенным. Написанные главы были изданы в Париже тиражом 200 экземпляров уже после кончины писателя.

В упомянутом выше письме Сталину Замятин писал: «…Я прошу разрешить мне вместе с женой временно… выехать за границу — с тем, чтобы я мог вернуться назад, как только у нас станет возможным служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким людям, как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль художника слова». До этих времен Замятин не дожил — он скончался в Париже в 1937 г. от грудной жабы (так тогда называли стенокардию). Тем не менее они наступают, и Замятин получил наконец возможность вернуться на родину — вернуться своими произведениями.

Биография Замятина :: Litra.RU :: Лучшие биографии

Есть что добавить? Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra. ru!

/ Биографии / Замятин Е.И. -Вариант 1 -Вариант 2 -Вариант 3     ЗАМЯТИН, ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ (1884–1937), русский писатель. Родился 20 января (1 февраля) 1884 в г.Лебедянь Тамбовской губ. (ныне Липецкая обл.) в семье небогатого дворянина. Кроме впечатлений от природы тех мест, с которыми так или иначе были связаны многие русские писатели — Толстой, Тургенев, Бунин, Лесков, Сергеев-Ценский, — большое влияние оказало на Замятина домашнее воспитание. «Рос под роялем: мать — хорошая музыкантша, — писал он в Автобиографии. — Гоголя в четыре — уже читал. Детство — почти без товарищей: товарищи — книги». Впечатления лебедянской жизни воплотились впоследствии в повестях Уездное (1912) и Алатырь (1914).     В 1886 Замятин поступил в Воронежскую гимназию. Окончив ее с золотой медалью, в 1902 поступил в Санкт-Петербургский политехнический институт на кораблестроительный факультет. Летняя практика давала будущему писателю возможность путешествовать. Замятин побывал в Севастополе, Нижнем Новгороде, Одессе, на Камских заводах, плавал на пароходе в Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, Яффу, Александрию, Иерусалим. В 1905, находясь в Одессе, стал свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», о чем впоследствии написал в рассказе Три дня (1913). Вернувшись в Петербург, принимал участие в революционной деятельности большевиков, за что был арестован и провел несколько месяцев в одиночной камере. Это время Замятин использовал для того чтобы изучать английский язык и писать стихи. Затем был выслан в Лебедянь, но нелегально вернулся в Петербург, откуда вновь был выслан в 1911, уже по окончании института.     Литературный дебют Замятина относится к 1908. Настоящий успех ему принесла публикация в петербургском журнале «Заветы» (главный редактор — критик Р.Иванов-Разумник) повести Уездное. В Уездном писатель изобразил косную, застывшую провинциальную жизнь, символом которой явился звероподобный и безжалостный обыватель Анфим Барыба. Замятин уподобил его «старой воскресшей курганной бабе, нелепой русской каменной бабе». Повесть получила высокую оценку современников — в том числе писателей А.Ремизова и М.Пришвина. А.М.Горький спустя семь лет написал о Замятине: «Он хочет писать как европеец, изящно, остро, со скептической усмешкой, но, пока, не написал ничего лучше Уездного». Критики находили в повести мотивы, схожие с Мелким бесом Ф.Сологуба. В.Полонский писал о безжалостной правдивости Замятина и вместе с тем отмечал: «Симпатия к человеку грязному, пришибленному, даже одичавшему, сквозит на его страницах».     Замятин относил свою прозу к литературному направлению, которое называл неореализмом. Стилистика его произведений отчасти соотносится с «орнаментальной прозой» А.Ремизова, однако Замятин довел эту манеру до гротескного сюрреализма.     За антивоенную по духу повесть На куличках (1913), героями которой являются не только дальневосточные офицеры и солдаты, но и вся «загнанная на кулички Русь», Замятин был привлечен к суду, а номер журнала «Заветы», в котором была опубликована повесть, был конфискован. Критик А.Воронский считал, что повесть На куличках — это политическая художественная сатира, которая «делает понятным многое из того, что случилось потом, после 1914 года». Будучи высококвалифицированным морским инженером, Замятин продолжал служебные поездки по России. Впечатления от путешествия в 1915 в Кемь и на Соловки отразились в цикле произведений о русском Севере — в частности, в повести Север.     В 1916 Замятин был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», после Октябрьской революции названного «Лениным». Английские впечатления легли в основу как многочисленных очерков, так и повестей Островитяне (1917) и Ловец человеков (1921). Уважение к людям, обеспечившим высокий уровень развития цивилизации, не помешало писателю увидеть недостатки западного общественного устройства. Повесть Островитяне посвящена изображению тотального мещанства в технократическом обществе, символом которого является в этом произведении викарий Дьюли.     В 1917 Замятин вернулся в Петроград. Вскоре стал одной из самых заметных фигур в российской литературной жизни. Оказал влияние на литературную группу «Серапионовы братья», с которой был творчески близок. Преподавал в Политехническом институте, читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте им. Герцена и курс техники художественной прозы в студии Дома искусств, работал в редколлегии «Всемирной литературы», в правлении Всероссийского союза писателей, в издательствах Гржебина и «Алконост», редактировал несколько литературных журналов. При этом скептически относился ко «всяческим всемирным затеям», возникавшим на фоне разрушения цивилизованной жизни. Поездки по Тамбовской, Вологодской, Псковской губерниям также не способствовали историческому оптимизму. В рассказах Мамай (1920) и Пещера (1921) Замятин сравнил эпоху военного коммунизма с доисторическим, пещерным периодом развития человечества.     Наблюдения над тоталитарным обществом художественно воплотились в фантастическом романе-антиутопии Мы (1920, опубл. на рус. яз. в 1952 в США). Роман был задуман как пародия на утопию, написанную идеологами Пролеткульта А.Богдановым и А.Гастевым. Главной идеей пролеткультовской утопии провозглашалось глобальное переустройство мира на основе «уничтожения в человеке души и чувства любви». Действие романа Мы происходит в Едином Государстве, изолированном от мира и возглавляемом Благодетелем. Главный герой — инженер Д-503, создатель сооружения, предназначенного для господства человека над космосом. Существование в Едином Государстве рационализировано, жители полностью лишены права на личную жизнь, любовь сводится к регулярному удовлетворению физиологической потребности. Попытка Д-503 полюбить женщину приводит его к предательству, а его возлюбленную к смерти. Повествовательная манера, в которой написан роман, заметно отличается от стилистики предыдущих произведений Замятина: язык здесь предельно прост, метафоры носят рационалистический характер, текст изобилует техническими терминами. Роман Мы стал первым в череде европейских романов-антиутопий — Прекрасный новый мир О. Хаксли, Скотский хутор и 1984 Дж. Оруэлла, 451 градус по Фаренгейту Р.Брэдбери и др. Замятин отправил рукопись Мы в берлинский филиал издательства Гржебина. В 1924 текст был переведен на английский язык и опубликован в Нью-Йорке. Несмотря на отсутствие публикаций в СССР, роман подвергся идеологическому разгрому советских критиков, читавших его в рукописи. Д.Фурманов увидел в Мы «злой памфлет-утопию о царстве коммунизма, где все подравнено, оскоплено». Другие критики посчитали, что Замятин готов встать на путь обывателя, брюзжащего на революцию. В 1929 были сняты с репертуара МХАТа пьеса Замятина Блоха (1925, инсценировка Левши Лескова), запрещена постановка его трагедии Атилла (1928). Не была поставлена и пьеса о преследовании еретиков Огни святого Доминика (1923). В 1931, понимая бесперспективность своего дальнейшего существования в СССР, Замятин обратился к Сталину с письмом, в котором просил разрешения на отъезд за границу, мотивируя свою просьбу тем, что для него «как для писателя именно смертным приговором является лишение возможности писать». Решение об эмиграции нелегко далось Замятину. Любовь к родине, патриотизм, которыми проникнут, например, рассказ Русь (1923), — одно из лучших тому свидетельств. Благодаря ходатайству М.Горького в 1932 Замятин смог выехать во Францию. Умер Замятин в Париже 10 марта 1937. PS Наиболее полной работой о творчестве Замятина является до сих пор единственная научная биография, которую опубликовал в 1968 г. в Лос-Анджелесе известный американский исследователь Алекс Майкл Шейн . / Биографии / Замятин Е.И.

Смотрите также по Замятину:

Замятин Евгений Иванович (1884–1937)

Евгений Иванович Замятин родился 1 февраля 1884 года в г. Лебедяни Тамбовской губернии (ныне Липецкая область) в семье священника. Когда ему исполнилось восемь лет, он стал учиться в местной гимназии, а с 1896 года продолжил учебу в Воронеже, затем поступил в Петербургский политехнический институт.

В 1903 году студент Замятин впервые участвовал в демонстрации, после чего активно включился в революционную работу. Летом 1905 года он проходил практику на пароходе «Россия», стал свидетелем восстания матросов на броненосце «Потемкин» в Одессе. В то время Е. И. Замятин уже был членом РСДРП, большевиком.

В декабре 1905 года его в первый раз арестовали, последовало несколько месяцев тюрьмы-одиночки. Лишь весной следующего года Е. И. Замятин был освобожден из заключения и выслан на родину.

«Лебедянскую тишину, колокола, палисадники – выдержал недолго: уже летом – без прописки в Петербурге, потом – в Гельсингфорсе…»¹.

В 1908 году Е. Замятин окончил Политехнический институт и получил диплом инженера-кораблестроителя, а осенью того же года в журнале «Образование» напечатал свой первый рассказ. Затем – корабельная верфь, статьи в технических журналах «Теплоход», «Русское судоходство», «Известия политехнического института». Евгений Замятин пишет и рассказы, но не считает их пока готовыми к печати.

В 1911 году Замятин был выслан из Петербурга, сначала в Сестрорецк, а затем в Лахту. Здесь была написана повесть «Уездное» – одно из лучших произведений Евгения Замятина. С каждой его страницы веет реализмом, мастерством большого художника, показана «свинцовая мерзость жизни» уездного захолустья. «Но «Уездное» только отчасти бытовая вещь. Больше это сатира, и не просто сатира, а сатира политическая, ярко окрашенная и смелая для 1913 года»².

По случаю амнистии в 1913 году Е. И. Замятин снова оказался в Петербурге. Но из-за болезни ему пришлось оставить столицу и уехать в Николаев. В этот период им было создано несколько рассказов и повесть «На куличках», действие которой происходит в дальневосточном гарнизоне, где царят скука, нравственный упадок в среде офицеров. Написанная в самом начале империалистической войны, повесть «На куличках» вышла в журнале «Заветы», весь тираж которого был конфискован, а Замятин посажен в тюрьму.

Известия о событиях 1917 года писатель получил в Англии, где находился в качестве эксперта по строительству ледоколов. Буржуазная цивилизация дала материал для сатирической повести «Островитяне» и рассказа «Ловец человеков», в которых едко и остро показана омеханизированная жизнь Англии.

Как только английские газеты запестрели сообщениями о революции в России, Замятин возвратился на Родину. Он участвовал в редколлегии издательства «Всемирная литература», журналов «Современный Запад», «Русский современник», «Дом искусств».

К 1917 году Е. Замятин был уже сложившимся писателем, со своеобразной творческой манерой и четко выраженной идейной позицией, впервые проявившейся еще в повести «Уездное». Но его мечты об обществе социальной справедливости не сбылись, в революции он разочаровался.

Пессимизм, который просматривался еще в первых повестях писателя, более отчетливо проявился в дальнейшем его творчестве.

В шестом номере «Красной нови» за 1922 год появилась большая статья редактора этого журнала А. Воронского о Замятине. В ней известный литературный критик критически оценил творчество Е. Замятина. Отмечая художественные достоинства произведений «Уездное», «На куличках», «Островитяне» и других, Воронский отрицательно высказался о рассказах «Пещера», «Дракон», «Мамай» и особенно о романе «Мы».

«Если бы Замятин писал свои едкие вещи, оставаясь на почве революции, его можно было бы только приветствовать. К сожалению, дело обстоит совсем не так. Замятин подошел к Октябрьской революции со стороны, холодно и враждебно»³, – подчеркивал критик.

В 1932 году Е. И. Замятин обратился к А. М. Горькому, чтобы тот похлопотал перед правительством о его выезде на лечение за границу. Такое разрешение было получено. Выехав за границу, Е. И. Замятин больше не вернулся на Родину.

Умер Е. И. Замятин в Париже 10 августа 1937 года.

С 2003 года в Ельце начал работу филиал Международного научного центра изучения творческого наследия писателя Е. И. Замятина. В 2006 году именем Е. И. Замятина была названа улица в г. Липецке. В 2007 году Липецким региональным отделением Литературного фонда России была учреждена Липецкая областная литературная премия имени Е. И. Замятина (премия присуждается в четырех номинациях – проза, поэзия, драматургия и литературная критика, публицистика). 5–8 октября 2009 года в Тамбове и Ельце прошел Международный конгресс литературоведов, посвященный 125-летию Е.И. Замятина.

---

¹ Замятин Е. Собрание сочинений. – М.: Федерация, 1929. – Т. I. – С. 13.
² Воронский А. Избранные статьи о литературе. – М., 1982. – С. 121.
³ Воронский А. Избранные статьи о литературе. – М., 1982. – С. 129.

Произведения автора

• Собрание сочинений: в 4-х т. – М. : Федерация, 1929.
• Собрание сочинений : в 5-ти т. – М. : Русская книга, 2006. – Т. 1. Уездное: повести и рассказы. – 608 с.
• Избранные произведения : повести, рассказы, сказки, роман, пьесы / сост. А. Ю. Галушкин ; предисл. В. Б. Шкловского ; вступит. ст. В. А. Келдыша. – М. : Советский писатель, 1989. – 766 с.
• Избранные произведения / сост., вступ. ст. , коммент. Е. Б. Скороспеловой. – М. : Советская Россия, 1990. – 538 с.
• Уездное: повесть. – М.: Совр. пробл., 1915. – 145 с. ; То же. – 2-е изд. – М.-Пб. : Круг, 1923. – 171 с.
• О том как исцелен был отрок Еразм / [рис. Б. Кустодиев]. – Петербург : Петрополис, 1922. – 46 с.
• Мы : романы, повести, рассказы, сказки / сост., авт. вступит. ст. И. О. Шайтанов. – М. : Современник, 1990. – 559 с.
• Бич Божий : романы, повести / вступ. ст. И. Ерыкалова. – СПб. : Азбука-Классика, 2006. – 635 с. – (Азбука-Классика).
• Автобиография // Собрание сочинений: в 5 т. – М., 2003. – Т. 1. Уездное. – С. 21-28.

Литература о жизни и творчестве

• Любимова М. Ю. Е. И. Замятин в годы первой русской революции (из писем Замятина 1906 г. из Лебедяни) // Источниковедческое изучение памятников письменной культуры в собраниях и архивах ГПБ. История России XIX-XX веков: сб. науч. тр. – Л., 1991. – С. 97-107.
• Замятин Е. Письмо из тюрьмы : [письмо Е. Замятина отцу в Лебедянь из Дома предварительного заключения осенью 1905 г.] // Комсомольская правда. – 1996. – 27 дек. – С. 10.
• Меньшикова Э. Замятинские мотивы : [С. М. Замятин из с. Лебяжье Добровского района, двоюродный племянник Е. И. Замятина создал мини-музей, посвященный семье Замятиных] // Липецкая газета. – 1997. – 23 мая. – С. 3.
• Комлик Н. Н. «…Пишу вам из России – самой настоящей, с черноземом, Доном, соломенными крышами…» (Е. И. Замятин) // Литературное краеведение в Липецкой области: учеб. пособие. – 2-е изд., доработ. и доп. – Елец, 1999. – С. 241-256.
• Клоков А. Отец Замятина – липчанин : [новые сведения об И. Д. Замятине, уроженце г. Липецка.] // Русь святая. – 1999. – Июнь (№ 7). – С. 4.
• Евгений Замятин и культура ХХ века : исслед. и публикац. – СПб. : РНБ, 2002. – 475 с.
• Волков С. Он вырос в Лебедяни и должен в нее вернуться : [воспоминания племянника Замятина Сергея Волкова о родительском доме Замятина] // Липецкая газета. – 2002. – 2 нояб.
• Комлик Н. Н. Творчество Е.И.Замятина: лебедянский путеводитель : учеб. пособие / Н. Н. Комлик. – Елец : ЕГУ им. И.А. Бунина, 2003. – 241 с.
• Комлик Н. Н. Творчество Е. И. Замятина: портрет русской провинции в лебедянском интерьере // Творческое наследие Е. И. Замятина в контексте традиций русской народной культуры : монография / Н. Н. Комлик. – 2-е изд., испр. и доп. – Елец, 2003. – С. 58-100. : ил.
• Комлик Н. Н. Лебедянь в произведениях Евгения Замятина // Земля Липецкая: историческое наследие. Культура и искусство. – СПб., 2003. – С. 267-271. : фото. – (Наследие народов Российской Федерации; Вып. 3).
• Рыжков Ю. Замятин и Кустодиев в Лебедяни : [в августе 1926 года] // Наш тонус. – 2003. – 18 июня (№ 8). – С. 3.
• Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня : науч. докл., ст., очерки, заметки, тез.: в XIII кн. Кн. XIII. / под ред. проф. Л. В. Поляковой, проф. Н. Н. Комлик. – Тамбов-Елец, 2004. – 253 с.
• Переверзева М. Лебедянские корни : [о деятельности Лебедянского краеведческого музея по сохранению памяти о Е. Замятине] // Добрый вечер. – 2004. – 4 февр. (№ 6). – С. 4.
• Полякова Л. В. Изучение творческого наследия Е. И. Замятина в Елецком университете: итоги и перспективы // Вестник Елецкого государственного университета. – Елец, 2005. – Вып. 7. – С. 419-425. – (Сер. Педагогика).
• Меньшикова Э. Крестный путь, голгофская дорога… : судьбы писательские / Э. Меньшикова. – Усмань, 2006. – С. 74-131.: фото. – (Зов малой Родины).
• Комлик Н. Н. «Лебедянская криптограмма» в творческом наследии Е. И. Замятина // Пишу Вам из России: русское подстепье в творческой биографии Е. И. Замятина и М. А. Булгакова : монография / Н. Н. Комлик, И. С. Урюпин. – Елец, 2007. – С. 8-102. – (Б-ка культур. наследия Елец. края).
• Дом, в котором родился и провел детские годы Е. И. Замятин // Липецкая область : каталог объектов культурного наследия. – М. : НИИЦентр, 2008. – С. 150 : фото.
• Воробьева А. От «Уездного» до «Мы» : к 125-летию со дня рождения Евгения Замятина // Петровский мост. – 2009. – № 1. – С. 167-170.
• Комлик Н. Из глубин «Тамбовской Маньчжурии» // Петровский мост. – 2009. – № 1. – С. 171-174.
• Замятина Н. Малый мир Евгения Замятина : [из истории семьи Замятиных] / Н. Замятина, Н. Комлик // Петровский мост. – 2009. – № 4. – С. 152-156.
• Алексеева А. Где шатался Барыба… : [по улицам Лебедяни вместе с героем повести Е. Замятина «Уездное» Анфимом Барыбой] // Липецкая газета. – 2009. – 21 авг. – С. 6.
• Замятина Н. С. Род Замятиных и Липецкий край / Н. С. Замятина. – Липецк, 2010. – 114 с.
• Евгений Замятин живет в Лебедяни // Липецкая газета: итоги недели. – 2011. – № 12-13 (28 марта-3 апр.). – С. 56.
• Лебедянский вариант к прозе Замятина: [Видеоматериал]. – Germany, [2001]. – (30 мин.).

Справочные материалы

• Воронежская историко-культурная энциклопедия. – 2-е изд. – Воронеж, 2009. – С. 192. : То же : Воронежская энциклопедия. – Воронеж, 2008. – Т. 1. – С. 300.
• Липецкая энциклопедия. – Липецк, 2000. – Т. 2. – С. 45-50.
• Тамбовская энциклопедия. – Тамбов, 2004. – С. 196.
• Замятинская энциклопедия. Лебедянский контекст : материалы, исслед., док., справки: межвуз. регион. проект / рук. проекта и науч. ред. проф. Л. В. Полякова. – Тамбов, Елец : ТГУ ЕГУ, 2004. – 485 с.
• Славные имена земли Липецкой: биогр. справ. об извест. писателях, ученых, просветителях, деятелях искусства. – Липецк, 2007. – С. 34-37.
• Русские писатели 1800-1917: биогр. словарь. – М., 1992. – Т. 2. – С. 320-323.
• История русской литературы конца XIX-начала XX века: библиогр. указ. / под ред. К. Д. Муратовой. – М.-Л., 1963. – С. 240.
• Писатели Липецкого края: библиогр. указ. – Воронеж, 1986. – Вып. 1. – С. 110-113.

Евгений Замятин | Биография и книги

Евгений Замятин , полностью Евгений Иванович Замятин , Замятин также пишется Замятин , (родился 1 февраля [20 января по старому стилю] 1884 года, Лебедянь, Тамбовская область, Россия — умер 10 марта. 1937, Париж, Франция), русский писатель, драматург и сатирик, один из самых ярких и культурных умов послереволюционного периода и создатель уникального современного жанра — антиутопического романа. Его влияние как стилиста-экспериментатора и выразителя космополитично-гуманистических традиций европейской интеллигенции было очень велико в самый ранний и наиболее творческий период советской литературы.

Получив образование в Санкт-Петербурге на морского инженера (1908 г.), Замятин совмещал свою научную деятельность с писательской деятельностью. Его ранними произведениями были « Уездное » (1913; «Провинциальная сказка»), острая сатира на провинциальную жизнь, и « На куличках, » (1914; «На краю света»), посягательство на военную жизнь, осужденное царскими властями. цензоры. Замятин предстал перед судом и, хотя и был оправдан, на некоторое время перестал писать. Во время Первой мировой войны он находился в Англии и руководил строительством русских ледоколов.Там он написал Островитяне (1918; «Островитяне»), высмеивая то, что он считал подлостью и эмоциональным подавлением английской жизни. Вернулся в Россию в 1917 году.

Британская викторина

Литературные фавориты: факт или вымысел?

Любите литературу? В этой викторине выясняется правда о любимых авторах и рассказах, старых и новых.

Хронический инакомыслящий, Замятин был большевиком до революции 1917 года в России, но после этого отказался от партии. Его ироническая критика литературной политики лишала его официальной благосклонности, но он пользовался влиянием как наставник братьев Серапионов, блестящего молодого поколения писателей, чье художественное кредо заключалось в том, чтобы не иметь веры. В таких рассказах, как « Мамай » (1921 г.) — имя монгольского полководца, вторгшегося в Россию в XIV веке, — « Пещера » (1922 г .; «Пещера») Замятин нарисовал картину нарастающей жестокости человечества в послереволюционный период. Петроград. Церковь Божия (1922; «Церковь Божия») — аллегорическая сказка, утверждающая, что власть, основанная на кровопролитии, не может претендовать на добродетель. Его очерк «Я боюсь» (1921; «Боюсь»), краткий обзор состояния послереволюционной литературы, завершается пророческим суждением: «Боюсь, что единственное возможное будущее для русской литературы — это ее прошлое». В этот период Замятин написал одни из лучших своих рассказов.

Его самая амбициозная работа, роман My (написано в 1920 году; We ), распространялась в рукописи, но не публиковалась в Советском Союзе до 1988 года (английский перевод появился в Соединенных Штатах в 1924 году, а оригинал на русском языке текст был опубликован в Нью-Йорке в 1952 г.).Он изображает жизнь в «Едином государстве», где рабочие живут в стеклянных домах, имеют номера, а не имена, носят идентичную форму, едят химические продукты и наслаждаются ограниченным сексом. Ими управляет «Благодетель», который единогласно и постоянно переизбирается. « We », который часто называют научной фантастикой, является литературным предком «Олдоса Хаксли» «О дивный новый мир» (1932) и Джорджа Оруэлла « Nineteen Eighty-four » (1949).

Публикация за границей книги We была одной из причин репрессивной кампании, развернутой против многих писателей в 1929 году.Замятин объявил о своем выходе из Союза пролетарских писателей России (РАПП) и практически перестал считаться советским автором. Его больше не публиковали, а его пьесы, которые он начал писать в 1923 году и которые с успехом шли в театрах, были изъяты из репертуара. В 1931 году, после его обращения к советскому лидеру Иосифу Сталину и вмешательства писателя Максима Горького от его имени, Замятин получил разрешение покинуть Советский Союз для длительного пребывания за границей.Он прожил в Париже всю оставшуюся жизнь. Его литературная продуктивность в те годы была скудной.

Патрик Парриндер — Представляя будущее: Замятин и Уэллс

# 1 = Том 1, Часть 1 = Весна 1973

---

Патрик Парриндер

Воображая будущее: Замятин и Уэллс

Живая литература не живет вчерашним часами, не сегодняшними, а завтрашними. — Замятин Евгений ¹

В своей недавней критической биографии Замятина Алекс М. Шейн пишет, что Вопрос о влиянии Уэллса на «Замятина We » пока не получил. обширное систематическое исследование ». ² Это также хорошо для Связь Замятина и Уэллса порождает проблемы, которые не могут быть решены систематическое изучение влияний или чисто контент-ориентированный подход это приняло большинство критиков антиутопического романа.При сравнении Замятина и Уэллса, мы должны хотя бы попытаться спросить, как должна (или как) наука фантастику писать?

Репутация Замятина в англоязычном мире во многом обязана Джорджу Оруэлл, которые оба использовали We как один из источников Nineteen Eighty-Four и утверждал, что Хаксли, должно быть, использовал его в Brave New Мир. ³ Стало обычным помещать We в линейку, включающую эти книги и другие антиутопии, такие как «Машина» Форстера Stops »и« Повелитель мух »Голдинга . Кроме Замятина, это очень английская традиция — не просто антиутопия, но намеренно и сознательно антиуэллсианский — и Марк Р. Хиллегас недавно утверждал, что их отказ от Ценности Уэллса скрывали основную задолженность всех этих писателей перед Видения и методы Уэллса. В случае Замятина Хиллегас показывает, что We воспроизводит широкую топографию Веллсианского романа будущего: дегуманизированный город-государство с его огромными многоквартирными домами, его диктатура, его стены, исключая мир природы и его причудливый Античный Дом построен из элементов года. Спящий просыпается, «История грядущих дней» и Время Машина. ⁴ Однако это мало что говорит нам о духе, в котором We было написано. В настоящем эссе будут подчеркнуты два отмеченных факта. но почти не принимается во внимание предыдущими критиками. Во-первых, до сих пор будучи сознательно настроенным антиуэллсианцем, Замятин был автором книги Герберта. Wells (1922), блестящее, но малоизвестное эссе, раскрывающее его тему. как, в некотором смысле, прототип революционного современного художника.Секунда состоит в том, что Замятин сам был особенно оригинальным писателем-модернистом, а не просто предшественник Хаксли и Оруэлла. Перейти с The Time Machine на We это войти в мир, где топография может быть похожей, но природа опыт полностью изменился, так что мы сталкиваемся с двумя совершенно разными виды воображения. В этом решающем аспекте «модернистский» статус то, что Замятин советовал Уэллсу в теории, на практике оставалось за ним самим. в одиночестве.

Морской архитектор по профессии, бывший большевик, сидевший в тюрьме. после революции 1905 года Замятин строил ледоколы на Северо-Востоке. Англия, когда был свергнут царский режим. Он вернулся в Россию в Сентября 1917 г. и стал ведущей фигурой среди левых писателей Петербурга до тех пор, пока его откровенные и еретические взгляды не вступили в противоречие с жесткий культурный контроль 1920-х годов. Мы, его основная творческая работа, была написана в 1920-21 годах, запрещена в Советском Союзе и опубликована на английском языке. перевод 1924 года.В идеологическом плане это выражение его сомнений. о технократических разработках западной цивилизации с сардонической отношение к большевистскому идеалу, особенно в изображении «энтропийного» стабилизации некогда революционного государства, и в утверждении Вечное противостояние Достоевского свободы и счастья. В то же время как писать Мы Замятин, как и большинство его товарищей по писательству, оказался занятым воспитательная работа и в организации новых революционных издательств. Одним из первых переиздавшихся зарубежных авторов был Х. Дж. Уэллс. (Его произведения была в изобилии при царе.) Замятин руководил серией Переводы Уэллса между 1918 и 1926 годами и Герберт Уэллс , обзор вся его работа до 1920-х годов была побочным продуктом этого. ⁵

В увлечении Замятина английским писателем доминировали два фактора. Там было Позиция Уэллса как создателя современных мифов: Замятин увидел научное романы, которые были его главным интересом, как разновидность сказки, отражающей бесконечная перспектива технологических изменений и строго логические требования научной культуры.Это были сказки об асфальте, механизированном мегаполис, в котором единственные леса состояли из заводских дымоходов, а только запахи были пробирками и выхлопами двигателей. Таким образом они выразили конкретно западный опыт: для читателя в отсталой России городской пейзажи, созданные Уэллсом, и не только те, которые он описал, принадлежали в будущем. Замятин был достаточно детерминистом, чтобы чувствовать, что Уэллс только выражение окружающей среды двадцатого века составляло существенную современность.Он обозначает эту сторону Уэллса символом парящего самолета. над данным миром в новую и неизведанную стихию. Так же, как земное пейзаж был преобразован возможностью аэрофотосъемки, войны и революции теперь меняют человеческие перспективы. Замятин больше всех называет Уэллса современник писателей, потому что он это предвидел и учил людей видеть «глаза летчика».

Он был вынужден признать, что сам Уэллс «вернулся на землю», однако в смысле отказа от научной фантастики в пользу реалистичных социальных Роман.Предполагая, что его социальные романы были старомодными и производными Помимо научных романов, Замятин использовал весь комплекс Уэллса. сочинения в поддержку его второй темы — Уэллса как художника-социалиста. Он цитирует отрывки из введения Уэллса к русскому изданию его произведений. (1911), в котором он объявляет себя немарксистом, ненасильственным революционер, то есть социалист-еретик вроде самого Замятина. В Самым удивительным поворотом в этой аргументации является обсуждение самых недавних фаза, его обращение к вере в «конечного Бога», о котором было объявлено в г.Бритлинг в 1916 году. Своенравная и недолговечная попытка Уэллса совмещать рационализм и религию позже показалось абсурдом даже самому себе, но для Замятина это было доказательством его самостоятельности и творческой смелости. После войны ранние видения Уэллса уже сбылись. «Вся жизнь оторвана от якоря реальности и стали фантастическими », — писал Замятин. В ответ Уэллс продолжал метод дальше, пока он не коснется высшего смысла жизни.Результирующий слияние социализма и религии было смело парадоксальным подвигом, напоминающим о соединение науки и мифа в ранних романах:

Сухой компасный круг социализма, ограниченный землей и гипербола религии, уходящая в бесконечность — они такие разные, так несовместимо. Но Уэллсу удалось разорвать круг, превратить его в гипербола, один конец которой упирается в землю, в науке и позитивизме, в то время как другой теряется в небе.

Хотя в то время фальшивая религия Уэллса произвела фурор, она вряд ли заслуживает это увлекательная метафора. Фигура круга, согнутого в гиперболу, есть связанных с полетом по спирали самолета. Оба найдены в другом месте в произведениях Замятина, служа загадочными образами его теории искусства.

В эссе «О синтетизме» (1922) он делит все искусство на три части. школы представлены символами +, -, — (утверждение, отрицание, синтез). ⁶ Искусство превращается в непрерывную диалектическую последовательность по мере того, как одна школа уступает место следующий. Три художественные школы на современном этапе — это натурализм (+), символизм и футуризм (-), и «неореализм» или «синтетизм» (-), посткубистское и постэйнштейновское искусство, которое включает в себя парадокс современный опыт быть одновременно «реалистичным» и «фантастическим». Характеризуется несочетаемым наложением и дроблением плоскостей, Синтетизм отождествляется с творчеством Пикассо, Анненкова, Белого, Блока и др. конечно сам Замятин.Но это лишь временная фаза, для каждого диалектическая триада подвержена непрерывному процессу смены и преемственности который наблюдает вечное колебание между крайностями революции и энтропия. Развитие — это череда взрывов и консолидаций, и «Уравнение искусства — это уравнение бесконечной спирали».

Эти идеи — формула приверженности Замятина перманентной революции. и к еретической природе художника.Они связаны с его взглядом на Уэллса. разными способами. В разделе Герберта Уэллса под названием «Wells’s Генеалогия »мы читаем, что традиционный утопический романс от Мора до Моррис несет положительный знак — утверждение видения земного рая. Уэллс придумывает новую форму «социально-фантастического романа» с негативом. подписать; его цель — не изображение будущего рая, а социальное критика экстраполяцией. В отношении этих категорий существует некоторая двусмысленность, и Замятин их не уточняет, но кажется очевидным, что быть антиутопической формой, отмеченной знаком (-).Когда мы следим за борьбой D-503, чтобы достичь социальной ортодоксальности в Мы , и тем более мимолетно, когда мы созерцаем промыли мозги Уинстону в конце Девятнадцать восемьдесят четыре, — невозможность того, что мы вообще представляем себе такое будущее — в полном смысле слова — вот что автор противостоит нам. Может быть, это отрицание отрицания?

Такое рассуждение ограничило бы Уэллса промежуточным местом в диалектике антиутопия.Замятин обычно видит его в более общем смысле как воплощение динамичность современного воображения. Самолет взлетает по спирали с земли — это не только Уэллс, но и символ современной письменности как все. ⁷ Более того, успех Уэллса с точки зрения реального пророчества подтвердил свою позицию как авангардный художник, да и вообще как «неореалист». Разрушая устойчивую картину викторианского общества своим странным дальновидная логика, он предвидел революционную эпоху, когда реальность сам стал фантастическим.Замятин приписал ему изобретение типа басня, отражающая требования современного опыта — скорость, логика, непредсказуемость. И все же в одном он отставал: «язык, стиль, слово — все те вещи, к которым мы пришли ценят в новейших русских писателях ». Одна из метафор Замятина. для искусства — это «винтовая лестница в Вавилонской башне». Он возвестил словесная и синтаксическая революция, порождающая язык, который был «заряженный, высоковольтный», и он попытался создать такой язык в письменной форме We.

Мы пишем в виде дневника. Это правда, что дневник D-503, делает несколько сознательных попыток объяснить свое общество инопланетным читателям, но возникающая социальная картина (единственная забота идеологически настроенных критики, начиная с Оруэлла), по сути, раскрывается через посредство сознание будущего, и даже язык будущего, которые являются наиболее важными для Замятина. радикальные концепции. Размышление о том, что новое общество влечет за собой новое сознание и язык, и что они могут быть адекватно предложены только «Футуристическая» художественная техника кажется очевидной после того, как она была заявлена.Все же это Воображение Замятина этих условий — его откровение будущего через его сочинения — что устанавливает We как уникальное модернистское научное произведение вымысел.

Хиллис Миллер писал, что «преобразование, которое делает человека романист — это его решение взять на себя роль рассказчика, который рассказывает рассказ ». ⁸ Именно с этой точки зрения контраст между влиятельная модель Уэллса из фантастической фантастики и форма, Замятин создал, нагляднее видно.

Уэллс обеспокоен тем, что сталкивается с неизвестным; Замятина, причем — . неизвестный. Повествования Уэллса всегда имеют фиксированную и знакомую точку отсчета. Подобно Свифту и Вольтеру, он использует просветительские формы повествования о путешествиях. и научный отчет. В его ранних романах всегда есть рассказчик, который приносит странные и тревожные новости и тем не менее сразу завоевывает наше доверие благодаря его соблюдение анекдотических условностей.Его аудитория — это либо сегодняшняя публика, либо предположения ближайшего будущего, и его предположения совпадают с современными научная культура. В The Time, , Machine, , Time Traveler устанавливает вооруженный выжидательным любопытством, сообразительностью и радостным принятием опасность — самый тип бескорыстного исследователя. Он также оснащен формулирует гипотезы социал-дарвинизма, и методом проб и ошибок он приходит к неожиданные, но предположительно правильные выводы.Однако в конце концов мы мимоходом сказал, что Странник «но безрадостно думал о Развитие человечества »(§17 / §13) еще до того, как он выступил. Информация сдерживается, чтобы ничто не могло помешать его уверенности в ценности исследование — «риск, на который приходится идти человеку» (§4 / §3). Так же, в Остров доктора Моро, Прендик является рациональным, очевидец, наблюдатель, который только в финале кажется безумно человеконенавистническим страниц.Такие сокрытия позволяют избежать смещения всего повествования.

Поворот в каждой из этих историй подрывает уверенность, с которой Наблюдатели Уэллса выступили, но нет замены рационализму как метод. В The War of the Worlds, нам с самого начала говорят, что гуманистическая концепция мироздания была разрушена, но рассказчик обращается к нам в установленных терминах рационального дискурса, а затем успокаивает нам о его собственной сущностной нормальности: «Со своей стороны, я был очень занят учиться ездить на велосипеде и занят работой над серией статей, в которых обсуждается вероятное развитие моральных идей по мере развития цивилизации »(§1: 1). В каждом случае изображается биологическое или антропологическое усилие; в книга — это изложение как инопланетного общества, так и попыток представителю буржуазного наблюдателя, чтобы знать это эмпирически (отсюда важность наблюдения за марсианами из разрушенного дома, буквальный «фотоаппарат» неясное «). Рассказчик в Война миров обращается к Марсиане, хотя он не отвергает человеческие нормы так же полностью, как Гулливер делает.И Свифт, и Уэллс признали врожденную деструктивность рационализм. Попытка Уэллса преуменьшить восприятие кажется более преднамеренной. чем у Свифта, поскольку он был вынужден сделать более осознанный выбор Повествовательные формы «восемнадцатого века».

В более поздних романах Уэллс отказался от рационального наблюдателя в пользу персонажей. которые непосредственно участвуют в инопланетном мире. Поскольку его творческие интересы были скорее антропологическими, чем политическими, однако в результате более грубая и менее требовательная форма приключенческого повествования, типичная для года. Спящий просыпается .Есть несколько интересных полуэкспериментов, которые показывают что-то другое: Первые люди на Луне, с разделением между земной Бедфорд и бескорыстный рационалист Кейвор; и в Дни кометы, , к сожалению, небрежная попытка взглянуть на настоящее со стороны перспектива будущего. Но Tono-Bungay представляет собой единственную значительный прогресс в технике, с использованием автобиографической формы для объединения социальный анализ и прагматические впечатления неуверенного и несколько маниакального рассказчик.В конечном итоге разрушителем символизируют не только науку, но и весь роман олицетворяет смещение социологического дискурса для выражения драма радикального индивидуализма в сознании героя. Это знаменует собой интересное развитие в социальном романе, но в научной фантастике Велсиан Модель осталась моделью адаптации повествовательных форм Просвещения, основанных на рациональный, объективный наблюдатель. ⁹

Эффект перехода от романов Уэллса к We ¹⁰ мог бы быть по сравнению с опытом рассказчика Замятина, когда он выходит за пределы Зеленого Стена города:

Именно тогда я открыл глаза — и оказался лицом к лицу, на самом деле, с этим очень того, чего до сих пор никто из живущих не видел, кроме уменьшился в тысячу раз, ослаб, размазанный мутным стеклом стена.

Солнце — это уже не то наше солнце, пропорционально распределенное по зеркальной поверхности тротуаров; это солнце состояло из некоторых своего рода живые осколки постоянно покачивающихся пятен, которые ослепляли глаза, заставили голову кружиться. И леденцы, похожие на деревья, втыкаются в самое небо, как пауки, прижатые к земле на корявых лапы, как безмолвные фонтаны, струящиеся зеленью. . . . (§27).

Это новая реальность, которую нельзя увидеть сквозь стекло (повторяющийся режим видение в Уэллсе), ни даже в свете научного разума. Опыт расколотые и ослепляющие; голова кружится, и я теряет свой центр сила тяжести. Писатель находится во власти разрозненных впечатлений и просто записывает его противоречивые импульсы по мере того, как они усиливаются до тошноты. Хотя он пытается управлять своим неуправляемым сознанием «рациональным» методом, он это метод общества, не принадлежащего нам.

Мы начинается с директивы, предлагающей всем числам сочинять стихи или трактаты, прославляющие Единое Государство, которые предстоит нести в первый полет космическая ракета «Интеграл» в помощь покорению людей с других планет. К рассказчик, D-503 (строитель Интеграла), это божественная команда, но использовать принуждение к «математически безошибочному счастью» (§ 1) — значит жестоко империалистический. Таким образом, ценность космических путешествий выражается в вопрос (весьма неуэллсовский подход) с помощью иронического приема рассказчик, поклоняющийся математической точности и прямым линиям.Но как только установлена ​​чуждость ценностей D-503, становится ясно, что он сам внутренне разорван. Он берет на себя литературную композицию как долг перед заявляет, но предпочитает писать, а не стихотворение в соответствии с утвержденным общественным литературные жанры (поэзия Единого государства примерно так же богата и разнообразна, гуигнгнмов), но простая запись его сегодняшних впечатлений. В конфликт группового и частного сознания, обозначенный названием романа, таким образом обрисовано в общих чертах его первоначальный выбор способа письма; он думает выразить что переживают «Мы», но его запись становится безвозвратно субъективной.Уже когда он начинает дневник, у него «щеки пылают», и он чувствует как будто внутри него шевельнулся ребенок — опасные знаки за иррациональность ощущения и филопрогенные эмоции — мотивы бунта во всем роман (тоска 090 по ребенку параллельна творческому инстинкту D-503, и во время короткой революционной вспышки в Едином государстве видны пары бесстыдное совокупление на глазах у публики). Как он пишет свой дневник, D-503 все больше осознает отсутствие непрерывности в своих мыслях и нарушение логических процессов; наконец он идет к врачам, которые ставят диагноз болезненный рост, известный как душа.Ему говорят, что здоровое сознание — это просто отражающая среда, такая как зеркало; но он развил поглощающую емкость, внутреннее измерение, которое сохраняет и запоминает. Болезнь эпидемия в государстве, и универсальная фантазияэктомия призвана ее уничтожить. На первый взгляд D-503 развивает душу в результате влюбленности в увлекательная I-330, но на самом деле она состоит из письма. Это его личность человека, который хочет записать свои ощущения, которые бросают D-503 в психический кризис.

Соответственно, именно дневник выдает его вместе с его мятежными сообщники, в тайную полицию. Может показаться, что единственная ошибка «математически совершенное состояние» должно было побуждать его членов к вовлечению в литературном выражении вообще — как в книге Брэдбери 451 по Фаренгейту, вещей могло бы работать более гладко, если бы все книги были сожжены. Но можем ли мы быть в этом уверены? В конце, когда восстание подавлено, D-503 подвергается фантастической операции и наблюдает за пытками I-330, чувствуя только эстетическую красоту зрелище.Несмотря на нашу реакцию, эта история выглядит образцовой. с точки зрения Единого Государства — и, возможно, даже в этом Разыскиваются руководители пропаганды. Безусловно, чрезмерная концентрация на политическом сообщение Мы, , не должны заслонять попытки Замятина предложить предельная невыразимость его будущего общества; его опыт и его культура структурированы способами, которые мы никогда не сможем полностью понять. Рассказчик пытается объяснять вещи на благо инопланетных народов, застрявших в двадцатом веке уровня развития, но он также чувствует себя в положении геометрический квадрат, призванный объяснить его существование людям: » Понимаете, последнее, что пришло бы в голову этому четырехугольнику, — это говорят, что все его четыре угла равны »(§ 5). Аналогичный аргумент может применяться к статусу самой книги.

Классическая сатирическая утопия создает социальную картину посредством несочетаемого сравнения, и У нас тоже; произведение античной литературы больше всего В его будущем обществе ценится книга расписаний поездов. Но Замятин предполагает более тревожную и сбивающую с толку чуждость, чем этот метод может передавать. Новый опыт передан на беспрецедентном языке, или, возможно, языков, дневник D-503 — это театр языкового конфликта.Его «ортодоксальная» самость выражается через логический дискурс, силлогистический по форме и неоднократно опирающийся на математику, геометрию и инженерное дело за его запас метафор. (Есть очевидное сходство с агрессивно «технократический» стиль сочинений Замятина.) язык, на котором граждан Единого Государства обучаются восстанавливать безошибочное обоснование неприкрытых директив государства. Даже женские лица могут быть проанализированы с точки зрения геометрических фигур, кругов и треугольников — обеспечивая несколько ярких примеров литературного кубизма.Однако этот ортодоксальный математический язык не может подчинить себе весь опыт D-503. Он может увидеть его мозг как машина, но это перегретая машина, которая испаряет охлаждающую жидкость логики. Он становится неловко застенчивым, и его мыслительные операции прекращаются. больше не плавный и автоматический. Его анализ лица I-330 обнаруживает два острых треугольники, образующие X — алгебраический символ неизвестного. Больше неизвестных supervene, и его память возвращается к символу безрассудства в самом основы математики, которой его учили в школе — √-1 квадратный корень из минус единицы.Вскоре он сталкивается с существованием целого «Вселенная иррациональных» из √-1 твердые тела, скрывающиеся в неевклидовом пространстве субъективного опыта. К его больной разум, математика, основа общества, кажется, разделены сами по себе.

X или неизвестный элемент в We всегда возникает внутри личного опыт. Сначала он идентифицируется при встрече с I-330, и мы чувствуем его в качество диалога — пробного, спонтанного и электрического, — который противоречит резко с шаблонными ответами ортодоксального дискурса рассказчика.Он научили сводить все к математической среде, но как только описывая впечатления и людей, его рассказ приобретает очень нервный характер. жизнеспособность. По мере продолжения дневника гегемония ортодоксального дискурса ослабевает, и установлен «раздвоенный» стиль We — смещение, экспрессионистский стиль — основной опыт читателя Замятина. В настроение и внимание рассказчика постоянно меняются; ощущения сиюминутны а мысли, «правильные» или еретические, — лишь временные; высказывания обычно остаются незавершенными. D-503 рекомендуется нести с путаницей его калейдоскопического языка смутно прагматичным ожидание того, что самовыражение каким-то образом должно привести к окончательному порядку и разъяснение. Но на самом деле это приводит к осознанию шизоидной идентичности. от которой его может спасти только фантазиэктомия.

Мы, , действительно описываем революцию на улицах, но рассказчик участие только случайно, потому что настоящее поле битвы находится в его голове. ¹¹ Используемые языки — это футуристические языки, и (с некоторыми упущениями) неподвижные точки, к которым может относиться D-503, отличаются от наших; таким образом когда-то его опыт превзошел ограничения, на которые он был запрограммирован, он не может провести элементарных различий между мечтой и реальностью. это Решительная попытка Замятина войти в неизвестное как сознания, так и политика и технологии, которые делают We одним из самых замечательных произведений научная фантастика существует.

Не его художественные приемы, а его топография и социальные условия (вниз к Дням секса и розовым билетам) перешли в последующую традицию. Словесные нововведения и странный опыт — это часть большого количества писатели-фантасты, но где основные предположения рассказа и характеристика остается неизменной, это не более чем некая маньеризм. Иван Ефремов, автор популярной советской космической сказки Андромеда, очертаний типичное отношение:

Масса научной информации и сложной терминологии, используемой в истории являются результатом продуманного плана.Мне показалось, что это единственный способ показать наших далеких потомков и дать нужные местные (или темпоральный) цвет к их диалогу, поскольку они живут в период, когда наука проникнет во все человеческие концепции и язык сам. ¹²

Присваивается «местный колорит», и это делается вставка научного жаргона в эмоциональное повествование сентиментального вымысел.У меня сложилось впечатление, что, несмотря на разнообразие доступных стилей и сознательно манерный способ, которым более искушенный писатель, как Рэй Брэдбери их использует, научная фантастика сохранила жесткое сочетание футуристическая среда и условные формы. Без сомнения, бывают исключения. Картина Уильяма Голдинга The Inheritors включает в себя очень творческую проекцию. «инопланетного сознания», как я определил его здесь. Интересный и возможно, более характерным случаем является случай с одним английским романом. который передает прямое влияние Замятина — Оруэлла Девятнадцать Восемьдесят четыре.

«Новояз», пожалуй, самая оригинальная концепция Оруэлла, основана на о достижениях в науке пропаганды, которые почти не предвидел Замятин. Его проницательная критика политического использования языка расширяет то, что Оруэлл сделал в некоторых из его эссе. Однако новояз — это всего лишь публичная риторика Океания, это отнесено к Приложению в романе, и это не запланировано. для окончательного принятия до 2050 года. Уинстон Смит по-прежнему говорит на стандартном английском языке и знаменитое вступительное предложение, в котором бьют часы — тринадцать — это эффектный пример «местного колорита».»Уинстон, как и D-503, составитель дневника, но повествование состоит не из его дневника, что является экономичным запись вещей, понятых и заключенных, а не ежедневный журнал неуверенность и путаница. Дневник Уинстона — отдушина для его непокорных мысли, но бунт D-503 неотделим от его письма. Девятнадцать Eighty-Four , таким образом, частично является приручением безродных модернистов. Техника Ср . Это роман, основанный на традициях английского реализма и в лондонском пейзаже военного времени с добавленным видением языковых изменений.

Замятин, кажется, не сомневался, что научная фантастика может быть главной литературный жанр; Уэллс писал свои шедевры, будучи убежденным, что это может нет. В этом эссе я попытался предложить некоторые соображения, которые могут быть применимы к научной фантастике как к способу воображения и наметить две модели основных выражение внутри него. Первая — это модель Уэллса — гуманистическое повествование. басня, в которой человек, которого мы принимаем как представителя нашей культуры, противостоит биологически и антропологически неизвестное.Второй, реализованный Замятиным, направлен на непосредственное создание опыта и языка чужой культуры. Каждый Таким образом, модель расширяет социальную критику до более пробного исследования рациональных гносеологические предположения. Рассмотренные мною книги по сути будущие фантазии в том смысле, что век, в котором они происходят, не очень иметь значение. Но есть и третий роман, посвященный ближайшему будущему. из которых Nineteen Eighty-Four и Vonnegut’s Player Piano являются Примеры.Эти романы — научная фантастика в том смысле, что включают новые гаджетами, а также новыми социальными институтами, и они могут иметь большое политическое значение. важность. Что я бы сказал о них, так это то, что их «чувство» теперь кажется очень близко к современному реалистическому роману. Возможно, в реальности действительно стать фантастическим, как предсказывал Замятин, и мы можем применить ярлык реализм к романам «недавнего будущего», а также недавнего мимо.

Королевский колледж, Кембридж

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Евгений Замятин, Советский еретик: Очерки Евгений Замятин, пер.и изд. Мирра Гинзбург (1970), пл09. Предложение цитируется из «О литературе, революции, энтропии и других вопросах» (1923).

² Алекс М. Шейн, Жизнь и творчество Евгения Замятин (1968) , пл40.

³ Джордж Оруэлл, Обзор We ( Tribune 4 января 1946 г.) в The Collected Essays, Joumalism and Letters of George Оруэлл, изд.Соня Оруэлл и Ян Ангус (1968), 4: 72-75.

⁴ Марк Р. Хиллегас, Будущее как кошмар: Х.Г. Уэллс и Антиутописты (1967), стр. 99-109.

⁵ Далее следует текст Герберта Уэллса издание первого (издано в виде брошюры «Эпока», Петербург, 1922), как переведено Лесли Милн в Патрике Парриндере, изд., Х.Г. Уэллс: Критическое наследие (1972). Эссе также опубликовано в Замятине (№1).

6 Появляется «О синтетизме» в Замятине (№1).

7 См., Например, «О литературе. . »в Замятине (№1), лл.

8J. Хиллис Миллер, Форма Викторианская фантастика (1968), стр. 62.

⁹ Представленное здесь чтение романов Уэллса развитие того, что описано в моем H.Г. Уэллс (1970), pl6 ff.

¹⁰ Текст We , который следует здесь, является текстом перевод Бернара Гильбера Герни (1970), за исключением того, что героиня именуется не «Е-330», а «И-330», как Замятин. предназначена.

¹¹ Тони Таннер — в Город слов (1970), p82 (UK) / p7l (US) — указывает на то, что герои многих недавних американских романов пытаясь уйти от всех политических обязательств, будь то за или против. Точно так же D-503 неохотно вовлекается в заговор и обманывается обеими сторонами.

¹² Цитируется на суперобложке Andromeda: A Сказка космической эры (Москва, 1960).

РЕФЕРАТ

Репутация Замятина в англоязычном мире многим обязана Джорджу Оруэллу, который использовал We в качестве одного из источников для Nineteen Eighty-Four и утверждал, что Хаксли, должно быть, использовал его в «Дивный новый мир ».Оно стало обычно помещают We в строку, которая включает эти книги и другие антиутопии, такие как как «Машина останавливается» Форстера и «Повелитель мух » Голдинга. Если не считать Замятина, это очень английская традиция — не просто антиутопическая, но намеренно и сознательно антиуэллсовски — и Марк Р. Хиллегас недавно утверждал что их отказ от ценностей Уэллса скрывал основную задолженность всех эти авторы придерживаются видения и методов Уэллса.В случае с Замятиным Хиллегас показывает что We воспроизводит широкую топографию уэллсовского романа будущего. И все же его Каталог мотивов мало что говорит нам о духе, в котором был написан We . В Настоящее эссе подчеркивает два факта, которые почти не заметили предыдущие критики. Во-первых, Далекий от того, чтобы быть сознательным антиуэллсианцем, Замятин был автором книги Герберта Уэллса (1922), блестящее, но малоизвестное эссе, в котором Уэллс рассматривается как в некотором смысле прототип революционного современного художника.Второй момент: Замятин был сам был оригинальным модернистским писателем, а не просто предшественником Хаксли и Оруэлл. Перейти от The Time Machine к We означает войти в мир, где топография может быть похожей, но природа опыта полностью изменилась, так что мы столкнулся с двумя совершенно разными типами воображения.

Евгений Замятин — электронные книги в формате PDF с сайта eBooks-Library.com

Образование получил в Лебедянской прогимназии, Ворнежской гимназии и Санкт-Петербургском политехническом институте, где Замятин изучал военно-морское дело.Еще будучи студентом, он вступил в партию большевиков и за свою революционную деятельность был арестован и сослан в 1905 году. Он вернулся в Санкт-Петербург нелегально и окончил университет в 1908 году. В том же году он опубликовал свой первый рассказ « Alone », в котором он рисовал о его опыте в изгнании. Он был повторно арестован и сослан в 1911 году, но был амнистирован в 1913 году. В 1916 году он поехал в Англию, чтобы руководить строительством ледокола, но когда началась Октябрьская революция, он вернулся в Россию. Его опыт в Англии привел к созданию сатирических произведений The Islanders (1918) и The Fisher of Men .В 1913 году он опубликовал « Провинциальная сказка », критиковавший режим и принесший ему популярность среди его недоброжелателей. В первые годы советской власти Замятин писал статьи для различных социалистических газет и редактировал некоторые журналы. Он также работал редактором издательства World Literature Publishing House. К 1921 году Замятин разочаровался в советском режиме и его угнетении свободы. В 1922 году он опубликовал книгу « Пещера » о раздираемом войной Петрограде, который подвергся суровому обращению со стороны цензоров.В 20-е годы Замятин подвергался регулярным нападкам со стороны коммунистической партии, и в конце концов ему пришлось оставить пост лидера Всероссийского союза писателей. Его работы были запрещены, и он не мог работать. Наконец, в 1931 году, после написания письма Сталину и с помощью Горького, Замятин и его жена получили разрешение на выезд из страны. Они поселились в Париже, где жили в бедности. Его самая влиятельная работа, несомненно, была We , будущая художественная работа, которая сильно повлияла на Оруэлла в его 1984 и Хаксли в О дивном новом мире . Его другие работы включают Роберта Майера (1922), Блоха (1926), Аттила (1927) и Les Bas-Fonds (1936).

Я бокабане ле биография и хутозаняне и Замятина Евгения

Замятин Евгений Иванович (1884-1937), Россия le mongoli. Хлахетсе 20 января 1884 г. ка себакенг Липецк. ntate oa hae e ne e le бояр ле bile le tšusumetso e matla ho mora oa hae. Ka nako e tšoanang e ne e le moprista oa hae ‘me a ruta likolong tsa moo.«Моя Мария А. хо иле ха-хоа» me mosali ea bohlale haholo. Ойле а хахлоа ке месебетси еа кхале еа линголилоенг, ненг ке ли рата хо бапала фортепиано. Евгений Замятин amohetsweng tse ngata kamoo ba ka khonang mothering ‘me ba tsamaea ka mehato ea hae. O ile a boela a nahana, ‘me o ne a thahasella lintho tse tšoanang e le’ mè oa hae. Le kamano le Ntate oa hae e ne e sa le ho feta. Ba utloisisa mong ho e mong ka tsela e phethahetseng, ‘me Zamyatin kamehla a mamela keletso ea ntate oa hae.

Замятин биография и бонца хоре Монголии оа бофело боле ба хэ бэ бэхоре ба не ба ле мотлотло ка бацоали ба хе. Он а батла хо бонца батхо ба монахано оа хэ, е кан еа месебетси еа хе е бала ‘меня нахана ка холим’ а бона.

Бонгоаненг ле боченг Евгений Замятин

Калонг Замятин Лебедянский кена диджиминаси секолонг хантате оа хэ а се рута. Ebe joale mongoli 9-selemo o ile a romeloa ho Voronezh sekolong, o ile a atleha ho fumana lengolo le khau ea khauta ka 1902. Ka mor’a ho koetlisa ka ea sekolong se phahameng o ile a ea ithuta kaulty Faculty Политехнический институт Судостроение.Hammoho le koetliso e khethehileng ea ho sekolo, одна копанела митингов машано. setheo e ile sebakeng Санкт-Петербург, empa nakong ea mongoli lehlabuleng ikwetlisetse o ile a qala ho tsamaea le metseng e meng. Holim ‘a ba khutlang Zamyatin bua ka tšehetso ea Bolsheviks,’ me ka mafolofolo ba tlattsa ho mokhatlo le letšehali. Etsoe sena o ne a le litlamong, ‘me e ne e le likhoeli tse’ maloa tsa bophelo ba hae e ne e le a koaletsoe le mong. Nakong ena e boima a ileng a ruta puo e ‘ngoe (Senyesemane)’ me ba leka ho ngola lithothokiso. Ка Замятин не нако e ngata еа фоколецое, ‘me o etsa qeto ea ho sebelisa ka bohlale. лихоэли цэ 2 хаморао о иле а изоа Лебедянь, empa Евгений секуху а хутла хо Санкт-Петербург. Ka mor’a moo ho ile ha etsoa hape khutlisetsoa. Ка 1911 г. в замятинском институте ленголо-фумана. Краткая биография le bophelo ba hae pale lokela ho tseba ka eona litloholo.

Pale ea pele ea mongoli

Биография Zamyatin ka boeona e ke a ruile haholo. E mong le e nako bophelong ba hae ba mo tlisetsa ntho e ‘ngoe e ncha.Ka tlhōrō ea khanya ea hlaha Zamyatin, ha ho «lilekane» e hatisitsoeng bukeng ea hae «seterekeng». Ka pale ena a ne a ngola mabapi le e bonolo, e bophelo kemiso maalbania a halefileng a le khopisitsoe ke lefatše lohle Anfima Baryby. Litšoantšo entse furor har’a babali ba.

Zamyatin nahana hore ka mokhoa oa mesebetsi ea hae e haufi haholo ho neorealism, empa ho sa tsotellehe sena, o ne a ntse reteleha mosebetsi oa hae e be surrealism dibaga. Lilemo tse peli hamorao, Zamyatin ile ka bitsoa ho lekhotleng bakeng sa hae bukeng-ba khahlanong le ntoa «Ha e le bohareng ba kae kapa kae moo. «Ka mor’a ketsahalo ena, makasine ena, e leng o ile a lokolloa ka mosebetsi oa hae a hlollang ea» seterekeng «, o ne a nkoa ka mahahapa. ne e le mofuta oa songoa lipolotiki, e hlalosang liketsahalo tse ileng tsa o ile a nka sebaka ka mor’a 1914.

Seo a se finyeletseng Евгений Замятин

Поделиться bophahamong le mathata ke biography mongoli e sa hae. Евгений Замятин e ne e le ba nang le phihlelo metsing moenjiniere.Одна цамаэа камехла иле в России хо латела ма мванго литшебелецо. Букенг «Север» иле ее нголоа ка 1915, ео а ненг айл а хлалоса майкутло а боле сетсе хо цоа леэто хо Соловки. Се ка 1916 г. Замятин копанела кахонг еа какпе це пшатланг leqhoa Russia Engelane. Ba ne ba Werfen likepe tse pshatlang leqhoa Newcastle, Glasgow le Sunderland. O ile a laela le tsohle thulaganyou e kaho London. hopola lintho tsa hae tsa nako ena ea bophelo ba hae mongoli oile a re ho pale ea «‘baahi ba lihlekehlekeng» le «barei ba batho.»Engelane e se e le tshusumetso e ncha bakeng sa Mongoli e sekaseke bocha mehopolo le maikutlo a bona. Leeto e ka matla a bonahatsa ka mosebetsi oa mongoli oa, mosebetsi oa hae le bophelo ka kakaretso.

Zamyatin ne tlhompho e khōlō bakeng sa batho ba ileng ba entse monehelo bona ho ntshetsopele ya setjhaba se morao-rao, empa ba ne ba sa mo thibela ho lefa a lebisa tlhokomelo ho mefokolo ea kahong ea. Ка 1917, ile a fihla Петроград Замятин. Биография ere o ile a fetoha e mong oa ka ho fetisisa ratoa ka nako eo Russia bangodi lingoliloeng.Babali ba ananela mesebetsi ea hae, le bahlahlobisisi ba bua hantle ka tsona.

камано и хауфи хахоло ле сехлофа динголва «Братья Серапион» не Замятин. Краткая биография ea mongoli e hlalosang seo a qala ho tšoara lipuo ka Institute Polytechnic, o ile a bua ka litaba tsa lingoliloeng Russia ka Institute. Герцен ‘ме ке копанела нтшетсопеле я бача ба’ малоа ба диюнивесити це лин. Ho sa tsotellehe ‘nete ea hore oile a sebetsa le baithuti ba, Zamyatin ne ke sa lumele hore o khona ho hlokomela ba bang ba mosebetsi khlō, ba ne ba sa bone ka’ nang ea pōpo ea motho ka mong. Но тлоха ка цохле це мо potolohileng bonahala Zamyatin lefeela, batho ba se ba sa mo ho ba batho.

Ка липале ца, «Ме» ле «Пещера», монголи и бонца майкутло, а хэ мабапи ле и бокомониси. khopolo ena kaha e ne e lekana le ho ba sethaleng ho iphetola ha lintho ea ho hōla ea batho, motsamao oa lehaha monna ho Phahameng ka ho Fetisisa. Kahoo o ne a lumela Zamyatin. Биография hape tiisa e le tumelo ea hae.

Khopolo tsa motheo tsa Proletkult maemo a phethahetseng mahlong a Zamyatin

Евгений Замятин нахана хоре хо не хо хлокахала хо хлалоса хо ба хоре фетохо пало йохле лефатшенг ла кайлэроэто хоа хоа хоаоа хоа хоаоа хоа хоа хоа хоа хоаоа хоа хоа хоа хоа хоа хоа хоа хоа хоа хоа хоаоэто время.Khahlanong le semelo sa joalo ka maikutlo a ntša ka Amerika, le bukeng «Re» ka 1920, Zamyatin. Биография le sebetsa e bakileng thahasello Bophirimela. Ka lebaka la ‘nete ea hore mosebetsi o ne o ngotsoe ka Serussia, mongoli a mo rometse teng ho ea Berlin khampani knigopechati Grzhebina tsa phetolelo ea eona ka ho feletseng ka Senyesemane. bukeng e se e atlehile ho isoa, ka mor’a moo oile a lokolloa ka New York. Leha bukeng e ne e se e hatisitsoeng ka Советский Союз, empa bahlahlobisisi ileng a se etsa ho ka thata-thata haholo.

20s

Ka 20s биография Zamyatin ile tšoailoe ka ho lokolloa ha lihlahisoa tse ncha. O ile a sebetsa ka thata ka nako eohle. O ile a ngola a ‘maloa a ka bapalang a le :. «Общество Хломфеханг колокольчиков», «Аттила», «лецеце» месебетси эна хо не хо боэце ха ананелоа, хобане лихополонг ца лона ца бофело ба Советский Союз ба не ба са утлоизис липосо нго.

lengolo Stalin o

Ka 1931, Замятин hlokomela hore Union e Soviet Union e na le ha ho letho le ho feta ho etsa, ‘Me a ho fetisa lengolo la hae la ho Stalin.The lengolo ileng a sebetsana le menyetla ea ho fallela linaheng tse ling. O ile a pheha khang ea mongoli oa buka ke ‘nete ea hore kotlo mpe ka ho fetisisa hore a ka feela ba ho mongoli e — ka thibelo ho etsa. Ke haholo nako e telele ba nahana ka re fallele lona. Ho sa tsotellehe phehisano tsohle, o ne a rata lehae la hae le ka shaoara e ne e le leratanaha. Ho joalo, o ile a bōpa pale ea «Россия», eo eile ea hatisoa morao ka 1923. E ne e le bopaki ba e khanyang ea lerato bakeng sa motherland le tlhaloso ea maikutlo ea motho e moholo, Евгений Замятин.Биография ка бохутшоаняне тлалеха хоре ка 1932 г., монголи ка таким образом еа Горький нце а хона хо еа фела ка эона фора.

Bophelo Paris

Ha Zamyatin fihlile Paris, oil a phela ho na le moahi oa Советский Союз. O kopanela mashano tsa lingoliloeng Russia, ho shebelloang lifilimi, holong linaheng tse ling. Бледный ка sehloohong ngotsoeng ke Zamyatin naheng e ‘ngoe — «лефу ла соа ла молимо». E ne e le mosebetsi oa ho qetela oa ‘Mōpi. O ile a ngola ka Paris ka 1938. Zamyatin ne ho le thata haholo ho ikamahanya le bophelo naheng e ‘ngoe, e leng mongoli matla hloloheloa hae,’ me menahano ea hae tsohle li ne li bua ka lintho tse le extraneous, я бокгабане.lipale tsohle tse ngoliloeng ke eena, o ile a leka ho fana ka ea Россия, hobane ha e le hantle ba ne ba sa batle ho phatlalatsa eng kapa eng linaheng tse ling. E ne e ka ho feletseng ha tsela ea hae. О ка hloko shebella se neng se etsahala ka tšoanang le Russia. lilemo tse ngata feela hamorao naheng ea habo ba ile ba qala ho mo tšoara ka tsela e fapaneng. Batho ba hlokomela ba ne ba lahlehetsoe ke tse ling tsa mongoli.

Lilemong tse fetileng tsa bophelo ba Евгений Замятин

Биография Замятин о ferekanyang haholo le tsejoa esale pele.Ха-хо моото оне цеба хоре qetellong tsohle li tla retelehela ho mongoli oa ka tsela eo. Ка май 1934 г., Союз писателей Замятинка, Leha ho le joalo, ho e se e etsahalang ha a le sieo. Le ka 1935, одна копанела ka mafolofolo mosebetsing oa Anti-Bofasista Congress ya Tshireletso ya Culture, hammoho le baemeli ba Union.

Lefu la Evgeniya Ivanovicha Zamyatina

O ile a shoa mongoli la 10 марта 1937 года. Какое-то время назад, в Париже, было очень много. Камор’а лилемо це телеле то тлиле хо амохела опоздал а а е-шоа Замятин Евгений Иванович.биография хэ ке бопаки ба хоре чувя ка мор’а лефу ла э мохоло монголи, моэбетси оа хэ и ле каннете ананелоа. Один тла ба мотлотло хахоло хоре бойтэко ба хэ ба не ба лефеела, «я месебетси и нготсвенг ди кеньелледитсвэ историй эа лефацэ ле линголилоенг це рууоанг». Qetellong o ile a ile a tsejoa. Ka bomalimabe, mongoli ha aa ka a phela ho bona letatsi leo ka lona setjhaba ka amohela le ho utloisisa mosebetsi oa hae o rarahaneng.

Человечество, Технологии, Настоящее, Будущее

Ученик: Натан Савой

Эссе 2: Критическое эссе на 500 слов

Текст: Ср Евгений Замятин

Нужный человек в нужном месте:

Еретический гений (и превосходное времяпрепровождение) Евгения Замятина, отца антиутопии.

Я нашел диссертацию не на страницах повести Евгения Замятина 1921 года « We », а на дискурсе, окружавшем автора, его историческом контексте и предполагаемом происхождении «антиутопической» беллетристики. Поэтому моя цель — не использовать текст в качестве средства теоретического спора о культуре, намерениях художника, целях научной фантастики или чего-то подобного, а вместо этого намереваюсь исследовать, обобщать и представлять различные аспекты культурно-исторического контекст, существующий за работой, так что, кратко и анализируемым образом, читатели, не посвященные в причудливые и самовозвеличивающие ритуалы академического дискурса, могли иметь возможность войти в текст — и другие в его линии, поскольку он почти наверняка является прародителем современная антиутопия — с как можно большим основанием и как можно меньшим трением. Для достижения этой цели я сосредоточусь сначала на беглом описании сюжета и стиля, краткой биографии его автора, а затем на идеях, которые исходили от тех, кто жил вместе с Замятиным, а также тех, кто его боготворил или ненавидел (и / или его письмо) в равной мере.

Здесь требуется немного начального контекста: простое осознание того, что / кто / где / когда о рождении романа. Начинаем:

Вкратце, о том, «что» под рукой: We — это фантастическая антиутопия, представленная в формате дневника инженера по имени «D-503», который живет внутри и служит Единому государству, тоталитарному режиму, где « все живут ради коллективного блага, и индивидуальной свободы не существует.Его функция здесь — помочь в строительстве огромного космического корабля, который будет способствовать достижению целей Единого государства по межзвездному завоеванию. D-503, как это делают многие прекрасные герои-антиутопии более поздних произведений, начинает работу как идеальный пример эффективного статус-кво в воображаемом мире Замятина и в конечном итоге превращается в революционера через переплетение с подрывными элементами в виде женщины (I- 330), прежде чем, наконец, Единое Государство более или менее лоботомировало его, даже когда восстание прорвало стены, отделяющие Одно Государство от остального мира. Мир романа изобилует тем, что Брюс Стерлинг описывает в своем предисловии к недавнему выпуску как «целые наборы научно-фантастических тем и замыслов, которые были свежими, когда Замятин создавал их: герметичные города, синтетическая еда, костюмы унисекс», metropolis — как толпы марширующих дронов… путешествия на гигантских космических кораблях, контроль разума с помощью операций на головном мозге… сейчас, конечно, клише, но только превращенные в клише десятилетиями усилий художников меньшего масштаба ». (ix) Я упоминаю об этом, потому что We , весьма вероятно, является «оригинальной» научной фантастической антиутопией. Фактически, это было собственное мнение Джорджа Оруэлла, которое, помимо предшествовавших «Дивный новый мир» , We , более чем вероятно вдохновило Олдос Хаксли напишет первое.Чтобы понять, как отдельный текст одного момента (знаменательные годы российской истории, революции и застоя, охватившие период с 1917 по начало 1920-х годов) может быть настолько продуктивным, нам следует обратить наше внимание на «кто / где / когда» упомянуто выше.

Евгений Замятин был гражданином России, который даже в довольно молодом возрасте привлек внимание правительственных (сначала большевистских, затем сталинистских) агентов своим участием в демонстрациях, своими радикальными идеями и своей антиправительственной сатирой.Фактически, Наташа Рэндалл отмечает в своем введении к тексту, что We , созданное в прямой (хотя и запутанной) оппозиции застопорившемуся советскому видению деиндивидуализированного общества людей-рабочих, более тесно связанных с запрограммированными машинами, чем с обычными людьми (в то время как под неусыпными глазами тайной полиции и руководствуясь философией промышленного производства, импортированного из Соединенных Штатов задолго до первых залпов какой-либо холодной войны) не видел русскоязычных публикаций до 1952 года: примерно через 15 лет после того, как Замятин умер от сердечного приступа в Париже, вдали от родного дома.

При жизни Замятин, однако, существовал в одном из самых неспокойных государств в одно из его самых бурных времен, в тот исторический момент, когда как внутри советской системы, так и из-за рубежа, современные ученые, а также марксисты и социалисты. , идеологии ворвались в коллективное сознание русской литературной сцены. Опять же, именно Рэндалл описывает это подавляющее множество лучших из 1920 года:

« Некоторые стремились создать универсальный язык для всего человечества.Другие продвигали идею геантропизма… другие поддерживали педизм… анархи-биокосмисты строили планы социальной революции в космосе. Были версии о механизме, примитивной сдержанности, антивербализме, нудизме, социальном милитаризме, революционной сублимации и суицидализме … Пасторальная Россия поднялась до своей новообретенной [свободы воли], но теперь боролась против этого нового ига. Большевики строили нового советского человека, который опередит своих сверстников-людей … 1920 год был на заре кино, радио и автомобилей.Это был также год появления слова «робот»… »(xii)

Это невероятное защитное сооружение, наложенное на ледяную нищету недавно переименованного Петрограда, — это место, где Замятин жил, когда задумывал и писал We — в районе родины, которая стала «взорванной» и одновременно оптимистичной и зловещей, окруженной каждой новой идеей. все сразу, и изнутри сознание, раздираемое страхом перед угрозой, которую деспотичный режим, особенно тот, который так свободно занимается пропагандой, представляет будущее искусства, революции, красоты и самой жизни.Именно из этого момента абсолютной какофонии родился родоначальник литературного «модного» жанра. Как утверждал Замятин в своем эссе «Боюсь», написанном им в знак протеста против цензора и художников-рабочих, «Истинная литература может существовать только тогда, когда ее создают не прилежные и заслуживающие доверия функционеры, а сумасшедшие, отшельники, еретики, мечтатели, мятежники и скептики ». ( Я боюсь, 1921 год.)

Я надеюсь, что это краткое (более краткое?) Введение в исторический контекст романа Замятина We может породить несколько современных скептиков (или просто легко подавленных), которые бросят вызов внушительным воротам литературы советской эпохи, найдут копию , и дайте ему прочитать; если не его ошеломляющая и эмоциональная проза, то его острое значение в истории научной фантастики, антиутопии и прямых потомков романа.

Библиография

Мы — Замятин Евгений — 2006 современная библиотека, перевод Рэндалла.

Примечание: также содержит процитированное предисловие Брюса Стирлинга и введение Наташи Рэндалл.

Я боюсь (1921) — Евгений Замятин — архив на образовательном сайте МГУ: http://soviethistory.msu.edu/1921-2/death-of-a-poet/death-of-a-poet-texts / Замятин-я-боюсь /

Ссылка без цитирования (прости) / примечания:

Википедия биография Евгения Замятина

Цитата Оруэлла взята из суперобложки, но подтверждается в нескольких местах, включая: http: // orwell.ru / library / reviews / zamyatin / english / e_zamy, в копии рецензии на роман Оруэлла.

Старинный русский роман, который, как говорят, вдохновил на «1984»

Математик, который ненавидит мнимые числа — «Получи от меня √ − 1!» он вопит — D-503 — золотой мальчик Единого Государства. Он с тоской смотрит на «Интеграл», сравнивая его махинации с балетом. «Почему этот танец красив?» он пишет. «Ответ: потому что движения несвободны. Более глубокое учение этого танца заключается в его абсолютной эстетической неволе, его идеальной несвободе.Но стальные клинки Интеграла вскоре находят романтического соперника для привязанности D-503. Однажды, во время одного из разрешенных государством Личных часов, он гуляет и встречает I-330, зубастую женщину с угловатыми бровями, чье сходство с прямым углом, кажется, делает это за него. Он описывает ее как «стройную, резкую, гибкую и упорную, как кнут».

Вскоре I-330 уводит его в Дом Античности, музей прежних времен, наполненный эфемерами древности: книгами, подсвечниками, «рядами мебели в эпилептическом беспорядке, которые невозможно включить ни в какое уравнение.Позже она удивляет его, надев что-то другое, кроме предписанной формы, «старинное платье — тонкое, как бумага, шафраново-желтое: в тысячу раз больше зла, чем если бы на ней вообще ничего не было». Вскоре становится ясно: I-330 — мятежник, часть секретной группы, стремящейся свергнуть Единое государство и вернуть времена алкоголя, Скрябина и поэзии, не санкционированные государством.

Замятин родился в Лебедяни, Россия, в 1884 году. Он рано вступил в партию большевиков и участвовал в революции 1905 года, за что был заключен в тюрьму и сослан в провинцию.Побывав в Англии (руководя строительством ледоколов), он вернулся в Россию в 1917 году и стал свидетелем Октябрьской революции вблизи. В состоянии эйфории он с головой окунулся в партийную работу, заседая в советах литературных организаций и читая лекции о художественном творчестве. Он также стал значительным литературным критиком, и его самой большой раздражительностью было влияние тейлоризма — американской философии эффективности XIX века — на новое движение писателей-рабочих под названием Пролеткульт.Их ведущим приверженцем был писатель Александр Богданов, чей роман «Красная звезда» (1908) был о ученом и революционере, который путешествует на Марс и находит совершенное социалистическое общество, основанное на технологиях и безжалостной эффективности. Писатели «Пролеткульта» тоже, как думал Замятин, слишком стремились сыграть роль придворных поэтов, да еще и все более и более сурового двора. В эссе 1921 года под названием «Я боюсь» (перевод Мирры Гинзбург) он писал: «Настоящая литература может существовать только там, где ее создают не прилежные и заслуживающие доверия чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, мятежники и т. Д. скептики.

«Мы» — первый роман, официально запрещенный в Советском Союзе. Главлит, советский орган по литературной цензуре, был создан в 1922 году, всего через год после того, как Замятин завершил работу над книгой. Незадолго до того, как это было объявлено вне закона, он отправил копию за границу, и поэтому «Мы» впервые было опубликовано не на русском, а на английском языке (в переводе Грегори Зильборга) американским издателем Даттоном в 1924 году. Проблемы возникли, когда отрывки появились на русском языке. в эмигрантском журнале в Праге.Чтобы защитить Замятина, редактор настаивал, что это ретрансляции, а не — что немаловажно — исходная версия, которую автор мог бы предоставить для распространения за границей после запрета. Советы по своему обыкновению ошиблись, проявив подозрение. Замятин быстро впал в немилость и не смог опубликовать ни одну из своих новых работ. В 1931 году он прямо обратился к Сталину с просьбой разрешить ему переехать за границу с условием, что он вернется, «как только в России появится возможность служить великим идеям в литературе, не гнушаясь маленькими человечками.Замятин и его жена переехали в Париж, где он прожил до своей смерти от сердечного приступа в 1937 году.

В 1946 году Джордж Оруэлл получил английский перевод слова «Мы» и рассмотрел его в The Трибуна. «Насколько я могу судить, — писал он, — это не первоклассная книга, но определенно необычная». Энтузиазм Оруэлла привел к своевременному переизданию в 1952 году. После нацистской Германии и сталинской России «Мы» показались читателям устрашающе пророческими. То же самое и сейчас.В предисловии к этому новому изданию Маргарет Этвуд пишет: «Показательные процессы и массовые чистки Сталина не будут проводиться в течение десятилетия — но вот общий план более поздних диктатур и капитализмов слежки, изложенный в« Мы », как если бы в план ».

Евгений Замятин читает сказки. Евгений Замятин

В общей чрезвычайно сложной и противоречивой картине литературной жизни ХХ века яркая фигура Э.И. людей своего времени воспринимается как во многом символическое, объединяющее.В разные годы своей относительно короткой карьеры он был отмечен во всех течениях русской литературы: был реалистом и модернистом, работал в русле литературы Серебряного века и советской литературы, принадлежал к литературе русского зарубежья. , был «еретиком». В творчестве

Замятин отразил все перипетии национальной жизни и наиболее характерные искания искусства не только первой трети, но и всего века. Французский славист Ж.Катто подчеркивал, что «манера письма Замятина была средоточием литературного потенциала целой литературной эпохи — эпохи, богатой потенциалом». Замятинский человек в литературе — ярко выраженный национальный характер, сотканный из вопиющих противоречий духа и поведения. На протяжении столетия он преподавал нравственные уроки, не усвоив ни одного из наших представлений об онтологических потрясениях русской жизни первой трети ХХ века. будет неполным.

Творческая биография и художественный мир Э.Замятин И.

Евгений Иванович Замятин родился в семье священника в тамбовском городе Лебедянь (ныне Липецкая область). Мать, Мария Александровна, была образованным человеком, любила классику литературы, играла на фортепиано, чему учила детей. Замятин хорошо играл на фортепиано. Особенно любил и глубоко чувствовал А. Н. Скрябина. Позже эта любовь отразится в рассказе с «цельным», по определению писателя, образным «Пещера» (1920), в связи с которым критик-эмигрант Д.П. Святополк-Мирский в статье «Русская литература после 1917 года» (1922): «Среди молодого поколения стоит упомянуть только Замятин. Он очень сильный, может быть, даже могучий мастер реалистического выражения …» Квартира героев рассказа Мартина и Маши, среди книг, тортов, картошки, прочего и прочего особенно привлекает опус Скрябина 74. Предполагается, что рассказ также построен автором под впечатлением от опуса Скрябина и с учетом его мелодии И СОСТАВА3.

В 1893-1896 гг. Замятин учился в Лебедянской прогимназии, где его отец, Иван Дмитриевич, преподавал уроки Закона Божьего, затем в Воронежской гимназии, которую вы окончили! в 1902 г. с золотой медалью.

«В гимназии за сочинения я получал пятёрку с плюсом, — вспоминал позже Замятин, — да и с математикой я не всегда легко ладил. Должно быть, потому, что (из-за упрямства) я выбрал именно то, что было математическим. : судостроительный факультет СПб.Петербургский Политехник »

Замятин посещал студенческие собрания Политехнического института, участвовал в митингах и демонстрациях на Невском проспекте с пением «Марсельезы», вступил в РСДРП. Осенью 1905 г. Замятин был большевистским агитатором среди рабочих. Первую русскую революцию он встречает восторженно, «влюбленно». В 1906 году Замятин писал Людмиле Николаевне Усовой (будущей жене): «Меня так потрясла революция. счастья! »Однако пройдет десять лет, и революционный максималистский восклицательный знак сменится знаком вопроса.

Литературно-художественный дебют Замятина совпал с окончанием в 1908 году Политехнического института, где он получил специальность морского инженера и был оставлен на кафедре судовой архитектуры, с 1911 года преподавал этот предмет. Позже он напишет ряд специальных статей по кораблестроению. Осенью 1908 г. журнал «Просвещение» опубликовал рассказ «Один», написанный, по словам Замятина, «в одном духе» на экзаменах по окончании Политехнического института3.Для критики рассказ остался почти незамеченным, и сам автор позже пишет в своей автобиографии:

«Теперь, когда я встречаю людей, которые читали эту историю, я так же смущен, как когда я встретил одну из своих тёт, чье платье я, два года, однажды публично промокнул на публике».

Однако уже через пять лет после публикации рассказа о Замятине заговорят критики. Его имя сразу будет помещено в контекст русской литературы рядом с именами М.Горький, М. М. Пришвин, И. А. Бунин, И. С. Шмелев, А. И. Куприн и другие крупные представители русского реализма начала ХХ века. В 1913 году на страницах журнала «Заветы» (№ 5) был опубликован рассказ Замятина «Уездное», в связи с чем, как вспоминал автор, «покойный Измайлов в печати решил, что я в сапогах, уезд, лохматый. толстым с палкой — и я очень удивился, когда оказался совсем другим … », а К.И. Чуковский объявил о рождении« нового Гоголя.«

В 1913 году по рекомендации врачей Замятин был вынужден уехать в Николаев, где, как он шутил, «построил … несколько земснарядов, несколько рассказов и сатирический рассказ« На Маленьких Куличках »». Повесть действительно получилась в какой-то мере сатирической, раскрывающей настоящее, в корках и неудачах, лицо царской армии, а не только армии. Написанный накануне Второй мировой войны, он разгромил один из ветхих оплотов монархической государственности, что было ясно понято цензурой, поспешившей принять соответствующие меры.Третья смерть журнала «Заветы» за 1911 год, в котором была опубликована работа, была конфискована, а редакция (в том числе Р.В. Иванов-Разумник) и автор якобы антимилитаристской пропаганды, стремления дискредитировать армию и оскорбить военнослужащий, наконец, за нарушение морали предстал перед судом.

На страницах отечественной прессы повесть «На Маленьких Куличках» снова появится только в начале 20-х годов, и литературная критика сразу отреагирует на него.А.К. Воронский даст одну из первых оценок, которую в последующие годы, как правило, никто не отвергает. В статье «Евгений Замятин» критик особо подчеркнул лиризм прозы Замятина — Воронский называет ее «женской», особенной: «подлинной, высокой и трогательной» лиризмом

Замятин «всегда — в мелочах, в еле уловимых …» страницах офицерского рассказа. По мнению критика, «Дуэль Куприна» меркнет перед нарисованной писателем картиной морального разложения и разложения: выгребной ямой на заднем дворе.«

Воронский и последующие критики справедливо сказали, что повесть «На Куличках» продолжает линию «Дуэли» А.И. Куприна и подкрепляет открытия романа С.Н. Сергеева-Ценского «Бабаев»: распад жизни искалеченной царской армии человеческие судьбы, сломанные личности … Но Замятин, думаю, расставил другие акценты. У него свой предмет художественного исследования, и этот предмет — Россия, подчеркнуто русский характер.

«… Создание армии — еще одно доказательство неумения к подлинному творчеству.Потому что создание армии — не более производительный труд, чем производство пушек и бомб. единственной нитью автоматом не пахать. И пора пахать. «

Замятин постепенно подошел к этой идее, изложенной в «Беседах еретика» (1919), и именно с таким подходом к самой идее создания армии связаны многие художественные решения писателя.

Период с осени 1917 до начала 1920-х годов, т.е. первые послереволюционные пять лет в жизни писателя — один из самых плодотворных, творчески богатых.

«Веселая, зловещая зима 17-18, когда все переменилось, ускользнуло в неизведанное», — пишет Замятин в автобиографии конца 20-х годов. Корабли на дому, выстрелы, обыски, ночные смены, домашние клубы. длинные очереди людей с мешками, десятки миль в день, буржуйка, сельдь, размолотый на кофейной мельнице овес. А рядом с овсом — всевозможные всемирные предприятия: издать всю классику всех времен и народов, объединить всех деятелей всех искусств, дать целую историю всего, что есть в театре мира. .. «

Замятин ведет активную общественную работу, сотрудничает в редколлегии и экспертном совете издательства «Мировая литература», занимает важные посты в издательствах «Алконост», «Петрополис», «Мысль», «Эпоха». В разные годы писатель работал в редакциях и публиковался на страницах журналов самых разных направлений: «Дом искусств» и «Современный Запад», «Современник России» и «Записки мечтателей», «Русское искусство» и «Литературные записки», «Вестник литературы» и «Россия» («Новая Россия»), «Голос России» (Берлин).Замятин редактировал сборник «Завтра» (Берлин), входил в правление Всероссийского союза писателей, комитет Дома писателей, Совет Дома искусств, секцию исторической живописи Петроградского театрального отдела. . Кроме того, он читал лекции по истории и теории литературы, писал литературную критику и публицистику, тематический диапазон которых был очень широк.

Творчество Замятина первых лет Советской власти продемонстрировало удивительную последовательность и последовательность в творческом поведении писателя, выборе сюжета и направления в его осмыслении. Реагируя на высказывания А.А. Измайлова об «Уездном» в прессе, Е.И. Замятин пояснил: критик, мол, был удивлен тем, что на самом деле я как автор рассказа оказался «совсем не таким, не таким». лохматый «а не» с толстой палкой «». «Однако, — продолжил Замятин, — я стал совсем другим после Англии», откуда он уехал в марте 1916 года и работал там на верфях. Внимательно прислушайтесь к разъяснению: «совсем не так Я стал после Англии.«В Англии действительно начался новый период творчества художника, хотя и не принципиально иной, но с другими акцентами и решениями» (1917 г.) и повесть «Ловец мужчин» (1918 г.), которые на первый взгляд действительно не так хороши. напоминают работы предыдущего этапа своим подчеркнуто провинциально-русским антуражем. со сложной метафорой, подчеркнутой общечеловеческими проблемами.

Одновременно с «Островитянами», в том же 1917 году, в том же философском ключе Замятин написал два очень разных по жанру и общей стилистике, но одинаковой проблематике произведения: сатирическую миниатюру «Третья сказка о Фите» и лирическую. экспромт про собаку «Глаза».Сказки Замятина о Фите (их было четыре) считаются сатирическими. На самом деле они написаны больше в жанре иронично-комических миниатюр, в традициях русского анекдота. В них автор опроверг собственное утверждение, записанное позже в статье «Новая русская проза», что ирония — это «оружие европейца, мало кто знает его в нашей стране; это меч, а у нас дубинка, кнут », еще раз продемонстрировал свою приверженность народным формам морального наказания, юмора и иронии.Лирический экспромт «Глаза» сам по себе значим как пример открытого лирического начала в прозе эпического писателя, но не менее привлекает внимание как фрагмент общей морально-философской концепции Замятина, сложившейся к 1917 году. что наиболее полно изложено в «островных» произведениях. Сказки о Фите, «Глаза» совместно с «Островитянами», «Ловец мужчин», статья «О равном распределении», другие произведения 1917-1918 годов. — переходные в общественно-политической и литературной жизни страны — готовили к появлению цикл произведений Замятина, морально-философским стержнем которого была морально-этическая заповедь апостола Иоанна Богослова о грехе и истине. Здесь прослеживаются контуры не только «Огни святого Доминика», романа «Мы, но и пещеры», «Повесть о важнейшем», «Аттила» и других произведений.

Удивительно, но «замкнутые» творения Замятина, урбанистические и антитехнократические по материалу и лейтмотивам, продолжаются и тем самым усиливают непреходящий интерес писателя к проблемам его ранних «посадских» рассказов. «Островные» произведения Замятина создавались в то время, когда автор решал для себя задачу, над которой А. Белый, В.В. Розанов, Л. II боролись. Карсавин, А.А. Блок, В.Г. Короленко, М.Горький, А.И. Бунин и другие его современники. Это вопрос о сути русского характера и предназначения России, о ее месте между Западом и Востоком, о «скифизме» русского народа. Тот взгляд на русского персонажа, который, например, философ Н.О. Лосский определил для себя только к концу жизни, был присущ Замятину на протяжении всей его карьеры.Одна из последних работ Н.О. Лосского назовут «Характер русского народа» (1957).

«Русские — вулканы», мощная сила воли, азарт отличают россиян. Это проявляется в повседневной жизни, в политической и религиозной жизни. Максимализм, экстремизм, фанатическая нетерпимость — проявления такой страсти. Преобладающая черта русского характера — доброта. Однако в русской жизни много жестокости. Русский человек поражает многогранностью своих способностей.Несчастье россиян — отсутствие средней области культуры. Они максималисты по принципу «все или ничего». Русский человек сочетает в себе Петра Великого, князя Мышкна и Хлестакова.

В конце 1917 года, после возвращения из Англии, где «скифизм» Замятина, казалось, еще более окреп (во всяком случае, он раньше не писал так тепло и открыто о «русской душе»), его статья «Есть ли Скифы? » Впервые опубликованный в 1918 году, он был написан как реакция на издание второго номера альманаха «Скифы» (издан в конце 1917 года, в выходных — 1918), объединившего писателей, деятелей культуры (А.Белый, М.М. Пришвина, Н.А. Клюев, С.А. Есенина, О.Д. Форш и др.) С идеей «революции духа». Идеологическим вдохновителем издания был Р. В. Иванов-Разумник. В статье Замятин поэтизировал образ скифа, «вечного кочевника», характер которого уже передан в эпиграфе из предисловия к первому сборнику альманаха: «Нет цели, против которой во всех смыслах и целей, лук он, скиф … «

В какой-то мере статья «Скифы ли?» Замятин вмешался в исторически сложившуюся многолетнюю полемику между «западниками» и «славянофилами».В контексте этого спора особенно интересны статья и все последующие работы писателя. Замятин винит Иванова-Разумника в его слепоте к «основному, лучшему, величайшему в русской душе: русскому благородству, русской нежности, любви к последнему человеку и последней травинке … И это лучшее из русского». душой, лежащей в основе непреодолимой русской тяги к миру всего мира ». Иными словами, равноценным пылким сыновним признаниям, произнесенным после возвращения из-за границы в статье« Скифы ли? »Замятин напишет уже далеко не его родина, Париж, в последние годы жизни.Это известные строчки из аналитического очерка «О женах, о ледоколах и о России» (1933), имеющего финальный характер. Вот красивые и точные слова, которые он пережил о своей родине:

«Россия движется вперед странным, трудным путем, не похожим на движение других стран, ее путь неровный, судорожный, она поднимается вверх — а теперь она падает вниз, вокруг треск и треск, она движется , разрушая … должны быть особо крепкие ребра и особенно толстая кожа, чтобы не раздавить его под тяжестью той невиданной ноши, которую история бросила ему на плечи.И особо прочные нервюры — «шпангоуты», особенно толстая стальная кожа, двойные борта, двойное дно — нужны ледоколу, чтобы его не раздавили ледяные поля, схватившие его в своей хватке, но одной массивной силы все равно не было бы. Достаточно для этого: нужна особая хитрая уловка, похожая на русскую «смекалку» Он такие улары выносит, он целый и только немного помятый от таких переделок, которые подвели бы любого другого, более избалованного, красивее одетого, более европейский корабль.«

Здесь не только объяснение писателя в его любви к родному краю, но и оценочная позиция, в которой присутствуют и сравниваются «хитро-уклончивый» русский «ледокол» и комфортабельный европейский «корабль». Читая эссе, опубликованное на страницах французского издания, только те, кто хорошо знал творчество автора или долгое время тесно с ним общались, догадывались, что это не просто мимолетные сравнения, а своеобразный результат многолетних размышлений. оригинально выраженное авторское кредо.Здесь весь Замятин с его «иронией» и «сарказмом», «неореализмом» и «постмодернизмом», «невротизмом» и «душевной болезнью». Непостижимая в Замятинском наследии этой вершины, какая-то безрассудная — как голова в водовороте! — любви к России мы никогда не увидим ее подножия, представленной множеством жанров, стилей и художественных манер.

В 1922 году по заказу издательства «Аквилон» Замятин написал текст для русских шрифтов художника Б. М. Кустодиева, который лег в основу лирического повествования «Русь», написанного годом позже.В то же время он создает обобщенно-метафорический рассказ, используя философию и эстетику экзистенциализма «Повесть о важнейшем». Проблематика рассказа перекликалась с «Русью», а может, наоборот, картины «Русь» нашли свое прочтение и развитие в «Повести . ..». Оба произведения зафиксировали грядущий поворотный момент в творческой эволюции писателя, возвращение на землю, к природе, к демо. В то же время они закрепили замятинское «почвенничество» как форму отношения к национальной и мировой литературной традиции, выраженную в попытке примирить западное, восточное и специфически русское.Это подтвердят ближайшие произведения творчества, прежде всего пьеса «Блох. Игра в четырех действиях», написанная по мотивам Н. Лескова и с большим успехом написанная в МХАТе (1925) и на сцене Ленинграда. Большой драматический театр (1926).

В 1926 году Замятин написал повесть «Слово товарищу Чурыгину» (опубликовано в сборнике «Круг» в 1927 году под заголовком «Слово принадлежит Т. Чурыгину»). Эта эпическая и трагикомическая повесть свидетельствовала о намеренном возвращении автора к своей неореалистической прозе в той версии, которая представлена ​​в ранних «русских» рассказах — «Уездное», «Алатырь», «Север» с их обращением к жизни района и района. человек, с поэтической направленностью на сказ, реалистичные живописные эффекты и местные изречения.Замятин, казалось, устал от универсальной абстрактной философской метафоризации и связанных с ней формальных экспериментов «Островитяне», «Мы», «Пещеры», «Рассказ о важнейшем» и других подобных произведениях. Теперь он критически размышляет о «зыбучих песках эпох», «Карамзинском синтаксисе», «Пензе» (приводит в пример дирижер из Пензы, рассадивший оркестры ромбами, ступенями) Пильняка и «пешеходную» фантазию современников.

Рассказ «Слово товарищу Чурыгину» в творческой эволюции писателя стал своеобразным мостом от экзистенциально-экспрессионистского реализма «Повесть о важнейшем» к романтическому реализму «Элы» (1928), к романтическому реализму «Элы». творческое направление, усиленное драмой «Аттила» и эпосом «Бич божий» (1935).«Слово …» свидетельствовало не только об упрочении интереса писателя к героическому началу народной жизни в переломный момент, чреватый катастрофой, но и о продолжающемся, пожалуй, наиболее ярко проявившемся в то время «скифизме». по Замятину, в трагедии «Аттила», написанной стихами, «далекие отголоски» разговоров революционных лет «об азиатском и западном в нас». В феврале 1928 г. Замятин в связи с творческими планами писал:

«Запад — и Восток.Западная культура, поднявшаяся до таких высот, где уже попадает в безвоздушное пространство цивилизации, — и новая, жестокая, дикая сила, идущая с Востока через наши, скифские, степи. Это тема, которая меня сейчас интересует. , тема наша, сегодняшняя — и тема, которую я слышу в очень далекую от нас эпоху. Эта тема является одним из подтекстов моей новой пьесы — трагедии «Аттила» … »

В том же году он завершил работу над исторической трагедией «Аттила», которую писал около трех лет.Замятин не отрицал без разбора западные достижения, но на протяжении всей своей карьеры пытался «интегрировать» специфику русского национального характера и российской истории в параметры мировой и, прежде всего, европейской цивилизации. В 1932 году в интервью Фредерику Лефевру журналу «Les Nouvelles Litteraires» Замятин объяснил причину своего обращения к историческому роману «Бич Бога», взяв за основу материал пьесы «Аттила»:

«Если я заинтересовался этой темой, которая кажется далекой от нас, то только потому, что я считаю, что мы живем в эпоху, близкую к эпохе Аттилы. Как и тогда, наше время определяют великие войны и социальные катастрофы. Возможно, завтра мы также станем свидетелями гибели очень высокой культуры, которая уже находится в растерянности. Кроме того, напомню, что государство Аттилы простиралось от Волги до Дуная и что основными силами его войск были славянские и германские племена. «

Неоконченный роман «Бич божий» (по замыслу автора было создано огромное эпическое полотно «Скифы», одной из его частей — «Бич божий») был издан посмертно в Париже в 1938 году.2 Состояние Европы, раздираемое восстаниями и революциями, войнами и предчувствием надвигающихся катастроф, передано в романе уже в первых строчках, на первых страницах. Замятин в последний раз обратился к своему трагическому, устрашающему, но близкому и понятному полифоническому образу утробы, на этот раз особого, космического, глобально катастрофического масштаба.

ЗАМЯТИН ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ (1884-1937), русский писатель. Родился 20 января (1 февраля) 1884 года в городе Лебедянь Тамбовской губернии. (ныне Липецкая область) в семье бедного дворянина. Помимо впечатлений от природы тех мест, с которыми так или иначе были связаны многие русские писатели — Толстой, Тургенев, Бунин, Лесков, Сергеев-Ценский, — большое влияние на Замятина оказало домашнее образование. «Вырос под фортепиано: моя мама — хороший музыкант», — написал он в своей «Автобиографии». — Гоголь в четыре — я уже читал. Детство — почти без товарищей: товарищи — книги. «Впечатления от жизни Лебедянской позже воплотились в рассказах« Уездное »(1912) и« Алатырь »(1914).

В 1896 году Замятин поступил в Воронежскую гимназию. Окончив его с золотой медалью, в 1902 году поступил в Петербургский политехнический институт на кораблестроительный факультет. Летняя практика подарила будущему писателю возможность путешествовать. Замятин посетил Севастополь, Нижний Новгород, Одессу, Камские заводы, отплыл на пароходе в Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, Яффо, Александрию, Иерусалим. В 1905 году, находясь в Одессе, он стал свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», о котором позже написал в повести «Три дня» (1913). Вернувшись в Петербург, он принял участие в революционной деятельности большевиков, за что был арестован и провел несколько месяцев в одиночной камере. В этот раз Замятин учил английский и писал стихи. Затем был сослан в Лебедянь, но нелегально вернулся в Петербург, откуда снова был сослан в 1911 году, окончив институт.

Литературный дебют Замятина относится к 1908 году. Настоящим успехом его стала публикация повести Уездное в петербургском журнале «Заветы» (главный редактор — критик Р.Иванов-Разумник). В Уездном писатель изобразил вялую, застывшую провинциальную жизнь, символом которой был звериный и беспощадный житель Анфим Барыба. Замятин сравнил его с «воскресшей старушкой из кургана, нелепой русской каменной женщиной». Рассказ получил высокую оценку современников, в том числе писателей А. Ремизова и М. Пришвина. А. М. Горький спустя семь лет писал о Замятине: «Он хочет писать по-европейски, красиво, резко, со скептической улыбкой, но пока не написал ничего лучше Уездного.«Критики нашли в рассказе мотивы, похожие на« Маленький демон »Федора Сологуба. В. Полонский писал о безжалостной правдивости Замятина и при этом отмечал:« На его страницах просвечивает сочувствие к грязному, забитому, даже дикому человеку ».

Замятин относил свою прозу к литературному направлению, которое он назвал неореализмом.Стилистика его произведений частично перекликается с «орнаментальной прозой» А. Ремизова, но Замятин довел этот стиль до гротескного сюрреализма.

Замятин предстал перед судом. за антивоенный дух повести «На Куличках» (1913), героями которой являются не только дальневосточные офицеры и солдаты, но и вся Русь, загнанная на кулички кулички.история была конфискована. Критик А. Воронский считал повесть «На Маленьких Куличках» политической художественной сатирой, «проясняющей многое из того, что произошло после 1914 года». Как высококвалифицированный морской инженер, Замятин продолжил командировки по России. Впечатления от поездки на Кемь и Соловки в 1915 году нашли отражение в серии произведений о Русском Севере — в частности, в повести «Север».

В 1916 году Замятин был отправлен в Англию для участия в строительстве русских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; посетил Лондон.Был одним из главных конструкторов ледокола «Святой Александр Невский», после Октябрьской революции названного «Ленин». Английские впечатления легли в основу как многочисленных очерков, так и рассказов «Островитяне» (1917) и «Ловец людей» (1921). Уважение к людям, обеспечившим высокий уровень развития цивилизации, не помешало писателю увидеть недостатки западного общественного строя. Сказка островитян посвящена изображению тотального мещанства в технократическом обществе, символом которого в этом произведении является викарий Дьюли.

В 1917 году Замятин вернулся в Петроград. Вскоре он стал одним из самых ярких деятелей русской литературной жизни. Оказал влияние на литературный коллектив братьев Серапионов, с которым был творчески близок. Преподавал в Политехническом институте, читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте имени В. И. Герцена и курс художественной литературы в студии Дома искусств, работал в редакции журнала «Мировая литература», в правлении Всероссийского союза писателей, в издательствах «Гржебин» и «Алконост», редактировал несколько литературных журналы.В то же время он скептически относился к «всевозможным всемирным начинаниям», возникающим на фоне разрушения цивилизованной жизни. Поездки в Тамбовскую, Вологодскую, Псковскую области также не внесли исторического оптимизма. В рассказах «Мамай» (1920) и «Пещера» (1921) Замятин сравнивает эпоху военного коммунизма с доисторическим, пещерным периодом развития человечества.

Наблюдения за тоталитарным обществом художественно воплотились в антиутопическом фантастическом романе «Мы» (1920 г., издан на русском языке в 1952 г. в США).Роман задуман как пародия на утопию, написанную идеологами Пролеткульта А. Богдановым и А. Гастевым. Основной идеей пролеткультной утопии было провозглашено глобальное переустройство мира на основе «разрушения души и чувства любви в человеке». Действие романа «Мы» разворачивается в Едином Государстве, изолированном от мира и возглавляемом Благодетелем. Главный герой — инженер D-503, создатель сооружения, предназначенного для господства человека над космосом.Существование в Едином Государстве рационализировано, жители полностью лишены права на личную жизнь, любовь сводится к регулярному удовлетворению физиологической потребности. Попытка D-503 полюбить женщину приводит его к предательству, а его возлюбленную — к смерти. Повествовательная манера написания романа заметно отличается от стилистики предыдущих произведений Замятина: язык предельно прост, метафоры рационалистичны, текст изобилует техническими терминами.

Роман «Мы» стал первым из серии европейских романов-антиутопий — «О дивный новый мир» О.Хаксли, «Скотный двор» и «1984» Дж. Оруэлла, «451 градус по Фаренгейту» Р. Брэдбери и др.

Замятин отправил рукопись «Мы» в берлинское отделение издательства «Гржебин». В 1924 году текст был переведен на английский язык и опубликован в Нью-Йорке. Несмотря на отсутствие публикаций в СССР, роман был идейно разбит советскими критиками, прочитавшими его в рукописи. Д. Фурманов увидел в «Мы» «злую брошюру-утопию о царстве коммунизма, где все уравновешено, выхолощено.Другие критики посчитали, что Замятин готов встать на путь обывательского ворчания на революцию. В 1929 году пьеса Замятина «Блох» (1925, экранизация «Левши» Лескова) была снята с репертуара МХАТа, и была запрещена постановка его трагедии «Атилла» (1928). Не была поставлена ​​и пьеса о преследовании еретиков «Огни святого Доминика» (1923).

В 1931 году, осознав бесперспективность своего дальнейшего существования в В СССР Замятин обратился к Сталину с письмом, в котором просил разрешения покинуть страну, мотивируя свою просьбу тем, что для него «как писателя лишить возможности писать — это смертный приговор.«Решение об эмиграции далось Замятину нелегко. Любовь к Родине, патриотизм, которыми пронизан, например, рассказ« Русь »(1923 г.) — одно из лучших доказательств этого. Благодаря петиции М. Горького в 1932 г. Замятин смог уехать во Францию.Замятин умер в Париже 10 марта 1937 года.

PS Самая полная работа по творчеству Замятина до сих пор является единственной научной биографией, опубликованной в 1968 году в Лос-Анджелесе известным американским исследователем Алексом Майклом. Шейн.

Роман «Мы» написал литературный Мефистофель,
скептик и в то же время романтик, идеалист.
И. Сухих 1

«Еретик» в жизни и литературе. Евгений Замятин был «еретиком» и вечным революционером как в жизни, так и в литературе.

Детство Замятина прошло в тихом провинциальном городке Лебедянь Тамбовской области (ныне Липецкая область). О своих детских годах Замятин писал: «Вы увидите очень одинокого, не сверстника, ребенка на диване животом, над книгой — или под пианино, а его мать играет на пианино Шопена — и уездные — окна. с геранью посреди улицы привязана свинья к колышку, а в пыли порхают цыплята.Если хотите географии — вот она: Лебедянь, самая разрусская-Тамбовская, о которой писали Толстой и Тургенев . .. »

Российская провинция на долгие годы стала главной темой творчества писателя, как, например, в рассказах «Уездное» (1911), «На Куличках» (1914). Американский литературный критик П. Фишер замечает по этому поводу: «Мне кажется, что вообще у Замятина только одна тема — и она, как я теперь понимаю, чисто русская. Он занят некой центральной метафорой, имя ей — провинциализм, всемогущий провинциализм, духовно-нравственный застой, в терминологии самого Замятина — энтропия… еретики неудачники. Им не удается восстать … «2

В 1893-1896 годах Е. Замятин учился в Лебедянской прогимназии, где его отец преподавал Закон Божий. Образование было продолжено в 1896 году в Воронежской гимназии, которую будущий писатель окончил в 1902 году с золотой медалью (однажды заложенной в петербургском ломбарде за 25 рублей и так и не выкупленной).

Замятин вспоминал свои школьные годы: «Много одиночества, много книг, очень рано — Достоевский.До сих пор помню свои дрожащие и пылающие щеки — от «Неточки Незвановой». Достоевский надолго остался — старше и даже страшен; другом был Гоголь (а много позже — Анатоль Франс) ».

«В гимназии я получала пятерки с плюсами по сочинениям, а с математикой было не всегда легко ладить. Наверное, поэтому (из упрямства) выбрал самое математическое: кораблестроительный факультет Петербургского политехнического института. «

Во время учебы на летней практике будущий писатель много путешествовал: побывал в Севастополе, Нижнем Новгороде, Одессе, на заводах Камы, отплыл на пароходе в Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, Яффо, Александрию, Иерусалим.В 1905 году в Одессе он стал свидетелем знаменитого восстания на броненосце «Потемкин», о котором позже написал в повести «Три дня» (1913). В 1905 году в Петербурге он участвовал в революционных выступлениях большевиков, за что был арестован и провел несколько месяцев в одиночной камере. Был сослан в Лебедянь, но нелегально вернулся в Петербург, откуда снова был сослан в 1911 году, окончив институт.

В 1908 г. Е. Замятин окончил политехникум, получил специальность морского инженера, оставлен на кафедре корабельной архитектуры, с 1911 г. преподавателем.Литературный дебют Евгения Замятина состоялся осенью 1908 года в журнале «Просвещение», где был опубликован рассказ «Единый».

Он принял революции (как 1905, так и 1917) с энтузиазмом. В 1906 году в одном из писем он писал о событиях 1905 года: «И вдруг — революция так меня потрясла. Чувствовалось, что есть что-то сильное, огромное, как торнадо, поднимающее голову к небу — то, ради чего стоит жить. «

За антивоенную по духу новеллу «На Куличках» (1913), героями которой являются не только дальневосточные офицеры и солдаты, но и вся «загнанная на малые кулички Русь» Э.Замятин предстал перед судом, а номер журнала «Заветы», в котором был опубликован рассказ, изъят. Критик А. Воронский считал повесть «На Маленьких Куличках» политической художественной сатирой, «проясняющей многое из того, что произошло потом, после 1914 года».

Е. Замятин совмещал свое творчество с работой морского инженера и в этом качестве продолжал командировки по России. «Много рабочих поездок по России: от Волги до Царицына, Астрахани, Камы, Донецкой области, Каспийского моря, Архангельска, Мурмана, Кавказа, Крыма», — из автобиографии Э.Замятин.

В марте 1916 года Замятин был отправлен в Англию, где с его участием на верфях был построен ряд ледоколов для России, в том числе один из самых крупных — «Святой Александр Невский» (после революции — «Ленин»). В Англии начался новый период творчества писателя. Английские впечатления легли в основу как многочисленных очерков, так и рассказов «Островитяне» (1917) и «Ловец людей» (1921). Повесть «Островитяне» (которую называют прообразом романа «Мы») посвящена образу мещанского мира, символом которого в этом произведении является викарий Дьюли.

Узнав о революции в России, Замятин возвращается домой, надеясь увидеть здесь начало возрождения нового мира и нового человека: «Веселая страшная зима 17-18-го года, когда все переменилось, плыла куда-то в неизвестный. Домашние корабли, выстрелы, обыски, ночные смены, домашние клубы. (Из автобиографии.) Но то, что вскоре увидел и почувствовал писатель в России, особенно в период военного коммунизма, побудило его критически взглянуть на послереволюционную действительность: нетерпимость к власти, пренебрежение к творческая личность, для человека, для человеческой жизни.

В советском государстве отчетливо просматривались черты некоего бюрократического монстра — Левиафана; Тоталитаризм — эта чума двадцатого века — использовал человека как кирпич в государственном строительстве, выровнял человека, потребовал от него безоговорочного и полного подчинения, превратил его в винтик в едином, хорошо отлаженном механизме. Сама реальность дала Э. Замятину материал для его фантастического (хотя и не столь фантастического, если вспомнить отечественную и мировую историю ХХ века) романа-антиутопии «Мы» (1920; впервые был издан в 1924 г. на английском языке, затем в 1926 г. на чешском, в 1929 г. — на французском, в домашних условиях публикация романа состоялась только в 1988 г. ).Пафос этого романа — оправдание живой личности, любви, творчества, самой жизни, а не ее механистического эрзаца. Неудивительно, что этот первый в мировой литературе роман-антиутопия впоследствии сыграл роковую роль в судьбе автора — жителя не фантастического, описанного в романе «Мы», а настоящего Объединенного сталинского государства.

Роман «Мы» стал первым в серии европейских романов-антиутопий, таких как «О дивный новый мир» О. Хаксли, «Скотный двор» и «1984» Дж.Оруэлл, 451 градус по Фаренгейту Р. Брэдбери и др.

Е. Замятин был наставником молодых писателей — членов литературной группы братьев Серапионов, в которую входили К. Федин, М. Зощенко, Вс. Иванов, Н. Тихонов, Л. Лунц и другие. Преподавал в Политехническом институте, читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте. Герцена и курсом техники художественной прозы в мастерской Дома искусств, работали в редакции «Мировой литературы», в правлении Всероссийского союза писателей (избран председателем в 1928 г. ), в издательствах, редактировал несколько литературных журналов.

В начале 1920-х годов появились рассказы «Мамай» (1920) и «Пещера» (1921), резко критикующие эпоху военного коммунизма в большевистской России, а также книга о Х. Уэллсе, Герберте Уэллсе (1922).

В 1920-е гг. Е. Замятин создал ряд драматических произведений: «Общество почетных звонарей», «Блоха», «Атилла».

В 1929 году Е. Замятин за роман «Мы» (одновременно с Б. Пильняком, критиковавшимся за рассказ «Красное дерево») подвергся сокрушительной критике со стороны официозной печати, его уже не публиковали, он мог не работа.Заступничество М. Горького не помогло. В этих условиях писатель в июне 1931 года написал письмо Сталину с просьбой разрешить выезд за границу. В своем письме Е. Замятин не скрывал своего взгляда на ситуацию в стране, в частности, писал: «Я знаю, что у меня очень неприятная привычка говорить не то, что сейчас выгодно, а то, что мне кажется». быть правдой. В частности, я никогда не скрывал своего отношения к литературному сервизу, подобострастию и перекрашиванию: я считал — и продолжаю верить, — что это одинаково унижает и писателя, и революцию. «

Проживая во Франции, Замятин Е. оставался советским гражданином с советским паспортом. Роман «Бич Бога» был написан за границей, посмертно опубликован в Париже в 1938 году.

Похоронен в пригороде Парижа.

Читайте также другие статьи о творчестве Э.И. Замятин и разбор романа «Мы»:

• Биография Е.И. Замятин

Замятин Евгений Иванович; Российская Империя, Лебедянь; 20.01.1884 — 10.03.1937

Евгений Замятин — известный русский писатель, произведения которого были переведены на многие языки мира еще при жизни писателя.В советское время его творчество было предано забвению, хотя он был членом Союза писателей. Сейчас все популярнее становится чтение книг Замятина. Особенно это касается романа Замятина «Мы», который был включен в школьную программу для учеников 10-11 классов.

Биография Евгения Замятина

Евгений Замятин родился в 1884 году в семье православного священника и пианиста. В девять лет он поступил в Лебедянскую гимназию, где проучился до 1896 года. Затем он перешел в воронежскую гимназию, которую окончил в восемнадцать лет с золотой медалью. Любимыми предметами Замятина были математика и литература, поэтому своей бедной профессией он выбрал кораблестроение. Где знание математики было одним из важнейших аспектов. Поэтому сразу после окончания гимназии он поступил в Петербургский политехнический институт на соответствующее отделение.

В 1904 году, еще учась в институте, он стал членом Социал-демократической партии.Это привело к тому, что через два года он был арестован и депортирован на родину в Лебедянь. Но чтобы закончить учебу, он тайно вернулся в Петербург.

Впервые Замятин стал читать в 1908 году, когда из-под его пера вышел рассказ «Один». Его следующий рассказ «Девушка» был опубликован только через два года, когда он работал преподавателем на родном отделении кораблестроения. В 1911 году появляется возможность прочитать первый рассказ Замятина. Он называется «На Куличиках» и имеет ярко выраженную антивоенную позицию. Несмотря на то, что рассказ был высоко оценен критиками, в 1914 году его снова арестовали и сослали в Архангельскую губернию. Проведя два года в ссылке, он уехал в Лондон. В то время здесь строились ледоколы для России, и Евгений Замятин принимал активное участие в работе над ними.

Вернувшись в Россию в 1917 году, он принимает активное участие в литературной жизни страны и даже организовывает группу братьев Серапионов. Но в 1919 году вместе с некоторыми другими художниками был арестован.Политбюро несколько раз обсуждает вопрос о его высылке, но решает оставить писателя в стране. В 1920 году выходит в свет первый роман Замятина «Мы». Советские функционеры встретили его с резкой критикой. Замятин исключен из «Союза писателей» и, не выдержав преследований, писатель подает лично Сталину прошение о выезде за границу. Благодаря вмешательству Замятин получает положительный отзыв.

Несмотря на гонения, роман Замятина «Мы» становится очень популярным за рубежом.Без согласия автора он издается на английском, французском и многих других языках. Впоследствии влияние романа Замятина чувствуется в книгах Олдоса Хаксли и многих других писателей-фантастов.

После заграничной поездки Евгений Замятин переехал в Ригу, затем в Берлин, пока не поселился в Париже. Он старается поддерживать связь с родиной и даже является членом Союза писателей. Он много пишет о положении дел в СССР и даже участвует в международных конференциях в качестве представителя СССР.Но до самой смерти в 1937 году писатель больше не бывал на родине.

Книги Евгения Замятина на сайте Лучшие книги

Евгений Замятин попал в наш рейтинг благодаря своему единственному полностью написанному роману «Мы». Кроме того, работа представлена ​​среди и, учитывая ее включение в школьную программу, имеет все шансы быть представлена ​​в ней в будущем. Возможны лишь колебания позиции книги в рейтингах нашего сайта в зависимости от ее успеваемости в школьной программе.

Евгения Замятина список книг

1. Алатырь
2. Человеческий ловец
3. На куличи
4. Островитяне
5. Север
6. Уездное

Рассказы:

1. Арапс
2. Африка
3. Буриме
4. Видение
5. Встреча
6. Глаза
7. Молодая женщина
8. Десять минут драма
9. Дракон
Краткая история
10. Дракон
Краткая история
11. от основания до наших дней
12. Хребты
13. Мамай
14. Мученики науки
15. Мученики науки
16. Потоп
17. О блаженном старце Памве Нересте. ..
18. О святом грехе Зеницы девы
19. О чуде, случившемся в Пепельную среду …
20. Общество почетных звонарей
21. Пещера
22. Письменная
23. Правда правда
24. История самое главное
25. Слово товарищу Чурыгину
26. Студент, сын
27. Три дня
28. Утроба
29. Эпитафия 1929 года
30. Боюсь

лет, Париж) — русский писатель, критик и публицист.

Биография 0

№ «Русскому человеку, должно быть, нужны были особо крепкие ребра и особо толстая кожа, чтобы не раздавить тяжестью той невиданной ноши, которую история возложила на его плечи» (Замятин).

Отец — православный священник, мать — пианистка.

Вопрос о его исключении дважды обсуждался на Политбюро.

После критической волны, последовавшей за публикацией в 1929 году в эмигрантской прессе в сокращенной форме романа «Мы», которая привела к его выходу из «Союза писателей» СССР и де-факто запрету на публикацию, он пишет письмо И. В. Сталину с просьбой уехать за границу и получает положительный ответ.В 1934 году, уже будучи эмигрантом, что беспрецедентно, он был повторно принят в Союз писателей СССР (по собственному желанию, с одобрения Сталина), а в 1935 году он участвовал в антифашистском съезде СССР. Писатели в защиту культуры в составе советской делегации.

Весной 1916 года инженер Замятин был командирован в Англию, где создал «Островитяне» и «Ловец людей». Вернувшись, Евгений Иванович организовал группу молодых писателей «Братья Серапионы».Членами этой группы были Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай Тихонов и другие. После революции вышла упомянутая повесть «На Маленьких Куличках», ранее запрещенная.

Судя по всему, на Евгения Ивановича повлиял и опыт, приобретенный им во время пребывания в Англии в 1916-1917 годах. Последующие антиутопии английских писателей Джорджа Оруэлла (1984, опубл. C) и О. Хаксли («О дивный новый мир») во многом похожи на роман «Мы».