Замкнутый круг епископа Североморского Митрофана

Правящий архиерей Североморской епархии — епископ Митрофан (Баданин) — в прошлом морской офицер, с 2000 года — священник, настоятель Успенского прихода в селе Варзуга, что на берегу Белого моря.

И Север, и флот епископ Митрофан знает и любит. Потомственный военный моряк. С 1976 года служба на Северном флоте. С 1979 года в должности командира корабля и в дальнейшем командовал кораблями различных классов. В 1997 году демобилизовался по сокращению в звании капитана 2 ранга. В 2000 году принял монашеский постриг. Важнейшим предметом своего архипастырского служения считает работу с военными. Мы встретились с епископом Митрофаном возле Даниловского монастыря, чтобы поговорить о военном духовенстве, планах владыки по управлению епархией и о современном духовном состоянии армии и флота.

 

Епископ Североморский Митрофан (Баданин)

Как уничтожался флот

Североморская епархия возникла не как плод сухих административных решений, не из соображений необходимости организационными мерами расширить архиерейскую власть на территории Мурманской области, а, скажу прямо, по очевидному промыслу Божию.

Прощаясь со мной после архиерейской хиротонии, Святейший Патриарх Кирилл сказал, что только сейчас в полной мере приходит осознание важности принятого решения и острой насущности, чрезвычайной значимости тех задач, что стоят перед новой епархией на Арктическом направлении. Только сейчас, глубже вникнув в проблемы и познакомившись с ситуацией на Кольском полуострове и Северном флоте, Святейший Владыка в полной мере осознает, что это было действительно стратегическое решение.

И это воистину так. Наконец-то пришло время, и у руководства страны появились мысли об особом значении Арктики для дальнейшей судьбы России, для сохранения ее статуса мировой державы. Северный флот вновь приобретает свое стратегическое значение, уникальную роль в обороноспособности страны, которая за последние годы во многом утратилась. На моих глазах в 90-е годы по настоятельным рекомендациям наших зарубежных «друзей» возможности нашего главного флота, его стратегический потенциал целенаправленно уничтожались.

Я двадцать шесть лет отслужил на Северном флоте и все застал: это и затопление наших уникальных укрытий для стратегических атомных лодок, что были созданы в скалах северных берегов, это и пристальное изучение американскими делегациями наших закрытых секретных баз…

Мы тогда искренне считали, что у нас теперь все будет по-другому, кругом теперь друзья. Мы с американцами ходили друг к другу с дружескими визитами. Я сам, вместе с адмиралом Ф. Н. Громовым, в то время командующим Северным флотом, ходил на Флориду, в Мейпорт… «Мир-дружба-колбаса!» Полная эйфория, страшные времена противостояния закончены, теперь все друг другу братья. Мы в это наивно верили.

Командир корабля. Северное море. 1983 г.

Но оказалось, что это большая ложь, иллюзия, которой никогда не осуществиться. В результате мы уничтожили значительный потенциал наших стратегических сил, а взамен получили международный диктат, унижение, полное пренебрежение нашим мнением, нашими интересами. Мы получили распад Югославии, трагедию братской Сербии, агрессивные планы по отторжению от нас родственных нам народов, веками связанных с нами общей историей, культурой, верой: Молдавия, Украина, Грузия, Болгария. Мы увидели, что они нам, вроде как, больше и не друзья.

Победа в войне: вопреки

И пришло отрезвление. Мы опять вернулись к мысли, мудро сформулированной императором Александром III:«У России в этом мире нет друзей, а есть только два верных союзника — ее армия и флот». Может, потому в его правление и не было ни одной войны. Сегодня мы просто обязаны всерьез задуматься, как нам вернуть нашу былую мощь. Не ту, советского образца, Рабоче-крестьянской Красной армии, с «пролетарской ненавистью» и бесконечным поиском внутреннего и внешнего врага, а ту мощь, которой была сильна Россия в течение прошедшего тысячелетия — мощь материальная и духовная.

Российская армия считалась лучшей армией Европы. Мы проиграли крайне мало войн по сравнению с количеством выигранных. Мы помним неизменную роль России в глобальных мировых войнах, когда мы решали задачи спасения человечества, по сути ради продолжения мировой истории, восстановления порядка и справедливости в мировом масштабе. Здесь можно вспомнить Наполеоновское нашествие, страшное испытание — вторжение «дванадесяти языков».

Помним, конечно, мы и последнюю Великую войну.

Недавно я выступал с Североморске, на конференции в Доме офицеров, перед руководящим составом воспитателей армии и флота северного направления. Я старался донести важную мысль: наша победа в Великой Отечественной войне при большевистском богоборческом режиме произошла не благодаря ему, а вопреки тому атеистическому воспитанию, что столь агрессивно внедрялось в души людей в те годы.

Основу нашей армии, вступившей в схватку с мощнейшей армией мира, составляло крестьянство, жители наших тогда еще бесчисленных сел и деревень. Так вот, все дело в том, что до активного начала создания колхозов, то есть до 1932 года, в селе реально ничего после революции не изменилось. И тому есть свидетельства. Последние тринадцать с половиной лет я провел в поморских селах на берегу Белого моря. Еще застал и беседовал со многими древними бабушками, моими прихожанками. Так вот они однозначно свидетельствовали, что до начала насильственной коллективизации им было абсолютно все равно, что там, в столицах, происходит, какая теперь власть.

«У нас, — говорили они, — как были храмы, так и оставались. Как мы исповедовались, так и исповедовались. Причащались, крестили детей. Что происходило где-то в столицах, мы узнавали из газет. Приезжали к нам какие-то пропагандисты, лекторы, были избраны люди в сельсовет, но радикально ничего не изменилось».

И, действительно, большинство новомучеников в тех рыбацких селах пострадали после 1932 года. Например, наши вновь прославленные святые Трифонов-Печенгского монастыря — иеромонах Моисей и послушник Феодор. Именно когда началось закрытие храмов, насильственное отторжение от Церкви, активная наступательная позиция колхозных властей, требующих работать в церковные праздники, тогда и началось сопротивление верующего люда. У преподобномученика Моисея конфликт с колхозными властями и «органами» произошел в Пасху 1932 года, когда они сознательно начали призывать народ срочно идти на собрание во время Пасхального Крестного хода.

До этого периода основная масса людей России оставалась воцерковленной, и не была отлучена от Церкви. И следует напомнить, что именно это поколение пошло на войну. Войну выиграли люди, которые либо родились до революции, либо были воспитаны в дореволюционной традиции, которые Бога знали, исповедовались и причащались.

Я беседовал со своим тестем, полковником, который всю войну прошел комбатом. Он однозначно говорил: конечно, никто не шел в бой»за Сталина» или за Политбюро. Перед атакой вспоминали Господа и просили: «Спаси и сохрани!». И надеялись, что как в той песне:«Если смерти, то мгновенной, если раны — небольшой». Такой была суть духовного состояния нашего воина даже во времена безбожия. Понятно, что было и поругание, и богохульство, и атеистическая пропаганда. Но когда вопрос вставал о жизни и смерти, то человек поднимал в душе самые основы своего мировоззрения — а они оставались православными.

Дорога в Варзугу: постриг вместо венчания

Мое прежнее место служения до избрания в архиереи, село Варзуга — это одно из очень красивых, но и бедных рыбацких поселений на Терском берегу Белого моря. Население- четыреста человек (и это считается крупное село). Сейчас меня там сменил иеромонах, там же служит иеродиакон. Семейному священнику в тех местах прокормиться трудно. Уединенные, молитвенные, намоленные прежними поколениями места. Это не советские города Кольского полуострова, построенные в 1930-40-е, а древние поселения, со своими вековыми святынями, деревянными храмами, святыми источниками… Для монашеской скитской жизни — вообще оптимальный вариант.

К монашескому пути меня привело благословение архимандрита Иоанна (Крестьянкина) — неожиданное и первоначально сложное даже для восприятия, не то, что для принятия. Вообще-то я приехал в Псково-Печерский монастырь за благословением на венчание. В течение недели старец не давал мне ответа. Это было удивительно и, в общем то, для него нехарактерно. Помню, его келейница удивлялась: «Не знаю, почему батюшка молчит… Странно, не хочет вам давать ответ почему-то».

В течение этой недели я жил и трудился в монастыре. Сейчас я понимаю, что, наверное, отец Иоанн взвешивал свой ответ в сердце и ждал воскресенья, чтобы помолиться за литургией. После литургии он вышел и дал мне ответ — что он благословляет меня на принятие монашества.

Можно представить, каким было мое возвращение в семью. Но, тем не менее, супруга сумела мужественно принять это благословение. Мы остались в очень добрых отношениях. Конечно, предполагалось наше обоюдное согласие на постриг. Но на монашество она не решилась и осталась в миру. Пока не решилась.

Сначала все мои друзья, родные и дети сочли, что у меня, как говорят, «крыша поехала». Но теперь все по-другому, в моем окружении все радикально изменилось. Все мои близкие стали искренне верующими людьми, обрели, казалось, навсегда потерянное счастье в семейной жизни. Господь все дал — и детей, и внуков. Они понимают, что мое решение, принятие воли Божьей, открытой в том благословении старца, привело, по сути, к спасению нашего вымиравшего тогда рода.

Удивительно, но изменилось и мое сугубо атеистическое прежнее окружение — мои друзья-офицеры, вполне сложившиеся уже как личности в советское время и прожившие большую часть жизни, тоже обратились к Богу.

Все, кто соприкасался со мной, оказались под благотворным влиянием той решительной перемены, к которой призвал меня Господь, через благословение, поистине великого старца нашего времени архимандрита Иоанна Крестьянкина.

Замкнутый круг: возвращение в Североморск

Эта история моего пути очень поучительна и открывает тайны той самой синергии (сотрудничества): все вокруг изменится, если воля Божья соединится с волей человека, если человек перестанет творить свою волю, а безоглядно и без сомнений примет Его волю.

Я ведь коренной петербуржец — у меня все предки в Петербурге похоронены. Я, как и многие, предполагал: послужу на Севере и вернусь. Все для этого у меня было готово: и квартира хорошая, и дача. Жизнь была расписана, но только по моей воле.

А оказалось, что я ничего не знаю. Живешь пред Господом, как смешной червячок, с самомнением, с планами на много лет вперед. А Господь смотрит на гордеца и думает — ну что ж, живи по своей воле, набивай шишки, мучайся. Как все делают. Либо спроси Господа, получи ответ, исполни его — и окажешься вдруг как бы в ином измерении, в потоке Божественной благодати, задышишь полной грудью. И смешным окажется, что все твои построения, воздвигнутые на песке — дачи, машины, благополучие — все рассыплется.

Тогда, при постриге в 2000-м году, я, казалось, распрощался с Североморском навсегда, а оказалось — нет. И вот, вновь призван к тому, чтобы продолжить свою полярную одиссею, посвятить свою жизнь трудам на Севере…

Двенадцать лет я находился в Североморске на штабной работе. Мне казалось, я закрыл эту страницу, принял постриг, сменил имя. Тот человек, Алексей Баданин, умер. Я искренне покаялся в прошлой жизни — она была прожита без Бога. А «если Бога нет, то все позволено» — это Достоевский гениально сформулировал. И то, что я не матерился, ещё далеко на значит, что я не грешил — грешил, и как следует, как «положено» настоящему офицеру. Офицер — это же всегда гусар!

От прошлой жизни, и от меня прежнего нужно было решительно оторваться — не просто надеть черные одежды и продолжить жить в той же городской суете, гордясь и кичась своими талантами и способностями, а умереть для прошлой жизни по-настоящему.

Митрополит Мурманский Симон, мой нынешний духовный наставник, мудрейший человек, чьему духовному чутью я полностью доверяю, отправил меня в это дальнее село, в глубинку, в полную уединенность. Там и дороги-то не было сначала, да и сейчас в соседние дальние села вертолетом только добраться можно. Я ужаснулся: «Да что ж это такое! Дальше просто некуда!» — и только потом понял эту мудрость. И начал трудиться.

Шло время, я, как говорится, свил себе гнездышко, что-то опять начал планировать… Действительно, многое удалось, создан, по сути, духовно-исторический центр нашего края, куда теперь стремятся паломники со всей Мурманской области. Слово Варзуга — это теперь брэнд! На четыреста человек населения у нас пять старинных храмов практически уже восстановлены, и в них семь престолов!

И вдруг, вновь нежданно-негаданно, Господь забирает меня с насиженных мест, призывает на архиерейское служение и велит: «Вернись обратно в Североморск, исправь то, что ты делал там нехорошо, и что иные, подобные тебе, продолжают делать нехорошо. Ты это все знаешь, это твои родные по духу и крови друзья-офицеры. И бывших офицеров не бывает. Вот тебе новая нива духовная».

И вот я все оставил — и моих прихожан-поморов, и храмы, и духовно-просветительский центр нашего края. Слава Богу, отдал в надежные руки, надеюсь, не загубят. Тем более, я отстоял и Варзугу, да и весь Терский берег Белого моря — они тоже перешли в мою Североморскую епархию.

Возвели меня в новый статус архиерейский, и вернулся я в Североморск. Стали мы с командованием флота и с администрацией города искать помещения для епархиальных структур: управление, бухгалтерия, канцелярия, склады, резиденция. Ничего ведь нет, все надо создавать. Даже храм флотский св. Андрея Первозванного еще не достроен — хорошо хоть купола поставили.

Поехали мы по городу. Мне стали предлагать свободные здания — сюда привели, сюда, а потом показывают еще один вариант, говорят, самый лучший. И вижу я перед собой здание моего управления, где в 90-е годы я провел последние двенадцать лет моей офицерской службы.

Так вот, круг замкнулся. Божий промысл мне прямо «в лоб», без вариантов показывает: «Я веду тебя, только ты принимай, иди, терпи и служи достойно».

«Просто патриотизм» — это абстракция

В армии и на флоте, уже в 70-е годы, когда я служил офицером, явно стал ощущаться духовный вакуум.

Безусловно, и тогда люди верили — верили в коммунистическую идею, в свое предназначение построить «светлое будущее». Это достигалось активной идеологической работой. Всегда была какая-то составляющая, стержень, на который можно опереться: ради чего ты служишь, ради чего готов жизнь отдать. А теперь, после 90-х, наступила полная пустота. Пустыня в душах. Ее попытались компенсировать материально — в армии и на флоте у офицеров и контрактников сейчас прекрасная зарплата, они замечательно живут. Но весь их круг интересов — у кого какая машина, у кого какой айпад, как «оттянуться по полной»… И, по сути, ничего больше. Если бы при этом была активная боевая подготовка, напряженная морская работа, все было бы не так страшно. Но ее не было. Корабли старели, «министр обороны» был всецело занят мыслью, как бы эту «оборону» окончательно ликвидировать…

Наша епархия Северных морей создается, слава Богу, в иное время. Потому, собственно, и создается, что пришло отрезвление. Не так давно перед руководством армии и флота была поставлена задача по «развитию патриотизма». Но оказалось, что развить патриотизм, не имея духовного фундамента — задача утопическая. Вспоминать на занятиях имена достойных людей прошлого, великих деятелей и наших героев — дело, безусловно, полезное, но само по себе не работает. Просто патриотизм без идеи — это абстракция. Должна быть некая фундаментальная идея, цель, которая дает ответ на главный вопрос бытия: ради чего ты живешь?

К этому выводу пришел не я, а люди, которые профессионально занимаются сейчас вопросами воспитания в армии. Создана достаточно большая команда офицеров-воспитателей и психологов — с ними я и встречался. Они признают, что на сегодняшний день свою задачу, по большому счету, они провалили. Своими уроками патриотизма (раньше это называлось политинформацией или политзанятиями) они ничего не изменили. На старых крыльях Россия не полетит. Она — особая птица. Для полета ей нужна великая идея, уходящая в вечность.

Еще несколько лет назад со стороны государства и военного руководства было очевидное сопротивление нашему появлению в армейской реальности. Существовал некий статус-кво: есть мы, военные, а есть вы, церковные. Мы вас уважаем, вы нас уважаете, но мы — совершенно разные миры. Мы живем по своему, раз навсегда заведенному распорядку, с незыблемым уставом и менталитетом, и так будет всегда. Поэтому мы с вами можем, конечно, собраться и даже конференцию провести, потом за столом посидеть, тоже дело хорошее, ну, а потом разойтись, и пусть каждый занимается дальше своим делом.

Сегодня происходит «тектонический» сдвиг — возникло движение навстречу. Нам звонят и просят: «Как бы нам штатного священника-то?» В Министерстве обороны разрабатываются планы и проекты, вводятся должности заместителя командира соединения по работе с верующими, священников уже ставят на штат, берут на содержание. Это уже не просто приходящий батюшка, «свадебный генерал», которого позовут на праздник части или выступить перед принятием присяги, а то, что за рубежом называется «капеллан», а у нас раньше называлось «полковой священник».

Протестанты: нет Церкви, есть служение

В прошлые десятилетия у нас были очень плотные контакты с американскими религиозными деноминациями. Встречались мы и с представителями пресвитерианской церкви Америки — а это крупнейшая протестантская община в США. По их приглашению мы приезжали на Аляску — в силу схожести нашего климата, географического положения, даже менталитета нам их духовная жизнь была особенно интересна.

Безусловно, Америка ещё не такая разложенная и извращенная, как сегодняшняя Европа — в ней очень силен протестантский дух, и очень мощное социальное служение. Тот дух пуританизма, принесенный еще первыми переселенцами, с их строгостью нравов, аскетическим ограничением потребностей, расчетливостью и бережливостью, по-прежнему можно увидеть в среде простых американцев. По телевизору не показывают «сомнительных» сцен, равно как и в газетных киосках не увидишь тех откровенно бесстыжих журналов, чем просто перенасыщено наше «медийное пространство».

Помню, когда еще в 92-м году мы ходили с визитом в США, то спросили в одном из магазинов: «Где же ваши знаменитые журналы „Плейбой“?» Надо сказать, что на нас взглянули с явным разочарованием. Оказалось, что даже эти далеко не самые вызывающие развлекательные журналы никогда не выставляются на витринах для открытого доступа. Их приносят только по индивидуальным просьбам клиента. Так что, «загнивающая Америка» строго бережет духовное здоровье своих граждан.

Мы, честно говоря, были впечатлены той самоотверженностью и полной самоотдачей, с которой верующие американцы предаются заботе о ближнем! Это попечение и духовная работа с заключенными, нищими, бездомными, тяжелобольными, проститутками, малыми народностями и т. д. И, конечно же, с армией они тоже работают.

У пресвитериан, по сути, нет Церкви, они ее просто «потеряли» в результате катастрофы Реформации. И нам показалось очень интересным услышать их мнение о нашей Церкви, о Православии. Надо сказать, что они были искренне потрясены увиденным в России. Они со слезами признавались, что обнаружили в наших храмах и семьях (естественно, в верующих) то, что считали давно потерянным и ныне просто несуществующим. «Вы обладаете сокровищем, ценности которого не знаете, — говорили они нам. — Мы считали, что оно осталось в первых веках христианства, а у вас и сегодня это сохранилось».

Мы были на их богослужениях. Это даже не богослужение, а воскресный клуб по интересам: люди собираются с детьми посидеть, пообщаться о вере, сделать пожертвования, послушать проповедь нанятого специалиста. Они чувствуют этот недостаток, эту ущербность. Поэтому, потеряв Церковь, Церковные Таинства, сокровища Святого Духа, они всю свою деятельность сконцентрировали в единственно оставшемся для них направлении — заботе о ближнем, социальной работе, добром общении друг с другом, во взаимопомощи. И в этом отношении они должны быть для нас примером.

Результат их деятельности налицо. Посмотрите, как искренне, со слезами на глазах американцы поют свой гимн, кладут руку на сердце, никого не стесняясь! Я видел это воочию и позавидовал. Попробуй кого из наших заставить положить руку на сердце и запеть гимн (пусть даже без слез). Увы, но этот патриотический дух мы потеряли.

Зона: духовная брань

Можно много говорить о катастрофе, которую пережил наш народ. Но главное — мы потеряли основной признак человека. Кто-то определил человека как homo sapiens, но, наверное, человек становится человеком, если он верующий, а не просто разумный. Разумным может быть андроид с мощным компьютером в голове. А человек характеризуется наличием веры.

Глубина нашего противостояния в войнах в Чечне или в Афганистане проходила не на техническом уровне, а на духовном, на уровне веры. Я в этом убедился, посещая одну из колоний строгого режима на Кольском полуострове. Там отбывают срок совершившие особо тяжкие преступления. Там сидят и террористы, приговоренные за свои преступления не к пожизненному заключению, а годам, так, к двадцати пяти.

По рассказам заключенных, в подобных колониях была тяжелейшая обстановка, потому что под террористами-мусульманами, несмотря на их малое количество, была вся зона. Они русских давили духовно: «Вы — свиньи. Вы ни во что не верите. А у нас — Аллах акбар, Бог велик, и мы ничего не боимся, потому что Он с нами». Наши на это ничего сказать не могли и замолкали, ведь не матом же доказывать духовную силу. Вот и всё, противостояние проиграно. Наши вынуждены были, нехотя, признавать их правоту и внутренне пасовали.

И вот в результате в колонии образовалось приходское движение. Сейчас там построен прекрасный храм, в честь Царственных Страстотерпцев. Начались регулярные службы. Звон колокольный на всю округу. Верующие организовали прекрасное церковное производство. Все радикально изменилось.

Беседа о покаявшемся разбойнике

Каждый раз, когда я приезжаю туда послужить, вижу, как на первую в своей жизни исповедь приходят несколько десятков человек. Они понимают, что без этого им там морально не выжить, они хотят получить духовную помощь. Когда на исповедь подходит человек, который получил двадцать пять лет, и ты чувствуешь, что у него за спиной ТАКОЕ — то начинаешь понимать, что сейчас происходит событие вселенского масштаба — чудо спасения души. Вот он, весь в татуировках, на лице тяжесть страшная, весь потом обливается, но он принял решение, он подходит и перешагивает некий рубеж, за которым чудо вечной жизни, и он теперь — воин Христов. Ему больше не страшен этот, кричащий «Аллах акбар», да и не назовет его больше никто свиньей.

Если бы вы слышали, как во время Крестного хода на Пасху заключенные кричат «Христос Воскресе»! И когда при этом за оградой стоят те, кто в храм не пошел — в основном, те, что «в законе», и конечно, чеченцы. И для них все происходящее — объект очень пристального внимания.

Мат: антимолитва

У нас (в первую очередь, в армии и во флоте) вся духовность свелась к мату. Мат — наша гордость, наша духовная подоплека, наша сила. Идя в бой, начиная важное дело, нам надо как следует материться. Это проблема колоссальных размеров! Я не собираюсь смиряться и перешагивать через это явление, и непременно буду поднимать на борьбу с этим злом командование флота. Армия — система иерархическая, там есть строгий порядок подчиненности. Если командир решит для себя больше не материться, и идея противостояния этому злу ему по душе, значит, остальные будут вынуждены прислушиваться и делать так, как он сказал.

Не может, по слову апостола, из одного источника течь вода чистая и грязная, «сладкая и горькая». Мы же превосходно понимаем, что из человека словами изливается то, что внутри него находится в этот момент. Значит, в момент излияния мата человек полон грязи и служит силам зла, потому что мат — это антимолитва, молитва князю тьмы и его слугам — бесам. Происходит молитвенный (заклинательный) призыв их силы на помощь. Нет сомнений, что мат обладает колоссальной силой. Он как допинг стимулирует человека, действует наподобие наркотика. И привычка к мату, во многом, носит наркозависимый характер. Даже когда человек искренне стремится избавиться от этой зависимости, он вынужден прибегать в своей речи к словам «заменителям», типа «блин» и т. п. Точно так же, как отвыкающие от наркотических средств или от алкоголя взамен подчас пьют крепкий кофе или заваривают чифирь.

Люди чувствуют эту, по своей сути темную, лживую силу, но и явно гордятся ей, даже бравируют — особенно на флоте. А на самом деле, сквернословие — это колоссальное поражение человека. Лишение его подлинной, благодатной силы, которая и была основой непобедимости Российского воинства в течение прошедшего тысячелетия. Дух Святой не приблизится к человеку, наполненному такими словами и таким мировосприятием. И даже в случае наступления критической, опасной для жизни ситуации Ангел-Хранитель, данный каждому христианину при крещении, не сможет выполнить свои обязанности, поскольку не способен приблизиться к человеку, наполненному таким смрадом. Это вопрос принципиальный, здесь проходит граница между светом и тьмой, потому что нельзя служить двум господам.

В казармах, отсеках, в кубриках, в каютах офицеров, и в кабинетах любого уровня висит бесконечный мат. Это общий фон жизни. В своей книге «Неугасимая лампада „Курска“» я старался открыть сокровенные, духовные причины той страшной трагедии в Баренцевом море. И проблеме матерщины я посвятил там целую главу: сила зла живет на боевых постах, она там притаилась, подкармливается этим гнилым словом и в любой момент готова развернуться и все разрушить вокруг себя. Корабль не освящен, служб на нем нет, священника нет, молитва не звучит, иконы в диковинку, по отсекам со святой водой никто не проходил. Концентрация зла ощущается даже на физическом уровне. И потому так тяжело и некомфортно в этих замкнутых стальных пространствах, и ужасает процент суицидов.

Победа Пересвета

Духовная сила, естественно, имеет и свое материальное измерение. Не секрет, что помощь воину в сражении подчас приходит сверхъестественным образом, поступает извне. Сейчас среди молодых людей, служащих в армии и во флоте, и особенно в спецподразделениях, становится популярным неоязычество. За стремлением обратиться к духовной практике восточных единоборств, равно как и славянских магических воинских обрядов, стоит попытка вернуться к темным силам прошлого, вновь призвать давно побежденных и изгнанных христианством так называемых «богов, которые в существе не боги» (Гал. 4, 8).

Восточные единоборства имеют свою строгую духовную практику: мантры, молитвы, дыхательные упражнения и прочие формы «работы с энергиями», что в переводе на язык христианина означает «привлечение себе в помощь падших духов», или, проще говоря, «бесов». Желанная цель каждого адепта этой системы — получить себе в помощь ангела тьмы, желательно высшего ранга. Но этот вопрос «ранга», или достижения высших уровней «посвящения», находится в прямой связи с достигнутой степенью контакта — вверения себя во власть этих сил. Достижение такого духовного симбиоза человека и беса как раз и дает те самые, удивительные физические сверхвозможности, так очаровывающие нетвердых в вере молодых людей. (Почитайте воспоминания знаменитого и плохо кончившего Брюса Ли).

Недавно, когда я был на собеседовании у Святейшего Патриарха, то обратил внимание на картину, висящую в его приемной. Это подлинник картины Павла Рыженко «Победа Пересвета». На ней изображена знаменитая схватка непобедимого татаро-монгольского богатыря Челубея и нашего Александра Пересвета — монаха, который по особому благословению преподобного Сергия Радонежского вышел со своим собратом Ослябей на бой на Куликовом поле.

Великая мудрость и прозорливость нашего замечательного святого, преподобного Сергия, как раз и проявилась в самой сути этой схватки. Это была битва сил света и сил тьмы. И это вовсе не образное выражение, а сама суть произошедшего тогда, 8 сентября 1380 года.

Когда мы стояли перед этой картиной, один из игуменов (он тоже уже рукоположен во епископы) рассказал нам такую историю. Я перескажу ее так, как услышал.

В Троице-Сергиевой лавре есть монах, который во времена своей юности, как и многие тогда, был увлечен восточными духовными традициями, боевыми искусствами. И когда началась перестройка, он решил с друзьями поехать в Тибет, дабы поступить в какой-нибудь буддийский монастырь. С 1984 года, когда монастыри Тибета открыли для доступа, правда, по ограниченным квотам, туда стало приезжать множество иностранцев. И надо прямо сказать, что к чужеземцам отношение в монастырях было крайне скверное. Все-таки, это их национальная духовность. Наш будущий монах и его друзья были разочарованы: они так стремились к этому возвышенному учению, к этому братству, духовным подвигам, мантрам и молитвам…

Такое отношение продолжалось до тех пор, пока тибетцы не узнали, что перед ними русские. Они стали переговариваться между собой, и в разговоре прозвучало слово «Пересвет». Стали выяснять, и оказалось, что имя этого русского монаха записано в особой святой книге, где фиксируются их важнейшие духовные события. Победа Пересвета занесена туда как событие, которое выпало из привычного хода вещей.

Оказывается, Челубей не просто был опытный воин и богатырь, но он был тибетский монах, прошедший воспитание по системе «маг-цзал» и достигнувший статуса «бессмертного». Считалось, что такой монах-воин практически непобедим. Количество таких избранных духами воинов-тибетцев (их звали «дабдоб») всегда было крайне невелико, они считались особым явлением в духовной практике Тибета. Поэтому-то он и был выставлен на единоборство с Пересветом — чтобы еще до начала сражения духовно сломить русских.

На известной картине В. М. Васнецова оба воина изображены в доспехах, что искажает глубинный смысл происходившего. Павел Рыженко написал правильнее: Пересвет был без доспехов — в облачении монаха-великосхимника и с копьем. Поэтому он и сам получил тяжелую рану от Челубея. Но «бессмертного» он убил. У татарского войска это вызвало полное замешательство. На их глазах произошло то, чего в принципе не может быть. Нарушился привычный ход вещей и незыблемые законы языческого мира.

Эта история очень назидательна, она ясно возвращает нас к нашим духовным истокам. Сила российского воинства — не в доспехах и не в мантрах. Вспомните: императору Константину Великому приснился Крест и слова: «Сим победиши». Он действительно нанес Крест на свои знамена и победил, и этот языческий правитель тогда хорошо усвоил, что есть нечто большее, чем магические приемы и «тантрические практики». Что есть Господь наш, Который над всем миром и над всеми «богами». Если мы действительно Ему верны, то мы непобедимы.

Я приводил в пример Великую Отечественную войну. В той страшной схватке мы победили не просто иноземные войска, а именно воинство сатанинское. Хорошо известно, как Гитлер активно в сеансах магии общался с «высшими неизвестными», а проще — с силами князя тьмы. Нацистская верхушка Рейха конечной целью объявляла теургическое воссоздание новой расы полубогов на основе «расово-чистых» арийцев. Основным материалом этих оккультных действий были элитные войска СС — «черный орден» высокой степени посвящения. Победа над силами тьмы далась нам столь тяжелыми жертвами и такой большой кровью в наказание за предательство веры наших отцов и дедов в ходе революции. Но в итоге Господь все же простил Россию, и она жива.

Община — основа веры

Основой российской армии всегда были крестьяне — уникальный генофонд страны, удивительно здоровые и чистые люди.

Когда я служил в наших поморских деревнях, я застал остатки того исконного, патриархального устройства русского села. Что такое крестьянская община, например? Люди живут практически единой семьей, по единым законам. Все друг о друге заботятся, переживают и друг с друга спрашивают. Как в песне: «никуда на деревне не спрятаться, не уйти от придирчивых глаз». Естественно! Это не город, где творю, что хочу, и никому нет никакого дела. А в селе все у всех на глазах, да практически еще все родственники — попробуй, сделай что-нибудь недостойное!

Именно потому, что в общине твердо держались традиций веры, столетиями проверенных устоев нравственности и морали и с недоверием воспринимали революционные лозунги, большевики поставили задачу сломать этот духовный стержень села. Лучшие силы, самые трудолюбивые, крепкие семьи либо просто физически ликвидировались, либо становились спецпереселенцами. На селе возвысились прежде не уважаемые люди: лентяи, балаболы, пьяницы с гармошками и прочий сельский люмпен.

Сейчас в отдаленных селах еще можно почувствовать этот общинный дух, он имеет реальную силу. Потому, если село вернется обратно в Церковь, то вернутся сразу все. В семье не принято жить каждому самому по себе и поступать, как тебе заблагорассудится.

Почему Великий князь Михаил — не святой?

Я сам потомственный морской офицер. В своей книге «Икона Великого князя» (она в 2012 году получила в нашем Издательском совете награду как лучшая историческая книга) я рассказываю о судьбе своего прадеда Степана Пименова — он двенадцать лет отслужил на императорском флоте, с адмиралом Макаровым ходил в две кругосветки. Потом он стал управляющим дворца Великого князя Михаила Александровича Романова, брата царя Николая Второго.

Степан Никитич Пименов, управляющий дворца на Английской набережной в СПб

Степан Пименов с риском для жизни спас и в дальнейшем под угрозой ареста своего и своей семьи сохранял Казанскую икону Божией Матери — молельный образ семьи Александра III. Икона эта была написана в память об их чудесном спасении в 1888 году, когда произошло крушение императорского поезда в селе Борки Харьковской губернии. Потом она стала молельным образом Михаила Александровича Романова, любимого младшего сына Александра III, знаменитого командира Дикой дивизии в Первую мировую войну.

Коммунисты убили его в 1918 году в Перми первым из Царской семьи, потому что он явно представлял угрозу — он обладал авторитетом во всех слоях общества, а особенно в армии, и мог стать реальным императором.

Михаил Александрович вместе со своим верным секретарем Николаем Джонсоном, англичанином по рождению, православным по вере, были прославлены в Русской Зарубежной Церкви.

У нас — пока нет. Комиссия по канонизации, как рассказал мне игумен Дамаскин (Орловский), запрашивала в Зарубежной Церкви материалы, чтобы мы могли согласовать святцы, но никаких документов, обосновавших решение о прославлении, нам не предоставили. Может, никаких исследований и не было — просто было принято решение прославить всю Царскую семью и их слуг как мучеников.

А у нас подход иной, мы должны тщательно изучать документы. До последнего времени мы имели такую возможность, но сейчас, как известно, архивы закрыты на сто лет. Так что возобновить работу по прославлению мучеников в полной мере сейчас трудно. Но я надеюсь, что моя книга «Икона Великого князя» будет востребована, когда Комиссия вернется к этому вопросу.

Когда грех невозможен

Моя книга была написана в какой-то мере именно для того, чтобы показать духовный облик Михаила Александровича как одного из лучших представителей той, увы, исчезнувшей России. Во время работы я для себя открыл совершенно иной духовный мир: мир людей, для которых допустить грех было просто невозможно, потому что это — грех. И даже если политически, идеологически, сиюминутно государственные интересы требуют пойти на какой-нибудь, что теперь называется, «компромисс», для тех людей это было исключено.

Современное наше общество потому и не понимает, не может понять императора-страстотерпца: «Он был слабый, недалекий, пьяница», — и что еще только не выдумывают. Но дело в том, что он жил по Заповедям Божьим и понимал: если нечто является грехом, то этого делать нельзя, даже если этого требует ситуация, подталкивают Дума, министры, советники и прочие. И лучше умереть, чем совершить грех.

А в наше время такие рассуждения звучат просто наивно. Люди толком-то и не знают, что такое грех, что он означает. До недавнего времени в словарном запасе Word не было слова «греховность», оно только в последней редакции появилось — уже большое дело.

Мой прадед Степан Никитич Пименов как раз относился к теперь исчезнувшему народу того времени. Я стараюсь равняться на него. Наша семья входила в категорию «царская прислуга» и, храня царскую икону, все мы жили под статьей 58–10 УК РСФСР (антисоветская пропаганда). Ведь и я родился во флигеле дворца Великого князя. Наша семья осталась жить там, где Степан Никитич жил, как управляющий. В 1917 году он был арестован, две недели его никто не видел, потом он вернулся с Лубянки совершенно больной.

Но видимо Божья Матерь уберегла его — хранителя Своей иконы. Даже в блокаду, когда все эвакуировались, он не уехал, остался при ней. Да и вся наша семья чудом избежала репрессий.

В блокаду прадед пропал. Мы так и не знаем, как он погиб. Вернувшись, семья обнаружила, что квартира ограблена, но образ Божьей Матери на месте. В дальнейшем мы передали его в храм.

Бабушки говорили, что самым страшным ругательным словом для него было «чумичка» (поварешка). Если он кого-то обозвал чумичкой, то это значит, он пребывает в страшном гневе, дальше некуда. В моей семье матерная ругань была исключена. Это было абсолютное табу, я этих слов и не знал — услышал только в старших классах школы, когда сверстники начали выражаться (в младших классах, а также при девушках, в отличие от нынешних времен, никогда не матерились).

У однокурсников в училище и во флоте мат считался лихостью, показателем рабоче-крестьянского происхождения — мы не какая-то там «белая кость, голубая кровь». И многие ребята даже из нормальных семей, где сквернословие считалось неприличным, войдя во флотскую среду, переступали через себя и начинали оперировать этим лексиконом.

Я этого не допускал, даже будучи командиром корабля. Конечно же, мне часто было необходимо воспитывать подчиненных, вразумлять их. Казалось, без этих слов — невозможно. Но мне удавалось. Подчиненные до сих пор об этом вспоминают и относятся ко мне с большим пиететом. Они меня постоянно разыскивают, пытаются со мной встретиться. Шлют фотографии с тех времен, вспоминают совместную службу, благодарят.

Мое отношение к мату все знали и считали в определенном смысле чудачеством — мол, офицер «не от мира сего». Когда хотели рассказать, что какая-то ситуация была крайне напряженной (шторм, тяжелая швартовка, угроза кораблю), то у нас на дивизионе кораблей говорили: «Там такое творилось, что Баданин матерился!». На самом деле, я не матерился и тогда, но вот такая поговорка у нас была.

Как я этого греха избежал? Не знаю. Может быть, Господь меня готовил в архиереи, а архиерей не должен так скверниться — все-таки теми же устами слово Божье нести потом.

Североморская епархия: в поисках людей с горящими глазами

В моей епархии не хватает людей, кадры — основной вопрос. Те священники, которые есть — очень хорошие. Есть очаги приходской жизни. Но лоза растет, а отростков пока нет.

Каждый приход должен стать многоклирным, потому что запросы на священство колоссальные! Сейчас мы с военными составляли сводную таблицу, и получается, что, по сути дела, священник должен быть не только на каждом соединении, но и на каждом крейсере, на каждом корабле первого ранга, на каждой атомной подводной лодке. А мы не можем обеспечить флот священниками даже на уровне соединений.

Но я верю: если Господу наше дело угодно (а оно очевидно угодно), то все получится. Надо только общаться с людьми и внимательно смотреть, кого Он посылает мне в помощники. Епархии умножаются не просто для удобства в управлении — я верю, что Господь прощает Россию за весь грех XX века, и в умы наших правителей возвращается понимание великих ее задач и особой роли в мире. А без Церкви этого не реализовать.

Поэтому сейчас первое мое дело — это поездки по приходам, по частям, кораблям, встречи с офицерами. Беседую, смотрю в глаза. Если я вижу, что среди присутствующих есть человек, у которого глаза горят и который отзывается на мои слова — значит, этот человек от Господа, он не должен быть отпущен «в свободное плавание» и забыт.

Мы говорили с Командующим флотом о том, чтобы взращивать священников среди военных. Надо поговорить с ветеранами, с теми, кто уже демобилизовался. На Севере человек в сорок пять лет уже может выйти на пенсию — и не старый, и зрелый. Если его сердце отозвалось на зов Господа, его надо направлять на учебу в семинарию, стажировать.

В прошлом на кораблях служили иеромонахи. Если посмотреть Синодики погибших во время Японской и Первой мировой войн, то рядом с названиями кораблей пишутся имена монашеские. Дальние походы, долгие отрывы от семьи… Для белого священника это проблема.

А на военно-морских базах, в гарнизонах белому священнику вполне можно трудиться. Священник с офицерами общается, матушка — с их женами работает. Прихожанки-то кто? В основном жены, конечно же. Может быть, матушке-то с ними и сподручнее будет побеседовать, и если еще и свечница в свечной лавке знает, что сказать зашедшему в храм человеку, то «чудесный улов» непременно будет.

Кто как молится, так тому и подают

Епархия у меня небогатая. Принцип деления прежней епархии вполне понятен. Мурманской остались многонаселенные промышленные центры с градообразующими предприятиями: Мурманск, Кировск, Апатиты, Мончегорск, Оленегорск. Нашей Североморской досталось побережье с маленькими гарнизонами и вымирающими рыбацкими деревеньками. У нас просто разные сферы деятельности. Моя епархия больше (две тысячи километров побережья), а по населению в четыре с половиной раза беднее. Как выживать?..

Был такой мудрый человек, питерский священник Василий Ермаков. Я любил с ним послужить, а он меня любил и духовно наставлял, и я с благодарностью вспоминаю его советы. У него была поговорка: «кто как молится, так тому и подают». Всякий раз, когда, обвешанный пакетами с подарками, заходил он в алтарь, то с хитринкой произносил эту фразу. И все соглашались.

С о. Василием Ермаковым. Серафимовское кладбище, СПб. 2005 г.

Все зависит от напряженности нашей службы. Сегодня военнослужащие на Севере — достаточно обеспеченные люди. Президент повысил зарплаты и офицерам, и контрактникам, а подводные лодки вообще все перешли на контрактную службу. Это не прежние матросы, у которых получка — три рубля (у нас была такая зарплата в училище — три рубля шестьдесят копеек — и до свиданья, как раз на сигареты хватало).

Материальных проблем нет. Проблемы духовные. Если эти люди пойдут в храм, то и епархия будет обеспечена — появится возможность для развития, строительства. Кто как молится, так тому и подают.

Беседовала Мария Сеньчукова

Фото Анны Гальпериной и из личного архива епископа Митрофана

Митрофан, митрополит (Юрчук Михаил Иванович) / Персоналии / Патриархия.ru

Родился 19 ноября 1962 г. в г. Белогорье Хмельницкой обл. Украины в семье рабочих. В 1981-83 гг. служил в рядах Советской армии.

В 1984-87 гг. учился в Одесской духовной семинарии, после окончания которой в 1987 г. поступил в Московскую духовную академию.

В 1988 г. в рамках обмена студентами между Русской и Польской Православными Церквами был направлен в Христианскую богословскую академию в Варшаве, которую окончил в 1993 г. с ученой степенью магистра богословия. Во время обучения в Варшаве исполнял обязанности воспитателя и преподавателя Варшавской духовной семинарии.

21 августа 1990 г. в Троице-Сергиевой лавре пострижен в монашество, 1 сентября рукоположен в сан иеродиакона, 16 сентября — в сан иеромонаха.

В 1994 г. принят в число преподавателей Киевских духовных школ и в число братии Киево-Печерской лавры. В Киевских духовных школах занимал должность инспектора, затем — проректора.

В 1994 г. возведен в сан игумена, в 1995 г.— в сан архимандрита.

30 июля 2000 г. хиротонисан во епископа Переяслав-Хмельницкого, викария Киевской митрополии, назначен управляющим делами Украинской Православной Церкви.

9 июля 2003 г. возведен в сан архиепископа.

Решением Синода Украинской Православной Церкви от 22 ноября 2006 г. назначен председателем Синодальной комиссии по диалогу с УАПЦ.

31 мая 2007 г. освобожден от должности викария Киевской митрополии и назначен управляющим Белоцерковской епархией.

Решением Синода Украинской Православной Церкви от 9 сентября 2009 г. (журнал № 45) возглавил возобновленную Синодальную комиссию Украинской Православной Церкви по диалогу с УАПЦ и рабочую группу по подготовке диалога с представителями УПЦ КП.

Решением Синода Украинской Православной Церкви от 8 мая 2012 г. (журнал № 25) назначен председателем Отдела внешних церковных связей УПЦ. Освобожден от должности управляющего делами Украинской Православной Церкви, оставлен в числе постоянных членов Синода УПЦ.

Решением Синода Украинской Православной Церкви от 20 июля 2012 г. (журнал № 65) назначен Преосвященным Луганским и Алчевским.

28 августа 2014 г. за Литургией в Киево-Печерской лавре Блаженнейшим митрополитом Киевским и всея Украины Онуфрием возведен в сан митрополита.

Отошел ко Господу 18 июня 2021 г. Отпевание 20 июня в Петропавловском кафедральном соборе г. Луганска возглавил митрополит Ровеньковский и Свердловский Пантелеимон. Владыка был погребен 21 июня на кладбище Киево-Печерской лавры.

Мурманская Митрополия и три министерства Мурманской области подпишут соглашения о сотрудничестве

Третьего декабря состоялась встреча митрополита Мурманского и Мончегорского Митрофана с министром культуры Ольгой Обуховой, министром образования Ольгой Дзюбой и первым заместителем министра внутренней политики Мурманской области Андреем Сахаровым.

Поводом для встречи стало желание сторон подписать соглашения о сотрудничестве, которые могли бы содержать как традиционные, так и новые направления совместной деятельности. Так важным направлением сотрудничества с Министерством культуры МО уже стало проведение историко-краеведческих выставок, подготовленных Отделом культуры епархии. В 2020 году, например, по городам области путешествуют передвижные выставки «История деревянного храмостроительства на Кольском Севере» и «Святитель Лука Войно-Ясенецкий», а сейчас завершается создание экспозиции «Кола и Кольский уезд на старых картах».

Несомненно, крупным культурным событием для региона стала историко-краеведческая конференция «Феодоритовские Чтения». В следующем году они пройдут уже в четырнадцатый раз. С каждым годом в них хотят участвовать все больше ученых, исследователей, любителей истории Заполярья. Поэтому в планах увеличение количества секций, более активное содействие Кольского научного центра и впервые участие министерства культуры.

— Если министерство культуры подключится к проведению Чтений, то это выведет их на новый уровень. Прежде всего, позволит сделать чтения Общественными, то есть проводить их с участием публики. Тогда они станут ещё более востребованными, — отметил митрополит Митрофан.

В связи с тем, что города региона стремятся к поиску культурной самоидентичности, епархия предлагает в качестве ориентиров поиска деятельность выдающихся деятелей Церкви и государства. Так, для Мурманска это основатель города Император Николай II и его семья, прославленные Церковью как святые страстотерпцы. По мнению владыки Митрофана, эта идея имеет глубокий смысл и сильный потенциал для воплощения. Первой ласточкой стало открытие в мурманском аэропорту фотогалереи, посвященной Николаю II, семье Романовых и их роли в истории Кольского Севера. Епархия создавала её по просьбе администрации воздушной гавани в связи с присвоением ей имени последнего российского императора.

А вот для Кандалакши и Колы несомненно такой личностью является преподобный Феодорит Кольский, построивший там первые храмы, вокруг которых по традиции стали образовываться эти поселения. Именно поэтому инициативная группа жителей Кандалакши предложила установить памятник основателю города. Если все пойдет как задумано, то осенью 2021 года он может быть установлен. С участием епархии подготовлен его проект, объявлен сбор пожертвований в храмах, но без поддержки этой идеи областной властью реализовать ее буде трудно. Так же, по мнению Владыки Митрофана, памятник преподобному Феодориту должен появиться в Коле.

— Я надеюсь, что с вашей помощью мы будем проводить мероприятия, которые помогут в первую очередь развивать нашу молодежь, показывая нашу культурную и духовную идентичность, прививать настоящий патриотизм. С нашей стороны есть возможность предоставлять площадки для проведения таких мероприятий в учреждениях культуры. Мы так же даём гранты для реализации знаковых культурных проектов, — ответила министр культуры Мурманской области Ольга Обухова.

С первым заместителем министра внутренней политики Мурманской области Андреем Сахаровым обсудили вопросы развития казачества в Мурманской области.

С министерством образования Мурманской области сотрудничество развивается много лет в рамках обновляемых каждый год Соглашений. Его традиционные направления – участие учителей в Феодоритовских чтениях, проведение совместных творческих конкурсов для педагогов и школьников, различных олимпиад, конференций, фестивалей, а также Трифоновских чтений (регионального этапа международных Рождественских чтений Русской Православной Церкви). В этом году они пройдут в Мурманске уже 16-й раз 9 декабря.

Пленарное заседание Чтений откроют министр образования Мурманской области Ольга Дзюба, митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан, Епископ Североморский и Умбский Тарасий. Они подпишут Соглашение о сотрудничестве между Мурманской митрополией и министерством образования в 2021 году. Владыка Митрофан выступит с докладом о роле святого благоверного князя Александра Невского в присоединении Кольского полуострова к русским землям. С помощью видеосвязи его смогут услышать педагоги и руководители управлений образования всех муниципалитетов. Далее работа чтений продолжится по секциям в дистанционном режиме.

Подобные соглашения Мурманская митрополия собирается подписать с Министерствами культуры и внутренней политики Мурманской области. В них будут учтены одобренные на прошедшей встрече предложения.

Источник: Официальная группа Мурманской епархии Мурманской митрополии Московского Патриархата Русской православной Церкви

Глазарий языка — АПОЛОГИЯ МИТРОФАНА Все мы помним.

..Пародия на Пикуля авторства Иванова хорошая:

В покоях царских дым коромыслом. Анна Иоанновна, императрикс российская, взвыла утробно, и от удара зверского треснул стол перламутровый работы аглицкой дерева черного.

— Ну-кась, фаульпельцы паскудные, ферфлюхтеры аспидные, шваль енеральская, ответствуйте теперича государыне вашей: как защищать Расею думаете от супостатов пакостных?

Враз обделамшись, затрясся канцлер Головкин, сановник не пужливый, да ндрав царский на шкуре собственной зело знающий.

Грохнул сапожищами фельдмаршал Миних:

— Алебардой ево, матушка, саблю каку навострить, пику ль…

— Пикуль?! — Анна Иоанновна взревела яростно, аки бугай живота решаемый. — Обратно про ево слышать не мочно мне! Докладайте чичас, думкопфы гугнивые, кто таков Пикуль!

Встрял вице-канцлер Остерман. Проскрипел колесом немазаным:

— Сочинитель, матушка, опосля нас проживающий. Потомок наш окоянный, в Курляндии, провижу, обретается, откуль и ты родом… Нас, людишек века осьмнадцатого, вдоль и поперек изучимши, в сосуд хрустальный с уриной царской носом поганым влез. .. Измывается, пиша, бюрократиус…

Бирон, временщик ненавистный, ощерился ехидно:

— Писарь он, грамотей анафемский, на весь род ваш царский напасть холерная. Все подушки перетряхал, под все кровати зыркнул, от глаза ево дурного и не ты, муттер любимая, душа ангельская, во гробу перевертамшись... Про тебя, возлюбленная, тако накарябал…

— Читай, ферфлюхтер дум!

— Пошто я, муттер небесная? Сил моих нет фаворитских. Ослобони, майн либер, ослаб тебя ублажаючи… Пощади, осударыня! На плаху пойду…

— По матерному благоутробию нашему приказываю; читай!

— «Царица пре… пре…» Не могу, муттер!

— Ишо чево! Выкуси! Опосля лягешь… Ну-кась!

— «Царица… престрашного… зраку!»—выпалил духом единым голосом сиплым временщик окаянный.

Как стояла императрикс российская, так и села, сомлевши. Наконец рот разинула:

— К ноздрей вырыванию гада ползучего! Казнить хунда холопского! Четвертовать перьвым, дышло вам в рот, а вас всех опосля!

— Хенде кортки, матушка!—Бирон плакал слезами горючими. — Не достигнем ево…

Скрипнул креслом вице-канцлер Остерман. За ноги носом об ковер вытащили из залы Головкина — дух от него зело скверный шел.

…За мной, любезный читатель! Вперед, а вернее, назад!

Нет никаких сил и возможностей описать дальнейшее. История о сем умалчивает, а фантазии не хватает.

С чего начали, тем и кончим — в покоях царских дым коромыслом…

Священномученик Митрофан, архиепископ Владимирский

Святитель Митрофан – тот самый, который во время взятия Владимира татарами приготовил к смерти постриженных в схиму и приобщенных Святых Таин членов семейства святого великого князя Георгия и всех горожан, собравшихся в златоверхом храме Святой Богородицы. Тот, который благословил их на мученическую кончину и сам вместе с паствою принял мученическую смерть в Успенском соборе.

Летопись так рассказывает о событиях тех дней кровавого февраля 1238 года: «Татарове пришли ко Володимиру февраля 3-его дня во вторник перед Сыропустной неделей и стали у Златых ворот, приведя с собою княжича Володимира Юрьевича. И начали спрашивать, есть ли во граде князь великий… А владимирцы начали стрелять по ним. И обратились татары к горожанам: “Не стреляйте.” Подошли поближе к воротам, показали Владимира, говоря: “Знаете ли сего княжича?” Братья же его, Всеволод и Мстислав, узнав брата своего, заплакали горько, и все люди с ними. Татары отступили от Златых врат, объявив, что если русские не хо- тят с ними о мире говорить, то как им угодно, и били князя Владимира перед городом».

Мстислав Юрьевич, средний сын великого князя, вскоре погиб на первом оборонительном рубеже Владимира. Батый же, стоявший у городских стен и «борющийся крепко о град», решил подорвать дух горожан ложью, объявив, что великий князь Георгий в плену и убит вместе с рязанскими князьями. Епископ Митрофан, влиявший на княжеское семейство, духовник великого князя, утешал владимирцев и призывал их не верить татарам, говорил о «тленности сего и скоро минующего жития». Владимирцы приняли решение сражаться до конца. Окруженные сплошным круговым тыном, катапультами, кострами врагов, они, может быть, поверили в то, что их великий князь уже погиб, и пытались спасти последнего и единственного продолжателя династии. И вот Всеволод вышел из града с малой дружиной, неся с собою «дары многия, надеясь разжалобить Батыя юностью своею. Батый, как свирепый зверь, не пощадил юности его, велел перед собой зарезати». И когда татары, обступив, стали увещевать граждан добровольно сдаться, услышавший о том святитель Митрофан начал со слезами говорить владимирцам: «Чада, не убоимся искушений от нечестивых, не будем помышлять о тленном сем и скороминующем житии, но попечемся о том нескороминующем – житии с Ангелами. Если град наш и возьмут оружием, и предадут нас смерти, – я, чада, поручитель за то, что вы примете от Христа Бога нетленные венцы». И владимирцы мужественно защищали свой город.

Беспрестанно били враги в городские ворота и стены. Рухнули Золотые ворота, Оринины, Медные и Серебряные, через проломы и переметы орда ворвалась в город. Владимирцы с отчаянием сражались на улицах, площадях, в домах и храмах, но силы были неравные. Началась ужасная резня, казни, надругательства. Православные горожане принимали страдания, равные мученичеству первых христиан.

Последние жители укрылись в старом городе Мономаха, но и он продержался недолго. Взявши кремль, враги устремились на соборный храм. Святая благоверная княгиня Агафья с дочерью, снохами и внучатами затворилась в церкви Святыя Богородицы в палатах. С ними был и епископ Митрофан.

В храме во все это ужасное время продолжались моления. Великая княгиня и все люди приобщились Святых Таин. Можно предполагать, что святитель совершил литургию. Когда опасность приблизилась, много бояр и народа заперлось в храме, а великая княгиня с семейством и епископом удалилась на хоры. Святитель благословил всех на мученическую смерть.

Татары выломали двери храма, ворвались в него и начали избивать всех находившихся внизу, принялись разграблять церковные сокровища, совлекли драгоценную ризу с чудотворной иконы Богоматери. Они заметили и великокняжеское семейство на хорах, а с ними и епископа, но не могли проникнуть наверх, потому что ход на хоры был потайной. И ласками, и угрозами пытались враги склонить княгинь и святителя сойти вниз или указать ход на хоры, где, вероятно, предполагали найти главные сокровища храма. Но готовые к мученической кончине не хотели добровольно отдать себя в руки врагов. Тогда «татары натаскали леса, – повествует летопись, – в церковь и около церкви и так без милости запалили огнем, и задохнулись от великого зноя все бывшие люди… Весь ужас всенародного избиения видели пред собой бывшие на хорах, сами обреченные на смерть и ждавшие последней минуты. Епископ Митрофан молился и благословлял окружающих его чад. И вот поднявшееся к ним облако дыма из зажженного храма мало-помалу задушило всех недосягаемых мечом, и в этом облаке отлетели ко Господу их чистые души». Последними словами епископа Митрофана были: «Господи, простри невидимую руку Свою и прими в мире души рабов Твоих…» – и он благословил всех на смерть. Все бывшие в соборе погибли.

Великий князь, получив весть о гибели своего семейства, архиепископа, столицы и народа, воскликнул: «Так ли, Господи, угодно милосердию Твоему? Зачем я остался один?»

Архиепископ Митрофан воодушевлял князей и всех горожан, призывая их к мужественному сопротивлению, он не покинул свою паству; при всеобщей панике и растерянности раздавался его воодушевляющий святительский голос. Уже сама кончина святителя Митрофана свидетельствует о величии его духа. Епископ Митрофан был преемником святителя Симона и до своего епископства, подобно Симону, был игуменом Рождественского монастыря. Как игумен он упоминается в летописи под 1219 годом.

Посвящение святителя Митрофа- на во епископа замечательно тем, что оно было совершено во Владимирском соборном храме. Его рукопола- гал митрополит Киевский и всея Руси Кирилл I и другие четыре епископа, а произошло это 14 марта 1227 года, в Крестопоклонное воскресение.

В 1230 году совершилось несколько примечательных событий, имевших отношение к жизни святителя. Так, 9 марта во Владимир были принесены мощи святого мученика Авраамия, пострадавшего в 1229 году от своих соотечественников – камских болгар в столице Болгарии. Великий благоверный князь Георгий со своим семейством, святитель Митрофан с духовенством, все граждане за версту от города встретили со свечами святые мощи страстотерпца, которые были с честью положены в Успенском храме женского монастыря. А через восемь лет святитель и встречавшие сами приняли мученический венец. В том же 1230 году святитель должен был расстаться со своим преемником по управлению Рождественским монастырем архимандритом Кириллом, который занял епископскую кафедру в Ростове. 3 мая 1230 года, в день памяти Феодосия Печерского, во время литургии, когда читали Евангелие, внезапно произошло землетрясение: храм потрясся, иконы на стенах и свечи на паникадилах поколебались, и народ пришел в волнение и страх. Это было одним из грозных знамений, предвещавших великое бедствие для Руси. «Блаженный епископ Митрофан с великим князем Георгием в соборной церкви приносили непрестанное моление к Господу Богу и Пречистой Его Матери». В том же году святитель начал благоукрашать живописью соборный храм в Суздале. Храм позднее был мощен красным мрамором, и работы по его украшению были закончены только в 1233 году. В 1237 году святитель Митрофан поставил в златоверхом храме над престолом «кивот», или ковчег для хранения Святых Даров, украшенный золотом и серебром, а также украсил живописью притвор этого храма – пристройку Всеволода Георгиевича.

Зимою 1237-38 годов, при вестях о татарском нашествии, святитель Митрофан с великим князем Георгием слезно молился в златоверхом храме, а вскоре в сем храме он почил смертию мученика и возлег навеки в расписанном им притворе.

Святитель Митрофан, сей блаженный епископ, был истинным пастыреначальником, благоверным и боголюбивым; он был избранником Божиим, непрестанно воссылавшим молитву ко Господу. Мученический венец святитель Митрофан принял 7/20 февраля 1238 года, память же его почитается 4/17 февраля.

Троицкий патерик. Преподобный Митрофан Радонежский, Троицкий игумен, духовник преподобного Сергия

Преподобный Митрофан постриг в монашество 23-хлетнего пустынника Варфоломея, будущего игумена Троицкой обители, поселившегося на горе Маковец. В то время во многих приходских церквах служили иеромонахи. Право духовничества давалось не всем, а только достойнейшим священникам. Духовников называли игуменами или игуменами-старцами, им предоставлялось право постригать желающих монашествовать. Один из таких игуменов-старцев по имени Митрофан служил неподалеку от пустыни Варфоломея. Неизвестно, когда началось его духовное общение со старцем Митрофаном. Возможно, это произошло еще до ухода юноши на Маковец, когда он ухаживал за своими родителями.

Некоторые исследователи считают, что Митрофан был игуменом Покровского Хотькова монастыря, но это лишь предположение. Не исключено, что старец посещал Варфоломея в его пустынном уединении и совершал Божественную литургию в срубленной им церкви. По сведениям преподобного Епифания Премудрого и Пахомия Логофета, Варфоломей попросил Митрофана прийти к нему в пустыню и несказанно обрадовался, когда старец согласился на приглашение пожить вместе с ним в его келии. Через некоторое время юный подвижник обратился к Митрофану с просьбой о пострижении в монашество.

Преподобный Митрофан совершает постриг Варфоломея
Лицевое житие преподобного Сергия

«Отче, – сказал Варфоломей, – сотвори любовь ради Господа, облеки меня в чин иноческий, возлюбил я сей чин от юности моей и с давнего времени желаю пострижения. Только воля родителей моих долго меня от этого удерживала, но теперь, слава Богу, я от всего свободен и, как олень, жаждущий источников водных, всею душою жажду иноческого пустынного жития».

Не стал противоречить старец его благочестивому желанию. Взяв в своем монастыре все необходимое для пострижения, он в сопровождении нескольких иноков возвратился на Маковец. 7 октября 1337 года (по другим данным, 1342 года), в день памяти святых мучеников Сергия и Вакха, преподобный Митрофан совершил постриг пустынника Варфоломея с наречением ему имени Сергий. Окончив пострижение, старец отслужил Божественную литургию и приобщил новопостриженного монаха Святых Христовых Таин. Как рассказывали впоследствии свидетели, в церкви повеяло тогда неизреченным благоуханием, которое распространялось даже за стенами храма.

Старец-игумен Митрофан постригает отрока Варфоломея
в иноческий образ с именем Сергий.
Фреска Святых врат Троице-Сергиевой Лавры

Семь дней после пострижения Сергий безвыходно пребывал в церкви, питаясь только просфорой, которую ему дал преподобный Митрофан, ежедневно совершавший Божественную литургию и преподававший своему постриженнику наставления об устроении монашеской жизни.

Провожая старца, преподобный Сергий с великим смирением сказал: «Вот, отче, ты уже уходишь и оставляешь меня одиноким в этой безлюдной пустыне. Давно я желал уединения и всегда просил о том Господа. И благословен Бог, не оставивший без исполнения молитвы моей; благодарю Его благость, что не лишил меня этой милости: жить в пустыне и безмолвствовать. Ты уходишь отсюда, отче: благослови же меня, смиренного, и помолись о моем уединении. Вразуми меня, как мне жить теперь в одиночестве, как Господу Богу молиться, как избегать вреда душевного, как противиться врагу и помыслам гордыни, от него всеваемым. Ведь я еще новоначальный инок, я должен во всем просить совета у тебя!»

Преподобный Митрофан с удивлением ответил: «Меня ли, грешного, ты вопрошаешь о том, что не хуже меня знаешь, о честная глава! Ты стал для нас образцом смирения, но все же отвечу тебе, как и подобает мне, словами молитвы: Господь Бог, еще раньше избравший тебя, да будет милостив к тебе, да вразумит и научит тебя и да исполнит тебя радости духовной».

Прощаясь с Митрофаном, преподобный Сергий еще раз попросил у него благословения и молитв. Старец же сказал ему: «Вручаю тебя Богу, Который не даст грешным поднять жезл на жизнь праведных, Который не предаст нас в зубы грешников. Господь любит праведника и не оставит преподобных Своих. Господь сохранит тебя во всех делах твоих отныне и навеки».

Кончина игумена Митрофана
Лицевое житие преподобного Сергия

Через два года к преподобному Сергию собрались братия, и в Троицкую обитель переселился на жительство старец Митрофан. Он стал ее первым игуменом. Но недолго радовался преподобный Сергий пребыванию в обители отца Митрофана. Приблизительно, через год игумен тяжело заболел и отошел ко Господу. По настоянию братии преподобный Сергий принял на себя игуменство вместе с саном священства. Могила преподобного Митрофана была первой на кладбище Троицкой обители.

Источник:Троицкий патерик. – СТСЛ, 2015.

17 июня 2020

устных исторических интервью | Митрофан Сергеевич Зверев

Зверев:

…если говорить вообще, то нет. Если у вас есть еще один [копия списка вопросов для обсуждения во время интервью], то этот я оставлю себе на память.

Маккатчен:

ОК

Зверев:

Но у меня есть заметки [которые я записал]. Если хотите, давайте так: дайте мне чистую копию, и я дам вам записи. Я написал несколько вещей здесь.Правда, мой почерк на русском… Что это? Что я тут написал?

Маккатчен:

В начале МГК?

Зверев:

В начале [написано] МГК — Московская государственная консерватория. А что тут написано?

Маккатчен:

Консерватория?

Зверев:

И-гум-нов. Кем был Игумнов? Игумнов, Константин Николаевич, известный профессор Московской консерватории, пианист. Игумнов. Мне посчастливилось оказаться в его классе.Я учился у него пять лет.

Маккатчен:

А как получилось, что ты решил заниматься музыкой?

Зверев:

Я изучал музыку. Серьезно занимался музыкой, начиная с восьмилетнего возраста. А астрономией я заинтересовался десятью годами позже, в восемнадцать лет.

Маккатчен:

Итак, музыка была твоей первой любовью.

Зверев:

Музыка была на первом месте. Я родился в городе… Давайте так… Начну сейчас.

Маккатчен:

ОК

Зверев:

А я отвечу на ваш вопрос по магнитофону.

Маккатчен:

Даже если бы я оставил магнитофон там, в углу, все равно было бы все слышно… Да, неплохо работает.

Зверев:

Должен ли я говорить нормальным голосом?

Маккатчен:

Да, нормально.

Зверев:

Мне говорить медленно или быстро? Как [я должен говорить]?

Маккатчен:

Я бы сказал несколько медленнее, чтобы пожалеть меня, потому что я тот, кто будет слушать [пленку]. Итак, когда вы были…

Зверев:

Вы уже запустили аппарат?

Маккатчен:

Да.

Зверев:

Уже! А лента уже идет?

Маккатчен:

Мы могли бы… Давайте проверим, можно ли… О.К. Первый вопрос: когда и где вы родились?

Зверев:

Я родился в городе Воронеже, в семье священника, служившего в кадетском корпусе. Он руководил церковью и, кроме того, был археологом-любителем.Он пошел на раскопки и организовал в Воронеже музей — Воронежский губернский музей. Сейчас он называется краеведческим музеем. Тогда это был просто провинциальный музей. И он [работал] на скифских раскопках под Воронежем — скифы народ древний — и нашел скифский сосуд [горшок] греческого изготовления. Это была замечательная археологическая находка. И этот сосуд сейчас находится в Государственном Эрмитаже в Ленинграде.

Маккатчен:

Здесь?

Зверев:

В золотой комнате.Это особый сосуд. Мой отец нашел его под Воронежем.

Маккатчен:

Ваш отец очень интересовался наукой?

Зверев:

Он был археологом и историком. Но в то время он был религиозным человеком. У меня было семь братьев и сестер. Семь. Я был предпоследним. Еще у меня был младший брат.

Маккатчен:

Большая семья.

Зверев:

Старший сын пошел в науку по стопам отца и стал историком и археологом.Моя средняя сестра была биологом, специализировавшимся на изучении прудов, всевозможных водных насекомых, водных животных. Но другие мои [братья и сестры] давно умерли. Больше никого нет.

Маккатчен:

В армии служили?

Зверев:

Мой старший брат, тот самый, который был археологом, он тоже умер в 1920 году. Мой отец умер в 1920 году, моя мать умерла в 1918 году, а второй брат умер в 1918 году. Так получилось, что в 1918, 1919 и В 1920 году наша семья из семи человек превратилась в [семью из] трех человек.

Маккатчен:

Гражданская война? От голода?

Зверев:

Моя старшая сестра — биолог — я и мой младший брат, который тоже вскоре умер от всяких болезней. Там. Я заинтересовался астрономией просто потому, что был поклонником ночного неба. В Воронеже у меня были друзья, которые тоже интересовались астрономией. Я просто сам заинтересовался астрономией. Однако я был музыкантом.

Маккатчен:

Было ли там общество любителей астрономии или обсерватория?

Зверев:

Ничего этого не было, а в 1917 году… в 1918 г. университет был эвакуирован в Воронеж из Тарту — Тарту, есть такой город.

Маккатчен:

Да-да, в Эстонии.

Зверев:

Проблема была в том, что немцы — это была Первая мировая война — немцы нападали на царскую Россию — там был еще царь — через Прибалтику [регион].

Маккатчен:

Я не знал об этом [эвакуации].

Зверев:

А из Тарту эвакуировали…

Маккатчен:

Весь университет?

Зверев:

Университет эвакуирован в Воронеж. Там было два астронома. Я познакомился с этими двумя астрономами, и они привлекли меня к астрономии. Я даже стал сотрудником, совсем молодым — мне не было и двадцати лет, — но стал сотрудником астрономического факультета Воронежского университета. Они создали Воронежский университет на базе Тартуского [университета].

Маккатчен:

Кто были эти два астронома?

Зверев:

Именно в 1918, 1919 и 1920 годах. В 1921 и 1922 годах.

Маккатчен:

Кто были эти два астронома?

Зверев:

К тому времени я уже стал астрономом. Мои наблюдения того времени… Я был наблюдателем-любителем и наблюдал в маленький театральный бинокль. Мы с биноклем наблюдали с их помощью переменные звезды. Тем не менее, это было моим хобби.Моим основным занятием была музыка.

Маккатчен:

Кто были эти два астронома?

Зверев:

Я учился в Воронежской музыкальной школе, которую окончил с отличием в 1923 году и получил государственную стипендию в Московской государственной консерватории. [К тому времени] уже была Советская Россия и Совет Депутатов…

Маккатчен:

До переезда в Москву вы постоянно жили в Воронеже?

Зверев:

Жил все время в Воронеже. Я, молодой человек, получил стипендию, чтобы поехать в Москву. Конечно, я пошел. Ведь это была Москва. Так я стал москвичом, и был москвичом целых двадцать лет. Первые пять лет я учился в консерватории и решил, что буду музыкантом. Я попал в класс замечательного профессора Игумнова, который был, пожалуй, на всю Россию самым известным педагогом по фортепиано. Он был просто замечательным учителем игры на фортепиано. Вы слышали имена Оборин, Рихтер, Гилель?

Маккатчен:

Да, я слышал о них, конечно.

Зверев:

Рихтера и Гилеля, говорю же, был еще Флиер, Яков Флиер — они были учениками этого Игумнова. Это были замечательные пианисты. На пятом курсе в Москве, на пятом курсе, я понял, что знаменитым музыкантом не стану.

Маккатчен:

Почему?

Зверев:

Потому что моя техника была ограничена моей природой. У нескольких моих друзей была естественная техника, и они могли играть самые сложные произведения Листа и Брамса, а я не мог. У меня не было. Я понимал, что по самой своей природе я не стану великим пианистом. Ну разве может человек петь, если у него нет голоса? У меня не было технических возможностей быть пианистом первого разряда. И поэтому…

Маккатчен:

Точнее, когда вы переехали в Москву?

Зверев:

В 1923 году.

Маккатчен:

В 1923 году. А сколько лет вы учились в консерватории?

Зверев:

Я учился (там) шесть лет.

Маккатчен:

Шесть лет.

Зверев:

Но уже в 1928 году я собрал свои журналы с заметками моих переменных звезд [наблюдений] — астрономических — и по адресной книге отыскал Московскую обсерваторию Московского университета и отыскал там профессора Блажко Сергея Николаевича.

Маккатчен:

Он был директором?

Зверев:

А?

Маккатчен:

Был ли он директором Московской обсерватории?

Зверев:

Был профессором Московской обсерватории. Он был там много лет. Он проработал там всю свою жизнь. Я нашел его адрес в адресной книге, пошел к нему домой и позвонил в дверь. Кто там? К нему подошел какой-то молодой человек. Сначала он встретил меня с недоверием, но когда увидел мои журналы, мои графики, как складываются мои наблюдения за переменными звездами. А ещё он любил наблюдать за переменными звёздами, этот Блажко. Он обнял меня, поцеловал и сказал: «Вы должны прийти к нам. Вы астроном. Настоящий [астроном]. Ваши результаты, хотя вы получили их почти без направления… Если бы я уже получил результаты, которые интересовали специалистов. И тогда решилась моя судьба, и я должен был стать астрономом.

Маккатчен:

Вы перешли сразу?

Зверев:

Нет. А мой начальник Игумнов — он был и профессором, и музыкантом — совсем не возражал. Сам он в свое время тоже окончил Московский университет. Он был музыкантом и профессором музыки, но окончил Московский университет [по специальности] исторический — исторический факультет. Он, мой профессор, музыкант, сам говорил, что… но совершенно не возражал, что я буду учиться… Я хотел поступить в университет на астронома с [официальным] образованием. Он согласился. Он даже дал мне подписанную анкету — он был ректором университета… нет, консерватории. Игумнов. Я поступил в Московский университет и закончил его по специальности астрономия. У меня два диплома: Московской консерватории и Московского университета — консерватории как пианистки и университета как астронома.

Маккатчен:

Сколько лет вы учились в университете? Четыре года?

Зверев:

В Воронежском университете три года, а в Московском [Университете] два твоих — итого пять лет. Это все. Вот почему я стал астрономом. Это понятно?

Маккатчен:

Я понимаю. Раньше я ничего об этом не знал.

Зверев:

А?

Маккатчен:

Я знал, что ты где-то учился в консерватории, но не знал, каковы были обстоятельства.

Зверев:

Но, кстати, я и сейчас музыкант. Я не могу бросить эту работу. Тем более что. Хотя у меня нет такой виртуозной техники, но тем не менее у меня есть определенный музыкальный талант, выразительная манера игры, производящая впечатление. По сей день я иногда даю концерты. В Москве.

Маккатчен:

В Москве?

Зверев:

И в Москве, и здесь, в Пулковском зале, я даю концерты, а также иногда, хотя и редко, в Доме ученых в Ленинграде.А в Москве за последние десять лет я подружился с людьми, которые работают в квартире композитора Скрябина. Вы слышали это имя?

Маккатчен:

Конечно, конечно.

Зверев:

Скрябин. Александр Николаевич Скрябин. Вы слышали о нем?

Маккатчен:

Да-да, он очень известен.

Зверев:

Это был человек необычайной оригинальности. Его самой ценной чертой было то, что он был композитором с искренним, духовным складом ума.Помимо звука… красоты его звучания и красивых звуков, его музыка также имела содержание, духовное содержание. Скрябин был неординарен и (писал) выразительную музыку. И выразительность его музыки мне по душе. В последние годы я почти исключительно играю Скрябина. И я играю его по-настоящему.

Маккатчен:

Если ты дашь концерт в ближайшие два месяца, ты должен будешь мне об этом рассказать.

Зверев:

Я даже подумал, что этот декабрь, теперь — декабрь начался — в Москве И… Там улица Арбат. Вы слышали об Арбате?

Маккатчен:

Да это даже целый регион.

Зверев:

А?

Маккатчен:

Это целый регион.

Зверев:

Нет, есть и улица Арбат, и район Арбат. А за Арбатом есть переулок Вахтангова. А на Вахтанговском переулке, дом одиннадцать — один-один — это дом, где жил Скрябин. И сейчас этот дом, квартира, сохраняется как музей Скрябина.Ты понимаешь?

Маккатчен:

Я понимаю.

Зверев:

А там в музее Скрябина есть два хороших рояля. Это квартира, так что это вовсе не огромный (концертный) зал. Там в музее можно, ну, пятьдесят человек — сто человек с трудом — побывать на концерте. Сто человек, если не держать всех в одной комнате. Есть две комнаты. Там две комнаты, но это одна комната, а вторая — [люди, которые там сидят] должны слушать через дверь.Потому что из одной комнаты не получится большой зал. Это просто дом, резиденция.

Маккатчен:

Я понимаю.

Зверев:

А в этой резиденции есть два хороших рояля. Может быть, вы слышали имя — он был не композитором, а пианистом — Софроницкий?

Маккатчен:

Я о нем не слышал.

Зверев:

И мы считаем Софроницкого лучшим исполнителем Скрябина, который когда-либо был. Он больше не живет.Он умер сравнительно молодым, но сам Софроницкий жил в доме-музее Скрябина. Его жена работала там музейщиком, и он подарил этому дому-музею Скрябина два очень хороших рояля. Но Софроницкий великолепно сыграл Скрябина. И много раз выступал за границей, и где-то, может быть, в Германии ему подарили фортепиано. Рояль сделал Бекштейн — хорошая фирма.

Маккатчен:

немецкий?

Зверев:

А это пианино сейчас в доме Скрябина, и я иногда на нем играю.Итак, вы видите, что я не полностью. Итак, я закончил. Я считаю, что второй вопрос полностью решен.

Маккатчен:

Да, почти, а в универе какие у вас были…

Зверев:

Я написал диссертацию? Как так получилось, что никого не было? Потому что я пошел сразу на третий курс [университета], а в то время… Слушай, в моей жизни это небольшой, так сказать, камуфляж. Ну и камуфляж в этом, знаете ли, был небольшой казус.В то время в нашей Советской стране разворачивались геодезические работы. Нам нужно было провести картографирование всей огромной России, всей страны. Это делалось до революции. Были военные геодезисты всех мастей, которые работали, составляли карты и все такое. Карты делали, это верно, но все это по старинке, по старой технологии. Это было не очень точно и все такое. А потом в Советском Союзе в конце 1920-х — то есть в 1930 году — было объявлено, что [будет проводиться] государственная триангуляция. Вы знаете, что такое триангуляция?

Маккатчен:

Да, триангуляция.

Зверев:

[не слышно] количества. Измерение всей нашей страны, а затем гравиметрическая съемка. Исследование силы тяжести на всей территории нашей страны. А триангуляция во всех точках отсчета требовала астрономического определения широты и долготы, а потому нужны были астрономы. И таким образом, хотя я еще не окончил университет, мне приходилось вести практику, ездить в экспедиции — астрономические, геодезические, гравиметрические — для определения силы тяжести.Таким образом я приобрел опыт. Таким образом, я почувствовал, что нашел свое призвание. Я был астрономом-наблюдателем, и триангуляция реперных точек, основных точек, то есть [определение] широты и долготы с полной точностью, [делалась] по звездам. Это уже была астрометрия. Я наблюдал переменные звезды — это была фотометрия, а теперь стал астрометром. И эта астрометрия оказалась такой обширной, такой интересной, такой важной, просто такой важной для…

Маккатчен:

Если быть точным, вы заинтересовались астрометрией благодаря этой геодезической работе.

Зверев:

Я стал специалистом в этой области. И я начал так хорошо работать в 1930-х годах в… В то время приходилось использовать триангуляцию [для определения] широты и долготы, широты и долготы. Нужно было иметь на небе хорошие звезды — они назывались геодезическими звездами.

Маккатчен:

Да, я читал, что в то время был целый проект по наблюдению за геодезическими звездами.

Зверев:

И я был участником этой большой работы.[Участвовали] пять обсерваторий Советского Союза: Пулковская, Московская, Казанская, Ташкентская и Николаевская. Работая под руководством пулковского астронома Циммермана, все эти пять обсерваторий вели наблюдения одних и тех же 1334 геодезических звезд.

Маккатчен:

До какой величины? До пятой величины?

Зверев:

До пятой величины, четвертой-пятой величины. Я был участником в Москве. Я так активно стал наблюдать. Я вообще импульсивный человек, а тогда особенно.Поэтому после двух лет наблюдений меня послали… Я так старательно наблюдал, (так] очень хорошо, что меня решили отправить в Пулковскую обсерваторию учиться по-настоящему. Потому что в Московской обсерватории, где был мой Блажко… Блажко был очень хорошим …Мы остались друзьями.

Маккатчен:

Но он был очень далек от астрометрии.

Зверев:

Нет. Видите ли, он тоже понимал и читал курсы [по астрометрии?]. Именно тогда Московский университет несколько переориентировался на астрометрию, геодезию и гравиметрию.Было такое время, когда в Московском университете ослабили астрофизику, ослабили теоретическую физику [и слишком ослабили сложные математические задачи. На их место ввели практическую работу. В то время это было нужно нашему правительству.

Маккатчен:

Я думал, что в Московском университете и в Астрофизической обсерватории в Москве основным направлением всегда была астрофизика. Все время.

Зверев:

Сегодня [это правда]. Но был период, когда главным делом должна была стать астрометрия.Это был короткий период — начало 1930-х годов. Мне довелось попасть в этот период.

Маккатчен:

Значит, там был меридиональный круг Репсольда, и вы его наблюдали.

Зверев:

Меридиональный круг. Именно в Москве я стал астрометром и вел свои наблюдения на Московском меридиональном круге. Там был меридиональный круг Репсольда — хороший инструмент, на котором я работал ну-ну… А потом в 1934 году меня отправили в Пулковскую обсерваторию учиться на два месяца, только учиться — практиковаться.Для учебы, практической работы. Ты понимаешь? А представьте себе, в Пулковской обсерватории в это время находился замечательный профессор Яшнов Петр Иванович. Кроме [него] там был Нумеров. В Пулково его не было. [Вернее] он [Нумеров] был в Пулково раньше. Потом он был в Ленинграде.

Маккатчен:

Он был в Астрономическом институте.

Зверев:

Кроме того, там был Герасимович [в Пулково]. Он был директором. Был Днепровский и [другие] замечательные энтузиасты астрометрии, знаете ли, мирового уровня.Они уже были членами Международного астрономического союза и уже имели такой большой авторитет — международный авторитет. И тут я попал в их компанию. И представьте, я просто, как говорится, очутился там. Знать себя. Вы знаете [выражение?].

Маккатчен:

Познай себя.

Зверев:

Попав в компанию пулковских астрономов, я нашел себя. Моим учителем был Яшнов. Он был большой энтузиаст — Яшнов Петр Иванович — большой энтузиаст Пулковской школы астрометрии.Пулковская астрометрия имела свои особенности, [тогда как] гринвичская школа была совсем другое дело — гринвичская. Вашингтонская школа тоже что-то другое, а в Пулково была своя школа. Не буду рассказывать, чем отличались пулковская, гринвичская и вашингтонская школы.

Маккатчен:

Насколько я понимаю, главной особенностью Пулковской обсерватории было то, что она наблюдала прямое восхождение и склонение отдельно.

Зверев:

Да, и создавать абсолютными методами, создавать абсолютные звездные каталоги, а из абсолютных каталогов делать всякие фундаментальные системы.И в этом смысле в прошлом веке пулковские каталоги имели самый большой вес. В этом веке, конечно, выросли и другие обсерватории, и Пулково уже не выделяется, как раньше. Но в прошлом веке Пулковская обсерватория была в этом смысле просто уникальной.

Маккатчен:

Каждые двадцать лет, кажется, появлялся новый…

Зверев:

Каждые двадцать лет издавали такой каталог. Так продолжалось и в наше время. Недавно… так что.

Маккатчен:

Кажется, мы идем не по списку [вопросов], но меня это все интересует.

Зверев:

В Москве, хотя я и занимался астрометрией, я очень подружился с переменными звездами и с наблюдателями переменных звезд. Моими друзьями были Воронцов-Вельяминов, Борис Александрович. Был Кукаркин. Был Паренаго. А что касается Тер-Оганезова — у вас есть вопрос [по нему] — я никогда не имел с ним никаких дел.Он был каким-то странным человеком. Все (нормальные) люди живут в квартирах, в квартирах. У каждого человека, у каждого нормального человека там есть домохозяйка или жена и дети. Тер-Оганезов, насколько я помню, жил один и почему-то в гостинице. Он снял комнату в Москве в шикарном отеле. Я не знаю, как он заплатил за это, кто дал ему деньги. Он вообще вел себя как человек, который считал себя лучше всех, но считал себя астрономом.

Маккатчен:

Считал себя астрономом.

Зверев:

Да, некоторые люди тоже могли считать его астрономом. Во всяком случае… Тогда я был еще таким… Мне было уже около тридцати лет. Но для меня это было не очень, потому что раньше я учился в консерватории. Таким образом, всем моим современникам было двадцать пять лет, а мне было тридцать. В это время Тер-Оганезов придумал и составил письмо папе римскому. Позже мы его подписали. Кажется, я даже подписал его.

Маккатчен:

Я прочитал это письмо в журнале Мироведение.

Зверев:

Но я не читал. Это было в Мироведении…

Маккатчен:

Потому что он был там главным редактором.

Зверев:

Так этот Тер-Оганезов написал это письмо Римскому Папе, и там были подписи многих астрономов. И в этом письме римскому папе говорилось, что у римского папы были вообще все астрономы. Что они [церковь] заставили Галилея отказаться от своих гипотез… Джордано Бруно [также]… В общем, [письмо] обвинило римского папу во всяких [каких-то] грехах.

Маккатчен:

Что ж, в какой-то степени это было правдой.

Зверев:

Это была специальность Тер-Оганезова… такие акции в широком масштабе.

Маккатчен:

Кажется, он как-то был в правительстве. В Главнауке, кажется.

Зверев:

Не знаю, кем он был, какую должность занимал, откуда получал жалованье — не знаю. Но у Тер-Оганезова была какая-то личность… Он никогда не был в обществе астрономов.Он всегда был в компании, знаете ли, с какими-то высшими чиновниками.

Маккатчен:

ОК

Зверев:

Федынский был хорошим парнем. Правда, позже он был геофизиком. Я имел с ним сравнительно мало дел. Он умер недавно — его больше нет. Всеволод Владимирович Федынский. И вот вы написали [в списке вопросов] MOLA. Точно. Когда Блажко обнял меня и сказал: «Ты один из нас», он прямо сказал: «Иди в МОЛА — Московскую ассоциацию астрономов-любителей, — где есть Коллектив наблюдателей.А в этом Коллективе Наблюдателей вы найдете друзей и единомышленников, которые тоже любят наблюдать, которым нравятся переменные звезды. Там вы найдете свою компанию. И Паренаго, и Кукаркин, и Воронцов-Вельяминов были в этой компании. А Воронцов-Вельямнов был даже председателем Коллектива наблюдателей. Вот мы… И Федынский тогда был, но потом Федынский ушел в геофизику и имел другую специализацию. Но тогда все они были молодыми людьми.

Маккатчен:

Кажется, это была очень активная группа.Я бы сказал, что из того, что я читал об этой группе, кажется, что она была намного активнее, чем наша… чем другие любительские группы.

Зверев:

Скажу — американская [?] — замечательная организация. Он существует и сейчас, не так ли?

Маккатчен:

Американская ассоциация — AAVSO.

Зверев:

Мы все думали, что это Королевская ассоциация астрономов, что-то в этом роде, верно?

Маккатчен:

Это в Англии.

Зверев:

Я хочу спросить вас об этом, но в Америке [есть свое общество], не так ли?

Маккатчен:

Существует Астрономическая лига, но наиболее активным обществом является Американская ассоциация наблюдателей переменных звезд.

Зверев:

И это там любительские наблюдения? [Любительские] наблюдатели?

Маккатчен:

Да.

Зверев:

Более того, кто-то нам сказал, что это общество собрало буквально сотни тысяч различных наблюдений.Итак, продолжим. Что касается ГАИШ [Государственный астрономический институт им. Штернберга] в 1930-е гг.

Маккатчен:

Да?

Зверев:

Я сразу стал сотрудником. [Когда я] закончил университет, меня сразу отправили в экспедицию.

Маккатчен:

В геофизической экспедиции?

Зверев:

В геофизической экспедиции. Потому что Московский университет был просто обязан, взял на себя всякие договоры с геодезическими организациями на определение силы тяжести, участие в триангуляции, участие в.Я, например, лично… В 1935 году первоклассная триангуляция Советского Союза пересекла Кавказский хребет. А знаете ли вы, что [триангуляция происходила] даже на вершине Эльбруса, в горах?

Маккатчен:

Самая высокая гора.

Зверев:

[там] была геодезическая точка. Вы знаете, сигнал. Вы знаете, геодезические сигнальные станции. Вы знаете, что это такое? Это тип пирамиды. Там. А там на Эльбрусе был сигнал, а на Эльбрусе нужно было быть альпинистом.Я не был альпинистом, но наблюдал у подножия Эльбруса, [у подножия] Ходжала — есть такая гора — и на многих других [горах]. Было две экспедиции: одна из Ленинграда и одна из Москвы. А в Московской экспедиции я был уже даже начальником. А московская экспедиция определила около десяти точек для определения точных астрономических широты и долготы. Но самое интересное было позже. Когда все это было завершено? Это было в 1936 году. И ленинградская группа тоже определила около десяти пунктов с другой стороны [Кавказа].Мы [работали] с одной стороны [Кавказа], другие [работали] с другой [стороны]. Одним словом, весь Кавказский хребет, каждая триангуляция, каждый сигнал. Триангуляция вычислением дает широту и долготу, но эти широты называются геодезическими. Но [широты, определяемые] по звездам, называются астрономическими. А разница между астрономической и геодезической называется отклонением от вертикали. Проблема в том, что астрономы. Что такое вертикальная линия? Вертикаль, вертикальная линия находится в направлении силы тяжести.Астрономы ориентируют свой инструмент в направлении силы тяжести — это их ориентация. Зенит – это астрономический зенит. Но триангуляция вычисляет все это через измерения, и они [получают] геодезические координаты и геодезический зенит. Таким образом, астрометрия и геодезия отклоняются друг от друга. А когда есть гора, [тогда они полностью отклоняются].

Маккатчен:

Из-за силы тяжести?

Зверев:

И то, что здесь произошло, было очень интересно.На Кавказе оказалось, что на Северном Кавказе, вдали от гребня, эти отклонения невелики. Ну, там одна-две секунды — это немного. Но возле гребня там отклонение секунд пятнадцать!

Маккатчен:

Пятнадцать секунд?

Зверев:

Это большое количество. И кстати, это [отклонение] зависит от того, что происходит под землей. Вот так и здесь методами изучения отклонения вертикальных линий. Используя величину, на которую вертикальная линия отклоняется от геодезической, можно определить структуру метрополитена.Но подземные сооружения сложны. Точнее, поскольку земля существует миллионы лет, то за эти миллионы лет все эти аномалии несколько выровнялись. Тем не менее, сила тяжести все еще действует. Все эти аномалии пытаются, конечно же, ликвидировать друг друга. И там и там бывает, что есть гора, а представь, что внутри [горы] какая-то пустота. Таким образом, у вас есть компенсация. Эта компенсация называется изостатической компенсацией.Возможно, вы слышали о нем?

Маккатчен:

№ Изостатическая компенсация? Это далеко от меня.

Зверев:

Это не астрономия — это геофизика. Но теория изостаза — замечательная теория, появившаяся в этом столетии. Это теория изучения земного ядра. Земное ядро, поскольку оно существовало миллионы лет и давление от этого [?], понимаете, выравнивается, когда. Таким образом, у человека есть компенсация.Действительно, гора, в то же время, как и гора оказывает давление, но внутри [горы] происходят какие-то движения. Так что, в конце концов, это не так уж и ужасно. Нет таких аномалий, которые давали бы большое отклонение (от вертикали), но тем не менее на Кавказе бывают отклонения от вертикали до пятнадцати-семнадцати секунд. Это большие [отклонения].

Маккатчен:

Значит, астрономические определения широты и долготы там не такие…

Зверев:

Отклонение от [определяемых] триангуляцией.

Маккатчен:

И триангуляция дает лучшее решение.

Зверев:

Что лучше, а что хуже, я не знаю.

Маккатчен:

Это просто…

Зверев:

Астрономическое определение зависит от распределения массы под землей. Если под землей… Кстати…

Маккатчен:

Неоднородная масса…

Зверев:

Представьте, что под землей есть железная руда.Курск — вы слышали об этом? Курская аномалия…

Маккатчен:

Да, да, да, я читал об этом.

Зверев:

Как была открыта Курская аномалия? А еще [это была] астрономия, геодезия и гравиметрия. Сила тяжести там повышена. Почему? Там начали копать и нашли там железо. А что происходит на Кавказе? Там [у вас] нефть и нефтяные месторождения, и поэтому аномалия там имеет противоположный знак. Это пустота. Жидкость [масло] образует пустоту.Там она могла быть… Одно дело железная руда — она тяжелая, другое дело — быть заполненной какой-то жидкой нефтью. Легче воды. Это…

Маккатчен:

Это в Азербайджане, да? И действительно, масло

Зверев:

Там могут быть пустоты и так далее. И там аномалии и сила тяжести другие. В общем, аномалии существуют в отклонениях от вертикали, а аномалии существуют в силе тяжести. Это целая проблема.Мне пришлось немного поработать над этим в 1930-х годах.

Маккатчен:

Вы закончили университет в 1930 году?

Зверев:

Университет я закончил именно в 1929 году. Нет, в 1931 году.

Маккатчен:

В 1931 и до 1935 года вы принимали участие в подобных геодезических экспедициях?

Зверев:

В 1936 году мой… Триангуляция была в 1935 году, и в 1936 году нас отправили во все эти точки.

Маккатчен:

Это была ваша основная работа там в то время?

Зверев:

Эта работа была для ГАИШ, но основная моя работа была в Институте Штернберга, Москва…

Маккатчен:

Это были наблюдения. ..

Зверев:

Это были геодезические звезды. Там я стал астрометром. А в Пулковской обсерватории, когда я там был, я попал в среду астрометристов, а там стал астрометром совсем. Здесь [в списке вопросов] я подчеркнул…

Маккатчен:

Да.

Зверев:

Я подчеркнул Блажко, и вы должны подчеркнуть Блажко — даже с восклицательным знаком.Кукаркина подчеркните восклицательным знаком, а паренаго подчеркните восклицательным знаком. Это были мои друзья, мое поколение… Блажко был моим старшим коллегой. Он был на двадцать лет старше всех нас, а это были мои. А они [Кукаркин и Паренаго] были моложе меня лет на пять-шесть.

Маккатчен:

Но с кем вы работали в Колнабе [Коллектив наблюдателей MOLA]….

Зверев:

И Флория, о Флория. Подчеркну только, что одно время я с ним работал.Он погиб во время войны. Его просто убили на фронте. Он был… Вот Михайлов — замечательный был человек. Он уже в мое время был директором Пулковской обсерватории. Но я с ним не подружился, потому что он был выше меня. Он был каким-то… Нет, он был человеком…

Маккатчен:

Он был, наверное, из другого района.

Зверев:

Он читал нам замечательные лекции. Нет, Михайлов — это целая проблема. Что такое Михайлов? Интереснейший человек, большой эрудиции, человек высочайшей культуры.Он… Где бы он ни оказался, он всегда был незаурядной личностью. Он блестяще, например, умел что делать? Быть председателем собрания! Когда он провел собрание, все были. Все вели себя тихо. На собрании царила замечательная дисциплина. Все выступления были замечательны, говорил сам Михайлов. Когда… У вас есть вопрос здесь [в списке вопросов]. Там. Теперь… Чандрасекар был… У вас были какие-то международные связи? Я сделал. Была шведская делегация.Лундмарк был шведом.

Маккатчен:

Я знаю о нем.

Зверев:

Так вот, было собрание… Я тогда еще был в Москве, в ГАИШе, и там было собрание, в котором участвовала шведская [делегация]… Было большое собрание, и Михайлов там был. И по всему видно было, что Михайлов, Александр Александрович Михайлов, по своей общей культуре был выше не только всех наших [ученых], но и выше всех шведов. Он был даже выше Лундмарка и так далее.Потому что он был просто очень культурным человеком. У него была какая-то природная культура. У него такие… И вообще он был в Пулковской обсерватории. Он показал себя со своих высоких должностей в конце (?).

Маккатчен:

Когда здесь была шведская делегация?

Зверев:

Шведы были в Москве в 1930-е годы. Это было примерно в 1935 году, может быть, в 1936 году, где-то около того. ТЕПЕРЬ, как это ни странно, Чандрасекар был в Пулково, когда я был там.Я был в командировке в Пулково, и в это же время, в 1934 году, там был Чандрасекар.

Маккатчен:

Это был именно 1934 год? Вы были здесь [в Пулково] два месяца?

Зверев:

А?

Маккатчен:

Вы были в Пулковской обсерватории два года?

Зверев:

Нет, в то время [я был здесь] два месяца.

Маккатчен:

Два месяца.

Зверев:

Я был [здесь] всего два месяца в 1934 году.И в то же время здесь был Чандрасекар. Это даже любопытно. Я, правда, с ним не знакомился. Я был скромным стажером, студентом. Но были… А Чандрасекар был с Герасимовичем. Герасимович тоже был такая личность, знаете ли, [которая была] такая культурная, высоко… с генералом. Он был интеллектуалом. Кем был Канчеев? [Примечание: это из списка вопросов.] Канчеев был назначен директором Пулковской обсерватории в его честь.

Маккатчен:

ГАИШ.

Зверев:

ГАИШ. В ГАИШ. Был директором ГАИШ. Почему его назначили? Его назначило Министерство… там Высших школ… такое-то министерство [Наркомпрос — Наркомпрос]. ГАИШ входил в состав Московского университета, а Московский университет подчинялся высшей школе… Министерству высшей школы. А еще был Канчеев — сотрудник министерства. Его почему-то сделали директором ГАИШ. Он никогда не был астрономом и никогда не понимал, что такое астрономия, но это был человек, с которым можно было поговорить, чью руку можно было пожать, такой довольно простой и довольно. И позже, когда среди нас поднялся академик Фесенков. Фесенков.

Маккатчен:

Он [Фесенков] стал директором позже.

Зверев:

Потом Фесенкова назначили директором, а Канчеев опять куда-то ушел, и я даже ничего о нем не слышал [снова].

Маккатчен:

По пути сюда я был в Москве, где спросил о Канчееве, когда был в ГАИШе. Мне сказали, что он математик.

Зверев:

Возможно.Я даже не знаю, но мне кажется, что он не был математиком.

Маккатчен:

А может быть… Знаете, мне дали одну маленькую книжку по истории ГАИШа. Надо будет вам показать, потому что там написано, что Фесенков стал директором в 1936 году, а Канчеев перевелся в Литинститут!

Зверев:

Похоже на него. Он мог бы быть директором любого института. Я не верю, что у него была какая-то специальность. Был ли он математиком, я почему-то не знаю.Я не знал.

Маккатчен:

Скорее всего он был администратором.

Зверев:

Вот, администратор, вот и все, и довольно миролюбивый и довольно, знаете ли, удобный администратор. Он не спорил; он соглашался с разумными предложениями. Знаете, есть такие администраторы, которые навязывают свою линию силой, и все люди как-то до него… Но только не Канчеев. Это был такой добродушный человек, с которым было легко работать, но который, конечно, не мог способствовать прогрессу в астрономии.Он даже не был астрономом. Но Фесенков был астрономом большого масштаба. Фесенков был в большом размахе.

Маккатчен:

Кажется, он стал академиком в 1931 году [Примечание: Фесенков был избран действительным членом Академии наук в 1935 году.]

Зверев:

Он стал академиком в 1930-х годах. Он стал академиком, потому что был ведущим человеком. Он был достойным человеком. Академиком Михайлов стал недавно, уже в наше время — Моисеев был хороший человек, интересный [человек], но страдал.У него был туберкулез костей, и он ходил на костылях. Он не мог ходить без костылей.

Маккатчен:

Он всю жизнь страдал?

Зверев:

Во всяком случае, когда я его знал, он всегда был с костылями и болел. В результате он, Моисеев, был несколько раздражителен. Но одно время он был директором ГАИШ.

Маккатчен:

Это было позже?

Зверев:

Точнее, во время войны.Во время войны Моисеев был директором. Когда немцы начали бомбить Москву, институт [ГАИШ] был [еще] в Москве. Затем он переехал [эвакуировался] в Свердловск. А Моисеев был [директором] сначала в Москве, а потом в Свердловске. Но он показал себя очень серьезным человеком.

Маккатчен:

Его специальностью была небесная механика?

Зверев:

Небесная механика. Он был главой всей группы небесной механики. У него была своя группа.Дубошин, небесный механик, был там и так далее.

Маккатчен:

Насколько я помню, группа небесных механиков там, в Москве, сильно отличалась от группы здесь, в Ленинграде?

Зверев:

Да, да. Правда правда. Благодаря Нумерову небесная механика в Ленинграде была конкретной. Он изучал конкретные небесные тела. Те небесные механики [также] работали в геодезии и гравиметрии, потому что. Земля, теория фигуры земли, практическая сторона теории фигуры земли… Сам Нумеров был директором теоретического института [Астрономический институт, позже Институт теоретической астрономии], и у него была своя методы небесной механики для изучения движения планет.Методы Нумерова. Движение каких планет? Юпитер, Сатурн и так далее. А что сделал Моисеев? Чем занималась его школа? У Моисеева была школа, буквально школа. Это была школа качественных методов небесной механики. Их не интересовали конкретные планеты. Бетонное солнце — как оно устроено и какая у него масса — их не интересовало. Что их интересовало? Как двигалась бы планета, если бы центральное тело имело большую массу, или маленькую массу, или какую-то неправильную структуру — какой у нее будет тип орбиты? Такие формы.Писали иногда какие-то работы о движении планет, в которых [планеты двигались] не по кругам и не по эллипсам, а по каким-то сложным кривым. Это зависит… от гравитационного поля. В сложном гравитационном поле орбита сложная. Это была их стихия. Это была область, в которой работали эти небесные механики. Однажды, когда я был там, Дубошин добился хороших результатов и даже получил какой-то приз. Работал там с Моисеевым, профессором Дубошиным. Возможно, вы слышали о нем?

Маккатчен:

Да, да, я знаю о нем.

Зверев:

В ГАИШ. Очень способный человек. Он был небольшого роста — от природы в нем было всего полтора метра — вот и весь его рост. Но у него была голова, и его небесная механика была очень прочной. И поэтому он изучал систему Сатурна. Чисто теоретически. И он дал теорию Сатурна, теорию самого Сатурна, теорию колец Сатурна, теорию спутников Сатурна и так далее, и так далее, и тому подобное. Вот и все… Он получил государственную премию за эту работу, потому что эта система была действительно разработана, детально проработана, со всякими оригинальными, интересными теоретическими приемами и т. д. и т.п.Через год-два я спросил Дубошина, «Георгий Николаевич», его звали Георгий Николаевич Дубошин, скажите пожалуйста, по вашей теории движутся спутники Сатурна, или они отклоняются от вашей теории? Вы выдвинули теорию спутников Сатурна, но мы знаем, как движутся спутники Сатурна. Так они подчиняются вашей теории или нет?» И знаете, что ответил Дубошин? Меня это не интересует. Пожалуйста, у меня есть формулы. Моя теория отработана. бери формулы, вычисляй вещи как хочешь, бери параметры — массы — и назначай их как хочешь.Это твое дело. Меня это не волнует.

Маккатчен:

Это напоминает мне профессора, когда я был аспирантом — Бориса Гарфинкеля. Небесный механик. Его интересовали астероиды — троянские астероиды. У него есть своя теория — я даже не знаю, как это по-русски сказать — особый тип орбиты. Но он очень гордо сказал, что никогда даже не смотрел в телескоп.

Зверев:

Никогда даже не смотрел и никогда не интересовался, что же такое, собственно, астероиды. Хорошо, у нас есть. Так что московская школа была вообще оригинальной школой. Моисеевская школа. Там были очень интеллигентные люди. Там был один математик, некий Степанов, не астроном, но он заинтересовался этой школой. Поэтому они считают его одним из своих людей, хотя он и не был астрономом. Но он был великим математиком, профессором, доктором [т. е. получил докторскую степень]. Профессор Степанов был в Московском университете. Ну вот и все.Переходим к четвертому вопросу [в списке вопросов]: Каталог слабых звезд.

Маккатчен:

Да.

Зверев:

Должен прямо сказать, что в 1932 году… в 1932 году в Пулкове проходила астрометрическая конференция. Мы называем эту конференцию Первой астрометрической конференцией Советского Союза. То есть до этого конференции по астрометрии как таковой в нашей стране не было. Знаете, были общие собрания астрономов, где они говорили обо всем понемногу.Но чтобы астрометры встречались [для обсуждения] конкретных астрометрических проблем — это была первая такая [конференция]. Меня там не было, потому что в то время я только начинал. В 1931 году я только что поступил в Московский университет. Нет, я только что заканчивал Московский университет — я поступил в 1929 году. Во всяком случае, я был еще зеленым молодым человеком. Туда поехали несколько человек из ГАИШа и участвовали. Среди них был Шапошников — был один такой астроном.

Маккатчен:

Так вы были на конференции, но просто не участвовали [в ней]?

Зверев:

Меня там не было.Меня там не было. В 1932 году меня там не было, не было. Но когда люди, которые там были, вернулись, они нам обо всем рассказали, и мы все с интересом слушали их доклады. Мне было интересно и в целом, и во всем. Там был Шапошников, молодой человек примерно моего возраста, и он дал там бумагу. И он рассказал мне, как прошла его газета и так далее. Но, одну минутку… И он сказал мне, что там была бумага по каталогу каких-то тусклых звезд. Что это было? А потом мы посмотрели, а потом была, знаете, какая-то статья. Думаю, это было в материалах конференции. Там была статья по этому Каталогу слабых звезд. Мы более-менее ознакомились с этим [каталогом] там [в этой статье], более-менее заинтересовались. А через четыре года в 1936 году была [еще одна] конференция, и на этот раз я поехал.

Маккатчен:

Вторая конференция.

Зверев:

Вторая конференция.

Маккатчен:

Тоже здесь, в Пулковской обсерватории?

Зверев:

Вторая конференция прошла в Пулковской обсерватории.И третья [конференция] тоже была в Пулковской обсерватории. И вот вторая конференция была в Пулковской обсерватории в 1936 году. Я там был. И там я о чем-то выступил с докладом, и знающие люди уже считали меня чем-то, потому что я уже учился в Пулкове в 1934 году. И советником моим был Яшнов, Петр Иванович. Он тоже встретил меня как родного человека. В 1936 году я уже не был «молокососом» — я уже был астрономом. И все мы… И кроме того, мы очень увлеклись статьями Нумерова, Бориса Васильевича Нумерова. Мы стали такими восторженными. И помимо этого Нумеров был большим меломаном, а я еще и музыкантом. Он пригласил меня к себе домой. А в квартире Нумерова был настоящий живой орган, только не автоматический… Я уже рассказывал, как надо было крутить какую-то рукоятку. И там Нумеров играл на этом органе, а я крутил [рукоятку]. А потом я играл, пока Нумеров крутил [рукоятку] и так далее. В общем, мы с Нумеровым там довольно близко познакомились. Ничего не поделаешь. Теперь Каталог слабых звезд обсуждался там [на конференции] как нечто уже более-менее известное.Потому что в 1932 году. А это было в 1936 году — я говорю о 1936 году. Это уже была моя работа…

Маккатчен:

Тогда вы начали…

Зверев:

Кукаркин, мой московский [друг]. . Он отправился на конференцию по астрометрии. Он был астрофизиком, но так увлекся. Наша работа заинтересовала звездного астронома. В целом Каталог слабых звезд сильно заинтересовал звездных астрономов. Так вот, он… Сам Герасимович, один из авторов [проекта каталога], был звездным астрономом, причем очень большой глубины. И там были бумаги по каталогу слабых звезд. Я слушал их, принимал в них участие, дал услышать мой голос и так далее. И нас удивило, что наряду с глубиной самой проблемы, с ее широтой. Я бы сказал, что конкретные предложения о том, что нужно делать, были, знаете ли, совсем несерьезными. Как-то они… Конкретные предложения, что делать, какие звезды выбирать, за какими звездами наблюдать. Как-то все было не так однозначно. Была ясность в общей проблеме, которую нужно было решить [на благо] Вселенной.

Маккатчен:

Это было в 1936 году?

Зверев:

Так было даже в 1936 году.

Маккатчен:

Идея была, но конкретно [что нужно было сделать] для реализации [этого проекта каталога].

Зверев:

Совершенно верно. Идея была, но конкретное содержание было как-то очень. Это было предложено в такой очень расплывчатой ​​форме. Как-то непонятно, что это за проблема. И поэтому мы вернулись в Москву после конференции 1936 года, наполненные идеей, но удивленные тем, что нет реальных конкретных предложений, как реализовать эту идею.

Маккатчен:

Планы, сроки были?

Зверев:

В том-то и проблема, что ничего этого до сих пор не было. Просто были разговоры. Правда, такой способ мне предложил мой советник Яшнов. Абсолютные пулковские каталоги основаны на наблюдениях ярких звезд, но яркие звезды можно наблюдать и днем, и ночью. Поэтому у вас так называемое сглаживание результатов, 50 чтобы они были сглаженными… Приходилось наблюдать только яркие звезды и пользоваться как ночными, так и дневными наблюдениями.И чтобы сгладить эти яркие звезды, нужно было наблюдать за звездами и ночью, и днем. Это классическая пулковская школа прошлого века. Он основан на круглосуточных наблюдениях за яркими звездами — самыми яркими, первой величины. Вторая величина. Но Каталог слабых звезд — это слабые звезды. И здесь Яшнов предположил, что задачи, решенные для ярких звезд, можно решить и для слабых звезд, используя только ночные наблюдения. Ну, это была его теория, и Яшнов сделал по ней доклад.Это имело непосредственное отношение к Каталогу слабых звезд. Это было предложение о том, как наблюдать, чтобы задача, которая раньше решалась для ярких звезд, которые надо было [наблюдать] и днем, и ночью, а теперь только ночью… Он дал решение. Ну в общем все было… Но теоретическое, теоретическое…

Маккатчен:

Сколько было звезд?

Зверев:

[Яшнов] дал теоретическое предложение. И представьте, представьте, что произошло. В конце 1936 года мы были буквально ошарашены: Нумерова арестовали.Днепровский был арестован. Герасимович был арестован. Яшнов — старик с бородой и уже весь седой арестован. Пятнадцать человек. Все руководство Пулково было арестовано. Что это было, понимаешь? Какие?… Все они были врагами народа. Враги народа.

Маккатчен:

По каким причинам?

Зверев:

Для чего. Мы все знали их очень хорошо [и знали], что они были друзьями народа. Это были замечательные люди.Иерархия заявила, что они враги народа.

Маккатчен:

Я знаю, что в то время часто…

Зверев:

Так началась сталинская эпопея. Сталин окружил себя людьми, крайне бесчеловечными в обращении с людьми. Был этот Ежов — он был на самом деле человеком, способным убить человека, и ему это было нипочем, потому что он занимался государственными делами. Он убивал врагов народа, понимаете.Что ему до этого? А потом вы знаете, что произошло в 1936 году? Были организованы какие-то собрания, и нас всех созывали — в особенности меня, поскольку я был, конечно, молодой человек, более или менее подающий надежды, — на которые какие-то люди, которых мы не знали, вовсе не астрономы, не наука… рассказала нам, что в Ленинграде раскрыта банда врагов народа, имевшая какие-то связи с какими-то враждебными Советскому Союзу иностранными организациями. Они бросили вызов… Они фактически организовали свержение Советской власти. Были люди, которые были арестованы и теперь изолированы, но, тем не менее, среди нас могли быть и враги. Возможно, здесь даже сидели враги. [Но] какие там были враги? Мы были такими же, как они [арестованные в Ленинграде астрономы]. Мы даже не могли сказать ни слова. Если бы я сказал хоть слово в их защиту, это означало бы, что я тоже враг.

Маккатчен:

Это было в 1936 году?

Зверев:

Она началась в 1936 г., но [продолжалась] 1936 г., 1937 г., 1939 г., 1940 г. и в какой-то степени всю войну.Потому что после войны некоторые другие были арестованы. Таков был разврат сталинской реакции. Особенно это было перед войной. Как вы знаете, конечно, этим возмущался весь мир, и правда, например, даже наши замечательные полководцы, которые в начале революционных лет, в самые первые годы революции…

Маккатчен:

Я знаю, что…

Зверев:

В Красной Армии генералы Красной Армии — тоже куда-то гудели.Вы слышали, был Блюхер, Ту…

Маккатчен:

Я знаю, Тухачевский…

Зверев:

Есть. Был еще Тухачевский, маршал Тухачевский. Маршал Якир. Вообще самые замечательные полководцы Октябрьской революции, [народа], совершившие советскую революцию, — почти все они были объявлены врагами народа. Более того, знаете ли вы, какое обстоятельство обнаружилось позже? Потом, когда Хрущев ответил… Хрущев читал… там нарушили… была встреча. Перед войной был девятнадцатый, кажется, девятнадцатый съезд партии, а потом за всю войну больше съездов партии не было. Выяснилось, что почти все участники довоенного партийного съезда были арестованы как враги народа. Партийный съезд, партийное руководство собралось со всех концов страны, а потом все куда-то скатились.

Маккатчен:

Конечно, я…

Зверев:

Вот как это было у нас… Конечно, теперь мы склонны в конце концов считать Сталина самым страшным врагом, именно [врагом] народа.Он посадил в тюрьму наших [людей]. Но когда я был в Чили… Я был в Чили и проработал там целых три года. Там, конечно, Чили такая страна, в которой возможны все разговоры… В то время в Чили были… Пиночета еще не было. Пиночет сейчас закрутил. Мы не можем иметь сейчас ничего общего с чилийцами, потому что наше правительство не имеет ничего общего с Пиночетом. .. Так что я был там до Пиночета. У меня там были хорошие друзья в музыкальных кругах… Я тоже был там в музыкальных кругах.У меня есть газеты и фотографии моей игры на рояле, газетные рецензии на мою игру, на мою игру Скрябина и так далее. Так вот, у меня там был один хороший знакомый, который сказал мне: Ваш Сталин был ужасным человеком, который просто уничтожал массы людей в Советском Союзе. Их расстреляли без суда и так далее и тому подобное. Но в Западной Германии был Гитлер. Гитлер был могущественной личностью, которая смогла поработить всю Европу. Англия дрожала, что будет высадка десанта и что Англия тоже рухнет.Потому что Гитлер… командовал могущественным… Гитлер мог бы бросить всю Европу против Англии, если бы только захотел. Но Гитлер решил сначала разобраться с Советским Союзом. [Позаботьтесь о Советском Союзе] сначала, а потом Англия последует, верно? А оказалось… И Гитлер вероломно заключил пакт о ненападении, чтобы успокоить Советский Союз, и Сталин этому пакту поверил. Он поверил Гитлеру и гитлеровскому министру иностранных дел Риббентропу, пришедшему с этим пактом. Была фотография, на которой Риббентроп запечатлен с его маленькой, тонкой улыбкой, и было видно, что он ловкач.Итак, они заключили пакт о ненападении. Ну, короче, кем он был? Мой чилийский друг, мой друг-музыкант — музыкант — она сказала мне так: Сталин причинил вашей стране огромные беды, и он действительно уничтожил большое количество замечательных людей. Но Гитлер покорил всю Европу, и Сталин как человек — хотя и был жестоким человеком — оказался сильнее Гитлера. В столкновении Сталина с Гитлером победил Сталин. И вы должны быть благодарны Сталину. Благодаря Сталину вся Европа была спасена от Гитлера.Ваш Сталин сыграл положительную роль в освобождении Европы от Гитлера, хотя внутри вашей страны он творил ужасные вещи. И знаете, кто тут разберется, кто прав, а кто виноват…

Маккатчен:

Ну, я бы сказал.

Зверев:

Но наши астрономы все же погибли, погибли. ..

Маккатчен:

Вы сказали, что Нумеров был взят первым? Не понятно…

Зверев:

Правильно, Нумеров был арестован одним из первых.Его арестовали через три-четыре месяца после той конференции 1936 года. Конференция состоялась весной, а его арестовали в начале осени.

Маккатчен:

После конференции по астрометрии?

Зверев:

После конференции по астрометрии 1936 года. Более того, когда все это стало раскрываться при Хрущеве, стали выяснять обстоятельства и реабилитировать их [астрономов]. То есть все они ни в чем не виноваты. А военный прокурор приехал в Пулковскую обсерваторию из МОСКВЫ, из центра, и оказался прямо в Пулково.— Где директор? (Он спросил). Но директора Михайлова в это время не было, и я был помощником режиссера. Помощник режиссера, то есть. «Я помощник режиссера», [сказал я ему и спросил [о чем речь]]. Я только что с заседания Верховного суда Советского Союза. Только что Верховный суд подробно рассмотрел дело Нумерова. Все дело было подробно изучено. Были собраны какие-то материалы, и все это было признано фальшивкой.Нумеров был полностью реабилитирован. Он ни в чем не был виноват. Нумеров был осужден ошибочно. Он был жертвой сталинского режима, а теперь Нумеров полностью реабилитирован. Его семье дали всякие права и какие-то компенсации — какую-то сумму денег им дали, но [конечно] Нумерова уже не было на этой земле. Более того, сейчас… Я хочу быть с вами полностью откровенным. Нумеров был активным человеком в тюрьме. Он постоянно писал научные работы и присылал их.Он писал научные трактаты и статьи и посылал их Молотову, министру Советского Союза. У Сталина там были Молотов, Булганин, министры всякие. Вот он, Нумеров, посылал из тюрьмы письма Молотову, в которых говорил, что он ни в чем не виноват и что, наоборот, он очень много сделал для Советского Союза, что он много сделал для добычи нефти в Закавказье. Нумеров был таким. И он [Нумеров] отправлял эти научные статьи в Академию наук. В Академии наук дали их Фесенкову. Фесенков был астрофизиком, и он присылал Субботину работы Нумерова по астрометрии. И Субботин их сохранил.

Маккатчен:

Разве Субботин не был небесным механиком?

Зверев:

Субботин, вып. Субботин не был арестован. И сейчас. Здесь только что была опубликована одна из статей Нумерова. Один из тех, что он написал в тюрьме. Итак, Нумеров был полностью реабилитирован. Сюда в Пулково приезжал военный прокурор. Там. Теперь по всем делам против пулковских астрономов, всех пулковских астрономов обвинение состояло только из трех слов: в связи с делом Нумерова.В связи с делом Нумерова. Конкретных обвинений ни против кого не было, но то, что они как-то были знакомы с Нумеровым, дружили [с ним] — этого уже было достаточно, чтобы посадить их в тюрьму.

Маккатчен:

Мне кажется, он был довольно известным астрономом. Они могли арестовать всех [астрономов за связь с ним].

Зверев:

Я пригласил Немиро к себе в кабинет, и вместе с Немиро мы посмотрели то, что передал нам военный прокурор. Он дал нам пулковский список, но в этом списке было всего десять человек. И мы добавили к нему еще десять арестованных. Даже для них не все данные были там. Но у всех было записано «в связи с делом Нумерова», и больше ничего не зарегистрировано — только то, что они были знакомы с Нумеровым. Это действительно то, что произошло. Так было у нас в 30-х годах, в конце 30-х годов, когда Сталин буквально развалился на куски. Но потом он… Да, но он был ошеломлен, когда Гитлер напал.Были дезертиры, которые предупреждали: «Гитлер скоро нападет на вас». Сталин фактически приказал расстрелять этих дезертиров. Правда, я утрирую — их арестовали и куда-то посадили как провокаторов, которые хотели ввести нас в розыгрыш. Нет, конечно, не расстреливали. Я… начинаю отходить от темы. Когда Гитлер действительно напал на Советский Союз, Сталин не поверил.

Маккатчен:

Я читал об этом. Поэтому на две-три недели.

Зверев:

И первые два-три.Не недели — первые два-три-четыре дня только он запирался и никого не принимал. А потом произнес свою речь о том, что мы должны встать на защиту Родины, что Гитлер такой-то, который нас одурачил и обманул и так далее. Понимаете, у Сталина были такие трепеты, а потом часть арестованных… Не всех уничтожили — часть сослали туда. Был генерал Горбатов, который потом написал книгу. Эта книга была издана, но потом почему-то куда-то исчезла.Он описывает, как его арестовали, как отправили куда-то в Сибирь и даже как отправили рубить дрова — он должен был где-то там, в тайге, пилить деревья. Там есть леса. И вот он встретился с медведями в этой дикой тайге. А там дровосеками были какие-то уголовники тоже… но не политические. Там были всякие убийцы. И вот этого боевого генерала сослали куда-то в эти места, но потом вызвали обратно к Сталину. И когда он пытался говорить со Сталиным о том, что происходит [в трудовых лагерях], Сталин слушал его, но не слышал.И когда он сказал, что есть хорошие люди, которых надо вернуть [из лагерей] — этот генерал сказал об этом Сталину, когда Сталин вызвал его, вызвал, учитывая… Он, генерал, потом реабилитирован, потом работал. Тогда Сталин махнул рукой. Оказывается, некоторых из [людей, названных Горбатовым] уже не было на этой земле, потому что Сталин приказал их расстрелять. Генерал этого не знал и думал, что они еще живы. И так далее, и так далее, и тому подобное.Словом, времена здесь были такие. Тем не менее благодаря силе характера Сталин смог выиграть войну.

Маккатчен:

В конце концов.

Зверев:

Такие дела. Но я уже отошел от астрономии. Теперь пойдем дальше. Ну, Каталог слабых звезд… Каков сегодня [статус] Каталога слабых звезд?

Маккатчен:

Да, как сложилась его дальнейшая судьба?

Зверев:

Правильно. [План состоял в том, чтобы] включить в каталог только звезды-гиганты и сверхгиганты в диапазоне седьмой-девятой величины.Гигантов и сверхгигантов такой величины на небе очень мало. Так мечтали авторы [проекта каталога]. Так они мечтали. Но если вы действительно хотите собрать столько звезд, чтобы [достаточное количество звезд?] было на фотографии, то, нравится вам это или нет, нужно выбирать карликов. Ничего не поделаешь, потому что звезд-гигантов просто не существует. Так что мечты мечтами, а звездочки подобрать надо было. Конечно, надо брать звезды седьмой-девятой величины, потому что [а как иначе] можно было бы иметь более или менее равномерное распределение звезд, верно?

Маккатчен:

Чтобы иметь более широкую полосу пропускания?

Зверев:

Да.Я не сказал вам, что произошло дальше. Когда Нумерова арестовали после конференции 1936 года, среди всех астрономов, среди астрометров было какое-то общее оцепенение. Мы только что вернулись с конференции, где выступал Нумеров и где были все пулковские астрономы… И Герасимович, и Днепровский — всех взяли. Все они были замешаны в «деле Нумерова». [Конкретных обвинений] против них не было. Их просто обвинили в знакомстве с Нумеровым. И вот представьте себе, через полтора года после конференции 1936 года мы получили бумажку из Пулковской обсерватории, официальную бумагу, подписанную директором — тогда директором был Белявский, — о том, что они хотели созвать конференцию в Пулковской обсерватории в 1938 г. , чтобы уточнить, что делать с Каталогом слабых звезд.

Маккатчен:

Кажется, когда всех [астрономов] арестовали.

Зверев:

Было предложено

идеи, но не осталось ни одного автора этих идей. Они все куда-то ушли. То, что должно быть сделано? А вот пулковские астрономы… Пулково все как будто из Пулкова… Поскольку это были пулковские решения, Пулково должно было что-то предпринять, но они даже не знали, что делать. Никто из них не работал в этой сфере. Тех, кто работал в этой области, к сожалению, уже не было.Что делать? Итак, когда мы получили это письмо в Москве и когда я его прочитал, я пошел к Кукаркину, который был на конференции 1936 года и встречался с Нумеровым, Яшновым и всеми другими пулковскими энтузиастами. Паренаго тоже был в Пулково [в 1936 году]. Мы сели втроем и сказали: Пулковская обсерватория… Это, идея создания Каталога слабых звезд, очень прогрессивная, важная идея, но сейчас в Пулково нет ни одного человека, который мог бы взяться за эту идею, потому что просто… Никто [кто еще] там не работает [в этой сфере], и эти [оставшиеся] люди не того калибра. Мы должны вмешаться в это дело. Мы должны вмешаться. И вот мы сели и начали… Да, но нельзя было называть имена, так сказать, врагов народа. Все имена были запрещены и все такое. Что ни говори, а сказать, что Нумеров или Яшнов тебе что-то говорили, нельзя, потому что они арестованы, они враги народа, и их имена запрещены. И мы должны были сказать, что мы сами были авторами. Так что я сидел с Кукаркиным и Паренаго. Мы пригласили Блажко, нашего старика, но он просто посочувствовал нам.Итак, мы сами написали, о чем «Каталог слабых звезд». Итак, если хотите, запишите: Астрономический журнал 17, 1940, стр. 54—78. Моя статья была напечатана там на английском языке под названием «Каталог слабых звезд».

Маккатчен:

Хорошо. Я прочитаю это.

Зверев:

И вот мы опубликовали то, что мы — Паренаго, Кукаркин и я — планировали для Каталога слабых звезд. Имена настоящих авторов [Нумеров, Днепровский, Яшнов и Герасимович] там не упоминаются.

Маккатчен:

Но можно сказать, что вы спасли идею [Каталога слабых звезд].

Зверев:

Мы сказали, что такая-то конференция решила то-то и то-то. То есть мы совершенно не собирались приписывать [каталог] себе. Мы ссылались, в частности, на конференцию 1932 года — в 1932 году все [материалы] были опубликованы и все имена были там. Во всяком случае, мы писали, что идея была предложена в 1932 г. и что в 1936 г. ее продвигали всевозможные газеты.[Мы писали], что мы в Москве обсуждали эту идею и что мы хотели предложить конкретный метод, как можно осуществить эту замечательную идею, эту глубокую идею на практике. И это то, что было написано в этом журнале, и это то, что оттуда вышло.

Маккатчен:

Понятно. Это было, так сказать, второе начало.

Зверев:

И мы предложили там пять конкретных задач. Пять конкретных задач. На мой взгляд первая проблема, которую мы предложили.Сколько лет прошло с тех пор? Это был 1946 год, а сейчас 1986 год. Сорок лет [прошло]. Прошло тридцать лет, и я понял это. Проблем было пять, о них я сейчас и расскажу. Пять проблем. Первая задача, на мой взгляд, была некорректной, но все остальные были правильными. Первой проблемой было создание самостоятельной абсолютной системы координат, основанной исключительно на наблюдениях слабых звезд. То есть все [ранее существовавшие] системы координат были [основаны] на ярких звездах.День и ночь. Есть всевозможные корреляции, сглаживание дневных и ночных наблюдений. Затем по солнцу нужно было определить начало координат — день весеннего равноденствия. Вы слышали такие выражения? Все это было основано на ярких звездах. Классическая пулковская астрометрия, на основе которой Пулковская обсерватория получила мировую известность. Абсолютные звездные каталоги. Они дают абсолютную систему координат и фундаментальные каталоги, которые… дают высочайшую точность, достижимую в данную эпоху.Это было для ярких звезд. Но эта идея заключалась в том, чтобы сделать то же самое только на основе слабых звезд.

Маккатчен:

Насколько я понимаю, суть в том, что яркие звезды — это более-менее близкие звезды.

Зверев:

Конечно. Это правильно.

Маккатчен:

Значит, надо использовать слабые звезды, чтобы система [координат] [которая создается] действительно была фундаментальной и неизменной.

Зверев:

Это была первая [задача] — создание абсолютной, независимой [координатной] системы, основанной только на наблюдениях слабых звезд.Это была первая проблема. Вторая проблема. Но поскольку система ярких звезд уже существует — ФК3 и ФК4 — и никто ее выбрасывать не собирается, надо очень хорошо соединить слабую и яркую [системы]. Поэтому мы должны составить список фундаментальных слабых звезд, которые можно наблюдать абсолютными средствами, чтобы создать во всех точках независимую систему координат, основанную на слабых звездах. Но все эти конкретные слабые звезды должны быть хорошо связаны с яркими звездами. То есть яркая система уже существует, и в первом приближении слабые звезды.Между прочим, чтобы создать новую систему координат, надо повторить наблюдения через двадцать-тридцать-сорок лет, чтобы снять собственное движение звезд. Все равно за три-четыре-пять лет этого не сделаешь. Все-таки это надо сделать сначала с системой ярких звезд. Если мы захотим создать самостоятельную систему слабых звезд, мы [сможем ее создать] только через тридцать-сорок лет. Сначала мы должны наблюдать слабые звезды абсолютными методами. Это первый пункт… Но они должны быть связаны с яркими [звездами], чтобы как-то работать.Иначе все это было бы абстракцией, если бы они не были связаны с яркими звездами. Таким образом, система ярких звезд на некоторое время останется первичной системой. Но через двадцать-тридцать-сорок лет, когда можно будет повторить [наблюдения] и выделить самостоятельные собственные движения слабых звезд, тогда можно будет говорить о создании самостоятельной системы слабых звезд. Вот так мы и приступим к этой работе с самого начала. Итак, прежде всего слабые звезды — абсолютные, т.е.е. независимый; вторая — их связь с яркими звездами. Но эта система координат, конечно, состоит всего из тысячи звезд на всем небе. Но для фотографии нужны десятки тысяч звезд, и поэтому третья проблема — создать большой каталог слабых звезд. Мы думали создать его таким, чтобы на каждые двадцать пять квадратных градусов приходилось пять больших звезд. Короче говоря, мы насчитали 20 000 звезд на все небо. 20 000 звезд.

Маккатчен:

Двадцать тысяч.И чтобы наблюдать за этими звездами…

Зверев:

Это для большого каталога.

Маккатчен:

И наблюдать за этими звездами…

Зверев:

Для первой задачи тысяча звезд, тысяча звезд по всему небу. Это основные слабые звезды.

Маккатчен:

Фундаментальный. А потом остальные звезды…

Зверев:

Позже это будет уточнено, и тогда получится независимая система.Вторая проблема — связь с яркими звездами. Это третья проблема, где у вас есть 20 000 слабых звезд. Их необходимо наблюдать относительно основных слабых звезд.

Маккатчен:

Как можно наблюдать эти 19 000 звезд?

Зверев:

Это можно сделать с помощью меридиональных инструментов — даже для звезд в диапазоне седьмой-девятой звездной величины. Между прочим, для фундаментальных звезд не требуется даже девятой величины. Достаточно седьмой-восьмой величины, потому что их можно наблюдать на меньших приборах, с которыми трудно наблюдать девятую величину.Для фундаментальных слабых звезд необходимы абсолютные наблюдения, и для этого выгодны более мелкие приборы. Они более устойчивы, так как абсолютные наблюдения за очень слабыми звездами неудобны. Но для большой программы одними [звездами] восьмой величины не обойтись — звезд не найдешь. Но с девятой величиной можно. Таким образом, у вас есть третья проблема: Большой каталог слабых звезд. Но всего проблем пять. Какая четвертая проблема? Это определение происхождения координат — не от солнца, а скорее от наблюдений за малыми планетами.Это план Нумерова. И. так вот, план Нумерова вошел [в проект каталога] как план определения ориентации системы координат, то есть определения наклона экватора к эклиптике. Ну, в общем, короче, малые планеты. В общем, еще Ньюком — в прошлом веке Ньюкомб показал, что начало координат можно определить не только по наблюдениям за солнцем. Это также можно сделать, [наблюдая] за планетами. Планеты движутся вокруг Солнца.Так что вы можете решить эту [проблему], также наблюдая за малыми планетами. И именно в этом была проблема Нумерова. Это четвертая проблема.

Маккатчен:

Я знаю, что Дирк Брауэр в Йельском университете также работал над этой проблемой.

Зверев:

Да, Брауэр, именно, точно. Я хорошо знаю статью Брауэра. Это от 1935 года, [тогда как] статья Нумерова была в 1933-34 годах. Статья Брауэра вышла в 1935 году.

Маккатчен:

Я нашел переписку между…

Зверев:

Статья Брауэра начинается так: В 1932 году Нумеров предложил такой-то план.Мы считаем, что этот план может быть предложен в другом, на наш взгляд, более широком [применимом] варианте и т. д. и т. п. И тогда Брауэр предложил свой план, сославшись на Нумерова и не приписывая себе идею плана. Итак… ну, позже я имел много общего с Брауэром. Лично с Брауэром. Я бы сказал, что Брауэр сначала очень недоверчиво относился к нам.

Маккатчен:

Почему?

Зверев:

Почему? Потому что какие-то там люди из Советского Союза, полудикой страны, претендовали на большие проблемы, а мы [в У.С.] есть Вашингтонская обсерватория. В сущности, после Ньюкомба, после всех этих Морганов, после всех этих. Вашингтонцы — замечательные люди… Он был родом.

Маккатчен:

Нет, он был в Вашингтоне. Но Клеманс не было в Вашингтоне.

Зверев:

Да, да, да, он был в Вашингтоне. Р.М. — «Брауэр и Клеменс» — это знаменитый учебник, знаменитый учебник небесной механики.

Зверев:

Да. Клеменс. Брауэр и Клеманс.У меня даже есть в русском переводе. Итак, это четыре проблемы, но какая была пятая? Есть пять проблем. В моей статье, в этой самой, в моей статье… Здесь пять проблем. В Каталоге слабых звезд. Есть пять проблем.

Маккатчен:

Что было пятым?

Зверев:

Что было пятым? Предполагать! Связь с галактикой! Там! Несмотря на то, что при самих Днепровском и Герасимовиче — когда они давали свои бумаги в 1932 году, представьте себе, в 1936 году… Теперь я сделаю небольшое замечание о Днепровском. У него [всегда] была только одна позиция — галактики — это фантазия.

Маккатчен:

Для этого…

Зверев:

Галактики туманности, туманности. Как можно соотносить туманности со звездами? Туманности… Можно ли отнести звезды к туманностям?

Маккатчен:

Но далекие галактики выглядят почти как точки…

Зверев:

Но после конференции 1936 года — даже во время конференции. В Пулково был такой астроном Дейч, Александр Николаевич Дейч.А он в это время изучал Каптейнские районы. Вы слышали о них?

Маккатчен:

Да, я знаю [о них].

Зверев:

Каптейн выбранных областей. [Примечание: на английском языке в оригинале]

Маккатчен:

Я даже читал здесь в старых отчетах, что Костинский в 1920-е годы здесь перенаблюдал много таких участков…

Зверев:

Да, Костинский перенаблюдал. Кстати, Оксфорд… Нет, это тоже где-то там, в Англии.

Маккатчен:

[не слышно]

Зверев:

Нет, сейчас не вспомню. Был и еще кто-то. В Каптейнских районах… Ну, в общем, Дейч. Дейч сократил наблюдения Костинского. Это была его докторская диссертация. А еще в нескольких районах Каптейна оказались галактики. На длинных выдержках [эти галактики] окружены туманным пятном, а на коротких выдержках они астрометрические… Астрометрические — значит, на длинных… значит, не должны быть размазаны и почти как точки… А он, пока измерения галактик там в нескольких областях.Он опубликовал статью о том, что вполне возможно измерить некоторые галактики с хорошей точностью. Это была работа Дейча, опубликованная в 1937 году. Да. Он был опубликован в 1937 году. Да-да, именно в 1937 году. А пулковские астрономы в 1938 году созвали конференцию о том, что делать с Каталогом слабых звезд. И мы уже были знакомы с результатами Дейча. Мы были знакомы с ними еще раньше, так как имели с ним контакты. То есть галактики… [хотя] далеко не все.Конечно, туманности есть туманности. Туманность Андромеды, можно ли ее использовать? Но в то же время, если в этой галактике есть отдельные ядра, они могут оказаться стационарными. Словом, галактики — вполне возможная вещь, и это была пятая проблема в нашем московском предложении.

Маккатчен:

Вы сказали, что одна из этих проблем позже провалилась?

Зверев:

Я сказал сейчас, что одна из этих проблем позже провалилась. Я считаю, что это была моя оплошность.Но это было не так ужасно. Не думайте, что это было плохо. Так что слушай меня. А в 1938 году, через два года после 1936 года, после всех арестов, после всех этих собраний, на которых я был, — Пулковская обсерватория собрала астрономов со всех советских обсерваторий. Ну не со всех, а со многих обсерваторий. Приезжали из Казани, из Николаева, из Ташкента, из Москвы. И мы пришли — Паренаго, Кукаркин и я — пришли изложить свой план. Субботин Михаил Федорович был там из Ленинграда. В то время он [Субботин] был в переезде — до этого он был в Ташкенте.Перед конференцией 1938 года Пулковская обсерватория сообщила нам, что мы получили согласие от разных астрономов, но ничего подобного тому, что вы предложили, никто не предложил. И поэтому мы решили разместить Ваш доклад первым и по существу обсудить Ваше предложение. Нам это нравится, и мы хотим поддержать вас. Но, возможно, это следует обсудить. Одним словом, конференция будет посвящена обсуждению вашего предложения. Поэтому мы просим вас улучшить основу этого предложения.Хорошо продумайте и, в общем, дайте конкретные предложения. Мы все это примем с благодарностью, потому что здесь, в Пулково, ведь… В Пулково буквально все руководство… Там остались люди… Циммерман, правда, остался. Там остался Елистратов — молодец, который потом… Циммерман и Елистратов — и тот, и другой погибли во время блокады Ленинграда. Их не было на войне, но они пали во время блокады Ленинграда. Они просто умерли от голода.Так там никого не осталось. Но они созвали эту конференцию в 1938 году и приняли наш план. Причина, по которой отпал первый пункт этого плана. Вот почему. В 1940 году. В общем, к тому времени я уже активно занимался астрометрией. Меня сделали секретарем какой-то комиссии. Я начал действовать. А потом в 1940 году мы созвали конференцию в Москве и пригласили пулковских астрономов — того самого Елистратова. И вот на нашей конференции выступил Шапошников. Шапошников был очень способным московским астрономом-астрометром, впоследствии работавшим в службе времени.Правда, не в службе [времени]. В Москве было две службы времени — одна в ГАИШе, институте Штернберга. Вы знаете об этом институте в Москве?

Маккатчен:

Да, да, конечно.

Зверев:

Но кроме этого есть еще геодезические организации, геодезические — ЦНИИГАИК — один из таких геодезических институтов. Там же есть служба времени, там работал Шапошников. И этот самый Шапошников — он был студент Московского университета, очень серьезный человек, очень хороший человек, такой внимательный — выступил с докладом на конференции 1940 года в МОСКВЕ, следующей конференции [после конференции 1938 года].Это была статья о том, что Каталог слабых звезд, как он был предложен в [нашем] предложении 1940 года, оказывается изолированным от всей остальной астрономии. Астрономы и геодезисты работают с яркими звездами, и это останется [правдой]. Как геодезист может определить широту места, используя слабые звезды? Их свет слишком слаб, не так ли? Только с помощью ярких звезд они могут это сделать? И поэтому нельзя исключать из употребления яркие звезды, потому что что бы это было [без них]? Все астрономы станут пользоваться слабыми звездами, и получается, что астрономы отстранятся от всякой практической работы.Это реалистично? А кроме того, «дорогие товарищи» — именно так он и сказал — и его статья. Дело в том, что мы слушали его газету, но [слушали как бы] человека отсталого. Как случилось, что он все еще думал о каких-то ярких звездах? Мы думали, что все должны перейти на слабые звезды. Мы сказали, что яркие звезды были из предыдущей эпохи. Так мы думали тогда…

Маккатчен:

Что яркие звезды были не нужны?

Зверев:

Но он [Шапошников] вернул нас к жизни.В жизни не обойтись без ярких звезд. Их необходимо соблюдать. Возьмите туда большие планеты — Венеру, Меркурий и Марс. Они все яркие. Как их можно наблюдать со слабыми звездами? Так вот он [Шапошников] точно сказал, что в фундаментальную систему координат должны входить как яркие, так и слабые звезды. Итак, вопрос был [пере]формулирован таким образом, чтобы к ярким звездам фундаментальной системы добавить слабые звезды. Это не так уж плохо. Полторы-две с половиной тысячи звезд — это не так уж и плохо.Это возможно. Но тогда яркие и слабые [звезды] составят одну систему, и это будет то, что нужно. Создание изолированной системы координат… [непонятно]… означало бы, что для определения собственных движений и так далее понадобились бы десятки обсерваторий, десятки инструментов и десятилетия наблюдений. И получилось бы, что слабые звезды сделали бы отдельно, а яркие звезды сделали бы отдельно. Кто будет делать это [работу]? Найдется ли достаточно специалистов, которые могли бы [наблюдать] по отдельности только яркие звезды или только слабые звезды, когда нужно было соединить их все вместе и наблюдать их всех как одно целое? Это сделало бы всех счастливыми. Будет общая система координат, фундаментальная система, применимая и к ярким звездам, и к слабым звездам, и вообще ко всем звездам. Другое дело, что для фотографии нужны звезды до пятнадцатой величины. Ну тогда Каталог Слабых звезд необходим для фотографии. А малые планеты тусклые, значит, и для них [каталог] необходим. Вот и получается, что Каталог слабых звезд очень нужен, но его система должна быть общей с [системой] ярких звезд.Это все. Вот и получается, что неправильно сформулирован первый пункт [нашего плана]. Нам не следовало заявлять, что эта самостоятельная система координат на небе будет состоять только из слабых звезд. Это было бы изолировано от всей астрономии. Разве это не так? Что вы думаете?

Маккатчен:

Я понимаю. Вы должны включить все. Раньше я думал, что это можно сделать, используя только слабые звезды…

Зверев:

Вот именно. Я закончу сейчас.Мы тогда так увлеклись слабыми звездами, что, признаться, я сам не обратил никакого внимания на статью [Шапошникова]. Есть много людей, которые дают, ну, всякие бумажки. И эта статья даже осталась в рукописном виде [т. е. не была опубликована], но, к счастью, Шапошников дал мне свою статью в рукописи, и я ее сохранил. И когда после смерти Шапошникова я вместе с его вдовой, с которой я познакомился позже, когда его уже не было на этом свете… Потом я написал о Шапошникове целую большую статью.У меня есть это. Если интересно, есть журнал LAL.

Маккатчен:

Я с ним знаком.

Зверев:

Историко-астрономические исследования — ЛАЛ.

Маккатчен:

Какой том?

Зверев:

В каком томе у меня Шапошников?

Маккатчен:

Я могу найти.

Зверев:

Ты найдешь его.

Маккатчен:

Давно это было или не так давно?

Зверев:

Шапошникова было примерно в объеме.Я скажу вам через мгновение, через мгновение. Какой объем у них сейчас? Шестнадцатый. [Это] в томе 11, 12, 13, 14 или что-то в этом роде. Возможно, в [томе] 10. В конце статья там называется «Владимир Григорьевич Шапошников». И представьте, когда я работал над этой статьей, вдова Шапошникова дала мне его бумаги. Позже. Между прочим, вскоре после этого она умерла, так что я столкнулся с ней, когда она была еще жива. Я нашел его статью в его газетах, а потом и в моих газетах. Я читал его газету.Как же мы тогда не заметили его бумаги? Ты понимаешь? Это было потому, что мы так увлеклись слабыми звездами, и, кажется, он начал нас охлаждать [и говорить нам], что мы начали слишком увлекаться и забыли о ярких звездах. Но как мы могли забыть о ярких звездах? Мы живем в солнечной системе, и эти тела, планеты, яркие и так далее. Короче говоря, я понял, что это был просто недосмотр. Это не было ошибкой — это был недосмотр.В этом просто не было необходимости; было ошибкой отделять систему слабых звезд от системы ярких звезд. То есть нам нужна единая система для всех типов [звезд]. В конце концов, если вы хотите яркую звезду, если вы экранируете яркую звезду, она станет тусклой, не так ли? И если вы наблюдаете яркость планеты, вам не нужно экранировать ее, если [вы используете] небольшой инструмент. То есть, когда слабые звезды не годятся, надо наблюдать яркие звезды. То есть, короче, должна быть общая система координат.Другое дело, как сделать такую ​​единую систему, чтобы [не слышно]. Другое дело, но это методическая работа астрометров. Мы должны.

Буфорд Стоматолог | Дакула Стоматолог | Пол Митрофан, DMD | Natural Smiles

В Natural Smiles мы стремимся предоставить вам и всей вашей семье наилучшую стоматологическую помощь в очень чистой, профессиональной и дружественной атмосфере. Мы понимаем важность хорошего здоровья полости рта и зубов для вашего общего самочувствия, и мы уделяем большое внимание поиску наилучшего оптимизированного плана лечения, соответствующего вашим личным потребностям и желаниям.Независимо от того, заинтересованы ли вы в регулярной профилактической чистке или чувствуете, что готовы к преображению улыбки, мы хотим, чтобы вы были уверены, что компетентный и опытный персонал будет относиться к вам справедливо и с уважением.

Доктор Пол Митрофан очень гордится качеством своей работы, уделяя большое внимание деталям, и уверен, что вы останетесь полностью довольны нашими услугами. Философия его практики вращается вокруг профилактики и полного восстановления, при этом он очень консервативен в отношении данной Богом естественной структуры зуба и стремится к долгосрочной стабильности, функциональности и эстетике.

Если вы ищете стоматологический кабинет, где все хорошо организовано, соблюдаются чистые и строгие протоколы инфекций , а также гибкий график, оперативное планирование и доступные отличные стоматологические услуги , мы считаем, что в Natural Smiles оправдает ваши ожидания.

Имплантаты
Зубной имплантат является лучшим вариантом для замены утраченного или не подлежащего восстановлению зуба.

Виниры/бондинг
Вы ​​недовольны цветом ваших зубов, их формой или расположением?

Невидимые брекеты
Ровные зубы без неудобных, неприглядных металлических дуг и брекетов.

Лечение корневых каналов
Этот процесс может спасти зуб, который в противном случае пришлось бы удалить.

Лечение пародонта (десны)
Мы объясним, что вы можете сделать, чтобы предотвратить заболевание десен, и поможем провести необходимое лечение.

Скрининг рака
Профилактика и ранняя диагностика играют ключевую роль в борьбе с раком. Бесплатно для каждого пациента.

Обзор

фьордов — ежемесячный стих

Ежемесячный стих

На годы

Пружины

Вот возвращается небо разбитых глиняных горшков, требуя моего внимания
среди воспоминаний о снеге.
Наши молитвы о трещине в облаках наверху отвечают
мне осознанием: все они движутся на юг,
и скоро ты их тоже увидишь. Новая птица ломает мне зрение.

Саммерс

Пауза сорвала мне губу: кажется, ты
взвешиваешь свой жар с последствиями, когда
все расцвело и начинает сохнуть:
ты еще что-то сказала: ты выбрала
, чтобы убрать солнечный свет с языка, ту штуку
, которая образовалась семья, притянула нас к себе:
натюрморт струится и мы становимся тобой:
тоже образ: были когда-то такие дни –
наши рты шевелились и звучала музыка:

Осень

эти ноги, перемычки
что-то ушло и что-то не так —
все корни возвращаются. Деревья делают свое дело,
притворяются, что умирают.
Дни грядущие, невидимые,
мы встаем на колени, вытираемся и свернемся
до того, как спустится туман
со всем своим грохотом.

Винтерс

Январь ускользнул у нее сквозь пальцы несколько недель назад. Вскоре от этого
ничего не осталось – сказали «со мной тоже
такое происходит» они сказали «даже не паникуйте», а
за одного; дни не удлиняются, не наступают раньше. Для нее; вполне
происходит обратное.

Бенджамин Митрофан-Норрис

Бенджамин Митрофан-Норрис

Бенджамин Норрис — поэт из Бристоля, Великобритания, чьи произведения регулярно появляются в самых разных литературных журналах по обе стороны Атлантики. В 2014 году вышел его последний сборник «Северн/Море», серия произведений-символистов, рассказывающих о течении великой реки, отделяющей Англию от Уэльса, и о детстве поэта от утраты невинности.До недавнего времени Бенджамин читал лекции по истории индийской архитектуры в Будапештском университете, а сейчас работает и преподает в небольшой школе английского языка на западе Англии.

 

Работа для Monthly Verse отбирается нашим редакционным процессом. Новые стихи выбираются из авторов, представивших работы для прошлого номера. Читайте больше авторов, подписавшись на Fjords.

 

Интервью со студенткой онлайн GDL Софией Митрофан

После тщательного изучения возможных вариантов я выбрал Юридический университет, потому что он давал четкую гарантию приверженности делу поддержки и руководства студентами на протяжении всего курса обучения и после него.

В 2019 году, когда я, наконец, решил начать курс конверсии, я тоже работал полный рабочий день. Поэтому казалось разумным выбрать онлайн-обучение в свободное время, сохраняя при этом свои рабочие обязательства неизменными.

Гибкость онлайн-обучения позволяет мне учиться в своем собственном темпе без необходимости придерживаться строгого графика. Обучение в кампусе дало бы мне возможность учиться лицом к лицу, но мое решение учиться онлайн оказалось лучшим вариантом, учитывая мои обстоятельства. Похоже, это был хороший выбор, особенно после трудностей, с которыми нам всем пришлось столкнуться в прошлом году из-за пандемии.

Я приближаюсь к завершению GDL онлайн (теперь PGDL онлайн), но я намерен зарегистрироваться в LPC LLM в сентябре 2021 года. Следующая глава в достижении моей цели стать солиситором.

Я чрезвычайно благодарен своим наставникам за поддержку и руководство, которые я получил. Крайне важно, особенно при онлайн-обучении, чтобы ваши преподаватели проверяли вашу работу и давали вам конструктивную обратную связь, чтобы убедиться, что вы понимаете свои задачи и выполняете их правильно.

Я только начал пользоваться Службой трудоустройства, и она оказалась очень полезным инструментом при поиске контракта на обучение в юридической фирме. Я уже подал заявку на несколько контрактов на обучение, которые я нашел на портале трудоустройства ULaw, и я надеюсь, что смогу заключить контракт в ближайшее время.

Почти каждое задание, которое я должен выполнить в рамках курса, направлено на командную работу и сотрудничество. Нас распределяют по группам, и каждый ученик старается внести свой вклад, чтобы помочь группе достичь наилучшего результата в выполнении поставленной задачи.Мы ценим вклад друг друга и рассчитываем на помощь друг другу. Я считаю всех в своей группе друзьями, хотя мы знаем друг друга только виртуально. Мы поддерживаем постоянную связь и поддерживаем друг друга через поощрение и признательность.

В начале курса я был обеспокоен тем, что не могу полагаться на своих наставников в качестве судей при подаче заявлений о приеме на работу, поскольку курс проводился онлайн, но вскоре мой личный наставник развеял этот страх, согласившись действовать как персонаж. свидетель на моих приложениях.

Курс рассчитан на то, чтобы дать вам необходимое время для учебы, работы и заботы о своем благополучии. Я нашел информацию, приведенную в начале каждого модуля, относительно времени, необходимого для выделения каждого модуля, особенно полезной. Это помогло мне эффективно организовать другие мои обязательства и избежать ненужного давления.

Я определенно рекомендую учиться онлайн. Преимущества многочисленны. Это дает вам возможность организовать свое расписание в соответствии с вашими обязательствами, вы по-прежнему можете работать полный рабочий день и учиться, преподаватели будут направлять и поддерживать вас на протяжении всего курса, а онлайн-платформа хорошо организована и проста в навигации.Мой совет: начните свой курс с уверенностью, потому что все в Юридическом университете болеет за вас.

Узнайте, как ULaw может помочь вам узнать свой собственный путь и направить вас на путь к успешной карьере.

Духовное завещание епископа Воронежского Митрофана

Описание

Духовное завещание епископа Воронежского Митрофана : [рукопись].- Электрон. текст дан. (94 файла: 31,4 МБ). — (Петрозаводск: Национальная библиотека Республики Карелия, 2008). — 94 файла (49 ч.): цвет. — Электронная копия оригинала, хранящегося в фондах Национальной библиотеки Республики Карелия: Духовное завещание епископа Воронежского Митрофана : [рукопись]. [Б. м., сер. XIX в.]. 49 литров. 4˚ (20,7 16 16,8). Переплет — картон, оклеенный цветной бумагой — современные рукописи. Корешок и уголки кожаные, вдоль корешка золотое тиснение.Киноварь в заголовках и заглавными буквами. Почерк, имитирующий полупериод. Список с подлинным текстом завещания. В начале книги вклеен гравированный лист, на котором факсимиле небольшого фрагмента текста завещания и автографа Митрофана Воронежского, все в орнаментальной рамке, цитируется под заглавием «Духовное завещание святителя Митрофана». «. Инв. № 36552 р. Электронная версия Национальной библиотеки Республики Карелия доступна на сайте. Режим доступа: http://библиотека.karelia.ru/cgi-bin/library/duh.cgi. В комплекте: л. Л. Гравированный лист с заглавием «Духовное завещание святителя Митрофана», факсимиле фрагмента текста завещания (ср. Л 24 т.) и автограф Митрофана Воронежского «Епископ Митрофан Воронежский [й ] его рукой potpia (sic!). Начало: «Трудом пользуйся, мерность соблюдай — будешь богат…»; л. 1. Заголовок: «Список из духовного завещания преосвященнейшего Митрофана, первого епископа Воронежского, написанного им в 1693 году, за десять лет до кончины его, и до сих пор подлинник Кранимаго в Патриаршей библиотеке в пол листа, под №.467, или по данным настоящего книжного разбора под № 546-м» (ныне ГММ, Синодальное собрание, № 669, 27 Л., в четвертом). Начало (Л.1 т.): «Проснись имя пренакальной, освященной, единосущной Святой Троицы…»; л. 34. Сведения о месте написания и писце «подлинника», а также о времени смерти и погребения Митрофана (в схиме Макария, умер 23 ноября, погребен 4 декабря 1703 г.), о присутствии на похоронах Петра I «с сиглитом» и о словах царя у гроба «не остался я с таким святым старцем, не не забыть ему вечную память.Начало: «В конце посевной книги написано в подлиннике следующее: «Сия книга есть завет Высокопреосвященнейшего епископа Воронежского схимонха Макария, написанный в Богохранимом граде Воронеже в доме Его Высокопреосвященство, Собор Епархии Афанасия Ефимова…»; л. 36. «Опись святынь, оставшихся от св. Митрофана и находящихся в соборе Благовещенского собора Митрофанового монастыря» (в г. Воронеже). Начало: «1. Портрет святителя Митрофана, написанный на холсте, в простой деревянной раме…». Между прочим в описи под № 10 рукописное письмо святителя в город Острогожск к полковнику Федору Ивановичу Куколю. Рукопись середины XIX века. Тип письма: почерк, имитирующий половинку -время.- Использованы материалы сайта Национальной библиотеки Республики Карелия.Полное описание см. в разделе «Рукописные книги»(http://library.karelia.ru/materials/material98.html) . 1. Митрофан (епископ Воронежский, 1623-1703).2. Национальная библиотека Республики Карелия (г. Петрозаводск) — Собрание рукописей. 3. Народ (коллекция). 4. Русский язык (коллекция). 5. Русские рукописи — 19 век.. ББК 86.372ю19я01 Источник электронной копии: НБ Респ. Карелия Местонахождение на тайне оригинала: НБ Респ. Карелия

Митрополит Мурманский Митрофан рассказал о том, как внутренний зов помог ему найти святые мощи дивеевского святого

Митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан рассказал о том, как необъяснимое внутреннее побуждение чудесным образом занесло его за три тысячи километров к месту обретения святых мощей новомученика.

4 июня, накануне 20-летия обретения мощей святых мучениц Евдокии, Дарьи, Дарьи и Марии Пузовских, митрополит Митрофан совершил всенощное бдение в Успенском храме села Суворово Дивеево района Нижегородской области, сообщает сайт Нижегородской митрополии.

Фото: Алексей Козориз/nne.ru

После богослужения архипастырь рассказал присутствующим, как он принимал участие в обретении святых мощей одного из этих святых, свт.Евдокия (Шейкова), июнь 2001 г.

«Помню, как 20 лет назад, находясь за три с лишним тысячи километров отсюда в далеком поморском селе на берегу Белого моря, я почувствовал в душе странное волнение и желание срочно отправиться на могилу блаженной Евдокии, которую я почитал. Эта тяга была непреодолимой, и я уехал в Суворово, даже не подозревая, что в это время там происходит обретение ее мощей», — поделился митрополит Митрофан.

Архипастырь продолжил, что, приехав на место, он обнаружил только настоятеля храма с обретенными им святыми мощами.

«Приехав рано утром, я вдруг заметил, что в церкви горит свет. В это время там находился только настоятель храма с обретенными мощами, которые лежали в деревянных ящиках. Он не знал, что делать с ними дальше. Комиссия по канонизации во главе с игуменом Дамаскиным (Орловым) уже уехала. Увидев меня, он был безумно счастлив: «Я жду тебя. Господь послал тебя!» — сказал митрополит.

Фото: Алексей Козориз/nne.ru

Он признался, что был потрясен самим фактом нахождения реликвий.

«Мы начали эту ангельскую работу. Помню, как я прикасался к этим святым мощам, наблюдал следы их мучений и вспоминал подробности рассказа игумена Дамаскина о том, как над ними издевались, истязали три дня – невинных девиц и слабенькую, маленькую, иссохшую старуху». Митрополит Митрофан вспоминал.

Митрополит отметил, что «когда видишь это своими глазами, когда прикасаешься своими руками, то начинаешь понимать, что наше нынешнее благоустроенное и спокойное существование, строительство храмов, их великолепная реставрация – все это было замоленные своей кровью, простые деревенские девушки, жившие в океане безбожия, ненависти и грязи, защищали этот остров святости.

Фото: Алексей Козориз/nne.ru

«Дай Бог нам никогда в жизни не столкнуться с такими ужасами, которые, конечно, обнаруживают удивительную святость, но и обязывают быть достойными этой памяти», — заключил митрополит Мурманский и Мончегорский.

5 июня 2021 года в Нижегородской епархии состоялись торжества в честь 20-летия обретения святых мощей святых мучениц Евдокии, Дарьи, Дарьи и Марии Пузовских.

Примечание :

Евдокия (Шейкова), Дарья (Тимагина), Дарья (Улыбина) и Мария (фамилия ныне утеряна) принадлежат к сонму дивеевских святых. Название «Пузов» происходит от старого названия села Суворово – Страховая Пуза.

Дарья (Тимагина), Дарья (Улыбина) и Мария ухаживали за больной Евдокией и вместе с ней приняли мученическую смерть в 1919 году: были расстреляны на деревенском кладбище.

Обретение их святых мощей состоялось 5 июня 2001 года, на следующий год после прославления святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

В Успенском храме села Суворово, наряду с мощами, хранятся Евангелие, принадлежащее пузовским святым, и крест мученицы Евдокии (Шейковой).

28 декабря 2017 года Священным Синодом Русской Православной Церкви принято решение утвердить и рекомендовать для общецерковного богослужения тексты богослужений, посвященных новомученикам Евдокии, Дарии, Дарии и Марии Пузовских.

Вы можете е ollow Pravmir.com на Twitter , Facebook , Instagram , или телеграмм.