Внешняя политика финикии: 2.3. Современные черты общества Финикии.

Содержание

2.3. Современные черты общества Финикии.

Была ли Древняя Греция VI-IV вв. до н. э. первым в мировой истории примером общества во многом современного типа, или же подобные исторические ситуации возникали и раньше? — Да, у древних греков были прямые и непосредственные предшественники (и конкуренты) — древние финикийцы, первый из народов, захвативших торговую гегемонию на всём Средиземном море, с главным городом Тиром. Знамениты были также финикийские города Библ, Сидон, Берит. Расцвет древней Финикии приходится на первые века I-го тысячелетия до н. э., место действия — территория современного Ливана. В древней Финикии уже были налицо все выделенные выше черты «раннекапиталистического» общества.

В Финикии уже было «высокое сельское хозяйство», чему способствовали и особенности местных природных условий: «Финикия занимала узкую приморскую полосу вдоль северной части восточного побережья Средиземного моря, окаймлённую с востока Ливанскими горами, подступающими местами почти вплотную к берегу. Эта особенность природных условий Финикии отразилась даже в названиях важнейших населённых пунктов. Так, название города Библа (по-финикийски — Гебал) означает «гора», города Тира (по-финикийски — Цур) — «скала». Возможности для пашенного земледелия ввиду недостатка удобных земель были ограничены, но имевшиеся земли всё же могли интенсивно использоваться, так как ветры с моря приносили обильные дожди. Здесь преобладало садоводство, разводили оливковые деревья, финиковые пальмы, виноградную лозу и др. Кроме садоводства важнейшую роль играло рыболовство» [16, с. 384-385]. Причём, если «во II тысячелетии до н.э. Финикия была конгломератом городов-государств, владевших сельскохозяйственной территорией, на которой жило подавляющее большинство населения» [17, с. 444], то в последующую эпоху уже «собственное сельскохозяйственное производство Финикии играло второстепенную роль» [16, с. 496]. А это значит, что хлеб в Финикию ввозился. Следовательно, основой экономики был уже вторичный сектор: торговля и ремёсла.

«Главные города Финикии — Тир, Сидон и Библ богатели за счёт транзитной торговли, перепродавая египетские и вавилонские товары в Грецию, а греческие — на Восток. По-прежнему вывозились в Египет и Двуречье лесоматериалы (знаменитые ливанские кедры, — И. Р.), но особое значение приобретает вывоз ремесленных изделий. Тир славился своими красильными мастерскими, где привозная шерсть окрашивалась пурпурной краской, выжимаемой из моллюсков, добывавшихся и в самой Финикии, и в других местах Средиземного моря. Сидон был главным центром по изготовлению стеклянных изделий. По словам Плиния, само стекло придумали в Финикии и там же, в Сидоне, впервые изобрели стеклянные зеркала [18, с. 144-145]. Высоко ценились на Востоке и в античном мире ювелирные изделия финикийских мастеров: золотые и серебряные чаши, ожерелья, рельефы на пластинках из слоновой кости и др.

…В конце II-I половине I тысячелетия до н. э. финикийцы фактически господствовали в Средиземном море и монополизировали международную торговлю. В их руках находилась вся внешняя торговля Египта» [19, с. 236-237]. На востоке сложившаяся ко VIII в. до н. э. благодаря деятельности финикийских купцов грандиозная по своей протяженности система транзитной торговли простиралась до Луристана (Западного Ирана) — и даже далее, охватывая весь Ближний Восток [20, с. 213]. Финикийцы осуществили широкую колонизацию бассейна Средиземного моря, особенно его западной части, где они обосновались прочно и надолго, заселив Западную Сицилию, Сардинию, Мальту, Балеарские острова, всё побережье Северной Африки (где позднее возникла Карфагенская держава) от Триполитании (Лептис) до Атлантического побережья Марокко (Ликс), а также основав колонию Кадир (теперь Кадис) на юге Испании. Таким образом, на западе торговая империя финикийцев простиралась до Британских островов и западного побережья Чёрной Африки (где те выменивали золото), на востоке же известны торговые экспедиции финикийцев на восточное побережье Африки, в Южную Аравию и даже в Индию («в страну Офир») [21, с. 150].

Возможно, колонии финикийцев существовали и на морях Индийского океана. Именно так можно истолковать странное известие Страбона (16. 3. 4) о том, что в Персидском заливе есть «острова Тир и Арад, где находятся святилища, похожие на финикийские. По крайней мере жители островов утверждают, что одноименные финикийские острова и города являются их колониями» [22, с. 709]. Принято считать, что архипелаг Дильмун (Бахрейн) в Персидском заливе был с конца II тыс. до н. э. колонизирован финикийцами [174, с. 329]. Возможно, финикийцы владели колониями и на Черном море: например, у Плутарха (Лукулл, ХХІІІ) есть упоминание о том, что городом Синопой до греков владели “сирийцы” [23, с. 133].

Недаром Ф. Бродель в своей уже цитировавшейся книге называет тип дисперсной колониальной «империи торговых постов», созданной венецианцами на Средиземном море, а затем по её образцу португальцами и голландцами на Индийском океане, «империей по-финикийски»: здесь финикийцы действительно были первыми! А в другом месте Ф. Бродель прямо отмечает Финикию как первый пример центра мира-экономики: «С очень давних времен имелись общества, цивилизации, государства и даже империи. Двигаясь семимильными шагами вспять течения истории, мы сказали бы о древней Финикии, что она была по отношению к обширным империям как бы наброском мира-экономики» [5, с. 16].

Соответственно современному типу экономики и социальная верхушка Финикии приобрела ярко выраженный буржуазный, а не феодальный характер: здесь господствуют уже не землевладельцы или служилая бюрократия, а капиталисты: «В городах Финикии, в частности, в Тире мы видим в IX в. до н. э. лишь небольшую прослойку землевладельческой знати. Так, в легенде об Элиссе (Дидоне — основательнице Карфагена) ничего не сказано о связи выселенцев с земельными участками, зато речь идёт об их кораблях. Вполне возможно, что это была знать, разбогатевшая на морской торговле. В пользу высказанных предположений говорит также и то, что ассирийский царь Салманасар III «брал дань с кораблей людей Тира и Сидона», а отнюдь не всегда с царей города, хотя и последние в анналах также упоминаются. Вполне возможно, что отсутствие сильной царской власти характерно для Финикии на протяжении всего IX, да и не только IX в. до н. э.» [24, с. 223]. Пророк Исайя (23.8) писал о Тире: «ваш ликующий город, который раздавал (царские) венцы, которого купцы — князья, торговцы — знаменитости (своей) земли» [25]. Юстин отмечает как важнейшую причину процветания Тира «бережливость и упорное трудолюбие его жителей» [26, № 3/54 (18, 4)], привет ему от Макса Вебера с его «духом капитализма»: «Решающий для проникновения нового духа сдвиг совершался, как правило, людьми, прошедшими суровую жизненную школу, осмотрительными и решительными одновременно, людьми сдержанными, умеренными и упорными по своей природе» [27, с. 89].

Хотя рабство в городах Финикии было достаточно развито, основу экономики, как и в древних Афинах, здесь создавал свободный труд: «В финикийском ремесле труд свободных играл значительную роль, так как при изготовлении стекла, знаменитых пурпурных тканей, чаш из драгоценного металла, мелких изделий из слоновой кости и т. д. мог применяться только инициативный, заинтересованный в результатах своего труда работник… Уже во времена египетского владычества земледелием занимались «хупшу» — «свободные»… Все эти ремесленники и земледельцы, даже работая по найму или арендуя землю, полностью сохраняли личную свободу… Сила народа в финикийских городах-государствах была обусловлена тем, что из его среды рекрутировалась основная масса воинов как в сухопутное войско, так и на корабли. Народ призывался в сухопутное войско — в пехоту и в команды боевых кораблей — по своим селениям и городским кварталам, в то время как знать выступала в качестве колесничих и поставляла командный состав флота» [16, с. 387-388]. Всё как в Афинах! И, как и там (но только в результате реформ Солона, т.е. значительно позже), в городах Финикии, было уничтожено долговое рабство: сведения о рабах-должниках в источниках I тысячелетия до н. э. отсутствуют [19, с. 237]. Кстати, поскольку завоевательных войн финикийцы почти никогда не вели, постольку и роль рабов-военнопленных также была весьма незначительной [Там же].

Характерной чертой финикийских городов была постоянная социальная напряженность, выливавшаяся порой в исключительно острые социальные конфликты. Собственно, именно это в первую очередь послужило причиной финикийской колонизации Средиземноморья, может быть, даже в большей степени, чем позднейшей колонизации греческой. Так, Саллюстий (LXXVIII, I) прямо пишет о городе Лептисе, что он был основан выселенцами из Финикии, «бежавшими из-за гражданских раздоров» [24, с. 222]. Также «чрезвычайно интересно в этой связи сообщение Саллюстия, восходящее, по собственным словам писателя (Bell. Jugurth., XVII, 7) к пунической традиции. Он пишет (XIX, I): “Финикияне, одни ради уменьшения населения на родине, а другие из жажды власти возбудив плебс и прочих, жадных до новшеств, основали на морском побережье (Африки) Гиппон, Хадрумет, Лептис и другие города”. Из этого сообщения следует, что в колонизации участвовали плебеи и “прочие, жадные до новшеств”. Видимо, в финикийских городах существовало антиолигархическое движение, активных участников которого привлекали к себе основатели колоний. Это движение не было однородным по своему социальному составу. Противопоставление плебеям “прочих” показывает, что в нём принимали участие и отдельные представители состоятельных кругов, не имеющие непосредственного доступа к власти» [28, с. 11-12]. Всё это очень напоминает позднейшую социально-политическую обстановку в городах Греции архаического периода, с их борьбой пёстрого по своему составу «демоса» («третьего сословия») с аристократией-эвпатридами.

Заканчивалась эта борьба в Греции демократическими переворотами, важнейшей составляющей которых была отмена долгового рабства и освобождение рабов-соотечественников. Но если в Афинах это произошло мирным путём в результате реформы Солона, то в Финикии, в частности, в Тире, события приобрели характер социальной революции. Античное предание о победоносном восстании рабов в Тире сохранил позднеримский историк Юстин: «Тирянам пришлось претерпеть унизительные мучения от своих рабов, ставших слишком многочисленными. Они составили заговор, перебили весь свободный народ и господ и так, став хозяевами города, овладели очагами господ, вторглись в государственные дела, переженились и, хотя сами свободными не были, объявили об освобождении рабов». Из свободных уцелел якобы только некий Стратон с малолетним сыном, которого рабы «думая, что они спасены каким-то богом, избрали в цари. Когда он умер, власть перешла к его сыну, а затем к его внукам. Слух о преступлении рабов распространился повсюду, это был устрашающий пример для всего мира». Причём Юстин подчёркивает, что жители Тира ещё во времена Александра Македонского представляли из себя потомков тех восставших рабов [26, № 3/54 (18, 4)]. Ряд исследователей относит это событие к IX веку до н.э. [16, с. 497].

Трудно сказать, насколько это предание достоверно, хотя очевидно, что оно всё же имеет под собой какую-то реальную почву. Но бесспорно, что известная и по другим источникам острая политическая борьба за власть в Тире IX в. до н.э. иногда отражала не только соперничество знатных родов, но и конфликт между народными массами и аристократией [30, с. 28-29]. Весьма характерна в этом смысле и легенда об основании Карфагена. После смерти царя Мутто в Тире остаются его сын Пигмалион и дочь Элисса, «но народ передал царскую власть Пигмалиону, ещё очень молодому». Мы видим здесь борьбу «народа» с «сенаторами», т.е., по-видимому, старейшинами города, представителями знати. В данном случае победителем вышел «народ» («демос»), и после убийства мужа Мелиссы, жреца Мелькарта, «который был вторым по почётному положению после царя», они вынудили противников к выселению из Тира.

По всей вероятности, именно в конце IX в. до н.э. влияние народных масс на управление государством усилилось. Ясно, что царская власть в Тире этого времени не была деспотичной, а должна была считаться с мнением как совета старейшин, состоявшего из торговой знати («купцы — князья этой земли»), так и с мнением народного собрания [24, с. 223]. Т. е. можно говорить об элементах демократии и о зачатках правового государства. И всё это в IX в. до н. э., когда в Греции ещё продолжалась «гомеровская» эпоха («темные века»), и городов ещё не было как таковых: «Спору нет: греческие города лишь постепенно и, по-видимому, не ранее VII в. до н. э. стали настоящими урбанистическими центрами» [139, с. 40].

Дж. Реале и Д. Антисери заявляют в своей книге: «Под влиянием греков западная цивилизация обрела направление, в корне отличное от восточного пути (…) Политическую свободу древних греков можно оценить должным образом, если сравнить ее с условиями развития восточных народов. Выбирая религиозные предпочтения, греки были практически свободны. В области политики ситуация была сложнее, но именно они, понимая опасность произвола, создавали первые политические институты демократии. Восточный человек и в религии, и в политике обязан был слепо повиноваться авторитету власти. К VI в. до н. э. Греция из аграрной страны постепенно превратилась в центр ремесленных промыслов и торговли. Первыми центрами стали ионийские колонии, Милет и другие города – цветущие оазисы. (…) Аристократические формы правления неуклонно преобразовывались в республиканские. Потребность в научных открытиях становилась все острее, разум активизировался в наступлении на суеверия [132, с. 5, 11]. – Очевидно, что эти философы не знают истории.

«Обозначением города у испанских финикийцев было cm, что по первоначальному смыслу означает “народ”, а в пунических надписях – “община”. Совпадение обозначения города и живущего в нем народа предполагает, что именно народ считался высшей властью в этом городе, хотя бы формально» [79, с. 46]. Античный полис как развитая и ставшая форма социального строя впервые сформировался именно в городах Финикии. Так что «западная цивилизация обрела направление, в корне отличное от восточного пути» уже под влиянием финикийцев. «Заметим, что античные философы восхищались конституцией Карфагена и приравнивали ее к конституции Лакедемона (Спарты) как одну из самых замечательных законодательных систем своего времени» [133, с. 73].

6.1. Куда делась финикийская цивилизация.

Почему же, если финикийская культура была столь великой, от нее так мало уцелело? И что случилось с ней потом, почему она не получила дальнейшего развития? На первый вопрос можно ответить вопросом: а много ли уцелело от самой древнегреческой культуры периода ее наивысшего рассвета? И по сей день исследователи выковыривают по крупинкам цитаты философов-досократиков из текстов позднейших авторов, пытаясь с большим или меньшим успехом реконструировать по этим обломкам сущность их концепций. Оригинальных текстов до нас не дошло, хотя их, в отличие от текстов на финикийском языке, было в принципе кому переписывать. И такие попытки реконструкции по обрывкам признаны вполне корректными. Почему бы не попытаться сделать то же и с финикийской культурой?

На второй вопрос: «Почему прекратилось поступательное движение финикийской культуры? — есть пять ответов: один общий и четыре конкретно-исторических. Общий — «иссякла» стадиальная флуктуация, т. е. исчезли те передовые раннекапиталистические черты, которые сближали Финикию эпохи ее расцвета с современными обществами и были обусловлены ее местом в центре мира-экономики. А социальный регресс привел к регрессу культурному (так всегда бывает).

Конкретно же это выглядело так: Во-первых, с последней трети VIII века до н. э. финикийцы стали жертвой агрессии Ассирии, затем — Египта и Нововавилонского царства, затем персов, попадая каждый раз в политическую зависимость от этих территориальных государств. Во-вторых, именно с конца VIII века начинается Великая греческая колонизация, и собственно Финикия постепенно утратила значение центра мира-экономики. В-третьих, западные финикийцы образовали Карфагенскую державу, которая стала на путь завоеваний и сама превратилась в территориальное (т. е. феодальное, землевладельческое по преимуществу) государство. (Совершенно зря поэтому историки оплакивают поражение Афин в Пелопоннесской войне: при том уровне технологии «победитель дракона» обречен был превратится в феодально-имперского дракона сам. Так что ход истории куда более справедлив, чем об этом обычно думают).

Наконец, четвертая (но не по значению!) причина заключается в том, что так же, как греки оказались восприимчивы к финикийской культуре, позднее финикийцы столь же легко стали перенимать достижения столь близкородственной им греческой культуры, уже опережавшей по развитию их собственную. Этот процесс начался уже в V веке до н. э. Так, Геродот писал (II, 104): «Все финикияне, которые общаются с Элладой, уже больше не обрезают своих детей». Или такой факт: «В самом начале IV века, после неурожая 397 года, пунийцы решили ввести у себя культ греческих земледельческих богинь Деметры и Коры и построили им за стенами Бирсы (цитадели Карфагена. — И. Р.) храм по греческому образцу» [30, с. 55].

При этом следует помнить, что даже еще в свою классическую эпоху греки далеко не во всем опережали финикийцев. В Персидской империи города Финикии наряду с Вавилоном продолжали играть роль главного торгового и финансового центра. В этот период особый интерес представляют, во-первых, рост национального самосознания и сплоченности финикийцев, а во-вторых, единственная в античной истории попытка создать настоящий представительский орган власти — некое подобие национального парламента. «Важнейшие финикийские города объединились в федерацию. Центром этого объединения стал Триполи, основанный, по-видимому, как раз в персидское время. Сидон, Арвад и Тир сообща пользовались им как гаванью и местом промыслов и ремесел. [В федерации было учреждено] некое подобие парламента, который собирался ежегодно и куда каждый город федерации посылал по 100 представителей. В 350 г. до н. э., когда Артаксеркс III (358-338) при новой попытке подчинить Египет потерпел тяжелое поражение, «парламент» объявил Финикию независимой. Непосредственно за провозглашением последовал мятеж городского населения против персидских властей. На противодействие со стороны великого царя почти не рассчитывали. Но все же предусмотрительно принимали защитные меры: вербовали наемников, создавали запасы на складах и рубили кедры в царских лесных угодьях для постройки флота. И все-таки спустя несколько лет — не позднее 343 г. до н. э. — восстание было без труда подавлено. События, связанные с этим восстанием, покрыты мрачной тенью подлого предательства». Персы сразу же направили свою армию против Сидона — тогда важнейшего города Финикии. А Царь Сидона Тенн заранее вступил в сговор с Артаксерксом III: направил якобы на заседание федерации в Триполи 100 «народных депутатов» в сопровождении 500 воинов и завел их в засаду. А затем подкупленные с его участием греческие наемники открыли персам ворота Сидона. Его жители отчаянно сопротивлялись в руинах горящего города… Впрочем, сразу же после взятия Сидона великий царь приказал казнить Тенна — персы не уважали предателей. [105, с. 146]. Но опыт создания федеративного парламента на этом прервался.

Правда, К.-Х. Бернхардт почему-то считал его устроенным «по греческому образцу». Но ведь греки (как и римляне!) так никогда и не открыли принципа представительской демократии: и в Афинском морском, и в Беотийском, и даже в позднейших Ахейском и Этолийском союзах правом участия в народном собрании обладали все полноправные граждане союза.

«В IV веке, еще до похода Александра Македонского, наблюдается интересная переориентация финикиян, их стремление заручиться союзом с греками. Так, сидонский царь Стратон оказал помощь афинским послам в их поездке ко дворцу персидского царя. Именно об этом Стратоне рассказывают как о друге эллинов, вводившем греческий образ жизни и даже сменившем свое финикийское имя на греческое. Любезность не осталась незамеченной: афинские власти приняли почетный декрет в честь Стратона и даже освободили селившихся в Афинах выходцев из Сидона от уплаты поборов, обычно взимавшихся с метеков-поселенцев, не имевших гражданских прав. .. Уже в первой половине IV века до н. э. в Афинах существовала колония сидонян… (Вообще финикийские общины существовали во многих греческих городах, в том числи и позднее, в эллинскую и римскую эпохи)… В эллинскую эпоху финикияне перенимали греческие имена, составляли на греческом языке важные деловые и административные документы, а также литературные произведения… Греческий образ жизни все глубже и глубже проникал в их быт. Сидоняне, официально признанные эллинами, даже принимали участие в общегреческих Немейских играх» [20, с. 50, 52]. «Мы знаем, что памятники и дворцы Карфагена украшали работы самых известных греческих мастеров» [133, с. 135].

И, как уже сказано, целая плеяда финикийцев обогатила своим творчеством греческую философию. Собственная высокая культура делала их способными восхищаться достижениями культуры греческой, а это порождало желание к ней присоединиться: «В отношении Зенона [Китийского] совершенно ясно и многими воспето одно — то, что «Апология Сократа» привела его из Финикии в Расписной Портик [Стою в Афинах; от нее и произошло название “стоики”. — И. Р.]» [84, с. 7 (SVF 9)].

Особенно усилилась эллинизация Финикии во II в. до н. э., когда страна непрерывно находилась в составе обширного эллинистического царства Селевкидов. «Антиох IV (175-164) открыл границы греческим колонистам и содействовал развитию городской культуры по греческому образцу. В духе эллинских обычаев проходили культовые праздники. Так, раз в пять лет, когда при Антиохе устраивались в Тире игры, посвященные Гераклу, они были связаны со спортивными состязаниями. (…) Политика эллинизации, проводимая Антиохом IV, не вызывала сопротивления в финикийских городах. Греческая культура имела здесь уже с персидского времени растущее влияние. И, конечно, не случайно с начала I в. до н. э. финикийский язык и письменность исчезают из надписей на территории собственно Финикии. Только в двуязычных легендах на монетах этот язык сохранился еще в I в. до н. э. Значительно дольше жил его пунический диалект в римской провинции Карфаген. Соответственно и древние финикийские традиции в культуре и религии также намного пережили закат Карфагена и его торговой гегемонии, тогда как эллинизированные города Финикии ожидал новый подъем под властью Рима» [105, с. 158].

На западе же Средиземноморья подобные процессы происходили в связи с добровольным принятием финикийцами римской культуры и латинского языка. Особенно показателен здесь как раз пример самого западного бастиона финикийцев — Гадира. По словам Страбона (ІІІ, 5, 3), Гадес в І в. до н. э. уступал по численности населения только Риму [79, с. 43]. «Издревле знаменитый Гадес, родной брат Карфагена, ныне Кадикс, был первым чужеземным городом вне Италии, получившим римское право и усвоившим римский язык… При имущественных переписях, производившихся в правление Августа, ни в одной городской общине с римским гражданским правом, за исключением Патавия, не оказалось такого количества богатых людей, как в испанском Гадесе, оптовые торговцы которого разъезжали по всему миру. Этому способствовала утонченная роскошь быта; гадитанские арии были так же хорошо знакомы римским франтам, как и песни египетской Александрии, а туземные танцовщицы с кастаньетами славились повсюду» [106, с. 52, 57]. Марциал в своих эпиграммах (V. 78) упоминает «гадесских девчонок непристойных, что, похабными бедрами виляя, похотливо трясут их ловкою дрожью» [128, с. 163].

Впрочем, в бывших владениях Карфагена на территории нынешнего Туниса дело обстояло иначе, чем в Испании: «Хотя в Северной Африке начали очень энергично внедряться латинский язык и римская культура, старинные западнофиникийские города, как, например, Большой Лептис, даже в своей официальной документации продолжали пользоваться финикийским языком. Даже на самой грани средневековья сельские жители Северной Африки считали себя финикиянами и разговаривали только на этом языке. Известны случаи, когда выходцы из этих районов совершенно не владели латынью. Вероятно, только после арабского завоевания Северной Африки и распространения там языка новых завоевателей, близкого к финикийскому, последний был окончательно вытеснен» [30, 78-79]. Но уже задолго до этого финикийский язык скатился на позиции маргинального крестьянского наречия, а языком власти и культуры стала латынь: «В Северной Африке со II в. до н. э. финикийское письмо приобрело характер курсива (неопунийское письмо) и исчезло, видимо, в III-IV вв. н. э.» [40, с. 16].

Характерно, что самой поздней финикийской надписью, «если не считать некоторых новопунических, считается декрет сидонской общины в Афинах, датированный 96 г. до н. э.» [78, с. 270]. К концу I в. до н. э. с упадком царства Селевкидов города Финикии наряду с Иудеей вернули себе независимость. В 126 г. ее получил Тир, в 111 (?) — Сидон, и в 81 (?) — Берит. Но в отличие от евреев финикийцы и не подумали отказываться от греческой культуры. Она стала для них родной. Иначе говоря, собственно Финикия уже в I веке до н. э. стала частью Греции. В 63 г. до н. э. во время похода Помпея города Финикии добровольно признали верховную власть Рима.

И в эпоху эллинизма, и позднее Финикия оставалась одним из самых развитых и процветающих районов земного шара, даже тогда, когда античная цивилизация вроде бы переживала глубокий упадок. Об этом ярко свидетельствует, например, географический трактат середины IV в. н. э. В нем сразу после столицы Сирии Антиохии автор начинает перечислять «другие города, как, например, Тир; ведя оживленную торговлю всеми товарами, он удивительно процветает (пожалуй, ни один из городов Востока не имеет такой бойкой торговли) и населен людьми богатыми и влиятельными. Первое место после Тира принадлежит Бериту, городу преисполненному всяческой приятности и обладающему юридической школой, которая направляет римское судопроизводство. Ведь к должностным лицам повсюду приставлены ученые из беритской школы (…). Производством полотна занимаются Скифополь, Лаодикея, Библ, Тир и Берит, которые снабжают им весь мир и процветают во всяческом изобилии (…). Подобно Антиохии, славятся своим цирком Лаодикея, Тир, Берит и Кесария, Только Лаодикея дарит все города отличными возницами, Тир и Берит — актерами, Кесария — танцовщиками, жители Гелиополя — певцами, ибо музы с горы Ливан вдохнули в них божественное сладкоголосие (…). Все эти города занимаются торговлей и населены людьми, выдающимися всем: красноречием, энергией и нравом» [100, с. 280-281, 288].

Кстати, в том же Сидоне предположительно в І веке до н. э. было изобретено и дутье стекла [18, с. 829], на основе технологии которого уже тогда были созданы стеклянные бутылки и оконное стекло. Это производство процветало в Сидоне и в средние века. «Дочерью сидонского стекольного дела была знаменитая венецианская мануфактура. Ее расцвет повлек за собой упадок производства стекла в самой Финикии. И все же сидонское и тирское стекло еще и в пору крестовых походов пользовалось самым широким спросом» [105, с. 95].

Все это легко объяснимо, если вспомнить, что с 27 г. до н. э. для Ливана началась длительная эпоха мира. Во время войн Римской империи с Иудеей, Парфией, Сасанидами и Пальмирой Финикия неизменно оставалась в тылу. Только в 614 г. н. э., когда Сасанид Хосров II, разрушая все на своем пути, вторгся в Сирию и Палестину, эпоха pax romana (римского мира) для Ливана окончилась. Мирное развитие в римское время способствовало новому расцвету хозяйства Финикии, несмотря на конкуренцию со стороны других центров торговли и ремесла. Горные области и земли на границе со степью, до той поры почти не имевшие постоянных жителей, превратились за сравнительно короткий срок в цветущие культурные ландшафты. Рядом с сельскими хижинами возникали виллы богатых горожан, где они в благодатном климате проводили жаркое лето. Они понемногу занимались сельским хозяйством, в основном плодоводством, и жили в веселом общении с соседями. Здесь имелись бани и другие удобства. Благодаря системе добротных дорог улучшилось сообщение. Мрачная теснота древневосточных городов теперь расступилась. Внешняя безопасность города не зависела больше только от его стен и башен. Развалины огромных общественных зданий являются для нас сегодня ярким свидетельством процветания Финикии под эгидой Рима. Так, в Тире был построен большой театр и ипподром исключительных размеров — 480 м в длину и 92 м в ширину. Небывалого подъема достиг Берит, куда при Августе была выведена колония римских ветеранов [105, с. 163-175].

В полной мере возродилась и великая финикийская торговля. «В Риме и италийских гаванях крупные финикийские торговцы открывали свои конторы. В столице возник внушительный финикийский квартал, остатки которого еще и сегодня можно увидеть на Кампанской дороге. Значительные финикийские поселения были в Неаполе и Мизенах, а наиболее крупные — в больших гаванях — Остии и Путеолах (ныне Пуццуоли в Неаполитанском заливе). Сохранилось распоряжение сената города Тира от 174 г. н. э. о ежегодном предоставлении 10 тыс. денариев в качестве платы за аренду торговых, складских и других помещений в Путеолах. Если Рим и Средняя Италия стали центром новой экономической экспансии Финикии, то сеть ее торговых факторий простиралась по всей империи. Не только купцы, но и ремесленники, а вместе с ними и представители «сферы услуг» искали возможность обогатиться в отдаленных краях Римской державы, как некогда в финикийских колониях (и потому не испытывали никакой потребности колонизировать Америку. — И. Р.). С ростом экономической экспансии финикийских городов усиливалось и их культурное влияние. Оно достигло апогея в годы правления сирийско-ливанской династии Северов» [105, с. 163-164].

Вообще выходцы из Финикии — эллинизированное население семитского происхождения — продолжало составлять заметную прослойку населения греческих городов Средиземноморья и в позднейшую эпоху. Честно говоря, они очень напоминали современных секуляризированных евреев-космополитов. Еврейская (иудейская) диаспора в этих же городах, будучи обособлена в религиозном отношении, была очень близка к финикийской социально и культурно, в частности, тоже переходила на греческий язык и, без сомнения, смешивалась с нею. Вообще в I веке н. э. в молитвенных собраниях в синагогах таких городов широкое участие принимали и неиудеи. Именно в этой эллинизированной семитской (т. е. финикийской по происхождению) торгово-ремесленной среде получили первоначальную поддержку идеи христианства [101, с. 76-78].

Правительство Финикии — Энциклопедия Всемирной Истории

Правительства таких финикийских городов, как Тир, Сидон и Библос, на протяжении всей своей истории возглавлялись наследственными монархами. Эти отдельные города обычно действовали автономно друг от друга и лишь изредка образовывали взаимные союзы. Абсолютная власть финикийских царей, даже если в их распоряжении был совет старейшин для совещаний, подтверждается различными древними источниками, в том числе еврейскими пророками Ветхого Завета. Ниже царя вопросы управления также выполнялись классом священников и теми элитными домохозяйствами, которые контролировали международную торговлю, благодаря которой Финикия так процветала.

Коллекция городов-государств

Финикия никогда не была единым политическим образованием, а скорее представляла собой набор культурно схожих городов на узкой полосе Леванта. Каждый город имел свою независимую систему управления, которая контролировала город и прилегающую к нему территорию. В определенные периоды времени один город мог доминировать в регионе над другим, но индивидуальная автономия, возможно, не подвергалась риску. Сидон доминировал в XII и XI веках до нашей эры, а после этого Тир был самым могущественным финикийским городом.

Лишь очень редко один финикийский город заключал формальный союз с другим. Даже когда города действовали с одинаковой политикой, они делали это индивидуально. Примером может служить V век до нашей эры, когда финикийские города предоставили корабли персидскому флоту Ксеркса, каждая группа действовала по приказу своего командира.

Удалить рекламу

Наследственные монархии

Финикийские цари не увековечивали свое правление или достижения в искусстве и надписях, как в других культурах, и поэтому информации часто недостаточно не только о механизме правления, но даже о таких основах, как кто когда правил. Мы знаем из некоторых надписей на гробницах и разрозненных источников из других современных культур, что монархии финикийских городов были абсолютными в своей власти до 7 века до нашей эры. В отличие от других древних обществ, где богатство правителя обычно приобреталось за счет той или иной формы налогообложения сельскохозяйственного производства, финикийские цари, не имея такой большой территории, которую можно было бы использовать, приобретали свое богатство либо непосредственно участвуя в торговых экспедициях, либо облагая налогом торговлю.

элитных купцов города.

Монархия обычно была наследственной, хотя иногда случались восстания, войны и резкие смены династий. Браки по расчету с королевскими домами других городов также заключались для сохранения и увеличения власти короля. Надписи предполагают, что длинная родовая линия была признаком престижа. Из надписи на гробу царя Ахирама из Библоса мы получаем следующий список царей:

Удалить рекламу

897–889 гг. до н. э. Астаримос
888 г. до н.э. Феллес
887-856 гг. до н.э. Итобаал I
855-830 гг. до н.э. Ваал-асор II
829-821 до н.э. Маттан II
820-774 гг. до н.э. Пигмалион
750-740 гг. до н.э. Итобаал II
739-730 гг. до н.э. Хирам II
730-729 гг. до н.э. Маттан II
729–694 гг. до н. э. Элулайос
680-640 гг. до н.э. Ваал I
Конец 7 века до н.э., но конкретные даты неизвестны — Итобаал III
Баал II
Маттан III
Хирам III

Нет никаких свидетельств того, что какие-либо королевы правили в одиночку, но надпись в Сидоне описывает одну королеву Унмиаштарт, которая правила в качестве регента своего сына Ятонмилка в 5 веке до нашей эры. В источниках упоминается еще одна сильная женщина-лидер, полумифическая фигура Дидоны, сестры Пигмалиона, царя Тира. Говорят, что, недовольная политикой своего брата, она собрала группу дворян-единомышленников и покинула Тир, чтобы основать свой собственный город Карфаген на северном побережье Африки.

Любите историю?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

Священство

Другим классом были жрецы, которые ухаживали за храмами и выполняли ритуалы, опять же, члены должны были происходить из королевской семьи и ведущих купеческих семей. Иногда существовала прямая связь между царским и жреческим сословием, например, Озбаал, царь Библоса, был сыном Палтибаала, жреца Ваалата, согласно надписи на его гробе. Монарх также имел священническую функцию, возможно, даже занимал должность первосвященника, а одним из второстепенных титулов короля был «Жрец Астарты». Возможно, не без связи с этим фактом короли стремились к тому, чтобы их деяния соответствовали их часто используемым дополнительным титулам «справедливый» и «праведный», строя храмы и памятники в честь божеств, таких как Астарта, Ваал и Мелькарт. Верно также и то, что некоторые цари выражали мысль о том, что они представители бога, в самом своем имени, например, Баалбазер, что означает «слуга Ваала», или Абдастрат, «слуга Астарты».

Некоторые цари, должно быть, пошли еще дальше и заявляли, что они на самом деле были богами на земле, утверждение, подвергавшееся резкой критике со стороны еврейских пророков, как видно из книги Иезекииля в Библии.

Финикийское религиозное жертвоприношение

О.Мустафин (общественное достояние)

Старшие должностные лица

Король Тира мог обратиться за советом к совету старейшин, но неизвестно, собирался ли этот орган регулярно для обсуждения политики и каковы были его полномочия. По словам древнего историка Арриана, совет мог принимать решения, если царь был недоступен. В книге Иезекииля упоминаются «древние» при дворе Библоса, что вполне может относиться к подобному собору. Наконец, Диодор, историк I века до н. э., описывает совет из 100 членов в Сидоне, упоминая, что иногда они принимали решения, противоречащие решениям царя. Членство в этих советах, вероятно, было зарезервировано для членов королевской семьи и тех старших купцов, которые контролировали торговую деятельность города.

Удалить рекламу

Ниже короля были две особо важные должности — губернатор и командующий армией. Первый отвечал за надзор за судом и городскими администрациями. Заглавие упоминается в текстах из Угарита, Эль-Амарны и Кипра, но опять-таки без подробностей.

Альтернативные формы правления

В анналах Тира есть упоминание о своеобразном, хотя и коротком периоде правления в VI веке до н. э., когда городом управляла пара судей, известных как заменяет . Позже эта система будет принята Карфагеном. Когда финикийские города попали под ассирийское господство в 7 веке до нашей эры, царь должен был править вместе с ассирийским наместником, который руководил политикой. Король не мог даже открыть официальную переписку без присутствия этого наместника. Исключением из этого двойного правления была Симира, где не было даже царя, а ассирийский правитель правил один. Подобная договоренность существовала в 6 веке до нашей эры, когда вавилонский царь Навуходоносор II назначил министра для совместного правления с царем в Тире и снова под персидским господством в следующем столетии.

Редакционный обзор Перед публикацией эта статья прошла проверку на точность, надежность и соответствие академическим стандартам.

Финикийцы: первые уроки экономики

Обзор

Финикийцы были представителями древней культуры, проживающей в районе современного Ближнего Востока. Они были известны своим агрессивным стремлением к торговле и колонизации региона Средиземного моря в течение последних трех тысячелетий до нашей эры. Они основали важные города и колонии по всему региону, включая Сидон, Тир, Карфаген и Берот. После своего основания Карфаген стал самым важным городом в западном Средиземноморье. Это был главный торговый центр и важное звено на пути колоний, основанных Финикией. Было также несколько других финикийских поселений, которые обеспечивали легкий путь в Испанию. Испания была важным направлением из-за богатства драгоценных металлов. Другими важными статьями импорта были папирус, слоновая кость, черное дерево, шелк, специи, драгоценные металлы и драгоценности.

Финикийцы изготавливали уникальные предметы, пользующиеся спросом во всем мире. Они были искусными мастерами, известными тонкой детализацией своей работы. Из-за того, что они часто путешествуют, они часто брали идею из одной культуры и совершенствовали ее или привозили материалы в те части мира, где они ранее были недоступны. Их наиболее важными статьями экспорта были кедровая древесина, стекло и тирская ткань. Кедр был очень важен на древнем Ближнем Востоке, потому что во многих районах этого природного ресурса катастрофически не хватало. Кроме того, дворянство желало его аромат. Финикийцы разработали технику выдувания стекла, что сделало изделия из стекла доступными для всех слоев общества. Возможно, самым известным и желанным экспортным товаром была их знаменитая пурпурная тирская ткань, сделанная из моллюсков, похожих на улиток.0117 Мурекс

. На самом деле тирская ткань настолько отождествлялась с этой группой людей, что название Финикия происходит от греческого слова, означающего пурпур.

Другой значительный экспорт включал тонкий лен, вышивку, вино и изделия из металла. Наконец, финикийцы вели важную транзитную торговлю, перевозя людей из одного места в другое.

Существует мало свидетельств того, как возникла финикийская цивилизация или даже то, как они называли себя на своем родном языке; однако историки считают, что они использовали термин кена’ани. Интересно, что на иврите это же слово может также означать «торговец», подходящее описание финикийцев, любящих торговлю. Вероятно, они прибыли в район Средиземного моря около 3000 г. до н.э.

В целом Финикия не была суверенным государством на протяжении большей части своего существования. Ему постоянно угрожали и захватывали могущественные державы. Первоначально Египет захватил некоторый контроль над Финикией, но как только финикийцы освободились от их хватки, их часто контролировали другие образования, такие как сирийцы и персы, пока римляне в конечном итоге не ассимилировали финикийцев в свое общество. Несмотря на это, финикийцы смогли оказать неизгладимое влияние на мир.

Финикийцы сыграли важную роль в распространении своей письменности, от которой произошел наш современный алфавит. Они поощряли торговлю с другими культурами и через торговлю открывали друг другу доступ к различным цивилизациям и культурам Средиземноморского бассейна. Постоянно путешествуя по своим торговым путям, финикийцы поощряли культурный обмен между различными цивилизациями. Это помогло ускорить распространение науки, философии и других идей по всему древнему миру. Финикийцам даже ошибочно приписывают изобретение таких важных технологий, как стекло; тем не менее, они, безусловно, сыграли жизненно важную роль в распространении и совершенствовании этой технологии в известном мире.

Предыстория

Финикийцы установили торговые пути, которые использовались как по суше, так и по морю. Имеются веские доказательства того, что вся западная Азия обслуживалась сухопутными караванами во главе с финикийцами. Финикия была вовлечена в торговлю с большинством известных культур, а к тем, до которых они не могли добраться по суше, они путешествовали по морю.

Осталось мало свидетельств финикийской земельной торговли. Ученые предполагают, что масштабы финикийской торговли простирался далеко за пределы того, о чем свидетельствуют скудные исторические записи. Возможно, он распространился на такие места, как Центральная Африка. Известно, что сухопутная торговля финикийцев велась почти исключительно караванами. Это было сделано в первую очередь из соображений безопасности, так как большие группы были гораздо менее уязвимы, чем маленькие. Это позволяло уберечь драгоценный груз от воров, неизменно встречающихся в пути следования. Есть записи, датируемые 1600 г. до н.э. это указывает на то, что финикийские караваны путешествовали на восток с дровами и возвращались со специями. Они снабжали своих ближайших соседей зерном и другими продуктами, а другие культуры снабжали необходимыми или желаемыми товарами. Торговля финикийцев с Египтом велась в больших масштабах, куда они ввозили такие предметы, как льняные паруса, папирус и скарабеи, а вывозили ткани для вина и промышленные изделия. Однако их самые важные сухопутные пути вели в Аравию.

Торговля финикийцев с Аравией была особенно важна, потому что они могли не только торговать желаемыми арабскими товарами, но и получать товары из Индии. Аравия была основным источником специй, таких как корица, для Финикии и, в свою очередь, для всего западного мира. Эта область мира также была известна производством тонкой шерсти. Были и другие важные товары, которые поступали из Аравии. В свою очередь, считается, что Финикия экспортировала в Аравию в основном промышленные товары, такие как льняные ткани и стекло, где, как считается, они были бы очень востребованы.

Какими бы обширными ни были сухопутные торговые пути Финикии, морские пути были намного шире. Их плавания шли либо на торговлю со своими колонистами, либо с аборигенами разных стран. Большинство колоний, основанных финикийцами, были торговыми поселениями, стратегически расположенными рядом с поставками определенного товара. Целью этой стратегии было предоставить финикийцам монополию на этот предмет, чтобы они могли запрашивать любую цену. Например, считается, что Кипр был первоначально колонизирован из-за его медных рудников, а Ликия была создана для доступа к древесине. Колония работала, чтобы обеспечить товар для Финикии, которая, в свою очередь, снабжала колонистов множеством различных видов товаров собственного производства.

Одна колония, Карфаген, была другой. Карфаген (Новый город) был великим городом древности, основанным на северном побережье Африки финикийцами с целью создания важного торгового центра. Место было выбрано в естественной бухте, которая обеспечивала безопасную якорную стоянку и изобилие пищи. Он служил отправной точкой для походов во внутренние районы Африки или путешествий в Испанию. Карфаген был чрезвычайно важным городом для Финикии, пока не был полностью разрушен римлянами в 146 г. до н.э. во время Третьей Пунической войны.

Морские торговые пути доставили финикийцев на край известного мира. Они торговали по всему Средиземному морю и даже вышли, чтобы бросить вызов Атлантическому океану. Есть предположение, что эти торговые пути дошли до плавания вокруг Африки, достигли Великобритании и установили торговлю с Канарскими островами.

В торговле с другими странами Финикия стремилась достичь трех целей. Первая заключалась в том, чтобы продавать свои промышленные товары для получения прибыли. Второй заключался в том, чтобы продавать товары из других стран с прибылью. В-третьих, Финикия хотела получить из этой страны товары, которые были бы востребованы другими народами. Таким образом, Финикия хотела получить прибыль от каждой страны тремя разными способами. Основная цель экономической философии Финикии заключалась в том, чтобы всегда добиваться монополии. Торговцы часто приезжали в страну и продавали предметы, необходимые для жизни, настолько разумно, что местные торговцы разорялись. Как только эта цель была достигнута, местный рынок теперь зависел исключительно от Финикии в плане поддержки.

Impact

Некоторые историки несправедливо охарактеризовали финикийцев как пассивных торговцев искусством и товарами. Их исторические достижения не только заслуживали внимания, но и имели важное значение для распространения знаний и идей в древнем мире. Во многом их влияние можно рассматривать как посредническое. Тот факт, что они, возможно, не были создателями определенных концепций или технологий, не должен умалять их вклада. Они служили проводником мыслей и идей между различными культурами и улучшали обмен технологиями и информацией между ними. Таким образом, многие культуры, которые оставались бы изолированными друг от друга, возможно, в течение длительных периодов времени, смогли извлечь выгоду из существования друг друга. Путь информации можно проследить из Месопотамии и Египта в Финикию, затем на Кипр, в Анатолию и Сирию. Таким образом, финикийцам можно приписать передачу знаний многим культурным группам.

В частности, греки в большом долгу перед финикийской культурой. Первый и прежде всего, они приняли финикийский алфавит для собственного использования с небольшими изменениями или изменениями. Греки также внедрили финикийские стандарты веса и измерения. Кроме того, греки переняли искусство Финикии, от декоративных мотивов на керамике до архитектурных стилей зданий.

Чтобы безраздельно господствовать в сфере торговли, финикийцы должны были обладать навыками навигации. Их торговые пути охватывали известный мир и за его пределами. Их характеризовали как терпеливых, но бесстрашных мореплавателей, которые были готовы отправиться в такие места, куда никто другой не посмел бы отправиться. Финикийцам приписывают кругосветное плавание вокруг Африки, открытие островов на Азорских островах, и, возможно, они даже достигли Великобритании. Они сделали это в надежде установить деловые монополии или расширить существующую торговлю. Они тщательно охраняли секреты своих торговых путей и методов, используемых для навигации по ним, но эта информация медленно просачивалась в другие общества. Например, финикийцам приписывают использование Полярной звезды (Полярной звезды) в качестве навигационного средства. Этот и многие другие методы маршрутизации оказали большую помощь последующим мореплавателям.

Влияние финикийцев на мир было прежде всего экономическим и культурным. У них было мало политического влияния, и они по возможности избегали конфронтации. Они использовали удачно выбранные места с естественными гаванями для строительства своих городов и колоний. Такое географическое положение позволило финикийцам наладить крупную торговую торговлю, где они могли обеспечить обмен не только товарами, но также информацией и идеями между культурами. Конечно, последующие культуры в большом долгу перед финикийцами.

ДЖЕЙМС Дж. ХОФМАНН

Дополнительная литература

Обе, Маруа Э. Финикийцы и Запад: политика, колонии и торговля. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета, 1996.

Буллит, Орвилл, Х. Финикия и Карфаген: тысяча лет до забвения.