Учение о государстве и праве гоббса: § 3. Учение Т. Гоббса о государстве и праве

Содержание

§ 3. Учение Т. Гоббса о государстве и праве

§ 3. Учение Т. Гоббса о государстве и праве

В 1640 г. в Англии началась революция в защиту прав парламента, против ряда феодальных пережитков и своеволия короля.

Среди защитников королевской власти был английский философ, теоретик естественного права Томас Гоббс (1588—1679). В начале революции он написал трактат в защиту королевской власти и был вынужден эмигрировать. В Париже Гоббс продолжил разработку своей философской системы; там же была издана его книга с осуждением революции и гражданской войны. После окончания гражданской войны Гоббс опубликовал в Лондоне свое основное произведение — «Левиафан, или материя, форма и власть государства» (1651 г.).

Учение о праве и государстве Гоббс стремился превратить в столь же точную науку, как геометрия, которая «является матерью всех естественных наук». Математический метод, по Гоббсу, свободен от субъективных оценок. Учения о праве и справедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учение о линиях и фигурах не подлежит спору, ибо не задевает интересы людей, особенно власть имущих (если бы теорема Пифагора противоречила интересам власть имущих, то все книги по геометрии были бы сожжены). Однако намерение Гоббса создать свободное от субъективных оценок политико-правовое учение оказалось несбыточным; при всей абстрактности исходных позиций его учения и логичности выводов из этих позиций и выводы, и сами исходные позиции несли на себе четкий отпечаток бурной политической борьбы в Англии той эпохи.

Гоббс строил свое учение на изучении природы и страстей человека. Мнение Гоббса об этих страстях и природе крайне пессимистично: людям присущи соперничество (стремление к наживе), недоверие (стремление к безопасности), любовь к славе (честолюбие). Эти страсти делают людей врагами: «Человек человеку — волк» (homo homini lupus est). Поэтому в естественном состоянии, где нет власти, державшей людей в страхе, они находятся в «состоянии войны всех против всех» (bellum omnia contra omnes).

Определенное влияние на учение Гоббса оказали и острые классовые столкновения в гражданской войне. «Соперничество в добывании богатств, почестей, командования или другой власти, — писал Гоббс, — приводит к распрям, вражде и войне, ибо один конкурент идет к достижению своего желания путем убийства, подчинения, вытеснения или отталкивания другого».

Пагубность «состояния войны всех против всех» понуждает людей искать путь к прекращению естественного состояния; этот путь указывают естественные законы, предписания разума (по Гоббсу, естественное право — свобода делать все для самосохранения; естественный закон — запрет делать то, что пагубно для жизни).

Естественные законы гласят, что следует искать мира; в этих целях нужно взаимно отказаться от права на все; «люди должны выполнять заключенные ими соглашения».

Отказываясь от естественных прав (т.е. свободы делать все для самосохранения), люди переносят их на государство, сущность которого Гоббс определял как «единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как оно сочтет необходимым для их мира и общей защиты»[25].

Государство — это великий Левиафан (библейское чудовище), искусственный человек или земной бог; верховная власть — душа государства, судьи и чиновники — суставы, советники — память; законы — разум и воля, искусственные цепи, прикрепленные одним концом к устам суверена, другим — к ушам подданных; награды и наказания — нервы; благосостояние граждан — сила, безопасность народа — занятие, гражданский мир — здоровье, смута — болезнь, гражданская война — смерть.

Власть суверена абсолютна: ему принадлежат право издания законов, контроль за их соблюдением, установление налогов, назначение чиновников и судей; даже мысли подданных подчинены суверену — правитель государства определяет, какая религия или секта истинна, а какая нет.

Гоббс, подобно Бодену, признает только три формы государства. Он отдает предпочтение неограниченной монархии (благо монарха тождественно благу государства, право, наследования придает государству искусственную вечность жизни и т.д.).

В период революции и гражданской войны Гоббс осуждал смуты, мятежи, попытки парламента ограничить власть короля. Однако концепция Гоббса не пользовалась популярностью у сторонников короля. Дело не только в методологии учения Гоббса, решительно противостоявшего теологической идеологии. Не менее важно, что консервативная политическая программа в концепции Гоббса соединялась с обоснованием и защитой прогрессивных для того времени принципов частного права.

То, что Гоббс писал об абсолютности государственной власти, относилось более всего к области публичного, политического права. Обеспечение мира и безопасности требует, по Гоббсу, возложения на подданных в области политических отношений одних лишь обязанностей, предоставления суверену —только прав. Однако же в области частноправовых отношений подданным должны предоставляться широкая правовая инициатива, система прав, свобод и их гарантий[26].

Отсутствие у подданных каких-либо прав по отношению к суверену толкуется Гоббсом как правовое равенство лиц в их взаимных отношениях. Гоббс отнюдь не сторонник феодально-сословного деления общества на привилегированных и непривилегированных. В отношениях между подданными суверен должен обеспечить равную для всех справедливость («принцип которой гласит, что нельзя отнимать ни у кого того, что ему принадлежит»), незыблемость договоров, беспристрастную защиту для каждого в суде, определить равномерные налоги. Одна из задач государственной власти — обеспечение той собственности, «которую люди приобрели путем взаимных договоров взамен отказа от универсального права». Частная собственность, по Гоббсу, является условием общежития, «необходимым средством к миру»[27]. Собственность, не забывает добавить Гоббс, не гарантирована от посягательств на нее со стороны суверена, но это относится более всего к установлению налогов, которые должны взиматься с подданных без каких-либо исключений и привилегий.

Неограниченность власти и прав правителя государства не означает в концепции Гоббса апологии абсолютизма континентального образца с его сословным неравенством, всеобщей опекой и тотальной регламентацией. Гоббс призывал суверена поощрять всякого рода промыслы и все отрасли промышленности, но предлагавшиеся им методы далеки от политики протекционизма.

В трудах Гоббса содержится понимание свободы как права делать все то, что не запрещено законом: «Там, где суверен не предписал никаких правил, подданный свободен делать или не делать согласно своему собственному усмотрению». Цель законов не в том, чтобы удержать от всяких действий, а в том, чтобы дать им правильное направление. Законы подобны изгородям по краям дороги, поэтому лишний закон вреден и не нужен. Все, что не запрещено и не предписано законом, предоставлено усмотрению подданных: таковы «свобода покупать и продавать и иным образом заключать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, свою пищу, свой образ жизни, наставлять своих детей по своему усмотрению и т.д.». Рассуждая об отношениях подданных между собой, Гоббс обосновывал ряд конкретных требований в области права: равный для всех суд присяжных, гарантии права на защиту, соразмерность наказания преступлению и др.

Оценка доктрины Гоббса в истории политической и правовой мысли остается дискуссионной. Некоторые исследователи усматривают в учении Гоббса различные противоречия. Либеральные демократы считают ошибкой Гоббса отрицание политических прав и свобод; сторонники тоталитаризма, напротив, видят противоречия в допущении Гоббсом прав и свобод подданных в области частного права. Между тем доктрина Гоббса противоречива не более чем обоснованный им политико-правовой идеал — гражданское общество, охраняемое авторитарной властью.

В концепции Гоббса нет оправдания тоталитаризма: «Граждане пользуются тем большей свободой, чем больше дел законы оставляют на их усмотрение.., — писал Гоббс. — Граждане цепенеют, если не делают ничего без прямого предписания закона… Законы установлены не для устрашения, а для направления человеческих действий, подобно тому как природа поставила берега не для задержания течения реки, а для того, чтобы направлять его».

Представления о возможности и необходимости сочетания неограниченной власти суверена и гражданских прав подданных были присущи не только Гоббсу. Даже в обращении к подданным с эшафота Карл I заявил толпе собравшихся англичан: «Ваши вольности и свобода заключаются в наличии правительства, в тех законах, которые наилучше обеспечивают вам жизнь и сохранность имущества. Это проистекает не из участия в управлении, которое никак вам не надлежит. Подданный и государь — это совершенно различные понятия». В последующие века не было недостатка в предположениях, что основой гражданского общества (или его учредителем) может и должна быть авторитарная власть.

Особенность учения Гоббса в том, что гарантией правопорядка и законности он считал неограниченную власть короля, с осуждением отнесся к гражданской войне, усмотрев в ней возрождение пагубного состояния «войны всех против всех». Поскольку же такая война, по его теории, вытекала из всеобщей враждебности индивидов, Гоббс и выступал в защиту королевского абсолютизма. Что касается пессимистических взглядов Гоббса на «природу человека» (люди злы) и основанных на этом выводов о необходимости государства, то аналогичные взгляды и выводы были свойственны ряду его современников, в том числе М. Лютеру, которого, насколько известно, никто не упрекал в «реакционности политических взглядов».

Важно отметить, что, по Гоббсу, цель государства (безопасность индивидов) достижима не только при абсолютной монархии. «Там, где известная форма правления уже установилась, — писал он, — не приходится рассуждать о том, какая из трех форм правления является наилучшей, а всегда следует предпочитать, поддерживать и считать наилучшей существующую». Не случайно эволюция взглядов Гоббса завершилась признанием новой власти (протекторат Кромвеля), установившейся в Англии в результате свержения монархии. Если государство распалось, заявлял Гоббс, право свергнутого монарха остается, но обязанности подданных уничтожаются; они вправе искать себе любого защитника. Это положение Гоббс сформулировал в виде одного из естественных законов и адресовал солдатам армии свергнутого короля: «Солдат может искать своей защиты там, где он больше всего надеется получить ее, и может законным образом отдать себя в подданство новому господину».

Вернувшись в Англию в 1651 г., Гоббс был с уважением принят Кромвелем, поручившим ему участие в реорганизации университетского образования. После реставрации Стюартов вернувшиеся в Англию эмигранты попрекали Гоббса его примирением с властью Кромвеля и обвиняли в атеизме. После смерти Гоббса «Левиафан» был публично сожжен по решению Оксфордского университета. Задолго до этого католическая церковь включила произведения Гоббса в «Список запрещенных книг».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

2. Учение т. Гоббса о праве и государстве

Выдающийся английский мыслитель Томас Гоббс (1588—1679 гг.) был теоретиком естественного права, защитником абсолютной политической власти.’ В начале революции он выступил защитни-

¹ Гоббс Томас родился в Мальмсбери, в семье священника. Закончив Оксфордский университет и получив ученую степень бакалавра, отказался от преподавательской

124

ком королевской власти, был вынужден эмигрировать во Францию. После окончания гражданской войны опубликовал свое основное произведение «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (1651 г.).

Учение о праве и государстве Гоббс стремился превратить в столь же точную науку, как геометрия, которая является «матерью всех естественных наук». Если бы ее истины оспаривались теми, пишет он, чьи интересы ими задеты, то учение геометрии было бы «вытеснено сожжением всех книг по геометрии». Учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом. Каковы же результаты стремления автора «Левиафана» превратить свое учение в точную науку?

Прежде всего, свое учение Гоббс строит на изучении природы человека. По его мнению люди равны от природы («равенство способностей»), но из-за равенства проистекает взаимное недоверие. К тому же человек еще и существо глубоко эгоистическое, обуреваемое жадностью, страхом и честолюбием. «Отсюда видно, что пока люди живут без общей власти, держащей всех в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех». До такого состояния «войны всех против всех», по мнению мыслителя, обыкновенно опускаются во время гражданской войны. Очевидно, здесь проявилось неприятие им гражданской войны в Англии.

Какой же выход видится Гоббсу из этого состояния общества?

Такой выход, полагает философ, тоже коренится в природе человека: отчасти в страстях, склоняющих людей к миру, отчасти в разуме, который подсказывает условия мира. А «эти условия суть то, что иначе называется естественными законами».

Итак, в естественном состоянии, по Гоббсу, каждый индивид в равной мере обладал естественным правом. Последнее он определяет как свободу всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения собственной жизни. В естественном состоянии каждый человек имеет право на все, «даже на жизнь всякого другого человека», что и приводит к войне между ними. Пагубность такого состояния понуждает людей искать путь к его прекращению. Этот путь указывают предписания разума, естественные законы. Следовательно, право и закон различаются меж-

работы, стал воспитателем сына барона. Вместе с воспитанником путешествовал, посетив Францию, Италию, Голландию. С началом английской революции написал трактат в защиту королевской власти, был вынужден эмигрировать. В 1651 г. вернулся в Англию и опубликовал свою книгу «Левиафан». С уважением был принят О. Кромвелем, принял участие в реорганизации университетского образования, опубликовал ряд произведений по философии. После реставрации власти Стюартов подвергался гонениям за свои политические и философские взгляды. После смерти Гоббса «Левиафан» был публично сожжен, а церковь включила его произведения в список запрещенных книг.

125

ду собой так же, как свобода и обязательство. Естественное право Гоббс определяет как свободу человека делать или не делать что-либо (для своего сохранения). Естественный закон обязывает стремиться к миру, запрещает делать то, что пагубно для жизни.

Основной естественный закон гласит: необходимо искать мира и следовать ему. От него происходит и второй естественный закон: в интересах мира и самозащиты следует довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую человек допустил бы у других по отношению к себе. Иначе право делать все, что человек хочет, возвращает людей в естественное состояние, т.е. в состояние войны. Мотивом и целью взаимного ограничения или отчуждения своего права (договором) является гарантия безопасности личности. Из второго естественного закона вытекает третий: люди должны выполнять заключенные ими соглашения. Они — начало и источник справедливости. Справедливость и собственность, считает Гоббс, начинаются с основания государства. Он называет еще 16 естественных (неизменных и вечных) законов, смысл которых может быть резюмирован в одном легком правиле: не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе.

Чтобы устранить опасность нарушения естественных законов, пишет Гоббс, необходима сила, принудительная власть, которая угрозой наказания заставила бы всех в одинаковой мере выполнять соглашения, упрочила бы ту собственность, которую люди приобретают путем взаимных договоров взамен отказа от всеобщего права. Такая принудительная власть появляется с основанием государства, а сила — с появлением гражданских законов.

Цель государства — главным образом обеспечение безопасности, поскольку естественными законами она не гарантируется. Соглашения без меча — лишь слова, которые не в силах гарантировать человеку безопасность, писал Гоббс.

Для установления общей власти люди путем соглашения между собой («каждого человека с каждым другим») создают общее, единое лицо — государство. «Государство, — дает определение мыслитель, — есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты». Носитель такого лица (представленного одним человеком или уполномоченным собранием лиц), обладающего верховной властью — суверен. Всякий другой — его подданный.

Таким образом, абсолютная власть государства — вот, по мнению Гоббса, гарант мира и реализации естественных законов. Он называет его Левиафаном (библейским чудищем), искусственным человеком, для которого верховная власть, «дающая жизнь и движение всему телу» — душа; должностные лица исполнительной и су-

126

дебной власти — искусственные суставы; награды и наказания — нервы; благосостояние и богатство граждан — сила; безопасность народа — занятие; его советники — память; справедливость и законы — разум и воля; гражданский мир — здоровье; смута — болезнь; гражданская война — смерть. Власть суверена абсолютна: ему принадлежит право издания или отмены законов и контроль за их соблюдением, объявление войны и заключения мира, назначения чиновников и судебная власть. Он вправе даже определять, какие религия или секта, мнение или учение истинны, а какие нет, что есть справедливость и добродетель.

Подданные не могут осуждать действия суверена, пишет Гоббс. Заключив однажды договор и перейдя в гражданское состояние, люди утрачивают возможность его разорвать и изменить избранную форму правления, освободиться от верховной власти. Ее неограниченная власть над жизнью и смертью подданных не может считаться несправедливостью или беззаконием. Более того, «каждый подданный является виновником каждого акта, совершаемого сувереном», — считает мыслитель. Ведь, устанавливая «общую власть» каждый подчинил свою волю и суждение воле носителя «общего лица». Для Гоббса единственное мерило добра и зла — гражданский закон, единственный судья — законодатель.

Предполагая возражения против безропотного подчинения прихотям и порочным страстям носителя (носителей) такой неограниченной власти, Гоббс обращает внимание на то, что положение человека всегда связано с каким-либо неудобством. Стеснения народа при той или другой форме правления «едва чувствительны» по сравнению с бедствиями и ужасами гражданской войны или «войны всех против всех» в естественном состоянии, утверждает Гоббс. Слабое утешение! Но для автора «Левиафана» абсолютная государственная власть — гарант мира и безопасности, важнейшее условие прав отдельного индивида, правовой организации самого государства.

В учебниках и литературе о «Левиафане» Гоббса непременно отмечается: в области публичного права, политических отношений у подданных сосредоточены одни лишь обязанности, а у суверена — только права. Действительно, мыслитель постоянно подчеркивает абсолютность власти суверена ради мира и безопасности в государстве. Однако правовая организация самого государства у него включает права и свободы подданных, обязанности суверена.

Как Гоббс трактует свободу? Как она совмещается с неограниченной властью суверена?

Подобно тому, как люди для достижения мира и самосохранения создали «искусственного человека», т.е. государство, полагает мыслитель, точно так же они создали искусственные цепи, т.е. гражданские законы, прикрепленные к устам верховной власти и ушам подданных. Потому, во-первых, свобода подданных заключается в свободе делать то, что не указано в соглашениях с властью, заклю-

127

чать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, образ жизни, наставлять детей по своему усмотрению и т.д. Граждане «пользуются тем большей свободой, чем больше дел законы оставляют на их усмотрение». Таким образом, здесь свобода подразумевается как право делать все то, что не указано в соглашениях с властью, что не запрещено законом. По Гоббсу, наделенное абсолютной властью государство должно выполнять не одни только по-лицейско-охранительные функции, но и гарантировать своим подданным свободы, «поощрять всякого рода промыслы, как судоходство, земледелие, рыболовство, и все отрасли промышленности, предъявляющие спрос на рабочие руки», принуждать физически здоровых людей к труду, заниматься воспитательно-просветительной деятельностью и т.п. Такая трактовка свободы имела бесспорно не только пробуржуазный экономический, но и прогрессивный, гуманный социальный смысл.

Во-вторых, право суверена, по Гоббсу, ограничено естественными правами подданных. «Суверен, таким образом, имеет право на все с тем лишь ограничением, что, являясь сам подданным Бога, он обязан в силу этого соблюдать естественные законы». Автор трактата считает, что подданные обладают правом защищать себя, свою жизнь даже от тех, кто посягает на нее на законном основании; они не обязаны наносить себе повреждения, обвинять себя и т.п.

В третьих, обязанности подданных по отношению к суверену сохраняются до тех пор, пока суверен в состоянии защищать их. Ибо данное природой право защищать себя, говорится в книге, не может быть отчуждено никаким договором. Его не вправе переступать и суверен. Когда же он, вопреки естественным законам, обязывает подданного наносить вред себе или убивать себя, либо запрещает защищаться от нападения врагов, тем самым оставляет возможность подданным воспротивиться его воле. Народ тем самым получает право на восстание. Суверен рискует потерять власть. Следовательно, естественные законы предписаны и ему.

Иное дело — гражданские законы: «суверен государства, будь то один человек или собрание, не подчинен гражданским законам». Гражданским правом, по Гоббсу, являются те правила для каждого подданного, которые государство устно или письменно предписало ему, дабы он пользовался ими для различения между правильным и неправильным, т.е. между тем, что согласуется и не согласуется с правилами. Таким образом, подразумеваемая цель законов в том, чтобы дать правильное направление действиям людей, оставляя на их усмотрение все то, что не запрещено и не предписано законами.

По содержанию и цели естественные и гражданские законы, по Гоббсу, совпадают, так как последние также являются частью предписаний природы, «ибо справедливость, т.е. соблюдение договоров и воздаяние каждому того, что принадлежит ему, есть предписание естественного закона». Однако естественная свобода человека может быть урезана и ограничена, что «является естественной целью

128

издания законов, так как иначе не может быть никакого мира». Положительными являются те законы, которые стали таковыми по воле верховной власти. Закон — установление разума и приказание государства. Следовательно, толкование закона зависит от верховной власти и его могут толковать только те, кого назначит для этого суверен.

Природа закона, пишет Гоббс, не в его букве, а в его значении или смысле, т.е. в его достоверном толковании, долженствующем выявить мысль законодателя. Положительные законы он делит на распределительные (определяют права подданных) и карательные (определяют наказания за нарушения законов), основные (определяющие государственное устройство и обязанности подданных по отношению к власти) и неосновные (частноправовые). Гоббс делает вывод: право есть свобода, которую нам оставляет гражданский закон. Последний же есть обязательство и отнимает у нас ту часть свободы, которую предоставляет естественный закон. В этом такое же различие между свободой и обязательством, как и между правом и законом.

Обязанности суверена, по Гоббсу, определяются той целью, ради которой он был облечен верховной властью: безопасность и благо народа. Благо народа — высший закон государства. Исполнение его он связывает с заботой как об отдельных индивидах (защитой их от обид), так и с воспитательно-просветительной деятельностью — изданием и применением хороших законов, воспитанием равной справедливости (в защите достоинства, чести, собственности) и ее соблюдением всеми сословиями и самим сувереном. «Необходимым средством к миру», условием общежития в трактате называется частная собственность. Безопасность народа требует, пишет его автор, чтобы к равной справедливости относились и равенство долга перед государством, равномерное налогообложение. К обязанностям суверена он относит также правильное применение вознаграждений и наказаний.

Таким образом, Гоббс подчиняет праву и государственную власть: суверен подчинен естественному закону так же, как последний из его подданных гражданскому закону. Предусматривает он и влияние права на политику. Однако положительные законы, установленные для подданных, на него не распространяются. В его концепции государства, мы полагаем, в отличие от авторов предшествующих учебников, вполне соизмерим объем правовых полномочий и юридической ответственности сторон (государства и подданных). Его концепция предусматривает систему прав и свобод подданных и их гарантий, предоставления широкой правовой инициативы не только (хотя и главным образом) в частноправовых отношениях.

Подобно Ж.Бодену Гоббс признает только три формы государства: монархию, демократию и аристократию. Независимо от различий, законодателем во всех государствах является лишь суверен. В этом смысле, по его мнению, «власть, если только она доста-

129

9 Г. Г. Демиденко

точно совершенна, чтобы быть в состоянии оказывать защиту подданным, одинакова во всех формах». Различия лишь в пригодности к осуществлению той цели, для которой они установлены. Симпатии Гоббса очевидно эволюционировали: сначала они были на стороне монархии, потом — на стороне сильной власти лорда-протектора О. Кромвеля. Здесь лучше других форм выражается и реализуется абсолютный характер власти государства, а общие интересы тесно связаны с частными.

Итак, Гоббс существенно развил идеи о природе человека, его страстях и разуме как о движущих силах политики. В основе его теории естественного права — идея всеобщего естественного равенства людей, правового равенства в государстве. Он обосновал и показал роль естественных законов для публичного и частного права. Политико-правовой идеал Гоббса — гражданское общество, охраняемое авторитарной властью, где сочетаются неограниченная власть

суверена и права подданных. Его возвеличивание государства

Левиафана, правопорядка — не гимн тоталитаризму, а правовая альтернатива гражданской войне, войне «всех против всех», бессилию власти. Не случайно Гоббс возвратился в Англию в 1651 г., признав протекторат Кромвеля, и был с уважением принят последним.

Учение Томаса Гоббса о государстве

Томас Гоббс (1588-1679)

Труды: «Левиафан» («Левиафан, или материя, форма, власть государства церковного и гражданского»), «О гражданине».

Томас Гоббс был англичанином и жил в эпоху английской революции (1642-1688). Видимо, поэтому свои размышления он направил в сторону обоснования сильного правления, которое может обеспечить мир и порядок.

Для изучения общества Гоббс использовал метод анализа и синтеза, который объяснил в своем сочинении «О гражданине». Он сравнил общество с часами. Как разобраться в работе часов? Нужно их разобрать на части, рассмотреть детали, а затем снова собрать. Как разобраться в обществе? Нужно рассмотреть все детали, из которых оно состоит. Гоббс начал свой анализ с изучения государства.

Гоббс мысленно представил, что бы было, если бы не существовало государства. И дал ответ: в обществе без государства, в «естественном состоянии», люди не чувствовали бы себя в безопасности. Одновременно люди боролись бы друг с другом за выживание, следуя инстинкту самосохранения. Получается, общество без государства – это общество, в котором существует война всех против всех.

Для людей, отмечает Гоббс, существует три источника конфликтов: страх, соперничество и стремление к славе. Важнейший из них – это страх, именно он приводит человека к созданию государства, в котором запрещается война всех против всех, но остаётся соперничество (в экономической сфере) и борьба за славу.

Государство возникает в результате общественного договора. Его основа в том, что каждый индивид отказывается от своей свободы в пользу государства, потому что последнее защищает жизнь и здоровье индивидов.
По мнению Гоббса, власть должна быть единой. При этом неважно, кому принадлежит власть, королю или парламенту. Разделение властей, по мнению Гоббса, ведёт к разрушению единства.

Общественный договор, который привёл к созданию государства, заключается не между народом и государем, но между индивидами: это индивиды соглашаются между собой, что им нужно государство. Правитель в договоре не оговаривается, следовательно, правитель обладает абсолютным суверенитетом и не может нарушить свою часть договора, так как не играет в нём никакой роли.

Однако правитель не должен вмешиваться в право индивидов свободно покупать, продавать и заключать друг с другом соглашения. Правитель не может приказать индивиду убить себя или причинить себе иной вред. Правитель может ввести цензуру и таким образом определить, какие взгляды могут быть опасными для государства и какие мнения не следует доводить до сведения подданных.

Если правитель перестаёт обеспечивать подданных безопасность, то люди имеют право на расторжение договора и на заключение нового. Люи имеют право на нового правителя.

Основанное на общественном договоре государство является основой для возникновения любых общественных отношений. А значит, различие между обществом и государством стирается. Всё общественное, по Гоббсу, является производным от государства и связано со стремлением индивида к самосохранению. Индивиды при этом – асоциальны.

Естественный закон

Гоббс вводит понятие естественного закона. Естественный закон основан на природе человека. Главный естественный закон – это стремиться к состоянию мира.

В естественном состоянии (до возникновения государства) люди действуют в соответствии с естественным правом. Соответственно, люди имеют право защищать себя всеми известными способами.

Если же люди живут в государстве, то в действие вступает уже не естественное право, а естественный закон, и человек обязан поддерживать мир.

Литература: Гуннар Скирбекк, Нилс Гилье «История философии».

Другие статьи по философии

Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет

1-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка «Новые поступления»1-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка «Теневая экономика»1-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка «Философ волевой идеи. И. А. Ильин»1-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка «Томас Гоббс»1-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка «Александр II»1-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка «Космонавтика: история и перспективы»2-17 апреля 2018 г.
Книжная выставка: «Из истории освоения космоса» 2-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка: Мастер фантастической прозы2-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка: Островский А. Н. «Театр и жизнь»2-28 апреля 2018 г.
Выставка книг «535 лет со дня рождения Рафаэля» 2-28 апреля 2018 г.
«Книжные полки» с тематической подборкой литературы «Технология вяжущих веществ»2-28 апреля 2018 г.
«Книжные полки» с тематической подборкой литературы «Ландшафтная архитектура»2-28 апреля 2018 г.

Выставка книг «Деревянное строительство: вчера, сегодня, завтра»

2-28 апреля 2018 г.
Выставка книг «Современные технологии очистки вод»

4-6 апреля 2018 г.
71-я Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых учёных «Актуальные проблемы современного строительства»

5 апреля 2018 г.
Дни открытых дверей университета для поступающих в магистратуру

10 апреля 2018 г.
Вебинар «Правила приёма и особенности обучения на факультете судебных экспертиз и права в строительстве и на транспорте СПбГАСУ»

11-13 апреля 2018 г.
Международная научно-практическая конференция «Инновации в деревянном строительстве»

12-13 апреля 2018 г.
XVII Международная научно-практическая конференция «Логистика: современные тенденции развития»

14 апреля 2018 г.
Дни открытых дверей факультетов

16-20 апреля 2018 г.
VIII Межрегиональный творческий форум «Архитектурные сезоны в СПбГАСУ»

17-30 апреля 2018 г.
Книжная выставка: Я. Гашек и «бравый солдат Швейк»

18-20 апреля 2018 г.
День информации «Выставка новых поступлений»

19 апреля 2018 г.
Всероссийская молодежная конференция по управлению проектами при поддержке Санкт-Петербургского отделения Project Management Institute (PMI)

21 апреля 2018 г.
Дни открытых дверей факультетов

25 апреля 2018 г.
Вебинар «Правила приёма и особенности обучения на факультете безотрывных форм обучения СПбГАСУ»

26 апреля 2018 г.
Внутривузовская межкафедральная конференция «Актуальные проблемы противодействия преступлениям в сфере строительства»

Учение т. гоббса о праве и государстве

Среди защитников королевской власти был английский философ, теоретик естественного права Томас Гоббс (1588-1679). В начале революции он написал трактат в защиту королевской власти и был вынужден эмигрировать. В Париже Гоббс продолжил разработку своей философской системы; там же была издана его книга с осуждением революции и гражданской войны. После окончания гражданской войны Гоббс опубликовал в Лондоне свое основное произведение — «Левиафан, или материя, форма и власть государства» (1651 г.).

Гоббс строил свое учение на изучении природы и страстей человека. Мнение Гоббса об этих страстях и природе крайне пессимистично: людям присущи соперничество (стремление к наживе), недоверие (стремление к безопасности), любовь к славе (честолюбие). Эти страсти делают людей врагами: «Человек человеку — волк» (homo homini lupus est ). Поэтому в естественном состоянии, где нет власти, державшей людей в страхе, они находятся в «состоянии войны всех против всех» (bellum omnia contra omnes ).

* Для методологии теоретического мышления того времени показательны изменения аргументации Гоббса. Поначалу источником власти он считал договор между подданными и правителем, который (договор) не может быть расторгнут без согласия обеих сторон. Однако идеологи революции приводили немало фактов нарушения королем им же на себя взятых обязательств; поэтому, очевидно, Гоббс и формулирует несколько иное понятие общественного договора (каждого с каждым), в котором правитель вообще не принимает участия, а значит, и не может его нарушить.

То, что Гоббс писал об абсолютности государственной власти, относилось более всего к области публичного, политического права. Обеспечение мира и безопасности требует, по Гоббсу, возложения на подданных в области политических отношений одних лишь обязанностей, предоставления суверену -только прав. Однако же в области частноправовых отношений подданным должны предоставляться широкая правовая инициатива, система прав, свобод и их гарантий*.

* Исключая право критики действий суверена и свободу совести (для подданных обязательна государственная религия).

Отсутствие у подданных каких-либо прав по отношению к суверену толкуется Гоббсом как правовое равенство лиц в их взаимных отношениях. Гоббс отнюдь не сторонник феодально-сословного деления общества на привилегированных и непривилегированных. В отношениях между подданными суверен должен обеспечить равную для всех справедливость («принцип которой гласит, что нельзя отнимать ни у кого того, что ему принадлежит»), незыблемость договоров, беспристрастную защиту для каждого в суде, определить равномерные налоги. Одна из задач государственной власти — обеспечение той собственности, «которую люди приобрели путем взаимных договоров взамен отказа от универсального права». Частная собственность, по Гоббсу, является условием общежития, «необходимым средством к миру»*. Собственность, не забывает добавить Гоббс, не гарантирована от посягательств на нее со стороны суверена, но это относится более всего к установлению налогов, которые должны взиматься с подданных без каких-либо исключений и привилегий.

* Взгляды Гоббса на происхождение частной собственности тоже менялись. В ранних произведениях он утверждал, что в естественном состоянии собственность была общей. Поскольку идея общности имуществ активно обсуждалась в процессе идейной борьбы политических групп (особенно в связи с выступлением левеллеров и диггеров), Гоббс отказался от этой идеи: «в состоянии войны всех против всех» нет «ни собственности, ни общности имуществ, и есть только неопределенность».

Вернувшись в Англию в 1651 г., Гоббс был с уважением принят Кромвелем, поручившим ему участие в реорганизации университетского образования. После реставрации Стюартов вернувшиеся в Англию эмигранты попрекали Гоббсаего примирением с властью Кромвеля и обвиняли в атеизме. После смерти Гоббса «Левиафан» был публично сожжен по решению Оксфордского университета. Задолго до этого католическая церковь включила произведения Гоббса в «Список запрещенных книг».

ОБРАТНАЯ СИЛА ЗАКОНА (англ. reverse force of law) — распространение действия закона на отношения, возникшие до его вступления в силу. По общему правилу, закон обратной силы не имеет, но в ряде случаев допускается придание закону обратной силы. В российском праве правило об «обратном бессилии закона» было сформулировано еще в законодательстве Екатерины II и с тех пор последовательно проводилось в жизнь. Оно было включено в Основные законы: «закон действует токмо на будущее время; никакой закон не имеет обратного действия и сила оного не распространяется на деяния, совершившиеся до его обнародования» (ст. 60). Из общего правила, установленного ст. 60 Основных законов, в качестве исключений предусматривались случаи: «когда в законе именно сказано, что он есть токмо подтверждение и изъяснение смысла закона прежнего; когда в самом законе постановлено, что сила его распространяется на времена, предшествовавшие его обнародованию» (ст. 61). В соответствии со ст. 54 Конституции РФ* закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Не могут иметь обратной силы законы, устанавливающие новые налоги или ухудшающие положение налогоплательщиков. В ряде случаев закону придается обратная сила. Это возможно напр., в случаях, если после совершения правонарушения новым законом ответственность за него устранена или смягчена. Применение в этом случае нового закона должно быть специально предусмотрено в самом законе либо в акте о введении его в действие. Напр., согласно ст. 10 УК РФ* уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т. е. распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в т. ч. на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет. Если новый уголовный закон смягчает наказание, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных уголовным законом. Из этих же принципов исходит законодательство РФ об административных правонарушениях (ст. 9 КоАП*). Акты гражданского законодательства, по общему правилу, не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие (ст. 4 ГК РФ*). Однако в порядке исключения действие закона может распространяться на отношения, возникшие до введения его в действие (только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом). Иногда обратная сила придается некоторым актам жилищного и семейного законодательства.

В Англии во времена буржуазной революции XVII в. действовало и боролось множество различных общественно-классовых группировок. Возглавляла революцию городская буржуазия, выступавшая в союзе со средним и мелким дворянством. В революционный лагерь входили также крестьянство, городская мелкая буржуазия, трудящиеся массы. Противниками революции были старое дворянство и верхушка господствовавшей английской церкви. Каждая из противоборствовавших сторон предлагала свои политические программы и обосновывала их соответствующей теоретической аргументацией.

Противники революции, защищавшие феодальные порядки, королевский абсолютизм и клерикальные убеждения, брали на вооружение концепцию божественной природы монархической власти, теорию патриархального возникновения и существа государства.

Идеологи революции использовали для «чистки» англиканской церкви кальвинизм в его различных разновидностях, а для обоснования политических требований – положения теории естественного права, ссылались на прирожденные права англичан, прибегали также к идее договорного происхождения государственной власти.

Своеобразную позицию среди мыслителей периода революции занимал выдающийся английский философ-материалист Томас Гоббс (1588-1679гг.). Он написал несколько произведений. Основное из них – «Левиафан, или материя, форма и власть государства». В целом его концепция ориентирована на разработку светской теории политической власти и государства. Тем самым он продолжил линию разрыва политико-правовой теории с теологией. Сфера теологии – это вера, а наука – это знания о закономерностях природы и общества, получаемые путем опыта и размышления, отмечал Гоббс. Но одновременно он признавал полезность религии, прежде всего в системе обеспечения политической власти, сохранения целостности государства как средства воздействия на народные массы.

Гарантией правопорядка и законности Гоббс считал неограниченную, абсолютную власть короля. Он с осуждением отнесся к смуте, гражданской войне, попыткам парламента ограничить власть короля. Однако концепция Гоббса не пользовалась популярностью и у сторонников короля. После реставрации Стюартов и смерти Гоббса его сочинения в Англии были даже запрещены. Обусловливалось это не только тем, что Гоббс решительно противостоял теологической идеологии абсолютизма, но и тем, что консервативная, в чем-то даже реакционная суть политической платформы в его концепции соединялась с обоснованием и защитой прогрессивных для того времени принципов частного права.

Подчеркивая неограниченность прав и власти правителя государства в области политических отношений, Гоббс вместе с тем считал, что в области частноправовых отношений подданным должна предоставляться широкая правовая инициатива, система прав, свобод и их гарантий. Гоббс обосновывает право подданных не только на жизнь и на её защиту, но и на свободу в рамках того, что не запрещено законом, а также право на восстание, если монарх не обеспечивает благо народа.

Рассуждая об отношениях подданных между собой, Гоббс сформулировал ряд конкретных требований в области права: равный для всех суд присяжных, гарантии права на защиту, соразмерность наказания преступлению и пр.

Определяя права суверена – право на абсолютную власть, неделимую и не передаваемую никому другому, на утверждение и поддержание формы правления, право издавать и отменять законы, объявлять войну и заключать мир, награждать и наказывать, Гоббс одновременно четко формулирует и его обязанности: просвещать народ путем его обучения и издания хороших законов, быть справедливым по отношению к людям всех сословий, равномерно облагать налогом подданных, поощрять всякие промыслы, земледелие, торговлю, принуждать силой к труду всех здоровых граждан и т.д.

Но известность Гоббсу в истории политико-правовой мысли принесли не противоречия, свойственные его политической доктрине, а приемы исследования государства и права. Учение о государстве и праве он пытался превратить в столь же точную науку, как геометрия, которая «является матерью всех наук». Математический метод, считал Гоббс, свободен от субъективных оценок. Учения о праве и справедливости постоянно оспориваются не только пером, но и мечом, между тем как учение о линиях и фигурах не подлежит спору, поскольку не задевает интересы людей, особенно власть имущих. Если бы теорема Пифагора противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, писал он в «Левиафане», то все книги по геометрии были бы сожжены.

Главным творением людей Гоббс называет государство, чем продолжает линию Макиавелли о человеческой, а не божественной природе государства, и ставит вопрос о причинах и способах его возникновения. Исходным положением в обосновании необходимости государства для Гоббса служит, с одной стороны, тезис о том, что изначально все люди созданы равными в отношении физических и умственных способностей и каждый из них имеет одинаковое с другими «право на все», а с другой – признание двуединой природы человека как существа эгоистического, обуреваемого жадностью, страхом и честолюбием, что делает людей врагами – «человек человеку – волк» (homo homini lupus est) – и ведет в конечном итоге к всеобщей войне всех против всех как естественному состоянию общества.

Бедственность естественного состояния побуждает людей искать пути выхода из войны всех против всех. Этот путь указывают естественные законы. Основной из них гласит, что «должно искать мира и следовать ему». Остальные естественные законы, а их Гоббс называет 19, могут быть, по его словам, резюмированы в правиле: «не делай другому того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе». К числу этих естественных законов Гоббс относит: отказ каждого человека от своих прав в той мере, в какой того требуют интересы мира и самозащиты; справедливость, которая заключается в том, чтобы соблюдать соглашения и «давать каждому человеку его собственное», т.е. уважать его собственность; благодарность, взаимную уступчивость или любезность, прощение обид; принцип отмщения; законы против оскорбления, гордости и надменности; беспристрастие; законы об использовании общих вещей; о посредниках, о подчинении арбитражу; о том, что никто не должен быть судьей в собственном деле или в деле, к которому он проявляет пристрастие; закон о свидетелях.

Все эти природные законы вечны, они обязывают совесть, но сами по себе не действуют. Принудить людей к их исполнению может только власть, государство. Его учреждение в форме общественного договора предстает как естественный закон, требование разума. Цель государства – преодоление состояния всеобщей войны, обеспечение мира, безопасности, порядка и совместного труда. Свою цель государство выполняет с помощью издаваемых гражданских законов, обязательных к исполнению всеми. Естественные законы являются желаемыми, тогда как гражданские жестко лимитируют нужное поведение людей. Поэтому первые опираются на разум, вторые – на силу, но по содержанию они совершенно одинаковы. Тем самым впервые Гоббс вводит различие между правом и законом.

С появлением государства общество из естественного состояния переходит в гражданское, главным признаком которого служит наличие обязательной для всех и суверенной (независимой) власти. Сама же власть – это –»не что иное, как право повелевать, доколе это физически возможно». Власть не только абсолютна, но и неделима, иначе будет разрушено государство. Гоббс называет заключение общественного договора своеобразным согласием людей на осуществление политической власти и государства как её института. При этом государство Гоббс понимает не только как организацию, обладающую полномочиями и ответственностью. Чтобы подчеркнуть органическую, нерасчлененную природу государства, он уподобляет его человеческому организму. У государства есть душа (верховная власть), суставы (должностные лица), нервы (награды и наказания), сила (благосостояние людей), цель (безопасность), память (советники), разум и воля (справедливость и закон), здоровье (гражданский мир), болезнь (смута) и смерть (гражданская война).

Гоббс рассматривает три формы государства: монархию, демократию и аристократию. Демократию он не одобряет прежде всего потому, что «черни недоступна большая мудрость», к тому же при демократии неизбежно возникают партии, а это ведет к гражданской войне. Аристократия лучше, но она тем совершеннее, чем меньше походит на народное правление и чем ближе к монархии. Лучшая форма государства, по Гоббсу, монархия: она более всех других соответствует идеалу абсолютной и нераздельной власти.

С ярко выраженных этатистских (государственниче-ских) позиций проблематику соотношения права и закона трактовал Томас Гоббс (1588-1679) Существенное значение при разработке данной темы, как и во всем политико-правовом учении Гоббса, придается принципиальному противопоставлению естественного состояния государству (гражданскому состоянию)

Гоббс исходит из того, что «природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей» 5в. Во всяком случае возможная природная разница между людьми не столь велика, ɥᴛᴏбы один из них мог претендовать для себя на какое-нибудь благо, на которое с таким же правом не мог бы претендовать другой.

58 Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936, с. 113. В дальнейшем для краткости данная работа будет обозначаться «Левиафан». См. также: Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине. М., 1914, с. 22 и след.

Подобное равенство людей, означающее их равные возможности вредить друг другу, в сочетании с коренящимися в природе человека тремя основными причинами войны (соперничество, недоверие, любовь к славе) приводит, согласно Гоббсу, к тому, что естественное состояние оказывается всеобщей непрекращающейся войной.. «Отсюда очевидно,- пишет он,- что пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, кᴏᴛᴏᴩое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех» 59.

В изображаемом Гоббсом естественном состоянии нет общей власти. А там, где нет общей власти, замечает он, нет и закона, а где нет закона, нет справедливости. Здесь отсутствуют также собственность, владение, различие между моим и твоим. Отметим, что каждый в естественном состоянии имеет право на все — в ϶ᴛᴏм и состоят его естественное право и естественная ϲʙᴏбода.

Гоббс определяет естественное право следующим образом: «Естественное право, называемое обычно писателями jus naturale, есть ϲʙᴏбода всякого человека использовать ϲʙᴏи собственные силы по ϲʙᴏему усмотрению для сохранения ϲʙᴏей собственной природы, т. е. собственной жизни, и, следовательно, ϲʙᴏбода делать все то, что по его собственному суждению и разумению будет наиболее подходящим для ϶ᴛᴏго средством» ео.

Под ϲʙᴏбодой в его учении имеется в виду отсутствие внешних препятствий делать то, что человек желает, поскольку он по ϲʙᴏим физическим способностям в состоянии ϶ᴛᴏ сделать. В контексте этого человек, согласно Гоббсу, ϲʙᴏбоден именно в естественном состоянии.

Естественное право, по мнению Гоббса, не следует смешивать с естественным законом (lex naturalis) — предписанием или найденным разумом общим правилом, согласно кᴏᴛᴏᴩому человеку запрещается делать то, что пагубно для его жизни или что лишает его средств к ее сохранению, и упускать то, что он считает наилучшим средством для сохранения жизни.

Гоббс подчеркивает: «Следует различать между jus и lex, между правом и законом, хотя те, кᴏᴛᴏᴩые пишут по ϶ᴛᴏму предмету, обычно смешивают данные понятия: ибо право состоит в ϲʙᴏбоде делать или не делать, между тем

™ Гоббс Т. Левиафан, с. 115. 60 Там же, с. 117.

как закон определяет и обязывает к тому или другому члену ϶ᴛᴏй альтернативы, так что закон и право различаются между собой так же, как обязательство и ϲʙᴏбода, кᴏᴛᴏᴩые несовместимы в отношении одной и той же вещи» «.

Человек — существо разумное, а общее правило и предписание разума, согласно Гоббсу, звучит так: «…вся»-кий человек должен добиваться мира, поскольку у него есть надежда достигнуть его, если же он не может его достигнуть, то он может использовать всякие средства, дающие преимущество на войне» е2.

В ϶ᴛᴏм предписании разума, свидетельствующем о ϲʙᴏеобразном рационалистическом (апеллирующем к разуму) подходе Гоббса к обсуждаемой теме, содержатся как правила поведения в естественном состоянии (во второй части приведенной формы речь идет о санкционируемом разумом естественном праве), так и правило выхода из естественного состояния всеобщей войны к миру (первая часть формулы) Первая часть гоббсовской максимы разума выступает как первый и фундаментальный естествен-ний закон: следует искать мира и следовать ему.

Из ϶ᴛᴏго основного естественного закона Гоббс, прибегая к дедукции, выводит целый ряд других естественных законов, конкретизирующих правило поиска гражданского мира между людьми63.

Так, второй естественный закон гласит, что в случае согласия на то других людей человек должен согласиться отказаться от права на все вещи в той мере, в какой ϶ᴛᴏ крайне важно в интересах мира и самозащиты, и довольствоваться такой степенью ϲʙᴏбоды по отношению к другим людям, какую он допустил бы у других людей по отношению к себе. Гоббс отмечает, что требование ϶ᴛᴏго закона уже представлено в известной евангельской формуле: поступай по отношению к другим так, как ты желал бы, ɥᴛᴏбы другие поступали по отношению к тебе.

В другой ϲʙᴏей формулировке, резюмирующей, по признанию Гоббса, основной смысл всех естественных законов, данное правило гласит: не делай другому того, чего не хотел бы, ɥᴛᴏбы делали тебе.

» Там же. вг Там же, с. U8.

63 См.: Там же, с. 118-138; Он же. Философские основания учения о гражданине, с. 30-59.

8 В. С. Нерсесянц 225

Третий естественный закон требует, ɥᴛᴏбы люди выполняли заключенные ими соглашения. В ϶ᴛᴏм законе, по Гоббсу, заключены источник и начало справедливости. Несправедливость — ϶ᴛᴏ невыполнение договора, а все, что не несправедливо, справедливо.

При этом соглашения, основанные на доверии, недействительны там, где есть опасения их невыполнения (т. е. в естественном состоянии) «Вот почему,-пишет он,- прежде чем слова справедливое и несправедливое могут иметь место, должна быть какая-нибудь принудительная власть, кᴏᴛᴏᴩая угрозой наказания, перевешивающего благо, ожидаемое людьми от нарушения ими соглашения, принуждала бы в одинаковой мере людей к выполнению их соглашений и упрочила бы ту собственность, кᴏᴛᴏᴩую люди приобретают путем взаимных договоров взамен отказа от универсального права. И такая власть может явиться с основанием государства» 64.

Распространенное определение справедливости как неизменной воли давать (воздавать) каждому его собственное Гоббс трактует в духе ϲʙᴏей концепции: справедливость предполагает собственное (собственность), а последнее возможно исключительно там, где есть государство и принудительная гражданская власть.

Остальные естественные законы, формулируемые Гоббсом, требуют соблюдения правил благодарности, признательности, скромности, милосердия, прощении, неприкосновенности посредников мира, беспристрастного и нелицеприятного решения споров и т. д.65

Естественные законы неизменны и вечны. «Ибо,- поясняет Гоббс,- несправедливость, неблагодарность, надменность, гордость, криводушие, лицеприятие и остальные пороки никогда не могут стать правомерными, так как никогда не может быть, ɥᴛᴏбы война сохраняла жизнь, а мир ее губил» в6.

64 Гоббс Т. Левиафан, с. 127.

85 Важно заметить, что один из естественных законов запрещает пьянство и все то, что уклоняет ум от его естественного состояния, разрушая или уменьшая тем самым способность рассуждения.
Стоит отметить, что основание формулировки ϶ᴛᴏго закона таково: естественный закон — ϶ᴛᴏ веление правого разума (recta ratio), а последнее в естественном состоянии представляет собой «акт рассуждения, т. с. собственное и истинное рассуждение каждого отдельного человека о его действиях, кᴏᴛᴏᴩые могут привести к выгоде или вреду для остальных людей» (Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине, с. 30, 53-54)

66 Гоббс Т. Левиафан, с. 137.

Науку о естественных законах он характеризует йак единственную и истинную философию морали, как науку о добре и зле в человеческих поступках и в общественной жизни.

Гоббс отмечает неточность применения названия закон к предписаниям разума, каковыми будут формулируемые им «естественные законы». «Ибо,- продолжает он,- данные предписания будут исключительно заключениями или теоремами в отношении того, что ведет к сохранению и защите человеческой жизни, между тем как закон в собственном смысле означает предписание того, кто по праву повелевает другими. При этом, если мы рассматриваем данные самые теоремы как возвещенные богом, повелевающим но праву всем, тогда они правильно названы законами»67.

Наличие одних исключительно естественных законов еще не ведет к миру и безопасности. Гарантировать соблюдение данных законов может исключительно общая власть, держащая людей в страхе и направляющая их действия к общему благу. Именно такая общая власть, согласно гоббсовской договорной теории возникновения государства, может быть установлена исключительно путем сосредоточения всей власти и всей силы в одном человеке или собрании людей, ϲʙᴏдящих все воли участников договора в единую волю. Множество людей, объединяемое таким образом в одном лице (суверене), и есть государство (civitas)

Характеризуя процесс образования государства, Гоббс пишет: «Таково рождение того великого Левиафана, или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного бога, кᴏᴛᴏᴩому мы под владычеством бессмертного бога обязаны ϲʙᴏим миром и ϲʙᴏей защитой. Ибо благодаря полномочиям, данным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый ϶ᴛᴏй силой и властью страх делает ϶ᴛᴏго человека или ϶ᴛᴏ собрание лиц способным направлять волю всех людей к миру внутри и к взаимной помощи против внешнего врага. И в ϶ᴛᴏм человеке или собрании лиц состоит сущность государства, кᴏᴛᴏᴩая может быть определена как единое лицо, ответственным за действия кᴏᴛᴏᴩого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем ɥᴛᴏбы ϶ᴛᴏ лицо могло использовать силу и средства всех их так,

Там же, с. 138.

как оно сочтет ϶ᴛᴏ необходимым для их мира и общей защиты» 6\ Носитель ϶ᴛᴏго лица, суверен, обладает верховной властью по отношению к подданным. «Суверенная власть,- подчеркивает Гоббс,- есть душа государства» 69.

Среди правомочий суверена Гоббс специально выделяет такие права, как установление законов, наказание нарушителей законов, объявление войны и заключение мира, отправление правосудия, учреждение системы органов, запрещение вредных учений, ведущих к нарушению мира и т. д. При этом данным полномочия суверена не ограничиваются, так как перечисленные нрава, согласно Гобб-су, подразумевают и другие права, кᴏᴛᴏᴩые необходимы для осуществления задач государства.

Верховная власть в любой форме государства (демократии, аристократии или монархии) носит, по Гоббсу, абсолютный характер: она «так обширна, как только ϶ᴛᴏ можно себе представить» 70.

Касаясь вопроса об обязанностях суверена, Гоббс замечает: «Обязанности суверена (будь то монарх или собрание) определяются той целью, ради кᴏᴛᴏᴩой он был облечен верховной властью, а именно целью обеспечения безопасности народа, к чему он обязывается естественным законом и за что он отвечает перед богом, творцом ϶ᴛᴏго закона, и ни перед кем другим» 71.

Гоббс вместе с тем пишет, что «имеются некᴏᴛᴏᴩые права, о кᴏᴛᴏᴩых нельзя думать, ɥᴛᴏбы кто-нибудь мог их словами или знаками уступить или отчуждать» 72. Среди данных неотчуждаемых (естественных) прав человека он называет право сопротивления тем, кто посягает на его жизнь и здоровье, кто хочет наложить на него оковы или заключить в тюрьму.

В общем виде Гоббс замечает, что «каждый подданный имеет ϲʙᴏбоду в отношении всего того, право на что не может быть отчуждено договором»73. Так, никакой договор не может обязать человека обвинять себя и сознаваться в предъявляемом обвинении, убить или ранить себя или другого, воздерживаться от пищи, пользования

водой и воздухом, употребления лекарств й других необходимых для жизни вещей. Подданный ϲʙᴏбоден не повиноваться приказам суверена выполнить подобные действия, если, подчеркивает Гоббс, наш отказ в повиновении в подобных случаях не подрывает ту цель, ради кᴏᴛᴏᴩой была установлена верховная власть.

Остальные ϲʙᴏбоды подданных «проистекают из умолчаний закона» 74.
Интересно отметить, что там, где суверен не предповествовал никаких правил, подданный ϲʙᴏбоден делать или не делать что-либо по собственному усмотрению. Мера и объем подобной ϲʙᴏбоды подданных в различных государствах зависят от обстоятельств места и времени и определяются верховной властью, ее представлениями о целесообразности и т. п.

Признаваемые Гоббсом неотчуждаемые права подданного в целом касаются вопросов его личного самосохранения и самозащиты. По смыслу гоббсовской концепции в данных пределах подданный может оказать сопротивление гражданской власти. По϶ᴛᴏму последующие действия преступника, продиктованные мотивами самозащиты (например, вооруженное сопротивление мятежников, кᴏᴛᴏᴩых ждет смертная казнь; побег заключенного из тюрьмы или с места казни и т. п.) не будут «новым незакономерным актом» 75.

Но никто, подчеркивает Гоббс, не имеет права оказывать сопротивление «мечу государства» в целях защиты другого человека (виновного или невиновного), поскольку такое право лишает суверена возможности защищать безопасность подданных и разрушает саму сущность власти.

Об издаваемых сувереном законах Гоббс пишет: «Эти правила о собственности (или о моем и твоем) и о добре, зле, закономерном и незакономерном в человеческих действиях будут гражданскими законами, т. е. особенными законами каждого отдельного государства…» 7б

Гражданские законы он называет искусственными цепями для подданных, ϲʙᴏбода кᴏᴛᴏᴩых состоит исключительно в том, что обойдено молчанием суверена (законодателя) при регулировании действия людей.

При этом подобная ϲʙᴏбода никак не упраздняет и не ограничивает власть суверена над жизнью и смертью

74 Там же, с. 178.

76 Там же, с. 151.

подданных. Единственное ограничение суверена связано с тем, что, будучи сам подданным бога, он должен соблюдать естественные законы. Но если суверен нарушит их, причинив тем самым ущерб подданным, он, по. смыслу гоббсовской концепции суверенитета, исключительно совершит грех перед богом, но никак не несправедливость по отношению к подданным.

В гражданском состоянии речь собственно может идти исключительно о ϲʙᴏбоде государства, а не частных лиц. Цель гражданских законов как раз и заключается в том, ɥᴛᴏбы «ограничить ϲʙᴏбоду отдельных людей» 77. В ϶ᴛᴏм вопросе отчетливо пробудет основной смысл гоббсовского различения права (естественного) и закона (гражданского, положительного) «Ибо право,- подчеркивает Гоббс,- есть ϲʙᴏбода, именно та ϲʙᴏбода, кᴏᴛᴏᴩую оставляет нам гражданский закон. Гражданский же закон есть обязательство и отнимает у нас ту ϲʙᴏбоду, кᴏᴛᴏᴩую предоставляет нам естественное право. Природа предоставляет всякому человеку право обеспечить ϲʙᴏю безопасность ϲʙᴏей собственной физической силой и в целях предупреждения нападения на себя напасть на всякого подозрительного соседа. Гражданский же закон лишает нас ϶ᴛᴏй ϲʙᴏбоды во всех тех случаях, где защита закона обеспечивает безопасность» 78.

Причем так дело обстоит во всех формах государства: ϲʙᴏбода одинакова как в монархии, так и в демократии. С данных позиций Гоббс бросает резкие упреки античным авторам (особенно Аристотелю и Цицерону), связывавшим ϲʙᴏбоду с демократической формой правления. Этим воззрениям он приписывает опасные и разрушительные последствия: «И благодаря чтению греческих и латинских авторов люди с детства приобрели привычки благоприятствовать (под лживой маской ϲʙᴏбоды) мятежам и беспутному контролированию ϲʙᴏих суверенов, а затем контролированию и данных контролеров, вследствие чего было пролито столько крови, что я считаю себя вправе утверждать, что ничто никогда не было куплено такой дорогой ценой, как изучение греческого и латинского языков западными странами» 7Э.

При характеристике гражданских законов Гоббс подчеркивает, что исключительно суверен будет во всех государ-

ствах законодателем, причем ϲʙᴏбода суверена носит над-законный характер: суверен (одно лицо или собрание) не подчинен гражданским законам.

Касаясь вопроса об обычаях, он отмечает, что основанием признания за долгой практикой силы закона является не продолжительность времени, а воля суверена (ого молчаливое согласие) С данных позиций он возражает юристам, считающим законом исключительно разумные обычаи и предлагающим упразднить дурные обычаи. Решение вопросов о том, что разумно и что подлежит упразднению, замечает Гоббс,- дело самого законодателя, а не юриспруденции или судей. Закон должен ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙовать разуму, но именно разуму суверена.

В отношении законов, установленных при прежних суверенах, но продолжающих действовать и при нынешнем суверене, Гоббс формулирует следующее правило: законодателем будет не тот, чьей властью закон впервые издан, а тот, чьей волей он продолжает оставаться законом. «Правовая сила закона,- подчеркивает он,- состоит только в том, что он будет приказанием суверена» 8°.

Существенный признак гражданских законов, по Гобб-су, состоит по сути в том, что они доводятся до сведения всех тех, кто обязан повиноваться им, посредством устного или письменного опубликования или в иной форме, заведомо исходящей от верховной власти.

Толкование всех законов (и гражданских и естественных) — прерогатива верховной власти, по϶ᴛᴏму толковать их могут исключительно те, кому ϶ᴛᴏ поручено сувереном.

Только с установлением государства естественные (моральные) законы становятся действительными законами («приказаниями государства», «гражданскими законами»), в силу того, что верховная власть обязывает людей повиноваться им. С учетом ϶ᴛᴏго Гоббс говорит о том, что «естественный и гражданский законы совпадают по содержанию и имеют одинаковый объем», что «естественный закон будет во всех государствах мира частью гражданского закона, а последний, в ϲʙᴏю очередь,-частью предписаний природы»81. Далее, он поясняет, что гражданский и естественный законы являются «не различными видами, а различными частями права,

80 Там же, с. 214.

81 Там же, с. 209.

из кᴏᴛᴏᴩых одна, писаная часть, называется гражданским, другая, неписаная, называется естественным законом»82. Повиновение гражданскому закону -одно из требований естественного закона.

В целом Гоббс дает следующее определение гражданского закона: «Гражданским законом будут для каждого подданного те правила, кᴏᴛᴏᴩые государство устно, письменно или при помощи других достаточно ясных знаков ϲʙᴏей воли предповествовало ему, с тем ɥᴛᴏбы он пользовался ими для различения между правильным и неправильным, т. е. между тем, что согласуется, и тем, что не согласуется с правилом» 83.

Среди гражданских законов (т. е. положительных человеческих законов) Гоббс выделяет законы распределительные и уголовные84. Распределительные законы адресованы всем подданным и определяют их права, указывая пути приобретения и сохранения собственности, порядок исков и т. д. Речь здесь по существу идет о вопросах частного права (материального и процессуального) .

Уголовные законы, согласно Гоббсу, адресованы должностным лицам и определяют наказания за нарушения законов. Хотя каждый человек должен быть заранее информирован об данных наказаниях, однако повеление здесь, по мнению Гоббса, адресовано не преступнику, от которого нельзя ожидать, что он честно накажет самого себя.

Исключая выше сказанное, он делит законы на основные и неосновные». К основным он относит законы, обязывающие подданных поддерживать власть суверена, без кᴏᴛᴏᴩой государство погибнет. Сюда Гоббс относит законы о пре-

82 Там же, с. 210. По϶ᴛᴏму действующие обычаи в качестве неписа

ного закона Гоббс считает естественным законом (т. е. не пози

тивным, не гражданским законом) При этом данным противоречия

в суждениях Гоббса не снимаются, потому что он неоднократно

признает возможность устной формы гражданского закона,

в свете чего последний не может быть охарактеризован как

«писаная часть» всех законов. Кстати, Гоббс должен был бы

говорить о естественном и гражданском законах как о различ

ных частях законов (законодательства), а не права, так как

право в его учении (в отличии от закона) — ϶ᴛᴏ исключительно естест

венное право, к тому же толкуемое им как право в субъектив

ном, а не в объективном смысле.

83 Там же, с. 208.

» Там же, с. 221-222. 85 Там же, с. 224.

рогатйвах Верховной власти (право войны и мира, отправление правосудия, назначение должностных лиц и вообще право суверена делать все, что сочтет необходимым в интересах государства) К неосновным ᴏᴛʜᴏϲᴙтся законы (например, о тяжбах между подданными), упразднение кᴏᴛᴏᴩых не влечет за собой распад государства.

Наряду с гражданскими законами (в их отличии от естественных законов) Гоббс выделяет также и божественные законы — заповеди бога, адресованные определенному народу или определенным лицам и объявленные в качестве законов теми, кто был уполномочен богом ϶ᴛᴏ сделать.

Рационализм гоббсовского подхода к божественным законам отчетливо пробудет в том, что он признает их исключительно в той мере, в какой они не противоречат естественным законам; исключительно в таком смысле и объеме они имеют обязательное значение. Как бы компенсируя ϲʙᴏю рационалистическую редукцию теономных правил к рациональным, Гоббс с готовностью признает божественный характер естественных законов, но ϶ᴛᴏ не меняет существа дела — их автономного рационалистического смысла.

Очевидна также светская, антитеологическая направленность положения Гоббса о том, что «вера и тайные помышления человека не подчиняются приказаниям» 86. Это означает, что вера вообще (в т.ч. и вера в божественные законы) не будет объектом законодательного регулирования.

Но, как говорится, свято место пусто не бывает, и Гоббс — в поразительном ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с данной пословицей — на место «бессмертного бога» как законодателя ставит государство («смертного бога», Левиафана) «Я по϶ᴛᴏму заключаю,- пишет он,- что во всех вещах, не противоречащих нравственному закону (т. е. естественному закону), все подданные обязаны повиноваться как божественным законам тому, что будет объявлено таковыми государственными законами» 87.

Законодательство, следовательно, становится орудием проведения в жизнь важных духовных и идеологических установок и воззрений. Это, впрочем, вытекает и из суждений Гоббса об управленческих, контрольных и цен-

88 Там же, с. 223.

87 Там же, с. 223-224.

зорских полномочиях суверена относительно научных доктрин и общественного мнения.

Исходя из того, что «действия людей обусловлены их мнениями»88, Гоббс в хорошем управлении мнениями видит путь к хорошему управлению действиями людей в целях водворения среди них «мира и согласия». И хотя он отмечает, что единственным критерием годности или негодности того или иного учения он признает истину, однако считает, что ϶ᴛᴏму не противоречит проверка данного учения с позиций «дела мира», кᴏᴛᴏᴩое в его словоупотреблении имеет в виду, собственно говоря, высшие, абсолютно бесконтрольные этатистские интересы.

Так, он полагает, что в «компетенцию верховной власти входит быть судьей в отношении того, какие мнения и учения препятствуют и какие содействуют водворению мира, и, следовательно, в каких случаях, в каких рамках и каким людям может быть предоставлено право обращаться с речами к народной массе и кто должен рассматривать доктрины всех книг, раньше чем их опубликовать» 8Э. Люди, готовые поднять оружие для защиты и проведения в жизнь того или иного мнения, находятся в состоянии приостановленных на время военных действий, в состоянии раздора и непрерывной подготовки гражданской войны. Эту борьбу мнений и учений Гоббс решает с помощью цензуры — «судей мнений и учений» 90, назначаемых сувереном.

Антидемократический, антилиберальный и антииндивидуалистический характер гоббсовской концепции суверенитета очевиден. Существенным ее следствием является трактовка закона (всего позитивного человеческого законодательства) как приказа суверена. Причем закон (гражданский, государственный) и право (естественное) противопоставляются таким образом, что закон резюмирует в себе исключительно неϲʙᴏбоду, бесправие и обязанности подданных по отношению к суверену и ϲʙᴏбоду, полновластие и полномочия суверена по отношению к подданным.

Свобода в трактовке Гоббса — ϶ᴛᴏ синоним критикуемого им (применительно к индивидам) естественного

88 Там же, с. 150-151. Французские материалисты и просветители

потом скажут, что миром правят мнения.

89 Там же, с. 150.

90 Там же, с. 151.

права и свидетельство состояния войны всех против всех. С учетом того, что с учреждением государства естественные права и ϲʙᴏбоды подданных переходят к суверену, кᴏᴛᴏᴩый таким образом оказывается единственным действительным носителем ϲʙᴏбоды и права, можно с полным оспованием сказать, что и в состоянии сконструированной Гоббсом государственности искомый им мир не достигнут и война продолжается. Изменились исключительно ее фронт и характер: вместо войны всех против всех (и наряду с ее непреодолимыми остатками) развертывается война (внутренняя и внешняя), источником которой будет право и ϲʙᴏбода (по смыслу гоббсовской концепции — естественная) суверена.

Естественно-правовой (и, следовательно, военный) характер взаимоотношений различных суверенов (и суверенных государств) Гоббс признает и сам. Следовательно, в ϶ᴛᴏм плане установление гражданской власти приводит к переходу от спорадических и хаотических мелких (индивидуальных и групповых) стычек к организованной (на общегосударственном уровне и масштабах) войне между суверенами.

Парализованный страхом перед революцией и гражданской войной и занятый поисками внутреннего согласия, Гоббс, по сути дела, вообще упускает из виду проблематику мира и войны между государствами. Повсюду под «миром» он имеет в виду внутренний мир, а именно состояние послушания подданных властям. Но и здесь, в сфере гоббсовской конструкции гражданского состояния, преодоление войны и достижение мира весьма иллюзорно, поскольку ϲʙᴏбодный суверен в ϲʙᴏих взаимоотношениях с неϲʙᴏбодными подданными по существу (и по специфическому естественно-правовому смыслу гоббсовской трактовки ϲʙᴏбоды) находится в естественном состоянии (ничем не связан, имеет право на все и т. п.)

Диалектика изображаемого Гоббсом процесса договорного учреждения государства, следовательно, такова, пто выход людей из естественного состояния сопровождается ценой такого отказа от их прав и ϲʙᴏбод в пользу гражданской власти, что последняя, беря в ϲʙᴏи руки силы и возможности естественного состояния, превращается в нового и единственного субъекта естественного права и ϲʙᴏбоды. В ϶ᴛᴏй исключительности власти в качестве субъекта естественного права в условиях гражданского состояния — сущность суверенитета в гоббсов-

ской интерпретации и смысл его понимания позитивного права как приказа суверена.

Такое правопонимание, исходящее из этатистской концепции (бесконтрольная ϲʙᴏбода государства, суверена, гражданской власти вообще), делает Гоббса родоначальником буржуазного юридического позитивизма. Ведущие представители ϶ᴛᴏго направления (Дж.
Стоит отметить, что остин, Ш. Амос, К. Гербер, П. Лабанд, Г. Ф. Шершеневич и др.) акцептируют и отстаивают (в той или иной модификации и вариации) основную идею гоббсовской трактовки: позитивное право (у Гоббса — позитивный закон) — ϶ᴛᴏ приказ суверена.

Так, Дж.
Стоит отметить, что остин характеризовал право как «агрегат правил, установленных политическим руководителем или сувереном», и подчеркивал: «Всякое право есть команда, приказ»91. Так же и согласно Ш. Амосу, «право есть приказ верховной политической власти государства с целью контроля действий лиц в данном сообществе»92. Г. Ф. Шершеневич придерживался аналогичных воззрений. «Всякая норма права,-повествовал он,- приказ» °3. Право, по его оценке,- ϶ᴛᴏ «произведение государства», а государственная власть характеризуется им как «тот начальный факт, из кᴏᴛᴏᴩого исходят, цепляясь друг за друга, нормы права» 94.

Основное различие в подходах Гоббса и названных позитивистов к праву состоит по сути в том, что Гоббс, допуская естественное состояние, признает в его рамках и естественное право, а его последователи отрицают и то, и другое. Но и Гоббс, как мы видели, отрицает естественное право (правда, исключительно у подданных) в гражданском состоянии.

Существенно общее в их позициях заключается в том, что в условиях государственности правом признается исключительно позитивное право (позитивный закон), понимаемое как властный приказ. Отрицание содержательных

91 Austin J. Lectures on Jurisprudence or the Philosophy of Positive Law. L., 1873, vol. 1, p. 89, 98.

Обстоятельный критический анализ данных и других аналогичных положений Дж.
Стоит отметить, что остина, а также Ш. Амоса, Г. Ф. Шершене-вича и ряда других позитивистов см.: Зорькин В. Д. Позитивистская теория права в России. М., 1978, с. 60 и след.

п Amos Sh. A systematic View of the Science of Jurisprudence. L, 1872, p. 73.

93 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1910, вып. 1, с. 281.

»4 Там же, с. 314.

(в т.ч. и ценностно-содержательных) черт права сопровождается подменой правовых ϲʙᴏйств закона (и так называемого позитивного права вообще), его властным источником и характером. Своим приказом государственная власть порождает право — таково кредо данного типа правопонимания, подлинная суть кᴏᴛᴏᴩого пробудет в утверждении: все, что приказывает государственная власть, есть право (закон) Отличие права от произвола тем самым в принципе лишается объективного и содержательного смысла и имеет для приверженцев юридико-позитивистского подхода исключительно субъективный и формальный характер: явный произвол, санкционируемый определенным субъектом (государством) в определенной форме (в форме того или иного акта — закона, рескрипта, декрета и т. д.) безоговорочно признается правом.

Юридический позитивизм тем самым расписывается в ϲʙᴏей полной беспомощности установить какие-либо научно значимые объективные критерии отличия права как особого социального явления от иных феноменов (как от произвола и бесправия, так и, скажем, от морали) и ограничивается указанием на авторитет власти как единственный критерий для данного отличия. В позитивистской трактовке за приказом государственной власти признаются магические возможности. Стоит сказать — получается, что приказом решаются задачи не только субъективного характера (формулирование норм законодательства), но и объективного плана (формирование, создание самого права), а также собственно научного профиля (установление и выяснение отличия права от произвола и вообще неправовых явлений) Во всем ϶ᴛᴏм отчетливо проявляются этатистские корни и установки юридико-позитиви-стских воззрений.

Выдающийся английский мыслитель Томас Гоббс (1588-1679 гг.) был теоретиком естественного права, защитником абсолютной политической власти.» В начале революции он выступил защитни-

1 Гоббс Томас родился в Мальмсбери, в семье священника. Закончив Оксфордский университет и получив ученую степень бакалавра, отказался от преподавательской

Какой же выход видится Гоббсу из этого состояния общества?

Итак, в естественном состоянии, по Гоббсу, каждый индивид в равной мере обладал естественным правом. Последнее он определяет как свободу всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения собственной жизни. В естественном состоянии каждый человек имеет право на все, «даже на жизнь всякого другого человека», что и приводит к войне между ними. Пагубность такого состояния понуждает людей искать путь к его прекращению. Этот путь указывают предписания разума, есте ственные законы. Следовательно, право и закон различаются меж-

Чтобы устранить опасность нарушения естественных законов, пишет Гоббс, необходима сила, принудительная власть, которая угрозой наказания заставила бы всех в одинаковой мере выполнять соглашения, упрочила бы ту собственность, которую люди приобретают путем взаимных договоров взамен отказа от всеобщего права. Такая принудительная власть появляется с основанием государ ства, а сила — с появлением гражданских законов.

Как Гоббс трактует свободу? Как она совмещается с неограниченной властью суверена?

Подобно тому, как люди для достижения мира и самосохранения создали «искусственного человека», т.е. государство, полагает мыслитель, точно так же они создали искусственные цепи, т.е. граждан ские законы, прикрепленные к устам верховной власти и ушам подданных. Потому, во-первых, свобода подданных заключается в свободе делать то, что не указано в соглашениях с властью, заклю-

издания законов, так как иначе не может быть никакого мира». Положительными являются те законы, которые стали таковыми по воле верховной власти. Закон — установление разума и приказа ние государства. Следовательно, толкование закона зависит от верховной власти и его могут толковать только те, кого назначит для этого суверен.

Подобно Ж.Бодену Гоббс признает только три формы государ ства: монархию, демократию и аристократию. Независимо от различий, законодателем во всех государствах является лишь суверен. В этом смысле, по его мнению, «власть, если только она доста-

9 Г. Г. Демиденко

суверена и права подданных. Его возвеличивание государства

Учение Гоббса о государстве

Однако, нужно отметить, что Гоббс в одном отношении ограничивает обязанность подчиняться суверенам. Он рассматривает право самосохранения как абсолютное: подданные имеют право самозащиты даже против верховной власти, так как самосохранение является причиной создания государства. Сопротивление правительству оправдано только в случае самозащиты, сопротивление же с целью защиты другого всегда преступно.

Так же, Гоббс отмечал, что человек не имеет обязанностей перед правителем, у которого нет силы защитить его. В этой связи можно выделить обязанности суверена, который определяются той целью, ради которой он был наделен верховной властью – обеспечением безопасности народа. Если такая защита подданным не предоставляется, то перестает существовать и само государство.

Гоббс неоднократно подчеркивал, что под обеспечением безопасности он понимает не одно лишь обеспечение голого существования, но также обеспечение за каждым человеком всех благ жизни, приобретенных законным трудом, безопасным и безвредным для государства. Выполнение этой задачи подразумевает ожидание от суверенной власти как общих мер, состоящих в просвещении народа и издании и применении хороших законов, так и заботу и защиту отдельных индивидуумов. Что касается просвещения народа, то оно в первую очередь, согласно Гоббсу, должно заключаться в том, чтобы народ не увлекся формами правления соседних народов и не стремился к изменению своей собственной формы правления под предлогом того, что другие народы под иным управлением живут в благополучии и благоденствии. Просвещение народа также должно включать в себя знание того, что дурной отзыв о верховной власти является преступлением, поскольку приводит к разрушению повиновения народа, и, как следствие, к разрушению государства.

В государстве люди не должны верить ни своим глазам, ни даже собственным умствованиям, но обязаны прибегать к авторитетной оценке: «И в этом вопросе каждый из нас должен сделать судьей не свой собственный частный разум или совесть, но государственный разум, то есть разум верховного наместника Бога; и действительно, мы ведь уже сделали его судьей, вручив ему суверенную власть делать все, что необходимо для нашего мира и защиты»21. Философ отмечает, что должно быть единообразие вероисповедания: религия устанавливается сувереном. Церковь должна зависеть от гражданского правительства. В каждой стране король должен быть главой церкви.

Каждый суверен обязан, кроме того, заботиться о том, чтобы народ учили справедливости, которая состоит в том, что ни у кого нельзя отнимать того, что ему принадлежит. Так же, Гоббс отмечает, что должна быть соблюдена справедливость одинаковой мере ко всем людям. К равной справедливости относится также равномерное налогообложение. Для физически сильных людей государство-суверен должно предоставить работу, для чего необходимо поощрять развитие всякого рода промыслов, таких, как судоходство, земледелие, рыболовство и всех отраслей промышленности, требующих рабочих рук. Государство гарантирует своим подданным свободу, которая является правом делать все то, что не запрещено гражданским законом, в частности «покупать и продавать и иным образом заключать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, пищу, образ жизни, наставлять детей по своему усмотрению и т.д.»22. При переизбытке населения суверену следует позаботиться о переселении в слабозаселенные страны.

Гоббс выделяет причины, приводящие государственное устройство к гибели. Первой из их числа он называет недостаточность абсолютной власти. Когда правитель, достигнув власти, по тем или иным причинам довольствуется правами, меньшими чем те, что соответствуют его статусу суверена и, следовательно, обладает властью меньшей, «чем та, которая необходима в интересах мира и защиты государства», то, будучи вынужден – ради самой цели существования государства – прибегнуть к суверенным правам, он внешне предстает как нарушитель закона, а его кажущиеся незаконными действия побуждают «огромное число людей к восстанию».

Второй причиной разрушения государства является свобода мнений, в первую очередь утверждения, «что каждый отдельный человек есть судья в вопросе о том, какие действия хороши и какие дурны». Как отмечает философ, это утверждение верно в естественном состоянии, но в государственном «мерилом добра и зла является гражданский закон, а судьей – законодатель, который всегда представляет государство». Из непонимания этого положения «люди становятся склонными спорить друг с другом и обсуждать повеления государства, а затем повиноваться или неповиноваться им в зависимости от собственного усмотрения, что вносит смуту и ослабляет государство».

Также ослабляет государство утверждение, что «все, что человек делает против своей совести, есть грех»: для гражданина «закон есть совесть государства, следовать руководству которого он признал для себя обязательным. Иначе различие, существующее между совестью отдельных людей, которая является лишь личным мнением, должно было бы внести смуту в государство, и всякий стал бы повиноваться верховной власти лишь постольку, поскольку ее повеления встречали бы его личное одобрение»23.

Третье ложное учение гласит: «вера и святость приобретаются не учением и размышлением, а сверхъестественным вдохновением, или внушением»24. Напротив, согласно Гоббсу: «Вера и святость на самом деле не очень часто встречаются, однако они не чудеса, а результат воспитания, дисциплины, самоконтроля и других естественных средств, при помощи которых Бог производит их в своем избраннике, когда считает это нужным»25.

Следующей причиной, по Гоббсу, является подчинение суверена гражданским законам, а так же если право собственности подданных абсолютно не только по отношению к иным подданным, но и относительно суверена. Философ отмечает, что законы собственности должны быть полностью подчинены суверену, так как в естественном состоянии нет собственности, и поэтому собственность создана правительством, которое может контролировать свое творение, как ему угодно.

Разрушительны для государства учения о делимости верховной власти, «ибо делить власть государства — значит разрушать ее, так как разделенные власти взаимно уничтожают друг друга»26. Столь же печальны следствия, возникающие из подражания формам правления и обыкновениям, принятым у соседних народов — восхищения античными авторами, от которых «люди дошли до убийства своих королей».

Наконец, одним из наибольших угроз для благополучия и самого существования государства является разделение властей на светскую и духовную, ведь «это значит, что государство раздвоено в самом себе и не может существовать».

Гоббс первым со всей определенностью сказал, что в международном праве государства противостоят друг другу «в естественном состоянии». Эти отношения могут быть, по Гоббсу, только отношениями соперничества и вражды. Государства представляют собой военные лагеря, защищающиеся друг от друга с помощью солдат и оружия; они находятся в положении гладиаторов, направляющих оружие друг на друга и зорко следящих друг за другом. Государства как бы пребывают в состоянии войны всех против всех, в котором были люди до установления государственной власти. И такое состояние государств, подчеркивает Гоббс, следует считать естественным, так как они не подчиняются никакой общей власти, и неустойчивый мир между ними вскоре нарушается. Правда, в естественном состоянии тоже заключаются договоры, но всегда со множеством конкретных оговорок, не позволяющих состоянию безопасности прийти на смену состоянию беспорядка, так как безопасность бывает только в государстве. Государство вбирает в себя всю рациональность и всю законность. Вне него всюду царит «естественное состояние». Каждый суверен при обеспечении безопасности своего народа имеет то же право, которое может иметь любой человек при обеспечении собственной безопасности. И тот же закон, который диктует людям, не имеющим гражданского правления, что они должны делать и чего избегать в отношении друг друга, диктует то же самое государству, т. е. совести суверенных государей и верховных собраний.

Заключение

Существуют разнообразные отзывы к идеям, высказанным Т. Гоббса. Его обвиняют в тоталитаризме, абсолютизировании роли государства. Но было бы неверно отрицать его огромный вклад в науку.

Гоббс рассматривает сущность государство не через призму теологии, а выводить его законы из разума и опыта. Он совершенно свободен от суеверий, ясен и логичен. Как отмечал Бертран Рассел «он является первым действительно современным писателем по политической теории. Там, где он неправ, он неправ из-за слишком большой упрощенности, а не потому, что основа его мыслей нереалистична и фантастична. В силу этой причины он все еще достоин опровержения»27.

Гоббс сформулировал ряд юридических максим, давших теоретическое обоснование движению за реформу права, получившему широкий размах в годы английской революции, которые заключались в том, что: законы имеют своим существенным признаком то, что они доводятся до сведения всякого человека посредством акта, заведомо исходящего от верховной власти; правовая сила закона удостоверяется «государственными кодексами», печатями и т. п. средствами; толковать законы могут только те, кого назначит для этого суверен; судебные прецеденты не всегда заслуживают доверия, приговор одного судьи не обязывает другого выносить такой же приговор в подобном случае; при определении наказания следует учитывать «степень преступности», смягчающие и отягчающие обстоятельства.

В целом, теория Гоббса оказала большое воздействие на развитие политико-юридической мысли и его времени, и более поздних периодов. Он поднял такие проблемы и сформулировал идеи, которые в последующем развивали философы не одного столетия.

Список использованной литературы

Томас Гоббс. «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского».//http://lib.ru/FILOSOF/GOBBS/leviafan.txt
Гоббс Т. «О гражданине» / Т. Гоббс. – Мн.: Попурри, 2001.
Карл Шмитт Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса / Пер. с немецкого Д.В. Кузницына.- СПб.: «Владимир Даль», 2006.- 300 с.
Зотова Л.В. Безопасность народа и государства как главная политическая ценность в учении Томаса Гоббса // Вестник Российского университета дружбы народов . — Сер.: Политология. — 2003. — № 4 — С. 55-64.
Тесля А.А. «Абсолютизм государства. Политическая философия Томаса Гоббса».//http://www.hrono.info/statii/2006/tesl_gobbs.php
Сатышев В. Е. «Учение Т. Гоббса о государстве и праве». //Правоведение. — Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1979. № 5. — С. 50-57.
Нерсесянц В.С. «История политических и правовых учений». / Под общ. ред. академика РАН, д. ю. н., проф. В. С. Нерсесянца. — М.: Изд. НОРМА, 2004. — 352с.
Шершеневич Г.Ф. «История философии права». /С.-Петербург. 2001. 523с.
Рассел Б. «История западной философии». В 3 кн.: 3-е изд., испр. / Подгот. текста В. В. Целищева. — Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 2001. — 992 с.

1 Нет на земле власти, подобной ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости (перевод с лат.)

2 Гоббс Т. Левиафан, или Материя, Форма и власть государства церковного и гражданского// (Здесь и далее материал взят с сайта: http:// lib.ru/FILOSOF/GOBBS/leviafan.txt) (Далее — Гоббс Т. Левиафан).

3Тесля А.А. Абсолютизм государства. Политическая философия Томаса Гоббса. //http://www.hrono.info/statii/2006/tesl_gobbs.php

4 Зотова Л.В. Безопасность народа и государства как главная политическая ценность в учении Томаса Гоббса // Вестник Российского университета дружбы народов. — Сер.: Политология. — 2003. — № 4 — С. 55.

5 Карл Шмитт. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса /Пер. с немецкого Д. В. Кузницына.- СПб.: «Владимир Даль», 2006.- С. 27.

6 Гоббс Т. Указ. соч.

7 Там же.

8 Там же.

9 Гоббс Т. Указ. соч.

10 Сатышев В. Е. Учение Т. Гоббса о государстве и праве. //Правоведение. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1979, № 5. — С. 50.

11 Быховский Б.Э., Психофизическое учение Томаса Гоббса, «Вестник комакадемии» 1928, №26 (2).С8

12 Гоббс Т. Указ. соч.

13 Зотова Л.В. Безопасность народа и государства как главная политическая ценность в учении Томаса Гоббса // Вестник Российского университета дружбы народов . — Сер.: Политология. — 2003. — № 4 — С. 56.

14 Гоббс Т. Указ. соч.

15 Там же.

16 Там же.

17 Там же.

18 Гоббс Т. О гражданине / Т. Гоббс. — Мн.: Попурри, 2001. С. 384.

19 Тесля А.А. Абсолютизм государства. Политическая философия Томаса Гоббса. //http://www.hrono.info/statii/2006/tesl_gobbs.php

20 Карл Шмитт Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса /Пер. с немецкого Д. В. Кузницына.- СПб.: «Владимир Даль», 2006.- С. 175.

21 Гоббс Т. Указ. соч.

22 Там же.

23 Там же.

24 Там же.

25 Там же.

26 Там же.

27 Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 3-е изд., испр. / Подгот. текста В. В. Целищева. — Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 2001. — С. 458.

ЧОУ ВО «ИСГЗ» — Центр правового просвещения

ЦЕНТР ПРАВОВОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

(ЮРИДИЧЕСКАЯ КЛИНИКА)

ИНСТИТУТА СОЦИАЛЬНЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ ЗНАНИЙ

О работе Центра правового просвещения
«ШКОЛА ПРАВА»

Цели:

Повышение правовой грамотности населения и правовое просвещение граждан на безвозмездной основе.
Воспитание учащейся молодежи в духе уважения принципа верховенства права, справедливости, человеческого достоинства и конституционных основ Российской Федерации.
Повышение уровня профессиональной подготовки, совершенствование деловых и профессиональных качеств учащейся молодежи.Активное и динамичное развитие юридической науки.
Оказание информационно-консультационной и правовой помощи гражданам, индивидуальным предпринимателям и некоммерческим организациям на безвозмездной основе по вопросам применения законодательства и защиты их нарушенных прав.
Улучшение профессиональных знаний студентов и выработка профессиональных практических навыков.
Совершенствование форм и методов обучения студентов Института.

Задачи:

Правовое просвещение граждан в рамках разъяснения конституционных прав и обязанностей.
Оказание помощи учащейся молодежи в освоении правовых дисциплин.
Приобщение учащейся молодежи к идеям и проблематике защиты Прав Человека.
Распространение информации о деятельности Центра правового просвещения по средствам СМИ.

Приглашаем!

Центр правового просвещения

приглашает к участию в деятельности,
активных, целеустремленных и влекущихся к науке студентов старших курсов.

В процессе работы Вы сможете:

выработать навыки лектора;
развить и повысить профессиональные знания и практические навыки в области юриспруденции посредством оказания информационно-консультационной и правовой помощи на безвозмездной основе;
принимать участие в мероприятиях, организуемых совместно с Министерством юстиции Республики Татарстан и Ассоциации юристов России.Наши координаты:

420111, Республика Татарстан, г.Казань,
ул.Профсоюзная, дом 13/16 (4 этаж)
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Философия права | Британника

Полная статья

Философия права , также называемая юриспруденция , раздел философии, изучающий природу права, особенно в его отношении к человеческим ценностям, отношениям, практике и политическим сообществам. Традиционно философия права исходит из формулировки и защиты положений о праве, которые являются общими и абстрактными, то есть, которые верны не для конкретной правовой системы в конкретное время (например,g., Соединенное Королевство в 1900 г.), но всех правовых систем в настоящее время или, возможно, всех законов во все времена. Философия права часто стремится отличить право от других систем норм, таких как мораль ( см. этика) или других социальных условностей. Взгляды на природу права часто зависят, а иногда и вносят свой вклад в ответы на некоторые из наиболее фундаментальных философских вопросов, например, относительно основ морали, справедливости и прав; характер человеческих действий и намерений; отношения между социальными практиками и ценностями; природа знания и истины; и оправдание политического правления ( см. политическая философия).Таким образом, философия права является неотъемлемой частью философии в целом.

Общие положения

В то время как закон как средство управления человеческими сообществами восходит к древнему Египту, по крайней мере, в 3000 г. до н. Средиземноморья, вскоре после зарождения самой западной философии. С этого момента можно проследить более или менее непрерывную историю такого размышления до наших дней.Как и в случае с историей философии в целом, на протяжении веков можно наблюдать изменения не только в изложенных теориях, но и в центральных вопросах закона, на которые эти теории должны были ответить.

Хотя каждая философская теория отчасти является продуктом времени, места и культуры, в которых она развивалась, философия права в дополнительном смысле ограничена. Философские рассуждения о природе права не только очень часто формируются политикой времени и места данного теоретика, но также ведутся с учетом особого рода правовой системы и правовой культуры.Последний факт важен, поскольку виды правовых систем в Европе и англоязычном мире сильно различались на протяжении последних нескольких тысячелетий. Хотя форма и структура этих систем не могут быть подробно обсуждены здесь, тем не менее следует отметить, что для глубокого понимания каждой из основных теорий и текстов в истории философии права требуется некоторое знакомство с правовыми системами городов. и государства, в которых данная теория была развита. Например, центральным элементом правовой системы Афин Аристотеля был представительный законодательный орган, Экклесия, в которой широкий спектр политических споров обсуждался и разрешался на основании закона, в то время как его судебная система была, хотя и важна, но очень рудиментарна по современным стандартам. (он регулировался в основном обычными процессуальными правилами и управлялся обычными гражданами, поскольку в тот период не было судей, адвокатов или других профессиональных юристов).В результате Аристотель теоретизировал о законе в первую очередь на основе модели общих правил действий, установленных законодательством и пересматриваемых прямым голосованием или другими плебисцитарными средствами. Возьмем другой пример: начиная с XVII века многие британские (а позже и другие англоязычные) философы права доказывали центральную важность судебных институтов для самого существования правовой системы и обсуждали идею юридического обоснования как особого вида правовой системы. совещательная деятельность. В последнее время все большее внимание уделяется связанному с этим вопросу о том, как правильно толковать язык закона.Некоторые теоретики, начиная с начала 20 века, даже сочли полезным размышлять о природе права прежде всего с точки зрения профессиональных юристов, таких как судьи или юристы. Это развитие, несомненно, должно быть хотя бы частично объяснено тем фактом, что эти теоретики размышляли о праве почти исключительно в рамках передовых систем общего права, то есть тех правовых систем, которые встречаются во всем англоязычном мире (и теперь за его пределами), в которых специально обученные юристы выступают от имени интересов клиентов в суде и других местах, и в которых судьи часто играют квазизаконодательную роль в формировании правовых норм в форме прецедентов, которые являются обязательными для последующих судов для целей решения будущих дел.

Древняя Греция

Абстрактная концепция закона признается, хотя и не обсуждается, в поэмах Гомера и Гесиода VIII – VII веков до н. Э. Однако в греческой истории и литературе VI и V веков до н. делать, и этот закон часто сопровождается как минимум угрозой наказания или принуждения со стороны государства.Геродот (родился около 484 г. до н. Э.) В своей «Истории г.« »греко-персидских войн» описывает спартанского царя, обращенного к царю Персии, что греки «свободны, но не полностью свободны; закон — их господин, которого они боятся гораздо больше, чем ваши люди боятся вас. Они делают все, что им велят ». Историк Ксенофонт ( ок. 430– ок. 350 до н. Э.) В своих памятных вещах описывает вероятный апокрифический разговор между молодым Алкивиадом и его опекуном, великим афинским государственным деятелем Периклом, в котором последний заявляет, что «как бы то ни было. суверенная власть государства, которая обдумывает, вводит в действие и предписывает, что должно быть сделано, известна как закон »и отрицает, что простого принуждения со стороны тирана достаточно для того, чтобы считаться законом.Великий драматург Софокл в своей трагедии «Антигона » впервые выдвинул на первый план важную идею о том, что требования закона и морали могут противоречить друг другу. В пьесе король Креонт приказывает не захоронить тело брата Антигоны в качестве посмертного наказания за измену. Из-за семейного долга Антигона попирает приказ и хоронит тело, тем самым рискуя быть наказанной смертью. Она отвергает законную власть царя, говоря, что даже он «не может отвергнуть неписаные и неизменные законы, данные нам богами.”

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Но именно Платон (428 / 427–348 / 347 до н. Э.), Писавший во время упадка Афинской империи, был первым, кто выдвинул философские утверждения о природе закона. Соответствующий греческий термин nomos широко варьировался по значению в зависимости от контекста, часто относясь просто к условию или практике. Но ко времени Платона он приобрел более конкретный смысл закона или провозглашенной или письменной директивы, устанавливающей стандарт человеческих действий.В своем диалоге Crito Платон вымышленно представил своего учителя Сократа, заключенного в тюрьму и приговоренного к смертной казни (за нечестие и развращение молодежи), перед выбором между принятием смертной казни и побегом, тем самым нарушив закон. В диалоге Сократ приводит провокационный аргумент от имени законов Афин, что, поскольку он получил преимущества и защиту жизни в соответствии с законом на протяжении всей своей жизни и никогда не покидал город из-за протеста, он обязан либо подчиняться свои законы или убедить государство, что они не должны применяться против него.Поскольку он потерпел неудачу (на суде) в последней задаче, он должен уважать законы, подчиняясь их командам, независимо от их содержания.
Диалог Платона Crito является источником нескольких устойчивых идей в философии права, например, что закон по своей природе претендует на власть над своими субъектами и что сама связь между правом и его субъектами каким-то образом порождает обязательство повиновения. Более поздние работы Платона разрозненно ссылаются на право, но не могут сформулировать прочную философию права в современном смысле этого слова; то, что считается его последней работой, Laws , содержит много конкретных предложений по реформированию законов его времени, но, как ни странно, не в состоянии справиться с более широкими философскими вопросами.
Поколение спустя ученик Платона Аристотель (384–322 гг. До н. Э.) Дал более систематическое выражение ряду влиятельных идей о праве. Известно, что Аристотель сказал, что люди являются «политическими животными», что означает, что они естественным образом организуются в различные виды сообществ, крупнейшим из которых является город или город-государство (по-гречески полис ). Города характеризуются своим politeia , словом, которое часто переводят как «конституция», но на самом деле оно относится к любому общему способу организации большого человеческого сообщества.Закон, по словам Аристотеля, является «своего рода порядком» и, таким образом, обеспечивает всеобъемлющую структуру правил и институтов, посредством которых строится общество. Закон (например, статут) по своей природе универсален по форме: это стандарт поведения, который применяется в целом в отношении как классов лиц, так и типов поведения, которыми он управляет. Из-за своей универсальной природы закон может иногда не применяться или применяться только неопределенно к новому делу, непредвиденному законодателем. Проблема здесь, сказал Аристотель, не в законе или отсутствии предвидения со стороны законодателя, а, скорее, в «природе дела».В таких случаях требуется корректировка, которую он назвал «справедливостью», которая включает в себя размышления о том, как несовершенный закон применялся бы, если бы законодатель рассмотрел новое дело и затем применил закон соответствующим образом.
Аристотель
Фрагмент римской копии (II век до н. Э.) Греческого алебастрового портретного бюста Аристотеля, ок. 325 г. до н. Э .; в коллекции Римского национального музея.
А. Дагли Орти / © De Agostini Editore / age fotostock
Аристотель был также первым, кто сформулировал то, что стало известно как идеал верховенства закона.Он разделял распространенное греческое мнение о том, что закон как общий принцип имеет долю вечной божественной мудрости. По сути, это был инструмент, с помощью которого можно было ограничить осуществление политической власти, особенно тиранов, политика которых представляла только их собственные интересы, а не благо общества. Что касается (даже к тому времени) извечных споров о том, должен ли управлять городом лучший закон или лучший человек, позиция Аристотеля была ясна: «Тот, кто просит закон, чтобы править, просит Бога и разум, а не других, чтобы править, в то время как Тот, кто просит править человеческим существом, импортирует и дикого зверя.… Закон — это разум без аппетита ».
Гоббс, Томас: Методология | Интернет-энциклопедия философии
Томас Гоббс (1588–1679) — один из самых влиятельных политических философов Англии. По его собственной оценке, он был, вероятно, самым важным философом своего времени, если не истории, поскольку считал себя первым, кто открыл настоящую «науку о политике». Его политическая наука, созданная по образцу безошибочного метода геометрии, должна была продемонстрировать политические истины с уверенностью геометрического доказательства.Гоббс считал, что в такой науке отчаянно нуждались его сограждане-англичане, потому что политические разногласия и конфликты раздирали его страну. Согласно Гоббсу, гражданская война в первую очередь вызвана расхождениями во мнениях относительно того, кто является высшей политической властью в содружестве. В свое время заявление короля о том, что ему принадлежит последнее слово в политических вопросах, было поставлено под сомнение членами парламента. Например, когда король Карл попытался собрать средства для войны против Испании и Франции в 1626 году, парламент отклонил его просьбу.В ответ король использовал «принудительную ссуду», чтобы заставить отдельных подданных финансировать его нужды. Это действие способствовало росту напряженности между королем и парламентом, напряженности, которая в конечном итоге вылилась в гражданскую войну. По словам Гоббса, единственный способ избежать гражданской войны и сохранить состояние мира в содружестве — это установить беспристрастную и абсолютную суверенную власть, которая является высшей инстанцией по всем политическим вопросам. Гоббс считает, что его собственная политическая философия научно подтверждает такой вывод.Если политический аргумент Гоббса столь же надежен, как и геометрическое доказательство, то его собственная оценка его философского значения не может быть преувеличена.
Содержание
История и политика: политическая проблема
Перевод Фукидида Гоббсом
История Гоббса о гражданской войне в Англии
Философия права Гоббса
Научные обзоры
Философский метод: разрешение и композиция
Научная демонстрация
Движение и наука
Геометрия и физика
Философия человеческой природы
Моральная философия Гоббса
Состояние природы
Наука о политике
Ссылки и дополнительная литература
Первичные источники
Вторичные источники
1.История и политика: политическая проблема
Гоббс представил свою «науку о политике» как ответ на конкретную историческую ситуацию, характеризующуюся острыми политическими проблемами. Эта наука о политике в первую очередь встречается в «политических трудах» Гоббса, как их можно назвать, которые включают The Elements of Law (1640), De Cive (1642) и Leviathan (1651). Хотя эти тексты дают подробное представление о решении Гоббса гражданской войны, они дают только общее понимание самой проблемы.С другой стороны, так называемые исторические трактаты Гоббса раскрывают конкретные причины ухудшения политической ситуации в Англии семнадцатого века. Эти работы включают его перевод « Истории Пелопоннесских войн» Фукидида (1628), Бегемот (1668) и Диалог между философом и исследователем общего права Англии (1669). Как указывали некоторые исследователи Гоббса, политические работы Гоббса имеют логический приоритет, потому что они предлагают решения проблем, представленных в исторических трудах.Таким образом, чтобы лучше понять политическое решение Гоббса, полезно сначала резюмировать его исторические труды, раскрывающие его понимание конкретной проблемы, с которой он столкнулся.
а. Перевод Фукидида Гоббсом
Решение Гоббса перевести и опубликовать историю Фукидида в 1628 году, безусловно, было реакцией на растущую политическую напряженность в Англии в то время. В 1620-х годах проблемы между Карлом I и парламентом обострились из-за того, что король настаивал на сборе средств для серии непопулярных войн.После того, как король открыто объявил войну Испании, он начал собирать самое большое военное окружение с 1588 года. По ряду причин, включая ранние потери, понесенные в Кадисе от рук испанцев, и негативные последствия войны для торговли, парламент сопротивлялся. предоставить Королю дополнительные средства. Эта ситуация усугублялась все более ухудшающимися отношениями с Францией. Собственные морские конфликты Франции привели к эмбарго, которое создало дополнительные барьеры для международной торговли. Кроме того, напряженность в отношениях между Англией и Францией усилилась из-за того, что Франция продолжала владеть английскими кораблями (которые первоначально были взяты в аренду), а также из-за давних религиозных разногласий между двумя странами.После того, как парламент 1626 года отклонил запрос Карла о поставках, король собрал средства с помощью принудительной ссуды, с помощью которой частные лица были вынуждены ссужать деньги короне. Подобные действия не только обострили отношения между парламентом и королем, но и выявили ряд идеологических разногласий между этими двумя центрами власти с серьезными политическими последствиями. Самый важный вопрос касался власти короля и его отношения к закону. Карл отстаивал теорию божественного права на царство, согласно которой Бог по милости своего королевского помазания даровал ему власть действовать вне закона по его собственной прерогативе.Король умерил свое мнение, заявив, что он будет предпринимать незаконные действия только в случае необходимости и только на благо государства. Несмотря на это заявление о самоограничении, некоторые его действия противоречили его декларации о добросовестности. Настойчивое требование короля о праве на тюремное заключение вне закона, например, вызвало серьезные сомнения в том, можно ли верить его словам. Петиция о праве, представленная в парламенте в 1628 году, пыталась защитить свободы подданных от угрожающих действий короля, таких как принудительные ссуды, внезаконное заключение и размещение солдат.Религиозные разногласия, а также политика были отчасти виноваты в политических проблемах Англии Гоббса. Было хорошо известно, что религиозные лидеры не всегда довольствовались некоторыми политиками короны. Английские протестанты, включая как традиционных англиканцев, так и более радикальных пуритан, например, очень подозрительно относились к горячей поддержке Чарльзом англиканского архиепископа Лауда. Основной причиной их оговорок было отстаивание Лаудом определенных антикальвинистских взглядов, в том числе взгляда на то, что избранные могут отпасть от Божьей благодати через грех.Такая точка зрения поставила под сомнение основополагающее кальвинистское представление о предопределении, которого придерживалось большинство английских протестантов. Фактически, Карл утверждал свое право как король провозглашать традиционную позицию и диктовать ортодоксальные догмы, поддерживая своего архиепископа. Исторические обстоятельства убедительно свидетельствуют о том, что перевод Гоббса Фукидида был задуман как политический аргумент в пользу роялистов. Сам Гоббс подтверждает это, когда заявляет, что история Фукидида дает наставления, полезные для защиты царя.Но какие конкретные уроки преподает эта древняя история? Гоббс считает, что демократия неадекватна отчасти потому, что простых людей легко склонить к политически деструктивным действиям «демагогов» и религиозных фанатиков. Если политическая власть будет передана в руки простых людей, которые находятся под влиянием жаждущих власти людей, стремящихся к собственной выгоде, то содружество, скорее всего, падет. Публикация Гоббсом Фукидида была политическим актом, призванным поддержать дело роялистов и предостеречь от опасных последствий узурпации власти короля.
г. История Гоббса о гражданской войне в Англии
г.
В книге Behemoth Гоббс показывает своим читателям, что идеологический спор относительно политики и религии был первопричиной гражданской войны в Англии. Работа начинается с простого вопроса: как король Карл I, сильный и способный лидер, потерял суверенную власть, которой он обладал благодаря законному праву наследования? Первоначальный ответ состоит в том, что король потерял контроль над королевством, потому что у него не было финансовых ресурсов, необходимых для содержания армии.Однако при дальнейшем рассмотрении Гоббс обнаруживает, что более глубокой причиной конфликта был тот факт, что «люди были развращены» «соблазнителями», чтобы они приняли мнения и убеждения, противоречащие социальной и политической гармонии. Гоббс утверждает, что религиозные лидеры были в основном виноваты в создании разногласий в содружестве, потому что они несут ответственность за распространение политически опасных убеждений. Вдобавок Гоббс возложил некоторую вину на Аристотеля или, точнее, на религиозных и политических лидеров, которые злоупотребляли аристотелевскими идеями в своих интересах.Как отмечалось выше, Гоббс предположил опасные последствия религиозного рвения в своем переводе Фукидида. В Behemoth религиозные лидеры непосредственно несут на себе основную тяжесть его критических замечаний. По словам Гоббса, религиозные лидеры сеют беспорядки, создавая ситуации разделенной лояльности между Богом и королем. Гоббс сначала обвинил пресвитерианских проповедников в использовании риторических уловок, чтобы захватить умы и преданность своих прихожан. Эти проповедники не внушали убеждений, используя разум или аргументы, и при этом они не обязательно стремились научить людей понимать.Вместо этого они внушали своим слушателям крамольные принципы. Для Гоббса проповедники — это актеры, которые поражают свою аудиторию, утверждая, что они вдохновлены Богом. Многие «бесплодные и опасные доктрины», по словам Гоббса, принимаются людьми, потому что они «напуганы и поражены проповедниками» (B 252). Короче говоря, проповедники использовали слово Божье как средство подрыва законной власти Короля. Гоббс также критиковал католиков за их веру в то, что Папа должен править духовной жизнью людей.Хотя предполагается, что власть Папы действует исключительно в сфере религиозной веры и морали, папские приказы часто перетекают в мир политики. Проблема для Гоббса в том, что Папа может расширить свою власть над духовными проблемами до такой степени, что это посягает на и ограничивает законный объем власти короля над гражданскими делами. Самая опасная проблема католицизма, например, — это самопровозглашенное право Папы снимать обязанности граждан перед «еретическими» королями.В Behemoth Гоббс также начинает атаку на независимых, анабаптистов, квакеров и адамитов за их роль в создании гражданского недовольства. Эти религиозные группы, недовольные как протестантизмом, так и католицизмом, побуждали людей самостоятельно читать и толковать Библию. В результате «каждый стал судьей религии и толкователем Священного Писания», и поэтому «они думали, что говорят со Всемогущим Богом, и понимали то, что он сказал» (B 190). Частное, антиномистическое толкование Священного Писания, утверждает Гоббс, часто приводит к ситуациям разделения лояльности между Богом и Королем.Если люди могут говорить с Богом напрямую, тогда каждый может решать за себя, какие гражданские законы противоречат слову Бога и, таким образом, какие законы могут быть справедливо нарушены. Более того, Гоббс косвенно обвиняет Аристотеля в проблемах в его стране, когда критикует деструктивное использование метафизических и этических идей Аристотеля. Гоббс указывает, например, что священники использовали философию Аристотеля для объяснения своей способности превращать кусок хлеба в «тело Христа». Идея пресуществления Евхаристии, согласно Гоббсу, создает впечатление, что священники заслуживают почитания, потому что они обладают божественными силами.Священники использовали метафизические доктрины Аристотеля, чтобы убедить людей, что «есть только один путь к спасению, а именно чрезвычайная преданность и щедрость по отношению к церкви, а также готовность ради церкви, если это потребуется, бороться против своих естественных и законных прав». соверен »(B 215). В том же ключе Гоббс указывает, что этические идеи Аристотеля использовались для подрыва легитимности суверенной власти. Согласно учению Аристотеля о среднем, чтобы определить, что является добродетельным в конкретной ситуации, нужно найти средний путь между двумя крайностями.По мнению Гоббса, это побуждает людей определять для себя, что правильно или неправильно в данной ситуации. Политическая проблема этой точки зрения, как и следовало ожидать, состоит в том, что она ставит под сомнение действительность и регулирующую силу гражданского права и тем самым может способствовать сопротивлению и восстанию.
г. Философия права Гоббса
В книге «Диалог между философом и исследователем общего права Англии» Гоббс утверждает, что юристы общего права, такие как сэр Эдвард Кок, частично виноваты в гражданской войне в Англии.Согласно Coke, король юридически ограничен общим правом, которое представляет собой набор законов, определяемых и уточняемых с течением времени путем применения «искусственной причины», которой обладают мудрые юристы и судьи. Гоббс соглашается с Coke в том, что разум играет важную роль в законе, но утверждает, что разум короля отвечает за определение значения законов. В политической ситуации до начала гражданской войны это философское различие проявилось, когда король запросил средства и получил отказ.Гоббс, как мы видели, считал, что непосредственной причиной неспособности Чарльза сохранить суверенную власть было отсутствие у него средств для поддержки вооруженных сил. В просьбе Чарльза было отказано на основании, отчасти, некоторых законодательных актов, утверждающих, что короли не должны взимать налоги или вводить другие средства финансирования без общего согласия королевства. По словам Гоббса, толкование этих статутов в соответствии с «разумом» адвокатов в парламенте отчасти является виновником того, что король не смог получить необходимое финансирование.Как и в случае с религиозными соблазнителями, юристы общего права часто создавали ситуации разделенной лояльности. В своем толковании закона адвокаты, такие как Coke, иногда утверждали, что «закон» противоречит велению короля. Является ли в таких ситуациях обязанность подчиняться закону (в интерпретации «мудрецов» парламента) выше, чем долг перед королем? Гоббс считает, что подобные вопросы неизбежно ведут к расколу в содружестве, а это, в свою очередь, ведет к политическим и гражданским разногласиям внутри сообщества.
2. Научные взгляды
«Наука о политике» Гоббса должна была обеспечить решение идеологических конфликтов, ведущих к гражданской войне, путем обеспечения метода достижения консенсуса по политическим вопросам. Если бы конфликтующие стороны смогли в конечном итоге договориться о политических идеях, тогда можно было бы достичь мира и процветания в содружестве. Целью Гоббса было поставить политику на научную основу и тем самым установить прочное состояние мира. Чтобы понять идею науки Гоббса, нужно обратиться к De Corpore (или On the Body ), который является его наиболее разработанным текстом о научных идеях.В этой рукописи натурфилософии Гоббс представляет свои взгляды на философский метод, математику, геометрию, физику и человеческую природу. По его собственному мнению, взгляды, содержащиеся в De Corpore , представляют собой основополагающие принципы всей его философской системы и, следовательно, его «науки о политике».
а. Философский метод: разрешение и композиция
Гоббс, как и многие его современники, подчеркивает важность наличия правильного философского метода для достижения знания.В отличие от опоры на авторитет, которая была типичной для средневековой схоластики, ведущие интеллектуалы и ученые времен Гоббса считали, что знания можно получить не путем обращения к авторитетам, а с помощью адекватно объективного метода. Для Гоббса такой метод был не только важен для познания, но и служил практической цели, позволяя избежать споров, возникающих из спекуляций и субъективных интерпретаций. Хотя Гоббс не всегда описывал свою философскую методологию, большинство ученых согласны с тем, что он использовал «решительно-композиционный» метод.Согласно этому методу, человек приходит к пониманию данного объекта исследования, интеллектуально «разлагая» его на составные части, а затем впоследствии «составляя» его обратно в единое целое. Для Гоббса такой процесс может использоваться при исследовании естественного тела (такого как стул или человек), абстрактного тела (такого как круг) или политического тела (такого как содружество). Итак, используя пример Гоббса, можно интеллектуально разделить идею человека на следующие идеи: «рациональное», «одушевленное» и «тело».С другой стороны, можно составить представление о человеке, реконструируя эти представления. В процессе решения и составления вещи можно обнаружить ее основные качества. Этот процесс аналогичен разборке часов и их повторному соединению, чтобы узнать, что заставляет их тикать. Гоббс использовал метод решения и композиции в своей науке о политике. Сначала он разделил содружество на части (то есть людей), а затем разделил эти части на их части (т.е. движения естественных тел), а затем разложил их на части (то есть абстрактные фигуры). После такого решения Гоббс воссоздал содружество в своей великой трилогии, которая перешла от абстрактного и физического исследования естественных тел к изучению человеческих тел и, наконец, к изучению политических тел.
г. Научная демонстрация
Для Гоббса было важно не только приобрести знания для себя, но и продемонстрировать свои выводы другим.Согласно Гоббсу, научная демонстрация — это лингвистическая деятельность по построению силлогизмов из предложений, которые сами построены из имен. Таким образом, основной лингвистической единицей научной демонстрации является «имя». Гоббс считает, что имена могут использоваться либо как «знаки», которые напоминают нам об определенных мыслях, либо как «знаки», передающие наши мысли другим. Например, можно использовать имя «мужчина» как знак или мнемонический прием, чтобы вспомнить, что такое мужчина, или можно использовать имя, чтобы сообщить что-то о мужчинах другим.Когда два или более имен соединяются связкой («есть»), создается предложение. Например, «человек — животное» — это предложение, в котором «человек» соединяется с «животным». Силлогизм — это серия из трех предложений, в которых первые два (то есть посылки) логически поддерживают третье (то есть заключение). Из двух посылок, например, «люди есть животные» и «животные живы», можно логически заключить, что «люди живы». Вот как строят силлогизмы из предложений. Однако научные доказательства — это не просто логические выводы; выводы тоже должны быть универсальный и правда .Согласно Гоббсу, универсальный вывод — это тот, который приписывает характеристику целому классу вещей. Например, «все люди рациональны» — это утверждение, в котором термин «рациональный» используется для описания всех людей. Гоббс продолжает, если предикатный термин в таком утверждении «охватывает» подлежащий термин, то утверждение также является истинным. Например, в утверждении «Люди есть животные» субъектный термин («люди») включен в предикатный термин («животные») и, таким образом, является истинным утверждением.Таким образом, научная демонстрация — это силлогизм, выводящий универсальные и истинные предложения на основе посылок с одинаковыми характеристиками. (Интересно, что в геометрии, которая является парадигмой научного доказательства Гоббса, истинность первых принципов устанавливается соглашением. В этом случае Гоббс придерживается «общепринятого взгляда на истину», согласно которому истинность утверждений определяется консенсус.)
г. Движение и наука
Невозможно говорить о взглядах Гоббса на науку, не обращаясь к концепции движения.Гоббс считает, что движение, понимаемое как любое изменение, является универсальной причиной всех вещей. Следовательно, различные отрасли науки в конечном итоге являются науками о движении. Например, Гоббс считает, что геометрия — это наука о движении, потому что она включает в себя построение фигур посредством движения точек. Точно так же физика — это наука, изучающая движение физических тел. Даже моральная философия — это наука о движении, потому что она изучает «движения ума» (такие как зависть, жадность и эгоизм), которые вызывают человеческие действия.Таким образом, можно обнаружить движения или действия, которые приводят к созданию сообщества, понимая «движения» человеческого разума параллельно с изучением точек и физических тел.
г. Геометрия и физика
Изложив свои идеи философского метода в первой части De Corpore , Гоббс применяет этот метод как к абстрактному миру геометрии, так и к реальному и существующему миру физических объектов. Придерживаясь своей цели научной демонстрации своих выводов, Гоббс начинает свои геометрические исследования с ряда фундаментальных определений, включая определения пространства, времени и тел; он использует эти определения, чтобы составить абстрактный мир геометрических фигур, а затем сделать ряд выводов о них.В конце части III исследование переходит от абстрактного мира к «реальному и существующему», что означает переход от геометрии к физике. В начале своих физических исследований Гоббс повторяет свою точку зрения о том, что разрешение и композиция — это методы получения философского знания. По словам Гоббса, подходящим методом для научного исследования мира природы является разрешение. Цель физики — понять движения мира, переживаемые нами. Поскольку наши знания о физическом мире основаны на нашем опыте, Гоббс считает, что первая задача физики — это проанализировать способность ощущать.Гоббс разделяет человеческое ощущение на его различные «части»: органы чувств, способности воображения и фантазии, а также ощущения удовольствия и боли. Затем Гоббс решает естественные тела, начиная с разрешения «всего» мира, чтобы раскрыть разнообразие движений, ответственных за физические явления, такие как движение звезд, смена времен года, наличие тепла и цвета, а также сила тяжести. Все эти природные явления, как и геометрические фигуры, объясняются движущимися телами.Важные различия между геометрией и физикой поверхности в De Corpore Гоббса. В первом случае Гоббс использует композиционный метод в геометрии. Начиная с определений линий и точек, Гоббс делает ряд выводов о мире геометрических фигур. С другой стороны, в своей физике Гоббс начинает с разрешения чувств и явлений, которые они предоставляют. Есть также второе различие, касающееся истинности или ложности утверждений, сделанных в каждой науке. Согласно Гоббсу, геометрия действует в сфере истины, потому что она основана на первичных принципах или определениях, которые известны как истинные, потому что они были приняты как истинные.С другой стороны, принципы физики являются гипотетическими, потому что они изначально не согласованы, а открываются посредством наблюдения. Различие в очевидной природе физики и геометрии в конечном итоге основано на их противоположных методологиях.
3. Философия природы человека
Вторая часть трилогии Гоббса, которая исследует человеческие тела, следует физике, изучающей естественные тела. Точка перехода от физики к изучению человеческой природы находится в том, что можно назвать «философией разума» или «психологией» Гоббса.«Моральная философия является частью физики, потому что движение материальных тел на наших органах чувств, которое является предметом физики, вызывает различные движения в человеческом разуме. Хотя моральная философия технически является частью физики, ее также можно рассматривать как отправную точку для политической философии, поскольку она устанавливает основополагающие этические принципы, из которых делаются социальные выводы. Научная методология Гоббса очевидна в политическом аргументе Левиафан .Следуя методу разрешения, Гоббс разделяет содружество на его фундаментальные «части», то есть людей, и далее разделяет людей на их «части», то есть движения разума. Таким образом, политическая аргументация Гоббса в книге Leviathan начинается с его взглядов на природу разума и психологии человека. Изучив людей в изоляции, он реконструирует содружество, помещая их в естественное состояние, абстрактное состояние, предшествовавшее формированию политического общества.Анализируя поведение или «движения» людей в этой контролируемой среде, Гоббс считает, что он обнаружил причины существования содружества. В то же время, когда Гоббс использует композиционный метод для интеллектуальной реконструкции содружества, он также пытается продемонстрировать свои политические выводы, следуя парадигме геометрии, определяя фундаментальные особенности человеческой природы и затем делая выводы на их основе. Следует отметить, что Гоббс не всегда последовательно или строго применяет научный метод к политическим вопросам.Например, во введении к Leviathan Гоббс утверждает, что самоконтроль является основным методом понимания его политических идей. В этом случае основополагающие принципы его политической науки не заимствованы из физики, а известны, просто размышляя о собственном опыте. Вдобавок Гоббс утверждал, что вторая часть его трилогии, De Cive , была опубликована первой, потому что она основывалась на собственных эмпирических принципах. Более того, в « Левиафан », особенно в первых главах, Гоббс использует множество риторических приемов, чтобы донести свою точку зрения, вместо того, чтобы следовать строгой схеме вывода выводов из определений и фундаментальных принципов.Такие устройства, вероятно, указывают на то, что Гоббс стремился к более широкому кругу читателей этой работой с возможными политическими последствиями.
а. Моральная философия Гоббса
Шедевр политической философии Гоббса начинается с изучения человеческих индивидуумов и «движений» их «частей». В первых главах « Левиафан » Гоббс отстаивает механистическую и материалистическую психологию. Он утверждает, что движения внешних физических объектов на органах чувств вызывают в уме множество психических переживаний, которые Гоббс называет «фантазиями» или «видимостью»; такие психические явления в конечном итоге вызывают поведение человека.По мнению Гоббса, движение внешних объектов приводит к возникновению умственных движений, называемых «усилиями», которые бывают двух типов: аппетиты и отвращения. Аппетит — это стремление, которое заставляет человека искать определенный объект. С другой стороны, отвращение — это стремление избегать объекта. По Гоббсу, люди от природы имеют аппетит к «хорошему», который он определяет просто как объект аппетита. Другими словами, если человек желает объект, этот объект «хорош» для этого человека.Решая, как действовать в конкретной ситуации, люди должны «обдумывать», взвешивая аппетиты и отвращения. Люди обязательно выберут поступок, который, по всей видимости, принесет наибольшее благо данному человеку. Следовательно, обдумывание — это не столько вопрос выбора, сколько результат механического процесса.
г. Состояние природы
Психологические наблюдения

Гоббса в первых главах книги Левиафан касаются людей, а не членов сообщества.Следуя композиционному аспекту своей методологии, Гоббс «объединяет» индивидов в естественном состоянии , состоянии до образования содружества. В «естественном состоянии человечества» люди равны, несмотря на незначительные различия в силе и остроте ума. Представление Гоббса о равенстве необычно тем, что относится к равной способности убивать или побеждать друг друга, но вполне согласуется с его представлением о власти. Это равенство, говорит Гоббс, естественным образом ведет к конфликту между людьми по трем причинам: конкуренция, недоверие и слава.В первом случае, если два человека хотят получить дефицитный товар, они будут конкурировать за этот товар и обязательно станут врагами. В своих попытках заполучить желаемые объекты каждый пытается «уничтожить или подчинить» другого. Гоббс считает, что из-за постоянного страха, порождаемого естественным состоянием, разумно не доверять другим и наносить превентивные удары по своим врагам. Гоббс также считает, что люди от природы тщеславны, поэтому стремятся доминировать над другими и требовать их уважения.Согласно Гоббсу, естественное состояние человечества — это состояние войны, в котором жизнь «одинока, бедна, противна, жестока и коротка», потому что люди ведут «войну всех против всех» ( L 186). В таком состоянии Гоббс утверждает, что люди имеют «естественное право» делать все, что, по их мнению, необходимо для сохранения своей жизни. Другими словами, люди в естественном состоянии не связаны моральными или юридическими обязательствами, поскольку ни то, ни другое не могло существовать до создания содружества.В естественном состоянии «ничто не может быть несправедливым», поскольку «понятиям правильного и неправильного, справедливости и несправедливости нет места» ( L 188). Человеческая свобода для Гоббса — это просто свобода телесных действий и не ограничивается никакими моральными или юридическими понятиями. Другими словами, человек свободен, когда физически не заключен в тюрьму. Поскольку естественное состояние — это состояние непрерывной и всеобъемлющей войны, Гоббс утверждает, что для людей необходимо и рационально искать мира для удовлетворения своих желаний, включая естественное желание самосохранения.По словам Гоббса, человеческая сила разума раскрывает «законы природы», которые позволяют людям установить состояние мира и избежать ужасов естественного состояния.

4. Наука о политике

Нигде в политической философии Гоббса геометрический метод не проявляется так явно, как в его трактовке законов природы. Даются определения и быстро делается ряд выводов; есть глубокая логическая последовательность его благоразумных результатов. Гоббс начинает с определения законов природы как рациональных заповедей, ведущих людей к состоянию мира.Первый закон природы состоит в том, что каждый человек должен искать мира с другими, если только другие не желают сотрудничать, и в этом случае можно использовать «помощь войны». Этот закон природы состоит из двух частей. В первой части он поощряет состояние покоя, инструктируя людей удовлетворить свое желание самосохранения. Тем не менее, поскольку мирное сосуществование требует взаимности, если только одна сторона стремится к миру, маловероятно, что он будет установлен. По этой причине у первого закона природы есть вторая часть; то есть, если другие не заинтересованы в урегулировании конфликта, нужно прибегнуть к насильственным действиям, чтобы обеспечить свое выживание.Люди, как мы видели, имеют естественное право определять, что необходимо для их собственного выживания. Существование этого естественного права часто способствует состоянию войны, поэтому мир требует, чтобы отдельные лица отказались или передали это право частично или полностью. Таким образом, из первого закона природы Гоббс выводит второй закон, согласно которому люди должны отстаивать свои естественные права универсально и одновременно, чтобы достичь мира. От естественного права отказываются либо путем передачи права конкретному получателю, либо путем полного отказа от права.Чтобы избежать войны всех против всех, утверждает Гоббс, необходимо установить общую власть путем взаимной передачи прав, чтобы защищать людей не только от иностранных захватчиков, но и друг от друга. Тем не менее, поскольку объект добровольных действий является благом для самого себя, человек никогда не может отказаться или передать свое право на самосохранение. Цель установления общей власти — вырваться из состояния войны, состояния, которое серьезно угрожает сохранению жизни каждого человека, что является его высшим благом.Таким образом, человек не может отказаться от естественного права на самосохранение или на средства самосохранения. Следовательно, согласно второму закону природы, мы должны передать те права, осуществление которых способствует гражданскому конфликту. Это приводит к третьему закону природы, гласящему, что люди должны соблюдать любые заветы, на которые они добровольно соглашаются. Чтобы общая власть могла выполнять задачу, для которой она создана, необходимо, чтобы отдельные лица выполняли свои взаимные договоренности. В Левиафан Гоббс выводит еще шестнадцать законов природы, все из которых направлены на поддержание состояния мира, установленного установлением общей силы.Эти законы содержат кодекс морального поведения, запрещая социально деструктивное поведение или отношения, такие как пьянство или неблагодарность. Политическим следствием законов природы является институт политического органа, который делает возможным состояние мира. Гоббс утверждает, что суверенная власть может принадлежать одному человеку или собранию, так что для поддержания мира не требуется особого типа правительства. Однако необходимо, чтобы суверенная власть обладала определенными правами для выполнения задачи, ради которой она была создана.Подобно дедукции законов природы, Гоббс выводит права и полномочия суверенитета. В этом выводе Гоббс выводит те права, которые необходимы для поддержания мира. Приведу один пример: суверенная власть имеет право не быть распущенной своими подданными. Гоббс получает еще одиннадцать прав; Гоббс утверждает, что если какое-либо из прав будет отдано, то содружество вернется в состояние войны. Короче говоря, права предполагают защиту политического абсолютизма. Согласно основным принципам политического абсолютизма Гоббса, верховная власть вводит в действие и обеспечивает соблюдение всех законов, определяет, когда вступать в войну и мир, контролирует вооруженные силы, оценивает все доктрины и мнения, разрешает все споры между гражданами, выбирает своих собственных советников и министров, и ему нельзя законно сопротивляться, за исключением редких случаев (то есть, когда он не может гарантировать мир и безопасность своих подданных, то есть теряет «силу меча»).«Наука о политике», как она представлена в политических работах Гоббса, предлагает решение конкретных проблем, к которым он обращался в своих исторических трудах. Суть его решения — «политический абсолютизм», согласно которому суверен является окончательным арбитром по всем этическим, религиозным и политическим вопросам. Одна из «болезней общества», — говорит Гоббс, — это мнение, что «каждый частный человек является судьей добрых и злых дел» ( L 365). В естественном состоянии, как мы видели, люди обладают естественным правом определять, что хорошо для себя, т.е.е., что необходимо для собственной консервации. Гоббс считает, что до тех пор, пока люди будут принимать такие решения, будет состояние войны. В установленных государствах религиозные доктрины часто вызывают гражданские конфликты, особенно в тех случаях, когда кажется, что закон Бога и гражданское право противоречат друг другу. Решение Гоббсом проблемы конфликта религиозных и политических сил начинается со свободного и единодушного согласия безвозвратно передать обе державы под контроль гражданского суверена.Кроме того, Гоббс дает расширенную интерпретацию библейских отрывков в части III и IV книги Leviathan с целью показать, что слово Бога поддерживает его философию или согласуется с ней. Утверждается, что если гражданский суверен принимает и применяет толкование Священного Писания Гоббсом, то возможность конфликта обязанностей на основе религии исчезнет. По этой причине политическая наука Гоббса заключает, что суверенная власть должна отвечать за все доктрины и мнения в содружестве.Если каждый согласится с его политическими выводами, утверждает Гоббс, то разногласия по политическим и религиозным вопросам прекратятся, и в содружестве будет прочно установлен мир.

5. Ссылки и дополнительная информация

а. Первоисточники

Ссылки на Behemoth ( B ) взяты из The English Works of Thomas Hobbes of Malmesbury , ed. Сэр Уильям Молесворт, Лондон: Джон Бон, 1841, Vol. 6.

Ссылки на Левиафан ( L ) взяты из Левиафан , изд.К. Б. Макферсон, Harmondsworth: Penguin Publishers, 1968.

г. Вторичные источники

Finn, S.J. (2007) Гоббс: Путеводитель для озадаченных . Лондон: Continuum Press.
Герберт, Г. (1989), Томас Гоббс: единство научной и моральной мудрости. Ванкувер: Университет Британской Колумбии Press.
Крайнак Р. История и современность в мысли Томаса Гоббса . Итака: Издательство Корнельского университета.
Ллойд, С.А. (1992), Идеалы как интересы в «Левиафане Гоббса: власть разума над материей» . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Петерс Р. (1956), Гоббс . Хармондсворт: Книги Пингвина.
Соммервилль, Дж. П. (1992), Томас Гоббс: политические идеи в историческом контексте . Лондон: Макмиллан.
Сорелл Т. (1986), Гоббс . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

Информация об авторе

Стивен Финн
Электронная почта: Стивен.finn@usma.edu
Военная академия США
США

Насколько радикально Гоббс отступил от традиции естественного права?

Было много споров о том, как интерпретировать Гоббса; особенно следует ли понимать его как материалиста-утилитариста, выводящего свою теорию из эгоистической психологии и объясняющего обязательства посредством рационального расчета собственных интересов, или же он на самом деле больше кантианский деонтолог, придерживающийся традиции естественного права. .Квентин Скиннер отстаивал традиционный взгляд на Гоббса как на прототип утилитаризма, в то время как такие писатели, как Уоррендер, Тейлор и Худ, считали, что Левиафан соответствует традиции естественного права (Скиннер, 1964: 321). Это эссе выступает против последней позиции и придерживается той точки зрения, что внимательное чтение трех политических работ Гоббса, The Elements of Law, Natural and Politic , De Cive и Leviathan , дает четкие доказательства того, что моральные и психологические принципы Гоббса Политическая философия действительно радикально отличается от философии прежних христианских философов-моралистов.Чтобы показать отход Гоббса от традиции естественного права, его сравнивают с традиционным писателем естественного права святым Фомой Аквинским. После краткого обсуждения традиции естественного права, следующие параграфы сосредотачиваются на том, чем взгляды Гоббса отличаются от первых; относительно (а) конечных целей человека и того, что человеческая природа стремится творить добро, (б) определения естественного закона и понимания человеческой рациональности и (в) значения божественного провидения и религии.

Традиция естественного права уходит корнями в доктрину Аристотеля, согласно которой каждая субстанция или природа содержит телос , закон развития (Baumgarth, Regan, 1988: xvii).Святой Фома Аквинский предлагает хороший пример традиционной модели теории естественного права. По общему мнению, он считается наиболее влиятельным моральным философом традиции естественного права. Фома Аквинский основал костяк своей телеологической теории на метафизике Аристотеля, связанной с конечными причинами вещей, дав начало разделу теологии, посвященному моральному превосходству католической церкви (O’Connor, 1967: 5). Фома Аквинский попытался рационально объяснить христианскую веру (там же: 7).Вера и разум взаимосвязаны на протяжении всей его философской системы, и его основные положения теории естественного права включают использование человеком практической рациональности через божественное провидение (Murphy, 2008). Фундаментальный принцип традиции естественного права состоит в том, что добро следует делать, а зла следует избегать (там же). Человеческая природа стремится делать добро, а также к естественной цели, которой является счастье в жизни с конечной целью видения Бога после смерти (Baumgarth, Regan, 1988: xix).«… Человеку назначен конец вечного счастья… направлен к его концу законом, данным Богом» (Аквинский, 1988: 23).

В отличие от Фомы Аквинского, Гоббс не верит, что люди преследуют естественные цели, и не согласен с тем, что люди стремятся к счастью. Его взгляды гораздо менее оптимистичны.

«Ибо нет ни finis ultimus, , высшей цели, ни summum bonum , величайшего блага, как говорится в книгах старых философов-моралистов. … Счастье — это постоянное продвижение желания от одного объекта к другому… Я положил в основу общей склонности всего человечества постоянное и беспокойное желание власти за властью, которое прекращается только со смертью.”(Гоббс, 1958: гл. 10, 86)

Эта цитата ясно демонстрирует, что Гоббс не согласен с традиционными теоретиками естественного права в этом вопросе. Таким образом, люди не просто удовлетворены взращиванием добродетели как политической цели, но, скорее, они постоянно стремятся к большей власти. В «естественном состоянии» Гоббса при отсутствии общественного договора и суверенного лидера все, что объединяет людей, — это «постоянный страх и опасность насильственной смерти» и условие «войны каждого человека против каждого человека». ”(Гоббс, 1958: гл.13, 107-108). Поскольку преждевременная смерть менее вероятна в мирное время, мужчины готовы согласиться на создание мирного общества, поскольку это отвечает личным интересам каждого человека (Hampsher-Monk, 1992: 30). «Страсти, которые склоняют людей к миру, — это страх смерти, желание того, что необходимо для комфортной жизни, и надежда их усердия на их получение». (Hobbes, 1958: Ch.13, 109). С точки зрения того, что человеческими существами движут только личные интересы и стремление к власти, существует конфликт между философией Гоббса и основным принципом традиции естественного права, согласно которому люди должны действовать. добро и избегать зла, и что человеческая природа предназначена творить добро.

Гоббс считает, что в естественном состоянии: «Ничто не может быть несправедливым. Здесь нет места представлениям о добре и зле, справедливости и несправедливости. Где нет общей власти, нет закона; где нет закона, нет несправедливости ». (Hobbes, 1958: Ch.13, 108). Другими словами, любое действие, которое сохраняет собственную жизнь, оправдано, и люди свободны делать то, что они считают уместным (Curran, 2002: 64). Естественный закон возникает только тогда, когда люди достигают точки согласия посредством рационального расчета, что это отвечает их личным интересам, поскольку условия в естественном состоянии настолько плохи, что «каждый человек имеет право на все, даже на права друг друга. тело »(там же: гл.14, 110). «Но это право всех людей на все в действительности не лучше, чем если бы ни один человек не имел права на что-либо. Ибо мало пользы и пользы от права человека, когда другой, такой же сильный или более сильный, как он сам, имеет право на то же »(Hobbes, 2005: гл. 14: 8, 61). Таким образом, первый закон природы Гоббса — это « искать мира и следовать ему » (Hobbes, 1958: Ch. 14, 110). Он определяет закон природы как «предписание или общее правило, установленное разумом, в соответствии с которым человеку запрещается делать то, что разрушительно для его жизни или лишает его средств сохранения того же самого, и игнорировать то, с помощью которого он думает, что его лучше всего сохранить.»(Там же: 109) для Аквинского, с другой стороны,«… естественный закон есть не что иное, как участие разумного существа в вечном законе »и« закон — это определенный диктат практического разума »(Aquinas, 1988: 20-21 ). Следовательно, естественный закон Фомы Аквинского присущ людям как благодаря божественному провидению, так и благодаря их собственному разуму. Люди действуют осознанно, потому что Бог дал им разум (Baumgarth, Regan, 1988: xvii). Таким образом, два философа имеют довольно разные концепции термина «естественный закон».В естественном состоянии Гоббса люди рассуждают, что общественный договор — единственный способ, которым они могут быть в безопасности и избежать насильственной смерти; закон не является врожденным (Мартинич, 2005: 85). Это также другое определение разума, чем у Фомы Аквинского; тот, который основан на опыте и расчетах, а не дан Богом (Oakeshott, 2009: 14). Чтобы сформировать гражданское общество, мужчины отказываются от своего «права на что угодно» и, следовательно, от части своей свободы в обмен на безопасность под властью суверенного лидера (Hobbes, 1958: Ch.14, 111). Эти принципы обязательства в личных интересах людей лежат в основе всей политической философии Гоббса и создания государства, которое он описывает во второй части книги Leviathan .

Труды Гоббса можно рассматривать как атеистические или как соответствующие традиционной христианской доктрине естественного права. Действительно, Бог часто упоминается на протяжении всей своей работы, однако, вероятно, это было сделано просто для того, чтобы угодить силам его времени и уменьшить любые подозрения в ереси.Примечательно, что Гоббс очень восхищался языческими трудами, такими как труды Фукидида (Ahrensdorf, 2000: 579). Научный, почти математический стиль письма Гоббса с использованием аксиом и логических уравнений для перехода от одного аргумента к другому, безусловно, сильно отличается от метода диалогов и использования библейских цитат Аквинского. В « Левиафан», «» Гоббс утверждает, что людям свойственно интересоваться причинами вещей, некоторые больше, некоторые меньше (Hobbes, 1958; Ch. 11, 91-92).Когда они приходят к необъяснимой причине, которую называют вечной, люди называют это Богом (там же). «Таким образом, невозможно провести какое-либо глубокое исследование естественных причин, не склоняясь, таким образом, к вере в существование единого вечного Бога, хотя они не могут иметь в своем разуме никакого представления о Нем, отвечающем его природе». (Там же) В отличие от традиционалистов естественного права, Гоббс пытается рационально объяснить идею Бога, почти иронически, и поэтому косвенно ставит под сомнение концепцию Бога.Кроме того, определение религии Гоббсом довольно пессимистично: «… этот страх перед невидимыми вещами является естественным семенем того, что каждый сам по себе называет религией, а те, кто поклоняются или боятся этой силы иначе, чем они, — суевериями». Там же: 92). Таким образом, люди просто «склонны» поклоняться Богу, потому что у них нет лучшего объяснения и потому, что они боятся последствий, если этого не сделают. Приведенное выше определение также ставит все религии на один уровень; не обязательно видеть в христианстве превосходство.

Более того, Гоббс отрицает существование абсолютного добра или зла. Это ценности, которые имеют разное значение для каждого человека.

«Но все, что является объектом аппетита или желания любого человека, это то, что он, со своей стороны, называет добром ; и объект его ненависти и отвращения, зло ; и его презрения, мерзких и незначительных . Ибо эти слова добра, зла и презрения всегда используются по отношению к человеку, который их использует… »(Hobbes, 1958: Ch.6, 53)

Поскольку у каждого человека свое определение добра и зла, люди не могут естественно стремиться к одному добру, так как его не существует. Более того, Гоббс также утверждает, что в естественном состоянии не может быть греха: «Желания и другие страсти человека сами по себе не являются грехом. Действия, исходящие от этих страстей, больше не существуют, пока они не узнают запрещающий их закон »(Hobbes, 1958: Ch. 13, 107). Эта точка зрения определенно противоречит концепции первородного греха католической церкви.Из этих цитат ясно видно, что в естественном состоянии нет сверхъестественных существ, определяющих добро и зло, справедливость и несправедливость. Это ставит под сомнение веру Гоббса в божественное провидение. Фома Аквинский отстаивает человеческое сознание добра и зла и использует следующую библейскую цитату в своем аргументе: «Хотя у них нет писаного закона, но у них есть естественный закон, согласно которому каждый знает и осознает, что хорошо и что есть зло »(толкование Рим. 2:14, цит. по Аквинат, 1988: 19).Таким образом, вышесказанное подразумевает, что Гоббс не разделяет ту же идею божественного провидения, что и Фома Аквинский, и поэтому не соответствует традиции естественного права.

Вопрос о том, был ли Гоббс материалистом-утилитаристом или кантианским деонтологом, все еще требует дальнейшего изучения. Тейлор утверждает, что доктрина Гоббса «отделена от эгоистической психологии, с которой она не имеет логически необходимой связи» и что это «очень строгая деонтология, любопытно наводящая на размышления, хотя и с интересными различиями, некоторые характерные тезисы Канта.»(1938: 408). Он цитирует следующий отрывок из De Cive :« Просто означает то же, что и правильно »(Hobbes, 1998: III, 5, 46), сравнивая это с кантовской концепцией доброй воли. Гоббс действительно утверждает, что люди должны поступать с другими так же, как они поступили бы с другими (Hobbes, 1958: Ch. 17, 139), аналогично аргументу о том, что все действия должны быть достойны универсального закона в категорическом императиве Канта, однако это заблуждение, таким образом, воспринимать Гоббса как оторванного от эгоистической психологии. Эти отрывки следует рассматривать в контексте всей доктрины Гоббса, которая фокусируется скорее на реалистической политике, чем на чисто моральных императивах.Фактически, поступать справедливо, по мнению Гоббса, снова отвечает личным интересам мужчин. Ибо, когда люди воздерживаются от части своей свободы или «отсутствия внешних препятствий» (Hobbes, 1958: Ch. 14, 109), чтобы сформировать гражданское общество, в котором они будут в большей безопасности, это необходимо для всех люди должны действовать законно, иначе они снова окажутся без безопасности и вернутся в естественное состояние. Таким образом, понимание Гоббса как кантианского деонтолога может показаться весьма несовместимым со всей его политической работой.Для Гоббса моральная ценность действия лучше понимается через его полезность для максимизации или минимизации отрицательной полезности, или, другими словами, она определяется тем, соответствует ли оно личным интересам; что соответствует идее утилитаризма. Скиннер утверждает, что принять деонтологический взгляд на философию Гоббса — значит «удалить все значимые точки соприкосновения между Гоббсом и его собственной интеллектуальной средой» (1966: 317). Он утверждает, что парадоксально видеть Гоббса вне контекста того времени, когда он писал.Кроме того, если бы его современники совершенно неправильно поняли его представления о личных интересах, он мог бы исправить их, но он этого не сделал (там же: 288).

В заключение, можно увидеть, что философская доктрина Гоббса несовместима с традицией естественного права по определению самого естественного закона, а также по следующим трем фундаментальным пунктам: (а) что добро должно быть сделано, а зло есть следует избегать, (б) в его объяснении практической рациональности и (в) в том, как он относится к божественному провидению.Поскольку для Гоббса нет «конечной цели», он не проповедует, что добро должно быть сделано, а зло следует избегать. Более того, он признает, что люди по-разному относятся к добру и злу. Справедливость и несправедливость вводятся человеку в гражданском обществе только через предписания или общие правила, которые являются законами природы. Мужчины следуют им, поскольку это в их собственных интересах. Законы природы Гоббса также отличаются от традиционных концепций, поскольку он не верит, в отличие от Фомы Аквинского, в то, что естественный закон является врожденным благодаря божественному провидению и данной Богом рациональности.Скорее, мужчины предпочитают заключить соглашение, поскольку это их лучший шанс избежать несчастной жизни и ужасной смерти. Таким образом, его взгляд утилитарен. Более того, как утверждает Скиннер, важно понимать его сочинения в контексте всей его политической доктрины, а также его века. С учетом этого деонтологические интерпретации Гоббса теряют свою правдоподобность. Гоббс явно порывает с естественной традицией политической философии, и его по праву можно назвать основателем новой традиции (Oakeshott, 1946: 31).Более того, его философия успешно отражает изменения в европейском сознании на протяжении пятнадцатого и шестнадцатого веков (там же): Левиафан символизирует не только начало, но и конец; конец традиционного естественного права и начало просвещенной мысли и научного метода.

Библиография:

Аренсдорф П. Дж. (2000) «Страх смерти и стремление к бессмертию: Гоббс и Фукидид о человеке», The American Polit Science Review , 94 (3): 579-593.

Аквинский, T. (1988) Святой Фома Аквинский: о законе, морали и политике (Индианаполис, Индиана: Hackett Publishing Company).

Баумгарт, У. П. и Ричард Дж. Реган (ред.) (1988) «Введение» в Святой Фома Аквинский: о законе, морали и политике (Индианаполис, Индиана: Hackett Publishing Company).

Курран, Э. (2002) «Теория прав Гоббса: современная теория интересов», The Journal of Ethics , 6 (1): 63-86.

Хэмпшер-Монк, И. (1992) История современной политической мысли: основные политические мыслители от Гоббса до Маркса (Оксфорд: Blackwell Publishers Ltd).

Гоббс, Т. (1958) Левиафан: части первая и вторая (Нью-Йорк: The Liberal Arts Press).

Гоббс, Т. (1998) О гражданине (Кембридж: издательство Кембриджского университета).

Гоббс, Т. (2005) Элементы права, природы и политики (Лондон: Elibron Classics).

Мартинич А. П. (2005) Гоббс, (Нью-Йорк: Рутледж).

Мерфи, М. (2008), Стэнфордская энциклопедия философии [онлайн], «Традиция естественного права в этике», Доступно: http://plato.stanford.edu/entries/natural-law-ethics/, [дата обращения: 27 октября 2010 г.].

Окшотт, М. (2009) «Введение в« Левиафан »Томаса Гоббса: сущность, форма и сила Содружества: церковное и гражданское» (машинопись подготовлена Дж. Науэнбургом (MARS), Детройтский университет — Милосердие) .

О’Коннор, Д. Дж. (1967) Фома Аквинский и естественное право (Лондон: Macmillan & Co Ltd).

Скиннер, К. (1964) «Обзорная статья:« Левиафан »Гоббса». Исторический журнал , 7 (2): 321-333.

Скиннер, К. (1966) «Идеологический контекст политической мысли Гоббса», Исторический журнал , 9 (3): 286-317.

Тейлор А. Э. (1938) «Этическая доктрина Гоббса», Philosophy , 13 (52): 406-424.

–

Написано: Никола-Энн Хардвик
Написано: Royal Holloway, Лондонский университет
Написано для: Dr Michael Bacon
Дата: ноябрь 2010 г.

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

2.9 Теория общественного договора — этика в правоохранительной деятельности

Теория общественного договора — это еще одна описательная теория об обществе и отношениях между правилами и законами, а также о том, почему они нужны обществу. Томас Гоббс (1588–1689) предположил, что общество без правил и законов, регулирующих наши действия, будет ужасным местом для жизни. Гоббс описал общество без правил как живущее в «естественном состоянии». В таком состоянии люди будут действовать по собственному желанию, без какой-либо ответственности перед своим сообществом.Жизнь в естественном состоянии была бы дарвиновской, где выживают сильнейшие и гибнут слабые. Общество в естественном состоянии Гоббса было бы без удобств и предметов первой необходимости, которые мы принимаем как должное в современном западном обществе. В обществе будет:

Торговля невозможна
Небольшая культура или ее отсутствие
Нет знаний
Нет отдыха
Нет безопасности и постоянный страх
Без искусства
Маленький язык

Теория общественного договора — это циничный, но, возможно, реалистичный взгляд на человечество без правил и людей, обеспечивающих соблюдение правил.Пример общества в естественном состоянии иногда можно наблюдать, когда общество погружается в хаос из-за катастрофического события. Это может произойти из-за войны, например, в Руанде, или из-за стихийного бедствия, например, что произошло в Новом Орлеане после урагана Катрина. В обоих этих примерах часть общества перешла от страны, в которой существовало верховенство закона, к сообществу в естественном состоянии. Правила и законы были забыты, и грубая сила диктовала, кто выживет.К сожалению, без законов и правил и без людей, обеспечивающих соблюдение этих законов и правил, общество переходит в естественное состояние.

В целом, даже без стихийных бедствий и войн, Гоббс предполагал, что люди будут стремиться к большему богатству и власти в том, что можно было бы описать как общество «собака ест собаку», где, по его мнению, люди будут делать все, что требуется для выжить в естественном состоянии, где не существует правил и законов. Это будет означать, что люди будут действовать «злыми» способами, чтобы выжить, включая нападение на других, прежде чем они сами подвергнутся нападению.При наличии правил люди чувствуют себя защищенными от нападений.

В естественном обществе сильнейшие будут контролировать других слабых. В обществе не будет правил или законов, запрещающих или препятствующих неэтичному или аморальному поведению. Люди будут вынуждены быть исключительно эгоистичными, чтобы выжить, и склонными к борьбе за обладание дефицитными товарами (дефицитными из-за отсутствия торговли).

Для Гоббса решением является общественный договор, в котором общество приходит к коллективному пониманию — социальному договору — что соблюдение правил, обеспечивающих безопасность всех, даже самых слабых, отвечает интересам каждого.Таким образом, общественный договор может вывести общество из естественного состояния в процветающее общество, в котором могут выжить даже слабые. Степень, в которой общество защищает слабых, может варьироваться; однако в нашем обществе мы соглашаемся с контрактом и нуждаемся в контракте, чтобы гарантировать безопасность для всех.

Общественный договор не прописан и передается по наследству при рождении. Он требует, чтобы мы не нарушали законы или определенные моральные нормы и взамен пожинали блага нашего общества, а именно безопасность, выживание, образование и другие потребности, необходимые для жизни.

По словам Поллока (2007), существует пять основных причин, по которым законы необходимы в обществе:

Принцип вреда: предотвратить серьезное физическое нападение на других, которое может стать жертвой.
Принцип правонарушения: предотвращать поведение, которое могло бы оскорбить тех, кто в противном случае мог бы стать жертвой.
Юридический патернализм: предотвратить вред всем в целом с помощью правил.
Правовой морализм: для предотвращения аморальной деятельности, такой как проституция и азартные игры.
Польза для других: предотвращение действий, наносящих ущерб определенной части населения.

Проблемы теории общественного договора включают следующее:

Это дает правительству слишком много полномочий для принятия законов под предлогом защиты общества. В частности, правительства могут использовать прикрытие общественного договора, чтобы вызвать страх перед естественным состоянием, чтобы гарантировать навязчивые законы.
С момента нашего рождения мы сознательно не соглашаемся с контрактом и, следовательно, не соглашаемся с контрактом.Отток этой мысли — движение под названием «Суверенные граждане» или «Свободные граждане страны». ФБР идентифицирует эти движения как отдельных граждан, которые отвергают государственный контроль, и «правительство действует за пределами своей юрисдикции. Из-за этого убеждения они не признают федеральные, государственные или местные законы, политики или постановления ». (Министерство юстиции США, 2010 г.). ФБР рассматривает эти движения как внутренние террористические угрозы (FBI, 2011).
Если мы принимаем договор и желаем его соблюдать, возможно, мы не полностью понимаем, в чем заключается наша часть договора или какова она должна быть.
Для некоторых контракты могут быть несправедливыми. Например, бедные не получают таких же льгот по контракту.

В. Как теория общественного договора может помочь правоохранительным органам в решении моральных дилемм?

Хотя теория общественного договора не говорит людям, как им следует себя вести, она дает основу для понимания того, почему общество применяет правила, положения и законы. Если бы не теория общественного договора, наше понимание необходимости этих правил было бы ограниченным.

В частности, для правоохранительных органов теория социального договора важна для обоснования той власти, которую правоохранительные органы могут оказывать на население в целом (Evans and MacMillan, 2014). Дисбаланс сил, поддерживаемый правоохранительными органами, является частью контракта, заключенного обществом в обмен на безопасность. Контракт может быть проблематичным, когда сила, используемая правоохранительными органами, превышает то, что ожидает общество по контракту.

Томас Гоббс и закон природы

Обзоры

«Это исследование существенно продвигает интерпретацию Гоббса как теоретика естественного права.Убедительное отношение Коди Купера к политической философии Гоббса и традициям естественного права впечатляет; и его участие в лучшей хоббсовской стипендии поучительно «. — Аль Мартинич, профессор философии, посвященный столетию Роя Эллисона Воана, Техасский университет в Остине

«Опровергая общепринятые взгляды, в этом томе утверждается, что естественный закон Томаса Гоббса — это больше, чем набор рациональных, но не морально обязательных правил.Коди Купер утверждает, что ключевые аспекты построения Гоббса укладываются в рамки классической традиции естественного права Аристотеля и Аквинского. Аргумент Купера в пользу этой позиции на сегодняшний день является наиболее полным и убедительным, и его необходимо прочитать всем, кто интересуется взглядами Гоббса на естественное право и христианское богословие «. Лори М. Джонсон, Университет штата Канзас

«Так же, как Этьен Жильсон показал, что Рене Декарт был обязан схоластической традиции больше, чем это признавалось ранее, так и Коди Купер указывает, что Томас Гоббс вносит поправки, но в значительной степени соглашается с учением Фомы Аквинского о Боге, церковно-государственными отношениями и позитивным правом.Среди множества достоинств книги она с сочувствием и тонкостью относится к ученым, которые придерживаются самых разных точек зрения на интерпретацию Гоббса ». —Кристофер Качор, Университет Лойола Мэримаунт,

«Новая интерпретация Коди Купером Гоббса оригинальна и убедительна. Она фактически переворачивает большинство общепринятых мнений о философии Гоббса, политических доктринах, отношении к предшествующей мысли и актуальности для современных либеральных демократий.Это новый и улучшенный Гоббс, который обязательно вдохновит на новые и более совершенные исследования основ естественного права либерализма ». — С. Адам Сигрейв, Университет Миссури

«Тезис Коди У. Купера состоит в том, что моральная и гражданская философия Томаса Гоббса находится прямо в аристотелево-томистской традиции теоретизирования естественного права. . . . Его книга типа «Империя наносит ответный удар».. . стремится сдержать ущерб, нанесенный мятежнику, объявляя его вовсе не мятежником ». — Философские обзоры Нотр-Дам

«Книга Коди В. Купера, Томас Гоббс и естественный закон , дает ясное научное описание взаимосвязи между естественным законом Гоббса и аристотелевско-томистской традицией теории добра.Блестяще ясная аналитическая работа, книга знакомит с идеями Гоббса и его интересом на протяжении всей его жизни к традиционной теории естественного права ». — Чтение религии

«Купер внес замечательный вклад в лучшее понимание того, что задумал Гоббс, а также в дискуссии в современной философии права и морали». — Обзор политики

PLSC 114 — Лекция 14 — Суверенное государство: Гоббс, Левиафан

Глава 1.Введение: теория суверенитета Гоббса [00:00:00]

Профессор Стивен Смит: Хорошо, доброе утро. Я собираюсь показать еще один фильм сегодня, но не раньше, чем в классе. Мы это получим. Мы доберемся туда. Не волнуйся! Он не подходит до последней части урока. Но сегодня я хочу поговорить о суверенитете. Вы должны помнить две великие концепции, которые исходят от Гоббса. Одно — это естественное состояние, а другое — суверенитет. О первом я немного говорил вчера или, вернее, в понедельник.Сегодня я хочу поговорить о теории суверенного государства Гоббса, о создании суверенного государства. Гоббс называет суверена смертным богом, как его ответ на проблемы естественного состояния, состояния, условий жизни — одиночества, бедности, мерзости, жестокости и краткости. И только создание монарха для Гоббса, наделенного или обладающего абсолютной властью, достаточно, чтобы положить конец состоянию постоянной неуверенности, беспокойства и беспокойства, которое характерно для естественного состояния.

Позвольте мне немного поговорить о некоторых формальных чертах суверенной власти Гоббса, государства Гоббса. Во-первых, я хочу убедить вас, что суверен для Гоббса не столько человек, сколько он или он — должность. Суверен описывается Гоббсом как искусственное лицо, под которым он подразумевает, что суверен является создателем контракта или соглашения, которое привело к возникновению этой должности. Суверенитет не существует по своей природе, скорее, повторяет нам Гоббс, суверенитет — это продукт искусства или науки.Это продукт, творение людей или того, что мы могли бы назвать на языке Джефферсона, это продукт согласия управляемых. Суверен, и опять же, это очень важно, для Гоббса — представитель народа. Он суверенный представитель. Именно люди наделяют суверена властью представлять их от своего имени. И в этом отношении суверен Гоббса обладает многими чертами или характеристиками, которые мы ассоциируем с тем, что мы называем современной исполнительной властью или исполнительной властью.Когда Людовик XIV из Франции произнес знаменитую фразу « L’état c’est moi ». «Я есмь государство», — таким образом он выражал своеобразно досовременную концепцию государства; то есть он считал государство в некотором роде своей личной собственностью. «Я государство. Состояние есть я ».

Но это сильно отличается от повелителя Гоббса. Государство для Гоббса — это не владение государя. Скорее, суверен не владеет государством. Он назначается или уполномочен обеспечивать людям во многих отношениях ограниченные цели мира и безопасности.У него почти такая же функция и до некоторой степени во многом такая же личность, что и у того, кого мы бы назвали современным генеральным директором, то есть в суверене есть своего рода анонимность и безличность. Я имею в виду, если вы не из предпринимательского общества Йельского университета, кто может назвать генеральных директоров многих компаний? И ответ, вероятно, не получится. По большей части они являются относительно анонимными людьми, если, знаете, они не попадут в неприятности, как Кен Лэй или кто-то в этом роде, или не совершат чего-то удивительного, как Билл Гейтс.По большей части они довольно безличны и анонимны, что во многом является характеристикой монарха Гоббса. Интересно, что теория суверена Гоббса содержит в себе элементы как секулярного абсолютизма, так и, в некотором смысле, современного либерализма, и именно противоречие между этими двумя аспектами я хочу выявить в своем обсуждении здесь.

Власть государя, постоянно настаивает Гоббс, должна быть безграничной. Но в то же время он говорит нам, что суверен — это творение людей, которых он представляет или представляет.Хотя многие считают Гоббса защитником монархического абсолютизма, вы заметите в своих чтениях, что он демонстрирует своего рода изученный нейтралитет в отношении того, какую форму должен принимать суверен. Он только настаивает на том, чтобы суверенная власть оставалась абсолютной и неделимой, независимо от того, принадлежит ли она одному человеку, нескольким или многим. И среди полномочий, которые, как он настаивает, должен контролировать суверен, находятся, например, законы, касающиеся собственности, право объявлять войну и мир, то, что мы бы назвали внешней политикой, правила справедливости в отношении жизни и смерти, то есть преступные. закон и, конечно же, право определять, какие книги и идеи допустимы, то есть право цензуры.

Глава 2. Доктрина правового позитивизма: Закон — вот что приказывает государь [00:06:00]

В некотором смысле суть теории суверенитета Гоббса можно свести к утверждению, что суверен и только суверен является источником закона. Закон — это то, что говорит суверен. Звучит ли это хоть как-то знакомо из того, что мы читали об этом термине? Кто угодно? Звучит знакомо? Трасимах? Вы помните это имя, Книга I Республики ? Справедливость — это то, о чем говорят более сильные.Гоббс говорит нам, что закон — это то, что повелевает государь.

Иногда это называют доктриной правового позитивизма, которая гласит, что закон — это повеление суверена, своего рода командная теория права. И, опять же, это, кажется, указывает на точку зрения Фрасимаха из первой книги Republic . Для Гоббса, как и для Фрасимаха, нет более высокой апелляционной инстанции, чем воля или слово суверена, ни трансцендентного закона, ни божественного закона, ни источника власти вне суверенного приказа.И суверен назначен для Гоббса во многом как судья в бейсболе или футбольном матче, чтобы устанавливать правила игры. Но гоббсовский суверен, в отличие от арбитров, является не только исполнителем правил или толкователем правил, суверен также является создателем, формирователем и создателем правил. И Гоббс делает из этого поразительный вывод, во многих отношениях печально известный вывод о том, что суверен никогда не может действовать несправедливо. Государь никогда не может действовать несправедливо, почему? Потому что суверен — источник закона, а суверен — источник правил справедливости.Следовательно, заключает Гоббс, он никогда не может действовать несправедливо. И он подкрепляет этот пример глубоко извращенным и забавным, я должен сказать, чтением библейского рассказа, вы это помните? Он ссылается на историю Давида и Урии. Все будут помнить эту историю из воскресной школы, или из еврейской школы, или чего-то еще. Кто-нибудь помнит, что в то время царем был Давид? Он был царем Израиля и любил Вирсавию, жену Урии. Он хотел переспать с Вирсавией, и что он сделал? Он убил Урию, чтобы он мог переспать с ней.И Гоббс объясняет из этой истории, что, хотя действия Давида могли быть грехом против Бога, он не поступил несправедливо по отношению к Урии, представьте себе это. Я думаю, что Урия мог иметь другую точку зрения по этому поводу. Он не поступал несправедливо по отношению к Урии, потому что, как законный властитель, он мог делать все, не только все, что ему нравилось, но все, что он делал, было установлено законом. И когда Гоббс рассказывает эту историю, которую он упоминает пару раз в книге, можно только представить, что у него, должно быть, была какая-то кривая ухмылка, когда он писал это.Фактически, в следующем семестре я преподаю целый курс, посвященный критике религии Гоббсом, в котором это, среди прочего, займет видное место.

Но учение Гоббса о законе в некотором смысле менее драконовское, чем может показаться на первый взгляд. Он ясно дает понять, что закон — это то, что говорит суверен. Он снова заключает, что не может быть такой вещи, как несправедливый закон, потому что суверен является источником всякой справедливости. Но он говорит нам, что делает различие между справедливым законом и хорошим законом.Он говорит нам, что все законы справедливы по определению, но из этого не следует, что все законы по определению хороши. «Хороший закон, — говорит он в 30 главе, — это то, что нужно для блага людей». Хороший закон необходим для блага людей. Но тогда возникает вопрос: по каким критериям мы определяем благо людей? Как это определяется? И Гоббс ясно дает понять, что суверен не наделен властью осуществлять своего рода абсолютный контроль над всем, что делают люди.Гоббс говорит нам, что цель закона не столько в том, чтобы контролировать, сколько в том, чтобы способствовать. Рассмотрим только следующий отрывок из главы 30, раздел 21. Гоббс пишет: «Ибо использование законов, которые являются всего лишь санкционированными правилами, — говорит он, — не должно ограничивать людей от всех добровольных действий. Это не для того, чтобы удерживать их от произвольных действий, а для того, чтобы направлять и удерживать их в таком движении, чтобы не причинять себе вред из-за собственных стремительных желаний, опрометчивости или неосмотрительности, поскольку изгороди установлены не для того, чтобы останавливать путешественников, а чтобы удерживать их на пути.”

Это сила или цель закона устанавливать правила, удерживать людей, как он выражается, на их пути, закон, который предназначен просто для ограничения и контроля ради самого себя, говорит Гоббс, не может быть хорошим законом. Цель хорошего закона — в некоторой степени облегчить человеческую свободу действий. И я снова думаю, что это тоже центральное место в теории суверена Гоббса. Его цель — способствовать, а не просто контролировать и сдерживать. Но сила контроля или сила закона для Гоббса также очень применимы, и вот одна из его самых противоречивых доктрин.Это, безусловно, должно относиться к вопросам, связанным с мнениями по поводу того, что мы сегодня назвали бы вопросами Первой поправки. На этом настаивает Гоббс. «В действиях мужчин, — говорит он, — исходят из их мнений. Действия исходят из мнений. А в правильном управлении мнениями заключается хорошее управление поступками людей «. Итак, если мы собираемся управлять или регулировать человеческое поведение, мы должны начать с регулирования мнения. И из этого следует, считает Гоббс, что государь имеет право решать, какие мнения, какие книги, какие идеи способствуют миру, а какие направлены просто на разжигание войны и недовольства? И эти комментарии Гоббса о власти суверена контролировать мнения адресованы двум основным институтам: церкви и, угадайте, что это за другой, университету.И то, и другое для Гоббса он считает локусом, средоточием или центрами крамольного мнения, которые требуют сохранения под суверенным контролем.

Говоря о церквях, Гоббс говорит о реформированной церкви, но, в частности, он озабочен теми радикальными пуританскими сектами, которые позже пришли и основали Америку, эти радикальные секты, которые ставят вопросы совести и личных убеждений выше и выше. закон, то есть самонадеянность, право совести и частной веры, право судить суверена.Именно эти несогласные протестанты, именно эти несогласные секты составляли рядовой состав армий Кромвеля во время Гражданской войны в Англии. Они сформировали ряды республиканских армий в Англии против правления короля. И Гоббс сказал нам, что он изгнал бы все доктрины, которые заявляют, что делают человека или секту, что более важно в некотором смысле, сектой, судьей суверена. Он говорит нам, что только в естественном состоянии люди имеют право определять для себя справедливое и несправедливое, правильное и неправильное.Как только мы входим в общество, как только мы вступаем в социальный договор или заключаем его, мы передаем нашу власть сделать это суверену, который решает эти вопросы за нас.

И столь же важны, как радикальные церкви и реформированные секты, для Гоббса университет и его учебная программа. В частности, Гоббс винит университеты в преподавании чего, в преподавании радикальных доктрин аристотелизма в семнадцатом веке. Аристотель в этот период был источником современных республиканских идей, идей о самоуправлении, идей о том, что мы могли бы назвать прямой демократией или партисипативной демократией, людьми, которые считают, что единственная легитимная форма правления — это та, в которой, по словам Аристотеля, граждане сменяют друг друга. правящие и управляемые по очереди.В первую очередь влияние классиков, в частности Аристотеля и Цицерона, Гоббс считает важной причиной недавней гражданской войны и цареубийства Карла I. Рассмотрим следующий отрывок, который он пишет: «Что касается восстания против монархия, одной из наиболее частых причин является чтение политико-исторических книг древних греков и римлян. Чтение этих книг побуждает людей восстать против монархии, за что молодые люди, подобные вам, — говорит он, или молодые женщины тоже, — из-за чего молодые люди и все остальные, у кого нет противоядия твердого разума, восприимчивы к этому Прочитав эти рассказы и прочитав эти книги, «получите сильное и восхитительное впечатление о великих подвигах войны.«Читая такие книги, — продолжает Гоббс, — люди взяли на себя обязательство убивать своих королей, потому что греческие и латинские писатели в своих книгах и политических рассуждениях делают это законным и похвальным для любого человека, при условии, что прежде, чем он это сделает, он назовите его тираном ».

Вот что вы узнаете, считает Гоббс, из чтения Аристотеля, греков и римлян, цареубийства, что единственной законной формой правления является республика, и что это законно и даже ваша обязанность — убить своего короля.Конечно, прежде чем это сделать, он говорит: «Вы должны сначала назвать его тираном». Замечательный отрывок. И это так интересно, я думаю, не только из-за своего юмора и во многих отношениях характерных для Гоббса преувеличений, но и потому, что показывает, как много внимания Гоббс уделяет реформе общественного мнения, реформе идей во многих отношениях, как Макиавелли и тому подобное. Платон тоже до него, Гоббс считает себя воспитателем князей, педагогом и преобразователем, реформатором идей. Я думаю, здесь есть какая-то внутренняя ирония, потому что Гоббс иногда пишет так, как если бы, как мы видели, люди — не что иное, как сложные машины, которые механически подчиняются законам притяжения и отталкивания.Но он также, очевидно, пишет, что мы — существа с волей и целью, которые однозначно руководствуются мнениями, идеями и доктринами, и во многих отношениях первое дело суверена — действовать как моральный реформатор идей. Гоббс понимает, что это сложная и трудная задача, которую он поставил перед собой.

И в редкий момент своего рода личной саморефлексии или референции он несколько шутливо замечает, что новизна его идей затруднит им поиск аудитории.«Я почти уверен, — говорит он, — что мой труд будет так же бесполезен, как содружество Платона, — говорит он в момент нехарактерного отчаяния, — будет таким же бесполезным, как содружество Платона». «Платон, — говорит он, — также придерживается мнения, что беспорядки в государстве не могут быть устранены до тех пор, пока суверены не станут философами». И хотя во многих отношениях изначально отчаявшись найти своего рода дружеский прием или аудиторию для своей работы, Гоббс затем более оптимистично отмечает, что его книга значительно проще и легче для чтения, чем книга Платона.Опять же, вы можете обсудить то, что легче. Но Гоббс считает, что это проще и легче, и поэтому с большей вероятностью поймают сочувствующий принц. «У меня появляется некоторая надежда», — говорит он. «У меня появляется некоторая надежда, что однажды это мое сочинение может попасть в руки государя, который рассмотрит его для себя, поскольку оно короткое и, я думаю, ясное». Что ж, мы можем усомниться в этом. Он говорит, что это небольшая книга, и пишет: «Я думаю, понятно». Что ж, это сложно и долго.Но тем не менее, возможно, надеясь, что его реклама таким образом получит ухо суверена и что «без помощи», — продолжает он, «любого заинтересованного или завистливого толкователя и посредством осуществления полного суверенитета в защите публичного учения об этом, преобразовать эту истину из умозаключений в полезность практики », самый конец главы 31« превратит эту истину из умозаключений в полезность практики ».

Итак, Гоббс явно верит или думает, что эта книга будет полезной для прочтения государю и надеется, что она привлечет внимание сочувствующего государю или потенциального государя.Я думаю, что Гоббс может переоценить или, может быть, я действительно должен сказать, что недооценить сложность книги, но он снова возвращается к этому в самом конце Левиафан . «Университеты», — говорит он там, где он снова говорит немного об аудитории для книги, «университеты, — говорит он», — это источники гражданского и морального учения. Университеты являются источниками гражданского и нравственного учения и обязаны преподавать правильное учение о правах и обязанностях ». А это означает для Гоббса, прежде всего, принятие его книги как авторитетного преподавания моральной и политической доктрины в университетах.Это должен быть учебник политологии и преподавания политологии в университетах, который заменит старый учебник, например, Аристотель Политика . «Поэтому, — говорит он, — я думаю, что это может быть полезно напечатать и с большей пользой преподавать в университетах», — уверенно утверждает он. «Идеальной аудиторией для книги, — говорит он, — должны быть проповедники, дворяне, юристы, деловые люди, которые, черпая воду, которую они находят из книги, могут использовать ее, — говорит он, — чтобы окропить то же самое. как с кафедры, так и из их разговоров с людьми.Он так считает, что этому нужно учить с кафедры. Его нужно преподавать в университетах, и из этого разговора будут окроплены люди. Надежды Гоббса, как и всех великих политических философов, заключались в том, чтобы стать своего рода законодателем для человечества. Это снова книга с эпическими, эпическими амбициями.

Глава 3. Гоббсовский либерализм [00:23:14]

Позвольте мне упомянуть, я во многих отношениях подчеркивал абсолютистскую и авторитарную сторону учения Гоббса.Позвольте мне поговорить о чем-то, что может показаться оксюмороничным. Позвольте мне на время называть это гоббсовским либерализмом. Гоббс любит описывать суверена в самых абсолютных и крайних терминах. Властелин — это верховная власть над жизнью и смертью, войной и миром, тому, чему нужно учить и слышать. И все же во многих отношениях этот гоббсовский суверен стремится оставить достаточно места для личной свободы. И он даже устанавливает некоторые ограничения на законное использование суверенной власти. Несмотря на все свои жесткие речи, Гоббс очень серьезно относится к правосудию и верховенству закона, гораздо серьезнее, чем, например, Макиавелли.Одно время в книге или в какой-то момент он утверждает, что человека нельзя заставить обвинять себя без гарантии прощения. Вы не можете быть принуждены обвинять себя, то, что мы могли бы назвать пятой поправкой. Вас нельзя заставить обвинять себя. Точно так же, говорит он, жену или родителя нельзя заставить обвинить любимого человека. И в аналогичной точке он утверждает, что наказание никогда не может использоваться как инструмент мести, а только для того, что он называет исправлением или тем, что мы бы назвали реабилитацией правонарушителя.

Добавьте к вышесказанному неоднократное утверждение Гоббса о том, что закон служит инструментом для достижения социального равенства. В главе под названием «Об Управлении суверенного представителя» Гоббс утверждает, что правосудие должно осуществляться одинаково для всех классов людей, как богатых, так и бедных, при равном применении правосудия. Далее он утверждает, что дворянские титулы имеют ценность только из-за тех преимуществ, которые они предоставляют лицам меньшего ранга, или же они вообще бесполезны. Равная справедливость, говорит он нам, требует равной налоговой политики, и он, кажется, предлагает своего рода налог на потребление, чтобы богатые, потребляющие больше, должны были платить свою справедливую долю.И он утверждает, что неимущих граждан, которые не могут обеспечить себя, не следует заставлять полагаться просто на частную благотворительность отдельных лиц, а следует содержать их за счет государства. Таким образом, он, кажется, предвосхищает то, что мы можем рассматривать как современное государство всеобщего благосостояния, при котором государственная помощь предоставляется бедным, а не просто зависит от личной доброй воли других.

Но, на мой взгляд, самое важное — это вернуться к важности, придаваемой личности в философии Гоббса.Саму власть суверена Гоббс черпает из естественного права каждого человека поступать так, как ему нравится в естественном состоянии. Из этого следует, я думаю, что цель суверена на самом деле состоит в том, чтобы защищать естественное право каждого человека, но регулировать это право таким образом, чтобы оно стало совместимым с правом других, а не просто снова своего рода открытой войной против всех. Я думаю, что в этом важно то, что Гоббс отдает приоритет правам над обязанностями. Это, во многих смыслах, делает его отцом-основателем или, может быть, мы должны сказать крестным отцом современного либерализма, важности, придаваемой правам, а не обязанностям, индивидуальности во многих отношениях коллективному или общему благу.

И я думаю, это выражено в романе Гоббса и во многих отношениях беспрецедентном учении о свободе в главе 21, очень известной и важной главе. И здесь он различает свободу того, что он называет свободой древних, или то, что он точно не называет, но я назову свободой древних и свободой современных. Он считает, что древние действовали с неправильным пониманием человеческой свободы. Для древних свобода означала жизнь в самоуправляющейся республике, жизнь в республике, в которой каждый снова принимал некоторую долю в правящих должностях.Иными словами, свобода для древних была не только собственностью отдельного человека. Это был атрибут режима, членом которого был человек. «Афиняне и римляне, — говорит он, — были свободными, то есть они были свободными сообществами, не потому, что какой-либо конкретный человек имел право сопротивляться своему собственному представителю, а потому, что его представитель имел право сопротивляться или вторгаться в другие люди». Другими словами, свобода для древних была коллективным благом, свободой, как он говорит, сопротивляться другим людям или вторгаться в них.Это было достоянием государства, а не людей, населявших его. Но это чувство коллективной свободы, свободы сопротивляться или вторгаться на самом деле даже противоречит современной идее свободы, которую предлагает Гоббс. И под свободой Гоббс имеет в виду то, что нам очень знакомо. Свобода означает отсутствие ограничений или препятствий к действию. Мы свободны до такой степени, что можем действовать беспрепятственно. И из него следует, что политическая свобода означает свободу действовать там, где молчит закон, как он говорит.Подумайте об этом, что там, где закон молчит, у нас есть свобода делать или не делать то, что мы выбираем, что очень важно для того, как мы думаем о свободе сегодня в современной, можно сказать, либеральной демократии.

Суверен Гоббса с большей вероятностью предоставит гражданам зону частной свободы, где они могут действовать по своему усмотрению, чем в классической республике, где существует своего рода принудительное участие в коллективных делах или в политических дискуссиях. И здесь Гоббс подвергает критике защитников точки зрения, в свое время, что только граждане республики могут быть свободными.«Там написано, — говорит он, — на башенках города Лукка…» и позвольте мне просто спросить, прежде чем я продолжу этот отрывок, кто-нибудь здесь, в Пирсон-колледже? Итак, вы знаете декана мистера Америго, да, вашего декана? Ваш декан из города Лукка. Спросите его, правда ли это, когда увидите его. «На башенках города Лукки большими буквами, то есть большими буквами, написано, что в этот день на стенах башен города Лукки написано слово libertas , libertas .«Давай выясним, правда ли это по-прежнему. «Тем не менее, никто, — продолжает Гоббс, — отсюда не может сделать вывод, что конкретный человек имеет больше свободы или иммунитета от службы государству там, чем в Константинополе, городе халифов, Халифате. Одно только проживание в республике не гарантирует вам большей свободы. Он говорит, что свобода в этом интересном отрывке, свобода здесь требует, как он выражается, иммунитета, «иммунитета от службы». По мнению Гоббса, о режиме следует судить по тому, насколько велика личная свобода, какой иммунитет он дает каждому из своих граждан, по идее индивидуальной свободы во многих отношениях, неизвестных и беспрецедентных в современном мире.И в этом отношении можно сказать, что Гоббс имеет некоторую связь с созданием того, что мы считаем современным либеральным государством с его концепцией частной свободы как иммунитета от принудительного или принудительного участия в политике, очень отличной от древних. Так что все это значит?

Глава 4. Гоббс и современное государство [00:32:10]

Позвольте мне поговорить о том, что Гоббс может сказать нам сегодня, нам, которые во многих отношениях стали детьми Гоббса. Гоббс дает нам окончательный язык современного государства.Тем не менее, он остается во многих отношениях таким же оспариваемым для нас, как и в свое время. Сегодня для многих концепция Гоббса о состоянии Левиафан является синонимом антилиберального абсолютизма. И все же для других он открыл дверь Джону Локку и либеральной теории правления. Он учил приоритету прав над обязанностями и утверждал, что суверен должен служить низменным интересам или низменным целям обеспечения мира и безопасности, предоставляя отдельным людям самим определять, как лучше всего прожить свою жизнь.Тем не менее свобода, которой пользуются подданные в плане Гоббса, попадает в ту область, которую, по его словам, государь не регулирует. Гоббс не хвалит бдительность в защите свободы и осуждает все попытки противостоять правительству. В лучшем случае можно было бы сказать, что Гоббс в лучшем случае своего рода либерал на полставки.

Но Гоббс лучше всех, когда он во многих отношениях дает нам моральный и психологический язык, на котором мы думаем о правительстве и государстве. Государство — продукт психологической борьбы между противоборствующими страстями гордости и страха.Как вы помните, страх связан со стремлением к безопасности, порядку, рациональности и миру. Гордость связана с любовью к славе, чести, признанию и честолюбию. Гоббс говорит, что все блага цивилизации проистекают из нашей способности контролировать гордость. Само название книги происходит от этого замечательного библейского отрывка из Иова, где Левиафан описывается как царь детей гордости. И 19 законов природы, которые Гоббс развивает в своей книге, на самом деле существуют просто для того, чтобы перечислить или проинструктировать нас о достоинствах общительности и вежливости, особенно направленных против греха гордыни или высокомерия.Итак, современное государство, каким мы его знаем и до сих пор имеем, во многом выросло из гоббсовского стремления к безопасности и страха смерти, которого можно достичь только за счет стремления к чести и славе. Государство Гоббса было предназначено для обеспечения условий жизни, даже в высшей степени цивилизованной и культурной жизни, но рассчитанной с точки зрения личных интересов и избегания риска. Гоббс хочет, чтобы мы боялись и избегали опасного образа действий, разжигаемого верой в честь, честолюбие и тому подобное.Гоббсовский пугливый человек вряд ли станет кем-то, кто рискует жизнью ради свободы, ради чести или ради какого-либо дела. Он, скорее всего, будет тем, кто играет по правилам, избегает опасностей и делает ставку на верное. Гражданин Гоббса вряд ли пойдет на риск, как Джордж Вашингтон или Эндрю Карнеги. Он, скорее всего, будет думать как актуарий, бухгалтер или страховой агент, всегда рассчитывая шансы и находя способы возмещения убытков. Более поздние политические теоретики, такие как Жан-Жак Руссо и Ницше, даже придумали слово для обозначения гоббсовского человека.Они несколько пренебрежительно назовут его буржуа.

Но, тем не менее, Гоббсу удалось обратить нас на свою точку зрения. Тип личности, которого он пытался создать, осторожный, эгоистичный, не склонный к риску, стал доминирующим этосом нашей цивилизации, не так ли? У нас даже есть целые дисциплины, такие как экономика и психология, и я осмелюсь даже сказать, что современная политология укрепила этот взгляд на человеческую природу. Мы все стали, признаем мы это или нет, гоббсовцами.И в то же время, и это парадокс, я думаю, даже гоббсовское общество не может полностью существовать без некоторых людей, которые готовы рисковать жизнью и здоровьем либо ради чести, либо ради самоуважения, либо даже просто из чистой воды. радость, исходящая от самого риска. Вспомните мой пример Ральфа Эспозито в понедельник. Почему люди становятся пожарными, полицейскими, солдатами, борцами за свободу — всеми действиями, которые нельзя объяснить одними лишь корыстными интересами? Неужели даже гоббсовское общество снова не потребует пожарных? И откуда от этого люди, если все они будут следовать психологии страха и корысти, которую Гоббс хочет привить нам? Гоббс рассматривает эти страсти, которые Платон называл словом thumos .Гоббс считал эти страсти во многих отношениях варварскими, нецивилизованными и воинственными, и до некоторой степени он был прав.

Но даже государство Гоббса, признает сам Гоббс, государство Гоббса живет посреди гоббсовского мира; иными словами, мир международных отношений для Гоббса — это просто состояние природы в целом. Государство Гоббса всегда будет существовать в мире враждебных других государств, не регулируемых каким-то высшим законом. Государства стоят друг против друга на мировой арене, как люди в естественных условиях; другими словами, потенциальные враги, не имеющие более высоких полномочий для разрешения своих конфликтов.И в таком мире даже суверенное государство будет находиться под угрозой со стороны других государств или групп и лиц, преданных террору и разрушениям. Вспомните 11 сентября 2001 года. Это проблема, которую глубокий политолог по имени Пьер Хасснер, французский студент, изучающий международную политику, назвал диалектикой буржуазии и варвара, борьбой, то есть между современное гоббсовское государство с его в основном умиротворенными и довольными телами граждан и теми досовременными государствами или, может быть, в некотором роде даже постмодернистскими государствами, которые готовы использовать инструменты насилия, террора и террористических актов самоубийства для достижения своих целей.Как это ни парадоксально, гоббсовское государство по-прежнему требует от своих граждан мужчин и женщин, готовых сражаться, чтобы рискнуть всем, чтобы защитить свой образ жизни. Но точка зрения Гоббса, парадокс заключается в том, что гоббсовская буржуазия не может полностью отказаться от варвара, даже в своей собственной среде. Может ли Гоббс объяснить этот парадокс? Кажется, он этого избегает.

Эта проблема, на мой взгляд, блестяще поднята в недавней книге человека по имени Джеймс Боуман, книга под названием Честь: история .Он написал историю чести. И здесь он указывает, что, хотя дела чести, как их причудливо называют, в значительной степени исчезли из развитых обществ, честь все еще остается страстью во многих частях мира сегодня, включая для него, в первую очередь, Ближний Восток. Честь в большинстве обществ считается не просто личным качеством, чем-то вроде средневекового рыцарства, но прежде всего групповой честью, честью, которая окружает семью, расширенный клан или религиозную секту.Нападение на одного — это нападение на всех. Это помогает нам объяснить, например, почему во многих культурах концепция сохранения лица так важна, даже если большинству современных американцев она кажется относительно тривиальной. И одна из причин, по которой Боумен считает это, состоит в том, что нам так трудно понять другие народы и другие культуры, заключается в том, что сама идея защиты своей чести в значительной степени обесценилась на современном Западе. Мы склонны смотреть на человеческое поведение как на вопрос обеспечения рациональных стимулов для человеческих действий, в то время как большинство людей, по сути, движимы потребностью в уважении и желанием избежать унижения.

Я помню, например, во время войны во Вьетнаме, когда Ричард Никсон говорил о достижении мира с честью, и это в значительной степени высмеивалось как своего рода смехотворная идея. Честь для многих из нас звучит странно, как кодекс чести или кодекс бойскаутов, или что-то в этом роде, или что-то примитивное, какая-то примитивная этика, которую мы, следовательно, на самом деле не понимаем. Мы не часто видим, что в значительной степени это были попытки Гоббса дискредитировать такого рода воинскую добродетель, такую добродетель чести, которая является такой неотъемлемой частью культур, которая также несет ответственность за нашу нынешнюю слепоту.

И это подводит меня к моему заключительному пункту о нашей гоббсовской цивилизации, которая скрывает от нас очень неприятную правду. Мир, мир, безопасность и безопасность, то, что мы можем назвать нашими буржуазными свободами, которыми мы пользуемся, опираются на тот факт, на тот неприятный факт, что все еще есть люди, которые готовы рисковать своей жизнью ради высших целей, таких как честь или долг. Разве для них это нерационально? Гоббс поверил бы, что это так. Думаю, он сказал бы да. Это не имеет смысла с чисто гоббсовской точки зрения, которая побуждает нас думать, как рациональные субъекты, заинтересованные главным образом в безопасности и преодолении трудностей.Гоббс во многих отношениях оказывается в положении молодого военного юриста, которого я вам покажу в следующем клипе.

Профессор Стивен Смит: Хорошо, в чем суть? Дело сделано. Тогда я даже не буду давать никаких комментариев. Прошу прощения только за то, что по какой-то причине не смог понять.

[конец стенограммы]

Наверх

Project MUSE — Томас Гоббс и современная теория естественного права

Вместо аннотации, вот краткая выдержка из содержания:

Томас Гоббс и современная теория естественного права ФРЕДЕРИК А.Олафсон В целом согласен с тем, что в течение семнадцатого века произошла обширная переработка некоторых из самых фундаментальных предположений относительно природы права, пришедших из классической античности и вошедших в основную философию права. Средневековья. Что не всегда так ясно понимается, так это тот факт, что это изменение было произведено как внутренняя трансформация теории естественного права и что писатели, чьи имена наиболее тесно связаны с этим изменением — Гроций, Пуфендорф и другие — были всего лишь наиболее выдающиеся представители процветающей школы естественного права, которая доминировала в политической и правовой мысли в Западной Европе до конца восемнадцатого века.Некоторые комментаторы предположили особый характер этой современной теории естественного права, описывая ее по существу как доктрину естественных прав. Другие утверждали, что решающим нововведением, которое вдохновило эту теорию, был переход от содержательной к формальной интерпретации норм, от которых зависит моральная значимость позитивного закона. Такие характеристики, несомненно, содержат много истинного и важного, и все же следует признать, что они сами по себе не дают глубокого понимания собственно философских мотивов, которые привели к изменению, которое они резюмируют.Слишком часто предлагаемые объяснения носят скорее социологический или политический, чем философский характер, и связывают отличительные черты современной теории естественного права с заботами какой-то группы с особыми интересами, которая нуждалась в теории права, адаптированной к ее собственным устремлениям. Это прискорбно в той мере, в какой она блокирует понимание подлинных и неизбежных теоретических вопросов, которые старая средневековая теория естественного права ставила перед ее продолжателями в ранний современный период, а также рассуждений, которые заставили последних пересмотреть свои взгляды. — сформулировать эту теорию по-своему.В этой статье я предлагаю реконструировать некоторые соображения, которые привели к новой интерпретации естественного права как набора формальных или процедурных директив, и для этой цели я предлагаю использовать в качестве руководства политическую философию Томаса Гоббса. Этот выбор может вызвать некоторое удивление. Существует давняя традиция, которая приписывает Гоббсу точку зрения — также приписываемую, справедливо или ошибочно, Макиавелли до него, а затем и правовым позитивистам, начиная с Остина и далее, — что государство и его законы вообще не подлежат моральному контролю; и если бы это обвинение было хорошо обоснованным, то ttobbes действительно должен был бы быть отнесен к тем писателям, которые, отрицая реальность какого-либо высшего морального закона, которому подчиняется верховная власть, отвергают фундаментальную предпосылку всей теории естественного права.Тем не менее, во многом благодаря замечательному исследованию политической философии Гоббса профессором Ховардом Уоррендером мы можем увидеть, насколько неадекватной и часто категорически ошибочной на самом деле является эта версия достижения Гоббса. Постоянный интерес к теории Гоббса обусловлен не простым отсутствием какой-либо теории морального, отличного от юридического, обязательства, а тем, как Гоббс преобразовал понятие высшего закона и налагаемое им обязательство, чтобы избежать трудностей, связанных с этим. это понятие в его более ранних формах.Из этой переоценки мысли тоббса вытекает фигура, сильно привязанная к традиции естественного права, которую он подвергает серьезной критике и столь же глубокому пересмотру. Если в отчете профессора Уоррендера основное внимание уделяется элементам преемственности с более старой традицией, он также ясно показал общий характер нововведений, с помощью которых Гоббс наложил свой отпечаток на столь многие последующие политические мысли в современный период. Нет ни одной фигуры, которая бы проиллюстрировала так ясно, как учил нас профессор Гоббс Уоррендер понимать как трансформацию старой традиции естественного права, так и зарождение новой.В этом документе содержится просто более полное изложение .

§ 3. Учение Т. Гоббса о государстве и праве

2. Учение т. Гоббса о праве и государстве

Учение Томаса Гоббса о государстве

Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет

Учение т. гоббса о праве и государстве

Учение Гоббса о государстве

ЧОУ ВО «ИСГЗ» — Центр правового просвещения

ЦЕНТР ПРАВОВОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

ИНСТИТУТА СОЦИАЛЬНЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ ЗНАНИЙ

Приглашаем!

Центр правового просвещения

Философия права | Британника

Общие положения

Древняя Греция

Гоббс, Томас: Методология | Интернет-энциклопедия философии

Содержание

1.История и политика: политическая проблема

а. Перевод Фукидида Гоббсом

г. История Гоббса о гражданской войне в Англии

г. Философия права Гоббса

2. Научные взгляды

а. Философский метод: разрешение и композиция

г. Научная демонстрация

г. Движение и наука

г. Геометрия и физика

3. Философия природы человека

а. Моральная философия Гоббса

г. Состояние природы

4. Наука о политике

5. Ссылки и дополнительная информация

а. Первоисточники

г. Вторичные источники

Информация об авторе

Насколько радикально Гоббс отступил от традиции естественного права?

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

2.9 Теория общественного договора — этика в правоохранительной деятельности

Томас Гоббс и закон природы

Обзоры

PLSC 114 — Лекция 14 — Суверенное государство: Гоббс, Левиафан

PLSC 114 — Лекция 14 — Суверенное государство: Гоббс, Левиафан

Глава 1.Введение: теория суверенитета Гоббса [00:00:00]

Глава 2. Доктрина правового позитивизма: Закон — вот что приказывает государь [00:06:00]

Глава 3. Гоббсовский либерализм [00:23:14]

Глава 4. Гоббс и современное государство [00:32:10]

Project MUSE — Томас Гоббс и современная теория естественного права

Добавить комментарий Отменить ответ