500 лет «Утопии»: 10 фактов о великой книге и ее авторе

• Александр Кан
• обозреватель по вопросам культуры

10 декабря 2016

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

В ознаменование «Утопии-2016 — года воображения и возможностей» над зданием дворца Сомерсет-Хаус в центре Лондона водружен вот такой оптимистический флаг

В декабре нынешнего года исполняется 500 лет со дня первого издания великой книги Томаса Мора «Утопия». Слова «утопия» и «антиутопия» знают сегодня все, а вот что стоит за ними, многие подзабыли. Мы решили напомнить несколько интересных фактов о великом английском мыслителе, его знаменитой книге и порожденных ею утопиях и антиутопиях.

1. В этимологии слова «утопия» есть до сих пор не разрешенная и крайне любопытная двусмысленность. С одной стороны, оно — сочетание двух греческих слов — u («не») и topos («место»), то есть несуществующее, выдуманное место. С другой стороны, его можно толковать и как Eutopia, где eu — обозначает «благое», и утопия, таким образом, превращается в «благое место». Характерно, что оба значения вполне соответствуют намерениям автора «Утопии» описать выдуманное, несуществующее — но, безусловно, благое и желанное место.

Автор фото, Hutton Archive

Подпись к фото,

«Остров Утопия». Гравюра немецкого художника Амброзиуса Гольбейна из третьего издания «Утопии» Томаса Мора с изображением фантастического города, 1517 г.

2. Первое издание «Утопии», 500-летний юбилей которого мы сейчас отмечаем, осуществил во фламандском (ныне бельгийском) городе Лёвен друг Томаса Мора Эразм Роттердамский. Там же, в Лёвене, «Утопия» и была написана — на латыни. На родине автора первый английский перевод был напечатан только в 1551 году — уже после казни Мора и смерти короля Генриха VIII — сначала покровителя мыслителя, а затем его преследователя. Во Фландрии Мор находился как посол английской короны. Сегодня небольшой бельгийский город — центр празднования юбилея «Утопии». Здесь с октября 2016 по январь 2017 года проходят специальные выставки, театральные спектакли, концерты и экскурсии по связанным с «Утопией» и ее автором местам.

Автор фото, Hutton Archive

Подпись к фото,

Сэр Томас Мор в пору своего расцвета, в парадном облачении Лорда-канцлера Англии, 1530 г.

3. Томас Мор родился в семье лондонского судьи, получил блестящее — как католическое, так и светское — образование и уже в 26 лет стал депутатом английского парламента. Его карьера при дворе развивалась стремительно — член «Тайного совета», спичрайтер короля Генриха VIII в его яростной полемике с основоположником и лидером Реформации Мартином Лютером, посол. На дипломатической службе он был удостоен рыцарского звания, затем был избран спикером Палаты общин и, наконец, назначен на пост Лорда-канцлера — в те годы одну из важнейших должностей в государстве.

4. Привилегированное положение Томаса Мора при дворе Генриха VIII сохранялось до тех пор, пока сохранялась приверженность короля католицизму. В 1530 году, раздосадованный нежеланием папы римского Климента VII утвердить его развод с первой женой — бездетной Екатериной Арагонской, — Генрих с той же страстностью, с которой он защищал католицизм от реформаторов, набросился теперь на папский Рим. Этот — изначально вполне частный — конфликт привел к разгрому католических церквей и монастырей в Англии, отлучению Генриха VIII от католицизма и созданию протестантской Англиканской церкви. Преданный католик Томас Мор вызвал ярость короля, отказавшись посетить еретическую, по его мнению, церемонию бракосочетания с новой королевой Анной Болейн и признать отказ короля от католической церкви. Продолжавшееся в течение нескольких лет противостояние привело к обвинению Мора в государственной измене, заточению в Тауэре и казни 6 июля 1535 года путем обезглавливания. Спустя 400 лет, в 1935 году, Томас Мор был причислен Католической церковью к лику святых.

Автор фото, Hulton Archive/Getty Images

Подпись к фото,

9 июля 1535 года по приказу короля Генриха VIII Томас Мор был казнен по обвинению в государственной измене. Гравюра, впервые опубликованная в Антверпене в 1587 году.

5. Захватывающая судьба Томаса Мора стала предметом многочисленных книг, театральных спектаклей, теле- и киноэкранизаций. Самая известная из них — снятый в 1966 году режиссером Фредом Цинеманном по одноименной пьесе Роберта Болта фильм «Человек на все времена». Главную роль в фильме сыграл великий английский актер Пол Скофилд. Кроме него, в картине снимались Орсон Уэллс и Ванесса Редгрейв. Фильм был удостоен шести «Оскаров», в том числе и трех самых главных — за лучший фильм, лучшую режиссуру и лучшую мужскую роль.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

В фильме «Человек на все времена» роль Томаса Мора сыграл великий английский актер Пол Скофилд

6. Парадоксально, что в своей «Утопии» правоверный католик Томас Мор описывает практики и обычаи, самым решительным образом противоречащие канонам католицизма. И если с недавних пор католическая церковь, скрепя сердце, с большим пониманием стала относиться к разводам, то другие принятые в Утопии порядки (бракосочетание для служителей церкви, женщины-священники) остаются неприемлемыми для Ватикана и поныне. А наиболее радикальные (вроде эвтаназии) признаны лишь в считанных, самых либеральных странах мира.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Автором первой дошедшей до нас утопии считается древнегреческий философ Платон. Его «Республика» была написана еще в IV веке до н.э.

7. Первым, задолго до Томаса Мора и появления слова «утопия», произведением утопического жанра считается написанная еще в IV веке до н.э. «Республика» древнегреческого философа Платона — описание идеального общества и его политической системы. Утопии существовали и в древнем Китае — «Персиковый источник» Тао Юаньмина (IV век н. э), и в средневековом арабском Востоке — «Добродетельный город» арабского философа Аль-Фараби (Х век). После Томаса Мора утопии росли и продолжают расти как грибы — от «Города Солнца» Тамазо Кампанеллы (1602) до произведений Артура Кларка, Урсулы Ле Гуин и японских аниме и манга. Имя им — легион.

8. Социально-политический характер большинства утопий, начиная с Платона, сделал неизбежным появление самостоятельного политического течения, получившего название утопический социализм, в котором на смену фантазиям пришли более или менее научно обоснованные социально-экономические теории. Труды Сен-Симона, Оуэна и Фурье легли в основу марксистской теории. Утописты Мор и Кампанелла почитались в Советском Союзе как предшественники марксизма. Хрущевская оттепель, оправившись от кошмаров сталинизма, вновь возродила жанр утопии. Самый характерный пример ее — коммунистическая утопия советского писателя-фантаста Ивана Ефремова «Туманность Андромеды».

Автор фото, RIA Novosti

Подпись к фото,

Кадр из советского кинофильма «Пленники Железной звезды», снятого в 1968 г. по роману Ивана Ефремова «Туманность Андромеды»

9. Утопия как жанр неотторжима от своего зеркального отражения — антиутопии. Сам термин (англ. dystopia) появился много позже породившей его «утопии» — впервые его применил чисто в политическом смысле английский философ и экономист Джон Стюарт Милл в 1868 году. Несмотря на это — то ли в силу извечного пессимизма человечества, то ли благодаря необоримой притягательности зла — антиутопии оказались куда популярнее утопий. Современные исследования в качестве первой антиутопии называют опубликованную в 1605 году на латыни сатиру английского епископа Джозефа Холла Mundus alter et idem («Мир иной и тот же самый»). К антиутопиям относят и многие произведения классической научной фантастики — «Пятьсот миллионов бегумы» Жюля Верна, «Машину времени» и «Первые люди на Луне» Герберта Уэллса. Наиболее известны, конечно же, появившиеся уже в ХХ веке политические антиутопии: «Железная пята» Джека Лондона, «Мы» Евгения Замятина», «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «1984» Джорджа Оруэлла». Есть книги, сочетающие в себе оба жанра. Самая известная из них — «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта.

Подпись к фото,

«Большой брат следит за тобой». Сцена из телеэкранизации Би-би-си классики антиутопии — романа Джорджа Оруэлла «1984»

10. Попытки воплотить утопию в политическую и социальную реальность предпринимались неоднократно, но оказывались, как правило, недолговечными. На описанных Мором принципах пытались строить свое общественное устройство некоторые из первых английских колоний в Северной Америке — Каролина (основанная в 1670 г.), Пенсильвания (основанная в 1681 г.) и Джорджия (основанная в 1773 г.). В основе государственного устройства Джорджии лежал принцип «аграрного равенства», в соответствии с которым земля распределялась среди колонистов поровну, и дальнейшее приобретение ее путем покупки или наследования запрещалось. Этот план лег в основу утопической «йоменской» республики Томаса Джефферсона. Одним из более или менее удачных опытов воплощения социалистической утопии можно считать существующие и по сей день в Израиле киббуцы. На принципах утопии строились и широко распространившиеся на Западе США в 60-е годы прошлого века коммуны хиппи. Ну а судьба попыток воплотить в жизнь утопические принципы социализма в СССР и других странах «социалистической системы» хорошо известна.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Израильские киббуцы — один из немногих более или менее удачных опытов воплощения социалистической утопии в жизнь

Открыватель невозможного – Огонек № 21 (5431) от 30.05.2016

500 лет назад Томас Мор написал книгу «Утопия». Название стало нарицательным и для критиков несбыточных мечтаний, и для поклонников поиска справедливого устройства мира. Автора потом приобщили к лику святых. Но об «Утопии» вот уже полтысячи лет продолжают спорить

Александр Аничкин

Полное название книги «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». Мор написал ее в 1516 году на латыни, а его близкий друг Эразм Роттердамский отредактировал и издал у себя во Фландрии (ныне Бельгия). Автору с книгой повезло: она принесла ему мировую славу. Эта слава, правда, в реальной жизни Мора не выручила…

От взлета до эшафота

Томас Мор родился в 1478 году, что называется, в переломное время — в конце Средневековья и в начале той славной эпохи, которую сейчас мы зовем Возрождение. Рос и воспитывался в привилегированной среде, учился в Оксфорде, а выбирая карьеру, колебался между монашеством и юриспруденцией. Все же пошел в юристы, а потом началась его политическая карьера. В 1504-м Мор стал членом Палаты общин, в 1523 году — ее спикером. Это было время Генриха VIII, который у потомков обретет славу, похожую на славу Ивана Грозного. Как за усиление центральной власти в едином авторитарном государстве, так и за разводы и женитьбы. Английские школьники историю жен Генриха учат по считалке divorced, beheaded, died — divorced, beheaded, survived — развелся, казнил, умерла — развелся, казнил, пережила.

Первый развод Генриха VIII и сыграл роковую роль в судьбе Мора. К тому времени, в 1529 году, Мор занимал пост лорд-канцлера, то есть второго человека в стране после самого короля. Современники оценивали его как крайне «эффективного менеджера»; он мудро и необычайно быстро принимал решения, добивался их исполнения. Выполнял и особые поручения короля во внешней политике. Но на особом, самом важном поручении короля споткнулся.

Генрих мечтал о наследнике, а с тогдашней королевой Екатериной Арагонской никак не получалось. У короля начался бурный роман с рыжеволосой задорной красавицей Анной Болейн (она Генриха потом тоже разочаровала и лишилась головы, но оставила дочь — будущую королеву Елизавету I). Король решил жениться по любви, на Анне, и отправил Томаса Мора к папе римскому устраивать развод (у Святого престола тогда была монополия на регистрацию королевских «актов гражданского состояния»). Мору миссия, увы, не удалась. Генрих тогда осерчал и устроил у себя Реформацию, то есть решил сам стать во главе Церкви.

Так возник конфликт, стоивший Мору жизни. Когда Генрих разорвал связи с папой, развелся с Екатериной и женился на Анне Болейн, каждый англичанин должен был принять присягу на верность новому порядку — подтвердить Акт (закон) о супрематии 1534 года. Отказ от этого приравнивался к государственной измене. Томас Мор как ревностный католик не мог поступиться принципами и попал под суд. Деталь истории: среди судей были отец новой королевы, ее брат и дядя. Мору отрубили голову, насадили на пику и выставили на Лондонском мосту (дочь Мора, Маргарет, потом подкупила стражу, выкрала голову и похоронила).

То, что святой Мор был мучеником идеи, жертвой тирана-самодержца, освятило и его личность, и его ставшую бессмертной книгу.

Открытый финал

Книга построена как разговор самого Мора с путешественником Рафаилом Гитлодеем, который побывал в Новом Свете вместе с экспедицией реального исторического лица, итальянца Америго Веспуччи. По капризу автора путешественники прибывают в островное государство Утопия и так им поражены, что решают там пожить.

Рафаил рассказывает Мору о политическом, экономическом, общественном и религиозном устройстве жизни в диковинной стране, начиная с программного пояснения: «Где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел». Утопия живет иначе: без частной собственности и денег, города и села на острове процветают, везде изобилие и порядок. Люди работают по шесть часов в день. В остальное время занимаются науками и искусствами. Работают все работоспособные, причем регулярно сменяют род деятельности, от городской к сельской. Все продукты потребления жители Утопии получают с общественных складов, причем каждый может брать, сколько ему нужно. Трапезы коммунальные — каждая община ест совместно. Домашняя кухня не одобряется, потому что «непристойно и глупо» трудиться над приготовлением худшей еды, когда во «дворце», расположенном поблизости, еда и так «роскошная и обильная». Получается, что если ты готовишь дома, то это воспринимается как неодобрение общественного устройства, даже протест. Рассказ о прелестях утопического общепита раскрывает важную особенность быта тамошних граждан: полную открытость, или, как мы сейчас сказали бы, «прозрачность». Ничего скрыть нельзя, двери в жилищах легко открываются, вся жизнь на виду.

Автор с видимой симпатией относится к коммунальной уравниловке, посмеявшись только над одним странным установлением: перед свадьбой жених и невеста должны быть показаны друг другу без одежды, в голом виде. Эта презентация также проходит под надзором «отца общины» — сифогранта с помощником. Мор отмечает, что в Утопии строго с прелюбодеянием — можно попасть в рабство, а можно и под казнь. Впрочем, иногда, по согласию супругов, допускается и развод. Другая необыкновенная черта устройства Утопии — религиозная терпимость: разные верования мирно уживаются друг с другом.

В Утопии, как мы узнаем из книги, нет ни пивных, ни винных лавок. Ни борделей, ни других увеселительных заведений. Но Гитлодей уверяет Мора, что главной ценностью в жизни утопийцев считаются удовольствия — науки, искусства, религиозные действа. Счастливые утопийцы носят одинаковую одежду и одинаковые серые плащи (так и напрашивается сравнение со страной победившего чучхе). Есть в Утопии и другие прелести, кажущиеся Мору прогрессом, а нам, сегодняшним, напоминают скорее о кошмарах стандартизации: все 54 города страны спланированы совершенно одинаково. Так что, с восхищением отмечает Гитлодей, житель одного города, попавший в другой, ничуть не растеряется — все точно такое же (узнаете завязку народной комедии «Ирония судьбы…»?).

Есть в Утопии и прописка, и паспорта: гражданин может отправиться за город погулять только с разрешения начальства. То же необходимо, чтобы поехать в другой город. Нарушение этого правила наказывается, а за повторное грозит обращение в рабство! Да-да, в коммунистической Утопии существует рабство. Изобилие при щадящем трудовом режиме достигается именно тем, что все самые тяжелые и грязные работы выполняют рабы. Их армию Утопия пополняет или из приговоренных собственных граждан, или покупая преступников в соседних странах. Рабы заняты работой постоянно, а если кто сопротивляется и бунтует, тех казнят (нетрудно, наверное, увидеть тут идею будущего ГУЛАГа с его трудовыми армиями). Еще одна знакомая нам особенность Утопии — стукачество. Раб, донесший о преступном замысле другого раба, получает свободу, а если свободный гражданин Утопии поможет беглому рабу, его самого обращают в рабство. Это не смущает Гитлодея. «Легко можно видеть, насколько они (эти законы) человечны и удобны»,— говорит он.

В книге Гитлодей и Мор так и не закончили свою беседу. Автор Мор замечает, что не все в рассказе об Утопии ему понравилось, обещает поспорить и дорасспросить. В этом главный парадокс «Утопии» и главная загадка: а сам автор как относится к рассказанному? Может, это вовсе не идеальная республика будущего, а предупреждение? Или вообще средневековый стеб?

Без ответа остается и вопрос: почему, если ему так все там нравилось, Гитлодей уехал из Утопии?..

Бессмертный жанр

Томас Мор представлен потомкам как интеллектуал

Фото: Alamy /ТАСС

Новые версии рассказов об идеальном государственном устройстве с той поры стали не просто модным развлечением «интеллектуальной элиты», а целым направлением не только в литературе, но и в прикладных политических науках.

Первые упражнения на тему «Утопии» появлялись сразу после Мора и даже были массовыми, вплоть до Французской революции XVIII века. Да и потом утопии как популярный жанр исправно продолжали плодиться. Взять хотя бы роман Чернышевского «Что делать?» с описанием общества будущего в снах Веры Павловны. Появились и антиутопии. Далекая вымышленная страна (а в наши дни уже и планета) предстает в разных вариантах миром ужаса, подавления в человеке всего человеческого. Одна из первых в мировой литературе антиутопий, кстати, была написана современником Пушкина князем Владимиром Одоевским. В повести «Город без имени» (1839) он рассказывает о встрече в США с последним оставшимся в живых жителем колонии, где граждане последовательно ликвидировали одну группу паразитов и эксплуататоров за другой, пока никого не осталось.

ХХ век с его мировыми войнами, глобальными катастрофами, геноцидом и тоталитарными экспериментами стал особенно урожайным на антиутопии. Одной из первой литературных реакций на ставшие вполне реальными политические утопии был роман Евгения Замятина «Мы» 1920 года. В стеклянных домах живут люди в одинаковых «унифах», без имен, только под номерами; режим во главе с вождем Благодетелем контролирует все, вплоть до интимной жизни, а отступникам делают меняющую личность операцию на мозге…

Две самые, наверное, известные антиутопии — это «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932) и «1984» Джорджа Оруэлла (1949). Эти два англичанина развернули идеи Замятина совсем по-разному. Хаксли описывает общество будущего, где контроль осуществляется через удовольствия и дешевые наркотики. У Оруэлла тоталитарный режим держит партия — через насилие, слежку, переписывание истории и нагнетание истерической ненависти к врагам, внутренним и внешним.

Эти романы дошли до нашего читателя только в годы перестройки. Советским историкам непросто приходилось и с толкованием «Утопии» самого Томаса Мора. Одни говорили: вот он, предтеча научного коммунизма, все, что в программе КПСС предусмотрено, все у него описано. Другие: нет, как же так, если мы признаем Мора предтечей, мы дадим оружие идейным противникам. Тогда и тотальный контроль, и рабство — черты коммунизма. Так и не смогли при советской власти определиться.

Впрочем, не совсем так. Поначалу было иначе: пришедшие к власти большевики в качестве первого образца «монументальной пропаганды» переделали памятную стелу в Александровском саду у Кремля — вместо имен самодержцев на стеле появился «хит-парад» революционных деятелей и мыслителей, всего 19 человек. Его составили не по хронологии, а именно по значению. В том списке первыми были, конечно, Маркс и Энгельс, но на 9-м месте стояло имя Томаса Мора.

По мере «революционного строительства», восприятие большевиками Мора стало портиться.

Первым об этом заговорил английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, сам создавший несколько романов-утопий, но с удивлением подметивший враждебное отношение большевиков к утопиям: «Марксистский коммунизм всегда являлся теорией подготовки революции, теорией, не только лишенной созидательных, творческих идей, но прямо враждебной им. Каждый коммунистический агитатор презирает «утопизм» и относится с пренебрежением к разумному планированию».

Наблюдения Уэллса раскрывают причину сложных отношений с «Утопией» Мора.

В борьбе идей между консерваторами-традиционалистами и социалистами-преобразователями, да и у социалистов друг с другом «Утопия» довольно скоро превратилась в символ чего-то неосуществимого, в мечту, в то, чего нет и быть не может просто потому, что не может быть никогда. И даже больше — в нечто опасное, угрожающее естественной природе людей и их способности самоорганизовываться.

Сейчас мы не спорим о правильном марксистском толковании «Утопии», но кто скажет, что спорить о справедливом общественном устройстве мы перестали и что это не нужно? Чем мы готовы пожертвовать ради утопии, а чем — нет, с этим люди еще не договорились. А спорам уже 500 лет…

«Утопия» за 6 минут. Краткое содержание книги Мора

Первая книга

Повествование ведётся от лица Томаса Мора. Он прибывает во Фландрию в качестве посла и встречает там Петра. Тот знакомит друга с опытным морепла­вателем Рафаилом, который много путешествовал. Рафаил, узнав множество обычаев и законов других стран, выделяет такие, которые можно использовать во благо в европейских государствах. Пётр советует мореплавателю употребить свои знания, устроившись на службу к государю советником, но тот не желает заниматься этим — цари много внимания уделяют военному делу и стремятся приобрести всё новые земли вместо того, чтобы заботится о своих собственных. Все советники, как правило, поддерживают в этом владыку, дабы не испортить свою репутацию и не впасть в немилость. Рафаил же осуждает войну и считает её бессмысленной. Мелкое воровство и убийство караются одинаково: смертной казнью. Богачи купаются в роскоши, проводя своё время в праздности, а простой люд тяжко работает, нищенствуя, что и способствует преступности.

Продолжение после рекламы:

Каждая держава считает нужным иметь армию и неограниченное количество золота для содержания войска, война же необходима хотя бы для того, чтобы дать опыт солдатам в резне.

Как истинный философ, Рафаил хочет говорить правду, поэтому стоит воздержаться от занятий государ­ственными делами. Мореплаватель рассказывает о государстве, чьи обычаи и законы пришлись ему по душе.

Вторая книга

Остров Утопия назван в честь основателя этого государства, Утопа. На острове пятьдесят четыре города. Нравы, учреждения и законы везде одинаковы. Центром является город Амаурот. Поля равномерно распределены межу всеми областями. Городские и сельские жители каждые два года меняются местами: в деревни прибывают те семьи, которые ещё здесь не работали.

Амаурот окружён глубоким рвом, бойницами и башнями. Это чистый и красивый город. Возле каждого дома есть прекрасный сад. Частная собственность настолько упразднена, что каждые десять лет утопийцы по жребию меняют свои дома.

Каждые тридцать семейств выбирают себе филарха (или сифогранта), над десятью филархами и их семействами стоит протофиларх (или транибор). Все двести протофилархов выбирают князя, который руководит страной. Его избирают на всю жизнь. На других должностях лица меняются ежегодно.

Брифли существует благодаря рекламе:

Все мужчины и женщины в стране занимаются земледелием. Помимо этого каждый изучает какое-то ремесло, которое передаётся по наследству. Если кто-то тяготеет не к семейному делу, его переводят в семейство, которое занимается нужным ремеслом. Рабочий день длится шесть часов. Свободное время, как правило, посвящают наукам или своему делу. Наиболее усердные в науках продвигаются в разряд учёных. Из них выбирают духовенство, послов, траниборов и главу государства — адема.

Во время работы утопийцы одеты в шкуры, по улицам они ходят в плащах (крой и цвет одинаков на всём острове). У каждого одно платье на два года.

В семьях повинуются старейшему. Если города перенаселены, то граждан Утопии переселяют в колонии, и наоборот. В центре каждого города есть рынок, куда свозят товары и продовольствие. Там каждый может взять себе сколько нужно: всё имеется в достаточном изобилии. Во дворцах собирается вся сифогрантия для общественных обедов и ужинов.

Утопийцы могут перемещаться между городами с позволения траниборов и сифогрантов. За произвольное передвижение утопийца ждёт наказание, при повторном нарушении — рабство.

Продолжение после рекламы:

Всё необходимое в Утопии есть в таком количестве, что часть отдают малоимущим других стран, остальное продают. Деньги утопийцы используют только во внешней торговле и хранят на случай войны. Золото и серебро они презирают: в кандалы из этих металлов заковывают рабов, утопийцы им вообще не пользуются. Драгоценные камни служат детям игрушками. Взрослея, они оставляют их.

В науках и искусстве утопийцы достигли больших высот. Если у них гостят иностранцы, граждане Утопии детально знакомятся с их культурой и науками, быстро их постигают и развивают у себя.

Жизнь утопийцев состоит из добродетели и удовольствий тела и духа. Отношения строятся на честности и справед­ливости, граждане помогают слабым и заботятся о больных. Здоровье — одно из главных удовольствий, также ценится красота, сила и проворство.

В рабство обращают за позорное деяние утопийцев или приговорённых к казни предста­вителей других народов. Труд рабов приносит больше пользы, чем казнь.

Тяжело больным даётся право прервать свои мучения: ведь жизнь — это удовольствие, такой поступок не считается грехом. Прелюбодеяние тяжко карается.

Утопийцы считают войну зверством, поэтому для победы, прежде всего, используют хитрость, подкуп приближённых государя-врага и так далее. Если этот метод не помогает, они делают ставку на военные сражения. Утопийцы нанимают иноземных солдат и щедро им платят. Своих граждан ставят лишь на руководящие должности. Они могут вступить в войну для защиты угнетённых народов, но никогда не допускают сражений на своих землях.

Брифли существует благодаря рекламе:

В Утопии граждане свободно выбирают любую религию. Никто не имеет права пытаться насильственно обращать другого в свою веру или унижать иноверца. Большинство верит в единого бога, называют его Митрою. Никто не боится смерти: новая, ещё более счастливая жизнь сулит встречу с богом.

Священники в большом почёте не только у утопийцев, но и других народов. Их так же избирают граждане Утопии, могут избираться и женщины. Священники не подлежат суду. Они даже могут остановить битву и спасти проигрывающих, в том числе и противников утопийцев.

Рафаил заканчивает рассказ, и Мор, отмечая его утомлённость, не решается высказаться о нелепости некоторых законов утопийцев.

«Утопию» Томаса Мора обсудят в ридинг-группе «Безумное чтеньепитие»

© Безумное чтеньепитие/левая ридинг-группа / «ВКонтакте»

1 ноября на онлайн-заседании ридинг-группы «Безумное чтеньепитие» будет обсуждаться книга Томаса Мора «Утопия».

Начало в 20:30 мск, подключиться к конференции Zoom можно здесь, идентификатор конференции: 864 4475 2891, телефон для донатов: 89013470421.

Сообщение о встрече на ее странице в соцсети «ВКонтакте» сопровождает следующая аннотация:

Историю утопий, как правило, отсчитывают с момента появления той книги, к чтению которой мы приступаем на этой неделе. Первый министр английского короля Генриха VIII Томас Мор, гуманист и жестокий борец с еретиками, противник неравенства и сторонник абсолютизма написал эту книгу в XVI веке, чтобы показать, прежде всего, язвы позднефеодального общества и свои рецепты их врачевания.

Именно в этой работе, название которой переводится и как «Нигде не находящаяся», и как «Благое место», заложены как многие идеи, которые потом проявятся у социалистов и коммунистов разных времен, принимая то авторитарный, то демократический характер. Потому что в «Утопии» есть и то, и другое. Тот кто хочет найдет в ней унификацию и даже тоталитаризм. Кто хочет — увидит эгалитарное общество, где «свободное развитие каждого — условие свободного развития всех». Кстати говоря, например, идея сокращения рабочего дня впервые появляется у Мора. Как и связь с уровнем производительности общества, с тем, что если не будет паразитического слоя, то работа будет поровну разделена между гражданами.

Несмотря на то, что Мор, как и все гуманисты, обращается сначала к власти, а уже потом к обществу (и то образованному), его образ будущего сильно отличается от платоновского государства (с которым тоже не всё так просто). Томас Мор был первый министр короля, но его Утопия — республика. Причем уровень демократии в Утопии сильно опередил не только свое время. Не забудьте, что это — наша версия. Да и два модератора не факт, что полностью согласны между собой. Мы готовились прочитать Платона как создателя тоталитарной идеи, а пришли к Платону как предшественнику Руссо и мастеру троллинга. Кто знает, какого Мора мы для себя откроем.

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.

Томас Мор «Утопия» – основные идеи

«Утопия» Томаса Мора была опубликована в 1516 году. Ее полное название: «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии».

Тогда автор ее, Томас Мор, был влиятельным английским государственным человеком, делавшим блистательную карьеру. В 1529 г. он стал лордом-канцлером Англии, первым после короля человеком в государстве. Но в 1535 г. он выступил как решительный противник того преобразования церкви, которое под влиянием Реформации проводил король Генрих VIII. Мор отказался принести присягу королю как главе вновь созданной английской церкви, был обвинен в государственной измене и в 1535 г. обезглавлен. Четыре столетия спустя, в 1935 г., католическая церковь приняла Томаса Мора в число своих святых.

Томас Мор, автор «Утопии». Художник Ганс Гольбейн Младший, 1527

 

«Утопия» написана в форме разговора между Мором, его другом Эгидием и путешественником Гитлодеем. Гитлодей повидал весь свет и внимательно наблюдал жизнь. Участвуя в путешествии Америго Веспуччи, он был по его просьбе оставлен с несколькими товарищами «у пределов последнего путешествия». После странствий по морям и пустыням Гитлодей попадает на остров Утопия, где обнаруживает государство, живущее по справедливым законам, некогда установленным мудрым законодателем Утопом. Чтобы оценить впечатление, которое «Утопия» произвела на современников, надо иметь в виду, что все это написано в самом начале эпохи великих открытий, еще до романов Дефо и Свифта.

Все основные идеи «Утопии» так или иначе относится к двум темам: критике современного автору европейского общества и описанию идеального государства на острове Утопия. Это в основном соответствует разделению всего сочинения на две книги.

В первом направлении центральной идеей Томаса Мора является то, что современные европейские государства – это орудия корыстных интересов богачей:

 

«При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах».

 

Истинная же причина такого положения – это частная собственность и деньги:

 

«Впрочем, друг Мор, если сказать тебе по правде мое мнение, то по-моему, где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел».

«…но если она (частная собственность) останется, то и у наибольшей и наилучшей части населения навсегда останется горькое и неизбежное бремя скорбей»

 

 

В качестве примера в «Утопии» разбирается преступность, которая относится целиком на счет порочности социальной системы:

 

«Разве, поступая так, вы делаете что-нибудь другое, кроме того, что, создаете воров и одновременно их караете?»

 

Тогдашнее законодательство, каравшее воров смертью, признается Мором в «Утопии» не только несправедливым, но и неэффективным. Вместо этого Гитлодей предлагает обычаи, которые он видел у живущего в горах Персии народа полилеритов:

 

«в этом отношении я ни у одного народа не наблюдал лучшего порядка…».

 

Обычаи эти заключаются в том, что в Утопии пойманных воров превращают в государственных рабов. В качестве знака их положения им подрезают одно ухо. Ленивых

 

«не столько наказывают кандалами, сколько поощряют ударами».

 

Наконец, для предотвращения побегов в Утопии поощряются доносы: донесший о таком замысле раб получает свободу, свободный – деньги. Пойманного же беглого раба казнят, помогавшего ему свободного – обращают в рабство.

 

«Легко можно видеть, насколько они (эти законы) человечны и удобны»,

 

– заключает рассказчик.

Мрачной картине жизни европейских государств Томас Мор противопоставляет описание идеального государства на острове Утопия. Это не сухой трактат по государственному устройству или политической экономики, а живая картина жизни. Описывается одежда жителей, их занятия и развлечения, вид городов и храмов. Благодаря этому нам становится понятнее, какие черты этой жизни Мор хочет выделить в качестве основных идей своей книги.

Утопия является республикой, управляемой выборными должностными лицами, которых подданные называют «отцами». Вся жизнь в этой выдуманной Томасом Мором стране регулируется государством. Нет никакой частной собственности и денег. Основой хозяйства является всеобщая трудовая повинность. И прежде всего для всех (или почти всех) обязательно отработать определенный срок в сельском хозяйстве:

 

«У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие – сельское хозяйство, от которого никто не избавлен»

 

Достигшие определенного возраста граждане Утопии направляются на работу в деревню, а после того, как они отработают там 2 года, переселяются в города. Кроме того, каждый обучается какому-либо ремеслу, которым занимается остальное время. Работа в Утопии происходит под наблюдением чиновников:

 

«Главное и почти исключительное занятие сифогрантов (одна из разновидностей «отцов») состоит в заботе и наблюдении, чтобы никто не сидел праздно, а чтобы каждый усердно занимался своим ремеслом…»

 

Равномерность распределения населения также регулируется государством путем массовых переселений:

 

«Эти размеры (общин, называемых семействами) соблюдаются путем переселения в менее людные семейства тех, кто является излишним в очень больших. Если же переполнение города вообще перейдет надлежащие пределы, то утопийцы наверстают безлюдье других своих городов».

«Если какой-нибудь несчастный случай уменьшает население собственных городов утопийцев… то такой город восполняется обратным переселением граждан из колоний».

 

Рассказчик у Мора с симпатией подчеркивает идею единообразия, стандартности возникающего таким образом на Утопии уклада жизни.

 

«Что же касается одежды, то за исключением того, что внешность ее различается у лиц того или другого пола, равно как у одиноких и состоящих в супружестве, покрой ее остается одинаковым, неизменным и постоянным на все время…».

 

Верхнюю одежду на Утопии составляет плащ.

 

«Цвет этого плаща одинаков на всем острове, и притом это естественный цвет шерсти».

 

Томас Мор подчёркивает, что это касается не только одежды:

 

«На острове пятьдесят четыре города, все обширные и великолепные; язык, нравы, учреждения и законы у них совершенно одинаковые. Расположение их всех также одинаково, насколько это допускает местность».

«Кто знает хотя бы один город, тот узнает все города Утопии, до такой степени сильно похожи все они друг на друга, поскольку этому не мешает природа местности».

 

Все продукты потребления люди на Утопии получают с общественных складов, причем каждый может брать сколько ему нужно. Однако питание вообще в значительной мере централизовано:

 

«хотя никому не запрещено обедать дома, но никто не делает этого охотно, потому что считается непристойным и глупым тратить труд на приготовление худшей еды, когда во дворце, отстоящем так близко, готова роскошная и обильная».

 

Речь здесь у Мора идет о добровольных общих трапезах. Но в описании их рассказчик как-то сбивается и говорит:

 

«тут (во дворцах) эти семьи должны обедать».

 

И данное Мором описание общих трапез на Утопии больше напоминает рационирование, чем распределение по потребностям:

 

«Блюда с едой подаются не подряд, начиная с первого места, а каждым лучшим кушаньем обносят прежде всего всех старейшин, места которых особо отмечены, а потом этим блюдом в равных долях обслуживают остальных».

 

Совместные трапезы целиком соответствуют основным идеям книги: согласно Томасу Мору, жизнь обитателя Утопии должна проходить на глазах у всех.

 

«У них нет ни одной винной лавки, ни одной пивной; нет нигде публичного дома, никакого случая разврата, ни одного притона, ни одного противозаконного сборища; но присутствие на глазах у всех создает необходимость проводить все время или в привычной работе, или в благопристойном отдыхе».

 

В домах –

 

«Двери двустворчатые, скоро открываются при легком нажиме и затем, затворяясь сами, впускают кого угодно – до такой степени у утопийцев устранена частная собственность. Даже самые дома они каждые десять лет меняют по жребию».

 

 

Желающий погулять за городом должен взять на это разрешение у отца, жена – у мужа, муж – у жены. Отправляющийся в другой город обязан получить разрешение у должностных лиц.

 

«Они отправляются одновременно с письмом от князя, свидетельствующим о позволении, данном на путешествие, и предписывающим день возвращения».

«Если кто преступит свои пределы по собственному почину, то, пойманный без грамоты князя, он подвергается позорному обхождению: его возвращают, как беглого, и жестоко наказывают. Дерзнувший на то же вторично – обращается в рабство».

 

(Подробнее о рабстве будет сказано позже).

В Утопии Томаса Мора существует индивидуальный моногамный брак, однако в рассказе не говорится, заключается ли он по желанию жениха и невесты, или вопрос решается родителями или чиновниками. Но государство строго следит за соблюдением целомудрия до брака и за взаимной верностью супругов. Виновные караются продажей в рабство. Заключение брака граждане Утопии сравнивают с продажей лошади, и на этом основании жениху перед вступлением в брак показывают невесту голой, а невесте – жениха, – так как ведь снимают же при покупке лошади с нее попону!

Карта воображаемого острова Утопия, художник А. Ортелиус, ок. 1595

 

Жители Утопии Мора не обременены тяжелой работой – они трудятся только 6 часов в день, остальное время посвящая наукам, искусствам и «благопристойному отдыху». Объяснение того, каким же образом они, несмотря на это, достигают изобилия, таково: в Европе труд бедняков создает богатства, которые по большей части идут на содержание бездельников, в Утопии же трудятся все. Список бездельничающих очень интересен: на первом месте стоят женщины, потом священники и монахи, затем помещики и их челядь!

Граждане Утопии по видимости во всем равны друг другу – в обязательной трудовой повинности, в цвете и покрое платья, в строении их домов. Но это далеко не полное равенство. От трудовой повинности освобождаются чиновники и те, кому постановление чиновников

 

«дарует навсегда это освобождение для основательного прохождения наук».

«Из этого сословия ученых выбирают послов, духовенство, траниборов (высших чиновников) и, наконец, самого главу государства…».

 

Если сравнить это с другим местом рассказа:

 

«По большей части каждый вырастает, учась отцовскому ремеслу»

 

то возникает представление о замкнутом сословии, почти касте, в руках которой находится руководство государством. Что касается остальной массы населения, то о ней рассказчик в книге Мора высказывается так (говоря о том, что законы должны быть простыми, не требующими сложного толкования):

 

«Простой народ с его тугой сообразительностью не в силах добраться до таких выводов, да ему и жизни на это не хватит, так как она занята у него добыванием пропитания».

 

И уж полностью эта картина равенства разрушается, когда мы узнаем о том, что жизнь в Утопии Томаса Мора в значительной мере основывается на рабстве. Рабами выполняются все грязные и тяжелые работы. Но рабство, по идее Мора, несет не только экономическую функцию. Источник рабов на Утопии таков:

 

«…они обращают в рабство своего гражданина за позорное деяние или тех, кто у чужих народов был обречен на казнь за совершенное им преступление», (их покупают или получают даром).

«Рабы того и другого рода не только постоянно заняты работой, но и закованы в цепи; обхождение с рабами, происходящими из среды самих утопийцев, более сурово…».

«Труд этих лиц приносит больше пользы, чем их казнь, а с другой стороны, пример их отпугивает на более продолжительное время от совершения подобного позорного деяния. Если же и после такого отношения к ним они станут бунтовать и противиться, то их закалывают, как диких зверей, которых не может обуздать ни тюрьма, ни цепь».

 

В рассказе Томаса Мора об Утопии есть и описание общего мировоззрения ее жителей. Оно основывается на признании удовольствий высшей целью жизни. Отказ от них

 

«может быть лишь в том случае, когда кто-нибудь пренебрегает этими своими преимуществами ради пламенной заботы о других и об обществе, ожидая взамен этого страдания большего удовольствия от Бога».

 

В Утопии Мора господствует полная свобода совести, ограниченная лишь тем, что законодатель Утоп

 

«с неумолимой строгостью запретил всякому ронять так низко достоинство человеческой породы, чтобы доходить до признания, что души гибнут вместе с телом и что весь мир несется зря, без всякого участия Провидения. Поэтому, по их верованиям, после настоящей жизни за пороки назначены наказания, и за добродетель – награды».

 

Некоторые граждане Утопии считают богом Солнце, другие – Луну, третьи – кого-либо из древних героев. Но все они признают

 

«некое единое божество, неведомое, вечное, неизмеримое, необъяснимое, превышающее понимание человеческого разума, распространенное во всем мире не своею громадою, а силою: его называют они отцом».

 

Такому абстрактному теизму сродни и богослужение на Утопии. Томас Мор пишет, что в тамошних храмах нет изображений богов. Богослужение заключается в том, что молящиеся вместе со священником под музыку поют хвалу богу. Священниками могут быть и мужчины и женщины, мужчины могут быть женатыми.

В последнее время, как сообщает Мор устами рассказчика, в Утопии стало известно христианство, которое нашло там много последователей. Правда, один проповедник, который называл другие религии языческими, а их последователям угрожал вечным огнем, был арестован и осужден. Очень интересна идея рассказчика, что быстрое распространение христианства в Утопии объясняется сходством между коммунистическим строем утопийцев и порядками в первой апостольской общине, которая

 

«сохраняется и до сих пор в наиболее чистых христианских общинах».

 

Ссылка на коммунистический характер общины, описанной в «Деяниях Апостолов», была излюбленным аргументом еретических сект, и трудно представить себе, кого, если не какое-либо из таких идейных течений, подразумевает автор под «чистой христианской общиной», современной ему.

 

Если смотреть на Томаса Мора как на мученика, отдавшего жизнь за идеалы католической церкви, то «Утопия» поразит тем, как она далека от этих идеалов. Кроме сочувственного описания гедонистского мировоззрения, бесцветно теистической религии, там можно найти и прямые, хотя замаскированные, выпады против христианства и папы. По-видимому, до сих пор никому так и не удалось объяснить, как уживались две столь контрастных основополагающих идеи в одном человеке.

Но если смотреть на «Утопию» как на произведение литературы хилиастического социализма, она поражает своей умеренностью. У Мора мы не встречаем упразднения семьи, общности жен, государственного воспитания детей в отрыве от родителей. Очевидно, новое, светское течение в социализме начинает как бы из далека, совсем не с тех крайних концепций, которые были сформулированы в идеях еретических течений.

 

При написании статьи использованы материалы книги И. Р. Шафаревича «Социализм как явление мировой истории»

 

Томас Мор Утопия Читать

Увеличить

Комментарий   Рукописного оригинала «Утопии» («Libellus aureus nec minus salutaris quam festivus de optimo reipublicae statu deque nova insula Utopia») не сохранилось. Первое печатное издание ее вышло в 1516 году, в бельгийском городе Лувене, где в то время находился друг Мора, Эразм Роттердамский. Главный надзор за изданием, кроме него, имел Петр Эгидий, письмо к которому помещено перед текстом «Утопии». На заглавном листе книжки сказано было, что она издана «весьма тщательно». Но это была только обычная типографская реклама. Текст изобилует опечатками и разного рода ошибками в латинском языке. Отсюда возможно не лишенное остроумия предположение, что первоначальный текст был продиктован. Подобная предосторожность, равно как и печатание в другом городе, скорее всего могут быть объяснены цензурными опасениями. Первое издание «Утопии» принадлежит к числу редчайших книг. В СССР оно имеется в библиотеке Института марксизма‑ленинизма при ЦК КПСС. Интерес, возбужденный книгой, в связи с неудовлетворительностью первого издания вызвал перепечатку его в Париже в 1517 году – у книгопродавца Жиля де Гурмона. Это издание печаталось также без всякого участия автора и имеет еще больше опечаток, чем первое. Оно сделано по первому изданию, но представляет целый ряд интересных вариантов. Крайняя неисправность первых двух изданий заставила Эразма обратиться в Базель к обычному издателю его собственных произведений, солидному типографу Фробену. Он выпустил в течение одного 1518 года два издания «Утопии» (в марте и ноябре). Эти издания, особенно второе, дают текст значительно более исправный. 1 марта 1517 гада Эразм писал Мору из Антверпена: «Пришли сюда возможно скорее твою „Утопию“ пересмотренную». Видимо, Мор исполнил это желание друга, так как в конце мая 1517 года тот же Эразм писал ему: «Твои эпиграммы и „Утопию“ я послал в Базель». Отсюда можно заключить, что издание 1518 года печаталось по тексту первого издания, просмотренному Мором. Это, конечно, придает ему особую ценность. В XIX веке на основании первого издания построил свое издание текста Виктор Михельс в сотрудничестве с известным педагогом Теобальдом Циглером (серия «Латинские литературные памятники XV и XVI столетий», Берлин, Вейдеман, 1895). Кроме рабской перепечатки первого издания со всеми его недостатками, Михельс приложил главнейшие варианты изданий Жиля де Гурмона и Фробена, но сделал это достаточно небрежно, особенно в отношении издания де Гурмона. В том же 1895 году появилось издание Лептона (Оксфорд), построенное на основе издания Фробена (мартовская версия) и снабженное хорошим комментарием. По изданию Лептона сделан и настоящий перевод.   Обратимся теперь к русским трудам. Одним из первых познакомил русских читателей с Мором В. К. Тредьяковский. В одиннадцатом томе «Римской истории» Роллена в «Предуведомлении от трудившегося в переводе», автор передает стихами одно произведение «Фомы Мория Англичанина…», «сего славного и мудрого человека». Что касается собственно «Утопии», то первые два перевода ее относятся к концу XVIII столетия. Первый – «Картина всевозможно лучшего правления, или Утопия. Сочинения Томаса Мориса Канцлера Аглинского, в двух книгах. Переведена с Аглинского на Французский Г. Руссо, а с Французского на Российский. С дозволения Управы Благочиния. В Санкт‑Петербурге, на иждивении И. К. Шнора. 1789 года». Второй – «Философа Рафаила Гитлоде странствование в новом свете и описание любопытства достойных примечаний и благоразумных установлений жизни миролюбивого народа острова Утопии. Перевод с Аглинского языка, сочинение Томаса Мориса. В Санкт‑Петербурге. С дозволения Управы Благочиния. На иждивении И. К. Шнора. 1790 года». В 1901 году перевод «Утопии» дал Е. В. Тарле в приложении к своей магистерской диссертации «Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономическим состоянием Англии его времени» (СПб. 1901). В 1903 году вышла работа А. Г. Генкеля: «Томас Мор. Утопия (De optimo rei publici statu, deque nova insula Utopia libri duo illustris viri Thomae Mori, regni Britanniarum cancellarii). Перевод с латинского А. Т. Генкель при участии Н. А. Макшеевой. С биографическим очерком Т. Мора, составленным Н. А. Макшеевой (с портретом Т. Мора), СПб. 1903». Перевод этот переиздавался неоднократно даже после Октябрьской революции. Так, третье издание его вышло в 1918 году в Петрограде как «Издание Петроградского совета рабочих и красноармейских депутатов», а четвертое – в Харькове (1923), в издательстве «Пролетарий», причем на каждом из них стоит: «исправленное и дополненное», чего на самом деле не было. В 1935 году в издательстве «Academia» вышел перевод «Утопии», выполненный профессором А. И. Малеиным. В 1947 году этот же перевод был напечатан издательством Академии наук СССР. В 1953 году текст перевода А. И. Малеина был заново отредактирован и исправлен Ф. А. Петровским для издательства Академии наук СССР. Перевод А. И. Малеина и Ф. А. Петровского воспроизводится и в настоящем издании.   А. Малеин и Ф. Петровский     Биография   Томас родился 7 февраля 1478 года в семье сэра Джона Мора, лондонского судьи, который был известен своей честностью. Начальное образование Мор получил в школе Св. Антония. В 13 лет он попал к Джону Мортону, архиепископу Кентербери, и некоторое время служил у него пажом. Весёлый характер Томаса, его остроумие и стремление к знаниям потрясли Мортона, который предсказал, что Мор станет «изумительным человеком». Мор продолжил своё образование в Оксфорде, где учился у Томаса Линакра (Thomas Linacre ) и Вильяма Гросина (William Grocyn ), знаменитых юристов того времени. В 1494 году он вернулся в Лондон и в 1501 году стал барристером. Судя по всему, Мор не собирался всю жизнь делать карьеру юриста. В частности, он долго колебался между гражданской и церковной службой. Во время своего обучения в Lincoln’s Inn (одной из четырёх юридических корпораций, готовящих юристов) Мор решил стать монахом и жить вблизи монастыря. До самой смерти он придерживался монашеского образа жизни с постоянными молитвами и постами. Тем не менее, желание Мора служить своей стране положило конец его монастырским устремлениям. В 1504 году Мор избирается в Парламент, а в 1505 году – женится.   Первым деянием Мора в Парламенте стало выступление за уменьшение сборов в пользу короля Генриха VII. В отместку за это Генрих заключил в тюрьму отца Мора, который был выпущен на свободу только после уплаты значительного выкупа и самоустранения Томаса Мора от общественной жизни. После смерти Генриха VII в 1509 году Мор возвращается к карьере политика. В 1510 году он стал одним из двух младших шерифов Лондона. В 1511 его первая жена умирает во время родов, но Мор вскоре вступает во второй брак.   В 1510‑е годы Мор привлёк к себе внимание короля Генриха VIII. В 1515 году он был в составе посольства во Фландрию, которое вела переговоры касательно торговли английской шерстью. (Знаменитая «Утопия» начинается со ссылки на это посольство.) В 1517 году он помог усмирить Лондон, взбунтовавшийся против иностранцев. В 1518 году Мор становится членом Тайного Совета. В 1520 году он был в составе свиты Генриха VIII во время его встречи с королём Франции Франциском I неподалёку от города Кале. В 1521 году к имени Томаса Мора добавляется приставка «сэр» – он был посвящён в рыцари за «заслуги перед королём и Англией». По‑видимому, именно Мор был автором знаменитого манифеста «В защиту семи таинств» (Assertio septem sacramentorum; Defence of the Seven Sacraments ), ответа Генриха VIII Мартину Лютеру. За этот манифест Папа Лев X пожаловал Генриху титул «Защитник Веры» (Defensor Fidei ) (любопытно, что долгое время после того, как Англия порвала с католической церковью, английские монархи продолжали носить этот титул, а на английских монетах до сих пор присутствуют буквы F. D.). Также Томас Мор написал ответ Лютеру под своим собственным именем, за что язвительный Эразм Роттердамский, сочувствовавший Реформации, посвятил ему свою «Похвалу глупости» («глупость» по‑гречески – moria ).   Особого внимания заслуживает ситуация с разводом Генриха VIII, которая привела Мора к возвышению, затем к падению и в конечном итоге – к смерти. Кардинал Томас Волси, архиепископ Йорка и лорд‑канцлер Англии, не смог добиться развода Генриха VIII и королевы Катарины Арагонской, в результате чего в 1529 году его заставили уйти в отставку. Следующим лордом‑канцлером был назначен сэр Томас Мор, который к тому моменту уже был канцлером герцогства Ланкастер и спикером Палаты общин. К несчастью для всех, Генрих VIII не понимал, что за человек был Мор. Глубоко религиозный и прекрасно образованный в области канонического права, Мор твёрдо стоял на своём: расторгнуть освящённый церковью брак может только Папа. Климент VII был против этого развода – на него давил Карл V Испанский, племянник королевы Катарины. В 1532 году Мор ушёл в отставку с поста лорда‑канцлера, ссылаясь на слабое здоровье. Истинной причиной его ухода стал разрыв Генриха VIII с Римом и создание Англиканской церкви; Мор был против этого. Более того, Томас Мор был настолько возмущён отходом Англии от «истинной веры», что не появился на коронации новой жены короля – Анны Болейн. Естественно, Генрих VIII заметил это. В 1534 году Элизабет Бартон, монахиня из Кента, осмелилась публично осудить разрыв короля с католической церковью. Выяснилось, что отчаянная монахиня переписывалась с Мором, который имел схожие взгляды, и не попади он под защиту Палаты лордов, не миновать бы ему тюрьмы. В том же году Парламент принял «Акт о престолонаследии», который включал в себя присягу, которую были обязаны принести все представители английского рыцарства. Принесший присягу тем самым: 1) признавал законными всех детей Генриха VIII и Анны Болейн; 2) отказывался признавать любую власть, будь то власть светских владык или князей церкви, кроме власти королей из династии Тюдоров. Томас Мор был приведён к этой присяге, но отказался произнести её, так как она противоречила его убеждениям. 17 апреля 1535 года он был заключён в Тауэр, признан виновным и 6 июля 1535 года обезглавлен. За верность католицизму Мор был канонизирован Римско‑католической церковью и причислен к лику святых.       [1]Томас Мор… Эгидию – Так начинали свои письма древние римляне, которым подражает Мор. Петр Эгидий (1486‑1533) – гуманист, друг Мора и Эразма Роттердамского.   [2]…мой питомец Иоанн Клемент… – Иоанн, или Джон, Клемент вырос в доме Мора и женился на его приемной дочери. Он работал в Оксфордском университете при кафедре греческого языка и затем был врачом в Лондоне (ум. в 1572 г.).   [3]Гитлодей – греческое слово, первая часть которого – пустая болтовня, вздор; вторая: – опытный, сведущий, или – разделять. Этой фамилией Мор хотел подчеркнуть, что речь идет о лице несуществующем. В уста Гитлодея Мор в дальнейшем из осторожности влагает собственные мысли, а сам выступает его противником из страха перед цензурой.   [4]Амауротский мост (Амаурот) – Название происходит от греческого слова – непознаваемый, темный. Отрицая этим именем существование подобного города в действительности, Мор вместе с тем намекает на «туманный» Лондон, многие черты которого он имеет в виду при последующем детальном описании Амаурота.   [5]Анидр – от греческого: – из отрицательной частицы av и (вода) – то есть река без воды – следовательно, несуществующая.   [6]…немаловажные спорные дела… – Ссора между английским королем Генрихом VIII (1491‑1547) и испанским принцем Карлом (впоследствии германским императором) была вызвана тем, что Карл, обрученный с сестрой Генриха, предпочел ей другую невесту. Поэтому, когда он в 1515 году получил в управление Нидерланды, Генрих, заставил английский парламент запретить вывоз шерсти в эту страну. Улаживание конфликта было поручено в 1515 г. английскими купцами Мору.   [7]Кутберт Тунсталл (1474‑1559) – занимал ряд очень видных светских и духовных должностей; был другом Эразма и Мора и разделял их прогрессивные взгляды.   [8]…по пословице… освещать солнце лампой. – Обилие в «Утопии» пословиц объясняется влиянием вышедшего в 1500 г. огромного сборника их («Adagia»), составленного Эразмом Роттердамским. Эта книга знакомившая с античным мировоззрением в форме кратких, ясных и остроумных изречений и комментария к ним, имела большой успех.   [9]Георгий Темзиций – личность малоизвестная. Обычно его отождествляют с Georg Temsecke, бельгийским сановником и писателем (ум. в 1536 г.).   [10]Кассель – вероятно, город в северной Франции, где Темзиций занимал видный церковный пост.   [11]Палинур – ничем не замечательный кормчий кораблей троянского царевича Энея (по «Энеиде» Вергилия). Здесь – в смысле «заурядный моряк».   [12]Улисс (или Одиссей) – герои поэмы Гомера «Одиссея». В своих долголетних странствованиях после разрушения Трои он приобрел большой опыт и знание людей.   [13]Платон – греческий философ (427‑348 гг. до н. а.), ездил в Египет, Сипилию и другие страны с целью расширения своих знаний и проведения в жизнь своих философских взглядов.   [14]…из тех четырех, про которые читают уже повсюду.., – Флорентийский мореплаватель Америго Веспуччи (1451‑1512) четыре раза посетил Новый Свет и дал первое ценное его описание. Благодаря этому новая часть света, хотя и открытая Колумбом, получила название Америки. «Путешествия» Веспуччи были изданы в прибавлении к «Введению в космографию», Сен‑Дье, 1507.   [15]…оставлен в крепости… – у Кабо Фрио в Бразилии. Этот эпизод действительно имел место во время последнего путешествия Веспуччи, в 1503 г.   [16]«Небеса… укроют» – стих римского поэта I в. я. э. Лукана («Фарсалия», VII, 819).   [17]«Дорога к всевышним отовсюду одинакова». – Аналогичное изречение приписывается греческому философу Анаксагору (V в. до н. э.). На вопрос друзей, не хочет ли он быть погребенным на родине, он ответил: «Нет никакой необходимости, ибо дорога в преисподнюю отовсюду одинакова» (Цицерон, Тускуланы, I, 104).   [18]Тапробана – остров к юго‑востоку от Индостана.   [19]Каликвит – Каликут, город Малабарской Индии (не смешивать с Калькуттой).   [20]Сцилла – в греческой мифологии‑чудовище, олицетворяющее скалу в Мессинском проливе.   [21]Целено – по греческим мифам, одна из гарпий, чудовищ с лицом девушки, телом коршуна и огромными когтями.   [22]Лестригоны – древнеиталийский народ, якобы живший в Кампании, а затем в Сипилии. По преданию, лестригоны были людоедами.   [23]…после поражения западных англичан… – В 1491 г., еще не оправившиеся от разорения, причиненного длительными войнами, жители графства Корнуэлл (на северо‑западе Англии) восстали против короля и двинулись на Лондон, но потерпели поражение и были перебиты.   [24]Иоанн Нортон (1420‑1500) – государственный деятель, игравший видную роль в войне Алой и Белой Розы. Сторонник Ланкастерской династии, он принимал участие в походе 1461 г. и затем в коронации принца Эдуарда. Он имел благотворное влияние на Мора, который в молодости часто бывал в его доме.   [25]…после войн с Францией. – Вероятно, имеются в виду осада Булони Генрихом VII в 1492 г. и военные действия при Генрихе VIII.   [26]Саллюстий (86‑34 гг. до н. э.) – римский историк. Цитата взята из его сочинения «О заговоре Катилины», гл. 16.   [27]Ваши овцы… стали такими прожорливыми… что поедают даже людей… – В знаменитом памфлете против обскурантизма и католической схоластики – «Письма темных людей», вышедшем почти одновременно с «Утопией», имеется намек на обилие овец в Англии: один обскурант желает другому здравствовать больше, «чем… овец в Англии» (кн. II, письмо 16). Упоминается об этом и у К. Маркса (К. Маркс и I). Энгельс, Сочинения, т. 23, стр. 731, прим. 193). Крылатое слово о прожорливости овец попало в английскую народную поэзию.   [28]Таким образом, с тех пор… – Следующие за тем слова приведены почти в дословном переводе у К. Маркса (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 23, стр. 746, прим. 221а).   [29]Олигополия – право немногих на торговлю; слово, образованное Мором по образцу «монополия».   [30]Стопка – по‑видимому, имеется в виду игра в кости, при роторой их выбрасывали не из руки, а из стакана или «стопки».   [31]…высшее право высшею несправедливостью? – Уже Цицерон («Об обязанностях», I, 10, 33) называет это выражение «избитой поговоркой». Смысл его тот, что чересчур прямолинейное, формальное применение законов приводит к несправедливости.   [32]Манлий Торкват‑римский полководец (IV в. до н. э.), велевший казнить своего собственного сына за нарушение дисциплины, после того как тот вступил в битву вопреки строгому запрещению отца.   [33]Закон Моисеев – Библия, Исход, XXII, 1‑9.   [34]Закон милосердия. – Имеется в виду Евангелие.   [35]Полилериты. – Это название составлено из двух греческих слов: – многий и – нелепая болтовня, вздор; этим Мор хотел, вероятно, сказать, что верить в существование такого народа нелепо.   [36]…заповедных мест… – В оригинале: asylorum, то есть убежищ, укрывшись в которые преступник считался неприкосновенным; такими местами были прежде всего церкви и их дворы, например Вестминстерское аббатство в Лондоне.   [37]Кардинал улыбнулся… – Последующий эпизод, кончая словами «отпустив нас», попал под папскую цензуру. Он опущен в издании «Утопии», вышедшем в Кельне в 1629 г., где на заглавном листе стоит что издание «исправлено согласно списку очищенных книг кардиналом и епископом толедским».   [38]«…душами вашими» – Евангелие, Лука, XXI, 19.   [39]«Гневайтесь и не согрешайте». – Библия, псалом IV, 5.   [40]«Над Елисеем кто смеялся…» – Елисей – древнееврейский пророк. Плешивость его вызвала однажды насмешку мальчиков. Елисей разгневался и, по его молитве, из соседнего леса вышли две медведицы и растерзали сорок два ребенка (Библия, Четвертая Книга царств, гл. II). Упоминаемая монахом церковная песнь была составлена средневековым композитором Адамом «из монастыря святого Виктора».   [41]«Отвечай глупому по глупости, его…» – Библия, Притчи, XXVI, 4.   [42]Дионисий Младший‑правитель Сицилии (367‑356 и 346‑343 гг. до н. э.). Дионисий пригласил Платона, чтобы учиться у него управлять государством, но серьезного влияния Платон на Дионисия не оказал, и положение философа при дворе Дионисия было столь шатким, что даже жизнь его, в силу придворных интриг, подвергалась опасности.   [43]…французского короля… – Имеется в виду Людовик XII (1462‑1515), французский король с 1498 г.   [44]…удержать Милан… – В описываемое время Милан принадлежал фамилии Висконти, одна из представительниц этого рода приходилась бабушкой Людовику XII.   [45]…беглый Неаполь… – Эпитет «беглый» объясняется тем, что Неаполь ускользал от пытавшихся захватить его французских королей.   [46]…разорить Венецию… – По договору в Камбре (1508 г.) Венеция была разделена между Людовиком XII, Фердинандом Испанским, Максимилианом I Австрийским и папой Юлием II.   [47]…подчинить себе всю Италию… – В описываемое время Италия состояла из пяти отдельных и независимых государств (Милан, Флоренция, Рим, Венеция и Неаполь) и ряда мелких феодальных владений, связанных с ними.   [48]…власть над Фландрией, Брабангом… Бургундией… – В 1477 г. французский король Людовик XI после смерти бургундского герцога Карла Смелого захватил Бургундию. В то же время вследствие брака дочери Карла Марии с Максимилианом I Австрийским Фландрия и Брабант оказались присоединенными к Австрии.   [49]…умилостивить золотом… гнев… императора… – Императором Священной Римской империи в то время был Максимилиан I Австрийский (1493‑1519), отличавшийся алчностью.   [50]Королевство Наваррское – Наварра – область на границе Франции и Испании. Владение ею неоднократно переходило по женской линии от одного французского знатного семейства к другому, но арагонские (испанские) короли постоянно изъявляли на нее притязания.   [51]…опутать… брачными надеждами короля Кастилии… – Кастилия – область Испании, в XI‑XV вв. была самостоятельным королевством. Во время написания «Утопии» шли переговоры о заключении союза между ней и Францией путем брака кастильского принца с дочерью Людовика XII.   [52]Ахорийцы – греческое слово, составленное из отрицательной частицы «а» и «…» – страна: народ несуществующей страны. Образование, аналогичное слову «Утопия».   [53]…повысить стоимость монеты… – Такие операции с деньгами производили английские короли Эдуард IV и Генрих VII.   [54]…прекратил кровопролитие. – Подобную демонстрацию проделал английский король Генрих VII в 1492 г. Двинувшись на Францию, он поспешил заключить с ней мир, не начиная военных действий.   [55]…неоспоримая прерогатива государя. – Имеется в виду известное английское положение: «Король не ошибается» («King does no wrong»).   [56]…правильность изречения Красса… – Красс – богатый римлянин, член первого триумвирата вместе с Цезарем и Помпеем (60 г. до н. э.). Мор имеет здесь в виду текст римского писателя I в. н. э. Плиния Старшего («Естественная история», XXXIII, 10): «Марк Красе признавал богачом только того, кто на свой годичный доход может содержать легион».   [57]…скорее питать овец, чем себя самого… – перефраза из Платона («Государство», I, 343). «Ты думаешь, будто овчары или волопасы заботятся о благе овец либо быков, кормят их и ходят за ними, имея в виду что‑нибудь другое, а не благо господ и свое собственное».   [58]Фабриций (II в. до н. э.) – римский консул и полководец.   [59]Макарийцы – от греческого (хахар‑блаженный, счастливый).   [60]…не иметь… в казне… свыше тысячи фунтов золота или серебра… – Английские комментаторы отмечают, что Генрих VII, умирая, оставил 1 800 000 фунтов стерлингов.   [61]«Октавия» – трагедия, приписываемая римскому писателю в философу Сенеке (ок. 6 г. до н. э.~ 65 г. н. э.). Октавия – имя жены римского императора Нерона, им отвергнутой.   [62]…на крышах проповедовать… – Евангелие, Лука, XII, 3.   [63]…приладили его учение к нравам, как свинцовую линейку… – место неясное. По-видимому, свинцовая линейка – это плотничий инструмент, вроде отвеса, или лота, для определения соответственного направления при постройках. Сделанная из свинца, она, в силу своей гибкости применялась при сооружении кривых «лесбийских» сводов.   [64]Микион – действующее лицо в комедии римского писателя Теренция (184‑159 гг. до н. э.) «Братья» (I, 2, 65).   [65]…Платон… поясняет правильность воздержания философов от занятий государственными делами. – Платон, «Государство», VI, 496: мудрец «сохраняет спокойствие и делает свое дело, подобно человеку который от града и вздымаемого ветром бурного вихря спрятался под стеною: тот, смотря, как исполняются беззаконий другие, рад, если сам остается чистым от неправды и дел беззаконных, и, проводя таким образом здешнюю жизнь, с прекрасной надеждою, весело и кротко ожидает своего исхода».   [66]Миля – разумеется древнеримская миля, имевшая в длину тысячу двойных шагов (passus) – 1478,7 метра.   [67]…остров с обеих сторон… суживается. – Английские комментаторы видят здесь намек на описание Британии у римского историка I‑II вв. н. э. Тацита («Биография Агриколы», гл. X).   [68]Абракса. – В современном коптском языке это слово (в форме «абраксас» или «абрасакс») значит: «священное имя», оно встречается и у средневековых гностиков (философов, стремившихся объединить христианское учение с основами греко‑римского и древних восточных мировоззрений) и алхимиков. По цифровому значению греческих букв оно равно 365, то есть числу дней в году. Мор говорит дальше, что утопийцы чтили бога Митру, а у гностиков на их геммах, то есть каменных амулетах, слово «абраксас» часто соединялось с именем Митры.   [69]На острове пятьдесят четыре города… – Пятьдесят четыре города было в тогдашней Англии и Уэльсе.   [70]…не подкладывают под курицу яиц, но согревают… их равномерной теплотою… – Искусственное выведение цыплят было известно до нашей эры в Египте, Китае, Индии. В Египте оно производилось в печах, отапливаемых верблюжьим и конским навозом. В XIV в. в Италии делались попытки воскресить это утраченное искусство. В первой половине XVIII в. Реомюр повторил эти опыты, первый инкубатор в собственном смысле слова был сконструирован Боккеманом в 1777 г.   [71]…улица в двадцать футов ширины… – Здесь разумеется, вероятно, английский фут, а не римский (равный 0,2957 метра). При Море лондонские улицы имели в ширину от десяти до двенадцати футов, так что двадцать футов была ширина идеальная.   [72]…стеклом, которое там в очень большом ходу… – Стеклянные окна были во времена Мора только в домах богатых людей. Еще в 1567 г. для охраны оконных стекол, ввиду их исключительной редкости и ценности, издавались особые распоряжения.   [73]…подобную жизнь… ведут рабочие почти повсюду… – Очевидно, имеется в виду Англия с ее рабочим законодательством XIV‑XV вв.   [74]Барзан – слово, несомненно, иранского происхождения. Оно встречается дважды как собственное имя: так звали мифического царя Армении и одного из персидских сатрапов, современника Александра Великого. Оно может быть объяснено только из иранских языков и значит «высокий».   [75]Адем – слово, составленное (вероятно, самим Мором) из греческих: отрицания «а» и «демос» – народ, то есть без народа.   [76]Каждая мать сама кормит ребенка… – Подобное требование предъявляли к женщинам писатели древности – например, Тацит («Германия», гл. XX), Плутарх («О воспитании детей», гл. V). Античным авторам подражали гуманисты, например, Эразм в диалоге «Родильница». Все это место «Утопии», особенно же эпизод о кормилицах, напоминает «Государство» Платона (V, 460).   [77]Орехи, амулеты и куклы – игрушки древнеримских детей. «Бросить играть в орехи» было поговорочным выражением, обозначавшим выход из детского возраста. Амулет представлял собой шарик (у богатых и знатных – золотой, у бедных – кожаный), который носили дети, преимущественно мальчики, на шее до принятия ими так называемой мужской одежды; амулет предохранял ребенка от дурного глаза и порчи. В куклы девочки играли до замужества, то есть примерно до четырнадцати – шестнадцати лет.   [78]Анемолийский – от греческого слова – ветреный, в переносном значении – несуществующий, мнимый.   [79]Диалектика – под греческим словом «диалектика» здесь разумеется искусство вести диспуты и рассуждения, основанное на средневековой формальной логике.   [80]«Малая логика». – Имеется в виду бездарный схоластический учебник XIII в., составленный Петром Испанцем. Так как автор стал впоследствии папой, книжка получила широкую известность. «Малой» она названа была за свой небольшой объем, но сам Мор шутливо объяснял в одном письме это ее заглавие тем, что в ней «мало логики».   [81]«Самого человека вообще» – то есть абстрактное понятие человека а не отдельную, индивидуальную личность.   [82]…склоняются к мнению, защищающему удовольствие… – Здесь Мор имеет в виду трактат Цицерона «О высшем благе и зле» откуда взята вся дальнейшая философская терминология.   [83]Противная партия – то есть противники эпикурейцев философы‑стоики, в противовес материалистической этике эпикурейцев выдвигавшие отвлеченную добродетель, понимаемую как отказ от наслаждения, в качестве основы этики, и тем самым предвосхищавшие христианский аскетизм, против которого боролись гуманисты.   [84]…жизнь, согласную с предписаниями природы. – Имеется в виду учение греческого философа Эпикура (341‑270 гг. до н. э;). Веспуччи сближал с ним мировоззрение вновь открытых им в Америке племен, с которыми Мор связывал свой рассказ об Утопии. В действительности, разумеется, между примитивным утилитаризмом этих племен и эпикурейской философией есть лишь то общее, что оба мировоззрения основывают свою этику на материалистических принципах. Именно этой своей стороной они и привлекали внимание гуманистов.   [85]…увлекается жемчугом и камушками… – сатирический намек на Генриха VIII и его придворных, питавших сильное пристрастие к драгоценным камням.   [86]Феофраст (ок. 372‑287 гг. до н. э.) – греческий философ и натуралист, автор «Истории растений» и «Характеров». Его сочинения были впервые напечатаны в Венеции в 1497 г.   [87]Ласкарис Константин – византийский ученый; его греческая грамматика, изданная в Милане в 1476 г., была первой книгой, напечатанной греческим шрифтом.   [88]Федор Газа (1398‑1478) – византийский ученый; его греческая грамматика была напечатана в Венеции в 1495 г.   [89]Тесихий – греческий грамматик, вероятно, VI в.; его греческий словарь был напечатан в Венеции в 1514 г.   [90]Диоскорид Педаний – греческий врач I в. н. э., первое издание его трудов вышло в Венеции в 1499 г.   [91]…мелкие произведения Плутарха… – Здесь имеются в виду «Моралии» Плутарха.   [92]Альд Мануций – знаменитый венецианский типограф (ок. 1450‑1515 гг.), изобретатель курсивного шрифта. В его мастерской были впервые напечатаны очень многие произведения древних классиков.   [93]Триций Апинат – Это имя составлено Мором из двух латинских слов: tricae и apinae, которые означают: безделки, пустяки.   [94]…не затягивать… своей пагубы… а согласиться умереть… – Самоубийство в подобных случаях рекомендовали стоики.   [95]…законов у них очень мало… – Мысль Тацита («Летопись», III, 27): «В наиболее испорченном государстве наибольшее количество законов».   [96]Нефелогеты. – вымышленное греческое имя, составленное из «» – облако, и «» – земледелец; значит: жители облаков.   [97]Алаополиты – имя такого же происхождения, первая часть – слепой, вторая – гражданин.   [98]…тайно… развесить… воззвания… – намек на интриги Генриха VIII и его министра, лорда Дакара, против Шотландии. Эти интриги велись в 1515 г., то есть в то время, когда Мор писал «Утопию».   [99]Заполеты – имя, придуманное Мором, составлено из греческих «» – усиливающая частица, и «» – продавец, то есть – вполне продажные. Как показывает примечание на полях оригинала, разумеются швейцарцы, из которых преимущественно вербовались наемные войска.   [100]В случае… плена или гибели его замещает, как по наследству… – Подобный обычай был у спартанцев (Фукидид, IV, 38).   [101]…поощрение и похвалу… – Обычай сопровождать мужей в военных походах существовал у древних галлов, британцев и германцев («Записки Цезаря о войне с галлами», VII, 51; Тацит, Германия, гл. VIII и XVIII). Об участии женщин в войнах говорится и в «Государстве» Платона (VII, 457).   [102]…в наиболее чистых христианских общинах. – Примечание на полях оригинала поясняет, что здесь разумеются монастыри. Сказано это, вероятно, иронически, так как современные Мору монастыри были далеки от идеала.   [103]…в конце концов сжигают… – Вопреки христианской точке зрения, Мор считает сожжение трупа гораздо более почетным, чем зарывание его в землю.   [104]…есть лица… – В последующем описании подразумеваются «братья общей жизни», поставившие себе целью реформировать общество на основах христианства. Эта община была основана в Голландии в XIV в. В одной из устроенных ею школ учился Эразм.   [105]Бутрески – Это название, придуманное Мором, обычно объясняется как составленное из греческих: «» – усиливающая частица, и «» – богобоязненный.   [106]…вся их музыка… – Рассуждение о значении музыки написано, по-видимому, под влиянием Аристотеля («Политика», VIII, 5, 8).   [107]Рыба-подлипало – По мнению древних, присасываясь к кораблю, она задерживала его ход (Плиний. Естественная история, IX, 191; XXXII, 1).

Комментарий: О ночных горшках из золота и покорении Крыма | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Пятьсот лет назад Томас Мор предложил книгу о счастье. ГУЛАГ был задуман вместе с мечтой о совершенном мире. Без зэков не обошлось. Граждане счастливого острова заставляли рабов, которые становились рабами в наказание за нарушение порядков страны, заниматься грязной работой.

Я не могу отделаться от мысли, что автор «Утопии», в конечном счете, оказался на плахе и был обезглавлен. Более того, мне кажется, что «Утопия» написана уже безголовым человеком. Иначе как объяснить, что автор не захотел считаться с человеческой природой и предложил совершенное государство, построенное на жесткой связке воспитания и принуждения? Мор стал законодателем политической моды на насилие во имя счастья.

Моральный ригоризм привел его на плаху. Мор лишился головы за то, что, став высшим должностным лицом Англии, он вступил в спор с Генрихом Восьмым, который пожелал развестись с женой. Мор отказался способствовать разводу монарха и был объявлен изменником. Однако как автор Мор жив до сих пор: мечта о счастье (особенно в условиях социальных бед как в Англии XVI века, так и везде потом, всегда) тоже свойственна человеческой природе.

Карта острова Утопия из книги XVI века

Редкая книга в истории литературы имеет такое знаковое название, как «Утопия». Утопия стала перспективным жанром, породившим множество перепевов, вплоть до современных антиутопий. Ясно, что это ключ для понимания источника коммунизма. Был ли он изначально чистым и целебным, а лишь затем загрязненным политической практикой? Или сам источник ядовит?

Скорее, ни то, ни другое. Источник был философской ошибкой, рожденной абстрактными мыслями. Мор полагал, что человеческую природу можно существенным образом исправить. Однако эта пружина не захотела распрямляться в коммунистическом направлении. Личностное развитие западного человека со времен «Утопии» шло в противоположную сторону — в сторону индивидуального сознания. Но мифы о совершенном обществе существуют и сейчас в разных регионах, народах, странах, включая Россию, так что Мор скорее что-то предугадал, чем оплошал.

В «Утопии» главной коммунистической идеей является уничтожение собственности и отказ от денег. Тем самым, у человека вырваны клыки, он становится травоядным. Однако собственность не существует отдельно от таких проявлений страсти, как культ силы и воля к власти, которые часто разрушают стремление к умеренной жизни. Кастрировав страсти, Мор создал скорее не идеальный вариант государства, а образцовый детский сад со вкусной кашей и добрыми нянечками.

Что значит совершенный мир по Мору? Он сух и рационален. В нем даже есть прототип социалистического соревнования: жители Утопии борются за лучший приусадебный сад. Коммунистический перфекционизм изначально был привилегией разумных мечтателей – сочетание само по себе безумное. Это уже потом коммунисты обобществляли жен.

Парадокс: Мор верил в идеальных граждан «Утопии», но не был идеалистом по отношению к своим читателям, которых он на первых же страницах книги с жесткостью грядущего Свифта высмеял за невежество, завистливость, тупость. В книге чувствуется слабое либидо повествователя, который ставит акт деторождения по силе удовольствия в один ряд с испражнением и почесыванием. В Утопии свободная любовь исключена. Нарушение запрета на секс до брака и вне семьи карается рабством или даже смертной казнью.

Мор яростно борется с роскошью. В Утопии железо важнее золота. Золото унижено вплоть до того, что из него делают ночные горшки (история пошла другим путем, в сторону золотых батонов диктатора). Модная одежда тоже не поощряется: ходи, как все, в гражданской униформе.

Вместе с тем, Мор предугадал важные черты современного общества, выступая скорее как либерал. Он наложил в своей утопии запрет на охоту. Зато поощряется эвтаназия и полная свобода религии. Бога, по мнению Мора, не понять, он превосходит человеческий разум; отсюда можно верить в любого бога, но нельзя быть атеистом. Считать жизнь абсурдом — значит уподобляться зверям. Когда спорят о религии, побеждает самое расхожее представление, связанное с суевериями и обрядоверием, потому что примитивные люди отличаются наибольшим упорством. И еще привет новому времени: в «Утопии» священниками могут быть и женщины. Мор был ревностным католиком, но оказался и здесь ревностным предтечей протестантской этики. При этом священников он одевает в дорогие наряды из птичьих перьев и пуха!

В отношении с соседями Утопия придерживается мирной политики, однако, если соседи не используют землю «по назначению», считается, что ее можно отобрать силой. В этом власти Утопии, кажется, близки современным покорителям Крыма.

Верный мысли, высказанной в книге, что с жизнью надо расставаться легко, поскольку отправляешься не куда-нибудь, а к богу, Мор шутил у эшафота, держался мужественно. Этот урок, может, важнее его книги, но с книгой тоже важно считаться: «Утопия» — манифест социальной мечты, существующий как вечная иллюзия и предостережение.

Виктор Ерофеев, писатель, литературовед, телеведущий, автор книг «Русская красавица», «Хороший Сталин», «Акимуды» и многих других, кавалер французского Ордена Почетного легиона.

Утопия Томаса Мора

Термин «утопия» — самое живое изобретение Томаса Мора. Однако его значение не совсем понятно: утопия — это хорошее место (εὖ-τόπος) или без места или нигде (οὐ-τόπος)? Возможно и то, и другое: в некотором смысле утопия — это место, «слишком хорошее, чтобы быть правдой». Сократ описал первую утопию в «Республике Платона»: идеальное общество в платоническом смысле, а именно. Сообщество в его чистой, совершенной форме, управляемое согласно логосам только , незагрязненное подлунными, материальными, человеческими несовершенствами.

Томас Мор позаимствовал концепцию Платона и добавил несколько своих собственных идей — возможно, он также совершил небольшую торговлю в Городе Бога святого Августина (еще одна каноническая книга, написанная другим политическим деятелем и канонизированным автором). Книга Мора, например, развивает идею «короля-философа», но с сожалением отмечает (через своего рупора Рафаэля), что «Платон был прав, предполагая, что, если короли сами не станут философами, они никогда не примут советы философов. »(Penguin Classics, стр.57). Как и у Платона, метод изложения Мора представляет собой диалог: Томас Мор (вымышленный суррогат автора) обсуждает с моряком места, которые он посетил в Новом Свете. Мы находимся в начале 16 века, во времена правления Генриха VIII мореплавательной Англией и после открытия Колумба. Остров Утопия (вымышленный, но представленный как реальный) находится где-то у побережья Южной Америки.

Рафаэль переходит к подробному описанию всех деталей этого утопического общества, иногда в несколько глупых терминах: его столица, его форма правления, его законы и система правосудия, религии и церемонии, военные стратегии, промыслы его людей, расписания, дома. , одежда, ценности, философия — очень похоже на эпикурейство, с упором на использование разума и телесных удовольствий.В частности, Рафаэль приводит веские доводы против частной собственности: «не может быть справедливого распределения благ, и дела этого мира не могут вестись счастливо, если частная собственность не будет полностью подавлена». (стр.70). Он также выступает за отмену денег — из золота в Утопии делают ночные горшки (!). Прежде всего, наличие денег способствует «заговору богатых» (стр. 167).

Хотя неравенство богатства, осужденное Мором в свое время, все еще и даже более заметно сегодня, вся идея Мора Утопия стала чрезвычайно чуждой нашему постмодернистскому капиталистическому, либеральному образу мышления.Действительно, некоторые вещи могут показаться современному читателю немного неприятными. Во-первых (неудивительно), что с женщинами не обращаются наравне с мужчинами; кроме того, рабство — обычное дело на Утопическом архипелаге. Что больше беспокоит в идеальном обществе Мора, так это его одержимость работой и избегание праздности любой ценой (как гласит известная пословица: «Праздный ум — мастерская дьявола»). Люди всегда должны быть заняты, и каторжные работы являются стандартным наказанием за большинство преступлений. Более того, здесь нет частной собственности и места для уединения.Жизнь утописта должна быть «всегда на виду» (с. 98). Короче говоря, «Утопия Мора» — это прототип паноптикума Бентама и, в некотором смысле, наш мир постоянного цифрового наблюдения.

В столетия после опуса Томаса Мора утопические идеалы процветали повсюду. Через несколько лет после Мора Рабле опубликовал свою книгу «Гаргантюа» с изображением аббатства Телем, куда людей приглашают «fay çe que vouldras» (делай, что хочешь). Санчо Панса в «Дон Кихоте» попытается править своим островом как еще одна утопия — и потерпит неудачу.Тогда Благородный дикарь станет знаменосцем утопизма в Монтене, Дефо и Руссо. Иногда он принимает насмешливые сатирические нотки, особенно с Houyhnhnms Свифта (Путешествие Гулливера) и Эльдорадо Вольтера (Кандид). Еще позже, на протяжении XIX века, Прудон и другие анархо-синдикалисты украдут идею Мора и заявят, что «собственность — это воровство!»; Маркс и Энгельс будут защищать бесклассовое коммунистическое общество; то же самое и с Уильямом Моррисом. Даже Ницше с его зарождением Übermensch, склонный к процветанию в безбожном мире — все они утопические мыслители и в некотором роде духовные дети Томаса Мора.

К лучшему или к худшему, утопические идеи действительно сформировались в течение ХХ века, сначала в период Октябрьской революции; позже с созданием нацистской Германии. Обе попытки закончились полной катастрофой. Тем не менее, с тех пор появилось гораздо больше микроутопий: от эгалитарных фаланстеров до хиппи, экологических, козоводных, евангелистских, гендерных, сексуальных, милленаристских, постгуманистических или нудистских сообществ всех вкусов. На данном этапе я даже не уверен, не является ли постмодернистский капитализм еще одной утопией, которая скоро потерпит неудачу.

Итак, параллельно с этим роем клубных утопий, культовых утопий идеал полноценного утопического общества в наши дни полностью потерял свое очарование и был заменен чередой литературных антиутопий (неправильных мест). Или лучше сказать cacotopias , как мы говорим о музыке, о благозвучии и какофонии? Во всяком случае, Герберт Уэллс, Замятин, Хаксли, Оруэлл, Этвуд — всего лишь несколько фигур в этой увлекательной грибной истории антиутопий в научной фантастике.

Идеалом Мора быть «всегда на виду» теперь стало пугающее «Большой Брат наблюдает за тобой» (Оруэлл) и постоянное пребывание «под его взором» (Этвуд).Не будем забывать, что хорошее место навсегда и всегда никуда .

Аудиокнига недоступна | Audible.com

• Evvie Drake: более

• Роман
• От: Линда Холмс
• Рассказывает: Джулия Уилан, Линда Холмс
• Продолжительность: 9 часов 6 минут
• Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставляло меня слушать….

• От Каролина Девушка на 10-12-19

утопий прошлого и настоящего: почему Томас Мор остается поразительно радикальным | Общественные книги

Томас Мора Утопия , книге, которой в следующем году исполнится 500 лет, — это поразительно радикальный материал.Немногие лорды-канцлеры Англии осуждали частную собственность, защищали форму коммунизма и описывали нынешний общественный порядок как «заговор богатых». В книге говорится, что такие люди «жадны, беспринципны и бесполезны». Море жалуется, что существует множество дворян, которые живут, как трутни, на чужом труде. Арендаторов выселяют, чтобы «один ненасытный обжора и проклятая чума его родной земли» консолидировал его поля. Он утверждает, что монархам было бы неплохо поклясться на своей инаугурации, что в их казне никогда не будет больше 1000 фунтов золота.Возможно, это одна из причин, почему Utopia не читают у постели в Букингемском дворце. Он предлагает использовать золото и серебро вместо того, чтобы поклоняться им, для изготовления ночных горшков. Война пригодна только для зверей, а постоянные армии следует распустить. Рабочие должны быть сокращены до минимума, хотя TUC может не согласиться с предложением о том, что рабочие будут использовать часть своего свободного времени для посещения публичных лекций до рассвета.

Не все предложения Мора могли бы порадовать сердце Джереми Корбина.По его мнению, совершенство его утопии не омрачено тем фактом, что в ней есть рабы. В определенные праздничные дни жены падали к ногам своих мужей, признаваясь, что они небрежно выполнили некоторые домашние обязанности. Прелюбодеяние каралось строжайшей формой рабства. Следует напомнить, что Мор, отнюдь не будучи либералом-экзистенциалистом, изображенным в пьесе Роберта Болта « Человек на все времена », не проявлял ни малейшего сожаления в пытках и казнях еретиков.Выбирая себе пару, мужчинам следует разрешить видеть своих будущих жен обнаженными, ведь кому нужны товары, которых не выставляют на обозрение? Однако феминисткам следует отметить, что женщины будут пользоваться той же прерогативой. Бордели будут упразднены, но и пивные тоже. Не будет никаких юристов (великодушное предложение, поскольку Мор сам был одним из них), но и нетерпимости к тем, кто тратит время попусту.

Книга Мора, в некотором роде произведение ранней научной фантастики, дала начало совершенно новому жанру письма.Судя по этой литературе, действительно существует два вида утопии. Существуют карнавальные общества, в которых вместо работы все будут пить, пировать и совокупляться от рассвета до заката. В одной из таких фантазий 18-го века мужчины и женщины, лишенные волос на теле, прыгают обнаженными в фонтаны, а прогрессивно мыслящий рассказчик наблюдает. Остается неясным, является ли его удовольствие чисто теоретическим.

Фантазия Мора — благородное, пуританское место, которое может апеллировать к стереотипному вегетарианцу из Хэмпстеда.

Есть и более строгие утопии, в которых все без запаха и антисептики, невыносимо обтекаемое и разумное.В этих тщательно спланированных странах ума туземцы склонны часами болтать об эффективности своих санитарных мер или изобретательности своей избирательной системы. Робинзон Крузо Даниэля Дефо «» в некотором роде является упражнением такого рода: Крузо, оставленный на необитаемом острове, возится, рубит дрова и ставит вольеры, как если бы он был в родных графствах. Приятно видеть, как он практикует очень английскую рациональность в таких экзотически незнакомых обстоятельствах.Фантазия Мора представляет собой странную смесь видений, рациональных и либидинозных. С одной стороны, его идеальное общество — это благородное, довольно пуританское место, которое может понравиться стереотипному вегетарианцу из Хэмпстеда; с другой стороны, его жители добродушны, непринужденны и приятно не склонны выполнять большую работу.

Альтернативные вселенные — это на самом деле средства для того, чтобы поставить в неловкое положение настоящее, поскольку воображаемые культуры используются, чтобы отчуждать и расстраивать нашу собственную. Таким образом, они были в значительной степени продуктом левых.Лучшее из всех подобных произведений в Британии — это марксистский Уильям Моррис « Новости из ниоткуда» , одно из очень немногих утопических видений, предлагающих подробный отчет о том, как на самом деле произошла политическая трансформация. Между тем, твердые антиутопические правые издеваются над нереальностью таких предложений, как, например, Daily Mail в отношении нового лидера лейбористов. Слово «утопия» означает «нигде», но неясно, происходит ли это из-за того, что место могло существовать, но не существует, или это нигде в том же смысле, в каком скромный Ричард Докинз или застенчивый Крис Эванс. .

Отпечаток из «Путешествий Гулливера» 1860-х годов. Фотография: Алами

Swift’s Путешествие Гулливера — одна из таких полемических правых. Тори, подобные Свифту, которые считают людей слабыми и коррумпированными, опасаются, что грандиозные планы прогрессистов не могут привести только к хаосу и неразберихе. Если мужчин и женщин поощрять к нереалистичным надеждам, они могут только пострадать и разочароваться. Сам Гулливер наконец сходит с ума, соблазненный невозможным идеалом. В этой сатире праздных сновидений инопланетные существа из далеких стран оказываются удручающе похожими на нас.Уроженцы лилипутов мелочны, порочны, сварливы и сектанты. Когда герой наконец встречает расу благородных существ, они оказываются лошадьми.

Изображать будущее языком настоящего вполне может означать его предательство. Поистине радикальное изменение победило бы те категории, которые нам сейчас доступны. Если мы вообще можем говорить о будущем, из этого следует, что мы все еще в некоторой степени привязаны к настоящему. Это одна из причин, почему Маркс, начавший свою карьеру в споре с утопистами из среднего класса, упорно отказывался от разговоров о будущем.Максимум, что мог сделать революционер, — это описать условия, при которых возможно иное будущее. Уточнять, как именно это может выглядеть, означало попытаться запрограммировать свободу. Если Маркс был пророком, то не потому, что он стремился предвидеть будущее. Пророки — по крайней мере, ветхозаветные — не ясновидящие. Вместо того, чтобы смотреть в будущее, они предупреждают вас, что если вы не накормите голодных и не встретите иммигранта, его не будет. А если есть, то будет очень неприятно.Настоящие прорицатели — это те, кого крупные корпорации нанимают, чтобы заглянуть в недра системы и заверить своих хозяев, что их прибыль останется в безопасности еще на 30 лет. Мы живем в мире, который стремится расширить свой суверенитет даже на то, что еще не существует.

Маркс нигде не предполагает, что посткапиталистические общества будут свободны от психопатов, халявщиков или типа Пирса Моргана

Таким образом, радикалы окажутся под огнем с противоположных сторон. Если они отказываются обсуждать, какая культурная политика может процветать, например, при социализме, они лукавят; если они передадут вам толстую пачку документов по этому вопросу, они виновны в синей печати.Возможно, невозможно провести грань между слишком агностическим отношением к будущему и чрезмерной уверенностью в нем. Философ-марксист Вальтер Беньямин напоминает нам, что древним евреям было запрещено делать иконы того, что должно было произойти, скорее, как им было запрещено делать изображения Яхве. Эти два запрета тесно связаны, поскольку в еврейских писаниях Яхве является Богом будущего, чье царство справедливости и дружбы еще впереди. Кроме того, единственный образ Бога для иудаизма — это человеческая плоть и кровь.Для Бенджамина стремление изобразить будущее — своего рода фетишизм. Вместо этого нас отбрасывают назад, на эту неизведанную территорию, и наши глаза неуклонно фиксируются на несправедливости и эксплуатации прошлого. Точно знать, куда мы идем, — самый верный способ не попасть туда. В любом случае энергия, которую мы вкладываем в создание лучшего мира, может потреблять энергии, необходимые для его создания.

Маркса не интересовало человеческое совершенство. В его работе нет ничего, чтобы предположить, что посткапиталистические общества волшебным образом будут свободны от хищников, психопатов, халявщиков, типа Пирса Моргана или людей, укладывающих свой багаж в самолет с сюрреалистической медлительностью, безразличных к тому факту, что существует 50 человек. люди в очереди за ними.Идея о том, что история движется вперед и вверх, является изобретением просвещения среднего класса, а не левых.

Утопия Томаса Мора (1518 г.). Фотография: Коллекция Грейнджер, Нью-Йорк,

Маркс, однако, знал, что есть два типа мечтательных идеалистов. Есть такие, как французский мыслитель XIX века Шарль Фурье, который с нетерпением ждал будущего, в котором море превратится в лимонад, и чья идеальная социальная единица состояла ровно из 1620 человек. Еще есть группа идеалистов с безумными глазами, которые считают, что будущее будет во многом похоже на настоящее.Те, кто действительно витает в облаках, — это упрямые прагматики, которые, кажется, полагают, что марсианские заграждения и Международный валютный фонд все еще будут с нами через 500 лет. Наша система управляется группой мечтателей, называющих себя реалистами. Ожидать, что будущее будет другим, — это, конечно, не значит утверждать, что оно будет лучше. Могло быть намного хуже. Дело в том, что история достаточно пластична, чтобы мы могли выбирать. Не успели политические теоретики 1990-х годов заявить, что история подошла к концу, как два самолета врезались во Всемирный торговый центр, и начал разворачиваться совершенно новый исторический рассказ.Возможно, это развитие не улучшило историю, но определенно не остановилось.

Все истинные утописты не работают. Единственное место, где нет необходимости в утопической мысли, — это утопия, страна, которую, по мнению Оскара Уайльда, должна содержать каждая подлинная карта мира. В феминистках не будет необходимости, если патриархат и сексизм станут смутными воспоминаниями о темном прошлом. А до тех пор критики настоящего должны оставаться истинно потусторонними, несмотря на насмешки своих политических оппонентов.Они должны отказаться от прозрачной лжи о том, что мир, который мы видим вокруг себя, — это лучшее, что мы можем собрать. Плохие формы утопизма просто привязывают фантазию к реальности, превращая будущее в идола. Консерваторы, напротив, рискуют освятить настоящее. Лучшая утопическая мысль отвергает оба этих случая. Вместо этого он удерживает настоящее и будущее в напряжении, указывая на те силы, действующие в настоящем, которые могут выйти за его пределы.

Как человек своего времени, Томас Мор не мыслил такими понятиями.Он не разделял современной концепции истории как постоянного изменения, и, оглядываясь назад на его великий трактат, возникает соблазн предположить, что в некотором смысле он был прав, не сделав этого. Одним из наиболее поразительных аспектов Utopia является его современность — то, как жадные, беспринципные и бесполезные стали очевидными сейчас, как и в 1516 году. Заговор богатых длился необычайно долго.

Утопия сэра Томаса Мора — Библиотека Томаса Джефферсона | Выставки

Как и его коллега Эразм Роттердамский, сэр Томас Мор стал выдающимся философом-гуманистом.Его вымышленная « Utopia », опубликованная на латыни, изображает совершенное правительство, способствующее гармонии и иерархическому порядку. Однако его описание может быть истолковано как полемическая атака на существующие правительства. Защита Мором католицизма позже привела к его казни по приказу короля Англии Генриха VIII, который откололся от церкви. Джефферсону принадлежало также англоязычное издание Utopia 1743 года, напечатанное в Глазго Робертом Фулисом.

Сэр Томас Мор (1478–1535)
De optimo reipublicae statu deque nova insula Utopia libri duo.. . . Кельн: Арнольд Биркманн, 1555.
Отдел редких книг и специальных коллекций, Библиотека Конгресса
(S. 2336) (36)

Пер. Дэвид С. Салливан, библиотекарь классической литературы, Калифорнийский университет, Беркли,

их профессий — страницы 95-103

Стр.95

ИХ ПРОДАЖ

Единственное искусство, которое известно всем, и мужчинам, и женщинам, — это сельское хозяйство, о котором никто не знает. Все обучаются этому с детства, частично в школе по традиционным предписаниям, а частично на полях, прилегающих к городу; они изучают это, как если бы это была игра, не только путем наблюдения, но и своим собственным физическим трудом.Помимо сельского хозяйства (которое, как я уже сказал, является общим для всех), каждый человек по своему выбору занимается определенным искусством, изготовлением шерсти или льна, каменной кладкой, кузнечным делом или плотницкими работами. И среди них нет других профессий, пользующихся большой репутацией. Мода на их одежду одинакова на всем острове, за исключением того, что представители пола различаются по стилю, а также не состоящие в браке и состоящие в браке. Он никогда не меняется в зависимости от сезона и одновременно привлекателен и адаптируется к движениям тела; Точно так же он подходит как для холодной, так и для теплой погоды.Каждая семья шьет себе одежду, но все осваивают одну из других профессий, не только мужчины, но и женщины.

Наверх

Стр.96

Однако женщины, будучи послабее, занимаются шерстью и льном, а более трудоемкие дела отдаются мужчинам. Как правило, каждый человек обучается семейному бизнесу, так как это его естественная склонность. Но если талант человека находится в другом направлении, его усыновляют в семью, которая занимается тем ремеслом, которое соответствует его интересам, причем не только его собственный отец, но и судьи заботятся о том, чтобы он был усыновлен в семью какого-нибудь человека. сдержанный и честный человек.Если после того, как кто-то освоил одну сделку, он желает изучить другую, это разрешается в соответствии с той же процедурой, что и раньше. Когда он выучил и то, и другое, он практикует то, что предпочитает, если только государство не нуждается в одном больше, чем в другом.

Главное и практически единственное занятие сифогрантов [избранных магистратов] — следить за тем, чтобы никто не сидел сложа руки, но чтобы каждый усердно занимался выбранным им делом, но при этом не был утомлен постоянным трудом с утра до ночи. как вьючное животное.Это было бы трудностью даже хуже, чем рабство (хотя это жизнь рабочих повсюду, кроме утопистов). Они делят день на двадцать четыре равных часа и назначают на работу только шесть и три до полудня, когда они едят.

Наверх

Стр.97

Затем, после двух часов отдыха и трех часов работы, они завершают день ужином. Считая с полудня, они ложатся спать в восьмом часу, а восемь часов посвящают сну.Остальное время, помимо работы, еды и сна, предоставляется каждому на усмотрение. Однако его не следует тратить на роскошь или праздность: свободное от работы время следует направлять на какую-либо учебу. Большинство посвящает эти интервалы чтению. По их обычаю, перед рассветом каждый день читают публичные лекции. Только те, кто был специально выбран для изучения литературы, обязаны присутствовать, но большие толпы мужчин и женщин собираются, чтобы послушать лекции того или иного рода, в зависимости от их склонностей.Но если кто-то предпочитает проводить это время в своей профессии, что многие (чьи умы не стремятся к размышлениям о какой-либо области науки), им, конечно, не запрещают, а скорее восхваляют как полезных слуг государства. После ужина они проводят час в свободное время, летом в своих садах, зимой в холлах

Наверх

Стр.98

, где они вместе обедают, развлекая друг друга музыкой или беседой.Они даже не слышали о играх в кости или о подобных глупых и озорных играх. Но они играют в две игры, похожие на шахматы. Первый — это борьба двух команд, в которой одна грабит другую. В другом — боевые линии противостояния пороков и добродетелей. В этой игре изящно представлено несогласие между самими пороками и их единство против добродетелей, наряду с особым противостоянием между отдельными добродетелями и пороками, а также методами, с помощью которых порок либо открыто атакует, либо тайно подрывает добродетель; и как та или иная сторона достигает победы.

Но здесь мы должны более подробно изучить один вопрос, чтобы вы не поняли неправильно. А именно, поскольку на работу отводится всего шесть часов, может возникнуть дефицит предметов первой необходимости. Это далеко не так, что этого количества времени достаточно не только для того, чтобы произвести обильный запас всего, что необходимо для удовлетворения потребностей и удобства жизни; этого более чем достаточно.

Наверх

Стр. 99

И вы легко поймете это, если вспомните, как большая часть людей в других странах проводит время совершенно без дела.Во-первых, это практически все женщины, половина от общего числа; и везде, где женщины занимаются бизнесом, мужчины обычно храпят на их месте. Добавьте к женщинам эту огромную и ленивую толпу священников и, как их называют, религиозных мужчин! Добавьте всех богатых людей, особенно тех, кто владеет поместьями, которых обычно называют дворянами и джентльменами. Присоединяйтесь к этой сумме их прихлебателей, этого коллектора оруженосцев и разбойников! Присоединяйтесь к этим всем этим здоровым и добрым нищим, которые оправдывают свою лень ту или иную болезнь! Вы найдете их намного меньше, чем вы могли подумать, тех, чьими трудами все снабжается людьми.А теперь подумайте, как мало даже этих людей занято необходимым трудом. В самом деле, там, где мы все измеряем деньгами, несомненно, должно быть так, что практикуются многие бесполезные и излишние занятия, служащие только роскоши и похоти. Ибо, если бы вся масса работающих была посвящена тем немногим профессиям, которые необходимы для удовлетворения потребностей природы, было бы такое изобилие предметов первой необходимости,

Наверх

Стр.100

, что их цены упадут настолько низко, что торговцы не смогут жить на свою прибыль.И если бы всех тех, кто сейчас заняты бесполезным ремеслом, и всей черни, томящейся в праздности и праздности (каждый из которых потребляет столько же, сколько любых двух работающих мужчин), заставили бы выполнять полезный труд, вы легко могли бы посмотрите, как мало времени потребуется, чтобы удовлетворить все, что требуется правилом необходимости или комфорта — и даже для удовольствия, то есть для настоящего и естественного удовольствия — в изобилии и даже в избытке. Сами факты делают это очевидным в Утопии, поскольку там, во всем городе и на окружающей его территории, едва ли пятьсот из общего числа мужчин и женщин, чей возраст и сила позволяют, освобождены от работы.Среди них есть сифогранты, которые, даже несмотря на то, что законы освобождают их от труда, не оправдывают себя, чтобы своим примером подать другим приглашение к труду. Таким же иммунитетом пользуются те, кого люди, убежденные рекомендациями священников и тайным голосованием сифогрантов, предоставляют постоянный иммунитет от труда, чтобы полностью посвятить себя изучению.

Наверх

Стр.101

Но если один из них не оправдывает тех надежд, которые были сначала возложены на них, он снова попадает в ряды работников.Часто случается и обратный случай, когда рабочий так увлеченно использует свои часы досуга для учебы и благодаря своему усердию добивается значительных успехов, что попадает в класс ученых, освобожденных от своей профессии. Из числа ученых они выбирают своих послов, священников, Траниборов [высшие выборные должностные лица] и даже самого принца, которого они первоначально называли на своем языке Барзанесом, но который теперь известен как «Адемус».

Что касается всего остального населения, поскольку оно не бездействует и не занято бесполезной работой, легко представить, сколько хорошего (помимо того, что я упомянул) они делают за несколько часов.И эта дополнительная эффективность заключается в том, что в большинстве необходимых профессий они прилагают меньше усилий, чем другие страны. В качестве одного из примеров рассмотрим возведение и ремонт жилья. Во всем остальном это требует кропотливой работы многих: то, что построил отец, бережливому наследнику постепенно приходит в упадок, так что то, что можно было сохранить с минимальными затратами, должно быть восстановлено заново с большими затратами его преемником. Действительно, часто бывает, что один человек построил дом с большими затратами, а другой — более изысканного вкуса.

Наверх

Стр.102

презирает его, и когда после периода забвения он оказывается на грани разорения, возводит еще один в другом месте с не меньшей ценой.Но среди утопистов все так устроено и государство так устроено, что очень редко бывает, что новый участок выбирается для размещения домов; не только оперативно устраняются текущие убытки, но и предотвращаются будущие убытки. В результате их постройки служат очень долго при минимальном объеме работы. И поэтому тем, кто занимается строительным бизнесом, часто едва ли есть чем заняться, кроме как рубить бревна в своих домах, выровнять и уложить каменные блоки, чтобы в случае необходимости можно было быстро возвести новое здание.Что касается их одежды, обратите внимание, как мало они тратят усилий: во-первых, когда они работают, они повседневно одеты в кожу и шкуры, которых хватает на семь лет. Когда они появляются на публике, они надевают верхнюю мантию, одежду, которая закрывает более грубую одежду под ней. По всему острову он одного цвета, а именно натурального сукна. Таким образом, шерстяной ткани для них не только гораздо меньше, чем где-либо еще, но и гораздо дешевле. А поскольку льняное полотно требует меньше усилий для ткачества, его носят чаще.И в льняной ткани они обращают внимание только на ее белизну, а в шерсти — только на ее чистоту,

Наверх

Стр.103

не придает значения тонкости нити. Итак, в то время как в других местах четырех или пяти шерстяных рубашек разных цветов и такого же количества шелковых жилетов едва хватает (а для более изысканных — даже десяти!), В Утопии каждый мужчина счастлив иметь одну, которой обычно хватает на несколько лет. два года. У него нет никаких причин желать большего, поскольку, если бы он получил их, он не был бы больше защищен от холода и не выглядел бы немного более аккуратно одетым.Итак, поскольку все они заняты в какой-то полезной торговле и довольствуются меньшим количеством вещей, вы не удивитесь, узнав, что из-за обильных запасов всех видов товаров они посылают огромную толпу в ремонтировать дороги общего пользования (если они изношены). Но чаще всего, когда нет повода для подобных работ, публично объявляют о сокращении рабочего времени. Ибо магистраты никогда не используют граждан против их воли в излишнем труде, потому что единственная цель создания этого государства (насколько это позволяют общественные нужды) состоит в том, чтобы сохранить для каждого гражданина максимальную свободу от телесного рабства для развития ума. в котором они считают счастье жизни.

Наверх

Об их торговле и коммерции — страницы с 104 по 112

Стр.104

ИХ ТОРГОВЛИ И ТОРГОВЛИ

Но теперь я думаю, что пришло время объяснить взаимные отношения граждан, их торговлю и правила, по которым вся собственность распределяется между ними. Подобно тому, как каждый из их городов состоит из домашних хозяйств, каждое домашнее хозяйство состоит (по большей части) из ближайших родственников. Повзрослев, женщины покидают дом, чтобы поселиться в домах своих мужей.Но мужчины, дети и внуки в равной степени остаются в доме, подчиняясь старшему из своих родственников, если только возраст не ослабил его разум. В таком случае его место занимает следующий по возрасту. Принимаются меры предосторожности, чтобы город не стал безлюдным или не вырастет за пределы своих границ, а именно: ни одно домашнее хозяйство (а их шесть тысяч на город, не считая сельской местности) не может иметь менее десяти или более шестнадцати взрослых членов. Но нельзя установить определенного ограничения на количество детей младше возраста.Это правило легко поддерживать, переводя в менее многочисленные домохозяйства тех, кто растет в более многочисленных домохозяйствах. И если есть шанс, что весь город более густонаселенный, чем положено, они используют избыток, чтобы исправить сокращение населения других городов. Но если на всем острове

Наверх

Стр.105

население увеличивается сильнее, чем положено, привлекая граждан из каждого города, они создают колонию по своим законам на соседнем материке, где пахотные земли намного превышают численность коренного населения, и лежат под паром, спрашивая коренных жителей землю, чтобы присоединиться к ним, если они хотят жить вместе с ними.А там, где туземцы присоединяются к ним добровольно, согласно одному и тому же строению и обычаям, они легко растут вместе, и это выгодно для обоих народов. Утописты, подчиняясь своим институтам, делают землю достаточно изобильной для обоих народов, даже если для одного или другого она может показаться либо слишком маленькой, либо бесплодной. Но если туземцы отказываются жить по законам утопистов, они вытесняют их за установленные для себя границы. Если туземцы сопротивляются, они ведут против них войну и обращают их в бегство.Ибо они считают очень справедливым поводом для войны, когда какой-либо народ мешает другим владеть частью их земли, которой они не пользуются, а скорее позволяет бездействовать и не обрабатывать землю, потому что каждый человек по закону природы имеет право питаться этим. Если какое-то несчастье настолько уменьшило какой-либо из их городов, что его невозможно восстановить притоком граждан из других частей острова (сохраняя справедливые размеры других городов) — это произошло только дважды за все время, когда свирепые чумы поразили — пополняется за счет отзыва граждан из колоний.Ибо они скорее позволят погибнуть колониям, чем

Наверх

Стр.106

пусть любой из городов острова обезлюдит.

Но позвольте мне вернуться к их образу жизни. Как я уже сказал, старейший мужчина в каждом доме является его губернатором. Жены служат своим мужьям, а дети — своим родителям, и в итоге младшие служат старшим по рождению. Каждый город разделен на четыре равные части, и в центре каждой части находится рынок для всех видов товаров.Продукты каждого домашнего хозяйства привозят туда по разным домам, и оттуда каждый вид предметов распределяется по специальным хранилищам. У них глава каждого дома идет за всем, что им нужно, и забирает это, не платя денег и не оставляя ничего взамен. Ибо зачем отказывать в чем-либо, если всего существует такое удовлетворительное изобилие? Кроме того, нет опасений, что кто-то захочет потребовать больше, чем ему нужно. Ибо зачем кому-то вообразить, что человек будет пытаться получить лишнее, если он точно знает, что никогда ни в чем не будет нуждаться? Разве это не страх остаться без того, что делает любое животное жадным и хищным? Но в случае с человечеством только гордыня порождает жадность, гордость, которая воображает, как славно превосходить других в тщетной демонстрации имущества.Этому виду порока нет места среди утопистов из-за их институтов. Рядом с рынками, которые я обсуждал, есть рынки провизии,

Наверх

Стр.107

, куда перевозятся не только овощи, плоды деревьев и хлеб, но также рыба, крупный рогатый скот и все виды съедобных птиц. Есть места за пределами города, предназначенные рядом с проточной водой, чтобы смыть грязь бойни. С этих мест они забирают убитых зверей после того, как их очистили руки своих рабов.Потому что они не позволяют своим гражданам привыкнуть к убийству животных, думая, что если бы они это сделали, милосердие, самая гуманная эмоция в нашей природе, постепенно исчезнет. Они также не позволяют заносить в город что-либо нечистое или нечистое, из-за разложения которого воздух может заразить болезнь. На каждой улице через равные промежутки расположены просторные залы, каждый из которых известен под своим именем. В них обитают сифогранты; Каждому из них дается по тридцать дворов, по пятнадцать с каждой стороны, чтобы там обедать.Управляющие каждого зала собираются на рынке в определенный час, чтобы собрать еду в соответствии с количеством их домочадцев. Но первая доля приходится на больных, которые лечатся в государственных больницах. У них есть четыре больницы недалеко от города, немного за стенами, настолько вместительные, что их можно было бы принять за множество маленьких городков.

Наверх

Стр.108

Итак, во-первых, любое количество больных может быть размещено без скученности и дискомфорта; и во-вторых, чтобы те, кто страдает одним заболеванием, могли быть отделены от контактов с другими, в отличие от того, что обычно происходит, когда инфекция распространяется от одного человека к другому.Эти больницы оборудованы и снабжены всем необходимым для выздоровления больных; им оказывают такую ​​нежную и внимательную заботу, и присутствие самых опытных врачей так постоянно, что, как никто не отправляется в больницу против его воли, так и практически никто во всем городе не предпочел бы, чтобы в больнице в случае плохого самочувствия лежать дома, а не в больнице.

После того, как управляющий для больных собрал для них провизию в соответствии с инструкциями врачей, оставшиеся лучшие вещи распределяются поровну между залами пропорционально их количеству, за исключением того, что предпочтение отдается принцу, первосвященнику, и Транзиборы, вместе с послами и любыми иностранцами (которых, если таковые имеются, то немного, и они очень редки).Для них предусмотрены и меблированы специальные жилища. В назначенные часы к обеду и ужину вся сифогранта собирается в холлы, призываемые бронзовой трубой, за исключением тех, кто находится в больнице или лежит больным дома.

Наверх

Стр.109

Однако никому не мешают забрать продукты домой с рынка, как только залы будут снабжены, поскольку они знают, что никто не будет делать это бездумно. И хотя никому не запрещено есть дома, никто не делает этого охотно, сначала потому, что это считается бесчестным, а потом тоже было бы глупо потрудиться приготовить дома худшую еду, когда есть великолепная еда. и роскошный, готовый в соседнем зале.В холле рабы занимаются чем-то трудоемким или грязным, но все обязанности по приготовлению пищи, приготовлению еды и сервировке пиршества выполняются женщинами каждого дома по очереди. Они занимают свои места за тремя или более столами, в зависимости от количества гостей, мужчин у стены, женщин снаружи, так что, если кто-то из них заболеет, как это иногда случается с беременными женщинами, они могут встать. не нарушая общий порядок, и перейти к медсестрам. Их усаживают отдельно от детей, которые еще не успели грудь, в специальной столовой, предназначенной для этой цели, где всегда есть очаг и чистая вода, а также люльки, где они могут уложить младенцев и, когда захотят, раздеться. их перед огнем и освежить в игре.

Наверх

Стр.110

Каждая мать кормит собственное потомство, если этому не препятствует смерть или болезнь. Когда это происходит, жены сифогрантов быстро ищут медсестру, что не является сложной задачей, поскольку все, кто может предложить эту услугу, делают это с большей готовностью, чем любые другие, и все добиваются похвальной репутации за эту милость. Воспитанный таким образом признает свою няню как родителя. Все дети до пяти лет сидят в палате медсестер; остальные не достигшие совершеннолетия, сколь бы их ни было много, и лица любого пола, достигшие брачного возраста, либо служат тем, кто за столом, либо, если они еще недостаточно взрослые, чтобы сделать это, отойдите в сторону, в крайнем случае молчание и есть все, что предлагают им сидящие — у них нет отдельного времени, чтобы поесть.Сифогрант и его жена сидят в центре первого стола, который является почетным местом. Поскольку этот стол повернут боком в самой высокой точке столовой, можно увидеть все собрание. К ним присоединились двое из самых старших по рождению, так как по четыре сидят за каждым столом. И если есть храм, расположенный в Сифогранте, его священник и его жена сидят с Сифогрантом,

Наверх

Стр. 111

и возглавьте трапезу. По обе стороны сидят молодые люди, затем снова старейшины, а также по всему залу, так что равные объединяются, но все же смешиваются с представителями других возрастов.Они говорят, что этот обычай был установлен для того, чтобы серьезность старших и относящееся к ним благоговение могло удерживать младших от неправильной свободы речи или жестов (поскольку ничто не сказанное или сделанное не может ускользнуть от внимания соседних столиков). Блюда не ставятся на первое место, но лучшее блюдо сначала доставляется старейшинам (имеющим почетные места) раньше всех остальных, а затем то, что осталось, подается в равных долях с остальными. Пожилые мужчины делятся своими деликатесами, когда их недостаточно, чтобы распределить их по всей компании, по их желанию тем, кто сидит вокруг них.Так старшие по рождению сохраняют свою честь, а достаток достаток достается всем. Каждый обед и ужин начинается с чтения, пропагандирующего нравственность, но оно короткое, чтобы не раздражать. Затем старейшины ведут здоровую беседу, не слишком торжественную и не лишенную обаяния.

Наверх

О путешествиях утопистов — страницы 112-113

Стр.112

И они не занимают трапезу долгими беседами, чтобы молодежь слушала с удовольствием, и они призывали их говорить, чтобы они могли поэкспериментировать с характером и духом каждого, каждый из которых проявляет себя на свободе. банкета.Их обеды довольно короткие, их ужины несколько длиннее, так как они идут на работу после первого, в то время как сон и ночная тишина сменяют другой, который они считают более благоприятным для здорового пищеварения. Ни один ужин не обходится без музыки, как и второй прием пищи без десертов. Они сжигают благовония и разбрызгивают духи, не оставляя ничего, что могло бы развеселить их товарищей по обеду. С этой целью они в некоторой степени снисходительны, так что они не считают какие-либо удовольствия (кроме неприличных) запрещенными.Так развлекаются в городах, но в сельской местности, где они живут более далеко друг от друга, все едят в своих домах. Ни одно домашнее хозяйство не испытывает недостатка в продуктах питания, поскольку все продукты, которыми питаются горожане, поступают оттуда.

ПО ПУТЕШЕСТВИЯМ УТОПОВ

Если кто-то желает навестить друзей, живущих в другом городе, или желает увидеть остальную часть страны,

Наверх

Стр.113

он может легко получить согласие своего Сифогранта и Транибора, если ему не помешает какая-то необходимая задача.Его отправляют с паспортом от принца, который свидетельствует о его разрешении на поездку и предписывает день его возвращения. Ему дают повозку и общественного раба, чтобы он гнал волов и ухаживал за ними. Однако, если в его компании нет женщин, повозку отправляют обратно как ненужное бремя. На протяжении всего пути они хоть и не берут с собой ничего, но тем не менее ни в чем не нуждаются, потому что они, так сказать, везде дома. Если они остаются в каком-либо месте дольше одного дня, каждый занимается своим делом, и к нему очень хорошо относятся те, кто занимается его собственным делом.Если кто-либо выходит за пределы своих границ по собственному усмотрению и задерживается без паспорта своего князя, с ним обращаются постыдно и возвращают на свою землю как беглеца и сурово наказывают. Если он осмелится сделать то же самое снова, он будет приговорен к рабству. Но если кто-то захвачен желанием бродить по полям своего города, это разрешено, если у него есть разрешение отца и согласие жены. Но когда он приезжает в какое-либо сельское место, ему не дают еды до того, как он закончит утреннюю смену (или в любой другой период, когда он там работает до полуденной смены).В этих условиях любой желающий может путешествовать по окрестностям своего города.

Наверх

Внимательное изучение «Утопии» Томаса Мора

Памела Бедор, доктор философии, Университет Коннектикута

Томас Мор писал об изолированном вымышленном острове в своей книге

Utopia в 1516 году. Находясь под сильным влиянием греческой мысли, он представил в книге ясный аргумент о том, как мы можем построить лучшее общество. В этой книге он также установил важные условности для утопической литературы.Что это были за условности? Утопическая литература говорит о том, как могло бы выглядеть идеальное общество и, что более важно, о том, как его можно достичь. (Изображение: Da Antipina / Shutterstock)

Книга I из Утопия знакомит нас с двумя персонажами, Рафаэлем Хитлодей и Томасом Морусом, которые долго обсуждают ряд вопросов, фундаментальных для экономики Утопии. Он заканчивается, как и любой другой философский диалог, между Морусом и Хитлодей нет соглашения о лучшей системе управления экономикой в ​​Утопии.

В Книге II мы видим взаимосвязь между вымышленным и реальным миром, упор на дидактику над повествованием и набор четких рецептов — хотя они могут быть нарушены — для создания лучшего общества. Давайте внимательнее посмотрим на эти условности утопической литературы.

Это стенограмма из серии видео
Великие утопические и антиутопические литературные произведения . Смотрите сейчас, Wondrium .

Как

Utopia соединяет вымышленное и реальное?

Первое, что сообщает нам Хитлодей, это то, что Утопия — довольно изолированный остров, но он также довольно большой — в большинстве мест 200 миль в поперечнике, в форме полумесяца и около 500 миль в окружности. Кроме того, в нем 54 города-государства, все очень похожие, за исключением одного, Амаурота, центрального города, в котором происходит большая часть централизации общества.

Англия не имеет формы полумесяца, но в остальном она почти такого же размера, как остров Утопия.В то время у него даже было 53 округа плюс Лондон, то есть 54 города-государства. Утопию определенно можно рассматривать как еще одну версию Англии, то, чем Англия могла бы быть при других философских, политических и экономических обстоятельствах.

Итак, что должен думать читатель текста Мора? Несмотря на все уровни обрамления в Utopia , текст в целом, кажется, поощряет утопические мечты, побуждает хороших людей Британии эпохи Возрождения думать: «Сможем ли мы это сделать? Можем ли мы реорганизовать наше общество, чтобы у нас было больше справедливости, больше ресурсов для всех, более короткий и полноценный рабочий день, чувство покоя и самореализации? »

Узнайте больше о Сэмюэле Батлере и утопических технологиях.

Утопия как спекулятивная фантастика

Существует веская причина того, почему жанр утопии классифицируется как спекулятивная фантастика наряду с научной фантастикой и фэнтези.

Спекулятивная фантастика представляет разные миры, используя то, что критик-фантаст Дарко Сувин называет когнитивным отчуждением — показывая нам что-то знакомое, но делая это странным, — чтобы побудить читателей глубже задуматься о своем собственном мире, своих собственных обстоятельствах.

Спекулятивная художественная литература показывает читателям что-то знакомое, но делает это странным, чтобы заставить их глубоко задуматься о своей реальности.(Изображение: NikoNomad / Shutterstock)

Это подводит нас к другому условию: баланс повествования и дидактики с акцентом, откровенно говоря, на дидактике. Повествование — это история или сюжет, и большинство утопий сосредоточено гораздо больше на идеях, чем на душераздирающих или мучительных историях.

Дидактика важнее. Акцент делается на том, что читатель фактически узнает из текста. Итак, каковы конкретные рецепты хорошей жизни в Книге II Utopia ?

Экономика утопии

Первый рецепт можно увидеть в экономической системе Утопии.На острове Утопия функционирует коммунистическая экономика за несколько веков до Маркса и коммунистических экспериментов, последовавших за его работой.

Hythloday говорит, что, обучая каждого гражданина по крайней мере двум профессиям — сельскому хозяйству и одному другому — правительство создает население, способное производить достаточно товаров для обеспечения постоянного излишка. Поскольку каждый гражданин имеет равный доступ ко всем товарам и чувствует себя лично вовлеченным и ответственным за свою работу, работники Утопии удивительно продуктивны.

Хитлодей сообщает Морусу, что добрые люди Утопии работают только шесть часов в день — три часа утром, хороший длинный обед, еще три часа днем. И все же у них есть все необходимое не только для выживания, но и для полноценной жизни, в которой у них будет достаточно времени, чтобы заниматься любыми видами досуга, которые представляют личный интерес.

Как это достигается, когда в Англии эпохи Возрождения, примерно на таком же острове, миллионы людей живут в нищете? Ресурсов никогда не бывает достаточно, не говоря уже о способах их эффективного распределения.

Узнайте больше об утопии, идеальной нигде.

Утопия: ответ на экономические проблемы Англии

Выдуманный остров Томаса Мора, Утопия, является воплощением высоких моральных ценностей. (Изображение: Naci Yavuz / Shutterstock)

Есть две основные причины, по которым люди живут полноценной жизнью в Утопии. Во-первых, в Утопии нет необходимости в деньгах, поскольку все товары хранятся централизованно, и граждане могут их использовать по мере необходимости.

В чем вторая причина большого богатства Утопии? Все население Утопии работает.Основные потребности выживания, такие как жилье, еда, медицинское обслуживание, производятся на коллективной основе. Досуг проводится для собственного удовольствия, а не для получения прибыли.

Душевные удовольствия считаются вершиной удовольствия, а телесные удовольствия превыше всего ценятся: здоровье. Следовательно, утопистов не интересуют виды досуга, которые могут иметь пагубные последствия, такие как азартные игры, выпивка или другие формы кутежа.

Утопия: общество без денег

Вы можете подумать, что это звучит довольно неправдоподобно, что чистые удовольствия от интеллектуальной стимуляции и отличного здоровья со временем исчезнут.Но нет, Hythloday не занимается этим. Вместо этого он говорит о превосходстве общества без денег, и он делает это таким образом, чтобы фетишизировать валюту, а не стоимость.

Хитлодей неоднократно заверяет Моруса, что у утопистов есть огромные запасы всех необходимых им ресурсов. У них также есть огромные запасы монет и редких драгоценностей, хотя они и пренебрегают ими. Что они делают, так это украшают своих рабов и осужденных драгоценностями просто для того, чтобы граждане усвоили веру в то, что эти предметы не имеют никакой ценности.

Итак, Томас Мор рисует идеальное общество в Utopia , где каждый упорно трудится, чтобы жить полноценной жизнью, и не испорчен соблазнами драгоценностей и азартными играми.

Общие вопросы о внимательном изучении утопии Томаса Мора

Вопрос: Как Рафаэль Хитлодей описывает остров Утопия?

Хитлодей описывает Утопию как изолированный остров, довольно большой — в большинстве мест 200 миль в поперечнике, в форме полумесяца и около 500 миль в окружности.В нем 54 города-государства, все очень похожие, за исключением одного, Амаурота, центрального города, в котором происходит большая часть централизации общества.

Q: Каковы основные черты экономики Утопии?

В Утопии нет необходимости в деньгах, так как все товары хранятся централизованно и могут быть доставлены гражданами по мере необходимости. Все население Утопии работает. Основные потребности выживания производятся совместно, например, жилье, еда, медицинское обслуживание.

Q: Как зовут двух персонажей, разговаривающих в книге Мора Utopia ?

Рафаэль Хитлодей и Томас Морус беседуют в Утопии Мора.

Продолжайте читать

Великие произведения средневековой валлийской литературы
Золотой век римской литературы
Роль Оскара Уайльда в «эстетическом движении» литературы

Сэр Томас Мор (1478-1535) — Утопия

«Утопия» (от греческого «ou topos», что означает «не место»), как ее обычно называют, является наиболее известным письменным произведением Томаса Мора. На нем изображено общество вымышленного острова и его религиозные, политические и социальные обычаи. Мор использовал эту работу как косвенный метод комментирования политических и социальных идей того времени, а также высмеивал некоторые недостатки, которые он видел вокруг себя.Он содержит две книги, начиная с «Диалога советников», переписку между Мором и другими, в том числе Питером Гиллисом (1486-1533), латинизированным как Петрус Эгидиус, гуманистом и печатником из Антверпена. Он также представляет путешественника Рафаэля Хитлодея как главного источника для острова Утопия, который подробно описан в Книге II. Работа была задумана, когда Мор останавливался у Гиллиса в Антверпене в середине 1515 года, и завершена по возвращении Мора в Англию в 1516 году. Первое издание под редакцией Эразма было опубликовано в Лёвене в 1516 году, за ним последовало второе издание в Париже в 1516 году. 1517 г., украшенный письмами поддержки между ведущими гуманистами, которым Эразм послал копии рукописи.Это третье издание было опубликовано (после некоторых исправлений More) в Базеле Иоганнесом Фробеном, избранным типографом Эразма, с рамками гравюры на дереве, разработанными Гансом Гольбейном. Изначально Фробен работал в Нюрнберге, а затем переехал в Базель в 1490 году, где работал в типографии Йоханнеса Амербаха (около 1440-1513 гг.). Он выпускал свои собственные издания с середины 1491 года и сосредоточил свои усилия на выпуске научных изданий с тонкой и тщательной печатью на модели венецианского мастера-печатника Альдуса Манутиуса (он даже использовал шрифты, смоделированные по образцу самого Альдуса).Прекрасное переиздание Фробеном издания Альдуса «Адагии» Эразма в 1513 году объединило гуманиста и печатника, Эразм оставался в качестве гостя в доме Фробена более года после этого, и партнерство было скреплено.

Эта рамка (самая ранняя рамка, разработанная Гольбейном для Фробена) первоначально использовалась для более ранних публикаций Фробена в 1516-17 годах и была повторно использована для публикации третьего издания «Утопии». Граница Гольбейна подписана вверху слева и справа картушами «HANS HOLB» и представляет собой нишу эпохи Возрождения, окруженную колоннами, в которых путти играют вокруг листа бумаги, содержащего текст.В основании текстовой панели два путти поддерживают щит, на котором виден отпечаток принтера Фробена — рука, держащая кадуцей (стержень, обвитый двумя змеями) с птицей, сидящей на вершине. Дизайн был использован как для титульного листа, так и для письма Питеру Гиллису, которому Мор посвятил свою работу. Брат Гольбейна Амвросий (около 1494-1519) разработал букву алфавита в тексте.

«Утопия» имела издательский успех, выдержав несколько изданий до 1520-х годов, с переводами на немецкий язык в 1524 году.Публикация вроде прекратилась; «Утопия» была последней публикацией Мора в гуманистическом стиле, поскольку его последующие работы были богословскими или полемическими, направленными против Лютера и его последователей. Перевод на его родной язык, английский, пришлось ждать до 1551 года, спустя некоторое время после его казни.

Запись в каталоге адаптирована из Северное Возрождение. Дюрера — Гольбейну, , Лондон, 2011.

Как утопия сформировала мир

Возможно, самый удивительный отзвук утопии Мора был обнаружен в высоких фигурах Льва Толстого и Махатмы Ганди.Малоизвестный факт, что индийский националист переписывался с аристократическим русским писателем. Толстой, анархист и христианин, считал, что государство несет ответственность за большинство плохих вещей: налоги, войны и общую безответственность. Вместо этого Толстой советовал пассивное сопротивление и ненасилие.

Коммуны, основанные на версии христианства Толстого, возникли в Великобритании. Присутствовали знакомые элементы: возвращение к ремеслам и мелкому сельскому хозяйству, частичный отказ от безделушек современного мира, совместное питание и совместные расходы.

Две из этих коммуны все еще существуют в Великобритании. Одна из них — церковь Братства Стэплтона, которая, согласно недавней статье New Yorker, является домом для четырех человек, глухой кошки, нескольких кур и огромной коровы. Другой — Колония Уайтуэй в Котсуолдсе, образованная в 1898 году. Уайтуэй — это больше деревня, чем коммуна, это собрание из 68 домов, свободно связанных между собой ежемесячными собраниями.