Читать «Певец во стане русских воинов» — Жуковский Василий Андреевич — Страница 1
Уже бледнет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.
В туманном сумраке окрестность исчезает…
Повсюду тишина; повсюду мертвый сон;
Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,
Лишь слышится вдали рогов унылый звон.
Лишь дикая сова, таясь под древним сводом
Той башни, сетует, внимаема луной,
На возмутившего полуночным приходом
Ее безмолвного владычества покой.
Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,
Которые окрест, развесившись, стоят,
Здесь праотцы села, в гробах уединенных
Навеки затворясь, сном непробудным спят.
Денницы тихий глас, дня юного дыханье,
Ни крики петуха, ни звучный гул рогов,
Ни ранней ласточки на кровле щебетанье —
Ничто не вызовет почивших из гробов.
На дымном очаге трескучий огнь, сверкая,
Их в зимни вечера не будет веселить,
И дети резвые, встречать их выбегая,
Не будут с жадностью лобзаний их ловить.
Как часто их серпы златую ниву жали,
И плуг их побеждал упорные поля!
Как часто их секир дубравы трепетали,
И потом их лица кропилася земля!
Пускай рабы сует их жребий унижают,
Смеяся в слепоте полезным их трудам,
Пускай с холодностью презрения внимают
Таящимся во тьме убогого делам;
На всех ярится смерть – царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы;
И путь величия ко гробу нас ведет!
А вы, наперстники фортуны ослепленны,
Напрасно спящих здесь спешите презирать
За то, что гробы их непышны и забвенны,
Что лесть им алтарей не мыслит воздвигать.
Вотще над мертвыми, истлевшими костями
Трофеи зиждутся, надгробия блестят,
Вотще глас почестей гремит перед гробами —
Угасший пепел наш они не воспалят.
Ужель смягчится смерть сплетаемой хвалою
И невозвратную добычу возвратит?
Не слаще мертвых сон под мраморной доскою;
Надменный мавзолей лишь персть их бременит.
Ах! может быть под сей могилою таится
Прах сердца нежного, умевшего любить,
И гробожитель-червь в сухой главе гнездится,
Рожденной быть в венце иль мыслями парить!
Но просвещенья храм, воздвигнутый веками,
Угрюмою судьбой для них был затворен,
Их рок обременил убожества цепями,
Их гений строгою нуждою умерщвлен.
Как часто редкий перл, волнами сокровенной,
В бездонной пропасти сияет красотой;
Как часто лилия цветет уединенно,
В пустынном воздухе теряя запах свой.
Быть может, пылью сей покрыт Гампден надменный,
Защитник сограждан, тиранства смелый враг;
Иль кровию сограждан Кромвель необагренный,
Или Мильтон немой, без славы скрытый в прах.
Отечество хранить державною рукою,
Сражаться с бурей бед, фортуну презирать,
Дары обилия на смертных лить рекою,
В слезах признательных дела свои читать —
Того им не дал рок; но вместе преступленьям
Он с доблестями их круг тесный положил;
Бежать стезей убийств ко славе, наслажденьям,
И быть жестокими к страдальцам запретил;
Таить в душе своей глас совести и чести,
Румянец робкия стыдливости терять
И, раболепствуя, на жертвенниках лести
Дары небесных Муз гордыне посвящать.
Скрываясь от мирских погибельных смятений,
Без страха и надежд, в долине жизни сей,
Не зная горести, не зная наслаждений,
Они беспечно шли тропинкою своей.
И здесь спокойно спят под сенью гробовою —
И скромный памятник, в приюте сосн густых,
С непышной надписью и резьбою простою,
Прохожего зовет вздохнуть над прахом их.
Любовь на камне сем их память сохранила,
Их лета, имена потщившись начертать;
Окрест библейскую мораль изобразила,
По коей мы должны учиться умирать.
И кто с сей жизнию без горя раставался?
Кто прах свой по себе забвенью предавал?
Кто в час последний свой сим миром не пленялся
И взора томного назад не обращал?
Ах! нежная душа, природу покидая,
Надеется друзьям оставить пламень свой;
И взоры тусклые, навеки угасая,
Еще стремятся к ним с последнею слезой;
Их сердце милый глас в могиле нашей слышит;
Наш камень гробовой для них одушевлен;
Для них наш мертвый прах в холодной урне дышит,
Еще огнем любви для них воспламенен.
А ты, почивший друг, певец уединенный,
И твой ударит час, последний, роковой;
И к гробу твоему, мечтой сопровожденный,
Чувствительный придет услышать жребий твой.
Быть может, селянин с почтенной сединою
Так будет о тебе пришельцу говорить:
«Он часто по утрам встречался здесь со мною,
Когда спешил на холм зарю предупредить.
Там в полдень он сидел под дремлющею ивой,
Поднявшей из земли косматый корень свой;
Там часто, в горести беспечной, молчаливой,
Лежал, задумавшись, над светлою рекой;
Нередко ввечеру, скитаясь меж кустами, —
Когда мы с поля шли и в роще соловей
Свистал вечерню песнь, – он томными очами
Уныло следовал за тихою зарей.
Прискорбный, сумрачный, с главою наклоненной,
Он часто уходил в дубраву слезы лить,
Как странник, родины, друзей, всего лишенный,
Которому ничем души не усладить.
Взошла заря – но он с зарею не являлся,
Ни к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;
Опять заря взошла – нигде он не встречался;
Мой взор его искал – искал – не находил.
На утро пение мы слышим гробовое…
Несчастного несут в могилу положить.
Приблизься, прочитай надгробие простое,
Чтоб память доброго слезой благословить».
Здесь пепел юноши безвременно сокрыли;
Что слава, счастие не знал он в мире сем;
Но Музы от него лица не отвратили,
И меланхолии печать была на нем.
Он кроток сердцем был, чувствителен душою —
Чувствительным творец награду положил.
Дарил несчастных он – чем только мог – слезою;
В награду от творца он друга получил.
Прохожий, помолись над этою могилой;
Он в ней нашел приют от всех земных тревог;
Здесь все оставил он, что в нем греховно было,
С надеждою, что жив его спаситель-бог.
Май – сентябрь 1802
Василий Жуковский — Певец во стане русских воинов: Стихотворения. Баллады. Поэмы читать онлайн
12 3 4 5 6 7 …116
Василий Андреевич Жуковский
Певец во стане русских воинов: Стихотворения.
Баллады. Поэмы
Стихотворения
Сельское кладбище
Элегия
Уже бледнет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.
В туманном сумраке окрестность исчезает…
Повсюду тишина; повсюду мертвый сон;
Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,
Лишь слышится вдали рогов унылый звон.
Лишь дикая сова, таясь под древним сводом
Той башни, сетует, внимаема луной,
На возмутившего полуночным приходом
Ее безмолвного владычества покой.
Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,
Которые окрест, развесившись, стоят,
Здесь праотцы села, в гробах уединенных
Навеки затворясь, сном непробудным спят.
Денницы тихий глас, дня юного дыханье,
Ни крики петуха, ни звучный гул рогов,
Ни ранней ласточки на кровле щебетанье —
Ничто не вызовет почивших из гробов.
На дымном очаге трескучий огнь, сверкая,
Их в зимни вечера не будет веселить,
И дети резвые, встречать их выбегая,
Не будут с жадностью лобзаний их ловить.
Как часто их серпы златую ниву жали,
И плуг их побеждал упорные поля!
Как часто их секир дубравы трепетали,
И потом их лица кропилася земля!
Пускай рабы сует их жребий унижают,
Смеяся в слепоте полезным их трудам,
Пускай с холодностью презрения внимают
Таящимся во тьме убогого делам;
На всех ярится смерть – царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы;
И путь величия ко гробу нас ведет!
А вы, наперстники фортуны ослепленны,
За то, что гробы их непышны и забвенны,
Что лесть им алтарей не мыслит воздвигать.
Вотще над мертвыми, истлевшими костями
Трофеи зиждутся, надгробия блестят,
Вотще глас почестей гремит перед гробами —
Угасший пепел наш они не воспалят.
Ужель смягчится смерть сплетаемой хвалою
И невозвратную добычу возвратит?
Не слаще мертвых сон под мраморной доскою;
Надменный мавзолей лишь персть их бременит.
Ах! может быть под сей могилою таится
Прах сердца нежного, умевшего любить,
И гробожитель-червь в сухой главе гнездится,
Рожденной быть в венце иль мыслями парить!
Но просвещенья храм, воздвигнутый веками,
Угрюмою судьбой для них был затворен,
Их рок обременил убожества цепями,
Их гений строгою нуждою умерщвлен.
Как часто редкий перл, волнами сокровенной,
Как часто лилия цветет уединенно,
В пустынном воздухе теряя запах свой.
Быть может, пылью сей покрыт Гампден надменный,
Защитник сограждан, тиранства смелый враг;
Иль кровию сограждан Кромвель необагренный,
Или Мильтон немой, без славы скрытый в прах.
Отечество хранить державною рукою,
Сражаться с бурей бед, фортуну презирать,
Дары обилия на смертных лить рекою,
В слезах признательных дела свои читать —
Того им не дал рок; но вместе преступленьям
Он с доблестями их круг тесный положил;
Бежать стезей убийств ко славе, наслажденьям,
И быть жестокими к страдальцам запретил;
Таить в душе своей глас совести и чести,
Румянец робкия стыдливости терять
И, раболепствуя, на жертвенниках лести
Дары небесных Муз гордыне посвящать.
Скрываясь от мирских погибельных смятений,
Не зная горести, не зная наслаждений,
Они беспечно шли тропинкою своей.
И здесь спокойно спят под сенью гробовою —
И скромный памятник, в приюте сосн густых,
С непышной надписью и резьбою простою,
Прохожего зовет вздохнуть над прахом их.
Любовь на камне сем их память сохранила,
Их лета, имена потщившись начертать;
Окрест библейскую мораль изобразила,
По коей мы должны учиться умирать.
И кто с сей жизнию без горя раставался?
Кто прах свой по себе забвенью предавал?
Кто в час последний свой сим миром не пленялся
И взора томного назад не обращал?
Ах! нежная душа, природу покидая,
Надеется друзьям оставить пламень свой;
И взоры тусклые, навеки угасая,
Еще стремятся к ним с последнею слезой;
Их сердце милый глас в могиле нашей слышит;
Наш камень гробовой для них одушевлен;
Для них наш мертвый прах в холодной урне дышит,
А ты, почивший друг, певец уединенный,
И твой ударит час, последний, роковой;
И к гробу твоему, мечтой сопровожденный,
Чувствительный придет услышать жребий твой.
Быть может, селянин с почтенной сединою
Так будет о тебе пришельцу говорить:
«Он часто по утрам встречался здесь со мною,
Когда спешил на холм зарю предупредить.
Там в полдень он сидел под дремлющею ивой,
Поднявшей из земли косматый корень свой;
Там часто, в горести беспечной, молчаливой,
Лежал, задумавшись, над светлою рекой;
Нередко ввечеру, скитаясь меж кустами, —
Когда мы с поля шли и в роще соловей
Свистал вечерню песнь, – он томными очами
Уныло следовал за тихою зарей.
Прискорбный, сумрачный, с главою наклоненной,
Он часто уходил в дубраву слезы лить,
Которому ничем души не усладить.
Взошла заря – но он с зарею не являлся,
Ни к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;
Опять заря взошла – нигде он не встречался;
Мой взор его искал – искал – не находил.
На утро пение мы слышим гробовое…
Несчастного несут в могилу положить.
Приблизься, прочитай надгробие простое,
Чтоб память доброго слезой благословить».
Здесь пепел юноши безвременно сокрыли;
Что слава, счастие не знал он в мире сем;
Но Музы от него лица не отвратили,
И меланхолии печать была на нем.
Он кроток сердцем был, чувствителен душою —
Чувствительным творец награду положил.
Дарил несчастных он – чем только мог – слезою;
В награду от творца он друга получил.
Прохожий, помолись над этою могилой;
Он в ней нашел приют от всех земных тревог;
Здесь все оставил он, что в нем греховно было,
С надеждою, что жив его спаситель-бог.
Май – сентябрь 1802
Дружба
Читать дальше
12 3 4 5 6 7 …116
Биография Булата Окуджавы | Русская поэзия
Булат Шалович Окуджава (1924 – 1997) – поэт-бард и писатель, один из основоположников русского жанра под названием сын автора г или подпольного Гитарно-Поэзия движения.
Сын грузинского отца и армянской матери, он родился в Москве. В 1937 году его отец был убит в тюрьме, а его мать была арестована в том же году и десять лет провела в трудовых лагерях. В 1941 году в возрасте 17 лет Окуджава пошел добровольцем в пехоту Красной Армии и с 1942 участвовали в войне Великой Отечественной войны. После увольнения со службы в 1945 году он окончил Тбилисский университет по специальности преподаватель. В течение пяти лет он преподавал в сельской школе Калужской области, где появился его первый том « Лирика » (1956). Хотя у него не было формального музыкального образования, он исполнял свои стихи в сопровождении семиструнной гитары.
К 1960-м годам Окуджава приобрел широкую известность в России как поэт-исполнитель. Он был одним из первых, кто исполнял поэтические композиции с посланиями, воспринимаемыми как неофициальные, хотя в текстах речь шла о любви или о таких простых вещах, как московская улица или последний троллейбус. Его песни часто описывали современную городскую жизнь, но были иронично сатиричны официальной версии, написаны в лучших традициях эзоповского языка, проникнуты чувством таинственности и иронии, отклоняясь от типичной советской музыки.
Его песни о войне составляли важную часть его репертуара. Основными темами его военных песен были жестокость войны, человеческая слабость, непреходящее присутствие надежды. Он выразил свое личное отношение к войне, сосредоточив внимание на человеческих жертвах, тщетности войны, как, например, в своей песне The Paper Soldier . Он обладал исключительным мелодическим даром, а интеллигентные тексты его песен идеально сочетались с его музыкой и голосом.
С начала 60-х годов его песни записываются и поются городской молодежью и русской интеллигенцией в походах, в студенческих общежитиях, на квартирах. Интеллигенция широко распространяла его записи в магнитиздах.
Окуджава был членом Союза писателей и известен как писатель-историк. Его дебютная негероическая военная повесть «Прощай, школьник » (1961), за которой последовала нетрадиционная историческая пьеса о декабристах «Вкус свободы » (1966).
По словам Быкова, биографа Булата Окуджавы, декабристы привлекали Окуджаву не только своей «благородной» и «самоотверженной» политической деятельностью, но и бесстрашным сопротивлением самодержцам, усиливавшим рост либерализма в России. В 1969, Окуджава опубликовал свой первый исторический роман « Бедный Авросимов », действие которого происходит в 1820 году. В одном из самых популярных его исторических романов « Путешествие дилетантов » (1978) изображен классический персонаж середины XIX века «лишний человек» (Быков 2009).
Быков также утверждает, что Окуджава не проводил систематических исследований своих популярных исторических работ, а опирался на творческую и независимую жилку диссидента, имеющего свой собственный подход к истории. Как выразился Окуджава в своей песне
Булат Окуджава скончался во Франции, куда он приехал с частным визитом.
Источники
Быков Дмитрий. Булат Окуджава . Молодая Гвардия, 2009.
Смит, Джеральд Стэнтон. песен на семь струн: русская гитарная поэзия и советская «массовая песня». Блумингтон: Издательство Индианского университета, 19.84.
Террас, Виктор. Справочник русской литературы. 1985
Василий Жуковский — Энциклопедия Нового Света
Из Энциклопедии Нового Света
Перейти к:навигация, поиск
Предыдущая (Василий Гроссман)
Следующая (Васлав Нижинский)
Об издании первого крупного произведения Пушкина20, представленного в 18 младший поэт с этим знаменитым своим портретом над надписью: «Победившему ученику от своего побежденного наставника».
Василий Андреевич Жуковский (февраль 1783 — апрель 1852) был выдающимся русским поэтом 1800-х годов. Ему приписывают введение романтического движения в русскую литературу. Романтизм в России породил, среди прочих, Александра Пушкина и Михаила Лермонтова.
Основная часть литературных произведений Жуковского состоит из свободных переводов, охватывающих впечатляюще широкий круг поэтов от Фирдоуси до Фридриха Шиллера. Многие из его переводов оказались более грамотно написанными и долговечными произведениями, чем их оригиналы.
Содержание
- 1 Молодость
- 2 Зрелые работы
- 3 Дальнейшая жизнь и творчество
- 4 Каталожные номера
- 5 кредитов
Молодость
Жуковский был внебрачным сыном русского помещика Николая Бунина и турецкой рабыни. Ему дали фамилию крестного отца. В юности он жил и учился в Московском университетском дворянском пансионе, где испытал сильное влияние масонства, английского сентиментализма и немецкого движения «Буря и натиск». Он также часто бывал в доме Николая Карамзина, выдающегося русского литератора и редактора-основателя The European Messenger (также известный на английском языке как The Herald of Europe ). В 1802 году Жуковский опубликовал вольный перевод «Элегии, сочиненной во дворе деревенской церкви» Томаса Грея в «Вестнике ».
Перевод познакомил русских читателей с его фирменным сентиментально-меланхоличным стилем и мгновенно сделал его имя нарицательным. Сегодня его условно называют отправной точкой русского романтизма.
В 1808 году Карамзин попросил Жуковского принять на себя редакцию 9-го0089 Посланник . Молодой поэт использовал это положение для исследования романтических тем, мотивов и жанров. Он также был одним из первых русских писателей, культивировавших мистику поэта-романтика. Большую часть своих лучших поэтических произведений он посвятил сводной племяннице Маше Протасовой; его безответная любовь к ней на долгие годы омрачила его личную жизнь. Его страстный, но тщетный роман с Машей стал неотъемлемой частью его поэтической личности.
Зрелые произведения
Как заметил Владимир Набоков, Жуковский принадлежал к тому классу поэтов, которые, между прочим, граничат с величием, но так и не достигают этой славы. Его главный вклад заключался в том, что он был стилистическим и формальным новатором, который много заимствовал из европейской литературы, чтобы предоставить образцы на русском языке, которые могли бы вдохновить на создание «оригинальных» произведений.
Жуковского особенно восхищали его первоклассные мелодичные переводы немецких и английских баллад. Среди них Людмила (1808 г.) и сопровождающее его произведение Светлана (1813 г.) считаются знаковыми в русской поэтической традиции. Оба были вольными переводами известной немецкой баллады Готфрида Августа Бюргера Lenore , хотя каждый интерпретировал оригинал по-своему. Жуковский характерно перевел Ленор в третий раз в рамках своих усилий по разработке естественно звучащего русского дактилического гекзаметра. Его многочисленные переводы Шиллера, включая лирику, баллады и драму Jungfrau von Orleans (о Жанне д’Арк) — стали классическими произведениями на русском языке, которые многие считают не менее, если не более качественными, чем их оригиналы. Они отличались своей психологической глубиной и оказали большое влияние на Федора Достоевского, среди многих других. Работа всей жизни Жуковского как интерпретатора европейской литературы, вероятно, представляет собой важнейший корпус литературной герменевтики в русском языке.
Когда в 1812 году французский император Наполеон I вторгся в Россию, Жуковский поступил на службу в русский генеральный штаб под командованием фельдмаршала Кутузова. Там он написал много патриотических стихов, в том числе оригинальную поэму «Певец в стане русских воинов», которая помогла утвердить его репутацию при императорском дворе. Он также написал слова к государственному гимну Императорской России «Боже, Царя храни!» После войны он стал придворным в Петербурге, где основал шутливое литературное общество «Арзамас», чтобы пропагандировать европейскую, антиклассическую эстетику Карамзина. Среди членов Арзамаса был юный Александр Пушкин, который быстро становился наследником Жуковского. Эти двое стали друзьями на всю жизнь, и хотя Пушкин со временем перерос литературное влияние старшего поэта, он все больше полагался на его защиту и покровительство.
Более поздняя жизнь и творчество
В более поздней жизни Жуковский внес второй большой вклад в русскую культуру как просветитель и меценат.
В 1826 году он был назначен воспитателем цесаревича, будущего царя Александра II. Его прогрессивная программа образования оказала на Александра такое сильное влияние, что ему иногда приписывают либеральные реформы 1860-х годов. Поэт также использовал свое высокое положение при дворе, чтобы взяться за таких вольнодумных писателей, как Михаил Лермонтов, Александр Герцен, Тарас Шевченко и декабристов. После безвременной кончины Пушкина в 1837 году Жуковский выступил в роли его литературного душеприказчика, не только спасая его произведения (в том числе несколько неопубликованных шедевров) от враждебной цензуры, но и старательно собирая и подготавливая их к печати. На протяжении 1830-х и 1840-х годов он воспитывал гения и способствовал карьере великого сатирика Николая Гоголя, еще одного близкого друга. В этом смысле он действовал за кулисами как своего рода импресарио для романтического движения, которое он основал.
Следуя примеру своего наставника Карамзина, Жуковский на протяжении всей своей жизни много путешествовал по Европе, встречаясь и переписываясь с деятелями культуры мирового уровня, такими как Иоганн Вольфганг фон Гёте или художник-пейзажист Каспар Давид Фридрих.
Одним из его первых знакомых был популярный немецкий писатель Фридрих де Ламотт-Фуке, чья прозаическая повесть « Ундина » стала европейским бестселлером. В конце 1830-х годов Жуковский издал весьма оригинальный стихотворный перевод Ундина , восстановившая свое место в поэтическом авангарде. Написанное вальсирующим гекзаметром произведение стало основой для классического русского балета.
В 1841 году Жуковский отошел от двора и поселился в Германии, где женился на восемнадцатилетней Елизавете Рейтерн, дочери друга художника. У пары было двое детей. Большую часть своей оставшейся жизни он посвятил гекзаметровому переводу гомеровской «Одиссеи », который он наконец опубликовал в 1849 году. Хотя перевод был далек от точности, он сам по себе стал классикой и занимает заметное место в истории русского языка. поэзия. Некоторые ученые утверждают, что оба его Одиссея и Ундина — как длинные повествовательные произведения — внесли важный, хотя и косвенный вклад в развитие русского романа.
Жуковский умер в Германии в 1852 году и похоронен в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге.
Ссылки
Ссылки ISBN поддерживают NWE за счет реферальных сборов
- Rydel, Christine A., ed. Русская литература в эпоху Пушкина и Гоголя. Поэзия и драма . Детройт: Gale Group, 1999. ISBN 07876309.93
- Семенко Ирина Михайловна Василий Жуковский . Бостон: Twayne Publishers, 1976. ISBN 080572995X .
- Террас, Виктор. История русской литературы . New Haven: Yale University Press, 1991. ISBN 0-300-05934-5
Кредиты
Энциклопедия Нового Света писатели и редакторы переписали и дополнили статью Википедии в соответствии со стандартами New World Encyclopedia . Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с надлежащим указанием авторства. Кредит должен соответствовать условиям этой лицензии, которая может ссылаться как на Энциклопедия Нового Света участников и самоотверженных добровольных участников Фонда Викимедиа.