Социальная политика СССР в послевоенные годы. 1947–1953 гг.: Документы и материалы
- Информация о материале
- Опубликовано: 10 декабря 2020
- Просмотров: 5526
Социальная политика СССР в послевоенные годы. 1947–1953 гг.: Документы и материалы / Сост. В.В. Журавлев, Л.Н. Лазарева. – М.: Научно-политическая книга, 2020.– 718 с.
Сборник логически продолжает вышедшую в 2017 году публикацию «Сталинское экономическое наследство: планы и дискуссии. 1947–1953 гг.». Эти книги взаимодополняют друг друга: в сборнике 2017 года идет речь о теоретических аспектах формирования экономической модели позднего сталинизма, в настоящем издании через призму документов показаны практики её реализации.
Издание сформировано на
основе документов из фондов
Российского государственного
архива социально-политической
истории (РГАСПИ).
В первом разделе книги – «Прокрустово ложе» – размещены документы, дающие представление о приоритетных планах послевоенного периода.
Во втором разделе – «Финансовые механизмы социальной политики» – собраны источники по дискуссионным вопросам сталинской социальноэкономической модели, в первую очередь по феномену ежегодного снижения цен. Анализ финансовых механизмов социальной политики позднего сталинизма дополняют документы, прослеживающие перевод рубля на золотую базу, его открепление от доллара.
Материалы третьего
раздела – «Рабочие и горожане» –
образно воспроизводят социальный портрет советского рабочего,
дают представление о сложившейся в послевоенные годы
системе трудовых отношений.
Отдельный комплекс включенных
в раздел документов показывает
жилищно-бытовые условия рабочих. Четвертый раздел сборника –
«Социальная политика в аграрном
секторе» – характеризует состояние сельскохозяйственной сферы,
освещает проблему столкновения личных интересов колхозников
с интересами государственного производственного сектора.
Документы пятого раздела с говорящим названием «Некоторые
итоги» позволяют понять, почему
сталинская экономическая модель
не могла обойтись без корректировки.
- Книги
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ПРИ РЕШЕНИИ МАТЕРИАЛЬНО-БЫТОВЫХ ПРОБЛЕМ РАБОЧИХ В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ (НА ПРИМЕРЕ ЮЖНОГО УРАЛА)
| ||||||||||
| ||||||||||
| ||||||||||
| ||||||||||
| © 2006-2022 Издательство ГРАМОТА разработка и создание сайта, поисковая оптимизация: krav.  ru | ||||||||||
Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 3. Ч. 2. С. 76-78.
Бесплатный просмотрщик PDF-файлов можно скачать здесь.
М.: Госполитиздат, 1968. Т. 3. 1941-1952 гг. 751 с.Администрация Трумэна (1945–1953), Политика национальной безопасности США
█ КЭРИН Э. НЕЙМАНН
Начало холодной войны во время президентства Гарри С. Трумэна привело к тому, что исполнительная власть осознала необходимость интеграции внутренних, иностранных, и военная политика по борьбе с экспансионизмом Советского Союза. Доктрина Трумэна ставила главной целью США противостояние коммунизму в любой точке мира. План Маршалла, Организация американских государств (ОАГ) и Совет национальной безопасности (СНБ) — все они служили частью единого подхода администрации к огромным проблемам, связанным с распространением коммунизма.
Гарри С. Трумэн вступил в должность после внезапной смерти Франклина Д. Рузвельта в апреле 1945 года. Новый президент продолжал большую часть дипломатии администрации Рузвельта, но всегда был гораздо строже, чем Рузвельт, по отношению к Советскому Союзу.
Он также должен был планировать послевоенный мир, и главной задачей послевоенной администрации Трумэна было предотвратить повторение Великой депрессии. Американские официальные лица считали, что еще одного экономического спада можно избежать только в том случае, если глобальные рынки и сырье будут полностью открыты для всех людей на основе равных возможностей. С другой стороны, Иосиф Сталин, диктатор Советского Союза, потребовал, чтобы США признали право СССР контролировать большую часть Восточной Европы. Эти советские государства-сателлиты служили бы стратегическим буфером против Запада, который также можно было бы использовать экономически для быстрого восстановления разрушенной советской экономики. Трумэн отказался выполнять пожелания Советов, и холодная война постепенно укоренилась.
К 1946 году администрация стала глубоко озабочена консолидацией и развитием российской власти. Годом позже, в 1947 году, Трумэн опубликовал декларацию, которая послужила направляющей силой политики национальной безопасности на время холодной войны.
С доктриной Трумэна он призвал американцев присоединиться к глобальной борьбе против коммунизма. Он обязал США противостоять тоталитарным режимам и поддерживать свободу, отказываясь при этом накладывать какие-либо географические ограничения на это обязательство. Через несколько дней после выступления президент объявил о программе лояльности для выявления угроз безопасности в правительстве. Первая подобная программа мирного времени в истории США, она была настолько расплывчато определена, что политические идеи и давние ассоциации внезапно оказались под подозрением.
Непреодолимый страх перед коммунизмом дома и за границей убедит американцев поддержать политику национальной безопасности, предполагающую вмешательство в дела других стран. Окончание Второй мировой войны поставило США перед проблемой реконструкции Европы. Большая часть Европы лежала в руинах, а страны были слишком слабы, чтобы быстро восстановить инфраструктуру, необходимую для экономического роста. Чтобы предотвратить крах европейской экономики и последствия для экономики Америки, администрация Трумэна начала масштабную экономическую помощь.
1948 План Маршалла, названный в честь государственного секретаря Джорджа К. Маршалла, предлагал помощь всей Европе при условии, что европейцы сами определят свои потребности. До своего завершения в 1951 году план не позволил бедности и хаосу захлестнуть Западную Европу. Советы, с подозрением относившиеся к целям Америки, отказались участвовать.
Чтобы предотвратить коммунистическую агрессию по всему миру, США заключили со своими южными соседями соглашение о взаимной безопасности. Народы Западного полушария собрались в Рио-де-Жанейро, Бразилия, в 1947 о подписании Рио-де-Жанейрского договора о коллективной самообороне. Соглашение предусматривало, что нападение на одну нацию в Америке равнозначно нападению на все остальные. Если две трети стран согласились противостоять нападению, все государства должны сотрудничать, отправляя либо войска, либо припасы. В 1948 году США участвовали в формировании Организации американских государств (ОАГ). Администрация надеялась, что ОАГ в конечном итоге возьмет на себя все возрастающую ответственность за решение проблем полушария, но доминирующую роль всегда будут играть США.
К 1947 году различные средства планирования безопасности полностью сформировались и варьировались от экономического планирования через дипломатическую инициативу до применения военной силы. Отсутствующим элементом является форум, на котором можно выбрать подходящее сочетание мер для конкретной ситуации. Трумэн обычно полагался на специального советника Белого дома Кларка Клиффорда для обеспечения повседневной координации. Клиффорд, встревоженный беспорядком между агентствами, участвующими в принятии важных политических решений, сыграл важную роль в создании Совета национальной безопасности в 1919 году.47, чтобы придать институциональную стабильность разработке политики национальной безопасности.
До начала Корейской войны в 1950 году Трумэн не испытывал особого энтузиазма по поводу СНБ. Трумэн рассматривал СНБ как попытку Конгресса заставить президента прислушиваться к советам военных. Он присутствовал только на 10 из первых 55 встреч на том основании, что его присутствие будет препятствовать откровенному обсуждению и предполагает, что национальная политика разрабатывается комитетом.
Когда Трумэн действительно участвовал в собраниях СНБ, совет пришел к выводам, которые соответствовали его известным желаниям и идеологическим наклонностям. Сложная ситуация в раздираемой войной Корее окончательно убедила Трумэна в ценности СНБ как механизма разработки политики.
При администрации Трумэна основной продукцией СНБ были политические документы. NSC-20/4 служил основным американским стратегическим планом с 1948 по 1950 год. В этом документе российский экспансионизм рассматривался как часть масштабного стремления к мировому господству. В нем говорилось, что США не будут пытаться оккупировать Советский Союз, но должны быть готовы к мирным переговорам. Американские цели были поставлены как сокращение мощи и влияния Советского Союза до такой степени, что СССР больше не мог представлять угрозу миру во всем мире.
NSC-68, замена NSC-20/4, возможно, является одним из наиболее важных документов NSC. В нем СНБ утверждал, что в нынешнем поляризованном климате поражение свободных институтов в любой точке мира наносит ущерб США.
Это убеждение определяло любую угрозу капиталистической политической системе как вдохновленную коммунистами, а не как результат внутренних проблем. NSC-68 шокировал правительство, заставив его принять более антикоммунистическую решимость и действия, тем самым подготовив почву для участия в войнах в Корее и Вьетнаме. Это также стало последней попыткой администрации Трумэна определить политику национальной безопасности.
Создавая политику и систему национальной безопасности, которыми США руководствовались на протяжении большей части второй половины двадцатого века, Трумэн начал холодную войну. Страх перед коммунизмом и решимость противостоять ему при каждой возможности привели к участию США в Корейской войне, а также к маккартизму.
█ ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
КНИГИ:
Болл, Майкл М. Планирование национальной безопасности: от Рузвельта до Рейгана. Лексингтон: University Press of Kentucky, 1988.
Крэбб, Сесил В. и Кевин В. Малкахи. Американская национальная безопасность: взгляд президента.
Pacific Grove, CA: Brooks/Cole, 1991.
Graebner, Norman A., ed. Национальная безопасность: ее теория и практика, 1945–1960 гг. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 1986.
ЭЛЕКТРОННЫЙ НОМЕР:
Белый дом. «История Совета национальной безопасности, 1947–1997»
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ
Холодная война (1945–1950 гг.), начало атомной эры
Холодная война (1950–1972 гг.)
Государственный департамент США
Корейская война
Маккартизм
Закон о национальной безопасности (1947 г.)
СНБ (Совет национальной безопасности) )
Стратегия национальной безопасности, США
Гарри Трумэн помог создать наш мировой порядок, к лучшему или к худшему
Сегодня американцы, кажется, считают, что мы живем в особенно изнурительные политические времена. Но ритмы нашего времени — пандемия, протест, пандемия, выборы, восстание, пандемия, вторжение в Украину — не имеют ничего общего с эпохой Трумэна.
Насколько Трумэн повлиял на эти события и насколько он был ими потрясен, является загадкой, лежащей в основе новой книги Джеффри Фрэнка «Испытания Гарри С. Трумэна: экстраординарное президентство обычного человека, 1945–1953 гг.». (Саймон и Шустер). Трумэн был в конечном счете случайным президентом, жалким сенатором от Индепенденса, штат Миссури, который был вице-президентом менее трех месяцев, когда умер Рузвельт. Как только Трумэн вступил в должность, глобальные события, казалось, развивались в соответствии со своей собственной логикой и импульсом.
Трумэн признал, что у него не было особого выбора, сбрасывать ли бомбы. «С практической точки зрения, — отмечает Фрэнк, — решение было принято за него». Величайший внешнеполитический триумф Трумэна, Программа восстановления Европы, приписывается военному гиганту и госсекретарю Джорджу Маршаллу; мы не называем это планом Трумэна. Будучи президентом, Трумэна обвиняли в том, что он «потерял» Китай, но Китай, конечно же, никогда не был его проигрышем. И именно сенатор Джозеф Маккарти в большей степени, чем Трумэн, определил политическое течение эпохи.
Возможно, самым значительным поступком Трумэна на посту президента было его решение вступить, а затем продолжить войну в Корее. Хотя этот конфликт никогда не был политической катастрофой, которой стал Вьетнам, он унес миллионы жизней, часто с шокирующей жестокостью. Юг был фактически отбит в первые несколько месяцев; последовавший за этим долгий, залитый кровью тупик мало что дал.
Так зачем писать новую большую книгу о Трумэне? И что делать с ним как с главным героем? Фрэнк изображает Трумэна как ограниченного таланта, которого повысили выше его уровня заработной платы. «Это ад — быть президентом величайшей и могущественной нации на Земле», — жаловался Трумэн в своем дневнике. Тем не менее Трумэн сделал все, что мог, — «обычный человек», по выражению Франка, который в итоге получил «экстраординарное президентство». Вошел ли он в историю или просто пережил ее, Трумэн, как позже выразился госсекретарь Дин Ачесон, «присутствовал при создании» многих ключевых институтов, которые до сих пор формируют как американскую, так и глобальную политику.
Бывший редактор журнала New Yorker и автор трех романов, действие которых происходит в Вашингтоне.
послевоенный мировой порядок. Известных государственных деятелей предостаточно, большинство из них более самоуверенны, если не более привлекательны, чем Трумэн. Великий и серьезный Джордж Маршалл приказывал коллегам «избегать мелочей», а Трумэн не любил ничего, кроме болтовни, покера и жареных цыплят с приятелями. Ачесон рассказывал о древних Афинах, Спарте и Риме, а Трумэн, самопровозглашенный прямолинейный житель Среднего Запада, был склонен сравнивать Сталина с Томом Пендергастом, демократическим боссом Канзас-Сити. Генерал Дуглас Макартур, герой Тихоокеанского театра военных действий и американский властелин реконструкции Японии, излучал гораздо больше авторитета, чем президент, и все это знали. «МакАртур блестящий, театральный, суровый, красноречивый, обычно неприступный», — Репортер Herald Tribune писал в 1950 году: «Президент трудолюбив, упрям, недраматичен, проницателен и приземлен». Когда Трумэн проделал весь путь до острова Уэйк для краткой встречи с Макартуром, один наблюдатель сравнил президента с «продавцом страховых услуг, который наконец-то подписался на важную перспективу».
Фрэнк больше всего хочет, чтобы мы встали на сторону Трумэна, чей прагматизм обывателя часто приводил его к разногласиям с людьми, которые думали, что они лучше, чем он, и которые стремились дать ему совет. Если и было время, когда так называемый либеральный истеблишмент обладал реальной силой, то это было в 1940-х годах, когда быстро расширяющаяся исполнительная власть привела в Вашингтон тысячи авторитетных всезнайок. Иногда к его ущербу, а часто к его чести, Трумэн не вписывался в него. Фрэнк пишет: «Он неизбежно был тем, кто вышел из сельского прошлого страны и оказался в головокружительном мире середины двадцатого века, подобно персонаж из басни Марка Твена: Фермер из Миссури в суде Рузвельта ». Франковский Трумэн — популист в лучшем смысле этого слова: не демагог, а настоящий человек из народа.
В отличие от многих нынешних претендентов, Трумэн честно получил этот ярлык. Он вырос в маленьком городке и не окончил колледж. Он работал фермером, а затем боролся за галантерейную лавку, что не совсем соответствовало испытанному силовому пути.
Возможно, его самым гордым достижением до того, как он занялся политикой, было убедить Элизабет Вирджинию Уоллес, свою одноклассницу по воскресной школе из обеспеченной семьи, принять его предложение руки и сердца. Бесс Трумэн, как ее стали называть, играет главную роль в «Испытаниях Гарри С. Трумэна», хотя в основном заочно. Будучи президентом, Трумэн провел на удивление много времени, хандря по Белому дому и отправляя обаятельные, задумчивые письма своей жене, которая благоразумно предпочитала Миссури Вашингтону.
Самым известным портретом Трумэна как мужчины, мужа и отца по-прежнему является биография Дэвида Маккалоу 1992 года «Трумэн». В этой книге Маккалоу спас Трумэна от насмешек предшествующих поколений. Как и большая часть истеблишмента середины века, ранние президентские историки были склонны отвергать Трумэна как второсортного человека, обязанного узкому уму и ограниченному видению центральной Америки. Маккалоу превратил мужество Среднего Запада в добродетель — как раз то, что было необходимо, чтобы преодолеть моральные и политические сложности эпически запутанного исторического момента.
Он утверждал, что представители Лиги плюща не имеют ничего общего со старым добрым здравым смыслом.
Фрэнк придерживается похожего, хотя и более подробного мнения. Ближе к концу «Испытаний Гарри С. Трумэна» он отдает дань уважения «мастерской» книге Маккалоу. В то же время он признает, что необученная, как соль земли поза Трумэна не всегда была тем, чего требовал момент. С трибуны хулиганов Трумэн мог иногда достигать больших высот риторики. По крайней мере так же часто, как он засунул ногу в рот. «Мне не нужно говорить вам, что Гарри Трумэн не оратор», — заметил однажды коллега в Сенате, представляя речь Трумэна. «Он может продемонстрировать это сам».
Книга Фрэнка описывает пресс-конференции, на которых Трумэну удавалось сказать совершенно не то, что надо, в неподходящее время. В 1946 году, например, он едва не разжег холодную войну, защищая речь Уинстона Черчилля о «железном занавесе», которая была произнесена в Фултоне, штат Миссури, не задумываясь о последствиях. Сталин истолковал слова Черчилля как «призыв к войне с Советским Союзом».
Трумэну пришлось изо всех сил пытаться объяснить, что на самом деле это не то, чего хотят Соединенные Штаты.
Мудрецы из окружения Трумэна реже попадали в ловушку — хотя, честно говоря, их реже ставили на место. Если у Трумэна и была главная сила как исполнительного директора, то это была его способность понимать и обобщать научные взгляды своих многочисленных советников и экспертов, даже если результат иногда служил их интересам лучше, чем его собственным. Приняв формулировку грозного Джорджа Кеннана, Доктрина Трумэна утверждала, что Соединенным Штатам необходимо сдерживать агрессивный и экспансионистский Советский Союз, чтобы мир не закончился еще одним тоталитарным блицкригом по всей Европе. Это было самое мощное грандиозное стратегическое видение, которое когда-либо предлагал любой президент. Это также неизбежно привело к призывам к большему и лучшему государству безопасности, что потребовало бы еще большего количества экспертных мнений от еще большего числа советников, таких как Кеннан.
Опираясь на такие идеи, Трумэн руководил обширной трансформацией американского истеблишмента безопасности, включая создание Министерства обороны, Совета национальной безопасности и ЦРУ. Он также помог добиться десегрегации уполномоченных и постоянно мобилизованных американских вооруженных сил. Дуайт Эйзенхауэр злобно назвал бы эти мощные новые институты «военно-промышленным комплексом»; он предупредил, что они могут стать доминирующими в американском обществе. Трумэна меньше беспокоило их экзистенциальное значение. Он вступил в должность в момент кризиса, а кризисы никогда не прекращались. Большая новая бюрократия была в основном просто попыткой справиться с ситуацией.
Проблема Советского Союза — что он собой представлял, как он работал, чего хотели его лидеры — занимала Трумэна больше времени и мыслей, чем что-либо еще. С первых минут своего пребывания в должности Трумэн относился к русским с двойным подозрением, всегда готовым обидеться и обидеться. По словам госсекретаря Джеймса Бирнса, он был «очень резок» в общении со Сталиным и гордился этим.
«Я встал на дыбы и сказал им, где сойти, и они сошли», — писал он домой Бесс после переговоров в Потсдаме в 1945 году. Книга Франка не пытается ответить на извечный вопрос о том, кто развязал холодную войну — действительно ли виноват Сталин, Трумэн или, может быть, даже Черчилль. Это показывает, что все они в основном нащупывали свой путь в темноте, полагаясь не столько на безжалостный расчет силы, сколько на скачки инстинкта и воображения.
Ранняя холодная война нашла свой внутренний аналог в маккартизме, термине, который одновременно освещает и затемняет политическую динамику времен Трумэна. Именно Трумэн, а не Маккарти, ввел программу лояльности для федеральных служащих. Но Маккарти в гораздо большей степени, чем Трумэн, наложил свой отпечаток на антикоммунистический дух времени. Когда Маккарти объявил в феврале 1950 года, что «у меня в руках» список коммунистов, скрывающихся в Государственном департаменте, он критиковал внешнюю политику Трумэна: как Соединенные Штаты могли позволить Советам создать бомбу, а коммунистам захватить Китай, если бы не какое-то внутреннее предательство?
Пример Маккарти указывает на некоторые противоречия эпохи Трумэна и политики, которая ограничивала диапазон действий Трумэна.
Сегодня послевоенные годы часто рассматриваются как время двухпартийного сотрудничества и доброй воли, когда план Маршалла был принят подавляющим большинством, республиканцы и демократы регулярно совещались в вашингтонских раздевалках, а интеллектуальные гиганты, такие как Кеннан, возглавляли новый Штаб по планированию политики Госдепартамента. . Это была также эпоха порочной оперной партийности. Маккарти назвал Трумэна мягким по отношению к коммунизму, а Маршалла — инструментом советских хозяев. Трумэн мог дать почти столько же, сколько и получил. «Я думаю, что самым большим активом Кремля является сенатор Маккарти», — заявил он во время 19-й сессии.50 пресс-конференция. Только представьте, что бы они сделали с Twitter.
Хотя он мог дать отпор, когда это было необходимо, Трумэн часто держал свои самые резкие взгляды при себе. На протяжении всего своего президентства он имел обыкновение писать едкие письма своим врагам и критикам, а затем убирать их неотправленными, эффективно выпуская пар.
Франк признает драгоценный подарок биографу: субъект, который чудесным образом и щедро находит время, чтобы записать свои самые сокровенные чувства и мысли.
Письма провоцируют гипотетические предположения: что, если бы Трумэн отправил их ? Что, если он действительно произнес эти слова вслух? Иногда это могло быть как раз то, что нужно стране. В частном порядке Трумэн беспокоился, что ФБР Дж. Эдгара Гувера хотел стать американским «гестапо». Но хотя Трумэн вел какие-то закулисные препирательства с Гувером, он никогда не пытался его уволить или задержать ФБР. на большой общественный счет.
Книга Фрэнка полна других небылиц. Ядерная энергетика могла оказаться под военным контролем; радиоактивные отходы могли быть использованы в качестве оружия; Корейская война могла распространиться на Китай. На внутреннем фронте Трумэн мог бы потерять 1948 выборов, в результате чего знаменитый заголовок газеты Chicago Tribune « Дьюи побеждает Трумэна » является констатацией факта, а не символом плохого голосования.
Франк утверждает, что несмотря на все, что произошло во время президентства Трумэна, события, которые были предотвращены, также заслуживают того, чтобы стать частью исторической дискуссии. Прежде всего, мир не погрузился в Третью мировую войну с применением ядерного оружия, перспектива, которая нависала над каждой минутой президентства Трумэна и пронизывала каждую страницу книги Фрэнка. Возможно, это было величайшим достижением Трумэна.
За почти семьдесят лет после того, как Трумэн покинул свой пост, институты, которые он помог создать, сохраняли поразительную устойчивость. НАТО , несмотря на неоднократные сомнения в его актуальности, продолжает оставаться важнейшим военным пактом западного мира. Япония и Германия с помощью американских фондов реконструкции превратились в процветающие и стабильные демократии. Даже ООН все еще хромает — не то чтобы великий миротворческий орган с послевоенными амбициями, но определенно более прочный, чем его предшественница, Лига Наций.
И все же многие из сегодняшних самых взрывоопасных конфликтов также можно проследить до времен Трумэна. В России Владимир Путин привел расширение НАТО в качестве одного из оправданий войны на Украине, и именно НАТО (1949 г.р.) готовится мобилизоваться против него. Ходят разговоры о «новой холодной войне» с Китаем и о проясняющей, хотя и отягощенной страхом политике, которую он может произвести — с Тайванем (также 1949 г.р.) в качестве многообещающей горячей точки. Диктатура Северной Кореи, укрепившаяся отчасти в результате сухопутной войны Трумэна, продолжает заниматься разработкой ядерного оружия (тоже очень Трумэн). В таких торговых точках, как Foreign Policy и Foreign Affairs , инсайдеры заламывают руки по поводу возможного краха «либерального международного порядка», под которым они понимают комплекс институтов — НАТО , Всемирный банк, ООН — воздвигнутых в великой эксперименты по переделке мира 1940-х годов.
Дональд Трамп, будучи кандидатом, а затем президентом, способствовал разжиганию опасений по поводу того, что с послевоенным порядком наконец покончено.
С тех пор Джо Байден пытался укрепить его с помощью назначенцев, которые больше всего на свете хотели бы войти в историю как Кеннан, Ачесон или Маршалл двадцать первого века. В политическом плане Байден тоже немного похож на Трумэна: порядочный человек, которого выдвинули на пост в момент кризиса, и у него есть свои собственные проблемы. Как и Трумэн, Байден противостоит Республиканской партии, находящейся в рабстве у демагога. Сознательно или нет, но своим политическим стилем большой лжи Трамп во многом обязан великому противнику Трумэна Маккарти. И Байден, как и Трумэн до него, не смог полностью вытеснить его.
Однако в целом республиканцы и демократы ведут себя иначе, чем во времена Трумэна. Тогда в каждой партии была мешанина взглядов, как либеральных, так и консервативных, в отличие от сегодняшних жестких идеологических разделений. Что касается демократов, победившая коалиция Франклина Рузвельта объединила несколько, казалось бы, несовместимых групп: либеральные элиты, промышленных рабочих, белый «твердый Юг» и небольшое, но растущее число чернокожих избирателей.