Вестник архивиста — РУКОПИСНЫЙ СБОРНИК САТИР АНТИОХА КАНТЕМИРА XVIII в. ИЗ ФОНДОВ УЛЬЯНОВСКОЙ ОБЛАСТНОЙ НАУЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ

Автор: М.Ю. КУЗЬМИНА | 21 Января 2014

М.Ю. КУЗЬМИНА

РУКОПИСНЫЙ СБОРНИК САТИР АНТИОХА КАНТЕМИРА XVIII в. ИЗ ФОНДОВ УЛЬЯНОВСКОЙ ОБЛАСТНОЙ НАУЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ

Kuzmina M.Yu. Handwritten collection of Antioch Kantemir’s satires from the Ulyanovsk region scientific library

Аннотация/Annotation

В статье представлена судьба рукописного сборника произведений русского поэта первой половины XVIII в. Антиоха Кантемира из фондов Ульяновской областной научной библиотеки. Рукопись, сменившая нескольких владельцев, имеет культурно-историческую ценность.

The article is devoted to the description of the handwritten collection of work of Russian poet of the 18th century first half Antioch Kanthemir from The Ulyanovsk Region Scientific Library archive fund, that is made for the first time. The manuscript is of great cultural and historic value.

Ключевые слова / Keywords

Рукописный сборник Кантемира, владельцы рукописи, судьба рукописи, содержание сборника. Kanthemir’s manuscript, the owners of the book, the life of the manuscript, the contact of the manuscript.

КУЗЬМИНА Маргарита Юрьевна – доцент кафедры литературы Ульяновского государственного педагогического университета имени И.Н. Ульянова, кандидат филологических наук, г. Ульяновск; 8-8422-69-20-35, 8-960-361-08-67; Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

В отделе редкой книги Ульяновской областной научной библиотеки имени В.И. Ленина хранится уникальная коллекция рукописных изданий. Среди редких книг несомненный интерес представляет рукописный сборник произведений русского поэта первой половины XVIII в., основоположника сатирического направления Антиоха Кантемира (1708–1743). Рукопись имеет форму книги в бумажном переплете, на корешке которой надпись «Сатиры. Кантемир» и инвентарный № 30. В книге 115 листов форматом в четверку (20х16 см). Список выполнен на плотной бумаге с филигранями типа «…1750 году» скорописью XVIII в., хорошим почерком. В графике использованы традиции XVII в.: выносные буквы и титлы. На третьем листе помещены: заголовок «Сатиры князя Антиоха Кантемира, сочиненные в Москве 1730 и 1731 года» и фронтиспис на военную тему, напоминающий гравюру. Других художественных оформлений в книге нет. Рукопись датирована 1751 г., о чем свидетельствует запись на 94 листе: «Списан в июне месяце 1751 года» . Здесь же переписчик оставил свой автограф, который, однако, не дает возможности определить его имя.

В содержание списка входят следующие тексты: «Предисловие к читателю»; Послание Ф. Прокоповича «Феофан архиепископ Новгородский к автору сему»; Стихи Феофила Кролика на латинском языке; Две эпиграммы Кантемира. Сатира I «На хулящих учение. К уму своему» с предисловием и «изъяснениями»; «Предисловие к читателю на вторую сатиру»; Сатира II «На зависть и гордость дворян злонравных» с «изъяснениями»; Стихи Феофила Кролика на латинском и русском языке; Обращение Кантемира «К преосвященнейшему Феофану архиепископу новгородскому»; Сатира III «О различии страстей в человеках» с примечаниями; Сатира IV «К музе своей» с предисловием и примечаниями; «Предисловие на пятую сатиру»; Сатира V «На человека» с примечаниями; Стихи Ф. Прокоповича «Плачет пастушок в долгом ненастьи…»; Epodos concollatoria; Psal. 36; Metaphrasis Psal. 72; «Речь к благочестивейшей Анне Иоанновне, императрице и самодержице всероссийской»; «Петрида» (Книга I).

Внимательное изучение всех дошедших до нас рукописных списков произведений Кантемира и сегодня остается актуальным. Жизнь и творчество сатирика до настоящего времени не исследованы в полной мере. Остаются открытыми вопросы относительно эволюции мировоззрения поэта, атрибутирования некоторых произведений, входящих в сборники Кантемира: сатира IX, псалмы 36, 72, «Песнь утешительная» и другие . Существует проблема современного издания полного собрания сочинений Кантемира. Кроме того, изучение рукописной книги произведений Кантемира из фондов Ульяновской библиотеки (УОНБ. РФ(Р) № 30) показало, что она представляет не только литературоведческий, но и культурно-исторический интерес, поскольку ее судьба связана с рядом имен замечательных людей XVIII и XIX столетий. Об этом свидетельствуют автографы и пометы, оставленные на страницах книги ее владельцами и всеми, кто с ней соприкасался.

На внутренней стороне обложки помещена любопытная надпись: «Редкая рукопись сия, потому что не сходна с печатною книгою. Парфильин. Variantes: варианты всегда любопытны». Кто такой Парфильин, узнать не удалось, поскольку эта, казалось бы, распространенная фамилия не представлена ни в одном справочнике по XVIII в. Однако очевидно, что книга попала к Парфильину после 1762 г., когда в Санкт-Петербурге впервые были опубликованы произведения Кантемира, и что это был образованный человек, один из почитателей творчества сатирика, способный осознать «редкость» рукописной книги, которая «не сходна с печатною».

На первом листе книги другим почерком указано: «Подарена мне князем Александром Яковлевичем Лобановым-Ростовским».

А.Я. Лобанов-Ростовский (1788–1866), генерал-майор, участник Отечественной войны 1812 г., в свое время был известен как страстный собиратель старины, издатель редких исторических документов . Тот факт, что данная рукопись какое-то время находилась у Лобанова-Ростовского, доказывают автографы на внутренней стороне обложки, на 4 и 8 листах. Его же рукой на внутренней стороне обложки указан «№ 1897». По всей видимости, это инвентарный номер, под которым книга значилась в библиотеке Лобанова-Ростовского. Возникает вопрос: кому мог коллекционер подарить ценную книгу?

Найти ответ на этот вопрос позволяет следующий автограф рукописи. Между 2 и 3 листами книги вклеено письмо известного русского филолога XIX в., академика Якова Карловича Грота (1812–1893):

«Глубокоуважаемый князь Петр Андреевич.

По просмотре возвращаемой при сем рукописи оказывается, что она содержит в себе первоначальные редакции сатир Кантемира, изданных потом в другом виде. Эти старейшие редакции сохранились во многих списках и уже напечатаны рядом с позднейшими в Ефремовском издании Кантемира, вышедшем в двух томах в 1867 и 1868 годах.

Усердно Вам преданный Як. Грот.

2 февраля, 1872 г.».

«Глубокоуважаемым Петром Андреевичем», к которому обращается Грот, является известный поэт и критик первой половины XIX в. П.А. Вяземский (1792–1878). Именно ему принадлежит автограф на 1 листе: «Подарена мне князем Александром Яковлевичем Лобановым-Ростовским».

Принадлежность надписи руке Вяземского подтверждается сравнением почерка с достоверными автографами поэта, имеющимися в отделе редкой книги Ульяновской областной научной библиотеки .

Запись на обороте 3 листа знакомит нас с новыми именами владельцев рукописного сборника: «Из книг купца Василия Каржавина; и сына его Федора Васильевича». Кроме того, в книге имеется экслибрис Федора Каржавина – оттиск имени и фамилии владельца латинскими буквами, выполненный красными чернилами: «FHEODORE KARJAVINE» (л. 4, л. 103). На последнем листе рукописи указаны инициалы «Ф. К.» (л. 113). Принадлежность надписи на обороте 3 листа руке Федора Каржавина установлена в результате сопоставления с автографами, которые приводит его биограф В.И. Рабинович .

Семья Каржавиных – одна из выдающихся в XVIII в. Василий Никитич Каржавин (1710–1786) из ямщиков вышел в купцы первой гильдии. Во времена царствования Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны считался вольнодумцем: читал французских просветителей, имел хорошую библиотеку, большое внимание уделял образованию сына Федора и младшего брата Ерофея. По всей вероятности, купец Василий Каржавин и был первым владельцем списка сатир Кантемира, который попал к нему вскоре после выхода в свет в 1751 г. Затем книга перешла к сыну Федору.

Федор Васильевич Каржавин (1745–1812) – человек замечательной судьбы, всесторонне одаренная личность: путешественник, писатель, издатель, просветитель, друг Н.И. Новикова и А.Н. Радищева. Он получил филологическое образование в Парижском университете, знал несколько языков. За свою жизнь Ф.В. Каржавин собрал большую коллекцию рукописей и другой старины. Сборник Кантемира занимал в этой коллекции достойное место, он представлял для владельца филологический интерес, о чем свидетельствует надпись его рукой на обороте третьего листа: «Вопрос. Почему сия рукопись не сходствует с печатною книгою? Которая лучше?». Необходимо отметить, что этот «вопрос» возник как отклик на приведенное выше замечание неизвестного Парфильина: «Редкая рукопись сия, потому что не сходна с печатною книгою». Следовательно, книга побывала у Парфильина до Каржавиных, возможно, он и являлся ее первым владельцем.

К сожалению, судьба коллекции Ф.В. Каржавина после смерти хозяина в 1812 г. оказалась печальной: она попала к А.И. Сулакадзеву (1771–1830), известному подделывателю старинных документов и рукописей, перепродавцу редких книг. Рассказывая о судьбе библиотеки Ф.В. Каржавина, С.Р. Долгова, в частности, приводит такой факт: «В дар от писателя, публициста и путешественника Ф.В. Каржавина Сулакадзев получил ряд книг и рукописей, а после его смерти приобрел большую часть его библиотеки» . После смерти самого Сулакадзева его библиотека была распродана разным лицам. Возможно, в результате распродажи список Кантемира попал к генерал-майору А.Я. Лобанову-Ростовскому. Последний подарил книгу П.А. Вяземскому, который в 1872 г., желая узнать мнение специалиста, познакомил с нею академика Я.К. Грота. Именно благодаря Вяземскому, родственными узами связанному с семьей Карамзиных, после 1878 г. список мог попасть в Карамзинскую общественную библиотеку Симбирска (ныне Ульяновска).

Таким образом, в результате сопоставления автографов, надписей и помет на рукописи из фондов Ульяновской областной научной библиотеки оказалось возможным попытаться установить незаурядную судьбу одного из кантемировских списков, который, безусловно, является уникальным памятником литературной и культурной жизни России XVIII–XIX вв., и еще раз задуматься о значении творческого наследия первого русского сатирика.

Полностью материал публикуется в российском историко-архивоведческом журнале ВЕСТНИК АРХИВИСТА. Ознакомьтесь с условиями подписки здесь.

Кантемир, Сатиры – анализ — Русская историческая библиотека

Умение в жизни схватывать типичное и изображать его реально и художественно, – вот, те особенности сатир Антиоха Кантемира, которые делают его первым нашим юмористом, знающим и понимающим действительную русскую жизнь.

Кроме того, он – первый наш сознательный реалист-художник. До него имели мы у себя реалистическую повесть (например, Повесть о Фроле Скобееве), но в ней этот реализм еще не был «принципом» художественного творчества, сознательно проведенным в литературу – был лишь фоном, бессознательно выхваченным из действительной жизни вместе с фактом. Этот сознательный реализм – особенность Кантемира, которая позволила ему остаться оригинальным даже при разработке тем, взятых у других писателей, – классических (Гораций, Ювенал) – и французских (

Буало).

Заимствуя форму, идею, Кантемир остается часто совершенно самобытным и оригинальным в выборе содержания и особенно красок, – понятно поэтому, что заимствование, так сказать, внешнего характера – не есть еще доказательство его неоригинальности. Самобытность его сатир сказывается не только в изобретении сюжетов и идей, но и в самостоятельной разработке старых идей и сюжетов. Иностранные писатели приучили его всматриваться в русскую жизнь, они подсказали ему мысли и темы – и только: далее начинается его работа, уже самостоятельная.

Цели поэзии Кантемира были исключительно дидактические. Таким образом, в лице первого русского сатирика дело воспитания русских сердец впервые перешло от духовенства в руки светских людей-литераторов. Водном произведении он прямо говорит, что, собственно, это воспитание сердец – «дело пастырей душ», да они «молчат».

На себя он смотрел, главным образом, как на моралиста, исправителя нравов. «Пишу по должности гражданина, отбивая все то, что согражданам моим вредно быть может», – говорит он. Этот сознательный дидактизм придал Кантемиру, как сатирику, своеобразную окраску.

У него вовсе нет того желчного негодования и сильной страсти, которые дышат в сатирах Ювенала, – его настроение тихо и ровно. Он не грозно обличает недостатки современного общества, а только указывает на них с грустной усмешкой. Не похож он и на Буало, ирония и смех которого язвительны и злы, несмотря на все внешнее изящное благоприличие. Кантемир, по тону и образу мыслей, ближе всего к Горацию, которого особенно любил, вероятно, сознавая сходство между его миросозерцанием и своим.

Главная же особенность сатиры Кантемира – её элегический колорит, особенно заметный в более поздних произведениях сатиры Кантемира и сближающей его с Гоголем. Кроме того, у обоих писателей силен лиризм юмора, всегда позволяющий нам видеть перед собой их личность.

Важны заслуги Кантемира и в истории русского языка, – он много усилий приложил к подысканию и даже изобретению слов для выражения новых понятий. Так, он первый пустил в обиход слова: начало – в значении «элемента», средоточие – в значении «центр», понятие – «идеи».

Любопытны его примечания, касающиеся истории и истории литературы, разъясняющие русским читателям многие явления, чуждые русской жизни. Встречаются очень ценные, с исторической точки зрения, определения эпической поэзии, элегии, комедии, оперы.

Кроме сатир, оставил он после себя переложение псалмов и несколько религиозных философских гимнов. Интересно примечание к одному из них: «основание сей песни взято из Евангелия и из Горация. Чудно сколько между собою Спаситель и римский стихотворец согласуются в совете об отложении лишних попечений!».

Переводы некоторых произведений Анакреона и «писем» Горация, басни переводные и подражательные классикам – вот, дань уважения поэта, принесенная им представителям древней поэзии.

 

См. также статьи:

 

 

Кантемир, Сатира 1 – краткое содержание и анализ

 

 

Кантемир, Сатира 2 – краткое содержание

 

 

Кантемир, Сатира 3 – краткое содержание и анализ

 

Сатира 1 — Кантемир. Полный текст стихотворения — Сатира 1

Уме недозрелый, плод недолгой науки!
Покойся, не понуждай к перу мои руки:
Не писав летящи дни века проводити
Можно, и славу достать, хоть творцом не слыти.
Ведут к ней нетрудные в наш век пути многи,
На которых смелые не запнутся ноги;
Всех неприятнее тот, что босы проклали
Девять сестр. Многи на нем силу потеряли,
Не дошед; нужно на нем потеть и томиться,
И в тех трудах всяк тебя как мору чужится,
Смеется, гнушается. Кто над столом гнется,
Пяля на книгу глаза, больших не добьется
Палат, ни расцвеченна марморами саду;
Овцу не прибавит он к отцовскому стаду.

Правда, в нашем молодом монархе надежда
Всходит музам немала; со стыдом невежда
Бежит его. Аполлин славы в нем защиту
Своей не слабу почул, чтяща свою свиту
Видел его самого, и во всем обильно
Тщится множить жителей парнасских он сильно.
Но та беда: многие в царе похваляют
За страх то, что в подданном дерзко осуждают.

«Расколы и ереси науки суть дети;
Больше врет, кому далось больше разумети;
Приходит в безбожие, кто над книгой тает, —
Критон с четками в руках ворчит и вздыхает,
И просит, свята душа, с горькими слезами
Смотреть, сколь семя наук вредно между нами:
Дети наши, что пред тем, тихи и покорны,
Праотческим шли следом к божией проворны
Службе, с страхом слушая, что сами не знали,
Теперь, к церкви соблазну, библию честь стали;
Толкуют, всему хотят знать повод, причину,
Мало веры подая священному чину;
Потеряли добрый нрав, забыли пить квасу,
Не прибьешь их палкою к соленому мясу;
Уже свечек не кладут, постных дней не знают;
Мирскую в церковных власть руках лишну чают,
Шепча, что тем, что мирской жизни уж отстали,
Поместья и вотчины весьма не пристали».

Силван другую вину наукам находит.
«Учение, — говорит, — нам голод наводит;
Живали мы преж сего, не зная латыне,
Гораздо обильнее, чем мы живем ныне;
Гораздо в невежестве больше хлеба жали;
Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли.
Буде речь моя слаба, буде нет в ней чину,
Ни связи, — должно ль о том тужить дворянину?
Довод, порядок в словах — подлых то есть дело,
Знатным полно подтверждать иль отрицать смело.
С ума сошел, кто души силу и пределы
Испытает; кто в поту томится дни целы,
Чтоб строй мира и вещей выведать премену
Иль причину, — глупо он лепит горох в стену.
Прирастет ли мне с того день к жизни, иль в ящик
Хотя грош? могу ль чрез то узнать, что приказчик,
Что дворецкий крадет в год? как прибавить воду
В мой пруд? как бочек число с винного заводу?
Не умнее, кто глаза, полон беспокойства,
Коптит, печась при огне, чтоб вызнать руд свойства,
Ведь не теперь мы твердим, что буки, что веди —
Можно знать различие злата, сребра, меди.
Трав, болезней знание — голы все то враки;
Глава ль болит — тому врач ищет в руке знаки;
Всему в нас виновна кровь, буде ему веру
Дать хочешь. Слабеем ли — кровь тихо чрезмеру
Течет; если спешно — жар в теле; ответ смело
Дает, хотя внутрь никто видел живо тело.
А пока в баснях таких время он проводит,
Лучший сок из нашего мешка в его входит.
К чему звезд течение числить, и ни к делу,
Ни кстати за одним ночь пятном не слать целу,
За любопытством одним лишиться покою,
Ища, солнце ль движется, или мы с землею?
В часовнике можно честь на всякий день года
Число месяца и час солнечного всхода.
Землю в четверти делить без Евклида смыслим,
Сколько копеек в рубле — без алгебры счислим».
Силван одно знание слично людям хвалит:
Что учит множить доход и расходы малит;
Трудиться в том, с чего вдруг карман не толстеет,
Гражданству вредным весьма безумством звать смеет.

Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли.
Что же пользы иному, когда я запруся
В чулан, для мертвых друзей — живущих лишуся,
Когда все содружество, вся моя ватага
Будет чернило, перо, песок да бумага?
В веселье, в пирах мы жизнь должны провождати:
И так она недолга — на что коротати,
Крушиться над книгою и повреждать очи?
Не лучше ли с кубком дни прогулять и ночи?
Вино — дар божественный, много в нем провору:
Дружит людей, подает повод к разговору,
Веселит, все тяжкие мысли отымает,
Скудость знает облегчать, слабых ободряет,
Жестоких мягчит сердца, угрюмость отводит,
Любовник легче вином в цель свою доходит.
Когда по небу сохой бразды водить станут,
А с поверхности земли звезды уж проглянут,
Когда будут течь к ключам своим быстры реки
И возвратятся назад минувшие веки,
Когда в пост чернец одну есть станет вязигу, —
Тогда, оставя стакан, примуся за книгу».

Медор тужит, что чресчур бумаги исходит
На письмо, на печать книг, а ему приходит,
Что не в чем уж завертеть завитые кудри;
Не сменит на Сенеку он фунт доброй пудры;
Пред Егором двух денег Виргилий не стоит;
Рексу — не Цицерону похвала достоит.
Вот часть речей, что на всяк день звенят мне в уши;
Вот для чего я, уме, немее быть клуши
Советую. Когда нет пользы, ободряет
К трудам хвала, — без того сердце унывает.
Сколько ж больше вместо хвал да хулы терпети!
Трудней то, неж пьянице вина не имети,
Нежли не славить попу святую неделю,

Нежли купцу пиво пить не в три пуда хмелю.
Знаю, что можешь, уме, смело мне представить,
Что трудно злонравному добродетель славить,
Что щеголь, скупец, ханжа и таким подобны
Науку должны хулить, — да речи их злобны
Умным людям не устав, плюнуть на них можно;
Изряден, хвален твой суд; так бы то быть должно,
Да в наш век злобных слова умными владеют.
А к тому ж не только тех науки имеют
Недрузей, которых я, краткости радея,
Исчел иль, правду сказать, мог исчесть смелея.
Полно ль того? Райских врат ключари святые,
И им же Фемис вески вверила златые,
Мало любят, чуть не все, истинну украсу.

Епископом хочешь быть — уберися в рясу,
Сверх той тело с гордостью риза полосата
Пусть прикроет; повесь цепь на шею от злата,
Клобуком покрой главу, брюхо — бородою,
Клюку пышно повели — везти пред тобою;
В карете раздувшися, когда сердце с гневу
Трещит, всех благословлять нудь праву и леву.
Должен архипастырем всяк тя в сих познати
Знаках, благоговейно отцом называти.
Что в науке? что с нее пользы церкви будет?
Иной, пиша проповедь, выпись позабудет,
От чего доходам вред; а в них церкви права
Лучшие основаны, и вся церкви слава.

Хочешь ли судьею стать — вздень перук с узлами,
Брани того, кто просит с пустыми руками,
Твердо сердце бедных пусть слезы презирает,
Спи на стуле, когда дьяк выписку читает.
Если ж кто вспомнит тебе граждански уставы,
Иль естественный закон, иль народны нравы —
Плюнь ему в рожу, скажи, что врет околёсну,
Налагая на судей ту тягость несносну,
Что подьячим должно лезть на бумажны горы,
А судье довольно знать крепить приговоры.

К нам не дошло время то, в коем председала
Над всем мудрость и венцы одна разделяла,
Будучи способ одна к высшему восходу.
Златой век до нашего не дотянул роду;
Гордость, леность, богатство — мудрость одолело,
Науку невежество местом уж посело,
Под митрой гордится то, в шитом платье ходит,
Судит за красным сукном, смело полки водит.
Наука ободрана, в лоскутах обшита,
Изо всех почти домов с ругательством сбита;
Знаться с нею не хотят, бегут ея дружбы,
Как, страдавши на море, корабельной службы.
Все кричат: «Никакой плод не видим с науки,
Ученых хоть голова полна — пусты руки».

Коли кто карты мешать, разных вин вкус знает,
Танцует, на дудочке песни три играет,
Смыслит искусно прибрать в своем платье цветы,
Тому уж и в самые молодые леты
Всякая высша степень — мзда уж невелика,
Семи мудрецов себя достойным мнит лика.
«Нет правды в людях, — кричит безмозглый церковник, —
Еще не епископ я, а знаю часовник,
Псалтырь и послания бегло честь умею,
В Златоусте не запнусь, хоть не разумею».
Воин ропщет, что своим полком не владеет,
Когда уж имя свое подписать умеет.
Писец тужит, за сукном что не сидит красным,
Смысля дело набело списать письмом ясным.
Обидно себе быть, мнит, в незнати старети,
Кому в роде семь бояр случилось имети
И две тысячи дворов за собой считает,
Хотя в прочем ни читать, ни писать не знает.

Таковы слыша слова и примеры видя,
Молчи, уме, не скучай, в незнатности сидя.
Бесстрашно того житье, хоть и тяжко мнится,
Кто в тихом своем углу молчалив таится;
Коли что дала ти знать мудрость всеблагая,
Весели тайно себя, в себе рассуждая
Пользу наук; не ищи, изъясняя тую,
Вместо похвал, что ты ждешь, достать хулу злую.

Сатиры А.Д. Кантемира. Проблематика, стиль (анализ одной сатиры по выбору).

Анализ сатиры «На хулящих учение»

В первой сатире Кантемир создает яркие памфлетные образы противников науки и гонителей просвещения в России того времени. В качестве объектов сатиры выведены четыре типа представителей дворянского сословия. Не случайно сатира начинается и завершается впечатляющими образами священнослужителей. Реакционная верхушка русской церкви, по мнению Кантемира, олицетворяла собой догматизм и схоластику.

Священник Критон жалуется на то, что прихожане, которые в прежние времена были «тихи и покорны», свято и бездумно верили отцам церкви, утратили былое послушание. Ныне, по мнению Критона, молодежь не следует заветам отцов, а проявляет любознательность, желая «всему знать повод, причину. Мало веры подая священному чину». Как ни странно, но Критона смущает даже то, что люди начинают проявлять интерес к главной книге Церкви — Библии. Отказ от слепой веры — путь к духовной раскрепощенности и, как следствие, снижение авторитета церкви.

Судя по высказыванию Критона,

Расколы и ереси науки суть дети,

Больше врет, кому далось больше разумети;

Приходит в безбожие, кто над книгой тает…

Другой враг образования и науки — помещик Силван. По его мнению, изучать явления природы и мира столь же нелепо и глупо, как «лепить горох в стену». Особенно бесполезна наука для дворянства, потому что умение доказывать справедливость своих суждений — дело «подлых», т.е. людей низкого происхождения. «Благородному» человеку — дворянину, как убежден Силван, достаточно утверждать или отрицать что-либо без всяких доказательств:

Довод, порядок в словах — подлых то есть дело,

Знатным полно подтверждать иль отрицать смело.

Третий из выведенных Кантемиром сатирических типов — гуляка Лука. Он восстает против науки, потому что, по его словам, она является помехой для веселой жизни. Занятия наукой требуют уединения, и люди науки ради «мертвых друзей» (книг) отказываются от веселых пирушек. Следует отметить, что за внешней шутливостью высказываний Луки кроется жесткая и непримиримая позиция. Выдвигая условия, при которых он предпочитает вину книги, Лука дает понять, что этого не произойдет никогда.

Четвертый тип, порожденный слепым подражанием Западу, безудержному мотовству и щегольству, — Медор. Он с явным пренебрежением отзывается о науке, и модного петербургского портного ставит выше римского государственного деятеля и оратора Цицерона, а известного в то время в Петербурге сапожника Егора ценит выше римского поэта Вергилия. Медор огорчен, что вследствие развития книгопечатания ему может не хватить бумаги для завивки волос:

Медор тужит, что чересчур бумаги исходит

На письмо, на печать книг, а ему приходит,

Что не в чем уж завертеть золотые кудри…

Кроме этих типов «хулителей науки», Кантемир разоблачает невежду и взяточника судью, который полагает, что его дело лишь подписывать бумаги, а разбираться в делах — обязанность секретаря. Язвительно и остроумно выведен образ епископа, прототипом которого был новгородский епископ Георгий Дашков. Кантемир издевается над стремлением церковных иерархов к пышности и торжественности во время своих «явлений народу», что должно вызывать страх и восхищение:

Епископом хочешь быть — уберися в рясу,

Сверх той тело с гордостью риза полосата

Пусть покроет, повесь цепь на шею из злата,

Клобуком покрой главу, брюхо — бородою…

С горечью и обидой сетует Кантемир на бедственное положение науки и просвещения в России:

Наука ободрана, в лоскутах обшита,

Изо всех домов с ругательством сбита;

Знаться с нею не хотят, бегут ее дружбы…

Однако итоговое суждение писателя оптимистично и знаменательно. В заключительной строфе сатиры Кантемир высказывает глубокую мысль о том, что преданность науке делает человека внутренне свободным и потому — непобедимым, бесстрашным:

Бесстрашно того житье, хоть и тяжко мнится,

Кто в тихом своем углу молчалив таится…

Сатиры Кантемира. Белинский о Кантемире.

Антиох Дмитриевич Кантемир — первый русский писатель-классицист, автор стихотворных сатир. Кантемир, создавший жанровую модель сатиры в русской литературе нового времени, опирался на европейскую литературную традицию от античных основоположников жанра до его современных интерпретаторов, он называет имена Горация, Ювенала, Буало. Всего Кантемир написал восемь сатир: пять в России, три за границе. Русские и заграничные сатиры заметно различаются по своим жанровым признакам. Сатиры, написанные в России, являются «живописными», т. е. представляют собой галерею портретов носителей порока; заграничные сатиры — «философическими», поскольку в них Кантемир более тяготеет к рассуждению о пороке как таковом.

Тексты Кантемировых сатир буквально перенасыщены риторическими фигурами восклицания, вопрошения и обращения, которые поддерживают ощущение устной, звучащей речи, порождаемое текстом сатиры. Особенно разнообразны в своих функциях обращения, например: «Уме недозрелый, плод недолгой науки! // Покойся, не понуждай к перу мои руки» — «Таковы слыша слова и примеры видя, // Молчи, уме, не скучай, в незнатности сидя» (С. 57, 61).

Одна из самых ярких стилевых примет Кантемировой сатиры — это имитация ее текста под устную разговорную речь, звучащее слово. Подлинным смысловым центром сатир Кантемира является Сатира III «О различии страстей человеческих. К архиепископу Новгородскому», адресованная Феофану Прокоповичу.

Ранние сатиры Кантемира создавались в эпоху, наступившую после смерти Петра I. Одним из пунктов разногласий было отношение к наукам и светскому образованию. В этой обстановке, первая сатира «явилась произведением огромного политического звучания, так как она была направлена против невежества как определенной социальной и политической силы, а не абстрактного порока… невежества воинствующего и торжествующего, облеченного авторитетом государственной и церковной власти».

Объектом сатиры стали гонители, или, по выражению самого автора, «хулители», наук и просвещения. Обращение писателя к своему уму, т. е. к самому себе, указывало читателю на то одиночество, в котором оказался молодой поэт среди осмелевших после смерти Петра I мракобесов. В сатире выведены два типа невежд. К первому из них относятся святоши Критон и помещик Силван. Их абсолютно не затронули нововведения петровского времени, и они предпочитают во всем придерживаться «праотческих» порядков. Критон убежден в том, что науки губят людей, приводят к ересям и безбожию. Он возмущается непослушанием молодежи, не соблюдающей постов, стремящейся до всего дойти своим умом, не признающей авторитета церкви:

Скопидом Силван подходит к наукам с другой, грубо практической точки зрения. Он смеется над медициной, называет врачей обманщиками, наживающимися на доверии пациентов. С самодовольством невежды он отрицает необходимость знания иностранных языков, алгебры и геометрии, не нужных ему в хозяйственных делах: «Землю в четверти делить без Евклида смыслим, / /Сколько копеек в рубле — без алгебры счислим» (С. 59). Второй тип невежд представлен людьми нового поколения.

Молодых хулителей наук Луку и Медора новые веяния затронули чисто внешне. Весельчак и эпикуреец Лука уже познал прелести светской жизни, он против уединения, аскетизма, но, осуждая аскетизм, он вместе с ним отвергает и науки, мешающие веселому времяпрепровождению. Новомодный щеголь Медор сетует на то, что слишком много «бумаги исходит на письмо, на печать книг», и ему «не в чем уже завертеть завитые кудри» (С. 59). Хороший сапожник, в его глазах, предпочтительнее Виргилия, модный портной — нужнее Цицерона.

Вторая сатира — «На зависть и гордость дворян злонравных. Филарет и Евгений» (1730) — также связана с борьбой вокруг мероприятий петровского времени. Согласно изданной Петром I «Табели о рангах», продвижение дворян по службе ставилось в прямую зависимость от их усердия и образования. Тем самым был нанесен удар по боярским привилегиям, по местничеству. Древности рода были противопоставлены личные заслуги дворянина. Это вызвало недовольство потомственной аристократии, которая после смерти Петра стремилась вернуть себе былые права.

Сатира построена в форме диалога между сторонником петровской «Табели о рангах» Филаретом (в переводе с греческого «добродетельным») и защитником боярских привилегий Евгением («благородным»). Евгений глубоко оскорблен тем, что его обошли и повышением в чине, и наградами. Особенно возмущает его выдвижение на командные посты людей незнатного происхождения.

Свое право на чины и награды Евгений пробует утвердить на заслугах предков и на древности рода, к которому он принадлежит:

Но времена изменились, и в иных условиях притязания Евгения выглядят смешно и архаично. С резкой отповедью Евгению выступает Филарет, выразитель идей самого автора. Он воздает должное славным предкам своего приятеля, но считает, что заслуги отцов и дедов не должны прокладывать дорогу к высоким чинам и наградам их ленивому и бездарному потомку. Филарет перечисляет ряд должностей, которые мог бы занять Евгений — полководец, судья, казначей, — но которыми тот пренебрег по причине своей лености и невежества. По-новому ставится и вопрос о благородстве. «Разнится, — заявляет Филарет, — потомком быть предков благородных, или благородным быть» (С 71).

Из просветительской литературы пришла к Кантемиру и тема воспитания (см. сатиру VII «О воспитании. Князю Никите Юрьевичу Трубецкому»), которой много внимания уделяли английские просветители Локк и Шефтсбери. Выдвинув правильную мысль о решающем значении в формировании нравственного облика человека не словесных наставлений, а живых примеров, Кантемир главное место в своей сатире отводит показу порочных нравов и уродливых порядков, в окружении которых с ранних лет находится большинство дворян. «Эта сатира, — писал Белинский, — исполнена таких здравых, гуманных понятий о воспитании, что стоила бы и теперь быть напечатанной золотыми буквами».

Величайшим представителем всей русской критики XIX века считается Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848). Именно он является подлинным создателем русской литературной критики. До появления Белинского критические выступления зачастую сводились к банальному пересказу сюжета и его однобокой оценке. В.Г. Белинский же универсальным и оригинальным критиком, поднявшим русскую критику на небывалую до этого высоту, органично соединив глубокую «проработку» произведения, с ее художественным изложением в виде статьи или заметки.

В 1845 году в «Литературной газете» была напечатана статья В.Г. Белинского под заголовком «Портретная галлерея русских писателей. 1. Кантемир», которая должна была явиться первой из задуманной серии литературных портретов крупнейших русских писателей. Тексту статьи было предпослано краткое редакционное предисловие, написанное, по-видимому, самим Белинским и озаглавленное «Несколько слов вместо предисловия».

В статье о Кантемире Белинский изложил ряд важнейших положений, составляющих его историко-литературную концепцию: разделение литературы XVIII века на сатирическую и риторическую, утверждение сатирического направления как наиболее важного и значительного, свидетельствующего о постоянном стремлении русской литературы сблизиться с жизнью и тем самым стать литературой самобытной, национальной. Если Белинский в своих оценках писателей риторического направления (и прежде всего Ломоносова) ошибочно придал преувеличенное значение элементу подражательности, то в творчестве писателей сатирического направления, начиная с Кантемира, Белинский неизменно подчеркивал их оригинальность и самостоятельность.

В статье Белинского Кантемир описан как: «…человек благородный, правдивый и кроткий. Сначала он казался неприветливым, но эта неприветливость постепенно исчезала в отношении к людям, которые ему более и более нравились. Слабое и болезненное его телосложение придавало его характеру меланхолический оттенок, что, однакож, не мешало ему быть и любезным и веселым в обществе людей, которые ему нравились и с которыми он мог быть откровенен».

В то же время критик говорит о том, что именно такой склад характера позволил Кантемиру стать одним из самых выдающихся сатириков в истории русской литературы: «Кантемир, по своему болезненному сложению, меланхолическому характеру, был наклонен к нравственному дидактизму. Немножко суровый моралист (что доказывает его раскаяние в любовных песнях) и весьма остроумный человек, Кантемир любил только избранное общество, следовательно, не любил общества вообще, которое оскорбляло его своими пороками и недостатками; такой характер предполагает раздражительность и любовь к уединению. Все эти обстоятельства необходимо делали Кантемира сатириком».

Осознавая значение деятельности Кантемира, Белинский с него начинает историю светской русской литературы XVIII века: «Кантемир же первыйначал писать стихи, тем же силлабическим размером, но содержание, характер и цель его стихов были уже совсем другие, нежели у его предшественников на стихотворческом поприще. Кантемир начал собою историю светской русской литературы. Вот почему все, справедливо считая Ломоносова отцом русской литературы, в то же время не совсем без основания Кантемиром начинают ее историю. Несмотря на страшную устарелость языка, которым писал Кантемир, несмотря на бедность поэтического элемента в его стихах, Кантемир своими сатирами воздвиг себе маленький, скромный, но тем не менее бессмертный памятник в русской литературе. Имя его уже пережило много эфемерных знаменитостей, и классических и романтических, и еще переживет их многие тысячи. Этот человек, по какому-то счастливому инстинкту, первый на Руси свел поэзию с жизнию, — тогда как сам Ломоносов только развел их надолго».

Белинский подчеркивает значимость сатир Кантемира: «И еще большее и высшее значение имеют его сатиры. Здесь Кантемир является первым писателем, вызванным реформою того Петра Великого, образ и дух которого глубоко впечатлелся еще в юношеской душе будущего сатирика. Таким образом, Кантемир был первым сподвижником Петра на таком поприще, которого Петр не дождался увидеть, но которое, как и все в России, приготовлено им же. О, как бы горячо обнял великий преобразователь России двадцатилетнего стихотворца, если бы дожил до его первой сатиры!».

Автор статьи открыто восхищается произведениями Кантемира: «По языку, неточному, неопределенному, по конструкции часто запутанной, не говоря уже о страшной устарелости в наше время того и другого, по стихосложению, столь несвойственному русской просодии, сатиры Кантемира нельзя читать без некоторого напряжения, тем более нельзя их читать много и долго. Но, несмотря на то, в них столько оригинальности, столько ума и остроумия, такие яркие и верные картины тогдашнего общества, личность автора отражается в них так прекрасно, так человечно, что развернуть изредка старика Кантемира и прочесть которую-нибудь из его сатир есть истинное наслаждение».

Анализ сатиры «На зависть и гордость дворян злонравных»

Во второй сатире — «Филарет и Евгений» («На зависть и гордость дворян злонравных») Кантемир выясняет проблему истинного благородства, истоки которого он видит в гражданских достоинствах дворянина, его способности и готовности служить Отечеству. Защищая петровскую Табель о рангах, позволявшую незнатным людям занимать высокие должности в государстве, Кантемир утверждает внесословную ценность человека. «Адам дворян не родил», — пишет Кантемир и добавляет, что потомками его были простые землепашцы:

От них мы сплошь пошли, один поранее

Оставя дудку, соху, другой попозднее.

Сатира написана в форме диалога между дворянами Евгением и Филаретом. Евгений не может примириться с тем, что с ним не считаются, обходят чинами и милостями, хотя он имеет много знатных предков. Филарет говорит своему приятелю о том, что достойным и благородным делают человека заслуги и добродетели, а не знатное происхождение. Высмеивая лень, мотовство и безделье молодых щеголей-дворян, Кантемир рисует яркие, выразительные картины их жизни и поведения.

Анализ сатиры «О воспитании»

В сатире «О воспитании» Кантемир утверждает, что поведение человека в обществе зависит не от врожденных свойств, но от воспитания, которое, по мнению писателя, нужно начинать с младенческих лет. Задачи воспитания сатирик видит в том,

Чтобы сердце, страсти изгнав, младенчее зрело

В добрых нравах утвердить, чтоб через то полезен

Сын твой был отечеству, меж людьми любезен

И всегда желателен, — к тому все науки

Концу и искусства все должны подать руки.

Особое место в сатире занимает тема Петра I. Кантемир считает Петра выдающимся педагогом и реформатором, вся деятельность которого была примером для русского народа. Петр, по словам Кантемира, «… сам странствовал, чтоб подать собою Пример в чужих брать краях то, что под Москвою сыскать нельзя…»

1. А.Д. Кантемир
2. Собрание стихотворений
3. Сатиры

САТИРА VII О ВОСПИТАНИИ К КНЯЗЮ НИКИТЕ ЮРЬЕВИЧУ ТРУБЕЦКОМУ

1Если б я, видя кого, что с рук не спускает Часовник и пятью в день в церковь побывает, Постится, свечи кладет и не спит с женою, Хоть отняв у бедного ту, что за душою 5 Одну рубашку имел, нагим ходить нудит, — Если б я, видя, сказал: «Дружок, ум твой блудит; Тем путем не войдешь в рай, и буде радеешь Душу спасть, отдай назад, чем худо владеешь». Спылав, ревность наградит мою сим ответом: 10 «Напрасно, молокосос, суешься с советом».

И дело он говорит: еще я тридцатый Не видел возврат зимы, еще черноватый Ни один на голове волос не седеет; Мне ли в таком возрасте поправлять довлеет 15 Седых, пожилых людей, кои чтут с очками И чуть три зуба сберечь могли за губами; Кои помнят мор в Москве и, как сего года, Дела Чигиринского сказуют похода?

Напрасно охрип бы я, доводя доводом, 20Что ум в людях не растет месяцем и годом; Что хотя искус дает разуму подпору, И искус можно достать лише в поздню пору, Однак как время того, кто не примечает Причины дел, учинить искусным не знает, 25Так прилежность сильна дать искус в малы лета.

157

Презренны слова мои будут без ответа, И свет, почти весь упрям, всегда верить станет, Что старик трех молодых разумом потянет.

Не одно то мнение здравому разгласно 30Видим смыслу втвержено; встречаем чточасно Подобны и злейшие. Одни тех держаться Любят, что полезны им и законны зрятся, — Обман те свой чувствовать грубый не умеют; Другие, и зная вред, бороться не смеют 35С упрямою волею, котора их нудит Предызбрать то, что им смысл здравый вредно судит.

Буде причину того спросишь у народа, Скажет, что с зачатия нашего природа Слабу душу нам дала, и к обману склонну, 40 И подчиненну страстям; и что ту законну Над нами природы власть одолеть не можно.

Испытал ли истину он в том осторожно? Не знаю, Никито, друг! то одно я знаю, Что если я добрую, ленив, запускаю 45 Землю свою — обрастет худою травою; Если прилежно вспашу, довольно покрою Навозом песчаную — жирнее уж станет, И довольный плод с нея трудок мой достанет.

Каково б с природы рук сердце нам ни пало, 50 Есть, есть время некое, в коем злу немало Склонность уймем, буде всю истребить не можем, И утвердиться в добре доброму поможем, — Время то суть первые младенчества лета. Чутко ухо, зорок глаз новый житель света 55 Пялит; всяка вещь ему приметна, все ново Будучи, все с жадностью сердце в нем готово Принять: что туды вскользнет, скоро вкоренится, Буде руки приложить повадка потщится; На веревке силою повадки танцуем. 60 Большу часть всего того, что в нас приписуем Природе, если хотим исследовать зрело, Найдем воспитания одного быть дело. И знал то высшим умом монарх одаренный, Петр, отец наш, никаким трудом утомленный, 65 Когда труды его нам в пользу были нужны. Училища основал, где промысл услужный

158

В пути добродетелей имел бы наставить Младенцев; осмелился и престол оставить И покой; сам странствовал, чтоб подать собою 70 Пример в чужих брать краях то, что над Москвою Сыскать нельзя: сличные человеку нравы И искусства. Был тот труд корень нашей славы: Мужи вышли, годные к мирным и военным Делам, внукам памятны нашим отдаленным. 75 Но скоро полезные презренны бывают Дела, кои лакомым чувствам не ласкают. Кучу к куче накоплять, дом построить пышной, Развесть сад, завесть завод, расчистить лес лишной, Детям уж богатое оставить наследство 80 Печемся, потеем в том; каково их детство Проходит — редко на ум двум или трем всходит; И у кого не одна в безделках исходит Тысяча — малейшего расхода жалеет К наставлению детей; когда же шалеет 85 Сын, в возраст пришед, отец тужит и стыдится. Напрасно вину свалить с плеч своих он тщится: Богатства сыну копил — презрел в сердце нравы Добры всадить. Богат сын будет, но без славы Проживет, мало любим и свету презренный, 90 Буде в петлю не вбежит плут уж совершенный.

Главно воспитания в том состоит дело, Чтоб сердце, страсти изгнав, младенчее зрело В добрых нравах утвердить, чтоб чрез то полезен Сын твой был отечеству, меж людьми любезен 95 И всегда желателен, — к тому все науки Концу и искусства все должны подать руки. Суд трудный мудро решить, исчислить приходы Пространна царства и им соравнить расходы Одним почти почерком; в безднах вод надежный 100 Предызбирать всегда путь; любитель прилежный Небес числить всякого удобно светила Путь и беглость и того, сколь велика сила Над другим; в твари всему знать исту причину — Мудрым зваться даст тебе и, может быть, к чину 105Высшему отворит вход; народ будет целый Искусным вождем тя звать, зря царства пределы, Тобою расширенны, и вражии рати И городы, стерты в прах. Но буде уняти

159

Не знаешь ярость твою, буде неприятен 110 К тебе доступ и тебе плач бедных невнятен, Ежели волю твою не правит смысл правый, Ежли развратны, одним словом, твои нравы — Дивиться станет тебе, но любить не станет; Хвалы нужда из его уст твои потянет, 115 Пользу свою лишь в тебе искать он потщится, Гнушаясь тебя, и той готов отшетиться, Только б тебя свалить с плеч. Слава увядает Твоя в мал час; позабыт человек бывает Скоро ненавидимый, и мало жалеет 120 Кто об нем, когда ему черный день наспеет. Добродетель лишь одна может нам доставить Покойну совесть, предел прихотям уставить, Повадить тихо смотреть счастья грудь и спину И неизбежную ждать бесстрашно кончину. 125 Добродетель потому над всем неотменно Нужно младенцам внушать, пока совершенно Вкоренится; притом ум изощрять в пристойных Им и других знаниях. Так в детях, достойных К всем чинам, отечеству дашь дар многоценный. 130 Если б предписан был с двух выбор неотменный, С чистою совестью ум избрал бы я простый, И оставил бы я с злым сердцем разум острый. Вверил бы я все добро тому, кто с чужого Стыдится жиреть добра, хотя он немного 135 Счету знает и рубить числа должен в палку; А грош не дал бы беречь другому, что в свалку Глотает одну свернув дом, и лес, и пашни, Хоть числит он лучше всей Сухаревской башни.

Бесперечь детям твердя строгие уставы, 140 Наскучишь; истребишь в них всяку любовь славы, Если часто пред людьми обличать их станешь; Дай им время и играть; сам себя обманешь, Буде чаешь поспешить, лишно спеша дело; Наедине исправлять можешь ты их смело. 145 Ласковость больше в один час детей исправит, Чем суровость в целый год; кто часто заставит Дрожать сына пред собой, хвальну в нем загладит Смелость и невременно торопеть повадит. Счастлив, кто надеждою похвал взбудить знает 150 Младенца; много к тому пример способляет:

160

Относят к сердцу глаза весть уха скоряе.

Пример наставления всякого сильняе: Он и скотов следовать родителям учит. Орлий птенец быстр летит, щенок гончий мучит 155Куриц в дворе, лоб со лбом козлята сшибают, Утята, лишь из яйца выдут, плавать знают. Не смысл учит, не совет — того не имеют, Сего нельзя им подать — подражать умеют. С двух братьев, кои росли под теми ж глазами 160 И коих тот же крушил учитель лозами, Один добродетелей хвальную дорогу Топчет; ни надежда свесть с нее, ни страх ногу Его не могли; в своей должности он верен И прилежен, ласков, тих и в словах умерен, 165 В бедности смотреть кого сухими глазами Не может, сердцем дает, что дает руками. Другой гордостью надут, яростен, бесщаден, Готов и отца предать, к большим мешкам жаден, Казну крадет царскую, и, тем сломя шею, 170 Весь уж сед, в петлю бежит, в казнь, должну злодею. В том, по счастью, добрые примеры скрепили Совет; в сем примеры злы оный истребили.

Если б я сыновнюю имел унять скупость, Описав злонравия, и гнусность, и глупость, 175 Смотри, сказал бы ему, сколь Игнатий беден Над кучей золота, сух, печален и бледен, Бесперечь мучит себя. Мнишь ли ты счастливу Жизнь в обильстве такову? Если б чресчур тщиву Руку его усмотрел, пальцем указал бы 180 Тюрьму, где сидит Клеарх, и всю рассказал бы Потом жизнь Клеархову, чрез меру прохладну. Если б к подлой похоти видел склонность жадну, Привел бы его смотреть Мелита в постели И гнусны чирьи, что весь нос ему объели.

185Кормилицу, дядьку, слуг, беседу, сколь можно Лучшую, бы сыну я избрал осторожно. Не одни те растят нас, коим наше детство Вверено; со всех сторон находит посредство Поскользнуться в сердце нрав: все, что окружает 190 Младенца, произвести в нем нрав помогает. Так, не довольно одно изрядное семя

161

Дать изрядный цвет иль плод: нужно к тому время Умеренно и красно, без мразу, без зною, Без вихрев; нужна земля жирна, и водою 195 Нужно в пору поливать, и тихо и в меру; Семя без всего того прельстит твою веру. Филин вырос пьяница? — пьяница был сродник, Что вскормил. Миртил блядун? — дядька его сводник. У Савки век на губах правда не садится, 200 И врет, что на ум взойдет, что в ночь не приснится? — Лгуньи бабушки его помним бесконечны Басни, койми надоел язык скоротечный. Сильвия круглую грудь редко покрывает, Смешком сладким всякому льстит, очком мигает, 205 Белится, румянится, мушек с двадцать носит; Сильвия легко дает, что кто ни попросит, Бояся досадного в отказе ответа? — Такова и матушка была в ея лета. Обычно цвет чистоты первый увядает 210 Отрока в объятиях рабыни; и знает, Унесши младенец что, небом и землею Отлыгаться пред отцом, — наставлен слугою. Слуги язва суть детей. Родителей — злее Всех пример. Часто дети были бы честнее, 215 Если б и мать и отец пред младенцем знали Собой владеть и язык свой в узде держали. Правдой и неправдою куча мне копится Денег, и нужусь всю жизнь в высоку добиться Степень; полвека во сне, в пирах провождаю; 220 В сластях всяких по уши себя погружаю; Одних счастливыми я зову лишь обильных, И сотью то в час твержу; завидую сильных Своевольству я людей, и дружбу их тщуся Всячески достать себе, убогим смеюся, — 225 А, однако ж, требую, чтоб сын мой доволен Был малым, чтоб смирен был и собою волен Знал обуздать похоти, и с одними знался Благонравными, и тем подражать лишь тщался; По воде тогда мои вотще пишут вилы. 230 Домашний показанный часто пример силы Будет важной, и идти станет сын тропою, Котору протоптану видит пред собою.

162

И с каким лицом журить сына ты посмеешь, Когда своим наставлять его не умеешь 235 Примером? когда в тебе видит повсечасно, Что винишь, и ищет он, что хвалишь, напрасно? Если молодому мать раку обличает Кривой ход: «Прямо сама пойди, — отвечает, — Я за тобой поплыву и подражать стану».

240Нельзя ль добрым быть? — будь зол, своим не к изъяну; Изряднее всякого убегать порока Нельзя ль? — укрой лишнего от младенча ока. Гостя когда ждешь к себе, один очищает Слуга твой двор и крыльцо, другой подметает 245 И убирает весь дом, третий трет посуду, Ты сам над всем настоишь, обежишь повсюду, Кричишь, беспокоишься, боясь, чтоб не встретил Глаз гостев малейший сор, чтоб он не приметил Малейшу нечистоту, — а ты же не тщишься 250 Поберечь младенцев глаз, ему не стыдишься Открыть твою срамоту. Гостя ближе дети, Бо́льшу бе́режь ты для них должен бы имети.

Не один острый судья, знаю, зубы скалить, Злобно улыбаяся, станет и бровь пялить, 255 И, качая головой, примолвит поважно: «Смотри, наш молокосос какие отважно Сказки нам рассказует и, времени цену Не зная, скучает нам, лепя горох в стену. Незнамо с чего зачав, нравов уж толкует 260 Вину, воспитанию склонность приписует Нашу, уча, как растить детей; одним словом, Продерзость та родилась в мозгу нездоровом». Никито, друг! может быть, слово то рассудно Явится тем, кои, жизнь чая время скудно, 265 Лучше любят осудить вдруг, что их несходно Мысли, нежли выслушать доводы свободно. Тех я людей уверять не ищу, негоден, Да всяк открывать свое мнение свободен, Если вредно никому и законов сила 270 Чтительна нужду молчать в том ее наложила. Пусть не чтет, кто мои мнит мнения неправы; С досугу стишки пишу для твоей забавы.

163

Ты лишь меня извини, что, одно я дело Начав, речью отскочил на другое смело. 275 Порядок скучен везде и немножко труден: Блистает в сумятице умок — в чину скуден, И если б нам требовать, чтоб дело за делом Рассуждать и, не скончав одно, в недозрелом Разговоре не ввернуть некстати другое, 280 В целой толпе говорить чуть станут ли двое…

ПРИМЕЧАНИЯ

Часто мы примечаем, что люди злых своих дел причину сваливают на слабость тела, на дряхлость ума, приписуя, таким образом, шалость свою несовершенству природы. Стихотворец наш старается сею сатирою опровергать такое вредное мнение и, напротиву, доказать, что мы правильнее должны приписывать страсти свои воспитанию, которого потом некие правила предписывает.

Не должно в сем творении искать подробного исследования и сильных доводов так важного дела. Мало бы на то целой книги, не только стишков с триста, которые в забаву писаны во время его посольства при французском дворе 1739 года.

Начинает он сатиру, осмевая неправое мнение людей, которые одной старости, как бы законное преимущество, разум приписуют, почитая, что здравое рассуждение несовместительно возрасту молодых людей; а потом, изъяснив, каким образом такие неосновательные мнения в людях вкореняются, сводит слово к своему намерению, показывая, что повадка тому начало, что повадки, которые в детстве получаем, почти всегда в гроб сносим и что, следовательно, главная причина злых и добрых наших дел — воспитание.

Ст. 1. Если б я, видя кого

и проч. Легко усмотрит читатель, что здесь слово идет о человеке суеверном, который в наружных поступках и в одних обрядах являет себя богобоязливым, а в самом деле главную должность человека-христианина, сиречь любовь к ближнему, пренебрегает.

Ст. 2. Часовник.

Известная молебная книга. См. примеч. под ст. 173, сат. 1.

Ст. 3. Свечи кладет.

Пред иконами, сиречь.

Ст. тот же. Не спит с женою.

Знаю я таких людей, которые от возлежания с женою воздерживаются, забыв, что брак есть таинство и что потому исполнение брачной должности богу противно быть не может.

Ст. 7. Тем путем не войдешь в рай.

Молитвы, пост, радетельство в украшении храма божественного подлинно служат к нашему спасению, да те одни способы не довольны, если лишаемся любви к ближнему, наипаче если обижаем ближнего, — тем путем не войдем в рай. С<�вященное> п<�исание> подтверждает сатирика нашего слова в многих местах, которые с почтения здесь включить оставляю.
164
Ст. 11 и 12. Еще я тридцатый не видел возврат зимы.

Еще не исполнилось мне тридцать лет. Стихотворец наш родился 10 сентября 1709 года.

Ст. 17. Мор в Москве.

Случился он в <1б54> году.

Ст. 18. Дела Чигиринского похода.

Чигирин, город столичный запорожских казаков, осажден турецким и от осады освобожден российским войском под руководством кн. Ромодановского в 1676 году («История Азовская», стр. 126). Сии два приключения, сиречь мор в Москве и Чигиринский поход, стихотворец напоминает как дела, кои показывают старость человека, о котором здесь слово идет.

Ст. 20. Ум в людях не растет месяцем и годом.

Подлинно, ум в нас не растет по летам, но по прилежанию нашему. Напротиву, часто видим, что человек, который в младенчестве казался острого ума, в возраст пришед, становится туп, бессмыслен и почти бездушный болван, и то — за недостатком прилежности.

Ст. 21. Искус дает разуму подпору.

Чрез искус только мы получаем знание; искусом научаемся, о вещах и оных следствиях рассуждая, избирать добрые и отбегать злые, в чем одном состоит разум. Гораций, письмо 1-е, книга 2:

Nimirum sapere est abjectis utile nugis, — Verae numerosque modosque ediscere vitae.

<�Быть мудрым — значит уметь извлечь полезное из окружающих его мелочей и изучать меру и образ истинной жизни.>

Ст. 22. В поздню пору.

То есть в старости, которая есть поздняя пора нашей жизни. Для стяжания искуса многократное повторение случаев и оных примечание нужно, чего нельзя учинить разве со многим временем или со многим прилежанием.

Ст. 23 и 24. Как время того, кто не примечает.

Сродным порядком слова так бы лежать должны:
как время не знает
(то есть,
не может) учинить искусным того, кто не примечает причины дел.
Голое видение разных случаев не может нас искусными учинить; нужно примечать, что им повод и причину подало, чтоб можно было основательно рассуждать о их состоянии и о их следствиях.

Ст. 29. Не одно то мнение здравому разгласно

и проч. Представя образец неправого мнения, сатирик начинает исследовать, отчего подобные мнения происходят; и потом показывает, что от большей части худая повадка причина оным, а не природы совершенство. Одни держатся добровольно вредных мнений, для того что кажутся им или полезны, или приличны и, следовательно, нужны; другие не могут преодолеть свою волю, которая принуждает их держаться тех мнений, хотя употреблением смысла и здравого совета оных вред и неосновательство разумеют.

Ст. 37. Буде причину того спросишь у народа.

Ежели спросишь у народа, для чего здравый смысл не может волю преодолеть. Речь
народ
тут значит то, что латинское vulgus, сиречь
простой народ, чернь, невежей.
Ст. 43. Никито, друг.

Писана сатира сия к князю Никите Юрьевичу Трубецкому, приятелю нашего стихотворца, который и сам не худые стихи cocтaвлял.
165
Ст. 44. Что если я добрую.

Изрядную землю запуская, обрастет худою травою, песчаная — трудами становится жирна и плодоносна; так и сердце человека можно исправить или повредить, каково будет воспитание.

Ст. 53. Первые младенчества лета.

Когда младенец чуть из утробы матери вышел, нужно с самого того времени начинать воспитание, инако дитя, уже в одну или другую дорогу направлен бывши, своротить его трудно.

Ст. 54. Чутко ухо.

Причины, для которых повадки, в младенчестве принятые, отнять или трудно весьма, или невозможно суть: 1) состояние наших чувств, которые в том возрасте легче принимают в себя изображения предлежащих; 2) жадность к новизне.

Ст. тот же. Новый житель света.

Сиречь младенец.

Ст. 64. Петр, отец наш.

Император Петр Великий, названный, по достоинству, Отцом отечества.

Ст. 69. Сам странствовал.

Император Петр Великий дважды ездил в чужие края, в 1700 и в 1715 году, и в тех самых поездках не только сам себя в знаниях, потребных государю, наставлял, любопытно исследуя все, что хвальное у других народов примечал, но с собою в отечество вывез искусных людей во всяких науках и ремеслах, и к тому многих дворян с собою возил и посылал на своих иждивениях в разные европейские городы для обучения.

Ст. 70. То, что над Москвою сыскать нельзя.

Над Москвою, сиречь
в Москве
, где столичный город все государство значит,
сыскать нельзя.
Прибавить должно:
было
, понеже после принятых императором Петром Великим трудов, уже в России сыскать можно все то, что он искал в чужих краях.

Ст. 74. Внукам памятны нашим отдаленным.

От трудов императора великого, которые были корень или начало нынешней российской славы, и от странствования дворян в чужих краях для принятия приличного воспитания произошли у нас люди, славные в делах мирных и военных, люди, которые в будущих веках будут памятны нашим потомкам.
Внуки
вместо
потомков.
Ст. 91. Главно воспитания.

Сатирик, показав, сколь воспитание полезно, начинает некие краткие правила того предписывать. Главное дело воспитания суть нравы, и о том вначале трудиться должно, чтоб младенца приобучить к добродетели; другие знания и науки за тем следовать и все к тому концу клониться имеют.

Ст. 97. Суд трудный мудро решить

и проч. Все знания, все науки и искусства должно подавать младенцам в том намерении, чтоб разными способами, как бы по степеням, взводить их к благонравию, для того что благонравием только могут учиниться полезными отечеству и людям любезны и желательны. Знание прав правительства гражданского, искусное учреждение расходов и доходов государственных, мореплавание, астрономия, естествословие и прочие искусства доставят человеку имя мудрого человека и, может быть, подадут способ достать себе какое высшее достоинство; но буде лишается добродетели, буде он яростен, горд, жестокосерд и проч., люди его любить не станут.

Ст. 101. Числить всякого удобно.

Астрономия учит числить путь, который совершают светила небесные, и с какою беглостию они идут.
166
Ст. 102. Сколь велика сила над другим.

Ньютон, философ аглинский, показал, что все телеса в твари взаимно себя по некаким правилам привлекают. Ту силу телес называет аттракциею, и об ней-то здесь слово идет.

Ст. 114. Хвалы нужда из его уст.

Станет тебя хвалить не добровольно, но по нужде, сиречь или для того что тебя боится, или для того что тебе льстит, чтоб тобою пользоваться.

Ст. 116. Гнушаясь тебя.

Пользоваться станет твоим искусством, но в сердце своем станет гнушаться тебя, как злонравного.

Ст. тот же. И той готов отщетиться.

Но и пользу свою презрит, если, наскучив твоими злонравиями, сыщет способы тебя с плеч свалить, т. е. избыть тебя.

Ст. 117. Слава увядает.

Сколь человек ни искусен и ни украшен различными знаниями, больше еще скажу, сколь он ни принес пользы народу, если он не умел заслужить себе его любовь добронравием, недолго будет стоять его слава. Забудут его люди, как скоро с глаз их сойдет.

Ст. 121. Добродетель лишь одна.

Не только добродетелию способны мы доставать себе любовь людей, что в житии должно быть всякого человека главное намерение; но к тому она одна сильна дать нам совесть покойную, умеренность в желаниях, постоянство и терпение во всяком счастья состоянии и смелость ждать нетрепетно смерть, — дары весьма драгоценные и которых злонравный лишиться должен.

Ст. 123. Счастья грудь и спину.

То есть доброе и худое счастие. Когда к нам счастие ласково, оно к нам смотрит; когда от нас уходит, спину нам показывает.

Ст. 130. Если б предписан был с двух.

Конечно, должно всего прежде обучать младенцев быть добронравными, для того что ежели б кто из двух, добронравного, сиречь, человека, но простяка, но невежу в других знаниях светских, и плута искусного и всему потребному обученного, имел одного выбрать в какой чин, к какому делу-полезнее народу и правильнее поступит, избрав честного простяка, чем искусного плута.

Ст. 135. Рубить числа должен в палку.

Так безграмотные люди нарубливают на палочку числа: единицы — простою чертою, десятицы — крестиками.

Ст. 138. Лучше всей Сухаревской башни.

В Сухаревской башне на Москве содержится училище, где дети обучаются началам арифметики, геометрии и других частей математики.

Ст. 139. Бесперечь детям твердя.

Насаждение добродетели есть главнейшее дело воспитания. Следуют правила, по которым то намерение в действо производить должен: 1) Не должно чрезмерно утруждать детей, но наставлять их исподоволь, и больше ласкою, чем строго, понеже, беспрестанным наставлением ум младенцев отягчен, становится ленив; а строгость вводит в них ненависть к обучению; 2) Не должно их обличать пред людьми, для того что тaким образом притупишь в них любовь славы, любовь доброго имени; кто часто пред людьми опозорен, стыда уже не боится; 3) Не должно страшить детей угрозами и побоями, ибо тем пресечешь в них хвальную и нужную смелость; повалишь со всего
167
торопеть, которая торопость в житии часто возбраняет нам пользоваться предлежащими полезными случаями.

Ст. 149. Счастлив, кто надеждою.

Всего приличнее младенца побуждать к добрым делам надеждою похвал. Таким способом учинишь ему добродетель любезну.

Ст. 150. Много к тому пример способляет.

Много способляет пример возбуждать детей к благонравию. Для того что чрез глаза предлежащее способнее доходит к сердцу, чем чрез слышание советов и наставлений.

Ст. 152. Пример наставления всякого сильняе.

Свыше всякого совета, свыше всякого наставления пример силен. Ролен, следуя Сенеке, того ж мнения: Pour la vertu aussi bien que pour les sciences la voye des exemples est bien plus courte et plus sure que celles de preceptes.

(Ролен. Правила Наставл., том I, стр. 49)

<�Для добродетели, точно так же, как и для науки, гораздо короче и вернее путь примеров, нежели путь наставлений.>

Ст. 153. Он и скотов следовать родителям учит.

Против того мнения, что
воспитание есть причина нравов
, сильнейшие противоположения суть: 1)
действа бессмысленных
, которые кажутся быть голое движение сродной склонности; 2)
различие нравов в двух братьях
, коим равное дано воспитание. Сатирик те самые противоположения употребляет в довод и утверждение своего мнения.

Ст. 159. Кои росли под теми ж глазами.

Коих вскормил тот же дядька, та же бабка, та ж кормилица.

Ст. 162. Ни надежда свесть, ни страх.

Два сильные орудия к склонению сердца человеческого, скольким злочинствам награждений обещания или страх наказания причиною на всяк день бывают. Кто тем двум сильным советникам противиться может, много может.

Ст. 165. Сухими глазами.

То есть не может смотреть, не прослезяся.

Ст. 166. Сердцем дает, что дает руками.

Сиречь охотно, от всего сердца дает. Гораздо такое подаяние приятно тому, кто оное получает, и подателю гораздо больше хвалы доставляет. Много своей цены теряет дар, который кому дает угрюмым лицом с гневом и как бы попрекая докуки просящего и его бедности.

Ст. 173. Если б я сыновнюю.

Пример, говорил сатирик выше сего, сильнее всякого наставления; теперь показывает, как должно пример употреблять к исправлению детей. Подражание следующих Горациевых стихов, сат. IV, книги 1:
…Insuevit pater optimus hoc me,
Ut fugerem, exemplis vitiorum quaeque notando. Cum me hortaretur, parce frugaliter, atque Viverem uti contentus eo, quod mi ipse parasset: Nonne vides, Albi ut maie vivat filius utque, Barrus inops? magnum documentum, ne patriam rem Perdere quis velit; a turpi meretricis amore Cum deterreret: Sectani dissimilis sis.

168

Ne sequerer moechas, concessa cum Venere uti Possem; deprensi non bella est fama Treboni, Ajebat.

<�Мой добрейший отец приучил меня избегать этого, показывая примеры всех пороков; когда он убеждал меня жить бережливо, порядочно и довольствуясь тем, что он мне оставит, то говорил: разве не видишь, как дурно живет сын Альбия или бедняк Барр? Вот сильное доказательство того, что не следует расточать отцовского наследства. Когда ж он меня отклонял от постыдной любви к продажной женщине, то говорил: яе уподобляйся Сектану. Когда он убеждал меня не волочиться за чужими женами, готовыми на супружескую неверность, в то время как я мог бы наслаждаться дозволенною любовью, он говорил: «Позорна слава Требона, уличенного в прелюбодеянии.>

Ст. 174. Злонравия.

Разумей того
злонравия
, сиречь
скупость.
Ст. 180. Где сидит Клеарх.

Клеарх, который, промотав отцовское имение, должниками в тюрьму посажен.

Ст. 182. К подлой похоти.

Сиречь к
блядовству.
Ст. 183. Смотреть Мелита в постели.

Где болезнь, нажитая с бл. .ками, его держит.

184. Гнусны чирьи.

Каковы нетрудно наживаются с невоздержными женами.

Ст. 187. Не одни те растят нас.

Воспитание не от одних тех зависит, коим мы воспитать отданы, но все, что младенца ни окружает, сильно в нем нрав проиэвесть; как для возвращения цвета или овоща одно семя не довольно, много других обстоятельств к тому нужно.

Ст. 196. Прельстит твою веру.

Вместо
прельстит твою надежду.
Ты веришь, ты чаешь, ты надеешься иметь изрядный цвет, для того что посеял изрядное семя; но буде другие обстоятельства противны, семя изрядное произведет худой цвет или совсем в земле исчезнет.

Ст. 197. Филин вырос пьяница.

Следуют примеры в довод тому, что все, что младенца окружает, сильно дать ему какой-либо нрав. Так, Филин вырос пьяница, для того что пьяница был его сродник, который его вскормил; Миртил — блядун, для того что дядька сводничал; Савка у бабушки своей лгать перенял; Сильвия — у матери предаваться в любовные забавы.

Ст. 202. Язык скоротечный.

Сиречь бабушки его язык.

Ст. 203. Сильвия круглую грудь.

Нетрудно читателю в сем и следующих стихах усмотреть, что стихотворец под именем Сильвии говорит о сластолюбных женах, кои всевозможное чинят для побуждения зрителей к невоздержным поступкам.

Ст. 207. Бояся досадного в отказе ответа.

Бояся, чтоб тот, кому она откажет, не назвал ее
немилосердою, жестокою, каменною.
Ст. 209. Обычно цвет чистоты первый.

Столь истинно есть, что все, что младенца окружает, сильно в нем нрав произвесть, что обыкновенно дети лишаются своего девства в объятиях мамок и служанок домашних; и что буде крадут что у отца и отлыгаются, так тому наставлены бывают от своих слуг.
169
Ст. 214 и 215. Часто дети были бы честнее, если б и мать и отец.

Дети были бы добронравнее, если б родители умели воздержаться пред ними от злочинств. Ювенал в сатире 14:

Plurima sunt, Fucsine, et fama digna sinistra, Et nitidis maculam ac rugam figentia rebus, Quae monstrant ipsi pueris traduntque parentes. Si damnosa senem juvat alea, ludit et haeres Bullantus, parvosque eadem movet arma fritillo.

Там же:

Sic natura jubet, velocius et citius nos Corrumpunt vitiorum exempla domestica, magnis Cum subeunt animos auctoribus.

<�Фусцин, очень много дурного, пятнающего и растлевающего чистую натуру показывают и передают детям сами родители; если старика развлекают проклятые кости, то играет и несовершеннолетний его наследник, так же встряхивая кости в стаканчике… Так устроила природа, что домашние примеры пороков скорее портят нас, потому что переходят к нам от людей, которых мы уважаем.>

Ст. 217. Правдой и неправдою

и проч. по ст. 232. Ежели я сам сребролюбив, любочестен, ленив, сластолюбив или другими злонравиями изобилую и в оные пред сыном своим повсядневно впадаю, весьма б безрассудно было мне требовать, чтоб мой сын тех злонравий отдалялся и держался противных добродетелей. Образец мой при нем будет важнейшей силы, чем мои советы, и будет он поступать так, как видит поступающа всегда отца своего.

Ст. 217. Куча мне копится денег.

Коплю, собираю деньги, богатство.

Ст. 229. По воде тогда мои. Вилами по воде писать

— русская пословица, значит то же, что
напрасно труд свой терять
, понеже на воде букв изображение удержаться не может.

Ст. 230. Домашний показанный часто пример.

Ювенал в сатире 14:

Sed reliquos fugienda patrum vestigia ducunt, Et monstrata diu veteris trahit orbita culpae.

<�Остальные следуют по стопам отцов, увлекаемые привычным путем закоренелого порока.>

Ст. 237. Если молодому мать раку.

Буде я худо живу, погружаяся в злонравиях, и за те самые журю сына, или ему добродетелей советую держаться, он отвечать может то, что в баснях Езоповых молодой рак отвечает своей матери, которая его обличала, что не умеет плавать прямо вперед, но идет всегда задом:
Пойди сама прямо, я буду тебе подражать.
— Живи ты сам благонравно, и тогда и я буду жить по тому же. Комедия Бурсова, притчи Езоповы

Ma mère, nous rassamblons, J’ai pris pour façon de vivre, La façon dont vous vivez:

170

Allez droit, si vous pouvez, Je tacherai de vous suivre.

<�Матушка, мы похожи друг на друга: в своем образе жизни я подражаю вам. Идите прямою дорогою, если можете, и я постараюсь пойти за вами вслед.>

240. Нельзя ль добрым быть.

Буде тебе трудно унять свои страсти и воздержаться от злонравий, по меньшей мере укрывай свои злые поступки от глаз детей твоих; будь зол, но не к вреду своих детей.

243. Гостя когда ждешь к себе.

Ювенал, сат. 14, ст. 59 и следующие:

Hospite venturo, cessabit nemo tuorum: Verre pavimentum: nitidas ostende columnas, Arida cum tota descendat aranea tela: Hic lavet argentum; vasa aspera tergeat alter: Vox domini furit instantis, virgamque tenentis. Ergo miser trepidas, ne stercore foeda canino Atria displiceant oculis venientis amici, Ne perfusa luto sit porticus; et tamen uno Semodio scobis haec emundat servulus unus: Illud non agitas, ut sanctam filius omni Adspiciat sine labe domum, citioque carentem!

<�Когда к тебе намерен прийти гость, то ни один из твоих слуг не смеет сидеть сложа руки: один мети пол, другой вытирай колонны, чтобы тощий паук исчез с них вместе со своей паутиною; третий тут же чисти серебро; четвертый вытирай чеканные кубки. Хозяин, держа плеть, кричит что есть мочи. И ты же, несчастный, дрожишь, как бы твои покои, загаженные собачьим калом, не поразили неприятно очей ожидаемого друга, как бы портик твой не был залит помоями; а ведь это в полчаса может очистить при помощи полуведра опилок всего один раб. О том же ты не беспокоишься, чтобы твой сын видел тебя достойным уважения, незапятнанным и беспорочным.>

Ст. 253. Острый судья.

Именем судьи здесь разумеется всяк, кто рассуждает наши дела; французы имеют на то речь: critique, которыя жаль, что наш язык лишается.

Ст. 264. Кои, жизнь чая время скудно.

Сколько таких людей, которые всякое предложение осуждают, не исследовав оного состояние и почти не ведая, о чем дело идет. Довольно им кажется презиратъ то, что не знают, и в том не тратить время, которое, по их мнению, лучше в забавах и в праздности употребляют.

Ст. 268. Всяк открывать свое мнение свободен.

Сродным порядком так бы речи лежать должны были:
да всяк свободен
(волен)
открывать свое мнение, если никому вредно
(если оно никому не вредит)
и если чтительная силп законов не наложила в том нужду молчать
(если законы не запрещают о таком деле говорить). Мы должны с подобострастием послушны быть
чтительной силе законов
, и когда оная молчание в чем предписывает, должны мы молчать по меньшей мере до тех пор, пока у нас совета будут требовать. Зная сие, наш
171
стихотворец свое мнение о воспитании объявляет таким, которое никакой закон не запретил. Напротиву, законам и пользе общества оное согласно. Сколько бы большее число было благонравных граждан, если б за всякую нашу шалость ответствовать были должны наши воспитатели, или если б родители наши были уверены, что нет такого младенца, которого бы доброе воспитание не могло учинить благонравным человеком.

Ст. 272. С досугу стишки пишу для твоей забавы.

Из сего стиха разумеется, что сатирик неповажно дело сие исследует, не философическое рассуждение пишет, но стишки в забаву приятеля. Потому не должно в них искать точного исследования сего дела и неоспоримых доводов.

Ст. 273 и 274. Одно я дело начав, речью отскочил на другое.

Начал сатиру осмеянием суеверно злобного человека, а потом слово свел к воспитанию. Почти все Горациевы сатиры и письма таким образом составлены, что обыкновенно случается в разговоре, и для того он те сочинения назвал
Sermones
—
разговоры, беседы.
Ст. 276. Блистает в сумятице умок — в чину скуден.

Часто живет, что человек, который острого ума кажется, когда беспорядочно говорит, что на ум взойдет, не углубляя рассуждение и поверхностей однех касаяся, становится туп и нем, когда его понудишь разговор свой порядочно учреждать и доводить свои слова одно за другим. Стих сей кажется быть подражание следующего Вольтерова («Генриада», песнь I, ст. 11):

Tel brille au second rang qui s’eclipse au premier.

То есть:

Часто на второй степени блистает, кто на первой помрачается.

Ст. 279. Не ввернуть некстати другое.

Смеется тому сатирик, понеже и впрямь то смеха достойно, как Гораций изрядно изобразил, приуподобляя такой разговор живописи, в которой иаписан зверь, составленный с женской головы, с гривы конской, с разных перьев, с различных удес разных скотов и кончается хвостом рыбьим. «Искусство стихотворное», ст. I и следующие:

Humano capiti cervicem pictor equinam Jungere si velit, et varias inducere plumas, Undique contractis membris, ut turpiter atrum Desinat in piscem, mulier formosa superne.

<�Если бы живописец захотел присоединить к человеческой голове лошадиную шею и покрыть ее разноцветными перьями, добавив члены от всех животных, так, чтобы женщина, прекрасная сверху, оканчивалась гадкою рыбою, то, допущенные взглянуть на это, удержались ли бы мы от смеха, друзья?>

Не напрасно речь некстати

вставлена; служит она еще к оправданию самого нашего стихотворца, который отскочил от этого дела на другое
кстати
, понеже меж мнением суеверного, которому в начале сатиры смеется, некое сходство находится с мнением, что
старик трех молодых разумом потянет
, будучи оба погрешительны; и сие вяжется с следующим: что таким мнениям повадка причина, а повадке — воспитание.

Кантемир А.Д. Сатира VII. О воспитании. К князю Никите Юрьевичу Трубецкому // А.Д. Кантемир. Собрание стихотворений. Л.: Советский писатель, 1956. С. 157–172. (Библиотека поэта; Большая серия).

© Электронная публикация — РВБ, 2006—2021. Версия 2.0 от от 20 января 2021 г.

Театрально-музыкальный проект «Earlymusic. Сатиры, нимфы и кентавры»

18 ноября в 19.00 в арт-кластере «Севкабель Порт» Санкт‑Петербургский международный фестиваль EARLYMUSIC представит свою новую работу на стыке русского театра, музыки и поэзии XVIII века. В основе синтетической постановки «Earlymusic. Сатиры, нимфы и кентавры» — сатира Антиоха Кантемира «На человеческие злонравия вообще. Сатир и Периерг». Подробный каталог человеческих пороков стал источником изящного, легкого, смешного литературно-музыкального действа, в котором диалог поэта Периерга и Сатира перемежается музыкой эпохи императрицы Анны Иоанновны, короткими стихами Кантемира о вине и пьянстве, танцами нимф Ручья и Рощи.

Постановка «Earlymusic. Сатиры, нимфы и кентавры» возвращает к жизни произведение Антиоха Кантемира, которое зачитывали вслух в просвещенных кругах на протяжении десятилетий. Андрей Решетин и Даниил Ведерников воспроизведут эти чтения XVIII века с аутентичной фонетикой русского языка эпохи Анны Иоанновны и барочной театральной жестикуляцией. Танцы двух нимф поставлены на фрагменты сюиты Х.Ю. Румана «Golovinmusiken», не вошедшие в другую постановку фестиваля EARLYMUSIC – барочный балет «Союз Ветра и Моря». Увертюрой спектакля станет трио-соната итальянского скрипача-виртуоза Джованни Пьянтанида, работавшего при дворе Анны Иоанновны в 1735-37 годах, а затем, как и Кантемир, отправившегося в Лондон, к Г.Ф. Генделю.

Спектакль состоится одновременно в реальном и виртуальном пространствах. 100 человек смогут увидеть и услышать постановку вживую в пространстве «Севкабель Порт». Количество билетов ограничено. Спектакль пройдет с соблюдением всех норм противоэпидемической безопасности. Использование зрителями средств индивидуальной защиты обязательно. Поклонники старинной музыки из других городов и стран увидят ее прямую трансляцию в группе фестиваля EARLYMUSIС «ВКонтакте»: https://vk.com/earlymusicfest.

Сатиры А.Д. Кантемира. Проблематика, стиль (анализ одной сатиры по выбору).

Стихотворн сатира – поэтич жанр нормотивной лит-ры ( с античности до 19века). Проблематика сатиры – осуждение обществ значимых пороков. В отличие от басни нет аллегории, порок изобр прямо, звучит авторский голос, авторская оценка. Наопминает ораторскую речь. 3 части: 1встпуление-авторская формулировка проблемы. 2часть основная – галерея сатирич персонажей, 3 часть заключение – авторский вывод.

Антиох Дмитриевич Кантемир. В литературном наследии Кантемира главное место занимают сатиры. Их всего девять: пять написанных до отъезда за границу (1729– 1731) и потом (1736–1737) переработанных в Лондоне и три сатиры (VI, VII, VIII), задуманных и написанных в Париже (1738–1739). Вследствие своей злободневности, сатиры Антиоха Кантемира не издавались при его жизни, хотя хорошо были известны в списках. Первое издание его сатир, переведённых на французский язык, вышло в 1749 году в Лондоне. В России его сатиры впервые были изданы только 1762 году, то есть через 18 лет после смерти автора.

Построение сатир Кантемира обычно единообразно. После вступления (представляющего чаще всего обращение, например, к уму своему, к Феофану, к музе, к солнцу и т.д.) Кантемир сразу переходит к живым примерам, которые, следуя один за другим, составляют галерею литературных портретов, связанных почти без переходов простым порядком звеньев. Отсюда типичное для Кантемира двойное заглавие; первое определяет обращение, дающее рамку всей сатиры; второе относится к признаку, по которому подобраны сатирические портреты. Так, например, «К уму своему (на хулящих учение)»; «К архиепископу новгородскому (о различии страстей человеческих)».Белинский говорил в 1845 г., что «развернуть изредка старика Кантемира и прочесть которую-нибудь из его сатир есть истинное наслаждение». В статье о Кантемире (1845) Белинский писал: «Кантемир не столько начинает собою историю русской литературы, сколько заканчивает период русской письменности. Кантемир писал так называемыми силлабическими стихами – размером, который’ совершенно не свойственен русскому языку; этот размер существовал на Руси задолго до Кантемира… Кантемир же первый начал писать стихи, также силлабическим размером, но содержание, характер и цель его стихов были уже совсем другие, нежели у его предшественников на стихотворческом поприще. Кантемир начал собою историю светской русской литературы. Вот почему все, справедливо считая Ломоносова отцом русской литературы, в то же время не совсем без основания Кантемиром начинают ее историю».

В.А.Жуковский: « Кантемир принадлежит к немногим классическим стихотворцам России; но редкий из русских развертывает его сатиры, ибо старинный слог его пугает читателя, который ищет в стихах одного легкого удовольствия».

«Какой предмет сатиры? Осмеяние человеческих заблуждений, глупостей и пороков. Смех производит веселость, а веселость почитается одним из счастливейших состояний человеческого духа».

Анализ:

В 1729 году появляется его первая сатира, «На хулящих учение». Сатира имела мощный политический подтекст — после смерти Петра I многие в России выступали против начатых им преобразований. За это Кантемир обрушивается на представителей церк и светской реакции. Сатира получила высокую оценку Феофана Прокоповича.

Наука ободрана, в лоскутах обшита,

Из всех знатнейших домов с ругательством сбита.

В них, следуя традиции просвещения он поучает «что такое хорошо, а что такое плохо», обличает пороки, как общественные, так и людские. Литературную деятельность Кантемир рассматривает как свой гражданский долг: в предисловии ко второй своей сатире он пишет: «На последний же их вопрос, кто меня судьею поставил, ответствую: что все, что я пишу, — пишу по должности гражданина, отбивая все то, что согражданам моим вредно быть может».

Сатира написана изначально не с целью издания, а для себя. Но через друзей она попала к Новгородскому архиепископу Феофану, который и дал толчок для продолжения этого цикла сатир. Кантермир определяет эту сатиру, как насмешку над невежами и презирателями наук. В то время этот вопрос был очень актуален. образование становилось доступным для людей, были учреждены коллегии, университет. Это был качественный шаг в области наук. А любой качественный шаг – это если не революция, то реформа. И немудрено, что он вызывал столько споров. Автор обращается, что и следует из названия, к уму своему, называя его «уме недозрелый», т.к. сатира написана им в двадцатилетнем, то есть еще совсем недозрелом по тем меркам возрасте. Все стремятся к славе, а достичь ее через науку сложнее всего. Автор использует 9 муз и Аполлона как образ наук, которые делают дорогу к славе трудной.

Далее в сатире по очереди появляются 4 персонажа: Критон, Силван, Лука и Медор. Каждый из них осуждает науку, объясняет по-своему ее ненужность.

Критон считает, что те, кто увлекается наукой, желают постичь причины всего происходящего. А это плохо, т.к. они отходят от веры в Священное Писание. Да и вовсе по его мнению наука вредна, надо просто слепо верить.

«Расколы и ереси науки суть дети;

Больше врет, кому далось больше разумети;

Приходит в безбожие, кто над книгой тает…»

Силван – скупой дворянин. Он не понимает денежной пользы науки, поэтому она ему не нужна. Для него ценность имеет лишь то, что может принести конкретно ему выгоду. А наука этого ему предоставить не может. Он ведь жил без нее, так и проживет еще!

Ведь не теперь мы твердим, что буки, что веди —

Можно знать различие злата, сребра, меди.

Лука – пьяница. По его мнению, наука людей разъединяет, т.к. не дело это – сидеть в одиночку над книгами, которых он и подавно зовет «мертвыми друзьями». Он хвалит вино как источник хорошего настроения и других благ и говорит, что променяет стакан на книгу только если время побежит вспять, звезды появятся на земле и т.п.

Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:

«Наука содружество людей разрушает;

«Когда по небу сохой бразды водить станут,

А с поверхности земли звезды уж проглянут,

Когда будут течь к ключам своим быстры реки

И возвратятся назад минувшие веки,

Когда в поcт чернец одну есть станет вязигу, —

Тогда, оставя стакан, примуся за книгу»»

Медор – щеголь и франт. Ему обидно, что бумагу, с помощью которой в то время завивали волосы, расходуют на книги. Для него славный портной и сапожник гораздо важнее Виргилия и Цицерона.

Автор обращает внимание, что у всех дел возможны два мотива: польза и хвала. И есть мнение, что если наука не приносит ни того ни другого, то зачем ею заниматься? Люди не привыкли, что может быть иначе, что добродетель сама по себе ценна. Но любой, едва что-либо узнав, требует повышения по службе или другого статуса. Например, солдат, едва научившись ставить подпись, хочет командовать полком. Автор сетует, что ушло то время, когда ценилась мудрость.

В конечном итоге из портретных зарисовок носителей невежества складывается значительная и опасная сила, стремившаяся ликвидировать петр преобразования. И этот устрашающий союз наделен властью церковной и административной:

«ордость, леность, богатство — мудрость одолело,

Науку невежество местом уж посело,

Под митрой гордится то, в шитом платье ходит,

Судит за красным сукном, смело полки водит».

 

2«Евгений Онегин». Классический реализм, проблемы хар-ра. Дискуссионные вопросы изучения романа.

Главное произведение, которое завершено в Болдино(30г) – ЕО.

Это первый реалистический роман в мировой лит-ре.

Начал писать 9 мая 1823г. В Кишиневе. Закончил 9 главу 25 сентября 1830 года. Написал роман. После его завершения разбил его на 3 части, каждую из которых на 3 песни, озаглавив каждую( Русские народные сказки, число 3- удивительное число, церковная семантика: отец, сын, дух. Всё связано с высшей организацией).

Часть 1— Предисловие. Песнь1. Хандра. (Кишинев, Одесса 1823).

2 песнь. Поэт. Одесса, 1824.

3 песнь. Барышня. Одесса, Михайловское, 1824 г.

Часть 2. 4 песнь. Деревня. Михайловское, 1825г.

5 песнь. Именины. Михайловское, 1825г.

6 песнь. Поединок. Михайловское, 26 год.

Часть 3. 7 песнь. Москва. Михайловское, 27-28 год.

8 песнь. Странствие. Павловское, Москва, Болдино, 1829г.

9 песнь. Большой свет. Болдино, 1830г. 7 лет, 4 месяца, 17 дней.

В окончательном тексте нет 8 песни. Это объяснил Катенин: «Онегин видел сверх нижегородской ярмарки одесской пристани военные поселения, заведенные графом Аракчеевым…».

Пушкин написал 10 главу. Была задумала в 1829 г. В Болдино и сожжена 19 октября 1830( в день лицея). Перед сожжением Пушкин зашифровал отдельные моменты, которые Моров в 1910 г расшифровал. Речь шла об Отечественной войне, о восстании декабристов и участии в нем Онегина. Пушкин думал продолжить роман, по его замыслам, Онегин должен был оказаться на Кавказе и там погибнуть. Это не было реализовано. Работа над романом была долгой и трудной.

Первые 5 глав были написаны быстро(2 года). Остальные- долго(5 лет).

По жанру ЕО – роман в стихах, социально-бытовой роман. Общественные вопросы решаются через изображение быта. Пушкин обратил внимание на специфику жанра.

4 ноября 1823г писал Вяземскому: «что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница». Роман – это лиро-эпический жанр. «Лиро»- никаких законов, принцип свободы, которым он дорожил. «И даль свободного романа я сквозь магический кристалл ещё неявно различал». Эпос обязывает к сюжету ( сгусток событий, самое главное) и к фабуле (последовательность событий).

Кантемирова дивизия — Год Литературы

Текст: Арсений Замостьянов, зам. главного редактора журнала «Историк»

Фото: ru.wikipedia.org

Историки литературы по-разному трактуют начало XVIII века, первые шаги русской светской поэзии. Но в любой серьезной хрестоматии найдется место для Кантемира как для одного из основоположников нашей поэзии и первого русского сатирика, который высмеивал пороки свозь слёзы: «Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу».

Его отец — знаменитый молдавский господарь — был важным союзником Петра Великого и получил от русского императора княжеский титул. На сестре поэта царь даже намеревался жениться…  И Антиох Дмитриевич с молодых лет был заметным политиком. Вел дипломатическую игру, участвовал в борьбе за власть. Призвание у него было иное — поэзия и просветительство, но в те времена всё это нередко сливалось воедино. Его лучшие произведения — сатиры — не издавались при жизни автора, несмотря на его богатство и влиятельность. Слишком острые это были вещицы. Зато они ходили в списках, и влияние на литературную жизнь оказывали сильнейшее. Мимо сатир Кантемира не прошёл никто из русских поэтов XVIII века. Они считали его русским Ювеналом и Буало. Преувеличивали? Наверное. Но несомненно, что Кантемир был первым русским сатириком, да ещё и одним из первых поэтов. Он протаптывал путь по бездорожью. Прожил поэт всего лишь 35 лет. Умер в Париже, будучи русским посланником во Франции. Кантемир считался уважаемым и талантливым литератором, но всеобщее признание пришло к его стихам уже после смерти.

---

В этот день самое время вспомнить семь самых ярких произведений Антиоха Кантемира в разных жанрах и родах литературы.

---

1. НА ХУЛЯЩИХ УЧЕНИЕ

Это первая сатира Кантемира. И, пожалуй, самая известная. Причем заслуженно. Школьники, наверное, морщились от строгости старинного поэта, но многие строки запоминали с ходу. Написал он ее в 1729 году, во времена правления юного Петра Второго, когда казалось, что начинаниям первого русского императора грозит забвение. Кантемира, прежде всего, волновало отношение к просвещению, к образованию. Он видел, что в церковных кругах многие относятся к европейским веяниям враждебно. Для них любое учение — чуть ли не бунт против комфортных традиций. Совсем еще молодой Кантемир забрался на кафедру и начал проповедь по славу Просвещения. Именно так, с большой буквы. Он не жалел аргументов, чтобы доказать, сколь пользительно учение и сколь бессмысленна и постыдна жизнь у неучей. При этом он не жалел громких слов и эффектных примеров и демонстрировал виртуозное владение «низким» стилем. Думаю, начало этой сатиры, обращенной «К уму своему», на памяти у многих:

Уме недозрелый, плод недолгой науки!

Покойся, не понуждай к перу мои руки:

Не писав летящи дни века проводити

Можно, и славу достать, хоть творцом не слыти.

Если представить себе тогдашнее отношение к публично произнесенному слову, к церковным устоям — станет очевиднее смелость Кантемира, считавшего, что сатира должна быть бесстрашной, когда речь идет о гражданских убеждениях.

2. НА ЗАВИСТЬ И ГОРДОСТЬ ДВОРЯН ЗЛОНРАВНЫХ

 Сам автор так разъяснял пафос этой — второй по счету — сатиры: «На последний же их вопрос, кто меня судьею поставил, ответствую: что все, что я пишу, — пишу по должности гражданина, отбивая все то, что согражданам моим вредно быть может». Эта сатира построена в форме диалога, её можно было бы не без успеха поставить на сцене. Острота конфликта — в отношении к родовым заслугам. Кантемир, будучи бесспорным аристократом, подобно Петру Великому, предпочитал заработанную славу. Тем, для кого высокое происхождение было главной святыней, вряд ли пришлась по душе его сатира. Кантемир смело говорил о равенстве людей, ссылаясь на библейские примеры:

Адам дворян не родил, но одно с двух чадо

Его сад копал, другой пас блеюще стадо;

Ное в ковчеге с собой спас все себе равных

Простых земледетелей, нравами лишь славных;

От них мы все сплошь пошли, один поранее

Оставя дудку, соху, другой — попозднее.

Словом, поэт вёл прицельный огонь по предрассудкам, столь сильным в XVIII веке. Если вдуматься, они не исчезли и в наше время. Разве что поменяли одёжку.

3. РАЗГОВОР О МНОЖЕСТВЕ МИРОВ

Это не оригинальное произведение, «всего лишь» перевод из Фонтенеля, но для русских читателей он стал настоящим литературным событием и просветительским прорывом. При набожной императрице Елизавете Петровне книгу запретили как «противную вере и нравственности». Кантемир и впрямь не любил, когда всё принималось на веру, и стремился подвергать сомнениям устоявшиеся представления о мире. В те времена таких искателей в России было немного. Зато последователи у Кантемира нашлись. А он искал в мире «мудрость всеблагую», не считаясь со стереотипами.

4. ПИСЬМО ХАРИТОНА МАКЕНТИНА К ПРИЯТЕЛЮ О СЛОЖЕНИИ СТИХОВ РУССКИХ

Кантемир был «партизаном» силлабического стиха. Он преданно полюбил его в юности — и набиравший силу реформатор русского стиха Тредиаковский не смог поколебать вкусов Кантемира. Эта привязанность удивительна — особенно если учесть, что сам поэт был проповедником прогресса и бичевал тех, кто упрямо держится за старое. Но без противоречий поэзии не бывает. 

В «Письме Харитона Макентина» он изложил свои взгляды на стихосложение под маской выдуманного героя. Этот стиховедческий трактат был опубликован вместе с кантемировскими переводами из Горация.

Трактат написан занимательно, его легко читать и в наше время. В нем — ключ ко всем стихам Кантемира, к его пониманию поэзии. Кантемир не принял идею Тредиаковского о необходимости строить стих на основе правильного чередования стоп, не принял «силлабо-тонику». «Стоп рассуждение не нужно», — отрезал автор «Сатир», считавший только свободную силлабику гибкой и выразительной.

О поэзии он рассуждал с жаром и с многочисленными примерами. Считается, что для Кантемира стихотворчество было только инструментом просвещения и пропаганды. Но «Письмо Харитона…» показывает, насколько важной для него была и эстетическая, художественная сторона творчества.

Очевидно, что Кантемир всерьез задумывался обо всех нюансах поэзии, сравнивал русский литературный язык с европейскими, многое понимал на свой лад. Задумывался об оркестровке стиха, о рифме. Он предлагал собственную остроумную терминологию — например, такую: «Потому рифмы могут быть односложны, двухсложны и трехсложны. Первые называются тупыми, вторые — простыми, третьи — скользкими». Кантемир рассуждал: «Я не вижу, для чего б перенос речи из первого стиха в другой, следующий, когда одним целое разумение речи кончить не можно, был запрещен. Греки, латины, итальянцы, ишпанцы, англичане не только в порок то не ставят, но и украшение стихам почитают». В своих сатирах он частенько щеголял такими переносами.

В этом споре Кантемир проиграл. Но попытка была почти блистательная!

5. НА ЕЗОПА

Кантемир писал и басни. Этот лукавый, но в то же время проповеднический жанр подходил ему. Одним из первых он открыл для русских читателей Эзопа. Мы запомнили Кантемира по пространным многословным сатирам. Но гибкость стиха проверяется, прежде всего, в лаконичных произведениях. И Кантемир создавал эпиграммы, надписи — и вот такой монолог Эзопа:

Хотя телом непригож, да ловок умишком,

Что с лица недостает, то внутре залишком.

Горбат, брюхат, шепетлив, ножечки как крюки, —

Гнусно на меня смотреть, а слушать — нет скуки…

Это первый столь впечатляющий портрет легендарного баснописца в русской поэзии.

6. АВТОР О СЕБЕ

В стихах Кантемира непросто найти лирическое начало, хотя его блестки есть и в самых известных кантемировских «полнометражных» сатирах. Он смело, а порой и яростно излагал свои идеи, но исповедальных нот, как правило, избегал и автопортретов не набрасывал. Интересными исключениями из правила стали его своеобразные эпиграммы на самого себя. Они афористичны. Достаточно вспомнить такой отрывок:

Что дал Гораций, занял у француза.

О, коль собою бедна моя муза!

Да верна; ума хоть пределы узки,

Что взял по-галльски — заплатил по-русски.

Но в них прорывается и редкая для Кантемира горечь:

Аще и росски пишу, не росска есмь рода;

Не из подлых родиться дала мне природа.

Трудов, бед житье мое исполнено было,

Ища лучшего, добро, бывше в руках, сплыло.

Отца, матерь погребох в отрочески лета,

Хоть могу быть не отец, житель бедный света.

Это уже настоящий автопортрет! Именно так и сложилась его судьба — и ранняя смерть родителей, и череда потерь, и непонимание современников…  И это лирика, исповедь, а не проповедь.

7. ПЕТРИДА

Полное название этого произведения — «Петрида, или Описание стихотворное смерти Петра Великого, императора Всероссийского».

В длинной антологии русских стихов и произведений риторического жанра, посвящённых Петру Великому, «Петрида» Кантемира стоит рядом с произведениями Феофана Прокоповича, Михайло Ломоносова и предшествует громам и молниям Пушкина. Получилось нечто слишком архаическое — всё-таки силлибика не годилась для столь торжественной темы:

Печаль неутешную России рыдаю:

Смеху дав прежде вину, к слезам побуждаю;

Плачу гибель чрезмерну в роксолян народе,

Юже введе смерть Петра перва в царском роде.

Но замысел Кантемира впечатляет. Он мечтал написать поэму о Петре. Её первая часть, о которой мы и говорим, должна была разрешиться выздоровлением царя. В других главах Кантемир намеревался завоевать славу русского Гомера, повествуя в возвышенном духе о свершениях великого императора. Но планы оказались неподъемными. Кантемир всё-таки остался сатириком «по преимуществу». А с петровской темой русским поэтам XVIII века не везло. Неоконченной осталась поэма Ломоносова. Не давался жанр эпической поэмы и Державину.

Кантемир — а он все-таки был не только сатириком — написал и оду в честь Петра Великого. Она не сохранилась. То, что осталось от «Петриды», — это подступы к теме, эскиз, отдаленно напоминающий речь Феофана Прокоповича на смерть Петра.

Таким и остался в истории Антиох Кантемир — молодой, необыкновенно одаренный поэт и просветитель, дипломат и ученый, младший из «птенцов гнезда Петрова». Ему пришлось действовать во времена преемников первого нашего императора. Петра он идеализировал, поклонялся ему. Это позволяло сохранить осанку и не утратить веру в Просвещение. Таким он и останется — неразуверившимся.

Кантемир сатиры. Сатира я

Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744), князь, блестяще образованный человек, поразивший современников своими обширными познаниями. Знал современные и древние иностранные языки, иностранную литературу (антикварную, итальянскую, французскую, английскую и испанскую). Кроме того, интересуется естественными науками и философией. Его отец — ученый-историк, автор книги «Османская империя». Антиох Кантемир стал, по словам Белинского, «первым светским поэтом в России.«Убежденный защитник дела Петра I, после смерти государя он присоединился к« ученому отряду »Феофана Прокоповича в борьбе за прогресс и просвещение. Общение с Прокоповичем отражено в сатире Кантемира (техника слогового стиха !).

Как поэт-гражданин, Кантемир не может оставаться равнодушным, видя пороки и недостатки общества. Поэтому он пишет сатиру. Нас не любят в придворных кругах за его работы, из-за них он не стал президентом Академии наук.Писатель-сатирик в суд не явился. Его «отправили» резидентом сначала в Лондон в 1732 году, затем в Париж в 1738 году. Он ведет себя как блестящий дипломат, делает много полезного (все думают, что в России все такие же, как он — умный, образованный, продвинутый). ). Он умирает, не имея возможности вернуться на родину.

Итак, собственно о сатирах. Сам он определяет жанр сатиры как «сочинение, которое забавным слогом, издевающимся над злом, пытается исправить человеческую мораль».«Первые пять сатиров были написаны на Руси в период 1729-1732 годов, они неоднократно переписывались и исправлялись им. Это « О кощунственных учениях. На ваш взгляд », « К зависти и гордости злобной знати. . Филарет и Евгений »,« О разнице человеческих страстей. Новгородскому архиепископу »,« Об опасности сатирических произведений. Его музе »,« О человеческой злобе вообще. Сатир и Пернерг »(выделяю их из списка литературы).Остальные 4 он писал за границу в разное время, в том числе «О воспитании. Князю Никите Юрьевичу Трубецкому. « Татаринова считает неправильным делить творчество Кантемира на русский (актуальные темы) и нерусский (абстрактное морализаторство) периоды. В частности, потому, что К. скопировал свои первые сатиры за границей. Например, только в финальной версии Филарета. а у Евгения проявляется мотив равноправия всех сословий и несправедливости и жестокости крепостничества. Так что вы чувствуете:

“… То же в бесплатном

И в лакеях течет кровь, та же плоть, те же кости … »

Все сатиры имеют двойное заглавие: первая часть «Кому…» (к кому относится), вторая часть раскрывает смысл. Сатира начинается с обращения, затем — галерея сатирических портретов и образов. В заключение рассуждения автора.

Язык простой, К. хотел быть понятным. Народные выражения, пословицы, поговорки (помню: «Накройте голову капюшоном, прикрывайте живот бородой)».Портретная живопись, бытовые сюжеты. Влияние фольклора. Обращение к реальным людям. Белинский писал, что К. «каким-то счастливым инстинктом оживил поэзию» (обращение к действительности).

Как я уже говорил, основная идея сатиры «Филарет и Евгений» — равенство всех людей. Диалог между дворянином Евгением и «добродетельным ценителем» Филаретом. Евгений говорит, что его семья происходит почти от княгини Ольги, а потому он крут, а Филарет — «Адам не родил дворян», мир вам, братья и сестры и т. Д.

Сатиру «На просвещение» перечитывать было лень, удовольствие сомнительное, смысл в том, что автора распяли, что он, мол, такой («Возвращения зимы еще не видел, никто от черноватых волос на голове седеет «), так что учите старый, мудрый опыт. Кстати, он сталкивается с тем, что молятся, постятся (!) И не спят с женой. На самом деле он, конечно, имеет в виду, что нужно быть прогрессивным и прислушиваться к Петру, а не к тем, кто «смог спрятать три зуба за губами», «кто помнит чуму в Москве»…

Пусть Татаринова скажет про сатиру «О кощунственных учениях …» Она же резко осудила реакционное дворянство. К. защищал науку, образование … Он считал, что государственный прогресс и исправление нравов зависят от образования. «Главными врагами науки здесь являются фанатик Крито, который ворчит, что дети начали читать Библию сами, а не слушать духовенство, дворянин Селиван, невежественный, который считает, что наука мешает заработку, гуляка Люк и денди Медор (наука помеха, Сенека, Вергилий, Цицерон — в топку, лучше козырные сапоги и кафтан).Есть и несведущие военные и многие другие, но это основные.

Кантемир — На ваш взгляд. Монолог Крито.

«Расколы и ереси науки — дети;

Он больше лжет, кому дано больше понять;

25 Приходит к безбожию тот, кто тает над книгой, —

Критон с четками в руках ворчит и вздыхает,

И вопрошает, святая душа, с горькими слезами

Увидеть, как вредно семя наук между нами:

Наши дети, которые до этого были тихими и покорными,

30 Праотцы пошли по стопам шустрого Бога

Служение, слушая со страхом, которого они сами не знали,

Теперь к искушению церковь, Библия стала честью;

Они говорят, они хотят знать причину всего, причину,

Не верят священному обряду;

35 Потеряли нрав, забыли пить квас,

К соленому мясу их палкой не прибить;

Свечи уже не ставят, постных дней не знают;

Руки мирской власти в церкви слишком много, чтобы потерять,

Шепотом о том, что мирская жизнь уже позади,

40 Поместья и поместья не очень подходили.

ЕСТЬ Тредиаковский — ДАМЫ СТИХИ В РОССИЮ

Начну на флейте, стихи грустные,

За весь этот день ко мне ее доброта

Думать умом — это большая охота.

Матушка Россия! Мой неизмеримый свет!

Позволь спросить твоего верного чада

Ой, как ты сидишь на троне красный!

Небо русское ты Солнце ясное!

Некоторые расписаны всеми золотыми скипетрами,

И драгоценный порфир, митра;

Ты украсил себе свой скипетр,

И она почтила корону своим светлым ликом.

О вашем дворянстве

Кто бы не знал в широком свете?

Прям вся знать сама:

Боги ты, она! легкая продукция.

Вся вера благочестивых в вас,

Нет примеси с нечестивыми;

У вас не будет двойной веры,

Нечестивые не смеют приближаться к вам.

Все ваши люди православные

И везде славятся мужеством;

Дети достойны такой мамы,

Везде статьи для вас готовы.

Что ты, Россия, не в изобилии?

Где ты, Россия, ты не был силен?

Сокровище всякой доброты, ты один,

Всегда богат, причина славы.

Если звезды в тебе всем светят здоровьем!

А россияне громко плещут:

Виват Россия! вивать тащить!

Виват, надежда! виват хорошо.

Умру на флейте, стихи грустные,

Зря до России через страны далекие:

Мне сто языков нужна была

Славь все, что в тебе милого!

беседа с анакреоном

О мастер в живописи первый, Ты первый на нашей стороне, Достойный быть рожденным Минервой, Изобрази мне Россию, Изобрази ее зрелый возраст И с радостью взирай, Радуйся ясности лба И вознесенная голова;

Попробуй представить себе, что члены здоровы, Как и положено богине, Вьющиеся волосы на плечах Завивайся энергией, Положи огонь в небесные глаза Пылающих звезд посреди ночи, И брови свои дугообразно выведи, Кажется, что это мир после облаков;

Поднимите груди, молока обильно, И так, чтобы красота созрела, Показали мускулы, руки сильны, И губы полны живости В разговоре они обещали важность И чтобы наш слух был воодушевлен, Как чистый голос лебеди, если можно хитростью;

Одень ее, одень ее в пурпур, Дай ей скипетр, возложи венец, Как положено ей по законам мира, И положи конец раздорам; О, если образ похож, Рыжая, добрая, благородная, Великая Мать сказала, И приказала прекратить войны.

Ода из Иова

О ты, что напрасно ропщешь на Бога, человек, послушай, если в ревности Он страшен Иову из облака рек! Сквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град сияющий И прерывая гром голосом, Небо тряслось от слов И так он призвал в ссору: Теперь возьми все свои силы, Наберись мужества, встань и дай ответ. Где ты был, как я был в гармоничном чине Этот прекрасный свет сотворил; Когда Я воздвиг небесный свод земной И сонм небесных сил прославил Мое Величество и мою силу? Покажи свою мудрость! Где ты был, как перед Мною Неисчислимая тьма новых звезд, Моя рука внезапно зажглась Моей рукой В бескрайних неизмеримых местах, Говорило Моё Величество; Когда новые лучи сияли от солнца, Когда в ночи взошла луна?

Сумароков вторая нелепая ода

Гром, молнии и льдины вечны,

Шуршат моря и озера

Везувий проносится с середины

В аду горящего подсолнечника.

Вечный дым поднимается с востока,

Страшные тучи поднимаются

И горизонт покрывается тьмой.

Эфес горит, Дамаск горит,

Три цербера лают гортаньем,

Средиземье разжигает понты.

Головорез Персеполис падает,

Подобно Фаэтону,

Нептун покидает государство

И в бездне он низвергает трон;

Гиганты поднимают руки

Боги разрушают жилище,

Пронзают горами небесный свод,

Борей, злой, рев и стон,

Япония тонет в бездне

Бои Гидра Геркулес.

Я ступил ударной ногой

На Pico the Furious Titan

И соскользнул с другой —

В грозный ледяной океан.

Своими ногами он только в мире,

Он прячет главу в воздухе,

Касаясь ею небес.

Я, муз, открываю весь рот

А я так лукаво пою

Что сам не понимаю песен.

Эпиграмма

Танцовщица! Ты богат.Профессор! Вы несчастны. Конечно, голова в уважении меньше ног.

Дмитриев стонет серый голубь

Серый голубь стонет,

Стонет день и ночь;

Его милый маленький друг

Улетел надолго.

Он больше не ворчит

И пшеница не кусается;

Все тоскует, все тоскует

И тихо льет слезы.

С нежной ветки на другую

Он переворачивает

А моя дорогая подруга

Ждет его со всех сторон.

Жду ее … увы! а зря

Знай, судили его по року!

Сохнет, сохнет незаметно

Страстный, верный голубь.

Прилипает к траве,

Обернут нос перьями;

Не стонет, не вздыхает;

Голубь … заснул навсегда!

Вдруг прилетел голубь

Унылая, издалека,

Села над любимым,

Просыпается, голубь будит;

Плачет, стонет, сердце ноа,

Возлюбленная ходит —

Но… увы! Хлоя милая!

Дорогой друг не проснется!

Державин ода богу

О Ты, бесконечное пространство, Живое в движении материи, Вечное течение времени, Без лиц, в трех лицах Божественного! 5 Дух присутствует повсюду и Тот, Кому нет места и разума, Кого никто не мог понять, Кто наполняет Собой все, обнимает, созидает, хранит, 10 Кого мы называем: Богом. Измерьте глубины океана, Считайте пески, лучи планет, Хотя высокий ум мог бы, — У вас нет числа и меры! 15 Просветленные духи не могут, рожденные Твоим светом, Исследовать Твои судьбы: Только мысль осмеливается взойти к Тебе, В Твоем величии исчезает, 20 Как в вечности, прошедшее мгновение.

Державинский водопад

Гора Алмазна льется с высот четырьмя скалами, Жемчуг бездна и серебро Кипит внизу, вздымается бугорками; Из брызг синий холм стоит, Далеко в лесу гремит рев. 2. Он шумит и среди густого леса Затеряется в пустыне; Луч скоро сверкнет сквозь ручей; Под неустойчивым сводом деревьев, покрытых как сон, тихо льются волны, Их привлекает Млечная река.3. Серая пена на берегах Лежит бугорками в темных дебрях; Стук слышен ветрами млатов, Визг питья и стон поднимающихся мехов: О водопад! в твоем горле Все похоронено в бездне, во тьме!

Река времен в устремлении Уносит все дела людей И тонет в бездне забвения Народов, царств и царей. И если что останется Сквозь звуки лиры и трубы, Тогда вечность будет пожирать горлом И общая судьба не уйдет.

Сатиры Кантемира. Значение сатирической лирики в русском классицизме.
Князь Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744) был блестяще образованным человеком, поразившим современников своими обширными познаниями. Он знал современные и древние иностранные языки, иностранную литературу (антикварную, итальянскую, французскую, английскую и испанскую). Кроме того, интересуется естественными науками и философией. Его отец — историк и автор Османской империи. Антиох Кантемир стал, по словам Белинского, «первым светским поэтом в России.«Убежденный защитник дела Петра I, после смерти государя он примкнул к« ученому отряду »Феофана Прокоповича, в борьбе за прогресс и просвещение. Общение с Прокоповичем отражено в сатире Кантемира (прием слогового стиха!).
Как поэт-гражданин, Кантемир не может оставаться равнодушным, видя пороки и недостатки общества. Поэтому он пишет сатиру. Сатиры имеют двойное имя (одна часть — обращение к кому-то, а другая объясняет содержание).Перед А.К. никто не писал поэтических сатир.
Реформы пошли под откос, образование начало утомлять. То, что он увидел и испытал, нашло отражение в творчестве (сатира).
1729 г. — первая сатира «На кощунственное учение. По его мнению, «Сатира» в забавном слоге высмеивает зло, пытается избавиться от отрицательных сторон жизни », — сам губернатор Кантемир. Через одного из героев А.К. говорит, что цель жизни — удовольствие — и с ней нужно жить. чашкой, а не книгой, но он хочет показать обратное, он не осуждает своих героев, а доводит их мысли до крайности, а потом начинает рассказывать, как обстоят дела: «… Золотой век не дошел до нашей семьи; Гордость, лень, богатство — мудрость преобладала … »и говорит:« Если всеблагая мудрость дала вам знать, Подбодрите себя тайно, рассуждая внутри себя. Польза наук; Не ищи, объясняя тую, Вместо похвалы, которую ты ждешь, получи злое кощунство. «Пусть Татаринова скажет о сатире« О кощунственных учениях … »Она также резко осудила реакционное дворянство. К. защищал науку, образование … Он считал, что от образования зависит государственный прогресс и исправление нравов.«Главными врагами науки здесь являются фанатик Крито, который ворчит, что дети начали читать Библию сами, а не слушать духовенство, дворянин Селиван, невежественный, который считает, что наука мешает заработку, гуляка Люк и денди Медор (наука помеха, Сенека, Вергилий, Цицерон — в топку, лучше козырные сапоги и кафтан). Есть еще несведущие военные и многие другие, но это основные.
Вторая сатира А.К. — «На зависть и гордость недоброжелательной знати. Филарет и Евгений ». Это в форме диалога: сначала Филарет (« добродетель ») спрашивает Евгения (« благородный »), почему ему грустно, на что Евгений отвечает, что люди из обычной семьи получают звания, а он нет, хотя заслуги предков огромны, и даже во время правления Ольги предков уважали.Филарет говорит ему, что благородный — это не тот, чьи предки благородны, а тот, кто своими делами заслуживает уважения .Еще он говорит: «Лучший путь выбрал тот, кто всегда начинал говорить правду, Но кто промолчит, не станет виноватым, тот не посмеет скрыть правду ложью», — говорит он о людях, которые заслуживают чины: не знали, деды не были Думой и губернатором, И знать не может с вами в старости считаться; И что? Ведь они сами Начинают дворянскую семью, как начали ваши предки … Адам не родил дворян, но один с двумя детьми вырыл Свой сад, другой пас блеющую отару.Ной в ковчеге вместе с ним спас всех своих сверстников. Простых земледельцев, только славных моралью; От них мы все полностью пошли, один раньше Выйдя из трубы, паши; другой позже. «(конец 1729 — начало 1730; 1743)
Мы не любим его в придворных кругах за его работы, из-за них он не стал президентом Академии наук. Кантемир возлагал все свои надежды на монархическую власть и очень мало рассчитывал по самостоятельной инициативе духовенства и знати, в настроении которых он видел явную неприязнь или даже ненависть к просвещению.В своих самых могущественных сатирах он ополчился против «злобной знати» и против невежественных представителей церкви. Когда во время воцарения императрицы Анны Иоанновны встал вопрос о предоставлении политических прав дворянству (шляхте), Кантемир решительно высказался за сохранение государственного строя, установленного Петром Великим, 1 января 1732 года Кантемир уехал за границу. занять должность жителя России в Лондоне. Он больше не принимал участия во внутриполитической жизни России, будучи сначала (до 1738 г.) представителем России в Лондоне, а затем в Париже, где сблизился с ведущими просветителями того времени.Он ведет себя как блестящий дипломат, делает много полезного (все думают, что в России все такие же, как он — умные, образованные, продвинутые). Умирает, не имея возможности вернуться на родину.

Белинский: «Сатиры К. были именно тем, что им было тогда нужно и могло быть полезно; Первая сатира — «О кощунственном учении» особенно богата забавными чертами и правдивыми картинками из общества того времени. «Сатира в значительной степени спасла К. от присущей классицизму абстрактности, абстракции.Б. был прав, когда утверждал, что «сатирическое направление со времен К. стало живым потоком всей русской литературы» и что, может быть, благодаря заслугам одной только литературы зло в нашей стране не решилось быть называли добрыми, а корыстолюбие и растраты не называли благими намерениями. как было всегда, так и сейчас ». Как заявил истинный гуманист К. в своей сатире: «Адам не родил дворян», «богатый человек и нищий с сумкой …, пахарь и дворянин при дворе равны».

Самыми известными являются 9 сатиров. «О кощунственных учениях. По его мнению» (против духовенства, стремящегося установить допетровский порядок, в защиту просвещения. «К атеизму приходит тот, кто тает над книгой, «Критон с четками в руках ворчит и вздыхает»; «Сильван находит еще одно обвинение в науке:» говорит, — это заставляет нас голодать »;« Рудди, отрыгивая от трепета, Люк подпевает: «Наука разрушает содружество. людей »; кудри»; «Что в науке? Какая польза будет церкви? Другое, еда, проповедь, питье забудем, Почему доход вреден»; «Клерк должен лазить по горам бумаги, Обвитый тряпками, Из почти всех домов проклятием снесено, Не хотят ее знать, ее дружба убегает, Молит, на море, корабельная служба.(1729 г.) — первое. Всего перед отъездом было написано 5 («На зависть и гордость недоброжелательной знати. Филарет и Евгений» (Естественное равенство всех людей и сословий — дворянин должен оправдывать свое происхождение заслугами, антикрепостничества. Тенденции. Сатира есть) построена в форме диалога. F. — любящая добродетель, E. — благородная. Содержание: встречайте E. и FF спрашивает: «Что так запуталось, мой друг?» На что Э. отвечает, что у него благородные корни, но никого нет. замечает это, они не уважают его должным образом.говорит ему, что вы умеете управлять кораблем? Нет! Тело слуги такое же, как и у него, и он обращается с ним отвратительно. Вы облегчили тяжелую дань народу? Вы что-нибудь добавляли к царскому доходу? гласит: «Адам не рожал вельмож, но один с двумя детьми копал себе огород, другой пас блеющее стадо. Ной в ковчеге вместе с ним спас всех своих сверстников. Простые земледельцы, только славные манеры, От них мы все полностью ушли. , еще один рано Оставив трубу, паши; другой позже »),« О разнице человеческих страстей.Новгородскому архиепископу »,« Его музе »,« К человеческой злобе вообще. Сатир и Пренерг ») — (1729-1732), затем еще 4. (« Об истинном блаженстве »,« Об образовании. Князю Никите Юрьевичу Трубецкому »(1739) (« Какое у них детство? »;« Накопил богатство. для своего сына я презирал нравы Добра, чтобы посадить в моем сердце. Сын будет богат, но без славы »;« Главное воспитание — чтобы сердце, изгоняя страсти, созревал младенец В хороших манерах, утверждать что благодаря этому ваш Сын был полезен Отечеству среди людей И всегда желанен: к этому все науки и искусства должны все подавать руки »;« Итак, добродетель надо всем непременно прививать младенцу до тех пор, пока оно полностью не укоренится; более того. , чтобы очистить ум в знании, достойном Него и других.Так в детях, достойных всех рангов, отечеству сделаете ценный подарок »),« За бесстыдную наглость »,« За состояние сего света. К солнцу ».
Все сатиры имеют двойное название и построены по одному принципу: сатира начинается с обращения, затем сатира. Портреты, кат. Раскрывают суть названия и основную идею автора. Заключение. — точка зрения автора. В сатирах К. присутствуют жанровые сцены из повседневной жизни. Славянизмов в языке мало, много пословиц и поговорок.Но стих не сатир. Новый контент.

Сатиры Кантемира. «На мой взгляд.»
Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744), князь,

Итак, собственно, о сатирах. Сам он определяет жанр сатиры как «сочинение, которое забавным слогом, высмеивающим зло, пытается исправить человеческую мораль». Первые пять сатиров были написаны в России в период 1729-1732 годов, они неоднократно переписывались и исправлялись им. Это «О кощунственных учениях». На мой взгляд »,« На зависть и гордость злобной знати.Филарет и Евгений »,« О разнице человеческих страстей. Новгородскому архиепископу »,« Об опасности сатирических произведений. Его музе »,« О человеческой злобе вообще. Сатир и Пернерг »(выделяю из списка литературы). Остальные 4 он писал за границей в разное время, в том числе« Об образовании. Князю Никите Юрьевичу Трубецкому ». Татаринова считает, что НЕПРАВИЛЬНО делить творчество Кантемира на Русский (актуальные темы) и нерусский (абстрактное морализаторство) периоды.В частности, потому, что К. скопировал свои первые сатиры за границей. Например, только в окончательной редакции «Филарета и Евгения» проявляется мотив равноправия сословий и несправедливости и жестокости крепостничества. Чтобы вы почувствовали:
«… То же в бесплатном
И в холуях течет кровь, та же плоть, те же кости …»
Все сатиры имеют двойное название: первая часть «К …» (к кому это относится), вторая часть раскрывает смысл.Сатира начинается с обращения, затем галерея сатирических портретов и образов.В заключение рассуждения автора.
Язык простой, К. хотел быть понятным. Народные выражения, пословицы, поговорки (помню: «Накройте голову капюшоном, прикрывайте живот бородой)». Портретная живопись, бытовые сюжеты. Влияние фольклора. Обращение к реальным людям. Белинский писал, что К. «каким-то счастливым инстинктом оживил поэзию» (обращение к действительности).
Как я уже говорил, основная идея сатиры «Филарет и Евгений» — равенство всех людей.Диалог между дворянином Евгением и «добродетельным ценителем» Филаретом. Евгений говорит, что его семья происходит почти от княгини Ольги, и поэтому он крут, а Филарет — «Адам не родил дворян», мир вам, братья и сестры и т. Д.
Сатира «О воспитании» поленилась перечитывать, удовольствие было сомнительное, смысл в том, что автора распяли, что он, мол, такой («Я еще не видел возвращения зимы в тридцатом, ни один из черноватых волос на моей голове не седеет» ), дабы научить старый, мудрый опыт.Кстати, он сталкивается с тем, что молятся, постятся (!) И не спят с женой. На самом деле он, конечно, имеет в виду, что нужно быть прогрессивным и слушать Петра, а не тех, кто «сумел спрятать три зуба за губами», «кто помнит чуму в Москве» …

21 октября 2010 г.

Антиох Дмитриевич Кантемир родился в 1708 году в семье молдавского правителя или правителя. Отец писателя Константинович вступил в союз с Петром I, стремясь освободить свою страну от турецкого ига.Но Прутский поход 1711 г. оказался неудачным, в результате чего семья навсегда покинула солнечную Молдову и перебралась в Россию.
Антиох прекрасно знал итальянский, греческий, латинский, английский и французский языки с детства, а русский язык был для него родным с младенчества. С 1725 года Кантемир находился на военной службе, но основным занятием для него в то время была литературная деятельность: он много читал и переводил, сочинял песни о любви. С 1729 года его стали называть поэтическими сатирами, политически злыми и точными по назначению, хотя ни одна из них не была опубликована при жизни автора: они были распределены списками и пользовались большой популярностью.

В 1730 году Кантемир начал писать эпическую поэму «Петрида», посвященную Петру I, которая так и не была завершена. Одновременно он перевел книгу французского писателя Б. Фонтенеля «Разговоры о множественности миров», в которой излагались научные идеи, которые многим церковникам казались крамольными. Перевод долгое время не публиковался, был опубликован только в 1740 году.

Уже первая сатира Кантемира привлекла внимание архиепископа Феофана Прокоповича, который был активным соратником Петра I и в своих проповедях всегда поддерживал его преобразования.Позже Кантемир сблизился с «ученым отрядом» Феофана — кругом наиболее образованных людей своего времени, среди которых был, в частности, историк В. Татищев.

Как и Феофан Прокопович, Кантемир принимал активное участие в событиях 1730 года, сопровождавших интронизацию Анны Иоанновны. Однако очень скоро пришло разочарование, так как Антиох и его друзья были уверены, что императрица не стремится продолжать реформы Петра II, в частности его просветительскую деятельность.
В 1731 году Кантемир был назначен послом России в Лондоне и навсегда покинул Россию. С 1738 г. он, также как посол, находился в Париже. За границей Кантемир не оставляет своих литературных занятий, он продолжает писать: он сочинил три новые сатиры; существенно переработан текст первой пятерки, созданной еще в России; перевел Анакреона и Горация, вел обширную переписку.

Написал трактат «Письмо Харитона Маккентина другу о добавлении русских стихов», составив имя автора из букв его имени и фамилии.

Это ответ на публикацию в 1735 году трактата В.К. Тредиаковский «Новый и короткий способ сочинения русских стихов». Кантемир обсуждал вопросы русского стихосложения, отстаивая силлабический принцип, основанный на одинаковом количестве слогов, но считал необходимым ритмизацию стиха с помощью цезуры — паузы в середине строки. Именно с этим стихом в переработанном издании написаны его сатиры.

А. Кантемир неоднократно пытался напечатать свою сатиру.Но впервые они были опубликованы только после его смерти, в 1749 году, и переведены на французский язык. В России сатиры на Кантемира стали доступны читателю только в 1762 году.
Сатира I о богохульном учении, созданная в 1729 году, называется «На мой взгляд». Автор «прославляет» незнание и глупость, объясняя, что все проблемы и несчастья исходят от ума.
Сатира начинается с воззвания к уму, чтобы она не сработала напрасно, ибо славы и чести можно достичь, не потея и не утомляя себя трудом.Напротив, те, кто работает, плохо себя чувствуют в этом мире, их все ненавидят:

Кто склоняется над столом
Взглянув на книгу глазами, не добьется больших
Камер или сада цвета мрамора;
Он не добавит овцы к отару отца своего.

Далее автор превозносит достоинство правителя Петра II:
Верно, есть надежда в нашем юном монархе
Му возносятся много, с позором Бегает неуч им.
И с грустью добавляет:
Но вот беда: многие в царе хвалят
Из страха то, что в теме нагло осуждается.

Оценив роль царя в развитии науки и искусства, Кантемир обращается к церкви и отношению к ней общества, включая ученых:
Расколы и ереси науки — дети;
Чем больше лжи, тем больше они понимали, кому она давалась;
доходит до безбожия, тает над книгой …

Прихожане больше не просто слушают проповеди в церкви, они сами читают Библию и
Они говорят, они хотят знать причину всего, причину,
Слабое верование священному обряду.
Обнаруживается еще один недостаток науки.
Силванус считает, что обучение вызывает голод, потому что раньше, «не зная латыни»,
Намного больше, чем мы живем сейчас;
Они пожали еще хлеба по неведению;
Приняв иностранный язык, они потеряли свой хлеб.

И нет необходимости пытаться понять суть и причину вещей и явлений, потому что это не вырастет ни копейки, вы не можете узнать, сколько ворует дворецкий и клерк, как добавить воды или количество бочек из винный завод.Знание свойств руд, «разницы между золотом, серебром, медью», трав и болезней — все это ложь.
Зачем считать звезды, а не точно,
Между прочим, не спать целыми на одну ночь,
Только любопытство, чтобы потерять покой,
Ищу, движется ли солнце или мы с землей?
Почему, если часы показывают «день месяца и час восхода солнца»?
Мы можем поделить землю на кварталы без Евклида,
без алгебры, мы знаем, сколько копеек в рублях.
Силванус хвалит одно знание так же, как и люди:
То, что учит вас умножать доходы и расходы, злонамеренно.
Зачем работать, если карман не толстеет? Это просто вредное безумие.
Сильвану поет вместе с розовым Лукой:
Наука разрушает содружество людей.

Не следует уходить из общества друзей ради книг, потому что мы должны проводить время в развлечениях и застольях, потому что «вино — божественный дар», оно объединяет людей, дает повод для разговора, развлекает, избавляет от тяжелых мыслей, ободряет слабых, смягчает жестокое, убирает уныние, влюбленных соединяет.Но как долго жить в тишине и праздности? Ведь народная мудрость гласит: «Бизнес — это время, а веселье — час». Но, увы, трезво-праведный образ жизни автор вовсе не собирается:

Когда они начнут водить поводья по небу,
И с поверхности земли будут видны звезды,
Когда реки потекут к своим источникам
И прошлые веки вернутся,
Когда черный человек ест один в посте,
Тогда, оставив стакан, я начну читать книгу.

А Медор расстроен тем, что много бумаги тратится на написание и печать книг, что фунт хорошего порошка не заменяет Сенеку, а Цицерон ценится дешевле, чем сапожник и портной.

Автор слышит эти речи каждый день, поэтому призывает ум «быть немым».
А вот «денди, скупец, ханжа» злобно ругают науку, умные люди имеют право не слушать их, а, наоборот, эти речи запали в их душу, а правду мало кто любит.
Ты можешь быть епископом — для этого не нужно много ума: надень свою мантию, повесь крест на теле, «накрой голову капюшоном, закрой живот бородой» и всех благослови и влево. И самое главное, позаботьтесь о доходах церкви.

Если хочешь быть судьей, надень парик и оскорбляй всех, кто пришел с пустыми руками. Вы можете спать во время процесса. Забудьте о законе, уставах, правах; главное — «усилить предложения», никому не сочувствуя.Автор сожалеет о том, что прошло время, когда мудрость царила всем:
Золотой век не длился до нашего времени;
Гордость, лень, богатство пересилили мудрость.

И теперь невежество поднялось над наукой, оно «гордится митрой, ходит в вышитом платье», сидит при дворе, командует полками. А науку «раздевают, в лохмотья оборачивают», изгоняют из домов, с этим не хотят знать, не гонят.
Все кричат:
Мы не видим плодов от науки,
Хотя голова полна ученых, но руки пусты.
Общество ценит того, кто играет в карты, знает вина, танцует, со вкусом одевается. С юных лет он считал себя достойным семи мудрецов. Другие, даже знающие какие-то элементы науки, ворчат на жизнь, потому что в ней ничего не добились: священник не стал епископом, солдат — командиром, писец — юристом. Но тот, у кого в семье семь бояр и владеет двумя тысячами дворцов, совсем не должен уметь читать и писать. Сатира заканчивается обращением к разуму:

Таковы, слыша слова и видя примеры, Молчи, ум, не скучай, сиди в неведении.
Храните в себе знания, которые дала вам мудрость, и думайте о пользе наук для себя; если вы решили рассказать об этом миру, то вместо похвалы вы можете «получить злое богохульство», то есть порицание со стороны других людей за смелые и разумные мысли.

Кантемир был одним из основоположников новой литературы. Образцом жанра для него послужили «Сатиры» Н. Буало, но по содержанию и проблематике они связаны с русской действительностью и отечественной сатирической традицией.Как и его предшественники, Кантемир писал слоговыми стихами, не боялся употреблять разговорные слова и выражения. Он правдиво и достоверно изобразил жизнь и обычаи своей эпохи.

Сатирик высмеивал боящихся просвещения попов и бояр, противников петровских реформ, и смело осуждал этих благородных бездельников, которые «хвастаются одним благородством», но не могут похвастаться «добрыми делами».

Нужна шпаргалка? Потом сохраните — «Анализ стихотворения» На мой взгляд. «Литературные произведения!

Первая сатира (« На хулителей учения.Их собственному разуму ») открывается известными стихами:« Незрелый разум, плод недолговечной науки! / Отдыхай, не заставляй мои руки писать … »

Сатирик перечисляет аргументы тех, кто считает науку ненужной. Ханджа Крито видит в них причину атеизма:« Расколы и ереси науки — дети; / Он врет больше, кому нужно больше понимать ». Раньше люди послушно ходили на церковную службу и слушали ее, не понимая. Теперь, к соблазну церкви, они сами начали читать Библию, они забыли о постах, они не пьют квас, они разучились кланяться и зажигать свечи, они верят, что вотчины не принадлежат монастырям.Скопидом Силва говорит, что преподавание вызывает у людей чувство голода: не выучив латынь, они собирали больше хлеба. Дворянин не должен грамотно говорить и понимать причину покоя: он не знает из этого, сколько ворует клерк и как добавить количество бочек из винодельни. «Мы понимаем Землю в квартале без Евклида. / Сколько копеек в рубле, без алгебры мы можем сосчитать». «Рыжий, трижды отрыгивая, Лука подпевает»: наука мешает людям веселиться и разрушает компанию.Вино — божественный дар; веселый человек, оставив стакан, не возьмется за книгу. Шёгол Медор скорбит, что в книгах много бумаги, и ему нечем обернуть свои завитые локоны; Вергилий и Цицерон двух денег не стоят перед славным портным и сапожником. «Вот некоторые из речей, которые каждый день звучат у меня в ушах».

И понятно, что без науки легче добиться успеха. Чтобы стать епископом, достаточно покрыть голову капюшоном, брюхо бородой и, раздуваясь в карете, лицемерно благословить всех.Судье достаточно подстегнуть узловатый перук и отругать пришедших с пустыми руками. Ему не нужно знать законы: работа клерков — лазить по горам бумаги.

Каждый невежд считает себя достойным высшего звания и чести. Итак, уму не нужно искать этих почестей, но необходимо, сидя в своем углу, хранить в себе знания о преимуществах наук, а не объяснять их другим.

Вторая сатира («На зависть и гордость злобных дворян») диалог Филарета («Любящая добродетель») и Евгения («Благородный», то есть благородный).Филарет встречает Евгения с большой грустью и догадывается о причине: «Трифону ленточку подарили, Туллий деревнями / Награжден — вас презирают древними именами». Евгений подтверждает. Его расстраивает, что вчерашние торты и сапожники вскочили на высшую ступень, но он ничего не добился своим благородством. «Мои предки уже были знатными в царстве Ольги» и с тех пор правили и на войне, и при дворе: «А батюшка, все наверху — так его и не стало / Правое плечо государства у него отвалилось».Обидно, имея таких предков, везде видеть себя последним.

Филарет отвечает подробно и откровенно. Благородство — вещь важная, но она должна быть получена или подтверждена собственными заслугами. А буква, «обглоданная плесенью и червями», не придает никакого достоинства человеку: «Бесполезно называть тебя даже сыном короля, / Если ты не сравняешь манеры питомника с манерами. мерзко «; такая же кровь течет в знатных, как и в рабах. У Евгения нет заслуг перед отечеством, и он сам признал, что его предки получали свои звания и награды только по заслугам.«Петух пел, заря взошла, лучи озарились / Вершина солнечных гор — тогда армия была выведена / Твоих предков вывели в поле, а ты был под парчой, / Глубоко в глубине , душой и телом, / Грозно принюхиваться, а дни прошли две дроби … »

Далее описывается день денди. Утром долго греется, потом пьет чай или кофе, причудливо расчесывает волосы, надевает тесные туфли («Пот льется с слуги / Две мозоли — и ты становишься красивой»), надевает наряд, который стоит целая деревня и выбирается искусством, которое является более сложной наукой римского права.Затем он предается чревоугодию в окружении подлых друзей, которые, конечно же, бросят его, как только он промотает. Евгений постоянно приближается к часу своей гибели, предаваясь расточительности и азартным играм: он уже потерял не одну деревню.

А чтобы занимать важные должности, нужно много знаний. Евгений же ничего не знает из многосложной военной науки, боится моря и не умеет управлять кораблем. Судья может быть тот, кто «Мудрость не отпускает законы Петрова, / Что мы вдруг стали новым народом», — а также добросердечный — Евгений, помимо своего невежества, бесчувственен и жесток: смеется над бедностью, бьет раба до крови, что он рукой махнул вместо правой левой, из своей расточительности считает все способы пополнения пустого кошелька законными.Он даже не заслуживает судебных чинов. Евгений ленив, а придворные чины добываются хлопотом и терпением. Есть придворный Клит: он целыми днями проводит в чужих кулуарах, тщательно измеряет свои слова, чтобы никого не обидеть, и при этом сразу идет к своей цели. Не грех изучить такие качества, чтобы использовать их на добрые дела.

Одним словом, злоба Юджина делает его бесполезным ни для чего: «Поправляйся и жди, друг, награды; / С тех пор не считаю позором быть забытым.«И то, что у Туллия и Трифона нет благородных предков — это ничего не значит. Как предки Евгения начали дворянскую семью при Ольге, так и Трифон и Туллий теперь начали свой собственный. Адам не родил дворян, а Ной в ковчег спас всех ровесников его сверстников. «От них мы все окончательно ушли, кто раньше, / Оставив трубу, пахал, другой позже».

Сатира седьмая («На воспитание. Князю Никите Юрьевичу Трубецкому») это скорее послание, чем сатира: развернутое изложение мыслей по предмету обсуждения.Поэт начинает с опровержения общего мнения, что разум дается исключительно возрастом и поэтому молодой человек не может дать здравого совета. Почему существует такое предубеждение? Многие говорят, что человек по природе склонен к обману, но на самом деле от воспитания зависит больше: любое поле высохнет, если его не поливать; любой и принесет плоды при умелом уходе. Это знал Петр Великий, который сам стремился искать хорошие примеры в других странах и открывал школы для своих подданных.Правильное воспитание — путь к совершенству: «Главное в воспитании — это дело / Чтобы сердце, изгоняющее страсти, и младенец созрели / В хороших манерах, чтобы было полезно / Твой сын был добр к отечеству, между людьми, добрый / И всегда желанный, — Всем наукам / Концу и искусству все должны подать к этому руки. «

Вы можете быть великим ученым или воином — но никто не вспомнит злого и недружелюбного человека. Только добродетель может дать человеку спокойную совесть и бесстрашное ожидание смерти.Лучше простой ум с чистой совестью, чем острый ум со злым умыслом.

Не стоит постоянно повторять детям строгие правила и ругать их, тем более на публике — это только отбьет охоту к добродетели. Лучше всего подавать пример. Заметив в сыне плохую склонность, нужно указать ему на того, кто ею страдает: скряга, иссохшего на своем золоте, мот в тюрьме, больной любовник. Необходимо тщательно выбирать слуг для ребенка и все окружение: это очень влияет на воспитание.Часто сын теряет добродетель в руках раба и учится лгать у слуг. Худший пример — родители. Нет смысла читать инструкции ребенку, если он постоянно видит зло в собственном отце. Кто не может сам избежать зла, пусть скрывает его от сына: ведь никто не покажет гостю беспорядок в его доме, а дети ближе, чем гость. Поэт заключает, что многим такие наставления молодого человека кажутся бессмыслицей, поэтому они могут не читать эти стихи, которые написаны только для развлечения…

Гуцу, Георге [WorldCat Identities]

Opere alese — пользователем Марк Туллий Цицерон ( Книга )
3 изданий опубликовано в 1973 в Румынский и неопределенный и проводится 3 член WorldCat библиотеки по всему миру
В конце( Книга )
2 изданий опубликовано между 1968 г. а также 1969 г. в Немецкий и проводится 2 член WorldCat библиотеки по всему миру
Анал Корнелий Тацит ( Книга )
1 издание опубликовано в 1995 г. в румынский и проводится 2 член WorldCat библиотеки по всему миру
Михай-Водэ Георге Гуцу ( )
в румынский и проводится 1 член WorldCat библиотека по всему миру

РИТОРИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ПРОПОВЕДИ В САТИРАХ А.Д. КАНТЕМИРА — Conversatoria Litteraria — Том 14, Выпуск XIV (2020) — CEJSH

РИТОРИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ПРОПОВЕДИ В САТИРАХ А.Д. КАНТЕМИРА — Conversatoria Litteraria — Том 14, Выпуск XIV (2020) — CEJSH — Yadda

PL

Статья является продолжением серии публикаций автора по поэтике А.Кантемира и посвящена интерпретации сатир через призму речевых приемов — в частности, режима проповеди. Проповедь рассматривается исключительно с художественной точки зрения: как речь консультативного типа (по Аристотелю), обладающая набором собственных риторических приемов. Последовательный анализ функций «проповеди» в пяти сатирах позволяет признать долгосрочную пользу интерпретации сатиры с точки зрения проповеднического и исповедного режимов, наряду с возможностью изучения полифонического тона сатир. .

Номер заказа на публикацию

bwmeta1.element.ojs-doi-10_34739_clit_2020_14_05

В вашем браузере отключен JavaScript. Включите его, чтобы в полной мере использовать возможности этого сайта, затем обновите страницу.

Русская культура в эпоху дворцовых переворотов

В эпоху дворцовых переворотов (1725-1762 гг.) Литература сделала значительный шаг вперед. В нем фигурируют такие выдающиеся деятели русского Просвещения, как Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744), Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1768), Александр Петрович Сумароков (1717-1777) и, конечно же, Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765). литературный горизонт.Они принадлежали к разным слоям общества. А. Д. Кантемир был потомком (по матери) византийских императоров и сыном молдавского правителя; А. П. Сумароков принадлежал к дворянской элите; В.К. Тредиаковский был выходцем из духовенства, а М.В. Ломоносов был сыном рыбака. Но всех их объединяла борьба за дальнейшее развитие образования, науки и культуры в России. Они считали, что его поступательное историческое развитие возможно, если правитель государства является носителем передовых идей.В качестве примера было взято правление императора Петра I.

М.В. Ломоносов в одах, обращенных к монархам, рисуя образ идеального царя, призывал их идти по пути, намеченному Петром I. Антиох Кантемир в сатире высмеивал приверженцев античности и врагов просвещения и науки. Его «героями» были невежественное и жадное духовенство и надменная боярская молодежь. Он не игнорировал алчность купцов и подкуп чиновников. А. Кантемир был первым профессиональным светским поэтом.Он много «ездил за знаниями», вел дипломатическую работу в Англии, работал во Франции. А. П. Сумароков в трагедиях обличал деспотизм власти, а В. К. Тредиаковский в поэме «Тилемахида» также выводил негативные образы «злых царей». Литература постепенно становится просветителем общества, привлекая внимание более широкой читательской аудитории.

Благодаря усилиям этих гигантов русского Просвещения зарождается первое крупное литературное направление — классицизм, царивший почти на протяжении всего XVIII века.С точки зрения классиков, долг перед Отечеством должен преобладать над личными, частными интересами.

В отличие от средневековых идей, высшим в человеке они считали разум, а не веру, законам которой должно подчиняться развитие искусства. Самыми совершенными, классическими образцами были произведения античных авторов.

В масштабах проявился масштаб такой фигуры, как М.В. Ломоносов, которого А.С. Пушкин с присущей ему точностью и афоризмом называл «нашим первым университетом», а современники почитали «высшей ступенью славы русского имени». практически все отрасли знаний.Приехав на санях из Архангельской губернии в Москву и окончив там Славяно-греко-латинскую академию, он продолжил обучение в Санкт-Петербургском и Марбургском (Германия) университетах. М. В. Ломоносов был философом, физиком, химиком, филологом, историком, механиком. Общий философский взгляд ученого был материалистическим, он перекликался со взглядами французского философа-просветителя: Дидро, Гольбаха, Гельвеция, Вольтера. М. В. Ломоносов первым обосновал закон сохранения вещества и движения в природе, опередив в этом француза Лавуазье на несколько десятилетий.В своих трудах он отмечал, что «сколько вещей будет отнято у одного тела, столько будет добавлено к другому, поэтому, если какая-то материя исчезнет, ​​она умножится в другом месте». Этот закон был распространен им на движение и назван «универсальным законом природы». Он принадлежит к первому в мировой науке определению молекулы (корпускулы). Ученый выдвинул гипотезу о тепле как результате движения молекул, высказал идеи об эволюционном развитии всего сущего.М. В. Ломоносов был основоположником антинормандской исторической концепции, согласно которой норманны (варяги) в лице Рюрика и его дружин не могли оказать существенного влияния на становление и развитие русской государственности. Ученый выступал за отделение науки от религии.

Вместе с М.В. Ломоносов, В. Тредиаковского, следует назвать такую ​​фигуру, как Василий Никитич Татищев (1686-1750), историк, географ, администратор. Его главный труд — «История России с древнейших времен» в 5-ти томах.В. Н. Татищев был составителем первого русского энциклопедического словаря — «Русский лексикон», который он довел до буквы «К».

В общем, все русские просветители получали образование за границей, много путешествовали и жили в Европе, они знали, что сейчас погода в Нижнем Тагиле который в Риме. Русскому Просвещению не свойственен антиклерикализм, и этим он существенно отличается от западного. Русские просветители проявляли повышенный интерес к истокам своей истории, неразрывно связанной с Православием.

В царствование Екатерины II (1762-1796), которая сама активно занималась литературным творчеством и даже пыталась влиять на общую идеологическую направленность литературы в стране, появились десятки авторов. Самыми популярными писателями того времени были А. Радищев, Д. Фонвизин, И.А. Крылов. За «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева императрица называла «бунтарем хуже Пугачева». В «Подлеске» Д. И. Фонвизина жестоко издевались над убогим внутренним миром русского дворянства.Басни И. А. Крылова также были очень «прозрачными» по своей социальной направленности и разоблачению.

Драматургия стремительно развивается, постепенно появляются первые образцы художественной литературы. Сатирические жанры были настолько популярны, что у Г. Р. Державина, которого по праву можно назвать величайшим поэтом второй половины XVIII в., Сатирический принцип проникает даже в торжественные оды.

Автор текста: М.В. Соколова

Франсуа Кадильон, Гуаско, Оттавиано (ди)

Оттавиано Гуаско, которого часто называли Оттавиано ди Гуаско или Октавиен (де) Гуаско, родился в 1712 году в Брискеразио близ Пиньероля. Он был сыном интенданта Виктора-Амадея II Савойского.Отправленный во Флоренцию для завершения изучения богословия и вступления в ордена, амбициозный и открытый для новых идей, молодой священнослужитель отправился в Париж в 1738 году. Там он стремился общаться с теми, кто имел в виду. В полицейских досье, упомянутых Робертом Шеклтоном, подчеркивается, «что он занимался более чем одной профессией и всегда был с иностранцами и послами». Таким образом, он подружился с Антиохом Кантемиром (1708-1744), полномочным министром России во Франции, Сатиры которого он должен был перевести (1749), в то время как Кантемир, со своей стороны, нуждался в помощи Гуаско в переводе Lettres persanes на русский язык ( рукопись не найдена) и по состоянию на весну 1739 г. у Монтескье.Подозреваемый в шпионаже, представленный друзьями мадам Джеффрин как паразит или авантюрист после дела Lettres familières в 1767 году (см. Ниже), он все же сумел заявить о себе по всей Европе в течение долгой серии путешествий и доказал, что сам быть блестящим человеком с большим образованием. Таким образом, императрица Мария Тереза ​​предоставила ему в 1751 году пост каноника в Турне, где в 1756 году он опубликовал свои диссертаций по истории, политике и литературе .Тем временем он стал членом Этрусской академии Кортоны (до 1745 г.), ассоциированным членом академий Бордо (1745 г.), Берлина (1746 г.), Тулузы и Амьена (1750 г.), По и Нанси (1751 г.). Он также был членом Лондонского королевского общества (1750 г.), иностранным партнером Парижской академии надписей и письма (1750 г.), трижды выиграв ее конкурс, а также конкурс Флорентийской академии Георгофили. Если Гримм, близкий к мадам Жоффрен, считал, что «Монтескье всегда сопровождал того аббата де Гуаско, который, будучи человеком условий, был тем не менее обычным и скучным персонажем» ( Correspondance littéraire , vol.7, Париж, 1879, стр. 391), отношения между Монтескье и аббатом были явно близкими, и его должны были уважать Честерфилд и Гельвеций. В апреле 1748 года Гуаско, который только что написал «Историю папы Климента V » (), смог до конца года прожить в Ла-Бреде, чтобы часто посещать общество Бордо, с которым он был уже достаточно хорошо знаком, а также переводил L’Esprit des lois на итальянский. 16 марта 1752 года барон снова написал Гуаско: «[…] почему бы тебе не приехать посмотреть на своих друзей и на замок Ла-Бред, который я так улучшил с тех пор, как ты последний раз видел его?» («Ne voudriez-vous pas voir vos amis et le château de La Brède que j’ai si fort embelli depuis que vous ne l’avez vu?»).Находившийся на свободе в окружении мадам Жоффрин с 1754 года, он вернулся в Италию в 1761 году в Верону, где позаботился о публикации Lettres familières du President Montesquieu à divers amis d’Italie ([Флоренция], 1767), где некоторые резких замечаний в адрес Мари-Терезы Жоффрен можно было встретить. Скандал был серьезным и превратился в настоящее политическое дело. В 1768 году он опубликовал в Брюсселе De l’usage des statues chez les Anciens . До конца жизни (1781 г.) сын Монтескье, Жан-Батист де Секондат, уважал его.

Библиография

Роберт Шеклтон, «L’abbé de Guasco», Actes de l’Académie de Bordeaux , 4-я серия, 1955–1957, стр. 49-59; перепечатано в R. Shackleton, Essays on Montesquieu and the Enlightenment , David Gilson et Martin Smith ed., Oxford: Voltaire Foundation, 1988, p. 217-229.

Паскаль Гринер, «Оттавиано ди Гуаско, интермедия между французской философией и антиквариатом Рима», Триумфаторы рома? L’attualità dell’antico nella Francia del Settecento, Laetizia Norci Cagiano ed., Рим: Edizioni di storia e letteratura, 2007, стр. 25-51.

– La République de l’œil: l’expérience de l’art au XVIIIe siècle , Париж: Odile Jacob, 2010, особенно с. 165-168.

Катрин Вольпильак-Оже, Un auteur en quête d’éditeurs? Histoire éditoriale de l’œuvre de Montesquieu (1748-1964) , Lyon: ENS Éditions, 2011, chap. vii.

Надя Плавинская, «Скульптура античная в призме люмьер: l’abbé de Guasco et son traité De l’usage des statues chez les anciens », in Vek Prosveschenia (‘Le siècle des Lumières’ ), нет.4 (Останкинская конференция, июнь 2010 г.), Под ред. Сергея Карпа и Екатерины Вольпильак-Аугер, М .: Наука, 2012.

Екатерина Вольпильак-Оже, Введение, OC , t. XIX, 2014.

Стефан Лемни, Ле Кантемир. L’aventure européenne d’une famille princière au XVIIIe siècle, Париж, Complexe, 2009, 368 стр., ISBN 978-2-8048-0170-0

1 Cette très classique биография Кантемир, Деметриус (1673-1723) и др. сын Филса Антиоха (1709-1744), illustre le processus d’élargissement de l’horizon européen vers les deux empires Восточная Европа, Русси де Пьер le Grand et de ses sucesseurs, en plein essor, et l’Empire ottoman quand s’amorce un lent déclin.Au siècle des Lumières, la géographie mentale des Européens connaît профессиональные мутации pèse de tout son poids, l’Empire ottoman, sans cesser d’être prétexte littéraire ou мюзикл à des turqueries divertissantes, fait l’objet dans les канцелярии, non plus de fumeux projets de croisades, mais de vrais plan de partage. Деметриус Кантемир, принц молдав, longtemps retenu в Стамбул, Антиохус, au service des impératrices de Russie, sont des acteurs essentiels des transferts culturels, qui compagnent les политические отношения, дипломатия, военные и новые экономические отношения в Европе occidentale et centrale, de chrétienté latine, et un monde oriental, orthodoxe ou мусульманин.C’est par leurs nombreux écrits, analysés dans l’ouvrage, que les Cantemir furent des passurs entre l’Ouest et l’Est; политическая роль автомобиля médiocre et la scène internationale guère modifiée par eux.

2 Démétrius illustre parfaitement l’ambiguïté deposition des princes de Moldavie и де Валачи, притоки Османской империи; d’une part l’aval de la Porte Эст незаменим для обслуживания в провинциях румэн, де л’автр la solidarité chrétienne Обязанность envers la Pologne ou la Russie.Константин, le père de Démétrius, servit brillamment dans l’armée polonaise avant de monter sur le trône de Iasi en 1685. Son fils, élevé en héritier, bien éduqué, ne réussit pas à se maintenir sur le trône à sa mort en 1693. Contraint par la Porte à un exil de 17 ans à Стамбул, il épousa une Cantacuzène, fréquenta le milieuiplomatique (l’Anglais William Пэже, «Русский Пьер Толстой»), «Греки дю Фанара» (Les Mavrocordato), quelques ministres et pachas, apprit le turc parlé dans la capitale, découvrit la richesse de la культура пуфик.Il écrivit alors en roumain Le Divan, ou La Dispute du Sage avec Le Monde , publié seulement en 1698, osmose entre la sagesse et l’ascétisme chrétiens et l’humanisme post-érasmien, et quelques autres œuvres en latin, non publiées, où ce jeune esprit Trouve difficilement sa voie entre les ténèbres et les lumières de la разум. Rétabli par la Porte sur le trône moldave en 1710 à l’approche de la guerre russo-turque, Démétrius «trahit», se déclara pour Pierre le Grand lequel, après quelques succès, dut battre en retraite et rendre Azov.Démétrius qui avait choisi le mauvais camp, quitta, cette fois définitivement, la Moldavie après un règne de huit мой. Installé en Russie et doté de quelques domaines, il ne réussit pas à entraîner le царь в новом партизане против Порты бой. Devenu membersre de l’Académie de Berlin, il Occupa alors ses loisirs forcés à la rédaction d’ouvrages Historiques en latin, UNE Descriptio moldaviae (publiée en traduction allemande en 1769), une Historia moldo-valachica , описание non plus mais histoire des trois Principautés roumaines, Moldavie, Valachie et Transylvanie, reprise en roumain, sous le titre Hronicul vechimei a romano-moldo-vlahilor , et o est affirmée la fameuse thèse de la Continuité Entre la Colonie Romaine de Trajan et al. les provinces roumaines.Servi par ses connaissances linguistiques, il rédigea une Histoire de l’Empire ottoman , où il cite ses sources, rend hommage à Chalcocondyle, développe le thème de la grandeur et de la décadence turques. Сон дернье гранд ouvrage, toujours écrit en latin et immédiatement traduit et publié en russe, Le Système de la Religious Mahométane (1722), étonne par la fragilité de ses sources et de ses citations du Coran , mais montre bien la place de la Religion dans la société turque.

3 Антиох, урожденный в Стамбуле, проходит через всю Россию. Une éducation soignée, sur laquelle на manque de témoignages sûrs, lança le jeune homme ,mbre de la Garde imériale et admirateur de Pierre le Grand, dans la carrière des lettres où il se fit un nom. La Symphonie du psautier (1727), traduction de psaumes du slavon en russe, marque son entrée dans ce monde littéraire. À 22 ans, il est propulsé посол в Лондоне; il n’a pas un grand role pour le seul événement marquant de son ambassade, le traité Commercial anglo-russe de 1734.En 1738, il est muté à Paris, poste important; il Survit Aux Bouleversements politiques de L’année 1740 г. en Russie (mort d’Anna, éphémère règne d’Ivan VI, avènement d’Elisabeth), mais échoue à faire reconnaître par Louis XV le titre d’impératrice de Russie, à détacher la France de l’alliance suédoise, à intéresser les puissances européennes au sort des Principautés roumaines lors du traité de Belgrade (1739). Du moins réussit-il à améliorer en France l’image de la Russie. À Londres, il fréquente les milieux musicaux et est l’ami de Porpora, des castrats Farinelli et Caffarelli, de la chanteuse Bertolli.À Paris, il fréquente les salons, surtout celui, politique, de M ^me de Monconseil; ил rencontre Maupertuis, le cardinal de Polignac… Il se constitue une bibliothèque où l’histoire est bien représentée. Surtout, dès 1735, il возобновление à écrire en russe, des Satires sur le modèle d’Horace et de Boileau, dont les recherches en métrique, rimes et rythme lui méritent une place dans l’histoire littéraire, et qui sont par leur Contenu un jalon vers les écrits des Lumières du règne de Catherine II, Novikov et al. Радиччев.Il репрезентует œuvre de jeunesse, сын Dictionnaire russe et français , non terminé, dont le manuscrit fut retrouvé en 1985; il traduit Anacréon et Horace, peut-être aussi l’ouvrage de son ami Algarotti sur Newton. En 1740, l’Académie de Saint-Pétersbourg publie sa traduction de l ’Entretien sur la pluralité des mondes, qui soulève l’indignation du Saint-Synode. Il écrit une биография сына отца, комм. son père l’avait fait du sien, et se dépense sans compter pour faire publier l ’Histoire de l’Empire ottoman , en traduction anglaise en 1735, française en 1742, en allemand en 1745, après sa mort survenue в Париже 17 апреля 1744 года.La Vente de Sa Bibliothèque Paya le rapatriement de son corps в России. Cet ouvrage de son père n’eut aucun succès en Angleterre (mais Gibbon le cite), à ​​la différence de la France où il fut utilisé par Voltaire et tous ceux qui écrivirent sur la Turquie, avant qu’il ne soit démoli par le великий османист Хаммер-Пургстолл. Il n’en demeure pas moins que les Cantemir, en leur temps et à leur place, Contribuèrent à élargir le champ des Lumières, плюс бис на рендре плюс порог на границе в латиноамериканский и ортодоксальный мир, Entre monde chrétien et monde islamique, bref à repenser l’Europe.

биография. Айки Антиоха Дмитриевича Кантемира

Антиох Дмитриевич Кантемир — дайа дага цикин хаске Цифры на слоговой аладу заманин. Ya aka cikakkiyar sifa hali, tsunduma ba kawai a cikin adabi, amma kuma a cikin harkokin siyasa: я гуданар да дипломасийя постов karkashin Екатерина I. Бари та самун Масана куса да айкинса да кума биография.

Antiyaku Cantemir: a takaice biography

Antiyaku aka haife shi a cikin ‘ya’yan sarakuna iyali tare da Romanian asalinsu.Махайфинса, Дмитрий К., я май мулкин Харшен Мальдавский сараута, да кума махаифиярса, Кассандра, маллакар вани цохо да кума дараджа ияли на Кантакузино. Ya aka haife kuma ciyar da farko shekaru ransa a Konstatinoful (yanzu Istanbul), kuma a cikin bazara na 1712 da iyali mayar da su cikin Rasha Empire.

Ияли Antiyaku Kantemir shi ne auta. Аквай 6 яра: 4 да ‘я’йа маза да’ я’йа мата 2 (Мария, Смарагд, да Матийу, Сергей, Константин да Кума Антакия). Су дук саму вани кьяккьяван илилими а гида, амма кавай му гварзо дауки амфани да дама да кума чи габа да хоро в греко-славянской академии.Годия га кишин да кума кишин илими, принц Антияку Кантемир я зама дайа дага цикин мафи хаскака да м мутане на 18 карни!

Баян самун дигири, матаса Antiyaku shiga cikin Преображенский раджиманти, kuma jimawa ya tashi zuwa ga daraja da Ensign. A lokacin wadannan shekaru (1726-1728 гг.), Ya halarci jami’a laccoci Bernoulli da Gross и Академия наук Раша.

A farko ayyukan marubuci

A farkon m hanyoyin da marubuci da a wancan lokacin, lokacin da jama’a da aka lura mai raɗaɗi dauki ga dakatar da sauye-sauye na Bitrus I.Antiyaku kansa mai bin Bitrus hadisai, don haka a 1727 ya shiga cikin kungiyar, wanda aka karkashin jagorancin Феофан Прокопович. Cikin ayyukansu muna da babban tasiri wadannan jama’a настроения.

Сосай фарко да на айкин да он же рубута а матсаин м джагора зува га Литтафи Май Царки айойи да забура, он же кира «Симфония Забура зува». 1726 год, я габатар да рубутум Екатерина I, мацаин аламар гирмамава да кума гирмамава. Сараунияр не сосай ярда да джавабанса, да кума рубутун ака буга издание на 1000 кофе.

Mafi shahara littafin Cantemir

Daga baya, ya fara fassara daban-daban waje ayyukansu, yafi — an fassara ta daga Faransa. Мафи Шахара Айки, Ванда Аминс Да Ши Мацаин Вани Баббан Май Фассара — Май Фассарар Фонтенелле. Antiyaku Kantemir ba kawai cika da m retelling na littafin «Магическая игра да bambancin da halittu», амма кума кара да cewa wani sashe na da kansa tunani да комментарии. Дук да гаггава на литтафин а да ява касашен Турай, Раша, айюканса да ака дакатар да императрица, шабода ши вай сабани да туше на халин кирки да кума аддини.

Antiyaku Cantemir: ayyukan satire

Antakiya ne dauke da kafa wannan irin wallafe-wallafe, сатира мацаин. Да фарко шаяри тон хулителям наук. Дайя дага чикин шахараррун да айюка «Дон заги рукаунан. Дон тунанинса», чикин ваннан айки, я Абин мамаки магана кан ваɗанда шука йи лаакари да кансу «хикима», амма «Златоуст кума фахимта».

Цветущий я м аики да я фару а чикин шекару 1727-1730 гг. 1729, вани дукан джерин дага гаре су, сатирическое стихотворение и халитта.Всего 9 сатир ya rubuta, a nan ne ya fi shahara daga cikinsu:

• «Дон да киши на благородстве злоенравных» — баа манья, ванда я раса йа асали май кьяу хали да кума ниса а бая да аль’аду.
• «А бамбанси цаканин мутум шаава» — ши не май ирин сакон да Акбишоп в Новгороде, ванда я фалласа зунубан да шаава на баббан джами’ин шугабаннин коки.
• «А гаския ниима» — айюкан марубута Антиох Дмитриевич Кантемир таттаунава кан мадаввами тамбайа на райува да кума бада амсар «кавай да альбарка а чикин ваннан райува ванда ши не исува да лафума каха.»

fasalin ayyukan

Sun fi mayar da satirical yarima ne saboda ya na sirri imani. Принц Antiyaku Cantemir я haka biyayya ga Rasha da kuma Rasha mutane suka fi aunar, cewa babban burin da aka yi kome don su da alheri. Ya tausaya duk da sauye-sauye na Bitrus I, da kuma Sarkin da kansa ne izuwa mutunta ga aikinsa a ilimi ci gaba. All tunaninsa ya fito fili ya bayyana a cikin rubuce-rubucen. Babban siffa daga cikin waqoqi da kuma tatsuniya ne m diatribes, ayyukansa cike suke da rudeness da kuma rasa soperezhevany bakin ciki game da raguwar da yawa daga cikin Manyan fitattu na Bitrus I.

Васу сун се Antiyaku Cantemir, биография Ванды ne ma damu da jama’a ayyuka, ya iya ya halicci haka babban siyasa satire kawai ta hanyar kwarewa a matsayin jakadan Ingila. A wannan wuri ne ya samu ilmi game da tsarin da jihar, ya zama Mai ƙididdigewa ga ayyukan mai girma Yammacin haske: kerawa Horace, Juvenal, Boileau da na Farisa da wani gagarumin tasiri a kan aikinsa.

Джихар Айки Антиоха Кантемира

Кантемир Антакия Дмитриевич (биография ne a hankali lauye da juya maki a cikin tarihi na Rasha Empire) ya mai taimako ga sake fasalin na Bitrus I, don haka a 1731 ya yi magana fitar da lissafanya манйа хаккокин сияса.Дук да хака, я джи дадин да ниимар да императрица Анни Иоанновны, ши я варай да гудуммавар да йадувар айюканса.

Дук да матаса, Antiyaku Kantemir ya iya cimma babbar nasara a harkokin jama’a. Ши я таймаки Императрица дон я ауро та законный вури мацайин вакилан Маджалисар Коли он же сирин а тада джуйин мульки. Antiyaku Cantemir tattara da yawa sa hannu daga cikin jami’an da sauran jami’an daban-daban sunã sahu guda, sa’an nan da kaina rako Trubetskoy da Cherkasky во дворце императрицы. Домин я айюка да я albarkace да цабар куди да кума санья ва дипломасийя джакадан Ингила.

дипломыйя да дарайыджи

фаркон 1732 яна да шекару шекару 23, йа йи тафия зува Лондон дон инь айкинсу на дифломасийя, мазаунин. Дук да рашин харшен басира да кума рашин карева, я йа ия инь маньян насарори и кияйе морияр на империи Раша. Биртания кансу магана да ши матсаин гаския да кума кьяутатава шияса. Ban sha’awa al’amari: ya kasance na farko Rasha Jakadan a yammacin kasar.

Джакадан Ингила Баута Маса Май Кьяу Дипломасийя Макаранта, Да Кума Баян Шекару 6 Да Саби в Лондоне, Я также ака Чанджава Вури Зува Фаранса.Да я гуданар я гина дангантака май кьяу да ява Фаранса Фигуры: Мопертюи, Монтескье да саурансу.

1735-1740-е годы сун науи сосай а Раша-Фаранса дангантакар, акваи дабан-дабан саба ва джуна, амма годия га кокарин Кантемир, да ява аль’амурран да шука шафи и военное снаряжение та ханьяр лумана да таттаунава.

Судьба ayyukansu

Игра duk ya rubuta da 150 ayyukan ƙwarai, daga cikinsu akwai сатирический ваке, tatsuniya, epigrams, odes da fassara daga Faransa. Су сун цира в ваннан рана, амма васу дага чикин манйан фассарорин да ака раса.Аквай зато сева, ан халака су да ганганси.

Alal misali, har yanzu ba a sani ba rabo daga rubuce-rubucen «Epictetus», «Persian Haruffa» da kuma wasu masu fassara da article daga Faransa a cikin Rasha.

Васу дага цикин айюканса Антияку Кантемир ханну каркашин сунан Харитон Макентин сева ши не вани анаграмма сунанса да сунан уба. Ya yi girman kai daga aikinsa, amma ba su ga hasken: akwai aka rasa kusan dukkan shafukan da rubutun.

Ya wallafa wani littafi wasiyya ne fiye da ari da hamsin da ayyuka, ciki har da 9 сатирических стихотворений, 5 песен (Ode), 6 tãtsũniyõyin, 15 эпиграмм (3 na wanda ake kira «автобиографическая рубуту», da kuma wakiltar da sassa на гуда самфурин), игра из 50 фассарорин, 2-3 маньяных перевода айки дага Фаранса маваллафа да суке Сахабан на Кантемир.

Abin da taimako da aka yi ta Antiyaku a Rasha adabi?

Ya muhimmancin a tarihin ci gaba da kuma samuwar tsoho Rasha, da kuma na zamani adabi, yana da wuya — переоценка.