Россия в Первой мировой войне
К началу 20 века в мире сложились два противоборствующих союза. Антанта, в которую вошли Россия, Англия и Франция и Тройственный союз, в составе которого находились Италия, Германия, Австро-Венгрия. Первая мировая война явилась следствием противоречий между этими двумя блоками. В их основе лежал конфликт между Германией и Англией, которые имели не только экономические, но и колониальные претензии друг к другу. Впрочем, у Франции, так же, были территориальные претензии к Германии из-за отторгнутых Лотарингии и Эльзаса и притязаний на французские колонии в Африке.
Поводом к началу военных действий послужило убийство наследника престола Австро-Венгрии, эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супруги 25 июня 1914 г. в Сараево. Убийца, Гаврила Принцип, был схвачен. Но, между Австрией и Сербией уже разгорелся конфликт.
Россия в Первой мировой войне поддержала Сербию. Соответственно, Австро-Венгрии оказала поддержку Германия. Скоро, 19 августа 1914 года, Германия, объявила России войну.
Этот шаг стал ответом на начало мобилизации войск на территории Российской империи.
На европейской территории было открыто 2 фронта. Русский – Восточный и Западный на территории Бельгии и Франции. Но, Россия вступила в войну, так и не завершив полностью перевооружение армии. Тем не менее, патриотический подъем в обществе позволил добиться определенных успехов. Под Лодзью и Варшавой русскими войсками действия против немецких войск были вполне успешными.
В 1914 году на стороне Тройственного союза в войну вступила Турция. Это серьезно осложнило ситуацию для России. Войска нуждались в боеприпасах. Полная беспомощность союзников только усугубляла положение.
Германия сконцентрировала свои действия на Восточном фронте в 1915 году. В ходе весенне-летнего наступления немецких войск все завоевания прошлого года были утрачены Россией, а так же, частично она потеряла территории Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики, Польши. После этого войска Германии были сосредоточены на Западном фронте.
Жестокие бои шли за крепость Верден. Российский Генштаб, в связи с этим, разработал план летнего наступления. Наступление должно было улучшить положение французских и итальянских войск.
Войска генерала Брусилова совершил на одном из участков Юго-Западного фронта прорыв, вошедший историю. Это отвлекло австро-венгерские и немецкие войска и спасло Францию от жестокого поражения под Верденом.
Ход войны изменили революционные события 1917 года в России. Хоть Временное правительство и провозгласило лозунг «Продолжение войны до победного конца», наступления в Галиции и Белоруссии оказались неудачными. А немецким войскам удалось захватить Ригу и Моонзундский архипелаг. Всероссийским Съездом Советов 26 октября 1917 года был принят Декрет о мире, после чего в Брест-Литовске 26 октября начались переговоры.
Делегация Российской стороны была возглавлена Троцким. Она отвергла требования, выдвинутые немцами, и покинула город. Однако 18 февраля делегация в новом составе была вынуждена подписать мирный договор на условиях еще более жестких.
Россия в 1 мировой войне потеряла огромные территории: Латвию, Литву, Польшу и часть Белоруссии. Присутствие Советских войск исключалось в Прибалтике, на Украине, Финляндии. Россия, так же, была обязана передать Германии суда Черноморского флота, демобилизовать армию и выплатить контрибуцию. Но, Брестский мир скоро был аннулирован.
Россия в первой мировой войне кратко — о войне 1914
Участие России в 1 мировой войне очень кратко и понятно самое важное
Краткое содержание о роли РОССИИ:
- Вступление в войну
- Боевые действия
- Выход России из войны
- Цели России в первой мировой войне
- Союзники России
- Экономика российской империи накануне войны
- Выход России
Кратко говоря, Россия принимала участие в Первой мировой войне в период с 19 июля 1914 по 3 марта 1918 год. Ее интересами в этом вооруженном конфликте были установление своего господства на Балканском полуострове, овладение Босфором и Дарданеллами, дающими выход к незамерзающим морям и защита всех славянских народов, находящихся под гнетом Османской Порты и Австро-Венгерии.
При этом разгром последней Россия видела своей основной задачей при вступлении в войну.
Россия в Первой мировой войне кратко
Вступление в войну
|
Боевые действия
|
Выход из войны
|
Впоследствии они также выполняли заказы на поставку армейской одежды и обуви, а также оказывали помощь беженцам.
Российская империя накануне Первой мировой войны
Мы собираемся поговорить о России накануне Первой мировой войны. Итак, давайте углубимся и начнем с обзора международных конфликтов, которые тлели в Европе в начале -го -го века, которые в конечном итоге привели к Первой мировой войне. Можете ли вы дать нам обзор?
Да. Международные конфликты тлели по всему земному шару, хотя в основном они были вызваны европейскими державами. У вас есть испано-американская война, затем у вас есть англо-бурская война, затем у вас есть также русско-японская война, а затем вы приближаетесь к непосредственным причинам Первой мировой войны, которые связаны с упадком и кажущимся вероятным крахом.
Османской империи. Во-первых, итальянцы отщипывают Ливию от турок-османов, а это, в свою очередь, приводит к Балканским войнам, когда различные более мелкие балканские государства (сербы, болгары, черногорцы и греки) решают поделить остатки османской Империя в Европе. И в каком-то смысле Первая мировая война на самом деле является третьей из этих Балканских войн.
В чем были интересы России?
Интересы России были глобальными. Проблема в том, что российских ресурсов на самом деле недостаточно для защиты интересов России во всем мире. Но конкретно, после поражения с Японией, они в основном идут на сделку с японцами, чтобы закрыть опасность на Тихоокеанском фронте и сосредоточить свои ресурсы на попытке отстоять свои интересы на Ближнем Востоке и в Европе, и это прежде всего связано с их ощущение, что Османская империя быстро приходит в упадок и может рухнуть. Австрийская империя может последовать за ним. И Россия имеет огромный интерес к тому, что мы сейчас называем Турцией на проливах, в Константинополе и на проливах, а также в Юго-Восточной Европе, которую ей необходимо защищать в случае необходимости.
Итак, в преддверии Первой мировой войны в Европе было заключено несколько международных соглашений, призванных уравновесить силы в Европе. Можешь рассказать, что это было?
Основной идеей баланса сил в Европе является идея безопасности. Если какая-то одна страна настолько сильна, что может потеснить все остальные, вам нужно объединиться против нее. Это, в некотором смысле, то, что происходило в Европе в течение ста или более лет. Основная проблема сейчас, после объединения Германии в 1871 году и колоссального роста немецкой экономики, заключается в том, что Германия кажется потенциально доминирующей державой в Европе. Так что, по сути, русские и французы объединяются против него, чтобы убедиться, что ни один из них не будет помыкать. Что, в свою очередь, конечно, пугает немцев. И это из-за этой спирали взаимных страхов и основной идеи, что вы собираетесь уравновесить силы, и это помешает кому-либо полностью превзойти себя и попытаться занять первое место в Европе.
Отсюда и Первая мировая война.
Давайте немного сосредоточимся на России. Вы только что написали книгу о Российской империи до Первой мировой войны. И, как и все другие европейские государства, Россия была своего рода национальным государством, а также центром огромной империи. Как тот факт, что Россия была империей, повлиял на внешнеполитическое мышление в начале -го -го века?
Это самое основное различие между Россией и, конечно же, западноевропейскими империями. В то время как англичане и французы, голландцы и в некоторой степени испанцы 9У 0029 было империй, у России было одна. И поэтому границы между тем, что вы могли бы описать как ядро России, и империей очень трудно определить. Однако основное положение для всех этих европейских государств заключается в том, что если они не будут странами континентального масштаба, с населением и ресурсами континентального масштаба, они не станут великой державой в 20 -м -м веке, и это для всех видов очевидные причины, но самая основная заключается в том, что они могут смотреть и видеть, что происходит по ту сторону Атлантики.
Они знают, что Соединенные Штаты очень скоро станут настолько могущественными, что затмят любую обычную европейскую страну.
Конечно, Россия не нормальная европейская страна. Он связан с великой империей. Итак, русские находятся в этой странной ситуации, в которой они в данный момент чувствуют себя очень слабыми и уязвимыми — и они действительно таковыми являются. Они беднее и менее сильны во многих отношениях, чем немцы. И тем не менее, они думают, что если они смогут держаться вместе и развивать свою огромную экономику для следующего поколения или около того, они будут единственной европейской страной, которая может сравниться с Соединенными Штатами. Итак, сложная картина.
Вы сказали, что, с российской точки зрения, есть три области геополитики, которые имеют значение для формирования внешней политики: безопасность, интересы и идентичность. Почему бы нам не рассмотреть их по одному и не начать с того, что вы подразумеваете под безопасностью.
Безопасность означает баланс сил.
По сути, это означает, что вы должны быть достаточно сильными, чтобы гарантировать, что ваши основные интересы не будут попраны. И франко-русский союз является основным русским способом, которым они пытаются это сделать, потому что боятся быть помыкающими Германией и особенно германо-австрийским союзом, который был подписан в 1879 г.. Так что баланс сил — это российская безопасность. Очевидно, что это не только Россия. Русские верили в баланс сил точно так же, как люди в Лондоне и Париже. И в принципе все верили в соотношение сил.
Проблема заключалась в том, что баланс сил всегда опасен. Во-первых, всегда очень трудно решить, у кого власть. Единственный способ, которым вы действительно можете это решить, — это война. Тогда вам придется отрабатывать не только власть людей, но и их намерения, а это еще сложнее. А то конкретно в европейском случае до 1914, если Германия была очевидной потенциальной доминирующей державой в Европе сейчас, было бы не так уж нереально думать, что Россия вполне могла бы стать ею через поколение.
Так что все расчеты сложны.
Что вы подразумеваете под интересами?
Россия, как и любая страна, безусловно, как и любая великая держава, имеет свои интересы. Некоторые из этих интересов до некоторой степени основаны на здравом смысле; безопасность, не допустить вторжения в свою страну, не помыкать, когда дело доходит до международных споров по вопросам торговли и прочего. Но конкретно у России есть ряд интересов, не в последнюю очередь потому, что она охватывает всю северную Евразию. Она уязвима на Дальнем Востоке для японцев, у нее настоящие заботы на Кавказе отчасти потому, что внешние и внутренние проблемы легко увязать между собой. Революция внутри и поддержка извне: старый имперский кошмар. Но на самом деле между 1906 и 1914 г. русское правительство определяет свой ключевой интерес, прежде всего, на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Европе, что на самом деле означает османскую проблему.
Прежде всего русские абсолютно параноидально относятся к судьбе того, что обычно называют проливами, водным путем, соединяющим Черное море со Средиземным.
Через этот водный путь идет большая часть российского экспорта, альтернативы тому, чтобы идти по этому водному пути, нет. Процент российского экспорта, который пойдет по этому водному пути, растет с каждым годом. И поэтому русские параноидально относятся к защите этого ключевого, ключевого маршрута. И поскольку они думают, что Османская империя либо рухнет, так что натуралы будут готовы к захвату; или в своей слабости все больше собирается стать немецким протекторатом, они все больше и больше чреваты. И хотя это не единственный российский интерес в Европе, но главный. Вот в чем заключается самая большая забота России.
Итак, мы возвращаемся в Османскую империю?
Мы возвращаемся в Османскую империю. Опять же, нужно помещать вещи в контекст. Подобно тому, как другие европейские столицы также думали о балансе сил, британцы, например, беспокоятся об этом. Идет ли речь о балансе сил в Европе, где Германия кажется им самой большой угрозой, или в Азии, где Россия кажется самой большой угрозой для их Индийской империи.
Точно так же и на Стрейтах. Конечно, российские амбиции на Стритах являются источником неуверенности и страха в Европе. Но вы должны представить это в контексте мира, где британцы захватили Суэцкий канал и захватили весь Египет, чтобы защитить его, а американцы пережали Панамский канал и захватили часть Центральной Америки. Это название игры в те дни. И на самом деле русские были больше заинтересованы в Стрейтах, чем британцы в Суэце или американцы в Панаме, по той простой причине, что у русских не было другого способа вывозить свой экспорт.
Что вы подразумеваете под личностью?
Ну, идентичность всегда немного сложнее, но принципиально, как мне кажется, идентичность означает две вещи применительно к России и внешней политике. Во-первых, это мысль о том, что Россия — славянская страна, что у нее есть историческая миссия, как тогда говорили, быть лидером и защитником славянских общин мира. А во-вторых, и в более общем плане, что Россия — великая держава, империя, и что для любого русского сохранить Россию как великую державу, убедиться, что Россия имеет большое право голоса в великих вопросах, убедиться, что Россия не имеет себе равных, не униженный, признанный всеми одним из ключевых игроков в мире.
Это во многом является частью того, что российские элиты считают «своей» Россией. Это две основные вещи.
Опять же, вы должны рассматривать это в контексте. Россия не уникальна. Англичане, французы, немцы, да и американцы немного по-другому, все думали, что либо быть немцем, либо быть американцем требовало, чтобы твоя страна была одной из великих стран мира, что никто не мог игнорировать. в великих вопросах, которые определят будущее мира. Славянский вопрос более узок, и во всей русской/славянофильской традиции есть очень специфические аспекты. И опять общий вопрос. Ведь во многом 20 9Мировая история 0004-го -го века, по крайней мере, до относительно недавнего времени, представляла собой битву между тем, что можно было бы назвать русским блоком, германским блоком и англо-саксонским (или англо-американским) блоком за господство в мире. И это были, конечно, блоки, определяемые геополитическими интересами, но также и этноидеологической идентичностью. Британцы и американцы победили, и именно поэтому мы живем в том мире, в котором живем, — это не единственная причина, но главная.
Итак, опять же, в этой попытке России создать то, что вы могли бы назвать геополитическим этно-идеологическим блоком, нет ничего странного. Основная проблема в том, что во-первых русско-славянский блок не един. Они все ненавидят друг друга: поляки, русские, болгары и сербы. Во-вторых, тогда как в случае с Германией и англо-саксами/англо-американцами у вас есть блоки, которые поддерживаются ощущением того, что они являются лидерами цивилизации, как в культуре, так и в экономике. Никто не думает, что Россия стоит во главе чего-либо; это отсталая страна. И, конечно же, никто не считает царизм желанным режимом или желаемой идеологией, что неверно, когда вы думаете об англо-американской демократии, у которой много поклонников за пределами Великобритании и США. И тогда третий самый основной момент состоит в том, что даже если бы все славяне были едины и даже если бы все славяне равнялись на царизм, Россия — относительно отсталая страна. И хоть сегодня, черт его знает, что послезавтра, но сегодня русский блок гораздо слабее большого германского блока всех германских народов Европы.
И, конечно, он несравненно слабее, чем союз Великобритании и США, англоговорящих народов мира. Так что русские в безвыходном положении. И тот факт, что русские слабее и осознают, что они слабее, помогает объяснить некоторую паранойю.
Многое из того, о чем вы говорите, сходится в двух регионах: на Украине, в начале 20 го века, и в отношении России к Сибири. Можете ли вы рассказать о том, как эти два региона повлияли на то, как Россия действовала накануне Первой мировой войны?
И украинский вопрос, и сибирский вопрос в каком-то смысле: империя. И идея о том, что для того, чтобы быть великой державой, чтобы выжить в политике великих держав 20 -го -го века, нужно быть империей. Что ж, большая угроза империи — это национализм. Это все еще так в 1914 что большая часть российской элиты думает о поляках, а иногда и о евреях, а иногда даже о финнах или о том или ином как о самой большой непосредственной угрозе империи. Но более дальновидные российские мыслители и государственные деятели видят украинскую угрозу как в долгосрочной, так и в среднесрочной перспективе наиболее опасную.
И то просто потому, что без Украины Россия перестает быть великой державой. Семьдесят процентов российского угля и продукции металлургической промышленности поступают из Украины. Украина производит большую часть экспортного зерна, которое находится в центре российской экспортной экономики, что само по себе позволяет России импортировать иностранный капитал, иностранные технологии и, следовательно, является основой всей программы развития России. Итак, это первая проблема.
Украинская проблема серьезна еще и в том смысле, что если украинцев считать «русскими», то 67% населения Российской империи — русские. Если украинцев и белорусов нет, то только 44%, и, конечно, это имеет огромное значение в эпоху, когда принято считать, что национальная идентичность, национализм — лучший способ консолидировать политическую общность и легитимировать государство в глазах своих подданных. Так что там очень большая проблема безопасности, и весь вопрос о том, являются ли украинцы отдельной нацией или они регион русского народа, имеет огромное значение.
И было ли это спорным в то время?
Это было очень спорно, и с каждым днем оно становилось все более спорным. Нужно помнить, что это не битва между русскими и украинцами. Это большая битва и внутри украинских элит. Практически вся украинская элита до 1850-х годов убеждена, что, хотя они, безусловно, имеют отдельную региональную идентичность, они не просто русские, а во многом самые русские из русских. Ведь то, что мы сейчас называем Украиной, — это то место, откуда пошла русская царствующая династия, отсюда пошла Православная Церковь. А в старом мире именно династия и церковь, религия определяют идентичность. Вдобавок ко всему, в украинско-российских элитах зачастую более остро ощущается российская идентичность, чем в самом сердце Российской империи по той простой причине, что это пограничье. И украинские элиты традиционно борются с поляками, чтобы защитить то, что они считают русской идентичностью, русской династией и всеми другими русскими идентичностями от польского культурного и политического господства.
Затем у вас есть подъем капитализма, а затем все они одержимы властью еврейских элит, как вы знаете, как «лидеров капитализма» в приграничных районах.
Итак, у вас есть ситуация, которая не уникальна, это часто правда, что то, что мы называем Украиной, пограничные элиты в Украине, безусловно, до 1850-х годов, довольно единодушно считают себя самой русской из русских губерний. Затем в последние семьдесят лет имперской России вы получаете события, которые включают появление украинских националистических элит, которые говорят: «Нет, украинцы — не русские». Мы отдельная нация, как поляки отдельно от русских или словенцы отдельно от хорватов, такие же аргументы вы получаете в остальной Европе. И поэтому потенциально мы должны иметь не только свою отдельную идентичность, но даже суверенное независимое государство. Ну, конечно, для российских элит это абсолютная анафема, а потому получается все более ожесточенная борьба, которая еще в значительной мере остается подпольной внутри Российской империи — хотя, после того как станет возможной открытая политика с Думой, Парламент, в 1905, он действительно начинает подниматься над землей.
Но конечно потому, что 75% украинцев живут в Российской империи, а 25% в Австрийской империи, в Австрийской Галиции, то, что мы сейчас называем Западной Украиной, становится абсолютным очагом украинского национализма. И это сильно влияет на ухудшение российско-австрийских отношений. Это еще не главный вопрос в австрийско-российских отношениях в 1914 году, но с каждым годом он становится все более и более серьезным, и очень скоро он может стать таким же важным вопросом в российско-австрийских отношениях, как Балканы.
А некоторые из самых вдумчивых экспертов по внешней политике рассматривали Украину как важный приграничный вопрос.
Одни из самых важных экспертов по внешней политике, а также представители общественной интеллигенции в России. Так же поступили и некоторые из наиболее интеллигентных сотрудников службы безопасности. Эта проблема есть, и она явно может ухудшиться.
И при чем здесь Сибирь?
Сибирь для русского оптимиста — мир будущего.
Это выход России из великой дилеммы, великого кризиса, с которым она столкнулась в начале 20-го века.0004-й век. Это как если бы Великобритания или даже Англия были присоединены к Канаде, Новой Зеландии, Австралии и значительной части Соединенных Штатов. В этот момент было бы намного проще интегрировать все эти области в большую Британию, которая осталась бы сверхдержавой в 20 или даже в 21 веке. Такую роль для россиян играет Сибирь. И вы должны понимать, что новые технологии делают эту мечту о важности Сибири гораздо более реальной, имея в виду железную дорогу. С железной дорогой вы можете проникнуть в самое сердце Сибири, вы можете использовать ее ресурсы, вы можете невероятно ускорить колонизацию. И поэтому у этих русских есть мечты, казалось бы, очень реалистичные мечты, что весь центр тяжести России сместится на восток. Через 100 лет у вас будет 450, а то и 500 миллионов русских, что сделает Соединенные Штаты или, возможно, Китай единственными конкурентами в мире.
И не только это, Сибирь рассматривается как способ смягчить социальный кризис — социально-политический кризис — путем предоставления крестьянам возможности перетечь в эти новые доступные районы и, следовательно, уменьшить давление на землю в Украине и России, которое является одной из основных причин аграрной революции. Но это также позволит большому количеству украинцев и белорусов хлынуть в Сибирь, где они станут своего рода новой русской смесью. Точно так же шотландцы и валлийцы и даже ирландцы и, конечно же, англичане, эмигрировавшие в Канаду и Австралию, стали новыми британцами. Они потеряли часть своей местной региональной идентичности. Теперь, конечно, со временем они создали австралийскую, канадскую и новозеландскую идентичность. Но выхода Сибири из состава Российской империи не было. Так что была какая-то надежда, что из русских, украинцев, белорусов в Сибири вы создадите новую российскую идентичность. И ведь в какой-то степени так же, как люди, эмигрировавшие в США, не обязательно и сразу теряли свою этническую идентичность, но приобретали более широкую американскую идентичность.
Так что именно такое мышление, которое через все кризисы и трудности начала 20 -й -й век, развеселил Николая II и некоторых его советников.
Таким образом, это дало русским ощущение, что что бы ни происходило в Восточной Европе и на Балканах, всегда есть их задний двор, который будет там для будущего развития.
Основная мысль была: да, это наше будущее. Но они были в ужасе, что это будущее может быть предвосхищено войной, прежде чем они будут готовы справиться с ней. И у них были разные ответы на то, как им следует реагировать на эту опасность.
Считаете ли вы, что только с точки зрения России этой войны можно было бы избежать? Были ли голоса во внешнеполитических, военных и дипломатических кругах, которые делали все возможное, чтобы избежать войны, и в какой момент они это допустили?
Я думаю, что подавляющее большинство представителей российской правящей элиты по всем направлениям до 1914 года хотят избежать войны.
У вас безответственные политики в Думе. Но с точки зрения министров, с точки зрения ближайшего окружения Николая II, все они хотят избежать войны. Теперь в некоторых случаях они хотят избежать войны навсегда, если это возможно, потому что у вас есть оттенок гуманизма, и все они видели, что произошло в русско-японской войне. Но важнее ощущение, что, во-первых, война нам не нужна. Будущее на нашей стороне, у нас есть наша империя. А во-вторых, война сейчас была бы катастрофой. Мы видели, что происходило в русско-японской войне. Поражение может легко прийти против Германии, а поражение может привести к революции. На самом деле поражение, в глазах значительной части элиты, почти наверняка приведет к революции.
Хотят ли они отсрочить войну или надеются избежать ее все вместе — они все хотят избежать войны, но вы находитесь в довольно безжалостном мире, и это мир, в котором, если вы не отстаиваете свои интересы, вы может быть прижат к стене. И, конечно же, это поднимает всю проблему стрейтов с растущим влиянием Германии на стрейтов.
Дело также и в том, что здесь есть противоречие, потому что это режим, легитимность которого глубоко зиждется на его военном престиже, на его защите русской гордости. И по мере того, как она становится менее легитимной, по мере нарастания внутреннего кризиса, потребность в легитимности, которую приносит успех во внешней политике, успех в отстаивании российской гордости, становится все больше и больше. Итак, у вас есть это противоречие. И у вас очень сильные внутренние напряжения в сторону, например, отстаивания позиции России как ведущей славянской державы, отстаивания интересов прибалтийско-славянского народа. Все это непросто отбросить или отодвинуть на второй план, потому что даже те, кто несколько скептически относится к славянам и положению России в них, тем не менее, в первую очередь сами, обычно имеют некоторое чувство долга перед русской историей. Позволяя немцам и австрийцам просто доминировать на Балканах, они чувствуют, что каким-то образом проигрывают или предают своих предков.
Но есть и более широкий вопрос легитимности режима. Когда режим пытается навести мосты, чтобы просвещать свое общество и создать парламент, предоставить большую свободу прессе, вы на самом деле освобождаете шовинистические голоса. Дело вовсе не в том, что гражданское общество, по крайней мере, в некоторых его более консервативных аспектах или в его центристско-консервативных аспектах специфично — это не так. В этом смысле правительство гораздо более миролюбиво, чем гражданское общество.
Таким образом, все эти вопросы, начиная с того, с чего мы начали (страйки, Украина, Сибирь, экономика), вызывали споры в правительстве. Постепенно рос консенсус в отношении того, что России придется начать войну. Это то, что случилось?
Был растущий консенсус. Что действительно обеспечивает основу для консенсуса, так это союз между, и это особенно министерство иностранных дел, профессионалами, что баланс сил важен для безопасности России. Это означает французский союз и т.
д. И идея в гражданском обществе, что Россия должна защищать свой исторический интерес на Балканах, свое достоинство на Балканах, и что все это часть российской идентичности. И эти два элемента объединяются. Есть люди, которые отрицают это. На самом деле часто есть очень умные критики, которые отрицают это. Но они аутрайдеры, и к 19 годам они становятся аутрайдерами.14.
Проект MUSE — Российская империя и мир, 1700-1917: геополитика расширения и сдерживания (обзор)
Вместо аннотации приведу краткую выдержку из содержания:
Журнал всемирной истории 11.2 (2000) 390-391
[Доступ к статье в формате PDF]
Рецензия на книгу
9071 Мир: Российская империя и мир10 расширения и Сдерживание. Автор: ДЖОН П. ЛЕДОНН. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, , 1996.
Стр. xix + 394. 26,95 $ (ткань).
В конце XVII века Российское государство было игроком второго эшелона в международной политике, территория которого была приурочена (по большей части) к таежной и тундровой зонам северо-востока Евразии, но к началу ХХ века оно стала одной из великих держав мира, и ее территория чрезвычайно расширилась почти во всех направлениях: на запад до Балтийского региона и Польши, на юг до Черного моря, Кавказа и Средней Азии и на восток до окраин Маньчжурии и Моря Япония. Очевидный вопрос: как это произошло? Как Российское государство могло расширяться с таким феноменальным успехом на протяжении большей части восемнадцатого и девятнадцатого веков и почему, собственно, оно вообще перестало расширяться? Эрудированный обзор международных отношений России между 9 и 19 веками Джона Ледонна.0153 1700
География определяла, где Россия попытается расшириться, в то время как силовая политика определяла, какие государства поддадутся ее расширению, а также какие государства смогут сдержать это расширение и/или отбросить его назад. ЛеДонн начинает свою книгу с предисловия и введения, в которых хорошо излагаются основные термины и контуры его аргументов. Опираясь на геополитические взгляды Хэлфорда Макиндера, Альфреда Махана, Оуэна Латтимора и Джеффри Паркера, ЛеДонн представляет Евразию как обширную континентальную «сердцевину», которая занимает большую часть центра Евразийского континента и представляет собой естественную территорию для конкуренции между « ядерные области» (то есть могущественные государства с ориентированной на расширение «внутренней энергией»), которые отделены друг от друга чередой политически слабых и часто неопределенных «пограничных зон», где «ядра» пытаются расширяться. Из всех «центральных районов» на периферии и вокруг хартленда русское «ядро» имело то, что можно было бы назвать самым большим «комплексом хартленда».
