Читать книгу «Риторика» онлайн полностью📖 — Аристотеля — MyBook.

По Аристотелю, цель ораторского искусства:

1. Выявить истину

2. Найти способы убедить слушателей

3. Говорить поэтично и благозвучно

4. Пробудить в слушателях бурные эмоции

Правильный ответ вы сможете узнать, прочитав эту книгу…

Аристотель

384–322 до н. э.

Античный энциклопедист

Аристотель – древнегреческий философ, основоположник формальной логики, ученый. Первым классифицировал научные дисциплины в философии и создал понятийную систему, охватившую все сферы знаний. Учение Аристотеля обобщает и фактически завершает античную философию.

384 г. до н. э. – Родился в городе Стагир, греческой колонии в македонских Халкидиках.

369 г. до н. э. – Родители Аристотеля погибли, его опекуном стал Проксен.

367 г. до н. э. – Переехал в Афины и стал учеником Платона.

347 г. до н. э. – Во время поездки в Малую Азию женился на Пифиаде.

343 г. до н. э. – Македонский царь Филипп II пригласил Аристотеля стать воспитателем своего сына Александра.

335 г. до н. э. – Вернулся в Афины и основал Ликей – школу для философов.

323 г. до н. э. – После смерти Александра Македонского был вынужден покинуть Афины. С группой учеников он отправился в Халкиду.

322 г. до н. э. – Аристотель скончался от болезни желудка.

Предисловие

«Риторика» и поныне является основополагающей работой по ораторскому искусству и подлежит обязательному изучению филологами и юристами. До Аристотеля умение говорить речи было принято относить к специальным навыкам, необходимым лишь отдельным категориям граждан, например правителям и судьям. Великий философ рассматривал вопрос гораздо шире – в своем трактате он приводит читателей к мысли, что все мы постоянно применяем риторику в повседневной жизни, общаясь с другими людьми, доказывая им свою правоту в самых обычных бытовых ситуациях.

Определяя ораторское мастерство как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета», Аристотель стремился как можно полнее охватить тему.

«Риторика» состоит из трех частей (книг). В этом издании опубликованы наиболее доступные для понимания и позволяющие научится искусству красноречия книги. В первой из них Аристотель раскрывает общие понятия и основные принципы риторики, а также выводит взаимозависимость элементов оратор – речь – аудитория. Вторая книга представлена до семнадцатой главы, где древнегреческий философ анализирует человеческие эмоции (любовь, стыд, страх, зависть и другие), разные типы характеров и говорит о путях эмоционального воздействия на аудиторию, а также рассматривает качества, необходимые оратору. Третья книга посвящена технической стороне риторики, в данное издание она не вошла.

Написанная более двух тысяч лет назад, «Риторика» содержит множество ценных советов для всех, кто хочет научиться искусству убедительного изложения своих доводов и влияния на слушателей. Трактат публикуется в классическом переводе Н. Платоновой, выполненном в конце XIX века.

Риторика

Книга первая

1

Отношение риторики к диалектике.  – Всеобщность риторики. – Возможность построить систему ораторского искусства? – Неудовлетворительность более ранних систем ораторского искусства. – Что должен доказывать оратор? – Закон должен по возможности все определять сам; причины этого. – Вопросы, подлежащие решению судьи. – Почему исследователи предпочитают говорить о речах судебных? – Отношение между силлогизмом и энтимемой. – Польза риторики, цель и область ее.

Риторика – искусство, соответствующее диалектике, так как обе они касаются таких предметов, знакомство с которыми может некоторым образом считаться общим достоянием всех и каждого и которые не относятся к области какой-либо отдельной науки. Вследствие этого все люди некоторым образом причастны обоим искусствам, так как всем в известной мере приходится как разбирать, так и поддерживать какое-нибудь мнение, как оправдываться, так и обвинять. В этих случаях одни поступают случайно, другие действуют согласно со своими способностями, развитыми привычкою. Так как возможны оба эти пути, то, очевидно, можно возвести их в систему, поскольку мы можем рассматривать, вследствие чего достигают цели как те люди, которые руководятся привычкой, так и те, которые действуют случайно, а что подобное исследование есть дело искусства, с этим, вероятно, согласится каждый.

До сих пор те, которые строили системы риторики, выполнили лишь незначительную часть своей задачи, так как в этой области только доказательства обладают признаками, свойственными ораторскому искусству, а все остальное не что иное, как аксессуары. Между тем авторы систем не говорят ни слова по поводу энтимем ^[1], которые составляют суть доказательства, много распространяясь в то же время о вещах, не относящихся к делу; в самом деле: клевета, сострадание, гнев и другие тому подобные движения души относятся не к рассматриваемому судьею делу, а к самому судье. Таким образом, если бы судопроизводство везде было поставлено так, как оно ныне поставлено в некоторых государствах, и преимущественно в тех, которые отличаются хорошим государственным устройством, эти теоретики не могли бы сказать ни слова. Все [одобряют такую постановку судопроизводства, но] одни полагают, что дело закона произнести это запрещение, другие же действительно пользуются таким законом, не позволяя говорить ничего не относящегося к делу (так это делается и в Ареопаге). Такой порядок правилен, так как не следует, возбуждая в судье гнев, зависть и сострадание, смущать его: это значило бы то же, как если бы кто-нибудь искривил ту линейку, которой ему нужно пользоваться.

Кроме того, очевидно, что дело тяжущегося заключается не в чем другом, как в доказательстве самого факта: что он имеет или не имеет, имел или не имел место; что же касается вопросов, важен он или не важен, справедлив или не справедлив, то есть всего того, относительно чего не высказался законодатель, то об этом самому судье, конечно, следует иметь свое мнение, а не заимствовать его от тяжущихся.

Поэтому хорошо составленные законы главным образом должны, насколько возможно, все определять сами и оставлять как можно меньше произволу судей, во-первых, потому, что легче найти одного или немногих, чем многих таких людей, которые имеют правильный образ мыслей и способны издавать законы и изрекать приговоры. Кроме того, законы составляются людьми на основании долговременных размышлений, судебные же приговоры произносятся на скорую руку, так что трудно людям, отправляющим правосудие, хорошо различать справедливое и полезное.

«Люди от природы в достаточной мере способны к нахождению истины и по большей части находят ее»

Самая же главная причина заключается в том, что решение законодателя не относится к отдельным случаям, но касается будущего и имеет характер всеобщности, между тем как присяжные и судьи изрекают приговоры относительно настоящего, относительно отдельных случаев, с которыми часто находится в связи чувство любви или ненависти и сознание собственной пользы, так что они [судьи и присяжные] не могут с достаточной ясностью видеть истину: соображения своего собственного удовольствия и неудовольствия мешают правильному решению дела.

Итак, относительно всего прочего нужно предоставлять судье как можно меньше простора; что же касается вопросов, совершился известный факт или нет, совершится или нет, есть ли он в наличности или нет, то решение этих вопросов необходимо всецело предоставить судьям, так как законодатель не может предвидеть частных случаев.

Раз это так, очевидно, что те, которые [в своих рассуждениях] разбирают другие вопросы, например вопрос о том, каково должно быть содержание предисловия, или повествования, или каждой из других частей [речи], касаются вопросов, не относящихся к делу, потому что [авторы этих сочинений] рассуждают в таком случае только о том, как бы привести судью в известное настроение, ничего не говоря о технических доказательствах, между тем как только таким путем можно сделаться способным к энтимемам. Вследствие всего этого, хотя и существует один и тот же метод для речей, обращаемых к народу, и для речей судебного характера, и хотя прекраснее и с государственной точки зрения выше первый род речей, чем речи, касающиеся сношений отдельных личностей между собой, – тем не менее исследователи ничего не говорят о первом роде речей, между тем как каждый из них пытается рассуждать о судебных речах.

Причина этому та, что в речах первого рода представляется менее полезным говорить вещи, не относящиеся к делу, а также и та, что первый род речей представляет менее простора для коварной софистики и имеет более общего интереса: здесь судья судит о делах, близко его касающихся, так что нужно только доказать, что дело именно таково, как говорит оратор. В судебных же речах этого недостаточно, но полезно еще расположить слушателя в свою пользу, потому что здесь решение судьи касается дел, ему чуждых, так что судьи, в сущности, не судят, но предоставляют дело самим тяжущимся, соблюдая при этом свою собственную выгоду и выслушивая пристрастно [показания тяжущихся]. Вследствие этого во многих государствах, как мы и раньше говорили, закон запрещает излагать не относящееся к делу, но там сами судьи в достаточной мере заботятся об этом.

«Если позорно не быть в состоянии помочь себе своим телом, то не может не быть позорным бессилие помочь себе словом»

Так как очевидно, что правильный метод касается способов убеждения, а способ убеждения есть некоторого рода доказательство (ибо мы тогда всего более в чем-нибудь убеждаемся, когда нам представляется, что что-либо доказано), риторическое же доказательство есть энтимема, и это, вообще говоря, есть самый важный из способов убеждения, и так как очевидно, что энтимема есть некоторого рода силлогизм и что рассмотрение всякого рода силлогизмов относится к области диалектики – или в полном ее объеме, или какой-нибудь ее части, то ясно, что тот, кто обладает наибольшей способностью понимать, из чего и как составляется силлогизм, тот может быть и наиболее способным к энтимемам, если он к знанию силлогизмов присоединит знание того, чего касаются энтимемы, и того, чем они отличаются от чисто логических силлогизмов, потому что с помощью одной и той же способности мы познаем истину и подобие истины.

Вместе с тем люди от природы в достаточной мере способны к нахождению истины и по большей части находят ее; вследствие этого находчивым в деле отыскивания правдоподобного должен быть тот, кто так же находчив в деле отыскивания самой истины.

Итак, очевидно, что другие авторы говорят в своих системах о том, что не относится к делу; ясно также и то, почему они обращают внимание более на судебные речи.

Риторика полезна, потому что истина и справедливость по своей природе сильнее своих противоположностей, а если решения постановляются не должным образом, то истина и справедливость необходимо побеждаются своими противоположностями, что достойно порицания. Кроме того, если мы имеем даже самые точные знания, все-таки нелегко убеждать некоторых людей, говоря на основании этих знаний, потому что [оценить] речь, основанную на знании, есть дело образования, а здесь [перед толпою] это невозможно. Здесь мы непременно должны вести доказательства и рассуждения общедоступным путем, как мы говорили это и в «Топике» относительно обращения к толпе. Кроме того, необходимо уметь доказывать противоположное, так же как и в силлогизмах, не для того, чтобы действительно доказывать и то и другое, потому что не должно доказывать что-нибудь дурное, но для того, чтобы знать, как это делается, а также чтобы уметь опровергнуть, если кто-либо пользуется доказательствами несогласно с истиной.

Из остальных искусств ни одно не занимается выводами из противоположных посылок; только диалектика и риторика делают это, так как обе они в одинаковой степени имеют дело с противоположностями. Эти противоположности по своей природе не одинаковы, но всегда истина и то, что лучше по своей природе, более поддаются умозаключениям и, так сказать, обладают большей силой убедительности.

Сверх того, если позорно не быть в состоянии помочь себе своим телом, то не может не быть позорным бессилие помочь себе словом, так как пользование словом более свойственно человеческой природе, чем пользование телом. Если же кто-либо скажет, что человек, несправедливо пользующийся подобной способностью слова, может сделать много вреда, то это замечание можно [до некоторой степени] одинаково отнести ко всем благам, исключая добродетели, и преимущественно к тем, которые наиболее полезны, как, например, к силе, здоровью, богатству, военачальству: человек, пользуясь этими благами как следует, может принести много пользы, несправедливо же [пользуясь ими], может сделать очень много вреда.

не убеждать, но в каждом отдельном случае находить способы убеждения.-М.:Эксмо,2019.-256с.-Великие идеи

Описание

Общая информация:

• Серия Великие идеи

• Издательство Эксмо

• Возраст 16+

• Автор Аристотель

• Год издания 2019

• Переплет Мягкий переплет (обложка)

• ШтрихКод 9785699829743

• Количество страниц 256

Описание

Описание:

«Риторика» Аристотеля является основополагающей работой по ораторскому искусству и подлежит обязательному изучению филологами и юристами. До Аристотеля умение говорить речи было принято относить к специальным навыкам, необходимым лишь отдельным категориям граждан, например правителям и судьям. Великий философ рассматривал вопрос гораздо шире — в своем трактате он приводит читателей к мысли, что все мы постоянно применяем риторику в повседневной жизни, общаясь с другими людьми, доказывая им свою правоту в самых обычных бытовых ситуациях.

Риторика Аристотеля: философия убеждения

В этой жизни, независимо от того, философ вы или нет, вам нужно знать, как убеждать людей.

Об этом говорит нам Аристотель в своей работе по риторике, удачно названной Риторика .

Это была одна из старых книг Арти, которую я только замалчивал в годы моего становления. В зависимости от того, кого вы читаете на вводном уроке философии в качестве старшекурсника, вы можете быть убеждены, что философия и риторика исключают друг друга. Они так же несовместимы, как кошки и собаки, копы и грабители, фанаты Джайентс и Джетс. Вы получаете картину.

Платон был одним из тех, кто презирал риторику. Он описывает это не как художественную форму, а как «разновидность лести» в своем диалоге Gorgias .

Горгий — диалог Сократа, написанный Платоном около 380 г. до н. э. Диалог изображает разговор между Сократом и небольшой группой софистов за обедом.

Отвращение Платона к риторике, пожалуй, неудивительно. Рок-звездами риторики в эпоху классической Греции были бы софисты, древний эквивалент адвокатов по телесным повреждениям.

Софисты представляли собой группу бродячих лекторов, искусных ораторов, которые с радостью использовали свои способности, чтобы спорить от имени кого угодно и по любому поводу, лишь бы цена была справедливой. Платон считал их антифилософами. Они не заботились об объективной истине или мудрости, только убеждая других с помощью сомнительных и сомнительных средств. Для Платона софисты, как и риторика в целом, были чем-то вроде болезни, заражавшей умы граждан и отвлекавшей их от благородных занятий философией.

Аристотель, с другой стороны, был несколько более реалистичен в отношении состояния человеческой природы. Он утверждал, что через размышления и тщательное изучение мы можем прийти к пониманию того, что является добродетельным и благородным. Однако мало пользы, если мы не можем убедить других поверить нам!

Платон и Аристотель

Риторика тогда становится чем-то вроде необходимого зла, средством убедить людей, которые еще не согласны с нами, в добродетельных и благородных уроках, которые мы извлекаем из философских размышлений.

Аристотель также утверждает, что риторика необходима не только для области философии, но и для любой другой области исследования. Ибо в медицине для врача крайне важно убедить своих пациентов придерживаться правильных привычек для здоровья. Политолог должен обладать навыками риторики, чтобы убедить законодателей принять законы, выгодные для полиса. Это касается всех ремесел и форм искусства, говорит Аристотель.

Риторика, кроме того, является для нас еще и средством защиты. Точно так же, как мы должны быть физически здоровыми и сильными, чтобы защитить себя от физического насилия, мы также должны быть искусными риторами, чтобы защитить себя от дискурса, направленного на нанесение ущерба нашей репутации.

Короче говоря, ставки довольно высоки. Итак, что такое риторика и как нам стать лучше?

Риторика, говорит Аристотель, во многом подобна диалектике, или философской аргументации. Можно сказать, что и риторика, и диалектика занимаются поиском ответов на вопросы, волнующие всех. Обе практики можно применить к любой теме, и обе они невероятно полезны.

Картина Аристотеля

Диалектика, однако, более клиническа, а риторика по необходимости более эмоциональна. Диалектика требует, чтобы мы пришли к выводу на основании правдоподобия аргумента. Риторика, однако, заботится только о том, чтобы мы любыми средствами приблизились к истине. Таким образом, диалектика — лучший метод обучения, тогда как риторика используется как форма искусства, позволяющая заставить людей согласиться с вами.

Обернувшись на мгновение, мы можем увидеть разницу между диалектикой и риторикой в ​​платоновской Апологии . В диалоге Сократ, отец западной философии, защищает себя в суде от обвинений в нечестии и развращении молодежи.

Вместо того, чтобы использовать инструменты риторики, Сократ в значительной степени опирается на то, что мы могли бы считать философским или научным аргументом, чтобы обосновать свою позицию. Он не апеллирует к эмоциям толпы. Он не выставляет напоказ своих детей перед присяжными. Он не льстит и не апеллирует к эмоциональным наклонностям своих присяжных.

Сократ заинтересован в том, чтобы убедить других в своей позиции с помощью достоинств своих аргументов. У него есть на это свои причины. Как человеку, который превыше всего отстаивал мудрость и понимание, было бы несколько гиперкритично с его стороны использовать риторику, которая в значительной степени опирается на эмоциональные призывы, чтобы выиграть дело.

Урожай Алкивиада, которому учит Сократ, Марчелло Баччарелли ок. 1776

Тем не менее, возможно, в интересах философа использовать некоторые инструменты ритора. Беспристрастного аргумента Сократа недостаточно. Он признан виновным и впоследствии изгнан из этого бренного мира.

А теперь вернемся к Аристотелю.

Хороший убедительный аргумент часто апеллирует к общепринятым убеждениям. В зависимости от вашего мнения о состоянии человечества, это может быть действительно очень плохо. Однако Аристотель настаивает на том, что люди имеют тенденцию склоняться к истине и что они в основном приходят к истине самостоятельно. Таким образом, апелляция к популярным верованиям часто приводит нас в непосредственной близости к истине.

«Более того, люди имеют достаточное природное стремление к истине, и в большинстве своем достигают истины. Следовательно, тот, кто хорошо стремится к истине, также хорошо стремится к тому, во что обычно верят». –Аристотель (Риторика)

Чтобы создать хороший убедительный аргумент, мы должны учитывать три вещи.

1. Характер оратора
2. Состояние слушателя
3. Сила и правдоподобие самого аргумента

Характер говорящего определяется его интеллектом, добродетелью и доброжелательностью. Умный, добродетельный человек будет заслуживать доверия, и он быстро вызовет доверие у слушателей.

В то время как Аристотель говорит о добродетели в контексте убедительных аргументов, эта небольшая информация также дополняет этическую философию Аристотеля. А именно, что лучшая жизнь та, которая активно выражает добродетель.

Мы также должны учитывать состояние слушателя, чтобы выработать убедительный аргумент. Мы должны признать и успокоить страхи людей. Мы должны определить эмоциональную сторону аргумента. На кону чья-то гордость? Они чувствуют себя смущенными? Боятся ли они, что отказ от своей позиции заставит их выглядеть слабыми?

Мы также должны учитывать состояние слушателя, чтобы выработать убедительный аргумент.

Мы должны распознавать и признавать эти возможности и соответственно обходить их, если мы надеемся быть убедительными. Мы также должны признать, что продолжительность концентрации внимания людей общеизвестно коротка! Подумайте о вставке остроумных замечаний в свои аргументы, чтобы привлечь внимание людей. Мне нравится считать себя хорошим учеником Аристотеля в этом отношении.

Сколько нужно философов, чтобы вкрутить лампочку?

Четыре – один, чтобы вкрутить лампочку, и еще трое, чтобы сказать: «Конечно, Сократ!» «Отлично, Сократ!» «Я верю, что ты прав, Сократ!»

Наконец, хороший убедительный аргумент должен опираться на те же правила, что и хороший философский или научный аргумент.

Определите истинные и доказуемые предпосылки. Сконструируйте эти посылки таким образом, чтобы они естественным образом поддерживали окончательное, ранее неизвестное предположение, которое мы называем заключением.

Спросите себя: «Правдоподобны ли мои предположения?» «Они естественным образом следуют и поддерживают вывод?» «Есть ли какие-либо ошибки в моей логике, которые могут оставить место для неправдоподобности?»

Настойчивое утверждение Аристотеля о том, что хороший убедительный аргумент должен основываться на хорошем логическом аргументе, демонстрирует его идею риторики в целом. Риторика — это не какое-то громоздкое оружие, которое мы можем использовать для нашей личной славы или интереса.

Философ Сократ с софистом Горгием

В таком преступлении виновны софисты. Они использовали искаженную риторику, чтобы убедить людей в своей позиции независимо от истинности, содержащейся в этой позиции. Они были корыстны в этом отношении и впоследствии причиняли вред душам своих сограждан.

Вполне вероятно, что Аристотель имел в виду борьбу с такими опасностями, когда излагал свою философию риторики. Он хотел вооружить вдумчивых, серьезных, благонамеренных людей интеллектуальной амуницией, которая позволила бы им пробиться сквозь приводящую в бешенство ловушку публичных дебатов.

В этом отношении он был реалистом. Он распознал приводящую в ярость склонность удобной бессмыслицы побеждать логические аргументы, и он приступил к поиску способа исправить такую ​​несправедливость.

Причина, по которой я нахожу « Риторику » Аристотеля столь интересной, заключается в том, что он писал на эту тему не из собственного любопытства и даже не ради самого знания. Во многих смыслах Rhetoric — это объявление общественной службы. Это попытка философа сделать человечество лучше, снабдив нас инструментами, которые уведут наших ближних от невежества, от предубеждений и к свету понимания.

Риторическая ситуация Аристотеля — Purdue OWL®

Предлагаемые ресурсы

Обзор руководства по стилю Руководство MLA Руководство APA Руководство Чикаго Упражнения OWL

Резюме:

Эта презентация предназначена для того, чтобы познакомить ваших учащихся с различными факторами, которые способствуют написанию сильных и хорошо организованных текстов. Эта презентация подходит для начала курса композиции или задания письменного проекта в любом классе.

Риторические концепции

Многие люди слышали о риторических концепциях logos , ethos и пафоса , даже если они не обязательно полностью понимают, что они означают. Эти три термина, наряду с kairos и telos , использовались Аристотелем, чтобы помочь объяснить, как функционирует риторика. В Древней Греции эти термины соответствовали основным компонентам, присущим всем риторическим ситуациям.

Логотипы

Логотипы часто переводится как разновидность «логики или рассуждения», но первоначально оно относилось к фактическому содержанию речи и тому, как она была организована. Сегодня многие люди могут обсуждать logos качеств текста, чтобы указать, насколько сильна логика или аргументация текста. А вот logos более тесно относится к структуре и содержанию самого текста. На этом ресурсе logos означает «текст».

Этос

Этос часто переводится как разновидность «достоверности или достоверности», но первоначально оно относилось к элементам речи, которые отражали конкретный характер говорящего или автора речи. Сегодня многие люди могут обсуждать этос качеств текста, ссылаясь на то, насколько хорошо авторы изображают себя. Но этос более тесно относится к точке зрения автора в более общем плане. На этом ресурсе etos означает «автор».

Пафос

Пафос часто переводится как разновидность «эмоциональной привлекательности», но первоначально оно относилось к элементам речи, которые обращались к любому чувству аудитории. Сегодня многие люди могут обсуждать пафосных качеств текста, чтобы указать, насколько хорошо автор обращается к эмоциям аудитории. Пафос как «эмоция» часто противопоставляется logos как «разум». Но это ограниченное понимание как пафос и логотипы ; пафос более точно относится к точке зрения аудитории в более общем плане. В данном ресурсе пафос означает «аудитория».

Телос

Телос — это термин, который Аристотель использовал для объяснения конкретной цели или отношения речи. Сегодня немногие используют этот термин в отношении риторических ситуаций; тем не менее, поучительно знать, что ранние риторические мыслители, такие как Аристотель, на самом деле придавали большое значение тому, чтобы говорящие имели четкую речь. 0005 телос . Но аудитория также может иметь собственные цели, отличные от целей говорящего. В этом ресурсе телос означает «цель».

Кайрос

Kairos — это термин, который относится к элементам речи, которые признают и опираются на конкретную обстановку, время и место, где происходит речь. Хотя термин 9 не так широко известен, как logos , ethos и pathos ,0005 kairos вновь привлек внимание учителей композиции с середины 1980-х годов. Хотя kairos может быть хорошо известен среди инструкторов по письму, термин «настройка» более кратко и четко определяет это понятие для современных читателей. В данном ресурсе kairos означает «настройка».

Текущие элементы риторических ситуаций

Все эти термины (текст, автор, аудитория, цель и сеттинг) довольно расплывчаты в своих определениях, и все они влияют друг на друга. Кроме того, все эти термины обладают особыми качествами, влияющими на способы их взаимодействия с другими терминами.