Необыкновенный фашизм – Деньги – Коммерсантъ
4K 16 мин. …
|
Необыкновенный фашизм |
| Фото: AP |
Рожденный в черной рубашке
Будущий диктатор появился на свет в семье сельской учительницы-католички, желавшей крестить сына, и кузнеца, атеиста и социалиста, запретившего ей это. В три года Бенито Муссолини помогал отцу управляться с кузнечными мехами, а в четыре пришел к мысли, что жить бедно — унизительно. Кроме того, он с детства отличался упрямством, непослушанием, амбициями и презрением к трусости.
Научившись читать, будущий дуче быстро впитал витавшие тогда в воздухе имперские идеи — не говоря уже о социалистических, преподанных отцом.
В конце XIX века в раздробленной и отсталой аграрной Италии, из которой ежегодно эмигрировали сотни тысяч человек, начался процесс национального возрождения. Интеллектуалы заговорили о былом величии Рима, а прагматичные политики устремили свои взоры на север и восток Африки, где еще остались земли, не захваченные более удачливыми европейскими соседями. Главным магнитом была Эфиопия, более двух тысячелетий успешно сопротивлявшаяся иноземному владычеству. Итальянское правительство помогло взойти на трон местному феодалу Менелику, после чего связало его кабальным договором, фактически превращавшим страну в протекторат Италии. Однако в 1893 году новый император (негус) объявил договор недействительным и начал срочно модернизировать собственную армию. Италия оказалась втянутой в войну, в которой потерпела поражение и была
вы
| Путь от скромного преподавателя французского до… |
Масла в огонь подлил резкий экономический спад — частое следствие проигранных войн. Резкий рост цен вызвал беспорядки в Милане и других городах, жестоко подавленные войсками: более 80 убитых, сотни раненых. А в среде интеллектуальной элиты набирал силу голос одного из духовных вождей нации — поэта, романиста и драматурга Габриеле Д`Аннунцио, возмущенного малодушием собственного правительства, похоронившего идею превращения Италии в могучую и великую державу. Позже кумир интеллектуалов станет одним из политических наставников будущего дуче.
Известно, что Муссолини начал активно интересоваться политикой в 1900 году, когда вернувшийся из Штатов итальянский анархист убил короля Умберто I, мстя за подавление недавних «революционных выступлений трудящихся», а занявший престол Виктор Эммануил III взял курс на сближение с Францией, противостоявшей союзу Германии и Австро-Венгрии. И уже полгода спустя, 1 мая 1901 года, социалист-анархист Муссолини отметил праздник солидарности трудящихся первой революционной акцией: вместе с товарищами забаррикадировался в школе, взяв в заложники нескольких преподавателей и изгнав остальных, включая директора.
В том же году он возглавил «комитет трудящихся» в родной деревне. . .. пламенного трибуна Бенито Муссолини прошел всего за 10 лет |
Но тут в идейных воззрениях Муссолини произошел неожиданный поворот на 180° — первый, но не последний. Когда итальянский король объявил амнистию дезертирам, укрывшимся в том числе и за границей, пацифист и социалист, возражавший против службы в «империалистической буржуазной армии» по идейным мотивам, вдруг добровольно отправился на призывной пункт! И вопреки страхам армейского начальства, дисциплинированно и даже со рвением прослужил положенный срок в элитном полку стрелков-берсальеров. К тому времени в голове молодого человека, уже задумавшегося о политической карьере, идеи социализма и интернационализма начали постепенно уступать место иным. Муссолини все глубже проникался идеями Великой Италии, которой по историческому праву принадлежит юг Европы и все Средиземноморье, а по «культурному» — духовное верховенство в Европе вообще.
Смесь красного и черного дает коричневый
Демобилизовавшись, Муссолини работал учителем в небольшой деревенской коммуне, а затем поступил в университет Болоньи, который закончил с дипломом преподавателя французского языка. Однако в 1911 году после конфликта с католическим городским начальством преподавателя-атеиста попросили из школы, и Бенито с головой ушел в политику. Он возглавлял забастовки и несанкционированные митинги, неоднократно арестовывался, редактировал левую газету в Австрии. Орган итальянских социалистов газета Avanti в то время писала о нем как о «молодом человеке незаурядных талантов и большой культуры, плодовитом писателе и искусном полемисте, натуре гордой и неукротимой».
Когда Италия провела успешную колониальную войну и выгнала турок из Ливии, Муссолини, в котором националист еще не вытеснил окончательно социалиста, выступил с резкой критикой колониальной политики своей страны, за что на несколько месяцев угодил в тюрьму.
Несколько месяцев за решеткой он провел с пользой — в частности, изучил труды Ницше. «Ницше,— писал в камере будущий дуче,— трубит
| Габриеле Д`Аннунцио (справа) много лет был идейным вдохновителем дуче. В 1937 году он из последних сил пытался отговорить Муссолини от союза с Гитлером |
Впрочем, свои первые выборы в парламент Муссолини с треском проиграл. А вскоре, совершив очередной политический кульбит, лишился и редакторского поста: когда разразилась мировая война, редактор Avanti в передовой неожиданно потребовал вступления Италии в войну на стороне Антанты. Вообще, неизвестно, как бы сложилась дальнейшая политическая судьба Муссолини, если бы в одночасье не рухнул весь складывавшийся веками политический порядок в Европе. Блестящий оратор и газетный полемист, Муссолини недолго оставался безработным. Уже с ноября 1914 года он начал издавать новую газету, Popolo d`Italia, в которой активно призывал правительство вступить в войну на стороне Франции — против немцев и австрийцев. Удивительные призывы для будущего союзника германского рейха, возглавляемого австрияком Гитлером.
Вскоре и сам редактор отправился на фронт в мундире берсальера, где, по отзывам командиров, проявил «отзывчивость, веселый нрав, оптимизм, дисциплинированность и образцовую храбрость».
Заболев тифом, Муссолини был отправлен в госпиталь. Там его навестила возлюбленная, Ракеле Гуиди, с которой прикованный к больничной койке фронтовик тут же обвенчался. Храбрец-вояка сумел отличиться подвигами и на ином фронте: в том же году одна из многочисленных любовниц Бенито Муссолини родила ему сына, а к концу войны он обзавелся еще двумя — на сей раз от законной жены. | Через день после фашистского марша через Рим Муссолини стал премьер-министром Италии |
Ибо наши солдаты заслуживают этих усилий». В этих словах слышится уже голос будущего дуче, и не случайно именно Бенито Муссолини произнес пламенную речь перед армейскими штурмовиками на митинге в Милане по случаю победы. Вопреки десятилетиями распространяемому у нас заблуждению, фашизм изобрели отнюдь не в Германии: задолго до гитлеровских штурмовиков в коричневых гимнастерках по дорогам Италии маршировали местные «чернорубашечники». Почему в СССР нацистов переиначили в «фашистов», а затем и в «немецко-фашистских захватчиков», догадаться легко: словосочетание национал-социализм рождало ненужные ассоциации.
Формально партия Муссолини была создана сразу после войны, в 1919 году, и называлась «Союз борьбы» (Fascio de combattimento). Название позаимствовали у основанных еще в конце XIX века на Сицилии союзов трудящихся — прообраза современных профсоюзов. А первоначально латинское слово fascis означало связку, пучок розг, которые в Римской империи несли ликторы, сопровождавшие важных персон.
Иначе говоря, фашизм в своей этимологии означал не только боевую связку, союз, но и розгу для общества, истосковавшегося по «сильной руке». На учредительном съезде новоиспеченный лидер фашистов заявил: «Мы позволим себе роскошь быть одновременно аристократами и демократами, революционерами и реакционерами, сторонниками легальной борьбы и нелегальной, и все это в зависимости от времени, места и обстоятельств, в которых нам придется находиться и действовать». Как и другие тоталитарные режимы ХХ века, фашизм с самого начала сделал ставку на «принципиальную беспринципность». «Великие стройки фашизма»
В последующие три года страна превратилась в арену жестоких схваток «чернорубашечников» и их противников — социалистов, демократов и либералов. Участились драки, доходившие до кровопролитий, убийства из-за угла, погромы,
Кстати, и в Италии фашисты пришли к власти с помощью демократических парламентских выборов, проходивших в обстановке духовного и физического террора. В 1919-1922 годах Италия погрузилась в пучину разнообразных кризисов, один тяжелее другого: внешнеполитического (несправедливые договоры, по мнению многих итальянцев, лишали одну из стран-победительниц спорных территорий, на которые она претендовала), внутриполитического (чехарда правительств, рост левых и антиклерикальных настроений) и экономического (послевоенная безработица и рост цен). В этой обстановке фашистская партия, ведомая своим неподражаемым оратором-демагогом, на выборах 1921 года впервые получила 35 мест в парламенте. И в том же году депутат парламента от фашистов Бенито Муссолини на II съезде партии создал новую, получившую название Национальной фашистской.
Любопытно, что на этом этапе политической карьеры первый фашист Италии провозгласил себя либералом- рыночником, объявив: будущее за капитализмом, у социализма нет никаких шансов на победу, и новая партия будет бороться с любыми проявлениями огосударствления экономики! В программе новой партии говорится о нации как «средоточии всех материальных и духовных ценностей народа», о том, что функции государства должны сводиться к поддержанию в стране политического и правового порядка, а права парламента следует ограничить.
И наконец, о признании фашизмом права на частную собственность. Пройдет немного времени, и в согласии с «требованием момента» лозунги изменятся на фактически противоположные. В следующем году состоялся знаменитый фашистский поход на Рим и другие итальянские города. По сути, это был образцовый бескровный государственный переворот: колонны «чернорубашечников», демонстрируя свою силу и организованность, прошли через всю страну, вступая лишь в
| Фото: AP |
Став главой кабинета, тот сосредоточил в своих руках также портфели министров внутренних и иностранных дел.
Одним из первых актов нового премьера стало создание Большого фашистского совета, к которому перешли все функции правительства Италии. Далее последовали «летучие префекты» (аналог комиссаров в Советской России), фашистская милиция (вдохновившая Гитлера на создание штурмовых отрядов), запрет на забастовки, секретная политическая полиция (ОВРА), цензура СМИ и кино, запрет всех политических партий, кроме фашистской, фашизация профсоюзов. Наконец, официальное присвоение себе самому титула «вождя нации». Однако вместе с кнутом фашисты не забыли предложить стране и социальные пряники. Вдохновленный футуристами и античным Римом и не забывший социалистических увлечений молодости, дуче попытался осуществить грандиозную
| Фото: AP |
Для этих целей в бюджете были предусмотрены отдельные статьи. В 1925 году, решив покончить с зависимостью от импорта зерна, Муссолини возглавил социалистическую по форме «битву за хлеб», создав постоянно действующий комитет по хлебозаготовкам, а также систему «соцсоревнований». Затем последовали аналогичные кампании за комплексную мелиорацию земель, за твердую лиру, против туберкулеза, за высокую рождаемость. А для организации в соответствующем (фашистском) духе свободного времени граждан в том же 1925-м была создана организация Dopolavoro («После работы»). Кроме системы бесплатного образования, социальной помощи и здравоохранения она включала в себя еще не изжитые из нашей собственной памяти художественную самодеятельность, народные библиотеки и спортивные секции со сдачами норм фашистского «ГТО».
Год спустя были приняты новые законы, суть которых дуче определил емкой формулой: «Все в государстве, ничего вне государства, ничего против государства». Экономическая жизнь Италии полностью сосредоточилась в рамках семи
| Созидатель «новой Италии» Муссолини ради своих грандиозных проектов не постеснялся потревожить древнеримские руины |
Управляющих корпорациями назначало государство, координировавшее их деятельность с помощью нового специального министерства. Согласно принятой тогда же Хартии труда, работодатели в обмен на льготы и привилегии обязались сохранять лояльность режиму, а рабочих защища
ло централизованное социальное законодательство, регулировавшее, в частности, заработную
плату и цены. Вместе с тем, на первых порах фашизму не мешали и либеральные реформы: Италия стала первым, но далеко не последним примером мирного сожительства экономического либерализма с политической диктатурой. Придя к власти, дуче отменил многие налоги, в том числе прогрессивный, на военные сверхприбыли и на предметы роскоши; резко снизил государственные расходы. В результате этих мер число безработных за год уменьшилось втрое — с полумиллиона до 122 тыс., сократился дефицит бюджета, начался рост потребления, и как следствие — общий экономический подъем. Во время очередного мирового кризиса в 1925 году правительство Муссолини совершило, казалось бы, невозможное: удержало на плаву национальную валюту — лиру.
Страну покрыла сеть первых
в Европе автострад — более 400 километров многополосных шоссе с мостами, туннелями и развязками, ставших образцом для немецких автобанов, а затем и американских хайвеев. А Рим и другие крупные города стали свидетелями «великих строек фашизма». Следы этого архитектурного «большого стиля» с его псевдоклассической помпезностью и безвкусицей, характерными для всех тоталитарных режимов, сохранились в Вечном городе и поныне. Как и отголоски корпоративного государства — в итальянской экономике. Кроме того, новый премьер проявил себя прагматичным и рассудительным политиком. Результатом предпринятых мер по сближению со Святым Престолом (что в католической Италии означало бы гарантию стабильности) стали Латеранские соглашения 1929 года между фашистским режимом и Ватиканом. И во внешней политике Муссолини
Дуче неустанно занимался воспитанием молодежи в патриотическом ключе. «Дети волка» должны были прийти на смену первому поколению итальянских фашистов |
Падение империи
Не случайно в первый же год правления Муссолини заслужил комплименты в свой адрес со стороны многих европейских политиков — того же Черчилля, к примеру. Этому способствовала и относительная (в сравнении с нацистской Германией) мягкость диктатуры в Италии. До начала второй мировой войны дуче с презрением отзывался о расовых бреднях северного соседа, а самого фюрера сравнивал с предводителем гуннов Аттилой и называл «сексуальным выродком и опасным сумасшедшим». До 1938 года в Италии не притеснялись евреи (даже в 1943-м итальянские оккупационные власти на юге Франции отказывались выдать живших там евреев прогитлеровскому режиму Виши).
А противники дуче отправлялись не в лагеря смерти, а в обычные тюрьмы: за 20 лет диктатуры по политическим обвинениям были казнены 42 человека. Однако, как показал опыт ХХ века, реализация социальных утопий не обходится без крови, и фашистский режим не стал исключением. Дуче уничтожал оппозицию в несоизмеримо меньших масштабах, чем Гитлер или Сталин, но перед соблазном политических убийств оппонентов устоять все же не смог. Открыл мартиролог жертв режима депутат-социалист Джакомо Маттеотти, доказавший, что результаты выборов, якобы убедительно выигранных фашистами, были сфальсифицированы. Правда, дуче депутата лично не «заказывал», более того — пришел в ярость, узнав о «самодеятельности» на местах. Но и обещанные им массовые аресты фашистов-преступников не последовали, зато в тюрьмы отправились наиболее активные
| Союз с Гитлером стал роковым для Муссолини. И хотя из последовавшего после отставки заточения десант СС его освободил, в следующий раз партизаны уже не промахнулись |
В середине 1920-х годов Муссолини начал давно лелеемый им великий имперский поход за новыми землями на юге Европы и на севере и востоке Африке. Он писал: «Основа фашистского государства — воля к могуществу и господству». Имперские устремления фашизма — «открытое проявление его жизненной силы и возможность избежать деградации нации. Сильные народы — это всегда имперские народы». Колониальные завоевания требовали мощного в военном и политическом отношении союзника, и в конце 1930-х годов место такового заняла нацистская Германия. Ради прагматического расчета дуче резко сменил свою антигерманскую риторику и в конце концов пошел на военный союз с Гитлером. Тем самым совершив главную политическую ошибку в своей жизни, ставшую роковой и для него самого, и для страны. В ином раскладе Муссолини мог бы повторить судьбу испанского каудильо Франко: сохранил бы нейтралитет, установил бы в стране хотя бы видимое национальное примирение и закончил бы дни в своей постели.
Дальнейшее хорошо известно.
Италии при поддержке Германии (и ее главной противницы — Англии) удалось
завое
Король отправил дуче в отставку, посадив под домашний арест на высокогорном курорте Гран-Сассо. Новое правительство тут же вступило в переговоры с союзниками, после чего эсэсовские части начали уничтожать сдававшихся итальянских солдат полками.
Дуче был освобожден отрядом Отто Скорцени и ненадолго вернулся к власти, первым делом казнив голосовавших за его отставку заговорщиков, включая своего зятя министра иностранных дел Чиано. Но созданная наспех декоративная фашистская Республика Сало пала, просуществовав 120 дней. Бежавший Муссолини присоединился к отступавшим немецким частям вместе с любовницей, но оба были схвачены партизанами, расстреляны и повешены за ноги на миланской площади. Так закончил жизнь фашист-утопист, мечтавший о великой империи, для создания которой требовалось немногое: поставить всех граждан в строй и заставить их сообща работать на «всеобщее благо» — иначе говоря, на благо государства.
ВЛАДИМИР ГАКОВ
Вся лента
Как сегодня чтут Муссолини — Bird In Flight
Фашистская партия в современной Италии запрещена, но уважать Муссолини как «хорошего управленца» можно.
Сегодня его последователи ругают мигрантов и Евросоюз, тоскуя по временам, когда «поезда приходили вовремя». Документалист Филиппо Вентури снимает парады итальянцев, скучающих по диктатору.
Бенито Муссолини пришел в политику в 1917-м с убеждением, что Италию сможет сделать великой только «жесткий» человек. Через два года он создает организацию, которая впоследствии станет Национальной фашистской партией Италии и приведет его в парламент.
Возглавив правительство, Муссолини запрещает все политические партии, кроме фашистской, вводит цензуру и узурпирует власть в стране — одновременно возглавляя семь министерств. Мечты о возрождении Римской империи заставят его завоевать Эфиопию и вступить во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии. В результате Италия потеряет колонии в Африке, а диктатор будет расстрелян партизанами в 1945 году.
Сегодня в Италии партия Муссолини вне закона. Но другие правые партии проходят в парламент, а часть итальянцев отмечают, что обязаны диктатору мостами, дорогами и победой над сицилийской мафией.
Ежегодно люди, симпатизирующие Муссолини, собираются на севере Италии в городке Предаппио, где родился диктатор, чтобы провести парад в его честь.
Филиппо Вентури 39 лет
Документальный фотограф. Публиковался в The Washington Post, Newsweek и Financial Times.
— Я начал снимать проект четыре года назад и с тех пор старался не пропускать ни одного мероприятия из тех, которые фашисты устраивают в день рождения и день смерти Муссолини на его родине в Предаппио.
На эти церемонии приезжают целые семьи. Многие привозят детей, которых наряжают в черную форму и заставляют отдавать римский салют. При детях взрослые называют Муссолини «дядя Бенито» или «дедушка Бенито», будто он их дальний родственник. Участники ведут себя обыденно, словно их идеология возникла не в самый мрачный период новейшей истории Италии. Фашисты заботятся, чтобы шествие выглядело картинно и не было инцидентов: если что-то пойдет не так, об этом сразу напишут журналисты.
На первый взгляд может показаться, что участники церемонии — чудаки и маргиналы, которые выряжаются в черную одежду. Но к сожалению, среди них много обычных итальянцев. У нас многие считают, что Муссолини сделал страну великой и навел в ней порядок — провел пенсионную реформу, построил дороги. В Италии есть поговорка: «Когда у власти был Муссолини, поезда приходили вовремя». Принятые диктатором расовые законы и участие в войне на стороне Германии в расчет не берутся: люди считают, что это незначительные ошибки, которые ничего не значат на фоне колоссальных успехов дуче. Переубедить ностальгирующих по Муссолини невозможно.
Фашизм 30-х и 40-х годов очаровал интеллектуалов, которые не понимали опасности этой идеологии, — многие из них со временем дистанцировались от движения, некоторые оставались в партии ради выгоды. Сегодня интеллигенция Италии молчит. Хотя праворадикальные партии не имеют большой поддержки, правоцентристы — сначала Берлускони, затем Сальвини — регулярно проходят в парламент.
Титул, который носил Муссолини. В переводе с итальянского — «вождь».
Когда-то поклонники Муссолини высказывали свои взгляды только узкому кругу сочувствующих. Сегодня они делают резкие заявления на публике. Тех, кто не согласен с ними, фашисты именуют «радикальным шиком» — так иронично называют представителей среднего и высшего класса, которые симпатизируют социализму. Маттео Сальвини «подмигивает» радикалам и высмеивает тех, кто порицает фашизм. Несмотря на то что закон запрещает пропагандировать фашистскую идеологию, власть не обращает внимания на марши в Предаппио и концерты неофашистских групп.
Нынешних последователей Муссолини мало занимают темы, которые интересовали самого диктатора: им нет дела до завоеваний Италии в Африке и расовой теории (от которой сам дуче отрекся в конце жизни). Больше всего их волнуют мигранты, которые, как они считают, ущемляют права итальянцев. Многие думают, что в экономических проблемах Италии виноват Евросоюз. Им кажется: наша страна настолько богата, что Сальвини достаточно опубликовать в твиттере гневный пост про ЕС — и политика будут уважать в Европе.
Мало кто понимает, какие экономические трудности переживает Италия. Если в прошлом фашисты завоевывали новых поклонников промышленными свершениями, то сегодня правым партиям предъявить своим избирателям нечего.
В Предаппио строят музей Муссолини, и до сих пор идут споры о том, должен ли он осуждать тот режим или прославлять его. Последние семьдесят лет этим городком управляли левые, но недавно их сменили правые. Вероятность того, что музей будет симпатизировать фашизму, выросла.
У меня никогда не было проблем с разрешением на съемку: я коротко стрижен и ношу черную одежду, поэтому неофашисты считают меня своим. Но во время презентации проекта мне приходится объяснять зрителям, что я очень далек от идеологии фашизма. Моя задача — показать, что под пеплом истории фашизм все еще жив.
Когда либералы влюбились в Бенито Муссолини
Когда мы говорим о таких понятиях, как «тоталитаризм» и «корпоратизм», часто предполагается, что фашизм очень далек от предшествовавшего ему либерального рыночного общества, которое мы переживаем до сих пор.
сегодня. Но если мы внимательнее присмотримся к экономической политике итальянского фашизма, особенно в 1920-е годы, то увидим, что некоторые комбинации, характерные как для прошлого века, так и для нашего собственного, переживались уже в первые годы правления Бенито Муссолини. В качестве примера можно привести связь между жесткой экономией и технократией. Под «технократией» я подразумеваю явление, при котором определенные политики, распространенные сегодня (такие как сокращение социальных расходов, регрессивное налогообложение, денежная дефляция, приватизация и снижение заработной платы), определяются экономическими экспертами, которые консультируют правительства или даже напрямую берут на себя управление. сами поводья, как в нескольких недавних случаях в Италии.
Как я объясняю в статье «Порядок капитала: как экономисты изобрели жесткую экономию и проложили путь к фашизму» , Муссолини был одним из величайших поборников жесткой экономии в ее современной форме. Во многом это произошло потому, что он окружил себя авторитетными экономистами того времени, а также поборниками формирующейся парадигмы «чистой экономики», которая до сих пор остается основой господствующей неоклассической экономики.
Спустя чуть больше месяца после похода итальянских фашистов на Рим 19 октября22 декабря парламентские голоса Национальной фашистской партии, Либеральной партии и Народной партии (или popolari , католической партии и предшественницы христианской демократии) ввели так называемый «период полной власти». При этом они предоставили беспрецедентные полномочия министру финансов Муссолини, экономисту Альберто де Стефани, и его коллегам и техническим советникам, в частности Маффео Панталеони и Умберто Риччи (в отличие от первых двух, человек либеральной идеологии).
Муссолини предложил этим экспертам в области экономики возможность всей жизни: формировать общество по идеалу своих моделей. Со страниц журнала Economist Луиджи Эйнауди, прославившийся как поборник либерального антифашизма и ставший в 1948 году первым президентом итальянской послевоенной демократической республики, с энтузиазмом приветствовал авторитарный поворот. «Никогда такая абсолютная власть не была возложена парламентом на исполнительную власть.
. . Отказ парламента от всех своих полномочий на столь длительный период был встречен публикой всеобщим одобрением. Итальянцам надоели болтуны и слабые руководители», — писал он 2 декабря 19 года.22. 28 октября, накануне похода на Рим, он заявил: «Италии нужен у руля человек, способный сказать Нет на все просьбы о новых расходах».
Надежды Эйнауди и его коллег оправдались. Режим Муссолини осуществил смелые реформы, направленные на жесткую финансовую, денежную и промышленную экономию. Эти изменения работали в унисон, чтобы навязать рабочий класс тяжелому труду и жертвам и обеспечить восстановление капиталистического порядка. Этот приказ широко оспаривался в предыдущие 9 лет.0005 biennio rosso (красные два года) многочисленными народными восстаниями и изощренными экспериментами в посткапиталистической экономической организации.
Среди реформ, которым удалось заглушить любое стремление к социальным изменениям, можно упомянуть резкое сокращение расходов на социальное обеспечение, увольнение государственных служащих (более 65 тысяч только в 1923 г.
) и повышение налога на потребление (НДС в время, регрессивный, потому что оплачивается в основном бедными). Они сопровождались отменой прогрессивного налога на наследство, что сопровождалось повышением процентных ставок (с 3 до 7 процентов с 1925 и далее), а также волна приватизации, которую такие ученые, как экономист Джерма Бель, назвали первой крупномасштабной приватизацией в капиталистической экономике.
Кроме того, фашистское государство ввело законы о принудительном труде, которые резко снизили заработную плату и запретили профсоюзы. Окончательное поражение устремлений рабочих нанесло Трудовую хартию 1927 года, которая перекрыла все пути для классового конфликта. Хартия кодифицировала дух корпоративизма, цель которого, по словам Муссолини, заключалась в защите частной собственности и «воссоединении внутри суверенного государства пагубного дуализма сил капитала и труда», которые считались «более не обязательно противостоящими друг другу». , а как элементы, которые должны и могут стремиться к общей цели, к высшим интересам производства».
Министр финансов Де Стефани приветствовал Хартию как «институциональную революцию», в то время как либеральный экономист Эйнауди оправдывал ее «корпоративное» определение заработной платы как единственный способ имитировать оптимальные результаты конкурентного рынка в неоклассической модели. Лицемерие здесь вопиющее: экономисты, столь непреклонные в защите свободного рынка от государства, не возражали против репрессивного государственного вмешательства в рынок труда. В Италии наблюдалось непрерывное падение реальной заработной платы, продолжавшееся весь межвоенный период, — уникальная тенденция среди промышленно развитых стран.
Тем временем возрастающая норма эксплуатации обеспечила всплеск норм прибыли. В 1924 году лондонская газета Times так комментировала успех фашистской жесткой экономии: «Развитие последних двух лет привело к поглощению большей доли прибыли капиталом, и это, стимулируя деловое предпринимательство, несомненно, было выгодным.
стране в целом». Это типичный нарратив, способный даже сегодня продвигать и завоевывать признание аскетических доктрин: согласие простых людей на жертвы строится на риторике общего блага.
Короче говоря, в то время, когда большинство итальянских граждан требовали серьезных социальных изменений, режим жесткой экономии требовал фашизма — сильного правительства сверху вниз, которое могло бы принудительно и политически безнаказанно навязывать свою националистическую волю — для ее быстрого успеха. Фашизм, наоборот, требовал жесткой экономии, чтобы укрепить свое господство. Действительно, именно стремление к жесткой экономии побудило международные и местные либеральные круги поддержать правительство Муссолини даже после Leggi Fascistissime [буквально: «наиболее фашистские законы»] 1919 г.25–26, которые сделали Муссолини официальным диктатором страны.
В то время, когда большинство итальянских граждан требовали серьезных социальных изменений, жесткой экономии требовался фашизм.
The Economist , например, который 4 ноября 1922 г. сочувствовал цели Муссолини ввести «резкое сокращение государственных расходов» во имя «насущной потребности в разумных финансах в Европе», радовался Март 1924 года: «Синьор Муссолини восстановил порядок и устранил главные факторы беспорядков». В частности, «зарплата достигла пределов, забастовки участились». Это были факторы беспокойства, и «ни одно правительство не было достаточно сильным, чтобы попытаться исправить ситуацию». 19 июня24, Times , назвавшая фашизм «антиотходным» правительством, восхваляла его как решение амбиций «большевистского крестьянства» в «Новаре, Монтаре и Алессандрии» и «жестокую глупость этих людей, », соблазнившись «экспериментами в так называемом коллективном управлении».
Британское посольство и международная либеральная пресса продолжали радоваться победам Муссолини. Дуче удалось свести воедино политический и экономический порядок — саму суть жесткой экономии. Как свидетельствуют архивные документы, в конце 19 в. 23 британский посол в Италии заверил наблюдателей в своей стране, что «иностранный капитал преодолел небезосновательную робость прошлого и снова с уверенностью идет в Италию». Дипломат часто подчеркивал контраст между несостоятельностью итальянской парламентской демократии после Первой мировой войны, которую считали нестабильной и коррумпированной, и эффективным управлением экономикой министра Де Стефани:
Восемнадцать месяцев назад любой проинструктированный наблюдатель за национальной жизнью должен был прийти к выводу, что Италия была страной, находящейся в упадке. . . . Сейчас общепризнано, даже теми, кто не любит фашизм и осуждает его методы, что вся ситуация изменилась. . . поразительный прогресс в стабилизации государственных финансов… количество забастовщиков [уменьшилось] на 90 процентов и количество потерянных рабочих дней [уменьшились] более чем на 97 процентов и увеличение национальных сбережений на 4 000 [миллионов лир] по сравнению с предыдущим годом; действительно, они впервые превышают довоенный уровень почти на 2 миллиарда лир.
Прославленные успехи жесткой экономии в Италии, оцениваемые с точки зрения промышленного мира, высоких прибылей и расширения бизнеса для Британии, также имели репрессивный характер, который выходил далеко за рамки институционализации сильной исполнительной власти и обхода парламента. Само посольство сообщило о многочисленных жестоких действиях: постоянные нападения на политических оппонентов; сожжение социалистических штабов и трудовых палат; увольнение многочисленных мэров-социалистов; арест коммунистов; и многие другие громкие политические убийства, самым важным из которых было убийство парламентария-социалиста Джакомо Маттеотти.
Но сообщение было недвусмысленным: всякое беспокойство по поводу политических злоупотреблений фашизма исчезло перед лицом успехов его жесткой экономии. Даже поборник либерализма и управляющий Английским банком Монтегю Норман, выразивший недоверие к государству, подобному фашистскому, при котором было ] уехал, — добавил: — такое положение дел подходит в настоящее время и может обеспечить на данный момент управление, наиболее подходящее для Италии».
Точно так же Уинстон Черчилль, в то время глава британского казначейства, объяснял: «Разные страны по-разному делают одно и то же. . . . Будь я итальянцем, я уверен, что был бы с вами от начала до конца в вашей победоносной борьбе против… . . Ленинизм»
И Норман, и Уинстон Черчилль указывали в своих частных и публичных комментариях, как нелиберальные решения, немыслимые в их собственной стране, вполне могут быть применимы к «другому» и менее демократическому народу, подобному итальянцам, с «двойными стандартами», которые современные читатели вполне могут признать .
В самом деле, даже когда либеральные наблюдатели высказывали сомнения, они касались не демократии, а скорее того, что произойдет без Муссолини. В июне 1928 года Эйнауди написал в Economist , что он опасался вакуума политического представительства, но еще больше краха капиталистического порядка. Он говорил об «очень серьезных сомнениях» в умах англичан:
Когда опять, в неизбежном течении природы, сильная рука великого дуче снимается с руля, есть ли у Италии другой человек его калибра? Может ли в любом возрасте родиться два Муссолини? Если нет, то что дальше? Разве под более слабым и менее мудрым контролем не может последовать хаотическое отвращение? И с какими последствиями не только для Италии, но и для Европы?
Международный политический мир был настолько очарован жесткой экономией Муссолини, что вознаградил режим финансовыми ресурсами, необходимыми для дальнейшего укрепления политического и экономического лидерства страны, в частности путем погашения военного долга и стабилизации лиры, как описано в книге Джан Джакомо Мигоне.
классический США и фашистская Италия.
Идеологическая и материальная поддержка, которую итальянский и международный либеральный истеблишмент оказал режиму Муссолини, конечно, не была исключением. На самом деле смесь авторитаризма, экономической компетентности и жесткой экономии, зародившаяся в начале 90-х гг.0005 liberista » (экономически либеральный) фашизм имел много эпигонов: от найма «чикагских парней» диктатурой Аугусто Пиночета до поддержки «мальчиков Беркли» до диктатуры Сухарто в Индонезии (1967-1998 гг.), вплоть до драматический опыт — недавно вновь оказавшийся в центре внимания — распада СССР.
В этом случае правительство Бориса Ельцина фактически объявило войну российским законодателям, выступавшим против поддерживаемой МВФ программы жесткой экономии, которую Ельцин добивался для стабилизации российской экономики. Пик наступления Ельцина на демократию пришелся на 19 октября.93-го, когда президент призвал танки, вертолеты и 5000 солдат, чтобы обстрелять российский парламент.
В результате нападения погибло более 500 человек, многие получили ранения. После того, как прах улегся, Россия оказалась под безудержным диктаторским правлением: Ельцин распустил «непокорный» парламент, приостановил действие конституции, закрыл газеты и посадил в тюрьму свою политическую оппозицию. Так же, как это было с диктатурой Муссолини в 1920-х годах, Economist без колебаний оправдывал ельцинские решительные действия как единственный путь, который мог гарантировать капитальный порядок. Знаменитый экономист Ларри Саммерс, работавший чиновником в Министерстве финансов при администрации Билла Клинтона, был непреклонен в том, что для России «три «действия» — приватизация, стабилизация и либерализация — должны быть завершены как можно скорее. Сохранение импульса реформ — важнейшая политическая проблема».
Сегодня эти самые либеральные экономисты не идут на уступки собственным соотечественникам. Ларри Саммерс находится на переднем крае пропаганды жесткой денежно-кредитной политики в США, где он прописывает дозу безработицы для лечения инфляции.
Как всегда, решение основных экономистов состоит в том, чтобы рабочие люди взяли на себя львиную долю лишений за счет снижения заработной платы, увеличения рабочего дня и сокращения социальных пособий.
Ссора из-за фото Муссолини, когда итальянец Мелони готовится к власти
[1/2] Лидер партии «Братья Италии» Джорджия Мелони принимает участие в четвертом голосовании по выборам нового спикера в нижней палате парламента в Риме, Италия, 14 октября 2022 г. REUTERS/Guglielmo Mangiapane/ File Photo
РИМ, 18 окт (Рейтер) — Итальянское министерство заявило во вторник, что уберет со своих стен фотографию фашистского диктатора Бенито Муссолини после того, как ее недавняя демонстрация вызвала жалобы со стороны профсоюзов и бывшего министра.
Наследие Муссолини находится в центре внимания, поскольку Италия готовится к приходу к власти своего самого правого правительства со времен Второй мировой войны во главе с партией Джорджии Мелони «Братья Италии», корни которой восходят к постфашистскому итальянскому общественному движению (MSI).
Портрет Муссолини будет снят «во избежание полемики и манипуляций», говорится в заявлении министерства промышленности.
Фотография была частью галереи бывших министров промышленности, недавно представленной в рамках празднования 90-летия штаб-квартиры министерства, спроектированной известным фашистским архитектором Марчелло Пьячентини.
В заявлении отмечается, что еще одна фотография Муссолини висит в Палаццо Киджи, кабинете премьер-министра, наряду с портретами других глав итальянских правительств.
Latest Updates
EuropecategoryБастующие греки протестуют против крушения поезда со смертельным исходом, статья с видео Муссолини, правивший Италией с 1922 по 1943 год, был включен в галерею, так как он также был министром корпораций (предшественник нынешнего министерства) в 1919 году.32», — говорится в сообщении.
Ранее бывший левоцентристский лидер и министр промышленности Пьер Луиджи Берсани был раздражен тем, что его повесили рядом с покойным итальянским диктатором.
«Убедительно прошу… удалить мою фотографию», — написал он в Твиттере.
Глава государственного сектора CGIL, крупнейшего профсоюза Италии, также был возмущен, осудив «прискорбное» выступление и призвав к его немедленному удалению.
Новоизбранный спикер Сената Иньяцио Ла Русса присоединился к дискуссии, отметив, что фотография Муссолини также висит в министерстве обороны, а огромный обелиск в его честь стоит возле Олимпийского стадиона в Риме.
«Мы тоже собираемся присоединиться к культуре отмены?» — спросил Ла Русса, опытный ультраправый политик, который начал свою карьеру в MSI и собирает памятные вещи Муссолини. читать далее
Мелони публично хвалила Муссолини в молодости, но говорит, что ее партия оставила позади свои постфашистские корни и теперь является основной силой, сродни британской Консервативной партии.
