Под чьим псевдонимом спряталась Аврора Дюдеван? | Культура
… Родился Жюль Сандо 19 февраля 1811 года в аристократической семье, а известность к нему пришла в юношеском возрасте, когда он поступил на юридический факультет столичного университета и мучительно раздумывал над тем, как ему выделиться из толпы. В эти минуты он чем-то напоминал херувима с картин итальянских мастеров: хрупкий блондин с завитыми волосами, томный взгляд, устремленный в небо. А если к этому еще добавить, что в шумных компаниях и плотских развлечениях он не находил смысла жизни, можно понять, почему он так стремился к уединению.
Пока остальные студенты весело проводили время, Жюль Сандо скрывался в тенистых аллеях ноанского парка и предавался там единственному любимому занятию: чтению книг. Вернее, он их не просто читал, он поглощал их одну за одной, отдавая предпочтение не беллетристике, а трудам ученых.
Именно в тенистых аллеях 19-летний Жюль познакомился с 26-летней Авророй Дюдеван, дамой не очень симпатичной внешне, но зато очень понимающей, любительницей внимательно заглядывать в глаза и шептать на ушко всякий вздор. В ее лице юный философ нашел благодарную слушательницу, и уже после нескольких встреч юный Сандо уверил себя в том, что Аврора соответствует тому идеалу женщины, который он искал всю свою недолгую жизнь.
Замужняя дама не стала ломать комедию, ей, безусловно, льстило внимание «маленького Жюля», как она его почти сразу же стала называть.
Наконец, им надоело любить украдкой, встречаться урывками. Они задумались над тем, как сделать встречи вполне легальными. И не нашли ничего лучшего, как объявить о том, что они совместно пишут книгу, благо к тому времени Сандо уже был известным фельетонистом, печатал свои произведения в нескольких парижских газетах и набирал популярность. Так что Аврора, глазом не моргнув, упросила мужа разрешить, чтобы молодой человек посещал ее непосредственно дома и давал уроки литературы.
Конечно, вначале у месье Дюдевана в голове не укладывалось, что между его супругой и этим херувимом может быть нечто больше, чем репетиторство. И он согласился на эти уроки. Более того, спустя некоторое время обманутому мужу было представлено произведение — рукопись романа «Роза и Бланш», или «Актриса и монахиня».
Рогоносец весьма отдаленно понимал в художественном творчестве, однако читатели вполне оценили это произведение, подписанное именем «Жюль Санд», — издатель не успевал подсчитывать барыши. А потому практически сразу, в том же 1831 году, предложил «сладкой парочке» скоренько написать еще два-три романа.
Слава несколько вскружила голову начинающей писательнице. А может быть, просто херувим начал ее чем-то раздражать. Они встречались все реже, и бремя написания второй книги целиком и полностью легло на плечи Авроры. Жюль не успел оглянуться, как рукопись нового романа, названного «Индиана», лежала у него на столе. Он бегло пробежал взглядом по страницам и одобрительно кивнул: «Добавить нечего, можешь отдавать издателю».
О, писательская жизнь. Назвавшись один раз фамилией Санд, Аврора Дюдеван так и не смогла больше ничего подписать своим именем. Издатель требовал только романы Санда, и баста!
А дальше случилось событие, которое и вовсе перевернуло жизнь двух наших героев. Аврора в очередной раз «смертельно» влюбилась, на этот раз ее избранником стал Альфред де Мюссе, с которым она отправилась в Италию и пережила счастливейшие минуты своей жизни. А дальше она стала просто неинтересна «маленькому Жюлю»: одно дело иметь отношение с женщиной, которая тебя боготворит, а совсем другое с той, которая бросается на шею одному мужчине за другим.
Сандо так и не смог примириться с изменой Авроры. Они разошлись, как в море корабли. У нее и после этого было много связей с мужчинами моложе себя. А он просто отошел в сторону и продолжал писать.
Но вот парадокс. Назвать хотя бы один роман писателя Жюля Сандо может, наверное, только специалист по французской литературе середины XIX века. Я себя к таковым не отношу. Зато романы Авроры Дюдеван (литературный псевдоним — Жорж Санд) знают все.
Вот и верь после этого в то, что литературный талант половым путем не передается…
Теги: любовники, роман, литература, история, Жорж Санд
Жорж Санд.

Главная » Реальная история » Жорж Санд. Женщина в мужском обличии.
Не всем известно, что «Жорж Санд» — псевдоним французской писательницы Авроры Дюпен, талантливой романистки и просто женщины с увлекательной судьбой. Была ли Жорж Санд красива? Жорж Санд была коренастой женщиной, невысокого роста, с крупными чертами лица и темными глазами. Она постоянно курила сигары, а ее движения были резки и порывисты. Мужчин притягивали ее интеллект и жажда жизни.
Родилась она 1 июля 1804 в
городке Ноан, под Парижем.
Отец ее, принадлежал к знатному роду, ведущему происхождение от
герцога Морица Саксонского. Одаренный и литературными, и
музыкальными способностями молодой аристократ, в 1789 году вступил
в ряды революционной армии, проделал ряд Наполеоновских походов и
умер молодым. Жена его София Виктория Антуанетта Делаборд была
дочерью парижского продавца птиц, «леди» из народа.
Будущая писательница побывала с матерью во
время Наполеоновского похода в Испании, потом попала в тихую
деревенскую атмосферу к бабушке, которая воспитывала ее по идеям
Жан Жака Руссо. Свое детство Аврора провела в Ноане (Nohant). Живя
в близком общении с крестьянскими детьми, девочка рано узнала жизнь
бедноты. Училась Жорж Санд в английском католическом институте —
монастыре в Париже. Там она влюбилась в самую
интеллигентную и милую монахиню Марию-Алисию и попросила удочерить
ее. «Вас? — удивилась Алисия. — Но вы же самый отъявленный чертенок
в монастыре!»
После получения образования она
вернулась в Ноан.
Когда ей исполнилось 18 лет она вышла замуж за
барона Дюдевана, родила двоих детей. Первые годы жизни в Париже
Аврора Дюдеван носила мужское платье. От своего женского имени она
хотела избавиться, изменив и его, и весь свой облик.
Литературное дарование рано проявилось у
Авроры Дюпен. Творческая деятельность ее началась с совместной
работы с Жюлем Сандо — романа «Роза и Бланш», или «Актриса и
монахиня», который вышел в свет в 1831 году под псевдонимом Жюля
Санд.
Героиням ее литературных произведений всегда
удавалось побеждать в неимоверно трудных жизненных ситуациях. В
последний момент им удивительно везло: например, если женщине нужно
сменить любовника, ее муж «случайно» умирал. В реальной жизни, к
сожалению, Жорж Санд сама предпринимала необходимые действия в
аналогичной ситуации, не очень, видимо, надеясь на помощь
свыше.
Скажем несколько слов о великом наследии Жорж Санд.
Жорж Санд наряду с Виктором Гюго, Александром Дюма и Эженом Сю представляет течение французского романтизма. Произведения Жорж Санд пользуются в России большой популярностью.
Интерес к имени французской писательницы возник в XIX столетии, когда Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев. М. Е. Салтыков-Щедрин, признав в лице Жорж Санд крупного художника, оценили общественно-философскую мысль писательницы.
Ж. Санд написала роман «Индиана», психологический роман «Жак», роман «Валентина».
Цикл венецианских повестей Жорж Санд — «Маттеа», «Последняя Альдини», романы «Леоне Леони» и «Ускок» созданны во время пребывания писательницы в Италии. Известны также: новелла «Орко», повесть «Маркиза», роман «Даниелла», «Мопра», «Спиридион», «Графиня Рудольштадт».
К числу последних произведений Ж. Санд следует отнести «Добрые господа Буа-Доре», «Даниеллу», «Снеговик» (1859), «Черный город» (1861), «Нанон» (1871).

Весной 1833 года Жорж Санд познакомилась с
молодым поэтом Альфредом де Мюссе. Он был, словно ангел,
спустившийся с небес: с развевающимися светлыми волосами, стройный,
элегантный. Ему было 23 года, он был на шесть лет моложе Санд. Со
временем Мюссе погрузился в разгульную жизнь, но вскоре болезнь
подкосила его. Жорж вызвала ему врача Паджелло. Тут же, у
кровати больного Альфреда, разыгрался роман Жорж с приглашенным
лекарем. Сквозь бред «юный Альфред» видел, как его
возлюбленная, сидя на коленях у Паджелло, целуется с ним.
В 1838 году начался ее роман с
Фредериком Шопеном. Жорж Санд познакомилась с ним на
приеме у одной графини. Композитор не был поражен ее красотой —
знаменитая писательница ему даже не понравилась. Тем удивительнее,
что через некоторое время нежный, тонкий, ранимый Шопен влюбился в
женщину, которая курила табак и открыто говорила на любые темы.
Писательница заявила однажды, что Шопен относится к сексу,
как старая больная женщина, а в постели уж
очень напоминает труп. Их интимные отношения прекратились
только через пару лет, а пока Санд воспитывала двоих детей и
попыталась превратить Шопена в третьего. Она называла его своим
третьим ребенком. Для нее он был — «малыш Шопен».
Сгораемый страстью Шопен заболел (как когда-то Альфред де Мюссе).
Когда у композитора появились первые признаки чахотки, Жорж Санд
стала тяготиться им. «Трудно любить больного, капризного и
раздражительного человека», — признавалась она. Но Шопен не хотел
их разрыва. Опытная в таких делах женщина испытала все средства —
ничего не помогало. Тогда она написала роман, в котором под
вымышленными именами изобразила себя и своего возлюбленного, причем
героя наделила всеми мыслимыми слабостями, а себя возвеличила до
небес. Казалось, теперь конец неизбежен, но Шопен медлил. Он еще
думал, что можно вернуть невозвратное.
В 1847 году, через десять лет после их первой встречи, любовники
расстались. Спустя год после разлуки Шопен и Жорж Санд встретились
в доме их общего знакомого. Полная раскаяния, она подошла к бывшему
возлюбленному и протянула ему руку. Но Шопен вышел из зала, не
промолвив ни слова…
Среди других любовников Жорж Санд были,
например, гравер Александр Дамьен Мансо, который познакомился с
ней, когда ему было 32 года (ей было в то время 45 лет), и который
тихо и мирно прожил с ней вместе 15 лет. А также художник Шарль
Маршал, которого Санд называла «мой толстый ребенок». Когда они
повстречались, Шарлю было 39 лет, а Жорж Санд 60.
Ходили упорные слухи о ее связях и с другими мужчинами, в
частности, с литературным критиком Гюставом Планше, который однажды
даже вызвал на дуэль другого критика, позволившего себе отозваться
без должного почтения об очередном романе Жорж Санд.
Конец жизни она провела очень мирно в
своем имении, в Ноане, преданная заботам о своих внуках —
детях Мориса Cанда. Умерла Жорж Санд 8 июня 1876. Последние годы жизни Жорж Санд провела в своем имении, где
пользовалась всеобщим уважением и заслужила прозвище
«добрая дама из Ноана».
До конца своих дней Жорж Санд
боролась за равноправие женщин и называла себя «Спартаком среди
рабынь».
Многие строки из ее шедевров стали афоризмами и до сих пор пользуются популярностью:
«Жизнь чаще похожа на роман, чем наши романы на жизнь.»
«Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь саму книгу.»
«Сопротивляться любви — значит снабжать ее новым оружием.»
«Нельзя знать все, достаточно понимать.»
«Труд — это не наказание; это награда и сила, слава и наслаждение.»
«Мужчина, который умно говорит о любви, не очень влюблен.»
«Любовь способна извинить все, кроме скупости.»
«Неразделенная любовь так же отличается от
любви взаимной, как заблуждение от истины.»
Комментарии
|
Ваш комментарий
Представьтесь: * | |
---|---|
Ваше сообщение: | |
Картинка: | |
Как Аврора Дюдеван надела мужские сапоги, чтобы стать Жорж Санд
Изменяет ли писатель, меняя имя, личность, принимает другую личность, маскировку, сознательно или бессознательно? Когда Амандина-Аврора-Люсиль Дюпен (или просто Аврора для ее друзей) вышла замуж за Казимира, она стала «Дюдевант» и остро осознала, что она его жена. Когда она взяла псевдоним «Джордж Санд», это было для нее, по крайней мере, в ретроспективе, очень важным моментом. Она написала об этом в своей автобиографии, Histoire de ma vie (1854–1855), или История моей жизни , в поразительных выражениях, использующих богатый и откровенный метафорический язык:
Я был крещен [курсив мой здесь и далее в этой цитате] неизвестного и неведомого, между рукописью Indiana , которая была в то время всем моим будущим, и банкнотой в тысячу франков, которая была в то время всем моим состоянием.Это был контракт , новый брак между бедным поэтом-подмастерьем, которым я был, и скромной музой, которая утешала меня в моих бедах… Что это за имя в мире, который был ?0003 произвел революцию в и остается революционным ? …Того, что мне дано, я сделал сам и один… своим трудом… Я не чувствую, что кто-то должен меня упрекать, … моя совесть не видит ничего изменить в имени, которое обозначает – и олицетворяет его .
Можем ли мы предположить, что ссылки на «революционное» указывают на новые представления о легитимности, о правах, полученных рождением , то есть как функцию наследственности, в отличие от прав, дарованных государством при народной поддержке? 9«0003 Indiana » (1832) был первым «сольным» романом Санд: писатель Жюль Сандо, сотрудничавший с ней ранее, не играл в нем никакой роли. Ранее их совместные работы публиковались под названием «J Sandeau», и Авроре посоветовали сохранить приставку «Sand» по коммерческим причинам.
Двумя годами ранее произошла Июльская революция, или Trois Glorieuses , в которой столкнулись сторонники (бурбонского) короля Карла X и сторонники Луи-Филиппа (Орлеанского). В основе дела лежали соперничающие понятия «легитимности»: «легитимисты» защищали наследственные права бурбонской ветви французской королевской семьи, тогда как «орлеанисты» поддерживали идею народного суверенитета. И большая часть языка Санда здесь — это язык «легитимности».
Ссылаясь на приведенную выше цитату, «крещение» придает юридическую легитимность. Брак является юридическим договором, гарантирующим, среди прочего, законность детей. Ассоциация Санд ее принятого имени с ее «совестью» предполагает, что ее работа будет честной и честной, даже «законной», несмотря на то, что она написана под этим вымышленным именем. Если бы женщины-авторы в то время считались равными своим коллегам-мужчинам, маловероятно, что Аврора — или большое количество других современных женщин-писателей во Франции, Англии и других странах — почувствовали бы необходимость выдавать себя за мужчин, усыновляя мужские псевдонимы.
Этот псевдоним был далеко не первым мужским прикрытием, которое носила Аврора. Некоторые из этих более ранних мужских маскировок описаны в Histoire de ma vie . Совсем маленьким ребенком ее привезли в Мадрид, где ее отец служил адъютантом Иоахима Мюрата, военачальника и зятя Наполеона I. Мюрат командовал французской армией во время Восстание Дос-де-Майо , народное восстание, приведшее к войне на полуострове. Он был известен своей общительностью и экстравагантной униформой с золотыми деталями и перьями. Аврора была одета как миниатюрный адъютант. Возможно, Мюрат изначально выразил неодобрение тому, что адъютант привел его семью на буксир, предполагает она. Однако он был быстро очарован игрой:
Каждый раз, когда меня представляли ему, мне приходилось надевать форму. Униформа была чудом. Мы долго держали его дома после того, как я стал для него слишком большим. Итак, я помню его в мельчайших подробностях. Он состоял из белого кашемирового гусарского жакета, полностью отороченного тонкими золотыми пуговицами, аналогично украшенной мантильи, отороченной черным мехом и перекинутой через плечо, и пурпурных кашемировых брюк с золотыми деталями и вышивкой в венгерском стиле.Еще у меня были красные марокканские сапоги с золотыми шпорами, сабля, ремень… ничего не пропало. Увидев меня одетым точно так же, как мой отец, он то ли принял меня за мальчика, то ли хотел произвести впечатление обманутого… Он представлял меня своим адъютантом всем, кто к нему приходил и допустил нас в свой ближний круг .
Аврора, должно быть, многому научилась из этого опыта, независимо от того, осознавала она это в то время или нет: не в последнюю очередь то, что ею восхищались как миниатюрной копией своего отца. Что еще более важно, она должна была понять, что то, что она носит, «маскировка», меняет поведение других. Но каковы бы ни были театральные прелести, наряд был неудобен. Как бы хорошо она ни шла с важным видом, волоча саблю и с ловко перекинутой через плечо мантильей, как она описывает, ей было невыносимо жарко, и она была очень счастлива, когда ее привели домой и сняли с нее костюм. Вместо этого ее мать одевала ее по современной испанской моде в черное шелковое платье с бархатной мантильей.
Это был первый из многих экспериментов Сэнда по переодеванию в другую одежду.
Когда Аврора уехала от мужа и детей по договоренности, чтобы жить в Париже, сначала на три месяца, она вскоре поняла, что одеваясь как молодой человек, она может ходить в театр и стоять в партере. – по крайней мере, таково было данное обоснование. В то время киоски в театре, которые были относительно дешевы, были открыты только для мужчин; женщины занимали более дорогие места на балконах или в ложах. Этому акту переодевания она придает определенную легитимность в своей автобиографии, утверждая, что это было по предложению ее матери, и что ее мать сама сделала то же самое в таком же возрасте, и что это была идея ее отца:
Когда я был молод, а твой отец был в затруднительном положении, ему пришла в голову идея одеть меня мальчиком. Моя сестра делала то же самое, и мы с мужьями ходили пешком, в театр, везде. Это вдвое сократило наш счет за домашнее хозяйство.
Но за этим явно прагматичным решением скрываются более сложные объяснения переодевания Авроры. Вскоре после прибытия в Париж она навестила Анри де Латуша, друга Оноре де Бальзака, наставника и редактора начинающих молодых авторов. Он прочитал рукопись, которую она привезла в Париж, счел ее не подлежащей публикации и дал совет:0007
… нужно жить, чтобы знать о жизни. Роман — это жизнь, рассказанная искусством. У вас натура художника, но вы не считаетесь с действительностью, слишком много живете в мире фантазий. Наберитесь терпения, дайте времени пройти и опыту накопиться, успокойтесь. Эти два печальных проводника [прошлое время и опыт] приходят слишком быстро.
Как молодой писательнице без присмотра могла полнее учитывать «реальность»? Как она могла «позволить опыту накапливаться»? Очевидным ответом было взять на себя свободу молодого человека и бродить в одиночестве, без сопровождения, в Париже. Ее сапоги становятся и средством, и символом этого чувства освобождения:
Не могу описать, в каком восторге я был от своих сапог; Я бы охотно спал с ними, как мой брат, когда он был совсем маленьким, когда ему подарили первую пару.Их маленькими металлическими каблуками я твердо стоял на асфальте. Я метался из одного конца Парижа в другой. Я чувствовал, что мог бы объехать весь мир. Не было ничего, что могло бы повредить моей одежде, и я выходил в любую погоду, возвращался домой в любое время, ходил в партер всех театров. Никто не обращал на меня внимания и не сомневался в моем наряде. Помимо того, что я носил его хорошо, отсутствие какого-либо стиля в моей одежде или кокетливость в моей физиономии обескураживали всякие подозрения. Я был слишком плохо одет, и мой вид был слишком простым (мой привычный взгляд, озабоченный, нагло глупый), чтобы привлечь или поддержать чей-либо интерес… Не быть замеченным как мужчина , надо сначала привыкнуть к тому , что тебя не замечают как женщина .
Прагматизм явно сыграл важную роль в решении Санд одеться таким образом. Это дало ей все свободы, в противном случае ей было бы отказано в сексе. Но она предполагает больше: чтобы не быть замеченным, требуется асексуальность или, по крайней мере, явное отсутствие сексуальной привлекательности — будь то мужчина или женщина. Физическая свобода, которую ей давала ее внешность, символизировала более фундаментальную свободу. Как и во многих других областях ее жизни, вуайеризм сыграл свою роль. Одетая как мужчина и доведя до совершенства выражение лица, которое позволяло ей оставаться незамеченной, она могла перемещаться и видеть незаметно. Эту невидимость она переживала как чудесную и вдохновляющую:
Я больше не был ни женщиной , ни мужчиной . Меня толкали на тротуарах, как штуку [курсив мой], помеху для занятых прохожих. Для меня это не имело значения; У меня не было бизнеса. Никто не знал меня, никто не смотрел на меня, никто не останавливал меня: я был атомом, потерянным в этой огромной толпе… В Париже [в отличие от Ла Шатр в центральной Франции, откуда она приехала] никто ничего не думал обо мне, никто один видел меня… я мог бы сочинить целый роман… не встретив ни одного человека, который сказал бы: «О чем, черт возьми, ты думаешь?»
В письме к матери, написанном летом 1831 г. , она объясняла, что ей нужны прежде всего не общество и развлечения Парижа, а просто «быть одной на улице». Ее всепоглощающей страстью было видеть, слушать, накапливать идеи, наблюдать эмоции, которые питали ее писательство. Это был способ, несмотря на то, что она была молодой женщиной, полностью учесть совет Латуша «жить, чтобы знать о жизни».
Женщины, которые хотели переодеться в мужскую одежду, должны были получить разрешение местного отделения милиции
‘Меня никто не остановил’. Было бы легко не принять во внимание риски, которым подвергалась Сэнд, выдавая себя за молодого человека. Принятие мужской одежды и образа жизни, которому оно автоматически способствовало, было буквально незаконным в то время, то есть «противоречащим закону», как исследует Николь Г. Альберт в своей книге « Лесбийский декаданс » (2016). Переодевание в одежду другого пола было запрещено по указу от ноября 1800 г. при Консульстве (1799-1804 гг., непосредственно перед началом наполеоновской империи). Это требовало от мужчин и женщин одеваться в одежду, соответствующую их полу, и запрещало женщинам носить брюки. В 1810 году закон признал эту практику «нарушением»: оскорблением общественной порядочности и морали и влечет за собой штраф. Женщины, которые хотели переодеться в мужскую одежду, должны были подать заявление и получить разрешение в местном отделении полиции. Лицензия, изначально предназначенная для конкретной деятельности, часто функционировала как постоянный пропуск. По словам современного (и резкого) эссеиста Лорана Тайада, жена археолога мадам Дьелафуа, обратившаяся за разрешением носить брюки для «научного туризма», то есть помогающего мужу в археологических раскопках, все еще была в смокинге. лет после получения лицензии.
Общепризнанной причиной запрета на ношение женщинами брюк было опасение, что это поможет женщинам занять мужскую работу. Но трудно не поверить, что были и психосексуальные страхи — и волнения. Одним из немногих прямых — хотя и загадочных — выражений этого было Адриенн Сент-Ажен. Сама писательница, она, несомненно, наблюдала некоторые взаимодействия, порождаемые переодеванием в одежду другого пола: «Переодетая актриса обладает таким очаровательным и сильным влечением, что это быстро становится нездоровым». она не объясняет.
Более полное описание однополого влечения или якобы «нездоровых» последствий переодевания в одежду другого пола дает американский драматург Натали Клиффорд Барни (1876–1972), которая провела большую часть своей трудовой жизни в Париже. Она писала:
Притворство французов 18-го века было озорными детскими занятиями, предметами картин на модных наводящих на размышления веерах, пастырской поэзии, флиртом королев, пустяковыми связями, визуальными пикантностями, мелкими забавами, всегда откинутыми покрывалами, безостановочной чувственностью. удовольствий, более утомленных, чем извращенных. Пришествие романтизма было необходимо для того, чтобы придать этим женским парам видимость греховного «порока» и рассеять пресность и «прелестную беспорядочность» этих «горлиц».
Философ Мишель Фуко дает дальнейшее представление о том, как «пол» воспринимался и менялся в современной Европе, в своем предисловии к книге « Геркулина Барбен: быть недавно обнаруженными мемуарами французского гермафродита XIX века». (1980), который ученый Пратима Прасад исследует в своей статье «Обманчивые разоблачения» (1999). В Средние века канон и гражданское право не представляли идеи «истинного» или «единственного» пола. Любой человек неопределенного пола обозначался как гермафродит, ему присваивался «пол» во время крещения, а на более позднем этапе он мог выбирать, с каким полом он хотел себя идентифицировать. Позже физиологические и правовые представления об индивидууме сделали гендерную двусмысленность все менее и менее приемлемой, и индивиду постепенно давали очень мало свободы в выборе своего пола. Во второй половине 19 в.20 века исследования сексуальной идентичности и их классификация также включали изобретения «сексуальных извращений» и «гендерных отклонений». Фуко был очарован Барбином, «гермафродитом XIX века». После медицинского осмотра в среднем возрасте было признано, что он / она имеет характеристики мужского тела, и был вынужден принять окончательную мужскую идентичность. Гермафродитизм, или то, что Прасад называет «гендерной двусмысленностью», больше не был вариантом.
Психосексуальное расстройство, которое, по-видимому, могло вызвать переодевание в одежду другого пола и сексуальная неопределенность, стало предметом комментариев примерно в то же время. Директор ежедневной газеты Le Courrier français спонсировал женский бал во время карнавала 1892 года, на который мужчины должны были приходить в женских костюмах; эта идея была названа «ненормальной» Жюлем Буа, который порицал «слияние двух полов в один и слияние всех человеческих влечений в единый организм». трансвестита», рассуждая:
Надо следить, чтобы не спутать трансвестита и маскарадный костюм. Извращенность и кокетство исходят от трансвестита и пронизывают маскировку; наше воображение и желания других стимулируются мыслью о том, что один пол привит к другому, чтобы скрыть его, позволяя ему проявиться; таким образом, это пробуждает двусмысленность в наших сердцах и наших чувствах… Из всех уловок, которые женщина может использовать, чтобы воспламенить и расшевелить наше воображение, переодевание в одежду другого пола, безусловно, является самым развращающим.Переодевание в одежду другого пола извращает нас и заставляет задуматься.
Бесчисленные сложности переодевания в одежду другого пола, которые были предметом столь оживленных дискуссий и крайней полемики при жизни Сэнд, возможно, имеют меньшее отношение к ее жизни, чем к ее художественной литературе. Повсюду можно найти героинь-переодеваний: одноименная Лелия (в романе Санда Лелия 1833 года, в отличие от «подчищенной» версии 1839 года) переодевается поэтом для бала-маскарада; героиня « Consuelo » (1842–1843) в одном из своих путешествий надевает платье крестьянского мальчика; и в его продолжении La Comtesse de Rudolstadt (1843-44), Ванда носит ту же одежду, что и ее коллеги-мужчины в тайном обществе, к которому они принадлежат. В пьесе « Габриэль » (1839) трансвеститизм становится средоточием диалога, в котором исследуются психологические, социально-политические и экономические последствия жизни трансвестита.
Часто прямолинейный прагматизм переодевания Санд в жизнь становится запутанным, загадочным и парадоксальным предметом в ее произведениях. В той мере, в какой есть какое-либо «решение» для Габриэль, которую воспитывают как мальчика, чтобы унаследовать, но позже говорят, что она молодая женщина (и не может унаследовать), оно заключается в самоубийстве. Более того, Габриэль заявил: «Что касается меня, я не чувствую, что моя душа занимается сексом».0007 Жорж Санд, сфотографированная Надаром в 1864 году. Courtesy Wikimedia
Именно неуверенность, андрогинность или неуверенность переодетого персонажа так интригуют и заставляют задуматься. В детстве, в Мадриде, Аврора дивилась своему отражению в большом зеркале, которое по-французски называлось psyché , и была очарована эхом своего собственного голоса, который она приняла за голос другого человека. кто-то другой отвечает. Это ощущение двойника должно, в конце концов, быть примирено. Что имело значение для Жорж Санд — и, без сомнения, важно для всех — это право быть верным единственному себе. В своей автобиографии она написала:
Быть художником! Да, именно этого я и хотел, не только вырваться из тюрьмы материализма, где собственность, крупная или мелкая, загоняет нас в отвратительный порочный круг забот; дистанцироваться от контроля общественного мнения, его узости, его глупости, его эгоизма, его вялости, его местничества; жить вне предрассудков мира, его фальши, его отсталости, его высокомерия, жестокости, его безбожия, его глупости; но также, и прежде всего, примириться с самим собой.
Жорж Санд | Биография, книги и факты
Жорж Санд
Смотреть все медиа
- Дата рождения:
- 1 июля 1804 г. Париж Франция
- Умер:
- 8 июня 1876 г. (71 год) Индре Франция
- Известные работы:
- «Франсуа ле Шампи» «История моей жизни» «Индиана» “La Mare Au Diable” «Маленькая Фадетт» «Лелия» «Les sept Cordes de la lyre» «Мопрат» «Спиридион» «Валентинка»
Просмотреть весь связанный контент →
Популярные вопросы
Чем больше всего известна Жорж Санд?
Первый роман Джордж Санд, Indiana (1832), принес ей немедленную известность, но она наиболее известна своими деревенскими романами La Mare au diable (1846), François le Champi (1848) и La Petite Fadette (1849 г.), главным источником вдохновения для которых послужила ее пожизненная любовь к сельской местности и сочувствие к бедным.
Чем еще знаменита Жорж Санд?
Хотя Жорж Санд в основном помнят за ее вклад в литературу, особенно ее деревенские романы, она также получила известность благодаря своим романтическим связям с известными мужчинами, включая автора рассказов Проспера Мериме, поэта и драматурга Альфреда де Мюссе и композитора. и пианист Фредерик Шопен.
Какой была молодость Жорж Санд?
Амантин-Люсиль-Аврора Дюпен, взявшая псевдоним Жорж Санд, выросла в Ноане, недалеко от Ла-Шатр в Берри, загородном доме ее бабушки. В 1817 году ее отправили в монастырь в Париже. Она вышла замуж в 1822 году, но в конце концов устала от мужа, бросила его и Ноана и переехала в Париж.
Сводка
Прочтите краткий обзор этой темы
Жорж Санд , псевдоним Амантина-Люсиль-Аврора Дюдеван , урожденная Дюпен , (род. 1 июля 1804, Париж, Франция — умер 8 июня 1876, Ноан), французский писатель-романтик, известный прежде всего своей так называемые деревенские романы.
Она выросла в Ноане, недалеко от Ла-Шатра в Берри, загородном доме ее бабушки. Там она обрела глубокую любовь и понимание сельской местности, которые легли в основу большинства ее работ. В 1817 году ее отправили в монастырь в Париже, где она приобрела мистический пыл, который, хотя и вскоре утих, оставил свой след.
Викторина «Британника»
Любимые литературные произведения: правда или вымысел?
В 1822 году Аврора вышла замуж за Казимира Дюдевана. Первые годы брака были достаточно счастливыми, но вскоре Аврора устала от благонамеренного, но несколько бесчувственного мужа и искала утешения сначала в платонической дружбе с молодым судьей, а затем в страстной связи с соседом. В январе 1831 года она уехала из Ноана в Париж, где нашла хорошего друга в лице Анри де Латуша, директора газеты 9. 0003 Le Figaro , которая приняла некоторые из статей, которые она написала вместе с Жюлем Сандо под псевдонимом Жюль Санд. В 1832 году она приняла новый псевдоним, Жорж Санд, для романа « Индиана », в котором Сандо не принимала участия. Этот роман, принесший ей немедленную известность, является страстным протестом против социальных условностей, связывающих жену с мужем против ее воли, и апологией героини, которая отказывается от несчастливого брака и находит любовь. В Валентина (1832) и Lélia (1833) идеал свободной ассоциации распространяется на более широкую сферу социальных и классовых отношений. Valentine — первый из многих романов о Сэнде, в которых герой — крестьянин или рабочий.
Тем временем список ее любовников рос; в конце концов в него вошли, среди прочих, Проспер Мериме, Альфред де Мюссе и Фредерик Шопен. Она оставалась невосприимчивой к скептическим взглядам Мюссе и аристократическим предрассудкам Шопена, в то время как человек, взгляды которого она разделяла всем сердцем, философ Пьер Леру, никогда не был ее любовником. Однако факт остается фактом: большинство ее ранних работ, в том числе Lélia , Mauprat (1837), Spiridion (1839) и Les Sept Cordes de la lyre (1840), показывают влияние того или иного мужчины, с которым она общалась.
В конце концов, она нашла свою истинную форму в своих деревенских романах, которые черпали вдохновение из ее любви к деревне и сострадания к бедным. В La Mare au diable (1846 г.), François le Champi (1848 г.) и La Petite Fadette (1849 г.)), знакомая тема работы Жорж Санд — любовь, преодолевающая препятствия условностей и классов — в знакомой обстановке сельской местности Берри, снова заняла почетное место. Эти деревенские сказки, пожалуй, лучшие ее произведения. Впоследствии она выпустила серию романов и пьес безупречной морали и консерватизма. Среди ее более поздних работ — автобиография Histoire de ma vie (1854–55; «История моей жизни») и Contes d’une grand’mère (1873; «Сказки бабушки»), сборник рассказов.