ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА —[ Исследования ]— Мультатули П.В. «Господь да благословит решение мое…»
Часть 3.
Революция генерал-адъютантов
Глава 1.
Объединенный заговор против Николая II
Императора Николая II часто осуждают за то, что, оставив столицу и отправившись в Могилев, он оставил ненадежный и бесконтрольный тыл, который и стал причиной революции. Утверждают также, что, уехав в Ставку, Николай II должен был бы оставить в Петрограде надежного «диктатора», железной рукой давившего бы смуту, пока Царь руководил организацией отпору врагу. В этих утверждениях, наверное, есть своя доля истины. Наверное, лучше было бы, если бы Царь находился в столице и руководил общим управлением государства, а на фронте смелые и опытные генералы били зарвавшихся немцев. Наверное, было бы замечательно, если бы в Петрограде боевой верный генерал, или верноподданный энергичный министр, обеспечивали бы безопасность тыла. Но в том-то и дело, что энергичные, верноподданные и просто порядочные люди стали большой редкостью в верхушке российского общества.
Многие полагают, что Царь должен был беспощадно расстреливать потенциальных мятежников, вводить жесточайшее военное положение и тем самым спасать себя и страну. Такие утверждения не принимают во внимание тот факт, что Николай II мог царствовать только над верноподданным народом. Народ, по его мнению, мог повиноваться своему Царю только на основе свободного выбора. Тот народ, который этот выбор отвергал, не мог иметь над собой Помазанника Божия. Кроме того, совершенно неверно представление, будто бы Николай II был этаким мягкотелым интеллигентом-всепрощенцем. Надо помнить, что его царствование проходило на фоне невиданной войны революционных сил против русской монархии. С 1900 по 1911 год в борьбе с революцией Царь потерял множество преданных соратников: в 1900 году террористом убит министр просвещения Н.П. Боголепов, в 1901 министр внутренних дел Д.С. Сипягин, в 1903 уфимский губернатор Н.М. Богданович, в 1904 министр внутренних дел В.К. Плеве, в 1905 великий князь Сергей Александрович, в 1906 петербургский градоначальник В.
Вопреки распространенному заблуждению, последний Царь не был мягким и нерешительным, по крайней мере, в делах подобного рода. Он всегда поощрял крутые меры»{391}. Узнав о восстании на броненосце «Потемкин», Государь записал в дневник: «Надо будет крепко наказать начальников и жестоко мятежников!»{392}
В письме министру внутренних дел НА. Маклакову 18 октября 1913 года Царь поддерживает его предложение дать жесткий отпор думской оппозиции и пишет: «С теми мыслями, которые Вы желаете высказать в Думе, я вполне согласен.
Это именно то, что им давно следовало услышать от имени моего правительства. Лично думаю, что такая речь министра внутренних дел своей неожиданностью разрядит атмосферу и заставит г. Родзянко и его присных закусить языки. Если же, паче чаяния, как Вы пишите, поднимется буря, и боевые настроения перекинутся за стены Таврического дворца, тогда нужно привести предполагаемые Вами меры в исполнение: роспуск думы и объявление Питера и Москвы на положении чрезвычайной охраны. Переговорите с председательствующим в Совете Министров об изготовлении и высылке мне указов относительно обеих мер. Также считаю необходимым и благонамеренным немедленно обсудить в Совете Министров статью учреждения Государственной Думы, в силу которой, если Дума не согласится с изменениями Государственного Совета и не утвердит проекта, то законопроект уничтожается. Это при отсутствии у нас конституции есть полная бессмыслица. Представление на выбор и утверждение Государя мнений и большинства и меньшинства будет хорошим возвращением к прежнему спокойному течению законодательной деятельности, и притом в русском духе»{393}.
Где же в этих бумагах Царя хотя бы намек на мягкость и нерешительность? Где всепрощенчество? Да, последний русский Император был великодушен и милостив, но он не был слабохарактерным и трусливым, не был он и конформистом. Николай II не привык сдаваться без боя. Видимая легкость, с какой произошло его так называемое отречение от престола, на самом деле скрывает тяжелейшую и упорную схватку царя с изменившими ему генералами, политиками и общественными деятелями.
Императору Николаю II было не из кого выбирать, говоря словами Александра I, «некем брать». «Император Николай II, говорится в книге Е.Е. Алферьева, должен был обладать большой силой воли, недюжинной твердостью характера и весьма широким кругозором вождя, чтобы остаться непоколебимым в своем судьбоносном решении и смело принять вызов и внешних врагов и внутренних, в том числе, немощных людей своего окружения»{394}. Поэтому с такой горечью и презрением Царь говорил о думских ораторах: «Все эти господа воображают, что помогают мне, а на самом деле только грызутся между собой.
«Государь чувствовал, что может доверять лишь немногим из своего окружения», писал великий князь Кирилл Владимирович{395}. По существу, доверять Царь мог только самому верному и бескорыстному человеку Императрице Александре Федоровне, уповая на милость Божию. Когда великий князь Александр Михайлович, в очередной раз, начал советовать Николаю II пойти на уступки думской оппозиции и провести «либеральные» преобразования, он заметил, что в глазах царя «появились недоверие и холодность. За всю нашу сорокаоднолетнюю дружбу я еще никогда не видел такого взгляда. Ты кажется, больше не доверяешь своим друзьям, Ники? спросил я его полушутливо. — Я никому не доверяю, кроме жены. Ответил он холодно, смотря мимо меня в окно»{396}. Многие историки ставят это Царю в упрек: дескать, доверял «взбалмошной» жене, а умным и проницательным людям не верил. Но если посмотреть на вещи непредвзято, то неужели те, кто в годы войны, когда речь шла о жизни и смерти России, предлагал какие-то реформы, кричал о «похождениях» Распутина, занимался сплетнями и интригами, являлись теми «умными и проницательными»? Сам великий князь Александр Михайлович совершенно верно писал о той атмосфере политиканства, которая царила в русском обществе: «Политиканы мечтали о революции и смотрели с неудовольствием на постоянные успехи наших войск.Мне приходилось по моей должности часто бывать в Петербурге, и я каждый раз возвращался на фронт с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом. «Правда ли, что Царь запил?» «А вы слышали, что Государя пользует какой-то бурят, и он прописал ему монгольское лекарство, которое разрушает мозг?» «Известно ли вам, что Штюрмер, которого поставили во главе нашего правительства, регулярно общается с германскими агентами в Стокгольме?» «А вам рассказали о последней выходке Распутина?» И никогда ни одного вопроса об армии! И ни слова радости о победе Брусилова! Ничего, кроме лжи и сплетен, выдаваемых за истину только потому, что их распускают высшие придворные чины»{397}.
Мне приходилось по моей должности часто бывать в Петербурге, и я каждый раз возвращался на фронт с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом. «Правда ли, что Царь запил?» «А вы слышали, что Государя пользует какой-то бурят, и он прописал ему монгольское лекарство, которое разрушает мозг?» «Известно ли вам, что Штюрмер, которого поставили во главе нашего правительства, регулярно общается с германскими агентами в Стокгольме?» «А вам рассказали о последней выходке Распутина?» И никогда ни одного вопроса об армии! И ни слова радости о победе Брусилова! Ничего, кроме лжи и сплетен, выдаваемых за истину только потому, что их распускают высшие придворные чины»{397}.Возмущение великого князя понятно, непонятно только почему он, вместо того, чтобы решительно пресечь подобную зловредную болтовню и немедленно организовать ей противодействие, отправляется на фронт «с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом».
«В целом ситуация создавала ощущение, писал великий князь Кирилл Владимирович, будто балансируешь на краю пропасти или стоишь среди трясины.
Страна напоминала тонущий корабль с мятежным экипажем. Государь отдавал приказы, а гражданские власти выполняли их несвоевременно или не давали им хода, и иногда и вовсе игнорировали их. Самое печальное, пока наши солдаты воевали, не жалея себя, люди в чиновничьих креслах, казалось, не пытались прекратить растущий беспорядок и предотвратить крах; между тем, агенты революции использовали все средства для разжигания недовольства»{398}.Великий князь Кирилл Владимирович, правда, забыл упомянуть, что в числе «мятежного экипажа» оказался и он сам, с красным бантом на груди приведший Гвардейский экипаж в распоряжение Государственной Думы, еще до отречения Государя.
В обществе, в оппозици и даже в армии открыто обсуждали возможность цареубийства. Профессор Ю.В. Ломоносов, бывший во время войны высоким железнодорожным чиновником и «по совместительству» сторонником революции, писал в своих воспоминаниях:
«Удивительно то, что, насколько я слышал, это недовольство было направлено почти исключительно против царя и особенно царицы.
В штабах и в Ставке царицу ругали нещадно, поговаривали не только о ее заточении, но даже о низложении Николая. Говорили об этом даже за генеральскими столами. Но всегда, при всех разговорах этого рода, наиболее вероятным исходом казалась революция чисто дворцовая, вроде убийства Павла»{399}.То же самое пишет Мельгунов:
«Речь шла о заговоре в стиле дворцового переворота XVIII столетия, при которых не исключалась возможность и цареубийства»{400}.
Милюков говорил «о принудительном отречении Царя и даже более сильных мерах»{401}.
С конца 1916 года до Императора начинают доходить все усиливающиеся слухи о готовящемся заговоре Гучкова.
Сам Гучков впоследствии подтверждал свое участие в организации заговора. «Из показаний А.И. Гучкова ЧСК Временного правительства, пишет С.П. Мельгунов, стало известно о заговоре, который перед революцией организовал Гучков. По его словам, план был таков: «…захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом Императорский поезд, вынудить отречение, затем, одновременно, при посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было бы рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем уже объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят правительство»»{402}.
Как мы видим, сценарий переворота совпал с реальными событиями.
Об участии Гучкова в заговоре пишет и Милюков: «Рядом стояли люди и число их быстро увеличивалось, которые надеялись предупредить стихийную революцию дворцовым переворотом, с низложением царской четы. Из них я уже указывал Гучкова»{403}. «Прогрессивный блок» согласился с планом Гучкова. Тот же Милюков пишет: «Блок исходил из предположения, что при перевороте так или иначе Николай II будет устранен с престола. Блок соглашался на передачу власти монарха к законному наследнику Алексею и на регентство до его совершеннолетия великого князя Михаила Александровича. Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю […]. Говорилось в частном порядке, что судьба Императора и императрицы остается при этом нерешенной вплоть до вмешательства «лейб-гвардейцев», как это было в 18 в.; что у Гучкова есть связи с офицерами гвардейских полков, расквартированных в столице и т.
д. Мы ушли, в полной уверенности, что переворот состоится»{404}.
Разумеется, «заговор Гучкова» не был плодом исключительно его инициативы, как он пытался это представить в эмиграции, когда он утверждал, что другие лидеры оппозиции, например, Родзянко и Милюков, говорили о «безнравственности» организации государственного переворота в военное время. Эти утверждения Гучкова расходятся с высказываниями последних.
Вот что, например, писал впоследствии Милюков: «Конечно, мы должны признать, что ответственность за совершающееся лежит на нас, то есть на блоке Государственной Думы. Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота принято нами вскоре после начала этой войны, знаете также, что ждать мы больше не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство, вызвали б в стране взрыв патриотизма и ликования. История проклянет пролетариев, но она проклянет и нас, вызвавших бурю»{405}.
За Гучковым и его сподвижниками незримо стоял масонский «Великий Восток Народов России» (ВВНР), дочерняя ложа «Великого Востока Франции». Меньшевик и член Верховного совета ВВНР Н.С. Чхеидзе писал: «Переворот мыслился руководящими кругами в форме дворцового переворота; говорили о необходимости отречения Николая II и замены его. Кем именно, прямо не называли, но думаю, что имели в виду Михаила. В этот период Верховным советом был сделан ряд шагов к подготовке общественного мнения к перевороту. Помню агитационные поездки Керенского и других в провинцию, которые осуществлялись по прямому поручению Верховного совета. Помню сборы денег для такого переворота»{406}.
«В результате ряда организованных единым масонским центром совещаний оппозиционных деятелей, пишет B.C. Брачев, был разработан общий план захвата царского поезда во время одной из поездок Николая II из Петербурга (так в тексте П.М.) в Ставку или обратно. Арестовав Царя, предполагалось тут же принудить его к отречению от престола в пользу царевича Алексея при регентстве Михаила Александровича и введения в стране конституционного строя»{407}.
В конце 1916 года известный масон А.В. Оболенский спросил Гучкова о справедливости слухов о предстоящем перевороте.
«Гучков, пишет далее Оболенский, вдруг начал меня посвящать во все детали заговора и называть главных его участников… Я понял, что попал в самое гнездо заговора. Председатель Думы Родзянко, Гучков и Алексеев были во главе его. Принимали участие в нем и другие лица, как генерал Рузский, и даже знал о нем А.А. Столыпин (брат Петра Аркадьевича). Англия была вместе с заговорщиками. Английский посол Бькженен принимал участие в этом движении, многие совещания проходили у него»{408}.
О ведущей роли масонов в кадетско-либеральном заговоре пишет и Г.М. Катков: «Подготовка государственного переворота, имеющего целью устранение Николая II, вот та область, в которой масоны сыграли наиболее заметную роль»{409}. Однако, по существу руководя подготовкой государственного переворота, ВВНР предпочитал оставаться в тени, выдавая все подготовительные действия, как «заговор Гучкова», который якобы действовал по своей инициативе.
Правящие круги Антанты фактически поддерживали этот заговор. В мае 1916 года Европу посетила русская парламентская делегация во главе с Милюковым. Жандармский генерал А.И. Спиридович сообщал, что им получены оперативные данные о том, что «во время посещения некоторых стран кое-кто из депутатов получил руководящие указания от масонского центра с обещанием моральной поддержки в борьбе с правительством», что, по мнению Спиридовича, и определило начало активной борьбы с ним левой оппозиции в конце 1916 года{410}.
Начиная с конца декабря 1916 года, Император все больше узнает о поддержке правящими кругами Англии и Франции думских и великокняжеских оппозиционеров. Воейков вспоминает о своем впечатлении, которые произвела на него встреча с английским и французским послами во время новогоднего приеме 1917 года в Царском Селе: «На этом приеме послы Бьюкенен и Палеолог были неразлучны. На их вопрос о вероятном сроке окончания войны, я ответил, что, на мой взгляд, состояние армии настолько поднялось и улучшилось, что если ничего непредвиденного не произойдет, то с началом военных операций можно ожидать скорого и благополучного исхода кампании.
Они мне ничего на это не ответили; но обменялись взглядами, которые на меня произвели неприятное впечатление»{411}.
Анна Вырубова пишет: «Государь заявил мне, что он знает из верного источника, что английский посол сэр Бьюкенен принимает деятельное участие в интригах против Их Величеств и что у него в посольстве чуть ли не заседания с великими князьями по этому поводу»{412}.
В конце декабря 1916 года к Николаю II явился герцог А.Г. Лейхтенбергский и умолял его потребовать от членов Дома Романовых вторичной присяги. В то же время Н.Н. Тиханович-Савицкий, член Союза Русского Народа из Астрахани, через Вырубову добился аудиенции у императрицы Александры Федоровны, на которой уверял ее, что у него есть неопровержимые доказательства об «опасной пропаганде, которая ведется союзами земств и городов с помощью Гучкова и Родзянко и других в целях свержения с престола Государя»{413}. Царь внешне не реагировал на эти предупреждения. С.П. Мельгунов считает, что причиной этого были душевные свойства царя, которые не позволяли ему подозревать в своем ближайшем окружении, и даже в думской оппозиции, такую подлость, как подготовка государственного переворота во время войны.
Действительно, двуличие и ложь были неприемлемы для Николая II. Как справедливо писал С.С. Фабрицкий: «Его Величество не любил фальшивых людей, льстецов, прислуживающихся и вообще не допускал возможности лгать, так как сам абсолютно не был способен на какую-либо малейшую фальшь или ложь. Люди резкие, мнящие о себе много, думающие спасать Россию грубой и резкой правдой, весьма односторонней и подозрительной, получающие холодный отпор от Государя на свои неуместные и бестактные выходки или выступления, имели потом дерзость распускать слухи о нелюбви Государя к правде»{414}.
Фабрицкому вторит флигель-адъютант царя Мордвинов: «Государю были противны всякая игра, всякие замаскированные ходы, всякая неискренность, необходимая, якобы, для пользы дела. Он предпочитал молчать, вместо того, чтобы подобными фразами или поступками скрывать свое действительное отношение к вопросу, как то умеют делать ловкие политики […]. Но только самовлюбленные, поверхностные натуры могут не иметь сомнения и высказывать свои непогрешимые выводы с решительностью и жестокостью сильной воли, недоступной для более вдумчивых и деликатных.
Сильная воля это свойство, присущее не всякому. Всякий знает, что можно быть ограниченным, злым и преступным человеком и обладать выдающейся силой воли»{415}.
Но тем не менее, видимая пассивность Царя не объясняется только его благородным характером. Хотя Николай II не представлял себе всю опасность складывающейся ситуации, не знал о готовности военной верхушки поддержать переворот, тем не менее Царь прекрасно был осведомлен о подрывной деятельности оппозиции. Представлял себе он и ту враждебность русского общества к существующему строю. Но Царь понимал, что любые репрессивные превентивные действия по отношению к оппозиции, без коренных изменений на фронте, вызовут такую волну негодования, что могут привезти к серьезным потрясениям, которые недопустимы во время войны. Перед Николаем II вставала дилемма: либо поставить на первое место укрепление власти путем резких и раздражающих действий и тем самым мешать войне с внешним врагом, либо, несмотря ни на что, стремиться в первую очередь к победе над внешним врагом, как бы не обращая внимания на врагов из Думы.
Царь полагал, что государственный переворот невозможен, так как ему верна армия. Следует признать, что тактика Царя имела свою логику: балансируя на тонкой дорожке над пропастью революции, Николай II надеялся пройти по ней осторожными и медленными шагами, ставя главной целью победу в войне. Н.Н. Яковлев, в творчестве которого интересные открытия сочетаются с сильным влиянием большевистской агитации, писал в своей книге: «А царь? Что же он? Почему не следует советам императрицы, да не ее одной? Что он так «кроток»? […] Почему он медлил на рубеже 1916-1917 годов? Частично, вероятно, потому, что не верил в близкую революцию, да и не ставил высоко «революционеров» поневоле, типа Милюкова, с которым звала расправиться царица. Главное заключалось в том, что самодержец полагал, время подтвердить его волю еще не настало. Он видел, что столкновение с оппозицией неизбежно, знал о ее настроениях (служба охранки не давала осечки и подробно информировала царя), но ожидал того момента, когда схватка с лидерами буржуазии произойдет в иных, более благоприятных условиях для царизма.
Николай II перед доверенными людьми, бывшим губернатором Могилева (где была Ставка) Пильцем и Щегловитовым: нужно повременить до начала весеннего наступления русских армий. Новые победы на фронтах немедленно изменят соотношение сил внутри страны и оппозицию можно будет сокрушить без труда. С чисто военной точки зрения надежды царя не были необоснованны. Как боевой инструмент, русская армия не имела себе равных, Брусиловский прорыв мог рассматриваться как пролог к победоносному 1917 году»{416}.
Собственно, это подтверждают и строчки Императрицы Александры Федоровны, которая в письме мужу от 16 декабря 1916 года писала: «Многие будут вычеркнуты из будущих придворных списков они узнают по заключении мира, что значило во время войны не стоять за своего Государя!»{417}.
О том, что заговорщики торопились с переворотом и понимали, что успешные действия на фронте сделают его невозможным, говорят их собственные высказывания. Милюков говорил, что новые успехи на фронте «сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство», Терещенко и генерал Крымов всячески торопили с переворотом, говоря, что иначе будет поздно.
После же победы им неминуемо пришлось бы отвечать за свои преступные намерения и действия. Поэтому им необходимо было сделать все, чтобы перетянуть генералитет на свою сторону и вместе с ним совершить государственный переворот.
Между тем, Николай II был уверен в преданности армии. Он был убежден, что все заговорщические планы думцев обречены, так как он через армию полностью контролирует положение. Эта уверенность Николая II и была причиной того видимого спокойствия, с какой Император принимал известия о различных заговорах. Если бы эта уверенность была бы оправданной и генералитет оставался бы предан Царю, то действия монарха полностью соответствовали бы историческому моменту, но в том-то и дело, что военная верхушка уже давно была заодно с заговорщиками. Вся трагичность этого ошибочного мнения о преданности армейской верхушки ярко обозначена в письме Государя жене от 17 декабря 1916 года. Отвечая на обеспокоенность Государыни по поводу возможного вмешательства военных в политические дела, Николай II пишет: «Как ты можешь думать, что генералы на военном совете станут обсуждать политические вопросы? Послушал бы, как кто-нибудь из них затронул бы такую тему в моем присутствии!»{418} Генералы политические вопросы обсуждать с Царем и не собирались: они уже вовсю занимались политикой готовили государственный переворот.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что к началу 1917 года против Николая II сложился и окончательно оформился заговор масонско-буржуазно-либеральной оппозиции. «Главной скрипкой» в этом заговоре был Гучков. Само существование заговора особенно не скрывалось его организаторами, что придавало заговору некоторую несерьезность, опереточность.
Вполне возможно, что эта несерьезность также ввела Царя в заблуждение. Гучков много говорил о заговоре, но не говорил, что делается для его осуществления. Милюков писал: «Мы знаем, что в планах Гучкова зрела идея дворцового переворота, но, что, собственно говоря, он сделал для осуществления этой идеи, не было известно»{419}.
Милюков хорошо знал, что грядет государственный переворот. Поистине зловеще звучат строки его воспоминаний о визите Николая II в Государственную Думу в конце 1916 года: «Отойдя несколько шагов от нашей группы, Николай вдруг остановился, обернулся, и я почувствовал на себе его пристальный взгляд. Несколько мгновений я его выдерживал, потом неожиданно для себя.
.. улыбнулся и опустил глаза. Помню, в эту минуту я почувствовал к нему жалость, как к обреченному. Все произошло так быстро, что никто этого эпизода не заметил. Царь обернулся и вышел»{420}.
Профессор А.Ф. Смирнов пишет: «В тревожной военной обстановке Прогрессивный блок и стоящие за ним силы были полны решимости перехватить в свои руки управление страной, потеснив или убрав Императора. Они интересовались не реформами, а властью»{421}.
Таким образом, к концу 1916 года против Николая II был организован заговор, инициатором которого были «Прогрессивный блок» и верхи буржуазии, поддерживаемые Антантой. В.И. Ленин, который хорошо разбирался в политических заговорах и переворотах, писал: «Если поражения в начале войны играли роль отрицательного фактора, ускорившего взрыв, то связь англо-французского империализма с октябристско-кадетским капиталом России явился фактором, ускорившим этот кризис путем прямо-таки организации заговора против Николая Романова. […] Если революция победила так скоро и так по внешности, на первый поверхностный взгляд радикально, то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно «дружно» слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления.
Именно: заговор англо-французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с К° к захвату власти в интересах продолжения империалистической войны […]. Англо-французский империалистический капитал, в интересах продолжения и усиления этой бойни, ковал новые дворцовые интриги, устраивал заговор с гвардейскими офицерами, подстрекал и обнадеживал Гучковых с Милюковыми, подстраивал совсем готовое новое правительство, которое и захватило власть […]»{422}.
Но никакой заговор был бы невозможен, если бы армия оставалась верна Царю и присяге. Поэтому оттого, с кем она будет, зависел исход готовящегося государственного переворота.
Дата отречения Николая 2 от престола 2 марта 1917 года. Причины и последствия отречения Николая 2 от престола :: SYL.ru
История отречения Николая 2 от престола — это один самых трагичных и кровавых моментов двадцатого века. Данное судьбоносное решение предопределило на долгие десятилетия ход развития России, а также и сам закат монархической династии.
Трудно сказать, какие события произошли бы в нашей стране, если бы в ту самую знаменательную дату отречения Николая 2 от престола император принял бы иное решение. Удивительно, что до сих пор историки спорят по поводу того, было ли на самом деле это отречение или представленный народу документ являлся настоящим подлогом, который послужил отправной точкой всего того, что пережила Россия за последующий век. Попробуем разобраться в том, как именно складывались события, приведшие к появлению на свет гражданина Николая Романова вместо российского императора Николая II.
Правление последнего императора России: особенности
Для того чтобы понять, что именно привело к отречению Николая 2 от престола (дату этого события мы укажем немного позже), необходимо дать краткую характеристику всему периоду его правления.
На престол молодой император взошел после смерти своего отца Александра III. Многие историки считают, что морально самодержец не был готов к тем событиям, к которым семимильными шагами подходила Россия.
Император Николай II был уверен, что для спасения страны необходимо четко придерживаться монархических устоев, которые сформировали еще его предшественники. Он с трудом воспринимал любые реформаторские идеи и недооценивал революционное движение, охватившее в этот период многие европейские державы.
В России с момента восхождения на престол Николая 2 (двадцатого октября 1894 года) постепенно нарастали революционные настроения. Народ требовал от императора реформ, которые удовлетворили бы интересы всех слоев общества. После продолжительных раздумий самодержец подписал несколько указов, дарующих свободу слова и совести, и редактирующих законы о разделении законодательной власти в стране.
На некоторое время эти действия потушили разгорающийся революционный пожар. Однако в 1914 году Российская империя оказалась втянута в войну и ситуация резко изменилась.
Первая мировая война: влияние на внутриполитическую обстановку в России
Многие ученые считают, что дата отречения Николая 2 от престола просто не существовала бы в российской истории, если бы не военные действия, которые оказались губительными в первую очередь для экономики империи.
Три года войны с Германией и Австрией стали настоящим испытанием для народа. Каждое новое поражение на фронте, вызывало недовольство простых людей. Экономика находилась в плачевном состоянии, что сопровождалось разрухой и обнищанием большей части населения страны.
Не единожды в городах поднимались восстания рабочих, которые на несколько дней парализовывали деятельность заводов и фабрик. Впрочем, сам император относился к подобным выступлениям и проявлениям народного отчаяния как ко временным и быстропроходящим недовольствам. Многие историки считают, что именно эта беззаботность и привела в дальнейшем к событиям, апогей которых пришелся на 2 марта 1917 года.
Могилев: начало конца Российской империи
Для многих ученых до сих пор остается странным тот факт, что российская монархия рухнула в одночасье — практически за неделю. Этого времени оказалось достаточно, чтобы привести народ к революции, а императора — к подписанию документа об отречении.
Началом кровавых событий послужил отъезд Николая 2 в Ставку, расположенную в городе Могилеве.
Поводом оставить Царское Село, где находилась вся императорская семья, послужила телеграмма генерала Алексеева. В ней он сообщал о необходимости личного визита императора, причем чем обусловлена такая срочность, генерал не пояснил. Удивительно, но до сих пор историки не выяснили факт, заставивший Николая 2 выехать из Царского Села и направиться в Могилев.
Однако 22 февраля императорский поезд отправился под охраной в Ставку, перед поездкой самодержец беседовал с министром внутренних дел, который обрисовал обстановку в Петрограде как спокойную.
Через сутки после отъезда из Царского Села Николай II прибыл в Могилев. С этого мгновения начался второй акт кровавой исторической драмы, разрушившей Российскую империю.
Февральские волнения
Утро двадцать третьего февраля ознаменовалось забастовками рабочих в Петрограде. На улицы города вышло около ста тысяч людей, на следующий день их количество уже превысило двести тысяч рабочих и членов их семей.
Интересно, что первые два дня никто из министров не сообщал императору о творящихся бесчинствах.
Лишь 25 февраля в Ставку улетели две телеграммы, которые, впрочем, не раскрывали истинного положения вещей. Николай 2 отреагировал на них довольно спокойно и приказал немедленно решить вопрос с помощью сил правопорядка и оружия.
С каждым днем волна народного недовольства росла и к двадцать шестому февраля в Петрограде была распущена Государственная дума. Императору было отправлено сообщение, где подробно описывался весь ужас положения в городе. Однако Николай 2 воспринял это как преувеличение и даже не ответил на телеграмму.
В Петрограде начались вооруженные столкновения рабочих и военных. Количество раненых и убитых быстро росло, город был полностью парализован. Но даже это не заставило императора как-то отреагировать. На улицах начали звучать лозунги о свержении монарха.
Восстание военных частей
Историки считают, что 27 февраля волнения приняли необратимый характер. Решить проблему и утихомирить людей мирно уже не представлялось возможным.
С утра к бастующим рабочим начали присоединяться военные гарнизоны.
На пути толпы сметались все преграды, мятежники захватывали оружейные склады, открывали двери тюрем и сжигали государственные учреждения.
Император был полностью осведомлен о происходящем, но не выдал ни одного вразумительного распоряжения. Время стремительно уходило, однако в Ставке все еще ждали решения самодержца, которое сумело бы удовлетворить мятежников.
Брат императора сообщил ему о необходимости издания манифеста о смене власти и опубликовании нескольких программных тезисов, позволивших бы успокоить народ. Однако Николай 2 заявил о том, что планирует отложить принятие важного решения до приезда в Царское Село. 28 февраля императорский поезд выдвинулся из Ставки.
Псков: роковая остановка на пути в Царское Село
В связи с тем, что восстание начало разрастаться за пределы Петрограда, императорский железнодорожный состав не смог доехать до пункта назначения и, развернувшись на полпути, был вынужден остановиться в Пскове.
Первого марта было окончательно ясно, что восстание в Петрограде оказалось успешным и под контроль мятежников попали все объекты инфраструктуры.
В российские города полетели телеграммы с описанием произошедших событий. Новая власть брала под контроль железнодорожное сообщение, тщательно охраняя подступы к Петрограду.
Забастовки и вооруженные столкновения охватили Москву и Кронштадт, император был достаточно хорошо информирован о происходящем, но не мог решиться на кардинальные действия, которые могли бы исправить ситуацию. Самодержец постоянно проводил совещания с министрами и генералами, советуясь и рассматривая различные варианты решения проблемы.
Ко второму марта император утвердился в мысли об отказе от престола в пользу своего сына Алексея.
«Мы, Николай Второй»: отречение
Историки утверждают, что в первую очередь императора волновала сохранность царской династии. Он уже понимал, что удержать власть в своих руках ему не удастся, тем более что его соратники видели единственный выход из сложившейся ситуации именно в отречении от престола.
Стоит отметить, что в этот период Николай 2 все еще надеялся утихомирить восставших некоторыми реформами, но нужное время было упущено, и спасти империю мог только добровольный отказ от власти в пользу других лиц.
«Мы, Николай Второй» — именно так начинался документ, предопределивший судьбу России. Однако и здесь историки не могут сойтись во мнении, ведь многие читают, что манифест не имел никакой законной силы.
Манифест Николая 2 об отречении от престола: версии
Известно, что документ об отречении подписывался дважды. Первый содержал информацию о том, что император отказывается от своей власти в пользу цесаревича Алексея. Так как он не мог самостоятельно управлять страной в силу возраста, то его регентом должен был стать Михаил — брат императора. Манифест был подписан ориентировочно в четыре часа дня, тогда же генералу Алексееву отправилась телеграмма, сообщающая о свершившемся событии.
Однако практически в двенадцать часов ночи Николай Второй изменил текст документа и отрекся от престола за себя и своего сына. Власть была отдана Михаилу Романовичу, который, впрочем, на следующий же день подписал еще один документ об отречении, решив не подвергать свою жизнь опасности в условиях растущих революционных настроений.
Николай Второй: причины отказа от власти
Причины отречения Николая 2 от престола обсуждаются до сих пор, но данная тема включена во все учебники по истории и даже встречается при сдаче ЕГЭ. Официально считается, что подписать документ императора подтолкнули следующие факторы:
- нежелание проливать кровь и боязнь ввергнуть страну в еще одну войну;
- невозможность получать достоверную информацию о восстании в Петрограде вовремя;
- доверие к своим главнокомандующим, активно советующим опубликовать отречение от власти как можно скорее;
- желание сохранить династию Романовых.
В целом любая из вышеперечисленных причин сама по себе и все вместе в совокупности могли послужить тому, что самодержец принял для себя важное и тяжелое решение. Как бы то ни было, но дата отречения Николая 2 от престола стала началом самого тяжелого периода в истории России.
Империя после манифеста императора: краткая характеристика
Последствия отречения Николая 2 от престола оказались катастрофическими для России.
Их трудно описать в двух словах, однако можно сказать, что страна, которая считалась великой державой, перестала существовать.
За последующие годы она была ввергнута во многочисленные внутренние конфликты, разруху и попытки выстроить новую ветвь власти. В конечном итоге именно это привело к управлению большевиков, сумевших удержать в своих руках огромную страну.
Но для самого императора и его семьи отречение от престола стало роковым — в июле 1918 года Романовы были жестоко убиты в темном и сыром подвале дома в Екатеринбурге. Империя перестала существовать.
Царственных мучеников Романовых | В свете истории и Промысла Божия
За всеми войнами, революциями, падением царств, всеми политическими событиями внешней истории мы видим скрытое действие духовных законов и, в конечном счете, Промысел Божий о судьбах народы и нации. Любое другое объяснение причин революций 1905 и 1917 годов было бы непонятным и неточным. Одно несомненно: отступничество русского общества от Бога и Церкви навлекло на Россию гнев Божий.
Как и во многих случаях отступничества древнего Израиля от Бога, о которых мы читаем в Библии, болезнь России не могла быть излечена обычными мерами. Ради наставления и исправления Бог предаст евреев в руки неверных; та же участь постигла и Россию в начале ХХ века.
Через Царя Николая II – безукоризненно чистого и прекрасного человека – явилась в мире воля Божия. Судьба его, в сущности, была глубоко трагична. Он родился в день преподобного Иова Многострадального и остро сознавал, что его жизнь подобна мученическому пути Иова.
Его знание своей судьбы было поистине пророческим. «У меня более чем предчувствие, — говаривал он, — что я обречен на страшные испытания, и что мне не воздастся за них на этом свете». Начиная с поражения России в русско-японской войне, за которым последовала революция 1905-1907 г., уменьшившие царскую власть и высвободившие силы анархии и откровенного зла, устои российского суверенитета все более и более шатались. «Я неудачен во всех своих начинаниях, — с горечью заключил царь, — мне не везет.
Однако воля человека все равно так бессильна». Он понял, что не он субъективно виноват в несчастьях России; благо родины значило для него больше всего на свете, и он делал для этого блага все, что мог. Совесть царя Николая была чиста перед Богом, но его нравственные страдания, тем не менее, достигли необычайных размеров. Так однажды, — это было в первую русскую революцию, — из глубины внутренней тоски царь произнес пророческие слова, которые с абсолютной точностью указали на ту роль, которую ему незримо предначертано было играть в судьбах России Самим Богом. «Может быть, нужна жертва для спасения России, — сказал Государь. – Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия». Говоря это, Царь уподобился мученикам древности, которые добровольно и без принуждения отдали себя на страдания за Христа. Николай II был убит в июле 1918 не просто как беспомощный и беззащитный человек: необычайное мужество его поведения, когда он спустился в подвал Ипатьевского дома с больным сыном на руках, и еще раньше, когда он и императрица отказались эмигрировать или бежать из страны , — все это говорит о том, что их души были готовы к жертвенному и христоподобному страданию, что и исполнило пророческие слова, сказанные им за 10 лет до того.
Когда Австро-Венгрия объявила войну Сербии, Россия пришла на помощь этому маленькому славянскому народу. Это событие до сих пор живет в исторической памяти сербов; и если среди европейских народов есть еще кто-то, кто любит Россию и русских, так это сербы. Однако больше всего они любили царя Николая II, санкционировавшего участие России в войне. Именно сербы стали чтить русского царя как святого, ставя его в один ряд со своим великим святым Саввой Сербским. И именно среди русских в Сербии вопрос о канонизации Царской Семьи был поднят впервые в 1938.
Начало войны принесло русским успех на фронте, страну охватил патриотический порыв. Тыл оказал огромную помощь фронту; императрица и принцессы принимали в нем активное участие. Обучившись искусству ухода за больными, они ежедневно проводили по много часов в больницах. Императрица и ее дочери Ольга и Татьяна ухаживали за ранеными и сидели с умирающими, доставляя большое утешение страждущим. Императрица и Татьяна также работали хирургическими сестрами; нетрудно представить себе их мужество, терпение и истинно христианскую любовь: помощь врачам при многочисленных ампутациях раненых конечностей требовала, кроме подготовки, большой нравственной силы. Зимний дворец также был превращен в огромный госпиталь. Это предприятие включало в себя также изготовление нижнего белья, теплых вещей и других вещей, необходимых солдатам на фронте; вся работа была организована императрицей. Она также отправила на фронт множество Евангелий, икон и крестов, которые раздали солдатам. Можно себе представить радость солдата, получившего такое благословение от императрицы!
Однако вскоре наступление наших армий прекратилось, а наши потери стали расти. Недовольство возникло в высших кругах общества — как в столице, так и в военных штабах. Революционеры использовали неуспех на фронте для распространения своей пропаганды на фронте и в тылу. Немцы быстро двинулись к сердцу России; в этих условиях, желая поднять дух войск, царь взял на себя верховное командование и двинулся в Ставку, дислоцированную в Могилеве. Князь Алексей отправился с ним на фронт.
Однако, пользуясь отсутствием царя в столице, активизировалась оппозиционная аристократия. Суд обсуждал целесообразность государственного переворота с возведением на престол великого князя Николая (дяди царя). Противоположная фракция утверждала, что царь и императрица стоят на пути победы России в войне; Великий князь Николай послал царю телеграмму, умоляя его отречься от престола. Подобные телеграммы присылало и большинство командного состава фронта. А когда революция произошла 19 февраля17 августа царское окружение встало на сторону Временного правительства. Царя уверяли, что спасти Россию может только его отречение от престола. И перед лицом такого предательства Царь пожертвовал собой, прислушавшись к этим голосам. После усердной ночной молитвы перед иконой он отрекся от престола; это произошло 2 марта. «Нет жертвы, которую бы я не принес для истинного блага и спасения России. По этой причине я готов отречься от престола», — такова телеграмма, которую он послал председателю Думы.
Однако после отречения все вышло вопреки ожиданиям оппозиции: народ стал поддаваться своим низменным страстям, наступило нравственное разложение; с необузданной скоростью мчалась Россия навстречу гибели. Царская жертва была принята Богом, но не так, как имели в виду архитекторы отречения: непосредственной внешней пользы от нее не было. Царь был тем мистическим принципом, который сдерживал силы зла; теперь ничто не мешало проникнуть в мир антихристианским элементам.
Для Государя и его семьи началась новая эра: закончилась их мирская жизнь и началась их святая жизнь, вместе с их христианскими подвигами. Царя и его окружение держали под стражей в Царском Селе. Заключенные возлагали свои надежды только на волю Божию, и Господь помогал им сохранять внутренний мир до самого конца. Царь и его семья подвергались унижениям и издевательствам со стороны охранников и других «новых» людей, которые теперь их окружали. 31 июля начался путь мучеников на Голгофу: их вывели из дворца и отправили в Сибирь.
6 августа Царская семья прибыла в Тобольск на теплоходе «Русь». «Сердце мое невыразимо больно за милую родину», — эти слова императрицы в частном письме характеризуют внутреннее состояние всей семьи. Но ее члены были веселы: они укреплялись своей верой, Церковью и благодатью Божией. Они добросовестно участвовали в церковных службах; Императрица и дети пели в хоре. От их страданий дух Царственных мучеников укреплялся. «Путь Божий — ежедневный крест», — эти слова преподобного Исаака Сирина записала императрица в свою тетрадь. «Христиане должны претерпевать скорби и внешние и внутренние брани, чтобы побеждать эти удары терпением. Таков путь христианства», — другой ее отрывок (из св. Марка Великого) раскрывает нам внутреннее состояние страдальцев.
Накануне Пасхи 1918 года царская семья рассталась. В Москву прибыл комиссар от большевиков и объявил царю, что его увезут. Императрица решила сопровождать своего мужа, несмотря на большие душевные терзания, так как таким образом она была вынуждена расстаться с больным князем Алексеем. Княжна Мария уехала вместе с родителями… Это расставание было мучением для всей семьи.
Царская чета задержана большевиками в Екатеринбурге. В начале мая сюда пришли остальные члены семьи вместе с несколькими верными слугами. Мученикам оставалось жить два с половиной месяца. Их терзали все изощреннее, но и среди озверевшей стражи нашлись те, кто преклонялся перед их христианской кротостью и смирением.
В ночь на 17 июля было совершено величайшее преступление: зверски убиты невинные, святые люди вместе с помазанниками Божьими. За три дня до этого злодейства была отслужена церковная служба в честь царской семьи. При пропетии молитвы «Упокой со святыми…» мученики неожиданно встали на колени. Словно предчувствуя свой скорый конец, они пели себе надгробную песнь… В ту роковую ночь за ними явилась стража, сказав, что их вывозят из города. Вместо этого их отвели в подвал; там стояло несколько стульев, а посредине сидел Государь, держа Цесаревича на руках. Вместе с царской семьей находились доктор Боткины и их верные слуги. Они ждали знака отъезда, но вместо этого в подвал вошел комиссар в сопровождении солдат.
Комиссар – его звали Юровский – объявил о предстоящей казни. Императрица успела только перекреститься; она была убита мгновенно, одновременно с Императором. Принц Алексей и принцесса Анастасия страдали дольше остальных; первые пули не принесли им смерти, и поэтому солдаты закололи их штыками. Доктор и трое слуг тоже умерли, разделив судьбу царской семьи из-за любви к ним. Это святотатственное убийство было не просто частным преступлением политической революции: это был всеобщий грех. Бремя греха цареубийства до сих пор продолжает лежать на России.
Царь Николай II и его семья были носителями идеалов Святой Руси, идеалов Православия. В отличие от многих людей той эпохи, христиан только по названию, они относились к Православию со всей серьезностью. Они были богоизбранными и, следовательно, людьми не от мира сего; они были чужды обществу того времени. Как истинные христиане, их преследовали в этом мире; их скорбный путь увенчался мученической кончиной. Теперь они вместе со всеми другими русскими святыми стоят пред Христом в молитве за Россию.
Источник: Русская Православная Церковь Преображения Господня
Человек, который, возможно, зажег революцию телеграммой от 15 марта 1917 г., сообщающей о его отречении.
Адресовано Михаилу Родзянко, высокопоставленному придворному, спикеру имперского парламента, Думы, известному стороннику конституционной реформы.
«Нет жертвы, на которую я не пошел бы ради истинного благополучия и спасения нашей Матери-России. По этой причине я готов отречься от престола», — писал Николай II.
За несколько недель до решения именно Родзянко предупредил Николая II, что ситуация в Петрограде, так во время войны называли Санкт-Петербург, имперскую столицу России, выходит из-под контроля на фоне массовых демонстраций, забастовок и мятежей в вооруженных силах. .
Спустя сто лет, когда Россия отмечает столетие со дня отречения царя от престола, правнук Родзянко, Алексей Родзянко, все еще живет деяниями своего знаменитого предка.
Жизнь с наследием
Современные консерваторы и националисты обвиняют «предателей» в событиях 1917 года, приведших к разрушению Российской империи, и Родзянко — одна из их целей.
«Как будто этот человек все еще жив, и с ним все еще спорят», — говорит Алексей Родзянко, ныне глава Американской торговой палаты в Москве. «Есть люди, которые и по сей день считают нашу семью запредельной. Вот почему так неоднозначно. Люди до сих пор живут этим».
Алексей Родзянко говорит, что часто читает онлайн-нападки на свою семью. Распространены и социальные оскорбления: его не пригласили на недавнюю громкую конференцию, посвященную Февральской революции, организованную православной церковью в московском храме Христа Спасителя.
Отречение Николая II стало кульминацией Февральской революции 1917 года (хотя теперь она приходится на март, когда Россия приняла григорианский календарь). После того, как Николай II ушел в отставку, появилось временное правительство, которое было сметено в ноябре, когда большевики Владимира Ленина захватили власть и начали создавать коммунистическое государство.
Алексей Родзянко, выросший в Соединенных Штатах после того, как его родители эмигрировали туда после Второй мировой войны, сказал, что в семейном доме всегда было много разговоров, особенно между его бабушкой и дедушкой, о революции и ее последствиях.
«Для них это была горячая тема, — говорит он. «Одним из самых первых вещей, которые я помню, были некоторые оживленные дискуссии о революции и событиях в России».
«Единственный человек, сказавший царю правду»
Михаил Родзянко, известный своим пухлым телосложением и глубоким басом, происходил из старинного русского аристократического рода и владел большими поместьями под Полтавой на территории современной Украины. Он был назначен спикером Думы в 1911 году. Хотя он был верным монархистом, у него были сложные отношения с Николаем II, и он взял на себя ведущую роль в критике императорской семьи за влияние скандального святого человека Распутина, который, по мнению жены Николая II, мог справиться с гемофилией сына.
Но отношения между двумя мужчинами приобрели огромное значение для будущего России во время событий Февральской революции.
Родзянко был одним из немногих приближенных к царю людей, неоднократно предупреждавших его о том, что положение в Петрограде достигает критической точки. 28 февраля, за неделю до эскалации демонстраций, которая должна была привести к революции, Родзянко послал грозное предупреждение. «Мы приближаемся к двенадцатому часу и слишком близки к тому моменту, когда обращения к народному разуму будут поздними и бесполезными», — написал он царю в письме, согласно сайту проекта19.17.ru, который отмечает столетие революции, пересказывая события в режиме реального времени в социальных сетях, используя отрывки из дневников, писем и воспоминаний.
12 марта, за три дня до отставки царя, Родзянко писал: «Анархия в столице. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива полностью дезорганизован. Общественное недовольство растет. Хаотичная стрельба на улицах. Армейские подразделения стреляют друг в друга», — говорится в книге «Русская революция» американского историка Ричарда Пайпса.
Николай II, находясь вдали от столицы, неоднократно игнорировал Родзянко.
Пайпс рассказывает, как 13 марта в ответ на очередное послание Николай II заметил: «Этот толстяк Родзянко опять написал мне всякую чушь, на которую я даже не стану отвечать».
Но всего через два дня, когда его поезд застрял в городе Пскове из-за забастовок, Николай II был уговорен отойти в сторону от своих генералов, которые также были проинформированы Родзянко о ситуации.
Алексей Родзянко рассказывает, что, согласно семейной легенде, вскоре после своего отречения Николай II признал, что должен был прислушаться к предупреждениям, и сказал: «В конце концов, единственным, кто сказал мне правду, был Родзянко».
Неловкая годовщина
Столетие революции и падение Николая II, убитого большевиками вместе с семьей в следующем году, – неприятное событие для Кремля, который предпочитает акцентировать внимание на более триумфальных эпизодах российской истории . В честь юбилея запланировано несколько официальных мероприятий.
«Это запутанное событие для России и русского населения, — говорит Алексей Родзянко. «Есть еще много разных точек зрения: был ли это шаг вперед? Национальная трагедия? Конец русской истории? Не ясно.»
Для Михаила Родзянко, который всегда утверждал, что хочет, чтобы Россия превратилась в конституционную монархию, подобную Британии, крах царизма был трагедией.
«Его реакция [на отречение] была такова, что это был конец. И это было — для него. Его фактическое влияние и способность что-либо делать были устранены», — говорит Алексей Родзянко о своем прадеде. «Он также понимал, что в ту минуту, когда произойдет отречение и будет создано временное правительство, он будет проклят навеки. У него было это очень ясно в голове, и он был прав».
Когда дело консервативных белых в Гражданской войне рухнуло, а коммунисты укрепили контроль, Михаил Родзянко вместе с семьей покинул Россию в 1920 году.