Как скончались Платон, Маркс, Фрейд и Фуко: фрагмент «Книги мертвых философов»
Что мы знаем об авторе «Государства», где лечился Маркс, почему Фрейд не бросал курить и какая болезнь унесла в могилу Фуко — «Афиша Daily» публикует отрывок из выходящей в издательстве «РИПОЛ Классик» «Книги мертвых философов» Саймона Критчли.
Платон
428/427–348/347 до н. э.
Говорят, Платона никогда не видели смеющимся (так же, как Пифагора, Анаксагора, Христа и Деву Марию). При этом Ницше утверждает, что Платон обычно ложился спать с томиком работ Аристофана, великого комического поэта. Но на самом деле, невзирая на все колоссальное значение Платона для философии, мы сравнительно мало знаем о его жизни, и у нас нет никакой достоверной информации о его смерти.
Платон упоминает самого себя лишь пару раз в двух десятках своих диалогов, и говорил о том, что он присутствовал на суде над Сократом, но не был рядом с ним в момент его смерти.
Ксенофонт, много писавший о Сократе, упоминает Платона лишь однажды, а Демосфен говорит о нем дважды, и то мимоходом.
Существует, однако, довольно спорная история, рассказанная Апулеем, о том, что Сократ увидел во сне молодого и неопытного лебедя, сидевшего у него на колене, а затем вдруг расправившего крылья, полетевшего высоко в небо и запевшего прекрасные песни. На следующий день отец новорожденного Платона показал его Сократу, а тот сказал: «Я уже видел этого лебедя во сне».
В своем знаменитом «Седьмом письме» Платон немного рассказывает о своей жизни. К сожалению, именно это письмо чаще всего считается в среде ученых-классиков подделкой. Платон пишет о начале своей карьеры и первых двух путешествиях в Сицилию по приглашению тирана Дионисия Старшего. Всего он совершил в Сицилию три поездки, прежде чем полностью разочаровался в политике. Через несколько веков после смерти Платона была популярной история о том, что Дионисий оценил усилия Платона тем, что продал его в рабство, и Платон спасся только благодаря тому, что за него заплатил выкуп философ-киренаик Анникерид. Св. Иероним писал, что Платон был захвачен пиратами и продан в рабство, однако, «будучи философом, он оказался более великим, чем купивший его человек».
Что еще мы знаем? В год казни Сократа Платону исполнился 31 год. Он никогда не женился. По словам Плутарха, много сделавшего для популяризации идей Платона, тот любил инжир. В сущности, мы даже не знаем, почему его звали «Платон» (по-гречески это значит «широкий» и может быть связано с его хорошо развитой мускулатурой и историями о его успешном участии в кулачных боях).
По словам Цицерона, Платон умер за своим рабочим столом. Однако, согласно Ермиппу, он умер на свадебном пиршестве в возрасте 81 года и был похоронен в земле Академии. Платоник времен Ренессанса Фичино добавляет, что Платон умер в день своего рождения, и что число 81 имеет важнейшее значение, поскольку является идеальным — оно представляет собой произведение 9 на 9. Есть и другая версия о том, что он умер от педикулеза. Хотя, как пишет Томас Стэнли в своей «Истории философии» (1687), люди, распространявшие столь неприятные истории о Платоне, «нанесли ему немало вреда».
Карл Маркс
1818–1883
По всей видимости, Маркс долго боролся с болезнью.
Во время создания «Капитала» (1860–1886) он страдал от того, что в разных письмах описывает как «воспаление слизистой, воспаление глаза, рвота желчью, ревматизм, боль в печени, чихание, головокружение, кашель и опасные карбункулы». Карбункулы вызывали «ужасающие боли» и временами покрывали все его тело. Особенно заметны они были в области гениталий, что приносило мучения Марксу. И это еще не считая плеврита и опухоли в легком, которая, в конце концов, его и сгубила.
Последние десять лет Маркс провел, страдая от болезней и путешествуя с целью найти лекарство от многочисленных недугов. На долгое время он уезжал на курорты Австрии, Германии, Швейцарии, Франции, Алжира и чуть менее экзотичные Вентнор на острове Уайт, Нормандские острова, Истборн и Рамсгит. Повсюду Маркса преследовал дождь, даже в Алжире и Монте-Карло.
В последние годы Маркс был все более своенравен во всем, что касалось политики, к тому же слишком подавлен для серьезной работы. Его сломала смерть любимой жены Женни в 1881 году и кончина старшей и любимой дочери по прозвищу Женнихен, случившаяся за два месяца до его собственной смерти.
Впрочем, его конец был мирным — он уснул в удобном кресле. В своей надгробной речи Энгельс высказал неожиданно глубокую мысль:
«14 марта, без четверти три пополудни, перестал мыслить величайший из современных мыслителей».
Маркс похоронен в одной могиле с женой на Хайгейтском кладбище на севере Лондона. Его могила, ставшая местом постоянных паломничеств, украшена одиннадцатым тезисом о Фейербахе, высеченном в золоте:
«Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».
В июле 2005-го Маркс с большим отрывом снискал звание величайшего в мире философа в результате голосования слушателей радиостанции BBC Radio 4.
Зигмунд Фрейд
1856–1939
В письме, написанном в последний год жизни, Фрейд упоминает «возвращение моего доброго друга рака, с которым мы делим существование уже шестнадцать лет». С апреля 1923-го и до самой своей смерти в 1939 году Фрейд перенес множество операций в ротовой полости, на небе и челюсти.
Предполагается, что операций было от 22 до 33. Причиной рака было постоянное курение сигар, иногда до двадцати в день. Без них он не мог думать и писать, и бросать курить отказался.
Фрейд постоянно испытывал боль, но единственным лекарством, которое он принимал почти до самого конца, оставался аспирин. В письме Стефану Цвейгу, который произносил речь на его похоронах, Фрейд пишет: «Я предпочитаю думать в муках, чем не думать вообще». В последние месяцы у Фрейда на щеке появилась опухоль, распространявшая такое зловоние, что его любимая собака чау-чау (а Фрейд очень любил собак) отказалась находиться рядом с ним и вместо этого сидела, съежившись, в углу комнаты. Когда опухоль проела щеку, а тело атрофировалось из-за неспособности принимать пищу, Фрейд сказал своему врачу Максу Шуру:
«Мой дорогой Шур, помнишь ли ты нашу первую беседу? Ты обещал, что поможешь мне, когда я больше не смогу терпеть. Осталось лишь мучение, и оно больше не имеет смысла». Шур дал Фрейду морфий, и тот спокойно уснул, а на следующий день умер.
Фрейд был расположен к мыслям о смерти и сам подтверждал, что думает о ней каждый день. Также он обладал нездоровой привычкой при прощании говорить друзьям: «Прощай, возможно, мы больше не увидимся». Не вступая в дискуссии о смерти, в которых Фрейд, безусловно находясь под влиянием Шопенгауэра, говорил, что цель человеческого существования — инертное состояние, в котором прекращается любая деятельность. Можно с долей уверенности утверждать, что Фрейд жаждал смерти. Очнувшись после потери сознания в 1912 году в Мюнхене, Фрейд сказал: «Как сладко должно быть умирать».
Несмотря на это, Фрейд реагировал на физическую боль без жалости к себе и принимал реальность такой, какая она есть. Он не жаловался и не раздражался, но принимал свое болезненное состояние и доверился судьбе.
В своих воззрениях Фрейд был куда ближе Эпикуру или Монтеню, чем Шопенгауэру — герои его работ не избегают страдания, но и не приветствуют его. Есть лишь здравое принятие реальности и боли, которая ее сопровождает.
Как сказал в своей надгробной речи в крематории «Голдерс-Грин» в Северном Лондоне за пару недель до начала Второй мировой войны Эрнест Джордж:
«Если кто из людей и смог покорить саму смерть, жить, не оглядываясь на нее и не боясь, этим человеком был Фрейд».
Мишель Фуко
1926–1984
«Возможно, когда-нибудь нынешний век будет известен как век Делеза», — предсказывал Фуко. Делез ответил на комплимент, опубликовав книгу о Фуко спустя два года после его смерти.
Фуко любил повторять фразу французского поэта Рене Шара: «Развивайте свою непохожесть, свою законную странность». Он смог теоретически и практически претворить эту формулу в жизнь во время визитов в Калифорнийский университет в Беркли в конце семидесятых — начале восьмидесятых. Фуко восхищался открытостью гей-культуры в Сан-Франциско. В интервью лос-анджелесской газете для геев «Адвокат» Фуко заявил:
«Сексуальность является частью нашего поведения, нашей свободы. Она — то, что мы создаем, и она не ограничивается познанием тайного лица желания, но ведет дальше, к новым формам отношений, любви, созидания.
Секс не является чем-то фатальным: он открывает возможность для созидательной жизни. Недостаточно провозглашать себя геем, нужно еще создавать мир геев»*.
В то же время Фуко развивал идеи формации личности и использования удовольствий, нашедшие выражение во втором и третьем томе «Истории сексуальности». В частности, Фуко очень сильно волнуют эллинистические и римские идеи заботы о личности, а также техники самоуправления, присущие языческому миру до появления христианства. Фуко старательно документировал диетические, экономические, философские и сексуальные практики и их роль в формировании личности и использовании удовольствий.
Возможно, одной из ключевых концепций в работах Фуко является свобода. Однако это не обычная философская абстракция или политическая риторика — его интересовала забота о себе как форма использования свободы в качестве развитой и сформированной концепции, законная странность.
Напрашивается вопрос: в чем заключается разница между язычеством и христианством? Фуко различает христианскую «герменевтику желаний» и языческую «эстетику существования».
Утверждается, что в 1980 году на семинаре в Нью-Йоркском университете Фуко заявил, что разницу между поздней античностью и ранним христианством можно свести к следующим вопросам. Патриций спрашивает: «Исходя из того, что я тот, кто я есть, кем я могу обладать?» То есть, принимая во внимание мой статус в обществе, кого я могу взять в качестве своего любовника — какую девочку или мальчика, мужчину или женщину? Христианин, напротив, задается следующим вопросом: «Исходя из того, что я никем не могу обладать, кто я?» Другими словами, вопрос о том, что значит быть человеком, для христианина встает в присутствии Бога. В понимании мыслителей вроде Павла и Августина, человек осознает, что грешен и несовершенен в сравнении с Богом и совесть его нечиста.
Фуко впервые попал в больницу в июне 1984 года с тяжелым гриппом, кашлем, слабостью и мигренями. «Я как будто бы в тумане», — говорил он, однако продолжал работать в прежнем темпе, пока не закончил второй и третий тома «Истории сексуальности», опубликованные незадолго до его смерти.
Несмотря на то что он был одной из первых жертв вируса СПИДа, Фуко, похоже, подозревал о том, чем именно болен. Его друг историк Поль Вен говорил:
«Фуко не боялся смерти. Он иногда говорил об этом в кругу друзей, когда речь заходила о самоубийствах. Дальнейшие события показали, что он вовсе не хвастался. Античная мудрость в своем роде стала его личным делом. На протяжении последних восьми месяцев жизни он писал две свои книги, и это играло для него ту же роль, что и личные дневники и записи в античной философии: работа личности над собой, самостилизация».
Незадолго до смерти Фуко полюбил читать Сенеку и умер 25 июня, как и античный философ. Своим изучением дохристианской античности Фуко пытался продемонстрировать, как жизнь может стать произведением искусства. Эта книга, в свою очередь, пытается продемонстрировать, что часто величайшим произведением философа становится его смерть.
- Пер. Елизаветы Бабаевой
Издательство
«РИПОЛ Классик», Москва, 2017, пер.
П.Миронова
расскажите друзьям
теги
философияСаймон Критчлиантичность
люди
Стефан ЦвейгМишель ФукоКарл МарксЗигмунд Фрейд
Почему любовь к хорошим историям мешает нам изучать диалоги Платона
Почему когда заходит речь о героях, мы так часто предпочитаем мифы истине, зачем изучать персонажей платоновских диалогов с помощью цифровых массивов данных и какое отношение ко всему этому имеют котенок по имени Сократ и петушиные бои? Поговорили с Деброй Нейлз, американским профессором философии, о ее книге «Люди Платона», недавно выпущенной на русском языке издательством «Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина».
— В одной из книг вы упоминаете о том, что ваш отец был плотником-философом. Можно ли сказать, что именно он пробудил в вас интерес к философии в целом и к Сократу в частности?
— Отец помог мне понять, что философия — это образ жизни, который я могу выбрать, и что в случае такого выбора «тебе будут платить, чтобы ты думала, и у тебя никогда не будет начальства».
Он назвал моего котенка Сократом, когда мне было восемь, и вообще все наши питомцы носили имена греческих философов. У изголовья его кровати всегда лежала «Критика чистого разума» Канта. Ничто из этого, однако, не было так важно для моего выбора, как его любовь к спорам. Он настаивал на том, чтобы я давала обоснование всем своим взглядам и действиям, и ему нравилось, когда его самого вынуждают все обосновывать. Когда мне удавалось одолеть его в споре или в шахматной игре, он смеялся от восторга. До моего рождения он был боксером и всегда любил петушиные бои, так что было естественным предположить, что жизнь философа совместима с большинством других занятий. Платон, как вы знаете, и сам был борцом, и мне хочется думать, что его брат Главкон любил петушиные бои — эта забава пользовалась популярностью в Афинах, и Платон несколько раз упоминает о ней.
— Почему вы решили изучать античную философию? Можно ли сказать, что ваши исследования вдохновлены кем-то конкретным?
— Путь к античной философии и Платону был для меня долгим.
Первой философской книгой, которую я прочитала, было «Рассуждение о методе» Рене Декарта; книга, которая, как я думала, была ответом на вопрос о том, как мне следует жить и зачем. Метапсихологические исследования Зигмунда Фрейда повлияли на меня в подростковом возрасте. В старшей школе я читала Бертрана Рассела и стремилась быть такой же честной, ясной и точной, как он. Меня восхищала его борьба против войны, за права женщин, против религии. Так что я была уже достаточно стара, в возрасте восемнадцати, когда столкнулась с «разделенной линией» Платона [речь идет о платоновской эпистемологии, предполагающей деление всего на видимый мир и идеи. — Прим. ред.] — и была просто потрясена. Мне не нравилась идея начинать учить греческий так поздно, но я понимала, что я на крючке, навсегда, так что в том же году приступила к изучению древнегреческого.
В те годы наибольшее влияние на меня оказали Фридрих Ницше и Леон Робэн. Лишь десятилетия спустя я испытала восхищение перед работами Хольгера Теслеффа и Майлса Бернита.
— Как бы вы охарактеризовали текущую ситуацию в области Classical Studies в США? Насколько она отличается от европейской?
— Новые программы по классике — редкость, потому что сильно снизилось финансирование университетов и потому что университетская администрация — люди, как правило, очень плохо образованные. Многие из них выбирают легкий путь из колледжа к степени в области образовательного администрирования, которая лишена каких-либо корней. Их идеал великого университета — не храм знаний, а корпорация для извлечения выгоды, в которой студенты — это потребители, а сами они — начальство. Можно легко представить, как они взглянули бы на платоновского Сократа с его подозрительным отношением ко всем, кто стремится к власти, богатству и славе. Он показался бы им пережитком прошлого, недостойным интереса наших современников. В моем исследовательском университете проректор закрыл программы по классике, когда я там училась, и они возобновились лишь частично после того, как небольшая группа факультетских сотрудников из разных частей университета затратила на это огромные усилия и время.
Если бы не запротестовали физики, биологи и врачи, преподавание древнегреческого спасти не удалось бы. Конечно, было много голосов от историков, философов, искусствоведов, политологов и лингвистов, но эти голоса не очень весомы в университете-корпорации.
Я не настолько хорошо знакома с преподаванием классики в Европе, чтобы мое мнение на этот счет чего-то стоило, но хотелось бы узнать, как там с этим обстоят дела. Если верно, что в некоторых европейских университетах Платона не изучают по переводам, было бы жаль — это сужает аудиторию Платона и лишает людей величайших интеллектуальных наслаждений. С другой стороны, прискорбно, что в США люди безо всякого знания греческого могут считать себя исследователями Платона.
— Почему важно знать, кем были собеседники Сократа у Платона? Разве мы не могли бы лучше оценить сильный или слабый аргумент в том или ином диалоге, не зная, кто его выдвигает и избегая таким образом своего рода «эффекта ореола»?
— Я поменяю порядок двух ваших очень проницательных вопросов, потому что они касаются самой сути того, почему я вообще написала «Людей Платона».
Но я не могу не улыбнуться, так как вы перефразировали Сократа. Уже перед смертью он говорит Симмию и Кебету: «Думайте не о Сократе, а об истине; если вы считаете, что я прав — соглашайтесь; если нет — выдвигайте любой возможный аргумент». Что-то в этом роде он им советует. Сам Платон понимал опасности «ореола» и всем своим талантом этому противился. Если бы он был как современные философы, которые пишут трактаты, он бы привлекал последователей, которые верят в х только потому, что почтенный Платон сказал х. Сочинения Платона действуют прямо противоположным образом. Он неявно требует, чтобы мы сами совершали интеллектуальную работу, пробовали себя в серьезных, трудных вопросах, пока не сможем подкрепить свою позицию свидетельствами и аргументами. Начиная с IV века до Р. Х. ведутся споры о том, что имел в виду Платон — это столь же показательно, как и полезно. Мы обсуждаем его диалоги, но при этом не имеем возможности ссылаться на авторитет Платона. Доводы выстаивают или рушатся сами по себе.
Отчасти «Люди Платона» были написаны для того, чтобы оспорить мнение наших современников, считающих, что они могут по крупицам выбрать из диалогов то, что думал сам Платон, а затем представить это всем остальным как догму.
А как насчет «ореола» Сократа? Платон изображает Сократа, внимание которого направлено на конкретного собеседника, а вопросы диктуются ходом разговора, так что в разных диалогах Сократ высказывает разные точки зрения. Он защищает противоположные мнения в «Горгии» и «Протагоре», в «Апологии» и «Критоне», в «Федоне» и «Пармениде», в «Государстве» и «Меноне». Его невозможно поймать на слове. Сократ философствует устно, его философия носит личный характер, ориентирована на убеждения и ответы собеседника, которые определяют ход разговора. Он презирал слово «учитель» (διδάσκαλος), но сам Сократ привел многих к более осмысленной жизни именно с помощью вопросов. Платон философствует письменно, поэтому он обращается к более широкой публике и способен ставить вопросы более сложные, чем те, которые Сократ обсуждал в рамках одного разговора.
Однако Платон остается продолжателем метода Сократа, изображая реальных людей, некоторые из которых могли быть известны членам Академии. На этом метауровне читатели Платона в древности имели возможность понять человеческую динамику, задействованную в философском дискурсе. Философия не математика. «Люди Платона» призваны сообщить, насколько это возможно, то, что Платон и его окружение знали лично из первых рук или из недавней истории.
Дебра НейлзФото: PLATONCONF/Youtube
Однако, как вы намекаете, есть и другой аспект «ореола»: можно коварно вложить слабые доводы в уста неприятных персонажей. Но на самом деле Платон вкладывает слабые доводы в уста всех своих персонажей, включая Сократа. Сократ на ходу меняет точку зрения и делает противоречивые заявления, реагируя на реплики собеседников. Видимо, поэтому судьи приняли Сократа за одного из софистов, которые хотели только сбить с толку своих собеседников. Впрочем, иногда то, что мы знаем о собеседнике, может дать нам ключ к пониманию того, что все не так, как кажется на первый взгляд, что не надо всегда доверяться первому впечатлению. Я имею в виду Менона, негодяя, какого не бывало. Когда он говорит, что хочет обсудить добродетель с Сократом, мы можем не сомневаться, что у него в рукаве что-то припрятано. Так что мы не удивляемся, когда он позже пытается подловить Сократа или когда оказывается, что он дружен с одним из обвинителей Сократа, Анитом.
— Вы полагаете, что ситуации, изображенные в диалогах Платона достоверны (или хотя бы правдоподобны)? Можем ли мы использовать их для реконструкции исторических событий? И всегда ли можно провести четкую границу между литературным персонажем и историческим лицом?
— «Правдоподобный» — подходящее для платоновских диалогов слово. Сегодня мы уверенно проводим различие между литературой и философией, но в то время его не существовало. Мы не знаем, намеренно ли Платон стремился к исторической точности или просто полагался на память. Но чем больше мы узнаем о людях сократовского круга, тем больше у нас причин относиться с вниманием к платоновским изображениям людей в их социальном, политическом, семейном и дружеском окружении. В отличие от Ксенофонта с его «Воспоминаниями», Платон изображает людей, которые, весьма вероятно, были друг с другом связаны, и не грешит против хронологии. Например, мы видим двух друзей в «Протагоре» как раз накануне Пелопоннесской войны, а несколько десятилетий спустя они снова выведены как находящиеся в тех же отношениях. Иногда сообщения Платона уточняют текст Фукидида — или наоборот. Порой герои Платона упоминаются в судебных речах, в сочинениях других авторов, или же мы находим их имена на мраморе в списках стратегов или преступников, должностных лиц или погибших, театральных хорегов или триерархов. Все это позволяет лучше понять, что такое Афины и почему Сократ и Платон практиковали те философские методы, о которых мы знаем, — один в устной, а другой в письменной форме.
— По вашим словам, до «Людей Платона» единственная платоновская просопография, т. е. справочник персоналий платоновских диалогов, была опубликована в 1823 году. Довольно давно! Значит ли это, что не существует традиции изучения героев Платона в историческом контексте, и если да, то почему так получилось?
— Как раз наоборот! Свято место пусто не бывает: например, одно замечание в сноске к диалогу могло вызывать пространные спекуляции исследователей, которые готовы были предполагать все, что душе угодно, — лишь бы эти фантазии хорошо согласовывались с их философскими построениями. Так что есть целая традиция рассуждать о героях Платона, но никто не мог их по-настоящему изучать в историческом контексте, пока не появились компьютерные средства работы с информацией. Это все изменило. Впервые в истории факты ограничили пространство наших догадок.
— Во введении к «Людям Платона» вы пишете о «жестоком уроке, ключевом для всякого, кто занимается Сократом: там, где речь заходит о героях, мир будет продолжать предпочитать миф, а ученые — часть мира». Не могли бы вы развернуть эту мысль?
— Очень проницательный вопрос! Я только что описывала ситуацию до появления компьютерных массивов данных и сказала, что фантазия ученых позволяла им выстраивать такие образы героев, которые подходили для их собственных целей и установок. В первую очередь речь о Сократе (если не говорить о самом Платоне). Сократ — герой, так что вскоре после его смерти вокруг него самого и его семьи стали складываться мифы: поучительные истории и просто сказки. Многие из этих мифов повторяются начиная с эпохи эллинизма, и людям они полюбились. Что касается просопографий, то здесь любая история может быть урезана; мы не можем быть уверены в том, что случилось потом; наши факты усыхают, оставляя пустоты, — небольшие, но все же пустоты. Людям свойственно говорить: «Конечно, давайте расставим все факты по местам, но вот тут есть одна небольшая история, которая так хороша…» И на этой истории возводится целое здание. Я раньше думала, что ученые — исключение, что наше образование приучило нас прежде всего стремиться к истине, но «Люди Платона» преподали мне урок. И ученые любят хорошие истории, и порой любят их настолько сильно, что готовы пожертвовать истиной. Я очень сожалею об этом.
Чтобы не заканчивать на грустной ноте, хочу сказать спасибо за то, что уделили время для этого интервью, и за очень хорошие вопросы!
За помощь с организацией, подготовкой и переводом интервью «Горький» благодарит Ольгу Алиеву, доцента НИУ ВШЭ.
Британика
- Развлечения и поп-культура
- География и путешествия
- Здоровье и медицина
- Образ жизни и социальные вопросы
- Литература
- Философия и религия
- Политика, право и правительство
- Наука
- Спорт и отдых
- Технология
- Изобразительное искусство
- Всемирная история
- Этот день в истории
- Викторины
- Подкасты
- Словарь
- Биографии
- Резюме
- Популярные вопросы
- Обзор недели
- Инфографика
- Демистификация
- Списки
- #WTFact
- Товарищи
- Галереи изображений
- Прожектор
- Форум
- Один хороший факт
- Развлечения и поп-культура
- География и путешествия
- Здоровье и медицина
- Образ жизни и социальные вопросы
- Литература
- Философия и религия
- Политика, право и правительство
- Наука
- Спорт и отдых
- Технология
- Изобразительное искусство
- Всемирная история
- Britannica объясняет
В этих видеороликах Britannica объясняет различные темы и отвечает на часто задаваемые вопросы.
- Britannica Classics
Посмотрите эти ретро-видео из архивов Encyclopedia Britannica. - Demystified Videos
В Demystified у Britannica есть все ответы на ваши животрепещущие вопросы. - #WTFact Видео
В #WTFact Britannica делится некоторыми из самых странных фактов, которые мы можем найти. - На этот раз в истории
В этих видеороликах узнайте, что произошло в этом месяце (или любом другом месяце!) в истории.
- Студенческий портал
Britannica — это главный ресурс для учащихся по ключевым школьным предметам, таким как история, государственное управление, литература и т. д. - Портал COVID-19
Хотя этот глобальный кризис в области здравоохранения продолжает развиваться, может быть полезно обратиться к прошлым пандемиям, чтобы лучше понять, как реагировать сегодня. - 100 женщин
Britannica празднует столетие Девятнадцатой поправки, выделяя суфражисток и политиков, творящих историю. - Спасение Земли
- SpaceNext50
Britannica представляет SpaceNext50. От полёта на Луну до управления космосом — мы исследуем широкий спектр тем, которые подпитывают наше любопытство к космосу!
Страница не найдена
Приносим свои извинения! Этот контент недоступен. Посетите домашнюю страницу Britannica или воспользуйтесь полем поиска ниже.
Общая наука: факт или вымысел?
Заново открытые художники: 6 громких имен, о которых почти забыли
Эпоха антропоцена: добавление человека на карту геологического времени
Кем был Платон? (Космология: идеи)
Кем был Платон? (Космология: идеи)
|
| Платон (428-348/347 до н.
| ||||
В его знаменитая аллегория пещеры , Платон представлял себе людей прикованных с детства в пещере, прикованных так, что они должны сидеть неподвижно, глядя только в одном направлении. Огонь за ними отбрасывает тени предметов на стену пещеры перед собой. в отсутствие какого-либо другого опыта, заключенные принимают тени как реальность. Платон объяснил, что тюрьма пещеры соответствует часть мира, открываемая нашими телесными чувствами. |