Читать бесплатно книгу «Певцы» Ивана Тургенева полностью онлайн — MyBook
Небольшое село Колотовка, принадлежавшее некогда помещице, за лихой и бойкий нрав прозванной в околотке Стрыганихой (настоящее имя ее осталось неизвестным), а ныне состоящее за каким-то петербургским немцем, лежит на скате голого холма, сверху донизу рассеченного страшным оврагом, который, зияя как бездна, вьется, разрытый и размытый по самой середине улицы и пуще реки, – через реку можно по крайней мере навести мост – разделяет обе стороны бедной деревушки. Несколько тощих ракит боязливо спускаются по песчаным его бокам; на самом дне, сухом и желтом, как медь, лежат огромные плиты глинистого камня. Невеселый вид, нечего сказать, а между тем всем окрестным жителям хорошо известна дорога в Колотовку: они ездят туда охотно и часто.
У самой головы оврага, в нескольких шагах от той точки, где он начинается узкой трещиной, стоит небольшая четвероугольная избушка, стоит одна, отдельно от других. Она крыта соломой, с трубой; одно окно, словно зоркий глаз, обращено к оврагу и в зимние вечера, освещенное изнутри, далеко виднеется в тусклом тумане мороза и не одному проезжему мужичку мерцает путеводной звездою.
Над дверью избушки прибита голубая дощечка; эта избушка – кабак, прозванный «Притынным».[1] В этом кабаке вино продается, вероятно, не дешевле положенной цены, но посещается он гораздо прилежнее, чем все окрестные заведения такого же рода. Причиной этому целовальник Николай Иваныч.
Николай Иваныч – некогда стройный, кудрявый и румяный парень, теперь же необычайно толстый, уже поседевший мужчина с заплывшим лицом, хитро-добродушными глазками и жирным лбом, перетянутым морщинами, словно нитками, – уже более двадцати лет проживает в Колотовке. Николай Иваным человек расторопный и сметливый, как большая часть целовальников. Не отличаясь ни особенной любезностью, ни говорливостью, он обладает даром привлекать и удерживать у себя гостей, которым как-то весело сидеть перед его стойкой, под спокойным и приветливым, хотя зорким взглядом флегматического хозяина. У него много здравого смысла; ему хорошо знаком и помещичий быт, и крестьянский, и мещанский; в трудных случаях он мог бы подать неглупый совет, но, как человек осторожный и эгоист, предпочитает оставаться в стороне, и разве только отдаленными, словно без всякого намерения произнесенными намеками наводить своих посетителей – и то любимых им посетителей – на путь истины.
Он знает толк во всем, что важно или занимательно для русского человека: в лошадях и в скотине, в лесе, в кирпичах, в посуде, в красном товаре и в кожевенном, в песнях и плясках. Когда у него нет посещения, он обыкновенно сидит, как мешок, на земле перед дверью своей избы, подвернув под себя свои тонкие ножки, и перекидывается ласковыми словцами со всеми прохожими. Много видал он на своем веку, пережил не один десяток мелких дворян, заезжавших к нему за «очищенным», знает всё, что делается на сто верст кругом, и никогда не пробалтывается, не показывает даже виду, что ему и то известно, чего не подозревает самый проницательный становой. Знай себе помалчивает, да посмеивается, да стаканчиками пошевеливает. Его соседи уважают: штатский генерал Щерпетенко, первый по чину владелец в уезде, всякий раз снисходительно ему кланяется, когда проезжает мимо его домика. Николай Иваныч человек со влиянием: он известного конокрада заставил возвратить лошадь, которую тот свел со двора у одного из его знакомых, образумил мужиков соседней деревни, не хотевших принять нового управляющего, и т.
д. Впрочем, не должно думать, чтобы он это делал из любви к справедливости, из усердия к ближним – нет!
Читать онлайн «Певцы» — Тургенев Иван Сергеевич — RuLit
— Ну, брат, потешил! — кричал Обалдуй, не выпуская изнеможенного рядчика из своих объятий, — потешил, нечего сказать! Выиграл, брат, выиграл! Поздравляю — осьмуха твоя! Яшке до тебя далеко… Уж я тебе говорю: далеко… А ты мне верь! (И он снова прижал рядчика к своей груди.)
— Да пусти же его; пусти, неотвязная… — с досадой заговорил Моргач, — дай ему присесть на лавку-то; вишь, он устал… Экой ты фофан, братец, право, фофан! Что пристал, словно банный лист?
— Ну что ж, пусть садится, а я за его здоровье выпью, — сказал Обалдуй и подошел к стойке. — На твой счет, брат, — прибавил он, обращаясь к рядчику.
Тот кивнул головой, сел на лавку, достал из шапки полотенце и начал утирать лицо; а Обалдуй с торопливой жадностью выпил стакан и, по привычке горьких пьяниц, крякая, принял грустно-озабоченный вид.
— Хорошо поешь, брат, хорошо, — ласково заметил Николай Иваныч. — А теперь за тобой очередь, Яша: смотри, не сробей. Посмотрим, кто кого, посмотрим… А хорошо поет рядчик, ей-Богу хорошо.
— Очинна хорошо, — заметила Николай Иванычева жена и с улыбкой поглядела на Якова.
— Хорошо-га! — повторил вполголоса мой сосед.
— А, заворотень-полеха![5] — завопил вдруг Обалдуй и, подойдя к мужичку с дырой на плече, уставился на него пальцем, запрыгал и залился дребезжащим хохотом. — Полеха! полеха! Га, баде паняй[6], заворотень! Зачем пожаловал, заворотень? — кричал он сквозь смех.
Бедный мужик смутился и уже собрался было встать да уйти поскорей, как вдруг раздался медный голос Дикого-Барина:
— Да что ж это за несносное животное такое? — произнес он, скрыпнув зубами.
— Я ничего, — забормотал Обалдуй, — я ничего… я так…
— Ну, хорошо, молчать же! — возразил Дикий-Барин. — Яков, начинай!
Яков взялся рукой за горло.
— Что, брат, того… что-то… Гм… Не знаю, право, что-то того…
— Ну, полно, не робей.
Стыдись!.. чего вертишься?.. Пой, как Бог тебе велит.
И Дикий-Барин потупился, выжидая.
Яков помолчал, взглянул кругом и закрылся рукой. Все так и впились в него глазами, особенно рядчик, у которого на лице, сквозь обычную самоуверенность и торжество успеха, проступило невольное, легкое беспокойство. Он прислонился к стене и опять положил под себя обе руки, но уже не болтал ногами. Когда же наконец Яков открыл свое лицо — оно было бледно, как у мертвого; глаза едва мерцали сквозь опущенные ресницы. Он глубоко вздохнул и запел… Первый звук его голоса был слаб и неровен и, казалось, не выходил из его груди, но принесся откуда-то издалека, словно залетел случайно в комнату. Странно подействовал этот трепещущий, звенящий звук на всех нас; мы взглянули друг на друга, а жена Николая Иваныча так и выпрямилась. За этим первым звуком последовал другой, более твердый и протяжный, но все еще видимо дрожащий, как струна, когда, внезапно прозвенев под сильным пальцем, она колеблется последним, быстро замирающим колебаньем, за вторым — третий, и, понемногу разгорячаясь и расширяясь, полилась заунывная песня.
Он пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас, но, видимо, поднимаемый, как бодрый пловец волнами, нашим молчаливым, страстным участьем. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль. У меня, я чувствовал, закипали на сердце и поднимались к глазам слезы; глухие, сдержанные рыданья внезапно поразили меня… Я оглянулся — жена целовальника плакала, припав грудью к окну. Яков бросил на нее быстрый взгляд и залился еще звонче, еще слаще прежнего; Николай Иваныч потупился, Моргач отвернулся; Обалдуй, весь разнеженный, стоял, глупо разинув рот; серый мужичок тихонько всхлипывал в уголку, с горьким шепотом покачивая головой; и по железному лицу Дикого-Барина, из-под совершенно надвинувшихся бровей, медленно прокатилась тяжелая слеза; рядчик поднес сжатый кулак ко лбу и не шевелился… Не знаю, чем бы разрешилось всеобщее томленье, если б Яков вдруг не кончил на высоком, необыкновенно тонком звуке — словно голос у него оборвался.
5
Полехами называются обитатели Южного Полесья, длинной лесной полосы, начинающейся на границе Волховского и Жиздринского уездов. Они отличаются многими особенностями в образе жизни, нравах и языке. Заворотнями же их зовут за подозрительный и тугой нрав.
вернуться6
Полехи прибавляют почти к каждому слову восклицания: «га!» и «баде!». «Паняй» вместо погоняй.
Учебное пособие «Отцы и дети» | Справочник по литературе
Учебное пособие «Отцы и дети» | Путеводитель по литературе | ЛитЧартс Добро пожаловать в учебное пособие LitCharts по роману Ивана Тургенева « Отцы и дети ». LitCharts, созданные оригинальной командой SparkNotes, являются лучшими в мире справочниками по литературе.
Отцы и дети: введение
Краткая биография Ивана Тургенева плюс исторический и литературный контекст для Отцы и дети .
Отцы и дети: Краткое изложение сюжета
Краткий справочник: Отцы и дети на одной странице.
Отцы и дети: подробный обзор и анализ
Подробный обзор и анализ каждой главы Отцы и дети . Визуальное отслеживание тем тоже.
Отцы и дети: Темы
Объяснения, анализ и визуализация тем Отцы и дети .
Отцы и дети: цитаты
Отцы и дети важные цитаты, сортируемые по теме, персонажу или главе.
Отцы и сыновья: Персонажи
Описание, анализ и временные рамки персонажей Отцы и сыновья .
Отцы и сыновья: Условия
Описание, анализ и сроки для условий Отцов и Сыновей .
Отцы и сыновья: Символы
Объяснения символов Отцы и сыновья и отслеживание их появления.
Отцы и дети: Тематическое колесо
Интерактивная визуализация данных 9Сюжет и темы 0003 Отцы и дети .
Краткая биография Ивана Тургенева
Тургенев родился в семье русского дворянина, в семье бедного кавалерийского офицера и наследницы огромного поместья с 5000 крепостными. Хотя он вырос в роскоши, его мать была авторитарной и иногда жестокой. Тем не менее, он развил любовь к природе и привязанность к крестьянским историям и образу жизни. Выросший с гувернантками из других стран, Тургенев был заядлым «западником», учившимся после окончания Петербургского университета в Берлине; он стал особенно увлеченным учеником немецкого философа-идеалиста Г. В. Ф. Гегеля. Тургенев считал, что России лучше всего будет следовать идеалам европейского Просвещения, и он решительно выступал против крепостнической системы. Он никогда не был женат, но у него был пожизненный роман с французской оперной певицей Полиной Виардо, и у него родилась внебрачная дочь от одного из крепостных его семьи. Некоторые критики называют его «нерусским русским», первым русским писателем, получившим широкую популярность в Европе.
«Отцы и дети» были его шедевром. В то время как одних шокировало простое изображение нигилизма в романе, другие сочли образ нигилиста Базарова клеветнической карикатурой. Неподготовленный к вспышке критики Тургенев подумывал вообще бросить писать. Тем не менее, он является автором множества романов и рассказов, в том числе амбициозного романа «Цева», сборника рассказов «Записки спортсмена» и пьесы «Месяц в деревне».
Исторический контекст
Отцы и дети Нигилистическое движение было русским философским движением, которое набрало обороты в 1860-х годах, и этот термин был популяризирован Отцами и детьми. Хотя это движение трудно определить, его акценты включали отрицание всех авторитетов (латинское слово nihil означает «ничто») и опору на материализм и сциентизм вместо традиционных принципов с прицелом на социальные и политические преобразования. Его основными мыслителями были Николай Чернышевский и Дмитрий Писарев. Позже, в 1870-х и 1880-х годах, нигилизм приобрел политически-революционный тон, кульминацией которого стало убийство царя Александра II в 1881 году, после чего нигилизм все больше подавлялся.
Освобождение крепостных, вступившее в силу в 1861 году, также несколько раз упоминается в романе. Крепостное право было феодальным строем, сложившимся в средневековой России; крепостных можно было купить или продать, и у них не было прав человека, хотя они имели право на базовую защиту и средства к существованию в имениях своих помещиков. Эмансипация освободила миллионы русских крепостных в домах и поместьях, впервые предоставив им полное гражданство, включая право покупать землю.
Другие книги, относящиеся к
Отцы и дети В романе персонаж Николай Кирсанов любит и цитирует Александра Пушкина, который считается основоположником русской современной литературы, особенно за его роман в стихах «Евгений Онегин» и другое повествовательное стихотворение «Цыгане». Другие русские произведения 1860-х годов, в которых исследуются последствия нигилистических идей, включают «Преступление и наказание» Достоевского и «Записки из подполья». В менее известном романе Тургенева «Рудин», как и в «Отцах и детях», рассказывается о настроенных на реформы, культурных дворянах, которые изо всех сил пытаются предпринять эффективные действия в мире.
В его романе «Дворянский дом» больше лирических описаний русской деревни, играющих столь важную роль в «Отцах и детях».
Ключевые факты о сериале «Отцы и дети»
- Полное название: Отцы и дети
- Когда написано: 1860-е гг.
- Где написано: Россия
- Когда опубликовано: 1862 г.
- Литературный период: Реализм
- Жанр: Художественная литература
- Сеттинг: Россия
- Кульминация: смерть Базарова
- Антагонист: Евгений Васильич Базаров
- Точка зрения: Всеведущий от третьего лица
Дополнительный кредит на
Отцы и детиНигилист Однофамилец. Владимир Александрович Базаров (урожденный Руднев), революционер-марксист, принял имя Базаров в честь нигилистического персонажа в «Отцах и детях».
Толстой против Тургенева. В 1861 году, за год до публикации «Отцов и детей», Лев Толстой вызвал Тургенева на дуэль. Вызов, по-видимому, был вызван спором из-за дочери Тургенева, Полетты, и, к счастью, был улажен до того, как дуэль могла состояться.
Может ли пейзажное письмо изменить мир? «География человека» Ивана Тургенева «Очерки
Очерки из альбома охотника » (или, реже, «Очерки охотника» ) — гигантское присутствие в русском естествознании. Правда, он редко пользуется признанием более позднего романа Тургенева о семейной саге « Отцы и дети » или содержательных новелл вроде « Первая любовь », но он находится на одном уровне с некоторыми из величайших пейзажных произведений века: от влияния романов Томаса Харди об Уэссексе. чтобы стать краеугольным камнем русского реалистического движения, это гигант художественной формы, который невозможно не заметить с точки зрения мастерства или резонанса. Sketches — необычный выбор русистов, для которого, скорее всего, найдется потрепанная книга в мягкой обложке в потертой сумке кембриджского аспиранта: с новыми аннотациями, с пузырчатыми корешками, которые нельзя открывать после окончания семестра Михельма.
Наполовину поэзия и (возможно) наполовину полемика, произведение представляет собой серию размышлений о русском сельском пейзаже, когда странствующий егерь путешествует по его лугам и деревням, лесам и тундре, размышляя о людях, которых он встречает, и их средствах к существованию.
поскольку городское лицо России стремительно модернизируется. Во многих произведениях чувствуется какая-то меланхолия, когда рассказчик спотыкается о внутренности кокусов, деревенских и ветхих, одиноких и неумолимых под ногами и жестоких по погоде, — но зарисовки Тургенева не о том деревенском, ностальгическом национализме, который характеризует большую часть естествознания девятнадцатого века. Что бросается в глаза в этих произведениях, так это своеобразное сочетание социального сознания и законной привязанности к пейзажу, характеризующееся его сосредоточением на русском сельском крестьянстве, его образе жизни и смерти.
Человеческое население этих коротких повествований — это преимущественно крепостных — «несвободные» крестьяне, жившие до русской революции, феодально связанные с классами землевладельцев и часто живущие в крайней нищете без надежды на мобильность или передышку. «Очерки » были написаны в самом конце крепостного периода, опубликованы между 1847 и 1851 годами и после выхода на свободу тут же запрещены (и Тургенев сослан) за непоколебимое отношение к тому, как эти наемные семьи изо всех сил пытались прокормить себя в течение поколений, живущих бедно и в нищете.
Когда титулованный охотник совершает продолжительное путешествие по провинциям, он слушает их истории, их мифологию и их истории, которые часто рассказывают одну и ту же историю: земля сурова, жизнь коротка, и теми и другими управляют ритуалы и призраки. Но именно в этом глубоком и любопытном отношении к человеческой географии сельской среды внешне проявляется уникальный взгляд Тургенева на саму землю.
Sketches , по общему признанию, красив: среди меланхолии и трясины есть пассажи размашистого лирического описания, которые посрамили бы даже Нэн Шеперд, свирепые в использовании цвета и движения и мощно осязаемые даже в переводе.
«Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые бывают только тогда, когда погода долго не меняется. С раннего утра небо чистое, и восход солнца не столько вспыхивает, как пожар, сколько растекается нежной розовинкой. […] К вечеру эти облака исчезают. Последние из них, темные и смутные, как дым, лежат в розовом тумане перед заходящим солнцем.
В том месте, где солнце зашло так же спокойно, как и взошло на небо, над потемневшей землей на короткое время задерживается малиновое зарево, и, тихо подмигивая, вечерняя звезда горит на зареве, как бережно носимая свеча. В такие дни все краски мягкие, яркие, но не кричащие; на всем лежит печать какой-то острой робости».
«Бежин Леа», Зарисовки из альбома охотника .
Однако эти парящие изображения лесного пейзажа России приобретают новое значение, когда мы смотрим на то, как Тургенев описывает людей, которых встречает. Мы находим их часто изображаемыми с таким же рвением, но, что более важно, они часто занимают положение между человеком и пейзажем: в очерке Смерть, тургеневский охотник встречает умирающий лесной массив, искалеченный необычайно опустошительной зимой 1840 года. будучи срубленным рабочей силой крепостных, поскольку их хозяин пытается извлечь выгоду из хрупких остатков, а в течение дня крепостной по имени Максим раздавлен ветвями падающего сгнившего ясеня.
предыдущий сезон. Крепостной витает между жизнью и смертью, как называют врача.
Характерен характер смерти Максима: подобно дубу и ясеню, он тоже становится жертвой беспощадной зимы, задушившей всю листву и зелень. Подобно деревьям, медленно гниющим изнутри, он умирает ни быстро, ни легко, оставленный разбитым и пораженным тяжестью непогоды, разрушившей лесной массив. Его последний вздох даже описывается в терминах животных, опять же как часть пейзажа ( «Дрожащая всем телом, как подстреленная птица »), уложенная в повозку наподобие огромных деревянных стволов, которые должны увезти и продать. Также, возможно, знаменательно, что он умирает на службе у своего оруженосца: хотя он и избегает амбиций современных произведений, таких как Хижина дяди Тома (с которой иногда сравнивали Смерть ), позиция Тургенева по отношению к крепостному праву проста.
Крепостное право изображается как часть ландшафта, точно так же, как оно является частью человеческой географии региона, подверженной влиянию тех же ветров и погодных условий, и крепостные умирают так же, как птица или зверь: действительно, позже в году Смерть , умирающий крепостной, закованный в овечью шкуру, ожидает неизбежного.
Напротив, умирающая русская помещица уходит из мира, роясь под подушкой в поисках рубля, чтобы почтительно заплатить священнику за чтение ее отпевания. В тексте присутствует тяжелый параллелизм, бинарность, которая подразумевает, что крепостное право умирает как часть ландшафта, в то время как дворянство по-прежнему занимается финансами и офисом. Это положение интересно тем, что крестьянство оказывается гораздо более связанным с землей, чем члены общества, фактически владеющие ею, и через эту подрывную деятельность Тургенев вникает в понятие того, что определяет землю.0003 земля и ландшафт.
Одни и те же природные образы используются для описания крестьянских фигур на протяжении всей серии Зарисовки : в одной под названием Встреча мы являемся участниками встречи крепостной девушки «с глазами как у лани» и напыщенного камердинера одетые в кричащие наряды. Девушка стоит в лесистой лощине, сжимая букет цветов и перечисляя их применение ( «Пижмы полевые, и они полезны для телят.
А это бархатцы, они помогают от золотухи» ) , когда камердинер объявляет, что уходит, тем самым отвергая ее чувства. Она из ландшафта, описанного как животное, укоренившееся в лесистой лощине и наполненное внутренним знанием природного ландшафта, которым не обладает ее спутник. Он другой , внешний по отношению к лощине, выделяющийся в атрибутах своего наряда и стремящийся покинуть ландшафт.
В тургеневском отождествлении крепостного права и самого пейзажа легко различить какое-то презрение. В сведении крепостного к чему-то животному, к чему-то флоре или фауне происходит акт дегуманизации, хорошо известный в нарративах о рабстве: сведение рабочего, наемного работника, раба к чему-то меньшему, чем человек, в целях морального дистанцирования. У Тургенева другой подход. Хотя его персонажей из пейзаж, характеризуемый теми же прилагательными и подверженный тем же страхам, ветрам и погоде, они не уменьшаются ассоциацией.
В более позднем скетче Певцы егерь-рассказчик попадает в захудалый трактир в заброшенной деревне Колотовка, которая зависла на краю опасного оврага.
Он входит и находит двух местных жителей, которые собираются принять участие в певческом конкурсе: Тачка и Яшка. Barrowboy технически подкован и хорошо поет, в то время как Яшка — молодой человек, который, несмотря на его благородную осанку, представлен как пепельный и болезненный — поет менее изысканно, но с большей страстью, успокаивая прихожан и пробуждая мысли об их национальном ландшафте.
«Честная, пламенная душа России звенела и дышала в ней и просто-напросто захватывала нас за сердце, дергала прямо за наши русские сердечные струны. […] Он пел, и в каждом произведенном там звуке его голоса дышало чем-то родным, как нашим по праву рождения, и таким обширным, что глаз не мог охватить его, точно русская степь разворачивалась перед нами, уходя в бескрайнюю даль. ”
Певцы , «Зарисовки из альбома охотника».
Вывод Тургенева прост: хотя Яшка и невелик, но его страстная песня — самое олицетворение России народного воображения девятнадцатого века.
Хотя он беден, болезненно выглядит и, вероятно, чернорабочий или фабричный рабочий, он представляет собой эпитеты, обычно связанные с их родиной: решительность, искра, честная, пламенная душа России . Найденная в таверне, которая при каждом порыве ветра грозит провалиться в глубь оврага, песня Яшки звучит далеко за пределами полуразрушенной деревни. Россия — это таверна, балансирующая на краю стольких вещей: современности, вестернизации и даже колеблющегося отношения к крепостному праву, которое оказалось то на грани отмены, то на его продолжении. Для Тургенева Яшка и его песня — душа страны, скромная и скованная своим положением, но представляющая рвение и историю той России, которую он себе представляет, и в полуразрушенном здании Яшка тоже находится на грани неминуемого краха.
Певцы вызывает несколько эмоций: тоску по романтической государственности, чувство привязанности к подневольным, даже мрачное размышление о том, каково это работать под игом крепостного права — но самое главное, Тургенев поднимает вопрос.
В произведении обманчиво причудливым образом спрашивается, что если эти наемные народы действительно находятся там, где обитает честная, пламенная душа земли, то что это делает с самой землей?
Эскизы Силы дворян с лошадей и экипажей. Это упражнение не только в написании природы и навигации по заводям иногда непроходимого русского ландшафта, но и в подкреплении понятия нации чувством человеческой географии. Рассматривая отношения между теми, кто владеет землей, и теми, кто ее воплощает, сборник нажил Тургеневу врагов как в деревне, так и в городах — и все же Очерки также упоминались царем Александром II как инструментальная часть его растущего понимания страны, которую он унаследовал, и он заметил самому Тургеневу, что они сыграли большую роль во внутренних реформах, которые в конечном итоге привели к освобождению крепостных. В почти 90 003 анимализации 90 004 крепостного права, разбивая его на составные части и представляя как грань природного ландшафта, Тургеневу, вопреки интуиции, удается очеловечить крепостных на тех участках страны, которые раньше мало думали о сельской бедноте.
Это кажется любопытным, даже сомнительным способом осуществления социальных изменений, но он также красноречиво говорит о противоречивых взглядах и приоритетах дворянства девятнадцатого века и о культурном акценте на государственности, когда европейские страны индустриализировались, готовясь к шуму приближающегося век.
Следует отметить, что эмансипация не была простым процессом для России: многие крепостные обнаружили, что новые системы регулирования после эмансипации давали немногим больше свободы, чем они имели раньше. Многие оказались аналогичным образом нанятыми, но на этот раз в общинах и деревнях, а не в отдельных землевладельцах и поместьях. Путь от феодализма был долог и тернист, и эти тени прошлого в итоге стали движущей силой революции 1917 года.
Очерки 9Можно считать, что 0004 помог осуществить изменения в национальном масштабе, но национальные изменения по своей природе погрязли в условиях и компромиссах; следовательно, при использовании Sketches в качестве примера потенциала пейзажного письма как силы для общественного блага коллекция может немного отставать.
Однако в качестве примера того, как литература может помочь изменить общественное восприятие, Sketches предлагает широкий спектр комментариев о том, как ландшафт действует как сила в культуре и как его значение в культурном и даже национальном мышлении может быть использовано для ускорения перехода. , рост и измененное восприятие. Мысли Тургенева просты и хорошо сделаны, его описания ироничны и пламенны, а его характеры и народы иногда даже трогательны, когда они сплачиваются против холода. Sketches — это больше, чем просто предвестник перемен; на самом деле, это исследование того, как проявления человечности вызывают человеческую реакцию — и, в свою очередь, насколько просто это человечество стало размытым или затемненным в первую очередь.
О Ханне Паркс Смит
Доктор Ханна Паркс Смит — писатель и журналист с севера Англии. Она защитила докторскую диссертацию в 2018 году в Лондонском университете королевы Марии и пишет о ландшафте и культуре, поэзии 1920-1970 годов и обо всем, что немного жутко.