Дискуссионные вопросы Российской революции • А. О. ЧУБАРЬЯН (ALEXANDER CHUBARYAN) • РОИИ
Статья выполнена в рамках проекта РНФ No 17-78-30029 «Когнитивные механизмы и дискурсивные стратегии преодоления социокультурных угроз в исторической динамике: мультидисциплинарное исследование».
В статье подводятся некоторые итоги дискуссий, связанных со 100-летием российской революции. Основное внимание обращено на проблемы и причины неизбежности революции, на роль первой мировой войны, на различие и преемственность февральских и октябрьских событий 1917 года, причины победы большевиков и кризис российских политических элит. Из статьи видно, какие задачи стоят перед российской наукой в освещении истории российской революции.
Чубарьян А. О. Дискуссионные вопросы Российской революции // Диалог со временем. 2018. Вып. 64. С. 7-16. https://roii.ru/r/1/64.1
Для историков во многих странах и прежде всего в России 2017-й год
прошел под знаком 100-летия Российской революции.
В Российской Федерации
были проведены многие десятки конференций, фестивали, выставки и другие
отечественные и международные мероприятия. Наиболее крупные из них
проходили в сентябре-октябре 2017 года в Москве с участием десятков
ученых из многих стран. Особое внимание общественности привлекло
заседание Генеральной Ассамблеи Международного Комитета исторических
наук, состоявшееся в Москве 29 сентября 2017 года (участвовало более 100
ведущих историков мира), во время которого проходила международная
конференция на тему «Российская революция 1917 г. и ее место в истории
ХХ столетия».
В распоряжении историков находятся также и многочисленные научные труды по истории, изданные в год 100-летия в самых разных государствах мира1.
Все эти конференции и издания имеют не только общественно-политический
смысл, но и важное научное значение. Они позволяют историкам подвести
некоторые итоги научных дискуссий по истории революции за последние годы
и наметить научные перспективы.
Неизбежность революции
Такой подзаголовок дан совместной книге английских и американских историков, вышедшей в Лондоне и в Нью-Йорке2. Проблема причин и, следовательно, неизбежности, сегодня представляется одной из важнейших. В советские времена ответ на этот вопрос казался очевидным. Общий кризис империализма, катастрофическое состояние российской экономики к началу ХХ столетия, «кризис “верхов” и недовольство “низов”», поддержка народами России партии большевиков и другие идеи давали объяснения всему процессу.
Сегодня существует необходимость и возможность поставить российскую
революцию в общемировой контекст основных мировых революций, включая их
типологию и общие черты вызревания и эволюции. Ленин любил сравнивать
русскую революцию с французской, при этом его привлекали совпадения и
параллели с революционным террором французских якобинцев.
Применительно к России важно обратиться к истории XIX века. «Великая
реформа» 1861 г. не привела к кардинальному и окончательному решению
крестьянского вопроса. Не завершили его и реформы Столыпина, который сам
признавал, что понадобится срок в двадцать и более лет для осуществления
реформы3. А ведь незавершенность крестьянских реформ являлась одной
из важнейших причин российской революции 1917–1922 гг. Наследие XIX
столетия имело еще один весьма существенный элемент. Речь идет о
середине и второй половине XIX в., когда в рамках российского
освободительного революционного движения широкое распространение
получили насильственные методы. Покушения и убийства становились некоей
формой борьбы с самодержавием. И эта опора на насилие перешла и на ХХ
век, став важнейшим средством в арсенале партии большевиков.
В последние годы в отечественной историографии явно снизился интерес к роли революции 1905 года. Мы хотели бы здесь остановиться на двух аспектах. Во-первых, итоги революции 1905 года, государственный манифест и начало российского парламентаризма составили существенный элемент в общественной жизни России; но основные противоречия внутреннего развития России не были преодолены. В ре-шающие недели 1917 года Государственная Дума не смогла взять на себя ответственность за судьбы страны и овладеть ситуацией.
Во-вторых, в революции 1905 года были опробованы и использованы те формы
«насильственных действий», которые были распространены в 1917 г.
и
особенно в годы Гражданской войны. Это были массовые стачки,
демонстрации, сожжения помещичьих имений, захват земель и прочей
собственности. Эта перекличка эпох и времен составила характерную
примету ХХ столетия.
Российское развитие накануне революции
В течение многих десятилетий советской эпохи официальная идеология
концентрировала свое внимание на бедственном состоянии России к 1915 г.
Наиболее часто повторяемым термином было определение России как
отстающей страны. При этом приводились данные о низком уровне
промышленного производства, об огромной задолженности России иностранным
банкам и кредиторам (прежде всего французским и британским). Из этого
постулата вытекал основной вывод – что именно социалистическая революция
в октябре 1917 г. и партия большевиков стали «спасателями» России. Но в
последние годы как бы в ответ на эти утверждения активно транслируется
мысль, что Россия к 1913 году была на подъеме, что по темпам
промышленного экономического роста Россия была впереди основных стран
Европы и Америки, и что именно революция остановила этот процесс.
Война и революция
Введение в научный оборот новых данных об экономическом развитии России несомненно является весьма позитивным фактом, но ученым все же предстоит объективно проанализировать про- и контра и установить реальное состояние российской экономики перед началом Первой мировой войны. В течение длительного времени история Первой мировой войны была словно «терра инкогнита». Большевистская формула империалистической войны, призывы превратить ее в войну гражданскую были официальными установками советской власти. Утверждения зарубежных ученых, что Первая мировая война явилась одним из важнейших катализаторов российской революции, оценивались в Советском Союзе как антинаучные и фальсификаторские.
Эта догматика ушла в прошлое. Стало бесспорным, что Первая мировая война
послужила спусковым механизмом, который способствовал началу революции в
России5. Теперь перед учеными стоит задача более подробно и
обстоятельно раскрыть воздействие мировой войны на революционный процесс
в России.
Ход войны подорвал надежды и расчеты солдатской массы и главным образом офицерства на поднятие духа армии, что в конечном счете сказалось на революционизировании российского населения.
Роль политических элит
Самого серьезного внимания заслуживает вопрос о настроениях и действиях
российских политических элит. Общее мнение исследователей сегодня и в
России, и за рубежом состоит в том, что практически все слои элит
отказали в доверии императору и с легкостью пошли на смену режима в
России и на распад и крах империи.
Формирование российских политических элит – сложный и многоплановый процесс. На разных этапах российской истории менялись опоры царского режима. Боярство в XIV в., затем крупное и мелкопоместное дворянство в XVIII – начале XIX в. составляли основу императорского режима. В XVIII–XIX вв. появился класс предпринимателей и купечества, затем к ним присоединились представители финансовых кругов. Словом, это были те самые социальные слои, которые составляли основу главных стран Европы, а затем и США.
После революции 1905 года в России началось формирование политических
партий различной направленности. Этот процесс набирал силу и более всего
проявился в рамках Государственной Думы. Это были партии правого, левого
и центристского толка. В Думе были и представители разных
национальностей, проживающих в России. Но, как уже указывалось выше, при
всей позитивной оценке, этот первый опыт российского парламентаризма был
лишь началом пути, и законодательная политическая элита большого влияния
на положение дел в стране не оказывала и не имела прочной опоры ни в
аристократических, ни в так называемых либеральных кругах.
Представители российской политической элиты были разобщены, конкурировали друг с другом и часто ориентировались на другие страны. В окружении императора были люди так называемой «немецкой партии», определенные круги аристократии тесно контактировали с английским посольством. Может быть, это в какой-то мере явилось отражением династических связей и родства российского императора с королем Великобритании и германским императором.
Слабость политической элиты также может быть отнесена к тем факторам,
которые вели Россию к революции. Объединение офицерского корпуса
произошло уже позднее, в годы Гражданской войны, на почве борьбы с
советской властью
Вообще, в последние годы тема роли политических элит стала весьма
распространенной в мировой историографии. Историков разных стран
интересует, как формируются элиты, их структура и возможности влияния на
политику, экономику и социальную сферу.
Применительно к России этот вопрос особенно актуален. В марте 1917 г. в
самых разных сферах российского общества господствовало равнодушие и
явное непонимание серьезности момента и ситуации. Отсутствовала и,
пожалуй, главная функция элиты – связь с населением, понимание его
настроения, опасений и надежд. Фактически в России не было серьезного
обсуждения происходящего, за исключением узких совещаний кучки деятелей
в Думе и среди генералитета7. До сих пор необъяснимым остается та
легкость, с которой эти самые элиты, включая генералитет и церковных
иерархов, расстались с монархией, которая существовала в России многие
годы. В отличие от других стран, в то время в России не случилось
кровопролития; общепризнано, что февральско-мартовские события 1917 г.
прошли без жертв и насильственных потрясений. Но в широкой исторической
перспективе остался дискуссионным вопрос о конце империи в стране. Эта
тема тем более интересна, если учесть, что на протяжении многих веков
самодержавие было важнейшей и незыблемой скрепой российской традиции и
общества, которая вроде бы должна была объединить страну от простого
крестьянина до высшей аристократии.
Возникает вопрос: что же случилось в России, что эти скрепы исчезли? Объяснений может быть много – либо весь режим и инструмент монархии изжил себя, либо положение людей было доведено до крайней степени, либо при апатии населения произошла деградация элит, которые утратили способность трезво оценивать ситуацию.
Роль российского либерализма
Во всяком случае после отречения императора, как известно, было образовано Временное правительство. И один из дискуссионных вопросов касается действий и роли Временного правительства. Но вопрос может быть поставлен в более широком плане – о роли и возможностях российского либерализма. В полемике минувшего года ставился вопрос о возможности развития России по либеральному пути и о том, мог ли российский либерализм составить альтернативу большевизму.
Вообще в России либералы не получали большинства ни в Думе, ни на
выборах. Видимо, на российской почве не сложились условия для роста
либеральных тенденций. Не случайно, на выборах в Учредительное собрание
большинство получили партии другого направления – прежде всего эсеры и
большевики.
Для многих ученых-историков и в нашей стране, и за рубежом сегодня
остается весьма существенным вопрос о личности Александра Керенского,
который считался главой либеральных сил России. В недавно изданной в
России книге показано, что в стране фактически сложился культ личности
Керенского. Он отличался необычным многословием, после его
многочисленных выступлений Керенского выноси-ли на руках8. Главный
вопрос состоит в выяснении причин быстрого падения популярности
Керенского. Это, конечно, связано с глубоким разочарованием населения
России деятельностью Временного правительства. Оно, как и все
либеральные партии тогдашней России, не уловило настроение масс.
Фактически речь шла о месте и роли российского либерализма. Прошедший
многолетний опыт истории начала ХХ века, казалось, обещал подъем партий
либерального толка. Но в решающие недели марта-сентября 1917 г. эти
партии не имели сильной поддержки у населения России. Видимо, можно
говорить, что либерализм как политическое течение и как организованные
структуры (в виде партий и Временного правительства) не прижились в
России, и это предопределило их фактический уход с российской
политической арены.
Но этот кризис коснулся и самой социал-демократии. Умеренно-либеральное направление, олицетворяемое Плехановым и Мартовым, уступило большевикам во главе с Лениным и Троцким. Известно, что меньшевики выдвигали на первый план более эволюционные формы борьбы за власть, против самодержавия.
Во всем этом кроется один из ответов на ключевой вопрос о том, почему именно большевики пришли к власти в октябре 1917 года.
В чем причины успеха Ленина и большевиков
Сила большевиков, тогда весьма немногочисленной группы, состояла не только в том, что их программа лучше других соответствовала потребностям и интересам населения России, но и в том, что практически все противостоящие большевикам партии оказались слабыми и неспособными возглавить движение российских народных масс.
Важный вопрос касается идеологии и практики большевистского крыла
российской социал-демократии и ее вождя Ленина. Мы уже указывали, что
она представляла собой причудливое сочетание утопического социализма,
общемарксистских установлений и экстремистских идей анархистского
типа9.
Практически большевики взяли в октябре 1917 года власть, которая как бы лежала у них в руках. За символическим залпом Авроры и «штурмом» Зимнего ничего не было. Большевики взяли власть в октябре без сопротивления и без крови. Сопротивление сопровождало взятие власти в Москве, а дальнейшая острейшая Гражданская война – это была уже другая история.
Российская революция в истории ХХ века
Чрезвычайно интересный вопрос связан с местом российской революции в
общемировой системе революций и судеб мировых империй10. Как
известно, Ленин любил сравнивать ситуацию в России в 1917 г. и в
последующие годы с революцией во Франции в конце XIX столетия. И этот
вопрос сегодня требует нового внимания и прочтения. Ранее мы связывали
это сравнение лишь со сходством революционного террора. Действительно,
лидеры большевиков почитали Робеспьера и его методы борьбы с
противниками и оппонентами. Представляется, что вопрос о революционном
терроре действительно был важным, но обращение Ленина к опыту
Французской революции имело и более широкий смысл – опыт перехода от
монархии к республике, взаимоотношения с другими политическими силами и
партиями и т.
п.
Обращаясь снова к внутренним аспектам событий 1917 года, следует отметить и вновь возросший интерес к ситуации в России в сентябре, и, в частности, к истории т.н. корниловского мятежа11.
В зарубежной историографии активно проводится мысль, что если бы Керенский вместо противостояния с Корниловым объединился бы с ним, то, возможно, большевики не смогли бы с такой легкостью взять власть в октябре. Из мемуаров Керенского видно, что он действительно колебался относительно своего отношения к корниловскому мятежу. Но из этих же воспоминаний видно и то, что Керенский видел большую угрозу для своей власти «справа», т.е. от Корнилова, нежели «слева» от большевиков, силу которых он явно недооценил.
К числу более общих дискуссионных проблем истории российской революции
следует отнести и вопрос о взаимоотношении центра и периферии. Один
британский исследователь определил это термином «хрупкость» управления
империей. Конечно, положение разных частей империи отличалось друг от
друга.
Бóльшая самостоятельность Финляндии, очевидная свобода для
националистических объединений и организаций Украины сочетались с часто
весьма неразумными шагами царской власти по отношению к территориям
Средней Азии (что показали, например, события в Киргизстане в 1916 г.).
Эта «хрупкость» управления империей также свидетельствовала о политическим кризисе в императорской России. Но для историков имперская проблема имела более широкое звучание, а кризис империй имел и общий смысл. Не будем забывать, что в это же историческое время рухнули и другие империи – австро-венгерская, османская и, наконец, германская. Конечно, в каждом случае имелись свои специфические условия и причины. На общий процесс повлияли в первую очередь итоги первой мировой войны и постановления Версальского мира. Но российский пример внес свою лепту в общую историю эволюции и распада империй.
В многочисленных трудах по истории российской революции, на конференциях
и круглых столах неизменно обсуждалась проблема, получившая название
«наследие революции».
Конечно, эта проблема также имеет более широкий
смысл; речь идет и об оценке всего советского периода, и о линиях
воздействия российской революции на мировое развитие ХХ столетия. По
вопросу о наследии революции сильно чувствуются различия в оценках
российскими специалистами личностей Ленина и Сталина. Но, отвлекаясь от
этих чисто политизированных оценок, все же отметим некоторые общие
моменты.
Дискуссии на эту тему идут весьма интенсивно с начала 1990-х годов. Речь идет прежде всего о связи ленинизма и сталинизма. Уже в тот период определилось два подхода. Одни историки уверяли, что сталинизм явился логическим продолжением ленинской теории и практики. Для других сталинизм был извращением идей Ленина и классического марксизма. Сейчас большинство историков видят логическую и органическую связь сталинской политики с теми принципами и методами, которые были заложены в ленинский период.
В большой проблеме наследия революции есть и еще один весьма важный
аспект. Он связан с тем, что именно во время российской революции были
поставлены и решены многие аспекты социального развития, которые заняли
столь большое место в истории ХХ века.
Социальные реформы во многих
странах в 1920–1930-е гг. проводились явно под влиянием «русского опыта»
и российской практики. Идеи социального развития и справедливости, столь
популярные в марксизме и в практике большевиков, получили
распространение во многих странах мира. Но, в то же время, как нам
представляется, не следует преувеличивать значение только «русского
плана». Социальное реформирование, внимание к этим вопросам в теории и
на практике отражало общую тенденцию ХХ столетия.
В истории российской революции существует еще один важный аспект – проблема цены революции. Эта проблема, конечно, имеет более общий исторический контекст, но в данном случае следует понять, что количество жертв российских граждан, погибших в ходе революции и Гражданской войны, вызывает крайне негативное отношение к тому революционному насилию, которое ее сопровождало, и тем репрессиям, которые обрушились на страну в 1920–1930-е годы.
Дискуссии 2017 года (в том числе и на международном уровне), связанные
со столетием революции в России, несомненно, будут иметь важное значение
для отечественной и мировой историографии, стимулируя обсуждения одного
из самых важных событий ХХ столетия.
БИБЛИОГРАФИЯ
Абовская С.Н. Аристократия и революция. М.: Абрис, 2017.
Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М.: Интеллект, 1998.
Головин Н.Н. Россия в Первой мировой войне. Изд-во: Вече, 2014.
Данилкин Л. А. Ленин: Пантократор солнечных пылинок. М.: Молодая гвардия, 2017.
Журавлев В.В. Революция 1917 года глазами современников: В 3 т. Т. 3: Октябрь 1917 г. – январь 1918 г. М.: РОССПЭН, 2017.
Колоницкий Б.И. Товарищ Керенский: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года).
Лурье Ф.М. Нечаев: Созидатель Разрушения. М.: Молодая гвардия. 2001.
Назаров М.В. Россия накануне революции и февраль 1917 года. Наш современник. 2004. № 2.
Российская революция 1917 года: власть, общество, культура / Отв. ред. Ю.А. Петров. М.: Политическая энциклопедия, 2017.
Сидоровнин Г.П. Петр Аркадьевич Столыпин. Жизнь за Отечество. Поколение.
Изд-во: Терра-Книжный клуб, 2007.
Ушаков А.И., Федюк В.П. Лавр Корнилов (Серия «Жизнь замечательных людей). М.: Молодая гвардия, 2006.
Федоров Б.Г. Петр Столыпин. Я верю в Россию. Изд-во.: Лимбус Пресс, 2002.
Федюк В.П. Керенский. М.: Молодая гвардия, 2009.
Штейнберг И.З. Нравственный лик революции. М.: Кучково поле, 2017.
Шубин А.В. Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 – март 1918. СПб.: Питер, 2017.
L’année qui a changé le monde. Paris, 2016.
Buisson J.-C. 1917. L’année qui a changé le monde. Paris, 2016.
Historically Inevitable? Turning Points of the Russian Revolution / Ed. by Tony Brenton. L., 2016.
Martelli R. 1917-2017 — Que reste-t-il de l’Octobre russe? Paris, 2017.
Miéville, China. October: The Story of the Russian Revolution. L., Verso, 2017. 384 p.
Rappaport, Helen. Caught in the Revolution: Petrograd, Russia, 1917, 2017.
REFERENCES
Abovskaya S.N. Aristokratiya i revolyuciya. M.: Abris, 2017.
Buisson J.
-C. 1917. L’année qui a changé le monde. Paris, 2016.
Danilkin L. A. Lenin: Pantokrator solnechnyh pylinok. M.: Molodaya gvardiya, 2017.
Fedorov B.G. Petr Stolypin. YA veryu v Rossiyu. Izd-vo.: Limbus Press, 2002.
Fedyuk V.P. Kerenskij. M.: Molodaya gvardiya, 2009.
Gaman-Golutvina O.V. Politicheskie ehlity Rossii. Vekhi istoricheskoj ehvolyucii. M.: Intellekt, 1998.
Golovin N.N. Rossiya v Pervoj mirovoj vojne. Izd-vo: Veche, 2014.
Historically Inevitable? Turning Points of the Russian Revolution / Ed. by Tony Brenton. L., 2016.
Kolonickij B.I. Tovarishch Kerenskij: antimonarhicheskaya revolyuciya i formirova-nie kul’ta «vozhdya naroda» (mart – iyun’ 1917 goda).
Lur’e F.M. Nechaev: Sozidatel’ Razrusheniya. M.: Molodaya gvardiya. 2001.
Martelli R. 1917-2017 — Que reste-t-il de l’Octobre russe? Paris, 2017.
Miéville, China. October: The Story of the Russian Revolution. L., Verso, 2017. 384 p.
Nazarov M.V. Rossiya nakanune revolyucii i fevral’ 1917 goda.
Nash
sovremennik. 2004. № 2.
Rappaport, Helen. Caught in the Revolution: Petrograd, Russia, 1917, 2017.
Rossijskaya revolyuciya 1917 goda: vlast’, obshchestvo, kul’tura / Otv. red. YU.A. Pet-rov. M.: Politicheskaya ehnciklopediya, 2017.
SHtejnberg I.Z. Nravstvennyj lik revolyucii. M.: Kuchkovo pole, 2017.
SHubin A.V. Start Strany Sovetov. Revolyuciya. Oktyabr’ 1917 – mart 1918. SPb.: Piter, 2017.L’année qui a changé le monde. Paris, 2016.
Sidorovnin G.P. Petr Arkad’evich Stolypin. ZHizn’ za Otechestvo. Pokolenie. Izd-vo: Terra-Knizhnyj klub, 2007.
Ushakov A.I., Fedyuk V.P. Lavr Kornilov (Seriya «ZHizn’ zamechatel’nyh lyudej). M.: Molodaya gvardiya, 2006.
ZHuravlev V.V. Revolyuciya 1917 goda glazami sovremennikov: V 3 t. T. 3: Oktyabr’ 1917 g. – yanvar’ 1918 g. M.: ROSSPEHN, 2017.
Российская революция 1917 года…; Абовская 2017; Журавлев 2017; Штейнберг 2017; Шубин 2017; Buisson 1917; L’année qui a changé le monde…; Martelli 2017; Miéville 2017, Buisson J.
-C. 1917;
Rappaport 2017. ↩Historically Inevitable?… ↩
Федоров 2002; Сидоровнин 2007. ↩
Лурье 2001. ↩
Головин 2014. ↩
Гаман-Голутвина 1998. ↩
Назаров 2004. ↩
Колоницкий 2017; Федюк 2009. ↩
Данилкин 2017. ↩
Селезнев 2017. ↩
Ушаков, Федюк 2006. ↩
-C. 1917;
Rappaport 2017. ↩Слов: 2654 | Символов: 16651 | Параграфов: 45 | Сносок: 11 | Библиография: 41 | СВЧ: 11
The article sums up certain discussions connected to the Russian revolution centennial. The main attention is focused upon the problems and causes of the revolution’s inevitability, on the role of the First World War, on the difference and continuity of the 1917 February and October events, on the causes of the Bolshevik victory and the crisis of the Russian political elites. The article shows what goals are facing the Russian historical scholarship in interpreting the history of the Russian revolution.
Первая русская революция (1905–1907). История России с древнейших времен до конца XX века
Первая русская революция (1905–1907)
Глубинными причинами революции были нерешенность аграрного вопроса, отсутствие действенного рабочего законодательства, наличие самодержавия и национальный вопрос. Тому, что революция началась именно в 1905 г., способствовали также неудачи российской армии и флота в русско-японской войне. Непосредственным поводом к началу революции стал расстрел 9 января 1905 г. на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге мирной манифестации рабочих, которые намеревались подать царю петицию со своими требованиями.
Необходимо отметить, что с января по декабрь 1905 г. революция шла по нарастающей. Революционное движение развивалось по трем направлениям, соответствующим социальной структуре российского общества: 1) выступления рабочих, 2) крестьянские и солдатские бунты, 3) оппозиционная деятельность либеральной интеллигенции (см. «Булыгинская дума»).
Выступления рабочего класса связаны с забастовками в мае – июне 1905 г., с деятельностью Советов рабочих депутатов (см. Советы) в Иваново-Вознесенске, Москве и Санкт-Петербурге, с Всероссийской октябрьской политической стачкой, а также с вооруженным восстанием в Москве в декабре 1905 г.
Революционные волнения в крестьянской среде представляли собой стихийные бунты. В период наибольшей активности крестьянских выступлений состоялся I Всероссийский крестьянский съезд (июль 1905 г.). На нем делегаты требовали отмены выкупных платежей и ликвидации помещичьего землевладения. Отмена выкупных платежей, карательные акции правительства, частичное удовлетворение крестьянских требований о разрешении выхода с землей из общины – все это привело к спаду крестьянского движения.
Брожение затронуло и главный оплот самодержавия – вооруженные силы: восстание на броненосце «Потемкин» (июнь 1905 г.), мятеж на военно-морской базе в Кронштадте (октябрь 1905 г.), мятеж под руководством лейтенанта П.
П. Шмидта в Севастополе (ноябрь 1905 г.), солдатские выступления на Транссибирской магистрали. Либеральное движение разрасталось вширь, повсюду образовывались различные союзы интеллигенции, которые в мае 1905 г. объединились в «Союз союзов» под предводительством П.Н. Милюкова. Активизировалась работа представителей земств, которые 6 июня 1905 г. после чрезвычайного съезда представили Николаю II адрес с требованиями установить выборное правление в рамках конституционной монархии. Громче стали звучать голоса оппозиционеров в прессе.
Большое значение для развития революции имел Манифест 17 октября 1905 г. Этот документ был буквально вырван у императора благодаря единому давлению оппозиционных сил во время Всероссийской октябрьской политической стачки. Николай II, желая снять общественное напряжение, даровал высочайшим именем гражданские свободы – слова, печати, собраний, организаций; расширил избирательные права населения; декларировал создание Государственной думы – законодательного органа.
По сути, Россия вставала на путь конституционной монархии, хотя о конституции в Манифесте не упоминалось. Появление Манифеста имело определенные последствия: либералы восприняли его восторженно и сосредоточились на подготовке к выборам, надеясь посредством думской деятельности подталкивать самодержавие к продолжению реформ; революционные партии, эсеры и социал-демократы не пошли на компромисс. Напротив, в уступке царя они видели слабость самодержавной власти, бойкотировали выборы в I Думу и призвали своих сторонников к продолжению борьбы до полного свержения императорской власти. Таким образом, произошел раскол в едином фронте оппозиционных сил, что облегчило Николаю II и правительству деятельность по наведению порядка в стране.
I Государственная дума начала работу в апреле 1906 г. с давления на правительство, требуя всеобщих выборов, расширения законодательных прав Думы, гарантий гражданских свобод, отмены смертной казни и т. п. Правительство отвергло требования Думы, получив в ответ «вотум недоверия».
В результате противостояния Думы и правительства 9 июля I дума была распущена.
II Государственная дума, работавшая с 20 февраля по 3 июня 1907 г., по своему составу была еще более радикальной и непримиримой к правительству, которое возглавил П.А. Столыпин. Споры шли вокруг аграрного закона и по вопросу о чрезвычайных мерах против революционеров. Выступив против чрезвычайных мер, II Дума получила в консервативных кругах название «рассадник бунтов и неповиновения» и 3 июня 1907 г. высочайшим повелением также была распущена (см. Третьеиюньский государственный переворот). Этот день считается днем окончания первой русской революции. Новый избирательный закон резко сократил число россиян, имевших право участвовать в выборах в III Государственную думу (голос одного помещика равнялся голосам 7 мещан, 30 крестьянских избирателей и 60 рабочих). В результате правительство получило конструктивную Думу, а император отказался от некоторых положений Манифеста 17 октября.
III Дума проработала весь пятилетний срок и в 1912 г. передала полномочия IV Думе, ставшей последней в дореволюционной истории России.
В ходе революции сложился следующий спектр политических партий и организаций. На крайне правом фланге находились монархические организации, наиболее крупными из которых были «Союз русского народа» (руководитель А.И. Дубровин) и «Русский народный союз имени Михаила Архангела» (руководитель Н.Е. Марков 2-й) (см. черносотенные организации). В основе программ этих организаций лежал принцип незыблемости самодержавия и признание за православными великороссами приоритетного положения в империи. Организации имели боевые дружины, так называемые «черные сотни», которые принимали участие в разгоне рабочих демонстраций и в еврейских погромах. Эти партии безоговорочно поддерживали все указы, исходящие от государя и правительства. Далее в политическом спектре следует «Союз 17 октября», или октябристы, – умеренное крыло либерального движения (лидер А.
И. Гучков). Политическим идеалом они считали монархию, опирающуюся на выборное народное представительство. Вместе с националистами октябристы составляли большинство в III Государственной думе и поддерживали политику П.А. Столыпина. В партию в основном входили представители предпринимательских кругов и интеллигенции.
Конституционные демократы – кадеты, или партия «народной свободы» (лидер П.Н. Милюков), объединяли земцев и широкие слои российской интеллигенции. Они представляли более радикальное крыло либерального движения. Выступали за конституционную монархию или парламентскую республику, свободу личности, соблюдение прав национальных меньшинств, за правовое государство. В I и II Государственных думах кадеты составляли большинство.
Среди революционных партий наибольшую активность во время революции 1905–1907 гг. проявили социалисты-революционеры и социал-демократы. Эти партии, за исключением меньшевиков, бойкотировали выборы в I Думу. Во II Думу было избрано более 100 депутатов-социалистов.
Представители этих партий рассматривали Думу как трибуну для обличения политики правительства и для разжигания революционных настроений. Речи депутатов печатались без купюр во всех крупных газетах, а сами они пользовались правом личной неприкосновенности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
§ 2 – 3. ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1905 – 1907 гг
§ 2 – 3. ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1905 – 1907 гг Социалистические партии. Первая российская революция была порождена противоречиями российского общества, которые не сумело разрешить правительство. Участие в революции рабочих, студентов, крестьян, солдат и матросов,
§ 2-3. ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1905-1907 гг
§ 2-3.
ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1905-1907 гг
Социалистические партии. Первая российская революция была порождена противоречиями российского общества, которые не сумело разрешить правительство. Участие в революции рабочих, студентов, крестьян, солдат и матросов,
§ 1. РЕВОЛЮЦИЯ 1905–1907 ГГ.
§ 1. РЕВОЛЮЦИЯ 1905–1907 ГГ. Начало революции. 15 июля 1904 г. эсерами был убит министр внутренних дел В. К. Плеве. Новый министр П. Д. Святополк-Мирский предпочел проводить более либеральную политику. Он подготовил проект преобразований, предполагавший создание парламента.
§ 3. 1905–1907 гг.: первая революция в России
§ 3. 1905–1907 гг.: первая революция в России Начало XX в. было для России исключительно бурным. Объективная потребность безотлагательного решения многих экономических, политических и социальных вопросов вызвала кризис самодержавной власти и пробудила к активной
28.
Первая Российская революция 1905–1907 гг28. Первая Российская революция 1905–1907 гг Внутриполитический кризис в 1905 г. был вызван обострением социальных противоречий, а также неблагоприятными последствиями русско-японской войны. В стране началась революция. Непосредственным началом революционных событий можно
14.4. Революция 1905–1907 гг
14.4. Революция 1905–1907 гг Первая русская революция 1905–1907 гг. произошла в результате общенационального кризиса, который приобрел масштабный, глубокий и острый характер. Чрезвычайно высокими оказались социальные издержки капиталистической индустриализации при
Первая русская революция (1905–1907)
Первая русская революция (1905–1907)
Глубинными причинами революции были нерешенность аграрного вопроса, отсутствие действенного рабочего законодательства, наличие самодержавия и национальный вопрос.
Тому, что революция началась именно в 1905 г., способствовали также
Глава 18. 1904–1907 Первая русская революция и ее поражение
Глава 18. 1904–1907 Первая русская революция и ее поражение Неудачи России в войне с Японией в 1904 сопровождаются новыми волнениями внутри страны: забастовки рабочих, террористические акты, выступления земств за введение народного представительства. Кризис вступает в
47. Первая российская революция 1905–1907 гг. Политическая жизнь страны
47. Первая российская революция 1905–1907 гг. Политическая жизнь страны Отсталость политической и социальной сфер, острый аграрный вопрос в условиях неудачной Русско-японской войны 1904–1905 гг. стали причинами первой русской революции 1905–1907 гг. Революция началась с
46 ПЕРВАЯ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1905–1907 ГГ
46 ПЕРВАЯ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1905–1907 ГГ
Основной из этих существенных причин революции являлось сохранение феодально-крепостнических пережитков, которые тормозили дальнейшее развитие страны.
По характеру революция 1905–1907 гг. была буржуазно-демократической. Основными ее
Тема 49 Первая российская революция 1905–1907 гг
Тема 49 Первая российская революция 1905–1907 гг ПЛАН1. Предпосылки.1.1. Основная.1.2. Общенациональный социально-политический кризис.1.3. Русско-японская война.2. Подъем революции. 1905 г.2.1. Начало революции. Первая революционная волна. Январь– март 1905 г.: Рабочее движение.
5.2. Первая российская революция (1905–1907)
5.2. Первая российская революция (1905–1907) Революция стала следствием противоречий экономического и политического развития страны после 1861 г., нежелания царизма провести последовательные реформы, направленные на модернизацию страны. Кризис самодержавия обострила
Ежемесячный обзор | Западные левые и русская революция
Дорогой читатель, мы делаем эту и другие статьи бесплатными в Интернете, чтобы помочь тем, кто не может позволить себе или получить доступ к печатному изданию Monthly Review .
Если вы читаете журнал в Интернете и можете позволить себе подписку на печатную версию, мы надеемся, что вы подумаете о ее покупке. Пожалуйста, посетите магазин MR для вариантов подписки. Большое спасибо. — Ред.
Открытка с изображением героев Октябрьской революции в Петрограде. Верхний ряд: Л. Д. Троцкий, В. И. Ленин, А. В. Луначарский, М. А. Спиридонова; нижний ряд: А. М. Коллонтай, Ф. Ф. Раскольников, Л. Б. Каменев, Г. И. Зиновьев. Коллекция Локхарта, библиотека Лилли, Университет Индианы. (стр. 75)
Дайана Джонстон — автор книг «Крестовый поход дураков: Югославия, НАТО и западные заблуждения» (Monthly Review Press, 2002) и «Королева хаоса: Злоключения Хиллари Клинтон » (CounterPunch, 2015).
В. И. Ленин предсказывал, что революция в России вызовет коммунистическую революцию в Германии, которая оттуда распространится по западному промышленно развитому миру. Это было главной ошибкой вождя большевиков. На самом деле большевистская революция положила начало столетию контрреволюции на Западе.
Ленин и его товарищи-эмигранты представляли себе революцию как способ присоединения России к передовому, но отныне социалистическому Западу. Вместо этого Россия была отчуждена как никогда. Революция, призванная принести эру мира во всем мире, открыла период ожесточенных конфликтов и войн.
Изолированные в отсталой стране, большевистские лидеры удерживали власть за счет репрессивных мер, которые во многом определяли Советский Союз в глазах Запада, затмевая любое признание положительных достижений революции.
С того момента, как большевики пришли к власти, истинный смысл и наследие революции были неправильно поняты всеми сторонами. Теоретически, с точки зрения марксизма, пролетариат, движимый своими объективными материальными интересами, произведет фундаментальную социальную реорганизацию, ведущую к бесклассовому обществу. Классической моделью была буржуазная революция, свергнувшая дворянство. Это сравнение было выдачей желаемого за действительное хотя бы потому, что так называемая буржуазия на протяжении всей цивилизованной истории всегда была партнером правящего класса. Несмотря на сиюминутный успех советов, власть захватила не пролетариат, а действовавшая от его имени интеллигенция, мобилизовавшая рабочий класс на быструю индустриализацию. Обширные ассигнования и невыплаты долгов, связанные с созданием национальной экономики, приводили в ярость западных капиталистов и акционеров, но их непримиримая враждебность была связана также со страхом, порожденным коммунистической идеологией, которая была далека от описания советской действительности. Идеологическая надстройка является гораздо более сильным политическим мотивирующим фактором, чем сознательный личный интерес капиталистов, но на самом деле всегда были капиталисты, которые вели дела с Советским Союзом, совершенно не обращая внимания на табу, распространяемые политической надстройкой. Капитализм — это система, а не идеология. Он может жить с различными идеологиями.
Представленный на Западе как своего рода ад на земле, образ коммунистической России в течение столетия служил для идеализации капиталистического Запада, оправдания его недостатков и предоставления предлога для его агрессивных преступлений. Постоянным аспектом этой контрреволюции было отождествление «свободы» с капитализмом.
В течение столетия контрреволюция, возможно, была наиболее определяющим идеологическим фактором в западной политике, даже несмотря на то, что она резко переходила из одной формы в другую. Спустя столетие после русской революции победа контрреволюции завершена. Но западным державам по-прежнему нужна их унаследованная противоположность в меняющейся форме в качестве самооправдания. Можно перечислить самые разнообразные формы контрреволюционной идеологии.
Консервативная реакция
Простая консервативная реакция, ностальгирующая по дореволюционному прошлому, преобладавшая в оппозиции Французской революции, была относительно незначительной в период, когда установленный порядок был до основания потрясен бойней первой мировой войны. В самой России она потерпела поражение в Гражданской войне. Влияние консервативной аристократической эмиграции было смягчено фатализмом и сохранившимся русским патриотизмом и имело меньшее политическое влияние на Западе, чем влияние разочарованных революционеров, чей гнев по поводу конфискованного будущего имел больший резонанс, чем ностальгия по царизму.
На Западе католическая церковь сыграла значительную роль в консервативной контрреволюции и была ведущей идеологической силой Франсиско Франко и Антониу де Оливейры Саласара. Гражданская война в Испании была единственным случаем активного вмешательства Советского Союза в борьбу с контрреволюцией на Западе. Показательно, что эта интервенция произошла в защиту существующей власти, то есть с соблюдением статус-кво, который остается характерным для внешней политики Москвы и по сей день.
В Соединенных Штатах реакция на большевистскую революцию представляла собой продолжение насильственных репрессий против борьбы рабочих в конце девятнадцатого века, которые приобрели националистическую окраску в связи с преследованием социалистов во время Первой мировой войны, многие из которых были немцами по происхождению. , заклейменных как «агенты кайзера». В своем военном послании президент Вудро Вильсон особо усомнился в лояльности «миллионов мужчин и женщин немецкого происхождения», живущих в Соединенных Штатах. Лидер социалистов Юджин Дебс, хотя и не немец, был приговорен к десяти годам тюремного заключения за противодействие участию США в войне.
Во время последующей Красной угрозы рейды Палмеров были нацелены на русских и других недавних иммигрантов. Вторая годовщина революции 7 ноября 1919 года стала поводом для жестоких набегов на Союз русских рабочих. В стране с такой большой долей рабочей силы-иммигранта реакция с готовностью идентифицировала коммунистов как «агентов иностранной державы». Социальный радикализм можно было осудить как угрозу смутному «американизму», представлению, которое репрессии помогли выковать. Тот факт, что большевики фактически взяли государственную власть в великой нации и вслед за этим основали Третий Интернационал и обязались проводить революцию повсюду, неизбежно побудил враждебные правительства осудить коммунизм как форму «измены» от имени иностранной державы.
В Европе консервативная реакция коренилась в более старых традициях, с очень контрастными отношениями, включающими буржуазию и рабочий класс, которые в значительной степени осознают свои соответствующие интересы, а также с определенным антибуржуазным аристократическим отношением, способным вызывать смешанные чувства по отношению к либеральным буржуа. господство.
В Соединенных Штатах антикоммунизм помог определить и укрепить «американизм» как негативный национализм, поддерживаемый христианским страхом перед «атеистическим коммунизмом», якобы берущим свое начало в европейской развращенности. Эти идеи держались даже в депрессивном 19 веке.30-х годов, когда Коммунистическая партия США пользовалась значительным влиянием в рабочем движении и борьбе за права чернокожих. Этот узкий национализм помог сохранить классовое сознание в Соединенных Штатах почти исключительной чертой высшего класса.
Фашизм: контрмобилизация масс
Катастрофа Великой войны погрузила ведущих европейских консервативных мыслителей, примером которых являются Ортега-и-Гассет, Поль Валери и Освальд Шпенглер, в глубокий пессимизм в отношении будущего западной цивилизации. Контрреволюция в Европе была отчасти реакцией на этот пессимистический фатализм путем решительного навязывания сильной коллективной воли.
Вопреки незамысловатым репрессиям «чуждого коммунизма» в США во имя «традиционных ценностей», фашизм был подлинной контрреволюцией, новой «религией», по словам одного из ее основателей Бенито Муссолини. Но фашизм был самым прямым противником большевизма, потому что оба они были воинствующими массовыми движениями, возглавляемыми догматическими отдельными партиями.
Фашистскую реакцию можно рассматривать как попытку противостоять упадку Запада путем мобилизации масс для оживления капитализма, который война привела к большему симбиозу с государством. В то время как большевизм мобилизовал массы для построения индустриального общества практически с нуля, фашизм намеревался спасти капитализм от его собственных слабостей. Страх перед экспроприацией побудил капиталистов принять фашизм, поскольку он, казалось, обещал эффективное капиталистическое развитие без классового конфликта.
Для Муссолини насилие было не только утилитарным, но и философским, необходимым проявлением силы. Применение насилия, особенно со стороны организованных ополченцев, для подавления противников является фундаментальным элементом фашизма. Сегодня термин «фашист» свободно используется как универсальное оскорбление. Но оно неприменимо без этих двух элементов: идеологического призыва к массовой мобилизации и использования насилия в политических целях. Вряд ли это уместно в сегодняшнем ультраиндивидуалистическом обществе, где единственная «масса» находится в средствах массовой информации и их правлении посредством имиджа.
В то время как итальянский фашизм был в значительной степени театральным, немецкая национал-социалистическая версия фашизма была серьезно сосредоточена на уничтожении большевизма, Советского Союза и евреев, признанных виновными во всех бедах Германии. Здесь также поощрялся капитализм, но он подчинялся государственному контролю. Благодаря успеху нацистского блицкрига против западных стран, вторжение Вермахта в Советский Союз в конечном итоге вынудило либеральную западную пропагандистскую кампанию к временному перемирию с коммунистическим врагом, поскольку Запад был вынужден вступить в союз с Красной Армией в целях самообороны. . По иронии судьбы, эта интерлюдия привела к новой фазе враждебности после войны под рубрикой «тоталитаризм», которая приравнивала Иосифа Сталина к Адольфу Гитлеру, а коммунизм к фашизму, что привело к еще более яростному антикоммунизму, чем раньше.
Троцкизм и перманентная контрреволюция
На Западе троцкизм играл большую идеологическую роль, особенно во Франции и в различных формах в Соединенных Штатах. Влияние троцкизма во многом парадоксально. Основное противоречие состоит в том, что сторонники Льва Троцкого, поборника «перманентной революции», в конечном итоге стали считаться западными правительствами менее опасными, чем сталинисты, которых Троцкий осудил за отказ от мировой революции в пользу «социализма в одной стране». Оглядываясь назад, можно сказать, что и Сталин, и Троцкий ошибались в том, что было возможно, но Сталин в своей грубой манере был более реалистичным из них двоих. Несмотря на свой относительный идеологический консерватизм, сталинистские партии Третьего Интернационала добились большего успеха за границей, чем их троцкистские соперники, как в продвижении национально-освободительной борьбы в странах третьего мира, так и в получении социальных благ на Западе.
Своей доктриной перманентной революции троцкистские группы горячо поддерживали революции третьего мира, несмотря на их связи с «неудавшейся» русской революцией, пока они тоже не «потерпели неудачу». Большинство троцкистских групп пали жертвой сектантского самодовольства, которое способствовало превращению значительной части нынешних западных левых в бессильных морализаторов.
Рассказ о «неудавшейся революции»
Столетие спустя все еще трудно рассматривать русскую революцию вне идеологических рамок как ее сторонников, так и ее противников. То, что революция не оказалась первым шагом к построению подлинно социалистического общества, основанного на свободе и равенстве, не означает, что ее «предали». Скорее история имела свою собственную динамику, которая подрывала цели и идеалы революции. Неоправдание идеальных ожиданий просто означает, что революция оказалась чем-то иным, действительно имеющим социалистические аспекты, но не коммунизмом и не «диктатурой пролетариата». Русской революцией на протяжении всего пути руководили интеллектуалы, и осуществленные ими преобразования носили прежде всего промышленный характер, что привело к выдающимся достижениям в государственном образовании и науке, но имело соответствующие недостатки идеологической жесткости и бюрократизма. В преимущественно крестьянской стране модернизация была вызвана репрессиями, а господствовавший догматизм был склонен приписывать некомпетентность преднамеренному саботажу — так же, как враги революции приписывали некомпетентность злому умыслу. Параноидальные наклонности руководства усугублялись неослабевающей враждебностью западных правительств, что способствовало тому, что Жан Брикмон назвал «эффектом баррикады»: стремлением становиться еще более оборонительным, закрытым и подозрительным, а также подавлением внутреннего инакомыслия, отождествляемого с внешний враг. 1
Стало догмой клеветать на западных коммунистов («сталинцев») за их слепую веру в советскую революцию. Многие считают их полезными идиотами, которые помогали поддерживать тираническую систему угнетения. Но и ее восторженные поклонники, и ее заклятые враги исказили правду русской революции. Ошибки толкования его врагов не встречают такого осуждения, как ошибки его ярых сторонников.
Страх на Западе усугублялся неправильным пониманием понятия «мировая революция» как военного завоевания. Факты свидетельствовали об обратном. Первыми международными шагами большевистского режима были отказ от территории в спешке для заключения мира. Большевики никогда не планировали экспортировать революцию силой. Скорее, сначала они лелеяли надежду, что Запад придет к ним благодаря революционным действиям западного рабочего класса. Западные лидеры и интеллектуалы предпочитали интерпретировать революционную риторику как предвестник физического нападения, насильственной подрывной деятельности или даже вторжения. Эта путаница усугублялась иллюзиями со всех сторон. В Соединенных Штатах много внимания уделялось выражению «свержение правительства силой и насилием», которое никогда не имело ни малейшего отношения к действительности.
Революция произошла в огромной, экономически отсталой стране, выходящей из проигранной войны. Большевистская революция была крупным социальным экспериментом в стране, которая в нем нуждалась. Массовое образование, меры социального обеспечения и улучшение положения женщин были достижениями, которые следует ценить даже по сегодняшним неопределенным стандартам. Реалистичный наблюдатель, такой как Бертран Рассел, мог отличить положительное от отрицательного и предложить конструктивную критику. Но Запад раскололся между некритичными приверженцами (изолированное меньшинство) и официальной демонизацией большевизма как зла по своей сути и, более того, военной и идеологической угрозы для Запада. 2
Если Советский Союз не мог стать образцом для западного социализма, он действительно служил образцом для стран третьего мира, особенно в Восточной Азии. Для таких интеллектуалов, как Хо Ши Мин, поиск секрета западной власти в конечном итоге привел к марксизму и Советскому Союзу. И действительно, во Вьетнаме коммунизм представлял собой одновременно форму вестернизации и восстановления национальной независимости, чего Запад не мог понять.
Что касается воссоединенного Вьетнама, как и Советского Союза, энтузиасты, ставшие перфекционистами, превратились в противников революции, когда она не оправдала их ожиданий. Позднее под лозунгом «прав человека» они перенесли эту враждебность не только на Вьетнам, но и на все правительства стран третьего мира, возникшие в результате освободительной борьбы, часто при поддержке или устремлениях коммунистов.
Особенно во Франции критическая позиция по отношению к «неудавшейся революции» никогда не переставала привлекать интеллектуалов, для которых она защищала их идеалы от сурового испытания реальностью. Он продолжает подпитывать сектантское осуждение соперничающих левых и особенно «диктаторов», осужденных Соединенными Штатами, что иногда приводит к неестественному фактическому союзу между бывшими революционерами и военной агрессии США.
Троцкистская позиция, критикующая революцию за то, что она недостаточно революционна, обеспечила радикальную левую основу для идеологии прав человека, которая стала квазирелигией на Западе. Это ультралевое отношение способствовало резкому изменению позиций внутри левых после окончания вьетнамской освободительной борьбы, которую с энтузиазмом поддержали левые силы во всем мире, особенно на Западе.
Французская кампания по связям с общественностью в поддержку вьетнамских «лодочников» знаменует собой начало этого перехода. Образцовой борьбой был Вьетнам, ставший идеалом. Более того, победа под Ханоем привела к «перевоспитанию», а не к массовой кровавой бойне, предсказанной западными империалистами. Именно бедственное положение «лодочников» положило начало «разочарованию» Запада во Вьетнаме. Во Франции значительное число «революционеров» мая 1968 года переучилось, сделав успешную карьеру в средствах массовой информации и научных кругах, распространяя свое разочарование в отношении революций, которые они когда-то праздновали.
Одним из иронических последствий троцкистской критики было не продвижение перманентной революции, а скорее защита перманентной контрреволюции в той или иной форме. Безусловно, самым странным примером такой метаморфозы является небольшая, но чрезвычайно влиятельная группа американских довоенных троцкистов, чья враждебность к сталинизму достигла апогея в ответ на плохое обращение с евреями в Советском Союзе после того, как их революционный идеал сместился в сторону Израиля. После успешной кампании по оказанию давления на Соединенные Штаты с целью наказать СССР за ограничение эмиграции образованных евреев в Израиль, эти активисты превратились в «неоконсерваторов», которые сегодня доминируют во внешней политике США. Все, что осталось от их троцкизма, — это преданность идее «перманентной революции» — перманентной революции неолиберализма под знаменем прав человека. Одним словом, перманентная контрреволюция.
Права человека против революции
После поражения во Вьетнаме и нормализации отношений Ричарда Никсона с Китаем в Соединенных Штатах произошел крупный идеологический сдвиг. В начале 1970-х годов Соединенные Штаты использовали Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, чтобы переопределить своего врага. Под прикрытием разрядки с Москвой эта конференция Востока и Запада согласовала меры, якобы направленные на установление прочного мира. Хельсинкский Заключительный акт, подписанный в 1975 г., закрепил нерушимость границ, территориальную целостность государств и невмешательство во внутренние дела других государств (меры, призванные успокоить Москву, все еще опасавшуюся германского реваншизма). Однако этому последнему принципу тонко бросила вызов новая заветная «ценность» Вашингтона: уважение прав человека. Казалось бы, подтверждая статус-кво, это положило начало новой фазе косвенного вмешательства США во внутренние дела других стран, но уже не во имя антикоммунизма, а скорее как защита прав человека. В 1978 была создана группа Helsinki Watch для наблюдения за соблюдением прав человека в странах советского блока. Десять лет спустя Helsinki Watch превратилась в Хьюман Райтс Вотч, чья бдительность по-прежнему сосредоточена на странах, где Соединенные Штаты, вероятно, будут способствовать смене режима.
Это был серьезный разворот. Отныне вместо того, чтобы обвинять Москву в спонсировании «подрывной деятельности» западных демократий, сами Соединенные Штаты обратились к подрывной деятельности правительств, обвиняемых в «нарушении прав человека». На практике интервенция НАТО в Югославии двадцать лет спустя доказала, что принцип «прав человека» мог использоваться и использовался для разрушения территориальной целостности существующих государств.
Социал-демократия: зависимый соперник
Особенно противоречивы отношения между советским коммунизмом и западной социал-демократией. В послевоенный период подъема и процветания Запада у социал-демократов были причины для большого удовлетворения улучшением условий труда, за что они взяли на себя большую часть заслуги. Среди европейских социал-демократов было обычным делом желать распада Советского Союза, из-за чего «социализм» получил плохую репутацию. Они утверждали, что без Советского Союза движение к реальному социализму на Западе может ускориться и победить.
Произошло как раз обратное. Распад Советского Союза привел к эрозии западной социал-демократии и триумфу, материальному и идеологическому, безжалостного господства финансового капитализма и его партнера, милитаризма. Оглядываясь назад, становится ясно, что триумфальная европейская социал-демократия, которой способствовал бум послевоенного восстановления, также была второстепенным элементом контрреволюции, поскольку она отвлекла рабочий класс от более революционных партий, вдохновленных большевистской революцией.
Контрреволюция переживает революцию
Тем временем под предлогом «защиты» от мнимой «коммунистической угрозы» экономическая основа и идеологическая надстройка США полностью подчинялись требованиям вездесущего военно-промышленного комплекса. Призрак коммунизма позволил американскому финансовому капитализму неограниченно питаться застрахованными государством прибылями прожорливой военной промышленности. Эта капиталистическая контрреволюция превратилась в такое независимое чудовище, что ей уже не нужен был ее первоначальный враг. Его можно использовать для переделки Ближнего Востока на почве борьбы с терроризмом или для уничтожения целых стран под предлогом «обязанности защищать». Обозначение «нарушения прав человека» как врага — более универсальная уловка, чем антикоммунизм, применимая практически везде, с помощью благодушных СМИ, готовых вызвать общественное возмущение очередным своевременным возмущением.
Дело прав человека сыграло центральную роль в моральном разоружении левых и переключении их внимания с борьбы за экономическое равенство на личные свободы. Само собой разумеется, что любая социальная революция нарушит установленные «права» господствующих классов, и, таким образом, права человека являются перманентно контрреволюционной доктриной.
В настоящее время мы находимся в фазе, когда контрреволюция хорошо вооружена против революции, о которой едва ли можно сказать, что она существует. Ирония доктрины прав человека особенно ярко проявляется в антироссийской пропаганде последних лет. Распад Советского Союза привел к возрождению в России традиционного консерватизма, включая уважение к религии и «семейным ценностям». Таким образом, контрреволюция Соединенных Штатов совершила полный круг. «Враг» сегодня — это то, что «антикоммунизм» вчера утверждал защищать.
Сегодня можно сказать, что революция побеждена, но контрреволюция сошла с ума. Оно сводится к желанию уничтожить любого возможного возможного противника, изобретая по ходу дела моральные предлоги. Это стало институционализированной паранойей, смертельной опасностью для человеческой цивилизации.
Примечания
- ↩Жан Брикмонт, Гуманитарный империализм: использование прав человека для продажи войны (Нью-Йорк: Monthly Review Press, 2007).
- ↩Бертран Рассел, 9 лет0108 Практика и теория большевизма , третье изд. (Ноттингем, Великобритания: пресс-секретарь, 1995 г.).
О Диане Джонстон
Просмотреть все сообщения Дайаны Джонстон →
Подключить
Подпишитесь на электронную рассылку Ежемесячного обзора (максимум 1–3 в месяц).
Бертран Рассел и социализм, которого не было
Когда мир перевернулся
Русские революции 19 века17 – Бриджмен блог
Опубликовано Тоби Мэтью на 6 февраля 2017 г. 00:00:00
В 2017 году мир будет отмечать столетие русских революций, серии драматических политических событий, последствия которых ощущаются до сих пор. Тоби Мэтью обсуждает свою собственную коллекцию фотографий, связанных с этими событиями, которые размещены исключительно на сайте Bridgeman Images.
Есть что-то экстраординарное в том, чтобы видеть исторические образы драматических потрясений; трепет волнения, просачивающийся сквозь века, хаос и неразбериха современной реальности, ожившие на странице или экране. За последние пятнадцать лет или около того я потратил большую часть своего свободного времени и ресурсов на создание коллекции оригинальных фотографий, однодневок и документов, которые, как я надеюсь, в какой-то степени помогут отразить сложности социальных и политических событий в имперской и ранней советской России. , а также раскрывая более человечную сторону Освободительного движения.
В начале своей карьеры я провел несколько лет в Москве, работая журналистом, но совсем недавно я был занят написанием книги о ранней русской революционной пропаганде, особенно антиправительственной. открытки. В ходе моих исследований в полицейских архивах я наткнулся на несколько очень ранних примеров революционной иллюстрированной пропаганды, некоторые из которых относятся к 1870-м годам, когда небольшие группы подрывников начали производить фотографические карты визитов, сначала в Западной Европе, а затем и нелегально. внутри самой Российской империи.
На рубеже веков открытки заменили визитные карточки в качестве основной формы визуальной пропаганды революционеров. Сатирические карикатуры, настоящие фотографии и левые портретные открытки широко производились во время революции 1905 года и в последующий период, когда они использовались как для распространения антиправительственных идей, так и для сбора средств для оппозиционных групп. Прибыли были настолько велики, что коммерческие фирмы также стали активно участвовать в течение короткого периода, который один журналист назвал издательской вакханалией 9.0005
К 1910 году имперский сапог практически покончил с производством левых открыток в России, но после Февральской революции и свержения царя Николая II медиум вернулся с энтузиазмом. В очередной раз открытки оказались ценным инструментом пропаганды, используемым для десакрализации монархии в глазах народа, а также для создания исторического нарратива о недавних событиях. Открытки также служили дешевыми и простыми сувенирами, которыми можно было отпраздновать и запомнить то, что было для всех заинтересованных, судьбоносным событием.
Впервые крупноформатные плакаты также могли быть поставлены на службу Революции. Изображение ниже было создано Партией социалистов-революционеров, чтобы заручиться поддержкой перед выборами в Учредительное собрание.
После нескольких месяцев растущего недовольства большевики сделали последний шаг. Рано утром 7 ноября Зимний дворец был взят штурмом. Еще до того, как группа получила контроль над городом, Ленин написал короткое объявление о свержении Временного правительства. Эта записка, по существу являющаяся учредительным документом Советского государства, была напечатана и быстро разослана по городу. Обратите внимание на разные начертания: за такое короткое время невозможно найти достаточное количество букв одного шрифта.
Самые первые публично воспроизведенные фотографии России при большевистском режиме снова были выпущены в виде почтовых открыток. Это редкое изображение из серии, изображающей захоронение жертв Октябрьской революции (здесь упоминается только восстание 28-30 ноября), считается самым ранним известным изображением Советской России.
Захват в Москве был гораздо более кровавым, чем в Санкт-Петербурге, с большим ущербом как для храма Василия Блаженного, так и для Кремля. На этих двух открытках, сделанных фотографом А. Ф. Дорном, изображена бывшая столица в первые дни после прихода к власти Ленина и его соратников.
До 1917 года не публиковалось ни одного пропагандистского изображения Ленина, а самые ранние массово распространяемые изображения советского лидера печатались в виде открыток. Издатели использовали любые изображения, которые могли попасть в их руки, а это означает, что многие воспроизводят портреты, которые редко можно увидеть где-либо еще. Некоторые даже используют фотографию из его старого полицейского досье. В 1918 году фотограф Моисей Наппельбаум сделал, пожалуй, самое известное изображение Ленина (см. изображение ниже справа). Впоследствии этот формальный портрет стал стандартным изображением великого демагога, используемым в советской пропаганде.
Ранние групповые портреты большевистских вождей встречаются редко, не в последнюю очередь потому, что многие изображенные на них лица были репрессированы при Сталине. Троцкий был в центре внимания черных линий пера цензоров, но все, что отдавало неортодоксальностью, было опасно владеть. Открытка внизу справа, которая не только называет приход к власти большевиков Второй русской революцией, но и содержит неправильную дату, очень неуклюже вписывается в более поздние советские повествования.
Во исполнение своего революционного лозунга «Мир, хлеб, земля» большевики потребовали мира, и по условиям жесткого карательного Брест-Литовского договора Россия временно уступила Германии огромные участки территории.
Выход из Первой мировой войны позволил большевикам сосредоточиться на своих внутренних врагах, и снова открытки оказались бесценным инструментом в распространении партизанских историй о рабочем рае, которому угрожают жадные капиталисты и их наемники.
Открытки также использовались оппозицией. Это исключительно редкое изображение, на котором Ленин изображен пьяным пьяницей, неспособным управлять страной, было создано антибольшевистской группой в России примерно в 1918 году.
Гражданская война нанесла огромный ущерб семьям и имуществу по всей бывшей Империи. Никто не был застрахован, от самого низшего крестьянина до самого высокого положения в стране. В июле 1918 года, когда антибольшевистские силы подошли к Екатеринбургу, был отдан приказ убить Императорскую семью. На этой открытке и фотографии изображен дом Ипатьева, где произошли убийства.
Многие члены большой семьи Романовых были убиты, но некоторым удалось сбежать. Приведенный ниже документ использовался в качестве контрольного списка на борту HMS Lord Nelson, британского линкора, который использовался для эвакуации выживших членов семьи Романовых и их окружения в 1919 году.
Годовщина в следующем году, несомненно, снова будет использована в политических целях, но это дает возможность как для воспоминаний, так и для переоценки.