Перси биши шелли: ШЕЛЛИ, ПЕРСИ БИШ | Энциклопедия Кругосвет

ШЕЛЛИ, ПЕРСИ БИШ | Энциклопедия Кругосвет

ШЕЛЛИ, ПЕРСИ БИШ (Shelley, Percy Bysshe) (1792–1822), один из ведущих английских поэтов-романтиков. Родился 4 августа 1792 в Филд-Плейс (графство Суссекс), был старшим из семерых детей состоятельного землевладельца Т.Шелли, впоследствии возведенного в баронеты. После сравнительно безоблачного раннего детства мальчик учился в школах Сайон-Хаус близ Лондона (1802–1804) и Итон (1804–1810), в октябре 1810 поступил в Юниверсити-колледж Оксфордского университета. Университетская вольница отчасти вознаградила его за безрадостные школьные годы. Он жадно читал, живо интересовался логикой, этикой, метафизикой и критикой христианства и свел дружбу с Т.Дж.Хоггом (1792–1862), который разделял многие его увлечения, хотя и уступал в остроте ума. В начале 1811 они анонимно выпустили брошюру под названием Необходимость атеизма (The Necessity of Atheism), в которой утверждали, что бытие Божие нельзя обосновать рационально. Юношей исключили 25 марта 1811 за упорное нежелание ни признать свое авторство, ни отказаться от него.

Покинув отчий кров, Шелли избавился от родительской опеки. Между отцом и не оправдавшим надежд сыном возникла размолвка. Шелли ее усугубил, тайно бежав в конце августа с однокашницей сестер Гарриет Уэстбрук (вскоре он женится на ней в Эдинбурге). Он колесил по Шотландии, Англии, Ирландии и Уэльсу, нигде не задерживаясь подолгу, по-прежнему много читал и с мыслью о близящемся освобождении человечества одну за другой публиковал брошюры. Как и ранние произведения, проза Шелли этого периода была очень слабой, к тому же имела политический и антирелигиозный характер. В 1812 Шелли познакомился с автором Исследования о политической справедливости У.Годвином и философом Дж.Ф.Ньютоном, разрабатывавшим далекие от канонических теории религии и морали; каждый из них оказал огромное влияние на мировоззрение Шелли и в известной степени на всю его дальнейшую жизнь. Первым значительным произведением Шелли стала изданная в 1813 анонимно поэма

Королева Маб (Queen Mab), оптимистический детерминистский трактат в стихах, излагающий с достаточной полнотой его взгляды на причины социальных бед и пути их устранения.

Гарриет родила ему дочь Ианту, но семейная жизнь не налаживалась. Встреча поэта в июле 1814 с Мэри Уолстонкрафт Годвин, дочерью его почитаемого наставника в философии, привела семью к окончательному развалу. В конце июля влюбленные уехали во Францию, оттуда в Швейцарию. В результате преждевременных родов Гарриет в декабре у Шелли появился сын Чарлз. Через три месяца и Мэри родила их первого ребенка (он умер в младенчестве). В начале 1816 у нее родился сын Уильям, а завершился год самоубийством Гарриет, после чего буквально в эти же дни, 30 декабря, Шелли и Мэри поженились.

В эти годы Шелли создал четыре выдающихся произведения – два стихотворения и две поэмы. Стихи, написанные летом 1816, когда Шелли и Мэри гостили у Байрона в Швейцарии, – абстрактно-философский

Гимн Интеллектуальной Красоте и пантеистический Монблан. Поэма Аластор, или Дух одиночества (Alastor; or The Spirit of Solitude), написанная в 1815 звучным белым стихом, полна отголосков поэзии У.Вордсворта и развивает характерный для романтизма мотив тщетного стремления юного мыслителя к воссоединению с призрачной идеальной девой. Лаон и Цитна (Laon and Cythna, 1817), впоследствии переименованная в Восстание Ислама (The Revolt of Islam), – написанная спенсеровой строфой большая поэма о влюбленной паре, которая бросает вызов общественным установлениям и политической тирании.

Последний год жизни в Англии Шелли болел, боролся с нуждой и пребывал в подавленном состоянии. В марте суд отказался отдать ему детей Гарриет на воспитание. Он помогал Мэри писать Франкенштейна (1818), принял под свой кров и опеку ее сестру Клер Клермонт, родившую от Байрона внебрачную дочь, и с появлением на свет в октябре дочери Клары в пятый раз стал отцом.

Долгожданный отъезд в Италию весной 1818 не изменил их кочевого образа жизни. Едва ли между Миланом и Неаполем найдется большой город или морской курорт, где бы семейство Шелли не останавливалось на протяжении последних четырех беспокойных лет его жизни. В Венеции умерла Клара; в Неаполе Шелли удочерил младенца Елену – она прожила пять месяцев; в Риме умер Уильям; во Флоренции Мэри родила четвертого ребенка, Перси; наконец в Пизе семья прожила в относительном покое бóльшую часть 1820–1822.

Поражает продуктивность Шелли в два последних года его жизни. Кроме восьми десятков прекрасных лирических стихотворений и изрядного количества переводов, он создал с дюжину весьма крупных и сложных поэтических произведений и снискавший заслуженную славу трактат Защита поэзии (A Defence of Poetry, 1821). Освобожденный Прометей

(Prometheus Unbound, 1818–1819), камерная лирическая драма с великолепными песнями-хорами, в основном опирается на сюжет Эсхила, который Шелли радикально переделал, изменив побудительные мотивы, движущие героями. Под пером Шелли античная трагедия преобразилась в типичную романтическую драму преступления и наказания, раскаяния и духовного воскресения, в нравственное исследование самой возможности искупления. Ченчи (The Cenci, 1819), пятиактная, в манере Шекспира, драма в белых стихах на сюжет из истории Рима эпохи Возрождения, наглядно раскрывает концепцию трагедии у Шелли: попытка сберечь душу при непрестанном давлении со стороны разложившегося общества неизбежно калечит людей нравственно – за исключением «немногих душ святых». Из двух стихотворных сатир Питер Белл Третий – гневное обличение Вордсворта за измену свободомыслию, Царь Эдип, или Тиран-толстоног (Oedipus Tyrannus, or Swellfoot the Tyrant, 1820) – «аристофановская» комедия на тему скандального разрыва короля Георга IV с королевой Каролиной. Шелли написал также политическую аллегорию-поучение
Маскарад Анархии
(The Masque of Anarchy, 1819), мифологическую поэму Атласская колдунья (The Witch of Atlas, 1820), элегию на смерть Джона Китса Адонаис (Adonais, 1821), лирическую драму Эллада (Hellas, 1821), прославляющую восстание греков против турецкого владычества, и оставшийся незавершенным Триумф жизни (The Triumph of Life, 1822), где попытался изложить своего рода духовную историю западной цивилизации. Форма «видения», некоторые мотивы и образы поэмы заимствованы у Данте, и система стихосложения свидетельствует о том, что Шелли овладел мастерством терцины.

Своеобразные религиозные принципы Шелли совпадали с христианскими по меньшей мере в одном: средоточием духовной вселенной была для него божественная любовь. Он стремился найти ее художественное воплощение, сначала в облике Девы под покрывалом из

Аластора, затем в Интеллектуальной Красоте и – высшее для него в тот период ее олицетворение – в образе Азии, невесты прикованного титана (Освобожденный Прометей). Божественная любовь видится как объединяющее начало трех самых замечательных образцов его лирики 1819–1820 – Оды к Западному ветру, Облака, К жаворонку. Волшебница из Атласской колдуньи и Эмилия Эпипсихидиона (Epipsychidion, 1821) предстают символическими образами божественной силы. Наконец, в Триумфе жизни Шелли, пытаясь объяснить истоки божественного в истории человечества, возвращается к исходному – Интеллектуальной Красоте.

8 июля 1822 Шелли, его друг лейтенант Э.Э.Уильямс и матрос Ч.Вивиан отплыли из Ливорно на новой парусной шлюпке Шелли «Дон Жуан» на прогулку вдоль побережья. Во второй половине дня налетел шторм, примерно в десяти милях от Виареджо фелюга из Ливорно, по-видимому, столкнулась со шлюпкой и потопила ее. Находившиеся в шлюпке утонули, их сильно покалеченные тела через некоторое время прибило к берегу. Лорд Байрон, Ли Хант и Э.Дж.Трелони 13 августа торжественно сожгли на костре тела Шелли и Уильямса. В начале 1823 прах Шелли захоронили на протестантском кладбище в Риме, рядом с могилой погребенного незадолго до того Д.Китса.

Перси Шелли — Биография. Факты. Личная жизнь

Перси Биш Шелли (англ. Percy Bysshe Shelley; родился 4 августа 1792, графство Суссекс — 8 июля 1822, утонул в Средиземном море между Специей и Ливорно) — английский поэт. Был женат на Мэри Уолстонкрафт Шелли.

Своей пламенной верой в полновластный и всеразрешающий разум, своим полным пренебрежением к унаследованным от прошлого человеческим воззрениям, верованиям и привычкам Шелли принадлежит ещё к последователям идей века Просвещения. «Политическая справедливость» Годвина, проникнутая целиком революционным анархизмом девяностых годов XVIII в., стала очень рано его евангелием; но идеи Годвина претворились у Шелли в красивые поэтические видения, смело задуманные и своеобразные. Эти образы, воздушные и туманные, убаюкивают сознание своей дивной художественностью. Как поэт, Шелли принадлежит уже целиком к началу XIX столетия, к тому блестящему возрождению поэзии, которое мы называем романтизмом. Поэтическое дарование Шелли, таким образом, не вполне соответствует его миросозерцанию. Двойственность Шелли, как рационалиста и романтика, мыслителя и художника, проповедника и поэта, составляет самую характерную черту его гения.

«Шелли научил нас, — пишет профессор Э. Доуден — признавать благодетельность высшего закона, тяготеющего над избранными душами, живущими ради идеи, ради надежды, и готовых претерпеть за них и попреки, и посрамление, и даже принять смерть мученичества». Но этот высший закон, как его представил себе Шелли, — вовсе не добровольное подвижничество или жалкий аскетизм; Шелли и в стихах, и в прозе отдаёт должное музыке, живописи, скульптуре и поэзии и обогащает наше сознание их могуществом. Его только никогда не удовлетворяет эпикурейское наслаждение красотой или удовольствием. Его поэзия вливает в нас Божественную тревогу, которую не могут рассеять ни музыка, ни живопись, ни скульптура, ни песня; через их посредство мы поднимаемся к какой-то высшей красоте, к какому-то вожделенному добру, которых мы, может быть, никогда не достигнем, но к которым мы постоянно и неминуемо должны стремиться» («Transcripts & Studies», стр. 100). Женственно-красивый и нежный облик Шелли, с его открытым и вдумчивым взором, заканчивает обаятельность его, как поэта и как человека.

Созерцательная, склонная к мечтательности и к сильным душевным возбуждениям натура Шелли сказалась очень рано, когда ещё ребёнком, в поместье своего деда, он рассказывал маленьким сестрам страшные сказки и забавлялся химическими и электрическими опытами, производившими впечатление алхимии.

Те же интересы преобладают и позже в Итонской школе, куда отец поэта, сэр Тимоти Шелли, деревенский сквайр, отдал своего сына, в надежде ввести его в круг избранной молодежи. В первые годы мы и здесь видим Шелли за чтением страшных романов г-жи Редклиф и Люиса и за химическими опытами. Здесь впервые жизнь показалась Шелли и своей неприглядной стороной.

Перси Биш Шелли

Суровое воспитание тогдашнего английского юношества жестоко отразилось на чувствительной душе поэта. Он долго помнил издевательства, кулачную расправу, приставанья своих товарищей и наставников. В «Лаоне и Цитне» он вспоминает о них, как о своих «тиранах и врагах». В последние годы пребывания в Итоне занятия Шелли становятся более серьёзными. В нём просыпается потребность творчества.

В 1810 году, когда Шелли перешёл в Оксфордский университет, он уже был автором двух романов: «Цастроцци» и «Св. Ирвайн». Оба они отражают самый фантастический и грубый романтизм тогдашнего ходячего романа, но несомненно нашли себе читателей. В Итоне Шелли впервые увлёкся и идеями «Политической справедливости» Годвина; его кузина Гарриэт Гров, на любовь к которой благосклонно смотрели его родители, была уже по первым письмам, пришедшим из Оксфорда, встревожена вольномыслием своего молодого друга. На первых порах в Оксфорде Шелли испытал мало новых впечатлений. Он издаёт шутовские стихи, под заглавием: «Посмертные записки Маргариты Никольсон», зачитывается Платоном, Еврипидом, Лукрецием, знакомится с Франклином и Кондорсе, с философией Локка и Юма. Сам университет не произвёл на Шелли, по-видимому, никакого впечатления. Характерная для Шелли жажда прозелитизма и потребность высказываться быстро привели его, вместе с его товарищем и другом Хоггом, оставившим интересные воспоминания (Hogg, «Life of Р. В. S.», Лондон, 1858), к крайне опасному шагу: изданию брошюры «Необходимость атеизма (англ.)». Шелли собственноручно распространял эту брошюру среди студентов, рассылал её множеству лиц и быстро распространил её по всему Оксфорду.

Несмотря на то, что его имя не значилось на титульном листе, университетское начальство вызвало Шелли на суд и, после его отказа отвечать на предложенные вопросы, постановлением 25 марта 1811 года исключило обоих друзей из числа студентов. О женитьбе Шелли на Гарриэт Гров не могло быть более речи. Отец Шелли на некоторое время запретил ему даже являться домой, назначив ему 200 фунтов (но тогда это были большие деньги) ежегодной пенсии, — и 19-летний Шелли раз навсегда был предоставлен самому себе.

Следующие три года жизни Шелли можно назвать эпохой общественно-политических скитаний. Уже как бы приобретя венец гонимого за идею, Шелли в эти годы чувствует себя защитником угнетенных и смелым поборником правды и свободы. В таком свете представлялась ему дружба с Гарриэт Уэстбрук, пансионной подругой его сестер, дочерью богатого трактирщика, подозревавшегося и в ростовщичестве. Увезя эту шестнадцатилетнюю девочку в Эдинбург к Хоггу и женившись на ней в августе того же года, Шелли считал, что спасает её от тирании старого Уэстбрука. Родители Шелли, возмущенные таким неподходящим для наследника баронетского достоинства браком, предложили ему отказаться от наследства в пользу будущего сына или младшего брата. Это ещё более укрепило Шелли в той мысли, что он служит дорогим ему идеям свободы, равенства и справедливости. В таком настроении совершил Шелли свою поездку в Ирландию, где распространял почти собственноручно свою брошюру о даровании равноправности католикам.

Биографы обыкновенно подсмеиваются над этим вмешательством Шелли в политику. Хотя эта пропаганда и кажется наивной, но, читая брошюру Шелли теперь, при свете современных политических отношений Англии, нельзя не признать, что он вовсе не витал в заоблачных мечтаниях, а лишь высказывал взгляды, к которым его соотечественникам предстояло прийти через три четверти века. Все в том же настроении Шелли знакомится вскоре сначала письменно, а затем и лично с Годвином, отдаётся со всем пылом молодости делам благотворительности (преимущественно в Тремадоке, в Карнарвоншире), издаёт ещё целый ряд политических памфлетов и, наконец, пишет свою «Королеву Маб», с длинными примечаниями. Это первый поэтический опыт, ещё слишком полный юношеского риторизма и бледнеющий перед вдохновенной лирикой его последующих поэм. Насколько молодой Шелли ещё мало чувствовал себя в то время поэтом, видно из того, что во время его пребывания в «стране озёр», где жили «поэты-лэкисты» — Саути, Вордсворт и Кольридж, — их поэзия мало заинтересовала Шелли, хотя он и был близко знаком с Саути, и впоследствии влияние «лэкистов» сильно сказалось на его творчестве. Увлечение политическими, социальными и философскими вопросами в то время ещё, по-видимому, сдерживало поэтическое дарование Шелли в слишком узких для него рамках рассудочности. Вскоре для Шелли наступили новые треволнения, и они могут считаться последним толчком к поэтическому творчеству.

Мэри Шелли

Через год после выхода «Королевы Маб» и рождения дочери, названной в честь героини этой поэмы тоже Ианти, Шелли расходится с Гарриэт, и сердце его воспламеняется уже настоящей любовью к дочери Годвина, Мэри. Разрыв с женой и вторичный увоз семнадцатилетней девушки много обсуждались биографами Шелли и обыкновенно толковались не в пользу поэта; в них видели прямолинейное и бездушное приложение теорий свободной любви (жена его была в то время беременна вторым ребёнком и спустя два года утопилась). Разобраться в этих событиях жизни Шелли трудно. По-видимому, Шелли имел какие-то основания подозревать Гарриэт в неверности и даже не считать её будущего ребёнка своим. Гарриэт вскоре сошлась с другим человеком, причём её самоубийство было следствием, с одной стороны, давнишней склонности её к такому концу, с другой — неудовлетворенности в её новой привязанности. Бегство с Мэри Годвин (28 июля 1814 года) сопряжено с первой поездкой Шелли в Швейцарию, где годом позже он близко сошёлся со знаменитым уже в то время Байроном. Четыре года жизни Шелли с его новой подругой проходят то в Швейцарии, то в Англии. За это время в окрестностях Виндзора возник «Аластор» (1816), первое истинно поэтическое произведение Шелли. Через два года вышла в свет и вторая большая поэма, «Лаон и Цитна», более известная под заглавием «Возмущение Ислама» (1818). Ещё не признанный и известный лишь как автор зажигательной «Королевы Маб», Шелли стоит уже на высоте своего поэтического гения. К этому времени относится и знакомство Шелли с Ли Хантом и с юным, вдохновенным Китсом. Это вступление в литературную среду сказалось как обогащением, так и более всесторонним развитием художественных вкусов Шелли.

Вместе с расцветом его таланта наступает и время полной политической зрелости. Памфлет Шелли «Предложение о реформе избирательных законов во всем королевстве» (1817) указывает на серьёзные знания и трезвые взгляды. Об этом свидетельствует и очерк, озаглавленный: «Философский взгляд на реформы», до сих пор не изданный, но пересказанный Доуденом в одной из его последних статей о Шелли. Для взглядов Шелли этого времени в высшей степени характерны слова его в одном письме к Ли Генту. «Я принадлежу к тем, — пишет Шелли, — кого ничто не может удовлетворить, но кто готов покамест довольствоваться всем, что действительно достижимо». Можно с уверенностью сказать, что юношеские увлечения Шелли разрешились бы серьёзным вступлением его на политическую арену, и здесь Шелли оказался бы, вероятно, более полезным и деятельным, чем член палаты лордов Байрон. В 1815 году баронетство перешло к отцу Шелли и поэт начал получать ежегодный доход в 1000 фунтов, обеспечивавший ему и известное положение в обществе. Но уже в 1816 году, когда утонула его первая жена, жизнь Шелли начинает принимать такой оборот, что о его личном вмешательстве в политику не может быть более речи. Против него вооружается его тесть, Уэстбрук, по ходатайству которого лорд Эльдон, как лорд-канцлер, 17 марта 1817 года постановил лишить Шелли права воспитывать своих детей от первого брака. Основанием этому послужили его связь с Мэри Годвин (несмотря на то что в это время Шелли, овдовев, уже был женат на ней) и главным образом атеистические взгляды, высказанные в «Королеве Маб». Шелли был таким образом как бы объявлен вне закона. Против него восстало и общественное мнение, преследовавшее его до самой смерти. Его поэмы также все ещё не вызывали сочувствия. В горестном настроении Шелли решил покинуть родину. 11 марта 1818 года, вместе с семьей и со сводной сестрой Мэри Годвин, Клэр Клэрмонт, матерью маленькой Аллегры, прижитой ею от Байрона, Шелли уехал в Италию.

Шелли в Италии

Четыре года, которые Шелли прожил в Италии, были самыми продуктивными и полными годами его жизни. В первые два года уже возникли его «Освобожденный Прометей» и трагедия «Ченчи», заставляющие думать, что останься Шелли в живых, Англия обладала бы сильным, глубоким и вдумчивым драматургом. В это время расширяются артистические запросы Шелли, характерные для него, как для английского романтика, родоначальника того особого эстетизма, который тянется через Рёскина до Россетти и В. Морриса. Давнишний восторг перед поэзией древней Эллады, перед Гомером, гимны которого переводил Шелли, перед Софоклом, с которым он никогда не расставался, и, наконец, перед Феокритом, чье влияние слышится в одной из наиболее проникновенных поэм Шелли, «Адонис», написанной за год до его смерти в память рано умершего Китса, весь этот чисто артистический восторг перед Грецией ещё обновляется вестями о греческом восстании и знакомством с одним из его видных деятелей, Маврокордато. Шелли искренно говорит ему: «мы все греки» и задумывает свою «Элладу» (1821).

Под небом Италии — Италии начала века, где вспыхнуло национально-освободительное движение, — Шелли увлекается Данте, с его «Божественной Комедией» и с более близкой лирическому гению самого Шелли, «Vita Nuova». С Италией, «раем изгнанников», как назвал её Шелли, связаны, кроме «Ченчи», «Строки, написанные среди Евганейских холмов» и «Юлиан и Маддало». Через посредство итальянского Возрождения Шелли понял и поэтов «старой веселой Англии» времён королевы Бетси, к изысканной прелести которых так внимательно прислушивались поэты-лэкисты и ещё больше Китс. Подобно лэкистам, поэта приковывает к себе и красота природы. Время пребывания в Италии может быть названо самым счастливым периодом в жизни Шелли. Первый год, проведённый частью в Ливорно, частью в Неаполе, был омрачен посещением Байрона в Венеции. Шелли был удручен не только распутством Байрона, но и его странным отношением к маленькой дочери Аллегре и к её матери. Несколько позже супругам Шелли пришлось оплакивать потерю своего сына Уильяма, похороненного на том же кладбище в Риме, где покоится теперь и прах Шелли. Но уже второй и третий год итальянской жизни, прошедшие частью в Пизе, частью в Ливорно, были полны надежд и разнообразия впечатлений. Кроме Байрона, которого, несмотря на разочарование в нём, как в человеке, Шелли продолжал от времени до времени посещать, к образовавшемуся около него кружку присоединились теперь Медвин и Трелоне, поддерживавшие бодрость духа Шелли. Медвин, двоюродный брат Шелли, был и товарищем его по пансиону, где он воспитывался до поступления в Итон. От него мы знаем о Шелли-мальчике . Блестящие и остроумные рассказы Трелоне касаются именно последних годов жизни Шелли; он же сообщил всего более подробностей и о несчастной поездке под парусами, во время которой погиб Шелли .

Надгробие на могиле Шелли в Риме

Творчество Шелли медленно пробивало путь к читателю (издание «Ченчи» и «Освобожденного Прометея», вышедшее в Лондоне в 1821 году, получили известность лишь после смерти поэта). Написанный в год смерти блестящий очерк «В защиту поэзии», о котором Шарп, один из биографов поэта, справедливо пишет, что «каждый, кто интересуется поэзией, должен не только прочесть, но изучить его», вовсе не нашёл издателя.

В конце мая 1822 года Шелли с женой и супругами Уильямс жили на берегу моря около Специи, в вилле Casa Nova. Шелли, не умевший плавать и не имевший понятия о морском спорте, страстно любил море и вместе с Байроном приобрёл шхуну, названную «Ариэль». Когда прибыла шхуна, у Шелли было несколько видений: то маленькая Аллегра выходила из моря, то какая-то фигура позвала его за собой в гостиную и там, сняв покрывало, оказалась его двойником, исчезнувшим со словами: «Siete soddisfatto» (с итал. — «Вы довольны»). Кто-то видел также Шелли в лесу, когда он в это время был дома. 1 июля Шелли и Уильямс отправились в Ливорно и оттуда в Пизу, где происходило совещание между Байроном и Ли Гентом по поводу затеянной первым газеты. На возвратном пути Шелли вновь шёл на шхуне «Ариэль» с Уильямсом и лишь одним мальчиком в качестве матроса, а Трелоне следовал на яхте Байрона, «Боливар». Скоро из-за густого тумана «Ариэль» не был более виден, а после быстро налетевшего непродолжительного, но сильного шквала от «Ариэля» не оставалось уже и следа. Через несколько дней море выкинуло два трупа, оказавшихся Шелли и Уильямсом. Труп Шелли был сожжен на месте, и урна с его прахом отослана в Рим, где она покоится на протестантском кладбище рядом с останками поэта Китса и маленького сына Шелли. В карманах Шелли были найдены томики Софокла и Китса.

Использование сюжетов

  • «Аластор» — симфоническая поэма Николая Мясковского, op. 14 (1912—1913) по одноимённому поэтическому произведению Перси Шелли

Память

  • В честь Шелли назван кратер на Меркурии.
  • В культовом сериале «Твин Пикс» Уиндом Эрл неоднократно цитирует стихотворение Перси Шелли «Ода западному ветру». Это же стихотворение, исполненное под музыку, стало одной из песен проекта Amurekimuri украинской певицы Елены Войнаровской.
  • Стихотворения Перси Биша Шелли были ключом к раскрытию серии преступлений в игре L.A. Noire.
  • В фильме «Трещины» цитировался стих Перси Шелли «Озимандиас». Он также несколько раз упомянут в 5-й серии сериала «Преступления прошлого». Фрагмент этого стихотворения («И письмена взывают с пьедестала: „Я Озимандия. Я царь царей. Моей державе в мире места мало. Всё рушится.“») является эпиграфом к технологии «конструирование» в игре Civilization 4. Почти тот же фрагмент («Мои дела, цари, узрите — и отчайтесь!» — в переводе Валерия Брюсова) произносится одним из героев фильма «Чужой: Завет».

Книги на русском языке

  • Шелли Перси Биши. Стихотворения / Пер., предисл. Р. Дубровкина. М.-СПб.: Летний сад, 2001. (билингва)
  • Перси Биши Шелли. Стихотворения. Поэмы / Перевод с английского Константина Бальмонта. М.: Профиздат, 2008. — (Серия «Библиотека поэзии»). — 336 с.
  • Шелли П. Б. Любовь бессмертная: стихотворения, поэмы / Перевод с английского Константина Бальмонта. Иллюстрации Л. Черновой. М.: НексМедиа; М.: ИД Комсомольская правда, 2013. — (Серия «Великие поэты»). — 219 с.

Перси Биши Шелли – биография, книги, отзывы, цитаты

Перси Биши Шелли — один из величайших английских поэтов XIX в.

Своей пламенной верой в полновластный и всеразрешающий разум, своим полным пренебрежением к унаследованным от прошлого человеческим воззрениям, верованиям и привычкам Шелли принадлежит ещё к последователям идей века Просвещения. «Политическая справедливость» Годвина, проникнутая целиком революционным анархизмом девяностых годов XVIII в., стала очень рано его евангелием; но идеи Годвина претворились у Шелли в красивые поэтические видения, смело задуманные и своеобразные. Эти образы, воздушные и туманные, убаюкивают сознание своей дивной художественностью. Как поэт, Шелли принадлежит уже целиком к началу истёкшего столетия, к тому блестящему возрождению поэзии, которое мы называем романтизмом. Поэтическое дарование Шелли, таким образом, не вполне соответствует его миросозерцанию. Двойственность Шелли как рационалиста и романтика, мыслителя и художника, проповедника и поэта составляет самую характерную черту его гения.

Созерцательная, склонная к мечтательности и к сильным душевным возбуждениям натура Шелли сказалась очень рано, когда ещё ребёнком, в поместье своего деда, он рассказывал маленьким сестрам страшные сказки и забавлялся химическими и электрическими опытами, производившими впечатление алхимии.

Те же интересы преобладают и позже в Итонской школе, куда отец поэта, сэр Тимоти Шелли, деревенский сквайр, отдал своего сына в надежде ввести его в круг избранной молодёжи. Суровое воспитание тогдашнего английского юношества жестоко отразилось на чувствительной душе поэта. Он долго помнил издевательства, кулачную расправу, приставания своих товарищей и наставников. В «Лаоне и Цитне» он вспоминает о них как о своих «тиранах и врагах». В последние годы пребывания в Итоне занятия Шелли становятся более серьёзными. В нём просыпается потребность творчества.

В 1810, когда Шелли перешёл в Оксфордский университет, он уже был автором двух романов: «Цастроцци» и «Св. Ирвайн». Оба они отражают самый фантастический и грубый романтизм тогдашнего ходячего романа, но несомненно нашли себе читателей. В Итоне Шелли впервые увлёкся и идеями «Политической справедливости» Годвина; его кузина Гарриэт Гров, на любовь к которой благосклонно смотрели его родители, была уже по первым письмам, пришедшим из Оксфорда, встревожена вольномыслием своего молодого друга. На первых порах в Оксфорде Шелли испытал мало новых впечатлений. Он издаёт шутовские стихи под заглавием «Посмертные записки Маргариты Никольсон», зачитывается Платоном, Еврипидом, Лукрецием, знакомится с Франклином и Кондорсе, с философией Локка и Юма. Сам университет не произвёл на Шелли, по-видимому, никакого впечатления. Характерная для Шелли жажда прозелитизма и потребность высказываться быстро привели его, вместе с его товарищем и другом Хоггом, к крайне опасному шагу: изданию брошюры «Необходимость атеизма». Шелли собственноручно распространял эту брошюру среди студентов, рассылал её множеству лиц и быстро распространил её по всему Оксфорду.

Несмотря на то, что его имя не значилось на титульном листе, университетское начальство вызвало Шелли на суд и, после его отказа отвечать на предложенные вопросы, постановлением 25 марта 1811 исключило обоих друзей из числа студентов. О женитьбе Шелли на Гарриэт Гров теперь не могло быть и речи. Отец Шелли на некоторое время запретил ему даже являться домой, назначив ему 200 фунтов ежегодной пенсии, — и 19-летний Шелли раз и навсегда был предоставлен самому себе.

Следующие три года жизни Шелли можно назвать эпохой общественно-политических скитаний. Уже как бы приобретя венец гонимого за идею, Шелли в эти годы чувствует себя защитником угнетённых и смелым поборником правды и свободы. В таком свете представлялась ему дружба с Гарриэт Уэстбрук, пансионной подругой его сестёр, дочерью богатого трактирщика, подозревавшегося в ростовщичестве. Увезя эту шестнадцатилетнюю девочку в Эдинбург к Хоггу и женившись на ней в августе того же года, Шелли считал, что спасает её от тирании старого Уэстбрука. Родители Шелли, возмущённые таким неподходящим для наследника баронетского достоинства браком, предложили ему отказаться от наследства в пользу будущего сына или младшего брата. Это ещё более укрепило Шелли в той мысли, что он служит дорогим ему идеям свободы, равенства и справедливости. В таком настроении совершил Шелли свою поездку в Ирландию, где распространял почти собственноручно свою брошюру о даровании равноправности католикам. Всё в том же настроении Шелли знакомится вскоре сначала письменно, а затем и лично с Годвином, отдаётся со всем пылом молодости делам благотворительности (преимущественно в Тримедоке, в Карнарвоншире), издаёт ещё целый ряд политических памфлетов и, наконец, пишет свою «Королеву Маб», с длинными примечаниями. Это первый поэтический опыт, ещё слишком полный юношеского риторизма и бледнеющий перед вдохновенной лирикой его последующих поэм. Насколько молодой Шелли ещё мало чувствовал себя в то время поэтом, видно из того, что во время его пребывания в «стране озёр», где жили «поэты-лэкисты» — Саути, Вордсворт и Кольридж, — их поэзия мало заинтересовала Шелли, хотя он и был близко знаком с Саути, и впоследствии влияние «лэкистов» сильно сказалось на его творчестве. Увлечение политическими, социальными и философскими вопросами в то время ещё, по-видимому, сдерживало поэтическое дарование Шелли в слишком узких для него рамках рассудочности. Вскоре для Шелли наступили новые волнения, и они могут считаться последним толчком к поэтическому творчеству.

Через год после выхода «Королевы Маб» и рождения дочери, названной в честь героини этой поэмы Ианти, Шелли расходится с Гарриэт, и сердце его воспламеняется уже настоящей любовью к дочери Годвина, Мэри. Разрыв с женой и вторичный увоз семнадцатилетней девушки много обсуждались биографами Шелли и обыкновенно толковались не в пользу поэта; в них видели прямолинейное и бездушное приложение теорий свободной любви (жена его была в то время беременна вторым ребёнком и спустя два года утопилась). Разобраться в этих событиях жизни Шелли трудно. По-видимому, Шелли имел какие-то основания подозревать Гарриэт в неверности и даже не считать её будущего ребёнка своим. Гарриэт вскоре сошлась с другим человеком, причём её самоубийство было следствием, с одной стороны, давнишней склонности её к такому концу, с другой — неудовлетворенности в её новой привязанности. Бегство с Мэри Годвин (28 июля 1814) сопряжено с первой поездкой Шелли в Швейцарию, где годом позже он близко сошёлся со знаменитым уже в то время Байроном. Четыре года жизни Шелли с его новой подругой проходят то в Швейцарии, то в Англии. За это время в окрестностях Виндзора возник «Аластор» (1816), первое истинно поэтическое произведение Шелли. Через два года вышла в свет и вторая большая поэма, «Лаон и Цитна», более известная под заглавием «Возмущение Ислама» (1818). Ещё не признанный и известный лишь как автор зажигательной «Королевы Маб», Шелли стоит уже на высоте своего поэтического гения. К этому времени относится и знакомство Шелли с Ли Хантом и с юным Китсом. Это вступление в литературную среду сказалось как обогащением, так и более всесторонним развитием художественных вкусов Шелли.

Вместе с расцветом его таланта наступает и время полной политической зрелости. Памфлет Шелли «Предложение о реформе избирательных законов во всем королевстве» (1817) указывает на серьёзные знания и трезвые взгляды. Об этом свидетельствует и очерк, озаглавленный «Философский взгляд на реформы», до сих пор не изданный, но пересказанный Доуденом в одной из его последних статей о Шелли. Для взглядов Шелли этого времени в высшей степени характерны слова его в одном письме к Ли Генту: «Я принадлежу к тем, — пишет Шелли, — кого ничто не может удовлетворить, но кто готов покамест довольствоваться всем, что действительно достижимо». Можно с уверенностью сказать, что юношеские увлечения Шелли разрешились бы серьёзным вступлением его на политическую арену, и здесь Шелли оказался бы, вероятно, более полезным и деятельным, чем член палаты лордов Байрон. В 1815 баронетство перешло к отцу Шелли, и поэт начал получать ежегодный доход в 1000 фунтов. Но уже в 1816, когда утонула его первая жена, жизнь Шелли начинает принимать такой оборот, что о его личном вмешательстве в политику не может быть более речи. Против него вооружается его тесть, Уэстбрук, по ходатайству которого лорд Эльдон, как лорд-канцлер, 17 марта 1817 постановил лишить Шелли права воспитывать своих детей от первого брака. Основанием этому послужили его связь с Мэри Годвин (несмотря на то, что в это время Шелли, овдовев, уже был женат на ней) и атеистические взгляды, высказанные в «Королеве Маб». Шелли был таким образом как бы объявлен вне закона. Против него восстало и общественное мнение, преследовавшее его до самой смерти. Его поэмы также всё ещё не вызывали сочувствия. В горестном настроении Шелли решил покинуть родину. 11 марта 1818, вместе с семьей и со сводной сестрой Мэри, Клэр Клэрмонт, матерью маленькой Аллегры, прижитой ею от Байрона, Шелли уехал в Италию.

Четыре года, которые Шелли прожил в Италии, были самыми продуктивными и полными годами его жизни. В первые два года уже возникли его «Освобождённый Прометей» и трагедия «Ченчи», заставляющие думать, что останься Шелли в живых, Англия обладала бы сильным, глубоким и вдумчивым драматургом. В это время расширяются артистические запросы Шелли. Давнишний восторг перед поэзией древней Эллады, перед Гомером, гимны которого переводил Шелли, перед Софоклом, с которым он никогда не расставался, и, наконец, перед Феокритом, чьё влияние слышится в одной из наиболее проникновенных поэм Шелли, «Адонис», написанной за год до его смерти в память рано умершего Китса, весь этот чисто артистический восторг перед Грецией ещё обновляется вестями о греческом восстании и знакомством с одним из его видных деятелей, Маврокордато. Шелли искренно говорит ему: «Мы все греки» и задумывает свою «Элладу» (1821).

Под небом Италии — Италии начала века, где вспыхнуло национально-освободительное движение, — Шелли увлекается Данте с его «Божественной Комедией» и с более близкой лирическому гению самого Шелли «Vita Nuova». С Италией, «раем изгнанников», как назвал её Шелли, связаны, кроме «Ченчи», «Строки, написанные среди Евганейских холмов» и «Юлиан и Маддало». Через посредство итальянского Возрождения Шелли понял и поэтов «старой весёлой Англии» времён королевы Бетси, к изысканной прелести которых так внимательно прислушивались поэты-лэкисты и ещё больше Китс. Подобно лэкистам, поэта приковывает к себе и красота природы. Время пребывания в Италии может быть названо самым счастливым периодом в жизни Шелли. Первый год, проведённый в Ливорно и Неаполе, был омрачён посещением Байрона в Венеции. Шелли был удручён не только распутством Байрона, но и его странным отношением к маленькой дочери Аллегре и к её матери. Несколько позже супругам Шелли пришлось оплакивать потерю своего сына Уильяма, похороненного на том же кладбище в Риме, где покоится теперь и прах Шелли. Но уже второй и третий год итальянской жизни, прошедшие в Пизе и Ливорно, были полны надежд и разнообразных впечатлений. Кроме Байрона, которого, несмотря на разочарование в нём как в человеке, Шелли продолжал время от времени посещать, к образовавшемуся около него кружку присоединились теперь Медвин и Трелоне, поддерживавшие бодрость духа Шелли. Медвин, двоюродный брат Шелли, был и товарищем его по пансиону, где он воспитывался до поступления в Итон.

Творчество Шелли медленно пробивало путь к читателю (издания «Ченчи» и «Освобождённого Прометея», вышедшее в Лондоне в 1821, получили известность лишь после смерти поэта). Написанный в год смерти блестящий очерк «В защиту поэзии», о котором Шарп, один из биографов поэта, справедливо пишет, что «каждый, кто интересуется поэзией, должен не только прочесть, но изучить его», вовсе не нашёл издателя.

В конце мая 1822 Шелли с женой и супругами Уильямс жили на берегу моря около Специи, в вилле Casa Nova. Шелли, не умевший плавать и не имевший понятия о морском спорте, страстно любил море и вместе с Байроном приобрёл шхуну, названную «Ариэль». Когда прибыла шхуна, у Шелли было несколько видений: то маленькая Аллегра выходила из моря, то какая-то фигура звала его за собой в гостиную и там, сняв покрывало, оказывалась его двойником, исчезавшим со словами: «Siete soddisfatto» (итал. «Вы довольны»). Кто-то видел также Шелли в лесу, когда он в это время был дома. 1 июля Шелли и Уильямс отправились в Ливорно и оттуда в Пизу, где происходило совещание между Байроном и Ли Гентом по поводу затеянной первым газеты. На обратном пути Шелли вновь шёл на шхуне «Ариэль» с Уильямсом и лишь одним мальчиком в виде матроса, а Трелоне следовал на яхте Байрона, «Боливар». Скоро из-за густого тумана «Ариэль» скрылся из виду, а после быстро налетевшего непродолжительного, но сильного шквала от «Ариэля» не оставалось уже и следа. Через несколько дней море выкинуло два трупа, оказавшихся Шелли и Уильямсом. Труп Шелли был сожжён на месте, и урна с его прахом отослана в Рим, где она покоится на протестантском кладбище рядом с останками поэта Китса и маленького сына Шелли. В карманах Шелли были найдены томики Софокла и Китса.

Перси Биши Шелли цитаты (261 цитат)

Перси Биши Шелли — английский поэт. Был женат на Мэри Уолстонкрафт Шелли.

Своей пламенной верой в полновластный и всеразрешающий разум, своим полным пренебрежением к унаследованным от прошлого человеческим воззрениям, верованиям и привычкам Шелли принадлежит ещё к последователям идей века Просвещения. «Политическая справедливость» Годвина, проникнутая целиком революционным анархизмом девяностых годов XVIII в., стала очень рано его евангелием; но идеи Годвина претворились у Шелли в красивые поэтические видения, смело задуманные и своеобразные. Эти образы, воздушные и туманные, убаюкивают сознание своей дивной художественностью. Как поэт, Шелли принадлежит уже целиком к началу XIX столетия, к тому блестящему возрождению поэзии, которое мы называем романтизмом. Поэтическое дарование Шелли, таким образом, не вполне соответствует его миросозерцанию. Двойственность Шелли, как рационалиста и романтика, мыслителя и художника, проповедника и поэта, составляет самую характерную черту его гения.

«Шелли научил нас, — пишет профессор Доуден — признавать благодетельность высшего закона, тяготеющего над избранными душами, живущими ради идеи, ради надежды, и готовых претерпеть за них и попреки, и посрамление, и даже принять смерть мученичества». Но этот высший закон, как его представил себе Шелли, — вовсе не добровольное подвижничество или жалкий аскетизм; Шелли и в стихах, и в прозе отдаёт должное музыке, живописи, скульптуре и поэзии и обогащает наше сознание их могуществом. Его только никогда не удовлетворяет эпикурейское наслаждение красотой или удовольствием. Его поэзия вливает в нас Божественную тревогу, которую не могут рассеять ни музыка, ни живопись, ни скульптура, ни песня; через их посредство мы поднимаемся к какой-то высшей красоте, к какому-то вожделенному добру, которых мы, может быть, никогда не достигнем, но к которым мы постоянно и неминуемо должны стремиться» . Женственно-красивый и нежный облик Шелли, с его открытым и вдумчивым взором, заканчивает обаятельность его, как поэта и как человека.

ПЕРСИ БИШ ШЕЛЛИ (1792-1822). 100 великих поэтов

ПЕРСИ БИШ ШЕЛЛИ (1792-1822)

Бурная скандальная жизнь Перси Биш Шелли и его ужасная трагическая смерть сделали поэта своеобразным символом разбушевавшегося порока и заслуженного возмездия. Виновен ли Шелли в такой жесткой оценке? Трудно сказать. Но редкий порок не приписан ему нашими современниками, особенно любителями интеллектуального фантазирования.

Родился будущий поэт 4 августа 1792 года в Филд-Плейс (графство Суссекс). Он был старшим из семерых детей состоятельного землевладельца Т. Шелли, впоследствии возведенного в баронеты.

После сравнительно безоблачного раннего детства Перси Биш учился в привилегированных школах в Сайон-Хаусе близ Лондона и в Итоне. В октябре 1810 года юноша поступил в Юниверсити-колледж Оксфордского университета. Здесь Шелли живо интересовался логикой, этикой, метафизикой и критикой христианства и свел дружбу с Т. Дж. Хоггом (1792-1862), который разделял многие его увлечения, хотя и уступал в остроте ума. Друзья стали закоренелыми атеистами и в начале 1811 года анонимно выпустили брошюру под названием «Необходимость атеизма», в которой утверждали, что бытие Божие нельзя обосновать рационально. Откровенное глумление над Богом вызвало возмущение у руководства университета. Авторов брошюры вычислили быстро, но они отказались признаться в содеянном. Тогда 25 марта 1811 года обоих заслуженно исключили из университета.

Отец Шелли был возмущен недостойным поведением сына. Но окончательный разрыв с родителями произошел летом того же года после бегства молодого человека с одноклассницей его сестер Гарриет Уэстбрук. В Эдинбурге Перси и Гарриет обвенчались.

Шла затяжная война против Наполеона. Как обычно в тяжелые для Великобритании времена, борцы за независимость Ирландии устраивали раскольническую возню. Неприкаянный бездельник Шелли поспешил поучаствовать в смуте и прихватил с собой юную супругу. Он колесил по Шотландии, Англии, Ирландии и Уэльсу, нигде не задерживался подолгу, много читал и с мыслью о близящемся освобождении человечества одну за другой публиковал «свободолюбивые» брошюры.

Как и прочие ранние произведения, проза Шелли того периода была весьма слабой, к тому же носила политический и антирелигиозный характер. Бунтарские настроения присущи и его первым литературным произведениям – анонимно изданным готическим романам «Застроцци» (опубликован в 1810 году) и «Сент-Эрвин» (опубликован в 1811 году), сборнику стихов «Подлинные стихотворения Виктора и Казиры» (1810, совместно с сестрой Элизабет), ранним политическим стихотворениям.

Шелли познакомился с автором «Исследования о политической справедливости» Уолстонкрафтом Годвином и с философом Дж. Ф. Ньютоном, разрабатывавшим далекие от канонических теории религии и морали. Каждый из них оказал огромное влияние на мировоззрение Шелли и в известной степени – на всю его дальнейшую жизнь.

1813 год ознаменовался для Перси анонимным изданием его первого значительного произведения – поэмы «Королева Маб» и рождением дочери Ианты. К тому времени семейная жизнь Шелли основательно расстроилась, а после того как в июле 1814 года поэт познакомился с дочерью Годвина Мэри, окончательно развалилась. Мэри шел семнадцатый год, Перси – двадцать второй. Молодые люди полюбили друг друга.

Шелли предложил Гарриет развестись, но та категорически отказалась. Тогда 28 июля 1814 года влюбленные сбежали и уехали на континент. С того времени Перси и Мэри считали это число своим общим днем рождения и до конца совместной жизни праздновали только его. Более того, с 28 июля 1814 года влюбленные стали вести общий дневник!

В декабре 1814 года покинутая мужем безутешная Гарриет преждевременно родила от Шелли сына Чарлза. Через три месяца Мэри тоже родила первенца, но мальчик умер в младенчестве.

И вот наступил 1816 год, который мистически настроенные фантазеры называют роковым годом Перси Биш Шелли – годом, когда великий поэт продал душу дьяволу. В начале года у Мэри родился еще один сын – Уильям. Летом любовников пригласил к себе Байрон, и они гостили у сумрачного гения в Швейцарии. Здесь никогда не поднимавшийся ранее до подобных поэтических высот Шелли создал сразу четыре шедевра англоязычной литературы – стихотворения «Гимн Интеллектуальной Красоте» и «Монблан», а также поэмы «Аластор, или Дух одиночества» (начата в 1815 году) и «Лаон и Цитна», впоследствии переименованная в «Восстание Ислама».

Видимо, именно в Швейцарии и произошел спор между Мэри Шелли и Байроном о том, кто создаст лучшее произведение о привидениях. Как известно, верх одержала Мэри, написавшая с помощью Перси Шелли «Франкенштейна». Это произведение положило начало жанру романов ужаса.

В конце года покончила жизнь самоубийством Гарриет. Едва новость достигла любовников, как они поспешили вступить в законный брак. Случилось это 30 декабря.

Мэри втянула в свой распутный мир сестру Клэр Клермон, которая в 1818 году родила от Байрона внебрачную дочь. Шелли пришлось взять на содержание и мать, и младенца, поскольку Годвин отказался от развратных дочерей. В октябре Мэри родила дочь Клару, и Перси в пятый раз стал отцом.

Далее оставаться в Англии семейству Шелли не было смысла. Поэт много болел, ему надо было зарабатывать средства на содержание семьи. Единственное, что его еще здесь удерживало, были дети от Гарриет, но в марте 1819 года суд отдал их на воспитание родителям несчастной женщины, а те запретили Шелли приближаться к их дому.

Долгожданный отъезд в Италию не изменил кочевого образа жизни заблудшего семейства. Едва ли между Миланом и Неаполем найдется большой город или морской курорт, где бы Шелли не останавливались на протяжении последних четырех беспокойных лет их жизни.

В Венеции умерла Клара. В Неаполе Шелли удочерил младенца Елену – она прожила пять месяцев и тоже умерла. В Риме умер сын Уильям. Во Флоренции Мэри родила четвертого сына – Перси. Задержались Шелли в Пизе, где в относительном покое они прожили бoльшую часть 1820-1822 годов.

Примерно к этому периоду относится история, характеризующая отношения в этой странной семье. Друг поэта богоборец Хогг влюбился в Мэри. Женщина поставила об этом в известность Перси. И тогда Шелли предложил ей начать под его руководством любовную переписку с молодым человеком, поскольку вздумал поэкспериментировать с любовью втроем.

Но Мэри эта идея не нравилась, она буквально вымучивала из себя каждое послание. В конце концов Шелли был вынужден отказаться от своей затеи ради сохранения семьи. Роман закончился, едва успев начаться.

В Европе Перси Биш Шелли создал более восьмидесяти прекрасных лирических стихотворений, сделал множество переводов, написал ряд крупных и сложных поэтических произведений, а также известный трактат «Защита поэзии». Наиболее известные шедевры поэта: стихотворная повесть «Розалинда и Елена», камерная лирическая драма «Освобожденный Прометей», поэма «Юлиан и Маддало», романтическая трагедия «Ченчи», поэма «Маскарад Анархии», драматические сатиры «Питер Белл Третий» и «Царь Эдип, или Тиран-толстоног», мифологическая поэма «Атласская колдунья», лирическая драма «Эллада», элегия в память Джона Китса «Адонаис», незавершенная поэма «Торжество жизни», в которой поэт попытался изложить своего рода духовную историю западной цивилизации.

8 июля 1822 года Перси Биш Шелли, его друг лейтенант Э. Э. Уильямс и матрос Ч. Вивиан отплыли из Ливорно на недавно купленной поэтом парусной шлюпке «Дон Жуан». Они намеревались прогуляться вдоль побережья. Во второй половине дня начался шторм. Примерно в десяти милях от Виареджо, в заливе Специя шлюпка столкнулась с фелюгой из Ливорно. Все пассажиры «Дон Жуана» утонули. Через некоторое время их сильно покалеченные тела прибило к берегу.

Лорд Байрон, Ли Хант и Э. Дж. Трелони 13 августа 1822 года торжественно сожгли тела Шелли и Уильямса на костре. В начале 1823 года прах Шелли захоронили на протестантском кладбище в Риме, рядом с могилой погребенного незадолго до того Джона Китса.

После гибели мужа Мэри смогла написать только «Воспоминания». Все последующие годы вдова посвятила творчеству мужа и очищению его светлого имени от клеветы.

Мэри Шелли умерла 1 февраля 1851 года в возрасте пятидесяти трех лет. Несколько последних лет она была неподвижна, ее разбил паралич.

Лучше переводы произведений Перси Биш Шелли на русский язык были сделаны К. Д. Бальмонтом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Клуб поэзии. Перси Биши Шелли. «Странники мира»

Вход свободный. 12+

 

Клуб поэзии (основан в 1979 году в МГУ) приглашает вас в Дом-музей Марины Цветаевой на свое очередное заседание, которое состоится 15 февраля, в субботу, в 16.00. Оно будет посвящено творчеству одного из крупнейших поэтов-романтиков английской и всей мировой литературы – Перси Биши Шелли.

Шелли родился 4 августа 1792 года в графстве Сассекс в семье деревенского сквайра. Биографы отмечают его детскую склонность к мечтательности и созерцанию, способность к сильным душевным переживаниям, увлечение литературой, особенно античными авторами.

Романтическая натура Шелли во многом определила его судьбу. Исключение из Оксфорда за написание и распространение брошюры «Необходимость атеизма», лишение наследства и даже запрет приходить домой на несколько лет, бегство и тайный брак с 16-летней Гарриэт Уэстбрук, подругой его сестер, дочерью богатого трактирщика… Все это, к счастью или к сожалению, способствовало становлению Шелли как гонимого борца за свободу, автора ярких политических памфлетов, романиста, врага британского «общества». И только затем Шелли становится известен как поэт! Редкий случай в истории литературы.

Еще в Итоне (в элитной закрытой школе) Шелли увлекся идеями «Рассуждения о политической справедливости» Уильяма Годвина (1756–1836), проповедника одной из кальвинистских общин, ярого врага частной собственности и государства, автора утопического проекта построения нового общества, где продукты труда распределяются по потребностям. Всеобщее благо, по Годвину, заключается в обладании умом, деятельной добротой и свободой.

Личное знакомство Шелли с Годвином предопределило и расцвет таланта Шелли, и обретение счастья в любви с Мэри Годвин (дочерью философа), и, в конечном итоге, последнее изгнание – бегство поэта в Италию, где он особенно был близок с Байроном и Китсом, а также с поэтом и издателем Ли Хантом. В 1818 году вместе с Мэри, а также с ее сестрой Клэр Клэрмонт и ее дочерью Аллегрой, отцом которой был Дж. Байрон, Шелли навсегда покинул Британию.

Четыре последующих года жизни в Италии стали временем личного счастья, расцвета таланта, окончательного становления Шелли как романтика и зрелости его политических убеждений. Любовь к Древней Греции и новости о греческом восстании подводят Шелли к масштабной поэме «Эллада» (1821).

В начале июля 1822 года Шелли с друзьями понадобилось на недельку съездить в Пизу для встречи с Байроном и Ли Хантом. На обратном пути яхта «Ариэль» затонула в Средиземном море, немного не дойдя от Ливорно до Специи, где была вилла Шелли. Его труп был выброшен на берег много позже и окончательно опознан по тому, что в карманах нашли томики Софокла и Китса.

Шелли, влияние которого на мировую поэзию неоценимо, немного не дожил до своего 30-летия.

Следите за нашими публикациями в сети Фейсбук https://m.facebook.com/clubpoet/, ВКонтакте https://vk.com/club168714527

Больше информации – на сайте Клуба: https://www.physpoetryclub.com/

Пишите нам на адрес электронной почты: [email protected].

Ждем вас 15 февраля 2020 года в концертном зале Дома-музея Марины Цветаевой по адресу: Борисоглебский пер., д. 6, стр. 1.

Тел.: +7 (495) 695 35 43


Перси Биши Шелли – защитник вегетарианства

Перси Биши Шелли – английский поэт XIX века. Его стихотворения принадлежали к зарождавшемуся тогда романтическому движению в литературе. Да и вся его недолгая жизнь окутана романтическим ореолом: здесь и кража невесты, и побег в другую страну, снова кража невесты и даже его смерть в 29 лет была романтичной. Вот такого вот юношу с очень нежной внешностью и душой считают своим и кисейные барышни, и коммунисты, и вегетарианцы. И не зря. За свою недолгую жизнь он успел не только понять полезность растительной пищи, но и убедить в этом своих современников, написав множество эссе на эту тему, одно из которых «Похвала вегетарианству» мы будем здесь цитировать.

Яркая жизнь

Перси Шелли родился 4 августа 1792 года недалеко от Сассекса в Великобритании в семье баронета. Как и полагалось тогда в привилегированных семьях, воспитание он получал сначала от своего наставника, потом в пансионате для мальчиков, в Итоне и, наконец, в Оксфорде. Во всех школах тогдашней Англии царила жестокость, которую в то время называли строгостью. Мальчик с очень миловидной и девичьей внешностью и слабым здоровьем подвергался гонениям и нападкам не только со стороны соучеников, но и со стороны учителей. Он стал мальчиком для битья, но не обозлился, а просто убежал от реальности в книги. За время своего обучения он читал книги на латыни и греческом, увлекался химией и оккультизмом. В школе у героя было два прозвища – Шелли-безумец и Шелли-безбожник. Второе являлось более оскорбительным в те времена.

Видимо побег в науку и книги был настолько глубоким, что к своим 18 годам он уже написал два романа и несколько стихотворений.

В 1810 году он поступает в Оксфорд. Начинает увлекаться политикой и идеями справедливости, переписывается с философом-анархистом и своим будущим тестем Уильямом Голдингом. В 1811 году он пишет и распространяет в университете брошюру «О необходимости атеизма». Такого вольнодумства ему простить не могли – его исключают из университета. Отец за такой скандал лишает его денег.

Именно эти события заставили его жить вне условностей. Общество его отвергло, а он не стал исправлять свою репутацию безбожника и вольнодумца, а только лишь подпитывал ее.

Любовные скандалы

Первой любовью Шелли была его кузина Гэрриэт Грув. Семьи обеих сторон не были против такого союза. Но сама девушка не смогла мириться со скандальной репутацией своего избранника.

Следующей была тоже Гэрриэт – подружка его сестер – Гэрриэт Уэстбрук. После исключения из Оксфорда молодой поэт селится у ее отца – держателя отеля и ростовщика. К тому времени он уже приобретает в некоторых кругах репутацию гонимого за идею. Он решает и дальше следовать пути справедливости, невзирая ни на какие моральные правила. Он как бы спасает Гэрриэт от жестокого обращения ее отца. Никакого благословления от обоих родителей он естественно не попросил. Он просто сбежал с ней сначала, а потом женился. Родители Шелли не могли поверить в такой мезальянс и снова лишили поэта денежного обеспечения.

Молодая пара сначала жила у товарища по университету, которого вместе с ним исключили. Другу, проверенному тяготами университетской жизни, Шелли предложил разделить свою жену. История умалчивает ответ Хогга, зато ответ жены известен – категоричное «Нет». Отношения начали расстраиваться. Гэрриэт родила Шелли дочь, которую назвали в честь героини Иланты в его произведении «Королева Маб». Потом она родила еще одного ребенка, но Шелли считал, что это не его ребенок, они к этому времени уже и не жили вместе. Гэрриэт в 1817 году утопилась из-за своего любовника.

В 1811 году он сбежал с Гэрриэт, а уже в 1814 году новый побег с Мэри Годвин – дочерью философа, с которым поэт переписывался. Матерью девочки была писательница, пропагандирующая идеи феминизма. Папа был философом-анархистом, поэтому Мэрри растили в очень либеральной обстановке. Тем не менее благословения 16-летняя девочка на связь с женатым мужчиной не получила. Пришлось Шелли снова красть свою любовь. Они сбежали не одни, прихватили с собой сводную сестру Мэрри Клэр Клэрмонт – будущую любовницу Байрона. Так они и жили: женатый Шелли, его 16-летняя любовница и ее сестра. Родители Шелли полностью отказалась от связи с сыном за скандальный образ жизни.

Перси Шелли действительно был борцом за справедливость, поэтому он не только не отказывался от своих детей, он обеспечивал и чужих, например второго ребенка своей первой жены он хотел взять себе на воспитание вместе с Илантой после смерти их матери. Ему не разрешило это сделать пуританское английское общество. Также он воспитывал Аллегру – дочь Байрона. С Мэрри Шелли у них было много детей, но выжил только один мальчик. После смерти Шелли она больше не вышла замуж и хранила до самой своей смерти горсть праха поэта и кусочек его сердца.

«В защиту вегетарианства»

В 1812 Перси Шелли с головой окунается в политику и обнаруживает свой талант в этой сфере. Он мог бы сделать неплохую карьеру в палате лордов, если бы общество не взбунтовалось против его скандальности и политических взглядов. В своих эссе он писал о необходимости реформ во всем королевстве, а также о правах Ирландцев и католиков. Он пишет свою философскую поэму «Королева Маб», в которой опять возвращается к пропаганде атеизма. В своих политических речах ратует за анархизм и ведение естественной жизни. Политические речи привели его к изгнанию из Англии в Италию, где он погиб, сплавляясь на яхте, а анархизм привел его к вегетарианству по этическим причинам.

В своих записных книжках он много писал о пользе вегетарианства, приводил доказательства из энциклопедии по анатомии человека. Многое из этого вошло в «Королеву Маб». Но все выдержки по теме были выписаны в эссе под названием «В защиту вегетарианства (натуральной еды)». Вот перевод некоторых частей этого эссе:

«Сравнительная анатомия показывает, что человек со всех точек зрения похож на плодоядного, а не на плотоядного. У человека нет когтей, чтобы хватать добычу, нет клыков, чтобы разрывать еще живую плоть. Бык превращается в говядину, а овца в баранину только после того, как человек их сначала обманет большим количеством еды, откармливая на убой, а потом совершенно бесчеловечным способом убьет их, несмотря на их естественное сопротивление. Вид кровавого сока и сырого мяса вызывает у нас только отвращение и мы маскируем его, чтобы забыть о собственной жестокости, а также приправляем его и делаем другие кулинарные трюки, чтобы можно было просто переварить его. Пусть защитник животной пищи проведет эксперимент, рекомендуемый Плутархом – разорвет живого ягненка зубами, погрузит свою голову в его еще пульсирующие органы и утолит жажду его кровью. И вот тогда поймет свои истинные инстинкты и спросит самого себя: «Разве для этого природа меня создала?»

У человека нет ничего общего с хищными животными, зато обезьяны очень похожи на человека. Орангутанг – самое антропоморфное животное. Расположение внутренних органов и зубов у нас очень похоже. И все они – и обезьяны и орангутанги – едят фрукты.

Тело человека создано для чисто растительной пищи. Конечно, ему сложно отказаться от стимулирующего действия животной пищи, но это говорит только о слабости его ума, а не о достижении. Есть история о том, как ягненка экипаж корабля кормил мясом, за неимением другого. В конце путешествия он отказался от своего естественного питания. Есть опыты, которые проводили над лошадьми, овечками, быками и даже голубями – их кормили мясом до тех пор, пока они не начинали ненавидеть свое естественное питание. Так и наши дети в начале предпочитают фрукты и булочки, а не мясо, но потом меняют предпочтения в пользу мяса, происходит деградация пищеварительных органов и свободное употребление овощей вызывает расстройство желудка. Мы все помним смешную гримасу человека, когда он первый раз пробует алкоголь – ему не нравится. Первая реакция или инстинкт не могут быть ошибочными, а решить, что животная еда – это хорошо, после того как нас силой заставили изменить наши аппетиты, это все равно что назначить настоящего преступника судьей собственного дела, или еще хуже – проконсультироваться с отпетым пьяницей о целебных свойствах коньяка».

Перси Шелли писал эти заметки на протяжении всей своей жизни. Умер он в 29 лет в 1822 году, утонул у берегов Италии.

 Лилия Галяутдинова

Облако Перси Биши Шелли

Я приношу свежий душ для жаждущих цветов,

От морей и ручьев;

Несу светлую тень для листьев при закладке

В полуденных мечтах.

От моих крыльев колеблются росы, которые пробуждают

Сладкие бутоны каждый,

Когда покачивают на груди матери,

Как она танцует вокруг солнца.

Я держу цепом града,

И белят зеленые равнины внизу,

А потом снова растворяю в дожде,

И смейтесь, когда я прохожу в грохоте.

Я просеиваю снег на горах внизу,

И сосны их громадные стонут от ужаса;

И всю ночь это моя подушка белая,

Пока я сплю в объятиях взрыва.

Возвышенное на башнях моих небесных беседок,

Молния, мой пилот сидит;

В пещере внизу скован гром,

Он борется и воет при припадках;

Над землей и океаном плавным движением,

Этот пилот ведет меня,

Соблазненные любовью движущихся гениев

В глубине пурпурного моря;

За ручьями, и скалами, и холмами,

Над озерами и равнинами,

Где бы он ни мечтал, под горой или ручьем,

Дух, которого он любит, остается;

И я все время греюсь в синей улыбке Небес,

Пока он растворяется в дожде.

Сангвинический Восход, с его метеоритными глазами,

И его огненные перья распростерлись,

Прыгает на спинку моей парусной рамы,

Когда утренняя звезда светит мертвой;

Как на острие горного утеса,

Которое землетрясение качает и раскачивает,

Орел, который сейчас может сидеть

В свете его золотых крыльев.

И когда закат сможет дышать, от освещенного моря внизу,

Его пыли покоя и любви,

И малиновый покров накануне может упасть

Из глубины небес наверху,

Со сложенными крыльями отдыхаю на моем воздушном гнезде,

Еще как задумчивая голубка.

Эта круглая дева с белым пламенем,

Кого смертные называют Луной,

скользит по моему флисовому полу,

Полуночный ветерок развевает;

И везде, где стукнут невидимые ноги ее,

Что только ангелы слышат,

Может, сломал ткань тонкой крыши моей палатки,

Звезды выглядывают за ней и всматриваются;

И я смеюсь, глядя, как они кружатся и убегают,

Как рой золотых пчел,

Когда я увеличиваю арендную плату в ветряной палатке,

До успокоения рек, озер и морей,

Как полосы неба пронзили меня на высоте,

Все вымощены луной и этими.

Трон Солнца связываю горящей зоной,

И Луна с жемчужным поясом;

Вулканы тусклые, звезды кружатся и плывут,

Когда вихри разворачиваются, мое знамя разворачивается.

От мыса до мыса, мостовидной формы,

За бурным морем,

Защита от солнечных лучей, я свисаю, как крыша,

Горы его колонны быть.

Триумфальная арка, через которую я иду

Ураган, огонь и снег,

Когда Силы воздуха прикованы к моему стулу,

Бант миллиона цветов;

Сфера-огонь над его мягкими цветами сплелась,

Пока влажная Земля внизу смеялась.

Я дочь Земли и Воды,

И Птенец Неба;

Прохожу через поры океана и берега;

Я меняюсь, но не могу умереть.

Для после дождя, когда нет пятен

Павильон Небесный гол,

И ветры и солнечные лучи с их выпуклыми отблесками

Создайте голубой купол воздуха,

Я тихонько смеюсь над собственным кенотафом,

И из пещер дождя,

Как дитя из чрева, как привидение из могилы,

Я встаю и снова разбираю.

Гимн интеллектуальной красоте Перси Биши…

Ужасная тень какой-то невидимой Силы

Плывет, хотя и невидима среди нас; в гостях

Этот разнообразный мир с непостоянным крылом

Как летние ветры, ползущие с цветка на цветок;

Как лунные лучи, что за каким-то сосновым горным дождем,

Он посещает непостоянным взглядом

Каждое человеческое сердце и лицо;

Как оттенки и гармонии вечера,

Как облака в звездном свете, широко распространенные,

Как память о музыке убежала,

Как бы то ни было, что по своей милости может быть

Дорогой, но еще дороже за свое тайна.

Дух КРАСОТЫ, освящающий

Своими собственными красками все ты сияешь

Человеческой мысли или формы, куда ты ушел?

Почему ты ушел и покинул наш штат,

Эта тусклая обширная долина слез, пустая и пустынная?

Спросите, почему солнечный свет не навсегда

Ткет радуги над горной рекой,

Почему что-то должно потерпеть неудачу и исчезнуть, что показано однажды,

Почему страх и мечта, смерть и рождение

Бросьте на дневной свет этой земли

Такой мрак, почему у человека такой простор

Для любви и ненависти, уныния и надежды?

Ни один голос из какого-то более возвышенного мира никогда не слышал

Мудрецу или поэту были даны следующие ответы:

Поэтому имена Демона, Призрака и Небес,

Сохранились записи их тщетных усилий:

Хрупкие заклинания, чье полное очарование могло не помочь разорвать,

Судя по всему, что мы слышим и все видим,

Сомнение, случайность и изменчивость.

Только твой свет, как туман над горными горами,

Или музыка, посылаемая ночным ветром

Сквозь струны какого-то неподвижного инструмента,

Или лунный свет на полуночном ручье,

Дает благодать и правда к беспокойному сну жизни.

Любовь, Надежда и Самоуважение, как облака отходят

И приходят, на какие-то неопределенные моменты одолжены.

Человек был бессмертным и всемогущим,

Ты, неизвестный и ужасный, как ты,

Со своим славным поездом сохранил твердое состояние в его сердце.

Ты посланник сочувствия,

Тот воск и убыль в глазах влюбленных;

Ты, что мысль человеческая пища,

Как тьма угасающему пламени!

Не уходи, как пришла твоя тень,

Не уходи — чтобы не было могилы,

Как жизнь и страх, темная реальность.

Еще мальчиком я искал призраков и мчался

Через множество комнат для прослушивания, пещер и руин,

И звездный лес, с ужасными шагами преследуя

Надежды на высокий разговор с умершими мертвыми

Я назвал ядовитые имена, которыми кормят нашу молодежь;

Меня не слышали; Я их не видел;

Глубоко размышляя над участком

О жизни, в то сладкое время, когда дуют ветры

Все жизненно важные вещи, которые просыпаются, чтобы принести

Новости о птицах и цветении,

Внезапно упала твоя тень на меня;

Я вскрикнул и в экстазе сжал руки!

Я поклялся посвятить свои силы

Тебе и тебе: разве я не сдержал клятву?

С бьющимся сердцем и слезящимися глазами, даже сейчас

Я вызываю призраков тысячи часов

Каждый из его безмолвной могилы: у них в видениях беседки

Прилежного рвения или восторга любви

Outwatch’d со мной в завистливую ночь:

Они знают, что никогда радость не озарила мне чело

Unlink’d с надеждой, что ты освободишь

Этот мир из его темного рабства,

Это ты , О ужасная ЛЮБОВЬ,

Я бы дал то, чего не могут выразить эти слова.

День становится более торжественным и безмятежным

Когда полдень прошел; есть гармония

Осенью и блеск в ее небе,

Которая летом не слышна и не видна,

Как бы не могло быть, как бы не было!

Так пусть твоя сила, которая любит истину

Природы в моей пассивной юности

Спустилась в мою дальнейшую жизнь, доставляет

Его спокойствие тому, кто поклоняется тебе,

И каждая форма, содержащая Тебя,

Кого, ДУХ прекрасный, твои чары сковали

Бояться самого себя и любить все человечество.

Адонай: Элегия на смерть Джона Китса от…

I

Я плачу об Адонайсе — он мертв!

О, плачьте об Адонайсе! хоть слезы наши

Не тей мороз, который сковывает столь родную голову!

И ты, печальный Час, избранный из всех лет

Чтобы оплакать нашу потерю, разбуди своих безвестных товарищей,

И научи их собственному горю, скажи: «Со мной

Умер Адонай; до будущего осмеливается

Забудьте прошлое, его судьба и слава будут

Эхо и свет в вечность! »

II

Где была ты, могучая Мать, когда он лежал,

Когда твой Сын лежал, пронзенный древком, который летит

В темноте? где была Лорн Урания

Когда умер Адонайс? С завуалированными глазами,

‘Середина слуха Эхо, в своем раю

Она насытила, а одна, мягким, нежным дыханием,

Разожгла все угасающие мелодии,

Которыми, как цветы, которые насмехаются труп внизу,

Он украсил и спрятал грядущую массу Смерти.

III

О, плачьте об Адонайсе — он мертв!

Просыпайся, грустная Мать, просыпайся и плачь!

А зачем? Утоли в их горящем ложе

Твои пламенные слезы, и пусть твое громкое сердце хранит

Как его, немой и безропотный сон;

Ибо он ушел, где все мудрое и прекрасное

Спуститесь — о, не мечтайте, что любовная Глубина

Еще вернет его к жизненному воздуху;

Смерть питается своим немым голосом и смеется над нашим отчаянием.

IV

Самый музыкальный из скорбящих, снова плачьте!

Оплакивай заново, Урания! Он умер,

Кто был Отцом бессмертной расы,

Слепой, старый и одинокий, когда гордость своей страны,

Священник, раб и убийца,

Растоптанный и издевательский много ненавистных обрядов

похоти и крови; он пошел, не испугавшись,

В бездну смерти; но его ясный Sprite

И все же царит над землей; третий среди сынов света.

V

Самый музыкальный из скорбящих, плачьте заново!

Не все взбирались на эту яркую станцию;

И счастливее они своим счастьем, знавшие,

Чьи свечи еще прожигают ту ночь времени

В которой погибло солнце; другие, более возвышенные,

Пораженные завистливым гневом человека или бога,

Потонули, исчезли в своем сияющем расцвете;

И некоторые еще живы, ступая по тернистой дороге,

Которая ведет через тяжелый труд и ненависть к безмятежной обители Славы.

VI

Но теперь умер твой младший, самый дорогой,

Воспитатель твоего вдовства, выросший,

Как бледный цветок, лелеянный какой-то грустной девой,

И питался слезами любви вместо росы;

Самый музыкальный из скорбящих, плачьте заново!

Твоя крайняя надежда, самая прекрасная и последняя, ​​

Цветок, чьи лепестки рассыпались прежде, чем они взорвались.

Лежит сломанная лилия — гроза миновала.

VII

К той высокой Столице, где царственная Смерть

Хранит свой бледный двор в красоте и разложении,

Он пришел; и купил за чистейшее дыхание:

Могила среди вечных. — Уходи!

Спешите, пока своды голубого итальянского дня

Это еще его подходящая угольная крыша! пока еще

Он лежит, как будто в росистом сне он лежал;

Не буди его! конечно, он насытится

глубоким и жидким отдыхом, забыв обо всех болезнях.

VIII

Он больше не проснется, о, никогда больше!

Внутри сумеречного зала быстро распространяется

Тень белой Смерти и у двери

Невидимая порча ждет, чтобы проследить

Его крайний путь к ее темному жилищу;

Вечный голод сидит, но жалость и трепет

Утешите ее бледный гнев, и она не осмеливается испортить ее

Так прекрасна добыча, до темноты и закона

Из перемен в его сне смертельный занавес рисовать.

IX

О, плачьте об Адонайсе! Быстрые сны,

Страстнокрылые Министры мысли,

Кто были его стадами, кого около живых потоков

Он кормил своей юной душой и кого учил

Любовь, которая была его музыка, не блуждай —

Не блуждай больше, от зажигающего мозга к мозгу,

Но опустись туда, откуда они возникли; и оплакивают их судьбу

Вокруг холодного сердца, где после их сладкой боли

Они никогда не соберутся с силами и не найдут снова дом.

X

И один дрожащими руками сжимает его холодную голову,

И веет его своими лунными крыльями и плачет,

«Наша любовь, наша надежда, наша печаль не мертвы;

Видите, на шелковистой кайме его слабых глаз

Как роса на спящем цветке, лежит

Слеза, которую какой-то Сон вырвал из его мозга. »

Пропавший ангел разрушенного рая!

Она не знала своего собственного; как без пятна

Она увядала, как тучка, затянувшая дождь.

XI

Один из прозрачной урны звездной росы

Омыл свои легкие конечности, как если бы их бальзамировал;

Другой отрезал ее обильные локоны и бросил на него

Венок на него, как анадем,

Который замерзшие слезы вместо жемчужин бегем;

Другой в своём преднамеренном горе сломал бы

Ее лук и крылатые тростники, как если бы они стремились к стволу

Большая потеря с более слабым;

И притупи колючий огонь о его замерзшую щеку.

XII

Еще одно великолепие на его рту алит,

Тот рот, откуда он обычно дышал

Который давал ему силу пронзить осторожный ум,

И пройти в тяжело дышащее сердце

Молнией и музыкой: сырая смерть

Утолила ласку на его ледяных губах;

И, как умирающий метеор окрашивает венок

Из пара лунного света, который срезает холодная ночь,

Он промелькнул через его бледные конечности и прошел к своему затмению.

XIII

И другие пришли. . . Желания и поклонения,

Крылатые убеждения и завуалированные судьбы,

Великолепие и мраки и мерцающие воплощения

Надежд и страхов и сумеречных фантазий;

И Скорбь, с ее семьей Вздохов,

И Удовольствие, слепая от слез, ведомая блеском

Из ее собственной умирающей улыбки вместо глаз,

Пришла в медленной пышности; движущаяся помпа может показаться

Словно зрелище тумана на осеннем ручье.

XIV

Все, что он любил и воплощал в мысли,

Формы, оттенка, запаха и сладкого звука,

Оплакивал Адонай. Утро искало

Ее восточная сторожевая башня, и ее волосы распущены,

Мокрые от слез, которые должны украшать землю,

Тусклые глаза, которые зажигают день;

Вдалеке стонал меланхолический гром,

Бледный океан лежал в беспокойном сне,

И дикие Ветры кружились, рыдая от ужаса.

XV

Затерянное Эхо сидит среди безмолвных гор,

И кормит свое горе своим помнящим, сидел на молодых зеленых брызгах,

Или пастуший рог, или колокольчик в день закрытия;

Так как она не может подражать его губам, дороже

Чем те, за чье презрение она приколола

В тени всех звуков: мрачный

Шепот между их песнями — все лесники слышат.

XVI

Горе одичало молодую Весну, и она сбросила

Ее растущие почки, как будто она Осень,

Или они мертвые листья; так как ее восторг летает,

Для кого она должна была пробудить мрачный год?

Фебу не был столь дорог Гиацинт

Ни самому себе Нарциссу, как обоим

Ты, Адонай: когда они встанут и прочь

Среди слабых товарищей своей юности,

С росой все

превратился в слезы; запах, вздыхая правду.

XVII

Сестра твоего духа, логово соловей

Не оплакивает своего друга такой мелодичной болью;

Не то чтобы орел, который, как ты, мог взбираться на

Небеса и мог питаться во владениях солнца

Ее могучая юность с утра жалуется,

Паря и крича вокруг своего пустого гнезда,

Как Альбион оплакивает тебя: проклятие Каина

Свет на его голове, пронзивший твою невинную грудь,

И ранил душу ангела, которая была его земным гостем!

XVIII

Ах, горе мне! Зима пришла и ушла,

Но горе возвращается с вращающимся годом;

Воздух и потоки возобновляют свой радостный тон;

Снова появляются муравьи, пчелы, ласточки;

Свежие листья и цветы украшают могилу мертвых времен года;

Любовные птицы теперь парятся в каждой паре,

И строят свои замшелые дома в полях и брере;

И зеленая ящерица, и золотая змея,

Словно пламя без заключения, пробудившееся от транса.

XIX

Сквозь лес, ручей, поле, холм и Океан

Ускоряющаяся жизнь из сердца Земли разразилась

Как всегда, с изменениями и движением,

Из великое утро мира, когда впервые

Бог рассветал над Хаосом; в его потоке immers’d,

Светильники Небес вспыхивают более мягким светом;

Все низменное задыхается священной жаждой жизни;

Распространяются сами по себе; и проводят в восторге любви,

Красоту и радость своей обновленной мощи.

XX

Прокаженный труп, тронутый этим духом,

Выдыхает цветками нежного дыхания;

Как воплощения звезд, когда сияние

Меняется на благоухание, они озаряют смерть

И насмехаются над веселым червяком, который просыпается внизу;

Мы ничего не знаем, умирает. Должен ли один, знающий

, Быть, как меч, поглощенный прежде ножен

Невидимой молнией? — интенсивный атом светится

Мгновение, затем гасится в самом холодном покое.

XXI

Увы! что все, что мы любили его, должно быть,

Но для нашего горя, как будто его не было,

И само горе будет смертным! Горе мне!

Откуда мы и почему? из какой сцены

Актеры или зрители? Великий и подлый

Встретиться с массой смерти, которая дает то, что должна занять жизнь.

Пока небеса голубые, а поля зеленые,

Вечер должен возвещать ночь, ночь настаивает на завтрашнем дне,

Месяц следует за месяцем с печалью, а год пробуждает год к печали.

XXII

Он больше не проснется, о, никогда больше!

«Проснись ты, — воскликнул Мизери, — бездетная Мать, воскресни

Выйди из сна и утолись в глубине своего сердца,

Рана более жестокая, чем его, со слезами и вздохами».

И все Сны, которые смотрели в глаза Урании,

И все Отголоски, которые песня их сестры

держала в святом безмолвии, кричали: «Восстань!»

Свифт как Мысль змеи Ужаленная память,

Из ее амброзийного покоя возникло увядающее великолепие.

XXIII

Она поднялась, как осенняя ночь, которая зародилась

С Востока и следует за диким и мрачным

Золотой день, который на крыльях вечности

Даже как призрак, покидающий носилки,

Оставил Землю трупом. Печаль и страх

Так поражена, так взволнована, так восхищена Урания;

Так опечалила ее, как атмосфера

Грозовой туман; так увлекла ее по дороге

Даже в печальное место, где лежал Адонай.

XXIV

Она умчалась из своего тайного рая,

Через лагеря и города, грубые камнем и сталью,

И человеческие сердца, которые, по ее воздушной походке,

Не уступая, раненые невидимая

Ладони ее нежных ног, куда они упали:

И острые языки, и мысли более острые, чем они,

Взять мягкую Форму, которую они никогда не могли отразить,

Чья священная кровь, как юные слезы мая

Павд вечными цветами этим недостойным образом.

XXV

В камере смерти на мгновение Смерть,

Sham’d присутствием той живой Силы,

Blush’d к уничтожению и дыханию

Revisited тех губы и бледный свет Жизни

Вспыхнул сквозь эти конечности, так поздно ее дорогое удовольствие.

«Не оставляй меня диким, мрачным и неудобным,

Как тихая молния покидает беззвездную ночь!

Не оставляй меня!» воскликнула Урания: ее горе

Rous’d Death: Смерть встала и улыбнулась, и встретила ее тщетную ласку.

XXVI

«Останься еще ненадолго! Поговори со мной еще раз;

Целуй меня, пока поцелуй может жить;

И в моей бессердечной груди и пылающем мозгу

Это слово, этот поцелуй, все мысли останутся живыми,

С пищей самой печальной памяти, оставшейся в живых,

Теперь ты мертв, как если бы он был частью

Тебя, мой Адонай! Я бы отдал

Все, что я должен быть таким, как ты сейчас!

Но я скован Времени и не могу оттуда уйти!

XXVII

«О нежное дитя, красивое, как ты,

Почему ты сошел с проторенных человеческих троп

Слишком рано и слабыми руками, но с могучим сердцем

Осмелился непрошедший дракон в своем логове?

Ты был беззащитен, ох, где же тогда было

Мудрость, которую зеркало оградило щитом, или презирала копье?

Или ты дождался полного цикла, когда

Твой дух должен был заполнить свою серповидную сферу,

Чудовища из жизненных отходов убежали от тебя, как олени.

XXVIII

«Стадо волков, смелых только для преследования;

Непристойные вороны, кричащие над мертвыми;

Стервятники на знамя завоевателя, где Истинное знамя завоевателя4


первый накормил,

И чьи крылья дождь зараза; как они бежали,

Когда, как Аполлон, из своего золотого лука

Пифиец в возрасте одна стрела пронеслась

И улыбнулся! Не искушай второго удара,

Они льются на гордые ноги, которые отвергают их, лежащих низко.

XXIX

«Входит солнце, и появляется множество рептилий;

Он садится, и каждое эфемерное насекомое затем

Собирается в смерть без рассвета,

И бессмертный звезды снова пробуждаются;

Так обстоит дело и в мире живых людей:

Божественный разум взлетает в восторге

Делая землю обнаженной и покрывая небо, и когда

Она тонет, рои, которые затемнил или раздвинул его свет

Предоставьте родным ему светильникам ужасную ночь духа.»

XXX

Так прекратилась она: и пришли горные пастыри,

Их гирлянды sere, их волшебные мантии разорвались;

Паломник Вечности, чья слава

За свою жизнь голова, как склоненная небеса,

Ранний, но непреходящий памятник,

Пришел, заслонив все молнии своей песни

В печали; из своих дебрей Иерна послала

Самый сладкий лирист ее самой грустной ошибки,

И Любовь научила Горе улетать, как музыка с его языка.

XXXI

Среди других, менее заметных, появился один хилый Форма,

Призрак среди людей; без товарищей

Как последнее облако надвигающейся бури

Чей гром является его звоном; он, как я предполагаю,

Глядя на обнаженную красоту Природы,

Актеоноподобный, и теперь он сбежал с пути

Слабыми шагами по пустыне мира,

И собственными мыслями , по этой труднопроходимой дороге,

Преследовали, как разъяренные псы, своего отца и свою добычу.

XXXII

Пардоподобный Дух, красивый и быстрый —

Любовь в маске опустошения — Сила

Опоясавшись слабостью — она ​​едва может поднять

Час превосходящего ;

Это умирающая лампа, падающий дождь,

Взрывная волна; даже пока мы говорим

Разве он не сломан? На увядающем цветке

Убивающее солнце ярко улыбается: на щеке

Жизнь может гореть в крови, а сердце может разбиться.

XXXIII

Его голова была обвита анютиными глазками,

И увядшими фиалками, белыми, пестрыми и синими;

И легкое копье, увенчанное кипарисовым конусом,

Круглое, чье грубое древко темные пряди плюща росло

И все же капает лесной полуденной росой,

Вибрирует, как вечно бьющееся сердце

Встряхнул слабую руку, схватившую его; из этой команды

Он пришел последним, заброшенный и обособленный;

Олень, брошенный стадом, поражен стрелой охотника.

XXXIV

Все стояли в стороне и при его частичном стоне

Улыбались сквозь слезы; хорошо знал этот нежный оркестр

Кто в чужой судьбе теперь плакал свою,

Как в акцентах неведомой страны

Он воспел новую печаль; грустная Урания просканировала

Незнакомец и пробормотала: «Кто ты?»

Он не ответил, но внезапно протянул руку

Обнажил свой заклейменный и окровавленный лоб,

Что было как у Каина или Христа — о! что так и должно быть!

XXXV

Какой более мягкий голос звучит над мертвыми?

Атварт, что за бровь наброшена эта темная мантия?

Какая форма печально склоняется над белым смертным одром,

В издевательстве над монументальным камнем,

Тяжелое сердце бьется без стона?

Если это Тот, Кто нежнейший из мудрых,

Учил, успокаивал, любил, почитал ушедшего,

Не раздражай меня негармоничными вздохами,

Молчание принятой жертвы этого сердца.

XXXVI

Наш Адонай выпил яд — о!

Какой глухой и злобный убийца мог увенчать

Чашу ранней жизни таким глотком горя?

Теперь безымянный червь отрекается от себя:

Он чувствовал, но мог убежать от волшебного тона

Чья прелюдия содержала всю зависть, ненависть и зло,

Но то, что выло в одной груди,

Безмолвный в ожидании песни,

Чья рука хозяина холодна, Чья серебряная лира нанизана.

XXXVII

Живи ты, чей позор не твоя слава!

Live! не бойся более сурового наказания от меня,

Ты бессмысленное пятно на запоминающемся имени!

Но будь собой и познай себя!

И в любое время года будь свободен

Чтобы пролить яд, когда текут твои клыки;

Раскаяние и презрение к себе будут цепляться за тебя;

Горячий стыд будет гореть на твоем тайном челе,

И ты будешь трепетать, как побитая собака, — как сейчас.

XXXVIII

Не будем плакать о том, что наш восторг улетучился

Вдали от этих коршунов, которые кричат ​​внизу;

Он просыпается или спит с вечными мертвыми;

Ты не можешь парить там, где он сейчас сидит.

Пыль к праху! но чистый дух потечет

Обратно к горящему фонтану, откуда он пришел,

Частица Вечного, которая должна светиться

Через время и перемены, неугасимо то же самое,

Пока твои холодные угли задыхаются грязный очаг стыда.

XXXIX

Мир, мир! он не мертв, он не спит,

Он пробудился от сна жизни;

‘Это мы, заблудшие в бурных видениях, сохраняем

С призраками бесполезная борьба,

И в безумном трансе ударяем ножом нашего духа

Ничто неуязвимое. Мы разлагаемся

Как трупы в могиле; страх и горе

Сводят нас в конвульсии и поглощают нас изо дня в день,

И холодные надежды роятся, как черви, в нашей живой глине.

XL

Он превзошел тень нашей ночи;

Зависть, клевета, ненависть и боль,

И беспокойство, которое люди называют восторгом,

Не может коснуться Его и больше не мучить;

От заразы медленного пятна мира

Он в безопасности и теперь не может оплакивать

Охлажденное сердце, напрасно поседевшая голова;

И, когда душа духа перестает гореть,

Бесискровым пеплом загрузите несвежую урну.

XLI

Он жив, он просыпается — это Смерть мертва, а не он;

Не оплакивайте Адонайса. Ты, молодой Рассвет,

Обрати всю росу твою в блеск, ибо от тебя

Дух, которого ты оплакивал, не ушел;

Пещеры и леса, перестаньте стонать!

Перестань, слабые цветы и фонтаны, и ты Воздух,

Который, как траурную пелену, накинул твой шарф

О покинутую Землю, теперь оставь ее голой

Даже радостным звезды, которые улыбаются его отчаянию!

XLII

Он сделан единым с Природой: слышен

Его голос во всей ее музыке, от стона

Грома до песни сладкой ночной птицы;

Он есть присутствие, которое нужно ощутить и познать

В темноте и в свете, из травы и камня,

Распространяется, куда может двигаться эта Сила

Которая унесла его существо в свое собственное;

Которая владеет миром с неутомимой любовью,

Поддерживает его снизу и зажигает наверху.

XLIII

Он часть красоты

Который когда-то он сделал еще прекраснее: он несет

Его часть, в то время как пластическое напряжение Единого Духа

Пролетает сквозь тусклый плотный мир , принуждая там

Все новые преемники форм, которые они носят;

Мучая нежелательный мусор, который проверяет его полет

По своему собственному подобию, сколько может выдержать каждая масса;

И разрываясь своей красотой и мощью

От деревьев и зверей и людей в небесный свет.

XLIV

Великолепие небосвода времени

Может затмиться, но не погаснет;

Подобно звездам они взбираются на назначенную высоту,

И смерть — это низкий туман, который не может затмить

Яркость, которую она может скрыть. Когда возвышенная мысль

Поднимает молодое сердце над своим смертным логовом,

И любовь и жизнь борются в нем за то, за что

Будет его земная гибель, мертвые живут там

И движутся, как ветры света, дальше темный и бурный воздух.

XLV

Наследники нереализованной славы

Восстали со своих престолов, построенные за пределами смертных мыслей,

Далеко в неявном. Чаттертон

Роза побледнела, его мучительной агонии не было

Но все же исчезло от него; Сидней, когда он сражался

И когда он падал, и когда он жил и любил

Возвышенно мягкий, Дух без пятна,

Возник; и Лукан, одобренный его смертью:

Oblivion, когда они поднялись, сжались, как вещь, восстановленная.

XLVI

И многие другие, чьи имена на Земле темны,

Но чье передаваемое истечение не может умереть

Пока огонь переживает родительскую искру,

Роза, ограбленная ослепительное бессмертие.

«Ты стал, как один из нас», — плачут они,

«Это было для тебя, сфера без царя уже давно

Ослепла в невознесенном величии,

Безмолвно в одиночестве среди Небес Песни.

Прими свой крылатый трон, ты, Веспер нашей толпы! »

XLVII

Кто оплакивает Адонаиса? О, выходи,

Негодяй из фонда! Обхвати своей тяжко тяжело дышащей Землей;

Как из центра, устремись свет твоего духа

За все миры, до его просторной мощи

Насыщи окружность пустоты: затем сожми

Даже до точки внутри день и ночь наши

И храни сердце твое светом, чтобы оно не утонуло

Когда надежда зажгла надежду и заманила тебя на край.

XLVIII

Или отправляйтесь в Рим, который является гробницей,

О, не его, но нашей радости: это ничто

То века, империи и религии там

Ложь погребены в разорении, которое они устроили;

Ибо кто может дать взаймы — не берут взаймы

Славы от тех, кто сделал мир своей добычей;

И он собран к царям мысли

Которые спорят с упадком своего времени,

И из прошлого все, что не может пройти.

XLIX

Иди в Рим — сразу в Рай,

Могила, город и пустыня;

И там, где возвышаются его обломки, как разбитые горы,

И цветущие сорняки, и ароматные рощи одеваются

Кости наготы Пустоши

Проходи, пока дух места не поведет

Ты шаги к склону зеленого входа

Где, как детская улыбка, над мертвыми

По траве распространяется свет смеющихся цветов;

L

И серые стены лепятся круглые, на которых тускнеет Время

Кормит, как медленный огонь по седой головне;

И одна острая пирамида с возвышенным клином,

Павильон из пыли того, кто планировал

Это убежище для его памяти стоит

Как пламя, превратившееся в мрамор; и ниже,

Поле раскинулось, на котором более новая полоса

Разбили в улыбке Небес свой лагерь смерти,

Приветствуя его, мы проигрываем с едва угасшим дыханием.

LI

Здесь пауза: все эти могилы еще слишком молоды

Чтобы перерасти печаль, которая принесла

Его заряд каждому; и если печать установлена,

Здесь, на одном источнике скорбного разума,

Не сломай его!

Колодец твой полный, если вернешься домой,

слез и желчи.От сурового ветра мира

Ищите убежище в тени могилы.

Что такое Адонайс, почему мы боимся стать?

LII

Один остается, многие меняются и проходят;

Небесный свет светит вечно, тени Земли летят;

Жизнь, как купол из разноцветного стекла,

Окрашивает белое сияние Вечности,

Пока Смерть не растопчет ее в клочья.—Die,

Если бы ты был с тем, что ищешь!

Следуйте туда, где все бежало! —Лизурное небо Рима,

Цветы, руины, статуи, музыка, слова — слабые

Слава, которую они переливают с подходящей правдой, чтобы говорить.

LIII

Зачем медлить, зачем возвращаться, зачем сжиматься, сердце мое?

Ушли надежды твои прежде: от всего здесь

Они ушли; ты должен теперь уйти!

Прошел свет от года обращения,

И мужчина, и женщина; и то, что все еще дорого

Привлекает сокрушать, отталкивает, чтобы увядать.

Мягкое небо улыбается, тихий ветер шепчет рядом:

«Тис Адонайс зовет! о, поспеши туда,

Не позволяй Жизни больше разделять то, что Смерть может объединить.

LIV

Тот Свет, чья улыбка зажигает Вселенную,

Та Красота, в которой все работает и движется,

То благословение, которое затмевающее Проклятие

Рождения не может погасить, это поддержание Любовь

Которая слепо соткана паутиной бытия

Человеком и зверем, землей, воздухом и морем,

Горит ярким или тусклым, поскольку каждое из них является зеркалом

Огня, которого все жаждут; Теперь лучи на меня,

Поглощая последние облака холодной смертности.

LV

Дыхание, мощь которого я вызвал в песне

, спускается на меня; Кора моего духа гонится,

Вдали от берега, вдали от дрожащей толпы

Чьи паруса никогда не были переданы буре;

Массивная земля и сферическое небо расколоты!

Мрачно, страшно, далеко несут меня;

Горя сквозь сокровенную завесу Небес,

Душа Адонаиса, как звезда,

Маяки из обители, где пребывают Вечные.

О Перси Биши Шелли | Академия американских поэтов

прочтите стихи этого поэта

Перси Биши Шелли родился 4 августа 1792 года в Филд-плейс, недалеко от Хоршема, Сассекс, Англия. Старший сын Тимоти и Элизабет Шелли, с одним братом и четырьмя сестрами, он стоял в очереди, чтобы унаследовать не только значительное состояние своего деда, но и место в парламенте. Он учился в Итонском колледже в течение шести лет, начиная с 1804 года, а затем поступил в Оксфордский университет.Он начал писать стихи еще в Итоне, но его первой публикацией был готический роман Zastrozzi (1810), в котором он выразил свои собственные еретические и атеистические мнения через злодея Застроцци. В том же году Шелли и другой студент, Томас Джефферсон Хогг, опубликовали брошюру с бурлескными стихами «Посмертные фрагменты Маргарет Николсон», а вместе со своей сестрой Элизабет Шелли опубликовал оригинальных стихов; Виктора и Казира . В 1811 году Шелли продолжил это плодотворное излияние, выпустив новые публикации, в том числе другую брошюру, которую он написал и распространил вместе с Хоггом, под названием «Необходимость атеизма», из-за которой он был исключен из Оксфорда менее чем через год зачисления.Шелли мог быть восстановлен в должности, если бы вмешался его отец, но это потребовало бы от него отказа от брошюры и объявления себя христианином. Шелли отказался, что привело к полному разрыву между Шелли и его отцом. Это оставило его в тяжелом финансовом положении в течение следующих двух лет, пока он не достиг совершеннолетия.

В том же году, в возрасте девятнадцати лет, Шелли сбежала в Шотландию с шестнадцатилетней Гарриет Уэстбрук. Выйдя замуж, Шелли переехала в Озерный край Англии, чтобы учиться и писать.Два года спустя он опубликовал свою первую серьезную работу «Королева Маб: философская поэма ». Стихотворение возникло из дружбы Шелли с британским философом Уильямом Годвином и выражало вольнодумную социалистическую философию Годвина. Шелли также влюбился в Годвина и дочь Мэри Уоллстонкрафт, Мэри, и в 1814 году они сбежали в Европу. Через шесть недель без денег они вернулись в Англию. В ноябре 1814 года Гарриет Шелли родила сына, а в феврале 1815 года Мэри Годвин преждевременно родила ребенка, который умер через две недели.В январе следующего года Мэри родила еще одного сына, которого назвали Уильямом в честь ее отца. В мае пара отправилась на Женевское озеро, где Шелли проводила много времени с Джорджем Гордоном, лордом Байроном, плавая по Женевскому озеру и обсуждая в ночи стихи и другие темы, включая призраков и духов. Во время одного из этих призрачных «сеансов» Байрон предложил каждому присутствующему написать историю о привидениях. Вкладом Мэри в конкурс стал роман Франкенштейн . В том же году Шелли произвел стихотворную аллегорию Аластор, или Дух одиночества .В декабре 1816 года Гарриет Шелли, по всей видимости, покончила жизнь самоубийством. Через три недели после того, как ее тело было извлечено из озера в лондонском парке, Шелли и Мэри Годвин официально поженились. Шелли потерял опеку над двумя своими детьми от Харриет из-за своей приверженности понятию свободной любви.

В 1817 году Шелли произвел Лаон и Цифна , длинное повествовательное стихотворение, которое, поскольку оно содержало ссылки на инцест, а также на нападения на религию, было отозвано после того, как было опубликовано всего несколько экземпляров.Позже он был отредактирован и переиздан как The Revolt of Islam (1818). В это время он также писал революционные политические трактаты, подписанные «Отшельник Марлоу». Затем, в начале 1818 года, он и его новая жена в последний раз покинули Англию. В течение оставшихся четырех лет своей жизни Шелли произвел все свои основные работы, в том числе Прометей Освобожденный, (1820). Путешествуя и живя в разных итальянских городах, Шелли дружили с британским поэтом Ли Хантом и его семьей, а также с Байроном.

8 июля 1822 года, незадолго до своего тридцатого дня рождения, Шелли утонул в шторме, когда пытался плыть из Ливорно в Ла Специю, Италия, на своей шхуне Дон Хуан .

Перси Биши Шелли | Английский поэт

Перси Биши Шелли (родился 4 августа 1792 года, Филд-плейс, недалеко от Хоршема, Сассекс, Англия, — умер 8 июля 1822 года в море у Ливорно, Тоскана [Италия]), английский поэт-романтик, чей страстный поиск личной любви и социальной справедливости постепенно превратился из явных действий в стихи, ставшие одними из лучших на английском языке.

Британская викторина

Этюд поэзии

Если в поэзии розы красные, а фиалки синие, то что означает слово «нога»? Выведите свои знания за пределы красных роз и синих фиалок в этой викторине, посвященной знаменитым стихам, поэтам и механике поэзии.

Шелли был наследником богатого поместья, приобретенного его дедом Биши (произносится «Биш») Шелли.Тимоти Шелли, отец поэта, был слабым, обычным человеком, который оказался между властным отцом и мятежным сыном. Молодой Шелли получил образование в Академии Syon House (1802–04), а затем в Итоне (1804–1010), где он сопротивлялся физическим и психологическим издевательствам, предаваясь творческому бегству от действительности и литературным шалостям. Между весной 1810 года и весной 1811 года он опубликовал два готических романа и два тома детских стихов. Осенью 1810 года Шелли поступил в Университетский колледж в Оксфорде, где зачислил в ученики своего сокурсника Томаса Джефферсона Хогга.Но в марте 1811 года Университетский колледж исключил Шелли и Хогга за отказ признать авторство Шелли в книге «Необходимость атеизма ». Хогг подчинился своей семье, но Шелли отказалась извиняться перед его.

В конце августа 1811 года Шелли сбежала с Гарриет Уэстбрук, младшей дочерью владельца лондонской таверны; женившись на ней, он предал корыстные планы своего деда и отца, которые пытались заморить его голодом до подчинения, но только заставили волевую молодежь восстать против установленного порядка.В начале 1812 года Шелли, Харриет и ее старшая сестра Элиза Уэстбрук отправились в Дублин, где Шелли распространяла брошюры, защищающие политические права католиков, автономию Ирландии и идеалы свободомыслия. Пара поехала в Линмут, Девон, где Шелли выпустила больше политических брошюр, а затем в Северный Уэльс, где они провели почти шесть месяцев в 1812–1813 годах.

Отсутствие денег в конце концов привело Шелли к ростовщикам в Лондоне, где в 1813 году он выпустил Queen Mab, свое первое крупное стихотворение — смесь из девяти песен пустых стихов и лирических элементов, атакующих зло прошлого и настоящего (коммерция , война, мясоедение, церковь, монархия и брак), но заканчивается блистательными надеждами человечества, когда оно освобождается от этих пороков.В июне 1813 года Гарриет Шелли родила дочь Ианту, но через год Шелли влюбилась в Мэри Уоллстонкрафт Годвин, дочь Уильяма Годвина и его первой жены, , урожденной Мэри Уоллстонкрафт. Несмотря на возражения Годвина, Шелли и Мэри Годвин сбежали во Францию ​​27 июля 1814 года, взяв с собой сводную сестру Мэри Джейн (позже Клэр) Клермонт. После путешествий по Франции, Швейцарии и Германии они вернулись в Лондон, где их избегали Годвины и большинство других друзей.Шелли уклонялся от кредиторов до рождения своего сына Чарльза (родился у Гарриет 30 ноября 1814 г.), смерти его деда (январь 1815 г.) и положения завещания сэра Биши вынудили сэра Тимоти выплатить долги Шелли и предоставить ему годовой доход.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Поселившись недалеко от Виндзорского Большого парка в 1815 году, Шелли вместе с Хоггом и другим другом Томасом Лав Пикоком читали классические произведения. Он также написал Аластор; или «Дух одиночества», , стихотворение с пустыми стихами, опубликованное вместе с более короткими стихами в 1816 году, которое предупреждает идеалистов (таких как сам Шелли) не отказываться от «сладкой человеческой любви» и социальных улучшений ради тщетной погони за мимолетными мечтами.К середине мая 1816 года Шелли, Мэри и Клэр Клермонт поспешили в Женеву, чтобы перехватить лорда Байрона, с которым Клэр завела роман. В это знаменательное лето Шелли сочинила стихи «Гимн интеллектуальной красоте» и «Монблан», а Мэри начала свой роман Франкенштейн . В сентябре группа Шелли вернулась в Англию и обосновалась в Бате. В конце года Гарриет Шелли утонула в Лондоне, а 30 декабря 1816 года Шелли и Мэри поженились с благословения Годвинов.Но решение канцлерского суда объявило Шелли непригодным для воспитания Ианте и Чарльза (его детей от Харриет), которые были помещены в приемные семьи за его счет.

В марте 1817 года Шелли поселились недалеко от Пикока в Марлоу, где Шелли написал романс-эпос с двенадцатью песнями Лаон и Цитна; или, Революция Золотого Города и Мэри Шелли закончили Франкенштейн . Они составили History of a Six Weeks ’Tour совместно из писем и журналов своих поездок в Швейцарию, завершив работу с« Монбланом.В ноябре года Лаон и Кифна были запрещены издателем и печатником, опасавшимся, что идеализированный рассказ Шелли о мирной национальной революции, кроваво подавленный союзом королей и священников, нарушает законы против кощунственной клеветы. После исправлений он был переиздан в 1818 году как The Revolt of Islam .

Поскольку здоровье Шелли ухудшалось из-за климата, а его финансовые обязательства превышали его ресурсы, Шелли и Клэр Клермонт отправились в Италию, где проживал Байрон.Они достигли Милана в апреле 1818 года и проследовали в Пизу и Ливорно. Тем летом в Баньи-ди-Лукка Шелли перевел «Симпозиум » Платона и написал собственное эссе «О любви». Он также завершил скромное стихотворение под названием Розалинда и Хелен, , в котором он представляет свою судьбу в поэте-реформаторе Лайонеле, который — заключенный в тюрьму за радикальную деятельность — умирает молодым после своего освобождения.

До сих пор литературная карьера Шелли была политически ориентированной. Queen Mab, ранние стихи, впервые опубликованные в 1964 году как The Esdaile Notebook, Laon and Cythna, , и большинство его прозаических произведений были посвящены реформированию общества; и даже Аластор, Розалинда и Хелен, и личные тексты песен выражают озабоченность идеалистического реформатора, разочарованного или преследуемого невосприимчивым обществом.Но в Италии, вдали от повседневных раздражений британской политики, Шелли углубил свое понимание искусства и литературы и, не в силах изменить мир в соответствии со своим видением, он сосредоточился на воплощении своих идеалов в своих стихах. Его целью было, как он написал в «Оде западному ветру», сделать свои слова «пеплом и искрами», как из «неугасшего очага», тем самым преобразив последующие поколения, а через них и весь мир. Позже, когда он отдалился от Мэри Шелли, он изображал даже любовь с точки зрения устремления, а не удовлетворения: «Желание бабочки для звезды, / Ночи на завтра, / Преданность чему-то далекому / Из мира сфера нашей печали.

В августе 1818 года Шелли и Байрон снова встретились в Венеции; Семья Шелли оставалась там или в Эсте до октября 1818 года. Во время их пребывания маленькая Клара Шелли (род. 1817) заболела и умерла. В «Строках, написанных среди Эуганских холмов» (опубликовано с Розалинд и Хелен ) Шелли пишет, как видения, возникающие из прекрасного пейзажа, наблюдаемого с холма недалеко от Эсте, вернули его от отчаяния к надеждам на политическое возрождение Италии, таким образом преобразив сцена превращается в «зеленый остров».. . / В глубоком море Страданий ». Он также начал Джулиана и Маддало — в котором Байрон («Маддало») и Шелли обсуждают человеческую природу и судьбу — и разработали Акт I Прометей Освобожденный . В ноябре 1818 года Шелли отправились через Рим в Неаполь, где они оставались до конца февраля 1819 года.

Поселившись затем в Риме, Шелли продолжил Прометей Освобожденный и описал The Cenci, как трагедию елизаветинской модели на основе случай кровосмесительного изнасилования и отцеубийства в Риме шестнадцатого века.Он завершил эту драму летом 1819 года недалеко от Ливорно, куда Шелли бежали в июне после того, как их другой ребенок, Уильям Шелли (род. 1816), умер от малярии. Сам Шелли называет Cenci «печальной реальностью», противопоставляя ее более ранним «видениям». . . прекрасного и справедливого ». Запоминающиеся персонажи, классическая пятиактная структура, мощный и вызывающий воспоминания язык и моральная двусмысленность по-прежнему делают The Cenci театрально эффективным. Тем не менее, это менее примечательное достижение, чем Прометей Освобожденный: Лирическая драма , которую Шелли завершил во Флоренции осенью 1819 года, недалеко от рождения Перси Флоренс Шелли, единственного выжившего ребенка Мэри Шелли.Обе пьесы появились около 1820 года.

В Прометей Шелли переворачивает сюжет утраченной пьесы Эсхила в поэтический шедевр, сочетающий в себе гибкий пустой стих с множеством сложных лирических элементов. В первом акте Прометей, подвергнутый пыткам по приказу Юпитера за то, что он дал человечеству дар моральной свободы, вспоминает свое прежнее проклятие Юпитера и прощает его («Я не хочу, чтобы ни одно живое существо страдало от боли»). Избегая мести, Прометей, воплощающий моральную волю, может воссоединиться со своей любимой Азией, духовным идеалом, превосходящим человечество; ее любовь не дает ему стать еще одним тираном, когда Юпитер был свергнут таинственной силой, известной как Демогоргон.Во втором акте прослеживается пробуждение Азии и ее путешествие к Прометею, начиная с ее сошествия в глубины природы, чтобы противостоять и задавать вопросы Демогоргону. Акт III изображает ниспровержение Юпитера и союз Азии и Прометея, который, оставив трон Юпитера пустым, отступает в пещеру, из которой они влияют на мир через идеалы, воплощенные в творчестве. Конец акта описывает обновление как человеческого общества, так и мира природы. Акт IV открывается радостной лирикой духов, описывающих произошедшую благожелательную трансформацию человеческого сознания.Затем другие духи воспевают блаженство человечества и природы в этом новом тысячелетнем веке; и, наконец, Демогоргон возвращается, чтобы сказать всем созданиям, что, если хрупкое состояние благодати будет потеряно, они могут восстановить свою моральную свободу с помощью этих «заклинаний»:

Перенести горе, которое Хоуп считает бесконечным;

Прощать обиды более темные, чем Смерть или Ночь;

Чтобы бросить вызов Силе, которая кажется Всемогущей;

Любить и терпеть; надеяться, пока Хоуп не создаст

Из собственного обломка то, что он созерцает.. .

Прометей Освобожденный, , который был краеугольным камнем поэтических достижений Шелли, был написан после того, как он был наказан «печальной реальностью», но до того, как он начал опасаться, что ему не удалось достучаться до аудитории. Вместе с ним были опубликованы некоторые из лучших и самых обнадеживающих коротких стихотворений поэта, в том числе «Ода свободе», «Ода западному ветру», «Облако» и «Небесному жаворонку».

Завершая Prometheus Unbound и The Cenci, Шелли отреагировал на известие о резне в Петерлоо (август 1819 года) в Англии, написав The Masque of Anarchy и несколько радикальных песен, которые, как он надеялся, пробудят британский народ к активным действиям. но ненасильственный политический протест.Позже в 1819 году он послал в Англию Питера Белла Третьего, , который объединяет литературную сатиру на Питера Белла Уильяма Вордсворта с нападками на коррупцию в британском обществе, и он составил проект Философский взгляд на реформы, его самый длинный (хотя и неполный) работа в прозе, призывающая к умеренным реформам, чтобы предотвратить кровавую революцию, которая может привести к новой тирании. Слишком радикально, чтобы быть опубликованным при жизни Шелли, The Masque of Anarchy появилось после реформистских выборов 1832 года, Питера Белла Третьего и политических баллад 1839–40, а Философский взгляд на реформу только в 1920 году.

После переезда в Пизу в 1820 году, Шелли был уязвлен враждебными отзывами, и он выразил свои надежды более осторожно. Его «Письмо к Марии Гисборн» в героических двустишиях и «Ведьма Атласа» в ottava rima (оба 1820 года; опубликовано в 1824 году) сочетают мифопоэтический стиль Прометей Освобожденный с урбанистической самоиронией, проявившейся в году Питером Беллом. В-третьих, , показывающий осознание Шелли того, что его идеалы могут показаться наивными другим. В конце того же года, Эдип Тиранн; или «Свеллфут-тиран», — его сатирическая драма о судебном процессе за супружескую измену Кэролайн (бывшая жена короля Георга IV), появилась анонимно, но была быстро подавлена.Однако в 1821 году Шелли вновь подтвердил свой бескомпромиссный идеализм. Эпипсихидион (в двустишиях) мифологизирует его увлечение Терезой («Эмилия») Вивиани, юной поклонницей монастыря, в дантовскую басню о том, как человеческое желание может быть выполнено с помощью искусства. Его эссе A Defense of Poetry (опубликовано в 1840 году) красноречиво заявляет, что поэт создает гуманные ценности и воображает формы, которые формируют социальный порядок: таким образом, каждый разум воссоздает свою собственную частную вселенную, и «Поэты являются непризнанными законодателями мира. Адонайс, пастырская элегия в спенсерианских строфах, отмечает смерть Джона Китса, заявляя, что, хотя мы «разлагаемся / как трупы в склепе», творческий дух Адонайса, несмотря на его физическую смерть, «возвышается над тенью. нашей ночи. »

Один остается, многие меняются

и проездной;

Небесный свет сияет вечно,

Земли

тени летают;

Жизнь, как купол из разноцветного стекла,

Окрашивает белое сияние Вечности,

Пока смерть не разорвет его на куски.

Стихотворная драма Эллада (опубликована в 1822 году) прославляет греческую революцию против турецкого владычества и повторяет политическое послание Лаона и Кифны о том, что борьба за человеческую свободу не может быть ни полностью побеждена, ни полностью реализована, поскольку идеал больше, чем его земные воплощения.

После прибытия Байрона в Пизу в конце 1821 года Шелли, сдерживаемый его присутствием, в первые месяцы 1822 года закончил лишь серию вежливых, но тоскливых текстов, в основном адресованных Джейн Уильямс.Он начал драму «Карл Первый», но вскоре отказался от нее. После того, как Шелли, Эдвард и Джейн Уильямс переехали в Леричи, Шелли начал «Триумф жизни», темный фрагмент, над которым он работал, пока не отплыл в Ливорно, чтобы поприветствовать своего друга Ли Ханта, который прибыл редактировать периодическое издание под названием Либерал . Шелли и Эдвард Уильямс утонули 8 июля 1822 года, когда их лодка затонула во время штормового обратного рейса в Леричи.

Мэри Шелли добросовестно собирала неопубликованные сочинения своего покойного мужа, и к 1840 году с помощью Ханта и других она распространила его известность и большую часть его сочинений.Тщательное изучение публикаций и рукописей Шелли с тех пор пролило свет на его глубокие познания, ясное мышление и тонкое мастерство. Шелли был страстным идеалистом и непревзойденным художником, который, развивая рациональные темы в традиционных поэтических формах, расширил язык до предела, выражая как личные желания, так и социальный альтруизм.

Средиземное море | Факты, история, острова и страны

Средиземное море , межконтинентальное море, которое простирается от Атлантического океана на западе до Азии на востоке и отделяет Европу от Африки.Его часто называют инкубатором западной цивилизации. Это древнее «море между землями» занимает глубокую, вытянутую и почти не имеющую выхода к морю нерегулярную впадину, лежащую между 30 ° и 46 ° северной широты и 5 ° 50 ′ западной долготы и 36 ° восточной долготы. Гибралтар между Испанией и Марокко до берегов залива Искендерун на юго-западном побережье Турции — это примерно 2500 миль (4000 км), а его средняя протяженность с севера на юг, между южными берегами Хорватии и Ливией, составляет около 500 миль (800 миль). км).Средиземное море, включая Мраморное море, занимает площадь около 970 000 квадратных миль (2 510 000 квадратных километров).

Ибица

Ибица, один из Балеарских островов, в западной части Средиземного моря у восточного побережья Испании.

© Goodshoot / Jupiterimages

Британская викторина

Международные воды

Куда бы вы отправились, чтобы добраться до второго по глубине озера в мире? Какой самый низкий водоем на Земле? Проверьте глубину своих знаний с помощью этой викторины.

Западная оконечность Средиземного моря соединяется с Атлантическим океаном узким и мелким каналом Гибралтарского пролива, ширина которого в самом узком месте составляет примерно 8 миль (13 км); а глубина подоконника или подводного гребня, отделяющего Атлантический океан от моря Альборан, составляет около 1050 футов (320 метров). На северо-востоке Средиземное море соединяется с Черным морем через Дарданеллы (с глубиной порога 230 футов [70 метров]), Мраморное море и пролив Босфор (глубина порога около 300 футов [90 метров]. ).На юго-восток соединен Суэцким каналом с Красным морем.

Перси Биши Шелли — Стихи, книги и жизнь

Перси Биши Шелли, известный своими лирическими и длинными стихами, был выдающимся английским поэтом-романтиком и одним из самых уважаемых и влиятельных поэтов 19 века.

Кто такой Перси Биши Шелли?

Перси Биши Шелли — один из эпических поэтов XIX века, наиболее известный своими классическими стихотворными антологическими произведениями, такими как Ода западному ветру и Маска анархии .Он также хорошо известен своими длинными стихами, в том числе Queen Mab и Alastor . Он отправился в множество приключений со своей второй женой Мэри Шелли, автором книги Франкенштейн .

Ранняя жизнь

Перси Биши Шелли, неоднозначный английский писатель с большими личными убеждениями, родился 4 августа 1792 года. Он родился и вырос в английской сельской местности в деревне Бродбридж-Хит, недалеко от Западного Сассекса. Он научился ловить рыбу и охотиться на лугах, окружающих его дом, часто исследуя реки и поля со своим двоюродным братом и хорошим другом Томасом Медвином.Его родителями были Тимоти Шелли, оруженосец и член парламента, и Элизабет Пилфолд. Шелли, старший из их семи детей, уехала из дома в возрасте 10 лет, чтобы учиться в Syon House Academy, примерно в 50 милях к северу от Бродбридж-Хит и в 10 милях к западу от центра Лондона. Через два года он поступил в Итонский колледж. Находясь там, одноклассники жестоко издевались над ним, как физически, так и морально. Шелли погрузилась в его воображение. В течение года он опубликовал два романа и два сборника стихов, в том числе Св. Ирвин и Посмертные фрагменты Маргарет Николсон .

Осенью 1810 года Шелли поступила в Университетский колледж Оксфорда. Казалось, что для него это была лучшая академическая среда, чем в Итоне, но через несколько месяцев декан потребовал, чтобы Шелли посетила его офис. Шелли и его друг Томас Джефферсон Хогг написали в соавторстве брошюру под названием Необходимость атеизма . Его посылка шокировала и потрясла преподавателей («… разум не может поверить в существование Бога»), и университет потребовал, чтобы оба мальчика признали или отрицали авторство.Шелли не сделал ни того, ни другого, и был исключен.

Родители Шелли были настолько возмущены действиями своего сына, что потребовали от него отказаться от своих убеждений, включая вегетарианство, политический радикализм и сексуальную свободу. В августе 1811 года Шелли сбежал с Гарриет Уэстбрук, 16-летней женщиной, которую его родители прямо запретили ему видеться. Его любовь к ней была сосредоточена на надежде, что он сможет спасти ее от самоубийства. Они сбежали, но Шелли вскоре разозлилась на нее и заинтересовалась женщиной по имени Элизабет Хитченер, школьной учительницей, которая вдохновила его первое крупное стихотворение Queen Mab .Главный герой стихотворения, фея, изобретенная Уильямом Шекспиром и описанная в «Ромео и Джульетта» , описывает, каким было бы утопическое общество на земле.

Помимо полных стихов, Шелли также начал писать политические брошюры, которые распространял с помощью воздушных шаров, стеклянных бутылок и бумажных кораблей. В 1812 году он встретил своего героя и будущего наставника, радикального политического философа Уильяма Годвина, автора книги «Политическая справедливость ».

Отношения с Гарриет и Мэри

Хотя отношения Шелли с Гарриет оставались сложными, у молодой пары было двое детей.Их дочь, Элизабет Ианфе, родилась в июне 1813 года, когда Шелли был 21 год. Прежде чем родился их второй ребенок, Шелли бросил свою жену и сразу же встретился с другой молодой женщиной. Хорошо образованный и не по годам развитый, его новым любовным увлечением назвали Мэри, дочь любимого наставника Шелли, Годвина, и Мэри Уоллстонкрафт, известного феминистского автора книги A Vindication of the Rights of Women . К удивлению Шелли, Годвин был против, чтобы Шелли встречался с его дочерью. Фактически, Годвин настолько не одобрял, что не разговаривал с Мэри следующие три года.Шелли и Мэри сбежали в Париж, взяв с собой сестру Мэри, Джейн. Они покинули Лондон на корабле и, путешествуя в основном пешком, совершили поездку по Франции, Швейцарии, Германии и Голландии, часто читая друг другу вслух произведения Шекспира и Руссо.

Когда все трое наконец вернулись домой, Мэри была беременна, как и жена Шелли. Известие о беременности Мэри довело Гарриет до конца. Она потребовала развода и подала на Шелли в суд о выплате алиментов и полной опеки над их детьми.Второй ребенок Харриет от Шелли, Чарльз, родился в ноябре 1814 года. Три месяца спустя Мэри родила девочку. Младенец умер всего через несколько недель. В 1816 году Мэри родила сына Уильяма.

Преданный вегетарианец, Шелли написал несколько работ по диете и духовной практике, в том числе A Vindication of Natural Diet (1813). В 1815 году Шелли написал Аластор, или Дух одиночества , стихотворение из 720 строк, которое теперь признано его первым великим произведением.В том же году дедушка Шелли скончался и оставил ему ежегодное пособие в размере 1000 британских фунтов.

Дружба с лордом Байроном

В 1816 году сводная сестра Мэри, Клэр Клермонт, пригласила Шелли и Мэри присоединиться к ней в поездке в Швейцарию. Клермонт начал встречаться с поэтом-романтиком лордом Байроном и хотел показать его своей сестре. К тому времени, как они отправились в поездку, Клермонт уже меньше интересовал Байрона. Тем не менее все трое оставались в Швейцарии все лето.Шелли снял дом на Женевском озере недалеко от Байрона, и двое мужчин стали верными друзьями. Шелли постоянно писал во время своего визита. После долгого дня катания на лодке с Байроном Шелли вернулась домой и написала Гимн интеллектуальной красоте . После путешествия по французским Альпам с Байроном он был вдохновлен написать Mont Blanc , размышляя об отношениях между человеком и природой.

Смерть Харриет и второй брак Шелли

Осенью 1816 года Шелли и Мэри вернулись в Англию и обнаружили, что сводная сестра Мэри, Фанни Имлей, покончила жизнь самоубийством.В декабре того же года было обнаружено, что Харриет также покончила жизнь самоубийством. Она была найдена утонувшей в реке Серпентин в Гайд-парке в Лондоне. Через несколько недель Шелли и Мэри наконец поженились. Отец Мэри был обрадован этой новостью и принял дочь обратно в семью. Однако во время их празднования Шелли преследовала потеря. После смерти Харриет суды постановили не передавать Шелли опеку над их детьми, заявив, что им будет лучше с приемными родителями.

Когда все уладилось, Шелли и Мэри переехали в Марлоу, небольшую деревню в Бакингемшире. Там Шелли подружилась с Джоном Китсом и Ли Хант, талантливыми поэтами и писателями. Беседы Шелли с ними поощряли его собственные литературные занятия. Примерно в 1817 году он написал Лаон и Цифна ; или Революция Золотого города . Его издатели не согласились с основной сюжетной линией, которая сосредоточена на любовниках-кровосмесителях. Его попросили отредактировать его и найти новое название для работы.В 1818 году он переиздал его как The Revolt of Islam . Хотя название предполагает предмет ислама, в центре внимания стихотворения — религия в целом, а также социалистические политические темы.

Жизнь в Италии

Вскоре после публикации Восстание ислама Шелли, Мэри и Клермонт уехали в Италию. Байрон жил в Венеции, и Клермон собирался привести их дочь Аллегру навестить его. В течение следующих нескольких лет Шелли и Мэри переезжали из города в город.В Венеции умерла их маленькая дочь Клара Эверина. Год спустя скончался их сын Уильям. Примерно в это же время Шелли написал Прометей Освобожденный . Во время своего проживания в Ливорно в 1819 году он написал The Cenci, и The Masque of Anarchy and Men of England в ответ на резню в Питерлоо в Англии.

Смерть и наследие

8 июля 1822 года, когда едва исполнилось 30 лет, Шелли утонул, плывя на своей шхуне из Ливорно в Леричи, после встречи с Хантом, чтобы обсудить их недавно напечатанный журнал The Liberal .Несмотря на противоречивые данные, большинство газет сообщали, что смерть Шелли произошла в результате несчастного случая.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *