ОТРЕЧЕНИЕ НИКОЛАЯ II ОТ ПРЕСТОЛА

События в Петрограде

В середине февраля 1917 года началась крупная забастовка на Путиловском заводе, в ответ администрация 22 февраля закрыла завод, грозя оставить на   улице 30 тыс. рабочих. Стачки протеста прошли на ряде предприятий.  23 февраля (8 марта по новому стилю) жены рабочих, отстояв морозным утром в очереди за дешевым ржаным хлебом, узнали, что этого хлеба – основного продукта питания городских низов – в булочные не привезли. Они пошли по улицам, скандируя первый лозунг революции – «Хлеба». Стихийный марш перерос в демонстрацию в честь женского дня. Полиция не решилась стрелять в толпу, где было много женщин и детей. Успех демонстрации воодушевил рабочих. Через день забастовки и демонстрации рабочих охватили весь город. Царь, который накануне уехал на фронт, присылает телеграмму: «Завтра же прекратить беспорядки в столице». Но прекратить многотысячные «беспорядки» можно было только силой оружия. Утром 26-го февраля,  в воскресенье, митинги были особенно многолюдны.

Солдаты, получив приказ и боясь нарушить присягу, стреляют в безоружных демонстрантов, более 100 человек убиты и ранены. Центр города очищен. Царю доложили: «Войска действовали ревностно». Это было второе издание «Кровавого воскресения»:  вновь по приказу царя был проведен расстрел мирных демонстраций, и вновь расстрел стал началом революции. Если бы не было этого расстрела, февральские митинги в столице могли  бы закончиться также мирно, как они заканчивались в предыдущие месяцы. Пролитая кровь изменила ситуацию. Вечером в казармах шло бурное обсуждение событий, солдаты были недовольны тем, что их использовали в роли «опричников» самодержавия. На следующий день 27 февраля часть солдат Волынского полка с оружием в руках вышла на улицу и присоединила к себе другие полки – несомненно это было ключевое событие, предопределившее успех восстания в Петрограде. Сам факт участия солдат в восстании отрезал им в условиях военного времени путь назад. В этот день большинство полков гарнизона отказались подчинять генералу С. С. Хабалову, о чем тот сообщил по телеграфу царю: «Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог точка Большинство частей одна за другими изменили своему долгу отказываясь сражаться против мятежников точка Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск точка Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников понеся большие потери точка К вечеру мятежники овладели большею частью столицы точка Верными присяге остаются небольшие части полков стянутые у Зимнего Дворца…».  Восстание солдат превратило мирные демонстрации рабочих в революцию, в прямую борьбу за свержение прежней власти. Огромные толпы солдат и рабочих пришли к Таврическому дворцу и потребовали от думских депутатов взять руководство стихийным движением в свои руки. Ключевой фигурой в этой ситуации мог бы стать Председатель IV Государственной Думы М. В. Родзянко, находившийся в крайне двусмысленном положении. Революция стала для М. В. Родзянко в высшей степени неожиданным и неприятным событиям. Родзянко испытывал дискомфорт, неуверенность, больше всего не желая, чтобы его воспринимали как революционера и бунтовщика. 26 февраля 1917 года, видя неумолимое разрастание революционного движения в столице, Родзянко отправил Николаю II телеграмму: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца». Эта телеграмма послана была Родзянко и всем главнокомандующим фронтами, с просьбой поддержать его. 27-го утром председатель Думы обратился к государю с новой телеграммой: «Положение ухудшается, надо принять немедленно меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии». Даже в этой ситуации, в условиях абсолютной анархии в Петрограде, Родзянко долго не решался на формирование в столице какого-то дееспособного органа управления, заявляя о том, что он не «бунтовщик, никакой революции я не делал и не хочу делать. Если она сделалась, то именно потому, что нас не слушались… Но я не революционер. Против верховной власти я не пойду, не хочу идти. Но с другой стороны, ведь правительства нет. Ко мне рвутся со всех сторон… Все телефоны обрывают. Спрашивают, что делать? Как же быть? Отойти в сторону? Умыть руки? Оставить Россию без правительства? Ведь это Россия же наконец! Есть же у нас долг перед родиной? Как же быть? Как же быть?

Спрашивал он и у меня.

Я ответил совершенно неожиданно для самого себя, совершенно решительно:

— Берите, Михаил Владимирович. Никакого в этом нет бунта. Берите, как верноподданный… Берите, потому что держава Российская не может быть без власти… И если министры сбежали, то должен же кто-то их заменить… Ведь сбежали? Да или нет?

— Сбежали… Где находится председатель Совета Министров – неизвестно. Его нельзя разыскать… Точно так же и министр внутренних дел… Никого нет… Кончено!

— Ну, если кончено, так и берите. Положение ясно. Может быть два выхода: все обойдется – государь назначит новое правительство, мы ему и сдадим власть… А не обойдется, так если мы не подберем власть, то подберут другие, те, которые выбрали уже каких-то мерзавцев на заводах… Берите, ведь наконец, черт их возьми, что же нам делать, если императорское правительство сбежало так, что с собаками их не сыщешь», – вспоминал переживания Родзянко перед тем, как объявить о создании и возглавлении им Временного комитета Государственной Думы поздним вечером 27 февраля, депутат Государственной Думы В. В. Шульгин. Именно Родзянко как председатель Думы приветствовал полки, прибывавшие к Таврическому дворцу, чтобы заявить о своем переходе на сторону революции. «Полки по-прежнему прибывают, чтобы поклониться. Все они требуют Родзянко… Родзянко идет, ему командуют «на караул»; тогда он произносит речь громовым голосом… крики «ура!»… Играют марсельезу, которая режет нервы… Михаил Владимирович очень приспособлен для этих выходов: и фигура, и голос, и апломб, и горячность… При всех его недостатках, он любит Россию и делает, что может, т.

е. кричит изо всех сил, чтобы защищали родину… И люди загораются, и вот оглушительные «ура», – вспоминал Шульгин. 28 февраля 1917 года Родзянко приказал снять висевший в главном зале Таврического дворца, где проходили заседания депутатов, портрет царя. Вместе с тем, несмотря на участие Родзянко в переговорах об отречении императора от престола, вплоть до 2 марта 1917 года, Михаил Владимирович был убежден в необходимости сохранения института монархии в России, и выступал в роли горячего сторонника отречения Николая II в пользу наследника, цесаревича Алексея Николаевича.

Именно в те дни в Петрограде возникают Временный комитет Государственной Думы – предтеча будущего Временного правительства, и Совет рабочих депутатов. В состав Временного комитета Государственной Думы, начавшего свою деятельность в ночь на 28 февраля 1917, вошли виднейшие представители российской общественности того времени: М. В. Родзянко (председатель), П. Н. Милюков, В. В. Шульгин, А. Ф. Керенский, Б. А. Энгельгардт, Н.

В. Некрасов и др. Днем раньше в Таврическом дворце возникает Петросовет – Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Председателем исполкома Петросовета был избран меньшевик Н. С. Чхеидзе, а его товарищами (заместителями) стали эсер А. Ф. Керенский и меньшевик М. И. Скобелев. 1 марта исполком Петросовета предоставил Временному комитету право на формирование правительства. Однако, хотя самодержавный аппарат государственной власти уже фактически не функционировал, монарх еще не был низложен, а его поезд застрял на пути к революционному Петрограду.

Председатель Думы М.В. Родзянко решил использовать ситуацию для получения согласия царя на формирование «правительства доверия», ответственного перед Думой и просил командующих фронтов оказать на царя соответствующее влияние. Генералы поддержали думских лидеров. Тем не менее Николай II инициировал карательную экспедицию под командованием жесткого и решительного генерала Н. И. Иванова на Петроград, но войска были остановлены железнодорожниками Луги, испортившими пути.

До Петрограда отряд генерала Иванова так и не добрался.

Действия Николая II

Роковой ошибкой царя был его отъезд из Ставки в Царское Село. Решение это было принято им самостоятельно, несмотря на просьбы начальника штаба генерала М. В. Алексеева ни в коем случае не покидать Ставку. Ранним утром 28 февраля 1917 г. литерный поезд «А», в котором находился император Николай II отошел от могилевского вокзала и направился к Царскому Селу. Время для отъезда было выбрано царем крайне неудачно: адмирал А. Д. Бубнов обоснованно утверждал, что «Когда царский поезд покидал Ставку, в Петрограде больше не существовало никакой царской правительственной власти и столица была уже полностью во власти революционеров; министры были арестованы, а из членов Государственной Думы было образовано Временное правительство, первой задачей которого было: не пропустить царя и эшелона с войском в район Петрограда». Думские лидеры не были единодушны в том, как поступить с царским поездом: блокировать ли его продвижение или напротив облегчить свободный проезд.

Так или иначе, но в течение целого дня 28 февраля 1917 г. оба царских поезда (царский и свитский) беспрепятственно двигались по своему маршруту согласно графику. В час ночи 1 марта стало известно о том, что станции Любань и Тосно находятся во власти восставших войск. Царский поезд не пропускали из Малой Вишеры в Ставку, рассчитывая перехватить его на станции Дно.

Переговоры об отречении

На станции Дно император получил верноподданническую телеграмму от Председателя Государственной Думы М. В. Родзянко, в которой тот просил царя дождаться его приезда для «доклада вам, государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России». В ответ на это 1 марта 1917 г. Николай II потребовал, чтобы к нему приехал Родзянко. Октябрист С. И. Шидловский в своих воспоминаниях сообщает, что когда царский поезд находился между Малой Вишерой и Дно «Родзянко сказал мне, чтобы я готовился через час [дело было в 7 часов утра. – А. П.] ехать вместе с ним к государю предлагать ему отречение от престола».

Поездка, однако, встретила противодействие совета рабочих и солдатских депутатов и лично Н. С. Чхеидзе, заявившего, что «совет решил не допускать поездки Родзянко к государю, пока не станет известным содержание того документа, который Родзянко собирается дать подписать государю. Во временном комитете был уже заготовлен черновик этого документа, кажется, составленный Милюковым и изложенный в двух абзацах. Первый заключал в себе самое отречение от престола, а второй – передачу его сыну». Советский историк А. З. Слонимский поправлял Шидловского в отношении авторства проекта отречения, предполагая, что «как обычно было в бюро Прогрессивного блока при составлении важного документа, над ним работали Шульгин и Милюков». Г. З. Иоффе, напротив, был убежден, что проект отречения был написан только Милюковым, доверяя, таким образом, показанию С. И. Шидловского. Чхеидзе заявил, что документ этот должен быть обсужден на пленуме Совета, и ушел. «поздно вечером [1 марта. – А. П.] пришел Чхеидзе, – продолжал Шидловский, – и довел до нашего сведения решение совета, который обеспечивал возможность проезда Родзянко при соблюдении двух условий. Во-первых, с нами должен поехать должен был Чхеидзе, против чего мы совсем не возражали, а во-вторых, совет соглашался только на первый абзац нашего текста, а второй отвергал совершенно. Тогда Родзянко и я заявили, что такого отречения мы государю не повезем, так как считаем невозможным предложить ему бросить престол на произвол судьбы, не указывая преемника или не давая указаний насчет того, как поступить с ним. На этом предприятие и закончилось, и Родзянко никуда не поехал». Таким образом, поездка лично преданных царю Шидловского и Родзянко была сорвана Петроградским Советом. Кроме того, нежелание Родзянко и Шидловского ехать к царю объяснялось еще и элементарным страхом, отсутствием гарантий их безопасности. Император мог их арестовать, расценить их поведение как мятеж против верховной власти и судить по законам военного времени. К поездке делегации ВКГД деятели Совета отнеслись с недоверием, подозревая у думских комиссаров стремление заключить «закулисную сделку с монархией». Поэтому просьба ВКГД была отклонена. Со стороны Петросовета желающих ехать к царю за отречением не нашлось. Нам же кажется, что представители советской демократии в тот момент не придавали особого значения формальному акту отречения Николая II. Об этом откровенно пишет Н. Н. Суханов: «низложение Николая само собой разумелось до такой степени, что в эти дни никто из нас не заботился практически о формальном осуществлении этого акта. Никакие усилия, никакая дипломатия, никакие козни правого крыла тут ничего не могли изменить ни на йоту. Тут было все ясно с манифестом, так же как и без него». Для представителей Петроградского Совета было очевидно, что монархия в России пала навсегда, если не юридически, то фактически, думские же деятели еще лелеяли надежду о ее спасении. В то же время октябрист Н. В. Савич утверждал, что между представителями ВКГД и советской демократии существовала негласная договоренность о сохранении монархии в России. В качестве единственной приемлемой для советских элементов кандидатуры назывался цесаревич Алексей Николаевич. Ожидалось отречение Николая II именно в его пользу. Так, скажем, М. В. Родзянко уже в эмиграции оставался убежден в том, что в случае отречения Николая II и воцарении цесаревича Алексея Николаевича при регентстве великого князя Михаила Александровича политический кризис был бы разрешен. На это еще до революции рассчитывал Прогрессивный блок. «Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю», – думалось лидеру кадетов П. Н. Милюкову. С. И. Шидловский утверждал, что «Гучков с Шульгиным без ведома временного комитета и совета рабочих депутатов умудрились похитить на Варшавском вокзале паровоз и вагон и укатили в Псков, откуда весьма скоро возвратились, привезя с собою подлинный акт отречения государя». Доверять свидетельству С. И. Шидловского о самочинной поездке А. И. Гучкова и В. В. Шульгина в Псков к Николаю II нет решительно никаких оснований. С представителями Временного комитета Государственной Думы поездка была согласована, о чем совершенно определенно указывал А. И. Гучков. Подтверждает показание Гучкова и помощник комиссара думского комитета в Министерстве транспорта Ю. В. Ломоносов, передающий в своих воспоминаниях любопытнейший телефонный разговор с М. В. Родзянко:

М. В. Родзянко: «Прикажите доложить Его Величеству. Что чрезвычайные обстоятельства не позволяют мне оставить столицу. Императорский поезд назначьте и пусть он идет со всеми формальностями, присвоенными императорским поездам. Поняли?

Ю. В. Ломоносов: Слушаю-с. Будет исполнено: значит Ваш поезд по Виндавской [железной дороге. – А. П.] я отменяю.

М. В. Родзянко: Да, но пусть будет готов поезд на Псков. Поедут члены думы с поручением особой важности. Поняли?

Ю. В. Ломоносов: Отречение?

М. В. Родзянко: Это Вас не касается, и таких слов говорить нельзя.

Ю. В. Ломоносов: Слушаю-с».  Особой ценностью обладает свидетельство самого М. В. Родзянко: «Для получения подлинного отречения императора Николая II, – писал Михаил Владимирович, – Председателем Государственной Думы, который не имел возможности ни на один шаг оставить столицу по сумме разных причин, были командированы: член Государственного Совета А. И. Гучков и член Государственной Думы Шульгин». Депутаты двинулись в Псков, где, как им было известно, находился в то время Николай II. Вместе с тем, что важно отметить, Исполнительный комитет Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, даже успев получить акт об отречении Николая II, ничего не подозревал ни о миссии, ни о поездке Гучкова и Шульгина. Поездка к царю была сохранена в тайне. Сам В. В. Шульгин признавался, что в голове его в те дни вертелась одна мысль: «как спасти монархию… Монархию, которая по тысячам причин, и, может быть, больше всего собственными руками, приготовила себе гибель». Мысль воплотилась в идее В. В. Шульгина: «Ценою отречения спасти жизнь государю…и спасти монархию…».  По словам Шульгина, в Псков он отправился потому, что «Отречение должно быть передано в руки монархистов и ради спасения монархии».

Гучков с Шульгиным выехали в Псков в 3 часа дня, 2 марта с Варшавского вокзала Петрограда. В 20. 42 Гучков и Шульгин вошли в вагон к царю. Накануне вечером В. В. Шульгиным был набросан проект отречения императора. Некоторые поправки в текст В. В. Шульгина внес А. И. Гучков. Прибыв на станцию назначения, Шульгин сообщил встречавшему думских делегатов полковнику А. А. Мордвинову, что «В Петрограде творится что-то невообразимое…Мы находимся всецело в их руках и нас наверно арестуют, когда мы вернемся». Василий Витальевич добавил, что «Мы [А. И. Гучков и В. В. Шульгин. – А. П.] надеемся только на то, что, быть может, государь нам поможет». Как император должен был помочь думским делегатам, Шульгин А. А. Мордвинову не сообщил. В царской свите известие о том, что вместе с А. И. Гучковым – личным врагом царя – едет Шульгин, известный своей преданностью идее монархии, вызвало надежду на то, что ситуация в Петрограде изменилась и «быть может страна удовлетворится ответственным министерством». Николаю II, ценившему до этого В. В. Шульгина за твердые монархические убеждения, «было очень тяжело узнать, что Шульгин едет депутатом сюда в Псков», вспоминал придворный историограф генерал Д. Н. Дубенский. Впрочем, тот же автор пишет о том, что «По виду Шульгин да и Гучков казались смущенными и конфузливо держались в ожидании выхода государя». Большинство источников утверждает, что отречение царя явилось добровольным актом, но престарелый министр двора В. Б. Фредерикс позднее утверждал, что «Государь колебался и противился и, что подпись под отречением была у него вырвана насильно грубым обращением с ним генерала Рузского, схватившего его за руку и, держа свою руку на манифесте об отречении, грубо ему повторявшего: «подпишите, подпишите-же. Разве Вы не видите, что Вам ничего другого не остается делать. Если Вы не подпишите – я не отвечаю за Вашу жизнь». – «Я попробовал вмешаться, – рассказывал Фредерикс, – Рузский мне нагло заметил: я не с Вами разговариваю. Вам больше нет здесь места, Царь должен был бы давно окружить себя русскими людьми, а не остзейскими баронами». Государь был подавлен и смущенно смотрел вокруг…Затем Гучков и Шульгин пожелали остаться с Царем наедине. Государь сделал мне знак удалиться. Когда, спустя час, меня позвали, Государь сказал мне нерешительным тоном и, как всегда, потупив глаза: «Эти господа требуют, чтобы мы с Вами были разлучены. Они утверждают, что нам опасно быть вместе». «Опасно? Но для кого, Ваше Величество? Если это опасно для Вас, то я готов немедленно Вас покинуть, если же – для меня, то я умоляю Вас разрешить мне остаться с Вами», и объятый непосредственным, глубоким сочувствием, я схватил и поцеловал его руку. «Опасность угрожает мне», тихо промолвил Император. «Да хранит Бог Ваше Величество», сказал я, низко кланяясь. «Давно было пора расстаться», воскликнул Рузский. «Мне более никогда не разрешили увидеть Государя», прибавил Фредерикс. Камер-фурьерский журнал сдержанно повествует о происходивших событиях: «Его Величество, войдя к представителям народа, сказал: «Я все это обдумал, решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как я должен уехать из России, раз я оставляю верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность, ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, Великому Князю Михаилу Александровичу». Представители Временного правительства Гучков и Шульгин просили Его Величество еще раз обдумать свое решение. Государь Император удалился в соседнее отделение салон-вагона, в котором происходила беседа. Через 20 минут он вышел оттуда с текстом манифеста в руках и передавая его сказал: «Решение мое твердо и непреклонно».

Манифест

Текст отречения гласил:

«В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и в согласии с Государственной думой признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие нашему брату, нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены. Во имя горячо любимой родины, призываем всех верных сынов отечества к исполнению своего святого долга перед ним, повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний, помочь ему, вместе с представителями народа, вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.

     Подписал: Николай

г. Псков. 2 марта, 15 час. 1917 г.

Министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс».

Спустя всего 6 дней после отречения Николая II Шульгин дал большое интервью московской газете «Русские ведомости»: «Необходимость отречения, – рассказывает В. В. Шульгин, – была единогласно принята всеми, и только исполнение этого решения затягивалось. А. И. Гучков и я решили отправиться в Псков, где, по полученным Исполнительным Комитетом Гос. Думы сведениям, в это время находился царь.

Мы выехали 2-го марта, в 3 ч. дня, с Варшавского вокзала. Высшие служащие вокзала оказали нам полное содействие. Поезд был немедленно доставлен. Было отдано распоряжение, чтобы поезд следовал с предельной скоростью. К нам в вагон сели инженеры, и мы поехали. Однако мы задержались довольно долго в Гатчине, где дожидались генерала Н. И. Иванова, который стоял где-то около Вырицы с эшелоном, посланным на усмирение Петрограда. Но с генералом Ивановым не удалось видеться. В Луге нас опять задержали, ибо собравшаяся толпа войска и народа просили А. И. Гучкова сказать несколько слов.

Около 10 час. вечера мы приехали в Псков. Я предполагал первоначально переговорить с генералом Н. В. Рузским, который был извещен о нашем приезде, но как только поезд остановился, в вагон вошел один из адъютантов государя и сказал нам: «Его величество вас ждет».

По выходе из вагона нам пришлось сделать всего несколько шагов до императорского поезда. Мне кажется, я не волновался. Я дошел до того переутомления и нервного напряжения, когда ничто, кажется, не может удивить и показаться невозможным. Мне было все-таки несколько неловко, что я явился к царю в пиджаке, грязный и немытый, четыре дня небритый, с лицом каторжника, выпущенного из только что сожженной тюрьмы.

Мы вошли в салон-вагон, ярко освещенный, крытый чем-то светло-зеленым. В вагоне был гр. Фредерикс (министр двора) и еще какой-то генерал, фамилии которого я не знаю.

Через несколько мгновений вошел царь. Он был в форме одного из кавказских полков. Лицо его не выражало решительно ничего большего, чем когда приходилось его видеть в другое время. Поздоровался он с нами скорее любезно, чем холодно, подал руку, затем сел и просил всех сесть, указав место А. И. Гучкову рядом с собою, около маленького столика, а мне напротив А. И. Гучкова. Фредерикс сел немного поодаль, а в глубине вагона за столик сел генерал, фамилии которого я не знаю, приготовляясь записывать. Кажется, в это время вошел генерал Рузский и, извинившись перед государем, поздоровался с нами и занял место рядом со мною, значит, против царя.

В таком составе, – царь, Гучков, я, Рузский, Фредерикс и генерал, который писал, – началась беседа.

Стал говорить Гучков. Я боялся, что Гучков скажет царю что-нибудь злое, безжалостное, но этого не случилось. Гучков говорил довольно долго, гладко, даже стройно в расположении частей своей речи. Он совершенно не коснулся прошлого. Он изложил современное положение, стараясь выяснить, до какой бездны мы дошли. Он говорил, не глядя на царя, положив правую руку на стол и опустив глаза. Он не видел лица царя, и, вероятно, так ему легче было договорить до конца. Он и сказал все до конца, закончив тем, что единственным выходом из этого положения было бы отречение царя от престола в пользу маленького Алексея с назначением регентом великого князя Михаила. Когда он это сказал, генерал Рузский наклонился ко мне и прошептал:

Это – уже дело решенное.

Когда Гучков кончил, царь заговорил, причем его голос и манеры были гораздо спокойнее и часто деловитее, чем взволнованная величием минуты и несколько приподнятая речь Гучкова. Царь сказал совершенно спокойно, как будто о самом обыкновенном деле:

Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3-х часов дня я готов был пойти на отречение  в пользу своего сына. Затем я понял, что расстаться со своим сыном я не способен.

Тут он сделал очень короткую остановку и прибавил, но все так же спокойно:
Вы это, надеюсь, поймете.

Затем он продолжал:

Поэтому я решил отречься от престола в пользу моего брата.

После этих слов он замолчал, как бы ожидая ответа.

Тогда я сказал:

Это предложение застает нас врасплох. Мы предвидели только отречение в пользу цесаревича Алексея. Поэтому я прошу разрешения поговорить с А. И. Гучковым четверть часа, чтобы дать согласованный ответ.

Царь согласился, но не помню уже, как разговор снова завязался, и мы очень скоро сдали эту позицию.

Гучков сказал, что он не чувствует себя в силах вмешиваться в отцовские чувства и считает невозможным в этой области какое-либо давление. Мне показалось, что в лице царя промелькнуло слабо выраженное удовлетворение при этих словах. Я со своей стороны сказал, что желание царя, насколько я мог его оценить, хотя имеет против себя то, что противоречит принятому решение, но за себя имеет также многое. При неизбежной разлуке создастся очень трудное и щекотливое положение, так как маленький царь будет все время думать об отсутствующих родителях и, быть может, в душе его будет расти недоброе чувство по отношению к людям, разлучившим его с отцом и матерью. Кроме того, большой вопрос, может ли регент принести присягу на верность конституции за малолетнего императора, между тем такая присяга при нынешних обстоятельствах совершенно необходима, чтобы не создалось опять двойственное положение. Это препятствие вступлении на престол Михаила Александровича будет устранено, ибо он может принести присягу и быть конституционным монархом. Таким образом, мы выразили согласие на отречение в пользу Михаила Александровича. После этого царь спросил нас, можем ли мы принять на себя законную ответственность, дать законную гарантию в том, что акт отречения действительно успокоит страну и не вызовет каких-либо осложнений.

На это мы ответили, что, насколько мы можем предвидеть, таких осложнений не ждем.

Я не помню точно, когда царь встал и ушел в соседний вагон подписать акт. Приблизительно около 11 ¼ час. царь вновь вошел в наш вагон, – в руках он держал листочки небольшого формата.

Он сказал:

Вот акт отречения. Прочитайте.

Мы стали читать вполголоса. Документ был написан благородно. Мне стало совестно за тот текст, который мы однажды набросали. Однако мы просили царя после слов «заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, коим будут установлены», вставить: «принеся в том всенародную присягу». Царь сейчас же согласился и приписал эти слова, изменив одно слово, так, что вышло «принеся в том ненарушимую присягу». Таким образом, Михаил Александрович должен был бы принести присягу на верность конституции и был бы строго конституционным монархом.

Мне казалось, что этого было совершенно достаточно, но события пошли дальше… Акт был написан на двух или трех листочках небольшого формата с помощью пишущей машинки. На заглавном листе стояли слева слова «Ставка», а справа – Начальнику Штаба. Подпись была сделана карандашом.

Когда мы это прочли и одобрили акт, мне кажется, что произошел обмен рукопожатиями, как будто имевшими сердечный характер. Впрочем, в это время я уже был безусловно взволнован и поэтому могу ошибаться. Может быть, этого не было. Я помню, что, когда я в последний раз взглянул на часы, было без двенадцати минут 12 час. Поэтому надо думать, что все это событие огромной исторической важности произошло между 11-ю и 12-ю часами в ночь со 2-го на 3-е марта. Я помню, что когда это случилось, у меня мелькнула мысль, как хорошо, что было 2-е марта, а не 1-е… После этого мы попрощались. Мне кажется, что злых чувств ни с той, ни с другой стороны в это мгновение не было. У меня на душе скорее была жалость к этому человеку, который в это мгновение искупал свои ошибки благородством мысли, осветившим отказ от власти. С внешней стороны царь был совершенно спокоен и скорее дружествен, чем холоден. Я забыл сказать, что мы уговорились с генералом Рузским, что будут два экземпляра акта, собственноручно подписанных, потому что мы согласились, что при бурных обстоятельствах в Петрограде акт, который мы привезем, может быть легко утрачен. Таким образом, первый подписанный акт на листочках небольшого формата должен был остаться у генерала Рузского. Мы же привезли второй экземпляр, также написанный на машинке, но на листочках большого формата. Подпись царя так же справа сделана карандашом, а с левой стороны пером скрепа министра двора Фредерикса. В получении этого экземпляра, который был нам вручен в вагоне генералом Рузским, мы, т. е. Гучков и я, выдали расписку. Этот экземпляр мы привезли в Петроград, и его удалось передать в надежные руки. Была минута, когда документ подвергался опасности…»

Уже в эмиграции В. В. Шульгин, отвечая на обвинения в «измене монархии» представителям монархического лагеря, писал о том, что «Псков не поразил Россию внезапно, как землетрясение. Был длительный процесс, который к этому привел…». Спасти монархию в тех условиях было, по всей видимости, нельзя. Последний же долг верноподданного перед своим государем В. В. Шульгин, по его убеждению, выполнил: «отречением, совершенным почти как таинство, [удалось] стереть в памяти людской все то, что к этому акту привело, оставив одно величие последней минуты». «Когда все было кончено, – вспоминал В. В. Шульгин, – Государь подал мне руку и слегка улыбнулся, я бы сказал – почти дружелюбно, если бы это слово было здесь уместно. И это царское рукопожатие и прощальная улыбка больше говорят моей совести, чем весь тот яд, которым мою душу стараются отравить…». Спустя почти полвека Шульгин писал, что «хотя я принял отречение из рук императора, но сделал это в форме, которую решаюсь назвать джентльменской. Этот акт не только величайшего значения, как перемена форм правления, имеющего тысячелетнюю давность, но он является рубежом между двумя эпохами…».

  Закончив вопрос с отречением императора Николая II и с назначением председателем Временного правительства князя Г. Е. Львова, а Верховным Главнокомандующим Великого князя Николая Николаевича, А. И. Гучков и В. В. Шульгин немедленно телеграфировали начальнику штаба Верховного Главнокомандующего М. В. Алексееву с просьбой передать его имеющуюся информацию М. В. Родзянко. Последнего они просили сообщить в Псков о положении дел в Петрограде. «В 11 ½ час. ночи мы простились. В 2 часа ночи наш поезд двинулся в Петроград, куда мы везли отречение Николая 2-го»,– вспоминал В. В. Шульгин.

Переживший глубокую личную драму император Николай II оставил 2 марта 1917 года в своем дневнике следующую запись: «Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот. я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман»!

Оценки события и последствия

Сам поступок императора Николая II однозначно расценивать нельзя. Скажем, П. Б. Струве в отречении императора виделась «неувядаемая нравственная красота» и готовность «приять на себя мученичество за Россию и во имя России», в то время как В. В. Шульгин в письме к В. А. Маклакову подчеркивал, что «Его Величество 2-го марта вступил на путь нарушения закона, передав престол брату при живом сыне». Узнав об отречении Николая II в пользу Михаила Александровича, а не в пользу наследника цесаревича, Шульгин думал, что может быть, «государь и не имеет права отречься в пользу того, кого он выбрал, пусть на всякий случай отречение будет не совсем правильным. Кроме того, малолетний царь не мог бы установить конституционный строй, что возможно для Михаила. Если же события пойдут так, что не сможет удержаться и династия, то и тут положение Михаила будет легче, чем ребенка Алексея». Все же Шульгин пытался слабо возражать Николаю II, но А. И. Гучков пресек его слабые попытки, заявив, что он не может противиться отеческим чувствам царя. Опешившему же от удивления генералу Ю. Н. Данилову, В. В. Шульгин охотно пояснил, что в самом акте отречения Николая II в пользу Михаила Александровича есть «юридическая неправильность». Вопрос о невозможности царя отречься от престола и за себя, и за сына, а если шире, то вопрос о соответствии отречения Николая II действовавшим в ту пору законам о престолонаследии, возник сразу же после того, как император объявил о своей воле. «Что же касается того, будто бы мы не знали основных законов, то я, лично, знал их плохо. Но не настолько, конечно, чтобы не знать, что отречение в пользу Михаила Александровича не соответствует закону о престолонаследии», – писал В. В. Шульгин А. И. Гучкову. «Шульгин и я пробовали возразить, но впечатление у нас сложилось, что наши доводы не производят никакого впечатления и что, согласимся мы или нет, государь все это сделает, потому что у него решение это было окончательное», – вспоминал А. И. Гучков.

Вскоре после полуночи 3 марта 1917 года текст манифеста отрекшегося императора пришел в Ставку. Телеграфная лента была немедленно унесена к ген. Алексееву, который лежал в постели с сильными болями в почках и с температурой в 40 градусов. Через час из Пскова были переданы полные тексты актов. Текст отречения полностью совпадал с составленным в Ставке проектом с добавлением лишь о нежелании Николая II расстаться с сыном и о передаче престола брату. Заключительные слова, относившиеся в проекте Ставки к великому князю Алексею Николаевичу, были отнесены к Михаилу Александровичу. Около двух часов ночи на телеграф поступила депеша ген. Алексеева главнокомандующим с текстами актов и приказанием объявить их войскам и привести войска к присяге на верность Императору Михаилу Александровичу. Передача этой депеши была назначена в 3 ч. 10 м. ночи. Через 10 минут М. В. Родзянко именем Родины вызвал к аппарату ген. Алексеева и умолял его задержать опубликование акта отречения, так как в Петрограде считается неприемлемым воцарение Михаила Александровича. Около 4 час. ночи ген. Алексеев телеграммой главнокомандующим приказал задержать опубликование актов. Через сутки, в ночь на 4 марта, они были вновь переданы на фронт для опубликования, но уже с добавлением заявления Вел. Кн. Михаила Александровича  о том, что он не считает возможным вступить на престол, не выслушав мнения Учредительного Собрания. Если бы опубликование текста манифеста не было бы задержано, у Михаила Александровича, вероятно, были хорошие шансы заручиться поддержкой в войсках, в которых его имя было хорошо известно и  популярно. Михаил Александрович узнал бы «по многим, многим проводам, в том числе и от молчавших генералов, подлинное к нему отношение всей России», – думалось начальнику военной контрразведки Петрограда Б. Никитину. В войсках новость об отказе Михаила Александровича занять царский трон была воспринята с недоумением и недовольством, как вспоминал генерал-лейтенант Н. Н. Шиллинг, в 1917 году – командир лейб-гвардии Измайловского полка.

Автором текста отречения являлся церемонимейстер высочайшего двора директор политической канцелярии при Верховном Главнокомандующем Н. К. Базили. Составленный в торжественных выражениях, текст выглядел очень благородно.

Гучкову и Шульгину после подписания Николаем II текста отречения какое-то время казалось, что монархию еще можно спасти. Шульгин оставил яркие воспоминания по этому поводу: «Мы вышли из вагона. На путях, освещенных голубыми фонарями, стояла толпа людей. Они все знали и все понимали… Когда мы вышли, нас окружили, и эти люди наперебой старались пробиться к нас и спрашивали: «Что? Как?» Меня поразило то, что они были такие тихие, шепчущие… Они говорили, как будто в комнате тяжелобольного, умирающего…

Им надо было дать ответ. Ответ дал Гучков. Очень волнуясь, он сказал:

— Русские люди… Обнажите головы, перекреститесь, помолитесь Богу… Государь император ради спасения России снял с себя… свое царское служение… Царь подписал отречение от престола. Россия вступает на новый путь. Будем просить Бога, чтобы он был милостив к нам… Толпа снимала шапки и крестилась… И было страшно тихо…».

 Сам же отрекшийся император выехал в Могилев, где утром 9 марта 1917 состоялось его прощание как Верховного Главнокомандующего с войсками и чинами Ставки.

Счастливой жизни у Николая II и его семьи, как известно, не получилось. Царю не удалось зажить, как он хотел, в Крыму на положении рядового обывателя. Не удалось бывшему императору и эмигрировать заграницу. После долгих мытарств Николай II и его семья были расстреляны в Екатеринбурге 17 июля 1918 г., в подвале особняка купца Ипатьева. По иронии судьбы, уничтожение Ипатьевского дома было осуществлено во второй половине 1970-х годов тогдашним партийным лидером Свердловской области (так при Советской власти стал называться Екатеринбург) Б. Н. Ельциным.

Через 48 лет после падения монархии в России советские зрители получили уникальную возможность услышать с киноэкранов рассказ об отречении Николая II от ключевого свидетеля этого события – В. В. Шульгина, снявшегося в фильме кинорежиссера Ф. М. Эрмлера «Перед судом истории» (Ленфильм, 1965). Фильм, по сути, представлял собой развернутое интервью Шульгина о событиях Февральской революции 1917 года. Шульгин писал об этом: «На пороге пятидесятилетия со времени 2(15) марта 1917 года мне суждено было (фильм «Пред судом истории») на экране воспроизвести сцену отречения. Я прикован к креслу, где сидел уходящий монарх, цепью не стальной, сталь можно порвать, а неистребимым, нерасторжимым воспоминанием миллионов. Слух обо мне, действительно по всему Советскому Союзу. Люди на улицах и площадях, указывая друг другу на меня, говорят или шепчут:

Смотрите, ведь это Шульгин!

Да, да! Тот, что в фильме…

«Пред судом истории»…

Пред судом… Но только неизвестно кто кого судит.

Понимаю. Ведь это он принял отречение Николая II.

Он. А убили его?

Другие. Об этом лучше не говорить.

Понимаю.

Разговор замолкает.

Да, я принял отречение для того, чтобы царя не убили, как Павла I, Петра III, Александра II-го… Но Николая II все же убили! И потому, и потому я осужден: Мне не удалось спасти царя, царицу, их детей и родственников. Не удалось! Точка я завернут в свиток из колючей проволоки, которая ранит меня при каждом к ней прикосновении». Но еще более интересно другое наблюдение Шульгина: «Судьба всех бывших подданных этого несчастного царя была навсегда с ним связана. Многие из них разделили, рано или поздно, его злосчастную судьбу, т. е. погибли насильственной смертью. Их убивали сначала за то, что они не приняли революции. Потом, т. е. несколькими годами позже, стали убивать и тех, что пошли за триумфальной колесницей, т. е. за Революцией. И те, и другие были подданными царя Николая II. Разница была в том, что первые были верноподданные; а вторые, если можно так сказать, «скверноподданные». Судьба тех и других была одинакова: смерть, как последствие «крушения Империи».

Надежды думцев на то, что отречение Николая II позволит все-таки сохранить монархию, не оправдались. Революция уже не готова была принять монархический строй ни в каком виде. 3 марта Великий князь Михаил, находившийся в Петрограде, отказался принять корону, боясь за свою безопасность. Там, в Петрограде, на Миллионной ул., д. 12, состоялось падение трехсотлетней династии Романовых. Из присутствовавших там членов Временного правительства и Временного Комитета Государственной Думы лишь Милюков и Гучков высказались за принятие Михаилом короны. Участвовавший в работе этого исторического заседания В. В. Шульгин вспоминал свое впечатление от речи Милюкова:

«Головой – белый как лунь, сизый лицом (от бессонницы), совершенно сиплый от речей в казармах и на митингах, он не говорил, а каркал хрипло…

— Если Вы откажетесь… Ваше высочество… будет гибель. Потому что Россия… Россия теряет… свою ось… Монарх… это – ось… Единственная ось страны… Масса, русская масса, вокруг чего она соберется? Если вы откажетесь… будет анархия… хаос… кровавое месиво… Монарх – это единственный центр… Единственное, что все знают… Единственное общее… Единственное понятие о власти… пока… в России… Если вы откажетесь… будет ужас… полная неизвестность… ужасная неизвестность… потому что… не будет… не будет присяги… а присяга – это ответ… единственный ответ… единственный ответ, который может дать народ… нам всем… на то, что случилось… Это его – санкция… его одобрение… его согласие… без которого… нельзя… ничего… без которого не будет… государства… России… ничего не будет…». Однако принять престол от Михаила в тот момент значило лишь одно – всеми верными новому царю силами броситься на восставших и подавить восстание в крови. Трагедия же Михаила и заключалась в том, что никаких верных ему сил в наличии не было. Как следствие, никто не мог гарантировать Михаилу безопасность в случае его согласия принять корону.

Единственный социалист во Временном правительстве, Александр Федорович Керенский, говорил Михаилу в тот момент:

«Разрешите вам сказать… как русский… – русскому… Павел Николаевич Милюков ошибается. Приняв престол, вы не спасете России… Наоборот… Я знаю настроение массы… рабочих и солдат… Сейчас резкое недовольство направлено именно против монархии… Именно этот вопрос будет причиной кровавого развала… И это в то время… когда России нужно полное единство… Пред лицом внешнего врага… начнется гражданская, внутренняя война… И поэтому я обращаюсь к вашему высочеству… как русский к русскому. Умоляю вас во имя России принести эту жертву! Если это жертва… Потому что с другой стороны… я не вправе скрыть здесь, каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять престо… Во всяком случае… я не ручаюсь за жизнь вашего высочества…». Взяв полчаса на раздумье, Михаил вышел и сообщил свое решение: «При этих условиях я не могу принять престола, потому что…». Тут силы изменили великому князю, и он разрыдался. При участии нескольких человек был составлен текст манифеста об отказе великого князя Михаила Александровича восприять царский престол впредь до решения Всероссийского Учредительного собрания, оно одно было правомочно определить форму правления Российского государства. Тут следует обратить внимание на то, что Михаил Александрович не отрекался от престола – ведь он не успел побыть монархом – нет, он предоставлял решение вопроса о форме государственного устройства России – будет ли это монархия или республика – будущему Учредительному Собранию. Оно и только оно было правомочно решить все основные вопросы общерусской государственной жизни – вопросы аграрный, национальный, о будущем государственном устройстве России и т. д. Важнейшим пунктом «заявления» великого князя Михаила Александровича было то, что младший брат отрекшегося императора «подвешивал» вопрос о будущей форме правления «государства Российского» вплоть до решения Учредительного Собрания. Именно этот момент и породил в исследовательской литературе дискуссию о том, чем с точки зрения государственного устройства являлась Россия после отречения Николая II, причем нередко раздаются голоса, призывающие говорить о правовом вакууме в России периода Временного правительства и о нелегитимном характере власти последнего. По словам П. Н. Милюкова, «форма правления все же оставалась открытым вопросом. Что касается Временного правительства, тут было подчеркнуто отсутствие преемства власти от монарха, и великий князь лишь выражал просьбу о подчинении правительству, «по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти»… Временное правительство вступало в новую фазу русской истории, опираясь формально только на свою собственную «полноту власти». Склонный к тому, чтобы всегда подчеркивать силу своего политического предвидения, Милюков вспоминал, что он убеждал присутствующих на том памятном заседании в том, что «Временное Правительство одно, без монарха, является «утлой ладьей», которая может потонуть в океане народных волнений, стране при этих условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия, раньше чем соберется Учредительное Собрание; Временное Правительство одно до него не доживет и т. д.». Комментируя эту позицию Милюкова, Шульгин язвительно писал: «Классический пример этой трагической беспомощности представлял Милюков в 1917 году во время падения монархии. Стоя во главе самой влиятельной, казалось, русской политической партии, имевшей отделы в каждом городе и городишке, он 3-го марта горячо убеждал Великого князя Михаила Александровича не отказываться от престола. Однако, в защиту этого престола и просто для личной охраны будущего Михаила II-го он не мог дать ни одного человека, так таки ни одного. Казалось бы, в такую трагическую минуту естественно было бы дать членам партии к.-д., находившимся в Петрограде, приказ: с оружием в руках сбежаться к дому №12 на Миллионной, где решался вопрос, может ли принять престол Великий князь Михаил Александрович. Но это столь естественное теперь предположение может вызвать только горькую улыбку у тех, кто ясно себе представляет, что такое была конституционно-демократическая партия. В защиту и «конституции» и «демократии» она могла лить только слова, слова, слова, да еще чернила, в то время, когда необходимо было лить кровь, – свою и чужую. И вот мы присутствовали при вразумительном зрелище: убеленный сединами глава первейшей русской политической партии Милюков самоотверженно, но жалко, метался по петербургским казармам, убеждая, упрашивая, умоляя взбунтовавшуюся солдатчину сохранить дисциплину. Мудрено ли, что при таких обстоятельствах Великий Князь Михаил Александрович отказался принять престол. Представим себе на минуту, что в то странное время с просьбой принять престол обратился бы к Великому Князю не Милюков, а глава партии, скажем, «русских фашистов», т. е. человек, опирающийся на вооруженные когорты, готовые окружить №12 на Миллионной несколькими десятками тысяч штыков. Вероятно, ответ великого князя был бы иной. Мы все были 3 марта 1917 года так же бессильны, как Милюков…». Как бы то ни было, 3 марта 1917 года 304-летнее владычество Романовых закончилось. Отрекшийся от престола император Николай II в своем дневнике с горечью написал: «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!»

Само название правительства – Временное – подчеркивало переходный характер его власти, то, что верховная власть в стране принадлежит именно Учредительному собранию. Власть Временного правительства, возникшего с согласия Советов и освященного авторитетом Государственной Думы, установилась во всей стране чрезвычайно легко. В провинции революция «прошла по телеграфу». Никто не выступил на защиту монарха. Крушение монархии произошло. «Мысль отказывается охватить значение переживаемых событий. – Писал Шульгин читателям газеты «Киевлянин». – Произошел неслыханный в истории человечества переворот – нечто сказочное, невероятное, невозможное. В течение двадцати четырех часов два государя отказались от престола. Династия Романовых, простояв триста лет во главе Государства Российского, сложила с себя власть, и, по роковому стечению обстоятельств, – первый и последний Царь этого рода носил одно и то же имя. Нечто глубоко мистическое в этом странном совпадении. Триста лет тому назад Михаил, первый русский Царь из Дома Романовых, вступил на престол, когда, раздираемая страшной смутой, Россия  вся загорелась одним общим стремлением: – «Нужен Царь!» Михаилу же, последнему Царю – через триста лет пришлось услышать как взбаламученные народные массы подняли к нему грозный крик: – «Не хотим Царя!»

Итогом Февральской революции стало свержение самодержавия. Государственная власть в стране перешла в руки Временного правительства. Однако в Петрограде, а затем и во многих других городах и в воинских частях возникли Советы рабочих и солдатских депутатов, которые постепенно превращались в альтернативные органы власти. Эту ситуацию назвали «двоевластием». Неискоренимое противоречие между Советами и Временным правительством заключалось в том, что Советы в целом склонялись к революционному пути развития России, в то время как Временное правительство скорее к постепенному, эволюционному. Если Советы олицетворяли собой в массе своей низы общества, то идеология Временного правительства в значительной мере отражала взгляды буржуазии, имущих слоев населения. Подобное противоречие порождало взаимное недоверие между Советами и Временным правительством. Кроме того, нужно указать самое главное: в руках Советов находился реальный контроль над армией – главной силой в любом государстве. О периоде двоевластия метко сказал В. Шульгин: «Старая власть сидит в Петропавловской крепости [наиболее ненавистные министры царского правительства были заключены под стражу в Петропавловскую крепость], а новая – под домашним арестом».

В октябре 1917 г. Советы свергли Временное правительство и стали органами государственной власти. Такой исход был во многом обусловлен той стратегией и тактикой поведения, которые избрали основные политические партии в постфевральской России.

Отречение Николая II от престола

Зима 1916 года была последней в истории Российской империи. Назвать ее легкой не повернется язык. Начнем хотя бы с того, что она выдалась чрезвычайно холодной. Военные успехи 1916 года на Первой мировой были скорее неоднозначными. Впрочем, обстановка на фронте была далека от идеальной, все же разгром России не грозил — да и вообще, именно тот год стал моментом значительного перелома в силах сражающихся сторон — стало понятно, что Германия вряд ли выйдет из войны победительницей.

Война, конечно, оказывала огромное влияние на все настроение российского общества, но было и что-то иное, нечто неуловимо-депрессивное. Формировавшаяся на протяжении последних лет оппозиция в элитах по отношению к Николаю II, разогревавшиеся стачечные настроения рабочих, шпиономания, охватившая общество, и массовая истерия из-за войны. Перебои с поставками хлеба тоже ситуацию не улучшали. Столица полнилась слухами — о том, что министров назначает Распутин (а через него действуют немцы), о царице, предающей Россию, о грядущем голоде. Апокалиптические слухи и настроения лишь усилились после убийства Григория Распутина в конце 1916 года.

Bettmann/Getty Images

Русские солдаты сдаются немцам на фронте Первой мировой войны

Поэтесса Зинаида Гиппиус писала в своем дневнике в начале февраля:

«Во вторник откроется Дума. Петербург полон самыми злыми (?) слухами. Да уж и не слухами только. Очень определенно говорят, что к 14-му, к открытию Думы, будет приурочено выступление рабочих. Что они пойдут к Думе изъявлять поддержку ее требованиям… очевидно, оппозиционным, но каким? Требованиям ответственного министерства, что ли, или Милюковского — «доверия?» Слухи не определяют. Мне это кажется нереальным. Ничего этого, думаю, не будет».

Слухи оказались правдивыми. В конце зимы Петербург взорвался беспорядками (поводом стали перебои с хлебом и бесконечные очереди за едой — так называемые «хвосты»), бунтами и протестами, которые довольно быстро переросли в самое масштабное восстание, а власть в стране оказалась в руках Петросовета и Временного правительства. Царь Николай II, преданный генералами и ближайшим окружением, не смог добраться до Царского Села — железные дороги тоже были охвачены восстанием. 15 марта (по новому стилю) 1917 года в городе Дно, что примерно в 100 километрах от Пскова, царь отрекся от престола. После этого он записал в своем дневнике:

«Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц-дем партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 21/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!»

Sovfoto/Universal Images Group via Getty Images

Начиналось новое время. Но обществу нужно было осмыслить произошедшее — конец трехсотлетней династии Романовых.

В столицах — удивление, горечь и безразличие

Бешеная лихорадка новостей и событий конца февраля была настолько масштабной, что газеты устаревали уже в тот момент, когда выходили в печать. Зинаида Гиппиус 2 марта пишет, что получила московские газеты недельной давности — и они ей показались каким-то древним артефактом. Об отречении Николая написала скупо: «Царь, оказывается, отрекся и за себя, и за Алексея («мне тяжело расставаться с сыном») в пользу Михаила Александровича». На дальнейших страницах дневника — не мысли о Николае, а лихорадочные рассуждения о политической обстановке, о перестановках, о триумфах старого друга Александра Керенского.

Один из самых модных писателей эпохи Леонид Андреев встретил Февральскую революцию в знаменитом доме Адамини на Марсовом поле; из окна квартиры он наблюдал обстрел казарм Павловского полка. Случись революция на десять лет раньше, Андреев, вероятно, стал бы одним из ее певцов — но после 1905 года он охладел к революциям и восстаниям. В дневнике он с раздражением пишет об идиотах, захвативших власть в стране (прежде всего о депутате Госдумы Родзянко и председателе исполкома Петросовета Чхеидзе): «Родзянки во весь бабий голос тоскуют о царе. Нас паки бьют и паки, мы ж без царя как раки, горюем на мели. И их мечта, неосуществимая, как все мечты идиотов: подчистив, вернуть Николая и сделать простенькое министерство из родзянок и Милюковых. Для этого было землетрясение!»

Universal History Archive/Universal Images Group via Getty Images

Ленин с товарищами на пути из Швейцарии в Россию

Петербургский историк-архивист Георгий Князев фиксировал разговоры, которые происходили вскоре после отречения на улицах Петрограда: «На углу спорили о чем-то. Я прислушался. — «Э, династию-то оставить хочется. Шалишь…» Горячился один в кондукторском пальто. «Не надо больше, — Вишь, опять за Романовых», — пролепетала какая-то баба… «Нет, шалишь, кончено!» — оказывается разговаривавшие не спорили, а негодовали только против царствующего дома».

Самого Князева, впрочем, заботила не столько судьба династии Романовых, а ближайшее будущее — он опасался поражения в войне и прихода к власти крайне левых партий. По ночам в эти дни он плохо спит, сон не идет — в голове лишь мысли о том, что происходит со страной. «Что это — начало ее возрождения или гибели?»

Михаил Пришвин ездит по Петербургу, наблюдая происходящую повсюду революцию: студенты ходят с винтовками, на улицах валяются пулеметные ленты, на студенческих сходках обсуждают антинародность социал-демократии, с вывесок сбивают двуглавых орлов или закутывают в красную ткань. Трамваи в Петрограде не ходят.

Царя Пришвин в дневнике называет «полковником»; 1 марта он записывает: «полковник» застрял в Малой Вишере, к нему поехали Родзянко и Гучков отбирать подпись об ответственном министерстве. Есть слух, что телеграмму царя: «Подавить во что бы то ни стало» спрятали под сукно. Полковницу арестовали. Шах и мат«. Но опять главное беспокойство у Пришвина — продолжающаяся война и возможное наступление немцев, которое может погубить Россию, о царе он практически не думает, считая, что идеальной формой устройства страны в будущем будет «федерация, при царе (совершенно бесправном)».

Sovfoto/Universal Images Group via Getty Images

Художник Александр Бенуа грустит из-за погоды (необычайно морозный день 3 марта) и с горечью думает о «грядущем Хаме» и о том, что народ, вероятно, окажется неспособным к демократии, что все происходит слишком быстро: «Или народ обнаружит свою пресловутую, на все лады прославленную мудрость, <…> или в нем возьмет верх начало разрушительное — <…> и тогда сначала хаос, а там и возвращение в казарму, к Ивану Грозному, к Аракчееву, а то и просто — к Николаю II!» Само же отречение Николая кажется ему чем-то отвратительным, актерским. Он видит, как какой-то мальчишка на улице спиливает двуглавых орлов с вывески, приговаривая: «Вот тебе, Николашка, вот тебе!»

На душе у Бенуа мрачно: «На меня отречение Государя производит не столько тяжелое и трагическое впечатление, сколько впечатление чего-то жалкого, отвратительного. И тут Николай II не сумел соблюсти достоинство».

Страну захлестывает новостями и событиями. В дневнике молодой москвички Ольги Бессарабовой — картины стихийной революции: на Мясницкой идет марш кондукторов и трамвайных работников, которые поют «Марсельезу». На Тверской — демонстрация рабочих с плакатами «Долой помещиков! Земля — народу!». Сельский священник Стефан Смирнов, служащий в подмосковной Михайловской Слободе, пишет, что уже 5 марта «в молитвах поминали вместо царя «Державу Российскую, правителей и воинство». В Ясную Поляну, где продолжает жить вдова Льва Толстого Софья Андреевна, приходит делегация «рабочих чугоннолитейного завода с красными флагами и значками поклониться дому и вдове Толстого. Ходили с портретом Льва Ник. на могилу, по глубокому снегу и в очень резкий ветер».

Писатель Федор Сологуб в Петрограде радуется: «Торжественные дни, литургийное настроение! Решительность, бесповоротность и быстрота того, что произошло в эти дни, направляет мысль к тому, чтобы признать в совершившемся деяние не только государственно необходимое, но и обвеянное духом несомненной святости».

Наверное, одним из самых показательных выражений эмоций в этот момент отметился поэт Рюрик Ивнев. С одной стороны, он пишет в дневнике, что рад свержению Романовых, с другой — грустит, что повсюду «одни евреи», и тоскует по «Империи». В начале марта он записывает: «Государь отрекся от престола в Пскове 2 марта. В 3 ч. дня в пользу Михаила Александровича. М<ихаил> А<лександрович> отрекся в пользу народа. На улицах радостно и спокойно.

Господи, спаси Россию».

Вдали от столицы: радость и надежда, боль и печаль

«Царь — пал! Этим возгласом разбудила меня сегодня Мисс Дундас. У меня так дрожали руки, что не могла отомкнуть дверь. Чудеса!» — такими словами начала свою дневниковую запись от 3 марта 1917 года Александра Коллонтай. В тот момент она была политической эмигранткой и жила в Христиании (так тогда назывался Копенгаген), столице нейтральной Дании.

Коллонтай попала туда после высылки из Швеции, и оттуда, из города, переполненного шпионами всех возможных стран (Дания была нейтральной, что благоприятствовало процветанию разведки и контрабандистов), она вела постоянную и подробную переписку с Владимиром Лениным, жившим в Цюрихе. Вскоре после отречения царя большевичка Коллонтай устремилась в Россию, уже в конце марта 1917 года она написала Ленину письмо из Петрограда.

Сам Ленин в это время страдает в Цюрихе — он слишком далеко от России, и непонятно, доберется ли. Он узнает о событиях в Петрограде с запозданием. «Ильич метался», — записывает Крупская. Ленин нервно размахивал руками и кричал, что необходимо срочно собираться домой:

«Коли не врут немцы, так правда. Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно. Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.»

Впрочем, не так-то было легко попасть в Россию во время войны — страны Антанты точно не были заинтересованы в том, чтобы помогать приехать в Россию «пораженцу» Ленину, а проезд через Германию граничил с изменой и предательством. В голове его «строились самые невероятные планы». То он думал о путешествии на аэроплане, то о поездке с фальшивым паспортом гражданина нейтральной страны.

В Туруханском крае, где в ссылке находились Яков Свердлов и Иосиф Сталин, тоже царило оживление и строились планы о скорейшей поездке в охваченную революцией столицу. Вчерашние политические заключенные готовились стать новой властью. Жена Свердлова Клавдия так описала происходившее в далекой Сибири:

«До Монастырского дошла радостная весть: царское самодержавие пало. Пристав Кибиров не придумал ничего лучше, как попытаться скрыть от ссыльных поступившие известия. Но ссыльные получали частные телеграммы, а почтовые служащие без разрешения пристава передавали их адресатам. <…> Из Енисейска было получено распоряжение, что комиссаром края назначается наш монастырчанин, большевик Масленников». В столицу ссыльные отправятся уже в марте.

Размышляет о возвращении в Россию и Евгений Замятин — будущий писатель, а в марте 1917 года опытный морской инженер, проходящий стажировку в Англии. Он сидит в Ньюкасле, а хочет оказаться в Петрограде: «Когда в газетах запестрели жирные буквы: «Revolution in Russia», «Abdication of Russian Tzar» — в Англии стало невмочь».

А вот поэту Максимилиану Волошину, живущему в Крыму, — нерадостно. Он не страдает о царе, но чувствует, что грядет что-то большое, страшное и пугающее: «Русская Революция будет долгой, кровавой и жестокой».

В воюющей армии началось брожение. Генерал-лейтенант Василий Болдырев отмечал, что на солдатах почти сразу же появились красные банты, приказы офицеров они стали пропускать мимо ушей. Успокаивая солдат, он вступал в самые необычные перепалки: «выступил довольно развязный с виду шоффер и по вопросу об отдании чести выдвинул следующий тезис: «Честь отдается погону, установленному царем; царя-батюшки нет — не надо и погон, а тогда не надо и отдания чести». «А деньги с портретом царя ты тоже не признаешь?» — задал я ему неожиданный вопрос; шоффер смутился и пробормотал: «Так то ведь деньги».

Впрочем, в армии были и те, кто был счастлив из-за отречения царя. Военный врач Василий Кравков (через три года его расстреляет ВЧК) пока что радостный: «Очевидно, что произошли в Петрограде слишком грандиозные события, позволившие схватить, наконец, за жабры rех’а, ч[то]б[ы] он решился на радикальный шаг. Он действительно отказался было от престола, но вследствие осложнения вопроса из-за престолонаследства ему предложили пока не рыпаться и оставаться на своем троне. Только министерский кабинет образован весь из народных избранников! Ура! Ура! Я от неожиданной радости не могу писать: дрожат руки, не нахожу себе места, ничем не могу заниматься… Весна, политическая весна для России!»

Независимо от того, что происходит в столицах, война продолжается. После отречения Николая солдаты понимают: нет необходимости сражаться дальше — дезертиров становится больше с каждым днем. Россия охвачена тревожной эйфорией — даже те, кто вроде бы искренне расстроен отречением государя. Они больше размышляют не о самом Николае Романове, а о судьбе страны. Поток новостей разрастается, в нем тонут сиюминутные события, а то, что казалось важным еще в конце февраля, кажется бесконечно устаревшим. В Петербург устремляются эмигранты, авантюристы, солдаты и крестьяне. На ближайший год город станет пульсирующим центром революции.

Уже в апреле сюда приедет Ленин и начнется совсем другая эпоха. В знаменитом «пломбированном поезде» с ним едут десятки политактивистов. Едет и Войков — человек, организующий убийство последнего русского царя.

Февральская революция. Глава 3. Отречение Николая II от престола

Возглавить Временное правительство был приглашен видный земский деятель князь Георгий Львов, имевший репутацию нравственно безупречного человека, но при этом не знакомый лично почти никому из членов Временного комитета. Как писал Василий Шульгин, Львов «непререкаемо въехал в милюковском списке на пьедестал премьера», обойдя в этом соревновании председателя Думы и главу Временного комитета Родзянко. Львов также занял в кабинете ключевой пост министра внутренних дел.

Георгий Львов
князь, земский деятель

Очень скоро выяснилось, что этот выбор был ошибочным. «Князь Львов оказался неудачным председателем: он не был в состоянии руководить прениями и большею частью молчал, не имея своего мнения. В своем ведомстве князь Львов был особенно угнетен и растерян», — вспоминал Милюков, констатируя, что Львов попал под очень сильное влияние министра юстиции Александра Керенского.

«Мы не почувствовали перед собой вождя Для меня он прошел бледной тенью и не оставил никаких воспоминаний», – констатировал Милюков позже. Он был убежден, что Львов «пропустил момент сказать решительное «нет». Милюков также вспоминал, что сам Львов «с некоторым недоумением» признавался: «я чувствую, что события идут через мою голову», а когда друзья позже спрашивали его, как он мог согласиться на такое назначение, «он, потупившись, отвечал: «Я не мог не пойти». Львов «дал себя изнасиловать – в этом его грех», утверждал позже депутат Государственной думы до 1917 года Василий Маклаков.

Как писал управляющий делами Временного правительства Владимир Набоков (отец знаменитого писателя), Львов «чужд был честолюбия и никогда не цеплялся за власть».

«Я думаю, он был глубоко счастлив в тот день, когда освободился от ее бремени», — предполагал Владимир Набоков, добавляя, что Львову была свойственна «мистическая вера, что все образуется как-то само собой». «Я верю в великое сердце русского народа, преисполненного любовью к ближнему, верю в этот источник правды, истины и свободы. В нем раскроется вся полнота его славы, и все прочее приложится», — говорил Львов журналистам.

Революцию князь Львов тоже воспринял в духе восторженного народничества. «Великая русская революция поистине чудесна в своем величавом, спокойном шествии. Чудесная в ней не фееричность переворота, не колоссальность сдвига, не сила и быстрота натиска, штурма власти, а самая сущность ее руководящей идеи. Свобода русской революции проникнута элементами мирового, вселенского характера. Душа русского народа оказалась мировой демократической душой по самой своей природе. Она готова не только слиться с демократией всего мира, но стать впереди ее и вести по пути развития человечества на великих началах свободы, равенства и братства», – заявлял он. Надо ли говорить, что эти слова были «с величайшим удовольствием» восприняты частью социалистов, увидевших в них намек на мировую революцию.

Впрочем, существуют и свидетельства о Георгии Львове несколько иного рода. Василий Маклаков писал, что «Львов и в этом (Временном – Прим. ТАСС) правительстве возобновил свою провинциальную систему, создав правительство в правительстве, т. е. маленькую группу единомышленных людей из 5 «демократов», с которыми он интриговал против тех, кто остался за бортом этой пятерки». «Я хорошо видел, как ему приходилось все время вертеться, иногда лгать, иногда обещать то, что он не собирался делать или не мог сдержать, и попадать в глупое и фальшивое положение», – вспоминал Маклаков.

В народе как назначение Львова главой кабинета, так и состав Временного правительства в целом были восприняты без восторга. Василий Шульгин вспоминал выступление рабочего на митинге 3 (16) марта: «Вот, к примеру, они образовали правительство… кто же такие в этом правительстве? Вы думаете, товарищи, от народа кто-нибудь?.. Так сказать, от того народа, кто свободу себе добывал? Как бы не так… Вот читайте… князь Львов… князь… Так вот для чего мы, товарищи, революцию делали…»

Оставался, однако, нерешенным вопрос о том, что делать с правящим государем. Все понимали, что, как сказал Павел Милюков в одной из своих речей в Таврическом дворце, «старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен». Василий Маклаков писал позже, что накануне революции «по всему Петербургу ходила поговорка: «Чтобы спасти монархию, надо убить монарха».

«Что Николай II больше не будет царствовать, было настолько бесспорно для самого широкого круга русской общественности, что о технических средствах для выполнения этого общего решения никто как-то не думал», — писал позже Милюков. Между тем это не так.

Переворот, который свергнет Николая II, если не готовился, то как минимум продумывался уже относительно давно, и ближе всех к позиции его организатора подошел человек, который в итоге и стал инициатором поездки к Николаю II за отречением и готов был ехать за ним даже «на свой страх и риск», — глава Центрального Военно-промышленного комитета, в прошлом председатель Государственной думы III созыва Александр Гучков.

Александр Гучков
Председатель Центрального Военно-промышленного комитета

Сам Гучков признавал, что «осенью 1916 года родился замысел о дворцовом перевороте, в результате которого государь был бы вынужден подписать отречение от престола с передачей его законному наследнику».

Однако вместо планировавшегося Гучковым переворота началась революция. В условиях массовых народных выступлений командующий Северным фронтом генерал Николай Рузский, под защиту которого Николай II прибыл в Псков, связался с Михаилом Родзянко и получил ответ о том, что единственным выходом из сложившейся ситуации является отречение императора. Переговоры Рузского с Родзянко синхронно телеграфировались в Ставку. Находившийся там начштаба Верховного Главнокомандующего генерал Михаил Алексеев опросил командующих фронтами и флотами об их отношении к возможному отречению государя. Все до единого командующие выступили за отречение, о чем и было доложено Николаю II. Предполагалось, что Николай отречется в пользу сына — царевича Алексея.

Поздним вечером 2 (15) марта в Псков, где находился в тот момент Николай II, прибыли два представителя Государственной думы – Василий Шульгин и Александр Гучков. Царь принял их в вагоне своего поезда и выслушал Гучкова, который объяснял ему необходимость отречения, после чего ответил:

«Я принял решение отречься от престола… До трех часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына, Алексея… Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила… Надеюсь, вы поймете чувства отца…»

Николай II
Император и самодержец Всероссийский

Еще около часа дня 2 (15) марта по поручению Николая II была составлена телеграмма на имя генерала Алексеева, извещавшая его о том, что государь принял решение отречься от престола в пользу царевича. Генерал Рузский, находившийся с императором в Пскове, медлил с ее отправкой, так как знал о том, что Гучков и Шульгин выехали из Петрограда, и хотел посоветоваться с ними. А в три часа дня к Рузскому пришли от императора с приказом вернуть телеграмму, так как Николай II передумал и решил отречься не в пользу сына, а в пользу брата.

Такое отречение противоречило закону о престолонаследии. Павел Милюков видел в нем «политическую заднюю мысль». Вот что он писал об этом в своих воспоминаниях: «Несколько дней спустя я присутствовал на завтраке, данном нам военным ведомством, и возле меня сидел великий князь Сергей Михайлович. Он сказал мне в разговоре, что, конечно, все великие князья сразу поняли незаконность акта императора. Если так, то, надо думать, закон о престолонаследии был хорошо известен и венценосцу. Неизбежный вывод отсюда – что, заменяя сына братом, царь понимал, что делал. Сопоставляя все это, нельзя не прийти к выводу, что Николай II здесь хитрил Пройдут тяжелые дни, потом все успокоится, и тогда можно будет взять данное обещание обратно».

«Николай II не хотел рисковать сыном, предпочитая рисковать братом и Россией в ожидании неизвестного будущего. Думая, как всегда, прежде всего о себе и о своих, даже и в эту критическую минуту, и отказываясь от решения, хотя и трудного, но до известной степени подготовленного, он вновь открывал весь вопрос о монархии в такую минуту, когда этот вопрос только и мог быть решен отрицательно. Такова была последняя услуга Николая II родине».

Павел Милюков
Министр иностранных дел Временного правительства

Почти все свидетели отречения Николая II, оставившие воспоминания об этом моменте, указывали на то, что император был совершенно спокоен. Между тем Александр Гучков рассказывал об этом так: «Как же все-таки такой важный акт в истории России, – не правда ли? – перемена власти, крушение трехсотлетней династии, падение трона! И все это прошло в такой простой, обыденной форме и, я сказал бы, настолько без глубокого трагического понимания всего события со стороны того лица, которое являлось главным деятелем в этой сцене, что мне прямо пришло в голову, да имеем ли мы дело с нормальным человеком. У меня и раньше всегда было сомнение в этом отношении, но эта сцена, она меня еще глубже убедила в том, что человек этот просто, до последнего момента, не отдавал себе полного отчета в положении, в том акте, который он совершал. Все-таки при самом железном характере, при самообладании, которому равного нельзя найти, что-нибудь в человеке дрогнуло бы, зашевелилось, вы почувствовали бы тяжелое переживание. Но ничего этого не было».

В двенадцатом часу вечера 2 (15) марта Николай подписал акт об отречении. На документе, однако, было указано время «15 час. » — момент принятия Николаем II решения об отречении, чтобы нельзя было заявить, что акт «вырван» Гучковым и Шульгиным. Указ Сенату о назначении князя Львова председателем Совета министров был подписан «для действительности акта двумя часами раньше отречения, то есть в 13 часов».

Составьте акт об отречении Николая II

Заполните пропуски в документе так, чтобы получился правильный текст акта. В каждом случае выберите один из предложенных вариантов

Ставка
Въ дни великой борьбы съ внѣшнимъ врагомъ, стремящимся почти {{text}}

• три года
• пять лѣтъ

поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать Россіи новое тяжкое испытаніе. Начавшіяся {{text}}

• внутренние народные волнения
• массовые безпорядки

грозятъ бѣдственно отразиться на дальнѣйшемъ веденіи упорной войны. Судьба Россіи, честь геройской нашей арміи, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуютъ доведенія войны во что бы то ни стало до побѣднаго конца. Жестокій врагъ напрягаетъ послѣднія силы и уже близокъ часъ, когда доблестная армія наша совмѣстно {{text}}

• со славными нашими союзниками
• со славными нашими рабочими

сможетъ окончательно сломить врага. Въ эти рѣшительные дни въ жизни Россіи, почли МЫ долгомъ совѣсти облегчить народу НАШЕМУ тѣсное единеніе и сплоченіе всѣхъ силъ народныхъ для скорѣйшаго достиженія побѣды и, въ согласіи {{text}}

• съ Государственною Думою
• съ Ея Величествомъ

, признали МЫ за благо отречься отъ Престола Государства Россійскаго и сложить съ СЕБЯ Верховную власть. Не желая разстаться съ любимымъ Сыномъ НАШИМЪ, МЫ передаемъ наслѣдіе НАШЕ Брату НАШЕМУ Великому Князю {{text}}

• МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ
• МИХАИЛУ НИКОЛАЕВИЧУ

и благословляемъ Его на вступленіе на Престолъ Государства Россійскаго. Заповѣдаемъ Брату НАШЕМУ править дѣлами государственными въ полномъ и ненарушимомъ единеніи съ представителями народа въ законодательныхъ учрежденіяхъ, на тѣхъ началахъ, кои будутъ ими установлены, принеся въ томъ ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой родины призываемъ всѣхъ вѣрныхъ сыновъ Отечества къ исполненію своего святого долга передъ Нимъ, повиновеніемъ Царю въ тяжелую минуту всенародныхъ испытаній и помочь ЕМУ, вмѣстѣ съ представителями {{text}}, вывести Государство Россійское на путь побѣды, благоденствія и славы. Да поможетъ Господь Богъ Россіи.

ПроверитьВаш результат{{result}} из 10

Начать заново

Смотреть оригинал

Интересно, что по возвращении в Петроград на следующее утро Гучков и Шульгин прямо на вокзале оказались затянуты на митинг, откуда их не хотели отпускать и пытались забрать у них акт об отречении (Шульгину удалось заранее передать акт присланному из Министерства путей сообщения человеку). «Кто их знает, что они привезли… Может быть, такое, что совсем для революционной демократии – неподходящее… Кто их просил?.. » – вспоминал слова одного из ораторов на этом митинге Шульгин. Милюков прямо писал, что Гучков «едва избежал побоев или убийства».

Инженер Юрий Ломоносов, участвовавший в «спасении» акта об отречении, приводил в своих воспоминаниях реплики участников этой «спецоперации» о том, что «большинство рабочих против отречения», и «товарищи-переплетчики желают низложить царя, да и все остальные, кажется… Отречения им мало». Подлинник акта члены «Комитета спасения «пропавшей грамоты», как они сами себя назвали, «спрятали среди старых запыленных номеров официальных газет, сложенных на этажерке в секретарской».

Пока в Министерстве путей сообщения спасали акт об отречении, за Гучкова и Шульгина на вокзале заступился один из участников митинга, обратившийся к толпе, и они смогли продолжить свой путь на квартиру князя Павла Путятина, где уже шла встреча, как писал Милюков, «ничего не подозревавшего и крайне удивленного случившейся переменой» великого князя Михаила Александровича с представителями Государственной думы. Милюков, кстати, писал позже, что в тот момент Михаил Александрович «очень подчеркивал свою обиду по поводу того, что брат его «навязал» ему престол, даже не спросив его согласия».

Из всех присутствовавших на встрече, а там были члены и Временного правительства, и Временного комитета Государственной думы, за принятие престола, по воспоминаниям Василия Шульгина, высказались только двое: Милюков и Гучков. Родзянко и Керенский, напротив, уговаривали великого князя не принимать власть. Выслушав их доводы, он попросил время на размышление и уединился с Родзянко в соседней комнате. О дальнейшем рассказывает в своих воспоминаниях Василий Шульгин:

Во втором подряд акте об отречении (или, как его, возможно, более правильно называть, «акте непринятия престола») под давлением левых было принято решение в той или иной форме упомянуть об Учредительном собрании. Предполагалось, что упоминание о нем появится уже в манифесте об отречении Николая II, и Милюков с Львовым обрывали телефонные провода с тем, чтобы акт об отречении не был объявлен без такого упоминания, однако на тот момент акт уже распространялся в армии, да и сам Василий Шульгин уже огласил его «какому-то полку».

В итоге акт об отречении великого князя Михаила Александровича выглядел так:

«Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».

Михаил Александрович
Великий князь

Учредительное собрание соберется в Таврическом дворце лишь десять месяцев спустя, и к тому моменту в России произойдет еще одна революция.

Крушение монархии

* При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

«Кругом измена, и трусость, и обман», – записал в дневнике вскоре после отречения Николай II. Что он имел в виду? И был ли выбор у последнего русского императора?

Важную роль в событиях февраля-марта 1917 года сыграли лидеры думской оппозиции и руководство армии: думцы всеми силами старались найти опору в военных, выстраивая тонкую политическую комбинацию, основной мишенью которой был император Николай II.

«Всеобщее озлобление»

К началу революционных событий в Петрограде в среде думской оппозиции активно обсуждались планы по возведению на престол малолетнего наследника Алексея Николаевича при регентстве великого князя Михаила Александровича. Одновременно предполагалось реформировать государственный строй, демократизировав «народное представительство» и подчинив новому парламенту правящий кабинет.

Один из замыслов предусматривал даже захват царского поезда и принуждение Николая отречься, тогда как в Петрограде заговорщики планировали при поддержке части войск арестовать правительство и объявить о смене власти. К этому моменту вожди оппозиционного Прогрессивного блока уже распределили портфели в своем предполагаемом «министерстве доверия». Они рассчитывали, что передача власти пройдет в штатном режиме, ведь армия как главная опора трона – по крайней мере в лице военной верхушки – выражала недовольство политикой императора и в целом разделяла взгляды оппозиции.

Как потом признал один из разработчиков плана верхушечного переворота, лидер октябристов и член Госсовета Александр Гучков, «сделано было много для того, чтобы быть повешенным, но мало для реального осуществления, ибо никого из крупных военных к заговору привлечь не удалось». Впрочем, в ситуацию вмешалась стихия рабочего протеста.

Вожди оппозиции увидели в недовольстве социальных низов самый действенный катализатор переворота. Перебои с поставками продовольствия вызвали в столице «всеобщее озлобление». В те дни, по замечанию депутата Думы монархиста Василия Шульгина, «во всем этом огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти…»

«Прекратить завтра же»

Уехав из Ставки, располагавшейся в Могилеве, сразу после убийства Григория Распутина, Николай II оставался в Царском Селе более двух месяцев – до 22 февраля (7 марта) 1917 года. Однако за это время государь так и не сумел добиться принятия даже самых необходимых мер, которые могли бы обеспечить порядок в столице.

Впрочем, Февральская революция началась незаметно для власти. 23 февраля (8 марта) царь прибыл в Ставку. Императрица Александра Федоровна, остававшаяся с детьми в Царском, была твердо уверена, что происходящие в Петрограде события «не похожи» на революцию. «…Все обожают тебя и только хотят хлеба…» – писала она мужу 26 февраля (11 марта). Николай почти не сомневался в скором усмирении волнений. Еще накануне вечером он велел командующему войсками Петроградского военного округа генералу Сергею Хабалову «завтра же прекратить в столице беспорядки». Хабалова, по его собственному признанию, депеша императора «хватила обухом». Он недоумевал: «Как прекратить «завтра же»…»

Только 27 февраля (12 марта) вечером Николай «решил ехать в Ц[арское] С[ело] поскорее». В дневнике он писал: «Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия!»

Царское Село было не просто местом пребывания его семьи. Именно оттуда советники государя предлагали начать «поход на Петроград» с целью подавления революции. Роль военного диктатора была доверена популярному в армии генералу Николаю Иванову, назначенному командующим войсками столичного округа. Нового командующего наделили «чрезвычайными полномочиями» с «подчинением ему всех министров»: Иванову предстояло усмирить мятеж и восстановить порядок. Но из этой затеи ничего не вышло.

Железнодорожная катастрофа

Царский поезд выехал из Могилева в 5 часов утра 28 февраля (13 марта). Петроград к тому времени был «потерян»: там уже действовали временные институты новой власти со своими верными «Думе» и «революции» войсками, администрацией, репрессивным аппаратом, прессой. Прогрессист Александр Бубликов, используя железнодорожный телеграф, в тот день именем Временного комитета Государственной Думы (ВКГД) присвоил себе власть в Министерстве путей сообщения. С этого момента движение поездов (в первую очередь военных) на Петроград и из Петрограда регулировалось Бубликовым, который взял под особый контроль следование императорского поезда.

Николай II у своего поезда, в котором он 2 (15) марта 1917 года подписал отречение (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Уже тогда стала очевидной ошибочность решения царя уехать из Могилева. Находясь в пути, Николай II не имел никаких проверенных сведений о стремительно развивавшихся событиях. При этом, покинув Ставку, он утратил контроль и над ней.

Впрочем, перемены в жизни страны его лично коснулись лишь в ночь на 1 (14) марта. В 2 часа ночи, когда императорский поезд прибыл в Малую Вишеру, вдруг выяснилось, что ближайшие станции Любань и Тосно заняты восставшими. Более того, некто поручик Греков, назначенный Бубликовым военным комендантом Николаевского вокзала в Петрограде, прислал грубую телеграмму, предписывавшую поезду следовать не в Царское Село, а прямо на Николаевский вокзал – в «распоряжение» новой власти.

Оставалось лишь, не подчиняясь приказу самозванца, изменить маршрут: поезд повернул назад, а в Царское Село было решено пробиться через станции Валдай и Дно. Но проехать туда все равно не удалось. 1 (14) марта, в 8 часов вечера, после 40 часов пути императорский поезд прибыл в Псков.

Здесь растаяли последние надежды государя «доехать до Царского». Взбунтовавшиеся солдаты уже овладели Гатчиной и Лугой. Николай II негодовал: «Стыд и позор!» В дневнике он признавался, что его «мысли и чувства все время там», в Царском Селе. «Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам, Господь!» – восклицал лишенный рычагов власти самодержец…

«В свидетели торжественного акта»

1 (14) марта 1917 года «победители» не без труда договорились между собой о формате новой власти – создании Временного правительства – и о подготовке отречения Николая. Для «русской общественности», по словам лидера кадетов Павла Милюкова, было совершенно «бесспорно», что свергнутый монарх «больше не будет царствовать».

На переговоры с царем об отречении решили делегировать Александра Гучкова, который этого «настойчиво требовал», и Василия Шульгина, выбранного Гучковым «в свидетели торжественного акта». ВКГД и Временное правительство фактически озвучили давний план оппозиции: желая обеспечить «преемство династии», они требовали отречения в пользу сына при регентстве Михаила Александровича.

В Пскове Николая II ждала телеграмма от начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Михаила Алексеева, в которой, ввиду угрозы «распространения анархии», императору предлагалось «успокоить умы» – согласиться на создание «ответственного министерства», поручив председателю Думы Михаилу Родзянко сформировать правительство «из лиц, пользующихся доверием всей России». Телеграмма содержала и проект соответствующего манифеста.

Главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Николай Рузский, встречавший государя на перроне псковского вокзала, выглядел неприветливым. В беседе с министром императорского двора графом Владимиром Фредериксом и офицерами царской свиты он осудил власть за нежелание действовать «в согласии с Государственной Думой и давать те реформы, которые требует страна», напомнил о влиянии «хлыста Распутина» и сказал, что «теперь придется, быть может, сдаваться на милость победителя».

Поздно вечером начался долгий разговор Николая II с Рузским. Последний убеждал царя немедленно согласиться на учреждение «ответственного министерства». Император возражал. Он объявил, что «не держится за власть», но напомнил о своей ответственности «перед Богом и Россией», а также не преминул предостеречь, что «совершенно неопытные в деле управления» люди, «получив бремя власти, не сумеют справиться со своей задачей». Рузский же отстаивал формулу: «Государь царствует, а правительство управляет». Николаю эта формула была чужда.

Тем не менее в завершение разговора он согласился на создание «ответственного министерства» и в 2 часа ночи 2 (15) марта не без колебаний одобрил представленный Алексеевым проект манифеста. Несколько раньше, еще в первом часу ночи, «от имени государя» в Царское Село была послана телеграмма Иванову, корпус под руководством которого царь направил в Петроград, с предписанием «никаких мер не предпринимать», а вскоре телеграммой из штаба Северного фронта генералу было объявлено «высочайшее соизволение вернуть войска». Поход Иванова на революционную столицу был окончен.

Генеральское наступление

Начальник штаба Верховного главнокомандующего Михаил Алексеев (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Вечером 27 февраля (12 марта) 1917 года начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Михаил Алексеев представил Николаю II план действий: «Собрать порядочный отряд где-нибудь примерно около Царского и наступать на бунтующий Петроград». Правда, он признавался: «Нужно время… пройдет не менее пяти-шести дней, пока все части смогут собраться. До этого с малыми силами ничего не стоит и предпринимать». Названные Алексеевым сроки сосредоточения войск для начала операции по усмирению столичного бунта – пять-шесть дней – выдавали утопичность генеральского плана. Этого времени было более чем достаточно для окончательной смены власти. Но других вариантов не существовало, и Николай согласился.

Алексеев, казалось, безупречно выполнил свою часть дела. Он дал указания командованию Северного, Западного и Юго-Западного фронтов выделить в распоряжение генерала Николая Иванова по два кавалерийских и два пехотных полка, а также по одной пулеметной команде и по два «надежных» генерала в качестве «помощников». Самому Иванову было предписано 28 февраля (13 марта) двинуться на Петроград во главе личного резерва царя – Георгиевского батальона, сформированного в 1915–1916 годах для охраны Ставки. Началась отправка войск с Северного и Западного фронтов, с Юго-Западного фронта полкам надлежало выступить 2 (15) и 3 (16) марта.

В час ночи 28 февраля (13 марта) Николай II сел в поезд с намерением вернуться из Ставки в Царское Село. Он долго беседовал с Ивановым. Тот излучал спокойствие и уверенность «в себе и в возможности справиться» с возложенной на него задачей.

Узнав вместе с другими членами кабинета о намерениях государя, министр иностранных дел Николай Покровский наутро говорил французскому послу в России Морису Палеологу, что «император не обманывается насчет серьезности положения» и «решил, по-видимому, вновь завоевать столицу силой». Покровский спросил мнение посла: может ли царь «еще спасти свою корону»? Палеолог подтвердил такую возможность, но при условии, что монарх смирится «перед совершившимися фактами, назначив министрами Временный комитет Думы и амнистировав мятежников». Посол сказал: «Я думаю даже, что, если бы он лично показался армии и народу, если бы он сам с паперти Казанского собора заявил, что в России начинается новая эра, его бы приветствовали… Но завтра это было бы уже слишком поздно…»Поздно, однако, было уже тогда.

Вскоре после отъезда государя из Могилева Алексеев разослал главнокомандующим фронтами телеграмму, где в хронологическом порядке излагались события последних дней, распоряжения императора и его штаба, а также «частные сведения», касающиеся мятежа в столице. Хроника падения Петрограда произвела на представителей генералитета самое удручающее впечатление.

Следующую свою телеграмму, уже поздним вечером того же дня, Алексеев направил генералу Иванову в Царское Село. Ссылаясь на «частные сведения», согласно которым «28 февраля [в] Петрограде наступило полное спокойствие, войска примкнули [к] Временному правительству [в] полном составе, приводятся [в] порядок», Алексеев сообщал о деятельности «Временного правительства под председательством Родзянко». По его словам, оно поддерживало «монархическое начало», но потребовало «новых выборов для выбора и назначения правительства».

Самой фантастической новостью было желание новой власти дождаться «приезда его величества, чтобы представить ему изложенное и просьбу принять эти пожелания народа». Безусловно, сообщая данные сведения, Алексеев в корне менял военную задачу, поставленную перед Ивановым царем. Он призывал к «переговорам» во избежание «позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу».

Вечером 1 (14) марта отряд Иванова прибыл в Царское Село, и ночью генерал был принят императрицей Александрой Федоровной. Однако наступать на революционный Петроград силами одного батальона не представлялось возможным. Из двух полков, направленных к столице с Северного фронта, к месту назначения прибыл только один, а другой был остановлен около Луги ее восставшим гарнизоном. После телеграмм Алексеева с призывом решить дело «мирно» подготовка военной операции была свернута. Сам несостоявшийся диктатор Иванов позже с радостью вспоминал, что не пролил в те дни «ни одной капли русской крови».

Генерал Николай Иванов (Фото предоставлено М. Золотаревым)

«Манифест запоздал»

С 3 часов 30 минут до 7 часов 30 минут генерал Рузский, «по особому уполномочию его величества», вел переговоры с Михаилом Родзянко по прямому проводу. Вначале Рузский огласил «окончательное решение» царя «дать ответственное перед законодательными палатами министерство» и его намерение поручить Родзянко «образовать кабинет», заверив в готовности императора объявить об этом в манифесте. Однако председатель Думы в ответ заявил, что предложенного манифеста «недостаточно и династический вопрос поставлен ребром».

«ВО ИМЯ БЛАГА, СПОКОЙСТВИЯ И СПАСЕНИЯ ГОРЯЧО ЛЮБИМОЙ РОССИИ Я ГОТОВ ОТРЕЧЬСЯ ОТ ПРЕСТОЛА В ПОЛЬЗУ МОЕГО СЫНА. ПРОШУ ВСЕХ СЛУЖИТЬ ЕМУ ВЕРНО И НЕЛИЦЕМЕРНО»

Вид дворца губернатора в Могилеве, где размещалась Ставка Верховного главнокомандующего (Фото предоставлено М. Золотаревым)

«Определенным», по словам Родзянко, стало «грозное требование отречения в пользу сына при регентстве Михаила Александровича». Он сообщил, что «вынужден был сегодня ночью назначить Временное правительство», и подчеркнул, что «манифест запоздал», «время упущено и возврата нет». Родзянко выразил также свою задушевную мечту, чтобы «переворот» был «добровольный и безболезненный для всех».

В конце концов Рузскому все же удалось напугать трусливого собеседника угрозой распространения анархии в армии и получить его согласие на издание манифеста. Но в Ставке к тому времени уже было принято другое решение.

Переиграв ситуацию, Алексеев распорядился составить проект манифеста об отречении Николая от престола. Вооружившись Сводом законов Российской империи, текст писали генерал-квартирмейстер Верховного главнокомандующего Александр Лукомский и директор дипломатической канцелярии при Верховном главнокомандующем Николай Базили. К утру документ был готов, и Алексеев лично отредактировал его.

Неприкрытый шантаж

В 9 часов утра Лукомский в разговоре по прямому проводу с начальником штаба Северного фронта генералом Юрием Даниловым просил донести до Рузского его «глубокое» убеждение, что «выбора нет и отречение должно состояться». Чтобы вынудить императора отречься, Лукомский счел уместным сообщить, что, по имеющимся данным, «вся царская семья находится в руках мятежных войск». «Если не согласятся, то, вероятно, произойдут дальнейшие эксцессы, которые будут угрожать царским детям, а затем начнется междоусобная война, и Россия погибнет под ударами Германии, и погибнет династия. Мне больно это говорить, но другого выхода нет», – подчеркнул он.

Николай II подписал отречение от престола в вагоне-салоне царского поезда в присутствии эмиссаров Государственной Думы Александра Гучкова и Василия Шульгина (Фото: Государственный исторический музей/РИА Новости)

Между тем слова о пленении семьи императора «мятежными войсками» не соответствовали действительности. Александра Федоровна с детьми жила в Царском Селе в относительной безопасности, новые порядки еще не утвердились. Единственная перемена для них заключалась в том, что «все люди исчезли», рядом не было «ни одного адъютанта – все на учете».

Около 10 часов утра Рузский прочитал царю весь свой разговор с Родзянко и, согласно записи в дневнике самого Николая, отметил, что «министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета». Из всего этого император заключил: «Нужно мое отречение». Рузскому он ответил, что готов отречься «для блага России», но выразил сомнение в правильности такого шага.

В 10 часов 15 минут, когда Рузский говорил с царем об отречении, Алексеев направил всем главнокомандующим фронтами телеграмму, в которой резюмировалось содержание ночных переговоров Рузского с Родзянко. Коснувшись «требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича», он прямо обозначил свое мнение: «Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения».

Призывая «спасти» армию, «независимость России и судьбу династии», Алексеев предложил высказаться по данному вопросу. Но о дискуссии речи не шло. «Спешно» прислать императору телеграмму предлагалось лишь в том случае, если главнокомандующий разделял «этот взгляд». Стремясь «установить единство мысли и целей» в среде высшего командования, Алексеев надеялся избавить армию «от искушения принять участие в перевороте, который более безболезненно совершится при решении сверху».

К 3 часам дня пришли ответы. Трое из главнокомандующих – великий князь Николай Николаевич (Кавказский фронт), Алексей Брусилов (Юго-Западный фронт) и Алексей Эверт (Западный фронт) – безоговорочно поддержали «мнение» Алексеева. Другие высказались за отречение более уклончиво. Не ответил на телеграмму Алексеева только командующий Черноморским флотом адмирал Александр Колчак.

Весьма показательной была телеграмма генерала Владимира Сахарова (Румынский фронт). Она пришла последней и по риторике сильно отличалась от остальных. В ней ответ председателя Думы в разговоре с Рузским был назван «преступным и возмутительным», а его предложение – «гнусным». Сахаров негодовал: «Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся царя своего, задумал это злодейство, а разбойная кучка людей, именуемая Государственной Думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей». Генерал заявлял, что войска могли бы защитить императора, «если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни армии». После ярких филиппик, «учтя создавшуюся безвыходность положения», он, «рыдая», вынужден был признать «наиболее безболезненным выходом… решение пойти навстречу уже высказанным условиям» во избежание «дальнейших, еще гнуснейших, притязаний».

В пользу сына или брата?

Только после очередного доклада Рузского, представившего телеграммы главнокомандующих, Николай II объявил о согласии отречься от престола. «Суть та, – писал он в дневнике, – что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился».

Затем он составил две короткие телеграммы – в адрес Родзянко и Алексеева. В первой говорилось: «Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича». Телеграмма Алексееву гласила: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно». Император подписал обе депеши, но не отправил их, поскольку узнал о скором приезде в Псков эмиссаров Думы – Гучкова и Шульгина.

В те же минуты Павел Милюков, ставший министром иностранных дел Временного правительства, выступая перед публикой, объявил: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей». То есть отречение стало формальным актом, который легко можно было заменить заявлением о низложении монарха.

Однако в часы томительного ожидания эмиссаров царь внезапно передумал отрекаться в пользу законного наследника. Причиной тому стал его разговор с лейб-медиком Сергеем Федоровым, который предупредил императора об опасности разлуки с сыном после отречения и напомнил, что болезнь Алексея Николаевича «неизлечима… и будет всегда зависеть от всякой случайности». Николай II объявил, что не может «расстаться с Алексеем». В нарушение Основных законов Российской империи он решил передать престол брату. Проект манифеста, подготовленный в Ставке, был исправлен.

Первые дни свободы в Петрограде. Войска на площади Зимнего дворца у здания Главного штаба. 1917 год (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Последний акт

Опоздав на три часа, Гучков и Шульгин явились в вагон-салон царского поезда только после 22 часов. Николай II принимал их в присутствии генералов Рузского и Данилова. Выслушав пространную речь Гучкова о необходимости отречения в пользу наследника при регентстве Михаила Александровича, чтобы «спасти Россию, спасти монархический принцип, спасти династию», и об усилении влияния «крайних элементов», император объявил свое решение не разлучаться с болезненным сыном и «отречься одновременно и за себя и за него». Эмиссары были застигнуты врасплох и, пребывая в подавленном состоянии из-за разгула революционной стихии, не стали возражать.

Уважая «человеческое чувство отца», Гучков решил, что «политике тут не место». Он предложил монарху привезенный из Петрограда куцый проект отречения, состоявший из пары-тройки фраз, но в ответ Николай II вынес думским делегатам текст отречения, написанный в Ставке – красивым и благородным слогом. Манифест был подписан и вручен Гучкову около полуночи, однако, поскольку решение об отречении было принято днем, «по совету» Гучкова и Шульгина в документе проставили время, когда государь впервые согласился отречься: «2-го марта 15 час.». Документ был заверен министром императорского двора Фредериксом и передан по телеграфу Алексееву, главнокомандующим фронтами, а также командующим Балтийским и Черноморским флотами.

Вслед за отречением Николай II подписал свои последние указы. Князь Георгий Львов (по особой просьбе Гучкова) назначался председателем Совета министров, а великий князь Николай Николаевич – Верховным главнокомандующим. На этих указах также официально было обозначено другое время: «14 часов».

В час ночи 3 (16) марта Николай II «с тяжелым чувством пережитого» выехал на поезде из Пскова в Могилев. Состоявшийся переворот и катастрофические итоги своего царствования он резюмировал в дневнике словами: «Кругом измена, и трусость, и обман».

Покидая Псков, свергнутый монарх отправил телеграмму брату – «его императорскому величеству Михаилу Второму». Он сообщал о своем вынужденном «крайнем шаге», просил у Михаила прощения за свое внезапное решение, а также обещал остаться «навсегда верным и преданным братом». Телеграмма заканчивалась словами: «Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине». Но до великого князя телеграмма не дошла.

«Неприемлемое отречение»

История отречения Николая II имела продолжение. Радикальная часть общества отвергала идею «парламентарной конституционной монархии» и была возмущена заявлением Милюкова о сохранении «старой династии», сделанным от имени Временного правительства днем 2 (15) марта. В тот же день министра заставили сказать, что это было его «личное мнение».

ИЗВЕСТИЕ О ПЕРЕХОДЕ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ ОТ СВЕРГНУТОГО ЦАРЯ К ДРУГОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ДИНАСТИИ ВЫЗВАЛО В ПЕТРОГРАДЕ МАССОВЫЙ СОЛДАТСКИЙ БУНТ С КРИКАМИ «ДОЛОЙ ДИНАСТИЮ!», «ДОЛОЙ РОМАНОВЫХ!»

Еще до подписания манифеста об отречении среди адъютантов Николая II слышался ропот в связи с передачей им трона не сыну, а брату. Отмечалось, что по закону монарх «не имеет права отрекаться за Алексея Николаевича» подобно тому, как «опекун» не может отрекаться за «опекаемого». Содержание манифеста беспокоило и представителей новой власти, но отнюдь не с позиций защиты «имущественных прав» цесаревича. Временное правительство сочло отречение Николая II в пользу Михаила Александровича «абсолютно» неприемлемым.

В Петрограде известие о переходе верховной власти от свергнутого царя к другому представителю династии вызвало массовый солдатский бунт с криками «Долой династию!», «Долой Романовых!». Солдат поддержали рабочие, и Временному правительству с трудом удалось договориться с Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов о созыве Учредительного собрания, которое должно выразить волю народа – «высказать свой взгляд на форму правления».

В связи с этим временные власти, рискуя осложнить отношения с высшим командованием армии, воспрепятствовали публикации акта об отречении и началу присяги новому императору. Кроме того, указ Николая о назначении князя Львова председателем Совета министров был признан недействительным. Временное правительство отрицало свою «преемственность» по отношению к царскому правительству и позиционировало себя возникшим по собственному почину – «независимо от царского указа».

Гучков, который привез манифест Николая II в Петроград, был встречен разгневанными рабочими, желавшими «уничтожить акт». На чей-то недоуменный вопрос: «Зачем?» – последовало объяснение, что рабочие «желают низложить царя… отречения им мало». А в Таврическом дворце коллеги учинили Гучкову самый строгий допрос. Свое согласие на отречение в пользу брата, а не сына, что было нарушением воли Временного комитета Думы, делегат оправдывал тем, что «хотел увезти с собой во что бы то ни стало хоть какой-нибудь готовый акт отречения» и решил «брать что дают».

Отметим, что Милюков считал манифест об отречении «тяжелым ударом, нанесенным самим царем судьбе династии». Он надеялся, что при «малолетнем Алексее» и «слабом Михаиле» удастся наилучшим образом осуществить «эволюцию парламентаризма», то есть демократизировать избирательное законодательство и обзавестись полновластным кабинетом, опирающимся на парламентское большинство, а монархию сохранить в качестве «символа власти, привычного для масс».

«Отрекаюсь за всех»

Милюков решил «защищать вступление великого князя на престол». Но 3 (16) марта во время «свидания» членов ВКГД и Временного правительства с Михаилом Александровичем его замысел был практически единодушно отвергнут. Правый эсер Александр Керенский, левый кадет Николай Некрасов и их единомышленники выступали за «введение республики» по принципиальным соображениям, а октябрист Михаил Родзянко и иже с ним высказывались за отказ Михаила от престола из «трусости» и страха перед революцией. И только Гучков, однопартиец Родзянко, соглашался с Милюковым, но «слабо и вяло».

Когда Михаил Александрович объявил об отказе от престола, торжествующий Керенский не скупился на комплименты в его адрес, восклицая: «Ваше высочество, вы – благородный человек! Теперь везде буду говорить это!» (Что, однако, не помешало Керенскому, ставшему премьером Временного правительства, в августе 1917 года поместить великого князя под домашний арест.)

Михаил Александрович собственноручно написал и подписал соответствующий акт, составленный лучшими юристами кадетской партии. В нем объявлялось «твердое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые Основные законы Государства Российского». Михаил Александрович призывал к созыву Учредительного собрания «в возможно кратчайший срок, на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования». До решения Учредительного собрания он просил граждан «подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему».

Отказавшись от престола, великий князь уныло признался Василию Шульгину: «Мне очень тяжело… Меня мучает, что я не мог посоветоваться со своими. Ведь брат отрекся за себя… А я, выходит так, отрекаюсь за всех…»

Манифест об отречении Николая II и акт об отказе от престола Михаила Александровича были обнародованы одновременно.

Николай II не был удивлен вполне ожидаемой новостью об отречении Михаила. Но текст акта последний русский царь, всегда скептически относившийся к постулатам «нового» либерализма (или, по выражению обер-прокурора Святейшего синода Константина Победоносцева, «великой лжи нашего времени»), воспринял с отвращением. 3 (16) марта 1917 года он записал в дневнике: «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!»

Четыреххвостка в русской политической терминологии начала XX века – это «всеобщее, прямое, равное и тайное голосование». Так была поставлена точка в истории монархического правления в России.

Всеволод Воронин,доктор исторических наук

Отречение императора: заговор, слабость или предательство?

Второго марта 1917 царь Николай II отрёкся от престола. Это событие до сих пор вызывает споры экспертов. Почему оно произошло, как отразилось на дальнейшем ходе исторического процесса, в какой степени актуально? На эти вопросы попытались найти ответы участники очередного заседания Исторического клуба «Парламентской газеты», посвящённого столетию русской революции 1917 года.

К чему приводит безволие власти

Понимание ситуации, связанной с отречением Николая II, важно для понимания судеб Отечества с его непростой историей, считает доктор исторических наук, профессор член комитета Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера Анатолий Широков.

Отречение императора явилось прологом процессов, которые были запущены в 1917 году. Можно найти политические, экономические, социальные причины событий того периода, но, представляется, что корень проблемы лежит гораздо глубже. Его следует искать в социокультурном контексте жизни российского общества того времени.

По сути, мы можем говорить о серьезнейшем конфликте, который существовал и периодически прорывался через революции и восстания в очень неспокойное для России время начала ХХ века. Это конфликт между традиционным, длившимся веками развитием страны, с бурным развитием экономики и социальной сферы. В конечном счёте конфликт привёл к открытой конфронтации, которая вначале была воспринята обществом как демократическая, либеральная революция. Но упоительный запах свободы настолько ускорил события, что страна быстро перешла к гражданскому противостоянию.

Тот самый конфликт между архаичной Россией и либеральными новациями как раз и привёл к тому, что через весьма небольшой промежуток времени социумом оказались востребованы очень простые механизмы социального управления общественной жизни. Есть известная фраза: сталинизм — это искусство простых ответов на очень сложные вопросы.

Первым толчком для движения в этом направлении стало, безусловно, отречение императора. И он сам и власть им возглавляемая оказались безоружными перед решением конфликта традиции и новации. В этом глубинная причина событий.

Значение отречения состояло именно в том, что была разрушена основа власти. Общество и его отдельные слои почувствовали эту слабость, считает модератор дискуссии, генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин. И это при том, что сам процесс отречения был достаточно скоротечный, а когда произошёл — вызвал потрясение и шок. Мы до сих пор не знаем, что за этим стоит — предательство, обман, коварный замысел или предвидение каких-то необратимых процессов, происходивших в государстве.

К отречению императора подвигли люди, которым он верил и на которых опирался. Не случайно Николай II писал в своём дневнике в тот период: «кругом подлость, предательство, обман…» Предательство военных элит — вот одна из основ того, что произошло. Почему вообще оно произошло именно в среде военных? Ведь ни они сами, ни гражданское общество не было готово к отречению. Да и император был не готов отказаться от монархического строя. Он отказался от престола не в пользу демократической республики, а в пользу своего родственника, который запустил процесс буржуазной революции.

Чем шантажировали Николая II

Нет, отречение — спланированное действие, полное лжи, обмана. Это был заговор, считает отец Владимир (Соколов), иерей храма Девяти Мучеников Кизических в Москве. Он приводит в качестве доказательства такую цепь событий. Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев направляет срочную телеграмму императору, чтобы он приехал в ставку, не объясняя, чем вызвана такая необходимость. После отъезда Николая II начинаются мятежные события в Петербурге. Закрома полны хлеба, а в столице объявляется хлебный бунт, и открываются арсеналы. Затем останавливают генерала Иванова, который должен был собрать войска для подавления этого мятежа. Император направляется в Царское село, чтобы лично руководить процессом, но ему всячески препятствую это сделать. Мало того, его шантажируют тем, что царская семья находится в руках мятежников. Характерно и то, что даже в имеющихся воспоминаниях очевидцев, присутствовавших рядом с императором в момент подписания акта об отречении, полно нестыковок. Все это говорит о многом. 

Но, может быть, стоит посмотреть на этот процесс несколько шире, полагает директор международного института новейших государств Алексей Мартынов. По мнению политолога, следует говорить о большой русской революции, которая длилась с 1905 года по январь 1918 года. Этот процесс с разной степени интенсивности имел одни и те же корни и один и тот же смысл. В России как на дрожжах росла экономика, ежегодно давая 300 процентов роста. Страна, говоря современным языком, была бурно растущая инвестиционной площадкой. Но параллельно шел бурный и постоянный процесс десакрализации власти.

Нашлись «помощники» по формированию гражданского общества, зачастую не без внешнего финансирования. А вот государство развитием и формированием политической мысли, практической политологией не занималось вообще. Это отдали на откуп полумаргинальным политическим структурам. России императорской волей был дарован парламент, действовала многопартийная система. Объявлена была свобода слова, либеральные СМИ процветали. Полтора десятка лет в информационном пространстве царила вакханалия, на императора, его семью и приближённых выливались тонны грязи. К 1917 году императорская власть была дискредитирована.

Революция продолжается

Важно понять, сознательно ли это было сделано. По мнению Анатолия Широкова, не стоит углубляться в теорию заговора, и без него против императора работало огромное количество факторов. В любом обществе, полагает сенатор, коллаборационисты могут появиться лишь тогда, когда для этого подготовлена почва.

Ещё в 1913 году происходило огромное, масштабное празднование 300-летие дома Романовых, и это был действительно всенародный праздник. Династия и царь были сакральной и любимой народом властью. В 1914-м с началом войны наблюдался огромный патриотический порыв. И на тот момент власть ещё была сакральна. Но к 1917 году все имевшие в России противоречия — экономические, социальные, политические — обострились настолько, что требовали реальной реакции власти, более жёсткой позиции в высказываниях и действиях.

В обществе накопилась усталость, сказывались неудачи на фронтах, а власть ничего не могла противопоставить нарастающим антивоенным настроениям. Даже гвардия изменилась. Не случайно лейб-гвардии Волынский полк первым встал на сторону восставших. России необходим был сильный лидер, но, к большому сожалению, Николай II таковым не оказался. Отсюда — февраль, октябрь и все последующие события.

Но эту историческую линию, как выясняется можно протянуть и в наши дни. Если взять за основу тот факт, русская революция оказалась растянута во времени, то вполне можно предположить, что продолжалась она вообще до 1999 года, убежден Алексей Мухин. Отречение в последний год ХХ века Бориса Ельцина и отречение Николая II — это практически два идентичных исторических события.

Всплеск патриотизма в 1914 году вполне коррелируется с всплеском патриотизма в 2014-м. Можно даже сказать, что сегодня идёт война за передел сфер влияния, пока — гибридная, и важно не перевести ее в горячую фазу. И это говорит о том, человечество все же учит уроки истории и, в какой-то степени, пытается новые формы взаимодействия, избегая глобальных конфликтов.

Отречение Царя Николая Второго от престола

Что нового вы узнаете в этой статье?

Через 100 лет после октябрьской революции вскрылась главная ложь об Императоре Николае Втором!

Как генерал Алексеев подделывал манифест об отречении Николая Второго?

Кандидат исторических наук Пётр Мультатули: «Так называемый манифест об отречении является сфабрикованной фальшивкой».

Статья создана на основе видео: https://­www.­youtube.­com/­watch?­v=sB3EfLLUpNY

С духовной точки зрения

«Прославленный всемогущим Богом не нуждается в человеческой реабилитации», – говорит П. Мультатули.

С юридической точки зрения

Законы Российской империи не имели таких статей, как отречение царствующего монарха. Юристы утверждают, что документ не имеет юридической силы. Манифест Николая II никогда не был опубликован Сенатом, как требовал закон того времени, а его составление проходило вне участия самого Государя, как носителя верховной власти. То есть самого факта отречения Императора от престола не существует.

С исторической точки зрения

Совокупность исторических источников свидетельствует, что к началу 1916 года окончательно сложился заговор либерально-кадетской оппозиции и революционных группировок, имевших тесную связь с определёнными политическими и финансовыми силами Запада, ставившими своей целью свержение с престола Императора Николая II.

Позже был создан штаб во главе с А.И. Гучковым, который предполагал заменить монархического действующего правителя малолетним конституционным.

План заговорщиков заключался в захвате императорского поезда во время одной из поездок государя в Ставку. Арестовав Государя, предполагалось тут же принудить его к отречению в пользу цесаревича Алексея при регентстве Великого Князя Михаила Александровича, а в случае отказа – убить его. Одновременно в стране вводился бы конституционный строй.

Автором этого плана был Гучков. Заранее были заготовлены соответствующие манифесты. Предполагалось всё это выполнить в ночное время, а утром вся Россия и армия узнали бы об отречении. Всё это и было исполнено в роковые февральско-мартовские дни февральской революции 1917 года.

Однако свои планы были у А.Ф. Керенского, который видел Россию после переворота только демократической республикой, которую бы возглавлял не регентский совет, а учредительное собрание. Т.е. не монархия в любом её виде, а республика. И Керенский сделал план Гучкова частью своего плана, поскольку понимал, что действуя в открытую, он не добьётся успеха.

Гучков установил связи с высшим военным командованием: начальником штаба Ставки генерал-адъютантом М.В. Алексеевым, главнокомандующим армиями Северного фронта генерал-адъютантом Н.В. Рузским, главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта генерал-адъютантом А.А. Брусиловым, заместителем Алексеева генералом от кавалерии В.И. Гурко. Они и сыграли решающую роль в успехе переворота.

Вопрос об отречении был предрешён.

22 февраля 1917 года Государь был заманен в Ставку генералом Алексеевым и оторван от столицы, в которой тут же начались беспорядки. Приказ государя о направлении войск для подавления беспорядков не был выполнен. Государь был захвачен заговорщиками и лишён свободы.

Что представляет собой бумага, которую принято считать манифестом?

«Так называемый манифест об отречении является сфабрикованной фальшивкой. Он составлен с грубейшими нарушениями дореволюционного делопроизводства, имеет правки, подчистки, напечатан с использованием разных пишущих машинок», – говорит П. Мультатули.

Видно, что бумага была разорвана, т.е. была составлена из кусков разных текстов.

Видно, что буква «й» в первой половине текста не пропечатана, а во второй – напечатана чётко и ясно.

Видно, что надпись «Г. Псковъ» напечатана на другой машинке.

Вместо заголовка, предваряющего манифест, стоит надпись: «Начальнику штаба». Речь шла о начальнике штаба заговорщиков. Можно предположить, что это Керенский, которому Гучков отправил телеграмму о том, что государь согласился на отречение.

Подпись Государя была сделана карандашом и обведена через стекло.

Николай II всегда лично составлял важнейшие документы. Поэтому несостоятельность фальшивого манифеста доказывает другой документ: черновик проекта манифеста об отречении, составленный в ставке Верховного главнокомандования. Основной текст – машинописный. Но содержит правки от руки. В конце документа рукой Алексеева написаны слова, являющиеся началом сфабрикованного манифеста об отречении.

Таким образом, Николай II никогда не писал и не подписывал манифест об отречении! Он был пленён заговорщиками в поезде на псковской ст. Дно и насильно лишён власти в пользу временного правительства.

Отречения не было!

Это не царь отрёкся от престола, это Россия отреклась от царя.

Другие факты

Автор: Елена Ильина.

Источник:

---

Смотрите также:

Еще раз о мифе «отречения» Государя Императора Николая II.

Автор: Пётр Мультатули

Приближается очередная, уже 102-я годовщина, роковых февральских событий в Пскове, апофеозом которых стало так называемое «отречение» Императора Николая II от престола. За последние десять лет этот миф, казалось бы, ничем непоколебимый и возведенный в «заповедь» либерально-большевистской догматики, заметно пошатнулся. Более того, благодаря новым исследованиям, с каждым годом происходит его неумолимое крушение. Образ «слабовольного» Царя, «подмахнувшего» отказ от тысячелетнего престола «словно эскадрон сдал», все более тускнеет, и одновременно все ярче начинает светить подвиг святого Царя, мученический путь которого начался в вагоне Императорского поезда в Пскове, а закончился в Ипатьевском доме Екатеринбурга. Как справедливо пишет А.В. Никонтов: «Само изменение трактовки «добровольного отречения Николая II» на «отрешение» и «вынужденное отречения» раскрывает последнего Царя династии Романовых с новой стороны, реабилитирует его и воссоздает историческую правду о нем как активном и самостоятельном политике, а также существенно дополняет и демифологизирует действительный процесс Февральской революции 1917 года».

Против этого бессильны все беснования и истерики «красных весен», «красных плесеней», «сутенят», «сталинобожников» разного разлива и прочих. С ними разговаривать, спорить и что-то доказывать вещь совершенно бесполезная и даже духовно опасная. Они — политические прокаженные. Но сегодня появилась потребность поговорить на эту тему с нашими единомышленниками и соратниками.

В последнее время в православном народе дискуссия об «отречении» стала сводиться исключительно к двум пунктам: 1. признанию фальшивости документа «Начальнику штаба», выдаваемого за «манифест» (акт) «отречения» Императора Николая II от престола; 2. категорическое отрицание любой возможности со стороны Государя подписать эту или какую-либо иную бумагу, на которой настаивали заговорщики. То есть, говоря иными словами, в основе убеждения об отсутствии отречения лежит следующее: Государь не подписывал никаких документов об отречении, все они подделаны, а значит его отречения от престола не было. Таким образом, получается, что если бы вдруг оказалось, что подпись под «актом» подлинная и Государь действительно подписал этот «акт» или какой иной другой документ, то значит — «отречение» было. Этот взгляд представляется нам неверным и опасным, как с духовно-исторической, так и юридической стороны. Оговоримся сразу: мы по-прежнему убеждены в том, что так называемый «акт» «отречения» Императора Николая II от престола является фальшивкой. Об этом свидетельствуют несколько важных обстоятельств, о которых мы уже неоднократно говорили, но считаем нужным повторить: 1. «манифест» напечатан либо на трех разных пишущих машинках, либо на двух разных, но на одной меняли ленту; 2. Документ составлен с нарушениями всех принятых тогда правил и форм составления документов государственной важности; 3. Подпись графа В.Б. Фредерикса написана сначала одним жидким красителем неустановленного происхождения, а затем обведен поверх него чернилами; 4. Подпись Императора Николая II и В.Б. Фредерикса буквально втиснуты вниз текста, в непосредственной близи к обрыву листа. Это вызывает недоумение, так как лист, на котором написан текст «манифеста» большого формата (примерно А-3) и имеет вид «книжечки». То есть при желании текст можно было бы расположить на обороте листа, на котором Государь и министр Двора cмогли бы свободно расписаться. Это создает впечатление, что те, кто составлял документ не имели возможности получить добровольных подписей Государя и В.Б. Фредерикса или не желали ознакомлять их с текстом «манифеста», а потому подделали подписи неустановленным способом. Либо возможно иное предположение, что у тех, кто составлял текст имелась бумага с подписью Государя, не связанная с составлением текста «отречения», и они втиснули в нее текст и подделанную подпись В.Б. Фредерикса; 5. В тексте имеются иные подчистки и исправления, недопустимые при составлении столь важного документа; 6. Описания «акта» об «отречении», оставленные несколькими «свидетелями», например, В.В. Шульгиным, разительно отличаются от его «подлинника» хранящегося в ГА РФ. Почти все «свидетели» указывают, что текст был написан на нескольких телеграфных «четвертушках», тогда как текст «подлинника» написан на большом листе твердой бумаги. Примечательно, что посередине текста бумага имеет либо разрез, либо аккуратный сгиб, приведший к разрыву. Лишь у одного участника тех событий описание «акта» совпадает с «подлинником»: имя этого участника — А.И. Гучков. Однако тот категорически утверждал, что текст «отречения» имел форму Высочайшего манифеста с обязательной шапкой, начинающуюся с Императорского титула: «Божьей Поспешествующей Милостию Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский….». Как известно ничего подобного на «манифесте» написано не было, вместо нее была надпись: «Начальнику Штаба», наличие которой А.И. Гучков также категорически отрицал. Таким образом, А.И. Гучков либо описывал иной документ, либо вообще не участвовал в составлении никакого «документа»; 7. «Подлинник» «отречения» не был предъявлен широкой общественности. Вместо него только 4 (17) марта 1917 г. в печати был опубликован текст «Начальнику штаба», оформленный с правилами Высочайшего манифеста.

 

Таким образом, вышеприведенные факты убедительно свидетельствуют о имеющихся признаках существенной подделки или полной фальсификации так называемого акта «отречения» Императора Николая II. Конечно, на большую часть вопросов можно ответить при помощи серии экспертиз. Однако ни власти, ни руководство ГА РФ, ни комиссия по расследованию обстоятельство убийства Царской Семьи не спешат их проводить. В начале 2018 г. в разгар деятельности комиссии по обстоятельствам убийства Царской Семьи один из экспертов этой комиссии канд. ист. н. Е.В. Пчелов поведал, что назначена экспертиза по тексту «отречения». Далее он сообщил: «Эта экспертиза пока не завершена, поэтому результаты полностью я не могу вам предоставить. Но сейчас скажу лишь об отдельных моментах. <…> В российских архивах существует только один экземпляр акта об отречении. Это экземпляр, который находится в ГА РФ. <…> Далее с этого акта и с акта Великого Князя Михаила Александровича были сделаны факсимильные копии — в 1917 году, на мой взгляд, еще в период Временного правительства. Эти факсимильные копии были размножены. То есть они существуют не в единичном экземпляре. Ну тоже понятно, почему они делались, поскольку это вещи, которые должны были присутствовать так или иначе в государственной жизни. И факсимильная копия отречения Государя отличается одной своей деталью от подлинника, хранящегося в ГА РФ. Публиковался акт об отречении зачастую именно с факсимильной копии. Кроме того, в архиве также существует копия-муляж акта, которая, например, используется для выставок. Если мы видели на выставке, как, например, это было в музее Царицыно на выставке об Александровском дворце, экземпляр акта об отречении, то мы видели муляж. Потому что подлинный акт относится к числу особо ценных государственных документов». На вопрос: «Каким нюансом отличается факсимильная копия?», Е.В. Пчелов ответил: «Это обозначение минут. Я не буду дальше распространяться на эту тему, потому что там, по-видимому, довольно любопытная история, но сейчас мы не можем еще, полностью не завершив работу, все вопросы осветить».

То есть, оказывается, нам все это время предлагалось изучать некий «муляж», «факсимильную копию», да еще с признаками фальсификации, с поделанными минутами! Хорош источник, нечего сказать! Неясно только, зачем на факсимильной копии понадобилось делать какие-то исправления? Ведь, согласно энциклопедии Брокгауза и Эфрона: «Факсимиле — воспроизведение всякого графического оригинала — рукописи, рисунка, чертежа, гравюры, подписи, монограммы, — передающее его вполне точно, со всеми подробностями». То есть факсимилирование играло роль сегодняшнего ксерокса или сканирования, цель которых абсолютная копия изображения. Любые изменения в них можно сделать только путем фальсификации документа.

Примечательна также и фраза Е.В. Пчелова о том, что копирование «акта» «понятно, поскольку это вещи, которые должны были присутствовать так или иначе в государственной жизни». Хочется заметить, что факсимиле «отречения» ни разу не было продемонстрировано народу в официальной печати, где публиковался так называемый «манифест» со всеми его атрибутами. Что касается факсимиле, то оно раз всплыло в «Искрах» в № 17 за 7 мая 1917 г., потом в книге воспоминаний Ю.В. Ломоносова о мартовской революции в 1919 г., а потом надолго исчезло в Академии наук у профессора С.Ф. Ольденбурга, пока его не «обнаружила» проверка ОГПУ в 1928 г. Так, что зачем было размножать этот документ в таком количестве остается загадкой.

Вопрос об «отречении» Государя, как и обстоятельства убийства Царской Семьи, слишком важен, чтобы проводить его «втихую», без ознакомления широкой общественности с поставленными перед экспертами вопросами, об их ответах на них, без привлечения большого числа специалистов, историков, священнослужителей, юристов, криминалистов иных экспертов. Думается, однако, что «любопытная история», о которой говорит Е.В. Пчелов так и останется «загадкой». Во всяком случае, она еще больше убеждает в нас в фальшивости и подделке «манифеста».

Однако не это является главным основанием утверждать об отсутствии факта отречения от престола Императора Николая Александровича. Оно определяется не наличием или отсутствием подписи Государя под той или иной бумагой, а гораздо более важными и глубокими причинами. Даже если бы представить, что Государь подписал некую бумагу, составленную заговорщиками, то и тогда мы с полным основанием можем утверждать, что она не являлось отречением от престола, что это не более чем «филькина грамота». Это утверждение базируется на следующих основаниях.

Для начала мы должны определиться с самим термином «отречения». Отречение от престола в монархическом государстве есть добровольный отказ лица, имеющего законное право на престолонаследие, от вступления на престол, либо добровольный отказ царствующего монарха, в соответствии с существующим законом о престолонаследии (устного или письменного), от дальнейшего занимания престола и от всех вытекающих из этого прав и обязанностей. Важнейшим фактором отречения от престола является добровольность. Так, Император Священной Римской империи Германской нации Карл V из династии Габсбургов выразил желание отказаться от императорской власти ещё в 1556 году, но курфюрсты приняли его отречение и избрали императором Фердинанда I лишь в феврале 1558 г. Бывший император удалился в монастырь, где и провел остаток жизни. Королева Христина Шведская заявила о своем желании отречься от престола на заседании риксдаге в 1654 г., хотя решение об этом она приняла за несколько лет до этого события. Королеве были назначены доходы в размере 200 тыс. риксдалеров в год. Император Наполеон Бонапарт дважды отрекался от престола в 1814 и 1815 гг. Хотя оба эти отречения были результатом внешнеполитической обстановки и военного поражения, но в обоих случаях Наполеон не являлся пленником и обладал достаточной свободой действий, а у него имелось немало сторонников, не желавших его ухода. Таким образом отречения Наполеона были результатом его свободного волеизъявления. Особенно это касается второго отречения после Ватерлоо. В ХХ в. король Великобритании и император Индии Эдуард VIII из-за своего желания жениться на американской гражданке У. Симсон принял решение отречься от престола. Для чего был составлен и утвержден особый закон об отречении, сам акт о котором был подписан королем и тремя его братьями, одним из которых был будущий король Георг VI, в качестве свидетелей. После чего, отрекшийся король обратился по радио к своим бывшим поданным, в котором четко и ясно объяснил причины своего отречения: «Я нашёл невозможным нести тяжёлое бремя ответственности и исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую я люблю». После отречения бывший король пользовался полной свободой передвижения, кроме Англии, и обеспечивался королевской казной.

Когда принцип добровольности нарушался, то «отречение» от престола являлось лишь прикрытием свержения монарха. Так, последний король династии Бурбонов Карл X в 1830 г. по требованию заговорщиков был вынужден подписать отречение от престола за себя и за сына в пользу внука герцога Бордоского. Но вместо него заговорщики провозгласили королём Луи Филиппа Орлеанского. Очевидно, что в данном случае произошло не отречение короля Карла X, а свержение династии Бурбонов, прикрытое отречением. То же самое произошло через 18 лет, когда был свергнут уже Луи Филипп. Кстати, ни в 1830, ни в 1848 гг. никто и не скрывал, что эти монархи свергнуты революцией. Причем, Карлу X и Луи Филиппу новые власти дали свободно покинуть Францию. Классическим примером свержения монарха под видом «отречения» является свержение германского императора Вильгельма II. Оно было осуществлено через год и 8 месяцев после «отречения» Императора Николая II и прошло по совершенно тем же «лекалам». Ситуации совпадают даже в деталях: кайзера выманили в ставку, после чего в Берлине и Кельне начались народные волнения, генералитет отказался их подавлять, от кайзера потребовали отречения, а пока он «думал» принц Макс Баденский объявил о том, что император отрекся за себя и за сына. После чего в нарушении всех договорённостей Германия была провозглашена республикой.

В России известно три случая отказа представителей царствующего Дома от престола или прав на него. В 1564 г. своеобразное отречение от престола совершил первый русский Царь Иоанн Васильевич. Причиной этого стала постоянная и упорная борьба части боярства против самодержавной власти Царя. В начале зимы Царь покинул Москву и отправился в Александровскую слободу, откуда 3 января 1565 г. послал в столицу две царские грамоты на имя Митрополита Афанасия. В них Иоанн описывал все измены, мятежи и неустройства боярского правления, указывал на невозможность в таких условиях нести царское служение и заявил, что «мы оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь». Поведение Царя обращалось к издавна сложившимся на Руси отношениям народа и власти. По словам В.О. Ключевского это был один из наиболее драматических моментов русской истории: «Всё замерло, столица мгновенно прервала свои обычные занятия: лавки закрылись, приказы опустели, песни замолкли». «Государь нас оставил, — вопил народ. — Мы гибнем. Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменниками? Как могут быть овцы без пастыря?». Духовенство, бояре, сановники, приказные люди, проливая слезы, требовали от Митрополита, чтобы он умилостивил Иоанна, никого не жалея и ничего не страшась. Все дела пресеклись: суды, приказы, лавки, караульни опустели. В Александровскую слободу потянулся московский люд, бояре, купцы, мещане, всё высшие духовенство. Народ сделал свой выбор. Осознанно и недвусмысленно он выразил свободное согласие «сослужить» с Царем в созидания России как «Дома Пресвятой Богородицы», как хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви. 2 февраля 1564 г. Царь Иоанн Васильевич торжественно вернулся в Москву.

Второй факт, связанный с отречением от престола царствующего монарха, произошел в 1762 г. и ассоциируется с именем Императора Петра III.

Факт получения от него отказа от престола, безусловно, являлся следствием политического насилия. Однако следует отметить, что подлинник отречения Императора не сохранился, и что там было написано, точно неизвестно. При этом сравнивать этот инцидент с тем, что произошло в Пскове в марте 1917 г., невозможно. Во-первых, Император Пётр Феодорович не был венчан на царство, что делало его в глазах народа как бы «не совсем» государем. Во-вторых, со времён Петра Великого и до Императора Павла I в России отсутствовал чёткий закон о престолонаследии. В этих условиях, Пётр III мог завещать престол любому своему родственнику, в том числе и Супруге. В-третьих, Пётр III своим отречением от престола не создавал никакой угрозы существованию монархии в России, так как ни Императрица Екатерина II, ни её окружение, разумеется, на монархический институт не посягали. Помимо Екатерины, к моменту отречения Петра III, существовал законный Наследник престола Цесаревич Павел Петрович. Именно он, став Императором утвердил разработанный им акт о престолонаследии, который был положен в основу закона Российской империи.

Первым, кто отказался от своих прав от престол согласно действующему законодательству о Престолонаследии был Цесаревич Великий Князь Константин Павлович, брат Императора Александра I. Этот отказ был заранее собственноручно написан Константином Павловичем в виде грамоты, после чего 16 августа 1823 г. Император Александр I издал тайный манифест о передаче права на престол Великому Князю Николаю Павловичу. Манифест этот был помещен на хранение в Успенский собор Московского Кремля. Три его копии, заверенные Царём, были направлены в Синод, Сенат и Государственный совет. После кончины Императора Александра I в первую очередь надлежало вскрыть пакет с копиями. Помимо Александра I тайну завещания знали: Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна, князь А.Н. Голицын, граф A.A. Аракчеев и составивший текст манифеста московский архиепископ Филарет (Дроздов). Таким образом, отказ Великого Князя от престола был заверен многочисленными свидетелями и утвержден манифестом Императора. То есть воля Наследника престола была проявлена явно и гласно, а решение оформлено со всеми предусмотренными законом формальностями.

Ничего подобного не было в событиях «отречения» Императора Николая Александровича в марте 1917 г. Обстоятельства, при которых Государь якобы подписал «манифест», до сих пор неизвестны. Но единственное, что можно точно утверждать, что все события вокруг так называемого отречения были неслыханным насилием над волей и личностью Императора Николая II. Н.А. Павлов дал точное определение этой измене: «Мир не слыхал ничего подобного этому правонарушению. Ничего иного после этого, кроме большевизма не могло и не должно было быть». Далее Н.А. Павлов опять-таки абсолютно точно замечает: «Никаких двух революций не было. Была одна — Февральская; и Родзянки, Гучковы и иные ее начнут, а Ленины, Троцкие, Свердловы и Юровские ее продолжат. Одни свергнут, арестуют, осудят; другие — убьют. Палачи — все». Епископ Арсений (Жадановский), принявший мученическую смерть на Бутовском полигоне от сталинских палачей, говорил, что «по церковно-каноническим правилам насильственное лишение епископа своей кафедры является недействительным, хотя бы оно произошло «при рукописании» изгоняемого. И это понятно: всякая бумага имеет формальное значение, написанное под угрозой, не имеет никакой цены, — насилие остается насилием». Это тем более справедливо в отношении внешнего епископа — Божьего Помазанника. Крупнейший русский правовед М.В. Зызыкин отмечал, что «отречение» Императора Николая II от престола «юридической квалификации не подлежит и может быть принят только как факт революционного насилия». Примечательны слова товарища обер-прокурора Святейшего Синода князя Н.Д. Жевахова, сказанные им в марте 1917 г.: «Отречение Государя недействительно, ибо явилось не актом доброй воли Государя, а насилием».

То есть все правовые акты, подписанные Государем в Пскове 1-2 марта 1917 г., независимо от того были ли они подлинными или фальсифицированными, являются юридически ничтожными уже потому, что при их составлении был нарушен главный принцип делающий действительным любой юридический договор, а именно — добровольность.

Несмотря на то, что законодательство Российской империи четко регламентировало все вопросы, связанные с Престолонаследием, Основные законы не знали понятия «отречения от престола», когда речь шла о царствующем Монархе. Крупнейший русский правовед М.В. Зызыкин отмечал, что о возможности отречения царствующего Монарха «ничего не говорят Основные законы и не могут говорить, ибо раз они сами исходят из понимания Императорской власти как священного сана, то государственный закон и не может говорить об оставлении сана, даваемого Церковью». Таким образом, «отречение» Императора Николая II, даже если бы он действительно подписал всем известную бумагу, является юридически ничтожным (то есть недействительным), потому, что оно полностью противоречило законодательству Российской империи.

Более того, «отречение» является актом ничтожным и потому, что Государь Император, даже если представить, что он его подписал, не обратил его в закон. В наши дни о юридической ничтожности «отречения» заявлял профессионал-юрист А.Ю. Сорокин. Действующий судья, магистр права Н.П. Ильичева отмечает: «Даже если допустить отречение Николая II от престола состоявшимся, то его нельзя признать действительным, в связи с тем, что оно не обращено в закон. Отречение Императора могло быть обращено в закон, только верховной властью, а именно лицом, следующим в очереди наследования (в нашем случае Цесаревичем Алексеем), которое бы заняло освободившийся престол. Обратить в закон отречение можно было только одним образом — законодательным актом (манифестом) о восшествии на престол лица, следующего в очереди наследования. С юридической точки зрения престол Российской империи на законных основаниях принадлежал Николаю II вплоть до его смерти — 17 июля 1918 года».

Не является убедительным и мнение, что Самодержавный Император мог действовать в нарушении закона. Такое мнение демонстрирует непонимание природы Самодержавия, путающего его с диктатурой. Самодержец мог менять законы по своей инициативе, но он им обязательно следовал. В крайних случаях, опять-таки предусмотренных законом, Самодержец мог ввести закон Высочайшим указом, но, как известно, ничего подобного Государем Николаем II в марте 1917 года сделано не было. К слову сказать, как мы уже говорили для отречения от престола английского короля Эдуарда VIII, понадобилось введение заранее целой новеллы в закон о престолонаследии. В наши дни японский император Акихито в соответствии с собственным пожеланием собирается отречься от престола 30 апреля 2019 г. Японское законодательство требует от монарха находиться на престоле пожизненно. Поэтому, для 85-летнего микадо парламент сделал исключение, приняв на этот счет специальный закон.

Все, что происходило в Императорском поезде в период с вечера 1 марта — по ночь 3 марта, то есть все обстоятельства свержения Императора Николая II окутаны тайной и ложью. Исторические факты свидетельствуют, что так называемое «отречение» было спецоперацией заговорщиков и готовилось задолго до февральских событий 1917 года. Один из его главных разработчиков А.И. Гучков признавал в августе 1917 г.: «Государь должен покинуть престол. В этом направлении кое-что делалось ещё до переворота, при помощи других сил. <…> Самая мысль об отречении была мне настолько близка и родственна, что с первого момента, когда только выяснилось это шатание и потом развал власти, я и мои друзья сочли этот выход именно тем, что следовало сделать». О том, что «отречение» было спланировано заранее, говорил и спутник А.И. Гучкова по поездке в Псков В.В. Шульгин: «Вопрос об отречении был предрешён. Оно произошло бы независимо от того присутствовал Шульгин при этом или нет». Уже днём 2 марта в 15 ч. П.Н. Милюков заявил: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола, или будет низложен. Власть перейдёт к регенту Великому Князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей». Заметим, Милюков в середине дня 2 марта говорит об отречении как о деле решённом. О том, что «отречение» как Государя, так и Великого Князя Михаила Александровича было предусмотрено заговорщиками заранее, свидетельствует журнал заседания Временного правительства от 2 марта 1917 г. Все «свидетели» псковских событий утверждают, что Государь отрёкся от престола поздним вечером (фактически ночью). Что касается Великого Князя Михаила Александровича, то опять-таки по утверждениям «свидетелей» он «отказался» от принятия престола 3 марта 1917 г. Между тем, на заседании 2 марта, которое, разумеется, имело место быть днем, П.Н. Милюков заявил: «Совет рабочих депутатов по вопросу о судьбе бывших членов Императорской фамилии высказался за необходимость выдворения их за пределы Российского государства, полагая эту меру необходимой как по соображениям политическим, так равно и небезопасности их дальнейшего пребывания в России. Временное правительство полагало, что распространять эту меру на всех членов семьи Дома Романовых нет достаточно оснований, но что такая мера представляется совершенно необходимой в отношении отказавшегося от престола бывшего Императора Николая II, а также по отношению к Великому Князю Михаилу Александровичу и их семьям». Анализируя этот документ, В.М. Хрусталев делает вывод: «Этот документ показывает, что с первых шагов новые претенденты на верховную власть в России были практически едины во взглядах на дальнейшую участь представителей Династии Романовых. Таким образом, последующие события, связанные с отречением Николая II и ведением переговоров с Великим Князем Михаилом Александровичем, были только фарсом».

 

Что мог сделать Император Николай II в условиях фактического пленения своего военными заговорщиками? По верному определению Г.З. Иоффе: «Подавить открыто революцию Николай II уже не мог. В Пскове он был “крепко” зажат своими генерал-адъютантами. Прямое противодействие им в условиях Пскова, где положение контролировал один из главных изменников Рузский, было практически невозможно. В белоэмигрантской среде можно найти утверждение, что, если бы Николай II, находясь в Пскове, обратился к войскам, среди них нашлись бы воинские части верные царской власти. Однако практически он не имел такой возможности, хотя бы потому, что связь осуществлялась через штаб генерала Рузского. В соответствии с показаниями А.И. Гучкова, Рузский прямо заявил Николаю II, что никаких воинских частей послать в Петроград не сможет».

Категорический отказ Государя обсуждать свое оставление престола, вынудил бы заговорщиков его убить, так как у них не было бы в этом случае иного выбора. Любой иной исход привел бы их на скамью подсудимых с предрешенным приговором за государственную измену. Император Николай II смерти не боялся, но понимал, что его убийство приведёт к гражданскому противостоянию и поражению России во внешней войне. Протоиерей Сергий Чечаничев отмечает: «Заговорщики действовали наверняка. И если суммировать все, дошедшие до нас на сегодня сведения, то можно заключить, что Государю, в случае если он не подпишет т.н. «акт отречения», были предъявлены следующие угрозы — будет убита вся семья Государя — супруга, дочери и сын, разразится династический кризис, вспыхнет гражданская война и Государь окажется виновником братоубийственной резни, которая неминуемо возникнет между восставшим народом и верными присяге войсками».

После того, как «манифест» об отречении был объявлен вопреки воле Государя, у него было два выбора: призвать к гражданской войне или признать режим узурпаторов. Император Николай II не сделал ни того, ни другого. Он предпочёл заточение и мученическую смерть, участию в братоубийственной войне и беззаконии. То, что знаменитый документ, который принято называть «актом отречения Николая II от престола» носит явные следы фальсификации, говорит о том, что Государь эту фальшивку не подписывал. Однако это не отменяет того, что Государь пытался переиграть заговорщиков, выиграть время, любым путем вырваться из-под их контроля. С этой целью, он мог дать согласие на оставление им престола, но в такой форме, которая никак не могла удовлетворить заговорщиков, и которая давала Государю возможность для дальнейшего маневра. Священник Сергий Чечаничев пишет поэтому поводу: «Предположим, что в ходе переговоров, под воздействием шантажа, заключавшего в себе вполне реальные угрозы, Государь пошел на уступки: что-то пообещал или даже подписал карандашом какую-то телеграмму, воспринятую и предъявленную заговорщиками обществу, как «акт отречения. Но если действие совершается под влиянием шантажа, насилия, угрозы, обмана, заблуждения или стечения тяжелых обстоятельств, то воля человека на совершение соответствующего действия не может проявляться в полной мере. Она, так или иначе «связана». А в данном случае Государь заботился вовсе не о своей жизни и даже не о жизни своей семьи, а о спасении армии, которую заговорщики, лишая снабжения, обрекали на погибель».

В связи с этим совершенно не исследованным представляется так называемая «телеграмма» Императора Николая II следующего содержания: «Председателю Госуд.[арственной] Думы Петр. [етроград]. Нет той жертвы, которую Я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России. Посему Я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы (он) остался при нас до совершеннолетия при регентстве брата моего Великого Князя Михаила Александровича. НИКОЛАЙ». Точно не известно, когда была написана эта телеграмма. Штаб-офицер для поручений в управлении Генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего полковник В.М. Пронин уверял: «Проект телеграммы относится, по-видимому, к периоду 3-4 час. дня 2 марта 1917 г. Написан в Пскове. Передан ген. Алексееву 3 марта вечером в Могилеве. ген. Алексеев». Генерал А.И. Деникиным утверждал, что эта телеграмма была написана Императором не 2 марта, а 3, уже в Могилёве. Но наиболее ценным является документ, приписываемый графу В.Б. Фредериксу, датируемое 2 марта 1917 г. Не понято, что это — дневник или воспоминание. Для дневника, тем более для мемуаров, в этой записи слишком много исправлений и вставок чисто редакционного характера. Такое впечатление, что ее готовили к публикации. В этом документе говорится: «Сегодня после завтрака Его Величество изволил вызывать меня, генерал-адъютанта Рузского, Начальника штаба Северного фронта генерала Данилова, генерала Савича. Его Величество изволил объявить, что как ему не тяжко, но в данный момент для спасения России Он решил отречься от престола в пользу Своего Сына. Регентом же назначает Своего Брата Михаила Александровича. <…> По окончании совещания Государь Император отправил телеграмму Председателю Государственной думы Родзянко для всенародного объявления об отречении от престола». Нет сомнений, что речь идет именно о той «телеграмме», о которой мы говорили выше. Правда, присутствующий на этом совещании генерал Ю.Н. Данилов в телеграфном разговоре с Наштаверхом М.В. Алексеевым, состоявшимся сразу же после встречи с Николаем II, ни о какой телеграмме не упоминает: «Государь Император в длительной беседе с генерал-адъютантом Рузским, в присутствии моём и генерала Савича, выразил, что нет той жертвы, которой Его Величество не принёс бы для истинного блага Родины». Сведения о «телеграмме» и заявлении Государя о готовности отречься от престола в пользу Цесаревича отсутствуют и в камер-фурьерском журнале, который был составлен задним числом явно позже всех событий. Между тем, если Государь и подписывал какие-либо бумаги о готовности отречься, то это и была эта «телеграмма». Кстати, она написана на телеграфной «четвертушке». Вспомним, что В.В. Шульгин и другие, говоря о «манифесте» об отречении, утверждали, что он был написан на телеграфных «четвертушках». Однако известно, что эта телеграмма не была послана в Петроград. Д.Н. Дубенский, А.А. Мордвинов и В.Н. Воейков утверждают, что этого не дал сделать генерал Н.В. Рузский, который завладел телеграммой и не дал ее отправить. Сам Н.В. Рузский утверждал: «В 3 ч. ровно Государь вернулся в вагон и передал мне телеграмму об отречении в пользу Наследника. Узнав, что едут в Псков Гучков и Шульгин, было решено телеграмму об отречении пока не посылать, а выждать их прибытие. Я предложил Государю, лично сперва с ними переговорить, дабы выяснить, почему они едут, с какими намерениями и полномочиями. Государь с этим согласился, с чем меня и отпустил». Как бы там ни было, но это, казалось бы, столь желанное для заговорщиков решение Государя, почему-то их не устроило. Внимательный анализ «телеграммы» объясняет причину этого.

 

При внимательном прочтении этой «телеграммы» становится очевидным, что она не является объявлением об отречении от престола. Прочтём её внимательно: «Нет той жертвы, которую Я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России». А кто сказал, что отречение — благо и спасение России? Далее: «Посему я готов отречься от престола». «Готов» не означает — отрекаюсь. Готовность может быть растянута во времени. Исполнение может быть отложено. Если бы тот, кто писал текст, хотел бы выразить вполне определенное желание объявить о своем отречении, он написал бы: «я решил отречься от престола». И ещё: «с тем, чтобы (он) [Цесаревич Алексей Николаевич — авт.] остался при нас до совершеннолетия». Совершенно ясно, что если малолетний сын остаётся с отрёкшимся Монархом до своего совершеннолетия, то именно бывший Монарх будет играть ведущую роль в политической жизни государства. В таком случае отречение является фикцией, и добавление фразы «при регентстве брата моего Великого Князя Михаила Александровича» теряет всякий смысл. Вполне возможно, что именно эта телеграмма и была той попыткой Государя вырваться из окружения заговорщиков. Вполне возможно, что именно с этой целью он подписал подготовленную в Ставке бумагу о передаче престола Цесаревичу при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Строго говоря, Государь мог подписать тогда любую бумагу, в том числе, и в «пользу» Великого Князя Михаила Александровича, так как он прекрасно осознавал, что все эти «отречения» не имеют под собой никакой юридической силы. Государь надеялся, что, вырвавшись из Пскова и оказавшись либо в Царском Селе, либо среди верных ему войск, он сможет исправить ситуацию. А.Ф. Никонтов справедливо пишет: «В одиночестве и, не имея возможности опереться на своих сторонников, Николай II продолжал борьбу и не стал выполнять навязываемый ему сценарий, пытаясь вести свою линию и тем самым изменить ситуацию не в пользу заговорщиков». В тоже время, Государь уповал на Бога в готовности принести себя и своего сына в жертву России. Из рассказа камердинера известно, что Государь в ночь с 1 на 2 марта долго молился: «Его Величество всегда подолгу молятся у своей кровати, подолгу стоят на коленях, целуют все образки, что висят у них над головой, а тут и совсем продолжительно молились. Портрет наследника взяли, целовали его и, надо полагать, много слез в эту ночь пролили».

Заговорщиков не устраивало отречение в пользу Цесаревича. Им не нужна была замена Императора Николая II Императором Алексеем II или даже Императором Михаилом II. Им было нужно полное уничтожение монархии. Как писал Н.А. Павлов: «Революции не было. Она начнется с часа отречения Государя и акт этот исторгнут новым подлогом». Заговорщики отправили Государя в подконтрольную им Ставку, пока они организовывали полное уничтожение монархии в России. Отправка Государя в Могилёв является одним из важных доказательств фальшивости «манифеста» об отречении. Ведь если бы Государь действительно добровольно отрёкся от престола, что бы мешало ему подтвердить это прилюдно в Царском Селе? Князь А.П. Щербатов, много общавшийся за границей с А.Ф. Керенским, оставил в своих воспоминаниях следующую загадочную фразу: «Мало кто знает, что, подписав отречение, Николай на пути из Пскова в Могилёвскую Ставку попытался аннулировать манифест и снова возложить на себя монаршую власть. Его, впрочем, никто не поддержал». Об этом же свидетельствовал и А.И. Гучков, когда на вопрос «почему не был опубликован последний приказ Царя?», что это «послание было несвоевременным, тем более что Николай II собирался вернуться на престол».

Отправляя Государя в подконтрольную Ставку, Гучков был уверен, что именно там он будет лучшим способом обезврежен. Недаром А.А. Бубликов вспоминал, что на его недоумённый вопрос, почему Император Николай II находится в Ставке, Гучков спокойно ответил: «Он совершенно безвреден». Керенский 8 марта 1917 г. на вопрос о судьбе Государя, ответил: «Царь сейчас в Ставке, но находится в таком положении, что никакой опасности не представляет». Не будем забывать, что все это время Государь был лишен свободы передвижения. Когда 5 марта ему наконец разрешили позвонить в Александровский дворец, он в разговоре с Императрицей сказал: «Я думал, что смогу приехать к вам, но меня не пускают».

К этому времени Государь ясно осознал, что ему неоткуда ждать никакой поддержки. В дневнике 2 марта Император Николай II запишет «кругом измена, и трусость, и обман», а после возвращения уже пленником в Царское Село он скажет А.А. Вырубовой: «Куда только я ни посмотрю, всюду вижу предательство». Ни Он сам, Божий Помазанник, ни его судьба, ни судьба его Семьи не интересовали практически никого ни в армии, ни в Ставке. В Могилеве офицеры Его Конвоя при прощании с Государем рыдали, падали в обморок, но никто не вступился за Него, никто не вспомнил о долге присяги, малодушно объясняя это «отречением». Н.А. Павлов отмечал: «Слезы офицеров — не сила. Здесь тысячи вооруженных. И ни одна рука не вцепилась в эфес, ни одного крика «не позволим», ни одна шашка не обнажилась, никто не кинулся вперед, и в армии не нашлось никого, ни одной части, полка, корпуса, который в этот час ринулся бы сломя голову, на выручку Царя… России. Было мёртвое молчание».

Именно тогда, по всей видимости, Император Николай II принял окончательное решение прекратить бесполезную борьбу за земную власть. Именно в христоподражании, в понимании неизбежности происходящего, заключается решение Императора Николая II принять свершившееся. Н.А. Павлов отмечал: «Неуклонно, по заповедям Христа, жил этот тихо сияющий высокой человечностью Государь… а клевета-молва ползла, мучила и искала Его жизнь… Не подобие разве великой истории преследования Христа… с конечным воплем толпы дать ей Варавву… по наущению книжников?.. И у нас книжники и «Вараввы» сменили Его. Клевета совершила свое подлое дело – свела в могилу лучшего русского человека, гордо и непобедимо несшего крест, меч и знамя России… Не стало живого олицетворения могущественной России, не стало обруча, ее сковывавшего, и без Него – она рухнула».

Император Николай II сделал все от него зависящее, чтобы сохранить свою царскую власть, не нарушить священную клятву данную им в Успенском соборе Кремля при коронации. Император Николай Александрович не мог насильственно царствовать над народом, не желавшим больше признавать его своим государем. Он почувствовал, что Воля Божья заключается в том, чтобы он оставил престол. Протоиерей Георгий Вахромеев предлагает использовать в отношении того, что произошло в Пскове в марте 1917 г. слово «оставлять»: «Оставить мир то же, что уйти в монастырь. В Пскове произошло оставление престола по воле Божьей».

Л.П. Решетников отмечает: «2 марта 1917 г. в занесённом пургой Пскове не Государь Николай Александрович отрёкся от престола — большая часть России не захотела иметь Царя. Николай II лишь склонился перед Волей Божьей, в точности как это сделал пророк Самуил, когда народ больше не захотел видеть его судьёй: “И сказал Господь пророку Самуилу: послушай голоса народа во всём, что они говорят тебе, ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними” (1 Цар. 8: 7—18)».

Завершить же эту статью хотелось бы словами Н.А. Павлова: «Государь не изменил ни России, ни воинской чести. Четки, величественно просты его слова и мысли — мученика. Не Он отрекается, а от Него и тысячелетней России отрекается народ. С нее, России снимается венчавшая главу корона, опустились ее крест и знамя, сменяясь терновым венцом».

 

Поделиться ссылкой:

Царь отрекается от престола, пока Россия восстает

Петроград, 16 марта 1917 г. — В России происходит революция.

Последние новости из страны подтверждают, что царь Николай II отрекся от престола и создано новое Временное правительство.

Это правительство выступило с заявлением о том, что Дума (российский парламент) при поддержке народа победила старый режим. Теперь он назначит кабинет, чья прошлая политическая и общественная деятельность вселяет в них доверие страны.

Правительство опубликовало манифест, в котором подчеркивается свобода слова и права трудящихся. Манифест также обещает упразднить полицию, которую заменит национальное ополчение.

Революция базируется в Петрограде, столице России. Сообщается, что рабочие советы — Советы — возникают по всему городу и за его пределами. Непонятно, где сейчас находится власть в России, когда и Советы, и Временное правительство пытаются установить контроль.

Серия мультфильмов со всего мира о русской революции. Слева: из американского журнала Puck , озаглавленного «Место под солнцем», видно, что Россия купается в новой свободе. Вверху справа: австрийский сатирический еженедельник Kikeriki рассказывает о беспорядках на улицах в преддверии революции. Внизу справа: снова из Puck , народ России выбрасывает Царя как мусор. (Изображения: Puck , 31 марта 1917 г. и Kikeriki , 18 марта 1917 г., через Австрийскую национальную библиотеку)

Предпосылки
Фоном для революции стали огромные трудности, которые пережила Россия с начала Великой войны в 1914 году.

Война привела к огромному и растущему дефициту продовольствия, а поражение Германии привело к повсеместному недовольству царем и его и без того крайне непопулярным режимом.

Серия забастовок и других демонстраций рабочих Петрограда остановила все отрасли города. Когда царь приказал армии разогнать протесты, солдаты отказались. Этот мятежный дух распространился, что в конечном итоге привело к отречению Николая II. Сообщается, что в настоящее время царь находится под домашним арестом.

Именно этот уникальный коктейль из экономических бедствий, нехватки продовольствия, потери политической легитимности и военного поражения создал условия для революции.

Доктор Джудит Девлин рассказывает историю революции, разразившейся в России в феврале 1917 года

[Примечание редактора: это статья из еженедельной интернет-газеты Century Ireland, написанная от лица журналиста 100 лет назад на основе новостных сообщений того времени.]

Манифест отречения — Семнадцать моментов советской истории

Первоисточник: Известия комитета петроградских журналистов, 3 марта 1917 г.

В разгар великой борьбы с иноземным врагом, который три года стремился поработить нашу страну, Богу было угодно возложить на Россию новое и мучительное испытание. Возникшие народные волнения во внутренних помещениях ставят под угрозу успешное продолжение упорной борьбы.Судьба России, честь нашей героической армии, благополучие нашего народа, все будущее нашей дорогой земли требуют продолжения конфликта, несмотря на жертвы, до победоносного конца. Жестокий враг делает последнее усилие, и близок час, когда наша храбрая армия вместе с нашими славными союзниками сокрушит его.

В эти решающие дни в жизни России мы считаем своим долгом сделать все возможное, чтобы помочь нашему народу сплотиться и объединить все свои силы для скорейшего достижения победы.По этой причине мы с согласия Государственной Думы считаем лучшим отречься от престола Российского государства и сложить верховную власть.

Не желая разлучаться с любимым сыном, мы передаем наследство нашему брату, великому князю Михаилу Александровичу, и благословляем его восшествие на престол Российской Империи.

Мы повелеваем нашему брату править в союзе и согласии с представителями народа на тех принципах, которые они сочтут нужными установить.Он должен обязать себя сделать это клятвой от имени нашей любимой страны.

Мы призываем всех верных сынов Отечества выполнить свои священные обязательства перед своей страной, повиноваться Царю в этот час национального бедствия, и помочь ему и представителям народа вывести Россию из положения, в котором она находится. себя, и вести ее на путь победы, благополучия и славы.

Да поможет Господь Бог России!

НИКОЛАЙ
2 марта 1917 г., 3 стр.М. Город Псков.
Подпись министра императорского двора, генерал-адъютанта графа Фредерикса

Источник: Фрэнк Голдер, изд., Документы российской истории, 1914-1917 (Нью-Йорк: The Century Co., 1927), стр. 297-98.

Авторство документа об отречении Николая II на JSTOR

Информация журнала

Русское обозрение — многопрофильный научный журнал, посвященный истории, литературе, культуре, изобразительному искусству, кино, обществу и политике народов бывшей Российской империи и бывшего Советского Союза.Каждый выпуск содержит оригинальные исследовательские статьи авторитетных и начинающих ученых, а также а также обзоры широкого круга новых публикаций. «Русское обозрение», основанное в 1941 году, является летописью. продолжающейся эволюции области русских / советских исследований на Севере Америка. Его статьи демонстрируют меняющееся понимание России через взлет и закат холодной войны и окончательный крах Советского Союза Союз. «Русское обозрение» — независимый журнал, не имеющий единого мнения. с любой национальной, политической или профессиональной ассоциацией.JSTOR предоставляет цифровой архив печатной версии The Russian Рассмотрение. Электронная версия «Русского обозрения» — доступно на http://www.interscience.wiley.com. Авторизованные пользователи могут иметь доступ к полному тексту статей на этом сайте.

Информация для издателя

Wiley — глобальный поставщик контента и решений для рабочих процессов с поддержкой контента в областях научных, технических, медицинских и научных исследований; профессиональное развитие; и образование.Наши основные направления деятельности выпускают научные, технические, медицинские и научные журналы, справочники, книги, услуги баз данных и рекламу; профессиональные книги, продукты по подписке, услуги по сертификации и обучению и онлайн-приложения; образовательный контент и услуги, включая интегрированные онлайн-ресурсы для преподавания и обучения для студентов и аспирантов, а также для учащихся на протяжении всей жизни. Основанная в 1807 году компания John Wiley & Sons, Inc. уже более 200 лет является ценным источником информации и понимания, помогая людям во всем мире удовлетворять их потребности и реализовывать их чаяния.Wiley опубликовал работы более 450 лауреатов Нобелевской премии во всех категориях: литература, экономика, физиология и медицина, физика, химия и мир. Wiley поддерживает партнерские отношения со многими ведущими мировыми обществами и ежегодно издает более 1500 рецензируемых журналов и более 1500 новых книг в печатном виде и в Интернете, а также базы данных, основные справочные материалы и лабораторные протоколы по предметам STMS. Благодаря расширению предложения открытого доступа Wiley стремится к максимально широкому распространению и доступу к публикуемому контенту и поддерживает все устойчивые модели доступа.Наша онлайн-платформа, Wiley Online Library (wileyonlinelibrary.com), является одной из самых обширных в мире междисциплинарных коллекций онлайн-ресурсов, охватывающих жизнь, здоровье, социальные и физические науки и гуманитарные науки.

Отречение царя Николая II

Падение Романовых

В России довольно долгое время существовала оппозиция царскому правительству. Оно проявлялось в разных формах, от либеральных требований кадетов, которые хотели большего представительства среднего класса, до более радикальной оппозиции в виде социал-революционеров, меньшевиков и большевиков.

Положение семьи Романовых было ослаблено революцией 1905 года. После Кровавого воскресенья имидж царя как всеми любимого отца был поврежден.

Введение Думы, за которым вскоре последовали Основные законы, успокоило некоторых, но привело к усилению недовольства системой правления среди других групп.

Начало войны в 1914 году и последующие решения действовать в качестве главнокомандующего на фронте, наряду с делом Распутина и нехваткой продовольствия, поставили власть царя в очень шаткое положение.

Хронология падения Романовых

Событие	Описание и последствия
1905	Кровавое воскресенье и революция 1905 года. Кровавое воскресенье разрушило для многих образ царя как заботливого отца. Хотя сам царь не нес индивидуальной ответственности за расстрелы, размещение войск и расстрелы изображали руководство как безжалостное, безразличное и несимпатичное потребностям народа.Революция 1905 года, которая последовала сразу за Кровавым воскресеньем, потребовала нескольких месяцев, чтобы «по-настоящему» подавить. И снова для этого была применена сила. Политические уступки, которые принесла революция, в действительности были минимальными. Полномочия Думы были ограничены Основными законами, а несогласные собрания были распущены царем. При этом царский режим одной рукой отдавал, а другой — убирал. Это разочаровало многих либеральных россиян, которые хотели постепенных реформ, в то же время предоставляя ограниченную национальную сцену для более радикальных противников режима, на которой они могли, хотя и в небольшом масштабе, узаконить свое дело и получить публичную арену, на которой они могли бы высказаться. их мнения.
1914	Россия вступает в Первую мировую войну Как и во многих воюющих странах, вступление в войну принесло правительству краткосрочные выгоды. Патриотизм и желание сражаться за Российскую Родину скрывали глубинные опасения по поводу экономики и в некоторой степени привели к тому, что люди сплотились вокруг царя.
1915	После неудач в войне царь Николай II решил в сентябре взять на себя управление вооруженными силами.В результате этого решения Николай был удален из политического центра России и чрезвычайно затруднен процесс принятия решений и реализации политики.
1916	Брусиловское наступление. В первые несколько недель наступления русская армия добилась огромных успехов. Однако эйфория, окружавшая эти успехи, была недолгой. Как только австрийская армия перегруппировалась и получила подкрепления, битва повернулась против них, и они были отброшены, потеряв более полумиллиона человек.Провал этой кампании еще больше истощил ресурсы российской армии и усилил недовольство в промышленных центрах, поскольку число погибших продолжало неуклонно расти.
1917	Февраль. Реформирован Санкт-Петербургский (Петроградский) Совет рабочих и солдатских депутатов. Первоначально в этом Совете преобладали меньшевики, скоординированные забастовки и сопротивление правительству. Это усилило давление на царское правительство и сделало гражданские беспорядки серьезной проблемой. Изображение — Заседание Петроградского Совета.
1917	Февраль. Санкт-Петербург (Петроград). Холодная погода и нехватка продовольствия привели к вспышкам насилия, когда голодные рабочие бунтовали и ворвались в магазины.
1917	В марте 1917 года князь Львов учредил Временное правительство в Санкт-Петербурге (Петрограде). Временное правительство намеревалось продолжить военные действия, но хотело управлять страной по-другому.Когда это было сделано, царь Николай II был на фронте. Когда он пытался вернуться в Санкт-Петербург, чтобы разобраться с ситуацией, его поезд был остановлен войсками, верными новому Временному правительству, и 15 марта он был вынужден отречься от престола.
1917	Март 1917 года. Николай и его семья помещены под домашний арест в Александровском дворце в Царском Селе.
1917	Август 1917 г. Бывшая Императорская Семья переносится в Тобольск.
1917	Октябрь 1917 года. После большевистской революции некоторые члены семьи были переведены в Ипатьевский дом в Екатеринбурге, чтобы не дать «Белой армии» их спасти. Остальные члены семьи переводятся позже.
1918	Июль 1918 г. Царская семья расстреляна в подвале Ипатьевского дома. * Существует несколько противоречивых интерпретаций событий, связанных с казнью, и ряд утверждений о том, что некоторые члены семьи, в первую очередь Анастасия, могли выжить. Изображение — впечатление художника от расстрела семьи Романовых.

Источники:

Провозглашение отречения царя Николая II:

«В дни великой борьбы с иноземными врагами, которые почти три года пытались поработить нашу родину, Господь Бог рада обрушить на Россию новое тяжелое испытание. Внутренние народные волнения грозят иметь катастрофические последствия для будущего ведения этой упорной войны.Судьба России, честь нашей героической армии, благосостояние народа и все будущее нашего дорогого Отечества требуют, чтобы война была завершена победоносно любой ценой. Жестокий враг прилагает последние усилия, и уже приближается час, когда наша славная армия вместе с нашими доблестными союзниками сокрушит его. В эти решающие дни в жизни России Мы считали своим долгом совести способствовать максимально тесному единению и объединению всех национальных сил для скорейшего достижения победы Нашему народу.По согласованию с Императорской Думой Мы сочли правильным отказаться от Престола Российской Империи и сложить верховную власть. Поскольку Мы не желаем расставаться с Нашим любимым сыном, Передаем преемство Нашему брату, Великому Князю Михаилу Александровичу, и благословляем Его взойти на Престол Российской Империи. Мы приказываем Нашему брату вести дела государства в полном и нерушимом союзе с представителями народа в законодательных органах на тех принципах, которые будут ими установлены и на которых Он принесет неприкосновенную клятву.

Во имя Нашей нежно любимой Родины Мы призываем Наших верных сынов Отечества исполнить священный долг перед Отечеством, повиноваться царю в тяжелую минуту национальных испытаний и помочь Ему вместе с представителями. народа, чтобы вести Российскую Империю на пути к победе, благополучию и славе. Да поможет Господь Бог России! »

Большевистская революция | Schoolshistory.org.uk

3/4 июля 1917 г. «Июльские дни»	Рабочие и солдаты требуют передачи власти от Временного правительства Совету.Восстание подавляется войсками, вернувшимися с фронта. Вслед за этим создается новое Временное правительство при Керенском.
Август 1917 г.	Дело Корнилова. Корнилов, генерал правого крыла в российской армии, пытается захватить власть. Он считает, что Керенский его поддержит, но нет. Попытка захвата власти приводит к реорганизации Петроградского Совета, в результате чего большевики получают равную власть. Временное правительство в ответ объявляет республику и правительство комитетом из пяти человек.
Сентябрь 1917 г.	Беспорядки в Петрограде как забастовка рабочих. Более 700000 железнодорожников проходят через забастовку страны, создавая хаос в военных действиях и нарушая снабжение продовольствием.
25 сентября 1917 года	Большевики берут под свой контроль Петроградский Совет.
Октябрь 1917 г.	Большевики создают Военно-революционный комитет.
10 октября 1917 г.	ЦК большевиков голосует за захват власти силой.
21 октября 1917 г.	Солдаты в Петрограде клянутся своей поддержкой партии большевиков.
23 октября 1917 г.	Гарнизон Петропавловской крепости присягает Петроградскому Совету. Временное правительство объявляет ВРК незаконным и пытается арестовать ведущих большевиков.
25 октября 1917 г.	Меньшевики и эсеры покидают съезд Советов с отвращением к предложениям и действиям большевиков.Вечером большевистские силы занимают Зимний дворец. Керенский убегает.
26 октября 1917 г.	Арестованы руководители временного правительства. Съезд Советов принимает несколько указов Ленина.
27 октября 1917 г.	К разочарованию многих социалистов, большевики вводят цензуру печати.
28 октября 1917 г.	Керенси и силы Лоайла к временному правительству наступают на Петроград, но вынуждены отступить. Профсоюз железнодорожников заставляет большевиков согласовывать свою повестку дня.
3 ноября 1917 г.	большевистский контроль над Москвой и Кремлем.
12-19 ноября 1917 г.	Выборы в Учредительное собрание. Большевики набрали всего 23,9% голосов, эсеры — 40%. Это заставляет большевистское руководство работать с эсерами.
5 января 1918 г.	Учредительное собрание открывается большинством СР.Ленин объявляет, что он распущен в тот же день.
12 января 1918 года	Россия объявлена ​​Советской республикой.
19 января 1918 г.	Польский легион объявляет войну большевистскому правительству.
1/14 февраля 1918 года	Россия переходит с юлианского календаря (1 февраля) на греогорианский календарь (14 февраля), так что используется тот же календарь, что и в остальной Европе. (Отсюда потенциальная путаница с датами, указанными вверху страницы)
23 февраля 1918 г.	Официально сформирована Красная Армия.Его сразу же начали использовать в Гражданской войне.

Оппозиция царской власти | Schoolshistory.org.uk

Противостояние царскому правительству издавна было характерной чертой правления Романовых. До революции 1905 года основным источником революционной оппозиции были социал-демократы. Эта группа раскололась в 1903 году после разногласий между ее лидерами относительно дальнейших действий. Результатом этого разногласия стало образование двух революционных группировок — эсеров (позже названных меньшевиками) и большевиков.

Революция 1905 года не была заранее спланированной попыткой захвата власти. Все началось, когда 150 000 человек во главе с отцом Габоном направились к Зимнему дворцу, чтобы попросить царя помочь им справиться с невзгодами, с которыми они столкнулись. Армия была послана встречать и контролировать толпу, петиция которой призывала к помощи, помощи и «справедливости и защите» от царя. Вместо защиты, о которой они просили, на них навязала армия. Неизвестно, почему армия открыла огонь и сколько именно погибло, но этот день стал известен как Кровавое воскресенье, и новости о резне быстро распространились по России.

Image — Художественное впечатление о кровавом воскресении

Вследствие этого в городах России были объявлены забастовки, и любви крестьян к царю был нанесен серьезный удар. Вскоре после бойни русские солдаты и моряки, потерпевшие поражение в русско-японской войне, вернулись домой. Некоторые из этих людей, особенно на линкоре «Потемкин», взбунтовались. Царь провел некоторые реформы, издал Октябрьский манифест, обещающий представительство и гражданские свободы.Предлагая реформу одной рукой, царь также использовал смертоносную силу другой. Верные войска использовались для подавления мятежей, прекращения забастовок и защиты дворянства в сельской местности.

Эта последовательность событий привела к увеличению поддержки революционных групп. В 1905 году эсеры заявили о себе в Санкт-Петербурге в 10 000 сторонников, а у большевиков — всего в 200.

Действия

Противостояние царю до 1914 года

Щелкните здесь, чтобы перейти к упражнению, которое поможет вам смоделировать ваше понимание характер противостояния царю и который оценивает слабости его правительства.

Россия и Советский Союз

История России и Советского Союза

Россия и Советский Союз сыграли важную роль в европейской и мировой истории. При династии Романовых, правившей с 1613 по 1917 год, Россия развивалась как нация, а затем как империя. Он пережил взлеты и падения, поскольку страна стремилась принять лучшее из других культур, сохраняя при этом свою собственную идентичность. В России издавна установился феодальный строй дворянства и крепостных. Эта и другие особенности общества были оспорены, а затем изменены.Часто было трудно адаптироваться к новым методам правления. В России были царские убийства, восстания, революции в 1905 году и дважды в 1917 году.

Россия: большевистская революция

Февральская и октябрьская революции 1917 года кардинально изменили российскую политику. Царь отрекся от престола в 1917 году, уступив место Временному правительству. В ходе следующей революции большевики захватили власть. Во время последовавшей Гражданской войны казнь семьи Романовых была санкционирована и осуществлена ​​тайно.С победой в гражданской войне Ленин и большевики начали период правления, который продлился до 1991 года.

СССР и сталинизм

Основанный в 1922 году Союз Советских Социалистических Республик (Советский Союз) был первым синглом. партия социалистического государства в мире. Была введена политика для ускорения процесса создания социализма. Сельское хозяйство было коллективизировано. Промышленность перешла под контроль государства. Оппозиция подвергалась цензуре, цензуре, притеснению, заключению в тюрьму или уничтожению. Вокруг второго лидера большевиков Иосифа Сталина взрастили культ личности.Были проведены большие чистки, чтобы избавить общество от реальных или потенциальных противников.

Общество в России и Советском Союзе

И в России, и в Советском Союзе были реформаторы и реакционеры. Они оба пережили долгие, ожесточенные войны. Правительство на протяжении всего этого спорило с проблемами, которые ставили физические особенности и размер нации (стран). Люди голодали. Некоторые из-за стихийных бедствий. Иногда из-за халатности или фактической политики правительства и / или их должностных лиц.В результате жизнь часто была тяжелой.

Упадок, революция и распад

Царизм и советское государство пришли в упадок. Общество, правительство и экономика имели слабые стороны. Это способствовало падению Романовых и распаду СССР.

Романов Россия и Советский Союз: Хронология

• 1613 — Романовы стали правителями (царями) России
• 1812 — Наполеон вторгается в Россию и терпит поражение на окраине Москвы
  
• 1861 — Царь Александр II освобождает (освобождает) ) крепостных (крестьян)
  и вводит некоторые реформы
• 1904 — Россия унижена в войне против Японии
• 1905 — Царь Николай II вынужден реформироваться после неудавшейся революции
• 1914 — Россия вступила в Первую мировую войну
• 1916 — Распутин убит. Гражданская война в России
• 1921 — введена новая экономическая политика
• 1922 — Советский Союз ранее объявлен государством
• 1924 — Ленин умирает.После борьбы за власть его заменяет Сталин
• 1928 — Первый из пятилеток. Начало коллективизации и промышленных изменений
• 1934 — Советский Союз присоединяется к Лиге Наций
• 1939 — Пакт о ненападении с нацистской Германией
• 1939 — Оккупация Восточной Польши
• 1939-40 — Русско-финская война
• 1940 — оккупация Латвия, Литва и Эстония
• 1941 — Пакт о ненападении с Японией
• 1941 — Операция Барбаросса.Немецкое вторжение в Советский Союз начинается
• 1943 — Сталинград. Немецкие войска начинают отступление
• 1945 — Ялтинская и Потсдамская конференции согласовывают сферы влияния
• 1945 — Вступают в войну против Японии
• 1945 — Победа в Европе и на Тихом океане
• 1948 — Берлинская блокада видит попытку СССР заблокировать западные поставки в Свободный Берлин
• 1953 — Сталин умирает. Его заменяет Никита Хрущев. Политика Хрущева известна как хрущевская оттепель.
• 1955 — создан Варшавский договор
• 1955 — Венгерское восстание подавлено
• 1956 — Тайная речь Хрущева и программа десталинизации
• 1957 — Запуск спутника. Первый в истории спутник
• 1958 — Хрущев увольняет Булгарина и берет на себя роль премьер-министра в дополнение к посту генерального секретаря Коммунистической партии
• 1960 — Самолет-разведчик U2 сбит во время саммита мира в Париже
• 1962 — Кубинец Ракетный кризис
• 1964 — Хрущев свергнут и заменен на посту председателя партии Леонидом Брежневым, а на посту премьер-министра — Алексеем Косыгиным.
• 1968 — Вмешательство советских войск в Чехословакию.Установлена ​​«доктрина Брежнева» о праве вмешательства.
• 1969 — Столкновение советских войск с китайскими войсками в пограничном споре
• 1971 — Договор ОСВ 1
• 1977 — Принята новая Конституция. Брежнев избран президентом
• 1979 — Соглашение ОСВ 2
• 1979 — Советское вторжение в Афганистан
• 1980 — Николай Тихонов заменяет Косыгина по состоянию здоровья. Вскоре после этого Косыгин умирает.
• 1982 — Брежнев умирает. Его заменяет Юрий Андропов.
• 1984 — Андропов умирает. Его заменяет Константин Черненко.
• 1985 — Черненко умирает. Его заменяет Михаил Горбачев.
• 1985 — Горбачев начинает кампанию по борьбе с алкоголизмом
• 1985 — Политика гласности (открытости) и перестройки (реструктуризации), введенная Горбачевым
• 1987 — США и СССР соглашаются отказаться от ядерных ракет средней дальности
• 1988 — Горбачев становится президентом и сохраняет роль председателя партии
• 1988 — Политбюро соглашается на введение некоего частного предприятия
• 1989 — Год контрреволюции.Народные восстания против советского господства в Восточной Европе. Падение Берлинской стены.
• 1989 — вывод советских войск из Афганистана
• 1989 — первые свободные выборы в Советском Союзе
• 1990 — коммунистическая партия проголосовала за отмену Правило одной партии
• 1990 — санкции, введенные против Литвы
• 1990 — Борис Ельцин избран президентом русского совета. Вскоре после этого он покидает Коммунистическую партию.
• 1991 (август) — Высокопоставленные партийные чиновники задерживают Горбачева на его даче.Сами арестованы через 3 дня.
• 1991 (август) — Борис Ельцин на посту президента Российской Федерации запрещает Коммунистическую партию. Его активы арестованы правительством.
• 1991 (август) — Борис Ельцин признает независимость Литвы, Латвии и Эстонии. Украина провозглашает независимость.
• 1991 (сентябрь) — Съезд партии голосует за роспуск СССР.
• 1991 (8 декабря) — Подписание документов о создании Содружества Независимых Государств некоторыми бывшими советскими республиками.
• 1991 (25 декабря) — Горбачев уходит с поста президента СССР. Власть и ключ от ядерного арсенала России переданы Правительству России.
• 1991 (26 декабря) — Российские чиновники занимают советские должности и занимают посты в правительстве.

Царская система правления

Она состояла из комбинации земств и дум.

Земство было уездной управой. Он был основан для обслуживания и обеспечения
дорог, медицины и образования на его территории.Советы
городских территорий (городов) иногда называют городскими думами. Эти
местных советов избирались землевладельцами, купцами и ремесленниками. Однако власть
принадлежала исполнительной власти, контролируемой губернатором региона, который
был назначен царем.

Национальное правительство

После революции 1905 года царь Николай II был вынужден принять
Государственную Думу. Это было введено вместе с октябрьским манифестом. В этом
говорится, что россияне должны иметь свободу слова, собраний и объединений
и что законы в России должны быть ратифицированы (согласованы) Государственной Думой.
Однако царь хотел сохранить власть за собой, и перед первым заседанием Государственной Думы
года он представил Основные законы, в которых говорилось, что царь
года и его министры имели исполнительную власть в вопросах, связанных с законом, церковью и Думой. . Он также настаивал на том, что он может распустить
Думу и что решения и законы, принятые Думой, должны быть подписаны им самим
, чтобы стать законом.

Фотография главного зала заседаний Государственной Думы, около 1905 г.

Изображение — Залы заседаний Государственной Думы.

Последствия:

1. Введена ограниченная демократизация. Дума предоставляет место для
   дискуссий и дебатов, но не обладает реальной властью принимать решения.
2. Царь сохраняет власть и может обойти волю Думы, если
   пожелает.
3. Самодержавная власть сохраняется за семьей Романовых.

Русское общество и география

Россия ОГРОМНА. Он состоит из сотен различных этнических групп, которые проживают
человек в совершенно разных средах.Российская империя простиралась от современной Польши на
дней до Тихого океана и от полярного круга до Афганистана. Российское общество
г. отразило эти огромные различия.