Имя Сильвестра сохранилось в культурной памяти и как имя собирателя рукописных книг, содействовавшего их изготовлению, равно как и икон. По инициативе Сильвестра был составлен реестр сюжетов «стенного бытейского письма» (картин из библейской книги Бытия), украсивших Золотую палату Кремлевского дворца. Реестр отразил идеальное видение Сильвестром праведного царствования и способствовал прославлению жизни и подвигов молодого царя. В своих посланиях (А.Б.Шуйскому-Горбатому, царю и его приближенным) Сильвестр касался прав и обязанностей церковных иерархов, государственных деятелей и самого русского правителя. Выступая сторонником самодержавной власти, он требовал активного участия боярской аристократии в управлении. По ряду вопросов был близок нестяжателям.

Наталья Пушкарева

Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Эпоха Возрождения»

Кто автор росписи алтарной стены Сикстинской капеллы в Ватикане?

церковный деятель, политик и писатель XVI века

Причина ссылки Сильвестра в Соловки

Московский царь «Иоанн не считал для себя нужным скрывать главные причины событий — борьбы с Сильвестром, Адашевым и советниками их за власть, что повело к удалению этих лиц… Иоанн не отрицает казней, последовавших за открытием движения советников Сильвестра и Адашева в пользу последних…» (Сергей Соловьев. История России с древнейших времен. Т.6, Гл.4, «Опричнина».).

Причиной опалы и ссылки Сильвестра в Соловки стала борьба двух политических группировок в окружении Ивана Грозного. Галина Пескова, старший советник Историко-документального департамента МИД России, пишет:

«В связи с начавшейся в 1558 г. Ливонской войной против Ливонского ордена, Швеции, Польши и Великого Княжества Литовского (с 1569 г. — Речи Посполитой), за выход к Балтийскому морю, которая затянулась на двадцать пять лет (1558 — 1583), в Избранной раде произошел раскол. Одна партия во главе с Адашевым, выступавшая за колонизацию южных земель, требовала продолжения военных действий России против крымских татар. Другая — объединившая в основном московское дворянство, куда примкнул и Висковатый, заинтересованная в расширении торговли с европейскими странами и рассчитывавшая на получение новых земель в этом регионе, была решительным сторонником Ливонской войны. В результате конфликта двух группировок партия Адашева потерпела поражение.»

Есть и другие версии ссылки Сильвестра в Соловки. Среди них — клевета и подлоги врагов-завистников, случайное стечение трагических обстоятельств (смерть родных царя и его тяжелая болезнь) или дикий нрав, жестокость и паранойя Иоанна Грозного.

В «Домострое» Сильвестр наставлял: «ни за какую вину ни по уху, ни по лицу не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным и деревянным не бить. Кто в сердцах так бьет или с кручины, многие беды от того случаются». Если бы этому совету следовал тот же Иван Грозный, в бешенстве убивший посохом своего сына… а ведь протоиерей Сильвестр, автор Домостроя, был другом и духовным наставником молодого царя, да не угодил обличениями, был пострижен в монахи и скончался в Соловках. Типичная судьба Божьего человека — русского интеллигента. ( Ольга Колесова, «За что я люблю домострой». Евангельская газета «Мирт», №4(35) июль-август 2002).

Опала Сильвестра и высылка в Соловки

Выдающийся русский историк Сергей Соловьев так рассказывает историю, предшествующую ссылке Сильвестра в Соловецкий монастырь:

«Мы видели, какое сильное впечатление на восприимчивую, страстную природу Иоанна произвело страшное бедствие, постигшее Москву в 1547 году; сильная набожность, которая заметна в Иоанне во все продолжение его жизни, содействовала тому, что он так легко принял религиозные внушения от лица духовного, священника Сильвестра; с другой стороны, ненависть к вельможам, которою он напитался во время малолетства, облегчала доступ к нему человеку, не принадлежавшему по происхождению своему и сану к вельможам; сам Иоанн говорит, что это именно побуждение заставило его приблизить к себе Сильвестра, то же побуждение заставило его облечь полною доверенностию и Адашева, человека относительно низкого происхождения. Привыкнув советоваться и слушаться Сильвестра в делах религиозных и нравственных, питая к нему доверенность неограниченную, царь не мог не советоваться с ним и в делах политических; но здесь-то, уже мимо всяких других отношений, необходимо было неприязненное столкновение.

Привыкнув требовать исполнения своих религиозных и нравственных советов от Иоанна как от частного человека, Сильвестр требовал исполнения и своих политических советов, тогда как царь не хотел своих государственных мыслей приносить в жертву тому уважению, которое питал к нравственным достоинствам Сильвестра; отсюда тягость, которую начал чувствовать Иоанн от притязаний последнего: например, Иоанн принял твердое намерение покорить Ливонию, это было намерение, которое сделалось после того постоянным, господствующим стремлением Иоанновых преемников, намерение, за которое Петр Великий так благоговел пред Иоанном, но против этого намерения восстали бояре и особенно Сильвестр; вместо покорения Ливонии они советовали царю покорить Крым; но мы говорили уже о неудобоисполнимости этого намерения. Иоанн отвергнул его и продолжал войну Ливонскую. Как же поступил Сильвестр в этом случае? Он стал внушать Иоанну, что все неприятности, которые после того его постигали, — болезни его самого, жены, детей — суть божие наказания за то, что он не слушался его советов, продолжал воевать с ливонцами. Бесспорно, что Сильвестр был вообще человек благонамеренный, муж строгого благочестия, что особенно и давало ему власть над набожным Иоанном; без сомнения, и против войны Ливонской он выставлял благовидные причины: вместо того, чтоб воевать с христианами, слабыми, безвредными, лучше воевать с неверными, беспрестанно опустошающими границы государства и т.п.; но в то же время как из знаменитого Домостроя его, так и из других известий мы видим, что это был человек, иногда предававшийся мелочам: так, взявшись управлять совестию, нравственным поведением молодого царя, он входил в этом отношении в ненужные подробности, что должно было также раздражать Иоанна.

Несмотря, однако, на неприятные столкновения по причине разности взглядов на дела политические, Иоанн, без сомнения, не поколебался бы в своей доверенности и привязанности к Сильвестру и Адашеву, если б продолжал верить в полную привязанность их к своей особе и к своему семейству». Но несчастный случай заставил Иоанна потерять эту веру. Больной Иоанн призвал бояр и начал им говорить, чтоб они присягали сыну его, царевичу Димитрию…

В 1553 году, вскоре после возвращения из казанского похода, он опасно занемог; ему предложили (вероятно, братья царицы) написать духовную и взять клятву в верности сыну своему, младенцу Димитрию, с двоюродного брата, князя Владимира Андреевича Старицкого, и бояр. Удельный князь не замедлил выставить права свои на престол по смерти Иоанна, мимо племянника Димитрия, вопреки новому обычаю престолонаследия, за который так стояли все московские князья. Когда некоторые верные Иоанну и его семейству люди вооружились за это против Владимира, Сильвестр принял сторону последнего, а отец другого любимца Иоаннова, окольничий Федор Адашев, прямо объявил себя против Димитрия, в пользу Владимира… летописец прямо говорит о давней и тесной дружбе Сильвестра с удельным князем Владимиром Андреевичем… в случае смерти царя и во время малолетства сына его правительницею будет Анастасия, которая, разумеется, даст большое влияние своим братьям; советники Сильвестра объявляют решительно, что они не хотят повиноваться Романовым и потому признают наследником престола князя Владимира Андреевича.

Иоанн выздоровел. Мы видели, какие чувства к боярам вынес он из своего малолетства; эти чувства высказываются ясно везде, при каждом удобном случае: в речи к собору архиерейскому, в речи к народу с Лобного места; сам Иоанн признается, что нерасположение к боярам заставило его приблизить к себе Адашева… Понятно, как должно было усилиться это враждебное чувство после болезни. Но всего более должны были поразить Иоанна бездействие, молчаливая присяга Алексея Адашева, явное сопротивление отца его Федора, явное заступничество Сильвестра за князя Владимира, слова, что последний добра хочет государю, подозрительное отсутствие князя Курлятева, самого приближенного к Сильвестру и Адашеву человека. Питая враждебное чувство к вельможам, не доверяя им, Иоанн приблизил к себе двоих людей, обязанных ему всем, на благодарность которых, следовательно, он мог положиться, и, что всего важнее, эти люди овладели его доверенностию не вследствие ласкательств, угождений: он не любил этих людей только как приятных слуг, он уважал их как людей высоконравственных, смотрел на них не как на слуг, но как на друзей, одного считал отцом. И эти-то люди из вражды к жене его и к ее братьям, не желая видеть их господства, соединяются с его врагами, не хотят видеть на престоле сына его, обращаются к удельному князю, двоюродному брату… Понятно, как Иоанн должен был смотреть на людей, ведших семейство его прямо к гибели, а в числе этих людей он видел Сильвестра и Адашева!

С другой стороны, надобно было начать дело тяжелое, порвать все установившиеся уже отношения; тронуть одного значило тронуть всех, тронуть одного из приятелей Сильвестра и Адашева значило тронуть их самих… трудно было начать борьбу против вождей многочисленной стороны, обступившей престол, не имея людей, которых можно было бы противопоставить ей, на которых можно было бы опереться…

Потеря царского доверия

…в июле 1554 года побежал в Литву князь Никита Ростовский, был схвачен в Торопце и в допросе показал, что отпустил его в Литву боярин князь Семен Ростовский объявить королю, что он сам едет к нему с братьями и племянниками. Князь Семен был схвачен… Иоанн жалуется в письме к Курбскому, что после этого Сильвестр с своими советниками держал князя Семена в великом береженье, помогал ему всякими благами, и не только ему, но и всему роду его. В 1560 году видим удаление Сильвестра и Адашева от двора.

…по рассказу Курбского, сперва выходит, что дело началось отгнанием Сильвестра и Адашева, что это отгнание последовало по смерти царицы Анастасии вследствие клеветы в отраве; а потом вдруг узнаем, что Сильвестр еще прежде сам удалился и постригся в Кириллове Белозерском монастыре, что враги его потом из зависти и страха составили клевету, осудили заочно и отправили в Соловки; следовательно, дело началось не клеветою в отраве, а прежде: Сильвестр ушел, увидав, что царь отвратил от него лицо свое; что же заставило Иоанна отвратить лицо от Сильвестра, об этом Курбский не говорит…

Клевета, подозрение Сильвестра в убийстве царицы и последний удар разгневанного царя

Иоанн сам объявляет, что нерасположение к вельможам заставило его приблизить к себе Адашева, человека относительно низкого происхождения; для совета духовного, для нравственного руководства приближен был священник Сильвестр, более всех других к тому способный; относительно внутренней, нравственной жизни подчинение Сильвестру было полное; но Сильвестр, соединясь с Адашевым, составив себе многочисленную и сильную партию, захотел полного подчинения во всем: несогласие Иоанна с Сильвестром и его советниками выставлялось как непослушание велениям божиим, за которым непосредственно следуют наказания; во время болезни царя Сильвестр, отец Адашева и приятели их действовали так, что заставили Иоанна разувериться в их расположении к нему и его семейству, возбудили или усилили нерасположение к себе царицы и ее братьев и сами не скрывали своего нерасположения к ним. Последнее столкновение, на котором остановился Иоанн при перечислении своих оскорблений, поместил он во время обратного пути из Можайска с больною Анастасиею: «Како же убо воспомяну я же во царствующий град с нашею царицею Анастасиею, с немощною, от Можайска немилостивное путное прохождение? Единого ради малого слова непотребна». Известие это, лишенное подробностей, для нас темно, как известие о деле с Курлятевым и Сицким и многие другие намеки, делаемые Иоанном в переписке его с Курбским; но последнее выражение ясно указывает на столкновение Сильвестра и Адашева или советников их с Анастасиею: «За одно малое слово с ее стороны явилась она им неугодна; за одно малое слово ее они рассердились». Это столкновение, как видно, было последним, решительным в борьбе; время путешествия Иоанна с больною женою нам известно: это было в ноябре 1559 года, весною видим уже Адашева в почетной ссылке при войске, отправлявшемся в Ливонию; в это же время должен был удалиться и Сильвестр. Любопытно и тут видеть остаток того нравственного влияния, которым пользовался Сильвестр над Иоанном, — последний выставляет более виновным Адашева: «Сыскав измены собаки Алексея Адашева со всеми его советники». Сильвестр удаляется добровольно; Иоанн повторяет, что он не сделал ему никакого зла, что не хочет судить его, а будет судиться с ним перед судом Христовым; невоздержный на бранные выражения, Иоанн в переписке с Курбским позволяет себе только одно бранное выражение насчет Сильвестра:

помня столкновения свои с последним в совете о делах политических, позволяет себе называть Сильвестра невеждою. Очень важно известие, находимое у Иоанна, — известие о постепенности в опалах: сперва удаление некоторых; взятие с оставшихся клятвы не сообщаться с удаленными; но клятва не соблюдается, советники Сильвестра и Адашева стараются возвратить им прежнее значение, и следуют казни. Действительно, трудно предположить, чтоб многочисленная и сильная сторона Сильвестра и Адашева осталась спокойною зрительницею своего падения, не старалась возвратить себе прежнего положения, чего могла достигнуть только чрез возвращение Сильвестру и Адашеву их прежнего значения. Это известие тем вероятнее, что объяснения перевода Адашева из Феллина в Дерпт и Сильвестра из Кириллова в Соловецкий монастырь, объяснения, которые сообщает нам Курбский, очень невероятны: Адашеву хотели сдаваться ливонские города, Сильвестра кирилловские монахи держали в большом почете — и это возбудило зависть, опасения во врагах их! Наконец, очень важно, что Иоанн при исчислении вин Сильвестра и Адашева ни слова не упоминает об обвинении в отраве Анастасии и тем опять подрывает достоверность известия Курбского, будто обвинение в отраве царицы, которое придумали враги Сильвестра и Адашева и которому поверил Иоанн, было началом опалы. Если б Иоанн действительно поверил отраве, если б это был главный пункт обвинения, то что могло помешать ему выставить его в послании к Курбскому? Только во втором послании, желая ответить на упрек в потере нравственной чистоты, Иоанн обращается к Курбскому с вопросом: «А зачем вы разлучили меня с женою? Если б вы не отняли у меня мою юницу, то Кроновых жертв и не было бы. Только бы на меня с попом не стали, то ничего бы и не было: все учинилось от вашего самовольства». Таким образом, то, что у Курбского является на первом плане, о том сам Иоанн вовсе сначала не упоминает, а потом упоминает мимоходом, в очень неопределенных выражениях, чтоб только чем-нибудь оправдаться в упреке за нравственные беспорядки; это различие легко объясняется тем, что Иоанн не считал для себя нужным скрывать главные причины событий — борьбы с Сильвестром, Адашевым и советниками их за власть, что повело к удалению этих лиц, и потом движение стороны Сильвестра и Адашева для возвращения своим вождям прежнего значения… (Сергей Соловьев. История России с древнейших времен. Т.6, Гл.4, «Опричнина».).

Поделиться в социальных сетях

Предложения со словом «сильвестр»

Мы нашли 80 предложений со словом «сильвестр». Также посмотрите синонимы «сильвестр».

• Сильвестр Медведев участвовал в подготовке решения о передаче царевне Софье Алексеевне власти при малолетних царях Иване V и Петре I.
• В это время значительно возвысился монах Сильвестр, человек неординарный, образованный и, несомненно, обладавший неким магнетизмом.
• Сильвестр открыто склонился на сторону князя Владимира Андреевича.
• В 9 часов утра ко мне в гостиницу пришел Джордж Сильвестр Вирек, автор книги «Самая странная дружба в истории» (Вильсон и Хауз).
• Сильвестр Ступка особисто знайомий з директором театру i щиро просить: «Женiть мого синочка в шию!» Але директор умивае руки.
• Получив стипендию для поездки за границу, Сильвестр Щедрин отправился в Италию в 1818 году.
• Адашев и Сильвестр поддерживали «особые отношения» с князем Курбским (Валишевский).
• Священник Сильвестр Медведев, ближайший сподвижник Софьи, без всякой лести называл ее Премудрой.
• В «Избранную раду» входили несколько человек, в том числе и священник Сильвестр (умер около 1566), который был родом из Новгорода.
• Царь Иван Грозный и иерей Сильвестр во время большого московского пожара 24 июня 1547 года.
• Сильвестр стоял за Владимира и тем возбудил и к себе недоверие.
• Сильвестр составил «Привилей» (устав) Славяногреко-латинской академии.
• Сильвестр принадлежал к числу глубоко верующих людей.
• Как-то в субботу я и мой духовный наставник, брат Сильвестр, поехали к отцу Александру в его храм в Новой Деревне.
• Книга немного возвышеннее в конце, в той части, на которую Сильвестр наложил свой личный отпечаток.
• Но самое главное, что от линейной перспективы Сильвестр Щедрин переходит к перспективе воздушной.
• У него одевались аристократы и звезды первой величины (принцесса Диана, Элтон Джон, Мадонна, Джордж Майкл, Сильвестр Сталлоне и др.).
• Если он и «задирал нос», то, как выразился критик Арман Сильвестр, это был «нос следопыта».
• Сторону царевны держал и ученый монах, просветитель Сильвестр Медведев.
• Сильвестр Щедрин был выпускником именно этого класса Академии художеств.
• Архимандрит Сильвестр с братией переселился в служебные избы, очистив гостям своим кельи.
• Опустил глаза митрополит Сильвестр Коссов.
• Сильвестр вызвал иконописцев из родного города и, «до ложа царя государя», велел им браться за дело.
• Его возглавили, к негодованию Рюриковичей, две совершенно «худородных» личности: священник Сильвестр и дворянин Адашев.
• Последний по успехам в науках и первый по шалостям, Сильвестр Бролио внушал, кажется, Пушкину некоторую симпатию.
• В возрасте девяти лет Сильвестр Щедрин поступил в Императорскую Академию художеств, где специализировался по пейзажу.
• Содомские наклонности Грозного не были секретом для его близких: еще протопоп Сильвестр обличал их в своих проповедях.
• Новгородец Сильвестр принадлежал к образованным кругам духовенства.
• За десять лет до вступления Сталина в семинарию Сильвестр Джибладзе ударил преподавателя за пренебрежительный отзыв о грузинском языке.
• Из Новгорода Сильвестр перебрался в столицу и получил место в кремлевском Благовещенском соборе.
• Впрочем, вряд ли сам Сильвестр так думал.
• В 12 часов пришел Джордж Сильвестр Вирек, который вручил мне письмо от полковника Хауза.
• Но авторитетный для криминального мира Сильвестр не «прикрыл» БАБа.
• Сильвестр вмешивался во все мелочи царского обихода, в супружеские отношения и прочее.
• В роли пророка выступает Максим Грек, все равно как в Воробьевском дворце выступает Сильвестр.
• По-моему, Сильвестр, но точно уже не помню.
• Сильвестр был священником Благовещенского собора, старший священник которого был царским духовником.
• Они приглашались (солдатом, чьему телосложению позавидовал бы Сильвестр Сталлоне) сдать кровь для армейского госпиталя.
• И Адашев, и Сильвестр, и их сподвижники были людьми очень властными, с сильной волей.
• В декабре того же года он отправился в бразильский город Сан-Пауло на соревнования «Коррида Сан-Сильвестр».
• https://sinonim.org/
• Как бы то ни было, после смерти царицы Анастасии Сильвестр был удален от двора, постригся в монахи и жил в северных монастырях.
• Не мог сказать об этом Сильвестр Бутурлину.
• Часто задают вопрос: почему Сильвестр Щедрин так и не вернулся на родину?
• Полотно пишет художник Сильвестр Щедрин, подгоняя размеры водопада под рост царя.
• Царь Иоанн Грозный и иерей Сильвестр во время большого московского пожара 24 июня 1547 г.
• Им стал священник Благовещенского собора в Кремле по имени Сильвестр.
• Средствами живописи Сильвестр надеялся оказать воздействие на эмоции воспитанника и вскоре преуспел в этом.
• Сильвестр омский, который венчал Колчака и Тимиреву подарил им икону-складенец Распутина!
• Известно, что Сильвестр составил или, во всяком случае, отредактировал знаменитый «Домострой».
• Сильвестр Щедрин не просто великолепный художник.
• Сам себе не мог признаться Сильвестр, что у него, православного душою, болит сердце урожденного шляхтича о польском государстве.
• Придет время, и царь будет жаловаться на притеснения, которым Сильвестр подвергал его во время богомолий и на отдыхе.
• Сильвестр Ступка мiцно тримае сина на плечах.
• Сильвестр Медведев возглавил партию т. н.
• Вместе со мной и оператором пошел наш директор, господин Сильвестр.
• Сильвестр удалился в Кирилло-Белозерский монастырь, где постригся под именем Спиридона.
• Сильвестр Обнорский, Мефодий Пешношский, Андроник.
• Сильвестр был священником Благовещенского собора Кремля, старший священник которого состоял царским духовником.
• Сильвестр выражал убеждение, что московский царь осенен той же благодатью, что и Константин Великий, утвердивший христианство в Византии.
• Сильвестр старался убедить царя в том, что ему нужно новое, благонравное и беспорочное окружение, достойное великих деяний.
• Неизвестно, что сделал Адашев, чтобы стать из постельничего влиятельным советником государя, зато Сильвестр проявил себя в полной мере.
• Считалось, что ее погубили Сильвестр и Алексей Адашев.
• Если привели бы обряды в соответствие с Греческой Церковью, может, и не упирался бы тогда киевский митрополит Сильвестр.
• Сильвестр был человеком подобного склада: его тоже отличали фанатизм и экзальтированность.
• Войдя во власть, Сильвестр оказался не смиренным иереем, а «ловким царедворцем с повадками пророка и претензиями на чудотворение».
• Другой, Сильвестр Станкевич, вышел подпрапорщиком в пехоту.
• Но имеются основания предполагать, что Сильвестр имел в виду также и молодого царя.
• Сильвестр Медведев (его жизнь и деятельность).
• По словам этого писателя, Сильвестр злоупотреблял легковерием Ивана, рассказывая ему о своих видениях, «аки бы явление от Бога».
• Господин Сильвестр решил воспользоваться случаем и сфотографировать все службы: административные помещения, медпункт, часовню.
• Сильвестр и Адашев были удалены из Москвы.
• Сильвестр был тем человеком, который помог Ивану осознать свою роль.
• Впоследствии Сильвестр стал вмешиваться в дела мирские и образовал собственную партию.
• Сильвестр же влиял на ситуацию неофициально, через других лиц, был чем-то вроде идеолога проводившихся реформ.
• Учитель царя Симеон Полоцкий и его ученик Сильвестр Медведев вели подготовку к открытию первого русского университета.
• Еще 12 пушек было захвачено около перевала Сан-Сильвестр.
• Именно по этим канонам Сильвестр Щедрин пишет свои первые итальянские пейзажи.
• С тех пор Сильвестр служил на Московском Печатном дворе «справщиком», т. е.
• Духовник и сподвижник царя Ивана IV Грозного протопоп Сильвестр переписал «Домострой» в качестве назидания молодому царю.
• Получила прекрасное образование: ее учителями были Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Карион Истомин.

Открыть другие предложения с этим словом

Источник – ознакомительные фрагменты книг с ЛитРес.

Мы надеемся, что наш сервис помог вам придумать или составить предложение. Если нет, напишите комментарий. Мы поможем вам.

• Поиск занял 0.025 сек. Вспомните, как часто вы ищете, чем заменить слово? Добавьте sinonim.org в закладки, чтобы быстро искать синонимы, антонимы, ассоциации и предложения.

Пишите, мы рады комментариям

«Домострой»: историческая правда России от РВИО

ДОМОСТРОЙ

1. Патриархально-суровый и косный семейный быт (по названию старинного русского свода житейских правил).

2. Хороший хозяин, устроитель порядка в своем доме.

Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949-1992 

«Домострой» поражает нас сегодня почти неправдоподобной одухотворенностью даже мельчайших бытовых деталей. «Домострой» — не просто сборник советов, перед читателем развертывается грандиозная картина идеально воцерковленного семейного и хозяйственного быта. Упорядоченность становится почти обрядовой, ежедневная деятельность человека поднимается до высоты церковного действа, послушание достигает монастырской строгости, любовь к царю и отечеству, родному дому и семье приобретает черты настоящего религиозного служения.

«Домострой» создан в первой половине царствования Ивана Грозного. Авторство окончательного текста связывают с именем сподвижника и наставника Ивана Грозного благовещенского иерея Сильвестра.

«Домострой» состоит из трех частей: об отношении русского человека к Церкви и царской власти; о внутрисемейном устроении; об организации и ведении домашнего хозяйства.

«Царя бойся и служи ему верою, и всегда о нем Бога моли, — поучает «Домострой». — Аще земному царю правдою служиши и боишися е, тако научишися небесного Царя боятися…». Долг служения Богу есть одновременно и долг служения царю, олицетворяющему в себе православную государственность: «Царю… не тщится служить лжею и клеветою и лукавством… славы земной ни в чем не желай… зла за зло не воздавай, ни клеветы за клевету… согрешающих не осуждай, а вспомни свои грехи и о тех крепко пекися…»

В «Домострое» есть все. Есть трогательные указания, «како детям отца и матерь любити и беречи и повиноватися им и покоити их во всем». Есть рассуждения о том, что «аще кому Бог дарует жену добру — дражайше есть камения многоценного». Есть практические советы: «како платье всяко жене носити и устроити», «како огород и сады водити», «како во весь год в стол ествы подают» (подробно о том, что — в мясоед, и что в какой пост). Есть указания по чину домашнего молитвенного правила для всей семьи – «как мужу с женою и домочадцами в доме своем молитися Богу». И все это — с той простотой, основательностью и тихой, мирной неторопливостью, что безошибочно свидетельствует о сосредоточенной молитвенной жизни и непоколебимой вере.

Домострой — свод правил поведения горожанина, которыми он должен был руководствоваться в повседневной жизни, памятник светской письменности XVI века. Авторство и составительская работа приписываются протопопу Благовещенского монастыря в Москве, духовнику Ивана Грозного Сильвестру. При составлении свода использовались русские («Измарагд», «Златоуст», «Поучение и наказание отцов духовных») и западные (чешская «Книга учения христианского», французский «Парижский хозяин», польская «Жизнь добропорядочного человека» и др.) «учительные сборники». Для гендерной истории особое значение имеют разделы Домостроя XXIX, XXXIV, XXXVI, касающиеся воспитания детей (в том числе обучения девочек рукоделию, а мальчиков «мужским» домашним работам) и отношений с женой, «государыней Дома», как автор Домостроя именует хозяйку. Домострой обучал женщин, «как Богу и мужу угодить», как блюсти честь рода и семьи, заботиться о семейном очаге, вести хозяйство. Судя по Домострою, они были настоящими домодержицами, руководившими заготовкой продуктов, приготовлением пищи, организовывавшими работу всех членов семьи и слуг (уборка, обеспечение водой и дровами, прядение, ткачество, пошив одежды и т. д.). Все члены домохозяйства, кроме хозяина, должны были помогать «государыне Дома», целиком подчиняясь ей. В отношениях с домочадцами Домострой рекомендовал хозяину быть «грозою» для жены и детей и строго наказывать их за провинности, вплоть до «сокрушения ребер», либо «плетью постегать по вине смотря». Жестокость отношений с женой и детьми, предписываемая Домостроем, не выходила за рамки морали позднего средневековья и мало отличалась от аналогичных назиданий западноевропейских памятников этого типа. Однако в историю русской общественной мысли Домострой попал именно благодаря одиозным описаниям наказаний жены, поскольку неоднократно цитировался именно в этой части русскими разночинцами-публицистами 1860-х гг., а затем В. И. Лениным. Этим объясняется несправедливое забвение этого ценнейшего памятника вплоть до последней четверти XX века. В настоящее время выражение «домостроевские нравы» сохранило четко выраженную отрицательную коннотацию.

Тезаурус терминологии гендерных исследований. М.. 2003  

…Аргумент зарубежных исследовательниц в пользу теории «теремного затворничества» состоит в том, что в период укрепления великокняжеской, а потом и царской власти и увеличения могущества боярско-княжеской аристократии женщины остались в стороне от этих процессов и не получили права самостоятельно властвовать, самореализовываться и даже передвигаться без мужского сопровождения.

Данный вывод был сделан на основе ряда сочинений ХVI в. — «Домостроя» благовещенского протопопа Сильвестра и записок иностранцев о России. Но можно ли считать эти памятники достоверными историческими источниками? Сильвестр выразил свое представление о месте женщин в обществе и семье, иностранцы, с русскими людьми почти не общавшиеся, могли иметь лишь самое поверхностное представление о положении местных женщин. Например, увидев, что знатная особа выезжает по делам в окружении почетной свиты, они могли сделать вывод о том, что та не имела права ездить одна. Также предвзято иностранцы могли расценить наличие в русских домах женской и мужской половин. Это было связано не с изоляцией женщин, а с разделением обязанностей в семье. Женщина занималась воспитанием маленьких детей, обеспечивала всех домочадцев, включая слуг, одеждой, постельным бельем и заботилась об их чистоте. Эти обязанности были у всех женщин, независимо от их социального положения. Но знатные и богатые нанимали слуг, рукодельниц, портомоек, кормилиц, мамок и нянек для детей, а бедные простолюдинки все делали сами. Но в эти женские дела мужья никогда не вмешивались, предоставляя супругам свободу действий.

Авторство окончательного текста «Домостроя» связывается с именем вполне определенного человека, известного сподвижника Ивана IV, его духовного наставника, — Сильвестра.

Сильвестр (начало XVI в.-до 1568 г.), выходец из новгородской зажиточной торгово-промышленной среды, был близок к новгородскому архиепископу Макарию, после избрания которого митрополитом переехал в Москву и с 1545 г. стал протопопом придворного Благовещенского собора в Кремле. Он участвовал в подготовке и проведении государственных и культурных реформ того времени, в том числе в составлении и редактировании таких важных памятников, как Судебник 1550 г. и Четьи-Минеи. По своим политическим взглядам Сильвестр близок к нестяжателям, он выступал против обогащения церкви, отстаивал сильную государственную власть — единодержавие; это стало политической платформой для сближения с представителями возвышавшегося дворянства (в лице других приверженцев нового курса, таких как Алексей Адашев). «Остуда» Ивана IV к Сильвестру началась после боярского «мятежа» 1553 г., в котором Сильвестр занял уклончивую позицию; поскольку же он был связан с Владимиром Старицким, основным антагонистом Ивана IV, ему пришлось «добровольно» постричься в Кирилло-Белозерский монастырь (под именем Спиридона). Окончательная опала постигла Сильвестра весной 1560 г., после смерти царицы Анастасии, которая благоволила ему. Дальнейшие обстоятельства личной жизни Сильвестра мало известны и являются спорными, неизвестно даже время и место его смерти. Крупный политический деятель н писатель, в последние годы жизни он занимался только перепиской книг, некоторые из них сохранились.

«Домострой» «сильвестровской редакции» — основное произведение писателя; он отредактировал и отчасти дополнил ходивший в списках новгородский сборник аналогичного содержания.

Библиотека литературы Древней Руси. Т. 10.  Домострой

…

6. Како посещати в монастырех и в болницах и в темницах и всякаго скорбна («напои, накорми, согрей»)

В монастыри, и в болницы и в пустыни и в темницы закълюченных посещаи и милостыню и сил всяких потребных подаваи елико требуют, и види беду их и скорбь и всяку нужу елико возможно помогаи им и всякаго скорбна и бедна и нужна и нища не презри, введи в дом свои напои накорми согреи одежи всею любовию и чистою совесьтию теми милостива Бога сотвориши и свободу получиши а родителем своим преставльшимся память твори к церквам Божиим приношение и в дому по них кормлю твори нищим милостыню и сам от Бога помяновен будеши.

(В монастыре, и в больнице, и в затворничестве, и в темнице заключенных посещай и милостыню, что просят, по силе своей возможности подавай, и вглядись в беду их и скорбь, и в нужды их, и, насколько возможно, им помогай, и всех, кто в скорби и бедности, и нуждающегося, и нищего не презирай, введи в дом свой, напои, накорми, согрей, приветь с любовью и с чистою совестью: и этим милость Бога заслужишь и прощение грехов получишь; также и родителей своих покойных поминай приношением в церковь Божию, и дома поминки устраивай, а нищим раздай милостыню, тогда и сам будешь помянут Богом).

…

20. Похвала женам («если дарует Бог жену добрую»)

Аще дарует Бог жену добру дражаиши есть камени многоценнаго таковая от добры корысти не лишится, делает мужу своему все благожитие, обретши волну и лен сотвори благопотребно рукама своима, бысть яко корабль куплю деющи издалече збирает в себе богатество и востает из нощи и даст брашно дому и дело рабыням, от плода руку своею насадит, тяжание много, препоясавше крепко чресла своя утвердит мышца своя на дело и чада своя поучает, тако же и раб, и не угасает светилник ея всю нощь руце свои простирает на полезная, лакти же своя утвержает на вретено, милость же простирает убогу плод же подает нищим, не печется о дому муж ея многоразлична одеяния преукрашена сотвори мужу своему и себе и чадом, и домочадцем своим, всегда же мужь бысть в соньмищи с вельможи и сядет знаемым вельми честен быст, и благоразумно беседова разумеет яко добро делати никто же без труда венчан будет, жены ради добры блажен мужь и число днии его сугубо, жена добра веселит мужа своего и лета его исполнить миром, жена добра часть блага в части боящихся Господа да будет, жена бо мужа своего честне творяще, первие Божию заповедь сохранив благословена будет, а второе от человек хвалима есть, жена, добра, и страдолюбива и молчалива, венец есть мужеви своему обрете мужь жену свою добру износит благая из дому своего, блажен есть таковые жены мужь и лета своя исполняют во блазе мире, о добре жене хвала мужу и честь.

(Если дарует Бог жену добрую, получше то камня драгоценного; такая по корысти добра не лишит, всегда хорошую жизнь устроит своему мужу. Собрав шерсть и лен, сделай что нужно руками своими, будь как корабль торговый: издалека вбирает в себя богатства и возникает из ночи; и даст она пищу дому и дело служанкам, от плодов своих рук увеличит достояние намного; препоясав туго чресла свои, руки свои утвердит на дело и чад своих поучает, как и рабов, и не угаснет светильник ее всю ночь: руки свои протягивает к прялке, а персты ее берутся за веретено, милость обращает на убогого и плоды трудов подает нищим, — не беспокоится о доме муж ее; самые разные одежды расшитые сделает мужу своему, и себе, и детям, и домочадцам своим. И потому всегда ее муж соберется с вельможами и сядет, всеми друзьями почтен, и, мудро беседуя, знает, как делать добро, ибо никто без труда не увенчан. Если доброй женою муж благословен, число дней его жизни удвоится, хорошая жена радует мужа своего и наполнит миром лета его; хорошая жена да будет благою наградой тем, кто боится Бога, ибо жена делает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив Божию заповедь, благословится Богом, а во-вторых, славится и людьми. Жена добрая, и трудолюбивая, и молчаливая — венец своему мужу, коли обрел муж жену свою добрую — только хорошее выносит из дома своего; благословен муж такой жены, и года свои проживут они в добром мире; за хорошую жену похвала мужу и честь).

…

54. В погребе и на леднике всего беречи («и рыжики, и икра, и морс»)

А в погребе и на ледникех, и на погребицех хлебы и колачи, сыры яица забела, и лук чеснок и мясо всякое, свежее и солонина и рыба свежая и просольная и мед преснои, и ества вареная мясная и рыбная студенью и всяи запас естомои, и огурцы и капуста соленая и свежая и репа, и всякие овощи, и рыжики, и икра, и росолы ставленыя, и морс, и квасы яблочные, и воды брусничные и вина флязские, и горючие и меды всякие, и пива сыченые и простые, и брага, и всяго того запасу ключнику ведати, и сколько чево на погребице поставлено, и на леднике и погребе, и все бы то сочтено и перемечено што вполне што не вполне, и перемечено, и записано и сколько чего куды отдаст по приказу государеву и сколко чево разоидетца то бы было все в счете было бы што господарю сказать, и отчет во всем дати а все бы то было чисто и в покрыте, и не затхлося и не заплеснело, и прокисло, а вина фряские и сыченая перевара, и всякое лутчее питье в опришенном погребе за замком держать а сам бы тамо ходил.

(А в погребе, и на ледниках, и в кладовых хлебы и калачи, сыры и яйца, сметана и лук, чеснок и всякое мясо, свежее и солонина, и рыба свежая и соленая, и мед пресный, и еда вареная, мясная и рыбная, студень и всякий припас съестной, и огурцы, и капуста, соленая и свежая, и репа, и всякие овощи, и рыжики, и икра, и рассолы готовые, и морс, и квасы яблочные, и воды брусничные, и вина сухие и крепкие, и меды всякие, и пива на меду и простые, и брага, — весь тот запас ведать ключнику. А сколько чего в кладовой поставлено, и на леднике, и в погребе, — все то было бы сосчитано и перемечено, что целиком, а что не полностью, и пересчитано, и записано, и сколько чего и куда отдаст ключник по приказу господскому, и сколько чего разойдется, — и то было бы все в счете, было бы что господину сказать и отчет во всем дать. Да было бы то все и чисто, и накрыто, и не задохнулось, и не заплесневело, и не прокисло. И вина сухие и медовые взвары и прочие лучшие напитки в особом погребе под замком держать и самому за ними следить).

…

Домострой. Сильвестровская редакция. СПб., 1994
 

Uskov_022014

«ДОМОСТРОЙ» ПРОТОПОПА СИЛЬВЕСТРА И ИВАНА IV: РЕГЛАМЕНТ ЖИЗНИ РОССИЯН В XVI-XVII ВЕКАХ

«DOMOSTROY» OF PROTOPOPE SYLVESTER AND IVAN IV: LIFE RULES OF THE RUSSIANS IN XVI-XVII CENTURIES

Усков Владимир Алексеевич,

кандидат исторических наук

Тамбовский филиал Российской академии народного хозяйства

и государственной службы при Президенте Российской Федерации,

г. Тамбов, Россия

Uskov Vladimir A.,

Ph.D. in History

Tambov branch of the Russian Presidential Academy of National

Economy and Public Administration,

Tambov, Russia

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Плохие католики Гарри Сильвестра

Плохие католики Гарри Сильвестра

(7 июля 2012 г.)
Хотел бы я включить Гарри Сильвестра в Профилей католического творчества , однако этот пантеон предназначен для творческих людей, которые выросли в вере из большого несовершенства или остались верными своей смерти, иногда несмотря на великие несовершенство. В середине жизни Сильвестр покинул церковь из-за квакерства, заявив, что он не может принять пресуществление, предположение или непогрешимость папы.

Он также был одним из тех, кто считал, что церковь сбила христианство с пути. В его голове была другая, в которой раздавались англосаксонские разговоры об инквизиции, которые не переставали играть.

За несколько десятилетий до того, как это стало обычным явлением, Гарри Сильвестр, игравший в футбол за Кнута Рокна, был выпускником Нотр-Дама, который бросил церковь. Как отступник, Сильвестр опередил свое время. Как писатель на католические темы, он мог быть таким же.

Сильвестр, родившийся в Бруклине, вероятно, играл в команде Нотр-Дама 1928 года, которая пришла сзади, чтобы обыграть Арми в игре, которая, по заключению Рокна, была «той, что была для Гиппера», который умер восемь лет назад.Сильвестр опубликовал свое первое короткое художественное произведение, когда он был студентом, и через несколько лет смог бросить репортаж в газетах, чтобы писать рассказы на полную ставку. Постоянный участник Collier’s , он адаптировал для этого журнала неопубликованный материал Джона Стейнбека, который Альфред Хичкок использовал для фильма Lifeboat . Сильвестр был одним из двух католических авторов — другим был Дж.Ф. Пауэрс — которого Эвелин Во упомянула в своей статье журнала Life 1949 года «Американская эпоха в католической церкви».«

После публикации нескольких романов в 1940-х годах Сильвестр бросил художественную литературу и переехал в Вашингтон, округ Колумбия, где получил государственную работу в Информационном агентстве США и прожил свои вторые четыре десятилетия.

Он завещал свои документы Джорджтаунскому университету. Мне это показалось интересным и забавным, учитывая, что один из его романов выдает низкое мнение об выпускниках Джорджтауна.

Его первый роман, Дорогие возлюбленные, , был опубликован в 1942 году, в самый разгар бумажного нормирования во Второй мировой войне.Это очень редкая книга, и мне еще предстоит найти копию. Расположенный в Южном Мэриленде, части штата к югу от Вашингтона, округ Колумбия, между Чесапикским заливом и рекой Потомак, Dearly Beloved , согласно объявлению, опубликованному в субботнем обзоре литературы от 14 марта 1942 года, составляет «около небольшая группа священников-иезуитов, выполняющих то, что мы можем назвать миссионерской работой среди пьяных, аморальных, отчаянно озабоченных цветом бедных белых и негров ».

Второй роман Сильвестра, Dayspring , выпущенный в 1945 году (что делает оригинальный том еще одной редкостью военного времени), является единственной из его книг, которые сейчас печатаются.Издание предлагается Ignatius Press. Автор предисловия Филип Дженкинс (кстати, еще один бывший католик) говорит, что Dayspring «входит в очень избранный список американских духовных классиков, великих христианских романов» (1)

Это касается антрополога Спенсера Бейна, который симулирует обращение в католицизм, чтобы проникнуть в пенитентес Нью-Мексико и изучить их. Возникнув среди бедных мексиканских мирян в те времена, когда священники были недоступны, Penitentes практиковали суровые умерщвления.В 1920-х и 30-х годах они привлекали внимание садомазохистов и искателей удовольствий, заинтригованных стремлением к боли. Пенитенты прячутся на заднем плане в новомексиканской деревне Мальпаис в фильме Олдоса Хаксли «О дивный новый мир ».

Нью-Мексико во времена Сильвестра был также чем-то вроде юго-западного Провинстауна / Гринвич-Виллидж / Вудстока, места, которое привлекало «богемцев», оправдывающих свои болезни и свои грехи разговорами об искусстве. [Бэйн] не любил их или то, что, по их мнению, они отстаивали.Они были грязными и очень больными, и даже мир оставил их позади ». Восхитительно то, как Сильвестр изображает богатую Маршу Сентон и ее шлейф уродов, включая нимфоманку мисс Тревельян, которая бросается на Бэйна, и странного Джереми Кендала, издателя Бэйна, который лукаво бросает себя.

Вы можете догадаться, чем закончилась эта история обращения, но то, что Дженкинс не упоминает в своем предисловии, — это то, насколько современен роман Сильвестра 1945 года в 2010-х годах. То, что Сильвестр называет «избранными», — это наша современная элита: высокомерные горожане и «люди в университетах», которые смеются над самоконтролем, у которых есть снобизм «наготове, когда логика или этика подводят их или создают неудобства.«В наши дни заботы о постабортном синдроме актуальна также депрессия Бэйна из-за того, что его жена сделала один аборт (Бэйны — пара, которая поставила свою карьеру выше деторождения), и ее размышления о прерывании второго ребенка.

Плохие католики

Сильвестр был в том возрасте, когда литературный парень, который был настоящим спортсменом (Хемингуэй, Галлико), не был аномалией, как сегодня. Я читал, где Сильвестр предпочитал мачо-испанский католицизм на юго-западе Америки католицизму с преобладанием ирландцев своего родного Нью-Йорка.В Moon Gaffney (1947) он использует грубую фразу, чтобы описать изнеживающий эффект, который ирландские (и французские) священники оказали на церковь. Я подозреваю, что если бы Сильвестр был жив сегодня, он бы пересмотрел свое мнение и применил бы ту же грубость к 13-летней девичности некоторых типов Opus Dei и Regnum Christi.

Кислота, которую Сильвестр изливает на ирландских католиков Нью-Йорка в «Мун Гаффни», настолько едка, что страницы буквально кусают пальцы читателя. Вы можете сказать, что автор — либеральный католик, придерживающийся социальной справедливости, который достаточно агрессивен по отношению к церкви, чтобы оставить ее.

Алоизиус Мун Гаффни, молодой юрист с многообещающими политическими перспективами, в конечном итоге вынужден получить настоящую работу, когда роковое событие выбросило его семью из нью-йоркской машины Таммани, которая все равно находится на последнем колесе. Мун стремится работать адвокатом по трудовым спорам — в глазах его семьи и друзей — под бочкой в ​​католическом рабочем движении Дороти Дэй, которое среди упомянутой семьи и друзей считается коммунистическим фронтом. Сильвестр знал Дэй, и у нее есть эпизодическая роль в книге, как и у Альфреда Э.Смит.

От Таммани стоит невыносимый ирландский католический шовинизм. Сегодня, если и есть люди ирландского происхождения, которые празднуют День Святого Патрика 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, им, скорее всего, будет за 80, но в юности Сильвестра ирландцы, как заметил Во, были склонны рассматривать Вселенскую Церковь «как дружественный союз». их собственная ассоциация «. Это вызвало много ожесточения среди католиков неирландского происхождения, к которым даже некоторые священнослужители иногда относились как к гражданам третьего сорта.

Есть ли что-нибудь в древней истории Moon Gaffney , имеющее такое же отношение к 2010-м годам, как высокомерная элита Dayspring и постабортная депрессия Спенсера Бейна? Я думаю так.Я думаю, что в наше время возобновления интереса к молитвам и сакраменталиям есть опасность, что кто-то подумает, как это делает одна из глупых женщин Сильвестра, что на самом деле нельзя молиться четками, если у вас нет четок.

Всегда существует опасность клерикализма, веры в то, что священники — это особый класс с особыми привилегиями, включая разрешение делать то, что правильно и справедливо.

За исключением одного, связанного с Дороти Дэй, все нью-йоркские священники Сильвестра — ублюдки-клерикалы, а также фанатики.Пт. Дрисколл сознательно дает молодым невестам неточные советы о методе ритма, чтобы гарантировать, что они быстро забеременеют. Неназванный монсеньор отказывается сдвинуться с места, позволив арендаторам, в основном католикам, более чем на тридцать дней освободить многоквартирный дом, принадлежащий архиепископальной епархии, заявив, что мы «оставляем это в руках представителей нашего бизнеса». Сколько дел, не считая порядочности и благотворительности, осталось в руках юристов и бухгалтеров за последние годы? Монсеньор уверен, что арендаторы-католики не посмеют подать в суд на церковь.

Клерикализм появляется в различных частях католического спектра. Это, безусловно, сыграло свою роль в педофильских скандалах. Известен случай, когда один ортодоксальный священник-знаменитость использовал оборудование недавно созданного ортодоксального католического университета, чтобы стереть детское порно, то есть доказательства, с жесткого диска своего коллеги-священника. Одно из правил Марселя Масиэля Деголладо запрещало плохо о нем говорить. Недавно я невинно обсуждал с кем-то священника, и один из болтунов из Opus Dei сказал мне перестать «сплетничать».«Каждый раз, когда я слышу выражение« святой священник », я вздрагиваю.

Тогда есть акцент на сексуальные вопросы. Сильвестр, как и многие ему подобные, вероятно, не видел проблем с противозачаточными средствами, однако он затронул опасность сосредоточения внимания на грехах, связанных с сексом, особенно на грехах других людей, вплоть до игнорирования других типов недостатков, особенно недостатков. о себе, о недостатках своих собратьев-католиков. Покойный кардинал Патрик О’Бойл заметил это; недавно о. Роберт Бэррон признал ту же тенденцию.

Отражение Луны, «Были целые техники избавления от похоти: играть в мяч, молиться всем, гулять, плавать, быстро вставать с постели, не целовать девушек, не надо: братья знали их всех. Но как человеку избавиться от ненависти? »

По этим причинам маловероятно, что Игнатий или какой-либо другой католический издатель выпустит новое издание Moon Gaffney . Бизнес-модель современных католических СМИ и издательств состоит в том, чтобы убедить католиков в том, что правота в отношении абортов и религиозной свободы делает их самыми умными, святыми и совершенными людьми по эту сторону небес.

Голоса совести

Католицизм требует частых проверок совести, и чтобы помочь нам исследовать свою совесть как отдельных людей, как приходы, как и любые католические группы, нам нужны голоса совести. Гарри Сильвестр мог бы быть таким голосом. Жаль, что он, как и другие инакомыслящие и отступники, не мог понять, что недостатки католиков вызваны человеческими ошибками, а не природой или учреждением самой церкви.Хорошие католики из Moon Gaffney не являются сильными персонажами. Дороти Дэй Сильвестра похожа на кроткую бабушку из фильма 1930 года. бессильный перед злом, выселяющий помещика. Интересно, насколько хорошо Сильвестр знал женщину, которая шла по канату радикализма в служении, но придерживалась ортодоксальных взглядов. Как и многие другие, которых привлекало движение Дэя, Сильвестр определенно не понимал, что она собиралась.

В церкви воплощения нам нужны люди, которые являются святым примером, чтобы показать нам, что это работает.Возможно, Гарри Сильвестру не посчастливилось ничего знать.

(1) «Роман об обращении» Гарри Сильвестра, Ignatius Insight

Кто такой Гарри Сильвестр? Филип Дженкинс | Статьи

Если бы Министерство Правды посвятило все свое внимание стиранию памяти о Гарри Сильвестре, его исключение из общественного сознания не могло быть более полным.

Родившийся в 1908 году Сильвестр, казалось, к 1930-м годам сделал карьеру крупного католического писателя.После окончания Нотр-Дама (где он играл в футбол за Кнута Рокна) он пользовался солидной репутацией плодовитого журналиста и писателя рассказов, который часто брал в качестве своей темы мир спорта. Его работа перекликается с работой Ринга Ларднера, а рассказы о боксе, охоте и корриде — лучшее из его коллекции 1948 года « Все ваши идолы » — вызвали сравнения с Хемингуэем. Вскоре Сильвестр стал одним из самых частых и высокооплачиваемых авторов таких журналов, как Collier’s и Scribner’s, , а также регулярно писал для America и Commonweal .В 1940-х годах он был очень читаемым, хотя и едким комментатором по католическим вопросам, а в 1949 году он был одним из авторов, которых Эвелин Во включила в свой обзор американской католической мысли, наряду с Дороти Дэй, Дж. Ф. Пауэрсом и Томасом Мертоном.

К сожалению, именно в это время «интеллектуальное безразличие» убедило Сильвестра покинуть Церковь «навсегда и безвозвратно». Когда этот беспорядочный духовный развод был завершен, его работы потеряли большую часть привлекательности, которую они могли когда-то иметь. даже для настроенных на реформы католиков.В отличие от Дж. Ф. Пауэрса, писателя, на которого он очень похож как в политических, так и в религиозных взглядах, Сильвестр исчез с католической карты. Хотя он продолжал писать в 1950-х годах как наблюдатель политических потрясений в Латинской Америке, он потерял большую часть своих прежних читателей. К моменту своей смерти в 1993 году Сильвестр был в значительной степени забыт даже старшими католиками, которые когда-то читали его антиклерикальный портрет ирландско-американской жизни в Нью-Йорке в Moon Gaffney (1947). Мало того, что не существует биографии Сильвестра (его обширные статьи томятся в Джорджтаунском университете), ему также не хватает даже минимальной известности, как запись в Википедии.

Забытые писатели часто заслуживают своего забвения: либо они изначально не были так хороши, либо их работа имела смысл только в контексте определенной эпохи. То же самое не относится к Гарри Сильвестру или его трем католическим романам: Dearly Beloved (1942), Dayspring (1945) и Moon Gaffney . Прочитать их сегодня — значит признать их актуальность для современной аудитории. В середине 1940-х годов, на поколение опередившее свое время, в романах Сильвестра уже рассматривались такие темы, как католическая общественная активность, участие церкви в защите гражданских прав, христианский мистицизм и испанская религиозная практика.

Moon Gaffney будет особенно привлекательным для современных левых католиков, и, фактически, он легко может стать обязательным чтением для «Голоса правоверных». Хотя многие современные католики представляют Американскую церковь 1930-х годов в терминах триумфализма и неоспоримых ортодоксий, в романе изображена непрерывная серия ожесточенных войн между укоренившимся духовенством и повстанческими активистами. В этот момент Сильвестр твердо симпатизировал движению католических рабочих, и книга посвящена группе «хороших католических радикалов», где Дороти Дэй фигурирует в романе как героический персонаж.

Сильвестр также активно участвовал в межконфессиональных усилиях по развитию католико-еврейских отношений в то время, когда многие городские католики из рабочего класса подвергались антисемитской агитации. В Moon Gaffney старшее духовенство Нью-Йорка изображено циничными союзниками коррумпированных политиков и бизнес-лидеров, а церковные власти действуют как деспотические землевладельцы, с епархиальной недвижимостью, управляемой «пиетистскими мошенниками». В худшем случае духовенство Сильвестра выступает против рабочие, анти-чернокожие, антиеврейские, женоненавистнические, и их «ужасное мракобесие» заставляет их слишком сильно поддаваться демагогическому призыву о.Чарльз Кафлин.

Его расовые проблемы проявились еще сильнее в Dearly Beloved , изображении старой, устоявшейся католической общины на восточном берегу Мэриленда, где школы все еще были сегрегированы в 1930-е годы. Как и Moon Gaffney, кажется, что роман исходит из более позднего периода американской жизни, с его центральной заботой о проблемах расизма и дискриминации, особенно когда они совершаются духовенством. По мнению Сильвестра, у церкви был моральный долг противостоять сегрегации с доктриной Мистического Тела Христа, которая гласит, что «все люди, независимо от расы или другой принадлежности, являются частью друг друга во Христе, [и это] не допускает разных интерпретаций в разных местах.Несмотря на квалификацию автора — янки — определенно он был бруклинским ирландцем — тематика книги хорошо вписывается в традиции южной литературы середины века.

И Dearly Beloved , и Moon Gaffney имеют сильный политический уклон, и оба они откровенно полемичны, поэтому с ними можно легко спорить на основании их исторической точности, не говоря уже об их экклезиологии. Тем не менее, оба они по-прежнему заслуживают прочтения, и не только из-за богатой и неожиданной картины католических взглядов середины века.Каждый по-своему представляет агонизирующий ответ христианина на компромиссы, которые могущественный институт делает, чтобы жить в этом мире. Церковь в Moon Gaffney — крупный городской землевладелец, который стремится максимизировать прибыль, но в то же время требования милосердия и веры требуют, чтобы церковные власти проявляли милосердие к бедным. На практике, думает Сильвестр, финансовые мотивы обычно побеждают, и в романе показаны циничные церковные чиновники, полагающиеся на покорность верующих, которые не осмеливаются обращаться за юридической или журналистской помощью.У них есть и искушение, и возможность стать эксплуататорами.

Оба этих романа отражают погружение Сильвестра в политические причины 1940-х годов, проблемы, от которых он в значительной степени избежал в Dayspring , его лучшем романе и классике американской религиозной фантастики. Как и многие художники того времени, он подолгу жил в Нью-Мексико, который стал очень модным из-за примитивистской моды на индейские культуры. Для Сильвестра, однако, эта местность стала открытием, потому что она познакомила его с испанской религиозной традицией, символизируемой Пенитентесом, ставшей национально известной благодаря книге Алисы Корбин Хендерсон Brothers of Light (1937).В то время как многие американцы видели в латиноамериканской религии лишь еще одну достопримечательность, Сильвестр нашел радикально иную версию католического христианства, явно свободную от клерикализма, бюрократии и компромиссов, которые он так презирал. Это был явно не тот «ирландско-французский католицизм, которому удалось очернить здесь Церковь». Вот почему несколько человек приехали сюда или остались здесь [на юго-западе], где католицизм все еще довольно близок к тому, чем он должен быть ».

Восхищение Сильвестром юго-западной религиозной культурой далеко объясняет плохой прием романа критиками, которые не мог поверить, что от них всерьез ожидали восхищаться нелепой жестокостью Пенитентес.В New York Times литературный оракул Орвилл Прескотт холодно отреагировал на то, что он описал как «всего лишь религиозный трактат, приправленный большим количеством секса», в то время как Penitentes были «не мазохистами; только варварский фанатик ». Насколько я понял, ни один рецензент не нашел времени, чтобы отметить, а тем более восхититься, действительно впечатляющие описания мистического опыта Сильвестра или визионерские встречи, которые трансформируют сбитого с толку главного героя, попирая весь его предыдущий опыт и ожидания. .

Dayspring использует знакомое устройство антрополога, посещающего примитивную инопланетную общину. Профессор антропологии Спенсер Бейн все чаще осознает, что настоящие инопланетяне, истинные примитивы, можно найти среди его собственного англоязычного народа, особенно среди сексуально освобожденной прогрессивной колонии с центром ужасающей Марши Сентон. (Колония представляет собой едва замаскированную версию Таос, и Марша столь же явно предназначена для Мэйбл Додж Лухан.) На тот момент Dayspring предлагает поразительно откровенные рассказы о сексуальных искушениях, с которыми сталкивается Бейн, хищной распущенности и даже попытка гомосексуального соблазнения.Одна из центральных тем — далекие отношения Бейна с его женой Эльвой, которая уже сделала один аборт ради их карьеры и которая теперь неохотно беременна во второй раз. Обретенная Бэйном встреча с верой измеряется его колеблющимся отношением к перспективе второго аборта.

Первоначально Бэйн принимает католическое крещение как средство проникновения в секту Пенитенте и достижения уровня прямого наблюдения, в котором отказывали предыдущие антропологи. Однако вскоре причастие начинает действовать неожиданным образом.Благодаря встречам с «честными, простыми, пораженными Богом» Penitentes, он все больше осознает присутствие греха и благодати, реальность исцеления и мистического опыта. Резное изображение santo Сантьяго в его комнате перестает быть произведением наивного народного искусства и становится символом заступничества, присутствия святых. Бейн понимает, насколько далекой от Бога была его собственная жизнь и жизнь его друзей. Он начинает определять «такие тусклые и сломанные знаки управляющего рисунка» (линия кардинала Ньюмана, которая выступает в качестве эпиграфа к книге).Рассвет начинает «просвещать тех, кто сидит во тьме и в тени смерти».

Бэйн действительно становится католиком, но своего рода, чем-то совершенно отличным от мира Сильвестровского Бруклина. Фактически, размышления о католицизме Юго-Запада подняли поразительные вопросы о том, как отделить суть веры от ее культурных особенностей. В романе отец Гэннон олицетворяет ирландско-американскую веру основной церкви, отличное от латиноамериканского варианта.В то время как местные верующие знают силу дьявола и верят в духовное исцеление, более рациональный Ганнон презирает: «Конечно, священники не должны« лечить »людей. Ничего более сентиментального ». И хотя ему не терпится увидеть, как Бейн присоединится к Церкви, Гэннон хочет добиться этого в привычных направлениях, а не эксплуатируя свое романтическое увлечение нео-средневековьем Penitente. Он скорее пытается связать Бейна с Фултоном Шином, который «в некотором роде специализируется на обращении интеллектуалов». Но Бэйн не обращает на это внимания: «Нет, я никогда о нем не слышал.«В его нынешних обстоятельствах резной santo гораздо красноречивее.

И все же Бейн переживает внутреннюю революцию, преобразование одновременно интеллектуальное и духовное. Он больше не может разделять уверенность своих коллег, которые видят в Penitentes только мазохистские ритуалы безнадежно отсталого общества. Они начинают обретать смысл, например, когда Теран, лидер Hermanos , , объясняет, что «мы жестокий народ со многими страстями.Это причина аскезы братства. Мы не чувствуем, что обычных аскез, налагаемых священником в Исповеди, достаточно ». К этому моменту Бейн знает, что его собственный англоязычный народ, по крайней мере, так же глубоко погряз в грехе, как язычники и кровожадные, хотя они и не осознают этого. о необходимости изменений. Поэтому иронично слышать скептицизм Терана по поводу того, «мог ли человек такой изысканной профессии совершить серьезный грех». Да, конечно, но он мог.

Бэйн, по сути, отказывается от академической отстраненности, чтобы присоединиться к Penitentes от всего сердца, а не в качестве наблюдателя, и он заходит так далеко, что позволяет своим друзьям видеть, как он участвует в этих якобы причудливых этнических ритуалах.Ведя покаянную процессию, он видит видение, в котором все его богемные друзья носят демонические лица, которые символизируют их преследующие их грехи похоти, жадности и фанатичных амбиций, «похотливых, жадных, бессердечных». В этой «странной ясности». «Лицо миссис Сентон» выражалось безымянным безумным желанием сенсаций и потрясений; любой вид, что угодно, мало чем отличаясь от неразборчивой, безвкусной и пустой пасти акулы. . . Для всех них, для него самого, Бэйн внезапно мог поверить в то, что он совершает покаяние.«В таком пейзаже видения возможны, даже банальны. Измученный после испытания, он ложится в часовню Пенитенте, морада , где «он плакал — по тем, кого он видел, по своему прошлому неверию, по Эльве. . . Но в основном, и на какое изумление он был способен, из-за ледяного тщеславия своего народа ».

Романы Гарри Сильвестра заслуживают чтения по многим причинам, не в последнюю очередь потому, что они настолько бросают вызов широко распространенному мнению молодых американских католиков, что они являются первыми, кто столкнулся с парадоксами, созданными институциональной церковью, живущей одновременно в мире и вне времени.Но Dayspring современен также в вопросах, которые он задает о природе католического христианства и огромной духовной привлекательности форм веры, встречающихся за пределами европейского мейнстрима. В 1940-х годах, в то время, когда другие жители Запада искали просветления в религиозном мистицизме Индии, Японии или Тибета или в воображаемом примитивизме коренных американцев, Сильвестр был одним из немногих, кто осознал силу веры в латиноамериканскую духовность. Его готовность слышать эти голоса особенно привлекательна в то время, когда число католиков на глобальном Юге растет так быстро, а церкви в Соединенных Штатах трансформируются из-за присутствия латиноамериканцев.

В Гарри Сильвестре мы находим романы о преданности, социальной активности и мистическом опыте. Что еще нам нужно, чтобы снова увидеть все его книги в печати?

Филип Дженкинс — заслуженный профессор истории Университета штата Пенсильвания и автор книги Десятилетие кошмаров: конец шестидесятых и начало восьмидесятых.

Сильвестр | Encyclopedia.com

Расцвет середины шестнадцатого века

Священник и социальный дисциплинар

Источники

Значение. Существует много споров о том, насколько священник Сильвестр повлиял на русского царя Ивана IV, известного как Иван Грозный. По словам Николая Михайловича Карамзина, великого русского историка начала XIX века, Иван Грозный действовал добродетельно только тогда, когда им руководил Сильвестр, и все хорошее в Иване следует приписать Сильвестру. Тем не менее, другой великий русский историк XIX века, С. Р. Платонов, отрицает Сильвестра как заслугу дальновидной политики Ивана по укреплению южных границ России, так и порицание его жестокой реакции на социальные кризисы, разрушившие Московское государство к 1580-м годам.Большинство экспертов двадцатого века по Ивану, однако, утверждают, что Сильвестр должен взять на себя некоторую вину за более позднее насилие и распутство Ивана, рассматривая маниакальное поведение царя как прямое следствие и реакцию на суровое обращение Сильвестра с молодым Иваном.

Справочная информация. Мало что известно о молодости Сильвестра. Первым новгородским священником Сильвестра заметил архиепископ Новгородский Макарий. Последний поставил перед собой цель собрать «все книги для чтения, которые только можно найти на русской земле» в один сборник, и для этого создал группу ученых, в которую вошел Сильвестр.Когда Макарий был произведен в сан митрополита (главы Православной церкви в России) и в 1542 году переехал в Москву, он взял с собой Сильвестра. Как и другие члены команды Макария, Сильвестр был известен своими литературными знаниями и поддерживал националистические и политические идеи, которые были бы очень привлекательны для царя Ивана. Сильвестр выступал за создание единого экуменического православного государства под властью самодержца, который стал бы «царем православия».

В 1547 году большой пожар охватил Москву и унес жизни более 1700 человек.Напуганные толпы искали козлов отпущения, чтобы наказать за это бедствие, которое многие считали формой Божественного возмездия, а члены клана Глинских (семья, преданная Ивану и политически влиятельная) и их слуги были открыто убиты, что вызвало суровое возмездие со стороны Ивана. В это время появился Сильвестр и упрекнул Ивана во имя Бога и использовал Священное Писание, чтобы сурово увещевать молодого царя. Сильвестр продолжал предупреждать Ивана, что Бог накажет его, если он продолжит потакать своим злым страстям.Сильвестр рассказал Ивану о явлениях и чудесах, посланных Богом. Современник Ивана, князь Курбский, в своих летописях утверждает, что в этот момент Иван раскаялся, очистился и стал послушным, хотя современные историки оспаривают оценки Курбского. Заслуженный Иваном доверием, Сильвестр работал с дворянином Алексеем Адашевым, убеждая Ивана контролировать свое насилие и обновляться в добре. И Сильвестр, и Адашев в конечном итоге искали морального улучшения в правительстве, но они считали, что это было недостижимо без морального улучшения Ивана.

Придворный фаворит. Правительством Ивана управлял с 1547 по 1557 год совет людей, избранный Сильвестром и Адашевым. Всемогущий фаворит, Сильвестр председательствовал в этом правящем совете. В официальной хронике царствования Ивана говорится, что «этот церковный деятель Сильвестр пользовался большой любовью у Государя, который прислушивался к его советам по духовным и светским вопросам. Он был всемогущим, потому что все его слушали, и никто не насмехался над ним и не выступал против него каким-либо образом. . . .И он обладал огромной властью над всеми делами, как святыми, так и мирскими, как если бы он был одновременно царем и святым. . . хотя он [был] всего лишь священником ». Действительно, Сильвестр и его совет управляли молодым Иваном и подчиняли его волю заумными религиозными аргументами и мольбами о благе общества. Ясно, что Сильвестр был харизматичным человеком: князь Курбский считал его одновременно благословенным и льстецом, в то время как более старший Иван утверждал, что в юности Сильвестр мог угнетать его и обращаться с ним как с рабом.В записях, оставленных наблюдателями в суде Ивана, отмечается, что Сильвестр смог заставить Ивана замолчать, упрекая его и обвиняя в его детстве.

Путеводитель. Официально Сильвестр был священником Благовещенского храма Московского Кремля, и в этом качестве он руководил установкой икон, которые делают интерьер этого храма одним из самых красивых в мире. Сильвестр также курировал оформление Золотого дворца Ивана (Золотой дворец), лично выбирая тематику фресок в нем и организовывая их размещение.Фактически, несравненное великолепие этих проектов позволило его врагам атаковать его за ересь и продвижение западных влияний в православии через искусство, хотя в новом стиле икон, который предпочитал Сильвестр, не было ничего недогматичного. Сильвестру также приписывают авторство Домостроя (около 1550-1580 гг.), Руководства по нравственной жизни. Диктант Домостроя отражает религиозные взгляды Сильвестра. Сильвестр теоретически выступал против развлечений и запрещал танцы, пение и даже игру в шахматы.Он считал смех оружием дьявола; рассматривал жену не как партнершу, а как главную служанку в доме мужчины; и утверждал, что муж должен обращаться с женой как с рабыней или животным на ферме. Упрямый и суровый, даже по сравнению с другими религиозными деятелями середины шестнадцатого века, такими как Жан Кальвин, «Домострой » Сильвестра — это руководство, которое связывает христианство с самыми обыденными аспектами повседневной жизни, такими как чистка ковров и расстановка мебели. , и как мыть посуду.Его отрывки нацелены на тотальный контроль над повседневной жизнью, так же как его автор сам пытался контролировать каждое действие Ивана.

Политические махинации. В 1553 году Иван тяжело заболел и считался умирающим. Иван отметил, что Сильвестр потратил это время, пытаясь укрепить свою позицию, а не заботиться о нуждах своего прикованного к постели государя. Иван также обнаружил, что Сильвестр работал за кулисами, чтобы защитить двоюродного брата царя Владимира как наследника, а не наследника, выбранного самим Иваном, его сына Дмитрия.Иван убедился, что совет Сильвестра работает над подрывом политики его деда, Ивана III, который консолидировал центральную власть за счет русских князей-землевладельцев. Сильвестр считал, что он просто улучшает моральный статус российского правительства, возвращая влияние людей, которых он считал подходящими для государственной службы. С этого момента Иван рассматривал Сильвестра как оппортуниста, хитро узурпировавшего власть и предательски присвоившего себе суверенную власть.Хотя после 1553 года Иван больше не доверял Сильвестру, он так боялся его и совета, что не осмеливался бросить им вызов до 1557 года.

Изгнание. Возможно, из-за своего религиозного происхождения Сильвестр всегда считал крымских татар и турок, мусульманских, главными угрозами России, и сосредоточивал свои внешнеполитические рекомендации на них. Другие при дворе Ивана поддерживали вмешательство России в Прибалтику, особенно против Ливонии и Швеции, и сам Иван разделял эту ориентацию.Иван использовал оппозицию Сильвестра и Адашева Ливонской войне (что, оглядываясь назад, было правильным, поскольку война оказалась катастрофой для России, несмотря на первоначальные успехи), чтобы освободиться от их контроля. Иван сослал Сильвестра в далекий Кириллов монастырь. Хотя Сильвестр уже несколько лет находился в заточении, когда любимая жена Ивана Анастасия умерла после продолжительной болезни в 1560 году, Иван, тем не менее, винил Сильвестра. Иван считал, что его жена стала жертвой отравления, убитой дворянами, чья великая ненависть к ней была возбуждена Сильвестром и его советом в то время, когда Сильвестр выступал против ее сына как наследника престола.Фактически, Иван колебался относительно того, должен ли он привлечь Сильвестра к суду по обвинению в колдовстве, полагая, что его бывший опекун наложил заклинания на дворян, чтобы заставить их противостоять и ненавидеть Анастасию. В конечном итоге Сильвестр был избавлен от этого испытания, хотя его перевели в Соловецкий монастырь, который находится изолированно на острове в Белом море. Здесь Сильвестр умер, правда, когда и как, неизвестно. Позже Иван гордился тем, что пощадил сына Сильвестра.

Роберт Пейн и Никита Романов, Иван Грозный (Нью-Йорк: Кроуэлл, 1975).

Платонов С.Ф., Иван Грозный, под редакцией и переводом Иосифа Л. Вечинского (Gulf Breeze, Fla .: Academic International, 1974).

Кэролайн Джонстон Паунси, изд. и пер., Домострой: правила для русских семей во времена Ивана Грозного (Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 1994).

Fr. Сильвестр Шмитц (1888-1953) — Аббатство Св. Бенедикта

Отец современного колледжа Св. Бенедикта, известный в поколениях студентов как «Медведь», умер в возрасте 65 лет от сердечного приступа в Св.Больница Маргарет, Канзас-Сити, Канзас. Он родился в Св. Бенедикте (Уайлдкэт), приход Св. Марии, Немаха, Канзас. Он работал в подготовительной школе в Атчисоне, а затем в Университете Св. Иоанна, Колледжвилль, Миннесота. Он получил первую профессию в 1907 году и был рукоположен в священники 28 июня 1912 года. Некоторое время он преподавал латынь, греческий язык и математику в церкви Св. Бенедикта, прежде чем поступить в аспирантуру Колумбийского университета. Отец Сильвестр и аббат Мартин Вет были единственными учителями в первой летней школе, открытой на горе Св.Scholastica в 1919 году. Позже он получил докторскую степень в Католическом университете Америки в области психологии и образования в 1927 году. Дом Томас Вернер Мур, OSB, был одним из его учителей.

По возвращении в Атчисон он начал процесс преобразования колледжа Святого Бенедикта с учебной программы в европейском стиле в настоящий современный колледж гуманитарных наук. Была получена аккредитация от North Central Association и Университета Канзаса, ученые степени в области гуманитарных и естественных наук стали реальностью.Легкая атлетика между университетами начала процветать.

Отец Сильвестр писал в различных журналах по вопросам образования. Он осудил пренебрежение преподаванием орфографии в начальных школах. Его диссертация была озаглавлена ​​«Адаптация подготовки учителей к современным образовательным потребностям». Несмотря на то, что он получил классическое образование и был основан на этом фоне, «его влияние на образование на Среднем Западе заключалось в его либерализации и модернизации». Так говорил автор статьи в The Atchison Daily Globe .

Он был классиком и любил преподавать латынь начинающих в колледже Святого Бенедикта. Каждый год он предлагал 6-часовой курс без кредитов для всех, кто хотел учиться, в основном для студентов священства. Во время экзаменов он часто играл на цитре, которую построил, в то время как его измученные ученики пытались сосредоточиться.

Отец Сильвестр построил не только цитру, но и лодку, на которой плавал по реке Миссури. Он также построил хранилище для него и весел.Здание иногда называли «домом отца Сильвестра Весла». — об этом слагают легенды.

Коллекция: Fr. Коллекция Сильвестра Эйзенмана