Темы и стиль торжественных од м.В. Ломоносова.

Ломоносов ставил перед поэзией задачи, требующие постановки проблем, имеющих важное государственное значение, и этому как нельзя лучше подходил жанр оды. Свои торжественные оды он пиал с 1739 по 1764 год, написал 20 од.

Ода — это обширное стихотворение, состоящее из многих строф, причем каждая строфа также обширная (по 10 стихов). В оде соединялись воедино лирика и публицистика, необходимые для выражения общегосударственных идей. Каждая из Ломоносовских од была своеобразной политической декламацией, идейно насыщенной и политически направленной. Она смещала несколько тем, в целом дававших поэтическое обобщение и обозрение задач, стоявших перед страной. Оды пронизаны пафосом Родины, зовущей к труду, расцвету науки, верному служению Отчизне.

Темы од

Специфическая тематика од, их устойчивая строфика (десять стихов четырехсложного ямба), своеобразный величественный и напряженный стиль — это оригиналное создание Ломоносова.

Основной период творчества Ломоносова совпал с царствованием Елизаветы Петровны, которой он посвятил много восторженных похвал, но похвалы эти были прежде всего гимном русской петровской государственности в лице ее главы — дочери Петра.

Идея просвещенного абсолютизма была основой политическогом ышления Ломоносова. Считая, что монарх стоит выше заинтересованности в делах любой социальной группы, что он свободен в своих действиях, Ломоносов видел в монархе того, кто способен разумом, облеченным властью, понять подлинные задачи государства, понять, в чем благо народа, и обеспечить государству прогресс и благосостояние. Вера эта покоилась на примере деятельности Петра I, наследницей которого он хотел видеть Елизавету. Но так как жизнь разбивала надежды Ломоносова, он писал в своих одах о той просвещенной власти и о тех преобразованиях в России, о которых мечтал. Его оды были своеобразной программой общественно-политической и культурной жизни России, в них в художественно-публицистической форме излагались проекты, касающиеся ее внутреннего и внешнего устройства.

Для выражения этой программы Ломоносов Нашел соответствующие композиционно-стилистические средства, с помощью которых он лостигал эмоциональной силы воздействия.

Еще предшественниками Ломоносова Сумароковым и Тредиаковским в одах тридцатых годов были выработаны принципы русской оды. Ода обычно адресовалась монарху, похвалы деятельности которого сопровождались изложением важнейших государственных задач, решение которых было не обходимо для блага и прогресса страны. Причем образ монарха не нес каких-то конкретных, индивидуальных черт.

В отличие от предшественников, Ломоносов в одах расширил охват событий, проблем, смело начертал перспективы развития России, выработал стилистические средства, чтобы ода свое торжественностью, восторгом, «парением» «заражала» читателя эмоционально.

Петр был убежденным защитником заветов Петра, и под этим влиянием создавал образ Елизаветы Петровны, идеализируя ее, изображая покровительницей наук и искусств, насадительницей просвещения. Хотя на самом деле она отличалась праздностью, скучала во время ученых беед, постоянно развлекалась на балах.

«Ода на день восшествия на престол Елизаветы Петровны» (1747) посвящена теме «тишины», при которой возможно достичь рассвета в науке, культуре. Понимая, что существующая власть далека от идеала, Ломоносов наполняет свои оды своеобразными «уроками» и «наказами» царям, которые были характерны для писателей-классицистов, веривших в силу слова, способного воздействовать на разум правителей. Ломоносов пишет о России, Петре, русском народе и русской природе, о торжестве человеческого разума. Величие России — в ее безмерных пространствах и в людях русских, о которых он пишет с наибольшей искренностью и воодушевлением.

Картину будущих грандиозных открытий он начертал в оде 1750 года («Какую радость ощущаю…»), первые ее строки передают восторженное воодушевление поэта, предвидящего славное будущее Родины. Он обращается к молодым ученым с призывом исследовать то, что еще никем не исследовано. В этой и других одах воплощается мечта Ломоносова о техническом прогрессе.

Он пишет о развитии механики, о возникновении каналов, которые соединят моря, о других науках.

Стиль од

Ломоносов не стремится к достоверному изображению жизненного материала, его одам свойственна условность. Поэту важно передать мысли и идеальные представления, которые могут способствовать развитию просвещения в России, становлению ее национальной культуры, государственности. Создавая поэтические образы, Ломоносов исходит не из реальности жизненного факта, а из собственных рационалистических представлений о действительности.

Поэтому важно силой своего поэтического воображения вызвать у читателей «возбуждение страстей», вызвать определенные чувства: радость, патриотическое воодушевление, стремление к осуществлению мечты. Отсюда и выбор тех поэтических средств и фигур, которые могут передать торжественное гражданское содержание. Отсюда напряженная метафоричность, аллегорическая абстракция, гиперболизм, яркость красок, характерные для его поэзии.

Оды Ломоносова написаны по всем правилам риторической науки, изложенной в его собственной книге «Риторика». В силу того, что оды Ломоносова по своей природе и жанру должны были восхвалять верховную власть (за что в пылу полемики Тредиаковский и Сумароков упрекали его в «раболепии», не желая замечать всей глубины содержания од и их просветительской направленности) и строились по единому композиционному плану, им свойственна была некая монотонность и однообразность. Этому способствовала и одинаковость метра од, повторяемость одних и тех же изобразительных средств (эпитетов, метафор, сравнений), особенность синтаксической структуры стиха.

Вместе с тем стиль од Ломоносова, торжественный, приподнятый, патетичный, полностью соответствовал высокому содержанию его поэзии. В его одической речи множество славянизмов, которые должны передавать «пышность», «парение». Примеры эпитетов: «пламенные звуки», Багряное око», «жаркие часы», «хладные руки» и так далее.

Приверженность Ломоносова, поэта-мечтателя, к метафорическим образам, гиперболам, сложным ассоциациям, риторическим вопросам и восклицаниям, стремление к украшению поэтической речи вызвали критику и насмешки среди части литераторов-современников и прежде всего Сумарокова.

Он требовал от писателя-классициста рационалистичной строгости, ясности языка. Сумароков пишет в 1759 году три «вздорных оды», в которых он пародирует Ломоносова, нападая прежде всего на гиперболичность образов и метафоричность слога.

Поэтика Ломоносова, изложенная теоретически и подтвержденная практикой, соответствовала поэтике классицизма, однако его классицизм был глубоко своеобразным явлением, он коренным образом отличался от, напрмиер, поэтики Сумарокова. Некоторые ученые считают, что поэтику Ломоносова следует вывести за предели классицизма. Но большая группа исследователей видят в художественном своеобразии поэзии Ломоносова не отступление от эстетики классицизма, а результат проявления разных течений, подчас противоречивых, внутри классицизма — одного стиля.

Существуют споры и насчет литературного направления, к которому принадлежал Ломоносов. В основном все считают, что это барокко.

15. Образ автора-патриота в «Оде на взятие Хотина 1739 года» М.

    В. Ломоносова.

С оды «На взятие Хотина» (1739) Белинский начинает новую русскую литературу.

Урок литературы в 8 классе по оде Михаила Васильевича Ломоносова.« Ода на день восшествия на всероссийский престол её величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». Основные темы оды (мир, деятельность Елизаветы, Петра, Россия, наука)

1.Сухова Валентина Ивановна

2.Средняя школа-гимназия № 4 города Актау Мангистауской области

3.Учитель русского языка и литературы

Урок литературы в 8 классе по оде Михаила Васильевича Ломоносова.

« Ода на день восшествия на всероссийский престол её величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». Основные темы оды (мир, деятельность Елизаветы, Петра, Россия, наука). Основные проблемы оды (проблема просвещенной монархии и проблема служения Отечеству).

Цель урока: прочитать и проанализировать оду Ломоносова, отметить значение Ломоносова в развитии русской литературы.

Результат: знают основные темы и проблемы оды Ломоносова, понимают значение Ломоносова в развитии русского языка и литературы, могут отметить основные изобразительно- выразительные средства языка оды .

Ресурсы: учебник, текст оды, тетради, раздаточный материал (цветные фотоматериалы)

Он…был первым нашим университетом.

А.С.Пушкин

Словесность наша явилась вдруг в 18 веке.

А.С.Пушкин

1.Организационный момент.

2.Актуализация темы.

Полилог. Пользуясь раздаточным материалом, расскажите о Ломоносове ( по одному- два предложению каждый). Сделайте общий вывод.

Найдите в учебнике вывод о творческом наследии Ломоносова. Сделайте записи в тетради. ( Стр.82.)

3. Словарная работа. Стр.348. Найти и выписать определение оды как жанра .

4. Найти в учебнике (стр.83) более развёрнутое определение оды. Что оно дополняет?

5. Чтение оды 1747 года.

Определите главные темы од Ломоносова ( тема родины, мира, науки и просвещения).

6.Составление композиционного плана оды.

Прославление «тишины» (мира, слово-образ). Прославление Елизаветы как поборницы мира, просвещения.

Лирическое отступление- предостережение правительству о вступлению в войну.

Прославление Петра как творца новой России.

«Наказ» Елизавете продолжать дело Петра.

Картины российских просторов, богатств.

Гимн науке.

Прославление тишины, Елизаветы, предостережение врагам.

Идея оды- долг перед Отечеством, служение ему превыше всего.

7.Язык оды. Найти и выписать примеры из оды.

Славянизмы, эпитеты, сравнения, олицетворения, гиперболы и др.

Эпитеты: божественные науки, чистейшего ума, плач глубокий, счастливое подданство, завистливый рок…

Метонимия : ( называется часть вместо целого) провожал в небесную дверь (дверь-часть рая) сие злату очистит жилу ( природные богатства)

Метафора : подать…ума плоды

Олицетворения: Россия ожидает видеть.

Гипербола: чрез горы, реки и моря.

Перифраза : ( замена определяющей чертой) бессмертия достойный муж ( Пётр 1)

Всевышний ( Бог)

Сделайте общий вывод –обобщение о значении творчества М. В. Ломоносова.

Развитие русского литературного языка, реформа стихосложения.

Содействие развитию классицизма, прогрессивного в то время.

« За то терплю, что стараюсь защитить труд Петра Великого, чтобы выучились россияне, показали своё достоинство».

Чтение наизусть отрывков из оды.

РЕФЛЕКСИЯ.

Пушкин назвал Ломоносова первым нашим университетом , потому что…

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/92386-urok-literatury-v-8-klasse-po-ode-mihaila-vas

Вознесение Господне ::: Свято-Николаевский центр

Пасхальная свеча с отдельными свечами Табличка «Плод Духа» Готовьтесь к Пятидесятнице с красными свечами «Плод Духа»

День Вознесения наступает через сорок дней после Пасхи. Это день, когда мы празднуем вознесение Иисуса на небо.

Фокус

У дня есть три темы:

1. Иисус Христос — это свет в нас;
2. Иисус Христос правит всем творением;
3. Иисус Христос примет нас в свое общение.

Настроение

Ученики не знали, что произойдет после вознесения Иисуса. Мы знаем, что Дух действительно пришел, и мы празднуем это в Пятидесятницу.

Символ

Иисус повелевает нам быть «светом миру». Отдельные свечи символизируют свет Иисуса, сияющий в нашей жизни.

Установка поклонения

Поставьте пасхальную свечу в центре стола с отдельными свечами для каждого человека. Каждый человек получает свет от Христовой/Пасхальной свечи до того, как она погаснет. (В некоторых традициях пасхальная свеча гасится в День Вознесения, показывая, что Христос вернулся к Отцу, в то время как в других она остается до конца сезона.) Убранный свет показывает, что Христос действительно воскрес и является Господом. всех времен и всех мест.

Готовьтесь к Пятидесятнице

Будьте готовы в девять дней между Вознесением и Пятидесятницей, размышляя о девяти плодах Духа: любви, радости, мире, терпении, доброте, щедрости, верности, кротости и воздержании

(Галатам 5.22) . Говорите об одном каждый день, спрашивая:
Как это качество присутствует в нашей семье? или не?
Как изменилась бы наша жизнь, если бы в нашей семье было больше этого?
В мире?
Как можно выращивать этот фрукт?

Используйте девять красных свечей, зажигая по одной для каждого фрукта (одну в первый день, две в следующий и т.д.).

Листовка о поклонении

PDF-файл для листовки семейного поклонения в День Вознесения есть немного, чтобы прочитать и помолиться.

Печатайте на плотной бумаге, и у вас будут многоразовые листовки, которые можно просто вытащить и использовать год за годом. Обложки могут быть украшены детьми.

День Вознесения PDF

Читать должны и взрослые, и дети; важно вовлекать всех на соответствующем уровне.

Справочные пособия по Великому посту, Пасхе и Пятидесятнице для семей  

Весенние и пасхальные книги для детей  

Ссылка

Празднование Вознесения Господня дома 
Прогуляться, запустить воздушных змеев, устроить пикник

Советы по началу празднования Года Церкви дома

Справочники церковного года  

Приход в дом  
Рождество в доме — все двенадцать дней
Epiphany в доме
, одолженные в доме
Священная неделя в доме
Пасха в доме
День вознесения в доме
Пентейкост в доме
9006.   
Обычное семейное время  
Годовщина крещения в доме  

вернуться к началу

В Утро Рождества Христова

«В Утро Рождества Христова» , также известная как Рождественская ода , была написана в 1629 году, когда Мильтону был всего двадцать один год. Он был опубликован в 164 году в его сборнике стихов мистера Джона Мильтона. Он написал произведение в честь своего двадцать первого дня рождения и в ознаменование Рождества Христова.

Поэма затрагивает темы взросления и религии. Ученые часто связывают композицию этого произведения с эпохой Мильтона и рождением Христа. Он празднует Рождество, но также и свое вступление во взрослый мир. Это произведение принято считать первым великим стихотворением Мильтона.

Исследовать Утро Рождества Христова

• 1 Резюме
• 2 Структура
• 3 Поэтические приемы
• 4 Детальный анализ

 

Резюме

« Утром Рождества Христова » Джона Мильтона — длинное праздничное стихотворение, в котором говорится о рождении Христа и более широкой мирской реакции.

Поэма проводит читателя через серию естественных образов в начале поэмы. Поэт говорит о том, что делали солнце, звезды, луна и вообще природа. Их реакции схожи и выражают для читателя силу рождения ребенка.

Затем стихотворение переходит к предсказанию будущего. Мир охватит все земли, и никто не будет воевать. Но этого пока не может быть. Сначала Христос должен умереть. Тьма ненадолго окутывает стихотворение, но быстро рассеивается, уступая место ряду языческих образов. Эти старые боги описываются как покидающие свои обители и поспешно отправляющиеся в ад. Там они и должны оставаться в течение всего времени отдыха. В последней строфе поэт возвращается к образу яслей.

 

Структура

« Утром Рождества Христова» Джона Мильтона представляет собой стихотворение, состоящее из тридцати одной строфы, состоящее из двух частей. Есть вступление из четырех строф, за которым следует основная часть стихотворения, известная как «гимн». Это двадцать семь строф. Милтон меняет рифму и размер между двумя частями.

Вступительные строфы следуют структурированной схеме рифмовки ABABBCC, а также соответствуют определенному метрическому образцу. Каждая строка, кроме последней, содержит пять серий по две доли. Первый из них безударный, а второй ударный. Финальная строка каждой строфы отличается. Она написана ямбическим гекзаметром. Это означает, что в каждой строке есть шесть наборов из двух долей.

Строфы псалтырей отличаются, но все еще используют ямб. Они следуют схеме рифмовки AABCCBDD. Первая, вторая, четвертая и пятая строки этих строф представляют собой терцеты, что означает наличие трех наборов по две доли. Оставшиеся две линии представляют собой традиционные пятистопные линии. Милтон заканчивает строфу двустишием, первая строка которого содержит четыре набора из двух долей, известных как тетраметр, а вторая — шесть наборов из двух долей.

 

Поэтические приемы

Мильтон использует несколько поэтических приемов в «Утром Рождества Христова». К ним относятся, помимо прочего, аллитерация, анджамбмент и персонификация. Первый, аллитерация, возникает, когда слова используются последовательно или, по крайней мере, появляются близко друг к другу и начинаются с одного и того же звука. Например, «месяц» и «утро» в самой первой строке стихотворения.

Другой важный метод, широко используемый в поэзии, — это enjambment. Это происходит, когда линия обрывается до ее естественной точки остановки. Enjambment заставляет читателя перейти к следующей строке, и еще быстрее. Нужно двигаться вперед, чтобы удобно разрешить фразу или предложение. Прежде всего, переход между двадцатью и двадцать первой строфами.

Персонификация происходит, когда поэт наделяет нечеловеческое существо или объект человеческими характеристиками. Он часто используется в « Утром Рождества Христова». Используется для описания солнца, природы и различных сил, таких как милосердие и страх.

 

Подробный анализ

Станца первая

Это месяц, и это счастливое утро, 

Где Сын Неба, вечный Царь,

Замужней Девы и Девы-Матери рожденных,

Наше великое искупление свыше принесло;

Ибо так пели когда-то святые мудрецы, 

Чтобы он освободил нашу смертельную казнь, 

И сотвори нам с Отцом вечный мир.

В первой строфе « Утром Рождества Христова» говорящий начинает с описания сцены и обстановки. Это утро рождения Христа. Это время, когда родился сын «вечного Царя Небес». Он приносит с собой на землю «Наше великое искупление». Это пример аллюзии, относящейся ко всему, что должно произойти в жизни Христа и к тому, как Он умрет.

«Святые мудрецы» воспевали о приходе Христа на землю, и вот, говорит поэт, Он здесь. Он знает, что со Христом на земле человечество проложит путь к «вечному миру».

 

Станца вторая 

Эта славная Форма, этот невыносимый Свет, 

И это далеко сияющее пламя Величия, 

Что он не будет делать за столом высшего совета Небес, 

Сидеть посреди Единства Тринала,

Он отложил, и здесь с нами быть, 

Покинул дворы вечного дня,

И выбрал с нами темный дом из бренной глины.

Бог, пославший своего сына на Землю, принес ради этого жертву. Он оставил после себя небесный свет и «это далеко сияющее пламя Величия». Вот только один пример из множества ссылок на свет в этой статье. Он выступает как символ спасения и самого Неба.

Христос «оставил дворы вечного дня». Он покинул светлый мир и «избрал с нами темный дом из смертной глины». Говорящий празднует и хвалит этот выбор, он уважает его и понимает разницу между двумя мирами.

Станца третья

Скажи, Небесная Муза, не твоя священная вена

Позволить себе подарок Младенцу Богу?

У тебя нет ни стиха, ни гимна, ни торжественного стиха, 

Чтобы поприветствовать его в этом новом жилище, 

Сейчас, пока небеса не тронуты командой Солнца, 

Не сделал отпечатка приближающегося света, 

И все блестящее воинство караулить строем ярко?

В третьей строфе В Утро Рождества Христова поэт обращается к «Небесной Музе». Он риторически спрашивает, есть ли у небесной музы что-то, что она может дать ребенку. У них должен быть «гимн, торжественная мелодия или стих, чтобы спеть Хуму, только что вошедшему в «свою новую обитель». Это неотъемлемая часть введения, устанавливающая основную часть стихотворения, начинающуюся с пятой строфы. Настало время, говорит говорящий, сочинять песни и петь их младенцу.

 

Станца четвертая 

Посмотрите, как издалека на восточной дороге 

Звездные волшебники спешат со сладкими запахами: 

О, беги, помешай им своей смиренной одой, 

И смиренно положи его к Его блаженным ногам;

Имей честь первым приветствовать твоего Господа, 

И присоедини свой голос к ангельскому звону, 

Из его тайного алтаря, озаренного священным огнём.

Он побуждает музу, которая работает внутри него, бежать быстро и опередить «звездных волшебников» в этой строфе ‘ В Утро Рождества Христова . Это ссылка на трех волхвов, которые приходят, чтобы передать свои дары Христу. Собственная песня поэта, вдохновленная музой, но прибыть первой и лежать у «его благословенных ног». Это позволило бы «тебе» иметь «честь первого твоего Господа приветствовать».

 

Пятая строфа

Это была дикая зима, 

В то время как ребенок, рожденный на Небесах, 

Всё подло завёрнутое в грубые ясли лежит;

Природа в восторге от него

Сняла яркую отделку,

С ее великим Учителем так сочувствовать: 

Тогда для нее был не сезон

Распутничать с Солнцем, ее похотливым любовником.

Раздел «Гимн» « В утро Рождества Христова» начинается с пятой строфы. Это дар, который муза должна преподнести в предыдущей строфе. Этот раздел начинается с того, что поэт еще раз описывает вертеп. Это была «дикая зима», когда ребенок родился. Обстановка вовсе не была роскошной. Вместо этого он был «подлым» или просто «завернутым в грубые ясли».

Несмотря на это, все и все знали, кто он такой, и «трепетали» перед ним. Говорят, что персонифицированная природа «снимает… свою безвкусную отделку». Это начинает более длинное описание того, что естественные элементы мира делали в то время.

 

Станца Шесть

Только с честными речами

Она ухаживает за нежным воздухом 

Чтобы скрыть свою вину перед невинным снегом,

И на ее голый позор, 

Осквернить греховной виной,

Святая завеса девы белая, чтобы бросить,

Смущен, что ее глаза Создателя

Надо смотреть так близко на ее отвратительные уродства.

Вместо того, чтобы сеять бури или создавать что-то опасное, природа «заигрывает с нежным воздухом» красивыми или милыми и мирными речами. Природа покрывает себя «святым покрывалом девичьей белизны». Словно стесняясь того, как она выглядит естественно, природа прикрывается, чтобы ее создателю не пришлось смотреть «на ее мерзкие уродства». Но в седьмой строфе В Утро Рождества Христова , ее страхи отступают.

 

Станца седьмая

Но он, ее страхи прекратились,

Ниспослан кроткоокий Мир: 

Она, увенчанная оливково-зеленым венком, мягко скользнула

Вниз через вращающуюся сферу,

Его готовый предвестник,

С крылом черепахи любовные облака разделяющие;

И широко машет своим миртовым жезлом, 

Она устанавливает всеобщий мир через море и землю.

Создатель чувствует страхи природы, что она должна спрятаться, и вместо этого приносит ей покой. В виде угла «кроткоокий Мир» спускается с короной из зеленой оливы. Это его «готовый предвестник», призванный установить мир во всем мире.

Это намекает на общее представление о том, что во время рождения Христа войны на земле не было. В связи с его прибытием на землю не было ничего, кроме «всеобщего мира через море и землю».

 

Станца восьмая 

Нет звука войны или битвы

Был слышен мир вокруг;

Бездействующие копье и щит были высоко подвешены;

Крюковая колесница стояла

Незапятнан враждебной кровью;

Труба не говорила к вооруженной толпе;

И короли сидели неподвижно с ужасным взором, 

Как будто они наверняка знали, что их совран Лорд был рядом.

Факты мира повторяются в начале восьмой строфы В Утро Рождества Христова . Говорящий говорит, что звуков прицелов боя не было. Мир был спокоен, копья и мечи были «высоко подняты» из рук. Колесницы не двигались и не были запятнаны «враждебной кровью».

Все и везде знали, что происходит, и решили не вооружаться. Это было чувство покоя, еще неизвестного на Земле.

 

Станца Девять

Но мирной была ночь

Где Князь Света

Начало Его царствования мира на земле: 

Ветры с чудесным вистом,

Гладкий набор воды, 

Шепча новые радости мягкому океану, 

Кто теперь совсем забыл бредить, 

Пока птицы спокойствия сидят на зачарованной волне.

Природные образы возвращаются в стихотворение в девятой строфе « В утро Рождества Христова» . Здесь поэт говорит о покое ночи и о том, как «Князь света» начал свое правление. Ветры шевелились плавно и нашептывали «радости кроткому Океану». Опять же, олицетворение играет важную роль в том, как читатель должен понять влияние, которое Христос оказал на мир. Сам океан забыл «неистовствовать» или крутить свои течения, как обычно.

 

Stanza Ten

Звезды с глубоким изумлением

Стоять, пристально смотреть, 

Пренебрегая своим драгоценным влиянием;

И не полетят, 

Для всего утреннего света,

Или Люцифер, который часто предупреждал их оттуда, 

Но в их мерцающих глазах светились, 

До тех пор, пока сам их Господь не скажет и не прикажет им уйти.

Он переходит к разговору о звездах в десятой строфе «9».0128 В Утро Рождества Христова . Они наполнены «глубоким изумлением», кажутся даже ярче, чем обычно. Вместо того, чтобы исчезнуть при свете дня, они «не убегут». Они предпочитают оставаться до тех пор, пока «сам их Господь не прикажет». Только с его слов они решили покинуть небо. Ничто не могло убедить их, даже мысль о Люцифере.

 

Станца одиннадцатая

И хоть тенистый мрак

Дал день свою комнату,

Само Солнце сдерживало свою обычную скорость, 

И спрятал голову от стыда, 

Как его низшее пламя

Новопросвещенному миру больше не нужно: 

Он видел появление большего Солнца

Чем мог вынести его светлый трон или горящая ось.

Солнце входит в стихотворение в одиннадцатой строфе « В утро Рождества Христова» . Он, смущенный своим «низшим пламенем» и трудностями, поднимается, чтобы приветствовать Христа. В тот момент он знал, что его свет ничто по сравнению с «новым великим Солнцем». Мир был недавно озарен светом, который был гораздо более мощным и важным.

 

Двенадцатая станца

Пастухи на лужайке, 

Или до рассвета,

Сейт просто болтает в деревенском ряду;

Полный мало думали они, чем

Что могучий Пан

Было любезно жить с ними ниже: 

Возможно, их любовь или их овцы,

Было ли все, что так занято их глупыми мыслями;

Милтон описывает пастухов, которые были на лужайке на рассвете, «разговаривая в деревенском ряду». У них не было столько знаний о мире, как о звездах, луне и солнце. Они думали только о своей «любви или о своих овцах». Их простые мысли наполняли их умы. Но музыка наполняла воздух в этой части  В Утро Рождества Христова».

 

Тринадцатая строфа

Когда такая музыка сладка

Их сердца и уши приветствовали, 

Как никогда не было смертным взмахом пальца, 

Божественный голос

Ответ на струнный шум,

Как все их души в блаженном восторге восприняли: 

Воздух, который не хочется терять,

Тысячи отголосков еще продлевают каждую небесную близость.

Он пришел с ветерком и приветствовал их «сердца и уши». Это была музыка, которую никогда прежде не слышали на земле. Голос явно был полон божественности и приносил возвышение и восторг в их души.

 

Станца четырнадцатая

Природа, услышавшая такой звук

Под полым патроном

Место Синтии, захватывающий регион Эйри, 

Теперь почти выиграл

Думать, что ее часть выполнена,

И что ее царствование имело здесь свое последнее исполнение: 

Она одна знала такую ​​гармонию

Мог бы удержать все небо и землю в более счастливом союзе.

Природа, как прежде солнце, думала, что для нее больше нет цели на земле. Она знала, что эта песня, сила Божья, держит мир вместе «в более счастливом союзе», чем она могла бы. Ее «царствование имело здесь свое последнее завершение», и она больше не была нужна.

 

Пятнадцатая строфа

Наконец окружает их взгляд 

Шар круглого света,

Что длинными лучами выстроилась стыдливая Ночь;

Херувимы в шлемах 

И Серафим с мечом

Видны сверкающими рядами с раскрытыми крыльями, 

Громкая и торжественная арфа,

С невыразительными записками новорождённому Наследнику Небес.

Кроме того, в этой строфе « В утро Рождества Христова»  поэт обрисовывает, как в небе произошло еще одно захватывающее зрелище, наполненное светом. Был «шар круглого света», в котором можно было увидеть «херувимов» и «серафимов». Они появляются в своих сверкающих рядах с расправленными крыльями, демонстрируя себя и поя «громко и торжественно» для своего господина.

 

Станца шестнадцатая

Такая музыка (как говорится)

Раньше никогда не производился, 

Но когда в древности пели сыны зари,

Пока Творец велик

Его набор созвездий,

И уравновешенный мир на петлях повис,

И глубоко погрузил темные основания, 

приказывает волнистым волнам сохранить свое илистое русло.

Поэт отмечает, что оригинальность музыки уже отмечена, но он должен признать ее еще раз. Это никогда не было сделано раньше. Песня имела силу изменить поведение мира. «Бурлящие волны» сохранили свое «илистое русло», а «темные основания» земли были «заброшены» вглубь.

 

Семнадцатая строфа

Звоните, хрустальные сферы!

Однажды благослови наши человеческие уши

(Если у вас есть сила так коснуться наших чувств) 

И пусть твой серебряный звон

Двигаться в мелодичном времени, 

И пусть звучат басы небесного дип-органа;

И с твоей девятикратной гармонией

Макияж полной супруги ангельской симфонии.

Говорящий обращается к песне и призывает ее войти и изменить всех и все на земле в этой строфе ‘ В Утро Рождества Христова . Он должен «благословить наши человеческие уши» и «трогать наши чувства», если это возможно. Его «серебряный звон» и «певучее время» движется по земле.

 

Восемнадцатая строфа

Ибо если такая святая песня

Оберните нашу фантазию длинной, 

Время вернётся вспять и принесёт золотой век, 

И крапчатое тщеславие

Скоро заболеет и умрет,

И прокаженный Грех растает от земной плесени;

И сам ад прейдет, 

оставить свои унылые особняки на День вглядывания.

Теперь жизнь каждого должна быть посвящена святой песне, думает говорящий. Наша «фантазия» должна заключаться в нем. Перед лицом такой песни «Суета / Скоро заболит и умрет». Весь грех мира растает и «сам ад пройдет». Это обнадеживающее послание, намекающее на землю, к которой каждый хотел бы стремиться.

 

Станца девятнадцать 

Да, Истина и Справедливость, затем

Вернется к мужчинам,

Сфера в виде радуги; и, как слава,

Милосердие будет сидеть между ними, 

Престол в небесном сиянии,

С лучезарными ногами руль руля покрылся тканями;

И Небо, как на каком-то празднике, 

Распахнет настежь врата своего высокого дворцового зала.

Правда и справедливость тоже станут сильнее в этом мире. Они «вернутся к людям» вместе с «Милосердием». Эти силы изображены в виде королей на тронах, покрытых «небесным сиянием». Для говорящего это точка, в которой все приближаются к небу.

 

Станца Двадцатая

Но мудрейшая Судьба говорит нет: 

Это еще не должно быть так;

Младенец еще улыбается,

Тот, кто на горьком кресте

Должен возместить нашу потерю,

Так и себя и нас прославить: 

Но сначала тем, кто скован во сне, 

Бодрый роковой труба должна прогреметь сквозь пучину, 

Но, — останавливается говорящий в начале двадцатой строфы, — этого еще не может быть. Есть что-то, что должно произойти в первую очередь. Младенец, который улыбается в яслях, должен оказаться на «горьком кресте». Христос должен умереть за наши грехи, чтобы этот мир стал реальным. Тогда «и Он, и мы» будут прославлены.

 

Станца Двадцать первая

С таким ужасным лязгом

Как на горе Синай звенел

Пока красное пламя и тлеющие облака разгоняются: 

Стареющая Земля в ужасе 

В ужасе от взрыва,

Встряхнуть от поверхности к центру,

Когда на последнем сеансе в мире,

Страшный Судия в воздухе раскинет свой трон.

Мрак окутывает оптимистическое настроение, которое до сих пор сохранялось в первых двадцати строфах. Прежде чем воцарятся надежда и покой, придется столкнуться с большой депрессией и страхом. Страх очень хорошо обрисован в этой строфе. Он описывает сотрясение земли и «ужасный лязг», доносящийся с горы Синай. Это судный день, перед которым стоят все живущие на земле.

 

Станца Двадцать вторая

И вот наконец наше счастье

Полный и совершенный,

Но теперь начинается; с этого счастливого дня

Старый дракон под землей,

В более жестких пределах,

Пока еще не половина его узурпирована,

И гнев, видя, что его королевство рухнуло, 

Размахивает чешуйчатым ужасом сложенным хвостом.

Ужас предыдущей строфы уходит и начинается «блаженство / Полное и совершенное». Мильтон использует метафору дракона, брошенного под землю и связанного. Его власть намного меньше и менее ужасна, чем была. Его королевство потерпело неудачу. Эти образы связаны с дьяволом и человеческим грехом.

 

Станца Двадцать Третья

Оракулы немые;

Нет голоса или отвратительный гул

Пробегает сквозь арочную крышу в словах обманывая.

Аполлон из его святилища

Не может больше быть божественным, 

С глухим визгом уходит крутой Дельфос.

Нет ночного транса или заклинания дыхания

Вдохновляет бледноглазого жреца из пророческой кельи.

Следующие строки В Утро Рождества Христова ссылка Греция и Рим. В какой-то момент в них была доля правды, но теперь все по-другому. Жрецы не вдохновляются заклинаниями и не прославляют чудеса этого мира.

 

Станцы Двадцать четвертая и Двадцать пятая

Над одинокими горами, 

И шумный берег,

Слышен голос плача и громкого плача;

Из призрачной весны и долины

Окантовка тополем бледным, 

Прощальный Гений со вздохом послан;

С порванными локонами

Нимфы в сумеречной тени спутанных зарослей скорбят.

 

В освященной земле,

И на святом очаге 

Ларсы и Лемуры стонут с полуночной жалобой;

В урнах и круглых алтарях,

Тоскливый и умирающий звук

Причудливо пугает фламенов на службе;

И холодный мрамор словно потеет, 

В то время как каждая особая сила отказывается от своего привычного места.

Эти изображения темные, но они подтверждают изменения, грядущие в мире. Старые языческие религии разваливаются, и никто больше не хочет о них думать. Они злые, говорящему, что будут изгнаны из мира.

Милтон изображает, что эти старые религии стонут, умирают и разваливаются на части. «каждая особая сила» покидает «свое обычное место».

 

Станца Двадцать Шестая

Пеор и Баалим

Оставьте свои храмы тусклыми, 

С этим дважды побитым богом Палестины;

И воссиял Астарот,

Королева и мать Небес,

Теперь сидит не опоясанный святым блеском свечей;

Либик Хэммон сжимает свой рог;

Напрасно скорбят тирские горничные о раненом Таммузе.

Двадцать шестая строфа наполнена ссылками на различных богов и религий. Он говорит о том, как «напрасно скорбят тирские девы» и как «Феор и Ваалим» отброшены назад в историю, где им и место. Они больше не правят.

 

Станцы двадцать седьмая и двадцать восьмая

И угрюмый Молох, бежал,

Оставил в тени страх

Его пылающий идол самого черного оттенка:

Напрасно с кольцом для тарелок

Они зовут ужасного короля,

В унылом танце около печи синей.

Жестокие боги Нила так же быстры,

Исида и Орус, и пес Анубис, поспеши.

 

Не видно Осириса

В Мемфианской роще или зелени,

Вытаптывание непролитой травы с громким мычанием;

И он не может быть в покое

В его священном сундуке,

Ничто, кроме глубочайшего Ада, не может быть его саваном:

Напрасно с бубнами темные гимны

Волшебники, украденные соболями, несут его почитаемый ковчег.

Похожая картина появляется в следующей строфе, когда он упоминает «Молоха», ханаанского божества, убегающего и оставляющего своих «горящих идолов». То же самое происходит и с «богами Нила». Они быстро покидают мир.

Наконец, он упоминает «Озириса», бога загробной жизни в египетской мифологии. Он не может остановиться и отдохнуть, и его единственным покровом является ад.

 

Станца Двадцать Девятая

Он чувствует из земли Иуды

Рука ужасного Младенца,

Лучи Вифлеема ослепляют его сумрачный эйн;

Ни все боги кроме

Смело держись дольше, 

Не Тифон огромный, заканчивающийся змеиным шпагатом: 

Наш Младенец, чтобы показать истинное Божество, 

Может в своих пеленках управлять проклятой командой.

Боги прошлого знают, что что-то изменилось. Они могут чувствовать «ужасную руку Младенца» и свет, сияющий из Вифлеема. Он ослепляет их и уничтожает. Ребенок, хотя и новичок в этом мире, настолько силен, что своей рукой он «управляет проклятой командой».

 

Тридцатая строфа

Итак, когда Солнце в постели,

Занавес с облачно-красным, 

Упирается подбородком в восточную волну,

Бледные стекающиеся тени

Отряд в адскую тюрьму,

Каждый скованный призрак соскальзывает в свою могилу,

И фейри в желтой юбке

Лети за ночными скакунами, покидая лунный лабиринт.