Битва при Пуатье 1356 — Русская историческая библиотека

Битва при Пуатье 19 сентября 1356 г. наряду с боями при Креси 1346 г. и Азенкуре 1415 г. была одним из трёх главных сражений Столетней войны. Иногда она именуется также битвой при Мопертюи (Maupertuis) по имени ближайшей к её месту деревни, неподалеку от города Пуатье (сейчас департамент Вьенны, Франция). В этом бою английские войска принца Уэльского Эдуарда (Чёрного принца) наголову разбили французскую армию под командованием короля Иоанна Доброго.

Ободренный успехами английского оружия принц Эдуард Уэльский, известный в истории под именем «Черного принца», вторгся, в 1356 году, вглубь Франции. В то время, когда он с 8.000 (по другим данным, с 12-14 тысячами) войска осаждал замок Роморантен, французский король Иоанн Добрый собрал 50.000 войска (из них 20 тысяч тяжёлой конницы), намереваясь отрезать ему отступление. В армии Иоанна находились четверо его сыновей, брат, более 20 крупных герцогов и графов и 140 владетелей, имевших собственное знамя.

Принц Эдуард снял осаду и двинулся к Пуатье, но французское войско опередило его, и принц вынужден был принять сражение. Англичане заняли позицию на возвышенной равнине у деревни Мопертюи. Стрелки из лука, лучшее войско англичан, и легкая пехота стали за земляной насыпью на краю высоты, поросшей виноградником. За ними находились спешенные латники, лошади которых были отосланы в обоз. Другая часть стрелков легла в кусты по обеим сторонам узкой лощины, по которой поднималась на высоту единственная дорога, ведущая в Мопертюи. В числе английских вождей находились знаменитые рыцари: графы Уорвик, Солсбери и Суффольк, и лорды Чандос и Одели.

Битва при Пуатье 1356 г. План. Синим цветом обозначены французские войска, красным — английские

Автор изображения — ChrisO

 

Французский король перед битвой при Пуатье разделил свои войска на три почти равные части, около 17.000 человек в каждой. Первою из них предводительствовал герцог Орлеанский, второю дофин, а третьей сам Иоанн Добрый, который по окончании рекогносцировки, произведенной рыцарем Рибомоном, приказал войскам немедленно наступать к занятой англичанами высоте.

Первое нападение возложено было на 300 тяжеловооруженных конных латников и 600 спешенных, под командой маршалов Оденгама и Клермона.

Перед началом битвы при Пуатье к французам явился папский легат – кардинал Талейран Перигор, с предложением своего посредничества, для избежания кровопролития. Он объявил, что принц Эдуард, понимая свое опасное положение, соглашается на уступку завоеваний, сделанных им в этом и в предыдущем походе, с условием свободного отступления. Король Иоанн отказал и потребовал, чтобы принц сам Уэльский отдался в плен и привел с собой в плен 100 своих вельмож и рыцарей. Полагаясь на своё подавляющее численное превосходство, французы были так уверены в победе, что их герцоги уже говорили о том, как поведут в Париж Чёрного принца, закованного в цепи.

Таким образом, день накануне битвы при Пуатье, 18-е сентября 1356, прошёл в переговорах. Принц Эдуард, воспользовавшись этим промедлением, усилил ночью свою позицию новыми окопами и засеками и близ правого своего фланга поставил в засаду 600 латников и стрелков, под командой известного Каптала де Бюш, которому во время боя предписано было атаковать левый фланг неприятеля.

Битва при Пуатье 1356. Миниатюра к «Хроникам» Фруассара

 

Битва при Пуатье началась утром 19 сентября 1356. Французские маршалы Оденгам и Клермон двинулись с авангардом к лощине, которая была так узка, что по ней могли ехать рядом только четыре всадника. Французы были встречены там тучей стрел английских стрелков, засевших в кустах. После упорного сопротивления, французы были вынуждены отступить в величайшем расстройстве. Оденгам был убит, Клермон захвачен в плен, и весь французский авангард со значительной потерей бросился на первую линию своих войск, которую привел в расстройство. Беспорядок сообщился и второй линии, часть которой, пораженная паническим страхом, обратилась в бегство, тогда как другая, под начальством дофина, старалась удержать напор преследующих англичан.

Битва при Пуатье 1356 года. Миниатюра XV века

 

В это самое время отряд Каптала де Бюша, выступив из засады, напал на левый фланг французов, а принц Эдуард, приказав своим латникам сесть на коней, устремился на второй неприятельский корпус с фронта. Те французские рыцари, которым в битве при Пуатье было поручено охранение находившихся в этом корпусе принцев, посреди величайшего расстройства удалили их из боя и таким образом неумышленно подали пример к бегству, которому последовало все войско.

Один король Иоанн неустрашимо поддерживал бой со спешившеюся конницею. Выиграв благодаря этому время, герцог Орлеанский снова построил первую линию за третьей, и тогда началось настоящее сражение. Особенно упорная схватка произошла вблизи короля, который, сражаясь при Пуатье, вовсе не думал о бегстве, несмотря на то, что ряды окружавших его храбрых воинов беспрерывно редели и что бывший при нем любимый (младший) сын его, Филипп, был опасно ранен.

Неприятели, уважая геройское мужество короля, щадили его до тех пор, пока не прискакал принц Уэльский, преследовавший бегущих с другой стороны. Тогда король, будучи более не в силах защищаться, сдался в плен служившему в английском войске французскому рыцарю, Денису Морбеку. Сын короля, Филипп, подвергся той же участи.

Пленение французского короля Иоанна Доброго в битве при Пуатье 1356

 

Преследование французов после битвы продолжалось до самых ворот города Пуатье. Его остановило лишь наступление ночи. В сражении при Пуатье погиб или был пленён цвет французской аристократии. Французские потери доходили до 11.000 убитыми, и 14.000 пленными, в числе которых были: один архиепископ, 13 графов и 70 баронов. Погибли герцог бурбонский, коннетабль Франции, епископ шалонский, шестнадцать баронов, 2.426 рыцарей и несметное множество простых воинов.

Урон англичан в битве при Пуатье был малозначителен, и эта победа Чёрного принца оказалась ещё более громкой, чем та, которая была одержана его отцом у Креси в 1346 году. В добычу было взято столько золота, серебра, дорогих уборов, одежды, драгоценного оружия, что эти массы богатства превзошли все ожидания англичан. Еще больше было обещано им пленными, которых они отпустили на честное слово; освобождаемые французы обещались заплатить все к Рождеству.

Король Иоанн сделал в битве при Пуатье две ошибки. Вначале он приказал своей кавалерии напасть на английскую пехоту, стоявшую в узком овраге, а когда это нападение было отражено, и англичане устремились на равнину, он приказал своим всадникам сходить с коней. По причине этих неудачных распоряжений французы и потерпели при Пуатье поражение. Увидев промахи Иоанна Доброго, лорд Чандос сказал Черному принцу: «Идите вперед, победа будет на вашей стороне. Направляйтесь прямо туда, где находится ваш противник, французский король; там разрешится вопрос, кто будет победителем. Этот король, как всем известно, так храбр, что не будет спасаться бегством». Так всё и произошло на самом деле.

Эдуард «Чёрный принц», сын английского короля Эдуарда III, герой Столетней войны. Миниатюра XV века

 

Принц Уэльский выказал в сражении при Пуатье геройскую храбрость, но еще больше славы приобрел почтительностью к пленному королю: он сам прислуживал Иоанну за столом, хвалил храбрость его и Филиппа.

В Бордо он всю зиму делал для них праздники. Весной Иоанн и Филипп были отвезены в Англию, приняты королем английским Эдуардом III с почетом и жили в Виндзоре, как гости. Но Англия, подобно Франции, нуждалась в отдыхе, поэтому после битвы при Пуатье в Столетней войне было заключено перемирие на два года.

 

Главная битва христианской Европы | Warspot.ru

Октябрь 732 года выдался необычно морозным. Даже на южных границах франкских земель осень уже вступила в свои права, окрасив листву во все цвета золотого и красного. Ранним утром 10 октября Карл Мартелл смотрел, как внизу у подножья холма пришла в движение армия арабов. Теперь между ним и кавалерийской лавой арабских всадников оставались лишь четверть лиги поросшего травой холма, да стена щитов, которые держали франки и немногочисленные оставшиеся воины Аквитании — все, кто смог и успел прийти на это поле

неподалёку от Тура, на котором должно было решиться всё. Ленивое утреннее солнце вставало из-за леса, разрывая желтизну холма резкими длинными тенями. Скоро всё начнётся!

За два года до сражения. Халифат и Аквитания

Если говорить о политической карте этого региона накануне битвы при Пуатье, то к 730 году она была очень разношёрстна. Главным игроком не ней была отнюдь не Франкская империя. Омейядский халифат, раскинувшийся от песков Средней Азии до вод Атлантического океана и от Персидского залива до Страны Басков, давно уже укрепился в южных Пиренеях. Продвигая своё влияние на север в земли христиан, арабы не собирались останавливаться на достигнутом. Несмотря на ряд болезненных поражений от хазар в битве при Ардебиле и в череде восстаний, халифат находился на пике могущества и превосходил любую европейскую державу.

Омейядский халифат

Новый наместник Эль-Андалусии Абд аль-Рахман (Абд ар-Рахман) был не просто правоверным мусульманином, но и обладал настойчивым характером. Он видел себя кем-то большим, нежели наместником далёкой северной Кордовы. Для того, чтобы возвыситься, были необходимы слава, золото и победы.

Именно это он и желал получить в землях, которые через много лет назовут Каталонией.

К северу от земель, контролируемых халифатом, лежали земли Васконии и Аквитании. Если с герцогством Васкония всё было достаточно просто — это был вассал Эда Аквитанского, то с Аквитанией было намного сложнее. Некоторые историки считают Эда Великого политиком едва ли не более великим, чем Карл Мартелл, и небезосновательно. К 730 году он уже более 20 лет успешно воевал с арабами по всей своей южной границе, разбив их в нескольких сражениях, крупнейшим из которых была битва при Тулузе. Незадолго до прихода Абд аль-Рахмана, Эд Аквитанский выдал свою дочь Лампагию за тогдашнего эмира берберов Мунузу. Источники говорят, что красота Лампагии была так велика, что Мунуза, не желая огорчать жену, перестал воевать с Эдом Аквитанским. Вряд ли это так, однако мы можем сказать точно, что к 730 году до самого появления Абд аль-Рахмана в регионе сохранялось относительное затишье.

Королевство франков

Отношения аквитанского правителя с франками были не менее сложными. Будучи вассалом Франкского королевства, Эд воспользовался междоусобной войной франков и в 715 году объявил себя независимым правителем Аквитании. В 718 году в обмен на военную помощь его титул признал Хильперик II, воевавший в то время с Карлом Мартеллом. Однако судьба и воинская удача не были благосклонны к Эду и его союзникам: 14 октября 719 года они потерпели поражение в битве при Суассоне и вынуждены были отступать за Луару, преследуемые армией франков. После Мартелл, ничего не забыв, несколько раз вторгался в Аквитанию, дважды захватив и разграбив Бурж. В общем, отношения двух крупнейших христианских королевств того времени были сложными.

За два года до сражения. Франки

Первая и главная европейская империя тогда ещё не стала империей. Королевство франков в это время чувствовало себя прекрасно — настолько, насколько прекрасно может чувствовать себя растущее государство, сотрясаемое междоусобными войнами, нападениями на союзников и врагов, отгрызающее огромные куски территории у своих соседей. Но начнём по порядку.

Карл Мартелл не был королём или императором франков, а только скромным мажордомом — управителем королевского двора. Практически же в его руках давно сошлись все нити управления: экономика, политика, армия — всё было в его власти, кроме титула. Он управлял, но не правил. Для того чтобы продолжать оставаться правителем страны, ему нужен был король. Сначала Хлотарь IV, после его смерти Хильперик II, потом Теодерих IV… Королей было много, а власть была по-прежнему в руках Карла Мартелла.

Карл Мартелл

К 730 году франки весьма успешно воевали практически со всеми своими соседями: с фризами на севере, с саксами на востоке, аквитанцами на юге, а также ещё с полудюжиной других мелких племён и королевств. Территория королевства увеличивалась за счёт как прямых аннексий, так и приведения бывших врагов к вассалитету. Одним словом, Франкское королевство к 730 году стало главной силой в Западной и Центральной Европе, уверенно тесня всех своих конкурентов.

За год до сражения.

Арабская армия

Обладая огромным войском, Омейядский халифат, однако, имел те же проблемы, что и любая империя Античности и раннего Средневековья. Его размеры не позволяли вовремя реагировать на возникающие региональные угрозы, посылая туда армии постоянной готовности. Поэтому зачастую, как и у любого другого государства того времени, армии халифата комплектовались по смешанному признаку: ядром становились выделенные халифом войска, вокруг которых собиралось местное ополчение.

Источники говорят, что Абд аль-Рахман привёл с собой из арабской Африки около 30 000 воинов, но, судя по всему, это сильно завышенная оценка. Для того чтобы хотя бы рамочно ограничить количество войск, необходимо посмотреть на другие сражения халифата в то же время. Чтобы не идти на поводу у хронистов, часто завышающих численность своих победоносных армий, выберем те сражения, в которых войска халифата проиграли.

Например, по заявлению источников, на битву при Ардебиле халифат выставил 25 000 человек. Надо обратить внимание на то, что арабские хронисты максимально занизили количество своего проигравшего битву войска, приписав по любимой средневековой традиции противнику десятикратное превосходство. Рассматривая битву при Тулузе, мы видим, что арабские источники, описывая её, оценивают свои силы в 30 000 человек, также завышая силы аквитанцев в 10 раз от своих. Практически во всех проигранных халифатом в этот период сражениях фигурирует схожая численность войск, на основании чего можно сделать вывод, что 20 000 или 30 000 человек для экспедиционного корпуса халифата того времени будет вполне разумной численностью — возможно, несколько завышенной, но разумной.

Также необходимо помнить, что, например, во время неудачного похода на Фергану в 724 году к моменту выступления к войску не присоединились адзиты. Количество не пришедших войск оценивалось примерно в 4000 человек, что нашло отражение в источниках. Стало быть, мы можем сказать, что 4000 воинов — значительная часть войска, достаточная для упоминания в хронике, хотя и не главная, потому что поход на Фергану состоялся и без них.

Арабские воины

С учётом вышесказанного, а также удалённости театра военных действий, можно предположить, что Абд аль-Рахман привёл с собой в Эль-Андалусию не менее 10 000 (скорее, немного больше) конных воинов. Также Абд аль-Рахман в 731 году получил от 5000 до 10 000 человек резервов из Египта. Местные арабы и прочие народы, живущие в Испании, ожидая богатой добычи, также должны были участвовать в походе.

Ещё одним доказательством того, что численность войска халифата к 732 году вряд ли была меньше 20 000 воинов, является то, что в военной кампании весной и летом 732 года арабская армия была разделена на две части. Стало быть, она была слишком велика, чтоб командовать ей на марше в одной колонне. В условиях отсутствия средств связи максимальное количество войск, которым можно было управлять в тот период, оценивается примерно в 10 000 человек, из чего можно сделать предположение, что армия была сильно больше этого числа.

Предположение, что армию меньшего размера разделили на две части для удобства управления, не будет сколь-нибудь реальным, потому что впереди было генеральное сражение, причём место его выбирал противник. Кроме того, командующий арабской армией не мог не знать, что воевать ему придётся против Эда Аквитанского, который совсем недавно разбил арабов под Тулузой и оценивался арабскими хронистами как чрезвычайно опасный и хитрый враг. Делить небольшую армию перед генеральным сражением с сильным противником — не самая лучшая идея.

Необходимо помнить, что, кроме непосредственно боевых действий против франков, Абд аль-Рахман должен был решить проблему с мятежом Мунузы, который отказался принять назначение Абд аль-Рахмана и вступил с ним в прямую конфронтацию.

Исходя из всего перечисленного, можно с достаточной степенью вероятности утверждать, что армия Омейядского халифата насчитывала от 20 000 до 30 000 человек, включая сюда обозных слуг, охрану обоза, примкнувшие местные племена и прочих.

Если говорить о составе армии, то франкские и арабские источники синхронно говорят о том, что это была преимущественно конница. Более того, если проанализировать подобные сражения Омейядского халифата, можно увидеть, что основную часть войск на поле боя являла именно конница. Так было и при Тулузе, и при Ардебиле, и во время похода на Фергану. Это полностью укладывается в рамки культурной традиции халифата.

Существует мнение, что именно во время похода, закончившегося битвой при Пуатье 732 года, заметная или даже наибольшая часть войска арабов была пешей. Опираясь на данные источников, можно сказать, что это мнение ошибочно сразу по ряду причин. Практически все описания прочих сражений халифата арабскими хронистами того периода однозначно говорят о массированном использовании кавалерии.

Арабские конные лучники

Кроме того, дистанция от границ территории, контролируемой Омейядским халифатом, до места сражения по прямой составляет 480 километров. В реалиях VIII века, с отсутствием дорог достаточной пропускной способности и заметно большего количества леса, чем сейчас, можно с уверенностью сказать, что пройти арабам пришлось не менее 700 километров, а скорее и больше. Мы не учитываем манёвры арабской армии во время войны в Аквитании и подавлении восстания Мунузы. Если учитывать, что половина армии шла горными перевалами через Страну Басков…

Максимальная скорость движения пешей армии при отсутствии боевых действий составляла 12–15 километров в день. Кроме того, армия абсолютно точно шла, не имея подготовленных припасов не территории Аквитании и королевства франков, а, значит, неминуемо отвлекалась на грабежи. Очевидно, что преимущественно пешая армия таких размеров просто не дошла бы до Пуатье к сентябрю.

Несомненно, в арабской армии была пехота — кому-то нужно было защищать обоз и лагерь, вести инженерные работы и заниматься прочими подобными делами. Но, судя по всему, количество пеших было крайне невелико, и вряд ли сильно превышало количество обозных слуг, которые, кстати, также могут считаться пехотой.

За полгода до сражения. Вторжение

«Зима — единственное, что отделяет армии христиан от поражения, а их королевства от катастрофы. С первым днём тепла все воины халифата двинутся на север, чтобы отплатить франкам за позор былых поражений. И не будет такой силы к северу от Кордовы, которая сможет встать на пути армии Аллаха».

Для начала Абд аль-Рахман должен был разобраться с мятежниками, что он блестяще и проделал. Мунуза, не признавший власти нового правителя, надеялся на помощь своего тестя Эда Великого, однако Абд аль-Рахман знал, что сейчас фактическому королю Аквитании совсем не до того. Карл Мартелл снова вторгся в Аквитанию, и все силы аквитанского правителя были в ближайшее время заняты на севере. Поэтому в кратчайшие сроки армия наместника Эль-Андалусии оказалась у стен столицы Мунузы Аль-Бабе и взяла её приступом без малейших проблем. Сам Мунуза был убит, а его жена, дочь Эда Аквитанского Лампагия, взята в плен. В очередной раз, как пишут уже арабские хронисты, её красота победила победителя — Абд аль-Рахман отправил женщину своему повелителю халифу Хишаму ибн Абд аль-Малику в Дамаск.

Началом же выступления армии халифата против франков без всяких уточнений традиционно считается «начало 732 года». Однако ближайшее рассмотрение маршрута движения и состава армии халифата однозначно говорит нам о том, что вторжение началось не ранее апреля или мая 732 года.

Как уже говорилось выше, армия халифата была разделена на две части. Первая двинулась на север из Септимании и в сторону Роны, по привычному уже пути — походя сметая незначительные силы местного ополчения, захватывая и грабя по пути десятки поселений. Собранные местными жителями к этому времени озимые были отличным способом кормить армию и конское поголовье, прилагая для этого минимум усилий.

Вторая часть армии Абд аль-Рахмана, которую он возглавил лично, двинулась через Пиренеи Ронсевальским перевалом, оказавшись, таким образом, в тылу армии Эда в регионе, где никто арабов не ждал. Именно это событие позволяет нам уверенно говорить о том, что начало похода датируется сроком не ранее апреля. Попытка армии преодолеть Пиренеи в феврале-марте окончилась бы безрезультатно, потому что в этот период местные перевалы ещё закрыты снегом.

Пиренеи зимой

Существует также версия, что вступление арабской армии в Аквитанию было не вторжением, а Абд аль-Рахман ставил своей целью исключительно грабёж и не собирался захватывать территории, планируя обычный набег. Однако несколько фактов прямо противоречат этой версии.

Во-первых, это слишком быстрое продвижение армии халифата на север. Как уже говорилось выше, за несколько месяцев она прошла не менее, а скорее и более 700 километров через горы, осады, грабежи Аквитании и генеральное сражение при Гаронне. Арабская армия шла в сторону Пуатье и Тура с очень приличной скоростью, особо никуда не отклоняясь. Обращаясь к опыту ранних набегов на Аквитанию, мы видим, что набег может затрагивать и гораздо большую территорию, но никогда не бывает устремлён настолько вглубь страны. О том же говорит и, например, опыт половецких набегов на Русь.

Во-вторых, если войска идут в набег, они всегда избегают генерального сражения. Задача состоит не в том, чтоб разбить главную армию противника, а в том, чтобы как можно больше награбить и унести награбленное в целости.

В-третьих, к моменту битвы при Пуатье арабская армия была перегружена добычей, что неоднократно отмечалось как арабскими, так и франкскими источниками — настолько, что даже не смогла увезти награбленное при отступлении. То есть, если это был набег, то смысла принимать бой при Пуатье не было никакого.

Всё это позволяет нам обоснованно не согласиться с предположением, что кампания 732 года была обычным набегом.

К началу лета соединившаяся армия халифата подошла к Гаронне, что неподалёку от Бордо, где её ожидала армия Эда Аквитанского. Будучи опытным военачальником, Эд понимал, что его армия уступает арабам во всём — в количестве, в качестве, в манёвре. Поэтому он занял, на его взгляд, выгоднейшую позицию, перекрыв самый удобный для переправы через Гаронну брод. Однако Абд аль-Рахман не стал переправляться с перспективой вступить в бой с армией аквитанцев прямо на переправе, а воспользовался превосходством в манёвре, обошёл армию Эда и преодолел Гаронну в нескольких десятках километров выше по течению, после чего пошёл на столицу Аквитании, оставив небольшой заслон. Эд был вынужден сняться с позиции и преследовать армию халифата.

Кавалерия франков ведёт бой на переправе (реконструкция)

Потеряв выгодную позицию, армия Аквитании, состоящая в основном из пешего ополчения, проиграла бой, не начав его. В поле арабская кавалерия, пользуясь превосходством в манёвре, легко уничтожила пехотный строй, рассеяв своего противника.

Если верить арабским источникам, потери аквитанцев были ужасающими — армия Эда была перебита и рассеяна полностью. Арабские хронисты пишут: «Эта армия [арабская] прошла везде, подобно разрушительной буре». От разгрома ушла только тяжёлая конница аквитанцев, состоявшая из высшей военной элиты и их дружин. Реальные потери аквитанцев наверняка были сильно завышены арабами, но в данном случае это не играло никакой роли: армия, даже если и была просто рассеяна, перестала быть единой силой, и собрать её снова не было ни времени, ни сил. Больше никто не мог задержать продвижение арабов на север.

После разгрома Эд Аквитанский с остатками своей армии двинулся в Париж, чтобы призвать Карла Мартелла забыть о разногласиях и вместе выступить против арабского вторжения.

За день до сражения. Армия франков

То, что пешее родовое ополчение не способно на равных воевать с арабской конницей, было ясно уже давно. Выборные бойцы отлично держали удар и дрались в рукопашной, раз за разом опрокидывая врага, были малоуязвимы для арабских стрел, закрываясь щитами, но не были способны атаковать не только всадников, но и арабскую пехоту. Плохо обученная строевому бою, едва начав движение, фаланга ополченцев немедленно разваливалась, превращалась в толпу и теряла свой единственный козырь, делающей её грозной силой — не могла выставить стену щитов и становилась лёгкой добычей лучников и всадников. С этим надо было что-то делать.

О численности и составе армии франков, к счастью, мы можем говорить с несколько большей уверенностью, чем об армии халифата — а всё потому, что известны некоторые документы о верстании земель и правилах мобилизации франков. Правда, источники эти относятся к периоду Людовика Благочестивого и отстоят от битвы при Пуатье на 50 лет, однако, сравнивая документы о владении землёй начала VIII века с более поздними мобилизационными нормами, можно сказать, что кардинальных изменений по количеству выставляемого войска с единицы земли за 50 лет не произошло.

Нам известно максимальное количество войск, которое Людовик Благочестивый теоретически мог собрать с 700 пагусов (крупная административная единица в империи Каролингов) — это гигантская по тем временам армия в 35 000 человек. Следует обратить внимание, что это теоретически максимальное количество войск, которое в реальности собрать было невозможно.

Армия того времени — в первую очередь родовое ополчение, которое, как и более позднее феодальное ополчение, никогда не могло быть выставлено полностью в заявленном количестве. Конечно, если, например, в Нейстрию вторгался враг, то ополчение Нейстрии могло собраться в полном списочном составе и встретить неприятеля у порога своего дома. В любом другом случае родовое ополчение собраться могло только частично: кого-то было необходимо оставить для сохранения внутреннего порядка, кто-то просто саботировал призыв и не являлся на чужую войну в чужой земле. Конечно, за это жестоко наказывали, но желающих всегда хватало.

Нельзя забывать, однако, что к 780-м годам, то есть через 50 лет после времени Карла Мартелла, Франкское королевство территориально выросло более чем в два раза, увеличив более чем в два раза и мобилизационный резерв — в первую очередь, за счёт полностью поглощённого Лангобардского королевства.

Часть войск Карлу Мартеллу было необходимо оставить на восточной границе, где велись непрекращающиеся войны с родственными франкам германскими племенами. Вывод войск оттуда означал потерю Франконии и недавно подчинённых, но не смирившихся с этим Алеманнии и Баварии, где всё ещё велась борьба за независимость.

Таким образом, верхним рамочным ограничением войск, которые мог собрать Карл Мартелл, можно считать примерно 10 000 человек, что косвенно подтверждает великолепная скорость реакции франков на угрозу. В конце лета Карл Мартелл ещё вёл переговоры с Эдом Аквитанским в Париже о совместном противостоянии арабскому вторжению, а в конце сентября он с армией уже находился в непосредственной близости от Тура.

Воины франков

Как уже говорилось, основу франкской армии того периода всё ещё составляло пешее родовое ополчение. Несмотря на существенное увеличение при Карле Мартелле численности тяжёлой кавалерии, она всё ещё была в серьёзном меньшинстве. Разные исследователи определяют её долю от 1/10 до 1/3 всего войска. Изучая течение сражения при Пуатье, где в первую очередь описан пеший порядок построения франков, можно с уверенностью предположить, что количество тяжёлой франкской кавалерии при Пуатье не было большим — не более 15%. Несомненно, кавалерия франков сыграла свою роль, но, в первую очередь, роль эта была вспомогательной.

Отдельно необходимо сказать об Эде Аквитанском, которому пришлось смириться с потерей своего недавно приобретённого статуса независимого правителя и признать вассалитет королю франков. Точно неизвестно, какой армией он располагал в битве при Гаронне, но арабские и франкские хронисты писали о чудовищных потерях аквитанцев. Мосарабская хроника говорит: «Один бог знает счёт убитым». Арабские источники, в общем, подтверждают это, называя потери аквитанцев чудовищными: «Только конница смогла скрыться…»

При рассмотрении битвы при Гаронне предположение о том, что аквитанская армия была разбита полностью, а уцелела только тяжёлая кавалерия, состоящая из личных дружин высшей военной элиты, кажется очень вероятным. Как мы отметили выше, кавалерии в армии аквитанцев — по сути, тех же франков — вряд ли составляла более 15% всей армии. Армия Эда точно не превышала по величине и выучке армию Карла Мартелла, потому что в длившемся уже долгое время противостоянии Аквитании и франков Аквитания не одерживала никаких значительных побед.

Теперь, исходя из сказанного, мы рамочно можем оценить примерное количество войск под командованием Карла Мартелла, пришедших на поле при Пуатье. Это до 10 000 франков, подчинявшихся непосредственно Карлу Мартеллу, из которых до 7000 составляло пешее родовое ополчение, усиленное дружинами менее знатной и богатой военной элиты франков, которая не смогла позволить себе выставить конных воинов, а также около 1500 всадников тяжёлой профессиональной кавалерии. Сопоставимое, но меньшее количество кавалерии подобного типа привёл с собой Эд Аквитанский. Таким образом, с большой долей уверенности мы можем говорить, что всего в армии франков при Пуатье было до 10 000 человек, из которых 7000−8000 составляла пехота, и 2000−2500 — конница.

Скрамасакс (реконструкция)

Франкское родовое ополчение того времени представляло собой иррегулярные части, призываемые королём франков на непродолжительное время военных походов. По сути, это были выборные граждане, которые, имея своё оружие или вооружённые общиной, выставлялись по призыву от поселения. Основным их вооружением было копье длиной от 190 до 240 см со сравнительно небольшим листовидным наконечником и большой круглый деревянный щит, обеспечивающий достаточную защиту от лучного обстрела, а также от ударов в ближнем бою.

Также можно говорить о довольно большом распространении в качестве дополнительного оружия ближнего боя скрамасаксов общей длиной до полуметра. Остальное оружие присутствовало, однако его количество было исчезающе мало.

Шлемы, а тем более доспехи, в родовом ополчении были редкостью. По крайней мере, более поздние «Иллюстрированные каролингские хроники» прямо ассоциируют шлемы с профессиональными военными и высшей аристократией, а остальные вооружённые люди изображены там, имея из защитного снаряжения только щит.

Также в описании боя упоминаются лучники, однако по официальным документам того времени нельзя сказать, что они составляли какую-то значительную часть войска. Зато точно можно считать, что они не являлись отдельным видом войск и не строились отдельными отрядами. Франкские луки того периода — простые монотельные деревянные, используемые в первую очередь для охоты. Такой лук с удовлетворительной точностью способен поражать бездоспешного воина на дистанции до 40 метров. Натурные опыты показывают, что стрела такого лука уже с дистанции 25 шагов не пробивает деревянный щит. Неплохо от франкского лука защищала кольчуга, а шлем того времени являлся полностью непреодолимой преградой.

Кавалерия франков

Кавалерия франков той эпохи — это вооружённые копьями и щитами всадники, практически всегда, судя по изображениям в источниках, имевшие шлем и часто защиту корпуса, обычно кольчугу. Клинковое оружие у всадников изображено не всегда, что имеет под собой основания. В VIII веке меч всё ещё являлся крайне дорогим предметом, доступным в основном только военной аристократии и воинам личной дружины, а скрамасакс в то время ещё не достиг нужной длины и для использования с коня был мало пригоден.

В отличие от более поздней тяжёлой кавалерии, франкские всадники не атаковали врага таранным ударом, держа копье под мышкой, а использовали его, удерживая верхним или нижним хватом, нанося удары сверху вниз.

День сражения

Арабские передовые отряды, наткнувшиеся на разворачивающееся для генерального сражения франкское войско ещё за неделю до битвы, были озадачены. Вероятно, Абд аль-Рахман не ожидал встретить войско франков, тем более такое большое. Судя по всему, главной его целью в данное время был Тур, богатый город, который следовало захватить. Но перед этим было необходимо что-то сделать с франками, которые, похоже, всерьёз собрались воевать.

Конечно, можно было их обойти и осадить город, но оставлять в тылу такую армию, пускай даже и пешую, и заниматься осадой было решительно невозможно. Осада осложняет манёвренную войну, а к чему может привести удар в тыл при осаде, арабы отлично помнили. Эд Аквитанский в битве при Тулузе именно так разбил бывшего наместника Аль-Андалусии. Опять же, огромный обоз с трофеями сковывал армию халифата, не позволяя в полной мере использовать преимущество манёвра на поле.

Выжидание было также неприемлемо. Начался октябрь, и уже через несколько недель конное войско начало бы испытывать недостаток фуража, а нагрянувшие холода крайне нехорошо сказались бы на арабской армии.

В общем, выбора у Абд аль-Рахмана не было. Дерзких франков требовалось разгромить — благо, что задача эта не казалась сложной. Неверных было значительно меньше, чем воинов халифата, а большую их часть составляло пешее ополчение, плохо вооружённое и ещё хуже тренированное, неспособное в открытом поле хоть что-то противопоставить тяжёлой арабской коннице и тем более конным стрелкам. Совсем недавно точно такое же войско было разбито арабами, причём оно занимало гораздо более удобную позицию.

Франки стояли на большом заросшем густым подлеском холме, перегораживая арабской армии дорогу на Тур. Почти у самой вершины, опираясь флангами в заросшие лесом склоны, глубокой фалангой стояла пехота, прикрывшись щитами и ощетинившись копьями по фронту и флангам. Недалеко от этой неповоротливой массы войск располагались смешанные отряды пехотинцев и лучников — укрываясь в подлеске, они должны были осложнить жизнь арабской стрелковой кавалерии, отгоняя её стрелами от главных сил. В тылу на обратной стороне холма ждала своего часа кавалерия франков — в её задачу входило парирование фланговых ударов и попыток охвата армии с тыла. Также именно кавалерия была мобильным оперативным резервом франков.

Кавалерия франков атакует (реконструкция)

Судя по всему, Карл Мартелл, прибывший на место сражения ещё за несколько дней, уже знал, где и как построит своё войско. Он прекрасно понимал, что большая часть его воинов плохо обучена, неустойчива и может в случае намёка на поражение побежать — как, впрочем, и при малейшем намёке на победу кинуться вперёд, ломая строй. Если в войне с фризами, саксами и теми же аквитанцами это было не так страшно, то случись такое в бою с арабами, битва немедленно превратилась бы в разгром и резню. Слишком много у арабов было кавалерии, и слишком мало её было у франков!

Поэтому Мартеллом была выбрана, наверное, единственно возможная тактика — тотальная оборона. Было понятно, что в прямой атаке на такую массу пехоты завязнет любая конница. Единственной задачей пеших франков было стоять непоколебимо и отражать все удары арабов, ни в коем случае не преследуя их. Именно тут очень хорошо сыграли свою роль пешие дружины, о которых писалось выше. Воины не самых богатых аристократов — из тех, кто не смог позволить посадить всю свою дружину на коней — послужили каркасом, укрепляющим массу войск франков, превращая её из нестройной толпы в монолит.

Очень скоро маврам стало очевидно, что франки, стоящие на заросшем холме, не собираются никуда идти. Прикрытые большими круглыми щитами, они игнорировали обстрел конных стрелков, а их собственные лучники вполне успешно отвечали арабам, при малейшей опасности скрываясь за выделенными им щитоносцами, добраться до которых можно было только по густому подлеску под франкскими стрелами. Демонстрация отступления тоже оказалась бесполезной — немногих кинувшихся в погоню франков тут же привели в чувство соседи по строю.

Всю последующую неделю мавры подтягивали силы и пытались улучшить своё положение. Однако упёртые христиане стояли как каменная стена, не сдвинувшись ни на метр. Нужно было что-то предпринимать, и Абд аль-Рахман, собрав в кулак все свои войска, решился на генеральное сражение.

Обычным боевым построением арабов было трехшереножное (трёхлинейное). Первая линия, или «Утро псового лая», состояла в основном из конных застрельщиков, лучников и метателей копий. Их задача была обстреливать войско противника, смешивая и расстраивая его ряды. Вторая линия, или «День наступления», состояла из более тяжёлой и хорошо защищённой конницы, и её задачей был основной удар. Эти воины должны были или опрокинуть врага, или хотя бы разбить его строй, преследуя побежавших. Если атака не имела успеха, то они должны были изображать отступление, выводя растянувшихся преследователей под третью линию, называющуюся «Вечер перемен». Её составляли воины в тяжёлой броне на рослых конях, ветераны из личных дружин. Своим слитным ударом они добивали бегущих или рассеивали растянувшихся врагов, преследующих вторую линию.

Абд аль-Рахман не изменил себе и в этот раз. Ранним утром 10 октября 732 года от Рождества Христова три линии конной лавы халифата стали накатывать на казавшуюся совсем незначительной на их фоне армию франков.

Однако для арабов всё сразу пошло не так. Склон холма, казавшийся издалека вполне преодолимым, вблизи оказался почти непроходимым. Лёгкие стрелки первой волны были вынуждены тормозить и переходить на шаг. Сзади на них наседала вторая волна, смешивая ряды и тоже тормозя, с каждой секундой теряя возможность разогнаться для сокрушительного удара. Франкские лучники, отступив за фланги, посылали в атакующих стрелу за стрелой — благо, промахнуться по такой массе всадников было непросто.

В результате стремительного удара не получилось. Тем не менее, конная масса арабов ударила в строй франков, заставив его пошатнуться. В некоторых местах, пользуясь разницей в выучке франков, воины халифата прорвались внутрь фаланги, завязав бой в глубине пехотного строя. Один отряд арабов даже начал продвигаться в сторону того места, где стоял флаг Карла Мартелла, но упёрся в закалённых в боях мартелловских ветеранов и полностью погиб.

Около часа по всей линии соприкосновения шла жестокая схватка. Арабская кавалерия яростно давила, но даже введение в бой третьей линии войска мавров не помогло опрокинуть строй щитов. Стена фаланги, частично разбитая и расстроенная, превратилась в настоящее людское болото, в котором вязли всадники халифата. Строй франков невозможно было прорвать, невозможно было убить их всех, и даже отступить было невозможно — оставалось убивать и умирать. Мосарабская хроника с пафосом сообщает:

«И в громе сражения люди Севера казались морем, которое невозможно сдвинуть. Твёрдо они стояли, плечом к плечу, выстроившись, как глыба льда, и сильными ударами своих мечей они разили арабов. Собравшись толпой вокруг своего вождя, люди Австразии отражали всё перед собой. Их неутомимые руки пронзали мечами тела врагов».

Когда стало ясно, что основные силы арабов вступили в бой и заняты схваткой с пехотой франков, Карл Мартелл ввёл в бой свою кавалерию. Она частью сил обошла сражающихся и ударила по тылам армии мавров, сокрушая обоз и те войска, которые были оставлены его охранять. Не имея вестей с поля битвы и видя атакующую конницу христиан, арабы, защищавшие лагерь и обоз, вероятно, решили, что сражение проиграно, и побежали.

Франкские всадники атакуют конных стрелков

На арабов, пока ещё не завязших в бою с франкской пехотой, весть о том, что кавалерия франков громит тылы и грабит обоз, произвела удручающее впечатление. Практически все, кто в тот момент не был в бою, начали отступать к лагерю, оставив сражающихся товарищей без поддержки. Этим немедленно воспользовалась франкская кавалерия, которая совместно с пехотой заставила отступить тех, кто был ещё готов продолжать бой.

Абд аль-Рахман, увидев, что его армия начинает бежать, во главе небольшого отряда телохранителей пытался остановить отступление, но, покинутый своими воинами, попал под удар франкской конницы и, сражаясь до последнего, погиб как герой.

Вечер 10 октября франки встретили на вершине холма. Их поредевшая армия стояла точно там же, где она строилась утром — и прошлым, и позапрошлым. Франки стояли как скала, и ничего не могло поколебать их. Хроники Фредегара свидетельствуют:

«Карл смело повёл свои ряды против них, и воины бросились на них. С Христовой помощью он опрокинул их палатки и стёр их с лица земли. Убив их короля, он уничтожил их, послав армию вперёд, сразился и победил. Таков был триумф победителя над его врагами. Он сошёл на них, как великий воитель, и развеял их, как солому».

День после сражения

На рассвете 11 октября франки готовились к продолжению битвы. Тушились караульные костры, вставали на свои места ополченцы и пешие дружины, конница седлала коней и проверяла в последний раз оружие. Впереди был ещё один день битвы — возможно, решающий. Карл Мартелл всматривался в сумрак долины, куда не падал ещё ни один луч солнца.

Арабский лагерь был беззвучен — ни шума проснувшийся армии, ни звона оружия и доспехов. Даже лошади не ржали. Можно было подумать, что накануне ничего не было — ни армии мавров, ни вчерашней битвы, ничего. Было ясно, что это очередная мусульманская хитрость, которой они хотят сдвинуть с места упорных франков. Была необходима разведка, и несколько всадников отправились осматривать окрестности в поиске засад врага.

Однако вскоре разведчики вернулись и сообщили, что арабов нет — нет засад, нет разъездов, нет самой армии в лагере! Мавры, лишившись полководца, не решились продолжить сражение и ночью отступили, побросав не только обоз с огромными трофеями, о чём в один голос говорят арабские и франкские источники, но даже палатки и шатры.

Арабский современник писал: «И тогда все воины бежали перед мощью врага, и многие пали в этом бегстве». Им вторят франкские источники: «Поднимаясь из своего лагеря на рассвете, они видели палатки и шатры арабов, расположенные в точности как днём раньше. Не зная, что они пусты, и думая, что внутри готовые к битве силы сарацинов, они послали разведку и обнаружили, что все мавры бежали. И действительно, они скрылись под покровом ночи тесным строем и вернулись в свою страну».

Итоги

Битва при Пуатье стала одной из величайших битв за всю историю человечества и точно самой главной в истории христианской Европы. Дело не в размерах войска и даже не в том, что Карл Мартелл смог победить более многочисленную и сильную армию, не имея на это ни одного шанса. Всё дело в причинах и последствиях.

Армия Омейядского халифата численностью в 25 000 воинов для Европы VIII века была непобедима. Не факт, что франки, даже объединившись с аквитанцами, лангобардами и прочими германскими племенами, смогли бы выставить армию подобного размера, а, значит, решение уже не первый век поставленных задач разгрома христианских армий, окончательного покорения противостоящих халифату государств и принесения мусульманства в Западную Европу на этом этапе было более чем вероятно.

Потерпев поражение, Карл Мартелл потерял бы не только Аквитанию и Васконию, но и получил бы неприкрытую границу непосредственно с землями халифата. Все те набеги, которые раньше принимали на себя эти герцогства, стали бы разорять южные земли Франкского королевства, что немедленно привело бы к уменьшению его налогооблагаемой базы и ослаблению. Необходимость восстановления армии заставила бы снимать с восточных границ все имеющиеся силы, что привело бы к потере контроля над недавно покорёнными землями и ещё одной войну с неясными, но вполне очевидно печальными последствиями. В перспективе это тоже сильно ослабляло государство франков.

Арабы же, сохранив армию, которой после победы никто в Западной Европе не смог бы противостоять, наоборот, расширяли экономические возможности и получали отличные плацдармы для наступления в любую интересную им сторону. Смогла бы противостоять этому мусульманскому натиску раздробленная Европа раннего Средневековья? Очень маловероятно, особенно если вспомнить похожую ситуацию на Руси перед вторжением монголов. Однако этого не произошло. Карл Мартелл полностью оправдал своё прозвище, остановив армию мавров, и направил историю мира по другому пути.

---

Литература и источники:

1. Fredegarii Et Aliorum Chronica. Vitae Sanctorum
2. Анналы Святого Аманда
3. Арабо-византийская хроника 741 года
4. Григорий Турский. История франков
5. Книга истории франков
6. Лоббские анналы
7. Мосарабская (Мозарабская) хроника 754 года
8. Петавианские анналы
9. Продолжения Фредегара // Хроники Фредегара
10. Происхождение франков, V–IX века
11. Трирский Апокалипсис
12. Утрехтская псалтырь
13. Хроники Фредегара
14. Штутгартская псалтырь

Битва при Пуатье: первые рыцари

Впервые настоящая, классическая рыцарская конница вышла на поле боя в сражении при Пуатье в 732 году. Войско франков наголову разбило превосходящую по численности кавалерию сарацин. Успех обеспечил таранный удар рыцарей, а доспехи давали им неоспоримое преимущество в ближнем бою. Эта победа предопределила развитие военного дела в Европе (а отчасти — и на Востоке) на 6-7 столетий вперед.

После падения Западной Римской империи (476 год) на землях современных Франции, Бельгии и Голландии обосновалось германское племя франков. С конца V века здесь правила династия Меровингов, но к VIII веку королевская власть начала приходить в упадок. Формально единое государство де-факто распалось на четыре больших части: Бургундию, Австразию, Нейстрию и Аквитанию. Наибольшую власть приобрели майордомы (изначально — королевские управляющие) первых трех областей. Четвертая, Аквитания, считалась «общей собственностью». Между всеми провинциями нередки были стычки, что подтачивало и без того ослабленное королевство.

Карта провинций франков в начале-середине VIII века. Кружком выделено место битвы при Пуатье.

Между тем на юго-западной границе зрела серьезная опасность. В своём предыдущем посте я уже рассказывал о начале арабской экспансии. В начале VIII века Арабский халифат под предводительством династии Омейядов завоевал Северную Африку. Сарацины, как их называли в Европе (буквально по-гречески — «восточные люди»), переправились через пролив Гибралтар и в течение нескольких лет покорили Испанию, выйдя к границам франкских провинций-государств. К 725 году пали Каркассон и Ним. Европейская пехота того времени, не имевшая уже ничего общего с профессиональными легионами Рима, не смогла противостоять сарацинам, основу войск которых составляла конница североафриканских берберов, недавно обращенных в ислам. Эти обстоятельства вызвали появление на полях сражений новой силы — конных рыцарей.

Честь «изобретения» такого рода войск принадлежит майордому Австразии по имени Карл Мартелл (годы правления: 714-741). Австразия находилась далеко от границы с Испанией, но дальновидный правитель понимал, что рано или поздно сарацины доберутся и до него. Для гарантии победы против легковооруженных берберов, как считал Мартелл, нужно было выставить массу тяжелой кавалерии. Но где её взять? Лошадь, да еще и полное вооружение тяжелого всадника, стоили бы примерно столько же, сколько стадо из 20-25 коров. Богатых феодалов в Австразии было не так уж много. Зато хватало королевских земель, которые можно было бы раздать будущим воинам. Но, с другой стороны, на своей земле каждый сам себе хозяин и не факт, что все пойдут служить. ..

Воображаемый портрет майордома Карла Мартелла в доспехе. Гравюра XIX века.

Карл Мартелл придумал оригинальный ход. Он начал выдавать государственные земли не в полную, а в условную собственность. Условие заключалось в полном «самовооружении» и несении конной воинской службы. Если хозяин земли отказывался по каким бы то ни было причинам, его надел конфисковывали обратно в пользу государства. В истории эта операция осталась под названием «бенефициарной реформы», так как сам надел называли «бенефицием».

Что же представляли из себя первые рыцари Карла Мартелла? Историк и популяризатор рыцарства О.Вовк пишет, что их вооружение состояло из лат, щита, открытого шлема (каски), кирасы, копья, тяжелого меча и конской упряжи. Плюс, разумеется, в «вооружение» входила лошадь. Со всем этим можно согласиться, за исключением лат и кирасы. Вряд ли европейская металлургия того времени была способна производить сложносоставные латные доспехи. А вот добрую кольчугу мог сплести любой толковый кузнец и, скорее всего, доспехи «мартелловской» конницы были именно кольчужными.

Современное изображение конницы франков, правда, чуть более позднего времени — IX века. На переднем плане четко видны тяжелые всадники в кольчугах.

Никаких рыцарских турниров и куртуазных манер, с которыми обычно ассоциируется Средневековье, в то время, конечно, еще не было. Тем не менее, конники Мартелла были уже настоящими рыцарями — все они, как я уже сказал, являлись землевладельцами и обязались «конно и оружно» служить своему правителю.

Боевое крещение первой в мире рыцарской конницы состоялось в конце октября 732 года. Набрав примерно 20-тысячное войско, Карл Мартелл сам выдвинулся навстречу сарацинам, и у города Пуатье, который носит это имя и сейчас, разыгралась семидневная битва.

Мартеллу удалось застать врага врасплох, что позволило ему занять выгодную позицию на холме. Таким образом, берберы (имевшие, по современным оценкам, до 80 тысяч бойцов) не могли видеть, сколько войск на самом деле стоит перед ними. Кроме того, австразийский правитель прибег к довольно редкому построению, которое можно назвать «конными каре». Его рыцарские подразделения выстроились большими четырехугольниками, чтобы отражать любые наскоки, ведь в ближнем бою доспехи давали рыцарям неоспоримое преимущество перед легкой берберской кавалерией. Хотя основу армии франков все же составляла опытная пехота, именно рыцари послужили главным «молотом» («мартеллом» — отсюда и прозвище полководца!), который позволил разбить противника.

Схема битвы при Пуатье (732 г.)

Построение предопределило характер сражения. Сарацины, рвавшиеся на город Тур, семь дней налетали на стоявшие непоколебимо войска Мартелла. На седьмой день сражения франкский полководец прибегнул к еще одной военной хитрости: отправил разведчиков с заданием разграбить богатые обозы противника и освободить захваченных мусульманами в походе рабов. Хотя никакой серьезной силы рабы не представляли, их появление в тылах сарацинской армии, потерявшей к тому времени убитым своего полководца Абдар-Рахмана, вызвало панику. Последующий удар рыцарской конницы франков (о котором, однако, косвенно упоминают только европейские источники) внес перелом в «вялотекущий» ход битвы. Берберы побежали.

Вот так изобразил битву французский хронист XIV века…

…А так — художник века XIX-го.

Сражение оказалось во многом поворотным моментом в истории средневековой Европы. Битва при Пуатье спасла её от арабского завоевания, и в то же время продемонстрировала всю мощь свежесозданной рыцарской конницы. Правда, уже полвека спустя выяснилось, что новый род войск, при всех своих достоинствах, всё же отнюдь не непобедим. Об этом — в следующем посте.

Любопытный факт. Карл Мартелл оказался предком следующей франкской династии — знаменитых Каролингов, которые свергли Меровингов в 751 году. Однако история сыграла с потомками Мартелла злую шутку: точно так же последние из Каролингов уже в X веке превратились в «прекрасные ничтожества», не имевшие реальной власти, и были к концу века лишены трона.

Гробница Карла Мартелла в Сен-Дени (Франция).

Битва при Пуатье

Битва при Пуатье

конкурс «я иду на урок истории»

Анна ЛОГИНОВА

Король Франции Иоанн II

Столетняя война во Франции всегда занимала в курсе истории Средних веков особое место по тому интересу, который эти события вызывают у школьников. Рыцарские поединки, сражения, героическая фигура Орлеанской Девы — всё это не может оставить ребят равнодушными.
К сожалению, эта тема совершенно не разработана в научной литературе: за исключением учебного пособия для вузов Н.И.Басовской, нескольких статей по отдельным вопросам (в основном социально-экономическим и связанным с биографией Жанны д`Арк, Жакерией) мы не находим на русском языке сколько-нибудь удовлетворительного описания хода боевых действий во Франции 1337—1453 гг. Не переведен, не считая отдельных отрывков в хрестоматиях, также внушительный корпус французских и английских источников, включающий и такое выдающееся произведение, как «Хроника» Жана Фруассара.
В связи с этим, чтобы дать учащимся яркую и запоминающуюся картину хотя бы отдельного исторического события эпохи, можно использовать тексты художественной литературы, соотнося ее с опубликованным историческим источником — фрагментом текста «Нормандской хроники». (Хрестоматия для учителя. М., 1938.)

Урок в VI классе

Цели урока:

— дать школьникам яркое представление о характере и способе ведения войн в Средние века;
— ознакомить учащихся с историческим источником и возможностями его интерпретации;
— предоставить учащимся возможность участвовать в создании описания исторического события;
— привить им навыки логического мышления и анализа текстов.

Оборудование:

— карта «Столетняя война 1337—1453 гг.»;
— схемы перемещения английских и французских войск в 1356 г.;
— схема битвы при Пуатье.

Раздаточный материал:

— текст фрагмента «Нормандской хроники», посвященного битве при Пуатье, с местами для дополнений, отмеченными цифрами в скобках;
— карточки с цитатами из романов Мориса Дрюона «Когда король губит Францию» (Франция) Артура Конан-Дойла «Сэр Найджел» (Англия).

Ход урока

Учитель раздает учащимся карточки (по одной-две) с цитатами и текст «Нормандской хроники».

Далее он или один из учеников зачитывает текст источника, делая паузы в тех местах, где ученики должны вставить (прочитать вслух) соответствующие фрагменты художественных произведений, оказавшиеся у них на руках.

В основном для каждого эпизода в распоряжении учебной группы оказывается две версии — английская (Конан-Дойл) и французская (Дрюон). Можно было бы предположить, что в них мы найдем восхваление «своих» и очернение «чужих», однако всё оказывается далеко не так просто.

Важно отметить, что в романе «Сэр Найджел» повествование ведется от третьего лица, а у французского автора — устами главного героя — кардинала Перигорского, который, разумеется, должен иметь собственное видение случившегося.

Эти и другие вопросы можно будет поставить и частично разрешить по ходу урока.

«Нормандская хроника»

Битва при Пуатье

Переговоры перед битвой

Король Иоанн собрал очень большое войско и пошел против принца Уэльского … Принц Уэльский начал отступление, когда узнал о прибытии короля Иоанна, и король преследовал его вплоть до Пуатье (1). И во время этого преследования между Пуатье и Шованьи люди принца встретили графа Жуаньи и с ним более 200 воинов, французы были разбиты, а граф Жуаньи и многие другие взяты в плен (2). Король Иоанн так преследовал принца, что настиг его близ Пуатье, где тот расположился лагерем в лесу и с ним все его люди. Место, где находился принц, звалось Мопертюи… (3) И было людей у принца свыше 8 тыс. бойцов, из которых он имел около 3 тыс. тяжело вооруженных, а остальных — стрелков (4). Настолько войско короля Иоанна приблизилось к войску принца, что они видели одно другое и ждали на следующий день боя (5). Тут прибыл кардинал Перигор, посланный папой, чтобы помирить принцев. И явился этот кардинал к королю Иоанну попросить перемирия от лица принца; чтобы получить перемирие, принц соглашался вернуть королю Иоанну все замки и крепости, которые он завоевал в королевстве французском и которые находились в его руках уже 3 года, и заплатить 100 тыс. флоринов; принц соглашался оставаться пленником и заложником, пока всё это не будет выполнено и устроено с тем, чтобы все его люди могли уйти без боя. Эти предложения король Иоанн отклонил и сказал кардиналу, чтобы принц и все его люди сдавались вполне на его милость, или же он попытается взять их силой (6). Когда принц узнал этот ответ, он построил своих друзей и ожидал битвы в большом страхе, потому что король Иоанн имел очень большое войско (7).

Битва

Англичане образовали два крыла из своих стрелков из лука по бокам своей боевой линии и построились в боевой порядок на большом поле, покрытом виноградником и обнесенном изгородью, в которой имелось много проломов (8). Король Иоанн имел до 12 тыс. тяжело вооруженных, но мало других бойцов, как то стрелков из лука и арбалета, и из-за этого английские стрелки попадбли более верно, когда дело дошло до битвы. Король Иоанн образовал несколько боевых линий и поручил первую из них маршалам, которые так спешили схватиться с врагом, что линия короля была еще далеко позади, а маршалы прошли уже через изгородь и вошли в соприкосновение с англичанами внутри загороженного поля, где те стояли в боевом порядке. И тотчас были они разбиты, и большая часть их людей убита и взята в плен. Тут убит был маршал Клермонский, а другой маршал взят в плен (9). И тотчас вслед за тем подошел герцог Нормандский [дофин Карл], имевший очень густую линию тяжело вооруженных, но англичане собрались у проломов изгороди и вышли немного вперед; некоторые из людей герцога проникли за ограду, но английские стрелки принялись пускать такую тучу стрел, что линия герцога стала пятиться назад, и тогда англичане перешли в наступление на французов. Тут большое количество людей из боевой линии герцога было убито и взято в плен, многие ушли, а часть соединилась с корпусом короля, который теперь только что подходил (10). Бойцы герцога Орлеанского разбежались, а те, которые остались, присоединились к корпусу короля. Англичане стянули свои ряды и немного перевели дух, а король и его люди прошли большой и длинный путь, что их очень утомило. Тогда король и его корпус стали смыкаться, и тут произошла большая и жестокая битва, и многие англичане поворачивали и убегали, но французы так скучились под жестоким обстрелом лучников, попадавшим им в головы, что большинство их не могло сражаться, и они падали один на другого. Тут стало ясно поражение французов. Тут были взяты в плен король Иоанн и его сын Филипп… А герцог Карл был уведен оттуда своими рыцарями, также герцог Анжуйский и герцог Туренский (11). И не столь велико было число убитых в этой битве, сколь тяжело поражение; всего-навсего было убито около 800 тяжело вооруженных французов. Была эта битва в 1356 г.
Потом были отведены король Иоанн и сын его Филипп и другие пленники в Бордо, а Карл, герцог Нормандский, прибыл в Париж и сделался правителем Франции…

Тексты карточек, которые будут открываться по мере чтения источника
(Литерами «а» отмечены цитаты из М.Дрюона, литерами «б» — из А.Конан-Дойла)

1а.

[Король Иоанн] обратился к коннетаблю:

— Готье, завтра мы должны выступить на заре. Разбейте всё воинство на несколько армий, чтобы они могли, не замедляя нашего продвижения, переправиться через Луару в нескольких местах по разным мостам, и пусть они поддерживают тесную связь между собой и смогут поэтому соединиться в указанном месте на другом берегу реки. Я лично переправлюсь у Блуа. И мы нападем на английскую армию у Роморантена, зайдя с тыла, а если она решит отходить, мы перережем ей все пути. Особенно же зорко следите за Луарой на всем ее протяжении от Тура до Анжера, чтобы герцог Ланкастер, который идет из Нормандии, не мог соединиться с принцем Уэльским.
Ну и сумел удивить всех наш Иоанн II! Откуда только взялось это спокойствие, это умение владеть собой? Он отдает разумные приказы, намечает путь своим войскам так, будто воочию видит перед собой всю Францию. Не позволить англичанам переправиться через Луару у Анжу, самим переправиться в Турени, быть готовым либо двигаться на Берри, либо перерезать дорогу врагу на Пуату и Ангумуа… и в итоге всех этих операций отобрать у неприятеля Бордо и Аквитанию. И принц, уже не улыбавшийся столь лучезарно, как всегда, узнал от своих лазутчиков … надо сказать, что лазутчики у него трудились на славу … узнал, что король Франции со всем своим войском предполагает обрушиться на него.

1б.

Принц [Уэльский] вскоре увидел, что перед его армией были уничтожены все средства пропитания. Во главе английской армии ехало около двухсот фургонов, нагруженных награбленным добром, и голодные солдаты охотно отдали бы все свои богатства за возы с хлебом и мясом. Легкие войска французов сожгли или уничтожили всё, что могло служить на пользу врагам. Принц и его воины поняли также, что на юг шла большая французская армия в надежде отрезать им отступление к морю. Ночью небо рдело от света французских костров, днем от одного края горизонта до другого осеннее солнце мерцало и блестело на стальных шлемах и сияющем вооружении могучего войска. Принц сознавал, что французские полки многочисленнее его собственных сил, и потому стал еще быстрее уходить от врагов, но лошади английской конницы истомились, изголодавшиеся люди с трудом подчинялись дисциплине.

Уже сравнение первых двух фрагментов вроде бы опровергает ходячее представление о неизбежности национальной пристрастности. В тексте Дрюона содержится очень резкий отзыв о французском короле, а Конан-Дойл упоминает о грабеже, творимом англичанами.

Последний момент просто не мог быть обойден при добросовестном отношении к материалу, т.к. рассказами об опустошениях, которым англичане и гасконцы предавали Францию, полны все хроники — как французские, так и британские.

Когда оба отрывка будут выявлены и прочитаны, удобно обратить внимание учеников к схемам передвижения армий к месту битвы.

2а.

В течение нескольких дней подтягивались отставшие, ведя своих людей, в том числе трое горделивых сеньоров: граф Жуаньи, граф Оксерский и граф Шатийонский, и ехали они себе не торопясь, собрав все копья, которые нашлись в их владениях, и шли на войну, как на забаву. И вот наши Шатийон, Жуаньи и Оксер, а за ними их копьеносцы резво скачут по дорогам, пробитым среди вересковых зарослей. Прелестное утро, солнечные лучи, мягкие, нежгучие, пронизывают кроны деревьев… Незаметно проскакали три лье. Через полчаса будет Пуатье. И вдруг там, где сходятся под углом две просеки, они нос к носу сталкиваются с английскими лазутчиками… Всего человек шестьдесят, не более того… А наших больше трех сотен. Да это же неслыханная удача! Опустим забрала, копья к бою. Английские лазутчики — которые были, впрочем, жителями Геннегау [область в Нидерландах], — повернули коней, и галопом. «Ах трусишки! Ну и храбрецы! Вдогонку, вдогонку за ними!»
Погоня длилась недолго, ибо, миновав строевой лес, Жуаньи, Оксер и Шатийон врезались в самую середину колонны англичан, которая, пропустив их, тут же замкнулась. С минуту слышался только звон мечей и копий. Здорово же они бились, наши бургундцы! Но враг сломил их числом. «Бегите к королю! К королю бегите, если только сможете!» — успели крикнуть Оксер и Жуаньи своим оруженосцам, прежде чем их выбили из седла и взяли в плен.

Пары данному отрывку у Конан-Дойла не находится, так как он сосредоточил свое внимание на самой битве, а не на предшествовших ей обстоятельствах. Ученики могут обратить внимание на то, как увидел Морис Дрюон картину, данную источником (Нормандской хроникой) в нескольких словах. Здесь можно отметить первое проявление его «антирыцарской» позиции.

3а.

 

Он не знал точно численности войска короля Иоанна, но знал, что воинство это куда мощнее и многочисленнее, чем его, что пытается оно сейчас перейти по четырем мостам через Луару. Ежели он не намерен загубить своих людей в неравном бою, он должен во что бы то ни стало соединиться, и как можно скорее, с войском Ланкастера. Довольно веселых набегов, довольно им устраивать себе потеху, глядя, как вилланы бегут в леса, как пылают монастыри. Лучшие его военачальники, мессиры Чандос и Грейли, были встревожены не менее самого принца; и они, даже эти закаленные в боях воины, заклинали принца поторапливаться. Он спустился в долину реки Шер, прошел через Сент-Эньян, Тезе, Монришар, задерживаясь, только чтобы слегка пограбить жителей, не имея ни охоты, ни досуга полюбоваться красавицей рекой, медленно катившей свои воды; ни островками, поросшими тополями, сквозь ветки которых прокрадывался солнечный луч; ни меловыми склонами, где наливались соками под жаркими небесами гроздья созревшего винограда. Он держал путь на запад, где ждали его помощь и подкрепление.
Седьмого сентября он достиг Монлуи, и здесь ему сообщили, что большая армия под командованием графа Пуатье, третьего сына короля Иоанна, и маршала Клермона уже находится в Туре.
Тут он заколебался. Четыре дня он ждал в Монлуи, что Ланкастер, переправившись через Луару, приведет к нему своих людей; в сущности, ждал чуда. Но если чуда не произойдет, так или иначе позиция у него превосходная. Четыре дня он ждал, что французы, знавшие его местонахождение, нападут на него. Принц Уэльский решил, что сможет продержаться против армии Пуатье — Клермона и даже одержать над ними победу. И выбрал место для предстоящего боя среди густых зарослей колючего кустарника. Лучники по его приказу стали рыть себе ретраншементы. А сам он, его маршалы и оруженосцы разместились в домишках по соседству.

3б.

Поэтому, найдя подле деревни Мопертюи позицию, которую могла бы защитить небольшая армия, он постарался опередить своих преследователей и утвердился на холме.
Перед английским лагерем тянулась длинная живая изгородь; за нею шла неровная проселочная, очень испорченная дорога, изборожденная рытвинами и глубокими колеями. Под живой изгородью и вдоль всей передней линии позиции на траве лежали лучники; большей частью они спокойно спали, протянув ноги под горячие лучи сентябрьского солнца. Дальше были раскинуты палатки рыцарей, и от одного края лагеря до другого развевались знамена и значки, украшенные эмблемами английского и гиеньского рыцарства.

Здесь можно вновь обратиться к схемам. Заслуживает внимания и тот факт, что войско, которое мы традиционно называем «английским», включало и рыцарей из французского герцогства Гиень, вассала английской короны.

4а.

[Рассказывает кардинал Перигор]

— Я сказал ему, что король Франции…
— Для меня он не король Франции, — возразил принц. — А для Святой церкви он помазанник Божий и коронован на царство, — ответил я.
— Так вот, король Франции идет на него со своим войском, насчитывающим около тридцати тысяч человек… Я чуть преувеличил, с умыслом, конечно, но, чтобы он поверил, уточнил:
— Другой сказал бы вам — шестьдесят тысяч. А я говорю вам правду. И это, не считая пехоты, которая идет следом.
Я промолчал о том, что пехоту распустили, но у меня создалось такое впечатление, будто он об этом уже знает.
Не так уж важно — шестьдесят ли, тридцать ли, или даже двадцать пять тысяч — кстати, последняя цифра была ближе всего к истине. Важно, что у принца было с собой всего шесть тысяч человек, включая лучников и ратников, вооруженных ножами. И я ему доказал, что сейчас речь идет не о храбрости, а о числе.

4б.

[Говорит кардинал Перигор]

— Дорогой сын мой, вы знаете, что вы достигли сердца его страны и что он не может позволить вам продолжать двигаться дальше. У вас маленькая армия, три тысячи лучников и пять тысяч воинов; при этом, по-видимому, они находятся в дурном состоянии из-за недостатка пропитания и отдыха. За королем же идет тридцать тысяч солдат, из которых двадцать тысяч опытных воинов.

Церковь действительно прилагала все усилия, чтобы уладить конфликт между крупнейшими европейскими королевствами. Это было связано как с тем, что папский престол находился в это время в Авиньоне, т.е. в непосредственной близости от театра боевых действий, так и с принципиальной позицией главы католической Церкви, который считал своим долгом хранить единство своей паствы.

5а.

Единственное его [принца Уэльского] преимущество заключалось в удачном выборе позиций на холме, поросшем лесом; его ретраншементы можно было смело назвать чудом военного искусства. Но люди его уже начали страдать от жажды, ибо на пригорке воды не оказалось; ходить за водой надо было к ручью Миоссон, который протекал под холмом, но там стояли французы. Съестных припасов у англичан оставалось лишь на один-единственный день. Под саксонскими усами этого принца-опустошителя уже не сверкала белозубая улыбка!

5б.

В этот день между англичанами и французами было заключено перемирие, благодаря неумелому и бесполезному вмешательству кардинала, окончившееся неудачей. Потому, когда Чандос и Найджел выехали через длинный проход впереди английской позиции, они увидели множество маленьких отрядов французских и английских рыцарей, разъезжавших по долине. Большинство из них были французы, которым необходимо было хорошенько ознакомиться с укреплениями англичан. Их разведчики подъезжали так близко к изгороди, что пикеты стрелков отгоняли их. Чандос ехал между разбросанными группами всадников, многие из которых были его старыми противниками.
Восклицания: «А, Джон!», «А, Рауль!»,
«А, Никола!», «А, Гишар!» — раздавались с обеих сторон.

Короткое сообщение источника о близости позиций враждующих сторон превращается здесь (особенно у Конан-Дойля) в развернутое художественное полотно.
Видимо, теперь можно обратить внимание школьников и на позицию английского писателя, симпатизирующего рыцарским нравам.

Битва при Пуатье (732 год)

Несмотря на значимость битвы при Пуатье, современной науке ещё очень многое неизвестно про это сражение. Ни точная дата (732 или 733?), ни точное место (Пуатье или Тур?), ни количество участников, ни цели нападающей стороны (был ли это точечный набег на отдельно взятое аббатство или начало арабского вторжения в Галлию?). Однако все истории сходятся на том, что это было первое серьёзное столкновение запада и востока, после которого запад начал своё стремительное развитие.

VIII век был очень важным периодом в истории Франции. На протяжении предыдущего столетия франкские короли из династии Меровингов понемногу теряли контроль над своим государством. Им приходилось считаться с могущественными знатными родами, владевшими огромными землями, и имевшими собственные политические амбиции. Франкское государство слабело и становилось уязвимым для внешних врагов. Фактически оно распалось на три самостоятельные части: Австразию, Бургундию и Нейстрию. С середины VII века ключевую роль при дворах этих трёх государств стали играть не короли, а майордомы – чиновники, изначально управлявшие дворцовым имуществом. Со временем в руках майордомов сосредоточилась вся полнота судебной, военной и административной власти. По своему усмотрению, майордомы могли сажать на престол удобных для себя королей. Династия Меровингов приходила в упадок, а казна пустела.

В VIII веке Франкское государство как будто поднимает голову: восстанавливает свои прежние границы, жёстко подчиняет себе сепаратистки настроенную знать, завоёвывает новые земли и успешно борется с внешними врагами. Эти перемены были связаны с деятельностью аристократического рода Пипинидов (в будущем – Каролингов), представители которого сначала стали занимать пост майордома при королях Австразии, а потом подчинили своей власти Бургундию и Нейстрию.

Но моментом настоящего подъёма не только для Пипинидов, но и для самого Франкского государства, после которого королевство будто вышло из забытья, стала битва при Пуатье. Многие современные историки считают 732 год некий водоразделом, после которого облик Европы коренным образом поменялся. Некоторые даже полагают, что именно последствия битвы при Пуатье привели к зарождению классического западноевропейского феодализма.

Ситуация накануне битвы

В VII веке начинается эпоха арабских завоеваний. За считанные десятилетия под их контролем оказались: Иран, Северная Африка, Палестина и Сирия. После чего арабам удалось выйти в Среднюю Азию и вторгнуться в Индию. Вскоре пришёл черёд Европы, которая оказалась между двух потоков завоевателей:

• на западе арабо-берберские войска высаживались в Испании и, уничтожив Вестготское королевство, совершали набеги за Пиренеи в Галлию;
• на востоке арабы нанесли удар по Византии и сумели продвинуться в Закавказье.

Пока на востоке арабы уверенно подчиняют себе один народ за другим, во Франкском королевстве царит смута. В 714 году умирает майордом Пипин Геристальский. Его вдова – Плектруда — правит Нейстрией и Австразией от имени своих совсем юных внуков. Заодно она помещает в тюрьму Карла Мартелла – сына своего мужа, рождённого его второй женой. Существует устойчивый исторический миф, согласно которому своё грозное прозвище «Мартелл» («Молот») Карл получил после победы при Пуатье. На самом деле, это было его второе имя, полученное ещё при крещении, вариация популярного в те годы имени «Мартин».

Области и провинции отказываются подчиняться Плектруде. Она полностью теряет контроль над Нейстрией. В 715 году Карлу удалось бежать, его поддержали франки Австразии недовольные правлением женщины. Карл совершает ряд побед и Плектруде приходится признать его право на должность майордома. Теперь Карл мог спокойно посадить на престол подконтрольного короля (им стал Хлотарь IV) и заняться укреплением государства. Он снова подчиняет Парижу Нейстрию и другие мятежные области. Вплоть до 732 года Карл Мартелл ведёт борьбу с герцогом Эдом – правителем Аквитании.

Пока Карл собирал своё государство, арабы, переплывшие Гибралтар, подчинили себе всю Испанию. Долгое время в провинции, находившейся далеко от Аравии, царил хаос. Многие вали (наместники) предавались пьянству и не следили за делами. В 730 году испанским вали стал Абд-ар-Рахман – талантливый полководец и государственный деятель. Другим претендентом на пост вали был бербер Мунуза – полководец, сделавший многое для завоевания Пиренейского полуострова. Мунуза затаил на Абд-ар-Рахмана обиду и после того, как последний разбил в бою Эда Аквитанского, задумал коварный план. Мунуза предложил Эду Аквитанскому союз против Абд-ар-Рахмана. Однако его план был раскрыт, Мунуза был вынужден покончить с собой, а Абд-ар-Рахман решил покарать Аквитанию за участие в заговоре. Сарацины выдвинулись в поход через Пиренеи.

Точно неизвестно через какой именно перевал Абд-ар-Рахман перешёл Пиренеи. Первыми удар сарацин приняли провинции Лабур, Бигорр и Комменж. После осады пал город Бордо, на улицах которого мавры учинили резню. Эд Аквитанский как мог сдерживал дальнейшее продвижение Абд-ар-Рахмана, но его войско всё чаще терпело поражения. На реке Гарроне Эд встретил сарацинское войско для решающего сражения и был наголову разбит. После этого Абд-ар-Рахман практически не встречал сопротивления в Аквитании, его карательный поход длился несколько месяцев. Были убиты и угнаны в плен тысячи жителей, усадьбы и замки были разграблены, монастыри и церкви – осквернены. Дальнейшие цели Абд-ар-Рахмана не совсем понятны историкам. Он выдвинулся к городу Туру, где находилась знаменитая своими богатствами Базилика Святого Мартина. Но неизвестно, хотел ли арабский полководец ограничиться разорением ещё одной церкви или продолжить свой поход по Галлии. На пути к Туру были разорены Перигор, Сент и Ангулем.

Изгнанный из своей страны и оставшийся с небольшой горсткой верных воинов Эд Аквитанский был вынужден обратиться за помощью к своему давнему врагу – Карлу Мартеллу. Хотя Карл Мартелл в это время воевал в Германии, и его государству пока не угрожало непосредственное вторжение сарацин, его, видимо, заинтересовали рассказы Эда Аквитанского о богатствах противника. Поэтому он согласился оказать Аквитании помощь. Немедленно была организована мобилизация. Примерно за 3-4 месяца, в течение которых Абд-ар-Рахман грабил Аквитанию, Карлу Мартеллу удалось собрать большое мощное войско. Деньги на содержание этой грозной армии он получал, отбирая богатства церквей и монастырей.

Армия франков перешла Луару в районе Орлеана и двинулась наперерез вражескому войску. Очевидно, на всём своём пути Карл Мартелл встречал передовые отряды арабов, рассеянные по Аквитании, и войска несколько раз вступали в небольшие стычки. Между реками Вьенной и Клайном франки разбили лагерь. По всей видимости, именно эту точку и можно считать местом битвы при Пуатье.

Между тем, мавры шли по старой римской дороге, ведущей к Парижу, на которой и находилась Базилика Святого Мартина. Историки по сей день спорят, удалось ли Абд-ар-Рахману взять по пути Пуатье или город был оставлен после неудачной попытки штурма нетронутым.

Ход сражения

В начале октября 732 года арабы вышли на равнину между Вьенной и Клайном. Долгое время два военачальника не решались давать сигнал атаки. Они ограничивались мелкими стычками, оценивая тактику противника. На протяжении целой недели Карл ждал свои отставшие части, а Абд-ар-Рахман собирал по округе мелкие отряды, занимавшиеся грабежами.

В хрониках содержится крайне мало информации о событиях, происходивших на поле боя 17-18 октября 732 года. Поэтому реконструировать это событие довольно сложно. Историкам известны имена всего лишь пяти участников сражения из нескольких тысяч арабских и франкских воинов: Карла Мартелла, Абд-ар-Рахмана, герцога Эда Аквитанского, брата майордома – Хильдебранда и Милона — близкого друга Карла Мартелла, священника, любившего пиры и охоту, а во время войны надевавшего кольчугу поверх рясы. Данные хронистов и анализ местности близ Пуатье и Тура позволяет составить лишь примерную картину тех событий.

Утром 17 октября 732 года две армии, наконец, выстроились друг перед другом в боевом порядке. Основной ударной силой Абд-ар-Рахмана была великолепная арабская лёгкая конница. Карл Мартелл же рассчитывал на своих пехотинцев, которые, для того чтобы не пропустить врага, выстроились так плотно, что, по словам летописца, на протяжении полулье (2222 метра) на земле не было свободного места для упавшей перчатки. Армия франков была пёстрой и разнородной: часть воинов была вооружена на манер римских легионеров, часть – была одета в медвежьи и зубровые шкуры, кто-то экипирован по-галльски или по-саксонски.

Сражение, по всей видимости, началось после полудня. Первую атаку совершили арабы сразу после окончания полуденной молитвы. Абд-ар-Рахман использовал излюбленную тактику арабов: нанести таранный удар конницей и разбить вражеское войско на части. Далее сарацины обрушивали град стрел на отдельный группы неприятеля, то подходя поближе, то удаляясь. Тяжеловооружённые противники просто не могли поспевать за легко маневрирующим всадником. Однако случилось невероятное: пехота выстояла под натиском кавалерии. Армия Карла, построенная в виде мощного клина, выдержала первый удар, даже не дрогнув. Арабы отступали, перестраивались и шли снова в атаку, но всякий раз франки выдерживали удар за ударом. Лишь небольшому количеству сарацин удалось пробиться внутрь франкского строя, но их быстро вытесняли.

Истощив противника, Карл Мартелл, наконец, перешёл к контратаке. Скорее всего, битва шла с переменным успехом, но довольно большой группе франков удалось пробиться к шатрам арабов. Часть сарацин бросилась с поля боя для защиты добычи. Абд-ар-Рахман, понимавший, что его люди развращены огромными богатствами, которые армия везла с собой, побоялся им перечить и решил положиться на удачу, которая помогла бы ему справиться с врагом и небольшими силами. Но в начале ночи Абд-ар-Рахман был убит. Точно неизвестно, как это произошло. Летописцы предлагали самые разные версии этого события вплоть до того, что Абд-ар-Рахман пал от руки самого Карла Мартелла.

Утром 18 октября франки стали готовиться к новой битве, но в лагере арабов была тишина. Карл Мартелл отправил во вражеский стан разведчиков, которые с удивлением обнаружили, что арабские шатры пусты. После гибели предводителя мавры бежали с поля боя, бросив свою добычу и пленных.

Дальнейшее поведение Карла уже не похоже на поступки доблестного защитника христианства и мужественного полководца. Вместо того чтобы преследовать врага, он стал делить между своими воинами то, что награблено арабами у аквитанцев. Эд Аквитанский же, наоборот, бросился в погоню за маврами. Некоторые, впрочем, считают, что Карл Мартелл поступил верно, так как погоня пеших воинов за конницей во второй половине октября всё равно бы окончилась неудачно и только подорвала бы здоровье его людей. К тому же за 10-14 часов кавалерия могла уйти достаточно далеко.

Последствия

Карл Мартелл вернулся в Париж с огромными богатствами и большим числом пленников. Отступая, остатки армии Абд-ар-Рахмана разорили многие города и монастыри Бургундии. На протяжении последних лет жизни (Карл скончался в 741 году) майордом продолжал борьбу с арабами. Он сумел покорить Бургундию и Прованс. Осадой был взят Авиньон, а укрывшиеся в нём сарацины – перебиты. Блистательной победой для Карла Мартелла закончилась битва при Нарбонне (737). Однако это не было концом арабского присутствия в Европе. Полностью они были выбиты с континента только с окончанием Реконкисты (1492 год).

Значимость битвы при Пуатье была велика, как для запада, так и для востока.

• было спасено аббатство Святого Мартина, которое было не просто очередным монастырём, а важным центром культурной жизни Европы. Тут меровингские короли встречали послов, сюда ежегодно приходили тысячи паломников. Сам Святой Мартин и по сей день является одним из самых почитаемых святых Франции;
• вторжение арабов дальше на север было остановлено, они больше никогда не вторгались на территорию Аквитании. Европа избежала дальнейшей экспансии;
• наблюдения за арабским войском навело Карла Мартелла на мысль о создании франкской конницы. Некоторые историки считают, что это решение в итоге повлекло за собой оформление классического феодализма с его вассально-сеньориальной системой;
• после поражения арабский халифат на долгие годы погрузился в ослабившие его междоусобицы;
• Карл Мартелл стал полноценным правителем Франкского королевства. Его авторитет был огромен. О его победах слагали оды даже по ту сторону Альп. После смерти короля Теодориха IV Карл не стал назначать ему преемника, став первым и единственным человеком, бывшим одновременно и майордомом, и главой Франкского государства. Сын Карла Мартелла — Пипин Короткий — основал новую королевскую династию, а внук – Карл Великий создал великую империю, союза с которой искал арабский халиф. Меровинги покинули королевский престол, уступив место Каролингам.

СРАЖЕНИЕ ПРИ МОРЛЕ (30 СЕНТЯБРЯ 1342 ГОДА)

СРАЖЕНИЕ ПРИ МОРЛЕ (30 СЕНТЯБРЯ 1342 ГОДА)

Английская армия заняла позицию перед этим лесом, в линию по обеим сторонам от дороги, примерно 600 ярдов в длину. Позиция, когда лес оставался в тылу армии, очень часто использовалась английскими войсками в те дни: при таком расположении их нельзя эффективно атаковать с флангов кавалерией, а кроме того, ничто не угрожает обозу[60]. В нескольких сотнях ярдов перед своей позицией, на линии, отмеченной на схеме домом, выкопали траншею и покрыли ее травой и другой растительностью, соорудив таким образом «западню» для всадников неприятеля. Прошло лишь тридцать лет с даты сражения при Баннокберне, и английские солдаты еще не забыли урок, преподанный им шотландцами. Спешившиеся тяжеловооруженные всадники заняли центр линии, а лучников поместили на флангах. Очевидно, утром французская армия, а точнее конные части, находилась на расстоянии лиги от позиций англичан, в Ланмере, дожидаясь подхода своих пеших частей. Можно считать поэтому, что части эти прибыли к месту битвы только на следующее утро. Это, по крайней мере, объясняет, почему французы не начинали атаку до трех часов пополудни. Сражение при Морле имело четыре схожие черты с тем, что состоялось тринадцать лет спустя при Пуатье. Нетрудно предположить, что Черный принц, помня об этом сражении, точно так же построил свои войска при Пуатье.

Карта 3. Сражение при Морле

Граф Блуаский расположил свою армию тремя огромными колоннами, одна за другой, на значительном расстоянии друг от друга. Головная состояла из нерегулярных войск, – возможно, местного ополчения; все воины пешие. Когда они добрались до предела досягаемости английских стрел, лучники разогнали колонну, прежде чем она вошла в непосредственное соприкосновение с тяжеловооруженными рыцарями противника. Противоборство быстро кончилось – бретонцы стремительно побежали с холма.

Карла смутила эта внезапная неудача, и он решил посовещаться со своими командирами относительно следующих действий. В конечном счете решили провести кавалерийскую атаку силами второй колонны. Этого-то и ждал Нортхемптон – уже подготовился отразить нападение; хитрость его сработала превосходно. Французские всадники, не предупрежденные относительно скрытых траншей нерегулярными войсками – те и сами не сумели их достичь вследствие своего скорого отступления, – ни о чем не подозревая, стремительно мчались на неприятеля. Доскакав до определенного места, люди и лошади стали сотнями проваливаться в рвы; лучники открыли по ним огонь, внося дополнительное замешательство в их ряды; атака задохнулась. Около 200 всадников все-таки сумели не встретиться со рвом – миновали ужасную ловушку. Но на них обрушились подоспевшие резервы, и они оказались полностью окруженными, в результате всем пришлось сдаться, включая командира Жоффруа де Шарни.

Вторая атака кончилась для французов так же неудачно, как первая: опять длительная пауза, атакующая сторона зализывает раны и консультируется, что делать дальше.

Нортхемптон с нетерпением ждет общего отступления, но его все нет. Две колонны, каждая больше его собственной крошечной армии, уже побеждены, на противоположном горном хребте неподвижно стоит третья, тоже намного больше численностью, чем его войска. К этому времени лучники испытывают недостаток стрел – у каждого не более 36; тогда они решают спуститься и подобрать уже выпущенные стрелы (как их преемники при Пуатье). Но неприятельская колонна уже начала наступление; увидев это, англичане упали духом; рвы разбиты или заполнены трупами и больше не защищают. Кроме того, есть свидетельства, что третья французская колонна намного шире английской и угрожает флангам. Герцог (возможно, по совету Роберта Артуа, – о действиях его во время сражения мы ничего не знаем) выбрал новый маневр; не отступи он, не помешает противнику себя окружить. Вот и сделал как никто до него – стал отходить назад к лесу, менее чем в 100 ярдах от него, в боевом порядке (теперь мы его называем «ежом») и занял оборону на краю леса, прикрыв все подходы к нему. Без сомнения, он имел в виду эту возможность, когда выбирал позицию непосредственно перед лесом. В лес его войска отступали в полном порядке, им удалось забрать с собой даже пленных.

Информация о последующих событиях скудна и противоречива. Очевидно лишь, что англичане сберегли свой «огонь», сохранив скудные боеприпасы, а французы несколько раз пытались атаковать и неизменно терпели неудачу, так и не проникнув в глубь леса; кое-кто даже попал в плен.

Наступила долгожданная для англичан пауза, – вспомнили балладу о Равене:

Испанский флот, с разбитыми бортами,

нас окружал со всех сторон,

Но, опасаясь наших жал, к нам снова подойти

так и не смел он.

Карл не знал, что делать; многие из его войск уже бежали с поля боя, включая генуэзских арбалетчиков; английские позиции все еще целы и невредимы, – кажется, ничто им не угрожает. Наступила ночь; Карл решил прекратить сражение: отказался от освобождения Морле и распорядился трубить отступление. Войска постепенно оставляют поле битвы и отходят к Ланмеру.

Нортхемптона, как и Карла, одолевали сомнения. Продовольствие кончается, войска его (согласно одному летописцу) уже голодают. Французы разбиты, наступление их на Морле остановлено. К ночи главная задача достигнута; теперь надо снова возвратиться назад и продолжить осаду Морле. Собрав свое небольшое войско, он начал отступать (неподалеку стояли французы) и вскоре снова подошел к Морле. Оба отступления происходили приблизительно одновременно, – любопытная картина: две армии расходятся друг от друга, будто по взаимному согласию.

После битвы две армии ушли с поля боя почти невредимыми; но английская армия достигла своих целей, хотя по численности в четыре раза уступала противнику, а французская нет, поскольку отступила. О ней услышат позднее на юге, когда она возобновит осаду Эннебу.

* * *

Сражение при Морле стало первым генеральным в истории Столетней войны и произвело глубокое впечатление на современников. Ле Бейкер написал (приблизительно восемнадцать лет спустя), что такой отчаянной борьбы не было ни в битве при Хелидон-Хилл, ни при Креси или Пейтье[61]. С точки зрения военного искусства сражение вызывает огромный интерес. Тактика англичан, очевидно, основана на опыте, приобретенном в ходе битв при Баннокберне и Хелидон-Хилл. Тяжеловооруженные всадники сражались в пешем строю; траншея, заменив отсутствующее болото, служила препятствием; оборонительную позицию выбрали на горном холме; мощь огня лучников равно использовалась в обеих битвах; наконец, действия лучников и латников согласованы в отражении конной атаки неприятеля.

Неудивительно, что сражение при Морле стало образцом для первой большой победы Эдуарда, как и для всех других крупных сражений Столетней войны, за исключением последнего.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

ПАРАДОКСАЛЬНАЯ ПОБЕДА.

625 ЛЕТ СО ДНЯ БИТВЫ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ Что именно так закончится битва, не верил, пожалуй, никто, кроме, быть может, самих победителей, с отчаянием обреченных вышедших на свой последний бой. Прочие же не сомневались в исходе бранного дела: Мамаево воинство готовилось всласть пограбить русские земли, Литва и Рязань спешили урвать себе лакомые куски, сторонние наблюдатели злорадствовали очередному бедствию московитов да выстраивали в уме ситуацию, которая сложится в Восточной Европе после неминуемого разгрома дерзкого ордынского вассала — князя Дмитрия. Нежданный исход противостояния на Куликовом поле 8 сентября 1380 года спутал все карты. Он продемонстрировал нарастающую слабость Орды. Он положил предел литовской экспансии. Он окончательно утвердил Москву в роли объединителя земель русских, отказав в том праве Твери, Рязани и Новгороду. Он, наконец, заложил основы грядущего величия Руси-Московии — России.

Купола храма Сергия Радонежского, возведенного на Красном холме, вблизи места легендарной Куликовской битвы, видны издали. Фото А. Ефремкина.

Князь Дмитрий Иванович Донской. Портрет из «Титулярника» 1672 года.

Река Дон в районе Куликова поля, по названию которой князь Дмитрий Иванович получил прозвище Донской.

Четыре средневековые русские миниатюры из Лицевого летописного свода воссоздают разные моменты битвы рати Дмитрия Донского с Мамаем. Проводы русской рати.

Поединок Пересвета с Челубеем.

Удар Засадного полка.

Прощание с павшими воинами при их погребении.

Так выглядели русский воин в доспехах того времени и монгольский лучник (реконструкция).

На праздновании юбилейной даты Куликовской битвы проходили так называемые «потешные игры», когда их участники показывали зрителям элементы средневекового сражения.

Наука и жизнь // Иллюстрации

ЭТАПЫ СРАЖЕНИЯ НА КУЛИКОВАМ ПОЛЕ: Поход русской рати и войск Мамая к месту сражения. Построение полков перед битвой.

Навстречу врагу выдвигается Сторожевой полк русских. Начинается битва. Ордынская конница, перейдя в атаку, сминает Сторожевой полк.

Ордынцы атакуют русских по всей линии их строя. Итог — разгром Передового полка русской рати.

Мамай вводит в бой резервные силы, прорывает строй полка Левой руки русской рати. И тогда в бой вступает ее Резервный полк.

Князь Дмитрий бросает в бой скрытый до того Засадный полк. Мамаево воинство, не выдержав неожиданного напора, обращается в бегство. Русская конница преследует и добивает остатки войск Мамая.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Памятник-колонна, воздвигнутый в честь Дмитрия Донского на Красном холме (1848-1850).

Предметы вооружения, найденные археологами на Куликовом поле.

Нательные кресты русских воинов не один век пролежали в земле Куликова поля, прежде чем стали экспонатами музея.

Храм в честь преподобного Сергия Радонежского. <…>

‹

›

КАК ВОЕВАЛИ ОСЕДЛЫЕ И КОЧЕВЫЕ НАРОДЫ

Нет ничего противоречивее военных систем оседлых и кочевых народов. Первые предпочитали сражаться в пешем тесном строю, локоть к локтю товарища и отгораживаясь от вражеского оружия стеною щитов и копий. К маневру они прибегали редко, и он, как правило, однообразен — удар правым, сильнейшим крылом: правше сподручней теснить противника, нависая над ним своей атакующей рукой. Конницу использовали нерегулярно, в основном для прикрытия флангов, редко — для лобовой атаки или обходных маневров.

Кочевники придерживались иной тактики. С равным себе по манере сражения противником сходились в лоб или прибегали к глубоким охватам. В бою они рассчитывали или на лук, или на таранный удар копьем. Продолжительной рукопашной схватки избегали, предпочитая отступить для новой атаки.

Масштабные сражения между кочевыми и оседлыми этносами в ранней древности случались нечасто. К числу первых зафиксированных столкновений следует отнести скифские вторжения в Переднюю Азию, выявившие превосходство кочевой армии.

Конницу охотно использовали народы, ведшие полукочевой образ жизни, например персы. Но, как показывала практика, тактика боя в подобных случаях представляла нечто среднее между тактикой боя кочевых и оседлых народов. Персы полагались в большей степени на лук, но ни стремительных маневров, ни последовательных отходов и новых атак не предпринимали. Потому представлять абсолютную угрозу для малоподвижной греческой фаланги они не могли — так было, к примеру, при Марафоне (490 год до н.э.). Однако сами становились жертвой более мобильного кочевого войска, например скифского, истребившего армию Кира Великого (530 год до н.э.).

Кочевники неоднократно доказывали свое превосходство над армиями оседлых народов. Хунны с успехом — пусть и переменным — воевали против могучего Китая, терпя неудачи единственно потому, что не имели в дополнение к конным лучникам тяжелой кавалерии. Китайцы же умело маневрировали различными родами войск, противопоставляя неприятелям при обороне пехотные полки, вооруженные арбалетами, а в атаке — закованную в пластинчатые доспехи кавалерию, не столь быструю, как хуннская, но зато не в пример лучше защищенную.

Абсолютное превосходство конной армии, составленной из лучников и копьеносцев, выявилось в римско-парфянских войнах, когда громадная и опытная римская армия Красса была истреблена под Каррами парфянскими эскадронами (51 год до н.э.). Парфяне прибегли к наивыгоднейшей в подобных условиях тактике, избивая противника стрелами. А когда Красс был вынужден раздробить силы, бросив против ускользавших от рукопашной схватки легких всадников отборный корпус во главе с сыном, кочевники атаковали римлян сразу тяжелой и легкой конницей и уничтожили.

Преимущество конного войска, способного стремительно маневрировать и поражать врагов (как на расстоянии стрелами, так и в прямом столкновении, разрывая неприятельский строй копьями), со временем становилось все очевиднее. Причем явное преимущество демонстрировала тактика изматывания неприятеля стрельбой до максимального его истощения с последующим решительным ударом. Именно так гунны разгромили закованных в тяжелую броню сарматов. Именно стремительными перемещениями и меткой стрельбой из луков они наводили ужас на цивилизованных римлян.

После гуннов конный лучник стал привилегированным воином и в римской армии. А чуть позже арабы, опять же полагаясь в бою на лук, сделались властелинами полумира.

Апогеем превосходства конного воина стала эпоха монголов. Как и другие кочевники, монголы делали ставку на лук. Чингисхан даже придумал термин «девятая атака», означавший, что конные лавы должны восемь раз сходиться с врагом, но не вступать в рукопашную битву, а избивать стрелами и лишь потом атаковать деморализованного неприятеля холодным оружием. Если монголы и испытывали порой проблемы, так это когда дело касалось взятия городов или сражения с противником, исповедовавшим тактику, аналогичную монгольской.

Военные кампании Чингисхана следует признать эталоном полководческого искусства. Он руководил совершенной армией, какую сам и создал. Монголы без всяких проблем разобрались с многочисленными китайскими армиями, сокрушили 400-тысячную армию хорезмшаха Мухаммеда (1217-1221).

РУСЬ И ВЕЛИКАЯ ОРДА

Русь впервые столкнулась с монголами при реке Калке (1223), куда те пришли, последовательно разгромив армии грузин, аланов, половцев. Монголов было немного, они тогда еще не преследовали цель воевать русские земли, а гнались исключительно за половцами. Русские князья, решившие поддержать своих степных союзников, были в представлении монголов единственными виновниками столкновения. Битва со всей очевидностью выявила превосходство монгольской организации войска, и это при том, что три Мстислава (Удалой, Киевский, Черниговский) и Даниил Волынский (Галицкий) привели в степь элиту русского воинства — дружины, составленные из конных витязей, защищенных крепкими доспехами и обученных сражаться в конном строю. Это не помогло. 30 тысяч монголов смяли вдвое превосходившего противника.

Поход на Русь оказался для монголов нелегкой, но все же прогулкой. Упорное сопротивление оказывали лишь отдельные земли. Князья в поисках личной выгоды зачастую шли на сговор с пришельцами. Агрессоры же к полному подчинению Руси поначалу не стремились, проходя огнем и мечом лишь княжества, препятствовавшие движению на запад — за бежавшими в Венгрию половцами.

Военное превосходство монголов, прибавивших к кочевой тактике китайскую осадную технику, было неоспоримым. Но, к чести русских людей, сражались они отчаянно и нанесли монголам потери куда большие, чем их восточные, а потом и западные соседи. Недаром Батый, остро нуждаясь в воинах, оставил на Руси перед своим походом в Европу не менее пятой части войска.

Западные соседи России в противостоянии с монголами не проявили даже малой толики того бранного мужества, что выказали русские богатыри. Двадцатитысячный корпус Кайду последовательно разгромил три польские армии, потом силезцев. В битве при Шайо Субудай с ничтожными для монголов потерями уничтожил 80-тысячное венгерское войско (1241). И везде монголы демонстрировали превосходство воинского духа, тактики и вооружения, буквально подавляя этим своих неприятелей.

Европу спасла случайность, подкрепленная сопротивлением Руси. Если бы монголы не застряли в русских землях на долгие четыре года… Если бы не смерть великого хана Угедея, вынудившая монгольских царевичей поворотить на восток, в Каракорум, чтобы участвовать в избрании нового хана… Неизвестно, что стало бы с Европой. Но ей попросту повезло.

Уже одним фактом своего появления монголы чему-то научили европейцев. Именно с середины XIII века во многих западных государствах обратили внимание на лук — оружие, прежде недооцененное. Минует столетие, и англичане именно луку будут обязаны сокрушительными победами при Креси и Пуатье. Успехи монголов дадут толчок внедрению арбалетов, а впоследствии и развитию огнестрельного оружия, что окончательно утвердит приоритет стрельбы над рукопашным боем.

Русь за это столетие тоже немалому научилась, заимствуя у завоевателей все то, что следовало бы позаимствовать. Русь окрепла, начала объединяться из лоскутных княжеств в единую державу с единым национальным самосознанием. Иван Калита и его преемники заложили основы будущей великой державы. Дмитрий Иванович осмелился объявить претензии Московии на величие и на право в недалеком будущем зваться Россией. Осмелился объявить слишком уж очевидно, и монголы не оставили это без внимания.

В году 6889 от сотворения мира, то есть в 1380-м, Мамай объявил поход на Русь. Но в грядущем сражении должны были сойтись уже иные русские и совсем иные монголы.

Собственно говоря, монголов в Мамаевом войске, считай, и не было. Великая Орда к тому времени давно развалилась. Еще Чингисхан поделил грандиозные приобретения между наследниками на четыре формально зависящих от великого хана улуса. Русские земли вошли в сферу влияния улуса Джучи, но и он со временем разделился на три Орды. Ведущее положение среди них заняла Золотая Орда. Однако непосредственно монголы составляли в Золотой Орде ничтожное меньшинство, а подчиненные ею народы нередко враждовали друг с другом. Подорвал могущество Орды и приход к власти хана Узбека, объявившего государственной религией ислам, — шаг, серьезно ударивший по ментальной мощи монголов, основывавшейся на степном законе Ясе — исконных монгольских традициях, оформленных Чингисханом в закон. Новая религия стала прологом грядущих междоусобиц, которые вылились в 1359 году в «Великую замятню», когда одного за другим хана свергали с трона соперники, не брезговавшие коварством и изменой, а их власть тут же оспаривали новые претенденты.

В таких сложных условиях и выдвинулся темник Мамай. Он упрямо ставил к власти зависимых от него ханов, но установить полный контроль над государством так и не сумел. В начале 70-х годов XIV века Золотая Орда распалась на семь независимых владений, наиболее могущественным из которых была причерноморская держава Мамая. Он пытался заявить о себе как о единственно законном преемнике наследников Чингисхана, хотя к чингисидам прямого отношения не имел. Напротив, проводил независимую и враждебную политику по отношению к другим ханам, ведшим происхождение от Чингисхана.

Политик искушенный, правитель авторитетный, Мамай понимал, что его положение во многом зависит от позиции Руси с ее очевидным лидером Москвой, чей князь Дмитрий Иванович ориентировался на союз с чингисидом Тохтамышем, претендовавшим на власть над всем Джучиевым улусом. Москва сделалась важнейшим козырем в борьбе могущественных монгольских правителей, ее поддержка, по сути, определяла первенство одного из них. В такой ситуации столкновение между Московским княжеством и государством Мамая, традиционно именуемым в русской историографии Золотой Ордой, сделалось неминуемым.

НАКАНУНЕ

Мамай серьезно готовился к походу на Русь. Выдающимися полководческими способностями он не обладал, но администрато ром был талантливым и сумел собрать мощную армию, насчитывавшую, по различным оценкам, от 90 до 150 тысяч воинов (древнерусские хронисты исчисляли армию Мамая в 300 тысяч воинов). Армия Мамая по этническому составу была чрезвычайно пестрой, и это снижало ее боевые качества. Не имея пехоты, Мамай был вынужден прибегнуть к услугам наемников — генуэзцев, ясов, буртасов — бойцов, несомненно, опытных, но, как и все наемники, отважно сражавшихся лишь под началом беспрекословно победоносного полководца, каким Мамай не был. Мамай заручился поддержкой литовского князя Ягайло, оспаривавшего у Москвы гегемонию в некоторых русских землях, и заключил союз с рязанским князем Олегом, который, впрочем, не определился до конца, чью сторону в предстоящем конфликте он займет.

Действовал и московский князь Дмитрий Иванович. Как и Мамай, Дмитрий великих полководческих лавров не снискал, что прекрасно сознавал, но прозорливо на протяжении всего своего правления придерживался политики привлечения на службу отважных воинов и распорядительных управленцев как из русских земель, так и иноземцев. Он охотно принимал под свою власть литовских князей, монгольских мурз, в немалом числе уходивших со своими воинами на Русь после насильственного внедрения Узбеком ислама.

Дмитрий и его военные советники внимательно следили за всеми новшествами в вооружении, брали все лучшее из тактики как западных, так и восточных соседей. Для противодействия татарским ордам русские пехотинцы были перевооружены более длинными копьями, значительно увеличили число лучников, начали применять арбалеты. Коннице заменили тяжелые мечи на легкие сабли восточного образца — оружие более эффективное в бою. К моменту решительного столкновения с Золотой Ордой русская армия представляла собой грозную силу, сочетавшую опыт профессиональных воинов и рвение ополченцев из простого люда.

Высокие боевые качества русские полки двумя годами ранее продемонстрировали на реке Воже, где отменно зарекомендовали себя русские стратеги. В этом сражении московские полки и их союзники позволили татарской орде Бегича перейти реку, но ограничили поле битвы, лишив татар оперативного простора. Решительной контратакой наступавшие татарские лавы были опрокинуты, прижаты к реке и истреблены. Русские воины проявили отменный ратный дух, а воеводы — верный выбор тактики в битве с превосходящим подвижностью неприятелем.

Но в новом столкновении перед русским воинством стояла куда более сложная задача. Дело предстояло иметь с громадным, численно превосходящим войском, ведомым пусть не гениальным, но искушенным полководцем. Более того, превосходство противника грозило стать подавляющим, если русские позволят Мамаю объединиться с Ягайло и готовым примкнуть к сильнейшей стороне Олегом Рязанским (Олег предупредил тем не менее москвичей о замыслах Мамая).

Умелый маневр, примененный русским войском, детально изучен историками. Армия Дмитрия обошла Рязанское княжество, демонстрируя тем южному соседу стремление сохранить добрые отношения, а кроме того, упредила спешившего на соединение с Мамаем Ягайло.

Позиция для грядущей битвы, очевидно, была намечена заранее. При выборе ее учитывались два обстоятельства. Первое — ограниченность Куликова поля реками Непрядвой, Смолкой, Нижним Дубяком и оврагами (это позволяло не опасаться стремительного обхода с флангов). И второе — за спиной оставался полноводный Дон, прикрывавший с тыла. Но тот же Дон служил и предупреждением от возможного бегства; мосты Дмитрий после переправы приказал уничтожить. Мамай не мог не оценить прозорливости русских, но был уверен в своем абсолютном превосходстве.

Доселе русским воинам не доводилось выигрывать сражения у регулярных татарских войск — случай с Бегичем на реке Воже был воспринят в Орде как недоразумение. Действительно, многое было на их стороне. Мамаево войско обладало большой подвижностью, а значит, заранее владело инициативой. Его полностью составляли профессионалы, а русское войско не менее чем на треть состояло из ратников-ополченцев, оружием владеть, по сути, не обученных. Татары многократно превосходили русских, говоря современным языком, в огневой мощи: бoльшая часть их имела луки, в то время как ответить им мог едва ли каждый десятый русский. Наконец, у Мамая было значительное численное преимущество, во всяком случае, историки единодушны во мнении: татары имели примерно полуторный перевес.

Против русских играла сама стратегическая ситуация, им приходилось опасаться неожиданного удара во фланг или в тыл от спешащего к Дону литовского войска. И конечно же на стороне татар оставалось моральное превосходство победителя, укоренившееся за прошедшие полтора столетия. Татарин просто не мог вообразить, что будет побежден неумелым, медлительным в бою московитом.

Превосходство татар русские понимали и ждали битвы с немалой тревогой, сознавая, что воеводы должны проявить максимум изобретательности, а воины — немалую силу духа. Давнее владычество азиатских захватчиков опостылело русскому человеку, наполняло его сердце яростью и ненавистью, а победа на Воже вселяла надежду. Защитники отчих домов (на Куликовом поле собрались воины из более чем тридцати русских городов) не могли стать побежденными, ибо поражение обернулось бы новым, более страшным, чем Батыево, разорением Руси, а то и полным поглощением Литвой и Ордою.

ДВЕ СТРАТЕГИИ — ДВЕ ТАКТИКИ

Однако для победы недостаточно одного мужества. Немалого стоят ратное мастерство и численность, в чем русские, несомненно, уступали татарам. Но немалого стоит и стратегический расчет. А вот здесь все было в руках князя Дмитрия и его советников. Неведомо в точности, кто выступил инициатором нетрадицион ного плана на грядущую битву. Возможно, им был Дмитрий Боброк-Волынский, служилый князь Дмитрия Ивановича — воин, послуживший не одному государю и в ратном деле искушенный более многих. Именно он был главным военным советником московского князя, и резонно предположить, что именно от него исходила оригинальная диспозиция, предопределившая победу русского войска.

Что же новое предложил для решающей битвы Дмитрий Боброк (или иной полководец, чье имя осталось неизвестно потомкам)? Основа «русского строя» оставалась традиционной. Центр занял самый значительный по численности Большой полк. По обе стороны от него — полки Правой и Левой руки. Эти три полка, вобравшие в себя примерно две трети всего войска, состояли преимущественно из пехоты, подкрепленной отрядами всадников-дружинников. Перед Большим полком стал пеший Передовой полк, что также было обычным для русской военной доктрины.

А далее последовали новшества, ставшие для Мамая неприятным сюрпризом. Перед Передовым занял позицию Сторожевой полк, состоявший из легкой конницы. Предполагают, что значительную часть Сторожевого полка составили перешедшие на службу московского князя татары, отменно владевшие луком и знакомые с тактикой мамаевых «багатуров». Сторожевому полку была поставлена четкая задача: не позволить татарским «застрельщикам», легким лучникам безнаказанно расстреливать с безопасного расстояния главные русские силы, обескровливая и расстраивая ряды. Теперь татары вынуждены были вести «артподготовку» исключительно по немногочисленному и подвижному Сторожевому полку, умело «огрызавшемуся» стрелами.

Русское командование предусмотрело резерв — сильную дружину Дмитрия Ольгердовича Трубчевского. Ее цель — закрыть возможный прорыв в любом месте фронта, но располагаясь ближе к левому флангу, так как русские воеводы резонно предположили, что главный удар татары нанесут своим правым крылом — их обычный прием.

И, наконец, сюрприз, о котором самоуверенные татарские темники даже не подозревали, — Засадный полк, отборная дружина, укрытая за левым флангом в Зеленой Дубраве, в лесу к юго-востоку от села Рождествено-Монастырщина. Этот тактический ход говорит не только о высоком уровне русского командования, но и о грамотном предвидении битвы. Приближенные князя Дмитрия не сомневались, что монголы нанесут решающий удар, как уже говорилось, именно правым флангом. Подобная тактика для атакующей стороны обусловлена общей традицией, бравшей начало еще в далекой древности. Именно на правом фланге — каждый на своем соответственно — сосредотачивали основные усилия греки и персы в знаменитом сражении при Платеях (479 год до н.э.). Так же действовали Александр Македонский при Гранике (334 год до н. э.) и Иссе (333 год до н.э.), Гавгамеллах (331 год до н.э.), Ганнибал при Треббии (218 год до н.э.) и другие.

Мамай привел на Дон смешанную армию, намереваясь поставить в центре мощную пехотную фалангу. Он собирался вести правильную, поэтапную битву с полноценным использованием обоих родов войск, хотя хан вовсе не желал расходовать свои лучшие силы — конницу, необходимую ему для дальнейших войн за власть над Степью. Он полагал как можно полнее задействовать пехоту, состоявшую из наемников и ценности для Мамая не представлявшую. Гибель тысяч генуэзцев, касогов, ясов была Мамаю безразлична, более того, в этом случае он мог сохранить немалые средства, предназначавшиеся для премиальных выплат наемникам. Наемникам и легкой коннице предстояло обескровить русское войско, а потом туменам тяжелой кавалерии правого фланга нанести решающий удар, разгромить противостоявшие русские дружины, обойти с фланга и с тыла, сбить прочие русские полки, погнать их в направлении Нижнего Дубяка и добить, загнав в реку.

Описывая Куликовскую битву, многие историки подчеркивают натиск татар на своем правом фланге с целью отрезать русскую армию от переправ. Довод, прямо скажем, наивный. Кочевники никогда не стремились поставить неприятеля в заведомо безвыходное положение, дабы не придать тому силы отчаяния. Например, в битве при Шайо монголы демонстративно предоставили свободный выход окруженному венгерскому войску, чтобы потом истребить его фланговыми ударами при бегстве.

Мамай менее всего преследовал цель отрезать русских от переправ. Он намеревался сокрушить левый фланг русских и угрозой удара в тыл обратить в бегство всю русскую армию. И уже тогда монголы стали бы решать: топить ли бегущих в реке иль заставить их сложить оружие, чтоб обратить в рабов.

Монголы были обречены действовать именно так, как они и действовали, нанося правым флангом главный удар по левому крылу русских. Дмитрий был обречен подкрепить это самое крыло либо общим резервом, либо второй линией или прибегнуть к хитрости, нанеся свой решающий удар по ударному крылу монголов. Именно это он блестяще и воплотил в жизнь. Именно этим и был в первую очередь обусловлен выбор места сражения. Русские не могли стать ни правее, ни левее от занятого места, ибо в противном случае они не нашли бы укрытия для своей засады, располагаемой именно за левым флангом — чуть позади и чуть в стороне, вне основного поля сражения.

Грамотный выбор места сражения следует признать величайшей заслугой князя Дмитрия и его воевод, предопределившей дальнейший ход боя.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

Утро 8 сентября 1380 года выдалось туманным. Противники выстраивались на битву, не видя друг друга, что было на руку русским: монголы не могли заметить движения Засадного полка. Расположившийся на Красном холме Мамай не сомневался в успехе: победить должны были татары, превосходившие и численностью , и профессиональной подготовкой, и подвижностью. Мамай намеревался играть свою игру, не подозревая, что уже играет по правилам, навязанным русским князем. Но это вовсе не значило, что русское войско обязательно одержит победу. Мамай мог в любой момент изменить первоначальный план и направление главного удара. Для него не имело принципиального значения, с какой стороны гнать неверных.

Сражение началось в одиннадцатом часу утра, когда туман рассеялся и татары получили возможность вести стрельбу прицельно. Отряды легких всадников устремились вперед, получив приказ основательно потрепать стрелами русские дружины, но наткнулись на сотни Сторожевого полка и погасили свой напор в перестрелке с быстрыми, метко посылавшими стрелы всадниками. Дабы не затягивать сражение, Мамай поспешил ввести в бой пехоту и полки тяжелой конницы, полагавшейся больше на меч, чем на лук.

Именно этого и добивался штаб князя Дмитрия. Рукопашная сеча для русского воина была предпочтительней, ибо лишала татарина тех преимуществ, какими он неоспоримо располагал: скорости и возможности поражать на расстоянии. В беспорядочной свалке дилетант-ополченец уже ничем не уступал профессиональному воину, ибо здесь многое решал случай. Теперь русские получили возможность более эффективно использовать метательное оружие; стрелки, находясь во втором эшелоне, могли через головы своих поражать сгрудившихся в кучу врагов.

Летописцы не сообщают, применяли ли русские в Куликовском сражении самострелы, это грозное оружие, способное бросить стрелу дальше монгольского лука. Самострелы, издавна считавшиеся высокоэффективным оружием в борьбе с мобильным противником, использовались в Китае уже с эпохи Сражающихся царств (V-III века до н.э.) в полевых сражениях, при осадах городов, в стычках с варварами «четырех сторон света». Впоследствии весьма сложные в изготовлении арбалеты вышли из употребления, уступив место мощному луку.

Условий для массового производства арбалетов в русских княжествах не было, свидетельств о больших закупках за рубежом нет, да и сведений о масштабном использовании этого оружия летописи не донесли. В битве на Куликовом поле русские воины рассчитыва ли на оружие «ближнего боя» — меч, топор, копье, сулицу и булаву.

После гибели Сторожевого полка, полегшего почти полностью, сражение переросло в гигантскую кровавую сечу. Татары яростно атаковали на всем протяжении фронта, русские изо всех сил отбивались. Был момент, когда воины Большого полка дрогнули и побежали, но их удалось остановить — битва продолжалась. Татары, убрав свои луки в сагайдаки, орудовали копьями и мечами.

Подобное развитие битвы вполне соответствовало замыслам Мамая. Превосходящими силами он сковал русскую армию, обескровил ее и теперь мог сполна использовать резервы. Новые тумены тяжелой конницы устремились на левый фланг русских, все более и более поддававшийся неприятельскому натиску. В критический момент на подмогу пятившемуся крылу подоспел с дружиной Дмитрий Ольгердович, но и он не в состоянии был выправить положение. Татар было слишком много, они рвались довершить разгром русской армии, манимые богатой поживой.

Наконец левый фланг продавился, открывая татарам путь в тыл основным силам русской армии. Враги не стали медлить, и громадными ордами устремились в обход. И именно в этот момент объявился из Дубравы Засадный полк под началом Боброка-Волынского и Владимира Андреевича. Удар был неожиданным. Намереваясь напасть на врагов со спины, татары вдруг сами получили удар в спину — удар сильный, опрокидывающий. Татарские темники растерялись. Избиваемые русскими мечами, татары бросились в разные стороны, подобно огню разгоняя по рядам Мамаева войска моментально вспыхнувшую панику.

Вряд ли удар нескольких тысяч воинов мог стать погибельным для стотысячного татарского войска, но он посеял панику, разладил четко отлаженный механизм. Не в состоянии осознать истинных сил вдруг обрушившейся на них русской дружины, победоносные тумены обратились в бегство.

Почему удар относительно небольшой дружины оказал решающие влияние на исход боя? Он был унизительно неожиданен для татар, которые и представить себе не могли, что русские осмелятся на столь дерзкий и тонкий ход. Менталитет победителя, профессионального воина не в состоянии был осознать, что собравшиеся на поле мужики-лапотники, большинство из которых и оружие-то видели едва ли не второй раз в жизни, уже полтораста лет угнетаемые и битые, окажутся способны на подобную «выходку». Русские витязи нанесли поражение не столько физической мощи татар, сколько их сознанию: такой удар способен превозмочь далеко не каждый.

Мог ли Мамай в этот миг повернуть ход сражения? Думается, мог — хотя бы попробовать. Нелепо полагать, что он не имел резервов. Пусть полководцем он был невеликим, но, играя видную роль в свою эпоху, научился быть осмотрительным. Наверняка Мамай оставил при себе резерв. Монгольские полководцы до последнего не вводили в бой свой личный тумен. Но как Наполеон не решился отправить в побоище под Бородином свою гвардию, так и Мамай до последнего придерживал подле себя своих преторианцев, чтобы лично повести их вдогонку за обращенным в бегство врагом.

В момент русской контратаки Мамай вполне мог бросить этот резерв вперед, навстречу дружине Владимира Андреевича, с мечом в руке добывавшего себе почетное прозвище Храбрый. Но не бросил, ибо, как и Наполеон, тоже был в «тысяче лье» от родного Причерноморья и ставить на карту свою личную безопасность не отважился. Утрата армии представлялась ему вполне восполнимой потерей, утрата же гвардии могла стать гибелью. Он почувствовал, что русские исполнены того самого духа, какой делает непобедимым, и что изменить ход битвы ему уже не удастся. «И тотчас побежал поганый Мамай, — написано в «Сказании о Мамаевом побоище», — с четырьмя мужами в излучину моря, скрежеща зубами своими, плача горько… И многие погнались за ними и не догнали их, потому что кони утомились, а у Мамая свежи кони его, и ушел от погони».

*

Дальнейшее известно. Мамай пытался укрыться в Кафе, где был убит. Дмитрий, прозванный в народе Донским, с торжеством вернулся в Москву, чтобы всего через два года бежать из нее прочь в страхе пред Тохтамышем, Москву нещадно спалившим.

Русь не смогла еще одолеть своей зависимости от азиатских угнетателей, но русский народ впервые осознал, что угнетателей бить можно и бить должно. Именно в Куликовской битве русский народ впервые осознал себя не московитами или суздальцами, но частью великой общности, объединенной чем-то бoльшим, нежели схожим языком и обычаями. Русский народ впервые осознал себя нацией, пока еще становящейся, оформляющейся, но готовой заявить о себе в полный голос, готовой, прирастая новыми племенами и народами, объявить свою родину не Московией, не Новгородом, не Тверью, а Россией.

И именно в том великое значение Куликовской битвы, одной из самых парадоксальных побед в истории человечества, предсказать которую не взялся б никто…

ЭТАПЫ СРАЖЕНИЯ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

8 сентября (по старому стилю) 1380 года произошла Куликовская битва. Русские войска под началом московского князя Дмитрия Ивановича (именно после этой битвы его стали именовать Донским) разгромили непобедимые до того силы золотоордынцев, которых привел на Русь хан Мамай.

Автор благодарит за предоставленные иллюстрации Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле» (г. Тула) и его директора В. П. Гриценко.

Хронология Средневековья и Средневековья — Битва при Пуатье

Битва при Пуатье — предыстория

г. Битва при Пуатье, в которой участвовали англичане и французы, произошла 19 сентября 1356 г. во главе с Эдуардом Вудстока, Черным принцем, а французов — королем Франции Иоанном II. Битва произошла в нескольких милях к юго-востоку. Пуатье во Франции. Черный принц был сыном короля Англии Эдуарда III и наследником английского престола.В 1355 и 1356 годах Черный принц занимался производством Chevauchée во Франции. Chevauchée был средневековым термином для процесса разрушения города, деревни и земли вражеского лорда в попытке уменьшить богатство, которое лорд мог извлечь и использовать на войне. Это также вызвало панику среди местного населения и массовый исход беженцев.

Место боя

Место битвы было к юго-востоку от города Пуатье.Король Иоанн шел на север по дороге из Пуатье и Эдуард расположил свою армию на возвышенности к северо-востоку от деревни и бенедиктинского аббатства в Нуайле. Окружающая Район состоял из серии оврагов. Река Муассон образовывала юго-западный край поля битвы. Армии расставили свои позиции 17 сентября, суббота. В воскресенье представитель Папы попытался уговорить обе стороны договориться о перемирии. Англичане были счастливы иметь это дополнительное время, чтобы рыть окопы и укреплять свои позиции.Силы Эдварда были в меньшинстве, но принц выбрал свою позицию на возвышенность, окруженная живой изгородью. К французским позициям вела тропа, обнесенная живой изгородью, так что любая французская атака могла бы произойти по узкому переулку. Эдвард расположил лучников вдоль переулка.

Английские лидеры

Эдвард, Черный принц , был старшим сыном короля Эдуарда III или Англии. Черный принц был наследником английского престола. Томас Бошам, граф Уорик и Уильям Монтегю, граф Солсбери .Также на стороне англичан был Жан III де Граийи, капитан де Бюш. Капитал де Бюш был титулом, которым он владел в Гаскони. Он был важным сторонником англичан против французов во время Столетней войны.

Французские лидеры

Король Франции Иоанн II Добрый . Иоанн стал королем в 1350 году после смерти своего отца, короля Филиппа VI. Дофин Принц Чарльз , Старший сын короля Джона и будущий король Франции Карл. Филипп, герцог Орлеанский , брат короля. Jean de Clermont и Arnoul d’Audrehem .

Битва при Пуатье

Великая победа Черного принца 19 сентября 1356 года над французским королем Джоном

Король Франции Иоанн сдался англичанам в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года во время Столетней войны

Предыдущее сражение Столетней войны — битва при Кречи

Следующее сражение Столетней войны — битва при Азенкуре

К 100-летней войне Индекс

Война: Столетняя война

Дата битвы при Пуатье : 19 сентября 1356 г.

Место битвы при Пуатье : Западная Франция.

Комбатанты в битве при Пуатье : Армия англичан и гасконцев против французов и их союзников.

Эдуард, Черный принц, командующий английской армией в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года на Столетии

Командиры в битве при Пуатье : Черный принц против короля Франции Иоанна I.

Размер армий в битве при Пуатье : Армия Черного принца насчитывала около 7000 рыцарей, солдат и лучников.

Числа во французской армии сомнительны, но, вероятно, были около 35 000, хотя Фруассар называет размер французской армии 60 000. Французская армия состояла из шотландцев под командованием сэра Уильяма Дугласа.

Униформа, оружие и снаряжение в битве при Пуатье : В зависимости от богатства и ранга конный рыцарь того времени носил сочлененные стальные пластинчатые доспехи со спиной и нагрудниками, шлем бацинета с забралом и стальные латные рукавицы с шипами на спине, ноги и ступни защищены стальными наголенниками и сапогами, называемыми косяками.Оружие, которое носили, были копьем, щитом, мечом и кинжалом. Поверх доспехов рыцарь носил жупон или сюрко, украшенный его руками и богато украшенным поясом.

Оружием английских и валлийских лучников был шестифутовый тисовый лук, выпускавший оперенную стрелу, похожую на ярд сукна. Скорострельность была до стрелка каждые 5 секунд. Для ближнего боя лучники использовали молотки или кинжалы.

Победитель битвы при Пуатье : англичане и гасконцы решительно выиграли битву.

Битва при Пуатье 19 сентября 1356 года в Столетии: карта Джона Фокса

Рассказ о битве при Пуатье : Эдуард III, король Англии, начал Столетнюю войну, потребовав трон Франции после смерти короля Филиппа IV в 1337 году. Война окончательно закончилась в середине 15 века. изгнание англичан из Франции, за исключением Кале, и формальный отказ английских монархов от своих притязаний на французскую территорию.

Война началась для Эдуарда III решительными победами англичан при Слейсе в 1340 году и Кречи в 1346 году и взятием Кале в 1347 году.В конце 1340-х годов эпидемия чумы, получившая название «Черная смерть», уничтожила население Франции и Англии, остановив военные операции; одной из жертв чумы был французский король Филипп VI.

В 1355 году король Эдуард III снова планировал вторжение во Францию. Его сын, Эдуард Черный принц, теперь уже опытный солдат 26 лет, высадился в Бордо на западе Франции и повел свою армию в поход через Южную Францию ​​к Каркассону. Не сумев взять обнесенный стеной город, Черный принц вернулся в Бордо.В начале 1356 г. герцог Ланкастер высадился со вторым отрядом в Нормандии и начал продвигаться на юг. Эдуард III воевал в Шотландии.

Битва при Пуатье 19 сентября 1356 года, столетие

Новый король Франции Иоанн I повел армию против Ланкастера, вынудив его отступить к побережью. Затем король Джон повернулся, чтобы атаковать Черного принца, который продвигался на северо-восток в сторону Луары, грабя при этом сельскую местность.

В начале сентября 1356 года король Иоанн со своей большой армией достиг Луары, когда Черный принц повернул обратно к Бордо.Французская армия в воскресенье 18 сентября 1356 г. настигла ничего не подозревающих англичан у Пуатье.

Кардинал Талейран покидает английский лагерь в ночь перед битвой при Пуатье 19 сентября 1356 года в Столетии: фотография Ричарда Кейтона Вудвилля

Местный прелат, кардинал Талейран де Перигор, попытался согласовать условия соглашения между двумя армиями; но предложение Черного принца передать всю добычу, которую он взял на своем «шевоши», и поддерживать перемирие в течение семи лет было неприемлемо для короля Иоанна, который считал, что у англичан будет мало шансов против его превосходящей армии, и французы требуют, чтобы Черный принц сдался, и его армия была неприемлема для англичан. Две армии готовились к битве.

Английская армия была опытной силой; многие из лучников-ветеранов Кречи десятью годами ранее и гасконцы под командованием сэра Джона Чандоса, сэра Джеймса Одли и капитана де Буша — все старые солдаты.

Сэр Джон Чандос призывает Черного принца атаковать, говоря: «Сир, день ваш» в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года в Столетии: картина Ричарда Кейтона Вудвилля

Черный принц расположил свои силы в оборонительной позиции среди живых изгородей и садов местности, его передняя линия лучников располагалась за особенно выдающейся толстой изгородью, через которую проходила дорога под прямым углом.

Король Джон получил совет от своего шотландского командира, сэра Уильяма Дугласа, что французская атака должна быть нанесена пешком, лошади были особенно уязвимы для английской стрельбы из лука, а стрелы, выпущенные с высокой траектории, падали на незащищенные шеи и спины ездовых животных. Король Иоанн последовал этому совету, его армия в основном оставила лошадей с багажом и построилась пешком.

Атака французов началась рано утром в понедельник, 19 сентября 1356 года, с конного нападения безнадежной надежды 300 немецких рыцарей под командованием двух маршалов Франции; Бароны Клермон и Одрехем.Отряд перескочил галопом, приближаясь к центру английской позиции по дороге. Атака закончилась катастрофой: рыцарей, которых не застрелили английские лучники, вытащили с их лошадей и убили, или взяли в плен для последующего выкупа.

Захват в плен короля Франции Иоанна и его 14-летнего сына в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года в Столетии: рисунок Анри Дюпре

Остальная часть французской армии теперь начала свое тяжелое наступление пешком, в соответствии с советом Дугласа, выстроившись в три дивизии; первый возглавлял дофин Карл (сын короля), второй — герцог Орлеанский, а третий, самый крупный, — сам король.

Первая дивизия вышла к английской линии, измученная долгим маршем с тяжелой техникой, измученная стрелами английских лучников. Солдаты Черного принца, гасконцы, английские и валлийские лучники, устремились вперед, чтобы вступить в бой с французами, прорваться через живую изгородь и обойти фланги, чтобы атаковать французов в тылу.

После короткого ожесточенного боя дивизия дофинов прорвалась и отступила, попав в отряд герцога д’Орлеанского, маршировавшего позади, обе дивизии отступили в замешательстве.

Последняя дивизия французской армии, которой командовал сам король, была самой сильной и управляемой. Три дивизии объединились и возобновили наступление против англичан, огромной массы шагающих рыцарей и солдат.

Думая, что отступление первых двух дивизий ознаменовало собой конец битвы, Черный принц приказал отряду рыцарей под командованием гасконца, капитана де Буша, атаковать французов. Чандос убедил принца атаковать основные силы французской армии.Черный принц ухватился за идею Чандоса и приказал всем рыцарям и воинам собраться для атаки. Лошадям приказали подняться с тыла; Тем временем людям капитана де Буха, уже конным, было приказано продвигаться вокруг французского фланга вправо.

Захват короля Франции Иоанна и его 14-летнего сына в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года на Столетии

Когда французская армия с трудом приближалась к живой изгороди, английские силы прорвались через изгородь и ударили французов, как удар молнии, импульс атаки привел конных рыцарей и солдат прямо к французской линии. Одновременно гасконцы капитана де Буха атаковали французский фланг. Английские и валлийские лучники оставили свои луки и побежали вперед, чтобы присоединиться к битве, размахивая своими кинжалами и боевыми молотами.

Французская армия распалась, многие покинули поле боя, в то время как более стойкие рыцари упорно сражались изолированными группами. Масса беглецов направилась к Пуатье, преследуемая конными гасконцами, чтобы убить за закрытыми городскими воротами.

Король Джон оказался наедине со своим 14-летним младшим сыном Филиппом, сражающимся с превосходящими силами гасконцев и англичан.В конце концов король согласился сдаться.

Битва выиграна, английская армия отдалась грабежу побежденных французских рыцарей и роскошного французского лагеря.

Битва при Пуатье 19 сентября 1356 года, столетие

Потери в битве при Пуатье : В своем послании королю Эдуарду III, его отцу, Черный принц заявил, что французов погибло 3000 человек, в то время как только 40 из его солдат были убиты. Вероятно, потери англичан были выше.Среди французских пленников были король Джон, его сын Филипп, 17 великих лордов, 13 графов, 5 виконтов и сотня других значимых рыцарей.

Битва при Пуатье 19 сентября 1356 года, столетие

Продолжение битвы при Пуатье : В ночь битвы Черный принц пригласил короля Франции и его сына на обед, а на следующий день английская армия возобновила свой марш на Бордо.

Последствия поражения для Франции и потеря короля в плен были разрушительными, страна оказалась в руках дофина Карла, спасшегося из руин своей дивизии в Пуатье.Чарльз столкнулся с немедленными восстаниями по всему королевству, когда он попытался собрать деньги, чтобы продолжить войну и выкупить своего отца.

Захват короля Франции Иоанна в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года, через столетие: рисунок Ричарда Кейтона Вудвилля

Об освобождении короля Иоанна оказалось трудным договориться, поскольку Эдуард III пытался добиться от французов все более и более обременительных условий. Тем временем война продолжалась к несчастью для несчастных жителей Франции.

Король Иоанн был освобожден в ноябре 1361 г. против других заложников. Из-за дефолта одного из заложников Джон вернулся в Лондон и умер там в 1364 году.

Анекдоты и традиции битвы при Пуатье :

• Король Джон сдался французскому рыцарю сэру Дени де Морбеку, который вместе с графом Уориком отвел его к принцу Уэльскому.
• Пуатье был вторым крупным сражением, выигранным английским луком из тиса, хотя в данном случае именно угроза обстрела стрел вынудила французов начать необдуманное наступление пешком, подвергнув их атаке англичан и гасконцев, которые выиграл битву.

  Захват короля Франции Джона Французского в битве при Пуатье 19 сентября 1356 года, через столетие: рисунок А.В. Ридли

Справочные материалы о битве при Пуатье :

• Столетняя война Робина Нейлландса.
• Британских сражений Гранта.

Предыдущее сражение Столетней войны — битва при Кречи

Следующее сражение Столетней войны — битва при Азенкуре

К 100-летней войне Индекс

Битва при Пуатье, 19 сентября 1356 г.

Битва при Пуатье, 19 сентября 1356 г. Сокрушительная победа англичан в Столетней войне.Эдвард, принц Уэльский (Черный принц), в это время жил в Бордо. В 1355 году он возглавил набег в глубь центральной Франции, которая вернулась в Бордо с добычей, но не участвовала в боях. Эдуард решил повторить это упражнение в 1356 году и в августе 1356 года двинулся на север из Бордо с силой примерно 7000 человек. Двигаясь медленно, он достиг долины Луары и начал опустошать южный берег реки. Тем временем король Франции Иоанн собирал свою армию в ожидании английского вторжения в Нормандию, которое в этом случае не произошло, и он смог двинуться на юг, чтобы расправиться с принцем Эдуардом.Англичане начали атаку на Тур, когда узнали, что французы достигли Луары в тридцати милях к востоку от них и движутся в сторону города Пуатье с намерением заблокировать обратный путь Эдуарда в Бордо. Соответственно, англичане также начали движение к Пуатье, вероятно, в попытке проскользнуть мимо французов. Две армии вступили в первый контакт 17 сентября, когда авангард английской армии догнал тыл французской армии, которая в течение некоторого времени фактически шла перед ними, и теперь была близка к Пуатье.Вооруженный этим интеллектом, Эдвард смог проскользнуть мимо французской армии по боковым дорогам и разбить лагерь той ночью возле деревни Мопертюи, к югу от Пуатье. Принцу Эдуарду оставалось два выбора — либо отказаться от добычи и бежать в Бордо, либо рискнуть сразиться с гораздо более крупными французскими войсками, и он выбрал второй. Обе армии были построены на относительно ровном плато, ограниченном на юго-западе 100-футовой долиной реки Миауссон. Перед английской позицией стояла изгородь из колючек с канавой впереди, разделенной узкой дорогой, с небольшой возвышенностью сзади, за которой Эдуард прятал своих лошадей.Следующий день был потрачен впустую в бесполезных переговорах, на которых настаивал кардинал Перигор, который следил за двумя армиями в надежде заключить мир, но в конечном итоге его усилия позволили армии Эдуарда отдохнуть. Есть некоторая неуверенность в том, что Эдвард намеревался сделать 19-го числа. Вероятно, он решил двинуться в сторону Бордо и начал отход своей армии, оставив графу Солсбери, отвечающему за арьергард, держать оборону.

Какими бы ни были его намерения, битва была начата королем Иоанном, который решил штурмовать брешь в изгороди, послав вперед небольшой отряд кавалерии, который должен был прорваться через английских лучников, за которыми следовала большая часть его войск пешком.Это первая битва; также поддержали 2000 генуэзских арбалетчиков. За этой первой «битвой» последовали еще три: второй под предводительством старшего сына Джона Чарльза, герцога Нормандского, численностью около 4000 человек, третьим под командованием Филиппа, герцога Орлеанского, брата короля Иоанна, с 3000 воинов, и, наконец, крупнейшее сражение с участием 6000 человек, возглавляемое самим королем Иоанном. Увидев, что Эдвард начинает свое вероятное отступление, король Джон приказал наступать, и первая битва началась его атакой. Эта первая битва, в основном конная, вырвалась вперед далеко впереди остальной армии, и триста рыцарей, опередившие остальных, были почти уничтожены английскими лучниками, оставив оставшуюся часть первой битвы сражаться до английской линии, и хотя начался рукопашный бой, эта первая атака была отбита графом Солсбери до того, как остальная часть английской армии под командованием герцога Уорика и принца Эдуарда вернулась на линию обороны.Первое французское сражение было проиграно, а маршал Клермон убит еще до того, как большая часть французской армии достигла поля битвы. Теперь первая дивизия пеших французских солдат под командованием дофина достигла английских позиций, и развернулась ожесточенная битва, выигранная только англичанами, когда Эдуард ввел в сражение все свои войска, за исключением резерва в 400 человек. В конце концов, второе французское сражение было отброшено и сильно израненное отступило.

В этот момент французы понесли огромный удар по себе, когда в третьем сражении под командованием Филиппа Орлеанского, видя разгром битвы дофина, бежали с поля с основной частью своих войск, оставив только короля Иоанна с последним. , но самое крупное, французское сражение против изнуренных войсками Эдуарда.Эти две силы были теперь примерно равны по численности, но войска короля Иоанна были свежими, а войска Эдварда вели тяжелые бои. Видя, что теперь он столкнулся с последними французскими резервами, принц Эдуард решил перейти в наступление и послал капитана де Бюша, одного из своих самых верных гасконских вассалов, с силой менее двухсот человек, чтобы обойти французов и атаковать их с фланга. сторону, повел свои войска в атаку. Две основные битвы встретились с столкновением памятников, и начались самые ожесточенные бои дня.Эта рукопашная схватка все еще оставалась на волоске, когда капитал де Бюш со своей небольшой группой, достигнув первоначальной позиции короля Джона, атаковал французов в тыл, вызвав панику, совершенно неоправданную размером его войск. Многие из оставшихся французских войск бежали с поля боя, оставив короля Иоанна и ядро ​​его союзников в одиночестве на поле боя. После семи часов борьбы англичане, наконец, одержали победу. Потери французов, по-видимому, составили 2500 человек, тогда как потери англичан были намного меньше, но это не известно.Однако истинное значение битвы заключалось в пленении короля Иоанна, его маленького сына Филиппа и многих величайших лордов Франции. Принц Эдуард удалился в Бордо со своей добычей и пленником. Захват короля Джона изменил баланс сил в войне и дал англичанам значительно улучшенную позицию на переговорах.

Как цитировать эту статью: Rickard, J. (28 января 2001 г.), Битва при Пуатье, 19 сентября 1356 г. , http: // www.historyofwar.org/articles/battles_poitiers.html

---

Project MUSE — Битва при Пуатье, 1356 г. (обзор)

Журнал военной истории 67.3 (2003) 933-934

---

[Доступ к статье в PDF]

Битва при Пуатье, 1356. Дэвид Грин. Страуд, Великобритания: Tempus Publishing, 2002. ISBN 0-7524-1989-7. Карты. Иллюстрации. Примечания. Показатель. Стр. 153. $ 24,99.

---

Битва при Пуатье была одной из самых важных в истории Европы.Захват короля Франции Жана II неизбежно, хотя и не сразу, принес Англии победу на первом этапе Столетней войны. Что еще более важно и косвенно, выкуп короля, потребованный в последующем Договоре о Бретиньи, послужил толчком для новой налоговой структуры, которая заложила основы для подъема сильного и относительно «абсолютистского» центрального французского государства. Ближе к концу периода, который, возможно, был кульминационным моментом в жанре хроники, битва была записана с богатством деталей, с которым могут сравниться только несколько других средневековых сражений.Однако различные современные свидетельства очень трудно убедительно согласовать друг с другом. Следовательно, современные историки представили сильно расходящиеся рассказы о том, что произошло в битве и в кампании, предшествовавшей ей (сравните, например, недавние и независимые трактовки в моем War Cruel and Sharp и Джонатане Сумпшене Испытание огнем. )

Новая книга Дэвида Грина, несмотря на ее название, не является целенаправленным исследованием самой битвы или попыткой рассмотреть и разрешить спорные моменты, связанные с ней.Только одна глава — восемнадцать страниц (и четыре хороших карты) — непосредственно касается сражения; в других главах рассказывается о Grande Chevauchée Black Prince из Бордо в Нарбонну годом ранее; операции зимы 1355-56 гг .; кампания Пуатье, ведущая к битве; и последствия боя. Есть также приложение на десяти страницах о военных действиях и (отражающее докторскую диссертацию Грина) на тридцати пяти страницах dramatis personae командиров англо-гасконской армии с добавлением нескольких французов.Текст, богато иллюстрированный смесью средневековых и новых произведений искусства, сравним с одним из лучших исследований кампании Osprey: книга не претендует на роль исследовательской монографии, но и не является просто кратким изложением или упрощением другой вторичной литературы по предмет. Грин — образованный средневековый историк; он прочитал источники на языках оригинала, а также последние работы по его теме, и он может сделать свои собственные выводы. Иногда, как в случае с предложенным им развертыванием англичан в Пуатье, эти выводы довольно оригинальны и интересны, если не обязательно убедительны.В других случаях, например, с его трактовкой Первого Лондонского договора (которая следует за анализом Джона Ле Патуреля), он, на мой взгляд, явно ошибается. Однако довольно часто он отказывается прийти к какому-либо определению по предмету спора, просто отмечая расхождение во мнениях, не предлагая читателю воспользоваться своим собственным опытом в разрешении разногласий.

Битва при Пуатье хорошо написана и доступна для обычного читателя или студентов (за исключением нескольких непереведенных французских цитат).Эта книга, однако, не позволит серьезным студентам отказаться от более ранних рассказов, таких как Sumption или HJ Hewitt, которые, несмотря на их гораздо более широкий фокус, предлагают лучше задокументированные и более полные описания военных событий 1355–1355 гг. 56 в Аквитании.

---

Клиффорд Дж. Роджерс
Военная академия США
Вест-Пойнт, Нью-Йорк

…

Битва при Пуатье — myArmoury.com

Битва при Пуатье
Статья Чада Арноу

19 сентября 1356 года англичане нанесли второе из трех разрушительных поражений французов в Столетней войне, одержав победу при Пуатье.То, что началось десятилетиями раньше как борьба за власть над принадлежащими предкам английскими феодальными владениями в Нормандии и Гуйенне, превратилось в войну за территорию и власть Франции, которая продлилась более ста лет. Англичане добились успеха в наземных и морских сражениях и нанесли сокрушительный удар французам в битве при Креси в 1346 году. Мирный договор и первая крупная вспышка Черной смерти замедлили войну до ползания за несколько лет. вслед за Креси; однако в 1350-х годах начался всплеск активности, поскольку кампания возобновилась.

Эдвард, Черный принц Король Иоанн II Эдуард III передает управление Аквитанией Черному принцу

В 1355 году Эдуард III начал более масштабные операции против французов. Эдвард и его стратеги разделили свои армии, как они делали раньше, надеясь застать французов врасплох и не дать им сосредоточить свои силы в одном месте против них. Эдуард командовал армией, которая осадила Кале, в то время как Генрих, герцог Ланкастер, должен был вступить в бой с французами в Нормандии.Эдвард Вудсток, теперь широко известный как Черный принц, должен был выступить со своей англо-гасконской армией на chevauchée , излюбленной английской тактике дня.

Модель chevauchée (буквально ride на французском языке) была разработана для различных эффектов. Конечно, имелись в виду военные цели: в ходе этих кампаний были взяты или повторно взяты города. Однако, судя по тому, как англичане стремились пройти мимо сильно укрепленных городов, военные успехи, похоже, не были главной целью этих поездок.Основная цель, похоже, заключалась в том, чтобы нанести общий ущерб французскому населению, сжечь города и посевы и разграбить все ценное. Это имело два эффекта. Уничтожение посевов и средств к существованию ограничивало способность короля Иоанна II повышать взимаемые налоги, необходимые для финансирования войны. Вдобавок французы не были склонны сопротивляться этим грабежам и грабежам, и наглые атаки англичан, несомненно, заставили крестьян усомниться в авторитете своего правительства и его способности защитить их.

Принц chevauchée 1355 года имел большой успех, хотя две другие армии шли хуже. Эдуард III был вынужден отказаться от осады Кале, чтобы справиться с восстанием шотландцев в северной Англии. Экспедиция герцога Ланкастера должна была встретиться с королем Наварры и держателем нормандских земель Карлом «Плохим», который ссорился с королем Франции Иоанном II. Однако Чарльз помирился с Джоном примерно в то время, когда Ланкастер уехал во Францию.Эти две последние экспедиции закончились безуспешно.

Англичане снова приняли решение о многосторонней атаке во время кампании во Франции в 1356 году. Армия под командованием герцога Ланкастера должна была помочь правителям Наварры, поскольку Карл Плохой еще не попал в немилость французов. снова будучи арестованным королем Иоанном. Армия Ланкастера высадилась в Ла-Хоге и встретилась с Филиппом Наваррским, чтобы получить его собственный chevauchée . Чёрный принц должен был выступить со своей англо-гасконской армией на другом chevauchée .

Принц Эдуард и его армия выехали из Бордо в июле 1356 года, нацеливаясь на повторение успешной кампании прошлого года, когда они нанесли большой урон и собрали большое количество добычи, оставаясь в основном неприкосновенными. французами. Тем летом они пользовались большим успехом, и их багажный поезд становился все более загруженным добычей. Как и в прошлом году, навстречу им была послана французская армия. Однако, в отличие от предыдущего года, французы оказались в состоянии дать бой англичанам.

Не имея возможности встретиться с армией герцога Ланкастера, как первоначально планировалось, принц намеревался вернуться в Бордо. Однако армия короля Иоанна приближалась. В конце концов две армии приблизились друг к другу настолько, что авангард (или, возможно, разведчики) армии Эдварда фактически натолкнулся на отставших от тыла армии Джона, что привело к перестрелке между силами. Пленные рассказали о положении французской армии. Близ Пуатье армии собрались для сражения.

Дебаты связаны с событиями, непосредственно предшествовавшими битве.Некоторые настаивают на том, что Черный принц не хотел сражаться (и предложил щедрые условия капитуляции) и собирался отступать, когда французы атаковали. Другие считают, что англичане этого не делали и выстроились в ожидании боя. Другая версия состоит в том, что принц отправил свой багажный поезд вперед, чтобы не допустить его попадания в руки французов или дать время громоздким, медленно движущимся фургонам добраться до следующего пункта назначения.

Карта поля боя

Сцена битвы Король Джон атакует Черного принца

Битва
Все согласны с тем, что было три основные английские дивизии, все спешенные. Двумя передовыми командовали графы Солсбери и Уорик. Резервная дивизия находилась под командованием Эдварда; Кроме того, небольшая группа тщательно подобранной кавалерии была поставлена ​​под командование гасконского капитана де Бюша Жана де Граийи. Три дивизии были развернуты в довольно типичных для англичан формирований. Недавние боевые успехи англичан, конечно же, не были связаны исключительно с тем, что их солдаты спешились. Фактически, спешенные солдаты в прошлые годы были кормом для конных армий.Теперь разница заключалась в том, что англичане сочетали дисциплинированную пехоту с эффективной стрельбой из лука, надежными построениями и защищаемыми позициями. Эти элементы прослеживаются в большинстве английских побед того периода.

Англичане остановились за большой живой изгородью лицом на северо-запад. Две дороги пролегали через изгородь, за которой лежал виноградник, отделявший их от французов. Слева от англичан лежала болотистая местность; справа — баррикада из их фургонов. Их спины были защищены деревом.Две передовые английские дивизии сформировали строй Креси: широкие колонны пехотинцев в окружении выступающих вперед треугольников лучников. Эти группы лучников могли вести огонь по фронту и сбоку от врага, направляя его к ожидающим солдатам. Считается, что английская армия насчитывала около 6000 человек, хотя летописцы и историки сильно расходятся в своих оценках.

Считается, что французская армия насчитывала 20 000 и более человек. Авангард, или передовая дивизия, находился под командованием маршалов Аудрехема и Клермона и состоял из двух небольших групп конных воинов, по 250 человек в каждой.Остальные дивизии спешились, что французы пытались сделать с 1351 года в ответ на успехи англичан. Второй, третьей и четвертой дивизиями командовали герцог Нормандии, герцог Орлеанский и король Джон соответственно.

Как и в предыдущих сражениях, французы предпочли наступать на английские позиции. Конные секции вились через виноградник, почти единой цепью, и, как полагали, направлялись к прорехам в живой изгороди, образованной дорогами. Эти первые атаки не были очень успешными, поскольку англичане блокировали один из брешей и хорошо защищали другой.Лучники также получали свою зарплату сокрушительным ливнем стрел; Крайне левые лучники могли вести огонь из относительной безопасности болотистой местности (непроходимой для тяжелых лошадей) по незащищенным сторонам французов и их лошадей.

Черный принц ведет свою армию в битве Лучники

Следующими шли солдаты во главе с дофином, герцогом Нормандским, солдаты которого давили на англичан, но им не повезло больше, чем их соотечественникам.Признав поражение, они отступили. Не зная о двух оставшихся французских дивизиях, скрытых за холмом, многие англичане считали, что битва окончена. Они начали процесс ухода за ранеными и обеспечения безопасности пленников.

Если бы герцог Орлеанский возглавил свою дивизию против усталых и ничего не подозревающих англичан, англо-гасконская армия Черного принца могла бы быть разбита. Однако непостижимым образом герцог и его войска заявили, что отступают и направились в безопасное место. Многие связывают это отступление с трусостью молодого человека (не старше двадцати лет), и вид двух дивизий, терпящих поражение и пленение от рук дисциплинированных, закаленных в войне сил, не мог принести ему большого утешения. .

Король Иоанн II сделал то, чего не сделал его брат: он повел свою колонну, превосходящую любую из предыдущих дивизий, к англичанам. Пока они шли через поле к англичанам, Черный принц принял смелое и неожиданное решение. Он приказал своей армии выйти из-за защитной изгороди, продвигая ее к приближающимся французам. По словам подполковника. Альфреда Х. Бёрна в своей книге The Crécy War , это, вероятно, было сделано по двум причинам: 1) позиция за живой изгородью была лучше для противостояния конным войскам, чем спешенным, и 2) позволяя его усталым войскам сидеть и наблюдать за приближением врага. может быть разочаровывающим; продвижение их вперед могло бы послужить гальванике войск и не дать моральному духу упасть.В то же время он направил кавалерию капитана де Буха в обход врага.

Две силы встретились с громовым ревом боевых кличей и звуком столкновения оружия со щитами и доспехами. Английские солдаты устремились вперед, в то время как лучники исчерпали остатки своих стрел (большинство подняло оружие и вступило в бой, когда у них кончились стрелы). Хотя французы переняли английскую тактику спешивания солдат, они еще не выработали решимости, необходимой для того, чтобы удерживать свои позиции перед атакой конных воинов.Прибытие небольшого конного отряда капитана де Бюха переломило ситуацию и привело к еще одной победе англичан.

Как и при Креси, французы понесли огромные потери. Сообщается, что в плен попали две тысячи рыцарей, в том числе король Иоанн. Еще две тысячи лежали мертвыми в поле. Поимка и выкуп короля имели бы огромные политические разветвления для французов. Иоанн II умрет в Англии, будучи не в состоянии заплатить выкуп, превышающий годовой доход Франции (некоторые говорят, что вдвое больше).Его сын, молодой дофин, не смог эффективно править, и конфликт продолжался, несмотря на договор, подписанный в 1357 году.

Заключение
Способность адаптироваться может быть ключом к военному успеху. Англичане извлекли уроки из своих поражений от рук спешившихся шотландцев на мосту Стирлинг и Баннокберн, а также из сообщений об аналогичных инцидентах в других частях Европы, и с тех пор с тех пор с большим успехом перебрасывали свою армию пешком. Французы, использовавшие многовековую конную тактику, потерпели сокрушительное поражение от пеших фламандцев (в Куртре в 1302 г.) и пеших английских войск в Морле, Креси и других более мелких сражениях.Однако к битве при Сент в 1351 году французы начали использовать аналогичную тактику, хотя и с меньшим успехом, чем английские агрессоры.

Хотя французы начали приспосабливаться к тактике, аналогичной используемой англичанами, англичане также продолжали адаптироваться, просто меняя тактику, когда они находили хорошо подготовленного врага. Следует отметить, что эта победа не может быть объяснена исключительно каким-то осознанным знанием английского языка, несмотря на то, что некоторые писали. Комбинация тактики, опытная армия, благоприятное расположение земли, отсутствие сплоченности во французском руководстве, отступление войск герцога Орлеанского и влияние небольшой кавалерийской группы Жана де Грайи оказались слишком сильными для большая французская армия.

Об авторе
Чад Арнов — классический музыкант из большого района Цинциннати, много лет интересовавшийся военной историей. Хотя его коллекционирование, как правило, сосредоточено на европейском оружии и доспехах Средневековья, ему нравятся мечи, ножи и доспехи многих эпох.

Источники
Хроники (Classics S.) , Жан Фруассар
Война Креси: Военная история Столетней войны с 1337 года до мира Бретиньи, 1360 , Альфред Х.Бёрн
Столетняя война , Робин Нилландс
Столетняя война: Англичане во Франции 1337–1453, , Десмонд Сьюард

Битва при Пуатье 1356 — Столетняя война II

неизвестный художник; Битва при Пуатье, 19 сентября 1356 г .; Музеи и галереи Кирклиса; http://www.artuk.org/artworks/the-battle-of-poitiers-19-september-1356-22080

Анимированные карты: Пуатье 1356, Битва

Анализ битвы

Источники битвы при Пуатье сложны, часто противоречивы и недостаточно подробны.Они включают хроники и агитационные письма, которые необходимо использовать вместе с картографическими и ландшафтными свидетельствами, хотя с пониманием того, что современные географические особенности не идентичны тем, что были в 1356 году. В частности, протяженность болот вокруг Миоссона и размер леса Нуайе должно быть предположительно. Что еще более важно, для целей реконструкции первоначального расположения войск, длина и положение изгороди и рвов, которые защищали англо-гасконскую позицию, особенно проблематичны.Было много попыток описать битву, и многие из них были рассмотрены в настоящем исследовании наряду с рядом современных и почти современных источников. Любая реконструкция должна быть предположительной из-за природы этих источников, и не все вопросы были разрешены удовлетворительно. Ключевая проблема заключается в первоначальном расположении английских и французских войск, после которого ход битвы становится несколько более простым. В планах битвы представлена ​​интерпретация столкновения, но некоторые свидетельства будут подробно процитированы, чтобы читатель мог прийти к своим собственным выводам.

Было написано несколько писем о сражении, но в большинстве из них, таких как депеша Бюргерша, записанная Фруассаром, просто указывались имена и количество убитых и взятых пленных, а также то, что битва произошла в половине лиги от Пуатье. Сам принц написал мэру, рядовым и старейшинам Лондона 22 октября, но не предоставил никакой информации относительно расположения войск, просто отметив, что «наш очень дорогой и любимый рыцарь Найджел Лоринг, наш камергер, который приносит это [письмо], более подробно расскажу на основе собственных знаний.’8 Ситуацию перед битвой лучше всего описывает Анонимный летописец.

‘В ту ночь [суббота, 17 сентября 1356 г.] принц расположился станом со всей своей армией в лесу на небольшой речке недалеко от места поражения … В понедельник утром … граф Уорик пересек узкую дамбу через болото … Нагрузка экипажа английской армии была так велика, а дорога такая узкая, что они едва могли пройти, и поэтому они оставались наверху в течение первого часа дня. А потом они увидели, как авангард французов приближается к принцу … И тогда граф Уорик повернул назад со своими людьми

.

Похоже, что некоторые внутренние противоречия в источниках могут быть разрешены, если события, которые они описывают, будут считаться сокращенными или расширенными с течением времени.Такую возможность следует учитывать при чтении отчета Джеффри Ле Бейкера ниже. Это объясняет предполагаемое расположение принца на севере вдоль леса. Ле Бейкер предлагает Эдварду сначала разбить лагерь вокруг юга, а затем двинуться на север, возможно, разбив лагерь на холме к северу от леса. Оттуда его силы были переброшены вдоль западного края леса, защищенного живой изгородью, которая, возможно, проходила по большей части дороги. Описанные зазоры могли быть сделаны упомянутыми возчиками.По словам Джеффри Ле Бейкера:

… он [принц] осмотрел место действия и увидел, что с одной стороны был близлежащий холм… Между нашими людьми и холмом была широкая глубокая долина и болото, омываемое ручьем. Батальон князя переправился через ручей довольно узким бродом и занял холм за болотами и рвами, где легко укрывался своими позициями среди зарослей, лежащих выше врага. Поле, на котором располагались наш авангард и центр, было отделено от ровной местности, которую французы занимали длинной живой изгородью и канавой, другой конец которой доходил до болота.Граф Уорик, командовавший авангардом, удерживал склон к болоту. В верхней части живой изгороди, далеко от склона, было открытое пространство или брешь, проделанная возчиками осенью, в двух шагах от которой находился наш арьергард под командованием графа Солсбери.

Некоторые дополнительные подробности предоставлены менее чем надежным Жаном Фруассаром, но его показания нельзя игнорировать.

«А как они расположены?» — спросил король.«Сир, — ответил сэр Юстас [де Рибемон], — они занимают очень сильную позицию … Они выбрали участок дороги, надежно защищенный живой изгородью и кустарником, и выстроили изгородь с обеих сторон своими лучниками, так что один не могут выехать на эту дорогу или проехать по ней, не проезжая между ними. И все же нужно идти этим путем, прежде чем сразиться с ними … В конце живой изгороди, среди виноградных лоз и колючих кустов, между которыми невозможно было бы ни маршировать, ни ехать, стоят их воины … Это очень искусная штука. работы.’

Это достаточно подробное описание сбивает с толку. Фруассар предполагает, что англо-гасконцы расположились вдоль дороги, которая была сильно защищена живой изгородью — подход, которым я следовал. Его комментарий о том, что они были расставлены лучниками, так что любое нападение должно было проходить между ними, требует некоторых предположений о расположении бреши и, следовательно, о расположении лучников. Этого разрыва хватило лишь на то, чтобы четверо мужчин могли ехать рядом. Предположительно, если принять этот рассказ, лучники были выстроены за изгородью лицом к французам, и эта изгородь была пересечена пополам дорогой и / или следом возчиков.На обоих концах живой изгороди стояли также лучники, выстроенные в строй, который Фруассар описывает как «герс», возможно, в форме треугольника или «бороны». Это можно объяснить лучниками под командованием Солсбери на севере и лучниками под командованием Уорика на юге.

Одной из причин успеха принца в 1356 году и многих побед англичан на этом этапе Столетней войны был состав армий, столкнувшихся с французами. Это развилось из целительных уроков, которые английский получил от шотландцев в первые годы четырнадцатого века.Война, которую вели англичане во Франции, была подвижной, она подорвала социальные и экономические основы королевства Валуа и, тем не менее, допускала возможность решающего столкновения. Эволюция (если не революция) в военном мышлении, произошедшая со времен правления Эдуарда I, привела к созданию все более профессиональной армии, набираемой для выполнения определенных задач. Войска набирались после 1347 года почти полностью через систему контрактов, в соответствии с которой капитаны подписывались, чтобы возглавить определенное количество солдат, вооруженных в соответствии с конкретными характеристиками, для реализации ряда стратегических и тактических планов.Войска принца в Пуатье и во время шевошей 1355 и 1356 годов состояли из трех видов войск: пехотинцев, конных лучников и пеших. Это позволяло чрезвычайно гибко реагировать на различные ситуации.

Англо-гасконская армия, вероятно, состояла из 3000–4000 солдат, 2500–3000 лучников и 1000 других легких войск. Французская армия, возможно, включала 8000 солдат, 2000 артиллеристов и многочисленные плохо обученные и легковооруженные войска общей численностью от 15000 до 16000 солдат.

Таким образом, Жан смог собрать меньше людей для Пуатье, чем его отец, Филипп VI, десятью годами ранее в Креси, но современники не связывали поражение с нехваткой рабочей силы. Скорее, и в особенности автором «Жалобы на битву за Пуатье», вина была возложена на дворянство. Самым смыслом существования дворянства была защита отечества — родины; они занимали свое высокое социальное положение, потому что были назначены Богом для выполнения этой священной задачи. Выражаясь традиционным феодальным языком, они были беллаторами — теми, кто сражался, — и если они не справлялись с этой ролью, то не справлялись со своей основной функцией и долгом.Примечательно, что восстание Жакерии, которое произошло в анархию после Пуатье, было направлено против французской аристократии. Это не было реакцией на экономические и социальные требования, в отличие от восстания английских крестьян 1381 года. Скорее это был насильственный ответ на общую неспособность дворянства выполнять свою традиционную роль.

Помимо неудач французского рыцарства (воинской аристократии), были и другие, более прозаические причины поражения. Одним из них было отсутствие у Жана ракетного оружия и то, что те арбалеты, которые у него были, были хуже английского длинного лука.Арбалеты могли нанести значительный урон, но они были медленным и неуклюжим оружием по сравнению с длинным луком. Кроме того, англичанам было предоставлено время для подготовки своей оборонительной позиции. Армия хорошо окопалась за земляными валами и использовала естественную защиту живой изгороди и дерева — местность была в их пользу. «Par son recrutement, et plus encore par sa preparation immédiate, la petite armée du prince de Galles était dans les meilleures conditions pour vaincre».

Англичане участвовали в трех крупных «сражениях».Уорик и Оксфорд возглавили англо-гасконский авангард с капиталом де Бухом, а Солсбери и Саффолк командовали арьергардом. Основная часть свиты принца находилась в центре во главе с Эдвардом, с Бургершем, Одли, Чандосом и Кобхэмом. Лучники, возможно защищенные земляными валами, были размещены на флангах и, возможно, под прямым углом к ​​противнику из-за характера строения Херс (на боевых планах, изображенных как «бороны»). Как и в Креси, длинные лучники оказались чрезвычайно эффективными против конных войск, но в меньшей степени против пехоты, наступающей в тесном строю — до тех пор, пока французы не оказались на близком расстоянии, когда длинные луки с их тяжелыми отягощениями могли пробивать французскую броню.Однако длительность боя означала, что после первых залпов стрел не хватало.

Французская армия в целом была значительно больше англо-гасконских сил, возможно, вдвое больше, но Жан не в полной мере воспользовался своей большей силой. Французские дивизии, в свою очередь, атаковали не массово, и Орлеан бежал или был отклонен, прежде чем вступить в бой с противником. Следовательно, во многих фазах битвы принц, возможно, не имел никаких численных недостатков.

Победа при Пуатье объединила оборонительную тактику, свидетелем которой стал принц в Креси, с рыцарскими традициями более ранней эпохи. После провала атак французов на его пехоту, Эдвард ответил классической атакой тяжелой кавалерии. Чтобы придать этой традиции более современный вид, фланговые силы во главе с капиталом де Бюшем могли включать конных лучников и, возможно, гасконских арбалетчиков. Битва, таким образом, была прекрасной иллюстрацией использования спешившихся войск, которые, как в Креси, вместе с лучниками на обороняемой позиции сломали французские атаки, затем перебрались и нанесли поражение врагу кавалерийской атакой, что теперь было необычно, если не анахронизм.

Хотя исход битвы кажется очевидным, неясно, намеревался ли когда-либо принц вступить в битву, по крайней мере, в тех условиях, в которых оказался Эдвард. Если бы встреча с Ланкастером была достигнута, объединенные английские силы были бы огромными, и принц мог бы рассчитывать на победу. Конечно, английская боевая стратегия доказала свою эффективность в нескольких схватках, в том числе и в Креси. Если бы были доступны дополнительные силы и ресурсы, а прибытие Черной Смерти не помешало дальнейшим военным действиям, то кампания 1346–1337 гг. И победа при Креси вполне могли принести гораздо большие трофеи, чем Кале и выкуп нескольких человек и гибель людей. многие из французской знати.Учитывая этот опыт, кажется весьма вероятным, что князь активно стремился к битве в экспедициях 1355–1355 гг., Но он хотел сражаться на своих условиях и против врага, которого он был уверен в победе. Уступки, на которые принц был готов пойти до битвы, и некоторые из его замечаний, сделанных после него, позволяют предположить, что ему не хватало уверенности рано утром в понедельник, 19 сентября. Однако, как только победа была достигнута, она повлияла не только на дальнейшую военную тактику, но и на более широкую политическую стратегию.Англичане теперь продемонстрировали как в Шотландии, так и во Франции, что, если они могут вывести врага в бой на своих условиях, то они могут победить: эта уверенность окрашивала более широкие устремления в Столетней войне. Борьба, которая ранее была сосредоточена за суверенитет в Гаскони, превратилась, хотя и ненадолго, за суверенитет над всем королевством Франции.

После поражения при Креси (а также при Куртре (1302 г.) и Моргартене (1315 г.)) французы предприняли несколько попыток борьбы с этой разрушительной тактикой пехоты.В сражениях при Луналонге (Пуату, 1349 г.), Тайлебурге (близ Сент, 8 апреля 1351 г.), Ардре (6 июня 1351 г.) и Мавроне (14 августа 1352 г.) французы в больших количествах использовали пехоту и пешие войска. Они также пытались найти слабое место в противостоящем построении пехоты и лучников. В случае, если эти подходы окажутся неэффективными или не будут задействованы при Пуатье, и поражение разрушит французскую иллюзию, что относительно небольшие военные изменения могут быть эффективными. Как следствие, на протяжении целого поколения французские командиры избегали сражений с англичанами, когда это было возможно.Контраст между реакцией французов 1356 г. и ответом 1359–1360 гг. Очень очевиден. Во время этой кампании защитная тактика позволила им изменить ситуацию к англичанам, отказав Эдуарду в короне. Позже они смогли обратить вспять территориальные приобретения англичан по Бретиньскому договору. Это было возможно только тогда, когда у них была легко атакуемая военная цель — княжество Аквитания.

Лучники и длинный лук

Вопрос о роли большого лука в первых кампаниях Столетней войны вызывает споры.Ряд вопросов открыт для аргументов и интерпретаций, начиная от природы самого оружия, его мощности и скорострельности до расположения лучников на поле боя. Отчасти проблема заключается в том, что средневековых длинных луков не сохранилось. Самые ранние экземпляры — это те, что были восстановлены после крушения Mary Rose. Если это были законченные длинные луки, характерные для тех, что использовались в Пуатье, то они действительно были грозным оружием с эффективной дальностью стрельбы 300 ярдов и более.В отличие от этого, деревянные или составные арбалеты того времени могли стрелять примерно на 200 ярдов, и на каждую ссору лучник мог стрелять до десяти стрел. Таким образом, хорошо обученные лучники с достаточным запасом стрел могут, если это точное толкование, нанести большой урон и срыв вражеской атаке. Что не вызывает сомнений, так это то, что лучники становились все более важным компонентом английских армий в ходе Столетней войны. Соотношение стрелков к другим войскам обычно составляло три, четыре или пять к одному, а иногда доходило до двадцати к одному.Однако в последние годы «непобедимость» большого лука подвергается сомнению. Утверждается, что вместо того, чтобы вызвать большое количество жертв, огонь лучников заставил врага либо направиться в конкретный район, где оборона английской пехоты была наиболее сильной, либо просто сорвать атаку, чтобы противник не проявил себя как большая угроза.

Одни только длинные лучники не выиграли битву при Пуатье (или битве при Креси и Азенкуре), но они были важнейшим компонентом армий, обеспечивших эти победы.Работая бок о бок с пехотой и совершив последнюю кавалерийскую атаку, чтобы разгромить врага, они доказали, будь то по количеству нанесенных ими потерь или по масштабу нанесенного ущерба, что они являются чрезвычайно эффективным военным активом. Однако то, как они использовались и размещались на поле боя, несколько неясно.

Формирование и расположение корпуса лучников было описано Фруассаром, a la maniere d’une herce, которое, согласно Оману и Бёрну, представляло собой треугольное построение с вершиной, обращенной к противнику, расположенное между подразделениями пеших воинов.Это основано на переводе слова herce как «борона». В качестве альтернативы, лучники могли быть размещены на флангах, или иметь форму свечи или выступа в форме рога на крыльях армии, или ежа, возможно, использующего колья или копейщиков для защиты.

Представляется вероятным, что расстановка войск не была стандартной, а зависела от ряда непредвиденных обстоятельств. В Креси лучников, кажется, использовали на флангах в позиции переднего фланга. Возможно, они начали битву за пределами переднего ряда спешенных войск, чтобы позволить им получить немного дополнительную дистанцию, но они могли бы играть более мобильную роль, и после того, как противник приблизился, они могли отступить на фланги, слегка изгибаясь вперед, чтобы обеспечить перекрестный огонь.В этой позиции они не смогли бы обеспечить авангард большой защитой. Из-за численности участвовавших в битвах и из-за расположения земли в 1346 году, возможно, фронт был длиной почти в милю. Это позволяло лишь очень легко оборонять отряд князя (авангард), который при Креси сражался в центре. Постройки в Пуатье менее надежны, но снова кажется, что лучники использовались на флангах и, когда это было возможно, нацелены на менее бронированные фланги и тылы французской пехоты и кавалерии.

Каким бы ни был состав и расположение лучников и какова бы ни была природа самих луков, с 1330-х годов лучники составляли неотъемлемую часть английской тактической системы; стремясь замедлить или сорвать продвижение врага. При Креси лучники оказались очень эффективными против французской кавалерии, а при Пуатье — против пеших солдат с близкого расстояния. Эти бои также показали превосходство длинного лука над арбалетом по дальности и скорострельности.Успех лучников в Шотландии и в Креси оказал глубокое влияние на тактическое мышление англичан, а также на Черного принца и его свиту, многие из которых впервые попали на военную службу в 1346 году. Следовательно, битва при Креси заложила основы для битвы, которая сражался за пределами Пуатье десять лет спустя и повлиял на структуру англо-гасконской армии как пропорционально, так и тактически.

Значение лучников и их длинных луков было настолько велико, что они стали предметом ряда правительственных постановлений.В 1357 и 1369 годах экспорт луков и стрел был запрещен, а в 1365 году лучникам было запрещено покидать Англию без королевской лицензии. В 1363 году были изданы инструкции, требующие от всех, включая знать, регулярно заниматься стрельбой из лука. Использование длинного лука, популярного, а не аристократического оружия, продемонстрировало необходимость королю заручиться поддержкой всех слоев общества в его (по крайней мере теоретических) поисках французского престола.

Успех при Пуатье повлиял и на состав английских армий во Франции.Кампания в Реймсе (1359–1360 гг.) Засвидетельствовала полное появление конного лучника и создание смешанных дружин (солдат и лучников). Это, в свою очередь, привело к сдвигу в социальном составе военного сообщества, поскольку рыцари и всадники стали менее значимыми с точки зрения их влияния на исход битвы. Кроме того, тяжелая кавалерия не способствовала проведению широкомасштабных и обширных набегов. Легко вооруженные конные войска, напротив, давали необходимую мобильность, которая позволяла им в полной мере участвовать в шевошах и чтобы такие рейды стали преобладающей стратегией, в то время как сбалансированный состав войск позволял эффективно и гибко реагировать на различные военные действия. ситуации.Такие силы были особенно эффективны при использовании на оборонительных позициях, предпочтительно подготовленных заранее или выбранных с учетом их выгодной местности и природных особенностей. Массивная мощь лучников могла ослабить противника на расстоянии и замедлить его продвижение, а дисциплинированная пехота справилась бы с любыми силами противника, достигшими линии фронта.

Однако большой лук не был всемогущим, и в Столетней войне ситуация начала оборачиваться против англичан, поскольку французы продолжали экспериментировать с различными тактиками, чтобы свести на нет его влияние на поле боя.В 1356 году длинные луки не оказали такого же воздействия, как в Креси, отчасти из-за того, что французы использовали спешенные войска, медленно продвигавшиеся под прикрытием своих щитов. Шарль де Блуа и Бертран дю Геклен в Оре (1364 г.) далее продемонстрировали, что тесные соединения хорошо бронированных солдат могут быть менее легкой целью. Однако в обоих случаях французы потерпели поражение, хотя в основном из-за дисциплинированного боя пехоты, которая заняла хорошо защищенную позицию.Как только дю Геклен стал констеблем Франции, он применил то, что по сути было партизанской тактикой, и отказался вступать в бой. Если он не может быть использован в значительном количестве против врага, готового взять на себя инициативу и атаковать, то длинный лук будет практически бесполезен.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

Проект справочников по истории Интернета

«Столетняя война» между Францией и Англией (1337–1453) была эпизодической борьбой, продолжавшейся более ста лет, большую часть времени без каких-либо конфликтов.Сражения были жестокими, но также были случаями, когда демонстрировались идеалы «рыцарства». Вот отрывки, описывающие различные сражения из Хроник Жана Фруассара. Битва при Креси (1346) Англичане, участвовавшие в трех боях, лежали на земле, чтобы дать им отдых, как только они увидели приближение французов, они легко и честно, без всякой спешки поднялись на ноги и организовали свои сражения. Первое, это было сражение принца, лучники стояли в образе херса, а воины стояли в самом низу битвы.Граф Нортгемптон и граф Арундел во второй битве находились на крыле в хорошем состоянии, готовые утешить принца в битве, если понадобится. Лорды и рыцари Франции пришли на собрание не в хорошем порядке, потому что некоторые пришли раньше, а некоторые пришли после в таком поспешном и злом порядке, что один из них действительно беспокоил другого. Когда французский король увидел англичан, его кровь изменилась, и [он] сказал своим маршалам: «Сделайте генуэзцев впереди и начните битву во имя Бога и Сен-Дени.«Генуэзских арбалетов было около пятнадцати тысяч, но они так утомились пройти в тот день шесть лиг, вооруженных своими арбалетами, что сказали своим констеблям:« Нам не следует сражаться в этот день, потому что мы не будь намерен совершить какое-либо великое дело с оружием в руках: мы больше нуждаемся в отдыхе ». Эти слова дошли до графа Аленкона, который сказал:« Человеку легко быть обвиненным в такого рода негодяях, быть слабым и потерпеть неудачу сейчас в лучшем случае ». Также в то же время прошел сильный дождь и гроза с ужасным громом, и перед дождем над обеими битвами пролетело множество ворон, опасаясь приближения бури.Вскоре воздух стал проясняться, и солнце светило ярким и ярким светом, и это отражалось прямо в глазах французов и на спинах англичан. Когда генуэйцы собрались вместе и начали приближаться, они издали громкий [крик] и крик, чтобы смутить англичан, но они остановились и не шевелились, несмотря на все это: потом генуэйцы снова во второй раз сделали еще один прыжок и глухой крик , и шагнули вперед немного, и англичане не отступили ни на одну ногу; в-третьих, они снова вскакивали и плакали, и шли вперед, пока не оказались в пределах досягаемости; затем они яростно стреляли из арбалетов.Затем английские лучники сделали шаг вперед и выпустили свои стрелы так сплошь [вместе] и так густо, что казалось, будто снег. Когда генуэзцы почувствовали, как стрелы пронзают головы, руки и грудь, многие из них бросили свои арбалеты, перерезали веревки и вернулись в замешательстве. Когда французский король увидел, как они улетали, он сказал: «Убейте этих негодяев, потому что они позволят и беспокоят нас без причины». Тогда вы бы увидели, как вооруженные люди ворвались среди них и убили большое количество из них: и всегда англичане стреляли, хотя видели самую толстую прессу; острые стрелы врезались в воинов и в их коней, многие упали, конные и люди, среди генуэзцев, и когда они упали, они уже не могли помочь снова, давление было таким толстым, что они опрокинули другого.А также среди англичан были негодяи, которые ходили с большими ножами, и они вошли в число воинов, убивали и убивали многих, лежащих на земле, как графов, так и баронов, рыцарей и оруженосцев, из которых король Англии впоследствии был недоволен, так как он предпочел бы, чтобы их взяли в плен. Доблестный король Богемии позвал Карла Люксембургского, сына благородного императора Генриха Люксембургского, несмотря на то, что он был почти слепым, когда он понял порядок битвы, он сказал окружающим: «Где лорд Карл мой сын?» Его люди сказали: «Сэр, мы не можем сказать; мы думаем, что он сражается.Затем он сказал: «Господа, вы мои люди, мои товарищи и друзья в этом путешествии: я требую, чтобы вы вывели меня так далеко вперед, чтобы я мог нанести один удар своим мечом». Они сказали, что будут выполнять его приказ, и чтобы не потерять его в прессе, они связали все свои уздечки уздечки друг с другом и поставили короля вперед, чтобы исполнить его желание, и они пошли на своих врагов. Лорд Карл Богемии, его сын, который назвал себя королем Алмэна и обнажил оружие, он прибыл в бой в хорошем состоянии; но когда он увидел, что дело пошло наперекосяк, он ушел, я не могу сказать вам, в какую сторону.Король, его отец, был так далеко вперед, что нанёс удар своим мечом, да и более четырёх, и храбро сражался, как и его отряд; и они продвинулись так вперед, что были там все убиты; и на следующий день они были найдены на месте около царя, и все их лошади были привязаны друг к другу. *** [Отряд, возглавляемый сыном короля, Черным принцем, был тяжело сражен.] Затем пришла вторая битва англичан, чтобы поддержать битву принца, что было временем, потому что у них было столько же хлопот, и они с принц послал гонца к королю, который находился на небольшом холме с ветряной мельницей.Тогда рыцарь сказал королю: «Сэр, граф Уорик и граф Оксфорд, сэр Рейнольд Кобхэм и другие люди, относящиеся к принцу, сыну вашего, яростно сражаются и страдают от жестокого обращения; поэтому они желают, чтобы вы это сделали. вы и ваша битва придете и поможете им; потому что, если французы увеличатся, а они сомневаются, что они сделают это, ваш сын и они будут много хлопот ». Тогда царь сказал: «Мой сын мертв, или ранен, или упал на землю?» «Нет, сэр», — ответил рыцарь, — «но с ним трудно сравниться, поэтому он и нуждается в вашей помощи.«Что ж, — сказал царь, — вернись к нему и к тем, кто послал тебя сюда, и скажи им, что они больше не посылают ко мне ни одного приключения, которое упадет, пока мой сын жив: и также скажи: им, что они терпят его сегодня, чтобы завоевать его шпоры; ибо, если будет угодно Богу, сделаю это путешествие его и его честью и всем окружающим его «. Битва при Пуатье 1356 Часто приключения, связанные с любовью и войной, оказываются более удачными и чудесными, чем любой человек может подумать или пожелать.Поистине, эта битва, которая происходила недалеко от Пуатье на полях Бовуара и Мопертюи, была велика и опасна, и там было совершено много боевых подвигов, о которых никто не знал. Бойцы с обеих сторон перенесли много боли: царь Иоанн собственными руками творил в тот день чудеса с оружием в руках: в руках у него был топор, которым он защищался и сражался, ломая пресс. Рядом с королем были взяты граф Танкарвиль, сэр Жак Бурбонский кар] де Понтьё и лорд Иоанн Артуа граф Эу, а немного выше того, что под знаменем капталя Буха был взят сэр Карл Артуа. и дайверы, другие рыцари и оруженосцы.Погоня продолжалась до ворот Пуатье: многие были убиты и избиты, лошади и люди, ибо они в Пуатье закрыли свои ворота и никому не позволили войти; за что на улице перед воротами произошло ужасное убийство, люди ранены и избиты …. Тогда была огромная пресса, чтобы схватить царя, и знавшие его кричали: «Господин, уступите вас, иначе вы будете мертвыми». Был рыцарь Сен-Омера, оставленный на жалованье королю Англии, по имени сэр Денис Морбеке, служивший англичанам пять лет назад, потому что в юности он лишился королевства Франции за убийство, совершенное в Сент-Омерс.Это случилось с ним так хорошо, что он был рядом с королем, когда они собирались схватить его: он выступил в прессу, и силой своего тела и рук он подошел к французскому королю и сказал на хорошем французском: » Сэр, уступите вам «. Король увидел рыцаря и сказал: «Кому мне уступить? Где мой кузен, принц Уэльский? Если бы я мог его увидеть, я бы поговорил с ним». Денис ответил и сказал: «Сэр, его здесь нет; но отдайте вас мне, и я приведу вас к нему». «Кто ты?» — сказал король.«Сэр, — он, — я Денис Морбекский, рыцарь Артуа; но я служу королю Англии, потому что я изгнан из королевства Франции, и я лишился всего, что у меня было там». Тогда король отдал ему свое. правая перчатка, говоря: «Вот и я уступлю себя тебе». был большой прессой о короле, так как каждый мужчина заставлял его сказать: «Я взял его», так что король не мог идти вперед со своим маленьким сыном, господином Филиппом, с ним из-за прессы . *** [Черный принц послал двух лордов на поиски французского короля.] Эти два лорда взяли своих лошадей и отошли от принца, поскакав на холм, чтобы осмотреться; затем они заметили стаю воинов, устало собравшихся вместе: французский король шагал в большой опасности, ибо англичане и гасконцы были его хозяева; они забрали его у сэра Дениса Морбеке по воле обстоятельств, и те, кто имел большую силу, сказали: «Я взял его»; «Нет, — сказал другой, — я взял его»; поэтому они ищут то, что должно быть у него. Тогда французский король, чтобы избежать этой опасности, сказал: «Господа, не ссорьтесь: ведите людей учтиво и моего сына к моему кузену, принцу, и не стремитесь к тому, чтобы я взял меня, потому что я такой великий лорд, чтобы заставить вас всех богатый.»Слова короля несколько успокоили их; однако, когда они уходили, они устраивали бунт и дрались из-за взятия короля. Когда два вышеупомянутых лорда увидели и услышали этот шум и раздоры между ними, они подошли к ним и сказали:» Господа, что это то, к чему вы стремитесь? »« Господа, — сказал один из них, — это для французского короля, который здесь взят в плен, и более десяти рыцарей и оруженосцев бросают вызов его и его сын. «Тогда два лорда вошли в прессу и заставили всех опешить, и приказали им от имени князя, опасаясь боли в головах, больше не шуметь и не приближаться к королю, пока им не было приказано.Затем каждый уступил место лордам, и они вышли и выразили свое почтение королю, и так принесли его и его сына с миром и покоем к принцу Уэлса. *** В тот же день битвы, ночью принц приготовил ужин в своей квартире французскому королю и большей части великих лордов, которые были пленниками. Принц заставил короля и его сына, лорда Джеймса Бурбонского, лорда Джона д’Артуа, графа Танкарвилля, графа Эстамп, графа Даммартина, графа Жуанвиля, лорда Партене, сесть всех за одну доску. , и другие лорды, рыцари и оруженосцы за другими столами; и всегда принц служил королю настолько смиренно, насколько мог, и не садился за королевский стол из-за любого желания, которое мог бы сделать король, но он сказал, что его недостаточно, чтобы сидеть за столом с таким великим принцем, как король был.Но затем он сказал королю: «Сэр, ради Бога не делайте зла и не радуйтесь, хотя Бог в этот день не согласился следовать вашей воле; ибо, сэр, несомненно, король, мой отец, окажет вам столько чести и дружелюбия. как он может поступить, и так разумно согласится с вами, что вы всегда будете друзьями вместе после. прославились доблестью и прошли этот день храбростью все остальные из вашей партии.Сэр, я говорю это не для того, чтобы насмехаться над вами, потому что все, кто был на нашей стороне, кто видел дела каждого человека, явно удостоены верного приговора вручить вам приз и венок ». Тогда французы начали роптать и говорили между собой, как князь говорил благородно и что, по всем оценкам, он окажется благородным человеком, если Бог пошлет ему жизнь и упорство в такой удаче. Английские опустошения в 1370-е годы Примерно месяц или больше принц Уэльский пробыл перед городом I.imoges, и не было ни нападений, ни схваток, но они добывали дайлв. И они внутри хорошо знали, как они были заминированы, и сделали там контрмину, чтобы уничтожить английских горняков; но они потерпели неудачу в своей шахте. И когда горняки князя увидели, что контрминь против них не удалась, они сказали князю: «Сэр, когда вам угодно, мы обрушим часть стены в дамбы, и вы войдете в город по вашему желанию». легкость без всякой опасности «. Эти слова очень понравились князю, и он сказал: «Я хочу, чтобы завтра вы явились и выполнили свою работу.«Тогда шахтеры подожгли свою шахту, и поэтому на следующее утро, как повелел князь, упало большое стекло стены и засыпало дамбы, чему англичане обрадовались и были готовы вооружиться в поле, чтобы войти. Пехотинцы могли легко войти в город, и они сделали это, побежали к воротам и разрушили укрепления и преграды, потому что против них не было защиты: это было сделано так внезапно, что жители города не были о нем. Тогда принц, герцог Ланкастер, граф Кембриджский, граф Пембрук, сэр Гишар д’Англь и все остальные со своими отрядами вошли в столицу, и все остальные пешие люди, одетые в одежду, чтобы творить зло, и грабить и грабить город, и останавливать мужчин, женщин и детей, ибо так им было приказано сделать.Было очень жаль видеть мужчин, женщин и детей, преклонивших колени перед князем для милосердия; но он был так воспламенен гневом, что не обратил на них внимания, так что никого не услышали, но всех предали смерти, как их встречали, и те, в которых не было ничего виновного. Бедных людей, которые никогда не совершали никаких предательств, не было жалости, но они купили это дороже, чем великие личности, например, совершившие зло и преступления. В городе Лимож не было такого жестокого сердца, если бы он имел память о Боге, но он горестно плакал из-за великого зла, которое они видели перед своим вечером: более трех тысяч мужчин, женщин и детей были убиты и обезглавили в тот день, смилуйся Бог их души, потому что я думаю, они были мучениками. Из изд. G. C. Macauly, The Chronicles of Froissart , Lord Berners, trans. (Лондон: Macmillan and Co., 1904), стр. 104-105, — битва при Креси, стр. 128-131. — битва при Пуатье, стр. 201 — разорение Этот текст является частью Интернет-сборника средневековых источников. Справочник представляет собой собрание общедоступных и разрешенных к копированию текстов, относящихся к средневековой и византийской истории. Если не указано иное, конкретная электронная форма документа является объектом авторского права. Разрешено электронное копирование, распространение в печатном виде в образовательных целях и для личного использования. Если вы действительно дублируете документ, укажите источник. Разрешение на коммерческое использование не предоставляется. (c) Пол Халсолл, январь 1996 г. [email protected] Проект Интернет-справочников по истории находится на историческом факультете Фордхэмского университета в Нью-Йорке. Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт