Матренин двор матрена: «Вторая Матрена» в рассказе «Матренин двор»: характеристика, образ, описание

«Вторая Матрена» в рассказе «Матренин двор»: характеристика, образ, описание

Голова женщины.
Художник Эдгар Дега

«Вторая Матрена» является одной из второстепенных героинь рассказа «Матренин двор» А. Солженицына.

В этой статье представлена цитатная характеристика «второй Матрены» в рассказе «Матренин двор»: образ, описание героини.

Смотрите: 

— Все материалы по рассказу «Матренин двор»

«Вторая Матрена» является родственницей главной героини рассказа Матрены Васильевны Григорьевой. Чтобы различать этих двух героинь, автор называет второстепенную героиню «второй Матреной».

Обе Матрены состоят замужем за родными братьями: главная героиня Матрена замужем за Ефимом Григрьевым, «вторая Матрена» — за Фаддеем Григорьевым.

Полное имя «второй Матрены» — Матрена Григорьева. Ее имя и фамилия совпадают с именем и фамилией главной героини.

О внешности «второй Матрены» известно, что у нее широкое лицо:

«Но широколицая грубая «вторая» Матрена…»

Возраст героини не указан в рассказе. Можно предположить, что ей 50-55 лет, так как ее младший сын Антошка ходит в 8-ой класс. 

Когда-то молодой Фаддей Григорьев был влюблен в главную героиню рассказа Матрену, но та по стечению обстоятельств вышла замуж за его брата Ефима. После этого Фаддей задался целью найти себе жену с именем «Матрена». В итоге он действительно нашел себе «вторую Матрену» в деревне Липовка и женился на ней:

«— Он за меня первый сватался… раньше Ефима… Он был брат — старший… Мне было девятнадцать, Фаддею — двадцать три… Вот в этом самом доме они тогда жили. Ихний был дом. Ихним отцом строенный. <…> 
— Ой-ой-ойиньки, головушка бедная! Сколько невест было на деревне — не женился. Сказал: буду имечко твое искать, вторую Матрену. И привел-таки себе из Липовки Матрену, срубили избу отдельную, где и сейчас живут, ты каждый день мимо их в школу ходишь.»

Фаддей женился на «второй Матрене» только из-за ее имени, то есть совсем не любя ее. Поэтому рассказчик Игнатич называет ее «подставной Матреной»:

«Но широколицая грубая «вторая» Матрена — та подставная Матрена, которую взял когда-то Фаддей по одному лишь имечку…»

 

У «второй Матрены» и ее мужа Фаддея растет 6 детей. Младшего сына зовут Антошкой, младшую дочь зовут Кирой:

«Кажется, и Фаддею не о чем было жалеть: родила ему вторая Матрена тоже шестерых детей (средь них и Антошка мой, самый младший, поскребыш) — и выжили все, а у Матрены с Ефимом дети не стояли: до трех месяцев не доживая и не болея ничем, умирал каждый.» 

«— Батюшка!… Вижу вас плохо. Сын мой учится у вас. Григорьев Антошка… 

Григорьев Антошка был круглый румяный малец из 8-го «Г». ..»

Фаддей бьет свою жену «вторую Матрену» и держит весь дом в страхе:

«Но выходило, что не о чем моей Матрене жалеть — так бил Фаддей свою Матрену всю жизнь и по сей день и так зажал весь дом.»

«Вторая Матрена» является забитой женщиной:

«И попросила она у той второй забитой Матрены — чрева ее урывочек (или кровиночку Фаддея?) — младшую их девочку Киру.»

Саму себя «вторая Матрена» называет «горемычной» из-за своей несчастливой жизни с Фаддеем:

«И прости ты меня, горемычную!»

«Вторая Матрена» всегда приходит к главной героини Матрене жаловаться на своего мужа, который бьет и мучает ее. Она подолгу плачет в гостях у главной героини, у нее всегда голос «на слезе»:

«Ах, вот оно что! Теперь я понял, что видел ту вторую Матрену не раз. Не любил я ее: всегда приходила она к моей Матрене жаловаться, что муж ее бьет, и скаред муж, жилы из нее вытягивает, и плакала здесь подолгу, и голос-то всегда у нее был на слезе. «

10 лет назад главная героиня рассказа Матрена, бездетная вдова, попросила у Фаддея и «второй Матрены» отдать ей на воспитание их дочь Киру. Фаддей с женой согласились. В итоге главная героиня Матрена 10 лет воспитывала Киру как родную дочь. Кира повзрослела, вышла замуж и живет в другой деревне:

«И попросила она у той второй забитой Матрены — чрева ее урывочек (или кровиночку Фаддея?) — младшую их девочку Киру. 
Десять лет она воспитывала ее здесь как родную, вместо своих невыстоявших. И незадолго до меня выдала за молодого машиниста в Черусти. Только оттуда ей теперь и помощь сочилась: иногда сахарку, когда поросенка зарежут — сальца.»

Когда погибает главная героиня рассказа Матрена, «вторая Матрена» искренне рыдает у ее гроба:

«Но широколицая грубая «вторая» Матрена — та подставная Матрена, которую взял когда-то Фаддей по одному лишь имечку, — сбивалась с этой политики и простовато вопила, надрываясь над гробом: 
— Да ты ж моя сестричечка! Да неужели ж ты на меня обидишься? Ох-ма!. .. Да бывалоча мы всё с тобой говорили и говорили! И прости ты меня, горемычную! Ох-ма!… И ушла ты к своей матушке, а, наверно, ты за мной заедешь! Ох-ма-а-а!… 
На этом «ох-ма-а-а» она словно испускала весь дух свой — и билась, билась грудью о стенку гроба. И когда плач ее переходил обрядные нормы, женщины, как бы признавая, что плач вполне удался, все дружно говорили: 
— Отстань! Отстань! 
Матрена отставала, но потом приходила вновь и рыдала еще неистовее.»

Это была цитатная характеристика «второй Матрены» в рассказе «Матренин двор» А. Солженицына: образ, описание героини в цитатах.

Смотрите: 

— Все материалы по рассказу «Матренин двор»

Характеристика героев рассказа «Матрёнин двор»


Рассказ «Матрёнин двор» был написан Александром Исаевичем Солженицыным в 1956 году. В нём рассказывается о судьбе пожилой крестьянки Матрёны Васильевны Григорьевой, простой русской женщины, которая являлась хранительницей общечеловеческих ценностей.

В этой статье представлены характеристики главной героини и других персонажей рассказа.

Содержание

Главная героиня

Матрёна Васильевна Григорьева

Матрёна Васильевна Григорьева — женщина лет шестидесяти, живущая в деревне Тальново. Живёт она одна, так как все шестеро её детей умерли в младенчестве, а муж пропал в Великую Отечественную войну без вести. В колхозе Матрёна уже не состоит, так как не может постоянно работать из-за болезни.

Несмотря на тяжёлую жизнь, Матрёна не растеряла своей доброты, доверчивости к людям. А добротой её пользуются многие и не сомневаются, что она всегда придёт помочь: и колхозное начальство, и соседи, и сёстры. Сами же они ей не помогают, только подруга Маша в те дни, когда Матрёна не может даже встать из-за болезни, приходит ей помочь.

Матрёна — труженица, когда нет приступов болезни, она всегда в работе: то в огороде, то собирает в лесу ягоды, то трудится безвозмездно на огородах у односельчан, попросивших её помочь.

Подробная характеристика Матрёны здесь.

Другие персонажи

Исаич

Исаич — рассказчик, от его имени ведётся повествование. Летом 1956 года он приехал в Россию из Средней Азии, где находился в заключении. Он стал жить в деревне Тальново и работать учителем математики. Квартировал он у Матрёны Васильевны, одинокой пожилой женщины. Исаич относился к ней с сочувствием, так как знал о её тяжёлой судьбе и о болезни.

Этот учитель был принципиальным человеком. Хотя и Матрёна, и Фаддей, брат её мужа, просили его не ставить двойки Антошке, младшему сыну Фаддея, Исаич не согласился на это. Антошка учился, а вернее, только сидел и ничего не делал, в 8 классе. Если ставить ему незаслуженные положительные оценки, весь класс тоже будет учиться плохо. Поэтому Исаич не пошёл на поводу у Фаддея, притворявшегося немощным и надеявшегося, что из-за жалости к нему учитель не будет ставить Антошке двойки.

Фаддей Григорьев

Фаддей Григорьев — старший брат мужа Матрёны Ефима, пропавшего во время войны без вести. Он на 4 года старше Матрёны. Это полуслепой пожилой мужик. Он высок, черноволос, держится солидно, с достоинством.

В молодости он хотел жениться на Матрёне, но в Первую мировую войну взяли его на фронт и 3 года не было от него вестей. Когда Фаддей вернулся из венгерского плена и узнал, что Матрёна вышла замуж за его младшего брата Ефима, он сказал, что если бы Ефим не был его родным братом, то убил бы и его, и Матрёну.

Долго не женился Фаддей, всё искал себе невесту с именем Матрёна. Когда нашёл, женился, и родилось у них шестеро детей.

В 1941 году Фаддея не взяли на фронт из-за слепоты. После того, как его брат Ефим пропал без вести, Матрёна Васильевна упросила Фаддея и его жену отдать ей на воспитание их младшую дочку Киру. Когда Кира вышла замуж за машиниста из посёлка Черусти, Матрёна объявила, что отдельный сруб горницы назначила в наследство Кире.

Настойчивость и жадность Фаддея проявились в том, что по его требованию Матрёна отдала Кире горницу сейчас, а не в наследство. Дело в том, что для получения в Черустях участка земли, молодым нужно было поставить там какое-нибудь строение. Этот участок очень захотелось захватить Фаддею, он с сыновьями и затьями быстро разобрал горницу и подрядил тракториста, чтобы он перевёз на тракторе брёвна в Черусти. Очень хотелось Фаддею быстрее увезти горницу с Матрёниного двора, и он согласился, чтобы трактор сразу повёз двое нагруженных брёвнами саней: тракторные и самодельные, которые сделали наспех из досок. Доски были плохие, хорошие Фаддей пожалел для саней.

Фаддей был жаден и бездушен. На железнодорожном переезде лопнул трос, и самодельные сани начали разваливаться. Тракторист, хромой сын Фаддея и Матрёна стали налаживать сани и погибли, расплющенные между санями и трактором двумя сцепленными паровозами, идущими задом и без огней. После гибели родного сына и женщины, которую когда-то любил, Фаддея больше всего огорчало, что брёвна остались на переезде. Он хлопотал перед начальством, чтобы забрать их себе. Когда разрешение было получено, он со своими сыновьями, зятьями и племянниками свёз брёвна к себе во двор.

После похорон Фаддей два раза приходил в избу Матрёны для переговоров с её сёстрами. Спор шёл об избе: кому она достанется — сёстрам или приёмной дочери Кире. Решили, что Фаддею достанется горница, уже свезённая к нему на двор, сарай и забор. Снова ненасытный Фаддей собрал сыновей и зятьёв, быстро они разобрали сарай и забор, и Фаддей сам перевозил доски на саночках к себе, только в конце ему помог младший сын Антошка.

Кира

Кира — приёмная дочь Матрёны, её племянница и родная дочь Фаддея. Когда муж Матрёны пропал без вести, и осталась она одна, без детей, выпросила она у Фаддея и его жены их младшую дочку Киру на воспитание. Десять лет они прожили вместе, а затем Кира вышла замуж за машиниста паровоза и переехала жить в посёлок Черусти, который был в 25 километрах от Тальнова. Кира любила Матрёну, иногда присылала ей продукты (сахар, сало). Когда Матрёна погибла, из всей родни только Кира да ещё жена Фаддея, «вторая» Матрёна искренне плакали на её похоронах.

Муж Киры

Муж Киры — молодой машинист паровоза. Он хорошо относился к Матрёне. Машинист помогал ей продуктами, отдал ношеную железнодорожную шинель, её Матрёна переделала себе в пальто и была очень довольна. Муж Киры оказался виновником гибели трёх человек: Матрёны, тракториста и одного из сыновей Фаддея. Он был железнодорожником и знал, что нужно предупредить служащих на станции, что через железнодорожный переезд поедет трактор с санями, перевозящий брёвна. Но муж Киры не сделал этого, и три человека погибли из-за того, что со станции шли задом два сцепленных паровоза. Осознав свою вину, муж Киры хотел повеситься, но ему помешали это сделать. Сейчас его ждёт суд.

Хромой сын Фаддея


Этот племянник Матрёны любил свою тётю. Он недавно женился, только что его жена родила сына. Молодой человек погиб на железнодорожном переезде вместе с тётей и трактористом.

Тракторист

Тракторист — взял в гараже без разрешения трактор, чтобы за деньги перевезти брёвна горницы из Тальново в посёлок Черусти, где жили Кира и её муж. Все брёвна не влезли в тракторные сани, пришлось ими нагружать вторые, самодельные. Тракторист был самонадеянным человеком и утверждал, что сможет довезёт их до посёлка за один рейс. Ему не хотелось делать два рейса, ведь Фаддей заплатил ему за перевоз брёвен, а не за рейсы. Да и трактор нужно было поставить в гараж утром до прихода начальства. Когда на неохраняемом железнодорожном переезде лопнул трос и самодельные сани начали разваливаться, тракторист стал ладить трос и погиб, так как на сани наехали два сцепленных паровоза.

Три младшие сестры Матрёны

Они звали Матрёну как старшую — лёлька или нянька. Сестёр Исаич видел при жизни Матрёны только один раз. Он подозревал, что они не ходили к ней из-за боязни, что она попросит их помощи.

Маша

Маша — подруга Матрёны Васильевны. Дружили они уже полвека. Маша одна из всей деревни искренне любила Матрёну. В те дни, когда из-за болезни Матрёна не могла встать, Маша приходила топить печь и обихаживать козу.

Матрёна — жена Фаддея

Её муж обижал, и она всё время ходила жаловаться на него к Матрёне Васильевне.

Антошка

Антошка — младший сын Фаддея, учившийся в 8 классе. Он ленив, в школу ходил, будто на отдых, никогда не готовил домашних заданий. Но его переводили из класса в класс, так как учителя боролись за высокий процент успеваемости. Антошка понял, что учи уроки — не учи, всё равно переведут. А вот когда Антошка перевозил с отцом доски от сарая и забора с Матрёниного двора, он не ленился.

Жена председателя колхоза


Жена председателя колхоза — энергичная, властная женщина. Она очень строго обращалась с Матрёной, приказывала ей иногда помогать колхозу, хотя из-за болезни Матрёну из колхоза исключили.

Вам также будет интересно почитать:

Солженицын, которого никто не знает


Во второй раз в прошлом году Александр Солженицын вернулся домой из ссылки. У него построен дом в Подмосковье, где он планирует поселиться. Он отказывается от политики, но публично осуждает революции — как французские, так и русские — и заявляет, что Россия должна быть единым государством, а не «ложной конфедерацией». Он сам говорил, что присутствие великого писателя дома равносильно альтернативному правительству в стране. Недавний опрос в Петербурге выявил гораздо большую симпатию к нему, чем к кому-либо из нынешнего руководства России.

За последние несколько лет некогда удивительно резкие взгляды Солженицына подверглись своего рода лапидарной обработке; более острые края были удалены. Он сделал своего рода приспособление к избирательной демократии. Что еще более важно, он восхвалял государство Израиль за его упорное сопротивление американской массовой культуре и, таким образом, явно дистанцировался от антисемитизма, в котором его подозревали, — черта, столь характерная для его литературной школы. Мы не можем сказать о нем, как о вернувшихся из ссылки Бурбонах, что он ничему не научился и ничего не забыл. Тем не менее, для острого синопсиса его мыслей — и его потенциальных намерений? — лучшим руководством, его самым важным произведением является один из его первых рассказов, который остается почти неизвестным в стране его бывшего убежища.

«Матрёнин дом» («Матрёнин двор», 1963) по-своему так же прост и непосредствен, как Хемингуэй и Пушкин, и всё же его скромность обманчива. Это соединение различных элементов. Наиболее очевидна история возвращения автора из его первой ссылки в ГУЛАГ. Кроме того, это утверждение свода ценностей славянофильского вероучения. Возможно, наиболее провокационно то, что это аллегорическая история России в вымышленной форме.

Освобожденный по амнистии 1953 г. из ГУЛАГа, Игнатьич, учитель математики, искал работу в глухом уголке сельской России, «в каком-нибудь месте далеко за железной дорогой», в каком-нибудь месте, которое несомненно представляло бы для него убежище от этого чудовища модернизации, пятилеток и чисток, необходимых для обеспечения видимости их успеха. Но даже в регионе с красивым названием Высокое поле (Высокое Поле), когда-то густой и бездорожный лес, вторжения прогресса создали уродливую деревушку под названием Торфопродукт (Торфопродукт). Дальше и с более лесным видом находился Тальный (Заложник). В местную школу требовался учитель математики. Но и здесь поезда бежали прямо через деревню, бежали прямо напропалую, как и весь современный Молох, революционный монстр пожирающего материализма.

Путешественников и вновь прибывших здесь было немного, и жилье редко требовалось или предоставлялось. Кто-то предположил, что у Матрёны Васильевны может быть комната. Домик Матрёны, как предупредили Игнатьича, будет далеко не опрятным. Он был старым и нуждался в ремонте. Тем не менее дом был большим. Места для пансионера было предостаточно. Сама Матрена была больна. Она не поощряла его. «Мы не умные, мы не готовим, как мы устроимся?. . ». Были и кошка, и мыши, и тараканы, но другого выбора не было, и Игнатьич был не привередлив. Он остался. В конце концов, это был микрокосм того убежища, которое он искал.

Матрёна не была современной советской женщиной, «новым советским человеком», не лесной кальвинистской коммунисткой. Скорее она была неуклюжим протоортодоксальным воплощением библейских заповедей блаженства. У пожилой землячки, скромной и домашней Матрёны было много забот. Ее муж не вернулся с войны, и через восемь лет маловероятно, что он когда-либо вернется. Матрена только недавно получила пенсию, на которую она так давно имела право. Ей было около 60 лет, когда она заболела, ее уволили из местного колхоза. Матрена жила тем, что обрабатывала свой мелкий огород и, как и все в округе, переманивала топливо у государственного торфяного треста. Дневной запас для ее печи весил 70 или 80 фунтов, и ей приходилось приносить его с расстояния в две мили. В течение 200 дней зимы ей приходилось делать это каждый день. Она кормилась несколькими скудными картофелинами и молоком, которое давала ее коза.

Несмотря на ее исключение из колхоза, руководство хозяйства не стеснялось звать ее на помощь, когда собирали урожай. Она ворчала и жаловалась на плохое самочувствие, но всегда ходила. Когда к ней обратились соседи, она пошла без колебаний и отказалась от их предложений оплаты. Блаженны кроткие, блаженны чистые сердцем.

У Матрёны были типичные народные страхи. Она боялась огня, боялась молнии и боялась поездов — в поездах было что-то зловещее. Она была религиозной на любопытный полуязыческий, полностью суеверный манер русской деревни, скорее религиозной в общем, чем конкретно христианской. В огород в Иванов день Матрена не ходила, боясь испортить урожай. В погоде она обнаружила признаки гибели или предчувствия. Ее никогда не видели крестящейся, но она призывала Божье благословение всякий раз, когда бралась за любую работу. Она зажигала лампаду перед иконами в праздничные дни.

Матрёна и её пансионер относились друг к другу с уважительной сдержанностью. Они мало интересовались своим прошлым. В конце концов Игнатьич упомянул, что отсидел срок; это было своего рода препятствием. Матрена кивнула, как бы понимая. Иначе как объяснить внезапное появление новичка в 1953 году? Медленно, в течение долгих вечеров и обрывков разговоров жизнь Матрены — и самой России — обрисовывалась  .

Выйдя замуж в 19 лет, она переехала в дом мужа, в котором жила сейчас. Пришла война – Первая мировая, – и Фаддей ушел на фронт. Он не вернулся, он исчез. Она ждала его годами. Тем временем пришел ухаживать его брат Ефим и предложил жениться. Матрена поколебалась и согласилась. Через несколько месяцев Фаддей вернулся. Он был освобожден из лагеря для военнопленных в Венгрии. Шок охватил их всех. Фаддей заявил, что будет искать другую Матрену. В конце концов он нашел одну в соседней деревне и женился на ней. Два брата, Ефим и Фаддей, и две жены, Матрена Васильевна и другая Матрена, Матрена II.

Матрена Фаддея, Матрена II, терпела постоянные побои мужа, но родила ему шестерых детей. Ефим был более мягким мужем. Жену свою, Матрёну Васильевну, он не бил. Он презирал ее деревенские обычаи. Ему нравилось наряжаться, и он высмеивал ее деревенскую моду. Он тоже завел любовницу в соседнем городе.

У Матрёны Васильевны была плохая плодовитость. Она тоже родила шестерых детей, но все они умерли. В конце концов она выпросила у своей невестки Матрёны II младшую дочь Киру. Киру воспитывали Ефим и Матрена Васильевна. До приезда Игнатьича Кира вышла замуж и уехала. Тем временем грянула следующая война, Вторая мировая война. Фаддея на этот раз освободили по плохому зрению, а Ефима, мужа Матрены Васильевны, призвали, и то, что случилось с Фаддеем в первую войну, случилось с Ефимом во вторую, только он уже не вернулся.

Это история самой России. Я долго думал об отношениях правительства и народа в России как об отношениях родителя и ребенка. Моя подруга настаивает на том, что это, скорее, отношения жестокого мужа и оскорбленной жены, и она тоже знает Россию. Русские мужья, во всяком случае, так же суверенны, как и русское правительство.

Матрена — разговорный вариант русского имени Матрона, латинского заимствования, означающего жена или матрона. В другой вариации это Матрешка, название матрешки, повсеместно символизирующей русский народный промысел. Однако в чисто русском языке первый слог имени мат — это русское слово, обозначающее мать. Автора, чье вступительное слово в этом рассказе свидетельствует о его пристальном внимании к фонологии русских имен собственных, нельзя заподозрить в небрежном выборе имени своей героини. Матрёна — Россия-матушка.

Как было две Матрены, так было две Руси. Ефим относился к Матрёне Васильевне, как Петр I к своей России. Он не был так преднамеренно оскорбителен, как его советские преемники, но презирал местную культуру и распутничал по европейским модам. Судьба Матрены II Фаддея была похожа на судьбу Советской России, более израненной и более продуктивной. «Люби свою жену, как свою душу, тряси ее, как свою грушу».

Судьбу Ефима, не вернувшегося мужа, можно только представить, но количество графических возможностей иллюстрирует мучительную историю нации в его поколении. Возможно, он стал МВД. Возможно, он погиб в немецком лагере. Если он выжил в плену, возможно, он решил, как и многие советские «перемещенные лица», не рисковать неумолимой милостью Сталина и отправился на Запад. Или, может быть, он подвергся принудительному возвращению англо-американскими репатриационными отрядами и умер в советских лагерях.

В любом случае его вдова, чувствуя приближение болезни и смерти, составила завещание. Горницу своего дома она завещала приемной дочери Кире. Остальная часть дома будет утилизирована ссорами родственников. Однако этот процесс начался раньше, чем предполагалось. Кира с мужем узнали, что в ближайшем селе они могли бы приобрести участок земли, если бы могли устроить на нем жилище, и вздумали уговорить тотчас же Матрену расстаться с ее горницею для удовлетворения своей нужды.

Как и в случае с поездами, в этой части дома было что-то предвещающее. Не назывался верхний этаж ( наверх) , верхний этаж ( верхний этаж) или второй этаж ( второй этаж) . Скорее она всегда называлась горница , несколько устаревшее слово, ранее означавшее горницу. Именно этим словом в русском Евангелии от Луки обозначается горница, в которой совершалась первая Святая Евхаристия. Означает ли его восхищение низкое качество приверженности русского народа своему православному христианству? Предполагает ли это советское обезглавливание православной церкви? Неужели от церкви, как и от горницы, так легко избавились потому, что она стала считаться в народе ненужной? В любом случае роль горницы тяжела предчувствием. И даже без привязки к религии здесь была обычная ведьминая смесь из жадности, материализма и цивилизации современных механических технологий, которых так боялись и Матрёна, и Игнатьич.

Матрена забеспокоилась. Мысль о разрушении дома, в котором она прожила 40 лет, беспокоила ее. Родственники знали, что в конце концов она поддастся на их уговоры. Их нетерпеливое ходатайство было ошеломляющим. Итак, аварийная бригада прибыла — Кира, ее муж, ее отец Фаддей и пара сыновей Фаддея. Они разобрали комнату доски за досками, складывая их все рядом с домом, пока не удалось организовать транспорт.

Однажды Игнатьич пришел домой из школы и обнаружил, что грандиозное предприятие уже идет. Там был трактор и большие сани. Полностью загруженные сани не вмещали всех бревен, поэтому Фаддей с компанией сколачивал импровизированный самодельный дубликат. Они не согласились, следует ли тащить эти две сани вместе или по отдельности. Тракторист настаивал, что может взять их обоих сразу. Его мотив был очевиден: ему платили за одну поездку, и он должен был совершить одну поездку. Он увел трактор из автопарка с немалым риском. К утру он должен был вернуться на место, как будто его никогда и не было, а о двух поездках туда и обратно по 30 миль за одну ночь не могло быть и речи. Они брали сразу две сани.

Волнение от предприятия, страх раскрытия ограбления трактора и срочность расписания заставили их нервничать. В воздухе витал запах водки. Это укрепило их решимость и ускорило работу.

В конце концов они справились. Подход к железнодорожному переезду был на крутом холме. Трактор вытащил первые сани, но затем буксировочный трос оборвался, и вторые сани застряли на гусеницах. Водитель вернул трактор, чтобы забрать его. Сын Фаддея и почему-то Матрена Васильевна оказали свою помощь.

Тем временем два сцепленных локомотива двигались задним ходом по пути в их сторону. Двигатель трактора делал приближение поезда неслышным. В задней части ближнего локомотива не было огней, и дым дул машинисту в лицо. Тени пятилетки — техника слепая, безрассудная и отсталая! Ремонтная бригада не ожидала поезда без огней, а машинисту локомотива не было видно сквозь дым. Матрёна и её спутники были зажаты между локомотивом с одной стороны и трактором и искалеченными санями с другой. «Он разорвал их на куски. Не могу найти все части». Трактор был уничтожен, а локомотивы перевернуты.

Посреди всех физических и эмоциональных обломков Фаддею удалось организовать спасательную операцию, чтобы сохранить демонтированную комнату, и через три дня он успешно доставил ее к себе домой. В тот же день священник местной церкви совершил отпевание Матрены и других жертв.

Здесь не только яркий вымысел. Здесь же протест славянофилов против урбанизма, техники, алкоголя, против забвения старых народных ценностей. Солженицын и его более академический коллега Дмитрий Лихачев, великий историк средневековой русской литературы, снова и снова говорили, что без нравственного и духовного возрождения России не может быть экономического и политического перестройка возможна. «Мы все жили бок о бок с Матрёной и не понимали, что она и есть тот честный человек, без которого, по пословице, ни одно село не выдержит. Ни какой город. И не вся наша земля». Блаженны нищие духом.

Писатели славянофильской школы, также известные как деревенщиков, писатели « деревенской прозы», — это романтические консерваторы, у которых много общего со старыми южными аграриями Соединенных Штатов, современными зелеными Германии и фундаменталистами. исламского возрождения Ближнего Востока. Они составляют тот лагерь в противостоянии «мира и Запада», который Арнольд Тойнби назвал зелотами, супернативистами. Они ненавидят популярную культуру современного Запада и все те моральные и культурные обломки, которые она выпячивает.

Утверждение своих культурных ценностей сталкивается с сизифовой борьбой. Советы приложили огромные усилия, чтобы подтолкнуть Россию к фантастическому пути к прогрессу и могуществу. Постсоветская Россия теперь присоединяется к международному стремлению умножить все больше источников — и показателей — богатства и власти, в основном пока безуспешно. И сталинские, и горбачевские/ельцинские/гайдаровские/черномырдинские ускоренные курсы экономики мгновенной трансформации притупили чувствительность нации к традиционным ценностям, более присущим человеку, а страдания, которые они причинили, порождают монстров гипернационалистического псевдогуманизма. слишком уж похожи на те, от которых Россия якобы бежит.

Солженицын просит нас подумать, совместим ли русский народный этос — или это более элементарный христианский этос? — с материальной шумихой советского социализма или западного капитализма. Разве они, в смысле римлян Ливия, — прокляты, если поступают, прокляты, если нет, — неспособны одинаково терпеть свои прежние пороки или нынешние лечения?

«Матренин двор» («Матренин дом») и его соотношение в современной русской прозе

 

https://doi.org/10.20339/Ph.1-19.092

Доктор Наталья В. Ковтун,

Профессор мировой литературы,

Заместитель главы декана-педы,

Krasnoyar , Красноярск, Россия

e-mail: [email protected]

 

Рассказ А. Солженицына стал знаковым для русской литературы второй половины ХХ века, текст является основополагающим для понимания истории и поэтика художественного традиционализма, и его можно рассматривать как своеобразный архетип. Особый интерес вызывают произведения, диалогически ориентированные на Матренин двор по принципу сближения и развития темы ( Последний срок В. Распутина, Холюшинское подворье

Б. Екимова, Бабушкин спирт М. Тарковского), либо создания дискуссионного поля, в котором опыт «непротивления» Матрены оспорен, есть деятельный герой, способный противостоять не только бездарной власти, но и ходу истории. В этом отношении лучшие образцы: поздние тексты Ф. Абрамова (роман Дом ), Л. Петрушевская ( Новые Робинзоны ), В.Распутин: из рассказов Изба , В одной земле… к финалу рассказа Дочь Ивана, мать Иван , где в развернутом виде раскрывается образ женщины-богатырки, встающей на защиту своего ребенка и земли во времена трагической неразберихи, слабости мужчин, государства в целом.

Ключевые слова: Солженицын, «Матренин двор» («Матренин дом»), современная русская проза, архетип.

 

Литература

 

1.          Темпест Р. Солженицын — писатель XXI века / Путь Солженицына в контексте Большого Времени. сб. память. 1908–2008 гг. Москва: Русский путь, 2009. С. 277–292.

2.         Джексон Р.Л. «Матренин двор»: Сотворение русской иконы // Солженицын: мыслитель, историк, художник. Западная критика 1974–2008: Сб. ул. Москва: Русский путь, 2010. С. 547–557.

3.         Петрова М. Первый опыт работы текстолога с автором // Между двумя юбилеями. 1998–2003. Писатели, критики, литературоведы о творчестве А.И. Солженицына: Альманах / Сост. Н. Струве, В. Москвин. Москва: Русский путь. 2005. С. 424–437.

4.         Кошемчук Т.А. Русская литература в православном контексте. СПб: Наука, 2009.

5.        Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования: история русской прозы, теория литературы. СПб.: Искусство–СПб., 2005.

6.        Немзер А. Русская словесность на Матренином дворе // Солже-ницынские тетради. Материалы и исследования. Москва: Русский путь, 2014.

С. 64–9.8.

7.         Ковтун Н.В. Старуха, ангел, богатырь: генекратический миф современной традиционной прозы // Литературная учеб. 2010. № 4. С. 80–93.

8.         Николсон М.А. Солженицын как «социалистический реалист» // Солженицын: Мыслитель, историк, художник. Западная критика: 1974–2008: Сб. ул. Москва: Русский путь, 2010. С. 476–498.

9.         Геллер М. Александр Солженицын. М.: МИК, 1989.

10.       Захаров В. О глубоких совпадениях Солженицына и Достоевского // Между двумя юбилеями. 1998–2003. Москва, 2005. С. 409–414.

11.       Нива Ж. Солженицын / пер. с фр. С. Маркш в сотрудничестве с автором. Москва: Худож. лит., 1992.

12.       Флоренский П. Имена. Москва, 1998.

13.       Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. Москва, 2004.

14.       Ключевский В.О. Древнерусские жизни святых как исторический источник. Москва, 1871.

15.       Бессонов П.А. Калики переходящие: сб. стихов и исследование.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *