Логос по гераклиту это: Логос — Гуманитарный портал

Содержание

ЛОГОС — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

ЛОГОС — тер­мин древнегреческой фи­ло­со­фии, оз­на­чаю­щий од­но­вре­мен­но «сло­во» (или «пред­ло­же­ние», «вы­ска­зы­ва­ние», «речь») и «смысл» (или «по­ня­тие», «су­ж­де­ние», «ос­но­ва­ние»). (Греч. λόγος).

При этом «сло­во» бе­рёт­ся не в чув­ст­вен­но-зву­ко­вом, а ис­клю­чи­тель­но в смы­сло­вом пла­не, но и «смысл» по­ни­ма­ет­ся как не­что яв­лен­ное, оформ­лен­ное и по­столь­ку «сло­вес­ное». Из бы­то­вой сфе­ры в по­ня­тие «Логос» во­шёл ещё мо­мент чёт­ко­го чи­сло­во­го от­но­ше­ния — «счё­та», а по­то­му и «от­чё­та» (λόγον διδόναι — от­да­вать от­чёт). Логос — это сра­зу и объ­ек­тив­но дан­ное со­дер­жа­ние, в ко­то­ром ум дол­жен «от­да­вать от­чёт», и са­ма эта «от­чи­ты­ваю­щая­ся» дея­тель­ность ума, и, на­ко­нец, сквоз­ная смы­сло­вая упо­ря­до­чен­ность бы­тия и соз­на­ния; это про­ти­во­по­лож­ность все­му без­от­чёт­но­му и бес­сло­вес­но­му, без­от­вет­но­му и без­от­вет­ст­вен­но­му, бес­смыс­лен­но­му и бес­фор­мен­но­му в ми­ре и че­ло­ве­ке.

Тер­мин «Логос» вве­дён в фи­лософский язык Ге­рак­ли­том, ко­то­рый ис­поль­зо­вал со­звуч­ность это­го тер­ми­на с жи­тей­ским обо­зна­че­ни­ем че­ло­ве­че­ско­го «сло­ва», что­бы в ду­хе иро­нического па­ра­док­са под­черк­нуть про­пасть ме­ж­ду Логосом как за­ко­ном бы­тия и не­аде­к­ват­ны­ми ему ре­ча­ми лю­дей. Кос­мический Логос, как и по­до­ба­ет сло­ву, «ок­ли­кает» лю­дей, но они, да­же «ус­лы­шав» его, не спо­соб­ны его схва­тить и по­стичь. В све­те Логоса мир есть це­лое и по­столь­ку гар­мо­ния, но обы­ден­ное соз­на­ние ста­вит свой ча­ст­ный про­из­вол вы­ше «об­ще­го» и по-раз­но­му оце­ни­ва­ет рав­но не­об­хо­ди­мые час­ти це­ло­го. Внут­ри это­го все­един­ст­ва «всё те­чёт», ве­щи и да­же суб­стан­ции пе­ре­те­ка­ют друг в дру­га, но рав­ным се­бе ос­та­ёт­ся Логос — ритм их взаи­мо­пе­ре­хо­да и за­ко­но­со­об­раз­ность их взаи­мо­от­но­ше­ния; т. о., бла­го­да­ря по­ня­тию «Логос» ге­рак­ли­тов­ская кар­ти­на ми­ра при всей сво­ей ди­на­мич­но­сти и ка­та­ст­ро­фич­но­сти со­хра­ня­ет ста­биль­ность и гар­мо­нию. В це­лом уче­ние Ге­рак­ли­та о Логосе пред­став­ля­ет со­бой близ­кую ис­то­ри­ко-фи­лософскую ана­ло­гию уче­нию Лао-цзы о дао.

У бо­лее позд­них древнегреческих на­тур­фи­ло­со­фов, у со­фис­тов, Пла­то­на и Ари­сто­те­ля тер­мин «Логос» ут­ра­чи­ва­ет фун­даментальное он­то­ло­гическое со­дер­жа­ние. Лишь стои­цизм воз­вра­ща­ет­ся к ге­рак­ли­тов­ско­му по­ня­тию суб­стан­ци­аль­но­го ми­ро­во­го Логоса, опи­сы­вая его как тон­ко­ма­те­ри­аль­ную (эфир­но-ог­нен­ную) ду­шу кос­мо­са и как со­во­куп­ность фор­мо­об­ра­зую­щих по­тен­ций (т. н. се­мен­ных Логосов), от ко­то­рых в инерт­ной низ­шей ма­те­рии «за­чи­на­ют­ся» ве­щи. Не­оп­ла­то­низм на­сле­ду­ет эту кон­цеп­цию, но ли­ша­ет её на­ту­ра­ли­стических ас­пек­тов: Логосы ока­зы­ва­ют­ся уже не ис­те­че­ния­ми тон­чай­шей ма­те­рии, но эма­на­ция­ми умо­по­сти­гае­мо­го ми­ра, ре­гу­ли­рую­щи­ми и фор­ми­рую­щи­ми чув­ст­вен­ный мир. На этом за­вер­ша­ет­ся ис­то­рия клас­сической ан­тич­ной ин­тер­пре­та­ции Логоса как «сло­ва», ко­то­рое суб­стан­ци­аль­но, но не лич­но­ст­но, и вы­яв­ля­ет в се­бе фор­му, но не во­лю. Од­нако к это­му вре­ме­ни по­ня­тие «Логоса» уже во­шло в сфе­ру иу­дей­ских и хри­сти­ан­ских уче­ний, где бы­ло пе­ре­ос­мыс­ле­но как сло­во лич­но­го и «жи­во­го» Бо­га, «ок­ли­кав­ше­го» этим сло­вом ве­щи и вы­зы­вав­ше­го их из не­бы­тия. Так, для Фи­ло­на Алек­сан­д­рий­ско­го Логос есть «об­раз Бо­га» и как бы «вто­рой Бог», по­сред­ник ме­ж­ду по­тус­то­рон­но­стью Бо­га и по­сю­сто­рон­но­стью ми­ра. Для хри­сти­ан­ст­ва зна­че­ние тер­ми­на «Логос» оп­ре­де­ле­но уже на­чаль­ны­ми сло­ва­ми Еван­ге­лия от Ио­ан­на: «В на­ча­ле был Ло­гос, и Ло­гос был у Бо­га, и Ло­гос был Бог»; вся ис­то­рия зем­ной жиз­ни Ии­су­са Хри­ста ин­тер­пре­ти­ру­ет­ся как во­пло­ще­ние и «во­че­ло­ве­че­ние» Логоса, ко­то­рый при­нёс лю­дям От­кро­ве­ние и сам был этим От­кро­ве­ни­ем («Сло­вом жиз­ни»), са­мо­рас­кры­ти­ем «Бо­га не­зри­мо­го». Хри­сти­ан­ская дог­ма ут­вер­ж­да­ет суб­стан­ци­аль­ное то­ж­де­ст­во Логоса Бо­гу От­цу (чьё «Сло­во» он пред­став­ля­ет со­бой) и рас­смат­ри­ва­ет его как вто­рое Ли­цо Трои­цы.

Не­ко­то­рые русские ре­лигиозные фи­ло­со­фы (В. Ф. Эрн, П. А. Фло­рен­ский) упот­реб­ля­ли тер­мин «Логос» как обо­зна­че­ние «цель­но­го» и «ор­га­ни­че­ско­го» зна­ния, ха­рак­те­ри­зую­ще­го­ся рав­но­ве­си­ем ума и серд­ца, ана­ли­за и ин­туи­ции.в.

© Большая Российская Энциклопедия (БРЭ)

Логос Гераклита как мера личностной самотождественности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 124.1

DOI dx.doi.org/10.24866/1997-2857/2017-3/120-125 И.А. Аполлонов*

ЛОГОС ГЕРАКЛИТА КАК МЕРА ЛИЧНОСТНОЙ САМОТОЖДЕСТВЕННОСТИ**

В статье исследуются истоки философского рассмотрения проблемы личностной идентичности. Автор выявляет экзистенциально-герменевтический потенциал дельфийского изречения «Знай себя», эксплицирующего двойственность человеческой природы и побуждающего к поиску меры подлинной самотождественности. В контексте подобного поиска исследуется учение Гераклита о логосе. Логос устанавливает смысловую определенность, являющуюся границей онтологического равенства вещи самой себе во всеобщем потоке изменений. Эта граница представляет собой тайную гармонию, внутреннее напряжение всех сторон вещи, позволяющее ей с максимальной полнотой присутствовать в мире. Личностное измерение самотождественности основано на сопряжении субъективной и объективной сторон логоса, истолковании и утверждении универсальной человеческой природы в конкретных жизненных обстоятельствах.

Ключевые слова: идентичность личности, логос, Гераклит, самопонимание, тайная гармония

The logos of Heraclitus as a measure of personal self-identity. IVAN A. APOLLONOV (Kuban State Technological University)

The article examines the origins of philosophical consideration of the personal identity issue. The author focuses on the existential-henneneutic potential of the Delphic dictum «Know thyself’, which reveals the duality of human nature and encourages the search for genuine measure of self-identity. In the context of this search the author explores the doctrine of logos developed by Heraclitus.

Keywords: identity, logos, Heraclitus, self-understanding, covert harmony

На рубеже тысячелетий рассуждения об идентичности становятся модным трендом в области общественных и гуманитарных дисциплин. Такая «мода», безусловно, связана с процессами глобализации, которые стремительно меняют конфигурацию и содержание социокультурного ландшафта мира, принимающего форму мультикультурализма, а вместе с ним трансформируют и социокультурную сущность человека. Подобная трансформация актуализирует фундаментальную, стержневую

для западной философской традиции проблему тождества и различия в модусе личностной самотождественности человека как диалектического единства неизменности человеческой природы и подвижного многообразия форм ее проявлений. В этой статье мы попытаемся рассмотреть основные идеи, формирующие философскую проблематику тождества и самотождественности, выявить их эвристический потенциал и вневременную значимость для постижения сути личностной идентичности.

* АПОЛЛОНОВ Иван Александрович, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Кубанского государственного технологического университета. E-mail: obligo f/yandtx.ru © Аполлонов И.А., 2017

** Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ. Проект № 16-13-23020 а(р).

Вопросы личностной идентичности: «Кто Я?», «Что значит быть собой?», артикулированные в знаменитой дельфийской максиме «Знай себя», можно считать истоком философской традиции Европы. Аккумулированный в этой максиме призыв эксплицирует скрытую двойственность человеческого «Я», различает в том, кто входит в храм, еще и того, кого необходимо узнать. Такое различение срывает с человека покров самоочевидной житейской понятности собственного тождества (я это я) и обнажает его потаенную проблемность себя, собственной самотождественности: «А действительно ли я тот, кого я знаю как себя?»

Вместе с тем, заключенная в изречении проблема личностной самотождественности не сводится лишь к установлению соответствия себя как субъекта самосознания с собой как фактом объективной реальности, от физических особенностей и социального положения до интимных глубин своей душевной жизни. Казалось бы, я знаю свое имя, место жительства и род занятий, свои сокровенные мечты, желания и страхи. На таком знании зиждется очевидность моего повседневного опыта, моих жизненных устремлений. Очевидность этого знания и влечет меня в Дельфы, к оракулу бога Аполлона, чтобы получить ответы для своих насущных нужд: «Стоит ли жениться, заняться ли земледелием, будет ли победа?» [10]. Но у входа в храм я сталкиваюсь с требованием узнать не для себя, но самого себя, свое «само»: что есть я как таковое, отличное от того, что мне лишь принадлежит [8, с. 254-257]. Такое требование имплицитно предполагает меня как нечто по сути своей неизвестное и тем самым выталкивает меня из привычной самопонятности, выводит в иной бытийный регистр. И с высоты такого регистра я познаю себя не через простое сопоставление знаний о себе с собственной наличностью, но, прежде всего, в стремлении различить подлинность и мнимость собственного существования, правильность своих мнений, надежд и желаний.

Тем самым для меня открывается новое, экзистенциальное измерение проблемы личностной самотождественности: чтобы узнать себя необходимо найти ту меру, в границах которой я обрету себя и останусь тем же самым, а преступив которую, напротив, себя потеряю. Именно к этому призывает следующая дельфийская максима: «Ничего через меру». Эта максима, конечно, призывает не к «умеренности и аккуратности» грибоедовского Молчалина, а тре-

бует блюсти меру собственной подлинности перед лицом богов, определяющих меру космического мироустройства.

В начале европейской философии исследование подобной меры происходит в контексте поиска архэ: первого начала и первого начальника космоса, гаранта его самотождественности — и на макро-, и на микроуровнях. Для нашей темы особый интерес представляет позиция Гераклита, поскольку он выявляет принцип тождественности в предельно заостренном рассмотрении радикальности различий и изменчивости как мира в целом, так и каждой вещи. При этом свой философский поиск Гераклит подчиняет рассмотренному выше императиву дельфийской максимы: «Я искал самого себя» [11, с. 194], замыкая тем самым свои космологические и натурфилософские построения на проблему обретения личностной самотождественности.

В историко-философском взгляде на учение Гераклита общим местом является указание на его стихийную диалектику, утверждение неустранимой динамичности мира, наиболее отчетливо выраженное в смыслообразе реки [5, с. 82]. Поэтому принцип тождества эфесский мыслитель изучает в неразрывной связи с относительностью, множественностью и текучестью космической жизни, всячески подчеркивая пребывание в смене, постоянство в изменении, тождество в перемене, меру в становлении, единство в раздвоении, вечность в преходящем [7, с. 368]. Соответственно, тождество космоса потайное, темное. Оно является предметом напряженной экзегезы, поскольку на поверхности видимого мира открывается лишь взаимопереход отдельных противоречий (жизнь-смерть, день-ночь, красота-безобразие, избыток-ну-жда), прямое отождествление которых превращает мыслителей в «племя пустоголовых дву-головых». Ведь жизнь не может быть смертью, соответственно, их тождество лежит в другой плоскости, нежели простое неразличение их различий, или же указание на их взаимный переход. Так, день и ночь не становятся одним и тем же от того, что они сменяют друг друга. Постулирование такого тождества превращает вещи в «потоки», размывающие их предметную самотождественность: «Ничто никогда не есть, но становится» [9, с. 204].

Как известно, космическое тождество и предметную устойчивость вещей Гераклит связывает со стихией огня, как единого первоначала мира, имманентное движение которого

(мера возгорания, путь вверх, и мера затухания, путь вниз) порождает множество противоположностей, их изменчивость и взаимопереход. В данном контексте огонь рассматривается как субстратная основа телесности вещей. Метафорически огонь предстает той глиной, из которой скульптор может вылепить различные фигурки, а затем их смять и лепить вновь, продолжая такую лепку попеременно и непрестанно [11, с. 213-214].

Однако подобное рассмотрение огненного первоначала растворяет принцип личностного тождества в цепи таких взаимопревращений. Вряд ли стоит считать человека тождественным свинье, на том лишь основании, что человек питается свининой (ведь по субстрату сегодняшний я — это вчерашняя свинья). Поэтому в смыслообразе указанного фрагмента важно подчеркнуть, что процесс лепки направлен на создание определенности формы, в которой воплощается центральная добродетель скульптора — цельность видения. Такая цельность предполагает определенность образа, что, в свою очередь, предполагает существование не только субстратного единства вещей, но и их цельности в качестве осмысленных единиц, противостоящих текучести субстрата. Такая устойчивость выводит рассмотрение огненного первоначала из плоскости пульсирующего потока, придает ему качество устойчивой, постоянно равной себе твердой валюты. Эту сторону своего первоначала Гераклит раскрывает в совершенно иной метафоре: огонь, аналогично отношению золота и товаров, является залогом всех вещей, а вещи, соответственно, возмещением огня [11, с. 222]. Тем самым, огонь как космическое архэ означает не слепое к различиям субстратное тождество вещей, а, напротив, отмеряет их определенность, как меновую стоимость в границах единого космоса.

Здесь открывается другая плоскость рассмотрения основания самотождественности: от взаимоперехода противоположностей в самих вещах, определяющих их текучесть, к твердо отмеренному соотношению вещи и ее огненного эквивалента. Проблема тождественности вещи при этом рассматривается в соотношении неопределенности и предела. Подобную двойственность природы вещей открывает Пифагор, противопоставляющий монаду (как принцип предела, цельности вещи) и диаду (как принцип ее делимости и неопределенности). Гераклит, обвиняющий Пифагора в многознайстве, старается рассмотреть такую двойственность, из-

бегая сущностного противопоставления. В данном контексте им подчеркивается смысловая определенность вещи, пребывающая во всех ее изменениях. Тем самым, огонь предстает Логосом: мыслью, разумным словом, которое отмеряет тождество вещей, определяет структуру сущего, порядок всего происходящего [4, с’ 106]’.

В истории философии огненный логос Гераклита традиционно рассматривается в качестве мирового начальника, имманентного универсальному космическому закону. Такой закон, с одной стороны, определяет меру вещей, устанавливает их бытийные границы, в которых вещь есть «то же самое», с другой стороны, определяет динамичную процессуальность, как мирового становления, так и становления вещи как именно этой вещи.

Будучи таким начальником, огненный логос предстает тождеством, выходящим за рамки различий, единством, объемлющим многообразие мира: «из всего — одно, из одного — все»; «все как одно» [11, с. 198-199]. Принцип подобного тождества раскрывается в со-относитель-ности отдельного, которое равно себе не как самодостаточное, обособленное, но лишь в отношении той целостности, которая достигается в соединении противоположностей.

Вместе с тем, чрезмерное акцентирование данного аспекта Логоса может превратить учение Гераклита в идеологию тотальности, при которой тождественность отдельной вещи возможна лишь в качестве части целого, наподобие пчелы в улье или сословий идеального государства Платона, смысл существования которых определяет их общественная функция. Определяет ли меня учение Гераклита о Логосе в качестве необходимого, но взаимозаменяемого «винтика» космической механики? Как необходимый момент в становления мировой идеи (или же социальной материи, в зависимости от того, поставить огненный Логос «на голову» или «на ноги»)? И Гераклит — это лишь наивный диалектик, недо-Гегель (недо-Энгельс)?

Этот вопрос конкретизирует рассмотрение Логоса в качестве тотальности распри, порождающей иерархичную структуру космоса: «Война отец всех и царь всех: одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других свободными» [11, с. 202]. На первый взгляд, перед нами в наивном виде обнаруживается идея дарвинизма о естественном отборе, определяющем происхождение видов. Тогда Логос — это то, что побуждает меня завоевы-

вать себе место в мире, работая локтями, или же приспосабливаться, утверждаться за счет других?

Подобные подходы упрощают и уплощают учение Гераклита. Ведь борьба не просто соединяет отдельные элементы в целостные структуры. Распря, прежде всего, является порождающим принципом определенности вещей в универсальной космической целостности, суть которой скрывается в тайной гармонии, представленной в смыслообразах лука и лиры [11, с. 199]. В подобных образах тождественность рассматривается не просто как соединение взаимонеобходимых частей единого целого, но, прежде всего, в качестве целостности самих этих частей, которая являет себя в том напряжении которое образует задевающий тебя Другой. Такое напряжение заставляет прочувствовать как собственную границу, так и свою связанность с Другим: ведь задевает только то, что составляет с тобой определенную целостность. Именно взаимное натяжение открывает упругость дуги лука и прочность его тетивы. И именно такое натяжение позволяет луку быть собственно луком, устанавливает меру его бытия, его природу и смысловую определенность. Наглядной иллюстрацией принципа тайной гармонии самотождественности является статуя дискобола, которую создал Мирон из Элевфер, младший современник Гераклита. В своей скульптуре ваятель передает миг динамического равновесия, в котором сконцентрирован весь цикл движения атлета: усилие закинутой назад руки с диском и неизбежность разворота согнутой фигуры [6, с. 55]. В созерцании искусного зрителя эта фигура продуцирует образ туго натянутого лука -метафору тайной гармонии [3, с. 144].

В данном контексте Логос завязывает узлы космического натяжения, стягивает многообразие мира к такому единству, в котором раскрывается потаенная природа каждой вещи, выявляется ее самотождественность. Тем самым космическая война проводит размежевание, которое позволяет каждой вещи произойти из своего истока, обрести и утвердить собственное место в мире. Но такое размежевание в борьбе не разрушает единство, а, наоборот, образует мир: полемос и логос одно и то же [12].

В таком тождестве Логос уже не просто мировой закон, устанавливающий космическую целостность из продуктов распада огненного архэ в фазе его затухания: он открывается как Слово, определяющее предметность мира вещей в его осмысленности и понятности. Такое

Слово не сводится лишь к описанию и систематизации всего сущего, оно схватывает суть вещи в ее смысловой определенности, определяет ее как именно эту вещь. И такое определение придает ей нечто от всеобщей значимости [13, р. 280]. Подобное схватывание раскрывает В.В. Бибихин в философском анализе фрагментов 11 БК и 64 БК: «всякая тварь бичем пасется»; «всем этим-вот правит Перун» [11, с. 237]. В них власть Логоса являет себя внезапным ударом, озарением, вспышкой, которые противоположны рефлексии ползучего дискурса. Логос молниеносно захватывает все одним, открывает высшую возможность, тайную истинность, и вместе с тем простую сущность вещи. Здесь Логос оборачивается полемосом, разворачивает состязание между вещами, чтобы стать максимально верным изъяснением божественной молнии [1, с. 136-141].

Таким образом, Логос являет собой принцип тождества, определяет устойчивость в вечно живой текучести мира. Такой принцип не просто отмеряет границы вещей и устанавливает закон борьбы, соединяющей мировые противоположности в подвижную целостность космической стратификации. Он обращается к личности вещи, раскрывает ее уникальный лик. Наиболее ярко данная особенность учения Гераклита проявляется в рассмотрении личностной самотождественности человека.

Прежде всего, такое тождество связано с отношением личности к космическому Логосу, как мере человеческого в человеке. Причем здесь проблематику личностной идентичности можно рассмотреть в двух плоскостях. С одной стороны, человек представляет собой космическую реальность и в силу этого объективно причастен к космическому Слову, состоит с ним «в самом непрестанном общении» [11, с. 191]. Такая причастность проявляется в едином для всех разумном законе, который составляет природу самого Логоса, «знающего все как одно» [11, с. 199]. В этой плоскости самотождественность человека зиждется на его причастности к Логосу, как имманентной данности собственной природы как природы человеческой, и проблема личностной идентичности разворачивается в соотношение индивидуального как отдельного с общим как целым, индивид и его родовая суть.

Но, с другой стороны, человек обладает собственным субъективным логосом, который, являясь умом, сознанием, пониманием, мнением и убеждением, управляет жизнью человека [5,

с. 230-231]. Субъективный логос, с одной стороны, подобен логосу объективному и представляет собой огонь [11, с. 231], но, вместе с тем, он незрелый, подобно разуму ребенка, который может стать глупостью для взрослого [11, с. 242]. Проблема идентичности в данном контексте разворачивается в плоскости соотношения субъективного самосознания и объективной природы личности.

Несовершенство субъективного логоса Гераклит видит в обособленности человека, удержании своих отличий, собственной самобытности: «Хотя логос общ, большинство людей живет так, как если бы у них был особый рассудок» [11, с. 198]. Такое обособление, стремление замкнуться в своей отличительности Гераклит рассматривает в оппозиции здоровье -болезнь: «Здравый рассудок у всех общий» [11, с. 198]; «самомнение — падучая болезнь» [11, с. 250]. И именно здравый рассудок сопрягает отдельного человека с единством мирового Логоса. Г.В. Драч усматривает в таком сопряже-ниии предвосхищение теории коэволюции, где человек, будучи субъективным носителем объективной космической разумности, становится соучастником происходящих в мире процессов [2, с. 229]. Такое соучастие и открывает человеку путь к собственной самотождественности в контексте космической целостности.

Приобщение человека к объективному космическому логосу Гераклит рассматривает как состояние бодрствования, которое включает его в реальное единство мира. Различного рода различения себя с другими, напротив, погружают человека в сон, а спящий выпадает из общего мира, погружаясь в мнимый мир своих сновидений [11, с. 198]. Причем общность разума нельзя сводить к общепринятому усредненному мнению толпы. Наоборот, такая общность максимально противоположна подобным мнениям, представляет собой аристократическое по своей сути приобщение к универсальности. Приобщение к Логосу оборачивается напряженным поиском меры себя, той меры, которая, как лезвие бритвы, отсекает всякого рода обособляющие различия, поскольку требует преодоление себя обособленного. Тем самым проблема личностной идентичности разворачивается в плоскости универсальное (как единое, цельное) и обособленное (как раздельное, разобщенное).

Таким образом, проблема соотношения субъективного и объективного сторон логоса, — это проблема подлинности человеческого присутствия в мире. И такая подлинность не гносе-

ологический акт соответствия субъективного мнения объективной данности, но экзистенциальная насыщенность жизни, единство слова и дела, умение говорить и действовать сообразно объективному логосу [5, с. 231]. В таком совпадении субъективного и объективного измерений человеческого существа субъективный логос не сводится лишь к его адекватному представлению о реальности. Этот логос предстает онтологическим основанием личностной самотождественности, основанием, которое определяет его умением быть, понимать и утверждать собственную меру, как динамичное единство различных граней человечности в космической целостности бытия. Такое умение и составляет индивидуальную природу личности, его этос (нрав), который становится его демоном [11, с. 243], то есть определяет состоятельность человека в мире, и, как следствие, драматизм его судьбы.

Таким образом, учение Гераклита об огненном логосе намечает основные векторы философского постижения личностной идентичности. Прежде всего, это поиск собственной определенности, целостности и сущностной устойчивости в потоке изменений. Такая определенность представляет собой тайную гармонию динамичного напряжения борющихся противоположностей, сопрягающую общее и обособившееся; целое и части. Тайная гармония определяет личностную идентичность как напряженный путь самоопределения через самопреодоление, путь, пробуждающий человека от сна самомнений и мнимых обособлений, ведущий его к присутствию в общем мире, соучастию в его жизни.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Языки славянской культуры, 2002.

2. Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. М.: Гардарики, 2003.

3. Жуковский В.И., Пивоваров Д.В. «Дискобол» Мирона как репрезентант диалектики Гераклита // Интеллект. Инновации. Инвестиции. 2015.№ 1. С. 142-147.

4. Кессиди Ф.Х. Гераклит. СПб.: Алетейя, 2004.

5. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. СПб.: Алетейя, 2003.

6. Колпинский Ю.Д. Искусство Эгейского мира и Древней Греции. М.: Искусство, 1970.

7. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М.: Высшая школа, 1963.

8. Платон. Алкивиад I / пер. С.Я. Шейн-ман-Топштейн // Собрание сочинений в 4 т.: Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 220-267.

9. Платон. Теэтет / пер. Т.В. Васильевой // Собрание сочинений в 4 т.: Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 192-274.

10. Плутарх. Об «Е» в Дельфах // Исида и Осирис. M.: Эксмо, 2006. С. 71-96.

11. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М.: Наука, 1989.

12. Хайдеггер М. Введение в метафизику / пер. Н.О. Гучинской. СПб.: Высшая религиоз-но-философская школа, 1997.

13. Robinson, Т.М., 2013. Heraclitus and Logos — again. IXOAH, Vol. 7, no. 2, pp. 276-284.

REFERENCES

1. Bibikhin, V.V., 2002. Yazyk filosofii [The language of philosophy], Moskva: Yazyki slavyanskoi kul’tury. (in Russ.)

2. Drach, G.V., 2003. Rozhdenie antichnoi filosofii i nachalo antropologicheskoi problematiki [The birth of antique philosophy and the beginning of anthropological perspective]. Moskva: Gardariki. (in Russ.)

3. Zhukovskiy, V.I. and Pivovarov, D.V., 2015. «Diskobol» Mirona kak reprezentant dialektiki Geraklita [«The discus thrower» by Myron as a représentant of the dialectics of Heraclitus], Intellekt. Innovatsii. Investitsii, no. 1, pp. 142-147. (in Russ.)

4. Kessidi, F.H., 2004. Geraklit [Heraclitus], Sankt Peterburg: Aleteiya. (in Russ.)

5. Kessidi, F.H., 2003. Ot mifa k logosu: Stanovlenie grecheskoi filosofii [From myth to logos: the formation of Greek philosophy], Sankt Peterburg: Aleteiya. (in Russ.)

6. Kolpinskiy, Yu.D., 1970. Iskusstvo Egeiskogo mira i Drevnei Gretsii [The art of the Aegean world and Ancient Greece]. Moskva: Iskusstvo. (in Russ.)

7. Losev, A.F., 1963. Istoriya antichnoi estetiki. Rannyaya klassika [The history of ancient aesthetics. Early classic period]. Moskva: Vysshaya shkola. (in Russ.)

8. Plato, 1990. Alkiviad I [Alcibiades 1]. In: Platon, 1990. Sobranie sochineniy v 4 t.: T. 1. Moskva: Mysl’, pp. 220-267. (in Russ.)

9. Plato, 1993. Teetet [Teeter], In: Plato, 1993. Sobranie sochineniy v 4 t.: T. 2. Moskva: Mysl’, pp. 192-274. (in Russ.)

10. Plutarch, 2006. Ob «E» v Del’fakh [On the E at Delphi], In: Plutarch, 2006. Isida i Osiris. Moskva: Eksmo, pp. 71-96. (in Russ.)

11. Fragmenty rannikh grecheskikh filosofov. Ch. 1. Ot epicheskikh teokosmogonii do vozniknoveniya atomistiki [Fragments of the early Greek philosophers. Part 1. From epic teocosmogony to the emergence of atomic theory], Moskva: Nauka. (in Russ.)

12. Heidegger, M., 1997. Vvedenie v metafiziku [Introduction to metaphysics]. Sankt Peterburg: Vysshaya religiozno-filosofskaya shkola. (in Russ.)

13. Robinson, T.M., 2013. Heraclitus and Logos — again. IXOAH, Vol. 7, no. 2, pp. 276-284.

Логос – законы природы

Гераклит отождествляет в своих пределах бытие и сознание, поэтому у него легко уживается логическая и физичная часть Логоса. Он считает Логос той точкой, в которой бытие и мышление тождественны. Через соприкосновение с Логосом философ отождествляет собственное мышление с бытием, познавая тем самым истину.

Таким образом, собственную истину Логос обретает в учении Гераклита, который внес в свою теорию качественную характеристику, открыв категорию качества, необходимую при описании явлений на их сущностном уровне.

Видение Космоса для философов того времени характеризуется представлением о нем как упорядоченном, едином живом организме. Это можно выразить словами «Все есть одно», где множественность проявляется реальным единством, а чувственный опыт – это лишь иллюзия или проявление божественного.

Логос или, по крайней мере, его следы обнаруживают себя с милетской школы. Еще Фалес высказывал мысль о том, что «Все есть вода». Здесь нет Логоса как мерила, но есть попытка философа связать единство с множественностью. Фалес объясняет построение Космоса своей «водной» теорией через испарения. Вода у Фалеса является сосредоточием информации, а также механического и душевного начала, источником зарождения жизни.

Своя вариация Логоса есть у Анаксимандра, который утверждает, что рождение качественного и множественного происходит из бескачественной, беспредельной, неопределенной смеси. Анаксимен – еще один представитель милетской школы, считал, что роль первоначала выполнял воздух.

Влияние Логоса более определенную роль начинает играть в эпоху пифагореизма. В это время, чтобы разобраться, каким образом происходит мера всех вещей, было решено, жестко привязать решение этой проблемы к отождествлению с числами. Логос в этом вопросе начинает проявлять себя как явная информационная программа разворачивания Вселенной в числовых выражениях.

За первооснову мира, отражающую принцип всеобъемлющей абсолютной единичности, взяли монаду (единицу). Посредством Логоса, сообразно числам, Космос начинает разворачиваться вовне. Числами пифагорейцы фиксировали этапы рождения и упорядочивания бытия.

Еще одна мировоззренческая концепция принадлежит Эмпедоклу. У него роль «одного» выполняет Сфайрос, а «многое» выполняет реальное множество стихий: вода, воздух, земля, огонь.

Философия Гераклита Эфесского: основные идеи, учение кратко

Из его произведения “О природе” мы имеем около 120 фрагментов. 

Уже у древних бытовало мнение, что он темно излагал мысли, за что и получил прозвище Темный. На самом деле его мысль глубока. Вода в глубине кажется темной, а на самом деле она прозрачная. Его мысль кажется темной тем, кто не дорос до глубины его мысли. 

С Гераклитом интересней всего повозиться, т.к. много фрагментов. Попытайтесь хаотические фрагменты сложить в целую картину. Реконструкция – интересная работа. Я постараюсь воспроизвести свою версию.

Начинает Гераклит, как и элеаты с критики обыденного сознания, мнения, но есть и отличие в критике. 

“Плохие свидетели для людей глаза и уши, если у них варварские души”. 

Т.е. чувства не вообще ложны, как полагали элеаты, а у того, кто не понимает, что именно он видит и слышит. Почему чувства без понимания не заслуживают доверия? Потому что все чувственное “течет”.

“Все течет”,

– говорит Гераклит.

«Все есть и не есть, возникает и исчезает» 
«Нельзя дважды застигнуть природу в одном и том же состоянии» 
«Природа любит скрываться»

— в один момент она одна, в другой иная. Так какая же она? Чувствами этого не уловить; они могут сказать, только то, что природа разная.

Не ты ошибся, пользуясь чувствами (как считали элеаты), а это природа сама такая. Единственная твоя ошибка: если ты думаешь, что изменчивую природу можно схватить. Вроде мгновение назад говорил о ней правду, но она изменилась, и сказанное уже есть ложь.

А поэтому тот, кто хочет ее (природу) все-таки знать, то, помимо чувств, он должен мыслить. Просто смотрение – это не знание того, что видится. Просто слушание – не знание того, что слышится. Видим мы различные виды, но что есть то, что мы видим? Мы должны мыслить, а не считать видимое и слышимое за само то, что является в этих изменчивых формах. Иначе можно было бы налеплять мнения, но поскольку природа изменяется, она все смоет.

Если мы лишь видим и слышим, то у нас одни слова о природе, если мыслим, то – другие слова. Что значит мыслить? Мышлением называют все, что угодно. По Гераклиту, это значит приобщаться к великому логосу, правителю космоса. Гераклит:

“Истинно судит лишь логос, но не всякий, а только божественный”

«Логос» – великое слово: божественный закон, управляющий всем существующим. Это слово играет важнейшую роль в истории человечества: евангелие от Иоанна начинается: 

“В начале было Слово”

Слово – это один из возможных переводов греческого “логос”. Гераклит придумал это слово “логос” в том смысле, в котором сам употреблял. Мы живем в христианской культуре и обязаны понимать гераклитовский смысл, вошедший в нее.

Логос – истинный судья всему. И только опираясь на него, можно истинно судить, причем опираясь даже сильней, чем на государственные законы, придуманные людьми. Но придуманные людьми законы, в какой мере они опираются на логос – есть не только, придуманные людьми законы. И истинные государственные законы, и законы природы, — все они опираются на один закон. Такой закон, благодаря которому они сами есть законы. Если нет всеобщего закона, нет и особенных законов. И тогда государство получается без закона – шайка бандитов.

Без единого закона – нет многих законов. Не опираясь на единый, всеобщий закон, нельзя истинно мыслить, т.е. нельзя истинно мыслить, если опираться на особенные законы, а не на всеобщий. Если нет всеобщего логического закона (логоса), то нельзя разумно мыслить. Мнения могут быть формально правильны, но если мысль не опирается на всеобщий закон, то это будут лишь легковесные мнения. Гераклит:

«Единое – это логос, божественный закон» 

Все в природе разумно, а мыслящий есть тогда лишь истинно мыслящий, когда подготовил свою душу к тому, чтобы втянуть в себя логос, дать жизнь своей мысли. Как воздух нужен телу, чтобы жить, так логос нужен мысли.

Чтобы втянуть логос, надо подготовить душу. От природы мы видим, слышим, дышим, а вот мыслить вынуждены учиться. Дышать не надо учиться: от акушера получил по попе и закричал, задышал.

Кто хочет мыслить, тот своей образованной душой должен втянуть логос. Душа должна проснуться. Гераклит:

«У бодрствующих — единый космос, во сне же каждый живет в своем собственном»,

— мире фантазий и грез. Некоторые и не хотят просыпаться – так там хорошо. Во сне мы отгораживаемся от мира и от себя самих. Вот так живут большинство людей – во сне. Живут своим умом, а не логосом, и видят в этом достоинство. Хвалятся друг перед другом: “У меня во какой ум – мой!” “А у меня еще лучше!”

Особенно в юности хочется отличиться не только прической, но и мыслью: “Никто так не говорил!” – такую чушь, но ты уж отличился. Это не худо, если не мешает проснуться, если не настаивать, что всеобщности нет, а есть только особенное многое. Это не действительный ум, а умишко, и не мысли, а мнения, и не жизнь, а сон наяву.

Гераклит: надо проснуться — надо оставить собственное мнение, но не ради чужого (чтобы не стать догматиком-последователем), а ради всеобщей мысли <всеобщее не есть одинаковое, чего так боятся плюралисты>. В юности это может вызвать негодование: “Что же мы все будем одинаково мыслить?” Но это было бы замечательно, если бы все мыслили разумно.

Не было, например, мысли стянуть кошелек: “Смотри, как хорошо – не было денег, а стало!” «Хорошо» и «плохо» – это не просто мораль. Это “за” и “против” человечности. Кто-то думает: “Я – человек и мне деньги нужны, а ему зачем? Ему не надо. Он старенький – ему все равно помирать скоро. Да и не человек это – тварь дрожащая”. Раскольников – старушку убил? Нет, себя убил. Себя как человека. Всеобщее в себе. Вот, что, значит, не мыслить, а руководствоваться мнением.

Если человек ставит себе закон, не познав всеобщего закона, его закон есть произвол. Человек должен осознать это. Настоящий человек, человек не по виду (двуногое без перьев), а тогда, когда он сделает себя человеком в действительности, научится мыслить, если не будет думать, что есть то, чего нет.

Люди с логосом враждуют и, следовательно, не узнают того, с чем встречаются ежедневно, а встречаются они с одним – с логосом, но не узнают его, как будто его нет. Кто будет считаться с тем, что видно, например, со стеной – все будут. А с тем, что не видно – не считаются, как будто его нет. Гераклит:

“Его не знают, даже услышав о нем” 

Обычный человек: “Что логос? А где он? Да брось, чего пристал. Вот стена знаю, а ло-о-огос – ерунда какая-то!”

Понятно, почему сокрушался Гераклит. Рассказывал о логосе, а они: “Да брось ты! – и спят дальше, — и ты засыпай, будь таким же, как мы”. Эфессцы выгнали друга Гераклита — Гермодора со словами: “Пусть не будет средь нас никто наилучшим и, если такой появится, пусть живет в другом месте”

Гераклит на это: “Вы эфессцы безнадежны, т.к. кто же вас пробудет, если не наилучший”. Гераклит молчал, а говорил только с детьми. Почему? Отвечал: «Чтобы не мешать вам болтать». И называл обычные человеческие мысли детскими игрушками.

Итак, свои мнения надо развить до мышления. Гераклит: 

“Многознанье уму не научает”

Надо знать одно – логос. Для этого необходимо проснуться и жить не просто с открытыми глазами, но и с мыслями. То, что мы видим и слышим, есть действие единого закона — то, как он действует в том или ином случае. Если не знаем всеобщего закона, то мы не знаем, что происходит. И космос прекрасный кажется “кучей сора, насыпанной, как попало”.

Кому покажется, что мир гадок, что жить в нем нельзя – что надо делать? Не руки на себя накладывать под настроение, а помыслить – в тот же момент мир из “кучи” станет космосом (с греческого – порядок). 

«Сотри случайные черты, и ты увидишь — мир прекрасен» 

(А.Блок) 

Если мы не видим красоту, то это не потому, что ОНА пропала, а потому, что это МЫ утеряли способность ее мыслить. “Фу, мерзко – надо уехать в другую страну!” От себя не убежать. И в этом смысле философия лучше для души, чем фрейдовское изучение снов, психоанализ.

Но мыслить не просто. Нужно узнать единый логос. До Гераклита — Парменид: есть только бытие, а небытия нет. Гераклит не согласен, задает вопрос: “А почему все течет? Кажется таким, каким не есть? Почему сама иллюзия ЕСТЬ? Ведь ей нет никакой необходимости быть, если небытия нет”. И отвечает: все есть и не есть, возникает и исчезает потому, что бытие есть не более чем небытие. 

“Бытие и ничто – одно”

— вот гераклитовская формулировка логоса. Ничто есть, и поэтому бытие и небытие — одно и тоже.

Ничто это не отсутствие бытия лишь, так кажется мнению. Парменид преодолел обычный взгляд на бытие, но не обычное представление о ничто. Гераклит: “А почему мнение, иллюзия бытия есть?” О чем мнение? О том, что возникает и исчезает. Возникновение – это движение от небытия к бытию, а исчезновение – от бытия к небытию. Все течет, но почему? Потому, что бытие и небытие одно и тоже, одно есть не более другого. Из одного все, из всего — одно. Единство бытия и небытия.

Откуда полемика Гераклита с Парменидом? Принципы разные. Логос Гераклита исключает бытие Парменида? Нет, включает. Бытие есть? Есть! Но есть и небытие – они одно. Необходимо уяснить принцип. Все едино: прежде всего, бытие и небытие, а также все остальные противоположности (рождение и гибель, день — ночь и т.п.). Логос есть закон становления единого.

Платон в “Пире” цитирует Гераклита: 

“Единое, отличаясь от самого себя, соединяется с собою. Это есть возвращающаяся гармония”

Что это значит? Единое, расходясь с собой, т.е. распадаясь на многое, не пропадает, а в нем приходит к себе как единому, т.е. становится по-настоящему единым, единым многого

Исходное единство – еще не распавшееся на множество единство. А единство как результат есть единство, вобравшее в себя себя, распавшееся на многое. Таким образом, есть единство и единство. Единства различаются развитостью. Единство есть и то же самое, и не то же самое. Пример: кричащие младенцы – мы? Мы и не мы. Мы, т.к. мы оттуда, а не мы, поскольку мы уже выросли, перестали быть младенцами. Человек, завершивший жизненный путь есть все то, чем он был, и еще что-то сверх того — как раз единство всего многообразия.

Развитие логоса – круг, идущий от себя к себе. Разумеется, круг — это представление, а не мысль, но по форме оно верно. Настоящее единое — лишь то, что вернулось к себе, пройдя через свою противоположность.

Теперь после принципа, — детали философии Гераклита.

Вследствие этого движения, прекрасный космос 

“не куча сору, насыпанного, как попало”

Может ли многое рассыпаться, как попало, если оно из единого? Нет.

Если мы не знаем логоса, всеобщего закона, то то, что с нами происходит – случайно. Шел, шел и вдруг получил в ухо. Смысл: повернуться и тоже в ухо. И так до полного уничтожения, если мы действуем реактивно – без мысли. Вышел, подрался – умер. А сколько хорошего еще мог бы совершить.

А, если между стимулом и реакцией возникнет мысль, например: а, если второе ухо подставить? “Друг, извини – может быть, дашь в другое ухо?” “Да ну тебя, – утомился я уже”. И, может быть, он переродиться – ведь никогда такого с ним не было. Что может сделать мысль? Не умножать бессмысленное количество зла, а переродить зло в добро. Если мы действуем с логосом, может ли быть поражение? Нет. “Дай!” “На, возьми”. За вещи стоять насмерть не рекомендуется – это не трусость, а разумное поведение. Есть более достойное для человека, на что он может потратить жизнь, чем борьба за собственность.

Прекрасный космос не есть куча сора. Он не создан никем из людей и богов, а есть в своей основе логический процесс превращения противоположностей друг в друга. Какой процесс? Смыкания начала с концом, круг пути вверх и вниз.

«Путь вверх и вниз — один и тот же» 

— говорит Гераклит. Только в ОДНОМ эти противоположности совпадают.

«Путь вверх» есть путь вражды, борьбы, разделяющей единое на противоположное. “Следует знать, что борьба всеобща, что все возникает через борьбу и по необходимости”. Эту фразу очень любил Ленин, но не любил другое, связанное с первым положение Гераклита, считая его слюнтяйством: “Путь вниз есть путь любви, соединяющий различное в одно”. Противоборствующее сходится, и из этого возникает прекраснейшая гармония, целое.

Путь борьбы и любви – две фазы одного пути. 

“Вечность – это дитя, которое играет в кости» 

— то соберет, то разбросает их. Вечность – это не тот процесс, который не кончается, а то, что имеет конец и начало совпадающими. Действительная вечность – это не бесконечная длительность, действительно бесконечно лишь то, что имеет начало и конец совпадающими. Отсюда — блаженство: в нем мгновение – это целая вечность, а не: «Скорей, скорей давай, а то время кончится».

Космический закон всего сущего Гераклит иллюстрировал метаморфозами, вечно живого, огня, который разгорается по пути вниз и затухает по пути вверх.

«Космос есть вечно живой огонь, мерами возгорающийся и мерами потухающий». 

Огонь часто принимают за принцип философии Гераклита, что не верно. Без логоса мы не поймем, почему огонь разгорается и потухает. Он подчинен логосу. Если смотреть внешне на логос – мы видим рождение стихий друг в друга, их взаимопереход, под руководством логоса: «Из смерти огня рождается воздух, из смерти воздуха — вода, из смерти воды — земля, из смерти земли — огонь» и т.д.

Процесс взаимопревращения стихий, по Гераклиту, бесконечен, но имеет важный результат – возникновение души. У него не просто смена стихий, а она ради одного, чтобы появилась душа. И она появится, если последние остатки сна испарятся огнем знания логоса. И вот такая душа бесконечна, вечна, как сам логос. Та душа тождественна вечному логосу, которая вместила в себя логос. Лишь такая душа есть микрокосм, а душа, не вместившая логос, есть лишь частичка космоса.

Лучше душе иметь не мнения, даже много, а иметь одно – логос. Лишь такая душа безгранична, а другая подобна тесной коморке: “Заходи – у меня хорошо: душно, пыльно”.

Вся дальнейшая философия есть разработка намеченного Гераклитом отношения единого и многого.

Вечно живой Огонь и Логос


Иоганн Морильсе. Гераклит (около 1630).
Из «Гостевой книги» старого сайта

Уважаемый Владимир Товиевич, не могли бы Вы подсказать. Тождественны ли в гераклитовской философии понятия «вечно живой Огонь» и «Логос»?

Тимур

Уважаемый Тимур,

В этом пункте Гераклит в очередной раз оправдывает свое прозвище «Темный».

С одной стороны, он утверждает: «Превращения огня: сначала — море, море же — наполовину земля и наполовину престер. [Это значит, что огонь посредством всеуправляющего] логоса [и бога через воздух превращается в воду — как бы семя мирообразования, которую он называет] морем; [из воды же происходит земля и небо и все между ними находящееся. Каким же образом он в обратном направлении восстанавливается и возжигается, он разъясняет так]: море мерами разлагается по тому же логосу, какой и прежде был до возникновения земли (курсив мой. — В.К.)» (Фрагменты Гераклита // Материалисты древней Греции. М., 1955. 44). Как видим, огонь в процессе того, что Гераклит называет amoibë — разменом (здесь это переведено как превращение) вынужден прибегать к посредству «всеуправляющего логоса», т.е. некоторой более «высокой инстанции». Можно предположить, что этой «инстанцией» является Судьба, косвенное подтверждение чему мы находим в изложении Гераклита Диогеном Лаэртским: «Вселенная конечна, и мир один. Возникает он из огня и вновь исходит в огонь попеременно, в течение всей вечности; совершается это по Судьбе» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. 2-е изд. М., 1986. С. 335).

С другой стороны, нет никакой силы выше огня, он – предельная универсалия: «На огонь обменивается все, и огонь – на все, как на золото – товары и на товары – золото» (Фрагменты Гераклита. С. 49). Или: «Грядущий огонь все будет отделять и все связывать» (Там же. С. 47). И наконец, главное: «[Он говорит также, что суд над космосом и над всеми находящимися в нем совершается через огонь, так как он выражается следующим образом]: Всем управляет перун, [т. е. он направляет; перуном же он называет вечный огонь, он говорит также, что огонь разумен и является причиной управления всем]» (Там же).

Представляется, что Судьба, Логос, Разум, по Гераклиту, — это атрибуты огня (так же, как мышление, по Спинозе, есть атрибут субстанции). Благодаря им он и приобретает «силу и влияние» Перуна – «вечного огня», абсолютной субстанции, всепорождающей, всеуправляющей и всепоглощающей. Таково, говоря языком Гегеля и Маркса, абстрактно-всеобщее понятие огня. Однако Гераклит определяет и его конкретно-всеобщее понятие, где огонь совпадает с космосом, который не только всецело производен от него, но и сам по себе – воплощение вечного огня: «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, — но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим» (С. 44).

В.К.



Огонь и Логос Гераклита.

Какое понятие стоит в науке о природе на втором месте после понятия материи? Это, конечно, понятиедвижения. Физика – наука о движении тел в пространстве. Гераклит Эфесский (ок. 520-460 до н.э.) впервые начинает формирование философского (теоретического) понятия движения. Тем самым, по замечанию Гегеля, Гераклит осуществил переход мышления от «сущего – к становлению». И первая же попытка теоретически мыслить движение ведёт к диалектике, к учению о противоречивости мира. Основной труд «О природе», сохранившийся лишь во фрагментах, ещё при жизни Гераклита был признан глубокомысленным и трудным для понимания, за что автор, видимо, получил прозвище «Тёмный».

                То, что в мире всё изменяется, движется – очевидный факт. Вопрос в том, почему мир и каждая вещь в нём непрерывно изменяется, «течёт». В понятии «материя», как того, из чего состоят все вещи, вообще говоря,движение не мыслится. Поэтому Гераклит не принимает прежние начала. Материя должна быть такой, чтобы уже в её понятии заключалось всеобщее изменение, «текучесть», становление всех вещей, ведь «всё течёт, ничто не пребывает», и «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Поэтому материя мира – такое начало, которое даже невозможно и представить себе неподвижным. Материя всех вещей, по Гераклиту, истинное бытие есть огонь.               

                Всё «постоянное», устойчивое – лишь видимость. Но если всё существующее в мире «течёт», то всякаявещь тем самым одновременно и возникает и уничтожается. Всякая вещь, всякая определённость и «есть» и «не есть», существует и не существует как именно эта вещь. Истинно и реально лишь изменение, движение. Вещькажется одной и той же лишь потому, что мы не замечаем происходящих в ней изменений: «плохие свидетели глаза и уши». На самом деле любая вещь непрерывно «другая», «иная». Всякая вещь есть «текучая инаковость»(Платон). Само существование вещи – это её постоянное «самоотрицание», самоуничтожение, переход в «иное». И эта инаковость не только по отношению к другим вещам, но и по отношению к самой себе. Поэтому первоначало, архэ Гераклита – это огонь. Ведь огонь как раз и «живёт своей смертью», уничтожая свой источник. Его невозможно мыслить неподвижным. Огонь – «абсолютное беспокойство», как бы наглядно и физически зримо созерцаемое, зримое время, воплощённое движение, его, огня, атрибут.

                Если огонь – всеобщая субстанция и всё в мире имеет эту огненную природу, то можно, отсюда, объяснить, почему в мире есть движение, почему вещи непрерывно текут, почему всё рождается и уничтожается, «существует» и не существует». «Огонь» Гераклита, в силу своей всеобщности, — это не только видимое пламя, это и свет, и тепло, «энергия», скрытая во всякой вещи, разлитая повсюду, пронизывающая все вещи. Гераклит – основоположник «энергийного» взгляда на мир, природу, материю. Всякая вещь – это сгусток огненной энергии.

                Его следует признать и основоположником положительной диалектики, для которой противоречие –сущность мира. Гераклит первым заметил, что движение необходимо связано с противоречием. Ведь для того, чтобы выразить движение, изменение, текучесть, мы должны сказать «существует и не существует», «есть и не есть». Знаменитое учение Гераклита о «схождении» противоположностей говорит о противоречивой  сущности мира, о всеобщей «борьбе»; «должно знать, что война всеобща, что правда есть раздор, что всё возникает через борьбу и по необходимости». Натянутый лук – модель, символ мира, как «напряжённой гармонии» противоположностей. Люди хотят мира и спокойствия, но раздор, борьба, война – сущность мира. Смерть одного – лишь рождение другого. Жизнь одного есть непременно смерть другого. Это противоречие неустранимо, неразрешимо. Противоположности всегда существуют вместе, их невозможно отделит друг от друга, они не могут существовать врозь, но они не могут быть и вместе. Они постоянно «борются», уничтожая друг друга, но одновременно порождают друг друга, и переходят друг в друга; ведь не существует «верха» без «низа», света без тьмы, дня без ночи, добра без зла и т.д. Тёплым становится именно холодное, умирает живое, и старится молодое. Мир разорван и разделён на неразделённые, на несовместные половинки, и поделив одну из них, мы уже предположили и нечто противоположное ей.

                Это учение о противоречивом единстве противоположностей, их взаимополагании и  взаимоотрицании, получило впоследствии название диалектики, как наиболее общего учения о развитии. Сам же Гераклит называет глубоко продуманную и прочувствованную «текучесть», самоотрицательность и противоречивость мира – его Логосом, Судьбой, Правдой, Зевсом, Высшим  богом.

                Гераклит первым в истории западной философии высказывает недоверие к чувственному восприятию. Оно не показывает людям истинное бытие: «природа любит скрываться». Философ говорил о «сокрытости» истины, которая открывается лишь разуму, размышлению; Как впоследствии Парменид  и Демокрит, он различает очевидное и доступное только уму, мышлению. Большинство людей живут, в сущности, в мире иллюзий. Но человек способен к познанию истины, потому что душа и мир – одной природы, проявления одной и той же основной субстанции. Душа человека —  «сухой огонь» и ей присущ «самовозрастающий логос».

                Дошедшие до наших дней фрагменты книг Гераклита дают яркое изображение раннего наивно-стихийного материалистического и одновременно диалектического мировоззрения космического порядка. «Этот мировой порядок, тождественный для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнём, мерами вспыхивающим и мерами угасающий».

                Идея Гераклита в той или иной форме встречается у многих последующих мыслителей. Стоики положили её в основу своей физики, наделив этот мировой огонь разумом, и признав его истинным богом. Схоласт Роберт Гроссетест утверждал, что Бог сотворил мир, как точку света, которая мгновенно расширилась до размеров Космоса. Для Альберта Эйнштейна вещество – это сгусток энергии очень большой плотности. Диалектические идеи Гераклита были использованы и развиты Гегелем, крупнейшим диалектиком-идеалистом. Он признавался:»Нет ни одной идеи Гераклита, которую я не включил бы в своё учение».

                Поскольку Гераклит, как и философы милетской школы, искал одно начало всего сущего в одной материи, то их учения следует считать разновидностями материалистического монизма. Их ученики и последователи – младшие натурфилософы (Эмпедокл, Анаксагор) полагали, однако, что одного начала для теоретического объяснения мира недостаточно, и предложили свои – плюралистические – решения данной проблемы. Их учения, а также учения древнегреческих атомистов (Левкипп, Демокрит, Эпикур) могут быть рассмотрены на семинарских занятиях, а сейчас мы обратимся к пифагорейцам.

Ответы на вопрос «1.Учение Гераклита о Логосе.»

Логос переводится как слово, речь, разум, мышление, познание. Гераклит говорит: «Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим».   Огонь, как первооснова сущего представляет собой чистый разум, некую божественную субстанцию. Огонь управляет Космосом через Логос. Логос – причина борьбы, порождающий множество вещей. Логос – это божество, символизирующее всеобщий закон взаимопревращения вещей. Конечной точкой, так же, как и отправной, служит огонь: из огня возникают все иные стихии, но в огонь же и возвращаются.   «Гераклит «учит», что вечный круговращающийся огонь «есть бог», судьба же – логос «разум», созидающий сущее из противоположных стремлений». «Война есть отец всего, царь всего, она сделала одних богами, других людьми, одних рабами, других свободными». борющиеся противоположности не просто сосуществуют: они переходят одна в другую и переходят так, что при этом их переходе одной в другую сохраняется общая для обеих тождественная основа. . В 126-м утверждается, что «холодное становится теплым, теплое-холодным, влажное-сухим, сухое-влажным». Во фрагменте 76-м, сообщенном Максимом Тирским, говорится, что «огонь живет смертью земли, воздух живет смертью огня, вода живет смертью воздуха, земля -смертью воды». 67-м фрагменте мы читаем: «Бог есть день и ночь, зима и лето, война и мир, насыщение и голод «все противоположности». при этих переходах бог есть тождественная основа всех переходов: он есть и день и ночь, и зима и лето, и война и мир, и насыщение и голод. «Признак мудрости согласиться, не мне, но логосу внемля, что все едино».   Весь окружающий мир находится в состоянии непрерывного обновления в соответствии с Логосом. Подчинение Логосу и его познание есть высшая человеческая мудрость. Познание Логоса дает ясность духа и наивысшее блаженство.   У Гераклита мы находим большой интерес к проблеме познания. Он выразительно оттеняет трудности, стоящие перед человеком на пути к познанию, неисчерпаемость предмета изучения. Таково уже познание психических явлений: По какой бы дороге ни шел, не найдешь границ души: настолько глубока ее основа. в 123-м фрагменте, где Гераклит говорит: «Природа… любит скрываться». Это значит, что познание природы дается человеку нелегко. Ответы на вопросы познания не лежат на поверхности вещей. Необходимы большие усилия, чтобы проникнуть в их истинную природу. Мудрость, как ее понимает Гераклит, не совпадает с многознанием, или эрудицией: «Многознание не научает уму. Ибо, в противном случае, оно научило бы Гесиода и Пифагора, а также Ксенофана и Гекатея». В принципе мышление -одно для всех людей. . Все желающие говорить разумно должны опираться на это всеобщее, подобно тому, как государство [зиждется] на законе, и даже еще крепче.<Ибо все человеческие законы питаются единым божественным.yoq), и люди имеют с ним постоянное общение. Люди, по убеждению Гераклита, в своем большинстве расходятся с законом, или разумом (<логосом>). «Но хотя логос присущ всем, большинство живет так, словно каждый имеет свое особое разумение». И Гераклит задается вопросом о том, почему это происходит. Объяснение Гераклита проливает свет на его взгляд относительно чувственного познания. В 107-м фрагменте он говорит: <Плохие свидетели глаза и уши у людей, которые имеют грубые души>. Он говорит, что внешние чувства не дают истинного знания только тем людям, у которых грубые души. У кого души не грубые, у того и внешние чувства способны давать истинное знание. Но чувства, по Гераклиту, не могут дать полного, окончательного знания о природе вещей. Такое знание дает нам только мышление. Однако мышление Гераклит представлял себе, по всей видимости, как познавательную деятельность, не отдельную от чувств, а завершающую деятельность внешних чувств, способную приводить людей, души которых не грубы, к истинному познанию. Может быть, в этом смысле Гераклит говорит в 112-м фрагменте, что <мышление есть величайшее превосходство, и мудрость состоит в том, чтобы говорить истину и, прислушиваясь к голосу природы, поступать согласно с ней>. Но хотя большинству людей недоступно истинное познание и хотя большинство не знает правящего миром <логоса>, Гераклит вовсе не считает такое положение вещей неизбежным. В принципе Гераклит полагает способность к познанию истины, общей для всех людей, а человеческий род -причастным к разуму. Всего выразительнее он высказывает это свое убеждение в 116-м фрагменте, где он прямо утверждает, что «всем людям дано познавать самих себя и быть разумными». И, кажется, в этом же смысле он говорит в 115-м фрагменте, что <душе присущ логос, сам себя умножающий> [там же]. Физике огня в психологии Гераклита соответствует учение об огненной <психее>. Души, по мнению Гераклита, рождаются из влаги: “из влаги испаряются .Но оставаться влажными им не подобает.  В связи с этим Гераклит утверждает, будто мудрейшая и наилучшая та душа, природа которой характеризуется <сухим блеском> [там же]. И наоборот, наихудшая душа у пьяниц: «Пьяный шатается, и его ведет незрелый юноша. Он не замечает, куда идет, так как душа его влажная».

Logos — New World Encyclopedia

Греческое слово λόγος, или логотипов, — это слово с различными значениями. Он часто переводится на английский как «Слово», но может также означать, помимо прочего, мысль, речь, значение, разум, пропорции, принцип, стандарт или логику. В религиозном контексте это может указывать на божественное Слово, мудрость или истину. Он также широко используется в различных смыслах в области философии, аналитической психологии и риторики.

Подобные концепции встречаются в незападных традициях, таких как Дао (Дао), ведическое понятие рита, а также индуистское и буддийское представления о дхарме и Аум.Эти концепции в различных традициях основаны на общем понимании того, что определенные принципы регулируют порядок существования как во вселенной, так и в человеческом разуме.

Обзор

Греческое слово «логос» означает «порядок», «слово» и «разум». Это указывает на рациональное объяснение в отличие от мифологического объяснения. Среди греческих философов первым философом, использовавшим этот термин, был Гераклит. Используя термин «логос», он имел в виду принцип космоса, который организует и упорядочивает мир, который имеет власть регулировать рождение и распад вещей в этом мире.Космос, по его мнению, постоянно меняется, и он задумал логос как организующий принцип изменения. В контексте древнегреческой философии логос был божественным принципом, превосходящим мир смертных.

Стоики развили понятие логоса и восприняли его как принцип, дающий жизнь и порядок всем существам во вселенной. По их мнению, логос существовал как в человеческой душе, так и во вселенной, и определял справедливость в жизни человека, который жил в соответствии с этим порядком вселенной.

Еврейский философ Филон Александрийский (Philo Judaeus) пытался объяснить отношения между Богом и миром, применяя стоическую концепцию логоса. Логос был самым универсальным среди всех вещей в мире, посредником между трансцендентным Богом и сотворенным миром. Он развил идею о том, что Бог создал мир с логосом в качестве промежуточного существа. В христианстве также были разработаны различные учения о логосе.

Древнегреческая философия

В античной философии Логос использовал Гераклит, греческий философ-досократик.Он использовал термин «логос» для описания универсального Закона или принципа, который по своей сути упорядочивал космос и регулировал его явления. Некоторые фрагменты, приписываемые Гераклиту, гласят:

Закон (вселенной) объясняется здесь; но люди всегда неспособны понять это, как до того, как они услышат это, так и когда они услышат это впервые. Ибо хотя все вещи возникают в соответствии с этим Законом, кажется, что люди никогда не встречались с ним, когда они встречаются со словами (теориями) и действиями (процессами), такими, как я излагаю, разделяя каждую вещь в соответствии с ее природой и характером. объясняя, как это сделано. [1]

Следовательно, нужно следовать (универсальному Закону, а именно) тому, что является общим (для всех). Но хотя Закон универсален, большинство живет так, как будто им присуще понимание.

Гераклит также использовал термин Логос для обозначения недифференцированного материального субстрата, из которого произошли все вещи: «Слушая не меня, но Логоса, мудро согласиться с тем, что все [вещи] один ». В этом смысле Логос — это ответ Гераклита на досократический вопрос о том, что такое арха всех вещей.Логос, таким образом, обозначает как сам материальный субстрат, так и универсальный, механический, «справедливый» способ, которым этот субстрат проявляет себя в отдельных вещах и как их. Это означает, что он включает в себя более позднее платоновское различие (в Тимее ) между «формой» и «материей».

Ко времени Сократа, Платона и Аристотеля термин logos был установлен для описания способности человеческого разума и знания людей об известном мире и других людях.Платон позволил своим персонажам проявить тщеславие, описывая логотипов как живое существо в некоторых своих диалогах. Развитие Академии с гипомнематами приблизило логотипов к буквальному тексту. Аристотель, который учился у Платона и был гораздо более практичным мыслителем, первым разработал концепцию логики как описание правил человеческой рациональности.

Стоики понимали Логос как одушевляющую силу вселенной (как это также понимается сегодня в теософических терминах) и розенкрейцеры в их «концепции космоса», которая в дальнейшем повлияла на то, как это слово было понято позже ( в психологии двадцатого века, например).

Риторика

В риторике логотипов — это один из трех способов убеждения (два других — пафос, эмоциональная привлекательность, и этос, квалификация говорящего). Логос относится к логической привлекательности, и фактически термин логика произошел от него. Логотипы обычно подразумевают числа, опросы и другие математические или научные данные.

Христианство

В христианстве пролог Евангелия от Иоанна называет Иисуса «Логосом» (обычно переводится как «Слово» в английских библиях, таких как версия короля Иакова) и играет центральную роль в утверждении доктрины божественности и Троица.Первый стих в KJV гласит: «В начале было Слово [ Логос ], и Слово [ Логос ] было у Бога, и Слово [ Логос ] было Богом».

Некоторые исследователи Библии предположили, что Иоанн творчески использовал двойное значение в слове «Логос», чтобы общаться как с евреями, которые были знакомы с традицией Мудрости в иудаизме, так и с эллинистами, особенно последователями Филона. У каждой из этих двух групп была своя собственная история, связанная с концепцией Логоса, и каждая могла понять использование этого термина Иоанном в одном или обоих контекстах.Однако, особенно для эллинистов, Иоанн переворачивает концепцию Логоса с ног на голову, когда заявляет, что « Логос стал плотью и поселился среди нас» (ст. 14).

Гордон Кларк, как известно, перевел Логос как «Логику» в первых стихах Евангелия: «В начале была Логика, и Логика была с Богом, и Логика была Богом». Этим переводом он имел в виду, что законы логики содержатся в самой Библии и, следовательно, не являются светским принципом, навязанным христианскому мировоззрению.

1 апреля 2005 года кардинал Джозеф Ратцингер (впоследствии ставший Папой Бенедиктом XVI) назвал христианскую религию религией . Логотипы: .

С самого начала христианство понимало себя как религию Логоса , как религию разумного. … Он всегда определял людей, всех людей без различия, как создания и образы Бога, провозглашающие для них… одно и то же достоинство. В этой связи Просвещение имеет христианское происхождение и не случайно зародилось именно и исключительно в сфере христианской веры…. Заслуга Просвещения в том, что они снова предложили эти первоначальные ценности христианства и вернули разуму его собственный голос … Сегодня это должно быть именно философской силой [христианства], поскольку проблема заключается в том, можно ли мир происходит из иррационального, а разум есть не что иное, как «побочный продукт», иногда даже вредный для его развития — или происходит ли мир из разума и, как следствие, является его критерием и целью. … В столь необходимом диалоге между секуляристами и католиками мы, христиане, должны быть очень осторожны, чтобы оставаться верными этой фундаментальной линии: жить верой, исходящей из Логоса , — из творческого разума, и которая, по этой причине, также является открыт для всего, что действительно рационально. [2]

Он снова упомянул эту концепцию в своей неоднозначной речи в сентябре 2006 года.

Похожие концепции

В восточных религиях существуют идеи с разной степенью сходства с философскими и христианскими вариантами использования термина «логос». Пять концепций, имеющих некоторые параллели с Логосом , — это Дао, ведическое понятие рита, индуистская и буддийская концепция дхармы, Аум (из индуистской космологии) и египетский Маат. Все это знаковые термины различных культур, которые имеют значение, которое имеет Логос: порядок и упорядоченность мира.В то же время материальный источник мира — это тоже слово.

В мистицизме Нью Эйдж одическая сила иногда описывается как «физическое проявление творческого Логоса».

В древнеегипетской мифологии Ху был обожествлением слова, произнесенного для создания существования. Маат была концепцией и богиней божественного порядка.

В сурат Шабд Йога шабда считается аналогом Логоса как представителя высшего существа в христианстве.

Банкноты

  1. ↑ K. Freeman & H. Diels, Ancilla to pre-Socratic Philosophers, полный перевод отрывка из книги Дильса, Fragmente der Vorsokratiker (Cambridge: Harvard University Press, 1948).
  2. ↑ ЗЕНИТ-Мир, увиденный из Рима: Христианство: Религия по разуму. Проверено 9 сентября 2006 года.

Список литературы

  • Бакстон Р. Г. А. 1999. От мифа к разуму? Исследования развития греческой мысли. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. ISBN 0585159998
  • Карсон, Д.А. 1991. Евангелие от Иоанна. ISBN 0-85111-749-X
  • Freeman, K. & H. Diels, 1948. Ancilla to the pre-Socratic Philosophers: A Complete Translation of the Fragment in Diels, Fragmente der Vorsokratiker. Кембридж: Издательство Гарвардского университета.
  • Хайдеггер, М. 1975. Раннее греческое мышление. Нью-Йорк: Харпер и Роу. ISBN 0060638583
  • Моррис, Леон.1995. Евангелие от Иоанна (Новый международный комментарий к Новому Завету). ISBN 0-8028-2504-4
  • Онг, В. Дж. 1967. Присутствие слова; Некоторые пролегомены для истории культуры и религии. Лекции Терри. Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.

Внешние ссылки

Все ссылки получены 24 июля 2018 г.

Источники общей философии

Кредиты

Энциклопедия Нового Света писателей и редакторов переписали и завершили статью Википедия в соответствии со стандартами New World Encyclopedia .Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с указанием авторства. Кредит предоставляется в соответствии с условиями этой лицензии, которая может ссылаться как на участников New World Encyclopedia , так и на самоотверженных добровольцев Фонда Викимедиа. Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних публикаций википедистов доступна исследователям здесь:

История этой статьи с момента ее импорта в Энциклопедия Нового Света :

Примечание. Некоторые ограничения могут применяться к использованию отдельных изображений, на которые распространяется отдельная лицензия.

логотипов Гераклита (и как они работают на вашем компьютере) | Ник Халм | re | education

Гераклит был досократическим греческим философом из управляемой персами ионической колонии Эфес (на побережье современной Анатолии) — он был жив примерно в 535 году до нашей эры. Как видно из вышеприведенной картины, он был известен как «плачущий философ» — пусть вас не вводит в заблуждение весь мотив печали; он плачет, потому что обиделся на вашу глупость (он был немного ворчливым).

С Гераклитом мы впервые упоминаем понятие логики в западной традиции.Вполне вероятно, что раньше в Индии была деятельность, связанная с логикой — индуизм демонстрирует логическое мышление, а буддизм позже будет основан на логическом принципе зависимого происхождения — но Гераклит — первый западный мыслитель (по иронии судьбы никогда не ступавший на «Запад») использовать это слово.

Это слово: λόγος — произносится «логос». С древнегреческого можно перевести как: слово, принцип, предложение, разум, рациональность.

По этой причине необходимо следить за общим.Но хотя логотип является обычным явлением, большинство людей живут так, как будто у них есть собственное личное понимание. (ДК 22B2)

Хотя древнегреческий язык очень контекстуален, поскольку Гераклит использует этот термин по-разному (возможно, намеренно и по иронии судьбы), он используется как технический жаргон. Мы знаем, что λέξις — говорить — использовалось для грамматического смысла этого слова. Когда Гераклит использует термин «логос» как «слово», он имеет в виду нечто вроде способности, которая производит значение в языке, что, в первую очередь, позволяет понимать — лежащий в основе логический принцип.

Сначала у нас есть это различие между простой грамматической формальностью, а затем у нас есть рассмотрение соотношения и рациональности. Латинские переводчики превратили греческий логос в ratio, как перевод интерпретации логоса как означающего «расчет» — учитывать, рассчитывать. «Соотношение» было латинским заменителем логоса как разума и в то время не использовалось для обозначения математического соотношения, которое можно было бы назвать «пропорцией».

Очень немногое из работ Гераклита все еще существует, хотя Диоген Лаэртий утверждает, что он написал целый свиток под названием «О природе» и поместил его в Артемизию, Храм Артемиды в Эфесе.

В настоящее время существуют фрагменты подозрительного происхождения, но независимо от того, являются ли большинство фрагментов подделками или нет, они, вероятно, очень близки к тому, что изначально задумал Гераклит. В то время было обычной практикой встраивать работу человека, которого вы намеревались процитировать, в свою собственную работу, не процитированную. Так что, хотя нам может показаться, что это омрачено историей, вероятно, древние плагиаторы не собирались прибегать к уловкам.

Обычно Гераклит прославился своей философией panta rhei или «все течет».Из Платона Cratylus :

τὰ ὄντα ἰέναι τε πάντα καὶ μένειν οὐδέν
Ta onta ienai te panta kai menein ouden
«Все сущности движутся, и ничего не остается» 9000, так как название реки 900hei 9000 остается как своего рода фигура Гайи в греческой мифологии (на самом деле она дочь Гайи). Поочередно произносится фраза: «Вы никогда не сможете войти в одну и ту же реку дважды». Обычно это интерпретируется как то, что Гераклит приписывал доктрине непостоянства и непостоянства, но я не думаю, что он намеревался быть таким слабым.

Вместо этого он, вероятно, пытается объяснить, что все может происходить сразу двумя способами. Река определяется географически и по пути, по которому она идет, и по воде, которая на самом деле ее составляет. В любой момент вода течет и меняется, но со временем путь, по которому дуют речные ветры, изменится. Река не просто вещь сама по себе, это ограниченный водоем. Более того, это означает, что «река» — это тоже понятие, которое мы можем применить к любой без исключения рекам.

Это хорошо согласуется с часто высмеиваемым субстратным монизмом Гераклита, где он утверждает, что огонь является основой всего.Сухие вещи хороши и ясны, а мокрые — сырыми и тусклыми. Но опять же, есть лучшее толкование, если мы примем, что Гераклит сам не был слишком тусклым. Огонь — это материальное воплощение изменений. Огонь — это энергия, колеблющаяся в разные стороны. Вероятно, Гераклит хотел использовать огонь как аналогию порождающего принципа разума.

Стоики определенно восприняли это таким образом, поскольку их концепция «nous» или «мирового разума» описывается как своего рода живой огонь, механистически разумный и ответственный за создание всей жизни с нуля.Если мы хотим быть анахронистами, полезной аналогией может быть представление, что стоики интерпретировали эту концепцию Гераклита как подобную ДНК.

Еще один важный момент — теория «единства противоположностей».

Бог есть день, ночь, зима, лето, война, мир, сытость, голод. . . (DK22B67)

Как одно и то же в нас — живые и мертвые, бодрствующие и спящие, молодые и старые. Ибо те вещи, которые изменились вокруг, — это те, и, наоборот, те, которые изменились вокруг, — это те.(DK22B88)

Гераклит в целом, кажется, полагает, что, как и в примере с рекой, определения и границы описания произвольны — потому что, хотя вещи меняют состояние, на самом деле это не «то, что они есть». Ему интересна трансформация, а не статическое состояние.

Чтобы быть более радикальным, некоторые ученые, такие как Ева Бранн, считают, что Гераклит занимает позицию, согласно которой эти противоположности действительно составляют вещь — различие поддерживает идентификацию противоположных состояний.День имеет значение только в противоположность ночи, и наоборот, жизнь имеет смысл только в отношении того, чтобы быть мертвым, и наоборот, и так далее.

Я считаю, что отсюда и происходит влияние Гераклита на логику, разработанную будущими мыслителями, такими как Аристотель. Логика находится в языке, но это не язык, поэтому вы обнаружите, что большинство философов языка являются логиками. Хотя они изучают язык, они не изучают лингвистику — скорее они исследуют кажущиеся необходимыми отношения, которые могут быть выражены только на человеческом языке.

Аристотель разрабатывает дедуктивную логику, силлогизмы, которые формализуют представление Гераклита о логике как об общем языке. Силлогизм может выглядеть так:

Все люди смертны

Сократ — человек

Следовательно, Сократ смертен

Это выводит универсум из конкретного [править: На самом деле это, кажется, пример того, что называется « универсальное создание », поскольку на самом деле вывод состоит в том, что то, что верно для члена класса, также верно и для конкретного человека, который принадлежит к этому классу как член.Аристотель также утверждает, что для того, чтобы прийти к универсальному выводу с помощью дедукции, обе посылки должны быть универсалиями с самого начала; мое замешательство заключалось в том, что все еще существует универсальное утверждение, которое является аксиоматическим, но на самом деле вывод не от частного к универсальному]. Более формально это представлено как «Все M — P. Все S — M. Все S — P.». Из-за необходимых отношений, которые не зависят от семантики — формальных, формальных, синтаксических — Аристотель также начинает определять логические «законы», такие как закон тождества, закон исключенного среднего и закон непротиворечивости.

Джордж Буль позже превратит логику Аристотеля в условную алгебру истинного / ложного, которая позже будет преобразована в транзисторы и позволит использовать современные вычисления. Поскольку вычисления, по крайней мере на уровне физического оборудования, по своей сути являются двоичными, логика в целом оказала фундаментальное влияние на информатику.

В «Законах мысли» Буля, глава XV: Аристотелевская логика и ее современные расширения, он пишет:

Логическая система Аристотеля, измененная в деталях, но неизменная в своих
существенных чертах, занимает столь важное место. в академическом образовании, что
некоторое объяснение его природы и некоторое краткое обсуждение основных проблем
, которые оно представляет, по-видимому, необходимы в настоящей работе.

То, что может рассматриваться как существенное в духе и методике аристотелевской
и всех родственных ей систем логики, — это попытка классификации
допустимых форм вывода и четкая ссылка на эти формы, в совокупности или индивидуально, к какому-то общему принципу аксиоматической природы, например,
«изречение Аристотеля»: все, что утверждается или отрицается в отношении рода, может
в том же смысле утверждаться или отрицаться в отношении любого вида, включенного в этот род.

Хотя языки программирования являются закрытыми системами, по сути, закрытыми онтологиями, они все же подчиняются логическим правилам. Таким образом, как это ни парадоксально, компьютерные программы, хотя и не интерпретируются людьми как «естественные», по-прежнему подчиняются классическим законам логики, поскольку компьютеры по-прежнему представляют собой совокупность физических переключателей (независимо от того, представлены они электрическими зарядами или нет).

Таким образом, в некотором смысле Гераклит сам является представителем некоего порождающего принципа, зародыша идеи, которая прорастает во все виды прикладной работы, от языка до математики и информатики.Философия не мертва — по сути, это ваш компьютер.

Гераклит> Индивидуальный философ> Философия

Введение | Жизнь | Работа | Книги

Гераклит

Гераклит Эфесский (ок. 535 — 475 до н.э.) был досократическим греческим философом из Эфеса , на Ионическом побережье современной Турции. Он иногда упоминается в связи с Эфесской школой философии, хотя на самом деле он был только выдающимся членом этой школы (которая, наряду с Милетской школой, часто считается частью Ионической школы ).

Он был, возможно, первым западным философом, который на превзошел физическую теорию в поисках метафизических основ и моральных приложений , и некоторые считают его, наряду с Парменидом, наиболее значительным философов-досократов. Его представление о вселенной в постоянном изменении , но с основополагающим порядком или разумом (который он назвал Логос ) составляет существенную основу европейского мировоззрения .

Многие последующие философы, от Платона до Аристотеля, от стоиков до отцов церкви , от Георга Гегеля до Альфреда Норта Уайтхеда, утверждали, что находились под влиянием идей Гераклита.

Согласно «Жизни и мнения выдающихся философов» из Диоген Лартий (историк древнегреческих философов 3-го века), Гераклит процветал в 69-й Олимпиаде (504 — 501 гг. До н. Э.)C.), но даты его рождения и смерти — это всего лишь предположения , основанные на этом. Итак, все, что мы можем сказать, это , скорее всего, , что он был , родился примерно в 535 году до нашей эры. Мы действительно знаем, что он родился в аристократической семье в Эфесе , важном городе на Ионическом побережье современной Турции .

Его отца звали Bloson или Herakon , и он был влиятельной фигурой в городе.Но, по словам Диогена Лартия, Гераклит отрекся от царского сана (вероятно, просто почетного титула) в пользу своего брата и не интересовался политикой или силой . В юности он обладал потрясающим интеллектом , и он утверждал, что научил себя всему, что знал, путем самоанализа . Некоторые источники также говорят, что он был учеником из Ксенофана (570 — 480 до н.э.), но это оспаривается .

Иногда его называли «Неизвестный», (или «Темный») из-за преднамеренной сложности и неясности его учений. Он был также известен как «Плачущий философ» , и предполагается, что он был склонен к меланхолии или депрессии , что помешало ему закончить некоторые из своих работ. Нет никаких записей о его поездках , даже до ближайшего учебного центра Милет , хотя он, кажется, был знаком с идеями Милетской школы.

Он, очевидно, был чем-то вроде мизантропа и одиночки , и он культивировал аристократическое презрение к массам и поддерживал власть немногих мудрецов . Он не боялся презрения и очернить (недвусмысленно и характерным пронзительным голосом ) почти всех, от к Ефесянам до афинян до персидского лидера Дария . Он считал, что поэт Гесиод и Пифагор «не понимали» , и утверждал, что Гомер и Архилох заслуживают того, чтобы быть побежденным .Диоген Лартий сообщил, что в более позднем возрасте он странствовал по горам , ел только травы и трав.

Его годы скитаний по пустыне привели к отеку ( водянка ) и ухудшению зрения . После 24 часов его собственного идиосинкразического лечения (мазь из коровьего навоза и выпекание на солнце) он умер и был похоронен на рынке в Эфесе.

Гераклит записан как автор единственной книги, «О природе» , разделенной на три дискурса, один о вселенной , другой о политике и третий о теологии .Книга была депонирована или хранилась в большом Храме Артемиды в Эфесе (как и многие другие сокровища и книги того времени), а была предоставлена ​​ посетителям в течение нескольких столетий после смерти Гераклита. Однако его сочинения сохранились сегодня только в фрагментах, цитируемых другими более поздними авторами.

В своей работе он использовал каламбуры, парадоксы, антитезы, параллели и различные риторические и литературные приемы для построения выражений, которые имеют значения сверх очевидных .Таким образом, читатель должен решить словесных головоломок (его также прозвали «Загадочник» ) и, таким образом, научиться читать знаков мира . Фактически, он намеренно сделал свою философскую работу неясной , чтобы никто, кроме , уже компетентного , не смог ее понять.

В отличие от многих других философов-досократов, Гераклит считал, что мир не должен быть отождествлен с какой-либо конкретной субстанцией , а скорее состоит из подобного закону обмена элементов , непрерывного процесса , управляемого Закон вечного изменения , или Логоса , который он символизировал огнем .Согласно Гераклиту, огонь обеспечивает своего рода стандарт значения для других материалов, но он не идентичен им и не является уникальным источником всех вещей , потому что все вещества эквивалентны и одна вещь преобразуется. в другой в цикле изменений .

Согласно Гераклиту, мир находится в вечном состоянии «становления» , и все изменения происходят из динамического и циклического взаимодействия противоположностей .Он считал, что для жизни необходимы противоположности, но они составляют унифицированных в системе сбалансированных обменов , причем пары противоположностей составляют единицу . Таким образом, одна дорога уносит путешественников из города, а других возвращает назад из ; путь вверх также путь вниз ; Земля превращается в огонь, а огонь превращается в землю и т. д. В этом он постулирует равную и противоположную реакцию на каждое изменение и, в своей теории эквивалентности материи , примитивный закон сохранения .

Самый известный из афоризмов , часто приписываемых Гераклиту, о том, что « все находится в состоянии потока », вероятно, в действительности исходит от гораздо более позднего неоплатоника Симплиция Киликийского (490 — 560 гг. Н.э.), хотя другие подобные цитаты приписываются ему, и это остается содержательным резюме его взглядов на повторяющуюся досократовскую проблему изменений . Точно так же его часто цитируют, говоря, что один не может дважды войти в одну и ту же реку , хотя это основано на упрощенном перефразировании Платона.На самом деле он имел в виду, что реки могут оставаться неизменными с течением времени , даже если (или, действительно, , потому что ) воды в меняются на .

Таким образом, вопреки утверждениям Платона и Аристотеля, Гераклит не придерживался крайних (и логически непоследовательных) взглядов, что все постоянно меняется, , что противоположные вещи идентичны , и что все есть и остается а не одновременно.Но он распознал подобный закону поток элементов , когда огонь превращался в воду, а затем в землю, а земля превращалась в воду, а затем в огонь. В то время как частей мира поглощены огнем в любой момент времени, все остается . Разумеется, Гераклит делает парадоксальных утверждений , но его взгляды не более противоречивых , чем некоторые из утверждений Сократа.

Гераклит считал, что теория природы и человеческие условия тесно связаны, и он был одним из первых философов, сделавших человеческих ценностей центральной задачей.Он рассматривал душу как огненную в природе, порожденную из других субстанций, как и огонь, но безграничное в измерении. Таким образом, опьянения , например, вредит душе, делая ее влажной , в то время как добродетельная жизнь сохраняет душу сухой и разумной .

Он также считал, что закона города-государства являются важным принципом порядка, и что они получают свою силу из божественного закона .Таким образом, он ввел понятие закона природы , который информирует человеческое общество , а также природу, и эта идея неотъемлемого морального закона сильно повлияла на более позднее движение стоицизма.

Он видел Божество как присутствующее в мире, но не как обычное антропоморфное существо , которому поклонялись греки. Для Гераклита сам мир является либо Богом, либо проявлением деятельности Бога, что каким-то образом можно отождествить с лежащим в основе порядком вещей .

См. Дополнительные источники и список рекомендованной литературы ниже или полный список на странице книг по философии. По возможности я связывал книги с моим партнерским кодом Amazon, и как партнер Amazon я зарабатываю на соответствующих покупках. Покупка по этим ссылкам помогает поддерживать работу сайта, и я благодарен за вашу поддержку!

логотипов | Encyclopedia.com

ЛОГОТИПЫ . Существительное logos так же старо, как и сам греческий язык.Со временем он приобрел большое количество различных значений, которые с трудом можно свести в простое единство. «Причина» — это перевод, который, возможно, вызывает меньше всего проблем, но само слово «разум», конечно, далеко не однозначно. Возможно, это поможет разделить обширное семантическое поле, охватываемое словом logos , если выделить три основных значения, даже если это влечет за собой значительное упрощение. Во-первых, есть объективное значение: рациональное основание или основание (нем., Grund ) за что-то. Это часто имеет числовой или логический характер и действует как принцип объяснения. Во-вторых, есть субъективное значение: сила или способность рассуждать (нем., Vernunft ) или мысли. В-третьих, есть то, что следует называть выразительным значением: мысль или разум, выраженные в устной или письменной форме («речь» может быть вокализированной или чисто церебральной).

Стоические взгляды на логос

Ни одно из этих трех значений не ограничивается конкретно изучением религиозной мысли и опыта.Однако одно конкретное использование этого слова заняло почетное место в некоторых философских школах древнего мира, особенно среди стоиков. В этих кругах логотипов стали обозначать рациональный порядок вселенной, имманентный закон природы, живительную силу, скрытую внутри вещей, силу, действующую сверху на чувственный мир. Это использование слова имеет очевидное сходство с первым из перечисленных выше значений. Ясно, что здесь мы имеем дело с идеей рационального основания или основы.Однако существует очевидная разница в том, что мы имеем дело не с рациональным основанием какой-то одной конкретной сущности в отличие от другой, а со всем космосом в целом. Именно это расширение объема слова, расширение, охватывающее пределы вселенной, придает этому конкретному использованию логотипов религиозное измерение. Отсюда готовность стоиков называть этот логотип «Богом». Глубоко укоренившись в материи Вселенной, Бог не требует нашего поклонения, не требует храмов, построенных руками человека.Тем не менее он вызывает теологию и пробуждает в нас чувство благочестия; но богословие и благочестие сосредоточены на космосе.

Важно понимать, что для стоиков логотипов связаны со всеми функциями, которые обычно приписываются божественному. Логос — это судьба и провидение. Хрисипп, один из основателей стоицизма, говорит нам, например, что «в соответствии с Логосом то, что произошло, произошло, то, что происходит, происходит, то, что произойдет, произойдет» ( Stoicorum veterum фрагмента 2.913). Логос изнутри пропитывает мир его порядком и ритмом. Император-стоик Марк Аврелий (5.32.2) говорит нам, что мудрость состоит в познании «Логоса, который простирается через всю материю и управляет вселенной всю вечность в соответствии с определенными фиксированными периодами». Тем не менее, Логос не ограничивается контролем над природой. «Если есть какая-то общая связь между богами и людьми, то это потому, что оба они одинаково разделяют Логос, который является естественным законом» ( Stoicorum veterum fragmenta 2.528).

Таковы были тезисы, которых придерживались старейшие из стоиков в третьем веке до нашей эры. Переняли ли эти стоики более ранний набор идей, которые были разработаны еще до их времени Гераклитом Эфесским к концу шестого века? Гераклит верил в существование общего для всех людей Логоса, разделяемого всеми, помимо их личных мыслей, Логоса, с помощью которого все вещи происходят так же, как они, Логоса, облаченного во многие атрибуты божественности.Кроме того, в древнем мире было много читателей, которые думали, что Логос Гераклита близок к Логосу стоиков и поэтому может рассматриваться как первое отображение стоической концепции. С другой стороны, нужно помнить, насколько лаконичны очень немногие цитаты Гераклита о природе его Логоса, дошедшие до нас, и насколько сильно различаются значения, которые можно придать этому слову. Следовательно, не может быть уверенности в том, что Логос Гераклита действительно был принципом, направляющим и лежащим в основе вселенной, которую стоики собирались назвать одним и тем же именем.

Тем не менее, несомненно, что из всех богословских мыслителей языческой древности, использовавших идею Логоса, стоики развили эту идею дальше всех и имели наибольшее влияние. Хотя великие философы классического периода часто использовали слово logos , они не придавали ему значения, способного поддерживать такое же религиозное развитие. Подобное развитие невозможно проследить ни в одном из более поздних духовных движений, уходящих корнями в традицию греческой мысли.Вопреки тому, что можно было ожидать, неоплатоники отводили Логосу лишь очень ограниченное место в рамках своих религиозных идей. Логос не принадлежит к иерархии ипостасей, установленной Плотином. В Enneads есть только два коротких трактата, оба названные On Providence (3.2.3 [47, 48]), в которых Плотин играет с идеей, возможно, под влиянием гностических верований. Там, где можно найти иудейских и христианских спекулятивных мыслителей, придающих слову logos всю глубину его религиозного значения, они, как и их языческие аналоги, опираются на способы мышления, которые явно имеют стоическое происхождение.

Должны ли мы тогда смотреть на философов-стоиков как на источник всего последующего развития теологии Логоса? Не совсем так: стоическое влияние вряд ли было бы способно без подкрепления стимулировать такое глубокое развитие. Но так случилось, что к стоической концепции присоединился новый образ мышления, который, вероятно, зародился на Ближнем Востоке и побуждал людей рассматривать как независимые и отдельные персонификации то, что до сих пор понималось как различные психологические аспекты одного божественного существа.То, что раньше было просто формами божественной сущности, теперь стали восприниматься как самостоятельные субстанции, каждая из которых вышла из божественного в результате процесса, аккуратно воплощенного в названии диссертации, представленной Хельмером Ринггреном: Слово и мудрость : Исследования по гипостатизации божественных качеств и функций на Древнем Ближнем Востоке (Лунд, 1947). Такой же сдвиг в мышлении обнаружил христианин Тертуллиан в трактате против гностиков ( Против валентиниан 4.2), в котором он пишет о разнице между Валентином и его учеником Птолемеем. По мысли Птолемея, «Эоны, каждый из которых отличается своим собственным именем и собственным числом, стали персонализированными субстанциями, характеризуемыми независимо от Бога, тогда как Валентин включил их в само божественное целое и принял их как мысли, чувства. и эмоции божественного «. Ранее Ириней ( Против ересей, , 1.12.1) писал в том же духе той же веры Птолемея, что от Отца исходили Эоны, которые раньше считались простыми «предрасположениями» ( диатезей, ) Отец.

Логос должен рассматриваться как главный из этих диспозиций. Как свидетельствует само имя, оно первоначально обозначало божественный разум, прежде чем стать самостоятельной реальностью, отличной от Бога, и вскоре было персонифицировано, приняв черты Сына Божьего. Параллельное превращение в ипостась, отличную от Бога, претерпела другая божественная способность, Мудрость (София). Оба развития произошли в первые два столетия нашей эры в эллинизированных еврейских кругах Александрии и достигли своего наиболее полного выражения в трудах Филона Иудея (I век н. Э.).Концептуальные усилия, необходимые для этих преобразований, носят все признаки стоицизма, но изменение было сделано на основе основных доктринальных сдвигов. Персонализированный Логос, отличный от Бога в той мере, в какой он считается Сыном Божьим, далек от высшего принципа, погруженного в материю, который стоики называли тем же именем. Разница в терминологии показывает, насколько далеко зашла идея: «бог Логос» стоицизма чаще всего уступал место «Логосу Бога» или «божественному Логосу» (e.г., Филон, О Создателе мира 5.20). Это изменение приобретает свой полный смысл, когда христианин Ориген противопоставляет свою веру убеждениям своего противника Цельсия, которого в этом отношении можно принять во всех смыслах как стоика. Ориген пишет следующее ( Against Celsus 5.24): «Логос всех вещей, согласно Цельсу, есть сам Бог, тогда как мы верим, что Логос — Сын Божий. В нашей философии мы говорим именно о нем: «В начале был Логос, и Логос был у Бога, и Логос был Бог» ( Jn .1: 1) ».

Логос и мудрость

Богословие Мудрости неотделимо от богословия Логоса. Богословие Мудрости восходит к Ветхому Завету, где в Притчах (8: 22–23) говорит мудрость : «Господь создал меня в начале своей работы, в первом из его деяний древности. Много лет назад я был поставлен сначала, еще до начала земли »и т. Д. Мудрость здесь явно представлена ​​как первое из творений Бога и как соучастник Бога в создании всего, что еще должно было быть создано.Как следует думать о Мудрости в сочетании с Логосом, можно почерпнуть из эллинистического иудейского текста Мудрость Соломона (9: 1–9): «Бог отцов моих и Господь милости Твоей, Ты, Который сотворил все». вещи в твоем Логосе, и кто этой Мудростью вызвал человека… даруй мне Мудрость, восседающую на твоем престоле ».

Иудеи и христиане посвятили этим двум отрывкам много комментариев. Филон видит в Мудрости Притчей мать вселенной. В соответствии с очевидно стоическим ходом мыслей ( Stoicorum veterum fragmenta 2.1074), считается, что она получила от Бога семена ( spermata ) творения ( On Drunkenness 8.30–31; On the Cherubim 14.49). В другом месте ( Allegorical Interpretation 1.19.64; On Flight and Finding 20.109; On Dreams 2.37.245), она отождествляется в его глазах с Логосом, и любой из них может рассматриваться как символ манны небесной в Исход 16. Эти очевидные несоответствия в мыслях Филона во многом связаны с его аллегорической экзегезой.Они также показывают, как идеи Мудрости и Логоса переплелись в иудео-греческом мире Александрии. Однако в чисто еврейской традиции, которую мы называем палестинской, все сложилось иначе. Раввинские комментаторы использовали Мудрость в Притчах 8:22 для обозначения предсуществующей Торы, задуманной ими как план, согласно которому Бог создал мир.

Христиане второго века поупражнялись в одних и тех же страницах Библии и пришли к одинаковым выводам.Вот, например, как Иустин Мученик интерпретирует текст из Притчей , незадолго до того, как обильно процитировать его: «Как принцип, предшествующий всем своим созданиям, Бог вызвал из себя Силу, подобную Логосу [ dunamin logikēn ] «. Далее он говорит, что в разных контекстах Священное Писание называет эту силу Сыном, Мудростью, Богом и Логосом ( Диалог с Трифоном 61.1, 129.3–4). Но есть различие, и одно с важными разветвлениями, в том, как Филон и Иустин цитируют один и тот же стих из Притчей .Филон читает текст в греческом переводе, в котором Мудрость говорит: «Господь, которому я принадлежу [ ektēsato ], сделал меня принципом своих путей». Но Юстин, как и другие христианские писатели своего времени, следует другому греческому переводу, так называемому Септуагинту, в котором этот стих правильно или неправильно звучит так: «Господь создал меня [ ektise ]». Вряд ли можно ошибиться в значении идеи творения, введенной таким образом в этот отрывок.

Цель Юстина, цель, которую разделяет все древнее христианство, — прочитать этот стих из Притчей в свете пролога к Евангелию от Иоанна и таким образом увидеть в Премудрости пророческое предсказание Логос или предсуществующий Сын Божий.Но такая цель не подтверждается тем фактом, что Мудрость называется «сотворенной», что, очевидно, не может быть применено к Сыну Божьему. Это объясняет, почему Юстин, как мы только что видели, отказывается от идеи творения и принимает вместо нее идею зарождения, идею, в целом более подходящую для описания прихода христианского Слова. Тем не менее, идея о том, что Мудрость была «создана», была постоянным раздражителем, препятствуя любой попытке синкретического объяснения Мудрости как Слова. Лишь в четвертом веке Евсевий Кесарийский ( Ecclesiastical Theology 3.2.14ff.) Воскрешает и настаивает на чтении ektēsato , которое дал Филон Александрийский, в то время как Иероним, когда он приходит для перевода того же слова в своей латинской версии еврейских писаний, выбирает значение ownio и исключает идею creatio (см. его Letter 140.6).

Вскоре после Иустина христианин Феофил Антиохийский обращается к ассоциации Логоса и Мудрости и иногда даже отождествляет их ( Автолику 2.10, 2.22). Однако в других отрывках он различает их (1.7, 2.8), а однажды (2.15) он использует очень поразительную формулу, чтобы рассказать нам о триаде, состоящей из Бога, его Логоса и его Мудрости. Заманчиво увидеть здесь предварительную версию учения о Троице, где Мудрость занимает место Святого Духа. Однако различные способы, которыми Феофил выражается по этому поводу, показывают, что это учение еще не обрело в его сознании определенной формы. Лишь Ириней, который никогда не колеблется в своем отождествлении Мудрости со Святым Духом, не превратил идею Троицы в последовательное и осознанное учение.

Семенной Логос

Здесь мы можем увидеть, как с самого начала христианское богословие Логоса или Слова имело глубокие корни в том, как теологи читали и понимали Притчей и Мудрости Мудрости. Соломон в культурных кругах эллинистического иудаизма. Не менее важным было влияние, которое стоицизм оказал на эти еврейские рассуждения, хотя его значение было другого рода. Стоицизм обеспечил теоретическую основу, которая позволила изображениям и идеям, почерпнутым из Священных Писаний, принять определенную доктринальную форму.

Возьмем, к примеру, стоическую идею логотипов spermatikōs , семенных или семенных логотипов . Это была идея, которую стоики разработали, чтобы объяснить, как каждое существо содержит в себе принцип развития, подходящий для него самого — идею, которую они применили к отдельным существам внутри космоса, а также к космосу в целом. Применительно к отдельным существам формула употребляется во множественном числе. Нам говорят, например, что Бог, «глядя на рождение мира, держит в себе все основополагающие logoi , согласно которым каждая вещь создается, как того требует необходимость» ( Stoicorum veterum fragmenta 2 .1027). Мы уже видели, как Филон использует этот образ мышления, когда пишет о Мудрости, получающей от Бога семена творения.

Джастин не в меньшей степени обязан тому же образу мыслей, хотя поворот идей в его случае сильно различается. Джастин задается вопросом, как языческие философы и поэты смогли высказать определенные истины, несмотря на то, что у них не было доступа к истинам откровения. Он решает, что это «из-за семени Логоса, посаженного во все человечество», с той разницей, что язычники реагируют только на «часть изначального Логоса», тогда как христианское правило веры таково. основанный на «познании и созерцании всего Логоса, то есть Христа» ( Вторая апология 8.1, 8.3). Та же самая стоическая концепция лежит в основе мысли гностического Птолемея примерно в то же время (как сообщает Ириней в Против ересей, 1.8.5): Птолемей утверждал, что Отец в Сыне вызвал все сущее ( spermatiks). ).

Внутренний логос и речевой логос

Стоическая психология подчеркивала несоответствие между силой рассуждения, которая находится внутри, и языком, который дает внешнее выражение силам разума.Поскольку одно и то же слово logos использовалось для обозначения силы рассуждения и разума, выраженной в речи, разница стала выражаться как различие между двумя logoi . Не менее правильно это можно было бы выразить как различие между двумя типами или состояниями языка. Внутренний язык, или внутренний язык ( logos endiathetos ), затем отличается от языка, который у нас является общим с говорящими птицами, языка, выраженного в речи ( logos prophorikos ).Однако нам следует воздержаться от придания слишком большого значения тому значению, которое сами стоики придавали этому различию, поскольку его рассказы немногочисленны и далеки друг от друга. Так, у Гераклита, комментатора Гомера (I век н. Э.?), Мы находим утверждение, что если Гермесу, богу логоса , оказываются двойные почести, то «это потому, что язык двойственен. Философы называют одно« внутренним ». «язык, а другой -« разговорный »язык.« Разговорный »язык является посланником мыслей, которые проходят внутри нас, тогда как« внутренний »язык остается заключенным в твердыне нашего сердца» ( Homeric Problems 72.14–16).

С самого начала этот стоический образ мышления глубоко проник в христианское богословие Логоса. Никто не бросился с большим энтузиазмом в описании этой идеи и ее перенесении в христианский контекст, чем Феофил Антиохийский в конце второго века. В своем трактате «Автолику » (2.2) он дает блестящее доказательство изложенной ранее идеи, согласно которой иудейский и христианский Логос возник в результате экстериоризации и олицетворения того, что изначально было собственной внутренней способностью Бога к отражению.Сначала Бог один, а Логос — это просто взвешивание Богом вещей внутри себя; затем, когда он желает творить, Бог порождает Логос в качестве своего инструмента и своего посланника. Искусно обрезав начало пролога Евангелия от Иоанна, Феофил может получить библейское подтверждение для этого стоического изображения двух логотипов . Очевидная слабость этого процесса заключается во внесении в состояние Логоса такого исторического развития, которое не соответствует природе божественного.Поскольку Феофил принял движение и дополнительно , которым стоики перешли от logos endiathetos к logos prophorikos , Слово Божье должно пройти через два различных и последовательных состояния, и кажется очевидным, что его порождение , несмотря на то, что это существенный признак его отношения к Отцу, принадлежит только второму состоянию.

Опасность, заложенная в этом взгляде на Троицу, не ускользнула от орлиного взора Оригена, который очень ловко ухватился за это в отрывке ( De Principiis 1.2.2), написанное около 230 г. С помощью тонкого философского аргумента, исходя из дилеммы, он устанавливает, что от вечности Бог есть и всегда был Отцом своего единственного Сына.

Феофил Антиохийский, вероятно, лучше всего отражает тенденцию, которую мы обнаружили в нем. Однако он ни в коем случае не единственный писатель, способный манипулировать такими идеями. Во втором веке и в начале третьего почти все христианские богословы пишут о Логосе таким образом, который подразумевает развитие: начиная с отсутствия различий внутри самого сокровенного существа Бога, они заставляют Логос «исходить» из Бог и возьмет на себя работу творения.Безусловно, только некоторые из этих авторов намеренно и явно опираются на стоическую модель двух logoi и выражают свои идеи в технических терминах теории; но все они имеют в виду одну и ту же модель. Можно процитировать Юстина ( Диалог 61.2) и его ученика Татиана ( Речь к грекам 5), а в латиноязычном мире — Тертуллиана ( Против Праксея 5–7) и, наконец, Ипполита Римского ( Против Ноэта). 10; Опровержение 10.33.1–15). Ипполит практически повторяет анализ, данный Феофилом, хотя есть некоторые различия в нюансах: например, Ипполит разделяет на две части внешнее состояние Логоса и видит в нем отдельную стадию воплощенного Слова. Однако следует упомянуть два примечательных исключения: Климента Александрийского ( Stromateis 5.1.6.3) и тем более Иринея ( Against Heresies 2.13.8, 2.28.5). Его борьба против гностиков (которые на практике разделяли взгляды Феофила и других) дала Иринею дополнительную причину для решительного отказа от любой ассимиляции поколения Слова с событиями, связанными с человеческим Логосом.

Негативный подход Иринея победил. Аналогия со стоической теорией двух logoi уже некоторое время не слышна, а затем вновь появляется в четвертом веке в богословии Слова, изложенном Марцеллом Анкирским и Фотином. Оба этих писателя были осуждены и преданы анафеме синодами в 345 и 351 годах. Провозглашение веры в 345 году звучало следующим образом: «Что касается нас, мы знаем, что Христос — это не просто Логос Бога, произносимый внешне или покоящийся внутри [ prophorikos ē endiathetos ].Он — Бог Логоса, живущий и существующий самим собой, Сын Божий, Христос »( Macrostich Formula третьего синода Антиохии, часть 6, в Августе Хан, Bibliothek der Symbole und Glaubensregeln der alten Kirche , 3d ed., Breslau, 1897, para. 159, p. 194). Это соборное заявление в любом случае ожидалось Евсевием Кесарийским ( De ecclesiastica theologia 1.17; 2.11; 14; 15) и вскоре должно было получить одобрение Кирилла Иерусалимского ( Катехизация 11.10) и Афанасия ( Речь против ариан 2.35). Марцелл Анкирский и Фотин вели арьергардный бой. В догматической формуле, одобренной в 325 году Вселенским собором в Никее (Никейский символ веры), слово logos , предложенное Евсевием, уже исчезло в пользу «Сына Божьего» (Hahn, 1897, стр. 160–160). 161). Эта замена, очевидно, привела к упадку старого стоического мышления, которое было неразрывно связано с термином , логотипы .Лишь в V веке и только в латиноязычном мире в великом тринитарном синтезе Августина можно найти новый способ, которым два состояния человеческого языка ( verbum quod intus lucet, verbum quod foris sonat ) снова можно использовать, чтобы отметить сходство с божественным Словом; тем не менее, даже в этом случае сравнение следует проводить с величайшей осторожностью. Августин отличается от теологов второго века тем, что считает, что устное человеческое слово находит своим аналогом не зачатый Логос, видимый на фоне его участия в творении, а Слово, ставшее плотью ( De trinitate 15.10.19–11.20).

Функции Логоса

Филон Александрийский, как и первые христиане, возлагает на Логос ряд различных функций. Главный из них можно описать тремя словами: сотворение, откровение, посредничество .

Идея речи как творческой вряд ли возникла в Греции, где люди мыслили в терминах антитезы между двумя существительными logos и ergon: антитеза разговора и действия, слов и действий, губ и сердца.Совсем другой — это мир Ветхого Завета, где изобилуют предложениями, например, в Псалме 33: 9: «Ибо Он сказал, и свершилось; повелел, и твердо стояло». (См. Также Пс . 148: 5, 42:15 и др.) Филона особенно поразил тот факт, что это временное совпадение между божественным повелением и его действием не было нигде в культуре греков: «На в тот момент, когда он говорит, Бог творит, и между ними нет промежутка во времени; в качестве альтернативы можно сказать, если кто-то желает улучшить истинность этого мнения, что его Слово было действием [ logos ergon ] »( О жертвах Авеля и Каина 18.65).

Этот момент в христианской доктрине естественным образом привел к тому, что Логос (который также является божественным Словом) стал частью сотворения космоса. Его роль была ролью инструмента ( органон ), и Филон заботится о различении между инструментом и самим Богом, который является причиной, или aition ( О херувимах 35,127). Это та же инструментальная причинность, подчиненная форма причинности, которую ранние христиане обычно приписывали Логосу. Идея почти всегда выражалась предлогом dia с родительным падежом, и его следует переводить (или, по крайней мере, понимать как значение) «посредством», начиная с Иоанна 1: 3: «Все было сделано. логотипами.«

Филон, однако, берет инструментальную роль Логоса в довольно широком смысле и оставляет место для того, что греческая философская традиция называет« образцовой причиной »(которая тем самым отличалась от идеи инструмента; см. Василий Кесарийский , О Святом Духе 3.5). Выдержка из Аллегорической интерпретации (3.31.96) проясняет, как Логос является одновременно инструментом ( органон ) и моделью ( архетупос, парадейгма ) .А анализ Филона, в свою очередь, помогает нам понять некоторые более поздние тексты. К 177 году Афинагор, ничем не отличаясь в этом от других христианских писателей того времени, пишет, что «Бог посредством идущего от него Логоса вызвал к существованию вселенную, упорядочил ее и хранит ниже. его управление »( Legatio 10). Но немного позже он добавляет и действительно повторяет, что «Сын Божий есть Логос Отца в идее и в действии [ en ideai kai energeiai ].Эти последние слова были бы окутаны тайной, если бы мы не вспомнили о двойной роли, которую Филон приписал Логосу в творении, поскольку для Филона Логос является одновременно идеальной моделью и агентом творения. Таким образом, влияние греческой философии снова проявляется в мысли Филона и не меньше — в мысли Афинагора. Так, языческий современник Афинагора, платоник Альбин, напишет о принципе, который он называет первым интеллектом: » его деятельность [ energeia ] сама по себе идея [ idea ] »( Didascalicos 10).

В расплывчатом и широко распространенном платонизме, которым были пропитаны иудейские и христианские идеи того времени, подчеркивалась невозможность адекватного познания Бога. В таком интеллектуальном климате Логос неизбежно взял на себя вторую функцию: он стал средством раскрытия нам Отца. Эта идея становится настолько банальной, что я лишь упомяну о ней. Однако есть один очень ранний неканонический христианский писатель, который придает этой идее новый поворот. Игнатий Антиохийский (ум.Стр. ] «. Сиге (Молчание) — фигура, хорошо известная нам из теогоний, распространенных в симонианском и валентинианском гностицизме, где этим именем названа одна из первых Эонов, то есть одна из самых ранних эманаций. Должны ли мы заключить, что Игнатий черпал вдохновение в этом вопросе из гностической теории божественных эманаций, как позже сделал Марцелл Анкирский (согласно Евсевию, Ecclesiastical Theology 2.9.4)? Возможность не исключена. Но более вероятно, что Игнатий использовал это захватывающее выражение, чтобы описать, как, когда Логос выходит вперед, чтобы раскрыть Отца, он нарушает молчание, которое Бог хранил на протяжении веков.

Доверенный свыше сотворение космоса и откровение Отца, Логос в некотором роде ближе к человечеству, чем Отец. Логос стоит на границе ( methorios stas ), так сказать, между Отцом и человеческим родом, и поэтому может играть роль посредника.Богу он предлагает молитвы и поклонение смертным людям, в то время как смертным людям он дает уверенность в божественной помощи, которая никогда не подведет их. По крайней мере, так Филон формирует свои идеи, иногда сознательно и явно применяя эти мысли к Логосу ( О снах 2.28.188–189; Об особых законах 1.23.116). Но роль посредника находит наиболее полный охват только в христианстве, где воплощенный Логос объединяет и делает из себя центр человеческой и божественной природы и, таким образом, находится в идеальном положении для облегчения общения одной природы с другой.У Августина есть несколько известных отрывков, которые можно процитировать как ответ на этот вопрос ( Исповедь 7.18.24; Город Божий 9.15–17). Не менее уместна, но менее банальна следующая цитата из Климента Александрийского, в которой привкус барочного архаизма проистекает из его цитаты из Гераклита: «Гераклит был совершенно прав, когда сказал:« Боги — это люди, а люди — это боги. Логотипы — это одно и то же ». Через эту тайну сияет свет: Бог в человеке, а человек есть Бог, и Посредник [ mesitēs ] исполняет волю Отца, ибо Посредник — это Логос, который одинаков для человека и для Бога одновременно. и в то же время Сын Божий и спаситель человеков, раб Божий и наш Учитель »( Учитель 1.2.1).

Христианский логос

С появлением христианства старые слова и идеи наполнились новым смыслом, и новое вино было вылито в старые мехи, со всеми рисками, сопутствующими такому предприятию, как мы уже видели в нашей книге. изучение стоической теории двух логосов . Некоторые христианские авторы с уверенностью и решимостью принимают более раннюю языческую предысторию этой идеи и видят в ней провиденциальный образец, отражающий саму священную историю: «Те, кто жили с Логосом, являются христианами, даже если в свое время они слыли атеистами: у греков , таковы Сократ, Гераклит и им подобные; среди варваров Авраам, Анания, Азария, Мисаил, Илия и многие другие.Таково заявление Иустина Мученика ( Первое Апология 46.3), который упивается, выискивая из греческой философии и религии идеи, совместимые с христианским Логосом. Он обращает внимание на Меркурия, которого называли ангельским словом Бога ( 22.2), и больше всего для мировой души, которую Платон ( Timaeus 36B) говорит, что она встроена во вселенную в форме креста или греческой буквы хи, символа креста Христа (60.5–7).

Это движение к гармонизации языческих греческих и христианских верований, движение, отражающее грандиозную концепцию богословия истории, не помешало раннему христианству четко осознать то, что в его концепции Логоса было наиболее характерным для него.Таким образом, пролог к ​​Евангелию от Иоанна показывает писателя, глубоко осознающего исторический фон, из которого он вырос (который включал мудрость эллинистического иудаизма и Тору палестинского иудаизма). Но пролог также не имеет себе равных в раскрытии первостепенной важности, придаваемой идеальному совпадению между существовавшим ранее Логосом и историческим Иисусом. Тем не менее, в Иоанна личность этого Логоса рассматривается как известная, а не прописанная, точка, на которую будут направлять свои усилия ранние богословы.Такова, например, озабоченность Юстина, когда он пишет против тех (возможно, евреев, последовавших примеру Филона), которые считают, что индивидуальность Логоса отличается от индивидуальности Отца не более, чем свет отличается от солнца. В своем «Диалоге с Трифоном » (128.4, 129.3–4) Юстин вместо этого приводит доводы в пользу различия, которое является не просто номинальным, а численным. В качестве доказательства он придерживается своей позиции по порождению Логоса: «То, что рождается, численно отличается от того, кто рождает; каждый должен нам это позволить.

Чтобы быть совершенно точным, Джастин пишет о Логосах не как о «численно отличных», а как о «других [ гетерос ] в силу числа». Таким образом, Джастин натолкнулся на слово, полное ловушек, a слово, которое могло бы указывать на существование двух богов, а также на принижение логоса по отношению к Отцу. Оно могло даже предлагать обе идеи одновременно, как видно в другом предложении из того же Диалога , предложение поистине ошеломляющее по своему содержанию. отсутствие богословского предвидения: «Как уже было сказано, существует еще один [ гетерос ] бог и господин ниже Создателя вселенной … Создатель вселенной не имеет другого [ allos ] бога выше себя» (56.4). Возможно, ручка Джастина убежала вместе с ним, навязывая его идеи в направлении, которое он на самом деле не имел в виду. Другие, чье мышление на самом деле не отличалось от его, будут гораздо больше заботиться о том, как они выражаются (например, Ипполит, Против Ноэта 11). Сам Ориген снизит оценку Логоса, назвав его «вторым [ deuteros ] богом» ( против Цельсия, , 5,39, 6,61 и т. Д.) Или снова написав «бог» ( theos ) без артикля, тогда как он называет Отец ho theos , «Бог» ( Комментарий Св. Иоанна 2.2.13–18).

Процитированный выше анализ может показаться странно архаичным в свете более позднего богословия, но он в значительной степени теряет это качество, если мы примем во внимание два момента. Во-первых, выражения, использованные Юстином и Оригеном, уже можно найти у Филона, чье использование их, естественно, вызывает гораздо меньше удивления. Таким образом, Филон использовал присутствие или отсутствие артикля, чтобы отличить «истинного» Бога от бога Логоса ( On Dreams 1.39.229–230), и выделил Логос как «второго бога» ( вопросов и ответы на Книгу Бытия 2.62). Перед Иустином и Ипполитом Филон видит в Логосе «другого бога» (там же). Второй момент, который следует иметь в виду, — это то, что философы-платоники того времени также вносят свой вклад в движение к приданию Логосу только уменьшенной формы божественности. Они регулярно относятся к первому принципу или первому богу, очевидно, подразумевая существование бога второго ранга. Один такой писатель-платоник, Нумениус (позже Филона, но известный Оригену), использует термин второй бог для обозначения Демиурга (фрагменты 11, 15, 16, 19).Трудно избежать вывода о том, что христианские богословы второго и третьего веков, даже теологи уровня Оригена, были просто пленниками Zeitgeist , когда они пришли к выводу, что Логос является богом второго ранга. Они еще не были вооружены концептуальным аппаратом, который понадобится их преемникам, чтобы разделить, не теряя идентичности, божественную природу между Лицами Три.

См. Также

Архетипы; Ипостась; Иисус; Калам; София; Тора.

Библиография

Эби, Жерве. Божественные миссии святого Жюстина в Оригене . Фрибург, Швейцария, 1958.

Даниэлу, Жан. Евангелие и эллинистическая культура , vol. 2 из История раннехристианской доктрины перед Никейским собором . Перевод Джона А. Бейкера. Лондон, 1973.

Харл, Маргарита. Origène et la fonction révélatrice du verbe incarné . Париж, 1958.

Хэтч, Эдвин. Влияние греческих идей на христианство (1888).Перепечатка, Нью-Йорк, 1957.

Холте, Рагнар. «Logos Spermatikos: христианство и античная философия в соответствии с извинениями святого Иустина». Studia Theologica 12 (1958): 109–168.

Кречмар, Георг. Studien zur frühchristlichen Trinitätstheologie . Тюбинген, 1956.

Курц, Эвальд. Интерпретация zu den Logos-Fragmenten Heraklits . Spudasmata, т. 17. Хильдесхайм, 1971.

Лебретон, Жюль. Histoire du dogme de la Trinité des origines au Concile de Nicée , vol.1, Les origines и vol. 2, De Saint Clément à Saint Irénée . 6-е изд. Париж, 1927–1928 гг. Это важный труд для изучения доктрины Логоса в раннем христианстве.

Лебретон, Жюль. «Теология Трините за Клеман д’Александри». Исследования религиозной науки 34 (1947): 55–76, 142–179.

Орбе, Антонио. En los albores de la exegesis iohannea . Аналекта Грегориана, т. 65. Рим, 1955.

Орбе, Антонио. Hacia la Primera Teología de la Proceión del Verbo . 2 тт. Аналекта Грегориана, тт. 99–100. Рим, 1958. Две работы Орбе важны для изучения понятия логоса в гностических традициях.

Престиж, Г. Л. Бог в святоотеческой мысли . Лондон, 1952.

Рендель, Харрис Дж. «Афина, София и Логос». Бюллетень библиотеки Джона Райлендса 7 (июль 1922 г.): 56–72.

Ринггрен, Хельмер. Слово и мудрость: исследования гипостатизации божественных качеств и функций на древнем Ближнем Востоке .Лунд, 1947.

Вольфсон, Гарри А. «Троица, Логос и Платонические идеи». В его Философия отцов церкви , т. 1. Кембридж, Массачусетс, 1964.

New Sources

Бонецкая Н.К. «Борьба за Логос в России в ХХ веке». Российские философские исследования 40 (весна 2002 г.): 6–40.

Дежарден, Розмарин. Рациональное предприятие: логотипы в Теэтете Платона . Олбани, 1990.

Ли, Бернард Х. Иисус и метафоры Бога: Христы Нового Завета . Нью-Йорк, 1993.

Монтильо, Сильвия. Тишина в стране логоса . Princeton, N.J., 2000.

Rauser, Randal. «Логос и Logoi Ensarkos: христология и проблема восприятия». Международный журнал систематического богословия 5 (июль 2003 г.): 133–147.

Рочик, Дэвид. Трагедия разума: к платонической концепции логоса . Нью-Йорк, 1990.

Swearingen, C. января Риторика и ирония: западная литература и западная ложь . Нью-Йорк, 1991.

Wilcox, Joel. Истоки эпистемологии в раннегреческой мысли . Льюистон, штат Нью-Йорк, 1994.

Жан Пепин (1987)

Перевод с французского Дениса О’Брайена
Пересмотренная библиография

Гераклит: огонь и поток

Родился Ван Брайан

в Эфесе, важном древнем городе, расположенном на Ионическом побережье, примерно в 535 году до нашей эры.Живя относительно недалеко от Милета, колыбели западной философии, он, несомненно, был знаком с Фалесом и остальной частью милетской школы. Вполне вероятно, что Гераклит родился в аристократии. Его небрежное пренебрежение к массам, казалось бы, наводит на мысль, что он предпочитал политическую систему, которая доверяла власть горстке мудрых лидеров, а не свободную для всех демократию, подобную той, которая была рождена в классических Афинах.

Гераклит, Иоганнес Морелсе

Хотя жизнь Гераклита остается загадкой, его идеи являются предметом бесконечного восхищения для голодных философов, таких как мы.

Гераклит довольно критически относился к своим предшественникам, а также ко многому человечеству в целом. Он говорит нам, что мы похожи на детей, шарим в темноте, не зная истинной природы реальности. Мы остаемся жалким, что не замечаем истины, даже когда сталкиваемся с ней каждый день. Гераклит сравнивает нашу неспособность осознать истинную природу вселенной с человеком, который просыпается ото сна и не может вспомнить свои сны.

«Слушая не меня, но Логоса, мудро согласиться с тем, что все едино.- Гераклит
(Фрагмент 50)

Этот божественный Логос, или закон вселенной, основан на идее вечного потока, что вещи во вселенной постоянно меняются. Гераклит объясняет этот поток, исследуя единство противоположностей. Можно обнаружить, что все вещи претерпевают трансформации, чтобы стать своими противоположностями. То, что горячее, неизбежно станет холодным. Каждой жизни гарантирована смерть, и с каждой смертью можно обрести новую жизнь.

Философ Гераклит

Чтобы избежать этой ловушки, мы должны понимать, что противоположные вещи не идентичны, а скорее трансформационно эквивалентны. Под этим Гераклит имеет в виду, что что-то может измениться на противоположное и наоборот. Таким образом, противоположности взаимозаменяемы, а не идентичны. Все вещи вовлечены в бесконечный цикл изменений, трансформации и возрождения. Именно это представление лежит в основе учения Гераклита о потоке и его божественного Логоса.

Разница между Гераклитом и Фалесом заключается в том, что, в то время как Фалес искал физическую субстанцию, на которой была построена вся материя, Гераклита больше интересовал основной образец или принцип, который формулировал вселенную в управляемых терминах. Как мы видели, этот принцип был учением Гераклита о всеобщем потоке. Это важно иметь в виду, потому что Гераклит довольно драматично описывает мир как «вечный огонь».

Гераклит говорит нам, что существует мировой порядок, который существует как…

«… вечный огонь, разжигающий в мерах и гаснущий в мерах.

Гераклит не имеет в виду сказать, что все буквально происходит из огня. Напротив, этот мировой порядок, как и огонь, постоянно меняется, вечно трансформируется. Это возвращает нас к доктрине потока. Не будет лишним сказать, что огонь — это физическое воплощение абстрактного представления о вселенной с постоянно меняющимися элементами.

Чтобы объяснить это, мы рассмотрим так называемый «речной парадокс». По сути, парадокс говорит нам, что невозможно войти в одну и ту же реку дважды.Это связано с тем, что, как только вы ступаете в реку, вода движется вниз по течению, и состав реки очень незначительно меняется.

Нельзя сказать, что река, поскольку это река, изменилась. Сдвинулись элементы, составляющие реку. Фактически, только благодаря постоянно меняющейся воде река существует как река, а не как пруд или озеро. Точно так же вселенная остается гармонично стабильной, даже когда элементы внутри подвергаются постоянному преобразованию, и только благодаря этим постоянным изменениям наша Вселенная существует так, как она существует.

Этот огненный мировой порядок, как бы это ни звучало, не хаотичен. Этот постоянный поток, это преобразование противоположностей не противоречит друг другу. Прямо противореча Анаксимандру, Гераклит говорит нам, что эти противоположности существуют в гармонии друг с другом. Без ночи не могло быть дня. Только когда мы переживаем некоторые болезни, мы ценим здоровье в полной мере. И это перспектива смерти, которая дополняет жизнь, придавая ей измеренный потенциал в мире.

Гераклит — Хендрик тер Бругген

бюст Гераклита Кроме того, нет ни начала, ни конца.Наш божественный Логос был создан не человеком или Богом. Так было всегда и всегда будет. Постоянный баланс противоборствующих сил, этот мировой порядок — не путь для путешествия. Напротив, это цикл, в котором все души существуют внутри, где можно сказать, что путь вверх и путь вниз — одно и то же.

Идеи Гераклита далеки от простых. Гераклит говорит о божественном Логосе, который управляет вселенной, как маэстро может дирижировать симфонией. Философ рассказывает нам о мировом порядке, пылающем, как огонь, где преобразования противоположностей создают мир в совершенной гармонии.

Идеи Гераклита очень похожи на концепцию инь-ян в китайской философской традиции, где кажущиеся противоположными силы взаимосвязаны и взаимозависимы.

Здесь мы оставим Гераклита. Мы могли бы обсудить еще кое-что, например его идеи о применении божественного логоса в моральной философии. Однако мы отложим это на другой день. А пока давайте довольствуемся нашим взглядом на вселенную, которая одновременно постоянно меняется и вечна, одновременно необычна и сбивает с толку.

Простое сравнение между логосами Гераклита и Иисуса

, хотя они могут не очень его использовать. Утверждение, что «все происходит в соответствии с этим логотипом», вероятно, следует интерпретировать как указание на постоянное движение. Один и тот же логос, общий для всех людей, упорядочивает космос.

Это, без сомнения, объясняет тот факт, что поток не является случайным, но демонстрирует вечную регулярность и предсказуемость. Логотипы, создаваемые людьми, на самом деле являются универсальными логосами или разумом.В том, что разум работает среди всего потока, который идентичен человеческому разуму, является проявлением этого. Гераклит отождествляет логотипы с огнем. Логос — это не нематериальный принцип, пронизывающий материю дух. Более того, огонь — это не только разум, присутствующий в потоке, но и то, из чего состоит все сущее.

Гераклит считает, что огонь был исходной материей, из которой было создано все остальное во вселенной. Он считает, что огонь вечно меняется, никогда не бывает прежним.Поскольку все постоянно меняется, поскольку изменение является фундаментальной характеристикой Вселенной. Он считал огонь основной субстанцией; все, как пламя в огне, рождается смертью чего-то другого. Метафизика Гераклита состоит в том, что этот мир, единый для всех, никто из богов или людей не создал; но он всегда был, есть и всегда будет вечно живым огнем, с возжиганием мер и угасанием мер.

Преобразование огня — это прежде всего море; а половина моря — земля, полувихрь.В таком мире он верил в постоянные перемены. В метафизике Гераклита преобладает концепция космической справедливости, которая не дает борьбе противоположностей когда-либо привести к полной победе того и другого. Все вещи заменяются на огонь и огонь на все, даже как товары на золото и золото на товары. Огонь граничит смерть с огнем; вода жила смертью земли смерть воды.

Поскольку логотип — это огонь, а у людей есть логотипы, отсюда следует, что разумный элемент в человеческом существе горячий и сухой, поскольку есть качество огня.Для Гераклита сухая душа мудрее и лучше всех. Пьяного человека ведет неоперившийся мальчик, спотыкающийся и не знающий, куда идет, с влажной душой. Лучшая душа — сухая, потому что лучшая душа наполнена огнем или логотипами. Чрезмерное употребление алкоголя приводит к тому, что душа становится влажной, так что логотипы как сухой элемент больше не преобладают.

Результат — иррациональное состояние опьянения. Огонь создает и является потоком, приходом и гибелью всех вещей. Однако, согласно Гераклиту, поток космоса состоит из баланса противоположностей.Неизбежный конфликт между противоположностями и есть конституция космоса; без этого «компромисса» между полярностями не было бы ничего. Вещи регулируются огнем или логосом, и поскольку все вещи являются логосами или огнем, в космосе нет окончательного противостояния. Гераклит идентифицирует логотип или огонь как Бога.

Это следует из фактов, что огонь вечен,

Статья о Логосе в The Free Dictionary

термин в древнегреческой философии, обозначающий как «слово» («предложение», «утверждение» или «речь»), так и «значение» («понятие», «предложение» или « Фонд»).«Слово» следует понимать не как звук, воспринимаемый органами чувств, но исключительно в его значимом аспекте. С другой стороны, значение ощущается как нечто явное, имеющее форму и, следовательно, «словесное». Из обыденного языка понятие Логоса приобрело смысл точного числового отношения: «подсчета» и, следовательно, «учета» ( logon didonai , «чтобы отчитаться»). Логос — это как объективно данное содержание, которое разум должен «дать отчет», так и «учетная» деятельность самого разума, и, наконец, всеобъемлющая значимая упорядоченность бытия и сознания.Логос является противоположностью всего необъяснимого и невербального, безответственного и безответственного, бессмысленного и бесформенного в мире и в человеке.

Гераклит был первым, кто использовал слово logos в качестве философского термина. Используя поверхностное тождество этого термина с повседневным названием человеческого «слова», Гераклит создал иронический парадокс, который служил для того, чтобы подчеркнуть пропасть, которая отделяет Логос как закон бытия от человеческой речи, не достигая ее.

Космический Логос, как и положено этому слову, «взывает» к людям, но они, даже «услышав» его, неспособны уловить и понять его.В свете Логоса мир представляет собой целостное целое и, следовательно, гармонию, но обычное сознание ставит свою индивидуальную своенравность выше «общей идеи» и придает разные ценности одинаково незаменимым частям целого. Внутри этого всеобъемлющего единства «все течет», вещи и даже сущности перетекают друг в друга, но Логос сохраняет свою самоидентификацию: Логос — это ритм их взаимных преобразований и образец их взаимоотношений. Таким образом, видение мира Гераклитом, хотя и динамичное и катастрофическое, сохраняет стабильность и гармонию благодаря понятию Логоса.В целом учение Гераклита о Логосе обнаруживает тесную историческую и философскую параллель с учением Лао-цзы о Дао.

Для более поздних греческих натурфилософов, для софистов, для Платона и Аристотеля Логос утратил свое фундаментальное онтологическое содержание. Только стоики вернулись к концепции Гераклита о субстанциальном космическом Логосе, описав его как душу космоса, состоящую из тонкой материи (эфир, огонь), и как совокупность способностей, порождающих форму ( logoi spermatikoi , « семенные причины »), из которых вещи« зарождаются »в инертной низшей материи.Неоплатоники унаследовали эту концепцию, но отвергли ее натуралистические и материалистические аспекты: logoi больше не истоки очень тонкой материи, а эманации интеллектуальной вселенной, которые формируют и регулируют чувственный мир. Это ставит точку в истории древней классической интерпретации Логоса как «слова», которое является существенным, но не личным, и проявляет форму, но не волю.

Однако к этому времени концепция Логоса уже давно была частью учений иудаизма и христианства, где она была переосмыслена как слово личного и «живого» бога, который этим словом призывал вещи и вызывал их из небытие.Таким образом, для Филона Иудея Логос — это «образ бога» и, так сказать, «второй бог», посредник между потусторонностью бога и временностью мира.

Для христианства значение Логоса определяется самыми первыми словами Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Вся история земной жизни Христа интерпретируется здесь как воплощение и «очеловечивание» Логоса, который принес человеку откровение и сам был этим откровением («словом жизни») и проявлением «невидимого бога».Христианская догма подтверждает сущностную идентичность Логоса с богом-отцом, чьим «словом» является Логос, и рассматривает Логос как второе лицо троицы.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *