Куликовская битва: правда и вымысел
Куликовская битва считается одним из самых загадочных событий в истории России. Несмотря на то, что этой битве присваивают главную роль в объединении раздробленных княжеств Руси против монголо-татарского ига, у историков накопилось множество вопросов, связанных с ней.
По версии, принятой официальной наукой, битва состоялась 8 сентября 1380 года при слиянии Дона и Непрядвы. Именно это место указывается в «Задонщине» — самой ранней летописи, а точнее, её копии, дошедшей до нас в искажённом виде. Что ещё нужно? Исторический источник указывает точное место сражения. В чём же причина многовековых дискуссий на тему Куликовской битвы?
Ошибки в хронологии
Уже сама дата этого события неоднозначна. Разные редакции летописных источников не сходятся в датировке этого события. В летописях можно увидеть указание на разные дни недели: среда, пятница, воскресенье, хотя 8 сентября была суббота.
Одни летописцы утверждали в своих записях, что сбор войск в Коломне состоялся на день Успения Богородицы, другие — на Успенский пост.
Странно, что летописцы, которые восклицали, что «от начала мира не было такой сечи» не смогли точно зафиксировать хронологию события.
Место битвы
Поиски точного места сражения начались только в 20-х годах XIX века, до Отечественной войны 1812 года не было необходимости вспоминать про победы предков.
Первая локализация битвы принадлежит помещику Степану Дмитриевичу Нечаеву, владельцу здешних земель. Помещик-краевед собрал большую коллекцию предметов, относящихся к Куликовской битве. Жаль только, что бурный XX век не оставил от нее ни следа. Оставшиеся малоинформативные описи предметов показывают, что помещик сильно заблуждался, относя более поздние предметы к Донскому побоищу. Не стоит забывать, что в течение последующих веков на Куликовом поле происходили постоянные стычки с крымскими татарами.
В последующие годы историки выдвигали разные предположения о месте битвы, но все они находились недалеко от первоначальной локализации Нечаева.
Затем в середине XIX века Иван Федорович Афремов составил точный план расположения войск Мамая и Дмитрия Ивановича, который кочевал из учебника в учебник на протяжении 150 лет.
Находки
Но где же настоящие находки Куликовской битвы? Начиная с 1980 года было организовано несколько экспедиций с использованием металлодетекторов. Поисковые выезды не дали никаких результатов. Археологи нашли тому правдоподобное объяснение — все предметы были собраны сразу после боя. Правда, странно осознавать, что 400-тысячное войско не оставило после себя никаких вещественных доказательств.
В последние годы археологические изыскания возобновились, обследовано более 35 га территории с применением современных металлоискателей. Однако хотя бы одной однозначной находки поле так и не дало.
Может, дело опять в преувеличениях летописцев. Сейчас историки утверждают, что на поле сошлись ратники численностью не более 10 тысяч с каждой стороны.
Захоронения
А где же захоронения? На это у официальной истории тоже есть своё объяснение: за 600 с лишним лет кости полностью разъело, не оставив от них и следа. Только непонятно, куда делись личные вещи воинов? Неужели с ратников срывали даже крестики?
Заключение
Записи в летописях о Куликовской битве не могли быть только фантазией монахов. Эта битва является логическим завершением господства Золотой Орды, ведь все великие государства переживают этапы расцвета, упадка и полного исчезновения. Вопрос в другом: действительно ли это событие имело такие масштабы, о которых говорится в летописях?
Максим Мартынов
по материалам открытых интернет-источников
РассказыНа главную
КУЛИКОВСКАЯ БИТВА – МИФЫ И ПРАВДА
Вадим ДЕРУЖИНСКИЙ
«Аналитическая газета «Секретные исследования», №5, 2017
В российской историографии принято считать, что в Куликовской битве в 1380 году участвовало от 100 до 300 тысяч московских войск.
Это просто несуразные цифры для тогда мелкого и бесправного улуса Золотой Орды. К тому же победили в битве хоругви ВКЛ Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, которые они привели из Литвы-Беларуси, а потому и численность этих беларуских хоругвей должна составлять не менее половины московского войска – то есть от 50 до 150 тысяч беларусов. На самом деле в то время княжеский двор мог выставить в среднем лишь 100-200 воинов, не более максимум 500. Поэтому общая численность беларуско-московского войска в Куликовской битве не могла превышать 1-2 тысячи воинов.
ЗНАЧЕНИЕ
Куликовская битва 1380 года в России считается одной из крупнейших битв позднего Средневековья и по значению, и по размаху. Значение битвы состоит вовсе не в том, что якобы «Русь побила татар в борьбе против татаро-монгольского ига». Все с точностью наоборот: это войско Москвы состояло из татарской конницы и воевало за интересы Орды против восставшего темника Мамая.
В начале 1370-х Великий князь Литовский Ольгерд, пользуясь смутой в Золотой Орде, освободил Московское княжество и вернул его в «русский мир», так что в период 1372-1383 годов Москва не была под «татаро-монгольским игом», а была под протекторатом ВКЛ.
Отсюда понятно, почему Куликовской битвой командовали литовские князья Ольгердовичи, которые с полками ВКЛ находились в засаде, бросив на убой ополчение Москвы. Они же и победили в битве, а Дмитрий Донской переоделся в пешего ратника и прятался в кустах, видимо, ожидая победы Мамая. Собственно говоря, его вообще заставили принять участие в конфликте, в котором он предпочитал бы не участвовать.
Напомню предшествовавшие битве события. Царь Орды Тохтамыш являлся союзником ВКЛ против восставшего на Дону темника Мамая – вовсе не татарина, как и татар в его войске не было. Мамай был из казаков (согласно источникам, в Крыму от итальянцев принял католичество), его войско состояло из наемной генуэзской пехоты, донских казаков-тюрок и народов Северного Кавказа. Мамай начал поход против Золотой Орды с целью свергнуть ее царя Тохтамыша. Тот обратился за помощью к ВКЛ и тогда подконтрольному ВКЛ своему Московскому улусу: спасайте мой царский трон, а я в долгу не останусь. После битвы Дмитрий Донской и докладывал своему царю Тохтамышу: ваш враг Мамай разбит.
Фактически это была битва ВКЛ с Мамаем, в которой Литва-Беларусь видела «призом» Московское княжество. И действительно – после победы войск ВКЛ над Мамаем Москва в политическом плане стала банальной провинцией ВКЛ, где правил вовсе не московский князь, а ставленник ВКЛ племянник Ольгерда Остей. Через 2 года после битвы Дмитрий Донской устроил восстание против «литовской оккупации Москвы» и сбежал в Коломну, откуда воззвал о помощи к своему царю Орды Тохтамышу, подтвердив свой статус его раба. Спасая Дмитрия Донского и возвращая из власти ВКЛ во власть Орды Москву, Тохтамыш осадил город и уничтожил всех там оборонявшихся литвинов-беларусов, включая Остея. И вернул в Москву править своего вассала Дмитрия Донского, а саму Москву вернул под свою власть царя Орды.
Эта истинная картина тех событий по понятным причинам скрывается в России, тем более что тут видна ясная параллель со Смутой, когда точно так Москву от «проклятого Запада» в лице беларусов и украинцев освободили снова те же «монголо-татарские» полки Минина и Пожарского.
Они у российских историков именуются «русскими», но в таком случае и царя Тохтамыша надо называть «русским царем».
Таким образом, единственное значение Куликовской битвы в том, что в ее результате Москва вошла в состав ВКЛ. Что всегда понимали российские историки, говоря, что это был конец «татаро-монгольского ига» для Москвы. Да вот Дмитрий Донской с этим оказался не согласен и через два года снова вернул Москву к своему ордынскому царю Тохтамышу. Этот аспект как «не патриотичный» российские историки предают цензуре, но он, собственно, к самой битве уже и не относится.
Забавный факт: несколько лет назад на матче хоккейных команд Москвы и Казани москвичи на трибунах повесили транспарант «1380». По представлениям московских невежд, это должно напомнить о Куликовской битве. Но Казанское царство Орды в Куликовской битве вообще участия не принимало, а сама Волжская Булгария была точно так покорена татаро-монголами и платила им дань, как и Русь, причем Орда задействовала войско Москвы, когда Казань отказывалась платить татарам свою дань.
И вообще в Казани народ имеет название булгары, а не татары, как их назвал Сталин.
РАЗМАХ
Теперь о размахе битвы: попытаемся дать оценку численности войска на Куликовом поле, выставленного ВКЛ и его вассалом Дмитрием Ивановичем Донским.
В. Татищев приводит в своей «Истории Российской» цифру в 400 тыс., М. Щербатов – 200 тыс., Н. Карамзин полагал, что рать Дмитрия Ивановича насчитывала «более 150 тысяч всадников и пеших. Столько же дает и С. Соловьев, который сравнивает сражение с «побоищем Каталонским, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов». В «слишком 100 тысяч» определял численность рати Дмитрия Ивановича Д. Иловайский. Этой же точки зрения придерживались и российские военные историки, например, П. Гейсман и авторы коллективного труда по московской военной истории «Русская военная сила».
В советской историографии длительное время господствовала старая оценка численности московского войска в 100-150 тыс. бойцов. Так полагали, к примеру, авторы коллективных «Очерков истории СССР», ссылавшиеся при этом на летописные свидетельства, и Л.
Черепнин. Этой же цифры много позже придерживался в очерке «Военное искусство» в коллективном труде «Очерки русской культуры XIII-XV веков» Б. Рыбаков.
Читая изданную в 1970-х издательством СССР «Наука» книгу «Конец татаро-монгольского ига», я еще тогда обратил внимание на одиозное противоречие. Ну, положим, автор набирает басни из поздних фантазий сказителей, где к участию в Куликовской битве добавляются все новые и новые княжества, которые веками позже стали подчиняться Москве. В итоге автор излагает утвержденную ЦК КПСС концепцию про «войско в 100-150 тыс. бойцов». Хорошо, но кто им противостоит на Куликовом поле? В книге: сверкают на солнце щиты генуэзской пехоты, которую нанял в Крыму Мамай и которая (на другой странице написано) составляла треть его армии.
У меня возникли подозрения, что если армия Мамая была по численности равной московской, то что-то много наемников – денег не хватит ни у какого Мамая нанять 30-50 тысяч итальянских воинов, да таковых в таком количестве тогда и не существовало, как и вообще никогда.
Возникает вопрос: а с кем же тогда воевало сие астрономическое войско Москвы?
Российские историки всегда изучали только один аспект – размер армии Москвы, а размером армии Мамая никто не занимался, хотя по идее армии были равными.
Так вот реально Мамай мог нанять не более 300-500 генуэзцев. И если, как пишут историки СССР, его армия состояла из них на треть, то размер войска Мамая – около 1-2 тысяч. И такого же размера этому войску противостояло войско ВКЛ и вассальной литвинам Москвы.
Но ведь литературные памятники – прежде всего «Задонщина» и знаменитое «Сказание о Мамаевом побоище», написанные гораздо позже битвы, сообщают просто фантастические цифры. Так, «Задонщина» (по Синодальному списку) дает цифру в 300 тыс. «кованой рати», а «Сказание» (в Киприановской редакции) – и вовсе 400 тыс. «воиньства конного и пешего» с каждой из сторон.
Получается, что Мамай нанял для битвы более 100 тысяч итальянских наемников – и только в Крыму. Если их столько в одном Крыму было, то удивляет, как Италия вообще не завладела всем регионом.
И зачем вообще нужен Италии Мамай, если у Италии там своя армия чудовищного размера в лице генуэзских наемников? И не надо ли при таких масштабах сей «первой мировой войны» признать, что в Куликовской битве участвовала Италия?
И при чем тут вообще «татаро-монголы», если получается, что в Куликовской битве москвичи воевали с Италией и итальянской армией в 100 тысяч их лучших рыцарей?
РЕАЛЬНОСТЬ
На самом деле в ту эпоху в плане численности войска все было на порядки скромнее. Так что мифы вокруг невероятной численности армий в Куликовской битве являются просто глупостями.
Давайте рассмотрим реальные тогда битвы. Так, 3 июля 1410 года 150 московитских воинов под началом воеводы нижегородского князя Данилы Борисовича Семена Карамышева и столько же татаринов царевича Талычя взяли и дотла разграбили Владимир. Соперник Василия Темного Дмитрий Шемяка имел в 1436 году около 500 дворян.
Литовский князь Острожский в 1418 году освободил литовского же князя Свидригайло из заключения с 500-ми же шляхтичами ВКЛ-Беларуси.
Другой же литовский князь, Александр Чарторыйский, не желая присягать Василию II, в 1461 году покинул Псков и увел с собою «…двора его кованой рати боевых людеи 300 человекъ, опричь кошовых…».
Псковичи в 1426 году, во время конфликта с Великим князем Литовским Витовтом, послали на помощь осажденной Опочке «снастной рати» 50 человек, а главная псковская рать во главе с посадниками Селивестром Леонтьевичем и Федором Шибалкиным вступили в бой с войсками Витовта, имея в своем распоряжении 400 бойцов. Князь Василий Юрьевич в 1435 году взял Вологду, имея «дружины» 300 чел.
Спустя 10 лет, зимой 1444-45 годов на западные рубежи Московского улуса Золотой Орды в отместку за поход москово-татар на калужские места пришли литвины-беларусы. Вдогон за ними пошли дворяне удельных князей можайского 100 человек, верейского – еще 100 и боровского – 60 чел. По другим данным их было всего 300. Литовские же хроники (беларуские) говорят о 500 москвичах.
В хорошо известном историкам сражении под Суздалем летом 1445 года, в котором Василий II был разбит «татарами» и пленен, его «полк» вместе с «полками» его вассалов князей Ивана Можайского, Михаила Верейского и Василия Серпуховского насчитывал менее 1 тыс.
всадников, а пришедший им на помощь владимирский «полк» воеводы Алексея Игнатьевича насчитывал 500 бойцов. Противостоявших им татаринов было, по сообщению летописца, 3,5 тыс.
По своему значению это тогда для Москвы было на порядки важнее, чем Куликовская битва, но это замалчивается историками России, так как в том числе показывает абсурдность пафосной лжи о размахе Куликовской битвы.
В средние века город размером в Москву или Полоцк мог максимально выставить лишь несколько сот всадников, обычно от 300 до 500. Разговоры про десятки и сотни тысяч – это из области фантастики.
Кроме того, российские скептики говорят, что войско Москвы в Куликовской битве должно было быть конным. Виталий Пенской в очерке «О численности войска Дмитрия Ивановича на Куликовом поле», (Военное дело Золотой Орды: проблемы и перспективы изучения. Казань, 2011) пишет:
«Обе рати были, скорее всего, конными. Настоящая пехота, пешцы, на Куликовом поле вряд ли присутствовала. Выдержать в течение нескольких дней 30-км марши непрофессиональное «земское» ополчение, собираемое время от времени и не имеющее соответствующей подготовки, было неспособно (если только оно не было посажено на телеги для большей маршевой скорости – такая практика, судя по более поздним временам, существовала.
Но в таком случае оно неизбежно будет малочисленным)».
Историк тут однобок: куда как сложнее было бы добраться до Куликова поля пешей генуэзской пехоте из Крыма. Которая в книгах официоза СССР подавалась как субъект битвы. Москва к предполагаемому месту битвы на порядки ближе, чем Крым, откуда Мамай взял якобы пешую наемную армию и начал свой поход.
По логике получается, что у Мамая могла быть в сражении только конница – и никакой пехоты, в том числе генуэзской. Но как же книги советских историков, где начало Куликовской битвы рисуют как «выстроились тысячи генуэзских пеших наемников»?
Есть этому название – ненаучная фантастика. Возможно, давно бы с этой историей и разобрались бы, но вот она стала политической. А когда политика – то можно врать.
произведений куликовского цикла. Задоньяда — История русской литературы
В рубрике ::: XIV-XV вв., 1 пол.
Победа русских над монголами на Куликовом поле не только произвела большое впечатление на современников этого эпохального события в русской истории, но и потом еще долго интересовали русских.
Объясняется это тем, что о Мамаевом побоище был написан ряд литературных произведений, созданных в разное время, которые переписывались и перерабатывались древнерусскими писателями на протяжении нескольких столетий.
Произведения куликовского цикла разнообразны по характеру и стилю. Поэтическая Задоньяда, документально-исторический оригинал-летописный рассказ, напряженно-публицистическая Расширенная редакция летописного рассказа и, наконец, «Повесть о Мамаевом побоище», полная воинского героизма, отголосков фольклора и подробностей. 9
Задоньяд . О Задонаде уже упоминалось выше в связи со «Словом о полку Игореве». Помимо самостоятельного литературного значения и того, что это произведение посвящено такому выдающемуся событию русской истории, как Куликовская битва, «Задоньяда» важна еще и как неоспоримое свидетельство возраста и подлинности «Слова о полку Игореве».
Задоньяда, скорее всего, была написана в 1380-х или начале 1390-х годов.
Он является откликом на Куликовскую битву и возник под непосредственным влиянием самого события. 10
Сохранилось шесть рукописей Задоньяда, самая ранняя из которых (Ефросиньевская рукопись) датируется 1470-ми годами, а самая поздняя — концом XVII века. Произведение называется «Задоньяда в Евфросиниевской рукописи». В других рукописях она называется «Слово о великом князе Дмитрии, сыне Ивана, и брате его, князе Владимире, сыне Андреевском». Рукопись Евфросинии представляет собой сжатую версию не дошедшего до нас оригинального длинного текста. В остальных рукописях текст полон ошибок и искажений. Ниже мы будем использовать реконструированный текст «Задоньяда», составленный на основе всех рукописных списков произведения. 11
Задоньяда выражает поэтическое отношение автора к событиям Куликовской битвы. Повествование (как и в «Слове о полку Игореве») перемещается из одного места в другое: из Москвы на Куликово поле, обратно в Москву, в Новгород и обратно на Куликово поле.
Настоящее переплетается с воспоминаниями о прошлом. Сам автор описывает свое произведение как «оплакивание и восхваление великому князю Дмитрию, сыну Ивана, и брату его, князю Владимиру, сыну Андрею». Оплакивание (жалость) павшим, а панегирик (похвала) мужеству и воинской доблести русских.
Задонская. Автограф Евфросинии. 1470-е гг. Государственная публичная библиотека, Ленинград
Весь текст «Задоньяды» связан со «Словом о полку Игореве»: мы находим повторы целых мест из «Слова», идентичные описания и сходные поэтические приемы. Но автор «Задоньяды» творчески использует «Слово». Взяв его за образец для своего произведения, пишет Дмитрий Лихачев, он стремился не просто подражать своему образцу, но «провести сознательное сопоставление между событиями прошлого и настоящего, событиями, изображенными в «Слове о полку Игореве» и те, что были в его дни. И первое, и второе символически противопоставлены в «Задоньяде». 12 Из этого сравнения стало ясно, что отсутствие единства в действиях князей (как в «Слове») вело к поражению, а объединение всех в борьбе с врагом было залогом победы.
В то же время это сравнение показывало, что наступила новая эпоха и что теперь побеждают не русские, а «языческие татары, неверные».
Это сравнение прошлого с настоящим, событий, описанных в «Слове» с событиями 1380 года, проходит через весь текст. Оно ярко выражено уже во вступлении и имеет глубокое значение. Начало бедствий, постигших русскую землю, автор относит к злополучной встрече на Каяле и битве на Калке: враги Руси «победили племя иафетов (т. е. русских) на реке Каяле. С тех пор безрадостна земля Русская; от битвы на Калке до разгрома Мамая снедалось тоской и горем». Победа над Мамаем стала переломным моментом в судьбе Русской земли: «Братья и друзья, сыны земли Российской! Соберемся вместе, сложим слово в слово, обрадуем землю Русскую и отбросим печаль в восточные земли».
Описывая Дмитрия Донского, отправлявшегося в поход, автор «Задоньяда» говорит, что «солнце ярко светило ему на Востоке и указывало ему путь». В «Слове о полку Игореве» отъезд полка Игорева сопровождается затмением солнца.
(«Тогда взглянул Игорь на яркое солнце и увидел тень от него, омрачавшую все войско его».) : «И гибели их (татар) ждали крылатые птицы, парившие в облаках, вороны непрестанно каркали, и галки говорили на своем языке, орлы визжали, волки угрожающе выли и лисы визжали, чуя кости». В «Слове» те же дурные предзнаменования сопровождают наступление русского воинства.
Есть некоторые поэтические особенности «Задоньяда», которые отличают его от «Слова». В Задоньяде гораздо больше образов религиозного характера: «За землю Российскую и за веру христианскую», «вступил он в свое золотое стремя, сел на своего быстрого коня, взял в правую руку меч свой и молился Богу и Его Деве-Матери» и так далее. Автор «Слова о полку Игореве» использовал приемы народной поэзии и творчески адаптировал их, создав на материале свои оригинальные поэтические образы.0003
из фольклора. Многие из этих образов автор «Задоньяды» упрощает. Его поэтические приемы, восходящие к народной поэзии, ближе к своим прототипам.
Ряд оригинальных эпитетов в «Задоньяде» явно устного происхождения.
Задоньяд имеет смешанный стиль. Поэтические пассажи чередуются с прозаическими, напоминающими официальные документы. Весьма вероятно, что такое смешение обусловлено состоянием сохранившихся рукописей произведения: те отрывки, где стиль напоминает официоз, могут быть результатом позднейших дополнений и не отражать авторский первоначальный текст произведения.
Принято считать, что «Задоньяду» написал Софоний Рязанский: это имя упоминается как имя автора в названии двух рукописей произведения. Впрочем, Софоний Рязанский именуется и автором «Повести о Мамаевом побоище» в целом ряде рукописей основной редакции «Повести». Имя Софония Рязанского также упоминается в тексте «Задоньядии», и характер этого упоминания подсказывает, что мы, вероятно, должны рассматривать Софония не как автора «Задонщины», а как автора другого поэтического произведения о Куликовская битва, которая не сохранилась и которую автор «Задоньяды» и автор «Повести о Мамаевом побоище» использовали независимо друг от друга.
13 Никакими другими сведениями о Софонии Рязанском, кроме упоминаний его имени в «Задоньяде» и «Слове о Мамаевом побоище», мы не располагаем.
«Задоньяда» — чрезвычайно интересное литературное произведение, созданное как прямой отклик на крупное событие русской истории. Интересен он еще и тем, что отражает прогрессивную для своего времени политическую идею, а именно, что Москва должна стоять во главе всех русских земель и что единство русских князей под властью великого князя Московского было верный залог освобождения Руси от монгольского владычества.
« Хроника Куликовской битвы ||| Хроника-Письмо »
«Где взять ветеранов?» Как будет отмечаться годовщина Куликовской битвы?
Эксперты считают идею празднования 650-летия этого события крайне сомнительной по нескольким причинам.
Никогда не было, и вот опять — можно воскликнуть вслед за Черномырдиным о новости о том, что в России началась подготовка к празднованию 650-летия Куликовской битвы, которое состоится уже в 2030 году.
Премьер-министр Мишустин уже подписал постановление о создании оргкомитета по подготовке и проведению этого торжества.
Вместо того, чтобы хоть как-то прояснить образ будущего, который они собираются строить, российские власти продолжают вовсю работать с образом прошлого.
Сопредседателями оргкомитета стали вице-премьер Татьяна Голикова, губернатор Тульской области Алексей Дюмин и председатель Ассоциации «РИО» Сергей Нарышкин. В состав также вошли помощник Президента Владимир Мединский, министр культуры Ольга Любимова, министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства Ирек Файзуллин, руководитель Федерального агентства по туризму Зарина Догузова, руководители крупнейших предприятий Тульской области и общественных организаций.
Официальная пропаганда уверена, что как бы ни отличались взгляды историков на нюансы Куликовской битвы, главное не изменится: последствия! Для всей страны и каждого ее современного региона это стало значимой победой, ведь именно из Куликовской битвы во многом сформировалось то ядро, вокруг которого тогда формировалось крупнейшее в мире государство.
Поэтому будем праздновать всей нашей огромной страной.
Напомним, что это сражение произошло 21 сентября (по новому стилю) 1380 года между объединенным русским войском во главе с московским великим князем Дмитрием Донским и войском хана Золотой Орды Мамая. Русские одержали победу, но через два года ордынцы вновь устроили набег на Москву и разорили столицу. В результате русским княжествам пришлось почти столетие платить дань осколкам Золотой Орды.
Именно поэтому это решение вызвало волну критики в социальных сетях. Профессор истории Вера Афанасьева язвительно замечает:
«Бессмертные полки уже не актуальны. Теперь будут бессмертные отряды. Волнуюсь — куда возьмут ветеранов?»
Тот же пафос филолога Николая Подосокорского :
«Главное, чтобы Следственный комитет не начал массово возбуждать уголовные дела против блогеров и журналистов за оскорбление ветеранов Куликовской битвы, умаление подвига Пересвета и других героев войны, а также размещение изображений хана Мамая и его приспешников в открытом доступе.
Журналист Андрей Шипилов напоминает:
«Раз уж речь опять идет о том, что на Куликовом поле с татарским игом воевали «досы».
Напомню, что диды воевали на Куликовом поле не «против», а «за» татарское иго. Мамай был не ханом, а одним из ордынских полководцев, восставших против законного ордынского князя Тохтамыша. Войска Дмитрия выступили на стороне Тохтамыша и, по сути, пошли на соединение с его войском в тот момент, когда Мамай преградил дорогу Дмитрию. И воевали не диды. Если вы покопаетесь в первоисточниках, таких как «предание о Куликовской битве», то с удивлением узнаете, что вся профессиональная тяжелая пехота и кавалерия в войске Дмитрия были литовскими, вся легкая кавалерия, в количестве трети войско, были татары. Единственными русскими были легковооруженные пехотные ополченцы, которые, как и положено пушечному мясу, напрочь погибли в первые минуты боя…»
Кстати, российский историк Михаил Тихомиров пишет в книге «Куликовская битва, 1380 год»: «Первоначальные рассказы о кровавой битве с татарами впоследствии обросли поэтическими вымыслами и литературными украшениями.
После поражения Мамая Тохтамыш сел на престол, и Дмитрий с честью послал ему дары. Тохтамыш — союзник Дмитрия, воевавшего не против Орды, а против Мамая, не подчинившегося Орде. Так что был не сепаратизм русских князей против великой империи, а борьба за единство Орды против узурпатора. Дмитрий боролся не за свободу Руси, а за единство Орды».0003
Интересно, что еще в 1831 году князь Вяземский предчувствовал появление нынешних победоносных демонов, готовых радоваться чему угодно, не особо вникая в правдивость. Комментируя патриотические стихи Пушкина по польскому вопросу, Вяземский заметил:
«Как надоели мне эти наши географические фанфары: от Перми до Тавриды и прочее. Что толку, как не радоваться и чем хвалиться, что мы лежим растянувшись, что у нас пять тысяч верст от мысли до мысли, что физическая Россия Федор, а нравственный дурак. — Вы гордитесь завоеванием мирных земель, не принадлежавших ни одной стороне России? Или чем именно? Достаточно взглянуть на историю отношений с Башкирским ханством.
Подлость, предательство и жестокость — со стороны России.. .»
Публицист Леонид Лялин , как обычно, откликнулся на эту новость в стихах:
На праздник скинулись, сделают нас красивыми
Самые большие — их жемчужины.
Народ молчит и молчит
Мечты «на юг».
О, моя Русь! Моя тоска! Пока
Должны ли они вытащить из вас?Один и тот же навсегда на троне
В эфире муть.
Путь наш пуст как мертвая надежда
Все равно, Россия!
Воскреснуть и умереть — все будет так же
Я только содрогаюсь.
Откат вокруг, закон нам только снится
Мы им прах.
Колесница мчится по костям с мигалкой
И гниют повсюду.
Мечты в крови! Течет через границу!
И их не жалко.