Характеристика героя Ковалев, Нос, Гоголь. Краткая, подробная, в цитатах, видео
Главная>Характеристики героев Нос
Быстрый переход:
Краткая характеристика (в двух словах)
Подробная характеристика
Характеристика в цитатах
Видео характеристики героя (для тех, кто предпочитает слушать)
Краткая характеристика (в двух словах)Платон Ковалев — главный герой повести Гоголя «Нос». 25 марта он проснулся и не обнаружил на своём лице носа. Выйдя на улицу, он увидел его в мундире статского советника, ездившим в карете. Возвращаться обратно нос не захотел, и Ковалёв бросился сначала к обер-полицмейстеру, потом в газету, затем к частному приставу, но нигде ему помочь не смогли. Убитый горем он вернулся домой, но тут пришёл полицейский и вернул ему нос. Сначала тот не хотел приставать к лицу, но 7 апреля всё же вернулся на своё место.
Подробная характеристикаПлатон Кузьмич Ковалев – коллежский асессор из повести Николая Гоголя «Нос».
Сам себя он предпочитал называть майором. Автор относит этот персонаж к праздным тунеядцам и карьеристам, часто прогуливающимся по Невскому. Он сродни таким персонажам, как поручик Пирогов или Хлестаков, которые стремились получать максимум удовольствий от жизни, не прилагая усилий. Даже в Петербург он приехал за выгодной женитьбой и чином повыше. Создавая портрет этого персонажа, автор подчеркнул его наглое самодовольство и тщеславие. Внешне он всегда старается выглядеть идеально, носит накрахмаленные и безупречно чистые воротнички, имеет бакенбарды, как у губернских землемеров или архитекторов, регулярно посещает цирюльника. В отношении к женскому полу майор Ковалев питал слабость, часто отвлекался на красавиц и заигрывал со многими светскими дамами.
Всю свою стать он демонстрирует, выходя на Невский, а нос для него является своего рода достопримечательностью. Это также символ благочестия и порядочности.
И вот однажды, Ковалёв просыпается, и не находит носа на своём лице.
Он бросается к обер-полицмейстеру, но по пути встречает свой нос в мундире, да ещё в большом чине. Он пытается с ним заговорить, но тот не признаётся и ускользает от Ковалёва. Платон доходит до обер-полицмейстера, но не застаёт того на месте, потом решает дать объявление о пропаже носа в газету, но объявление не принимают. Наконец, он доходит до частного пристава, но и тот отказывается заниматься его делом. Неожиданно, к нему домой приходит полицейский и возвращает его нос. Тот долго не хочет приставать обратно к лицу, но вскоре всё же возвращается на место и история для главного героя благополучно заканчивается.
Итак, лишив Ковалёва носа, автор ставит под сомнение его нравственные достоинства. Даже частный пристав отмечает, что порядочному человеку нос не оторвут. Пропажа носа Ковалёва могла быть также связана с потерей человеческого лица в погоне за сомнительными удовольствиями.
Характеристика в цитатахБыл коллежским асессором 2 года
Ковалев был кавказский коллежский асессор.
Он два года только еще состоял в этом звании и потому ни на минуту не мог его позабыть
Но любил, чтобы его называли майором
а чтобы более придать себе благородства и веса, он никогда не называл себя коллежским асессором, но всегда маиором
Жил на Садовой
квартира моя в Садовой
Любил гулять по Невскому проспекту
Маиор Ковалев имел обыкновение каждый день прохаживаться по Невскому проспекту
Он хорошо выглядел и смотрел за собой
Воротничек его манишки был всегда чрезвычайно чист и накрахмален
Бакенбарды у него были такого рода
эти бакенбарды идут по самой средине щеки и прямехонько доходят до носа
Маиор Ковалев носил множество печаток
Он приехал в Петербург, чтобы найти должность и жениться
Маиор Ковалев приехал в Петербург по надобности, а именно искать приличного своему званию места
Маиор Ковалев был не прочь и жениться; но только в таком случае, когда за невестою случится двести тысяч капиталу
История началась 25 марта
Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие
У Ковалёва пропал нос
но к величайшему изумлению увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место!
Он бросился к обер-полицмейстеру
Он велел тотчас подать себе одеться и полетел прямо к обер-полицмейстеру
Но вдруг встретил свой нос на улице
Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице.
Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос!
но решился во что бы ни стало ожидать его возвращения в карету, весь дрожа как в лихорадке. Чрез две минуты нос действительно вышел
Он побежал за каретою, которая, к счастию, проехала недалеко и остановилась перед Казанским собором
Он поспешил в собор
Ковалёв пытался с ним поговорить, но тот был не разговорчив и быстро скрылся
«Милостивый государь… » Ведь вы мой собственный нос!
Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе
Но носа уже не было: он успел ускакать
Он пошёл к обер-полицмейстеру, в газету и частному приставу — везде был неудача
У себя обер-полицмейстер?» вскричал он, зашедши в сени
«Никак нет», отвечал привратник: – «только что уехал.»
Он решился отнестись прямо в газетную экспедицию и заблаговременно сделать публикацию с обстоятельным описанием всех качеств, дабы всякий, встретивший его, мог в ту же минуту его представить к нему или по крайней мере дать знать о месте пребывания
Газета может потерять репутацию.
Если всякий начнет писать, что у него сбежал нос, то…
вышел, глубоко раздосадованный, из газетной экспедиции и отправился к частному приставу
Частный принял довольно сухо Ковалева и сказал …. что у порядочного человека не оторвут носа
Ему пришлось вернуться домой полностью разочаровавшимся
Он приехал домой, едва слыша под собою ноги
«Боже мой! боже мой! За что это такое несчастие?
Но тут к нему пришёл полицейский и вернул нос
«Вы изволили затерять нос свой?»
«Так точно.»
«Он теперь найден.»
«Странным случаем: его перехватили почти на дороге. Он уже садился в дилижанс и хотел уехать в Ригу
При этом квартальный полез в карман и вытащил оттуда завернутый в бумажке нос
Ковалёв начал пытаться приставить нос к лицу, вызывал даже доктора, но всё было бесполезно
Ковалев начал размышлять и смекнул, что дело еще не кончено: нос найден, но ведь нужно же его приставить, поместить на свое место
Но сколько раз ни подносил он его на его же собственное место, старание было попрежнему неуспешно
Доктор явился в ту же минуту
Оно конечно, приставить можно; я бы, пожалуй, вам сейчас приставил его; но я вас уверяю, что это для вас хуже.
»
Но всё благополучно закончилось
вдруг тот самый нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился как ни в чем не бывало вновь на своем месте
Проснувшись и нечаянно взглянув в зеркало, видит он: нос! хвать рукою – точно нос!
История закончилась 7 апреля
Это случилось уже апреля 7 числа
Видео характеристики героя (для тех, кто предпочитает слушать)см. также:
Характеристики главных героев произведения Нос, Гоголь
Краткое содержание Нос, Гоголь
Сочинения по произведению Нос, Гоголь
Краткая биография Николая Гоголя
«Нос» Гоголя | Литературный журнал «Сибирские огни»
Исследователи творчества Н. В. Гоголя указывают на многозначность образа носа, и в то же время его фаллическая символика очевидна.
Она была очевидна и для современников Гоголя: со слов Белинского известно, что публикация повести в «Московском наблюдателе» не состоялась потому, что в журнале ее сочли «грязною» (в другом месте — «пошлою и тривиальною») [1]. Можно сказать, что творчество писателя накануне его отъезда за границу летом 1836 года было в какой-то мере «провокационным». Большая часть его произведений этого периода словно намеренно задевает читателя [2]. Хотя нос и можно толковать достаточно фривольно, но, судя по многочисленным литературным и журнальным публикациям того периода, его «репутация» не была настолько одиозной, чтобы одно его использование в качестве самостоятельного персонажа позволило толковать повесть как непристойный анекдот.
Сравнивая имеющуюся полную черновую редакцию повести и версию, опубликованную в «Современнике», можно заметить, что изначально повесть выглядела гораздо менее двусмысленно, и при подготовке к печати Гоголь намеренно «пересолил» текст. В повесть (в первую очередь, в ее начало) добавлено несколько, на первый взгляд, незначительных деталей, настраивающих читателя на вполне определенное восприятие.
В брани Прасковьи Осиповны по поводу найденного в хлебе носа проскальзывает обвинение мужа в половой слабости. Эти слова выглядят неожиданно. Еще одна деталь: проснувшись, Ковалев хочет взглянуть на прыщик, вскочивший вчера у него на носу. Как бакенбарды Ковалева указывают на его нос («эти бакенбарды идут по самой середине щеки и прямехонько доходят до носа»), так и прыщик предназначен привлечь внимание к этой детали его лица. В черновой рукописи написано, что прыщик вскочил на лбу. Перенося его на нос, Гоголь делает эту деталь «работающей», теперь исчезновение носа воспринимается уже как следствие вскочившего на нем накануне прыща. Далее, в сцене объяснения Ковалева в газетной экспедиции по поводу пропавшего носа есть оговорка: «Вы посудите, в самом деле, как же мне быть без такой заметной части тела?» (Эта оговорка — «тела» вместо «лица» — была отмечена И. Д. Ермаковым.) Герой в отчаянии, так как отсутствие носа, по его мнению, становится непреодолимым препятствием к появлению в обществе знакомых дам [3].
Наконец в повесть вставлен весьма объемный эпизод — визит к Ковалеву доктора [4], в отношении которого подчеркивается его особая приверженность к гигиене и свежести — в противовес намеку на дурную (грязную) болезнь Ковалева. Подобная заданность восприятия заставляет предположить, что автор пытается отвлечь читателя от истинного смысла произведения.
Обычно исследователи полагают наиболее возможным, что нос служит символом социального существования героя. Ковалев почему-то уверен, что отсутствие носа повредит его планам в получении долгожданного «места». Однако при этом никаких служебных или карьерных промахов за собой он не чувствует. Источник бед он склонен видеть в своих любовных похождениях [5]. В данном контексте потерю носа можно трактовать как утрату репутации. Героиня романа Ф. В. Булгарина «Петр Иванович Выжигин» Лиза Ярославская, узнав о потере доброго имени, в первые мгновения испытывает схожие чувства — непонимание того, что произошло, растерянность, страх (Булгарин Ф.
В. Иван Выжигин. — М., 2002. С. 519-520). В стенаниях Ковалева по поводу пропажи проскальзывает фраза, которая является ключевой для понимания повести: «…Без носа человек — чорт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин [6]; просто, возьми да и вышвырни за окошко!» (Собрание сочинений в 14 томах. Б.м., 1937—1952. Том III. С. 64. Далее в скобках указываются номера тома и страницы).
Гражданином в Российской империи, согласно Далю, называли представителя социальной общности («каждое лицо или человек, из составляющих народ, землю, государство» [7]). Что бы ни подразумевалось под «носом» — утрата этого не способна сделать из человека «не гражданина». Утрата прав на гражданство, как правило, означала не потерю гражданства вообще, а лишь его перемену. Государство заинтересовано в каждом из своих подданных, и потеря гражданского статуса — преимущественно односторонний процесс, инициируемый самим человеком. Прежде всего, это связано с отказом от гражданских обязанностей, нежеланием подчиняться существующим установлениям и законам, и как следствие — необходимость скрываться, отречение от собственной идентичности, в первую очередь — от своего имени.
В Российской империи, с ее тотальной системой полицейского контроля, человек не мог существовать без документа, удостоверяющего личность, за пределами черты проживания, где его знали в лицо. Во все времена — и когда в паспорт вписывались приметы его обладателя, в равной степени и позже, когда туда стали вклеивать фотографическое изображение — имя являлось основой идентификации. Люди, скрывающие свое имя, назывались «Иванами, не помнящими родства». Они либо пользовались чужим именем, либо выпадали из государственного бюрократического механизма. Если поменять местами причину и следствие, то потеря имени (буквальная) лишает человека статуса гражданина. Для Ковалева, воспринимающего себя лишь в рамках существующей системы, мысль о том, что он может перестать быть ее частью, поистине ужасна. Служебная карьера не в последнюю очередь была связана с достижением известности в определенных кругах. «Человек без имени» не мог рассчитывать на хорошее служебное место.
Исследователи отмечают существующую литературную — и не только литературную — традицию, в которой подобная потеря связывается с утратой героем части своего «Я».
Зеркальное отражение, тень, изображение и т. п. тесно связываются с личностью человека. Лишившись души (перестав быть индивидуумом), человек превращается в изгоя. Потеря носа для Ковалева чрезвычайно значима, но трактовать ее как потерю души вряд ли кто-либо захочет, хотя Гоголь и писал, что его «предметом был всегда человек и душа человека» (XIII, 336—337). Однако имеется еще одна вещь, которая, если немного перефразировать Гоголя, почти то же самое, что и сам человек — это его имя [8]. Оно представляет собой социальную сущность человека и служит для его заочной персонификации. У Даля: «С именем Иван, без имени — болван». Ковалев, потеряв нос, теряет и возможность произносить свое имя. В газетной экспедиции: «Позвольте узнать, как ваша фамилия? — Нет, зачем же фамилию? Мне нельзя сказать ее» (III, 60). Хотя, судя по письму к Подточиной, способность подписываться своим именем (т. е. определенная связь с ним, дающая возможность последующего воссоединения; власть над «тенью» имени) у него сохранилась.
Возможно, здесь нашла отражение вера Гоголя в то, что «слово» (печатное слово) может все исправить.
О том, что «нос» является метафорой имени — едва ли не открытым текстом сказано в повести: «“А сбежавший был ваш дворовый человек?” — “Какое, дворовый человек? Это бы еще не такое большое мошенничество! Сбежал от меня… нос…” — “Гм! какая странная фамилия! И на большую сумму этот г. Носов [9] обокрал вас?” — “Нос, то есть… вы не то думаете! Нос, мой собственный нос пропал неизвестно куда. Чорт хотел подшутить надо мною!”» (III, 60). Потеря имени (утрата контроля над своим «внешним человеком») — вещь вовсе не мистическая, поэтому понятно отсутствие в повести нечистой силы, понятен и отказ от объяснения всего произошедшего сном. Делая потерю имени буквальной, Гоголь переводит вполне обыденное социальное явление в разряд абсурдного и фантастического.
Один из важных мотивов повести — узнавание. Ковалев опознает свой нос (как часть лица) по вскочившему «вчерашнего дня» на левой стороне прыщику.
Однако, как отмечает Ю. В. Манн, более удивительно узнавание им своего носа в виде высокопоставленной персоны: почему, увидев «господина в мундире», «Ковалев решил, что перед ним именно его нос?» (Манн Ю. В. Творчество Гоголя: смысл и форма. — СПб., 2007. С. 77). Весьма остроумное объяснение этому содержится в пословице из собрания Даля: «В лицо человек сам себя не признает, а имя свое знает». Действительно, выступи нос даже в образе двойника Ковалева — и тогда бы не могло быть мгновенного узнавания, а Нос — и во внешности своей был «сам по себе». Имя — то же самое, что и человек, однако не тождественно ему [10]. И разница между «носом» и его хозяином очень наглядно это иллюстрирует. Не являясь неотделимой частью своего владельца, имя в буквальном смысле может действовать независимо от своего обладателя, иногда совершенно не подчиняясь его воле («самоуправство носа» по Ю. В. Манну).
В отличие от души, имя нельзя назвать сколько-нибудь часто встречающимся персонажем литературы.
Хотя кое-какие примеры все-таки существуют. В книге пророка Исаии написано: «Вот, имя Господа идет издали, горит гнев Его, и пламя его сильно, уста его исполнены негодования, и язык Его, как огонь поедающий, и дыхание Его, как разлившийся поток, который поднимается даже до шеи, чтобы развеять народы до истощения» (Ис. 30, 27—28) [11]. Здесь имени Бога приданы антропоморфные черты, причем на передний план выдвинуты лишь функционально необходимые. Весьма любопытный литературный образец обнаруживается в письме П. А. Вяземского к В. А. Жуковскому от 13 декабря 1832 года: «Вот сюжет для русской фантастической повести dans les moeurs administratives: чиновник, который сходит с ума на имени своем, которого имя преследует, рябит в глазах, звучит в ушах, кипит на слюне; он отплевывается от имени своего, принимает тайно и молча другое имя, например, начальника своего, подписывает под этим именем какую-нибудь важную бумагу, которая идет в ход и производит значительные последствия; он за эту неумышленную фальшь подвергается суду, и так далее» [12] (Русский архив.
1900. Кн. 1. С. 367). Для сравнения можно привести цитату из романа Ф. В. Булгарина «Петр Иванович Выжигин» (1831): «Бывало, Ромуальд Викентьевич, пробуя перо, иногда тайно писал свою фамилию с разными чинами и с улыбкой посматривал на подпись крючком ‘‘действительного статского советника Шмигайлы”. Наконец он помалу отвык и от этого невинного наслаждения. Он стал пробовать перо на изречении: “Суета сует и всяческая суета”» (Булгарин Ф. В. Иван Выжигин. —
М., 2002. С. 359).
Любопытны и рассуждения героини из сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» (1871): «Интересно, неужели я тоже потеряю свое имя? Мне бы этого не хотелось! Если я останусь без имени, мне тотчас дадут другое, и наверняка какое-нибудь ужасное! А я примусь разыскивать того, кто подобрал мое старое имя. Вот будет смешно! Дам объявление в газету, будто я потеряла собаку: “Потеряно имя по кличке…”, тут, конечно, будет пропуск… “На шее медный ошейник”. И всех, кого ни встречу, буду окликать: “Алиса!” — вдруг кто-нибудь отзовется» (Кэрролл Л.
Приключения Алисы в Стране Чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье. В пер. Н. М. Демуровой. — М., 1978. С. 145—146). Здесь удивительным образом присутствует и «подобравший» имя, и объявление в газету по поводу пропажи, и даже «собака». Классическим примером, когда имя выступает в качестве литературного персонажа, может служить исторический анекдот о поручике Киже, опубликованный В. Далем в 1870 году в сборнике рассказов о временах Павла I. История не столь абсурдна [13], как может показаться на первый взгляд. В свое время была распространена практика записывать дворянских детей на службу, чтобы к совершеннолетию они успели выслужить нужный чин. Длительное время службу «проходило» имя, а не реальный человек. Эта тема была близка и семейству самого писателя. «В 1797 г. Аф<анасий> Д<емьянович> думал, по старинному дворянскому обычаю, записать своего Васюту в гвардию с тем, чтобы он выслуживал чины и жил дома, но получил уведомление от г. Ворончевского, что теперь пошли новые порядки и приобретать чины таким образом уже нельзя» (Чаговец В.
А. Семейная хроника Гоголей // Памяти Гоголя. — Киев, 1902. Отд. III. С. 30). Однако на деле жизнь не была столь сурова. Позднейшая служба Василия Афанасьевича заключалась в том, что он числился сверх комплекта при малороссийском почтамте. П. Щеголев писал, что эта служба была «номинальной», он даже не был внесен в списки почтамта (Щеголев П. Отец Гоголя // Родословие Гоголя. — М., 2009. С. 165). В 1799 г. Василий Афанасьевич был произведен из губернских секретарей в титулярные советники и в 1805 г. вышел в отставку с чином коллежского асессора.
Зная характер Гоголя, можно предположить, что напущенный им по ходу повести туман («здесь происшествие совершенно закрывается туманом») призван скрыть нечто сугубо личное, интимное. Нос — яркая отличительная черта самого автора. Современники выделяли его как наиболее выразительную деталь облика Гоголя, интерпретаторы — как его средство связи с окружающим миром. В. Набоков в своей работе о Гоголе писал, что «нос был самой чуткой и приметной чертой его внешности».
Сам писатель уделял особое внимание этой «выдающейся» подробности своей внешности, сознательно преувеличивая ее «достоинства». Исследователи обращают внимание на литературно-художественную традицию повести: ее связь с прозой западных романтиков, газетно-журнальными материалами, лубочной литературой. Однако выбор писателем подобного предмета позволяет предположить, что в повести есть и доля автобиографизма [14]. Первое, что случилось с Гоголем по приезде в Петербург — он отморозил нос. В. И. Шенрок передает этот момент по воспоминаниям А. С. Данилевского: «По мере приближения к Петербургу нетерпение и любопытство юных путников возрастало с каждым часом. <…> Обоими молодыми людьми овладел восторг: они позабыли о морозе и, как дети, то и дело высовывались из экипажа и приподнимались на цыпочки, чтобы получше рассмотреть невиданную ими столицу. <…> Гоголь совершенно не мог прийти в себя; он страшно волновался и за свое пылкое увлечение поплатился самым прозаическим образом, схватив насморк и легкую простуду, но особенно обидная неприятность была для него в том, что он, отморозив нос, вынужден был первые дни просидеть дома.
Он чуть не слег в постель, и Данилевский перепугался было за него, опасаясь, чтоб он не разболелся серьезно. От всего этого восторг быстро сменился совершенно противоположным настроением…» (Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. — М., 1892. — Т. 1. — С. 152). Таким образом, нос с самого начала оказывает непосредственное влияние на сюжет «петербургской повести» Гоголя.
Нос (клюв) является отличительной чертой всего класса птиц. Благодаря украинской форме основа фамилии писателя не скрыта окончанием, и значение слова воспринимается достаточно ярко, буквально. Гоголь сам старательно подчеркивал «птичье» значение своей фамилии, в том числе в своих произведениях (в последних строках второй редакции «Тараса Бульбы» — «гордый гоголь быстро несется»; для сравнения: Иван Иванович смертельно обиделся на Ивана Никифоровича за то, что тот назвал его гусаком, посчитав себя обесчещенным этим «поносным» именем). По воспоминаниям Нестора Кукольника, на вопрос одного из приятелей, удивленного, что тот из Яновского вдруг превратился в Гоголя: «Да что значит гоголь?» — писатель ответил вполне лаконично: «Селезень» (Кукольник Н.
В., Орлай И. С. (Из памятной книжки) // Виноградов И. А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. — М., 2011. Т. 1. С. 551). Приняв имя птицы, Гоголь пытался и других заставить видеть в своей фигуре нечто птичье, имея в виду прежде всего свой нос. Это лишало фамилию ее основной функции — указывать на связь с родом. Разница между именем (прозвищем) и фамилией в том, что фамилия не отражает индивидуальность своего обладателя. Писатель приложил все усилия к тому, чтобы превратить слово «Гоголь» в личное для себя имя. Это нашло свое отражение в переписке с друзьями, где он зачастую ограничивал подпись одной только фамилией.
Наличие авторской связи с предметом повести определено самим Гоголем. Это наглядно демонстрирует заглавный лист рукописи [15], на котором им вперемешку изображены птичьи и человеческие носы. Связь между ними создает «птичья фамилия» писателя (ср. «фамильный нос»), кроме того, изображение птицы имеется на гербе рода Гоголей. Из описания черновой рукописи: «Вверху первой страницы, на месте заглавия, написано с большими промежутками между словами: ‘‘сего нос сего”» (см.
III, 651), что можно трактовать по-разному, в том числе: нос человека — нос птицы. Писатель посчитал необходимым продемонстрировать эту взаимосвязь: при публикации повести в причитания Платона [16] Ковалева была добавлена обращающая на себя внимание фраза о том, что без носа человек «птица не птица». Биографическая подоплека повести становится вполне понятна только после рассмотрения ее творческой истории под соответствующим углом зрения.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Нарекания по поводу повести, озвученные Белинским, уводят несколько в сторону от истинной причины отказа. Редакция «Московского наблюдателя», приглашая Гоголя к сотрудничеству, ориентировалась прежде всего на его малороссийские произведения — только они к тому времени в основном и были известны. «Нос» же явно не вписывался в общую концепцию создаваемого журнала. Предложения Гоголя по его изданию, высказанные в письмах к Погодину, никак не были учтены.
Повлиять на восприятие современниками повести именно как «грязной» могло наличие параллелей с произведениями неподцензурного творчества. В качестве примера можно привести трагедию «Миликриса, или Дурносов и Фарнос», приписываемую Ивану Баркову. Связь носа и фаллоса — общий для всего произведения прием. Интрига произведения — лишение Фарносом своего более счастливого соперника в притязании на руку Миликрисы мужской силы — является прямой параллелью к мысли Ковалева о том, что он был лишен носа через «баб ворожей».
2. В первую очередь здесь имеются в виду пьеса «Ревизор» и статья «О движении журнальной литературы в 1834-35 г.». То же можно сказать и о некоторых других произведениях («Невский проспект», «Записки сумасшедшего» и др., сюда же следует отнести не дошедший до нас рассказ «Прачка»).
3. Нос у Ковалева пропал, скорее всего, именно после одного из подобных визитов. Пропажа была обнаружена в пятницу. По четвергам же он бывал у статской советницы Чехтаревой.
Кроме того, по ходу действия выясняется, что Нос имеет тот же чин, что и муж Чехтаревой.
4. Безымянный доктор во время осмотра Ковалева несколько раз щелкает его большим пальцем «в то самое место, где прежде был нос». Его неспособность приставить нос на место иллюстрирует следующее изречение: «Неудача — лекарей часто щелкает по носу» (Березайский В. С. Забавный словарь, служащий присовокуплением к анекдотам пошехонцев. — СПб., 1821. С. 15).
5. Здесь нужно заметить, что к концу повести Гоголь сводит эту тему на нет. Ковалев вдруг решает, что исчезновение носа никак не связано с его амурными похождениями. После переписки с Подточиной, пытавшейся женить Ковалева на своей дочери (у Даля: «Под добрую сваху комар носу не подточит»), он приходит к выводу о несостоятельности своих подозрений относительно нее. По уверению доктора, он также оказывается совершенно здоров. Видимо, с этой же целью из финала повести была исключена сцена, где едва пришедший в себя после всего случившегося Ковалев интересуется у слуги, не спрашивала ли его «одна девчонка».
6. По поводу необычности употребления Гоголем данного эпитета: И. Д. Ермаков при цитировании использует в одном месте более подходящее слово: «птица не птица, человек — не человек» (Ермаков И. Д. Из статьи «Нос» // Гоголь в русской критике: Антология. — М., 2008. С. 359).
7. Другое значение — городской обыватель, мещанин — Ковалев вряд ли бы стал примерять на себя.
8. А. Д. Синявский, говоря о магии имени у Гоголя, о «воскрешении мертвых», в сцене, когда Чичиков произносит перечисленные в списках имена умерших крестьян, писал: «Имя, мы видим, становится инструментом оживления человека со всем его вещественным окружением, становится как бы носителем самой души, у которой, в согласии с ее звуковым лицом, вырастает тело, портрет, психология, участь, язык, дорога, и вот уже целая толпа шумит, бражничает и мытарствует над пачкой жалких квитанций. Как было этой стихии одушевленных имен и прозвищ, этой тайнописи Гоголя, не перекинуться из ларчика Чичикова на весь текст поэмы!» (Абрам Терц.
В тени Гоголя. — М., 2003. С. 359).
9. Виноградов В. В. писал о присутствующей в повести своеобразной «омонимии», когда слово «нос» перемещается в категорию лица, накладываясь на образ господина в ранге статского советника (Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. — М., 1976. С. 32). Далее исследователь замечает, что в окончательной редакции повести «сочетание слов “господин” и ‘‘нос” разрушается <автором>, потому что оно слишком быстро устанавливало отношение к слову “нос” как к фамилии…» (Там же, с. 34).
10. Имя находится в тесном родстве с платоновскими «идеями». Поэтому, видимо, совсем не случайно, что главный герой повести получил имя Платон. Материальный аналог идеи имеет то же имя, что и сама идея. Имяславие, утверждающее, что имя Бога есть сам Бог, ссылается при этом на Платона в том, что имена вещей существовали до их появления. Бытовое выражение этой мысли находим в одной из пословиц Даля: «Сын не родился, а уж ему имя дали».
11. Пример взят из книги прот. Дмитрия Лескина «Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли» (СПб., 2008. С. 41).
12. Ю. Лотман, находя совпадения ряда черт этого «сюжета» с повестью «Записки сумасшедшего», полагал, что он мог стать известен Гоголю через В. А. Жуковского (Лотман Ю. В школе поэтического слова. — М., 1988. С. 304).
13. В повести Ю. Н. Тынянова ситуация с подпоручиком Киже заострена до предела и приближается к фантасмагории Гоголя. «Жизнь» подпоручика перенасыщена событиям и оказывается весьма деятельной.
14. А. Д. Синявский, рассуждая о биографизме прозы Гоголя, писал: «Гоголевские образы большей частию произведены непосредственно из Гоголя и могут рассматриваться как законный кусочек его духовной плоти, то есть его “нос”» (Абрам Терц. В тени Гоголя. — М., 2003. С. 387). Сам Гоголь, используя этот же образ, высказывается совершенно противоположным образом. 23 ноября 1844 года он писал А.
М. Вьельгорской: «Вы напрасно ищете в моих сочинениях меня и притом еще в прежних: там просто идет дело о тех людях, о которых идет дело в рассказе. Вы думаете, что у меня до такой степени длинен нос, что может высунуться даже в повестях, писанных еще в такие времена, когда был я еще мальчишка, чуть вышедший из-за школьной скамейки» (XIV, 375). В переписке речь идет о «Вечерах на хуторе», однако эти слова могли бы послужить живой репликой к данной статье.
15. Есть несколько датировок обложки повести «Нос». В «Описании материалов Пушкинского дома» выставлено «Б. д.», т. е. без даты (Описание материалов Пушкинского дома. Выпуск I. Н. В. Гоголь. — М.-Л., 1951. С. 12.). В каталоге «Музей Гоголя» обложка отнесена к 1842 году (Музей Гоголя. Каталог выставки к 200-летию со дня рождения Н. В. Гоголя. — СПб., 2009. С. 102, 191). Видимо, здесь обозначена предельная дата, когда лист мог быть в распоряжении писателя. Уезжая за границу в 1842 году, многие черновые рукописи он оставил у Константина Аксакова.
По указанию Е. Дмитриевой, рисунок (который представляет собой лист, вырванный из тетради) был подарен Гоголем Щепкину (Дмитриева Е. Е. Н. В. Гоголь в западноевропейском контексте: между языками и культурами. — М., 2011. С. 204). Наиболее верной кажется датировка, предложенная в книге «Рисунки русских писателей» — тридцатые годы девятнадцатого столетия (Рисунки русских писателей XVIII — начала XX века. Сост. Р. Дуганов. — М., 1988. С. 114). Рисунок обложки, скорее всего, относится к допечатному периоду существования повести, то есть был создан до отъезда писателя за границу в 1836 году.
16. Здесь любопытна еще одна параллель, «птичья», к фельетону Ф. В. Булгарина «Гражданский гриб» (см. III, 651). Ведя речь о существовании фамилии своего героя, Булгарин приводит исторический анекдот о платоновском человеке. «Диоген, в полном собрании Академии, на вопрос Платона: что такое человек? отвечал: двуногое животное без перьев» («Северная пчела» № 213, 21 сентября 1833 года).
(Кстати, возможно в этом анекдоте кроется еще одна причина, по которой Гоголь наделил Ковалева именем греческого философа.) Автор в связи с этим дает своему герою Фоме Фомичу Опенкову следующую характеристику: он — человек, «т. е. двуногое животное, только не без перьев, а напротив того, с перьями, и в добавок с чернилами», имея в виду его чиновно-канцелярскую природу.
Коллежский асессор Ковалев в Носе
Вам нравится, как мы дали Ковалеву звание? Да, он тоже хотел бы этого. Государственный служащий среднего звена, Ковалев — одержимый статусом человек, который однажды просыпается без носа.
Неуверенный в себе сноб
В таком коротком и сумасшедшем рассказе мы действительно получаем довольно специфическое психологическое представление о Ковалеве, не так ли? Итак, Шмуп не психолог и даже не играет на YouTube, но разве мы все не встречали кого-то, кто хочет господствовать над другими людьми, но при этом все время чувствует себя хуже?
Итак, встречайте Ковалева.
Откуда мы знаем, что он небезопасен? Из небольшого симпатичного сводного абзаца, в котором рассказывается, как чувак относится к своему статусу госслужащего (который в свое время довольно хорошо коррелировал и с социальным статусом):
звание с помощью академических дипломов нельзя сравнивать с коллежскими асессорами, ставшими коллежскими асессорами через службу на Кавказе, ибо два вида совершенно различны, […] Так вот, Ковалев был «кавказским» коллежским асессором, и имел еще , носивший этот титул всего два года. Поэтому, не в силах забыть этого, он стремился тем более придать себе достоинство и вес, называя себя, помимо «коллегиального асессора», еще «майором». (2.2)
Что мы здесь узнаем? Что ж, похоже, Ковалев достиг своего положения не благодаря беловоротничковым академическим штучкам, а военным штучкам. Это настолько беспокоит его, что он увеличивает свои титулы, чтобы «придать себе достоинство и вес». И тип парня, который хочет придать себе больше веса? Ну, это парень, который уверен, что люди не воспринимают его достаточно серьезно.
Ну, может быть, это потому, что он использует любую возможность, чтобы почувствовать свое превосходство над другими людьми. Даже после всего своего испытания Ковалев узнает только то, что теперь у него есть еще один способ сравнивать себя с другими:
[Ковалев] обернулся в веселом расположении духа и, слегка сузив глаза, бросил смелый сатирический взгляд на двух военных, у которых один нос был не больше жилетной пуговицы. (3.14)
Отлично. Так что теперь он не только одержим статусом, но и начнет мысленно мерить носы — гм — с каждым другим парнем, которого увидит.
Какой в этом смысл? Ну, мы не уверены, но мы думаем, что это может иметь какое-то отношение к тому, что Гоголь хочет немного пошутить над стилем письма, когда главный герой усваивает очень ценный урок к концу книги. Потому что этот парень не выучил штука .
Разделенный человек
Весь этот стресс, связанный с восхождением по социальной лестнице, в первую очередь является частью всей сатиры этой истории, которая в основном высмеивает бессмысленную, но отчаянную борьбу за восхождение по социальной лестнице, ступень за ступенькой.
Шутка смешнее всего, когда Ковалев сталкивается лицом к лицу со своим уже более высокоранговым носом и совершенно не может заставить себя даже заговорить со столь прославленной фигурой.
«Как же мне подойти к нему [носу]?» Ковалев задумался. — Все в нем, и мундир, и шапка, и все, как будто говорит, что он теперь статский советник. Черт его знает, что делать!
Он начал кашлять рядом с Носом, но Нос не менял своего положения ни на мгновение.
— батюшка, — сказал наконец Ковалев, принуждая себя к смелости, — батюшка, я… (2.14-16)
Весело, правда? Он беспокоится о том, что разговаривает с собственным носом не потому, что очень-очень странно разговаривать с бестелесным носом, а потому, что он теперь статский советник. И почему это все происходит? Потому что еще до того, как Ковалев стал чуваком, которого расколол надвое странный поворот научной фантастики, он стал парнем, которого расколола надвое собственная озабоченность своим положением в мире.
Вы знаете, как люди говорят о разнице между настоящим президентом США — настоящим человеком — и постом президента? Что ж, у Ковалева такой подход к собственной жизни. Посмотрите: «Ковалев был крайне щепетилен в отношении своего звания или достоинства, хотя охотно прощал все, что говорилось против него лично» (2.89).
Другими словами, Ковалев уже живет жизнью, в которой чин и титул, которые он представляет миру, совершенно отличны в его сознании от его существования как личности. Неудивительно, что, когда его нос отрывается от лица, он лишается амбиций и признаков статуса, которые являются определяющими характеристиками Ковалева. (Разве это не всегда так? Подумайте о мистере Хайде, который является прямым воплощением всех злых поступков, которые доктор Джекилл хотел бы сделать, или о Халке, который просто представляет собой всю ярость Брюса Бэннера, заключенную в бутылку. в большого зеленого чувака.)
Личность Носа | Shmoop
Личность носа | Шмуп Магазин не будет работать корректно в случае, если куки отключены.
Похоже, в вашем браузере отключен JavaScript. Для наилучшего взаимодействия с нашим сайтом обязательно включите Javascript в своем браузере.
Предыдущий СледующийЛичность
Головоломный вопрос на победу: ты тот же человек, что был вчера? Уверены ли вы? Ну, возможно, тебя нет в «Носе». Великий парадокс «Носа» состоит в том, что идентичность является одновременно и сверхспецифичной, и уникальной, и в то же время полностью изменчивой, в зависимости от того, какие маркеры использует идентификатор. Например, сам нос одновременно очень легко узнать (парикмахер узнает, чей он, как только увидит его), трудно узнать (он умудряется сбежать от своего хозяина, притворяясь врачом), и способен создать для себя совершенно новую жизнь вне места своего происхождения (вплоть до того, что он может даже отрицать, что он нос Ковалева прямо к его лицу).
Вопросы о личности
- Почему Ковалев не понимает, что его нос превратился в доктора, который его дурит? Он такой тупой или нос такой умный? Или это вообще не связано с интеллектом?
- И искатели знаменитостей, и газетный рекламщик связывают воедино все совершенно не связанные друг с другом странные вещи, происходящие в городе. Почему? Это способ принять странность? Каталогизировать его для лучшего понимания?
- Ковалев начинает рассказ с двух личностей. Он действительно майор Ковалев, служивший в армии и получивший за это неплохую госслужбу? Или он коллежский асессор Ковалев, который уже готов к очередному повышению и, может быть, женитьбе? Какие еще личности он выявляет по мере развития сюжета? Какая палка? Какие нет?
Пожуй это
В «Носе» идентичность настолько изменчива, что тот факт, что Ковалев появляется точно таким же человеком в конце истории, является триумфальным счастливым концом.