Кто был президентом СССР и Российской Федерации. Справка
В связи с истечением срока полномочий Президента России Б. Н. Ельцина и в соответствии с переходными положениями Конституции РФ на 16 июня 1996 года были назначены выборы Президента России. Это были единственные президентские выборы в России, где для определения победителя потребовалось два тура. Выборы прошли 16 июня — 3 июля и отличались остротой конкурентной борьбой между кандидатами. Основными конкурентами считались действующий Президент России Б. Н. Ельцин и лидер Коммунистической партии Российской Федерации Г. А. Зюганов. По результатам выборов Б.Н. Ельцин получил 40,2 миллиона голосов (53,82 процента, значительно опередив Г.А. Зюганова, который получил 30,1 миллиона голосов (40,31 процента). 3,6 миллиона россиян (4,82%) проголосовали против обоих кандидатов.
31 декабря 1999 года в 12 часов 00 минут Борис Николаевич Ельцин добровольно прекратил исполнение полномочий президента Российской Федерации и передал полномочия президента председателю правительства Владимиру Владимировичу Путину.5 апреля 2000 года первому президенту России Борису Ельцину были вручены удостоверения пенсионера и ветерана труда.
31 декабря 1999 года Владимир Владимирович Путин стал исполняющим обязанности президента РФ.
В соответствии с Конституцией Совет Федерации РФ назначил датой проведения внеочередных президентских выборов 26 марта 2000 года.
26 марта 2000 года в выборах приняли участие 68,74 процента избирателей, включенных в списки голосования, или 75 181 071 человек. Владимир Путин получил 39 740 434 голоса избирателей, что составило 52,94 процента, то есть более половины голосов избирателей. 5 апреля 2000 года Центризбирком РФ постановил признать выборы президента Российской Федерации состоявшимися и действительными, считать избранным на должность президента России Путина Владимира Владимировича.
7 мая 2000 года В.В.Путин официально вступил в должность главы российского государства.
14 марта 2004 года — Владимир Путин был избран Президентом Российской Федерации на второй срок. За пост Президента России боролись шесть кандидатов. За Владимира Путина проголосовали 71,31 процента от общего числа избирателей (49565238 человек). Вступил в должность 7 мая 2004 года.
Конституция Российской Федерации запрещает действующему президенту страны баллотироваться на третий срок подряд.
Все справки>>
30 лет назад Михаил Горбачев стал первым президентом СССР
30 лет назад Михаил Горбачев был избран президентом Советского Союза. Таким образом, он стал первым и последним президентом СССР. Неизвестно, есть ли среди российских лидеров тот, кого Запад любил бы больше, чем Горбачева. Однако внутри родной страны отношение к нему остается противоречивым. «Газета.Ru» о том, как Михаил Горбачев поменял имидж государства на международной арене.
15 марта 1990 года на внеочередном третьем Съезде народных депутатов СССР Михаил Горбачев был избран президентом СССР — первым и последним в истории Советского Союза. До этого он ровно пять лет занимал должность генерального секретаря ЦК КПСС.
10 марта 1985 года после продолжительной болезни скончался генсек Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза Константин Черненко. Среди претендентов на его место было три кандидата — первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор Гришин, первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Романов и сам Горбачев. И именно он вызывал наибольшие симпатии Запада.
Советский Союз требовал обновления. За Горбачевым же закрепилась репутация прогрессивного политика, отличавшегося свежими идеями и хорошим вкусом в одежде.
«Горбачев больше, чем любой другой советский лидер, олицетворяет новое поколение, — писал за неделю до смерти Черненко The New York Times. — Он стал известен на Западе менее трех лет назад, и здесь его знали, вообще говоря, в основном как юношу из Политбюро, «мальчика с фермы» на два десятилетия моложе большинства своих товарищей, компетентного и, по-видимому, умного политика».
За год до этого Михаил Горбачев вместе со своей супругой Раисой дебютировали на мировой политической арене — это был визит тогда еще главы Международного парламентского комитета в Великобританию.
Советник Маргарет Тэтчер Чарльз Пауэлл в книге Уильяма Таубмана «Горбачев. Его жизнь и время» вспоминал, что будущий президент СССР, в отличие от прежних советских руководителей «которым помощники постоянно что-то нашептывали и подавали нужные бумаги, заглядывал только в собственные бумаги».
Одним из предметов их разговора была необходимость разоружения. Горбачев развернул перед премьером карту и обсуждал, что применение ядерного оружия приведет к куда более серьезным последствиям, чем Вторая Мировая война.
Ближайшая же помощница Тэтчер вспоминает, как все были очарованы этой парой: «Госпожа Горбачева была одета элегантно, по-западному, в хорошо сшитый серый в полоску костюм — я бы сама такой с удовольствием надела». Далее Раиса Горбачева, сопровождавшая мужа во всех его зарубежных визитах, лишь способствовала укреплению их репутации, в том числе, и благодаря своему вкусу в одежде. В СССР она могла стать иконой стиля — так, как она, никто из советских женщин не одевался.
Британские СМИ, освещая визит Горбачевых, окрестили их «новыми товарищами в Gucci».
В конце этого визита премьер-министр Великобритании заявила: «Мне нравится мистер Горбачев. С ним можно иметь дело». И, тем самым, весьма высоко отрекомендовала будущего президента СССР перед Западом.
В ходе той встречи Тэтчер расспрашивала Горбачева о недостатках политической и экономической системы Советского Союза, на что он приглашал ее приехать в СССР и убедиться, что его граждане «довольны».
«Если это так, парировала она, то почему же советское правительство боится выпускать своих граждан за границу? – «Ведь Британию легко может покинуть каждый?», — цитирует Пауэлла в своей книге Уильям Таубман.
«Настанет день…»
Спустя три года, 21 января 1987-го, Михаил Горбачев, первый секретарь ЦК КПСС выступил на пленуме с докладом «О перестройке и кадровой политике партии», в котором он привел идеологическую базу для реформирования советской политической системы и провозгласил курс на гласность.
Выбранный курс политика привел к закону о печати, упразднившему государственную цензуру, широкой кампании реабилитации жертв политических репрессий.
Перестройка, объявленная Горбачевым, касалась сразу всех аспектов жизни Советского Союза.
«Темпы прироста национального дохода за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое. Планы по большинству показателей с начала 70-х годов не выполнялись. Экономика в целом стала мало восприимчивой к нововведениям…» — говорил в своем докладе Горбачев.
Принятое по итогам выступления Горбачева постановление провозглашало укрепление полномочий трудовых коллективов, а также введение выборности руководителей предприятий. Реформы, как говорилось в постановлении пленума, «позволяли бы каждому трудящемуся чувствовать себя на деле хозяином своего предприятия».
Экономические перемены в стране, действительно, назрели. Военно-промышленный комплекс съедал львиную долю средств, потребительские товары советского производства были низкого качества, а немногочисленный импорт не удовлетворял потребностей граждан.
Относительно широкий, хотя и убогий по современным меркам набор продуктов питания присутствовал лишь в крупных городах союзного значения, а дефицитные товары продавались «из-под прилавка».
Кроме изменения экономических отношений доклад Горбачева провозгласил также и необходимость политических изменений, но лишь в рамках однопартийной системы.
Планировалось превратить формальные выборы внутри Компартии, а также советы всех уровней в реальные, предоставив возможность выдвижения сразу нескольких кандидатур. Целью было освобождение советов от диктата партийной власти, чтобы добиться «советского разделения властей».
Доклад и его положения были с воодушевлением восприняты многими, так как перемены давно назрели, а сам Горбачев был не похож на советских вождей.
Слово «перестройка» было переведено на многие языки мира, его изображали на майках под портретами Горбачева, а выражение «Еще не перестроился?» стало крылатым.
На Западе же симпатии к Горбачеву крепли. В частности, этому способствовали вывод советских войск из Афганистана и его согласие объединению Германии. За три года до этого президент США Рональд Рейган, выступая на площади перед Бранденбургскими воротами в Берлине, обратился с призывом к генеральному секретарю ЦК КПСС.
«Генеральный секретарь Горбачев, если вы ищете мира, если вы ищете процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если вы ищете либерализации, приезжайте сюда к этим воротам, мистер Горбачев, откройте эти ворота. Мистер Горбачев, снесите эту стену!» — говорил он.
В период с 1985 по 1988 год американский лидер четыре раза встретился с Горбачевым. Эти встречи стали свидетельством потепления в отношениях Москвы и Вашингтона. Советский лидер же продолжал свою политику, направленную на мирные инициативы.
8 декабря 1987 года Горбачев и Рейган подписали в Вашингтоне Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, вступивший в силу 1 июня 1988 года.
Не сразу, правда, задались отношения политика с преемником Рейгана, Джорджем Бушем-старшим. Однако и им удалось найти общий язык.
«Этот парень и есть перестройка!» — позднее сказал о нем Буш.
Всего за шесть лет пребывания в должности генерального секретаря ЦК КПСС, Горбачев 11 раз встречался с президентами США: пять раз с Рейганом, шесть — с Бушем.
Еще одним символом признания Горбачева на Западе стала присужденная ему в 1990 году Нобелевская премия мира. «В знак признания его ведущей роли в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества».
В 1989 году Михаил Горбачев выступил на Ассамблее Совета Европы в Страсбурге. Обращаясь к присутствующим с трибуны парламентской ассамблеи, он процитировал Виктора Гюго:
«Настанет день, когда ты, Франция, ты, Россия, ты, Италия, ты, Англия, ты, Германия, — все вы, нации континента, не утрачивая ваших отличительных черт и вашего великолепного своеобразия, все неразрывно сольетесь в некоем высшем единстве и образуете европейское братство. Настанет день, когда единственным полем битвы будут рынки, открытые для торговли, и умы, открытые для идей».
В день 20-летия своей речи Горбачев снова выступил на торжественной церемонии Совета Европы.
«Двадцать лет назад, обращаясь к собравшимся с трибуны Парламентской Ассамблеи, я цитировал Виктора Гюго, его знаменитые слова, — сказал он. — За 20 прошедших лет мы приблизились к этой цели, но впереди еще большой путь».
Тем не менее, потепление отношений с Западом не позволили Горбачеву избежать внутреннего сопротивления. За несколько дней до того, как он принес присягу в качестве президента СССР, Литва заявила о независимости, запустив «парад суверенитетов» советских республик. Процесс разрушения советского государства уже начался, и Горбачев не смог предотвратить распад СССР.
35 лет назад Горбачев стал генсеком ЦК КПСС
11 марта 1985 года Михаил Горбачев был избран генеральным секретарем ЦК КПСС. Предложение по его кандидатуре вынес на заседание Политбюро министр иностранных дел СССР Андрей Громыко. Горбачеву отдали предпочтение перед конкурентами как молодому и прогрессивному лидеру. В первый же день пребывания на высшем партийном посту он говорил о гласности и ускорении.
10 марта 1985 года после продолжительной болезни скончался генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза Константин Черненко. Уставшее от войны в Афганистане советское общество требовало обновления кадров. Запрос народа на молодого лидера подрывал шансы министра иностранных дел СССР Андрея Громыко занять освободившуюся должность. А если руководствоваться принципами, примененными после ухода из жизни Леонида Брежнева и Юрия Андропова, именно он должен был стать новым генсеком.
В тот момент Громыко оставался последним из шести возрастных функционеров, руководивших партией и государством на протяжении многих лет. Однако после смерти Черненко он сам внезапно отказался претендовать на главный пост в КПСС. Расчетливый дипломат, возглавлявший МИД с 1950-х годов, Громыко не собирался уходить с политического Олимпа, но хотел выторговать для себя более спокойное место председателя Президиума Верховного Совета СССР, высшую должность в государстве.
«Не за горами мое 80-летие. После перенесенного «легкого инфаркта», да еще при аневризме, да еще операции на предстательной железе, думать о такой ноше, как секретарство, было бы безумием…
Остаются Гришин, Романов, Горбачев. Вот они и будут претендовать», — заключил Громыко.
Первому секретарю Московского горкома КПСС Виктору Гришину принадлежал рекорд продолжительности членства в Политбюро. Он участвовал в заседаниях с 1971 года и был старшим из обозначенного Громыко круга претендентов, уже успев отметить 70-летний юбилей. Впоследствии в мемуарах он признавался, что добровольно отказался от борьбы за кресло генерального секретаря, поскольку не имел амбиций возглавить партию. Демонстративный уход в сторону – если он действительно был – стоил Гришину карьеры. Горбачев оказался скор на расправу с бывшими конкурентами: уже в декабре 1985 года бессменный «хозяин Москвы» лишился своей должности, а в феврале 1986-го был исключен и из Политбюро.
62-летний первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Романов по возрасту находился между двумя конкурентами. Как и Лев Троцкий в случае со смертью Владимира Ленина, в момент кончины Черненко он был в отпуске в Литве, узнал о случившемся с большим опозданием и прибыл в Москву лишь на следующий день. Против Романова как «ретрограда» и «сталиниста» взбунтовалась прогрессивная советская интеллигенция. Работу в поддержку Горбачева повел директор Института востоковедения АН СССР Евгений Примаков. Как и Гришин, очень скоро Романов был снят со всех постов по «состоянию здоровья» и оставил политику.
Вклад Примакова в возвышение Горбачева многие эксперты называли решающим. И все же ключевую роль в его победе сыграл Громыко, который давно знал Горбачева и, согласно мнению ряда экспертов, хорошо к нему относился.
Председатель КГБ в 1988-1991 годах Владимир Крючков по прошествии лет подтверждал, что сразу после смерти Черненко члены Политбюро действительно предлагали занять вакантный пост Громыко.
Однако тот вступил в тайные переговоры с Примаковым и еще одним сторонником самого молодого претендента Александром Яковлевым через своего сына, директора Института Африки Анатолия Громыко. В обмен на поддержку кандидатуры Горбачева шеф дипломатического ведомства хотел стать «президентом СССР».
В итоге 54-летний Михаил Сергеевич был назначен организатором похорон Черненко. Как повелось еще со смерти Иосифа Сталина, кто хоронил предыдущего вождя – становился следующим.
На Горбачева делал ставку не только Громыко. Из всех вероятных сменщиков Черненко именно персона выходца со Ставрополья вызывала наибольшие симпатии на Западе. Там обращали внимание, что потенциальный кандидат на высшую власть в КПСС выгодно отличается от остальных товарищей свежестью, хорошим вкусом в одежде и прогрессивностью идей.
Так, за неделю до кончины Черненко, 3 марта 1985 года, газета The New York Times писала:
«Горбачев больше, чем любой другой советский лидер, олицетворяет новое поколение.
Пятидесяти четырех лет от роду, крестьянский сын и профессиональный партийный деятель вышел из тени кремлевской политики и стал вторым в партийной иерархии и главным претендентом на смену больному Константину Черненко, человеку на 20 лет старше».
После визита в Лондон Горбачева охарактеризовали как «улыбающегося, обаятельного, общительного нового советского лидера в сопровождении элегантной, образованной и культурной жены».
«Он носил деловые костюмы, делавшие его неотличимым от западных людей, которым он оказывал внимание. На ней в один из дней был темный костюм, назавтра — деловой костюм в тонкую полоску с атласной блузой, на третий день — белый шерстяной костюм с туфлями на высоком каблуке из лакированной кожи, а на приеме в советском посольстве — кремовое атласное платье из двух частей, босоножки из золотой парчи на цепочке с ремешками и жемчужные серьги, — восторженно отмечала NYT. — Он стал известен на Западе менее трех лет назад, и
здесь его знали, вообще говоря, в основном как юношу из Политбюро, «мальчика с фермы» на два десятилетия моложе большинства своих товарищей, компетентного и, по-видимому, умного политика».
11 марта 1985 года Громыко на Пленуме ЦК выдвинул кандидатуру Горбачева на пост генсека в КПСС. Министр иностранных дел так хорошо расписал сильные качества своего протеже, что у членов ЦК не оставалось иных вариантов, как только одобрить предложенную кандидатуру.
В тот же день избранный генеральный секретарь выступил на Пленуме со своей первой речью в новом качестве. Из его уст прозвучали ставшие позже культовыми слова – «ускорение» и «гласность». При этом Горбачев обещал четко придерживаться линии своего предшественника, человека «чуткой души и большого организаторского таланта», который «отдавал все силы и знания развитию экономики страны, росту благосостояния и культуры народа, обеспечению безопасности Родины, сохранению и упрочению мира на земле».
«Это – линия на ускорение социально-экономического развития страны, на совершенствование всех сторон жизни общества.
Мы и дальше обязаны расширять гласность в работе партийных, советских, государственных и общественных организаций», — резюмировал Горбачев.
Впоследствии отношения между Громыко и Горбачевым сильно испортились. Преемником ветерана дипломатии во главе МИД стал горбачевский сподвижник Эдуард Шеварднадзе. А в 1988 году Громыко лишился поста председателя Президиума Верховного Совета СССР, на котором его сменил Горбачев. Провожая Громыко на пенсию, он на заседании Политбюро сказал, что «тот заслуживает огромной благодарности от всех нас, всей партии и страны». В последние месяцы жизни отставник сильно критиковал политику Горбачева.
«Ельцин всегда был трусом» Бывший председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов о том, как можно было повернуть перестройку и спасти СССР
Тридцать лет назад, в марте 1985 года, к власти в СССР пришел Михаил Горбачев. Спустя месяц после назначения на пост генерального секретаря он, подражая Владимиру Ленину, озвучил знаменитые «апрельские тезисы», от которых принято вести начало перестройки. Заведующий кафедрой мировой экономики Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, бывший председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов рассказал «Ленте.ру», как сегодня видит перестройку, почему развалился СССР и как следом чуть не развалилась Россия.
Когда в стране объявили перестройку, вы преподавали в Московском институте народного хозяйства имени Плеханова. Расскажите, как вы ее встретили?
Хасбулатов: Как и большинство наших интеллектуалов, я встретил ее с восторгом. Много приходилось ездить за границу по линии молодежного «Спутника» и общества «Дружбы». А АПН (Агентство печати «Новости»), публиковало мои брошюры о горбачевской перестройке. Они были изданы на всех европейских языках и пользовались популярностью. Весь мир тогда объездил, везде встречали хорошо, Горбачев вселял за границей надежду на прекращение противоречий с Западом, установление гармоничных отношений. Люди радовались нашей перестройке, были большие ожидания, что будет лучше с экономикой, свободой, будет открытое общество, восторжествуют общечеловеческие ценности, о которых много и хорошо говорил Горбачев.
Конечно, наши люди порядком устали от напряженности между США и СССР. Помните: сбитый корейский «Боинг», когда погибли почти 300 человек. Тогда президент США Рональд Рейган объявляет СССР «империей зла», а в ответ начинается массированная антиамериканская кампания с нашей стороны. Кстати, в советском обществе тогда такого антиамериканизма, как сейчас, не было, был скорее интерес к тому, что «там происходит» и как люди живут в этом «капитализме». Враждебность на высоком пропагандистском уровне не переносилась в структуры общества, люди не чувствовали вражды ни к Западу, ни к США. Наше тогдашнее общество было в высокой степени интеллектуальным, «толстые» журналы и газеты выходили миллионными тиражами.
С 1987 я уже был консультантом в Совете министров СССР у Николая Рыжкова по социально-экономическому блоку, куда меня привлек академик Леонид Абалкин. Когда мы собирались, многие экономисты говорили руководству, что того уровня демократии, который дали в начале перестройки, вполне хватит, и пора заняться экономикой. Но вместо этого Горбачева, похоже, «понесло», как Остапа Бендера. Так, в частности, он достал из небытия и начал обсуждать «Союзный договор», давно инкорпорированный в Конституцию СССР. Это была огромная ошибка. Но не только это.
Но до этого была борьба за повышение дисциплины и антиалкогольная кампания.
По поводу повышения дисциплины в государственном и административном аппарате. Меры, предпринятые Андроповым, я считаю, были полезными, они дали серьезный эффект. Неплохо, если бы подобные действия осуществил бы и Путин.
Другой вопрос — антиалкогольные мероприятия. Их следствием стало нарушение финансово-экономического равновесия страны, деформация бюджета. Я тогда сомневался насчет итогов, сколько именно недобрал бюджет. Полагал, что где-то 30-40 миллиардов долларов в 1986-1987 годах. Но бывший премьер СССР, Николай Иванович Рыжков сообщил, что антиалкогольная кампания нанесла СССР ущерб в 100 миллиардов долларов! В современной оценке, это более 500 миллиардов. Здесь надо иметь в виду и другие обстоятельства. Тогда, в 1985-1986 годах цены на нефть и газ значительно упали: с 30-40 долларов они опустились до 15-20 долларов за баррель в течение двух лет. Это сократило существенно бюджетные поступления. Еще один источник затрат — неразумный ввод войск в Афганистан. Он требовал затрат около 30 миллиардов долларов в год. В результате наметилось серьезное уменьшение расходов на социальные цели, начал снижаться уровень жизни населения, усилились и расширились дефициты.
В экономике стали развиваться хаотические процессы под влиянием волюнтаристских решений.
Какие помимо указанных выше?
Например, совершенно абсурдные решения высшей власти относительно выбора руководителей всех организаций в стране. Такой клич бросил Горбачев — человек вроде бы опытный, работал в сельском хозяйстве и на производстве…
Что такое выборы начальников цеха, завода? Где вы такое видели? На капиталистических предприятиях такого никогда не было и не может быть, там жесткая дисциплина — иначе нельзя, это нормально. Но в СССР стали внедрять «демократию в производство», прямо по схемам князя Кропоткина, классика анархизма. Даже Прудон до этого не додумался. В результате по всей огромной стране развернулась «выборная лихорадка», в которой участвовали дворники, вахтеры, сторожа — они тоже выбирали художественного руководителя Большого театра или директора известного малолитражного завода в Риге.
Вы пишете в своих книгах, что у Горбачева не было никакой тактики и стратегии и он действовал по интуиции. Разве такое возможно?
Горбачев, как мне кажется, старался как мог. Но никакого серьезного, продуманного плана у него не было. И это не только его вина, но и всей огромной бюрократии. Это я лично понял, когда уже был избран заместителем председателя Верховного Совета Бориса Ельцина. Я с Горбачевым, по просьбе Ельцина, по два-три раза в день встречался. Ему (Ельцину) было некомфортно с ним говорить — такие у них были взаимоотношения. У меня же с Горбачевым сложились хорошие личные отношения. Он был мягкий, добродушный человек, в отличие от Ельцина. Я ему говорил: «Зачем эта затея с Союзным договором? Зачем вы достали из нафталина Союзный договор 1922 года? Нам ведь нужна, прежде всего, экономическая стабильность!» И еще другой важный вопрос, который я с ним неоднократно обсуждал, — это необходимость признания частной собственности, возрождение политики НЭПа.
И какая была реакция?
Как всегда, ироническая, а затем: «Я подумаю, посоветуюсь с товарищами». Думаю, Александр Яковлев, всесильный секретарь ЦК, ему подсказал эту порочную идею Союзного договора. По моему мнению, Яковлев вовсе не был агентом, но он точно был догматиком, сторонником западного пути развития.
Они торопились?
Смотря кто. Те, кто желал развала социализма и перехода на капитализм, торопились. Все время «подгоняли» Горбачева. А он постоянно подыгрывал им, пытался доказать, что является «большим демократом», чем все они, вместе взятые. В частности, группа из так называемых межрегиональных демократов из Союзного парламента. Они называли себя «демократами», как будто другие не «демократы». Это был вызов, крайнее неуважение к другим депутатам.
Николай Рыжков говорит, что он, Горбачев и Долгих при Андропове разрабатывали план реформ, план будущей перестройки, работали несколько лет. Куда же делась разработанная ими тактика и стратегия?
Не знаю, у меня и с Николаем Ивановичем всегда были хорошие отношения, я вообще считал, что устранение Горбачевым Рыжкова в начале 91-го года было большой ошибкой. Он был порядочным человеком и профессионалом высокого класса. Возможно, несколько мягкий. А что касается замыслов Андропова, я так понял: узкий круг ближних людей несколько раз собирался по инициативе Андропова — он был человек очень информированный, как тогда было принято писать — «кристальный коммунист», человек социалистических принципов. И, видимо, инстинктивно понимал (мне близкие к нему люди об этом говорили), что надо менять основательно саму модель социализма. Но ничего конкретного не успел сделать. И наследия в этой части он не оставил. Поэтому нет смысла говорить о том, что произошло бы при Андропове в части изменения модели социализма. Но одно ясно — он бы сохранил СССР.
В каком году вы начали понимать, что перестройка, вся эта затея — больше слова, чем дело.
В 88-м. Я хорошо знал некоторых влиятельных советников-академиков Горбачева. Дружил с Абалкиным, знал Петракова, больше общался с опытнейшим Арбатовым — это был кладезь мудрости, — и он также считал, что политические преобразования надо оставить немного в стороне. О том же говорили академики Богомолов и Федоренко. Все они публично на пленумах ЦК и заседаниях в Совете министров настаивали на том, чтобы в первую очередь, взяться за преобразования в экономике. Уровня демократии, который был создан к 88 году, вполне хватало. Это та мудрость, которую Дэн Сяопин применил, но не оценили в Кремле. Дэн не отстранил партийный аппарат от власти. Ведь в партийном аппарате всегда были самые сильные кадры, хорошо подготовленные администраторы. Дэн Сяопин их выдвинул на передний рубеж, чтобы они служили авангардом в создании новой модели экономики. А Горбачев взял другую тактику — отстранение партии от управления. А кем ее заменять? Ведь не было других кадров, кроме этих партийных администраторов. Вот этим и воспользовался Ельцин, а также Кравчук и Шушкевич. Повсюду появляются безродные и безответственные болтуны — «демократы», кстати, плохо образованные, циничные, ни в грош не ставящие народ и его интересы.
Пишут, что у Яковлева была тогда идея, которую он предлагал тому же Горбачеву в Волынском — отстранить КПСС от власти путем создания второй партии и прийти к двухпартийной системе, как в США.
Эта идея витала в воздухе давно, с начала перестройки, ее можно было осуществить, но как мне казалось, несколько позже — после того, как будет принята программа преобразований и достигнуты серьезные успехи в развитии. Я тоже был членом партии, мы относились к этому делу достаточно формально, и членство в КПСС нисколько не стесняло нашу деятельность. Хотя я по своим убеждениям был социалистом, но я тоже считал, что надо создавать социал-демократическую партию. Но, как и академики Арбатов, Богомолов, Федоренко и многие другие весьма опытные и умелые люди, я считал, что это должно происходить постепенно. Сперва надо использовать все ресурсы для безболезненного перехода к новой экономической модели. В ней предусматривались приватизация легкой промышленности, торговли, включая розничную и т.д.
В то же время вся тяжелая промышленность, включая ВПК, оставалась бы под контролем государства. Рядом с ней, то есть государственной, создается конкурентная капиталистическая экономика, развивается мелкое предпринимательство, включая сельское хозяйство, торговлю и т.д. Государство осуществляет помощь этому частному сектору. Госплан создает соответствующие условия, чтобы «заиграл» рынок — заработал мелкий сектор без особенно крупных затрат. Я помню, тогда собирал предпринимателей, они мне говорили: «Руслан Имранович, дайте нам условия, налагайте на нас хоть 80-90 процентов налогов, но дайте нам возможность самостоятельно распоряжаться хотя бы 10-20 процентами прибыли». Одновременно с этим предполагалось снять монополию внешней торговли. Чтобы западные компании могли поставлять нам товары, тем более когда у нас есть сложности, дефицит. За счет этого маневра у нас бы наполнился рынок. И таким образом осталось бы время, чтобы грамотным путем осуществлять стратегические реформы без ухудшения ситуации со снабжением.
Горбачев, видимо, понял, что ничего у него с экономикой не выйдет, решил заигрывать с республиками, и стал бесконечно обсуждать этот Союзный договор и будущий референдум. Он уже не слушал никого. Горбачев сам дал сепаратизму дорогу. Плюс карабахские события, которые начали накатываться с 1988-1989 года. Их следовало жестко пресечь. Я был свидетелем того, как канадское правительство решило проблему с восстанием в 1968 году, когда квебекские сепаратисты похитили даже представителя королевы, а министра труда застрелили. Премьер министр Канады Пьер Эллиот Трюдо ввел в Квебек войска и очень жестко принял все военно-полицейские меры и заявил, что «демократия существует для народа и во имя его интересов, а вооруженное восстание сепаратистов — это идея преступников, и они должны за это ответить».
Конечно, государство должно себя защищать. Первый опыт нерешительности Горбачевым был показан в Карабахе, когда, по моему мнению, трех преступных руководителей Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха надо было арестовать, привезти в Лефортово, где я сам потом оказался (смеется). Ведь после этого, между прочим, поставили вопрос о выходе из СССР «прибалты», когда они увидели, что никаких серьезных действий центральная власть не принимает и не способна принимать.
В вашей книге вы объясняете мягкость и нерешительность Горбачева тем, что у него были комплексы перед Западом.
Да-да, этот комплекс был у всех, не только у Горбачева. А после него — он стал повсеместным. Ельцин никогда не пошел бы на расстрел парламента в 1993 году, если бы Клинтон не дал разрешения. В основном проводником ельцинской политики был немецкий канцлер Коль — он уговорил Клинтона дать разрешение Ельцину на жестокое подавление Верховного Совета России. Ельцин стал откровенно марионеткой США. Он был от них зависим в прямом смысле слова. Вообще, я вижу, что вся российская элита — и политическая и деловая — обладает комплексом неполноценности перед Западом. И даже сегодня.
Возвращаясь к Горбачеву: на первом этапе им была допущена еще одна догматическая ошибка. В 1989 году прибалтийские республики ставили перед Съездом народных депутатов СССР вопрос об экономической самостоятельности. Кстати, и Абалкин, и Рыжков, и Петраков, и Арбатов — все они были за то, чтобы дать им эти полномочия, а Горбачев уперся. Надо было им дать самим проводить реформы, у них светлых голов тогда было немало. Может быть, сделали бы что-нибудь полезное. Нет, отвергли их инициативу. Результаты мы видим сегодня.
А программа «500 дней»? Что было в ее основе?
В основе этой программы лежали идеи академика Николая Шмелева, а затем академика Станислава Шаталина. Григорий Явлинский их использовал, но в достаточно примитивном изложении. Кстати, эту программу российский парламент одобрил уже после того, как против проекта Абалкина выступили союзные республики, да и сам Горбачев. Чтобы взять какой-то ориентир, мы ее одобрили, понимая всю слабость и непроработанность, а Явлинского сделали вице-премьером для претворения в жизнь этой программы. Но он, естественно, все это провалил, ничего не сделал. Организатор из него получился никудышный.
Когда Горбачев начал терять контроль над ситуацией?
В 1989 году, когда в союзном парламенте была образована Межрегиональная депутатская группа (МДГ) во главе с Афанасьевым. Вот тогда он начал терять контроль над ситуацией в стране. До этого Горбачев исходил из положения, что он истинный демократ и все, что он делает, соответствует нормам западной демократии.
А тут, вдруг, объявились еще «большие демократы», чем он сам! Вот он и растерялся: бороться с ними, в глазах Запада, означало, что Горбачев — не демократ. Не бороться — это вело к нарастанию на него атак со стороны ЦК КПСС. В результате Горбачев оказался в «ловушке». Следует отметить, в МДГ входил и академик Сахаров, но о нем разговор отдельный, он был всего лишь символом этой группы. Сахаров был за социализм, за единство СССР, он разработал проект Конституции Союза Советских Социалистических Республик Азии и Европы. Он был гуманист и убежденный демократ, теоретик конвергенции. Он искренне полагал, что социализм — это более высокая ступень по сравнению с капитализмом. А МГД прикрывались его именем. Горбачев не смог управлять ни этой группой, ни Всесоюзным Съездом и Парламентом. Я, например, в Верховном совете России всех этих лживых демократов прижал, заставил работать и следовать общей линии российского парламента в интересах нашего народа. Поэтому они и возненавидели меня.
Почему он не смог с ними работать?
Человек 200 радикалов было, но они навязали волю всему Съезду депутатов СССР. Ни одного конструктивного предложения с их стороны не было, только критика Горбачева и КПСС. Помню, замечательно против них выступил поэт Олжас Сулейменов: «Я разделяю ваши взгляды, я демократ, но что же вы все время критикуете и критикуете Горбачева и ничего не предлагаете?»
Я считаю, что деятельность именно этой «группы демократов» привела к мятежу в августе 1991 года — их интересы сомкнулись в неприятии Горбачёва с интересом сил, представленных Крючковым и другими ортодоксами из ЦК. Они не сумели организованно выступить против ГКЧП, основное и единственное противодействие ГКЧП оказал Российский Верховный Совет. А эти хваленые «демократы» даже не созвали Съезд народных депутатов СССР, они оказались способны только демагогией заниматься, хотя там, среди них, были талантливые люди. Но и они оказались заложниками демагогов.
И еще предстоит понять, чего лишилась цивилизация с потерей СССР!
До ГКЧП вам было известно, что что-то такое готовится?
Много было слухов, и в прессе писали об этом, а «советник» Горбачева, некий Мигранян, даже обосновывал необходимость «просвещенной диктатуры». Накаркал. Я на эту тему давал интервью телевизионщикам, где отрицал возможность такого сценария, полагал, что обстановка в СССР не дает предпосылок для заговоров и переворотов. Исходил из того, что демократический процесс в стране далеко зашел и общество не потерпит путчистов. Введение ГКЧП было для меня большой неожиданностью. За несколько дней до этого я был в Сочи, помогал местным властям справиться с последствиями стихийного события — шторма. И даже звонил министру обороны Язову, просил тяжелую технику для восстановления какого-то трубопровода у кавказского хребта. Он сказал: «Конечно, немедленно поможем», и помощь оказал. Вернувшись в Москву, за день до ГКЧП, я встретил, уже ночью, Ельцина — он прилетел в Москву из Казахстана, где он вел какие-то переговоры с Назарбаевым. Я его, как обычно, встретил в аэропорту, проводил его домой, мы жили по соседству. 20 августа должно было быть подписание нового Союзного Договора, и мы с Ельциным обговорили некоторые вопросы. В частности, что в Договоре Горбачева некоторые статьи мы, российская делегация, подписывать не будем, так как юристы Горбачева в этом Договоре приравняли республики Российской Федерации к союзным республикам. С этим я категорически не был согласен. И разъяснил это Ельцину. Кстати, когда этот вопрос стали обсуждать в Новоогарево ранее, я перестал даже посещать эти заседания, в знак протеста.
Это же был бы развал России…
Да, следом за союзными республиками были бы объявлены Татарская, Башкирская, Осетинская, Чеченская, Дагестанская и т.д. Все они становились бы равными с Казахстаном, Белоруссией, Украиной. Обговорили это с Ельциным и разошлись. В 7 утра я встал, как всегда, бодрый. Звонит жена из московской квартиры и сообщает, что в стране переворот, просит включить ТВ. Включил телевизор, а там и правда «Лебединое озеро», потом показали Янаева и других. Позже я узнал, что фактическим организатором был Крючков, глава КГБ. Я немедленно побежал к Ельциным. Там, у порога, стоит хмурый Коржаков. Увидел Наину Иосифовну, вбежал на второй этаж. Ельцин сидел на кровати, неопрятный и подавленный. Увидел меня, говорит: «Обыграл нас Крючков. Все, через час нас с вами возьмут».
Я ему отвечаю: «Как так возьмут? Соберитесь, приведите себя в порядок, мы что, с вами в бирюльки играем? Давайте, звоните в Алма-Ату Назарбаеву, в Киев Кравчуку, заручимся поддержкой. Спрашиваю также его: «Кого из военных вы знаете? Через 15 минут будьте в порядке, я созову всех наших руководителей. Надо драться, а не сдаваться!»
Связь не отключили?
Ни свет, ни связь не отключили. Я полагаю, что они хорошо в КГБ знали психологию Ельцина и полагали, что он сдастся. И он уже фактически сдался, когда я его увидел. Так что они его «просчитали». У них был план вывезти нас на одну из своих подмосковных дач, чтобы он (Ельцин) там сложил с себя все полномочия и вернулся в Свердловск. Это был предельно мирный сценарий. Крючков мне потом несколько раз говорил: «Я твой фактор не учел, мы из-за тебя проиграли, а все лавры достались Ельцину».
Вы автор воззвания народу, после которого начали собираться защитники Белого дома?
Да, его я писал. У Ельцина собрались Силаев, Руцкой, Шахрай, Полторанин, Бурбулис. Я дал ручку Полторанину, он у нас главный был журналист, а у него руки дрожат. Я рассердился, со злостью забрал у него ручку и сам стал писать. С этого началось противостояние путчистам. Москвичи нас поддержали.
Вы упомянули, что Ельцин пытался сбежать в американское посольство. Это правда?
Ну это известный факт, и об этом было написано уже в 1992 году. Конечно, Ельцин боялся ареста (ну кто не боится?). Помню: ночь, моросит дождь, в Дом советов пришли мокрые Гавриил Попов, Юрий Лужков с молодой женой — они тоже боялись, что их арестуют. Я их отправил согреваться, и тут вбегает в кабинет Коржаков и дурным голосом кричит: «Руслан Имранович, срочно к президенту!» Спускаемся на лифте, внизу, в гараже, стоит Ельцин, его помощники, охрана и большая машина «Зил 114». Ельцин сразу ко мне: «Через полчаса будет штурм, нам надо спасти себя, едем в посольство США, через два дня после большого шума в мире мы вернемся».
Я даже не стал размышлять, говорю: «Вы правы, правильное решение, вы президент, вы у нас один, вас надо спасать, а у меня здесь 500 депутатов». С этими словами развернулся и пошел к лифту. Иду к себе и думаю: «Что же теперь будет… Президент сбежал…» И когда я шел по коридору, под руку мне подвернулись военные. Подбежал генерал Кобец и говорит: «Вот тут генерал Лебедь, он хочет нам что-то подсказать, помочь…» Я был в ярости, не знал, на ком ее сорвать, а здесь — подходящий случай. Говорю: «Если вы хотите помочь, то зачем вы подогнали сюда танки?» Лебедь мне говорит: «Если будет надо, за пять минут ваш Белый дом возьму». На что я ему отвечаю: «Через пять минут никак не возьмешь! Генерал Кобец, арестуйте этого путчиста и бросьте в подвал! Через два дня разобьем мятежников, а он пойдет под трибунал».
Кобец открыл рот, а Лебедь замолчал и встал по стойке смирно. Вот тут я, наконец, успокоился и прошел в свой кабинет. Зло выплеснул, велел никого не пускать, не знал, что делать, была какая-то опустошенность, даже мысли какие-то ленивые. Думал, что, как только Ельцин сбежит, американцы тут же всем сообщат о нашем поражении. Сидел, размышлял, прошло минут 20-30, как мне кажется. И тут раздается телефонный звонок от Ельцина: «Руслан Имранович, вы так решительно отказались эвакуироваться, что я тоже решил воевать вместе с вами. Будем вместе до конца». Он ушел в подвал, а я остался командовать, разумеется.
А почему именно в посольство США?
Как я потом узнал от первого замминистра обороны СССР Владислава Ачалова, это была игра Крючкова. Через свою агентуру в посольстве США он запустил информацию, что назначено время штурма, при котором должны убить Ельцина. Это была дезинформация, но ее «проглотили» американцы и рекомендовали Ельцину «эвакуироваться» в посольство США. Крючков все время сидел на телефоне, рассказывал Ачалов, ждал бегства Ельцина, а потом, когда ему сообщили, что Хасбулатов отказался бежать, а Ельцин следом за ним передумал, Крючков швырнул трубку, схватился за голову и воскликнул: «Хасбулатов выиграл у меня».
Горбачева в Форосе блокировали или нет, существуют на этот счет разные мнения, есть и такое, что он ждал, как будут развиваться события.
Это был полуарест, в мягкой форме. Указа или разрешения на переворот Горбачев им не дал. Делегацию, которая к нему прибыла с приказом о введении ГКЧП, он обматерил, подписывать отказался. В запале сказал, мол, делайте, что хотите, но подписывать не буду. Они этой фразой и воспользовались. Сговора у него с ними не было. Конечно, ему надо было сесть в их самолет и вернуться в Москву, в Кремль. И потребовать объяснений: что вы тут устраиваете? Он же их всех хорошо знал. Так что говорить однозначно, что Горбачев все знал, все одобрил, — неверно. Другое дело — он не попытался жестко пресечь любые «инициативы» в этом направлении.
Почему ГКЧП посыпался?
Это не трусость. Генерал Ачалов и маршал Язов знали цену жизни, оба были в Афганистане, Закавказье. Язов еще был ветераном Великой Отечественной войны. И Язов, и Ачалов не особенно полагались на генерала Грачева, поэтому Ачалов сам обходил позиции у Дома Советов. Грачев и Лебедь, кстати, готовы были расстрелять демонстрантов, если бы дали приказ, это потом они рядились в спасителей. Ачалов же после обхода сообщил Язову, что собралось много народу и может быть кровопролитие: «Стоит ли штурмовать Дом Советов?». Язов тут же сказал: «Нет, не стоит. Из-за этой шайки мы с тобой честью советских офицеров рисковать не будем». Должен сказать, высочайшую порядочность, честь, служение народу в эти дни проявил Генерал Владислав Ачалов. Это был очень авторитетный генерал ВДВ, с ним считались в армии, ему доверяли.
Неужели КГБ не мог вас арестовать?
Я думаю, могли. Но они не верили, что я буду так решительно действовать. Они знали хорошо Ельцина и тех, кто его окружает, его похождения, падения в реку, свердловские эпизоды, когда он потом извинялся, каялся, плакался. Они не рассчитывали, что так много выйдет людей для защиты Дома Советов. И просчитались со мной. Как и в 1993 году. Для меня понятие чести очень важно, я же не мог уйти с линии борьбы, чтобы смеялись надо мною позже. Как с таким жить дальше?
И депутаты, как «левые» так и «правые», все они отбросили свои противоречия и проявили героизм, надо отдать им должное. А КГБ побаивалось военных: как мне рассказывал Ачалов, когда Крючков начал повышать голос, Язов отвел Ачалова в сторону и приказал ему быть готовым, чтобы арестовать Крючкова и его генералов. Крючковцы все подслушивали и поняли, что если будут действовать против народа, то армия их не поддержит и сомнет. Пресса пишет, что в ГКЧП были малодушные, трусливые деятели, а Ельцин показал себя «решительным». Но это не так. В ГКЧП были достойные люди, они совершили ошибку, но они не стали проливать кровь. Это надо признать. А трусом всегда был Ельцин — и в августе 1991 и позже, а в 1993-м показал себя бандитом. Путчисты в августе 1991 года рисковали карьерой и жизнями, но не допустили кровопролития. Настоящий переворот произошел в Беловежье. Только в истории удачные перевороты переворотами не называют. Я иногда размышляю над прошлым и считаю своей большой ошибкой, что не пошел тогда (после Беловежья) к Горбачеву и не предложил подписать указ, назначающий меня премьером СССР, возможно, тогда удалось бы сохранить Союз. Но что поделаешь! История нас опережает!
А что же вы? Почему не пошли на этот шаг?
Не знаю. Наверное, воспитание у меня такое. Не предложил я эту спасительную идею. Эта идея витала в наших парламентских кругах.
После ГКЧП произошла страшная вещь. Союз предельно ослабел, он балансировал на границе существования. Горбачев фактически стал заложником Ельцина. Он приказал распустить Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР; арестовали Лукьянова. А в наших российско-советских условиях, если главы нет, то считай, власти нет, ни союзного правительства, ни чего-то другого. В Российской федерации тогда тоже не было правительства! Ельцин еще перед путчем разогнал правительство Силаева. Огромная страна никем не управлялась!
Тогда я явочным порядком созвал Президиум Верховного Совета и мы работали круглые сутки, фактически управляли страной и даже делами СССР, областями и республиками. Все тогда знали, что «Хасбулатов на месте», он решает вопросы. Это не позволило России распасться, хотя данные процессы распада, однако, стали бурно развиваться. В этот период я неоднократно ставил перед Ельциным вопрос: давайте скорее создадим правительство! Кстати, у него самого были неплохие идеи пригласить в правительство известного офтальмолога, академика Святослава Федорова, затем — академика Юрия Рыжова, потом — Юрия Скокова. Но все это оказалось жалкой игрой. Он предложил в правительство никому неизвестных людей, какого-то Гайдара, Бурбулиса и еще кого-то, имена которых не хочу говорить в силу их ничтожности.
Они вышли из неформальных клубов, были известны в кругах интеллигенции…
Да-да, кто-то их знал, но не общество. Это были типажи что-то типа тех, что недавно выходили на Болотную площадь. Но самое смешное в том, что они не знали экономику ни капитализма, ни социализма. Это, видимо, и не было важным — одновременно с ними пришли американские специалисты. Как потом я выяснил, с ними работали и представители иностранных разведок. Как после всего этого, не анализируя события, можно воспринимать современные украинские события? Они лишь повторяют то, что происходило в Москве в 1991-1993 годах!
Почему Ельцин вдруг так яростно начал торпедировать Горбачева?
После ГКЧП, когда Горбачев вернулся в Москву, Ельцин сделал его своим заложником. Об этом, по-моему, только я писал в своих книгах. Он не дал Горбачеву сформировать союзное правительство. Были и другие важные события. Тогда же произошли события в Чечено-Ингушетии, где отставной генерал Дудаев на волне демократизации разогнал местные власти в этой республике. И вот удивительное дело, я в тот момент был в Японии, «отвозил» письмо Ельцина по поводу Курил премьер-министру этой страны. Без моего ведома вице-президент Руцкой подготовил проект по введению ЧП в Чечено-Ингушетии. ЧП провалился, потому что в аэропорт Грозного прибыли два батальона солдат, но без оружия, которое им должны были подвезти из Моздока.
В общем, произошел провал и все организаторы опять просят от меня помощи. Я звоню Горбачеву (он же все еще президент СССР, и войска подчиняются ему), говорю: «Ельцин ввел ЧП без моего ведома, но надо помочь, дайте приказ — введите войска». Он отвечает: «Нет, нет!» Наотрез отказался. Ведь можно было без особого труда усмирить Дудаева. Тогда, может быть, и двух полков хватило бы. Дудаев — профессиональный военный, он знал, что против армии он ничего не сможет делать, его возьмут и арестуют. Я звонил министрам обороны, в МВД, но все они ссылались на Горбачева и тоже не захотели рисковать своим положением.
В истории этот момент остался незамеченным, но сыграл особую роль в отношениях Ельцина и Горбачева. После отказа помочь армией Ельцин так взъярился на Горбачева! Я был у него в кабинете, он ходил туда-сюда весь красный и рычал: «Я его в порошок сотру! Я уничтожу его!» И после этого он дал указание своим юристам убрать из документов по СНГ упоминания о всяких руководящих органах. Это было ключевое событие, после которого Ельцин начал уничтожать Горбачева, хотя до этого он договаривался с союзными республиками, что оставляет за Горбачевым пост главы СНГ.
Что было в Беловежье? Одни пишут, что пьянка, другие говорят — всю ночь работали.
Как все или почти все участники говорили, там все было. Но не хотел бы распространяться на данную тему. В целом же это был один из самых позорных форумов, не красящих ни одного из его участников. Попросту говоря — сборище заговорщиков.
И почему, в конце концов, в Беловежье, у границы с Польшей?
Я думаю, так, на всякий случай, чтобы в случае чего сбежать: они же не дураки! Риск-то был! Горбачеву, как мне рассказывал позже президент СССР, Ельцин эту встречу объяснил перед отъездом так: «Скоро весна, посевная кампания, нам надо договориться о взаимодействии по топливу, по семенному фонду». На самом деле это был заговор. Они, эти участники, — Ельцин, Кравчук и Шушкевич, — конечно, побаивались меня, поэтому Ельцин меня и отправил в Сеул. Кто-то из окружения Ельцина в мемуарах писал потом, что на этой встрече было сказано: «Или подписывайте, или расходимся, ночью возвращается Хасбулатов из Сеула, он не Горбачев. Вы это знаете, он придет с батальоном десантников во главе с генералом Ачаловым, и нас арестуют».
А почему Верховный Совет это ратифицировал?
Меня часто этим упрекали. Я созванивался со всеми главами государств, с Верховными Советами, все они говорили: «Отрезанное не склеишь, и так все на волоске держалось». Даже коммунисты выступили за ратификацию. Говорили: «Ну, наконец-то, снимем Горбачева». Когда я вынес на обсуждение Верховного Совета этот документ, я не ожидал, что будет такая поддержка этому антиисторическому решению. Этого даже Ельцин не ожидал, он не пришел на Верховный Совет, побоялся. Против было только семь человек. Это была группа Бабурина.
Если подводить итоги, то в деле по развалу СССР первое место надо отдать Горбачеву, а второе место — Ельцину, он добил СССР. Но если бы не Ельцин, то Горбачеву удалось бы сохранить Союз в составе 9-10 республик. Я в этом уверен.
Алексей Сочнев
первый и единственный вице-президент России Александр Руцкой — о распаде СССР — РТ на русском
Генерал-майор авиации Александр Руцкой в июне 1991-го на первых всенародных выборах был избран вице-президентом РСФСР, входившей тогда в состав Советского Союза. В рамках проекта RT «Незабытые истории» он вспомнил, как пришёл во власть после службы в вооружённых силах, каким образом оказался в центре политической жизни страны и чем закончилось первое и последнее в России вице-президентство.
Александр Руцкой — первый и единственный в истории России вице-президент. Он занимал эту должность с июля 1991-го вплоть до её упразднения в декабре 1993 года.
До прихода в политику Руцкой был военным лётчиком. Он воевал в Афганистане, где дважды был сбит во время боевых вылетов. В первый раз — вызывая огонь противовоздушной обороны крупной базы на себя в целях вскрытия огневых точек ПВО. При катапультировании он сломал позвоночник, после восстановления смог вернуться в строй и вновь был направлен в Афганистан на должность заместителя командующего авиацией 40-й армии.
Второй раз Руцкой был сбит самолётами ВВС Пакистана, выполняя задание по уничтожению баз и складов. После приземления полторы недели уходил от преследования, отстреливался, в последнем бою был тяжело ранен и в бессознательном состоянии оказался в плену. По словам Руцкого, в заключении он подвергался всевозможным издевательствам и пыткам, вернулся измождённым — весил лишь 48 кг.
Вскоре после освобождения за проявленное мужество и героизм при выполнении боевых задач, выполнив 562 боевых вылета, он был удостоен звания Героя Советского Союза.
Затем Руцкой занялся общественной деятельностью и в 1990 году был избран народным депутатом РСФСР (Российской Советской Федеративной Социалистической Республики).
Вице-президент РСФСР— 12 июня 1991 года вы в паре с Ельциным были избраны вице-президентом РСФСР на первых всенародных выборах, прошедших в СССР. Как образовался этот тандем и почему был выбран именно такой формат?
— Будучи председателем комитета Верховного совета и членом Президиума Верховного совета РСФСР, я занимал прагматичную и активную позицию. Видимо, поэтому на меня обратил внимание Ельцин — председатель Верховного совета РСФСР — и предложил баллотироваться вместе с ним вице-президентом. Я знал, что на этот пост претендовал Бурбулис, преподаватель научного коммунизма, который быстренько перекрасился в другой цвет.
Неожиданно для всех Ельцин пригласил меня на беседу. В первый раз я отказался от предложения.
— С чем был связан ваш отказ?
— Зная о подковёрной борьбе за этот пост, я аргументировал свой отказ, сказав ему: «Борис Николаевич, если меня куда-то приглашают, на ту или иную должность, я должен знать, чем я буду заниматься. И учитывая, что я самокритичный человек, я должен понять, способен ли я, занимая эту должность, приносить пользу». Он ответил: «Хорошо, идите, подумайте».
Затем пригласил во второй раз: «Вы подумали?» Я остался стоять на своём: «Борис Николаевич, я повторяю: если вы мне чётко и ясно скажете, чем я буду заниматься, я подумаю и приму решение». И вот Ельцин пригласил меня в третий раз: «Вы будете заниматься военно-промышленным комплексом, реформой армии, социальной защитой военнослужащих и их семей». Это всё моё — то, в чём я хорошо разбираюсь. И я дал согласие.
— Как проходила ваша предвыборная кампания?
— Мы с Ельциным разделились и поехали по регионам. В 42 регионах, которые мне достались, итоги голосования не были ниже 55—60%. В некоторых доходило до 65%. Если посмотреть на результаты голосования там, где агитировал Борис Николаевич сам лично, они были гораздо ниже и даже менее 50%. В сумме сложили — и получилась победа.
— Почему у вас с Ельциным начались разногласия?
— Нас избрали в июне 1991 года. Тогда правительство возглавлял профессионал — Иван Силаев, бывший министр в Совмине СССР. А потом, после ГКЧП, Ельцин Силаева убрал, обосновывая тем, что тот не проявил смелости. И тут началась чехарда: Бочаров, Гайдар, Бурбулис. Кадровая политика по формированию правительства РСФСР была по меньшей мере возмутительной.
На должности министров назначались молодые люди, вообще не имеющие ни жизненного, ни профессионального опыта работы, мало того, не имеющие отраслевого образования. На ходу отрабатывалась и готовилась приватизация, с формой которой я был категорически не согласен.
— Почему?
— Потому что было понятно, чем закончится эта приватизация: разграблением страны и растаскиванием национального достояния.
Я предлагал Ельцину сделать приватизацию в три этапа. Сначала приватизация сферы обслуживания. И посмотреть, проанализировать, как будет работать сфера обслуживания. По формуле: человек выигрывает конкурс, получает в траст предприятие сферы обслуживания и в ипотеку выплачивает его реальную стоимость. После чего предприятие становится его собственностью.
А деньги, получаемые от выплат по ипотеке, идут в фонд на социальные нужды: строительство школ, больниц, поликлиник, дорог, коммуникаций. И так поэтапно: лёгкая промышленность, строительство и другие сферы экономики, кроме базовых отраслей, которые остаются в собственности государства.
Моё предложение было проигнорировано. Приняли предложение Чубайса, и Ельцин его поддержал: под каток приватизации запустить всё, диктовали советники, как потом выяснилось — штатные сотрудники ЦРУ США. На этой почве именно между мной и Ельциным возник антагонизм.
— Это было единственное противоречие?
— Как я уже говорил, когда Ельцин мне предложил баллотироваться с ним, то говорил, что я буду заниматься военно-промышленным комплексом, реформой армии и социальной сферой военнослужащих и членов их семей. А назначил меня руководить сельским хозяйством. Мне стало понятно, зачем он это сделал: показать мою неспособность выполнять поручения главы государства, а также инициировать мою отставку.
- Президент Российской Федерации Борис Ельцин и вице-президент РФ Александр Руцкой
- РИА Новости
- © Дмитрий Донской
Я не обладаю чувством снобизма и, если чего-то не знаю, всегда спрашиваю и руководствуюсь мнением специалистов. Поэтому я создал Федеральный центр земельной и агропромышленной реформы, куда пригласил профессионалов, начиная от тракториста, доярки и заканчивая академиками. На первом совещании предложил им написать, что они считают необходимым реформировать и как должно быть выстроено сельское хозяйство в условиях рыночной экономики. Впоследствии Ельцин понял, что обосновать мою некомпетентность на этом поручении не удастся.
— Вы ведь также занимались и антикоррупционной деятельностью?
— Не удалось убрать на сельском хозяйстве, придумали другой вариант моего сдвига. По предложению Бурбулиса создаётся Межведомственная комиссия по борьбе с преступностью и коррупцией. И назначают меня её председателем. Предположили, что я зароюсь в поисках преступников, выслеживании коррупционной деятельности министров, руководителей субъектов и различных чиновников. Опять не получилось задвинуть вице-президента, потому что комиссия избрала другое направление своей деятельности: анализ документов, выпускаемых правительством РСФСР, а также указы и распоряжения президента, касающиеся материальных и финансовых ресурсов и госзакупок.
Волосы дыбом от того, что происходило в стране. Наглый, циничный грабёж под видом приватизации, госзаказов, использования кредитных средств, распродажи боевой техники, материальных ресурсов, имущества и недвижимости войск, выводимых из Германии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Латвии, Литвы, Эстонии.
По результатам работы комиссии я делал президенту еженедельный доклад, но Ельцин не реагировал и запрещал возбуждать уголовные дела. И тогда я понял, что дана установка грабить страну кто сколько может. Я не мог с этим согласиться. В 18 лет принимал присягу на верность служения Родине и советскому народу, и я верен этой присяге вплоть до сегодняшнего дня.
Если вы возьмёте предвыборную программу Ельцина 1991 года, вы около каждого пункта поставите восклицательный знак. А теперь давайте посмотрим, что из обещанного реализовано. Ничего.
— А как в Конституции были определены обязанности вице-президента?
— В Конституцию РСФСР 1978 года было внесено дополнение и изменение по президенту и вице-президенту. Мои права и обязанности определены одной строчкой — «выполняет поручения президента». И никаких полномочий. Многие мне сегодня говорят: «Вот вы были вице-президентом — и не смогли остановить этот произвол». У меня встречный вопрос: «Как и каким образом, не имея конституционных полномочий?» Я делал всё, что мог, противодействуя этому безрассудству. Назовите мне другого, кто сопротивлялся и в конечном итоге восстал против этого произвола.
«Где вы были в августе 91-го?»— В августе 1991 года случился путч. Вы привезли Горбачёва в Москву из Фороса. Что же это было тогда, 19—21-го августа 1991-го: изоляция президента СССР или самоизоляция?
— Мы были заблокированы в здании Верховного совета. Там находился и кабинет Ельцина. И пришла информация, что вот-вот будет штурм. Как только проходила эта информация, Ельцин вниз, на лифте в гараж, быстро в машину — и каждый раз собирался уехать в американское посольство. Я неоднократно уговаривал его и объяснял, что этого делать нельзя, потому что это не что иное, как позор. В очередной раз при попытке уехать туда у нас был такой диалог:
— Борис Николаевич, давайте я слетаю в Форос.
— На чём вы туда полетите?
— Найду, на чём полететь. В крайнем случае захватим самолёт во Внукове и улетим.
— Как это у вас получится?
— Справлюсь, Борис Николаевич.
— Вам не дадут этого сделать, вас просто всех перестреляют. Вы понимаете, что себя и сопровождающих вас военнослужащих подвергаете смертельной опасности?
Мы попрощались и уехали во Внуково. Захватили самолёт вице-президента СССР Янаева и улетели за Горбачёвым.
- Вице-президент РФ Александр Руцкой отвечает на вопросы журналистов в Белом доме
- РИА Новости
- © Александр Лыскин
— Янаев не возражал?
— У него никто не спрашивал разрешения. У меня было 20 человек спецназа, и со мной был Андрей Фёдорович Дунаев — исключительно порядочный и смелый генерал-лейтенант МВД. Полётом никто не управлял, «коридор» и «эшелон» нам не дали, по сути дела, летели без связи. Сели на аэродром Бельбек. Да, командиру бригады морской пехоты дали команду поставить танки на полосу, чтобы мы не смогли произвести посадку. Хорошо, что он не выполнил её, потому что топливо в самолёте было уже на исходе.
— Что вы увидели в Форосе?
— Подъезжаем к даче Горбачёва, у входа на территорию стоят глава КГБ Владимир Крючков, председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, министр обороны маршал Дмитрий Язов. Я их поприветствовал и спрашиваю: «А что вы не заходите?» — «Нас туда не пускают». — «Как не пускают? Горбачёв же арестован». — «Кто вам сказал, что он арестован? Попробуйте вы, может, вас пропустят».
Меня пропустили. Горбачёв идёт навстречу взлохмаченный, поникший и оправдывающийся: «Меня арестовали, меня заблокировали, связи нет». Я при нём подхожу к телефону, снимаю трубку, пошёл сигнал коммутатора. Говорю: «Девушка, соедините меня с Ельциным». Соединяют. «Борис Николаевич, я на месте. Вот Михаил Сергеевич. Вы будете с ним говорить?» Резкий ответ: «Нет».
Ельцин даёт распоряжение: «Забирайте Горбачёва и летите в Москву». Я говорю: «Михаил Сергеевич, кто это вас заблокировал? Вот связь. У вас 30 минут, чтобы собраться». Он: «Нет, Александр Владимирович, я полечу на своём самолёте». Отвечаю: «Я за вас несу ответственность перед страной и президентом РСФСР. Вы полетите на моём самолёте».
- Президент СССР Михаил Горбачёв после возвращения из Фороса в сопровождении вице-президента РСФСР Александр Руцкого. 22 августа 1991 года
- © Скриншот с видео: Youtube
— В прошлом году я беседовала с Вячеславом Генераловым — офицером, который руководил охраной Горбачёва в Форосе. Он рассказал, что Горбачёв мог покинуть резиденцию в любой момент.
Также по теме
«19 августа я был в Форосе»: Вячеслав Генералов о путче, Горбачёве и распаде СССРВячеслав Генералов с 1985 по 1991 год руководил охраной президента СССР Михаила Горбачёва и обеспечивал безопасность его семьи. 19…
— Он честно говорит. Горбачёв самоустранился. Он должен был 20 августа подписывать новый Союзный договор. Но понимая, что он слепил не то и загнал сам себя в тупик, он просто сбежал, а гэкачепистов подставил. Ведь решение о создании ГКЧП им было принято ещё в марте! А это всё происходило в августе.
Горбачёв проявил безволие. Ведь он глава государства, президент СССР! Какая проблема пригласить руководителей всех 15 республик? И чтобы они знали, что за дверями стоят представители прокуратуры, КГБ.
Вот итоги всенародного референдума, вот Союзный договор — подписывайте. Должно было быть волевое решение. Те, кто не подписал, — на ознакомление в «Лефортово». Кто дал на это право? Тебе это право дал народ.
— В марте 91-го абсолютным большинством на референдуме люди высказались за сохранение СССР. Почему в августе того же года эти же люди не поддержали ГКЧП?
— Я не хочу осуждать членов ГКЧП — они стремились сохранить Советский Союз, не преследуя каких-то личных целей. Я считаю, что изначально была заложена ошибка в определении лидера ГКЧП. О покойных плохо не говорят, но вынужден ради объективности высказать своё мнение в отношении Янаева — это был безвольный человек. Именно в этом была главная ошибка. И вторая ошибка — ввод войск в Москву.
— Как журналист, я считаю, что их главная ошибка была в том, что они выбрали форму, от которой народ устал за советские годы: ограничение вещания, балет, стол президиума… Если бы они организовали спецвыпуск программы «Взгляд» и устроили бы ток-шоу в прямом эфире, где объяснили бы свою позицию, — мне кажется, это была бы совсем другая история.
— Вполне возможно, но только не ток-шоу, а открытая дискуссия о сохранении Советского Союза и возможных мерах и действиях по недопущению развала СССР. Но вернёмся к факту: руководящей и направляющей была КПСС. А теперь смотрим действия Политбюро ЦК КПСС, республиканских ЦК КПСС, обкомов, крайкомов, райкомов, горкомов КПСС.
Все сбежали из зданий, как крысы с тонущего корабля. По ним не было сделано выстрела даже из рогатки. Страна впала в оцепенение, так как органы власти разбежались и люди не понимали, что происходит.
Кроме всего этого, беда нашего народа — тотальная политическая, юридическая и экономическая безграмотность. Будучи губернатором, я попытался ввести в школе два предмета: основы права и основы экономики. Мне покрутили пальцем у виска и сказали: «Как потом таким народом управлять?»
Я считаю, что народом не надо управлять, с ним надо договариваться. Люди должны понимать политические, экономические, юридические процессы. Тогда это будет нормальное правовое демократическое общество.
- Александр Руцкой и Михаил Горбачёв перед началом гражданской панихиды 24 августа 1991 года
- РИА Новости
- © Алексей Бойцов
— Как складывалась ситуация с развалом страны в декабре 1991 года?
— На основании статуса вице-президента я провожал Ельцина в Белоруссию. В разговоре перед отлётом я задал ему вопрос: «Борис Николаевич, если журналисты будут спрашивать, мне нужно знать: с какой целью вы улетели в Белоруссию?» Он говорит: «Подписывать соглашение об экономическом сотрудничестве. Вот видите — со мной Гайдар, Бурбулис, Козырев, Шахрай».
А утром я узнаю, что подписано Беловежское соглашение и ликвидирован Советский Союз. Как вы думаете, какая у меня будет реакция, если я присягал на верность стране и советскому народу?
— Что вы предприняли?
— Сразу позвонил Горбачёву и сказал, что это срочно необходимо остановить: «Михаил Сергеевич, зачем я летал за вами в Форос, рискуя жизнью людей, которые были со мной? Зачем я вас вывозил оттуда? Мы с вами летели, и я вам говорил: «Возьмите, в конце концов, себя в руки. Вы доиграетесь, что развалите страну».
Меня, кстати, тогда поддерживала Раиса Максимовна. Мы летели на моём самолёте и вели с ним задушевный разговор. Что надо собирать глав государств, входящих в состав СССР, и в приказном порядке подписывать новый Союзный договор. Именно в приказном. Потому что прошёл референдум, народ высказал свою позицию по поводу сохранения Советского Союза — и по-другому никак быть не может. Просто надо было проявить волевое решение.
— В декабре 91-го Горбачёв мог изменить ситуацию силовыми методами?
— А зачем силовыми методами? Достаточно было арестовать эту инициативную группу, которой никто не давал полномочий на действия, направленные против страны, и в соответствии с законом привлечь их к уголовной ответственности по ст. 58 УК СССР «Измена Родине». По ней было однозначное наказание — высшая мера.
— А были люди, которые готовы были арестовать Ельцина после подписания Беловежских соглашений? Может быть, Горбачёв и хотел этого, но его приказ никто не пошёл выполнять?
— Мы встретились с Горбачёвым, и я сказал ему: «Дайте мне группу спецназа, я полечу в Минск и привезу этих деятелей». Вы бы видели, что с ним происходило — он покрылся трупными пятнами: «Что вы говорите, вы думаете своей головой?»
Я говорю: «Я думаю. Гибнет моя Родина, за которую мы положили 25 млн соотечественников в Великую Отечественную войну. Зачем и за что воевали мой отец, мой дед? Чтобы вот эта троица взяла и уничтожила страну?» Но было понятно, глядя на него, что он категорически против моего предложения. Если бы он дал разрешение, я бы их привёз и тут же ими бы занялись правоохранительные органы.
— На что рассчитывал Горбачёв? Он был готов оставить свой пост?
— За всю свою жизнь (а у меня солидный возраст) я в первый раз встретил руководителя такого уровня, не способного принять решение в экстремальной политической ситуации.
— Почему вы тогда не покинули свой пост, когда вернулся Ельцин, а пошли с ним дальше?
— Почему же? По разным обстоятельствам я три раза писал заявление Ельцину об освобождении меня от должности вице-президента. При подаче заявления он всегда задавал мне один и тот же вопрос: буду ли я обосновывать своё заявление на Съезде народных депутатов? Я ему всегда говорил, что буду, и моё заявление он тут же рвал и кидал в корзину. Меня, вице-президента РФ, мог освободить от должности только съезд.
8 декабря 1991 года было подписано Беловежское соглашение. Через четыре дня, 12 декабря, это соглашение было вынесено на ратификацию Верховным советом. В соответствии со ст. 101 Конституции, Верховный совет не имел права ратифицировать это соглашение. Это право имел только Съезд народных депутатов.
Я пошёл к председателю Верховного совета Хасбулатову и попытался убедить его, что этого делать нельзя, что это преступление. Но Хасбулатов пошёл на поводу у Ельцина. 12 декабря, в день ратификации, я выступил с трибуны Верховного совета РСФСР в присутствии Ельцина (и, кстати, Горбачёва) и обратился к депутатам с призывом, что нельзя этого делать. Меня поддержали всего шесть человек, в том числе Сергей Бабурин. Всё. Фракция КПРФ, которая сегодня ходит с плакатами «Восстановим СССР», «Мы за СССР», всем составом проголосовала за ратификацию.
Октябрь 1993-го
— Как вы считаете, почему у нас не прижилась эта практика — президент и вице-президент?
— Ответ на этот вопрос надо искать в событиях 1993 года. О том, что его кадровая политика назначения министров с биографией из трёх строчек, без опыта — это политическое и экономическое самоубийство, я сперва говорил Ельцину приватно. Но я видел, что он не реагирует на это. Тогда я стал публично говорить, что с таким правительством в конечном итоге мы развалим экономику и вгоним страну в позорное состояние дефолта. Это был 1992 год. А в 1998-м что произошло? Дефолт. Вот итог его работы и правительства либеральных младореформаторов.
— Когда был упразднён институт вице-президентства в России?
— Когда произошли события октября 1993 года и Ельцин своим указом освободил меня от занимаемой должности. Но прежде чем это сделать, он создал группу, которая подделала мои подписи, заявила, что у меня счета за границей, миллионные состояния, трастовые договоры на управление недвижимостью и так далее. И на основании этого Ельцин в августе 1993 года отстранил меня от занимаемой должности и дал команду не пускать на работу в Кремль.
Так я очутился в Верховном совете, где у меня был выездной кабинет. А потом, когда уже эти события достигли апогея, всё закончилось расстрелом Верховного совета из танков. 4 октября 1993 года Ельцин своим указом освободил меня от занимаемой должности вице-президента и исполняющего обязанности президента. Это было незаконно.
Должность вице-президента была упразднена 25 декабря 1993 года в связи со вступлением в силу Конституции Российской Федерации, в которой эта должность не была предусмотрена.
— В 1993 году основная масса людей в стране не поддержали Верховный совет РСФСР, выступавший против принятия новой Конституции. Почему люди не поняли вашей позиции?
— Потому что СМИ как только не валяли меня в грязи: негодяй, преступник, коррупционер. А потом, только в 1995 году, генпрокурор Юрий Скуратов присылает мне письмо: «Следствие закончено. Уголовное дело прекращено. Ваши подписи подделаны. Виновные в подделке ваших подписей не обнаружены». Я сказал тогда Скуратову: «Плохо вы закончите, посмотрите, какое выберут для вас место». Так и получилось.
— Вас обвиняли в том числе в организации массовых беспорядков в 1993 году. Почему именно вас?
— Всё происходило спонтанно. Партия коммунистов, некогда руководящая и направляющая, которая должна была объяснить людям, что происходит в стране, во главе с Зюгановым сбежала из Верховного совета. А 2 октября Зюганов по телевидению призывал народ нас не поддерживать. 24 часа в сутки по телевидению шло, что мы фашисты, антисемиты, бандиты, а я — коррупционер. Кто будет поддерживать такого человека?
— Вас обвиняли в том, что вы призывали штурмовать телецентр?
— Давайте возьмём архивную видеосъёмку и увидим, откуда стреляют. Из зданий «Останкина» бьют по людям, которые находятся на площади. Автоматы и пулемёты были заряжены трассирующими боеприпасами. Так кто по кому стрелял?
Потом следствие проведёт дактилоскопическую экспертизу погибших военнослужащих, сотрудников милиции, ФСБ, гражданского населения в центре Москвы. И сделает заключение: все убиты из снайперского огнестрельного оружия, которого в Верховном совете не было. Но это было потом. А в те дни, как я говорил выше, круглые сутки с экрана телевизора вещали, что бандиты из Верховного совета убивают людей. Какой народ пойдёт поддерживать тех, кто убивает своих?
— Была необходимость в обстреле Белого дома из танков? Эти эпичные кадры облетели весь мир.
— Конечно, нет. Грачёв говорил, что стреляли деревянными болванками. При этом каменно-стеклянное здание горит, как покрышка колеса. От деревянной болванки будет гореть здание из камня, стекла и алюминия? Стреляли фугасными и бронебойными снарядами. Здание прошивало навылет. А теперь представьте, что происходило с людьми, которые там находились! И когда рассказывают, что в Верховном совете погибли 150 человек, — ложь чистой воды. Минимум 1,5 тыс.
— По событиям 1993 года суда так и не состоялось. Вы тогда хотели, чтобы был суд?
— Все, кто находился в «Лефортове», подписали амнистию, то есть признали свою вину. Я не подписывал амнистию, принципиально. Я требовал, чтобы был суд. Мало того, я единственный, кто опубликовал свои протоколы допросов. Остальные отказались это делать. Следователь мне говорил: «Александр Владимирович, надо изменить ваши показания, вы заработали высшую меру наказания». Я ответил, что не буду ничего менять.
— Чем вы занимались в тюрьме?
— Когда я сидел в «Лефортове», написал книгу «Обретение веры». Это моя попытка изложить национальную идею, идеологию, отвязанную от каких бы то ни было измов. Потому что измов мы наелись — дальше некуда.
- Александр Руцкой в окружении родных и близких покидает территорию Лефортовской тюрьмы по решению Госдумы РФ об амнистии участников октябрьских событий 1993 года
- РИА Новости
- © Олег Ласточкин
Я издал книгу в Германии, здесь никто не брался. Немцы дали ей название «Моя держава» (Mein Raum). Но книгу из киосков сначала изъяли — их испугала аналогия с гитлеровской Mein Kampf. Тогда издатель обратился в Берлинский университет, чтобы сделать заключение по этой книге. И немцы пришли к выводу, что эта книга должна быть настольной у каждого уважающего себя немца, и она вернулась в киоски. Три раза издавалась тиражом по 50 тыс. экземпляров.
О коммунистах
— Что вы думаете о коммунистах? Почему Компартия допустила развал Союза? Неужели они не понимали, что происходит?
— Всё они понимали. И ГКЧП 1991 года, когда все сбежали, и ратификация 100% за беловежский сговор по уничтожению СССР. И в 93-м вся фракция КПРФ во главе с Рыбкиным сбежала из Верховного совета. В октябре расстреляли Верховный совет, а в декабре приняли новую Конституцию, где Ельцин получил полномочия даже не царя всея Руси, а гораздо больше. При этом совместили референдум по Конституции с избранием Государственной думы. В Конституции 1978 года есть такой орган власти? Нет. Значит, выборы этого органа власти были незаконными. А теперь давайте посмотрим, кто становится председателем Госдумы первого созыва. Рыбкин, глава фракции КПРФ. Понятна схема?
В 1995 году проходят выборы в Думу. Кто абсолютное большинство в Государственной думе? КПРФ. Кто возглавил Думу? Главный редактор газеты КПРФ «Правда» Геннадий Селезнёв.
Сегодня говорят о преступлениях в период приватизации и залоговых аукционов. Когда залоговые аукционы начались? В 1995-м. В Государственной думе кто представлял большинство? КПРФ.
В Курской области
— Вы вышли из тюрьмы и снова вернулись в политику — были избраны губернатором Курской области. С какими проблемами вы сталкивались?
— Я был губернатором Курской области с 1996 по 2000 год. При заступлении на должность губернатора рентабельность сельского хозяйства была -39, а уходил — стала +18. Я получил область с дефицитом бюджета 45, а сдал с профицитом 18.
- Александр Руцкой разговаривает с жителями города
- РИА Новости
- © В. Чистяков
Восстановил все предприятия, восстановил сельское хозяйство. Могу сказать, что вытащил Курскую область из пропасти. У меня до сих пор там очень высокий рейтинг. Но, к сожалению, мне не дали возможности избраться на второй срок. В воскресенье голосование, а ночью в субботу меня сняли с регистрации, потому что я не указал площадь балкона в служебной квартире и «Волгу» 1983 года выпуска, которая была продана много лет назад. Тем самым якобы ввёл в заблуждение избирателей. Утром в бюллетенях для голосования вычёркивали мою фамилию. Избрали губернатором члена ЦК КПРФ Михайлова.
Когда Горбачёв стал президентом СССР
Михаил Горбачёв 30 лет назад, 15 марта 1990 года, на третьем внеочередном Съезде народных депутатов СССР был избран единственным в истории СССР президентом. На этом посту он пробыл около двух лет. После подписания Беловежских соглашений и фактической денонсации союзного договора, 25 декабря 1991 года Михаил Горбачёв сложил с себя полномочия главы государства.
По Конституции СССР Президент СССР должен был избираться гражданами путём прямого и тайного голосования сроком на пять лет. В порядке исключения первые выборы Президента СССР были проведены Съездом народных депутатов. В качестве кандидатов были выдвинуты Михаил Горбачёв, а также Николай Рыжков и Вадим Бакатин, снявшие свои кандидатуры. Всенародные выборы Президента СССР не проводились.
Горбачёв принёс присягу на заседании Внеочередного III Съезда народных депутатов СССР в Кремлёвском дворце съездов 15 марта 1990 года.
Карьера Михаила Горбачёва началась в 1955 году, после окончания университета с отличием, он был направлен на работу в прокуратуру Ставропольского края, но практически сразу переведен на комсомольскую работу, а уже к 1961 году стал первым секретарем Ставропольского крайкома ВЛКСМ. Затем на партийной работе в 1970 году он занял пост первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС. В этой должности он проработал до 1978 года. С 1980 по 1991 год — член Политбюро ЦК КПСС. 11 марта 1985 года на внеочередном пленуме ЦК КПСС Горбачёв был избран Генеральным секретарём ЦК КПСС, а с 1 октября 1988 года он занимал и пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР и тем самым совмещал высшие должности государства и партии.
В 1985 году Михаил Горбачёв предпринял крупнейшую за всё время существования СССР попытку реформировать советское государство и общество. Кампания получила общее название «перестройка». Официально планировалось провести «обновление социализма» и дать дополнительные импульсы для его дальнейшего развития. Однако все эти действия в результате привели к появлению рыночной экономики, свободным выборам, уничтожению монопольной власти КПСС и распаду СССР.
Чем Горбачев лучше Ельцина и Путина?
2 марта 2021 года крупнейший советский политик конца ХХ века президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев отмечает своё 90-летие.
Михаил Горбачев стал выдающимся реформатором СССР, страны, которой нет, начав перестройку, объявив гласность и демократизацию. Через 30 лет после его ухода от власти худшие советские традиции: несвобода и репрессии, — возрождены в современной России Владимиром Путиным.
Путь реформ в России, по замкнутому кругу или по спирали, обсуждают историки: советник президента «Горбачев-Фонда», в прошлом народный депутат СССР Виктор Мироненко и член Политкомитета партии «Яблоко», в прошлом народный депутат России и Госдумы Виктор Шейнис.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: 2 марта первый и последний президент СССР Михаил Горбачев отмечает свое 90-летие. Михаил Горбачев стал генеральным секретарем ЦК КПСС, пытался на основе мышления прекратить холодную войну с Западом, придать ускорение стагнировавшей экономике, с помощью гласности и демократизации перестроить социализм. Горбачев пробовал сохранить Советский Союз, страны этой нет, а ее худшие традиции, как мы сейчас видим, – это несвободы и репрессии – начали возрождаться в путинской России. В нашей московской студии историк и научный сотрудник Института Европы Виктор Мироненко, в прошлом народный депутат СССР, и член политкомитета партии «Яблоко», в прошлом народный депутат России и Государственной думы Виктор Шейнис. Виктор Иванович, вы сегодня поздравляли Михаила Горбачева, что сказали и что он вам сказал, вашей компании? Там как-то все по зуму было сегодня?
Виктор Мироненко: Он не смог приехать в фонд, он в больнице. Но в очень бодром состоянии, настроении. Нам он почти ничего не сказал, выслушал нас. А мы ему говорили спасибо за то, что в нашей жизни он был. Я сказал о том, что как бы там ни было, но я благодарен судьбе за то, что 35 лет меня судьба очень тесно свела с этим человеком. А ему благодарен за то, что я имею возможность говорить, что думаю, и делать то, что считаю нужным. А нужным я считаю продолжать то, что было тогда начато и не завершено сегодня. Это был довольно узкий круг, только сотрудники фонда, наиболее близкие люди. Такой хороший, сердечный, очень человеческий разговор получился. Я рад, что юбилей прошел именно так.
Михаил Соколов: Давайте представим, что все было немножко иначе. Представим, что Андрей Громыко не выдвинул Михаила Горбачева, перестройка не состоялась бы?
Виктор Шейнис: Это вопрос, на который у меня нет четкого ответа. Я думаю, что в принципе к тому дело шло, потому что все это сгнило, и люди, которые возглавляли государство, если обладали каким-то кругозором, способностью понимать вещи, понимали, что все прогнило. Горбачев и Шеварднадзе, только что их ввели в состав политбюро, они встречаются где-то в Грузии, кажется, в районе Батуми, идут по берегу, люди, еще не очень знакомые друг с другом. Что они произносят: все прогнило, выхода из этого пока неясно. Я взял с собой книжку Черняева «Был ли у России шанс». Я к Анатолию Сергеевичу очень хорошо относился, мы были какое-то время очень близки. Он был помощником Горбачева в течение шести лет. Кроме того, он был в составе аппарата едва ли не более дальновидным, едва ли не видящим дальше других. Хотя были там люди, которые видели это. Начинает он эту книгу с впечатлений, которые на него, фронтовика, вернувшегося в университет, не окончившего университет, на лекции профессор Хвостов, историк далеко не первого ранга, произносит такую фразу: «Что было бы, если бы было то, чего не было?» Эта фраза, говорит Черняев, запала мне в память, много раз я ее вспоминал и ритмикой, и глубоким смыслом.
А глубокий смысл заключается в том, что Россия, как полагают, в третий раз сделала попытку стать европейской страной, в третий раз не получилось. Недоброжелатели, недруги, враги, критики говорят: нечего это было пытаться делать, Россия обречена. Я не знаю, обречена ли Россия. Но я думаю, что все равно надо пытаться что-то делать, что и пытался делать Михаил Сергеевич Горбачев. Ему низкий поклон от тех людей, которым он задаром подарил свободу.
Михаил Соколов: Так уж и задаром. Все-таки часть людей и до Горбачева пыталась бороться за перемены. Вы в студенческом кружке в свое время участвовали и имели за это неприятности, а некоторые ваши коллеги оказались в лагере. Так что не все задаром.
Виктор Шейнис: Конечно, были люди, которые боролись, которые каким-то образом пытались продвинуть нашу страну в ту сторону, которая, как казалось, назначена ей судьбой, Богом, обстоятельствами. Я некоторым образом принимал в этом участие.
Но когда я говорю «задаром», я имею в виду прежде всего интеллигенцию, а во-вторых, наше общество, которое, получив режим во многих отношениях такой же, какой у нас был, в некоторых отношениях и полегче, но во многих самых главных отношениях по части свободы в худшем положении, чем до Горбачева.
Люди этого не ценят. Я сюда ехал на машине, водитель мне всю дорогу объяснял, что он не любит Горбачева, что он развалил страну. «Он и Ельцин развалили эту страну».
Михаил Соколов: Народ вообще ни при чем – это известная история. Те, кто был до них, ни при чем, советская власть ни при чем.
Виктор Иванович, вы были уже в это время во власти, комсомолом руководили. На ваш взгляд, была ли какая-то альтернатива тому пути, по которому пошел Михаил Горбачев? Например, он говорил про гласность. Давайте послушаем.
Михаил Соколов: Нужна правда. Можно было по другому пойти пути, по китайскому, говорят некоторые, или новый НЭП объявить, экономику раскрепостить, все эти демократические преобразования не проводить? Какова была альтернатива курсу Горбачева и была ли она?
Виктор Мироненко: Для начала я хотел бы вернуться к вопросу, который вы задали Виктору Леонидовичу: появление Горбачева закономерно или случайно? Честно говоря, оно, с одной стороны, закономерно, принимая во внимание там, где мы оказались в конце 1980-х годов.
А с другой стороны я до сих пор думаю, что это какое-то невероятное стечение обстоятельств. Вы, кстати, вспомнили незаслуженного забытого Андрея Андреевича Громыко, все-таки он обладал таким опытом и таким знанием страны, что он фактически принимал это решение. Если бы не было Громыко, не было бы его решения выдвинуть тогда на политбюро и поддержать эту фигуру, я знаю, не был бы Горбачев.
Михаил Соколов: Были другие претенденты, и Тихонов, и Романов, и Гришин.
Виктор Мироненко: Я говорю о человеке таких качеств, которыми обладал Горбачев в данном случае, уникальной фигуре. Гласность – это правда, он этим и закончил свою речь. Невозможно начинать никакого нового пути, не проанализировав того, что было, не сказав правду о том, что с нами со всеми случилось. Но тут есть одно «но». Вы вспомнили китайский опыт.
Часто упрекают Горбачева и говорят: вот посмотрите, в Китае все хорошо, у нас все плохо. Не принимая во внимание нравственную сторону проблемы, мы знаем, как это хорошо начиналось на площади Тяньаньмэнь, чего Горбачев не мог сделать ни при каких обстоятельствах.
Но давайте будем справедливыми, сейчас как раз исполняется 35 лет со времени XXVI съезда КПСС, где я был депутатом, я прекрасно помню, о чем там шла речь, о чем говорил Горбачев, как представляли реформы. Их представляли почти по-китайски. Ведь начиналось все именно с его идеи о том, что нам необходимо ускорить социально-экономическое развитие. Ребята, прежде, чем ломать политическую систему, прыгать куда-то в новую политическую систему, надо соломку подстелить, надо людям дать немножко благосостояния и кислорода. Об этом забыли уже. Это потом горячие головы начали говорить, я не хочу говорить слово «подбрасывать», нет, это действительно была правильная задача, нужна была и демократизация, и политические реформы. Но тогда появилось очень много, как их называли, «прорабы перестройки», которые говорили о том, что нет, экономику улучшить невозможно, экономическое развитие ускорить без политических реформ нельзя. Михаил Сергеевич чутко реагировал на то, как реагировало общество на его идеи, особенно интеллигенция. Кстати, о роли интеллигенции, о роли нашей науки – это отдельная тема. Мне кажется, из нашей бывшей интеллигенции советской, российской, те ученые, которые любят критиковать Горбачева, им бы лучше подумать о своей роли.
Михаил Соколов: Григорий Явлинский предлагал как раз достаточно серьезную программу, которая была разработана не только им, но Сергеем Шаталиным, другими учеными, в принципе было по ней согласие российских властей, но, тем не менее, эта программа не была реализована. Некоторые считают, что это был последний шанс именно такого управляемого развития, когда и КПСС в какой-то степени оставалась у власти, и в то же время не было бы таких кризисных явлений, которые возникли чуть позже.
Виктор Шейнис: Я неслучайно взял сюда книжку Черняева, хотя с некоторыми его идеями я не согласен. Тем не менее здесь есть очень мудрая информация. Он рассказывает о том, как в 1982 году умер Брежнев. Сидят два мудреца, действительно мудрых человека – Черняев и Арбатов, составляют план, что надо сделать, какие вещи необходимо прежде всего осуществить. 16 пунктов, среди этих 16 пунктов первое: «Ликвидировать брежневскую инфраструктуру, всех этих родственников, прихлебателей, любимчиков, притащенных из Молдавии и Днепропетровска». Пункт второй: «Уйти из Афганистана». Пункт третий: «Сказать Ярузельскому, чтобы выкручивался сам. Всем дать понять, что в Польшу не полезем ни при каких обстоятельствах».
Михаил Соколов: Борьба с коррупцией и уход от конфронтации фактически получается.
Виктор Шейнис: Это все нельзя было отложить на дальние времена, на осуществление, как значилось в первоначальном проекте Явлинского и его младших коллег, как значилось, на 400 дней, они 100 дней добавили, получилось 500 дней. Явлинский является, насколько мне известно, действительно душой изобретения этого плана. Все это нельзя отложить – это надо делать немедленно. А это тянет за собой очень многие вещи. Если вы действительно идете к гласности, то вы не можете говорить, наверное, можно не все говорить, но нельзя говорить неправду – это необходимое условие, условие, без которого не осуществляется сдвиг.
Нужно было сдвинуть с мертвой точки эту расхлябанную, совершенно неуправляемую, не способную к тому, чтобы изменяться, систему советской власти. 70 лет пытались делать одно и то же разными методами, не получалось. Горбачев, на мой взгляд, совершенно правильно усмотрел: да, необходимы радикальные меры и прежде всего нравственные принципы. Вот это обстоятельство часто забывается, оно затушевывается разного рода конкретными вещами.
Скажем, надо было экономику перестраивать, надо было рынок вводить и так далее. Без нравственности, без перехода к серьезному человеческому разговору с народом ничего нельзя было сделать, все это должно было проваливаться. Я думаю, что если бы не Горбачев, если бы не его энергия, его смелость, его уверенность в своих силах, его, как оказалось, ложная уверенность в том, что сработает партийная дисциплина, и будут партийцы делать то, что скажут сверху, если бы не все это, вместе взятое, получилось бы то же самое, что получилось в 1965 году с реформами Косыгина, что получилось в начале оттепели, в конце 1950-х – начале 1960-х, с реформами Хрущева и так далее.
Нужен был действительно глубокий кардинальный сдвиг. Это, если не понял, то почувствовал, прочувствовал Горбачев. И начал один, окруженный в лучшем случае симпатизантами, которые не имели реальной власти, начал делать, начал менять страну.
Михаил Соколов: На ваш взгляд, был ли Горбачев один? У него все-таки были соратники, тот же Александр Яковлев, Шеварднадзе. Вообще некоторые авторы, которые пишут о Михаиле Сергеевиче, считают, что он после Сталина был самым умелым аппаратчиком, буквально за пару лет ему удалось изменить и кадровый состав, и избавиться от пожилых людей брежневского времени.
Виктор Шейнис: Да, действительно, Яковлев был умница, Яковлев понимал и смотрел дальше. Шеварднадзе был человеком экспансивным, человеком, поддающимся настроению. Хотя бы его известное декабрьское заявление о том, что он уходит в отставку, потому что стране угрожает диктатура.
Виктор Мироненко: Я боюсь, что Михаил спрашивает не об этом, он спрашивает о том, был ли такой Горбачев один в самом начале. Вы абсолютно правильно говорите, это впечатление о том, что Горбачев был один такой, он пришел, и в его голове все это возникло – это абсолютно не отвечает действительности. Можно назвать Шахназарова, Яковлева, массу других интереснейших людей, которые эти идеи, которые потом сформулировались Горбачевым и им обращались, имея власть, к стране, эти идеи носились, он с ними разговаривал, они ему эти идеи предлагали. Он действительно был гибкий политик, иначе он бы не стал тем, кем он стал. Но он обладал еще одним очень интересным талантом, я заметил это. То есть мы помним о том, что Горбачев любил говорить и даже он умудрялся своими разговорами самых заскорузлых номенклатурщиков за собой до определенного времени повести, уговорить их.
Но Горбачев умел и слушать. Я был свидетелем, когда он по три-четыре часа, собрав экономистов, собрав историков, собрав появившихся тогда благодаря ему политологов, очень внимательно их выслушивал. И вот здесь была очень серьезная беда, потому что он верил им, у него был пиетет перед наукой. Он был убежден, что те идеи, которые он принес, ученые смогут объяснить ему, как их реализовать. А ученые оказались очень интересными у нас, я помню это прекрасно, я не хочу называть имен, они доходили ровно до той черты в своих рекомендациях на этих встречах, за которыми начиналась ответственность, они блестяще от этой ответственности уходили. И второе: Горбачев их всех внимательно выслушивал, но мне было его жаль. Потому что выступало 15 экономистов, каждый из них, вы вспомнили Явлинского, предлагал другие решения, а принимать решения нужно было ему.
Я прошу прощения, я вспоминаю анекдот, который мне рассказали в Америке в те годы, совершенно замечательный, по-моему. Они говорят, что, вы знаете, у Горбачева и у Рейгана есть одна общая проблема: у Рейгана в охране, он знает, внедрили террориста, который должен его убить. Но проблема в том, что охранников 28, он не может вычислить, кто из них террорист. Я говорю: а при чем здесь Горбачев? Они говорят: у Горбачева примерно такая же проблема, у него в стране 28 экономистов, но он не знает, кто из них экономист настоящий, кто может предложить.
Поэтому вы все правильно говорите, Горбачев связан и с открытостью, и с моралью, и с нравственностью, но без экономики, без того, чтобы хоть чуть-чуть улучшить положение людей, реформы не могли быть осуществлены. Кстати, неудача в экономике в конечном счете и оборвала все эти процессы, которые были.
Виктор Шейнис: Давайте тогда остановимся на минуточку на неудаче в экономике, почему она произошла. У Горбачева действительно была колоссальная власть, он сам об этом неоднократно говорил, что у меня огромная власть идти по тому пути, по которому шли до меня. Но у меня никакой власти, никаких реальных рычагов изменить это положение. Помните Высоцкого, помните «Волчья охота»: выйти за это пространство, огороженное флажками. Программа Явлинского прекрасная, ее осуществить, если бы ее пытались, мы бы были, возможно, в другой стране. Но когда это предложение было вынесено на Верховный совет, он не получил там реальной поддержки. Реальная поддержка была ему необходима от тех людей, которые располагали какой-то властью. У Горбачева власть была односторонняя, власть была не полная, власть была не та, которая требовалась для перелома.
Здесь не случайно вспомнили китайскую историю. Да, конечно, Дэн Сяопин что-то там придумал или ему напели его советники, дальше Китай осуществил целый ряд разумных вещей. Но у меня, по крайней мере, три соображения. Во-первых, посмотрим, что дальше. Потому что Россия не Китай, то, что было в России, было принципиально отлично от Китая. Во-вторых, российское общество – это не китайское общество. То, что можно было заставить делать аппаратчиков, нельзя было заставить делать множество людей, которые стояли у маленьких рычажков, от которых зависела вся машина. И наконец третье: все дело в том, что реальная власть Горбачева была меньше, чем она кажется нам сейчас, и даже чем она казалась в той ситуации.
Михаил Соколов: Действительно, не получается ли такая ситуация, что все как-то ходит по кругу в России, даже не по спирали, а именно круг? Вот прошло 30 лет, и что мы видим? Тогда реформы в каком-то смысле даровал сверху Горбачев, народ подключился, население прониклось верой в возможности перемен, двинулось в каком-то направлении. А потом как-то этот импульс иссяк, появились такие реставрационные силы, время Ельцина закончилось, пришел Владимир Путин, и постепенно все идет к такой новой, я бы сказал, неоандроповщине. Демократические всякие институты разрушены, насилие применяется. В конце концов при Горбачеве тоже были эксцессы, и Баку, и Карабах, и Тбилиси, и Вильнюс. А здесь, пожалуйста, то война с Грузией, то война с Украиной, то еще что-то. То есть этот порочный круг замкнулся, получается, что выхода из него нет. Что вы скажете, дело Горбачева погибло?
Виктор Мироненко: Нет, я так не думаю. Я всегда люблю этот образ, часто его использую: если вы заблудились в каком-то помещении, если вы зашли в какую-то комнату, в которой нет еще одного выхода или входа, нет никаких окон, то, я думаю, разумному человеку легко прийти к выходу, что выход скорее всего там, где был вход. Те идеи, я сейчас не говорю о качестве их реализации, об этом можно спорить долго, многие говорят справедливо об этом, я говорю о идеях, которые были тогда выдвинуты и не только Горбачевым, а группой людей, которые, по-моему, неплохо понимали, где мы оказались, неплохо понимать, где эти выходы могут быть. Мы сегодня вернулись к тому, с чего Горбачев начинал. Практически новая «холодная война», судя по риторике наших руководителей, практически опять никаких степеней свободы, ни свободы излагать свои точки зрения, ни политические свободы, ни гражданские свободы. То есть мы вернулись снова. Но есть более крупная проблема.
Впервые Горбачев меня удивил и совершил какой-то поворот в моем мышлении, когда я в 1986 году в ноябре открыл газету «Правда», я был тогда твердым коммунистом, я считал, что мы все делаем правильно, открываю газету «Правда» и читаю: Генеральный секретарь ЦК КПСС встретился с делегатами иссык-кульского форума, с Чингизом Айтматовым. И что же я читаю: главная мысль там: а вы знаете, общечеловеческие интересы существуют всех людей, и они важнее намного, чем интересы классов, чем интересы отдельных наций. Это же крушение всяких основ, на которых формировалось тогда наше мышление. Есть ли сегодня более актуальная идея, чем эта? Опять национализм возрождается, опять автаркия государственная, опять все те же проблемы, от которых мы тогда уходили. Мое отношение суммированное к тому, что произошло с нами, что и мы здесь у нас в России, и Запад коллективный, хотя я не всегда понимаю, что под этим понимается, тогда не поняли Горбачев, не услышали его – это была большая ошибка. Но я не думаю, что это безысходная ситуация, жизнь все равно нас вернет, она уже нас возвращает к тем же проблемам, только решать их сегодня будет намного труднее.
Михаил Соколов: Виктор Леонидович, что вы скажете про движение по кругу или по спирали? Прогресс какой-то мы видим или Россия не учится на ошибках?
Виктор Шейнис: Я, наверное, напомнил бы часто изречение, что оценить Французскую революцию можно будет через двести лет. Поэтому оценить перестройку, оценить то, что произошло в нашей стране в последние десятилетия ХХ века, наверное, смогут люди, которые придут после нас.
Михаил Соколов: Виктор Леонидович, простите, вам 90 лет только что исполнилось, я вас поздравляю с этим. Неужели, прожив столько лет в России, в Советском Союзе и России, вы не можете четко сказать, Горбачев лучше Ельцина, Горбачев лучше Путина или нет, например?
Виктор Шейнис: То, что Горбачев лучше Путина – это тривиальность. Это элементарно для каждого разумного человека. То есть, это примерно на тему о том, что лучше – добро или зло? Горбачев, на мой взгляд, несмотря на ошибки, несмотря на ложные шаги, несмотря на те вещи, которые меня, к стыду моему, и моих многих друзей, отвратили от Горбачева и привели к Ельцину, исходя из представлений, что надо действовать вот так, более решительно, все это, конечно, мешает ответить категорически на ваш вопрос. Но, на мой взгляд, Горбачев был прав в главном – надо пытаться. Мне кажется, что тщательное изучение истории, в частности, те передачи, которые вы ведете по воскресеньям, «Цена революции», очень умная, очень интересная передача, вы приглашаете разумных людей, и они вам говорят о том, что вообще не было неизбежностью то, что мы получили в результате революции, которая началась в 1917 году и окончательно была перечеркнута к 1929 году.
Надо пытаться, надо стараться сделать то, что пытался сделать Горбачев, изучая в том числе его ошибки. Дело в том, что силы, которые были мобилизованы против Горбачева, против реформ, были достаточно мощными и преодолеть сопротивление этих сил было трудно. Поэтому вопрос о сопротивлении, вопрос о том, какие же силы победили в нашей стране в XXI веке, почему они победили, могло ли здесь развитие пойти по другому пути – это вопрос неизмеримо более трудный, и вопрос, на который ответить неизмеримо более важно, чем вопрос о том, была ли принята программа Явлинского или не была.
Михаил Соколов: Ошибки Михаила Горбачева действительно были, многие уверены, читаешь какой-нибудь комментарий, что он злодей, развалил Советский Союз. Виктор Алкснис его проклинает, такой деятельно того времени очень активный, потом реакционный просоветский политик. Действительно, главный «грех» Горбачева, который ему все время приписывают ,– развал Советского Союза. Мог ли в том или ином виде союз сохраниться, как вы считаете?
Виктор Мироненко: Я абсолютно убежден, что союз, как союз суверенных государств, новых, обновленных, мог сохраниться и должен был сохраниться. Сейчас эта попытка снова осуществляется только Европейским союзом. Если бы действительно то, о чем мечтал Горбачев и мы, люди, которые с ним работали, мы смогли бы изменить себя внутренне и понять то, о чем правильно говорит Виктор Леонидович, та революция, которая была, она превратилась по Троцкому в перманентную, у нее целей уже не было. Всемирная пролетарская революция не получилась. Поэтому в этом смысле, конечно, союз мог быть сохранен. Что касается ошибок Горбачева и постоянных обвинений его в развале Советского Союза. Можно по-разному относиться к Михаилу Сергеевичу, но я думаю, что никто не считает его идиотом, который свой трон сам из-под себя вытаскивал. То есть он хотел развалить страну, в которой он был первым лицом и Генеральным секретарем. Мне это чем-то напоминает, в сердцах когда-то Александр Николаевич Яковлев, которого обвинили в том, что он развалил Коммунистическую партию Советского Союза, развел руками и сказал: «Ну что же это за партия, если один-единственный человек может взять и ее развалить?».
Михаил Соколов: Есть такое мнение, что это был такой эксперимент, как в Чернобыле. Начали налаживать реактор, а он взорвался во время ремонта.
Виктор Мироненко: Блестящее сравнение. Я был там, я тогда работал в Украине, я дневал и ночевал на этом Чернобыле. Знаете, какая мысль мне пришла в голову когда-то, когда приехал мой предшественник первый секретарь ЦК ВЛКС Мишин, мы пришли на станцию, там инженер, он его спрашивает, Мишин: «Как могла произойти такая авария?» Инженер говорит: «Товарищ первый секретарь, аварии не могло произойти». Он говорит: «Как так, она же произошла?» Он говорит: «Я лучше вас знаю, что она произошла, но я знаю, что она не могла произойти». И вот тогда меня обожгла одна мысль, что наше общество усложнилось, наше общество стало более сложным, как и атомная станция. Авария произошла, потому что если мы такой сложной социальной системой будем управлять примерно так, как мы управляли такой сложной технической системой на станции, то нас ждет примерно такой же конец, как и с Чернобылем. Это очень хорошее сравнение. Но я еще раз говорю, это не вина Горбачева.
Как-то мне Михаил Сергеевич в сердцах, когда он мне предлагал стать руководителем его штаба на выборах президента в 1996 году, я его спросил: «Михаил Сергеевич, вы понимаете, что шансы минимальны, Ельцин, Зюганов?» Он говорит: «Я это прекрасно понимаю». Я спрашиваю: «А зачем вам это нужно?» И он сказал одну очень важную вещь, которую я хочу сегодня в день его рождения сказать. Он сказал: «Виктор, я отвечаю за все, что произошло до декабря 1991 года. Даже если я в этом не виноват, я за это отвечаю как президент и как Генеральный секретарь. Но все, что произошло после 25 декабря 1991 года, я не могу отвечать, меня исключили из этого процесса. И эту предвыборную кампанию я хочу использовать только для одного – я хочу опять попытаться людям объяснить, что я хотел сделать и для чего. Использовать эту возможность для того, чтобы говорить и общаться с ними». Вот постановка вопроса, по-моему, правильная.
Михаил Соколов: К сожалению, получил всего полтора процента голосов.
Виктор Мироненко: Это категорическая неправда. Я был руководителем штаба. Никакой человек с известностью Горбачева, даже если он известен тем, что он вырезал всю свою семью, он известен всей стране, при всеобщем голосовании меньше 15% получить не может. Горбачев по подсчетам наших штабов получил на этих выборах 16,5% голосов, за ночь они превратились в 1,5%. Но академик Аврех хорошо сказал по этому поводу: «Я смотрю, 1,5% за Горбачева, а может быть, это и есть то число реально людей, которые понимают, куда нам двигаться?»
Михаил Соколов: Михаил Сергеевич не так часто высказывается по современным вопросам, я просто сделал небольшую подборочку, мне кажется, она важна тоже.
Михаил Соколов: Насчет старых методов и страхом управлять. Создается такое впечатление сейчас, что вся деятельность нынешней власти, Владимира Путина и его людей – это такая борьба за то, чтобы не допустить новой перестройки, чтобы ничего не менять, чтобы оно двигалось по одному сценарию.
Горбачев, я так понимаю, советовал Путину дальше не идти, а он все обнуляется и обнуляется, все собирается руководить вечно, прямо как Брежнев, уже Россией. Этот тренд путинский в борьбе с перестройкой вечен?
Виктор Шейнис: Во-первых, я этого не знаю. Я очень во многом согласен с тем, что сейчас говорил мой друг Виктор Иванович. Я не согласен с одним, я не согласен с тем, что союз можно было сохранить, начав перестройку. После того, как была начата перестройка, после того, как была дана свобода, после того, как был принят целый ряд решений, в том числе международно-политические, которые действительно отвели опасность мировой войны, сегодня она не такая, хотя оружие неизмеримо более мощное, чем было в 1980-х годах, несмотря на все это, союз нельзя было сохранить ни при каких условиях, потому что все дело шло к развалу союза. При Брежневе, при условном Гришине, Романове, Громыко, кто-то, кто становился бы главой государства, все равно сохранить было нельзя известными советскими методами.
Вы совершенно правы, когда вы говорите о Европейском союзе. Но для того, чтобы начать процесс, который далек даже от середины, далек от необратимости, далеко от того, чтобы остановить этот процесс, для этого европейские народы должны были пройти свой путь. Для этого, скажем, Франция, Германия, бог весть, какую роль играет и будет играть Англия, но основная лидирующая группа в Европе должна была изменить жизнь людей, приучить людей к другого рода ценностям. Такие ценности можно было пытаться сохранить условному первому секретарю, избранному 11 марта 1985 года, но все равно это неизбежно провалилось бы. При таком народе, при таких режимах, при таких правителях, которые в некоторых республиках превратились в диктаторские, полуфашистские или совершенно фашистские режимы, сохранить целостность союза было невозможно. Более того, хорошо, что союз развалился, хорошо, что Москва не должна решать те проблемы, которые еще не одно потрясение принесут в Азии, принесут в разных республиках, в том числе и в значительной мере в наших республиках.
Михаил Соколов: Но сохраняется же зона интересов нынешней России, где она пытается играть роль жандарма, и в Беларуси, и в части Украины, и на Кавказе, и в Азии достаточно активно действует. Значит, все эти тенденции есть, просто за некоторые режимы Россия не платит, за некоторые платит, как за Лукашенко.
Виктор Шейнис: Во-первых, я думаю, что Виктор Иванович будет моим союзником в отношении Украины, вернее, я буду его союзником. Потому что России не притащить Украину в объединение, подобное будь Европейскому союзу, будь то Советскому Союзу.
Виктор Мироненко: Я думаю, что Украина может притащить Россию в объединение, подобное Европейскому союзу, если в ней удастся сделать то, что они пытаются сделать.
Виктор Шейнис: Вы еще больший оптимист, чем Михаил Сергеевич. Я желаю всяческих успехов Украине, но я думаю, для этого нам придется прожить те самые 200 лет.
Михаил Соколов: Сегодняшняя политическая ситуация, Навальный, например, появился с антикоррупционными расследованиями, его пытались отравить, фильм про дворец. Вот мы видим некую общественную реакцию. Если сравнить прошлые времена, времена Горбачева и времена сегодняшние, общество тогдашнее лучше реагировало на всякие вызовы подобного рода или народ совсем российский скис?
Виктор Шейнис: Я думаю, что когда на улицы Москвы выходили многосоттысячные демонстрации под лозунгом «Свободу Литве», и это была наиболее креативная, наиболее динамичная часть нашего общества, у нас был шанс пойти по европейскому пути. Не получилось.
Михаил Соколов: А когда люди выходят с лозунгами «Свободу Навальному» – это не шанс пойти по европейскому пути?
Виктор Шейнис: Нет, к сожалению, не шанс, потому что мало людей. Когда выходили с лозунгами «Свободу Литве», то Литва и получила свободу.
Михаил Соколов: Кстати, выходили по поводу 6-й статьи Конституции о ликвидации монополии КПСС больше, чем по поводу Литвы. А сейчас выходят с лозунгом «Долой самодержавие».
Виктор Шейнис: Мы имеем монополию ничуть не лучше и не хуже, чем которая была монополией КПСС.
Виктор Мироненко: У меня несколько иная, чисто моя субъективная точка зрения, никому ее не навязываю. Я думаю и сравниваю времена, когда появился Михаил Сергеевич Горбачев, и те времена, которые мы переживаем. Вы знаете, какой образ мне приходит в голову? Тест на способность нашего общества тогда и сегодня измениться. Виктор Леонидович говорит – не могло быть Советского Союза. А я говорю, что если бы мы были способны измениться и в России, и в Прибалтике, и в Украине, то союз новых независимых государств, демократических, правовых, вполне мог бы сохраниться, то, что и предлагал Михаил Сергеевич в свое время в 1990-м году. Горбачев был тестом, он пришел, он что-то предложил, общество на это отреагировало. Как оно отреагировало, мы знаем: он через 4–5 лет потерял власть и уже вел частную жизнь.
Михаил Соколов: Общество выбрало в России Бориса Ельцина.
Виктор Мироненко: Оно не выбрало, оно сложно отреагировало, но тест был. Общество было не готово принять те идеи, которые пришли с Горбачевым.
Михаил Соколов: А может быть, Горбачев не смог реализовать те идеи, которые были у общества.
Виктор Мироненко: Пришел Горбачев, предложил какие-то идеи, эти идеи общество не приняло. Я сейчас не раскрываю, почему. Навальный, вне зависимости от того, нравится нам Навальный, не нравится нам Навальный, с моей точки зрения Навальный – это тоже тест. Навальный пришел и сказал о том, что ваш руководитель государства, с его точки зрения, они показали фильм, злоупотребляет властью. Что после этого произошло? Навального посадили, он где-то сидит, тема закрыта, никто ничего не обсуждает. Как так, господа? Я не говорю, что Путин виноват в этом, может быть, он совсем в этом не виноват, но как в этом не разобраться? То есть, увы, спустя 30 лет после Горбачева наше общество опять демонстрирует свою полную неготовность проявлять самостоятельность, проявлять свою волю и заставлять руководителей свои вести себя соответствующим образом, уважая нас, граждан, свое общество.
Какой вывод я делаю из этого: прошло после того, как ушел Горбачев в 1991 году, 30 лет, а мы не изменились. Поэтому я и говорю, что мы потеряли некий шанс, но я не считаю, что он потерян навсегда. То, как реагируют люди сегодня, говорит о том, что многие уже начинают это понимать, а это первый шаг к тому, чтобы потом начинать действовать. Поэтому я все-таки верю в то, что те идеи, которые пришли с Горбачевым, они будут востребованы, они уже востребованы сегодня.
Михаил Соколов: Мне кажется, что проблема Михаила Сергеевича Горбачева была в том, что он и был социалистом, и остается социалистом.
Виктор Мироненко: А он никогда этого не отрицал, он всегда говорил. Кстати, его обвинения в том, что он предал свои идеалы, да нет. Кстати, помните замечательную шутку, которая тогда гуляла про Коммунистическую партию Советского Союза, тогда любили иронизировать: в истории партии было много случаев, когда руководитель не оправдывал доверие партии, но в первый раз вся партия не оправдала доверия руководителя. Господи, если бы они понимали, как они правы были, когда говорили эту шутку. Он рассчитывал на эту партию, а она его не поддержала. То, что от нее осталось сейчас, лучше, чем что бы то ни было, демонстрирует, кто был прав – партия или лидер.
Михаил Соколов: Подошло время для нашего опроса, посмотрим, что люди говорят.
Опрос на улицах Москвы
Михаил Соколов: У нас на нашем не социологическом опросе, который есть в Твиттере, все-таки на первом месте мирный роспуск СССР, 44%, 33% – гласность, гражданские свободы, 17% – это завершение конфликта с Западом и 6% экономику не отметили, видимо, главная неудача, не видят успехов, что какие-то начались реформы в экономике. Давайте вы ответите на тот же самый вопрос: главное, что было сделано Михаилом Сергеевичем Горбачевым за 90 лет?
Виктор Шейнис: Я думаю, что те пункты, которые вы сейчас огласили, характеризуют то, что было сделано, и то, что мы получили в итоге очень разных политических режимов. В чем заслуга Горбачева? Заслуга Горбачева в том, что, во-первых, вырастает поколение, которое иначе оценивает свободу, чем оценивало большинство населения. Во-вторых, вырастает группа, каста, категория исследователей, ученых, которые способны дать справедливую оценку того, что произошло. В-третьих, по-моему, мало 17% за снятие той угрозы войны, которая вполне могла в 1962 году, во времена Карибского кризиса закончиться гибелью человеческой цивилизации.
Виктор Мироненко: Непростой вопрос. Я для себя отвечаю на него вот так: я думаю, что главное, помимо всего прочего, что сделал Горбачев, о чем не упомянуто в этом опросе, он на собственном примере продемонстрировал, что в политике нельзя путать две вещи – цель и средства. Власть не может быть целью, ее удержание, держаться за нее – это не цель. Власть только средство достижения цели. Когда перед Горбачевым встала дилемма – сохранение власти или цель, которой он посвятил себя, он выбрал второе и доказал, что даже уйдя из власти, 30 лет можно продолжать пытаться работать на свою цель. Это очень серьезный политический урок, главный урок Горбачева.
Михаил Соколов: Остается вопрос, появится ли в нынешней путинской системе или после Путина новый Горбачев в России?
Михаил Горбачев избран президентом Советского Союза
Съезд народных депутатов избирает генерального секретаря Михаила Горбачева новым президентом Советского Союза. Хотя выборы были для Горбачева победой, они также выявили серьезные недостатки в его основе власти, которые в конечном итоге привели к краху его президентства в декабре 1991 года.
Выборы Горбачева в 1990 году сильно отличались от других «выборов», ранее проводившихся в США. Советский союз. С момента прихода к власти в 1985 году Горбачев упорно трудился, чтобы открыть политический процесс в Советском Союзе, проталкивая закон, который устранил монополию Коммунистической партии на власть и учредил Съезд народных депутатов.Общественность избирала Конгресс тайным голосованием. К 1990 году, однако, Горбачев подвергся критике как со стороны реформаторов, так и со стороны коммунистов, придерживающихся жесткой линии. Реформаторы, такие как Борис Ельцин, критиковали Горбачева за медлительность его программы реформ. Коммунистические сторонники жесткой линии, с другой стороны, были потрясены тем, что они считали отходом Горбачева от марксистских принципов. Пытаясь продвинуть свою программу реформ, Горбачев возглавил движение, которое внесло поправки в советскую конституцию, в том числе написал раздел, устанавливающий новое и более сильное президентство, — позиция, которая ранее была в значительной степени символической.
14 марта 1990 года Съезд народных депутатов избрал Горбачева президентом на пятилетний срок. Хотя это, безусловно, победа Горбачева, выборы также наглядно продемонстрировали проблемы, с которыми он столкнулся, пытаясь сформулировать внутренний консенсус в поддержку его программы политических реформ. Горбачев усердно работал над тем, чтобы Конгресс предоставил ему необходимое большинство в две трети, включая неоднократные угрозы уйти в отставку, если большинство не будет достигнуто.Если бы он не получил необходимое количество голосов, ему пришлось бы вести кампанию на всеобщих выборах против других кандидатов. Горбачев считал, что всеобщие выборы приведут к хаосу в и без того нестабильной России; другие в Советском Союзе объясняли его действия страхом, что он может проиграть такие выборы. Финальное голосование в Конгрессе было очень близким, и Горбачев получил большинство в две трети голосов, набрав лишь 46 голосов.
Горбачев стал президентом, но к 1991 году его внутренние критики осуждали его за ужасные экономические показатели страны и неустойчивый контроль над советской империей.В декабре 1991 года он ушел с поста президента, и Советский Союз распался. Несмотря на полученную критику, Горбачеву приписывают проведение головокружительного количества реформ, которые ослабили жесткую хватку коммунизма над советскими людьми.
ПОДРОБНЕЕ: Что такое перестройка и гласность?
Горбачев, последний советский лидер, чье правление изменилось, история, 90 лет
Бывшему советскому лидеру Михаилу Горбачеву 2 марта исполнилось 90 лет, и его приветствовали мировые лидеры, а также Кремль.
Горбачев считается одним из величайших реформаторов 20 века.
После прихода к власти в СССР в 1985 году Горбачев ввел свою политику реформ, известную как «гласность» (открытость) и «перестройка» (реструктуризация), которая открыла Советский Союз для мира и в конечном итоге привела к краху коммунистического режима. режим и окончание холодной войны с США.
«Ваша приверженность свободе и ваша смелость на протяжении десятилетий принимать трудные, хотя и необходимые решения, сделали мир более безопасным», — сказал У.Об этом пишет президент С. Джо Байден в письме, опубликованном штабом Горбачева.
В письме говорилось, что согласованное продление нового договора о СНВ между США и Россией является доказательством того, что обе страны продолжат «наследие» Горбечева.
Канцлер Германии Ангела Меркель поздравила Горбачева, который сыграл важную роль в объединении Германии в 1990 году.
«Я использую ваш день чести как возможность еще раз поблагодарить вас за вашу личную приверженность мирному преодолению холодной войны и завершению германского единства», — написала Меркель в письме бывшему лидеру.
«Ваш важный вклад в воссоединение в условиях свободы остается в Германии таким же незабываемым, как и ваше постоянное личное участие в дружественных отношениях между нашими двумя странами», — сказала Меркель.
Президент России Владимир Путин также поздравил Горбачева, несмотря на прохладные отношения между Кремлем и бывшим советским лидером.
Горбачев также владеет политическим фондом и совладельцем критически относящейся к Кремлю газеты «Новая газета».
«Вы по праву принадлежите к тем ярким, нестандартным людям, выдающимся государственным деятелям нашего времени, которые оказали значительное влияние на ход национальной и международной истории», — написал Путин в поздравительном письме Горбачеву, опубликованном Кремлем.
«Большой профессиональный и жизненный опыт Горбачева» по-прежнему позволял ему «активно участвовать в популярной общественной и просветительской работе», а также в «международных гуманитарных проектах», — написал Путин.
Многие россияне также говорят, что он несет ответственность за последовавший за этим крах Советского Союза в 1991 году. Сам Путин назвал распад Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой» прошлого века.
В ходе опроса, проведенного Всероссийским центром изучения общественного мнения, 51 процент респондентов заявили, что он принес народу больше вреда, чем пользы, в то время как 32 процента заявили, что это примерно одинаково, 7 процентов оценили его действия как в основном положительные, а остальные — не определились.Общенациональный опрос 1600 человек был проведен 28 февраля и имел погрешность не более 2,5 процентных пунктов.
Однако продемократические силы видят в нем символ свободы, поскольку он критикует репрессии при Путине и предостерегает от возврата к диктатуре.
По данным AFP, Reuters и dpa
Джонатан Стил, Почему Горбачев потерпел неудачу, NLR I / 216, март – апрель 1996 г.
В разгар перестройки Михаилу Горбачеву приснилась мечта.Привычная система однопартийного правления плавно откроется, чтобы позволить другим политическим силам свободно играть, и в странном новом мире избирательной конкуренции Коммунистическая партия останется фаворитом избирателей. Столкнувшись впервые в своей жизни с подлинным выбором, русские будут пухлыми для людей, которых они знают. Власть останется у старой элиты, усиленной теперь огромным усилением ее легитимности.
Семь лет спустя и после нескольких фальстартов на выборах Борис Ельцин, похоже, осуществил мечту Горбачева.После бурного президентства он подготовил почву для того, чтобы коммунисты выиграли общенациональный опрос и вернулись к власти. Как и одно из тех частых «смутных времен» в российской истории, период Ельцина может рассматриваться как очередное хаотическое междуцарствие. Борис Невоздержанный, последний из большевиков, будет предан забвению, и устойчивый образец эволюционного авторитаризма и экономической автаркии в России будет восстановлен.
Конечно, через несколько недель этот сценарий может оказаться фантастическим, если коммунисты не достигнут своей цели.Но даже если они это сделают, реставрация коммунистов пошла дальше, чем кто-либо предсказывал еще три года назад. Дело не только в том, что коммунисты, ныне преобразованные в российские государственных (государственников), извлекают выгоду из народной волны отвращения к падению уровня жизни, вызванному неолиберальным рыночным экспериментом Ельцина. Ельцинские реформы, в частности приватизационные меры 1992 и 1993 годов, привели к синтезу, который позволил экономическим и политическим менеджерам старой системы найти удобную для себя роль в новых посттоталитарных условиях.Ельцин не только не выхолостил коммунистическую бюрократию, как надеялись его западные покровители, но и помог сделать российскую «демократию» безопасной для нее.
Чтобы судить, насколько Ельцин завершил ключевую часть развивающегося проекта Горбачева, теперь можно обратиться к мемуарам Горбачева, опубликованным на русском и немецком языках и выходящим на английском языке в конце этого года. короткие и запыхавшиеся эссе, которые он написал в разгар августовского переворота 1991 года и распада Советского Союза в декабре того же года.Они также основываются на его значительном томе 1987 года: Perestroika . Сноска 2 .
В новом материале подробно описана экономическая реформа Горбачева, название которой условно переводится как «реструктуризация», хотя «трансформация», вероятно, более подходящее слово. Другие участники, в частности Николай Рыжков и Егор Лигачёв, уже написали свои отчеты.footnote 3 Как и их, версия Горбачева в значительной степени является самооправданием. Он относительно мало освещает взгляды других членов Политбюро и в основном фиксирует свои собственные взгляды.Даже оглядываясь назад, Горбачев остается человеком осторожным, а его многословный стиль маскирует врожденную лаконичность. Хотя известно, что у него взрывной характер, он сохраняет ровный тон на протяжении всей книги и редко описывает моменты беспокойства, отчаяния или гнева, которых, должно быть, было много. Для тех, кто хочет живых наблюдений или рассказов о коллегах, эта книга будет разочарованием. Это подтверждает мнение о том, что Горбачев плохо разбирался в людях и не умел заводить друзей из коллег.
Признание ошибок также случается редко. Тем не менее, именно из-за сдержанного эмоционального тона Горбачева, когда признание ошибки действительно приходит, оно имеет особую силу, как «стратегический просчет драматических масштабов», в котором он признается более чем на трехстах страницах своей книги: «Оглядываясь назад на свою роль на первом этапе экономической реформы, я должен признать, что мы, безусловно, недооценили противоречивые факторы. Мы слишком долго работали с иллюзией, что проблемы возникли из-за психологических трудностей партийных чиновников »(стр.352).
Горбачев не уточняет, но, вероятно, это была главная иллюзия, которая привела к краху перестройки. Это было политическое недоразумение, из-за которого большинство соратников Горбачева работали в равной степени. Почти три года они вели себя так, как будто руководству достаточно было публично признать, что Советский Союз столкнулся с серьезными проблемами, а затем объявить решение. Партийные чиновники и хозяйственники сплотились бы. Это было чрезвычайно наивное предположение, хотя и широко распространенное.Отчасти это возникло из-за мифа о том, что советское общество устранило все неантагонистические противоречия. Могут существовать разные группы по интересам, но конфликты между ними можно разрешить без труда. Также существовало мнение, что любое советское правительство было чрезвычайно могущественным, если не всемогущим. То, что он велел, неизменно исполнялось.
ЕЛЬЦИН Уходит в отставку: ОБЗОР; Ельцин уходит в отставку, назначив Путина исполняющим обязанности президента, который будет баллотироваться на мартовских выборах
В традиционном новогоднем послании президента, которое транслировалось по телевидению сегодня в полночь, г-н.Путин заверил россиян, что передача власти состоится без сучка и задоринки и без резких изменений во внешней или внутренней политике России.
«Обращаю ваше внимание на то, что вакуума власти не будет, даже на мгновение», — сказал он в полуночной трансляции. «Вакуума не было и не будет. Хочу предупредить, что любая попытка выйти за рамки закона и Конституции России будет решительно подавлена.
«Свобода слова, свобода совести, свобода печати, право на частную собственность — все эти базовые принципы цивилизованного общества будут надежно защищены государством.»
Неожиданное решение президента, принятое накануне традиционно самого праздничного праздника в России, было воспринято некоторыми экспертами как блестящий, хотя и манипулятивный ход со стороны политика, который еще раз показал, что ему мало равных на бурной политической сцене России. . Несколько политиков, опрошенных в течение дня по телевидению, заявили, что они понимают, что президент принял решение сам, возможно, незадолго до четверга вечером, когда он по необъяснимым причинам не явился на новогодний прием в Кремле.
«Это был очень сильный шаг президента, — сказал член парламента Владимир Рыжков. Он сделал это в самый подходящий момент, когда народная поддержка Путина находится на высоком уровне. Досрочные выборы помешают всей оппозиции. Это многократно увеличит шансы Путина быть избранным ».
Хотя г-н Ельцин находился в больнице и выписывался с 1996 года, когда он перенес операцию на сердце после своего переизбрания на второй срок, его сегодняшняя отставка была часто объясняется политическими, а не медицинскими причинами.Ни от кого не поступало никаких предположений о том, что он был вынужден покинуть офис против его воли.
«Это блестящее решение, чрезвычайно точное и глубокое, и, помимо всего прочего, очень смелое», — сказал Анатолий Чубайс, главный советник Кремля и архитектор программы приватизации России. «Я считаю, что это решение было очень трудным для Бориса Николаевича как человека».
Бывший советский лидер Михаил Горбачев отмечает свое 90-летие | Европа | Новости и текущие события со всего континента | DW
Михаилу Горбачеву во вторник исполнилось 90 лет, и несколько мировых лидеров отправили добрые пожелания бывшему лидеру Советского Союза.
Бывшего лидера Советского Союза и генерального секретаря Коммунистической партии некоторые считают одним из величайших реформаторов 20-го века, но дома он остается фигурой неоднозначной.
Как он отпраздновал свой день рождения?
По-прежнему действующий, Горбачев возглавляет политический фонд и является совладельцем критически настроенной к Кремлю газеты Новая газета .
Свой день рождения он отметил в больнице в качестве меры предосторожности на фоне пандемии коронавируса.
Горбачев должен был провести видеозвонки со своими помощниками и соратниками, которые собрались у его фонда, чтобы поздравить его.
Он также разговаривал с мировыми лидерами и читал послания поклонников со всего мира.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Вспоминая «отцов единства»
Первому и единственному президенту бывшего Советского Союза 2 марта исполняется 90 лет. После объединения Германии в 1990 году немцы с любовью вспоминали Михаилу Горбачеву просто «Горби.Памятник «Берлинским отцам единства» открыт в ознаменование 20-летия воссоединения Германии. Слева направо: бывший президент США Джордж Буш, Горбачев и бывший канцлер Германии Гельмут Коль.
Горби и немцы: Михаил Горбачева, 90
Начало исторической дружбы
Это один из первых снимков Горбачева и Коля. В марте 1985 года канцлер Германии приехал в Москву на похороны генерального секретаря Совета Европы Константина Черненко. Коммунистическая партия, которую вскоре заменит Горбачев.Именно здесь начались исторические отношения между двумя странами, которые в конечном итоге сформировали будущее Европы.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Улучшение отношений между Востоком и Западом
Во время своего пребывания на посту канцлера Западной Германии с 1969 и 1974 годов Вилли Брандт (слева) был архитектором немецкой Ostpolitik. нормализация отношений между Советским Союзом, Восточной Германией и ее соседями по Восточному блоку.Он получил Нобелевскую премию мира за свои усилия в 1971 году. Горбачев получил ту же награду в 1990 году за его роль в формировании отношений между Востоком и Западом.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Окруженный фанатами в Бонне
Берлинская стена пала в ноябре 1989 года. В июне того же года, за несколько месяцев до исторического события, тогдашний лидер Советский Союз оказался в Германии с официальным государственным визитом. Горбачевых встретили с большим энтузиазмом, как это видно здесь, в центре Бонна.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
«Жизнь нас накажет, если мы опоздаем»
В октябре того же года Горбачев посетил Восточный Берлин, где отпраздновал 40-летие основания организации. Германская Демократическая Республика. Лидер Эрих Хонеккер встретил гостя братским социалистическим поцелуем. Горбачев рассказал Хонеккеру о своей перестроечной политике экономических и государственных реформ и с помощью ставшей известной цитаты призвал к аналогичным изменениям в Восточной Германии.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Переговоры о будущем Германии
Переговоры о будущем воссоединении Германии прошли в июле 1990 года на Северном Кавказе в непринужденной обстановке. Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии, также известный как Соглашение два плюс четыре, был позже подписан в Москве 12 сентября как Восточной, так и Западной Германией, а также четырьмя победителями во Второй мировой войне: Соединенными Штатами Америки. Советский Союз, Великобритания и Франция.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Обещание быть хорошими соседями
Горбачев был первым иностранным лидером, посетившим Германию после воссоединения. В ноябре 1990 года две страны подписали договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве, первый международный договор, подписанный объединенной Германией. Германия также согласилась ухаживать за советскими памятниками на своей территории, а также поддерживать кладбища, на которых хоронили советских солдат.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
От президента до гостя ток-шоу
Советский Союз распался в конце 1991 года, и Горбачев больше не был президентом. В 1992 году он основал Горбачев-фонд, который начал изучать уроки и неудачи перестройки. Горбачев был частым гостем в Германии во время этой новой главы своей жизни. В 1996 году он и его жена были гостями популярного немецкого телешоу «Wetten, dass…»
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Жизнь в Германии
Горбачевы на время даже называли Германию своим домом после покупки виллы на баварском Тегернзее, примерно в 50 км к юго-востоку от Мюнхена.Но 20 сентября 1999 года жена Горбачева Раиса умерла от лейкемии в клинике Мюнстера. Здесь Горбачев попрощался на Новодевичьем кладбище в Москве.
Горби и немцы: Михаил Горбачев на 90
Востребованный советник
Горбачев по-прежнему был желанным гостем на торжествах, посвященных годовщине падения Берлинской стены и воссоединения Германии. Он также принял участие в некоторых германо-российских правительственных переговорах, таких как эта встреча в октябре 2007 года между канцлером Ангелой Меркель и президентом России Владимиром Путиным в Висбадене, Германия.
Горби и немцы: Михаил Горбачев, 90
Почитают в Германии
Хотя в России по-прежнему относятся со скептицизмом к Горбачеву по поводу его роли в воссоединении Германии, в Германии его уважают. Этот памятник в его честь был установлен в Дессау в земле Саксония-Анхальт и торжественно открыт 3 октября 2020 года, в 30-ю годовщину воссоединения Германии.
Автор: Максим Нелиубин
Что говорили мировые лидеры?
Мировые лидеры, включая президента США Джо Байдена, премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона и канцлера Германии Ангелу Меркель, позвонили, чтобы поздравить его.
«Я использую ваш день чести как возможность еще раз поблагодарить вас за вашу личную приверженность мирному преодолению холодной войны и завершению германского единства», — написала Меркель в письме бывшему лидеру.
«Ваш важный вклад в объединение в условиях свободы остается в Германии таким же незабываемым, как и ваше постоянное личное участие в дружественных отношениях между нашими двумя странами», — сказала Меркель.
Президент России Владимир Путин поздравил Горбачева в письме, опубликованном Кремлем, назвав его «одним из самых выдающихся государственных деятелей современности, оказавшим значительное влияние на историю нашей страны и мира.
Путин также похвалил Горбачева за продолжение работы над международными гуманитарными проектами.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Возвращение к истории
Не каждому политику посчастливилось побывать на историческом месте мирной революции 25 лет спустя. Горбачев приехал отметить годовщину у Бранденбургских ворот в Берлине 9 ноября 2014 года.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Немецкий фаворит
13 июня 1989 года: Горбачев посещает тогдашнюю столицу Западной Германии, Бонн.Берлинская стена все еще стоит, и конца разделения Германии не предвидится. Однако немцы уже приветствуют советского лидера как миротворца. Среди избирателей Христиан-демократов (ХДС) Горбачев гораздо популярнее, чем тогдашний канцлер ХДС Гельмут Коль.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Фигурант Лейпцига
Горбачевская «перестройка» (реструктуризация) и «гласность» (открытость) послужили образцом для демонстраций в Лейпциге в понедельник.Правящая партия Восточной Германии СЕПГ считала его новое учение настолько опасным, что тайная полиция Штази изъяла из обращения советские журналы со статьями о Горбачеве.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Саммит в свитерах
Разработка условий германского единства: 15 июля 1990 года канцлер Гельмут Коль и Михаил Горбачев на открытом воздухе в толстых свитерах повернули колесо истории. Москва. не собирался стоять на пути объединенной Германии.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Старший государственный деятель и звезда
Два года спустя Горбачев больше не был советским лидером, но он и его жена Раиса снова покорили сердца людей во время визита в Германию 6 марта. 1992. Здесь популярная пара подняла кружку в мюнхенском Хофбройхаус.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Горби в Веймаре
Тысячи немцев писали письма Горбачеву, и им казалось, что они пишут хорошему другу.«[Он] был жив по сравнению с другими советскими чиновниками, которые казались чопорными, как мумии», — писал Майкл из Люнебурга. 5 сентября 1994 года довольный на вид Горбачев посетил резиденцию Гете в Веймаре.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Поп-звезда встречает суперзвезду
Легенда немецкого рока Удо Линденберг (слева) и Горбачев уже не на пике своей карьеры в 10-ю годовщину падения Берлинской стены прокатился в 1999 году.Тем не менее, российский лидер с человеческим чутьем по-прежнему пользовался огромной популярностью в Германии.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Не новичок в шоу-бизнесе
Горбачев 15 раз попадал на обложку журнала Time — подвиг, о котором Карл Лагерфельд мог только мечтать. И все же в Гамбурге в 2003 году Горбачев не преминул вручить дизайнеру премию World Fashion Award.
Особая дружба: Горбачев в Германии
Это всего лишь рок-н-ролл
Что общего у 50-летней истории рок-н-ролла с бывшим советским лидером? Правда, немного.Тем не менее, знаменитый немецкий телеведущий Томас Готтшалк (справа) пригласил Горбачева отпраздновать годовщину жанра 17 апреля 2004 года в Ганновере. Общение почетного гостя с иконами рока и телевидения оказалось совсем не неловким.
Автор: Ивета Ондрускова / Фолькер Вагенер
Как на него смотрят в России?
Горбачев известен во всем мире за его роль в прекращении холодной войны и проведении реформ, положивших конец коммунистической монополии на власть.
Продемократические силы также видят в нем символ свободы, поскольку он критиковал репрессии при президенте России Владимире Путине и предостерег от возврата к диктатуре.
Тем не менее, многие россияне по-прежнему считают его хотя бы частично ответственным за распад Советского Союза, который привел к разрушительному экономическому кризису и многолетним политическим потрясениям.
Как Горбачев относится к собственному наследию?
В интервью государственному информационному агентству ТАСС, опубликованному во вторник, Горбачев подтвердил, что альтернативы прекращению холодной войны и началу внутриполитических реформ нет.
«Главным внутренним достижением было дать людям свободу и положить конец тоталитарной системе. А наиболее важными вещами на международной арене было прекращение холодной войны и радикальные сокращения ядерных вооружений», — продолжил он.
Горбачев продолжает сетовать на жесткий переворот в августе 1991 года, организованный старой гвардией Коммунистической партии, которая на короткое время свергнула его и ускорила распад Советского Союза.
На вопрос, возможно ли сейчас восстановить Советский Союз, он ответил, что необходимо сосредоточиться на нормализации отношений со своими бывшими советскими соседями и развитии региональных альянсов.
мб / с (AP, dpa)
Горбачев и СССР | Миллер Центр
Хотя и избранный президент, Джордж Буш все еще был вице-президентом Рональда Рейгана, когда советский лидер Михаил Горбачев прибыл на Губернаторский остров Нью-Йорка в декабре 1988 года. Горбачев встречался в основном с президентом Рейганом, но, вероятно, надеялся установить взаимопонимание со своим будущим коллегой. Буш, однако, решил оставаться в тени, скептически относясь к тому, чего на самом деле может добиться российский реформатор.Но он спросил Горбачева, что инвесторы могут ожидать от СССР. «Даже Иисус Христос, — ответил последний, — не может ответить на этот вопрос».
Глава официально атеистической нации, Горбачев, скорее всего, в любом случае не согласился бы с Божьим ответом: три года спустя, в Рождество 1991 года, он уйдет в отставку, последний лидер Америки, бывшего соперника сверхдержавы.
Декабрь 1987: Горбачев и Рейган подписывают договор о РСМД, запрещающий ядерные ракеты малой и средней дальности.В феврале 2019 года и США, и Россия заявили, что больше не будут соблюдать его условия. Фото: Президентская библиотека и музей Рональда РейганаПАУЗА
Президент Буш и его команда, в частности советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт, вступили в должность, опасаясь Горбачева и критически оценивая подход Рейгана к нему. Горбачев использовал свой визит в Нью-Йорк, чтобы объявить о выводе крупных войск из Восточной Европы и вдоль китайской границы.Он также предложил приверженность к самоопределению среди людей, в которых ранее доминировал СССР.
Очевидно, что сила и угроза применения силы больше не могут быть и не должны быть инструментами внешней политики. Неотложная необходимость принципа свободы выбора также очевидна.
Михаил Горбачев, 7 декабря 1988 г.
Но Буш и его советники, ветераны холодной войны, многое из этого видели и раньше. Были ли эти попытки просто воспользоваться Соединенными Штатами? И если сам Горбачев серьезно относился к гласности, (открытость) и перестройке, (реструктуризация), то что должно было помешать коммунистическим сторонникам жесткой линии восстановить господство и вернуться к более конфронтационной позиции, как это было с предыдущим реформатором, преемником Сталина. Никита Хрущев?
Администрация решила приостановить переговоры по существу до тех пор, пока не будет проведен обзор всех отношений.
МАЛЬТА
Поездка в Восточную Европу в июле 1989 года изменила точку зрения президента. Буш собственными глазами видел бурный ход событий в регионе, и лидеры стран, пытающихся справиться с быстрыми изменениями, особенно Польша и Венгрия, где проводились реформы, попросили его сотрудничать с Горбачевым для создания стабильности.
«Я понял, что откладывать встречу с Горбачевым становится опасно», — вспоминал потом президент. «Слишком много происходило на Востоке — я сам это видел — и если сверхдержавы не начнут управлять событиями, те самые события могут дестабилизировать Восточную Европу и советско-американские отношения.«Вернувшись домой на Air Force One, президент пригласил Горбачева на саммит, и обе стороны в конце концов договорились встретиться на Мальте, независимом островном государстве в центре Средиземного моря, в декабре.
Быстрые изменения в Восточной Европе
ноябрь 1988 г. : Эстония заявляет о суверенитете, отстаивая свое право отвергать законы Советского Союза. (Эстония провозгласила свою полную независимость 30 марта 1990 года.)
Май 1989 г. : Литва заявляет о суверенитете.(Литва провозгласила полную независимость 11 марта 1990 года.)
июнь 1989 г. : Польша проводит выборы, при этом некоммунистическая Партия солидарности получает все, кроме одного свободно оспариваемого места.
Июнь 1989 г. : Венгрия начинает демонтаж ограды, отделяющей ее от Австрии
9-13 июля 1989 г. : Буш едет в Польшу и Венгрию.
июль 1989 г. : Латвия провозглашает суверенитет.(Латвия провозгласила полную независимость 4 мая 1990 года.)
Сентябрь 1989 г. : Восточные немцы начинают движение через Венгрию в Австрию
Октябрь 1989 г. : Венгрия провозглашает свой статус республики со свободными многопартийными выборами, которые состоятся в следующем году.
Ноябрь 1989 г. : Падение Берлинской стены
2–3 декабря 1989 г. : Встреча Буша и Горбачева на Мальте
На Мальте не было принято серьезных решений. Администрация хотела действовать осознанно, используя встречу, как сказано в информационной записке, написанной госсекретарем Джеймсом Бейкером III, для того, чтобы вызвать у общественности и за рубежом «осознание нового темпа и цели американо-советского диалога. и вы ведете столько же, сколько Горбачев ». И хотя был прогресс по таким вопросам, как СНВ (Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, подписанный в июле 1991 года) и сокращение численности войск в Европе, наиболее важные моменты были символическими.
Из интервью Statecraft : Роберт Зеллик вспоминает саммит на Мальте.
Горбачев публично заявил: «Я заверил президента Соединенных Штатов, что я никогда не начну горячую войну против США. Мир покидает одну эпоху и вступает в другую. Мы находимся в начале долгого пути к прочному, мирному эпоха «. И Буш сказал: «Мы можем достичь прочного мира и преобразовать отношения Востока и Запада в отношения прочного сотрудничества.Это будущее, которое мы с Председателем Горбачевым начали прямо здесь, на Мальте ».
Ученые продолжают спорить о том, была ли конференция решающим шагом в мирном урегулировании холодной войны или упущенной возможностью в стремлении к закреплению демократических ценностей в бывшем Советском Союзе.
1990: ГЕРМАНИЯ, БАЛТИЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА И НАТО
Когда Буш приветствовал Горбачева в Вашингтоне в конце мая 1990 года, в Европе произошли драматические изменения. Советские республики Литва, Латвия и Эстония заявили о своей полной независимости от США.S.S.R. И объединенная Германия, сидящая в самом сердце Европы — немыслимая в конце Второй мировой войны — теперь казалась неизбежной. (Более подробно см. Статью Statecraft « Падение Берлинской стены ».) На самом деле вопрос заключался в роли НАТО в продолжающемся развитии, и, в частности, будет ли объединенное немецкое государство частью организация?
В марте 1990 года Горбачев недвусмысленно сказал «нет»: «Мы не можем согласиться с тем, чтобы объединенная Германия стала частью НАТО.Это абсолютно исключено ». Но сидя с Бушем, советский лидер согласился с принципом, согласно которому объединенная Германия может сама выбирать, к каким международным организациям присоединиться. Сотрудники Буша были так удивлены, что попросили президента подтвердить это обязательство. Буш действительно согласился на одну торговую сделку на саммите, он в основном воздерживался от оказания советскому лидеру значительной экономической помощи.
Из Statecraft кадры интервью: Роберт Блэквилл о Михаиле Горбачеве.
КУПИТЬ И РАЗРУШЕНИЕ
Советский танк в Литве, 13 января 1991 г.Несмотря на уступки по воссоединению Германии, которые в конечном итоге имели место в октябре 1990 г., Советский Союз по-прежнему оставался ядерной сверхдержавой, и судьба входящих в него республик оставалась под вопросом. В январе 1991 года Горбачев направил танки в Литву и Латвию, чтобы остановить демократические восстания. Но он столкнулся со значительным давлением со стороны коммунистов-сторонников жесткой линии, с одной стороны, и сторонников более быстрых демократических и экономических реформ, особенно президента Российской Советской республики Бориса Ельцина, с другой.Администрация Буша хотела поддержать Горбачева как лучшую надежду на мирное и стабильное окончание холодной войны, но было ясно, что его власть ослабевает.
Буш отправился в Москву, чтобы подписать исторический договор СНВ в конце июля, не только обеспечив существенное сокращение ядерных боеголовок и систем развертывания, но и продемонстрировав солидарность с ослаблением Горбачева. В то же время официальные лица США начали развивать связи с Ельциным.
Горбачев выглядит не столько человеком, который контролирует ситуацию, сколько боевым лидером.
Джек Мэтлок, посол США в Советском Союзе, 11 мая 1990 г.
Горбачев находился в самом разгаре последнего рывка, чтобы спасти СССР от полного краха, предлагая новый союзный договор, чтобы дать республикам большую независимость в рамках новой — и переименованной — федерации, которая будет называться Союз суверенных государств. Страна больше не будет ни социалистической, ни советской. 19 августа коммунистические сторонники жесткой линии отреагировали попыткой государственного переворота, когда восемь чиновников объявили себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению и отправили танки на улицы Москвы, задерживая Горбачева и других ключевых лидеров.
Толпы собираются у здания российского парламента во время попытки государственного переворота в августе 1991 года. Фото: Дэвид БроудНо заговорщики были не более могущественными, чем человек, которого они пытались заменить. Ельцин уже заставил Россию нарушить советские законы, и он незамедлительно выступил с заявлением, в котором призвал к всеобщей забастовке, призвал военных не принимать участие в перевороте и разрешить выступить Горбачеву. Когда Ельцин залез на танк, чтобы обратиться к толпе на улицах, сразу стало ясно, что переворот обречен на провал.Хотя Горбачев вернулся к власти 22 августа, его власть тоже подошла к концу, и он быстро ушел с поста генерального секретаря Коммунистической партии.
Одна за другой советские республики начали провозглашать свою независимость, и 25 декабря 1991 года Горбачев подал в отставку с поста президента СССР.На следующий день Совет республик Верховного Совета проголосовал за прекращение существования самой нации.
3 января 1993 г .: После распада Советского Союза президент Буш и президент России Борис Ельцин подписывают в Москве Договор СНВ-2.Фото: Президентская библиотека и музей Джорджа БушаПолитика Горбачева | Foreign Affairs
В конце 1970-х — начале 1980-х годов идея о том, что по-настоящему радикальный реформатор может выступить в качестве советского генерального секретаря, и особенно о том, что такой реформатор может появиться из аппарата Коммунистической партии и Политбюро Леонида Брежнева, казалась практически немыслимой. Это предположение определяло западный взгляд на Михаила Горбачева до кризиса на Чернобыльской АЭС, появления политики гласности и освобождения Андрея Сахарова из внутренней ссылки в Горьком в конце 1986 года.В течение следующих двух лет большинство аналитиков подчеркивали подавляющую консервативную внутреннюю оппозицию Горбачеву и его программам реформ. Однако с выборами в новый Верховный Совет в марте 1989 г. и забастовками на угольной шахте в июле следующего года, ощущение огромной опасности со стороны консервативных социальных сил уступило место представлению о том, что реальная опасность исходит слева.
Несмотря на все это продолжающееся американское беспокойство, все традиционные аналитические индикаторы предполагали, что Горбачев неуклонно накапливал власть и в то же время действовал с необычайной самоуверенностью при проведении внешней политики.Даже в экономической политике Горбачев перешел от мер реформ, которые были немыслимы еще год назад, к другим мерам, которые были еще более немыслимыми. Таким образом, самым непосредственным результатом сессий Съезда народных депутатов и Верховного Совета была дискредитация премьер-министра Николая Рыжкова и преодоление его противодействия реформам. (Сам Рыжков называл это процессом «исправления».) Самым непосредственным результатом угольных забастовок и агитации за почти полную автономию в Прибалтике стали встречные требования российских угольщиков и правительства Российской Республики о реформе цен, которую радикальные экономисты утверждали политически неприемлемо для советских людей.
Было высказано предположение, что вся эта суматоха доказывает, что у Горбачева нет стратегии. Если мы на Западе удивляемся событиям, то мы думаем, что Горбачев должен быть удивлен ими. Если мы не понимаем, что происходит, мы думаем, что все вышло из-под контроля. Это неправильно: у Горбачева есть стратегия.
Действительно, наше постоянное чувство тревоги по поводу перестройки в сочетании с постоянно меняющимся анализом причин нашей тревоги предполагает, что проблема может быть в нас, а не в Горбачеве.Анализ, который был ближе к истине, предполагает, что Горбачев — очень опытный политик, который знает, что делает, что он управляет политической системой, используя некоторые традиционные рычаги власти, и реагирует на социальные силы определенного типа и манипулирует ими. которые предвосхищались американскими теориями тоталитаризма и модернизации 1950-х годов. Но вместо того, чтобы следовать этим теориям, мы позволили нашему анализу отразить поток постоянно меняющихся слухов в московском интеллектуальном сообществе.
Если мы хотим понять советское настоящее и будущее, мы должны отойти от московских слухов и по большей части просто игнорировать их и задать себе более фундаментальные вопросы. Каковы основные силы новейшей российской истории? Как Горбачев пытается ими руководить и использовать?
II
Мы должны начать с признания того, что как во внутренней, так и во внешней политике Советского Союза происходят фундаментальные изменения. Как это ни парадоксально, нам было трудно принять это, потому что мы отказались от нашего старого понимания России, ее истории и народа.Во время первого великого расцвета советских исследований, в 1950-х годах, было сказано — я бы сказал, было признано, — что Россия является довольно нормальной европейской страной. Наблюдатели отмечали, что «Европа» отличалась большим разнообразием в своем политическом и экономическом развитии, при этом Испания и Португалия сильно отличались от Германии (или немецких государств), а Греция от Англии. Они подчеркнули, что путь к демократии был очень непростым по всей Европе в девятнадцатом веке и в первые четыре десятилетия двадцатого века.Сегодня мы имеем более идеализированный взгляд на традицию «Запада», но поколение ученых, достигшее совершеннолетия в 1920-х и 1930-х годах, имело очень четкое и тревожное чувство, что демократия может быть неестественным отклонением от курса Европейская история, а не ее естественная линия развития.
Путь России к демократии был медленнее, чем большинство в конце XIX века, но мы полагали, что это было результатом задержки индустриализации страны. Мы видели демократию деревенского мира, а затем реформы второй половины XIX века как часть русской традиции, на которой может быть построена более полная демократизация.1 Когда в 1890-х годах началась быстрая индустриализация и быстрый рост среднего класса, мы приняли полууспешную революцию 1905 года, культурно-экономико-политическую либерализацию 1906-1914 годов и демократическую революцию февраля-марта 1917 года как падение. в естественном ходе русской истории.
Это была большевистская революция ноября 1917 года, которую мы в ретроспективе рассматривали как мучительный разрыв в структуре российской истории, столь же значительный, как и более поздняя нацистская революция в Германии, и точно так же продукт крайних и временных социальных потрясений.У. У. Ростоу назвал коммунизм «болезнью переходного периода», и как в России, так и в Китае западные наблюдатели подчеркивали разрушительное влияние войны на сплоченность способности армии контролировать экстремистские элементы.
Сейчас многие считают февральско-мартовскую революцию неестественной, а большевистскую революцию — возвращением россиян на их «естественный» авторитарный, ксенофобский, ориентированный на безопасность путь. Эта точка зрения выражена эвфемизмами: одни просто пишут о консерватизме всего российского общества, другие подчеркивают «общественный договор», в котором брежневское сочетание авторитаризма и ориентированного на безопасность государства всеобщего благосостояния дало россиянам то, что они якобы хотели; а третьи подчеркивают продолжающееся влияние авторитарной «политической культуры».Некоторые обозреватели международных отношений косвенно подчеркивали эту точку зрения, рассматривая «Европу» как окончание на советско-польской границе. Но наиболее лаконично эта точка зрения была резюмирована в конце чрезвычайно популярной книги Хедрика Смита «Русские»: «То же самое было и под царей. Это одни и те же люди »2
Последствия этих двух конкурирующих взглядов на историю России и русского народа совершенно разные. Если брежневизм был общественным договором, который давал русскому народу то, что он хотел, если он был естественным продуктом российской политической культуры и истории, то предсказания 1985 года о том, что Горбачев представляли собой только изменение стиля, а не содержания, и требования подавляющего консервативная оппозиция его реформам имела логический смысл.Это мнение было выражено в статье Джорджа Фейфера в Harper’s в 1981 году, в которой цитируются русские, которых он встречал:
Если ненавистный режим рухнет в одночасье, свирепые националисты с большей вероятностью, чем просвещенные либералы, его заменят. . . . Каждый из этих партийных боссов — тусклый, пустой функционер. . . . Это всем известно с заменой первого секретаря (районной партийной организации). . . ничего бы не изменил, потому что новый был бы точно таким же человеком.Лучшему просто не добраться до этой позиции.3
Однако оказалось, что по крайней мере два первых секретаря регионов — Михаил Горбачев и Эдуард Шеварднадзе — на самом деле совершенно разные. Выяснилось также, что Центральный комитет, избранный через месяц после статьи Фейфера, состоял из партийных и бывших партийных деятелей, которые через четыре года должны были избрать Михаила Горбачева генеральным секретарем.
Подразумевается, что старые взгляды на русский народ очень разные.Если большевизм был неестественным продуктом перемещенного населения в начале века, если это был неестественный разрыв с российской историей, если это была болезнь переходного периода, то подъем огромного среднего класса и уход со сцены подростков гражданской войны (поколение Брежнева) и, наконец, смерть Брежнева — все это должно произвести колоссальные изменения. Это повод для возвращения россиян домой в Европу. В конце концов, переходы преходящи.
Этот старый взгляд на русских верен.Фактически русские возвращаются домой, в Европу. Однако за 70 лет дом изменился. Эстонцы мечтают о возвращении к своему суверенитету 1939 года, но сегодня ни одна страна в Европе не имеет такого суверенитета. Европа больше не является местом враждующих национальных государств, а становится все более интегрированным сообществом. Если после 1992 года процессы западной интеграции углубятся, разница между суверенитетом западноевропейских государств и той автономией, которой пользуется Квебек внутри Канады, будет продолжать сокращаться.По этой причине реинтеграция России в Европу 1990-х годов предполагает еще более серьезные изменения, чем если бы это произошло раньше.
III
Есть много способов описать традиционную коммунистическую систему, и одни освещают сегодняшние движущие силы перемен лучше, чем другие. И снова, однако, больше всего помогает более старое представление о тоталитаризме — о сильном сходстве между левым и правым экстремизмом. Лидеры большевиков имели важные общие черты не только с Адольфом Гитлером, но и с аятоллой Хомейни.Западные консерваторы были правы, когда сказали, что сущность коммунизма заключается в отрицании западной цивилизации — или, по крайней мере, современной западной цивилизации.
Большевизм пользовался поддержкой тех же напуганных новичков в городах, которые позже поддержали Хомейни. На практике это означало отказ не только от рыночных сил в экономической основе капитализма, но и от его надстройки — современной западной культуры, политики и ценностей, которые, как утверждал Маркс, просто служили интересам эксплуатирующего правящего класса.Суть коммунизма заключалась в возведении железного занавеса против устрашающих рыночных сил (особенно иностранных), а также против пугающей современной западной культуры.
К 1980-м годам три основных события подорвали поддержку коммунистической системы в том виде, в котором она возникла в Советском Союзе. Во-первых, социальные условия, которые поддерживали Ленина и Сталина, исчезли так же основательно, как и те, которые поддерживали Гитлера в Германии. Был создан огромный средний класс: число советских граждан с аттестатом средней школы или лучше увеличилось с 25 миллионов в конце хрущевской эры до 125 миллионов сегодня.
Радикальные московские интеллектуалы обычно анализируют советское городское общество с точки зрения интеллигенции, бюрократов и рабочих, и мы слишком редко думаем о советском среднем классе. Тем не менее, сильно оклеветанные «бюрократы», помимо тех, что находятся на самом верху, на самом деле являются средним классом. Им крайне недоплачивают и они экономически менее выгодны по сравнению с западными стандартами. Они тоже пострадали от ограничений на поездки и средства массовой информации, на которые они полагались в своей информации и развлечениях.
Рабочие — смешанная группа. Старшие рабочие и приезжие из сельской местности вряд ли принадлежат к среднему классу, но люди моложе 30 лет со средним образованием относятся к другому типу. Яркие и амбициозные рабочие (и их дети) не хотят оставаться на конвейере, а стремятся перейти в средний класс в качестве владельцев магазинов, мелких предпринимателей и строительных подрядчиков. В течение первых шести месяцев 1989 г. количество человек, занятых в кооперативах, выросло с 1 человека.От 4 до 2,9 миллиона4. Консерваторы начали жаловаться на переток рабочих из государственной промышленности в кооперативы и на простаивающие предприятия из-за нехватки рабочих. Молодой частный таксист из Москвы, с которым я разговаривал, подсчитал, что до тридцати процентов его поколения сейчас работает в кооперативном секторе. Хотя эта цифра, несомненно, высока, именно самые талантливые и амбициозные молодые люди, те, кто может создать политические проблемы, в большом количестве обогащаются.Тот факт, что сибирские угольщики боролись за большую независимость своих шахт и за повышение цен на уголь, был вспышкой молнии, озарившей советскую жизнь.
Представители нового советского среднего класса в молодости преподавали русскую литературу XIX века и впитали ее ценности. В подростковом возрасте они не испытывали ксенофобского страха перед Западом, но тосковали по синим джинсам, джазу, вестернам и любым западным сувенирам. Их отношение к Западу не изменилось и сейчас, когда им за пятьдесят.Когда этой весной угольщики отдаленной Сибири забастовали, одним из их требований был доступ к иностранной валюте, чтобы они могли покупать иностранные товары. Когда Маленков, а затем Косыгин пытались мобилизовать советский средний класс, он был слишком мал; теперь это доминирующая социальная сила в стране, даже внутри партии.
Второе крупное событие, подорвавшее коммунизм, было экономическим. Железный занавес, защищавший напуганных приезжих в город от сил мирового рынка, также защищал советских производителей от мировой конкуренции.Даже когда импортные товары импортировались, местные производители не теряли бизнеса, и им не приходилось в ответ повышать качество своих товаров. В отличие от своих коллег в Японии (или даже в Восточной Германии), советские производители не испытывали давления со стороны экспорта, поэтому им даже не приходилось сталкиваться с иностранной конкуренцией за рубежом. Западные учебники оказались абсолютно правы в отношении последствий протекционизма, не говоря уже о полном протекционизме: низкое качество, отсутствие инноваций, неэффективность и невосприимчивость к потребительскому спросу.Поколения Сталина и Брежнева обещали, что автаркия сделает Россию выше стран с капиталистической системой; вместо этого автаркия обрекла Россию на неполноценность.
В-третьих, по мере того, как Россия приближается к следующему столетию, она сталкивается с совершенно иной геостратегической ситуацией, чем на протяжении большей части двадцатого столетия. Исторически угроза для России исходила исключительно из Европы. Хотя Япония представляла собой военную проблему в начале двадцатого века, а Китай — идеологическую во второй половине, основные силовые поля, на которые реагировали русские, были европейскими.
Те, кто руководили Западом в послевоенную эпоху, осуществили колоссальное достижение, изменившее силовые поля: конец более чем четырехсотлетней войны на западноевропейском континенте. Был создан общий европейский дом от реки Эльбы до Калифорнии, и теперь шестьсот миллионов европейцев живут в мире. В результате Советский Союз больше не сталкивается с угрозой со стороны Запада и не нуждается в буферных государствах. Поскольку западное ядерное оружие действительно представляет потенциальную угрозу, буферные зоны не являются защитой от межконтинентальных баллистических ракет.Вдобавок Советский Союз узнал, что коммунистические колонии в Восточной Европе — не говоря уже о гипотетических колониях в Западной Европе — могут быть такой же экономической утечкой и политической головной болью, как заморские колонии для Великобритании и Франции.
Таким образом, по мере того, как россияне смотрят в 21 век, большая потенциальная опасность исходит из Азии. Китай с миллиардным населением и атомным оружием, и даже Индия с почти таким же населением и потенциалом для ядерного арсенала станут индустриальными сверхдержавами.Весьма вероятно, что в какой-то момент оба построят более мощные военные машины. Это изменит геостратегические соображения для всех великих держав, но больше всего для Советского Союза.
Короче говоря, в Советском Союзе теперь есть большой образованный средний класс, который меньше озабочен безопасностью, хочет большей свободы для себя и более полной интеграции в Европу и настаивает на том, что это открытие мировой экономики имеет решающее значение для нации. Он утверждает, что подъем Азии делает внутренний застой и вражду с Европой невыносимой.У правых националистов нет эффективного ответа на обвинения в том, что их изоляционизм и поддержка традиционных крестьянских ценностей оставят Россию беззащитной. Мы сильно преувеличиваем силу консерваторов в Советском Союзе, потому что западники смогли вырвать знамя русского национализма и патриотизма из своих рук.
Политика Горбачева должна пониматься в этих терминах. В то время как первые советские лидеры искали социальной поддержки у рабочих и тех администраторов и инженеров, которые происходили непосредственно из рабочего и крестьянского общества, Горбачев ищет его поддержки у более широкого среднего класса — не только интеллигенции, но и так называемых бюрократов и общества. образованные рабочие, которые хотят попасть в средний класс.Он использует фразу «общий европейский дом» для обозначения своей внутренней политики реинтеграции России и Восточной Европы (включая Восточную Германию) обратно в европейскую цивилизацию и мировую экономику, а также внешней и военной политики, необходимой для ее достижения. Подобно тому, как Сталин оправдал свою политику автаркии необходимостью построения советской национальной власти, Горбачев делает то же самое в своей политике прекращения автаркии.
IV
Если, однако, давление, направленное на интеграцию России в мировую экономику — и, следовательно, в мировую цивилизацию — абсолютно непреодолимо и неумолимо, путь, по которому это происходит, не обязательно должен быть таковым.Когда такие разные народы, как испанцы, бразильцы и южнокорейцы, сформировали большой и образованный средний класс, они выступили за полную демократизацию. Внезапные разговоры на Западе об угрозе анархии в Советском Союзе как минимум отражают понимание того, что существуют мощные силы, которые могут подтолкнуть либерализацию за рамки однопартийной системы к демократии западного образца.
Американцы наконец осознают опасность для Горбачева слева.Они начали понимать, что Борис Ельцин является главным оппонентом Горбачева, а не его ближайшим союзником, как они думали до того, как Ельцин был удален из Политбюро в 1987 году. И они могут цитировать замечательные, беспрецедентные заявления высокопоставленных советских чиновников. Первый секретарь читинского обкома в Сибири был особенно паникером: «События на Кузбассе [угольные месторождения] в определенной степени повергли меня в шок. Я думаю, что если Сибирь не устояла, то люди пошатнулись даже здесь , то мы почти на грани.»5 Председатель Совета Министров Николай Рыжков вроде бы согласился:
Партия практически теряет авторитет в глазах народа. . . . Сознательно или бессознательно продолжает сохраняться видимость того, что ничего особенного не произошло, что основные рычаги остаются в наших руках, как и раньше, и что с их помощью, теми же старыми методами, мы все еще можем управлять сложными процессами, которые развиваются в мире. наша страна, но это делается в то время, когда теряются влияние, власть и возможность влиять на все, что происходит в обществе.6
Несомненно, у Горбачева есть оппозиция как слева, так и справа, но нам нужно быть очень осторожными, чтобы не преувеличивать. Сам Горбачев ответил на жалобы таких, как Рыжков, почти презрительно: «Конечно, — сказал он, — не стоит паниковать, когда революционные процессы становятся реальностью. Это мы сами производили их своей политикой. понимаете это, когда мы все это обсуждали? »7
Мы должны очень серьезно отнестись к этому заявлению Горбачева.Фактически, за последний год произошло очень мало событий, которые не были бы следствием сознательной политики. Выдвижение кандидатов на мартовских выборах в Верховный Совет можно было бы более жестко контролировать — и на самом деле это часто происходило, за исключением таких регионов, как Москва, Ленинград, Урал и Сибирь, где были консерваторы Политбюро, такие как Егор Лигачев и Лев Зайков. унижены8. Заседания Съезда народных депутатов не нужно было показывать по телевидению, а радикальным делегатам не нужно было предоставлять такой доступ к трибуне — настолько, что другие делегаты жаловались.Поскольку националистические демонстрации в потенциально агрессивных странах Казахстана и Грузии были быстро подавлены, было легко подавить события в крошечных странах Балтии. И хотя угольные забастовки, вероятно, были непреднамеренными — хотя, безусловно, стимулировались избирательной кампанией, выступлениями в конгрессе об условиях в этом районе и возмутительным почти единодушным подтверждением министра угольной промышленности Верховным Советом — в этом не было необходимости. дайте им ту степень освещения в прессе, которую они получали в Советском Союзе.Заявления, подобные заявлениям секретаря читинского обкома и Рыжкова, не нужно было публиковать в «Правде». Горбачев, возможно, совершал одну ошибку за другой, но это были сознательные решения, а не вынужденная реакция на непреодолимое давление. Повышенные экономические ожидания в Советском Союзе сегодня также являются ответом на его риторику.
Горбачев был чрезвычайно осторожен, методичен и искусен в способах консолидации власти внутри партии. У него есть полный доступ к отчетам КГБ, секретным опросам общественного мнения и информации партийного аппарата, и в его стиле не было политической безрассудства.Когда так много западных наблюдателей последовательно ошибались в течение последних пяти лет, когда их анализ изменился за шесть месяцев с подчеркивания непреодолимой консервативной оппозиции к подчеркиванию потенциала анархии, удивительно, что эти же наблюдатели все еще уверены в том, что они понимают политическая динамика СССР лучше генсека. Мы должны учитывать возможность того, что Горбачев, имея в своем распоряжении все источники информации (секретные и открытые), достаточно умен, чтобы оценить риски своих действий и сделать то, что ему нужно.
Основной фактор, который понимает Горбачев — и который также лежит в основе давнего представления советской интеллигенции о том, что российский народ в своей основе консервативен, — это влияние многонационального характера Советского Союза на отношение России к полной демократии. Подавляющее большинство россиян — даже высокообразованные россияне, включая интеллигенцию — очень подозрительно относятся к возможности того, что многопартийная демократия приведет к созданию сепаратистских партий в союзных и автономных республиках, которые получат поддержку большинства.В июле прошлого года Лигачев выступал от лица большинства россиян (и, вероятно, от имени Горбачева) со следующим заявлением:
В последнее время раздаются призывы к многопартийной системе. В условиях такого федеративного правительства, как Советский Союз, это просто фатально. Многопартийность означала бы распад советской системы. . . . Коммунистическая партия — единственная реальная политическая сила, объединяющая все народы страны в единый союз республик. Другого нет.9
Мы на Западе настолько одержимы потенциальной дезинтеграцией, присущей многонациональному характеру Советского Союза, что забыли об интеграционных механизмах в такой системе. В самом деле, если бы Россия была этнически однородной страной, такой как Япония, у Горбачева не было бы возможности предотвратить демократизацию, которая развивалась в Испании, Бразилии и Южной Корее. В протесте в Советском Союзе решающее значение имеет не проведение демонстраций в Таллинне, Кишиневе и Баку, а отсутствие значительных демонстраций студентов в Москве и Ленинграде.Именно первые демонстрации являются самым мощным сдерживающим фактором для вторых, поскольку московские студенты опасаются, что демократия для них самих означала бы распад союза. Борис Ельцин, вынужденный признать, что эта программа означает возможность независимости прибалтийских республик, столкнулся с практически невыполнимой задачей — добиться популистского мандата.
В
Мы действительно являемся свидетелями периода беспорядков в Советском Союзе, но беспорядки бывают самых разных видов.В Иране 1977 года или на Филиппинах в 1985 году революционные силы не могли контролироваться старым режимом. С другой стороны, беспорядки в Соединенных Штатах в 1960-х и начале 1970-х годов, хотя и были направлены против находящегося у власти правительства и его политики, никогда не приближались к угрозе стабильности политической системы. Волнения в Советском Союзе с 1927 по 1930 год в значительной степени были направлены сверху, поскольку Сталин предпринял шаги по укреплению своей политической власти и проведению революционной политики для преодоления экономических проблем того времени: это представляло лишь минимальную угрозу для жизни. лидер или система.Именно эта советская суматоха конца 1920-х годов дает лучшую аналогию, которую следует иметь в виду, пытаясь понять современный Советский Союз.
Когда Михаил Горбачев в 1985 году рассматривал свои проблемы, он не столкнулся с небольшими трудностями с классической консолидацией власти, если бы он хотел только политики умеренных реформ. Страна пережила десять лет неудач лидеров, и должность генерального секретаря приобрела легитимность, которой не было после смерти Ленина и Сталина. (Через два года после смерти Сталина Хрущев должен был приехать на Женевскую конференцию в составе делегации во главе с председателем Совета министров, но через восемь месяцев после смерти Константина Черненко Михаил Горбачев, как неоспоримый, возглавил делегацию на Женевской конференции. лидер.) Когда Горбачева выбрали молодым и энергичным генеральным секретарем во время трудностей, другие лидеры знали, что они дают мандат лидеру, которого будет трудно контролировать, не говоря уже о том, чтобы сместить его.
Но Горбачев хотел более чем умеренных реформ. В последние месяцы жизни Черненко Горбачев выступил с речью, которая, «казалось, призывала к такой радикальной трансформации нации, как та, которую осуществил Сталин в ходе жестокой индустриализации 1930-х годов» 10. Придя к власти, Горбачев вновь подтвердил свою позицию. его общие намерения (например, он сказал редакции Time, что у него есть «грандиозная» внутренняя программа), и его риторика становилась все более радикальной.
Горбачев знал, что если он намеревается провести крупную приватизацию экономики, реинтеграцию России в мировую экономику (с радикальным изменением информационной политики) и значительное сокращение военных расходов, тогда консервативное сопротивление будет сильным. Что еще более важно, такая программа наверняка создаст реальные проблемы в поддержании народной поддержки. Движение к рыночным ценам вызвало демонстрации и профсоюз «Солидарность» в Польше; более свободная информационная политика, несомненно, позволила бы более полно выразить недовольство интеллигенции и нерусских людей; разнообразие изменений в идеологии, необходимых для его запланированных реформ, подорвало бы старые основы легитимности, оставив альтернативу, мало чем отличавшуюся от западной социал-демократии.
У Горбачева была другая, более тонкая проблема. Сам он, должно быть, твердо понимал взрывоопасность ситуации в нерусских республиках: он имел полный доступ к отчетам КГБ; его ближайшим коллегой по Политбюро был грузин Эдуард Шеварднадзе; он выбрал своим главным советником Александра Яковлева, человека с глубоким подозрением как к русскому, так и к нерусскому национализму. Тем не менее, многие россияне, казалось, действительно верили пропаганде братских отношений и успешного решения национальной проблемы.Даже сейчас многие из них признают (в частном порядке), насколько они были наивны и насколько они были шокированы силой национального чувства. На конференции в Башкирии на Южном Урале проректор Академии общественных наук ЦК И. И. Антонович заявил, что партия в целом была удивлена:
Надо сказать, что мы не думали, что перестройка спровоцирует такое тотальное обострение национальных отношений по всей стране. . .. Партия не чувствовала нарастающей в народе национальной горечи. Резкая реакция была неожиданной11.
.На конференции Антоновича обвинили в преувеличении степени обострения. Конечно, руководство было по крайней мере более искушенным, чем он предполагал. Задолго до смерти Брежнева глава Советской комиссии по правам человека Федор Бурлацкий сообщил в частном порядке, что первое, что учитываются высшими кругами при принятии любого политического решения, — это влияние на отношения между республиками.Но если главным сдерживающим фактором для демонстраций среди россиян, поддерживающих полную демократию, является их страх распада союза, то по той же причине этот сдерживающий фактор не был бы очень эффективным, если бы масса россиян думала, что для союза опасности нет.
Горбачев придерживается очень изощренной политической стратегии. Несомненно, он следовал классической программе консолидации власти внутри партии и сместил старых чиновников намного быстрее, чем любой другой генеральный секретарь в истории.Он был весьма чувствителен к потенциальной силе Центрального комитета сместить его. Он не только отложил радикальное изменение политики до тех пор, пока 27-й съезд партии в 1986 году не заменил Центральный комитет, избранный в 1981 году, он даже убедил четверть голосующих членов Центрального комитета 1986 года уйти в отставку «добровольно» три года спустя. И сделав себя председателем Верховного Совета, снимаемого с должности только на открытом заседании Съездом народных депутатов, который более либерален, чем Центральный Комитет, он сделал практически невозможным для консерваторов в Центральном Комитете сместить его без проверки. сила на улицах.
Кроме того, Горбачев часто выражал свое сознательное ощущение, что он совершает революцию, и он, кажется, принимает старую идею о том, что революции подобны омлету и не могут быть сделаны без разбивания яиц. Многие говорят о аккуратной и осторожной экономической реформе, но поскольку каждый имеет что-то выиграть и что-то потерять в результате реформы, упорядоченная политика позволит каждому сосредоточить внимание на сохранении своих старых привилегий.
Как следствие, Горбачев действовал так, как будто ему нужно было создать условия управляемого хаоса, в которых люди считают, что статус-кво недопустим, и что предложения Горбачева являются единственной альтернативой.Пугающая реформа должна казаться менее пугающей, чем продолжение нынешних условий. Горбачев хотел, чтобы российский народ остро осознавал глубину национальных чувств среди нерусских, и использовал экономическую реформу в республиках как движущую силу своей перестройки во всем Союзе по ряду причин, включая необходимость сделать реформу цен незаменимой для достижения равенства между республиками. Субъективное мнение московской интеллигенции состоит в том, что национальная проблема опасна; это именно тот результат, к которому стремится Горбачев.
Нас не следует вводить в заблуждение. Горбачев не сильно рискует, когда обращается к населению. Он очень удобно расположился в центре. Он понимает — и мы должны это сделать — что имеет дело с русским населением, которое отчаянно хочет большей свободы и большей интеграции с Западом, но ему еще несколько десятилетий до принятия возможности распада страны. Он понимает — а мы должны — что нерусские слишком разделены между собой, чтобы представлять серьезную угрозу, особенно когда они могут получить три четверти буханки (большая автономия), если они не уничтожат ее, требуя слишком многого.Балтийские народы очень малочисленны, и им была предоставлена особая свобода агитации, потому что их так легко подавить. Нерусские славянские народы, белорусы и украинцы, потенциально представляют собой большую проблему, но очевидное решение предоставить Польше окончательную независимость напоминает им — и литовцам — что в будущем они могут нуждаться в защите со стороны России за уступленные земли. им в соглашениях Сталина и Гитлера.
Политика контролируемого хаоса Горбачева направлена не просто на усиление его политического контроля ради власти.Чтобы сохранить свой контроль, пока он трансформирует Россию. У этой последней задачи были довольно точные графики. С одной стороны, Горбачев не мог начать радикальную реформу до марта 1986 года, когда сменился Центральный Комитет. Учитывая заблаговременность процесса экономического планирования, это означало, что реформы не могли быть введены до января 1987 года и действительно вступили в силу к январю 1988 года. С другой стороны, как подчеркивал экономист Леонид Абалкин, базовая реформа должна быть проведена в место в начале пятилетнего плана 1991-96 гг., чтобы новый план не заблокировал старую систему планирования и снабжения.12 Опять же, учитывая сроки выполнения, это означает, что основные решения должны быть приняты к началу 1990 года, а решения по реализации должны быть приняты в течение года. Поэтому не случайно то, что 1989 год стал годом «исправления» для премьера Рыжкова, и что это был год, когда на первый план вышел вопрос региональной экономической автономии (чтобы поставить вопрос о цене). реформа в повестке дня).
Ход перестройки не будет гладким и гладким, как, например, путь Италии к экономическому успеху часто казался тернистым, если не невозможным.Но в ретроспективе Италия выглядит совсем иначе, чем из-за довольно стереотипных представлений о не столь далеких временах. Следующее поколение будет оглядываться на 1989-90 годы не как на период потрясений, а как на годы великого прорыва.
VI
Если у Горбачева есть успешная стратегия преобразования Советского Союза, и если советские общественные силы будут поддерживать эволюционную интеграцию России в Европу, то ясно, что закончилась не только холодная война, но и весь послевоенный период.Мы на Западе хотели бы разрядки, которая положила бы конец холодной войне, но в глубине души желаем, чтобы предсказуемый послевоенный период продолжился. Это одна из причин, по которой мы пытаемся убедить себя, что Горбачев не на самом деле.
Но Горбачев по-настоящему, и послевоенный период закончился. Популярная фраза Горбачева «общеевропейский дом», если ее правильно понять, указывает в правильном направлении. В первые годы горбачевского периода вопрос был таков: «Хочет ли Горбачев расколоть Западную Европу и Соединенные Штаты?» Фактически, Горбачев никогда не имел такой цели, а скорее имел концепцию Европы, которая простирается от Владивостока на запад через Евразию, Атлантику и Северную Америку до Калифорнии.Он не хотел разделять Соединенные Штаты и Западную Европу, потому что он чувствует, что сверхдержавы будущего лежат на его границе и что они содержат миллиард человек и более: он хочет, чтобы его страна была частью европейского сообщества, которое также имеет миллиард человек. Когда глава советского Генштаба генерал Михаил Моисеев недавно горячо говорил в новостной программе американского телевидения о восстановлении союза военного времени, его точка зрения была не просто пропагандистской13.
Для западных правительств реальный вопрос заключался в том, полностью ли Горбачев зависит от У.С. поддерживает достижение своих целей внутренней политики, или готов ли он рискнуть в Восточной Европе — и, в конечном итоге, даже разыграть немецкую карту — для достижения своих целей перед лицом американского сопротивления или скептицизма. Те, кого поразили его одностороннее сокращение войск в Европе и его сдержанность в Польше и Венгрии, должны спросить себя, почему он должен остановиться сейчас. Пришло время Соединенным Штатам, Западной Европе и Советскому Союзу начать активное сотрудничество, чтобы добиться продуктивного и стабильного перехода к «Европе», включающей все три, и миру, который будет выглядеть совсем иначе, чем он был в послевоенный период.
2 Хедрик Смит, Русские, Нью-Йорк: Quadrangle / The New York Times Book Co., 1976, стр. 509.
4 Государственный вестник, сентябрь 1989 г., с. 10.
5 Правда, 21 июля 1989 г., с. 4.
6 Там же, стр. 3.
7 Там же, стр. 1.
9 Правда, 21 июля 1989 г., с. 3. Горбачев был лишь немного менее конкретен на пленуме ЦК 29 сентября: «Я хочу подчеркнуть как ключевой вопрос партийной структуры: мы за общесоюзное государство, за федерацию народов и вместе с что мы за единство партии, которое является важным фактором консолидации общества.«
10 Серж Шмеманн, «Появление Горбачева», журнал The New York Times, 3 марта 1985 г., стр. 45.
11 Советская Башкирия, 11 апреля 1989 г., с.