Платон — Политик читать онлайн

Платон

Политик

Платон

Политик

Чужеземец. Каким образом отыскать путь политика? А ведь нужно его отыскать и, отделив его от других путей, отметить знаком единого вида; все другие ответвляющиеся тропки надо обозначить как другой единый вид, с тем, чтобы душа наша мыслила знания в качестве двух видов. […] Итак, арифметика и некоторые другие сродные ей искусства не занимаются делами и дают только чистые знания. […] А строительные искусства и все вообще ремесла обладают знанием, как бы вросшим в дела и, таким образом, они создают вещи, которых раньше не существовало. […] Значит, разделим все знания надвое и один вид назовем практическим, другой — познавательным Значит, для всего, что мы сейчас рассматриваем, по-видимому есть единое знание: назовут ли его искусством царствовать, государственным искусством или искусством домоуправления — нам нет никакой разницы. […] Ведь и любой зодчий не сам работает, а только управляет работающими. […] И вносит он в это знание, а не ручной труд. […] Поэтому справедливо было бы сказать, что он причастен познавательному искусству. […] Но только, я думаю, после того, как он вынесет суждение, это еще не конец, и он не может на этом остановиться, подобно мастеру счетного искусства: он должен отдавать приказания — какие следует — каждому из работающих, пока они не выполнят то, что наказано. [6] Итак, если мы скажем,что все познавательное искусство разделяется на повелевающую часть и часть, выносящую суждение, удачно ли мы разделим? […] Что же? Смешаем мы воедино искусство царя и искусство истолкования, искусство приказывать, искусство прорицать, искусство глашатая и многие другие искусства, имеющие общее свойство — повелевать? …Отделим одно от другого, поместив род царей в область самоповелевающего искусства… На выведение потомства и питание живых существ в одних случаях можно смотреть как на выращивание в одиночку, в других — как на общую заботу о целых стадах животных Прекрасно, Сократ. Если ты не будешь особенно заботиться о словах, то к старости обогатишься умом. Не следует одну маленькую частичку отделять от многих больших, да притом еще без сведения к виду: часть должна вместе с тем быть и видом. Прекрасно, если можно искомое тотчас же отделить от всего остального, коль скоро это сделано правильно, — подобно тому как сейчас, подумав, что здесь необходимо деление, ты подстегнул рассуждение, усмотрев, что оно клонится к людям. Но, милый, дело здесь не в изящных игрушках: это небезопасно, гораздо безопаснее срединный разрез, он скорее приводит к идеям. Это-то и есть главное в исследованиях. Она подобна той, которую делают, пытаясь разделить на двое человеческий род и подражая большинству здешних людей — тем, кто выделяя из всех народов эллинов, дает остальным племенам — бесчисленным, не смешанным между собой и разноязычным — одну и ту же кличку «варваров», благодаря чему только и считает, что это — единое племя. То же самое, как если бы кто-нибудь вздумал разделить число на два вида и, выделив из всех чисел десять тысяч, представил бы это число как один вид, а всему остальному дал бы одно имя и считал бы из-за этого прозвища, что это единый вид, отличный от того, первого. Ведь гораздо лучше и более сообразно с двуделением по видам было бы, если бы мы разделили числа не четные и нечетные, род же человеческий — на мужской и женский пол. А мидийцев и фригийцев или какие-то другие народы отделяют от всех остальных тогда, когда не умеют выявить одновременно вид и часть при сечении. Если существует вид чего-либо, то он же необходимо будет и частью предмета, видом которого он считается. Часть же вовсе не должна быть необходимо видом. Повелевающая часть познавательного искусства относилась у нас к роду выращивания стадных животных. […] И уже тем самым весь род животных был поделен на ручных и диких. Те из животных, нрав которых поддается приручению, называются домашними, другие же, не поддающиеся, — хищными. […] Знание, которое мы преследуем, было и есть у домашних животных, причем надо искать его у животных стадных. Впрочем, к той части, на которую направлено наше рассуждение, как кажется, открываются два пути: один — скорейший, отделяющий меньшую часть от большей, второй — производящий срединной сечение, которое, как мы говорили раньше, более предпочтительно; но этот путь длиннее. Сократ мл. А обоими путями следовать невозможно? Чужеземец. Вместе, конечно, нельзя, чудак; поочередно же, ясное дело, можно. Сократ мл. Итак, я избираю оба пути — поочередно. Чужеземец. …При таком пути рассмотрения не больше бывает заботы о возвышенном, чем об обычном, и меньшее не презирается в угоду большему, но путь этот сам по себе ведет к наивысшей истине. […] …Когда же оно будет поделено и обнаружится искусство пасти людей, надо взять политика и царя и, поставив его во главе как возничего, вверить ему бразды правления государством: ведь именно в этом состоит присущая ему наука. Ну так слушай внимательно мой миф, как слушают дети. Бог то направляет движение Вселенной, сообщая ей круговращение сам, то предоставляет ей свободу — когда кругообороты Вселенной достигают подобающей соразмерности во времени; потом это движение самопроизвольно обращается вспять… …Вращательное движение Вселенной направлено то в одну сторону, как теперь, то в противоположную. А разве мы не знаем, что живые существа тягостно переносят глубокие, многочисленные и многообразные изменения? На всех животных тогда нападает великий мор, да и из людей остаются в живых немногие. И на их долю выпадает множество поразительны и необычайных потрясений, но величайшее из них то, которое сопутствует повороту Вселенной, когда ее движение обращается вспять. […] Возраст живых существ, в каком каждое из них тогда находилось, сначала таким и остается, и все, что было тогда смертного, перестало стареть и выглядеть старше; наоборот, движение началось в противоположную сторону и все стали моложе и нежнее: седые власы старцев почернели, щеки бородатых мужей заново обрели гладкость, возвращая каждого из них к былой цветущей поре; гладкими стали также и тела возмужалых юнцов, с каждым днем и каждой ночью становясь меньше, пока они вновь не приняли природу новорожденных младенцев и не уподобились им как душой, так и телом. Продолжая после этого чахнуть, они в конце концов уничтожились совершенно. […] Ясно, Сократ, что в тогдашней природе не существовало рождения живых от живых; уделом тогдашнего поколения было вновь рождаться из земли, как и встарь, люди были земнорожденными. Ведь из того, что старческая природа переходит в природу младенческую, следует, что и мертвые, лежащие в земле, снова восстанут из нее и оживут, следуя перемене пошедшего вспять рождения и возникая по необходимости как земнорожденное племя… Тогда, вначале, самим круговращением целиком и полностью ведал [верховный] бог, но местами, как и теперь, части космоса были поделены между правящими богами. Да и живые существа были поделены между собой по родам и стадам божественными пастухами — даймонами; при этом каждый из них владел той группой, к которой он был приставлен, так что не было тогда ни диких животных, ни взаимного пожирания, как не было ни войн, ни раздоров, зато можно назвать тысячи хороших вещей, сопутствовавших такому устройству. […] Бог сам пестовал их и ими руководил, подобно тому как сейчас люди, будучи существами, более прочих причастными божественному началу, пасут другие, низшие породы. Однако ради чего разбудили мы спящий миф, это надо бы сказать, чтобы затем устремиться вперед. Когда всему этому исполнился срок, и должна была наступить перемена, и все земнорожденное племя потерпело уничтожение, после того как каждая душа проделала все предназначенные ей порождения и все они семенами упали на землю, кормчий Вселенной, словно бы отпустив кормило, отошел на свой наблюдательный пост, космос же продолжал вращаться под воздействием судьбы и врожденного ему вожделения. Все местные боги, соправители могущественнейшего божества, прознав о случившемся, лишили части космоса своего попечения. Космос же, повернувшись вспять и пришедши в столкновение с самим собой, увлекаемый противоположными стремлениями начала и конца и сотрясаемый мощным внутренним сотрясением, навлек новую гибель на всевозможных животных. Когда затем, по прошествии большого времени, шум, замешательство и сотрясение прекратилось и наступило затишье, космос вернулся к своему обычному упорядоченному бегу, попечительствуя и властвуя над всем тем, что в нем есть, и над самим собою; при этом он по возможности вспоминал наставления своего демиурга и отца. Вначале он соблюдал их строже, позднее же — все небрежнее. Когда же космос отделился от Кормчего, то в ближайшее время после этого отделения он совершал прекрасно; по истечение же времени и приходе забвения им овладевает состояние древнего беспорядка, так что в конце концов он вырождается, в нем остается немного добра, смешанного с многочисленными противоположного свойства, он подвергается опасности собственного разрушения и гибели всего, что в нем есть. Потому-то устроившее его божество, видя такое нелегкое его положение и беспокоясь о том, чтобы, волнуемый смутой, он не разрушился и не погрузился в беспредельную пучину неподобного, вновь берет кормило и снова направляет все больное и разрушенное по прежнему свойственному ему круговороту: он вновь устрояет космос, упорядочивает его и делает бессмертным и непреходящим. И остальное все претерпело изменение, подражая и следуя состоянию целого: это подражание необходимо было во всем — в плодоношении, в порождении и в питании, ибо теперь уже недозволено было, чтобы живое существо зарождалось в земле из частей другого рода, но, как космосу, которому велено было стать в своем развитии самодовлеющим, так и частям его той же властью было приказано насколько возможно самостоятельно зачинать, порождать и питать потомство. Итак, когда принявший нас в свои руки и пестовавший нас даймон прекратил свои заботы, многие животные, по природе своей свирепые, одичали и стали хватать людей, сделавшихся слабыми и беспомощными; вдобавок, первое время люди не владели еще искусствами, естественного питания уже не хватало, а добыть они его не умели, ибо раньше их к этому не побуждала необходимость. Все это ввергло их в великое затруднение. Поэтому-то, согласно древнему преданию, от богов нам были дарованы вместе с необходимыми поучениями и наставлениями: огонь — Прометеем, искусства — Гефестом… семена и растения — другими богами. И все, что устрояет и упорядочивает человеческую жизнь родилось из этого: ибо, когда прекратилась, как было сказано, забота богов о людях, им пришлось самим думать о своем образе жизни и заботиться о себе, подобно целому космосу, подражая и следуя которому мы постоянно — в одно время так, а в другое иначе — живем и взращиваемся. Я даже думаю, Сократ, что этот образ божественного пастыря слишком велик в сравнении с царем, нынешние же политики больше напоминают по своей природе , а также образованию и воспитанию подвластных, чем властителей. Мы сказали, что существует самоповелевающее искусство, распоряжающееся живыми существами и пекущееся не о частных лицах, а о целом обществе; назвали же мы это тогда искусством стадного выращивания. Трудно ведь, не пользуясь образцами, пояснить что-либо важное. Ведь каждый из нас, узнав что-то словно во сне, начисто забывает это, когда снова оказывается будто бы наяву. У меня, милый, оказалась нужда в образце самого образца. …Образец появляется тогда, тогда один и тот же признак, по отдельности присущий разным предметам, правильно воспринимается нами и мы, сводя то и другое вместе, составляем себе единое истинное мнение? Коль скоро дело обстоит таким образом, мы — я и ты, верно, ничуть не погрешим, если решимся познать природу образца по частям, сперва увидев ее в маленьком образце, а затем с меньших образцов перенеся это на идею царя как на величайший образец подобного же рода, и уже с помощью этого образца попытаемся искусно разведать, что представляет собой забота о государстве, — дабы сон у нас превратился в явь? […] Значит нужно вернуться к следующему рассуждению, а именно: хотя тысячи людей оспаривают у рода царей заботу о государствах, надо отвлечься от всех них и оставить только царя, а для этого нам необходим, как было сказано, образец. Значит, нам надо считать двоякой сущность великого и малого и двояким суждение о них и рассматривать их не только… в их отношении друг к другу, но скорее… одну [их сущность] надо рассматривать во взаимоотношении, а другую — в ее отношении к умеренному. […] Если относить природу большего только к меньшему, мы никогда не найдем его отношения к умеренному, не так ли? …И сейчас нам, видно, придется признать, что большее и меньшее измеримы не только друг по отношению к другу, но и по отношению к становлению меры. Ведь невозможно, чтобы политик или другой какой-либо знаток практических дел был бесспорно признан таковым до того, как по этому вопросу будет достигнуто согласие. […] …Надо считать, что для всех искусств в равной степени большее и меньшее измеряются не только в отношении друг к другу, но и в отношении к становлению меры. Ясно, что мы разделим искусство измерения… на две части, причем к одной отнесем все искусства, измеряющие число, длину, глубину, ширину и скорость путем сопоставления с противоположным, а к другой — те искусства, которые измеряют все это путем сопоставления с умеренным, подобающим, своевременным, надлежащим и со всем тем, что составляет середину между двумя крайностями. Чужеземец. Но люди эти, не привыкнув рассматривать подобные вещи, деля их на виды, валят их все в одну кучу, несмотря на огромное существующее между ними различие, и почитают их тождественными, а также и наоборот: не разделяют на надлежащие части то, что требует такого деления. Между тем следует, когда уж замечаешь общность, существующую между многими вещами, не отступать, прежде чем не заметишь всех отличий, которые заключены к каждом виде, и, наоборот, если увидишь всевозможные несходства между многими вещами, не считать возможным, смутившись, прекратить наблюдение раньше, чем заключишь в единое подобие все родственные свойства и охватишь их единородной сущностью. А как же обстоит дело с нашим исследованием политика? Предпринимается ли оно ради него самого или же для того, чтобы стать более сведущим в диалектике всего? В самом деле, ведь никто, находясь в здравом уме, не стал бы гоняться за понятием ткацкого искусства ради самого этого искусства. Однако, думаю я, от большинства людей скрыто, что для облегчения познания некоторых вещей существуют некоторые чувственные подобия, которые совсем не трудно выявить, когда кто-нибудь хочет человеку, интересующемуся их объяснением, без труда, хлопот и рассуждений дать ответ. Что же касается вещей самых высоких и чтимых, то для объяснения их людям не существует уподобления, с помощью которого кто-нибудь мог бы достаточно наполнить душу вопрошающего, применив это уподобление к какому-либо из соответствующих ощущений. Поэтому-то и надо в каждом упражнять способность давать объяснение и его воспринимать. Ибо бестелесное — величайшее и самое прекрасное — ясно обнаруживается лишь с помощью объяснения, и только него, и вот ради этого и было сказано все то, что сейчас говорилось. И вот еще что: тому, кто порицает подобные беседы за длину речи и кто не приемлет таких обходных движений, не следует слишком легко и скоро позволять корить речь лишь за то, что она длинна, но надо еще требовать, чтобы он указал, каким образом она может стать короче и сделать беседующих лучшими диалектиками, чем они были раньше, более изобретательными в рассуждении и в объяснении сущностей; в остальном же собеседникам не следует особенно заботиться о порицаниях и похвалах, да и слушать подобные речи им вовсе негоже. У нас монархия — это один из видов государственного правления? А после монархии, я думаю, надо назвать правление немногих. […] Третий же вид государственного устройства не есть ли правление большинства и не носит ли оно имя демократии? […] Если принять во внимание имеющиеся в этих двух видах государственного устройства насилие и добрую волю, бедность и богатство, законность и беззаконие, то каждое из них можно разделить надвое, причем монархия будет носить два имени: тирании и царской власти. […] А государство, управляемое немногими, будет носить название аристократии или же олигархии. […] Что касается демократии, то правит ли большинство теми, кто обладает имуществом, насильственно или согласно с доброй волей последних, точно ли оно соблюдает законы или же нет, никто ей, как правило, не даст иного имени. …В каком из упомянутых государственных устройств кроется уменье управлять людьми? Ведь это одно из сложнейших и самых трудно постижимых умений. Его надо понять для того, чтобы знать, кого следует отделить от разумного государя из тех, кто делает вид, что они политики, и убеждает в этом многих, на самом же деле вовсе не таковы. […] Неужели можно полагать, что большинство людей в государстве может обладать этим знанием? Согласно этому, хорошее правление, если только оно бывает, следует искать у одного, двоих или во всяком случае немногих людей. И мы должны будем считать, как мы то сейчас решили, что, правят ли эти люди согласно нашей доброй воле или против нее, согласно установлениям или без них, богаты они или бедны, они правят в соответствии с неким искусством правления. Ведь врачем мы почитаем врачами независимо от того, лечат ли они нас по нашему согласию или против нашей воли, когда они делают нам разрезы, прижигания или, пользуя нас, причиняют другую какую-то боль, действуют они согласно установлениям или помимо них и богаты они или бедны, — пока они руководствуются искусством, очищая или как-то по-иному ослабляя либо, наоборот, укрепляя наше тело, — лишь бы врачеватели действовали на благо наших тел, превращали их их слабых в более крепкие и тем самым всегда спасали врачуемых. Именно таким образом, а не иным мы дадим правильное определение власти врача, как и всякой другой власти. И из государственных устройств то необходимо будет единственно правильным, в котором можно будет обнаружить истинно знающих правителей, а не правителей, которые лишь кажутся таковыми; и будет уже неважно, правят ли они по законам или без них, согласно доброй воле или против нее, бедны они или богаты: принимать это в расчет никогда и ни в коем случае не будет правильным. […] И пусть они очищают государство, казня или изгоняя некоторых, во имя его блага, пусть уменьшают его население, выводя из города подобно пчелиному рою колонии, или увеличивают его, включая в него каких-либо иноземных граждан, — до тех пор, пока это делается на основе знания и справедливости и государство по мере сил превращается из худшего в лучшее, мы будем называть такое государственное устройство — в указанных границах единственно правильным. Сократ мл.. Чужеземец, обо всем прочем ты говорил как нужно; а вот о том, что следует управлять без законов, слышать тяжко. Чужеземец. Некоторым образом ясно, что законодательство — это часть царского искусства; однако прекраснее всего, когда сила не у законов, а в руках царственного мужа, обладающего разумом. Потому что закон никак не может со всей точностью и справедливостью охватить то, является наилучшим для каждого, и это ему предписать. Ведь несходство, существующее между людьми и между делами людей, а также и то, что ничто человеческое, так сказать, не находится в покое, — все это не допускает однозначного проявления какого бы то ни было искусства в отношении всех людей и на все времена. […] Закон же, как мы наблюдаем, стремится именно к этому, подобно самонадеянному и невежественному человеку, который никому ничего не дозволяет ни делать без его приказа, ни даже спрашивать, хотя бы кому-то что-нибудь новое и представилось лучшим в сравнении с тем, что он наказал. […] Следовательно, невозможно, чтобы совершенно простое соответствовало тому, что никогда простым не бывает. Значит, мы будем считать, что и законодатель, дающий наказ своему стаду относительно справедливости и взаимных обязательств, не сможет, адресуя этот наказ всем вместе, дать точные и соответствующие указания каждому в отдельности. Он издаст, я думаю, законы, носящие самый общий характер, адресованные большинству, каждому же — лишь в более грубом виде, будет ли излагать он их письменно или же устно, в соответствии с неписанными отечественными законами. Да и в состоянии ли, Сократ, кто-нибудь находиться всю жизнь при каждом, давая ему самые разные и полезные указания. А если кто пишет о справедливом и несправедливом, прекрасном и постыдном, добром и злом или же устно издает такие законоположения для человеческих стад, пасущихся согласно предписаниям законодателей по городам, причем пишет со знанием дела, или вдруг явится другой кто-либо подобный, неужели же им не будет дозволено установить вопреки написанному другое? И неужели этот запрет… не вызовет самого настоящего смеха? …Убедил кто других либо не убедил, богат ли он или беден, согласно установлениям или вопреки им делает он полезное дело, именно эта польза и должна служить вернейшим мерилом правильного управления государством, с помощью которого мудрый и добродетельный муж будет руководить делами подвластных ему людей? Подобно тому как кормчий постоянно блюдет пользу судна и моряков, подчиняясь не писанным установлениям, но искусству, которое для него закон, и так сохраняет жизнь товарищам по плаванию, точно таким же образом заботами умелых правителей соблюдается правильный государственный строй, потому что сила искусства ставится выше законов. И пока руководствующиеся разумом правители во всех делах соблюдают одно великое правило, они не допускают погрешностей: правило же это состоит в том, чтобы умно и искусно уделяя всем в государстве самую справедливую долю, уметь оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших лучшими. А то, что никогда многие, кто бы они ни были, не смогут, овладев подобным знанием, разумно управлять государством; единственно правильное государственное устройство следует искать в малом — среди немногих или у одного, все же прочие государства будут лишь подражаниями… одни подражаниями тому лучшему, что есть в правильном государстве, другие подражаниями худшему. …Никто из граждан никогда не должен сметь поступать вопреки законам, посмевшего же так поступить надо карать смертью и другими крайними мерами. Такое устройство — самое правильное и прекрасное после первого, если бы кто вздумал его отменить. Ведь я думаю, что если бы кто-нибудь осмелился нарушать законы, установленные на основе долгого опыта и доброжелательных мнений советников, всякий раз убеждавших народ в необходимости принять эти законы, то такой человек, громоздя ошибку на ошибку, извратил бы все еще больше, чем это делают предписания. Поэтому второе правило для тех, кто издает какие-либо законы или постановления — это ни в коем случае никогда не позволять нарушать их ни кому-либо одному, ни толпе. […] А ведь вспомни: мы сказали, что сведущий человек — подлинный политик делает все, руководствуясь искусством и не заботясь о предписаниях, коль скоро ему что-нибудь покажется лучшим, чем то, что он сам написал и наказал тем, кто находится вдали от него. Значит, если какой-либо один человек или множество людей, которым предписаны законы, попытаются нарушить их в пользу того, что им представляется лучшим, то они по мере сил будут поступать так же, как тот подлинный политик? И если вообще существует царское искусство, то ни множества богатых людей, ни весь народ в целом не в состоянии овладеть этим знанием. […] Итак, когда наилучшему государственному устройству подражают богатые, мы называем такое государственное устройство аристократией; когда же они не считаются с законами, это будет уже олигархия. […] Когда же один кто-нибудь управляет согласно законам, подражая сведущему правителю, мы называем его царем… Однако, если такой единоличный правитель, ни считаясь ни с законами, ни с обычаем, делает вид, что он знаток… разве не следует его — и любого другого такого же — именовать тираном? Так станем ли мы удивляться, Сократ, всему тому злу, которое случается и будет случаться в такого рода государствах, коль скоро они покоятся на подобных основаниях? Ведь все в них совершается согласно предписаниям и обычаям, а не согласно искусству, и любое государство, если бы оно поступало противоположным образом, как ясно всякому, вообще при подобных обстоятельствах погубило бы все на свете. Скорее надо удивляться тому, как прочно государство по своей природе: ведь нынешние государства терпят все это зло бесконечное время, а между тем некоторые из них монолитны и неразрушимы. Есть, правда, много и таких, которые, подобно судам, погружающимся в пучину, гибнут либо уже погибли или погибнут в будущем из-за никчемности своих кормчих и корабельщиков величайших невежд в великих делах… …Законность и противозаконие образуют деление надвое… Итак, монархия, скрепленная благими предписаниями, которые мы называем законами, — это вид, наилучший из всех шести; лишенная же законов, она наиболее тягостна и трудна для жизни. Правление немногих, поскольку немногое — это середина между одним и многим, мы будем считать средним по достоинству между правлением одного и правлением большинства. …Оно во всех отношениях слабо и в сравнении с остальными не способно ни на большое добро, ни на большое зло: ведь власть при нем поделена между многими, каждый из которых имеет ее ничтожную толику. … Если при всех них царит распущенность, демократический образ жизни торжествует победу; если же всюду царит порядок, то жизнь при демократии оказывается наихудшей, а наилучшей при монархии, если не считать седьмой вид: его-то следует, как бога от людей, отличать от всех прочих видов правления. …Мы видим шумную ораву кентавров и сатиров, которую следует отстранить от искусства государственного управления… Значит… следует нам теперь отделить от политического знания все инородное, чуждое ему и недружественное… А это — военное искусство, судебное и ораторское… …Та наука, которая указывает, надо ли обучаться, должна управлять у нас теми, которые обучают и направляют? И та наука, которая указывает, надо ли применять убеждение или нет, должна управлять тем, что владеет убеждением? […] Как видно, ораторское искусство легко отделяется от политического в качестве иного вида, подчиненного этому. […] А науку, сведущую и умеющую дать совет относительно того, надо ли воевать или лучше покончить дело миром, будем ли мы считать отличной от этой способности или одинаковой с ней? Но какую же науку решимся мы назвать владычицей всего этого великолепного и огромного воинского искусства, кроме науки подлинно царской? Итак, мы нашли, что сила судей — не царственная, сила эта — хранительница законов и служанка царской силы. […] Следовательно, относительно всех перечисленных знаний надо заметить, что ни одно из них не оказалось искусством государственного управления. То искусство, которое действительно является царским, не должно само действовать, но должно управлять теми искусствами, которые предназначены для действия; ему ведомо начало и развитие важнейших дел в государстве, благоприятное и неблагоприятное для них время, и все прочие искусства должны исполнять его повеления. […] Поэтому те искусства, которые мы только что перечислили, не управляют ни друг другом, ни сами собой, но каждое из них занимается своими делами… Если же обозначить одним именем способность того искусства, которое правит всеми прочими и печется как о законах, так и вообще о всех делах государства, правильно сплетая все воедино, то мы по справедливости назовем его политическим. Итак, вот что мы называем завершением государственной ткани: царское искусство прямым плетением соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их жизнь единомыслием и дружбой и создавая таким образом великолепнейшую и пышнейшую из тканей. Ткань эта обвивает всех остальных людей в государстве — свободных и рабов, держит их в своих узах и правит и распоряжается государством, никогда не упуская из виду ничего, что может сделать его, насколько это подобает, счастливым.

Читать дальше

Краткое содержание Платон Государство за 2 минуты пересказ сюжета

Произведение Государство Платона — это беседа Платона касающаяся трудности идеального представления земли. Был написан в 360 году до нашей эры. По взглядам Платона, страна является выражением честности мысли. Платон высказывается о своих политических взглядах, о том, как правильно должно выглядеть государство и идеал человека. Но создать такую страну совершенно невыполнимо, как и воплощение прочих сверх совершенств, потому что устройство идеального мира зависит от качества людей, географического местонахождения и прочих причин.

Платон признает, что его мысль не сможет осуществиться до того времени, пока люди не умрут и снова не воскреснут. Платон (Государство) схожа уникальным представлениям всех человеческих чувств, настолько далеко от реальности, высказывание «республика Платона» для воплощения не сбывшийся мечты. И показать явные представления объективности и обратить внимание на присущие свойства единственного царя: и в правду пример такого государства и социальных средах точно должно вести к усвоению идеи об этом предмете.

Перед началом представления своего наилучшего государства, Платон сказал, что оно и является образом своего рода идеального человека. Платон представил, что государство как человек, в нем присутствуют слаженное комбинирование всех его способностей и расположенности, как хороших, так и плохих. Чтобы выполнить свое предназначение в этом мире, каждому из людей нужен ум и физические влечение, если только они не выходят за грани разумного, весьма полезны как сознание и фантазия, разные модели человека пригодны для государства. Различать уникальность людей и дать им статус, под стать их умениям — в этом заключается идеальное государство.

Как сказал Платон, все люди должны быть уверены в своей безопасности потому, что опасность может исходить как от внутренних так и от внешних врагов, поэтому люди назначенные должны быть самыми верными. Правители, представляющие закон, являются головой и сердцем государства. Платон ни в коем случае не хочет сказать об установления родственной элиты и замкнутого круга, а наоборот он ясно сказал: хоть и порядочный корень дает хорошие плоды, но возможно, что корень и сам станет однажды гнилым, поэтому при выборе лиц, которые нас будут защищать, всегда нужно смотреть не на корень, а на плод. В таком обществе талантов и честных людей, классовое различие пропадет само.

Но естественно не вера, а уж и самовоспитание не даст общего единства, которое будут нарушать до того момента, пока продолжит господствовать и живет собственность и общину. Тогда следует, что Платон настаивает на тотальном сокращении общин и установления равенства без определения пола и равного воспитания.

Платон продолжает, правила и порядка не может быть в стране, если руководство само не захотят соблюдать порядка, вот тогда страна и человечество будет благополучным, где людьми будут стоять во главе философы. Философом он называет человека, который по своему складу: умен, щедр, добр и твердо стоит на страже закона.

Платон натаивает чтобы предводителей вели не только пассивную, а настоящую жизнь, и тогда их опыт будет применим в жизни.

В основной части данного содержания заключается в развитии идеалистичной страны и соответствующему великолепию всего людского населения. А в оставшийся половине Платон разъясняет что ни одна из стран не может быть идентична натуральному стандарту. Это не от того, что заведения страны были не применимы, но от того, что заложила в нас сама мать природа, наша истинная аристократия со временем портится, перерастая в демократию, а затем и в деспотию. Платон подробнее разъясняет направление поэтапного перерождения единственной аристократии.

Когда демократия достигает такой кривизны, то в стране пропадает всякий порядок, подкупность становится преобладающей, все чаще происходит насилие, и в состоянии полной свободы люди уходят просто-напросто в оковы.

В последней из своих 10 авторского творчества Платон поясняет характеристики людской души, таких как само понимание и самосознание всей доли нашего существа. Доказывает разницу между виртуальной и явной жизни.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Платон. Все произведения

Государство. Картинка к рассказу

Сейчас читают

• Краткое содержание Манн Волшебная гора

  Начинается роман с того, что молодой Касторп с традиционным немецким именем Ганс приезжает в швейцарский санаторий, где стараются излечить больных от туберкулёза. И приезжает он туда не из-за своей болезни, а просто навестить двоюродного брата

• Краткое содержание Абрамов Слон голубоглазый

  Автор рассказа, звали его Фёдор Александрович, каждое утро во дворе своего дома встречал Марию Тихоновну, крупную голубоглазую женщину. Она работала делопроизводителем на кафедре русской литературы

• Краткое содержание Потомок Джима Абрамова

  Произведение представляет собой небольшой рассказ, повествующий о духовной и нравственной внутренней борьбы человека, казавшегося в непростых условиях военной блокады.

• Толстой Алексей Николаевич

  Талант и многообразие произведений Толстого не могут оставить равнодушными любого читателя. Писатель создал много исторических романов, рассказов и замечательных вещей для маленьких детей.

• Цвейг

  По всему миру известно имя австралийского новеллиста Стефана Цвейга. Он был мастером слова, его проза увлекает читателей своей глубиной и неожиданностью развязки. О детстве Цвейга мало что известно

«Пир» за 7 минут. Краткое содержание диалога Платона

: Философский текст о природе любви и её видах, представленный в виде беседы древних греков, которые восхваляют бога Эрота. Центральное место занимают идеи Сократа о прекрасном, суть которого — благо.

Аполлодор и его друг

Аполлодор по просьбе друга при встрече с ним рассказывает о пире у Агафона, где были Сократ, Алкивиад и другие и велись речи о любви. Было это давно, сам Аполлодор там не присутствовал, а узнал о беседах тех от Аристодема.

В тот день Аристодем встретил Сократа, который позвал его с собою на ужин к Агафону. Сократ отстал и явился в гости позднее. После ужина присутствующие возлежали и по очереди говорили похвальное слово богу Эроту.

Продолжение после рекламы:

Речь Федра: древнейшее происхождение Эрота

Федр называет Эрота древнейшим богом, он — первоисточник величайших благ. Нет «большего блага для юноши, чем достойный влюблённый, а для влюблённого — чем достойный возлюбленный». Влюблённый готов на любые подвиги ради любимого, даже умереть ради него. Но именно преданность любимого влюблённому особенно восхищает богов, за что удостаивают возлюбленных большей чести. В качестве примера Федр приводит месть Ахилла за убийство своего поклонника Партокла.

Ведь любящий божественнее любимого, потому что вдохновлён богом.

Именно могущественный бог любви Эрот способен «наделить людей доблестью и даровать им блаженство».

Речь Павсания: два Эрота

Существуют два Эрота: пошлый и небесный. Эрот пошлый даёт любовь людям ничтожным, небесная любовь — это, прежде всего, любовь к юношам, к созданию более умному и возвышенному, чем женщина. Такая любовь — забота о нравственном совершен­ствовании:

Низок же тот пошлый поклонник, который любит тело больше, чем душу… Стоит лишь отцвести телу, как он «упорхнёт»… А кто любит за высокие нравственные достоинства, тот остаётся верен всю жизнь…

Брифли существует благодаря рекламе:

Похвально, если возлюбленный юноша принимает ухаживания поклонника и учится у того мудрости. Но чувства обоих должны быть абсолютно искренни, в них нет места корысти.

Речь Эриксимаха: Эрот разлит по всей природе

Двойственная природа Эрота проявляется во всём сущем. Умеренный Эрот и разнузданный Эрот должны находиться в гармонии между собой:

Ведь здоровое и больное начала тела… различны и непохожи, а непохожее стремится к непохожему и любит его. Следовательно, у здорового начала один Эрот, у больного — другой.

Необходимо и прекрасно угождать умеренному богу и почитать его, прибегать к Эроту пошлому нужно осторожно, чтобы он не породил невоздер­жанности. Гадания и жертвопри­ношения помогают установить дружеские отношения людей с богами.

Речь Аристофана: Эрот как стремление человека к изначальной целостности

Аристофан рассказывает миф об андрогинах — древних людях, состоящих из двух половинок: двух современных людей. Андрогины были очень сильны, за решение напасть на богов Зевс разрезал их пополам.

…когда тела были рассечены пополам, каждая половина с вожделением устремлялась к другой, они обнимались, сплетались и, страстно желая срастись, ничего не хотели делать порознь.

Продолжение после рекламы:

С тех пор половинки андрогинов ищут друг друга, желая слиться воедино. Благодаря соединению мужчины и женщины продолжается человеческий род. Когда мужчина сходится с мужчиной — всё же достигается удовлетворение от соития. Стремление к целостности — это стремление исцелить человеческую природу.

Мужчин, произошедших от прежнего мужчины и которых влечёт друг к другу, Аристофан называет достойнейшими: они от природы самые мужественные.

Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней. Прежде… мы были чем-то единым, а теперь, из-за нашей несправед­ливости, мы поселены богом порознь…

Речь Агафона: совершенства Эрота

Эрот — самый совершенный бог. Он — носитель лучших качеств: красоты, храбрости, рассуди­тельности, мастерства в искусствах и ремёслах. Даже боги могут считать Эрота своим учителем.

Сократ скромно замечает, что находится в затрудни­тельном положении после столь прекрасной речи Агафона. Он начинает свою речь диалогом с Агафоном, задавая тому вопросы.

Речь Сократа: цель Эрота — овладение благом

Эрот — это всегда любовь к кому-то или к чему-то, предмет этой любви — то, в чем испытываешь нужду. Если Эрот нуждается в прекрасном, а добро — прекрасно, значит, он нуждается и в добре.

Брифли существует благодаря рекламе:

Сократ описал Эрота, будто бы основываясь на рассказе одной мантинеянки, Диотимы. Эрот не прекрасен, однако не безобразен, не добр, но не зол, значит, он находится посередине между всеми крайностями. Но раз он не прекрасен и не добр, его нельзя назвать богом. Согласно Диотиме, Эрот — не бог и не человек, он гений.

Назначение гениев — быть истолко­вателями и посредниками между людьми и богами, передавая богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы.

Эрот — сын Пороса и нищей Пении, поэтому он олицетворяет середину между своими родителями: он беден, но «по-отцовски тянется к прекрасному и совершенному». Эрот храбр, смел и силён, жаждет разумности и достигает её, он занят философией.

Эрот — это любовь к прекрасному. Если прекрасное — благо, то каждый хочет, чтобы оно стало его уделом. Все люди беременны как телесно, так и духовно. Разрешиться от бремени природа может только в прекрасном.

Соитие мужчины и женщины есть такое разрешение. И это дело божественное, ибо зачатие и рождение суть проявления бессмертного начала в существе смертном… значит, любовь — это стремление и к бессмертию.

Забота о потомстве — стремление к вечному, в вечности можно достичь прекрасного — блага.

Тут появляется пьяный Алкивиад. Ему предлагают сказать своё слово об Эроте, но он отказывается: звучавшую перед этим речь Сократа он признаёт логически неоспоримой. Тогда Алкивиада просят восхвалять Сократа.

Речь Алкивиада: панегирик Сократу

Алкивиад сравнивает речи Сократа с игрой сатира Марсия на флейте, но Сократ — сатир без инструментов.

Когда я слушаю его, сердце у меня бьётся гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов, а из глаз моих от его речей льются слезы; то же самое, как я вижу, происходит и со многими другими.

Алкивиад восхищается Сократом. Юноша надеялся почерпнуть его мудрость и хотел соблазнить философа своей красотой, но красота не произвела должного эффекта. Алкивиад был покорён духом Сократа. В совместных с поклонником походах философ показал свои лучшие качества: мужество, стойкость, выносливость. Он даже спас жизнь Алкивиаду и отказывался от награды в его пользу. Сократ обладает неповторимой индивиду­альностью по сравнению со всеми остальными.

Заключи­тельная сцена

Сократ предостерегает Агафона от речей Алкивиада: Алкивиад хочет посеять рознь между Агафоном и философом. Затем Агафон возлегает ближе к Сократу. Алкивиад просит Агафона лечь хотя бы между ним и Сократом. Но философ отвечал, что если Агафон возляжет ниже Алкивиада, тогда он, Сократ, не сможет воздать похвалу своему соседу справа, т. е. Агафону. Тут появились шумные гуляки, кто-то ушёл домой. Аристодем заснул, а проснувшись, увидел беседующих Сократа, Аристофана и Агафона. Вскоре Алкивиад ушёл вслед за Сократом.

«Идеальное государство» Платона | Официальный сайт Кабардино-Балкарского Государственного Университета им. Х.М. Бербекова

 

Государство как идея и «реальные государства»

Самое известное учение об идеальном государстве принадлежит великому древнегреческому философу Платону. Чтобы понять суть взглядов на идеально государство, необходимо знать суть его философии в целом. Платон считал необходимым различать обладающие истинным бытием существующие вне времени и пространства  идеи и сами вещи, представляющие собой некие бледные копии, воплощения идей. Относительно к государству сказанное означает, что Платон различал государство как идею, совершенное идеальное государство, существующее в мире идей, и реально существующие государства. Согласно Платону, реально существующие государства следует преобразовать таким образом, чтобы они соответствовали идеальному государству, т.е. государству как идее.

Справедливость как основной принцип устройства

идеального государства

    Платон считал, что идеальное государство должно быть устроено в соответствии с принципами справедливости. По его мнению, справедливость предполагает, что, во-первых, интересы целого (государства) важнее и выше интересов частного (отдельных индивидов). Во-вторых, принцип справедливости означает, что каждый элемент целого должен выполнять присущие ему функции. В этой связи он делит всё население идеального государства на три сословия: философов-правителей, воинов (стражников) и ремесленников и земледельцев (в это сословие включаются все люди, так или иначе связанные с производством). Они являются носителями трех основных начал государства: разумного (мудрость), яростного (мужество) и вожделеющего. Справедливость заключается в том, чтобы каждое из этих сословий выполняло свои функции и не вмешивалось в дела других. Сословие ремесленников и земледельцев выполняет важные, но всё же «прозаические» функции, поэтому Платон в своем учении практически ничего не говорит о них. За сохранность и здоровье идеального государства отвечают философы и стражники. Поэтому Платон уделяет основное внимание именно этим сословиям. Здесь уместно заметить, что в учении Платона эти два сословия практически сливаются в один правящий класс, так как философы-правители отбираются из числа наиболее отличившихся стражников. Философов-правителей он называет «совершенными стражами», а стражей – «помощниками правителей и проводниками их взглядов».

Наиболее важным и сложным является вопрос о том, почему же правящие сословия посвятят свою жизнь служению общему благу? Это, согласно Платону, достигается рядом условий.

•          Во-первых, разделением труда. Платон говорит, что всякий человек больше всего заботится о том, что он любит, а любит же больше всего, когда считает, что польза дела – это и его личная польза, и когда находит, что успех дела совпадает с его собственной удачей. А истинные философы как раз и отличаются тем, что больше всего ценят истину, справедливость, благо. Поэтому они и будут заботиться о благе государства, рассматривая это и как собственное благо.
•          Во-вторых, образом жизни, который у стражников устроен, говорит Платон, согласно поговорке: «у друзей всё общее». В частности, у стражников не должно быть частной и даже личной собственности. Столуются и живут они вместе, как во время военных походов. Необходимые припасы они получают от остальных граждан один раз в год за то, что охраняют их. Им не дозволяется пользоваться золотом и серебром, даже в качестве украшений. Дело в том, что обладание собственностью приводит к раздорам и разрушению единства стражей. Таким образом, специфический образ жизни способствует формированию чувства единства и сплоченности.
•          В-третьих, целенаправленным воспитанием. Здесь важное значение придается двум моментам. Прежде всего, Платон обращает внимание на роль социального мифа в создании идеального государства. Он говорит, что следует попытаться внушить сначала самим правителям и стражам, а затем и остальным гражданам, что они порождены землей и, что все члены государства  – братья и, следовательно, все должны заботиться о своей стране, как о матери, а также друг о друге. Правителям и стражам необходимо внушить, что есть, мол, предсказание, что государство разрушится, если к власти придут люди, не обладающие необходимыми задатками, вследствие чего они должны безжалостно переводить в сословие земледельцев и ремесленников тех своих детей, которые родятся без необходимых задатков. Одновременно они должны переводить детей земледельцев и ремесленников, родившихся с необходимыми задатками, в сословие стражей. Платон подчеркивает, что успех в деле создания идеального государства во многом будет зависеть от того, насколько удастся распространить, внушить этот миф. Кроме того, важнейшее значение придается роли искусства в воспитании. Согласно Платону, в идеальном государстве разрешаются только такие произведения и даже жанры искусства, которые формируют необходимые качества. Предлагается даже пересмотреть все прежние мифы и произведения искусства и оставить из них только те, которые соответствуют указанным критериям.

Философы должны править потому, что только они способны постичь истинное бытие, т.е. истинное благо для государства и всех его членов. Формирование сословия правителей-философов, по Платону, происходит следующим образом. Всем стражам еще в детстве даются предварительные знания в различных областях (счет, геометрия и др.). Одновременно их берут и на войну, чтобы воспитать в них мужество и другие необходимые качества. По достижении двадцати лет те из них, «кто во всем этом – в трудах, в науках, в опасностях – всегда будет выказывать себя самым находчивым», заносятся в «особый список». Отобранные продолжают дальнейшие занятия, и по достижении ими тридцати лет производится второй отбор. «Самые лучшие» еще пять лет обучаются диалектике – «искусству рассуждать». И только после этого они занимают различные государственные должности.

Платон понимал, что идеальное государство должно быть закрытым и относительно небольшим по размерам. Оно должно быть закрытым по той причине, что любые ложные ценности могут дезориентировать его население. А небольшим – по той причине, что достаточно эффективно контролировать большое государство практически невозможно. Платон говорил, что «государство можно увеличивать лишь до тех пор, пока оно не перестает быть единым». Поэтому правители и стражи должны следить за тем, чтобы государство было ни слишком большим и ни слишком маленьким.

Платон верил, что его идеальное государство можно воплотить в реальность. Это можно будет сделать двумя способами. Во-первых, говорил Платон, среди потомков царей случайно могут оказаться философские натуры, которые будут править по справедливости, а граждане начнут охотно  выполнять их установления и законы. Во-вторых, придя к власти, философы вышлют из государства всех старше десяти лет, а остальных воспитают на свой лад.

 

Значение и недостатки учения Платона

Важнейшее значение учения Платона заключается в том, что оно положило начало теориям социального управления в самом широком смысле слова. Вместе с тем недостатки его учения очевидны. Прежде всего, отметим, что никоим образом невозможно доказать, что идея государства где-либо существует. Поэтому и представления о его устройстве, какими бы оригинальными и глубокими они ни были, являются чисто субъективными. Кроме того, очевидно, что нарисованный им образ жизни стражей отнюдь не такой привлекательный. И на вопрос о том, а будут ли сами стражи чувствовать себя счастливыми, Платон уклончиво отвечал, что важнее благо всего государства, а не отдельных его сословий. Стражи, по его мнению, должны чувствовать себя счастливыми в силу того, что выполняют присущие им функции и вносят посильный вклад в общее благо. Надо, говорил Платон, внушить им, чтобы они стали отличными мастерами своего дела. Наконец, платоновское идеальное государство, по сути, не знает изменений.

 

Автор:

Кочесоков Роберт Хажисмелович

Собрание сочинений в 4-х томах т.4

Дисциплина

Логика

История философии

Онтология

Философия культуры

Философия науки

Философия образования

Философия политики и права

Философия религии

Философия сознания

Эпистемология

Эстетика

Этика

Традиции

Прагматизм

Аналитическая философия

Античность

Возрождение

Восточная философия

Немецкая классическая философия

Новое время

Русская философия

Спиритуализм

Средние века

Структурализм

Феноменология

Экзистенциализм

«Диалоги» Платона: краткое описание из энциклопедии — Другие авторы

Диалоги — сочинения Платона. Первые диалоги Платона относятся к раннему периоду его философского творчества (399 — 388 гг. до н.э.). Это «Ион», «Гиппий Меньший», «Протагор», «Критон», «Лахет», «Хармид», «Этифон», «Фрасимах», «Горгий». Между 387 и 366 гг. написаны диалоги «Менексен», «Эвтидем», «Менон», «Кратил», «Пир», «Федон», «Государство», «Федр», «Парменид», «Теэтет». Между 366 и 360 — «Софист» и «Политик». Между 360 и 347 гг. появились диалоги «Тимей», «Критий», «Филеб», «Законы».

Диалоги Платона отличаются разнообразием содержания, пестротой стиля. Пафос мировой гармонии, принципиальная антисистемность, драматизм поисков истины составляют их специфику. Платону принадлежат записанные и незаписанные теории, он различает то, о чем можно писать, и то, о чем писать нельзя. Например, о последних основаниях можно говорить, но о них нельзя писать, потому что в данном случае мы имеем дело с мистериальной истиной, а не с логосом.

Непрерывно возобновляемые вопрошание, сомнение, разрывы и непоследовательности на пути выведения истины на свет сознания рождают «сократический диалог» Платона, ставший литературным жанром. Герой диалогов — Сократ, беседующий с одним или несколькими слушателями, рядом с которыми существует еще один незаместимый персонаж — читатель. На этого персонажа и ориентированы диалоги Платона, потому что именно ему, читателю, придется делать окончательный вывод по поводу обсуждаемых проблем.

Недоговоренность, противоречивость языка диалогов, многозначность терминов, коренящихся в гипертексте повседневности, усиливает не столько логическую, сколько мифологическую сторону философских произведений Платона. Диалогическая форма была для Платона не чем иным, как внутренним разговором с самим собой. Драматизм этих разговоров в ранних диалогах («Хармид») приводит к уравновешенности в зрелых произведениях («Тимей»).

Диалоги Платона пронизаны речами, без которых немыслима античная литература. Речь мыслится Платоном как поступок, рождающий мифы. Не последнее место занимают в диалогах бытовые сцены, сопровождаемые отвлеченно-философскими беседами, в которых миф проясняется логосом, а логос завершается мифом. Если логос раскрывается в последовательности мысли, то миф предполагает аллюзии, намеки, эвристическую интуицию.

На русском языке «Диалоги» Платона были опубликованы в 1860-1867 гг.

Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. — М.: ВАГРИУС, 1998

Государство Платона. Краткий анализ.: skydger — LiveJournal

Государство Платона.

Paucos uiros fortes natura procreat,
bona institutione plures reddit industria.

VEGETIVS, L. III:XXVI¹

Вот, собственно, и прочитано это произведение. Я буду употреблять словосочетание Государство Платона, подразумевая при этом и Сократа, который в диалогах раскрывает структуру государства. Является ли Сократ вымышленным персонажем Платона, или может идеи, которые возникли у Платона были посвящены своему учителю совершенно не умаляет самого произведения. Несмотря на то, что в рассуждениях Платона (или Сократа, как угодно) присутствуют и логические ошибки и чрезмерный субъективизм, произведение это можно считать сильной философской работой античности.

Перед тем как начать анализ хотелось бы отметить, что Сократ, судя по некоторым диалогам, имел военный опыт. Возможно, какие-то знания по военному искусству (хотя некоторые высказывания выдают стратегические ошибки) были почерпнуты и Платоном во время дружбы (если это так можно назвать) с Дионисием Сиракузским и его сыном (тоже Дионисием). При Дионисии город Сиракузы достиг своего расцвета: он стал первым греческим городом на западе, да и, пожалуй, самым крупным греческим городом. У Дионисия был родственник — Дион, с которым и познакомился Платон. Не имеет смысла пересказывать всю биографию Платона (желающие без труда ее смогут найти в сети), однако хотелось бы отметить, что благодаря Диону, Платон был приглашен в Сиракузы после вынужденного бегства и с помощью Дионисия II, скорее всего, пытаться создать свое государство на практике. Конечно, после ряда неудач, Платон пересмотрел свои взгляды на государственный строй. Как бы там ни было, не имеет смысла обвинять его в чистом теоретизировании. Действительно, не много стоит теоретическая модель, имеющая отношение к объективной реальности, которая, однако, не реализуется по тем или иным причинам. Тем не менее, и теоретические модели заслуживают подчас пристального внимания.

Платон создавал свою модель государства скорее для города, чем для огромной территории, хотя она вполне могла быть приложима к крупным государственным формированиям. Необходимо также помнить, что Платон, как и античная мысль вообще не обладает свойством систематизирования проблематики: выстраиваемые модели лишь раскрывают или показывают решения поставленного круга задач, но не являются полноценными моделями. То, что такие решения могут быть утопичны или вообще нереализуемы, мало кого интересует, точнее, авторы зачастую не видят этих пробелов в своих теоретических конструктах. Но не будем строги к первопроходцам философии, все-таки свою положительную роль они сыграли.

Несмотря на описанное, в «Государстве» Платону удается более или менее поставить четкие вопросы и выстроить примерную систему государственного строя. Начинается произведение с основ, то есть с тех, кто необходим государству в отношении производства и обслуживания, защиты и пр. Попутно рассматривается вопрос о том, что такое добродетельность, справедливость (воздаяние должного каждому человеку), насколько справедливость выгодна сильнейшему и пр. В этих диалогах можно найти ряд логических ошибок, поскольку основа их довольно шаткая, однако законы логики, известные в настоящее время, не были еще разработаны к тому времени и не использовались, поэтому бессмысленно критиковать Платон за то, что он ошибается, можно лишь указывать на эти ошибки. С другой стороны, Сократ своими диалогами играет с собеседниками (а заодно и с читателем): он заходит с разных сторон, чтобы попытаться сформулировать что же такое справедливость и благо (хотя этот термин появляется значительно позднее), а попытки эти обречены на провал, так как не установив толком, что есть справедливость, в игру вводятся понятия «целесообразности», «порочности» и пр. Как будто таким образом, через еще более расплывчатые понятия можно догадаться, что есть справедливость и несправедливость. Тем не менее, Сократ и собеседники через рассуждения приходят к какой-то отправной точке.

Как не парадоксально, но логические ошибки, возникающие в рассуждениях как Сократа, так и собеседников, нисколько не рушат всей системы государства, так как относиться они могут как ошибочная подсистема в системе, которая имеет связь с с подсистемой, но не основывается на ней, при этом последняя не много теряет при удалении этих, если так можно выразиться, «ошибочных подсистем». Как дерево не увядает, если потеряет одну ветвь. В этом, несомненный талант Платона (или, если угодно, Сократа), возможно, им не осознаваемый. Конечно, дерево, потерявшее все ветви погибнет, но в том-то и дело, что не все ветви стоит у дерева отнимать.

Суть государственной системы Платона зиждется на, казалось бы, банальной, но мало популярной идее о природном неравенстве людей. Сапожник не равен виноградарю, а тот, в свою очередь, не равен пахарю и т.д. Подразумевается, что государство будет иметь несколько социальных уровней (как минимум 2): разделение труда в идеальном государстве соответствует природным задаткам. Здесь еще нет идеи об общем деле, которое совершает государство. Нет, если угодно, Работы (см. гештальт Рабочего у Э. Юнгера), как нет и вектора, к которому следует двигаться государству (следовательно, нет смысла существования государства, а это, увы, не во многих системах присутствует). Государство Платона статично. При этом сам государственный строй весьма интересен, и был бы неплохим подспорьем при построении системы современности. Впрочем, цель данной заметки не в том, чтобы давать советы в корректном построении моделей государства, она гораздо скромнее — показать изящество модели государства Сократа.

Итак, из кого бы не состояло государство, оно нуждается в защитниках, стражах. Страж (φυλακικὸς) становится центральным персонажем, чьи характеристики рассматриваются Платоном. Его меньше интересуют остальные граждане государства, нежели стражи. Страж — своеобразный сверхчеловек. Сократ со своими собеседниками через диалоги и споры приходят к выводу о том, что необходимо для идеального стража. «…Безупречный страж государства будет у нас по своей природе обладать и стремлением к мудрости, и стремлением познавать, а также будет проворным и сильным» (Платон. Государство, кн. 2. стр. 151).

В оригинале указывается, что страж будет еще и смелым или норовистым (θυμοειδὴς). То есть страж должен быть деятельным. Соответственно, воспитание стражей должно быть двояким: гимнастическим и мусическим. Гимнастическое для тела, для души — мусическое. Очень важную роль Платон отводит именно мусическому воспитанию: оно должно предшествовать гимнастическому. В мусическое воспитание входит и передача мифов, попутно, Сократ указывает — какие мифы вредны, а какие наоборот будут примером подражания для стражей. И в самом деле, если человек, не знакомый с мифологией древних греков почитает, например, похождения героев «Одиссеи», он может быть будет удивлен большим количеством «несправедливостей», которые творят герои мифологий. Поэтому Сократ высказывает идею о формировании новой мифологии. Чуть позднее, Сократ подвергает критике и поэзию вкупе с изобразительными искусствами, поскольку поэты врут, а художники не показывают истинного образа того, что рисуют. Идея здесь проста: откуда художник знает, как на самом деле выглядит сапожник? Ведь чтобы нарисовать настоящего сапожника, необходимо знать толк в создании обуви. Значит художник рисует то, чего не знает, и, следовательно, вводит неискушенного зрителя своих работ в заблуждение.

Впрочем, польза от поэтов, все-таки есть, например, выясняется, что у поэтов присутствует, например, разнообразие ритмов. Но Платон, как дилетант в поэзии делает совершенно справедливый для себя вывод:

«Давай же очистим и все остальное. Вслед за гармониями возник бы у нас вопрос о ритмах — о том, что не следует гнаться за их разнообразием и за всевозможными размерами, но, напротив, надо установить, какие ритмы соответствуют упорядоченной и мужественной жизни. А установив это, надо обязательно сделать так, чтобы ритм и напев следовали за соответствующими словами, а не слова — за ритмом и напевом. Твоим делом будет указать, что это за ритмы, как ты сделал раньше относительно музыкальных ладов». (Платон. Государство, кн. 3. стр. 178)

Конечно, на этот счет, Сократ хочет посоветоваться со специалистом в поэзии, неким Дамоном, при этом отмечает одну деталь:

«- Но вот что по крайней мере ты можешь отметить: соответствие между благообразием и ритмичностью, с одной стороны, и уродством и неритмичностью — с другой.
— Да, конечно.
— Подобным же образом ритмичность отвечает хорошему слогу речи, а неритмичность — его противоположности. То же самое и с хорошей или плохой гармонией, раз уж ритм и лад, как недавно говорилось, должны следовать за речью, а не речь за ними.
— Действительно, они должны сообразоваться со слогом.
— А способ выражения и сама речь разве не соответствуют душевному складу человека?
— Конечно.
— Но ведь все прочее соответствует речи?
— Да.
— Значит, ладная речь, благозвучие, благообразие и ладный ритм — это следствие простодушия (εὐηθείᾳ): не того недомыслия (ἄνοιαν), которое мы, выражаясь мягко, называем простодушием, но подлинно безупречного нравственно-духовного склада».
(Платон. Государство, кн. 3. стр. 179)

Очевидно, что это взгляд не разбирающегося в поэзии человека, тем не менее, желающего и поэзию поставить на службу государства. За остальными примерами интересующихся отсылаю к первоисточнику. Важно здесь отметить следующее.

По-другому дело обстоит с философом. Этой тематике посвящается отдельное место: решается вопрос, а кого можно назвать философом, и определяются основные его черты. В конечном итоге делается различие между любителями мнений и любителями мудрости, между филодоксами (φιλοδόξους) и философами (φιλοσόφους) (подробнее см. http://www.livejournal.com/users/skydger/108483.html).

Отсюда сразу становится очевидным, почему страж должен стремиться к мудрости, быть философом, а не художником или поэтом: только философ видит истинную суть объектов. Философ восходит к «эйдетическому бытию» объекта, его больше интересует эйдос (εἶδος) какого-либо понятия, только так, по Платону, можно проникнуть в суть вещей.

Впрочем, отбор стражей, их быт подвержен вполне жестким требованиям: с самого детства наставники должны отсеивать любые неподходящие кандидатуры на любом этапе, то есть стражем может стать способный из способных. Правда, Платон мало уделяет места тому, что должно делать с теми, кто не смог стать стражем. Точнее, у не попросту нет вариантов, и это, разумеется, минус, если общие рассуждения, что плохих стражем нужно переводить в разряд обычных граждан, а одаренных — отбирать на место стражей.

«А еще легче будет им то, о чем мы уже упоминали, говоря, что потомство стражей, если оно неудачно, надо переводить в другие сословия, а одаренных людей из остальных сословий — в число стражей. Этим мы хотели показать, что и каждого из остальных граждан надо ставить на то одно дело, к которому у него есть способности, чтобы, занимаясь лишь тем делом, которое ему подобает, каждый представлял бы собою единство, а не множество: так и все государство в целом станет единым, а не множественным» (Платон. Государство, кн. 4. стр. 206).

Такие идеи хотя и изящны, но не до конца продуманы: если изначально каждый в государстве делает ровно столько, сколько от него требуется, то перевод стража в разряд, например, ремесленников, либо создаст избыток изделий при той же норме, либо норма будет снижена. Конечно, один страж на тысячу погоды не сделает, но вопрос как раз и состоит в их доле от общего числа.

Быт и обиход стража напоминает коммунистическую утопию, где все стражи равны между собой, не имеют частной собственности и имеют общих (sic!) жен. Точнее, у стражей главенствует промискуитет. Ребенок, родившийся у такой женщины считается не сиротой, а имеет множество отцов. Это значительный прогресс по отношению к моногамии. Женщины, возможно, не согласились бы с Сократом, но, полагаю, это его мало интересовало бы, хотя он отводит им в государстве довольно любопытное место. Сократ справедливо замечает, что женщина по многим свойствам уступает мужчине, но так как существуют женщины, способные конкурировать с мужчинами в тех или иных видах деятельности, то им не возбраняется и вести эту деятельность. Таким образом, ни о каком феминизме речь не может идти, он подавлен в зародыше: каждый в государстве занимает подобающее ему место — не больше, не меньше.

В четвертой книге высказывается мысль о том, что счастливо должно быть государство целиком, а не какой-то отдельно взятый социальный слой (хотя эта идея ввиду непроработанности позже вызывала критику со стороны Аристотеля). Вкратце излагается то, что можно назвать зачатками плановой экономики: каждый должен работать ровно столько, сколько необходимо для решения задач государства, а не сколько он хочет работать.

«Мы сумели бы и земледельцев нарядить в пышные одежды, облечь в золото и предоставить им лишь для собственного удовольствия возделывать землю, а гончары пускай с удобством разлягутся у очага, пьют себе вволю и пируют, пододвинув поближе гончарный круг и занимаясь своим ремеслом лишь столько, сколько им захочется. И всех остальных мы подобным же образом можем сделать счастливыми, чтобы так процветало все государство.
<…>
А кто толкует о каких-то земледельцах, словно они не члены государства, а праздные и благополучные участники всенародного пиршества, тот, вероятно, имеет в виду не государство, а что-то иное» (Платон. Государство, кн. 4. стр. стр. 202-203).

Не все положения государственного строя и его внешней политики так сравнительно успешны у Платона, как это показано. Также в государстве не должно быть денег: зачем нужны деньги, если все имущество стражей принадлежит всем? Вполне справедливо, если государство производит все в достатке, или не ведет войн (нельзя же, в самом деле вооружить сотню гоплитов одной-двумя саррисой?)

Например, отношение Сократа к войне более чем странное, если учесть, что он имел военный опыт: Сократ полагает, что идеальному государству, которое он описывает, будет проще воевать с двумя противниками, а не с одним, приводя совершенно нелепую аналогию с кулачными бойцами, между которых можно будет маневрировать, зная, что двое не смогут вести бой согласованно. И тем не менее, от денег отказаться Сократ не решается, он лишь упоминает о такой возможности.

Размеры государства также должны быть такими, какие позволяют считать государство единым, а следить за эти должны, разумеется, стражи. Концептуально, конечно, но не достаточно для четкой формулировки того, какого размера должно быть государство: достаточно ли города, или даже всей империи Александра Македонского (которая, правда появилась через несколько десятилетий после написания произведения Платоном) для этого не хватит?

Законодательные органы государству Платона, по всей видимости, не нужны. Дело в том, что если всех граждан воспитывать правильно, прививать все выгодные государству добродетели, то проблем с законами не должно быть. Увы, слишком просто и слишком утопично. Тем не менее, Сократ позволяет себе колкости в сторону законодателей, которые «все время вносят поправки в законы, думая положить конец злоупотреблениям, но <…> не отдают себе отчета, что на самом-то деле уподобляются людям, рассекающими гидру» (Платон. Государство, кн. 4. стр. 210).

Тем не менее, далее формулируется мысль о правление разумным меньшинством, сдерживая вожделения большинства.

— Множество самых разнообразных вожделений, удовольствий и страданий легче всего наблюдать у детей, женщин и у домашней челяди, а среди тех, кого называют свободными людьми, — у ничтожных представителей большинства.
— Конечно.
— А простые, умеренные переживания, продуманно направленные с помощью разума и правильного мнения, ты встретишь у очень немногих, лучших по природе и по воспитанию.
— Это верно.
— Так не замечаешь ли ты этого и в нашем государстве: ничтожные вожделения большинства подчиняются там разумным желаниям меньшинства, то есть людей порядочных?
— Да, замечаю. (Платон. Государство, кн. 4. стр. 216).

Раз уж речь зашла об индивидуальных различиях, следует упомянуть, что для Платона существует столько типов «душевного склада», сколько и типов государственного устройства. Конечно, здесь предположение не лишено зерна, хотя «тип душевного склада» сводится не к психотипу вообще, а лишь к некоторым параметрам психики, которым благоприятствует то или иной государственный строй.

Здесь не место подробно разбирать типы управления (чисто социального явления) и связи их с лидерством (природных задатков), где роли в разных ситуациях могут попросту не пересекаться, то есть эффективное управление может быть и без лидера (слабый руководитель и сильный коллектив). Важно отметить, что Платон пытается ликвидировать возможные ошибки одного человека, управляющего государством, и создает целый коллектив. Интересно отметить, что англоязычном варианте Πολιτεία Платона фигурирует как Республика. Определенно, сходство есть. Полагаю, что и структура Римской республики — это в каком-то роде усовершенствованная и усложненная модель государства Платона. Однако также есть сходства и с меритократией. Впрочем, основная идея может давать жизнь различным ответвлениям, возможно более проработанным и жизнеспособным. Я далек от мыслей утверждать, что все подобные государственные системы — усовершенствованные модели Платона, в конечном итоге, к подобной системе можно придти самостоятельно, ведь по большому счету, это и есть предпочтение психологического типа личности.

Я не собираюсь критиковать Государство, по крайней мере, не задаюсь такой целью, так как еще Аристотель привел критику некоторых положений Сократа, к которым он пришел путем рассуждений. Но Аристотель сделал это, с одной стороны, чтобы обозначить слабые места аргументации Платона, которые нуждаются в серьезной проработке (иначе о реализации такого государства не может быть и речи), а с другой — привел аргументы в пользу такого государства, которое было бы предпочтительнее для него самого. Впрочем, «Политика» Аристотеля — отдельный разговор.

Одна из интересных идей Платона — рассмотрение государственного строя в динамике. Хотя он рассматривал государства с большой долей пристрастия, и, возможно, имея перед глазами пример, но можно сказать с уверенностью, что его, пусть даже частный случай, содержит определенную меру обоснованности, меру, которая достаточна для рассмотрения свойств государств античности, но, конечно, далеко не достаточна для современности.

Платон выдвигает в качестве основного тезиса равенство числа государственных строев и количества «душевных складов». Всего таковых Платон отмечает 5. Это интересная идея, слишком субъективная, но не лишенная основы, так как нельзя рассматривать взаимодействие различных структур государства, не рассматривая различные природные склонности человека и не учитывая индивидуальные различия. Однако число «душевных складов» у Платона удручающе мало. Тем не менее он сумел вывести сами типы психики из типов государственного строя. Он рассматривает преобразования в государстве, которые происходят при изменении правителя. Что интересно, типы государств и соответствующие типы людей очень напоминают интерперсональную модель Т. Лири, где есть склонность к определенному типу: всего их 8, но интересны 4 активных, как задающих условия пассивным — «авторитарный», «эгоистичный», «агрессивный» и «подозрительный».

Итак, метаморфозы государственного строя начинаются с того, что царская власть сменяется тимократией (τιμοκρατία) или тимархией (τιμαρχία) — властью честолюбивых, тимархию сменяет олигархия, затем олигархия уступает место демократии, а последняя, в свою очередь, сменяется тиранией. Метаморфозы государственного строя идут от менее развращенных и порочных к более развращенным и порочным, по мнению Сократа. Сложно сказать, был ли наглядный пример у Платона перед глазами (например, те же Сиракузы и натянутые отношения с Дионисием), или же он синтезировал эту гипотезу из данных по каждому государственному строю, интересно отметить сам факт рассмотрения такого нисхождения. Ведь идея Платона и заключается в «восхождении к эйдетическому бытию», к миру идей. Это еще не абстракция — образы слишком субъективны и приблизительны, они с легкостью могут измениться, при небольшом изменении элементов, из которых они состоят. Следовательно, раз Государство Платона — идеально, значит есть другой полюс, на который Платон помещает демократию и тиранию. Такая последовательная философская мысль с одной стороны обладает зачатками системного подхода (пусть и очень незрелыми), а с другой — очерчивает границу возможного решения поставленных проблем.

После краткого описания каждого государственного строя идет описание «подобного рода человека», то есть человека честолюбивого, олигархического, демократического и тиранического. Итак, при возникновении в «эйдетическом» государстве раздоров, побеждают наиболее честолюбивые (они не так образованы, как философы платоновской республики, они бережливы, даже жадны до денег и т.д.), но поскольку у них нет начального капитала, они его зарабатывают, сначала в междоусобицах, а затем в военных походах. Так складывается аристократический класс, который приводит к олигархии. Олигархическое государство, по мнению Платона, губит норма: раз в государстве почитают богатство и богачей, значит «… там меньше ценятся добродетель и ее обладатели». Добродетели, естественно, те, которые рассмотрены Платоном ранее и которые в идеале свойственны философу (с точки зрения Платона). Таким образом, раз к кормчим судна может стать человек в этом несведущий, значит и государство во главе с неумелым руководителем деградирует до уровня демократии.

Демократия происходит тогда, когда бедняки прогоняют зажиточные слои населения, а остальные уравнивают в правах. И вот здесь Платон возмущается попранием природного неравенства. Рискуя надоесть читателю чрезмерным цитированием, приведу наиболее интересный диалог:

— В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблюдать, подобно другим, условия мира, если ты мира не жаждешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять либо судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову. Разве не чудесна на первый взгляд и не соблазнительна подобная жизнь?
— Пожалуй, но лишь ненадолго.
— Далее. Разве не великолепно там милосердие в отношении некоторых осужденных? Или ты не видел, как при таком государственном строе люди, приговоренные к смерти или к изгнанию, тем не менее остаются и продолжают вращаться в обществе; словно никому до него нет дела и никто его не замечает, разгуливает такой человек прямо как полубог.
— Да, и таких бывает много.
— Эта снисходительность вовсе не мелкая подробность демократического строя; напротив, в этом сказывается презрение ко всему тому, что мы считали важным, когда основывали наше государство. Если у человека, говорили мы, не выдающаяся натура, он никогда не станет добродетельным; то же самое, если с малолетства — в играх и в своих занятиях — он не соприкасается с прекрасным. Между тем демократический строй, высокомерно поправ все это, нисколько не озабочен тем, кто от каких занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение к толпе.
— Да, весьма благородная снисходительность!
— Эти и подобные им свойства присущи демократии — строю, не имеющему должного управления, но приятному и разнообразному. При нем существует своеобразное равенство — уравнивающее равных и неравных.
(кн. 7, стр. 362-363)

Следующим характерным и извращенным, по мнению Сократа, государственным строем является тирания. По мнению Сократа, демократию разрушает то, к чему она «ненасытно стремиться» — это свобода. Свобода рискует опьянить государство «свободой в неразбавленном виде» (для справки, вино в античные времена было принято употреблять разбавленным, распитие чистого вина считалось признаком неумеренности и распущенности).

Когда во главе государства, где демократический строй и жажда свободы, доведется встать дурным виночерпиям, государство это сверх должного опьяняется свободой в неразбавленном виде, а своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне.

«…отец привыкает уподобляться ребенку и страшиться своих сыновей, а сын — вести себя наподобие отца; там не станут почитать и бояться родителей (все под предлогом свободы!), переселенец уравняется с коренным гражданином, а гражданин — с переселенцем; то же самое будет происходить и с чужеземцами.
— Да, бывает и так.
— А кроме того, разные другие мелочи: при таком порядке вещей учитель боится школьников и заискивает перед ними, а школьники ни во что не ставят своих учителей и наставников. Вообще молодые начинают подражать взрослым и состязаться с ними в рассуждениях и в делах, а старшие, приспособляясь к молодым и подражая им, то и дело острят и балагурят, чтобы не казаться неприятными и властными.
(стр. 368)

Хотя Платон и доводит идею демократии до полного абсурда, но такой абсурд можно наблюдать в современности, и не только в России. Итак, в конечном итоге, демокартия превращается в тиранию. Разумеется, идеи Платона не применимы для современности (хотя основные тенденции возможно и совпадают), тем не менее, эти идеи вполне обоснованы, если учесть современные Платону государства.

На этом я позволю себе закончить краткий конспект-анализ произведения Платона. Здесь представлена попытка вычленения основных идей произведения без потери смысла и отделения их от слишком устаревших или попросту неверных взглядов. Думаю, не место здесь подробно раскрывать личные впечатления о прочитанном, хотелось бы отметить лишь, что две последние книги Государства читаются с меньшим интересом, поскольку идеи, высказанные в первых книгах вновь и вновь поднимаются, но в иных интерпретациях.

Использованная литература.
Древнегреческая философия: от Платона до Аристотеля.- М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков «Фолио», 2003. Страницы указаны по этому изданию.

---

¹ Немногие от рождения храбры, хорошая выучка делает таковыми многих. Флавий Вегеций Ренат.

Платон: политическая философия | Интернет-энциклопедия философии

Платон (ок. 427–347 до н. Э.) Развил такие отдельные области философии, как эпистемология, метафизика, этика и эстетика. Его глубокое влияние на западную философию подтверждается знаменитым замечанием Альфреда Норта Уайтхеда: «Самая надежная характеристика европейской философской традиции состоит в том, что она состоит из ряда сносок к Платону». Он также был прототипом политического философа, идеи которого оказали глубокое влияние на последующую политическую теорию.Наибольшее влияние на него оказал Аристотель, но он во многом повлиял на западную политическую мысль. Академия, школа, которую он основал в 385 г. до н. Э., Стала образцом для других высших учебных заведений, а затем и для европейских университетов. Философия Платона отмечена использованием диалектики, метода обсуждения, включающего все более глубокое понимание природы. реальности и когнитивным оптимизмом, верой в способность человеческого разума постичь истину и использовать эту истину для рационального и добродетельного упорядочивания человеческих дел.Платон считает, что конфликтующие интересы разных частей общества можно согласовать. Лучший, рациональный и праведный политический порядок, который он предлагает, ведет к гармоничному единству общества и позволяет каждой его части процветать, но не за счет других. Он утверждает, что теоретическая разработка и практическая реализация такого порядка невозможны без добродетели.

Содержание

1. Жизнь — от политики к философии
2. Тройная задача политической философии
3. В поисках справедливости в Республике
4. Лучший политический приказ
5. Правительство правителей философов
6. Политика и душа
7. Достижение Платона

1.Жизнь — от политики к философии

Платон родился в Афинах ок. 427 г. до н. Э. До его двадцати пяти лет Афины были вовлечены в длительный и разрушительный военный конфликт со Спартой, известный как Пелопоннесская война. Выходец из знатной семьи — со стороны отца, происходящего от Кодра, одного из первых царей Афин, и со стороны матери — от Солона, выдающегося реформатора афинской конституции, — ему, естественно, суждено было играть активную роль в политической жизни. . Но этого не произошло.Хотя он лелеял надежду занять значительное место в своем политическом сообществе, ему постоянно мешали. Как он сообщает в своем автобиографическом Седьмом письме , он не мог идентифицировать себя ни с одной из противоборствующих политических партий или сменой коррумпированных режимов, каждая из которых привела Афины к дальнейшему упадку (324b-326a). Он был учеником Сократа, которого считал самым справедливым человеком своего времени и который, хотя и не оставил никаких писаний, оказал большое влияние на философию.По словам Цицерона, именно Сократ «призвал философию с небес». Философы-досократы в основном интересовались космологией и онтологией; Сократа, напротив, волновали почти исключительно моральные и политические вопросы. В 399 г., когда демократический суд большинством из пятисот одного присяжного проголосовал за казнь Сократа по несправедливому обвинению в нечестии, Платон пришел к выводу, что все существующие правительства были плохими и почти не подлежали искуплению. «Человеческий род не получит отсрочки от зла ​​до тех пор, пока те, кто на самом деле философы, не приобретут политическую власть или пока через какое-то божественное устроение те, кто правят и имеют политическую власть в городах, не станут настоящими философами» (326a-326b).

Возможно, из-за этого мнения он удалился в свою Академию и на Сицилию для реализации своих идей. Он посетил Сиракузы сначала в 387 г., затем в 367 г. и снова в 362–361 гг. С общей целью смягчить сицилийских тиранов с философским образованием и установить образцовый политический режим. Но это приключение с практической политикой закончилось неудачей, и Платон вернулся в Афины. Его Академия, которая служила базой для последующих поколений философов-платоников до ее окончательного закрытия в C.E. 529, стал самым известным учебным заведением эллинистического мира. Здесь изучались математика, риторика, астрономия, диалектика и другие предметы, которые считались необходимыми для образования философов и государственных деятелей. Некоторые из учеников Платона позже стали лидерами, наставниками и советниками по конституционным вопросам в греческих городах-государствах. Его самым известным учеником был Аристотель. Платон умер в c. 347 г. до н. Э. При его жизни Афины отвернулись от своих военных и имперских амбиций и стали интеллектуальным центром Греции.Она приняла у себя все четыре основные греческие философские школы, основанные в четвертом веке: Академию Платона, Лицей Аристотеля, а также школы эпикурейцев и стоиков.

2. Тройная задача политической философии

Хотя Republic , Statesman , Laws и несколько более коротких диалогов считаются единственными строго политическими диалогами Платона, можно утверждать, что политическая философия была областью его наибольшего беспокойства.В англоязычном мире под влиянием аналитической философии двадцатого века главная задача политической философии сегодня все еще часто рассматривается как концептуальный анализ: прояснение политических концепций. Чтобы понять, что это означает, может быть полезно думать о концепциях как о употреблении слов. Когда мы используем общие слова, такие как «стол», «стул», «ручка», или политические термины, такие как «государство», «власть», «демократия» или «свобода», применяя их к разным вещам, мы понимаем их определенным образом и, следовательно, приписываем им определенные значения.Таким образом, концептуальный анализ — это мысленное очищение, прояснение понятия в его значении. Как таковая, она имеет давнюю традицию и впервые встречается в платонических диалогах. Хотя результаты в основном неубедительны, особенно в «ранних» диалогах Сократ пытается определить и прояснить различные концепции. Однако, в отличие от некоторых философов-аналитиков, для Платона концептуальный анализ является не самоцелью, а предварительным шагом. Следующим шагом является критическая оценка убеждений, решение, какая из несовместимых идей верна, а какая нет.Для Платона принятие решений о правильном политическом порядке, наряду с выбором между миром и войной, является наиболее важным выбором, который можно сделать в политике. Он считает, что такие решения нельзя оставлять исключительно на усмотрение общественного мнения, которое во многих случаях не обладает достаточной дальновидностью и извлекает уроки только post factum из зафиксированных в истории бедствий. Таким образом, в его политической философии прояснение концепций является предварительным шагом в оценке убеждений, а правильные убеждения, в свою очередь, приводят к ответу на вопрос о наилучшем политическом порядке.Движение от концептуального анализа через оценку верований к лучшему политическому порядку можно ясно увидеть в структуре Платона Republic .

3. В поисках справедливости в Республике

Справедливость — одна из самых фундаментальных этических и политических концепций. Это сложное и неоднозначное понятие. Он может относиться к индивидуальной добродетели, общественному порядку, а также к индивидуальным правам в отличие от требований общего социального порядка. В Книге I Республики Сократ и его собеседники обсуждают значение справедливости.Предлагаются четыре определения, которые сообщают, как на самом деле используется слово «справедливость» ( dikaiosune ). Существенный старец Цефал предлагает первое определение. Справедливость — это «говорить правду и расплачиваться за то, что взяли взаймы» (331d). Однако это определение, основанное на традиционных моральных обычаях, связывает справедливость с честностью и добротой; то есть платить долги, говорить правду, любить свою страну, иметь хорошие манеры, проявлять должное уважение к богам и т. д. оказывается недостаточным.Он не может противостоять вызову нового времени и силе критического мышления. Сократ опровергает это, приводя контрпример. Если мы молчаливо соглашаемся с тем, что справедливость связана с добром, то возвращение оружия, которое было позаимствовано у кого-то, кто, хотя когда-то был в здравом уме, превратился в сумасшедшего, не кажется справедливым, но сопряжен с опасностью причинения вреда обеим сторонам. Сын Кефала Полемарх, который продолжает дискуссию после того, как его отец уходит, чтобы принести жертву, высказывает свое мнение, что поэт Симонид был прав, говоря, что это было просто «воздать каждому должное» (331e).Он объясняет это утверждение, определяя справедливость как «хорошее отношение к друзьям и плохое обращение с врагами» (332d). Под давлением возражений Сократа о том, что кто-то может ошибаться в оценке других и тем самым причинять вред хорошим людям, Полемарх изменяет свое определение, говоря, что справедливость заключается в том, чтобы «хорошо относиться к хорошему другу и причинять вред врагу, который плохой» (335a ). Однако, когда Сократ в конце концов возражает, что нельзя просто причинить кому-либо вред, потому что справедливость не может порождать несправедливость, Полемарх полностью сбит с толку.Он согласен с Сократом в том, что справедливость, с которой обе стороны молчаливо согласны, относится к добру, не может причинить никакого вреда, который может быть причинен только несправедливостью. Как и его отец, он уходит из диалога. Внимательный читатель заметит, что Сократ не отвергает определение справедливости, содержащееся в высказывании Симонида, которого называют мудрым человеком, а именно, что «справедливость дает каждому то, что ему приличествует» (332b), а только дает его объяснение. пользователя Polemarchus. Это определение, тем не менее, неясно.

Первая часть Книги I Республики заканчивается отрицательно, стороны соглашаются, что ни одно из представленных определений не выдерживает проверки и что исходный вопрос «Что такое справедливость?» ответить труднее, чем казалось вначале. Этот негативный результат можно рассматривать как лингвистическую и философскую терапию. Во-первых, хотя возражения Сократа против данных определений можно оспорить, в их нынешнем виде показано, что популярные мнения о справедливости содержат несоответствия.Они несовместимы с другими мнениями, которые считаются правдой. Отчетные определения , основанные на повседневном использовании слова «справедливость», возможно, помогают нам частично понять, что означает справедливость, но не дают полного представления о том, что такое справедливость. Эти определения должны быть дополнены определением, которое поможет внести ясность и установить значение справедливости. Однако, чтобы предложить такое адекватное определение, нужно знать, что такое справедливость на самом деле. То, как люди определяют данное слово, во многом определяется их убеждениями в отношении того, что упоминается этим словом.Определение, которое является просто произвольным, либо слишком узким, либо слишком широким, основанным на ложном представлении о справедливости, не дает возможности общения. Платонические диалоги — это выражение окончательного общения, которое может иметь место между людьми; и истинное общение может иметь место только в том случае, если люди могут разделять значения слов, которые они используют. Коммуникация, основанная на ложных убеждениях, таких как утверждения идеологии, все еще возможна, но кажется ограниченной, разделяя людей на фракции и, как учит нас история, может в конечном итоге привести только к путанице.Определение справедливости как «хорошо относиться к друзьям и плохо к врагам» для Платона не только неадекватно, потому что оно слишком узкое, но и неверно, потому что оно основано на ошибочном представлении о том, что такое справедливость, а именно на вере, основанной на фракционности, которое Сократ связывает не с мудрыми, а с тиранами (336а). Следовательно, в Republic , как и в других платонических диалогах, существует взаимосвязь между концептуальным анализом и критической оценкой верований.Цели этих разговоров не только лингвистические, чтобы прийти к адекватному вербальному определению, но и существенные, чтобы прийти к правильному убеждению. Вопрос «что такое справедливость» касается не только лингвистического использования слова «справедливость», но прежде всего того, к чему это слово относится. В центре внимания второй части Книги I больше не разъяснение понятий, а оценка убеждений.

В платонических диалогах, вместо того, чтобы говорить им, что они думают, Сократ часто заставляет своих собеседников говорить ему, что они думают.Следующий этап обсуждения значения справедливости берет на себя софист Фрасимах, который яростно и нетерпеливо врывается в диалог. В пятом и четвертом веках до н.э. софисты были оплачиваемыми учителями риторики и других практических навыков, в основном неафинянами, которые предлагали курсы обучения и утверждали, что обладают наилучшей квалификацией, чтобы подготовить молодых людей к успеху в общественной жизни. Платон описывает софистов как странствующих индивидуумов, известных своими риторическими способностями, которые отвергают религиозные верования и традиционную мораль, и противопоставляет их Сократу, который как учитель отказывался принимать плату и вместо того, чтобы учить навыки, посвятил себя бескорыстному исследованию. в то, что верно и справедливо.В презрительной манере Фрасимах просит Сократа перестать говорить ерунду и изучить факты. Как умный человек в делах, он дает ответ на вопрос «что такое справедливость», выводя справедливость из конфигурации власти города и соотнося ее с интересами доминирующей социальной или политической группы. «Справедливость — это не что иное, как интересы сильнейшего» (338c). Теперь, в отличие от того, что говорят некоторые комментаторы, утверждение, которое Фрасимах предлагает в качестве ответа на вопрос Сократа о справедливости, не является определением.Внимательный читатель заметит, что Фрасимах отождествляет справедливость либо с поддержанием, либо с соблюдением закона. Его заявление является выражением его убежденности в том, что в мире, который является несовершенным, правящий элемент в городе или, как мы бы сказали сегодня, доминирующая политическая или социальная группа, устанавливает законы и управляет для своей собственной выгоды (338d). Демократы издают законы в поддержку демократии; аристократы издают законы, поддерживающие правительство знатных людей; имущие принимают законы, защищающие их статус и поддерживающие развитие их бизнеса; и так далее.Эта вера подразумевает, во-первых, что справедливость — это не универсальная моральная ценность, а понятие, относящееся к целесообразности доминирующей группы статус-кво; во-вторых, справедливость отвечает исключительным интересам доминирующей группы; в-третьих, что правосудие используется как средство подавления и, таким образом, вредно для бессильных; в-четвертых, нет ни общего блага, ни гармонии интересов между теми, кто находится у власти, и теми, кто ее не имеет. Все, что есть, — это господство сильных и привилегированных над бессильными.Моральный язык справедливости используется просто инструментально, чтобы скрыть интересы доминирующей группы и сделать эти интересы универсальными. Могущественные «заявляют, что они сделали — то, что им выгодно — справедливым» (338e). Высокомерие, с которым Фрасимах делает свои заявления, предполагает, что он твердо убежден в том, что придерживаться другого взгляда, чем его собственный, значило бы вводить себя в заблуждение относительно мира как такового.

После представления своего заявления Фрасимах намеревается уйти, как если бы он верил, что сказанное им настолько убедительно, что дальнейшие дебаты о справедливости невозможны (344d).В Republic он олицетворяет силу догмы. В самом деле, он бросает Сократу серьезный вызов. Тем не менее, независимо от того, звучит ли то, что он сказал, привлекательно для кого-либо, Сократа не убеждает заявление о его убеждениях. Убеждения формируют нашу жизнь как людей, наций, эпох и цивилизаций. Должны ли мы действительно верить в то, что «справедливость [подчинение законам] на самом деле является благом для другого, преимуществом более сильного и правителя, вредным для того, кто подчиняется, в то время как несправедливость [неподчинение законам] идет на пользу самому» (343c)? Споры между Сократом и его собеседниками больше не касаются значения слова «справедливость».«Речь идет об основных убеждениях и« касается не обычной темы, а того, как нам следует жить »(352d). Хотя в Книге I Сократу, наконец, удается показать Фрасимаху, что его позиция противоречива, и Фрасимах уходит из диалога, возможно, не полностью убежденный, но покрасневший, в Книге II аргументы Трасимаха подхватывают два молодых интеллектуала, братья Платона. , Главкон и Адеймант, которые из любопытства и игрового интеллектуального упражнения доводят его до предела (358c-366d).Трасимах отказывается, но его утверждение: моральный скептицизм и релятивизм, преобладание силы в человеческих отношениях и несуществование гармонии интересов витает над западным умом. Целые поколения мыслителей борются с верованиями Фрасимаха, и споры продолжаются. Требуется весь остаток от Republic , чтобы представить аргумент в защиту справедливости как универсальной ценности и основы наилучшего политического строя.

4. Лучший политический заказ

Хотя значительная часть Республики посвящена описанию идеального государства, управляемого философами, и его последующего упадка, главной темой диалога является справедливость.Совершенно очевидно, что Платон не представляет свое фантастическое политическое нововведение, которое Сократ описывает как город в речи, модель на небесах, с целью практического воплощения (592a-b). Представление об идеальном государстве используется скорее для иллюстрации главного тезиса диалога о том, что справедливость, традиционно понимаемая как добродетель и связанная с добром, является основой хорошего политического порядка и как таковая отвечает интересам всех. Платон утверждает, что справедливость, если ее правильно понимать, не приносит исключительной выгоды какой-либо из фракций города, но касается общего блага всего политического сообщества и приносит пользу каждому.Он дает городу чувство единства и, таким образом, является основным условием его здоровья. «Несправедливость вызывает гражданскую войну, ненависть и боевые действия, а справедливость приносит дружбу и чувство общей цели» (351d). Чтобы лучше понять, что такое справедливость и политический порядок для Платона, полезно сравнить его политическую философию с дофилософскими взглядами Солона, о котором говорится в нескольких диалогах. Биографические сведения о Платоне довольно скудны. Тот факт, что он был связан через свою мать с этим известным афинским законодателем, государственным деятелем и поэтом, считавшимся одним из «семи мудрецов», можно рассматривать как просто случайный случай.С другой стороны, принимая во внимание, что во времена Платона образование передавалось бы детям неформально дома, представляется весьма вероятным, что Платон не только был хорошо знаком с делами и идеями Солона, но и что они оказали на него сильное влияние.

Суть конституционной реформы, проведенной Солоном в 593 г. до н. Э., Более чем за 150 лет до рождения Платона, когда он стал афинским лидером, заключалась в восстановлении праведного порядка, eunomia .В начале шестого века Афины были обеспокоены большим напряжением между двумя сторонами: бедными и богатыми, и оказались на грани ожесточенной гражданской войны. С одной стороны, из-за экономического кризиса многие бедные афиняне безнадежно влезли в долги, а поскольку их ссуды часто обеспечивались их собственными лицами, тысячи из них были помещены в крепостное право. С другой стороны, соблазненные легкой прибылью от ссуд, богатые твердо встали на защиту частной собственности и своих древних привилегий.Партизанская борьба, которая казалась неизбежной, сделала Афины еще более слабыми в экономическом отношении и беззащитными перед внешними врагами. Назначенный посредником в этом конфликте, Солон ввел в действие законы, запрещающие ссуды под залог человека. Он снизил процентную ставку, приказал списать все долги и дал свободу крепостным. Он действовал так умеренно и беспристрастно, что стал непопулярным у обеих сторон. Реформа обидела богатых. Бедняки, не в силах сдерживать избыток, требовали полного перераспределения земельной собственности и раздела ее на равные доли.Тем не менее, несмотря на эту критику с обеих сторон, Солону удалось добиться социального мира. Далее, введя в действие новые конституционные законы, он установил «мощный щит против обеих сторон и не позволил ни одной из них одержать несправедливую победу» (Аристотель, , Афинская Конституция ). Он ввел систему сдержек и противовесов, которая не благоприятствовала бы какой-либо стороне, но учитывала законные интересы всех социальных групп. На своем месте он легко мог бы стать тираном над городом, но он не стремился к власти для себя.Завершив реформу, он покинул Афины, чтобы посмотреть, выдержит ли она испытание временем, и вернулся в свою страну только десять лет спустя. Несмотря на то, что в 561 году власть захватил Писистрат и стал первым в череде афинских тиранов, а в 461 году демократический лидер Эфиальт отменил ограничения народного суверенитета, реформа Солона предоставила древним грекам модель политического руководства и порядка, основанного на беспристрастности. и справедливость. Справедливость для Солона — это не арифметическое равенство: предоставление равных долей всем одинаково независимо от заслуг, что представляет собой демократическую концепцию распределительной справедливости, но это равенство или справедливость, основанная на различии: предоставление долей пропорционально заслугам тех, кто их получает.Те же идеи политического порядка, лидерства и справедливости можно найти в диалогах Платона.

Для Платона, как и для Солона, отправной точкой для исследования наилучшего политического строя является факт социального разнообразия и конфликта интересов, которые влекут за собой опасность гражданской войны. Политическое сообщество состоит из разных частей или социальных классов, таких как благородные, богатые и бедные, каждый из которых представляет разные ценности, интересы и претензии на власть. Это вызывает споры о том, кто должен управлять сообществом и какая политическая система является лучшей.Как в Законе Республики , так и в Законе Платон утверждает не только, что фракционность и гражданская война — величайшие опасности для города, даже более опасные, чем война с внешними врагами, но также и мир, достигнутый победой одной части и уничтожение его соперников не следует предпочесть социальному миру, достигнутому через дружбу и сотрудничество всех частей города ( Республика 462a-b, Законы 628a-b). Мир для Платона, в отличие от марксистов и других радикальных мыслителей, — это не понятие статус-кво, связанное с интересами привилегированной группы, а ценность, которую обычно желает большинство людей.Он выступает не за войну и победу одного класса, а за мир в социальном разнообразии. «Лучшее — это не война и не фракция — это то, от чего мы должны молиться, чтобы избавиться от них — но мир и взаимная добрая воля» (628c). Основываясь на дофилософских взглядах Солона и его концепции уравновешивания конфликтующих интересов, как в Законе Республики , так и в Законе , Платон предлагает два разных решения одной и той же проблемы социального мира, основанные на равновесии и гармоничном союзе разных социальные классы.Если в Республике Республика главной функцией политического руководства философов-правителей является прекращение гражданских беспорядков, то в Законе Закон эта посредническая функция передана законам. Наилучший политический порядок для Платона — это тот, который способствует социальному миру в среде сотрудничества и дружбы между различными социальными группами, каждая из которых извлекает выгоду из общего блага и каждая способствует его достижению. Лучшая форма правления, которую он продвигает в республике , — это философская аристократия или монархия, но то, что он предлагает в своем последнем диалоге Законы , является традиционным государством: смешанная или составная конституция, которая примиряет различные партийные интересы и включает аристократические, олигархические и демократические элементы.

5. Правительство философских правителей

Сегодня широко распространено мнение, что демократия, «правление народа людьми и для народа» — это лучшая и единственная полностью оправданная политическая система. Отличительными чертами демократии являются свобода и равенство. Демократия может быть описана как правление свободных людей, которые управляют собой либо напрямую, либо через своих представителей в собственных интересах. Почему Платон не считает демократию лучшей формой правления? В «Республике » он критикует прямую и неконтролируемую демократию своего времени именно из-за ее основных черт (557a-564a).Во-первых, хотя свобода для Платона является истинной ценностью, демократия связана с опасностью чрезмерной свободы, поступать как угодно, что ведет к анархии. Во-вторых, равенство, связанное с верой в то, что каждый имеет право и равную способность управлять, приводит в политику всевозможных стремящихся к власти людей, мотивированных личной выгодой, а не общественным благом. Таким образом, демократия очень коррумпирована. Он открывает ворота демагогам, потенциальным диктаторам и, таким образом, может привести к тирании. Следовательно, хотя это может быть неприменимо к современным либеральным демократиям, основное обвинение Платона против демократии, которую он знает из древнегреческой политической практики, состоит в том, что она нестабильна, ведет от анархии к тирании, и что ей не хватает лидеров с надлежащими навыками и моралью.Демократия зависит от случая и должна сочетаться с компетентным руководством (501b). Без способных и добродетельных лидеров, таких как Солон или Перикл, которые приходят и уходят случайно, это плохая форма правления. Но даже Перикл, который, как говорит Сократ, делал людей более «дикими», чем более добродетельными, считается не лучшим лидером ( Gorgias , 516c). Платон утверждает, что если управление государством — это ремесло или, по сути, управление государством, то политике нужны опытные правители, и они не могут прийти к ней просто случайно, а должны быть тщательно отобраны и подготовлены в ходе обширной подготовки.Принятие политических решений требует здравого смысла. Политика нуждается в компетентности, по крайней мере, в форме сегодняшних государственных служащих. Кем же тогда должны быть специалисты и почему? Почему Платон в республике решает передать штурвал государства философам?

Несмотря на идеализм, с которым он обычно ассоциируется, Платон политически не наивен. Он не идеализирует, но глубоко пессимистично относится к людям. Большинство людей, какими бы испорченными они ни были, для него в корне иррациональны, движимы своими аппетитами, эгоистическими страстями и основаны на ложных убеждениях.Если они предпочитают быть справедливыми и подчиняться законам, то только потому, что у них нет возможности действовать преступно и они боятся наказания ( Republic , 359a). Тем не менее люди не порочны по своей природе. Они социальные животные, не способные жить в одиночестве (369a-b). Для них естественно жить в сообществах и обмениваться продуктами своего труда, поэтому они обладают способностями к рациональности и добру. Платон, как и позже Руссо, считает, что если политическое общество правильно упорядочено, оно может способствовать восстановлению морали.Хороший политический строй, хорошее образование и воспитание могут породить «добрые натуры»; и [эти] полезные натуры, которые, в свою очередь, хорошо образованы, растут даже лучше, чем их предшественники »(424a). Следовательно, у Платона есть такие элементы идеалистического или либерального мировоззрения, как вера в образование и прогресс, а также надежда на лучшее будущее. Качество человеческой жизни можно улучшить, если люди научатся быть рациональными и поймут, что их настоящие интересы заключаются в гармоничном сотрудничестве друг с другом, а не в войне или партизанской борьбе.Однако, в отличие от Руссо, Платон не видит лучшего социального и политического строя в демократической республике. Мнения побеждают правду в повседневной жизни. Жизнь людей и жизни сообществ определяется преобладающими верованиями. Если философы — это те, кто умеет различать истинные и ложные убеждения, которые любят знания и движимы общим благом, и, наконец, если они не только мастера-теоретики, но и мастера-практики, которые могут лечить недуги своего общества, тогда они, а не демократически избранные представители, должны быть избраны в качестве лидеров и наставников политического сообщества и вести его к надлежащим целям.Они необходимы для противодействия дестабилизирующему воздействию ложных убеждений на общество. Философы неподкупны? В идеальном городе есть условия, позволяющие свести к минимуму возможную коррупцию даже среди доброжелательных философов. Они не могут наслаждаться частной собственностью или семейной жизнью. Хотя они и являются правителями, они получают от государства лишь скромное вознаграждение, обедают в общих обеденных залах и имеют общих жен и детей. Платон считает, что эти положения необходимы, потому что, если бы философы-правители сами приобрели частную землю, роскошные дома и деньги, они вскоре стали бы враждебными хозяевами других граждан, а не своими лидерами и союзниками (417a-b).Идеальный город становится плохим, описываемым как тимократия , именно тогда, когда философы пренебрегают музыкой и физическими упражнениями и начинают накапливать богатство (547b).

Безусловно, философы Платона, среди которых он включает как мужчин, так и женщин, — это не те, кого сегодня обычно можно найти на факультетах философии и которых описывают как «узников, укрывающихся в храме» (495a). Первоначально выбранные из числа самых способных, стабильных и смелых детей, они проходят сложную и длительную образовательную подготовку, которая начинается с гимнастики, музыки и математики и заканчивается диалектикой, военной службой и практическим управлением городом.Они обладают превосходными теоретическими знаниями, включая знания справедливых, благородных, хороших и выгодных, но не уступают другим и в практических вопросах (484d, 539e). Находясь на заключительном этапе своего образования, освещенные идеей добра, они — те, кто может видеть за пределами изменяющихся эмпирических явлений и размышлять о таких вневременных ценностях, как справедливость, красота, истина и умеренность (501b, 517b). Для них добро — не просто теоретическая идея, а конечное состояние их разума.Если жизнь философов-правителей не связана с частной собственностью, семьей или богатством, и даже если интеллектуальная жизнь сама по себе кажется такой привлекательной, почему они должны соглашаться править? Ответ Платона в некотором смысле отрицательный. Философская жизнь, основанная на созерцательном досуге и удовольствии учиться, действительно лучше и счастливее, чем жизнь управления государством (519d). Однако основная идея состоит не в том, чтобы сделать какой-либо социальный класс в городе победителем и сделать его таким счастливым, а «распространить счастье по всему городу, приведя горожан в гармонию друг с другом … и заставляя их делиться друг с другом. преимущества, которые каждый класс может дать сообществу »(519e).Платон предполагает, что город, правители которого правят не ради личной выгоды, а менее всего мотивированы личными амбициями, управляется наилучшим образом и свободнее от гражданской войны (520d). Философы будут править не только потому, что они лучше всего подготовлены к этому, но и потому, что в противном случае город больше не будет хорошо управляться и может стать жертвой экономического спада, фракционности и гражданской войны. Они будут подходить к управлению не как к чему-то действительно приятному, а как к чему-то необходимому (347c-d).

Могут быть высказаны возражения против правления философов-правителей. Во-первых, из-за ограничений, касающихся семьи и частной собственности, Платона часто обвиняют в тоталитаризме. Однако политическое видение Платона отличается от тоталитарного государства по ряду важных аспектов. В частности, в Законе № он разъясняет, что свобода является одной из основных ценностей общества (701d). Другие ценности, за которые выступает Платон, включают справедливость, дружбу, мудрость, отвагу и умеренность, а не фракционность или террор, которые могут быть связаны с тоталитарным государством.Предлагаемые им ограничения накладываются на губернаторов, а не на тех, которыми они управляют. Во-вторых, можно утверждать, что очевидно может быть опасность в самопровозглашенной претензии философов на власть. Люди могут считать себя наиболее квалифицированными для управления страной, но на самом деле они могут потерять связь с политическими реалиями и вообще не стать хорошими лидерами. Если бы философы-правители не имели реального знания о своем городе, они были бы лишены основного удостоверения, необходимого для легитимности их правления, а именно того, что они одни знают, как лучше всего управлять.В самом деле, в конце книги VII « Республика », где обсуждается образование философов, Сократ говорит: «Я забыл, что мы только играли, и поэтому я говорил слишком сильно» (536b), как бы подразумевая, что возражения могут быть приведенным к философскому правилу. Как и в некоторых других местах диалога, Платон подвергает сомнению свое политическое новаторство. Однако, с точки зрения Платона, философы-правители получают свой авторитет не только из своих экспертных знаний, но также из своей любви к городу в целом, а также своей беспристрастности и справедливости.Их политический авторитет не только рациональный, но и по существу моральный, основанный на согласии управляемых. Они считают справедливость самой важной и самой важной вещью (540e). Даже если конкретные политические решения, представленные в документе Republic , могут быть подвергнуты сомнению, то, что кажется твердым, является основная идея, лежащая в основе философского управления и восходящая к Солону: идея справедливости, основанная на различиях в качестве основы. праведного политического строя.Политический порядок, основанный на справедливости, ведет к дружбе и сотрудничеству между разными частями города.

Для Платона, как и для Солона, правительство существует на благо всех граждан и всех социальных классов и должно быть посредником между потенциально конфликтующими интересами. Такая посредническая сила осуществляется в идеальном городе Республика философами-правителями. Они являются гарантами политического порядка, заключенного в норме, которая регулирует справедливые отношения людей и классов в пределах города и выражается фразой: «делать свою работу и не вмешиваться в то, что не принадлежит себе» (433a -b).Если справедливость связана с равенством, понятие равенства действительно сохраняется в взглядах Платона на справедливость, выраженную этой нормой как беспристрастное, равное отношение ко всем гражданам и социальным группам. Дело не в том, что Платон знал, что его справедливость означает равенство, а на самом деле создавала неравенство, как считал Карл Поппер (один из его главных критиков). В идеальном городе всем людям и социальным группам предоставляются равные возможности быть счастливыми, то есть стремиться к счастью, но не за счет других. Их индивидуальное, групповое или классовое счастье ограничено необходимостью счастья для всех.Счастье всего города для Платона — это не счастье абстрактного единства, называемое полисом, или счастье наибольшего числа людей, а счастье всех граждан, происходящее от мирного, гармоничного и совместного союза различных социальных классов. Согласно традиционному определению справедливости Симонидом из Книги I, которое интерпретируется в Книге IV как «выполнение своей работы», каждый социальный класс получает должное при распределении благ и бремени. Философы-правители пользуются уважением и созерцательным досугом, но не богатством или почестями; класс стража, второй класс в городе, воинские почести, но не досуг или богатство; и класс производителей, семейная жизнь, богатство и свобода предпринимательства, но не почести или правила.Затем производители снабжают город товарами; хранители, защищайте его; а философы, настроенные на добродетель и просвещенные добродетелью, беспристрастно управляют им для общего блага всех граждан. Три различных социальных класса участвуют во взаимовыгодном предприятии, которое наилучшим образом служит интересам всех. Социальные и экономические различия, то есть отход от равенства, приносят пользу людям, занимающим все социальные должности, и, следовательно, оправданы. В платоническом видении Republic все социальные классы получают возможность выполнять то, для чего они лучше всего подходят, и объединены в единое сообщество общими интересами.В этом смысле, хотя все они разные, все они друзья.

6. Политика и душа

Можно утверждать, что весь аргумент Republic основан на отрицании справедливости как универсальной моральной ценности, выраженной в заявлении Фрасимаха: «Справедливость — это не что иное, как интересы более сильного». Моральный релятивизм, отрицание гармонии интересов и другие проблемы, поставленные этим заявлением, являются реальным вызовом для Платона, для которого справедливость — это не просто понятие, относящееся к существующим законам, установленным победившими фракциями у власти.В Законе , снова делается подобное утверждение (714c), и оно интерпретируется как право сильного, победителя в политической битве (715a). При таком толковании отрицается мораль, а право управлять, как в «Мелианском диалоге» Фукидида, просто приравнивается к силе. Решения о морали и справедливости, которые мы принимаем, являются для Платона «не пустяком, а главным» (714b). Ответ на вопрос о том, что правильно, а что неправильно, может полностью определить наш образ жизни как отдельных людей, так и сообществ.Если аргумент Платона о справедливости, представленный как в Законе Республики , так и в Законе , можно резюмировать всего в одном предложении, в предложении будет сказано: «Справедливость не является ни правом сильного, ни преимуществом сильного, но правом каждого. лучшее и преимущество всего сообщества ». Лучшие, как объясняется в Republic , являются опытными философскими правителями. Они, мудрые и добродетельные, свободные от фракций и руководимые идеей общего блага, должны править ради общего блага всего сообщества, чтобы город не был разделен внутренне раздорами, а был разделен дружбой (Республика ). , 462а-б).Затем, в Законе , господство лучших людей заменяется господством лучших законов, установленных разумным законодателем (715c-d). На протяжении всего этого диалога руководящий принцип Платона состоит в том, что хорошее общество — это гармоничный союз различных социальных элементов, которые представляют две ключевые ценности: мудрость и свободу (701d). Лучшие законы гарантируют, что все части города: демократическая, олигархическая и аристократическая — представлены в политических институтах: народном собрании, избранном совете и Высшем совете, и, таким образом, каждый социальный класс получит свое должное выражение.Тем не менее, демократический скептик может быть неудовлетворен предложением Платона предоставить право правления лучшим, будь то отдельные лица или законы, даже на основе молчаливого согласия управляемых. Скептик может полагать, что каждый взрослый способен проявлять силу самоуправления, и ему следует предоставить возможность для этого. Он будет готов заплатить цену возможных ошибок и вытерпеть периодические гражданские беспорядки или даже ограниченную войну, вместо того, чтобы руководствоваться кем-либо, кто может претендовать на высшую мудрость.Почему же тогда лучшая конституция Платона должна быть предпочтительнее демократии? Чтобы полностью объяснить платоновское политическое видение, следует уточнить значение слова «лучшее».

В коротком диалоге Alcibiades I , который сегодня мало изучен и который некоторые ученые считают неправдоподобным, хотя и очень уважаемый платониками древности, Сократ говорит с Алкивиадом. Предмет их разговора — политика. Часто упоминаемый Фукидидом в «Истории Пелопоннесской войны года» года, Алкивиаду, будущему вождю Афин, очень умному и амбициозному, в значительной степени ответственному за афинское вторжение на Сицилию, на момент разговоров едва исполнилось двадцать лет.Молодой, красивый и рожденный в диалоге Алкивиад собирается начать свою политическую карьеру и впервые выступит перед Ассамблеей (105a-b). Он планирует дать афинянам совет по вопросам мира и войны или по другому важному делу (107d). Его амбиции действительно необычны. Он не хочет просто показать свое достоинство перед народом Афин и стать их лидером, но также хочет править Европой и Азией (105в). Его сны напоминают сны будущего Александра Великого.Его претензия на власть состоит в том, что он лучший. Однако при внимательном рассмотрении Сократа становится очевидным, что молодой Алкивиад не знает ни того, что справедливо, ни что полезно, ни что хорошо, ни что благородно, кроме того, что он узнал из толпы (110d-e, 117a). Его мировоззрение основано на непроверенных мнениях. Он кажется худшим типом невежественных людей, которые делают вид, что что-то знает, но не знают. Такое невежество в политике — причина ошибок и зол (118а). В диалоге подразумевается, что благородное происхождение, красивая внешность и даже ум и сила без знания не дают права на власть.Невежество, состояние Алкивиада, также является состоянием подавляющего большинства людей (118b-c). Тем не менее, Сократ обещает направить Алкивиада, чтобы он стал превосходным и известным среди греков (124b-c). В ходе дальнейшего разговора выясняется, что тот, кто действительно лучший, не только знает политические вещи, а не имеет о них мнения, но также знает самого себя и обладает прекрасной душой. Он или она совершенны в добродетели. Богатства мира могут быть доверены только тем, кто «заботится о себе» (128d), кто смотрит «на то, что божественно и ярко» (134d), и кто следует за высшей душой, Богом, лучшим зеркалом своего собственный имидж (133c), стремятся быть максимально красивыми и богатыми в своей душе (123e, 131d).Лучшее правительство может быть основано только на красивых и упорядоченных душах.

В нескольких диалогах, таких как Федон , Республика , Федр , Тимей и Законы , Платон представляет свое учение о бессмертии души. Его окончательный ответ на вопрос «Кто я?» это не «эгоистическое животное» или «независимая переменная», как открыто сказал бы исследователь поведения двадцатого века, а «бессмертная душа, испорченная пороком и очищенная добродетелью, для которой тело является лишь инструментом» (129а). 130c).Для него экспертное политическое знание должно включать в себя не только знание окружающего мира, но и знание самого себя. Это потому, что тот, кто не знает себя, также будет не знать других и политических вещей, и, следовательно, никогда не будет опытным политиком (133e). Те, кто невежественны, будут ошибаться, переходя от одного страдания к другому (134а). Для них история будет жестким учителем, но пока они не узнают себя и не будут практиковать добродетель, они ничему не научатся. Хорошее общество Платона невозможно без трансцендентности, без связи с совершенным существом, которым является Бог, истинная мера всех вещей.Это также невозможно без постоянных философских размышлений о том, кем мы на самом деле являемся. Следовательно, демократия не будет для него хорошей формой правления, если, как это предлагается в Законе , , элемент свободы не смешан с элементом мудрости, который включает в себя окончательное знание себя. Несмешанная и неконтролируемая демократия, отмеченная всеобщей вседозволенностью, которая порождает пороки, делает людей нечестивыми и позволяет им забыть о своем истинном «я», является лишь вторым худшим в рейтинге несовершенных режимов после тирании, возглавляемой порочным человеком.Это не означает, что Платон поддержит теократическое правительство, основанное на поверхностной религиозности и религиозном лицемерии. Доказательств этому нет. Свобода слова, формирования мнений и их выражения, которые могут быть запрещены теократией, является истинной ценностью Платона наряду с мудростью. Это основное требование философии. В поверхностной религиозности, как и в атеизме, есть невежество и отсутствие знания о себе. В Книге II Республики г. Платон критикует популярные религиозные верования афинян, которые под влиянием Гомера и Гесиода приписывают пороки богам и героям (377d-383c).Он пытается показать, что Бог — совершенное существо, чистейшее и ярчайшее, всегда одно и то же, бессмертное и истинное, на которого мы должны смотреть, чтобы познать себя и стать чистыми и добродетельными (585b-e). Бог, а не люди, является мерой политического порядка (законы , , 716c).

7. Достижение Платона

Величайшее достижение Платона можно увидеть, во-первых, в том, что он, выступая против софистов, предложил упадочным Афинам, утратившим веру в свою старую религию, традиции и обычаи, средство, с помощью которого можно было восстановить цивилизацию и здоровье города: наведение порядка как в полисе, так и в душе.

Наилучший, рациональный и праведный политический порядок ведет к гармоничному единству общества и позволяет всем частям города стремиться к счастью, но не за счет других. Характеристики хорошего политического общества, о котором большинство людей может сказать «оно мое» (462c), описываются в Republic четырьмя добродетелями: справедливостью, мудростью, умеренностью и храбростью. Справедливость — это равенство или беспристрастность, которые дают каждой социальной группе должное и гарантируют, что каждая «выполняет свою работу» (433a).Три других добродетели описывают качества разных социальных групп. Мудрость, которую можно понимать как знание целого, включая как знание себя, так и политическое благоразумие, является качеством лидерства (428e-429a). Мужество — это не просто военная храбрость, но прежде всего гражданская храбрость: способность сохранять правильную, основанную на законе веру и защищать такие ценности, как дружба и свобода, на которых основано хорошее общество. Это основное качество хранителей (430b).Наконец, умеренность, чувство ограничений, которые приносят всем мир и счастье, — качество всех социальных классов. Он выражает обоюдное согласие как управляемых, так и правителей относительно того, кто должен править (431d-432a). Четыре добродетели хорошего общества описывают также душу хорошо организованного человека. Его рациональная часть, качество которой — мудрость, взращенная прекрасными словами и обучением, должна вместе с эмоциональной или энергичной частью, культивируемой музыкой и ритмом, управлять волевой или аппетитной частью (442a).Под руководством интеллекта душа должна освободиться от жадности, похоти и других унизительных пороков и обратиться к божественному. Освобождение души от порока является для Платона высшей задачей людей на земле. Никто не может быть злым и счастливым (580a-c). Только духовно освобожденный человек, чья душа прекрасна и упорядочена, может испытать настоящее счастье. Только страна, построенная в соответствии с принципами добродетели, может претендовать на лучшую систему правления.

Критика демократии Платоном может считаться современными читателями неприменимой к сегодняшней либеральной демократии.Либеральные демократии основаны не только на соображениях свободы и равенства, но также включают другие элементы, такие как верховенство закона, многопартийность, периодические выборы и профессиональная государственная служба. Организованная по принципу разделения властей, сегодняшняя западная демократия больше похожа на пересмотренную версию смешанного правительства с определенной степенью умеренности и компетентности, чем на крайне нестабильную и неконтролируемую афинскую демократию четвертого и пятого веков до нашей эры, в которой все правительственные политика напрямую определялась часто меняющимися настроениями людей.Однако в политической философии Платона все еще кажется актуальным то, что он напоминает нам о моральном и духовном измерении политической жизни. Он считает, что добродетель — это кровь любого хорошего общества.

Движимые крайними амбициями, афиняне, подобно мифологическим атлантам, описанным в диалоге Critias , заразились «злым желанием и гордостью власти» (121b). Подобно пьяному Алкивиаду из симпозиума года , который обменял «бронзу на золото» и таким образом доказал, что он не понимал учения Сократа, они выбрали «видимость красоты», сияющую видимость силы и материального богатства, а не «сама вещь», существо совершенства (Симпозиум, 218e).«Для видимого глаза они теперь начали казаться нечистыми, потому что теряли прекраснейший цвет своего драгоценного сокровища, но тем, кто не мог видеть по-настоящему счастливую жизнь, они казались прекрасными и благословенными» ( Critias , 121b) . Они теряли свои добродетельные души, свои добродетели, благодаря которым они могли доказать, что достойны сохранения в качестве великого народа. Измученные эгоистичными страстями жадности и зависти, они утратили представление о правильном порядке. Их доброжелательность, желание творить добро прекратились.«Человек и город подобны», — утверждает Платон ( Republic , 577d). Люди без души пустые. Города без добродетели прогнили. Для тех, кто не видит ясно, они могут выглядеть великолепно, но то, что кажется ярким, — это только внешний вид. Платон утверждает, что для того, чтобы ясно увидеть видимое, политический мир, нужно сначала постичь то, что невидимо, но постижимо, — душу. Нужно знать себя. Он утверждает, что люди — бессмертные души, а не просто независимые переменные. Они часто эгоистичны, но божественный элемент в них делает их больше, чем просто животными.Дружба, свобода, справедливость, мудрость, отвага и умеренность — ключевые ценности, определяющие хорошее общество, основанное на добродетели, которое необходимо беречь от порока, войн и фракционности. Чтобы наслаждаться истинным счастьем, люди должны оставаться добродетельными и помнить Бога, совершенное существо.

Достижение Платона как политического философа можно увидеть в том, что он верил, что может существовать совокупность знаний, достижение которых позволит исцелить политические проблемы, такие как фракционность и коррупция морали, которые могут привести город к упадку. .Доктрина гармонии интересов, справедливости как основы наилучшего политического строя, смешанной конституции, верховенства закона, различия между хорошими и отклоненными формами правления, практической мудрости как качества хорошего руководства и важности добродетель и трансцендентность для политики — это политические идеи, которые по праву могут быть связаны с Платоном. Они оказали глубокое влияние на последующих политических мыслителей.

Информация об авторе

W. J. Korab-Karpowicz
Электронная почта: Sopot_Plato @ hotmail.com
Пражский англо-американский университет
Чешская Республика

Краткое изложение политической теории Платона и американской политики 2016

Платон утверждал, что у нас не может быть хорошей жизни без хорошего правительства, и он также считал, что у нас не может быть хорошего правительства без интеллектуально и морально превосходных лидеров.

Чтобы понять, почему нам нужны умные и знающие люди, занимающие наиболее важные должности в обществе, Платон предлагает нам подумать о следующем: если мы хотим хорошего здравоохранения, мы консультируемся с врачами и медсестрами; если нам нужна юридическая консультация, мы консультируемся с юристами; если мы хотим построить здания или мосты, мы консультируемся с инженерами и архитекторами; и т.п.Тем не менее, сказал Платон, в условиях демократии, когда мы выбираем наших политических лидеров, мы консультируемся со всеми людьми — даже с самыми невежественными из нас.

Теперь, если вы пытаетесь определить, нужна ли вам операция на сердце, вы должны проконсультироваться с кардиологом, а не голосовать или спрашивать кассира на кассе. Если вы хотите узнать о сути судебного процесса, вам следует проконсультироваться с юристом, а не с фармацевтом или сантехником. И если вы хотите понять науку об изменении климата, вы должны проконсультироваться с ученым-климатологом, а не с безграмотным в науке политиком.Поскольку управление обществом имеет первостепенное значение, Платон считал необходимым, чтобы лица, занимающие политические должности, были хотя бы минимально осведомлены о политике, истории, экономике, науке и многом другом.

В своем диалоге «Республика» Платон излагает образовательный план, чтобы помочь обеспечить, насколько это возможно, то, что политики, такие как врачи, поверенные, медсестры, физики и профессора философии, получили образование в областях, имеющих отношение к принятию важных для общества решений. . Вдобавок Платон считал, что правящий класс должен быть безупречным с моральной точки зрения, и в «Республике» он излагает план, обеспечивающий, насколько это возможно для человека, то, что добродетельные люди составляют правящий класс.

Теперь ни один из этого не гарантирует , что мы получим хороших политиков и что в результате общество будет процветать, потому что даже после долгих периодов обучения остаются некомпетентные и аморальные политики, врачи и профессора философии. Но, безусловно, тот факт, что врачи, медсестры, поверенные, физики и философы проходят длительные периоды обучения и должны сдавать несколько экзаменов, повышает их квалификацию для выполнения своей работы, чем если бы они были выбраны случайным образом или голосованием невежественных людей.

Напротив, предположим, что ваш врач сказал вам, что она ничего не знает о медицине, но свободный рынок позволяет любому практиковать, поэтому она подумала, что попробует. Предположим, ваш профессор философии говорит, что у него никогда не было занятий по философии, но он получил эту работу, потому что знает декана. В любом случае вам не понравится ситуация. Платон так же думает о политике. Вы хотите, чтобы практикующие были квалифицированными. И, как и Платон, я считаю, что лица, претендующие на политическую должность, должны сдавать какие-то экзамены, чтобы продемонстрировать знание соответствующих вопросов, точно так же нужно пройти медицинские комиссии (врачи) или коллегии адвокатов (поверенные). , или комплексные экзамены (PhD) для практики в этих сферах.[Мы могли бы также рассмотреть некоторые минимальные требования для голосования, поскольку многие из них являются избирателями с низким уровнем информированности.]

Теперь все это актуально для американской политической системы, где те, кто баллотируется на политические посты, часто не имеют соответствующих знаний о проблемах; часто они игнорируют экономику, науку, политическую теорию, историю, религию, ядерное оружие и многое другое. Иногда их выбирают даже потому, что они актеры, спортсмены или невежественные знаменитости. Наверняка все это безумие! Я хочу, чтобы меня лечил врач, а не тот, кто играет его по телевизору.На других важных должностях мне нужен человек, разбирающийся в здравоохранении, экономике, окружающей среде и технологиях, а не тот, кто только делает вид, что понимает их. Что касается аргумента о том, что лидеры не должны ничего знать, просто выберите хороших экспертов, чтобы они посоветовали им, я говорю чепуху. Как невежественный человек может определить даже знающих? Они не могут.

Теперь я действительно понимаю, что интеллектуальное превосходство — это просто необходимое, а не достаточное условие для хорошего управления, но оно необходимо.Что касается моральной составляющей, то это распознать сложнее. Чтобы идентифицировать моральных личностей, мы можем использовать платоновскую модель наблюдения за людьми в течение многих лет для оценки их моральных достоинств, или мы можем предпочесть ту, которая использовалась веками в древнем Китае — Имперские экзамены. Но, как знают читатели этого блога, лучшее из известных мне решений для изменения нашего мира — это использование технологий для изменения генома человека и самого мозга. Это радикальное решение, но лучшее, что я знаю.

Понравилось? Найдите секунду, чтобы поддержать доктора Джона Мессерли на Patreon!

Введение в политическую теорию Платона

Платон классно замечает в своем втором письме , что «Платона не существует и никогда не будет, но те, что сейчас считаются его произведениями, принадлежат Сократу, который стал молодым и красивым» (341c).До нас дошли тридцать пять диалогов и серия из тринадцати писем, приписываемых Платону. Как только мы обращаемся к диалогам Платона, мы сталкиваемся с поразительным фактом, что Платон никогда не выступает в качестве персонажа в них, хотя мы слышим, что он присутствовал на процессе, изображенном в Апологии Сократа и отсутствовал во время бесед. модели Phaedo. Как же тогда начать понимать учение Платона?

Когда мы имеем дело с трактатами, такими как «Политика » Аристотеля , название книги указывает на ее предмет.Однако названия диалогов Платона обычно не указывают напрямую на их тему. Из диалогов двадцать пять названы в честь человека, который так или иначе участвует в разговоре (например, Горгий, Парменид, Мено). В двух случаях (Гиппарх, Минос), имя относится не к участнику, а к известному человеку далекого прошлого, о котором говорят собеседники диалога. Имя учителя Платона, Сократа, фигурирует в названии только одного диалога, Апологии Сократа .Другие заголовки относятся к теме диалога (например, Республика, Законы, Государственный деятель, Софист). Двадцать шесть диалогов являются драматическими или исполненными (например, Gorgias), и девять — рассказанными (например, Republic). Из рассказанных диалогов шесть рассказаны Сократом, три — кем-то другим; два рассказываются названному мужчине, два — неназванному собеседнику и пять — неизвестной аудитории. Одна из важных задач в понимании Платона — разобраться в этих различиях.

Приближаясь к произведениям Платона

Помимо размышлений о значении названий диалогов, можно начать изучать произведения Платона, расположив их по-разному. Одна из отправных точек — изучить последовательность из семи диалогов, окружающих суд и смерть Сократа: Theaeteus , Euthyphro , Sophist , Statesman , Apology of Socrates , Crito , Phaedo .

Theaetetus поднимает, но не отвечает на вопрос: что такое знание? Euthyphro затем переходит к вопросу: что такое благочестие? Остальные пять диалогов в этой группе исследуют различия между софистом, государственным деятелем и философом в целом или Сократом.Нам дается трактовка софиста и государственного деятеля в одноименных диалогах, но трактовка философа, кажется, имеет место в трех диалогах, посвященных испытанию и смерти Сократа: Апология Сократа , Crito и Федон .

Еще один способ приблизиться к мысли Платона — начать с того, что обычно считается его шедевром и одним из величайших произведений мысли вообще, республики . Республика фокусируется на вопросе, что такое справедливость? Он исследует наилучший политический строй, а также самую справедливую или самую счастливую душу и проясняет, каким образом жизнь, посвященная знанию — философское исследование в широком смысле, которое включает математику, а также то, что мы сегодня понимаем под философией, — может сама по себе быть лучший образ жизни.Политические исследования Платона в республике можно продолжить, изучив его законы , , посвященные вопросу о наилучшей практической форме правления или «режиме». И законы Республики и законы включают отношения между политическими делами на деле и городами на словах — между актуальной политикой и философией — что является законным и традиционным по сравнению с тем, что рационально или по своей природе хорошо.

Еще одна группа работ Платона состоит из диалогов, посвященных в основном отношениям между эросом, риторикой и философией.Например, Phaedrus и симпозиум , рассматривают два аспекта eros: желание любовника к своей возлюбленной и описание eros как такового. Нам также представлены двойные описания риторики в Gorgias, и Phaedrus. Можно также подойти к Платону, рассматривая диалоги, посвященные добродетелям: Laches, о храбрости; Charmides, на модерации; Республика, по правосудию; Theages, о мудрости; Евтифрон, о благочестии; и Protagoras и Meno в целом.Эти диалоги — не единственные, в которых обсуждаются добродетели, они также связаны с другими группами, о которых мы упоминали. Эта сложность должна напоминать нам о том, что диалоги существуют сами по себе и могут сочетаться с другими или отделены от них; Платон, таким образом, дает нам практику «диалектики». Так, например, хотя Republic посвящены правосудию, его можно рассматривать как диалог с другими диалогами, посвященными добродетелям.

Драматическая форма

Один из основных вопросов интерпретации, поднятых Платоном при использовании драматического диалога, заключается в том, в какой степени Сократ (или его фигура) выступает в качестве голоса Платона.Некоторые интерпретаторы утверждают, что Сократ Платона, аргументы которого обычно убеждают его оппонентов или лишают их дара речи, эффективно представляет мысль Платона в целом . Другие, однако, утверждают, что Сократ Платона является только персонажем в диалогах Платона — важным персонажем, конечно, но, тем не менее, только одним персонажем — и его не следует рассматривать для представления всей мысли Платона больше, чем любой из персонажей Шекспира мог представлять вся мысль о Шекспире. Сторонники последней точки зрения также обращают внимание на иронический характер речей Платонического Сократа (в классическом греческом смысле слова «знать больше, чем он открыл»).Эти комментаторы подчеркивают, что контекст речей Сократа, его взаимодействия с другими персонажами, а также обстановка и действие диалога должны приниматься во внимание при интерпретации Платона. В общем, они утверждают, что философское учение Платона и его понимание Сократа и философской жизни отличаются от того, что Сократ Платона или любой другой персонаж говорит в любом данном диалоге.

Важным примером этой точки зрения является интерпретация Лео Штраусом «республики года» Платона. Штраус утверждает, что лучший режим, описанный Сократом Платона, был предназначен для иронического понимания и что нельзя просто принимать речи Сократа за чистую монету. По мнению Штрауса, «Республика » Платона не является призывом к фактическому правлению королей-философов с сопутствующим упразднением семей и так далее, и даже не предназначена для информирования конкретной политической программы или режима. Это скорее исследование внутреннего противоречия между философией и практической политикой и традициями гражданской жизни.

Раздел библиографии на этом веб-сайте включает ссылки на интерпретирующие эссе и аргументы, предлагающие широкий спектр точек зрения. Центральным вопросом является соотношение между сущностью дискуссий Платона и тонкостью и иронией разговора, в котором эта сущность проявляется.

«Идеи» Платона

Доктрина Платона о «формах» или «идеях» (eide, по-гречески) явно обсуждается во многих диалогах (включая Республику , Федон, Парменид, Евтифрон, Софист, и другие) и, возможно, присутствует во всех диалогах. Платона.Однако Платон никогда не дает полного анализа; его понимание «идей» должно складываться из нескольких диалогов.

Можно начать понимать «формы» или «идеи» Платона, пусть даже упрощенно, на некоторых общих примерах. Собаки бывают разных цветов и размеров и могут сильно различаться по внешнему виду. Тем не менее, мы можем называть собаками целый класс вещей. Персонаж, который позволяет понять, а затем определить целый класс отдельных существ — в данном случае «собачья собака» — указывает на «форму» или «идею» собак.Сходство чего-либо с представлением о собаке определяет, будем ли мы говорить об этом предмете как о собаке или нет. Человеческое искусство (techne) также опирается на идеи, и их можно использовать для разъяснения. Ремесленник, который строит стол, подражает идее стола при создании настоящего стола. В «Тимее » и «» Сократ постулирует «демиурга» , или божественного мастера, который создает существующий мир из материи в соответствии со своим знанием идей.

Более того, ни одна существующая собака или стол не представляет и не воплощает полностью идею собаки или стола.Идея собаки остается отдельной от какой-либо конкретной собаки. Любая конкретная вещь со временем изменится и, в конце концов, исчезнет или прекратит свое существование. Идеи, однако, не меняются; они вечны. Идеи могут «существовать», не подвергаясь изменениям; они находятся за пределами «становления» или изменения и, таким образом, составляют чистое «бытие» и сущностную истину.

Это говорит о том, что идеи, в конечном счете, с большей вероятностью включают то, что мы можем заметить отдельно от любого воплощения, — скажем, красоту или справедливость, которые отличаются от любой прекрасной вещи или справедливого закона, или «двух», которых мы не можем коснуться чувствовать или видеть в любых двух вещах — чем они должны напрямую вовлекать собак и столы.Более того, ничто в существующем не есть само по себе, а только само по себе: собаки также быстрые или медлительные; и люди, и закаты могут казаться красивыми. Однако идеи сами по себе. Тем не менее, идей много, поэтому вопрос их связи — непростой. Этот факт указывает на возможность чего-то более высокого или более всеобъемлющего, чем идеи, которые в « Республика » Платона он называет «добром» (агатон) или «идеей добра» или «идеей идей». это источник идей.

Платон не был первым мыслителем, который столкнулся с вопросами бытия и небытия, универсального и особенного, или уникального характера аргументированной речи (логос). Но учение Платона об идеях является основой того, что мы сейчас называем метафизикой или онтологией. Вопросы, касающиеся значения и первичности идей Платона, сформировали философские исследования и, возможно, даже наше базовое понимание таких понятий, как «истина» и «бытие», с тех пор, как он впервые изложил их.

Философия и политика

Большая часть диалогов в диалогах касается не абстрактных рассуждений, а обычных, повседневных вопросов.Сократ, увиденный в диалогах Платона, разговаривает с чрезвычайно разнообразными собеседниками, включая, среди прочего, аристократов, рабов, солдат, риторов, драматургов, софистов, досократических философов, а в Апологии — большое собрание присяжных. Эти разговоры часто доходят до возвышенных теоретических вопросов, но обычно они затрагивают обычные темы, такие как кулинария, обучение лошадям, пилотирование корабля или, как это часто бывает, политика.

Более того, Сократ часто явно направляет свои исследования на политические и моральные темы, в отличие от своих «досократических» предшественников.Он спрашивает: «Что такое добродетель?» «Что такое справедливость?» и так далее. По словам Цицерона, «Сократ спустил философию с небес, поместил ее в городах, внедрил ее даже в домах и заставил интересоваться жизнью, обычаями, добром и злом». Тем не менее, следует заметить, что дискуссия о «справедливости на практике» — это, наконец, обсуждение идеи справедливости.

Хотя «идеи» Платона могут быть невидимыми, поиски мудрости и опыт философии остаются укорененными в повседневной жизни и практических проблемах, и философия может использоваться для решения политических и моральных вопросов.У Платона вопросы, касающиеся наилучшего образа жизни или наилучшего политического режима, впервые рассматриваются как вопросы философского исследования. Платоновский Сократ постоянно повышает вероятность того, что «справедливое», «добродетельное» или «истинное» — это не просто то, что является общепринятым или традиционным, или то, во что можно убедить или заставить поверить другим. Философский вопрос Сократа, например, спрашивает, может ли закон быть справедливым, добродетельным или истинным «по природе», то есть основанным на в конечном счете вечной и универсальной истине идей.

Следовательно, философ не игнорирует нефилософские мнения о городе, а восходит от них через диалектическую дискуссию к пониманию высших и наиболее всеобъемлющих вещей, идей. Однако вопросы философа по вопросам, имеющим политическое и этическое значение, могут заставить город отвернуться от философа, потому что он бросает вызов его условностям в принципе, если не обычно на практике. В нескольких диалогах ( Apology, Crito , Phaedo) рассказывается Платон о суде над Сократом и его последующей смерти.В этих диалогах и, по сути, во всех своих произведениях Платон предлагает нам рассмотреть не только отдельные философские вопросы, но, в более широком смысле, то, что значит жить жизнью, посвященной философии.

Эрос

Платон представляет философию как эротический поиск. «Единственное, что я утверждаю, что знаю об эротике», — говорит Сократ на симпозиуме . В этом диалоге Сократ, пересказывая предыдущую беседу с Диотимой (женщина, которая, как он утверждает, научила его тому, что он знает о эросе), описывает эрос как желание «всегда быть своим добром» и желание «проявлять красоту как телом, так и душой.Для Сократа / Диотимы эрос — это не только непрекращающееся стремление к добру и прекрасному, но и к бессмертию. Затем Сократ / Диотима представляет порядок возрастания эросов. Во-первых, это желание физической или сексуальной красоты и достижение бессмертия посредством воспроизводства. Далее идет любовь к чести или желание обрести бессмертие через публичное воспоминание о великих подвигах в политике. Наконец, высшая форма eros — это желание созерцать поистине вечные и прекрасные идеи через философию.

Таким образом, любовь к мудрости поддерживается эросом. Стремление увидеть вечные и прекрасные идеи — это бесконечное опьяняющее желание. Какими бы ни были сложности и тонкости диалогов, читатель не должен забывать, что для Платона философия никогда полностью не удаляется из этого «дионисийского безумия».

Для дальнейшего вводного чтения см. Также:

Лео Штраус, «Платон», История политической философии, , ред. Лео Штраус и Джозеф Кропси, Чикаго: 1987.

Кембриджский компаньон Платона, изд. Ричард Краут, Кембридж: 1992.

«Республика» Платона: резюме и объяснение — видео и стенограмма урока

Платон

Республика

Одна из самых известных работ Платона, которую можно отнести к урокам, которые он извлек у Сократа, была Республика . Это также считается первой книгой по политологии или правительству, в которой используется платоновский метод для обоснования идей справедливости.В книге группа решает создать воображаемый город, чтобы определить, как выглядит справедливость. Город разделен на классы: Правители, которые понимают, что хорошо, а что плохо, Стражи, которые защищают город и заботятся о его людях, и Производители, которые предоставляют товары и услуги для людей.

Книга первая

В первой книге Сократ и брат Платона, Главкон, возвращаются домой с фестиваля, когда они наталкиваются на другого брата Платона по имени Адеймант, который также путешествовал с богатым афинянином по имени Полемарх.Полемарх приглашает всех к себе домой, где они знакомятся с его пожилым отцом Цефалом.

Когда мужчины подшучивают, они начинают обсуждать значение справедливости и то, что значит быть справедливым, например, быть честным и следовать закону. Сократ разбирает каждую идею по отдельности, и это задает тему для остальной части книги. Основные вопросы, на которые мужчины пытаются ответить, — это что такое справедливость и делает ли она кого-то более счастливым, если они справедливы?

Книга вторая

Во второй книге Главкон пытается дать определение благу.Далее он объясняет, что добро можно разделить на три категории:

• Хорошо ради того, чтобы быть хорошим
• Хорошо для хорошего самочувствия и потому, что люди что-то извлекают из этого
• Хорошо только потому, что люди что-то получают от этого

Сократ вводит идею о том, что они должны сначала определить справедливый город, и это поможет им затем определить справедливого человека. Затем группа начинает спорить о том, что делает город справедливым, и они представляют себе идеальный город, то, как он будет выглядеть и как он будет функционировать.

Книга третья

Книга третья включает обсуждение Стражей, которых Сократ называет «героями города». Этот разговор перерастает в разговор об обучении Стражей старейшинами города, и группа спорит о том, чему Стражей нужно научить, чтобы они хотели защитить город.

Книга четвертая

В четвертой книге Сократ, наконец, дает свой ответ на то, что представляет собой справедливое общество:

• Город, который не использует деньги, чтобы не было бедности или богатых,
• Город, в котором самые мудрые правители не испорчены богатством, и
• Город с лучшими Стражами, которые ценят свое образование больше всего на свете

и все это то, что создает справедливый город.

Затем Сократ обсуждает лучшие добродетели для любого города, основанные на тех, которые они создали в своей республике. Мудрость — это добродетель, которой наделены Правители, а храбрость — высшая добродетель Стражей. Умеренность и справедливость распространены по всему городу, так как денег нет, что не дает богатым жадность по отношению к бедным.

Книга пятая

Книга пятая — это более глубокое обсуждение, в котором социальные конструкции города разбиты.Сократ считает, что женщины также должны принадлежать к классу Хранителей и должны получать такое же образование. Он также считает, что секс нужно регулировать, чтобы лучшие породы рождались с лучшими. Все дети должны принадлежать к сообществу, чтобы новая мама кормила всех младенцев, рожденных одновременно, и не знала, кто из них ее. Сократ и группа также обсуждают войну и то, как будут выглядеть правила ведения войны в справедливом городе.

Книга шестая

В шестой книге Сократ пытается убедить других, что философы мудры и справедливы в том, что они ищут истину как образ жизни.Однако Адеймантус утверждает, что большинство философов не такие и в действительности бесполезны, поскольку придерживаются идей, противоположных популярным традиционным верованиям. Сократ возражает, что все, что нужно городу, чтобы быть справедливым, — это правитель, который также является философом, или философ-король, поскольку они обладают здравым умом и душой и всегда ищут истину.

Книга Седьмая

Книга Седьмая запомнилась лучше всего за уроки о ценности образования, представленные в аналогии с заключенными в пещере, которые были скованы цепями вместе, и позволяли видеть только стену тени.Находясь в неволе, у них есть только воображение, но после освобождения им разрешается перемещаться на поверхность, где они видят солнце и начинают видеть мир таким, какой он есть на самом деле. Согласно Сократу, смысл образования состоит в том, чтобы вытеснить людей из пещер их разума, чтобы они могли видеть мир таким, какой он есть на самом деле.

Книга восьмая

В этой части книги речь идет о четырех типах правления: тирании, движимой незаконностью; олигархия, движимая необходимыми человеческими исканиями; демократия, основанная на ненужных желаниях человека; и тимократия, которая связана с честью.Из этих четырех тирания — самая гнусная, но, согласно Сократу, все они неизбежны, поскольку основаны на человеческой природе.

Книга Девятая

Книга Девятая имеет дело с тиранией как в душах человечества, так и в городе. Сократ утверждает, что тирания создается преступными аспектами человеческой души, которые присутствуют в каждом человеке. Однако Сократ утверждает, что мы не должны действовать в соответствии с этими желаниями, и только тираническое позволяет им пустить корни.

Книга десять

В этой последней части The Republic Сократ выступает против поэтов, которые, по его словам, ничего не знают, но говорят так, как будто они знают.Это извращение истины может увести людей от истины, что несправедливо. Короче говоря, поэты и их поэзия развращают только душу, а, следовательно, и город, и должны быть изгнаны из любого справедливого города. Рассказывая историю под названием «Миф об Эре», утверждается, что быть справедливым — это хорошо, потому что несправедливые заплатят за свои преступления в загробной жизни и за ее пределами.

Краткое содержание урока

Платон написал много работ, основанных на учении Сократа. В The Republic Платон рассказывает историю поездки, в которой несколько мужчин встречаются и спорят, чтобы определить, что есть справедливость и справедливость.Платон использует Платонический метод , чтобы задавать вопросы, опровергающие старые идеи и заменяющие их новыми, менее традиционными способами мышления.

В Десять книг Республики , Сократ и другие создают воображаемый справедливый город, где такие добродетели, как умеренность, отвага, мудрость и справедливость, являются высшими и поддерживаются королем-философом, который также справедлив. К сожалению, несправедливые качества, такие как тирания, всегда будут присутствовать, потому что они всегда присутствуют в человечестве.

Политическая мысль Платона — Политология

Введение

Политическая философия Платона является первым великим теоретическим исследованием политической жизни и, возможно, составляет ядро ​​философии Платона в целом: его наиболее всеобъемлющая и известная работа, Republic , сосредоточена на основной политический вопрос справедливости.Среди политических вопросов, которые исследует Платон, — вопросы о наилучших и наиболее практичных формах правления (в Законе Республики и Законе ), сфере политических знаний или политической «науки» (в Государственном деятеле ) и правильный способ оценки таких форм правления, как демократия и олигархия. Более того, понимание политики Платоном выходит за рамки его представления в этих трех диалогах. Gorgias обсуждает справедливость, Apology представляет суд и осуждение Сократа, а Crito касается подчинения законам.Более того, объем того, что Платон обсуждает под рубрикой политики, шире, чем то, что мы обычно включаем в политические исследования в начале 21 века. Он включает такие вопросы, как связь между политической жизнью и философским исследованием, значение добродетелей характера и их связь с политикой, а также элементы и силы человеческой души. Поэтому изучающий политическую философию Платона должен также изучить множество диалогов, в которых исследуются определенные достоинства характера, такие как смелость и умеренность, которые являются центральными в трех политических диалогах.Основная проблема в понимании Платона — прояснить, что он имел в виду в каждом конкретном диалоге. Это трудный вопрос как из-за глубины и тонкости его понимания, так и из-за сложности диалоговой формы, в которой он писал. Ведь неочевидно, как перейти от заявлений отдельных персонажей к собственному намерению и пониманию Платона. Связанные с этим вопросы интерпретации касаются отношений между тридцатью пятью диалогами Платона и того, должен ли интерпретатор делать упор на намерение Платона, или, скорее, на его биографическую и историческую среду, или его актуальность для современных споров.Некоторые ученые используют подход, основанный на развитии, например, в Klosko 2006 (цитируется в разделе «Книги по политической философии Платона»), который приписывает несоответствия или аномалии в мысли Платона его прогрессу, опыту или и тем, и другим. Некоторые ученые придерживаются унитарного подхода, например, у Льюиса 1998 (цитируется в статьях журнала о Республике Платона , Statesman или Законах ), который находит согласованность в мысли Платона. Некоторые ученые используют литературный подход, например, Klein 1965 (цитируется в разделе «Книги со значительными главами о диалогах, посвященных добродетелям»), который связывает оценку драмы диалога с его оценкой аргумента.И другие ученые используют аналитический подход, например, у Властоса 1978 г. (цитируется в разделе «Книги о Платоне с примечательными главами политической философии Платона»), который оценивает диалог практически без ссылки на его драматические элементы. См. Griswold 1988 (цитируется в разделе «Книги со значительными главами об откровенно политических диалогах Платона») для получения дополнительной информации об этих дебатах. Центральные предметные споры включают такие вопросы, как следующее: как именно Платон понимает формы правления, души, справедливости и других добродетелей? Связаны ли добродетели или разрознены? Что имеет в виду Платон, соединяя добродетель и знание? Как его понимание политики связано с его более широким обсуждением «добра» и идей или форм? Эти вопросы стали предметом огромного толкования материала: ими занимались не только ученые начала 21 века и более ранние, но и величайшие умы древнего, средневекового и современного мира.

Книги по политической философии Платона

Обширная литература о Платоне вынуждает нас перечислять только второстепенные работы, написанные на английском языке. (Философы Платона перечисляют переведенные основные работы, которые важны для понимания его политической мысли.) Основные книги по политической философии Платона предлагают исчерпывающие отчеты, которые пытаются обсудить ее с точки зрения его намерений и отношений между его подданными или с точки зрения его развитие и, возможно, изменение взглядов.Blitz 2010 предназначен как для начинающих, так и для более продвинутых студентов, и его обработка платоновских диалогов показывает связь между повседневной жизнью и философской жизнью. Klosko 2006 призван служить надежным введением в политическую философию Платона, а также рассматривать мысли Платона с точки зрения ее развития. Мара 1997 просит читателей при чтении Платона смотреть и на слово, и на дело, чтобы поместить Платона в дебаты демократической теории. Schofield 2006 — это доступный справочник, который демонстрирует взаимосвязь между политической философией Платона и историческим контекстом, в котором он жил, а также то, как эта философия применяется к современной политической жизни.Валлах 2001 рассматривает учение Платона о политическом искусстве как ответ на политическое искусство, свидетелем которого Платон практиковал в Афинах, и просит читателей подумать о том, как Сократ мог быть проблемой и героем в произведениях Платона.

• Блиц, Марк. Политическая философия Платона . Балтимор: Johns Hopkins University Press, 2010.

  В этой работе исследуются диалоги Платона о политике, добродетели, красоте, добре, благородстве и удовольствии, чтобы предложить всестороннюю оценку понимания Платоном политики и взаимосвязи между политиками. и философия.

• Клоско, Георгий. Развитие политической теории Платона . 2-е изд. Oxford: Oxford University Press, 2006.

  В этом выпуске Клоско обновляет свою работу 1986 года в свете своих последних журнальных статей и стипендий других авторов. Он стремится предложить исчерпывающий обзор политической теории Платона, понимая ее с точки зрения развития или эволюции. Он предлагает читателям четкие утверждения о возможно меняющемся понимании Платоном политики и души.

• Мара, Джеральд. Дискурсивная демократия Сократа: логос и эргон в платонической политической философии . Олбани: State University of New York Press, 1997.

  В этой работе Мара исследует темы дискурса, защиты Сократа, добродетели, города, знания, , эроса и иронии. Рассматривая эти темы в «Апологии Сократа» Платона «», «Республика » и «Горгия », среди прочих, Мара предлагает понимание взаимоотношений между Платоновским Сократом и демократией, как древней, так и современной.

• Скофилд, Малькольм. Платон: политическая философия . Oxford: Oxford University Press, 2006.

  Эта работа сосредоточена на платоне Republic , но не ограничивается ею. Шофилд стремится выявить единство мысли Платона через обсуждение демократии, образования, знания и политики, денег, утопии и общества, идеологии и религии.

• Валлах, Джон. Платоническое политическое искусство: исследование критического разума и демократии .University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 2001.

  Уоллах начинает с обсуждения интерпретации, истории и контекста, чтобы доказать, что Платон не просто продукт своей исторической ситуации и не отделим от проблем, с которыми он столкнулся, и это начало руководит его рассмотрением правосудия и искусства правления в Republic , Statesman и Laws . Книга заканчивается рассмотрением Платона в связи с современной политической теорией и гражданством.

Пользователи без подписки не могут видеть полный контент на эта страница. Пожалуйста, подпишитесь или войдите.

COMM 149F — Краткое содержание пятой книги

COMM 149F — Краткое содержание пятой книги — Республика

Краткое содержание пятой книги — Республика

Платон. (360 г. до н.э.). Республика: Книга пятая. Онлайн (HTML): http://en.wikisource.org/wiki/The_Republic/Book_V

Как все утопии, Республика Платона — это ответ на события и идеи в о котором было написано.Афины потерпели поражение в Пелопоннесских войнах. и могущественная олигархия правила городом-государством. [Примечание: чтобы узнать больше о войнах читайте Фукидида ‘ история конфликта.] Учитель Платона, Сократ, был вынужден покончить жизнь самоубийством, будучи осужденным за использование философии для нападок на политические интересы его времени [для справки вы можете прочитать мое резюме «извинений» Сократа]. Платон боялся культа немногих люди, которые могли затащить его город в руины. Он мечтал о состоянии, которое будут править лидеры, которые стремились не только к материальной выгоде.

Платон представлял республику, руководствуясь вечными идеалами, задумал согласно неизменным формам и во главе с королями-философами. Платона работа, драматический набор диалогов между Сократом и несколькими собеседники о природе правосудия, оба обезоруживающе юмористические и опасно прямой. С современной точки зрения, некоторые из его самые радикальные идеи могут показаться жизнеспособными и даже уместными. После всего, Платоновский Сократ ищет: «добро, которое мы хотели бы иметь. не потому, что мы желаем его последствий, а потому, что мы наслаждаемся этим ради самого себя »(357b).Однако Республика было больше, чем рассуждения о справедливости; это философский залп против мелкой тирании, правившей Афинами, и важный план общественной жизни.

Республика имеет значение сегодня, потому что Платон использовал город как место, где можно усовершенствовать общественную жизнь. Он мог знать, что его цель никогда не могла быть реализована, но его Республика была первой значительной работой, предлагающей такой широкий спектр социальных улучшения — половое равенство, генетическое улучшение, философские лидерство.В то время как Платон отвергал многие из своих более радикальных заявлений в более поздние работы, мы изучаем его республику потому что этот «город речи» закладывает фундамент или обеспечивает противоположность любому другому идеалу общественной жизни, с которым мы столкнемся.

Республика Платона вводит город-государство, определяемое коммунизмом (ликвидация собственности и «эгоистичные» ограничения, такие как семья) и общее образование — привитие правильных ценностей путем тщательной цензуры: «мы должны руководить создателями сказок; и если они сочинят прекрасную сказку, то это должно быть одобрено, но если это не так, оно должно быть отклонено »(377c).Состояние расположен в городе, а не на уровне страны, чтобы лучше гарантировать что все граждане будут заявлять и сохранять верность друг другу в своего рода братство. Республика делит граждан на три класса: философы-хранители, солдаты-помощники и производители / рабочие. Эти классы прямо параллельны трем компонентам человеческая природа согласно философии Платона: мудрость (проявляется философами-хранителями, храбрость (практикуется солдатами-помощниками) и сдержанность (требуется от производителей / рабочих).

В человеческом теле — как и в политическом теле — правильный баланс эти три качества необходимы для достижения справедливости: «Разве это не совсем так? нам необходимо согласиться с тем, что те же самые формы и диспозиции, что и есть в городе есть в каждом из нас »(435e)? Их сравнительно мало хранители-философы, правящие государством; солдат-помощников несколько больше. В огромное количество жителей являются производителями или рабочими и не могут быть граждане. Эти ремесленники, фермеры, мастера и чернорабочие представляют телесные аппетиты — и средства, с помощью которых они аппетиты граждан могут быть удовлетворены.Входим в республику с Книгой V (перевода Блума), где Сократ «арестован» его коллегам за то, что они не рассмотрели главную несостоятельность его идеальное представление об общественной жизни: каковы должны быть роли женщин и дети в этом причудливом состоянии?

Диалог можно организовать следующим образом. Полемарх, Адеймант, Главкон и Фрасимах требуют, чтобы Сократ защищал свою утверждают, что женщины и дети находятся в республике совместно. Сократ отвечает: «Вы не представляете, как много аргументов вы мутите то, что вы сейчас вызываете в бар »(450b).Убедившись, что его коллеги готовы размешать это аргументируя свое заключение, Сократ начинает утверждать, что в природе самки и самцы должны разделять опасности выращивания молодняка. Его собеседники предварительно соглашаются с тем, что хотя самки могут быть физически слабее мужчин, естественный порядок вещей требует эквивалентных обязанности, и что эти аналогичные обязанности требуют аналогичных способов образование.

На этом этапе Сократ ставит задачу, которую нужно решить с помощью диалектика — процесс вопросов и ответов, раскрывающих истину.Он отмечает, что афинские мужчины обычно тренируются и борются вместе в палестры — обнаженными. Этот пример помогает ему настроить метафора, что граждане республики должны быть готовы избавиться от свои материальные украшения и рассматривают больше, чем свое тело, когда решая, что хорошо и справедливо. Сократ продолжает, что, если его лишить телесные различия, женщина (облаченная в «добродетель») обладает одинаковыми качество души как человека. Таким образом, она должна играть такую ​​же роль в Республике: «не существует практики губернатора города, принадлежащего женщине потому что она женщина, или мужчине, потому что он мужчина; но природа одинаково рассыпаны по обоим животным »(455d).

Решая эту проблему, Сократ предвидит вторую проблему: устранение личных, эротических отношений между мужчиной и женщиной. Здесь он навязывает коммунистический режим с прекращением частной жизни. собственность на ранее частную жизнь. Брак освятится, но его конечной целью будет воспроизводство генетически высшие граждане. Таким образом, право на деторождение, по всей видимости, будет выдано по жребию — но фактически запланировано государством: «Вполне вероятно, что наш правителям придется использовать множество лжи и обманов во благо управляемых »(459d).Дети выковали из этих запланированных муфт будут воспитываться вместе, отдельно от своих биологических родителей. Семьи в традиционном понимании будут заменены общей семьей государства. Несанкционированные дети не будут допущены к проживанию в Республика Платона.

«Не будет иски и жалобы друг на друга практически исчезают из числа их благодаря тому, что у них нет ничего личного, кроме тела, в то время как остальное общее? На этом основании они будут свободны от фракции к во всяком случае, когда люди делятся на фракции по владение деньгами, детьми и родственниками »(464d).

Неудивительно, что участники дискуссии Сократа охотно соглашаются: если все люди относятся друг к другу как к братьям и сестрам, к старшим — как матери и отцы, они не должны бороться друг с другом. Для время, мужчины обсуждают дальнейшее обучение детей, прежде чем согласиться что молодые должны быть свидетелями и следовать за своими старшими даже в битве чтобы они могли научиться искусству граждан. Это обсуждение вкратце приводит к изучению того, как граждане могут вести войны против других Греки (как родственники) или варвары (как враги).Главкон следует этой линии какое-то время рассуждая, прежде чем понять, что Сократ не сумел ответьте на центральный вопрос сцены, третьей волны: «Это возможно появление этого режима, и как это вообще возможно? возможно »(470c)?

Сократ принимает вызов, но не раньше, чем просит подтверждения что его коллеги потерпят неполный ответ — совершенен на словах, но не обязательно на деле (473а). На этой точке, Сократ утверждает одну из своих самых известных целей — философы должны правят как короли, и что короли будут править как философы.В конце концов, Сократ снял свою интеллектуальную оболочку и раскрыл истинное намерение — бросить вызов природе афинского правления и предложить радикально новая форма лидерства. Однако эта задача должна почти неизбежно потерпят неудачу. В конце концов, король-философ должен любить мудрость в полном расцвете; но он также должен понимать мнения — те частичные истины, которыми руководствуется так много людей. Внутри одного человека один должен ценить вечные формы и временные проявления народной воли.Таким образом, мы оставляем пятую книгу в парадоксе: оживляет большую часть этого класса. Чистые и совершенные идеи общественной жизни должны пересекаться с артефактами, понятиями, аппетитами и политическими реалии реального мира. Возможно, короли-философы могут войти общественная жизнь, но их уникальные комбинации навыков случайны в лучшем случае.

Аргумент Платона в пользу правления Philosopher Kings

Каков аргумент Платона в пользу вывода о том, что философы должны править? Это убедительно?

Абстракция

Цель этого эссе — проверить, насколько обоснован и убедителен аргумент Платона о том, что философы должны быть правителями республики.В книге The Republic Платон утверждает, что короли должны стать философами или что философы должны стать королями или философами, поскольку они обладают особым уровнем знаний, который необходим для успешного управления Республикой. В эссе утверждается, что аргумент Платона в пользу правления философских царей не является ни убедительным, ни реалистичным в теории, но что следы характеристик его идеальной формы правления действительно проявляются в современном государстве. Чтобы изложить этот аргумент, в эссе, во-первых, рассмотрим аргумент Платона в пользу королей-философов, а также его ограничения, а во-вторых, и, наконец, рассмотрим, какие характеристики правления королей-философов действительны и реалистичны с точки зрения современного государства.

Введение

В работе Платона « Республика » систематически подвергается сомнению бытие, поскольку сама Республика является попыткой ответить на проблему человеческого поведения: справедливость. Чтобы решить проблему справедливости, Платон рассматривает идеальный полис, коллективную единицу самоуправления и взаимосвязь между структурой республики и достижением справедливости. Платон утверждает, что короли-философы должны быть правителями, поскольку все философы стремятся открыть идеальный полис.«Каллиполис», или прекрасный город, — это справедливый город, где политическое правление зависит от знаний, которыми обладают короли-философы, а не от власти. Хотя теоретически было бы идеально, если бы республика и современное государство управлялись знаниями, а не властью, власть имеет решающее значение в структуре политической деятельности. Это один из недостатков аргументации Платона, который будет обсуждаться в эссе. Возникает вопрос о том, кто должен править, и в конце эссе будет сказано, что, с точки зрения аргументации Платона, философы-короли не должны быть правителями, поскольку Платон рекламирует недемократическую политическую систему во главе с доброжелательным диктатором.В то же время неизбежно выделение некоторых черт современного государства, соответствующих чертам идеального полиса.

Аргумент Платона

Определение демократии является ключевым для понимания аргументов Платона в пользу правления философов. В настоящее время большинство современных государств являются демократическими в том смысле, что люди имеют право голоса в управлении государством. Со времен Платона ведутся споры о том, что такое демократия: идея ли это правления большинства или то, что стало известно как «мэдисонский взгляд», согласно которому демократия предполагает защиту меньшинств.Для Платона все сводится к тому, что буквально означает демократия. Демократия — это «правление демоса», где «демос» можно понимать как «народ» и как «толпу… непригодных» (Wolff; 2006, 67). Как утверждает Вольф: «Принятие политических решений требует рассудительности и навыков. Платон настаивает, что это следует оставить на усмотрение экспертов ». (Вольф; 2006, 67). Чтобы еще больше подчеркнуть это, Платон использует «аналогию с кораблем», опираясь на аллегорию корабля. В произведении Платона «Республика » Сократ приводит пример корабля, которым руководят люди, не знающие мореплавания, которые

«не понимаю, что настоящий капитан должен обращать внимание на времена года, небо, звезды, ветер и все, что имеет отношение к его ремеслу, если он действительно хочет быть правителем корабля.И они не верят, что существует какое-либо ремесло, которое позволило бы ему определить, как он должен управлять кораблем, хотят ли его другие или нет, или любую возможность овладеть этим предполагаемым ремеслом или практиковать его одновременно с ремесло мореплавания. Не думаете ли вы, что истинный капитан будет называться настоящим звездочетом, болтуном и бездельником теми, кто плывет на кораблях, управляемых таким образом? » (Платон; 2007, 204)

Этой аллегорией Платон не только подчеркивает идею о том, что специализация является ключом к управлению Республикой, но также и о том, что философы были недооценены в Афинах 420 г. до н.э. и, следовательно, бесполезны, потому что мир не будет использовать их и их знания.Он также подчеркивает опасность свободы и равенства, а также неестественность демократии.

Идея специализации Платона также связана со справедливостью, которую он считает структурной, поскольку политическая справедливость является результатом структурированного города, где индивидуальная справедливость является результатом структурированной души и где каждый член полиса имеет « конкретное ремесло, к которому у него есть природные способности »(Рив; 2009, 69). «Управление… — это навык» (Wolff; 2006, 68), который требует специальной подготовки, доступной немногим.В то же время философы должны обладать качествами, позволяющими им править; например, они должны уметь распознавать разницу между другом и врагом, добром и злом. Прежде всего философы должны «любить мудрость» [1] (Nichols; 1984, 254), поскольку власть мудрых ведет к господству справедливости, поскольку философия становится суверенной. Справедливость — это добродетель, как и знание, требующее понимания. Понимание относится к добру, и поэтому знание и добро едины. Цари-философы обладают добродетелью, поскольку обладают знанием, и поэтому, согласно Платону, их правление оправдано.

Критика аргумента Платона

Аргумент Платона очень согласуется с тем, что он определяет как демократию, правление непригодных. Его аргумент может быть верным в том смысле, что он объясняет, что эти философы обладают «способностью постигать вечное и неизменное» (Платон; 2007, 204), в то время как обычные люди слепы, поскольку у них «нет истинного знания реальности и нет ясный эталон совершенства в их сознании, к которому они могут обратиться »(Платон; 2007, 204-205). Тем не менее этот аргумент не является убедительным или реалистичным в современной политике и современном государстве по ряду причин.

Во-первых, и, возможно, самое главное, все современные государства подчеркивают, что сегодня демократия определяется как «управление« людьми, людьми и для народа »» (Wolff; 2006, 62). Таким образом, все государства не только стали сторонниками представительной модели демократии, согласно которой избиратели определяют, кто будет представлять их на правительственном уровне, но и заняли плюралистическое отношение к политике. Фактически, государство теоретически больше не является инструментом в руках элиты или философов Платона, а является публичной и нейтральной ареной, где группы интересов собираются вместе, чтобы спорить и обсуждать политику, которая «в основном экономический »(Драйзек и Данливи; 2009, 41).В идеале эти заинтересованные группы должны обладать необходимыми знаниями для осуществления политических изменений, но очень сложно определить и количественно оценить знания, необходимые для осуществления таких изменений. Как утверждает Вольф, «никто не может быть абсолютно уверен ни в чем. Все утверждения о знании… подвержены ошибкам »(Wolff; 2006, 70). Кроме того, быть философом и знать о логике, этике, метафизике и политической философии не обязательно делает вас экспертом по интересам людей. Теоретически правители стремятся представлять и поддерживать людей.Платона явно не интересует репрезентативная форма правления, но в настоящее время необходимо, хотя и сложно, обеспечить, чтобы все управляемые были представлены, по крайней мере, в определенной степени, своими правителями.

Платон также утверждает, что определенное образование, доступное немногим, позволит этим немногим стать философами, но опять же, это создаст правящий класс, который не является представителем управляемых. В то же время трудно найти правительство, которое на 100% представляло бы его население.Возьмем, к примеру, членов Палаты общин, многие из которых посещали элитные школы, такие как Итон и Оксфорд: они не являются представителями населения, но управляют Соединенным Королевством. Тем не менее аргумент Платона вышел за рамки времени, поскольку Палата лордов, а также Сенат в двухпалатных системах являются ареной экспертов, которые проверяют и изменяют законы, принимаемые членами парламента. Возможно, настоящие эксперты — это те, кто осведомлен об интересах людей, и голосование укажет на эти интересы, поскольку, как утверждал Милль, «заблуждение здесь состоит в том, чтобы думать о людях как об однородной массе с одним интересом … мы не такие, как это »(Вольф; 2006, 64).

Наконец, главный недостаток аргумента Платона, делающий его крайне неубедительным, заключается в том, что он описывает и аргументирует в пользу того, что Вольтер определил как «доброжелательную диктатуру», когда просвещенный деспот не нуждается в консультации с людьми. , тем не менее, будет руководить в их интересах »(Wolff; 2006, 62). С точки зрения современного государства, где люди постоянно требуют большего голоса в управлении правительством, и с негативным отношением к тоталитаризму из-за событий 20, ^-го, -го века, аргумент Платона становится все более неприменимым.Как утверждал Карл Поппер, неправильно отдавать политическую власть в руки элиты. Тем не менее, также нереально утверждать, что сегодня элиты не существует, поскольку, например, всегда есть несколько основных политических партий, которые по очереди управляют правительствами.

Заключение

Платон утверждает, что «не будет конца бедам государств … само человечество, пока философы не станут королями в мире … и политическая власть и философия, таким образом, не перейдут в одни руки» (Платон; 2007, 192 ).Возможно, аргумент Платона в пользу группы знающих людей, способных принести счастье и справедливость в республику, идеален, но крайне нереалистичен. Как утверждал Аристотель, человек — политическое животное, и для всех нас, а не только для элиты стариков, неизбежно проявлять интерес и иметь право голоса в политике, поскольку это сила, которая неизбежно влияет на всех нас. Аргумент Платона призывает нас не только быть незаинтересованными в политическом процессе, но и оставить свои права и мнения в руках доброжелательного диктатора.По этой причине его аргумент не только неубедителен, но и нереалистичен.

Библиография

Драйзек, Джон, Данливи, Патрик, Теории демократического государства , первое издание (Бейзингсток; Пэлгрейв Макмиллан, 2009)

Николс, Мэри П., «Две альтернативы республики: короли-философы и Сократ», Политическая теория , том. 12, вып. 2, май 1984 г., страницы 252-274

Платон (автор), Ли, Десмонд (переводчик), Лейн, Мелисса (Введение), Республика , второе издание с новым вступлением (Лондон; Penguin Classics, 2007)

Рив, К.D.C, Платон , в Баучер, Дэвид и Келли, Пол, Политические мыслители: от Сократа до настоящего времени , второе издание (Oxford; Oxford University Press, 2009)

Рив, C.D.C, P Короли-гилософы: аргумент Платоновской «республики» , первое издание (Кембридж, Массачусетс; Hackett Publishing Co. Inc., 2006 )

Вольф, Джонатан, Введение в политическую философию , второе издание (Оксфорд; Oxford University Press, США, 2006)

---

[1] Философия от классического греческого «философия» буквально означает «любовь к мудрости».