1842). Национальная библиотека России. История
Здание Публичной библиотеки по проекту Росси
Торжественное открытие Публичной библиотеки состоялось 2 (14) января 1814 г. Среди более чем 200 человек, присутствовавших на церемонии, следует отметить поэта Гаврила Державина, художник Орест Кипренский, филолог Александр Востоков и архитектор Вастлий Стасов. Присутствовало немало дам, в том числе членки Женского патриотического общества, деятельность которого Оленин поощрял. После краткого выступления директора секретарь библиотеки Александр Красовский зачитал «Рассуждение о пользе человеческих знаний и о необходимости публичных библиотек в любом благоустроенном государстве». Это выступление (конспект которого составил Оленин) было посвящено краткой истории Публичной библиотеки и указывало на «оригинальность» этого учреждения для России. Следующим поднялся поэт Николай Гнедич. Живой, эмоциональный человек, занимавший активную позицию в защиту русского языка и русской литературы, он выступил со страстной речью о «факторах, тормозящих успехи нашей литературы».
Невский проспект
Литография Андрея Мартынова. 1820-е
Открытие Публичной библиотеки, совпавшее с тем, что Пушкин называл временем «славы и наслаждения», было отмечено во всех петербургских газетах. Поэт и критик Петр Плетнев писал, что все мужчины и женщины, чьи «русские сердца сильнее забились при слове Родина», восприняли это событие как «славное событие», важное для будущего страны. Библиотека оставалась популярной темой и в последующие годы. Газеты описывали его как «подлинное национальное хранилище» и отмечали, что любой читатель «имел к нему свободный доступ, какой бы титул или ранг он ни занимал».
Библиотека была открыта как для «использования», так и для «просмотра». С самого начала он также функционировал как музей — посетителей знакомили с его печатными и рукописными сокровищами и показывали залы здания, а сотрудники стремились дополнить экскурсию комментариями о характере, истории и значении статей о отображать.
Оленинские годы, в течение которых было выпущено более 15 000 читательских билетов и выдано читателям около 100 000 томов, также были отмечены первыми попытками анализа читательского характера, круга тем, которые интересовали пользователей библиотеки, и спроса на них.
произведения отдельных авторов (Ломоносова, Карамзина, Державина, Крылова, Жуковского, Гнедича, Батюшкова и др.). Этот же период ознаменовался созданием в библиотеке справочно-библиографической службы: сотрудники стали систематически подбирать литературу по запросам читателей (книги, например, по истории войны 1812 года, походов Суворова в Италия и Швейцария, или Народное образование в России).
Салон Оленина на даче в Приютино
Акварель Федора Солнцева. 26 мая 1834 г.
Об Оленине говорили, что он делил свое время и силы между службой и друзьями. У его дома на набережной Фонтанки и на даче в Приютино собралось почти все петербургское литературно-художественное общество. В «салоне» Оленина бывали поэты и писатели — Александр Пушкин, В. Жуковский, Петр Вяземский, Николай Карамзин и Гаврила Державин; живописцы и скульпторы — Владимир Боровиковский, Карл Брюллов, Алексей Венецианов, Иван Мартос, Вастлий Демут-Малиновский и Орест Кипренский; архитектор Василий Стасов и многие другие творческие люди.
Через сеть дружбы Олентна библиотека пользовалась услугами баснописца Ивана Крылова, поэтов Николая Гнедича и Константина Батюшкова, литератора Михаила Лобанова, поэта и однокашника Пушкина Антона Дельвига, писателя и драматурга Михаила Загоскина. . Для работы в Рукописном отделе Оленин пригласил выдающегося русского филолога и поэта Александра Востокова, а также Александра Ермолаева, воспитанника Академии художеств тогда только начинающего свою деятельность, но уже талантливого знатока русского летописания и русских рукописных книг. Карамзин советовался с Ермолаевым при написании своего монументального
По ходатайству Строганова и Оленина на государственную службу в библиотеке был принят купеческий купеческий торговец Васлий Сопиков. Сопиков прославился своими познаниями в области русской библиографии и книготорговли. Ему было поручено управлять русскими запасами, а библиотека следила за публикацией его основного труда 9.
Форма государственного служащего четвертого разряда. 1834
Оленин с большим уважением относился к сотрудникам библиотеки. Он прислушивался к их мнению и был убежден, что служащие в этом «храме просвещения» (как Петр Плетнев называл Публичную библиотеку) должны быть образованными людьми, сведущими в языках, литературе, искусстве и науках. При выборе кандидатов на должность библиотекаря Оленин руководствовался не только своей добротой и известной щедростью, но и коммерческими соображениями. По его просьбе были предложены назначения на безвозмездную должность почетного библиотекаря библиографу и книговеду Василию Анастасевичу, журналисту и издателю Николаю Гречу, горному инженеру Петру Фролову — «собирателю русских древностей», архимандриту Лоацинту (Никита Бичурин) — основоположник русского китаеведения, историк и сибиревед Григорий Спасский.
Пожалуй, ни в какой другой период истории Публичной библиотеки не было такого количества рассказов и небылиц, как в период Оленина. На это были, конечно, свои причины, прежде всего фигура самого режиссера, сумевшего собрать вокруг себя множество талантливых, неординарных людей, поведение которых порой могло давать повод для разговоров. Так, например, в своих воспоминаниях Василий Собольщиков (поступивший в библиотеку писцом и впоследствии переведенный на разбор коллекции эстампов) охарактеризовал библиотекарей оленинского времени как «тунеядцев». Но один из таких «тунеядцев» — Иван Крылов, работа которого в библиотеке породила особенно много легенд и анекдотов, — следил за уставными экземплярами, поступающими в русский отдел. Он составил реестры недоставленных книг и подготовил материал, по которому Оленин делал запросы, которые направлялись как «сочинителям», так и в цензуру.
Комната русской книги
Рисунок Георгия Чернецова.
1826.
Крылов стремился собрать в Публичной библиотеке обширную коллекцию русских книг и с этой целью провел библиографический поиск, используя свои давние связи с книготорговцами. Через его агентство, например, издатель и книготорговец Александр Смирдин пополнил Русский отдел несколькими редкими изданиями. Крылов также внес полезные предложения по организации хранения книг в Русском отделе и по методу обслуживания пользователей библиотек. (Некоторые листочки бумаги, которые он вставлял в книги, рассылаемые со склада в читальный зал, сохранились до наших дней.) Вместе с Сопиковым он составил первый каталог русских книг, составил библиографии, запрошенные рядовыми читателями и казенными учреждениями, — на Война 1812 года, Суворовские походы и Петербург, а также списки книг, запрашиваемых пользователями из Русского отдела для печатных отчетов Публичной библиотеки. Но при всем этом Крылов тем не менее остался верен себе с эксцентричной манерой поведения, обусловленной пренебрежением к общепринятым нормам государственной службы и общества в целом и малоподвижностью, вызванной ожирением и преклонным возрастом: к моменту выхода из библиотеки в 1841 году ему исполнилось 73 года.
«Патрональная гавань литераторов», как охарактеризовал библиотеку Дмитрий Философов, видный деятель культурной жизни рубежа ХХ века, была неотъемлемой частью «салона» Оленина. Он поощрял литературную и научную деятельность своих сотрудников и проявлял к ним очень активный интерес. В частности, при Оленине в библиотеке создавалась особая культурная атмосфера, которая нравилась как сотрудникам, так и пользователям. Когда Гнедич задумал передать 9 Гомера0007 Илиада
на русский язык, Оленин первым пришел к нему на помощь и оказался тонким интерпретатором текста. Перевод Гнедича, который Пушкин назвал «великим подвигом», стал общим делом библиотеки. Помимо Оленина, свой вклад в творчество поэта внесли библиотекарь Дмитрий Попов со знанием греческого языка, Александр Ермолаев с его знанием летописной традиции и специалист по генеалогии Максим Семигановский, и даже якобы ленивый Крылов выучил греческий язык, чтобы помочь. Помощник режиссера Сергей Уваров дал полезные советы по поводу метража перевода.
Антон Дельвиг, будучи помощником библиотекаря по русским фондам (должность, которую он решительно искал, проработав более года без вознаграждения), посвящал свободное время сбору в библиотеке того, что его друг Плетнев назвал «драгоценнейшими сокровищами». для нужд интеллектуальной жизни». Дельвиг служил здесь с сентября 1820 г. по май 1825 г., в период, когда он почти постоянно был в прекрасном творческом настроении. Коллективная работа над гомеровским эпосом и культом Древнего мира, которую поощрял Оленин, нашла отражение в его поэзии.
Дельвиг очень дорожил своим положением в библиотеке и, вероятно, сам никогда бы не подал в отставку. Истинные причины его отъезда, а также неожиданно резкого отношения к нему Оленина так и не стали известны современникам.
Масштабы деятельности библиотеки и ее влияние на общество аксиоматически зависят от состояния самого общества. Это стало очевидным еще во времена Оленина, когда условия в «среде» Публичной библиотеки почти постоянно менялись. Еще до окончания второго десятилетия царствования Александра праздничные собрания 2 января по случаю годовщины открытия библиотеки утратили свой блеск. Суд уже не интересовался.
Просвещенная часть петербургского общества была недовольна официальным характером судопроизводства и преобладанием представителей высших четырех классов табели о рангах и не ниже. Печатные отчеты о деятельности библиотеки перестали выпускаться. Исчез и спрос на ежегодные каталоги прочитанного пользователями Императорской публичной библиотеки и списки посетителей.
После восстания декабристов 14 (26) декабря 1825 г., сопровождавшего воцарение Николая I, монарха, страстно верившего в муштру и воинскую дисциплину, образ жизни Оленина и содержание библиотеки уже совершенно явно не соответствовали стилю жизни. суд. Хотя число пользователей продолжало расти, хотя и медленно, в 1830-х годах, влияние библиотеки на общество и ее собственное состояние в некоторых отношениях сильно отставали от первоначальных планов и намерений.
Оленин был продуктом екатерининской эпохи и отжил свое время. Уже в старости, страдая от ряда недугов, а отчасти и от непонимания, он продолжал заботиться о благополучии Публичной библиотеки. В его маленьком хрупком теле было доброе, великодушное и даже мужественное сердце. В то время, когда весь Петербург от страха перед холерой сидел дома, Оленин не покидал библиотеки, проявляя поразительное хладнокровие. «Из всех живых существ, — писал Владимир Одоевский в 1831 году, — я видел почти одного только Оленина — в огромной шинели на плечах, с портвейном в руках, с сигарой в зубах, с «холерой» на губах».
, и все же со спокойствием в сердце… Он прекрасно действовал и помогал больным изо всех сил; я полюбил его с тех пор вдвое больше». В 1833 году Оленину удалось завершить крупную стройку. Великолепное здание было пристроено к угловому кварталу, закрепив видное положение библиотеки на Невском проспекте и прилегающей к нему Александринской площади.
Загородный проспект в Санкт-Петербурге
Название Загородный проспект (в переводе «Загородный проспект») восходит к временам XVIII века, когда этот центральный проспект действительно находился за пределами Санкт-Петербурга и был место обширной казармы лейб-гвардии Семеновского полка. Однако в 19 веке улица была застроена многоквартирными домами и стала домом для многих известных деятелей мира культуры и науки. Прогуливаясь сегодня по Загородному проспекту, обязательно нужно заглянуть в уникальный Музей военной медицины и квартиру-музей великого русского композитора Николая Римского-Корсакова, а также посетить «Пять углов», одну из самых известных достопримечательностей в Санкт-Петербург.
До середины 18 века территория, где сейчас проходит Загородный проспект, была девственным лесом. Чтобы очистить местность, императрица Анна разделила ее между двумя полками Императорской гвардии — Семеновским и Измайловским полками. Протоптанные солдатами дорожки со временем превратились в улицы, а то, что сейчас на месте Пионерской площади и Витебского вокзала, превратилось в огромный Семенов-плац (Семеновский плац), вдвое превышающий Марсово поле. Помимо бурения и парадов, эта земля вскоре приобрела более зловещую репутацию места казней. 22 декабря 1849 г., место было подготовлено для расстрела членов прогрессивного Петрашевского литературного кружка, в том числе молодого Федора Достоевского, хотя в последние минуты приговор был заменен ссылкой. Однако в 1881 году здесь были повешены пятеро членов Народной воли («Народная воля»), участвовавших в убийстве Александра II.
В начале 19 века петербуржцы начали строить дома по Загородному проспекту. Дом №1 был домом Дельвига, домом для Антона Дельвига — поэта, изобретателя и друга Александра Пушкина.
Помимо Пушкина, постоянными литературными гостями были Василий Жуковский, Владимир Одоевский и Петр Плетнев. Затем, в 1830-х годах, в доме № 8 жил известный поэт и пионер современного украинского языка Тарас Шевченко.
Во второй половине XIX века Загородный проспект стал фешенебельным жилым районом. Среди известных резидентов были композиторы Николай Римский-Корсаков, Петр Чайковский и Антон Рубинштейн, ведущий врач Сергей Боткин. На месте Семеновской площади появился Санкт-Петербургский ипподром, который использовался не только для скачек, но и для велогонок, а в 1893 году стал местом проведения первого футбольного матча в Санкт-Петербурге. Тем временем рядом строилось здание Витебского вокзала, шедевр модерна.
В 1913 году на углу Загородного проспекта и улицы Рубинштейна был построен большой доходный дом в форме утюга с высокой башней на углу. Здание словно разрезает проспект на две части, превращая простой перекресток в площадь с пятью ответвлениями. И хотя подобных архитектурных решений в Санкт-Петербурге несколько, именно это исторически выбрано путеводителями как «пять углов»:
В 1945 году в Ленинграде, в одном из корпусов Семеновского полка, был создан Военно-медицинский музей, ставший музеем истории медицины мирового уровня.