История самого богатого человека в истории. И это не Джефф Безос

17 марта 2019

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Манса Муса путешествовал в Мекку с караваном из 60 тысяч человек и 12 тысяч рабов

Самым богатым человеком в мире, согласно рейтингу Forbes 2019 года, опубликованному на прошлой неделе, считается основатель компании Amazon Джефф Безос. Его состояние оценивается в 131 млрд долларов, и он к тому же и богатейший человек в современной истории.

Но это не значит, что он — самый богатый человек всех времен и народов.

Это звание, скорее всего, можно присудить Манса Мусе, правителю средневекового африканского государства Мали, жившему в XIV веке. Он был настолько богат, что его щедрые подаяния разрушили экономику целой страны.

«Современные подсчеты сокровищ Мусы настолько сложны, что почти невозможно узнать, насколько богатым и могущественным он был в действительности», — рассуждает Рудольф Бутч Уэа, доцент истории в университете Калифорнии в разговоре с корреспондентом Би-би-си Наимой Мухамуд.

Манса Муса был «богаче, чем кто-либо мог описать», писал об африканском короле портал Money.com в 2015 году.

В 2012 году сайт Celebrity Net Worth оценил его богатство в 400 млрд долларов, однако историки экономики сходятся во мнении, что состояние Мусы невозможно привести к точным цифрам.

Методики таких подсчетов вызывают множество споров, и экономисты призывают не рассматривать их вне контекста. Подробнее об этом читайте в конце этого материала.

10 богатейших людей в истории

• Манса Муса (1280-1337, верховный правитель государства Мали), неисчислимое богатство
• Гай Юлий Цезарь (63 год до н.э. — 14 год н.э., римский император) 4.6 трлн долларов
• Чжао Сюй (1048-1085, император Шэнь-цзун из династии Сун в Китае), неисчислимое богатство
• Акбар I Великий (1542-1605, третий падишах Империи Великих Моголов в Индии), неисчислимое богатство
• Эндрю Карнеги (1835-1919, шотландско-американский сталепромышленник), 372 млрд долларов
• Джон Дэвисон Рокфеллер (1839-1937, американский магнат, первый официальный долларовый миллиардер в истории человечества), 341 млрд долларов
• Николай Александрович Романов (1868-1918, русский царь), 300 млрд долларов
• Осман Али Хан (1886-1967, низам княжества Хайдарабад в колониальной Индии), 230 млрд долларов
• Вильгельм I Завоеватель(1028-1087, герцог Нормандии и король Англии), 229,5 млрд долларов
• Муаммар Каддафи (1942-2011, правитель Ливии в течение 42 лет), 200 млрд долларов

Источники: Money. com, Celebrity Net Worth

Золотой король

Манса Муса родился в 1280 году в семье правителей Мали. Империей до 1312 года правил его брат Абубакар II, но затем он отрекся от престола ради экспедиции.

Абубакар II был одержим Атлантическим океаном и всем, что было с ним связано, считает сирийский историк XIV века Шихабуддин аль-Умари.

По имеющимся сведениям, Абубакар II отправился в экспедицию с флотом из 2000 кораблей и многотысячной свитой. Они вышли в океан и не вернулись.

Некоторые, как, например, ныне покойный американский историк Иван Ван Сертима, придерживаются мнения, что экспедиция смогла достичь Южной Америки, но никаких доказательств этому нет.

В любом случае пост императора унаследовал Манса Муса.

При его правлении государство Мали значительно выросло в размерах. Он завоевал 24 города, включая Тимбукту.

Его империя разрослась на многие тысячи километров — от Атлантического океана до современного Нигера, частично захватывая нынешние Сенегал, Мавританию, Мали, Буркина-Фасо, Нигер, Гамбию, Гвинею-Бисау, Гвинею и Кот-д’Ивуар.

Вместе с огромными владениями Муса заполучил и ценные ресурсы — такие, как золото и соль.

По данным Британского музея, во время правления Манса Мусы на империю Мали приходилась почти половина золота Старого Света.

И все это принадлежало ему как верховному правителю.

«Манса Муса имел почти неограниченный доступ к наиболее ценным в средневековом мире ресурсам», — говорит Кэтлин Бикфорд Берзок, специализирующаяся на африканском искусстве в музее Мэри и Ли Блок в Северо-Западном университете в США.

«Крупные центры, торгующие золотом и другими товарами, также располагались на его территории, и он стал богатым за счет этой торговли», — добавляет она.

Путешествие в Мекку

Хотя империя Мали владела большим количеством золота, в мире она была не очень известна.

Это изменилось, когда Манса Муса, глубоко верующий мусульманин, решил совершить паломничество в Мекку, пройдя через пустыню Сахара и Египет.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

После путешествия Манса Мусы в Мекку Мали появилась на карте мира (фотокопия каталонской карты 1375 года)

По сведениям историков, правитель покинул Мали с караваном из 60 тыс. человек.

Он взял с собой весь королевский двор, чиновников, солдат, гриотов (сказителей), купцов, погонщиков верблюдов и 12 тыс. рабов, а также длинную вереницу коз и овец в качестве еды.

Это был целый город, который передвигался по пустыне. Город, чьи обитатели, вплоть до рабов, были одеты в золотую парчу и лучший персидский шелк.

С ними, связанные в цепь, шли 100 верблюдов, и каждый нес сотни фунтов чистого золота. Это было зрелище, достойное созерцания.

И все это приобрело еще более шикарный вид, когда караван достиг столицы Египта Каира, где императорский караван из Мали мог продемонстрировать свое богатство.

Золотая лихорадка в Каире

Манса Муса оставил о себе в Каире столь сильное впечатление, что Шихабуддин аль-Умари, посетивший город спустя 12 лет после малийского правителя, рассказывал о том, что жители города все еще вспоминали о нем с восхищением.

Правитель так щедро раздавал золото, что его трехмесячное пребывание там обвалило цену на этот благородный металл во всем регионе на 10 лет, подорвав тем самым местную экономику.

Технологическая компания SmartAsset.com, расположенная в США, подсчитала, что из-за обесценивания золота паломничество Манса Мусы привело к экономическим потерям в 1,5 млрд долларов по всему Среднему Востоку.

Подпись к фото,

Паломничество в Мекку сделало правителя Мали знаменитым

Путь Манса Мусы домой снова проходил через Египет, и, по некоторым данным, он попытался помочь экономике страны, изъяв часть золота из обращения, одалживая его под грабительские проценты у египетских кредиторов. Другие же считают, что все золото у него кончилось.

Люси Дюран из Университета африканских и ближневосточных исследований в Лондоне утверждает, что малийских певцов-рассказчиков (гриотов) Манса Муса сильно расстроил.

«Он отдал так много малийского золота по пути, что гриоты отказывались прославлять его в песнях, так как считали, что он впустую тратит местные ресурсы за пределами империи», — поясняет она.

Образование и золотой город

Нет сомнений, что Манса Муса в ходе паломничества потратил или даже растратил очень много золота. Но именно его чрезмерная щедрость и привлекла внимание всего мира.

Манса Муса в буквальном смысле поместил себя и государство Мали на карту. В каталонском атласе 1375 года африканский правитель сидит на золотом троне над городом Тимбукту, держа кусок золота в руке.

Тимбукту стал африканским Эльдорадо, люди приезжали издалека, чтобы увидеть этот город.

В XIX веке у Тимбукту все еще был мифический статус потерянного золотого города на краю света, маяка для европейских охотников за удачей и исследователей. Во многом это было связано с деяниями Манса Мусы за 500 лет до этого.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Манса Муса построил знаменитую мечеть Джингеребер в 1327 году

Манса Муса вернулся из Мекки с несколькими исламскими учеными, среди которых были люди, считавшиеся прямыми потомками пророка Мухаммеда, а также андалузский поэт и архитектор по имени Абу Эсхап ас-Сахили, которому приписывают проектирование знаменитой мечети Джингеребер.

По некоторым сведениям, правитель заплатил поэту 200 кг золота, что по сегодняшним ценам составило бы около 8,2 млн долларов.

Кроме поощрения искусства и архитектуры Манса Муса также содержал литераторов и строил школы, библиотеки и мечети. Тимбукту вскоре стал центром образования; люди со всего мира приезжали туда, чтобы учиться в университете Санкор.

Богатому правителю Мали часто приписывают начало традиции образования в Западной Африке, хотя история его империи в основном мало известна за ее пределами.

Манса Муса умер в 1337 году в возрасте 57 лет. Империю унаследовали его сыновья, которые не смогли сохранить в стране единство. От империи откололись мелкие государства, и она распалась.

Прибытие европейцев в регион поставило последнюю точку в истории империи Мали.

«История средневекового периода все еще в большой степени рассматривается как история Запада», — говорит Лиза Коррин Грациозе, директор музея искусства Мэри и Ли Блок, поясняя, почему история Манса Мусы не столь широко известна.

«Если бы европейцы в значительном количестве приехали во времена Мусы, когда Мали была на вершине своей военной и экономической мощи, а не на пару сотен лет позже, почти наверняка все было бы иначе», — отмечает Уэйр.

Богатство и неравенство

Разговор о самом богатом человеке всех времен и народов нельзя рассматривать вне контекста неравенства, считают экономисты. Исследователи нередко расходятся в оценках богатства исторических личностей.

Одна из общепризнанных методик таких оценок предложена американским экономистом Бранко Милановичем.

В своем подходе он использует постоянную величину, выраженную в понятии «найм одного человека». Миланович сравнивает средний доход людей и имеющиеся ресурсы у самых богатых.

В своей книге «The Haves and the Have-Nots: A Brief and Idiosyncratic History of Global Inequality» [«Иметь или не иметь: краткая своеобразная история глобального неравенства»] Миланович свою методику объясняет так: «У нас нет курса, по которому мы смогли бы перевести римские сестерции, ослов или кастелланские песо XVII века в доллары равной покупательной способности сегодня. Более того, даже неясно, что может значить «равная покупательная способность».

«Она должна значить, что за N римских сестерциев сейчас можно купить то же количество товаров, что и за американские доллары. Но изменились не только товары (в римские времена не было DVD-дисков), и даже если бы удалось ограничить их список тем, что существовало тогда и есть сейчас, мы бы быстро поняли, что относительные цены сильно изменились», — пишет Миланович.

«Таким образом, сопоставляя богатство и доход богачей в разные исторические периоды, самым верным подходом будет поставить их в исторический контекст и измерить их экономическую мощь с точки зрения способности приобретать человеческий труд (или средний навык) в то самое время и в том самом месте», — объясняет экономист.

Таким образом, согласно Милановичу, если считать, что состояние римского полководца Марка Лициния Красса составляло около 200 млн сестерциев, то его годовой доход, исходя из 6% годовых, достигал 12 млн сестерциев.

Средний годовой доход римлянина в то время был около 380 сестерциев, что означает, что на свой доход Красс мог нанять 32 тысячи римлян.

А самый богатый человек в истории, по подсчетам Бранко Милановича — мексиканский миллиардер Карлос Слим, который на свой доход может нанять 440 тысяч мексиканцев.

Обретение Россией статуса империи стало результатом ее многовековой истории — Российская газета

Обретение Россией статуса империи стало результатом ее многовековой истории, заявил в своей лекции к 300-летию Российской империи помощник президента России Владимир Мединский, открывая просветительский марафон в сфере культуры «Искусство ПоЗнания».

«300 лет назад правительствующий Сенат в Петербурге формально провозгласил государя Московского Петра Алексеевича императором. Этот титул, по сути, означал только форму, потому что суть ее, на самом деле, оставалось старой. — сказал Владимир Мединский. — Россия на протяжении веков формировалась как полиэтническое многоконфессиональное государство с разнообразной культурой и сильной центральной властью. Приобретение формального статуса империи, можно сказать, было подготовлено всем многовековым путем развития нашего Отечества».

О многонациональной элите

Он подчеркнул, что с самого начала своего существования Русь была государством с многонациональной элитой, куда входили и скандинавы, и славяне, и финно-угры. Русское государство, как и Римская империя, формировалось вокруг двух важнейших путей того времени. Первый — знаменитый путь «из варяг в греки», из Балтики в Черное море и Византию, второй — из Балтики через Волгу на Каспий, в Персию и Среднюю Азию. Эти пути и стали основой формирования древнерусского государства, которому со временем понадобилось общее мировоззрение.

«Оформлением этой общей идеологии стало принятие христианства, — подчеркнул помощник президента. — Таким образом, от Ладоги до Киева, Крыма и берегов Черного моря образовалось огромное государство, сохранявшее единство вплоть до середины XII века».

По словам Мединского, даже в период раздробленности древнерусские княжества объединялись единой династией и общей культурой. «Это свидетельствует об уникальном историческом опыте мирного и эффективного общежития, который был у наших предков», — убежден Владимир Мединский.

О «покорении Казани»

Размышляя о так называемом «покорении Казани» Иваном Грозным, он отметил, что за сто лет до этого события Москва уже была центром притяжения казанской знати. Более того, к Москве апеллировали целые народы, населявшие Казанское ханство и хотевшие перейти под покровительство Москвы, в частности, чуваши и марийцы.

«В самом Казанском походе участвовало огромное количество этнических татар. Более того, было целое войско казанской аристократии под предводительством Хосров-бека, который представлял, как бы сейчас сказали, казанское «правительство в изгнании». Было покорение Грозным Казани, которое он воспринимал как подавление мятежа. С точки зрения того времени никакого этнического конфликта не было, ни о каком покорении русскими татар даже речи не шло. Речь шла о внеэтическом противостоянии элитных групп и формировании более эффективных форм общежития в рамках одного государства, — считает Мединский.

Он так же обратил внимание слушателей на то, что подчинение казанского хана Москве не повлекло ни свойственного тому жестокому времени истребления местных жителей, ни навязывания московских порядков. Наоборот, обычаи были сохранены, а местные элиты интегрированы. Поэтому во времена Смуты, когда страна практически развалилась, башкиры, татары и другие народы Поволжья не только не объявляли о восстановлении своей независимости, а напротив, активно поддержали Москву в противостоянии с интервентами.

О разделе Речи Посполитой

Владимир Мединский остановился на еще одном трудном вопросе истории. Это раздел Речи Посполитой в XVIII в.

«Ситуация там была непростая. По сути, Россия делала все, чтобы сохранить польское государство как независимое, потому что России это было выгодно. Россия играла на противоречиях внутри польской элиты, нам был удобен и выгоден «младший партнер» и союзник. Раздел Польши был инициативой германских государств, которой Екатерина II сопротивлялась так долго, как могла, — уверен он. — Лишь когда возникла стопроцентная перспектива, что вся Польша, включая древнерусские земли, просто перейдет Пруссии и Австрии, под таким нажимом Россия была вынуждена в этом поучаствовать. При этом Екатерина очень гордилась, что ни одной пяди исконно польских земель мы себе не взяли, а взяли под свое покровительство и защиту православное население старинных русских княжеств на нынешней территории Украины и Беларуси».

По мнению Мединского, российскую империю от европейской колонизации разительно отличало отсутствие земельных захватов, голода, эпидемий и вымирания коренного населения.

«Россия никогда не рассматривала себя как «государство русских», владычествующих над нерусскими. Напротив, на новые территории, как правило, вообще не распространялось или распространялось в совершенно ином формате крепостное право: русские крестьяне даже оказывались в худшем положении в сравнении с польскими, прибалтийскими, финскими и другими. Поиск имперского баланса опирался на интеграцию местных элит, предоставления им новых горизонтов и возможностей. Так повелось на Руси изначально.

Справка «РГ»

Просветительский марафон в сфере культуры «Искусство ПоЗнания» — новое пространство для дискуссий, посвященных самым важным темам культурной и исторической повестки. Российское общество «Знание» и Российское военно-историческое общество на площадке Музея современного искусства Эрарта обсуждают с лидерами культуры ее тренды и повторяющиеся циклы в развитии, разницу культурных кодов городов и сообществ, соотношение «вечного» и «преходящего», сохранения истории и исторической памяти. Марафон проходит при поддержке Санкт-Петербургского международного культурного форума и Лектория «Достоевский».

Империя хлопка: всемирная история — Издательский Дом ДЕЛО

Империя хлопка с самого начала была ареной постоянной глобальной борьбы между рабами и плантаторами, торговцами и государственными деятелями, рабочими и фабрикантами. Свен Беккерт ясно показывает, как европейцы объединили мощь капитала и мощь государства с тем, чтобы силой выковать мировой производственный комплекс, а затем с помощью капитала, мастерства, сетей и связанных с хлопком институтов положить начало бурному развитию технологий и росту благосостояния, определяющего современный мир. Изучая прошлое капитализма, эта книга излагает историю капитализма в действии. Автор не ищет объяснений в одной части мира и понимает капитализм единственным способом, которым он может быть правильно понят — в глобальных рамках. В основе этой книги и великого преобразования капитализма лежат движение капитала, людей, товаров и сырья по всей планете и связи, установленные между далекими областями мира.

 

 

Уважаемые читатели, просьба о замеченных опечатках, ошибках в формулах, неточностях перевода сообщать по адресу: [email protected]

Рецензии

Читатель Толстов: Новые – отличные – книги для любителей истории, биография Чикатило! // БайкалИНФОРМ, 30 сентября 2018

 

Денис Песков. Что можно узнать о мировой истории из 99 документов // ForbesLife, 22 ноября 2018

 

Денис Песков, 13 февраля 2019

 

Слишком мало современной научно-исторической литературы пишется для широкой публики. Книга «Империя хлопка» перешагивает этот барьер и должна вызвать жадный интерес как среди студентов и ученых, так и среди интеллигентной читающей аудитории в целом. Тема раскрывается богато и разнообразно… Прочитав эту книгу Беккерта, хочется продолжения.

The Washington Post

 

 

Шедевр мастерства историка: сочетая мировую перспективу с нюансами опыта отдельных людей, Беккерт прослеживает судьбу одного товара — хлопка — на шести континентах на протяжении тысяч лет.

The Nation

 

 

Беккерт — мыслитель большого порядка. Его книга представляет собой мастерски написанную картину империи хлопка как экономической системы, в которой держалось вместе бесчисленное множество различных частей… Весьма впечатляюще.

 

The Times Literary Supplement

 

Один уровень книги Беккерта «Империи хлопка» — это рассказ о вездесущности одного чрезвычайно разностороннего растения. Однако в еще большей степени эта книга дает всеохватный взгляд на пути, которыми хлопок формировал жизнь в Америке и в странах всего мира — порой меняя ее в лучшую, но зачастую и в худшую сторону.

 

The Kansas City Star

Статьи по ключевому слову «%d0%98%d0%a1%d0%a2%d0%9e%d0%a0%d0%98%d0%af%20%d0%98%d0%a1%d0%9f%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%98;%20%d0%98%d0%a1%d0%9f%d0%90%d0%9d%d0%a1%d0%9a%d0%90%d0%af%20%d0%98%d0%9c%d0%9f%d0%95%d0%a0%d0%98%d0%af;%20%d0%92%d0%9d%d0%95%d0%a8%d0%9d%d0%af%d0%af%20%d0%9f%d0%9e%d0%9b%d0%98%d0%a2%d0%98%d0%9a%d0%90%20%d0%a4%d0%98%d0%9b%d0%98%d0%9f%d0%9f%d0%90%20ii%20%d0%93%d0%90%d0%91%d0%a1%d0%91%d0%a3%d0%a0%d0%93%d0%90;%20%d0%98%d0%9d%d0%94%d0%98%d0%93%d0%95%d0%9d%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%93%d0%9e%d0%a2%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%a0%d0%9e%d0%9c%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%9c%d0%95%d0%a1%d0%a1%d0%98%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%a7%d0%95%d0%a1%d0%9a%d0%98%d0%99%20%d0%9f%d0%a0%d0%9e%d0%92%d0%98%d0%94%d0%95%d0%9d%d0%a6%d0%98%d0%90%d0%9b%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%9a%d0%90%d0%a2%d0%9e%d0%9b%d0%98%d0%a7%d0%95%d0%a1%d0%9a%d0%90%d0%af%20%d0%98%d0%9c%d0%9f%d0%95%d0%a0%d0%98%d0%af;%20%d0%9d%d0%90%d0%a6%d0%98%d0%9e%d0%9d%d0%90%d0%9b%d0%ac%d0%9d%d0%90%d0%af%20%d0%98%d0%94%d0%95%d0%af%20%d0%98%d0%a1%d0%9f%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%98»

Статьи по ключевому слову «%d0%98%d0%a1%d0%a2%d0%9e%d0%a0%d0%98%d0%af%20%d0%98%d0%a1%d0%9f%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%98;%20%d0%98%d0%a1%d0%9f%d0%90%d0%9d%d0%a1%d0%9a%d0%90%d0%af%20%d0%98%d0%9c%d0%9f%d0%95%d0%a0%d0%98%d0%af;%20%d0%92%d0%9d%d0%95%d0%a8%d0%9d%d0%af%d0%af%20%d0%9f%d0%9e%d0%9b%d0%98%d0%a2%d0%98%d0%9a%d0%90%20%d0%a4%d0%98%d0%9b%d0%98%d0%9f%d0%9f%d0%90%20ii%20%d0%93%d0%90%d0%91%d0%a1%d0%91%d0%a3%d0%a0%d0%93%d0%90;%20%d0%98%d0%9d%d0%94%d0%98%d0%93%d0%95%d0%9d%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%93%d0%9e%d0%a2%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%a0%d0%9e%d0%9c%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%9c%d0%95%d0%a1%d0%a1%d0%98%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%a7%d0%95%d0%a1%d0%9a%d0%98%d0%99%20%d0%9f%d0%a0%d0%9e%d0%92%d0%98%d0%94%d0%95%d0%9d%d0%a6%d0%98%d0%90%d0%9b%d0%98%d0%97%d0%9c;%20%d0%9a%d0%90%d0%a2%d0%9e%d0%9b%d0%98%d0%a7%d0%95%d0%a1%d0%9a%d0%90%d0%af%20%d0%98%d0%9c%d0%9f%d0%95%d0%a0%d0%98%d0%af;%20%d0%9d%d0%90%d0%a6%d0%98%d0%9e%d0%9d%d0%90%d0%9b%d0%ac%d0%9d%d0%90%d0%af%20%d0%98%d0%94%d0%95%d0%af%20%d0%98%d0%a1%d0%9f%d0%90%d0%9d%d0%98%d0%98»

Как возродится империя.

Взгляд на историю как борьбу капиталов | Книги | Культура

Свой взгляд на всемирную историю и место России в ней представил финансист и общественный деятель Константин Малофеев. В декабре вышел первый том написанного им трехтомника «Империя». 

«В своих исторических изысканиях я решил посмотреть на мир и происходившие с ним в разные века процессы с точки зрения финансиста, наиболее близкой мне и знакомой, — объясняет Малофеев. — Дело в том, что за любыми историческими процессами всегда стоят капиталы. А историки показывают мир как череду политических событий, не придавая того значения деньгам, которое они имеют в реальности». В первом томе, насчитывающем 460 страниц, охвачены исторические события с древнего мира — цивилизации Шумеров, Древнего Египта, Ассирии до XVI века. Два следующие тома уже дописаны: «Все, кроме последней главы последнего тома. Она — про будущее», — уточняет автор.

«В этой работе громадный пласт исторических событий приведен в одну стройную логическую концепцию, — делится впечатлениями от книги уже прочитавший все три тома

экономист Сергей Глазьев. — История здесь показана через диалектику перманентной борьбы цивилизации денег и цивилизации чести и доблести, то есть Империи». В роли Империи попеременно выступают разные выдающиеся цивилизации в период своего расцвета. Обязательные ее признаки — центрическая власть императора, высокий уровень культуры, стремление к всемирности. «В каждый период времени Империя в мире может быть только одна», — уточняет Малофеев. «Со времен древнейшего царства Саргона Аккадского до державы Александра Македонского имперская столица в течение двух тысяч лет находилась в Месопотамии. Дольше всех остальных городов столицей Империи был Вавилон». Затем — Рим, за ним — Константинополь. 

Константин Малофеев. Фото: Андрей Кара

В 1815 году, по замыслу автора, Сверхимперией стала Россия — и сейчас имеем все предпосылки для того, чтобы оказаться таковой на мировой арене. Впрочем, об этом — в будущих томах.

«Самая масштабная империя в истории человечества» Что не так с российским прошлым и как с ним жить: Книги: Культура: Lenta.

ru

Владислав Иноземцев в книге «Несовременная страна. Россия в мире XXI века» отмечает, что российская история последних полутора десятилетий — от пугающей своими темпами деиндустриализации до попыток воссоздать советскую империю через ренессанс идеологии и религиозного мировоззрения — все четче указывает на то, что страна разворачивается от современности к архаике. Это попытка оценить, с какого рубежа стране придется начинать, если она все же попытается вписаться в современный мир, а также отчасти предупреждение о том, чего мы все можем лишиться, если ничего сейчас не предпринять. Книга Иноземцева вышла в финал премии в области научно-популярной литературы «Просветитель». «Лента.ру» с разрешения издательства «Альпина Паблишер» публикует фрагмент текста.

Россию часто называют империей, но большинство самих россиян воспринимает такое определение болезненно, полагая, что наша страна качественно отличается от недолговечных объединений, созданных в разное время завоевателями. С подобным же предубеждением относятся в России и к мысли о том, что часть страны в прошлом и даже настоящем является колониями — отсюда и постоянное стремление подчеркнуть «единство» государства, которое в последние годы стало практически маниакальным. Между тем Россия, на мой взгляд, может считаться империей — хотя империей, отличающейся от большинства иных ранее существовавших целым рядом характеристик.

Прежде всего следует отметить, что центр современной российской государственности — и об этом мы уже упоминали — оказался уникальным образом смещен в сторону от исторических ареалов ее возникновения. История Руси началась практически одновременно в регионах, связанных между собой знаменитым «путем из варяг в греки» — прежде всего в Новгороде, Полоцке и Киеве, через которые и проходил этот путь. Связи как с Византией, так и с Северной Европой были критично важны для новой страны (или совокупности княжеств): с одной стороны, приходили новые каноны, с другой, происходило встраивание русских городов в торговые объединения балтийской ганзы. По мере расширения контролируемой из Киева территории младшие князья получали контроль над заведомо менее привлекательными городами, отстоявшими на восток от основной «оси» — результатом этого и стало появление сначала Владимирского, а потом и Московского княжеств.

Показательно, что уже к середине XIV столетия большинство территорий, в IX-XI веках составлявших ядро русской государственности, оказались включены в европейские державы, в то время как становление нового царства (а затем и империи) началось именно с отдаленных провинций бывшей Руси. С течением времени исторические центры прежнего государства стали его провинциями и окраинами — как те же Киев, Новгород или Псков. Если попытаться провести исторические аналогии, сделать это окажется крайне сложно: можно изобрести некоторые вымышленные конструкции — например, русская империя могла бы напоминать возрожденную Римскую с центром в Константинополе, если бы Юстиниану и его преемникам удавалось удерживать Вечный город на протяжении нескольких столетий, или империю Александра Македонского, управляемую из Антиохии, если бы она сохранилась как единое целое, составной частью которого была и сама Македония (почему-то, однако, все эти странные объединения так и остались неизвестны мировой истории).

Тем не менее российское государство на протяжении по меньшей мере последних пятисот лет оставалось империей, в которой изначально периферийный центр жестко, а порой и жестоко, управлял историческими метрополиями.

Не менее специфическим образом обстоит дело и с колониями.

В истории всех европейских народов — начиная от греков и финикийцев и заканчивая британцами и французами — колониальная экспансия выступала как нечто естественное, и в своем стремлении к территориальному расширению Россия менее всего отличалась от большинства европейских наций. Колонизацией, на мой взгляд, следует считать выплеск населения из метрополии в новые территории с целью создания на них определенным образом схожего с прежним общества. Можно согласиться с тем, что «термином “колония” обозначается поселение, созданное людьми, покинувшими свою родину и перебравшимися в иное место с целью основания нового общества на отдаленных землях»; при этом колонисты отличаются от иммигрантов, которые, «напротив, не создают нового общества, но только перемещаются из одного общества в другое». Русские здесь не были оригинальны: приблизительно в то же время, что и другие европейцы, они двинулись на покорение неизведанных земель — только по воле случая и из-за особенностей географии эти земли отстояли от их столицы на восток, а не на запад, и отделены от метрополии были не океанами, а горами и равнинами. Однако в остальном можно лишь удивляться, насколько хронологически схожи были волны европейского и российского колонизаторства.

СССР. Москва. 1 мая 1980 год. Демонстрация трудящихся на Красной площади. Фото: Валерий Христофоров / ТАСС

В то время, когда испанцы и португальцы уже установили свое доминирование в Южной Америке и даже начали проникать на тихоокеанские просторы, а англичане и французы осваивали Североамериканский континент, русские двинулись на Восток — и с 1581 по 1697 г. полностью покорили всю территорию от Урала до берегов Тихого океана, после чего переправились через Берингов пролив и распространились до сегодняшнего Орегона и северной Калифорнии. При этом первые сибирские города основывались в те же годы, что и наиболее известные города в Новой Англии и на восточном побережье нынешних Соединенных Штатов: Тобольск (1578), Сургут (1593), Томск (1604) и Красноярск (1628) старше Джеймстауна (1607), Нью-Йорка (1624) и Бостона (1630), а в период максимальной экспансии российские территории, располагавшиеся к востоку от Урала (включая Аляску), превышали по площади испанские владения в Новом Свете от Мексики до Огненной Земли. Согласно подсчетам некоторых западных авторов, масштабы такой экспансии и продолжительность контроля над приобретенными пространствами делают Россию самой масштабной империей в истории человечества.

Эти огромные территории осваивались теми же методами, что и Северная Америка. Они стали огромной поселенческой колонией русских, действовавших по классическим канонам европейских народов. Характерно, что на это указывали даже современники тех событий: еще во второй половине XVII века Ю.Крижанич, находясь в тобольской ссылке, сравнивал освоение Сибири с римской и испанской практикой переселений, называя ее «высылкой народа на посады». Позднее в своей классической работе «Сибирь, как колония», вышедшей в 1882 г., Н.Ядринцев исходит из тезиса о том, что «Сибирь по происхождению есть продукт самостоятельного народного движения и творчества; результат порыва русского народа к эмиграции, к переселениям и стремлению создать новую жизнь в новой стране… — поэтому мы вправе считать Сибирь по преимуществу продуктом вольнонародной колонизации, которую впоследствии государство утилизировало и регламентировало».

В начале ХХ века В.Ключевский писал, что «история России есть история страны, которая колонизируется; область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией — то падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней». Опять-таки современники оставили массу свидетельств жестокостей завоевателей на покоряемых территориях: так, по воспоминаниям епископа Камчатского Иннокентия, уничтожение до половины населения мятежных племен было обычным для русских первопроходцев, а многие современные западные авторы подчеркивают, что уровень истребления местных жителей был близок к североамериканским масштабам и ничего подобного представить себе, например, в Индии при британском владычестве было невозможно.

По сути, Россия как субъект масштабной колонизации не только соперничала с европейскими державами, но в огромном числе случаев и по многим параметрам заметно превосходила их — хотя, по словам Р.Пайпса, «русские [в отличие от европейцев] не уезжали за границу; они вместо этого предпочитали колонизировать собственную страну». По сути же, речь идет о единой эпохе «поселенческого колониализма», которая практически в одинаковой мере присуща историческому развитию и «западных», и «восточных» европейцев.

Юная пионерка приветствует Генерального секретаря ЦК ВКП (б) Иосифа Виссарионовича Сталина.. Фото: Иван Шагин / РИА Новости

Однако к концу XVIII — началу XIX века стало видно первое отличие России от Европы в контексте колониальной политики. В колониях западноевропейских держав изначально возникли копии самих европейских обществ с их рационализмом, стремлением к просвещению, предприимчивостью и готовностью поселенцев бороться за свои права. В российских зауральских колониях, несмотря на более высокую степень свободы (в этих районах страны, например, так и не появилось крепостничества) оказались сохранены все традиции православия и державности, которые имелись в метрополии и которые препятствовали ее развитию.

В итоге судьба поселенческих колоний европейских и российской империй оказалась различной: европейские колонии освободились от владычества метрополий в ходе американских революций в 1776-1820 годах, превратившись в основу того, что А. Мэддисон называет Western offshoots, тогда как российская поселенческая колония, Сибирь, осталась составной частью государства. С этим разным «багажом» Россия и Европа вошли в новый период экспансии, на котором основную роль играла не способность той или иной страны обеспечивать массы новых переселенцев, осваивавших мировую периферию, а ее военное превосходство над народами покоряемых территорий.

C первой половины XIX столетия все европейские державы обернулись к «мировому Югу» в качестве нового направления своей экспансии. Британцы в 1757-1858 годах «освоили» Индию, французы в 1858-1887 годах — Индокитай; голландцы утвердились на островах индонезийского архипелага; Британия, Франция, Бельгия, Португалия и Германия спешили разделить Африку. Окончание этой эпопеи обычно относят к 1885 году, когда на Берлинском конгрессе европейские державы утвердили границы между своими новыми владениями на африканском континенте. Следует заметить, что, в отличие от колоний в Америке или Австралии с Новой Зеландией, присутствие представителей метрополии в этих владениях было минимально.

При эвакуации из своих заморских владений в середине ХХ века британцы и французы вернули обратно несколько десятков тысяч своих граждан, которые участвовали в управлении этими территориями — именно поэтому я бы различал европейские колонии (такие, какие имелись в Северной и Латинской Америке, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африке, а также в российской Сибири) и зависимые территории, или военным образом удерживаемые владения (Индию, Индокитай, африканские и среднеазиатские пространства) (французские авторы дают другое удачное определение, терминологически отделяя поселенческие колонии [colonie de peuplement], и колонии, подвергавшиеся чисто «хозяйственному» использованию [colonie d’exploitation économique]).

Следует подчеркнуть, что Россия и в этот раз полностью повторила западноевропейский опыт, начав экспансию на территории, в которых жители метрополии физически не могли составить большинство населения, как это происходило в британской Новой Англии или на русском Дальнем Востоке. В конце XVIII — начале XIX веков были присоединены Польша и Финляндия, Грузия и Азербайджан, в середине XIX-го века началась война за Северный Кавказ, через пару десятилетий — оккупация Средней Азии. Включив в свои границы такие вассальные государства, как Бухарский эмират и Хивинское ханство, Россия распространила свою власть до пределов британской зоны влияния в Афганистане и Гиндукуше. В том же 1885 году, когда европейские державы завершили раздел Африки, Россия достигла зенита своей территориальной экспансии.

Иными словами, волны «наплыва» европейских колонизаторов практически совпадали по времени и методам осуществления: если в XV–XVII веках все они осваивали новые территории посредством переселения сотен тысяч своих подданных и создавали в новых местах копии собственных обществ, то в XIX столетии стремились контролировать новые территории военной силой, используя их природные богатства или геополитические преимущества, и не помышляли об их полном инкорпорировании в свой состав.

Россия здесь выделялась двумя особенностями: и в первом, и во втором случае ее поселенческие колонии и военным образом контролируемые владения находились не в отдалении от метрополии, а непосредственно с ней граничили, воспринимаясь как составная часть страны: это позволило России удержать в своем составе как сибирскую поселенческую колонию в то время, как европейские поселенческие колонии стали независимыми государствами, так и свои зависимые территории в Закавказье и Средней Азии даже после того, как европейские державы оставили свои владения в Африке и Азии в 1950–1970-х годах. Это обстоятельство сделало Россию самой необычной империей — империей, с одной стороны, свято верящей в свой непреходящий характер, и, с другой, чрезмерно увлеченной «недифференцированной» территориальной экспансией.

Пятая сессия Верховного Совета СССР. Большой Кремлевский дворец. Депутаты Верховного Совета СССР единогласно принимают закон о государственном бюджете страны.. Фото: Дмитрий Чернов / РИА Новости

Однако логика истории довольно упряма. Четверть века спустя после основных событий эпохи «деколонизации» Советский Союз (а он, как мы знаем это со слов нашего президента, «и был Россией, только называвшейся по-другому») распался. Удивительным это событие могло быть только для тех, кто не понимал (или не готов был принять) сложной природы этой страны как задержавшейся в прошлом многоуровневой колониальной империи.

Империя Карла Великого. История, 6 класс: уроки, тесты, задания.

1.	Изучаем карту Сложность: лёгкое	1
2.	Изучаем карту раздела империи Сложность: лёгкое	1
3.	Выбор верного ответа Сложность: лёгкое	1
4.	Выбери правильный ответ Сложность: лёгкое	1
5.	Найди ошибочное суждение Сложность: среднее	2
6.	Анимированная карта Сложность: среднее	2
7.	Слова и цифры Сложность: среднее	2
8.	Причины и следствия Сложность: сложное	3
9.	Факты и мнения Сложность: сложное	3
10.	Читаем о Карле Великом Сложность: сложное	3
11.	Карта нам поможет Сложность: сложное	3

Empire — World History Encyclopedia

Империя — это политическая конструкция, в которой одно государство доминирует над другим государством или рядом государств. По своей сути империей правит император, хотя многие государства в истории без императора во главе называются «империями».

По своей сути империя — это господство одного государства над другим. Эта идея лежит в основе общего использования термина «империя» и так же стара, как и само государственное строительство. Самые ранние города-государства пытались расти, захватывая своих соседей.Там, где им это удавалось, могло образоваться единое более крупное государство, но чаще агрессор становился центральным государством, властвующим над рядом полунезависимых периферийных государств — промежуточный этап к более крупному государству. Это основное государство стало больше, чем просто самым сильным в регионе.

Империя — это неравные отношения между государством-ядром и периферией одного или нескольких государств, контролируемых из ядра.

Спарта была лидером лиги государств, но мало интересовалась вмешательством в их внутреннюю политику.Афины, напротив, также возглавляли лигу, но навязывали контролируемую демократию в афинском стиле ее якобы независимым членам. Спарта была государством-гегемоном, самым сильным из группы, в то время как Афины были интервенционистскими и, следовательно, имперскими. Тот факт, что Афины заменили тиранов демократическим правительством, не повлиял на имперский характер этих отношений.

Империя — это неравные отношения между государством-ядром и периферией одного или нескольких государств, контролируемых из ядра. На простейшем уровне контроль означает военную оккупацию или иное формальное политическое вмешательство, но он также может охватывать неформальное экономическое или культурное влияние.Экономического давления самого по себе часто было достаточно, чтобы манипулировать правительствами. Религия, идеология или другие культурные силы обычно сопровождали политические или экономические убеждения.

Неоассирийская империя

Нинъю (общественное достояние)

Культура периферии, однако, может оказывать свое влияние и угрожать поглотить завоевательную силу, что наиболее известно в случае монгольского завоевания Китая. Таким образом, культурный империализм не является необходимым компонентом империи.

История любви?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

На самом деле культурное различие как таковое не является таковым, учитывая сложность решения, где заканчивается одна культура и начинается другая. В современную эпоху границы национального государства пытались решить этот вопрос, но само национальное государство сформировалось вокруг основного государства, которое стандартизировало язык и другие аспекты культуры таким образом, что это обычно отчуждало отдаленные регионы. В конце концов, лакмусовой бумажкой для культурной идентичности остается солидарность перед лицом общего врага, и это испытание большинство империй на каком-то этапе прошли.

Чтобы объяснить, как империи, определенные таким образом, возвышались, сохранялись и падали на протяжении тысячелетий, необходимо изучить ядро, периферию и международную ситуацию.

Империя ацтеков

Пользователь википедии: El Comandante (CC BY-SA)

Центральное государство — это место, где можно искать различные мотивы для экспансии, от мечты о навязывании имперского мира в ссорящихся государствах до стремления к экономической эксплуатации, жажды славы завоевания или рвения к евангелизации, религиозной или идеологической.

Периферия — это место, где можно найти решающее сопротивление или сотрудничество. В частности, судьбы многих империй зависели от периферийных лидеров, решивших, в чем заключаются их интересы. Часто ядро ​​может объяснить подъем империи, в то время как периферия лучше объясняет ее устойчивость.

Примеры империй в древнем мире включают Шумерскую, Вавилонскую, Ассирийскую, хеттскую, египетскую, персидскую, македонскую, инков, ацтеков и, что наиболее известно, римскую.

Перед публикацией эта статья прошла проверку на точность, надежность и соответствие академическим стандартам.

империя | политология | Британика

империя , крупная политическая единица, в которой метрополия или единая суверенная власть осуществляет контроль над обширной территорией или рядом территорий или народов посредством формальных аннексий или различных форм неформального господства.

Природа и эволюция империи

Империя была характерной формой политической организации с ранней античности и на несколько столетий предшествовала колониальному правлению. Понятие империи также пережило эпоху колониализма. Тем не менее, колониальное наследие по-прежнему преследует бывшие колониальные империи и их бывшие колонии. Однако многие империи были символами мира и процветания, а не угнетения и эксплуатации.

Исследования империй показывают, что контроль внутри них может быть основан на стимулах, а не на принуждении, или на комбинации того и другого. Его можно осуществлять различными военными, экономическими и культурными средствами. Он может быть формальным или неформальным в разной степени.Статус юридических и физических лиц на периферии империй также может различаться. Некоторым периферийным акторам предоставляется доступ к принятию решений и ресурсам метрополии или суверенной власти, в то время как другие держатся на расстоянии или даже подвергаются открытой дискриминации и эксплуатации. Отношения между метрополией и периферией могут быть иерархическими и конфликтными, но они также могут быть гармоничными и основанными на взаимной зависимости, при этом некоторые империи образуют довольно свободные множественные независимости.

Характер акторов как метрополии, так и периферии также может различаться. В большинстве случаев метрополия имеет централизованное правительство, дифференцированную экономику (разделение производителей и потребителей) и общую политическую лояльность, в то время как периферия имеет слабое правительство, недифференцированную экономику и сильно разделенную политическую лояльность. Однако имперская метрополия также может иметь относительно слабое, ограниченное и децентрализованное правительство; неэффективная экономическая система; и множественная культурная идентичность.Например, в средневековых империях были ограниченные и децентрализованные правительства, выполнявшие лишь несколько основных государственных функций. Они были вызваны внутренними конфликтами между королем (или императором) и низшей аристократией (будь то феодальной или бюрократической), тогда как постоянное расхождение местных культур, религий и традиций подразумевало сильно разделенную политическую лояльность.

Мегаполис не всегда имеет генеральный план имперского завоевания. Государства могут стать империями по умолчанию, потому что они пытаются навести порядок в нестабильных соседях или пытаются обратить «варваров» в «хороших» граждан или в определенную религию.Точно так же империя не обязательно возникает в результате прямой агрессии. Некоторые империи возникают тихо или даже тайком в результате неравномерной модернизации и социальной дифференциации. Они могут даже не считать себя империями.

Различные исторические периоды породили разные типы империй. Александр Македонский построил свою империю и подчинил своей центральной власти множество национальностей, в основном с помощью военной силы. Римская империя гораздо больше полагалась на мирные методы, используя язык и закон на службе своих цивилизационных усилий.Китайская империя Хань была известна своими административными способностями, что позволяло ей держать разнообразные и автономные провинции под единым правлением. Британская империя, как и Франция, Португалия и Испания, использовала свою морскую мощь и превосходство в мировой торговле. Советская империя умело применяла идеологическое проникновение наряду со старыми военными, политическими и экономическими методами построения империи.

Империи 21 века

«Конец империи» заявлялся несколько раз на протяжении всей истории, но в начале 21 века казалось, что империи находятся на подъеме, а не в упадке.Соединенные Штаты, Китай, Европейский союз (ЕС) и Россию называют империями. Все четыре представляют собой обширные территориальные единицы с глобальным влиянием в материальном, институциональном и идеологическом плане. Они обладают не только глобальным экономическим и военным влиянием, но и способностью влиять на глобальную институциональную повестку дня и формировать понятие легитимности в различных частях мира. Кроме того, можно утверждать, что все четыре государства действовали таким образом, что налагали значительные внутренние ограничения на различные формально суверенные образования, рассматривая их как своего рода периферию, управляемую имперским центром. (Китай и Россия также имеют периферию в пределах своих границ, особенно Тибет и Чечню соответственно.)

Более того, политика США, Китая, ЕС и России направлялась не только их корыстными интересами, но и — если не в первую очередь — «цивилизаторской миссией» на благо своего региона, если не всего мира, миссии напоминает Pax Romana или старый китайский Мандат Неба. Предположительно Соединенные Штаты стремились поддерживать глобальный порядок и продвигать экономический проект, совместимый с силами модернизации.ЕС видит себя полюсом притяжения для своих соседей, способствуя созданию более справедливого, безопасного и единого мира. Между тем современная Россия видит себя бастионом против варварских сил хаоса, национализма и религиозного фундаментализма, процветающих на ее заднем дворе.

Однако между этими четырьмя современными империями есть существенные, а в некоторых случаях и поразительные различия. Существует поразительный контраст между автократической, националистической и милитаристской Россией и своеобразным постмодернистским государством, которым является ЕС, без единого центра управления и без армии. Нет и американского эквивалента подчиненной внутренней периферии, такой как Тибет, Синьцзян и то, что Китай называет Внутренней Монголией. Однако некоторые из тех, кто изучает империю, утверждают, что Соединенные Штаты склонны рассматривать весь мир как свою периферию. Сфера его территориального влияния поистине глобальна. Хотя контроль США обычно носит неформальный характер, он подкрепляется огромной военной и экономической мощью.

Япония, Индия, Бразилия, Южная Африка и Германия также могут рассматриваться как своего рода империи.Нежелание Японии вновь занять имперскую позицию красноречиво, поскольку оно больше связано с исторической памятью, чем с военными возможностями. Тем не менее современная Япония, как Китай и Индия, демонстрирует признаки менталитета «среднего царства» — веры в то, что мир вращается вокруг него. В конце концов, империи могут возникать и падать, даже когда критерии их определения находятся в стадии обсуждения.

Дэниел И. О’Нил

Duke University Press — Empire of Care

«Чой представляет убедительный взгляд на колониальную историю Соединенных Штатов на Филиппинах, принятие филиппинцами американизированной системы обучения медсестер и растущую потребность в новом источнике медсестер в Соединенных Штатах. Состояния.. . . Empire of Care — интересная книга, полезная для выработки личной, этичной позиции при найме медсестер из стран, которые нуждаются в их услугах больше, чем Соединенные Штаты. Вопросы, которые поднимает Чой, имеют прямое отношение к кризису сегодняшнего рынка труда в сфере здравоохранения и должны учитываться при формировании текущей государственной и профессиональной политики». — Шейла П. Энглебардт, Independent Weekly

» Империя Заботы — масштабное и важное исследование расы, пола и труда в транснациональном контексте.Сочетая феминистские, расовые и глобальные концепции, Кэтрин Сениза Чой представляет свежий взгляд на деятельность женщин Азиатско-Тихоокеанского региона в качестве студенток, организаторов и профессионалов в конце девятнадцатого и двадцатого веков. Эта «постнационалистическая» интерпретация американских исследований предлагает мощную интерпретацию истории филиппинских/филиппинских американских женщин, а также впечатляющую исследовательскую и письменную модель для транснациональной работы». — Патрисия А. Шехтер, Pacific Historical Review

» Empire of Care — это поистине транснациональная история, хорошо изученная в США.С. и филиппинские правительственные документы, газеты и сборники медсестер, а также многочисленные устные рассказы. Связывая историю миграции с имперской историей США и историю азиатско-американских стран с историей Филиппин, он вносит значительный вклад во все эти области. Ученые, стремящиеся интернационализировать медицинскую, трудовую и женскую историю США, также должны обязательно ознакомиться с этой ясно написанной и увлекательной книгой», — Кристин Хогансон, Journal of American History

.

«[А] модель того, как сочетать с чувствительностью и проницательностью архивные источники и современные интервью.. . . Историки медицины и сестринского дела многое узнают из новаторского транснационального исследования Чоя. Это, несомненно, вдохновит многих из нас переосмыслить наш анализ здравоохранения двадцатого века», — Warwick Anderson, Bulletin of the History of Medicine

.

«[A] захватывающий отчет о переплетении влияний империализма, постколониализма, миграции, транснационализма и пола на иммигрантов и раздробленное состояние мультикультурализма сегодня … [Чой] живое обращение с пересечением идей, сгруппированных вокруг фигуры из филиппинско-американской медсестры делает эту монографию незаменимым чтением для ученых, изучающих иммиграцию, диаспору, американскую империю и этническую принадлежность.— Мадлен Ю. Сюй, American Historical Review

«Важное дополнение к расширяющемуся объему научных исследований по вопросам пола, расы и транснационализма, особенно потому, что оно проливает свет на до сих пор упускаемое из виду явление, то есть профессиональную рабочую силу женщин-мигрантов. Самое главное, книга бросает вызов представлениям об «исключительности» и «благожелательности» США по отношению к Филиппинам и указывает на явную преемственность, а не разрыв между имперской и транснациональной динамикой, при этом гендер и женщины являются центральными фокусами анализа. Междисциплинарное исследование с акцентом на Азию и США. отношения, книга может быть эффективно использована в женских исследованиях, этнических исследованиях, азиатско-американских исследованиях и азиатских исследованиях».

«[C] ясно и увлекательно… Исследование Чоя эффективно расширяет теоретические и концептуальные рамки американской этнической истории, особенно предположение о том, что миграция является спонтанной реакцией на социально-экономическое неравенство в мировой системе.Транснациональный и исторический контекст империализма Соединенных Штатов способствует более сложной картине институтов, структурных факторов, навыков и желаний, которые составляют культуру миграции филиппинских медсестер в двадцатом веке». — Кимберли Алидио, Journal of American Ethnic History

«[Чой] расширяет феминистские исследования на новую территорию».

— Аса Уилсон, Minnesota Women’s Press Inc.

«[T]тщательно проработан и хорошо написан.. . . [Эта книга] доставит удовольствие как обычному читателю, так и знатоку истории сестринского дела или международных отношений». — Ассоциация медсестер штата Нью-Йорк

«Виноваты ли американизированная система обучения в больницах и колониализм в огромной миграции филиппинских медсестер в Соединенные Штаты во второй половине 20-го века? Автор исследует эту предпосылку с помощью обширных интервью, этнографических и архивных исследований». — Канадская медсестра

«Сениза Чой эффективно представляет классический пример культурного империализма.. . . Empire of Care стоит прочитать.» — Роберт Х. Джексон, History: Reviews of New Books

«Чой создает исторический отчет о филиппинской диаспоре медсестер, который является контекстуально богатым и точным, исследуя связанные с этим вопросы гендерной, расовой и классовой стратификации медсестер как в отправляющей, так и в принимающей нации… Empire of Care хорошо написан , провокационный и давно назревший анализ, который понравится широкому кругу академической аудитории. » — Барбара Л. Браш, Обзор истории медсестер

«Книга Чоя фокусируется на миграции медсестер как части филиппинско-американской истории, но она предлагает много идей, позволяющих понять текущую волну — некоторые могут назвать ее цунами — утечки мозгов сестринского дела». — Майкл Л. Тан, INQ7

«Исследование Чоя привносит столь необходимый анализ филиппинского ухода за больными в филиппинско-американские исследования. Благодаря своим глубоким архивным и этнографическим исследованиям, транснациональной аналитической структуре и феминистской критике, Empire of Care существенно продвигает наше понимание взаимосвязанных операций U .С. империализм, американизация и транснациональный капитализм. . . . Четко написанное исследование Чоя знакомит читателя с историей филиппинских медсестер как с непрерывной социальной историей, которая выдвигает на первый план противоречия политики глобализации, в то же время разделяя победы, как маленькие, так и большие, филиппинских медсестер». — Эрик Эстуар Рейес, Journal of Азиатско-американские исследования

«Связывая иммиграцию, колониализм и империализм, Чой блестяще демонстрирует, что сестринское дело в Соединенных Штатах, а не просто гендерно-расовый институт, следует понимать как «международную арену для конфликтов и сотрудничества преимущественно работающих женщин во всем мире». (п.9). . . . [Передовой. . . .» — Шу-Джу Ада Ченг, Гендер и общество

«Это исследование предлагает богатые, новые взгляды на работу и последствия американской империи… [A]n важная работа». — Арлин де Вера, Журнал колониализма и колониальной истории

«Этот том представляет собой важный и оригинальный вклад в область транснациональной трудовой миграции… Эта книга, написанная доступно и богато эмпирическим путем, хорошо подходит для студентов старших курсов и аспирантов, стремящихся получить знания в этой области.Исследователи иммиграции, гендера и азиатско-американской истории сочтут эту книгу важным вкладом в наше понимание этих вопросов».

«[Абсолютная] классика: есть вероятность, что если вы когда-либо были в какой-либо больнице, вы воспользовались помощью медсестры-филиппинки… Кэтрин Сениза Чой прослеживает долгую историю этих родов до, как вы уже догадались, американская колонизация Филиппин, что делает эту книгу жизненно важной работой по американской истории, а также краеугольным камнем филиппинской истории, истории труда и истории феминизма.» — Элейн Кастильо, Electric Lit

« Empire of Care — чрезвычайно важная работа, веха в азиатско-американских и американских исследованиях и исключительный вклад в зарождающуюся область филиппинских американских исследований». — Висенте Л. Рафаэль, автор книги Белая любовь и другие события в филиппинской истории

«Империя заботы » представляет собой красноречивый анализ и захватывающую транснациональную интерпретационную основу для понимания политической экономии американского империализма и иммиграции филиппинских медсестер. Живая и яркая история Кэтрин Сенизы Чой о женщинах, которые соединили профессиональную и домашнюю сферы, чтобы стать архитекторами своей жизни на фоне расовых, гендерных и классовых конструкций, является впечатляющим вкладом. Студенты, изучающие сестринское дело, иммиграцию и социальную историю, получат огромную пользу от этого теоретически глубокого и увлекательного тома», — Дарлин Кларк Хайн, автор книги «Черные женщины в белом: расовые конфликты и сотрудничество в профессии медсестер, 1890–1950»

Что Империя? — Определение и типы

Хорошо известные империи

Мы не можем обсуждать каждую империю в истории, но давайте выделим некоторые из самых известных.

Римская империя

Римская империя существовала между 27 г. до н.э. и 476 г. н.э. и считается одной из крупнейших и самых могущественных империй в истории. Имперский Рим управлял регионами на трех континентах: Европе, Африке и Азии. Он управлял примерно 21% населения мира. Римская империя была удивительно сложной для своего времени. Его архитектура до сих пор сохранилась в виде римского Колизея и других известных сооружений. Юлий Цезарь, Октавиан и Нерон были известными римскими императорами.Римская империя была разделена пополам в 395 г. н.э., и в то время как Западная Римская империя пала в 476 г. н.э., Восточная Римская империя просуществовала еще 1000 лет, пока не пала перед османами в 1453 г.

Римская империя была одной из самых могущественных империй в истории. Для своего времени он был очень продвинутым.

Священная Римская империя

Эта следующая империя многих сбивает с толку. Священная Римская империя года года была свободным конгломератом центральноевропейских государств, существовавшим между 800-1806 годами.Франкский король Карл Великий был первым императором Священной Римской империи. То, что сейчас является странами Франции, Германии, Австрии и Польши, входило в состав Священной Римской империи. Группы людей в Священной Римской империи были невероятно разнообразны, и удивительно, что эта империя смогла выжить так долго, учитывая ее разрозненный характер.

Британская империя

Британская империя была крупнейшей империей в истории, контролировавшей четверть земной поверхности. Британская империя, какой мы ее знаем, начала формироваться в конце 15 века и обычно считается, что она просуществовала до конца 20 века.На пике своего развития Британская империя контролировала регионы на всех семи континентах. Восточная часть Северной Америки (до американской революции), Индия и Австралия были известными и важными британскими колониями. В Новом Свете британские колониальные интересы противоречили колониальным интересам французов и испанцев, что приводило к частым войнам, таким как Семилетняя война (франко-индейская война) и война Дженкинса Уха.

Розовые области на этой карте показывают регионы, которые когда-то были частью Британской империи.

Обычно мы не думаем о Соединенных Штатах как об империи, и хотя наше правительство представляет собой республику со строгими сдержками и противовесами в отношении власти ее лидера (президента), было время, когда Соединенные Штаты занимались тем, чем мы называть империализмом. Империализм — это процесс расширения могущества и авторитета государства путем захвата других штатов и регионов, обычно с применением силы. Пик американского империализма пришелся на конец 19 века.Испано-американская война года года (1898 г.) обычно рассматривается как война, которая велась с целью приобретения чужих земель. После победы в испано-американской войне США получили контроль над Кубой, Филиппинами, Гуамом и Пуэрто-Рико.

Испано-американская война отражает империализм, достигший пика в США в конце 19 века.

В современной истории другими выдающимися империями были Испанская империя, Французская империя при Наполеоне, царская Россия (Российская империя), Германская империя при кайзерах, Австро-Венгерская империя и Третий рейх при Адольфе Гитлере. .

Резюме урока

Давайте повторим наши ключевые термины и понятия.

• Империя — это государство или группа государств, находящихся под властью одного правителя. Не всегда, но часто государства или области в составе империи разнообразны и состоят из людей разных языков, рас, культур и т. д.
• Колонизация включает в себя захват чужих земель империей и создание поселений. Колонизация — один из главных способов расширения империи.
• Римская империя существовала между 27 г. до н.э. и 476 г. н.э. и считается одной из крупнейших и самых могущественных империй в истории.
• Священная Римская империя представляла собой свободный конгломерат центральноевропейских государств, существовавший между 800-1806 годами. Франкский король Карл Великий был первым императором Священной Римской империи.
• Британская империя была крупнейшей империей в истории, контролировавшей четверть земной поверхности. Британская империя, какой мы ее знаем, начала формироваться в конце 15 века и обычно считается, что она просуществовала до конца 20 века.
• Империализм — это процесс расширения могущества и авторитета государства путем захвата других штатов и регионов, обычно с применением силы.
• Испано-американская война (1898 г.) обычно рассматривается как война с целью приобретения чужих земель. Это пример американского империализма.

Империя и коренное население: истории и наследие — 1-е издание

Содержание

Благодарности

Сокращения

Введение: Истоки и подходы

Глава 1 — Помолвка

Введение

Агентство и помолвка

Порядок и беспорядок Культурная и социальная близость

Знание и наблюдение: новый взгляд

Заключение

Глава 2. Менталитеты

Введение: дискурс гуманизма

Культура и управление

Чувства и психология

Тревоги

Заключение

Глава 3. Политика и управление: примирение и принуждение

Введение: политики и история

В поисках примирения

Сэр Джордж Артур и Земля Ван Димена

Разочарование сэра Джорджа Артура

Внутреннее смятение сэра Джорджа Артура

Глава 4. Политика и управление: защита

Сэр Джордж Артур и истоки защиты

Защита: история и типологии

Провал протектората Порт-Филлип

Трансформирующая защита

Заключение

Глава 5 — Политика и управление: расовое объединение

Введение

Расовое слияние в дискурсе и истории

Сэр Джордж Грей и расовое слияние

Расовое слияние и закон

Земля и владение

Период преимущественной покупки: до c.1863

Лишение права собственности: Пост c. 1860

Заключение

Глава 6. Закон и суверенитет

Введение: Закон и Империя

Неопределенный суверенитет: сохраняющееся значение естественных прав

Когда беззаконие было законом

Исключительность или ассимиляция?

Свидетельства аборигенов и клятва

Интер Се

Результаты и последствия

Стабилизация: появление позитивистского закона

Новый рассказ о правах аборигенов

Заключение

Глава 7. Насилие и установление колониального порядка

Введение

Структуры насилия

Государство и насилие

Спасительный террор: нормализация насилия

Психология колониального насилия: страх

Психология колониального насилия: молчание и отрицание

Психология колониального насилия: проекция и повествование

Заключение

Глава 8. Возникновение поселенческой политики

Введение

Исчерпание программы «гуманной политики»

Сознание поселенца

Примирение либерализма с империей в политической теории

Заключение

Глава 9 — Наследие политики коренных народов

Введение: прошлое в настоящем

Молчание общества поселенцев

Создание современной политики коренных народов

Сбои

Глава 10. Наследие имперской культуры

Введение

Гуманитарные рассказы

Молчание, забывание и дистанцирование

Сети

Герои и злодеи

Заключение

Библиография Первичные источники

Библиография Вторичные источники

Индекс

Империя Разрушения | Издательство Йельского университета

История массовых убийств нацистов

Первая сравнительная, всеобъемлющая история массовых убийств нацистов, показывающая, как политика геноцида имела решающее значение для стратегии режима, направленной на победу в войне.

военные годы.Почти половина жертв были евреями, которых систематически уничтожали во время Холокоста – ядра общеевропейской программы расового очищения нацистов.

Алекс Кей утверждает, что геноцид европейского еврейства можно рассматривать в более широком контексте массовых убийств нацистами. Впервые Империя Разрушения рассматривает евреев Европы наряду со всеми другими основными группами жертв: пленными красноармейцами, советским городским населением, безоружными гражданскими жертвами превентивного террора и репрессий, умственно и физически неполноценными, европейскими цыганами и польской интеллигенции.Кей показывает, как каждая из этих групп рассматривалась нацистским режимом как потенциальная угроза способности Германии успешно вести войну за гегемонию в Европе.

Сочетая полный количественный масштаб убийств с индивидуальным ужасом, это жизненно важная и новаторская работа.

Алекс Дж. Кей () — старший преподаватель истории Потсдамского университета и пожизненный член Королевского исторического общества. Он опубликовал пять известных книг о нацистской Германии, 90 107, в том числе «Создание убийцы СС » .

«Опираясь на свою более раннюю проницательную работу о нацистской политике разрушения, Алекс Кей теперь предлагает мощный и эмпирически убедительный отчет о военных преступлениях Германии, который впервые объединяет историю Холокоста и политику геноцида против других групп населения в единая аналитическая структура. Ясный и новаторский, Империя Разрушения  является важной вехой », — Роберт Герварт, автор книги Виселица Гитлера

«Эта наводящая на размышления интегративная история массовых убийств нацистов устанавливает новый стандарт для книг о самом мрачном периоде Германии.«— Зёнке Нейцель, соавтор книги Soldaten — On Fighting, Killing and Dying

«Алекс Кей оказывает большую услугу, сопоставляя судьбы различных групп населения, ставших жертвами нацистских преследований, таким образом, чтобы прояснить бескомпромиссное стремление нацистов к господству.  Чудовищная жестокость и огромные масштабы массовых убийств нацистов раскрываются здесь. недвусмысленно, ясно и непоколебимо». — Дэн Стоун, автор книги «Освобождение лагерей

».

«Ясный, информативный и хорошо организованный в хронологическом порядке отчет о нацистском насилии, достойный восхищения своей попыткой объединить весь спектр жертв массовых убийств.— Марк Роузман, автор книги « возвращенных жизни: история спасения и сопротивления в нацистской Германии

».

ISBN: 9780300234053
Дата публикации: 26 октября 2021 г.

400 страниц, 6 1/8 x 9 1/4
24 ч/б иллюстр. + 1 карта

От империи к нации: исторические взгляды на создание современного мира

Как показывает эта превосходная коллекция, крах империй в девятнадцатом и двадцатом веках в Европе (включая распад Советского Союза), Латинской Америке, на Ближнем Востоке и в Восточной Азии часто оставлял после себя раздираемое конфликтами наследие. Эту книгу должен прочитать каждый, кто интересуется силами, сформировавшими большую часть современного мира, а также многими важными вопросами современной внешней политики.
— Даниэль Широ, Вашингтонский университет

Пока солнце, кажется, садится над империей, авторы этой ценной коллекции исследуют, как представлялись имперские владения и почему национальные государства в конечном итоге пришли им на смену. Конец империи был не неизбежным процессом, а в Латинской Америке, на Ближнем Востоке и в Советском Союзе.Он все еще сохраняется в другом месте и может иметь непредсказуемое будущее. Для изучающих национализм и его противников эта книга обязательна к прочтению.
— Рональд Григор Суни, Уильям Х. Сьюэлл-младший, заслуженный профессор истории и политологии Мичиганского университета

В позитивном ревизионистском анализе формирования, роста, структуры и упадка и империй ХХ века (Османская, Габсбургская, Китайская, Испанская и Русско-советская), авторы настоящей книги доказывают, что различные этнические, религиозные и политические черты этих империй сохранились в пришедших им на смену национальных государствах. Империя к нации предлагает новые перспективы для понимания политических явлений империй, национальных государств и национализма в эпоху глобализации.
— Кемаль Карпат, Университет Висконсина

Этот уникальный сборник эссе исследует переход от империи к национальному государству в Испанской, Османской, Габсбургской, Китайской и Российской империях. . . . Те, кто ищет лучшие ресурсы для преподавания всемирной истории, будут очень довольны этой антологией.Рекомендуемые.
— Choice

В этой книге рассматривается один из самых интригующих и спорных процессов в современной мировой истории — распад того, что мы сейчас называем многонациональными империями, и их замена другими, обычно меньшими и часто более спорными государствами. . Примеры выбраны с широким географическим диапазоном, и полученные сравнения завораживают.
— Питер Стернс, Университет Джорджа Мейсона, профессор Университета Джорджа Мейсона

.