«История государства Российского» – анализ

История государства российского Карамзина с самого своего появления имела немедленный и всеобщий успех. По распродаже она била рекорды. Громадное большинство читателей восприняло ее как каноническую картину российского прошлого. Даже либеральное меньшинство, которому не по душе был ее главный тезис о действенности самодержавия, было увлечено литературной прелестью изложения и новизной фактов. С тех пор критические взгляды изменились, и сегодня никто уже не переживет восторгов публики, читавшей это в 1818 году. Исторический взгляд Карамзина узок и исковеркан специфическим для XVIII века характером его мировоззрения. Он занимался изучением исключительно (или почти исключительно) политической деятельности русских государей. Русский народ практически оставлен без внимания, что и подчеркивается самим названием – История государства российского. Суждения, которые он выносит по поводу царствующих особ (поскольку лица ниже рангом не слишком привлекают его внимание) часто составлены в морализаторском, сентиментальном духе. Его основополагающая идея о все искупающих добродетелях самодержавия искажает прочтение некоторых фактов.

 

Карамзин. История государства Российского. Анализ. (Видеоверсия этой статьи)

 

Но у этих недостатков имеется и хорошая сторона. Заставляя читателя воспринимать русскую историю как единое целое, Карамзин помог ему понять ее единство. Рассуждая о поведении государей с точки зрения моралиста, он получал возможность осуждать их за эгоистическую или деспотическую политику. Сосредоточивая внимание на действиях князей, он придавал своему труду драматизм: больше всего воображение читателя поражали именно истории отдельных монархов, без сомнения, основанные на солидных фактах, но поданные и объединенные с искусством настоящего драматурга. Самая знаменитая из них – история Бориса Годунова, которая стала великим трагическим мифом русской поэзии и источником трагедии Пушкина и народной драмы Мусоргского.

Стиль Истории риторичен и красноречив. Это компромисс с литературными консерваторами, которые за то, что он написал Историю, простили Карамзину все прежние грехи. Но в главном она все-таки представляет развитие французского, в духе XVIII века, стиля молодого Карамзина. Он абстрактен и сентиментален. Он избегает, или, точнее, упускает всякую локальную и историческую окраску. Выбор слов рассчитан на универсализацию и гуманизацию, а не на индивидуализацию древней Руси, и монотонно закругленные ритмические каденции создают ощущение непрерывности, но не сложности истории. Современники любили этот стиль. Кое-кому из немногих критиков не нравились его высокопарность и сентиментальность, но в целом вся эпоха была им очарована и признала его величайшим достижением русской прозы.

Читайте также статьи Карамзин «История государства Российского» – краткое содержание, Карамзин как историк, Карамзин «История государства Российского» – отзывы и критика.

 

КАРАМЗИН НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

Знаменитый писатель, историк, поэт, публицист. Создатель «Истории государства Российского».

Семья. Детство

Николай Михайлович Карамзин родился в Симбирской губернии в семье небогатых образованных дворян. Получил хорошее домашнее образование. В 14 лет начал учиться в Московском частном пансионе профессора Шадена. По окончании его в 1783 году отправился в Петербург на службу в Преображенский гвардейский полк. В столице Карамзин познакомился с поэтом и будущим сотрудником своего «Московского журнала» Дмитриевым. Тогда же им был опубликован первый перевод идиллии С. Геснера «Деревянная нога». Прослужив в армии меньше года, Карамзин в невысоком звании поручика в 1784 году ушел в отставку и вернулся в Симбирск. Здесь он вел внешне светскую жизнь, но при этом занимался самообразованием: изучал историю, литературу и философию. Друг семьи Иван Петрович Тургенев, масон и литератор, состоявший в большой дружбе с Николаем Ивановичем Новиковым, сыграл определенную роль в жизни будущего писателя. По его совету Николай Михайлович переехал в Москву и познакомился с кружком Новикова. Так начался новый период в его жизни, охватывающий время с 1785 по 1789 годы.

Московский период (1785-1789). Путешествие в Европу (1789-1790)

В Москве Карамзин переводит художественную прозу, с 1787 года регулярно публикует свои переводы «Времен года» Томсона, «Деревенских вечеров» Жанлис, трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь», трагедии Лессинга «Эмилия Галотти». Также он начинает писать для журнала «Детское чтение для сердца и разума», издателем которого был Новиков. В 1789 году в нем появилась первая оригинальная повесть Карамзина «Евгений и Юлия».

Вскоре Николай Михайлович решает отправиться в путешествие по Европе, ради чего закладывает наследственное имение. Это был смелый шаг: он означал отказ от жизни на доходы от наследственного поместья и обеспечения себя за счет труда крепостных крестьян. Теперь Николаю Михайловичу оставалось зарабатывать на жизнь собственным трудом профессионального литератора. За границей он провидит около полутора лет. В течение этого времени он посещает Германию, Швейцарию, Францию, где наблюдает деятельность революционного правительства. В июне 1789 года из Франции Карамзин переезжает в Англию. Во время всего путешествия литератор знакомится с интересными и выдающимися людьми. Николая Михайловича интересуют жилища людей, исторические памятники, фабрики, университеты, уличные гуляния, трактиры, деревенские свадьбы. Он оценивает и сравнивает характеры и нравы той или иной национальности, изучает особенности речи, записывая различные беседы и собственные размышления.

У истоков сентиментализма

Осенью 1790 года Карамзин возвращается в Москву, где предпринимает издание ежемесячного «Московского журнала», в котором выходили его повести (такие как «Лиодор», «Наталья, боярская дочь», «Флор Силин»), критические статьи и стихотворения. Здесь же были напечатаны знаменитые «Письма русского путешественника» и повесть «Бедная Лиза». К сотрудничеству в журнале Карамзин привлек Дмитриева и Петрова, Хераскова и Державина и др.

В своих произведениях данного периода Карамзин утверждает новое литературное направление – сентиментализм. Доминантой «человеческой природы» это направление объявило чувство, а не разум, что отличало его от классицизма. Сентиментализм идеалом человеческой деятельности полагал не «разумное» переустройство мира, а высвобождение и совершенствование «естественных» чувств. Его герой более индивидуализирован, его внутренний мир обогащается способностью сопереживать, чутко откликаться на происходящее вокруг.

В 1790-е годы писатель издает альманахи. Среди них «Аглая» (ч. 1-2, 1794-1795), «Аониды», написанный в стихах (ч. 1-3, 1796-1799), а также сборник «Мои безделки», включающий в себя различные повести и стихотворения. К Карамзину приходит известность. Его знают и любят по всей России.

Одним из первых произведений Карамзина, написанных в прозе, является опубликованная в 1803 году историческая повесть «Марфа Посадница». Она была написана еще задолго до того, как в России началось увлечение романами Вальтера Скотта. В этой повести проявилось тяготение Карамзина к античности, классике как к недостижимому идеалу нравственности. В эпическом, античном виде представил Карамзин борьбу новгородцев с Москвой. «Посадница» затрагивала важные мировоззренческие вопросы: о монархии и республике, о народе и вождях, о «божественном» историческом предопределении и неповиновении ему отдельной личности. Симпатии автора были явно на стороне новгородцев и Марфы, а не монархической Москвы. Эта повесть обнаруживала и мировоззренческие противоречия писателя. Историческая правда была, несомненно, на стороне новгородцев. Однако Новгород обречен, плохие предзнаменования являются предвестниками скорой гибели города, и позже они оправдываются.

Но наибольший успех имела повесть «Бедная Лиза», опубликованная в 1792 году и ставшая знаковым произведением сентиментализма. Часто встречающийся в западной литературе восемнадцатого века сюжет о том, как дворянин соблазнил крестьянку или мещанку, в русской литературе впервые разработал в данной повести Карамзин. Биография нравственно чистой, прекрасной девушки, а также мысль о том, что подобные трагические судьбы могут встречаться и в окружающей нас действительности, способствовали огромному успеху этого произведения. Важно было и то, что Н.М. Карамзин учил своих читателей замечать красоту родной природы и любить ее. Гуманистическая направленность произведения имела неоценимое значение для литературы того времени.

В этом же 1792 году появилась на свет повесть «Наталья, боярская дочь». Она не столь известна, как «Бедная Лиза», однако затрагивает очень важные нравственные вопросы, которые волновали современников Н.М. Карамзина. Одним из важнейших в произведении является проблема чести. Алексей, возлюбленный Натальи, был честным человеком, служившим русскому царю. Поэтому он признался в своем «преступлении», в том, что похитил дочь Матвея Андреева, любимого боярина государя. Но царь благословляет их брак, видя, что Алексей — достойный человек. Это же делает и отец девушки. Заканчивая повесть, автор пишет о том, что молодожены жили долго и счастливо и были похоронены вместе. Их отличала искренняя любовь и преданность государю. В повести вопрос чести неотделим от служения царю. Счастлив тот, кого любит государь.

Знаковым для Карамзина и его творчества стал 1793 год. В это время во Франции была установлена якобинская диктатура, потрясшая писателя своей жестокостью. Она возбудила в нем сомнения в возможности для человечества достичь благоденствия. Он осудил революцию. Философия отчаяния и фатализма пронизывает его новые произведения: повести «Остров Борнгольм» (1793), «Сиерра-Морена» (1795), стихотворения «Меланхолия», «Послание к А. А. Плещееву» и др.

К середине 1790-х годов Николай Карамзин становится признанным главой русского сентиментализма, открывавшего новую страницу в русской литературе. Он был непререкаемым авторитетом для Жуковского, Батюшкова, юного Пушкина.

«Вестник Европы». «Записка о старой и новой России»

В 1802 — 1803 годах Карамзин издает журнал «Вестник Европы», в котором преобладают литература и политика. В его критических статьях этого времени вырисовывалась новая эстетическая программа, что способствовало становлению русской литературы как национально-самобытной. Ключ самобытности русской культуры Карамзин видел в истории. Наиболее яркой иллюстрацией его взглядов стала упоминавшая выше повесть «Марфа Посадница». В своих политических статьях Карамзин обращался с рекомендациями к правительству, указывая на роль просвещения.

Стараясь воздействовать на царя Александра I в этом направлении, Карамзин передал ему свою «Записку о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» (1811), в которой отразились взгляды консервативных слоев общества, не одобрявших либеральные реформы государя. Записка вызвала раздражение последнего. В 1819 году литератор подал новую записку — «Мнение русского гражданина», вызвавшую еще большее неудовольствие царя. Однако Карамзин не отказался от веры в спасительность просвещенного самодержавия и позднее осудил восстание декабристов. Несмотря на это, Карамзина-художника по-прежнему высоко ценили молодые писатели, даже не разделявшие его политических убеждений.

«История государства Российского»

В 1803 году посредством своего друга и бывшего учителя юного императора М.Н. Муравьева Николай Михайлович получает официальное звание придворного историографа. Это имело для него огромное значение, так как теперь, благодаря назначенной государем пенсии  и доступу  к архивам, писатель мог осуществить задуманный им труд по истории отечества. В 1804 году он оставил литературное поприще и с головой окунулся в работу: в архивах и книжных собраниях Синода, Эрмитажа, Академии наук, Публичной библиотеки, Московского университета, Александро-Невской и Троице-Сергиевой лавры читал рукописи и книги по истории, разбирал древние фолианты (Остромирово Евангелие, Ипатьевскую, Троицкую летописи, Судебник Ивана Грозного, «Моление Даниила Заточника» и многие другие) выписывал, сравнивал. Трудно представить, какую огромную работу проделал историк Карамзин. Ведь на создание двенадцати томов его «Истории государства Российского» ушло двадцать с лишним лет напряженного труда, с 1804-го по 1826 год. Изложение исторических событий здесь отличалось, насколько это возможно, беспристрастностью и достоверностью, а также прекрасным художественным слогом. Повествование было доведено до Смутного времени. В 1818 году были изданы первые восемь томов  «Истории», в 1821 году вышел 9-й том, посвященный царствованию Иоанна Грозного, в 1824-м — 10-й и 11-й, о Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. Смерть оборвала работу над 12-м томом и не позволила осуществить масштабный замысел до конца.

Выходившие один за другим 12 томов «Истории государства Российского» вызывали многочисленные читательские отклики. Возможно, впервые за всю историю печатная книга спровоцировала такой всплеск национального самосознания жителей России. Карамзин открыл народу его историю, объяснил его прошлое. Рассказывали, что, закрыв восьмой том, Ф.И. Толстой-Американец воскликнул: «Оказывается, у меня есть Отечество!». Зачитывались «Историей» все — студенты, чиновники, дворяне, даже светские дамы. Читали в Москве и Петербурге, читали в провинции: например, в Иркутске  закупили 400 экземпляров.

Но содержание труда воспринималось неоднозначно. Так, вольнолюбивая молодежь была склонна оспаривать поддержку монархического строя, которую выказывал на страницах «Истории государства Российского» Карамзин. А молодой Пушкин даже написал дерзкие эпиграммы на почтенного в те годы историка. По его мнению, этот труд доказывал «необходимость самовластья и прелести кнута». Карамзин, книги которого никого не оставили равнодушным, в ответ на критику всегда был сдержан, спокойно воспринимал как насмешки, так и похвалу.

Последние годы

Переехав жить в Петербург, Карамзин, начиная с 1816 года, каждое лето проводит в Царском Селе со своей семьей. Карамзины были радушными хозяевами, принимающими таких известных поэтов, как Вяземский, Жуковский и Батюшков (они являлись членами созданного в 1815 году  и отстаивавшего карамзинское направление в литературе общества «Арзамас»), а также образованную молодежь. Здесь часто бывал и молодой А.С. Пушкин, слушая, как старшие читают стихи, ухаживая за женой Н.М. Карамзина Екатериной Андреевной (она была второй женой писателя, у пары было 9 детей), уже немолодой, но обаятельной и умной женщиной, которой он решился даже послать признание в любви. Мудрый и опытный Карамзин простил выходку молодого человека, как и его дерзкие эпиграммы на «Историю». Через десять лет Пушкин, уже будучи зрелым человеком, по-другому посмотрит на великий труд Николая Михайловича. В 1826 году, находясь в ссылке в Михайловском, он напишет в «Записке о народном воспитании», что историю России следует преподавать по Карамзину, и назовет это произведение не просто трудом великого историка, но и подвигом честного человека.

В целом, последние годы жизни историка и писателя можно назвать счастливыми. Его связала дружба с царем Александром. Вдвоем они часто гуляли, беседуя, по Царскосельскому парку. Событием, омрачившим эти годы, стало восстание декабристов. 14 декабря 1825 года Карамзин  присутствовал на Сенатской площади. Историк, безусловно, был против восстания, хотя и видел среди бунтовщиков знакомые лица Муравьевых, Бестужева, Кюхельбекера, Н. Тургенева. Через несколько дней после выступления Николай Михайлович сказал: «Заблуждения и преступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашего века».

Сам Карамзин стал жертвой событий 14 декабря: стоя на Сенатской площади, он страшно простудился и 22 мая 1826 года скончался.

Память

В 1848 году в Симбирске была открыта Карамзинская общественная библиотека. В Новгороде на памятнике «1000-летие России» (1862) среди 129 фигур самых выдающихся личностей в российской истории есть и фигура Н.М. Карамзина. В Москве в честь Н.М. Карамзина назван проезд, в Калининграде – улица. В Ульяновске установлен памятник историку, в усадьбе Остафьево  — памятный знак.

Сочинения

Избранные сочинения в 2-х тт. М.-Л., 1964.

История государства Российского. СПб., 1818-1826.

Полное собрание сочинений в 18-ти тт. М., 1998-2008.

Полное собрание стихотворений / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Ю. М. Лотмана. Л., 1967.

ОБРАЗЫ НАРОДА В СЮЖЕТАХ «ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО» Н.М. КАРАМЗИНАImages of the people in the plots of “The history of the Russian state” by N. M. Karamzin

Шевцова О. Н. Образы народа в сюжетах «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина // Диалог со временем. 2016. Вып. 57. С. 116-123.

Ключевые слова: литературное произведение, сюжет, образ, монархия, народ, присоединение Великого Новгорода, опричнина Ивана Грозного, завоевание Сибири

«История государства Российского» Н.М. Карамзина является одновременно и историческим трудом, и произведением русской литературы. Как литературное произведение оно содержит образы и сюжеты. К образам его относится образ народа, который у Карамзина оценивается по-разному.

Keywords: literary work, plot, image, monarchy, people, acquisition of Veliky Novgorod, Ivan the Terrible, oprichnina, conquest of Siberia

“The history of the Russian state” by N. M. Karamzin is both a historical work, and a work of Russian literature. As a literary work, it contains images and plots. Images of the people, often described in various ways by Karamzin belong to this group. The image of the people by Karamzin helps one understand a hidden message of the work, namely, the fear of the people.

Нынешний юбилей Н.М. Карамзина пришелся на время, когда методы филологической науки вызывают все больший интерес историков и находят применение в историческом исследовании. В полной мере относится это к истории самой исторической науки. И это не случайно, поскольку они позволяют выявить некоторые новые смыслы выдающихся трудов по истории, ставших достижением мировой культуры и культуры тех стран, где они возникали. Касается это также карамзинской «Истории государства Российского», которая занимает особое место в истории отечественной исторической науки и истории русской культуры вообще, в которой присутствуют скрытые смыслы, которые позволят не только глубже понять автора, но и представить адресат этого выдающегося произведения. «Историю» Карамзина традиционно и с полным на то основанием относят к феноменам как зарождавшейся в то время в России исторической науки, так и русской литературы. В самом деле, в ней присутствует концепция, которая выступает как общий итог научного исследования, и образно-сюжетный строй, который характерен для произведений литературы. Причем между концепцией исторического труда и образно-сюжетным строем в «Истории государства Российского» имеется очевидное соответствие.

Общим местом историографии, относящейся к труду Карамзина, является утверждение о его монархической концепции. Для этого есть все основания, монархизм выдающегося историографа лучше всего передают его совершенно определенные высказывания из «Записки о древней и новой России»: «Самодержавие основало и воскресило Россию»¹, и вообще, «Самодержавие есть Палладиум России; целость его необходима для ее счастья»², а сама «Россия основывалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием»³. Более того, как отмечал В.П. Козлов, говоря об «Истории государства Российского», «целостность труду Карамзина придала концепция, в которой определяющую роль играла идея самодержавия как главного фактора русского исторического процесса»⁴. Несколько ранее это подчеркивал советский историк А.М. Сахаров. «Монархизм общей концепции Карамзина несомненен»⁵, – указывал он. Другой советский историк М.А. Алпатов также обращал внимание на то, что для Карамзина характерно признание «российской монархии… как основополагающего… фактора всей русской истории»⁶.

Современники воспринимали «Историю» Карамзина не как научный труд, а как литературное произведение. Об этом прямо говорил один из них, заявлявший, что «Карамзина должна благодарить Россия не за историю, но за обогащение словесности многими превосходными, драгоценными историческими отрывками»⁷. Замечено было весьма точно. В этом произведении присутствуют такие важнейшие признаки литературного произведения и категории литературоведения, как сюжет и образы. Как категория литературоведения, образ является исключительно сложным и противоречивым феноменом, в котором объективное начало или знание о реальности прошлого или настоящего, или отдельных ее черт и сторон, сочетается с субъективным ее восприятием со стороны художника. Поэтому литературный образ представляет собой реальность (прошлого и настоящего), сформированную сознанием и воображением автора и нашедшую выражение в художественном (или научно-историческом) произведении. Что касается сюжета, то в этой категории выражается действенная сторона образа или образ в процессе его генезиса, развития и разносторонних связей.

«История государства Российского» имеет целый ряд связанных и иерархически выстроенных образов. Первым в их ряду выступает «государство Российское», которому и посвящено произведение в целом. Но поскольку в нем история государства не отделена от истории монархии, то образ государства в «Истории» неотделим от образа монархии. Наряду с этими главенствующими образами есть и другие образы разного уровня: явлений, событий и отдельных исторических личностей. Сюжет произведения охватывает ход истории государства от призвания варягов, которое было завязкой сюжета, до периода междуцарствия (поскольку последующий период историограф осветить не успел). Сюжет, в котором содержится художественное осмысление всей истории государства, отличается сложностью, а его повороты с неизбежностью обречены на повторение. В нем также присутствует целый ряд внутренних сюжетов, касающихся отдельных событий и явлений в русской истории.

Завязкой сюжета «Истории государства Российского» является рассказ о призвании варягов, с которого, по Карамзину, начинается отсчет истории государства и российской монархии. Далее следовало продолжение, соответствующее киевскому периоду русской истории. Это, по Карамзину, была история боевой доблести, заполненная яркими княжескими образами. Но сюжет сложился таким образом, что Карамзин не мог перейти к кульминации повествования как к очередной и высшей стадии в развитии сюжета. Как показывал Карамзин, столь блестящее и вполне романтическое начало Киевской Руси, вполне соответствовавшее духу культуры романтизма, к которой относилось историческое творчество выдающегося историографа, сменилось трагедией. Видел ее Карамзин в упадке государства и монархии по вине князей, разменявших в пылу усобиц так необходимое для государства и монархии единство. Но историческая трагедия распада была многократно умножена трагедией варварского завоевания и установления ханской власти. Впрочем, и в трагедии монгольского завоевания Карамзин заметил первые, еще самые слабые признаки будущего возрождения в падении первенства Владимира в Северо-Восточной Руси, где зарождался будущий центр государства, взамен пришедшего в упадок киевского Приднепровья, и это открывало путь для последующего подъема Москвы, с которой в дальнейшем будет связан новый этап в развитии государства и монархии благодаря деятельности московской великокняжеской власти.

Кульминацией литературного сюжета карамзинской истории стало княжение великого князя московского Ивана III. При нем было завершено возрождение государства и монархии, причем в образе этого великого князя Карамзин видел идеал русского монарха, который, по его словам, «стоит как Государь на высшей степени величия»⁸. Однако до завершения повествования было далеко. Сюжет русской истории, созданный Карамзиным, выходил на новый круг, когда в следующем после завершения княжения Ивана III, при восторжествовавшем над своими противниками государстве и монархии, наметилась новая трагедия, завершившаяся Смутой, которая привела к повторному распаду государства и монархии в России. Несомненно, сюжетный круг должен был с неизбежностью повториться. Дальнейший ход его должен был вести к рассказу о повторном возрождении государства и монархии, когда развернулось бы повествование о стране при первых царях из новой династии Романовых. К этой части Карамзин подойти не успел. Однако развертывание его было им намечено в «Записке о древней и новой России».

Если в сюжете «Истории» главными образами было государство и монархия, то присутствие в нем образа народа далеко не столь заметно. Недостаток изложения истории без участия народа, общества, невозможность ограничивать историческое повествование только государством и монархией осознавали еще в эпоху Просвещения. Однако преодолеть этот недостаток историки в то время не могли. Общество, народ, как и отдельный человек, не относившийся к выдающимся личностям своего времени, оставались за пределами исторического повествования. Это было не случайно, историческая мысль была еще не на таком уровне, чтобы решать подобную задачу. Как указывал, объясняя это положение, Р.Дж. Коллингвуд, в сознании историков того времени «человеческая природа оставалась вечной и неизменной»⁹. Иначе говоря, подобный глубоко неисторический взгляд на человека не позволял перейти от истории государства к истории народа со сколько-нибудь достоверным ее изложением. Та же ситуация сохранялась в первой половине XIX в., что и было подтверждено конечной неудачей Н.А. Полевого, задумавшего альтернативную по отношению к труду Карамзина свою «Историю русского народа»¹⁰.

Однако Карамзин был не только историком, но и писателем, а в литературе ко времени Карамзина произошел переход от литературы классицизма с ее вниманием к выдающейся личности, выполняющей долг перед государством и ради этого готовой решительно отбросить свои личные интересы, к человеку из народа. Так наступила эпоха литературного сентиментализма. Классическим выражением сентиментализма в литературе оказалась повесть Карамзина «Бедная Лиза», главной героиней которой оказалась молодая крестьянка. Литературная критика, однако, не считает, что Карамзину удалось создать убедительный образ человека «из народа». Желание создать такой образ, интерес к такому человеку не соответствовал возможностям литературы сентиментализма, наделявшей своих героев чувствами и мышлением человека из другой общественной среды, к которой принадлежал сам автор. Только А.С. Пушкину в рамках вызревавшего литературного реализма удалось положить начало созданию таких образов, в частности, исторического образа Пугачева в «Капитанской дочке».

Таким образом, в культуре карамзинской эпохи возникло противоречие между стремлением к выражению истории народа, пониманием того, что без этого историческое и художественное познание было бы ограниченным, – и неготовностью к решению этой задачи, отсутствием представления о методе создания такой истории. «»Народ» присутствует в «Истории государства Российского» как зритель или непосредственный участник событий», – справедливо отмечал В.П. Козлов¹¹. Но эта роль либо выглядит явно неконструктивной, либо напротив, ограничивается действиями в поддержку монархической власти в ее мероприятиях по укреплению государства. Карамзин создавал также в отдельных внутренних сюжетах образ народа как спасителя государства.

Образ народа как силы, способной и готовой поддержать усилия монархии по объединению русских земель, но одновременно готовой противодействовать этому, отстаивая старину и традиционные вольности, представлен в рамках внутреннего сюжета о присоединении Великого Новгорода к формировавшемуся Российскому государству при Иване III. Карамзин писал, что сторонники сохранения независимости Новгорода, вдова бывшего новгородского посадника Марфа Борецкая и близкие к ней люди, уверяли новгородцев, что «Великий Новгород есть один себе властелин; что жители его суть вольные люди и не отчина князей Московских; что им нужен только покровитель; что сим покровителем будет только Казимир, и что не Московский, а Киевский Митрополит должен дать Архиепископа Святой Софии». В результате всего этого, по словам Карамзина, «Народ восколебался. Многие взяли сторону Борецких и кричали: «да исчезнет Москва!»». И только «Благоразумнейшие сановники, старые Посадники, Тысяцкие, Житые люди хотели образумить легкомысленных сограждан»¹², но безуспешно. И в решающей битве за независимость на реке Шелонь с московскими войсками Ивана III, как писал новгородский летописец, «соотечественники его бились мужественно»¹³, но в конечном счете потерпели поражение, что заставило их признать власть над Новгородом великого князя.

Но не лучше, согласно Карамзину, выглядел в связи с этими событиями и народ, проживавший в пределах территорий, подвластных великому князю московскому: пользуясь ситуацией безвластия в связи с падением новгородской государственности на территории обширных новгородских владений, «граждане и жители сельские в течение двух месяцев ходили туда вооруженными толпами из Московских владений грабить и наживаться»¹⁴. Народ в данном внутреннем сюжете выступает в образе темной силы, способной к бессмысленному грабежу.

Еще один случай, когда Карамзину удалось создать запоминающийся образ народа, относится к внутреннему сюжету об опричнине Ивана Грозного. Этот исключительно сильный сюжет, на первый взгляд, вступал в противоречие с монархической концепцией автора. Создавая образ Ивана Грозного, в котором развитие этого образа заключалось в превращении самодержца в тирана, историограф давал самую резкую оценку его царствованию. Говоря о впечатлении от карамзинского описания опричнины, выдающийся исследователь творчества Карамзина Н.Я. Эйдельман писал: «почти на каждой странице: казни, казни, сожжение пленных при известии о гибели Малюты; приказ уничтожить слона, отказавшегося опуститься на колени перед царем, семь жен Иоанна, опричные игры»¹⁵. Впечатление закономерное. Не случайно, как писал несколько ниже Эйдельман, по свидетельству декабриста Н.И. Лорера, некий член царствующего дома, возможно, Николай Павлович, будущий император, будто бы заявлял: «Карамзин помог догадаться русскому народу, что между русскими царями были тираны»¹⁶.

Но было среди современников и иное мнение. Выражая его, А.С. Пушкин писал: «»История государства Российского» есть не только создание великого мыслителя, но и подвиг честного человека»¹⁷. Несомненно, этот подвиг состоял, в частности, в создании образа царя-тирана. Честность же в том, что, создавая такой образ, к которому его вел исторический материал, Карамзин не побоялся бросить тень на свой образ монархии и на монархическую концепцию своего труда.

В то же время Карамзин нашел основание для защиты своей общей концепции даже при изображении Ивана Грозного как царя-тирана. Это произошло благодаря тому, что он во внутреннем сюжете об опричнине нашел место для образа народа. Царские подданные, по словам Карамзина, «превзошли всех в терпении, ибо считали власть Государеву властию Божественною… не боялись смерти, утешаясь мыслию, что есть другое бытие для счастия добродетели, и что земное служит ей только искушением: гибли, но спасли для нас могущество России, ибо сила народного повиновения есть сила государственная»¹⁸.

Карамзин создавал четкую оппозицию: царь-тиран, правивший «в ужасах душегубства»¹⁹, с одной стороны, и, с другой – народ, своим терпением спасавший государство и монархию от опасности, которую могли принести тирания и самодержавное душегубство. И если во внутреннем сюжете о присоединении Новгорода народ изображен в негативном свете, то в сюжете об опричнине, напротив, Карамзин создал позитивный образ царских подданных, или народа. Образ этот, однако, не может быть признан сколько-нибудь историческим. Объяснение Карамзиным народного терпения отражает вовсе не мышление современников Ивана IV, но монархические взгляды самого историографа и значительной части русского общества его времени. Да и сама похвала за терпение была, по меньшей мере, сомнительной²⁰.

Еще более позитивный образ народа создан Карамзиным во внутреннем сюжете, посвященном завоеванию казаками во главе с атаманом Ермаком Сибирского ханства. Это событие Карамзин признавал за нечто «необыкновенное, чрезвычайное»²¹, когда «горсть людей» с помощью своего преимущества перед сибирскими татарами в огнестрельном оружии «решила господство России от Каменного хребта до Оби и Тобола»²². Карамзин отмечал, что Ермак и казаки были ранее разбойниками, но «отечество благодарное давно изгладило имя разбойника пред Ермаковым», и ни сибирский хан Кучум, ни кто-либо иной «уже не мог отнять Сибирского Царства у великой Державы, которая единожды навсегда признала оное своим достоянием»²³. Во внутреннем сюжете о присоединении Сибири образ народа в лице казаков и их атамана Ермака приобретал значение не меньшее, чем образ государства и монархии, поскольку завоевание Сибири Карамзин считал заслугой казаков. Однако столь позитивный образ народа мог сложиться только потому, что казаки перестали быть разбойниками и решили задачу исключительной для государства и монархии важности, продвинув пределы России в Сибирь. Это и позволило им превратиться из разбойников в героев.

Образ народа в «Истории государства Российского», несомненно, присутствует, и появление этого образа не случайно. Во-первых, оно определялось стремлением исторической мысли еще в эпоху Просвещения выйти за пределы осмысления истории как результата деятельности выдающихся личностей и понять место в истории широких слоев населения, что соответствовало условиям формирования наций нового времени и национальной культуры. Во-вторых, интерес к народу, его истории и культуре усилился в русском обществе в связи с недавней войной против наполеоновской Франции, в которой роль народа была очень заметна и значительна. Образ народа вышел у Карамзина вовсе не столь однозначно положительным, как центральные образы его «Истории» – государства Российского и монархии. Настороженное, а иногда и просто негативное отношение историографа к народу определялось тем, что в народе он находил и силы, противостоявшие государству и монархии, а иногда – просто разбойников. Однако, если народ поднимался до способности решать задачи по спасению государства, его расширению и укреплению, то его оценки становились самыми позитивными.

Какой же скрытый смысл фундаментального карамзинского труда позволяет нам понять обращение к методу его анализа как литературного произведения? Этот смысл выявляется из образа народа. Как носитель культуры русского дворянства, Карамзин опасался народа, что было не случайно после недавнего восстания под предводительством Пугачева, прочно вошедшего в историческую память дворян и передававшегося в ней из поколения в поколение. Но в рамках этой же памяти допускался и такой вариант исторических событий, когда народ мог сыграть роль спасителя государства. Отсюда неоднозначность образа народа в «История государства Российского» и сложности на пути его понимания в позднейшей отечественной культуре.

---

БИБЛИОГРАФИЯ

Карамзин Н.М. История государства Российского. В 4-х кн. М.: Книга, 1989.

Карамзин Н.М. О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношении // Карамзин Н.М. Избранные труды. М.: РОССПЭН, 2010. 488 с.

Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII – первая половина XIX в.). М.: Наука, 1985. 271 с.

Волк С.С. Исторические взгляды декабристов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. 459 с.

Козлов В.П. Н.М.Карамзин – историк // Карамзин Н.М. История государства Российского. В 4-х кн. М.: Книга, 1988. Кн.4. Сопроводительные статьи к репринтному изданию «Истории государства Российского» Н.М.Карамзина.

Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980. 485 с.

Милюков П. Главные чтения русской исторической мысли. М.: ГПИБ, 2006. 361 с.

Пушкин А.С. Карамзин // Пушкин А.С. Собр. соч. в 10-ти т. М.: Художественная литература, 1976. Т. 7. 398 с.

Сахаров А.М. Историография истории СССР. Досоветский период. М.: Высшая школа, 1878. 256 с.

Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А.Полевого. М.: Изд-во МГУ, 1981. 223 с.

Эйдельман Н. Последний летописец. М.: Книга, 1983. 176 с.

---

REFERENCES

Karamzin N.M. Istoriya gosudarstva Rossiiskogo. V 4-kh kn. M.: Kniga, 1989.

Karamzin N.M. O drevnei i novoi Rossii v ee politicheskom i grazhdanskom otnoshenii // Karamzin N.M. Izbrannye trudy. M.: ROSSPEN, 2010. 488 s.

Alpatov M.A. Russkaya istoricheskaya mysl’ i Zapadnaya Evropa (XVIII – pervaya polovina XIX v.). M.: Nauka, 1985. 271 s.

Volk S.S. Istoricheskie vzglyady dekabristov. M.; L.: Izd-vo AN SSSR, 1958. 459 s.

Kozlov V.P. N.M.Karamzin – istorik // Karamzin N.M. Istoriya gosudarstva Rossiiskogo. V 4-kh kn. M.: Kniga, 1988. Kn.4. Soprovoditel’nye stat’i k reprintnomu izdaniyu «Istorii gosudarstva Rossiiskogo» N.M.Karamzina.

Kollingvud R.Dzh. Ideya istorii. Avtobiografiya. M.: Nauka, 1980. 485 s.

Milyukov P. Glavnye chteniya russkoi istoricheskoi mysli. M.: GPIB, 2006. 361 s.

Pushkin A.S. Karamzin // Pushkin A.S. Sobr. soch. v 10-ti t. M.: Khudozhestvennaya literatura, 1976. T. 7. 398 s.

Sakharov A.M. Istoriografiya istorii SSSR. Dosovetskii period. M.: Vysshaya shkola, 1878. 256 s.

Shiklo A.E. Istoricheskie vzglyady N.A.Polevogo. M.: Izd-vo MGU, 1981. 223 s.

Eidel’man N. Poslednii letopisets. M.: Kniga, 1983. 176 s.

Слов: 2268 | Символов: 14861 | Параграфов: 18 | Сносок: 23 | Библиография: 22 | СВЧ: 9

Губернатор и Правительство / Сообщения пресс-службы

«По традиции, которая зародилась в Год театра в 2019 году, в мероприятии примут участие все профессиональные театральные коллективы Ульяновской области. Показы состоятся на их собственных площадках. Исключением станут гости региона: Московский театр «У Никитских ворот» под руководством Марка Розовского и Театр «На Литейном» из Санкт-Петербурга – их на своей сцене примет Ульяновский драматический театр. В Год памяти и славы, утвержденный Указом Президента России Владимиром Путиным, большая часть постановок посвящена фронтовым подвигам наших соотечественников. Международная программа будет представлена в формате онлайн, зрители увидят спектакли из Дании, Израиля и Донецка», — рассказала заместитель Министра искусства и культурной политики Ульяновской области Алена Корчагина.

Напомним, впервые Международный театральный фестиваль «История государства Российского. Отечество и судьбы» в Ульяновске прошел в 2013 году при поддержке Министерства культуры Российской Федерации, Правительства Ульяновской области и Губернатора Сергея Морозова. В афишу входят спектакли, ставшие визитными карточками театральных коллективов России и зарубежья. Постановки посвящены истории России с древнейших времен до наших дней. Фестиваль приурочен ко дню рождения российского историографа Николая Карамзина и проходит в дни Декады Отечественной истории в Ульяновской области.

«Осмыслить историю своей страны через театральное искусство – задача нетривиальная. Ульяновские театры решают ее очень интересно, вплетая исторический контекст в спектакли самых разнообразных жанров: традиционные драматические жанры, музыкальные, документально-публицистические, вербатим. Богатство режиссерских подходов и выдающихся актерских работ свидетельствуют об особом культурном коде Симбирской-Ульяновской земли: родина первого российского историографа воспитывает в новых поколениях творческих людей внимание к историческому наследию страны, судьбе личности и необходимости говорить о переломных событиях, в том числе – языком современного театра», — считает директор Ульяновского драматического театра, заслуженный работник культуры РФ Наталья Никонорова.

В 2020 году в состав жюри войдут региональные и столичные эксперты. Среди них – театральный критик и аналитик театра, генеральный директор Творческо-координационного центра «ТЕАТР-ИНФОРМ», автор ряда престижных российских фестивалей, дважды дипломант премии С. Дягилева Ольга Сенаторова и театральный критик, главный редактор газеты «Вахтанговец», член редакционного совета журнала «Современная драматургия», заслуженный работник культуры Башкирии Валентина Федорова.

5 декабря в 17.00 программу VI Фестиваля «История государства Российского. Отечество и судьбы» откроет спектакль, отмеченный самыми престижными российскими театральными премиями. Коллектив Театра «На Литейном» из Санкт-Петербурга на основной сцене Ульяновского драматического театра имени И.А.Гончарова представит хронику полярной станции «Антарктида» по пьесе Ульяны Гицаревой.

С 6 по 11 декабря свои постановки покажут Ульяновский Театр юного зрителя «NEBOLSHOY ТЕАТР», Ульяновский драматический театр имени И.А. Гончарова, театр-студия «Enfant Terriblе», Ульяновский молодежный театр, Димитровградский филиал Ульяновского театра кукол, Димитровградский драматический театр имени А.Н. Островского, Димитровградский театр – студия «Подиум».

Закрытие фестиваля состоится в день рождения Николая Карамзина 12 декабря в 17.00 на сцене Ульяновского драматического театра имени И.А. Гончарова. В этот день специальный гость – коллектив Московского театра «У Никитских ворот» под руководством Марка Розовского – представит зрителям спектакль «Фанни».

С подробной программой VI Международного театрального фестиваля «История государства Российского» можно ознакомиться здесь.

Новый том «Истории Российского государства» Бориса Акунина выйдет весной

https://ria.ru/20210212/akunin-1597164337.html

Новый том «Истории Российского государства» Бориса Акунина выйдет весной

Новый том «Истории Российского государства» Бориса Акунина выйдет весной — РИА Новости, 12.02.2021

Новый том «Истории Российского государства» Бориса Акунина выйдет весной

Выход восьмого тома из серии «История Российского государства» писателя Бориса Акунина, посвящённого событиям второй половины XIX века, задержался из-за… РИА Новости, 12.02.2021

2021-02-12T12:06

2021-02-12T12:06

2021-02-12T12:06

культура

борис акунин

новости культуры

книги

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdn25.img.ria.ru/images/151877/03/1518770323_0:0:3122:1756_1920x0_80_0_0_27342683bb463b8db708c310d45e6bc5.jpg

МОСКВА, 12 фев — РИА Новости. Выход восьмого тома из серии «История Российского государства» писателя Бориса Акунина, посвящённого событиям второй половины XIX века, задержался из-за пандемии, книга уже отправлена в типографию и выйдет в марте, сообщил писатель.Ранее Акунин рассказал в интервью РИА Новости, что изначально выход книги был запланирован на конец 2020 года, а затем перенесен на весну 2021 года.»Из-за пандемии задержался выпуск очередного тома «Истории». Вот наконец он отправился в типографию. В марте должен выйти. Это уже восьмой, предпоследний», — написал Акунин в Facebook.»История Российского государства» — проект Акунина, который включает в себя исторические книги, в которых писатель стремится максимально достоверно и беспристрастно представить исторические факты, а также художественные романы-сопровождения к ним. Как рассказывал Акунин в интервью РИА Новости, художественные дополнения позволяют ему «дать простор фантазии», что невозможно сделать в документальной книге.

https://ria.ru/20201202/knigi-1587125537.html

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2021

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

https://cdn22.img.ria.ru/images/151877/03/1518770323_161:0:2892:2048_1920x0_80_0_0_51c815b748c8b419a614250ec87d7e8c.jpg

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

борис акунин, новости культуры, книги

Каким запомнился современникам историк Николай Карамзин — Российская газета

Может быть, он хотел невозможного… (Строчка, вычеркнутая цензурой из речи М.П. Погодина на открытии памятника Н.М. Карамзину в Симбирске в 1845 году)

Все прошлые юбилеи Карамзина предшествовали большим потрясениям. Столетие со дня рождения (1866 год) — пришлось на реформы Александра II и начало народовольческого террора.

150-летие (1916 год) выпало на второй год мировой войны и канун революции.

200-летие (1966 год) отмечалось в СССР лишь узким кругом историков в условиях назревающей жесткой конфронтации с западными странами и Китаем.

225-летие широко праздновалось в декабре 1991 года. Перестроечные толстые журналы печатали главы из карамзинской «Истории…» как самую актуальную литературу. Торжественное заседание проходило в Колонном зале. Блестящую речь о Карамзине сказал Дмитрий Сергеевич Лихачев. Через две недели закончилась история Советского Союза.

Чему канун 2016-й — о том напишут потомки.

«История государства Российского»: воздушная громада

Карамзину было дано столько разнообразных дарований, что для их реализации ему необходима была длинная взлетная полоса — как тяжелому воздушному лайнеру. Читая в учебниках краткую справку о классике, дети могут подумать, что разгонялся Карамзин очень плавно, спокойно, и летел к цели, не зная тревог и сомнений. Но карамзинская взлетная полоса была более похожа на дорогу от райцентра до заброшенной деревни: рытвины, колдобины и запрещающий знак у самой околицы, поставленный то ли в шутку, то ли всерьез.

Драм, трагедий, конфликтов в его жизни было в избытке. В молодости — острый конфликт с влиятельным вельможей, вынужденный отъезд за границу, более похожий на бегство. Рискованное путешествие по Европе в разгар французской революции. Ранние смерти (первой жены Елизаветы Ивановны, детей Андрея и Наташи). Война 1812 года — утрата семейного гнезда, «вся моя библиотека обратилась в пепел», участь беженца. А еще — грубая критика, яростное противодействие влиятельных сановников, скудость средств (он никогда не брал в долг), нескончаемая работа, грозящая слепотой, и бесконечные болезни родных…

И все-таки его создание, его «История…» — эта воздушная громада! — вышла из одинокого кабинета, как из ангара, и вот уже двести лет каждый, кто оглянется на прошлое Отечества, — он, прежде всего, увидит эту гряду облаков, эти двенадцать томов Карамзина.

Улыбка Карамзина

Давно замечено, что Карамзин не дается биографам, его личность не обрела завершенных очертаний даже под пером таких исследователей как Михаил Погодин (автор изданной 150 лет назад, в 1866 году легендарной книги «Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников»), Юрий Лотман («Сотворение Карамзина») и Натан Эйдельман «Последний летописец»).

Николай Михайлович будто стоит за колоннадой томов своей Истории. Что ж, он любил оставаться в тени, считая, что земная слава — помеха трудам. Выход в свет был для него уступкой приличиям и поводом для самоиронии.

Лицеист Пушкин не раз был свидетелем того, как Карамзин собирался во дворец. «Однажды, — вспоминал Александр Сергеевич, — отправляясь в Павловск и надевая свою ленту, он посмотрел на меня наискось и не мог удержаться от смеха. Я прыснул, и мы оба расхохотались…»

Пушкина легко представить хохочущим. Хохочущего Карамзина — невозможно.

Должно быть, в этом виноваты портреты государственного историографа. Николай Михайлович на них выглядит сановито, официально, улыбка прячется в уголках губ.

Да, Карамзин не был веселым человеком, земные скорби никогда не оставляли его, но он знал цену и доброй шутке, и приветливости. Даже отправляясь на прием к графу Аракчееву, Николай Михайлович не оставлял своей улыбки дома.

Аракчеев, видевший до этой встречи в Карамзине врага, проводил его потом из кабинета как друга.

«В сердечной простоте беседовать о Боге и истину царям с улыбкой говорить…» С блеском исполняя эту несомненно известную ему державинскую максиму, Николай Михайлович сделал акцент на улыбке.

Ровная приветливость Карамзина, его невозмутимость, раздражали старых царедворцев с их каменными лицами.

А будущим декабристам улыбка казалась слабостью, уступкой «тирану». Юный Никита Муравьев и его друзья исповедовали аскетизм, непримиримость и суровость, они не могли понять карамзинской учтивости, его располагающей к диалогу улыбки и неподдельной привязанности к царской семье. Они считали, что истина должна как камень влететь в Зимний дворец.

Неспособность оппозиции придать своей критике достойную форму заметил еще Николай Васильевич Гоголь. И как назвал он свою статью: «Карамзин»!

«Как смешны, — писал Гоголь, — те, которые утверждают, что в России нельзя сказать полной правды и что она у нас колет глаза! Сам же выразится так нелепо и грубо, что более, нежели самой правдой, уколет глаза теми заносчивыми словами, которыми скажет свою правду, словами запальчивыми, высказывающими неряшество растрепанной души своей, и потом сам же изумляется и негодует, что от него никто не принял и не выслушал правды! Нет. Имей такую чистую, такую благоустроенную душу, какую имел Карамзин, и тогда возвещай свою правду: всё тебя выслушает, начиная от царя и до последнего нищего… И выслушает с такой любовью, с какой не выслушивается ни в какой земле ни парламентский защитник прав, ни лучший нынешний проповедник…»

Титульный лист юбилейного издания «Истории государства Российского» и одна из страниц книги: картина Павла Рыженко «Благословение Сергия». Фото: Издательство Росса

Какое несчастье, что в последнее царствование рядом с Николаем II не было человека такого доброго и умного сердца, такого ясного и провидческого ума, как Карамзин. Скольких ошибок, скольких жертв Россия могла бы избежать!

А был ли другой Карамзин?

Вокруг императора Александра всегда было немало умных, талантливых и деятельных сановников, но Карамзин был еще и обаятелен. Добавим к этому неизменное благородство, щепетильность и смирение Карамзина — и мы поймем, почему именно он стал так близок Александру I.

Всякое придворное лицедейство было Карамзину отвратительно. И смиренен Карамзин не из убеждения, что плохо быть гордым и заносчивым, а из удовольствия быть именно таким — смиренным и кротким. Так же его прямота и честность были не следствием принуждения самого себя, а природными свойствами души.

Никакой другой Карамзин в его душе не таился.

В этом, очевидно, и состоит трудность карамзинского жизнеописания — нет внутреннего конфликта, нет падений, нет поступков, которые противоречили бы тому, что Карамзин декларировал. Он будто изначально, с момента своего появления на свет, был настроен на деятельное добро и неустанный труд.

Понятно, что Карамзин был мишенью для завистников. Не раз чиновники в избытке патриотизма предлагали Александру историографа «запереть, а сочинения его сжечь». В 1811 году Карамзина даже обвинили в шпионаже в пользу Франции, донос об этом поступил императору.

С тех пор и до весны 1816 год Карамзин был в негласной опале. Все это время Карамзин не был уверен, что царь ждет от него окончания «Истории…», и тем более не мог быть уверен, что его труд будет издан, но продолжал неустанно работать, рассчитывая уже не на царя и не на современников, но лишь на потомков.

Почему Александр I после длительного охлаждения решил отбросить доносы и сделал Карамзина не только одним из своих ближайших советников, но и ввел его в свой семейный круг? Причины по-человечески совершенно понятны.

Бездушных исполнительных льстецов вокруг трона всегда хватало, но не было тех, кто способен понять тяжесть креста, который несет самодержец. Карамзин понимал, и это помогало найти ему верный тон в сложных отношениях с первым лицом государства. То, что в устах придворного или министра, звучало бы неслыханно дерзко, у Карамзина обретало форму самую дружественную и учтивую, форму особой доверительности.

Советник Трона

Конечно, Карамзин и Александр I не только приятно улыбались друг другу. Они горячо обсуждали самые актуальные мировые и внутренние проблемы. Еще до Отечественной войны Карамзин был одним из немногих, кто пытался удержать Александра от военного столкновения с Наполеоном.

После победного завершения войны, истощившей и Россию и Европу, Карамзин признается близкому другу, что в разговоре с государем он «не безмолвствовал о налогах в мирное время, о нелепой губернской системе финансов, о грозных военных поселениях, о странном выборе некоторых важнейших сановников, о министерстве просвещения иль затмения, о необходимости уменьшить войско, воюющее только Россию, о мнимом исправлении дорог, столь тягостном для народа, наконец, о необходимости иметь твердые законы, гражданские и государственные». Темы, надо сказать, и сегодня — двести лет спустя! — для нас более чем актуальные. Чего стоит одно только «мнимое исправление дорог» или «министерство затмения»!

Но вот парадокс: при всей нынешней свободе и демократии, мы не видим сегодня рядом с президентом самостоянья подобного карамзинскому.

Из записки Карамзина, составленной в 1819 году после разговора с Александром I, и оставленной «в наследство сыновьям»:

«Я пил у Него чай в кабинете, и мы пробыли вместе, с глазу на глаз, пять часов, от осьми до часу за полночь. На другой день я у Него обедал; обедал еще и в Петербурге… но мы душою расстались, кажется, на веки… Потомство! достоин ли я был имени гражданина Российского? Любил ли Отечество? верил ли добродетели? верил ли Богу?.. Не хочу описывать всего разговора моего с Государем, но между прочим вот что я сказал ему по-французски: «Государь! У вас много самолюбия. Я не боюсь ничего. Мы все равны перед Богом. Что говорю я вам, то сказал бы вашему отцу, государь! Я презираю либералистов нынешних, я люблю только ту свободу, которой никакой тиран не может у меня отнять…»

Не удивительно, что со стороны царя были дни, а иногда и месяцы охлаждения, недопонимания, недоверия, мнительности. Но именно Александр принял решение печатать «Историю…», взял на себя все расходы и распорядился не подвергать труд Карамзина предварительной цензуре.

И вот сколь огромна разница царствований Александра I и Николая I: в 1845 году цензура долго не будет пропускать в печать «Историческое похвальное слово Карамзину, произнесенное при открытии ему памятника в Симбирске в собрании симбирского дворянства»…

Что же опасного для трона оказалось в речи Погодина? Николаевской цензурой были вычеркнуты «наши вельможи», «дух республиканской свободы, великодушный в опасностях» и даже щемящее «Может быть, он хотел невозможного…»

Убийство Карамзина

Вяземский вспоминал, что когда в мае 1823 года Карамзин заболел нервической горячкой «государь всякий раз во время утренней прогулки по саду, приходил к Китайскому дому, в котором жил Карамзин. Боясь обеспокоить больного, он подходил к заднему крыльцу, спрашивал прислугу, и стоял в ожидании, пока выйдет к нему кто-либо из семейства рассказать, как больной провел ночь…»

Загадочная смерть императора в Таганроге, а вскоре и его супруги, не были, думается, загадкой для историографа, с которым перед отъездом на юг император общался наедине на протяжении четырех часов. Уход царя в иную жизнь, в иночество — абсолютно карамзинский сюжет. Карамзин не мог не поддержать желание царя уйти от мира, покаяться за вольное или невольное соучастие в отцеубийстве, и открыть тем новую, чистую главу в истории самодержавия.

Восстание декабристов сокрушило идеальный проект и все усилия Александра I и его историографа по нравственному обновлению самодержавия.

Это как если бы кто-то подошел к играющим в шахматы, опрокинул доску и стал ей бить по головам шахматистов.

Кровь, пролившаяся на Сенатской площади, была для Карамзина не просто дурным, а страшным предзнаменованием. Он понимал, что доброго, просвещенного и справедливого царствования в России уже не будет. 14 декабря Карамзин без шубы выбежал из дворца и провел на площади весь день до сумерек, до самой развязки. Пять или шесть камней упали у его ног. В полночь он с сыновьями еще раз ходил во городу, видел следы крови на снегу. Вскоре он заболел пневмонией, осложнения после которой оказались смертельными.

На Сенатской площади убили не только героя Отечественной войны графа Милорадовича. Убили Карамзина.

Возможно, самым страшным переживанием для Николая Михайловича было то, что все молодые офицеры, составившие заговор, были его внимательными читателями. Никита Муравьев, сын бесконечно любимого и почитаемого Карамзиным Михаила Никитича Муравьева, юноша гениальных дарований — он в армии читал «Историю…» по ночам при лунном свете и знал ее чуть не наизусть. В октябре 1826 года он напишет жене из каземата Петропавловской крепости: «Мой ангел, я готов ко всему, что свершится по воле Бога… Может быть, я ошибаюсь, но я верю, что не руководствовался никакой личной целью… Я прошу тебя взять Свод четырех Евангелистов, сочинения моего отца, всеобщую историю Сюгера, моего маленького Тацита и историю Карамзина…»

Орешек не сдался

Письма Карамзина после декабря 1825 года скупы на подробности. «Нелепой трагедией» он называет события на Сенатской, осуждает «безумных либералистов», но выражает надежду, что «истинных злодеев между ими не так много». О матери Никиты Муравьева пишет со скорбью и сопереживанием: «Екатерина Федоровна Муравьева раздирает сердце своею тоскою…»

Последние письма Карамзина пронизаны печалью. Из-за кулис исторической сцены вылезло чудище смуты, бессмысленного и беспощадного бунта.

«Но остался Бог, — пишет Карамзин своему старому другу Ивану Дмитриеву 22 марта 1826 года, — и моя вера к Нему та же: …смиряюсь в духе и не ропщу. Не могу говорить с живостью: задыхаюсь. Брожу по комнате; читаю много; имею часто сладкие минуты в душе: в ней бывает какая-то тишина неизъяснимая и несказанно приятная…»

Карамзин работал до последнего дня. «История государства Российского» оборвалась на фразе «Орешек не сдавался».

Парусник, назначенный Николаем I перевезти Карамзина по совету врачей к спасительному теплу солнечной Италии, так и остался на рейде.

Николай Михайлович скончался 22 мая 1826 года.

Строки друга…

«Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь. Как они холодны, глупы и низки. Неужто ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти?»

(Александр Пушкин — Петру Вяземскому, 10 июля 1826 года).

… и недруга

«История его подлая и педантичная, а все прочие его сочинения жалкое детство…»

(Павел Катенин — И.Н. Бахтину, 9 января 1828 года)

Завещание

«ДУМАЯ БОЛЕЕ О ЛЮДЯХ, НЕЖЕЛИ О ФОРМАХ…»

В 1811 году завершая свою «Записку о древней и новой России», вызвавшую раздражение Александра I, Карамзин писал: «Благоразумная система государственная продолжает век государств; кто исчислит грядущие лета России? Слышу пророков близкоконечного бедствия, но благодаря Всевышнего сердце мое им не верит, — вижу опасность, но еще не вижу погибели!.. Если Александр будет осторожнее в новых государственных творениях.., думая более о людях, нежели о формах.., дороговизна мало-помалу уменьшится.., колебания утихнут, неудовольствия исчезнут, родятся нужные для государства привычки, ход вещей сделается правильным, постоянным; новое и старое сольются в одно… Увидим ясное небо над Европой…»

Может быть, Карамзин хотел невозможного?

Анонс

Уходящий год журнал «Родина» объявил Годом Карамзина, опубликовав в январском номере первую статью — «Карамзин научил уважать историю».

Дело не только в том, что в декабре мы готовились отмечать 250-летие великого историографа. Взгляд Карамзина на историческую память и беспамятство, напрямую связанные с глубиной наших знаний о прошлом, очень актуален сегодня.

Именно об этом и шел серьезный разговор на страницах журнала.

«Краски Карамзина» — так называлась статья в мартовском номере. «Мастер-класс Николая Карамзина» — в сентябрьском. В октябре тему продолжила публикация «Трое в кибитке Петербург — Москва». В декабрьском номере журнала и сегодня на этой странице газеты Год Карамзина завершает наш постоянный автор Дмитрий Шеваров.

Подписаться на «Родину» можно в почтовых отделениях связи РФ по каталогам: Роспечати — индекс 73325, «Почта России» — индекс 63436, «Пресса России» — индекс 40687.

Пушкинская и гоголевская оценка Карамзина: сходства и различия

В 1891 г. В. В. Розанов, опровергая мнение о «равноценности» Пушкина и Гоголя, писал: «… прежде всего — они разнородны. Их даже невозможно сравнивать, и, обобщая в одном понятии „красоты“, „искусства“, мы совершенно упускаем из виду их внутреннее отношение, которое позднее развивалось и в жизни, и в литературе, раз они привзошли в нее как факт. Разнообразный, всесторонний Пушкин составляет антитезу к Гоголю, который движется только в двух направлениях: напряженной и беспредельной лирики, уходящей ввысь, и иронии, обращенной ко всему, что лежит внизу. Но сверх этой противоположности в форме, во внешних очертаниях, их творчество имеет противоположность и в самом существе своем»¹.

Что же касается пушкинских и гоголевских отзывов о Карамзине, то здесь можно отметить принципиально общую черту: высокая, порой высочайшая, оценка Карамзина, его заслуг перед российской историей и словесностью, хотя критерии оценки были во многом различны. Для Пушкина особое значение приобрела соотнесенность «великого писателя» и «честного человека», исторический дискурс (постижение связи времен), проблема жизнестроительства, в плане же решения литературно-эстетических задач — создание русской прозы. Для Гоголя в образе Карамзина слились понятия «писатель», «живая душа» и служение правде и России, обеспечивающие независимость автора в обществе.

В статье «Пушкин и Карамзин» С. О. Шмидт отметил, что такая тема предполагает разные аспекты. «Это — и взаимоотношения Пушкина и

Карамзина. И — написанное, сказанное Пушкиным о Карамзине. И — Карамзин в творчестве, в сознании, в жизни Пушкина…»².

Опираясь на пушкинские высказывания, на историю взаимоотношений Карамзина и Пушкина, можно наметить в творчестве, в сознании и в жизни Пушкина три грани восприятия Карамзина: Карамзин для России, Карамзин для русской литературы (прозы) и Карамзин для Пушкина.

Пушкин определил значение Карамзина («великого писателя во всем смысле этого слова»³) для всей русской истории и культуры: «Чистая, высокая слава Карамзина принадлежит России, и ни один писатель с истинным талантом, ни один истинно ученый человек, даже из бывших ему противниками, не отказал ему дани уважения глубокого и благодарности» (12, 72), подчеркнул также благородство души автора российской истории: «„История государства Российского“ есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека» (11, 57). Как известно, своего «Бориса Годунова», Пушкин «с благоговением и благодарностию» посвятил «драгоценной для россиян памяти Николая Михайловича Карамзина» (14, 118) и впоследствии называл его «Историю…» «бессмертной книгой» (12, 136).

Что касается решения литературно-эстетических задач, то Пушкин видел в Карамзине союзника в деле создания русской прозы.

Считая прозу Карамзина «лучшей в нашей литературе» и определяя эту похвалу как еще «не большую» (11, 19), Пушкин тем не менее писал 6 февраля 1823 г. из Кишинева П. А. Вяземскому в Москву: «… ради Христа прозу-то не забывай; ты да Карамзин одни владеют ею» (13, 57).

«Карамзин освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова», — утверждал Пушкин (11, 249). В своей заметке «О прозе» Пушкин размышляет о тех писателях, которые почитают «за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные» и «думают оживить детскую прозу дополнениями и вялыми метафорами», которые никогда не скажут дружба, не прибавя: сие священное чувство, коего благородный пламень и пр.«, не скажут: «рано поутру», а напишут: «Едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба». «Ах, как это все ново и свежо» (11, 19), — иронически добавляет автор.

Но то, что обычно считается преодолением карамзинских традиций, было на самом деле их продолжением. Совершенно так же, как сочиненные Пушкиным примеры, строится фраза и у Карамзина в «Рыцаре нашего времени»: «… природа, подобно любезной кокетке, сидящей за туалетом, убиралась, наряжалась в лучшее свое весеннее платье; белилась, румянилась… весенними цветами; смотрелась в зеркало … вод прозрачных, и завивала себе кудри… на вершинах древесных — то есть в мае месяце…»⁴.

В отзывах Пушкина оценка прозы Карамзина остается неизменно высокой, но и его поэтическое творчество⁵, его позиция как историка, его жизненная философия и само его жизненное поведение во многом служили Пушкину ориентиром. 30 ноября 1825 г. из Михайловского в Петербург А. А. Бестужеву: «… Изучение новейших языков должно в наше время заменить латинский и греческий — таков дух века и его требования. Ты — да, кажется, Вяземский — одни из наших литераторов — учатся; все прочие разучаются. Жаль!

Высокий пример Карамзина должен был их образумить» (13, 234). Эти строки соотносятся с пушкинским фрагментом «Карамзин»: «Ноты „Русской истории“ свидетельствуют обширную ученость Карамзина, приобретенную им уже в тех летах, когда для обыкновенных людей круг образования и познаний давно окончен и хлопоты по службе заменяют усилия к просвещению» (11, 57 и 12, 306).

Что касается эпиграмм Пушкина против Карамзина, то поэт берет на себя ответственность лишь за одну из них и называет ее «острой и ничуть не обидной» (13, 286). По-видимому, речь идет об эпиграмме: «В его истории изящность, простота…». С. О. Шмидт считает «очень убедительными и изящными соображения В. Э. Вацуро, соотнесшего … содержание эпиграммы с конкретным эпизодом в труде Карамзина из истории „государствования“ особо почитаемого им Ивана III, когда тот трем высокопоставленным лицам заменил смертную казнь торговою, т. е. наказание кнутом»⁶. Тогда эпиграмма, утверждает С. О. Шмидт, «теряет усматриваемый в ней столь широко обличительный смысл», и, как определил сам Пушкин в цитированном письме к Вяземскому «остра и ничуть не обидна» »⁷.

После смерти Карамзина, в письме к П. А. Вяземскому от 10 июля 1826 г. из Михайловского в Петербург Пушкин требует: «Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том „Русской истории“; Карамзин принадлежит истории» (13, 286).

В оценках Пушкина Карамзин предстает не только как Колумб российской истории, но и как первооткрыватель во многих других областях культуры. В письме к А. Х. Бенкендорфу от 19 июля — 10 августа 1830 г. Пушкин отметил еще одну грань деятельности Карамзина: «Человек, имевший важное влияние на русское просвещение, посвятивший жизнь единственно на ученые труды, Карамзин первый показал гений торговых оборотов в литературе. Он и тут (как и во всем) был исключением из всего, что мы привыкли видеть у себя» (14, 253).

П. А. Вяземский считал, что «Пушкин едва ли не более всех других писателей родственно примыкает к Карамзину и является прямым и законным наследником его»⁸.

Как бы вступая в диалог с кн. Вяземским и размышляя о жизнестроительстве Карамзина и Пушкина, современный исследователь пишет: «Пушкин, действительно, во многом ориентировался на Карамзина, но не слишком удачно… Пушкину не удалось добиться доверия властей (а он стремился к этому), в то время как оппозиционеры упрекали его в конформизме. Он не сумел урегулировать своих денежных проблем, и, тяготясь зависимостью, вынужден был снова и снова просить деньги у двора. Его периодические издания и исторические труды не вызывали читательского отклика — штабеля нераспроданной „Истории Пугачевского бунта“ зрелищно оттеняют ненасытный спрос читателей на „Историю… “ Карамзина. Что до семейных невзгод, то они кончились гибелью поэта»⁹. А. Л. Зорин полагает, что жизнестроительный опыт Карамзина уникален для русской истории, но, по мнению А. С. Немзера, духовная победа Пушкина носила иной характер¹⁰. Действительно, Пушкину удалось в совершенной художественной форме, в величайших творениях воплотить то, что лишь было намечено и «недовоплощено» у Карамзина.

В творчестве Карамзина обозначилась включенность человека «своего времени» во время историческое и вселенское. В способности улавливать связь времен и отвечать им своей жизнью видел Карамзин высшую человеческую мудрость. Как продолжение этого через все творчество Пушкина проходит слово-образ «пора», выражающий специфическое соответствие внутреннего самоощущения человека его возрасту, его эпохе, космическим ритмам. Преемственность в сфере духа между Карамзиным и Пушкиным обнаруживается не только в представлениях о времени, но и о пространстве. Известные пушкинские слова о том, что «деревня наш кабинет», восходят, по-видимому, к фразе из статьи Карамзина «Отчего в России мало авторских талантов?»: «… надобно заглядывать в общество — непременно, по крайней мере в некоторые лета, но жить — в кабинете»¹¹. С этой точки зрения Пушкин снова выступает прямым карамзинским наследником. Лирико-философское рассуждение Карамзина «О счастливейшем времени жизни» во многом предваряет пушкинскую жизненную философию.

Диалог с Карамзиным не был монотонным, порой возникал спор, и спор принципиальный, касавшийся и социальных, и политических, и эстетических сфер (так, например, «Деревня» Пушкина во всех этих смыслах звучит полемично по отношению к «Деревне» Карамзина), но в то же время вновь и вновь обнаруживается родство двух гениев русской литературы в сфере политического и нравственного идеала, в эстетических и философских исканиях. Развиваются и трансформируются карамзинские принципы в языке и стиле Пушкина, с Карамзиным связана типология характеров в пушкинском творчестве, представление о сложной противоречивости нравственной природы человека (о «странностях любви»¹²), сама концепция Истории¹³.

«Пушкин всегда любил и не мог не любить Карамзина. Всякий благородный русский должен любить Карамзина. Но Пушкин был более мудр, чем он…»¹⁴, — отмечал В. В. Розанов.

* * *

Испытав влияние Карамзина еще в детстве (отец писателя в Васильевке «пытался воплотить сентиментальный идеал жизни, воспетый Карамзиным»¹⁵), Гоголь впервые познакомился с его творениями в Нежинской гимназии высших наук, а в Петербурге «оказался в тесных дружеских отношениях не только с ближайшим окружением писателя, но и с его семьей»¹⁶.

На протяжении ряда лет Гоголь неоднократно обращался к «Истории государства Российского» и делал многочисленные выписки, сосредоточиваясь на процессе объединения русских земель.

В гоголевских «Выбранных местах…», там, где речь идет о должном устройстве российской жизни, о государе и помещиках, об «умении обходиться с людьми»¹⁷ прозвучали основные идеи Карамзина, высказанные им в «Письме сельского жителя» и в «Записке о древней и новой России». По словам Ю. М. Лотмана, Карамзин противопоставил бюрократии «наивную мысль о семейной, патриархальной природе управления в России. Утопизм этого представления очевиден. Однако оно сыграло в истории русской общественной мысли слишком серьезную роль, чтобы можно было ограничиться такой оценкой. Идея «непосредственной» отеческой власти противостояла европеизированному бюрократическому деспотизму — прямому потомку петровского «регулярного государства». Наиболее близкими продолжателями Карамзина были Гоголь и Л. Толстой»¹⁸.

Аналогии между «Письмом сельского жителя» Карамзина и письмом «Русский помещик» из «Выбранных мест…» поразительны, хотя у Гоголя, напротив, — письмо к сельскому жителю. «Завязка» во всех случаях одна и та же. «Главное то, что ты уже приехал в деревню и положил себе непременно быть помещиком; прочее все придет само собою»¹⁹, — пишет Гоголь, как бы прямо ориентируясь на Карамзина. Начало и конец «Русского помещика» соединены опять же восходящей к «Письму сельского жителя» и предваряющей толстовское «Утро помещика», мыслью: быть помещиком над своими крестьянами повелел тебе Бог, и он взыщет с тебя, если б ты променял свое званье на другое. «… Не служа доселе ревностно ни на каком поприще, сослужишь такую службу государю в званье помещика, какой не сослужит иной великочиновный человек. Что ни говори, но поставить 800 подданных, которые все, как один, и могут быть примером всем окружающим своей истинно примерною жизнью, — это дело не бездельное и служба истинно законная и великая» (VIII, 328). Однако в гоголевском тексте помещик более уподобляется проповеднику, который открывает пред паствой текст Святого Писания и объявляет им (мужикам) «всю правду», чтобы они, исправившись, могли, в свою очередь, и других учить «хорошему житию». Как бы взяв за образец обычаи, заведенные карамзинским «сельским жителем», Гоголь настаивает на непосредственное участии помещика во всех хозяйственных работах, проведении общих праздников трижды в год и т. д. (VIII, 324). Предваряя Л. Н. Толстого, Гоголь советует: «Возьми сам в руки топор или косу» (VIII, 325).

Заходит речь и о сельской школе. Подобно Карамзину, Гоголь отметает «вздорные» представления «европейских человеколюбцев» (у Карамзина — « иностранных филантропов«) и большие надежды возлагает на правила морали. Аналогичным образом появляется фигура деревенского священника как ближайшего помощника и собеседника. Но у Карамзина он обладает всевозможными познаниями в теологии, морали, физике, ботанике и медицине, у Гоголя же священник должен быть образован и воспитан самим помещиком, да и читают они лишь духовные книги. Автор «Выбранных мест…» важную роль отводит роли проповеди и подготовке к ней, которую нельзя просто так доверить священнику.

Должно вместе с ним читать Златоуста и отмечать нужные места для произнесения их перед народом. Большое значение придается исповеди.

Гоголевский дискурс, как и карамзинский, завершается процветанием и помещика, и крестьян, духовным родством между ними, чувством честно исполняемого долга.

«В духе Карамзина Гоголь оценивал самодержавие как «палладиум» России»²⁰. Оба считали, что сердца государей в руках Провидения. Оба задумывались о чувстве страха как о силе, более всего способной управлять людьми. Размышляя о природе гоголевской религиозности, М. О. Гершензон писал, что С Богом Гоголя связывал только страх, а все сокровища его души принадлежали «не Богу, а народному благу»²¹, отечеству, России.

В наиболее существенных моментах художественная антропология Гоголя, по словам С. А. Гончарова, соотносится с религиозно-учительной темой «долга», «служения», «поприща»²². В гоголевской системе оппозиций («мертвые души» — «живые души») признак живой души — верность святому долгу, посвящение себя высокому служению. Так, деревня для писателя — не «храм уединенного размышления», но поприще деятельности для практического и нравственного благоустройства жизни.

Карамзин использовал усадебное уединение (в том же Остафьеве) для своих писательских трудов, имевших влияние на всю Россию. В жизни и деятельности обоих писателей произошло «переосмысление масштабов, основ, природы и роли самого искусства, поиск нового творчества, нового универсума сознания»²³.

В статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность» Гоголь точно назвал причину известного неприятия Карамзина как литератора рядом последующих русских писателей: наследие отделилось от личности и было растащено подражателями, которые «послужили жалкой карикатурой на него самого и довели как слог, так и мысли до сахарной приторности» (VIII, 385). В то же время сам Гоголь, преобразуя традиции сентиментализма, воспринял многие грани карамзинского нравственно-эстетического идеала.

Имя Карамзина постоянно встречается в гоголевской переписке. Он внимательно следил за историей создания и открытия памятника Карамзину в Симбирске. «Похвальное слово Карамзину…», произнесенное при открытии памятника М. П. Погодиным, вызвало одобрение Гоголя. Соглашаясь с ним (в письме к Н. М. Языкову от 23 апреля 1846 г.), Гоголь писал: «Карамзин представляет, точно, явление необыкновенное»²⁴. Именно здесь дана характеристика Карамзина, позднее использованная Гоголем в статье «Карамзин» («Выбранные места из переписки с друзьями»). Эта характеристика не в меньшей степени, чем Карамзина, раскрывает самого Гоголя и выявляет то, что их объединяло: представление о высокой миссии писателя, о его достоинстве и независимости, но в первую очередь о любви ко благу как о наивысшем свойстве человеческой души.

В «Выбранных местах из переписки с друзьями» обращает на себя внимание, что среди названий глав встречаются имена собственные. Их только три. Первым расположен Жуковский как автор перевода «Одиссеи». Третьим — Иванов как «исторический живописец», и только одно имя дано без всяких уточнений и комментариев, без определений — Карамзин. Такое название главы — единственное во всей гоголевской книге. По всей видимости, глава «Карамзин» имеет ключевое значение в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Карамзин, осуществлявший свое «доброе влияние» на всю Россию, в полной мере свершил, по мнению Гоголя, свой христианский и гражданский долг.

Приоритет нравственности перед литературой определяет гоголевское восприятие Карамзина, прежде всего как человека, живой души. Даже в погодинском «Похвальном слове…» он ценит прежде всего то, что в нем Карамзин «становится как живой перед глазами читателя» (VIII, 266).

В соответствии со своей системой ценностей, Гоголь видит в Карамзине учителя, дающего урок всем российским писателям, и карамзинская мысль, что «творец всегда изображается в творении и часто — против воли своей»²⁵, у Гоголя преобразуется в идею о том, что автору с душой неопрятной, невоспитавшейся не дано сказать правды, ибо, опять же, по словам Карамзина, «дурной человек не может быть хорошим автором»²⁶. Если для Гоголя, «роль художника как творца красоты и степень его свободы находятся в прямой зависимости от степени его нравственной и душевной чистоты»²⁷, то в этом его убеждении первая роль принадлежит Карамзину.

В «Авторской исповеди» Гоголь, говоря о своем несходстве с Карамзиным, в то же время берет его в союзники, когда объясняет причины «выставления своей внутренней клети»: «Я поступил в этом случае так, как все те писатели, которые говорили, что было на душе. Если

бы и с Карамзиным случилась эта внутренняя история во время его писательства, он бы ее также выразил. Но Карамзин воспитался в юношестве. Он образовался уже как человек и гражданин, прежде чем выступил на поприще писателя. Со мной случилось иначе» (VIII, 444).

В духовном завещании, в предсмертных записках Гоголь призывает своих соотечественников: «Будьте не мертвые, а живые души»²⁸.

Комментируя эти слова, исследователи, как правило, не упоминают Н. М. Карамзина. Между тем, путь к пониманию духовного завещания Гоголя не может проходить без уяснения гоголевского восприятия жизни и творчества Карамзина, живой души русской литературы.

В Карамзине Гоголь видел такого человека и писателя, который помог ему, Гоголю, «вырасти выше духом» (VIII, 219). Именно на него призывал Гоголь быть похожими своих духовных наследников. Такой памяти хотел Гоголь и для себя после смерти.

Таким образом, пушкинские оценки Карамзина более многогранны, многосторонни: «великий писатель» и «честный человек», «первый историк», «последний летописец», «гений торговых оборотов в литературе» и т. д. Гоголевская дана преимущественно с точки зрения выполнения Карамзиным его долга как писателя.

С этих же позиций Гоголь оценивает и Пушкина («Зачем, к чему была его поэзия? Какое новое направление мысленному миру дал Пушкин? Что сказал он нужное своему веку? Подействовал ли на него, если не спасительно, то разрушительно? … Зачем он был дан миру и что доказал собою?») и определяет его миссию: «Пушкин был дан миру на то, чтобы доказать собою, что такое сам поэт, и ничего больше…» (VIII, 381).

Но оба сходятся в утверждении единства «великого писателя» и «честного человека», оба видят в Карамзине первооткрывателя.

Соглашаясь с В. В. Розановым, можно сказать: «Точки зрения Гоголя и Пушкина на все обстоятельства русские, на русского человека и характер его, можно, кажется, признать окончательно проверенными у всех умных русских людей»²⁹.

Примечания

1. Розанов В. В. О Пушкине. Эссе и фрагменты. М., 2000. С. 134-135.

2. Шмидт С. О. Пушкин и Карамзин // Н. М. Карамзин. Юбилей 1991 года. Сб. научных трудов. М., 1992. С. 73.

3. Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 17 т. Репринтное воспроизведение издания 1935-59 гг. М., 1994-1997. Т. 12. С. 215. Все дальнейшие ссылки на тексты А. С. Пушкина даются по этому изданию с указанием тома и страницы в скобках.

4. Карамзин Н. М. Соч.: В 2 т. Л., 1984. Т. 1. С. 585.

5. «Одним из сознательно избранных прототипов стилистики Пушкина в „Памятнике“ являлась также поэзия Карамзина…», — пишет М. П. Алексеев (Алексеев М. П. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг…» // Алексеев М. П. Пушкин и мировая литература. Л., 1987. С. 218).

6. Шмидт С. О. Пушкин и Карамзин // Н. М. Карамзин. Юбилей 1991 года. Сб. научных трудов. С. 76.

7. Там же.

8. Вяземский П. А. Эстетика и литературная критика. М., 1984. С. 320.

9. Зорин А., Немзер А., Проскурин О. Человек, который пережил конец света // Венок Карамзину. М., 1992. С. 50.

10. Там же.

11. Карамзин Н. М. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 125.

12. «Странность любви, или Бессонница» — название стихотворения Карамзина 1793 г.

13. См.: Коровин В. И. Пушкин и Карамзин (К истолкованию трагедии «Борис Годунов) // Коровин В. И. Статьи о русской литературе. М., 2002. С. 43-148. Сапченко Л. А. Н. М. Карамзин: судьба наследия (Век XIX). М., Ульяновск, 2003. С. 336-373.

14. Розанов В. В. О Пушкине. Эссе и фрагменты. С. 269-270.

15. Моторин А. В. Карамзин и Гоголь // Н. М. Карамзин: Проблемы изучения и преподавания на современном этапе. Тезисы докладов на 1 Карамзинских чтениях 18-21 ноября 1991 г. Ульяновск, 1991. С. 33.

16. Жаркевич Н. М. Н. В. Гоголь о Н. М. Карамзине // Н. М. Карамзин: Проблемы изучения и преподавания на современном этапе. С. 31.

17. Карамзин Н. М. О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // Николай Карамзин: Сборник. М., 1998. С. 325.

18. Лотман Ю. М. «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» Карамзина — памятник русской публицистики начала XIX века // Лотман Ю. М. Карамзин. Сотворение Карамзина. Статьи и исследования 1957-1990. Заметки и рецензии. СПб., 1997. С. 594.

19. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. в 14 т. М., Л., 1940-1952. Т. VIII. С. 321. Все дальнейшие ссылки на текст Гоголя, за исключением особо оговоренных случаев, даются по этому изданию с указанием тома и страницы в скобках.

20. Марголис Ю. Д. Книга Н. В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Основные вехи истории восприятия. СПб., 1998. С. 54.

21. Гершензон М. О. Избранное. Т. 3. М., 2000. С. 479.

22. Гончаров С. А. Творчество Н. В. Гоголя и традиции религиозно-учительной культуры. Автореф. дис. … доктора филол. наук. СПб., 1998. С. 21.

23. Захарова Т. В., Лисичный А. «Выбранные места из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя в историко-литературной перспективе // Традиции и новаторство в русской классической литературе. СПб., 1992. С. 71.

24. «Карамзин представляет, точно, явление необыкновенное. Он показ<ал> первый, <что> звание писателя стоит того, чтоб для него пожертвовать всем, что в России писатель может быть вполне независим, и если уж он весь исполнился любви к благу, первенствующей во всем его организ<ме> и во всех его поступках, то ему можно все сказать. Цензуры для него не существует, и нет вещи, о которой бы он не мог сказать. Какой урок и поученье нам всем! И как смешон после этого иной наш брат литератор, который кричит, что в россии нельзя сказать правды или что правда глаза колет! Сам же не сумеет сказать правды, выразится как-нибудь аляповато, дерзко, так что уколет не столько правдой, сколько теми словами, которыми выразит свою правду, словами, знаменующими внутреннюю неопрятность невоспитавшейся своей души, и сам же потом дивится, что от него не принимают правды. Нет, имей такую стройную и прекрасную душу, какую имел Карамзин, такое чистое стремление и такую любовь к людям — и тогда смело произноси правду. Все в государстве, от царя до послед<него> подданного, выслушает от тебя правду…». (Переписка Н. В. Гоголя: В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 428).

25. Карамзин Н. М. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 60.

26. Там же. С. 62.

27. Птиченко М. В. Религиозные искания Н. В. Гоголя. Автореф. дис. … канд. филол. наук. СПб., 1994. С. 6.

28. Гоголь Н. В. Выбранные места из переписки с друзьями. М., 1990. С. 380.

29. Розанов В. В. О Пушкине. Эссе и фрагменты. С. 269.

Хронология История России: постсоветский период

16 июня июля39

ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД, 1991—
1991—	БОРИС НИКОЛАЕВИЧ ЕЛЬЦИН
Январь	Советская армия атакует общественные здания в Риге и Вильнюсе
12 июня	Борис Ельцин становится первым демократически избранным президентом России
10 июля	Инаугурация Ельцина Тела Николая II и его семьи эксгумированы
АВГУСТ 1991 КУПИТЬ
19 августа	Янаев, Пуго, Язов и еще 3 человека объявляют о поглощении
20 августа	Ельцин разговаривает с толпой из танка, затем забаррикадируется в здании Парламента
21 августа	Латвия заявляет о своей независимости Горбачев возвращается из-под домашнего ареста в Крыму
22 августа	Пуго покончил жизнь самоубийством
24 августа	Горбачев уходит с поста главы КП, Ельцин закрывает Правда и распускает КП
5 сентября	Государственный совет, учрежденный Съездом народных депутатов для управления в чрезвычайных ситуациях
7 сентября	Признанные страны Балтии
Осень	Ленинград переименован в ул.Петербург ‘
ноябрь 1	COMECON растворяется
15 ноября	Установлена ​​свобода импорта и экспорта
декабрь 1	Референдум о независимости Украины прошел 90,3%
8 декабря	Президенты Беларуси, России и Украины подписывают договор об упразднении СССР и создании СНГ
25 декабря	Горбачев заявляет о своей отставке, и СССР прекращает свое существование
1992
2 января	Премьер-министр освобождает цены Рубль резко упал; цены sky-rocket
31 марта	Договор о федерации, подписанный всеми автономными республиками, кроме Чечни и Татарстана
6 мая	Горбачев закрывает эру в Вестминстерском колледже
15 мая	Договор о коллективной безопасности: Россия, Армения, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан
1 апреля	Западные страны объявляют о пакете помощи России в размере 24 млрд долларов
6 апреля	Конгресс народов Депутаты начинают атаку на правительство
15 июня	Егор Гайдар назначен исполняющим обязанности премьер-министра
1 октября	Начало чековой приватизации
14 декабря	Виктор Черномырдин заменяет Егора Гайдара на посту премьер-министра
1993
11 марта	Съезд народных депутатов принимает постановление правительства об ограничении полномочий провести реформы
20 марта	Ельцин вводит «особое президентское правление»
23 марта	Спикер Конгресса Хасбулатов призывает к импичменту Ельцина
3-4 апреля	Американо-российский саммит в Ванкувере
25 апреля	Референдум поддерживает президента и реформы
31 августа	Советские войска выведены из Литвы (не из Латвии и Эстонии)
18 сентября	Гайдар возвращается в правительство в качестве первого вице-премьера
21 сентября	Президент распускает Съезд народных депутатов и Верховный Совет РФ и призывает к выборам в Федеральное собрание
22 сентября	Парламент назначает вице-президента Руцкого президентом
ШТУРМ ДОМ СОВЕТСКИХ 2-4 октября
3 октября	Парламентские силы атаковали Останкинское ТВ и мэрию
4 октября	Правительственные силы штурмуют здание парламента
12 дек.	Выборы в первое Федеральное собрание России и референдум по ратификации Конституция РФ
1994
11 января	Федеральное собрание приступило к работе
23 февраля	Государственная Дума объявила амнистию за политические и экономические преступления 06 9
Егор Гайдар уходит с поста первого вице-премьера
	Ельцин встречается с лидерами Большой семерки в Неаполе
11 октября	Рубль падает
28 октября	Обращение Солженицына в Государственную Думу
28 ноября	Совет Безопасности России проголосовал за ввод войск в Чечню
Дек. 12	Российские войска вторгаются в Чечню
1995
27 января	Федеральное собрание запрещает ссуды Центрального банка правительству без его согласия
пружина	Русские убивают жителей села в Самашках
14 июня	Чеченцы взяли заложников в Буденновске
Июль	Ельцин перенес первый инфаркт
26 октября	Ельцин перенес второй инфаркт
17 декабря	КПРФ под руководством Геннадия Зюганова доминирует на выборах в Думу
1996
5 января	Козырев уходит в отставку с поста министра иностранных дел; заменен на Примаков
29 марта	Россия, Беларусь, Казахстан и Кыргызстан подписали интеграционные соглашения в Москве
2 апреля	Россия и Беларусь подписывают «Соглашение об образовании сообщества»
16 июня	Президентские праймериз: победа Ельцина и Зюганова (КПРФ)
26 июня	Верховная Рада приняла Конституцию
3 июля	Ельцин побеждает Зюганова во втором туре выборов
12 июля	Конституция Украины, подписанная Президентом Кучмой
5 августа	Чеченские повстанцы отвоевывают Грозный
23 августа	Полномасштабные боевые действия заканчиваются в Чечне
31 августа	Лебедь и Аслан Масхадовы подписали мирное соглашение в Чечне
5 ноября	Ельцину сделали пятикратное шунтирование
28 ноября	Президент Беларуси Лукашенко подписал новую конституцию расширяет свои полномочия и заменяет парламент
1 декабря	Начало вывода российских войск из Чечни
1997
1 января	Новый Уголовный кодекс заменяет советский кодекс 1960 года
27 января	Выборы в Чечне проведены; Аслан Масхадов выиграл с 65%
21 марта	Ельцин и Клинтон встречаются в Хельсинки для обсуждения расширения НАТО
Апрель	Подписан Союзный договор
26 мая	Хартия Союза Беларуси и России, подписанная Лукашенко и Ельциным
27 мая	Ельцин и Клинтон подписывают «Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между НАТО и Российской Федерацией», который создает постоянный совместный совет с участием России в процессе принятия решений НАТО.
11 июня	Вступает в силу Устав Союза Белоруссии и России
28 июня	В Москве подписано Таджикское соглашение о мире и национальном примирении
1998
23 марта	Ельцин увольняет Черномырдина, реорганизует кабинет
24 апреля	Сергей Кириенко окончательно утвержден на посту премьер-министра
27 мая	Массовая распродажа российских облигаций, ценных бумаг и рублей
17 июля	Николай II и его семья похоронены в Санкт-Петербурге.Санкт-Петербург
Август	Финансовый кризис в России Кириенко объявляет о девальвации рубля (17 августа) Рынок парализован нехваткой ликвидности Стоимость акций резко упала Россия не выполняет обязательства по иностранным займам
23 августа	Ельцин увольняет все правительство, назначает Черномырдина временным премьер-министром
10 сентября	Виктор Черномырдин отошел в сторону, поскольку Дума дважды отклонила кандидатуру
11 сентября	Юрий Примаков утвержден премьер-министром
1999
12 мая	Ельцинский шкаф мешков, в том числе Примакова
13 мая	В Госдуме начались слушания по импичменту
15 мая	Голосование по импичменту Ельцину не прошло
19 мая	Дума утвердила Сергея Степашина новым премьер-министром
9 августа	Степашин освобожден от должности премьер-министра
16 августа	Владимир Путин утвержден премьер-министром
сентября	Раскрытие схемы отмывания денег в России через BONY
2000
26 марта	Владимир Путин избран президентом
Эта страница последний раз обновлялась: Университет Бакнелла, Льюисбург, Пенсильвания 17837 © 1996 Роберт Бирд

Результаты поиска по запросу «История постсоветской России»

… Социализм » 28 сентября 2007 г. Категория: Политика и социальные науки Категория: Политика кредиты History_of_post-Soviet_Russia 167172179

65 КБ (9752 слова) — 16:26, 11 января 2018

… страна в истории. Индустриализация на практике Изображение: Дым из труб — дыхание Советской России. Jpg thumb Ранний советский плакат: …

33 КБ (5001 слово) — 23:17, 26 февраля 2014 г.

… История России в СССР Последние несколько советских лет… Советского Союза. Постсоветская перестройка Чтобы перестроить Советский …

26 КБ (3767 слов) — 16:35, 11 января 2018 г.

… ОК отправлено отредактировано История России в СССР Этот период в советской истории был открыт смертью Иосифа Сталина и …

24 КБ (3589 слов) — 23:20, 19 июль 2019

… канона. » Кембриджская история … России — крещение Владимира о… проводка … развала там Советского Союза …

144 КБ (21046 слов) — 20:47, 29 ноября 2019

… История Кореи История Кореи. Северные районы Корейского полуострова, простирающиеся по всей Маньчжурии до границы с Россией …

33 КБ (5024 слова) — 16:59, 7 мая 2021 г.

… истории Кореи до разделения Кореи в 1940-х годах. Почту см. В истории Северной Кореи и истории Южной Кореи…

45 КБ (6567 слов) — 15:16, 10 января 2018 г.

… или догадывались о существовании великих озерных водохранилищ Нила, торговых постов на берегах … истории Эфиопии … Советский Союз …

64 КБ (9792 слова) — 15:11, 10 января 2018 г.

…: Внешняя политика Советской России, 1918–1920 гг. » McGill-Queen’s Press, 1992. ISBN 0773508287. Ферро, Марк. » Использование истории и злоупотребление ею: или как …

94 КБ (13 783 слов) — 20:22, 30 марта 2019 г.

… последующая история Советского Союза (1985-1991 гг. (распад Советского Союза)) конец холодной войны и начало пост-холодной …

28 KB (4,124 слова) — 15:18, 28 июля 2019

… Советских Социалистических Республик место захоронения = Петропавловский собор, Санкт-Петербург,
Россия … освобождена от должности в 1913 году. <...

46 КБ (6906 слов) — 23:45, 10 июля 2017 г.

… Советская Россия » http: // www.hungarian-history.hu/lib/dipl/dipl10.htm 2 гл. 9. Нотр-Дам, Индиана: Университет … op = viewbook & bookid = 13 & post = 2 N_1_ …

73 KB (10 549 слов) — 00:21, 20 января 2018 г.

… среди угнетенных меньшинств, таких как История евреев в России и погромы Советского Союза и черта оседлости российских евреев. Недавние …

76 КБ (11491 слово) — 05:36, 16 июня 2019

… Россия Курск, СССР СССР результат = Решительный советский… на охраняемые наблюдательные посты, и снова встретились … категория: История Европы категория …

61 КБ (9554 слова) — 20:17, 15 августа 2019

… история. Ухудшение уровня жизни советских граждан … на протяжении советских времен в России. В феврале 1979 года …

41 КБ (5996 слов) — 03:27, 11 Декабрь 2019

… сообщения в администрации … Южная Корея История Южной … массированной помощи из России, особенно оружия.С начала советской оккупации …

20 KB (2911 слов) — 21:44, 23 июля 2020

… в июле немцы вытеснили Советы через реку Дон, Россия … Сталинград Итальянская война в Советском Союзе, 1941-1943 гг. История …

44 КБ (6840 слов) — 00:30, 17 ноября 2019 г.

… история китайских цивилизаций, см. Китай История История Китая Основание … Morning Post », сентябрь … Россия.<исх ... Китая был советский ...

90 KB (12 065 слов) — 23:25, 14 декабря 2020 г.

… Советский Союз, посол в России В. Аверелл … Германия «в» Истории мира » в ХХ … демонстрации послевоенных …

44 КБ (6668 слов) — 01:07, 13 декабря 2019

… Права осуждают Россию в деле СМИ — International Freedom of Expression Exchange. Категория: История Категория: История Европы Категория…

17 КБ (2684 слова) — 18:31, 10 августа 2017 г.

… в истории религиозной свободы … Советского Союза, волна … Восточной Европы и России. В Восточной Азии страны … Государственное почтовое отделение …

37 КБ (5 606 слов) — 21:30, 23 мая 2017 г.

5. Связь и обязательства: Почтовая система Российской Империи, 1700–1850

III. НОВОСТИ И ПОЧТА В РОССИИ

Джон Рэндольф

В 1854 году Императорское Российское историческое общество опубликовало численный портрет почтовой системы России.По данным Общества, 3950 ретрансляционных станций составляют основу системы. Почтовые курьеры, имперские чиновники и даже частные путешественники могли найти на этих «постах» всевозможные предметы первой необходимости — прежде всего свежих возчиков и тягловых животных. Станции располагались с интервалом около 85 000 верст (примерно 90 500 км) релейных дорог. 16 510 почтовых курьеров ехали по этим маршрутам с мешками корреспонденции; еще десятки тысяч рабочих (мужчин, женщин и детей) обслуживали станции и ездили между ними в повозках и санях.Наконец, были лошади, главные двигатели столба. Подразделение подсчитало, что империя запрягла для своих эстафет 50 534 лошади, а также 432 оленя и 1800 собак. На спине или на машинах, которые они тянули, около 733 городов России получили посылки и письма. Большинство городов получали почту два раза в неделю, хотя 63 города получали почту 6 раз в неделю, а Камчатка — два раза в год.

Историк Джон Хислоп однажды назвал почтовые дороги Империи инков протяженностью не менее 23 000 километров «крупнейшими прилегающими археологическими останками Южной Америки».Хотя материальная культура почтовой системы России по большей части похоронена — значительная ее часть под современными российскими дорогами — все это следует рассматривать как такой же массивный памятник Российской Империи. К концу восемнадцатого века эта ретрансляционная сеть распространилась по королевству, как это сделали немногие другие официальные учреждения. Тщательные исследования сельской России в доиндустриальный период часто описывают ее как недостаточно управляемую или даже «неуправляемую». И все же реле давали Российской империи локализованное выражение как в городских, так и в сельских районах, на границе и в центре: действительно, довольно часто в глуши.И наличие ретрансляционных станций имело значение не только из-за вещей, которые они перемещали — в первую очередь, людей и почты, — но из-за обязательных взносов, которые государство требовало от местного населения за их перемещение.

Организации, «настолько огромные и такие дорогостоящие, что затрудняют речь и письмо» (как Марко Поло описал монгольские посты), имперские ретрансляционные системы не возникли спонтанно. Скорее, империи создавали свои посты, реквизируя необходимые ресурсы у местного населения — техника власти, применяемая с древней истории вплоть до девятнадцатого века.Животные, еда, фураж, укрытие, рабочая сила, упряжь и повозки: все необходимое для поддержки реле могло быть востребовано на условиях, которые в различной степени были эксплуататорскими, а иногда и в сочетании с улучшающими привилегиями, но никогда не были добровольными. По этой причине имперские коммуникации оказывали заметное и обычно нежелательное давление на местные общества. Томас Аллсен называет систему пересылки в Монгольской империи «одной из самых распространенных и неприятных трудовых обязанностей». Это чувство характерно для всего опыта империи, являясь одной из немногих постоянных в истории.«Из всего бремени, которое лежит на предмете, — признал шведский король Густав Адольф своему народу в 1613 году, — нет ничего более великого, более раздражающего и более неприятного».

Рассчитанные правительствами в соответствии с различными формулами и используемые для различных объемов трафика, такие обязательства могут быть незначительным «раздражением» в одних областях и центральным фактом жизни в других. Русские губернаторы в начале XIX века, например, считали эстафетные обязательства «душой» (то есть на одного взрослого местного жителя, зарегистрированного в переписи).В 1801 году астраханские купцы должны были давать одну лошадь на каждые восемьдесят «душ» в их общине; местные татары, по одному на каждые двадцать пять или тридцать пять. Некоторые особо обязанные деревни несли эстафету по три лошади на каждые двадцать восемь душ. И с этими лошадьми возникли другие требования: не только для каждого животного, но и для корма, укрытия, рабочей силы и транспортных средств, необходимых для обслуживания его на станциях. Такие навязывания оставались основой как почты, так и официального транспорта по всей России до середины XIX века (а в некоторых местах оставались в силе до раннего советского периода).

Таким образом, коммуникация и обязательства идут рука об руку в истории имперских почтовых систем как в России, так и в других странах. Поскольку релейные дороги, как правило, поддерживались за счет прямых (хотя и изменчивых) требований к местным обществам, а не за счет денежных средств, выплачиваемых центральными казначействами, рост постов означал соответствующее расширение изначально неравной и дифференцирующей географии ретрансляционных обязательств. Тем не менее, исследования в области ретрансляционных постов имеют тенденцию выдвигать на первый план только одну из этих тем за раз, позволяя упускать другую.Это верно и для российской истории.

До 1700 года ученые сосредотачиваются на том, как московские князья использовали ретрансляционные обязательства для построения официальных коммуникаций для своей зарождающейся Российской империи. Русское название таких обязанностей — ямская повинность — происходит от тюркского слова (ǰam, что означает «ретранслятор» или «пост»), использовавшегося Монгольской империей для описания своей системы ретрансляции. Это и другие сходства вызвали в XIX веке острые исторические споры о том, в какой степени российские реле были унаследованы от практики монгольской империи.Большинство сегодня восприняло бы это как преобразование под вдохновением Чингизидов еще более древней обязанности поддерживать разъездную королевскую семью, называемую в Киевской Руси подводами. Независимо от происхождения, реле и обязательства, которые их поддерживали, имели решающее значение для быстрого расширения Москвы в раннем Новом времени до новых завоеваний и границ, таких как Белое море, Казань, Сибирь, Украина и Балтика. «С каждым шагом на новую территорию ретрансляционные институты все глубже проникают в страну», — утверждает Илья Гурланд в своем фундаментальном исследовании раннего развития российского ретрансляционного транспорта.

Таким образом, история продолжается до 1650 года. Однако дальнейшие истории коммуникации обычно концентрируются на функциях ретрансляции, а не на обязанностях ретранслятора. В частности, ученые исследуют, как виды почтовых услуг, которые развивались в Европе раннего Нового времени, начали появляться в России и с какой целью. Так, например, организация первого регулярного почтового маршрута (еженедельно между Москвой и Ригой в 1665 году) часто преподносится как знаменующая появление «европейских», «современных» или «правильных» почтовых отправлений в России.Раньше курьеры отправлялись судом только в случае необходимости. Правление Петра Великого (1689–1725) обычно рассматривается как ускорение этого разрыва, так же как оно предположительно дало энергию другим модернизирующим течениям в русской жизни. После этого истории сосредотачиваются на графике функциональных параметров этих новых почтовых услуг: например, рост почтовых маршрутов, их надежность или скорость. Между тем трудовая система, поддерживающая эти нововведения, отходит на задний план этой истории, если ее вообще упоминать.

В следующем обзоре почтовой связи Императорской России между 1700 и 1850 годами мы попытаемся найти лучший баланс. Я буду исследовать как развитие услуг ретрансляции в течение этого периода, так и одновременную эволюцию обязательств по ретрансляции для их поддержки. Важно помнить обе стороны истории, поскольку это позволит нам создать более обширную историю значений, созданных этой старой имперской техникой, когда она вошла в современную империю. Как отмечает Георг Зиммель в книге «Мост и дверь», создание связи в пространстве не просто позволяет передавать пакеты информации между двумя точками.Это также меняет ландшафт между ними, тем самым создавая новую арену для производства смысла. Когда люди строят мост, они облегчают переход через воду, но они также меняют форму берегов рек, чтобы соединить и поддержать новую структуру. Мост фокусирует интересы человеческого сообщества и государства на этом месте, а не на другом, отмечая его на картах и ​​выделяя ему ресурсы, привезенные откуда-то еще. Точно так же мы можем представить, что не только люди и предметы, циркулирующие по российским постам, но и обширная инфраструктура ретрансляторов, делавших возможным их передвижения, придали смысл ландшафту Российской империи.

Или, по крайней мере, мы могли бы использовать такую ​​линию интерпретации, если бы у нас были истории коммуникативных практик, которые объясняли обе стороны медали. Следующая реконструкция развития Российской имперской эстафеты на протяжении долгого восемнадцатого века призвана помочь сделать такие исследования возможными. Мы можем начать с отступления немного назад.

Первые конкретные свидетельства существования почтовой системы при московском дворе относятся к пятнадцатому веку.В частности, князь Иван III «Великий» (1462–1505), чье завоевание Новгорода и его окраин положило начало расширению Московского государства в империю, широко полагался на конную эстафету. Иван III был настолько убежден в важности своего поста, что в своем последнем завещании и завещании велел своим наследникам «держать эстафеты и лошадей на дорогах в тех местах, где в мое время хранились эстафеты и лошади». Ему не о чем беспокоиться: между его смертью в 1505 и 1650 годах релейная система Москвы росла вместе с самой Московией, как на дрожжах.Царство семнадцатого века разработало девять основных ретрансляционных маршрутов, расходящихся от Москвы во всех направлениях, как спицы колеса телеги. (Эта архитектура оставалась неизменной на протяжении всего имперского периода, и ее действительно можно увидеть с точки зрения Google на российские магистрали «Божьим взором» и по сей день.) Центральная канцелярия, «Релейная канцелярия» (Ямской приказ), планировала и организовывала релейные дороги. станции вдоль них. Он также выдал разрешительные документы, называемые «маршрутными письмами» (подорожные грамоты), которые регулировали использование ретрансляционных ресурсов.В этих «письмах» или требованиях указывались такие вещи, как имена и титулы путешественников, их происхождение и пункт назначения, а также количество лошадей, на которые они имели право.

Под управлением Релейной канцелярии, местные формы ретрансляционных обязательств, поддерживающих систему, варьировались. В некоторых местах население попросили включить реле самостоятельно, отсоединив лошадей от плуга, чтобы прицепить их к служебным фургонам или саням. (Хаос, вызванный такими перебоями в повседневной работе, был одним из главных раздражителей эстафетной службы.) Другие сообщества — либо неофициально, либо по уставу — объединили ресурсы, чтобы нанять постоянные команды назначенных «добровольцев» (охотников), которые будут выполнять эту эстафету для них. К концу шестнадцатого века Великое княжество начало организовывать специальные дорожные общества, называемые «ретрансляционными предместьями» (ямские слободы). Эти общины несли более высокий уровень эстафетной обязанности, запрягая больше лошадей, чтобы переправлять больше транспортных средств. Чтобы облегчить это бремя — а также выделить их особое место в жизни москвичей, — пригородам был предоставлен изменяющийся (и местный) набор привилегий: например, использование пахотной земли, право торговать в городах и годовое пособие из казны.Со временем, как утверждает Гурланд в своем классическом исследовании, это создало основу для появления так называемых ямщиков (буквально «эстафетных мужчин», хотя женщины и дети также жили в этих сообществах) в качестве особой социальной касты в растущих слоях общества. империя.

Посты Московии поддерживали быструю, но нерегулярную перевозку царских курьеров, а вместе с ними и королевской почты. Всадники — или команды чиновников и грузы в фургонах — отправлялись только в соответствии с потребностями государя. Однако в середине XVII века в России появились новые виды почтовых услуг.В частности, расширение коммерческих, а также дипломатических контактов с западными государствами способствовало установлению регулярных почтовых маршрутов. Сюда входили линии на Ригу (основана в 1665 г.), Вильно (1667 г.) и Архангельск (1693 г.). Эта «немецкая» или «иностранная почта» (немецкая почта), как стали называть маршруты, обладала несколькими новаторскими чертами. Он работал по расписанию (например, раз в две недели или раз в неделю). Обычно он полагался на запечатанные почтовые пакеты, которые пересылались от станции к станции, а не на курьеров, курсирующих по всему маршруту.Наконец, «иностранная почта» перевозила письма торговцев и другую личную почту на коммерческой основе. Фактически, все три линии, которыми руководили голландские и балтийские иммигранты в Москву, были ограниченными коммерческими концессиями, предоставленными царем отдельным лицам. Зарабатывая собственные деньги на гражданском использовании почтовых путей, эти люди обещали взамен регулярно доставлять царскую корреспонденцию.

Как демонстрируют в своей главе этой книги Дэниел Во и Ингрид Майер, информация, передаваемая «иностранной почтой», имела большое значение для политики, культуры и торговли Московского государства конца XVII века.Однако новые маршруты не оказали столь же преобразующего воздействия на существующую в Москве систему ретрансляции. «Заграничная почта», например, не изменила ни форму, ни размер релейных дорог России. Базовая, колесно-колесная структура путей из Москвы, включая те, по которым проходили Рижская, Виленская и Архангельская заставы, существовала со времен Ивана III. «Заграничная почта» также не нарушила московскую практику поддержки почтовых ретрансляторов через обязательство. Напротив: цари разрешили семьям, организующим эти новые маршруты, использовать лошадей и наездников, предоставленных обязательными общинами.По сути, они приватизировали прибыль от имперского долга в руки ряда предпринимателей.

Как оказалось, даже этот организационный аутсорсинг был временным. В 1701 году семья Виниусов — последний из первоначальных концессионеров — была вынуждена отказаться от контроля над Рижской, Архангельской и Виленской постами. Петр передал контроль над «заграничной почтой» в руки своего могущественного фаворита и дипломата Петра Шафирова. Позднее Шафиров утверждал, что маршруты и прибыль, которую они приносили, были личной наградой за его услуги; возможно, не случайно, он попал в опалу коррупции в начале 1720-х годов.На короткое время показалось, что «иностранная почта» может быть объединена в своем управлении со старой ретрансляционной системой, все еще находящейся в ведении Релейной канцелярии. Тем не менее, в конце концов, этот «заграничный пост» (так назывались также маршруты) остался в руках могущественных фаворитов, которые действовали на международной арене (таких как Генрих Иоганн Фридрих Остерманн в 1730-х годах). Его управление осуществлялось Коллегией иностранных дел, через казну которой также текли его доходы, а не ретрансляционной канцелярией.

Вместо того, чтобы трансформировать географию, социальную основу или даже функции имперской почтовой системы России, «иностранная почта», таким образом, превратилась в специально управляемое, ориентированное на прибыль предприятие. К 1703 году он перестал быть коммерческой концессией, и его портфель регулируемых релейных маршрутов был прикреплен к одной конкретной ветви государства и ответственным за него грандам. Это разделение почтовых услуг России, старых и новых, сохранялось еще несколько десятилетий. Между тем, чтобы найти начало более глубокого перелома в истории имперской российской эстафетной практики, нам нужно обратиться к 1710-м годам и к глубоким изменениям в организационной структуре самой империи.

В 1712 году царь Петр Алексеевич (позже коронованный Петр I) перенес резиденцию своего правительства в Санкт-Петербург и недавно завоеванную северо-западную границу своей империи на Балтике. Переезд в Санкт-Петербург означал подъем России как державы в Европе, сместившей шведскую власть на Севере. Но это также подняло проблему, как связать новую, но периферийную столицу с основной частью империи. Эти опасения стали еще более острыми, когда Петр и его советники также попытались реформировать имперское управление.В 1711 году царь создал центральный Сенат, чтобы координировать в Санкт-Петербурге деятельность старых московских канцелярий; в 1717 г. он начал полностью ликвидировать многие из последних в пользу меньшего числа петербургских училищ. Тем временем, чтобы улучшить местные партнеры для этих новых центральных институтов, Питер переработал систему территориальных «правительств» (или провинций), которую он установил десятью годами ранее. Поручив управление этими территориями тщательно подобранным интендантам и военным командирам, он ожидал, что они будут нести ответственность перед новой центральной бюрократией в Санкт-Петербурге.

В результате, однако, остался табурет на двух ножках. Новые центральные и провинциальные администрации были сочтены неэффективными, поскольку у них не было улучшенных коммуникаций для их поддержки. Как заметил Генрих Фик (один из ближайших советников Петра) в 1718 г.,

г.

Колледжи не могут управлять своими делами, если не запускается надлежащий седельный пост, по крайней мере, один раз в неделю между главными городами и правительствами штата.

И география, и расписание имперской ретрансляционной связи должны были измениться, утверждал Фик, «для того, чтобы осуществить просвещенные и самые заботливые намерения вашего высочества в отношении государственных колледжей».Фик не был первым, кто сделал это наблюдение: пятью годами ранее, когда создавался Сенат, Шафиров сказал примерно то же самое.

Уже в 1712 году были намечены почтовые маршруты (для использования по требованию) между Санкт-Петербургом и провинциями. В ответ на меморандум Фика 1718 года Питер заявил, что эти новые внутренние «посты» (почта) следует умножать и использовать на временной, регулярной основе.

Должны быть организованы сначала сообщения между Санкт-Петербургом и всеми главными городами, где сейчас проживают губернаторы; затем начальник поста, консультируясь с губернаторами, должен определить маршруты из этих городов в другие, находящиеся дальше, по мере необходимости.

Следует отметить, что эти новые провинциальные почтовые маршруты изменили не только расписание, но и географию ретрансляционных сообщений в империи. Ретрансляторная система восемнадцатого века больше не представляла собой комплекс главных магистралей, соединяющих Москву с ее границами, а представляла собой тонко разветвленную сеть для внутренних коммуникаций, сеть, которая простиралась внутрь и между основными магистралями. Его главной целью было не поддержание дипломатических отношений с соперничающими державами или коммерческих связей с иностранными интересами, которые, как и прежде, проходили через «иностранную почту», а скорее координация «центральных» и «провинциальных» институтов внутри России.Эта концепция подразумевала большое расширение сети ретрансляционных станций, а вместе с ними и обязательство ретрансляции в грядущем веке.

В этом отношении знаменательным было название, выбранное для этой новой системы — «ретрансляционный пост», или ямская почта. Это отражало как тот факт, что почта ехала на эстафетных лошадях, так и то, что местные сообщества продолжали предоставлять их (наряду с рабочей силой и другими транспортными ресурсами) через ямскую повинность. Отвергнув предпринимательский эксперимент «иностранной почты», Петр и его советники планировали продолжить унаследованную ими имперскую технику эстафеты.Это не означает, что реле были полностью размещены вне рынков транспортных услуг. Напротив, чтобы укрепить существующую систему для дополнительного бремени восемнадцатого века, правительство Санкт-Петербурга стремилось стабилизировать ретрансляционные сообщества, придав им особый статус на придорожных рынках.

Петр установил этот принцип в 1713 году своим указом «О поселении Ямщиков в Санкт-Петербургской губернии». Основная цель этого указа заключалась в том, чтобы поддержать общество Петербургской дороги, приказав переселить сотни семей ямщиков из других губерний на станции между Москвой и Санкт-Петербургом.Хотя действительно были отправлены семьи из Киева, Азова и Казани, поселения, похоже, не прижились. Сельскохозяйственные земли под Санкт-Петербургом были трудными в обработке, требования к эстафетной ответственности высоки, и, как бы часто они ни пересаживались, эстафетные деревни не процветали там в начале восемнадцатого века. К 1720 году почти две трети из 150 дворов ямщиков, поселившихся в Тосне (близ Санкт-Петербурга), бежали или «вымерли»; еще в 1740 году правительство все еще пыталось заставить чиновников по России найти и вернуть беглых ямщиков с Петербургской дороги.

Тем не менее, если указ Петра 1713 года не достиг своей заявленной цели, он, тем не менее, содержал статьи, кодифицирующие экономию обязательства по передаче в манере, которая сохранялась в течение следующего столетия. Отныне Петр постановил, что никто не должен использовать эстафетных лошадей бесплатно (даром), «ни для государства, ни для особых нужд». Вместо этого люди, путешествующие на реквизированных лошадях, должны были уплачивать определенные пошлины (прогоны) непосредственно «в руки кучеров, а не в канцелярию или комиссарам».(Эти выплаты должны были быть основаны на новой формуле, включенной Петром: 1 копейка за версту от Петербурга до Новгорода, ½ копейки за версту в других местах.) Эстафетные лошади и повозки, как было уточнено далее, должны использоваться только для проезда (проезд) , а не фрахт (кладь). Это последнее положение не только ограничивало буквальный вес обязательств по ретрансляции, но и занимало центральное место на законном рынке транспортных услуг, который Питер хотел развивать вокруг ретрансляционных станций. Объявив вне закона перевозку грузов через обязанности эстафеты, он разрешил всем путешественникам «нанимать крестьян или эскадрильщиков не в соответствии с их обычными обязанностями, а за бесплатную плату».

Таким образом, указ Петра 1713 года стал своего рода хартией, четко определяющей пересечение императорских обязательств, почтовых услуг и транспортных рынков, на которых стояла ретрансляционная система. Сам Петр, кажется, придал его положениям широкое значение, заявив, что они должны применяться «не только на этом пути, но и во всем государстве». Что еще более важно, и независимо от его намерений, этот указ 1713 года начал жить собственной жизнью после его смерти. В судебных делах и петициях, поданных обязанными общинами в течение последующего столетия, указ 1713 года упоминается как основа общества прав дороги; такую ​​же роль он играет в официальном справочнике по почте, опубликованном в 1803 году.

Некоторые положения указа, надо сказать, не новы. Гонорары по пробегам (прогоны) выплачивались кому-то — если не обязательно напрямую «в руки кучеров» — с шестнадцатого века по извращенной цене. В отсутствие четких доказательств обратного мы должны предположить, что ретрансляционные сообщества долгое время занимались неформальным бизнесом по транспортировке «определенных» путешественников и товаров по определенной цене. Их концентрация ценной человеческой и лошадиной силы, несомненно, была слишком ценной, чтобы бездействовать.

Однако, кодифицируя эту практику для «всего государства», указ Петра 1713 года поставил старую релейную систему на новый путь. Неофициальные, «особые» поездки теперь были явно лицензированной функцией системы, а не неформальным местным соглашением; людей, несущих обязанности ретранслятора, также повсеместно нанимали для продажи пассажирских и грузовых услуг на станциях. Гражданская и коммерческая в масштабе государства, больше не ограничиваясь использованием Государя, реле становилось, по сути, публичным учреждением Российской Империи.Тем не менее, это учреждение строилось в старых имперских рамках, уходящих в глубь веков (и даже тысячелетий в других контекстах). «Особый» рынок эстафетных путешествий, придуманный указом 1713 года, был призван сделать старую практику эстафетной обязанности более терпимой и предотвратить разрушение затронутых ею сообществ, а не полностью заменить эту систему.

В основе амбиций Петра в отношении почты лежали два типа услуг: доставка обычной почты (почта) и ретрансляция (проезд).Оба были предназначены, прежде всего, для поддержки официального общения, в частности, распространения указов и персонала по всей империи. Этот приоритет нашел свое выражение в основных решениях о том, как были организованы эти функции, которые оставались в силе вплоть до девятнадцатого века. Например, после некоторых колебаний правительство Питера решило, что официальная почта будет доставляться по системе «бесплатно». Спустя сто лет член Постоянного совета Александра I обвинил эту привилегию — которая полностью перекрывала стоимость официальной почты — в «чрезмерном объеме корреспонденции, которая сегодня так сильно обременяет все ветви власти».Понятия ранга (подбородок) использовались для обозначения количества лошадей, которое человек мог потребовать в семнадцатом веке; Петр сохранил эту практику и в своей недавно реформированной России. Таким образом, согласно расписанию, опубликованному в 1721 году, но все еще цитируемому в качестве нормативного в 1824 году, генерал или сенатор мог потребовать до пятнадцати лошадей для своего служебного использования на станции, в то время как тайный советник мог рассчитывать на семь лошадей и один странствующий переводчик.

Как работали эти службы? «Обычная почта», управляемая ретранслятором, или обычная почта, придуманная в 1718 году и получившая дальнейшее развитие в 1720 году, была, по сути, междугородной службой, соединяющей Санкт-Петербург с империей в целом.Регулярная доставка почты по городам стала организовываться только во второй четверти XIX века. Хотя изначально эта служба была предназначена для доставки «писем и распоряжений из всех колледжей и канцелярий в Москву и оттуда, где это необходимо», в октябре 1720 года ретрансляционная канцелярия получила инструкции «принимать и доставлять все виды личных писем, кроме писем торговцев. (которые принимаются и доставляются при установленной оплате на специальном посту, созданном в Иностранном колледже) ».

Для обработки этой почты в 1720-х годах были установлены следующие правила. (Хотя детали менялись со временем, и для больших посылок в 1780-х годах была добавлена ​​специальная «тяжелая почта», те же основные процедуры управляли работой почтовых отправлений до середины девятнадцатого века.) Во-первых, корреспонденция должна была быть доставлена ​​в упакованном виде. и обратился в одно из новых почтовых отделений, созданных в крупных городах. Затем почтмейстер должен был регистрировать происхождение и место назначения посылки в бухгалтерской книге и взимать плату за ее доставку.(На протяжении большей части восемнадцатого века почтовые расходы зависели как от пункта назначения, так и от веса, при этом доставка по некоторым маршрутам стоила больше, чем другие. Однако в 1785 году был объявлен универсальный тариф, основанный на весе и расстоянии.) Клейкие марки, обозначающие оплату в размере почтовые расходы не применялись до середины девятнадцатого века. Даже в этом случае, начиная с середины восемнадцатого века, почтовые отделения обладали почтовыми марками, которые использовались для маркировки каждого письма или пакета после того, как были собраны надлежащие сборы и они были приняты для доставки по почте.

Через определенные промежутки времени — два раза в неделю в столицах и еженедельно в других местах, чтобы начать, хотя и с большей частотой по мере развития системы, вся собранная таким образом почта помещалась в специальный мешочек. Затем почтмейстер добавил в сумку список содержимого или «регистр» (реестр), отметив все посылки, содержащиеся в сумке, а также их места назначения. Затем мешок был запечатан и передан первому из множества форейторов (почтальонов), которые пересылали его со станции на станцию. Хотя эти всадники могли путешествовать на одной верховой лошади, Эстафетная канцелярия получила указание разрешить до трех лошадей с соответствующей упряжи для каждой доставки почты.Постоянное снабжение этих специальных «почтовых» лошадей — в дополнение к эстафетным лошадям для использования в качестве транспорта — стало дополнительным бременем для эстафетных сообществ. Прибытие почтовых отправлений было запланировано в соответствии с оценкой того, сколько времени потребуется, чтобы добраться от предыдущей станции; только один или самое большее два часа должен был пройти между прибытием и отправлением любой данной доставки. В петровское время кольчуги должны были двигаться со средней скоростью восемь верст в час.Позднее целевые скорости были скорректированы сезонно, в соответствии с правилами конца восемнадцатого и начала девятнадцатого века, при этом ожидается восемь верст в час в грязные весенние и осенние месяцы и десять или даже двенадцать верст в час, что является нормой для лета или зимы. .

На протяжении всего пути, в каждом промежуточном почтовом отделении, пакет нужно было вскрывать и проверять его регистр. Письма, приходившие к месту назначения — или письма, которые приходилось переводить на второстепенные пути, — удалялись; новая почта была также добавлена ​​с соответствующим изменением списка.После регистрации времени и дня пакет был снова запечатан и отправлен в конечный пункт назначения. Когда он прибыл туда и его последнее содержимое было окончательно удалено, копия заполненного реестра была подготовлена ​​и отправлена ​​обратно в исходное почтовое отделение. В этот момент, как указывалось в инструкции 1720 года, почта должна была быть «выдана» ее получателям. Хотя в городах не было регулярной доставки почты, очевидно, что посыльных отправляли из почтовых отделений в официальные учреждения и к важным людям; Между тем, как официальные лица, так и «отдельные» получатели могли также послать слуг или сами прийти забрать свои посылки.

Еще одной услугой, поддерживаемой почтовой системой России, были поездки на «эстафетных» или «почтовых» лошадях. Это регулировалось собственным набором официальных процедур, а также неформальной практикой (как законной, так и незаконной), которая сложилась вокруг транспортных рынков реле. Путешественники, получившие официальные заявки, имели право требовать свежих лошадей в установленном количестве и по установленной ставке. На каждой новой станции от них требовалось предъявить свои «маршрутные письма» местному начальнику станции (управителю), который обычно был солдатом в отставке.Изучив документ и записав данные о нем в свой собственный журнал, начальник станции рассчитал плату за пробег, причитающуюся по следующей ссылке, потребовав предоплаты. Тогда станционный старейшина (староста) отвечал за сбор необходимых лошадей и погонщиков по сигналу начальника станции. Этих лошадей запрягали в повозку путешественника, а местные эстафеты усаживали на стойку или переднюю лошадь в качестве погонщиков и проводников, и путешественник снова был в пути.

К сожалению, сохранились лишь немногие из местных журналов регистрации использования командировочных заявок.Однако те, которые есть, свидетельствуют о реквизиции тысяч лошадей для эстафетных поездок в центральные города России. Во Владимире в 1741 году лошадей реквизировали 3915 раз для эстафетной службы; в Муроме — 2713 человек; в Москве в 1737 году, по другим официальным подсчетам, требовалось 7 607 лошадей для релейного транспорта и еще почти 3200 лошадей для почтовых и пакетных услуг. По крайней мере, в этих центральнорусских городах отправка лошадей, предоставленных обязательными общинами, была повседневным явлением.

В 1717 году Сенат постановил, что такой реквизированный транспорт может использоваться людьми, путешествующими «для собственных нужд», но только в том случае, если они заплатят в два раза больше официальных сборов за пробег.Хотя литература конца восемнадцатого и девятнадцатого веков изобилует ссылками на такую ​​практику, неясно, как быстро она стала использоваться. В бортовых журналах Владимира и Мурома, например, 1740-х годов есть лишь несколько неуловимых записей, предполагающих использование системы в личных целях; подавляющее большинство входов документируют поездку ранговых сервиторов, санкционированных ретрансляционной канцелярией или губернаторами провинций для некоторых официальных целей. Как и в других империях, практика взимания более низких ставок за официальные поездки создала сильный стимул для элиты претендовать на этот статус даже при поездках с «определенными» целями.Довольно часто, кажется, мужчины высокого роста, путешествующие «для собственных нужд», просто требовали более дешевую официальную ставку; несколько женщин, упомянутых в бортовых журналах, указаны как жены и дочери слуг (а не как самостоятельные путешественники). Многочисленные петиции местных сообществ, наряду с постановлениями центрального правительства, сетуют на частное использование официальных ставок как подрывное «злоупотребление». Тем не менее, несмотря на то, что эта практика была запрещена законом и вызывала протесты (иногда с применением насилия) на станциях, обуздать эту практику оказалось довольно сложно.

Не менее важно, однако, наличие официальной ретрансляционной сети, способствующей гражданским поездкам, использующим ресурсы, предоставляемые системой, но не задействовавшим официальную систему реквизиции рабочей силы. Регулярно расположенные рынки продуктов питания, жилья, лошадей и рабочей силы, по предоставленным маршрутам, были ключевыми. Помимо лицензирования этих рынков, имперское правительство рекламировало их существование. Уже в 1733 году в ежегодный официальный альманах, издаваемый в Санкт-Петербурге, стали появляться сведения о русских постах.В 1762 году этот раздел превратился в отдельно опубликованную серию маршрутов (дорожников), в которых были указаны маршруты, станции и расстояния между ними. Эти гиды позволяли путешественникам составлять график и рассчитывать этапы своего путешествия, а также представлять себе оставшиеся остановки, которые могли быть им доступны. На основе этой инфраструктуры были разработаны различные альтернативные методы гражданских поездок, по крайней мере, для тех, кому разрешено в целом путешествовать. Хотя внутренний контроль, ограничивающий передвижение женщин, крепостных, королевских крестьян и других категорий населения, выходит за рамки данной главы, не следует забывать, что они существовали.

Проще говоря, люди, владеющие тягловым скотом, могли путешествовать по почтовым дорогам «на своих [лошадях]» (на своих). Это требовало частых остановок для отдыха животных и, следовательно, неизбежно происходило медленнее; по той же причине это было дешевле, требуя закупки рабочей силы и материалов только по мере необходимости. Также можно было путешествовать, нанимая свежие бригады лошадей на каждом этапе. Эта практика была известна как путешествие «на вольных лошадях». Затраты были непредсказуемыми, из-за которых постоянно велись торги и переговоры.Тем не менее, по многим оценкам, в центральной части России это было терпимо. Например, зарубежные писатели-путешественники часто хвалят дешевизну такого устройства по сравнению с европейскими постами, с которыми они были знакомы. Со временем эта практика, похоже, стала более организованной, когда водители из разных деревень работали вместе. Согласно знаменитому статистику Генриху Шторху, написанному в 1803 году, крестьяне организовали свои собственные устойчивые ретрансляционные сети вдоль важных автомагистралей, вместе с «Комиссарами» в крупных городах, чтобы продвигать и представлять эти услуги дальней связи.К сожалению, в отличие от государственной системы, такие предприятия, похоже, не оставили после себя архивов. И наконец, что не менее важно, было известно, что нанимали упряжки лошадей и погонщиков на все поездки.

Насколько надежно и комфортно работали эти релейные методы? Лучше, чем можно было предположить. Сегодня российские дороги легендарно ужасны; в начале восемнадцатого века их практически не существовало. Первые асфальтированные дороги, или chaussées, не появлялись в России до 1817 года; до этого, помимо нескольких экспериментов, строительство дороги состояло из «выбора направления, расчистки дороги и устройства временных бродов через реки и заболоченные места» с использованием топоров и пил.Хотя труд мог быть колоссальным — одно посольство конца XVII века из Москвы в Смоленск насчитало 533 таких перехода, сделанных из бревен, — природа оставалась хозяином этих поверхностей, которые могли быть смыты или сделаны непроходимыми как наводнениями, так и грязью. Тем не менее, то же самое относилось к Европе и миру в целом в восемнадцатом веке, где (как написал один ученый) «большинство дорог были не более чем неукрытыми грязевыми дорожками или уздечками». В таких условиях, утверждает Фердинанд Бродель, разница в скорости зависела не от дорожных покрытий, а от регулярных «услуг, предоставляемых другими людьми», еды, жилья, труда и, прежде всего, главных среди них тягловых животных.Только в конце восемнадцатого и начале девятнадцатого веков сочетание новых технологий строительства дорог (таких как знаменитый метод МакАдама), коневодства и улучшенной организации почтовой связи начало обеспечивать заметный прорыв в скорости по сравнению с древними временами.

В ходе обширного архивного анализа скоростей, достигнутых официальным транспортом на Урале в 1740-х годах, историк Дмитрий Редин подсчитал, что курьер, путешествующий по системе, мог надежно в среднем пятьдесят пять километров в день в Западной Сибири (Тобольск) и между пятьдесят и семьдесят километров в день в другом месте.По его словам, эти средние показатели не соответствуют целевым показателям, объявленным официальными указами, но соответствуют таким же гористым провинциальным регионам Европы, таким как Пиренеи. Действительно, скорость от сорока до пятидесяти миль (или от шестидесяти до восьмидесяти километров) в день была типичной для центральной Британии и большей части Европы в восемнадцатом веке, а также для Рима две тысячи лет назад. В центральных коридорах между Санкт-Петербургом, Москвой и Казанью европейские наблюдатели от Герберштейна (начало шестнадцатого века) до Шторха (начало девятнадцатого века) обычно были приятно поражены постоянным наличием лошадей, а вместе с ними скоростью и надежностью передвижения. в России — даже когда они сетовали на ухабистые дороги.(Зима была еще лучше, когда снег и лед создали удивительно быстрые дороги для саней, «транспортировка которых приятна и удобна» (dont la voiture est douce et commode), как восторженно отзывался Жан Струй о зимней Смоленской дороге в конце 1680-х годов. ). Самая большая разница была отмечена в отсутствии частных гостиниц в России, заставляющих путешественников спать и есть в общих комнатах промежуточных дворов или в собственных фургонах, а также в прожорливости летних комаров.

Ничего из этого, конечно, не означало, что связь с Российской империей была на высоте задачи, поставленной перед ними Фиком и другими центральными планировщиками.Как замечает Редин, возможность достичь европейских скоростей передвижения на лошадях не уменьшила размер государства, которое затмило его европейских современников. Хотя время в пути между Москвой и Санкт-Петербургом в восемнадцатом веке постепенно сокращалось, Тобольск был еще в двух месяцах от Москвы даже в идеальных условиях, и в любом конкретном путешествии они могли быть нарушены «капризной погодой, состоянием лошадей и, конец, личные качества курьера ». Доставляемая почтальонами, выбранными из числа местных жителей, корреспонденция могла легко сбиться с пути в любой момент, создавая загадки, которые нелегко разрешить из центра.«Письма пропали в пути», — отмечает историк А. Н. Вигилев,

Командир может забыть передать пачку писем своему товарищу, может проехать мимо города, которому они адресованы. Если бы не было сумок для почты, начальник ретранслятора, если бы считал это необходимым, мог бы хранить корреспонденцию на станции в непогоду, а письма могли оставаться там надолго.

Хотя российские посты XVIII века и достигли довольно многого, поддерживая работоспособную систему ретрансляционных коммуникаций в огромной империи раннего Нового времени, они не могли координировать действия огромной империи так полно, как того желали российские правители.Сомнительно, что это могло быть у какой-либо системы с питанием от животных.

К 1760-м годам ретрансляционная сеть России отличалась от ее европейских современников пространственным и социальным следом почтовой системы — больше, чем ее скоростью или технологиями. Во-первых, это вопрос размера и плотности сети, из-за которых гигантская Россия внезапно показалась маленькой. К середине XVIII века, по разным современным оценкам, в России было от одиннадцати до пятнадцати тысяч километров релейных дорог.По опубликованным маршрутам, по оценке Э. Г. Истомина, к концу века это число выросло примерно до семнадцати тысяч. Тем не менее, в 1776 году Франция, общая территория которой составляла лишь небольшую часть территории России, имела почти эквивалентные 14 000 километров релейных дорог (после чего французские посты пережили период взрывного роста). В более общем плане, по сравнению с почтовыми и транспортными системами по всей Европе, почтовая система России оставалась тонкой и кружевной структурой, тянущейся едиными линиями на большие расстояния, чтобы соединять «главные города и города» империи, даже если почтовые сети ее меньших европейских современники распространились на повседневную жизнь деревень и деревень.Несколько более плотная на западных границах России — там, где у империи было много торговых партнеров и взаимодействовала с другими почтовыми системами, — система ретрансляционной связи становилась все более разреженной к востоку от линии Москва-Тула.

И все же, если плотность российской почтовой сети была относительно низкой, ее след в имперском обществе был и больше, чем можно было бы предположить, и имел отчетливую форму. Вместо того, чтобы держаться близко к дорогам и городам, которые обслуживала почта, социальные опоры, закрепляющие российские эстафеты, время от времени тянутся в различных направлениях.Это произошло потому, что — в отличие от большинства своих современников — Россия продолжала полагаться на прямые обязательства отдельных сообществ по поддержке своих постов. Чаще всего в государствах по всей Европе услуги ретрансляции выполнялись как фермерские монополии. Местные видные деятели (такие как вездесущий французский maître de poste) заключили контракт на предоставление официальных сообщений в обмен на право пользоваться почтовыми услугами с целью получения прибыли. Эти почтовые «предприниматели», как их называл Даниэль Рош, нанимали своих рабочих и лошадей из собственных кошельков и вели свои ретрансляции как бизнес в местном, региональном или даже национальном масштабе.Конечно, это была та же самая общая модель, которая использовалась при создании первой «иностранной почты» в России в середине XVII века.

Тем не менее, во время своего правления Петр отказался от этой модели в пользу более старой имперской практики передачи обязательств. В результате 574 станции, которые (по официальным подсчетам) составляли российскую ретрансляционную систему в 1762 году, имели заметный социальный след. Они были связаны с сообществами не только через лицензированные рынки, но и через обязательства по ретрансляции.И этот охват сильно варьировался, поскольку почтовые дороги России развивались на протяжении столетия, в некоторых случаях намного быстрее, чем структуры обязательств, которые их поддерживали. Напомним, что даже во времена Петра «эстафетные предместья» давали лишь часть лошадей, необходимых системе, с крепостными, платящими дань мусульманами, украинскими казаками, городскими магистратами и «уездными людьми», среди прочего. другие, обеспечивая остальное. Между тем в 1767 г. релейная канцелярия заметила, что смена маршрутов привела к ситуации, когда общины «в двух-трехстах и ​​более верстах» от станции были обязаны снабжать ее лошадьми и погонщиками.

Екатерина II (годы правления 1762–1796) предприняла энергичные действия по опусканию имперских русских коммуникаций до уровня округов. Унаследовав территориальный порядок, созданный при ее предшественниках, в 1770-х годах она радикально обновила его, увеличив количество, обязанности и местные подразделения российских губерний; как и во времена Петра, это подразумевало внутреннее совершенствование ретрансляционной сети России. В 1782 году Екатерина приказала губернаторам своих провинций разработать планы создания трех разных уровней почтовых дорог: 1) центральных артерий между Петербургом, Москвой и провинциями; 2) дороги между областными центрами; 3) дороги из областных центров в административные центры районов.Хотя проследить процесс реализации этих планов сложно, карты начала девятнадцатого века и централизованно собранные статистические данные отражают быстрое локальное расширение российских ретрансляторов, которое последовало за этим.

Таким образом, в 1769 г., по словам Шлёцера, 574 станции империи запрягли 3 866 почтовых лошадей; к 1775 г., по словам Василия Рубана, для эстафеты было предусмотрено 4895 лошадей, из которых 1417 (или около 29%) находились на жизненно важной дороге Петербург-Москва.(Рубан также насчитывает к этому времени 101 ретрансляционный маршрут.) К 1801 году Главное почтовое управление сообщило Министерству внутренних дел, что в империи насчитывалось 3222 ретрансляционных станции, на которых находилось 37 840 лошадей, что в шесть и девять раз больше, соответственно. , чуть более чем за два десятилетия. В то время как в 1781 году в империи было 73 почтовых отделения — региональных складов для сбора и распространения писем и пакетной почты — к 1801 году их было 450. Этот рост продолжался и в следующей четверти девятнадцатого века, когда Келли О’Нил осуществила оцифровку. В.Показан Географический атлас Российской империи 1827 г. П. Пядышева. По этим подсчетам, в империи было 3 567 почтовых станций (а также 576 «почтовых домов», сосредоточенных в основном в Финляндии и Украине).

Другими словами, между 1775 и 1825 годами российские сети конных ретрансляторов оказались на пути, который приведет к их апогею середины девятнадцатого века. Сеть 1854 года видна только в общих чертах на маршрутах 1760-х годов, но подробно она присутствует на провинциальных почтовых картах первой четверти XIX века (с учетом, конечно, некоторого последующего роста).По сравнению с этим развитием другие нововведения в почтовых услугах времен Екатерины кажутся незначительными. В 1781 году два раза в неделю между Петербургом и Москвой была установлена ​​«тяжелая» почта (для массовых официальных почтовых отправлений и посылок большего размера), наряду с установленной «легкой» почтой (для корреспонденции). Посылки продолжали добавляться к почтовым маршрутам крупных городов. В 1770 году генеральный прокурор Александр Вяземский спроектировал дилижанс, курсирующий между Санкт-Петербургом и Нарвой. Первый общественный автобус в России, он должен был перевозить до шести пассажиров с багажом в экипаже, запряженном четырьмя эстафетами, с расписанием прибытия и отправления.Однако, несмотря на этот северный эксперимент, публичное обучение не стало обычным явлением в России до 1820-х и 1830-х годов, когда для этой цели были лицензированы частные компании.

В самом деле, оглядываясь назад, можно сказать, что самая амбициозная реформа почты, которую воображали в Екатерининскую эпоху, окончательно провалилась. И Вяземский (в его планах относительно Нарвских постов), и князь Александр Безбородко (фаворит, глубоко вовлеченный в почтовые дела в 1780-х годах) полагали, что можно было бы перенести поддержку почтовой службы на какую-либо форму коммерческой или налоговой опора.Екатерина с пониманием относилась к этим планам и в 1784 г. издала личный указ «Об освобождении жителей Санкт-Петербурга и Олонецкой губернии от почтовых повинностей». Согласно этому плану, «ретрансляционные пригороды» в этих регионах были расформированы, а налогом облагалось все население провинции. На эти деньги планировалось нанять ретрансляционных сервиторов и организовать ретрансляционные станции прямо из казны.

Однако в середине 1790-х годов генерал-губернатор Санкт-Петербурга Николай Архаров объявил эту реформу несостоятельной.В меморандуме он призвал Павла I реорганизовать «ретрансляционные пригороды» и восстановить обязательство ретрансляции в более общем плане как основу почтовой службы провинции. Павел одобрил это предложение и пошел еще дальше. В 1798 году в общем декрете о надлежащей организации постов Павел проинструктировал своих губернаторов, что поддержка постов является общей «общественной обязанностью» (общественная повинность), которая должна быть рождена по мере необходимости общинами, находящимися под их властью, всякий раз, когда « эстафета пригородов »были недоступны.Эффект заключался в том, чтобы убедить губернаторов свободно использовать обязанности ретранслятора, поскольку они продолжали расширять имперские коммуникации до уровня округов.

Фактически, они уже делали это для удовлетворения требований, выдвинутых Екатериной по поводу расширения сети. Население «ретрансляционных пригородов» во второй половине восемнадцатого века стагнировало, увеличившись всего на 26%, даже несмотря на то, что требования, предъявляемые к ним в отношении станций и обслуживаемых лошадей, росли не по дням, а по часам, на 461% и 673% соответственно.В результате, когда в 1801 году российских губернаторов попросили описать, как поддерживались эстафеты в провинции, они нарисовали впечатляюще неоднозначную картину. В Калуге местные ямщики выделили 48 лошадей, остальное население — 184; в Тамбове ямщики прогнали 72 лошади по 248 верстам дорог, а «местные жители округа» содержали еще около 2000 лошадей по 1715 верстам дорог (!). В Перми 9 970 «душ» в городах каким-то образом заставили заплатить за 19 лошадей; Псков облагал купцов налогом из расчета 1 лошадь на каждые 200 «душ», а горожан — из расчета 1 лошадь на каждые 337.Единственная закономерность, которая вытекает из этого подробного отчета о релейных обязательствах, заключается в том, что обслуживание реле редко ограничивалось имуществом ямщиков. Вместо этого, по мере развития системы, она распространялась на все более широкие категории населения, часто принимая характер местного или даже провинциального налога, в соответствии с которым определенные общины объединяли ресурсы для отправки лошади и возницы для выполнения своих обязательств. . Все более вездесущее, «дорожное общество» все меньше и меньше представляло собой касту, а все больше и больше представляло собой тонко дифференцированную сеть, обязывающую различные взносы от ряда российских обществ и укомплектованной наемным трудом.

Как развивающееся зрелище в повседневной жизни, это широкое выполнение эстафетных обязанностей привлекло к себе пристальное внимание как политиков, так и коммерции и искусства. С одной стороны, между 1802 и 1825 годами социальные условия, лежащие в основе постов, привлекли внимание не менее пяти правительственных комитетов высокого уровня, большинство из которых сосредоточились на вопросе о том, следует ли и как положить конец системе обязательств по передаче. Некоторые считали, что российские посты никогда не будут работать эффективно и справедливо до тех пор, пока они не встанут на более универсальную основу: либо полностью коммерческая система, которая возлагает расходы на пользователей почты (включая правительство), либо национализированная, в которой вся Россия Субъекты субсидировали это общественное благо за счет общих налогов, взимаемых в масштабах всей империи.Другие, в том числе царь Александр I, сожалели о несправедливом распределении почтовых обязательств, но тем не менее верили в сохранение и, возможно, даже расширение практики организации общин, специально обязанных обслуживать дороги (сеть ямских лентяев).

Николай I окончательно разрубил гордиев узел в конце 1830-х годов. Расстроенный тем, что он считал хронической нестабильностью ретрансляционных станций на трассе Москва-Петербург, он был впечатлен станциями на Дюнабургской дороге, которая соединяла Смоленск с Ригой.Являясь частью разделенной Польши, эти маршруты были организованы на коммерческой основе в течение десятилетий в соответствии с проектом, разработанным в 1770-х годах. После четырех лет планирования Николай приказал перевести российскую систему на почти такой же фундамент в 1843 году. С тех пор контрактная система будет финансировать российские почтовые станции, при этом потенциальные операторы соглашаются использовать ретрансляторы на коммерческой основе на установленных условиях. государством. Используя наемных, а не обязанных работников, такие коммерческие посты постепенно вытесняли ретрансляционную службу как основу почтовой связи в империи.Николай также приказал своему министру государственных имений Павлу Кисилеву контролировать преобразование особого имения ямщиков в России в статус обычных государственных крестьян.

Этот процесс занял десятилетия. В своем автобиографическом рассказе «Государевые ямщики» Владимир Короленко вспоминал, как видел остатки старого эстафетного строя в Сибири 1880-х годов, оставленные (как он выразился), как первозданный ледник в глубокой долине. Между тем, по мере того как ее социальные основы трансформировались, имперская почтовая система стала объектом растущего потребительского и художественного культа, предоставляя набор предметов и символов, которые имперские подданные могли использовать для представления и представления своих отношений с Россией.Например, уже в начале девятнадцатого века купцы и богатые крестьяне охотно покупали официальные «эстафетные колокольчики» (ямские колокольчики) для украшения своих троек, несмотря на официальные указы, запрещавшие эту практику. В 1820-х годах первые литографы России создавали быстро продаваемые изображения лихих кольчужных троек, в то время как поэты и композиторы писали о них широко популярные песни. Таким образом, культура обязанности ретранслятора в Российской империи не только служила для перемещения людей и вещей через точки в космосе, но также помогла создать культурные общие места для заселения и объединения пространств между ними.

---

Падение Берлинской стены и распад СССР — Краткая история — История кафедры

Падение Берлинской стены и распад СССР

Первоначально представители Госдепартамента и внешнеполитическая команда Буша были неохотно говорить публично о «воссоединении» Германии из-за опасений, что сторонники жесткой линии как в Германской Демократической Республике (ГДР), так и в Советском Союзе. Союз остановит реформу.Хотя изменения в руководстве ГДР и обнадеживающие речи Горбачева о невмешательстве в Восточную Европу предвещало воссоединение, мир был застигнут врасплох, когда во время в ночь на 9 ноября 1989 года толпы немцев начали демонтаж Берлинская стена — барьер, который почти 30 лет символизировал холодную войну. разделение Европы. К октябрю 1990 года Германия была воссоединена, что вызвало стремительный крах других восточноевропейских режимов.

Люди празднуют падение Берлинской стены.

Тринадцать месяцев спустя, 25 декабря 1991 г., Горбачев ушел в отставку, и Союз распущенных Советских Социалистических Республик. Президент Буш и его главный иностранный советники по политике были более активны в отношении России и бывшего Советского Союза. республик после крушения коммунистического монолита, чем тогда, когда это было балансирует.В серии саммитов в следующем году с новым российским Президент Борис Ельцин и Буш пообещали 4,5 миллиарда долларов на поддержку экономической реформы в России, а также дополнительные кредитные гарантии и технические помощь.

Двое бывших противников холодной войны сняли ограничения на численность и перемещение дипломатического, консульского и официального персонала. Они также согласились продолжить переговоры по Договору о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), начатые перед распадом Советского Союза, который поставил цель сократить свои стратегические ядерные арсеналы от примерно 12 000 боеголовок до 3 000–3500 боеголовки к 2003 году.В январе 1993 года, за три недели до ухода с поста, Буш приехал в Москву для подписания Договора СНВ-2, который кодифицировал эти ядерные сокращения.

Постсоветская российская идентичность и ее влияние на европейско-российские отношения | European Journal of Futures Research

Для большинства россиян экономические и социальные права однозначно преобладают над политическими. Те, кто уделяет достаточно внимания политическим правам, в основном отдают предпочтение так называемым «пассивным правам», т.е.е., свобода слова и совести. Здесь основное внимание уделяется свободе от прямой ответственности за реализацию права, а не свободе участия. Таким образом, большинство воспринимает политическую свободу как « свободу от политического участия, а не свободу политического участия » [12].

Вначале следует сказать, что большинство россиян не интересуются политикой. Особенно это касается молодежи. В 2008 году почти две трети населения «совершенно не представляли, какой политический режим в стране и какой режим желателен» [4].По оценкам 2010 г., 40% населения абсолютно не интересуются политикой или затрудняются сформулировать свои предпочтения [19]. Недоверие к основным ветвям и институтам власти (за исключением Президента) основано на объективной оценке их деятельности и поэтому не вызывает интереса к политике. Для многих людей, формально имеющих политические предпочтения, «ярлык» без объяснения его значения ограничивает их.

Говоря об отношении к свободе и демократии, было бы интересно указать на любопытное противоречие. Понятие прав человека (личных свобод) стоит выше «коллективной свободы», то есть демократии [16]. В то же время большинство россиян (54%) убеждены, что коллективизм, понятие общности и жесткое государственное регулирование более типичны для россиян и лучше соответствуют национальной культуре, чем индивидуализм и либерализм западного типа [8]. Вполне вероятно, что здесь мы снова сталкиваемся с столкновением представлений и истинных предпочтений: прямой вопрос о том, что для вас более ценно, дает один ответ, а ответ на вопрос об обществе в целом содержит общепринятые установки, а не личные мнения.

Разочарование и апатия — слова, которые описывают отношение большинства к политике в целом и к деятельности существующих институтов власти в частности. Эта гражданская аморфность не может быть объяснена исключительно кризисом сегодняшней политической системы, лишенной какой-либо приемлемой ценностной парадигмы.

Как бы грустно это ни звучало, но пока россияне оказались асоциальными. Для подавляющего большинства круг общения, взаимосвязи и личной ответственности ограничен семьей и ближайшими друзьями, в основном, детскими.Только 50% считают, что они так или иначе могут повлиять на ситуацию даже на работе [4]. Максимальная вовлеченность в социальные институты (скудные 2%) приходится на участие в школьных родительских объединениях, на все другие формы объединений (спортивные общества, религиозные общины, объединения соотечественников и т. Д.) Приходится 0,5–1,9%, в то время как 90% населения не принадлежат к каким-либо НПО или движению [4]. Кроме того, россияне не склонны посещать общественные места [4, 10]: с одной стороны, это связано с низким уровнем доходов, не позволяющим людям тратить на досуг; с другой стороны, это связано с ограниченным кругом контактов и нежеланием выходить за его рамки.Однако такое положение вещей является очевидным результатом социально-экономической «травмы» 1990-х годов: в советское время в условиях закрытого общества с ограниченной инфраструктурой досуга кинотеатры выполняли значительную компенсаторную функцию. Молодежь ходила в кино почти еженедельно, а в среднем, с учетом новорожденных и старческих людей, советский человек ходил в кино 18–20 раз в год [3]. Одновременно была реакция на вынужденное вовлечение в общественную жизнь в течение 70 лет советской эпохи ( субботник, ^{Footnote 8} участие в демонстрациях, общественных комитетах и ​​т. Д.). Такого рода асоциальная традиция сейчас транслируется старшими поколениями своим детям.

Сочетание вышеупомянутых особенностей приводит к тому, что россияне, как правило, массово бездействуют в общественных местах, им не хватает среды для обсуждения собственных политических требований и, в конечном итоге, они не формулируют никаких политических требований.

Нет сообщества — это иллюзия из форумов в Интернете. В этой статье мы сосредотачиваемся на наиболее многообещающем варианте укрепления идентичности и, таким образом, — частичном извлечении двусторонних и многосторонних отношений из быстро меняющейся политической конъюнктуры, сохраняя некоторую культурную основу и основу идентичности для непрерывного диалога.

Если мы выйдем немного выше концепции состояния Левиафана, мы должны признать, что очень важная роль состоит в том, чтобы создать сферу человеческого взаимодействия, где могут быть сформированы меньшие идентичности, и подтолкнуть людей друг к другу, чтобы убедиться, что они нити начинают их соединять. Он должен посылать сигналы и предоставлять обществу символы, которые помогли бы людям объединиться. Ему также следует искать и развивать точки, в которых это сближение может произойти, прежде всего, в русском языке и культуре.Он должен полностью воздерживаться от посылки сигналов и навязывания символов, которые разделяли бы различные социальные, этнические и религиозные группы.

Роль общества и его интеллектуальных элит — использовать эту сферу, а не отворачиваться от нее. Они должны сформулировать идеи, возникающие в ходе гражданского обсуждения, лучшие из которых государство должно затем реализовать.

Русское общество глубоко разделено . Люди привязаны к своей семье, друзьям и дому, и ничто и никто другой не имеет значения.Сильных идентичностей очень мало. Религиозная и этническая идентичность статична и строго определена. Эти идентичности могут быть полезны в качестве двигателей творческой деятельности, но их роль всегда будет ограничена. В то же время профессиональная, гражданская и даже хобби-идентичность остается очень расплывчатой.

Проект, который мог бы вывести страну из депрессии, мог бы состоять в том, чтобы создать как можно больше активных идентичностей . Этого можно достичь, если мы создадим платформы для взаимодействия активных людей.Наиболее очевидными примерами таких платформ являются местное самоуправление и независимые организации граждан или неправительственные организации.

Профессиональная идентичность может быть возрождена путем создания профессиональных ассоциаций, целью которых является поддержка профессиональных дебатов (но не профсоюзов, которые в их нынешней форме функционируют исключительно как средство распределения социальных благ). Такие платформы должны быть полностью небюрократизированы и должны функционировать без посредничества каких-либо должностных лиц, за исключением отдельных лиц.

Но главной задачей остается воспитание уважения к труду. Особое внимание мы должны уделять профессиям, которые имеют решающее значение для современной России, — учителям и медикам. Эти две профессиональные области были серьезно повреждены в 1990-е годы, хотя они очень сильно объединены профессиональной этикой, разделяют общие ценности и говорят на одном языке во всех уголках страны.

Восстановление студенческих ассоциаций университетов также является важной задачей не как социальных групп, но и студентов как культурных субъектов.Мы должны возродить почти забытые студенческие традиции. Молодежь — двигатель развития страны. Их нужно объединить в единую творческую силу, у которой будет огромный потенциал, который сегодня не задействован.

Мы также не должны игнорировать мощную и системообразующую роль государственных школ в социализации населения. Это единственное оставшееся государственное учреждение, которое посещают все россияне. И ученики, и родители социализируются добровольно или принудительно.Комитеты родителей и учителей сегодня являются той сферой, где большинство россиян социально активны, поскольку в таких комитетах участвует около 2% граждан [4]. Сельские школы играют особенно важную роль. Часто они являются не просто местом, где дети получают образование, но и главным культурным центром, объединяющим все поколения.

Уже сделаны первые шаги в развитии социализационного потенциала школы. В недавно принятом наборе федеральных образовательных стандартов (которые фактически отражают требования общества к школьной системе) подчеркивается, что каждый учащийся должен заниматься социальными проектами.Все, что нам нужно, это задействовать этот компонент.

Общество должно разрабатывать платформы для досуга, создавать клубы для людей, увлекающихся музыкой, кино, краеведением, окружающей средой и т. Д., А также развивать любительскую легкую атлетику — все эти виды деятельности не только связаны с особыми интересами, но и о членстве, совместном участии — быть частью группы, а не толпы. Очень важно развивать городское пространство и превращать города, в которых проживает все большая часть россиян, в дружественную среду, способствующую социализации людей, а не отталкивающую людей к экранам телевизоров и компьютерам.

Предлагаемые идеи направлены на возрождение творческого коллективизма и, особенно, солидарности, которая всегда была особой силой русского народа и которая почти исчезла. Вот только теперь это будет новый вид коллективизма, отличный от того, который культивировался в Советском Союзе. Этот был искусственным, и его результатом стал провал. Это не будет навязанный коллективизм, при котором слабые сдерживают сильных. Это будет добровольный и взаимовыгодный коллективизм, который позволит сильным объединить свои усилия и, таким образом, при активной поддержке государства стать еще сильнее, попутно подтягивая слабых.Это будет коллективизм, который возникнет из-за потребности в самореализации человека — который всегда мотивирован желанием служить — и поэтому представляет собой высшую форму индивидуализма.

Россия: Предлагаемый запрет организаций Алексея Навального — это новая попытка полностью закрыть инакомыслие

В ответ на сообщение о том, что российский прокурор подал в суд ходатайство о признании Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального и связанных с ним организаций «экстремистскими» и, соответственно, о запрете их деятельности, Наталья Звягина, директор московского офиса Amnesty International, сообщила:

«Этот надвигающийся запрет имеет далеко идущие последствия для российского гражданского общества.Десятки тысяч мирных активистов и сотрудники организаций Алексея Навального находятся в серьезной опасности — если их организации будут признаны «экстремистскими», им будет грозить уголовное преследование.

Этот надвигающийся запрет имеет далеко идущие последствия для российского гражданского общества. Десятки тысяч мирных активистов и сотрудники организаций Алексея Навального находятся в серьезной опасности.

Наталья Звягина, директор московского офиса Amnesty International

«Этот шаг отбросит Россию назад в те дни, когда страх жестокой государственной репрессии предотвращал любые формы инакомыслия или действия вне« линии партии ».

«Россия давно злоупотребляет« антиэкстремистским »законодательством, таким как запрет на деятельность Свидетелей Иеговы в 2017 году по надуманным мотивам« экстремизма ». Обвинения в «экстремизме» обычно нарушают права человека и игнорируют минимальные гарантии справедливого судебного разбирательства. Сегодняшний ход прокурора заставит многих дважды подумать перед тем, как продолжать поддерживать антикоррупционные и подобные организации Навального.

«Если суды заклеймят организации Навального« экстремистскими »и запретят их, это, вероятно, станет одним из самых серьезных ударов по правам на свободу слова и ассоциации в постсоветской истории России.”

Если суды заклеймят организации Навального «экстремистскими» и запретят их, это, вероятно, станет одним из самых серьезных ударов по правам на свободу слова и ассоциации в постсоветской истории России.

Наталья Звягина, директор московского офиса Amnesty International

Фон

16 апреля Прокуратура Москвы подала официальный запрос в Мосгорсуд о признании «экстремистскими» и запрете трех организаций, связанных с Алексеем Навальным, — Фонда противодействия коррупции, Фонда защиты прав граждан и «Штаба Навального». ».По данным пресс-службы прокуратуры, эти организации «под видом либеральных лозунгов занимаются созданием условий для дестабилизации социальной и социально-политической ситуации».

Согласно российскому законодательству, членство, финансирование или руководство «экстремистскими» организациями наказывается лишением свободы на срок до 12 лет. Финансирование таких организаций может привести к тюремному заключению на срок до 10 лет, а публичное использование их символов и логотипов может привести к запрету на участие в выборах в течение года.

Алексей Навальный чудом пережил то, что с тех пор было независимо подтверждено как отравление нервно-паралитическим веществом типа Новичок 20 августа 2020 года. 17 января он был задержан по прибытии в Россию из Германии, где он выздоравливал, а затем провел в тюрьме на два года и два года. шесть месяцев за «нарушение условий испытательного срока».

Amnesty International считает задержание Алексея Навального незаконным и политически мотивированным и призывает российские власти немедленно предоставить ему доступ к врачу по его выбору и освободить.

Шесть лет после незаконной аннексии

18 марта исполняется шестая годовщина незаконной аннексии Крыма Россией. Теперь внимание сосредоточено на российско-украинском конфликте на Донбассе, конфликте, унесшем около 14000 жизней, но захват Москвой Крыма — крупнейший захват земель в Европе со времен Второй мировой войны — возможно, нанес такой же или больший ущерб посту Европы. -Охранный приказ Холодной войны.

У Украины нет рычагов для восстановления суверенитета над Крымом, по крайней мере, в обозримом будущем.Но это не значит, что Запад должен принять это. Это может только побудить Кремль поверить в то, что захват территорий других стран — это действие, которому он может сойти с рук.

Незаконная аннексия Крыма

Революция на Майдане на Украине закончилась в конце февраля 2014 года, когда президент Виктор Янукович бежал из Киева — позже, чтобы объявиться в России — и Рада (парламент Украины) назначила исполняющего обязанности президента и исполняющего обязанности премьер-министра взять на себя ответственность. Они ясно заявили о своем намерении приблизить Украину к Европе, подписав соглашение об ассоциации с Европейским Союзом.

Практически сразу после этого вооруженные люди начали занимать ключевые объекты и блокпосты на Крымском полуострове. Судя по тому, как они обращались с собой и своим оружием, они явно были профессиональными солдатами, они носили российскую боевую форму, но без опознавательных знаков. Украинцы называли их «зелеными человечками». Президент Владимир Путин сначала категорически отрицал, что это были российские солдаты, но позже признал, что это были российские солдаты, и наградил их командование грамотами.

Значительное украинское военное присутствие в Крыму осталось в гарнизоне.Если начнутся стрельбы, Киев хотел, чтобы мир первым увидел, как стреляют русские. Западные партнеры Украины призвали Киев не предпринимать поспешных действий. Поскольку многие рядовые в украинских рядах были выходцами из Крыма, украинское командование, вероятно, не полностью верило в надежность своих войск.

Дела развивались быстро. К началу марта российские войска захватили весь полуостров. 6 марта Верховный Совет Крыма проголосовал за присоединение к России. Совет назначил референдум на 16 марта, на котором было предложено два варианта: присоединиться к России или вернуться к конституции Крыма 1992 года, которая предоставила полуострову значительную автономию.Тем, кто выступал за то, чтобы Крым оставался частью Украины в соответствии с действующей конституцией, не было никаких флажков.

Референдум прошел хаотично и в отсутствие заслуживающих доверия международных наблюдателей. Местные власти сообщили, что явка составила 83 процента, при этом 96,7 процента проголосовали за присоединение к России. Цифры казались неправдоподобными, учитывая, что этнические украинцы и крымские татары составляли почти 40 процентов населения полуострова. (Два месяца спустя просочившийся отчет Совета по правам человека при президенте России показал, что явка составила всего 30 процентов, при этом около половины из них проголосовали за присоединение к России.)

18 марта официальные лица Крыма и России подписали Договор о присоединении Республики Крым к России. Путин ратифицировал договор через три дня.

Претензии России

Москва сохраняет исторические претензии на Крым. Русские колонизировали Крым во время правления Екатерины Великой, и они основали Севастополь — главный порт и крупнейший город полуострова, который должен был стать базой для Черноморского флота России. После образования Советского Союза Крым был частью Российской Советской Федеративной Социалистической Республики до 1954 года, когда он был административно передан Украинской Советской Социалистической Республике.

Также верно и то, что в 2014 году в Крыму проживало около 60 процентов этнических русских — единственная часть Украины, где этнические русские составляли большинство. Но в равной степени верно и то, что после распада Советского Союза в декабре 1991 года образовавшиеся независимые государства признали друг друга в своих тогда существовавших границах. Захват Россией Крыма у Украины нарушил, среди прочего, Устав ООН, Хельсинкский Заключительный акт 1975 года, Будапештский меморандум о гарантиях безопасности для Украины 1994 года и Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Россией 1997 года.

Москва выразила озабоченность судьбой этнических русских в Крыму, но нет доказательств, свидетельствующих о какой-либо угрозе для них. Российское правительство оправдало референдум и аннексию как акт самоопределения, хотя, похоже, гораздо меньше половины населения Крыма фактически проголосовало за присоединение к России. В любом случае Кремль применяет принцип самоопределения избирательно; Москва ответила на стремление чеченцев к независимости от России после распада Советского Союза двумя кровопролитными конфликтами.

Похоже, что внутренняя политика послужила одним из мотивов решения Путина захватить Крым. Он вернулся на пост президента в 2012 году в более слабой экономической ситуации, чем во время его первых двух президентских сроков (2000-2008). Вместо того, чтобы ссылаться на экономический рост и повышение уровня жизни, он основывал большую часть своего призыва к переизбранию на русском национализме. Захват Крыма в ходе быстрой и относительно бескровной операции оказался очень популярным у российской общественности. Соответственно вырос рейтинг одобрения Путина.

Крым сегодня и перспективы

Крым претерпел существенные изменения за последние шесть лет. Большое количество этнических украинцев и крымских татар — по некоторым оценкам, 140 000 — покинули полуостров с 2014 года. Крымские татары жалуются на запугивание и притеснение как на одну из причин для переезда. За тот же период около 250 000 человек переехали из России в Крым (лидеры крымских татар утверждают, что приток намного больше). В этот поток вошли военнослужащие и моряки, поскольку Кремль усилил российское военное присутствие на полуострове, разместив, среди прочего, новые подводные лодки, надводные корабли и боевую авиацию.

Экономическая картина неоднозначна. Пытаясь создать историю успеха, Москва вложила более 10 миллиардов долларов в прямые субсидии, а также на финансирование крупных строительных и инфраструктурных проектов, таких как автомобильные и железнодорожные мосты, которые сейчас пересекают Керченский пролив, чтобы напрямую связать Крым с Россией. С другой стороны, малый бизнес пострадал, особенно из-за спада туризма, который когда-то составлял около четверти экономики Крыма. Крым также остается объектом различных западных экономических и других санкций.Вероятно, будет справедливо сказать, что реальная экономическая ситуация сегодня не оправдывает ожиданий или надежд многих в Крыму в связи с аннексией России.

Продолжающийся российско-украинский конфликт на Донбассе отодвинул Крым на последние страницы, и Киев, по понятным причинам, сосредоточился на попытках положить конец этим боевым действиям, которые почти еженедельно уносят жизни украинских солдат. Тем не менее, хотя Донбасс означал гораздо больше мертвых, чем Крым, захват Крыма, возможно, нанес такой же, если не больший ущерб, европейскому порядку безопасности.Ключевой предпосылкой Хельсинкского Заключительного акта 1975 года и последующих документов было то, что государственные границы должны быть неприкосновенными и не должны изменяться силой; Действия России в 2014 году разрушили этот принцип. Это вызвало беспокойство у других соседей России.

Правительство Украины утверждает, что вернет Крым. С аналитической точки зрения трудно понять, как Киев может использовать необходимые для этого политические, дипломатические, экономические и военные рычаги. Возможно, единственной возможностью было бы, если бы Украина достигла драматических успехов в росте своей экономики, как в абсолютном выражении, так и по отношению к экономике России, до такой степени, что крымчане подсчитали, что их уровень жизни будет лучше в составе Украины.Москва, скорее всего, будет яростно сопротивляться этому — просто спросите чеченцев — и, в любом случае, экономике Украины предстоит долгий путь.

Даже если возвращение Крыма покажется маловероятным в ближайшем будущем, Соединенные Штаты и Европа должны продолжать поддерживать позицию Киева, сохранять связанные с Крымом санкции в отношении России и придерживаться политики непризнания аннексии Крыма. Москва должна заплатить определенную цену за использование военной силы для захвата полуострова.