Идеализм — Психологос

Идеализм (латинский — идея) — термин для обозначения широкого спектра философских концепций и мировоззрений, не считающих единственно подлинной реальностью чувственно воспринимаемую, а жизненные ценности – сводящимися к телесным вещам и их денежному эквиваленту. Во многих историко-философских трудах проводится дихотомия, считающая противопоставление идеализма материализму сущностью философии.

История использования термина

Формулировку, которую можно считать предшественницей учения о двух философских направлениях, приводит Чужеземец из Элеи в диалоге Платона «Софист»:

«У них, кажется, происходит нечто вроде борьбы гигантов из-за спора друг с другом о бытии. … Одни все совлекают с неба и из области невидимого на землю, как бы обнимая руками дубы и скалы … и признают тела и бытие за одно и то же … Поэтому-то те, кто с ними вступает в спор, предусмотрительно защищаются как бы сверху, откуда-то из невидимого, решительно настаивая на том, что истинное бытие – это некие умопостигаемые и бестелесные идеи; тела же, о которых говорят первые, и то, что они называют истиной, они, разлагая в своих рассуждениях на мелкие части, называют не бытием, а чем-то подвижным, становлением. Относительно этого между обеими сторонами, Теэтет, всегда происходит сильнейшая борьба».

Философы 17-18 веков постоянно оперируют термином «идея», но термин «идеализм» у них встречается редко (он отсутствует у Локка, Юма, Гельвеция). В работе 1699 г. Дж.Локк говорит о «фантазии идеистов».

Считается, что впервые он употреблен в статье Лейбница 1702 г. «Ответ на размышления Бейля». Философ писал: «Все, что есть хорошего в гипотезах Эпикура и Платона – величайших материалистов и величайших идеалистов, объединяется здесь», т.е. в доктрине предустановленной гармонии Лейбница.

По словам Дидро, относящимся к Беркли: «Идеалистами называют философов, которые, признавая известным только свое существование и существование ощущений, сменяющихся внутри нас, не допускают ничего другого. Экстравагантная система, которую, на мой взгляд, могли бы создать только слепые!».

Кант в «Критике чистого разума» определяет, что «идеализм (я имею в виду материальный идеализм) есть теория, провозглашающая существование предметов в пространстве вне нас или только сомнительным и недоказуемым» (проблематический идеализм Декарта), «или ложным и невозможным» (догматический идеализм Беркли). Такой идеализм Кант опровергает, противопоставляя ему свое учение – трансцендентальный (формальный) идеализм, согласно которому «все предметы возможного для нас опыта суть не что иное, как явления, т.е. только представления, которые в том виде, как они представляются нами, а именно как протяженные сущности или ряды изменений, не имеют существования сами по себе, вне нашей мысли».

Шеллинг в 1800 г. дает своему труду заглавие «Система трансцендентального идеализма» и определяет его цель так — «расширить трансцендентальный идеализм до тех пределов, которые позволят ему стать тем, чем он действительно должен быть, а именно системой всего знания».

По определению Гегеля в «Науке логики»: «Философский идеализм состоит только в том, что конечное не признается истинно сущим». По его мнению, всякая философия, заслуживающая своего имени, есть идеализм, и «при рассмотрении той или иной философии важно знать прежде всего то, насколько последовательно она проводит этот принцип», а зависит это «прежде всего от того, остается ли самостоятельно существовать наряду с для-себя-бытием еще и конечное наличное бытие, а затем и от того, положен ли в бесконечном уже сам момент «для-одного» — отношение идеального к себе как к идеальному».

Гегель пишет: «субъективный идеализм, высказывается ли он и устанавливается как бессознательный идеализм сознания вообще или сознательно как принцип, относится лишь к той форме представления, согласно которой то или иное содержание есть мое содержание», такой идеализм он называет формальным. В своих трудах Гегель говорит об идеализме Мальбранша, лейбницевском идеализме, трансцендентальном идеализме (системе Канта), субъективном идеализме (системе Фихте) и объективном идеализме (системе Шеллинга).

Маркс, пересказывая учение Б.Бауэра, пишет в «Святом семействе»: «истиной материализма является противоположность материализма – абсолютный, т.е. исключительный, необузданный идеализм». По словам Маркса в «Тезисах о Фейербахе», так как в предшествующем материализме действительность бралась только как объект, созерцание, «деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой».

По определению Ф.Энгельса в работе 1886 г. «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», принятому в советской философии как непререкаемая догма: «Те [философы], которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира … составили идеалистический лагерь. Те же, которые первичным считали природу, примкнули к различным школам материализма. Ничего другого первоначально и не означают выражения: идеализм и материализм, и только в этом смысле они здесь и употребляются». Неточность Энгельса здесь в том, что зависимость природы от духа он отождествляет с предшествованием во времени, хотя далеко не во всех системах это так.

В официальной советской «Истории философии» (изданной в 1957-1965 годах) говорилось: «Предметом истории философии как науки является история развития философской мысли на различных ступенях развития общества, прежде всего история зарождения, формирования, развития основных философских направлений – материализма и идеализма, их взаимной борьбы. … При этом, как правило (за редким исключением), материализм выражает мировоззрение передовых, прогрессивных сил общества, а идеализм, хотя и не всегда, представляет мировоззрение отживающих, консервативных и реакционных сил общества». Тем самым, советские историки философии обязаны были находить и находили борьбу материализма и идеализма начиная с древнего Египта и Вавилона и вплоть до современности.

Трактовка истории философии других эпох с помощью понятий, выработанных европейской мыслью, широко распространена, особенно в XIX-первой половине XX века. Например, во введении к своему двухтомному труду «Индийская философия» С.Радхакришнан пишет: «Если мы отвлечемся от множества мнений и обратимся к общему духу индийской мысли, мы увидим, что она склонна объяснять природу и жизнь на основе монистического идеализма, хотя эта тенденция является столь гибкой, живой и многогранной, что принимает много форм и проступает даже во взаимно враждебных учениях». Одна из глав труда озаглавлена «Этический идеализм раннего буддизма»

Все последователи Канта естественным образом рассматривали себя как идеалистов. Представители школы абсолютного идеализма, сложившейся в британской философии во второй половине XIX века (Брэдли, Мак-Таггарт, Коллингвуд), рассматривали себя как последователей Гегеля.

Хайдеггер в «Бытии и времени» избегает термина «идеализм», хотя пишет, что «вся философия после Платона есть «идеализм» в том однозначном смысле слова, что бытие отыскивается в идее, в идейном и идеальном».

Философы второй половины XX века редко используют термин «идеализм» не только для самоидентификации, но как критерий изучения. Зато широко распространяется термин «идеология».

Значения термина (согласно ЭСБЕ)

Идеализм имеет различные, но связанные между собою значения, которые могут быть расположены в последовательный ряд по мере углубления понятия.

1) В самом обыкновенном и поверхностном смысле под И. разумеют наклонность к более высокой, чем следует, оценке лиц и жизненных явлений, то есть к идеализации действительности; так идеалистом называют, напр., человека, который верит в доброту и честность всех своих ближних и старается все их поступки объяснять достойными или, по крайней мере, невинными побуждениями; в этом значении И. есть почти синоним оптимизма.

2) Далее И. называется преобладание у кого-либо общих интересов над частными, умственных и нравственных — над материальными.

3) Сродный с этим, но более глубокий смысл получает И., когда им обозначается сознательное пренебрежение реальными практическими условиями жизни вследствие веры в могущество и торжество высших начал нравственного или духовного порядка. Указанные три вида принадлежат к И. психологическому, выражающему известное душевное настроение и субъективное отношение в действительности практической. Далее следуют различные типы И. собственно философского, представляющего некоторое теоретическое отношение ума к действительности, как мыслимой.

4) И. Платоновского или дуалистического типа, основанный на резком противоположении двух областей бытия: мира умосозерцаемых идей, как вечных и истинных сущностей, и мира чувственных явлений, как бытия текущего неуловимого, только кажущегося, лишенного внутренней силы и достоинства; при всей призрачности видимого бытия, оно имеет, однако, в этой системе самостоятельную основу, независимую от мира идей, именно материю, представляющую нечто среднее между бытием и небытием.

5) Этот осадок реализма окончательно уничтожается в И. Берклеевского типа; здесь единственною основою всего признается бытие духовное, представляемое божеством с одной стороны и множеством тварных умов — с другой; действием первого на последних возникают в них ряды и группы представлений или идей (в англо-французском смысле этого слова; см. ниже), из коих некоторые более яркие, определенные и сложные суть то, что называется телами или вещественными предметами; таким образом весь физический мир существует только в идеях ума или умов, а материя есть только пустое отвлечение, которому лишь по недоразумению философов приписывается самостоятельная реальность. Эти два вида И. (Платона и Берклея) обозначаются иногда как И. догматический, так как он основан на известных положениях о сущности вещей, а не на критике наших познавательных способностей. С такою критикою связан

6) И. англ. школы, своеобразно сочетавшийся с эмпиризмом и сенсуализмом. Эта точка зрения отличается от Берклеевской тем, что не признает никаких духовных субстанций и никакого самостоятельного субъекта или носителя психических явлений; все существующее сводится здесь к рядам ассоциированных идей или состояний сознания без особых субъектов, как и без реальных объектов. Этот взгляд, вполне развитый лишь в нашем веке (Миллем), уже в прошлом (у Юма) обнаружил свою несовместимость с каким бы то ни было достоверным познанием. Чтобы предотвратить роковой для науки скептицизм Юма, Кант предпринял свою критику разума и основал

7) И. трансцендентальный, согласно которому доступный нам мир явлений, кроме зависимости своей от эмпирического материала ощущений определяется, в своем качестве познаваемого, внутренними априорными условиями всякого познания, именно формами чувственности (пространством и временем), категориями рассудка и идеями разума; таким образом, все предметы доступны нам лишь своею идеальною сущностью, определяемою функциями нашего познающего субъекта, самостоятельная же, реальная основа явлений лежит за пределами познания (мир вещи в себе, Ding an sich). Этот собственно Кантовский И. называется критическим; дальнейшее его развитие породило три новые вида трансцендентального И.:

8) субъективный И. Фихте,

9) объективный И. Шеллинга и

10) абсолютный И Гегеля.

Основное различие между этими четырьмя видами трансцендентального И. может выясниться по отношению к главному вопросу о реальности внешнего мира. По Канту, этот мир не только существует, но и обладает полнотою содержания, которое, однако, по необходимости остается для нас неведомым. У Фихте внешняя реальность превращается в бессознательную границу, толкающую трансцендентальный субъект, или я к постепенному созиданию своего, вполне идеального, мира. У Шеллинга эта внешняя граница вбирается внутрь или понимается как темная первооснова (Urgrund и Ungrund) в самой творческой субстанции, которая не есть ни субъект, ни объект, а тождество обоих. Наконец, у Гегеля упраздняется последний остаток внешней реальности, и всемирный процесс, вне которого нет ничего, понимается как безусловно имманентное диалектическое самораскрытие абсолютной идеи. Общее суждение о философском И., сказавшем свое последнее слово в гегельянстве, может ограничиться указанием, что противоречие между идеальным и реальным, между внутренним и внешним, мышлением и бытием и т. д. упразднено здесь односторонне, в сфере чистого мышления, то есть все примирено только в отвлеченной мысли, а не на деле. Эта непреложная граница философского И. есть, впрочем, граница самой философии, которая в гегелевской системе напрасно хотела стать на место всего. Для действительного оправдания И. должно обратиться к деятельному, практическому осуществлению абсолютной идеи, то есть истины, в человеческой и мировой жизни.

Идеализм

Этот сайт создан для людей, которые хотят добиться успеха в этой жизни, для тех, кто намерен быть здоровым, счастливым и процветающим человеком в любых условиях

Этот сайт для тех, кто хочет на сто процентов реализовать свои потенциальные возможности, несмотря на любые трудности и препятствия.

Здесь Вы узнаете, как преодолевать страх, обман и стрессы,
как добиваться своих целей, оставаясь здоровым и полным энергии.

Автор сайта — профессор психологии Воронежского филиала
Московского гуманитарно-экономического института Ю. В.Щербатых

/ Главная / Психология личности / Идеализм

В ноябре вышла новая книга профессора психологии Ю.Щербатых «Избавься от стресса и живи счастливо!». Это краткое и емкое руководство по снятию стрессов, в котором автор изложил  многолетний опыт работы по нейтрализации вредных стрессов. Если вы хотите научиться  снимать стрессы себе или  другим людям, советуем ознакомиться с буктрейлером.

Идеализм —1.Идеализация действительности. 2.Приверженность к высоким нравственным идеалам. (Ож.)

 

Сотворить идеал – это значит: переделать своего дьявола в своего Бога. А для этого надобно, прежде всего, сотворить своего дьявола.

Ф. Ницше

 

Идеализм с точки зрения психологии означает, что человек в своей жизни начинает руководствоваться не реальными фактами, а своими представлениями о том, как должно быть. Если образы воображения играют в выборе вариантов поведения слишком большую роль, и человек «отрывается от грешной земли», не обращая внимания на факты реальной жизни — он идеалист. С другой стороны, все мы создаем какой-то идеальный образ окружающего мира в своем сознании, только реалисты постоянно вносят в него поправки в соответствии с фактами, а идеалисты стараются подогнать факты под свои представления или игнорировать их.

 

Александр Александрович Блок – русский поэт

 

Одним из наиболее выраженных идеалистов среди русских поэтов был Александр Блок. Его поэтический образ “Идеальной женщины” совершенно не соответствовал реальным представительницам противоположного пола, проживающим на Земле. Возможно, на юного Сашу оказала столь большое влияние поэзия или философия, которыми он тогда увлекался; может быть — всему причиной замкнутый образ жизни и оторванность от реальной жизни; не исключено, что главную роль в вечном поиске Идеала сыграли его личностные особенности: интравертированность, инфантильность, повышенная чувствительность. Ту, которой Александр Блок посвятил более 600 (!) стихов, юный поэт впервые встретил на любительской сцене во время постановки “Гамлета”. Он влюбился сразу же и бесповоротно, но не в реальную полненькую и задорную девушку, а в идеальный образ, который поспешил создать в своем воображении. Образы послушнее людей, создавать и лелеять их — одно удовольствие, а если в этом счастье присутствует и элемент мазохизма, так это придает наслаждению ту горечь и грусть, которая только украшает его, делая томительно сладким.

На свою беду Любочка Менделеева не знала, что ее заочно причислили к лику святых, а когда ей сообщили об этом, отнеслась к сему факту, как к забавной и милой шутке. Ей хотелось простого семейного счастья, достатка, развлечений, секса, а вместо этого она получила возвышенное обожание и сотни любовных гимнов.

Незадолго за свадьбы Блок писал: “Я не хочу объятий, потому что объятия — только минутные потрясения. Дальше идет “привычка” — вонючее чудовище. Я хочу не слов. Слова были и будут… Я хочу сверхслов и сверхобъятий…”

А Люба Менделеева, тем временем, хотела обычной земной любви.

Такое явное столкновение столь разных позиций привело к душевному надлому как у Блока, так и у его жены. Зинаида Гиппиус, бывавшая в доме поэта в первые годы его семейной жизни, писала о Любе: “…красивая, крупная — слишком крупная для маленьких комнат, маленького чайного стола — все-таки была не та. В ней погас играющий свет, а от него шла ее главная прелесть…” А уж, если в женщине пропадает этот “играющий свет”, значит дело плохо. Значит, мужчина не смог или не захотел разделить с ней счастье. Много позже Любовь Дмитриевна напишет о первых годах своего замужества: «Я стремилась устроить свою жизнь, как мне нужно, как удобней… Я думала только о том, как бы избавиться от этой уже не нужной мне любви…»

В 1906 году Блок увлекся актрисой Натальей Волоховой, которая, по крайней мере, по внешнему виду и манерам вполне соответствовала его идеалу — высокой, стройной даме с большими глазами, предпочитавшей закрытые темные платья и говорившей волновавшим его грудным голосом. Блок посвятил ей цикл “Снежная маска” и ряд других стихотворений. Однако и с Волоховой у него не сложилось, как не сложилось и со многими другими претендентками на роль идеала. Попытки сближения, заканчивающиеся быстрым разрывом, некоторые женщины воспринимали как оскорбление. Впрочем, возможно, что это была лишь досада и женская ревность на то, что они не подошли на роль “Прекрасной дамы”

Возможно, что за непрекращающимися и безуспешными поисками Прекрасной дамы стоял какой-то страх перед женщинами: или страх оказаться несостоятельным в сексуальном отношении или же боязнь того, что предмет его нового увлечения окажется таким же земным созданием из плоти и крови, как и все прочие, с которыми он встречался до этого. И поэтому Александр Блок одновременно и тянулся к новым встречам, надеясь на чудо, и одновременно, еще больше, избегал их, со страхом ожидая новых разочарований.

 

Идеалистическая личность – Консультации по психологии здоровья

Консультация по психологии здоровья по телефону 24 сентября 2012 г. • ( )

Я пишу колонку о личности для

Natural Health , где каждый месяц я рассказываю о разных личностях. Вот некоторые сведения о Идеалист . Это похоже на кого-то из ваших знакомых?

 

 

Этот мир великолепен! Просто оглянитесь вокруг: в каждом человеке и в каждой ситуации есть положительный потенциал. Возможности сделать мир лучше безграничны. Если эти слова звучат для вас правдой, то вы, вероятно, идеалист. Ключевые отличительные черты личности идеалиста включают в себя:  

 

• Будущее всегда яркое – Их взгляды на будущее всегда оптимистичны; мир может стать и станет лучше, и все в конце концов будут жить вместе в мире и согласии.

• Истина всегда имеет значение — Идеалисты ищут разговоры и наблюдения, которые содержат более глубокие универсальные истины. Им нравится использовать метафоры, чтобы выразить свои глубокие, проницательные наблюдения.

• Общая картина – Обращать внимание на потребности повседневной жизни важно, но более широкая картина привлекает Идеалиста. У каждого есть своя роль в общей картине, поэтому Идеалист призывает людей полностью раскрыть свой потенциал.

• Правила есть рекомендации – Несмотря на то, что они не пренебрегают правилами, они видят в них простые рекомендации для жизни и не уклоняются от их нарушения и нарушения, когда считают, что этого требует ситуация.

• Подлинная жизнь — Идеалист стремится быть верным себе и верит, что удовлетворенность и гармония приходят от жизни, основанной на искренности. Необходимость притворяться, что они иногда делают из уважения к другим, может быть для них очень напряженным.

• Значимость – Социальное положение и высокий статус их не привлекают, но они преуспевают в формировании и поддержании искренних отношений и вовлечении в содержательное общение.

• Альтруизм – Благополучие других, включая свое собственное, имеет первостепенное значение.
  Следовательно, идеалисты, как правило, работают в тех областях, где они могут способствовать и развивать личностный рост других людей; им доставляет огромное удовольствие видеть, как преуспевают другие.

 

Положительные

Нас тянет к Идеалисту, потому что:

 

• Они приложат все усилия, чтобы помочь людям, а не только своим друзьям.

• Они заботятся не только о физических потребностях людей, но и об их развитии и реализации их потенциала.

• Они могут интуитивно и точно чувствовать, что мотивирует и волнует людей, и принимают меры, чтобы поддержать людей в их начинаниях.

• Где бы они ни были, они несут с собой сострадание и понимание.

• Помощь и наблюдение за успехами других приносит им радость.

 

 

Негативы

 

Никто не совершенен, и у идеалистов тоже есть свои недостатки:

 

• Они могут показаться нарушителями спокойствия, потому что нарушат правила, если обнаружат, что это ограничивает их творчество.

  

• Их склонность искать истину и выражать себя метафорически может выставить их не более чем непрактичными интеллектуалами.

• Может показаться, что Идеалисты живут в мире фантазий, где редко случаются плохие вещи, что делает их равнодушными к суровым реалиям жизни.

• Иногда они делают что-то, чтобы доставить удовольствие другим, например, наряжаются для случая, когда на самом деле не хотят этого, или выбирают карьеру, чтобы угодить родителям. В конце концов, это делает их несчастными.

• Их потребность в уединении может заставить их казаться отчужденными и безразличными, но они находят, что это помогает им лучше созерцать и оставаться на связи со своими идеалистическими мыслями.

 

 

Как вести себя с идеалистом?

Идеалисты ценят личную аутентичность и ожидают того же от всех. Они могут расстраиваться, когда видят, что другие не предпринимают никаких действий для развития их потенциала или изменения неблагоприятных обстоятельств.

Иногда идеалистам нужно напоминать, чтобы они замедлились и что каждый развивается в своем собственном темпе. Точно так же им может понадобиться мягкое, но твердое напоминание о том, что не все видят будущее светлым; для некоторых борьба повседневной жизни важнее универсальных истин. Хотя идеалисты чувствуют себя застрявшими в среде, требующей конформизма, им нужно знать, что некоторые люди чувствуют себя в большей безопасности, работая или живя в такой структуре.

 

Я идеалист?

 

Вы знаете, что вы идеалист, когда:

 

• Вы часто ловите себя на том, что размышляете о значении или универсальном послании, стоящем за всем, даже если вы ушиблись ногой.

• Вас всегда интересуют новые идеи о том, как изменить обстоятельства или отношения к лучшему, и как вы можете улучшить себя.

• Материальные блага на самом деле вас не интересуют, но новые идеи вас очень воодушевляют, и вам не терпится поделиться новыми открытиями.

  

• В вашей романтической жизни более глубокая духовная связь важнее мимолетных удовольствий физической близости.

 

 

 

Оцените:

Нравится:

Нравится Загрузка…

---

‹ Создание монстра: Донато Билансия

Создание монстра: Брайан Дэвид Митчелл ›

---

Категории: Psychology,

2 Доктор Никола Дэвис, Идеалист, Никола Дэвис, Личность, Психология

Вы циничный идеалист?

Источник: Dustbin Baby/Wikipedia Commons

«Поскребите любого циника, и вы найдете разочарованного идеалиста». Джордж Карлин

Источник: Dustbin Baby/Wikipedia Commons

Очень легко не заметить тесную связь между цинизмом и идеализмом. Да и сам по себе оксюморон «циничный идеалист» требует разъяснения, так как толкает нас сразу в двух противоположных направлениях. Тем не менее безоговорочный идеализм можно рассматривать как естественно «тяготеющий» к цинизму, поскольку неизбежно вся жизнь заставляет нас добавлять к этому идеализму все больше и больше оговорок.

Давайте начнем с основных определений обоих этих терминов, особенно в том, что касается ценностей и этики.

Согласно определению Dictionary.com, идеализм — это «лечение или преследование высоких или благородных принципов, целей и задач». Поэтому, если только мы не думаем, что «высокий и благородный» подразумевает то, что уже есть , а не то, чем в идеале должно быть , ясно, что эти «принципы, цели и цели» в основном желательны. Они выше того, что можно было бы считать нормальным или обычным. Основная концепция идеализма — это, по сути, концепция трансцендентности: стремление либо желать, либо желать, либо даже страстно желать того, чего еще не существует (если оно вообще когда-либо может существовать).

Цинизм, который, вероятно, лучше всего рассматривать как побежденный идеализм (обратите внимание на цитату Карлина), предполагает разочарование в том, во что раньше верили или во что стремились. Вот типичное определение циника:

Придирчивый придирчивый критик; особенно тот, кто считает, что человеческое поведение полностью мотивировано личным интересом. (Merriam-Webster.com)

Этой почти человеконенавистнической точке зрения противопоставляется существенное научное исследование, обсуждаемое в Рожденный быть хорошим , Univ. Калифорнийского профессора Беркли Дачера Кельтнера, который явно поддерживает позицию о том, что человеческое сострадание и добродетель являются в нас врожденными. Он утверждает, что мы не от природы эгоистичны или агрессивны, но готовы сотрудничать и действовать из лучших побуждений. Его оптимистический (идеалистический?) вывод проистекает из его исследований биологического и эволюционного происхождения таких явлений, как красота, благодарность, благоговение, власть, социальный класс и неравенство, а также сострадание (например, см. описание работы Кельтнера в Википедии).

Какой бы обнадеживающей — и вдохновляющей — ни была хорошо задокументированная точка зрения Кельтнера, она не исследует проблему человеческого эго (также врожденного в нас), которое препятствует возможности всеобщей доброжелательности. Вопреки альтруистическим общественным идеалам, гармонично связывающим нас, эго связано с тем, что мы отделены от других и нуждаемся в доказательстве того, что мы лучше — или более «особенные» — чем они, что, в свою очередь, побуждает нас конкурировать (а не сотрудничать). ) с ними. И почти все вековые проблемы мира можно отнести к этой эгоистической ориентации, которую лучше всего рассматривать как эгоцентричную и основанную на эгоизме и, если не прямо постыдную, то уж точно не очень замечательную. Ибо это подразумевает жизненную позицию, которая почти гарантированно приведет к бесконечным конфликтам и коррупции.

Отвечая на вопрос, был ли когда-либо мир в мире, журналист, активист и профессор Принстонского университета Крис Хеджес отмечает, что «за последние 3400 лет люди жили в полном мире 268 из них, или только 8 процентов записанной истории». . . . Достаточно сказано?

Так как же именно так много людей переходят от чистого, незапятнанного идеализма — который якобы присущ нашей природе — к гораздо более нюансированному (и негативному) «циничному идеализму»? По иронии судьбы такая концептуальная деградация является естественным следствием этой гораздо более утопической, хотя в конечном счете несостоятельной (или донкихотской) позиции. Это переход от того, что можно было бы назвать «романтической» или безусловно идеалистической позицией, к более сложной и реалистичной. И это результат сочетания формального и неформального образования, взросления и постоянно развивающейся, взвешенной оценки опыта.

Мы учимся с осторожностью относиться к тому, что нам говорят, потому что слишком часто это противоречит тому, что прямо перед нашими глазами. Риторика, которой мы подвергаемся, часто не согласуется с реальными делами, свидетелями которых мы являемся, и поэтому мы учимся не доверять намерениям и мотивам других. По мере того, как множатся наши разочарования, растет и наш скептицизм. И не только других, но и институтов и условностей — будь то семейные, общественные, религиозные, образовательные или правительственные. В крайнем случае, чистый прагматизм или пессимизм полностью превосходят наши идеалы. Возьмите слова Оскара Уайльда, который едко писал: «Циник — это человек, который всему знает цену и ничего не ценит».

Но хотя унизительная, пренебрежительная негативность чистого цинизма мало что оправдывает, принятие точки зрения циничного идеалиста имеет большой смысл.

Это измененная, обязательно самозащитная позиция перед лицом мира, который обычно не работает в соответствии с нашими принципами золотого правила.

Вспомните разочарованные слова Нохи Медхата в его книге «Почему я циничный идеалист»:

Я не всегда был циничным. Я не решился перенять цинизм, он вырос во мне. Точнее, оно выросло из моего идеализма. . . . Я носил [свое гордое чувство правильного и неправильного], как черно-белую броню, чтобы отбиваться от всего серого, что жизнь постоянно пыталась запихнуть мне в глотку. Но медленно и верно моя броня начала трескаться. . . . Правда в том, что я не ненавижу человечество. Я ненавижу нечестность человечества. Я ненавижу лицемерие человечества. Я ненавижу предосудительное искажение человечеством сущности человечества.

Обратите внимание, как в этих мыслях просматривается постепенный переход автора от идеализма к цинизму или, по крайней мере, ко все более квалифицированному , ну и несколько озлобленному идеализму. «Белая» чистота его идеализма становится все более затемненной по мере того, как трудности жизни на планете Земля демонстрируют его несостоятельность.

В некотором смысле кислые, приземленные чувства Эрнеста Хемингуэя перекликаются с чувствами Медхата. Ибо они также предполагают, что со временем наши почтенные принципы не только обесцениваются, но и могут в конечном итоге нанести ущерб добродетельным людям, которые (идеалистически) стараются их поддерживать:

Лучшие люди обладают чувством прекрасного, смелостью идти на риск, дисциплиной говорить правду, способностью к самопожертвованию. Как ни странно, их достоинства делают их уязвимыми; они часто ранены, иногда уничтожены. (из

Письма Эрнеста Хемингуэя )

Источник: бесплатное изображение

Если мы хотим изучить все области, в которых идеализм может оказаться безнадежно бесполезным, рассмотрим все сценарии, которые вы испытали или о которых вам сообщили, которые ставят под сомнение праведность человечества — ситуации или события. которые выдают элементарные изъяны нашей природы. С самого детства сколько раз вы могли быть свидетелями таких обычных человеческих недостатков, связанных с:

• расизм, сексизм, эйджизм и бесчисленные формы предубеждений и нетерпимости;
• ограниченность, догматизм и фанатизм;
• эгоизм, собственничество и скупость;
• манипулирование, попустительство и сговор;
• раздражительность, сварливость и злобность;
• доминирование, запугивание и стыд;
• продажность и коррупция;
• эксплуатация, предательство, обман, газлайтинг — и почти бесконечные вариации нечестности и уклончивости;
• неравенство и несправедливость;
• злоупотребление властью, положением и привилегиями;
• робость и малодушие;
• ханжество и лицемерие;
• дефицит эмпатии и, в крайнем случае, злобные действия и всевозможные отталкивающие, отвратительные или беззаконные поступки;
• . . . и пока мы на этом, любые другие человеческие недостатки, которые (к сожалению) вы, возможно, захотите добавить, включая такой ошибочный идеализм, как нацизм или превосходство белых.

Кроме того, мы должны признать, что эти незавидные качества не просто существуют вне нас самих. Несмотря на наш идеализм, мы тоже остаемся уязвимыми для проявления этих неблагородных качеств. И в нашей непреодолимой потребности смотреть на себя позитивно (и это снова человеческое эго) мы склонны игнорировать или преуменьшать наши личные недостатки или, что еще хуже, проецировать их на других. Если со временем мы хотим этически развиваться, мы должны лучше осознавать и стремиться изменить те слабости, которые мы, возможно, слишком быстро приписали другим.

Так что же делать? Неужели мы просто отказываемся от идеалов, которые мир так часто упорно не уважает? Ибо такая конфискация означала бы просто замену нашего идеализма на довольно подлый цинизм. К тому же, полная инверсия нашей системы убеждений была бы такой же упрощенческой, такой же абсолютистской, как и наш прежний идеализм. Мы бы просто переключились с белого на черный, хотя мир, в котором мы живем, указывает на различные оттенки серого, где добрые самаритяне сосуществуют с грабителями.

Тем не менее, этот наш сероватый мир предлагает возможную золотую середину. Это тот, который позволяет нам поддерживать наши благородные поведенческие принципы, не ожидая, что они восторжествуют. И это то, что я называю «борьбой за правое дело», подразумевая, что победа может быть , а не вероятным исходом, но просто сдаться — гораздо худшая альтернатива. (Как у Эдмунда Бёрка: «Единственное, что необходимо для торжества зла, это чтобы хорошие люди ничего не делали».)

В конце концов, когда мы «посмотрели на облака с обеих сторон», что еще самый адаптивный? Возможно, в своей знаменитой песне «Both Sides, Now» Джони Митчелл правильно поняла, что, глядя на жизнь со всех сторон, «что-то теряется, но что-то приобретается, живя каждый день». Когда мы становимся старше и неизбежно наступает определенное разочарование, очевидно, требуется более осмотрительная перспектива. Но это не означает, что мы должны отказаться от своих идей только потому, что мы признаем, что облака не всегда предполагают «воздушные замки с мороженым», но также «закрывают солнце» и готовятся «дождь и снег на всех».

Аналогично использованию взвешенной честности, чтобы не задеть чьи-то чувства, нам нужно умерить любой цинизм, возникший в результате тщательного изучения нашего опыта. На протяжении всей истории мы, люди, показывали, что способны проявлять заботу и сострадание по отношению к другим. Кроме того, мы смогли добиться больших успехов в науке, культуре и искусстве. И посмотрите на нашу Конституцию, которая отражает некоторые из наших самых заветных демократических идеалов (независимо от того, как реальность показывает, что они постоянно находятся под угрозой). Безусловно, и независимо от того, насколько мы на самом деле способны живите в соответствии с принципами, которые мы поддерживаем, позиция неограниченного цинизма не более оправдана, чем чистый, несостоятельный идеализм.

Если из всей совокупности нашего опыта мы узнали то, что нам нужно, определенная степень осторожности или цинизма не только оправдана, но и обязательна. Как без такого скептицизма мы можем защитить себя от тех, кто проявляет многие из отмеченных выше негативных характеристик? Просто разумно не верить всему, что мы слышим, или некритически соглашаться с любым предприятием, которое кто-то может нам предложить. Такие выражения, как «осторожно, покупатель» или «пусть покупатель остерегается», остаются популярными по уважительной причине.

В заключение отметим, что отношение циничного идеализма, как бы сомнительно или пессимистично оно ни звучало, может быть для вас самой позитивной — и да, значимой — жизненной позицией. Здесь вы не отбрасываете свой идеализм, вы просто пересматриваете его, чтобы отразить реалии, которые вы не можете безнаказанно игнорировать. Если вы это сделаете, ваша оптимистическая позиция без разбора обойдется вам слишком дорого и будет сопряжена со слишком большим риском. Другими словами, «экзистенциальный компромисс», заложенный в принятии циничного идеализма, направлен на то, чтобы помочь вам наилучшим образом выжить в мире, где множество сил, враждебных или просто равнодушных, могут подстерегать вас, чтобы победить.

Это похоже на тактику вождения в обороне. Вы должны осознавать тот факт, что мир воплощает в себе различные оттенки серого. Вряд ли это создано для обеспечения вашей личной безопасности или защищенности, поэтому оптимальный способ справиться с ситуацией — это «позаботиться» о себе.