Доклад заведующего мастерской Дмитрия Остроумова на выставке «Дом Господень» (Суздаль, 5 августа 2021 г.).

Александр Невский — это не просто еще одно имя из церковного календаря. Это поистине народный святой, образ которого занимает важное место в русской культуре. В целом образ князя значительно повлиял на развитие русской цивилизации. Он во многом сформировал русскую культуру и, в частности, искусство. Хочу поделиться своим опытом размышлений на эту тему.

Дмитрий Остроумов

Начальник мастерской

Святой благоверный великий князь Александр Невский. Фреска Архангельского собора Московского Кремля.

Для начала я должен сделать несколько замечаний. Прежде всего, это не академический отчет об исторической личности, родившейся в 1221 году и умершей в 1263 году. Речь не идет о вожде, победившем в войне шведов и немцев и умело маневрирующем в отношениях с Золотой Ордой. Это скорее поэтическое рассуждение об образе Александра Невского как факторе развития русской культуры. Во-вторых, под Русью в данном случае я подразумеваю всю восточнославянскую цивилизацию с Белоруссией и Украиной как неотъемлемыми частями. Я считаю необходимым отделить понятие Русь от Советской России и от нынешней Российской Федерации. Она также не совпадает с мнением отдельных политиков и идеологов. Единство исторической Руси не отменяет государственного суверенитета России, Белоруссии и Украины. Это не отменяет этнокультурных особенностей восточнославянских народов. Тем не менее, они вышли из одной купели и составляют единую цивилизацию. В силу разных обстоятельств сейчас они разделены границами.

Много сказано об Александре Невском. Его личность была неким духовным ориентиром в царской России. Это видно по именованию членов венценосной династии Романовых. Императоры Александр I, Александр II, Александр III носили имя благоверного князя. Великий полководец Суворов, великие поэты Пушкин и Блок — все носили имя святого Александра Невского. В Таинстве Крещения они получили призвание подражать подвигу своего небесного покровителя в меру своих сил и талантов.

Образ Александра Невского имеет черты, которые отражаются в русской душе как глубинные парадигмы. Они приятны, близки и созвучны этой душе. Но они же и определяют развитие этой души, как всего народа, так и отдельных его представителей. Они задают мировоззрение и определяют идеи в социокультурном контексте русской цивилизации. Можно сказать, что

Сергей Рубцов. Александра Невского на Плещеевом озере

Павел Корин. Александр Невский. Триптих

Николай Рерих. Александр Невский

Здесь я должен сделать одно замечание. До Петра Великого и империи, при первых Романовых и еще раньше Александр Невский почитался не как великий князь, а как святой монах. Его звали Алексий — это имя он принял в монашестве незадолго до смерти. После Петра Великого началось почитание этого святого именно как князя и полководца. С тех пор он почитается под своим крестильным именем Александр. Для Империи это было наиболее близким и идеологически оправданным.

В Александре Невском мы видим героя-патриота, святого воина, объединяющего и защищающего Отечество. Во многом это образ романтической героической свободы.

Пример шлемовидного купола в современной церковной архитектуре. Церковь Святых Петра и Февронии Муромских в Московской области. Проект студии Prohram.

Здесь приемлема прямая поэтическая аналогия с образом русского храма. Русская церковь как бы вырастает из земли. Его формы тянутся к небу в красивой, величественной, можно сказать, воинской молитве. Недаром на Руси появляется шлемовидная форма церковного купола. Это устремление вверх заметно именно в русских храмах. Его нет в византийских церквях с их покатыми куполами. Византийские церкви «говорят» о другом. Они отражают идею Царства Божия, сошедшего на землю и уже достигнутого. Не нужно никуда стремиться и прорываться. Есть созерцание, покой и блаженство.

Стремление к Небесам. Церковь Успения Божией Матери в Кондопоге (Карелия). Построен в 1774 г., сгорел в 2018 г.

Типичная византийская архитектура. Церковь мучеников Сергия и Вакха в Константинополе. Построена в 527-529 годах, мечеть с 1506 года.

Многие храмы в наших краях подобны городам. Первыми примерами этого на Руси были Софийские соборы с их многочисленными приделами.

Церковь-град представляет собой целостный образ, имеющий единую гармонию, но при этом сохраняющий отдельные «жилища», алтари. Это как затерянный город Китеж: вот купол, а вот галерея, а вот еще купол, вот придел. Они едины и сбалансированы, но есть разница в отдельных элементах. Такова русская земля. Единая, она включает в себя и Новгород с его неповторимостью, и Киев с его самобытностью, и Москву, и Санкт-Петербург, и Минск. Каждый регион и каждый город особенный по-своему. Люди отличаются друг от друга характером и темпераментом, искусство везде разное. Но все же одно может справиться с другим в единой композиции. И, конечно же, эта идея перекликается с такой чертой Александра Невского, как дипломатичность. Это означает возможность мирно договориться, создать единый дом, не теряя при этом самобытности отдельных земель.

Глядя на всю Церковь глобально, можно констатировать, что она живет идеей многоипостасного единства . Отдельные ипостаси могут сильно отличаться друг от друга. Вспомним, насколько различны образы ангелов церквей в Апокалипсисе. Ефес, Смирна, Пергам, Фиатира, Сарды, Филадельфия, Лаодикия — не одно и то же (Откр. 2, 3). Один человек может думать и чувствовать так, другой совершенно иначе, и все это может сосуществовать в одной Церкви. Русская культура едина в глобальном контексте, а ее внутренние части различны. Мы знаем, что, по апостолу Павлу, во Христе нет ни иудея, ни язычника (Кол. 3:11). Но у каждого народа своя судьба и свой путь, отличный от других народов.

Александр Невский, кроме всего прочего, является носителем определенного духа. Культура признает в нем дух русской сказки, степи, глубины. Это тяга к недоступному, Трансцендентному. Это дух активного созерцания . Это состояние и радостной, и грустной русской широкой тоски, воспетой поэтами Серебряного века. Это своего рода поиск прибежища в Боге.

Активное созерцание — двойственное отношение. Греки и другие южные народы более созерцательны. Их ритм жизни — сидеть, пить вино, есть оливки и сыр, а потом они могут работать по два часа в день. Римско-католическая церковь пошла по пути деятельности: надо служить, помогать больным, быть миссионером. Но у русских есть синтез: есть созерцание, но оно активно. Есть возделывание земли, но в то же время есть ощущение трансцендентности и отсутствия обладания этой трансцендентностью. Для русских, как и для всех северных народов, образ Божий несколько расплывчат. Для них это что-то не до конца сформированное. Но это то, к чему человека тянет, то, что имеет душу и питает ее. Византийская ментальность – это переживание Царства Божия здесь и сейчас, «хорошо нам быть здесь» (Мф. 17:4). Это исключает тоску, рвение и поиск. Что касается славян, то им всегда что-то чешется, им всегда что-то нужно. Даже когда все хорошо, им все равно чего-то не хватает. Они всегда ищут какую-то жизненную правду. В необладании этой трансцендентностью реализуется эстетика дистанции. Человека привлекает трансцендентное — и это вызывает тоску. Но это тоска, предвосхищающая связь с трансцендентной Красотой.

Христос Пантократор. Мозаика собора Чефалу (Сицилия)

Александр Невский всю жизнь горел пламенем. Его как бы вел Дух к Красоте. Он искал, чувствовал и охранял эту Красоту в образе своей земли. Мы знаем, что уже в юном возрасте он вел войска на оборону, и вся его жизнь была очень активной. Но его всегда тянуло в Иное Царство. Он знал, за что боролся — не только за Русскую землю, но и за высшую Красоту . Пьедесталом этой Красоты для князя была Русь. В этом смысле князь Александр — строитель дома русской культуры. Это дом, в котором тепло, безопасно и красиво. Но так же, как и храм, он стремится вверх своими внешними формами, он чего-то ищет.

Готический стиль также несет в себе идею стремления к высшему. Но в готических храмах эта красота уходит куда-то вверх. И шпиль снаружи, и стрельчатые арки внутри олицетворяют неприступное небо. В русской церкви красота раскрывается внутри. Внешность русской церкви устремлена к небу. Но внутри мы видим другой вектор, вектор Откровения. Там уже раскрыта Трансцендентность. Лучшие образцы русской церковной архитектуры сочетают в себе аскетизм, утонченность и чувство дистанции. Нет излишней прикрасности, мешающей созерцательному полету свободного духа.

В период расцвета русской религиозной философии мыслители и поэты стремились постичь, что такое Русь. Максимилиан Волошин так писал о Русской земле:

Ты сильна неземной мерою,
Ты чиста неземной страстью,
Твои губы иссохли
С неудовлетворенной верой.

Дай мне слова, чтобы помолиться за тебя,
Чтобы понять твое существо
Чтобы разделить твое стремление,
Чтобы сгореть во имя твое.

Поэма «Россия» (1915, Биарриц).

Так сгорел Александр Невский, падая как зерно на ниве русской культуры. Своей жизнью и образом своей личности он задал вектор развития Руси. Принц прожил всего 42 года. В конце жизни он стал монахом и почти сразу после этого умер. Он всегда стремился к ангельскому монашескому подвигу, но не мог оставить своих государственных трудов. Он уходит в вечность и полностью присоединяется к Трансцендентному, которого искал. Тем самым он указывает путь всей русской цивилизации. Он оставляет это в качестве своего залога и завещания. Именно для того, чтобы люди в грядущих веках вспомнили, куда идет этот вектор, в чем его сокровенная тайна. Но что это?

На последних кадрах фильма Тенгиза Абуладзе Покаяние женщина спрашивает: Куда ведет эта дорога? Получив ответ, она снова спрашивает: Зачем нужна дорога, если она не ведет к церкви? Размышляя о жизни Александра Невского, мы можем задать тот же вопрос. К чему вся деятельность, все войны, оборона, объединение земель, если это не ведет к церкви?

Александр Невский показывает будущим поколениям, что важно не только дойти до храма, но и зайти внутрь. Все внешнее — дипломатию, героизм, патриотизм, красоту — привести к единству со Христом. Только тогда все может иметь смысл. Это завещание принца культуре со всеми ее тенденциями и политике.

Этому же служит и образ русской церкви с ее формами, тектоникой, величием и аскетизмом. Конечно, я имею в виду хорошие образцы архитектуры, а не танковые храмы, сапиенти сит. Все для того, чтобы входя в храм, человек входил во внутреннюю мистическую жизнь Церкви. В этом есть своя красота и тайна. И здесь, на мой взгляд, образ князя Александра уступает место другим символам русской культуры. Уже было сказано, что он есть образ внешнего слова Руси миру, внешнее явление. Но если говорить о внутренней тайне, то в русской метафизике есть и другие символы, свидетельствующие об этой сфере Трансцендентного. Александр Невский и его образ, живущий как культурная парадигма, показывают служение Руси миру, своеобразие русской жизни, ее зримую форму. Источником этого служения является Христос. Только в этом Источнике может найти покой и удовлетворение Русь, ее культура и искусство. И, возможно, иногда находят. Она есть в лицах некоторых личностей, в отдельных произведениях искусства. Но чтобы его найти, надо пройти теми же путями, изгибами и поворотами, землями и мирами, жить теми же идеями, что жил Александр Невский. И он живет по сей день в нашей великой культуре.

Михаил Нестеров.