Lebedeva Irena Valeryevna
Caspian College of Sea and River Transport, Astrakhan, Russia
Sarakaeva Asya Alievna
Caspian College of Sea and River Transport, Astrakhan, Russia

Abstract: The article aims at resolving the issue of the historic prototype of the Nibeleungenlied hero Siegfried. The authors study the ways and the stages of the evolution of the story, which led this separate legend to becoming the central axis of the epic Nibelengenlied and the whole of the Nibelung tradition.
Keywords: evolution of the plot, hero, historic prototype, chronicle, female avenger

Великая немецкая эпическая поэма  «Песнь о нибелунгах» очевидным образом распадается на две сюжетные и композиционные части. В первой рассказывается о том, как с помощью Зигфрида бургундский король Гунтер смог жениться на богатырше Брюнхильде, и как в результате этого сам Зигфрид был убит; во второй автор живописует месть Кримхильды, вдовы Зигфрида, и гибель бургундов. В соответствии с этой компоновкой событий  – и сопутствующей ей сменой эмоциональной тональности – исследователи-нибелунговеды обычно говорят о происхождении сюжета поэмы из двух первоначально независимых героических песен или народных легенд: Сказания о Брюнхильде и Сказания о гибели бургундов [3, 53].

При всей логичности такого членения поэмы, оно содержит в себе некоторый парадокс, поскольку один из важнейших персонажей, Зигфрид, оказывается героем без собственной легенды. Подвиги и приключения Зигфрида описываются в «Песни о нибелунгах» относительно сжато и в пересказе других действующих лиц [1, 369-370], либо являются не более чем расширением и детализацией истории, дополнением к основному сюжету [1, 377-383, 413-416]. Его единственное важное и самостоятельное действие – добывание и укрощение невесты для Гунтера, в котором он, как мы уже доказали в предшествующей работе [10, 25-29] выступает как заместитель жениха, устойчивый против зловредного влияния женской сексуальности. Во всех прочих эпизодах поэмы функция Зигфрида сводится не столько к деятельности, сколько к казуальности – он не совершает значимых поступков, а лишь обуславливает значимые поступки других. И это не может не вызывать удивления – ведь речь идет о самом могучем герое поэмы, наделенном сверхъестественными возможностями, воинственном, царственном и прекрасном. Неужели он сам по себе не мог стать главным персонажем сказания?

Исследователи «Песни о нибелунгах» предприняли несколько попыток обнаружить в событиях прошлого прототип Зигфрида и воссоздать его подлинную историю. Так, еще в 1920 г.  Хелен Ханна, идущая, в свою очередь, по следам романтиков XIX в., предположила, что в легендарной фигуре Зигфрида народная память сохранила великого вождя херусков Арминия, нанесшего в 9 г. сокрушительное поражение армии Рима [7, 441]. По нашему мнению, версия это захватывающая, но очень слабо аргументированная, поскольку произвольно отождествляет любой поступок или качество Арминия с легендарными свойствами Зигфрида.  Поединок Зигфрида с драконом автор интерпретирует как поэтизированное отображение войны с римлянами, владение языком животных и птиц – как умение Арминия, проведшего много лет на римской службе, говорить на латыни, а неуязвимость, роговую кожу героя – как обладание доспехами римского типа, которые якобы еще мало кому были известны среди его земляков. Более весомым нам представляется утверждение автора, что многие среди родственников Арминия носили имена, содержащие корень «Сиг» или «Зиг» [7, 443-444].  Впрочем,  этот корень этимологизируется как «защита» или «защитник», концепт, который входит в базовый набор маскулинных ценностей и качеств, и потому имена на «Сиг/Зиг» встречаются в изобилии у многих германских народов.

Марио Баух, на наш взгляд, гораздо ближе к правде, когда называет историческим прототипом Зигфрида великого франкского короля-завоевателя Хлодвига [6, 61].  История Хлодвига, его войны, а особенно его брак с бургундской принцессой Клотильдой (Хродехильдой), имеют множество параллелей с легендарной биографией  Зигфрида.

Мы полагаем, что в образе Зигфрида народная память сохранила деяния и судьбу Хлодвига и его сыновей. Мы, кроме того, намерены доказать, что Сказание о Зигфриде, не сохранившееся в «Песни о нибелунгах» в виде отдельного, четко вычленяемого структурного звена, тем не менее, сыграло важнейшую роль в формировании этого великого сюжета, поскольку именно оно смогло объединить два основных сказания воедино, отождествив между собою ранее никак не связанных героев.

Но прежде всего, обратимся к  самому загадочному из подвигов Зигфрида – убийству дракона. Является ли оно поэтическим отражением битвы в Тевтобургском лесу, как это трактует Ханна, или, сражения первых франкских вождей с римлянами в Угольном лесу, как это описывает Баух?  Мы считаем такие исторические привязки и необоснованными, и излишними. В своем классическом труде «Космос и история» М. Элиаде объясняет: «… народная память с трудом удерживает «индивидуальные события» и «подлинные» лица. В своем функционировании она опирается на отличные от истории структуры: использует категории вместо событий, архетипы вместо исторических персонажей» [5, 58]. В подтверждение этого постулата философ приводит целый список героев, чьи настоящие деяния были забыты народом, и которым приписывалось убийство драконов: великий магистр ордена иоаннитов  Дьедонне де Гозон, Марко Кралевич, Добрыня Никитич. «Нет нужды уточнять, – пишет он, – что поединок принца де Гозона с драконами не упоминается в документах его времени, и писать о нем начинают только два века спустя после рождения героя. Иными словами, на основании того, что принц де Гозон считался героем, его причислили к определенной категории, к архетипу, который совершенно не соответствовал его подлинным, историческим подвигам, и наделили его мифологической биографией, в которой невозможно обойтись без сражений с ужасной рептилией» [5, 52].  Подобным же образом, Зигфрид не потому стал героем, что убил дракона – или любую другую сущность, которая могла бы в поэтическом воображении сказителей превратиться в дракона. Напротив, он стал убийцей дракона потому, что был общепризнанным героем.

Кроме эпизода с убийством дракона, мы узнаем из поэмы и о военных подвигах Зигфрида, как предшествующих событиям «Песни о нибелунгах» (победа над нибелунгами и обретение их сокровища), так и подробно описанных в поэме (война с саксами и датчанами).  Хойслер считает эти эпизоды дополнительными, поздними вставками, добавленными в первоначальное, весьма скупое повествование поколениями пересказчиков только для развлечения слушателей, а не ради развития сюжета [3, 174]. Мы, однако, считаем, что описание или хотя бы упоминание многочисленных войн присутствовало в легенде о Зигфриде изначально. Это могли быть войны Хлодвига с алеманами, готами и тюрингами, или же войны его сыновей, среди противников которых хронист упоминает, в том числе, и саксов, и данов [8, 39-40, 45, 52, 56].  Тем не менее, эти войны, судьбоносные для Европы, не могли, сами по себе, составить основную канву сказания о Зигфриде. Для любого эпического сказания характерно сведение исторического события к межличностному конфликту, массовых действий – к индивидуальному подвигу. Проще говоря, войнам франкских королей для превращения в легенду не доставало индивидуального измерения, столкновения отдельных человеческих воль, некоей знакомой и легко угадываемой фабулы.  И такую фабулу предоставила история сватовства Хлодвига к Клотильде.

В наиболее приближенной по времени к описываемым событиям хронике Григория Турского (конец VI в.) это сватовство описано без особенных деталей. В это время второе Бургундское королевство было разделено между братьями Гундобадом, Годегизелом, Хильпериком и Годомаром. Гундобад убил своего брата Хильперика и его жену. Младшая дочь Хильперика, Хродехильда, была красива и умна, и, узнав о ней через своих послов, Хлодвиг пожелал на ней жениться. Гундобад не хотел этого брака, но не посмел отказывать могущественному соседу, и брак был заключен. Когда между Гундобадом и Годегизелом началась война, последний призвал на помощь франкского короля Хлодвига, и вместе они едва не уничтожили Гундобада. Однако затем Гундобад сумел помириться с Хлодвигом, обещав платить ему дань, расправился с Годегизелом и стал править Бургундией единолично, в мире и союзе с франками. Впоследствии, однако, Хродехильда не только не удерживала своих сыновей от нападений на Бургундию, но и поощряла их в этом [8, 38, 41-44, 49].

Здесь перед нами вполне рядовая ситуация раннего Средневековья: родственные междоусобицы, неустойчивые политические союзы и династические браки, призванные, но не всегда способные укреплять отношения между государствами. И все-таки, поэтическое чутье  – или архаичное сознание  – народа почувствовало в этом историческом эпизоде те самые архетипы, те мифологические формулы, из которых и строятся легенды. Здесь было все необходимое для развития фабулы и развертывания ее в героические сказание: могущественные короли, связанные друг с другом отношениями родства и вражды, кровная месть, и главное – женщина-мстительница. И поэтому легенда начинает развиваться очень быстро. Характерно, что уже в следующем после Григория Турского авторитетном источнике  – «Хрониках Фредегара», написанных в середине VII в., повесть о сватовстве Хлодвига уже насыщена драматическими деталями и даже диалогами.

Фредегар сообщает, что после смерти родителей Хродехильда жила в Женеве со своей старшей сестрой, монахиней. Хлодвиг услышал о ней и пожелал узнать о ней побольше, для чего и послал своего приближенного, «римлянина Аврелиана». Но так как Гундобад никого не допускал к дочерям убитого им брата, Аврелиан переоделся в нищего и попросился к сестрам на ночлег. Там он улучил возможность тайно встретиться с девушкой наедине и посватать ее за своего господина, в залог чего вручил ей перстень Хлодвига. Хродехильда посоветовала ему срочно отправить официальных сватов к Гундобаду, потому что, если они промедлят, то советник Гундобада, некий Аридий вернется из Константинополя и расстроит помолвку. Франки поступили согласно ее совету, и Гундобад вынужден был дать согласие. Невесту посадили в носилки, дали ей богатое приданое и отправили к Хлодвигу в Суассон. Тем временем, услышав об этом сватовстве, Аридий срочно вернулся в Бургундию и напомнил Гундобаду: «…отца Хродехильды, своего брата Хильперика, ты заколол мечом, ее мать ты распорядился утопить, привязав к ее шее камень, двоих ее братьев с отрубленными головами приказал бросить в яму. Если она пожелает, она отомстит за несправедливости, причиненные ее родителям. Немедленно пошли войско, чтобы вернуть ее. Лучше ты перенесешь одну ссору, чем ты сам и все твои потомки всегда будут терпеть нападки франков». Гундобад так и сделал. Но оказалось, что умная Хродехильда, услышав про возвращение Аридия, вовремя пересела на коня и сбежала к жениху. Так что бургундам достались только ее носилки с сокровищем. Она же еще до заключения брака приказала франкам разграбить часть бургундских земель, и в браке никогда не забывала о своей мести, склоняя к ней мужа и сыновей [4, 155-157].

Наконец,  «Liber historiae francorum”, произведение анонимного хрониста VIII в., добавляет к рассказу Фредегара еще несколько интересных деталей. Согласно этому повествованию, Хродехильда сначала отказывалась от брака с Хлодвигом, поскольку он был еще язычником, но потом согласилась и приняла у посла его кольцо. Гундобад тоже не хотел дать согласие на этот брак. Но узнав, что племянница уже носит кольцо Хлодвига, понял, что у франков есть законные основания требовать руку Хродехильды, и согласился. Прибыв к мужу, Хродехильда в первую брачную ночь обратилась к нему с двумя просьбами – креститься и потребовать от ее дяди ее наследство. Получив такое требование, Гундобад не только выделил племяннице огромное денежное приданое, но и со страха обещал отдать половину своего королевства. Но это последнее предложение франкские послы великодушно отвергли, заявив: «Наш государь Хлодвиг – ваш сын, а что ваше – то ваше» [9, 61-62].

События, описанные в трех франкских хрониках, очень напоминают различные эпизоды из биографии легендарного Зигфрида и Кримхильды, в частности, ее двух замужеств. Это, в первую очередь, сам характер знакомства Зигфрида с бургундами. В страну, совместно управляемую тремя братьями-королями, является могущественный и воинственный чужеземный монарх и затевает с ними ссору. Они, тем не менее, находят возможность дружелюбием и уступчивостью умиротворить его и превратить агрессора в союзника. Через некоторое время дружбу скрепляют династическим браком, причем интересно, что Зигфрид долгое время не видит свою невесту, хотя и живет с ней в одном доме. После свадьбы Кримхильда обращается к братьям, прося выделить ей в приданое ее часть отцовского наследства. Они тотчас соглашаются, но ее муж Зигфрид гордо отвергает их предложение: он и сам достаточно богат, чтобы обеспечить свою жену.

Тем не менее, брак Зигфрида и Кримхильды не являлся замужеством ради мести, он, сам по себе, ничем не угрожал интересам бургундских королей. Поэтому часть живописных деталей из франкских преданий в «Песни о нибелунгах» оказалась отнесена к повторному браку героини – с гуннским королем Этцелем. Как и Хродехильда, Кримхильда сперва отказывалась выходить замуж под предлогом религиозных различий между ней и претендентом на ее руку. Как и в хронике Фредегара, героиню смог убедить посол Этцеля, настоявший на личной встрече с этой затворницей и рассказавший ей про могущество жениха. И, наконец, самое разительное сходство: главный советник бургундских королей, Хаген из Тронье, как и Аридий, тщетно пытался заблокировать этот брак, напоминая своим господам о том зле, которое они причинили Кримхильде, и за которое она могла отомстить им руками своего нового супруга. Когда же он не добился успеха в этом предприятии, то отнял у невесты ее сокровище. И, действительно, как и предвидел мудрый вассал, героиня воспользовалась силой и богатством нового мужа, чтобы отомстить своей семье и уничтожить свою родину.

Правда, историческая Хродехильда боролась с Бургундией руками своих сыновей, а не мужа, тогда как в «Песне о нибелунгах» Кримхильда сама губит своего единственного сына от Этцеля – маленького Ортлиба. Зато память о матери, подстрекающей своих сыновей к мести, сохранилась в эддической песне «Подстрекательство Гудрун». Она рассказывает, что Гудрун (скандинавский аналог немецкой Кримхильды), пережив Сигурда и Атли, вышла замуж в третий раз – за конунга Йонакра, от которого родила трех сыновей, и в чьем доме вырастила свою дочь от Сигурда – красавицу Сванхильд. Сванхильд была выдана замуж за готского короля Ёрмунрекка, но он обвинил ее в измене и казнил. Узнав про ее гибель, мать обращается к своим сыновьям с оскорбительными насмешками, называет их трусами, неспособными отомстить за сестру. Тогда молодые люди отправляются в готскую землю, убивают обидчика и погибают сами [2, 327-328]. Этот эпизод тоже берет свое начало в подлинной истории франкской королевы Клотильды. С ее согласия и побуждения ее сыновья несколько раз нападали на Бургундию, где убили сыновей Гундобада. Кроме того, они предприняли карательный поход в готскую Испанию, чтобы покарать короля Амалариха за издевательства над женой, их сестрой Хлотхильдой. Несколько позже они заступились и за свою двоюродную сестру, казненную в готской Италии по обвинению в разврате и матереубийстве. Готы были вынуждены заплатить виру, чтобы предотвратить атаку сыновей Хлодвига [8, 52].

Но вернемся к Зигфриду. Самая яркая часть его биографии – его гибель от рук Хагена в отмщение за обиду, нанесенную бургундской королеве Брюнхильде. В разных песнях «Эдды» это убийство локализуется по-разному: герой погибает либо в спальне на ложе жены, либо где-то в отъезде, «за рекой» [2, 295, 303]. Как ни странно, но место убийства оказывается настолько важным для легенды, что даже «Песнь о нибелунгах», которая, в отличие от «Эдды», представляет собой единое связное повествование, тоже пытается сохранить обе локации – и лес, и супружескую спальню. Поэтому в поэме Хаген убивает Зигфрида на охоте, а потом доставляет тело в замок и там бросает под дверями Кримхильдиной спальни [1, 470, 473].  Это убийство не находит себе прямых соответствий в жизнеописании  Хлодвига и его сыновей. Впрочем, история знает нескольких меровингских королей, погибших при очень сходных обстоятельствах. Например, франкский принц Хлодерих при подстрекательстве Хлодвига так убил своего отца Сигиберта Хромого: когда Сигиберт гулял в лесу, он остановился на ночевку и заснул в шатре, где его и нашли убийцы [8, 48]. В другом случае,  внук Хлодвига Хильперих уличил в неверности свою жену Фредегонду, и, чтобы избежать наказания, она   организовала убийство короля. Вернувшись с охоты и зайдя в спальню, он был атакован убийцами.  А Фредегонда обвинила в преступлении другого франкского правителя,  короля Австразии Хильдеберта и его жену Брюнхильду, с которой была в многолетней жестокой вражде [9, 79].  Все эти красочные и кровавые происшествия, несомненно, должны были произвести немалое впечатление на современников, и могли в памяти потомков превратиться в убийство Зигфрида, совершенное по наущению мстительной Брюнхильды. Так что со временем основное содержание сказания о Зигфриде было построено по следующей схеме: убийство дракона – завоевательные войны – нападение на Бургундию и установление над ней протектората – женитьба на Хродехильде – гибель на охоте и/или в своей спальне – месть сыновей Хродехильды за ее родителей, своего отца и сестру.

Но каким же образом предания франков о своих королях, обобщенных в образе Зигфрида, смогли соединиться с бургундской легендой о падении первого Бургундского королевства на Рейне и с общегерманским мифом об укрощении девы-воительницы? Мы полагаем, что отождествление этих сказаний произошло благодаря некоторым сюжетным сходствам. Во-первых, все три названных сюжета суть легенды о женской мести, о беспощадных и доблестных женщинах-мстительницах. Во-вторых, во всех трех конфликт задается предательством и убийством близких родственников. Это, разумеется, сближало сюжеты между собой и подталкивало авторов и слушателей героических песен к поиску или инициативному установлению соответствий. Затем последовала и более тонкая подстройка – на уровне имен и деталей.  При этом двум хронологически более поздним и типологически схожим повествованиям, а именно сказаниям о Зигфриде и о гибели бургундов, было нетрудно соединиться друг с другом, поскольку точек пересечения у них довольно много:

1. Центральным местом действия в обеих легендах является Бургундия. На самом деле, это были две разные географические области – первое Бургундское королевство на Рейне, второе – на Роне. Но для легенды важно не это, а сам топоним.
2. Сходны имена бургундских королей – Гундохари и Гундобад.
3. Героиней-мстительницей является бургундская принцесса.
4. Героиня мстит мужу за братьев или братьям (дядям, кузенам) за мужа, братьев и родителей.
5. Не последнюю роль в развитии конфликта играет золото, изначально принадлежавшее бургундам: жадный гуннский король требует от бургундов их сокровище, или же они сами наделяют им свою принцессу, потом отнимают его у нее, потом возвращают его по требованию ее мужа.
6. У бургундского короля есть проницательный и решительный вассал.

Все эти сходства в легендах приводят к тому, что персонажи, а также время и место событий начинают отождествляться: и вот уже перед нами единая Бургундия, в которую приезжает молодой франкский герой, там женится на сестре правителей, там и погибает. Впоследствии же и сами бургунды погибают от рук гуннского владыки, а их сестра, вдова Зигфрида, жестоко мстит – им или за них. Но почему он должен был погибнуть? Пока сохранялась основанная на франкской истории версия сказания, согласно которой бургундские короли были кровными врагами своей родственницы, сохранялся и источник напряжения между бургундами и Зигфридом. Но даже и этого было бы недостаточно, чтобы обосновать его убийство. Между тем, логика построения легенды требовала, чтобы герой был убит не случайными злодеями и не по посторонним причинам, чтобы его смерть была плотно вплетена в повествование, чтобы и акторы, и причины, и последствия этой смерти были смысловым центром  сказания. И вот здесь на помощь пришло вплетение в легенду еще одного, прежде независимого сюжета – сказания о Брюнхильде, тем более, что оно тоже содержало в себе черты, позволяющие сблизить его с историческими преданиями франков и бургундов.

Коротко перечислим точки соприкосновения между сказанием о Брюнхильде и сказанием о Зигфриде:

1. Герой повествования – чудесный воин, который приезжает в чужую страну, заключает дружеский союз с ее королем и женится на его родственнице.
2. Несмотря на этот брак, между героем и родней его жены происходит конфликт.
3. Героя подло убивают.
4. Важную роль в сюжете играет демонстрация женщиной чужого кольца на своем пальце. В сказании о Брюнхильде жена героя показывает кольцо героине, чтобы раскрыть ей правду о том, кто, на самом деле, победил ее и лишил девства. В сказании о Зигфриде героиня демонстрирует своей родне кольцо нареченного жениха, чтобы дать им понять, что сговор уже состоялся, и, тем самым, вынуждает их выдать ее замуж. В обоих случаях, таким образом, демонстрация кольца манифестирует утрату девичьей чести.

Итак, стоило лишь совершить эту смелую подстановку – предположить, что чудесным героем из сказания об укрощении девственницы был не кто иной, как Зигфрид, а неудачливым мужем героини – Гунтер, как возникли все необходимые мотивировки, и формирование системы отношений и конфликтов в легенде было практически завершено. Появление в повествовании Гунтера притянуло сюда же и его темное alter ego – Хагена из Тронье. Слушатели, уже хорошо знакомые с этим персонажем по сказанию о гибели бургундов, не могли не поинтересоваться: а что же он делал, когда его король проходил испытания, сватаясь к деве-воительнице? По логике образа, он должен был быть рядом. (Попутно заметим: рассказывая о франкской королеве Брюнхильде, Фредегар сообщает, что сватать ее отправился майордом, т.е. первый вассал короля Сигиберта, человек по имени Гогон. «Этот Гогон правил благополучно до тех пор, пока не привез из Испании Брунгильду. Брунгильда точас сделала его ненавистным Сигиберту, и, побуждаемый ее советом, Сигиберт убил его» [4, 168-169]).  А что он делал, когда стало известно о бесчестии, нанесенном его королю и королеве Зигфридом? Так в легенде появляется ее последний драматический узел – Хаген убивает Зигфрида и становится главным адресатом кровавой мести Кримхильды.

Итак, мы проследили источники формирования и эволюцию сказания о Зигфриде, наметили предположительные пути ее пересечения с ранее существовавшими легендами древних германских народов. Эти легенды, соединившись в единую повесть, и сформировали один из величайших сюжетов мировой культуры.

1. Песнь о нибелунгах Пер. Корнеева Ю.Б. // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. –М: Художественная литература, 1975
2. Старшая Эдда. Пер.Корсуна А. // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. –М: Художественная литература, 1975
3. Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах. М: Иностранная литература, 1960.
4. Хроники Фредегара. Пер. Шмидта Г.А. СПб, М: Евразия, 2015.
5. Элиаде М. Космос и история. М: Прогресс, 1987.
6. Bauch Mario. Wer waren die Nibelungen wirklich? Die historischen Hintergründe der germanischen Heldensagen. Rhombos-Verlag, 2006
7. Hanna H. Siegfried – Arminius // The Journal of English and Germanic Philology vol. 19, No 4 (Oct. 1920), pp. 439-485.
8. History of the Franks by Saint Gregory. London: Forgotten Books, 2013.
9. Liber Historiae Francorum. Lawrence: Coronado Press, 1973
10. Sarakaeva Asia, Lebedeva Irena, Frolova Yulia. The Ritual and Mythological Origins of the Lay of Brünhild // The Seventh International Conference on Eurasian scientific development. Proceedings of the Conference (November 30, 2015). — Vienna: “East West” Association for Advanced Studies and Higher Education GMBh, 2015, Pp. 25-29.

На лейбле «Мариинский» записали «Зигфрида» и «Гибель богов»

У этого термина существуют и другие значения, см. Зигфрид (значения).

У этого термина существуют и другие значения, см. Сигурд.

Зигфрид

(нем. Siegfried, средневерхненем.
Sivrit
),
Сигурд
(др.-сканд. Sigurðr, от
sigr
— «победа»,
urðr
— «судьба») — один из важнейших героев германо-скандинавской мифологии и эпоса, герой «Песни о Нибелунгах».

Согласно мифу, Зигфрид был великим воином, который совершил множество подвигов. Одним из его подвигов была победа над драконом. Обмазавшись кровью и жиром чудовища, он приобрёл неуязвимость, однако небольшой участок тела на спине остался незащищённым. Зигфрид сватался к красавице Кримхильде, сестре бургундского короля Гунтера, и в обмен на его согласие помог ему жениться на исландской королеве Брюнхильде. Во время сватовства Зигфрид тайно подменил Гунтера и успешно прошёл все испытания, которым Брюнхильда подвергла жениха. Через некоторое время Брюнхильда узнала о подмене и уговорила Хагена, одного из вассалов Гунтера, отомстить Зигфриду за обман. Во время охоты Хаген убивает Зигфрида, поразив его копьём в уязвимое место на спине.

Происхождение легенды[ | ]

Вопрос об исходном пункте эпической личности Зигфрида ещё не вполне выяснен. Некоторые хотели видеть в нём эпическое отражение воспоминаний об историческом князе херусков Арминии, победителе Вара в Тевтобургском Лесу (Гизебрехт, Вигфуссон). Вероятнее всего, что Зигфрид, рядом с Брюнхильдой и Хагеном, — носитель центрального мифического мотива саги, к которому впоследствии примкнули другие, отчасти исторические элементы.

В основе саги лежит общеиндоевропейский миф (божественный или демонический), который толкуется различно: одни видят в борьбе героя с противниками мифическое выражение смены зимы и лета, другие — света и тьмы, дня и ночи; отсюда отождествление Зигфрида то с богом Бальдром (Лахманн), то с Фрейром (В. Мюллер) или Тором — Донаром, богом грозы; в зависимости от этого Брюнхильда понимается либо как весна, либо как солнце, или земная растительность. Есть также учёные (Фишер, Хайнцель), видящие в преданиях о Зигфриде результат слияния нескольких мифов или сказаний.

Ту форму, в которой основной мотив сохранился в «Песне о Нибелунгах», он получил у франков на Рейне; отсюда он, не раньше VI века, перешёл к другим германским народностям, в том числе и в Скандинавию, где непонятное там франкское имя Sigifrid было заменено именем Сигурда. Там же получили богатое развитие предания о его отце, Сигмунде, и его предках, имевшиеся отчасти уже на материке. «Сага о Вёльсунгах» связывает род героя с верховным божеством, Одином.

Онлайн чтение книги Избранное Смерть Зигфрида Альцуфрома

Я не убивала его, нет, но все мы виновны в его смерти, и вы, и вы тоже. На каком основании вы пытаетесь всю вину свалить на меня? Ваше письмо, полное упреков, поразило меня в самое сердце. И все же вы не правы. Разве моя доля не самая тяжкая? Там, в Англии, мир вам кажется иным. Особенно Германия. Вы, очевидно, и не знаете толком, что тут у нас происходит. Иначе вам бы не пришло в голову обвинять меня. Вы в самом деле думаете, что смерть — это самое страшное? На каком основании вы обвиняете меня в трусости? У вас нет детей. Нет малыша, который еще так беззащитен. Курт — вы знаете, какой это был тихий и трудолюбивый человек, — с тех пор пьет. А Бернхард, с его педантичной любовью к порядку, пропадает целыми ночами, и я даже не представляю — где. Младший побледнел, исхудал и стал таким нервным, что не знаешь, с какой стороны к нему и подступиться. Все избегают смотреть друг другу в глаза. Каждый уже ненавидит другого. Мы пришли как раз к тому, чего так не хотел и боялся Зигфрид. Любовь исчезла. Семья распадается и гибнет. Да, мы виноваты, но не только мы, а и вы тоже, вы и все остальные.

Что вы знаете о нашей жизни? Как мы к этому пришли? Как это все случилось? Я, вдова Зигфрида, приступаю к этому письму, надеясь, что оно принесет мне какое-то облегчение. Клянусь, я не стану ничего приукрашивать, я опишу все, как было. А вы, когда прочтете его до конца, подумайте, не поторопились ли с выводами.

Называйте это исповедью, если хотите, и простите, если найдете в ней подробности, уже известные вам: ведь я пишу это не только для вас, я пишу также и для себя.

Многое, что мне в этой жизни казалось само собой разумеющимся, погибло или получило новую цену и новый смысл. Это как после землетрясения, после обвала. Что стояло прочно и надежно, словно на века, поглотила разверзшаяся пропасть; нравственные устои, существовавшие испокон веков, рухнули. У людей вдруг появились глаза и когти хищников. И таким, как мы, страшно стало жить на земле. Уж поверьте мне: смерть — отнюдь не самое страшное.

Сколько нападок, сколько унижений мы вынесли еще до того, как на нас обрушился последний уничтожающий удар.

Мы уже боялись высунуть нос из дому, не ходили ни в театр, ни даже в кино, не бывали в кафе, не приглашали гостей; вообще влачили жалкую жизнь. «Военные годы — тяжелые годы», — часто повторял Зигфрид; он считал эти годы годами войны. Говоря так, он надеялся, что мирное время не за горами. А однажды он сказал: «Матильда, все-таки хорошо, что я женился на тебе, по крайней мере, дети будут избавлены от самых гнусных преследований». Детей от смешанных браков и впрямь не так травят, как чистокровных евреев. А вы знаете наших детей. За исключением младшего, который унаследовал глаза и волосы Зигфрида, а также, к сожалению, и его еврейский нос, все они в меня — светловолосые и голубоглазые, по их внешности нельзя понять, что они наполовину евреи. Бедный Зигфрид радовался этому; ведь он не мог предполагать, что это станет одной из причин трагедии.

Мы надеялись, как и многие, что сумеем как-то вывернуться в это мрачное время. Но однажды все рухнуло.

В Париже было совершено покушение. Вам известно, что какой-то еврей убил советника германского посольства. Когда Зигфрид прочитал об этом в газете, — дело было вечером, и мы с ним были дома одни, — его охватила тревога. Меня это удивило, и я спросила, какое нам дело до покушения, почему оно так его тревожит. «Но ведь убийца еврей», — ответил он. «Ну и что из того?» — спросила я. «Как ты не понимаешь, — возразил он и добавил: — Это вызовет у них новый взрыв ярости». — «У кого?» — спросила я, как сейчас помню. По этому моему вопросу вы можете судить, какой наивной, все еще наивной я тогда была. Шепотом, словно боясь произнести это вслух, он ответил: «У нацистов, конечно! У нацистов!»

В последующие дни каждое новое известие только усиливало нашу тревогу. Угрозы нацистов становились все более неприкрытыми и злобными. Наверное, вы о них читали в те дни. Зигфрид вообще перестал выходить из дома. На нашей улице прохожие напали на какого-то еврея и выбили ему глаз, а газеты отозвались о них с одобрением. Зигфрид сказался больным. Да он и на самом деле был болен. Курт вел все дела. Мы никого не пускали в дом. При каждом звонке мы вздрагивали, нам казалось, что уже пришли громить нашу квартиру и забрать Зигфрида в концлагерь, В те дни многих бросили за решетку. Без всякой причины. «Каждый еврей, появляющийся сейчас на улице, провоцирует германскую общественность», — писали газеты. К сожалению, мы не могли снять с входной двери табличку с фамилией. Несколькими месяцами раньше мы было попытались это сделать, но квартальный уполномоченный заставил водворить ее на место. Так и висела на улице предательская табличка: «Зигфрид Израэлит Альцуфром». Слово «Израэлит» у нас здесь каждый еврей обязан добавлять к своему имени. Мы испытывали мучительный страх. Но не все относились к нам враждебно. Например, почтальону, «арийцу», мы доверяли. Если раздавалось три звонка подряд, значит, это был он, и мы отпирали дверь. Однажды, когда звонок трезвонил без перерыва, а мы все стояли в передней, дрожа и не смея дышать, мы услышали за дверью приглушенный голос сборщика платы за электричество: «Господин Альцуфром, это я!». Тогда мы открыли. «Евреи сидят, запершись на все замки, — рассказал он, — но когда слышат, что это я, открывают».

Потом нацистское правительство потребовало возмещения. Мы должны были платить возмещение за то, что в Париже кто-то кого-то убил. Миллиард марок. Прочитав это постановление, Зигфрид побледнел… Двадцать процентов немедленно. «Все кончено!» — выдавил он. Я не верила, считала, что он преувеличивает, спорила с ним. Но он только повторял: «Все кончено. Это конец!»

Для нас такое требование и впрямь означало полное разорение. Зигфрид понял это сразу. Наш магазин был оценен налоговым управлением в сорок тысяч марок. Цифра была явно завышена, но мы предпочитали платить более высокий налог, чем навлечь на себя подозрение в том, что уклоняемся от уплаты. От этой суммы надо было уплатить двадцать процентов наличными, то есть восемь тысяч марок. Само собой, у нас не было ничего похожего на такую сумму. А в кредит таким, как мы, никто не давал. Все это было хитро продумано; цель была — разорить нас всех.

Если продать нашу квартиру и переехать в более дешевую, то, согласно ранее изданному постановлению, мы получили бы одну пятую ее стоимости. Мы заплатили за нее в свое время шесть тысяч марок, а получили бы в лучшем случае тысячу пятьсот и должны были бы тут же снять какую-то другую. Но какой домовладелец пустил бы к себе евреев? Продать магазин? Мы получили бы также лишь одну пятую. На него, конечно, нашелся бы покупатель-ариец, но мы остались бы без гроша. Ведь сумму, полученную за него, как раз и требовалось уплатить в качестве возмещения.

Зигфриду все было ясно; он был сам не свой, заперся в кабинете и ломал себе голову в поисках выхода. Но не находил. Он был у Натана Герца, но тот лишь пожал плечами. Ему самому надо было внести двести двадцать тысяч марок. И он внес. На свете все еще есть богатые люди. Все еще. Но Зигфриду он, конечно, не дал этих жалких восьми тысяч, Зигфрид был и у Якоба Эпштейна, как мне потом рассказала его жена Леа. И оттуда тоже ушел с пустыми руками. За эти дни лицо его стало землистым, а глаза смотрели еще более затравленным, еще более испуганным взглядом. Он бродил по комнатам в войлочных туфлях, беззвучно говорил сам с собой, вздрагивал при каждом шорохе.

Он никогда не был богобоязненным. Религию он считал суеверием. Вопреки воле своей семьи, строго соблюдавшей каноны веры, он женился на христианке. За тридцать лет нашей совместной жизни он ни разу не был в синагоге. Он был атеист, хотя и не презирал верующих. В те ноябрьские дни прошлого года в душе его произошел перелом. Этого нельзя было не заметить. Бродя по комнатам, он шептал молитвы.

Так повлияло на него все это. Однажды он сказал: «Матильда, созови детей. Нужно посоветоваться». Вечером мы все собрались. Чтобы не нарушать старую семейную традицию, я испекла яблочный пирог. Мы поужинали все вместе, как часто бывало в прежние времена, когда собирались на семейный совет. Однако на этот раз все сидели молча и мрачно ковыряли вилкой в тарелке.

На коленях у Зигфрида сидел его любимец, наш маленький Эдуард. Глаза у Лизбет были заплаканы, — ее жених, ариец по фамилии Тиле, в последнее время держался отчужденно, хотя на то не было причин: ведь Лизбет только наполовину еврейка.

— Вы знаете, в каком мы положении, — начал Зигфрид и попытался улыбнуться. — Выскажите свое мнение. Я был у Герца и у Блюменфельда, у Зелигмана и у Лео Лева. Сейчас ни у кого нет наличных денег, каждый должен внести возмещение. Но через три дня и мы должны уплатить восемь тысяч марок.

— А если мы заплатим, — воскликнул Курт, — кто гарантирует, что через неделю не придется опять вносить так называемое возмещение?

Зигфрид горько усмехнулся:

— Никто не гарантирует, Курт! Мы бесправны.

По лицу Лизбет видно было, что она вот-вот разразится слезами. Спокойнее всех был малыш, который, несмотря на все, что ему ежедневно приходилось переносить в школе, не понимал грустного смысла разговора. Он сидел, прижавшись к отцу и обхватив его шею своими худенькими ручонками.

И все же я едва решаюсь написать это и пишу лишь для того, чтобы вы получили верное представление о вещах; так вот, когда мы все сидели рядышком за столом, я вдруг отчетливо ощутила трещину, расколовшую нашу семью. Зигфрид и маленький Эдуард остались на той стороне, Курт, Бернхард и Лизбет — оказались на этой, а я, я — между ними. Они не смотрели друг другу в глаза открыто и прямо, как раньше. Не могу не сказать об этом: мне показалось, что их глаза выдают недобрые мысли. Страшно подумать, — эту враждебность они испытывали к Зигфриду!

Курт сказал ядовито:

— Вот они, твои еврейские друзья! Куда же девалась хваленая еврейская взаимопомощь?

Зигфрид удивленно взглянул на него. Несомненно, он воспринял слова Курта так же, как и я. Но промолчал.

— Нам давно надо было уехать за границу, — раздраженно бросил Бернхард и злобно взглянул на отца. При этом именно он в тридцать третьем не хотел уезжать из Берлина, не хотел покидать Германию.

Зигфрид и на него лишь молча взглянул.

Лизбет заплакала.

Жутким холодом повеяло между нами. Нам бы броситься на шею друг другу, выплакаться и дать слово держаться вместе, что бы ни случилось. Но нет, одни упреки, озлобление и вражда. Зигфрид воспитывал детей не в еврейских, а в христианских обычаях. И вот теперь они не разделяли его чувств. Во всяком случае, мне кажется, что в этот момент они отнеслись к нему, как к чужому. А он сидел, понурясь, словно чувствовал это. Я переводила глаза с одного на другого, и страх все сильнее охватывал меня. Как мало их связывает! И сама уличила себя в том, что почти критически, как бы со стороны, разглядываю Зигфрида, моего бедного супруга, его массивную фигуру, темные, лишь слегка поседевшие волосы, его широкое тяжелое лицо с темными глазами и мясистым тупым носом. Все наши взгляды в те дни были отравлены ядом. Только маленький Эдуард, так похожий на Зигфрида, в своей чистой детской привязанности оставался на его стороне, несмотря на все поношения в адрес отца, которые ему приходилось выслушивать в школе. Именно он всегда охотно слушал отцовские рассказы о еврейском народе, о его истории и его обычаях; остальные наши дети никогда не проявляли к этому интереса.

Мучительно долго тянулось молчание: каждый сидел, уставясь в одну точку. И Зигфрид тоже. Что происходило в его душе? Он был так одинок: ведь и я заколебалась. Заколебалась между ним и детьми. Он сидел среди нас, прикрыв печальные глаза и опустив голову так низко, что его бритый подбородок, из-за густоты волос всегда казавшийся чуть голубоватым, упирался в грудь. Мне бы подойти к нему, обнять его умную, добрую голову и сказать слова утешения. Не знаю почему, но я этого не сделала.

— Значит, все кончено, — пробормотал он. — У нас нет ни имущества, ни родины… Боже мой! Боже мой!

Мы молчали.

Эдуард еще крепче прижался к отцу и в простоте душевной воскликнул:

— Не печалься, папа, ведь у тебя есть мы. Смотри, я с тобой! Я всегда буду с тобой!

— Знаю, милый. Знаю, малыш.

И Зигфрид обнял и поцеловал сына.

Бернхард взорвался:

— Эти собаки нацисты… Проклятое время!

— Нас хотят истребить, — сказал Курт.

— А правда, папа, — вдруг вмешался малыш, — что нас бы никто не тронул, если бы ты умер?

Мы замерли от ужаса. Мне показалось, что сердце у меня перестало биться. Я посмотрела и испуганные глаза детей. Я посмотрела на Зигфрида. Одному ему этот вопрос, очевидно, не показался диким. Он мягко улыбнулся и спросил мальчика:

— Кто это говорит?

Эдуард спокойно ответил:

— Бринкман, сапожник с нашей улицы.

Я видела, что Зигфрид вздохнул с облегчением. Бог ты мой, значит, он боялся услышать что-то другое? Он прижал лицо мальчика к своей щеке и сказал:

— Он прав, этот сапожник… Они не стали бы так неистовствовать, если бы меня уже не было. Может, вам тогда удалось бы даже изменить фамилию. Вам стало бы легче жить…

— Замолчи! — вскрикнула я. — Что ты такое говоришь?

— А почему бы мне не говорить, Матильда? — ответил он. — Ведь это верно.

— Я не выношу таких разговоров.

Он погладил меня по плечу.

— Стоит ли в моем возрасте все начинать с начала? — Он помолчал. — Стоит ли все пустить по ветру только потому, что я неугоден государству? Ради кого я всю жизнь работал? И ты также, хорошая моя? Ради этих разбойников, готовых нас ограбить? Или ради вас, чтобы вам всем легче жилось? Все-таки только ради вас. Только ради вас…

Курт поднялся и вышел из комнаты.

Бернхард поспешил вслед за ним. На ходу он пробормотал что-то насчет «посмотрим» и насчет того, что «должен же найтись какой-то выход».

Зигфрид прислушивался к каждому звуку, следил за каждым движением, он сидел, не двигаясь, уставившись в одну точку. Этот его взгляд испугал меня. Этот взгляд говорил больше, чем все слова. И я упала на колени перед ним и закричала, пусть он не сомневается, мы все любим его по-прежнему. Он погладил меня по голове, но не сказал ни слова.

На следующий день я помчалась к его и своей родне. Я была у Софи и у Йозефа Зиттенфельда, у Макса Терхофа в Новавесе за городом, а также и у Арно Згольцхаймера и везде получила отказ. Я разослала телеграммы за границу: «Немедленно вышлите пять тысяч марок». Никто не откликнулся. Вы тоже. Собери мы все, что имели, получилось бы без малого три тысячи марок. У Зигфрида было тысяча шестьсот, у Курта и Бернхарда вместе около тысячи. Несколько сот марок было у Лизбет. Ее жених Отто Тиле мог бы, конечно, добавить порядочную сумму, однако не захотел. Не потому, что ему жалко было денег; он боялся навлечь на себя неприятности, если поможет нам.

Этот злосчастный день был самым тяжелым за всю мою жизнь. Измученная и больная вернулась я домой. Страх перед неизбежным терзал меня. Я застала Зигфрида сидящим в большом кресле перед портретом его отца. Годами он не обращал внимания на этот старомодный портрет Натана Альцуфрома, еще носившего кафтан и длинную бороду. И то, что он теперь вдруг вспомнил о нем, усилило мой страх.

Когда я вошла, он взглянул на меня, но ничего не спросил о результатах моих хлопот. Я опустилась на пол возле его кресла и смогла лишь выдавить:

— Не отчаивайся, Зигфрид, все еще как-нибудь обойдется.

— Да, конечно, — спокойно и мягко отозвался он. Но потом вдруг нервно спросил: — Ты что-нибудь понимаешь во всем этом?

Видимо, этот вопрос все время занимал и мучил его.

Комната была погружена в тихий, спокойный полумрак. Мы с ним были одни в доме. Мальчика мы отослали к тете Леони в Котбус.

— В чем же я виновен, в чем все мы виновны? — продолжал Зигфрид. И вновь умолк.

Я тоже молчала. Так мы сидели долго.

Он обнял меня.

— Матильда, разве мы с тобой не прожили вместе прекрасную, незабываемо прекрасную жизнь?

Что мне было возразить? Я не могла представить себе супруга и отца более любящего, более заботливого и трудолюбивого.

Его мысли обратились к прошлому.

— Лето двадцать девятого года в горах Силезии, солнечные дни в Круммхюболе… Мирное тогда было время… Мирное… А октябрь в Шварцвальде… Когда это было? В тридцатом или в тридцать первом? А дни на берегу Балтийского моря в Травемюнде и в Хашшгенхафене… Ах, Германия, Германия! Что мы тебе сделали? Что?.. Я был под Верденом. Вернулся домой с двумя тяжелыми ранениями и тремя наградами… За что же меня казнят? За свою жизнь я заключил не больше сомнительных сделок, чем любой другой, и ни разу, ни разу не имел дела с полицией пли судом. Так за что же все это? Ты понимаешь, меня это мучает… Бессмысленность… Вот чего я не понимаю… Я старый человек, чего мне бояться? Я ничего не боюсь. Но я хочу получить ответ… Им не угодны евреи… Ну ладно, но почему же ты, почему же дети должны страдать? Да и я — разве я не такой же человек, как все, разве я как гражданин не лучше многих немцев? Не понимаю я всего этого. Видит бог, изо всех сил стараюсь, но понять все-таки не могу… Я навел справки, сапожник Бринкман на самом деле прав: если бы меня не было, вы бы не подвергались преследованиям в такой мере. Ведь ты арийка, дети лишь наполовину евреи. Наверняка вы могли бы без труда поменять ненавистную им фамилию Альцуфром на более безобидную…

— Не говори так! — воскликнула я. — Или тебе тоже хочется нас помучить?

— Матильда, — нежно возразил он, — милая моя, любимая! Тем, кто любит так, как мы, нет нужды скрывать друг от друга свои мысли. Я подошел к концу жизни, которая мне много дала, которую мы с тобой прожили счастливо. Но она уже прошла. А у детей еще все впереди. В особенности у малыша… Разве так трудно понять мое желание облегчить и скрасить вашу жизнь, добровольно уйдя из нее? Мир забудет некоего Зигфрида Альцуфрома… Ты унаследуешь дело, дашь детям свое имя…

Не могла я этого вынести; я заплакала и пригрозила, что, если он не выбросит эту мысль из головы, я тоже наложу на себя руки.

— Но тогда все пойдет прахом, Матильда, — запротестовал он. — Что станется с детьми, с малышом? Только ты можешь их спасти, ты, арийка с безукоризненной фамилией… Я основательно все продумал, уж поверь мне. Это единственный выход: имя Альцуфром и я, его носящий, должны исчезнуть. Я счастлив, что у меня есть ты. Как было бы ужасно, если бы не было даже и этого выхода.

— Давай бросим все — дело, квартиру и друзей — и уедем с детьми за границу, все равно куда. Как-нибудь проживем. Нам помогут.

— Мне шестьдесят два года, в таком возрасте не начинают все с начала. Тут уже пора готовиться к концу. С тобой дело обстоит иначе, ты не только на десять лет моложе, но ты, именно ты, нужна теперь детям. Я же, наоборот… я для них опасен… Так уж получилось и, конечно, не по нашей с тобой вине… Но так уж получилось…

Ни к чему пересказывать все наши мучительные разговоры. Он был тверд в своем решении, я чувствовала, что его не переубедить. Страшные это были дни! Он был человек необыкновенный, достойный всяческого уважения. Сколько любви, сколько внутренней силы было в нем, какая большая, какая благородная душа! Я люблю его теперь больше, чем когда-либо, да, я преклоняюсь перед ним.

Мы должны были внести возмещение в пятницу, к двенадцати часам дня. Вместо денег мы послали письмо, в котором сообщалось, что Зигфрид Альцуфром умер и его магазин готового платья на улице Германа Геринга перешел к арийскому владельцу. В это время Зигфрид еще был жив; он решил уйти из жизни в ночь с субботы на воскресенье.

Это я, я сама достала яд. Когда я принесла его, Зигфрид покрыл мои руки поцелуями. Он пожелал еще раз увидеть мальчика; Лизбет поехала за ним. Она восприняла решение отца равнодушнее всех, что очень меня удивило. Курт и Бернхард пришли в ужас и пытались его отговорить. Но переубедить отца было невозможно: он уже покончил счеты с жизнью.

Оставаясь до самого конца добросовестным коммерсантом, каким он был всю жизнь, Зигфрид привел в порядок все текущие дела, ответил на письма, оформил документы, оплатил счета. И к субботе, которая постепенно приближалась и которую я, как вы легко поймете, ожидала с тоской и ужасом, он тоже подготовился, причем я сама ему в этом помогала. Нашу большую двуспальную кровать мы перенесли в гостиную я поставили прямо перед портретом старого Натана Альцуфрома.

Я пообещала не плакать и не усложнять ему исполнение его воли. И я ни разу не заплакала. Кровавых слез, которые душили меня, не видел никто.

Гнетущая тишина царила в комнатах, как бывает, когда в доме лежит тяжелобольной. Шепотом разговаривали мы друг с другом и, чувствуя укоры совести, украдкой поглядывали на дверь, за которой был Зигфрид. В ту субботу он долгие часы провел в одиночестве. Один раз на меня напал такой страх, что я подошла к двери, прислушалась и попыталась что-нибудь разглядеть через замочную скважину. Я ничего не услышала и не увидела: занавеси на окнах были опущены.

И вдруг я не выдержала, побежала к Курту и стала умолять его помешать отцу выполнить его намерение. Курт был бледен, видно было, что ночь он провел без сна.

— Курт, нельзя допустить, чтобы совершилось непоправимое.

— Ты полагаешь, что кто-нибудь сможет его удержать?

— Это необходимо, Курт.

— А как? — спросил он. — Скажи мне — как?

— Если нельзя иначе, то силой, против его воли! — закричала я.

— Значит, позвать полицию? — возразил Курт.

— Но ведь мы не можем, не можем этого допустить, сынок. Нельзя, чтобы отец на наших глазах покончил с собой! Мы все… мы все будем несчастными, Нельзя этого допустить… Нельзя…

— Полиция посадит его за решетку. Это ясно. И он умрет там. — Курт помолчал немного, стараясь не глядеть мне в глаза. — Но ты права, мама. Необходимо это предотвратить. Нужно поговорить с ним.

С этими словами он вышел и направился в комнату к Зигфриду.

Я поплелась в кухню. Жизнь мне опротивела. Я совершенно обессилела от ужаса, отчаяния и горького сознания, что мне все равно не удастся отвести нависшую над нами угрозу; разум, чувства, все мое тело как будто оцепенела. Я сидела на табурете, уставясь невидящими глазами в пространство, без единой ясной мысли в голове…

Через несколько минут вошел Курт, печально глядя себе под ноги. Я только молча кивнула ему. Ничего другого я и не ожидала. Но Курт не остался со мной, не стал меня утешать, как я надеялась, а скрылся в своей комнате. Тут я поняла, что, когда Зигфрида не станет, я окажусь в полном одиночестве.

Поздно вечером приехала Лизбет с Эдуардом. Мальчик ничего не знал обо всех этих ужасных событиях. С шумом и смехом, как всякий здоровый ребенок, он влетел в дом, бросился мне на шею и расцеловал. Я расспрашивала его о тете Леони, о поездке и тому подобном, пока в кухню не вошел Бернхард со словами: «Отец хочет видеть Эдуарда».

— Что с папой? — встревожился мальчик, испуганный мрачным тоном, каким это было сказано.

И я солгала ребенку, чтобы подготовить его к близкому горю:

— Папа очень болен, Эдуард. Поди к нему. И будь с ним понежнее.

Помедлив, мальчик ушел.

Зигфрид позвал к себе всех детей по очереди. Я сидела в соседней комнате, видела, как они входили и выходили. Они шли к несчастному, уходили от умирающего. Курт и Бернхард держались мужественно. На них обоих лица не было, они помрачнели и замкнулись в себе. Лизбет, выходя из комнаты отца, держалась очень прямо и ступала твердо, но слезы безудержно катились по ее лицу. Что сказал им Зигфрид в свой последний час и что они ему ответили, я так и не знаю: он ни словом не обмолвился, и они никогда об этом не вспоминают.

Наконец он позвал меня. На нем был шелковый халат. В комнате горели все лампы. На улице было еще светло, но он опустил шторы. Я остановилась в дверях в полном смятении, без мыслей, без сил, опасаясь, что могу тут же лишиться чувств; он подошел ко мне, обнял и подвел к своему креслу. Потом склонился надо мной и стал целовать мои волосы, лицо и глаза, повторяя шепотом: «Благодарю тебя!.. Благодарю тебя!.. Благодарю!..»

Когда я теперь вспоминаю эту сцену, эти последние минуты с Зигфридом, в памяти всплывает нечто, чего не выразить словами. Сколько раз я спрашивала себя, отвечаю ли я на его любовь с той же силой, не любит ли он меня сильнее и беззаветнее, чем я его. Мы оба состарились; ему стукнуло шестьдесят два, мне за пятьдесят, тридцать лет прожили мы вместе. Но никогда наша любовь, наши чувства друг к другу не были такими горячими, как в те последние минуты. Эти ласки сквозь слезы, эти слова любви перед смертью, этот последний, самый последний час я сохраню, навеки сохраню в своем сердце, как самый чистый, самый прекрасный, самый великий чае нашей с ним жизни. Я проклинаю это время, так жестоко разлучившее нас, проклинаю людей, проклинаю этих потерявших человеческий облик нацистов, обрекших на гибель его и меня, всех нас, проклинаю тех, кто допустил это и не пришел нам на помощь.

Когда он позвал меня в комнату, яд уже был выпит; внезапно все лицо его покрылось крупными каплями пота. Его начало трясти. Но у него еще хватило сил, опираясь на мою руку, добраться до кровати. Он лег так, чтобы видеть мое лицо. Я припала к нему. Он положил мне на голову свою горячую, влажную руку. Если бы в эту минуту у меня был яд, я бы выпила его, вопреки всем клятвам, которые мне пришлось ему дать.

Его тяжелое, прерывистое дыхание перешло в хрип. Пена выступила на губах. Его глаза, неотрывно глядевшие на меня, страшно расширились и как бы остекленели. Я стала кричать, звать детей: «Курт! Бернхард! Курт!» Рука Зигфрида задергалась, он попытался приподняться, наверно, чтобы меня удержать, однако силы уже оставили его; рука, тяжелая и вздрагивающая, так и осталась на одеяле.

Курт влетел в комнату, за ним Бернхард. Малыш тоже прибежал. В ужасе глядели они на умирающего отца. Я притянула мальчика к себе, прижалась к нему лицом и сквозь слезы увидела слезы и в глазах Зигфрида. Лизбет не вошла в комнату; она стояла в дверях, прислонясь к косяку, и тихо плакала.

Никто не произнес ни слова. Молча смотрели мы, как борется со смертью наш любимый отец. Мы думали, он уже скончался, как вдруг он обернулся к портрету. И так, глядя на своего отца, старого Натана Альцуфрома, допустил он свой последний вздох.

Глаза его остались открытыми. Курт хотел закрыть их, но я отвела его руку. Это надлежало сделать мне. Это было последнее, чем я могла отплатить ему за его любовь.

В понедельник мы его похоронили. Так как газеты не опубликовали извещения о смерти, никто не пришел на кладбище; одни мы стояли у его могилы.

С тех пор прошло два месяца. Штраф с нас хоть и не сняли совсем, но сумму его уменьшили. Жених Лизбет дал нам денег, чтобы мы могли продержаться первое время. Фамилию мы поменяли без особых затруднений. Вывеску на магазине и табличку на входной двери также заменили.

Что касается мальчика, то в школе его зовут Эдуард Клингер. Но он возражает и заявляет всем и каждому, что его настоящая фамилия Альцуфром.

Все идет своим чередом, но все изменилось. Семья распалась, Бернхард собирается переехать в Гамбург, он утверждает, что там у него будет больше перспектив; на самом же деле он просто не желает нас видеть. Лизбет выходит замуж за своего арийца. Курт ведет дела, и мне кажется, что это ему день ото дня все больше в тягость. Мальчик начал прихварывать. Любовь умерла. Все избегают друг друга. Когда дети разъедутся и малыш подрастет, я последую за Зигфридом.

Прошу вас, подумайте, не поспешили ли вы с выводами. И вините в его смерти не только меня, не только детей, но и наше время, и людей, и весь этот мир. И пусть в вас будет больше сочувствия и жалости к гонимым и больше беспощадности к гонителям.

Пишите, только не забудьте, что наша фамилия теперь не Альцуфром, а Клингер.

Зигфрид в «Песне о Нибелунгах»[ | ]

И. Г. Фюссли. Кримхильда обнимает мёртвого Зигфрида (1817) Чарльз Батлер «Зигфрид и Брюнхильда» (1909)
Зигфрид — главный герой «Песни о Нибелунгах». Королевич с Нижнего Рейна, сын франкского короля Зигмунда и королевы Зиглинды, победитель Нибелунгов, овладевший их кладом — золотом Рейна, наделён всеми чертами идеального эпического героя. Он благороден, храбр, учтив. Долг и честь для него превыше всего. В «Песне» неоднократно подчёркивается его необыкновенная привлекательность и физическая мощь.

Ещё юнцом безусым был королевич смелый, А уж везде и всюду хвала ему гремела. Был так высок он духом и так пригож лицом, Что не одной красавице пришлось вздыхать о нём.

Отменно воспитали родители его, Хоть был природой щедро он взыскан без того. Поэтому по праву воитель молодой Считался украшением страны своей родной.

Настоящий имперский размер

Хотя лично фюрер настаивал на строительстве как можно бóльшего количества «типовых» пулемётных дотиков, немцы не были бы немцами, если бы не ударились в гигантизм. Конечно, не таких масштабов, как на линии Мажино, но всё же для контроля наиболее стратегически важных узлов и дорог сооружались так называемые B-Werke — огромные многоэтажные бункеры, имевшие несколько пулемётных бронебашен с толщиной брони 255 мм и стоимостью почти как у целого танка. Кроме них на крыше дота имелся автоматический огнемёт для ближней обороны и ещё один бронеколпак для Maschinengranatwerfer M19 — 50-мм автоматического гранатомёта (привет, АГС!) скорострельность которого достигала 120 выстрелов в минуту.

Немцы только в рамках Limes-Programm в прямом смысле слова закопали в землю почти 3,5 миллиона кубометров бетона.

(Источник фото)

Но конечно, наставить вдоль всей границы с Францией и Бельгией одних только многоэтажных монстриков не мог себе позволить даже рейх. Впрочем, как показал опыт американцев, даже полтора метра бетона вполне себе выдерживали обстрелы и бомбёжки, разрушаясь лишь от прямых попаданий 155-мм снарядов американских самоходных орудий. Именно эти стандартизированные пулемётные бункеры/доты Regelbau и составляли бо́льшую часть укреплений линии. На пулемётный бункер «тип 11» уходило 380 кубометров бетона, и германской казне он обходился в 55 тысяч рейхсмарок. Впрочем, пушечных тоже хватало, причём кроме 37-мм в ход после 1938 года активно шли чешские 47-мм пушки.

Всего в состав «западного вала» входило порядка 18 тысяч укреплений, бóльшую часть из которых достроили до начала Второй мировой — хотя активная достройка продолжалась и позже, до весны 1940 года.

Вообще, степень готовности укреплений линии Зигфрида вызывает вопросы. Некоторые товарищи, говоря о ней, любят находить различные высказывания германских генералов — дескать, к началу Второй мировой «западный вал» представлял собой небоеспособную стройплощадку. Но, например, американцы, в 1943 году готовясь к штурму линии Зигфрида, больше внимания уделяли другим высказываниям — вроде заявления главнокомандующего сухопутными силами Германии фон Браухича в сентябре 1939 года: «Возведение Западного вала, самого сильного укрепления в мире, позволило нам уничтожить польскую армию в кратчайшие сроки».

Гитлер с генералами инспектирует укрепления «западного вала» (источник фото)

Из имеющихся на сегодняшний день данных можно предположить, что всё же к 1 сентября удалось закончить примерно 13 тысяч укреплений основной линии в рамках Limes-Programm. Работы по достройке к этому моменту шли на сооружениях в рамках Aachen-Saar-Programm.

В искусстве и массовой культуре[ | ]

Опера[ | ]

• «Зигфрид» / «Siegfried» — опера Рихарда Вагнера, третья часть тетралогии «Кольцо Нибелунга».

В кино[ | ]

• «Нибелунги: Зигфрид» / «Die Nibelungen: Siegfried» (Ве́ймарская республика; 1924) режиссёр Фриц Ланг, в роли Зигфрида — Пауль Рихтер.
• «Нибелунги: Зигфрид» / «Die Nibelungen, Teil 1 — Siegfried» (ФРГ, Югославия; 1966) режиссёр Харальд Райнль, в роли Зигфрида — Уве Бейер.
• «Кольцо Нибелунгов» (2004), в роли — Бенно Фюрманн.

Литература[ | ]

• Гуревич А. Я.
  Сигурд // Мифы народов мира : Энциклопедия. — М.: Российская энциклопедия, 1994. — Т. 2. — С. 432—433. — ISBN 5-85270-072-X.
• Зигфрид, в мифологии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

• Düwel, Klaus (2005), Reallexikon der Germanischen Altertumskunde, Reallexikon der Germanischen Altertumskunde
  , vol. 28, New York/Berlin: de Gruyter, pp. 412–422

• Heinrichs, Heinrich Matthias.
  Sivrit – Gernot – Kriemhilt (нем.) // Zeitschrift für Deutsches Altertum und Deutsche Literatur. — Bd. 86, Nr. 4. — S. 279—289.

2.7. Воинственность Зигфрида и воинственность Ахиллеса-Святослава-Балдуина

2.7. Воинственность Зигфрида и воинственность Ахиллеса-Святослава-Балдуина

Как мы говорили выше, основной чертой Ахиллеса-Святослава-Балдуина хроники называют ВОИНСТВЕННОСТЬ И ГЕРОИЗМ.

Аналогичным образом характеризует Зигфрида-Сигурда и германо-скандинавский эпос. Зигфрид проводит всю свою жизнь в сражениях. Он убивает дракона Фафнира, охраняющего несметный клад. Убивает детёнышей дракона. Побеждает нибелунгов и захватывает их сокровища. Участвует по многих военных походах и поединках. Зигфрид-Сигурд принадлежит к могучему роду Вельсунгов и был сыном героя Сигмунда (Зигмунда). «Однако и в своём великом роде Сигурд выделяется своей НЕОБЫЧАЙНОЙ ДОБЛЕСТЬЮ» [105], с. 315. Как говорится во «Второй песне о Хельги, убийце Хундинга», «Сигмунд и все его сыновья намного превосходили всех прочих мужей силой, ростом, мужеством и всеми доблестями. НО СИГУРД ПРЕВОСХОДИЛ ИХ ВСЕХ, и в преданиях все его называют первым из мужей и великолепнейшим из конунгов» [105], с. 315–316.

Эпос выражается о Зигфриде так: «Отвагою и мощью везде дивя людей… Ещё юнцом безусым был королевич смелый, а уж везде и всюду хвала ему гремела… воитель молодой считался украшеньем страны своей родной» [105], с. 7. На рис. 5.8, рис. 5.9 и рис. 5.10 показаны старинные скандинавские изображения подвигов Зигфрида-Сигурда:

«Вон, Зигфрид Нидерландский, ПРОСЛАВЛЕННЫЙ ГЕРОЙ» [105], с. 15.

Какой потехой ратной ни тешился бы двор,

Был в каждой Зигфрид первым, всему наперекор.

В метании ли копий, в бросании ль камней,

Он был любых соперников ловчее и сильней.

[105], с. 19.

Рис. 5.8. Подвиги Зигфрида-Сигурда. Фрагмент рунического камня якобы II века н. э. из Упланда (Швеция). Взято из [95], т. 2, с. 432.

Рис. 5.9. Негативное изображение рунического камня с предыдущего рисунка. Подвиги Зигфрида. Взято из [95], т. 2, с. 432.

Рис. 5.10. Подвиги Зигфрида-Сигурда. Резьба по дереву. Портал церкви якобы XII века в Урнесе (Норвегия). Взято из [95], т. 2, с. 433. Нас хотят уверить, что этой прекрасно сохранившейся тонкой деревянной резьбе около восьмисот лет. После того, что нам стало известно, стоит усомниться.

Рис. 5.10а. Подвиги Зигфрида-Сигурда. Прорисовка. Портал церкви в Урнесе (Норвегия). Взято из [181], с. 41. В центре — стрелка шлема, предохраняющая нос воина.

Не исключено, что имя СИГУРД происходит от словосочетания Иисус-ОРДА, то есть «Орда Иисуса», христианская Орда, «Азия-Орда».

Возможно, что само слово АЗИЯ произошло от имени ИИСУС по тому причине, что Русь-Орда была родиной Марии Богородицы и Иисуса Христа (см. нашу книгу «Царь Славян»).

Зигфрид-Сигурд владеет замечательным мечом, носящим собственное имя — БАЛЬМУНГ [105], с. 208. Может быть, в названии БАЛЬМУНГ звучит словосочетание БЕЛЫЙ МОНГОЛ. Либо же это — вариант произношения имени императора БАЛДУИНА, являющегося «двойником» Зигфрида.

«Поднял Зигфрид свой БАЛЬМУНГ, добрый меч, и великаньи головы в траву упали с плеч. Семь сотен нибелунгов он истребил в бою» [105], с. 15.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Зигфрид | TYPE-MOON Wiki | Фэндом

Зигфрид

Японское название:

ジ ー ク フ リ ー ト

Также известна как:

Не любит:

Талантов:

Прочность:

Выносливость:

Ловкость:

маны:

Удача:

NP:

Прочность:

Выносливость:

Ловкость:

маны:

Удача:

NP:

Профиль []

Личность []

Рыцарь-драконий рыцарь (竜 血 の 騎士, Ryūketsu no Kishi ^? ) и « Убийца драконов », который победил злого дракона Фафнира святым мечом Бальмунг в руке. ^[5] Он великий национальный герой Германии, которому приписывают множество различных изображений в различных легендах.Его самая известная роль — это его вступительное появление в немецкой эпической поэме средневековья « Nibelungenlied », где он изображен как главный герой. ^{[2] [5] [6]} Он является персонажем трагедии, которая распространилась по всей Европе, касающейся убийства драконов и Рейнского золота, и его персонаж стал известен в древнем эпосе « Nibelungenlied ». Однако на самом деле Зигфрид не является главным героем « Nibelungenlied ».Настоящая главная героиня — его жена Кримхильд, и этот эпос — рассказ о самой ужасной мести, вызванной ее отчаянием и ненавистью. ^[4]

Легенда о Зигфриде возникла примерно в 5-6 веках и распространилась по многим странам. Почти одновременно с « Nibelungenlied » возникла история героя Сигурда « Völsunga saga ». Опера Вагнера « Der Ring des Nibelungen » — шедевр, объединяющий эти легенды воедино. ^[6] Хотя Зигфрид и Сигурд имеют одно и то же происхождение, это два разных существования. ^[7]

Легенда []

Зигфрид родился в Нидерландах как принц знатного происхождения. Он владеет драгоценным мечом Бальмунг, который он получил от семьи Нибелунгов, и участвует в битвах с юных лет, участвуя во многих кампаниях и приключениях. ^{[2] [4]}

После накопления концов его многочисленных приключений, в процессе которых он получил демонический меч Бальмунг и пальто, которое заставляет человека исчезать и скрывать свою фигуру, наиболее известное произведение Зигфрида. подвиг был коронован как « Убийца драконов », сражаясь со злым драконом Фафниром за сокровища семьи Нибелунгов и, наконец, победив и убив его своим святым мечом.Затем он омылся и выпил капли крови Дракона, и Зигфрид стал неуязвимым существом, получив непобедимое тело после победы над Фафниром, где он больше не получил бы ни единой раны на поле битвы. Но когда он купался в крови дракона, один лист липы прилип к его спине, что сделало его единственным слабым местом, которое могло привести к его безвозвратной смерти. ^{[2] [4] [5] [6]}

Однако большинство этих героических сражений остались невысказанными… Таким образом, подробности приключений Зигфрида, включая убийство злого дракона Фафнира и получение демонического меча Бальмунга, персонажи рассказывают только понаслышке и не показывают на самом деле. ^[4]

Затем Зигфрид услышал слухи о прекрасной Кримхильде, принцессе Бургундии, и сделал ей предложение … ^{[4] [5]} Итак, трагедия началась. ^[4]

Пополнив ряды бургундцев, Зигфрид принес им много побед и женился на Кримхильде, сестре бургундского короля, вступившей на трон Нидерландов. ^[2] Однако такая яркая слава омрачилась примерно в то время, когда он женился на Кримхильде. ^[5] Его зять, бургундский король, любил одну женщину, королеву Исландии Брунгильду. ^[2] Он попросил Зигфрида помочь ему найти ее привязанность, и все было решено тем, что герой обнял эту женщину как своего доверенного лица. Возможно, это не было преступлением, но это поведение тоже не заслуживает похвалы, и это была просьба, которая в конечном итоге вернулась к нему в качестве наказания. ^[8]

Смерть []

После обмана бургундский король женился на королеве Исландии Брунгильде. ^[2] Узнав об этой уловке, герой оскорбил честь и гордость женщины. И она была не обычной женщиной, а царицей страны. В результате исполнения воли своего зятя Кримхильд и жена его зятя Брюнгильда вступили в конфликт и оскорбили честь друг друга, столкновение между ними стало неизбежным. ^{[5] [6]} Зигфрид оказался в ситуации, когда у него не было другого выбора, кроме как умереть, чтобы предотвратить драку, и он еще раз исполнил желание каждого. ^{[5] [6]} Он всегда отвечал ожиданиям людей, но в конце концов от него желали его собственной смерти. ^[5] Он думал, что все будет решено, если он, причина всего, умрет. ^[6] В результате он почувствовал, что это вызовет ужасный конфликт, поэтому он поговорил с Хагеном, которого когда-то называли другом, и в прошлом с ним обменивались кубками братства. ^[8]

Зигфрид, не тратя в значительной степени Рейнское золото, доверил своему лучшему другу свою единственную слабость. ^[4] Человек, который когда-то был его другом, исполнил желание героя.Он упорно искал и обнаружил слабое место героя, разработал план, прекрасно зная, что это был трусливый поступок, и целился в спину героя, когда тот пил воду. Даже зная об этом, герой удерживал себя от сопротивления. ^[8] Он был убит вассалом бургундов, который ударил его по слабому месту. ^[2] Не оставив после себя ни малейшей неприличной фигуры или глупости, герой умер трагическим героем, получившим скрытую атаку из-за обмана. Его бывший друг стал широко известен как редкий злодей, убивший героя в результате нечестной игры. ^[8] С точки зрения Зигфрида, это был лучший способ разрешить антагонизм между Кримхильд и Брюнгильдой, но он совершил роковую ошибку. ^[4]

Зигфрид преодолел все поля битвы без единого поражения, пока не потерял жизнь от лезвия предательства, ударившего ему в спину. В конце концов, это вызвало еще большую трагедию, так что, похоже, проклятие Рейнгольда сработало идеально. ^[6] Это связано с трагедией мести его жены Кримхильд за убийство ее мужа во второй половине рассказа. ^[2] Кримхильд так сильно его любила, что не возражала против того, чтобы продать свою душу дьяволу, чтобы отомстить за смерть мужа. Ее ненависть была направлена ​​не только на убийцу Хагена, но и на ее собственного брата Гюнтера. А затем сама Кримхильд, пойманная в ловушку своей ненависти, терпит поражение в рыцарской атаке. Кроме того, меч, которым Кримхильд убил Хагена, был любимым Бальмунгом Зигфрида, так что есть люди, которые говорили, что после поворотов и поворотов Зигфрид может отомстить.Тем не менее, несомненно, что Зигфрид и Хаген были друзьями, которые делились своим вином и мечтами. ^[4]

Поскольку он обладает благородным происхождением из королевской семьи, известен своими приключениями и героическими историями и пережил трагический конец, мало героев столь же героичны, как он. Но именно потому, что он такой героический герой, он бессознательно был обременен узами. Герой действует по мольбам людей, и поэтому не должен действовать без просьбы.Это потому, что герой является таким существом. Поскольку они обладают невероятно огромной властью, они не должны действовать по собственной воле и пытаться выполнить свое собственное желание. Герой — это существо, которое исполняет желания других, и никогда не должно идти дальше этого. ^[6]

Внешний вид []

Зигфрид — высокий мужчина с серебристо-седыми волосами. Его тело было заключено в сияющую серебряную пластинчатую броню. На спине он носит свой призрачный большой меч Балмунг. Его обнаженная кожа была окрашена в коричневый цвет кровью дракона.Эта кожа состояла из чешуи дракона, которую нельзя было поранить ни одним клинком или заклинанием … Все, кроме единственной части в середине его спины. Его высокий рост, стройное тело и смуглая кожа доказывают, что он был пропитан кровью дракона. ^[6]

Личность []

Превратившись в Героического духа, Зигфрид вспоминает свою жизнь как «герой , которого другие желают », и таит в себе скромную мечту. ^[5] Зигфрид известен рассказами о своей королевской семье и о том, как он руководил войсками в качестве капитана, но он также был героем, который отвечал на просьбы и призывы других. Однако это самоотверженность открыло пустоту в его сердце. Чем больше он помогал другим, тем больше смущал его собственное желание. Несмотря на то, что он любил людей и мир, ему никогда не удавалось заполнить эту пустоту, что бы он ни делал. В момент смерти он наконец осознал, что в следующей жизни он хотел сражаться не « ради кого-то другого, » и других людей, ни за себя, а только за справедливость, в которую он сам верит; он хотел быть настоящим Героем Справедливости. ^{[5] [8]} Это его мечта. ^[5] Он всегда принимал неправильные решения в самые критические моменты. Связанный своими желаниями, он старался не замечать слабых, которые съеживались перед ним. Он не искал спасения для себя, поэтому игнорировал безмолвные крики тех, кто искал. Такая подлость и злоба, конечно, не были тем, к чему он стремился.

Зигфрид, каким он был изображен в « Nibelungenlied », составляет основу его персонажа, и он знает о скандинавских валькириях только из вторых рук. ^[6]

Если он будет вызван как Слуга, Зигфрид будет думать о себе как о герое, убившем дракона, но в конце концов, единственное, что он сделал, это породил новую трагедию. . Абсолютное возмездие, как если бы он говорил, что « с тех пор, как вы пролили столько крови до сих пор, вы также прольете кровь людей, которых вы защищали. » По этой причине его самооценка всегда отрицательна, и он постоянно бормоча: « Мне очень жаль. » ^[4]

В Великой Войне Святого Грааля Зигфрид подчиняется своему строгому Учителю, даже если он вынужден неохотно заковать себя в кандалы и ему запрещено говорить по необходимости, потому что нет командование будет обременять его, если оно приведет к исполнению его собственного желания, которое он не смог выполнить при жизни. ^[9] Его личность действительно характерна для благородного рыцаря, но неизвестно, что он на самом деле думает, из-за приказа никогда не говорить ни слова. ^[2]

Каким бы ни было впечатление от его лица, он сдержан и скромен, но его манера поведения, переполненная достоинством, заставляет его казаться воспитанным. ^{[4] [6]} Он из тех, кто говорит простым, бесхитростным тоном и сдерживает свои слова до необходимого минимума. Это основа его личности, и это усилило антагонизм между ним и его Мастером Гордом. ^[6] Несмотря на то, что он молчалив, его страсти очень глубоки. ^[5]

Зигфрид придерживается сдержанного отношения, но на самом деле у него есть сторона, более упрямая, чем кто-либо другой, в отношении своих личных принципов, которая демонстрируется даже его собственному Учителю. Хотя он обычно слушает все сказанное, независимо от того, что это такое, у него есть одна линия мысли, в которой он не отступит ни на шаг назад, даже когда используется командное заклинание. Из-за этого, кажется, иногда возникают недоразумения. ^[4]

Самоуважение Зигфрида имеет тенденцию быть отрицательным из-за несчастья, причиненного Рейнским золотом, которое продолжает существовать, поскольку он не может ничего сделать, кроме как исполнять желания любого, кто входит в его жизнь, и это кажется, что его причина, которая когда-то пробуждала поток его мыслей, не могла быть найдена. ^[4]

Можно сказать, что с ним чрезвычайно легко обращаться как со Слугой, поскольку Зигфрид может сделать Мастера, который имеет характер отступить на один шаг в опасных ситуациях, чтобы противостоять представленной ситуации.Однако, как упоминалось выше, в ситуациях, когда он остается наедине с проблемами, влияющими на его принципы, независимо от того, насколько благоприятные отношения построены между ним и его Учителем, кажется, что он будет упорно не слушать ничего, что говорит Учитель. Тем не менее, его принципы чрезвычайно гуманы и респектабельны, и если у него есть добродушный Учитель, ожидается, что он сможет построить с ним отношения взаимного доверия без каких-либо проблем. ^[4]

Однако, независимо от того, насколько выстроены отношения взаимного доверия, трудно поддерживать отношения с помощью лести. ^[4]

Отношения []

Влад III

« Мне очень жаль, что я беспокою вас в другом мире. » ^[4]

Brynhildr

« Пожалуйста, успокойтесь и сделайте глубокий вдох. Я не Сигурд. Нет, мне очень жаль. » ^[4]

Altera

« Похоже, что Кримхильд была на твоем попечении. Но, как твоя … жена …? » (наклоняет голову) ^[4]

Карна

Зигфрид испытывает взаимное восхищение с Карной.В своей борьбе они поняли, что у них обоих много общего. Он был напуган постоянными атаками Карны, но в то же время он был вне себя от радости, что с тех пор, как он победил дракона, он мог чувствовать ощущение борьбы со смертью. Столкнувшись с Карной, он нарушил свое молчание и надеется сразиться с Карной сколько душе угодно. ^[10]

Роль []

Судьба / апокриф []

Начало войны []

Сэйбер вызывается Gordes Musik Yggdmillennia с окровавленным липовым листом в качестве катализатора при вызове нескольких Слуг.Хотя было решено, что все будут носить имена своих Слуг, Горд категорически не согласен, утверждая, что раскрытие информации об Истинном Имени своего Слуги кому-либо, кроме Дарника и Лансера Черного, нанесет ущерб их битве. Затем он уходит со своим Учителем, возвращаясь в свои апартаменты. Горд приказывает ему никогда не говорить, пока он не раскроет свой Благородный Фантазм, чтобы свести возможные намеки на его личность до минимума. Хотя он обеспокоен тем, что поведение великого героя может превзойти самого себя, Сэйбер кивком подтверждает, что он будет соблюдать приказ.Возможно, это изменило его судьбу, если бы он отказался, заставив использовать командные заклинания, но он решил подчиниться как Слуга класса Сэйбер, что привело к фатальному недоразумению между ними. ^[11]

Наблюдая за Сэйбер Красной через провидение Кастера Черного, Улан Черных спрашивает, верит ли он, что сможет победить противника, и Сэйбер безмолвно кивает, чтобы сдержать клятву молчания.

Когда-то вначале Сэйбер и Горд помогли Правителю от атаки Лансера Красного. Сэйбер и Лансер сражаются в смертельной схватке.Они оба находят друг друга достойным противником в Великой Войне Святого Грааля и надеялись провести матч-реванш перед отъездом. ^[10]

Сэйбер развернута вместе с Берсеркером Черного, чтобы действовать как часть плана по захвату разбойного Берсерка Красного. Они сталкиваются с Всадником Красного и Лучником Красного, выступая в качестве поддержки Берсерка Красного. Когда Арчер отступает в лес, Райдер насмехается над ними, заставляя их злиться на оскорбление их гордости. Когда Райдер бросает им вызов, они оба бросаются на него.Атака Берсеркера и Сэйбер была неэффективна против Райдера, в то время как Райдер не обратил внимания на Берсеркера и снова столкнулся с Сэйбер. Бой между Сэйбер и Райдер был одинаково сбалансированным, поскольку ни у одного из них не было ран, и обе их атаки сводились на нет. Горд нетерпеливо приказывает Сэйбер использовать его Благородный Фантазм, но Сэйбер игнорирует уговоры своего Учителя, пытаясь разгадать тайну неуязвимости Райдера. Сэйбер хотела, чтобы Гордес понял его рассуждения, поэтому он оставил команду без внимания.

Райдер, уставший от битвы, так как она никуда не денется, сказал, что Сэйбер должна попытаться рассмеяться перед смертью, прежде чем он был застрелен стрелой Лучника Красного, отбросив его назад и врезавшись в несколько деревьев. Горд, разочарованный Сэйбер, использовал свое Командное Заклинание, чтобы приказать Сэйбер использовать свой Благородный Фантазм, чтобы победить Райдера. Сэйбер был шокирован приказом своего Учителя, и он считал, что полагаться на грубую силу для решения проблемы без предварительного решения этой загадки было поступком идиота.Он пытался сопротивляться приказу изо всех сил, но когда он собирался выпустить свой Благородный Фантазм, Горд использовал Командное Заклинание, чтобы отозвать свой предыдущий приказ из-за вмешательства Дарника. Сэйбер отступает, переодевшись в свою форму духа, когда Чёрный Лучник атакует Райдера на Красном, а Берсерк Чёрного сражается с Лучником Красного. ^[12]

Сабля жертвы черных []

• Сердце Зигфрида пересадили гомункулу.

Когда Дарник спрашивает о некомпетентности Гордеса, он приказывает Сэйбер материализоваться и появляется рядом с Гордом.Сэйбер почтительно преклонила колени перед Гордом и Дарником. Сэйбер подтверждает, что вероятность того, что противник знает его Истинное Имя, мала. Кастер Чёрного сообщает Дарнику о плане побега Гомункула и Всадника Чёрного. Дарник приказывает Горду преследовать Райдер с Сэйбер и вернуть гомункула. Когда Райдер помогает безымянному гомункулу сбежать во время атаки Берсерка Красного, Сэйбер вместе с Гордом вместе преграждают им путь. Горд приказывает Сэйбер сдержать Райдера, и Сэйбер одним шагом подошла к Райдеру и схватила его за руку и шею.Сэйбер оттащила его от гомункула и заставила повалиться на землю. Поскольку Гомункул был почти до смерти поражен Гордом, Райдер начинает сомневаться в гордости Сэйбер как героя. Рука Сэйбер дернулась, когда он отреагировал на слова Райдера, и он решил проигнорировать команду Горда сдержать Райдера и попытался апеллировать к доброму натуре Горда, чтобы пощадить Гомункула. Сэйбер убеждает Горда даровать гомункулу спасение, исцелив и освободив его, но его ответ разочаровал.

В мгновение ока Сэйбер вырубила Горда, ударив его кулаком в живот.Затем Сэйбер направляется к Гомункулу и Райдеру, рассеивая свои плетеные пластины, меч и даже доспехи, и обнажает грудь. Гомункул смертельно ранен, и Райдер начинает плакать над своим умирающим другом. Райдер обвиняет его в его запоздалых действиях, поскольку он мог спасти жизнь гомункулусов раньше. Сэйбер стыдится того, что он бросил гомункула вместо того, чтобы пытаться спасти его, понимая, что он собирается повторить то же самое сожаление, что и в своей жизни. Сэйбер вырвала ему сердце, одной рукой подняла гомункула и заставила его проглотить сердце.Он пересаживает свое сердце гомункулу и успешно воскрешает его в качестве искупления. Исчезнув, он горько улыбнулся, довольный тем, как все складывается. ^[12]

В первоначальных планах команды Иггдмилленнии Сэйбер должна была выйти на передовую и принимать атаки вражеских Слуг в качестве защитника Лансера. Лансер будет иметь возможность контролировать поле битвы с Казикли Беем. Assassin of Black убьет вражеских Мастеров и вместе с Берсеркером вызовет хаос в тылу врага.Райдер будет направлять големов и контролировать ситуацию с помощью Кастера, в то время как Арчер будет действовать как поддержка, стреляя в области, где можно проделать брешь в рядах врага. Это была действительно идеальная формация для академической теории, но они были вынуждены со слезами на глазах изменить тактику из-за того, что Зигфрид невероятно покинул поле битвы до того, как война действительно началась. ^[6]

После смерти Сэйбер безымянный гомункул назвал себя «Зиг» в честь своей жертвы. Lancer of Black был в ярости на Rider of Black и обвинял его в его смерти; однако, как заметил Арчер, гнев Лансера по отношению к Райдеру поутих из-за того, как он понял, что высокомерное отношение Горда сыграло важную роль в гибели Сэйбер.Райдер сожалел, что больше не может с ним разговаривать. Райдер хотел верить, что Сэйбер был « победителем », который без колебаний пожертвовал собой, чтобы спасти гомункула, и в конце удовлетворенно улыбнулся. У Правителя было плохое предчувствие; она чувствовала, что ни один Слуга не был побежден, но что-то было не так. Она подтверждает, что Сэйбер Чёрного был на грани смерти, но был ещё жив. Она узнала правду от Черной фракции и отправилась на поиски Зига. Горд был жалко потрясен и раздавлен унижением, потеряв Сэйбер.Он начал сожалеть о том, что относился к Сэйбер как к инструменту, а не как к герою со своей индивидуальностью.

Остальные войны []

Зиг, находясь на грани смерти, испытал воспоминания Сэйбер, а позже получил способность превращаться в Сэйбер Чёрного. Широ Котомине предполагает, что возвращение Сабли Чёрных — это не возрождение, а скорее владение. Зиг был снарядом , который мог носить тело Сабли Чёрного. Связь Зига с сердцем Сэйбер и в сочетании с обильной магической энергией Командного Заклинания позволила Сэйбер спуститься с Трона Героев в плоть Зига.Обычно человеческая душа не могла бы вынести существование Героического Духа внутри тела. Причина, по которой Зиг добился успеха, заключается в том, что он гомункул, чьи души очень молоды и, следовательно, чисты, и, как таковые, они не будут ничем окрашены, в результате чего их тела претерпевают какие-либо преобразования.

Судьба / великий приказ []

Первая сингулярность: Орлеан []

Зигфрид был защитником Лиона, когда его призвали в Сингулярность. Жанна Альтер и ее слуги нападают на город и побеждают его.Жанна Альтер накладывает на него несколько проклятий. Тем не менее, без ведома Жанны Альтер, Марта (служанка первой) прячет Зигфрида в городском замке.

В конце концов его освобождают, когда прибывает отряд Рицки. При выходе из замка они сталкиваются с Жанной Альтер и Фафниром. Жанна Альтер приказывает Фафниру сжечь их, но Маш и Жанна д’Арк используют свои Благородные Фантазмы, чтобы защитить всех от огня. Зигфрид использует Бальмунг, чтобы отогнать злого дракона, позволяя группе сбежать.

Убегая из Лиона, они видят, как Шарль-Анри Сансон и Ланселот атакуют французских солдат своими вивернами. Жанна идет защищать солдат, в то время как остальные сражаются с Сансоном и Ланселотом. После того, как Сансон отступает с Кармиллой, а Ланселот убит, группа продолжает свой побег.

Достигнув разрушенного форта, Мария-Антуанетта лечит раны Зигфрида, но наложенные на него проклятия не позволяют полностью выздороветь. Жанна говорит, что им понадобится еще один Слуга, который сможет использовать обряды крещения, чтобы снять проклятия.Поскольку у нее недостаточно энергии, группа ищет святого Слугу, чтобы помочь. Группа разделилась для поиска, и Зигфрид отправился с Рицкой, Маш и Амадеем Моцартом.

Зигфрид и остальные прибывают в Тьер, где видят, как ругаются Элизабет Батори и Киёхиме. Они защищают город от вражеского нападения и сражаются с Элизабет и Киёхиме, когда Рицука оскорбляет их. После того, как они терпят поражение, Рицука объясняет им ситуацию. Киёхиме говорит, что встречалась с Георгиосом перед тем, как отправиться на запад, поэтому Маш связывается с Жанной и Мари, которые ушли тем же путем.Жанна подтверждает, что они только что связались с Георгиосом. Однако группа потеряла контакт, когда город, находящийся под защитой Георгиоса, подвергся нападению Жанной Альтер.

В конце концов Жанна вместе с Георгиосом прибывает в Тьер и рассказывает остальным о благородной жертве Мари. Затем она и Георгиос снимают проклятия с Зигфрида, в то время как Элизабет и Киёхиме присоединяются к группе. Защитив Тьера от другого нападения, они уходят и разбивают лагерь в ближайшем лесу, чтобы подготовиться к штурму Орлеана. На следующий день Зигфрид говорит, что лобовая атака — единственный жизнеспособный вариант, поскольку противник уже знает их местоположение.Он просит других защитить его и Рицуку, пока он идет убить Фафнира.

В климате между партией Рицки и войсками Жанны Альтер Зигфрид убивает Фафнира с помощью своих союзников. Он остается с Моцартом и Георгиосом, чтобы разобраться с вивернами, в то время как остальные отправляются в замок, чтобы сразиться с Жанной Альтер, которая отступила с поля битвы после того, как Фафнир был убит. После разрешения сингулярности Зигфрид и Георгиос выражают свою честь сражаться бок о бок.Они подозревают, что их снова вызовут на помощь Рицке и они исчезнут.

Событие: Sabre Wars []

Страдая от головной боли, Медея приказывает Зигфриду уничтожить отряд Рицуки, в то время как Медея Лили говорит, что они все должны работать вместе. Он не видит ни одного из них и считает, что снова слышит голоса. Он вспоминает, как встретил Стено после падения в пещеру и потери Бальмунга весной. Стено спросил его, какую ведьму он уронил; старшая ведьма или младшая ведьма. Он не ответил ни слова, и именно тогда он начал слышать голоса двух женщин, говорящих ему украсть сокровище на корабле Таинственной Героини X.X внезапно нападает на него, Медею и Медею Лилию. Зигфрид понимает, что не слышал голосов, и спрашивает о своей легкомысленности, поскольку его легко обмануть, чтобы получить прощение.

Да Винчи и семь поддельных героических духов []

Подделка Зигфрида создана Жанной Альтер. Ему отведена роль «дружелюбной классной знаменитости, которая по стечению обстоятельств сидит рядом с вами в классе».

Группа Рицуки встречает его на пляже. Он извиняется, что они должны драться, только чтобы сказать, что это не так.Он утверждает, что если оригинал скромен, он осмелится превзойти его. Он хвалит Леонардо да Винчи за определение отношения Жанны Альтер к ней, но отказывается говорить больше и борется с группой. После поражения Зигфрид признает, что обманул их. Он не будет извиняться за это, потому что для воина естественно пытаться обмануть своего врага. Затем Маш и ЭМИЯ блокируют засаду от поддельных Араша и Арджуны. После этого Зигфрид исчезает.

Последняя сингулярность: Соломон []

Зигфрид входит в число Слуг Сингулярности « Орлеан, », которые помогают Халдеи против Столпа Богов Демонов. ^[13]

Интерлюдия []

Другие выступления []

Катализатор Зигфрида, липовый лист, прилипший к его спине, когда он купался в крови Фафнира, появляется в Досье лорда Эль-Меллоя II «». Атрум Галлиаста хотел его, чтобы призвать Зигфрида для участия в Пятой Войне Святого Грааля Фуюки, но Токо Аозаки сжег его и использовал его пепел в качестве реагента для заклинаний.

Способности []

Зигфрид — бесспорно великий герой, которым восхищаются в « Nibelungenlied », и знаменитый «Убийца драконов», который может сравниться с тысячей, рассматриваемый как один из важнейших краеугольных камней стратегии Черной фракции во время Великой Войны Святого Грааля. ^{[5] [6] [14]} Преодолев все поля битвы без единого поражения, пока он не потерял жизнь от лезвия предательства, ударившего его в спину, его единственное слабое место, он великолепный воин, ^[11] и он стоит как величайший герой Германии, ^[10] и рядом с Сигурдом как один из самых могущественных из всех скандинавских мифов. ^[15] Являясь одним из трех величайших активов Черной фракции наряду с Владом III и Хироном из-за его превосходных параметров, превосходящих все остальные, ^[16] он, безусловно, один из их величайших козырей, и изначально он был выступать в роли бойца на передовой и защитника Влада III. ^{[6] [14]} На поле боя Зигфрид из тех, кто постоянно стоит на передовой, защищая своих товарищей, ^[5] , поскольку он в основном «твердый, твердый и стойкий». ^[6] Его также высоко оценивают как захватывающий и непобедимый герой такие, как Влад III и Карна, так как он отличный фехтовальщик », чье фехтование давно превзошло человечество. « ^[10] У него также есть квалификации, которые должны быть вызваны в класс наездника. ^[2] Несмотря на то, что он Убийца Драконов, из-за того, что у него есть кровь Дракона, он так же слаб к таким атрибутам. ^[6] Таким образом, он не справился бы с оружием, предназначенным для убийства драконов. ^[11]

Рекламное изображение, на котором Мордред противостоит Зигу.

Зиг может превратиться в Зигфрида на три минуты благодаря своим заклинаниям «Оборотень мертвого графа: Откровение дракона», с помощью которых он загружает информацию о Героическом духе в свое тело.Выражается физическая информация, сохраняется и накапливается боевой опыт, воплощаются личные способности и даже воспроизводятся Благородные Фантазмы. По физическим способностям Зиг отлично воспроизводит Зигфрида. Во время его битвы с Мордредом она еще не вылечила все раны, которые она получила при попытке убежать от Выжженного Дерева Франкенштейна. Хотя ее Сила B + должна быть достаточной, чтобы нанести урон Зигфриду, ее несравненный удар не смог пробить его более твердую, чем стальную кожу. После того, как они обменялись несколькими ударами, стало совершенно ясно, что Зиг не только идеально воспроизвел физические способности Зигфрида, но и унаследовал его богатый боевой опыт.По приблизительной оценке Кайри Сисигу, по статистике он почти сравнялся с ней. Что еще хуже, он был лучше с точки зрения защиты в прямом матче благодаря своей броне Фафнира. Именно в этой ситуации Мордред и Сисигу согласились использовать Командное Заклинание, пока он сражался с Зигом. Обычно Командное Заклинание используется в более узком смысле, таком как, например, пространственный прыжок, эквивалентный Магии. Если не использовать так точно определенным образом, связывающая сила командного заклинания ослабнет.Приказ «победить Сэйбер Чёрного» был расплывчатым, поэтому усиление позволило Мордред только поднять свою силу до максимума. Тем не менее, теперь, когда она могла использовать всю свою силу, ее удары порезали его. В состязании чистой физической силы Мордред с ее всплеском маны и усилением командного заклинания была сильнее. ^[8]

Навыки []

Навыки класса []

• Верховая езда (Ранг B): ​​Навыки верховой езды. На большинстве автомобилей можно ездить выше среднего.Магические звери, звери ранга Священное чудовище не могут ездить верхом. ^[3]

Личные навыки []

• Убийца Драконов (Ранг A): Одно из особых умений, которыми обладают те, кто сбил с ног члена Рода Драконов. Значительно улучшает наступательную и защитную мощь против драконьих видов. Можно сказать, что это не талант, данный с небес, а сам анекдот об убийстве дракона, превращенном в этот навык. ^{[4] [5]} Это делает его опасным существованием для любых Слуг с характеристиками дракона, таких как Артурия Пендрагон. ^[17]

• Золотое правило (C-ранг): он достиг сокровищ нибелунгов, ему обещано пожизненное богатство, но его Удача уменьшается из-за ранга этого Навыка. ^[3] При жизни королевство Зигфрида было самым богатым из всех окрестных регионов, часто устраивая грандиозные праздники и турниры и отдавая такие большие подношения, что даже целый караван не мог их нести. Сокровище проявляется как Благородный Фантазм Дас Рейнгольд, которого можно случайно вызвать вместе с Фафниром. ^[18]

• Выход из боя (ранг A): способность либо выйти из боя, либо изменить положение вещей вокруг себя. Восстанавливает состояние техник до их первоначального значения, одновременно с этим принудительно освобождая их от некоторых негативных состояний, наложенных на них. ^{[4] [5]}

Благородные Фантазмы []

Доспехи Фафнира []

Главный Благородный Фантазм Зигфрида — это Броня Фафнира , постоянно активная броня, которая нейтрализует все атаки ранга B и ниже. ^{[4] [6] [19]} При получении регулярной атаки ранга A она записывается только как атака ранга E. ^{[4] [19]} В случае, если он будет атакован Благородным Фантазмом, защитная ценность доспехов повысится до B +. ^{[4] [6] [19]} Если противник использует Благородный Фантазм или навык, который имеет свойства специальной атаки Анти-Дракона, это дополнительное защитное значение не будет включено. Кроме того, значение защиты B + применимо только тогда, когда на него нападают, когда он беззащитен, и в случае, когда он предпринимает защитные действия с Балмунгом, чтобы соответствовать Благородному Фантазму противника, свойства Благородного Фантазма противника будут еще больше уменьшены.Другими словами, когда Зигфрид изо всех сил в оборонительной битве, он фактически является движущейся крепостью. ^[19]

Зигфрид получает минимальный урон от нападения Карны.

Несмотря на то, что Зигфрид является прекрасным фехтовальщиком, он не может защитить себя от нападения Карны. Хотя ему удается отразить удар копья, маневрируя своим мечом с наименьшим возможным движением и сокращая расстояние по одному шагу за раз, Карна имеет преимущество с точки зрения дальности благодаря своему длинному копью и, таким образом, ему удается поразить Зигфрида семьдесят. -8 раз в разных жизненно важных точках каждый раз.Хотя его руки должны были быть разорваны, а глаза выбиты из-за того, что каждый из ударов Карны был эквивалентен атаке ранга А, благодаря Доспеху Фафнира Зигфрида они регистрируются как неглубокие раны, которые можно мгновенно залечить благодаря Гордское восстановительное чародейство. Несмотря на это, это был настолько безрассудный поступок, что даже Жанна д’Арк, знавшая о его легенде, хотела кричать, чтобы он остановился. Также прибыв, когда Карна собирался раскрыть свой Благородный Фантазм в полную силу, чтобы убить Правителя, Горд считал, что он был настолько мощным, что для Зигфрида было разумнее сражаться вместе с Правительницей с ее непобедимой «привилегией» победить Карну.Хотя мастерство Карны несколько превосходило технику Зигфрида, у Зигфрида было более крепкое тело. Учитывая все обстоятельства, они были более или менее равны с точки зрения силы из-за того, что их битва длилась несколько часов, и никто из них не использовал свои другие Благородные Фантазмы. ^[10]

Во время сражения с Ахиллесом, даже во время работы с Франкенштейном, их совместная атака с высокой и низкой целью была великолепно отражена Ахиллом. Хотя греческий герой казался непобедимым, благодаря тому, что Ахиллес не сражался с ним всерьез, Броня Фафнира была способна свести на нет весь урон, полученный Сэйбер, что позволяло ему пока сохранять баланс в битве.Их бой был прерван Аталантой, которая, поняв, что обычный выстрел не повредит Зигфриду, натянула лук до предела, выполнив мощную атаку еще более высокого ранга, летящую быстрее скорости звука. Выстрел был произведен так далеко, что Зигфрид не обнаружил его, в результате чего его тело пронзило, и он полетел по уши, врезавшись в несколько деревьев. ^[12]

Доспехи Зигфрида обладают только одним слабым местом, единственным пятном, которое было покрыто липовым листом на открытой части его спины, где эффекты Доспеха Фафнира не применяются. ^{[4] [19]} Причина, по которой уязвимое место на его спине обнажено, заключается в «проклятии «, которое вынуждает его сделать это. Это концептуально мешает ему защитить свою спину. Даже если Зигфрида защитить чем-то вроде сферического барьера, дыра в нем определенно откроется перед его спиной. ^[6] Ему становится чрезвычайно трудно вылечиться с помощью исцеляющей магии, если он был ранен там хотя бы один раз. ^[19] В результате, если его Истинное Имя будет раскрыто, это будет фатальным, ^[11] В результате его известной легенды знание его слабого места станет известно всем, если его личность будет раскрыта.Использование его Благородного Фантазма среди свидетелей и даже разговора может дать важные подробности о нем, поэтому Gordes Musik Yggdmillennia решает зайти так далеко, что запретит ему говорить. ^[11] Несмотря на это беспокойство, однако, не так много героев, которые обладают навыками, способными выполнить сложный трюк прицеливания в спину Зигфрида, в первую очередь сражаясь с ним, поэтому Слуги класса Убийцы с Маскировкой Присутствия рассматриваются как его величайшая угроза. ^{[6] [12]}

Бальмунг []

Кроме того, он владеет двуручным мечом Balmung , способным проводить широкую атаку, которая показывает свою истинную ценность против армии, ^[6] , а также наносит дополнительный урон тем, у кого есть атрибут дракона. ^{[3] [4]} Синий драгоценный камень, заключенный в рукоять меча, содержит ману Эпохи Богов, и с ее помощью можно максимально использовать силу меча. Его меч накапливает ману в подавляющем большинстве случаев быстрее, чем у среднего Благородного Антиармейского Фантазма, но все же не так быстро, как Зиг, которому удавалось использовать Благородный Фантазм столько раз подряд только потому, что он продолжал мгновенно извлекать силу меча во время восполнения его ману с «Гальванизмом».Версия Зигфрида «Слуга» не может мгновенно восполнить расходуемую ману. ^[6] Хотя при жизни он мог активировать его быстрее, чем Зиг, благодаря его врожденному характеру в сочетании с трансформацией его сердца из-за купания и питья крови дракона, в тот момент, когда он был вызван как Слуга Сабля , эта его особенность была сильно унижена. ^[20]

В столкновении между Бальмунгом Зига и Артуром Кларент Блад Мордреда, второй был немного лучше.Между его Благородным Фантазмом, который уничтожил все окружающее пространство волной, и Фантазмом Мордреда, который уничтожил весь существующий материал на своем пути по прямой линии, Благородный Фантазм Мордреда имел преимущество с точки зрения их соответствующей природы. Однако, когда их козыри столкнулись, Мордред заметил, что Зиг не использовал всю мощь Зигфрида. Хотя его сила определенно была равна силе Зигфрида, Зиг не достиг его разума и духа. В результате она могла оставаться на ступеньку выше его во всем во время битвы.Скорее всего, его решимость будет еще больше, когда он в следующий раз преобразуется, и он будет силен, чтобы соответствовать ей. Затем, если он трансформируется в третий раз … ^[8]

Зиг утверждал, что своей третьей трансформацией он сможет бороться с защитными функциями Висячих садов Вавилона Семирамиды, говоря, что он может скорее всего, переживет нападение, даже если он не проиграет сразу. Зиг мог точно рассчитать силу лучевой атаки EX Anti-Army, которую Правитель заблокировал своим священным флагом, и он был уверен, что сможет сокрушить и победить его с помощью Бальмунга.Тем не менее, они узнали от Астольфо, что в Висячих садах было подготовлено одиннадцать перехватывающих заклинаний, и Семирамида могла выстрелить в любое время. Если заклинание, которое заблокировал Правитель, было «единицей», то оно в основном умножалось на одиннадцать при использовании комбинации. Даже тогда Зиг, вероятно, не проиграет, но он не был уверен, что сможет победить и его. Скорее всего, это превратится в борьбу за власть — столкновение друг с другом изо всех сил и просто приведет к тому, что они оба истощат себя. ^[21] Карна заблокировал эту версию Бальмунга, используя одновременно свою броню и свой навык «Вспышка маны» (Пламя). ^[22]

Разработка []

Создание и зачатие []

Siegfried был разработан KN и написан TYPE-MOON для первоначально отмененного проекта онлайн-игры. ^[2] Отоцугу Коноэ позже стал иллюстратором персонажей Зигфрида в романах Fate / Apocrypha и Fate / Grand Order . ^{[4] [5]} Юичиро Хигашиде и Киноко Насу — сценаристы его персонажа в Fate / Grand Order . ^[4]

Приемная []

Отоцугу Коноэ сказал, что каждый раз, когда он изображает доспехи Зигфрида, он не получает пощады, так как его рука умирает из-за чудесного количества линий, которые ему приходится рисовать. ^[23]

Любимый Слуга Хигашида в Fate / Grand Order — Зигфрид. Насу сказал ему: « твой Зигфрид жуткий », потому что он был Ур.50, а остальные 30-40. ^[24]

Список литературы []

Ресторан Siegfried’s и немецкий пивной сад откроются в центре Сарасоты — Новости — The St.Augustine Record

Новая немецкая кухня с пивным садом находится на 1869 Fruitville Road.

Рене и Ким Циммерманн готовы приветствовать гостей в своем уютном ресторане Siegfried’s в центре Сарасоты.

Команда мужа и жены из Эркельнца, городка в Рейнской области, откроет сегодня свою немецкую кухню и пивной сад с 4 часов.м. до 22:00, поддерживая эти часы ежедневно, кроме понедельника. В будущем планируется подавать обед прямо из фудтрака, расположенного в задней части пивного сада.

Названный в честь легендарного героя германской мифологии, Siegfried’s — это ресторан с полным спектром услуг, расположенный в историческом доме, который раньше был Чайным домиком на 1869 Fruitville Road. Внутри есть 30 посадочных мест, плюс еще 30 столиков в пивном саду.

Я имел удовольствие остановиться в понедельник, чтобы совершить экскурсию, и в итоге попробовал Tomaten Chilisoup, восхитительный томатный биск с беконом и луком, который подается со свежим немецким хлебом на закваске.

Он прекрасно сочетается с пинтой Ayinger Altbairisch Dunkel, восхитительно традиционного немецкого темного пива темно-коричневого цвета с теплым сладким ароматом, сваренного недалеко от Мюнхена. Это один из многих немецких сортов пива, доступных в бутылках у Зигфрида, а также несколько разливных, включая Bitburger и органическое пиво Pinkus Münster Alt.

В меню представлены проверенные временем семейные рецепты Циммерман, в том числе многочисленные блюда из шницелей и шницелей.

Например, домашний Düsseldorfer Senfrostbraten — это полфунта ростбифа с восхитительной корочкой из сыра и немецкой горчицы, прожаренной средней степени готовности, с начинкой из домашнего жареного лука Зигфрида.На первое блюдо входит домашний салат и браткартоффельн, хрустящий жареный картофель с луком, беконом и петрушкой.

Затем есть шницель местного фермера со свининой в легкой панировке, фаршированной беконом, луком и горчицей, с картофельным пюре из эстрагона. также можно приготовить из курицы или, за пару дополнительных долларов, с соусом из ягера, сливочно-грибным соусом.

Другие основные блюда включают классический немецкий колбасный брат, стейк из свинины, маринованный в немецком пиве, карривурст и Немецкие котлеты.Среди закусок — большие баварские крендели, несколько супов, включая вкусные помидоры, которые я попробовал, а также мясные и сырные ассорти с ливерной колбасой или перечной колбасой.

Есть также варианты без мяса, такие как веганский карри и картофельные оладьи, а также варианты салатов.

На десерт обязательно поинтересуйтесь о свежем пироге дня. Еще есть классический яблочный штрудель.

В то время как в центре Сарасоты есть множество ресторанов с меню в европейском стиле, Siegfried’s станет первой аутентичной немецкой кухней в округе, где гости смогут насладиться кухней в обстановке, которая заставит вас почувствовать себя так, как будто вы находитесь в доме Циммермана. в Эркеленце.

Чтобы получить дополнительную информацию о ресторане Зигфрида по адресу 1869 Fruitville Road, а также сделать заказ, позвоните по телефону 941-330-9330. Зигфрида также можно найти на Facebook.

Вагнер: Зигфрид | Gtterdmmerung: MusicalCriticism.com (обзоры DVD)

Последние две части «Веймарского кольца», выпущенные на этих двойных DVD-дисках от Arthaus, к сожалению, мало отвечают на вопросы, поставленные в моделях Rheingold и Die Walküre , рассмотренных здесь.В то же время, в то время как первые две оперы создавали впечатление скромного немецкого театра, мужественно решающего сложнейшую задачу в оперном репертуаре, Siegfried и Götterdämmerung демонстрируют, что его ресурсы растянуты с тем, что, казалось бы, было вызов слишком далеко.

Проблемы с забросом, которые были в начале цикла, в частности, теперь кажутся более острыми. Частично это связано с решением — предположительно, исходящим от директора Михаэля Шульца — выбрать Альбериха, Вотана / Странника, Хагена и Гюнтера из одной группы из трех певцов, и это решение, как нам говорят, подчеркивает их существенную близость. символы.Для одного из великих оперных театров с бюджетом, во много раз превышающим бюджет Веймара, успешно осуществить это было бы подвигом. К сожалению, здесь три рассматриваемых певца, Марио Хофф , Томас Мёвес и Ренатус Месар , далеки от идеала во всех своих ролях.

Hoff, разочаровывающий Rheingold Wotan, пригоден для менее требовательной роли Гюнтера. Будучи приемлемым в роли Альбериха в Rheingold благодаря своим актерским способностям, а не пению, Моуэс просто недостаточно подготовлен для роли Странника, спектакля, который был чем-то вроде испытания, чтобы выжить.Он лучше всего выглядит Альберихом в Götterdämmerung , но, мягко говоря, по-прежнему своенравен. Mészár, вероятно, самый сильный из трех, но, как басовый баритон с сухим тоном, это определенно не Hagen; обидно Hidekazu Цумая — настоящий бас и очень респектабельные Хандинг и Фафнер в цикле — был лишен роли из-за опрометчивого решения Шульца попытаться воплотить интересную идею в жизнь без ресурсов.

Фактически, предоставив произведению Шульца преимущество сомнения в первых двух работах, я потерял терпение из-за суетливости подхода, который становится все более интервенционистским по мере развития цикла. Мало того, что в Siegfried происходит какая-то довольно деспотическая психология с исправным мимом Frieder Aurich , одетым в полуподвесной костюм, и инфантильным Зигфридом, одевающим медведя как своего рода эрзац -Mother, но есть слишком много важных эффектов, которые просто уходят на второй план, скорее из-за бюджетных ограничений, как можно подозревать, чем из-за художественных решений.Пристрастие Вагнера к пиротехнике особенно плохо обслуживается: нет ни малейшего проблеска искры, чтобы отразить яркие музыкальные описания в сцене ковки Siegfried ‘s Act One; С другой стороны, в конце Götterdämmerung есть нечто большее, чем жертвоприношение. Там не совсем мертвого Зигфрида омывают Брунгильда и Грань перед тем, как уйти, в то время как в момент окончательного искупления женщины-народ смывает свои болезни под душем.Я мог бы также обойтись без причудливого колдовства Брунгильды с кольцом в финальной сцене.

Одна из идей Шульца — это постоянное подавление и жестокое обращение с этими женщинами, разыгрываемое с утомительной очевидностью из-за того, что они подвергались жестокому обращению и изнасилованию вассалами Хагена во втором акте. По-видимому, это воспоминания обо всем этом, которые смываются в финальной сцене. К тому времени, однако, меня настолько раздражало растущее несоответствие между запутанной концепцией Шульца и собственной концепцией Вагнера, что я уже давно отказался от попыток разгадать значение столь большого загромождения действия.Достаточно сказать, что нет ни одной крупной сцены, где главные герои не отвлекались бы от лишних деталей, будь то серия молодых людей в роли Воронов или валькирий, которые все присутствуют в великой сцене между Брунгильдой и Waltraute. Превращение Граня в добродушного седовласого наперсника Брунгильде — всего лишь одно отвлечение, и это насмешка над ссылками Брунгильды и Зигфрида (и музыки Вагнера) на их верного коня.

Часть Зигфрида разделена между Джонни ван Холлом (в Зигфрид ) и Норбертом Шмиттбергом ( Götterdämmerung ).Ван Холл неплохо справляется с этой ролью, но его детская характеристика, кажется, заходит слишком далеко от юношеской невинности. У Шмитберга есть несколько неприятных моментов, и он вот-вот доходит до конца без каких-либо бедствий, но намека героя на его характеристику просто нет. Возможно, это осознанное решение, но оно серьезно ограничивает возможности зрителя. втянуться в трагедию. Кэтрин Фостер Брунгильда также кажется немного неуверенной в своем месте в драме; она звучит надежно, вокально, но особого удовольствия от этого не доставляет. Надин Вайсман , вероятно, лучший среди руководителей, превратившись в благородную роль Вальтрауте. Фафнер Цумайи тоже хорош, он появляется в Зигфрид как гротескная капля. Это почти единственный костюм, который демонстрирует настоящее воображение среди того, что кажется стандартной эклектичной смесью изношенных костюмов, кожи и, в случае вассалов Хагена, модернистских армейских излишков а-ля Mad Max .

Меня впечатлила оркестровая поддержка Staatskapelle Weimar в ранних выпусках, и они все еще хорошо звучат большую часть времени под руководством Carl St.Клер . Тем не менее, есть несколько потерь напряжения во время этих двух длинных счётов, особенно ближе к концу Götterdämmerung , даже если они снова начнут свою игру для сцены сожжения.

По-прежнему никто не мог обвинить постановку Шульца в недостатке идей. Однако чем дальше мы продвигаемся в этом цикле, тем дальше баланс между эффективными и заставляющими задуматься идеями и излишними и отвлекающими колебаниями движется в неверном направлении.Посредственное исполнение вокала привело к разочарованию, и, в конце концов, меня оставили равнодушным.

Хьюго Ширли

Великолепное кольцо Будапешта, часть 2: Валькюр, Зигфрид и Гёттердэммерунг

Будапешт, 13-16 июня 2019 г .; Müpa — Если «Рейнгольд» ежегодного цикла «Кольцо» Будапештской недели Вагнера произвел фурор своим превосходным, но в значительной степени неизвестным актерским составом, три оставшиеся оперы тетралогии могли похвастаться превосходным качеством с известными звездами вагнеровского мира.Помимо элегантного, благородного Вотана Йохана Рейтера, который всегда был хозяином элегантных званых обедов 1920-х годов и величавым даже в ярости, были мужественный, но сладкий Зигмунд Стюарта Скелтона, трогательная Зиглинда Камиллы Нюлунд и юношеская энергичная Брюнгильда Кэтрин Фостер. актерский состав, каким в наши дни мог похвастаться любой Валькюр — конечно, на бумаге — и, к счастью, как оказалось, также на сцене.

Немного невнятный немецкий язык Стюарта Скелтона вскоре был забыт из-за его непринужденной игры, сладкой и откровенно изысканной (а не бельтинговой) в «Winterstürme wichen dem Wonnemond», которая была абсолютно милой: влюбленный мужчина, а не хулиган, стремящийся произвести впечатление.Кивок здесь, оркестру (вся маслянистая медь и нежные литавры) под неторопливым ритмом Адама Фишера, поскольку их хорошая игра в первую очередь сделала это возможным. Говоря, если косвенно, о Зиглинде: Нюлунд был сияющим, каким я почти не видел ее раньше, совершенно спокойно относящимся к тому, что она делала, — и наслаждался.

Внушительный Хандинг Альберта Песендорфера грубоват и, возможно, немного громоздок и жестковат, но это соответствует характеру персонажа и обладает авторитетным угольно-серым голосом.Хаген, которого также изображал Пезендорфер, не так очевидно вписывается в эту схему, но как только вы поймете, что Гюнтер (Васар Лаури) является молодой и относительно миниатюрной частью их сводного брата, а Хаген — физически и вокально властным человеком. один (а не просто коварный интриган), явный динамизм Пезендорфера убедительно продал даже этого персонажа. И если Васар Лаури выглядел немного выпускником академии среди этих старых певцов / актеров — он звучал очень хорошо и, казалось, с каждой минутой становился все более комфортным.

Сочувственная Фрика Атала Шёк вернулась, убедительная в целом, даже с довольно расплывчатым, не особенно четко определенным качеством ее голоса. Действительно, это был лейтмотив певиц в «Кольце»: драматическая эффективность превыше чистой вокальной выразительности. Показательный пример — Эллисон Оукс, дебютировавшая в роли Зигфрида-Брюнгильды, самого нежного из трех воплощений этого персонажа. Он не мог попасть к ногам — или к горлу — более сладкого драматичного сопрано.У Оукс есть сценическое присутствие, которое заставляет полюбить ее героиню, несмотря ни на что. Игра Оукса — это не та игривая свирепость и энергия, которые Кэтрин Фостер дала своим двум превосходным Брюнгильдам. Это очарование и тепло, которых у нее в избытке. Вы перестаете думать о голосе и просто начинаете моргать, глядя на нее большими глазами.

Фостер, кстати, произвел на нее особое впечатление, так как она выглядела хорошо отдохнувшей и ни разу не стала жертвой плоскостности, которая может проявиться в ее родах.Ее взаимодействие сначала с Вотаном в Walküre, а затем с Зигфридом Штефана Винке в Götterdämmerung было жизненной силой вечеринки. Только ее дикция могла быть лучше: без этих удобных немецких титров (рядом с венгерскими резюме) было бы ужасно трудно следить за ней. То же самое и с замечательным «Вальтраутом» Анны Ларссон, где текст нельзя было различить в моменты волнения, хотя это великолепное низкое меццо все еще завораживало уши.

И, наконец, Гутруна Полины Пастирчак (и третья Норн), один из самых неоднозначных персонажей в Ринге.Технически, она является участником довольно больного брата, сестры и сводного брата (с легким подтекстом инцеста, что, по общему признанию, нормальное явление для Вагнера), совершенно непринужденно накачивая входящего гостя наркотиками, чтобы обезопасить крепкого муженька. . Но «Гутруна» Пастирчака была более невинной; искренне разрываясь в своей роли обманутой и наполовину бессознательно обманывающей — и опустошенной смертью Зигфрида и осознанием того, что она не имеет права оплакивать его. Как третья Норн, она смело и превосходно осмеливалась использовать свой прекрасный голос временами очень, очень мягко.

Драматическая эффективность также является ключом к характеру Стефана Винке, к тому же Винке необычайно хорошо спел своего Зигфрида — что стало ясно, когда вы привыкли к странному характеру его произношения — это просто его дело. Это немного похоже на то, как если бы он получил укол Duragesic в щеки, за исключением того, что все остальное — конечно же, дикция и произношение — очень хорошо. Необузданная энергия его Зигфрида с широко раскрытыми глазами, его наивный динамизм сделали его поразительно отзывчивым персонажем — что является настоящим подвигом, учитывая, что Зигфрид часто оказывается таким несимпатичным произведением.

Альберих Петера Кальмана, повсюду сопровождаемый его танцевальной тусовкой Niebelung-gimps, продолжил свой впечатляющий пробег и сказочные небольшие вокальные штрихи тени («Sei treu, Hagen, mein Sohn!») Страдающего отца, которого он бросил, когда отчаянно инструктируя Хагена, были невероятно эффективны. Более прекрасная игра персонажей и пение пришли также из пантомимы Герхарда Зигеля. Когда Зигфрид слышит мысли Мима, Сигель представляет тех, у кого есть маленькая марионетка его персонажа.Волны безудержного смеха, пробегающие по аудитории, доказали, что рука Вагнера в комедии не так уж и тяжела, как ее часто представляют. Стоит только осмелиться немного подыграть — что Сигел блестяще сделал.

Единственное разочарование этого Кольца произошло благодаря Страннику: грубое выступление Томаша Конечного в парке было лишено нюансов и даже какого-либо ощущения того, что он имел представление о том, что именно он поет. Поразительно, что певец, говорящий по-немецки так же респектабельно, как и он, его спетый немецкий не имеет никакого значения.Казалось, все, что он мог сделать, это стоять там и бросать свой голос в аудиторию, жесткий и громкий, декламационный, массивный, и с катящейся буквой «R», которая звучит так, как будто он заводит мотоцикл. Если поначалу это было странно тревожно, то с каждым монотонным слогом оно становилось все более раздражающим. Каждую секунду, когда я думал о Вотане Йохана Рейтера как о слабом блеске в предыдущих двух операх, я теперь испытывал глубокие уколы сожаления и вины: Рейтер сформировал характер; Конечны только поясные ноты.20 лет назад это казалось бы старомодным. По сравнению с этим недостатком Woodbird — голоса, который был на удивление тяжелым со слишком широким вибрато, особенно в юном возрасте Эстер Земляни, — было пустяк.

Производство, в значительной степени полагавшееся на обшитые панелями экраны позади певцов, обновило свои видеосегменты в год, когда постановка была приостановлена. Это улучшило, как мне сказали, разрешение клипов, которые теперь переделывались в HD. Но он не смог преодолеть странные колебания между банальными показами в качестве хранителей экрана вращающихся глобусов, вращающихся женщин, бесконечной череды штор, медленно меняющихся пейзажей на одной неутешительной стороне и реальным, воодушевляющим драматическим вкладом.(Брызги крови и мозга во время сцены, когда Фафнер убирает Фазолта, было одним из таких ярких и эффективных моментов, но их, казалось, становилось все меньше по мере того, как продолжалась тетралогия.) Тем временем очень юмористические взаимодействия певцов с музыкантами на сцене — Зигфрид с игроком на наковальне в Акте 1 и Дровосек с игроком на английский рожок в Акте 2 — были совершенно вдохновлены.

Если у Будапештского Вагнеровского фестиваля есть амбиции стать Байройтским (после одного из выступлений энергичный Фишер пошутил, что конечная цель фестиваля не называлась «Байройт на Дунае», но чтобы Байройт назывался «Будапешт на Зеленом холме»), они, мы надеемся, воспримут идею семинара по постоянному совершенствованию своих постановок.Это кольцо с таким большим потенциалом и большим потенциалом могло бы стать отличной площадкой для постоянного улучшения и без того выдающегося восклицательного знака в международном оперном календаре.

Авторские работы: Зигфрид Мейер — Стримон

Продюсер, инженер и музыкант Зигфрид Мейер, уроженец Германии, провел полтора года очень напряженных. Помимо того, что он был владельцем и поставщиком всего, что записывал и мастерил в своей студии Beach Road Studios в Онтарио, Канада, в 2019 году состоялся дебют инди-дружественной студии Мейера Cat Box в Кембридже, Онтарио, и запуск его готового к миксу удара. и сэмплы малого барабана через Siegfried Meier Drums, а также официальное начало серии курсов профессионального аудио-производства в прямом эфире на его веб-сайте.И если этого было недостаточно, то в начале 2019 года он оказался за микшерным пультом для Old School , последнего релиза от давних канадских металлистов Helix, группы, которую Мейер слушал с детства. .

Известный своей отмеченной наградой JUNO работой с канадской дум-метал-группой Woods of Ypres, карьера Мейера до этого момента уже представляла собой впечатляющий список достижений и сотрудничества, работая с такими людьми, как Китти, Face to Face и Том Арайя из Slayer. .

У нас была возможность недавно поговорить с Мейером о Beach Road Studios, его любви к винтажному снаряжению, как он использует BigSky в студии и многом, многом другом. Мы даже узнали происхождение одного из самых любимых кошачьих обитателей BRS, г-на Мяу. Читайте и наслаждайтесь!

Расскажите немного о происхождении Beach Road Studios.

Мы построили Beach Road Studios в 2006 году. После моего изнурительного графика преподавания в течение дня и записи записей всю ночь, я понял, что не смогу продержаться дольше и мне нужен постоянный объект для работы.Мне нужно было место, где мы могли бы оставлять инструменты и оборудование на несколько дней и недель подряд, что было невозможно в школе звукозаписи.

Изначально я планировал переехать в Лос-Анджелес или Нэшвилл — где-то было действие. Моему отцу тоже стало хуже, так как он несколько лет назад был парализован в хирургической операции. Я хотел быть ближе к своей семье и помогать, где мог, но мне также нужно было продвигать свою карьеру и делать следующий шаг.

Я всегда мечтал иметь собственную студию, поэтому мне казалось, что я смогу сделать и то, и другое, построив Бич Роуд на своей семейной ферме — что мои родители очень поддерживали.Я заручился поддержкой друга-музыканта и создателя / плотника Робби МакКоуана, и мы разработали лучшую в мире профессию — студию для целого полноформатного альбома !! Моя семья и семья моей жены тоже помогали, и через несколько месяцев студия заработала.

Видеотур по Beach Road Studios

Что было обязательным при оформлении?

На площади чуть менее 3000 кв. Футов, моими главными необходимыми вещами были большая светоотражающая комната для слежения, световые люки и много естественного освещения, виды на озеро Гурон и закат, а также возможность уйти от звука !! Вместо того, чтобы тратить кучу денег на изоляцию здания (комнаты внутри комнаты), я смог сосредоточиться на том, чтобы заставить ее чувствовать себя и выглядеть великолепно, поскольку здание находилось в центре страны и не было соседей по крайней мере на милю.Единственная изоляция, на которой я действительно сосредоточился, была от комнаты слежения до комнаты управления.

Также есть жилье для художника, поэтому, когда мы работаем неделями, не нужно беспокоиться о том, чтобы возвращаться в студию и обратно. Летом костры, барбекю, пиво и просто веселье во время работы над музыкой были действительно моей главной целью. Я часто сталкиваюсь с людьми, которые записывали здесь со мной альбом много лет назад, и они вспоминают, что это было лучшее время в их жизни. Уже одно это заставляет меня чувствовать, что мы создали нечто особенное, чем я очень горжусь.

А какие педали Strymon вы используете? У вас есть любимые комбинации педалей?

Я бы сказал, что BigSky, вероятно, моя самая используемая педаль реверберации прямо сейчас. Я использовал его в петле эффектов моего Fractal Audio Axe FX, а также на передней панели усилителей AC30 и Fender, и он обладает вибрацией и яркостью, как никакая другая педаль реверберации. Мне кажется, что это Lexicon / Bricasti мира гитарных педалей, и я постоянно нахожу в нем новое звучание для треков.Эта вещь такая глубокая, как и большинство больших педалей Strymon, но я никогда не чувствую, что теряю над ней контроль. BigSky также звучит нереально на клавиатуре. У меня есть установка с клавишами хорошего размера, установленная на моей площадке для отслеживания, и я экспериментировал с ее использованием, так как уровень и импедансы большинства клавиатур очень хорошо соответствуют материалу Strymon (Mobius на клавишах тоже довольно смертоносен!) . У меня также есть Radial EXTC, который позволяет мне преобразовывать линейный уровень в гитарный уровень HI-Z и обратно, поэтому я экспериментировал с BigSky, Mobius и TimeLine в своих миксах! Обычно я распечатываю треки, чтобы получить больше патчей с каждой педали, но я также большой поклонник тонов и звуков, так что этот подход меня нисколько не беспокоит.Мне еще предстоит использовать их MIDI-элементы управления, но я надеюсь с этим скоро поработать! На самом деле у меня нет какой-либо комбинации педалей для любого стиля музыки, так как я всегда пытаюсь создать что-то новое для каждого проекта. Даже если стиль требует очень специфических тонов или вибрации, мне нравится немного выходить за рамки и сохранять вещи свежими. Здесь куча педалей, которые я собрал за последние 20 с лишним лет, и если одна из них не работает или не подходит, обязательно найдется что-то, что сработает.

Beach Road — это комбинация аналоговой и цифровой записи. Расскажите нам о том, что у вас там есть. Какую консоль (и) вы используете?

Я в основном пытаюсь воссоздать версию студии звукозаписи Ноев Ковчег — всего по два !!! Я шучу, но у меня выросла склонность к вчерашним вещам, на которые я глядел, пока рос. Передо мной было целое или два поколения оборудования, которое я никогда не мог испытать, поэтому у меня есть склонность рыскать и постоянно искать на краях земли и в Интернете то, что меня интересует исторически и музыкально.Я также фанат электроники, поэтому создаю и модифицирую множество вещей — от нестандартных микрофонов и микрофонных предусилителей до эквалайзеров, контроллеров мониторов, компрессоров и т. Д. Я также бесплатно получаю много сломанных вещей от коллег и групп, поскольку все они знают, как я люблю чинить вещи и как я ненавижу, когда электроника отправляется на свалку.

Мои основные стойки заполнены множеством отличных старых вещей, а также того, что некоторые считают низкочастотным оборудованием (если он издает крутой звук, мне всегда интересно!).Все, от стойки 1176-х годов, 1178 до Focusrite Red 2 EQ, компрессоров Valley, изготовленных на заказ вручную Bloo LA2A, дистрессоров, множества компрессоров Ashly, эквалайзеров Urei 70-х, нестандартных Pultecs, материалов Warm Audio, Retro Double Wide, трех гигантских стойки реверберации и эффектов от пола до потолка, магнитофоны Studer, Scully, 3M, Sony и Ampex, как цифровые, так и аналоговые — все это так быстро вышло из-под контроля, ха-ха. Я вижу фотографии того, когда мы строили студию и как мало у нас было оборудования, и иногда думаю, что я делаю? Думаю, мне весело, вот что я делаю.

Что касается консолей, то их здесь тоже немало, но на данный момент наш основной — это сильно модифицированный TAC Magnum, флагман от корпорации AMEK / TAC, который датируется примерно 1989/1990 годами. Я перестроил блок питания, полностью перемонтировал измерительный мост, переделал все, подключил новые фейдеры и несколько других нестандартных модификаций. Звучит открыто и энергично — микшерная шина может обрабатывать довольно много уровней, а эквалайзеры, хотя и не очень сложные, но чрезвычайно музыкальны — здесь есть отличная британская инженерия! У меня также есть пара Soundcraft 600, 8-канальный Soundcraft 200BVE (вещательная версия), Soundcraft Series II 1975 года (невероятно звучащая консоль, которую я вытащил из мусорного контейнера со всеми трансформаторами Sowter на микрофонных входах), 3 TEAC 5b, Sound Workshop Series 32, который раньше принадлежал Алексу Лифсону из Rush (вместе с 14-канальной коляской, которую я недавно приобрел), Yamaha PM700, Soundcraft Delta SR, D & R4000, на котором Раффи (канадский детский музыкальный исполнитель) сделал несколько записей вместе с коляска Series 2000, Tascam M3500 и пара консолей Mitsubishi Westar конца 80-х, которые я сейчас перестраиваю — возможно, превращаясь в одну гигантскую консоль, которая будет предназначена для будущей комнаты Studio A! Иногда я просто настраиваю случайную маленькую станцию ​​или установку для альбома или EP просто для развлечения.Мне нравится, чтобы вещи были интересными, и хотя мне нравится просто настраивать вещи и готовить их к работе, иногда забавно использовать какую-нибудь нестандартную экипировку для цвета и атмосферы!

Как вы закончили работать с Face to Face над рекордом Hold Fast ? Не могли бы вы рассказать нам больше о процессе записи этого альбома, поскольку это был полностью акустический сборник?

Я знал Тревера с начала 2000-х, когда он подписал со своим лейблом группу под названием Seconds To Go, которую я продюсировал.Мы воссоединились много лет спустя в Warped Tour, когда Face To Face вернулись из перерыва. Он заказал у меня несколько нестандартных предметов экипировки, и мы поддерживали связь в последующие годы. В 2013 году наша группа открылась для них на шоу в Торонто, и Тревер впервые обратился ко мне по поводу работы с ними над записью в 2015 году. В конце концов, осенью 2016 года группа приехала на Бич-Роуд во время турне на несколько дней для продюсирования. песня со мной — отличный классический кавер-трек, который еще не выпущен. Только когда они объявили об этом грядущем акустическом альбоме, все стало действительно становиться на свои места.«Hold Fast» потребовало времени на создание переработанных версий своих шедевров панк-рока. Хотя я не участвовал в начальных сессиях записи, группа отправляла сессии в моем стиле, где я делал свое дело, сводя и сопродюсируя, а также добавляя перкуссию и бэк-вокал. Поскольку песни были переработаны, чтобы звучать совершенно по-другому, опасения, что мы делаем пластинку слишком гладкой, были вполне реальны. Я на самом деле ходил туда и сюда с несколькими ревизиями микса, чтобы попытаться облегчить это. В конце концов, все уладилось, и мы все пришли к соглашению, в чем должна заключаться атмосфера альбома.Это чудесно созданный альбом с невероятной игрой, который идеально подходит для разных возрастных групп слушателей. Голос Тревера всегда был таким уникальным и властным, и услышав эти песни в этом свете, вы поймете, какой он на самом деле феноменальный писатель — я всегда чувствовал это, независимо от того, какой стиль музыки кто-то считал Face To Face. На мой взгляд, они всегда были отличной группой, которая сочиняет классные песни, неподвластные времени.

Вы также работали с Томом Арайей из Slayer над треком Thine Eyes Bleed.Как началось это сотрудничество? Не могли бы вы рассказать нам немного о том, что использовалось при записи?

Я продюсировал запись для группы Thine Eyes Bleed в 2007 году, когда они только что вернулись с тура Unholy Alliance (Slayer, Lamb of God, Mastodon). Их басистом был не кто иной, как Джонни Арая, брат Тома, вокалиста Slayer. Когда через несколько лет мы сделали следующий альбом, у нас появилась возможность пригласить Тома на роль гостя, и меня уведомили об этом, пока я был далеко на севере, в нашем коттедже.Это было так быстро, и я знал, что мы будем делать это в довольно партизанском стиле, что у меня не было времени думать об этом. Группа была в туре с Megadeth и проезжала через Лондон, Онтарио. Первоначальный план состоял в том, чтобы, возможно, поехать на их туристическом автобусе, но их семьи ехали с ними на этом этапе тура, и это было невозможно. Поскольку у нас буквально было около 20 минут, чтобы все это сделать, мы в конце концов остановились на небольшой бетонной комнате для обслуживания в задней части зала — вряд ли волшебное место для записи, не говоря уже об акустически звуковом! Я принес Shure SM7B, пару изготовленных на заказ микрофонных предусилителей Beach Road / Neve и свой ноутбук.Вот и все, ха-ха. Пришел Том, мы представились, и это был буквально первый раз, когда он услышал песню и прочитал текст. Я дал ему немного поиграть, он пропел несколько дублей, пока мы с группой внесли свой вклад, и он убил его, потому что он чертов Том Арайя !! Все это было довольно сюрреалистично, и я совершенно уверен, что если вы будете солировать его сырые вокальные треки, вы сможете услышать рев Мегадэт на фоне зала, ха-ха.

Расскажите подробнее о мастеринговой части студии.

Я планировал построить отдельную мастерскую на очень ранней стадии проектирования Beach Road. Я занимаюсь мастерингом записей с конца 90-х, и я чувствовал, что наличие отдельной комнаты вместо того, чтобы просто делать это в нашей основной комнате, действительно разделяло работу — как и должно быть — но также делало ее более особенной для обслуживающего клиента. Шли годы, все меньше и меньше клиентов посещали сессии (а также увеличивалась клиентская база в других странах и за рубежом). Мастеринг — огромная часть моего бизнеса сейчас, так как он позволяет артистам и группам получить частичку меня без огромной цены, и я ОБОЖАЮ мастеринг записей.Мне очень нравится, когда я подхожу к завершению и делюсь своим мнением и настроением — возможно, добавляя в него что-то такое, чего клиент не знал, что ему не хватает.

Когда вы запустили Beach Road Electronics и что побудило вас заняться настройкой аудиооборудования?

Я создавал оборудование примерно с 2003 года, и когда мы построили Бич Роуд, это был единственный способ получить качественные вещи на те скудные деньги, которые у нас остались — от простого наложения в моей квартире-студии до необходимости Оборудовать весь объект было непросто.К счастью, в то время было доступно множество комплектов, деталей и дизайнов, и так много информации и помощи в Интернете (в наши дни это еще более безумно … Я даже не говорю большинству людей, что я строю больше, так как это не так » я чувствую себя таким же особенным, как когда-то). В какой-то момент мне захотелось, чтобы мое снаряжение приобрело индивидуальный вид, и я начал брендировать его Beach Road Electronics примерно в 2010 году. В наши дни я не строю много для сторонних клиентов, поскольку время не позволяет, но всякий раз, когда я устанавливаю несколько старинных модулей или создаю какое-либо нестандартное оборудование, я маркирую его своим выгравированным логотипом, так как я очень горжусь этим. что мы здесь создали.

Как будто всего этого было недостаточно, вы также запустили Siegfried Meier Drums, расскажите нам об этом подробнее.

SMD — это проект, о котором я думал не менее десяти лет. Я всегда записываю сэмплы для каждой своей записи — иногда в качестве подстраховки на случай, если мне придется что-то исправить или создать партию позже, а иногда для усиления тона и вибрации барабанщика. Я придумал план, согласно которому я найду кучу различных барабанщиков-тяжеловесов для исполнения сэмплов, а также запрограммирую и составлю сэмплы для использования в микшировании, написании песен и т. Д.На данный момент у нас есть только мой пакет Custom Series, но есть еще четыре пакета, которые я сейчас редактирую и готовлю к выпуску, как только мы подготовимся к записи большего количества в новом году. У меня также есть планы выпустить несколько пользовательских плагинов и полос каналов.

А теперь вопрос, которого, как я знаю, ждали фанаты Стримона, кто этот очаровательный маленький кошачий парень, который тусуется в студиях на Бич-Роуд?

Это мистер Мяу !!! Он был заблудшим, который появился через год после того, как мы построили студию.Изначально не желая, чтобы здесь была кошка, он вскоре украл все наши сердца (включая группы, даже те, которые говорят, что они «даже не любят кошек», ха-ха). Мы всегда говорим, что он нас усыновил, а не наоборот … и это настолько честно, насколько это возможно. С ним до смешного весело быть рядом, и он более человечный, чем большинство людей, которых я знаю. Это правда, когда говорят, что животные лучше всего снимают стресс — всего несколько минут, когда я ласкаю этого парня после долгого дня, заставляет меня забыть обо всем, что могло бы меня беспокоить. Я всегда рос с кошками и животными на ферме, и иногда мне кажется, что я на самом деле кошка? 😻😹

Подпишитесь на Зигфрида Мейера в Instagram, чтобы быть в курсе его предстоящих проектов, Mr.Мяу и многое другое.

Как Вагнер сформировал Голливуд | Житель Нью-Йорка

В феврале 1915 года немой фильм Д. У. Гриффита «Рождение нации» открылся в зале Clune’s Auditorium в Лос-Анджелесе. Его рекламировали как самый удивительный фильм из когда-либо созданных — «восьмое чудо света». В последующих представлениях участвовали оркестры до пятидесяти музыкантов, играющих мультикомпозиторную партитуру, собранную пионером киномузыки Йозефом Карлом Брейлем. Действие фильма, действие которого происходит во время и после Гражданской войны, основано на откровенно расистском романе Томаса Диксона-младшего «Член клана: исторический роман Ку-клукс-клана».В кульминационной сцене фильма члены клана едут верхом на лошадях, чтобы спасти южный город от того, что в фильме описывается как деспотическое афроамериканское правление. В партитуре этого эпизода доминирует Рихард Вагнер: отрывок из его ранней оперы «Риенци», за которым следует модифицированная версия «Поездки валькирий» из «Die Walküre». В момент триумфа — «Обезоруживая черных», — гласит заглавная карточка, — Вагнер уступает место «Дикси», неофициальному гимну Юга. Другая карта поясняет, какую нацию хочет видеть Гриффит рождением: «Бывшие враги Севера и Юга снова объединились в общей защите своего арийского первородства.»

« Рождение нации »задает тон веку вагнеровской агрессии в кино. Более тысячи фильмов и телешоу включают композитора в саундтреки, привлекая его к всевозможным неистовым ордам, марширующим армиям, отважным героям и коварным злодеям. «Поездка» проявляется в особенно головокружительном разнообразии сценариев. В «What’s Opera, Док?» Элмер Фадд поет «Убей да ваббита», преследуя Багза Банни. В фильме Джона Лэндиса «Братья Блюз» (1980) «Поездка» играет, в то время как шутовские неонацисты гонят героев по шоссе и летят с эстакады.Наиболее неизгладимо то, что «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы (1979) переворачивает расовую двойственность Гриффита, превращая белых американцев в вестников разрушения: эскадрилья вертолетов выкрикивает «Поездку», опустошающую вьетнамскую деревню.

Последовательности действий — лишь одна из граней целлулоидного присутствия Вагнера. На экране появилось множество красочных — и часто темных — энтузиастов Вагнера, от горестных любителей нуара Роберта Сиодмака «Рождественские каникулы» до дьявольского андроида из «Чужого: Завет» Ридли Скотта.Сам композитор изображен в более чем дюжине фильмов, в том числе в экстравагантном восьмичасовом биографическом фильме Тони Палмера 1983 года с Ричардом Бертоном в главной роли. Но вагнеризация кино идет дальше этого. Интеграция в кино образа, слова и музыки обещала реализацию идеи Gesamtkunstwerk, или «полного произведения искусства», которую Вагнер пропагандировал на одном из этапов своей карьеры. Его неформальная система присвоения лейтмотивов персонажам и темам стала определяющей чертой музыки к фильмам. И Голливуд неоднократно черпал из галереи Вагнера мифические архетипы: его богов, героев, колдунов и искателей.

«Поездка валькирий» из оперы «Die Walküre» была показана в сотнях фильмов и телешоу на протяжении прошлого века.

Этот противоречивый водоворот ассоциаций отражает раздробленное наследие композитора: с одной стороны, как театрального визионера, создавшего произведения Шекспира широты и глубины; с другой — как злобный антисемит, ставший культурным тотемом для Гитлера. Подобно зрителям из разных поколений, кинематографистам было трудно решить, является ли Вагнер неиссякаемым запасом чудес или бездонным источником ненависти.Но эта неопределенность также отражает неоднозначную роль киноиндустрии как инкубатора героических фантазий, которые могут служить широкому кругу политических целей. Когда Голливуд говорит о Вагнере, он часто — сознательно или нет — говорит о себе.

Когда в 1876 году в Байройтском фестивале погас свет перед премьерой цикла «Кольцо нибелунга», возник своего рода кинотеатр. Венский критик Эдуард Ханслик, не друг Вагнера, чувствовал, что он смотрит на «яркую картину в темной рамке», как в диораме.Композитор и рассчитывал на это, говоря, что сценическая картина должна обладать «непостижимостью видения во сне». Оркестр был спрятан в затонувшей яме, известной как «мистическая бездна»; его звук распространялся по комнате, как будто его передавала акустическая система. Инаугурационные выступления проходили в условиях почти полного отключения света. По словам теоретика СМИ Фридриха Киттлера, от Festspielhaus «проистекает тьма всех наших кинотеатров».

Технические достижения Байройта предсказывали кинематографическую ловкость рук.В «Кольце» проекции волшебных фонарей вызывали валькирий на их летающих конях; в «Парсифале» Грааль светился электрическим светом. Облака пара, производимого двумя паровозными котлами, сглаживали смену обстановки в ожидании техник растворения и затухания. Сама музыка Вагнера обеспечивает гипнотическую преемственность. Когда действие «Das Rheingold» смещается с Рейна на территорию вокруг Валгаллы, указания на сцене говорят: «Постепенно волны превращаются в облака, которые растворяются в мелкий туман.В партитуре стремительные речные узоры сменяются мерцающими тремоло, а затем более разреженной текстурой флейт и скрипок — то, что ученый Питер Франклин описывает как «тщательно продуманный восходящий снимок панорамирования». При спуске в Нибельхейм, царство гномов, звук ударов по наковальням нарастает длинным крещендо, прежде чем затихнуть. Это похоже на снимок тележки: камера показывает нибелунгов за работой, а затем отодвигается.

Созыв девяти валькирий в третьем акте «Walküre» — это лучшая последовательность действий Вагнера — виртуозное упражнение в сосредоточении сил и накоплении энергии.Вначале духовые трели на фоне быстрых взмахов струн; валторны, фаготы и виолончели создают ритм галопа на средней громкости; затем идет более сложная текстура ветра и струны с ступенчатыми входами и нисходящими узорами; и, наконец, валторны и басовая труба раскрывают основную тему. Последовательные итерации материала подкрепляются трубами, большим количеством валторн и четырьмя стенториальными тромбонами, но изначально музыканты придерживаются динамической маркировки форте, что позволяет переходить от крещендо к фортиссимо.Когда две оставшиеся валькирии, Россвайсе и Гримгерде, наконец, присоединяются к группе, контрабасовая туба входит фортиссимо под тромбоны, давая ощущение прибывающего мощного подкрепления.

Вагнер с самого начала фигурировал в нотах немого кино. «Поездка» использовалась для сражений и лошадей; музыка «Волшебный огонь», во время которой бог Вотан окружает Валькирию Брюнгильду огненным кольцом, сопровождаемым мерцающим пламенем. Увертюра «Летучий голландец» служила для морей и штормов, «Тангейзер» и «Парсифаль» — для религиозных сцен, и, конечно же, свадебный хор «Лоэнгрин» — для свадеб.

С учетом этих привычек использование «Поездки» в «Рождении нации» было вряд ли необычно, но современные зрители должны задаться вопросом о повестке дня, стоящей за отбором. Когда Гриффит читал роман Диксона, его внимание особенно привлекла поездка в Клане: «Я только что видел этих клановцев в фильме с развевающимися белыми мантиями». Идея вагнеровского сопровождения, возможно, пришла ему в голову рано.По словам звезды фильма Лилиан Гиш, Брейл и Гриффит поссорились из-за «Поездки»; Гриффит хотел внести коррективы в музыку, но Брейль сказал: «Вы не можете вмешиваться в Вагнера!» Гриффит, очевидно, выиграл спор. Когда собираются орды клана — на известном кадре показаны десятки одетых в белое лошадей и всадников, пересекающих чистое поле — мы слышим отрывок увертюры «Риенци». Затем, когда райдеры приступают к своим спасательным миссиям, переставленная «Поездка» начинает звучать. Оживляющее действие этой сцены на сегодняшнюю аудиторию можно судить по репортажу с показа в Атланте: «У вас покалывает в позвоночнике, а в галерее крики срываются с каждым звуком горна.«Рождению нации» приписывают возрождение Клана, терроризировавшего афроамериканцев после гражданской войны.

Мэтью Уилсон Смит в своем проницательном эссе о фильме заключает: «Использование Гриффитом Вагнера соединило некоторые из наиболее реакционных сил Байройта с новаторскими методами кинематографической интеграции». Это разумная оценка, хотя стоит упомянуть, что В. Э. Б. Дюбуа в своем рассказе 1903 года «О пришествии Иоанна» использовал Вагнера диаметрально противоположным образом — как выражение внутреннего стремления человека. Черный человек, который умрет от рук белой толпы верхом на лошади: «Глубокое желание переполнилось во всем его сердце, подняться с этой чистой музыкой из грязи и пыли той низменной жизни, которая держала его в плену и осквернении.Дюбуа мог бы указать на то, что расизму Диксона и Гриффита не нужен был немецкий предшественник. Во всяком случае, влияние шло в противоположном направлении: нацисты восхищались американскими законами, которые ограничивали права афроамериканцев и других меньшинств, и подражали им. Включение «Поездки валькирий» в «Рождение нации» больше говорит нам о культурном высокомерии американского превосходства белых, чем о гнусном влиянии Вагнера.

В эру звука пышные производственные ценности Голливуда золотого века требовали звукового ковра, простирающегося от вступительных титров до финального кадра.Макс Штайнер, снявший около трехсот фильмов в период с 1930 по 1965 год, довел систему лейтмотивов до почти точной науки. В «Касабланке» «As Time Goes By», как известно, исполняется Дули Уилсоном, но мелодия также проходит через партитуру Штайнера, претерпевая выразительные изменения. Композитор Эрих Вольфганг Корнгольд, старейшина головорезов, подвергал лейтмотивы изощренному развитию, изменению, сочетанию и сжатию.

Музыка Вагнера звучала через приключенческие боевики («Человек-лев»), исторические эпопеи («Викинг»), романтические драмы («Право на жизнь»), гангстерские фильмы («Улицы города»), научную фантастику. («Флэш Гордон»), вестерны («Долина Красной реки») и ужасы («Дракула» и «Уроды» Тода Браунинга).Адаптация Фрэнка Борзейджа «Прощай, оружие» 1932 года заканчивается тем, что Гэри Купер держит безжизненное тело Хелен Хейс и восклицает: «Мир!» в то время как «Тристан и Изольда» раздувается. Менее сентиментален кошмарный монтаж боевых сцен Борзаджа, составленный из смеси мотивов «Поездки» и других мотивов «Кольца». Начиная с «Рождения нации» и далее, «поездка» почти всегда означала мужскую дерзость, игнорируя женственность валькирий. Одно исключение можно найти в произведении Йозефа фон Штернберга «Алая императрица» 1934 года о возвышении Екатерины Великой: фантазия о валькирии сопровождает кульминационный скачок Марлен Дитрих на лошади во дворец царя.

Комедианты относились к Вагнеру более непочтительно. В «В цирке» братьев Маркс (1939) Маргарет Дюмон нанимает высокомерного французского дирижера и его оркестр для выступления в своем поместье в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Граучо и компания — артисты цирка, которые хотят уничтожить эту конкурирующую группу, чтобы получить зарплату у Дюмона, — направляют французов к барже у кромки воды, а затем освобождают их. В заключительном кадре музыканты исполняют прелюдию к «Лоэнгрину» из третьего акта, не обращая внимания на море, — прекрасная метафора затруднительного положения классической музыки в эпоху поп-культуры.

Начало Второй мировой войны неизбежно омрачило голливудский имидж Вагнера. Большую часть тридцатых годов студии избегали антинацистских посланий, не желая оскорблять чувства немцев. Поворотным моментом стал триллер Warner Bros. 1939 года «Признания нацистского шпиона» на музыку Макса Штайнера. Когда в 1940 году фильм был переиздан, с документальным эпилогом о недавних немецких победах, музыка была дополнена искаженными намеками на «Поездку» и другие темы «Кольца».В тот же период укоренилось клише нацистов, любящих Вагнера. В драме 1940 года «Побег» нацистский генерал (Конрад Вейдт) заключает роман с овдовевшей аристократкой (Норма Ширер), которая начинает осознавать зло режима. Когда Вейдт играет Вагнера за роялем, Ширер говорит: «О, сыграй еще что-нибудь». Он говорит: «Я думал, что« Тристан »наша любимая опера». Она отвечает: «Возможно, я слышала это слишком часто».

Вскоре после того, как Америка вступила в войну, Фрэнк Капра приступил к работе над созданием пропагандистских фильмов, объясняющих миссию страны молодым новобранцам.В рамках своего исследования Капра смотрел фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли» (1935), и его первой реакцией было сказать себе: «Мы не можем выиграть эту войну». В своих мемуарах он писал о фильме Рифеншталь: «Несмотря на всю пышность и мистические атрибуты вагнеровской оперы, его послание было резким и жестоким, как свинцовая свирель: мы, Херренволки, — новые непобедимые боги!» («Триумф воли» содержит девяносто второй отрывок из «Мейстерзингера» в эпизоде, посвященном старому Нюрнбергу.Поразмыслив, Капра решил, что нацистский звук и ярость могут быть обращены против него самого. Результатом стала серия из семи фильмов «Почему мы сражаемся», в которых трезвые уроки истории смешивались с язвительными комментариями позы фашистов и императоров Японии. Над проектом работала команда опытных голливудских композиторов, в которую входили Дмитрий Темкин, Альфред Ньюман и Дэвид Раксин.

«Прелюдия к войне», первая серия «Почему мы сражаемся», быстро дает музыкальный ответ на наводящий вопрос сериала. Когда рассказчик говорит о битве между свободным миром и порабощенным, оркестр цитирует основную тему Зигфрида из «Кольца» в приглушенной, угрожающей форме.Тема повторяется в сериале десятки раз в диссонирующих вариациях. Эти творческие маневры дают врагу легко узнаваемую звуковую метку, а также дают энергию, направленную вперед. Даже когда Вагнера выкрашивают в черный цвет, он придает происходящему героическое измерение. Время от времени мы слышим патриотические американские мелодии, оркестрованные в вагнеровском стиле. У американской стороны тоже были свои фантазии о непобедимости. «Почему мы сражаемся» начинается с заявления о том, что к концу войны американский флаг должен быть «признан во всем мире как символ свободы , с одной стороны, подавляющей силы, — с другой.

Голливуд был слишком увлечен звуковой изюминкой Вагнера, чтобы полностью демонизировать его, как показывают мультфильмы. Историк музыки Даниэль Ира Голдмарк насчитал более сотни мультфильмов Warner Bros. с Вагнером в их саундтреках. Во время войны, когда карикатуры использовались в пропагандистских целях, некоторые из этих упоминаний носили антинацистский характер. В «Герр встречает зайца» Багз Банни оказывается в Шварцвальде, где сталкивается с типом Германа Геринга. Музыка Карла Столлинга окутывает Геринга неистовым скоплением вагнеровских тем.И все же цитаты в «Hare We Go» и «Captain Hareblower» не несут никаких следов нацистского зла. В одном антияпонском карикатуре — «Багз Банни щиплет» — Вагнер фактически обращен на сторону союзников. В партитуре Столлинга используется мотив Зигфрида, чтобы обозначить перспективу спасения Багса с помощью американского военного корабля — спасения, от которого он в конечном итоге отказывается в пользу компании сексуальной самки-кролика. Историк киномузыки Нил Лернер отметил неудобное совпадение американизированного Вагнера с неоправданно расистским изображением японцев.

Когда Чарли Чаплин смотрел «Триумф воли», его непосредственным порывом, по словам Луиса Бунюэля, был смех. Оратор на экране казался безумным вариантом образа Маленького Бродяги Чаплина, вплоть до усов зубной щетки. Однако этот опыт расстроил его, как и многих левых режиссеров, которые стали свидетелями применения технической виртуозности немецкого кино в зловещих целях. В 1940 году Чаплин выпустил «Великого диктатора», щедрую сатиру на театральные образы Гитлера.В саундтреке неизбежно появляется Вагнер, но Чаплин делает удивительный выбор, отделив музыку от нацистского контекста. Неземная прелюдия к «Лоэнгрину», предполагающая священную силу Святого Грааля, звучит в фильме дважды: сначала она пробивает нацистскую иконографию, а затем усиливает послание мира.

Гитлер в карикатурном виде представлен в образе Аденоида Хинкеля, чуши фюрера, который насмехается над немцем и является более чем маленьким фейри. Он скачет, звенит на пианино с канделябрами вокруг и в какой-то момент держит цветок в позе Оскара Уайльда.Когда его министр пропаганды, герр Гарбич, выдвигает идею убить всех евреев и сделать Хинкеля «диктатором мира», Хинкель так взволнован, что бросается вверх по шторам и мелодраматично восклицает: «Оставьте меня, я хочу побыть один! ” Когда начинается высокая, тонкая, сияющая музыка прелюдии к «Лоэнгрину», Хинкель соскальзывает с занавески и крадется по полу к огромному глобусу. «Император мира», — бормочет он. Он срывает глобус с подставки и, истерически смеясь, крутит его на пальце.Возникает необычный балет, когда Чаплин перебрасывает мяч из руки в руку, от головы, от ступни и, дважды, от ягодиц.

В параллельной сюжетной арке показаны муки еврейского цирюльника, внешне идентичного Хинкелю. Угнетатель и угнетенные меняются ролями: Хинкеля принимают за цирюльника и отправляют в концлагерь; цирюльник обнаруживает, что обращается к митингу Хинкеля, его заключительная речь является волнующей критикой капиталистической безжалостности и призывом к братству. После приветствий толпы он отправляет сообщение своей девушке Ханне, которая находится в изгнании.Музыка «Лоэнгрина» возвращается, когда цирюльник достигает своего выступления: «Мы вступаем в новый мир, более добрый мир, где люди поднимутся над своей ненавистью, своей алчностью и жестокостью. Посмотри, Ханна! » Ханна — в поле, слушает, как цирюльник по радио — смотрит с удивлением. «Слушать!» — восклицает она, ее глаза сияют. «Лоэнгрин» раздувается вокруг нее, будто играет с высоты.

Ресторан: деликатесы Зигфрида — Deseret News

Посещение магазина деликатесов Зигфрида заставило меня понять, насколько редко запах является частью атмосферы ресторана.Многие рестораны в наши дни пахнут … ну, ничем. Еда готовится за закрытыми дверями, и посетители чувствуют ее запах только тогда, когда ее кладут перед ними.

Это не относится к Siegfried’s, где поток теплого воздуха, ароматный с смешанными ароматами дрожжей, сосисок и фритюрниц, бесконечно готовящих винершницель, приветствует всех, кто входит. Это как войти в чей-то дом и, вдыхая запахи, понять, что вкусная еда вот-вот подойдет к столу.

В Siegfried’s все так, как и должно быть, что касается меню заведения, которое состоит из любимых немецких закусок, множества вкусных гарниров, бутербродов и набора восхитительных десертов.

Атмосфера непринужденная, спешащая, многолюдная и довольно космополитичная, с окнами от пола до потолка по всей длине помещения, рынком европейских товаров, забитым в западном конце, заманчивым прилавком с сыром и мясом вдоль восточной стены. и несколько столов по бокам сидячих мест у окна высотой с барную стойку. Нам посчастливилось выиграть один из обеденных столов, что было настоящим подвигом в обычно многолюдные обеденные часы.

Тем не менее, после того, как мы сели поесть, я почувствовал себя манекеном. Я заказал детям жареные сэндвичи с сыром, приготовленные из толстого хлеба и острого белого сыра, и, хотя это было вкусно, их гораздо больше заинтересовал мой венершницель.С опозданием я понял, что это блюдо создано специально для детей, с его влажной и мясистой внутренней частью и хрустящей корочкой в ​​кляре. У детей были простые закуски, но мне понравился мой с небольшим количеством роткола, восхитительно кислой красной капусты. Другим моим гарниром был теплый картофельный салат с кремовой текстурой.

Я бы хотел попробовать спецле, но их не было в тот день, когда мы были, и тоже закончилась жареная картошка, хотя мы могли видеть, как персонал зарабатывает больше, пока мы ели. Это еще одна вещь, которая способствует созданию атмосферы Зигфрида: многие сотрудники говорят по-немецки, хорошо осведомлены о еде и хотят дать совет, а посетители могут наблюдать за приготовлением и подачей еды прямо у них на глазах.

У моего мужа был небольшой, хорошо подрумяненный стейк из свинины и сочная колбаса. Когда мы были в Германии, у нас были огромные колбасы U-образной формы, купленные у уличных торговцев, и они были чуть ли не лучшей колбасой, которую я пробовал. Версия Зигфрида отдает должное этому высокому стандарту, мясистая и чесночная с жевательной, но никогда не вязкой или эластичной текстурой. Кроме того, у моего мужа был салат из горячего картофеля и фруктовый салат Зигфрида, чашка больших кусков дыни и ананаса.

Десерт был венцом нашего обеда.Я хотел шоколадный торт с лесным орехом, но его не было, поэтому мы попробовали торт Шварцвальд, яблочный штрудель и тирамису. Тирамису, обычно мой любимый, в этом случае занял третье место, но не потому, что он был плохим. Просто торт Шварцвальд (это Schwarzwalderkirschtorte для вас, поклонников «Юного Франкенштейна») был возвышенным, очень влажным, полным вишни и темного сладкого аромата Кирша. И штрудель был практически идеальным, просто сладкое тесто с начинкой из приправленных тонкими ломтиками яблок, изюма и миндаля.

Даже после этого я потратил минуту, чтобы пройтись по магазину, купив буханку хрустящего хлеба и несколько европейских шоколадных конфет. Просто хотел забрать немного из дома Зигфрида.

Entrees 5,95–7,25 доллара США, гарниры 1,55 доллара США, бутерброды 4,45–6,25 доллара США, десерты 2,50 доллара США.

Рейтинг: ***

Где: 20 W. 200 South

Часы работы: Понедельник-пятница с 9.00 до 18.00

Суббота, 9-17: 00

выходной

Платеж: Принимаются основные кредитные карты

Телефон: 355-3891

Стейси Кратц — писатель-фрилансер, обозреватель ресторанов для Deseret Morning News.Эл. Почта: [email protected]