Краткое содержание: «Фаталист» Михаила Лермонтова

Главой «Фаталист», которую считают самостоятельной повестью, Михаил Лермонтов завершает роман «Герой нашего времени». Поэта всегда волновала тема неизбежности судьбы. Она становится главной в этой части истории о Печорине. По хронологии глава должна быть четвёртой. Рассказанный в ней эпизод из жизни героя вклинивается в ход событий новеллы «Бэла», где рассказчиком выступает Максим Максимыч, давний приятель Печорина.

Краткое содержание повести «Фаталист» пригодится тем, кто готовится к экзаменам по литературе. Вопросы по этой главе «Героя нашего времени» особенно часто любят включать в экзаменационные вопросы. Если готовы, приступаем к пересказу. 

Печорин говорит о событиях, случившихся с ним в казачьей станице. Делать там было особо нечего: вечера он проводит в компании других офицеров. Однажды они принимаются размышлять о предопределении и фатализме. Кто-то из мужчин в это верит, а кто-то нет. 

Обсуждение перетекает в спор между Печориным и Вуличем, храбрым и азартным офицером.

Он предлагает от слов перейти к действию – проверить свою судьбу. Герой уговаривает офицеров заключить пари. Из компании соглашается только Печорин. Тот настаивает, что предопределения не существует. Вулич заряжает пистолет, стреляет себе в висок, но происходит осечка. 

На следующее утро Вулич оказывается убит пьяным казаком. После убийства тот прячется в пустом доме. Печорин решает испытать судьбу: вламывается туда и обезоруживает преступника, который стреляет, но промахивается. Затем Печорин отправляется к Максиму Максимычу. 

После этого случая в станице герой романа становится убеждённым фаталистом. Ещё бы, раз случились такие события! Тема фатальности всегда интересовала Лермонтова. Поэт мог не раз получить смертельное ранение на Кавказе, но жизнь распорядилась иначе: он погиб на дуэли. Перед смертью его мучили дурные предчувствия, но, похоже, от судьбы действительно не уйдёшь.

Повесть «Фаталист», краткое содержание которой вы прочитали, была написана в 1838-м. Через год её впервые напечатали в журнале «Отечественные записки».

Бытует несколько версий того, как к Михаилу Юрьевичу пришла идея конкретно этого эпизода романа. Согласно одной из них, поэт как-то оказался в подобной ситуации вместе со своим приятелем Столыпиным. Биограф писателя Висковатов утверждал, что «приключения» Печорина в доме пьяного казака описывают похожий случай из жизни дяди Лермонтова. По ещё одной версии, сюжет главы родился у автора после прочтения мемуаров британского поэта-романтика Джорджа Байрона. Кумир русского классика упомянул в своих воспоминаниях, как его школьный товарищ приставил к виску пистолет, чтобы проверить свою удачу. 

Если вам на экзамене вдруг попадётся «Фаталист», стоит знать кое-какие детали из этой главы романа:

1. Фаталист – человек, верящий в неотвратимость судьбы.
2. Печорин жил в станице две недели.
3. Вечерами офицеры развлекали себя игрой в карты.
4. Печорина зовут Григорий.
5. Вулич был поручиком.
6. Печорин бился об заклад с Вуличем на двадцать червонцев.
7. Главный герой говорит, что видит печать смерти на лице Вулича. 
8. Казак зарубил Вулича шашкой. 
9. Пуля, выпущенная убийцей в Печорина, срывает с его мундира эполет. 

Также читайте краткое содержание сборника «Тёмные аллеи» Ивана Бунина.

Краткое содержание Лермонтов Фаталист (глава из рассказа Герой нашего времени) для читательского дневника, читать краткий пересказ онлайн

Печорин на протяжении двух недель живёт в казачьей станице. У офицеров была традиция собираться каждый вечер и играть в карты. Однажды после игры они начали обсуждать одно из мусульманских поверий, которое гласит, что все события, происходящие с человеком, предначертаны на небесах.

Один майор стал утверждать, что это вздор, ведь никто не видел списка с судьбами всех людей.

В этот момент один из офицеров, поручик Вулич, встал и подошёл к столу. Он был известен как человек, любящий азарт, но при этом весьма скрытный.

Вулич сказал офицерам, что согласен с этим поверьем, и если ему действительно суждено сегодня умереть, он умрёт. Он взял из комнаты майора ружьё и предложил всем пари. Он поднёс его к виску и нажал на курок, но ничего не произошло. Затем он выстрелил в фуражку майора и дым заполнил комнату. Но Печорин говорит Вуличу, что на его лице стоит печать смерти. Вскоре все расходятся о домам.

На следующий день офицеры узнают о трагическом известии: Вулич был убит взбунтовававшимся казаком, который сбежал из станицы.

При поимке казака Печорин также решил испытать свою судьбу: он подошёл к окну дома, где скрывался беглый казак и вскоре схватил его безо всяких жертв. Этим он подтвердил, что с человеком произойдёт то, что написано у него на роду.

Читать подробное краткое содержание главы Фаталист

Действие разворачивается в станице, куда приехал Григорий Печорин на две недели. Часто офицеры играли в бостон, разговаривали и выпивали. Однажды офицеры были в гостях у старого майора, дискуссировали на тему предопределения и судьбы в жизни людей, рассказывали случаи из жизни, которые подтверждали или опровергали существования чего-то неземного, что способно направлять людей.

Одним из гостей майора был офицер Вулич, внешность которого совпадала с характером: он был смелым и скрытным, холодным и спокойным, не любил поверять людям свои чувства и мысли. Он имел страсть к азарту, к игре, хоть и часто терпел неудачи: один раз он чуть не умер во время экспедиции, когда начался обстрел, он не ушел с места игры, настолько был заинтересован ею. И вот, бесстрашный Вулич предложил спор: испробовать на нём самом существование судьбы, узнать, есть ли роковая минута, которую можно предсказать. Спор завязался на том, что Вулич должен выстрелить себе в голову, и, если всё предопределено, то он не умрёт. Печорин согласился на пари, сказав, что предопределения нет.

Для проверки гипотезы, офицер снял со стену пистолет, спустил курок, и… выстрела не произошло, но, тем не менее, Печорин обнаружил печать смерти на юном лице. Григорий сообщил ему об этом, сказав, что тот непременно умрёт сегодня, но Вулич забрал червонцы и самодовольно усмехнулся. Все начали расходиться по домам, упрекая Печорина в его эгоизме.

Сам же Печорин, возвращаясь домой, шёл и неустанно думал, насколько ничтожен, высокомерен и жалок человек в таком большом мире, ему было интересно и смешно вспоминать, что люди говорили о судьбе и небесных телах. Случайно наткнувшись на разрезанную шашкой свинью, Печорин побрёл дальше, но тут услышал голоса двух казаков. Они рассказали Григорию, что их знакомый казак, который явно был пьян, гнался за свиньёй. Проснувшись наутро, люди приносят ему страшную весть: поручика Вулича разрубил «от плеча до сердца» тот самый пьяный казак. Находясь в предсмертной агонии, поручик сказал лишь два слова «Он прав!», и только Печорин понял, что они означали: он предсказал судьбу молодого серба.

Убийца, казак Ефимыч, сидел дома и старался вспомнить, что он вчера натворил. Возле его хаты собралось куча народу, кричавшая толпа просила его выйти из дома и покориться. Выразительные глаза его матери выражали глубокое отчаяние и печаль. Печорин, решившись испытать судьбу, приказал есаулам встать по местам и стал следить за убийцей. Второй начал стрелять и чуть не задел Печорина, но Григорий схватил преступника, и Ефимыча увели под конвоем. Все разошлись, поздравляя Печорина, а он глубоко задумался, как же не стать в таких ситуациях фаталистом, и пришёл к выводу, что всегда нужно действовать разумно и решительно. Вернувшись в крепость, Григорий поведал историю Максиму Максимычу. Тот лишь усмехнулся и бросил фразу об обыкновенности случая с пистолетом, и, сказав, что видно на роду у бедного Вулича было написано так.

Название повести «Фаталист» относится к Максиму Максимычу, верившему в предопределение и непонимающего мыслей Печорина. Максим Максимыч, как очень недалёкий и неспособный мыслить широко, не понимал, что до него хотел донести Григорий Александрович своей историей. Фраза «он не любит метафизических прений» означает, что старому штабс-капитану неизвестна и непонятна основа спора о судьбе и предестинации: он видит лишь одну сторону, он «за» существование предопределения, не видя других причин зарождения мира.

Именно поэтому Печорину сложно и скучно с ним разговаривать, а уж тем более, спорить о метафизике.

Оцените произведение:

• 3.7
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5

Голосов: 641

Читать краткое содержание Фаталист. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений

Лермонтов. Краткие содержания произведений

• Ашик-Кериб
• Беглец
• Бородино
• Боярин Орша
• Бэла
• Вадим
• Валерик
• Воздушный корабль
• Герой нашего времени
• Герой нашего времени по главам
• Демон
• Кавказский пленник
• Княгиня Лиговская
• Княжна Мери
• Максим Максимыч
• Маскарад
• Мцыри
• Мцыри история создания
• Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова
• Пигмей
• Русалка
• Смерть поэта
• Тамань
• Три пальмы
• Тучи
• Фаталист

Картинка или рисунок Фаталист

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Господа Головлевы Салтыков-Щедрин

  Автор в своем произведении показал, к какому исходу приводит «головлевщина». Несмотря на трагичность развязки романа, Салтыков-Щедрин дает понять, что в самом опустившемся, лживом и выжившем из ума человеке возможно пробуждение совести.

• Краткое содержание Ночевала тучка золотая Приставкин

  1987 год. Анатолий Приставкин пишет повесть о детдомовцах «Ночевала тучка золотая». Суть сюжета произведения в том, что главные герои – близнецы Кузменыши отправлены из Подмосковья на Кавказ

• Краткое содержание Чарушин Никита и его друзья

  Ко мне подъехал Никита на велосипеде и захотел узнать: «Что я пишу?» Наверное, какой – то интересный рассказ.

• Островский

  Он родился в многодетной семье чиновника, в Москве 12 апреля 1823 года. Свое образование он начал дома, он полюбил читать книги, и с детства его тянуло писать. После окончания обучения в гимназии он становиться студентом Московского университета

• Краткое содержание Кассиль Ранний восход

  С первой главы читатель знакомится с ребятами: Коля, Катя, Женька… Главный герой Коля – одарённый мальчик. У него богатая фантазия, он придумывает игры, очень хорошо рассказывает истории, а когда говорит, то даже иллюстрирует

• Жюль Верн

  Жюль Верн являлся первым классиком жанра научной фантастики и приключений. Своими работами автор создал понятие «научный роман».

Фаталист. Михаил Лермонтов. Английский перевод.

После смерти дедушки мне подарили его старый экземпляр романа М.Лермонтова Герой нашего времени. Роман имеет интересный формат — это история одного персонажа, Григория Печорина, рассказанная через набор более или менее самостоятельных глав с точки зрения разных рассказчиков. Есть старый казак, знавший Печорина, Максим Максимыч, молодой человек, путешествующий сейчас вместе с Максимом Максимычем, и сам Печорин, говорящий через свой дневник, который молодой человек находит после смерти Печорина. Это тот парень, который называет Печорина «героем нашего времени» — но это звание не честь, как можно было бы ожидать. Время, о котором идет речь, тяжелое, вялое и сомнительное, после войны 1812 года и восстания декабристов, когда политически активное и образованное население России, еще недавно пышущее патриотизмом и революционным духом, потерял из виду свои цели. Печорин, образованный военный человек, способный быть одновременно обаятельным и хамским, скучающим и испытывающим отвращение к жизни и ее бессмысленности, постоянно ищущий чего-то нового, чтобы развлечь себя и мало заботящийся при этом о чужих чувствах, выражает настроение этого периода. Резолютивная часть названия книги не «герой», а «нашего времени» — Печорин одновременно продукт и символ эпохи, в которой он живет.

Перечитывая желто-коричневые страницы старой дедушкиной книги, купленной, без сомнения, во время его визита в Советский Союз в 1959 году, я увидел в Печорине частичку себя. Это была любимая книга дедушки; Интересно, он (в молодости 50-х и 60-х, послевоенное поколение) тоже.

Внутри старой книги был еще один набор пожелтевших листов, исписанных дедушкиным почерком. Это оказался перевод последней главы книги, части дневника Печорина, под названием «Фаталист». Мой дедушка изучал русский язык, затем японский и путешествовал по всему миру. В конце концов он стал профессором истории Японии. Я знаю, что подражаю ему. Поэтому я решил, что самое меньшее, что я могу сделать, это закончить перевод, который покрывает около двух третей главы. Я также отредактировал дедушкину часть, чтобы исправить некоторые неточности, особенно в разговорном/диалектическом языке, на котором говорят некоторые казаки, и изменить некоторые формулировки, которые казались устаревшими или неуклюжими. Но я старался сохранить как можно больше и подражать стилю своей части. Я не уверен, является ли конечный продукт «хорошим», потому что я слишком долго смотрел на него, но мне понравилось работать над ним, и я думаю, что дедушка тоже.

Без лишних слов представляю вам последнюю главу Герой нашего времени.

Фаталист

Михаил Лермонтов
Перевод Джорджа Уилсона и Грейс Митчелл

Как-то раз случилось мне остаться на две недели в казачьем городке на левом фланге; там же находился батальон пехоты. Офицеры собирались друг у друга по очереди, а по вечерам играли в карты. Однажды, утомившись от Бостона и бросив карты под стол, мы очень надолго задержались у майора С. Разговор, вопреки обыкновению, был оживленным. Мы говорили о том, что мусульманское суеверие о том, что судьба человека написана звездами, имеет много поклонников даже среди нас; каждый мужчина рассказывал о различных необычных происшествиях, за и против.

— Все это, господа, ничего не доказывает, — сказал старый майор. «Почему никто из вас не был свидетелем этих странных событий, которые вы используете для подтверждения своих взглядов, не так ли?»

«Конечно, никто из нас, — говорили многие, — но мы слышали от заслуживающих доверия людей. . ».

«Это все вздор», — сказал кто-то. «Где эти благонадежные люди, видевшие список, определяющий час нашей смерти? А если действительно есть предопределение, то зачем нам дана воля и разум? Почему мы несем ответственность за свое поведение?»

В это время один офицер, сидевший в углу комнаты, встал и, медленно подойдя к столу, окинул всех спокойным и торжественным взглядом. Он был сербом, как было видно из его имени.
Внешний вид лейтенанта Вулича полностью отражал его характер. Его рост и смуглый цвет лица, его черные волосы, черные проницательные глаза, его большой, но правильный нос, свойственный его нации, и грустная, холодная улыбка, которая всегда блуждала по его губам; все это, казалось, вместе придавало ему вид особого существа, неспособного сообщать свои мысли и страсти тем, кого судьба сделала его товарищами.
Он был смел, говорил мало, но резко; он никому не доверял тайны своей души и семьи; он почти не пил вина и никогда не бегал за молодыми казачками, обаяние которых трудно передать тем, кто их не видел. Говорят, однако, что жену полковника привлекали его выразительные глаза, но он искренне сердился, когда кто-нибудь намекал на это.

Единственной страсти, которую он не скрывал, была страсть к азартным играм. За зеленым столом он все забывал и обычно проигрывал, но постоянные неудачи только возбуждали его упрямство.

Говорят, однажды ночью во время экспедиции он поставил банку на подушку. Ему ужасно повезло. Внезапно раздались выстрелы, кто-то ударил по тревоге, и все вскочили и бросились за оружием. «Ставь все!» — крикнул Вулич, не вставая, одному из самых горячих игроков. «Я на седьмом», — ответил другой, убегая. Несмотря на всеобщий фурор, Вулич сдал следующую пару; семерка была выигрышной картой.
Когда он появился на фронте, был сильный перекрестный огонь. Ни чеченские пули, ни сабли Вулича не волновали; он искал своего счастливого игрока.

«Сдана семерка!» — крикнул он, увидев его в строю стрелков, начавших вытеснять неприятельские силы из леса. Подойдя поближе, он достал свой портмоне и бумажник и отдал их счастливчику, несмотря на то, что тот возражал против неуместности платить сейчас. Выполнив эту неприятную обязанность, Вулич бросился вперед, увлекая за собой солдат, и хладнокровно перестрелялся с чеченцами до самого конца дела.

Когда лейтенант Вулич подошел к столу, все замолчали, ожидая от него какой-нибудь оригинальной выходки.

«Господа!» — сказал он (голос его был спокоен, хотя и ниже обычного). «Господа, к чему эти пустые ссоры? Вы хотите доказательств. Предлагаю вам проверить на себе, может ли человек добровольно устроить свою жизнь, или судьбоносный момент для каждого из нас определен заранее. Кто хочет?»

«Не я, не я!» было слышно со всех сторон. «Он чокнутый! Такие вещи приходят ему в голову. . .!»

— Предлагаю пари, — шутя сказал я.

«Какого рода?»

— Я говорю, что предопределения нет, — сказал я, высыпая на стол около двадцати золотых — все, что было у меня в кармане.

«Я возьму!» — ответил Вулич глухим голосом. «Майор, вы будете судьей. Вот пятнадцать золотых. Ты должен мне остальные пять, так будь любезен, прибавь их к этим.

— Хорошо, — сказал майор. «Только я не понимаю, правда, что происходит. Как вы урегулируете пари?

Вулич тихо вышел в спальню майора; мы последовали за ним. Он подошел к стене, где висело оружие, и наугад снял с ее гвоздя один из пистолетов разного калибра. Мы его еще не поняли, но когда он взвел курок и высыпал на полку порох, многие невольно вскрикнули и схватили его за руки.

«Что ты пытаешься сделать? Слушай, это безумие!» они кричали на него.

«Господа!» — медленно сказал он, освобождая руки. «Кто заплатит за меня 20 золотых?»

Все замолчали и отошли.

Вулич ушел в другую комнату и сел за стол; все последовали за ним. Знаком он пригласил нас сесть в круг. Мы молча повиновались ему: в этот момент он приобрел над нами какую-то таинственную власть. Я смотрел ему в глаза, но он встретил мой испытующий взгляд спокойным и неподвижным взглядом, и его бледные губы улыбались; но, несмотря на его хладнокровие, мне казалось, что я читаю печать смерти на его бледном лице. Я заметил, и многие старые солдаты подтвердили мое наблюдение, что часто на лице человека, которому предстоит умереть через несколько часов, видна какая-то странная маска неизбежной судьбы, такая, что опытному глазу трудно разглядеть ее. ошибся.

«Ты скоро умрешь!» Я сказал ему.

«Может и так, а может и нет».

Потом, повернувшись к майору, спросил: «Пистолет заряжен?»

Майор в замешательстве не помнил точно.

«Да хватит, Вулич!» Кто-то крикнул. — Готов поспорить, что он заряжен, раз он висел у изголовья. Что за шутку ты разыгрываешь!»

«Глупая шутка!» — вмешался другой.

— У меня пятьдесят рублей против пяти, что пистолет не заряжен! — кричал третий.

Делались новые ставки.

Эта долгая церемония утомила меня.

— Послушайте, — сказал я. «Либо застрелись, либо клади пистолет на место и давай спать».

«Конечно!» плакали многие. «Идем спать!»

«Господа, прошу вас не двигаться со своих мест!» — сказал Вулич, прикладывая ко лбу дуло пистолета. Все казались окаменевшими. — Господин Печорин, — прибавил он, — возьмите карту и подкиньте.
Я взял со стола, как сейчас помню, червовый туз и подкинул вверх. Все перестали дышать; все глаза, полные страха и какого-то неопределенного любопытства, бегали от пистолета к роковому тузу, который медленно падал, кувыркаясь в воздухе. В момент касания стола Вулич нажал на курок. . . осечка!

«Слава Богу, — восклицали многие, — он не был загружен».

— Посмотри, — сказал Вулич. Он снова взвел пистолет и прицелился в фуражку, висевшую над окном. Раздался выстрел; дым заполнил комнату. Колпачок был пробит прямо посередине, а пуля застряла глубоко в стене.

Три минуты и никто не мог произнести ни слова. Вулич очень спокойно переложил мои червонцы в свой кошелек.

Был разговор о том, почему пистолет не выстрелил с первого раза; одни свидетельствовали, что, вероятно, полка была забита, другие говорили, что сначала порох был сырой, а потом Вулич положил свежий. Но я утверждал, что последнее предположение неверно, потому что я все время не отрывал глаз от пистолета.

— Тебе повезло в азартных играх, — сказал я Вуличу.

— Впервые в жизни, — ответил он, удовлетворенно улыбаясь. «Это было лучше, чем Банк и Фаро».

«Но немного опаснее».

«А теперь? Вы начинаете верить в предопределение?

«Я верю; только я не понимаю, почему мне казалось, что ты непременно должна сегодня умереть».

Тот самый человек, который совсем недавно спокойно целился себе в лоб, теперь вдруг покраснел и смутился.

«Но хватит!» — сказал он, вставая. «Наше пари заключено, и теперь ваши замечания, мне кажется, неуместны». Взял шапку и ушел. Это показалось мне странным — и не без причины.

Вскоре все разошлись по домам, болтая о чудачествах Вулича и, наверное, в один голос называя меня эгоистом за то, что я поставил на человека, который хотел застрелиться. Как будто он не мог найти удобного случая без меня!

Я возвращался домой пустынными переулками города; луна, полная и красная, как зарево костра, начала подниматься из-за зубчатого горизонта домов. Звезды спокойно сияли на темно-синем небосводе, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что в старину жили мудрецы, верившие, что небесные светила участвуют в наших разнообразных ссорах из-за клочка земли или каких-то воображаемых прав. И что из этого? Те светильники, которые, как они думали, были зажжены только для освещения их сражений и побед, горят прежним блеском, но их собственные страсти и надежды давно погасли вместе с ними, как крохотный огонек, зажженный на опушке леса беспечный странник! И все-таки уверенность, что все небо с его бесчисленными обитателями смотрит на них с заботой, может быть, немой, но непоколебимой, давала им такую ​​силу воли! И мы, бедные их потомки, скитаясь по земле без убеждения и гордости, без веселья и беспокойства, кроме того невольного страха, сжимающего сердце при мысли о неизбежном конце, — мы уже не способны на жертвы, во благо человечества или даже для нашего личного счастья, потому что мы знаем его невозможность и томно идем от сомнения к сомнению, как наши предшественники бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, но великого удовольствия, которое приветствует душа в каждой борьбе с людьми или с судьбой.

И много подобных мыслей пронеслось у меня в голове. Я не стал их сдерживать, потому что не люблю останавливаться на какой-то абстрактной идее. К чему бы это привело? В ранней юности я был мечтателем; Я любил обнимать то мрачные, то розовые образы, рисуемые передо мной беспокойным и жадным воображением. Но что из этого осталось мне? Одна лишь усталость, как после ночной битвы с фантазмами, и спутанные воспоминания, полные страданий. В этой напрасной борьбе я истощил и пыл души своей, и постоянство воли, необходимое для полноценной жизни. Я вступил в эту жизнь, уже прожив ее мысленно, и мне было скучно и противно, как читать плохое подражание книге, которую давно знаешь и любишь.

События вечера произвели на меня довольно сильное впечатление и подействовали на нервы. Я не знаю точно, верю ли я в предопределение сейчас или нет, но в тот вечер я твердо верил: доказательства были поразительны, и я, несмотря на то, что смеялся над нашими предшественниками и их полезной астрологией, невольно впал в их колея. Но я вовремя остановил себя на этом опасном пути и, следуя своему правилу ничего не отвергать решительно и ничему не верить слепо, отбросил метафизику и стал смотреть себе под ноги. Такая предосторожность была очень кстати. Я чуть не упал, когда наткнулся на что-то толстое и мягкое, но видимо уже не живое. Я нагнулся — луна еще светила прямо на дорогу — и что это было? Передо мной лежала свинья, разрубленная мечом надвое. Как только мне удалось его разобрать, я услышал звук шагов. Из переулка выбежали два казака. Один подошел ко мне и спросил, не видел ли я пьяного казака, который бежал за свиньей. Я объяснил ему, что не встречал этого казака, и указал на несчастную жертву его буйной храбрости.

«Что за бандит!» — сказал второй казак. «Напивается мутным вином и уходит кромсать все, что попадется ему на пути. Пойдем за ним, Еремеич. Нам придется связать его, иначе . . ».

Они двинулись дальше, а я продолжал свой путь с большой осторожностью и, наконец, благополучно добрался до дома.

Я жил в доме старого казачьего урядника, которого любил за его добрый нрав и особенно за его хорошенькую дочь Настю.

Как обычно, она ждала меня у ворот, закутавшись в шубу. Луна освещала ее сладкие губы, посиневшие от холода ночи. Узнав меня, она улыбнулась, но я не обратил на нее внимания. «Пока, Настя!» — сказал я, проходя мимо. Она хотела как-то ответить, но только вздохнула.

Я закрыл за собой дверь своей комнаты, зажег свечу и бросился на кровать; но на этот раз сон заставил меня ждать дольше обычного. Восток уже светлел, когда я заснул, но, ясно, было написано в звездах, что я не должен спать спокойно этой ночью. В четыре утра в мое окно ударили два кулака. я вскочил; что на земле. . . ? — Вставай и одевайся! — кричали мне голоса. Я быстро оделся и вышел. «Ты знаешь, что случилось?» — сказали в унисон трое пришедших за мной офицеров; они были бледны как смерть.

«Что?»

«Вулич умер».

Я замер.

«Да, умер!» они продолжили. «Приходите быстрей!»

«Но где?»

«По дороге разберешься».

Мы отправляемся. Они рассказали мне все, что произошло, вбросив различные наблюдения о странном предопределении, спасшем его от неминуемой гибели за полчаса до смерти. Вулич шел один по темной улице; пьяный казак, зарубивший свинью, бросился ему навстречу и мог бы пройти мимо, не заметив его, если бы Вулич вдруг не остановился и не сказал: «На кого ты, брат?» Ты !» — ответил казак, ударив его шпагой, и полоснул его от плеча почти до сердца. . . двое встреченных мною казаков, следуя за убийцей, догнали его и подняли раненого, но он уже издыхал и сказал только два слова: «Он прав!» Только я понял темный смысл этих слов: они относились ко мне; Я невольно предсказал судьбу бедняги. Мое чутье не подвело меня: я точно прочитал на его изменившемся лице печать приближающегося конца.

Убийца заперся в пустом доме на окраине города: мы шли туда. Тем же путем бежало множество плачущих женщин; изредка на улицу выскакивал опоздавший казак, спеша пристегнуть нож к поясу и бегом обгоняя нас. Фурор был пугающим.

И вот, наконец, мы приехали и огляделись: толпа окружила дом, двери и окна которого были заперты изнутри. Офицеры и казаки горячо переговаривались между собой; женщины плакали, ругались и причитали. Среди них выделилось мне торжественное лицо одной старухи с выражением безумного отчаяния. Она сидела на толстом бревне, упершись локтями в колени, обхватив голову руками: это была мать убийцы. Ее губы иногда дрожали. . . где они шепчут молитву или проклятие?

В любом случае надо было что-то решать и схватить преступника. Однако никто не решался войти первым.

Я подошел к окну и посмотрел в щель ставни: бледный, он лежал на полу, держа в правой руке пистолет; рядом лежал его окровавленный меч. Его выразительные глаза страшно крутились кругами; иногда он вздрагивал и хватался за голову, как бы смутно вспоминая вчерашний день. Я не увидел большой силы воли в его беспокойном взгляде и сказал майору, что бесполезно мешать казакам выломать дверь и ворваться внутрь, потому что лучше это сделать сейчас, чем потом, когда он полностью придет в себя. .

В этот момент к двери подошел старый есаул и обратился к преступнику по имени; он ответил.

— Ефимыч, брат, ты согрешил, — сказал капитан. «Не за что, сдавайся!»

«Не буду!» — ответил казак.

«Бойся Божий! Ты не проклятый чеченец, ты честный христианин. Ну, и запутался уже грех, так что ничего не остается: от судьбы не убежишь!

«Я не сдамся!» — грозно закричал казак, и до наших ушей донесся звук взводимого пистолета.

«Эй, тетя!» капитан сказал старушке: «Поговори с сыном; Даст Бог, он вас послушает. . . Понимаете, это просто напрашивается на Божий гнев. И смотрите, эти господа уже два часа ждут.

Старуха твердо посмотрела на него и покачала головой.

— Василий Петрович, — сказал капитан, подходя к майору, — он не уступит — я его знаю; а если мы выломаем дверь, он многих из нас прикончит. Не думаешь ли ты, что нам лучше пристрелить его сейчас? У этих ставней большие щели.

Тут же в голове промелькнула странная мысль: я, как и Вулич, решил испытать свою судьбу.

«Подождите, — сказал я майору, — я возьму его живым». Велев есаулу завести с ним разговор и поставив у двери трех казаков, чтобы они вышибали ее и по определенному сигналу бежали мне на помощь, я обошел дом и подошел к роковому окну: сердце мое бешено билось.

«Ах ты дьявол!» — воскликнул капитан. — Вы над нами издеваетесь, что ли? Или вы думаете, что мы вам не подходим? Он стал изо всех сил стучать в дверь; Я прижался глазом к щели в ставнях, следя за движениями казака, не ожидавшего нападения с этой стороны. . . и все сразу сорвал ставни и головой вперед бросился в окно. Рядом с моим ухом раздался выстрел, и пуля сорвала с меня погон. Но дым, заполнивший комнату, мешал моему врагу искать меч, лежавший рядом с ним. Я схватил его за руки; ворвались казаки, и не прошло и трех минут, как преступника связали и увели. Толпа разошлась, и офицеры поздравили меня — и не зря.

После всего этого, кажется, как не стать фаталистом? Но кто на самом деле знает, уверен он в чем-то или нет? И как часто мы принимаем обман наших эмоций или логические ошибки за достоверные факты! Я люблю во всем сомневаться: такая позиция не ослабляет решимости характера; напротив, в моем случае я всегда иду вперед увереннее, когда не знаю, что меня ждет. Потому что смерть — это самое худшее, что может случиться, а смерти не избежать!

Вернувшись в крепость, я рассказал Максиму Максимычу обо всем, что со мной произошло и обо всем, что я видел, и спросил его мнение о предназначении. Сначала он не понял значения этого слова, но я объяснил, как мог, а потом он сказал, торжественно покачивая головой:

«Да-с, конечно-с! Это действительно сложная вещь! . . . но в любом случае эти азиатские курки часто дают осечку, если они неправильно смазаны или вы недостаточно сильно нажимаете на спусковой крючок. Признаюсь, я тоже не люблю черкесские винтовки; нашим ребятам они не совсем подходят: приклад маловат, смотри, а то нос прожжешь. . . но те мечи, которые у них есть, теперь я уважаю их!»

Позже, немного подумав, он пробормотал:

«Жаль, бедняга. . . черт заставил его ночью разговаривать с пьяницей! Но, конечно, это должно быть суждено ему от рождения!»

Больше я ничего от него не смог добиться. Он терпеть не может метафизических споров.

Теги: английский, фаталист, герой нашего времени, лермонтов, литература, михаил лермонтов, россия, перевод

Русская новелла (Зима 2015)

Перейти к содержимому

«Фаталист»

(Александр Фаулер)

Михаил Лермонтов «Фаталист » следует за вечерним обсуждением достоинств «Предопределения» и событий, связанных с дебатами.

Григорий Александрович Печорин, байронический герой более крупного произведения Лермонтова, Герой нашего времени, оказывается в казачьей слободе среди группы офицеров, теоретизирующих возможность предопределения в противовес собственной воле человека. Среди должников эксцентричный лейтенант Вулич, который принимает несколько шутливое и высокомерное пари Печорина, чтобы определить ценность судьбы над волей. Проветривая на стороне предопределения, Вулич вытаскивает из боковой комнаты предположительно заряженный пистолет и продолжает целиться стволом себе в лоб. В этот момент Печорин наблюдает хорошо ему знакомое явление, при котором манеры и выражение лица человека изменяются, чтобы признать его неминуемую смерть. По рассказам Печорина, человек подсознательно знает, когда ему суждено встретить своего создателя в ту же ночь, и страх его души виден тем, кто знает холодную тень бренности.

Однако, когда спусковой крючок заедает, а Вулич остается невредимым, Печорин вынужден предположить, что Вуличу не суждено умереть этой ночью, несмотря на его суицидальные намерения. По дороге домой Печорин узнает от двух казаков, что пьяный солдат бродит по городу и уже зарезал беззащитную свинью. Позже ночью выясняется, что пьяный казак убил лейтенанта Вулича и заперся в избе возле слободы. Прежде чем встретиться с убийцей и схватить его, Печорин узнает, что последними словами Вулича были: «Он был прав!» имея в виду более ранние дебаты между Печориным и Вуличем.

В конце истории Печорин так и не определился, верит ли он в Предопределение или нет.