Жанр произведения державина фелица. Литературный анализ оды «Фелица
Краткое содержание
Свое название ода «Фелица» Державина, краткое содержание которой вы читаете, получила от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре». Автор данного произведения — императрица Екатерина II.
В своем произведении этим именем Державин называет саму правительницу России. Кстати, оно переводится как «счастье». Суть оды сводится к прославлению Екатерины (ее привычек, скромности) и карикатурному, даже насмешливому изображению ее напыщенного окружения.
В образах, которые описывает Державин в оде «Фелица» (краткого содержания на «Брифли» не найти, но оно есть в этой статье), легко можно узнать некоторых приближенных к императрице особ. Например, Потемкина, который считался ее любимцем. А также графов Панина, Орлова, Нарышкина. Поэт умело изображает их насмешливые портреты, демонстрируя при этом определенную смелость. Ведь если кто-то из них сильно бы обиделся, то мог легко расправиться с Державиным.
Спасло его только то, что Екатерине II сильно понравилась эта ода и императрица стала благожелательно относиться к Державину.
При этом даже в самой оде «Фелица», краткое содержание которой приведено в этой статье, Державин решается давать советы императрице. В частности, поэт советует, чтобы она подчинялась закону, единому для всех. Завершается ода восхвалением государыни.
Благоприятное стечение обстоятельств
Друзья Державина, первыми услышавшие оду, оказались от неё в восторге, но поспешили охладить пыл поэта: на публикацию произведения нечего было и надеяться, ведь в нем так явно читались выпады против знатных екатерининских вельмож. Тем не менее сама судьба словно подстроила все так, чтобы произведение не пролежало вечно в ящике державинского стола. Спустя год ода попала к поэту Осипу Козодавлеву, от него – к любителю словесности И.И. Шувалову, прочитавшему эти стихи на обеде перед компанией господ, среди которых был и князь Потемкин, один из завуалировано осмеянных в оде лиц.
Князь решил сделать вид, что сочинение его не трогает и вообще не имеет к нему отношения, в результате чего Гавриил Романович смог вздохнуть с облегчением.
Смотреть галерею
Образ императрицы
В оде «Фелица» Державина, краткое содержание которой содержит смысловую квинтэссенцию произведения, императрица поначалу предстает перед нами в привычном богоподобном образе. Для писателя она образец просвещенного монарха. При этом он приукрашивает ее облик, свято веря в изображаемый образ.
В тоже время в стихах поэта проскальзывают мысли не только о мудрости власти, но и о недобросовестности и низком уровне образованности ее исполнителей. Многих из них интересует только собственная выгода. Стоит признать, что эти идеи появлялись и ранее, но никогда раньше реальные исторические личности не были настолько узнаваемы.
В оде «Фелица» Державина (краткое содержание «Брифли» предложить пока не может) поэт предстает перед нами как смелый и отважный первооткрыватель.
Он составляет удивительный симбиоз, дополняя хвалебную оду индивидуальными чертами персонажей и остроумной сатирой.
Художественный синтез
Анализ оды «Фелица» показывает установку на обыкновенную, принятую в те времена торжественную хвалебную оду к дате. Написанная традиционной строфикой оды — десятистишиями, и, как положено, четырёхстопным ямбом. Но до Державина никто ещё не посмел слить два противоположных по целевой направленности жанра — величественную хвалебную оду и едкую политическую сатиру.
Первой была ода «Фелица». Державин как бы «шагнул назад» в своём новаторстве, судя по точно выполненным условиям жанра, хотя бы в сравнении со «Стихами на рождение», которые даже строфикой не разделены. Однако это впечатление пропадает, как только читатель одолевает первые несколько строф. Всё-таки даже композиция оды «Фелица» представляет собой гораздо более широкого порядка художественный синтез.
История создания
Именно ода «Фелица» Державина, краткое содержание которой удобно для общего ознакомления с произведением, сделала имя поэту.
Первоначально автор не думал о том, чтобы напечатать это стихотворение. Не афишировал его и скрывал авторство. Он всерьез опасался мести влиятельных вельмож, которых не в лучшем свете изобразил в тексте.
Только в 1783 году произведение получило распространение благодаря княгине Дашковой. Близкая соратница императрицы напечатала его в журнале «Собеседник любителей русского слова». Кстати, в него отдавала свои тексты и сама правительница России. По воспоминаниям Державина, Екатерина II так растрогалась, когда впервые прочитала оду, что даже начала плакать. В таких растроганных чувствах ее и обнаружила сама Дашкова.
Императрица непременно пожелала узнать, кто автор этого стихотворения. Ей показалось, что в тексте все было изображено максимально точно. В благодарность за оду «Фелица» Державина, краткое содержание и анализ которой приведены в этой статье, она направила поэту золотую табакерку. В ней лежали 500 червонцев.
После такого щедрого царского подарка к Державину пришли литературная слава и успех.
Такой популярности до него не знал ни один поэт.
Анализ оды Г.Р. Державина «К Фелице»
Великий преобразователь русской поэзии Г.Р. Державин
В 1782 году еще не очень известный поэт Державин написал оду, посвященную «киргиз-кайсацкой царевне Фелице». Ода так и называлась «К Фелице». Трудная жизнь многому научила поэта, он умел быть осторожным. Ода прославляла простоту и гуманность обхождения с людьми императрицы Екатерины II и мудрость ее правления. Но одновременно обычным, а то и грубоватым разговорным языком она повествовала о роскошных забавах, о праздности слуг и придворных Фелицы, о «мурзах», которые отнюдь не достойны своей правительницы. В мурзах прозрачно угадывались фавориты Екатерины, и Державин, желая, чтобы ода в руки императрицы поскорее попала, одновременно этого и опасался. Как самодержица посмотрит на его смелую выходку: насмешку над ее любимцами! Но в конце концов ода оказалась на столе Екатерины, и та пришла от нее в восторг. Дальновидная и умная, она понимала, что придворных следует время от времени ставить на место и намеки оды – прекрасный для этого повод.
Сама Екатерина II была писательницей (Фелица – один из ее литературных псевдонимов), оттого сразу оценила и художественные достоинства произведения. Мемуаристы пишут, что, призвав к себе поэта, императрица щедро его наградила: подарила золотую табакерку, наполненную золотыми червонцами.
К Державину пришла известность. Новый литературный журнал «Собеседник Любителей Российского Слова», который редактировала подруга императрицы княгиня Дашкова, а печаталась в нем сама Екатерина, открывался одой «К Фелице». О Державине заговорили, он стал знаменитостью. Только ли в удачном и смелом посвящении оды императрице было дело? Конечно же, нет! Читающую публику и собратьев по перу поразила сама форма произведения. Поэтическая речь «высокого» одического жанра звучала без экзальтации и напряженности. Живая, образная, насмешливая речь человека, хорошо понимающего, как устроена реальная жизнь. Об императрице, конечно же, говорилось похвально, но тоже не высокопарно. И, пожалуй, впервые в истории русской поэзии как о простой женщине, не небожителе:
Мурзам твоим не подражая, Почасту ходишь ты пешком, И пища самая простая Бывает за твоим столом.
Усиливая впечатление простоты и естественности, Державин отваживается на смелые сопоставления:
Подобно в карты не играешь, Как я, от утра до утра.
И, больше того, фривольничает, вводя в оду неприличные по светским нормам того времени детали и сценки. Вот как, например, проводит свой день придворный-мурза, празднолюбец и безбожник:
Иль, сидя дома, я прокажу, Играя в дураки с женой; То с ней на голубятню лажу, То в жмурки резвимся порой, То в свайку с нею веселюся, То ею в голове ищуся; То в книгах рыться я люблю, Мой ум и сердце просвещаю: Полкана и Бову читаю, Над Библией, зевая, сплю.
Произведение было наполнено веселыми, а нередко и язвительными намеками. На любящего плотно поесть и хорошо выпить Потемкина («Шампанским вафли запиваю / И все на свете забываю»). На кичащегося пышными выездами Орлова («великолепным цугом в карете англинской, златой»). На готового бросить все дела ради охоты Нарышкина («о всех делах заботу / Оставя, езжу на охоту / И забавляюсь лаем псов») и т.
д. В жанре торжественной похвальной оды так еще никогда не писали. Поэт Е.И. Костров выразил общее мнение и одновременно легкую досаду по поводу удачливого соперника. В его стихотворном «Письме к творцу оды, сочиненной в похвалу Фелицы, царевны Киргизкайсацкой» есть строки:
Признаться, видно, что из моды Уж вывелись парящи оды; Ты простотой умел себя средь нас вознесть.
Императрица приблизила к себе Державина. Помня о «бойцовских» свойствах его натуры и неподкупной честности, отправляла на различные ревизии, заканчивающиеся, как правило, шумным возмущением проверяемых. Поэт назначался губернатором Олонецкой, затем Тамбовской губернии. Но долго не удерживался: слишком рьяно и властно расправлялся с местными чиновниками. В Тамбове дело зашло так далеко, что наместник края Гудович подал в 1789 году жалобу императрице на «самоуправство» не считающегося ни с кем и ни с чем губернатора. Дело было передано в Сенатский суд. Державина отставили от должности и до окончания судебного разбирательства обязали жить в Москве, как сказали бы сейчас, под подпиской о невыезде.
И хотя поэта оправдали, он остался без должности и без расположения государыни. Рассчитывать можно было вновь лишь на себя самого: на предприимчивость, даровитость и удачу. И не падать духом. В составленных уже в конце жизни автобиографических «Записках», в которых поэт говорит о себе в третьем лице, он признается: «Не оставалось другого средства, как прибегнуть к своему таланту; вследствие чего написал он оду “Изображение Фелицы” и к 22-му числу сентября, то есть ко дню коронования императрицы, передал ее ко двору <�…> Императрица, прочетши оную, приказала любимцу своему (имеется в виду Зубов, фаворит Екатерины, – Л.Д.) на другой день пригласить автора к нему ужинать и всегда принимать его в свою беседу».
►
Художественные особенности оды «Фелица»
Державин творил в жанре классицизма. Это направление строго запрещало соединять несколько жанров, например, высокую оду и сатиру. Но поэт решился на такой смелый эксперимент. Причем он не только их объединил в своем тексте, но и сделал нечто небывалое для литературы того весьма консервативного времени.
Державин просто рушит традиции хвалебной оды, активно применяя в своем тексте сниженную, разговорную лексику. Использует даже откровенные просторечия, которые в принципе в те годы не приветствовались в литературе. Самое главное, рисует императрицу Екатерину II обычным человеком, отказываясь от ее классического парадного описания, которое активно применялось в подобных произведениях.
Именно поэтому в оде можно встретить описание бытовых сцен и даже литературный натюрморт.
Основная часть оды. Изображение монархини
О чем же еще говорит в своем творении Державин? Фелица (краткое содержание поможет любому желающему понять смысл произведения) далее контрастно противопоставляется не только своему двору и приближенным, но и самому автору, который подходит к рассмотрению своей персоны крайне критично. Так, Екатерина поэтизируется настолько, что её литературный портрет оказывается совершенно лишен изъянов. Её совершенный нравственно-психологический внутренний мир раскрывается через привычки, описание поступков, распоряжения, государственные деяния.
Императрица любит гулять в тишине, просто и без изысков питаться, много читать и писать. Описательная часть и изображение внешности компенсируются общим настроением, впечатлением от изображаемых черт просвещенной монархини: она скромна, демократична, неприхотлива, проста, приветлива, умна и талантлива в сфере государственной деятельности.
Смотреть галерею
Новаторство Державина
Обыденный, бытовой образ Фелиции, за которой легко угадывается императрица — одно из основных новаторств Державина. При этом ему удается создать текст так, чтобы не снижать ее образ. Наоборот, поэт делает его реальным и человечным. Порой кажется, что поэт пишет его с натуры.
Во время чтения стихотворения «Фелица» можно убедиться, что автору удалось внести в поэзию индивидуальные характеристики реальных исторических персонажей, взятые им из жизни или созданные воображением. Все это было показано на фоне бытовой обстановки, которая была изображена максимально колоритно. Все это и сделало оду понятной и запоминающейся.
В результате в оде «Фелица» Державин умело сочетает стиль хвалебной оды с индивидуализацией реальных героев, также вносит элемент сатиры. В конечном счете, в оде, которая принадлежит высокому стилю, оказывается много элементов низких стилей.
Сам Державин определял ее жанр, как смешанную оду. Он утверждал: от классической оды она отличается тем, что в смешанном жанре у автора есть уникальная возможность говорить обо всем на свете. Так поэт разрушает каноны классицизма, стихотворению открывается путь для новой поэзии. Эта литература получает развитие в творчестве автора следующего поколения — Александра Пушкина.
Державин и императрица
Поза певца здесь тоже меняется по отношению к предмету воспевания, если рассматривать не только всю предыдущую русскую литературу, но даже и стихи самого Державина. Иногда в оде ещё проскальзывает некая богоподобность царицы, но при всём этом и при общей почтительности, которую демонстрирует ода «Фелица», содержание показывает и определённую короткость отношения, не фамильярность, но теплоту почти родственной близости.
А вот в сатирических строках Державин иногда может быть понят двойственно. Собирательные черты образа мурзы высмеивают всех по очереди вельмож Екатерины, причём именно здесь поэт не забывает и себя. Автоирония — тем более редкостный факт в поэзии тех лет. Авторское «я» не лишено лирики, но ясно даётся понять, что «Таков, Фелица, я развратен!», «Сегодня властвую собою, а завтра прихотям я раб». Появление в оде такого авторского «я» — факт огромного художественного значения. Ломоносов тоже начинал оды с «я», но как верноподданный раб, а у Державина автор — конкретный и живой.
Значения оды «Фелица»
Сам Державин признавался, что большая заслуга состоит в том, что он решился на такой эксперимент. Известный исследователь его творчества Ходасевич отмечает, что Державин больше всего гордился тем, что первым из русских поэтов заговорил «забавным русским слогом», как он сам это называл.
Но поэт отдавал себе отчет, что его ода будет, по сути, первым художественным воплощением русского быта, станет зародышем реалистического романа.
Также Ходасевич считал, что если бы Державин дожил до публикации «Евгения Онегина», то, несомненно, нашел бы в ней отзвуки своего творчества.
Антитеза «императрица – вельможи»
Кого же противопоставил идеальной во всех смыслах императрице Державин? «Фелица» (в сокращении это понимается особенно явно) описывает нам некое развращенное «Я»; за ним скрывается собирательный образ приближенного царедворца, который, по существу, включает черты всех ближайших сподвижников царицы. Это и уже упоминаемый князь Григорий Потемкин, чей портрет можно увидеть ниже, и екатерининские фавориты Григорий и Алексей Орловы, гуляки, любители скачек и кулачных боев, фельдмаршал Петр Панин, сначала – охотник, и только потом государственный служащий, генерал-прокурор Александр Вяземский, который особенно почитал лубочные повести, и многие другие. А к кому же относил себя сам Державин? «Фелица» (анализ оды, краткое содержание и разбор помогают это установить) – произведение, в котором автор подходит к своей личности без предвзятости, а потому относит и себя к вельможной компании, ведь к этому времени Гавриил Романович уже стал статским советником.
Однако, вместе с этим, он был способен объективно признать собственные грехи, слабости, пороки, и, по личному замечанию поэта, «глупости». Державин не осуждает человеческие страсти придворных слуг и знатных мужей: он понимает, что, свойственные многим, они подчас уравновешиваются блестящим умом и талантом, которые служат на благо государства Российского и во имя его процветания.
Смотреть галерею
Анализ стихотворения Державина «Фелица»
В 1781 году в печати появилась «Сказка о царевиче Хлоре», которую императрица Екатерина II сочинила для внука, будущего императора Александра I. Это поучительное произведение повлияло не только на маленького Александра Павловича, но и на Гавриила Романовича Державина (1743–1816). Оно вдохновило поэта на создание оды государыне, которую он назвал «Ода к премудрой киргизкайсацкой царевне Фелице, писанная татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санктпетербурге. Переведена с арабского языка 1782».
Стихотворение было впервые опубликовано в 1783 году в журнале «Собеседник».
Поэт не оставил подписи под произведением, но как и весь текст оды, название полно намёков. Например, под «киргиз-кайсацкой царевной» подразумевается Екатерина II, являвшаяся владычицей киргизских земель. А под мурзой – сам поэт, считавшего себя потомком татарского принца Багрима.
В оде содержится множество аллюзий на различные события, людей и высказывания, относящиеся к царствованию Екатерины II. Взять хотя бы имя, которым награждает её автор. Фелица – это героиня «Сказки о царевиче Хлоре». Как и у императрицы, у неё есть муж, который мешает ей осуществлять добрые намерения. Кроме того, Фелица, по объяснению Державина, — это древнеримская богиня блаженства, а именно этим словом многие современники характеризовали правление Екатерины II, которая благоволила наукам, искусствам и придерживалась довольно свободных взглядов на общественное устройство.
Эти и другие многочисленные добродетели государыни и восхваляет Гавриил Романович. В первых строфах оды поэт проходится по окружению императрицы. Автор иносказательно описывает недостойное поведение придворных, говоря будто о себе самом: Имея шапку набекрене, Лечу на резвом бегуне.
В этом отрывке идёт речь о графе Алексее Орлове, охочем до быстрых скачек.
В другом фрагменте говорится о витающем в облаках, праздном князе Потёмкине: А я, проспавши до полудни, Курю табак и кофе пью; Преобращая в праздник будни, Кружу в химерах мысль мою.
На фоне этих прожигателей жизни фигура мудрой, деятельной и справедливой императрицы приобретает ореол добродетельности. Автор награждает её эпитетами «великодушная», «любезная в делах и шутках», «приятная в дружбе», «премудрая», метафорами «ветвь небесная», «ангел кроткий» и др.
Поэт упоминает политические успехи Екатерины II. Используя метафору «Деля Хаос на сферы стройно», он указывает на учреждение губернии в 1775 году и присоединение новых территорий к Российской империи. Автор сравнивает правление государыни с царствованием предшественников: Там свадеб шутовских не парят, В ледовых банях их не жарят, Не щелкают в усы вельмож…
Здесь поэт намекает на правление Анны Иоанновны и Петра I.
Восхищает Гавриила Романовича и скромность царицы. В строках: Стыдишься слыть ты тем великой, Чтоб страшной, нелюбимой быть…
указывается на отречение Екатерины II от титулов «Великая» и «Премудрая», которые ей были предложены сенатскими вельможами в 1767 году.
Как деятеля искусства поэта особенно пленяет отношение императрицы к свободе самовыражения. Автор очарован любовью царицы к лирике («Поэзия тебе любезна, Приятна, сладостна, полезна…»), утверждённой ею возможностью мыслить и высказываться как хочется, путешествовать, организовывать предприятия и т. д.
Сама Екатерина II высоко оценила мастерство поэта. Ода «Фелица» так полюбилась ей, что императрица одарила Державина богато украшенной табакеркой, сама рассылала ей своим приближённым. К стихотворению весьма благосклонно отнеслись и современники. Во многих отзывах отмечалась не только правдивость и отсутствие лести в строках оды, но и её изящная композиция и поэтический слог. Как писал в своём комментарии российский филолог Я.
К. Грот, эта ода дала начало новому стилю. «Фелица» лишена высокопарных выражений, не содержит перечисления богов, как это было принято ранее.
Действительно, язык оды простой, но изысканный. Автор применяет эпитеты, метафоры, живописные сравнения («как в небе звёзды»). Композиция строга, но гармонична. Каждая строфа состоит из десяти строк. Сначала следует четверостишие с перекрёстной рифмой вида abab, затем двустишие cc, после которого четверостишие с кольцевой рифмой вида deed. Размер – четырёхстопный ямб.
Хотя в стихотворении достаточно устаревших на сегодня выражений, а многие намёки могут быть непонятными, оно легко читается и сейчас.
Репутация поэта складывается при его жизни. Реальное же понимание его поэзии и ее места в литературном развитии определяет и обуславливает история. Яркой иллюстрацией этой закономерности является творчество Державина.
Слава пришла к Державину вдруг в 1783 году, когда в первом номере журнала «Собеседник любителей российского слова» была напечатана его ода «Фелица».
Стихотворение, обращенное к Екатерине II, понравилось императрице, автор был награжден золотой табакеркой и 500 червонцами.
Происходило это в пору нарастающего кризиса классицизма, когда ода себя изживала. Правила нормативной поэтики обязывали следовать образцам (реально в РФ – подражать одам Ломоносова).
Державин же выступил дерзким разрушителем эстетической системы классицизма, смелым новатором, открывшим русской поэзии новые пути.
Что же сделал Державин? «Путь непротоптанный и новый ты избрал». И на этом пути проявилась его оригинальность: сохраняя высокую тему – воспевая «добродетели» императрицы, — он отказался от риторики и простым слогом выразил свое личное отношение к Екатерине II и ее окружению: «Ты простотой умел себя средь нас вознесть».
Его ранние оды, в особенности знаменитая «Фелица», также заключают в себе нагнетание торжественных восхвалений царицы за высокую добродетельность ее правления. Из 26 десятистиший «Фелицы» (лирическая медитация в 260 стихов») 19 выражают такие растянутые и во многом однообразные восхваления.
Но автор этой оды начал творить в то час, когда сверхличность гражданского мышления, свойственная «ортодоксальному» классицизму, стала уже утрачиваться, когда в нем уже возникала дифференциация личного начала, возбуждаемого начавшимся кризисом старого сословного общества и его власти. Это приводило к существенным сдвигам в сфере художественного «миросозерцания», к преодолению его гражданско-моралистической отвлеченности и, в частности, к значительному усилению предметной изобразительности в жанре гражданской оды. Державин и выступил в этом месте как поэт-новатор – он поразил своих современников введением в тот самый «высокий» и торжественный жанр мотивов юмористического изображения частной жизни.
В «Фелице» после 4 строф вступления и первых восхвалений строгой жизни царицы, по контрасту с ними, следуют 7 строф, содержащих слегка насмешливое изображение вольной и беззаботной жизни самого лирического субъекта, одного из приближенных царицы, а в намеках – и ее вельмож. В этих строфах предметная изобразительность возникает при воспроизведении отдельных моментов привольной жизни вельможей, она прямо преобладает над медитативностью.
Но она все же подчинена общей иронической интонации описания. И более того синтаксически целых пять строф такого описания связаны между собой анафорическими повторами союза «или» («Или в пиру я пребогатом, // Где праздник для меня дают, // Где блещет стол сребром и златом, // Где тысячи различных блюд…», «Или средь рощицы прекрасной, // В беседке, где фонтан шумит…» и т.д.). А дальше, развивая тот же контраст, поэт ещё обращается к длинным, нагнетенным и торжественным славословиям царице и ведет их в отвлеченно-медитативном плане.
Ода «Фелица» Державина, краткое содержание которой приведено в этой статье — одно из самых известных произведений этого русского поэта XVIII века. Он написал ее в 1782 году. После публикации имя Державина стало известным. К тому же ода превратилась в наглядный пример нового стиля в отечественной поэзии.
Свое название ода «Фелица» Державина, краткое содержание которой вы читаете, получила от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре». Автор данного произведения — императрица Екатерина II.
В своем произведении этим именем Державин называет саму правительницу России. Кстати, оно переводится как «счастье». Суть оды сводится к прославлению Екатерины (ее привычек, скромности) и карикатурному, даже насмешливому изображению ее напыщенного окружения.
В образах, которые описывает Державин в оде «Фелица» (краткого содержания на «Брифли» не найти, но оно есть в этой статье), легко можно узнать некоторых приближенных к императрице особ. Например, Потемкина, который считался ее любимцем. А также графов Панина, Орлова, Нарышкина. Поэт умело изображает их насмешливые портреты, демонстрируя при этом определенную смелость. Ведь если кто-то из них сильно бы обиделся, то мог легко расправиться с Державиным.
Спасло его только то, что Екатерине II сильно понравилась эта ода и императрица стала благожелательно относиться к Державину.
При этом даже в самой оде «Фелица», краткое содержание которой приведено в этой статье, Державин решается давать советы императрице. В частности, поэт советует, чтобы она подчинялась закону, единому для всех.
Завершается ода восхвалением государыни.
Жанрово-стилевое своеобразие лирики Державина 1779-1783 гг. Поэтика оды «Фелица» -Русская литература XVIII века -История русской литературы
Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Библиографическая запись: Жанрово-стилевое своеобразие лирики Державина 1779-1783 гг. Поэтика оды «Фелица». — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//russian_literature/russkaya-literatura-xviii-veka/zhanrovo-stilevoe-svoeobrazie-liriki-derzhavina-1779-1783-gg-poetika-ody-felitsa/ (дата обращения: 10.04.2023)
Содержание
Жанрово-стилевое своеобразие лирики Державина
Определяя место Державина в русской поэзии, Белинский совершенно точно соотнес с его творчеством тот момент развития русской поэзии XVIII в.
, когда окончательно и бесповоротно прекратилась эстетическая актуальность ломоносовско-сумароковской поэтической школы, и тот перелом эстетических критериев литературного творчества, который уже дал знать о себе в публицистической прозе, стихотворном и прозаическом эпосе и драматургии, распространился на область лирической поэзии: «Поэзия не родится вдруг, но, как все живое, развивается исторически; Державин был первым живым глаголом юной поэзии русской»; «С Державина начинается новый период русской поэзии, и как Ломоносов был первым ее именем, так Державин был вторым. ‹…› Державин ‹…› чисто художническая натура, поэт по призванию; произведения его преисполнены элементов поэзии как искусства».
Именно в творчестве Державина лирика обрела, наконец, свободу от посторонних социально-нравственных заданий и стала самоцельной. Во всех формах литературного творчества, перечисленных выше, этот перелом осуществлялся на основе синтеза высоких и низких жанров, взаимопроникновения бытового и идеологического мирообразов, и поэзия Державина в этом смысле отнюдь не была исключением.
Державин не создал новой нормы поэтического языка в том смысле, как это сделал Ломоносов, вооруживший русскую поэзию твердыми представлениями о метрике, строфике, сочетаемости окончаний и рифм, стилевых нормах словоупотребления (заметим, что без этих представлений и Державин как поэт был бы невозможен). Державин не создал и своей литературной школы, как это сделали Ломоносов и Сумароков: державинский поэтический стиль навсегда остался уникальным явлением в русской поэзии. Но в этом своеобразном поэтическом языке наметилась сфера некоей содержательной и эстетической общезначимости, без которой после Державина русская поэзия уже не смогла обходиться так же, как без силлабо-тонических принципов стихосложения, выработанных в индивидуальном ломоносовском поэтическом стиле. Ломоносов и Державин вместе создали русскую поэзию. Если Ломоносов дал ей метрические и ритмические формы – так сказать, тело, оболочку, то Державин вдохнул в нее живую душу, и в его резко индивидуальном поэтическом стиле выразились универсальные эстетические основы грядущей русской лирики.
Лирика Державина 1779-1783 гг.
Как считал сам Державин, его собственная настоящая поэтическая деятельность началась с 1779 г., когда он окончательно отказался от попыток подражания своим поэтическим кумирам. В 1805 г., создавая автобиографическую записку и называя себя в ней в третьем лице, Державин так определил смысл происшедшего в его позиции перелома: «Он в выражении и стиле старался подражать г. Ломоносову, но, хотев парить, не мог выдержать постоянно, красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару велелепия и пышности. А для того с 1779 года избрал он совсем другой путь».
Некоторое представление о направлении, избранном Державиным в поэзии, могут дать три поэтические миниатюры 1779 г., символически связанные с его дальнейшим творчеством тем, что в живой поэтической ткани текстов выражают основу эстетической позиции Державина, определяя ее главные параметры:
К портрету Михаила Васильевича Ломоносова
Се Пиндар, Цицерон, Вергилий – слава россов,
Неподражаемый, бессмертный Ломоносов.
В восторгах он своих где лишь черкнул пером,
От пламенных картин поныне слышен гром.
Князю Кантемиру, сочинителю сатир
Старинный слог его достоинств не умалит.
Порок, не подходи! –
Сей взор тебя ужалит.
На гроб вельможе и герою
В сем мавзолее погребен
Пример сияния людского,
Пример ничтожества мирского –
Герой и тлен.
Посвящения Ломоносову и Кантемиру воскрешают в эстетическом сознании Державина жанрово-стилевые традиции оды и сатиры. Эпитафия, развивающая традиционную тему скоротечности земной жизни и славы, выстроена на контрастном столкновении понятий «сияние – ничтожество», «герой – тлен». Именно контрастным соотношением элементов взаимопроникающих одических и сатирических мирообразов, контрастом жанра и стиля, контрастом понятийным отличается лирика Державина в тот момент, когда его поэтический голос набирает силу и происходит становление индивидуальной поэтической манеры в русле общей тенденции русской литературы 1760-1780-х гг.
Первый пример такого сложного жанрового образования в лирике Державина – «Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока» (1779), посвященные рождению будущего императора Александра I, старшего, внука Екатерины II. Тематически стихотворение, бесспорно, является торжественной одой. Но Державин называет свое стихотворение иначе – «Стихи», придавая ему тем самым характер камерной, домашней лирики. То, что впоследствии станут называть «стихами на случай», относится всецело к области интимной частной жизни человека. Таким образом, соединяя одический предмет с жанровой формой «стихов на случай», Державин упраздняет дистанцию между исторически и социально значимым фактом жизни государства и частной человеческой жизнью.
Это исчезновение дистанции определило поэтику «Стихов». Для своего произведения Державин подчеркнуто выбирает признанный метр анакреонтической оды – короткий четырехстопный хорей и начинает стихотворение подчеркнуто бурлескной картинкой русской зимы, созданной по традициям смешения высокой и низкой образности в бурлескном соединении античных аллегорических образов с достоверным пластически-бытовым описанием русской зимы.
С белыми Борей власами
И с седою бородой.
Потрясая небесами.
Облака сжимал рукой;
Сыпал иней пушисты.
И метели воздымал,
Налагая цепи льдисты.
Быстры воды оковал.
Вся природа содрогала
От лихого старика;
Землю в камень претворяла
Хладная его рука;
Убегали звери в норы.
Рыбы крылись в глубинах,
Петь не смели птичек хоры,
Пчелы притаились в дуплах;
Засыпали нимфы с скуки
Средь пещер и камышей,
Согревать сатиры руки
Собирались вкруг огней (26).
Эстетический результат такого соединения аналогичен тому, которого достиг Богданович в поэме «Душенька»: соединяя миф и фольклор, Богданович нейтрализовал бытописание как художественный прием.
Державин немного изменил сочетание этих категорий, соединив быт с мифологическим мирообразом, но сумма осталась приблизительно той же: в плясовом ритме четырехстопного хорея и в образе беловолосого седобородого «лихого старика» Борея, больше похожего на сказочного Деда Мороза, зазвучали фольклорные ассоциации, а общий тон повествования приобрел интонацию, которую Богданович назвал «забавным стихом», а Державин позже, в подражании оде Горация «Exegi monumentum» назовет «забавным русским слогом».
В результате того, что одическое государственное событие рождения престолонаследника предельно сближается с частной человеческой жизнью как ее равноправный факт, это событие и само по себе претерпевает изменения. В стихах Державина удачно использован интернациональный сказочный мотив принесения гениями даров царственному младенцу. Порфирородное дитя получает в дар все традиционные монаршие добродетели: «гром ‹…› предбудущих побед», «сияние порфир», «спокойствие и мир», «разум, духа высоту».
Однако последний дар из этого смыслового ряда заметно выбивается: «Но последний, добродетель // Зарождаючи в нем, рек: // «Будь страстей твоих владетель, // Будь на троне человек!» (27).
В мотиве самообладания монарха и осознании его человеческой природы, естественно уравнивающей властителя с любым из его подданных, трудно не услышать отзвука основного лейтмотива сатирической публицистики 1769-1774 гг., впервые в истории русской литературы нового времени высказавшей мысль о том, что властитель – тоже человек, но сделавшей это в плане сатирического обличения человеческого несовершенства властителя. В «Стихах на рождение в Севере порфирородного отрока», при всех сложностях их синтетической жанрово-стилевой структуры, эта идея переведена в высокий одический план: «Се божественный, – вещали, – // Дар младенцу он избрал!».
Другое синтетическое жанровое образование в лирике 1779-1783 гг. предлагает ода «На смерть князя Мещерского» (1779). Тема смерти и утраты – традиционно элегическая, и в творчестве самого Державина последующих лет она будет находить как вполне адекватное жанровое воплощение (проникновенная элегия на смерть первой жены Державина, Екатерины Яковлевны, написанная в 1794 г.
Увы! Сей день с колен Милушка
И с трона Людвиг пал. – Смотри,
О смертный! не все ль судьб игрушка –
Собачки и цари?
Равноправие всех фактов жизни в эстетическом сознании Державина делает для него возможным немыслимое – объединение абсолютно исторического происшествия, значимого для судеб человечества в целом (казнь Людовика XVI во время Великой французской революции) и факта абсолютно частной жизни (горестная участь комнатной собачки) в одной картине мира, где все живое и живущее неумолимо подвержено общей судьбе: жить и умереть.
«На смерть князя Мещерского» – всестороннее воплощение контрастности державинского поэтического мышления, в принципе не способного воспринимать мир однотонно, одноцветно, однозначно. Первый уровень контрастности, который прежде всего бросается в глаза, – это контрастность понятийная. Все стихотворение Державина выстроено на понятийных и тематических антитезах: «Едва увидел я сей свет, // Уже зубами смерть скрежещет», «Монарх и узник – снедь червей»; «Приемлем с жизнью смерть свою, // На то, чтоб умереть, родимся»; «Где стол был яств, там гроб стоит»; «Сегодня бог, а завтра прах» (29-30) – все эти чеканные афоризмы подчеркивают центральную антитезу стихотворения: «вечность – смерть», части которой, как будто бы противоположные по смыслу (вечность – бессмертие, смерть – небытие, конец), оказываются уподоблены друг другу в ходе развития поэтической мысли Державина: «Не мнит лишь смертный умирать // И быть себя он вечным чает» – «Подите счастьи прочь возможны, // Вы все пременны здесь и ложны: // Я в дверях вечности стою» (31).
И если способом контрастного противопоставления понятий Державин достигал единства поэтической мысли в своей философской оде, то единство ее текста определяется приемами повтора и анафоры, которые на композиционном уровне объединяют сходными зачинами стихи, содержащие контрастные понятия, а также сцепляют между собой строфы по принципу анафорического повтора от последнего стиха предыдущей строфы к первому стиху последующей:
И бледна смерть на всех глядит.
Глядит на всех – и на царей,
Кому в державу тесны миры,
Глядит на пышных богачей,
Что в злате и в сребре кумиры;
Глядит на прелесть и красы,
Глядит на разум возвышенный,
Глядит на силы дерзновенны
И точит лезвие косы (30).
Причем сам по себе прием анафоры оказывается, в плане выразительных средств, контрастно противоположен приему антитезы, функциональному в пределах одного стиха или одной строфы, тогда как анафора действует на стыках стихов и строф.
Контрастность словесно-тематическая и контрастность выразительных средств – приемов антитезы и анафоры, дополнена в оде «На смерть князя Мещерского» и контрастностью интонационной. Стихотворение в целом отличается чрезвычайной эмоциональной насыщенностью, и настроение трагического смятения и ужаса, заданное в первой строфе:
Глагол времен! металла звон!
Твой страшный глас меня смущает,
Зовет меня, зовет твой стон,
Зовет – и к гробу приближает (29) –
к концу стихотворения нагнетается до невыносимости, заставившей Белинского воскликнуть: «Как страшна его ода «На смерть князя Мещерского»: кровь стынет в жилах ‹…›!». Но вот последняя строфа – неожиданный вывод, сделанный поэтом из мрачного поэтического зрелища всепоглощающей смерти и контрастирующий с ним своей эпикурейски-жизнерадостной интонацией:
Сей день иль завтра умереть.
Перфильев! должно нам конечно:
Почто ж терзаться и скорбеть,
Что смертный друг твой жил не вечно?
Жизнь есть небес мгновенный дар;
Устрой ее себе к покою
И с чистою твоей душою
Благословляй судеб удар (31).
Этот интонационный перепад, связанный с обращением поэта к третьему лицу, заставляет обратить внимание на такое свойство державинского поэтического мышления, как его конкретность, составляющее контраст общему тону философской оды, оперирующей родовыми категориями и абстрактными понятиями. На склоне лет, в 1808 г., Державин написал к своим стихам «Объяснения», где откомментировал и оду «На смерть князя Мещерского». В частности, он счел нужным сообщить точно чин князя Мещерского: «Действительный тайный советник, ‹…› главный судья таможенной канцелярии», указать на его привычки: «Был большой хлебосол и жил весьма роскошно», а также сообщить о том, кто такой Перфильев: «Генерал-майор ‹…›, хороший друг князя Мещерского, с которым всякий день были вместе» (319).
В этом точном биографически-бытовом контексте стихотворение обретает дополнительный смысл: стих «Где стол был яств, там гроб стоит» начинает восприниматься не только как общефилософский контраст жизни и смерти, но и как национальный бытовой обычай (ставить гроб с покойником на стол) и как знак эпикурейского жизнелюбия хлебосольного князя Мещерского, с которым его разделяли его друзья – Перфильев и Державин.
Таким образом, эпикурейская концовка стихотворения оказывается тесно связана с бытовой личностью князя Мещерского, смерть которого вызвала к жизни философскую оду-элегию Державина.
Так в поэзии 1779 г. намечаются основные эстетические принципы индивидуальной поэтической манеры Державина: тяготение к синтетическим жанровым структурам, контрастность и конкретность поэтического образного мышления, сближение категорий исторического события и обстоятельств частной жизни в тесной связи между биографическими фактами жизни поэта и его текстами, которые он считает нужным комментировать сообщениями о конкретных обстоятельствах их возникновения и сведениями об упомянутых в них людях. Все эти свойства становящейся индивидуальной поэтической манеры Державина как в фокусе собрались в его оде «Фелица», посвященной Екатерине II. С публикации этой оды в 1783 г. для Державина начинается литературная слава, для русской похвальной оды – новая жизнь лирического жанра, а для русской поэзии – новая эпоха ее развития.
Поэтика оды «Фелица»
В формальном отношении Державин в «Фелице» строжайше соблюдает канон ломоносовской торжественной оды: четырехстопный ямб, десятистишная строфа с рифмовкой аБаБВВгДДг. Но эта строгая форма торжественной оды в данном случае является необходимой сферой контрастности, на фоне которой отчетливее проступает абсолютная новизна содержательного и стилевого планов. Державин обратился к Екатерине II не прямо, а косвенно – через ее литературную личность, воспользовавшись для оды сюжетом сказки, которую Екатерина написала для своего маленького внука Александра. Действующие лица аллегорической «Сказки о царевиче Хлоре» – дочь киргиз-кайсацкого хана Фелица (от латинского felix – счастливый) и молодой царевич Хлор заняты поиском розы без шипов (аллегория добродетели), которую они и обретают, после многих препятствий и преодоления искушений, на вершине высокой горы, символизирующей духовное самосовершенствование.
Это опосредованное обращение к императрице через ее художественный текст дало Державину возможность избежать протокольно-одического, возвышенного тона обращения к высочайшей особе.
Подхватив сюжет сказки Екатерины и слегка усугубив восточный колорит, свойственный этому сюжету, Державин написал свою оду от имени «некоторого татарского мурзы», обыграв предание о происхождении своего рода от татарского мурзы Багрима. В первой публикации ода «Фелица» называлась так: «Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка».
Уже в названии оды личности автора уделено ничуть не меньше внимания, чем личности адресата. И в самом тексте оды отчетливо прорисованы два плана: план автора и план героя, связанные между собою сюжетным мотивом поиска «розы без шипов» – добродетели, который Державин почерпнул из «Сказки о царевиче Хлоре». «Слабый», «развратный», «раб прихотей» мурза, от имени которого написана ода, обращается к добродетельной «богоподобной царевне» с просьбой о помощи в поисках «розы без шипов» – и это естественно задает в тексте оды две интонации: апологию в адрес Фелицы и обличение в адрес мурзы.
Таким образом, торжественная ода Державина соединяет в себе этические установки старших жанров – сатиры и оды, некогда абсолютно контрастных и изолированных, а в «Фелице» соединившихся в единую картину мира. Само по себе это соединение буквально взрывает изнутри каноны устоявшегося ораторского жанра оды и классицистические представления о жанровой иерархии поэзии и чистоте жанра. Но те операции, которые Державин проделывает с эстетическими установками сатиры и оды, еще более смелы и радикальны.
Естественно было бы ожидать, что апологетический образ добродетели и обличаемый образ порока, совмещенные в едином одо-сатирическом жанре, будут последовательно выдержаны в традиционно свойственной им типологии художественной образности: абстрактно-понятийному воплощению добродетели должен был бы противостоять бытовой образ порока. Однако этого не происходит в «Фелице» Державина, и оба образа с точки зрения эстетической являют собой одинаковый синтез идеологизирующих и бытописательных мотивов.
Но если бытовой образ порока в принципе мог быть подвержен некоторой идеологизации в своем обобщенном, понятийном изводе, то бытового образа добродетели, да еще и венценосной, русская литература до Державина принципиально не допускала. В оде «Фелица» современников, привыкших к абстрактно-понятийным конструкциям одических обликов идеального монарха, потрясла именно бытовая конкретность и достоверность облика Екатерины II в ее повседневных занятиях и привычках, перечисляя которые Державин удачно использовал мотив распорядка дня, восходящий к сатире II Кантемира «Филарет и «Евгений»:
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь:
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра (41).
И точно так же, как бытописательная картинка не до конца выдержана в одной типологии художественной образности («блаженство смертных», вклинивающееся в ряд конкретно-бытовых деталей, хотя Державин и здесь тоже точен, имея в виду знаменитый законодательный акт Екатерины: «Наказ Комиссии о сочинении проекта нового уложения»), идеологизированный образ добродетели тоже оказывается разрежен конкретно-вещной метафорой:
Тебе единой лишь пристойно.
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия – согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
Умеет судном управлять (43).
В этой строфе нет ни одной словесной темы, которая генетически не восходила бы к поэтике торжественной оды Ломоносова: свет и тьма, хаос и стройные сферы, союз и целость, страсти и счастье, понт и плаванье – все это знакомый читателю XVIII в.
набор абстрактных понятий, формирующих идеологический образ мудрой власти в торжественной оде. Но вот «кормщик, через понт плывущий», умело управляющий судном, при всем аллегорическом смысле этого образа-символа государственной мудрости, несравненно более пластичен и конкретен, чем «Как в понт пловца способный ветр» или «Летит корма меж водных недр» в оде Ломоносова 1747 г.
Индивидуализированному и конкретному персональному облику добродетели противостоит в оде «Фелица» обобщенный собирательный образ порока, но противостоит только этически: как эстетическая сущность, образ порока абсолютно тождествен образу добродетели, поскольку он является таким же синтезом одической и сатирической типологии образности, развернутым в том же самом сюжетном мотиве распорядка дня:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщался нарядом,
Скачу к портному по кафтан (41).
Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами,
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславьем и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой (43).
Единственное, в чем заключается эстетическая разница образов Фелицы-добродетели и мурзы-порока – это их соотнесенность с конкретными личностями державинских современников. В этом смысле Фелица-Екатерина является, по авторскому намерению, точным портретом, а мурза – маска автора оды, лирический субъект текста – собирательным, но конкретным до такой степени образом, что до сих пор его конкретность вводит исследователей творчества Державина в соблазн усмотреть в чертах этой маски сходство с лицом самого поэта, хотя сам Державин оставил недвусмысленные и точные указания на то, что прототипами для этого собирательного образа вельможи-царедворца ему послужили Потемкин, А.
Орлов, П. И. Панин, С. К. Нарышкин с их характерными свойствами и бытовыми пристрастиями – «прихотливым нравом», «охотой до скачки лошадей», «упражнениями в нарядах», страстью ко «всякому молодечеству русскому» (кулачному бою, псовой охоте, роговой музыке). Создавая образ мурзы, Державин имел в виду и «вообще старинные обычаи и забавы русские» (308).
Думается, в интерпретации лирического субъекта оды «Фелица» – образа порочного «мурзы» – наиболее близок к истине И. З. Серман, увидевший в его речи от первого лица «такой же смысл и такое же значение», какое имеет «речь от первого лица в сатирической журналистике эпохи – в «Трутне» или «Живописце» Новикова. И Державин, и Новиков применяют допущение, обычное для литературы Просвещения, заставляя своих разоблачаемых и высмеиваемых ими персонажей самих говорить о себе со всей возможной откровенностью».
И здесь нельзя не заметить двух вещей: во-первых, того, что прием саморазоблачительной характеристики порока в его прямой речи генетически восходит прямо к жанровой модели сатиры Кантемира, а во-вторых, того, что, создавая свой собирательный образ мурзы в качестве лирического субъекта оды «Фелица» и заставляя его говорить «за весь свет, за все дворянское общество», Державин, в сущности, воспользовался ломоносовским одическим приемом конструкции образа автора.
В торжественной оде Ломоносова личное авторское местоимение «я» было не более чем формой выражения общего мнения, и образ автора был функционален лишь постольку, поскольку был способен воплощать собою голос нации в целом – то есть носил собирательный характер.
Таким образом, в «Фелице» Державина ода и сатира, перекрещиваясь своими этическими жанрообразующими установками и эстетическими признаками типологии художественной образности, сливаются в один жанр, который, строго говоря, уже нельзя назвать ни сатирой, ни одой. И то, что «Фелица» Державина продолжает традиционно именоваться «одой», следует отнести за счет одических ассоциаций темы. Вообще же это – лирическое стихотворение, окончательно расставшееся с ораторской природой высокой торжественной оды и лишь частично пользующееся некоторыми способами сатирического миромоделирования.
Пожалуй, именно это – становление синтетического поэтического жанра, относящегося к области чистой лирики – следует признать основным итогом творчества Державина 1779-1783 гг.
И в совокупности его поэтических текстов этого периода очевидно обнаруживается процесс перестройки русской лирической поэзии в русле тех же самых закономерностей, которые мы уже имели случай наблюдать в публицистической прозе, беллетристике, стихотворном эпосе и комедиографии 1760-1780-х гг. За исключением драматургии – принципиально безавторского во внешних формах выражениях рода словесного творчества – во всех этих отраслях русской изящной словесности результатом скрещивания высокого и низкого мирообразов была активизация форм выражения авторского, личностного начала. И державинская поэзия не была в этом смысле исключением. Именно формы выражения личностного авторского начала через категорию лирического героя и поэта как образного единства, сплавляющего всю совокупность отдельных поэтических текстов в единое эстетическое целое, являются тем фактором, который обусловливает принципиальное новаторство Державина-поэта относительно предшествующей ему национальной поэтической традиции.
краткое содержание и литературный анализ
Поэт Гавриил Романович Державин (1743-1816 гг.
) писал в стиле русского классицизма, который в то время запрещал соединение высокой оды и сатиры в одном произведении, но об этом позже.
Поэт происходил из семьи мелких дворян, живших в Казани. Род Державиных, как записано в личном архиве самого писателя, начался с потомков мурзы Багрима, добровольно перешедших на сторону князя Василия II.
Поэтическое творчество Державина в основном представлено одой: гражданской, философской, победоносно-патриотической и анакреонтической.
Державин, «Фелица»: краткое содержание очерков
Отдельную нишу занимают гражданские оды, адресованные влиятельным государственным деятелям: монархам и дворянам. Одним из самых ярких представителей этого поэтического жанра является ода «Фелица», краткое содержание ее будет представлено ниже. Поэт посвятил ее российской императрице Екатерине II.
Державин начал свою службу в Преображенском полку Санкт-Петербурга, этот момент совпал с началом его поэтической деятельности. В течение 40 лет он занимал различные гражданские и военные должности и даже состоял в секретной комиссии по поимке Емельяна Пугачева.
Затем состоял на службе у генерала А. А. Вяземского. В это самое время он напишет свою знаменитую оду «Фелица». Краткое содержание этого произведения рассказывает о мудрой и доброй киргизской царевне, которую звали Фелица. Здесь она выступает в роли справедливого правителя, законодателя и милостивой монархии.
Ода и похвала
Начиная с темы: «Фелица», краткое содержание, следует отметить, что Державин взял из своей «Повести о царевиче Хлоре», написанной Екатериной II для внуков.
Эту традицию — написание похвальных образов просвещенного монарха — продолжил Державин, заимствовав ее у Ломоносова. Эти великие люди видели в монархе человека, которому общество доверило заботиться о благополучии государства и его народа.
В произведении показана борьба, направленная против злоупотребления своим положением высокопоставленными вельможами. Все должно служить на благо России — это стало определяющей чертой творчества Державина. Именно в просвещенной монархии он видел силу, которая была бы достойна возглавить такое могущественное государство, как Россия.
Г. Державин, «Фелица»: стихотворение
Ода «Фелица» принесла своему автору невиданную славу и щедрые награды от самой императрицы, подарившей ему драгоценную табакерку из чистого золота и всю усыпанную бриллиантами .
В 80-е годы Державин был еще не так близко знаком с Екатериной II, свой образ он создавал из рассказов, которые распространялись по ее собственному желанию. Но поэт знал многих ее соратников, под началом которых ему приходилось служить в разное время. В одежде идеализация образа Екатерины II идет рука об руку с критикой ее дворовых вельмож.
Милосердная царица
Помощником для создания основного образа был приказной документ, написанный Екатериной II. В этом «Приказе» она писала о необходимости смягчить некоторые законы о смертной казни, которые часто применялись из-за мелких правонарушений. Поэтому его героиня Фелица Державина наделена таким милосердием и снисходительностью, как Ее Величество Екатерина II.
Фелица в произведении прославлена тем, что перестала преследовать тех, кто имел смелость высказывать ей всевозможные оскорбления.
Об этом ясно сказано в платье «Фелица». Краткое содержание описывает, что с первых строк од можно узнать русскую правительницу Екатерину II. Так Державин рисует ее образ, прежде всего, опираясь на врожденные человеческие качества, и добавляет, что она с первых дней своего пребывания в России стала следовать ее обрядам и обычаям. В этом деле она очень преуспела и потому вызывала сочувствие у своих дворовых вельмож и опричников. Есть сведения, что ода до слез растрогала императрицу.
Державин проявлял литературно-новаторские способности и сочетал в одежде хвалебно-обличительное начало с сатирой, а тогда это было недопустимо. Мудрая Феличе и ее идеальный образ противопоставлялись нерадивым вельможам – «мурзам». При Екатерининском дворе это были Г. А. Потемкин, граф П. И. Панин, графы Орловы, князь А. А. Вяземский и т. д.
Державин настолько точно изобразил, что нетрудно было догадаться, о ком идет речь в его произведении.
Сатира вельмож
Литературоведческий анализ од «Фелица» свидетельствует о том, что Державин с глубокой сатирой подчеркивал все их слабости, мелочные интересы и капризы.
Почетные люди высокого ранга не могут выглядеть так неподобающе. Здесь, например, Потемкина он изобразил гурманом и обжорой, любившим пиры и пьяные увеселения. Орловы любили развлекаться танцами и кулачными боями. Панин, оставив свои обязанности на других, отправился на охоту с собаками. А Вяземский просвещал свой ум чтением «Полкана и Бова», так как часто засыпал над Библией.
Продолжим кратко изучать оды. Державина «Фелица» оригинально и очень смело представляет в произведении образ автора. Живо и правдиво он писал: «Сижу дома, пойду в дом, с женою дурить буду…».
Обращает на себя внимание очень оригинальный восточный колорит оды, так как она ведет повествование от лица татарского мурзы, а также упоминаются восточные города Смирна, Кашмир и Багдад. Заканчивается ода по традиции в высоком и хвалебном стиле.
Державин в одежде сравнивает царствование Екатерины II, создавшей ряд полезных для государства законов, с несправедливыми и жестокими обычаями, царившими в России при Анне Иоанновне, называемыми временами режима Бирона.
Образ Фелицы в одах Державина «Фелица», «Вельможа»
После «Фелицы», навеки прославившей Державина, поэт приступает к одежде «Вельможи». Здесь снова построение строится на двух началах — хвалебном и сатирическом. Но если в Феличе было больше положительного начала, веселой сатиры и смеха над вельможами, то в одежде «Вельможи» иное соотношение добра и зла. Хвалебная часть очень мала — только в самом конце, больше связанном с упоминанием П.А. Румянцева. Большую часть перевешивает злая сатира. Слышно возмущение автора от равнодушия дворян к своему долгу перед Отечеством. Это мало чем отличалось от произведений XVIII века. Державин возмущен положением своего народа и своих подданных, страдающих от преступно равнодушных придворных, к которым и военачальник, и вдова с ребенком на руках, и раненый солдат могли часами сидеть и ждать в приемной и дожидаться аудитория.
Заключение
Итак, мы кратко разобрали оды. Державина «Фелица» и «Вельможа» — такое обращение к сатире, которое позже, в XIX веке, повторил Гоголь в романе «Сказка о капитане Копейкине» и Некрасов в «Размышлениях у парадной».
Творчество было высоко оценено, и во многом впоследствии А.С. Пушкин и декабрист К.Ф. Рылеев подражали его предшественнику.
анализ одного. Изображение в одном
В 70-х годах 18 века в русской литературе начались перемены. Вонь поддается самой поэзии так, что канонизированные формы разрушаются. Потроха чинили Ломоносов, Майков, Херасков, а Державин, как бунтарь, пидиишов к миру жанров.
Особо достойным жанра является урочище ода, о чем говорить, а также уважительно и вдумчиво читать оду «Фелица», краткий змист которой приведен ниже.
name odi
Felicitas в переводе с латыни означает «счастье». Алисии не хватает. Державин, читая сказку, подобно Екатерине II, написал своего онука Александра от имени царя Фелицы царевичу Хлору, который далее упоминается в тексте как рыцарский герой.
Через клевету дворян, оттолкнувших Екатерину II, друзья не пели оды. Вон невиновен, это ода «Фелица». Короткий змист старого творения моментально возмутил высоких сановников.
Что, разве могла сама императрица поддаться горячему описанию своей жизни? Тим больше, не может быть и речи о том, чтобы говорить о важной еде. Тима не меньше, ода наставил и взывал слезы разлуки императрицы. Вон узнал автора и всячески поддерживал его. Школьников наших дней ода Фелицы не интересует. Короткая вонь вонь читается за нужду туго.
початок
Первые десять стихов повествуют о тех, как царевна, похожая на богов, указала путь плененному царевичу Хлору — путь до того месяца, рост трояна без шипов. Ця Троянда была необходима Ёму, соб, чтобы выбраться из рабства. А троянец растет на высокой горе, где находится обитель чеснока. Сказку о царевиче и доньке хана Феличе написала, как уже было сказано, сама императрица. Также не могла не успокоить императрицу ода «Фелица», краткий змист, включающий пересказ отца Екатерины II. Еще десять стихов, чтобы попросить Фелицию помочь научиться правильно жить, потому что сам автор слаб и не может побороть жизненные страсти.
«Простота» императрицы
В следующих десяти стихах Державин создает идеальный образ героини, описывая ее поведение и звуки: любовь до праздников, простая їжі, чтение того письма, подстроенное под распорядок дня .
Усим цим не выявлялись ее сучасники. Описание портрета отсутствует (демонстрируется ода «Фелица»). Державин, показывая небольшую картину, видел демократию монархии, ненасилие, дружелюбие.
ирония и сатира
Это все равно, что в оду внести новизну, хотя раньше такие вольности в этом жанре не допускались. Вин противостоит хорошему оточению Фелиции. Он поет писать от первого лица, але має на увази князя Потомкина, который ведет разгульный образ жизни при дворе, воюя, показывая себя государем-володарем, как султан. Поднявшись на войну, и повоев в богатстве и, как правило, удачно, дни на пирах проведете, де вишукана жа, если не возражаете, покушайте на златой траве. Или покататься на золотой карете с сопровождающими друзьями, собаками, феями.
Не забыть автора и А. Р. Орлову (ода «Фелица»). Державин (рассказ, смотрим его) расскажет о йоге любви до последних ступеней. У Орловых на кинологических заводах разводили чистокровных рисаков. На своих чудо-конях граф орудовал стрижками.
Державин помнит и душит предводителей Орлов плясками и кулачными боями. Вонь радовала их дух.
Кроме того, Згаду П.И. поет. Панина, который помогал императрице при перевороте. Панин любил собачью любовь и богато прибавлял свой час, забывая о государях. Державин не разделяет почтения к такому великому двору, как Нарышкин, любящий ночь, и почему ночью по Неве нельзя ездить под аккомпанемент целого оркестра музыкантов с роговыми инструментами. О тишине и спокойствии вблизи столичного района мог мечтать только простой обыватель, зарабатывающий себе на хлеб. Ну как тут не посмеяться над мирной розой генпрокурора Вяземского? В долгие часы читая любимые книги и засыпая над Библией.
Иронично поет и над собой, ненароком защищая себя до узкого кола обороны. С таким ироничным ключом никто не осмеливается писать. Ода «Фелица» (Державин), короткий змист, переданный здесь, стала новаторским творением. Если Державин терзается насмешками, как будто до сих пор смеют делать это невинно, он поет во время пения за столом, то дивайн описывает свои недостатки, например, клевету на голубей на голубятнях, или просто играет в карты как дурак.
Люди, по мнению поэта, не в состоянии все время иметь дело с серьезными правами. Важно только не бегать за пустыми мечтами, не вести богатую и ленивую жизнь и не роптать, если на суверенитет тратишь копейки. И славились им Потемкин, и князь Вяземский, которого Екатерина II описала в своем рассказе о царевиче Хлоре под именами Лентяг и Брузга.
Литературный анекдот
Но у поэта нет осуждения императрицы, как отточенного людьми из человеческих слабостей. Ваши таланты должны стоять на службе процветания великой империи. Показываю вам анализ стихотворения Державина «Фелица». В портретах высокопоставленных придворных присутствует закрученный литературный анекдот. Тогда под анекдот осмыслили реальную историю о реальном человеке, но художественно оперировали, как бы более сатирически звучащую. Правда, потеряли память гуляка, дуэлянт и незаурядный бабник, предводитель Екатерины II Алексей Орлов, обачный Панин, сибарит, воин-жертва Потемкин. Описываются шаги, взятые из кулис масонов, поднявшихся в часы Екатерины II под наплывом кривоватой революции во Франции.
Каменщики гадают на самом початке оди. И потом, ирония Державина немалая для пафосного, язвительного персонажа, она была мягче, слаще, горячее.
Как создается образ Катерини
Через сказку о мудрой женщине Феличе, как бы помогая царевичу Хлору, Державин создает образ идеального правителя. Там де звичайна люд, розповида Державина, жмутся по дорожке, идут за пристрастиями, одна княжна все строит, чтобы показать свою мудрость. Вин напрягало создание провинций из государства, что приводило администрацию к большему порядку. Він цінує у Катерины II, что она людей не унижает, не гниет и не презирает, как вилку, и дивится их немощам. Катерина II — но не Бог, и вести себя надо. Люди выше дворов Божиих, ниже королей. Так выглядит анализ стихотворения Державина «Фелица». Этому правилу следует императрица, более того, монарх посвящается.
І, Тимонименьше, Державин отрицает доставление еще более деликатных удовольствий государю: разделив государство на губернии, скрипя своими законами, так что случайные расхождения букв.
Дали вин гарно повню її з умилил капитана, который вел корабль по бурлящему морю.
Усиление скромности и великодушия в образе Катерины
Кому отведена безличная строфа, а больше глава, что она навеяна титулами «Мудрая», «Великая», «Мать Родины» , как ее принесли сенаторы. Так что скромность простительна, но выглядела красиво. Если уважительно читать не только оду, но и комментарии перед ней, то такие висновки могут быть на анализ оды «Феличе» Державина Г.Р.
Идеализация образа Катерини
В первой части еще больше впечатляет поэтов один образ монархии из простых звуков великого человека. Даль Державин восхвалял его как мудрого государева дьявола. Это образ просветленной государыни в равных пропорциях с царицами, правившими до нее, часто глубоко непросвещенной и горькой. В третьей, заключительной части создается образ возвышенного над народом философа, глубоко задумывающегося об акциях государства народу.
Это все идеалы Г. Р. Державина в теме «Фелица».
Фелица — богиня земли жива, что подтверждают заключительные строфы. Смрад соввнени вахвалян, и неудивительно, что императрица расплакалась, читая этот твир.
Одинаковые мотивы в одном
Навеяв оду «Фелица» до конца початка на подобную сказку, написанную самой монархией, Державин придал ей подобную окраску. У нее есть Лентяг, Брузга, Мурза, Хан, ханская дочь, богоподобная царевна. Создаю особый «призмак», ненасильственную и русскую прозу, стихи. С другой стороны, сделав монархию поэтичной, она поет, сочиняя оду как хвалу и в то же время как сатирический стих. Этим и обеспечивается оригинальность «Феличе» Гавриила Державина. Вин — один из первых поэтов, начавших открывать в литературе новые сокровища живого слова, одного из тихих, чье творчество не укладывается в рамки теории трех стилей.
Я отвечаю: Сенс назовите одну «Фелицу», которой она посвящена.
Вещь: Литература
Класс: 9
Тема: Ода произведению Г.
Р.Державина
Профиль: Гуманитарный
Ривен: Загальносвитный
Текст задания «Сбрасываемый виршив» Г.Р. Державин поступил в гимназию, чтение книг стало его будить наверх. Поступив на военную службу, перейдя в Рими, бойцы шли в числе бойцов «Майданной прибаски» в рахунок Кожно-гвардейского полка. С другой стороны, я «пытался узнать о книгах о поэзии Тредьяковского, у других авторов, вроде Ломоносова и Сумарокова». Но правильное поэтическое творчество началось в Петербурге, так как в 1777 году йога была переведена на государственную службу. Пройдет час, и Державин напишет: «…В первый раз я смеялся над смешным русским складом о рыцарстве Фелисити». О яке Фелице и в каком творении Державин «улыбнулся» «звонко»?
Возможно информационная джерела.
Книги:
А.Б.Галкин Русские писатели. М. «Биле Місто» 2003
Лири и труба. Русская поэзия XVIII века. Киев «Радуга» 1984
Веб -сайты:
lit.
lib.ru/g/galkin_a_b/23pisat.shtml
Knigolubu.ru/russian_classic/derjavin_gr/d_blagoy_derjin. HTML
Tezaurus.oc3.ru/library.php
культурная достопримечательность
На низовом уровне 1783 г. в Петербурге, на первом номере журнала «Речи любителей русского слова», который директор Санкт-Петербургского Петербургская Академия наук, княгиня Е.Р. Дашкова, ода Г.Р. Державіна «Фелица» (лат. Felicitas — удача).
На все время Екатерина II завалила Державина золотой табакеркой, посередине бриллиантами, остальные пять золотыми монетами. Веяла ода її: Катерина однажды заплакала над «Феличе» и сказала своему другу, тому сподвижнику Дашковому: «Я плачу, как дура… Кого бы мне так хорошо знать», — валяясь на увази, что портрет героиня творения похожа на обычную дрібницу.
Імья Феличе для Катерины II была дана Державину самой сказочной императрицей, написана для її маленького онука, будущего Александра I. Буває кыргызского хана, что является методом извращения голоса о виняткові здібности лада наказывая вас за то, что вы знаете редкий билет-«троян без шипов».
Мурза Лентяг зовет себя на путь Цесаревича, измазанного роскошью и жизненной силой йоги для складного приема. Однако за помощь дочери хана Фелици, дающей Хлору в путники своего сына Розума, Хлор достигает крутой скалистой горы, взобравшись с большими трудностями на вершину її, вина и познать там шукану «Троянду без шипов». », тобто. чесотка. Державин пишет так: «Ода мудрой кыргызско-кайсатской царевне Фелице, написанная благочинным татарским мурзой, давным-давно осевшим в Москве, и живущим по правую сторону их близ св. она сочинила сказку о царевиче Хлоре.. ..а Державин возвел свою деревню в сюзеренитет Киргизской Орды, так как уважал рабство России.
Методический комментарий
Цель задания — сориентировать самостоятельный поиск с учениями значения слова «Фелица», создать жанр с таким названием, создать самостоятельный поиск сказки, написанной императрицей, чтобы обеспечить продовольствием задание.
1. В 1781 с. наставлена була, в малом количестве экземпляров, написанная Катериной для пятилетнего онукїї, великого князя Александра Павловича, Сказка о князе Хлоре .
Хлор был сыном князя, или царя киевского, за наличие отца, украденного киргизским ханом. Бажаючи немного поверили о здобности отрока, хана ёма наказала знать трояна без шипов. Царевич вирусив из цим дорученням. По дороге плелась дочь хана к застріч, она весела Фелиция . Вон хотела идти провожать князя, а после этого у него появился суворий чоловик її, Султан Брузга, а потом она повесила своего сына Розума к ребенку. Продовжуя путь, Хлор зазних разных спокоен, и хоть его заходя в хату своего мурзы Лентяга, как покус роскоши намагався видхилити царевича от придприемства над тою важною. Але Розум насильно подавился йогой далеко. Нарешти смрад качался перед ними крутой каменистой горой, на росте трояна без шипов, или, как один отрок, объясняющий Хлору, честность. Поднявшись с силой на гору, князь взял свой билет и, спотыкаясь, подошел к хану. Хан видислав его сразу из троянца в киевского князя. «Эй, я рад приезду царевича и тому мой успех, что забыл все тесноты и беды… Вот и сказка умереть, а кто больше знает, тому иное скажу».
Эта сказка натолкнула Державина на мысль написать оду Фелиции (богине блаженства, по ёго расшифровке ее имени): императрица любила осколки комедии, как вино, тогда ода ця и була была написана в вкус її, на рахунок її подходит.
развернуться)
18. Дилеры Хаос на сфере струнко и так далее — нагрузка на фундамент провинций. В 1775 г. р. Катерина увидела «Учреждение о губерниях», — это был знак того, что вся Россия была поделена на губернии. ()
19. Что было сказано и мудро прославлено. — Катерина II с напускной скромностью присвоила себе титулы «Великая», «Мудрая», «Мать Вичизных», как будто они родились в 1767 г. Сенат и Комиссия для утверждения проекта нового уложения; так и произошло в 1779 году, когда петербургское дворянство уговорило их принять титул «великих». (
История создания. Ода «Фелица» (1782), первый стих, прославивший имя Гавриила Романовича Державина. Воно стало явным признаком нового стиля в русской поэзии. В подзаголовке стих указано: «Ода мудрой кыргызско-кайсатской царевне Феличе, написанная Татарским мурзой, давно уже осевшей в Москве, и живущей по их правую сторону под Петербургом.
В переводе с арабского языка. Собственное неизвестное имя твір отримав від ініні героині» Сказания о царевиче Хлоре», автором которых была сама Екатерина II. Цим имьям, как в переводе с латинского означает счастье, назван в оде Державина, которая прославляет императрицу и сатирически характеризует ее резкость. не желая воровать стихи и приобретать авторство, боясь отомстить виднейшим дворянам, которые сатирически изображались пришельцем.И в 1783 г. розі воно было широкое и за усыновление княгини Дашковой, близкое к императрице было поручено вести журнал «Співрозмовник любви російского слова», в котором практиковалась сама Екатерина II. Ей-богу, Державин догадался, что этот стих так взбесил императрицу, что Дашкова застала ее в слезах. Екатерина II призвала признать, кто, написав стих, так точно изобразил его. В знак сочувствия автору она прислала ему табакерку с пятью золотыми и яркой надписью на пакете: «Из Оренбурга киргизскому княжну мурзе Державину». С этого дня к Державину пришла литературная слава, как к русскому поэту, не умевшему раньше жить.
Основные темы — это идеи. Верш «Фелица», написанная как горячая замаловка из жизни императрицы и її оточення, разом разрушают еще более важные проблемы. С одной стороны, в оде «Фелица» создается весь традиционный образ «богоподобной царицы», в котором навеяно высказывание поэта об идеале просвещённого монарха. Явно идеализируя реальную Екатерину II, Державин в то же время верит в надписи к своему образу: «С другой стороны, в стихах поэта звучит мысль не только о мудрости власти, но и о неуравновешенности виконавцев, штурмующих собственное виго: Сама по себе эта мысль была не нова, и за изображениями дворян, намазанными одним, явственно проступали рисунки реальных людей: В этих изображениях соратники поэта легко узнавали предводителя императрица Потомкина и приближенные Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Крошечный из их откровенно сатирических портретов, Державин проявлял большое мужество — даже если бы кто-нибудь из закованных им дворян мог мгновенно нарваться на автора. Державина поколебало только мягкое назначение Катерини.
Але навіт впечатлѣнъ він наважуться дать пир: берегите закон, коим правят цари, так их поддани: Тя любилъ мысль Державина звучала дерзко, и булла была прощена и прощаю в моем разумении. Стих заканчивается традиционным восхвалением государыни и благословением всех благ: Художественное своеобразие. Классицизм, отбив в одном произведении высокую оду и сатиру, которые можно свести к низким жанрам, эль Державин вдохновлял не только их в характеристике разнородных людей, выведенных в оди, віб щос зовсім небувалъе в тот час. Нарушая традицию жанра хвалебной оды, Державин вводит в нее широкий лексикон и внушает более просторечие, но более того, он пишет не парадный портрет императрицы, а изображает ее человеческое подобие. Ось, почему сцены предстают в одежде, натюрморт «Богоподобный» Фелицы, как и другие персонажи в одежде йоги, показывает и быт («Не дорожите своим покоем,/ Читаем, пишем в нагал…»). В свое время такие детали не принижают образ, а веют более реальным, человеческим, и мы просто спишем это с натуры.
Читая стихи «Фелицы», я передумываю, что державинской правде было далеко до воплощения в поэзии смело взятого из жизни, или создания отдельных характеров реальных людей, как показано на тлях красочно изображенной пуговицы. ситуация. Это роб йога вірши ясными, такими, чтобы они были запоминающимися и осмысленными. Значимое творение. Сам Державин нагло проболтался, что одна из главных его заслуг в том, что он «поддался смешному русскому складу о честности Фелисити». Словно послушно показывая наследие поэта В.Ф. Ходасевича, Державин писал «не тому, кто взорвал честность Катерини, а тому, кто первый заговорил с «комедийным русским складом». В размышлениях, что эта ода является первым художественным вдохновением русской жизни, эта ода является зародышем нашего романа. Я, возможно, — развивает свою мысль Ходасевич, — живи «старый Державин», если захочешь увидеть первую раздачу Онегина, — почувствуешь себя по-своему».
Название стиха в переводе с латыни означает удачу и посвящено Великой ЕкатеринеІІ.
С первых рядов творения он поет, чтобы представить свою императрицу и создать традиционную картину богоподобной царицы, в которой прививается авторское понимание идеала Преподобного Монарха. Идеализируя настоящую императрицу, она поет в тот самый час, чтобы поверить образу своих образов. Катерина действует как рассудительная и дерзкая княгиня, но стихи не переполнены пафосом, черепки воспевают победоносные поэтические жанры (оды и сатиры), ламаючи традиции русского классицизма, редкий робкий рок. По правилам написания хвалебной оды автор вводит вверху лексику, изображая императрицу великой личностью. Навит їй поет наважується, чтобы дарить радость о победе законов, принятых царями сразу от их последователей.
Наверху слышится мысль о мудрости самодержцев, и о неадекватности придворных, как будто подглядывать выше их сил. В сатирической форме автор обители королевы висцерален. Этот путь не нов для поэзии того часа, но за образами придворных, образами произведения отчетливо проступают фигуры самых важных лиц (сторонников пана Потомкина, Орлова, Панина, Наришкина).
Описывая их сатирически, воспевая и проявляя величавое мужество, осколки мгновения заплатят за свою жизнь. Врятувало автору менее чем чуть более комфортную настройку до новой Катерини.
Попутно куплет поет, как бы лукавить и притворяться, что задыхается, и злится. Тобто автор ведет себя как нормальный живой человек, индивидуальная специализация с рисом к народу, но и невиданная для жанра поэтическая капля.
Стиль его стихов поет многозначительно, как змишана ода, твержуючи, что поет может иметь право говорить обо всем, а не только петь хвалебные гимны. Таким образом, Державин создал новаторский поворот в поэзии, создав индивидуальные образы непредвиденных людей на тле красочной среды.
Анализ Ауди Фелиця Державин
Державин неабьячный поэт, какая у него пасть почерка и сам холостяк увиденного. Признание к поэту пришло после того, как он, как вино, написал оду «Фелица». В 1782 году «Фелица» потрясла сам мир в 1782 году, и автор прославился. Цей вірш бувь сочинений Катерины Другой.
Труд поэта уже был отмечен, и за это правитель щедро наградил Державина. Он поет по телевизору в такое время, если такой жанр, как ода, уже не популярен. Але Державин растерялся.
Автор «Фелици» просто ломает стереотипы того времени. Многие писатели и критики были немного глуповатыми. Державин не следовал правилам современной литературы и писал свое произведение. Творчество писателей и поэтов тихого часа было просто переупаковано красивыми словами. Державин удовлетворился при своем дворе прекрасными словами, показывающими, как следует ставить вино перед Катериной. Так Державин писал о своем назначении приближенным людям императрицы.
Раннее произведение Державина, да и сама «Фелица» значительно шумят в присутствии великолепия императрицы. Поет вважав її добрый и разумный правитель. Загалом на «Фелици» 26 десятистиший. Больше половины из них поют посвящение Катерине, к тому же все чувствуют себя немного виноватыми. До тех пор можно вспомнить, что дикие комплименты, что великолепие может повторить произведение «Фелица».
Для Державина это был трудный час, особенно период написания Фелицы. Это час, если ожидание прошло через песни перемен. Люди стали меньше думать о своих мыслях и пошли насмарку. Потребность в общительности и мыслях людей в стране была израсходована. Так назывался кризис, в котором предусматривалась борьба низшей власти против старого господства. То же самое вбрасывали те, кто брал жанр оды, становясь принятым народом. Он одновременно поет и пишет «Филицы». В одночасье становится известным, а до этого першопроходцем, новатором этого жанра. Читатели были настроены враждебно, а критики не знали, как оценить произведение автора. Державин решил ввести в жанр один юмор, достойный повседневности для всех.
Поскольку оду выпустили в народ, автор сам выбрал жанр, написав для него твир. Вин, называя свою работу, — это ода змишану. Державин думал о том, что он поет великому человеку, он хвалит только высокопоставленных людей, а в том жанре, которому пишет Державин, можно написать обо всем.