Что такое “обломовщина”? – значение, смысл
И. А. Гончаров написал свое самое известное произведение, вошедшее в золотой фонд литературы, обо всем русском народе. «Обломов» – это роман о «лишнем человеке», который чист душой, но совершенно потерян для общества. Он не способен принести пользы не потому что ничего не умеет, а потому что само общество провоцирует его на протест. Важно понимать, что такое обломовщина, чтобы в полной мере разгадать смысл произведения.
Обломовщина в произведении
В романе впервые слово «обломовщина» звучит из уст Андрея Штольца. Позже его будет часто употреблять и сам Обломов, описывая свою жизнь. Страшное влияние этого явления автор описывает на примере главного персонажа – Ильи Ильича Обломова. Уже с самого начала читатель видит героя за его любимым занятием – лежанием на диване. На атмосферу полного безделья Обломов променял всю свою жизнь. Обломов заявляет, что барин не должен ничего уметь делать, он считает это нормальным и правильным.
Обломовщина как протест
Существует мнение, что обломовщину можно трактовать как форму протеста. Так ли это на самом деле? Изначально Обломов обладает чистой и светлой душой. Он не является злодеем или подлецом. Отказ от общества, в котором ему не нашлось места, выразился у Ильи Ильича в пассивном проведении собственной жизни. Чувство свободы, которое Обломов получил в детстве не нашло выражения во взрослой жизни. Он пытался учиться и работать, но увидел в мире только бренность.
Служба оказалась для него бестолковым перекладыванием бумаг, а общество – сборищем меркантильных и чуждых идеалам людей. Мир не принял Обломова или Обломов не принял мир – так или иначе, герой был разочарован в этой жизни и обломовщина стала его пассивным протестом против жизненного уклада. Смысл понятия «обломовщина» – в сознательном отказе от нормальной человеческой жизни.
Обломовщина как собирательный образ барской жизни
В своем произведении Гончаров с помощью собирательного и утрированного образа обломовщины описал типичную жизнь барской жизни. На фоне эпохи, когда Россия претерпевает большие изменения в общественном укладе, в самом строе жизни, такая картина кажется особо страшной. В таком явлении, как обломовщина, Гончаров выразил одну из отрицательных черт русской натуры. В погоне за бездельем, человек способен потерять себя и остаться наедине со своей ленью. Значение обломовщины заключается в том, что лень съедает человека, как ржавчина железо, превращает его в бесполезную биологическую массу, в лишнего для общества человека.
Обломовщина – явление, которое присуще некоторым людям не только во времена жизни И. А. Гончарова. Конечно, в произведении данное явление носит утрированный характер.
Данная статья поможет написать грамотное сочинение на тему «Что такое обломовщина», отразить суть этого явления, его причины и последствия.
Посмотрите, что еще у нас есть:
Тест по произведению
Доска почёта
Чтобы попасть сюда — пройдите тест.
Юрий Видманов
19/19
Полина Ёж
18/19
Андрей Надежин
19/19
Чупанова Патимат
15/19
Римма Шахбазян
16/19
Вера Матросова
19/19
Дарима Намдакова
18/19
Елена Ермакова
14/19
Ева Шестакова
12/19
Аля Бесталанная
19/19
Статья Гончарова Что Такое Обломовщина?
Обломовщина, по имени героя романа Ивана Гончарова « Обломов » — нарицательное слово для обозначения личностного застоя, рутины, апатии, и, в частности, лени. Тем не менее, нельзя назвать это понятие лишь ленью. Обломовщина также включает в себя склонность к созерцательному, неторопливому образу мышления, мягкости души.
Что такое обломовщина Добролюбов статья?
Обломовщина — это по Добролюбову, образ типичной русской жизни, которая заключается в бездействии, жизни без цели, застое, рутине, апатии и лени русского человека. Добролюбов находит, что в образе Обломова Гончаров выразил кризис системы крепостничества.
Что такое обломовщина кратко Добролюбов?
А. Гончарова – это история о том, как лежит и спит добряк-ленивец Обломов и как ни дружба, ни любовь не могут пробудить и поднять его. В ней отразилась русская жизнь, в ней предстает перед нами современный русский тип, отчеканенный с беспощадною строгостью и правильностью. Слово, обозначающее это явление – обломовщина.
Что такое обломовщина кратко Гончаров?
Обломовщина, по имени героя романа Ивана Гончарова «Обломов» — нарицательное слово для обозначения личностного застоя, рутины, апатии, и, в частности, лени. Тем не менее, нельзя назвать это понятие лишь ленью. Обломовщина также включает в себя склонность к созерцательному, неторопливому образу мышления, мягкости души.
Что такое обломовщина в понимании Писарева?
Во втором случае является апатия покорная, мирная, улыбающаяся, без стремления выйти из бездействия; это — обломовщина, как назвал ее г. Гончаров, это болезнь, развитию которой способствуют и славянская природа и жизнь нашего общества. Это развитие болезни проследил в своем романе г. Гончаров.
Как Добролюбов относится к штольцу?
Добролюбова образ Штольца. Критик видит его достоинства, но считает, что это не тот человек, который может крикнуть всему русскому народу важное для него слово «Вперед!». Критик видит в героине такого человека, который сможет повести за собой всю Россию, освободив ее от безволия и апатичности Обломовых.
Что такое обломовщина своими словами?
Обломовщина (ударение на вторую «о») это хроническое бездействие, уныние и апатия — все те качества, которые были присущи герою романа Ивана Гончарова «Обломов». Слово обломовщина упоминается уже и в самом романе «Обломов». Сам герой называет так своё состояние, полное равнодушия, лени и социопатии.
Что такое обломовщина план?
Обломовщина – это знамение времени, отражение русской действительности. Главная черта Обломова – инертность. Однако эти герои в трудных ситуациях хоть что-то делают, а Обломов продолжает лениться. Обломовщина – это привычка разглагольствовать, жаловаться на жизнь.
Что же такое обломовщина сочинение?
Обломовщина – нарицательное слово, которым характеризуется личностный застой, отсутствие развития, наличие апатии, лени, прокрастинации. Это слово в романе впервые употребил Андрей Штольц, друг главного героя, характеризуя его образ жизни.
Что говорили критики о романе Обломов?
Критик считал, что: «апатия покорная, мирная, улыбающаяся, без стремления выйти из бездействия; это — обломовщина, как назвал ее г. Гончаров, это болезнь, развитию которой способствуют и славянская природа и жизнь нашего общества’.
Что такое обломовщина в понимании Штольца?
— Деревенская обломовщина! — сказал Штольц. — Или достигнуть службой значения и положения в обществе и потом в почетном бездействии наслаждаться заслуженным отдыхом… — Петербургская обломовщина!
Что для Штольца обломовщина?
Вот как все серьезно! Обломовщина для Штольца синоним лени. Этого своего врага герой видит везде и разоблачает под всеми личинами.
Что такое обломовщина и к чему она приводит?
Обломовщина как собирательный образ барской жизни
В погоне за бездельем, человек способен потерять себя и остаться наедине со своей ленью. Значение обломовщины заключается в том, что лень съедает человека, как ржавчина железо, превращает его в бесполезную биологическую массу, в лишнего для общества человека.
Как оценивает д и Писарев Роман Обломов?
По мнению критика, роман представляет собою «вполне изящное, строго обдуманное и поэтически прекрасное произведение», не включающее ничего «предосудительного», изображающее чистое чувство и болезнь времени — «обломовщину».
Кто это я два раза был за границей?
Что ж, Илья? Я два раза был за границей, после нашей премудрости, смиренно сидел на студенческих скамьях в Бонне, в Иене, в Эрлангене, потом выучил Европу, как свое имение. Но, положим, вояж – это роскошь, и не все в состоянии и обязаны пользоваться этим средством; а Россия?
Кто это у него кипела кровь глаза блистали?
Обломов сиял, идучи домой. У него кипела кровь, глаза блистали. Ему казалось, что у него горят даже волосы. Так он и вошел к себе в комнату — и вдруг сияние исчезло и глаза в неприятном изумлении остановились неподвижно на одном месте: в его кресле сидел Тарантьев.
Грозовое ожидание: первопричина обломовщины
Самое лучшее в Обломов , Часть 1, Глава 9, «Сон Обломова». Это длинный эпизод, 8% книги, 29% части 1. Насколько я понимаю, это зародыш романа, первой части романа, написанного Гончаровым за годы до его публикации. Самонадеянность состоит в том, что Обломов спит в своей петербургской квартире, мечтая о своем детстве и имении, где он вырос. Сон не особенно похож на сон, но объясняет обломовщину.
Сон Обломова начинается странно, рассказчик настраивает сцену, настаивая на том, что в ней нет «ни моря, ни высоких гор, ни утесов, ни пропастей, ни дремучих лесов, ничего внушительного, дикого и грозного» (82). Другими словами, ничего возвышенного . Гончаров переходит на язык Берки. Горы «грозны и устрашающи, как обнаженные когти и оскаленные клыки дикого зверя, рвущегося в горло», а море «воет и стонет, как какое-то чудовище, обреченное на вечные муки».
Ничего подобного не будет в сне Обломова, где даже «небо как будто ближе прижалось к земле… чтобы плотнее ее обнять» и каждое время года «проходит в упорядоченной последовательности, предписанной природой» (82-3) . Пейзаж чисто живописный, «ряд очаровательных, притягательных, открыточных пейзажей». Поместье находится далеко от железной дороги, города или даже обычной дороги. Прибытие письма — не только редкое событие, но и источник путаницы.
Итак, весь двор, вся усадьба пропитаны духом обломовщины. Похоже, это семейная черта. Но этого недостаточно. Обломову в первой части сна семь лет. Это один из источников обломовщины:
Обломов, увидев во сне свою давно умершую мать, затрепетал от радости, и сердце его сжалось от яростной судороги любви к ней, когда две теплые слезы медленно скользнули из-под его век и неподвижно повисли на ресницах. Мать душила его страстными поцелуями и жадно и тревожно пожирала глазами. (88)
Другой источник — воображение, в центре которого няня рассказывала ему сказки:
Взрослый Илья Ильич, конечно, со временем понял, что не существует таких вещей, как молочные и медовые реки или добрые феи, и весело отмахивался от няниных сказок с улыбкой, но улыбка эта была не совсем искренней и всегда сопровождалась задумчивым вздохом. Для него реальная жизнь и сказки были безнадежно переплетены, и, вопреки его воле, мысль о том, что жизнь не сказка и сказки не жизнь, временами угнетала его. (97)
В 1850-е годы были опубликованы три великих рассказа о детстве в русской усадьбе: « Детство » Льва Толстого (1852) и его продолжения, « Русский дворянин» Сергея Аксакова (1856) и его продолжение , особенно Годы детства (1858) и «Сон Обломова». Это любопытное соединение. Я предполагаю, что темп прогресса стал настолько быстрым, что писатели оглядывались назад, будь то двадцать лет для молодого Толстого или семьдесят для Аксакова, чтобы подсчитать изменения.
Бездеятельность Обломова – это какое-то отступление в детство. Это протест против течения времени, протест против существования. Так своему другу Штольцу, светскому человеку, Обломов кажется отвергающим жизнь. В некотором смысле он есть.
Путешествия Обломова | Джон Бейли
Иван Гончаров; рисунок Дэвида ЛевинаКупить Распечатать
Впервые я прочитал рассказ русского романиста девятнадцатого века Ивана Гончарова о его путешествии на фрегате.0003 Паллада в превосходной степени князя Дмитрия Мирского История русской литературы , образец в своем роде и для истории всякой национальной литературы. Гончаров известен западным читателям как автор классического романа « Обломов » о русском джентльмене старой закалки. Впервые опубликованная в 1859 году, она была переведена на английский язык в двадцатые годы, и ее герой вместе с понятием «обломовщина» стал у нас почти такой же притчей во языцех, как и в России. По роману даже были сняты фильм и пьеса, которая шла в Нью-Йорке.
Первый роман Гончарова, Обыкновенная история , получил высокую оценку авторитетного идеологического критика Белинского в тех же чертах, в которых он выделил первый роман Достоевского, Бедняки . Но Гончаров так и не вписался в моду на «сострадательный реализм». В «Сне » Обломова, идиллической новелле, предвосхитившей будущий большой роман, он уже показал, что его истинным вдохновением была его собственная разновидность ностальгии. Его чувство будущего и его представителя, энергичного и сострадательного Штольца, пытающегося вызволить своего друга Обломова из инерции, действительно было предлогом для возвращения к прошлому и к тому чувству истинной индивидуальности, которое воплотило его для Гончарова. Его идеальные будущие «типы», как Штольц и как Волохов в Обрыв , его единственный другой роман, мертв как баранина. Только прошлое может заставить персонажей жить для его воображения; только тщетность может сделать их реальными. Глубочайший упрек, который Обломов произносит своему слуге Захару, состоит в том, что он будет сравнивать своего господина с
Ностальгия довольно распространена в русской литературе, как, впрочем, и во всякой другой, но бурное развитие, потрясение новым придавали ей особую остроту. Для Гончарова мы только живем и это в мелких бытовых делах: прогресс и идеология забирают наше истинное бытие. Это не было рецептом успешной карьеры романиста в России девятнадцатого века, и Гончаров может сделать в « Обрыве » не больше, чем повторить, в гораздо более слабой форме, образец Обломова . Его композиция перекликается с композицией его шедевра, и на его завершение у него ушло почти двадцать лет. В это время его любопытная фобия индивидуальности, принявшая самую необломовскую форму, убедила его, что его друг Тургенев и другие писатели воруют в ней все идеи.
Обычная история появилась в 1847 году, Обломов в 1859 году, Обрыв десятилетием позже. Но в 1852 году произошло нечто совершенно неожиданное и нехарактерное, нарушившее ровный тон гончаровских приемов благополучного петербургского Рантье , писавший романы. Это было так, как если бы Гамлет начал карьеру пирата или Флобер вступил во французский Иностранный легион. Снаряжалось торговое представительство для поездки в Японию, и в неосторожный момент Гончаров сказал, как бы он хотел поехать. Министр, которому об этом сообщили, поверил ему на слово. Он попытался вывернуться из него, но тщетно. 7 октября из Кронштадта, российской военно-морской базы в Финском заливе, вышел фрегат пр.
Вполне вероятно, что российское правительство пронюхало о намерении американцев отправить эскадру коммодора Перри с той же целью — открыть торговлю с Японией. Если так, то они поторопились, ибо «Паллада » под командованием адмирала Путятина начала свой рейс за несколько месяцев до того, как Перри отправился в путь. Перри было не так далеко, но с другой стороны уже существовала сфера влияния России на Дальнем Востоке, а их владения на Сахалине физически значительно сближали русских с Японией. На самом деле русское правительство медлило почти так же, как Обломов; Паллада был старым и дырявым и не производил впечатления военного корабля. Более того, российской дипломатии также помешало начало Крымской войны, в которой Россия столкнулась с временным союзом Турции, Англии и Франции. Это произошло во время дальнего плавания
На этом его книга заканчивается его благополучным прибытием в Иркутск на Рождество 1854 года.0005 Командующий, адмирал Путятин, невольно стал причиной того, что книга стала менее интересной, чем могла бы быть. В роли его секретаря Гончаров совершенно не ладил с ним, но об этом никогда нельзя было догадаться по его повествованию, которое мудро идет на то, чтобы почти не упоминать адмирала. Унковский, капитан фрегата, и его старший лейтенант Посьет еще сильнее невзлюбили своего адмирала, но опять-таки на гончаровских вежливо-информационных страницах об этом ни слова. Не в первый и не в последний раз русский писатель по твердой традиции хорошо осознавал ценность осторожности. По темпераменту Гончаров был во всяком случае добродушной и миролюбивой душой, никому не желавшей зла и никогда не реконструировавшей события со злым умыслом. Его собственный темперамент делает книгу такой, какая она есть. Но если бы битва воль и личностей на борту корабля была более очевидной, а не тихо замалчивалась в его повествовании, его рассказ о путешествии мог бы стать еще большим шедевром.
Реклама
В любом случае, назвать это шедевром напрашивается вопрос. По-русски, да и для русских он точно один. Помню удовольствие, которое я получал от этого, когда учил русский язык, потому что я чувствовал, что могу видеть, как язык в его самой гибкой и привлекательной форме работает в предложениях Гончарова и превращает обычно не очень примечательные детали путешествия в личный пейзаж, как тот, который мы находим в романах Вирджинии Вульф или в дневниках Фрэнсиса Килверта. Как отмечает переводчик Клаус Гетце: «Книга претендует на звание книги о путешествиях, но на самом деле это автобиография». Это был жанр, который русские только начинали осваивать, жанр толстовской девятки.0003 Детство
В некотором смысле он должен был сделать то же самое с самой новой формой, для Обломов — тоже автобиография, такая, в которой автор исследует путем преувеличения одну сторону своей натуры, знакомую ему, хотя другим, может быть, едва заметную. Обломов — творение лирической лени, которую глубоко и с юмором понимал Гончоров, хотя сам не был особенно ленив и медлителен. Гончаров был крупным неуклюжим парнем, скорее тучным, чем толстым, эндоморфом типично обломовского типа, как это видно на отличной групповой фотографии, часто публикуемой в толстовских биографиях, где центральная фигура — Тургенев, а молодой Толстой, только что из Крыма, отдыхает в своем артиллерийском мундире. Толстой, имевший не самые лучшие манеры, по-видимому, относился к Гончарову довольно пренебрежительно, как и к самому Тургеневу.
Аксакова и раннего Толстого, наверное, не так уж трудно перевести; во всяком случае, сделано это мастерски, а у Аксакова даже изящно, так как их идиомы нашли сравнительно гладкий и готовый эквивалент в английском языке. А вот с Гончаровым другое дело. Обломов сильно проигрывает при переводе. Клаус Гетце старается изо всех сил, но его чувство английского языка, хотя и красочное, неестественно, и он производит немало особенностей, не имеющих эквивалента в тексте Гончарова. В своем предисловии он приводит весьма трогательную причину этого:
Я родился в Берлине в Германии и в восемнадцать лет не знал ни слова по-русски. В Школе бизнеса Берлинского университета, которую я посещал, я попал в руки барона фон дер Остен-Сакена. Он был моим первым учителем русского языка; прибалтийский дворянин, аристократический и уставший от жизни, с перепачканными никотином пальцами. Он пробудил во мне восхищение им и пожизненное увлечение Россией, русским народом, русской литературой, русским языком. Много лет спустя, в Кембридже [Массачусетс], я снова изучал русский язык с Марией Юльевной Азаровой, замечательной, очень умной и очень доброй женщиной, которая жила в России и при царях, и при Советах.
Однажды она вскользь упомянула о 9 Гончарове.0003 Фрегат Паллада , сказав, что с удовольствием прочитаю.
И предисловие Гетце, и его текст полны удовольствий, с тягой к собственному наслаждению Гончаровым местами и людьми, и это с лихвой компенсирует трудоемкость передачи оригинала и его порой неудачный сленг.
После бурного перехода через Северное море фрегат вошел в Портсмут, а пока он переоборудовался, Гончаров исследовал Лондон, записывая свои впечатления так же, как через несколько лет Достоевский, посетивший Большую выставку и написавший о своих впечатлениях. вернуть в Россию его «Зимние размышления о летних впечатлениях». Гончаров мало что может сказать об объективном интересе, кроме того, что было прокомментировано обычными путешественниками. Подобно большинству из них, его не заботило то, как он относился к Англии и англичанам, хотя он восхищался красотой женщин и их длинными ногами, щеголяя тем, как они задирали юбки, переходя улицу. О материальном образе жизни и многих хитроумных приспособлениях, которые англичане, по-видимому, использовали в своих домах, чтобы справляться с повседневными делами так быстро и без помощи событий, он пишет с юмористическим презрением. Англия тогда поразила иностранцев не меньше, чем Америка пятьдесят лет спустя, и Гончаров пишет о всеобщей вульгарности и толкотне Лондона, как Генри Джеймс во время своего визита в начале XIX века.00s должен был сожалеть о Нью-Йорке.
Реклама
Гончаров был рад отложить в сторону Англию, даже похороны герцога Веллингтона, свидетелем которых он был, чтобы сосредоточиться на более счастливом прибытии на Мадейру, после бурного перехода на дырявой Палладе , и более длительном плавании вниз по Южной Атлантике к мысу Доброй Надежды. Раздел о Южной Африке — самый длинный отчет об одном посещении в его книге. Гончаров был заинтригован обществом, которое он там нашел, и описывает его с точки зрения достаточно непредубежденного иностранца. И англичане, и африканеры, по-видимому, были в высшей степени расово сознательны даже в те дни, и Гончарова позабавил один человек, врач, решивший провести исследование в расовом контексте «русского типа». ». Он смотрит «с пристальным вниманием» на трех корабельных офицеров, один из которых оказался голландцем, другой немцем и третьим балтом, и объявляет их всех расово типичными. Настоящие русские ржут над этим. Но они также чувствительны. Их возмущает тот факт, что этот доктор ожидает, что русские будут похожи на диких зверей; он был поражен, узнав, что один из них был геологом, «что у нас много ученых людей, и у нас есть литература».
Паллада продолжила свой трудный путь через Индийский океан, наконец достигла Сингапура и продолжила свой путь через Рюкю в Нагасаки и Японию. Считающийся просто писателем-путешественником, Гончаров освежающе небрежен, дерзко по меркам наших нынешних профессионалов своего дела. Прибыв на японские острова, он сообщает нам, что «сима» означает остров, мыс «саки», а может быть, и наоборот; Я не знаю.» С другой стороны, он, кажется, ничего не упускает, и его картина японских посланников разного рода, прибывших посетить фрегат и различными и окольными способами расстроивших стремление русских к высадке и торговым правам, отличается исключительной свежестью и буквальностью. . Японцы Гончарова — это уже не те живописные и условные образы из старых путеводителей — Гончаров читал отчет, написанный в начале 1700-х годов Энгельбертом Кемпфером, баварским хирургом, — и тем более не фигуры, которые лишь двадцать пять лет спустя должны были быть популяризированы. в комической опере Гилберта и Салливана Микадо .
Подсознательное осознание русскими скрытности и авторитаризма их собственного правительства, должно быть, дало им глубокое понимание природы японских методов. Они понимали их, но ничего не могли с ними поделать; и есть большая ирония в том факте, что в то время как русские видели, что такое японцы и почему, американцы и британцы заняли позицию возмущенного самодовольства и недоверия. Если японцы не хотят торговать как разумные люди, их нужно заставить это делать.0003 á coup de canon , как уже выразился рациональный иезуит. Адмирал Путятин и его экспедиция, возможно, инстинктивно не чувствовали того же. На самого Гончарова, конечно, больше всего произвело впечатление спокойствие и ощущение внутреннего порядка, которых ни он, ни его соотечественники не могли понять. В этом не было, как он подчеркивает, ничего живописного. Хотя «все это как картина, как художественно составленная сцена», он не может уловить ее внутреннего принципа:
Я со странным чувством смотрю на эти игриво устроенные, улыбающиеся берега: неудобно видеть этот «сон», отсутствие всякого движения.
Способность Гончарова передать то ощущение «нежизни», которое испытывает иностранец в уединенной и незнакомой Японии, весьма оригинально. Как наблюдатель он был полной противоположностью того, кого Рэймонд Чендлер называл «учителем танцев со змеями». В любом случае адмирал и его офицеры ничего не добились, несмотря на все их дипломатические усилия. Паллада направился в Шанхай, где русские мрачно наблюдали сенсационные результаты британской торговли опиумом, порожденный ею бум бизнеса, деморализацию китайцев и впадение Поднебесной в анархию и гражданскую войну. * Но для Гончарова все такие дела отходят на второй план после концентрации на таких важных вещах, как еда, питье и то, что места, которые должны быть горячими, оказываются холодными и убогими, а иногда и наоборот.