Читать онлайн «Дубровский. Том III», Любовь {Leo} Паршина – Литрес
© Любовь {Leo} Паршина, 2022
ISBN 978-5-0053-0572-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора…
Все знают, но мало кто помнит, что Пушкин «Дубровского» не закончил. Даже название дали издатели. Почему так вышло? Не из-за смерти поэта, поскольку работу над русским разбойничьим романом он оставил в 1833 году. Упорхнула муза? Счел продолжение бессмысленным? Если он пытался написать повесть, которая стала бы хорошо продаваться, такое вполне могло быть – подлинная муза барышня вольная… (Ахматова считала «Дубровского» неудачей Александра Сергеевича – попыткой написать, выражаясь современным языком, исключительно коммерческий проект.)
К счастью, я «Дубровского» в школе не читала. Только отрывок с убийством медведя в учебнике «Родная речь». Не писала я сочинений ни о тонкой душевной организации Маши Троекуровой, ни о благородстве Владимира Дубровского, не чертила таблиц сравнительных характеристик его и деспота Кирилы Петровича.
Впервые я «Дубровского» прочла в январе 2020 года. Вдохновилась статьей о супергероике, где его сюжет рассматривался как архетипический: благородный герой встает по другую сторону закона, чтобы мстить за смерть отца. Так что под новогодней ёлочкой я впервые открыла эту повесть Пушкина…
В «Дубровском» лично мне не понравились две вещи.
Первая – огромный кусок официального документа, вставленный в сцену судилища над стариком Дубровским. Но этот документ можно с чистой совестью пролистать. Может, Пушкин попросту вставил его для себя, «для справки», а потом намеревался сократить?
Вторая – финал. Но тут и понятно – повесть не закончена. Хотя, последние его фразы таковы, что создается ощущение – Пушкин решил на данном этапе подобрать нити сюжетных линий. Может, и правда наскучило?..
В черновиках был найден примерный план финала повести:
Кн <язь> Вер <ейский> visite – 2 visite. Сватовство – Свидания. Письмо перехвачено. Свадьба, отъезд. Команда, сражение.
Распущенная шайка – Жизнь М. К. – Смерть к. Верей <ского> – Вдова. Англичанин – Игроки. Свидание – Полицмейстер – Развязка.
Выделенные фрагменты так и не были написаны. Были ли они продуманы? Исследователи творчества Пушкина, считают, что Дубровский должен был вернуться в Россию под видом англичанина, и тут его настигли бы прежние грехи…
Как говорила Марина Цветаева, писать надо книги, от нехватки которых страдаешь. Страдала ли я? Скорее мне было обидно и досадно. Что авантюрный разбойничий роман так и не был закончен, а русский Зорро погребен под курганом из крошева французской булки.
Грянул карантин. И я взялась писать. Путеводной звездой для меня была финальная точка, которую я намеревалась поставить. И вот если б не было ее… я бы тоже, наверное, бросила свое вольное (во всех смыслах) продолжение. И отношения Дубровского с Машей, и его жизнь в целом, совершив еще один виток, должны были вернуться в ту же точку, что и в конце Тома II.
Тут у меня возникла мысль – а что если и Пушкина вдохновение оставило именно в этот момент? Но это конечно, лишь домыслы.
Однако тут для меня решающую роль и сыграло то, с чего началось мое знакомство с «Дубровским». И то, что продолжение я писала уже из века XXI, так что весь груз русской истории и русской классики, и современной массовой культуры не мог не влиять на мое видение дальнейшего сюжета.
В какой-то момент, правда, работа застопорилась – я открывала файл, смотрела на мерцающий белый лист, печатала абзац, стирала, сохраняла и закрывала… И я поехала за вдохновением в Пушкинские горы – в Святогорский монастырь, в Михайловское. Это была необыкновенная, очень интересная поездка.
И после нее продолжение дописалось, наконец, до конца. При чем писалось оно только от руки – переключиться на цифровой формат не получалось категорически, пока не была поставлена чернильная точка. Самое же поразительное – то, как себя повели герои. Двое из них вытворили в последних главах нечто совершенно немыслимое, что я никак не задумывала изначально, но по итогам вышло так, что они заняли свои места.
Если честно, в творческих поисках я порой забывала обращаться к плану из Пушкинских черновиков, но сюжет сам выходил к обозначенным в нем событиям!
Меня спрашивали: «Ты не обнаглела браться за продолжение Пушкина?».
Нет, не обнаглела. Потому что берусь не за его неповторимые стихи, а за неоконченную повесть. И потому, что берусь не для того, чтобы доказать, будто я не хуже «нашего всего».
Мне просто до боли обидно, что его легкая, увлекательная и захватывающая проза (и я сейчас не только о «Дубровском») словно заточена в общественном сознании в глыбу саркофага с иероглифом СПГС (синдром поиска глубинного смысла). И к ней еще и прививается отвращение со школьной скамьи – вымученными темами школьных сочинений, от которых самому Пушкину стало бы дурно. Высокие оценки получают за такие сочинения обычно хорошисты-отличники, которые «на ять» вызубрили статьи из учебника и поняли, чего от них ждет учитель.
Сочинения по многим произведениям классики лично я писала, пользуясь краткими содержаниями. И мне ни капли не стыдно.
И как же я рада, что с разбойником Дубровским (и еще кое с кем из Кистенёвки) я повстречалась уже сейчас!
Leovk.com/old_note_books
com/old_note_booksДубровский. Том III
Глава XX
Катится открытая карета по чистому полю как по скатерти. Кучер лошадей знай подстегивает. В праздничном убранстве карета, свадебная – жениха с молодой невестой везет. Сидит невеста сама не своя, ни жива, ни мертва. Явь ли кругом или сон снится? Может, и вправду сон? Так глаза и застит…
А как очнулась – и не день кругом, а ночь, и не чисто поле, а дремучий лес.
Несет карета вперед – так на ухабах, на вековых корнях и подскакивает, трещит. Лошадей в темноте не видать, но кто-то наверное в оглобли впряжен… А кучер уж не мужичок в картузе. Кто-то в саван обернутый сидит через плечо оглядывается, и из савана, из глазницы на черном лице лютый глаз светит.
– Ах, довольно! Стойте! – молит несчастная, и обращается к жениху своему: – Защити же!
А жених-то – мертвец. Кожа серая, глазницы пустые, волосы на голове паутиной вьются. Карету трясёт, голова мертвеца качается и не поймешь – то ли уже ни воли, ни сил не достает держать, то ли кивает он невесте: «Скоро прибудем, душенька, скоро!».
– Помогите! – кричит невеста в ночь, рвется уж и из кареты кинуться – как есть избавление! – а в фате путается, будто сама в саване.
Тут ей словно в ответ – из лесу вой волчий раздается. Несутся волки со всех сторон, только глаза угольями горят да острые зубы блещут. Вот нагоняют карету, несутся вровень, клацают словно железными своими челюстями.
Вот два волка, вскочив на козлы, растерзали и скинули страшного кучера. И несется карета уже без удержу сквозь темный лес. И третий волк вскочил на козлы и в свете выглянувшей из-за облаков Луны, стал подниматься на задние лапы. И уже не шерсть развивается за его спиной, а плащ, клыки скрываются за черным платком, повязанным на пол лица, уже человечьи глаза блестят под широкими полями шляпы. Уже не лапы, а руки в черных перчатках тянутся к невесте…
Но навстречу ему поднимается жених-мертвец, вытягивается не по-человечьи, рот разинул до груди, и руки костлявые к разбойнику тянет.
А разбойник выхватывает пистолет, стреляет в мертвеца… Мертвец кричит – страшно вопит, так что у невесты кровь в жилах стынет.
И без чувств она падает…
***
Марья Кириловна проснулась от сильнейшего испуга. Долгое время она не могла отдышаться и понять, что же в самом деле делает в лесу, пусть и залитом жарким летним солнцем. Наконец вспомнила, что, ища уединения, во время обыкновенной своей утренней прогулки, направила лошадь в лес, к остаткам разбойничьей крепости. Уголок этот теперь был тихий и безлюдный.
Привязав лошадь к осинке, Маша присела, а спустя немного времени, разморенная солнышком, и прилегла на земляном валу, поросшем густой сухой травою. Тут же лежала и ее шляпка от костюма-амазонки с вьющимся по ветру легким шлейфом. Лошадь переминалась в теньке с ноги на ногу. Маша села на валу, разглаживая складки на юбке, поправляя волосы.
Внезапно Маша замерла в непонятном ей еще смущении…
Она была здесь не одна!
Вскочив, чудом в спешке не запутавшись в юбках, Маша огляделась. По другую сторону заросшей ложбины разбойничьего логова, под старыми дубами и липами стоял высокий, крепкий темноволосый мужик.
С первого взгляда казалось, что он молод, но на таком расстоянии, да еще и мужика, трудно было распознать.
Марья Кириловна выпрямилась, уже не спеша подняла с травы свою шляпку. Она успокоилась, понимая, что допорхнет до лошади скорее, чем мужик дойдет до вала.
Мужик простовато улыбнулся:
– Простите, барыня. Не хотел вас напужать.
– Ты кто такой? Ты чей?
– Я Глобовых. Звать Гришей.
– Зачем ты здесь?
– Я… – мужик неловко передернул плечами, все также улыбаясь. – Да сюда со всей округи ходят. Говорят, тут еще где-то золотишко разбойничье припрятано. Дубровского того, ага… Все думают – авось, повезет. А мне жениться скоро, барыня, невеста у меня…
Марья Кириловна кивнула. Что-то не нравилось ей в этом мужике, что-то было неправильное, неправдивое…
– Авось повезет… – сказала она, спустившись с вала. Отвязала свою лошадь и, вскочив в седло, помчалась прочь, не оглядываясь.
А мужик, приосанившись, прошел через полянку, бывшую пристанищем разбойничьей шайки.
Какой малой казалась она теперь.
Сцепив руки за спиной, он взошел на вал, поддавая сапогом мелкие камушки. Внимательно глядел он вслед молодой барыне. Похоже, она поворачивала не домой, в Арбатово, а в Покровское, в имение своего отца. Проведать.
– Авось, авось, – процедил Архип. – Едали мы таких. Жареными с кашей.
И, сплюнув, пошел обратно в лес.
Глава XXI
Уж скоро год, как Кирила Петрович слег после удара. Он был еще жив, но так закончилось его губернское царствование. Он не мог ни ходить, ни говорить, едва ел с ложечки…
Кто-то злословил и злорадствовал, что так его покарал Господь. Не добрался до него разбойник, так Боженька доглядел. Особый знак усматривали в том, что от удара слег и старик Дубровский, заморенный Кирилой Петровичем.
Покровское стояло непривычно покойным. Оставшегося медведя держали в клетке, кормили исправно. Крыло господского дома с сералем поначалу было под прежним особым порядком, но потом на него махнули рукой, девиц выпустили на добрую работу.
Некоторые из них даже вышли замуж – кто за вдовцов, кто за молодцев, что ждали их из сераля. Все это, разумеется, в первую очередь благодаря Марье Кириловне, которая теперь сделалась хозяйкой в родном имении.
Унаследовал имение, конечно зять Троекурова, князь Верейский, но он спокойно дозволил своей молодой жене руководить землей, которую она знала с рождения.
Марья Кириловна наведывалась в Покровское как возможно часто. Выслушивала доклады и просьбы, проведывала батюшку.
В этот раз просьб было мало. Управляющий только рассказал, сколько скотины, сколько крепостных родилось, что один старик преставился да что трех молодых парней поймали на краже соседского леса и высекли.
Маша выслушала, справилась о здоровье рожденных детей и матерей – все были живы и здоровы.
Кирила Петрович спал, так что Маша немного подождала, выпив пока чаю на открытой веранде. Проходящие мимо крестьяне кланялись своей госпоже.
Наконец сообщили, что Кирила Петрович проснулся. Его одели и вынесли в кресле к Маше на веранду.
Один глаз у него не открывался уж вовсе.
Кресло поставили на пол веранды, стул для Марьи Кириловны придвинули ближе.
Маша села, взяла папеньку за руку. Тот только что-то простонал и никто не мог сказать наверняка – узнал ли старик дочь или просто отозвался на ласковое прикосновение.
Дочь тихо поговорила с отцом, рассказала, что все хорошо и у нее, и у Саши, что все идет ладно и своим чередом. Она искренне жалела Кирилу Петровича. Все прошлые горькие обиды исчезли, оставив только эту жалость и чувство вины, которое всегда возникает в человеке по отношению к тяжело больному или усопшему близкому.
Сидеть долго резона не было никакого. Так что, вздохнув и смахнув слезу, Маша поднялась и стала собираться к себе в Арбатово.
– А папенька пусть немного побудет тут, на солнышке хоть четверть часа, – велела она. – Только приглядывайте за ним.
– А как же, барыня, а как же! – закланялись управляющий и остальные собравшиеся крепостные.
Марья Кириловна ускакала прочь.
Крепкая баба какое-то время, скучая, просидела рядом с Кирилой Петровичем, потом ее кликнули помочь на кухне и она ушла. Все равно было тепло и тихо, а старый барин едва понимал, что происходит, да и вообще вновь стал засыпать.
И правда, полоса двора перед верандой, устланная газоном с редкими полевыми цветами, была пуста и безмятежна. Однако вскоре в глубине дичающего сада возникло какое-то острожное движение. Из-за деревьев появился Архип и пошел к веранде через газон, сминая цветы подошвами сапог.
Шел он быстро и деловито, так что даже если обитатели Покровского краем глаза увидали бы его, то не сразу придали бы этому значения – что с того, если мужик идет по делу.
Шел Архип и улыбался.
Кирила Петрович пробудился от одного, казалось, жгучего взгляда его, когда он еще не успел поставить ногу на ступень веранды.
Осторожно, не скрипя досками ступеней, Архип поднялся, заглянул в анфиладу комнат, раскрытую насквозь до парадного крыльца. Ни души…
Архип подошел к Кириле Петровичу и, улыбаясь, склонился над ним.
– Не скажу тебе здравствуй, старая ты колода. Ей-богу, смешно! Тише, тише, я – Дубровский! Что смотришь, не похож? А целый день как-то был им. Когда к дуре Глобовой наведывался. Давненько я в родных местах не бывал. А тут проездом, случаем занесло и прослышал, что ты слег. Так и захотелось поглядеть на мощи, что от тебя, падали, остались. Может и вправду есть Бог там, на небе? Может и вправду, каждому воздастся? Чего только за мной не записано, за что только я сам ответ держать стану! А все вытерплю, только чтобы ты не поднялся, чтобы так и пролежал…
Кирила Петрович, отойдя от первого испуга, побагровел и что есть мочи захрипел, изо всех сил желая позвать на помощь.
– Тихо, сказал! – велел Архип, доставая из-за спины из-за пояса топор.
Губа Кирилы Петровича затряслась.
– Ну будет тебе. Не боись. Я тебя не убивать пришел, только проведать. Ты лежи. Как мой барин, царствие ему Небесное, лежал, так и ты лежи. Все, что сотворено, припоминай. Только хорошенько, накрепко.
Архип сжатыми губами поцеловал Кирилу Петровича в лоб и, развернувшись, сбежал с крыльца, направляясь вновь под деревья, убирая за спину топор.
Вскоре он исчез из виду.
Небо стало мрачнеть, воздух густеть – вот-вот должна была грянуть во всю силу летняя гроза.
Слуги, спохватившись, унесли Кирилу Петровича в комнаты.
– Что же ты, Аграфена, за дурная баба! – попрекал управляющий. – Велено же было следить за стариком. Гляди, как растревожился. Надо за доктором посылать, пусть даст ему морфию.
Дубровский читательский дневник краткое содержание, главная мысль. * VSETEMI.RU
В статье мы разбираем и анализируем роман великого писателя А.С. Пушкина, «Дубровский» для заполнения читательского дневника. Это произведение состоит из двух томов и, к сожалению, автором не закончено. Сюжет обрывается и как сложится судьба персонажей в дальнейшем, неизвестно.
Главные герои произведения Пушкина «Дубровский»
Читательский дневник краткое содержание Дубровский
Дубровский основная мысль
Дубровский вывод для читательского дневника
Афоризмы автора для читательского дневника
Непонятные слова толкование
Видео: Дубровский пересказ
Главные герои произведения Пушкина «Дубровский»
- Дубровский Андрей Гаврилович — помещик независимый и благородный, отставной офицер.
- Троекуров Кирила Петрович — помещик влиятельный и богатый, с характером жестким и скверным, капризный, властный, самодур.
- Дубровский Владимир — сын Андрея Гаврилыча, молодой человек 23-х лет, решительный, смелый, принципиальный, гвардейский офицер.
- Маша — дочь Троекурова, 17-ти лет, романтичная и красивая, верна данному слову.
- Верейский — князь, богатый человек пожилого возраста, за которого Мария выходит замуж.
В одном поместье, под названием, «Покровское» обитал помещик, который славился самодурством и скверным характером, его боялась вся округа. Звался он Кирилой Петровичем Троекуровым.
Но, был человек, к которому он относился с симпатией, это его сосед и товарищ по службе, Дубровский Андрей Гаврилович, который обладал прямолинейным нравом, был неподкупным и честным. У приятелей были похожие судьбы, оба были вдовцами и имели по одному ребенку.
Но, вот, однажды, произошла между приятелями ссора, переросшая в серьезный конфликт.
Троекуров решил подкупить губернский суд и отсудить «Кистеневку» у бывшего друга. Во время тяжбы в суде Андрей Гаврилович не выдерживает и лишается рассудка. Узнав о несчастье, Владимир покидает службу и мчится домой. Троекуров решил помириться с бывшим приятелем и приехал в дом Дубровского. Но, Андрея Гавриловича, как только он видит, теперь уже, своего врага, разбивает паралич и он умирает.
Далее, события развиваются таким образом — одолеваемый жаждой мести, Владимир поджигает свое родовое гнездо, «Кистеневку», после чего встает во главе разбойников, которые наводят ужас на всех окружающих, помещиков и местных жителей.
Дубровский, с помощью хитрости, появляется в доме Троекурова, изображая учителя-француза. Ему очень нравится его дочь, Маша, семнадцати лет, и он хочет на ней жениться, забыв про свою месть. Кирила Петрович нарушает планы Владимира и выдает дочь за князя Верейского, не молодого уже человека. Когда кортеж едет с венчания, Добровский в маске вместе с вооруженными людьми хочет освободить Машу, но она отказывается и говорит, что уже поздно, обряд венчания состоялся.
Когда князь понимает, что это Дубровский, он достает пистолет и ранит его.
Заканчивается произведение тем, что Дубровский покинул родные края и, по слухам, уехал за границу.
Дубровский основная мысльПушкин изобличает кумовство и коррупцию, с помощью которых можно решать любые вопросы в свою пользу. Кроме этого, роман наталкивает на мысль, что нужно менять порядки в стране, а бунтами ничего не решить.
Дубровский вывод для читательского дневникаПроизведение «Дубровский», показывает продажность государственных органов начала девятнадцатого века. Автор сопоставляет двух помещиков с одинаковыми заслугами перед государством и положением в обществе. Но, власть встает на сторону того, кто более влиятельный и богатый. Представители закона не обращают внимание на честь и благородство, их можно легко подкупить.
Афоризмы автора для читательского дневникаНепонятные слова толкованиеВидео: Дубровский пересказP.