Численность войск в куликовской битве: Сколько войск участвовало в Куликовской битве

Сколько войск участвовало в Куликовской битве

Мы уже как то обсуждали с вами Загадки поля Куликова, давайте продолжим тему …

Куликовская битва 1380 года традиционно считается одной из крупнейших битв позднего Средневековья и по значению, и по размаху. Не касаясь первого, остановимся подробнее на втором её аспекте – размахе, попытавшись дать оценку численности войска, выставленного Дмитрием Ивановичем и его вассалами на Куликовом поле.

В условиях, когда не сохранилось ни точных указаний относительно мобилизационного потенциала северо-восточных русских княжеств, ни войсковых реестров, ни тем более росписи русских «полков» в битве, любые рассуждения относительно численности войска Дмитрия Ивановича и его союзников будут носить оценочный характер. Однако, обсуждение этой проблемы позволит определить некоторые рамочные ограничения, внутри которых численность коалиционного войска может быть считаться более или менее разумной, не фантастической и будет близка к реальной.

В отечественной историографии Куликовской битвы разброс оценок численности русского войска очень велик – от 100-150 тыс. до 30-50 или даже менее 1 тыс. бойцов.

Так сколько же было на самом деле?

Дореволюционная историческая наука придерживалась первого значения. Так, В.Татищев приводит в своей «Истории Российской» цифру в 400 тыс., М.Щербатов – 200 тыс, Н.Карамзин полагал, что рать Дмитрия Ивановича насчитывала «более 150 тысяч всадников и пеших. Столько же дает и С.Соловьев, который сравнивает сражение с «побоищем Каталонским, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов». В «слишком 100 тысяч» определял численность рати Дмитрия Ивановича Д.Иловайский. Этой же точки зрения придерживались и русские военные историки, например, П.Гейсман и авторы коллективного труда по русской военной истории «Русская военная сила».

 

 

В советской историографии длительное время господствовала старая оценка численности русского войска в 100-150 тыс. бойцов.

Так полагали, к примеру, авторы коллективных «Очерков истории СССР», ссылавшиеся при этом на летописные свидетельства, и Л.Черепнин. Этой же цифры много позже придерживался в очерке «Военное искусство» в коллективном труде «Очерки русской культуры XIII-XV веков» Б.Рыбаков.

Между тем ещё Е.Разин в своей классической «Истории военного искусства» пришёл к выводу, что «общая численность русской рати, вероятно, не превышала 50-60 тыс. человек». Эту оценку пересмотрел в сторону дальнейшего уменьшения один из наиболее авторитетных специалистов по истории русского военного дела эпохи Средневековья, А.Кирпичников. Он полагал, что на Куликовом поле собралось со стороны Дмитрия Ивановича самое большее 36 тыс. ратников, поскольку армия большей численности (100 или более тыс.) представляла бы собой «неуправляемую толпу людей, только мешающих друг другу». Особняком стоит мнение С.Веселовского, который отмечал, что на Куликовом поле было с русской стороны 5-6 тыс. чел. «во фронте». Сегодня сделаны попытки ещё более радикального пересмотра численности русской рати.

Например, А.Булычев полагал, что в русском войске могло быть около 1-1,5 тыс. всадников, а вся рать вместе со слугами и обозниками составляла 6-10 тыс. чел.

Такой разброс оценок неудивителен, учитывая неудовлетворительное состояние источников по истории кампании 1380 года. На первый взгляд, их сохранилось достаточно много – это и летописные свидетельства, и литературные произведения. Но их ценность отнюдь неравнозначна. Касаясь первой группы источников, летописей, то здесь необходимо отметить, что первый, краткий, вариант летописного сказания о сражении, размещённый первоначально на страницах Троицкой летописи, написанной в Москве – «О великом побоище, иже на Дону», появляется в начале XV века, т.е очень скоро после самого сражения. До нас этот рассказ дошёл в Рогожском летописце и в Симеоновской летописи. Примерно в это же время составлен был и рассказ, помещённый на страницах Новгородской первой летописи младшего извода. Но, увы, все эти летописные свидетельства не дают практически никакой конкретной информации о чисто военных аспектах сражения.

Пространная летописная повесть, содержащаяся, к примеру, в Воскресенской летописи, была создана много позже и несёт на себе отпечаток влияния сформировавшейся к тому времени литературной традиции освещения Куликовской битвы и носит ярко выраженный публицистический характер.

 

 

Более интересными, на первый взгляд, представляются литературные памятники – прежде всего «Задонщина» и знаменитое «Сказание о Мамаевом побоище». Первый памятник был создан, как полагают многие исследователи, в конце 1380-х или в самом начале 1390-х, т.е. непосредственно сразу после битвы. Однако, увы, в первоначальном виде до нас она не дошла и в силу особенностей жанра ни «Задонщина», ни тем более позднее «Сказание», созданное, видимо, в конце XV или в самом начале XVI века, не внушают доверия. Обрисовывая в целом достаточно полно общую картину событий, они дают явно завышенные цифры о количестве бойцов с обеих сторон. Так, «Задонщина» (по Синодальному списку) дает нам цифру в 300 тыс.

«кованой рати», а «Сказание» (в Киприановской редакции) – и вовсе 400 тыс. «воиньства конного и пешего».

И поскольку имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют сделать каких-либо определённых выводов о численности русского войска на Куликовом поле, остается прибегнуть к расчётам, исходя из косвенных свидетельств как современных источников, содержащих более или менее точные сведения об особенностях военного дела того времени, так и данных археологии и палеогеографии.

Для того, чтобы составить представление о примерных рамочных значениях численности рати Дмитрия Ивановича, можно посмотреть численность воинских контингентов, которыми располагали князья и отдельные «земли» в конце XIV – 1-й половине XV веков.

 

 

Применительно к 1-й половине XV века такие данные есть, и они представляются достаточно правдоподобными. Так, 3 июля 1410 года 150 русских воинов под началом воеводы нижегородского князя Данилы Борисовича Семена Карамышева и столько же татаринов царевича Талычя взяли и дотла разграбили Владимир. Соперник Василия Тёмного Дмитрий Шемяка имел в 1436 году около 500 дворян.

Литовский князь Острожский в 1418 году освободил литовского же князя Свидригайло из заключения с 500-ми же «дворянами». Другой же литовский князь, Александр Чарторыйский, не желая присягать Василию II, в 1461 году покинув Псков и увёл с собою «…двора его кованой рати боевых людеи 300 человекъ, опричь кошовых…».

Псковичи в 1426 году, во время конфликта с великим князем литовским Витовтом, послали на помощь осаждённой Опочке «снастной рати» 50 человек, а главная псковская рать во главе с посадниками Селивестром Леонтьевичем и Федором Шибалкиным вступили в бой с войсками Витовта, имея в своём распоряжении 400 бойцов. Князь Василий Юрьевич в 1435 году взял Вологду, имея «дружины» 300 чел.

Спустя 10 лет, зимой 1444-45 годов на западные рубежи Московского государства в отместку за поход русских на калужские места пришли литвины. Вдогон за ними пошли дворяне удельных князей можайского 100 человек, верейского – ещё 100 и боровского – 60 чел. По другим данным их было всего 300. Литовские же хроники говорят о 500 москвичах.

 

 

Наконец, в печально знаменитом сражении под Суздалем летом 1445 года, в котором Василий II был разбит татарами и пленён, его «полк» вместе с «полками» его вассалов князей Ивана Можайского, Михаила Верейского и Василия Серпуховского насчитывал менее 1 тыс. всадников, а пришедший ним на помощь владимирский «полк» воеводы Алексея Игнатьевича насчитывал 500 бойцов. Противостоявших им татаринов было, по сообщению летописца, 3,5 тыс.

Т.о., численность «полков» в 1-й половине XV века, т.е. фактически сразу после Куликовской битвы измеряется сотнями, в лучшем случае немногим более 1-й тыс. бойцов. Княжеские «дворы» насчитывают по нескольку сот всадников, обычно от 300 до 500, но не более, владимирский «городовой» «полк» (а Владимир – город не из последних в этих местах) – тоже 500, отдельные же отряды мелких вотчинников с уделов не превышают и сотни.

Зная примерный порядок цифр (десятки и сотни, но никак не тысячи воинов), обратимся теперь к составу русского войска.

Последняя по времени и наиболее обоснованная попытка проанализировать его была сделана А.Горским. Сопоставив содержащиеся в летописях и повестях сведения о составе рати Дмитрия Ивановича и сличив их с данными походов 1375 и 1386/1387 годов, исследователь пришел к выводу, что в состав рати Димитрия вошли отряды от Москвы, Коломны, Звенигорода, Можайска, Волока, Серпухова, Боровска, Дмитрова, Переяславля, Владимира, Юрьева, Костромы, Углича, Галича, Бежецкого верха, Вологды, Торжка, а также воинские контингенты, выставленные княжествами Белозерским, Ярославским, Ростовским, Стародубским, Моложским, Кашинским, Вяземско-Дорогобужским, Тарусско-Оболенским и Новосильским. К ним необходимо добавить также «дворы» князей-изгоев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей и Романа Михайловича Брянского, и, возможно, отряд новгородцев.

 

 

Не исключал А.Горский также и участия в сражении (в полку Владимира Андреевича) отрядов из Елецкого и Муромского княжеств, а также с Мещёры. Анализ сведений наиболее ранних источников дает несколько иные, меньшие значения – 9 княжеских «дворов» и 12 «земельных» «полков» и, возможно, рязанцы (прончане – ?) и новгородцы.

Приняв во внимание эти данные и сведения о численности «дворов» и «земельных» «полков» (очень грубо считая княжеские «дворы» за 500 всадников каждый, а «земельные» «полки», составленные из мелких вотчинников, по 100), можно предположить, что общее количество выставленных Дмитрием Ивановичем ратников находилось между 6 и 15 тыс. человек.

Разброс очень большой. Сузить эти рамки позволяет знания, которыми мы располагаем на сегодняшний день относительно характера места сражения.

Обе рати были, скорее всего, конными. Настоящая пехота, пешцы, на Куликовом поле вряд ли присутствовала. Выдержать в течение нескольких дней 30-км марши непрофессиональное «земское» ополчение, собираемое время от времени и не имеющее соответствующей подготовки, было неспособно (если только оно не было посажено на телеги для большей маршевой скорости – такая практика, судя по более поздним временам, существовала. Но в таком случае оно неизбежно будет малочисленным). Возможно, что часть русских всадников могла спешиться.

Это маловероятно, хотя полностью исключить такой вариант нельзя. Во всяком случае, среди находок оружия на Куликовом поле найден наконечник одной рогатины, которая была вооружением русских пешцев.

 

 

Можно с высокой степенью уверенности утверждать, что и для 15-16 тыс. войска Куликово поле было слишком мало – при размерах поля 1,5 на 1 км более или менее свободно действовать на нем могли в лучшем случае примерно 5-6 тыс. всадников (т.е. мы видим цифру, названную в порядке предположения С.Веселовским). Эту цифру мы и считаем наиболее отвечающей как условиям боя, так и тактике того времени, а, значит, и наиболее вероятной. И если полагать названные в «Задонщине» и в т.н. «Синодике Успенского собора», который был опубликован Н.И. Новиковым, списки русских потерь (11 воевод и примерно 400-500 «бояр», т.е. мелких вотчинников, являвшихся под княжеские знамена «конно, людно и оружно», во главе небольшой, 3-5 чел. свиты) соответствующими в общих чертах действительности, то потеря в битве только убитыми не менее 10% опытных, профессиональных воинов, подготовка которых длилась десятилетиями, должна была расцениваться как очень тяжелая.

 

[источники]

источники:

Виталий Пенской, «О численности войска Дмитрия Ивановича на Куликовом поле», Военное дело Золотой Орды: проблемы и перспективы изучения. Казань, 2011

http://ttolk.ru/?p=25253

 

Была еще такая  Битва при Молодях — второе Куликово поле. Часто многие задаются вопросом Было ли татаро-монгольское иго? и вообще Что остановило Тамерлана? Вот еще Мифы и реальности во взаимоотношениях Руси и Орды, а так же были ли Русские  союзниками монголо-татар ?

Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия — http://infoglaz.ru/?p=82874

Tags: История, Россия

О численности войска Дмитрия Ивановича на Куликовом поле | Войны Средних Веков | Армии древности — ХLegio 2.0

ХLegio 2.0 / Армии древности / Войны Средних Веков / О численности войска Дмитрия Ивановича на Куликовом поле / Новости

Куликовская битва 1380 г. традиционно считается одной из крупнейших битв позднего Средневековья и по значению, и по размаху. Не касаясь первого, остановимся подробнее на втором ее аспекте – размахе, попытавшись дать оценку численности войска, выставленного Дмитрием Ивановичем и его вассалами на Куликовом поле.

Естественно, что в условиях, когда не сохранилось ни точных указаний относительно мобилизационного потенциала северо-восточных русских княжеств, ни войсковых реестров, подобных, к примеру, литовскому «попису» 1528 г., ни тем более росписи русских «полков», вставших сентябрьским утром 1380 г. на Куликовом поле против ордынской рати, любые рассуждения относительно численности войска Дмитрия Ивановича и его союзников будут носить оценочный и в определенной степени спекулятивный характер. Однако, по нашему мнению, обсуждение этой проблемы позволит определить некоторые рамочные ограничения, внутри которых численность коалиционного войска может быть считаться более или менее разумной, не фантастической и будет близка к реальной.

В поистине необъятной отечественной историографии Куликовской битвы разброс оценок численности русского войска достаточно велик – от 100-150 тыс. до 30-50 или даже менее тыс. бойцов. Дореволюционная историческая наука придерживалась первого значения. Так, В.Н. Татищев приводит в своей «Истории Российской» цифру в 400 тыс. [35, с. 275], М.М. Щербатов – 200 тыс. [39, с. 168], Н.М. Карамзин полагал, что рать Дмитрия Ивановича насчитывала «более ста пятидесяти тысяч всадников и пеших» [13, с. 40]. Столько же дает и С.М. Соловьев, который сравнивает сражение с «побоищем Каталонским, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов» [32, с. 277]. В «слишком сто тысяч» определял численность рати Дмитрия Ивановича Д.И. Иловайский [12, с. 120]. Этой же точки зрения придерживались и русские военные историки, например, П.И. Гейсман [5, с. 132] и авторы коллективного труда по русской военной истории «Русская военная сила» [27, с. 102].

В советской историографии длительное время господствовала старая оценка численности русского войска в 100-150 тыс. бойцов. Так полагали, к примеру, авторы коллективных «Очерков истории СССР» [19, с. 224], ссылавшиеся при этом на летописные свидетельства, и Л.В. Черепнин [37, с. 607]. Этой же цифры много позже придерживался в очерке «Военное искусство» в коллективном труде «Очерки русской культуры XIII – XV веков» Б.А. Рыбаков [28, с. 387]. Между тем еще Е.А. Разин в своей классической «Истории военного искусства» пришел к выводу, что «общая численность русской рати, вероятно, не превышала 50–60 тыс. человек» [24, с. 272]. Эту оценку пересмотрел в сторону дальнейшего уменьшения один из наиболее авторитетных специалистов по истории русского военного дела эпохи Средневековья, А.Н. Кирпичников. Он полагал, что на Куликовом поле собралось со стороны Дмитрия Ивановича самое большее 36 тыс. ратников, поскольку армия большей численности (100 или более тыс.) представляла бы собой «неуправляемую толпу людей, только мешающих друг другу» [14, с. 16]. Особняком стоит мнение С.Б. Веселовского, который отмечал, что, возможно, на Куликовом поле было с русской стороны 5-6 тыс. чел. «во фронте» [3, с. 268]. Сегодня сделаны попытки еще более радикального пересмотра численности русской рати. Например, А.А. Булычев полагал, что в русском войске могло быть около 1-1,5 тыс. всадников, а вся рать вместе со слугами и обозниками составляла порядка 6-10 тыс. чел. [1, с. 10-12].

Такой разброс оценок неудивителен, учитывая неудовлетворительное состояние источников по истории кампании 1380 г. На первый взгляд, их сохранилось достаточно много – это и летописные свидетельства, и литературные произведения. Но их ценность отнюдь неравнозначна. Касаясь первой группы источников, летописей, то здесь необходимо отметить, что первый, краткий, вариант летописного сказания о сражении, размещенный первоначально на страницах Троицкой летописи, написанной в Москве – «О великом побоище, иже на Дону», появляется в нач. XV в., т.е очень скоро после самого сражения [21, с. 419-421]. До нас этот рассказ дошел в Рогожском летописце и в Симеоновской летописи [26. Стб. 139-141; 30, с. 129-130]. Примерно в это же время составлен {157} был и рассказ, помещенный на страницах Новгородской первой летописи младшего извода [18, с. 376-377]. Но, увы, все эти летописные свидетельства не дают практически никакой конкретной информации о чисто военных аспектах сражения. Пространная летописная повесть, содержащаяся, к примеру, в Воскресенской летописи [22, с. 34-41], была создана много позже и несет на себе отпечаток влияния сформировавшейся к тому времени литературной традиции освещения Куликовской битвы и носит, по словам Л.А. Дмитриева, ярко выраженный публицистический характер [31, с. 331].

Более интересными, на первый взгляд, представляются литературные памятники – прежде всего «Задонщина» и знаменитое «Сказание о Мамаевом побоище». Первый памятник был создан, как полагают многие исследователи, в конце 80-х или в самом начале 90-х гг. XIV в., т.е. непосредственно сразу после битвы [См., например: 31, с. 309-311]. Однако, увы, в первоначальном виде до нас она не дошла и в силу особенностей жанра ни «Задонщина», ни тем более позднее «Сказание», созданное, видимо, в конце XV или в самом начале XVI в. [См., например: 29, с. 251-253], не внушают доверия. Обрисовывая в целом достаточно полно общую картину событий, они дают явно завышенные цифры о количестве бойцов с обеих сторон. Так, «Задонщина» (по Синодальному списку) дает нам цифру в 300 тыс. «кованой рати», а «Сказание» (в Киприановской редакции) – и вовсе 400 тыс. «воиньства конного и пешего» [20, с. 100; 31, с. 60].

И поскольку имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют сделать каких-либо определенных выводов о численности русского войска на Куликовом поле, остается прибегнуть к расчетам, исходя из косвенных свидетельств как современных источников, содержащих более или менее точные сведения об особенностях военного дела того времени, так и данных археологии и палеогеографии.

Для того, чтобы составить представление о примерных рамочных значениях численности рати Дмитрия Ивановича, необходимо предварительно разрешить ряд основных вопросов, а именно: 1) состав русского войска; 2) вероятный его боевой порядок, определяемый существовавшей на то время традицией и в том числе характером места сражения; 3) численность воинских контингентов, которыми располагали князья и отдельные «земли» в конце XIV – 1-й пол. XV вв.

Проще определиться с последним вопросом. Применительно к 1-й пол. XV в. такие данные есть и они представляются достаточно правдоподобными. Так, 3 июля 1410 г. 150 русских воинов под началом воеводы нижегородского князя Данилы Борисовича Семена Карамышева и столько же татаринов царевича Талычя взяли и дотла разграбили Владимир [16. с. 240]. Соперник Василия Темного Дмитрий Шемяка имел в 1436 г. около 500 дворян [11, с. 149]. Литовский князь Острожский в 1418 г. освободил литовского же князя Свидригайло из заключения с 500-ми же «дворянами» [11. с. 146], другой же литовский князь, Александр Чарторыйский, не желая присягать Василию II,в 1461 г. покинув Псков и увел с собою «…двора его кованой рати боевых людеи 300 человекъ, опричь кошовых…» [23, с. 58]. Псковичи в 1426 г., во время конфликта с великим князем литовским Витовтом, послали на помощь осажденной Опочке «снастной рати» 50 чел., а главная псковская рать во главе с посадниками Селивестром Леонтьевичем и Федором Шибалкиным вступили в бой с войсками Витовта, имея в своем распоряжении 400 бойцов [23, с. 36]. Князь Василий Юрьевич в 1435 г. взял Вологду, имея «дружины» 300 чел. [36, с. 183]. Спустя 10 лет, зимой 1444-45 годов на западные рубежи Московского государства в отместку за поход русских на калужские места пришли литвины. Вдогон за ними пошли дворяне удельных князей можайского 100 человек, верейского – еще 100 и боровского – 60 чел. [16. с. 395]. По другим данным их было всего 300 [11, с. 151], Литовские же хроники говорят о 500 москвичах [15, с. 60]. Наконец, в печально знаменитом сражении под Суздалем летом 1445 г., в котором Василий II был разбит татарами и пленен, его «полк» вместе с «полками» его вассалов князей Ивана Можайского, Михаила Верейского и Василия Серпуховского насчитывало менее 1 тыс. всадников («мало бе вои их, яко ни с тысячу»), а пришедший ним на помощь владимирский «полк» воеводы Алексея Игнатьевича насчитывал 500 бойцов. Противостоявших им татаринов было, по сообщению летописца, 3,5 тыс. [33. стб. 104-106; 16. с. 262-263].

Т.о., численность «полков» в 1-й пол. XV в., т.е. фактически сразу после Куликовской битвы измеряется сотнями, в лучшем случае немногим более 1-й тыс. бойцов. Княжеские «дворы» насчитывают по нескольку сот всадников, обычно от 300 до 500, но не более, владимирский «городовой» «полк» (а Владимир – город не из последних в этих местах) – тоже 500, отдельные же отряды мелких вотчинников с уделов не превышают и сотни, редко более. {158}

Зная примерный порядок цифр (десятки и сотни, но никак не тысячи воинов), обратимся теперь к составу русского войска. Последняя по времени и наиболее обоснованная попытка проанализировать его была сделана А.А. Горским [8, с. 97-99; 9, с. 250-264]. Сопоставив содержащиеся в летописях и повестях сведения о составе рати Дмитрия Ивановича и сличив их с данными походов 1375 и 1386/1387 гг., исследователь пришел к выводу, что в состав рати Димитрия вошли отряды от Москвы, Коломны, Звенигорода, Можайска, Волока, Серпухова, Боровска, Дмитрова, Переяславля, Владимира, Юрьева, Костромы, Углича, Галича, Бежецкого верха, Вологды, Торжка, а также воинские контингенты, выставленные княжествами Белозерским, Ярославским, Ростовским, Стародубским, Моложским, Кашинским, Вяземско-Дорогобужским, Тарусско-Оболенским и Новосильским. К ним необходимо добавить также «дворы» князей-изгоев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей и Романа Михайловича Брянского, и, возможно, отряд новгородцев. Не исключал А.А. Горский также и участия в сражении (в полку Владимира Андреевича) отрядов из Елецкого и Муромского княжеств, а также с Мещеры. Анализ сведений наиболее ранних источников дает несколько иные, меньшие значения – 9 княжеских «дворов» и 12 «земельных» «полков» и, возможно, рязанцы (прончане – ?) и новгородцы.

Приняв во внимание эти данные и сведения о численности «дворов» и «земельных» «полков» (очень грубо считая княжеские «дворы» за 500 всадников каждый, а «земельные» «полки», составленные из мелких вотчинников, по 100), можно предположить, что общее количество выставленных Дмитрием Ивановичем ратников находилось между 6 и 15-6 тыс. Разброс, что и говорить, очень большой. Сузить эти рамки позволяет, на наш взгляд, знания, которыми мы располагаем на сегодняшний день относительно характера места сражения и тактики того времени. Сначала о тактике – можно с высокой степенью уверенности полагать, что боевые порядки и тактика московских ратей в это время практически ничем не отличалась от таковых у татар по той лишь простой причине, что для того, чтобы разбить неприятеля, нужно было, по меньшей мере, иметь схожие с ним приемы ведения сражения. Относительно же татарской тактики того времени есть прекрасный источник – «Уложение» Тимура, практически современника наших событий [34, с. 408-410].

Каковы же были его наставления своим военачальникам? Если войско равнялось 12 тыс. воинов, то Тамерлан полагал возможным «…разделить эти двенадцать тысяч всадников на девять отрядов и разместить их следующим образом: в центре один отряд; правое крыло – три отряда; левое крыло – три отряда; затем главный передовой отряд и его прикрытие – другой отряд. Правое крыло должно состоять также из передового отряда и правого и левого отрядов позади передового. Левое крыло точно также имеет свой передовой отряд и два отряда позади него…».

Тактические рекомендации в этом случае выглядели следующим образом. С началом сражения амир, командующий войском, «…двигает вперед главный передовой отряд, поддерживаемый передовым отрядом правого крыла, а затем и передовым отрядом левого крыла… Если выдвинутые войска дрогнут, то следует послать для подкрепления один из двух оставшихся отрядов левого крыла; после этого – один из двух оставшихся отрядов левого крыла. Если победа еще не верна, то следует выдвинуть вперед оставшиеся отряды правого и левого крыла…». Из этих строк мы видим несколько волн, атакующих одна за другой, и маневр силами на поле боя, что возможно благодаря эшелонированию боевых порядков в глубину и, как следствие, силу удара можно наращивать за счет введения в бой свежих сил из глубины.

Если мамаево войско действовало так, как предписывал Тамерлан (в чем мы, в принципе, не сомневаемся), то, чтобы выдержать многочисленные, накатывающиеся волна за волной, атаки неприятельской конницы, и русские также должны были иметь схожие боевые построения. И если эти предположения верны, то можно предположить, что войско Дмитрия Ивановича было выстроено по меньшей мере в 3 линии с сильными крыльями – сторожа/авангард/центр и сильные правое и левое крылья (которые также могли быть эшелонированы в 2 линии).

Если исходить из такой диспозиции и принять во внимание рекомендации Тимура, то на ратях, насчитывающих десятки, не говоря уже о сотнях, тысяч всадников, можно смело поставить крест и больше к этой теме не возвращаться. Размеры Куликова поля, его ландшафт и растительность на конец XIV в. не позволяют разместить на нем такую массу войск с обеих сторон [См., например: 2, с. 44; 6, с. 20; 25, с. 12], да еще способную маневрировать. Ведь, как отмечал М.В. Горелик, в степях Азии еще за тысячу лет до Куликовской битвы сформировалась «тактика трех «соступов» – лучного, копейного и клинкового. Метательным оружием расстраивались ряды {159} противника, шоковая атака с копьями полностью ломала строй врага и обращала его в бегство, клинками уничтожалась живая сила» [7, с. 381].

Если же предположить, что войско Дмитрия Ивановича насчитывало менее 12 тыс. всадников, то оно должно было быть поделено на 9 «полков», расставленных в 3-5 линий по тамерланову уложению. Линия от линии, судя по всему, должна была отстоять на «полет стрелы», т.е. максимум на 200-300 м. [17, IV. 5]. Вряд ли это ошибочное предположение, поскольку и в Новое время линия от линии отстояла на те же 200-300 шагов. «Полки», вероятно, строились в 5 шеренг, т.е. глубина «полка» должна была составлять порядка 20-25 м. Следовательно, глубина такого строя должна была составить около 1 км (с учетом глубины самих «полков»). С шириной фронта сложнее. Если «полк» насчитывал до 800-900 всадников (при войске в 8 тыс.), то по фронту его ширина должна была составить порядка 300-350 м., если 600-700 (при войске в 6 тыс.) – то около 250 м. При этом для удобства маневрирования между «полками» византийский император и полководец Никифор рекомендовал оставлять широкие проходы, следовательно, при 5 «полках» в линию (согласно тамерланову уложению) ширина фронта получалась равной примерно от 2 до 3 км. Аналогичные расчеты по 15-16 тыс. войску показывают, что глубина строя должна была составить в таком случае (при 12-полковом построении) до 1,5 км, а фронт – не менее 3 км.

Расчеты, конечно, очень грубые и приблизительные, но лучших пока нет. Делая их, мы исходили из предположения, что обе рати были, скорее всего, конными. Настоящая пехота, пешцы, на Куликовом поле вряд ли присутствовала. Выдержать в течение нескольких дней 30-км. марши непрофессиональное «земское» ополчение, собираемое время от времени и не имеющее соответствующей подготовки, было неспособно (если только оно не было посажено на телеги для большей маршевой скорости – такая практика, судя по более поздним временам, существовала. Но в таком случае оно неизбежно будет малочисленным). Возможно, что часть русских всадников могла спешиться. Это маловероятно, хотя полностью исключить такой вариант нельзя. Во всяком случае, среди находок оружия на Куликовом поле найден наконечник по меньшей мере одной рогатины, которая была вооружением русских пешцев [25, с. 15, 48].

Возвращаясь обратно в к исчислению примерной численности русской рати, можно, конечно, предположить, что московский князь и его воеводы уплотнили боевой порядок за счет сокращения числа линий, сокращением интервалов между ними и увеличением глубины «полков» (до 10 или даже более шеренг) с уменьшением интервалов между ними. Но и в таком случае русская рать все равно должна была занимать значительное пространство как по фронту, так и в глубину – а иначе конные полки будут маневрировать с большим трудом, если вообще окажутся на это способны, а для конницы отказ от маневра равносилен поражению.

Приняв во внимание все эти соображения, можно с высокой степенью уверенности утверждать, что и для 15-16 тыс. войска Куликово поле было слишком мало. Следовательно, логичным было бы предположить, что ее численность была значительно меньшей – при размерах поля 1,5 на 1 км более или менее свободно действовать на нем могли в лучшем случае примерно 5-6 тыс. всадников (т.е. мы видим цифру, названную в порядке предположения С. Б. Веселовским). Эту цифру мы и считаем наиболее отвечающей как условиям боя, так и тактике того времени, а, значит, и наиболее вероятной. И если полагать названные в «Задонщине» и в т.н. «Синодике Успенского собора», который был опубликован Н.И. Новиковым [20, с. 119; 10, с. 451. Ср.: 4, с. 189], списки русских потерь (11 воевод и примерно 400-500 «бояр», т.е. мелких вотчинников, являвшихся под княжеские знамена «конно, людно и оружно», во главе небольшой, 3-5 чел. свиты [См., например: 38, с. 309-310]) соответствующими в общих чертах действительности, то потеря в битве только убитыми не менее 10 % опытных, профессиональных воинов, подготовка которых длилась десятилетиями, должна была расцениваться как очень тяжелая.

 

Список источников и литературы.

 

1.  Булычев А.А. Живые и мертвые // Родина. – № 8. – 2010. С. 8-14. [назад]

2.  Бурова О.В. Принципы и научно-методические подходы по восстановлению лесов Куликовского поля // Куликово поле. Исторический ландшафт. Природа. Археология. История. В двух томах. – Т. I. – Тула: ООО «Власта», 2003. – С. 36-47. [назад]

3.  Веселовский С.Б. Труды по источниковедению и истории России периода феодализма. – М.: Наука, 1978. – 343 с. [назад]

4.  Выдержка из синодика Софийского Новгородского собора // Памятники истории русского служилого сословия. – М.: Древлехранилище, 2011. – С. 188-192. [назад] {160}

5.  Гейсман П.А. Краткий курс истории военного искусства в средние и новые века. – Ч. I. История военного искусства в средние века. – СПб., 1893. – 160 с. [назад]

6.  Гласко М.П., Сычева С.А. Ландшафты места Донского побоища // Куликово поле. Исторический ландшафт. Природа. Археология. История. В двух томах. – Т. I. – Тула: ООО «Власта», 2003. – С. 7-22. [назад]

7.  Горелик М.В. Вооружение народов Восточного Туркестана // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. Хозяйство, материальная культура. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. – С. 359-430. [назад]

8.  Горский А.А. Москва и Орда. – М.: Наука, 2005. – 214 с. [назад]

9.  Горский А.А. Русь: от славянского расселения до Московского царства. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – 392 с. [назад]

10.  Древняя Российская вивлиофика, содержащая в себе: собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающихся. – Ч. VI. – М., 1788. – 506 с. [назад]

11.  Ермолинская летопись // ПСРЛ. – Т. XXIII. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – 256 с. [назад]

12.  Иловайский Д.И. История России. – Т. II. Московско-литовский период или собиратели Руси. – М., 1896. – 605 с. [назад]

13.  Карамзин Н.М. История государства Российского. – М.: Наука, 1993. – Т. V. – 560 c. [назад]

14.  Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII- XV вв. – Л.: Наука, 1976. – 135 с. [назад]

15.  Летописи белорусско-литовские // ПСРЛ. – Т. XXXV. – М.: Наука, 1980. – 306 с. [назад]

16.  Московский летописный свод конца XV века// ПСРЛ. – Т. XXV. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – 488 с. [назад]

17.  Никифор II Фока. Стратегика. – СПб.: Алетейя, 2005. – 288 с. [назад]

18.  Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. – Т. III. – М.: Языки русской культуры. – 720 с. [назад]

19.  Очерки истории СССР. Период феодализма IX – XV в.в.. В двух частях. – Ч. II. – М.: Изд-во АН СССР., 1953. – 811 с. [назад]

20.  Памятники Куликовского цикла. – СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1998. – 410 с. [назад]

21.  Приселков М.Д. Троицкая летопись. – СПб.: Наука, 2002. – 514 с. [назад]

22.  Продолжение летописи по Воскресенскому списку // ПСРЛ. – Т. VIII. – М.: Языки русской культуры, 2001. – 312 с. [назад]

23.  Псковские летописи // ПСРЛ. – Т. V. – Вып. 1. – М.: Языки славянской культуры, 2003. – 256 с. [назад]

24.  Разин Е. А. История военного искусства. – Т.2. История военного искусства VI — XVI вв. – СПб.: ООО «Издательство Полигон», 1999. – 656 с. [назад]

25.  Реликвии Донского побоища. Находки на Куликовом поле. – М.: Квадрига, 2008. – 88 с. [назад]

26.  Рогожский летописец. Тверской сборник // ПСРЛ. – Т. XV. – М.: Языки русской культуры. – 504 стб., 35 с. [назад]

27.  Русская военная сила. – Т. I. – М., 1892. – 492 с. [назад]

28.  Рыбаков Б.А. Военное искусство // Очерки русской культуры XIII – XV веков. – Ч. 1. М.: Изд-во МГУ, 1969. – С. 348-388. [назад]

29.  Салмина М.А. К вопросу о времени и обстоятельствах создания «Сказания о Мамаевом побоище» // ТОДРЛ. – Т. LVI. – 2004. – С. 251-264. [назад]

30.   Симеоновская летопись // ПСРЛ. – Т. XVIII. – М.: Знак, 2007. – 328 с. [назад]

31.  Сказания и повести о Куликовской битве. – Л.: Наука, 1982. – 420 с. [назад]

32.  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 3. // Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. – Кн. II. – М.: Мысль, 1988. – 765 с. [назад]

33.  Софийская вторая летопись // ПСРЛ. – Т. VI. – Вып. 2. – М.: Языки русской культуры, 2001. – 240 с. [назад]

34.  Тамерлан. Автобиография. Уложение. – М.: «Эксмо», 2006. – 512 с. [назад]

35.  Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен. – Кн. 4. – СПб., 1784. – 595 с. [назад]

36.  Типографская летопись // ПСРЛ. Т. XXIV. – М.: Языки русской культуры, 2000. – 288 с. [назад]

37.  Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV – XV веках. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. – М.: Соцэкгиз, 1960. – 899 с. [назад]

38.  Чернов С.З. Волок Ламский в XIV – первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирования военно-служилой корпорации (Акты Московской Руси: микрорегиональные исследования. Т. 1). – М.: Институт археологии РАН, 1998. – 544 с. [назад]

39.  Щербатов М.М. История Российская с древнейших времен. – Т. IV. – Ч. I. – СПб., 1781. – 598 с. [назад] {161}

Публикация:
Военное дело Золотой Орды: проблемы и перспективы изучения. Казань, 2011, стр. 157-161

президентов стран Балтии: «Передовая оборона» необходима для сдерживания России 11 мая, 2021. Армия США Фото

Президенты трех стран Балтии согласны с тем, что время предоставления сил «растяжки» на восточном фронте НАТО прошло и должно быть заменено усиленной «передовой обороной» для сдерживания будущей российской агрессии в Европе .

Выступая во вторник на онлайн-форуме Атлантического совета, президент Литвы Гитанас Науседа заявил, что его страна по-прежнему сталкивается с «серьезной угрозой» вдоль Сувалкского коридора, 80-километрового участка территории между Калининградом, где находится крупная российская военно-морская база на Балтийском море. и Беларусь, ключевой союзник Кремля во вторжении на Украину.

Прошло всего 11 лет с тех пор, как последний российский солдат покинул Литву, продолжая дислоцировать войска поблизости, сказал Науседа. Атаки Кремля на соседние государства, такие как Молдова, Грузия, а также в Крыму и восточных провинциях Украины, не прекратились, а ускорились после неспровоцированного нападения на Киев в прошлом месяце.

Науседа вместе с Аларом Карисом, президентом Эстонии, и Эгилсом Левитсом, президентом Латвии, приветствовали принятое на прошлой неделе решение альянса увеличить военную помощь Украине и направить дополнительные боевые группы альянса в государства-члены от Балтийского до Черного морей. в то же время.

Президент Эстонии Алар Карис, президент Латвии Эгилс Левитс и президент Литвы Гитанас Науседа. Atlantic Council Image

Переброска дополнительных сил на восток посылает «очень сильный сигнал Москве о том, что мы готовы защищать территорию НАТО», — сказал Левитс. Дополнительные боевые группы составляют более 9000 солдат НАТО в Латвию. Эти силы пришли в основном из Соединенных Штатов, Великобритании и Германии.

Все трое хотели, чтобы постоянное усиленное присутствие для Восточной Европы было включено в повестку дня НАТО на июньской встрече в Мадриде. Имея долгую историю российской оккупации после Второй мировой войны, эти трое были приняты в альянс в 2004 году.

Кэрис сказала, что тогда «не было альтернативы» объединению ради взаимной безопасности, и «нет альтернативы сейчас».

Мадрид будет «где будут приниматься конкретные решения» о постоянной передовой дислокации, добавил Левитс.

Науседа сказал, что увеличение присутствия НАТО в странах Балтии также означает перемещение в страны Балтии передовых систем и другого оборудования, особенно средств противовоздушной и противоракетной обороны, а также дополнительных воздушных и наземных сил. Со своей стороны Литва уже увеличила свои расходы на безопасность и приступила к совершенствованию инфраструктуры, чтобы облегчить переброску сил и техники НАТО в свою страну и размещение там.

Поскольку российское вторжение в Украину зашло в тупик, возможность того, что Москва применит химическое или биологическое оружие или тактическое ядерное оружие, чтобы добиться своего, «полностью изменит ситуацию» с реакцией НАТО, сказал Левитс.

Науседа добавил: «За последние недели Россия пересекла так много красных линий», вторгшись в Украину, «НАТО должно быть очень решительным в своем ответе», если будет применено оружие массового уничтожения. Не уточняя точного ответа альянса, Науседа сказал, что в этом случае на столе должны быть рассмотрены военные варианты.

Карис заявила, что использование Кремлем оружия массового уничтожения на Украине может подтолкнуть давних партнеров по альянсу Финляндию и Швецию к вступлению в НАТО.

Он предложил создать бесполетные зоны вокруг атомных станций и объектов как возможность.

Что касается того, чем закончится конфликт, Кэрис сказала, что он не может закончиться ни за что. «Я был бы очень осторожен» в переговорах с Кремлем сейчас, – сказал он.

Левитс добавил, что «территория Украины [должна быть] восстановлена», ее безопасность стабильна и «русские должны вернуться».

Президент Литвы увидел, что санкции США и Евросоюза подействовали не только на российских олигархов, но и на их средний класс. По его словам, давление ощущается в финансовом секторе Москвы и ее экспорте стратегических материалов и энергии, ее основном источнике иностранных доходов. Он хотел, чтобы Соединенные Штаты и Европа рассмотрели способы закрытия любых лазеек, которые Москва использует для обхода санкций, «а именно Китай».

Все трое сказали, что их страны быстро сокращают свою энергетическую зависимость от поставок из России. Чтобы восполнить этот пробел, три президента обращаются к Соединенным Штатам за поставками сжиженного природного газа для удовлетворения своих будущих потребностей.

Но «худшее, что может случиться, — это замороженный конфликт» на Украине, сказал Карис, где беженцы годами остаются без крова.

«Мы видим миллионы и миллионы беженцев», бегущих в Молдову, Польшу и другие страны Восточной Европы, сказал он. «Они должны быть интегрированы» в общество, в котором они нашли убежище. Он добавил, что влияние на эти страны будет ощущаться в их школах и медицинских системах, а также в необходимости оказания гуманитарной помощи.

Ключевые слова статьи: НАТО, Россия, Украина

Категории: Новости и анализ, Россия, ВВС США, Армия США, Корпус морской пехоты США, ВМС США

Куликовская битва – Под звуки орудий

On По звуку пушек В статье Средневековье

Россия была в смятении в течение 14-го века. Монгольские орды годами контролировали Западную Россию в период так называемого «монгольского ига», но его закат разорвал нацию на мелкие королевства и герцогства. Киевская Русь уже много лет как мертва, что вызвало много проблем в России, поскольку они потеряли свои основные территории. К 1380 году вновь образованное Великое княжество Московское было готово нанести удар. Великий князь Московский Дмитрий Иванович Донской решил, что более слабые татаро-монголы будут достаточно уязвимы для нападения, чтобы изгнать их из своей страны. Мамай, нынешний хан монголов, стремился подтвердить свое положение в России и устранить московскую угрозу. Сцена была подготовлена ​​для самого важного средневекового сражения России.

Дмитрий и его штаб после битвы

Дмитрий объединился с коалицией более мелких русских княжеств, чтобы сформировать большую армию, чтобы изгнать татаро-монголов. Маршируя под флагом русского православия, коалиция из 60 000 человек двинулась к реке Дон недалеко от современной Тулы. Орда Мамая насчитывала 150 000 человек, включая генуэзских арбалетчиков. Генуэзцы были самыми грозными наемниками в средние века наряду со швейцарцами. На бумаге умелые всадники и смертоносные арбалетчики занимали все позиции силы на открытой равнине.

8 сентября российские войска заняли позиции в водоразделе Дона. Войска Дмитрия выстроились в три линии. Самый большой полк расположился посередине с двумя полками по бокам. Впереди стоял авангард и передовой полк. За основной линией русских стоял Дмитрий и другие полководцы. Русские войска также были размещены в близлежащих лесах, чтобы устроить засаду силам противника. Татаро-монголы Мамая выстроились вокруг своих генуэзских наемников в две основные линии. В 11 утра монголы атаковали и оттеснили наступавшие русские войска. Русские выстроились в линию обороны и встретили натиск монгольских всадников. Войска Дмитрия были обойдены и окружены монголами. В крайней опасности Дмитрий вызвал из леса свои войска, чтобы устроить засаду всадникам. Москвичи быстро сплотились, чтобы разгромить бегущего с поля боя врага.

Битва на Куликовом поле

Битва официально не изгнала монголов с Руси, но битва была чрезвычайно важной в истории России. Позднее Мамай был убит в Крыму. Куликовская битва позволила осуществить расширение Москвы для сброса монгольского ига.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *