О путеводителе по Калининграду и области «По следам Первой мировой войны»

Миссия и значение проекта

Вступление России в Первую мировую войну изменило историю нашего государства. Для России конфликт окончился двумя революциями и установлением советской власти, для земного шара – глобальным переразделом карты мира. В результате войны прекратили своё существование четыре империи: Российская, Австро-Венгерская, Османская и Германская. Страны-участницы потеряли более 22 млн человек убитыми, около 55 млн были ранены. Одним из последствий Первой мировой войны стала Вторая мировая война.

Калининградская область – единственный регион России, на территории которого проходили масштабные боевые действия Первой мировой войны, сохранились памятники и захоронения погибших в этом конфликте.

Жителями Восточной Пруссии и позднее Калининградской области было воздвигнуто более 100 памятных знаков в честь павших в войне, на сегодняшний день в различном состоянии сохранилось около 50, многие из немецких памятников утрачены или находятся в аварийном состоянии.

После раздела Восточной Пруссии по результатам Второй мировой войны на территории Калининградской области осталось 754 захоронений погибших воинов, на большей части которых совместно похоронены и немцы, и русские. Всего на территории провинции Восточная Пруссия было похоронено около 61 200 солдат и офицеров, погибших в Первой мировой войне. На территории расположены также захоронения мирных жителей, погибших во время боевых действий, есть захоронения пленных из других союзных России государств. Захоронения в Калининградской области не переносились и не укрупнялись в единое кладбище. Они находятся практически в тех же местах, где шли боевые действия. Не все могилы сохранились, часть из них была уничтожена при строительстве или ведении сельскохозяйственной деятельности. На сегодняшний день в список объектов культурного наследия в Калининградской области включено 31 захоронение.

Культурное развитие любой страны базируется на знаниях и уважении своей истории. Давайте вместе не будем забывать о событиях 1914-1918 гг. , бережно относиться к могилам погибших в этой войне!

Приглашаем узнать больше о Первой мировой войне и посетить памятные места, воспользовавшись путеводителем по Калининграду и области «По следам Первой мировой войны», который мы постарались сделать максимально удобным для планирования вашего путешествия по Калининградской области.

Россия, дети и война | История | DW

Во вторник, 9 сентября, в Государственном историческом музее в Москве открывается выставка «Я хочу быть русский солдат!», приуроченная к столетию Первой мировой войны (1914–1918). В экспозиции представлено 200 детских рисунков военного времени, приобретенных музеем в 1919 году у известного ученого и коллекционера Василия Сергеевича Воронова.

DW побеседовала с куратором выставки Евгением Лукьяновым, научным сотрудником Государственного исторического музея, хранителем коллекции русской графики.

Deutsche Welle: Расскажите поподробнее о коллекции Воронова. Каким образом попали к нему детские рисунки?

Евгений Лукьянов: В годы своей юности Василий Сергеевич Воронов работал в московских гимназиях преподавателем рисования. Это было как раз время Первой мировой войны и период становления советской власти. Рисунки из коллекции Воронова отражают военные события, события двух революций и первые годы советской власти, до эпохи НЭПа. Советская часть рисунков показывалась публике и была опубликована: в 1987 году, к 70-летию Октябрьской революции, вышла книжка детских рисунков периода становления советской власти. А рисунки времен Первой мировой оставались незамеченными, хотя материал интереснейший. И вот теперь, впервые за сто лет, их увидит публика.

Евгений Лукьянов — научный сотрудник Отдела изобразительных материалов Государственного исторического музея

Как правило, это рисунки мальчиков в возрасте от 8 до 12 лет, учившихся в московской гимназии имени Ломоносова и московском реальном училище имени Александрова. Коллекционировать детские рисунки в ту пору было модно. Война хоть и шла, но она не была такой жестокой, как Вторая мировая. Это была, так сказать, последняя война XIX века. Генералы сидели в окопах и часами позировали художникам, были другие отношения, другие ритмы. В столицах продолжалась культурная жизнь. Война как бы тоже была объектом искусства. Художники, рисовавшие на фронте, устраивали в Петербурге выставки своих рисунков.

— Экспозиция делится на два раздела

…

— Один подраздел можно назвать натурным, потому что это – тыл войны. Мальчики, жившие в Москве, видели и санитарные поезда, и многочисленных раненых. Приезжали с фронта их близкие, родители, деды, знакомые. Дети своими глазами видели, как живет тыл, как живет город во время Великой войны. Эта часть рисунков, на мой взгляд, наиболее интересна, потому что это – реальные вещи, увиденные глазами детей.

Такой гимназисты видели Москву военного времени

Вторая группа рисунков отражает военные действия. Источниками информации в этом случае служили свидетельства очевидцев, газетные и журнальные статьи. Дети в войне не участвовали и своими глазами войну не видели. Забавно, что все дети, которые хотели нарисовать пушку, как правило, изображали Царь-пушку. Они не видели настоящих орудий, они не были на фронтах, но все они знали знаменитую пушку, которая стоит в Кремле… То же и с крепостями: все крепости на детских рисунках отдаленно напоминают Кремль.

— Интерес к детскому творчеству в то время был действительно столь велик?

— В начале XX века детское творчество стало предметом исследования крупных ученых, и не только российских. Это было общеевропейское явление. В то время Россия духовно была в составе Европы, мы шли параллельными курсами, и интересоваться детскими рисунками было популярно как там, так и тут. Наверное, поэтому в начале 1915 года в Москве была организована грандиозная выставка, которая называлась «Война в рисунках детей». Среди организаторов был и Воронов, который привлек своих знакомых коллекционеров.

На выставке показали более пяти тысяч листов. Она пользовалась популярностью среди москвичей и получила очень хорошие отзывы в прессе. Многие искусствоведы с мировым именем писали об этой выставке, сравнивая детское творчество с наивным искусством, с искусством примитива, с искусством первобытных народов, стараясь объяснить мышление ребенка.

И сегодня мы хотим показать эту коллекцию как историко-культурное явление, а не просто как «картинки», изображающие события.

— В чем вы видите главную задачу этой выставки сегодня – в год, когда повсюду проводятся мероприятия, приуроченные к столетию Первой мировой войны, забытой и сознательно отодвинутой на задний план в советское время?

— Как известно, Россия, подписав сепаратный мир, оказалась страной, проигравшей Первую мировую, причем с очень большими потерями. В советское время ей не посвящали выставок, музейных мероприятий вообще практически не устраивалось. Казалось, что ничего не сохранилось. Но оказывается, сохранилось достаточно много вещей того времени.

А так дети изображали военные действия

Мне бы очень хотелось, чтобы юбилей Первой мировой не стал инструментом пропаганды, а чтобы ее, наконец, объективно осветили. Показ предметов из того времени – это очень важно. Вещи, как правило, сами о себе говорят. Если фронтовой художник на своем рисунке изобразил совместное русско-немецкое празднование Рождества, то что еще нужно пояснять? Взрывы, смерти, окопы, — это все тоже отображено.

Есть многочисленные воспоминания участников.

Мы хотим показать войну без каких-либо идеологических подтекстов. Исторический музей сегодня – это не то, что было в советское время. Мы показываем исторические события, подлинные памятники того времени, воспоминания, документы. Наше дело – донести до людей, показать. Смотрите, читайте, делайте выводы!

Великая и забытая: последняя битва Российской империи | История | DW

В четверг, 21 августа, в Государственном историческом музее (ГИМ) в Москве открывается выставка «Первая Мировая. Последняя битва Российской империи», обещающая стать одним из центральных событий музейного сезона российской столицы. Из названия понятно, что приурочена она к дате, широко отмечаемой в этом году по всему миру, — к 100-летию начала Великой войны.

Мы связались с куратором выставки – старшим научным сотрудником ГИМ Ириной Львовной Журавской, любезно согласившейся ответить на наши вопросы.

Deutsche Welle: Понятно, что в юбилейный год множество самых различных мероприятий приурочены к 100-летней годовщине начала Первой мировой войны. Какая, возможно, особая задача стояла перед организаторами выставки в здании главного исторического музея Российской Федерации?

Ирина Журавская: Главная задача выставки — восстановление исторической памяти о войне, которая долгие годы была забыта в нашей стране и практически не являлась объектом самостоятельного изучения. Как правило, она интересовала советских историков лишь с одной точки зрения: как «всесильный режиссер и гигантский ускоритель революции». Именно в таком ракурсе война долгое время отражалась и в музейных экспозициях.

Письмо подпоручика лейб-гвардии 4-го Стрелкового полка князя Александра Михайловича Путятина отцу князю Михаилу Сергеевичу Путятину об обстановке на позициях и о погоде, с рисунком профиля, плана и интерьера своей землянки. Россия (действующая армия), 28 февраля1917 г.

— Почему так важно напомнить россиянам о той войне именно сейчас? Только ли из-за юбилея?

— О войне, которую на Западе называют Великой, в России начали серьезно писать уже некоторое время назад. Юбилей – это только информационный повод, который акцентирует внимание историков, режиссеров, писателей, музейщиков на изучении Первой мировой войны. Что касается Государственного исторического музея, надо отметить, что собирание, сохранение и изучение памятников войны было начато в нем еще в 1914 году, продолжалось в годы советской власти, продолжается и сейчас. Поэтому одной из задач настоящего выставочного проекта мы видим в обнародовании коллекций, собиравшихся несколькими поколениями музейщиков и практически не выставлявшихся в течение ста лет.

— Почему Великая война была забыта? Каким образом можно восстановить историческую память о ней?

— В советской России господствовал тезис о том, что война 1914 – 1918 гг. была империалистической, велась в интересах царизма, и поэтому память о ней не поощрялась. Переиздание мемуаров русских военных деятелей и трудов военных историков, опубликованных в свое время как в России, так и за рубежом, а также издание современных трудов российских исследователей, посвященных Первой мировой, активно происходит в постсоветской России, и это один из путей восстановления у нас в стране памяти о «забытой» войне.

— Какими экспонатами вы особенно гордитесь? Что, на ваш взгляд, способно в первую очередь привлечь внимание посетителей?

— Таких экспонатов много, но прежде всего, на наш взгляд, внимание посетителей привлечет коллекция портретов героев войны, Георгиевских кавалеров, — нижних чинов, офицеров и генералов. Эти портреты были сделаны во время войны по заданию Трофейной комиссии, собиравшей помимо прочего, сведения о героях текущей войны для увековечивания ее в памяти потомства.

Станковый пулемет »Гочкис» образца 1914 года.

Надо отметить, что в ходе подготовки настоящего выставочного проекта ГИМ сотрудничал с многими российскими и зарубежными музеями и архивами. Среди них: Имперский военный музей (Лондон), Музей Армии (Париж), Баварский музей армии (Ингольштадт), Государственный музей-заповедник «Царское село», Политехнический музей, Музей Путиловского завода, архивы Историко-документального департамента МИД РФ (АВПРИ и АВПРФ), Российский государственный архив кинофотодокументов, Политический архив Министерства иностранных дел Германии. Поэтому, думаю, что у каждого из посетителей, увидевших огромное разнообразие экспонатов из многих музеев, в памяти останется что-то свое. В целом же хотелось бы, чтобы у каждого из пришедших на нашу выставку создалось устойчивое впечатление о том, что в Россию, наконец, возвращается память о «забытой» войне и ее «забытых» героях.

историки о Первой мировой для Беларуси

Спустя месяц после парижского празднования столетие окончания Первой мировой войны отметили и в Минске. Конечно, не с таким размахом, но со своими особенностями. Историки из Франции, Беларуси и России рассмотрели значение Восточного фронта для региона.

Организаторами научной конференции стали посольство Франции в Беларуси и Белорусский государственный университет. Тема дискуссии — «Национальные истории в общем контексте пересмотра предыдущих геополитических балансов». Успех мероприятия (а еще и публичной лекции французского гостя) у широкой публики организаторы объясняют «несовпадениями историографических анализов каждой из стран участниц: трое историков из Франции, России и Беларуси, каждый из которых является признанным специалистом в данной области со стороны международного научного сообщества, пролили свет на общую историю, каждый со своей точки зрения».

Францию представлял военный историк, полковник, сотрудник Исторического центра Минобороны и член научного совета «Миссии по празднованию столетия Первой мировой войны» Фредерик Гельтон.

Фредерик Гельтон: «Для меня в таких конференциях всегда интересно разнообразие взглядов на одну и ту же ситуацию. Только в последние месяцы я был на подобных мероприятиях в Греции, на Балканах, в России и вот теперь в Беларуси — и все они позволяют увидеть, что у каждой страны есть своя национальная историография, свой взгляд на Великую войну. Все это разнообразие, несомненно, наводит меня на рассуждения о так называемых малых странах, принимающих события как неизбежное, и великих державах, вершащих историю. На мой взгляд, долгое время — от самой Первой мировой и до наших дней — существует некая путаница, неточность в таком определении. Да, великие державы Европы в конце Первой мировой войны считали, что их политика должна реализовываться так называемыми малыми странами, тут в первую очередь имеются в виду государства на Балканах, и великие державы навязывали им свою волю. Но, как мы знаем, малые страны при этом преследовали свои интересы. Так на Балканах была создана малая Антанта, которая угрожала Германии с юга, но с точки зрения самих стран малой Антанты это было сплочением перед угрозой Венгрии».

Первая мировая пришла на белорусские земли, тогда окраину Российской империи, летом 1915 года. Российские войска сдали Гродно, Брест, Вилейку, Поставы, только маленькое местечко Сморгонь обрело мрачную славу «мертвого города» — его осада продлилась 810 дней, противник применял газ, после прорыва российской обороны на этом участке в феврале 1918 года немецкие войска вышли на Минск. Потери российских войск на этих землях исчислялись сотнями тысяч, точных данных по мирному населению нет, но, как говорят историки, война коснулась практически каждой семьи. На территории Беларуси произошло несколько крупных сражений, в западной части страны есть несколько кладбищ российских и немецких солдат — но события Великой войны в стране, которую полностью пересекал Восточный фронт, вспоминают редко. Рассказывает участник конференции, профессор кафедры истории России БГУ Вячеслав Меньковский.

Вячеслав Меньковский: «Я согласен, что это все еще периферия, но это уже выход из того полного забвения, которое было. Потому что Беларусь действительно очень долго жила в рамках советской историографии, советской идеологии, в которой Первая мировая война не афишировалась, потому что она была проиграна и потому что для России ее завершал Брестский мир, который не мог вызвать никакого уважения. Но мы стали делать конференции — в Вилейке в 2014 году и вот сейчас, в 2018-м, тоже целый ряд мероприятий. Поэтому потихоньку это уже выходит из тени».

Беженцы-крестьяне Библиотека Конгресса США

Но Первая мировая еще и стала толчком к обретению национального самосознания и попытке создания независимого государства — Белорусская Народная Республика объявляется именно тогда. Соседи тоже провозглашают независимость — Литва, Латвия, Эстония, Украина, Польша. Кто-то реализовал идею, кого-то империя не отпустила. Но самоидентификация белорусов стала очень быстро проявляться именно в годы этой войны. Как ни парадоксально, но причиной этому послужило такое явление, как беженство. Более миллиона белорусов (по некоторым оценкам — до 2,2 млн) принудительно — российские власти использовали тактику выжженной земли при отступлении — были расселены по 21 российской губернии. «И тогда под Воронежем или Рязанью белорус начинал ориентироваться по линии „свой — чужой, другой“, на он российской земле понимал, что тут он не свой», — говорит о причинах стремительной самоидентификации Вячеслав Меньковский.

Вячеслав Меньковский: «Безусловно, [сейчас] появляется понимание того, что те события оказывали глубочайшее влияние на внутренние процессы, которые были на территории Беларуси. Поскольку Беларусь была ареной военных действий, это затрагивало каждого жителя, то есть здесь вопрос не столько в том, что это было чисто политическое влияние, это еще было и социальное влияние на каждого человека. И вот то, о чем говорилось на конференции — этот миллион беженцев — каждый белорус почувствовал, что он теряет свою территорию, он теряет те корни, которые у него есть, и это было фактором, который способствовал их самоидентификации именно как белорусов».

Сначала Брестский мир, а потом Рижский договор 1921 года разделил Беларусь на две части, Западная отошла к Польше, Восточная стала Белорусской ССР в составе Советского союза.

Вячеслав Меньковский: «Здесь большая геополитика, здесь большие игроки, которые далеко не всегда замечают тех, кто находится между ними. Мне кажется, что ситуация между Россией и Германией — это классический пример, а потом — между Россией и Польшей, вот второй договор, Рижский договор, когда просто-напросто по живому хлоп — и все! Знаете, классический образец — это Ялтинская конференция. Вот сели три больших мужа и сказали: вот это тебе, это — мне, 60% — твое, 40% — мое, а здесь? А здесь мое — 70%, твое — 30%. И что происходит с малыми странами?»

Примечательно, что тогда еще капитан Шарль де Голль был в немецком плену вместе с будущим советским маршалом Михаилом Тухачевским. И в советско-польской войне, которая закончилась разделом Беларуси, они воевали по разные стороны — де Голль после плена готовил офицеров новой Польши, Тухачевский стал красным командиром. Более того, ряд французских исследователей считает, что Шарль де Голль часть своего срока пленения провел в лагере под Гродно. Белорусские историки говорят, что поверят в это после предоставления убедительных доказательств — тут может быть путаница из-за двух городков с одним названием Щучин, в Польше и в Беларуси.

Фредерик Гельтон: «Будем откровенными, тот факт, что капитан Шарль де Голль провел несколько месяцев в Беларуси в немецком лагере для военнопленных, это один частный элемент жизни этого человека. Однако такие частные этапы жизни великих людей становятся частью глобальной истории. Для меня подтверждение того, что де Голль был здесь в плену, важно еще и потому, что тогда меняется известный историкам хронометраж. Эти несколько месяцев добавляются к периоду, который провел де Голль на этой территории уже не пленным. Ведь он был на французском фронте, потом попал в Германию, а затем в Восточную Европу в качестве военнопленного, потом он действовал в Варшаве в качестве военного советника, потом — офицером на фронте Советско-польской войны. Такие новые знания позволяют по-новому посмотреть на жизнь и действия де Голля здесь. Капитан, военнопленный, военный советник новой Польши затем становится французским политиком и лидером своей страны — думаю, время, проведенное на этих землях, сильно повлияло на его взгляды, расширило интеллектуальное видение войны».

«Белорусский Щучин был слишком близок к линии фронта для того, чтобы немецкое командование перевозило сюда военнопленных со своих территорий. Но, может быть, есть данные, о которых мы пока не знаем», — отметил замдекана истфака БГУ Андрей Прохоров.

По словам Фредерика Гельтона, вскоре Беларусь могут посетить французские специалисты для выяснения обстоятельств «белорусского периода» де Голля, если таковой действительно был.

Борис Колоницкий: «Забыта ли в России Первая мировая?» — Новости

Забыта ли в России Первая мировая война? Почему в нашей культуре нет фигуры, которая была бы ассоциирована с событиями 1914–1918 годов, подобно Эриху Марии Ремарку в Германии или Уилфреду Оуэну в Великобритании? На эти и другие вопросы в своей лекции из цикла «Забытые войны России» попытался ответить профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Борис Колоницкий. Его выступление состоялось в магазине «Пиотровский» 15 марта, в последний день перед закрытием Ельцин Центра на карантин.

По словам лектора, Первая мировая война в России вспоминается как правило лишь через призму актуальных событий.

Лектор отметил, что эхо Первой мировой играет важную роль в формировании национальной идентичности многих воевавших стран: «Старое, героическое описание войны было дискредитировано той мясорубкой, в которую превратились боевые действия. Потребовался новый язык – отстранённый, ироничный, порой уродливый, выражающий истинное отношение к войне». Именно поэтому в культуре Великобритании так важна фронтовая поэзия и такие её представители, как Уилфред Оуэн – самый печатаемый на острове поэт после Уильяма Шекспира. В культурах стран континентальной Европы с войной ассоциируются такие писатели, как Эрих Мария Ремарк и Ярослав Гашек.

Тем временем, отметил Борис, в России нет единого образа, героя или текста, который для большей части населения ассоциировался бы с Первой мировой: «Кого из русских писателей, сражавшихся в той войне, вы вспомните? Николай Гумилёв? Его помнят, но он скорее память о красном терроре, чем о Первой мировой. Да и фронтовые офицеры не очень-то читали стихи Гумилёва. Вряд ли его произведения о войне могут стать сейчас универсальным текстом для всех. А кого вспомните из художников? Кузьма Петров-Водкин написал в 1916-м картину «На передовой», но символом войны она тоже не стала».

Почему война забыта? Есть несколько очевидных объяснений. Во-первых, цензура. Вспоминать генералов и адмиралов Первой мировой – Лавра Корнилова, Александра Колчака – в советское время в позитивном ключе было невозможно. Во-вторых, одна историческая травма перекрыла другую: на Первую мировую наслоились Гражданская война, репрессии 30-х годов и затем Вторая мировая.

Если бы Первая мировая война была дракой в ​​баре

ЕВРОПЕЙСКАЯ история может быть довольно мрачной. Но такие вещи оживляют его (извините, если это bien connu — для меня новое).

Германия, Австрия и Италия стоят вместе в середине паба, когда Сербия врезается в Австрию и проливает австрийскую пинту. Австрия требует от Сербии купить ей полностью новый костюм, потому что у него на штанине брызги. Германия выражает поддержку точке зрения Австрии. Британия рекомендует всем немного успокоиться.

Сербия указывает, что не может позволить себе целый костюм, но предлагает заплатить за чистку брюк Австрии. Россия и Сербия смотрят на Австрию. Австрия спрашивает Сербию, на кого она смотрит. Россия предлагает Австрии оставить своего младшего брата в покое. Австрия спрашивает, чья армия поможет России заставить ее сделать это. Германия апеллирует к Британии, что Франция следит за ней и что это достаточно ненормально, чтобы Британия не вмешивалась. Великобритания отвечает, что Франция может смотреть на кого хочет, что Британия смотрит и на Германию, и что Германия собирается с этим делать?

Германия говорит России перестать смотреть на Австрию, иначе Германия сделает Россию неспособной к таким действиям.Великобритания и Франция спрашивают Германию, смотрит ли она на Бельгию. Турция и Германия отходят в угол и перешептываются.

Когда они возвращаются, Турция делает вид, что ни на кого не смотрит. Германия закатывает рукава, смотрит на Францию ​​и бьет Бельгию. Франция и Великобритания бьют Германию. Австрия наносит удар России. Германия одной рукой бьет Британию и Францию, а другой — Россию. Россия наносит удар Германии, но промахивается и чуть не падает. Япония кричит с другой стороны комнаты, что она на стороне Британии, но остается там.Италия удивляет всех, нокаутируя Австрию.

Австрия Австралия бьет Турцию и получает ответный удар. Никаких обид, потому что Британия заставила Австрию Австралию сделать это. Франса выбрасывает через окно из зеркального стекла, но он возвращается и продолжает сражаться. Россия проходит через еще одно, нокаутируется, получает повреждение мозга и просыпается с полным изменением личности. Италия наносит удар по Австрии и промахивается, но Австрия все равно падает.

Италия поднимает вверх оба кулака и бегает по комнате, распевая. Америка ждет, пока Германия вот-вот упадет от продолжительных ударов со стороны Британии и Франции, затем подходит и разбивает ее барным стулом, а затем делает вид, что выиграла бой сама по себе. К настоящему времени все стулья сломаны, а большое зеркало над барной стойкой разбито. Великобритания, Франция и Америка согласны с тем, что Германия нанесла первый удар, так что во всем виновата Германия. Пока Германия еще без сознания, они роются в ее карманах, крадут кошелек и покупают выпивку для всех своих друзей.

Кто-нибудь видел аналогичную версию для Второй Мировой [одна сейчас размещена в разделе комментариев]? А кто-нибудь знает, кто автор?

Большое спасибо читателю (Петру Лангу), который прислал это великолепное продолжение.

В 1944 году, во время Второй мировой войны, в Рио-де-Жанейро состоялся прием, и посол Венгрии был среди приглашенных. Посол в парадной форме вошел в комнату и отсалютовал нацистами. Хозяин приема, влиятельный банкир, заметил посла и подошел к нему.

«Ваше превосходительство, вас приветствовал Хайль Гитлер. Я полагаю, жители вашей страны принадлежат к нордической расе?
Посол ответил: «Нет, мы монгольского происхождения».
Банкиру стало любопытно, и он продолжил. «Понятно, значит, ваша страна должна быть расположена в Азии?»
«Нет, Венгрия является частью Центральной Европы».
«Я знаю, что в Центральной Европе идет война. Замешана ли в этом Венгрия?»
«Да, действительно. Мы воюем против Советского Союза»
«А у вас есть территориальные претензии к Советскому Союзу?»
«Нет, у нас нет никаких территориальных претензий к Советам.Однако они у нас есть против Румынии и Словакии».
– Значит, Румыния и Словакия должны быть вашими врагами?
«Нет, они наши союзники».
Банкира немного смутили ответы посла, но в конце концов он заметил королевский значок на его мундире и продолжил спрашивать: «Я считаю, что Венгрия — это королевство. Как поживает ваш король?
«У нас нет Короля. Нами правит адмирал.
«Адмирал? Тогда у Венгрии должен быть выход к морю».
«Нет. Мы государство, не имеющее выхода к морю.
Банкир еще больше озадачился. — В любом случае, как ваш адмирал?
«Попал в плен к немцам».
«Они тоже твои враги?»
«Нет, немцы — наши самые большие союзники и друзья».
Банкир совсем потерялся. «Черт! Я действительно не понимаю. Вы живете в королевстве, не имеющем выхода к морю, в самом сердце Европы, которым правит адмирал, попавший в плен к своим лучшим друзьям. Вы воюете со страной, от которой не хотите ни одного акра земли. С другой стороны, у вас есть территориальные претензии к вашим союзникам.Что за странная ситуация!» «Сэр, это новый европейский порядок».

Сражения и боевые действия — Сухопутные сражения

Вторая битва при Ипре стала первым крупным сражением канадцев.

Важная позиция союзников

В 1915 году немцы напали на Россию с востока. На Западном фронте они в основном занимали оборону, хотя при благоприятных условиях продолжали предпринимать локальные атаки. Чтобы исследовать оборону союзников, прикрыть движение войск на Восточный фронт и испытать свое новое оружие, газообразный хлор, немцы подготовились к ограниченному наступлению в Бельгии весной 1915 года против выступа Ипр, выступа на позициях союзников. Последний крупный бельгийский город в руках союзников, Ипр обеспечивал оборонительную позицию для защиты французских портов на Ла-Манше. Его нужно было провести.

Канадцы отравлены газом в бою

22 апреля две канадские бригады находились на передовой, а третья находилась в резерве у Ипра. В 17:00 немцы пустили газ по французской 45-й (алжирской) дивизии слева от канадцев. Огромное зелено-желтое газовое облако длиной в несколько километров двигалось к французским позициям.Когда он прокатился по их позициям, французские солдаты либо задохнулись, либо бежали, их глаза и горло горели от хлора.

Большая часть газа не попала в канадцев, но отступление французов обнажило левый фланг канадцев и угрожало уничтожением всей позиции союзников на выступе. Подразделения генерала Олдерсона сменили позиции, чтобы закрыть брешь, но немецкая газовая атака проделала огромную брешь шириной в несколько километров в линии союзников.

С 22 по 25 апреля канадцы упорно сражались, защищая эту открытую позицию. 24-го они столкнулись со второй, на этот раз прямой атакой с применением хлора. Канадцы контратаковали, чтобы остановить наступление немцев, а затем медленно отступили, выиграв драгоценное время для броска британских войск вперед.

Новая репутация, но большие потери

Боевое испытание канадской дивизии в Ипре принесло канадцам репутацию крутых и надежных солдат, но они заплатили высокую цену: около 6000 человек погибли за четырехдневный бой.

Продолжайте изучать эти темы:

Как Первая мировая война изменила Канаду

Великая война, длившаяся с августа 1914 по ноябрь 1918 года, оказала огромное влияние на Канаду. В тепличной атмосфере, созданной конфликтом, взгляды менялись быстрее, напряженность нарастала быстрее, а события вынуждали правительства и группы занимать новые позиции с беспрецедентной скоростью. Война изменила все.

Во-первых, военный аспект. В 1914 году у Канады была крошечная постоянная армия, флот из двух кораблей и не было военно-воздушных сил. К концу войны униформу надели 620 000 мужчин и женщин, что является невероятным усилием при населении всего в восемь миллионов человек. Армия имела корпус из четырех дивизий и 100 000 человек, сражавшихся во Франции и Фландрии и завоевавших лавры, а потери за четыре года приблизились почти к четверти миллиона убитыми и ранеными. Около 22 000 человек служили в Королевском летном корпусе, Королевской военно-морской авиации и Королевских военно-воздушных силах, а военно-морской флот довольно эффективно патрулировал канадские воды.

Влияние войны на родственников фронтовиков было неисчислимо.Канадский патриотический фонд собирал деньги для помощи семьям, чьи кормильцы находились за границей, но ничто не могло компенсировать потери войны. У одной матери в Виннипеге было семеро сыновей в армии, двое из которых были убиты; бесчисленные семьи потеряли отцов, сыновей, братьев и дядей. Потеряла ли Канада солдата, который мог бы стать великим премьер-министром? Тот, кто найдет лекарство от рака? Или тот, кто написал бы великий канадский роман?

С экономической точки зрения влияние войны было более ощутимым. По мере того как война продолжалась, по всей стране возникали заводы по производству боеприпасов и другие связанные с войной фабрики. Потребность в обмундировании и солдатском снаряжении была огромной, а поначалу почти все определяли протекция и халявная работа. Имперское управление боеприпасов, основанное в ноябре 1915 года под руководством финансового магната Жозефа Флавеля, вскоре имело более 600 заводов, производивших огромное количество артиллерийских снарядов, взрывателей и взрывчатых веществ, а также строящих самолеты и военно-морские корабли. Когда в конце 1916 года производители боеприпасов пожаловались на сокращение прибыли, разгневанный Флавель сказал им «отправить прибыль к чертям собачьим.

На фабриках Флавеля, разбросанных по всей стране, но сконцентрированных в Квебеке и Онтарио, работало 250 000 мужчин и 30 000 женщин. Мастерские привлекали сельских рабочих в города, создавая жилищный кризис и создавая большие трудности для сельскохозяйственного производства, столь же необходимого для военных действий, как и производство боеприпасов. «Высокая заработная плата на новых военных фабриках, — писал историк Уильям Янг, — казалась почти непреодолимой притягательной для сравнительно малооплачиваемых сельскохозяйственных рабочих, которые устремлялись в города на заработки.Как крестьянин мог посадить и собрать урожай без труда? Как он мог обходиться без своих детей? Правительство пыталось ускорить механизацию, но война оставила фермеров недовольными. Они получали более высокие цены за свой урожай, но заводы и фронт забирали их сыновей и дочерей.

Канадский совет по сельскому хозяйству, образованный в 1909 г., представлял провинциальные сельскохозяйственные организации, и война усилила его политическую активность. Правительство пообещало сыновьям фермеров освобождение от воинской повинности в качестве побуждения проголосовать за коалицию сэра Роберта Бордена на выборах в декабре 1917 года.Исключения были внезапно отменены следующей весной, после того как немцы предприняли крупные атаки на Западном фронте, и это нарушенное обещание подстегнуло политическую активность. В течение года формировалась новая политическая партия «Прогрессисты», рекламировавшая «Новую национальную политику», основанную на низких тарифах. Прогрессисты добились некоторого успеха на федеральном и провинциальном уровне, но сельская Канада, потерявшая большую часть своего населения в городах, никогда больше не станет доминирующей политической силой.

Война резко изменила и политику старой партии.Призыв, или обязательная военная служба, был доминирующим вопросом на выборах 1917 года, и правительство Бордена использовало его как дубинку, чтобы разбить Либеральную партию на сторонники и противники призыва. Призывник Гриц присоединился к Бордену в его союзном правительстве, и предвыборная кампания Союза беззастенчиво раскритиковала французскую Канаду за низкий уровень набора. Если либералы сэра Уилфрида Лорье выиграют выборы, как говорилось в одной брошюре юнионистов, «франко-канадцы, уклонившиеся от своего долга в этой войне, станут доминирующей силой в правительстве этой страны. Готовы ли англоязычные люди это отстаивать?» Чтобы гарантировать победу на выборах, Борден ранее сфальсифицировал голосование, лишив избирательных прав недавно натурализовавшихся «вражеских иностранцев», которые могли проголосовать за либералов, и предоставив право голоса женщинам-родственницам солдат. Аналогичным образом были подтасованы и результаты голосования солдат, и результаты выборов оказались в пользу Бордена в английской Канаде и сильно в пользу Лорье во французской Канаде. Нация раскололась по языковому признаку. А когда в январе 1918 года начался призыв мужчин, имели место повсеместные уклонения, полицейские рейды (даже на католические семинарии, подозреваемые в укрытии мошенников), и, наконец, большой пасхальный бунт в Квебеке, подавленный армией. но с несколькими потерянными жизнями.

В конце концов, Закон о военной службе призвал 100 000 человек, 24 000 из которых попали во Францию ​​по перемирию. Призывники помогали поддерживать пехотные батальоны в боеспособном состоянии во время сражений Стодневки, разгромивших немцев. Но ярость, вызванная призывом на военную службу в сельских районах Канады и в Квебеке, длилась долго. Консерваторы страдали в обоих сообществах в течение поколения или более, и столько же длилось англо-канадское недовольство «бездельником» Квебеком.Либералы, со своей стороны, заручились поддержкой франкоязычных стран в обозримом будущем своей позицией против призыва на военную службу, а премьер-министр Маккензи Кинг сохранил эту поддержку во время Второй мировой войны своим ловким решением проблемы кадрового состава.

---

---

Маршировать и сражаться в противогазах было «мерзостью для плоти», писал один канадский офицер. «Я не знаю ничего более неудобного». PA-002897/Библиотека и архивы Канады

Ни во французской, ни в английской Канаде никто особо не любил других канадцев, пришельцев из восточной и южной Европы, которые не говорили ни на одном из основных языков, ели странную пищу и странным образом исповедовали свою религию. Приезжие устроились на городские фабрики, отказывая в такой работе, как утверждали некоторые, «настоящим» канадцам. В англоязычной Канаде было искреннее негодование по поводу того, что недавние иммигранты не присоединились к армии, и широко распространенное подозрение, что говорящие по-немецки, независимо от того, как долго они находились в Канаде, или выходцы из Австро-Венгерской империи, особенно украинцы или галичане, их называли, были как-то нелояльны. Многие вражеские иностранцы столкнулись с интернированием по незначительной причине или без таковой, кроме своей этнической принадлежности.В Берлине, Онтарио, произошли антинемецкие беспорядки, и в сентябре 1916 года город должным образом изменил свое название на Китченер, в честь британского военного министра. Вернувшиеся ветераны напали на греческих иммигрантов в Торонто, а политики, студенты и СМИ вызвали подозрения в отношении немецких профессоров университетов, некоторые из которых были уволены.

Большевистская революция 1917 года в России также вызывала обеспокоенность властей и общественности; правительство, полиция Доминиона и конная полиция Северо-Запада шпионили за этническими группами, профсоюзами и левыми радикалами, закрывая их газеты и жестко подвергая цензуре другие. Казалось, что капитализм и порядок находятся под угрозой, а после масштабной всеобщей забастовки в Виннипеге в мае 1919 года паранойя усилилась еще больше. Казалось, забастовкой руководили в основном члены профсоюзов британского происхождения, но это не имело значения для правительства, которое послало армию и раздавило забастовщиков. Внезапно Канада показалась полной страха и беспокойства. Война породила новые требования, новые движения, новые репрессии.

Потом была инфляция и рост стоимости жизни. Федеральное правительство на самом деле не пыталось контролировать цены, а дефицит военного времени и нормирование, введенное в конце войны, увеличили стоимость продуктов питания и почти всего остального.Фермеры наживались, горожане жаловались, и были требования, чтобы Жозеф Флавель, глава Имперского управления боеприпасов, был наказан за высокие прибыли его компании по упаковке свинины. «Равенство жертв», популярный лозунг, требовал, чтобы богатые платили больше, и правительство неохотно ввело сверхприбыль и подоходный налог, последний обещался только как мера военного времени. Фактически налоги были минимальными, а полученные доходы были небольшими. Богатые никогда не платили, и процветала спекуляция.Правительство Маккензи Кинг во время Второй мировой войны научилось на ошибках Великой войны, как финансировать правительство военного времени — с жестким контролем над ценами, высокими налогами на сверхприбыль и более высокими ставками подоходного налога.

Война коснулась всего, даже уз, связывавших Канаду с Империей. Правительство начало войну с идеей, что это обычный бизнес и что Великобритания оплатит расходы, понесенные Канадой. Ни одна из этих идей не просуществовала очень долго в том, что быстро переросло в тотальную войну.Вскоре Британия оказалась в таком бедственном положении, что не могла даже одолжить денег Оттаве, и правительство было вынуждено искать ссуду в размере 40 миллионов долларов в Нью-Йорке, впервые для Доминиона. За этим последовали новые ссуды, и Оттаве пришлось просить и занимать для помощи, поскольку к 1917 году Великобритания стала не в состоянии оплачивать поставки военного времени из Канады, а война резко увеличила импорт специализированных металлов и оборудования, необходимых для производства боеприпасов, из Соединенных Штатов. Одной из мер была кампания Victory Bond, которая привлекла около 2 миллиардов долларов; другой оказывал давление на Великобританию, чтобы она предоставляла 15 миллионов долларов США в месяц из своих займов из Вашингтона, чтобы позволить Оттаве покрыть нехватку американских долларов.Американские инвестиции в Канаду также увеличились по мере того, как британские инвестиции сократились, и к 1918 году импорт товаров из Соединенных Штатов составлял 1000 процентов британского экспорта в Канаду. По сути, война положила начало процессу переключения Канады из британского финансового мира в американский. один.

Следите за новостями Maclean’s на Facebook » Подпишитесь на наши новости »

Новая финансовая реальность — это одно; ход войны был другим. Соединенные Штаты не участвовали в войне до апреля 1917 года, а их первые войска не участвовали в боевых действиях более года.Это отношение «слишком горд, чтобы воевать» нанесло серьезный ущерб тому, как канадцы относились к своим соседям. Американская мощь гарантировала возможную победу, но, по правде говоря, фактическая роль США на поле боя в победе союзников была относительно незначительной. Солдат Уилл Бёрд, впоследствии часто писавший в «» Маклина, сказал о том, как его товарищи относились к американцам: «Они не сделали ничего, чтобы помочь, и мы забыли о них; когда их вспоминали, их высмеивали». Тем не менее американцы постоянно хвастались своей победой в войне, приводя в ярость канадцев, которые считали, что имеют моральное превосходство, потому что Доминион был вовлечен с самого начала.Такое отношение будет длительным, подкрепляемым отложенным вступлением Соединенных Штатов во Вторую мировую войну.

Все это говорит о том, что Канада вышла из войны убежденной, что это имеет значение. Война одновременно укрепила британскую принадлежность нации и ее ощущение того, что Канада должна иметь больший контроль над своей судьбой. Для сэра Роберта Бордена это означало больший контроль над внешней политикой Оттавы — не независимость, а автономию, аккуратный дом на полпути, который можно было определить по-разному. Борден убедил британцев позволить Канаде и другим доминионам получить место на Версальской мирной конференции 1919 года и место в новой Лиге Наций. Это было признанием роли Канадского корпуса, а также производственных и сельскохозяйственных усилий в стране, признаком того, что новый статус Канады заслуживает признания.

Когда война «там» закончилась, мужчины вернулись домой. Нация, которую они нашли, отличалась во многих отношениях, и прием, который они получили, был не таким, как они ожидали.Во многих случаях их старые рабочие места были заполнены. Правительство обещало льготы, но бесплатная ферма в Капускасинге на севере Онтарио не была большой наградой за службу в бою. Многие солдаты, вернувшиеся домой из Франции, несли душевные и физические раны, которые преследовали их всю оставшуюся жизнь. Госпитали для ветеранов были хорошие, там была реабилитация и уход за ранеными. Но пенсии было трудно получить, а выплаты были смехотворными. Канада, казалось, не будет страной, подходящей для всех ее героев, но, тем не менее, большинство солдат-граждан в конце концов нашли работу или закончили школу, создав жизнь для себя и своих близких. Тем не менее, Великая война в Канаде никогда не закончится для тех, кто служил, и для всех тех, чью жизнь она навсегда изменила.

---

Дж. Л. Гранатштейн — бывший директор и генеральный директор Канадского военного музея и автор многих книг, в том числе «Армия Канады: ведение войны и поддержание мира».

Как футбол принес рождественское перемирие в Первую мировую войну на западный фронт

Первое Рождество Первой мировой войны было адским временем для Альфреда Дугана Чейтера, второго лейтенанта 2-го батальона гордонских горцев, проснувшегося тем утром в морозной грязной траншеи. менее чем в 100 ярдах от немецких позиций в Западной Фландрии, Бельгия.

Шел 1914 год, и самые кровопролитные бои еще молодого конфликта зашли в тупик. Трупы усеяли смертоносную «Ничейную землю», разделявшую две стороны вдоль Западного фронта, где надежда давно уступила место отчаянию и разочарованию.

Итак, то, что Чейтер увидел дальше, написал он своей матери, было «одним из самых необычных зрелищ, которые кто-либо когда-либо видел».

На всем 20-мильном участке Западного фронта невооруженные немецкие войска начали перелезать через парапеты и идти в сторону британцев просто для того, чтобы пожать друг другу руки и обменяться приветствиями. современная история, в которой воюющие армии делились сигарами, хорошим настроением, шоколадом и, более чем в одном месте, игрой в футбол.

«Это действительно произошло», — сказала Терри Блом Крокер, автор «Рождественского перемирия», одной из самых авторитетных книг на эту тему. Некоторые из мужчин, по ее словам, вышли «накануне, некоторые утром, некоторые во второй половине дня Рождества. Никто ничего не предусмотрел».

Перемирие, по словам Крокера, варьировалось от солдат, кричащих через изрытое оспинами поле боя и обещающих не стрелять, если другая сторона пообещает то же самое, до «полноценного выхода, брататься и, возможно, даже немного поиграть в футбол».

«Нет рефери; нам не нужен был судья для такой игры. … Не было никакого счета, вообще никакого подсчета — это была просто рукопашная».

Эрни Уильямс, 19-летний рядовой 6-го Чеширского полка в декабре 1914 года

Спустя более века перемирие и его спонтанный пример человечности и порядочности в самые темные времена продолжают вдохновлять, поэтому инцидент остается предметом как изучения, так и любопытства.Неудачное трусливое руководство привело мир к войне, но простая детская игра привела обе стороны к миру — по крайней мере, на несколько часов.

В одном из серии интервью, проведенных Имперским военным музеем с ветеранами спустя долгое время после конфликта, Эрни Уильямс, 19-летний рядовой 6-го батальона Чеширского полка, сказал, что он был недалеко от Ипра, на северной оконечности фронт, когда «откуда-то как-то появился этот футбол».

Продолжил историю с Питером Хартом для своей книги «Огонь и движение: Британский экспедиционный корпус и кампания 1914 года.

Реконструкторы из различных групп живой истории, одетые в британскую и немецкую форму времен Первой мировой войны, пинают футбольный мяч, чтобы отпраздновать Рождественское перемирие 1914 года в Плогстерте, Бельгия.

(Вирджиния Майо/Ассошиэйтед Пресс)

«Они сняли шинели, некоторые из них, и поставили их как стойки ворот», — сказал он о немцах. «Участников будет не меньше пары сотен.

«Нет рефери; нам не нужен был судья для такой игры.Это было похоже на то, как если бы вы играли в детстве на улице, пинали мяч, а рефери был полицейским и прогонял вас. Не было никакого счета, вообще никакого подсчета — это была просто рукопашная».

Несколько часов назад люди с обеих сторон пытались убить друг друга. Но когда вышел футбольный мяч, Уильямс сказал: «Кажется, всем было весело. Никакой злой воли не было».

В другом месте вдоль фронта группа шотландских солдат пометила ворота своими шапками и играла против немцев с «огромным энтузиазмом», пока немецкий офицер не узнал об игре и не остановил ее с немцами впереди 3-2.

Временное прекращение огня было частью войны, восходящей к Римской империи. Их часто устраивают так, чтобы каждая сторона могла собрать мертвых и раненых, разбросанных по полю боя, или дать измотанным армиям возможность отдохнуть и восстановиться. Импровизированное перемирие 1914 года — на самом деле перемирие, поскольку в нем участвовали тысячи солдат вдоль и поперек без какой-либо координации, — которое ненадолго остановило боевые действия на пять месяцев после начала Первой мировой войны, имело все это.

«Для многих мужчин перемирие в данный момент было не чем иным, как долгожданным перерывом от рутины и жалких страданий окопной жизни и постоянной жизни под смертельной угрозой», — Майк Хилл, автор недавно вышедшего «Рождественского перемирия мужчин». Кто принимал участие: письма о прекращении огня на Западном фронте в 1914 году», — написали в интервью по электронной почте.«Перемирие было долгожданным шансом собраться среди мертвых тел их друзей, которые были просто вне досягаемости, в некоторых случаях в течение нескольких месяцев, и, должно быть, было довольно мрачным зрелищем».

Перемирие 1914 года также было уникальным, поскольку многие из них заключались без ведома или разрешения командиров. Еще и потому, что в них был футбол.

«Футбольные игры привлекли всеобщее внимание, — сказал Крокер. «Из них действительно делают большие вещи.

Настолько, что английская сеть супермаркетов Sainsbury’s выпустила в эфир искусно сделанный и эмоциональный 3-минутный 20-секундный праздничный рекламный ролик, приуроченный к празднованию 100-летия перемирия.

Британский вербовочный плакат времен Первой мировой войны призывает футболистов («футбол» в США) бросить свой спорт и пойти в армию, чтобы защищать свою страну от немецких войск.

(британский правительственный архив)

Офицеры с обеих сторон выступили против братания, поэтому некоторые современные историки войны преуменьшают или игнорируют масштабы события.Британские командиры пригрозили наказать некоторых участников, опасаясь, что это лишит их воли к бою. С немецкой стороны Крокер сказал, что капрал австрийского происхождения отказался покинуть свое место в окопах, считая перемирие позорным. Его звали Адольф Гитлер.

Но письма, которые мужчины написали домой, многие из которых были опубликованы в местных газетах, а затем собраны в музейных архивах, красноречиво говорят о перемирии. Однако упоминаний о футболе было гораздо меньше.

«Существует очень мало свидетельств из первых рук о том, что организованные игры имели место в форме, которую мы бы признали матчем, то есть даже стороны, судья, правила, забитые голы и т. д.», — сказал Хилл, чья книга утверждает, что быть самой большой коллекцией писем с фронта во время Первой мировой войны. «Есть много упоминаний о более импровизированных пинках. Существует также много дискуссий о возможности проведения игр, разговоры между врагами о профессиональном футболе в Британии — значительное число немцев проживало в Великобритании до войны — а также сообщения об играх, проходящих на Рождество между Британские полки в тылу.

Футбол также использовался обеими сторонами в качестве инструмента повышения боевого духа и вербовки, поэтому этот вид спорта вряд ли был чужим для солдат. Более того, ФИФА, всемирный руководящий орган международного футбола, была создана всего десятью годами ранее, и за шесть лет, предшествовавших войне, немецкая и английская национальные сборные играли друг с другом четыре раза, причем Англия выиграла три раза, а другой матч закончился вничью.

«Все там, в окопах, все еще думали, что война того стоит.Они были там, потому что они признали своих врагов людьми. И мы больше не можем этого делать».

Терри Блом Крокер, автор книги «Рождественское перемирие»

В результате представление о футболе как о средстве выражения национализма уже утвердилось, так что нетрудно представить, что игра выполняла ту же роль во время предварительного перемирия.

«Футбол был очень популярен в то время в обеих странах и тогда, как и сейчас, был бы предметом разговора между незнакомцами по умолчанию, так что неудивительно, что он должен был появиться как тема для разговора, и следующий логический шаг — играю», — сказал Хилл. «По крайней мере, это подчеркнет их новообретенный дух товарищества».

Один рассказ об игре из первых рук от капрала. Альберт Вятт из Норфолкского полка фигурирует в книге Хилла.

Британский вербовочный плакат времен Первой мировой войны призывает молодых спортсменов присоединиться к борьбе против немцев. Считается, что эти солдаты заключили рождественское перемирие в 1914 году, приветствуя вражеских солдат и играя в футбол.

(любезно предоставлено правительством Великобритании)

«Все с каждой стороны вышли на середину двух огневых рубежей и, пожимая друг другу руки, пожелали друг другу счастливого Рождества», — пишет Вятт в письме домой.«К нашему удивлению, мы обнаружили, что сражаемся с мужчинами, годящимися нам в отцы, и они сказали нам, что с них достаточно войны, так как почти все они были женаты.

«Мы закончили тем же самым способом, пиная футбольный мяч между двумя огневыми линиями. Так что футбол на линии огня между британцами и немцами — это правда, поскольку я был одним из тех, кто играл».

Британский офицер Питер Джексон в интервью Имперскому военному музею спустя почти полвека после конфликта также ясно вспомнил игру в канун Рождества.

«Кто-то из окопа ударил по короткому футбольному мячу, [который] приземлился среди немцев, и они тут же отбросили его назад среди наших», — сказал он. «Я поговорил с немецким офицером и предложил устроить футбольный матч. Через некоторое время он смягчился, и футбольный матч начался. …

«Мяч пинали туда-сюда в окопы, в колючую проволоку, не меньше получаса, пока, к сожалению, мяч не насадился на один из кольев колючей проволоки и не сдулся.

То, что спорт может заменить войну, не должно удивлять, поскольку генералы полагаются на многие из тех же качеств, что и тренеры, в том числе на командную работу, дух товарищества и дисциплину. Сообщается, что во время войны контрас в Никарагуа в 1980-х годах сандинистский патруль наткнулся на небольшую группу антиправительственных повстанцев, и, поскольку ни одна из сторон не желала нарушать деликатное прекращение огня, которое тогда действовало, они решили уладить свои разногласия с помощью игры в бейсбол. близлежащее пастбище.

То, что эта история почти наверняка апокрифична, мало что умаляет ее смысл: играй в мяч, а не воевай.Именно поэтому Крокер считает, что уроки Рождественского перемирия все еще актуальны 107 лет спустя, в стране, раздираемой не войной, а политическими и социальными разногласиями.

Новостная рассылка

Все о красивой игре

Загляните внутрь профессионального футбола Лос-Анджелеса и за его пределы в еженедельном информационном бюллетене Кевина Бакстера.

Введите адрес электронной почты

Запишите меня

Время от времени вы можете получать рекламные материалы от Los Angeles Times.

«Мы так разделены всем. Мы не можем говорить друг с другом. У нас есть две очень разные стороны Америки», — сказала она. «Представьте, что они дрались и все еще могут сказать: «Ребята, вы люди, и мы собираемся пойти и потусить с вами весь день».

«Вот что замечательно в перемирии. Не потому, что они отвергали войну. Все там, в окопах, все еще думали, что война того стоит. Они были там, потому что они признали своих врагов людьми.”

футов для борьбы: выявление инвалидности и социальная медицина в Америке Первой мировой войны | Социальная история медицины

Резюме

В этой статье описывается процесс, благодаря которому «плоскостопие» стало общепризнанным медицинским диагнозом и в конечном итоге стало рассматриваться как важный показатель национального здоровья в Америке начала двадцатого века. Я утверждаю, что ведущую роль в этом процессе сыграли хирурги-ортопеды — относительно новая медицинская специальность в то время.Во время Первой мировой войны они стандартизировали диагностические меры плоскостопия как способ отличить годных призывников от непригодных, отклоняя последних от военной службы (практика, которая сохранялась до конца века). Но вместо того, чтобы отправлять «непригодных» домой, хирурги-ортопеды полагали, что они могут реабилитировать отвергнутых призывников, используя такие методы, как растяжка и укрепляющие упражнения, чтобы превратить плоскостопие в мужчин с хорошей стопой. После войны те же самые хирурги применили свою теорию реабилитации на промышленных предприятиях, где они вытеснили физиологов в качестве новых экспертов по телесной эффективности, шаг, который в конечном итоге привел к появлению науки о механике тела и эргономике.Наконец, я утверждаю, что ортопедия военного времени служит важным примером социальной медицины на практике в начале двадцатого века. Хирурги-ортопеды утверждали, что физическая инвалидность представляет собой такую ​​же угрозу для здоровья нации, как и микробы, и считали, что изнурительные состояния, такие как плоскостопие, следует предотвращать и лечить для общего улучшения американского общества.

Почти сразу после того, как в Европе прозвучал последний выстрел, положивший конец Первой мировой войне в ноябре 1918 года, Служба общественного здравоохранения Соединенных Штатов (USPHS) начала просветительскую кампанию, которая приравняла американскую национальную мощь к физической, телесной силе. В своей серии «Keep Well Series» от 1919 года USPHS с большой тревогой писал, что военно-медицинские осмотры показали, что около трети американских призывников были физически «непригодны» и страдали тем или иным дефектом. Одним из наиболее распространенных дефектов было «плоскостопие» — термин, применяемый к мужчинам, у которых продольные своды — внутренний свод стопы — почти плоско лежали на земле. ¹ Более позднее исследование, опубликованное в 1920 году Управлением главного хирурга армии США, показало, что примерно 10 процентов призванных на службу страдали от плоскостопия, что делает это состояние одним из самых распространенных физических недостатков, из-за которых американские мужчины не служат в армии. . ² В то время как исследование показало, что почти столько же американских мужчин были освобождены от службы по причинам, варьирующимся от варикозного расширения гениталий до недоедания, плоскостопие привлекло больше внимания со стороны армии США, чем любое другое заболевание. ³

Тот факт, что армия США отказалась почти от одной десятой своих добровольцев и призывников из-за «деформированных» ног, еще более поразителен, если сравнить эти цифры с цифрами вооруженных сил Великобритании.По словам историка Джея Винтера, в то время как «тяжелое» плоскостопие понижало в должности британского призывника до статуса «C-III» (A-I был наивысшим возможным физическим баллом, а D-IV — самым низким), это состояние не оправдывало отказ в армии; вместо этого в нем указывалось, что новобранец годен для военной работы, но только дома. ⁴ Кроме того, историк медицины Джоэл Хауэлл показал, что британские медицинские офицеры во время Великой войны больше беспокоились о сердце солдата, чем о его ногах. ⁵

Почему плоскостопие стало объектом пристального внимания правительства США, армии и многих других американцев во время и после Первой мировой войны? ⁶ Как это стало определяться как недееспособная инвалидность, которая угрожала не только военной мощи Америки, но и силе гражданского общества в целом? Как, кроме того, нация могла посвятить столько времени и денег искоренению плоскостопия, когда, будучи опоздавшими на войну, военные власти США знали, что страна столкнется с более опасными травмами, такими как траншейная стопа, периферический нерв? паралич и ампутации, из-за которых вернувшиеся солдаты вообще остались без ног?

В этом эссе утверждается, что часть ответов на эти вопросы лежит в области ортопедической хирургии, медицинской специальности, которая во время Великой войны завоевала автономию над собственным подразделением в Медицинском департаменте армии США. Ортопедам удалось привлечь внимание всей страны к плоскостопию, потому что они определили его как социальное заболевание, а не как ограниченную медицинскую проблему — как угрозу военной, промышленной и экономической мощи Америки, а не как опасность для физического здоровья человека. ⁷ Они охарактеризовали плоскостопие как предотвратимую медицинскую проблему, которую можно было бы избежать с помощью просвещения населения и повторных ежедневных упражнений. В отличие от других областей хирургии, таких как акушерство, нейрохирургия и пластическая хирургия, которые использовали скальпель и другие специализированные технологии для формирования профессиональной идентичности, ортопеды придерживались наиболее консервативной формы хирургии. ⁸ Их профессиональная идентичность была сформирована, другими словами, идеологической приверженностью неинвазивной физической медицине, такой как растяжка, укрепляющие упражнения и бинтование, а также верой в то, что этот тип физической медицины приведет к улучшению общества. .

В конечном счете, исключив плоскостопие из области неотложной медицины, где использовались брекеты, металлоконструкции и радикальные операции, и поместив его в категорию профилактической и подострой реабилитационной помощи, хирурги-ортопеды военного времени занялись формой социального лекарство.Безусловно, военные ортопеды не были политическими радикалами или революционерами, как более известные сторонники социальной медицины в девятнадцатом веке; Ортопеды работали в рамках системы промышленного капитализма, фиксируя вредные последствия современной войны и рабочего места, а не задаваясь вопросом, почему такая инвалидность возникла в первую очередь. ⁹ Тем не менее, их вера в то, что плоскостопие является изнурительным состоянием, которое следует лечить для общего улучшения общества, ставит их в ряды медицинских работников, которые хотели добиться социальных изменений, а не просто медицинской специализации и клинически ориентированного терапевтического лечения. лечит. ¹⁰

Довоенные концерны

Задолго до Первой мировой войны солдатская стопа была предметом обсуждения среди большого количества военных стратегов во всем Западном полушарии. В одном военном классике 1901 года « Искусство похода » Джордж Арманд Фурс утверждал, что «мобильность» была первым требованием солдата и что марш был самым важным фактором для победы в войнах, часто более важным, чем «искусство сражаться». ‘.Без здоровых и безболезненных ног «пехотинец» не мог выполнять обязанности, подразумеваемые его титулом. Армии всего современного западного мира следовали наказу Наполеона, согласно которому «достижение цели первым с наибольшим количеством людей» гарантировало победу. ¹¹

Однако в американском контексте проблемам стоп во время войны уделялось внимание только в отдельных случаях до Первой мировой войны. Хотя считается, что президент Авраам Линкольн рекомендовал своего личного ортопеда Исакара Захари в «Комиссию генеральных ортопедов Соединенных Штатов» армии Союза, такой отдел так и не был создан. ¹² Вместо этого, как отмечает историк Мэри К. Джиллетт, ни в армиях Союза, ни в армиях Конфедерации не было стандартизированных медицинских осмотров, диагнозов или методов назначения, которые единообразно касались здоровья стопы солдата. Медицинские осмотры новобранцев Гражданской войны варьировались от штата к штату, и из-за острой потребности во все большем количестве людей на передовой военные врачи стали небрежными в своих осмотрах, что привело к появлению армий «чахоточных, астматиков, одноглазых и одноглазых». -вооруженные люди». ¹³ Вооруженные силы США не настаивали на стандартизированных медицинских осмотрах до тех пор, пока после испано-американской войны президент Теодор Рузвельт, давний сторонник физической подготовки и жизни на открытом воздухе, не настоял на обязательных ежегодных медицинских осмотрах всех полевых офицеров, чтобы контролировать распространенность «ожирения» среди офицеров среднего возраста. ¹⁴

Наряду с введением единого медицинского осмотра после испано-американской войны армия США также заинтересовалась стандартизацией военной обуви. Следуя общей тенденции гражданского общества к стандартизации производства обуви и измерения стопы, главный хирург Джордж Х. Торни в 1908 году учредил Совет по армейской обуви, сделав солдатскую стопу приоритетом в военных исследованиях и расследованиях. ¹⁵ Майор Эдвард Л. Мансон из Форт-Ливенворта, штат Канзас, хирург, особо интересовавшийся ортопедией и неподходящей обувью, руководил четырехлетним расследованием, в ходе которого было обследовано более 2000 солдат.Мансон опубликовал результаты своего расследования в 1912 году и пришел к выводу, что более половины солдат армии носят обувь, которая им мала. ¹⁶ Чтобы решить проблему с обувью в армии, Мансон разработал свои собственные военные ботинки, используя более широкую и толстую форму для обуви, известную как «колодка». В своем исследовании Мансон не только представил первые стандартизированные армейские ботинки, но и утверждал, что его метод измерения стопы окажется стратегическим военным преимуществом.Передав контроль над обувью от отдельного солдата (который до 1910-х годов полагался на местных сапожников для обуви) на командиров, Мансон уполномочил командиров пехоты объективными мерами, которые подрывают субъективные жалобы на боль в ногах, недовольство, которое часто мешало бойцам маршировать. ¹⁷

Чтобы еще больше убедить армию США в своих взглядах, Мансон подкрепил свои аргументы исследованиями других известных хирургов-ортопедов, которые в конце девятнадцатого века начали выражать озабоченность по поводу «ступней, сделанных сапожниками». ¹⁸ Роял Уитмен, заведующий отделением ортопедической хирургии в Больнице для разорванных и искалеченных (ныне Больница специальной хирургии) в Нью-Йорке, возглавил обвинение, утверждая, что распространенность так называемой «инвалидности стопы» была проблемой. созданные производителями обуви, которые наживались на невежестве своих клиентов. ¹⁹ Не понимая анатомии стопы, производители обуви, по словам Уитмена, следовали капризам моды, а не функции стопы. Уитмен и его коллеги выступали против высоких каблуков, которые носят женщины, и узких «туфель-зубочисток», которые носят мужчины.Раскрывая влияние Уитмена на его мышление, Мансон утверждал, что «в гражданской жизни редко можно найти обувь, которая хотя бы приближается к нормальной стопе по форме и контуру»; обувь была, скорее, ошибочно сконструирована по вкусу, стилю и «красивости». ²⁰

Кампания, которую хирурги-ортопеды на рубеже веков вели против производителей обуви, во многих отношениях была логическим продолжением викторианского движения за реформу одежды, в ходе которого некоторые защитники здоровья критиковали модную одежду, такую ​​как корсеты и длинные юбки, как опасные для функций организма и общего самочувствия человека. ²¹ В результате этой реформы одежды осанка в поствикторианскую эпоху стала требовать мышечного контроля, а не ограничивающей верхнюю одежду. ²² В этом мышечно-сознательном контексте хирурги-ортопеды сосредоточили внимание на строении стоп как на основе — даже фундаменте — для поддержания хорошей осанки. Беря пример с викторианских реформаторов одежды, ортопеды, такие как Уитмен, утверждали, что самая модная обувь на высоком каблуке и с узким носком приводит к серьезным деформациям стопы.

В то время как другие хирурги-ортопеды и специалисты по стопам утверждали, что пациенты с плоскостопием нуждаются в хирургическом лечении или установке брекетов, Уитмен утверждал обратное, утверждая, что плоскостопие является проблемой мышечной слабости, которую можно преодолеть с помощью соответствующего лечения и физических упражнений. . Уитмен решительно выступал против тех врачей, которые считали плоскостопие наследственным заболеванием, вместо этого утверждая, что это структурная деформация, которую можно «активно лечить и навсегда вылечить». ²³

Обнародовав свою кампанию против обуви с зубочистками, Уитмен стал самым важным голосом по вопросу о плоскостопии для армии США не обязательно потому, что у него было лучшее или самое верное описание состояния, а потому, что его теории по поводу его этиологии и лечения обратились к военным. Например, в окончательной версии «Солдатская стопа и военная обувь » майор Мансон зависел от описания Уитмена, этиологии и лечения плоскостопия.Мансон даже воспроизвел схемы, которые Уитмен использовал для объяснения плоскостопия. Поскольку книга Мансона стала медицинским справочником, который выдавался каждому офицеру военной медицины с 1912 года до Первой мировой войны, армия служила своего рода информационным центром для идей и теорий лечения Уитмена.

С помощью своих специализированных теорий стопы Уитмен превратил плоскостопие в полностью концептуализированную инвалидность, которая угрожала самой целостности национальной военной мощи и силы. Хотя он нарисовал мрачную картину плоскостопия, он одновременно вселил надежду, что армия США, да и нация в целом, смогут избавиться от этого состояния при достаточной ортопедической осведомленности и настойчивости.Долгое время считавшиеся отбросами общества линейные солдаты, пришедшие в армию с неподобающими уродствами стопы, принимались в воинские чины, веря не только в то, что такое уродство можно вылечить, но и в то, что военные внесут свой вклад в их улучшение. здоровье, силу и внешний вид граждан своей страны.

Стандартизация обследования стопы во время войны

В результате популярности Уитмена все больше и больше хирургов-ортопедов в течение первых двух десятилетий двадцатого века считали приемлемым особый интерес к человеческой стопе.Ножная специализация стала еще более респектабельной, когда началась Великая война. Первоначальные сообщения, поступившие из Германии и Франции в 1914 году, указывали на то, что плоскостопие сильно снижает боеспособность военных. К зиме 1914 года, однако, опасения европейских военных по поводу плоскостопия прекратились, поскольку требования позиционной войны требовали больше статичной рабочей силы — людей, сидящих с винтовками в заполненных водой землянках, — чем мобильных пехотинцев, марширующих для завоевания новой территории. Когда силы противника были разделены всего пятью-десятью ярдами на некоторых участках Западного фронта, солдаты вели войну, выпрыгивая из окопов и направляясь прямо под вражеский огонь.

Хирурги-ортопеды в Соединенных Штатах, тем не менее, ухватились за предупреждения о плоскостопии, пришедшие из Европы, и к 1915 году использовали континент в качестве доказательства для создания «Комитета ортопедической подготовки к войне», группы, которая будет информировать обе Американская ортопедическая ассоциация (AOA) и Американская медицинская ассоциация о растущей потребности в военной ортопедии. Хотя при президенте Вудро Вильсоне США оставались нейтральными в течение первых трех лет Великой войны, Джоэл Э. Голдтуэйт — президент AOA и комитета по подготовке — писал в 1915 году, что Соединенные Штаты «в конечном итоге примут какое-то участие в борьбе». ²⁴ Таким образом, на протяжении большей части войны американские ортопеды давали рекомендации, основанные на уникальной перспективе войны, из места, удаленного от боевых действий. Они обсудили и проанализировали медицинские потребности солдат со своими европейскими коллегами, не выходя из собственных домов, и им никогда не приходилось видеть солдат, страдающих от полученных на войне ранений, из первых рук.По этой причине у американских хирургов-ортопедов была роскошь времени и безопасности, чтобы больше думать о предотвращении травм, чем о реальных телах, изуродованных войной.

С самого начала Голдтуэйт, выпускник Гарвардской медицинской школы в 1890 году и известный ортопед из Массачусетса, нанял нескольких своих ближайших бостонских коллег, чтобы они помогли убедить армию США и, в частности, медицинский департамент США, в том, что ортопедическая хирургия необходима для боевая готовность. Голдтуэйт сначала назначил докторов Роберта Осгуда и Натаниэля Эллисона, оба из которых уехали из Бостона в 1914 году, чтобы предложить свои услуги доктору Роберту Джонсу, первопроходцу-новатору в Великобритании, поскольку у них был непосредственный ортопедический опыт военного времени.Голдтуэйт также полагался на советы своего коллеги из Массачусетской больницы общего профиля Эллиота Брэкетта, который во время Первой мировой войны стал начальником отдела ортопедии Медицинского корпуса США, а также на советы Роберта Уильямсона Ловетта, другого известного бостонского хирурга, который на время войны руководил военным ортопедическим образованием в Гарварде.

Хотя бостонская группа хирургов-ортопедов основывала свои аргументы о необходимости ортопедии на цифрах, пришедших из Европы, они также полагались на свой довоенный опыт лечения плоскостопия.И Ловетт, и Осгуд, например, проводили исследования плоскостопия у медсестер в Массачусетской больнице общего профиля и Бостонской городской больнице. ²⁵ В 1911 году Осгуд утверждал, что, поскольку связки стопы «не полностью эластичны» и «растягиваются, если подвергаться постоянному напряжению», « мышечная анатомия стопы» является единственным «наиболее важным фактором». в поддержании надлежащих несущих линий». ²⁶ Придя к выводу, что наибольшее значение имеют мышцы, Осгуд настаивал на том, что лучшим противоядием от распространенности плоскостопия является профилактическая медицина — программа обучения анатомии стопы, правильному ношению обуви и обучению упражнениям для стоп.

Для бостонских хирургов-ортопедов, которые помогали составить отчет об «ортопедической готовности» для главного хирурга армии в 1916 году, то, что относилось к рабочим ногам медсестер в больницах, также относилось к военным солдатам. Согласно таким оценкам, хирургов-ортопедов мало беспокоила роль пола в диагностике и лечении плоскостопия. Вместо этого класс и род занятий были главными факторами в их оценке и предписаниях. ²⁷ Ортопеды увидели прямую связь между уходом за больными и службой в армии, поскольку для обеих профессий требовался определенный «класс людей», которые могли браться за работу, требующую «большего количества часов на ногах», чем работа большинства белых воротничков. ²⁸ Здесь ортопеды демонстрируют осознание того, что изменения на рабочем месте на производстве оказали непосредственное влияние на их практику. На новых конвейерных фабриках начала XX века, где царил тейлоризм и нормой было ускорение, рабочие должны были целый день стоять на одном месте, пока вокруг них двигались конвейерные ленты и машины. Эти изменения в фактических физических условиях фабричного цеха привели к серьезным последствиям для тела рабочего, поскольку статическое положение часто приводило к большему износу суставов, чем движение и подъем.Новые материальные условия тейлоризма вызвали массовые забастовки, а также отдельные волнения рабочих, чаще всего выражавшиеся в кабинете врача, где надеялись вылечить усталые и утомленные ноги. ²⁹

Когда в апреле 1917 г. пришло время исследовать физическое состояние американских новобранцев, единых стандартов для измерения и диагностики плоскостопия не существовало. Хирурги-ортопеды решительно расходились во мнениях относительно того, как лучше всего обследовать стопу. Некоторые хирурги настаивали на том, что «педограф» — чернильный отпечаток на бумаге опорной поверхности стопы — является наиболее надежным диагностическим инструментом.(Рисунок 1 ). Другие утверждали, что в дополнение к педографу экзаменатор должен полагаться на «шкалу ладьевидной кости», используя линейку, чтобы провести линию, соединяющую внутреннюю лодыжку (костный выступ внутренней лодыжки) с дистальным концом первой плюсневой кости (верхняя кость). основание большого пальца). Эта линия, известная тогда и сегодня как «линия Фейсса», пересекает ладьевидную кость, и плоскостопие диагностируется, когда костный маркер опускается на один-полтора дюйма ниже линии. Третьи утверждали, что плоскостопие можно правильно диагностировать только с помощью рентгеновского изображения стопы, когда она была в обуви. ³⁰

Рис. 1.

Педография: Вверху слева — педографический пример плоскостопия времен Первой мировой войны, а вверху справа — отпечаток стопы с нормальным сводом, выраженный вогнутостью подъема стопы. Источник : Фоторепродукции предоставлены Национальным управлением архивов и документации США, Колледж-Парк, Мэриленд, Record Group 112, Box 430, файл 730.

Рис. Военный педографический пример плоскостопия, а вверху справа — отпечаток стопы с нормальным сводом, выраженный вогнутостью подъема стопы. Источник : Фоторепродукции предоставлены Национальным управлением архивов и документации США, Колледж-Парк, Мэриленд, Record Group 112, Box 430, файл 730.

Несмотря на отсутствие стандартов в начале объявления войны Америкой, США Медицинский корпус диагностировал заболевание у тысяч новобранцев. По словам филадельфийского врача и ортопеда Медицинского корпуса Джеймса Т. Рага, до 25 процентов обследованных солдат первой группы страдали плоскостопием. Год спустя, оглядываясь на цифры, Ру предположил, что только 3 процента солдат имели «настоящее» плоскостопие и что ошибочный диагноз этого состояния был связан с отсутствием военного и ортопедического опыта у «большинства» солдат. врачи. ³¹

В связи с давлением со стороны военных с целью контролировать огромное количество мужчин с диагнозом плоскостопие, а также с обвинениями в «неправильном диагнозе», поступающими со всех концов Медицинского корпуса, Отделение ортопедической хирургии во главе с Голдтуэйтом, Осгудом, Зимой 1917 года Ловетт и Брэкетт начали конкретно говорить о создании универсальных стандартов диагностики.Самым большим препятствием, с которым они столкнулись, был тот факт, что многие экзаменаторы не успевали за скоростью процесса военных экзаменов. Ру заставил своих медиков «обследовать 150–175 человек в час». ³² Другой рядовой хирург-ортопед представил относительно более разумный сценарий, утверждая, что «два хирурга-ортопеда и четыре клерка [могут] исследовать и записывать результаты ста осмотров стопы в час». ³³ Если бы медицинские работники действительно оценивали новобранцев с такой скоростью, ошибки в диагностике неизбежно имели бы место в больших масштабах.

Из-за нехватки времени у врачей, обследовавших поступающих новобранцев, Отдел не мог внедрить какие-либо сложные средства измерения плоскостопия — все высокотехнологичные варианты просто отнимали слишком много времени и вызывали большие споры. Таким образом, отделение ортопедической хирургии решило «воспитать наблюдательность» среди всех офицеров военно-медицинской службы. ³⁴ В то время как ортопеды возлагали вину за первоначальную завышенную цифру плоскостопия на «обычных медиков», которые лишь взглядывали на своды стоп солдат, руководители ортопедического отдела оставались непоколебимыми в своем новом акценте на развитии «наблюдательности», поскольку они чувствовали, что глаз врача можно научить оценивать стопы с большой точностью.Короче говоря, хирурги-ортопеды стремились обучать, а в некоторых случаях и «переучивать» медицинских работников эстетике стопы, а также всего тела. ³⁵

Чтобы заставить всех военных врачей одинаково видеть человеческую стопу, хирурги-ортопеды полагались на популярные в то время методы физической антропологии. Для этих ортопедов военного времени, у которых была возможность оценить тысячи стоп, идеальной стопой была та, которая демонстрировала хорошую форму и очевидную мышечную силу.Чтобы лучше описать, что это значит, хирурги-ортопеды определили две группы людей, у которых, скорее всего, будут идеальные ноги: маленькие дети и «дикие, не носящие обувь». ³⁶ Беря пример с майора Мансона, ортопеды времен Первой мировой войны особенно любили использовать изображения филиппинских аборигенов — фотографии, обычно используемые для обозначения достижений США как глобальной имперской державы после филиппино-американской войны (1898–1902 гг.) — в целях для наглядного информирования других врачей о том, как выглядит идеальная стопа.Они утверждали, что соплеменники игоротов обнаруживали столь желанное «расширение передней части стопы» — черту, которая, как считается, улучшает баланс человека и выносливость в работе (рис. 2). ³⁷

Рис. 2.

Хирурги-ортопеды США использовали эту фотографию филиппинских аборигенов, чтобы стандартизировать армейские медицинские осмотры стоп. Это изображение установило стандарт для нормального, «недеформированного» типа стопы, наиболее заметного из-за «расширения передней части стопы». Источник : Воспроизведено из Munson 1912, p. 27.

Рис. 2.

Хирурги-ортопеды США использовали эту фотографию филиппинских аборигенов, чтобы стандартизировать армейские медицинские осмотры стоп. Это изображение установило стандарт для нормального, «недеформированного» типа стопы, наиболее заметного из-за «расширения передней части стопы». Источник : Воспроизведено из Munson 1912, p. 27.

Законы Джима Кроу и сегрегация во время войны между черными и белыми войсками также информировали и поддерживали антропологические предположения ортопедов.По их мнению, низкий свод стопы чернокожих солдат, хотя и непривлекательный с эстетической точки зрения, лучше работал в условиях напряжения и стресса войны. В своем послевоенном обзоре эффективности стоп Брэкетт утверждал, что «существуют значительные различия между стопами, между потомками испанцев с высоким сводом и низким сводом негра». ³⁸ На земле многие врачи-ортопеды, работавшие в армейских тренировочных лагерях, выражали удивление по поводу того, что «негритянские» ступни, хотя часто и выглядели плоскими, демонстрировали наибольшую силу из всех.Майор Э. У. Рейерсон, дислоцированный в армейских тренировочных лагерях на западе и юге Америки, неохотно признал, что ноги афроамериканцев проявляют большую силу в физических условиях военной жизни. Как он сообщал, «у нас был большой набор негров из Миссисипи и Луизианы, у которых было обычное состояние стопы, заметная степень плоскостопия, и удивительно видеть, как многие из этих мужчин могут маршировать так же много, как люди». с красивыми арками». ³⁹ То, что у афроамериканцев ноги лучше, чем у среднего белого человека, однако, не изменило взглядов ортопедов на сторонников превосходства белой расы. Например, Рейерсон утверждал, что его коллеги-ортопеды должны быть благодарны чернокожему за сильную ногу, поскольку «было труднее научить этих довольно ленивых, умственно неразвитых [негров] правильно пользоваться ногами». ⁴⁰

Вина за высокий уровень слабости и плоскостопия среди белых солдат Америки, таким образом, возлагалась на «цивилизацию», или, точнее, на «сверхцивилизацию». В то время как ортопеды рубежа веков, такие как Уитмен и Мансон, рассматривали одну часть цивилизации, а именно промышленное производство обуви, как причину плоскостопия, ортопеды военного времени использовали понятие «цивилизация» в гораздо более общем смысле. , опираясь на более крупные социальные и культурные страхи, охватившие белую Америку в 1910-х и 1920-х годах.Действительно, Голдтуэйт, Брэкетт, Ловетт и Осгуд использовали термин «цивилизация» почти так же, как и другие современные политические и медицинские деятели. Подобно Теодору Рузвельту и Дж. Стэнли Холлу, которые беспокоились о том, что Америка станет нацией «мягких», «феминизированных» гражданских лиц, ортопеды военного времени выражали озабоченность распространенностью мышечной слабости среди городского рабочего класса. Историк Гейл Бедерман продемонстрировала, что накануне участия Америки в Первой мировой войне термин «цивилизация» стал весьма напряженным, пронизанным конкретными предположениями об интеллектуальном и физическом превосходстве белого человека.Новый белый человек 1910-х годов обещал заменить викторианского человека сдержанности и аристократизма более сильным и более физически мужественным идеалом мужественности. Новый, более сильный, «цивилизованный» человек двадцатого века достигнет вершины мужественности, объединив силу «расово примитивного человека» с интеллектом и самообладанием цивилизованного белого человека. ⁴¹

В соответствии с этой тенденцией к цивилизованной мужественности, хирурги-ортопеды военного времени восхваляли «босоногих дикарей» за идеальные своды стопы, идеальные ступни и красивые мышцы.В соответствии с предположением, что класс также имел значение, Брэкетт прославлял ногу, «как это происходит среди наших [белых] горцев». Хотя такая стопа представляла собой «более низкий и широкий» свод, утверждал Брэкетт, ее «сила не вызывала сомнений». ⁴² Рейерсон описал аналогичный опыт, когда белые сельские фермеры на Западе, «следящие за плугом и выполняющие много ежедневной работы», имели очень функциональные ноги, «намного лучшие ноги, чем у клерков и гражданских лиц». ⁴³ В то время как некоторые ортопеды связывали повышенную силу стопы, наблюдаемую у чернокожих и белых фермеров, с их профессией и их тенденцией работать босиком, другие утверждали, что разница основана на теориях эволюции, физиологии и, в конечном счете, наследственности.Выступая против уитменовской традиции объяснять плоскостопие структурной деформацией, лейтенант медицинского корпуса Том С. Мебейн утверждал, что у афроамериканцев более сильные ноги, потому что они чрезмерно компенсируют унаследованную «рыхлость» связок. Цивилизованные белые люди, с другой стороны, по своей природе имели «хрупкие связки», которые, хотя и поддерживали стопу, препятствовали достаточной мышечной силе для поддержания свода стопы. ⁴⁴

Исходя из соображений класса и расы, хирурги-ортопеды возлагали свои надежды на успешную кампанию по созданию «мужчин в хорошей форме» на белом городском рабочем классе. Поскольку, согласно аргументу, афроамериканцы были необучаемы и якобы не нуждались в более сильных ногах, ортопеды придумали себе причину игнорирования проблем со стопами среди чернокожих солдат. Они использовали аналогичные рассуждения при обсуждении белых элит среднего и высшего класса. Раф жаловался, что новобранцы «праздного» класса не могут быть обучены правильному уходу за ногами, потому что они слишком «гордятся своей обувью». ⁴⁵ Руг писал, что это «типичный» новобранец-мужчина, который «воспользуется первой же возможностью, чтобы обменяться обувью с товарищем и продолжать торговать, пока не [получит] обувь, достаточно маленькую, чтобы соответствовать его фантазии, а не его ногам».Те новобранцы, которые происходили из богатых классов, утверждал Ру, часто «не желали носить установленную [военную] обувь». ⁴⁶ Майор Р. Танстолл Тейлор поддержал анализ Руга о том, что мода имеет наибольшее значение среди более состоятельных новобранцев, утверждая, что эти мужчины были «тщеславнее женщин» и настойчиво «просили [обувь] на размер меньше». ⁴⁷

Хотя искоренение плоскостопия было видением физического и социального перфекционизма, оно имело пределы.В отличие от евгеников, которые хотели стерилизовать непригодных и узаконить удаление «неполноценных» с городских улиц, ортопеды не избегали мужчин с необратимыми увечьями, плоскостопием или отсутствующими конечностями. ⁴⁸ Действительно, их профессиональное выживание зависело от постоянного населения людей, которые либо рождались с физическими уродствами, либо приобретали их во взрослом возрасте. Вместо этого ортопеды стремились научить нацию принимать солдат-инвалидов, а также предоставить раненым инструменты для максимально беспрепятственной реинтеграции в гражданскую жизнь.У них было общее видение с другими реформаторами прогрессивной эпохи, которые хотели очистить городские районы, искоренить бедность и создать более безопасное и эффективное рабочее место на производстве. Однако от других реформаторов их отличала вера в то, что физическая медицина может привести к желаемым изменениям.

Военные лагеря плоскостопия

Чтобы лучше институционализировать эстетику ортопедов, основанную на антропологии, и доказать, что плоскостопие является излечимой проблемой, хирурги-ортопеды к январю 1918 года убедили армию США дать им полное разрешение на открытие и контроль специализированных программ упражнений, известных как «Плоскостопие». Лагеря».В этих лагерях хирурги-ортопеды стали научными руководителями, надзирателями за формовкой, постройкой и изготовлением солдатского тела.

Голдтуэйт открыл первые два пеших лагеря за границей: один в Аршешане, Франция, и другой в Барвиле, Франция, каждый примерно в шести милях от линии фронта. Первоначальной целью этих лагерей, по словам Голдтуэйта, было обучение солдат тому, как «правильно пользоваться телом, особенно ногами и спиной». ⁴⁹ Но фактическая потребность в лагерях возникла из-за того, что первые американские войска, отправленные во Францию ​​летом 1917 года, были приняты в армию до того, как Вильсон ввел формальный «всеобщий призыв», и, таким образом, до «тщательного [медицинского ] осмотр солдат имел место. ⁵⁰ Голдтуэйт опасался, что такая группа «непригодных» людей, «плохо обученных тел» окажет «[негативное] влияние на французских солдат», считавших, что американские войска «готовы к боевой службе». ⁵¹

С открытием первого лагеря в декабре 1917 года Голдтуэйт отошел от партикуляристской модели Мансона-Уитмена, рассматривавшей стопу как отдельный придаток, работающий на своих собственных физических принципах, к более целостному взгляду на стопу как на стержень сильного и хорошо функционирующего физического тела.Введя физический осмотр, более ориентированный на наблюдателя, для оценки ступней — процесс, который включал в себя создание «силуэтов» для оценки осанки и осанки человека в целом, — Голдтуэйт настаивал на том, что ступни являются ключевыми индикаторами глобального отказа тела. , который нельзя было использовать в меру своих механических возможностей (рис. 3).

Рис. 3.

Профили тела, подобные этому, часто использовались для обучения других медицинских работников, непрофессионалов и солдат тому, как правильно стоять, чтобы стопы были согнуты, а не плоско. Источник : Воспроизведено из Томаса и Голдтуэйта 1922 г., лицевая сторона, титульный лист напротив.

Рис. 3.

Профили тела, подобные этому, часто использовались для обучения других медицинских работников, непрофессионалов и солдат тому, как правильно стоять, чтобы стимулировать свод стопы, а не плоскость. Источник : Воспроизведено из Томаса и Голдтуэйта 1922 г., лицевая сторона, титульный лист напротив.

В лагерях плоскостопия Голдтуэйт и его лично обученные линейные офицеры обучали солдат механике тела и ног с помощью армейских фильмов, занятий в классе и упражнений.Ортопеды превратили плоскостопие в потенциальную ахиллесову пяту армии США, неоднократно напоминая солдатам, что «больной или слабый человек тащит свою роту» и что США следует рассматривать не иначе как страну «здоровых людей». ⁵² Безопасность, защищенность и сила страны, как следовал аргумент, основывались не на способностях хирургов-ортопедов как медицинских работников, а, скорее, на их способностях сержанта по строевой подготовке и, что более важно, на дисциплине и физической силе. самого солдата.

Хотя хирурги-ортопеды по-прежнему называли себя «хирургами» в армейской иерархии, они редко, если вообще когда-либо, проводили операции, особенно в лагерях плоскостопия. Вместо этого самопровозглашенные хирурги, такие как Голдтуэйт, говорили о «перевоспитании» мышц и «профессиональной подготовке», приводя доводы в пользу «реконструкции» дефективных мужчин не с помощью скальпеля, как можно было бы ожидать, а скорее с помощью «дрелей». и тренируйтесь, чтобы снова использовать поврежденные детали. При необходимости хирурги-ортопеды в лагерях прописывали солдату ремешок для ботинок в виде восьмерки, чтобы облегчить стойкое плоскостопие, но это все еще не было предпочтительным методом лечения.Для ортопедов лучший способ вылечить «непригодного» солдата — сделать его физически сильным, в каждой мышце его тела.

Неудивительно, что Голдтуэйт построил флот военных хирургов-ортопедов, которые выражали антипатию к ножу. С тех пор как он начал свою профессиональную карьеру в медико-механическом отделении под руководством хирурга-ортопеда Массачусетской больницы общего профиля (MGH), Голдтуэйт гораздо лучше разбирался в назначении упражнений, чем в хирургических методах. Медико-механическое отделение MGH, созданное в 1904 году, могло похвастаться новым подходом к лечению переломов, артритов и «случаев спины и ног», популяции людей, которые составляли более 50 процентов их пациентов. ⁵³ В MGH врачи лечили больные конечности и суставы с помощью массажа и гидротерапии, а также с помощью механических тренажеров. Соответственно, возглавляемая Бостоном команда ортопедов военного времени исповедовала ценности консервативной хирургии. ⁵⁴ Хотя в этом видении не учитывались самые острые этапы хирургической помощи (т. е. закрепление сломанных костей, манипуляции с вывихнутыми конечностями и ампутация изувеченных конечностей), бостонская группа удовлетворилась отказом от неотложной помощи — фактической кровавой работы по резке. а шитье — общим хирургам.

Несмотря на то, что хирургические операции приобретали большой авторитет в гражданском обществе, приверженность ортопедов к консерватизму окупилась, особенно в военной среде военного времени. Консервативная ортопедическая хирургия обращалась к командирам, участвующим в битвах, которые не хотели, чтобы хирурги выполняли «ненужные» операции на их пехотинцах, и которые утверждали, что у военных нет ни финансовых ресурсов, ни резерва рабочей силы, чтобы обеспечить длительное выздоровление среди боевых действий. ранги. ⁵⁵ Избежание ответственности было еще одной проблемой. По словам Ру, «вопрос о корректирующих операциях… . . следует подходить с предельной осторожностью», ибо, продолжал он, «в гражданской жизни эти операции были бы относительно просты, но на военной службе есть много препятствий к успеху», а именно: «защита правительства от несправедливых и ложных претензий после война окончена». ⁵⁶

Ко времени Аргоннского наступления — стратегической передислокации американских войск в сентябре 1918 г. на южную часть Западного фронта в ответ на запланированные атаки противника на союзные войска — лагеря плоскостопия в Аршешаме и Барвиле закрыто. ⁵⁷ Наступление требовало не только большого количества боевых солдат, но и военного персонала, который мог бы оказать помощь тысячам американских раненых, выходящих из Аргоннского леса. Но хотя армия США закрыла лагеря за границей, тренировочные лагеря плоскостопия остались живы и здоровы дома под руководством Брэкетта. Действительно, именно в тылу хирурги-ортопеды полностью развились и определили свою профессию как заинтересованную не столько в терапевтическом лечении, сколько в предотвращении и профилактическом искоренении плоскостопия в нации.

От войны к промышленности

Хирурги-ортопеды, руководившие лагерями плоскостопия на американской земле, следовали тем же принципам, что и за границей, однако они обладали дополнительными полномочиями «устранения непригодных», полностью отказываясь от военной службы «неполноценных» солдат — право принимать решения, которое военные психологи, такие как Роберт Йеркс, никогда не обладали. Таким образом, домашние лагеря плоскостопия стали дополнительным складом, где солдат осматривали и пересматривали, чтобы оценить их уровень физической подготовки.

По мере того, как война продвигалась за границей, домашние лагеря плоскостопия превратились в лагеря полного бодифитнеса. В то время как эти лагеря плоскостопия неизбежно задерживали тысячи американских мужчин от достижения линии фронта так быстро, как они могли бы в противном случае, армия США, тем не менее, поддержала программу, полагая, что оценка хирургов-ортопедов о том, что телесная мышечная слабость была единственной «наиболее важной фактор инвалидности и неэффективности. ⁵⁸ В очередной раз хирурги-ортопеды возложили вину за распространенность мышечной слабости на «цивилизацию» и городскую работу — на тот факт, что «большое количество [новобранцев] занималось малоподвижным образом жизни, практически не имея возможности для активного отдыха». . ⁵⁹

По сути, ортопеды и армия США рассматривали лагеря плоскостопия как способ укрепить здоровье мужчин страны не только с целью создания более сильных солдат для отправки за границу, но и в большей степени для целью создания более сильной промышленной рабочей силы дома. Задолго до войны и Осгуд, и Голдтуэйт говорили об ортопедической хирургии скорее как о стремлении улучшить физическое здоровье и продуктивность, чем о медицинской специальности, посвященной определенной анатомической части.В выпуске журнала Journal of the American Medical Association за 1916 год Осгуд утверждал, что он и его коллеги могут превратить всех американских мужчин из рабочего класса в «счастливых, продуктивных, получающих заработок граждан, а не в хвастливых, потребляющих, праздных изгоев». ⁶⁰ В том же духе в своем первом «ортопедическом отчете о готовности к войне» Голдтуэйт описал ортопедическую хирургию как практику универсальной заботы о «инвалидах» как во время войны, так и в мирное время. ⁶¹ Такие заявления задели самую суть общих жалоб, которые слышались в США в начале двадцатого века по поводу проблем бедности, уличных попрошаек (беспокойство усиливалось сообщениями о росте уличных попрошаек в Европе в результате война), экстравагантных военных льгот, предоставляемых ветеранам Гражданской войны, и снижения производительности труда.

Отражая более широкое видение ортопедической хирургии, выдвинутое Голдтуэйтом и Осгудом, хирурги-ортопеды, отвечающие за тренировочные лагеря дома, стали называть солдат с плоскостопием «неэффективными». ⁶² На протяжении всей войны хирурги-ортопеды, и особенно Голдтуэйт, говорили о помощи двум армиям: военной армии и так называемой «Великой промышленной армии». Действительно, к концу 1910-х и началу 1920-х годов ортопеды планировали полностью захватить промышленную медицину, или, как выразился Роланд Хаммонд, председатель секции ортопедии АМА, « вторгнуться в область промышленной медицины». ⁶³ Следуя логике, согласно которой здоровый работник автоматически становится счастливым работником, хирурги-ортопеды настаивали на том, что их программа по уходу за спиной и стопами предотвратит социальные волнения и забастовки среди промышленных рабочих.

Тот факт, что отечественные хирурги-ортопеды стали называть солдат с плоскостопием «неэффективными» и «непродуктивными», свидетельствует о том, в какой степени промышленные интересы сформировали и повлияли на практику ортопедии военного времени. Как показал историк Ансон Рабинбах, цель современных европейских промышленников состояла в том, чтобы «устранить человеческое сопротивление вечному труду», то есть устранить человеческую усталость. ⁶⁴ Американские промышленники возлагали подобные надежды. Они тоже хотели избавить рабочее место от расточительной неэффективности, особенно человеческой.

Точно так же, как тейлоризм и наука управления повлияли на то, как хирурги-ортопеды концептуализировали проблему плоскостопия в домашних условиях, довольно простая формула ортопедов для создания лучшей нации за счет более сильных ног привлекла внимание и начала формировать то, как американские промышленники понимали усталость рабочих после война.К концу Первой мировой войны многие американские промышленники разочаровались в университетских физиологах, которые, финансируемые правительством США через Национальный исследовательский совет, взялись за решение проблемы усталости рабочих. Историк Ричард Гиллеспи утверждает, что физиологически обоснованные исследования производственной усталости прекратились сразу после Первой мировой войны, потому что физиология «казалось, усложняла [проблему]», а не давала быстрое и практическое решение. Промышленников по-прежнему не убедили способы измерения усталости физиологами, научные испытания, которые включали все, от сосудистой кожной реакции и анализов мочи до исследований артериального давления. ⁶⁵ Хирурги-ортопеды с их более простым, биомеханистическим взглядом на тело, с другой стороны, предложили более понятный и более легко визуализируемый взгляд на то, как бороться с усталостью рабочего.

В отличие от физиологов, рассматривавших тело как двигатель — сложную систему химического сгорания и производства энергии, — ортопеды больше полагались на метафору тела как машины, организма мышц и костей, функционирующих по тем же принципам. как рычаги и шкивы. ⁶⁶ В лагерях плоскостопия во время Первой мировой войны хирурги-ортопеды проверяли и совершенствовали это видение человеческого тела почти по необходимости; их видение лечения основывалось на образовании всех солдат, многие из которых имели не более чем начальное школьное образование или были иммигрантами, не владеющими разговорным английским языком. В этих лагерях хирурги-ортопеды описывали нормальные и плоскостопие, а также хорошую и плохую осанку с помощью наглядных демонстраций и инструкций в классе. Основывая свою теорию усталости на принципах анатомии, а не физиологии, хирурги-ортопеды смогли донести свое послание до всех, от линейных солдат (которые чаще всего становились промышленными рабочими в мирное время) до высших уровней управления. , гражданские и военные.

Сразу после окончания войны ортопеды сумели использовать свою военную репутацию и статус, чтобы занять место в промышленной медицине. К началу 1920-х годов многие хирурги-ортопеды последовали примеру Голдтуэйта в новую область «биомеханики». В своем первом издании «Механика тела и здоровье » Голдтуэйт создал руководство по упражнениям для неспециалиста, в котором изложены наиболее желательные позы, подробно описана анатомия спины и ступней, а также предоставлены письменные и наглядные инструкции о том, как выполнять упражнения. достичь наиболее эффективной механики основных частей тела (рис. 3). ⁶⁷ Хотя новая теория «биомеханики» казалась всеобъемлющей, стопы по-прежнему занимали привилегированное положение в ортопедических дискуссиях о правильном положении тела и эффективности человеческого тела. В книге Голдтуэйта, например, стопа была единственной анатомической частью тела, которой была посвящена отдельная глава.

Плоскостопие как социальная проблема

С начала ХХ века до конца Первой мировой войны диагноз плоскостопия стал пониматься не только как медицинская проблема, но и как более крупная социальная проблема, показатель национальной слабости, своего рода структурная деформация, эндемичная для промышленного рабочего места.Ортопеды использовали состояние плоскостопия, чтобы говорить о более серьезных политических и социальных проблемах дня. Они убедили своих собратьев-американцев из среднего класса в том, что плоскостопие является показателем расового упадка белого человека, угрозой для промышленной мощи и производительности США и потенциальным истощением того, что большинство прогрессивных американцев считало уже раздутой пенсионной системой для ветеранов. В течение 1910-х годов правительство США потратило более 96 процентов долларов федерального благосостояния на стареющее население ветеранов гражданской войны, большинство из которых так и не вернулись на работу после службы в армии.Хирурги-ортопеды пообещали положить конец этой системе государственных подачек, реабилитируя дефективных и раненых солдат, возвращая их на рабочие места и превращая в наемных граждан. ⁶⁸ При такой политической поддержке хирурги-ортопеды заняли высокие посты не только в качестве медицинских экспертов, но и в качестве научных руководителей на рабочем месте, защитников общественного здоровья и защитников национализма США.

При этом ортопеды занимаются практикой социальной медицины.Их опасения по поводу индустриализма (и промышленных войн) важным образом связывали их с их предшественниками в области социальной медицины, такими как Джеймс Филипс Кей, Жюль Герен и Рудольф Вирхов. Но в то время как врачи социальной медицины девятнадцатого века реагировали на проблемы болезней , созданных индустриализмом (такие как кожные заболевания, респираторные заболевания, офтальмологические заболевания, профессиональные токсины, а также заболевания уха, горла и носа), ортопеды сосредоточились на инвалидности в результате войны и работы. ⁶⁹

Под рубрикой социальной медицины хирурги-ортопеды выступали за достижение телесного совершенства, а не за контроль и предотвращение эпидемических заболеваний, поскольку они понимали, что физическая инвалидность представляет такую ​​же большую угрозу для здоровья нации, как и микробы. Этот акцент на мышечной эффективности был новым в сфере общественного здравоохранения, и, соответственно, сообщение было доставлено через широкий спектр институционализированных каналов. Помимо Службы общественного здравоохранения США, хирурги-ортопеды обратились к военным, на предприятиях и, в конечном итоге, к Конгрессу США, чтобы их послание об улучшении здоровья было услышано. ⁷⁰ В результате плоскостопие становится общепризнанным физическим недугом с будущим к концу войны.

Благодарности

Я особенно благодарен за полезные советы научному руководителю моей диссертации Джону Харли Уорнеру. Я хочу поблагодарить Роджера Кутера, Гленду Гилмор, Сьюзан Ледерер и Наоми Роджерс за их комментарии к более ранним версиям этой статьи.

Библиография Первоисточники

Национальное управление архивов и документации США

Колледж-Парк, Мэриленд

.,

История медицинского департамента армии США

,

1929

Бостон

Хоутон Миффлин

.

Ортопедическая хирургия

,

Медицинский департамент армии США во время мировой войны, главный хирург

,

1927

, vol.

xi

 

Washington, DC

Правительственная типография

(стр.

549

—

748

).

Шестилетний опыт работы в Медико-механическом отделении Массачусетской больницы общего профиля

,

Журнал Американской медицинской ассоциации

,

1914

, том.

lxiii

 (стр. 

1733

—

9

), и др.

Отчет о медицинском осмотре двадцати тысяч добровольцев

,

Военный хирург

,

1918

, том.

xliii

 (стр. 

45

—

64

).

Отчет Комитета по ортопедической подготовке

,

Труды Американской медицинской ассоциации: Секция ортопедической хирургии

,

1917

, том.

68

 (стр. 

248

—

54

)., 

Отделение ортопедической хирургии в A.E.F.

,

1941

Норвуд, Массачусетс

Плимптон Пресс

.

Возникновение и профилактика плоскостопия среди медсестер городской больницы

,

Медицинский и хирургический отчет Бостонской городской больницы

,

1896

(стр.

193

—

201

).

Проблема со стопой

,

Военный хирург

,

1918

(стр.

377

—

83

). , 

Солдатская стопа и военная обувь: Справочник для линейных офицеров и унтер-офицеров Scel Series

,

1919

,

1919

Соединенные Штаты Служба общественного здравоохранения: государственная служба общественного здравоохранения: государственная полиграфическая служба

Офис генерала Офис хирург

,

дефекты, найденные в составленных мужчинах

,

19205

Вашингтон, DC

Правительственный офис

ортопедический совет

,

Военная ортопедическая хирургия ,

1918

Нью-Йорк

Леа и Фебигер

.

Патологическая и симптоматическая нагрузка. Соображение о профилактике и лечении деформации стопы

,

Американский журнал ортопедической хирургии

,

1911

, том.

ix

 (стр. 

416

—

26

).

Ортопедическая хирургия в военное время

,

Журнал Американской медицинской ассоциации

,

1916

, том.

lxvii

 (стр. 

418

—

21

). , 

Эволюция ортопедической хирургии

, 

1925

Сент-Луис

C.В. Мосби

.

Профилактика стопы у солдат

,

Американский журнал ортопедической хирургии

,

1918

, том.

xvi

 (стр. 

529

—

37

).

Стопа американского солдата и уход за ней

,

Медицинский журнал Пенсильвании

,

1919

Январь

(стр.

198

—

205

),  . ,

Механика тела и здоровье

,

1922

Бостон

Хоутон Миффлин

.

Радикальное лечение подтвержденного плоскостопия

,

New York Medical Journal

,

1892

(стр.

227

—

32

)

Вторичные источники

. , 

Мужественность и цивилизация: культурная история пола и расы в Соединенных Штатах, 1880–1917 гг.

, 

1995

Чикаго

University of Chicago Press

. .

От консервативной к радикальной хирургии в Америке конца девятнадцатого века

216

—

31

). , 

Рокфеллеровские знахари: медицина и капитализм в Америке

, 

1979

Беркли

University of California Press

. , 

Хирургия и общество в мирное и военное время: ортопедия и организация современной медицины, 1880–1948

,

1993

Лондон

Macmillan

,  .

Обнажение подошвы: взлет и падение флюороскопа для примерки обуви

,

Isis

,

2000

, том.

91

 (стр. 

260

—

82

). .

‘Промышленная усталость и дисциплина физиологии

,

Физиология в американском контексте

,

1987

Bethesda

Американское физиологическое общество

(стр. 2

230 90

— 05). ,

Медицинский департамент армии, 1818–1865

,

1994

Вашингтон, округ Колумбия

Центр военной истории Армия США

. , 

Тело еврея

, 

1991

Нью-Йорк

Рутледж

,  ., 

Создание реабилитации: политическая экономия медицинской специализации, 1890–1980

,

1985

Беркли

University of California Press

. , 

Ядовитое облако: химическая война во время Первой мировой войны

, 

1985

Нью-Йорк

Oxford University Press

. , 

Борьба за мужественность американцев: как гендерная политика спровоцировала испано-американскую и филиппино-американскую войны

, 

1998

Нью-Хейвен

Йельский университет

.,  ,  .

«Солдатское сердце»: переопределение сердечно-сосудистых заболеваний и формирование специальностей в начале двадцатого века в Великобритании , 

Doughboys, Великая война и переделка Америки

, 

2001

Балтимор

Издательство Университета Джона Хопкинса

. , 

Медицинская теория, хирургическая практика: исследования по истории хирургии

, 

1992

Лондон

Рутледж

.

На всю жизнь: восстановление нации и ее солдат-инвалидов в Первой мировой войне Америка

,

2006

Йельский университет

.

Трилогия Джеймса Фаррелла « Стада Лонигана» и расовые тревоги

,

Éire-Ireland

,

2005

, vol.

40

 (стр. 

104

—

18

). , 

Исчисление страданий: боль, профессионализм и анестезия в Америке девятнадцатого века

, 

1985

Нью-Йорк

Columbia University Press

., 

Черный аист: евгеника и смерть «неполноценных» младенцев

, 

1996

Oxford

Oxford University Press

. .

«Введение

,

Социальная медицина и медицинская социология в двадцатом веке»

Что такое социальная медицина? Историографический очерк

,

Журнал исторической социологии

,

1988

, том.

1

 (стр.  

90

—

103

). , 

Человеческий двигатель: энергия, усталость и истоки современности

, 

1990

Беркли

University of California Press

,  .

Подиатрия: медицинская специальность в поисках профессионального статуса и признания

,

Социальные науки и медицина

,

1983

, том.

17

 (стр. 

1541

—

8

). , 

Социальная трансформация американской медицины

, 

1982

Нью-Йорк

Basic Books

., 

Американская медицина и общественные интересы

, 

1998

2-е изд.

Беркли

University of California Press

. , 

Путь к механизированному производству обуви в США

, 

1989

Чапел-Хилл

University of North Carolina Press

. , 

Разделяй и властвуй: сравнительная история медицинской специализации

, 

2006

Oxford

Oxford University Press

. , 

Крестоносцы за фитнес: история американских реформаторов здравоохранения

, 

1982

Princeton

Princeton University Press

.

Военная подготовка и здоровье гражданского населения в Великобритании во время Первой мировой войны

,

Журнал современной истории

,

1980

, том.

15

 (стр. 

211

—

44

),  .

Взлет и падение американской позиции

,

American Historical Review

,

1998

, том.

103

 (стр. 

1057

—

95

)

© Автор, 2007 г. Опубликовано Oxford University Press от имени Общества социальной истории медицины.Все права защищены

Во время Первой мировой войны враги прекратили боевые действия и вместе отпраздновали Рождество

Немецкие солдаты 134-го Саксонского полка фотографируются с бойцами 2-го батальона Королевских дублинских стрелков. Викисклад В Рождество 1914 года немецкие, британские и французские солдаты покинули свои окопы на западном фронте Первой мировой войны, чтобы мирно отметить праздник.

В разгар войны солдаты складывали оружие, чтобы петь рождественские гимны, играть в футбол и обмениваться сигаретами и сладостями, которые они получали в посылках от стран, которым служили.

Позже это событие будет освещено в многочисленных фильмах, документальных фильмах и книгах, хотя часто в розовых очках.

Капитан британской армии Эдвард Халс запечатлел в письмах к своей матери некоторые из ныне известных остановок боевых действий — которые он назвал «самым необычным Рождеством в окопах, которое только можно себе представить».

В 8:30 утра четверо безоружных немецких солдат покинули свои окопы, чтобы приблизиться к своим британским врагам, но были перехвачены несколькими подозрительными британскими солдатами. Один из немцев «начал с того, что считает правильным прийти и пожелать нам счастливого Рождества и безоговорочно доверяет нам соблюдать перемирие», — написал Халс.

Британские и немецкие войска встречаются на нейтральной полосе в Рождество 1914 года.Викисклад Солдаты ведут светскую беседу — «их пресс-секретарь» оставил в Англии девушку и мотоцикл с тремя лошадиными силами, — но их общение по-прежнему укладывалось в контекст продолжающейся войны. «[Немцы] восхваляли наши самолеты до небес, — писал Халс, — и говорили, что ненавидят их и не могут от них уйти».

Предложение о мире поступило по инициативе Германии.В канун Рождества из их окопов начали появляться украшенные елки, а затем плакаты с надписью «Вы не сражаетесь, мы не ссоримся».

В разной степени по всему фронту немецкие и британские войска сложили оружие и братались. В некоторых местах перемирие было просто возможностью для каждой стороны похоронить мертвых, разбросанных на ничейной земле, на участке земли между противоборствующими траншеями. В других местах фронта бои продолжались.

В целом, перемирие стало обнадеживающим примером изучения природы людей и их способности вести войну друг с другом.

«К полудню, — объясняет ведущий документального фильма Би-би-си об этом событии, — почти половина британской передовой армии участвует в перемирии», хотя вопрос о том, насколько масштабным на самом деле было прекращение войны 25 декабря 1914 года, остается спорным.

Иллюстрация «Рождественского перемирия», опубликованная 1 января. 9, 1915 в иллюстрированных лондонских новостях. Викисклад Историки объясняют, что перемирие наступило в период боевых действий, когда «в определенных районах траншейной системы сформировалось отношение «живи и дай жить другим», — сообщает BBC.

«К началу декабря на линии фронта произошло так много обменов», что генерал «издал директиву, недвусмысленно запрещающую братание», — пишет Стэнли Вайнтрауб в книге «Тихая ночь: история рождественского перемирия во время Первой мировой войны».

Беспокойство генерала заключалось в том, что сближение «отпугивает инициативу командиров и уничтожает наступательный дух во всех чинах… Дружеские сношения с врагом, неофициальные перемирия и обмен табаком и другие удобства, какими бы заманчивыми и порой забавными они ни были , категорически запрещены».

Британские и немецкие войска в окопах Западного фронта. Халтон Архив / Getty Images Тем не менее оно продолжалось, как показывает само перемирие. Возможно, это произошло из-за существующих разногласий между рядовыми и их руководством. Действительно, перемирие было толчком простых рядовых, многие из которых были отправлены на передовую против своей воли и сражались в войне скорее из покорности, чем из националистического пыла.

«Многие с обеих сторон больше сосредоточились на том, чтобы оставаться в тепле и сухости, обеспечивать продовольствие и избегать смерти, чем на преследовании целей своих генералов», — говорится в статье «Энциклопедии Первой мировой войны» о Рождественском перемирии.

Политическое и военное руководство, верившее в необходимость ведения Великой войны, не могло просто вообразить «опасности» мира. Как пишет Вайнтрауб, прошлые перемирия в военной истории не имели такого масштаба, продолжительности или «потенциала стать чем-то большим, чем временная передышка», как первое Рождество Великой войны. «Казалось, невозможно, чтобы это произошло без последствий для исхода войны.

Но этому не суждено было случиться. Первая мировая война закончилась только в 1918 году, оставив 16 миллионов погибших в Европе и на Ближнем Востоке. Иприт и пулеметы стали отличительными чертами затяжной войны, настолько жестокой, что многие ожидали это будет последний крупный конфликт в истории, катаклизм, из-за которого война окажется слишком взаимно разрушительной, чтобы заслужить место в современном мире

Даже сама история Рождественского перемирия показывает, что это была напрасная надежда Слабая попытка повторить перемирие было заключено в 1915 году, но традиция не прижилась из-за «большого числа погибших и ожесточенного отношения с обеих сторон, а также из-за действий старшего командования.

В декабре 1915 года британское командование даже приказало артиллерийскому обстрелу отмечать каждый световой час, «а угрозы предать военному трибуналу братающихся и расстрелять дезертиров [были] окончательным блоком любого контакта», говорится в документальном фильме BBC.

Но 100 лет спустя Рождественское перемирие остается ярким пятном в безрадостном конфликте, который положил начало многим аспектам современной войны.

Первоначально этот пост был написан Пьером Бьенэме.

Первая мировая война: «Черная армия», пришедшая из Африки | Африка | ДВ

Когда в Европе бушевала Первая мировая война, африканские солдаты были вынуждены сражаться за своих колониальных хозяев в период с 1914 по 1918 год. Франция набрала больше африканцев, чем любая другая колониальная держава, отправив 450 000 солдат из Западной и Северной Африки для борьбы с немцами на фронте. линии.

В рамках мероприятий, посвященных столетию Первой мировой войны, в воскресенье президенты Франции и Мали открыли новый памятник в городе Реймс, к северо-востоку от Парижа, так называемой «Черной армии» — западноафриканским солдатам из Бывшие колонии Франции.

Подробнее:   Послушайте, как замолчали орудия Первой мировой войны на поле боя

Молодые алжирцы, тунисцы и марокканцы входили в состав французской колониальной армии

200 000 африканских солдат пало

5 9000 30 000 африканцев погибли, сражаясь только на стороне Франции. Пока Франция и Мали вспоминали об этих африканских войсках во вторник, президент Франции Эммануэль Макрон воздал должное в Твиттере «200 000 африканским солдатам из колоний», которые были среди «молодежи всего мира, павших 100 лет назад в деревнях, имена которых они не знаю.»

«Сегодня мы чтим наших героев», — сказал президент Мали Ибрагим Бубакар Кейта, выступая на открытии памятника. Сообщается, что прадед Кейты погиб в 1916 году в битве при Вердене на северо-востоке Франции.

Подробнее: Свидетель истории: военнопленный во Франции 

Клеманс Куаме, африканская студентка, присутствовавшая на церемонии, сказала DW, что «больно» думать об участии Африки в войне.

«Люди из Сенегала, Берег Слоновой Кости и Мали погибли Франция.Это правда, что Франция колонизировала их, но это был не их выбор. Можно даже сказать, что они погибли ни за что, по крайней мере, не за свои страны», – сказала она. никогда не поднимался на поверхность

• Незабытые жертвы и памятные места

  Склеп Дуомон

  Усыпальница Дуомона — место захоронения костей солдат, погибших на западном фронте под Верденом, личность которых не удалось установить.В 1984 году, в 70-ю годовщину начала Первой мировой войны, Франсуа Миттеран и Гельмут Коль стояли здесь рука об руку и заявили: «Мы помирились. Мы пришли к пониманию. Мы стали друзьями».

• Незабытые жертвы и памятные места

  Мемориал Верден

  Битва при Вердене на северо-востоке Франции является символом ужасов Первой мировой войны. С февраля по декабрь 1916 года погибли сотни тысяч солдат.Музей, основанный в 1967 году, был вновь открыт в присутствии президента Франции Франсуа Олланда и канцлера Германии Ангелы Меркель в связи со 100-летием празднования этой битвы.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Мемориал Нотр-Дам-де-Лоретт

  Мемориал Нотр-Дам-де-Лоретт, завершенный в 2014 году, внесен в списки «Кольца памяти» (L’Anneau de la Mémoire ) имена около 600 000 солдат, погибших на севере Франции во время Первой мировой войны.Среди них солдаты из Британской империи, Германии, Франции и французских колоний в Африке.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Немецко-французский мемориал в Хартмансвиллеркопфе

  Этот немецко-французский мемориал был открыт в ноябре 2017 года президентом Франции Эммануэлем Макроном и федеральным президентом Франком-Вальтером Штайнмайером. Он дополняет национальное кладбище и склеп, которые после окончания Первой мировой войны увековечивают память жертв бессмысленной окопной битвы над одноименной горой во французском Эльзасе.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Музей «Поля Фландрии»

  Одним из главных военных объектов Первой мировой войны является район вокруг бельгийского города Ипр. Военный музей «На полях Фландрии» расположен в здании готических текстильных залов, восстановленном после разрушительных разрушений. Название музея — это название стихотворения канадского военного врача Джона МакКрея, друг которого умер в 1915 году в Ипре незадолго до того, как он его написал.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Мемориальный музей в Монсе

  Открытый в 2005 году музей в Монсе, Бельгия, посвящен не военной технике или стратегии, а человеку. В витринах много личных вещей солдат и мирных жителей, дающих представление о жизни во время войны и оккупации. Регион на северо-западе Бельгии был предметом ожесточенных споров во время обеих мировых войн.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Склеп Кастель Данте

  В северном итальянском городе Роверето военный музей, склеп Кастель Данте и колокол мира увековечивают память жертв Первой мировой войны.Колокол был отлит в 1924 году из расплавленных пушек противников войны Италии и Австро-Венгрии. Каждый вечер 100 ударов курантов напоминают о погибших на всех войнах.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Музей Кобаридов

  Регион Кобарид в современной Словении также был ареной нескольких сражений между Австро-Венгрией и Италией во время Первой мировой войны. Музей Кобаридов (Kobariški Muzej) документирует сражения на фронте Изонцо, а также ежедневные боевые действия солдат с обеих сторон.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Мемориал мучеников Чанаккале

  Как и многие другие на турецком полуострове Галлиполи, памятник Чанаккале увековечивает одноименную битву между солдатами Османской империи и войсками Великобритании, Франции , Австралии и Новой Зеландии. На камне высечена цитата, приписываемая президенту Ататюрку: «Нет никакой разницы между Джонни и Мехметом. Поэтому покойся с миром.

• Незабытые жертвы и памятные места

  Neue Wache

  В Германии память о Первой мировой войне в основном децентрализована. Почти в каждом населенном пункте есть памятники погибшим. Германия жертвам войны и тирании» с 1993 года является Нойе Вахе в Берлине. Внутри находится бронзовая скульптура «Мать с мертвым сыном», созданная художником Кете Кольвиц.
  

  Бои, массовый голод в Африке

  Во время войны африканские войска были переброшены и в саму Африку.Сенегальская пехота помогла Франции захватить немецкую колонию Того, а британцы также сражались вместе с африканскими войсками против немцев до 1918 года. Африканцы служили разведчиками, носильщиками и поварами.

  Германия также эксплуатировала Африку, заставив тысячи африканцев проходить военную службу в Танзании — бывшей Германской Восточной Африке. Это означало нехватку рабочей силы на полях, что привело к повсеместному голоду. Экономика в конечном итоге рухнула, и в результате в Восточной Африке погибло около 1 миллиона человек.

  Первая мировая война окончательно изменила границы Африки. Поражение Германии означало потерю ее колоний, при этом Германская Восточная Африка, Германский Камерун, Того и Германская Юго-Западная Африка были захвачены победителями.

  В Камеруне бывшая колония была разделена между Великобританией и Францией, при этом французам досталось более четырех пятых земель. После окончания колониального господства в 1960 году разделенная страна воссоединилась, но отнюдь не мирным путем. Англоговорящее меньшинство страны, которое чувствовало себя брошенным центральным правительством, сегодня все еще борется за свою родину.

  Подробнее:  Англоговорящие жители Камеруна, живущие в суровых условиях, чтобы избежать пуль и мачете

  Вторая война перед деколонизацией

  Намибия, когда-то германская Юго-Западная Африка, не была разделена, а передана под контроль Лиги Наций, предшественник ООН. Независимая страна должна была появиться с помощью ЮАР.

  Но у южноафриканского правительства были другие идеи, и оно захватило власть всего через два года после окончания войны.Южная Африка установила свой режим апартеида и угнетала чернокожее население до обретения Намибией независимости в 1990 году.

  Первая мировая война привела к сейсмическим изменениям, которые до сих пор лежат в основе конфликтов во многих африканских странах. Для многих африканцев окончание Первой мировой войны не принесло надежды на освобождение. Пройдут десятилетия, и начнется еще одна мировая война, прежде чем можно будет, наконец, отпраздновать деколонизацию Африки.

  Эта статья основана на репортаже Макса Хофманна DW TV.

  Каждый день редакторы DW рассылают подборку самых важных новостей и качественных журналистских материалов. Зарегистрируйтесь, чтобы получить его здесь.

  .