Боэция философия: Боэций – свобода воли и Бог: VIKENT.RU

Содержание

Боэций – свобода воли и Бог: VIKENT.RU

Римский государственный деятель, философ-неоплатоник.

Боэций впервые разделил современные ему искусства на две группы. В первой из них — тривиуме (trivium, трёхпутье) — было собрано гуманитарное знание (грамматика, риторика, диалектика). Вторая группа — квадривиуме (quadrivium, четырёхпутье) — объединяла точные науки (арифметику, геометрию, астрономию и музыку, которая рассматривалась как математико-эстетическая дисциплина).

Комментируя произведения Платона и Аристотеля, Боэций одним из первых применил метод философского комментария, позднее ставший одним из способов обучения философии…

В 524 году Боэций был обвинён в государственной измене (связях с Византией), заключён в тюрьму и казнён. В ожидании казни, он написал своё главное сочинение: Утешение философией / De consolatione philosophiae, где – в том числе – пытался разрешить проблему совмещения свободы воли с провидением Бога.

Или: с одной стороны, если Бог всё предвидит, то свободы воли не существует. С другой — свобода человека, его воля всё-таки существует, а это подрывает способность Бога проникать в будущее…

«Находясь под угрозой смерти, он мог найти утешение лишь в размышлении о Божьем провидении, с которым следует сочетать волю, если желаешь быть счастливым вопреки всем превратное судьбы. Именно там Боэций рисует знаменитую аллегорию Колеса фортуны, которой с тех пор иллюстрируют книгу мастера миниатюры».

Этьен Жильсон, Философия в средние века: от истоков патристики до конца XIV века, М., «Республика», 2004 г., с. 111.

«Уже в тюрьме Боэций написал философский труд «Об утешении философией», позднее получивший признание у средневековых схоластиков. В третьей части этого труда он вводит следующие важные логические термины: «syllogizare» (умозаключать силлогистически), «verificare» (верифицировать), «dualitas» (двойственность), «demonstrativus» (доказательный), «causa sine qua non efficitur» (необходимая причина для достижения чего-либо) и другие».

Попов П.С., Стяжкин Н.И., Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения, М., «Издательство Московского Университета», 1974 г., с. 127.

 

«Высшим уровнем машины морали у Боэция оказывается Бог. Он не имеет ничего общего с христианским богом, являясь высшей точкой, венцом машины морали. Если же мы посмотрим более внимательно на то, как представлял себе Боэций Бога, мы будем удивлены.
В заключительной части трактата философ обсуждает проблему свободы воли человека и всезнания Бога. Утверждая первое, он должен был, следуя своей логике, согласовать это со вторым, и результат оказался неожиданным. Бог по сути своей является, применяя современную метафору, подобием вычислительной машины, в которую заложены все сведения, позволяющие определить вероятность человеческого поступка.

Бог лишь высчитывает варианты, человек же совершает окончательный выбор.
Бог уподобляется механическому театру, на сцене которого движутся люди, существующие лишь постольку, поскольку они движутся по сцене этого странного механизма. Таким образом, Бог обнаруживается в сердцевине машины морали. Человек, рефлектирующий этот механизм, оказывается способен, не нарушая в своём сознании целостности машины, заглянуть в её программу, понять принцип её функционирования.
Утешением для Боэция оказывается полнота технического знания о машине морали. Анатомировав «машину морали», Боэций завершил путь античной философии, укоренив её идеи в культурном пространстве Средневековья…»

Сергеев К.В., Театр судьбы Данте Алигьери: введение в практическую анатомию гениальности, М., «Летний сад», 2004 г., с. 39.

 

«Утешение философией» стало последним произведением древнего мира, в котором отсутствует христианская мораль и ни разу не упомянуто имя Христа

Боэций сформулировал тезис: Личность есть неделимая сущность разумной природы / Persona est naturae rationalis individua substantial.

Боэция часто называют последним римлянином и первым европейским схоластом. ..

Боэций, Boetius


XPOHOC
ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ВОЙНА 1812 ГОДА
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
СЛАВЯНСТВО
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
АПСУАРА
РУССКОЕ ПОЛЕ

Боэций

Боэций Аниций Манлий Торкват Северин (480-524) — римский философ раннего Средневековья; консул и первый министр остготского императора Теодориха.

Воспитанный в традициях языческой греческой культуры и христианских духовных завоеваний, Боэций поставил задачу сделать перевод греческих авторов по четырем «свободным искусствам квадривиума» (арифметике, геометрии, музыке, астрономии). Другой его задачей было представить философию Аристотеля и Платона в некоей гармонии, доказать, что «большинство людей ошибается, считая, что эти философы во всем между собою расходятся, тогда как на самом деле в большинстве вопросов, к тому же наиболее важных, они находятся в согласии друг с другом». Сделано из задуманного было сравнительно немного, однако до XVII века в его сочинениях видели наиболее полное и глубокое изложение достижений античности. Научный авторитет Боэция был велик настолько, что ему приписывали все сколько-нибудь значительные идеи, появившиеся много позже. Фраза «Sic dixit Boethius» не сходила со страниц сочинений европейских авторов. Наследие Боэция включает работы по логико-гносеологическим проблемам, теологические трактаты, разработку философии и теории музыки («Наставления к музыке»), этико-философское сочинение «
Утешение философией
».

Боэций много сделал в области теории логики («О категорическом силлогизме», «О гипотетическом силлогизме», «О делении», «О различии»). Однако сочинения мыслителя выходили за узкоспециальные рамки и носили общефилософский характер, хотя традиционно в античности и в Средние века вопросы о формах знания, о ступенях познания, о критерии истины относили к логике. С именем Боэция связывали судьбу диалектики как общей теории знания, включающей вопрос о реальности объекта познания в понятиях. Вопрос вызвал нескончаемые дискуссии и вошел в историю как философская проблема «универсалий». Боэций ввел в философский обиход понятия, которые употребляются до сих пор: «субстанция», «акциденция», «интеллектуальный», «рациональный», «иррациональный», «спекулятивный», «интенция», «дефиниция», «темпоральный» и другие латинизмы.

На страницах своих теологических трактатов «Книга о Троице», «Книга против Евтихия и Нестория» и др. Боэций включается в обсуждение христологической и теопасхической проблем (проблем божественного триединства, богочеловеческой природы Христа, совмещения в его личности человеческой смертности и божественного бессмертия). Боэций рассматривает данные проблемы скорее как философ, стремясь к логико-рациональному обоснованию божественной Истины. Его логическая реконструкция догматов и способы постижения церковных истин оказали существенное влияние на развитие западной теологии, на формирование схоластического метода, на философию Эриугены, Ансельма Кентерберийского, Фомы Аквинского.

В сочинении Боэция «Наставления к музыке» она анализируется в специальном «техническом» (звук и высота, интервалика в связи со слуховыми ассоциациями и т. д.) и философском аспектах. Ссылаясь на античных авторов, Боэций высказывает мысль, согласно которой музыка есть фундамент бытия, важнейшая сфера знания, целью которой является постижение мира. Разъясняя значение музыки для Вселенной и человеческого мира, показывая конструктивную роль ладов во всеобщих закономерностях мироздания и в человеческой культуре, Боэций так систематизирует музыкальные начала: «musica mundana» («мировая, космическая музыка») является олицетворением гармонии Вселенной; «musica humana» («человеческая музыка») — олицетворением гармонии души и тела, ее может слышать каждый, углубившись в себя; «musica instrumentalis» («музыка инструментальная») — подражающая музыка, воспроизводящая музыку мировую и человеческую.

Совмещение этих трех родов музыки в звучащем произведении доставляет душе радость, поскольку приобщает ее к совершенству космоса.

Музыкальные идеи Б. изучались и комментировались на философских и богословских факультетах европейских университетов. Его идея «мировой музыки» получила второе рождение в теории и композиторской практике XX века: в философии музыки А.Ф. Лосева, в музыкальных проектах Я. Ксенакиса, К.-Х. Штокхаузена, А. Шнитке, Э. Денисова.

Итогом жизни и своеобразным завещанием Боэция стало его сочинение «Утешение философией». Основная тема свободного философствования мыслителя — человек и его судьба в мире. Боэций размышляет о сущности добра и зла, условного и безусловного в основаниях общечеловеческой нравственности, о достоинствах человеческой души и суетности повседневных иллюзий, о вечности бытия и скоротечности человеческой жизни. Вывод мыслителя однозначен: человеку предопределено быть свободным и самому творить свою судьбу. «Следовательно, — пишет Боэций, — остается в неприкосновенности свобода воли смертных, и справедливы законы, определяющие меру наград и наказаний, так как человеческие желания не связаны необходимостью».

Многие века «Утешение» являлось настольной книгой интеллектуалов Средневековья и гуманистов Возрождения. «Утешению» подражали и им восхищались Данте, Петрарка, Боккаччо. Идея величия Бога и достоинства человека становится центральной в творчестве Мирандолы, Паскаля, Декарта.

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 31-32.


Вернуться на главную страницу Боэция

 

 

 

Боэций — Учебный центр — Корпоративное обучение

Боэций/ Boethius

Боэций — римский философ, казненный остготским королем Теодорихом. Его переводы логических сочинений Аристотеля и «Введения в категории Аристотеля» Порфирия, комментарии к ним, а также оригинальные теологические сочинения явились основой средневековой аристотелизма и схоластики. Сочинение Боэция «Утешение философией», написанное в тюрьме и посвященное теме свободы духа было в течение целого тысячелетия одним из самых читаемых произведений и многократно переводилось. Оказало широкое влияние на европейскую литературу.

Боэция отличали обширные познания и усердие. Он стремился сделать доступными сочинения Платона и Аристотеля, а также истолковать и примирить между собой учения этих философов. Боэций перевел сочинения греческого философа-неоплатоника Порфирия, написал комментарий к «Топике» Цицерона и оставил ряд собственных сочинений, где рассматривались вопросы логики, математики и музыки. Кроме того, Боэцию принадлежит пять богословских «Трактатов», посвященных Троице и христианской вере.

Философско-теологические воззрения Боэция оказали значит, влияние на средневековую философию и философию Возрождения. Бог, в представлении Боэция, это бог-личность, любящая свой мир, пожелавшая создать человека по своему образу и подобию и внемлющая его молитвам. Задолго до Ансельма Кентерберийского и Фомы Аквинского Боэций сформулировал несколько доказательств бытия бога и применял логику Аристотеля к теологическим проблемам. Философия, с точки зрения Боэция, будучи служанкой теологии, должна сохранять относительную независимость.

Боэций пытался выявить гносеологические корни астрологии. В 983 г. Герберт (папа Сильвестр II) сообщал, что в библиотеке монастыря Боббио обнаружил 8 томов «Астрологии» Боэция. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Римский философ Боэций

Боэций, Аниций Манлий  Северин  (ок. 480-524), римский философ и государственный деятель. Родился в Риме в знатной семье; его отец был консулом 487. После смерти отца был усыновлен Квинтом Аврелием Симмахом, на дочери которого Рустициане впоследствии женился.

В 510 стал консулом при короле остготов Теодорихе. Боэция обвинили в попытке свергнуть Теодориха и в изменнической переписке с византийским императором Юстинианом, противником арианства, которого придерживался Теодорих. В результате Боэций был брошен в темницу в Тицине (ныне Павия), подвергнут пыткам и казнен (в 524). Боэция отличали обширные познания и усердие. Он стремился сделать доступными сочинения Платона и Аристотеля, а также истолковать и примирить между собой учения этих философов. Боэций перевел сочинения греческого философа-неоплатоника Порфирия, написал комментарий к Топике Цицерона и оставил ряд собственных сочинений, где рассматривались вопросы логики, математики и музыки. Кроме того, Боэцию принадлежит пять богословских Трактатов, посвященных Троице и христианской вере. В них он проводил строгое различие между верой и разумом, утверждая, что разум должен лишь подкреплять веру.

Славу Боэцию принесло его сочинение «Утешение философией», написанное им перед смертью в темнице. Хотя в этом сочинении Боэций и не выказывает враждебного отношения к вере, однако утешения и понимания он ищет не в ней, а исключительно в разуме. Книга открывается описанием видения, в котором Боэцию предстает Философия в облике прекрасной женщины, обращающейся к нему со словами утешения. Она рекомендует ему лучше узнать самого себя, пренебречь своими несчастьями и вспомнить о своих удачах. Она указывает ему на то, что безумие — стремиться к высоким должностям, служить царям и искать телесных наслаждений, и советует научиться отличать истинное благо от кажущегося. Здесь же рассматриваются причины существования зла, превратности судьбы и вопрос о соотношении свободы воли и божественного предопределения. Боэция нередко называют последним римлянином и первым схоластом. Он был христианином и задолго до Фомы Аквинского пытался примирить платонизм и аристотелизм с христианским вероучением. Этими трудами Боэций оказал глубокое влияние на богословскую мысль последующих веков, познакомив средневековых схоластов с аристотелевскими идеями, аристотелевскими методами обоснования веры и аристотелевской классификацией наук. В Средние века «Утешение философией», пользовавшееся огромной популярностью, было переведено на англо-саксонский язык королем Альфредом Великим (849-899), а затем на английский — Дж. Чосером (ок. 1340-1400).

Источники:

http://www.slovopedia.com

http://www.humanities.edu.ru

http://mirslovarei.com

 

Боэций: утешение философии

Эссе по теме:

Боэций: утешение философии

Введение

Книга, на которую я решил написать рецензию, — это «утешение философии» Боэция. Аргументация и фокус этой книги размышляют о том, как зло может существовать в мире, которым правит Бог. Боэций пишет о том, как можно достичь счастья среди непостоянной удачи, принимая во внимание также Бога и природу счастья.

Конкретная тема в чтении, которое я буду рассматривать, включает беседы между Боэцием и Леди философией. Причина, по которой я чувствовал, что это достойная тема, заключается в том, что философия показывает Боэцию, что его печаль ошибочна. В ходе продолжительной дискуссии она доказывает ему, что истинное счастье заключается в созерцании Бога.  Я верю, что на каком-то уровне люди сегодняшнего дня все еще могут относиться к испытаниям и невзгодам, через которые прошел Боэций, обнаружив, что земные владения не были тем, что приносило счастье.

Утешение философии Боэция пример книжного обозрения

В качестве темы моего исследования я выбрал довольно интересного человека, Манлия Торквата Аника Северина Боэция, и его главный труд “утешение философии” («De consolatione philosophiae»). Меня удивило, что, несмотря на неоплатонические традиции, этот человек был еще и христианским теологом. Чтобы понять, как эти, казалось бы, несовместимые характеристики гармонично сосуществуют в одном человеке и, по сути, взаимно обогащают друг друга, я начал читать вышеупомянутый трактат. После первых нескольких страниц я начал четко вырисовываться в стройную систему ответов на поставленные мною вопросы, касающиеся этой исторической личности, традиций, нравов, обычаев и народа той далекой эпохи. Основной вопрос, который я буду обсуждать в этом эссе, заключается в том, что именно и каким образом Боэций взял из античности и блестяще сохранил в христианском Средневековье.

Для того чтобы ясно понять заслуги Боэция перед лицом мировой культуры, имеет смысл дать краткую характеристику античной и средневековой эпох. Античность — это свободное мышление, демократия, плюрализм взглядов, живой интерес к материи Вселенной с материалистической и идеалистической точек зрения, достаточно высокий уровень науки. Средние века характеризуются монотеизмом, преследованием инакомыслия, непререкаемым авторитетом Священного Писания, управлением Церковью в государственных делах, приостановкой развития научного знания и т. д.

Боэций в «утешении философии» называет себя философом. Когда он говорит с философией (в первой книге), он даже называет ее “кормилицей”, что, по-моему, говорит о том, что, несмотря на его ранее написанные богословские трактаты, в которых он утверждает, что Бог есть одно и другое, голос философии гораздо громче звучит в его голове. Она была с ним в библиотеке, где он постигал тайны мира и жизни. Это философское направление неоплатонизма хорошо известно.  Платон создал уникальную идеологическую систему, которая охватывала множество вопросов, таких как государство, общество, Знание. Слова авторитетного философа, обращенные к Боэцию, пронизывают весь трактат. Боэций любил Бога не меньше, чем философию. Бог для него выше человеческого понимания. С точки зрения природы предвидения, Провидение, Божественная необходимость хорошо описаны в пятой книге. Основная идея заключается в том, что ему доступно только то, что познающий узнает от человека. Существует совершенно иная природа познания, знания и вечности по отношению к Богу. Философия проявляется в объяснении таких богословских моментов, как” богословие служанки», характерное для Средневековья. Оказывается, философия-это единственный человек, который может понять природу божества и донести ее до людей (Камерон).

На мой взгляд, для того чтобы понять концепцию письма в произведении Боэция «утешение философии», необходимо прояснить некоторые моменты в биографии автора. Манлий Торкват Аника Северин Боэций был христианским философом и римским государственным деятелем.  Будучи обвиненным в заговоре и ожидая смертного приговора, Теодорих написал свое главное сочинение «утешение философии». Он переводил на латынь логические труды Аристотеля и Порфирия, труды Евклида, Никомаха. Боэций считал себя посредником между античным миром и Средневековьем, “последней и первой римской схоластикой » (Джонсон).

Манлий Торкват Аника Северин Боэций родился в Риме около 480 года. Его предки, Аника, были известны в Риме с республиканской эпохи, после того как Диоклетиан перешел к наиболее известным именам: среди них было много консулов, два императора и один папа. Христианство было принято Аникой в IV веке («Аниций Манлий Северин Боэций-биография»).

Боэций начал свою систематическую литературную, научную и философскую деятельность очень рано и получил признание и известность как универсальный ученый, выдающийся в “свободных” науках, таких как словесные дисциплины, например грамматика, риторика и диалектика, а также математические дисциплины, например арифметика, геометрия, астрономия и музыка.

В 522 году политическая карьера Боэция была на подъеме. Феодор назначил его на высший административный пост в королевстве, «магистром всех служб», то есть фактически на пост первого министра. В своей общественной деятельности он руководствовался только одним мотивом: помогать добропорядочным гражданам и максимально защищать их от злых и злонамеренных. Однако Боэций не вписывался в мир, полный интриг и политических хитросплетений. Его борьба за справедливость, безусловно, обернулась против него самого (”Аниций Манлий Северин Боэций – биография»).

В 523 году,всего через полтора года после своего назначения, Боэций был обвинен в участии в заговоре. Главный осведомитель Киприана доложил двору Феодориха о якобы тайной переписке влиятельного сенатора и бывшего консула Альбина с византийским императором Юстином (”Аниций Манлий Северин Боэций – биография»).

Боэций выступил в суде в защиту Альбины и заявил, что переписка была фальшивой. В ответ Киприан обвинил Боэция в заговоре против императора.  Суд над философом был инсценирован.

Все три свидетеля были людьми Киприана. В суде не было защитников Боэция. Его приговорили к смертной казни. Казнь Боэция произошла в 524 или 526 году, как склонны думать некоторые современные ученые, поскольку они считают, что дата ареста была несколько позже (осенью 525 года) (“Аниций Манлий Северин Боэций – биография”).

Важную роль в распространении и поддержании славы Боэция как христианского мученика сыграло то обстоятельство, что он был автором богословских трактатов и, находясь в заключении, написал свою лучшую книгу «утешение философии», прославлявшую Бога и человеческое достоинство.

Боэций описал свое пребывание в тюрьме, несправедливость и отчаяние из-за происходящего. В этой ситуации его также посещает какая-то дама, которая оказалась философом. Философия исцеляла Боэция от страданий, приводя доводы в пользу того, что все события имеют высший смысл. Это доказывало, что миром управляет всеобщее божественное провидение, в котором человечеству даровано величайшее благо.

Вершиной творчества Боэция была утешительная философия, написанная в тюрьме перед казнью. Она тесно связана с узами западной культуры Средневековья и своей поэзией и гуманизмом служит силой притяжения для людей нашего времени. На протяжении многих веков утешение философии оставалось неисчерпаемым источником философского знания и источником, из которого черпали силу нравственное совершенство и противостояние злу и насилию.

Трудно определить жанр этого произведения. Казалось бы, название указывает на его близость к утешительным философским трудам Цицерона и Сенеки, от которых его отделяют несколько столетий. В то же время это философский трактат, наставление в мудрости. Первые две книги «утешения философии» написаны в форме исповеди, но постепенно она превращается в философский диалог, почти монолог, напоминающий поздние диалоги Платона (Квинна).

В утешение философии проза чередуется с поэзией. Боэций выбрал довольно редкую в античной литературе форму Сатурна. Это своеобразное сочетание прозы и поэзии.  До него к нему прибегали лишь немногие римские писатели: видный деятель просвещения Варрон, писатель и сатирик Петроний, философ-стоик Сенека и Марциан Капелла, автор популярных в Средние века сочинений «брак филологии и Меркурия». Факт использования Сатурна в произведениях” утешительного » жанра не имеет аналогов в литературе до Боэция. Писатели последующих времен также избегали прибегать к этой сложной форме и только спустя семь столетий Данте, страстно почитавший Боэция, вновь прибегнул к ней при создании новой жизни. В книге Боэция «утешение философии» объединены два различных жанра, которые считаются в какой-то мере новаторскими для того времени.

Каждый последующий прозаический текст Боэция строится на основе предыдущего. Понятия, приведенные в предшествующей прозе, рассматриваются на качественно новом уровне, а затем прозаический отрывок обобщается в кратком изложении поэтического, иногда в аллегорической форме. В то же время стихи-это шаг к обсуждению автором новых тем. Они несут в себе важные смысловые акценты и помогают взглянуть на то, что было сказано ранее.  Это может быть обобщенный пейзаж или гимн небу, историческая аналогия или изложение известного мифа, но за всем этим обязательно скрывается более глубокий философский или нравственный смысл. В утешении философии автор использует около 30 метрических размеров.

Прозаический текст написан в форме диалога заключенного и философии, образа богини. Побежденный и страдающий человек не может утешать Муз во время плача, потому что яд жалости к себе разъедает его мужество. Вдруг над головой узника появляется женщина с лицом, полным достоинства, с горящими глазами, лишенными живого блеска и неистощимой силы притяжения. Он не мог поверить, что она принадлежит к нашему возрасту. Хотя она, казалось, не выходила за пределы обычных человеческих действий, она могла бы ударить в корону неба, если бы подняла голову выше, так что она вторглась бы в небо и исчезла из виду. Она была одета в одежду из тончайшей пряжи, которую сплела своими руками. На нижнем краю она выткала греческую букву ? а на самом верху? . . . Казалось, что между двумя буквами были ступеньки, похожие на лестницу, по которой можно было подняться наверх.

На этих одеждах были изображены разорванные руки каких-то жестоких существ, чьи частицы были разорваны на части. В правой руке она держала книгу, а в левой — “скипетр”. Утешителем Боэция становится философия, олицетворяющая мудрость. Она проводит его вновь падшую личность через лабиринт его судьбы, сопоставляя ее с судьбой мира и вечности. Факел познания философии освещает пути, по которым душа блуждает“как пьяная” в поисках истины.

Философия предстает величественной женщиной, но она не неприступная дама, а скорее чуткий и заботливый наставник, который может проверить сомнения и найти истину, сопровождающую любые путешествия. Чем более прекрасный и глубокий смысл вкладывается в личность мудрости, тем более уверенно и твердо устанавливаются ее шаги, ведущие к высшей истине.

Боэций осмысливает трагедию своей жизни с философией не только в узких терминах, но и в ее соотнесенности с законами мироздания в универсальном пространстве, которое является неотъемлемой частью человека.  Поэтому кульминацией утешения философии является не повествование о превратностях личной судьбы Боэция, которое частично раскрывается в первых двух книгах, а раскрытие идеи высшего блага и вселенского разума, управляющего миром. Боэций находит утешение в трансперсональном поле, и это не просто риторический прием, но единственное утешение для него от его духовной боли, ведущей его через рациональное к эмоциональному переживанию его причастности к Вечному существованию мира.

Беседуя с философией, Боэций постепенно переходит от размышлений о своей судьбе к природе судьбы (Фортуны), которая является постоянно популярным сюжетом в Средние века. Боэций и философия рассуждают о преходящей природе таких вещей, как богатство, благородство, высокое положение, слава, об иллюзорной природе человека, не подкрепленной духовностью, и подводят читателя к идее ??величайшее благо. Это главная тема третьей книги.

В четвертой книге автор рассматривает различные аспекты иерархии сущностей, обитающих в мире, в их отношении к источнику всех существ, а также награды и наказания за человеческие поступки.  Пятая книга посвящена толкованию соотношения высшего закона, управляющего миром, Вселенского Разума, Провидения, человеческого знания и свободы воли. Беседуя с философией о сущности вещей, автор «утешения философии“обретает неукротимую силу духа и готов встретить смерть (”Альфред и Древнеанглийская проза его царствования»).

Из-за сложности этих проблем диалог между заключенным и философией становится “тяжелее” и теряет динамичность, но в целом проза Боэция лаконична, изящна и соразмерна. Утешение философии состоит не только в сложнейших философских рассуждениях, но и в художественных образах. Автору присуще поэтическое видение мира, его частые обращения к античной мифологии и сюжетам порой становятся эффектными выражениями, как, например, образ страдающего Орфея, разыгрываемого с песнями, или жестокого Нерона, хладнокровно оценивающего заслуги убитой матери. Боэций не только воспевает великую гармонию и мировой порядок, царящий во Вселенной, но и создает картины природы, например, спокойное или бушующее море, сушу, розовые цветы весной, гроздья винограда осенью, восход и закат солнца.  Даже говоря о самой сложной и отвлеченной проблеме, он способен раскрыть ее философскими методами и чисто поэтическими средствами (Боэций).

Выбранная форма и структура произведения Боэция позволили выстроить повествование как бы в двух планах: в психологическом, отображающем внутренний покой и душевные муки узника, при этом постепенно стирающего груз земных страстей, возвышающегося над несправедливостью и ускользающего от соблазна “земного” мира, и философском, или теоретическом плане. В какой-то мере утешение философии можно назвать своеобразным ответом на политические потрясения того времени, что подчеркивается наличием биографических отступлений.

Сетуя на суровость судьбы, Автор «утешения философии “сначала осмысливает все случившееся с ним как столкновение философий любящего, доброго человека с”многочисленной армией вздора». Однако это «традиционное» объяснение причин несчастья уступает место рассказу о некоторых событиях, предшествовавших осуждению “последнего римлянина».  Читатель видит картину беспорядка и беззакония, царящих в государстве, а виновниками, по мнению философа, являются варвары (хотя царь и не упоминается). Осуждая их, Боэций выступает как представитель римской аристократии, находящейся в оппозиции к существующему режиму (Боэций).

Боэций рассказывает о несправедливости власти в руках нечестных людей вроде Царского контроля над Тригиллом. Он сетует, что” варвары идут с безнаказанной жадностью и сопутствующими ей бесконечными махинациями», уничтожая собственность провинциалов и вводя непомерные налоги. Более того, по мнению Боэция, царская власть также покоится на хрупкой основе, а их действия основаны на ложных свидетельствах. В этих условиях невозможно надеяться сохранить какую-то свободу, а также сохранить достойное уважение к человеческому достоинству. Его правда шокирует, поскольку повествует об угасшей славе римского имени. Невозможно найти истину в государстве,” где кто-то строит новые ложные доносы, а честные люди, оцепеневшие от страха при виде чудовищной несправедливости, совершенной по отношению к нам, побеждены»; нечестность же поощряет безнаказанность за преступления и высокомерие, а за совершенные преступления даются награды.

Жизнь Боэция была разрушена. Когда перед ним встал вопрос: “возможно ли человеку обрести счастье и обрести хоть какую-то стабильность в этом” море жизни», которое со всех сторон трепещут штормы, в котором он ходил с подростковых лет, он оказался неправ. Следуя заветам Платона, Боэций не уклонялся от бремени управления для того, чтобы”управлять, оставаясь на попечении одних злодеев, ни приносить несчастья и смерть добрым людям». Однако стремление воплотить в жизнь утопические идеалы Платона о государстве всеобщего благосостояния при условии, что ими будут руководить мудрые ученые или правители, стремящиеся познать мудрость философа, привело к личной трагедии и никоим образом не способствовало развитию государства (Уолш).

Боэций не сдается и пытается найти духовный выход из тупика. Философия спасает его от отчаяния. Более того, с ее помощью он наконец начинает понимать, что есть и добро, и зло. Как мыслитель, всегда стремящийся к точности познания, чтобы вложить его в хорошо продуманную систему понятий, Боэций ищет ответы на вечную проблему человеческого существования с помощью сложного взаимодействия философских категорий, и его аргументы теперь не связаны с математикой и логикой, а связаны с метафизикой, эпистемологией и этикой.

Примечательным фактом является не только отсутствие ссылок на Библию, Писания христианских авторов, но даже полное забвение в терминах имени Христа. Надежда на утешение страданий спасителем-Богом была бы вполне естественной. Однако даже самые тщательные исследования выявили лишь смутные намеки на возможность того, что в некоторых местах утешение философии можно рассматривать как отдаленные отголоски христианских мотивов.

Литературная аллегория позволяет Боэцию точнее и яснее показать, какую значительную роль он отводит философии в жизни человека (Уолш).

Понятие Бога в этой работе не противоречит идеям христианского правления. Все делается аккуратно: философия-это царица разумного разума, мудрость меньшинства, справедливость, но она означает жизнь в изгнании и непонимание со стороны худших людей и людей власти, которые составляют большинство. Боэций называет Бога высшим благом

Придание исключительной ценности познанию осуществляется с помощью философии, так как единственный путь к достижению человеческого счастья и выполнению миссии виделся Боэцию в убеждении, что эта цель не может быть осуществима, если к ее решению подходят только подчиненные позиции, то есть люди, которые “не являются ничтожной частью мира”.  Поэтому смысл человеческого существования становится ясным только через раскрытие общих законов бытия и мышления.

В утешении философии Боэций прямо описывает грехи людей той эпохи, как своими собственными словами, так и словами Божественной философии. Например, той эпохе не хватало человечности, справедливости, мужества и любви.

Краткие сведения

Боэций считает строгость доказательств и их логическую обоснованность особенно важными для утешения философии. Он сформулировал знаменитый «логический квадрат». Благодаря трудам Боэция логическая ориентация считается предтечей средневековой схоластики.

Прозаический текст написан в форме диалога между заключенным и философией, то есть образом богини. Побежденный и страдающий человек не может дать утешения музам, причитая вместе с ними из-за яда жалости к себе, разъедающего его мужество. Вдруг над головой узника появляется женщина с лицом, полным достоинства, с горящими глазами, намного превосходящими человеческие, поражая его живым блеском и неиссякаемой силой притяжения.  Он не мог поверить, что она принадлежит к его возрасту.

Философия предстает величественной женщиной, но она не неприступная дама, а скорее чуткий и заботливый наставник, способный проверить сомнения мужчины и помочь найти истину, сопровождающую любые путешествия. Чем более прекрасный и глубокий смысл вкладывается в личность мудрости, тем более уверенно и твердо устанавливаются ее шаги, ведущие к высшей истине.

Избранная форма и структура произведения Боэция позволили выстроить повествование как бы в двух планах: в психологическом, отображающем внутренний покой и душевные муки узника, постепенно стирающего груз земных страстей, возвышающегося над несправедливостью и ускользающего от соблазна «земного» мира, и в философском или теоретическом плане. В какой-то мере утешение философии можно назвать своеобразным ответом на политические потрясения того времени, что подчеркивается наличием биографических отступлений.

Боэций не сдавался и пытался найти духовный выход из тупика.  Философия спасает его от отчаяния. Более того, с ее помощью он наконец начинает понимать, что есть и добро, и зло. Как мыслитель, всегда стремящийся к строгости и точности знания, чтобы вложить идеи в хорошо продуманную систему понятий, Боэций ищет ответы на вечную проблему человеческого существования с помощью сложного взаимодействия философских категорий и аргументов, не относящихся не к математике и логике, а к метафизике, эпистемологии и этике.

Ю. Стасюк. Преодоление судьбы в «Утешении Философии» Боэция

 

“Утешение Философии” Боэция — книга, бывшая излюбленным чтением образованных людей в Средние Века,- завоевала себе прочную репутацию «книги Фортуны». Ее автор одними почитался как христианский святой и мученик, другими причислялся едва ли не к лучшим из римских философов, однако невозможно отрицать, что в самом тексте своего утешения-завещания Боэций ни разу не упоминает о Христе, а ссылки на Священное Писание приходится искать буквально между строк. Тем не менее, представления Боэция о судьбе в корне расходятся с теми, что веками формировались в языческом сознании и находили свое отражение в литературе. Его взгляд на место судьбы в структуре мироздания удивительно ясен и прост, так что его одного было бы достаточно для того, чтобы развеять всякие сомнения в приверженности автора «Утешения» христианству, более того, в том, что он остался убежденным христианином вплоть до трагического завершения своей жизни. Поэтому здесь мы хотели бы посмотреть на «Утешение Философии» как на книгу преодоления судьбы, преодоления фортуны, в конечном счете, как на книгу надежды, несовместимой с безысходной верой в слепой рок.

Несколько слов следует сказать о терминах, которые Боэций использовал для номинации судьбы в “Утешении Философии” и определить содержание, которое он в них вкладывал.

Основное слово, употребляемое Боэцием в этой смысловой сфере — это, безусловно, fortuna. Во всем тексте оно используется 57 раз (не считая двух случаев, где это же слово Боэций использует в значении “имущество”, “материальное благосотояние”). Слово fatum в отношении частоты значительно уступает слову fortuna; Боэций использует его 19 раз, причем из них 15 раз только во фрагменте IV, pr. 6, имеющем ключевое значение для выяснения теории Боэции о судьбе. При этом в русском переводе Уколовой — Цетлина[1] оно 17 раз переводится как “судьба” и только по одному разу как “Рок” и “жребий”.

Сложнее обстоит дело с термином fortuna. В указанном переводе оно 37 раз просто транслитерируется, т. е. передается русским словом ‘фортуна’, 10 раз переводится как “судьба”, 4 раза — “счастье”, 2 раза — “участь”, по одному разу — “удача” и “ход жизни”.

Кроме того, в тексте много раз используются слова с корнями fort- (fors) и fat-, такие как fortuita, infortunus, fors, forte, fatalis и т. д.

В целях большей терминологической ясности ниже мы употребляем слово ‘судьба’ исключительно для перевода слова fatum у Боэция, а термин fortuna передаем соответствующим ему русским словом ‘фортуна’.

Размышления о судьбе и фортуне у Боэция непрестанно соотносятся с понятием Божественного Провидения (providentia), причем по частоте употребления это слово совсем немного уступает фортуне (41 раз).

Свое понимание судьбы Боэций излагает устами Философии в шестом прозаическом фрагменте IV книги. Этот фрагмент имеет важное значение также и для понимания представлений Боэция о месте случайности в жизни человека.

Боэций представляет мир, полностью управляемый неким порядком (modus), установленным Божественной неподвижностью. “Заключенный в сферу своей простоты, разум содержит образ многообразия сущего, подлежащего управлению. Этот образ, когда рассматривается в чистом виде в самом Божественном разуме, называется Провидением, если же он сопрягается с вещами, подвластными Богу, то, как еще ведется от древних, называется судьбой… ”[2]

Таким образом, судьба является конкретным применением, развертыванием (explicatio) Провидения во времени и пространстве, тогда как Провидение представляет собой соединение (adunatio) этой временной последовательности в предзнании (prospectus) Божественного разума.

Мы видим, что Боэций, хотя и не отождествляет Провидение и судьбу, однако признает, что всё, подчиненное судьбе, подчинено и Провидению, которому подчинена и сама судьба. Более того, “некоторые вещи, подвластные Провидению, находятся выше линии судьбы”[3] вследствие своей близости к Богу. Тем самым Боэций отрицает судьбу как некую самостоятельную, независимую силу.

Судьба у Боэция полностью утрачивает характер слепой и неуправляемой силы, довлеющей над человеком; напротив, она описывается как порядок (ordo), который, происходя из божественной простоты, содержится в самих вещах, то есть имманентен сущему. От Бога “берет начало замечательное чудо порядка судьбы, который, происходя от знающего, заставляет впадать в отчаяние незнающего” [Cons. IV, pr. 6 (30)].

Таким образом, фатальным этот порядок называется только в силу того, что воспринимается таковым самими людьми, тогда как правильнее было бы назвать его провиденциальным или божественным. Очевидно, именно сознавая это, более близкие к Богу субстанции избавляются от власти судьбы, ибо, пребывая в вечности, они каким-то образом непосредственно воспринимают эту неподвижную и простую форму, которая и есть Провидение.

Собственно говоря, и фортуна оказывается включенной в эту провиденциальную схему, будучи определяема линией судьбы. Фортуна представляется как иррациональная и немотивированная сила только из-за того, что людьми не познано ее разумное устройство. Однако, если признать последнее в отношении Фортуны, то собственно фортуной она быть перестает, так как утрачивает самоё свою суть, т. е. элемент случайности, индетерминированности.

Боэций, не колеблясь, исключает всякую случайность из своей философской системы. “[Божественный] порядок всё так располагает, что даже представляющееся отклонившимся от этого порядка, хотя и кажется чем-то иным, но все же остается порядком, чтобы не было места случайности в царстве Провидения”[4]. В самом деле, невозможно, признавая единого всемогущего Бога, являющегося первопричиной всего сущего, допускать наличие в мире явлений и событий, не имеющих своей причиной Бога, да и вообще лишенных какой бы то ни было разумной причины.

Интересно, что для номинации случайности Боэций использует здесь слово temeritas, образованное от архаического *temus “тьма”. В этом контексте выражение “ne quid in regno providentiae liceat temeritati” (“чтобы не было места случайности в царстве Провидения”) приобретает некоторое созвучие со Священным Писанием: “Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы” (1 Ин 1, 5). Случайность, фортуна, понятая абсолютно, является чем-то темным, смутным, неясным, что никак не может существовать одновременно с Божественной простотой и ясностью.

Отсюда ясно, что Боэций допускает Фортуну только как субъективное представление, как то, что недоступно человеческому разуму, но полностью подконтрольно Божественному Провидению, и именно в этом смысле говорит о Фортуне Философия, когда отрицает, будто ведет против нее безжалостную войну [Cons. II, pr. 8 (1)].

В вещах, однако, присутствует некоторая склонность к хаотическим и случайным изменениям, но “пребывающая в Божественном разуме простота извлекает из себя неизменный порядок причин, и этот порядок удерживает изменчивый мир в своей неизменности и подчиняет себе все вещи, находящиеся в движении”[5].

У Боэция, тем не менее, присутствует и другое понимание случая, говоря о котором, он прямо ссылается на “Физику” Аристотеля, в которой содержится следующее определение: “Случай есть причина по совпадению для событий, происходящих по выбору цели” (Физика, II, 5, 197а)[6]. Здесь под случаем подразумевается ситуация, когда “что-нибудь предпринимается ради какого-либо результата, но по некоторым причинам получается нечто иное” [Cons. V, pr. 1 (13)], т. е. “пересечение относительно независимых причинных рядов, порождающее неожиданный результат”[7]. При этом такое, случайное, как кажется, событие, не является беспричинным, но лишь неожиданным, почему Философия и дает соответствующее определение случая как события, непредвиденного для человека, совершающего действие, но происшедшего в результате стечения причин (ex confluentibus causis) [Cons. V, pr. 1 (18)]. Однако надо всем этим царит все тот же порядок, ordo, исходящий из Провидения и располагающий всё во времени и пространстве.

Только в таком виде допускает Философия существование случайности, отвергая случай как “событие, свершившееся в результате лишенного смысла движения (temerario motu), а не вызванное согласованным рядом причин” [Cons. V, pr. 1 (8)].

“Кто осмелится утверждать, что в этом упорядоченном мире остается место для случайности (temeritati), если Бог всё располагает?!” [Cons. V, pr. 1 (8)] — восклицает затем Философия. Отметим, что вновь для негативной оценки случайности как проявления абсолютной беспричинности, бессмысленности, слепоты Боэций использует слова с корнем temer-, тогда как при позитивном понимании случая последний именуется casus или fors.

Признав Бога единственной причиной всего происходящего в мире, Боэций необходимо вынужден всё это происходящее признать благим (“omnem bonam prorsus esse fortunam” [Cons. IV, pr. 7 (2)]). Так же, как и случайность, “Бог удалил всякое зло из пределов своего государства посредством невозможности для сущего избежать судьбы” (“per fatalis seriem necessitatis”) [Cons. IV, pr. 6 (56)]. Зло — такая же иллюзия, как и случай, ибо Бог всё направляет ко благу. “Тебе кажется, что на земле много зла”, — поучает Боэция Философия, — “но если бы ты смог увидеть замысел Провидения, то бы понял, что зла нет нигде” [Cons. IV, pr. 6. (57)]. “Зло есть ничто, если его не может содеять Тот, Кто может всё” [Cons. III, pr. 12 (29)]. Боэций прибегает здесь к концепции “меонизма”, согласно которой зло трактуется как небытие, недостаток блага.

Представляет интерес замечание А.Ф. Лосева о том, что Боэций, говоря о проблеме зла, совершенно не упоминает о грехопадении и христианском учении о первородном грехе, что не позволяет ему до конца объяснить нынешнее состояние мира. Слова Боэция о том, что никакого зла нет, или что зло бессильно А.Ф. Лосев считал слишком слабыми. С этим вполне можно согласиться, с той оговоркой, что утешение философией вообще не подходит для всеобщего употребления; тем же которые в состоянии принять его, размышления над ничтожностью зла могут показаться вполне убедительными. Не следует забывать, что Боэций не теоретизирует, а описывает свою собственную историю, находясь на краю гибели и ища объяснения тому, что случилось с ним самим.

Решив проблему случайности и зла при помощи Провидения и необходимости, Боэций немедленно оказывается перед другой проблемой: каким образом возможна какая-либо свобода человеческой воли в ситуации, когда Божественному Провидению заранее известен каждый поступок человека?

Из этого затруднения Боэций выходит при помощи различения видов знания, использовавшегося уже у неоплатоников. Бог определенно знает всё, что должно произойти, однако это предзнание “не сообщает вещам и событиям необходимости”, но является “знаком необходимости их осуществления в грядущем”. “Следовательно, то, что произойдет в будущем, не является необходимым до того момента, когда происходит, а не обретя существования, не содержит необходимости появления в грядущем” [Cons. V, pr. 4]. Бог пребывает в вечности, которая “есть совершенное обладание сразу всей полнотой бесконечной жизни” [Cons. V, pr. 6 (4)]. Это не просто бесконечность, но совершенно иная природа. Бог обозревает всё происшедшее, происходящее и должное произойти как бы в едином мгновении — моменте вечности. Поэтому мы не говорим о “пред-видении” (praevidentia), но о “про-видении” (providentia) [Cons. V, pr. 6. (17)]. Бог, своим Провидением прозревая всё как бы в одном бесконечном настоящем, не изменяет сущности вещей и не соделывает их необходимыми. “Боэций тем самым ставит проблему возможности перерешения предрешенного, что составляет основание для важнейших христианских состояний: надежды и молитвы”[8].

Таким образом, мы видим, что понимание судьбы и фортуны в их языческом варианте совершенно чуждо Боэцию, и можно говорить об утверждении Боэцием приоритета свободы человеческих действий и благостного Промысла Божьего в отношении него, не насилующего его и хранящего от случайностей. Понятие судьбы совершенно утрачивает все черты, свойственные ему в античной мифологии — как безличность и неизбежную необходимость, так и иррациональность и индетерминизм. Она проистекает из провиденциальной формы, но не содержит абсолютной необходимости и неотвратимости, поэтому допускает изменения предопределенного во времени (хотя в вечности Бог знает всё определенно и однозначно) и делает возможной молитву и личный контакт с Богом. Вместе с тем, здесь нет и “личностно-волюнтаристической” тенденции (пользуясь термином В.П. Горана), поскольку судьба у Боэция неотделима от Божественного Провидения и не персонифицируется (собственно говоря, и персонификация Фортуны есть не более чем литературный прием и дань традиции). Свобода же, предоставляемая человеку, налагает также и огромную ответственность которую Боэций подчеркивает, завершая свое “Утешение”: “Великая и невыразимая необходимость благочестия возложена на всё, ибо вы живете под оком всевидящего Судьи!” [Cons. V, pr. 6 (48)].

 

Философское утешение. «Последний римлянин» Боэций

Философское утешение

Вершина творчества Боэция — небольшое сочинение «Об утешении философией», написанное в тюрьме перед казнью. Оно теснейшими узами связано с культурой западного средневековья, а своими поэтичностью и гуманизмом сохраняет притягательную силу и для людей нашего времени. В течение многих веков «Утешение» оставалось неисчерпаемым кладезем философского познания и источником, откуда черпались силы для нравственного совершенствования и противостояния злу и насилию.

Трудно определить жанр этого сочинения. Казалось бы, название указывает на его близость к «утешительным» произведениям Цицерона и Сенеки, от которых оно отстоит на несколько столетий. В то же время это и философский трактат, наставление в мудрости — «протрептик»[100]. Две первые книги «Утешения»[101] носят характер исповеди, но постепенно она переходит в философский диалог, почти монолог, напоминающий поздние диалоги Платона.

В «Утешении» проза чередуется со стихами — Боэций избрал довольно редко встречающуюся в античной литературе форму сатуры, т. е. своеобразного сочетания прозы и стихов. До него лишь несколько римских авторов прибегли к ней: видный деятель просвещения Варрон, писатель-сатирик Петроний, философ-стоик Сенека и Марциан Капелла, автор популярного в средние века сочинения «О браке Филологии и Меркурия». Однако сам факт использования сатуры в произведениях «утешительного» жанра не имеет аналога в предшествующей Боэцию литературе. Писатели последующего времени также избегали обращения к этой сложной форме, и лишь через семь столетий Данте, страстно почитавший Боэция, вновь прибег к ней при создании «Новой жизни». Форму Боэциева «Утешения», объединившую два различных жанра, можно считать в определенной степени новаторской для своего времени.

У Боэция каждый последующий прозаический текст как бы надстраивается над предыдущим, опирается на него. Понятия, данные в предшествующей прозе, рассматриваются на новой качественной ступени, а затем сказанное в прозаическом отрывке обобщается в кратком поэтическом резюме, подчас в аллегорической форме. В то же время стихи служат ступенью для перехода к обсуждению автором новых тем. Они несут в себе важные смысловые акценты и как бы позволяют взглянуть с высоты на то, что говорилось ранее. Стихотворные тексты у Боэция очень разнообразны как по своему содержанию, так и по форме. Это может быть обобщенный пейзаж или гимн звездоносному небу, историческая аналогия или изложение известного мифа, однако за всем этим обязательно скрыт более глубокий философский или нравственный смысл. В «Утешении» использовано около 30 метрических размеров.

Прозаический текст написан в форме диалога между узником и Философией, предстающей в образе богини. Поверженному и страдающему человеку не могут дать утешения Музы, стенающие вместе с ним, ибо отравой жалости к самому себе они разъедают его мужество. Внезапно над головой узника «явилась женщина с ликом, исполненным достоинства, с пылающими очами, зоркостью своей далеко превосходящими человеческие, поражающими живым блеском и неисчерпаемой притягательной силой; хотя была она во цвете лет, никак не верилось, чтобы она принадлежала к нашему веку, и трудно было определить ее рост. Ибо казалось, что в одно и то же время она и не превышала обычной человеческой меры, и теменем задевала небо, а если бы подняла голову повыше, то вторглась бы в самое небо и исчезла бы из поля зрения взирающих на нее людей. Она облачена была в одежды из тончайших нитей, их, как я узнал позже, она соткала собственными руками. На этих одеждах лежал налет прошлого, как на потемневших старинных картинах. На нижнем их крае была выткана греческая буква п, а на верхнем — ф. И казалось, что между обеими буквами обозначены ступени, как бы составлявшие лестницу, по которой можно подняться снизу вверх. Эту одежду рвали руки каких-то неистовых существ, растаскивавших ее частицы, кто какие мог захватить. В правой руке она держала книги, в левой — скипетр»[102]. Утешительницей Боэция становится Философия — персонифицированная Мудрость. Она заново проводит его по лабиринтам выпавшей ему судьбы, сопрягая ее с судьбой мира и вечностью. Факелом знания Философия освещает тропы, по которым души, «словно пьяные», бредут в поисках истины. Философия предстает в образе величественной женщины, однако она не неприступная госпожа, но чуткая и заботливая наставница, которой можно поверять свои сомнения и которая сопровождает ищущих истину в их странствиях. Чем прекраснее и глубже смысл, придаваемый человеком мудрости, тем вернее и прочнее сложит она ступени, ведущие к высшей истине.

С помощью Философии Боэций осмысляет трагедию своей жизни не только в узколичном плане, но и в соотнесении ее с законами мироздания, в системе универсального космоса, неотъемлемой частицей которого является человек. Такая «космологизация» человеческой жизни, поглощающая и делающая не важными ее личностные аспекты, прямо указывает на неразрывную связь Боэция с античной философской традицией. Поэтому кульминацией «Утешения» становится не повествование о превратностях личной судьбы Боэция, которым отчасти посвящены две первые книги этого сочинения, а раскрытие идеи высшего блага и универсального разума, управляющего миром. Боэций обретает утешение в надличностной сфере, и это не просто риторический прием, но единственно возможное для него успокоение и утоление духовной боли через рациональное в эмоциональное переживание своей причастности вечному бытию мира.

Беседуя с Философией, Боэций от размышлений о своей участи постепенно переходит к рассмотрению природы судьбы (фортуны) — сюжет, неизменно популярный затем в средние века. Боэций и Философия рассуждают о преходящем характере таких благ, как богатство, знатность, высокие должности, слава, об иллюзорности человеческого благополучия, не подкрепленного духовностью, и подводят читателя к идее высшего блага. Это основная тема третьей книги.

В четвертой книге рассматриваются различные аспекты иерархии пребывающих в мире сущностей в их отношении к источнику всякого бытия, награды и наказания за человеческие деяния. Пятая книга посвящена толкованию соотношения высшего закона, управляющего миром, универсального разума, провидения и человеческого познания, свободы воли. Постигнув с помощью Философии сущность вещей, автор «Утешения» обретает несгибаемую силу духа и готов мужественно встретить смерть.

По мере усложнения рассматриваемых проблем диалог между узником и Философией все более «утяжеляется», утрачивает динамичность, однако в целом проза Боэция лаконична, изящна, соразмерна. «Утешение» насыщено не только сложнейшими философскими рассуждениями, но и художественными образами. Автору присуще поэтическое видение мира, его частые обращения к античной мифологии и истории подчас приобретают зрелищную выразительность, как, например, образ страдающего Орфея, исторгавшего своими песнями слезы из камня, или жестокого Нерона, хладнокровно оценивавшего достоинства телосложения убитой им матери. Боэций не только воспевает великую гармонию, царящую во вселенной, мировой порядок, но и создает картины природы спокойного или разбушевавшегося моря, земли, покрывающейся весной розовыми цветами, а осенью — наливными виноградными гроздьями, восхода и заката солнца. Даже самые сложные и отвлеченные проблемы он умеет раскрыть как философскими методами, так и чисто поэтическими средствами.

Избранная форма и цельная структура произведения позволили Боэцию построить повествование как бы в двух планах — психологическом, отображающем внутренний мир и душевные терзания узника, постепенно скидывающего бремя земных страстей, поднимающегося над несправедливостью и соблазнами «дольнего» мира, и философском, теоретическом. В какой-то мере «Утешение» можно назвать и своеобразным откликом на политические потрясения того времени, что подчеркивается наличием отступлений биографического характера.

Боэций, оказавшийся не слишком удачливым политиком, возможно, до определенного периода не осмысливал в полной мере перемены, происходящие в мире, как коренную ломку веками сложившихся устоев римского общества.

Ни в одном из его многочисленных произведений до «Утешения» не сохранилось никаких намеков на ту или иную оценку современных ему явлений. Его трактаты и комментарии, как правило, посвящены разработке отвлеченно философской тематики. Но причины этого, как представляется, следует усматривать не только в некоторой «политической инертности» Боэция, но и в том, что у него не было достаточно весомых поводов для изложения своего политического и этического кредо. И лишь когда для него стала очевидной эфемерность надежд на сохранение «римской свободы» под властью остготского короля, когда он стал ощущать, что по его времени и его жизни прошла граница между всем тем, что составляло славу Рима, и новым, еще непонятным, но уже чужим нарождающимся миром, он попытался осмыслить глубину катастрофы и найти из нее хотя бы духовный выход.

Автор «Утешения», сетуя на суровость судьбы, сначала осмысливает все происшедшее с ним как столкновение любящего философию, добродетельного человека с «многочисленным воинством глупости»[103]. Однако далее это расплывчатое и, как явствует из высказывания самого Боэция, «традиционное» объяснение причин несчастий уступает место рассказу о конкретных событиях, предшествовавших осуждению «последнего римлянина». Перед читателем предстает картина беспорядков и беззакония, царящих в государстве, причем виновниками их, по мысли философа, являются варвары (хотя король и не упоминается). Осуждая их, Боэций выступает как представитель римской аристократии, находящийся в оппозиции к существующему режиму.

Боэций повествует о несправедливости государственного управления, находящегося в руках бесчестных людей, подобных королевскому управляющему Тригилле. Он сетует на «остающуюся безнаказанной жадность варваров и сопутствующие ей бесконечные козни»[104], на грабежи, погубившие имущество провинциалов, и непомерные подати. Более того, по мнению Боэция, королевская власть тоже покоится на непрочной основе, ибо опирается в своих действиях на лживые показания клеветников. В этих условиях уже невозможно надеяться не только на сохранение какой-либо свободы, но и на простое уважение к человеческому достоинству. Перед ним разверзается потрясшая его истина: угасла слава римского имени. И невозможно добиться правды в государстве, «где кто-то возводит новые лживые доносы, а честные люди, оцепенев от страха при виде ужасной несправедливости по отношению к нам (Боэцию и его сторонникам.  — В. У.), повержены; бесчестные же поощряются безнаказанностью злодеяния к наглости, а наградами — к свершению преступлений»[105].

Потерпела крушение не только жизнь Боэция, обрушился казавшийся незыблемым мир, вскормивший его. И тогда перед ним встает вопрос: может ли вообще человек найти счастье и обрести хоть какую-нибудь устойчивость в этом «жизненном море, которое треплет бурями, налетающими со всех сторон»[106]. И каков путь к счастью? Тот, которым шел он с юношеских лет, ведь оказался неверным. Следуя заветам Платона, Боэций не уклонился от бремени власти, дабы «управление, оставленное на попечение каким-либо злодеям, не принесло несчастья и гибели добрым людям». Однако стремление осуществить на практике утопические платоновские идеалы о благе государства при условии, что им бы управляли ученые-мудрецы или его правители стремились бы научиться мудрости, привело философа к личной трагедии и никоим образом не способствовало улучшению положения в государстве[107].

Однако Боэций, «взращенный на учениях элеатов и академиков», все-таки не сдается и пытается найти духовный выход из тупика. Философия спасает его от отчаяния. Более того, с ее помощью он наконец начинает постигать, чтo есть человек и для чего он живет и страдает, чтo есть добро и зло. И как мыслитель, всю жизнь стремившийся к строгости и точности знания, к облечению идей в выверенную систему понятий, Боэций ищет ответы на вечные проблемы человеческого существования с помощью сложной взаимосвязи философских категорий и рассуждений, теперь уже относящихся не к математике и логике, но к метафизике, теории познания и этике.

Конечно, «Утешение» — это в определенной мере «плод личного опыта»[108], но не только. Это — мыслительный и поэтический итог предшествующей культуры и завещание культуре будущей. В этой связи особое значение приобретает вопрос об источниках Боэциева «Утешения» и о характере их использования. Хотя, создавая последнее свое сочинение, Боэций был лишен возможности пользоваться своей богатейшей библиотекой (об этой утрате он с сожалением вспоминает), однако «Утешение» изобилует прямыми и косвенными обращениями к идеям и произведениям греческих и римских философов, ученых, писателей и поэтов. Цитаты, приводимые автором, всегда точны и уместны. Боэций привлекает их не только для подтверждения собственных мыслей, он как бы стремится сделать великих людей древности свидетелями современной ему реальности и собеседниками.

Традиционно Боэция относят к числу философов-неоплатоников. Текст «Утешения» свидетельствует, что он был знаком не только с сочинениями комментировавшегося им ранее Порфирия, но и с произведениями Плотина, Прокла, Ямвлиха и, вероятно, Халкидия. Влияние неоплатонизма чувствуется в системе боэциевых философско-художественных образов. Значительное место «последний римлянин» отводит световой символике, занимавшей важное место в неоплатонизме. Так, высшее начало трактуется им как неиссякаемый источник света, изливающий на все свое сияние, убывающее по мере соединения с материальным началом. Во тьме пребывает разум человека, отягченного суетными земными заботами.

В то же время влияние неоплатонизма на Боэция нельзя преувеличивать. «Утешение» в большей степени несет на себе отпечаток учения самого Платона. Об этом прежде всего свидетельствует ряд прямых высказываний о философии Платона в сравнении с другими философскими учениями. В частности, Боэций вкладывает в уста Философии прилагаемое к имени Платона определение «наш». Более того, он ставит знак равенства между понятиями философия и наследие Платона, когда от имени Философии провозглашает: «Позже, когда толпа эпикурейцев, стоиков и прочих им подобных стремилась завладеть его (Платона. — В. У.) наследством, заботясь в первую очередь о собственной пользе, они тащили меня, несмотря на мои крики и сопротивление, как часть добычи, а одежду, которую я выткала своими руками, разодрали и, вырвав из нее лоскутья, ушли, полагая, что я досталась им целиком»[109].

В самые ответственные моменты философских рассуждений Боэций всегда обращается к Платону. Без усилий прослеживается влияние таких диалогов, как «Апология Сократа», «Горгий», «Федон», «Менон», «Тимей», «Государство» и других.

Наряду с платоновскими произведениями важным источником для Боэция явились произведения Аристотеля, которого он также называет «мой». Это прежде всего «Никомахова этика», «О душе», «О небе», «Физика» и, вероятно, утраченной «Протрептик» («Увещание» к философии). Однако утверждения Аристотеля всегда преломляются автором «Утешения» через призму философии Платона.

Несмотря на достаточно резкую оценку учений стоиков и эпикурейцев, Боэций все же испытал на себе их влияние. По-видимому, он имеет в виду Эпикура, когда рассуждает о возможности или невозможности существования зла в мире. Идеи стоицизма вдохновляют гносеологию и этику «последнего римлянина». А философов-стоиков Кания, Сорана, Сенеку, подтвердивших истины своего учения собственной жизнью, он ставит в один ряд с великими греками Анаксагором и Сократом. В «Утешении», помимо возможных аналогий с «Нравственными письмами к Луцилию», «Утешением к Марции», «О счастливой жизни» Сенеки, встречается множество прямых или косвенных заимствований из его трагедий.

Боэций неоднократно обращался к Цицерону, в частности к его «Тускуланским беседам», «О природе богов», «О предвидении», «О судьбе», «О государстве» и др.

Из литературных источников «Утешения» прежде всего следует назвать «Илиаду» Гомера и «Андромаху» Еврипида, которые Боэций цитирует по-гречески. По-гречески же он приводит одну строку из утраченного сочинения философа Парменида, встречающуюся, впрочем, в «Софисте» Платона. Автор «Утешения» обнаруживает и блестящее знание римской поэзии и литературы. Гораций, Вергилий, Овидий, Катулл, Лукреций, Лукан, Ювенал цитируются или вспоминаются им всегда весьма кстати. Круг источников философа очень широк, что еще раз подтверждает его незаурядную образованность. Не случайно в эпоху средневековья «Утешение» стало одним из важнейших источников знаний по античной философии и литературе.

Обращает на себя внимание не только отсутствие обращений к Библии, сочинениям христианских авторов, но даже полное забвение имени Христа. А ведь упование на утоление страданий богом-спасителем со стороны верующего человека было бы вполне естественным. Однако даже самые тщательные изыскания позволили обнаружить лишь туманные намеки на возможность того, что в нескольких местах «Утешения» можно усмотреть некие отдаленные отголоски христианских мотивов. Так, Э. Жильсон, крупнейший неотомист, указал на одно предложение в XII прозе третьей книги, которое можно трактовать как измененную передачу фразы из Книги премудрости 8,1[110]. Быть может, перекликается с христианской молитвой начало Х стихов третьей книги. Однако не исключено, что это просто привычное употребление выражения, бывшего в то время «на слуху».

Конечно, столь упорное стремление избежать всего того, что может быть отнесено к христианству, или, точнее, естественное забвение его не могло не вызвать различных предположений у исследователей: от утверждения, что это чистая случайность, до мысли о том, что «Утешение» — это лишь первая часть сочинения, в которой автор изложил основы античных философских взглядов на мироздание, а вторую часть, посвященную христианству, он якобы не успел написать. Однако подобное утверждение ничем не подкреплено. Приходится констатировать, что дошедшее до нас «Утешение» — произведение не христианской ориентации. Это подтверждается не только отсутствием обращения к христианским источникам, но и всей его философской концепцией.

Постоянное обращение Боэция к авторитетам прошлого не раз навлекало на него обвинения в эклектике, философской и литературной. Боэций действительно не был оригинальным мыслителем, если под оригинальностью понимать лишь создание самобытной в своих исходных посылках философской системы. Но справедливости ради следует отметить, что в истории человечества таких абсолютно самостоятельных систем вообще чрезвычайно мало. Боэций схватывает самое существенное в уходящей культуре, стремясь отразить это существенное многогранно и глубоко, синтезировать в некую устойчивую универсальную форму.

Используя огромный исходный материал, автор «Утешения» тем не менее создает целостную мировоззренческую концепцию, даже своеобразную философскую систему. Система вообще и система взглядов в частности предполагают прежде всего наличие определенных, характерных именно для нее связей между составляющими ее элементами, что и обусловливает существование некоей целостности, единства. Каждая часть системы, как бы важна она ни была сама по себе, может быть понята в полном объеме лишь при условии анализа всех ее связей с другими элементами, в комплексе. Взаимосвязанность частей, определяющая единство структуры, — основной признак системы. Обратимся к мировоззрению Боэция. Можно ли его определить как систематическое? На этот вопрос следует ответить положительно. Все концептуальные построения «последнего римлянина», все его рассуждения соединены теснейшим образом, и связь эта в первую очередь осуществляется и детерминируется пониманием предмета философии и ее задач, являющимся отправной точкой его философских построений и в то же время связующим звеном между предлагаемыми им решениями различных проблем. И подобно тому как персонифицированный образ Философии способствует осуществлению единства структурного построения «Утешения», боэциево понимание предмета и задач философии определяет внутреннее единство и соразмерность его мировоззренческой системы. Литературная аллегория позволяет Боэцию более точно и ярко показать, сколь значительную роль отводит он философии в жизни человека.

Придавая исключительное значение познанию, осуществляемому с помощью философии, как единственному способу достижения счастья человеком и выполнения им своего предназначения, Боэций полагал, что задача эта могла бы оказаться невыполнимой, если к ее решению подходить только с субъективных позиций, ибо человек «не ничтожная часть этого мира». Поэтому смысл существования человека становится понятным лишь при условии раскрытия общих закономерностей бытия и мышления.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Кто такой Боэций? — Философия — Наука — Каталог статей

Аниций Манлий Северинус Боэций, (родился 470-475 гг., Рим? [Италия] — 524, Павия?), Римский ученый, христианский философ и государственный деятель, автор знаменитой философской философии утешения («Утешение философии»), в значительной степени Неоплатоническая работа, в которой стремление к мудрости и любовь Бога описываются как истинные источники человеческого счастья.

Самая краткая биография Боэция, и самая старая, была написана Кассиодором, его коллегой по Сенату, который привел его в качестве опытного оратора, который произнес прекрасную хвалебную речь Теодориха, короля остготов, который сделал себя королем Италии. Кассиодор также упомянул, что Боэций писал о богословии, написал пастырскую поэму и был самым известным переводчиком произведений греческой логики и математики.

Другие древние источники, включая boethius de consolatione philosophiae, дают более подробную информацию. Он принадлежал к древнеримскому роду Анисийцев, который был христианином около века и членом которого был император Олибрий. Отец Боэция был консулом в 487 году, но вскоре умер, и Боэций был воспитан Квинтом Аврелием Меммием Симмахом, чьей дочерью Рустициану он женил. Он стал консул в 510 под остготского короля Теодориха. Хотя об образовании Боэция известно мало, он, очевидно, был хорошо обучен греческому языку. Его ранние работы по арифметике и музыке сохранились, оба основаны на греческих справочниках Никомаха Герасского, палестинского математика 1-го века. Существует мало, что выживает геометрии Боэция, и нет ничего из его астрономии.

Научная цель Боэция состояла в том, чтобы перевести на латынь полное собрание сочинений Аристотеля с комментариями и все сочинения Платона “возможно, с комментариями”, а затем “восстановить их идеи в единую гармонию». Специальный эллинизм Боэция, смоделированный на Цицероне, поддерживал его долгий труд по переводу Органона Аристотеля (шесть трактатов по логике) и греческих глоссов на работе.

Боэций начал до 510 года переводить Порфирий Eisagogē, 3-го века греческое введение в логику Аристотеля, и разработал его в двойном комментарии. Затем он перевел Katēgoriai, написал комментарий в 511 году своего консульства, а также перевел и написал два комментария ко второму из шести трактатов Аристотеля, Peri hermeneias (“о толковании”). Краткий древний комментарий к“аналитике Протера” Аристотеля («предшествующая аналитика») может быть и его; он также написал две короткие работы по силлогизму.

Около 520 года Боэций тщательно изучил Аристотеля, чтобы использовать в четырех коротких трактатах в письменной форме о церковных учениях Троицы и природы Христа; это в основном попытка решить споры, которые были результатом арианской ереси, которая отрицала божественность Христа. Используя терминологию аристотелевских категорий, Боэций описал единство Бога с точки зрения содержания и трех божественных личностей с точки зрения отношения. Он также пытался решить дилеммы, вытекающие из традиционного описания Христа как человеческого и божественного, используя точные определения «материи”, “природы» и «человека». Несмотря на эти труды, время от времени на богословские труды Боэция ставились под сомнение, потому что в его логических трудах и в более позднем утешении христианская идиома нигде не проявляется. Однако открытие в XIX веке биографии, написанной Кассиодором, подтвердило, что Боэций был христианским писателем, даже если его философские источники были нехристианскими.

Около 520 Боэций стал магистром officiorum (главой всех правительственных и судебных служб) при Теодорихе. Двое его сыновей были консулами в 522 году. В итоге Боэция, впали в немилость Теодориха. Утешение содержит основные сохранившиеся доказательства его падения, но не ясно описывает фактическое обвинение против него. После исцеления раскола между Римом и Константинопольской церковью в 520 году, Боэция и других сенаторов, возможно, подозревали в общении с византийским императором Иустином I, который был православным по вере, в то время как Теодорик был Арианином. Боэций открыто защищал сенатора Альбина, которого обвинили в измене “за то, что он написал императору Иустину против Теодориха». Обвинение в измене, выдвинутое против Боэция, усугублялось еще одним обвинением в применении магии или в святотатстве, которое обвиняемый изо всех сил пытался отвергнуть. Приговор был вынесен и ратифицирован Сенатом, вероятно, под давлением. В тюрьме, ожидая казни, Боэций написал свой шедевр, де consolatione consolatione.

Утешение является самым личным из сочинений Боэция, венцом его философских усилий. Его стиль, долгожданное изменение от аристотелевской идиомы, которая послужила основой для жаргона средневековой схоластики, казалось английскому историку 18-го века Эдварду Гиббону » не недостойным отдыха Платона или Тулли.»Аргумент утешения в основном платонический. Философия, персонифицированная как женщина, превращает заключенного Боэция в платоническое понятие Добра и поэтому нянчит его обратно к воспоминанию о том, что, несмотря на очевидную несправедливость его насильственного изгнания, существует суммум Бонум (“высшее благо”), который “сильно и сладко” контролирует и упорядочивает вселенную. Удача и несчастье должны подчиняться этому Центральному провидению, и реальное существование зла исключается. У человека есть свобода воли, но она не препятствует божественному порядку и предвидению. Добродетель, какой бы она ни была, никогда не остается без внимания. Заключенный наконец утешается надеждой на возмещение и вознаграждение после смерти. Через пять книг этого аргумента, в которых поэзия чередуется с прозой, нет конкретного христианского принципа. Это вероучение Платониста, хотя и нигде явно не несовместимое с христианской верой. Самая читаемая книга в средневековье, после Вульгатной Библии, передала основные учения платонизма в Средние века. Современный читатель не может быть так легко утешен его древними способами аргументации, но он может быть впечатлен акцентом Боэция на возможность других степеней бытия за пределами одного по-человечески известного и других измерений человеческого опыта времени.

После задержания, видимо, в Павии, он был казнен в 524. Его останки были позже помещены в церковь Сан-Пьетро в Сиель-Д’Оро в Павии, где, возможно, из-за путаницы с его тезкой, Святым Северином Норикумским, они получили почитание из-за мученика и памятный салют от Данте.

Когда Кассиодор основал монастырь в виварии, в кампании, он установил там свою Римскую библиотеку и включил работы Боэция по гуманитарным наукам в аннотированный список чтения (Institutiones), который он написал для образования своих монахов. Таким образом, часть литературных привычек древней аристократии вошла в монашескую традицию. Боэтская логика доминировала в подготовке средневекового духовенства и работе монастырских и придворных школ. Его переводы и комментарии, особенно Katēgoriai и Peri hermeneias, стали основными текстами в средневековой схоластике. Большие споры по поводу номинализма (отрицание существования универсалий) и реализма (вера в существование универсалий) были спровоцированы отрывком из его комментария к Порфирию. Переводы утешение появились в начале Великой народной литературы, с короля Альфреда (9 век) и Чосера (14 век) на английском, Жан де meun (13-го века поэт) по-французски, и Notker лабео (монах на рубеже 11 века) в Германии. Там была Византийская версия в 13 веке Planudes и 16-го века английский Елизаветы I.

Таким образом, решительная интеллектуальная деятельность Боэция в эпоху перемен и катастроф затронула более поздние, очень разные эпохи, а тонкая и точная терминология греческой древности сохранилась на латыни, когда сам греческий был мало известен.

Неофициальные страницы The Elder Scrolls (UESP)

Эмблема, изображающая Боэтию
«Взгляните в лицо Боэтии и изумитесь. Поднимите руки, чтобы Боэтия мог взглянуть на них и благословить. Знайте, что битва — это благословение. Знайте, что смерть — это возможность. Знайте, что вы пыль в глазах Боэтия». — Слава Боэтии

Boethiah 9008 (иногда пишется Boethia ), известный как принц участков , [1] [2] Dark Warrior , [3] Обрасленники наций , Королева Теней , Богиня Разрушения , [4] Голод , [5] и Источник Вдохновения , [6] She-Whoyras He-WhoysandWhoesandWhoesandWhoesandWhoesandWhoes [7] , и называемый Боэтра каджитами, [8] — даэдрический принц, который правит обманом, заговором, тайными заговорами убийств, убийствами, изменой и незаконным свержением власти. [9] Эта сфера разрушительна по своей природе, и разрушительность Боэтии проистекает из вдохновения оружия смертных воинов. [10] Темный Воин был описан как «холодный» и «безличный», [3] «жестокий» и один из наиболее «демонических» лордов даэдра. [10] Прихожане, как известно, устраивают кровавые состязания в честь Боэтии, сражаясь и даже убивая друг друга, поскольку Боэтия, как говорят, заботится только о своей крови. [3] Ценные слуги Принца — раса даэдра, известная как Голод, отвратительные существа, вечно тонкие как кости. [11]

Боэтия видит в битве благословение, [12] и часто изображается как великий воин в плаще, часто в стоической позе. [13] Хотя иногда его называют мужчиной, [14] [15] Боэтию также обычно называют женщиной, [3] [16] [17] иногда в одном и том же тексте . [18] [19] Примечательно, что Боэтия обычно изображается мужчиной в Морровинде, [1] [20] , но также известен тем, что принимает форму данмерской «королевы-воина». [4] [16]

Боэтия часто проявляется с помощью хитрых, непредсказуемых аватаров, которые могут появляться как мужчина или женщина любой расы. Эти аватары участвуют в важных или важных событиях, работая за кулисами для достижения результата, который служит воле Боэтии. Они часто бросают вызов смертным, стремясь испытать храбрость как героев, так и простолюдинов. После завершения испытания аватар, скорее всего, исчезнет, ​​что приведет к странным и загадочным историям и легендам среди участников. [21]

Несмотря на мрачные оттенки сферы Боэтии и влияние на Тамриэль, принц считался в Морровинде одним из трех «Добрых даэдра» и Предтечей Альмалексии в старом Храме Трибунала, [1] [11] и одна из рекламаций Нового Храма. [22] У Принца Сюжетов есть наследник, полупринц Фа-Нуит-Хен. [23] В Five Songs of King Wulfharth Лорхан утверждает, что Неревар — сын Боэтии, одного из сильнейших падомаиков, [24] , но неясно, насколько буквальным было это утверждение. Говорят, что Боэтия является союзником Храма Стендарра и врагом Эбонара, Молаг Бала и Периита. [25] Примечательно, что Молаг Бал, как один из Углов Дома Неприятностей, считается «заклятым врагом» Боэтии в Морровинде. [26] Боэтию можно призвать на Gauntlet, 2 и Sun’s Dusk. [3] [27]

Поклонение

Предок данмеров[править]

«Лицо фонтана вдохновения» — данмерская маска Боэтии. Статуя Боэтии Третьей эры в Морровинде

Известен как Бог-король кимеров , [UOL 1] Боэтия был заступником Пророка Велота, и темные эльфы считают его своим первоначальным богом-предком. [1] [18] Именно Боэтия (вместе с Мефалой) рассказал им правду об испытании Лорхана и победил чемпиона Аури-Эля, Тринимака. [1] [2] Эти и другие «озарения» убедили в конечном итоге кимеров, или измененный народ, отказаться от своих связей с альдмерами и основали нацию Ресдайн, основанную на даэдрических принципах. [2] [18] Многочисленные культурные «достижения» темных эльфов приписываются Боэтии, включая философию, магию и «ответственную» архитектуру.Древние сказания о Велоти, аллегории борьбы кимерий, рассказывают о победе Боэтии над врагами любого рода. [18]

Во времена Альмсиви Боэтия была признана Храмом Трибунала Предтечей Альмалексии, но мужчиной по сравнению с женщиной. [1] [14] С появлением Нового Храма после исчезновения Трибунала поклонение Боэтии снова возвысилось среди данмеров до своего прежнего статуса. Принц теперь почитается, наряду с Азурой и Мефалой, как один из Мелиораторов. [22]

Боэтра

Боэтра Воин Востока и Запада покровитель воинов и мятежных изгнанников. [30] Неизвестно, осталась ли она в пантеоне каджитов после того, как культ Риддл’Тар очистил и реформировал многие аспекты каджиитской религии, но она не упоминается в Words of Clan Mother Ahnissi . Многое из того, что известно о ней, исходит из мифов, предшествовавших прозрению Риддл’Тара. Древние каджиты не считали необходимым молиться Боэтре, вместо этого почитая ее, «идя по Пути и прячась только для того, чтобы наброситься». Кроме того, они не произносили ее имени в ночи Призрачной Луны, в ночи, когда, как говорят, Боэтра носит саван смерти Лорхаджа и «ведет войну за Решеткой». Она подруга Мафалы. [8]

Анурр однажды изгнал Боэтру из-за ее мятежного характера.За это время Боэтра прошел Многими путями и в конце концов вернулся. Говорят, что Мафала не забыла о своей любви к Боэтре во время своего отсутствия. [8] Древние песни рассказывают, что демон Оркха последовал за ней со Множества Путей, прежде чем был изгнан объединенной мощью Боэтры, Лорхаджа и Кенарти. [31] По этой причине она известна как Орка-Бейн . [32]

Боэтра сразился с Королём Демонов Молагом до ничьей, когда он напал на Решётку вместе с Дагоном и Мерид-Нундой. Действия Боэтры позволили Азуре сковать Молага. [31] Она также сражалась с Ноктрой, пока «она не узнала, что это не Намира». [33] Сражаясь плечом к плечу с Лорхаджем, Боэтра первым выколол Магрусу глаза. [8] [34]

В песнях также поется о безымянном духе мести, не имеющем собственной воли, порожденном горем Азуры после смерти Фадомай и Лорхаджа. Этот дух может появляться в песнях как черная пантера, воин в доспехах из черного дерева или как спрятанный меч.Говорят, что только Азура, Боэтра и Мафала могут вызвать этого духа, так как только они знают его настоящее имя. [33]

Ранние святилища Боэтры изображают ее с катаной в каджитском стиле рядом с неизвестной фигурой, напоминающей рысь. Она отличается от любого известного мехового поголовья, хотя и имеет некоторое сходство с каджитом Омес-рат. [30]

История[править]

Меретическая эра

В Позднюю-Среднюю Меретическую Эру, [nb 1] Боэтия начал появляться в снах и видениях молодого пророка Велота. Эти видения привели Велота к созданию новой секты альдмерских диссидентов, основной верой которой было то, что смертные могут стать богами. [35] [36] Однако последователи Тринимака, самого могущественного из эт’Ада, резко выступили против этого нового культа. [2] [36] Его жрецы осудили диссидентов за богохульство, угрожая им изгнанием, если они останутся преданными учению Велота. [36] В ответ говорится, что Тринимака обманом заставили войти в рот Боэтии — или, более буквально, что Боэтия съел Тринимака. [1] [2] [36]

Когда жрецы готовились вынести приговор Велоту и его культу, Боэтия предстал перед ними в облике и с голосом Тринимака. [36] Он (Боэтия) собрал толпу и начал рассказывать им о «лжи» аэдра и, в частности, о Тринимаке; он говорил о «Треугольной Истине», о том, как создать будущую культуру кимеров, а вместе с Мефалой — о правилах Псиджиков. [2] Когда он убедился, что жрецы были пристыжены и сломлены, и в качестве доказательства истинности своих слов, Боэтия освободился от Тринимака на глазах у толпы. [1] [2] [36] Последователи как аэдра, так и даэдра «натерли себя землей Тринимака и сменили кожу». [1] Сообщается, что благодаря этому новые люди Боэтии легко стали «Изменившимися». [2]

Хотя точные подробности победы Боэтии над Тринимаком неясны, говорят, что после того, как ее проглотили, она (Боэтия) «истязала его дух в своем животе». В конце концов, Боэтии стало скучно, и он освободил Тринимака, позже изгнав его на план пепла.Тринимак пришел в ярость и искривился после этой пытки и бесчестия; он исчез и возродился как Маулох. Самые преданные последователи бывшего Аэдра изменились вместе с ним, став орсимерами. [36] [37] Однако, согласно рассказам орков о битве, Тринимак собирался нанести ужасный удар, когда появилась Мефала и нанесла ему удар в спину. Пока Тринимак шатался, Боэтия провел «ужасный ритуал», чтобы оставить шрамы и исказить его внешность, прежде чем изгнать Тринимака в «место удушливого воздуха и пепла», где, согласно сообщениям, он стал Малакатом. [38] Другие источники также утверждают, что все последователей Тринимака были превращены в орсимеров. [39]

Ближе к концу исхода Велота к ним приблизился аспект Боэтии, изображающий из себя женщину на перевале Данмет, которая провозгласила себя «Другом химеров» и заставила его принести клятву, которая сделает его и его последователей лучшими Мерами. . Велот провозгласил на том, что позже стало известно как Правосудие Велота, что он никогда больше не будет использовать его или любой другой инструмент, чтобы убить врага, и что он отдаст свое сердце своему народу и посвятит им свою жизнь и душу.Затем Друг-Кимер растопил лед, блокирующий проход, и сопровождал их в Морровинд. [40] [номер 2]

Первая эра

Около 1Э 1000 года в трактате короля Скайрима Хейла Благочестивого планы его политических врагов сравнивались с планами нескольких даэдрических принцев, включая Боэтию: , они жестоки, как Боэтия, расчетливы, как Молаг Бал, и безумны, как Шеогорат. Это самое раннее известное письменное упоминание о Боэтии (а также о трех других принцах). [10] Один из ее артефактов, Испуганный, предположительно был уничтожен огнем Вирма в Первую эру. [41]

В ответ на разрушение Гилвердейла от рук Молаг Бала бог Трибунала Сота Сил разыскал восемь самых влиятельных даэдрических принцев. Боэтия был среди них, и между 3 и 5 числами Длани Дождя в 1Э 2920 была заключена сделка, известная как Договор Хладной Гавани. [42] Мало что известно о Договоре, но предполагается, что он препятствует прямому проявлению Принцев в Нирне. Также предполагается, что для того, чтобы заручиться согласием принцев, Сота Сил либо сделал им реальную угрозу, либо сделал значительное предложение взамен. [5] [43]

Вторая эра

В 582 году Второй эры Боэтия воплотился в жеоде Анимуса в Абамате, чтобы помочь запечатать Изгнание Маулоха. [44] Боэтия также приложила руку к формированию Молборнов, манипулируя Урили Вокс, чтобы тот похитил Правосудие Велота, чтобы отомстить за своего сына. Таинственный дух-кимер по имени Аспера также появился примерно в этот период времени, стремясь помочь Остатку в обретении силы Святого Велота и остановке магистрата Вокса. Аспера снова появится в Истмарке в образе Друга Гигантов Аспера, таинственного данмера, который может общаться с великанами. Она сыграла важную роль в победе Эбонхартского пакта над орсимерской армией Филгора Орктана, помогая заключить союз с указанными гигантами, чтобы захватить Cradlecrush, ритуальную арену Малаката.Когда ее спросили о том, кто ее хозяин, она отказалась отвечать, просто заявив, что «некоторые обиды устарели, а некоторые ответы находятся за пределами вашего понимания». [45]

В том же году Боэтия провел турнир на Арене Драконьей Звезды в горах Драконьего Хвоста. Участники со всего Тамриэля приехали, чтобы попытаться победить ее чемпиона, Военачальника Хиата. Здесь Аспера снова появился как наблюдатель за событием, но на этот раз как живой данмер по имени Аспера Арена-Друг.Она ссылается на свое время как дух кимерии и как на друга гигантов, и в значительной степени подразумевает, что она была аспектом Боэтии. Это означало бы, что Принц несет ответственность как за возвышение Магистрата Вокса, так и за поражение Вокса Трибуналом. [46]

Гигантская статуя Боэтии с видом на Турнир десяти кровей

Третья эра

Около 3Э 405 Боэтия предложил «силу» агенту Клинков в обмен на то, что он сразит магический меч в районе залива Илиак.По словам самого принца, целью ее гнева была «совершенно очаровательная и милосердная задница», которая «чертовски раздражала [ее] годами». Когда дело было сделано, Боэтия наградила агента Эбонитовой кольчугой. [47]

В 427 году Третьей эры Боэтия приказал Нереварину помочь восстановить его разрушенное святилище у берегов Вварденфелла. После того, как Нереварин нашел скульптора, чтобы вернуть его статуе былую славу, Боэтия подарил герою легендарный меч Золотое клеймо. [48]

Боэтия снова наградил героя Золотым клеймом в 3Э 433. На этот раз получателем стал Чемпион Сиродила, который отправился в одно из царств Принца в Обливионе, чтобы принять участие в Турнире Десяти Кровей. После того, как остальные девять претендентов были убиты, Боэтия объявил Чемпиона своим «Избранным». [49]

Четвертая эра Культисты Боэтии (Легенды)

Говорят, что Наарифин был поклонником Боэтии, который намеревался воплотить в жизнь пророчество, известное как «Очищение», реализация которого включала в себя массовый призыв даэдра.Большой культ Боэтии, действовавший по его приказу, действовал во время Великой войны, а дреморский мастер клинка Рейв получил от Боэтии Золотое клеймо и работал с культом. Наарифин потерпел поражение в битве и был повешен на Башне Белого Золота на тридцать три дня, причем один источник утверждает, что тридцать четвертого дня его унес крылатый даэдра. [50]

В 4Э 201 Боэтия призвала Последнего Драконорожденного стать ее новым защитником. В соответствии с формой, это включало в себя убийство старого чемпиона .Как только дело было сделано, Боэтия даровал Эбеновую Кольчугу Драконорожденному. [51]

Артефакты[править]

Дублики Гладио[править]

Duplici Gladio — двуручный меч, связанный с даэдрическим принцем Boethiah . После того, как он был извлечен из Морровинда Имперским Легионом во время Войны Четырёх Очков, он стал печально известным, так как предательство имело тенденцию следовать на его пути. Артефакт имеет способность создавать копии как самого себя, так и своего носителя.Хотя эти дубликаты могут подчиняться своему владельцу, у них есть собственная воля, и их истинная верность — Князю Заговоров.

Эбеновая кольчуга[править]

Эбонитовая кольчуга — даэдрический артефакт, созданный даэдрическим принцем Боэтией . По внешнему виду он похож на доспехи из черного дерева, а часто и просто на кирасу. Он может быть как средним, так и тяжелым по весу. Артефакт дарует своему владельцу сопротивление огню и магическим атакам, магическую защиту от физических ударов, более тихие движения и способность отравлять врагов, подошедших слишком близко.Артефакт был создан Боэтией до того, как это было записано в историю, и только Боэтия определяет, кто должен владеть Кольчугой и как долго.

Испуганный[править]

Копия Fearstruck (ESO)

Fearstruck) — даэдрический артефакт, созданный даэдрическим принцем Боэтией . Он принял форму щита. Он принадлежал Лирисиусу, герою из Тамриэля, известному тем, что повел свою армию против акавирских работорговцев на их родине Акавир. Щит был полностью уничтожен в Первую эру огненным дыханием змея, с которым столкнулся Лиризиус после того, как его армия была разбита.

Золотое клеймо[править]

Золотое клеймо — древний артефакт, созданный драконами Севера и имеющий форму золотой катаны. Согласно легендам, они даровали клинок нордскому воину Сивдуру (предку современного клана Рожденных в битвах), который поклялся защищать их. Он содержит силу даэдрического принца Боэтии и сжигает тех, кого поражает.

Царство Боэтии

Царства Боэтии — планы Обливиона, созданные и управляемые Боэтией, Даэдрическим Принцем Обмана. «Друг-химера» соответствует описанию Асперы, которая, вероятно, является аспектом Боэтии и, как известно, берет фамилии, относящиеся к тем, кому она помогает. Призыв Боэтии в Skyrim

Примечание : Следующие ссылки считаются неофициальными источниками.Морровинд концепт-арт

Боэтия | Древние свитки | Фэндом

Боэтия

О квестах см. Квест Боэтии.
«Повелитель интриг, Обманщик народов, Пожиратель Тринимака. Королева теней, Богиня разрушения, Тот-Кто-Разрушает и Та-Кто-Стирает…»
―Жрица Боэтии [src]

Боэтия или Боэтия (в даэдрическом письме, ) — даэдрический принц обмана, заговора, предательства и мятежа [1] , который правит царством Атрибуции [UL 1] и чья сфера незаконное свержение власти. [1] Жестокий даэдрический принц Боэтия известен тем, что наслаждается страданиями смертных. [2]

Им поклоняются данмеры, которые причисляют их к Трем Добрым Даэдра в своем пантеоне. [3] [4] Их можно призвать 2 числа Заката Солнца.

По игре[]

Личность и черты[]

Боэтия, призванная как женщина в The Elder Scrolls II: Daggerfall .

Как и все Даэдрические Принцы, Боэтия не имеет абсолютного пола, и, как таковой, иногда предпочитает появляться как мужчина [5] , а иногда как женщина. [6] По словам их последователей, Боэтия действует наиболее откровенно из всех даэдрических принцев. Похоже, они наслаждаются битвами и конфликтами, и их культы часто устраивают огромные смертельные турниры, чтобы завоевать благосклонность принца. [7]

Даже среди ученых, которые часто отвергают распространенное представление о том, что все даэдра — демоны, Боэтия — один из даэдрических принцев, которого на большей части Тамриэля неизменно считают злым. [2] Принц использует своих последователей для кровавого спорта, иногда даже обращаясь против своего чемпиона, казалось бы, без причины. [7] [8] Подобно Молаг Балу или Мерунесу Дагону, Боэтия любит насылать смерть и разрушение на смертных, которых они активно стремятся мучить. [9] Тем не менее, несмотря на то, что большинство смертных опасается и очерняет их, данмеры придерживаются совершенно иного мнения, которые, хотя и признают Молаг Бала и Мерунеса Дагона членами Дома Неприятностей, [10] поклоняются Боэтии как хороший даэдрот: [11] [12] тот, кому они приписывают руководство и развитие данмерской цивилизации. [13] [4]

Связь с данмерами[]

Развитие культуры[]

Боэтия — один из трех даэдрических принцев (наряду с Азурой и Мефалой), непосредственно ответственных за существование данмеров как отдельной расы. [13] [4]

В Меретическую эру некоторые альдмеры поклонялись Аэдроту, известному как Тринимак, как своему главному богу. [14] Эти ранние меры обычно оплакивали свое смертное существование как результат обмана Лорхана, который манипулировал богами, чтобы они отказались от своего бессмертия, чтобы создать Нирн. Боэтия подошел к группе последователей Тринимака и начал проповедовать им альтернативную точку зрения: альдмеры слабы и недостойны своего бессмертия, а их смертное существование было испытанием, которое должны были пройти все меры. [11] (Данмеры часто называют свою земную жизнь Испытание .) [10]

Тринимак попытался остановить Боэтию, но Боэтия, будучи Принцем Заговоров, «обманом заставил Тринимака войти в [ их] рот». [13] Затем Боэтия принял форму самого Тринимака и заговорил собственным голосом Тринимака. [13] Таким образом, Принц смог убедить группу мер, взявших себе имя Химер ( Изменившиеся ), и эти меры последовали за своим лидером Велотом, чтобы поселиться в Морровинде. Что касается падшего Аэдрота, то «оживший навоз, которым был Тринимак» стал даэдрическим принцем Малакатом, [4] членом Дома Неприятностей, [10] печально известным хранителем Присяги и Кровавого Проклятия. . [1] Оставшиеся последователи Тринимака впоследствии изменились и стали орками. [14]

Боэтия научила кимеров многим отличатся от альдмеров. Источник всевозможных культурных достижений кимеров приписывается Боэтии, начиная от философии и магии и заканчивая их архитектурой, [13] , а также их нынешней клановой политической системой. [4] В большинстве версий легенды Азура и Мефала просто помогали Кимеру в реализации идей Боэтии.

Роли в религии[]

Святилище Возрождения Боэтии, расположенное в Вороньей Скале в Четвертой эре.

Боэтия продолжал играть ключевую роль в религиозных обрядах кимеров даже после того, как они стали данмерами. Наряду с Азурой и Мефалой, Боэтии поклоняются как одному из трех «хороших» даэдра, [11] , в противовес четырем «плохим» даэдра Дома Неприятностей. [10] Согласно догме Трибунала, Боэтия была Предтечей Альмалексии и подчинялась правилу Трибунала. [11] Однако, учитывая отношение Азуры к Трибуналу, который делает то же самое о ней, это, скорее всего, больше пропаганда, чем история.

К Четвертой эре, после извержения Красной горы, возникло новое религиозное движение данмеров, получившее название Reclamations . Эта новая доктрина провозгласила падение Трибунала и возвышение их ранее названных Предвосхищений объектами поклонения. Эти Претензии включали Азуру, Мефалу и Боэтию, которые «востребовали свой статус у Трибунала». Роль Боэтии как Рекультиватора состоит в том, чтобы показать данмерам «истинный путь» от «ошибочных учений» Старого Трибунала. [12] Однако пока неизвестно, что именно это влечет за собой.

Этимология[]

Как и у многих даэдрических принцев, имя Боэтии появляется в многочисленных вариациях во многих эпохах и культурах. Их святилище в Сиродиле (в Валусских горах недалеко от границы с Морровиндом) называется Святилище Боэтии , а в письме иногда встречается написание Боэтия . Это написание чаще всего ассоциируется с женской формой даэдра; хотя святилище в Сиродиле говорит мужским голосом. В большинстве научных текстов, таких как Обливион или Книга Даэдра , используется форма Боэтия.

Ассоциации[]

Даэдрические артефакты[]

Помимо Голдбранда, Боэтия связан с артефактами Эбонитовая кольчуга [15] и Испуганный. [16] Эбонитовую кольчугу можно найти и по сей день, хотя достать ее сложно. Последним известным носителем мог быть последний драконорожденный. [7] Испуганный, с другой стороны, согласно История Лирисиуса , был уничтожен во время акавирского вторжения около 1Э 2703 года. [16]

Эбонитовая кольчуга[]

Эбонитовая кольчуга в The Elder Scrolls V: Skyrim .

Эбонитовая кольчуга — одна из самых мощных доспехов, известных в Тамриэле. Если его сочтут достойным, его сила дает владельцу неуязвимость к наиболее распространенным магическим атакам и истощает здоровье.

Говорят, что Вечный Чемпион был одним из владельцев почты. [UL 2] Он был спрятан в Чернотопье после того, как предыдущий владелец, воин по имени Хелат Громовержец, потерял благосклонность Боэтии. Следуя странной карте, Вечный Чемпион в конце концов нашел место хранения почты и забрал его для битвы с Джагаром Тарном.

Позже, Боэтия также наградил Эбонитовой кольчугой Героя Даггерфолла после того, как они завершили задание на устранение. [UL 3]

Во время событий The Elder Scrolls III: Morrowind Нереварин, как говорят, получил Эбонитовую Кольчугу после выполнения храмового квеста Толера Сариони, во время которого Кольчуга была найдена на вершине горы Ассарнибиби. [17]

Эбонитовая кольчуга снова появилась в Четвертой эре, на этот раз от рук Драконорожденных. Боэтия потребовал, чтобы Драконорожденный убил бывшего Чемпиона Боэтии, который использовал доспехи для личной выгоды, а не во имя Боэтии. После убийства Чемпиона Драконорожденный был награжден Эбонитовой Кольчугой. [7]

Золотое клеймо[]

После Апофеоза Трибунала святилище Боэтии в Морровинде лежало забытым и неиспользованным на северо-западе Хла Оад, Вварденфелл, оставленное в запустении под водой. [18] Боэтия поручил Нереварину построить новое святилище для прихожан. [18] Нереварин обратился за помощью к Дума гро-Лагу, известному скульптору Кальдеры. Используя эскиз из книги «Слава Боэтии », оркский скульптор построил новое святилище для Боэтии на мысе Хартаг на Вварденфелле. После того, как новый храм был закончен, Нереварин был награжден Золотым клеймом.

Чемпион Сиродила также был награжден этим Золотым клеймом после завершения испытания Боэтии — Турнира Десяти Кровей [19] — испытания боевого мастерства, где Чемпион Сиродила должен был победить девять чемпионов Боэтии с помощью «Десятая кровь» — Чемпион. [19]

Ко времени выпуска The Elder Scrolls V: Skyrim , Голдбранд, по слухам, принадлежал императору Титу Меде II во время битвы за Красное кольцо, когда он отвоевал Имперский город. [20]

Другие даэдра[]

Азура и Мефала[]

Боэтия, наряду с Азурой и Мефалой, непосредственно влияла на направление данмерского народа. Боэтия убедил кимеров отказаться от альдмеров и принять новый образ жизни.Азура научила кимеров разным тайнам, а Мефала научила их, как уклоняться от врагов или убивать тайно. [11] Мефала также работала с Боэтией над созданием клановой системы данмеров. [4]

В рамках доктрины Трибунала Боэтия, Азура и Мефала были названы Предтечами Альмалексии, Сота Сила и Вивека соответственно. [11]

Их позиции изменились с новой догмой Reclamations. Бывшие Предтечи стали известны как Reclamations перед лицом новой религии данмеров. [12]

Молаг Бал[]

Боэтия и Молаг Бал развили своего рода соперничество между собой. [21] Причина неизвестна, хотя она может быть связана с тем, что Молаг Бал является принцем господства и порабощения, тогда как Боэтия поощряет измену и обман против власти. [1]

Соперничество происходит между Молаг Балом и Боэтией, и эти двое могут использовать своих последователей, чтобы издеваться над другим, что очевидно в Skyrim , когда Молаг Бал просит отомстить жрецу Боэтии, осквернившему молаг Бала. святилище во имя Боэтии.Однако степень их соперничества неизвестна. [22]

Голод[]

Голод — жестокий малый даэдра, связанный с Боэтией. Он обладает парализующей силой и, как известно, даже разрушает доспехи. [23]

Голод также появляется в Деменции, части Дрожащих островов, царства Шеогората. Причина, по которой его нашли на Дрожащих островах, может указывать на хаотичную природу Шеогората, поэтому наличие младшего даэдра другого даэдрического принца может быть для него нормальным. [24]

Мелочи[]

  • Боэтия впервые описана как «богиня темных эльфов» в Arena , в диалоге, связанном с артефактом Эбеновая кольчуга. [25] Это делает Боэтию первым даэдрическим принцем в серии The Elder Scrolls , имя которого упоминается. [26]
  • Боэтия традиционно вызывается 2 и года Заката Солнца, в Праздник Перчатки. [27]
  • Мехра Набиси говорит с Боэтией в Где ты был, когда дракон сломался? , который подтверждает, что Аэдра действительно появились и переписали историю. [28]
  • Боэтия упоминается в книге Уизершинс . [29]
  • Сота Сил встретился с Боэтией 3 числа Руки Дождя 2920 года 1Э. [30]
  • Боэтия изображается как женщина в Arena , Daggerfall и Skyrim , и как мужчина в Morrowind и Oblivion .
    • В японской версии Skyrim Боэтия использует «ware» (我), старомодное официальное местоимение, когда-то использовавшееся как мужчинами, так и женщинами, для обозначения самих себя.
  • Боэтия в Skyrim озвучена Джин Гилпин, которая также озвучивает Эленвен, Меридию и Мередит в Dragon Age 2 . [UL 4]

Внешний вид[]

Ссылки[]

Уведомление : Ниже приведены нелицензионные ссылки. Они не защищены авторским правом компании ZeniMax Media, но все же могут считаться частью лора The Elder Scrolls и включены для полноты картины.

Почему мы должны читать «Утешение философией» Боэция сегодня

В течение почти тысячелетия, «Утешение философией » Боэция было бестселлером во всей Европе. Его читали не только те, кто мог понять его латинский оригинал VI века, но и те, кто изучал его в любом из множества переводов на древне- и среднеанглийский, старофранцузский, древневерхненемецкий, итальянский, испанский и многие другие языки. включая греческий и иврит. Хотя тексты Аристотеля сформировали университетскую учебную программу, а мысли Августина были повсеместны, в период с 800 до 1600 года ни один другой философский текст не мог соперничать с «Утешением » по своей привлекательности — не только для интеллектуальной элиты, но и для гораздо более широкой аудитории. .Однако теперь эта работа является прерогативой ученых-медиевистов. В отличие, например, от диалогов Платона или «Размышлений» Рене Декарта 91 294 , он больше не имеет широкой философской привлекательности. Но, если читать внимательно, в его историко-литературном контексте, так и должно быть. Утешение — гораздо более тонкая работа, чем кажется на первый взгляд. В то время как средневековая аудитория, по большей части, реагировала на его более очевидные черты, его скрытые сложности и тонкости — вот что может открыть его привлекательность для читателей сейчас.

Утешение является продуктом драматических обстоятельств, положивших конец жизни его автора. Родившийся около 476 г. н.э., Боэций принадлежал к богатой, престижной римской семье, и большую часть своей жизни он прожил, пользуясь привилегиями своего класса, участвуя в сенатских церемониях, сочиняя сочинения и комментарии по математике, музыке и логике с помощью своего образования в греческой культуре и, хотя и не священник, принимал участие в богословских спорах. Но его рождение совпало с началом правления остготов в Италии.Теодорих, готский король, хотел хороших отношений с местными римскими аристократами, но они оставались для него угрозой. В начале 520-х годов он пригласил Боэция стать магистром канцелярии, своим самым важным чиновником. Боэций согласился, но его решимость искоренить коррупцию вскоре сделала его врагами, и Теодорих был готов поверить, что Боэций замышляет против него заговор. Признанный виновным в государственной измене и других обвинениях, Боэций был заключен в тюрьму в ожидании казни. Это было, когда он написал Утешение , с его собственными обстоятельствами в качестве осужденного заключенного, обеспечивающего обстановку.

Произведение представляет собой диалог Боэция-Узника с олицетворением Философии в образе красивой женщины, которая является ему в его камере. Обсуждение ведется в прозе, но оно перемежается стихами, которые резюмируют, комментируют, продвигают или предлагают другую точку зрения на основную линию аргумента.

В начале Боэций-Узник ничего не может сделать, кроме как оплакивать свое внезапное падение с благосостояния и подробно объяснять Философии несправедливость обвинений против него.Философия совсем не сочувствующая. Она говорит ему, что, если бы он помнил ее учение, он бы не жаловался, как он это делает, на то, что Бог не заботится о людях и что добрые страдают, а злые процветают. Она намеревается ответить на оба обвинения.

В своих очевидных чертах ее аргумент имеет такую ​​форму. Подобно врачу, Философия начинает с щадящих средств, а затем, когда ее пациент к ним готов, применяет более сильное лекарство. Она начинает с утверждения, что Узник не должен обвинять судьбу в том, что она отняла у него подарки, которые она ему подарила, и что, в любом случае, эти блага судьбы вовсе не являются настоящими благами.Колесо Фортуны неизбежно вращается, и никто не может рассчитывать на то, что всегда будет на вершине, наслаждаясь лучшим, что может предложить жизнь. Постепенно она приводит Узника к пониманию того, что все благо происходит из одного источника, высшего блага, которое отождествляется с Богом. Только придерживаясь этого добра, человек может быть по-настоящему счастлив.

Следуя аргументации платоновского диалога Горгий , она продолжает объяснять, что, действуя хорошо, мы достигаем желаемого и делаем себя счастливыми, и что мы делаем себя несчастными, когда ведем себя нечестиво.Следовательно, добрые не угнетаются по-настоящему, а злые не процветают по-настоящему. Бог заботится о человечестве: он поставил себе цель, и, стремясь достичь его, они могут обрести счастье. Но Бог также, добавляет она, осуществляет провиденциальный контроль над людьми, хотя его цели при этом часто скрыты.

Боэций-Узник отвечает, поднимая логическую проблему: если Бог предвидит все будущие события (как следует из рассказа о Его провидении), как могут какие-либо события быть случайными? Если их нет и все происходит по необходимости, то, говорит он, не будет моральной ответственности за то, чтобы поступать хорошо или дурно: если все уже установлено, нет места для выбора.Философия отвечает сложным аргументом: используя идею о том, что Бог существует в вечности, не измеренной временем, она утверждает, что будущие события могут быть одновременно случайными и тем не менее известны Богу как необходимые.

Самое поразительное во всей этой беседе, однако, не то, что сказано, а отсутствие. Боэций — христианин, которому грозит смерть, но в Утешении нет ничего конкретно христианского. Философия представляет и строго придерживается традиции языческой философии, которая восходит к Платону, Аристотелю и ранее и все еще практиковалась во времена Боэция в платоновских школах Афин и Александрии; и Заключенный не отклоняется от ее перспективы. Средневековые читатели Утешение замечали эту особенность, но в большинстве своем не позволяли ей усложнять себе понимание текста.

Мыслители того времени всегда имели тенденцию уподоблять божество Аристотеля и древних платоников Богу христианства. Некоторые читатели «Утешения» , такие как его первые редакторы в годы после смерти Боэция и Алкуин на рубеже 9-го века, придали ему явно библейский характер, отождествив Философию с соломоновой фигурой Мудрости.Большинство довольствовались тем, что его учение бесспорно совместимо с христианством, хотя и не являлось откровенно христианским. Им культурный мир Утешения казался обманчиво знакомым, и они приписывали его автору легкое примирение между античной философией и христианской верой, возможное на их отдалении от античности, но не в более конфликтные времена Боэция.

Однако были и исключения. Бово, аббат Корви X века, осудил языческое учение в произведении.Более тонко, в конце 14-го века Джеффри Чосер использовал Утешение (которое ему явно нравилось и которое он перевел на английский) в качестве источника того, насколько явно языческие персонажи — такие как Тесей в Рыцарская сказка и Троил в Троил и Крисейда – используют или, что чаще, злоупотребляют философией. Чосер, по-видимому, был одним из немногих писателей своего времени, заметивших, что Боэций сделал важное замечание, выбрав языческую фигуру философии в качестве авторитетной фигуры.Нынешним читателям, не питающим иллюзий культурного знакомства и обладающим преимуществами современной науки, значение этого выбора должно быть очевидным.

Мы знаем, что для Боэция и предполагаемых им современных читателей языческая философия все еще была реальностью, и, хотя все они были христианами, они также были самосознательными хранителями древней, дохристианской традиции обучения, закона и цивилизованности. Для них выбор фигуры, представляющей языческую философию, в качестве авторитетного оратора, который устанавливает параметры обсуждения для христианского заключенного, определил бы, как следует понимать Утешение .Его можно было бы рассматривать как работу об отношениях между традицией древней философии и христианской верой и, что более сложно, как работу, которая, подобно диалогам Платона о суде и казни Сократа, спрашивает, как кто-то может придать смысл жизни перед лицом стремительно приближающейся смерти, с помощью философского обучения, но без явного утешения христианской религиозной верой.

Этот вопрос все еще беспокоит нас. Верующие и неверующие одинаково ищут ответы о том, как жить в связи с нашей смертностью.Но способ, которым Боэций отвечает на эти вопросы, отличается сложностью и многогранностью, что делает «Утешение» даже ближе сегодняшним читателям, чем его современникам.

При прямом прочтении Утешение аргументы Философии воспринимаются как авторитетные, принимаемые как Боэцием-Узником, так и автором. Если это так, то Утешение , подобно диалогам Платона о казни Сократа, является смелым утверждением силы невооруженного человеческого разума даже перед лицом смерти.Но — и такое же возражение можно было бы сделать против платоновского « Федона » — центральные философские аргументы, вероятно, покажутся слишком слабыми, особенно современным читателям, чтобы поддержать такое утверждение. Однако есть основания полагать, что такое прямолинейное прочтение не оправдывает Утешение .

Древние читатели очень внимательно относились к жанру произведения. Он руководил их ожиданиями относительно того, как его автор намеревался его понять. Написав « Утешение » в чередовании прозы и стихов, Боэций дал понять, что это произведение является менипповой сатирой.Как показал Джоэл Релихан в « Древней менипповой сатире » (1993), этот жанр сатиры высмеивает авторитетных лиц. Поэтому читатели «Утешения » могут ожидать, что к учению Философии не будут относиться с полным уважением. Исходя из этой отправной точки, Релихан развивает в The Prisoner’s Philosophy (2007) прочтение, диаметрально противоположное прямому. Философия, утверждает он, показана как неспособная дать Узнику утешение, и эта неудача была способом Боэция выявить слабость любого вида человеческого мышления.Подразумевается, что только христианская вера дает утешение, которого Боэций-узник ошибочно искал в философии.

Когда злые люди явно процветают, в этом есть божественная цель

При таком прочтении вся философская аргументация Утешение воспринимается как простая риторика, придуманная Боэцием-автором только для того, чтобы показать ее неадекватность, при этом основное сообщение доносится косвенно. Это трудно принять.Мог бы Боэций, посвятивший свою жизнь философии, действительно относиться к аргументам таким образом? Зачем, в частности, разрабатывать замысловатый аргумент в конце работы о божественном предвидении и случайности, несомненно, лучшее и наиболее оригинальное его рассуждение, если его целью было просто показать неадекватность философии, а не ее способность утешать? Хотя это поднимает важные вопросы, чтение Релихана в конечном счете неубедительно.

Более правдоподобная точка зрения состоит в том, что Боэций-автор действительно намеревался серьезно отнестись к аргументам Философии и изо всех сил старался вложить в ее уста хорошо построенные рассуждения.В то же время, однако, он хотел указать, что такая аргументация не раскрывает всей истины, и он сделал это, оставив напряженность внутри аргументативной структуры Утешения в целом. Есть три основных, взаимосвязанных области напряженности: о человеческом счастье; о провидении и страданиях добрых; и о свободе человека.

На протяжении долгого периода Утешения , а не только в то время, когда она выдвигает свои первоначальные, более простые средства, Философия вырабатывает комплексный взгляд на человеческое счастье.Она пренебрегает ценностью многих богатств, к которым стремится большинство людей, — богатства, высоких постов, королевств, публичной похвалы и чувственных удовольствий. Она рассматривает погоню за любым из них как ошибочную попытку получить истинные блага: достаток, уважение, власть, непреходящую славу и радость. Наличие этих истинных благ, которые нельзя отнять даже у того, кто находится в положении Заключенного, имеет ключевое значение для счастья, но некоторые блага удачи, такие как люди, которых вы любите, также считаются по-настоящему ценными.Однако, начиная с середины произведения, Философия предлагает совершенно иной взгляд на счастье. Оно достигается, утверждает она, не за счет наличия сложного набора благ, а за счет высшего блага, которое представлено монолитно и отождествлено с Богом. Любые отдельные блага, которые люди обычно ценят, сами по себе бесполезны и отвлекают от стремления к истинному благу.

Объяснение, основанное на рассказе Горгия о том, почему добрые не страдают, а злые не преуспевают, хорошо согласуется с этим подходом.Согласно ей, Бог не вмешивается в ход событий и не устраивает их. Наоборот, прилепляясь к Богу, высшему благу, как к своей цели, люди могут обрести счастье, а отвернувшись от Него, в нечестивой жизни, они наказывают себя и даже, как настаивает Философия, рискуют перестать существовать в одночасье. все. Но здесь Боэций-Узник, который до сих пор охотно принимал весь ход рассуждений Философии, выступает, чтобы возразить против чрезвычайно противоречивых последствий ее позиции.«Какой мудрый человек, — спрашивает Узник, — предпочтет быть нищим, опозоренным изгнанником, чем остаться в своем городе и вести там цветущую жизнь, могучий в богатстве, почитаемый в чести и сильный в силе?»

Хотя Философия легко могла бы ответить, подтвердив свою позицию и обвинив Узника в том, что он упустил свою точку зрения, она предпочитает отказаться от своих предыдущих аргументов и, как уже упоминалось, развивает другое объяснение божественного провидения. Согласно ему, весь ход истории был устроен Божьим разумом, чтобы сохранить добро и уничтожить зло.Когда злые люди явно процветают, в этом есть божественная цель — возможно, чтобы помочь им покаяться, возможно, чтобы использовать вред, который они причиняют другим, в качестве наказания для тех, кто этого заслуживает, или как испытание, чтобы сделать добро еще лучше.

Философия исключает свободную волю человека из-под контроля провидения, которое она описывает здесь. Вот почему так важно следующее и последнее возражение Боэция-Узника о том, что божественное предвидение несовместимо с будущей случайностью. Совершенство Бога требует, чтобы Он был всезнающим.Поэтому он знает не только то, что произошло и происходит, но и то, что произойдет, в том числе и будущие движения моей воли. Но если Бог знает, как я буду хотеть завтра — например, что я буду хотеть выпить чашку кофе, когда проснусь, — то кажется, что я не свободен хотеть обратное.

Вот почему угроза случайности, исходящая от божественного предвидения, так серьезна: она поражает свободу воли и, таким образом, по крайней мере, по мнению Боэция (разделяемому многими философами), основу моральной ответственности. Философия дает развернутый ответ на эту проблему, касающуюся возражений Боэция-Узника против различных решений. Тем не менее, даже если ее ответ будет успешным, Философия сталкивается с еще одной, более глубокой трудностью.

Боэций-Узник в скобках комментирует, и Философия соглашается, что знание Бога отличается от нашего в очень важном отношении. Когда мы знаем , что что-то имеет место, это происходит независимо от нашей веры. Именно потому, что наша вера правильно отслеживает, как обстоят дела, она является кандидатом на роль знания.Однако по отношению к Богу, что бы ни было, это так, , потому что он знает, что это так: знание Бога не отслеживает реальность, а скорее определяет, как обстоят дела. Если это так, то, даже если возражение о божественном предвидении может быть разрешено, остается то, что, поскольку Бог знает нашу волю, Бог, а не мы, производит то, как мы будем. Ближе к концу Утешения Философия заявляет, что ее решение проблемы предвидения решает и эту проблему, но то, что она предлагает, является утверждением, а не аргументом: «Его сила знания, объединяющая все вещи в наличном акте познания, сама устанавливает меру для всех вещей и ничем не обязана вещам, низшим по отношению к ней…»

Это принцип, который относит знание к знающим в соответствии с их познавательными способностями

Возможно, Боэций-автор не знал об этих противоречиях в аргументативной структуре Утешения — учитывая его надвигающуюся казнь, у него могло не быть времени, чтобы тщательно обдумать или пересмотреть свою работу. Но, особенно учитывая его выбор жанра, где ставится под сомнение авторитет, более вероятно, что они преднамеренные и что они призваны показать, что философия действительно может утешить даже осужденного христианина Боэция — но только до определенной степени. Чисто рациональное человеческое размышление может многое понять, но оно не может достичь полностью последовательного понимания того, как различные элементы в божественно упорядоченной вселенной сочетаются друг с другом. Имплицитно, таким образом, повествование автора Боэция рассчитано на то, чтобы заставить Узника выйти за пределы чисто философского утешения, но этот шаг представляется не как отказ от философии, а как ее завершение, и предвосхищается в языческих терминах. , самой Философией, которая не раз ссылается на свою неадекватность как учителя.

Это прочтение подтверждается особенностью дискуссии о божественном предвидении, которую часто упускают из виду. Из дискуссии между Узником и Философией в качестве ядра проблемы вырисовывается следующее: будущие случайные события по самой своей природе неопределенны и нефиксированы, но только то, что фиксировано и достоверно, может быть известно. Даже если Бог всегда прав в предсказании будущих событий, его заявление о том, что он знает их, следовательно, должно быть ложным. Философия нападает на этот вывод, утверждая весьма неожиданный принцип: «Все, что известно, постигается не в соответствии с его собственной силой, а скорее в соответствии со способностями тех, кто это знает.Как используется в последующем обсуждении, это принцип, который относит знание к знающим в соответствии с их познавательными способностями. Наши телесные чувства, наши рассуждения и разум Бога по-разному схватывают данный предмет и достигают разных истин, которые были бы несовместимы, если бы не относились друг к другу. Человек есть единичное, как схватывается чувствами, но всеобщее, как схватывается разумом; выбор, который я сделаю завтра, используя свою свободную волю, является случайным событием с моей точки зрения и точки зрения других людей, но необходимым с точки зрения трибуны Бога в вечности.

Однако, в отличие от большинства современных релятивизмов, релятивизм Боэция иерархичен: разум схватывает реальность лучше, чем чувства, а божественный интеллект схватывает ее лучше, чем разум. Такой иерархический релятивизм требует от людей отношения эпистемического смирения: мы должны быть неуверенными в своих силах достичь познания истины. Как бы мы ни ценили человеческий разум, мы должны также понимать, что по самой своей природе он ограничен и что окончательное объяснение Вселенной доступно только когнитивным способностям, превосходящим наши.

Средневековое прочтение « Утешение » Боэция имело тенденцию сглаживать силу его послания, слишком легко приводя его аргументы в гармонию с христианской культурой, которую люди того времени разделяли с его автором. Сегодняшние читатели находятся на расстоянии от произведения, что позволяет нам более точно прочитать его в контексте времен Боэция и обнаружить, как много общего в образе мыслей Боэция с нашим. Мы можем рассматривать Утешение как смелую защиту человеческого разума перед лицом несправедливости и неминуемой насильственной смерти, так и как раскрытие неадекватности разума.Боэций-Узник получает некоторое утешение от философии, но больше наставлений, и самый важный урок, который он усваивает, — это урок эпистемического смирения.

Хранилище Тамриэля — Сборка персонажа WIP: Звонящий

Всем привет!

Я экспериментировал с сильными наступательными билдами с тонкой защитой; обычно я предпочитаю сбалансированные сборки заклинаний с равномерным акцентом как на нападении, так и на защите. Я решил поэкспериментировать с различными идеями, в том числе с идеей представить сборку в виде возрожденного Дагот Ура (статья, которую я даже размещал здесь некоторое время назад, но так и не была реализована).Я изучил персонажей, которые по сюжету являются последователями даэдрического принца. Мой любимый даэдрический пантеон — Боэтия, потому что «Зов Боэтии» — мой любимый даэдрический квест (по крайней мере, в Скайриме). Я думаю, что философия Боэтии о том, что «сильное делает правое дело», может быть легко адаптирована к билду персонажа, и результатом этого является этот билд, который является первой итерацией этой «серии» идей, которой я даже в некоторой степени доволен. Давайте прыгать, а?

Несколько замечаний, прежде чем я перейду к тому, как выглядит сборка: во-первых, в этой сборке используется множество модов. Я создал эту сборку, имея в виду Perkus Maximus и аналогичные изменения перков, поэтому я рекомендую давать отзывы с учетом этого. Кроме того, я не выбирал для этой статьи изображения или рисунки; это придет позже. В то же время, я хотел бы получить несколько советов по поводу хороших иллюстраций, которые я могу использовать.

 

Звонящий

В предисловии к этому разделу я сделал эту сборку с тремя целями:

1. Создайте как можно больший запас магии.

2.Старайтесь поддерживать максимально возможную степень полезности в большинстве ситуаций.

3. Пока крадется, Никогда. Получить. Пойманный.

Я разработал этот билд, ориентируясь на конкурентоспособность Super Smash Bros. Поддержание высокой мобильности и сохранение вашего набора опций жизненно важны для успеха в конкурентной борьбе Smash Bros., и они жизненно важны для хорошей игры в этой сборке. Это был мой способ сделать сборку как можно более увлекательной. Ведь это игра!

Раса: Данмер (Вампир)

Учитывая, что этот персонаж является членом культа Боэтии, одной из главных фигур в пантеоне «Добрых даэдра» Морровинда, темные эльфы, казалось, были единственной расой, которая действительно подходила.Каджиты, босмеры и подобные расы также подойдут из-за их соответствующего повышения навыков, но данмеры, безусловно, мой первый выбор. Вампиризм необязателен для этой сборки — с точки зрения ролевой игры, этот персонаж не должен быть вампиром, но 25% баффов к скрытности и иллюзии и фантастической способности в Embrace of Shadows трудно сопротивляться.

Распределение атрибутов:  3 магии, 1 здоровья, 1 выносливости (после того, как вы достигнете 150 выносливости, продолжайте с 3 магии, 1 здоровья, 0 выносливости)

В этой сборке используется много дорогостоящих заклинаний.Из-за этого нам нужно столько магии, сколько мы можем получить. Из-за этого страдают наши пулы здоровья и выносливости, но в середине и конце игры это перестает быть проблемой.

Постоянный камень: Вор и маг > Тень или Змей

В начале игры вы хотите использовать камни вора и мага для повышения уровня соответствующих навыков (и камень воина для стрельбы из лука). Ближе к середине и концу игры переключитесь на Камень тени, чтобы было легче красться, или на Камень змеи, чтобы было легче поражать цели.

Важные навыки: Алхимия, Стрельба из лука, Разрушение, Иллюзия, Скрытность

В то время как многие из моих предыдущих идей сборки включали шесть или семь (или даже восемь, в некоторых случаях) основных навыков, я решил использовать только пять для этого. Уменьшение количества умений, которые нужно прокачивать, позволяет более глубокую специализацию и, на мой взгляд, более эффективную сборку.

Стрельба из лука и Разрушение — основные атакующие навыки, используемые в этой сборке, а Скрытность жизненно важна для поддержания мобильности и скрытности.Алхимия и Иллюзия дополняют первые три навыка, позволяя этому персонажу побеждать в ранее безвыигрышных боях и воздействовать на ранее не затронутых NPC заклинаниями Иллюзии.

Единственная цель Разрушения в этой сборке — использовать заклинания рун в дополнение к Иллюзиям и Стрельбе из лука, вытягивая врагов (при условии использования мода «тихие руны»), убивая ослабленные цели и ослабляя здоровые цели. Хотя я вообще не использовал ее, Руна Безумия — хорошее вспомогательное заклинание, которое немного менее эффективно, чем обычное заклинание Безумия, с дополнительным преимуществом, требующим меньше усилий со стороны игрока.

Важные квесты:  Зов Боэтии, Линия квестов Гильдии воров, Назад к своим корням, Желтоватый регент

Этот билд, если честно, не содержит квестов. Линия квестов Гильдии воров хороша для доступа к способностям Соловья, и это хороший способ наполнить свой кошелек в середине и конце игры.

Важные способности:  Искатель теней/колдовства, Интуиция Синдериона, Соловьиные способности, Объятия теней (эксклюзивно для вампиров)

Многие из этих способностей очевидны.Способности Искателя помогают оптимизировать эффективность Алхимии, Скрытности или Разрушения в зависимости от способности. Serendipity увеличивает количество производимых зелий, Embrace of Shadows — отличная замена Invisibility; лучше всего использовать, когда у вас мало магии.

Каждая из способностей Ноктюрнал хороша, особенно для этого билда. Shadowclock дополнительно оптимизирует скрытность, хотя со многими баффами скрытности, к которым эта сборка имеет доступ, это, вероятно, не нужно. Nightingale Subterfuge предлагает альтернативу заклинаниям Fury для разбавления противоборствующих толп врагов с бонусом, который можно использовать с пустой шкалой Magicka.Nightingale Strife хорош для быстрого и дешевого способа излечить и прикончить ослабленную цель за одно действие, в дополнение к множеству инструментов, которые эта сборка имеет, чтобы их прикончить.

Важные крики:  Шепот ауры, Бросок голоса, Стать эфирным

Крики в этом билде в основном играют вспомогательную роль. На мой взгляд, «Шепот ауры» и «Голосовой бросок» — недооцененные способности, которые позволяют Призывающему заранее разведывать потенциальные угрозы и заманивать цели на пути ваших рун или стрел. Стать эфирным несложно; это жизненно важно, чтобы убедиться, что вы избегаете безвыигрышной битвы живыми.

Важные заклинания:  Рунические заклинания (Огонь, Лед или Шок и Бешенство), невидимость, заклинания страха, заклинания ярости, возможно, цепная молния и подобные менее пассивные заклинания

Так что да, многие из них очень дорого разыгрывать, особенно в начале игры. Руны не станут пригодными для использования до тех пор, пока вы не возьмете несколько перков Разрушения, так как их базовые затраты магии неприлично высоки для заклинаний уровня ученика; то же самое относится и к Страху и Ярости, хотя их стоимость ниже, чем у стихийных рун.

Разброс снаряжения:  Любой лук/арбалет, Хитиновый шлем, Хитиновый доспех, Хитиновые рукавицы, Хитиновые сапоги, Амулет Савоса Арена, Кольцо Эрудита

Этот разворот с оборудованием на самом деле является пробным разворотом; Я сделал эту сборку таким образом, чтобы она могла сочетаться практически с любым набором легкой брони в игре и подходила для большинства из них. Я большой поклонник комплекта Chitin Light из-за связи с лором, и, учитывая характеристики между наборами эльфийской и чешуйчатой ​​брони, они приличные. Тем не менее, Амулет Савоса Арена и Кольцо Эрудитов почти необходимы для этой сборки.В конце концов, вам нужен как можно больший запас магии; таким образом, вы можете продолжать держать свои магические возможности открытыми.

Хотя многие комплекты легкой брони для эндшпиля хорошо подходят для этой сборки, я взял комплект Соловья ближе к концу линейки Гильдии воров и остановился на нем. Дополнительная выносливость хороша, как и сниженная стоимость заклинаний иллюзий. Даже по меркам этого билда общий рейтинг брони 69 (плюс 25 из бонуса комплекта дает 94) неплохо. Изначально мой набор снаряжения вращался вокруг одеяний архимага, которые не имеют никакой защиты.

 

Геймплей

Как я сказал во второй цели этого билда, каждая способность, крик, навык и заклинание направлены на одну вещь: полезность.   Этого трудно достичь в начале игры, когда ваши лучшие варианты нападения — это Скрытность + Стрельба из лука и использование ваших громких и шумных заклинаний Разрушения, чтобы превратить ваши цели в пепел. Без бонуса «Тихое заклинание» этот билд мало чем отличается от обычного скрытного лучника. Тихий кастинг для этой сборки — это все.Поскольку многие из наступательных возможностей этого билда основаны на магии, вход в мидгейм без Иллюзии, усиленной до Тихого заклинания, делает вас негибким, что является наихудшим сценарием. Тем не менее, ваша главная цель в начале игры — получить 50 Illusion и активировать Quiet Casting. Я рекомендую вам равномерно повышать уровень Стрельбы из лука и Разрушения, так как все ваши навыки дополняют друг друга. Алхимию трудно прокачать в начале игры, так как ограниченное количество септимов делает труднодоступными даже очень дешевые ингредиенты.Алхимия важна, но вы можете позволить себе подождать, чтобы начать ее прокачку.

К концу игры эту сборку практически невозможно остановить. Даже в PerMa, Скрытность является чрезвычайно эффективным навыком на уровне 100, дающим вам преимущество практически в любой ситуации. Эта сборка все еще имеет проблемы с большими толпами врагов, даже на высоких уровнях, поэтому прореживание их толп и ослабление отдельных NPC с помощью Ярости и Страха — важное начальное действие. Укрепляющие зелья иллюзий уменьшают вероятность того, что тот или иной NPC будет сопротивляться вашим заклинаниям иллюзии, а заклинания должны быть в состоянии работать, чтобы правильно дополнять ваш лук, руны и крики.

 

На этом пока все. Сейчас очень поздно, поэтому завтра утром я отредактирую оба выбора перков в этом посте. Спасибо за чтение, и я с нетерпением жду ваших отзывов!

 

Всем привет!

Я экспериментировал с сильными наступательными билдами с тонкой защитой; обычно я предпочитаю сбалансированные сборки заклинаний с равномерным акцентом как на нападении, так и на защите. Я решил поэкспериментировать с различными идеями, в том числе с идеей представить сборку в виде возрожденного Дагот Ура (статья, которую я даже размещал здесь некоторое время назад, но так и не была реализована). Я изучил персонажей, которые по сюжету являются последователями даэдрического принца. Мой любимый даэдрический пантеон — Боэтия, потому что «Зов Боэтии» — мой любимый даэдрический квест (по крайней мере, в Скайриме). Я думаю, что философия Боэтии о том, что «сильное делает правое дело», может быть легко адаптирована к билду персонажа, и результатом этого является этот билд, который является первой итерацией этой «серии» идей, которой я даже в некоторой степени доволен. Давайте прыгать, а?

Несколько замечаний, прежде чем я перейду к тому, как выглядит сборка: во-первых, в этой сборке используется множество модов.Я создал эту сборку, имея в виду Perkus Maximus и аналогичные изменения перков, поэтому я рекомендую давать отзывы с учетом этого. Кроме того, я не выбирал для этой статьи изображения или рисунки; это придет позже. В то же время, я хотел бы получить несколько советов по поводу хороших иллюстраций, которые я могу использовать.

 

Звонящий

В предисловии к этому разделу я сделал эту сборку с тремя целями:

1. Создайте как можно больший запас магии.

2. Старайтесь поддерживать максимально возможную степень полезности в большинстве ситуаций.

3. Пока крадется, Никогда. Получить. Пойманный.

Я разработал этот билд, ориентируясь на конкурентоспособность Super Smash Bros. Поддержание высокой мобильности и сохранение вашего набора опций жизненно важны для успеха в конкурентной борьбе Smash Bros., и они жизненно важны для хорошей игры в этой сборке. Это был мой способ сделать сборку как можно более увлекательной.Ведь это игра!

Раса: Данмер (Вампир)

Учитывая, что этот персонаж является членом культа Боэтии, одной из главных фигур в пантеоне «Добрых даэдра» Морровинда, темные эльфы, казалось, были единственной расой, которая действительно подходила. Каджиты, босмеры и подобные расы также подойдут из-за их соответствующего повышения навыков, но данмеры, безусловно, мой первый выбор. Вампиризм необязателен для этой сборки — с точки зрения ролевой игры, этот персонаж не должен быть вампиром, но 25% баффов к скрытности и иллюзии и фантастической способности в Embrace of Shadows трудно сопротивляться.

Распределение атрибутов:  3 магии, 1 здоровья, 1 выносливости (после того, как вы достигнете 150 выносливости, продолжайте с 3 магии, 1 здоровья, 0 выносливости)

В этой сборке используется много дорогостоящих заклинаний. Из-за этого нам нужно столько магии, сколько мы можем получить. Из-за этого страдают наши пулы здоровья и выносливости, но в середине и конце игры это перестает быть проблемой.

Постоянный камень: Вор и маг > Тень или Змей

В начале игры вы хотите использовать камни вора и мага для повышения уровня соответствующих навыков (и камень воина для стрельбы из лука).Ближе к середине и концу игры переключитесь на Камень тени, чтобы было легче красться, или на Камень змеи, чтобы было легче поражать цели.

Важные навыки: Алхимия, Стрельба из лука, Разрушение, Иллюзия, Скрытность

В то время как многие из моих предыдущих идей сборки включали шесть или семь (или даже восемь, в некоторых случаях) основных навыков, я решил использовать только пять для этого. Уменьшение количества умений, которые нужно прокачивать, позволяет более глубокую специализацию и, на мой взгляд, более эффективную сборку.

Стрельба из лука и Разрушение — основные атакующие навыки, используемые в этой сборке, а Скрытность жизненно важна для поддержания мобильности и скрытности. Алхимия и Иллюзия дополняют первые три навыка, позволяя этому персонажу побеждать в ранее безвыигрышных боях и воздействовать на ранее не затронутых NPC заклинаниями Иллюзии.

Единственная цель Разрушения в этой сборке — использовать заклинания рун в дополнение к Иллюзиям и Стрельбе из лука, вытягивая врагов (при условии использования мода «тихие руны»), убивая ослабленные цели и ослабляя здоровые цели.Хотя я вообще не использовал ее, Руна Безумия — хорошее вспомогательное заклинание, которое немного менее эффективно, чем обычное заклинание Безумия, с дополнительным преимуществом, требующим меньше усилий со стороны игрока.

Важные квесты:  Зов Боэтии, Линия квестов Гильдии воров, Назад к своим корням, Желтоватый регент

Этот билд, если честно, не содержит квестов. Линия квестов Гильдии воров хороша для доступа к способностям Соловья, и это хороший способ наполнить свой кошелек в середине и конце игры.

Важные способности:  Искатель теней/колдовства, Интуиция Синдериона, Соловьиные способности, Объятия теней (эксклюзивно для вампиров)

Многие из этих способностей очевидны. Способности Искателя помогают оптимизировать эффективность Алхимии, Скрытности или Разрушения в зависимости от способности. Serendipity увеличивает количество производимых зелий, Embrace of Shadows — отличная замена Invisibility; лучше всего использовать, когда у вас мало магии.

Каждая из способностей Ноктюрнал хороша, особенно для этого билда.Shadowclock дополнительно оптимизирует скрытность, хотя со многими баффами скрытности, к которым эта сборка имеет доступ, это, вероятно, не нужно. Nightingale Subterfuge предлагает альтернативу заклинаниям Fury для разбавления противоборствующих толп врагов с бонусом, который можно использовать с пустой шкалой Magicka. Nightingale Strife хорош для быстрого и дешевого способа излечить и прикончить ослабленную цель за одно действие, в дополнение к множеству инструментов, которые эта сборка имеет, чтобы их прикончить.

Важные крики:  Шепот ауры, Бросок голоса, Стать эфирным

Крики в этом билде в основном играют вспомогательную роль.На мой взгляд, «Шепот ауры» и «Голосовой бросок» — недооцененные способности, которые позволяют Призывающему заранее разведывать потенциальные угрозы и заманивать цели на пути ваших рун или стрел. Стать эфирным несложно; это жизненно важно, чтобы убедиться, что вы избегаете безвыигрышной битвы живыми.

Важные заклинания:  Рунические заклинания (Огонь, Лед или Шок и Бешенство), невидимость, заклинания страха, заклинания ярости, возможно, цепная молния и подобные менее пассивные заклинания

Так что да, многие из них очень дорого разыгрывать, особенно в начале игры.Руны не станут пригодными для использования до тех пор, пока вы не возьмете несколько перков Разрушения, так как их базовые затраты магии неприлично высоки для заклинаний уровня ученика; то же самое относится и к Страху и Ярости, хотя их стоимость ниже, чем у стихийных рун.

Разброс снаряжения:  Любой лук/арбалет, Хитиновый шлем, Хитиновый доспех, Хитиновые рукавицы, Хитиновые сапоги, Амулет Савоса Арена, Кольцо Эрудита

Этот разворот с оборудованием на самом деле является пробным разворотом; Я сделал эту сборку таким образом, чтобы она могла сочетаться практически с любым набором легкой брони в игре и подходила для большинства из них.Я большой поклонник комплекта Chitin Light из-за связи с лором, и, учитывая характеристики между наборами эльфийской и чешуйчатой ​​брони, они приличные. Тем не менее, Амулет Савоса Арена и Кольцо Эрудитов почти необходимы для этой сборки. В конце концов, вам нужен как можно больший запас магии; таким образом, вы можете продолжать держать свои магические возможности открытыми.

Хотя многие комплекты легкой брони для эндшпиля хорошо подходят для этой сборки, я взял комплект Соловья ближе к концу линейки Гильдии воров и остановился на нем.Дополнительная выносливость хороша, как и сниженная стоимость заклинаний иллюзий. Даже по меркам этого билда общий рейтинг брони 69 (плюс 25 из бонуса комплекта дает 94) неплохо. Изначально мой набор снаряжения вращался вокруг одеяний архимага, которые не имеют никакой защиты.

 

Геймплей

Как я сказал во второй цели этого билда, каждая способность, крик, навык и заклинание направлены на одну вещь: полезность.   Этого трудно достичь в начале игры, когда ваши лучшие варианты нападения — это Скрытность + Стрельба из лука и использование ваших громких и шумных заклинаний Разрушения, чтобы превратить ваши цели в пепел.Без бонуса «Тихое заклинание» этот билд мало чем отличается от обычного скрытного лучника. Тихий кастинг для этой сборки — это все. Поскольку многие из наступательных возможностей этого билда основаны на магии, вход в мидгейм без Иллюзии, усиленной до Тихого заклинания, делает вас негибким, что является наихудшим сценарием. Тем не менее, ваша главная цель в начале игры — получить 50 Illusion и активировать Quiet Casting. Я рекомендую вам равномерно повышать уровень Стрельбы из лука и Разрушения, так как все ваши навыки дополняют друг друга.Алхимию трудно прокачать в начале игры, так как ограниченное количество септимов делает труднодоступными даже очень дешевые ингредиенты. Алхимия важна, но вы можете позволить себе подождать, чтобы начать ее прокачку.

К концу игры эту сборку практически невозможно остановить. Даже в PerMa, Скрытность является чрезвычайно эффективным навыком на уровне 100, дающим вам преимущество практически в любой ситуации. Эта сборка все еще имеет проблемы с большими толпами врагов, даже на высоких уровнях, поэтому прореживание их толп и ослабление отдельных NPC с помощью Ярости и Страха — важное начальное действие.Укрепляющие зелья иллюзий уменьшают вероятность того, что тот или иной NPC будет сопротивляться вашим заклинаниям иллюзии, а заклинания должны быть в состоянии работать, чтобы правильно дополнять ваш лук, руны и крики.

 

На этом пока все. Сейчас очень поздно, поэтому завтра утром я отредактирую оба выбора перков в этом посте. Спасибо за чтение, и я с нетерпением жду ваших отзывов!

 

Skyrim и мораль: призвание Боэтии

Вскоре после «Вкуса смерти» на меня случайно напал культист Боэтии в разгар другого квеста.На его теле я нашел копию «Испытание Боэтии », даэдрической басни, в которой разъясняются качества, которые Боэтия (даэдрический принц лжи, заговоров, тайных заговоров убийств, покушений, измены и незаконного свержения власти) больше всего ценит в прихожанин:

Камю встречает Конана-варвара

Книга поручила мне найти святилище Боэтии; я выполнил потому что я хотел узнать больше об этом культе, приверженец которого только что пытался убить меня.

Не зная, что делать ожидать, я попросил Утгерда пойти со мной. Честно говоря, меня беспокоило не только физическое опасностей, но также, после моего опыта с культом Намиры, о моем собственном действия. Утгерд, хотя, конечно, не брезглив к кровопролитию, имеет очень сильное моральное чутье. Например, во время случайной встречи мы помогал Братьям Бури в его битве с группой Талмора. Я случайно попал в Братьев Бури во время битве, поэтому после того, как мы победили юстициариев Тамлора, он напал на меня.Защищаясь, я убил его. Утгерд тогда ничего не сказал, но по-видимому, сообщил обо мне гвардейцам, потому что я получил награду от та встреча. Я ценю ее обоих готовность следовать за мной в смертельную битву и ее отказ позволить мне прочь ни с чем. Поэтому я хотел она со мной на этом.

Когда мы прибыли в Святилище мы встретили Жрицу, которая объяснила принципы поклонения Боэтии в то время как двое других культистов дрались насмерть на ринге.По-своему, странно, это были дружелюбные люди — члены культа твердым, но вежливым тоном спрашивали, могу ли я хотел бросить им вызов. Жрица затем привел меня к Столпу Жертвоприношения и поручил мне вести последователя на место и убить его или ее; по-видимому, это доставит Боэтии внимание:

Нет.

Как это было с культ Намиры, так было и с культом Боэтии. Если бы они просто убивали друг друга ради забавы, я мог бы уйти, но случайное нападение и слова Жрицы не оставляли сомнений в склонности культа к невинным людям.И снова у меня не было возможности их арестовали. Единственный реальный вариант мне осталось достать оружие и намеренно провалить квест, уничтожив культ, как я делал раньше.

На этот раз все было не так просто. После Утгерда (который не сделал ничего, чтобы остановить меня на этот раз — я прочитал это как одобрение) и я победил всех в Храме, Сам Боэтия говорил через одно из мертвых тел и повторял мне нужно пожертвовать последователем. Судя по всему, моя резня культистов понравилась даэдрическому принцу (я действительно должен был предвидеть это), и теперь я был готов взять следующий шаг.

Следующий шаг для мне, однако, было выбраться оттуда. я не имеют ни желания, ни оправдания убивать доверчивого последователя. Хотя это правда, что приобретение более могущественных артефактов может помочь мне спасти Скайрим от катастрофы, я не могу оправдать такое утилитарное мышление в этих даэдрических квестах. Наследие Боэтии Зов для меня до сих пор является открытым квестом в моем дневнике, который я не буду решать. Мой единственный вариант — найти последователя, которого я, скорее всего, убью в любом случае, но я не знаю, существуют ли такие NPC.Даже если бы это было так, стал бы я намеренно вести этого человека к его или ее смерти под ложным предлогом?

Как оказалось, следующий квест ответил мне на этот вопрос гораздо быстрее, чем я ожидал.

Lore:Boethiah — UESPWiki

«Взгляните в лицо Боэтии и удивитесь. Поднимите руки, чтобы Боэтия посмотрел на них и благословил их. Знайте, что битва — это благословение. Знайте, что смерть — это возможность. Знайте, что ты пыль в глазах Боэтии. — Слава Боэтии

Боэтия (также пишется как Боэтия) — даэдрический принц, правящий обманом, заговором, тайными убийствами, предательством и незаконным свержением власти. [1] Также известен как Принц Заговоров, [2] [3] Обманщица Наций, Королева Теней и Богиня Разрушения, [4] Боэтия любит соревнования и битвы, и изображена как великий воин в плаще, часто в стоической позе. [5] Хотя обычно Боэтию изображают мужчиной, иногда ее называют женщиной, [6] , хотя такие различия не имеют значения среди даэдрических принцев, которые не связаны биологическим полом.

Он известен в данмерском обществе своей связью с Альмалексией; Храм Трибунала учил, что он был ее ожиданием, в то время как Новый Храм проповедовал, что он вернул себе правильное положение. [2] [7] Провозглашенный пророком Велотом, Боэтия является изначальным богом-предком темных эльфов. [2] Благодаря его озарениям возможный кимер, или измененный народ, отказался от всех связей с альдмерами и основал новую нацию, основанную на даэдрических принципах. [3] [8] Это поклонение Боэтии предположительно возникло, когда он развратил эльфийского бога Тринимака (в некоторых историях говорится, что он съел Тринимака [2] ) и принял его форму, обманом заставив Велота и его последователей поклоняться его. Боэтии приписываются всевозможные культурные «достижения» темных эльфов, от философии до магии и «ответственной» архитектуры. Древние аллегории Велоти — это основополагающие истории борьбы кимерий, в которых Боэтия одинаково успешно сражается с врагами любого типа. [8]

Несмотря на темный оттенок его сферы и влияние на Тамриэль, [9] Некоторые считают Боэтию одним из «хороших» даэдра. [10] Боэтия считается союзником Храма Стендарра, а его врагами являются Эбонарм, Молаг Бал и Периайт. [11] Его можно вызвать на Gauntlet (Sun’s Dusk 2nd). [6] Ценные слуги Боэтии — раса, известная как Голод, отвратительные существа, вечно тонкие как кости. [10] Как ни странно, Голод также обитает в Царстве Шеогората.

Артефакты

Эбонитовая кольчуга

Эбонитовая кольчуга — даэдрический артефакт, созданный даэдрическим принцем Боэтией . По внешнему виду он похож на доспехи из черного дерева, а часто и просто на кирасу. Он может быть как средним, так и тяжелым по весу. Артефакт дарует своему владельцу сопротивление огню и магическим атакам, магическую защиту от физических ударов, более тихие движения и способность отравлять врагов, подошедших слишком близко. Артефакт был создан Боэтией до того, как это было записано в историю, и только Боэтия определяет, кто должен владеть Кольчугой и как долго.

Эбеновая кольчуга была обнаружена в Чернотопье Вечным Чемпионом во время Имперского Симулякра. Незадолго до событий Варпа на Западе неизвестный агент Клинков в районе залива Илиак призвал Боэтию в поисках силы. В обмен на убийство невинного волшебного меча, вызвавшего неудовольствие принца, агент получил Эбеновую кольчугу от поклонника Боэтии.Во время пьесы «Гипотетическое предательство » группа авантюристов (Мальвазиан, Инзолия, Дольсеттус и Скьявас) находит Эбонитовую кольчугу из легендарной Элденгроува в Валенвуде. В конце концов, в живых остается одна Инзолия, которая продает артефакт королю Сильвенара.

В 427 году Третьей эры Нереварин был послан Храмом Трибунала по просьбе архиканоника Толера Сариони, чтобы совершить паломничество к горе Ассарнибиби, где Молаг Бал наблюдал за девяносто девятью любовниками Боэтии, которые родили Альмалексию. По завершении паломничества Нереварин получил Эбеновую Кольчугу и принес ее Толеру Сариони. Архиканоник не принял его, сказав, что Нереварин найдет ему лучшее применение. Позже Нереварин продал его Торасе Араму, который выставил его в Музее Артефактов Морнхолда. В 4Э 201 Боэтия поручил Последнему Драконорожденному убить предыдущего чемпиона принца и его группу бандитов. Драконорождённый забрал Эбонитовую Кольчугу с трупа экс-чемпиона.

Испуганный

Fearstruck) — даэдрический артефакт, созданный даэдрическим принцем Боэтией .Он принял форму щита. Он принадлежал Лирисиусу, герою из Тамриэля, известному тем, что повел свою армию против акавирских работорговцев на их родине Акавир. Щит был полностью уничтожен в Первую эру огненным дыханием змея, с которым столкнулся Лиризиус после того, как его армия была разбита. Никаких других упоминаний о щите, кроме этой легенды, не было.

Золотое клеймо

Золотое клеймо — древний артефакт, имеющий форму золотой катаны. Его создали драконы Севера.По легендам воров, он был подарен великому рыцарю, поклявшемуся защищать драконов. Он содержит силу даэдрического принца Боэтии и сжигает тех, кого поражает. Говорят, что меч имеет более мощную форму, известную как Eltonbrand , которая придает его владельцу выносливость и большее мастерство в бою.

В 3Э 427 Нереварин обнаружил затонувшее святилище Боэтии под волнами, к западу от небольшой деревни Хла Оуд в районе Горького Берега Вварденфелла.Даэдра был расстроен тем, что его святилище осталось в руинах, и приказал Нереварину возвести новое святилище в обмен на Золотое Клеймо. Нереварин финансировал скульптора-орка для создания святилища на мысе Хартаг, достопримечательности к северо-западу от Гнаар Мока. Когда статуя была завершена, Боэтия наградил Нереварина Золотым клеймом, которое, по слухам, позже превратилось в клеймо Эльтона. В том же году Goldbrand был продан Торасе Арам и выставлен в Музее артефактов Морнхолда.В 433 году Третьей эры Чемпион Сиродила посетил Царство Боэтии и принял участие в Турнире Десяти Кровей. После победы над всеми девятью Избранными Боэтии в смертельной схватке, Боэтия объявил Чемпиона своим Избранным, подарив Золотое клеймо в качестве дара.

В 175 году 4Э предположительно император Титус Меде II владел Золотым клеймом в битве за Красное Кольцо против Альдмерского Доминиона, хотя имперское правительство так и не подтвердило это официально.

Царство

Царство Боэтии — царство Обливиона, созданное и управляемое Боэтией, Даэдрическим Принцем Обмана.Царство состоит из штормового неба, вулканических островов и лавовых морей, похожих на Мертвые земли. Его также описывают как страну лабиринтной политики и предательств, с садами-лабиринтами и искривленными башнями. Иногда его называют Доля авторства или Змеиное крепление .

Галерея

  • OB-Img-ShrineofBoethia.JPG

    Статуя Боэтии в Обливионе

  • БД-интерьер-Храм 05. События Даггерфолла

  • В чем разница между людьми и мерами, и хотят ли Талмор уничтожить мир?

    Сегодня в программе «Написано в неопределенности» мы обсуждаем одно из самых фундаментальных разногласий на Мундусе; разница и ненависть, которые привели к первобытной войне, с тех пор подпитывают конфликт в Тамриэле и привели к фракции, которую в Четвертой эре на данный момент довольно много поклонников сравнивают с нацистами. Сегодня мы спрашиваем, что такое человеческий раскол и где эта побочная помощь хочет ли Талмор уничтожить мир?

    Написано в неопределенности

    В чем разница между людьми и мерами, и хотят ли Талмор уничтожить мир?

    Воспроизвести эпизод Пауза Эпизод

    Отключить/включить звук эпизода Перемотка назад на 10 секунд 1x Перемотка вперед на 30 секунд

    /

    Подписаться доля

    Спотифай | якорь | Подкасты Apple | Полный список

    Объявление государственной службы: изначально я хотел, чтобы этот подкаст был еженедельным, но я рассчитывал, что у меня будет больше времени для исследования и создания этих подкастов, чем у меня было за последние несколько недель. Так что с этого момента расписание по умолчанию будет двухнедельным.

    Сегодня в программе «Написано в неопределенности» мы обсуждаем одно из самых фундаментальных разногласий на Мундусе; разница и ненависть, которые привели к первобытной войне, с тех пор разжигают конфликт в Тамриэле и привели к фракции, которую в Четвертой эре на данный момент довольно много поклонников сравнивают с нацистами. Сегодня мы спрашиваем, что такое человеческий раскол и где эта небольшая побочная помощь хочет ли Талмор уничтожить мир?

    Прежде чем мы начнем, я просто хотел бы напомнить всем, что это мое собственное понимание затронутых идей, а не обязательно вся правда по этому вопросу, хотя я сделаю все возможное, чтобы при необходимости изложить и другие точки зрения.У вас могут быть другие идеи. Если да, то я бы очень хотел их услышать. Пожалуйста, оставьте комментарий ниже, а также присоединяйтесь к обсуждению на сервере Discord, написанном в неопределенности.

    Откуда они взялись?

    Прежде всего, чтобы понять, в чем разница между человеком и мером, нам нужно для начала понять, что они из себя представляют или, по крайней мере, что они представляют собой. Это то разделение, которое подпитывает многое из того, что придет позже. Самое обычное понимание состоит в том, что это были два разных типа Эльнофея.У вас есть Эльнофеи, прибывающие в Нирн в повествовании об Ануаде из другого места (откуда-то в смысле одного из 12 миров, а не из провинции каджитов), и сами Эльнофеи являются потомками богов, создавших Мундус в других. Хотя это повествование не совсем точно; Эльнофеи приравниваются к Земляным костям в мифе о сотворении альтмеров, как указано в Мономифе:

    .

    Другие, такие как И’ффре, превратились в Эльнофеев, Костей Земли, чтобы весь мир не погиб.Некоторым приходилось жениться и заводить детей, чтобы продержаться. Каждое поколение было слабее предыдущего, и вскоре появились альдмеры. Сгустилась тьма. Лорхан создал армии из самых слабых душ и назвал их Людьми, и они принесли Ситис в каждый квартал.

    Таким образом, термин Эльнофей представляет как законы физики, то, что удерживает мир вместе, так и предков альдмеров. И вы замечаете здесь, что в этой конкретной меришной перспективе; «Лорхан сделал армию из душ некоторых из более слабых» подразумевает, что эти души почти не Эльнофеи.Или, по крайней мере, они не хотят думать о них как об Эльнофеях. Произошла какая-то трансформация в том, что Лорхан сделал с ними, чтобы создать свою армию.

    Вот в чем принципиальная разница, меры утверждают, что произошли от богов, а Эльнофеи, тогда как люди выбирают то, что монолит называет «смиренным путем», говоря, что они созданы богами. Эта разница во многом определяет то, что будет после, хотя это немного сбивает с толку, в чем именно заключается эта разница.Как я уже сказал, они оба происходят от Эльнофея во многих из этих повествований, так в чем же здесь разница? В частности, в Аннотированном Ануаде нет смысла в том, чтобы Лорхан делал что-то из определенного типа Эльнофеев или что они каким-либо образом отличаются по типу; они просто разные в том, что они сделали:

    Большой осколок мира элнофеев приземлился на Нирн относительно целым, а жившие там элнофеи были предками меров. Эти Эльнофеи укрепили свои границы от внешнего хаоса, спрятали свой очаг спокойствия и попытались жить по-прежнему.Другие Эльнофеи прибыли в Нирн, рассеянные среди беспорядочной мешанины разрушенных миров, блуждая и находя друг друга на протяжении многих лет.

    Итак, согласно рассказу Ануада , Эльнофеи, которые образуют и человека, и маму, пришли откуда-то еще. В Ануаде говорится, что они пришли из остатков Двенадцати Миров; Эльнофей и Хист — это два типа выживших, которые дает этот рассказ, хотя я немного склонен ему не доверять, потому что мы на самом деле не знаем, что такое Двенадцать Миров.Это также кажется противоречащим тому, как сложилась основная конструкция мира. В Ануаде Нирн был создан предыдущими 12, сведенными вместе, а не законами физики, установленными богами, которые отдали себя за это, что мы имеем в нескольких повествованиях из таких вещей, как Разновидности веры, Мономиф. и все, что упоминает субградиентность. Я знаю, что есть один или два текста, в которых говорится об Ануиэле и Ситисе как о конкретных случаях субградиентности. Ануад , кажется, полностью игнорирует весь процесс превращения богов в смертных.

    Что такое «общий вид мериша»?

    Я просто хотел кое-что прояснить, прежде чем мы пойдем дальше. Я использовал здесь «мериш» как общий термин, и это, вероятно, не совсем точно. Меры, которые больше всего согласны с такого рода рассказами, — это альтмеры, которые очень явно заявляют о своем происхождении от различных богов, а также, в меньшей степени, босмеры; если мы перейдем к Разновидностям веры, у нас будет эта цитата:

    Большинство альтмеров и босмеров заявляют о прямом происхождении от Аури-Эля.В свой единственный известный момент слабости он согласился принять участие в создании плана смертных, акте, который навсегда отделил эльфов от духовных миров вечности.

    Итак, мы пришли к выводу, что только у некоторых эльфов такое отношение. Я буду говорить о меришных установках в довольно общем смысле желания игнорировать мир или думать о мире как о чем-то плохом.

    «Общий мужской вид»

    Для мужчин мир воспринимается как подарок; они были созданы для мира как часть мира.Мы видим это в Сиродильском аспекте Мономиф :

    Так аэдра дали свободное рождение миру, зверям и существам, сотворив эти вещи из частей самих себя.

    И из Миф об Аурбисе , который связан с Орденом Псиджиков:

    Магические существа создали расы смертных Аурбисов по своему собственному подобию, либо сознательно как художники и ремесленники, либо как плодородную гниющую материю, из которой произошли смертные, или во множестве других аналогичных смыслов.

    Очевидно, эта история была рассказана Уриэлю V в начале его правления псиджиками, пытавшимися объяснить, как работает альдмерская религия. Так что это что-то вроде дома на полпути с точки зрения того, как он думает о вещах. Вы можете видеть это в том, как говорится, что они созданы по своему собственному образу или , поскольку они возникают из вещества Божественного. Итак, в этом конкретном повествовании у вас есть напряжение между происхождением и творением.

    Как люди и мер видят Мундус?

    Меры рассматривают мир как плохую идею, как хитрость со стороны Лорхана, которая оторвала их от того, что они по праву заслуживают, что в какой-то степени очень похоже на традицию реального мира гностицизм, согласно которому Божество имело различные эманации, различные атрибуты, которые начали сливаться и двигаться к материальному миру.Одна вещь в гностицизме, связанная с этим, заключается в том, что Божество, Высшее Существо, не было тем, что создало мир. Он был создан одним из этих эманаций, демиургом, и используется как тюрьма в некоторых формах гностицизма, чтобы держать духовные существа в рабстве у демиурга.

    Краткое описание того, как эоны в гностическом христианстве сочетаются друг с другом. Немного более запутанный, чем TES et’ada, но в чем-то похожий.

    Это очень близко к тому, как складывается представление о Мундусе, что их обманом заставили отказаться от своей божественности и превратить в материальную материю, что плохо, что развращает и гниет, и есть то, чего следует избегать любой ценой.Хотя одна потенциальная ирония здесь заключается в том, что мы на самом деле не видим того же рода аскетизма, который мы видели в довольно многих гностических сектах в нашем собственном мире. В Тамриэле самые большие сторонники идеи о том, что Мундус — это плохое место, куда их обманом заставили попасть и стать частью, не сторонятся материальных вещей. Они стремятся к совершенству во многих отношениях, они пытаются преуспеть там, где они есть. Что не является традиционным гностическим взглядом, по крайней мере, насколько мне известно. Если вы знаете лучше, чем это, пожалуйста, не стесняйтесь меня поправлять.

    Итак, у нас есть такое странное противоречие во взглядах Атлмера/Мериша, что мир — это плохое место и от него нужно избавиться, и на самом деле не должно было быть в первую очередь, но они пытаются наслаждаться этим. пока они еще здесь. По крайней мере, для большинства из них.

    Исключение данмеров, почти мужское

    Данмеры и кимеры до них рассматривают Мундус как место испытаний, место испытаний, чтобы очистить вас и очистить от всего, что с вами было не так, а затем перевести вас к чему-то запредельному, подобному человеческому. рассматривайте Мундус как место, которому вы должны быть благодарны за то, что у вас вообще есть возможность существовать.А если идти по строке от Мономиф:

    Люди, за исключением редгардов, видят в этом поступке божественную милость, просветление, благодаря которому низшие существа могут достичь бессмертия. Альдмеры, за исключением тёмных эльфов, видят в этом поступке жестокий обман, уловку, разорвавшую их связь с духовным планом.

    Теперь я хочу продолжить и обсудить исключение, потому что у данмеров очень интересное представление о том, что такое Мундус и как он работает.Человеческая точка зрения не так уж проработана, за исключением того факта, что мир не так уж плох по своей сути, но у нас есть один или два примера этой трансцендентности в человеческой истории, в первую очередь Талос/Тайбер Септим, но их ужасно много. точки зрения данмеров, которая также смотрит на этот вид трансцендентности. Если вы посмотрите на проповедь 10 из 36 уроков Вивека:

    Мы клянемся тебе, Создатель Каркасов, Скарабей: мир, в котором мы будем любить тебя, плащ из грязи, который мы лелеем.

    Это отсылка к Лорхану. Идея скарабея — это то, с чем Лорхан довольно часто ассоциируется в данмерской теологии, но это говорит: «Спасибо, что вы создали этот мир для нас». Это совсем не гламурное место. Это называется плащом из грязи, но это место все еще стоит того, и если мы посмотрим на роль Боэтии, как указано в «Предчувствиях», то увидим немного больше нюансов (выделено мной):

    .

    Боэтия был предком, который освещал эльфов давным-давно, до Мифической эры.Он рассказал им правду об испытании Лорхана и победил чемпиона Ауриэля, Тринимака. Боэтия съел Тринимака и освободил его. Последователи Боэтии и Тринимака натерли себя землей Тринимака и сменили кожу.

    (выделено мной)

    Истинность теста Лорхана снова является ключом здесь, и если мы хотим пойти немного глубже, Изменившиеся дают нам более подробную информацию:

    Итак, однажды Боэтия, Принц Заговоров, не по годам развитый юноша, обманом заманил Тринимака в рот.Боэтия какое-то время говорил, как Тринимак, и собрал достаточно людей, чтобы его слушать. Боэтия показал им ложь эт’Ада, Аэдра, и сказал им, что Тринимак был самым большим лжецом из всех, говоря все это голосом Тринимака! Боэтия рассказал мессе перед ним Треугольную Истину. Вместе с Мефалой он показал им правила Псиджиков Попытки.

    Стремление Псиджиков, как мы узнаем из других источников, — это идея преодоления границ смертных, движения за их пределы, «возвращения к первой кисти Ану-Падомая» и всего такого хорошего.Философия Боэтии здесь продвигает идею о том, что это место, куда нужно пойти, чтобы понять, что вас должны испытать, что вас нужно подтолкнуть, и что вы должны затем выйти за пределы, что в корне отличается от того, как альтмеры смотрят на вещи. Они очень хотят вернуться к тому, как все было раньше, в то время как данмеры смотрят вперед, они могут превзойти их в любом виде, форме или форме, и из того, что мы можем сказать, такая перспектива — это то, чего хотят люди.

    Редгард Исключение, Почти Мериш

    Большим исключением из этого являются редгарды, раса людей, которые очень похожи на них и считают, что их обманом заставили оказаться в мире смертных, и в то же время они стремятся любыми способами вернуться к дальним берегам. необходимо ходить под странными углами, идти по пути, принимать помощь любых богов, чтобы вернуться на свое место за звездами, и это снова возвращение к тому, что противоречит типичному взгляду человека, и потому что они путешествуя в разных направлениях, вы получаете отношение того, что было раньше, и того, что грядет, как другую перспективу.

    Как люди и мер видят божество?

    То, как люди и меры видят мир, также влияет на их взгляды на божественность, особенно альтмеры считают это почти естественным правом; само слово «аэдра» означает «наши предки», поэтому вы думаете, что это то, из чего мы произошли, это то, чем мы снова можем быть. У данмеров есть на это свое особое мнение, но это все еще довольно забавная точка зрения; нет никаких реальных возражений против трибунала как смертных богов. Существует очень готовое признание того, что вы можете иметь мер, которые являются богами.

    Также есть строка, которую MK опубликовал на форуме Redguard Madness в 1999 году, которая противоречила обычному переводу слов «аэдра» или «предки», а «даэдра» — не наши предки. Была идея, что данмеры считают даэдра «нашими более сильными, лучшими предками». Итак, у вас осталась та же идея о происхождении от богов и, следовательно, о возможности снова стать богами, только из другого источника.

    У нас также есть точка зрения псиджиков, которые не делают никакой разницы между аэдра и даэдра.У нас есть это из The Old Ways:

    Каково, в конце концов, происхождение этих духовных сил, которые двигают невидимые струны Мундуса? Любой неофит Артеума знает, что эти духи — наши предки — и что при жизни они тоже были сбиты с толку духами своих предков, и так далее до первоначальных ачарий. Даэдра и боги, к которым обращаются простые люди, не более чем духи высших мужчин и женщин, чья сила и страсть предоставили им огромное влияние в загробном мире.

    Я бы, кстати, воспринял здесь слова «мужчины и женщины» как относящиеся к людям; Орден был основан альтмерами, которым не нравилось, как идут дела на Саммерсете, поэтому вряд ли они имеют в виду человеческие расы. Однако их представление о том, что аэдра и даэдра не являются

    Все это резко контрастирует с человеческим взглядом, который рассматривает божественность как вещь, которую нужно достичь и за которую нужно бороться, что-то заработанное. Тайбер Септим прославился тем, что стал богом, а не просто вернул себе то, что принадлежал ему все это время.Вот почему Талмору не нравится, когда люди становятся богами; они меняют категории, чего не происходит с мерами, когда они становятся богами. Одна группа занимает свое законное место. Другой становится тем, кем он никогда не должен быть.

    Откуда взялись Человек и Мер?

    Идея различных источников также играет роль не только в дебатах о происхождении между мужчинами и мерами. Это также играет роль в том, откуда они пришли. У нас есть различные сообщения о том, что меры пришли из Альдмериса, а люди пришли из Атморы, Атмора была большим ледяным континентом к северу от Тамриэля, а Альдмерис был прекрасным райским уголком с умеренным климатом на юге.

    Однако здесь и там есть небольшие намеки, которые делают отношения между Альдмерисом и Атморой очень интересными; есть идея, что потенциально они могут быть одним и тем же местом.

    В третьем издании «Карманного справочника» и в других местах существует идея, что Альдмерис является отдельной землей от Тамриэля и к югу от города, хотя Меретические эльфы так и не нашли его. Они искали место под названием Альдмерис или Старый Эльнофей, но так и не нашли его.Если вы посмотрите на некоторые небольшие фрагменты текста из некоторых мест, особенно для меня «Разновидности веры», он считает их одним и тем же местом, если вы посмотрите на описание Оркея в «Разновидности веры» , он описывает его как:

    Заемный бог нордов, который, похоже, начал поклоняться ему во время правления альдмеров в Атморе.

    В Мономифе также есть рассказы, в которых также говорится о том, что Аури-Эль уступил Атмору людям, так что теперь меры присутствовали в Атморе в эпоху меретов или в эпоху рассвета.

    Что такое Альдмерис?

    Так что же это значит для его связи с Альдмерисом? Это вызвало всевозможные вопросы в сообществе, и из этого вытекает довольно много возможностей. Есть мнение, что Альдмерис может быть просто идеей. Это идея единого эльфийского народа, и тогда
    народ Старого Эльнофея, каким бы он ни был, должен быть единым целым, и это идеальное место.

    Здесь есть разные маленькие подсказки в разных текстах.Когда вы посмотрите на 36 уроков Вивека, когда Вивек и Неревар путешествуют по всему Нирну в Семнадцатой проповеди, они не идут на юг. Когда Неревар спрашивает Вивека, что там внизу, Вивек молчит по этому поводу, он никогда не говорит, где должен быть Альдмерис. Топал-исследователь так и не находит Альдермис, несмотря на то, что отправляется и путешествует повсюду с островов Саммерсет. У Ануада действительно интересная идея, что Альдмерис — это Тамриэль. у нас есть цитата:

    Царство Старого Эльнофея, хотя и было разрушено, стало Тамриэлем.Остатки Странников остались разделенными на трех других континентах.

    В данном случае это Атмора, Йокуда и Акавир.

    Также возможно, что Альдмерис — это просто идея единого правления меришей. Это реальное место? Расовая чистота эльфов? Может быть; на нем есть всякие мелочи. Самое откровенное место, где это выглядит как идея, находится в перехвате Ню-Мантии, где написано:

    .

    Это разделение цели есть миф о «разрушении Альдмериса».За пределами Рассвета, да и то лишь во сне его ландшафта, никогда не существовало земной родины эльфов. «Старый Эльнофей» — волшебный идеал смешанных воспоминаний о Заре.

    Не верьте написанным историям.

    Вся жизнь смертных началась в звездном сердце красы Рассвета, Тамриэле.

    Здесь следует добавить оговорку, что это то, что Киркбрайд написал после того, как ушел, будучи сотрудником Bethesda.С тех пор он по-прежнему написал для них огромное количество материалов как независимый подрядчик, но текст перехвата вызывает некоторые сомнения. Если вас смущает канон. Я думаю, что это действительно классная идея. У нас также есть Лоуренс Шик, где-то заметивший, что я не могу найти, что Альдмерис — это место, по крайней мере, в его понимании, но все еще есть идея, что Альдмерис — это идея, почему они не могут его найти.

    Elder Scrolls Online: Summerset , тем не менее, утверждает, что Альдмерис — это что-то вроде идеи, а не реальности как таковой.У нас есть текст «Вездесущий тонущий остров», который проходит через Йокуду, Трас и Альдмерис и описывает их как нечто мифическое, нечто, созданное каждой расой как будущее. Цитата из него:

    Каждый остров был прародиной своей расы, и во всех трех случаях враги или судьба уничтожили остров в наказание за какой-то акт высокомерия. В случае с редгардами глупые певцы мечей раскололи острова Йокудан запретным ударом меча.Воины Всефлагского флота загнали слоадов и их остров Трас в море в наказание за фраксианскую чуму. А наши предки, альдмеры, бежали с острова Альдмерис, чтобы избежать какого-то таинственного бедствия — вероятно, в результате нашего падения с аэдрической милости.

    Начинающий историк, скорее всего, примет эти истории за чистую монету. «Если многочисленные истории говорят, что остров затонул, значит, он затонул!» Но я умоляю вас смотреть глубже. Может быть, «тонущий остров» — событие не буквальное, а метафорическое?

    Трас, Йокуда и Альдмерис гораздо больше, чем просто массивы суши; они являются социальными символами — воплощениями культурной идентичности, затерянной во времени.Так что рассказы о разделении или затоплении этих островов могут быть игрой света — попыткой поэта объяснить боль забытого происхождения. Целый континент утонул в результате удара меча? Наши предки прибыли на Саммерсет с мистического полуаэдрического острова? Думаю, нет. Эти затерянные острова лежат на грани между фактами и притчами. Конечно, в этих сказках есть правда, но истинный историк знает, что не вся правда буквальна.

    Кажется, это почти подтверждает версию перехвата о том, что Альдмерис — это метафора, однако она как бы смешивает Йокуду и Траса вместе с ней, поэтому я немного склонен скептически относиться ко всей ее версии событий.Но правильно думать, что Альдмерис — это прежде всего символ уникальной идентичности эльфов. Если подумать о том, как устроена Хрустальная башня, то это более или менее памятник альдмерам; в нем даже есть могилы первых альдмерских поселенцев, что дает представление о том, что Саммерсет, Кристаллоподобный Закон и так далее являются памятником чему-то другому, то есть некоему общему прошлому и общей идентичности. И оплакивание этой потери потенциально может привести к расколу Альдмериса, разделению меришских рас на разные течения.

    Что такое Атмора?

    Атмора теоретически является местом, откуда пришли люди, но это тоже сомнительно. Ортодоксальное представление о том, откуда произошли люди, состоит в том, что все они вышли из Атморы, и что норды Скайрима — это первые люди, протолюди, как бы вы это ни называли, но у нас есть множество других фактов, указывающих на это не так. обязательно так же. В тексте «Граница, завоевание и приспособление: социальная история Сиродила» представлено следующее:

    .

    Историки часто изображают заселение Тамриэля людьми как простой процесс военной экспансии нордов Скайрима.Фактически, человеческие поселенцы занимали почти каждый уголок Тамриэля еще до того, как был основан Скайрим. Эти так называемые «недические народы» включают протосиродильцев, предков бретонцев, аборигенов Хаммерфелла и, возможно, ныне исчезнувшее человеческое население Морровинда. Строго говоря, норды — просто еще один из этих недических народов, единственный, не сумевший найти способ мирного примирения с уже оккупировавшими Тамриэль эльфами.

    Исграмор определенно не был первым человеческим поселенцем в Тамриэле.На самом деле, «спасаясь от гражданской войны в Атморе», как говорится в «Песне о возвращении», Исграмор следовал давней традиции миграции из Атморы; Тамриэль служил «предохранительным клапаном» для Атморы на протяжении столетий до прибытия Исграмора. Недовольные, диссиденты, мятежники, безземельные младшие сыновья — все совершили трудный переход из Атморы в «Новый мир» Тамриэля. Новые археологические раскопки датируют самые ранние человеческие поселения в Хаммерфелле, Хай Роке и Сиродиле 800-1000 гг. ME, то есть столетиями раньше Исграмора, даже если предположить, что двенадцать нордских «королей» до Харальда были реальными историческими личностями.

    Итак, у нас есть идея, что люди могли прийти из Атморы поэтапно. Мы также получили комментарий от Курта Кульмана, который был сделан в характере, называя атморанское происхождение недов «Обычным имперским высокомерием. Старая седая теория «Из Атморы» была широко дискредитирована (в наши дни ни один авторитетный археолог не поддержал бы ее публично), но имперские географы продолжают бить в барабан нордического Отечества в лучших традициях Империи Септимов.

    Итак, у нас тоже есть спор о том, откуда берутся мужчины. У вас есть слухи, что они пришли из Атморы, у вас есть отчет в Ануаде , в котором говорится, что они были разбросаны по всем другим континентам. У вас также есть идея, что все началось в Тамриэле, поэтому мужчины тоже начинали в Тамриэле. это довольно запутанно с точки зрения того, откуда они, возможно, берутся, и нет конкретного ответа на то, что я знаю на данном этапе. Просто идея единого Манишского расширения, начиная со Скайрима и далее, вероятно, является чушью.

    Что раса различных рас людей распространилась из Тамриэля, либо из Атморы, либо откуда-либо еще, где они были изначально созданы или произошли от богов, как бы вы ни хотели раскрутить это и распространиться по Тамриэлю таким образом. У Ануада довольно интересно, что они были разбросаны повсюду и неуклонно тянулись обратно в Тамриэль. У вас были те из Йокуды, те, что из Атмора, и те, что из Акавира, которые были рассеяны и перемещены из руин Двенадцати Миров.

    Симметрия Атморы/Альдемериса

    И у вас также есть идея, которую придумали фан-сообщества, и Майкл Киркбрайд неопределенно поддержал идею о том, что Атмора является чем-то совершенно другим, и, следовательно, Альдмерис также является чем-то другим. Кажется, что в такого рода теориях они позиционируются как зеркальные отражения друг друга. Идея Атморы как замерзшего места, описанного в 36 уроках как «место замерзших бородатых королей», и даже в отчетах «Карманного путеводителя по Империи» говорится, что эти места охлаждаются и становятся негостеприимными, потому что там так много холода. и лед и все остальное, что все неуклонно бежали из Атморы в Тамриэль.Существуют различные теории, которые объединили это, говоря, что он замерзает. Но не замерзает ли он из-за холода? Или потому что времени уже нет.

    Это интересный небольшой скачок. Мне очень понравилась концептуальная идея Атморы как пространства, в котором просто истекает время и все, что из этого следует. Альдмерис в такого рода теории представлен как время без пространства. Что имеет смысл, если Альдмерис — это идея. Это просто то, что существует в уме.У него нет физического представления, следовательно, нет места. Это действительно очень привлекательная симметрия. Но не так уж и много, чтобы поддержать эту конкретную интерпретацию. Мне очень нравится. Я думаю, что вы можете использовать определенные тексты, чтобы предположить, что это так, но в этом конкретном случае нет много явных доказательств этого.

    Итак, Талмор хочет уничтожить мир?

    По-вашему, это предвестник апокалипсиса?

    Итак, если Альдмерис — это идея, мы можем перейти от нее к идее о Талморе, желающем уничтожить мир.Если мы подумаем о том, как политические движения в целом, идеологические движения в целом склонны относиться к прошлому, то это, как правило, через очень розовые очки. Посмотрите на такие движения, как нацисты, для очевидного сравнения с Талмором, а также на современные исламистские движения. Они делают очень, очень похожие вещи на прошлое и то, как они его осмысливают. Такого рода группы оглядываются назад на идеал, что существует идеальное немецкое прошлое или семья сильных арийцев, точно так же, как существует единая исламская умма , согласно джихадистам, которые стремятся создать это силой и воссоздать идеальное представление об их идеальном состоянии.

    В обоих случаях у вас есть очень-очень идеалистичные люди, пытающиеся воссоздать прошлое, которое, скорее всего, было воображаемым, что является интересной небольшой параллелью с точки зрения того, что Талмор пытается сделать в Четвертой эре. Они смотрят в прошлое и говорят, что меры должны доминировать над Тамриэлем и, возможно, над другими вещами (к которым я перейду через секунду), и при этом соглашаются с идеей Альдмериса. Я не могу найти, где это, но я уверен, что я помню, как читал где-то, что есть текст, который ссылается на идею об Альдмерисе как о едином меришском существовании, а родина — это то, что время от времени всплывало в истории Тамриэля в качестве причины. для завоевания.

    Итак, к явной идее Талмора, желающего уничтожить Мундус. Эта идея исходит из сообщения на форуме, которое Майкл Киркбрайд сделал несколько лет назад, под названием «Комментарий альтмеров к Талосу:

    ».

    Убить Человека значит достичь Небес, откуда мы пришли к беззаконию Рокового Барабана. Достигнув этого, мы сможем избежать насмешек и долгого позора материальной тюрьмы.

    Для достижения этой цели мы должны:

    1) Стереть Выскочку Талоса из мифика.Его присутствие укрепляет Колесо Конвенции и привязывает наши души к этому плану.

    2) Удалите Человека не только из мира, но и из Узора Возможности, чтобы само представление о них можно было забыть и тем самым никогда больше не повторять.

    3) После удаления Талоса и Сыновей Талоса Дракон станет нашим, и мы сможем освободить его. Миру смертных придет конец. Дракон освободит свою хватку от стагнации линейного времени и снова будет двигаться как Свободный Змей, двигаясь сквозь Эфир без меры и груза, проливая время по бесчисленным дорогам, по которым мы когда-то путешествовали.И с этим мы обретем мантию нетленного духа.

    Здесь очень много всего, что перекликается с тем, что мы говорили ранее о гностицизме, идее материального мира как тюрьмы для существ чистого духа, которых удерживают в материальном мире против их воли злобный творец. Тем не менее, фокус на Талосе, а не на Лорхане, довольно интересен. Он рассматривает Талос как нечто, «укрепляющее Колесо Конвенции», к чему я вернусь через секунду, но сначала я хочу объяснить, почему я думаю, что это не обязательно указывает на то, что Талмор хочет уничтожить мир. .

    Во-первых, это альтмерский комментарий к Талосу; это не талморский комментарий, он не связан ни с кем из администрации Альдмерского Доминиона, так что с моей точки зрения вполне возможно, что этот конкретный текст написан каким-то ксенофобным мистиком-отшельником, каким-то альтмером, запертым в своей башне и создающим сумасшедшие идеи и что это было кем-то найдено.

    Вполне возможно, что это вполне может быть целью Талмора, но у нас нет реальных указаний на это из текста, и это также противоречит предположению о целях Талмора, как указано в Адский город .Я говорил об этом конкретном в прошлый раз, когда говорил о Башнях. Вывод здесь заключается в том, что Талмор пытается установить новую Меретическую эру — это примерно те слова, которые используются. Суть в том, чтобы установить господство над Тамриэлем, нет необходимости стирать мир с лица земли.

    Конвенция Талоса 2.0? Что это хотя бы значит?

    Здесь есть и другие маленькие самородки, в которых я хочу немного покопаться. Если мы думаем об этом как о цели Альдмерского Доминиона, то почему Талос вообще имеет значение? Почему он укрепляет колесо условностей? Талос был человеком, который стал богом, но его не было на самом Конвенте.В основном это взято из некоторых разговоров, которые произошли вокруг Талоса как Конвенции 2.0, достигнутых благодаря маскировке Лорхана. Есть пост /r/teslore от lilrhys, в котором он довольно подробно рассказывает об этом. Ключевая часть этого заключается в том, что если «Арктурианская ересь» верна, то Тайбер Септим воссоздает Конвенцию во всем, что происходит вокруг создания Мантеллы, у кого-то вырывают сердце, есть предательство, есть новый мир и новые боги. создан и так далее и тому подобное. Внутри этого у нас есть мини-конвенция, и все, кто в ней участвует, всасываются в сверхдушу Талоса.

    Итак, Талос не один, а три, о чем я расскажу подробнее в будущем составе, но в этой реконструкции Конвенции он содержит в себе все действительные аспекты Конвенции и как таковой действует как повторение Конвенции, и то, что что это значит. Общее мнение относительно того, как Талос (Хьялти Ранняя Борода, Зурин Арктус и Исмир Вульфхарт) достигли божественности, заключается в том, что Лорхан облачился в мантию, подражая Лорхану. Я постараюсь не вдаваться в подробности, потому что это действительно заслуживает отдельной роли.Но из такого рода идеи он получил все части Конвенции и, следовательно, может заменить ее в некотором роде, может занять место недостающего Бога и укрепить идею материального мира как чего-то, что создано как место для творения. вещи, к которым нужно стремиться. Та же идея присутствует и в более идеалистичных изображениях Тайбера Септима, его мечты об объединенном Тамриэле и тому подобном.

    Вот почему мы видим, что Талос представляет собой Конвенцию 2.0 и восстанавливает общечеловеческое представление о том, что материальный мир — это хорошо, и его нужно поддерживать, чтобы как можно больше людей попытались достичь божественности, счастья или чего-то еще, в то время, когда это вокруг.Вопреки мнению Мериша о том, что этого не должно существовать, что это была плохая идея и что потенциально от нее нужно избавиться. Идея Талмора, пытающегося уничтожить мир, не обязательно заслуживает большого доверия, но она, безусловно, очень хорошо согласуется с тем, что мы понимаем как общий взгляд на материальный мир и их отношение к нему.

    Вот и все. Если вам понравилось, подпишитесь на ваш любимый подкаст-ловец, присоединяйтесь к разговору в Discord, написанном в неопределенности, или оставьте комментарий ниже и присоединяйтесь к нам в следующий раз.

    В этом выпуске мы много говорили о структуре мира в Elder Scrolls, о том, как он мог быть собран, а в последней части о Колесе Условий.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *