Бенджамин дизраэли сивилла: Книга: "Сибилла" - Бенджамин Дизраэли. Купить книгу, читать рецензии | Sybil

Содержание

Бенджамин Дизраэли ★ Сибилла читать книгу онлайн бесплатно

Здесь есть возможность читать онлайн «Бенджамин Дизраэли: Сибилла» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Москва, год выпуска: 2015, ISBN: 978-5-862218-533-1, издательство: Ладомир, Наука, категория: foreign_prose / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

любовные романы фантастика и фэнтези приключения детективы и триллеры эротика документальные научные юмористические анекдоты о бизнесе проза детские сказки о религиии новинки православные старинные про компьютеры программирование на английском домоводство поэзия

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Описание
Другие книги автора
Правообладателям
Похожие книги

Сибилла: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Сибилла»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Роман «Сибилла, или Две нации» увидел свет в 1845 году. Это был зрелый труд уже состоявшегося автора: злободневный, острый, интересный; в литературной среде он выстрелил подобно фейерверку и быстро стал достоянием английского читателя. Книга не утратила популярность и тогда, когда социально-политическая напряженность в Англии начала спадать и наступила эпоха викторианского благоденствия. Роман был переведен на европейские языки. В России же «Сибиллой» интересовались в основном историки, литературоведы и биографы Дизраэли. Издание снабжено богатым изобразительным рядом, включающим не только иллюстрации к роману, но и множество гравюр, рисунков и проч., дающих панорамное представление как о самом авторе, так и о его времени. В частности, воспроизводятся гравюры из знаменитого альбома Г. Доре «Лондон. Паломничество».

Бенджамин Дизраэли: другие книги автора

Кто написал Сибилла? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Уважаемые правообладатели!

Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на [email protected] или заполните форму обратной связи.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Сибилла — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Сибилла», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Шрифт:

↓

↑

GeorgiaGeorgiaTahomaArialVerdanaSymbol

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

1234567…463

Дизраэли Бенджамин

Что же такое «Сибилла» для современного русского читателя?

Во-первых, «Сибилла» — это связующее звено. Тугая нить, проходящая через восемь столетий: битва при Гастингсе и Реформация Генриха VIII, Вильгельм Завоеватель и королева Виктория, разрушенные монастыри и древние замки гармонично обитают под одним переплетом. Автор связывает воедино политический контекст, историческую хронику и перипетии реальной жизни. Он открывает читателю самые разные уголки Туманного Альбиона, будь то убогая лачуга или роскошный салон, Вестминстерское аббатство или шахтерский забой, королевские дерби или сырой застенок полицейского участка. Вымышленные герои сидят за одним столом с историческими личностями, присутствуют во время знаменательных событий английской истории и даже участвуют в них: сражаются за свои права, сопровождают грандиозное шествие чартистов и оказываются в самом центре великой шахтерской стачки, более известной как «вентильный бунт».

Во-вторых «Сибилла» — это разительный контраст и непреодолимая грань. Прозрачная стена между двумя нациями, миром богатых и миром бедных; обитатели каждого из них порой наблюдают за теми, кто находится по ту сторону; время от времени они устремляются навстречу друг другу и даже заводят разговор — но слышат лишь бессвязные фразы. Виной тому не чопорность аристократов или невежество бедняков. Порой персонажи говорят одно и то же, однако под влиянием предрассудков и навязанных догм слова теряют изначальный смысл. Это трагедия душевной глухоты, и нет ничего удивительного, что только поистине глубокое чувство может сломать преграду.

Издание снабжено богатым изобразительным рядом, включающим не только иллюстрации к роману, но и множество гравюр, рисунков и проч., дающих панорамное представление как о самом авторе, так и о его времени. В частности, воспроизводятся гравюры из знаменитого альбома Г. Доре «Лондон. Паломничество».

Бенджамин Дизраэли 1804–1881

СИБИЛЛА, или ДВЕ НАЦИИ

Простой люд ропщет: никогда еще, дескать, не бывало так много благородных господ и так мало Благородства.

Латимер{2}

_________________

Предисловие

Посвящаю этот труд той, чей благородный дух и кроткий нрав проявляли милосердие к страждущим, той, чей нежный голос так часто ободрял меня, а вкус и здравомыслие служили ориентиром, пока писался роман. Строжайшему критику — но и верной моей Супруге.

Широкий читатель, чуждый тому, о чем повествуют эти страницы, — проблемам простого народа сиречь, — быть может, и заподозрит писателя в излишней пристрастности: картины, скажет он, несколько утрированы, да и чувства получились немного преувеличенными. По этой причине автор считает своим долгом заявить, что описания эти излагают в основном его личные соображения. Однако он искренне надеется, что обращается за помощью к одним лишь фактам, — и посчитал необходимым умолчать о многих и многих правдах. Ибо до того мало знаем мы о делах государства, что от этих правдивых страниц так и веет баснословием, — и не каждый захочет внимательно их изучать.

Гроувнор-Гейт{3},5 мая{4} 1845 года

Книга I

Глава первая

— Ставлю против Каравана.

— По двадцать пять фунтов?{5}

1234567…463

Шрифт:

↓

↑

GeorgiaGeorgiaTahomaArialVerdanaSymbol

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

:: Читать — Оглавление — Книга «Сибилла» — Дизраэли Бенджамин — ЛитЛайф — книги читать онлайн

Дизраэли Бенджамин

Что же такое «Сибилла» для современного русского читателя?

Издание снабжено богатым изобразительным рядом, включающим не только иллюстрации к роману, но и множество гравюр, рисунков и проч. , дающих панорамное представление как о самом авторе, так и о его времени. В частности, воспроизводятся гравюры из знаменитого альбома Г. Доре «Лондон. Паломничество».

Бенджамин Дизраэли

1804–1881

СИБИЛЛА, или ДВЕ НАЦИИ

Простой люд ропщет: никогда еще, дескать, не бывало так много благородных господ и так мало Благородства.

Латимер^{2}

_________________

Предисловие

Гроувнор-Гейт^{3},

5 мая^{4} 1845 года

Книга I

Глава первая

— Ставлю против Каравана.

— По двадцать пять фунтов?^{5}

— Согласен.

И лорд Милфорд^{6}, молодой аристократ, внес в записную книжку пари^{7}, которое только что заключил с мистером Латуром, седовласым членом Жокей-клуба^{8}.

Был канун дерби^{9} 1837 года. В просторном позолоченном зале, убранство которого напоминало Версаль^{10} времен великого монарха^{11} (и своим великолепием не посрамило бы последнего), собралось множество персон, чьи сердца учащенно бились при мысли о завтрашнем дне, а умы продолжали усиленно размышлять над тем, как бы склонить удачу на свою сторону.

— Поговаривают, что Караван уже выдохся, — молвил негромко юноша; устроившись на краю инкрустированного стола^{12}, некогда принадлежавшего кому-то из Мортемаров^{13}, он с рассеянным безразличием поигрывал дорогой тростью, скрывая тревогу ото всех. За исключением собеседника.

— Против него везде запросто ставят семь к двум, — прозвучало в ответ. — Уверен, он в полном порядке.

— А вы знаете, вчера ночью мне кое-что приснилось про Манго, — вновь заговорил джентльмен с тростью: его явно терзали суеверные опасения.

Его собеседник покачал головой.

— Нет, я положительно не знаю, — не умолкал обладатель трости, — что и думать о Манго. Сегодня утром я поставил против него — побился об заклад с Чарльзом Эгремонтом; он едет с нами, вы же знаете. Кстати, а кто у нас четвертый?

«Ставлю против Каравана».

— Я думал о Милфорде, — последовал ответ, тоже вполголоса. — Что скажете?

— Милфорд едет с Сент-Джеймсом и Панчем Хью.

— А если так, давайте пройдем к ужину: там-то мы непременно встретим спутника по душе.

Продолжая разговор, собеседники, миновав на своем пути не одну комнату, вошли в помещение, размерами уступавшее парадному залу, но внешне ничуть не менее роскошное. Сверкающие люстры изливали потоки ослепительного, но в то же время мягкого света на стол, искривший золотом тарелок и благоухавший экзотическими цветами, что помещались в диковинных вазах драгоценного фарфора. Места по обе стороны стола занимали люди, с беззаботным видом поглощавшие изысканные кушанья, которые не вызывали у них аппетита; разговор их в основном состоял из мимолетных фраз и был посвящен событиям того великого дня, заря которого уже занималась на горизонте.

«Сибил» Бенджамина Дизраэли, или Как воссоединить две нации

Введение: Роман и политический манифест

Сибил; или «Две нации», вторая часть трилогии Дизраэли «Молодая Англия» (1845 г.), является одним из самых важных романов середины девятнадцатого века о положении Англии. Вдохновленный подъемом чартистов, роман посвящен проблемам растущего социального и экономического неравенства между антагонистическими сообществами в Англии — богатыми и бедными — в основном в результате промышленной революции. Роман, сочетающий в себе политику и романтику, стал бестселлером и принес Дизраэли столь необходимые ему гонорары: первое издание романа было продано тиражом около 3000 экземпляров за полторы гинеи и принесло Дизраэли прибыль в размере около 1000 фунтов стерлингов. Позже он выдержал множество изданий в Англии и Америке, а в 1870 году был переведен на французский язык. Роман хвалили за искреннее и точное изображение социального положения бедняков, хотя по популярности он не превзошел Конингсби. В «Сибиле» Дизраэли убедительно писал об угнетении рабочего класса, женском и детском труде, низкой заработной плате, отвратительных условиях жилья и работы, убожестве и нищете промышленных городов. Однако его решение по урегулированию социальных конфликтов и восстановлению национального единства оказалось совершенно несостоятельным.

«Сибил» — это одновременно роман о высшем обществе и политический манифест, действие которого разворачивается на фоне чартистского движения (1838–1857). Романтический сюжет романа вторичен по отношению к политическому посылу, призывающему к восстановлению национального единства путем восстановления королевской власти и патерналистского правления. Как следует из подзаголовка, «Сибил» разоблачает резкое разделение британского общества на богатых и бедных в «голодные сороковые». Дизраэли изобразил как физическую, так и моральную деградацию трудящихся с жестким реализмом, опираясь на рассказы «Синие книги» (отчеты парламентских комиссий, созданных для изучения социальных условий) и собственные наблюдения очевидцев за промышленными городами на Севере. Он возлагал вину за растущую нищету рабочего класса на утилитаризм и

невмешательство идеология. Дизраэли задумал Сибил как нечто большее, чем репортаж, и дебаты о состоянии Англии в романе имеют четкую политическую цель.

Дизраэли утверждает, что Англии нужен союз между якобы доброжелательной и патерналистской аристократией и рабочим классом, который он пытался реализовать сначала с фракцией «Молодая Англия» в парламенте, а затем, с переменным успехом, с помощью своих реформ социального обеспечения, когда он дважды занимал пост президента. Премьер-министр. Кроме того, он также хотел оживить программу партии тори, создав консерватизм одной нации.

Критический взгляд как на сельскую аристократию, так и на богатых промышленников

Роман начинается накануне Дерби 1837 года с взгляда на жизнь праздных, потакающих своим желаниям высших классов. Группа молодых аристократов, в том числе Чарльз Эгремонт, младший брат лорда Марни, обсуждают предстоящие скачки в роскошном лондонском джентльменском клубе. Интересно, что Дизраэли из кожи вон лезет, чтобы подчеркнуть, что титул пэра лорда Марни не является древним, ибо он насчитывает всего три столетия, и объясняет, что основатель семьи, слуга одного из фаворитов Генриха VIII, был обязан своей великой состояние на разграбление церковных имений во время Реформации. Во время правления Елизаветы I земли аббатства стали более ценными, а их владелец был возведен в звание пэра как барон Марни. После начала Гражданских войн Эгремонты присоединились к кавалерам и сражались на стороне Карла I, но в 1688 году, когда Яков II объявил о своем намерении вернуть церковные поместья их прежним владельцам, лорд аббатства Марни стал приверженцем «гражданской и религиозной свободы», присоединившись к лордам-вигам, которые призвали принца Оранского стать королем Англии под именем Вильгельма Третьего. В течение семидесяти лет почти непрерывного правления вигов аббатство Марни произвело множество лордов, заседавших в парламенте, где они работали главным образом ради себя, а не нации (Vanden Bosche 9).1). Вместо того, чтобы просто критиковать Марни за их политическую безответственность и даже коррупцию, Дизраэли критикует их, по сути, как дворянство в стиле модерн, что многие из его читателей могли бы счесть странным и даже причудливым.

В «Сибил» Дизраэли раскритиковал неконтролируемую индустриализацию как аморальный побочный продукт экономики laissez-faire .

События романа, предстающие на фоне чартистской агитации, происходят с 1837 по 1844 год. Роман обнажает темную сторону процветания ранней викторианской Англии, противопоставляя роскошную жизнь аристократии крайней нищете как промышленных, так и сельскохозяйственные рабочие. Дизраэли проявлял беспокойство по поводу бедности и социальной нестабильности в быстрорастущих промышленных городах. Дизраэли с тревогой описывает провинциальный город Марни, первую сцену бедности, представленную в романе, подчеркивая низкое качество жилищ рабочего класса, в которых отсутствовали самые элементарные удобства. Рассказчик сообщает читателю, что «эти жалкие многоквартирные дома редко состояли более чем из двух комнат, в одной из которых должна была спать вся семья, какой бы многочисленной она ни была, без различия возраста, пола или страданий». Бедняки живут в условиях не только тесноты, но и нездоровых и бесчеловечных:

С водой, струящейся по стенам, светом, различимым сквозь крышу, без очага даже зимой, добродетельная мать в священных муках родов приносит очередную жертву нашей бездумной цивилизации; окружена тремя поколениями, чье неизбежное присутствие более мучительно, чем ее страдания в этот час мучений; в то время как отец ее будущего ребенка, в другом углу грязной комнаты, лежит пораженный тот тиф, который вдохнул в его жилы его заразное жилище, и для которого, возможно, предназначена следующая добыча, его новорожденный ребенок. В этих кишащих стенах не было ни окон, ни дверей, достаточных для защиты от непогоды, пропускания солнца или обеспечения средств вентиляции; влажная и гнилая крыша из соломы, источающая малярию, как и все другие разлагающиеся растительные вещества. Жилые комнаты не были ни обшиты досками, ни вымощены; и было ли дело в том, что некоторые из них располагались в низменных и сырых местах, иногда затопляемых рекой и обычно намного ниже уровня дороги; или что родники, как это часто бывало, пробивали глиняный пол; в земля никогда не была лучше, чем столько глины, хотя иногда можно было увидеть небольшие каналы, прорезанные в центре под дверными проемами для отвода воды, сама дверь была снята с петель: место отдыха для младенцев в его затопленном доме. [Книга II, Глава 3]

Наконец, в «лачугах» обычно нет даже самых элементарных, необходимых средств санитарии, которые могли бы предотвратить болезни, ибо эти дома «во многих случаях не были обеспечены самыми обычными удобствами самой грубой полиции; у каждой двери виднелись навозные кучи, на которых скапливались всевозможные нечистоты, предназначенные для утилизации в качестве навоза, так что, когда бедняк открывал свое узкое жилище в надежде освежить его ветром лета его встретила смесь газов от вонючих навозных куч (Книга II, Глава 3).

Дизраэли утверждал, что laissez-faire экономика и политическая политика создали такие ужасные условия. Работникам недоплачивали, и они не могли содержать семью. Несмотря на растущее богатство, создаваемое увеличением промышленного производства, торговли и коммерции, процветание находилось только в руках высших классов — земельной аристократии, купцов и фабрикантов, — в то время как большинство трудящихся жили в крайней нищете.

«Никогда не было такого грабежа» — критика Дизраэли постреформационного дворянства

Сибил сосредоточена на пробуждающейся общественной совести Чарльза Эгремонта, который все больше разочаровывается в том, как многие представители аристократии (включая его брата) обращаются с работающей беднотой. Таким образом, Чарльз и его брат представляют собой два противоположных полюса английской аристократии. Первый великодушен и мягкосердечен, тогда как второй циничен, высокомерен и лишен сочувствия к сельскохозяйственным рабочим в своем поместье, живущим в отвратительной нищете.

Акцент Дизраэли на бедственном положении сельскохозяйственных рабочих ясно показывает, что разделение на две нации является не только или даже главным образом результатом промышленной революции, но и безответственностью высшего класса.

Однажды Чарльз встречает двух незнакомцев в руинах аббатства Марни — лидера чартистов Уолтера Джерарда, который работает надзирателем на местной фабрике, и молодого чартистского агитатора Стивена Морли, который также является редактором местного радикального газета. Эгремонт обнаруживает, что Жерар придерживается «старой веры» (католицизма), и узнает от него о бедственном положении католических монахов во время Реформации. В этом эпизоде Дизраэли утверждает, что дореформационная церковь и старая саксонская аристократия заботились о благосостоянии простых людей, тогда как «новая» постреформационная аристократия, в союзе с промышленниками из среднего класса, безразлична к бедственному положению рабочих. бедный. Джерард отмечает, что, в отличие от отсутствующих землевладельцев девятнадцатого века, «монахи никогда не были нерезидентами.

Они тратили свой доход на тех, чей труд его произвел». Более того, «эти святые мужи тоже строили и насаждали, как и все остальное, для потомства: их церкви были соборами; их школы колледжи; их залы и библиотеки — комнаты для хранения королевств; их леса и воды, их фермы и сады были разбиты и расположены в масштабах и духе, которые теперь исчезли: они сделали страну красивой, а народ гордился своей страной». Услышав это, Чарльз спрашивает: «И все же если монахи были такими общественными благотворителями, почему народ не восстал в их пользу?», и Эгремонт отвечает рассказом о притеснении высшего класса, которое привело к гражданской войне против бедных:

‘Да, но слишком поздно. Они боролись целый век, но они боролись против собственности, и их били. Пока существовали монахи, люди, когда они страдали, имели имущество на своей стороне. А теперь все кончено, сказал незнакомец; «и путешественники приходят и смотрят на эти руины, и считают себя очень мудрыми, чтобы морализировать с течением времени. Они дети насилия, а не времени. Это война создала эти руины, гражданская война, из всех наших гражданских войн самая бесчеловечная, ибо она велась с несопротивляющимися. Монастыри брались штурмом, их грабили, выпотрошили, избили боевыми орудиями, взорвали порохом; здесь вы можете увидеть следы взрыва на новой башне. [Книга II Глава 5]

Он заключает: «Никогда не было такого грабежа. Все лицо страны в течение столетия было лицом земли, недавно захваченной безжалостным врагом; это было хуже, чем норманнское завоевание; и Англия никогда не теряла этого характера разорения». Радикальная точка зрения Дизраэли здесь ясна: нынешняя нищета бедняков является результатом не справедливой, хотя и безразличной системы laissez faire , а воровства таких семей, как Марни, которые украли их нынешнее богатство и положение не только у монахов, но и у от целого сообщества.

Две нации

Результатом такого воровства того, что Дизраэли полемически считает богатством всего сообщества, является разделение страны на две нации. В известном отрывке, действие которого происходит в руинах аббатства Марни, Стивен Морли рассказывает Эгремонту о разделении Англии на две нации: богатую и бедную. Слушая Морли, Эгремонт отвечает: «Ну, общество может быть в зачаточном состоянии… . . но что ни говори, а наша королева правит величайшей из когда-либо существовавших наций». На что Морли отвечает:

‘Какая нация . . . ибо она царствует над двумя». . . .«Да», — возобновил незнакомец помоложе после минутного перерыва. «Две нации; между которыми нет общения и нет симпатии; которые так же не осведомлены о привычках, мыслях и чувствах друг друга, как если бы они были обитателями разных зон или жителями разных планет; которые сформированы разным воспитанием, питаются другой пищей, управляются разными манерами и не подчиняются одним и тем же законам». — Вы говорите о… — нерешительно сказал Эгремонт. «БОГАТЫЕ и БЕДНЫЕ». [Книга II, Глава 5]

Эта фраза «две нации» вскоре стала популярной метафорой для описания проблемного социального неравенства, с которым столкнулась ранневикторианская Британия. В «Сибилле» Дизраэли обращает внимание читателей на существование «двух наций» в Англии: постоянно богатеющих промышленников и массы населения, подвергающегося растущей нищете, социальным лишениям, физической и моральной дегуманизации.

Низкая заработная плата, продолжительный рабочий день, антисанитарные условия труда и быта, высокая младенческая смертность и короткая продолжительность жизни способствовали деградации человека. Опубликованная в том же году, что и книга Фридриха Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» в 1844 году, «Сибил» раскрывает бедственное положение британской бедноты. Трогательный отрывок, в котором описывается бригада горняков, покидающих шахту, имеет силу рассказа Энгельса об условиях труда в Манчестере 1840-х годов.

Они идут вперед: шахта доставляет свою шайку, шахта — своих рабов; кузница молчит и двигатель неподвижен. Равнина покрыта кишащей толпой: группы рослых мужчин, широкогрудых и мускулистых, мокрых от тяжелого труда и черных, как дети тропиков; отряды молодежи — увы! обоих полов, хотя ни их одежда, ни их язык не указывают на различие; все одеты в мужскую одежду; и клятвы, от которых люди могли бы содрогаться, исходят из уст, рожденных произносить слова сладости. И все же они должны быть — и некоторые из них — матерями Англии! Но можем ли мы удивляться безобразной грубости их языка, когда вспоминаем дикую грубость их жизни? Обнаженные до пояса, железная цепь, прикрепленная к кожаному ремню, проходит между их ногами, одетыми в холщовые штаны, а на руках и ногах англичанка по двенадцать, а иногда и по шестнадцать часов в день таскает и торопит кадки с углями. подземные дороги, темные, обрывистые и блестящие: обстоятельства, которые, кажется, ускользнули от внимания Общества за отмену негритянского рабства. [Книга III, Глава 1]

Описав взрослых горняков, Дизраэли обращается к маленьким детям, появляющимся из недр земли. Они также были проигнорированы реформаторами-евангелистами, возглавившими движение против рабства. На самом деле, говорит Дизраэли, подчеркивая лицемерие многих либеральных промышленников, «эти достойные джентльмены, по-видимому, тоже совершенно не замечали страданий маленьких Ловцов, что примечательно, поскольку многие из них работали сами по себе». Подобно Г. В. М. Рейнольдсу после него, Дизраэли здесь заставляет читателя взглянуть на этих хрупких и беззащитных детей: «Смотрите, как они выходят из недр земли! Младенцы четырех-пяти лет, многие из них девочки, хорошенькие, но еще мягкие и робкие; на них возложено выполнение самых ответственных обязанностей, характер которых влечет за собой необходимость первыми войти в шахту и последними покинуть ее. Их труд действительно не тяжел, ибо это было бы невозможно, но он проходит во мраке и в одиночестве». Опираясь на данные «Парламентских синих книг», Дизраэли указывает, что Англия позволяет этим детям проводить свою жизнь именно в условиях тюрем для самых опасных преступников:

Они несут то наказание, которое философская филантропия изобрела для самых страшных преступников и которое эти преступники считают более ужасным, чем смерть, которую оно заменяет. Проходит час за часом, и все, что напоминает младенцам Трапперам о мире, который они покинули, и о том, к которому они присоединились, — это проезд фургонов с углем, для которых они открывают воздушные двери галерей, и, удерживая постоянно закрыты, за исключением этого момента прохода, полностью зависит безопасность шахты и жизни занятых в ней лиц. [Книга III, Глава 1]

Дизраэли проявил замечательную способность сопереживать судьбе бедных и угнетенных, и он сделал это в надежде создать партию, которая могла бы решить некоторые из этих злоупотреблений. Он был одним из первых авторов и государственных деятелей, которые правильно осознали надвигающийся социальный кризис в Британии, который мог привести к революции, и думал, что у него есть средство предотвратить эту революцию. Его описания положения рабочего класса в Сивилле пробудили общественное сознание не только среди читающей публики, но и среди викторианских журналистов, священнослужителей и филантропов. Содержащееся в романе предложение преодолеть пропасть между богатыми и бедными было далеко не осуществимо — на самом деле это было всего лишь принятием желаемого за действительное, — и тем не менее оно сыграло свою роль в прохождении того, что Г. М. Янг, великий историк викторианской эпохи, считал поворотным моментом. эпохи — Закон о фабриках 1847 года. По словам Янга, хотя сам закон мало что сделал для исправления многих злоупотреблений, он сигнализировал о действительно радикальном переосмыслении правительства в Великобритании — таком, который отталкивает в сторону laissez faire и либертарианские представления о правительстве и обществе и начинается централизация государственной власти, которая, по мнению даже таких сторонников рабочего класса, как Чарльз Кингсли, неизбежно ведет к тирании. Признавая, что в современном обществе граждане не могут защитить себя исключительно собственными усилиями, тори, такие как Дизраэли и другие реформаторы, возложили на национальное правительство ответственность за то, что Энгельс назвал положением рабочего класса. Как выяснилось спустя десятилетия, когда многие рабочие получили право голоса, они проголосовали за тори, а не за либералов, как потому, что Дизраэли и тори вели борьбу с плохими условиями труда на фабриках и шахтах, так и потому, что фабриканты были представлены в Парламент вигов и либералов. Так что причудливые решения Дизраэли не были полностью плодом фантазии.

Сибил как символическое воплощение одной нации

В руинах аббатства Марни Эгремонт также встречает третьего незнакомца, дочь Джерарда Сибил. Услышав, как она поет вечерний гимн Богородице в далекой разрушенной часовне, он пленяется ее ангельским голосом. Дизраэли описывает своего заглавного персонажа как ангелоподобную даму ( donna angelica ), что делает ее одновременно идеалом женской чистоты и символическим воплощением национальной идентичности, потомком, если хотите, Беатриче Данте и Лауры Петрарки. Сибил, получившая образование в монастыре Моубрей и намеревающаяся стать католической монахиней, занимается благотворительностью среди бедных жителей близлежащего промышленного городка. Когда Эгремонт переодевается газетным репортером и получает временное жилье возле коттеджа Джерарда Моубрей, чтобы узнать о реальных условиях жизни бедняков, он приходит в восторг от загадочной личности Сибил.

Форма Сибил Джерард была отпечатана в его мозгу [Эгремонта]. Это смешалось со всеми его мыслями; он преследовал каждый объект. Кто эта девушка, в отличие от всех женщин, которых он когда-либо встречал, которая говорила с такой сладкой серьезностью о вещах такой огромной важности, но которые никогда не приходили ему в голову, и с каким-то скорбным величием оплакивала деградацию своего рода? Дочь скромного, но гордящегося своим происхождением. Ни одна знатная дама страны не могла похвастаться более совершенным видом, и никто из таким образом одаренных, которые обладали очаровательной простотой, которая пронизывала каждый жест и акцент дочери Джерарда. [Книга II, Глава 16]

В компании отца Сент-Лиса Эгремонт встречает Сибил в больничной палате обедневшего ткача Филипа Уорнера и снова восхищается ее духовностью и социальной приверженностью. Сибил, регулярно занимающаяся благотворительностью, пробуждает его социальную совесть, привлекая его внимание к бедственному положению работающей бедноты. Эгремонт, к своему величайшему ужасу, обнаруживает самые мрачные и бедные уголки Англии. Отныне у него две цели в жизни — завоевать любовь Сивиллы и улучшить условия жизни рабочего класса.

Эгремонт снова встречает Сибил в Лондоне, когда она сопровождает своего отца на Национальном съезде чартистов в 1839 году, который выдвигает пять чартистских требований: избирательное право для всех мужчин старше 21 года, тайное голосование, отмена имущественного ценза для депутатов и оплата депутатов. и создание одномандатных округов. Сибил и Джерард с потрясением обнаруживают, что репортер, мистер Франклин, на самом деле является братом деспотического лорда Марни, и поэтому ошибочно предполагают, что он также является врагом народа. Они не знают, что визит Эгремонта в Моубрей уже заставил его сочувствовать угнетенным, хотя он твердо убежден, что низшие классы не могут завоевать должных прав без помощи аристократии, которая должна взять на себя свои социальные, моральные и политические обязанности. Эгремонт здесь повторяет то, что Дизраэли заявил десятилетием ранее в «Духе виггизма» (1834): «Я отрицаю, что народ может управлять собой. Самоуправление есть противоречие в терминах». В «Сибилле» Эгремонт, с симпатией относящийся к чартистскому движению, говорит то же самое:

Люди не сильны; Народ никогда не может быть сильным. Их попытки самооправдания закончатся только их страданием и смятением. Это цивилизация произвела, она производит это изменение. Именно это расширенное знание себя учит образованных людей их социальным обязанностям. В истории этого народа есть рассвет, который, может быть, только узнают те, кто находится на вершинах гор. Ты считаешь себя во тьме, а я вижу рассвет. Новое поколение аристократии Англии не тираны и не угнетатели, Сибил, как вы упорно думаете. Их интеллект, и даже лучше, их сердца открыты для ответственности их положения. Но работа, которая им предстоит, — это не праздничная работа. Это не лихорадка поверхностного импульса, которая может устранить глубоко укоренившиеся преграды веков невежества и преступности. Достаточно того, что их симпатии пробудились; время и мысли принесут остальное. Они прирожденные лидеры Народа, Сибил; поверьте, они единственные. [Книга IV, Глава 15]

Дизраэли настаивал на том, чтобы помолодевшая и страдающая от совести аристократия стала естественным союзником трудящихся. Как лидер отколовшейся от «Молодой Англии» группы в парламенте он призвал Консервативную партию защищать дело простых людей и лечить социальные недуги, вызванные промышленной революцией, безответственными землевладельцами и политикой невмешательства.

Непреодолимая пропасть и примирение через брак

Когда Эгремонт страстно признается Сибил в любви, прося ее руки, она отвергает его, потому что считает, что пропасть, разделяющая богатых и бедных, непроходима. Тем временем Палата общин отклоняет петицию чартистов после жестоких беспорядков в Бирмингеме и других местах. После начала беспорядков Эгремонт произносит важную речь в парламенте в поддержку чартистов, подчеркивая радикальные идеи о том, что права труда так же священны, как и права собственности, и что социальное счастье миллионов должно быть самой важной заботой правительства. . Когда Эгремонт снова встречает Сибил, она искренне благодарна ему за поддержку. Беспокоясь об их безопасности, Эгремонт советует Сибил и ее отцу покинуть Лондон, потому что правительство может принять меры против чартистского съезда. Однако Джерард отказывается возвращаться домой, и в конце концов его и его дочь арестовывают. К счастью, благодаря вмешательству лорда Джона Рассела Сибил освобождают из тюрьмы, а ее отца обвиняют в мятежном заговоре, но выпускают под залог. Три года спустя Джерард и Сибил становятся участниками очередного бунта во время забастовки в Ланкашире, когда Джерард пытается спасти фабрику доброжелательного фабриканта мистера Траффорда, создавшего для своих сотрудников образцовые производственные отношения. На большой демонстрации рабочих прошлой ночью на болотах недалеко от города Моубрей бунтовщики провозгласили Джерарда популярным героем. Когда толпа бросается на солдат, Джерарда убивают, лорда Марни забивают камнями, а замок Моубрей сжигают. Группа пьяных бунтовщиков нападает на Сибил, но Эгремонт прибывает как раз вовремя, чтобы спасти ее:

Один хулиган схватил Сибил за руку, другой стиснул ее одежду, когда с террасы спрыгнул покрытый пылью и кровью офицер с саблей в руке и поспешил на помощь. Он зарубил одного человека, оттолкнул другого и, обняв Сибил левой рукой, защитил ее своим мечом, а Гарольд, придя в ярость, бросился от человека к человеку и защищал ее с другой стороны. Нападавшие на нее были разбиты, они, шатаясь, обратились в бегство; офицер повернулся и прижал Сибил к сердцу. — Мы больше никогда не расстанемся, — сказал Эгремонт. — Никогда, — пробормотала Сибил. [Книга VI, Глава 12]

Когда Эгремонт в конце концов женится на Сибил, они символически объединяют две нации в одну, поскольку их брак является гениальной, но вряд ли правдоподобной попыткой преодолеть пропасть между богатыми и бедными. Их брак — не единственный фантастический элемент, с которым читатели сталкиваются к концу романа: после того, как суд присяжных показывает, что Сибил имеет благородную англо-саксонскую кровь, она вновь получает во владение свой древний аристократический титул, право на замок Моубрей и поместья, которые ее обеспечивают. с солидным — действительно огромным — доходом в 40 000 фунтов стерлингов в год. Таким образом, Дизраэли заканчивает свой роман банальным приемом, который можно было бы назвать «нахождением законного наследника», вроде сюжетного приема, пародированного Оскаром Уайльдом в «Как важно быть Эрнестом», а также Гилбертом и Салливаном в своих опереттах. Каким бы абсурдным ни казался этот сюжетный ход, Дизраэли применил его, потому что он воплощал одну из его политических навязчивых идей — идею о том, что «природная аристократия» существует не только среди высших классов, но и среди обедневших членов английского общества, имевших англо-саксонский язык. корнеплоды. Конечно, развязка Сибиллы вряд ли удовлетворит этот политический роман, потому что она предполагает, что Дизраэли забыл свой первоначальный акцент на ожесточенных разногласиях нации и, следовательно, не может предложить каких-либо правдоподобных средств социального примирения. Что еще хуже, Эгремонт и его жена бросают свою социальную работу и отправляются в годовой медовый месяц в Италию — бегство от проблем своей страны, которое подрывает характеристику их Дизраэли.

Тем не менее, «Сибил» — самый интересный роман о состоянии Англии в трилогии «Молодая Англия», потому что в нем критически рассматриваются социальные последствия промышленной революции и последовавший за ней раскол нации на богатых и бедных. Несмотря на мелодраматические клише и крайне маловероятный романтический сюжет, он повлиял на другие романы о состоянии Англии, такие как « Мэри Бартон» миссис Гаскелл (1848 г.) и « Север и Юг» (1855 г.), « Дрожжи» Чарльза Кингсли (1848 г.) и Альтон Локк (1850 г.) и «Трудные времена» Чарльза Диккенса (1854 г.). В «Сибилле», как и в «Конингсби», Дизраэли, называвший себя прогрессивным тори, утверждал, что союз между просвещенной аристократией и рабочим классом может преодолеть пропасть между двумя чуждыми «нациями» богатых и бедных. Подобно Томасу Карлейлю, он призывал к возрождению средневекового общественного согласия, основанного на иерархии, патернализме, доброжелательности и взаимном доверии. Сибил оспаривает утверждение чартистов о том, что люди могут действовать сами за себя. Дизраэли, стремившийся воссоздать средневековые общественные отношения, основанные на иерархии и патернализме, утверждает, что просвещенный аристократ, подобный Эгремонту, может стать успешным лидером народа, тогда как чартистские лидеры, по его мнению, оказались неспособными вести народ.

Связанные материалы

Социальный комментарий и викторианская иллюстрация: представление о жизни рабочего класса, 1837–1880

Ссылки и дополнительная литература

Блейк, Роберт. Дизраэли. Лондон: Издательство Eyre & Spottiswode, 1967.

. Дизраэли, Бенджамин. Сивилла, или Две нации. Проект Гутенберг.

Фидо, Мартин. «Из его собственных наблюдений»: источники отрывков рабочего класса в «Сивилле» Дизраэли, The Modern Language Review, 72 (2) (19 апреля).77) 268-284.

Парламентские дебаты Хансарда. Том. XLIX, Лондон: Томас Керсон Хансард, 1839 г.

. Шварц, Дэниел Р. «Искусство и аргументы в классе Дизраэли» «книга»> Сибил. Журнал повествовательной техники, 4 (1) (январь 1974 г.): 19–31.

Ванден Босше, Крис Р. Законы о реформах: чартизм, социальная деятельность и викторианский роман, 1832–1867 гг. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса, 2014.

Викторианский
Сеть

Британский
Империя

Авторы

Бенджамин
Дизраэли

Работы

Последнее изменение 26 апреля 2019 г.

100 лучших романов: № 11 — «Сивилла» Бенджамина Дизраэли (1845) | Бенджамин Дизраэли

В течение более десяти лет после смерти Джейн Остин в 1817 году английский роман находился скорее в упадке, что было отражением времени. Английская литературная культура совершала переход от высокого лагеря эпохи Регентства к жесткой рутине раннего викторианского общества. В конце 30-х и начале 40-х годов на сцену вырвалось блестящее новое поколение. На данный момент ведущими романистами того времени были сэр Вальтер Скотт и его протеже, «великая Мария», Мария Эджворт, уроженка Ирландии, автор 9 романов.0007 Замок Ракрент и Леонора . Правильно это или нет, но я предпочел пропустить эти имена для списка на том основании, что я недостаточно знаю об их работе, чтобы сделать правильное суждение.

Тем временем британские читатели были жадными. Был, как никогда ранее, быстро развивающийся рынок новой художественной литературы. Роман стал средой, в которой амбициозные молодые писатели могли произвести фурор. Бульвер Литтон, автор книги Pelham; или Приключения джентльмена , (и позже, Последние дни Помпеи ) был одним из таких. Другим был молодой денди и восходящая политическая звезда Бенджамин Дизраэли.

Меня беспокоит место Дизраэли в этом списке. Получил бы он сокращение, если бы не стал премьер-министром? Или если бы он столько лет не ослеплял и не очаровывал викторианское общество? Его литературные современники, такие как Диккенс, Теккерей, Джордж Элиот и даже Энтони Троллоп, были гораздо большими романистами. Сюжеты Дизраэли притянуты за уши, а персонажи — из бальсового дерева. И все же… В то же время у него есть вспышки блеска, которые не уступают этим великим в их лучших проявлениях. Например, в его ранних романах есть строки, особенно Вивиан Грей , который конкурирует с некоторыми из Оскара Уайльда. Было бы фантастично видеть Дориана Грея как своего рода дань уважения от одного аутсайдера другому?

Дизраэли — не просто очаровательный литературный сфинкс, который однажды сказал в ответ на вопрос, читал ли он Даниэля Деронду : «Когда я хочу прочитать роман, я пишу его». Своими полемическими произведениями 1844-47 годов ( Coningsby , Sybil и Tancred ) он более или менее изобрел английский политический роман. Из этой трилогии 9«0007 Сибил, или Две нации » выделяется как, пожалуй, самый важный викторианский роман о состоянии Англии своего времени.

В свое время Сибилла предшествует и, возможно, влияет на миссис Гаскелл Мэри Бартон (1848), Дрожжи Чарльза Кингсли (1848) и Немезида веры Фруда (1849). Иногда этот жанр доводился до нелепых размеров, как, например, в романе миссис Фрюин «: Наследие зла, или Последствия женитьбы на сестре покойной жены».0008 (1849 г.).

Романист Дизраэли куда ярче всех этих. Начальная сцена Sybil , канун дня Дерби в Crockford’s, по праву известна, это проявление силы с некоторыми знаменитыми певцами. «Я предпочитаю плохое вино, — говорит мистер Маунтчесни. «От хорошего вина становится так скучно». Начав в лондонском клубе, Дизраэли быстро переходит к изучению двух наций из подзаголовка. Его портрет жизни в мрачном северном промышленном городке яркий и запоминающийся. Как и Диккенс, он взял за правило исследовать те части романа, которые выходили за рамки его опыта, и это видно.

Как отмечают многие критики, самым важным персонажем в Сибил является сам Дизраэли. Как автор, он неудержимо свободен во всех своих произведениях. Его голос звучит от страницы к странице, а его сочувствие к бедственному положению бедняков возвышает даже самые скучные отрывки. Речь, в которой молодой чартистский агитатор Морли (влюбленный в Сибил) описывает «две нации… между которыми нет общения и симпатии», блестящая, страстная и незабываемая, достигает своего апогея в этой знаменитой строчке с заглавными буквами: «БОГАТЫЕ И БЕДНЫЕ».

Английская политическая риторика по-прежнему ссылается на идеалы единой нации. Как ни странно, Дизраэли иногда присваивал Лейбористская партия Эда Милибэнда. В «Тейпере и Головастике» он создал запоминающиеся архетипы, которые до сих пор всплывают в Вестминстерской деревне. Без Дизраэли Чарльз Диккенс, возможно, не написал бы « трудных времен ». Мы приближаемся к вершине середины викторианского романа.

Примечание к тексту

Дизраэли был непохож на Диккенса, Теккерея и др. Он никогда не публиковался в серийной форме. Его романы упускают из виду преимущества и проблемы сериализации. Вместо этого он принял стандартную викторианскую трехэтажную форму — одновременную публикацию в трех томах по полторы гинеи за набор.