Белая гвардия кто написал: Михаил Булгаков. Роман «Белая гвардия»

Содержание

Михаил Булгаков. Роман «Белая гвардия»

«Белая гвардия» — первый роман Булгакова, который сам автор приравнивал к «Войне и миру». Разберем биографический контекст романа и поговорим о том, как устроены персонажи.

Это часть интерактивных уроков, подготовленных образовательной платформой Level One в сотрудничестве с крупнейшими российскими экспертами.

Еще 500 уроков по 15 направлениям, от истории и архитектуры до здоровья и кулинарии на levelvan.ru/plus

посмотреть все уроки

Автор урока

Наталья Ласкина

Кандидат филологических наук, руководитель новосибирского образовательного проекта «Открытая кафедра».

📘 «Белая гвардия» выходила частями в 1924–1925 гг. в журнале «Россия», но журнал прекратил свое существование раньше, чем была закончена публикация. Полностью роман напечатали только в Париже в 1929 году.

Между этими двумя изданиями Булгаков написал на основе романа пьесу «Дни Турбиных», которая с успехом шла в Москве. «Белая гвардия», как рассказали некоторые знакомые автора, была задумана как первая часть трилогии — но подробности замысла остались неизвестны.

👤 «Белая гвардия» основана на личном опыте автора, как и ранние произведения Булгакова. У героев есть узнаваемые прототипы, но их поведение в сюжете довольно далеко от реальных событий — это задело многих близких автора, которым роман показался несправедливым.

✍️ Действие романа разворачивается в Киеве в конце 1918 года. За контроль над городом и всей Украиной сражаются три силы:

▫️ правительство «Украинской державы» гетмана Скоропадского, опиравшееся на оккупировавшие Киев германские войска;
▫️ «Директория» Симона Петлюры;
▫️ приближающаяся Красная армия.

🛡 Герои романа, белые офицеры, держатся на стороне гетмана, потому что видят в нем единственный заслон от большевиков.

Но с уходом немцев и появлением Петлюры оказывается, что им остается только организовывать добровольческое сопротивление. Пути героев расходятся, когда им приходится решать, продолжать воевать за заведомо потерянное дело или приспосабливаться к новым обстоятельствам.

🏠 Сюжет фокусируется на доме Турбиных — все остальные персонажи так или иначе с ним связаны. Врач Алексей Турбин (во многом проекция самого автора) и его брат Николка присоединяются к добровольческим войскам; их сестра Елена играет роль хранительницы очага; ее муж, капитан Тальберг раздражает братьев своим приспособленчеством.

👁 Исторические события Булгаков показывает «изнутри», глазами потерянных в хаосе бесконечной войны персонажей. Роман во многом похож на сцены Бородинского сражения в «Войне и мире»: читатель видит и понимает только то, что доступно героям. В отличие от романа Толстого, булгаковским героям трудно ориентироваться не только в гуще боя, но и во всей ситуации в целом. О том, кто с кем и за что воюет, мы узнаем из споров, слухов, противоречивых намеков.

👨 Ведущая точка зрения отдана Алексею Турбину, в котором словно концентрируется все белое движение. Внутренний кодекс не позволяет ему устраниться или сменить лагерь, но он чувствует усталость и безнадежность. Булгаков пишет об истории не с позиций политического или философского анализа — он создает катастрофическую картину, которая не управляется человеческими силами.

Семья Турбиных в «Белой гвардии» играет роль не только сюжетного, но и символического центра притяжения. Хотя Булгаков использовал личную историю, на ее основе он строит мифологический образ идеального дома.

⚡️ Роман начинается со смерти матери. Для Турбиных жизнь раскалывается на «до» и «после».

Прошлое, формально совсем недавнее, воспринимается как мифический золотой век. В контексте исторического сюжета это подчеркивает невозможность счастливой развязки для героев. Победа в войне не вернула бы им ушедший мир, вне которого для них нет гармонии.

🕰 В области ушедшего «золотого века» вместе с родительским домом оказывается вся мировая культура. Турбины и их круг сравниваются с литературными, оперными, мифологическими фигурами — но эти ассоциации приобретают пародийный оттенок. Намеки на известные сюжеты не сбываются всерьез. Например, в воспоминаниях о детстве все время появляется «Капитанская дочка». Параллель вроде бы очевидна: герои Булгакова тоже попадают в хаос истории и должны сохранить себя и свою честь — но в мире «Белой гвардии» это в принципе невозможно. (А любимая книжка «Капитанская дочка» в конце концов сгорит в печи.)

👩‍🦱 Елена одним именем наводит на мысль о Елене Прекрасной — и она действительно играет роль объекта желания и причины раздоров, но эпическое снижено до бытовой суеты. Ее окружают нарочито театральные, фальшивые поклонники.

❕ У Турбиных нет настоящих антагонистов. Именно это делает «Белую гвардию» совершенно необычным романом о войне. Мы видим конфликт только с одной стороны и понимаем, что герои вовлечены в войну не с конкретными петлюровцами или большевиками, а с чем-то более глубоким.

👤 Петлюра по сюжету должен был бы занять позицию главного противника — это от его армии Турбины пытаются защитить свой город и дом. Литературный подтекст романа заставляет читателя ждать аналог пушкинского Пугачева или толстовского Наполеона. Однако появляется Петлюра не как человек, а как одно только имя, зажившее собственной жизнью:

«В ноябре месяце, увы! — все уже знали довольно определенно. Слово:
— Петлюра!
— Петлюра!!
— Петлюра! —
запрыгало со стен, с серых телеграфных сводок. Утром с газетных листков оно капало в кофе, и божественный тропический напиток немедленно превращался во рту в неприятнейшие помои. Оно загуляло по языкам и застучало в аппаратах Морзе у телеграфистов под пальцами. В Городе начались чудеса в связи с этим же загадочным словом, которое немцы произносили по-своему: — Пэтурра.
Никто, ни один человек не знал, что, собственно, хочет устроить этот Пэтурра на Украине, но решительно все уже знали, что он, таинственный и безликий (хотя, впрочем, газеты время от времени помещали на своих страницах первый попавшийся в редакции снимок католического прелата, каждый раз разного, с подписью — Симон Петлюра), желает ее, Украину, завоевать, а для того, чтобы ее завоевать, он идет брать Город».

✍️ «Безликий» Петлюра — чистый хаос, созданный страхами горожан. Но даже этот образ окружен комическими деталями. Булгаков не позволяет ни одной из сторон выйти в область эпического: в этой войне нет ни народных вождей, ни благородных воинов.

Телеграм-канал
Level One

Вдохновляющие посты, новые запуски и подарки только для подписчиков

В «Белой гвардии» ключевую роль играют эффекты, связанные со звучанием текста, а не только со смыслом — ритм, интонации, созвучия.

📖 Роман открывается торжественными фразами: «Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс». Повествователь принимает тон то ли эпического сказителя, то ли библейского пророка.

Периодически эта интонация будет возвращаться, напоминая читателям о том, что мы стали свидетелями того, как решается судьба целого мира.

🖋 Сразу же эпический тон сменяется другим, более лирическим. Каждый раз, когда возникают ностальгические картины прошлого Турбиных, текст наполняется восклицаниями и эмоциями, как «О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?»

🕰 В эпизодах в доме Турбиных нам постоянно напоминают о звуке часов, пианино, гитары — причем текст стремится воспроизвести точно сам звук. Часы говорят «тонк-танк», цитируются обрывки оперных арий. Звук может отождествляться с общим состоянием: «Николкина подруга, гитара, нежно и глухо: трень… Неопределенно трень… потому что пока что, видите ли, ничего еще толком не известно. Тревожно в Городе, туманно, плохо…»

🗯 Стоит нам перешагнуть границу дома, и звучит стихия хаоса: разрозненные реплики, гул, вой вьюги. В напряженные моменты текст начинает напрямую имитировать хаотические звуки. Например, так воспринимает Алексей Турбин окружающий его враждебный и непонятный мир: «Гу… гу… гу… Бу… бу… бу… — ворчала серенькая зимняя даль где-то на юго-западе. От бульвара, по Владимирской улице чернела и ползла толпа. Прямо по мостовой шло много людей в черных пальто… Замелькали бабы на тротуарах. Конный, из Державной варты, ехал, словно предводитель. Рослая лошадь прядала ушами, косилась, шла боком. Рожа у всадника была растерянная. Он изредка что-то выкрикивал, помахивая нагайкой для порядка, и выкриков его никто не слушал».

🎼 Значимость интонации и ритма, звуковые ассоциации делают булгаковскую прозу близкой к поэзии.

Это роднит «Белую гвардию» с романами Андрея Белого и с «орнаментальной прозой» 20-х годов. Булгаков, однако, звучит менее авангардно: характерные для модернистов разрывы предложений, резкие звуки и контрасты у него появляются только в хаотических сценах. В ностальгических эпизодах звуковая картина отсылает скорее к поэтической и музыкальной культуре 19 века.

«Белая гвардия» заканчивается серией сновидений. Это само по себе необычно: в литературе гораздо больше текстов со снами, которые заканчиваются пробуждением.

🌗 В булгаковском мире соотношение реального и ирреального с самого начала неустойчиво. Порядок распадается, все охвачены лихорадочным ожиданием смерти, война идет с «мифическим» Петлюрой. Неудивительно, что к концу романа реальность вообще исчезает, и весь город охвачен «дремой».

✨ Сны начинают появляться и до финала романа. Алексей Турбин видит сон, в котором он попадает в рай и видит там своих знакомых и товарищей по добровольческим войскам. Этот рай непохож на интеллигентный домашний золотой век Турбиных — в солдатском раю царит грубоватое веселье. Во сне Турбин встречается с более подлинной реальностью, чем все, что его окружает в жизни.

🔮 Сон вещий: герой узнает о будущем войны и отчасти своей семьи — но это не влияет напрямую на дальнейшее развитие сюжета — скорее, мы получаем еще одну возможную версию событий. Бог и рай, оказывается, есть, но только во сне и только для одного героя.

📖 Сновидения, завершающие роман, тоже не проясняют сюжетные линии. Многим критикам роман показался незавершенным — действительно, мы многого не узнаем о судьбах героев. Возможно, если бы Булгаков дописал трилогию, сны получили бы еще какое-то развитие, но в той версии «Белой гвардии», что есть у нас, они оказываются самоценны.

♠️ Исследователи романа отмечали, что сны прямо связаны со смертью — в них есть или предсказания смертей персонажей, или просто воплощение страха смерти. И только один сон в самом конце — исключительно о счастье и о жизни. Прочитаем его (в сюжете он ничего не раскрывает):

«И, наконец, Петька Щеглов во флигеле видел сон.
Петька был маленький, поэтому он не интересовался ни большевиками, ни Петлюрой, ни Демоном. И сон привиделся ему простой и радостный: как солнечный шар.
Будто бы шел Петька по зеленому большому лугу, а на этом лугу лежал сверкающий алмазный шар, больше Петьки. Во сне взрослые, когда им нужно бежать, прилипают к земле, стонут и мечутся, пытаясь оторвать ноги от трясины. Детские же ноги резвы и свободны. Петька добежал до алмазного шара и, задохнувшись от радостного смеха, схватил его руками. Шар обдал Петьку сверкающими брызгами. Вот весь сон Петьки».

👦 Детский сон — единственный в романе выход из безнадежности. Булгаков прозрачно отсылает сразу к двум видениям из «Войны и мира» — сну Пети Ростова (Булгаков вспоминает его и в рассказе «Морфий») и, конечно, образу человечества как шара из капель, который видится в плену Пьеру Безухову. У Булгакова, в отличие от Толстого, такие откровения не могут быть доступны никому из взрослых героев: почему — вопрос, на который отвечает весь роман.

Иллюстрации Сергея Чепика к «Белой гвардии»

👀 Давайте прочитаем рассказ «Киев-город».

Время прочтения 〰️ 20 минут

👉 Что у него общего с атмосферой «Белой гвардии»?

курс Level One

Как влюбиться в литературу Латинской Америки

Курс лекций о сказочном и иллюзорном мире Маркеса, Борхеса и Кортасара. Расскажем об истории создания книг и поймем, как и почему литература Латинской Америки отличается от европейской. Читать книги заранее не обязательно — мы выберем самые интересные и показательные отрывки.

Сегодня можно купить со скидкой 50%
4800₽ 2400₽

подробнее о курсе

Как читать «Белую гвардию» Булгакова

Публикации раздела Литература

Аудиоверсия: Как читать «Белую гвардию» Булгакова

Мы попросили заслуженного учителя Москвы, эксперта ЕГЭ по литературе, преподавателя «Школы Глория» Ольгу Надеждину рассказать, о чем размышлял Михаил Булгаков в «Белой гвардии» и что важно знать о русской культуре, чтобы понять первый роман писателя.

Идея романа

Сергей Чепик. Иллюстрация к роману Михаила Булгакова «Белая гвардия» (фрагмент). Изображение: издательство «Вита Нова», Санкт-Петербург / vitanova.ru

Сергей Чепик. Иллюстрация к роману Михаила Булгакова «Белая гвардия». Изображение: издательство «Вита Нова», Санкт-Петербург / vitanova. ru

«Белая гвардия» — первый роман Михаила Булгакова. Его датируют 1924–1929 годами — в этом вопросе исследователи творчества писателя и сегодня расходятся. Произведение максимально полно воспроизводит события 1918 — начала 1919 года, которые происходили в Киеве, охваченном пламенем Гражданской войны. «Белая гвардия» во многом автобиографична и основана на личных воспоминаниях Булгакова. Например, прототипами некоторых героев литературоведы считают родных, киевских друзей и знакомых Михаила Афанасьевича.

В повести «Тайному другу» Булгаков, по сути, описал начало работы над романом:

Я притянул насколько возможно мою казарменную лампу к столу и поверх ее зеленого колпака надел колпак из розовой бумаги, отчего бумага ожила. На ней я выписал слова: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими».
Затем стал писать, не зная еще хорошо, что из этого выйдет. Помнится, мне очень хотелось передать, как хорошо, когда дома тепло, часы, бьющие башенным боем в столовой, сонную дрему в постели, книги и мороз. Писать вообще очень трудно, но это почему-то выходило легко. Печатать этого я вообще не собирался.

В этом фрагменте сходятся воедино два ключевых пласта романа: небесное и земное, Откровение о последних днях человечества и предопределенность гибели дома Турбиных. Так в «Белой гвардии» разворачивается, по словам литературоведа Зары Минц, «катастрофа, ставшая бытом».

В центре повествования — семья Турбиных: Алексей — 28-летний врач, принимавший участие в боях Первой мировой войны, 17-летний юнкер Николка и их сестра Елена, которая несколько лет назад вышла замуж за офицера русской военной академии капитана Тальберга. Стихия Гражданской войны и революции застает Турбиных в родном Городе, который не имеет имени, но деталями прочно связан с родным для Булгакова Киевом. В Городе находится гетман, под крыло которого стекаются со всей России бегущие от большевиков помещики, купцы, заводчики, мающиеся без дела офицеры; в двенадцати километрах идут бои, к окраинам подступают петлюровские войска. Для защиты Города начинают формироваться части русских военных соединений. Алексей и его друзья определяются в мортирный дивизион полковника Малышева и готовятся выступить против Петлюры.

Однако в ночь с 13 на 14 декабря немецкие войска, а с ними гетман «всея Украины» и его приближенные, в том числе генерал Белоруков и муж Елены Тальберг, капитан Генерального штаба, в спешке покидают Город, бросая его защитников на произвол судьбы. И теперь всем, кто не убежал «крысьей побежкой на неизвестность от опасности», кто остался оберегать свой Дом и защищать свой Город, придется сделать неимоверно трудный выбор, который навсегда определит их дальнейшую жизнь, смерть и посмертие.

Петлюра уверенно войдет на истерзанные сражениями улицы, но власть его продлится всего 47 дней, потому что «миф Петлюра. Его не было вовсе». Вслед ему, покидающему замерший в ожидании Город, загремят орудия наступающих большевиков: «Вслед звезде черная даль за Днепром, даль, ведущая к Москве, ударила громом тяжко и длинно. И тотчас хлопнула вторая звезда, но ниже, над самыми крышами, погребенными под снегом».

Дом Турбиных с изразцовой печкой в столовой, с играющими гавот часами, с лучшими на свете «шкапами» с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, как корабль буре, противостоит подступающей со всех сторон беде. В нем трепетно хранят все то, что Булгаков называет «совершенно бессмертным». Кремовые шторы защищают покой его обитателей от «грязного, кровавого и бессмысленного» внешнего мира. Только какой призрачной кажется эта защита в час великих испытаний: «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям: — Живите. А им придется мучиться и умирать». Однако умирать, так же как и жить, можно по-разному.

«Белая гвардия» и литературная традиция

Андрей Преснов. Глава X. Осада города (фрагмент). Иллюстрация к повести Александра Пушкина «Капитанская дочка». 1998. Оренбургский областной музей изобразительных искусств, Оренбург

Одна из ключевых особенностей творчества Булгакова — «ассоциативная литературность». В его произведениях в тех или иных формах находят отражение знаки предшествующей литературы. И понять авторский замысел может только тот читатель, который видит и считывает эти знаки.

Так, на страницах «Белой гвардии» живут Наташа Ростова и Капитанская дочка (и это не название книги — отсутствие кавычек не опечатка, а осознанный выбор писателя), в героях романа то и дело проявляются черты знакомых читателю персонажей, а философские диалоги или полемику с литературными предшественниками Булгаков ведет на протяжении всего произведения.

Библия, «Фауст» Гете, «Собор Парижской богоматери» Гюго, «Капитанская дочка», «Пиковая дама» и «Борис Годунов» Пушкина, «Ночь перед Рождеством», «Тарас Бульба» и «Мертвые души» Гоголя, «Бесы» Достоевского, «Война и мир» Толстого, «Господин из Сан-Франциско» Бунина — именно к ним обращаются Турбины в поисках ответа на мучительные вопросы «смутного времени»: «Но как жить? Как же жить?», если все привычные устои рухнули в одночасье; как совершить выбор между долгом человека и долгом офицера, когда эти понятия категорически не совпадают; как сохранять верность «честному слову» в мире, где «русскому человеку честь — только лишнее бремя»?. .

«Русский бунт» на страницах романа

Андрей Преснов. Глава VII. Приступ. Иллюстрация к повести Александра Пушкина «Капитанская дочка». 1998. Оренбургский областной музей изобразительных искусств, Оренбург

Евгений Ракузин. Иллюстрация к поэме Александра Блока «Двенадцать». Государственный музейно-выставочный центр «РОСИЗО», Москва

Мировая культурная традиция входит в повествование на разных уровнях. Важнейший из них — эпиграфы к роману, которые расширяют смысл основного текста произведения.

Булгаков открывает «Белую гвардию» цитатой из «Капитанской дочки» Александра Пушкина:

Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл — сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло; «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!»

«Темное небо, смешавшееся со снежным морем» в пушкинском тексте становится символом надвигающегося народного бунта, стихии, в которой погибнут многие, будет разрушен дом капитана Миронова, заблудится и только чудом спасется Петруша Гринев.

В романе «Белая гвардия» в привычную жизнь людей вмешается та же самая сила. Все опять «исчезнет», «буран» обернется «бедой». Мир разделится на «белое» и «черное» без полутонов: «белый гроб с телом матери» и «черное потрескавшееся небо». «Белый мохнатый декабрь» и «черные стенные часы», «белая рука Елены» и ее «черные испуганные глаза». Отвечать за пролитую кровь придется всем: у каждой из враждующих сторон — как в «Капитанской дочке», так и в «Белой гвардии» — своя правда.

Черно-белая вьюга революции описана в еще одном произведении, которое стало знаком страшной эпохи, — в поэме Александра Блока «Двенадцать». В ней также господствует стихия «мужицкого бунта», расколотый надвое мир мечется между «белым» и «черным», и звучит «музыка революции»:

Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем Божьем свете!

Но если Блок слышит в «разорванном ветром воздухе… гул о великом», как он писал в статье «Интеллигенция и революция», то в булгаковском романе «музыка революции» если и не лишена величия, то уж гармонии лишена точно: «…кругом становится все страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли».

Тема Страшного суда

Павел Филонов. Формула революции (фрагмент). 1920. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Виктор Васнецов. Страшный суд (фрагмент). Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве. 1896. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Павел Филонов. Октябрь. Пейзаж. Формула (фрагмент). 1921. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Второй эпиграф романа отсылает к Откровению святого Иоанна Богослова (Апокалипсис):

И судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.

Мало кто из сегодняшних школьников знаком с христианскими вариантами истолкования Откровения, поэтому обратимся к мнению специалиста:

Понимать этот символический образ нужно так, что по действию всемогущества Божия на суде раскроется совесть каждого человека, и он в ней, как бы в книге, сам прочтет все, что было сделано им в жизни, и от своей совести услышит истинную оценку всей своей земной деятельности.

Тема Последнего, Страшного суда становится своеобразным лейтмотивом разворачивающихся в романе событий. Алексей Турбин, потерявший после смерти матери жизненную опору, с затаенной надеждой спрашивает: «Может, кончится все это когда-нибудь? Дальше-то лучше будет?» Однако священник отец Александр в ответ рассказывает ему о грядущих великих испытаниях, предсказанных в богословских книгах: «Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал: «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь».

Это пророчество Иоанна Богослова еще не один раз появится на страницах романа, когда петлюровцы будут безнаказанно лить кровь на улицах Города.

На соборном дворе в лютый мороз слепцы-лирники «тянули за душу отчаянную песню о Страшном суде»:

Ой, когда конец века искончается,
А тогда Страшный суд приближается…
Страшные, щиплющие сердце звуки плыли с хрустящей земли, гнусаво, пискливо вырываясь из желтозубых бандур с кривыми ручками.

А Елена Турбина читает рассказ Ивана Бунина «Господин из Сан-Франциско», предвещающий гибель человека-цивилизации. Горя «бесчисленными огненными глазами», под рев бушующего океана и завывание «бешеной вьюги» движется к своей гибели громадный «многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем» корабль «Атлантида». И «со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров» следит «за уходившим в ночь и вьюгу кораблем» Тьма.

Так входит в «Белую гвардию» еще одна важная тема — тема вины, возмездия и милосердия. В молитве Елены, которая отчаянно борется за жизнь старшего брата, звучат ключевые слова романа: «Все мы в крови повинны, но ты не карай. Не карай…» В какой же «крови» может быть повинна «Лена ясная», которая после смерти матери бережет и хранит Дом Турбиных?

В раскаянии Елены — понимание вины русского дворянства, всей русской интеллигенции перед своим народом, вины, вызвавшей к жизни «корявый мужичонков гнев». «Кровавый вихрь, пронесшийся над Городом, — это неизбежное народное возмездие за долгое равнодушие сытых к мужицкой боли и беде», — писал литературный критик Владимир Лакшин.

Эту вину осознавал не только Булгаков: ей посвятила стихотворение «Когда в тоске самоубийства» Анна Ахматова еще в 1917 году:

Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид.

Но мольба Елены, ее просьба о милосердии все же были услышаны — и, практически обреченный, Алексей Турбин выжил.

В конце романа Булгаков вновь отсылает читателя к Апокалипсису:

Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева, занавес бога, облекающий мир, покрылась звездами… Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла — слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч.

По сути, этот отрывок представляет собой художественное переложение цитаты из великой Книги: «Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей».

Символика Апокалипсиса пронизывает весь роман. Однако Откровение Иоанна Богослова не исчерпывается темой гибели — оно говорит и о Спасении, и о Свете. После Страшного Суда каждый увидит «Книгу жизни». «Эта книга есть предвидение Божье, утешительное для всех труждающих и обремененных», — писал библеист Александр Лопухин.

Так и в мире «Белой гвардии»: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле». Человеку стоит оторвать взгляд от земли и посмотреть на звезды, потому что там живет надежда, потому что там, рядом с «красным дрожащим Марсом», всегда стоит «звезда пастушеская — вечерняя Венера».

«Уныния допускать нельзя, — конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил» немолодой священник отец Александр, утешая Алексея Турбина в начале повествования. И Булгаков завершает свой первый роман, не «допуская уныния», словами «Меч исчезнет, а вот звезды останутся».

Беседовала Екатерина Тарасова

Теги:

Как читатьШкольная программаКлассикаМихаил БулгаковЛитератураПубликации раздела Литература

Ещё

Воля Селф о Белой гвардии Михаила Булгакова | Культура

Следующее исправление было напечатано в колонке «Исправления и разъяснения» газеты «Гардиан», пятница, 2 апреля 2010 г.

драматург под названием «Рукописи не горят» Дж. Э. Кертиса, который также написал программные примечания к текущей постановке пьесы в Национальном театре в Лондоне. The Guardian и Уилл Селф, который говорит, что много использовал в книге, приносят извинения за упущение.

18 апреля 1930 года Михаил Булгаков пообедал в своей московской квартире, а затем лег, как обычно, вздремнуть. Однако вскоре его разбудил телефонный звонок, а вскоре после этого вошла его вторая жена Люба и сообщила, что с ним хочет поговорить кто-то из ЦК (коммунистической партии). Булгаков предположил, что это какая-то злонамеренная уловка — такие вещи были обычным делом в то время, мрачно-античный предвестник грядущих гонений, — но когда он снял трубку, то услышал голос: «Михаил Афанасьевич Булгаков?» и, когда он подтвердил это, «с вами сейчас будет говорить товарищ Сталин». Сразу же после этого Булгаков услышал голос с отчетливым грузинским акцентом — это действительно был диктатор на линии.

Предыстория этого сумасбродного телефонного разговора, во время которого Сталин, по своему обыкновению с некоторыми элитными российскими творческими людьми, играл с Булгаковым, как кошка с мышкой, закручена вокруг судьбы пьесы писателя «Дни Турбины ; а сама историческая основа этой пьесы переплетена еще дальше, так что вместе эти три повествовательных нити можно читать как своего рода шифрование — если хотите, драматическую ДНК — СССР той эпохи. Национальный театр в настоящее время возрождает спектакль (под его первоначальным названием, Белая гвардия ). Это всего лишь третья британская постановка и первая с момента распада СССР, хотя «Дни Турбиных » была самой популярной российской постановкой 1930-х годов. По случаю пятисотого спектакля в июне 1934 года Сахновский, заместитель директора МХТ, писал Булгакову: « Турбины стали новой Чайкой ». Тем не менее, его автора призвали не выходить на занавес после спектакля, поскольку это может быть истолковано как «жест».

По случаю 600-й постановки спектакля в сентябре следующего года третья жена Булгакова Елена Сергеевна записала в своем дневнике: «Театр не прислал Мише ни поздравления, ни даже извещения». Несмотря на это, спектакль продолжали ставить – и в Художественном театре Станиславского в Москве, где он изначально был заказан, и в Ленинграде. 28 ноября 1934 года Сталин пришел на свидание Турбиных с Сергеем Кировым, ленинградским партийным боссом. Елене сообщили, что «Генеральный секретарь много аплодировал в конце спектакля». Это не обязательно было таким уж большим сюрпризом — Булгаковы знали, что Сталин был их поклонником. Однако не узнали, аплодировал ли Киров; через четыре дня его убили, и Елена размышляла: «Возможно, последний спектакль, который он видел в своей жизни, был Дни Турбиных ». Конечно, она не могла свести воедино все точки, чтобы разглядеть сокрушительную драматическую иронию – ужас, предвестником которого стало убийство Кирова (почти наверняка по заказу его театральной спутницы)

За три недели до телефонного звонка Сталина Булгаков пошел на крайнюю меру, написав советскому правительству — писатель уже не в первый раз пытался так лобово напасть на монолит, что давило его и его писательскую карьеру. Месяцем ранее он писал лично Сталину, а также Максиму Горькому, серому кардиналу советской литературы. Но его 19 марта30 письмо было самым длинным и протяжным. Тоном то звенящим, то истеричным, Булгаков дал полное резюме своей карьеры при режиме: свои личные притеснения, поношения его произведений, запрещение его пьес. «Когда я провел анализ своего альбома вырезок, — писал он, — я обнаружил, что за 10 лет работы в области литературы обо мне в советской печати было 301 упоминание. Из них три — комплиментарные, и 298 были враждебны и оскорбительны». Далее он рассказал, что один критик Дни Турбиных описывали автора как «страдающего собачьим маразмом».

Письмо Булгакова — свидетельство наметившегося двоемыслия сталинской эпохи; одновременно внешне вызывающий, но проявляющий коварное желание соответствовать. В ней Булгаков признает, что « Дни Турбиных » и его роман Белая гвардия , по которому была адаптирована пьеса, воплощают «моё упрямое изображение русской интеллигенции как лучшего социального слоя в нашей стране… one], который по непреложной воле судьбы отбрасывается в годы гражданской войны в лагерь белогвардейцев». По его словам, не только весь этот класс был обязан вести себя так, как он вел себя, но и его собственное изображение отдельных его членов было «вполне естественным для писателя, связанного кровными узами с интеллигенцией».

Безусловно, эта симпатия к буржуазному дьяволу была неотъемлемой частью пьесы и отчасти причиной ее огромного успеха. По случаю его премьеры в октябре 1926 года зрители стонали и даже падали в обморок, когда они видели, как верно рассказывается о их собственном затруднительном положении, без того, чтобы белые изображались подлыми угнетателями. Впрочем, не то чтобы Булгаков лукавил в своем письме, а как будто не понял, к кому обращается: для Булгакова — как и для Гоголя до него, прямо ходатайствовавшего перед царем над собственным сатирическим шедевром, Ревизор – власть – это не безличное явление, а некая гипертрофированная фигура отца. Вместо того, чтобы понять политическую природу оскорблений, направленных против его произведений, Булгаков отвечает, как обиженный ребенок, на «несправедливость» своих сверстников, и поэтому взывает к родителю, который, по его убеждению, не только остается справедливым, но и должен — на фрейдовский манер – быть достаточно любящим, чтобы справиться с любой критикой, которая может быть направлена на него.

Потому что, конечно, хотя Булгаков и писал о своих «больших усилиях беспристрастно стоять по отношению к красным и белым», правда совсем расходилась. Родившийся в Киеве в 1881 году, старший из будущей семьи из семи детей, Булгаков принадлежал не только по крови — его отец был профессором богословия Киевской духовной семинарии, — но и по склонности к античному режиму.

Тем не менее, это не было прямой реакцией; скорее, сложная политическая позиция писателя, полностью изложенная в его пьесе, но по-настоящему понятная несоветскому человеку только в романе «Белая гвардия », коренилась в той же черной украинской земле, из которой родились мириады режимов гражданской войны. вскочил. Как заметил Майкл Гленни, выдающийся переводчик как пьесы, так и романа, возможно, лучший способ понять положение русских семей в Украине, таких как Булгаковы, — провести аналогию с протестантским господством в Ирландии.

Хотя Украина входила в состав Российской империи с 1654 г. , многие украинцы так и не примирились, а русские, составлявшие значительную часть помещичьего дворянства и пришедшие занять высшие должности в профессиональных, офицерских и государственной службы, продолжали говорить по-русски и смотреть на Москву как на центр своей культуры. Как и многие ирландские протестанты, эти люди были более лояльны, чем настоящие русские, к символизму — если не действительности — царского правления.

Конечно, семейство Турбиных, как оно изображено в романе, романтизировано – одновременно либеральное, чистосердечное и антисемитское (если не филосемитское), но при этом глубоко православное и не тяготеющее к народному суверенитету. В пьесе же, напротив, они более правдоподобны и запутаны, а их политические взгляды сведены к ряду позиций: перебежчик, хамелеон, лоялист и так далее. Возможно, самым правдоподобным из всех персонажей — как в романе, так и в пьесе — является собственное альтер-эго Булгакова, Алексей Турбин. В пьесе его профессия неоднозначна, а в романе он, как и сам Булгаков, врач. Алексею остается в кульминации первого акта провозгласить то, что должно быть собственным криком души автора, а именно, что за украинскими националистическими силами, атакующими Киев, стоят не просто большевики, а вся бесчеловечная и разрушительная сила. самой современности, готовой разрушить уютный и традиционный семейный дом.

Впрочем, пожалуй, Булгакову можно простить его ностальгию. Первая версия пьесы — тогда называвшаяся «Братья Турбины » — была написана между 1920 и 1921 годами в поразительном творческом порыве, в ходе которого были написаны еще четыре пьесы. Получив квалификацию в 1916 году, Булгаков прошел шестимесячную службу на передовой в качестве армейского врача; после этого он перешел на гражданскую медицинскую службу и работал в сельской больнице. Затем, в марте 1918 г., вновь женившись, он вернулся в Киев, чтобы заняться частной практикой.

Оглядываясь назад, может показаться странным, что молодой Булгаков надеялся обрести спокойствие в Киеве в это время, тогда как сателлиты России еще не были затронуты Октябрьской революцией. Все это должно было измениться, когда в том же месяце, когда прибыл Булгаков, Ленин подписал Брест-Литовский договор; Украина в ближайшие два года должна была погрузиться не в анархию, а – что, может быть, еще хуже – в водоворот иллюзорных и бессильных режимов.

Сам Булгаков писал: «По подсчетам некоторых киевлян, у них было 18 насильственных смен власти. Некоторые оранжерейные мемуаристы насчитали 12: могу точно сказать, что их было 14, причем я лично был свидетелем 10 из них. .» Это бульварный мир, который Белая гвардия так хорошо передает — и страх, и фарс. Булгаков вернулся в семейный дом на Андреевском холме, но он должен был обнаружить, что врачевание было рискованным делом, поскольку, поскольку город последовательно находился в руках то немецкого марионеточного режима, то украинских националистов Симона Петлюры, он подлежал насильственному призыву. Однажды его взяли петлюровцы, и, вероятно, именно в это время он получил травму, увидев пытки и убийство еврея, — лишь одна из сцен, впоследствии вырезанных цензором из пьесы, но оставшихся в спектакле. прозаическая версия событий.

Булгаков прибыл на Кавказский форпост Владикавказ с белогвардейцами в 1920 году, но заболел сыпным тифом и остался там. Это был странный эпизод с Рипом Ван Винклем, который кажется очень подходящим для писателя, который станет одним из величайших баснописцев своего времени; ибо, пока он был на самом деле в обмороке, его бросили, и большевики взяли верх. Когда Булгаков пришел в себя, он отказался от медицины как карьеры и взялся за перо. Спектакль «Братья Турбиные » шел во Владикавказе 19 октября.20, а сам Булгаков помогал новой советской администрации руководить отделом литературы Департамента культуры. К февралю следующего года он начал работу над новой версией повести, которую завершит в 1923 году. Булгаков окончательно связал свою судьбу с новой Россией и переехал в Москву к своей жене.

Около двух третей этого романа впоследствии появились в журнале «Россия» (Россия) в 1925. Заключительная часть не вышла, потому что журнал был закрыт — вероятно, отчасти из-за собственного сочинения Булгакова. Несомненно, власти полностью восприняли резко амбивалентный финал «Белая гвардия », в котором красная звезда коммунизма явно скрыта красной звездой планеты Марс и, как следствие, войной и борьбой. Как бы то ни было, насыщенная драматургия романа с его сопоставлением гемютлихской квартиры Турбиных с беспорядочной потасовкой на улицах Киева привлекла внимание Павла Маркова, только что назначенного драматурга МХАТа, который пригласил Булгакова, чтобы переделать его для сцены.

Пьеса, написанная Булгаковым весной-летом 1925 года, представляла собой тяжеловесную пятиактную драму, которая, по мнению театра, не могла быть поставлена за один вечер. Булгаков был огорчен, но под давлением необходимости воспользоваться этим большим перерывом (он жил в нищете, его здоровье было слабым) он переписал ее в четыре действия, и именно эта версия затем репетировалась до июня 1926 года. На первой генеральной репетиции вмешался Главный репертуарный комитет (советский орган по лицензированию театров), заявив, что: « Белая гвардия — это от начала до конца апология Белой гвардии и . . . совершенно неприемлемо; она не может быть поставлена в том виде, который принят в театре».

Булгаков был вынужден еще больше сократить пьесу, опустив сцену пыток и убийства еврея. ,Николай,поет Интернационал и так приветствует новый режим.И не в последнюю очередь название пьесы изменено на безобидное Дни Турбиных , чтобы ни намека на реваншизм не запятнать советское правление. Несмотря на эти изменения, а не из-за них, пьеса стала огромным кассовым хитом, получив при этом почти полностью отрицательные отзывы; и именно этот парадоксальный прием должен был характеризовать остальную часть карьеры Булгакова.

Записи Московского Художественного театра показывают, что Сталин видел спектакль не менее 15 раз в первый раз, что делает его похожим на одного из тех саддо, которые ночуют возле мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера. Булгаков был убежден, что Сталин уважал его за то, что он осмелился сочувственно изображать белых, но столь же вероятно, что диктатор был воспринят своими собственными цензорскими манипуляциями с текстом, чтобы показать большевизм в правильном, исторически неизбежном свете. Неизбежным было и то, что, несмотря на одобрение Сталина, пьеса изначально получила ограниченную лицензию на исполнение, которая к 1929, был полностью снят.

К тому времени квартира Булгакова была обыскана ОГПУ, а его виртуозная — некоторые сказали бы безрассудная — сатира на homo советикус, Собачье сердце , была репрессирована. Булгаков был очень заметным человеком, и к тому времени, когда Сталин сделал свой телефонный звонок в 1930 году, казалось весьма вероятным, что писателя ждала та же участь, что и других диссидентских голосов, таких как его шурин Андрей Земский: тюремный срок или внутреннее изгнание. Как бы то ни было, когда Сталин спросил его, действительно ли, как он заявил в своем письме, Булгаков хочет уехать за границу, писатель возразил, сказав: «Я много думал в последнее время о том, может ли русский писатель жить за границей». свою родину. И мне кажется, что он не может».

Ответ Булгакова был благосклонно встречен Сталиным, который затем спросил, где он хотел бы работать, так как Булгаков также сказал в своем письме, что, если его пьесы не могут быть поставлены, а романы опубликованы, ему нужно предложить работу или умереть с голоду. . Так получилось, что Булгаков пошел работать во МХАТ, где и оставался на протяжении всех чисток 1930-х годов. Это был странный период полураспада для писателя, ибо в то время как Дни Турбиных были возрождены в 1932 году, другие его оригинальные пьесы оставались под запретом, а ставились только его адаптации.

На телефонном шнуре, связывавшем Булгакова со Сталиным, был последний перегиб: прежде чем завершить этот судьбоносный телефонный разговор, диктатор предложил им встретиться тет-а-тет. Этого так и не произошло, но всю оставшуюся жизнь — он должен был умереть преждевременно, измученным и деморализованным в 1940 году — Булгаков ожидал, что телефон снова зазвонит. Именно эта тень лежит на всем его позднейшем творчестве, и особенно сильно на его шедевре «Мастер и Маргарита », ибо, хотя Булгаков, возможно, и был традиционалистом, обращавшимся назад, к духу, если не к субстанции прошлого, вся его продуктивная писательская жизнь определялась компасом очень современной диктаторской прихоти.

Белая гвардия Михаила Булгакова

Михаил Булгаков

Форматы и издания

Электронная книга

1 сентября 2010 г.

Мягкая обложка

1 сентября 2006 г.

Купить у…

Амазонка Apple Книги Гугл игры Кобо Книгатопия eBooks.com

«Блестяще передана бурная атмосфера украинской революции и гражданской войны» Daily Telegraph

Опираясь на личный опыт Булгакова в ужасах гражданской войны в качестве молодого врача, Белая гвардия происходит в Киеве в 1918 году, во времена беспорядков и удушающей неопределенности, когда большевики, социалисты и немцы борются за контроль над город. В нем рассказывается история некогда богатой русской семьи Турбиных, вынужденных смириться с революцией и новым режимом.

Об авторе

Михаил Булгаков

Михаил Булгаков (1891 — 1940) родился и получил образование в Киеве, где в 1916 году получил диплом врача, но в 1920 году оставил медицинскую практику и посвятил себя литературе. В 1925 году он закончил сатирическую повесть «Собачье сердце» , которая не публиковалась в Советском Союзе до 1987 года. Это было одно из многих поражений, которые он потерпел от рук своих цензоров. К 1930 году Булгаков был настолько разочарован политической атмосферой и подавлением его произведений, что написал Сталину, умоляя разрешить ему эмигрировать, если ему не будет предоставлена возможность зарабатывать на жизнь писателем в СССР. Сталин позвонил ему лично и предложил вместо него устроиться во МХАТ. В 1938 лет, за год до смертельной болезни, он закончил свой прозаический шедевр «Мастер и Маргарита ». Он умер в 1940 году. В 1966-67 годах, благодаря настойчивости его вдовы, роман впервые, не полностью, появился в Москва , а в 1973 году появился полностью.

Также Михаил Булгаков

Смотреть все

Похвала Белой гвардии

Белая гвардия захватывает суматоху, безумие и неразбериху революции
Независимый

Мощная мечта… город настолько ярок для глаз, что становится настоящим героем книги.
Нью Стейтсмен

Один из тех немногих эмансипированных советских писателей, которые свято верят — и верят до сих пор, — что творить — значит выбирать
Субботний обзор

Стоит прочитать на любом языке
Библиотечный журнал