мантии, в окружении своих удивительных героев Крылов невольно смыкается с волшебным миром народной сказки, столь богатой самыми “необыкновенными” превращениями.

И. А. Крылов (1769-1844) родился в Москве, в семье бедного дворянина, а после смерти отца, который оставил ему в наследство солдатский сундучок с книгами, жил со своей матерью в глубокой нищете. Мать ходила читать псалтырь по покойникам в богатые дворянские и купеческие дома, а будущий баснописец начал служить “подканцеляристом” в одном из казенных учреждений. Рано познакомился он с судейским произволом, крючкотворством, ябедой, взяточничеством,

и вся эта затхлая и унизительная атмосфера человеческого бесправия, безусловно, произвела на мальчика громадное впечатление, которое в дальнейшем послужило основой для всего его сатирического творчества.

Жизнь Крылова в детстве сложилась так, что ему не пришлось даже учиться в школе. Но стремление к образованию у него было настолько сильным, что он самоучкой овладел языками, математикой и стал высокообразованным для своего времени человеком.

Уже в юности Крылов написал несколько комедий для театра, но ни одна из них не была исполнена на сцене. Вскоре он начинает сотрудничать в журналах “Лекарство от скуки и забот” и “Утренние часы” и там в 1788 году публикует первые свои басни. На следующий год он уже сам издает сатирический журнал “Почта духов”, где в выдуманной им переписке волшебников, фантастических духов – гномов, сильфов, ондинов, невидимо живущих среди людей, – появляются сатирические образы екатерининской эпохи: пышные вельможи, живоглоты-чиновники и судьи-крючкотворы.

Но сатирический журнал “Зритель”, в котором писатель особенно смело обличал самодержавный и помещичий произвол (“Каиб”, “Похвальная речь в память моему дедушке”), вскоре закрывается императрицей. И как любимейший род сатирического оружия им избирается басня. Начиная с 1805 года Крылов входит в большую литературу как создатель русской классической басни.

Он понимает, что к басне труднее придраться, она сама кусает, а ее-то не укусишь, за аллегориями можно порой надежно укрыться. А звериные маски, благодаря таланту баснописца, не ограничены устойчивыми традиционными характеристиками (осел – глупость, лиса – хитрость, заяц – трусость), но претворяются в более сложные, живые, бытующие характеры, родственные, по существу, человеческим. Интересы, навыки, привычки, выражения басенных персонажей близки и понятны самому широкому читателю.

Из народного языка, из поговорок и пословиц черпал писатель многие свои сюжеты и мысли. По свидетельству одного из современников, он уже в детстве “посещал с особенным удовольствием народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрою толпою, прислушиваясь с жадностью к речам простолюдинов…”.

Гуща жизни, живое ее кипение увлекали Крылова. Все творчество баснописца прочно и глубоко было связано с жизнью народа, служило его интересам, его правде. Крылов не только много знал о народе, но как бы проник в тайны мышления народного. “Это наша крепкая русская голова, – сказал Гоголь, – тот самый ум, который сродни уму наших пословиц, тот самый ум, которым крепок русский человек…”.

Наблюдения, представления, мысли народа, весь его многовековой житейский опыт воплотился мастерством писателя в предельно лаконическую форму басенной морали: “У сильного всегда бессильный виноват”, “Беда, коль пироги начнет печи сапожник…”, “Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку”, “Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют” и т. д.

Народность крыловской басни – органическая и истинная. Вспомните, к примеру, басни “Крестьянин и Овца”, “Демьянова уха”, “Волк и Кот”, “Слон и Моська”, “Кот и Повар”, “Три Мужика”. Словно бы сама старая Русь с ее обычаями, нравами, характерами оживает в созданиях Крылова.

Даже те басни, сюжеты которых он позаимствовал у французского писателя Лафонтена, силой его могучего таланта стали такими неподражаемо русскими, органично крыловскими, что отдавать их Лафонтену нам никак не хочется. Гоголь писал о Крылове, что “всюду у него Русь и пахнет Русью” и что басни его – “книга мудрости самого народа”. Историк М. П. Погодин как бы добавлял к этому: “Как все по-русски – чудо!

И медведь Крылова, – видно, что земляк, русский”.

Иногда задумываешься. А что, если бы в баснях шла речь только о животных, что, если бы персонажи и “мыслили” по-звериному и не было в них человеческих черт, что, если бы басни превратились в рассказы о зверях? Или, напротив, действовали бы в них только люди. Перед зеркалом вертелась какая-нибудь барышня-франтиха, а не обезьяна, и квартет устраивали не “проказница Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка”, а реальные и достоверные дворяне, купцы, чиновники?

Пожалуй, все бы и пропало. Ведь “душа” крыловской басни в этом органическом синтезе человеческого и звериного, соединении тонком, тактичном и потому никак не оскорбительном. Сохранив “звериное” обличье, басенные герои стали одновременно и носителями таких общечеловеческих пороков, как лесть, зависть, жадность, угодничество, лень.

Иногда же они судят о событиях мудро и справедливо, и тогда они не глупее людей. Сообразуясь с природными нравами и повадками животных, Крылов наделяет их вполне человеческими поступками и мыслями. Пчелы и Муравьи почти всегда трудолюбивы, скромны и наблюдательны. Хитрая плутовка и лицемерка Лиса выступает в басне как криводушный судья-взяточник или льстивый царедворец, а хищный, жадный, глуповатый Волк олицетворяет бюрократа-чиновника, хапугу и грабителя.

Уже одно только присутствие этих людских качеств в звере и “звериных” в человеке рождает восхитительный крыловский юмор, такой непосредственный, лукавый и добрый.

Человек и зверь живут у писателя в одном прекрасном мире сказки, разговаривают они на одном языке, великолепно понимают друг друга, по-одинаковому они “думают”, хитрят, обманывают, вызывая наше негодование, сочувствие, жалость, смех.

И животные и люди в баснях Крылова сказочны, но, как в подлинной, настоящей сказке, они в то же время достоверны. Их занимательное существование – приключения, конфликты, столкновения при всей сказочности абсолютно правдоподобны, вполне вероятны. Весь животный, растительный и вещный мир оживает в крыловских баснях.

Так великолепно он живописует и облекает в живую плоть фантазию, что “даже сам горшок” у него, по выражению Гоголя, “поворачивается как живой”.

Как автор и рассказчик своих басен Крылов так задушевен и, казалось бы, прост, так непосредственно и вместе с тем лукаво проникает в самое сердце читателя, что становится ему близким и родным. Его простодушие, ясность мысли, некоторая наивность, в которые он облекал и свои басни, породили несколько упрощенное представление о нем как о личности. За Крыловым прочно утвердилась репутация чудака и ленивца.

Все знают забавный анекдот о баснописце, записанный Пушкиным: “У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему дал заметить, что гвоздь, на который она была повешена, непрочен и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его. “Нет,- отвечал Крылов,- угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову”. Такая, казалось бы, чрезмерная невозмутимость и инертность предстают в несколько ином свете, когда узнаешь, что 14 декабря 1825 года, в день восстания декабристов, в самый разгар событий, писатель находился на Сенатской площади.

Известно также, что, изучив главные европейские языки, Крылов, по словам Пушкина, “как Альфиери, пятидесяти лет выучился древнему греческому”1 и затем читал в подлиннике греческих классиков.

Во многих баснях свое “простодушие” Крылов, когда это было необходимо, очень умно использовал. Поэт П. А. Вяземский тонко подмечал: “Крылов был вовсе не беззаботливый, рассеянный и до ребячества простосердечный Лафонтен, каким слывет он у нас… но во всем и всегда был он, что называется, себе на уме. И прекрасно делал, потому что он был чрезвычайно умен…

Здесь и мог он вполне быть себе на уме; здесь мог он многое говорить, не проговариваясь; мог, под личиною зверя, касаться вопросов, обстоятельств, личностей, до которых, может быть, не хватило бы духа у него прямо доходить”.

Под масками львов, орлов, медведей современники легко угадывали неправедных судей, лукавых и льстивых царедворцев, именитых сановников, а порой даже самого царя. Не случайно так ополчился на басню персонаж грибоедовской комедии “Горе от ума” Загорецкий – плут, подхалим и политический доносчик:

А если б между нами,

Был ценсором назначен я,

На басни бы налег; ох! басни – смерть моя!

Насмешки вечные над львами! над орлами!

Кто что ни говори: Хотя животные, а все-таки цари.

Так же отнесся к некоторым басням Крылова и Цензурный комитет: басни “Пестрые овцы”, “Рыбьи пляски” (1-я ред.), “Вельможа”, “Пир” за смелые политические намеки были запрещены и распространялись в рукописных списках. Вот пример, когда “простосердечная”, добродушная! и мудрая позиция баснописца оказывается не менее воздействующей, разоблачительной и впечатляющей, чем злобная, протестующая, саркастически-язвительная. Форма и манера, выбранная Крыловым, не мешает многим его басням быть, по существу, социальными памфлетами.

Я не могу не сказать, как многолетний исполнитель Крылова, что чрезмерная нагрузка басен ядом и желчью, так сказать, бичующая манера чтения, воздействует на слушателей меньше, чем мудрая, философски добродушная, неотразимо спокойная интонация. В то же время, например, Салтыков-Щедрин или Маяковский обязывают к обличительной манере исполнения, полной сарказма, гражданского гнева и язвительной иронии. Хочется также добавить, если уж я начал говорить об исполнении, что верным Крылову надо быть и в сочетании звериного и человечьего.

Часто можно увлечься показом и изображением животных, и уйдет человеческая психология, а вместе с ней подчас и философский смысл басни. И наоборот, если показывать и изображать только людей, да еще не очень ярких, непохожих на действующих в басне зверей, в свою очередь, уйдет или, во всяком случае, поблекнет все неповторимое своеобразие крыловской басни.

С некоторой горечью думаешь о том, что Крылова знают и любят с детства, а в более зрелые годы так и остаются с детскими о нем впечатлениями. В самом деле, если хочется перечитать классику, то с наслаждением обращаются к Толстому, Пушкину, Гоголю, Достоевскому, Лермонтову, Чехову и многим другим нашим писателям, прежде чем придет желание вернуться к Крылову. “Да стоит ли? – думает читатель. – Ведь я хорошо помню и “Квартет”, и “Лжеца”, и “Кота и Повара”. Все эти басни крепко засели в голове с детства.

Так стоит ли перечитывать?” Стоит, и очень стоит.

Басни Крылова, как всякое/ истинно художественное произведение, обладают чудодейственной силой. Они заключают в себе мудрые, незыблемые истины, почерпнутые художником из “моря житейского”. Именно поэтому басни обретают необычайную сюжетную гибкость и являются перед читателем каждый раз со свежим, неожиданным подчас содержанием и смыслом, в разные эпохи обретая новое рождение. “Да они как будто сегодня написаны, они актуальны!” – говорили мне иной раз и слушатели и читатели, у которых крыловские басни рождали живые и современные ассоциации, аналогии.

Во всяком случае, работы для фантазии басни дают вдоволь. И художественное впечатление, прошедшее через собственную фантазию, становится дорогим для человека и безмерно обогащает его, незаметно делая художником, сотворцом прочитанного.

Написаны басни Крылова замечательным русским языком, теми легкими, незатейливыми разговорными стихами, которые сродни грибоедовским строкам “Горя от ума”, пушкинскому “Домику в Коломне” или “Гусару” и так и просятся быть произнесенными вслух, стать живыми, кажутся рожденными сию минуту в простой, непринужденной беседе. И названия крыловских басен, и отдельные строфы, и герои остаются в памяти, воспринимаются как народные поговорки, пословицы, крылатые слова: “Тришкин кафтан”, “А Васька слушает да ест”, “Демьянова уха”, “А ларчик просто открывался” и много, много других.

Прошло более полутора веков, как басни Крылова полюбились русскому сердцу, и, надо прямо сказать, пока он никем не превзойден. Настолько могуч талант баснописца, что никто и не решался вторгнуться в его владения. В русской литературе после И. А. Крылова, пожалуй, не было ни одного равного ему баснописца.

Можно, конечно, назвать иронические, пародийные басни А. К. Толстого и бр. Жемчужниковых (Козьма Прутков), революционные басни Демьяна Бедного – и все. В последние годы советский поэт Сергей Михалков возродил басенный жанр, нашел свой, интересный стиль современной басни.

И все же дедушка Крылов по-прежнему безраздельно царствует над басенным миром.

Игорь Ильинский

Источники:

Крылов И. А. Басни/ Вступит, ст. И. Ильинского; Рис. А. Лаптева.- М.: Дет. лит., 1978.- 112 с, ил. (Школьная б-ка).

Аннотация: Книга избранных басен великого русского баснописца.

Крылов Иван Андреевич, читать бесплатно детям онлайн

Дедушка Крылов с детства знаком каждому читателю. Его крылатые высказывания схожи с народной мудростью, пословицами и поговорками, запоминаются изяществом слога и поучительной моралью. Герои Ивана Андреевича – животные, олицетворяющие различные людские характеры и поступки. Среди них встречаются и трудолюбивые муравьи, и ленивые стрекозы, и льстивые лисы, и подверженные похвале вороны. Это всё аллегория на человека, ведь люди, как и звери, бывают разными. В творческой копилке писателя 236 басен и произведения других жанров.

Родился знаменитый баснописец в 1769 году в столице. Семья Ивана Андреевича Крылова не отличалась особым достатком, родители даже не могли нанять ему учителей. Однако мальчик так любил читать, что самообразование помогло ему стать умным человеком. От отца, который рано ушел из жизни, осталась хорошая библиотека. А мама научила его писать и считать. Будущий писатель поступил на службу в суд, где работал писцом.

Мальчик писал стихи и однажды прочитал их своему соседу помещику Львову. Тот остался под впечатлением от сочинений Крылова и позволил Ивану заниматься науками вместе со своими детьми. Наряду с самообразованием, Крылов обучился литературе, математике, итальянскому и французскому языкам, а также овладел несколькими музыкальными инструментами.

Уже с раннего детства Крылов наблюдал за нравами и бытом, присутствовал на всевозможных городских мероприятиях и гуляниях, где замечал, как ведут себя люди и что вообще из себя представляет народ.

В 1782 году Иван Андреевич перебирается в Санкт-Петербург. Культурная столица России открывает перед ним новые горизонты, и Крылова поглощает литературная деятельность. В это время он сочиняет пьесы, которые всё больше наполняются сатирическим содержанием. Это было поистине крыловское направление, в котором писатель очень преуспел.

По словам современников Крылова, он был необычайно ленив и даже посапывал в кресле, когда приходил в гости к своим друзьям. Часто на портретах он изображен именно в кресле, восседая в нем величественно и броско.

В Петербурге Крылов посещал театры и решил попробовать себя в драматургии. Он создал трагедию «Филомела», но все-таки тяготел к сатире, поэтому стал активно работать над комедиями. Это привело его к изданию сатирических журналов. Ему было всего двадцать лет, когда стал выходить первый такой журнал под названием «Почта духов». Он просуществовал только год из-за своей обличительной направленности. После этого стали появляться «Зритель» и «Меркурий». Именно там читатель впервые знакомился с произведениями Крылова и других смелых авторов, которые не боялись высказать свое мнение относительно правительства и помещиков. Конечно, это приводило к гонениям со стороны власти, что стало причиной уезда Крылова из Питера и литературного молчания, которое длилось семь лет.

Знание французского языка позволяет ему продолжить творческую деятельность в качестве переводчика. Он берется за басни Лафонтена, и в 1806 году они выходят из-под пера Ивана Андреевича в журнале «Московский зритель». Тогда же он возвращается в Петербург, чтобы поставить на сцене театра свои пьесы «Модная лавка» и «Урок дочкам». Эти комедии очень понравились публике, в них высмеивались французы, что было очень актуально в свете войны России с Наполеоном.

Настоящий успех Крылову принесли басни. В 1809 году вышел его сборник, в котором была напечатана всем известная басня «Слон и Моська». Работая в библиотеке на протяжении последующих 29 лет, Иван Андреевич пишет еще около 200 басен, в которых показывает людские пороки и реальную жизнь современности. Правда, всё это было мастерски завуалировано, но в образе Волка на псарне явно угадывался Наполеон, а в образе Ловчего – Кутузов. Талант писателя был оценен высоко, показателем тому являются более 80 тысяч книг с баснями, изданными еще при жизни писателя.

Дедушка Крылов покинул этот мир в 1844 году, скончавшись от пневмонии. Гоголь определил произведения Ивана Андреевича как «книгу мудрости самого народа». И до сих пор басни Крылова считаются классикой русской литературы. Их изучают в школе, заучивают наизусть, выписывают наиболее меткие выражения. Среди этих басен легендарные «Квартет», «Лебедь, рак и щука», «Ворона и Лисица», «Стрекоза и Муравей», «Волк на псарне» и многие другие, составляющие великое наследие русского баснописца.

Памятник Ивану Крылову, Москва | Культура России в памятниках

Памятники писателям

7 сентября 2014 г. russianmonuments Оставить комментарий

Собрать фотографии к его сообщению оказалось одной из самых сложных задач, которые я когда-либо выполнял в этом блоге. Я легко мог сделать вдвое больше выстрелов, чем те восемь, на которых остановился. Но как истинный сторонник того, что чем меньше, тем лучше, я подвел черту к этим восьми, все еще превышая любое количество, которое я когда-либо использовал. Дело в том, что мне посчастливилось попасть в этот памятник великому русскому баснописцу Ивану Крылову в День города в Москве. Улицы кишели семьями, чтобы насладиться прекрасной погодой, концертами по всему городу, уличным театром, специальными кафе, клоунами, воздушными шарами и тому подобным. И, конечно же, Крылов — одна из самых любимых фигур в русской культуре. Его басни и сказки, частично, но не целиком заимствованные из Лафонтена, являются практически первым институциональным знакомством каждого русского ребенка с юмором, мудростью, иронией и парадоксами природы и человеческой жизни.

Памятник представляет собой составную часть, разбросанную по большой территории, которая включает в себя статую Крылова и несколько панно, мимо которых вы проходите, чтобы приветствовать великого человека, и которые иллюстрируют сцены из его самых популярных басни. Сразу же вверху вы видите изображение «Волк и цапля» на фоне Крылова. На последнем снимке ниже вы видите исполнение басни «Волк и ягненок», а Крылов еще дальше.