Руслан и Людмила (Поэма) — Пушкин. Полный текст стихотворения — Руслан и Людмила (Поэма)
Посвящение
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.
Песнь первая
У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных;
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя;
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря;
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идет, бредет сама собой;
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русской дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Одну я помню: сказку эту
Поведаю теперь я свету…
Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.
В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-солнце пировал;
Меньшую дочь он выдавал
За князя храброго Руслана
И мед из тяжкого стакана
За их здоровье выпивал.
Не скоро ели предки наши,
Не скоро двигались кругом
Ковши, серебряные чаши
С кипящим пивом и вином.
Они веселье в сердце лили,
Шипела пена по краям,
Их важно чашники носили
И низко кланялись гостям.
Слилися речи в шум невнятный:
Жужжит гостей веселый круг;
Но вдруг раздался глас приятный
И звонких гуслей беглый звук;
Все смолкли, слушают Баяна:
И славит сладостный певец
Людмилу-прелесть и Руслана
И Лелем свитый им венец.
Но, страстью пылкой утомленный,
Не ест, не пьет Руслан влюбленный;
На друга милого глядит,
Вздыхает, сердится, горит
И, щипля ус от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья.
В уныньи, с пасмурным челом,
За шумным, свадебным столом
Сидят три витязя младые;
Безмолвны, за ковшом пустым,
Забыли кубки круговые,
И брашна неприятны им;
Не слышат вещего Баяна;
Потупили смущенный взгляд:
То три соперника Руслана;
В душе несчастные таят
Любви и ненависти яд.
Один — Рогдай, воитель смелый,
Мечом раздвинувший пределы
Богатых киевских полей;
Другой — Фарлаф, крикун надменный,
В пирах никем не побежденный,
Но воин скромный средь мечей;
Последний, полный страстной думы,
Младой хазарский хан Ратмир:
Все трое бледны и угрюмы,
И пир веселый им не в пир.
Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все глядят на молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий князь благословеньем
Дарует юную чету.
И вот невесту молодую
Ведут на брачную постель;
Огни погасли… и ночную
Лампаду зажигает Лель.
Свершились милые надежды,
Любви готовятся дары;
Падут ревнивые одежды
На цареградские ковры…
Вы слышите ль влюбленный шопот
И поцелуев сладкий звук
И прерывающийся ропот
Последней робости?.. Супруг
Восторги чувствует заране;
И вот они настали… Вдруг
Гром грянул, свет блеснул в тумане,
Лампада гаснет, дым бежит,
Кругом всё смерклось, всё дрожит,
И замерла душа в Руслане. . .
Всё смолкло. В грозной тишине
Раздался дважды голос странный,
И кто-то в дымной глубине
Взвился чернее мглы туманной.
И снова терем пуст и тих;
Встает испуганный жених,
С лица катится пот остылый;
Трепеща, хладною рукой
Он вопрошает мрак немой…
О горе: нет подруги милой!
Хватает воздух он пустой;
Людмилы нет во тьме густой,
Похищена безвестной силой.
Ах, если мученик любви
Страдает страстью безнадежно;
Хоть грустно жить, друзья мои,
Однако жить еще возможно.
Но после долгих, долгих лет
Обнять влюбленную подругу,
Желаний, слез, тоски предмет,
И вдруг минутную супругу
Навек утратить… о друзья,
Конечно лучше б умер я!
Однако жив Руслан несчастный.
Но что сказал великий князь?
Сраженный вдруг молвой ужасной,
На зятя гневом распалясь,
Его и двор он созывает:
“Где, где Людмила?” — вопрошает
С ужасным, пламенным челом.
Руслан не слышит. “Дети, други!
Я помню прежние заслуги:
О, сжальтесь вы над стариком!
Скажите, кто из вас согласен
Скакать за дочерью моей?
Чей подвиг будет не напрасен,
Тому — терзайся, плачь, злодей!
Не мог сберечь жены своей! —
Тому я дам ее в супруги
С полцарством прадедов моих.
Кто ж вызовется, дети, други?..”
“Я”, — молвил горестный жених.
“Я! я!” — воскликнули с Рогдаем
Фарлаф и радостный Ратмир:
„Сейчас коней своих седлаем;
Мы рады весь изъездить мир.
Отец наш, не продлим разлуки;
Не бойся: едем за княжной».
И с благодарностью немой
В слезах к ним простирает руки
Старик, измученный тоской.
Все четверо выходят вместе;
Руслан уныньем как убит;
Мысль о потерянной невесте
Его терзает и мертвит.
Садятся на коней ретивых;
Вдоль берегов Днепра счастливых
Летят в клубящейся пыли;
Уже скрываются вдали;
Уж всадников не видно боле…
Но долго всё еще глядит
Великий князь в пустое поле
И думой им вослед летит.
Руслан томился молчаливо,
И смысл и память потеряв.
Через плечо глядя спесиво
И важно подбочась, Фарлаф
Надувшись ехал за Русланом.
Он говорит: “насилу я
На волю вырвался, друзья!
Ну, скоро ль встречусь с великаном?
Уж то-то крови будет течь,
Уж то-то жертв любви ревнивой!
Повеселись, мой верный меч,
Повеселись, мой конь ретивый!”
Хазарский хан, в уме своем
Уже Людмилу обнимая,
Едва не пляшет над седлом;
В нем кровь играет молодая,
Огня надежды полон взор;
То скачет он во весь опор,
То дразнит бегуна лихого,
Кружит, подъемлет на дыбы,
Иль дерзко мчит на холмы снова.
Рогдай угрюм, молчит — ни слова.
Страшась неведомой судьбы
И мучась ревностью напрасной,
Всех больше беспокоен он,
И часто взор его ужасный
На князя мрачно устремлен.
Соперники одной дорогой
Все вместе едут целый день.
Днепра стал темен брег отлогой;
С востока льется ночи тень;
Туманы над Днепром глубоким;
Пора коням их отдохнуть.
Вот под горой путем широким
Широкий пересекся путь.
“Разъедемся, пopa! — сказали,
Безвестной вверимся судьбе”.
И каждый конь, не чуя стали,
По воле путь избрал себе.
Что делаешь, Руслан несчастный,
Один в пустынной тишине?
Людмилу, свадьбы день ужасный,
Всё, мнится, видел ты во сне.
На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду покинув,
Ты шагом едешь меж полей,
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет вера.
Но вдруг пред витязем пещера
В пещере свет. Он прямо к ней
Идет под дремлющие своды,
Ровесники самой природы.
Вошел с уныньем: что же зрит?
В пещере старец; ясный вид,
Спокойный взор, брада седая;
Лампада перед ним горит;
За древней книгой он сидит,
Ее внимательно читая.
“Добро пожаловать, мой сын! —
Сказал с улыбкой он Руслану:
Уж двадцать лет я здесь один
Во мраке старой жизни вяну;
Но наконец дождался дня,
Давно предвиденного мною,
Мы вместе сведены судьбою;
Садись и выслушай меня.
Руслан, лишился ты Людмилы;
Твой твердый дух теряет силы;
Но зла промчится быстрый миг:
На время рок тебя постиг.
С надеждой, верою веселой
Иди на всё, не унывай;
Вперед! мечом и грудью смелой
Свой путь на полночь пробивай.
Узнай, Руслан: твой оскорбитель —
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель гор.
Еще ничей в его обитель
Не проникал доныне взор;
Но ты, злых козней истребитель,
В нее ты вступишь, и злодей
Погибнет от руки твоей.
Тебе сказать не должен боле:
Судьба твоих грядущих дней,
Мой сын, в твоей отныне воле”.
Наш витязь старцу пал к ногам
И в радости лобзает руку.
Светлеет мир его очам,
И сердце позабыло муку.
Вновь ожил он; и вдруг опять
На вспыхнувшем лице кручина…
“Ясна тоски твоей причина;
Но грусть не трудно разогнать, —
Сказал старик: тебе ужасна
Любовь седого колдуна;
Спокойся, знай: она напрасна
И юной деве не страшна.
Он звезды сводит с небосклона,
Он свистнет — задрожит луна;
Но против времени закона
Его наука не сильна.
Ревнивый, трепетный хранитель
Замков безжалостных дверей,
Он только немощный мучитель
Прелестной пленницы своей.
Вокруг нее он молча бродит,
Клянет жестокий жребий свой…
Но, добрый витязь, день проходит,
А нужен для тебя покой”.
Руслан на мягкий мох ложится
Пред умирающим огнем;
Он ищет позабыться сном,
Вздыхает, медленно вертится.
Напрасно! Витязь наконец:
“Не спится что-то, мой отец!
Что делать: болен я душою,
И сон не в сон, как тошно жить.
Позволь мне сердце освежить
Твоей беседою святою.
Прости мне дерзостный вопрос,
Откройся: кто ты, благодатный
Судьбы наперсник непонятный,
В пустыню кто тебя занес?”
Вздохнув с улыбкою печальной,
Старик в ответ: “любезный сын,
Уж я забыл отчизны дальной
Угрюмый край.
Природный финн,
В долинах, нам одним известных,
Гоняя стадо сел окрестных,
В беспечной юности я знал
Одни дремучие дубравы,
Ручьи, пещеры наших скал
Да дикой бедности забавы.
Но жить в отрадной тишине
Дано не долго было мне.
Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды утренней порою
Свои стада на темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной шумел поток.
Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал душой
С ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.
Умчалась года половина;
Я с трепетом открылся ей,
Сказал: люблю тебя, Наина.
Но робкой горести моей
Наина с гордостью внимала,
Лишь прелести свои любя,
И равнодушно отвечала:
“Пастух, я не люблю тебя!”
И всё мне дико, мрачно стало:
Родная куща, тень дубров,
Веселы игры пастухов —
Ничто тоски не утешало.
В уныньи сердце сохло, вяло.
И наконец задумал я
Оставить финские поля;
Морей неверные пучины
С дружиной братской переплыть,
И бранной славой заслужить
Вниманье гордое Наины.
Я вызвал смелых рыбаков
Искать опасностей и злата.
Впервые тихий край отцов
Услышал бранный звук булата
И шум немирных челноков.
Я вдаль уплыл, надежды полный,
С толпой бесстрашных земляков;
Мы десять лет снега и волны
Багрили кровию врагов.
Молва неслась: цари чужбины
Страшились дерзости моей;
Их горделивые дружины
Бежали северных мечей.
Мы весело, мы грозно бились,
Делили дани и дары,
И с побежденными садились
За дружелюбные пиры.
Но сердце, полное Наиной,
Под шумом битвы и пиров,
Томилось тайною кручиной,
Искало финских берегов.
Пора домой, сказал я, други!
Повесим праздные кольчуги
Под сенью хижины родной.
Сказал — и весла зашумели;
И, страх оставя за собой,
В залив отчизны дорогой
Мы с гордой радостью влетели.
Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К ногам красавицы надменной
Принес я меч окровавленный,
Кораллы, злато и жемчуг;
Пред нею, страстью упоенный,
Безмолвным роем окруженный
Ее завистливых подруг,
Стоял я пленником послушным,
Но дева скрылась от меня,
Примолвя с видом равнодушным:
“Герой, я не люблю тебя!”
К чему рассказывать, мой сын,
Чего пересказать нет силы?
Ах, и теперь один, один,
Душой уснув, в дверях могилы,
Я помню горесть, и порой,
Как о минувшем мысль родится,
По бороде моей седой
Слеза тяжелая катится.
Но слушай: в родине моей
Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины,
Среди лесов, в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Всё слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.
И я, любви искатель жадный,
Решился в грусти безотрадной
Наину чарами привлечь
И в гордом сердце девы хладной
Любовь волшебствами зажечь.
Спешил в объятия свободы,
В уединенный мрак лесов;
И там, в ученьи колдунов,
Провел невидимые годы.
Настал давно желанный миг,
И тайну страшную природы
Я светлой мыслию постиг:
Узнал я силу заклинаньям.
Венец любви, венец желаньям!
Теперь, Наина, ты моя!
Победа наша, думал я.
Но в самом деле победитель
Был рок, упорный мой гонитель.
В мечтах надежды молодой,
В восторге пылкого желанья,
Творю поспешно заклинанья,
Зову духов — и в тьме лесной
Стрела промчалась громовая,
Волшебный вихорь поднял вой,
Земля вздрогнула под ногой…
И вдруг сидит передо мной
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой,
Печальной ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..
Я ужаснулся и молчал,
Глазами страшный призрак мерил,
В сомненьи всё еще не верил
И вдруг заплакал, закричал:
Возможно ль! ах, Наина, ты ли!
Наина, где твоя краса?
Скажи, ужели небеса
Тебя так страшно изменили?
Скажи, давно ль, оставя свет,
Расстался я с душой и с милой?
Давно ли?.
. “Ровно сорок лет, —
Был девы роковой ответ: —
Сегодня семьдесят мне било.
Что делать, — мне пищит она, —
Толпою годы пролетели,
Прошла моя, твоя весна —
Мы оба постареть успели.
Но, друг, послушай: не беда
Неверной младости утрата.
Конечно, я теперь седа,
Немножко, может быть, горбата;
Не то, что встарину была,
Не так жива, не так мила;
Зато (прибавила болтунья)
Открою тайну: я колдунья!”
И было в самом деле так.
Немой, недвижный перед нею,
Я совершенный был дурак
Со всей премудростью моею.
Но вот ужасно: колдовство
Вполне свершилось по несчастью.
Мое седое божество
Ко мне пылало новой страстью.
Скривив улыбкой страшный рот,
Могильным голосом урод
Бормочет мне любви признанье.
Вообрази мое страданье!
Я трепетал, потупя взор;
Она сквозь кашель продолжала
Тяжелый, страстный разговор:
“Так, сердце я теперь узнала;
Я вижу, верный друг, оно
Для нежной страсти рождено;
Проснулись чувства, я сгораю
Томлюсь желаньями любви…
Приди в объятия мои…
О милый, милый! умираю…”
И между тем она, Руслан,
Мигала томными глазами;
И между тем за мой кафтан
Держалась тощими руками;
И между тем — я обмирал,
От ужаса, зажмуря очи;
И вдруг терпеть не стало мочи;
Я с криком вырвался, бежал.
Она вослед: “о, недостойный!
Ты возмутил мой век спокойный,
Невинной девы ясны дни!
Добился ты любви Наины,
И презираешь — вот мужчины!
Изменой дышат все они!
Увы, сама себя вини;
Он обольстил меня, несчастный!
Я отдалась любови страстной. .
Изменник, изверг! о позор!
Но трепещи, девичий вор!”
Так мы расстались. С этих пор
Живу в моем уединенье
С разочарованной душой;
И в мире старцу утешенье
Природа, мудрость и покой.
Уже зовет меня могила;
Но чувства прежние свои
Еще старушка не забыла
И пламя поздное любви
С досады в злобу превратила.
Душою черной зло любя,
Колдунья старая конечно
Возненавидит и тебя;
Но горе на земле не вечно”.
Наш витязь с жадностью внимал
Рассказы старца: ясны очи
Дремотой легкой не смыкал
И тихого полета ночи
В глубокой думе не слыхал.
Но день блистает лучезарный…
Со вздохом витязь благодарный
Объемлет старца-колдуна;
Душа надеждою полна;
Выходит вон.
Ногами стиснул
Руслан заржавшего коня,
В седле оправился, присвистнул.
“Отец мой, не оставь меня”.
И скачет по пустому лугу.
Седой мудрец младому другу
Кричит вослед: “счастливый путь!
Прости, люби свою супругу,
Советов старца не забудь!”
Песнь вторая
Соперники в искусстве брани,
Не знайте мира меж собой;
Несите мрачной славе дани,
И упивайтеся враждой!
Пусть мир пред вами цепенеет,
Дивяся грозным торжествам:
Никто о вас не пожалеет,
Никто не помешает вам.
Соперники другого рода,
Вы, рыцари парнасских гор,
Старайтесь не смешить народа
Нескромным шумом ваших ссор;
Бранитесь — только осторожно.
Но вы, соперники в любви,
Живите дружно, если можно!
Поверьте мне, друзья мои:
Кому судьбою непременной
Девичье сердце суждено,
Тот будет мил на зло вселенной;
Сердиться глупо и грешно.
Когда Рогдай неукротимый,
Глухим предчувствием томимый,
Оставя спутников своих,
Пустился в край уединенный
И ехал меж пустынь лесных,
В глубоку думу погруженный
Злой дух тревожил и смущал
Его тоскующую душу,
И витязь пасмурный шептал:
“Убью!.
. преграды все разрушу!..
Руслан!.. узнаешь ты меня…
Теперь-то девица поплачет…”
И вдруг, поворотив коня,
Во весь опор назад он скачет.
В то время доблестный Фарлаф,
Всё утро сладко продремав,
Укрывшись от лучей полдневных,
У ручейка, наедине,
Для подкрепленья сил душевных,
Обедал в мирной тишине.
Как вдруг, он видит: кто-то в поле,
Как буря, мчится на коне;
И, времени не тратя боле,
Фарлаф, покинув свой обед,
Копье, кольчугу, шлем, перчатки
Вскочил в седло и без оглядки
Летит — а тот за ним вослед.
“Остановись, беглец бесчестный! —
Кричит Фарлафу неизвестный. —
Презренный, дай себя догнать!
Дай голову с тебя сорвать!”
Фарлаф, узнавши глас Рогдая,
Со страха скорчась, обмирал,
И, верной смерти ожидая,
Коня еще быстрее гнал.
Так точно заяц торопливый,
Прижавши уши боязливо,
По кочкам, полем, сквозь леса
Скачками мчится ото пса.
На месте славного побега
Весной растопленного снега
Потоки мутные текли
И рыли влажну грудь земли.
Ко рву примчался конь ретивый,
Взмахнул хвостом и белой гривой,
Бразды стальные закусил
И через ров перескочил;
Но робкий всадник вверх ногами
Свалился тяжко в грязный ров,
Земли не взвидел с небесами
И смерть принять уж был готов.
Рогдай к оврагу подлетает;
Жестокий меч уж занесен;
“Погибни, трус! умри!” вещает…
Вдруг узнает Фарлафа он;
Глядит, и руки опустились;
Досада, изумленье, гнев
В его чертах изобразились;
Скрипя зубами, онемев,
Герой, с поникшею главою
Скорей отъехав ото рва,
Бесился… но едва, едва
Сам не смеялся над собою.
Тогда он встретил под горой
Старушечку чуть-чуть живую,
Горбатую, совсем седую.
Она дорожною клюкой
Ему на север указала.
“Ты там найдешь его”, сказала.
Рогдай весельем закипел
И к верной смерти полетел.
А наш Фарлаф? Во рву остался,
Дохнуть не смея; про себя
Он, лежа, думал: жив ли я?
Куда соперник злой девался?
Вдруг слышит прямо над собой
Старухи голос гробовой:
“Встань, молодец: все тихо в поле,
Ты никого не встретишь боле;
Я привела тебе коня;
Вставай, послушайся меня”.
Смущенный витязь поневоле
Ползком оставил грязный ров;
Окрестность робко озирая,
Вздохнул и молвил оживая:
“Ну, слава богу, я здоров!”
“Поверь! — старуха продолжала: —
Людмилу мудрено сыскать;
Она далеко забежала;
Не нам с тобой ее достать.
Опасно разъезжать по свету;
Ты, право, будешь сам не рад.
Последуй моему совету,
Ступай тихохонько назад.
Под Киевом, в уединенье,
В своем наследственном селенье
Останься лучше без забот:
От нас Людмила не уйдет”.
Сказав, исчезла. В нетерпенье
Благоразумный наш герой
Тотчас отправился домой,
Сердечно позабыв о славе
И даже о княжне младой;
И шум малейший по дубраве,
Полет синицы, ропот вод
Его бросали в жар и в пот.
Меж тем Руслан далеко мчится;
В глуши лесов, в глуши полей
Привычной думою стремится
К Людмиле, радости своей,
И говорит: “найду ли друга?
Где ты, души моей супруга?
Увижу ль я твой светлый взор?
Услышу ль нежный разговор?
Иль суждено, чтоб чародея
Ты вечной пленницей была
И, скорбной девою старея,
В темнице мрачной отцвела?
Или соперник дерзновенный
Придёт?.
. Нет, нет, мой друг бесценный!
Еще при мне мой верный меч,
Еще глава не пала с плеч”.
Однажды, темною порою,
По камням берегом крутым
Наш витязь ехал над рекою.
Всё утихало. Вдруг за ним
Стрелы мгновенное жужжанье,
Кольчуги звон и крик и ржанье
И топот по полю глухой.
“Стой!” грянул голос громовой.
Он оглянулся: в поле чистом,
Подняв копье, летит со свистом
Свирепый всадник, и грозой
Помчался князь ему навстречу.
“Агa! догнал тебя! постой! —
Кричит наездник удалой: —
Готовься, друг, на смертну сечу;
Теперь ложись средь здешних мест;
А там ищи своих невест”.
Руслан вспылал, вздрогнул от гнева;
Он узнает сей буйный глас…
Друзья мои! а наша дева?
Оставим витязей на час;
О них опять я вспомню вскоре.
А то давно пора бы мне
Подумать о младой княжне
И об ужасном Черноморе.
Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим горам —
Ты чувств и памяти лишилась
И в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.
С порога хижины моей
Так видел я, средь летних дней,
Когда за курицей трусливой
Султан курятника спесивый,
Петух мой по двору бежал
И сладострастными крылами
Уже подругу обнимал;
Над ними хитрыми кругами
Цыплят селенья старый вор,
Прияв губительные меры,
Носился, плавал коршун серый
И пал как молния на двор.
Взвился, летит. В когтях ужасных
Во тьму расселин безопасных
Уносит бедную злодей.
Напрасно, горестью своей
И хладным страхом пораженный,
Зовет любовницу петух. .
Он видит лишь летучий пух,
Летучим ветром занесенный.
До утра юная княжна
Лежала, тягостным забвеньем,
Как будто страшным сновиденьем,
Объята — наконец она
Очнулась, пламенным волненьем
И смутным ужасом полна;
Душой летит за наслажденьем,
Кого-то ищет с упоеньем;
“Где ж милый, — шепчет, — где супруг?”
Зовет и помертвела вдруг.
Глядит с боязнию вокруг.
Людмила, где твоя светлица?
Лежит несчастная девица
Среди подушек пуховых,
Под гордой сенью балдахина;
Завесы, пышная перина
В кистях, в узорах дорогих;
Повсюду ткани парчевые;
Играют яхонты, как жар;
Кругом курильницы златые
Подъемлют ароматный пар;
Довольно… благо мне не надо
Описывать волшебный дом;
Уже давно Шехеразада
Меня предупредила в том.
Но светлый терем не отрада,
Когда не видим друга в нём.
Три девы, красоты чудесной,
В одежде легкой и прелестной
Княжне явились, подошли
И поклонились до земли.
Тогда неслышными шагами
Одна поближе подошла;
Княжне воздушными перстами
Златую косу заплела
С искусством, в наши дни не новым,
И обвила венцом перловым
Окружность бледного чела.
За нею, скромно взор склоняя,
Потом приближилась другая;
Лазурный, пышный сарафан
Одел Людмилы стройный стан;
Покрылись кудри золотые,
И грудь, и плечи молодые
Фатой, прозрачной, как туман.
Покров завистливый лобзает
Красы, достойные небес,
И обувь легкая сжимает
Две ножки, чудо из чудес.
Княжне последняя девица
Жемчужный пояс подает.
Меж тем незримая певица
Веселы песни ей поет.
Увы, ни камни ожерелья,
Ни сарафан, ни перлов ряд,
Ни песни лести и веселья
Ее души не веселят;
Напрасно зеркало рисует
Ее красы, ее наряд;
Потупя неподвижный взгляд,
Она молчит, она тоскует.
Те, кои, правду возлюбя,
На темном сердца дне читали,
Конечно знают про себя,
Что если женщина в печали
Сквозь слез, украдкой, как-нибудь,
На зло привычке и рассудку,
Забудет в зеркало взглянуть —
То грустно ей уж не на шутку.
Но вот Людмила вновь одна.
Не зная, что начать, она
К окну решетчату подходит,
И взор ее печально бродит
В пространстве пасмурной дали.
Всё мертво. Снежные равнины
Коврами яркими легли;
Стоят угрюмых гор вершины
В однообразной белизне
И дремлют в вечной тишине;
Кругом не видно дымной кровли,
Не видно путника в снегах,
И звонкий рог веселой ловли
В пустынных не трубит горах;
Лишь изредка с унылым свистом
Бунтует вихорь в поле чистом
И на краю седых небес
Качает обнаженный лес.
В слезах отчаянья, Людмила
От ужаса лицо закрыла.
Увы, что ждет ее теперь!
Бежит в серебряную дверь;
Она с музыкой отворилась,
И наша дева очутилась
В саду. Пленительный предел:
Прекраснее садов Армиды
И тех, которыми владел
Царь Соломон иль князь Тавриды.
Пред нею зыблются, шумят
Великолепные дубровы;
Аллеи пальм и лес лавровый,
И благовонных миртов ряд,
И кедров гордые вершины,
И золотые апельсины
Зерцалом вод отражены;
Пригорки, рощи и долины
Весны огнем оживлены;
С прохладой вьется ветер майский
Средь очарованных полей,
И свищет соловей китайский
Во мраке трепетных ветвей;
Летят алмазные фонтаны
С веселым шумом к облакам;
Под ними блещут истуканы
И, мнится, живы; Фидий сам,
Питомец Феба и Паллады,
Любуясь ими, наконец,
Свой очарованный резец
Из рук бы выронил с досады.
Дробясь о мраморны преграды,
Жемчужной, огненной дугой
Валятся, плещут водопады;
И ручейки в тени лесной
Чуть вьются сонною волной.
Приют покоя и прохлады,
Сквозь вечну зелень здесь и там
Мелькают светлые беседки;
Повсюду роз живые ветки
Цветут и дышат по тропам.
Но безутешная Людмила
Идет, идет и не глядит;
Волшебства роскошь ей постыла,
Ей грустен неги светлый вид;
Куда, сама не зная, бродит,
Волшебный сад кругом обходит,
Свободу горьким дав слезам,
И взоры мрачные возводит
К неумолимым небесам.
Вдруг осветился взор прекрасный;
К устам она прижала перст;
Казалось, умысел ужасный
Рождался… Страшный путь отверст:
Высокий мостик над потоком
Пред ней висит на двух скалах;
В уныньи тяжком и глубоком
Она подходит — и в слезах
На воды шумные взглянула,
Ударила, рыдая, в грудь,
В волнах решилась утонуть,
Однако в воды не прыгнула
И дале продолжала путь.
Моя прекрасная Людмила,
По солнцу бегая с утра,
Устала, слезы осушила,
В душе подумала: пора!
На травку села, оглянулась —
И вдруг над нею сень шатра,
Шумя, с прохладой развернула
Обед роскошный перед ней;
Прибор из яркого кристалла;
И в тишине из-за ветвей
Незрима арфа заиграла.
Дивится пленная княжна,
Но втайне думает она:
“Вдали от милого, в неволе,
Зачем мне жить на свете боле?
О ты, чья гибельная страсть
Меня терзает и лелеет,
Мне не страшна злодея власть,
Людмила умереть умеет!
Не нужно мне твоих шатров,
Ни скучных песен, ни пиров —
Не стану есть, не буду слушать,
Умру среди твоих садов!”
Подумала — и стала кушать.
Княжна встает, и вмиг шатер,
И пышной роскоши прибор,
И звуки арфы… всё пропало;
Попрежнему все тихо стало;
Людмила вновь одна в садах
Скитается из рощи в рощи;
Меж тем в лазурных небесах
Плывет луна, царица нощи,
Находит мгла со всех сторон
И тихо на холмах почила;
Княжну невольно клонит сон,
И вдруг неведомая сила
Нежней, чем вешний ветерок,
Ее на воздух поднимает,
Несет по воздуху в чертог
И осторожно опускает
Сквозь фимиам вечерних роз
На ложе грусти, ложе слез.
Три девы вмиг опять явились
И вкруг нее засуетились,
Чтоб на ночь пышный снять убор;
Но их унылый, смутный взор
И принужденное молчанье
Являли втайне состраданье
И немощный судьбам укор.
Но поспешим: рукой их нежной
Раздета сонная княжна;
Прелестна прелестью небрежной,
В одной сорочке белоснежной
Ложится почивать она.
Со вздохом девы поклонились,
Скорей как можно удалились
И тихо притворили дверь.
Что ж наша пленница теперь!
Дрожит как лист, дохнуть не смеет;
Хладеют перси, взор темнеет;
Мгновенный сон от глаз бежит;
Не спит, удвоила вниманье,
Недвижно в темноту глядит…
Всё мрачно, мертвое молчанье!
Лишь сердца слышит трепетанье…
И мнится… шепчет тишина;
Идут — идут к ее постеле;
В подушки прячется княжна —
И вдруг… о страх!.. и в самом деле
Раздался шум; озарена
Мгновенным блеском тьма ночная,
Мгновенно дверь отворена;
Безмолвно, гордо выступая,
Нагими саблями сверкая,
Арапов длинный ряд идет
Попарно, чинно, сколь возможно,
И на подушках осторожно
Седую бороду несет;
И входит с важностью за нею,
Подъяв величественно шею,
Горбатый карлик из дверей:
Его-то голове обритой,
Высоким колпаком покрытой,
Принадлежала борода.
Уж он приближился: тогда
Княжна с постели соскочила,
Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак
И в страхе завизжала так,
Что всех арапов оглушила.
Трепеща, скорчился бедняк,
Княжны испуганной бледнее;
Зажавши уши поскорее,
Хотел бежать, но в бороде
Запутался, упал и бьется;
Встает, упал; такой беде
Арапов черный рой мятется,
Шумят, толкаются, бегут,
Хватают колдуна в охапку
И вон распутывать несут,
Оставя у Людмилы шапку.
Но что-то добрый витязь наш?
Вы помните ль неждану встречу?
Бери свой быстрый карандаш,
Рисуй, Орловский, ночь и сечу!
При свете трепетном луны
Сразились витязи жестоко;
Сердца их гневом стеснены,
Уж копья брошены далеко,
Уже мечи раздроблены,
Кольчуги кровию покрыты,
Щиты трещат, в куски разбиты…
Они схватились на конях;
Взрывая к небу черный прах,
Под ними борзы кони бьются;
Борцы, недвижно сплетены,
Друг друга стиснув, остаются,
Как бы к седлу пригвождены;
Их члены злобой сведены;
Переплелись и костенеют;
По жилам быстрый огнь бежит;
На вражьей груди грудь дрожит —
И вот колеблются, слабеют —
Кому-то пасть… вдруг витязь мой,
Вскипев, железною рукой
С седла наездника срывает,
Подъемлет, держит над собой
И в волны с берега бросает.
“Погибни! — грозно восклицает; —
Умри, завистник злобный мой!”
Ты догадался, мой читатель,
С кем бился доблестный Руслан:
То был кровавых битв искатель,
Рогдай, надежда киевлян,
Людмилы мрачный обожатель.
Он вдоль днепровских берегов
Искал соперника следов;
Нашел, настиг, но прежня сила
Питомцу битвы изменила,
И Руси древний удалец
В пустыне свой нашел конец.
И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла,
И долго после, ночью темной,
Бродя близ тихих берегов,
Богатыря призрак огромный
Пугал пустынных рыбаков.
Песнь третия
Напрасно вы в тени таились
Для мирных, счастливых друзей,
Стихи мои! Вы не сокрылись
От гневных зависти очей.
Уж бледный критик, ей в услугу,
Вопрос мне сделал роковой:
Зачем Русланову подругу,
Как бы на смех ее супругу,
Зову и девой и княжной?
Ты видишь, добрый мой читатель,
Тут злобы черную печать!
Скажи, Зоил, скажи, предатель,
Ну как и что мне отвечать?
Красней, несчастный, бог с тобою!
Красней, я спорить не хочу;
Довольный тем, что прав душою,
В смиренной кротости молчу.
Но ты поймешь меня, Климена,
Потупишь томные глаза,
Ты, жертва скучного Гимена…
Я вижу: тайная слеза
Падет на стих мой, сердцу внятный;
Ты покраснела, взор погас;
Вздохнула молча… вздох понятный!
Ревнивец: бойся, близок час;
Амур с Досадой своенравной
Вступили в смелый заговор,
И для главы твоей бесславной
Готов уж мстительный убор.
Уж утро хладное сияло
На темени полнощных гор;
Но в дивном замке всё молчало.
В досаде скрытой Черномор,
Без шапки, в утреннем халате,
Зевал сердито на кровати.
Вокруг брады его седой
Рабы толпились молчаливы,
И нежно гребень костяной
Расчесывал ее извивы;
Меж тем, для пользы и красы,
На бесконечные усы
Лились восточны ароматы,
И кудри хитрые вились;
Как вдруг, откуда ни возьмись,
В окно влетает змий крылатый:
Гремя железной чешуей,
Он в кольца быстрые согнулся
И вдруг Наиной обернулся
Пред изумленною толпой.
“Приветствую тебя, — сказала, —
Собрат, издавна чтимый мной!
Досель я Черномора знала
Одною громкою молвой;
Но тайный рок соединяет
Теперь нас общею враждой;
Тебе опасность угрожает,
Нависла туча над тобой;
И голос оскорбленной чести
Меня к отмщению зовет”.
Со взором, полным хитрой лести
Ей карла руку подаст,
Вещая: “дивная Наина!
Мне драгоценен твой союз.
Мы посрамим коварство Финна;
Но мрачных козней не боюсь;
Противник слабый мне не страшен;
Узнай чудесный жребий мой:
Сей благодатной бородой
Недаром Черномор украшен.
Доколь власов ее седых
Враждебный меч не перерубит,
Никто из витязей лихих,
Никто из смертных не погубит
Малейших замыслов моих;
Моею будет век Людмила,
Руслан же гробу обречен!”
И мрачно ведьма повторила:
“Погибнет он! погибнет он!”
Потом три раза прошипела,
Три раза топнула ногой
И черным змием улетела.
Блистая в ризе парчевой,
Колдун, колдуньей ободренный,
Развеселясь, решился вновь
Нести к ногам девицы пленной
Усы, покорность и любовь.
Разряжен карлик бородатый,
Опять идет в ее палаты;
Проходит длинный комнат ряд:
Княжны в них нет. Он дале, в сад,
В лавровый лес, к решетке сада,
Вдоль озера, вкруг водопада,
Под мостики, в беседки… нет!
Княжна ушла, пропал и след!
Кто выразит его смущенье,
И рев, и трепет исступленья?
С досады дня не взвидел он.
Раздался карлы дикий стон:
“Сюда, невольники, бегите!
Сюда, надеюсь я на вас!
Сейчас Людмилу мне сыщите!
Скорее, слышите ль? сейчас!
Не то — шутите вы со мною —
Всех удавлю вас бородою!”
Читатель, расскажу ль тебе,
Куда красавица девалась?
Всю ночь она своей судьбе
В слезах дивилась и — смеялась.
Ее пугала борода,
Но Черномор уж был известен,
И был смешон, а никогда
Со смехом ужас несовместен.
Навстречу утренним лучам
Постель оставила Людмила
И взор невольный обратила
К высоким, чистым зеркалам;
Невольно кудри золотые
С лилейных плеч приподняла;
Невольно волосы густые
Рукой небрежной заплела;
Свои вчерашние наряды
Нечаянно в углу нашла;
Вздохнув, оделась и с досады
Тихонько плакать начала;
Однако с верного стекла
Вздыхая не сводила взора,
И девице пришло на ум,
В волненьи своенравных дум,
Примерить шапку Черномора.
Всё тихо, никого здесь нет;
Никто на девушку не взглянет…
А девушке в семнадцать лет
Какая шапка не пристанет!
Рядиться никогда не лень!
Людмила шапкой завертела;
На брови, прямо, набекрень,
И задом наперед надела.
И что ж? о чудо старых дней!
Людмила в зеркале пропала;
Перевернула — перед ней
Людмила прежняя предстала;
Назад надела — снова нет;
Сняла — я в зеркале! “Прекрасно!
Добро, колдун, добро, мой свет!
Теперь мне здесь уж безопасно;
Теперь избавлюсь от хлопот!”
И шапку старого злодея
Княжна, от радости краснея,
Надела задом наперед.
Но возвратимся же к герою.
Не стыдно ль заниматься нам
Так долго шапкой, бородою,
Руслана поруча судьбам?
Свершив с Рогдаем бой жестокий,
Проехал он дремучий лес;
Пред ним открылся дол широкий
При блеске утренних небес.
Трепещет витязь поневоле:
Он видит старой битвы поле.
Вдали всё пусто; здесь и там
Желтеют кости; по холмам
Разбросаны колчаны, латы;
Где сбруя, где заржавый щит;
В костях руки здесь меч лежит;
Травой оброс там шлем косматый,
И старый череп тлеет в нем;
Богатыря там остов целый
С его поверженным конем
Лежит недвижный; копья, стрелы
В сырую землю вонзены,
И мирный плющ их обвивает…
Ничто безмолвной тишины
Пустыни сей не возмущает,
И солнце с ясной вышины
Долину смерти озаряет.
Со вздохом витязь вкруг себя
Взирает грустными очами.
“О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слышало молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..
Времен от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья!
Быть может, на холме немом
Поставят тихий гроб Русланов,
И струны громкие Баянов
Не будут говорить о нем!”
Но вскоре вспомнил витязь мой,
Что добрый меч герою нужен
И даже панцирь; а герой
С последней битвы безоружен.
Обходит поле он вокруг;
В кустах, среди костей забвенных,
В громаде тлеющих кольчуг,
Мечей и шлемов раздробленных
Себе доспехов ищет он.
Проснулись гул и степь немая,
Поднялся в поле треск и звон;
Он поднял щит, не выбирая,
Нашел и шлем и звонкий рог;
Но лишь меча сыскать не мог.
Долину брани объезжая,
Он видит множество мечей,
Но все легки, да слишком малы,
А князь красавец был не вялый,
Не то, что витязь наших дней.
Чтоб чем-нибудь играть от скуки,
Копье стальное взял он в руки,
Кольчугу он надел на грудь
И далее пустился в путь.
Уж побледнел закат румяный
Над усыпленною землей;
Дымятся синие туманы
И всходит месяц золотой;
Померкла степь. Тропою темной
Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной туман
Вдали чернеет холм огромный
И что-то страшное храпит.
Он ближе к холму, ближе — слышит:
Чудесный холм как будто дышит.
Руслан внимает и глядит
Бестрепетно, с покойным духом;
Но, шевеля пугливым ухом,
Конь упирается, дрожит,
Трясет упрямой головою,
И грива дыбом поднялась.
Вдруг холм, безоблачной луною
В тумане бледно озарясь,
Яснеет; смотрит храбрый князь —
И чудо видит пред собою.
Найду ли краски и слова?
Пред ним живая голова.
Огромны очи сном объяты;
Храпит, качая шлем пернатый,
И перья в темной высоте,
Как тени, ходят, развеваясь.
В своей ужасной красоте
Над мрачной степью возвышаясь,
Безмолвием окружена,
Пустыни сторож безымянной,
Руслану предстоит она
Громадой грозной и туманной.
В недоуменьи хочет он
Таинственный разрушить сон.
Вблизи осматривая диво,
Объехал голову кругом
И стал пред носом молчаливо;
Щекотит ноздри копием,
И, сморщась, голова зевнула,
Глаза открыла и чихнула…
Поднялся вихорь, степь дрогнула,
Взвилася пыль; с ресниц, с усов,
С бровей слетела стая сов;
Проснулись рощи молчаливы,
Чихнуло эхо — конь ретивый
Заржал, запрыгал, отлетел,
Едва сам витязь усидел,
И вслед раздался голос шумный:
“Куда ты, витязь неразумный?
Ступай назад, я не шучу!
Как раз нахала проглочу!”
Руслан с презреньем оглянулся,
Браздами удержал коня
И с гордым видом усмехнулся.
“Чего ты хочешь от меня? —
Нахмурясь, голова вскричала. —
Вот гостя мне судьба послала!
Послушай, убирайся прочь!
Я спать хочу, теперь уж ночь,
Прощай!” Но витязь знаменитый,
Услыша грубые слова,
Воскликнул с важностью сердитой:
“Молчи, пустая голова!
Слыхал я истину бывало:
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу,
А как наеду, не спущу!”
Тогда, от ярости немея,
Стесненной злобой пламенея,
Надулась голова; как жар,
Кровавы очи засверкали;
Напенясь, губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Навстречу князю стала дуть;
Напрасно конь, зажмуря очи,
Склонив главу, натужа грудь,
Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночи
Неверный продолжает путь;
Объятый страхом, ослепленный,
Он мчится вновь, изнеможенный,
Далече в поле отдохнуть.
Вновь обратиться витязь хочет —
Вновь отражен, надежды нет!
А голова ему вослед,
Как сумасшедшая, хохочет,
Гремит: “ай, витязь! ай герой!
Куда ты? тише, тише, стой!
Эй, витязь, шею сломишь даром;
Не трусь, наездник, и меня
Порадуй хоть одним ударом,
Пока не заморил коня”.
И между тем она героя
Дразнила страшным языком.
Руслан, досаду в сердце кроя;
Грозит ей молча копием,
Трясет его рукой свободной,
И, задрожав, булат холодный
Вонзился в дерзостный язык.
И кровь из бешеного зева
Рекою побежала вмиг.
От удивленья, боли, гнева,
В минуту дерзости лишась,
На князя голова глядела,
Железо грызла и бледнела.
В спокойном духе горячась,
Так иногда средь нашей сцены
Плохой питомец Мельпомены,
Внезапным свистом оглушен,
Уж ничего не видит он,
Бледнеет, ролю забывает,
Дрожит, поникнув головой,
И заикаясь умолкает
Перед насмешливой толпой.
Счастливым пользуясь мгновеньем,
К объятой голове смущеньем,
Как ястреб богатырь летит
С подъятой, грозною десницей
И в щеку тяжкой рукавицей
С размаха голову разит;
И степь ударом огласилась;
Кругом росистая трава
Кровавой пеной обагрилась,
И, зашатавшись, голова
Перевернулась, покатилась,
И шлем чугунный застучал.
Тогда на месте опустелом
Меч богатырский засверкал.
Наш витязь в трепете веселом
Его схватил и к голове
По окровавленной траве
Бежит с намереньем жестоким
Ей нос и уши обрубить;
Уже Руслан готов разить,
Уже взмахнул мечом широким —
Вдруг, изумленный, внемлет он
Главы молящей жалкий стон…
И тихо меч он опускает,
В нем гнев свирепый умирает,
И мщенье бурное падет
В душе, моленьем усмиренной:
Так на долине тает лед,
Лучом полудня пораженный.
“Ты вразумил меня, герой, —
Со вздохом голова сказала: —
Твоя десница доказала,
Что я виновен пред тобой;
Отныне я тебе послушен;
Но, витязь, будь великодушен!
Достоин плача жребий мой.
И я был витязь удалой!
В кровавых битвах супостата
Себе я равного не зрел;
Счастлив, когда бы не имел
Соперником меньшого брата!
Коварный, злобный Черномор,
Ты, ты всех бед моих виною!
Семейства нашего позор,
Рожденный карлой, с бородою,
Мой дивный рост от юных дней
Не мог он без досады видеть
И стал за то в душе своей
Меня, жестокий, ненавидеть.
Я был всегда немного прост,
Хотя высок; а сей несчастный,
Имея самый глупый рост,
Умен как бес — и зол ужасно.
Притом же, знай, к моей беде,
В его чудесной бороде
Таится сила роковая,
И, всё на свете презирая,
Доколе борода цела —
Изменник не страшится зла.
Вот он однажды с видом дружбы
“Послушай, — хитро мне сказал, —
Не откажись от важной службы:
Я в черных книгах отыскал,
Что за восточными горами
На тихих моря берегах,
В глухом подвале, под замками
Хранится меч — и что же? страх!
Я разобрал во тьме волшебной,
Что волею судьбы враждебной
Сей меч известен будет нам;
Что нас он обоих погубит:
Мне бороду мою отрубит,
Тебе главу; суди же сам,
Сколь важно нам приобретенье
Сего созданья злых духов!”
“Ну, что же? где тут затрудненье? —
Сказал я карле, — я готов;
Иду, хоть за пределы света”.
И сосну на плечо взвалил,
А на другое для совета
Злодея брата посадил;
Пустился в дальную дорогу,
Шагал, шагал и, слава богу,
Как бы пророчеству на зло,
Всё счастливо сначало шло.
За отдаленными горами
Нашли мы роковой подвал;
Я разметал его руками
И потаенный меч достал.
Но нет! судьба того хотела:
Меж нами ссора закипела —
И было, признаюсь, о чем!
Вопрос: кому владеть мечом?
Я спорил, карла горячился;
Бранились долго; наконец
Уловку выдумал хитрец,
Притих и будто бы смягчился.
“Оставим бесполезный спор, —
Сказал мне важно Черномор: —
Мы тем союз наш обесславим;
Рассудок в мире жить велит;
Судьбе решить мы предоставим,
Кому сей меч принадлежит.
К земле приникнем ухом оба
(Чего не выдумает злоба!),
И кто услышит первый звон,
Тот и владей мечом до гроба”.
Сказал и лег на землю он.
Я сдуру также растянулся;
Лежу, не слышу ничего,
Смекая: обману его!
Но сам жестоко обманулся.
Злодей в глубокой тишине,
Привстав, на цыпочках ко мне
Подкрался сзади, размахнулся;
Как вихорь свистнул острый меч,
И прежде, чем я оглянулся,
Уж голова слетела с плеч —
И сверхъестественная сила
В ней жизни дух остановила
Мой остов тернием оброс;
Вдали, в стране, людьми забвенной,
Истлел мой прах непогребенный;
Но злобный карла перенес
Меня в сей край уединенный,
Где вечно должен был стеречь
Тобой сегодня взятый меч.
О витязь! Ты храним судьбою,
Возьми его, и бог с тобою!
Быть может, на своем пути
Ты карлу-чародея встретишь —
Ах, если ты его заметишь,
Коварству, злобе отомсти!
И наконец я счастлив буду,
Спокойно мир оставлю сей —
И в благодарности моей
Твою пощечину забуду”.
Песнь четвертая
Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
К тому же — честь и слава им! —
Женитьбы наши безопасны…
Их замыслы не так ужасны
Мужьям, девицам молодым.
Но есть волшебники другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый — о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы,
И почивайте в тишине.
Поэзии чудесный гений,
Певец таинственных видений,
Любви, мечтаний и чертей,
Могил и рая верный житель,
И музы ветреной моей
Наперсник, пестун и хранитель!
Прости мне, северный Орфей,
Что в повести моей забавной
Теперь вослед тебе лечу
И лиру музы своенравной
Во лжи прелестной обличу.
Друзья мои, вы все слыхали,
Как бесу в древни дни злодей
Предал сперва себя с печали,
А там и души дочерей;
Как после щедрым подаяньем,
Молитвой, верой, и постом,
И непритворным покаяньем
Снискал заступника в святом;
Как умер он и как заснули
Его двенадцать дочерей:
И нас пленили, ужаснули
Картины тайных сих ночей,
Сии чудесные виденья,
Сей мрачный бес, сей божий гнев,
Живые грешника мученья
И прелесть непорочных дев.
Мы с ними плакали, бродили
Вокруг зубчатых замка стен,
И сердцем тронутым любили
Их тихий сон, их тихий плен;
Душой Вадима призывали,
И пробужденье зрели их,
И часто инокинь святых
На гроб отцовский провожали.
И что ж, возможно ль?.. нам солгали!
Но правду возвещу ли я?
Младой Ратмир, направя к югу
Нетерпеливый бег коня,
Уж думал пред закатом дня
Нагнать Русланову супругу.
Но день багряный вечерел;
Напрасно витязь пред собою
В туманы дальние смотрел:
Всё было пусто над рекою.
Зари последний луч горел
Над ярко-позлащенным бором.
Наш витязь мимо черных скал
Тихонько проезжал и взором
Ночлега меж дерев искал.
Он на долину выезжает
И видит: замок на скалах
Зубчаты стены возвышает;
Чернеют башни на углах;
И дева по стене высокой,
Как в море лебедь одинокой,
Идет, зарей освещена;
И девы песнь едва слышна
Долины в тишине глубокой.
“Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный.
“Здесь ночью нега и покой,
А днем и шум и пированье.
Приди на дружное признанье,
Приди, о путник молодой!“
«У нас найдешь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
Приди, о путник молодой!“
Тебе мы с утренней зарей
Наполним кубок на прощанье.
Приди на мирное призванье,
Приди, о путник молодой!»
“Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный”.
Она манит, она поет;
И юный хан уж под стеною:
Его встречают у ворот
Девицы красные толпою;
При шуме ласковых речей
Он окружен; с него не сводят
Они пленительных очей;
Две девицы коня уводят;
В чертоги входит хан младой,
За ним отшельниц милых рой;
Одна снимает шлем крылатый,
Другая кованые латы,
Та меч берет, та пыльный щит;
Одежда неги заменит
Железные доспехи брани.
Но прежде юношу ведут
К великолепной русской бани.
Уж волны дымные текут
В ее серебряные чаны,
И брызжут хладные фонтаны;
Разостлан роскошью ковер;
На нем усталый хан ложится;
Прозрачный пар над ним клубится
Потупя неги полный взор,
Прелестные, полунагие,
В заботе нежной и немой,
Вкруг хана девы молодые
Теснятся резвою толпой.
Над рыцарем иная машет
Ветвями молодых берез,
И жар от них душистый пашет;
Другая соком вешних роз
Усталы члены прохлаждает
И в ароматах потопляет
Темнокудрявые власы.
Восторгом витязь упоенный
Уже забыл Людмилы пленной
Недавно милые красы;
Томится сладостным желаньем;
Бродящий взор его блестит,
И, полный страстным ожиданьем,
Он тает сердцем, он горит.
Но вот выходит он из бани.
Одетый в бархатные ткани,
В кругу прелестных дев, Ратмир
Садится за богатый пир.
Я не Омер: в стихах высоких
Он может воспевать один
Обеды греческих дружин
И звон и пену чаш глубоких.
Милее, по следам Парни,
Мне славить лирою небрежной
И наготу в ночной тени,
И поцелуй любови нежной!
Луною замок озарен;
Я вижу терем отдаленный,
Где витязь томный, воспаленный
Вкушает одинокий сон;
Его чело, его ланиты
Мгновенным пламенем горят;
Его уста полуоткрыты
Лобзанье тайное манят;
Он страстно, медленно вздыхает,
Он видит их — и в пылком сне
Покровы к сердцу прижимает.
Но вот в глубокой тишине
Дверь отворилась: пол ревнивый
Скрыпит под ножкой торопливой,
И при серебряной луне
Мелькнула дева.
Сны крылаты,
Сокройтесь, отлетите прочь!
Проснись — твоя настала ночь!
Проснися — дорог миг утраты!..
Она подходит, он лежит
И в сладострастной неге дремлет;
Покров его с одра скользит,
И жаркий пух чело объемлет.
В молчаньи дева перед ним
Стоит недвижно, бездыханна,
Как лицемерная Диана
Пред милым пастырем своим;
И вот она, на ложе хана
Коленом опершись одним,
Вздохнув, лицо к нему склоняет
С томленьем, с трепетом живым,
И сон счастливца прерывает
Лобзаньем страстным и немым…
Но, други, девственная лира
Умолкла под моей рукой;
Слабеет робкий голос мой —
Оставим юного Ратмира;
Не смею песней продолжать:
Руслан нас должен занимать,
Руслан, сей витязь беспримерный,
В душе герой, любовник верный.
Упорным боем утомлен,
Под богатырской головою
Он сладостный вкушает сон.
Но вот уж раннею зарею
Сияет тихий небосклон;
Всё ясно; утра луч игривый
Главы косматый лоб златит.
Руслан встает, и конь ретивый
Уж витязя стрелою мчит.
И дни бегут; желтеют нивы;
С дерев спадает дряхлый лист;
В лесах осенний ветра свист
Певиц пернатых заглушает;
Тяжелый, пасмурный туман
Нагие холмы обвивает;
Зима приближилась — Руслан
Свой путь отважно продолжает
На дальный север; с каждым днем
Преграды новые встречает:
То бьется он с богатырем,
То с ведьмою, то с великаном,
То лунной ночью видит он,
Как будто сквозь волшебный сон,
Окружены седым туманом,
Русалки, тихо на ветвях
Качаясь, витязя младого
С улыбкой хитрой на устах
Манят, не говоря ни слова…
Но тайным промыслом храним,
Бесстрашный витязь невредим;
В его душе желанье дремлет,
Он их не видит, им не внемлет,
Одна Людмила всюду с ним.
Но между тем, никем не зрима,
От нападений колдуна
Волшебной шапкою хранима,
Что делает моя княжна,
Моя прекрасная Людмила?
Она, безмолвна и уныла,
Одна гуляет по садам,
О друге мыслит и вздыхает,
Иль, волю дав своим мечтам,
К родимым киевским полям
В забвеньи сердца улетает;
Отца и братьев обнимает,
Подружек видит молодых
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
Но вскоре бедная княжна
Свое теряет заблужденье
И вновь уныла и одна.
Рабы влюбленного злодея,
И день и ночь, сидеть не смея,
Меж тем по замку, по садам
Прелестной пленницы искали,
Метались, громко призывали,
Однако всё по пустякам.
Людмила ими забавлялась:
В волшебных рощах иногда
Без шапки вдруг она являлась
И кликала: “сюда, сюда!”
И все бросались к ней толпою;
Но в сторону — незрима вдруг —
Она неслышною стопою
От хищных убегала рук.
Везде всечасно замечали
Ее минутные следы:
То позлащенные плоды
На шумных ветвях исчезали,
То капли ключевой воды
На луг измятый упадали:
Тогда наверно в замке знали,
Что пьет иль кушает княжна.
На ветвях кедра иль березы
Скрываясь по ночам, она
Минутного искала сна —
Но только проливала слезы,
Звала супруга и покой,
Томилась грустью и зевотой,
И редко, редко пред зарей,
Склонясь ко древу головой,
Дремала тонкою дремотой;
Едва редела ночи мгла,
Людмила к водопаду шла
Умыться хладною струею:
Сам карла утренней порою
Однажды видел из палат,
Как под невидимой рукою
Плескал и брызгал водопад.
С своей обычною тоскою
До новой ночи, здесь и там,
Она бродила по садам;
Нередко под вечер слыхали
Ее приятный голосок;
Нередко в рощах поднимали
Иль ею брошенный венок,
Или клочки персидской шали,
Или заплаканный платок.
Жестокой страстью уязвленный,
Досадой, злобой омраченный,
Колдун решился наконец
Поймать Людмилу непременно.
Так Лемноса хромой кузнец,
Прияв супружеский венец
Из рук прелестной Цитереи,
Раскинул сеть ее красам,
Открыв насмешливым богам
Киприды нежные затеи…
Скучая, бедная княжна
В прохладе мраморной беседки
Сидела тихо близ окна
И сквозь колеблемые ветки
Смотрела на цветущий луг.
Вдруг слышит — кличут: “милый друг!”
И видит верного Руслана.
Его черты, походка, стан;
Но бледен он, в очах туман,
И на бедре живая рана —
В ней сердце дрогнуло. “Руслан!
Руслан!.. он точно!” И стрелою
К супругу пленница летит,
В слезах, трепеща, говорит:
“Ты здесь… ты ранен… что с тобою?”
Уже достигла, обняла:
О ужас… призрак исчезает!
Княжна в сетях; с ее чела
На землю шапка упадает.
Хладея, слышит грозный крик
„Она моя!” и в тот же миг
Зрит колдуна перед очами.
Раздался девы жалкий стон,
Падет без чувств — и дивный сон
Объял несчастную крылами. Что будет с бедною княжной!
О страшный вид: волшебник хилый (3)
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Людмилы!
Ужели счастлив будет он?
Чу… вдруг раздался рога звон,
И кто-то карлу вызывает.
В смятеньи, бледный чародей
На деву шапку надевает;
Трубят опять; звучней, звучней!
И он летит к безвестной встрече,
Закинув бороду за плечи.
Песнь пятая
Ax, как мила моя княжна!
Мне нрав ее всего дороже:
Она чувствительна, скромна,
Любви супружеской верна,
Немножко ветрена… так что же?
Еще милее тем она.
Всечасно прелестию новой
Умеет нас она пленить;
Скажите: можно ли сравнить
Ее с Дельфирою суровой?
Одной — судьба послала дар
Обворожать сердца и взоры;
Ее улыбка, разговоры
Во мне любви рождают жар.
А та — под юбкою гусар,
Лишь дайте ей усы да шпоры!
Блажен, кого под вечерок
В уединенный уголок
Моя Людмила поджидает
И другом сердца назовет;
Но, верьте мне, блажен и тот,
Кто от Дельфиры убегает
И даже с нею незнаком.
Да, впрочем, дело не о том!
Но кто трубил? Кто чародея
На сечу грозну вызывал?
Кто колдуна перепугал?
Руслан. Он, местью пламенея,
Достиг обители злодея.
Уж витязь под горой стоит,
Призывный рог, как буря, воет,
Нетерпеливый конь кипит
И снег копытом мочным роет.
Князь карлу ждет. Внезапно он
По шлему крепкому стальному
Рукой незримой поражен;
Удар упал подобно грому;
Руслан подъемлет смутный взор
И видит — прямо над главою —
С подъятой, страшной булавою
Летает карла Черномор.
Щитом покрывшись, он нагнулся,
Мечом потряс и замахнулся;
Но тот взвился под облака;
На миг исчез — и свысока
Шумя летит на князя снова.
Проворный витязь отлетел,
И в снег с размаха рокового
Колдун упал — да там и сел;
Руслан, не говоря ни слова,
С коня долой, к нему спешит,
Поймал, за бороду хватает,
Волшебник силится, кряхтит
И вдруг с Русланом улетает…
Ретивый конь вослед глядит;
Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской;
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой.
Меж тем, на воздухе слабея
И силе русской изумясь,
Волшебник гордому Руслану
Коварно молвит: “слушай, князь!
Тебе вредить я перестану;
Младое мужество любя,
Забуду всё, прощу тебя,
Спущусь — но только с уговором…”
“Молчи, коварный чародей! —
Прервал наш витязь: — с Черномором,
С мучителем жены своей,
Руслан не знает договора!
Сей грозный меч накажет вора.
Лети хоть до ночной звезды,
А быть тебе без бороды!”
Боязнь объемлет Черномора;
В досаде, в горести немой,
Напрасно длинной бородой
Усталый карла потрясает:
Руслан ее не выпускает
И щиплет волосы порой.
Два дни колдун героя носит,
На третий он пощады просит:
“О рыцарь, сжалься надо мной;
Едва дышу; нет мочи боле;
Оставь мне жизнь, в твоей я воле;
Скажи — спущусь, куда велишь…”
“Теперь ты наш: ага, дрожишь!
Смирись, покорствуй русской силе!
Неси меня к моей Людмиле”.
Смиренно внемлет Черномор;
Домой он с витязем пустился;
Летит — и мигом очутился
Среди своих ужасных гор.
Тогда Руслан одной рукою
Взял меч сраженной головы
И, бороду схватив другою,
Отсек ее, как горсть травы.
“Знай наших! — молвил он жестоко, —
Что, хищник, где твоя краса?
Где сила?” и на шлем высокой
Седые вяжет волоса;
Свистя зовет коня лихого;
Веселый конь летит и ржет;
Наш витязь карлу чуть живого
В котомку за седло кладет,
А сам, боясь мгновенья траты,
Спешит на верх горы крутой,
Достиг, и с радостной душой
Летит в волшебные палаты.
Вдали завидя шлем брадатый,
Залог победы роковой,
Пред ним арапов чудный рой,
Толпы невольниц боязливых,
Как призраки, со всех сторон
Бегут — и скрылись. Ходит он
Один средь храмин горделивых,
Супругу милую зовет —
Лишь эхо сводов молчаливых
Руслану голос подает;
В волненьи чувств нетерпеливых
Он отворяет двери в сад —
Идет, идет — и не находит;
Кругом смущенный взор обводит —
Всё мертво: рощицы молчат,
Беседки пусты; на стремнинах,
Вдоль берегов ручья, в долинах,
Нигде Людмилы следу нет,
И ухо ничего не внемлет.
Внезапный князя хлад объемлет,
В очах его темнеет свет,
В уме возникли мрачны думы…
“Быть может, горесть… плен угрюмый…
Минута… волны…” В сих мечтах
Он погружен. С немой тоскою
Поникнул витязь головою;
Его томит невольный страх;
Недвижим он, как мертвый камень;
Мрачится разум; дикий пламень
И яд отчаянной любви
Уже текут в его крови.
Казалось — тень княжны прекрасной
Коснулась трепетным устам…
И вдруг, неистовый, ужасный,
Стремится витязь по садам;
Людмилу с воплем призывает,
С холмов утесы отрывает,
Всё рушит, всё крушит мечом —
Беседки, рощи упадают,
Древа, мосты в волнах ныряют,
Степь обнажается кругом!
Далеко гулы повторяют
И рев, и треск, и шум, и гром;
Повсюду меч звенит и свищет,
Прелестный край опустошен —
Безумный витязь жертвы ищет,
С размаха вправо, влево он
Пустынный воздух рассекает…
И вдруг — нечаянный удар
С княжны невидимой сбивает
Прощальный Черномора дар…
Волшебства вмиг исчезла сила:
В сетях открылася Людмила!
Не веря сам своим очам,
Нежданным счастьем упоенный,
Наш витязь падает к ногам
Подруги верной, незабвенной,
Целует руки, сети рвет,
Любви, восторга слезы льет,
Зовет ее — но дева дремлет,
Сомкнуты очи и уста,
И сладострастная мечта
Младую грудь ее подъемлет.
Руслан с нее не сводит глаз,
Его терзает вновь кручина. .
Но вдруг знакомый слышит глас
Глас добродетельного Финна:
“Мужайся, князь! В обратный путь
Ступай со спящею Людмилой;
Наполни сердце новой силой,
Любви и чести верен будь.
Небесный гром на злобу грянет,
И воцарится тишина —
И в светлом Киеве княжна
Перед Владимиром восстанет
От очарованного сна”.
Руслан, сим гласом оживленный,
Берет в объятия жену,
И тихо с ношей драгоценной
Он оставляет вышину
И сходит в дол уединенный.
В молчаньи, с карлой за седлом,
Поехал он своим путем;
В его руках лежит Людмила
Свежа, как вешняя заря,
И на плечо богатыря
Лицо спокойное склонила.
Власами, свитыми в кольцо,
Пустынный ветерок играет;
Как часто грудь ее вздыхает!
Как часто тихое лицо
Мгновенной розою пылает!
Любовь и тайная мечта
Русланов образ ей приносят,
И с томным шопотом уста
Супруга имя произносят…
В забвеньи сладком ловит он
Её волшебное дыханье,
Улыбку, слезы, нежный стон
И сонных персей волнованье…
Меж тем, по долам, по горам,
И в белый день, и по ночам,
Наш витязь едет непрестанно.
Еще далек предел желанный,
А дева спит. Но юный князь,
Бесплодным пламенем томясь,
Ужель, страдалец постоянный,
Супругу только сторожил
И в целомудренном мечтанье,
Смирив нескромное желанье,
Свое блаженство находил?
Монах, который сохранил
Потомству верное преданье
О славном витязе моем,
Нас уверяет смело в том:
И верю я! Без разделенья
Унылы, грубы наслажденья:
Мы прямо счастливы вдвоем.
Пастушки, сон княжны прелестной
Не походил на ваши сны,
Порой томительной весны,
На мураве, в тени древесной.
Я помню маленький лужок
Среди березовой дубравы,
Я помню темный вечерок,
Я помню Лиды сон лукавый…
Ах, первый поцелуй любви,
Дрожащий, легкий, торопливый,
Не разогнал, друзья мои,
Ее дремоты терпеливой…
Но полно, я болтаю вздор!
К чему любви воспоминанье?
Ее утеха и страданье
Забыты мною с давних пор;
Теперь влекут мое вниманье
Княжна, Руслан и Черномор.
Пред ними стелется равнина,
Где ели изредка взошли;
И грозного холма вдали
Чернеет круглая вершина
Небес на яркой синеве.
Руслан глядит — и догадался,
Что подъезжает к голове;
Быстрее борзый конь помчался
Уж видно чудо из чудес;
Она глядит недвижным оком;
Власы ее как черный лес,
Поросший на челе высоком;
Ланиты жизни лишены,
Свинцовой бледностью покрыт
Уста огромные открыты,
Огромны зубы стеснены…
Над полумертвой головою
Последний день уж тяготел.
К ней храбрый витязь прилетел
С Людмилой, с карлой за спинок
Он крикнул: “здравствуй, голова!
Я здесь! наказан твой изменник!
Гляди: вот он, злодей наш пленник!”
И князя гордые слова
Ее внезапно оживили,
На миг в ней чувство разбудили,
Очнулась будто ото сна,
Взглянула, страшно застонала…
Узнала витязя она
И брата с ужасом узнала.
Надулись ноздри; на щеках
Багровый огнь еще родился,
И в умирающих глазах
Последний гнев изобразился.
В смятеньи, в бешенстве немом
Она зубами скрежетала
И брату хладным языком
Укор невнятный лепетала…
Уже ее в тот самый час
Кончалось долгое страданье:
Чела мгновенный пламень гас,
Слабело тяжкое дыханье,
Огромный закатился взор,
И вскоре князь и Черномор
Узрели смерти содроганье…
Она почила вечным сном.
В молчаньи витязь удалился;
Дрожащий карлик за седлом
Не смел дышать, не шевелился
И чернокнижным языком
Усердно демонам молился.
На склоне темных берегов
Какой-то речки безымянной,
В прохладном сумраке лесов,
Стоял поникшей хаты кров,
Густыми соснами венчанный.
В теченьи медленном река
Вблизи плетень из тростника
Волною сонной омывала
И вкруг него едва журчала
При легком шуме ветерка.
Долина в сих местах таилась,
Уединенна и темна;
И там, казалось, тишина
С начала мира воцарилась.
Руслан остановил коня.
Всё было тихо, безмятежно;
От рассветающего дня
Долина с рощею прибрежной
Сквозь утренний сияла дым.
Руслан на луг жену слагает,
Садится близ нее, вздыхает
С уныньем сладким и немым;
И вдруг он видит пред собою
Смиренный парус челнока
И слышит песню рыбака
Над тихоструйною рекою.
Раскинув невод по волнам,
Рыбак, на весла наклоненный,
Плывет к лесистым берегам,
К порогу хижины смиренной.
И видит добрый князь Руслан:
Челнок ко брегу приплывает;
Из темной хаты выбегает
Младая дева; стройный стан,
Власы, небрежно распущенны,
Улыбка, тихий взор очей,
И грудь, и плечи обнаженны,
Всё мило, всё пленяет в ней.
И вот они, обняв друг друга,
Садятся у прохладных вод,
И час беспечного досуга
Для них с любовью настает.
Но в изумленьи молчаливом
Кого же в рыбаке счастливом
Наш юный витязь узнает?
Хазарский хан, избранный славой,
Ратмир, в любви, в войне кровавой
Его соперник молодой,
Ратмир в пустыне безмятежной
Людмилу, славу позабыл
И им навеки изменил
В объятиях подруги нежной.
Герой приближился, и вмиг
Отшельник узнает Руслана,
Встает, летит. Раздался крик…
И обнял князь младого хана.
“Что вижу я? — спросил герой
Зачем ты здесь, зачем оставил
Тревоги жизни боевой
И меч, который ты прославил?”
“Мой друг, — ответствовал рыбак, —
Душе наскучил бранной славы
Пустой и гибельный призрак.
Поверь: невинные забавы,
Любовь и мирные дубравы
Милее сердцу во сто крат —
Теперь, утратив жажду брани,
Престал платить безумству дани,
И, верным счастием богат,
Я всё забыл, товарищ милый,
Всё, даже прелести Людмилы”.
“Любезный хан, я очень рад! —
Сказал Руслан; — она со мною”.
“Возможно ли, какой судьбою?
Что слышу? Русская княжна…
Она с тобою, где ж она?
Позволь… но нет, боюсь измены;
Моя подруга мне мила;
Моей счастливой перемены
Она виновницей была;
Она мне жизнь, она мне радость!
Она мне возвратила вновь
Мою утраченную младость,
И мир, и чистую любовь.
Напрасно счастье мне сулили
Уста волшебниц молодых;
Двенадцать дев меня любили:
Я для нее покинул их;
Оставил терем их веселый,
В тени хранительных дубров;
Сложил и меч и шлем тяжелый,
Забыл и славу и врагов.
Отшельник мирный и безвестный,
Остался в счастливой глуши,
С тобой, друг милый, друг прелестный,
С тобою, свет моей души!”
Пастушка милая внимала
Друзей открытый разговор
И, устремив на хана взор,
И улыбалась и вздыхала.
Рыбак и витязь на брегах
До темной ночи просидели
С душой и сердцем на устах —
Часы невидимо летели.
Чернеет лес, темна гора;
Встает луна — всё тихо стало.
Герою в путь давно пора —
Накинув тихо покрывало
На деву спящую, Руслан
Идет и на коня садится;
Задумчиво безмолвный хан
Душой вослед ему стремится,
Руслану счастия, побед
И славы и любви желает…
И думы гордых, юных лет
Невольной грустью оживляет…
Зачем судьбой не суждено
Моей непостоянной лире
Геройство воспевать одно
И с ним (незнаемые в мире)
Любовь и дружбу старых лет?
Печальной истины поэт,
Зачем я должен для потомств
Порок и злобу обнажать
И тайны козни вероломства
В правдивых песнях обличать?
Княжны искатель недостойный,
Охоту к славе потеряв,
Никем не знаемый Фарлаф
В пустыне дальней и спокойной
Скрывался и Наины ждал.
И час торжественный настал.
К нему волшебница явилась,
Вещая: “знаешь ли меня?
Ступай за мной; седлай коня!”
И ведьма кошкой обратилась;
Оседлан конь, она пустилась;
Тропами мрачными дубрав
За нею следует Фарлаф.
Долина тихая дремала,
В ночной одетая туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи в тучу и курган
Мгновенным блеском озаряла.
Под ним в безмолвии Руслан
Сидел с обычною тоскою
Пред усыпленною княжною.
Глубоку думу думал он,
Мечты летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.
И снится вещий сон герою:
Он видит, будто бы княжна
Над страшной бездны глубиною
Стоит недвижна и бледна…
И вдруг Людмила исчезает,
Стоит один над бездной он…
Знакомый глас, призывный стон
Из тихой бездны вылетает…
Руслан стремится за женой;
Стремглав летит во тьме глубокой.
И видит вдруг перед собой:
Владимир, в гриднице высокой,
В кругу седых богатырей,
Между двенадцатью сынами,
С толпою названных гостей
Сидит за браными столами.
И так же гневен старый князь,
Как в день ужасный расставанья,
И все сидят не шевелясь,
Не смея перервать молчанья.
Утих веселый шум гостей,
Не ходит чаша круговая…
И видит он среди гостей
В бою сраженного Рогдая:
Убитый, как живой, сидит;
Из опененного стакана
Он, весел, пьет и не глядит
На изумленного Руслана.
Князь видит и младого хана,
Друзей и недругов… и вдруг
Раздался гуслей беглый звук
И голос вещего Баяна,
Певца героев и забав.
Вступает в гридницу Фарлаф,
Ведет он за руку Людмилу;
Но старец, с места не привстав,
Молчит, склонив главу унылу,
Князья, бояре — все молчат,
Душевные движенья кроя.
И всё исчезло — смертный хлад
Объемлет спящего героя.
В дремоту тяжко погружен,
Он льет мучительные слезы,
В волненьи мыслит: это сон!
Томится, но зловещей грезы,
Увы, прервать не в силах он.
Луна чуть светит над горою;
Объяты рощи темнотою,
Долина в мертвой тишине…
Изменник едет на коне.
Перед ним открылася поляна;
Он видит сумрачный курган;
У ног Людмилы спит Руслан,
И ходит конь кругом кургана
Фарлаф с боязнию глядит;
В тумане ведьма исчезает,
В нем сердце замерло, дрожи
Из хладных рук узду роняет,
Тихонько обнажает меч,
Готовясь витязя без боя
С размаха надвое рассечь…
К нему подъехал.
Конь героя,
Врага почуя, закипел,
Заржал и топнул. Знак напрасный!
Руслан не внемлет; сон ужасный,
Как груз, над ним отяготел!..
Изменник, ведьмой ободренный,
Герою в грудь рукой презренной
Вонзает трижды хладну сталь…
И мчится боязливо вдаль
С своей добычей драгоценной.
Всю ночь бесчувственный Руслан
Лежал во мраке под горою.
Часы летели. Кровь рекою
Текла из воспаленных ран.
Поутру, взор открыв туманный,
Пуская тяжкий, слабый стон,
С усильем приподнялся он,
Взглянул, поник главою бранной —
И пал недвижный, бездыханный.
Песнь шестая
Ты мне велишь, о друг мой нежный,
На лире легкой и небрежной
Старинны были напевать
И музе верной посвящать
Часы бесценного досуга…
Ты знаешь, милая подруга:
Поссорясь с ветреной молвой,
Твой друг, блаженством упоенный,
Забыл и труд уединенный,
И звуки лиры дорогой.
От гармонической забавы
Я, негой упоен, отвык…
Дышу тобой — и гордой славы
Невнятен мне призывный клик
Меня покинул тайный гений
И вымыслов, и сладких дум;
Любовь и жажда наслаждений
Одни преследуют мой ум.
Но ты велишь, но ты любила
Рассказы прежние мои,
Преданья славы и любви;
Мой богатырь, моя Людмила,
Владимир, ведьма, Черномор,
И Финна верные печали
Твое мечтанье занимали;
Ты, слушая мой легкий вздор,
С улыбкой иногда дремала;
Но иногда свой нежный взор
Нежнее на певца бросала…
Решусь; влюбленный говорун,
Касаюсь вновь ленивых струн;
Сажусь у ног твоих и снова
Бренчу про витязя младого.
Но что сказал я? Где Руслан?
Лежит он мертвый в чистом поле;
Уж кровь его не льется боле,
Над ним летает жадный вран,
Безгласен рог, недвижны латы,
Не шевелится шлем косматый!
Вокруг Руслана ходит конь,
Поникнув гордой головою,
В его глазах исчез огонь!
Не машет гривой золотою,
Не тешится, не скачет он,
И ждет, когда Руслан воспрянет…
Но князя крепок хладный сон,
И долго щит его не грянет.
А Черномор? Он за седлом,
В котомке, ведьмою забытый,
Еще не знает ни о чем;
Усталый, сонный и сердитый
Княжну, героя моего
Бранил от скуки молчаливо;
Не слыша долго ничего,
Волшебник выглянул — о диво!
Он видит, богатырь убит;
В крови потопленный лежит;
Людмилы нет, всё пусто в поле;
Злодей от радости дрожит
И мнит: свершилось, я на воле!
Но старый карла был неправ.
Меж тем, Наиной осененный
С Людмилой, тихо усыпленной
Стремится к Киеву Фарлаф:
Летит, надежды, страха полный;
Пред ним уже днепровски волны
В знакомых пажитях шумят;
Уж видит златоверхий град;
Уже Фарлаф по граду мчится,
И шум на стогнах восстает;
В волненьи радостном народ
Валит за всадником, теснится;
Бегут обрадовать отца:
И вот изменник у крыльца.
Влача в душе печали бремя,
Владимир-солнышко в то время
В высоком тереме своем
Сидел, томясь привычной думой.
Бояре, витязи кругом
Сидели с важностью угрюмой.
Вдруг внемлет он: перед крыльцом
Волненье, крики, шум чудесный;
Дверь отворилась; перед ним
Явился воин неизвестный;
Все встали с топотом глухим
И вдруг смутились, зашумели:
“Людмила здесь! Фарлаф… ужели?”
В лице печальном изменясь,
Встает со стула старый князь,
Спешит тяжелыми шагами
К несчастной дочери своей,
Подходит; отчими руками
Он хочет прикоснуться к ней;
Но дева милая не внемлет,
И очарованная дремлет
В руках убийцы — все глядят
На князя в смутном ожиданьи;
И старец беспокойный взгляд
Вперил на витязя в молчаньи.
Но, хитро перст к устам прижав,
“Людмила спит, — сказал Фарлаф: —
Я так нашел ее недавно
В пустынных муромских лесах
У злого лешего в руках;
Там совершилось дело славно;
Три дня мы билися; луна
Над боем трижды подымалась;
Он пал, а юная княжна
Мне в руки сонною досталась;
И кто прервет сей дивный сон?
Когда настанет пробужденье?
Не знаю — скрыт судьбы закон!
А нам надежда и терпенье
Одни остались в утешенье”.
И вскоре с вестью роковой
Молва по граду полетела;
Народа пестрою толпой
Градская площадь закипела;
Печальный терем всем открыт;
Толпа волнуется, валит
Туда, где на одре высоком,
На одеяле парчевом
Княжна лежит во сне глубоком;
Князья и витязи кругом
Стоят унылы; гласы трубны,
Рога, тимпаны, гусли, бубны
Гремят над нею; старый князь,
Тоской тяжелой изнурясь,
К ногам Людмилы сединами
Приник с безмолвными слезами;
И бледный близ него Фарлаф
В немом раскаяньи, в досаде,
Трепещет, дерзость потеряв.
Настала ночь. Никто во граде
Очей бессонных не смыкал;
Шумя, теснились все друг к другу:
О чуде всякой толковал;
Младой супруг свою супругу
В светлице скромной забывал.
Но только свет луны двурогой
Исчез пред утренней зарей,
Весь Киев новою тревогой
Смутился! Клики, шум и вой
Возникли всюду. Киевляне
Толпятся на стене градской…
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой;
Щиты, как зарево, блистают,
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах;
Идут походные телеги,
Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!
Но в это время вещий Финн,
Духов могучий властелин,
В своей пустыне безмятежной,
С спокойным сердцем ожидал,
Чтоб день судьбины неизбежной,
Давно предвиденный, восстал.
В немой глуши степей горючих,
За дальной цепью диких гор,
Жилища ветров, бурь гремучих,
Куда и ведьмы смелый взор
Проникнуть в поздний час боится,
Долина чудная таится,
И в той долине два ключа:
Один течет волной живою,
По камням весело журча,
Тот льется мертвою водою.
Кругом всё тихо, ветры спят,
Прохлада вешняя не веет,
Столетни сосны не шумят,
Не вьются птицы, лань не смеет
В жар летний пить из тайных вод;
Чета духов с начала мира,
Безмолвная на лоне мира,
Дремучий берег стережет…
С двумя кувшинами пустыми
Предстал отшельник перед ними;
Прервали духи давний сон
И удалились страха полны.
Склонившись, погружает он
Сосуды в девственные волны;
Наполнил, в воздухе пропал,
И очутился в два мгновенья
В долине, где Руслан лежал
В крови, безгласный, без движенья;
И стал над рыцарем старик,
И вспрыснул мертвою водою,
И раны засияли вмиг,
И труп чудесной красотою
Процвел; тогда водой живою
Героя старец окропил,
И бодрый, полный новых сил,
Трепеща жизнью молодою,
Встает Руслан, на ясный день
Очами жадными взирает,
Как безобразный сон, как тень,
Перед ним минувшее мелькает.
Но где Людмила? Он один!
В нем сердце вспыхнув замирает.
Вдруг витязь вспрянул; вещий Финн
Его зовет и обнимает:
“Судьба свершилась, о мой сын!
Тебя блаженство ожидает;
Тебя зовет кровавый пир;
Твой грозный меч бедою грянет;
На Киев снидет кроткий мир,
И там она тебе предстанет.
Возьми заветное кольцо,
Коснися им чела Людмилы,
И тайных чар исчезнут силы,
Врагов смутит твое лицо,
Настанет мир, погибнет злоба.
Достойны счастья будьте оба!
Прости надолго, витязь мой!
Дай руку… там, за дверью гроба
Не прежде — свидимся с тобой!”
Сказал, исчезнул. Упоенный
Восторгом пылким и немым,
Руслан, для жизни пробужденный,
Подъемлет руки вслед за ним. .
Но ничего не слышно боле!
Руслан один в пустынном поле;
Запрыгав, с карлой за седлом,
Русланов конь нетерпеливый
Бежит и ржет, махая гривой;
Уж князь готов, уж он верхом,
Уж он летит живой и здравый
Через поля, через дубравы.
Но между тем какой позор
Являет Киев осажденный?
Там, устремив на нивы взор,
Народ, уныньем пораженный,
Стоит на башнях и стенах
И в страхе ждет небесной казни;
Стенанья робкие в домах,
На стогнах тишина боязни;
Один, близ дочери своей,
Владимир в горестной молитве;
И храбрый сонм богатырей
С дружиной верною князей
Готовится к кровавой битве.
И день настал. Толпы врагов
С зарею двинулись с холмов;
Неукротимые дружины,
Волнуясь, хлынули с равнины
И потекли к стене градской;
Во граде трубы загремели,
Бойцы сомкнулись, полетели
Навстречу рати удалой,
Сошлись — и заварился бой.
Почуя смерть, взыграли кони,
Пошли стучать мечи о брони;
Со свистом туча стрел взвилась,
Равнина кровью залилась;
Стремглав наездники помчались,
Дружины конные смешались;
Сомкнутой, дружною стеной
Там рубится со строем строй;
Со всадником там пеший бьется;
Там конь испуганный несется;
Там русский пал, там печенег;
Там клики битвы, там побег;
Тот опрокинут булавою;
Тот легкой поражен стрелою;
Другой, придавленный щитом,
Растоптан бешеным конем…
И длился бой до темной ночи;
Ни враг, ни наш не одолел!
За грудами кровавых тел
Бойцы сомкнули томны очи,
И крепок был их бранный сон;
Лишь изредка на поле битвы
Был слышен падших скорбный стон
И русских витязей молитвы.
Бледнела утренняя тень,
Волна сребрилася в потоке,
Сомнительный рождался день
На отуманенном востоке.
Яснели холмы и леса,
И просыпались небеса.
Еще в бездейственном покое
Дремало поле боевое;
Вдруг сон прервался: вражий стан
С тревогой шумною воспрянул,
Внезапный крик сражений грянул;
Смутилось сердце киевлян;
Бегут нестройными толпами
И видят: в поле меж врагами,
Блистая в латах, как в огне,
Чудесный воин на коне
Грозой несется, колет, рубит,
В ревущий рог, летая, трубит…
То был Руслан. Как божий гром,
Наш витязь пал на басурмана;
Он рыщет с карлой за седлом
Среди испуганного стана.
Где ни просвищет грозный меч,
Где конь сердитый ни промчится,
Везде главы слетают с плеч
И с воплем строй на строй валится;
В одно мгновенье бранный луг
Покрыт холмами тел кровавых,
Живых, раздавленных, безглавых,
Громадой копий, стрел, кольчуг.
На трубный звук, на голос боя
Дружины конные славян
Помчались по следам героя,
Сразились… гибни, басурман!
Объемлет ужас печенегов;
Питомцы бурные набегов
Зовут рассеянных коней,
Противиться не смеют боле
И с диким воплем в пыльном поле
Бегут от киевских мечей,
Обречены на жертву аду;
Их сонмы русский меч казнит;
Ликует Киев… Но по граду
Могучий богатырь летит;
В деснице держит меч победный;
Копье сияет как звезда;
Струится кровь с кольчуги медной;
На шлеме вьется борода;
Летит, надеждой окриленный,
По стогнам шумным в княжий дом.
Народ, восторгом упоенный,
Толпится с кликами кругом,
И князя радость оживила.
В безмолвный терем входит он,
Где дремлет чудным сном Людмила.
Владимир, в думу погружен,
У ног ее стоял унылый.
Он был один. Его друзей
Война влекла в поля кровавы.
Но с ним Фарлаф, чуждаясь славы
Вдали от вражеских мечей,
В душе презрев тревоги стана,
Стоял на страже у дверей.
Едва злодей узнал Руслана,
В нем кровь остыла, взор погас,
В устах открытых замер глас,
И пал без чувств он на колена…
Достойной казни ждет измена!
Но, помня тайный дар кольца,
Руслан летит к Людмиле спящей,
Ее спокойного лица
Касается рукой дрожащей…
И чудо: юная княжна,
Вздохнув, открыла светлы очи!
Казалось, будто бы она
Дивилася столь долгой ночи;
Казалось, что какой-то сон
Ее томил мечтой неясной,
И вдруг узнала — это он!
И князь в объятиях прекрасной.
Воскреснув пламенной душой,
Руслан не видит, не внимает,
И старец в радости немой,
Рыдая, милых обнимает.
Чем кончу длинный мой pассказ?
Ты угадаешь, друг мой милый!
Неправый старца гнев погас,
Фарлаф пред ним и пред Людмилой
У ног Руслана объявил
Свой стыд и мрачное злодейство;
Счастливый князь ему простил;
Лишенный силы чародейства,
Был принят карла во дворец;
И, бедствий празднуя конец,
Владимир в гриднице высокой
Запировал в семье своей.
Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.
Эпилог
Так, мира житель равнодушный,
На лоне праздной тишины,
Я славил лирою послушной
Преданья темной старины.
Я пел — и забывал обиды
Слепого счастья и врагов,
Измены ветреной Дориды
И сплетни шумные глупцов.
На крыльях вымысла носимый,
Ум улетал за край земной;
И между тем грозы незримой
Сбиралась туча надо мной!..
Я погибал… Святой хранитель
Первоначальных, бурных дней,
О дружба, нежный утешитель
Болезненной души моей!
Ты умолила непогоду;
Ты сердцу возвратила мир;
Ты сохранила мне свободу,
Кипящей младости кумир!
Забытый светом и молвою,
Далече от брегов Невы,
Теперь я вижу пред собою
Кавказа гордые главы.
Над их вершинами крутыми,
На скате каменных стремнин,
Питаюсь чувствами немыми
И чудной прелестью картин
Природы дикой и угрюмой;
Душа, как прежде, каждый час
Полна томительною думой —
Но огнь поэзии погас.
Ищу напрасно впечатлений:
Она прошла, пора стихов,
Пора любви, веселых снов,
Пора сердечных вдохновений!
Восторгов краткий день протек —
И скрылась от меня навек
Богиня тихих песнопений…
Руслан и Людмила. Юбиляр 2020. Юбиляр под обложкой
«Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой»
К 200-летию со дня создания «Руслана и Людмилы»
«Руслан и Людмила» — первая законченная поэма А. С. Пушкина. Это прекрасное произведение, вдохновленное древнерусским эпосом, было начато еще в годы обучения поэта в Царскосельском лицее. Оно частично публиковалась в журналах «Сын Отечества» и «Невский зритель» весной 1820 года, 15 мая 1820 года было получено цензурное разрешение на издание книги, а летом того же года поэма увидела свет целиком.
Первое издание вышло из-под печатного станка Н. Греча, рисунки были сделаны по гравюрам М. Иванова и отрисованы И. Ивановым по наброску директора Императорской Публичной библиотеки А. Н. Оленина.
Поэма получила смешанные отклики, несколько критических статей вышли в тот же год в журналах «Сын Отечества», «Невский зритель». Так, например, не подписавшийся автор, опубликовавший «Замечания на поэму “Руслан и Людмила”, отмечал: Искусство, которое желает нравиться прекрасным, должно развивать одни благородные чувствования и более всего не оскорблять их стыдливости. Автор «Руслана» мог бы нравиться нежностию. Он весьма искусен в описании разнообразных картин. Весьма жаль, что он слишком увлекся воображением: волшебство его более способно пугать. Ныне и дети мало читают персидские и арабские сказки, ибо не верят уже коврам-самолетам, а в «Руслане» чудеса столь же невероятны. Но еще более надобно сожалеть, что он представляет часто такие картины, при которых невозможно не краснеть и не потуплять взоров.
Эти знаменитые строки вдохновили мир искусства на создание плеяды художественных произведений — изобразительных, музыкальных, пластичных. Мотивы «Руслана и Людмилы» нашли своё место в творчестве известных художников, среди которых картины таких мастеров, как И. Крамской, Н. Ге, младший брат В. Васнецова Апполинарий Васнецов. Среди книжных иллюстраций почётное место занимают работы к поэме замечательных русских художников XIX–XX века, таких как И. Я. Билибин, К. Сомов, Н. А. Богатов, художник-модернист С. В. Малютин, оформивший орнаментами, заставками и концовками прекрасное издание, приуроченное к 100-летию со дня рождения А. С. Пушкина.
Представленное в фонде РНБ издание «Руслана и Людмилы», иллюстрированное русским-художником-акварелистом Константином Изенбергом — прекрасное воплощение техники силуэтной иллюстрации. В 1887 году вышел в свет «Большой альбом к сочинениям А. С. Пушкина», в который вошли рисунки художников В. Васнецова, П. Загорского, А. Земцова, В.
Матэ и др. Эмоционально взаимодействуя со зрителем, эти работы как будто приглашают нас окунуться в фантастическую сказочную историю Древней Руси.
В музыкальном искусстве «Руслан и Людмила» сразу же после появления вызвала большой интерес. Так, уже через год после выхода поэмы был поставлен балет «Руслан и Людмила, или Низвержение Черномора, злого волшебника» хореографа А. П. Глушковского на музыку композитора Ф. Е. Шольца, который стал первой постановкой на сцене произведений А. С. Пушкина. Премьера состоялась в Москве в декабре 1821 года, а с 1824 года в постановке Огюста Дидло балет был перенесён на петербургскую сцену — в Большой (Каменный) театр (сегодня на его месте находится Санкт-Петербургская консерватория).
Самым известным музыкальным произведением по мотивам «Руслана и Людмилы» стала опера М. И. Глинки — одно из выдающихся произведений композитора, создававшееся на протяжении пяти лет, с 1837 по 1842 год. Премьера оперы состоялась 9 декабря 1842 года на сцене Большого каменного театра в Петербурге, и первоначально из-за новаторского подхода и тем сокращениям, которым вынужденно подверглась, вызвала полемику в музыкальном обществе и неоднозначность восприятия.
Лишь после смерти Глинки, в 1871 году, опера впервые была представлена без сокращений и оценена по достоинству, а в 1904 году, в 100-летнюю годовщину со дня рождения Глинки, в Мариинском театре опера была представлена в ее подлинном виде, партии исполняли Федор Шаляпин, Федор Стравинский, Антонина Нежданова. Всю трагичность и величие судьбы музыкального произведения Стасов описал в книге, выпущенной к 50-летнему юбилею оперы «Руслан и Людмила». Музыковед, писатель, помощник директора Императорской публичной библиотеки князь В. Ф. Одоевский так отозвался о работе Роллера: «Роскошь костюмов и постановки превзойдет богатством своим все, что мы до сих пор видели на театре.
Можно ли сомневаться, что опера будет иметь огромный успех? Роллер – большая голова на выдумки, больше той, которая вас удивит и напугает» (Литературная газета.18 октября 1842 года). Постановка 1871 г. была представлена работами художника В. А. Гартмана и декоратора М. А. Шишкова. Оформлением декораций, костюмов и либретто к опере в начале XX века занимались великие русские художники И. Билибин, К. Коровин, А. Головин.
Постановке «Руслана и Людмилы» в Императорском Большом театре в Москве посвящена книга 1891 года, проиллюстрированная фототипиями с портретами исполняющих основные партии артистов театра, а также с фрагментами постановки. К 100-летию со дня гибели А. С. Пушкина Большой государственный театр оперы и балета Азербайджанской ССР имени М. Ф. Ахундова — молодой театр, основанный в 1920 году, поставил «Руслана и Людмилу». Партии исполнили лучшие мастера музыкального искусства республики.
Часть книг, представленных в обзоре, собраны в РНБ в специальную «Пушкинскую» коллекцию», которая ведет своё начало с 1937 года, когда отмечалось 100-летие со дня гибели А.
Поэма «Руслан и Людмила» оставила след и в других видах искусства, вдохновив на создание трех отечественных постановок фильма: это немой фильм 1914 года режиссеров П. Чардынина и В. Старевича (к сожалению, не сохранился), фильм 1938 года режиссеров И. Никитченко и В. Невежина, и знаменитый 2-хсерийный фильм 1972 года режиссера А. Птушко, удостоенный специальной премии Международного кинофестиваля детских и юношеских фильмов в Салерно (Италия) в 1976 году.
См. также
«Руслан и Людмила» в Электронной библиотеке РНБ
А. С. Пушкин. Сказка о золотом петушке
Светлана Трусова
Пушкин Александр поэма «Руслан и Людмила»
Читательский дневник по поэме «Руслан и Людмила» Александра Пушкина
Автор: Александр Пушкин.
Название произведения: «Руслан и Людмила».
Число страниц: 136.
Жанр произведения: поэма.
Главные герои: князь Руслан, княжна Людмила, Черномор.
Второстепенные герои: Финн, Рогдай, Ратмир, Фарлаф, Наина, Голова.
_______
Характеристика главных героев:
Руслан — честный и отважный богатырь.
Стойко проходит все испытания и спасает свою возлюбленную.
Людмила — добрая, верная и красивая.
Была похищена Черномором после свадьбы.
Скромная, но с твёрдым характером.
Черномор — коварный и страшный колдун.
Сильный из-за своей бороды.
Характеристика второстепенных героев:
Финн — волшебник, потерявший счёт времени.
Рогдай, Ратмир, Фарлаф — соперники Руслана, богатыри.
Наина — ведьма, старуха.
Голова — преданный брат Черномора.
_______
_______
Краткое содержание поэмы «Руслан и Людмила»
Сразу после свадьбы, Людмилу похищает неизвестная сила.
Руслан и три богатыря отправляются спасать княжну.
Они расходятся в разные стороны.
Руслан встречает старого финна, который рассказывает про Черномора.
Финн много лет пытался обрести любовь, но за это время Наина превратилась в старуху.
Рогдай догоняет Руслана и они бьются насмерть.
Молодой герой побеждает.
Ратмир встречает юную деву, влюбляется и отказывается от поисков.
Людмила находит в замке Черномора шапку-невидимку и успешно прячется.
Руслан бьётся с огромной головой и побеждает.
Голова отдаёт ему меч и рассказывает о предательстве Черномора.
Руслан находит замок волшебника и бьётся с ним.
Черномор носит его по воздуху, но витязь не сдаётся.
Он отрубает бороду колдуну, и Черномор лишается силы.
Витязь везёт погружённую в сон Людмилу в Киев.
Фарлаф убивает Руслана во сне.
Он привозит Людмилу в столицу, но никто не может пробудить девушку.
Финн оживляет Руслана, витязь спешит в Киев и громит печенегов.
Он касается лица Людмилы, и княжна просыпается.
Фарлаф признаётся в преступлении, но на радостях его прощают.
План произведения:
1. Лукоморье.
2. Похищение княжны.
3. На поиски.
4. В пещере финна.
5. История любви Финна.
6. Происки Наины.
7. Людмила во дворце.
8. Битва с Рогдаем.
9. Битва с головой.
10. Шапка-невидимка.
11. Битва с Черномором.
12. Предательство Фарлафа.
13. Оживление.
14. Битва с печенегами.
15. Свадебный пир.
Основная мысль поэмы «Руслан и Людмила»
Главная мысль поэмы в том, что добро неминуемо победит зло.
Основная идея поэмы в том, что зло всегда само себя наказывает.
_______
Чему учит произведение
Поэма учит нас быть верными, настойчивыми и целеустремлёнными.
Учит быть сильными, храбрыми, добрыми и верно идти к желаемой цели.
Учит не хитрить, не обманывать и не пытаться завладеть тем, что нам не принадлежит.
Учит любить и ценить своих близких, оберегать их и быть готовым на всё, ради их спасения.
Краткий отзыв о поэме «Руслан и Людмила» для читательского дневника
Прочитав эту сказочную поэму, я была поражена талантом великого русского писателя.
Пушкину удалось создать замечательно произведение, полное волшебства и героизма.
Витязь Руслан преодолевает все преграды, стоящие на его пути, и возвращает себе Людмилу.
Он сталкивается с предательством и колдовством, но выходит победителем.
Ведь он борется за свою любовь.
Это очень интересное, захватывающее произведение.
Автору удалось создать богатырскую сагу, в которой причудливо сплелись давно знакомые читателям образы героев русских народных сказок и былин.
Мне больше всего понравился Руслан.
Это мужественный, честный и добрый богатырь.
Он достойный преемник славы Ильи Муромца.
Никакие преграды не могут остановить его, заставить свернуть с выбранного пути.
Мне также очень нравится Людмила, красивая и умная девушка, справится с которой оказалось не под силу самому Черномору.
Я всем советую прочитать эту поэму и подумать о том, что для настоящей любви не бывает непреодолимых препятствий.
Она преодолевает все невзгоды.
Пословицы к произведению:
Жить в разлуке — жить в муке.
Реже видишь, больше любишь.
Слушайся добрых людей, на путь наведут.
Сердце делу не в помощь.
По добру — добро, а по худу — худо.
Отрывок из произведения, поразивший меня больше всего:
Узнай, Руслан: твой оскорбитель
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель гор.
Ещё ничей в его обитель
Не проникал доныне взор;
Но ты, злых козней истребитель,
В неё ты вступишь, и злодей
Погибнет от руки твоей.
Тебе сказать не должен боле:
Судьба твоих грядущих дней,
Мой сын, в твоей отныне воле.
Неизвестные слова и их значение:
Гридница — помещение для приёма гостей.
Опочивальня — спальня.
Кручина — горе, грусть.
Чертог — палата.
Латы — доспехи воина.
Кольчуга — рубашка из металлических колец.
Ещё читательские дневники по произведениям Александра Пушкина:
«Сказка о рыбаке и рыбке»
«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди»
«Сказка о попе и его работнике Балде»
«Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях»
«Баллада «Песнь о Вещем Олеге»
Библиотека произведений автора пополняется.
|
«РУСЛАН И ЛЮДМИЛА» и «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»(*) А. П. ЧУДАКОВ 1 Большой успех «Руслана и Людмилы» был отчасти скандальным наряду с положительными были сужденья о недопустимых просторечиях в языке, «неувязках» сюжета, необычной нарративной технике, непривычной позиции автора-рассказчика и т. п. Разноречивы были и позднейшие мнения литературоведов. Ю. Тынянов писал, что язык поэмы «подчеркнуто простонароден и груб. Практику Катенина < > Пушкин использует для большой стиховой формы»1. Б. Томашевский ему возражал: в это время Пушкин не «нашел какие-то точки соприкосновения с Катениным < >. Не из лагеря молодых карамзинистов, а из лагеря Катенина раздавались голоса осуждения»2. «Салонной вещью» с точки зрения языка по сравнению с «Елисеем» В. Майкова или «Домом сумасшедших» Воейкова считала «Руслана и Людмилу» Л. Гинзбург3. В. Виноградов также полагал, что в этой поэме Пушкин не ушел «далеко от границ карамзинской традиции. < > Редкие словечки и выражения просторечия не ломают структуры карамзинского стиля»4. Невозможно однозначно разгруппировать критику: архаисты поэму приняли, а карамзинисты нет, или наоборот. В претензиях сходились и младоархаисты, и карамзинисты, и сторонники рождающегося русского романтизма уже в первой поэме Пушкин если и посягал на правила и каноны, то не тогдашних течений, а на литературную теорию и практику всего нового времени. Именно поэтому споры вокруг этой вещи оказались столь ожесточенными, несопоставимыми по накалу с вялой полемикой по поводу его южных поэм. Те были совершеннее, в этой проступала неподражательная странность. Для большинства читателей через два-три года после опубликования поэмы-сказки и надолго после Пушкин станет прежде всего автором «Кавказского пленника», «Бахчисарайского фонтана» и «Цыган», затмивших ее успех. Однако в сознании самого поэта «Руслан» стоял на особом месте. В «Евгении Онегине», обращаясь к своим читателям, Пушкин назовет их «друзья Людмилы и Руслана». В предисловии к публикации первой главы в 1825 г. также упоминалась эта поэма: «Несколько песен, или глав Евгения Онегина уже готовы. < > Они носят на себе отпечаток веселости, ознаменовавшей первые произведения автора Руслана и Людмилы» (VI, 638). Что же отмечала современная критика независимо от своей оценки и партийной принадлежности в произведении дебютанта в эпическом роде? В какой степени это отозвалось в «Евгении Онегине»? 2 Сразу была отмечена пестрота поэмы: Пушкин писал в одной из первых рецензий анонимный автор «сделал из всего чудесную смесь смешного с простонародным, нежным и разными картинами»5. Легкость переходов «от ужасного к нежному, от важного к шутливому, от печального к веселому», способность автора «пленить, испугать, растрогать» отмечались в первом критическом разборе «Руслана и Людмилы» обширной статье А. Ф. Воейкова6. Об этом же говорил В. Н. Олин, считая, однако, существенным недостатком то, что Людмила, «заключенная в замке волшебника Черномора, часто смешит»7. Но смелое соединение «пестрых глав», картин, пассажей разного рода и противоположного эмоционального настроя «полусмешных, полупечальных, простонародных, идеальных» фундаментальная черта поэтики романа «Евгений Онегин». Опыт южных поэм с их «лирической монотонией»8 не мог помочь в осуществлении этой цели в них «нет резких перебоев тона, как в Руслане, смешения лирики и иронии, чередования комических и патетических эпизодов»9. Резкость переходов в романе особенно бросалась в глаза при внедрении иронии в описания ситуаций, к ней как будто не располагающих:
Попробовать не захотел (1, XXXVIII)
Что чуть с ума не своротил, Но именно такого рода пассажи из «Руслана и Людмилы» приводились как примеры неуместных насмешек: «В волнах решилась утонуть, / Однако в воду не прыгнула», «Не стану есть, не буду слушать, / Умру среди твоих садов! / Подумала и стала кушать», «Тихонько плакать начала; / Однако с верного стекла, / Вздыхая, не сводила взора». «Совсем неприлично, осуждал критик, блистать остроумием над человеком, убитым несчастием < > Пушкин, описывая отчаяние Людмилы, увидевшей себя во власти злого чародея, осыпает ее насмешками за то, что она не решилась утопиться или уморить себя с голоду»10. Л. Я. Гинзбург считала, что подобные пассажи в «Евгении Онегине» воспринятая «через Байрона» романтическая ирония, которую он обратил «в орудие общественной сатиры или в способ раскрытия душевных коллизий поэта, который смеется, чтобы не плакать», она «не комическое, но взаимодействие комического с трагическим, возвышенного с обыденным»11. Меж тем резкое соположение комического и трагического находим в «Руслане и Людмиле» задолго до знакомства с Байроном (и не найдем как раз в «байронических» поэмах). В «Евгении Онегине», целиком впитавшем этот принцип, для него был найден совершенный инструмент онегинская строфа, провоцирующая переходы от темы к теме, от одного интонационно-эмоционального плана к другому. Внутри строфы эти сломы чаще всего возникают в заключительном двустишии. В астрофическом повествовании «Руслана и Людмилы» они также часто обнаруживаются в замыкающих стихах «абзаца». В этих двустишиях впервые явлены и другие хорошо знакомые по роману в стихах функции: завершение картины, фабульного мотива или, напротив, введение нового, эмоциональный вскрик, последний элемент перечислительного ряда («экспрессия исчерпанности» Г. Винокур12), обобщающая сентенция, афоризм и др. 3 Уже в «Посвящении» поэмы возникает некий «реальный» повествователь13, который спешит обнародовать свою жизненную позицию, объявляя, что пишет
Красавицы, для вас одних и счастлив уж одною надеждой,
Посмотрит, может быть, украдкой На песни грешные мои. Повествователь теоретик и практик любви, знаток сердца женщины, ее привычек и обычаев:
Девичье сердце суждено, Тот будет мил на зло вселенной
Что если женщина в печали Из этого материала он творит свою условно-литературную биографию:
Среди березовой дубравы, Я помню темный вечерок, Я помню Лиды сон лукавый Ах, первый поцелуй любви В первом издании поэмы «биографических» пассажей было еще больше (для наших задач литературного генезиса исключенный текст равноправен с окончательным):
Судьбой сужденной мне княжны (Подруги милой, не жены, Жены я вовсе не желаю). В «Евгении Онегине» находим такого же стилизованно-традиционного повествователя, излагающего интимные факты своей биографии о балах, «богинях» балета и драмы, кулисах, ножках. В «Руслане и Людмиле» предварен и другой лик повествователя, который займет в «Евгении Онегине» существенное место: современник читателя, рассуждающий об общей с ним современности. Таково несколько неожиданное для сказки «вольтерьянское» начало четвертой песни про «наши времена», направленное, как показал Томашевский, против мистика-масона А. Ф. Лабзина, издававшего под покровительством министра Голицына и самого царя «религиозно-нравственный» журнал «Сионский вестник», в котором «редактор конкурировал с официальной церковью в истолковании мистических таинств»14:
И девушек худых и бледных, Пророчит, издает журнал Дела, достойные похвал! Этот повествователь охотно философствует на общежитейские и даже бытовые темы:
Меж тем как тяжкие страданья Тревожат, убивают вас, Обеда лишь наступит час И вмиг вам жалобно доносит Пустой желудок о себе И им заняться тайно просит. Что скажем о такой судьбе? В поэме на сказочную тему таким пассажам не могло быть отведено много места, но в романе о современности повествователь имел возможность развернуться вполне: «Быть можно дельным человеком / И думать о красе ногтей» (1, XXV), «Блажен, кто смолоду был молод» (8, X), «Так! Равнодушное забвенье / За гробом ожидает нас. / Врагов, друзей, любовниц глас / Вдруг меркнет» (7, XI) и мн. др. Найден этот тип повествователя был в дебютной сказочной поэме; там и тогда его голос звучал неожиданней и смелей. 4 Опробован в первой поэме и тип повествователя, держащего на себе самостоятельный сюжет романа «Евгений Онегин»15, повествователя-литератора, заявляющего о своей литературной позиции (карамзинско-дмитриевская ориентировка на прекрасный пол, заявленная в «Посвящении» и начале шестой песни и в ее финале, полемика с «северным Орфеем» Жуковским), открыто организующего свой рассказ. Это и постоянные прямые обращения к читателю («Читатель, расскажу ль тебе, / Куда красавица девалась?», «Вы помните ль нежданну встречу?», «Друзья мои! а наша дева?»), и предуведомления о дальнейших событиях, перипетиях сюжета («Увы, что ждет ее теперь?», «Оставим юного Ратмира; / Не смею песней продолжать: / Руслан нас должен занимать», «Чем кончу длинный мой рассказ?»). Подробно обсуждаются способы изображения, его объекты, темы, его стилистика: «Не стыдно ль заниматься нам / Так долго шапкой, бородою», «Дерзну ли ясно описать », «Зачем я должен для потомства / Порок и злобу обнажать ». Повествователь говорит о своих литературных пристрастиях, о рецепции его поэзии:
От гневных зависти очей. Уж бледный критик, ей в услугу Вопрос мне сделал роковой Из подобных пассажей в «Евгении Онегине» вырастет разветвленный метасюжет со своим метаязыком, литературно-критической терминологией, размышлениями о своем творчестве, характеристиками поэтики романа и современных литературных направлений, рассуждениями о видах повествования, иноплеменных словах, о композиции самого романа16. Укажем на сходство между романом и поэмой в утверждении «небрежности» как качества поэтического стиля: «небрежный плод» (Посвящение романа), «любезная небрежность» (гл. 3, XXXI) и в «Руслане и Людмиле»: «Мне славить лирою небрежной», «На лире легкой и небрежной». В литературе отмечался случай текстуальной близости17 между упоминаниями Гомера в четвертой части поэмы и пятой главе романа. 5 Существенные претензии современная критика с самого начала предъявляла к развитию сюжета «Руслана и Людмилы». «Читая сие произведение, писал в 1821 г. В. Н. Олин, я восхищался многими прелестными описаниями < > Прелесть поэзии, но не интерес действия увлекает читателя»18. В отсутствии «интереса» (сюжета) упрекал автора поэмы и П. А. Катенин19; то же говорил и Карамзин20. Главную причину видели именно в новом повествователе: каждая песнь начинается «каким-то обращением, или, справедливее сказать, прологом. Но сии обращения не совсем счастливы»21. По мнению критики, «поэт очень часто любит говорить о себе и обращаться то к красавицам, то наставникам, то артистам и проч. вот что замедляет и останавливает шествие его действия и препятствует единству»22. Особую роль играет в поэме прием, который обычно рассматривают как снижающий; меж тем его значение гораздо шире. Прием этот развернутые («гомерические») сравнения. Впервые такое сравнение появляется во второй песни в связи с бегством Фарлафа:
Прижавши уши боязливо, По кочкам, полем, сквозь леса Скачками мчится ото пса. В этой же песни знаменитое сравнение похищения Людмилы с утаскиваньем курицы коршуном в то самое время, когда «султан курятника» петух «сладострастными крылами уже подругу обнимал». Сравнение разрастается в самостоятельный эпизод, выводящий его за рамки только снижающей функции оно работает на расширение предметно-тематического и хронологического горизонта поэмы-сказки. Последнее в следующей песни, где второй член сравнения взят из современности («Так иногда средь нашей сцены / Плохой питомец Мельпомены »). Этому приему с его пристально-детализированной предметностью было назначено продолжение в позднейших произведениях Пушкина и особенно в «Евгении Онегине»:
И бьется радужным крылом, Плененный школьным шалуном; Так зайчик в озими трепещет, Увидя вдруг издалека В кусты припадшего стрелка. (3, XL) Так ты, Языков вдохновенный, Среди черновых вариантов «Евгения Онегина» находим близкие к «Руслану и Людмиле» тщательно обставленные подробностями анималистические сравнения героя с котом, который «полузажмурясь подступает, свернется в ком, хвостом играет, готовит когти хитрых лап», и волком, рыщущим «близ беспечных псов вокруг неопытного стада» (1, XXIII, пропущенная строфа). Особенное место этот прием занял в прозе Гоголя, где стал мощным инструментом расширения изображенного мира: его иждивением в «Мертвые души» входят целые сегменты действительности, не имеющие ровно никакого отношения к сюжету: военные действия, жизнь бурлаков, маневры «мушиных эскадронов» с почти энтомологическим описаньем лапок мух и т. п.23 Все это и «отступления» повествователя, и гомеровские сравнения, перебивая фабульное движение, создавало предпосылки совершенно нового жанра, где при сохранении самой фабулы главным становились не события, не интрига, но авторские медитации. По Тынянову, в «Руслане и Людмиле» «была нащупана эпическая пружина большой мощности. В этой поэме обнаружились как бы два центра интереса, динамики: 1) фабульный, 2) внефабульный. Сила отступлений была в переключении из плана в план. < > переключение, перенесение из одного плана в другой само по себе двигало»24. Так был найден главный композиционный принцип будущего романа в стихах: художественное напряжение создается сменой разностильных, разносубъектных и разноэмоциональных планов, резкими сломами повествовательной линии. Это привело к возникновению в «Евгении Онегине» нескольких самостоятельных сюжетов, конкурирующих с «основным». Становилось неясным, что главнее и в каком смысле история жизни, смерти и любви героев или авторские медитации в связи или без связи с нею. 6 В статье-вопроснике по поводу «Руслана и Людмилы» Д. П. Зыков, в частности, спрашивал: «Зачем Руслан присвистывает, отправляясь в путь»25. В своем ответе этому рецензенту А. А. Перовский, которого Пушкин считал «умнее всех» остальных критиков своей поэмы (письмо Н. И. Гнедичу от 4 декабря 1820 г.), замечал: «Дурная привычка, г. NN! больше ничего. < > Если б автор сказал, что Руслан присвистывал арию из какой-нибудь оперы, то это, конечно, показалось бы странным в его положении, но присвистнуть, право, ему можно позволить!»26 В защите по этой линии Перовский был одинок: критики противоположных лагерей, и классики и карамзинисты, сходились в одном требовании логической оправданности любого мотива, ясного детерминизма. По Зыкову, присвистывать Руслан мог бы тогда, если б это показывало «огорченного человека», а просто так ни в коем случае. Меж тем Руслан не только бессмысленно свистит борясь не на жизнь, а на смерть под облаками с колдуном, он в его бороде «щиплет волосы порой». В духе Зыкова можно спросить: зачем? На половину его вопросов нельзя дать логического ответа. Таких «бытовых» деталей множество: «Ногами стиснул Руслан заржавшего коня», «Бояре, задремав от меду», «На брови медный шлем надвинув». Автору интересны вещи не только своим участием в движении сюжета, но сами по себе в своей данности: «Но прежде юношу ведут / К великолепной русской бане. / < > Над рыцарем иная машет / Ветвями молодых берез, / И жар от них душистый пашет». Руслан, победив Рогдая, уехал своей дорогою, но автор дает яркую постсобытийную картину-новеллу про оставленное место и не участвующего больше в сюжете героя:
Тех вод русалка молодая На хладны перси приняла И, жадно витязя лобзая, На дно со смехом увлекла, И долго после, ночью темной, Бродя близ тихих берегов, Богатыря призрак огромный Пугал пустынных рыбаков. Повествователю явно «не стыдно» заниматься «так долго шапкой, бородою, Руслана поруча судьбам». (Именно здесь, попутно, явились первые знаки пушкинского вещного историзма вроде «тяжкого стакана» князя Владимира, обернувшиеся в «Евгении Онегине» «энциклопедией русской жизни» в ее предметной современности.) Критика 18241830-х годов много говорила о самостоятельности в романе Пушкина «каждой черты», стремлении изобразить «побочные лица и предметы», что только «останавливает действие» и мешает уяснению целого. «Читатель по прочтении четвертой и пятой (главы. А. Ч.) остается в каком-то тумане: прекрасные подробности и эпизоды слишком развлекают его внимание»27. «Автор делает беспрестанные отступления, говорит нам о таких предметах, кои не в связи с главным его предметом»28. Разрушение Пушкиным традиционной сюжетно-композиционной иерархичности взрывало не только классицистическую эстетику, но и установки новых направлений рубежа XVIIIXIX вв. Сильно опередив время, оно показало новые возможности и пути наррации вообще, на которые русская литература встала только к концу века (прежде всего в творчестве Чехова29). Главное в «Евгении Онегине» было найдено двадцатилетним поэтом в его первой поэме «Руслан и Людмила». 1 Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1968. С. 59. Назад 2 Томашевский Б. Пушкин. Кн. 1. М., 1956. С. 304. Назад 3 Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. Л., 1987. С. 65. Назад 4 Виноградов В. В. Язык Пушкина. М. Л., 1935. С. 412. Назад 5 Пушкин в прижизненной критике. 18201827. СПб., 1996. С. 70. Назад 6 Там же. С. 59. Назад 7 Там же. С. 105. Назад 8 Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1959. С. 255. Назад 9 Там же. Назад 10 Пушкин в прижизненной критике. С. 5758. Назад 11 Гинзбург Л. Я. Литература в поисках реальности. С. 6869. Назад 12 Винокур Г. О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М., 1990. С. 193. Назад 13 Этот свободный повествователь был отчасти подготовлен «художественным опытом шутливых поэм XVIII века» (Гуменная Г. Л. Пушкин и шутливые поэмы XVIII века (К проблеме «двупланового» повествования) // Болдинские чтения. Горький, 1982. С. 144. Проблема генезиса подобного повествователя в европейской и русской литературах не входила в задачи нашей статьи. Отсылаем читателя к работам П. Н. Шеффера, В. В. Сиповского, И. И. Замотина, М. А. Шнеерсон, А. Л. Слонимского, А. Н. Соколова, Б. В. Томашевского. Назад 14 Томашевский Б. Пушкин. С. 307308. Назад 15 Об этом см.: Чудаков А. П. Сколько сюжетов в «Евгении Онегине»? // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сб. к 70-летию В. В. Иванова. М., 1999; полный вариант: Московский пушкинист. VIII. М., 2000. С. 1340. Назад 16 См.: Чудаков А. Сколько сюжетов в «Евгении Онегине»? // Поэтика С. 128129; То же // Московский пушкинист. VIII. С. 2733. Назад 17 Томашевский Б. Пушкин. С. 328329; Слонимский А. Мастерство Пушкина. С. 200. Назад 18 Пушкин в прижизненной критике. С. 104. Назад 19 Литературное наследство. Кн. 1618. М., 1934. С. 640. Назад 20 Письма H. M. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866. С. 290. Назад 21 Пушкин в прижизненной критике. С. 64. Курсив автора рецензии. Назад 22 Там же. С. 71. Назад 23 Подробно см.: Чудаков А. Вещь во вселенной Гоголя / Чудаков А. Слово вещь мир. От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. М., 1992. С. 3641. Назад 24 Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1968. С. 138. Назад 25 Пушкин в прижизненной критике. С. 80. Назад 26 Там же. С. 8384. Назад 27 Русская критическая литература о произведениях А. С. Пушкина / Собр. В. Зелинский. М., 1904. Ч. II. С. 88. Назад 28 Там же. С. 107. Назад 29 См.: Чудаков А. П. Пушкин Чехов: Завершение круга // Чеховиана. Чехов и Пушкин. М.: Наука, 1988. С. 3547. Назад (*) Пушкинская конференция в Стэнфорде, 1999: Материалы и исследования / Под ред. Дэвида М. Бетеа, А. Л. Осповата, Н. Г. Охотина и др. М., 2001. С. 241251. (Сер. «Материалы и исследования по истории русской культуры». Вып. 7.) Назад © А. П. Чудаков, 2001. Дата публикации на Ruthenia 16.12.03. |
Анализ поэмы «Руслан и Людмила» (А.С. Пушкин)
Поэма «Руслан и Людмила» — это то сокровище отечественной литературы, которое есть у каждого русскоязычного человека. Все мы знаем ее сюжет, всем нам знакомы и близки народные характеры, изображенные в сказке. Как известно, данное произведение победило в своеобразном состязании двух талантов. А.С. Пушкину удалось превзойти своего учителя — Василия Жуковского. Наставник сам признал поражение и помог своему ученику сделать первые литературные шаги. А Многомудрый Литрекон тоже мечтает о том, чтобы читатели его превзошли, и выносит на их суд анализ поэмы «Руслан и Людмила» по плану.
История создания
Считается, что первоначальный замысел создания своего знаменитого произведения у Пушкина возник еще в лицейский период. Однако всерьёз писатель занялся произведением лишь в 1818-1820 годы. Александр Сергеевич чётко поставил перед собой цель — написать поэму, в которой будут присутствовать сказочные мотивы с изображением «духа богатырского». На создание произведения «Руслан и Людмила» повлияли работы таких известных авторов, как Вольтер и Ариосто.
Также на написание поэмы повлияла и книга Н.М. Карамзина «История государства Российского». Из книги известного писателя Пушкина взял имена для своего произведения: Ратмир, Рогдай, Руслан.
Не секрет, что Александр Сергеевич болел во время создания поэмы. Но это ему помогло, а не помешало. Болезнь дала ему немало времени для написания произведения, которое впоследствии станет одной из его главных работ. Светская жизнь очень отвлекала автора и вынуждала его тратить самое продуктивное время на бесполезные увеселения.
Как известно, литературный наставник Пушкина, В.А. Жуковский, высоко оценил сказку своего протеже. Но как только первые отрывки из поэмы Пушкина вышли в свет, многие критики отозвались о них отрицательно. Они называли его произведение неприличным и безнравственным. Но, несмотря на возмущение критиков, поэма пользовалась огромным успехом в читательской среде. Царская критика вновь сделала рекламу для творчества Пушкина. Более того, очередное наказание вдохновило автора. Во время пребывания в ссылке на Кавказе Пушкин написал эпилог к произведению. Его можно считать отдельным произведением, поскольку он сильно отличается от остального шутливого повествования. Именно данный эпилог ознаменовал начало творческого пути Александра Сергеевича Пушкина в духе романтизма.
Жанр, направление, размер
Поэма «Руслан и Людмила» —ироничная и шутливая русская поэма-сказка. Произведение базируется на свободной поэтике. Произведение Пушкина написано астрофическим четырехстопным ямбом.
Поэму автор создал в иронической манере. Все герои в той или иной мере высмеиваются автором. «Подумала и стала кушать» — так поэт отзывается о стойкости и гордости Людмилы, попавшей в плен. Злодей в книге внушает скорее жалость, чем страх. Пленница постоянно обманывает его, а на схватку с главным героем невозможно смотреть без смеха. В произведении находят отражения такие направления в литературе, как сентиментализм, классицизм и рыцарская романтика.
Кроме того, поэма впитала в себя глубокие патриотические чувства своего времени. «Руслан и Людмила» представляет собой героическую поэму, отражающую патриотические настроения 1812 года.
Суть: о чем поэма?
В самом разгаре пир в честь бракосочетания Людмилы, дочери князя, и Руслана, самого храброго воина. Все веселятся, кроме других претендентов на руку красавицы — Ратмира, Рогдая и Фарлафа. Однако их мотивы для брака более прозаичны, чем чувства Руслана. И вот когда влюбленные поднимаются в опочивальню, в комнаты врывается злой маг — Черномор. Пользуясь магической силой, он уносит Людмилу в свою резиденцию. Князь опечален похищением и обижен на Руслана, ведь он не защитил невесту. Он объявляет конкурс на спасение дочери: витязь, освободивший ее, женится на ней. Тут же Ратмир, Рогдай и Фарлаф отправляются на поиски. Как и Руслан.
Все герои едут за Людмилой, но разъезжаются по разным дорогам. Руслан попадает к волшебнику финну, который рассказывает о Черноморе и его мотивах. Маг силен, но очень стар, и в этом его главная проблема. Он живет в горах, куда трудно добраться, но финн сориентировал Руслана и помог советами.
История финна драматична и комична одновременно: он добивался любви надменной красавицы Наины. Но она отказала пастуху. Финн стал воином и принес много сокровищ. Но и тогда Наина отвергла его любовь. После этого герой изучил магию и приворожил прелестницу. Но не знал финн, что прошло уже очень много лет. Наина состарилась, и в него влюбилась уже древняя старуха. Финн с отвращением бежал от нее. А избранница возненавидела его. Она так и не вышла замуж со своим характером и стала ведьмой.
В это же время автор показывает, чем заняты другие воины. Жестокий и вероломный Рогдай решает найти Руслана и убить его, чтобы было меньше сильных соперников. Он встречает Фарлафа, который спал до обеда и кушал. Фарлаф трусит и убегает. На пути Рогдая появляется Наина. Она указывает путь Руслана. А Фарлафу она советует ехать домой. Ведьма предрекает, что Фарлаф и так добьется руки Людмилы. Он следует ее совету.
Рогдай догоняет Руслана, начинается бой. Схватка Руслана и Рогдая привела к поражению последнего. Рогдай упал в воду и утонул.
В это время Наина прилетает к Черномору в образе птицы и рассказывает ему о Руслане. Маг не боится соперника, ведь пока еще цела его волшебная борода — источник силы. Наина улетает. Но у Черномора другая проблема — Людмила пропала. Оказывается, он обронил шапку-невидимку, и красавица ею воспользовалась. Никто не может ее найти.
Руслан продолжил путь и обнаружил огромную голову павшего великана. Голова была не расположена к беседе. Она громко свистела и пыталась отогнать Руслана. Но богатырь выдержал испытание и попытался договориться с головой. Выяснилось, что великан был братом Черномора. Но карлик завидовал ему и хитростью победил брата. Голова великана была обречена на вечное проклятие, ее удерживали на земле чары Черномора. Узнав о беде Руслана, голова согласилась его пропустить и поведала об уязвимости злого мага: вся сила Черномора скрыта в его бороде. Если ее отрубить, карлик лишится сил. Руслан ночует возле головы и отправляется дальше. А в это же время отважный Ратмир встречает юных красавиц и остается с ними в замке, забыв о Людмиле.
Черномор выманил Людмилу, прикинувшись ее раненым женихом. Но его сладкие речи прерывает появление настоящего Руслана. Он зовет мага на бой. Черномор скрывает невесту с помощью шапки-невидимки и принимает вызов. Тяжел бой с чародеем, но Руслан хватает его за бороду. Два дня носит его Черномор на себе, но не сдается храбрец. И тогда маг лишился сил и признал победу Руслана. Витязь отрезал бороду, но не нашел Людмилу, скрытую шапкой невидимкой. Случайным ударом он сбил шапку, но невеста спала беспробудным сном. Отчаявшийся Руслан услышал голос финна, который посоветовал витязю вести Людмилу в Киев, чтобы там она очнулась. Руслан пустился в обратный путь, а по дороге увидел Ратмира в образе рыбака. Он нашел счастье с другой женщиной и мирно пропустил Руслана.
В это же время Наина решила погубить Руслана. Она подговорила Фарлафа напасть на спящего витязя, убить его и похитить Людмилу, приписав подвиг себе. Так он и сделал. Но не получается у хитреца пробудить княжну. С этим он и едет в осажденный печенегами Киев. А к Руслану на помощь пришел финн. Он напоил героя живой и мертвой водой, благодаря чему Руслан воскрес. Финн подарил ему волшебное кольцо, которое поможет оживить Людмилу. Руслан мчится в Киев.
В борьбе с печенегами именно Руслан оказывается храбрее и сильнее всех. Он помогает освободить город и предстает перед князем. Прикосновение кольца пробуждает Людмилу. Фарлаф признается в обмане, его прощают. Черномор становится слугой во дворце. Главные герои воссоединяются.
Главные герои и их характеристика
В произведении представлены три основных действующих лица: Людмила, Руслан и Черномор. Но другие главные герои в поэме «Руслан и Людмила» могут быть перечислены и охарактеризованы, если в этом есть необходимость. Напишите Литрекону в комментариях, хотите ли Вы продолжения списка? И он добавит его в ближайшее время.
| Руслан | Руслан символизирует стойкость духа, мужество и героизм. Он добрый и открытый рыцарь, который рискует своим благополучием ради спасения невесты. Это герой, который твердо уверен в своей цели и жизненном предназначении. Он готов добиваться желаемого любой ценой, несмотря на все препятствия и трудности. Но при этом для Руслана неприемлемы измена, бесчестье, подлость, хитрость. Он выступает за честный поединок и не готов унизить свое достоинство ради победы. Именно в образе Руслана выражена авторская позиция: никогда не нужно сдаваться, как бы тяжело ни было. На успех в любом деле способны лишь искренние и добрые люди, способные на самопожертвование и милосердие. |
| Людмила | Людмила предстает в произведении типичной русской красавицы. У героини длинные косы, она обладает привлекательной внешностью. Она не может силой постоять за себя, но у нее достаточно смекалки, чтобы уберечь свою честь. За скромной и тихой героиней скрывается храбрая и сообразительная девушка. Героиня, испугавшись Черномора, изо всех сил защищает себя от приближающейся опасности. Тем не менее, Людмила не спешит сыграть мужскую роль. Она получает шапку-невидимку, однако не стремится сбежать, ведь ждёт, когда придут к ней на помощь. Она воспитана в традиционном патриархальном обществе, поэтому не обладает мужскими чертами характера. |
| Черномор | Мстительный, злобный и коварный персонаж произведения Пушкина. Маг, чародей, изгнанник. Человек, который не смог адаптироваться в мире людей и нашел себя в чернокнижии. Но даже ему не чужды простые человеческие стремления. Черномор одинок и жаждет внимания к себе. Женитьба на княжне — это его шанс заявить о себе и скрасить одиночество. За его волшебной силой скрывается слабость духа, поэтому он не может даже приручить Людмилу. Это карикатурный злодей. Поэма Пушкина отчётливо показывает границу между добром и злом, между положительными и отрицательными героями. |
В произведении представлено немало и второстепенных персонажей. Так, поэма начинается с описания князя Владимира, его гостей и детей. Соперниками главного героя Руслана являются хан Ратмир, Фарлаф и Рогдай. Однажды в пещере Руслан знакомится со стариком финном, от которого узнает историю его возлюбленной Наине. Также писатель описывает, как Людмилу обслуживают три красивые девушки-рабыни.
Темы
Тематика поэмы «Руслан и Людмила» может быть дополнена Многомудрым Литреконом, а пока он перечислил лишь основные темы:
- Любовь. Лишь истинное чувство привело Руслана к цели и принесло счастье героям. В то же время автор осуждает другие мотивы для брака: жадность Фарлафа, легкомыслие Ратмира, жажду власти Рогдая. Все витязи любили не Людмилу, а ее положение или ее красоту. Один лишь Руслан смог по-настоящему проникнуться любовью к ней и освободить ее.
- Патриотизм. Сказочный сюжет дополняет историческое повествование о судьбах родины. Противостояние печенегов и Киевской Руси является историческим фактом. Автор вводит этот мотив, чтобы показать настоящий героизм и самоотверженность Руслана. По его мнению, идеальный сказочный принц должен быть защитником Родины. В битве за Русь Руслан демонстрирует свою готовность стать не только мужем Людмилы, но и князем Киевским.
- Милосердие. Положительные герои в поэме не убивают и не мстят — это очень важный посыл автора. Чтобы люди жили как в сказке, необходимо научиться прощать. Ни Черномор, ни Фарлаф не получают серьезного наказания за свои преступления. Их исправляют раскаяние и возможность заслужить прощение.
- Счастье. Каждый герой сказки ищет свое счастье, но многие люди безвозвратно его потеряли, предъявляя завышенные требования к судьбе. Эту ошибку совершила Наина, отказавшая всем женихам. В эту же ловушку попал Рогдай, который хотел получить все и сразу бесчестными методами. Зато истинное счастье нашел Ратмир, уединившийся со своей избранницей и отвергнувший суету больших амбиций. Истинное наслаждение автор видит в любви, а не во власти и не в богатстве.
Проблемы
Объемная проблематика поэмы «Руслан и Людмила» сокращена до небольшого списка. Если нужно расширить — не поленитесь написать об этом Литрекону. Он все добавит.
- Эгоизм. Черномор обезумел от ощущения собственной важности и стал делать безнравственные поступки, потому что его самолюбие оправдывало все мерзости и пороки. Он думал, что ему все дозволено, ведь вино собственного величия ударило ему в голову. Но эгоизм отделил героя от людей и лишил его их любви и поддержки. Он вынужден похищать женщин, обманывать родственников, ведь самовлюбленный карлик не может вызвать симпатию сам по себе. Первопричина всех грехов и несчастий Черномора заключается в его раздутом эго.
- Гордыня. Чрезмерная гордость лишает людей счастья и любви. Это доказывает пример Наины: красавица слишком высоко ценила себя, а потому осталась одна. Молодость быстро прошла, прелести увяли, а высокомерие осталось. Героиня стала ведьмой в прямом и переносном смысле.
- Подлость. Многие люди готовы на все низости, лишь бы достичь желаемого. Фарлаф обманул и убил спасителя Людмилы, чтобы присвоить его подвиг. Этот поступок ужасен, и цели его не оправдывают. Стремление к успеху никогда не будет достаточным основанием для подлости. Непорядочные люди обязательно поскользнутся на крови тех, через кого они переступили.
- Жестокость. Зло никогда не породит добро, даже если оно становится средством достижения хорошего результата. Рогдай не смог стать победителем и спасти Людмилу, ведь он хотел сделать это, убив ее жениха. Жестокость и стала той силой, которая погубила его же самого.
Основная идея
Смысл произведения Пушкина «Руслан и Людмила» заключается в нравственной победе над злом. Только милосердие, честность, смелость и мужество могут решить проблему и спасти каждого из нас. А вот жестокостью, подлостью, бесчестностью люди только усложняют жизнь себе и окружающим. Эти средства к благой цели не приведут.
Кроме того, вся поэма Пушкина пронизана патриотическими мотивами. Данный настрой можно проследить в поступках и речах героев произведения. Главная мысль поэмы «Руслан и Людмила» состоит именно в передаче чувства истинной и чистой любви. Любви к земле, к избраннице, к своему очагу. Эти чувства возвышают личность и дарят силы для преодоления преград. Пушкин показал национальный русский характер и источник его силы — любовь к дому и готовность защитить то, что дорого.
Чему учит?
Известная поэма Александра Сергеевича Пушкина учит читателя тому, что предательство всегда будет наказано, независимо от причин, которые послужили поводом для данного поступка. Не секрет, что добро всегда сильнее зла, и это поэт доказывает в своей сказке. Также Пушкин призывает читателей, несмотря ни на какие трудности и препятствия, стремиться добиваться своей цели.
Автор поэмы «Руслан и Людмила» заставляет задуматься о том, как важно человеку черпать силы в любви, а не в ненависти, тщеславии или алчности. Только благие намерения и помыслы ведут нас к счастью и самореализации. А пороки никогда никому не помогали стать лучше и найти настоящего себя.
Художественные особенности
Пушкин, создавая свою поэму, использовал различные средства художественной выразительности. Так, в произведении немало эпитетов: «чудесный гений», «очи голубые», «голос милый», «ложь прелестная» и другие. Перечислим и друзе тропы в поэме «Руслан и Людмила»:
- Метафоры: «певец видений», «поэзии гений»
- Гипербола: «благодарю сердечно бога»
- Олицетворения: «пленили картины», «сердце тронутое»
- Сравнение: «Покрылись кудри золтоые, И грудь, и плечи молодые Фатой, прозрачной, как туман… «.
Также Александр Сергеевич нередко в своих произведениях использовал лирические отступления. Не исключением стала и поэма «Руслан и Людмила»:
Друзья мои! а наша дева?
Оставим витязей на час;
О них опять я вспомню вскоре.
А то давно пора бы мне
Подумать о младой княжне
И об ужасном Черноморе.»
Критика
Критики довольно не однозначно отзывались о знаменитом произведении Пушкина. Поэмой Александра Сергеевича восхищался русский писатель Максим Горький:
«Пушкин до того удивил меня простотой и музыкой стиха, что долгое время проза казалась мне неестественной и читать её было неловко.
С мнением Горького согласились и И.И. Дмитриев, К. А. Полевой, С.М. Бонди.
Литературные критики не раз отмечали тот факт, что произведение Пушкина проникнуто глубоким смыслом. Эта поэма рассчитала не только на младшего читателя, несмотря на то, что это сказка. Произведение учит, что любовь побеждает все невзгоды. Александр Сергеевич в собственной манере донёс до читателя мысль: во что бы то ни стало идти к своей цели и мечте и не сдаваться ни при каких обстоятельствах. «Счастье любит смелых», — об этом заставляет помнить Пушкин каждого человека.
Автор: Виктория Комарова
Краткое содержание: Руслан и Людмила (Пушкин) 👍
Руслан и Людмила
Еще одно произведение Пушкина, в котором звучат мотивы старинных сказок, – это поэма “Руслан и Людмила”. Волей автора действие поэмы отнесено к периоду правления Владимира Святославовича, образ которого можно найти во многих произведениях народного творчества, например, в былинах о подвигах богатырей. Однако следует помнить, что Владимир Красное Солнышко, герой народного эпоса, и реальный исторический персонаж, который стал его прототипом, не должны восприниматься как одно и то же лицо. Вероятно, в народном
сознании образ Владимира Красное Солнышко связывался с представлениями о расцвете русского государства, победоносных войнах и чудесах.То, что рассказывается о князе и его приближенных в былинах, зачастую не имело реальной исторической основы, которая в данном случае подменяется мифологическими представлениями.
Поэма начинается прологом, в котором автор упоминает о различных фантастических сюжетах, которые можно найти в сказках, и утверждает, что эту сказку ему рассказал волшебный кот. Образ кота-Баюна, мудрого, но в то же время смертельно опасного существа, которое может подчинить своей
воле только сильный, смелый и чистый сердцем человек, является очень древним. Его можно найти в русских сказках и былинах.После краткого пролога автор переходит непосредственно к сюжету поэмы. Киевский князь Владимир выдает замуж за князя Руслана свою младшую дочь Людмилу. Гости пьют за здоровье молодых, а сказитель Баян поет славословие молодым. Но трое приглашенных не разделяют общего ликования: Рогдай, Фарлаф и Ратмир, которые тайно влюблены в дочь Владимира.
Рогдай – свирепый и мрачный воин, подвиги которого позволили расширить границы Киевского государства; Фарлаф – хвастун, который предпочитает пиры, а не битвы; Ратмир – молодой хазарский князь, пылкий и страстный юноша.
Жениха и невесту ведут в спальню, но внезапно светильники гаснут, раздается странный шум, и некто невидимый похищает Людмилу. Князь Владимир, узнав о случившемся, негодует на Руслана, который не сумел уберечь жену, и обещает руку дочери и половину своих владений тому, кто найдет Людмилу. Кроме Руслана, в путь отправляются и трое его соперников.
Некоторое время все они едут вместе, но вскоре расстаются, предоставив своим коням выбрать дорогу.
Судьба приводит Руслана к пещере, в которой его встречает загадочный старец – волшебник Финн. От него князь узнает, что его жена похищена чародеем Черномором. Финн предсказывает Руслану, что Черномор должен погибнуть от его руки.
Руслан просит старца рассказать о себе и узнает историю любви Финна к волшебнице Наине. Давным-давно, когда оба они были молоды, юноша, бывший в то время простым пастухом, повстречал красавицу Наину и полюбил ее. Но своенравная девушка безразлично выслушала его признание; и тогда он, надеясь заслужить ее любовь, отправляется в поход с дружиной викингов.
Десять лет он странствовал и воевал вдали от дома, а, вернувшись, принес к ногам гордой красавицы золото, драгоценности, свой меч и свое сердце. Но Наина и на этот раз хладнокровно отвергает его, и, отчаявшись, Финн уходит в лесную глушь, где становится учеником магов. Он надеется, что волшебство поможет ему овладеть сердцем Наины. Незаметно проходят годы.
Финн становится искусным чародеем. Но и он, и Наина состарились; увидев перед собой старуху вместо прекрасной девушки, он слышит от нее, что прошло сорок лет со дня их последней встречи. Однако заклинание волшебника достигло цели: старуха произносит слова любви.
Финн в ужасе бежит от нее. Но Наина тоже стала волшебницей, и, рассердившись на Финна, она стала вредить всем его замыслам.
Рогдай, один из соперников Руслана, лелеет кровожадные замыслы: прежде чем искать Людмилу, он намерен убить ее мужа. Поэтому он поворачивает назад в поисках Руслана. Сначала он встречает Фарлафа, который в ужасе бежит от него и падает в ров.
Но тут появляется Наина, которая указывает Рогдаю, где следует искать Руслана. Фарлафу она советует пока отправиться в свое родовое поместье и переждать там.
Людмила приходит в себя во владениях Черномора. Ей прислуживают три служанки; она видит перед собой чудеса роскоши, великолепные сады и фонтаны, все ее желания исполняются, но ничего не радует дочь Владимира. Она понимает, что попала в плен.
Поздно вечером появляется и сам хозяин этих мест: уродливый старый карлик, перед которым на подушках несут длинную бороду. Людмила бросается на него с кулаками; колдун падает и запутывается в своей бороде. Слуги уносят его, а у княжны остается шапка Черномора.
Рогдай настигает Руслана. Соперники долго сражаются, но наконец Руслан сбрасывает противника в Днепр.
Наина прилетает к Черномору в образе черного змея и обещает ему помочь овладеть Людмилой и погубить Руслана. В разговоре с колдуньей
Черномор упоминает о своей бороде, которая обладает волшебными свойствами: пока ее не отрежут, чародей будет непобедим.
Черномор идет к пленной княжне, но она пропала. Дело в том, что забытая им шапка, которую подобрала Людмила, обладает волшебными свойствами: если надеть ее задом наперед, становишься невидимым. Колдун ищет девушку, которая незримой ходит по его садам.
Руслан встречает голову богатыря-великана. Между ними происходит стычка, голова от удара Руслана откатывается в сторону, и князь находит под ней меч. Голова просит пощады и рассказывает, что некогда была братом Черномора.
Черномор в то время узнал, что в мире есть меч, который отрубит голову брату, а ему – волшебную бороду. По предложению коварного карлика, братья отправляются за мечом, но когда они его находят, между ними происходит спор, кому владеть этим оружием. Черномор прибегает к хитрости, а затем отрубает брату голову.
Своими чарами он сохраняет голове жизнь и ставит ее на страже волшебного меча.
Голова просит Руслана отомстить коварному Черномору. Лишь после этого душа злополучного брата чародея сможет наконец обрести покой.
Ратмир попадает в замок, где его встречает толпа прекрасных девушек. В их кругу он очень скоро забывает о Людмиле.
Черномор придумывает, как поймать незримую княжну, и своими чарами создает призрачный образ Руслана. Людмила, обманутая этим видением, попадает в сеть и погружается в волшебный сон.
Во владениях Черномора появляется Руслан и вызывает чародея на поединок. Руслан хватает врага за бороду, и Черномор несколько дней летает, надеясь сбросить или обмануть противника, но наконец не выдерживает и опускается на землю. Руслан отрубает ему бороду волшебным мечом, и карлик теряет свою магическую силу.
Долгое время Руслан ищет Людмилу, которая скрыта волшебной шапкой. Наконец он находит ее, но не может разрушить чары сна, сковавшие девушку. Внезапно он слышит голос волшебника Финна, который советует Руслану ехать в Киев, где перед князем Владимиром Людмила придет в себя.
Руслан отправляется в путь со спящей женой, а побежденного Черномора привязывает к седлу. В пути они встречают голову брата Черномора, которая умирает, так как чары, удерживавшие душу несчастного богатыря, разрушены. На берегу реки Руслан встречает Ратмира, который встретил и полюбил простую пастушку и стал рыбаком.
Ради своей любимой он оставил чаровниц из волшебного замка.
Наина подстрекает Фарлафа убить Руслана и похитить спящую Людмилу. Фарлаф находит их у древнего кургана. Руслану снятся тревожные и странные сны: конь, почувствовав приближение врага, издает громкое ржание, но тщетно – Фарлаф наносит своему сопернику несколько ударов мечом. Затем он похищает Людмилу и привозит в Киев, к князю Владимиру.
Однако девушка по-прежнему спит. Фарлаф придумывает лживый рассказ о том, как он нашел ее. Владимир в печали, но скоро приходит и новое горе: на Киев нападают орды печенегов.
Чародейство премудрого Финна возвращает Руслана к жизни. Волшебник вручает князю кольцо, сила которого пробудит Людмилу от долгого сна, рассказывает о врагах, напавших на Киев, предсказывает, что Руслан одержит над ними победу, и прощается с ним.
Под Киевом происходит битва русских с печенегами. Появление и чудесные подвиги Руслана приносят киевлянам решающую победу над врагами. Кольцо Финна, которым Руслан касается спящей жены, разрушает наложенные на нее чары, и Людмила просыпается. Испуганный Фарлаф признается в своем преступлении, но Руслан его прощает.
Владимир, его семья и дружина радостно пируют.
В этом произведении, как и в большинстве сказок, мы видим, что все замыслы врагов оказываются посрамлены, а положительные герои в конце обретают счастье, как в настоящей сказке. Для этого используются разнообразные волшебные способы и предметы: шапка-невидимка, волшебный перстень, живая и мертвая вода, которую использует Финн, оживляя убитого Руслана. Поэма насыщена событиями и яркими, красочными описаниями.
Воображение Пушкина рисует дворец и сады Черномора, фантастическое шествие арапов, несущих волшебную бороду чародея, сонные видения Руслана и многие другие картины.
Характеристика и образ руслана в поэме пушкина руслан и людмила сочинение
Черты характера
Природа щедро одарила характер Людмилы положительными качествами. С детства девочка очень любознательна, любит учиться, обладает завидной усидчивостью и терпением, всегда стремится вникнуть в самую суть вопроса. Она очень темпераментна, но ее врожденная потребность в равновесии заставляет выставлять себя перед другими скромницей.
Представительница этого имени всегда стремится быть в гуще событий, обожает компании. Людмила очень обаятельна, располагает к себе людей. Правда этими своими качествами пользуется небескорыстно, а тогда, когда нужно добиться определенной цели. Все потому, что она человек конкретный и практичный.
Тайна имени в том, что Людмила – обладательница сильного аналитического ума и развитой интуиции. Она прекрасно чувствует порывы своего женского сердца, но никогда не идет у них на поводу. Ей нужно, чтобы ее поощряли, восхищались, одобряли. Она ненавидит ситуации, когда что-то мешает достижению целей, буквально вянет от критики.
Взрослая Людмила очень любит себя, бывает агрессивной, грубой. Иногда сильный ум заводит ее в болото мелочей, субъективизма. Оттого она часто ведет себя несправедливо по отношению к другим. Но все же больше в этом характере доброты и сострадания. Девушка очень лично воспринимает проблемы и невзгоды своих многочисленных подруг, стремится помогать и спасать.
Популярные сочинения
- Сочинение-описание по картине Зимнее утро Грабаря (5 класс)
Картина И.Э. Грабаря «Зимнее утро» — самое душевное творение автора. В неё он вложил всю свою любовь к такому времени года как зима. Сам Грабарь ещё с раннего детства ожидал зиму в надежде на чудо - Самые лучшие слова — сочинение
В русском языке очень много слов. И большинство из них являются хорошими. Сегодня хочется поговорить о лучших словах, которые стоит употреблять всем и каждому. - Анализ басни Слон и Моська с моралью Крылова
В басне «Слон и Моська» И.А. Крылов описывает, как по улицам напоказ водили Слона. Было много зевак, наблюдавших за животным, но особенно шумно вела себя Моська.
Секс и любовь
Женщина по имени Людмила жаждет взаимной любви. Она верна любимому мужчине, часто с ней случаются вспышки ревности. В сексуальных отношениях предпочитает чувствовать свое превосходство над партнером, с удовольствием проявляет инициативу. Ей просто необходимо, чтобы любимый окружал ее ореолом своего внимания, восхищался ее красотой и талантами, удовлетворял ее сексуальные и материальные потребности. Если она чувствует неудовлетворенность в отношениях, то без особых угрызений совести начинает искать себе более подходящего поклонника.
- Автор: А. С. Пушкин
- Произведение: Руслан и Людмила
- Это сочинение списано 33 221 раз
На уроке литературы мы изучали поэму Александра Сергеевича Пушкина «Руслан и Людмила». Это интересное произведение о смелом витязе Руслане и его любимой Людмиле. В начале произведения злой колдун Черномор похитил прямо со свадьбы Людмилу. Отец Людмилы Князь Владимир приказал всем желающим найти дочь и пообещал спасителю полцарства. И только Руслан поехал искать свою невесту потому что очень ее любил.
В поэме много сказочных героев: Черномор, колдунья Наина, волшебник Финн, говорящая голова. И начинается поэма любимыми словами:
«У Лукоморья дуб зеленый; Злата цепь на дубе том…»
Таким началом поэт хотел показать, что поэма «Руслан и Людмила» – это сказка, в которой есть частицы народных былин. В ней рассказывается о приключениях Руслана, который ищет любимую невесту. У него есть враги и есть друзья. Враги разными методами пытаются ему помешать спасти от Черномора Людмилу. Во время своего длинного путешествия главный герой увидел много интересного и странного. Встретил мудреца Финна, который помог ему ожить после смерти. Так же он подсказал как найти невесту, а потом и разбудить ее. Ведьма Наина в сговоре с Черномором и его соперниками Рогдайя, Фарлафа, Ратмира пытается погубить богатыря Руслана. Черномор, который похитил невесту Руслана, лишился своей волшебной бороды после боя с Русланом недалеко от Киева. А самого Руслана убивает Фарлаф, но волшебство Финна помогает ожить главному герою.
Руслан ответственный и смелый витязь. Ни смотря ни на что он вернулся в родной Киев с победой над печенегами. Князь Владимир оценил поступок Руслана и дал возможность ему жениться на Людмиле. Каждый из героев получил свое. Были наказаны отрицательные герои поэмы, и вознаграждены положительные.
Мне очень понравилась поэма «Руслан и Людмила» и я с радостью посмотрю фильм, сняты по этой сказке.
Посмотрите эти сочинения
- Благородный разбойник Владимир Дубровский (сочинение) Неоднозначная и даже несколько скандальная повесть «Дубровский» была написана А. С. Пушкиным в 1833 году. К тому времени автор уже успел повзрослеть, пожить в светском обществе, разочароваться им и существующими государственными порядками. Многие его произведения, к тому времени относящиеся, находились под цензурным запретом. И вот Пушкин пишет о некоем «Дубровском», молодом, но уже бывалом, разочарованном, но не сломленном житейскими «бурями», человеке 23-х лет. Пересказывать сюжет нет смыла — его читал и […]
- Татьяна — идеал русской женщины Создавая образ своего времени и человека эпохи, Пушкин в романе «Евгений Онегин» донёс и личное представление об идеале русской женщины. Идеал поэта — Татьяна. Пушкин так и говорит о ней: «Милый идеал». Конечно, Татьяна Ларина — это мечта, представление поэта о том, какой должна быть женщина, чтобы ею восхищались и любили. При первом знакомстве с героиней мы видим, что поэт выделяет её среди других представительниц дворянства. Пушкин подчёркивает, что Татьяна любит природу, зиму, катание на санках. Именно […]
- Татьяна Ларина и Катерина Кабанова Начнем, пожалуй, с Катерины. В пьесе «Гроза» эта дама — главная героиня. В чем проблематика данного произведения? Проблематика — это главный вопрос, который задает автор в своем творении. Так вот здесь вопрос в том, кто победит? Темное царство, которое представлено чинушами уездного городка, или светлое начало, которое представляет наша героиня. Катерина чиста душой, у нее нежное, чуткое, любящее сердце. Сама героиня глубоко враждебна против этого темного болота, но не до конца осознает это. Родилась Катерина […]
- Реализм романа Евгений Онегин (сочинение) Давно уже признано, что роман «Евгений Онегин» был первым в русской литературе реалистическим романом. Что конкретно имеется в виду, когда мы говорим «реалистический»? Реализм предполагает, на мой взгляд, помимо правдивости деталей, изображение типичных характеров в типичных обстоятельствах. Из этой характеристики реализма следует, что правдивость в изображении частностей, деталей является непременным условием реалистического произведения. Но этого мало. Еще важнее то, что содержится во второй части […]
- Сходство и различия Онегина и Ленского Евгений Онегин – главный герой одноимённого романа в стихах А. С. Пушкина. Он и его лучший друг Владимир Ленский предстают как типичные представители дворянской молодёжи, бросившие вызов окружающей их действительности и подружившиеся, словно объединившись в борьбе против неё. Постепенно непринятие традиционных закостенелых дворянских устоев вылилось в нигилизм, который ярче всего прослеживается в характере другого литературного героя – Евгения Базарова. Когда начинаешь читать роман «Евгений Онегин», то […]
- Сравнительная характеристика «Татьяна и Ольга Ларины» (таблица) Татьяна Ларина Ольга Ларина Характер Для Татьяны свойственны такие черты характера: скромность, задумчивость, трепетность, ранимость, молчаливость, меланхоличность. Ольга Ларина отличается весёлым и бойким характером. Она активная, любознательная, добродушная. Образ жизни Татьяна ведёт затворнический образ жизни. Лучшее времяпрепровождение для неё – наедине с собой. Она любит наблюдать красивые рассветы, читать французские романы, размышлять. Она замкнута, живёт в собственном внутреннем […]
- Тема любви в лирике Пушкина (сочинение) Любовная лирика Пушкина до сих пор остается бесценным сокровищем русской литературы. Его взгляд на любовь, понимание глубины этого чувства менялись по мере взросления поэта. В стихах лицейского периода юный Пушкин воспевал любовь-страсть, часто мимолетное чувство, заканчивающееся разочарованием. В стихотворении «Красавица» любовь для него – «святыня», а в стихотворениях «Певец», «К Морфею», «Желание» представляется «одухотворенным страданием». Женские образы в ранних стихотворениях даны схематично. Для […]
- Нравственная красота Маши Мироновой в повести «Капитанская дочка» Маша Миронова — дочь коменданта Белогорской крепости. Это обыкновенная русская девушка, «круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами». По своей натуре она была трусливой: боялась даже ружейного выстрела. Жила Маша довольно замкнуто, одиноко; женихов в их деревне не было. Мать её, Василиса Егоровна, говорила о ней: «Маша, девка на выданье, а какое у ней приданое? — частый гребень, да веник, да алтын денег, с чем в баню сходить. Хорошо, коли найдётся добрый человек, а то сиди себе в девках вековечной […]
- Тема поэта и поэзии в лирике Пушкина Писать о Пушкине – увлекательное занятие. Это имя в русской словесности обросло множеством культурологических наслоений (взять хотя бы литературные анекдоты Даниила Хармса или фильм режиссёра-мультипликатора Андрея Юрьевича Хржановского «Трилогия» по рисункам Пушкина, или оперу «Пиковая дама» Петра Ильича Чайковского). Однако наша задача скромнее, но не менее интересная: охарактеризовать тему поэта и поэзии в его творчестве. Место поэта в современной жизни куда менее значительно, чем в ХIХ веке. Поэзия – это […]
- Жанр и композиция романа в стихах «Евгений Онегин» Первоначальным намерением Пушкина в отношении романа «Евгений Онегин» было создание комедии, похожей на «Горе от ума» Грибоедова. В письмах поэта можно найти наброски к комедии, в которой главный герой изображался как сатирический персонаж. В ходе работы над романом, которая продолжалась более семи лет, замыслы автора существенно изменились, как изменилось и его мировоззрение в целом. По жанровой природе роман очень сложен и оригинален. Это «роман в стихах». Произведения такого жанра встречаются и у других […]
- Береги честь смолоду «Капитанская дочка» (сочинение) «Береги платье снову, а честь смолоду» — известная русская народная пословица. В повести А. С. Пушкина «Капитанская Дочка» она, как призма, через которую автор предлагает читателю рассматривать своих героев. Подвергая действующих лиц повести многочисленным испытаниям, Пушкин мастерски показывает их истинную сущность. Действительно, полнее всего человек раскрывается в критической ситуации, выходя из нее либо победителем и героем, сумевшим остаться верным своим идеалам и взглядам, либо предателем и подлецом, […]
- Вольнолюбивая лирика Пушкина (сочинение) Пушкину довелось жить в эпоху, когда после победы над армией Наполеона в России возникали новые, свободолюбивые веяния. Прогрессивные люди считали, что в стране-победительнице, освободившей мир от захватчиков, рабства быть не должно. Идеи свободы Пушкин горячо воспринял еще в лицее. Чтение трудов французских просветителей XVIII века, произведений Радищева только укрепило идейные позиции будущего поэта. Лицейские стихи Пушкина были насыщены пафосом свободы. В стихотворении «Лицинию» поэт восклицает: «Свободой Рим […]
- Тема поэта и поэзии в лирике Пушкина (сочинение) В развитие традиционной для европейской литературы темы поэта и поэзии Пушкин внес свой вклад. Эта важная тема проходит через все его творчество. Уже первое изданное стихотворение «К другу стихотворцу» содержало в себе размышления о предназначении поэта. По мнению юного Пушкина, дар слагать стихи дан не каждому человеку: Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет И, перьями скрипя, бумаги не жалеет. Хорошие стихи не так легко писать… Молодой автор прекрасно понимает, что судьба поэта обычно […]
- Пейзажная лирика Пушкина (сочинение) Пейзажная лирика Пушкина богата и разнообразна. Она занимает важное место в творчестве поэта. Пушкин видел природу душой, наслаждался ее вечной красотой и мудростью, черпал в ней вдохновение и силы. Он был одним из первых русских поэтов, кто открыл читателям красоту природы и научил ею любоваться. В слиянии с природной мудростью Пушкин видел гармонию мира. Не случайно пейзажная лирика поэта проникнута философскими настроениями и размышлениями, можно проследить ее эволюцию на протяжении творческой деятельности […]
- Почему Дубровский стал разбойником (сочинение) Романтический «благородный» разбойник – образ, который хорошо известен в мировой литературной практике. Как правило, ими становились отверженные представители дворянского сословия, вероломно обманутые друзьями либо оскорбленные продажным законом. Пушкинский герой Владимир Дубровский – один из таких «благородных» рыцарей ночи. Но разбойником он стал не сразу. Читателю известно, что этот молодой человек получил воспитание в Кадетском корпусе, затем проходил службу в гвардейском полку города на Неве. Как типичный […]
- Лирика Пушкина и Лермонтова (сочинение) А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов выдающиеся поэты первой половины 19 века. Основным видом творчества у обоих поэтов является лирика. В своих стихах каждый из них описывал много тем, например, тема свободолюбия, тема Родины, природы, любви и дружбы, поэта и поэзии. Все стихи Пушкина наполнены оптимизмом, верой в существование прекрасного на земле, яркими красками в изображении природы, а у Михаила Юрьевича везде прослеживается тема одиночества. Лермонтовский герой одинок, он пытается что-то найти в чужом краю. Что […]
- Спицын в медвежьей комнате (сочинение) Об Антоне Пафнутьиче Спицыне мы узнаем ближе к середине повести. Он приезжает на храмовый праздник к Троекурову и производит, надо сказать, не самое благоприятное впечатление. Перед нами «толстый мужчина лет пятидесяти», имеющий круглое и рябое лицо с тройным подбородком. Подобострастно, с подхалимской улыбочкой «ввалился в столовую», извиняясь и кланяясь. Здесь же за столом мы узнаем, что храбростью он не отличается. Спицын боится разбойников, которые уже сожгли его амбар и подбираются к усадьбе. Страшиться […]
- Поэт-пророк у Пушкина и Лермонтова: черты сходства и различия Тема поэта и поэзии волнует всех стихотворцев, так как человеку необходимо понять, кто он, какое место в обществе занимает, каково его назначение. Поэтому в творчестве А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова данная тема является одной из ведущих. Для того чтобы рассмотреть образы поэта у двух великих русских классиков, нужно сначала узнать, как они определяют цель своего творчества. Пушкин пишет в своем стихотворении «Песнь о вещем Олеге»: Волхвы не боятся могучих владык, А княжеский дар им не нужен; Правдив и […]
- Сочинение по поэме «Полтава» А.С. Пушкин написал поэму «Полтава» в 1828 году. В ней он отразил состояние России в час правления Петра I. Это был период укрепления Государства Российского. В поэме показаны исторические личности, которые были в то время. Это Петр I, Карл ХII, Кочубей, Мазепа. Они характеризуются своей самостоятельностью и в переломный период Полтавского сражения видна роль каждого героя. Поэма пронизана двумя соединенными жанрово-стилевыми линиями, это любовно-романтические отношения между Мазепой и Марией, а также […]
- Особенности изображения чувства любви лирике Пушкина и Лермонтова Введение Любовная лирика занимает одно из главных мест в творчестве поэтов, но степень ее изученности невелика. Монографических трудов по этой теме нет, частично она раскрывается в работах В. Сахарова, Ю.Н. Тынянова, Д.Е. Максимова, говорят о ней как о необходимом составляющем творчества. Некоторые авторы (Д.Д. Благой и другие) сопоставляют любовную тему в творчестве сразу нескольких поэтов, охарактеризовывая некоторые общие черты. А.Лукьянов рассматривает любовную тему в лирике А.С. Пушкина через призму […]
Семья и брак
Людмила – идеальная хозяйка. Это организующая сила в семье. Она всегда аккуратна и ухожена, стремится вести быт таким образом, чтобы превзойти соседей. Превосходно готовит. В ее доме всегда царят уют и комфорт. Свой отменный вкус с успехом применяет, когда нужно обставить дом. Она любящая мама, ее дети всегда аккуратны и нарядны.
Правда, первый брак у Людмилы часто неудачен. Замуж она выходит по любви и до последнего терпит выходки своего супруга, а потом просто становится неуправляемой. Оттого достается и ему самому, и тем, кто находится рядом – как правило, это дети.
Аудиокнига недоступна | Audible.com
Evvie Drake: более
- Роман
- От: Линда Холмс
- Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
- Продолжительность: 9 часов 6 минут
- Несокращенный
В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.
- 3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
- От Каролина Девушка на 10-12-19
| Описание |
|
|---|
Александр Пушкин: Шекспир России
Доктор Ратан Бхаттачарджи
«Если я иду по шумным улицам, или захожу в многолюдную церковь, или сижу среди дикого молодого поколения, я уступаю дорогу своим мыслям»,
написал Пушкин, известный в России как их Шекспир.Александра Сергеевича Пушкина многие считают основоположником русской литературы. До сегодняшнего дня создатель русского литературного языка Пушкин был краеугольным камнем русской литературы, по словам Максима Горького, «началом истоков». Пушкин стал неотъемлемой частью литературного мира русского народа.
Пушкин был провозглашен ведущим русским поэтом своего времени и как лидер романтического, свободолюбивого поколения 1820-х годов, он сам не был удовлетворен этим.Цикл стихов, которые он написал на более раннем этапе, подтвердил репутацию автора Руслана и Людмилы , а Пушкин был провозглашен ведущим русским поэтом того времени и лидером романтического, свободолюбивого поколения 1820-х годов. он сам не был удовлетворен этим.
Отец Пушкина происходил из старинной боярской семьи; его мать была внучкой Абрама Ганнибала, который, согласно семейной традиции, был абиссинским князем, купленным в рабство в Константинополе (Стамбул) и усыновленным Петром Великим, который стал его товарищем по оружию.Пушкин увековечил его в незаконченном историческом романе « Арап Птра Великого в 1827» в переводе «Негр Петра Великого». Как и многие аристократические семьи в России начала XIX века, родители Пушкина переняли французскую культуру, и он, его брат и сестра научились говорить и читать по-французски.
В мае 1823 года он приступил к работе над своим центральным шедевром — романом в стихах «Евгений Онегин», написанным в 1833 годах. В нем он вернулся к идее представить типичную фигуру своего возраста, но в более широком контексте и средствами. новых художественных приемов и приемов. Евгений Онегин раскрывает панораму русской жизни. Персонажи, которые он изображает и увековечивает: разочарованный скептик Онегин; Ленский, романтик, свободолюбивый поэт; и Татьяна, героиня, глубоко нежно изучающая русскую женственность: «драгоценный идеал», по словам поэта, — типично русские и показаны во взаимосвязи с социальными и экологическими силами, которыми они сформированы. Хотя формально работа напоминает «Дон Жуана » лорда Байрона, Пушкин отвергает субъективное, романтичное отношение Байрона в пользу объективного описания и показывает своего героя не в экзотической обстановке, а в самом сердце русского образа жизни.За свои политические стихи Пушкин был сослан из Петербурга в мае 1820 года в глухую южную провинцию. Отправленный сначала в Екатеринослав на Украине, он заболел и, выздоравливая, путешествовал по Северному Кавказу, а затем в Крым с генералом Раевским, героем 1812 года, и его семьей. Полученные впечатления послужили материалом для его «южного цикла» романтических повествовательных стихов: Кавказский пленник Кавказский пленник ), Братья разбойники Братья-разбойники ), Бахчисарайский фонтан Фонтан Бахчисарай .
Между тем Пушкин был переведен сначала в Кишинев на три года в Кишинев в 1820 году, а затем в Одессу в 1823 году на один год. Его горечь по поводу продолжающегося изгнания выражена в письмах к друзьям — первых из собрания корреспонденции, ставшей выдающимся и непреходящим памятником русской прозы. Пушкин в письме другу, перехваченному полицией, заявил, что теперь берет «уроки чистого атеизма». В конце концов, это привело к тому, что его снова сослали в имение матери Михайловское, недалеко от Пскова, на другом конце России.
Еще в лицее он начал свое первое законченное крупное произведение — романтическую поэму « Руслан и Людмила » в 1820 году, переведенную как «Руслан и Людмила», написанную в стиле повествовательных стихов Людовико Ариосто и Вольтера, но в старинной русской обстановке. и использование русского фольклора. Руслан, созданный по образцу традиционного русского эпического героя, сталкивается с различными приключениями, прежде чем спасти свою невесту, Людмилу, дочь Владимира, великого князя Киева, которого в первую брачную ночь похитил злой маг Черномор.Поэма попирала общепринятые правила и жанры и подвергалась яростным нападкам со стороны обеих устоявшихся литературных школ того времени, классицизма и сентиментализма. Однако она принесла Пушкину известность, и Жуковский подарил поэту свой портрет с надписью «Победившему ученику от побежденного мастера».
В 1811 году Пушкин поступил в только что основанный Императорский лицей в Царском Селе и там же начал свою литературную карьеру с публикации в 1814 году под названием « Вестник Европы», «Вестник Европы» своего стихотворного послания «Другу моему. Поэт.В своих ранних стихах он следовал стилю своих старших современников, поэтов-романтиков К.Н. Батюсков, В.А. Жуковского и французских поэтов 17-18 веков, особенно Виконта де Парни.
В 1831 году Пушкин женился на Наталье Николаевне Гончаровой и поселился в Петербурге. Он снова поступил на государственную службу, и ему было поручено написать историю Петра Великого. Через три года он получил чин Kammerjunker (кавалер опочивальни императора), отчасти потому, что царь пожелал, чтобы Наталья имела право доступа к придворным функциям.Придворная жизнь, которую он теперь был вынужден вести и которой наслаждалась его жена, не подходила для творческой работы, но он упорно продолжал писать. Не отказываясь совсем от поэзии, он все больше обращался к прозе. Наряду с темой Петра Великого в его творчестве все большее значение приобретал мотив народного крестьянского восстания, о чем свидетельствуют неоконченная сатирика История села Горюхина в 1837 году как История села Горюхино и незаконченный роман Дубровский написан в 1841 году, Сцены из рыцарских времен как Сцены из рыцарской эпохи , и, наконец, важнейшее из его прозаических произведений, исторический роман Пугачевского восстания, Капитанская дочь ), который имел предшествовало историческое исследование восстания «История Пугачева».
Использование Пушкиным русского языка поражает своей простотой и глубиной и легло в основу стиля романистов Ивана Тургенева, Ивана Гончарова и Льва Толстого. Его роман в стихах « Евгений Онегин, » был первым русским произведением, в котором современное общество стало предметом изучения и указывало путь к русскому реалистическому роману середины XIX века. Еще при жизни значение Пушкина как великого национального поэта было признано Гоголем, его преемником и учеником, и именно его младший современник, великий русский критик Белинский произвел наиболее полное и глубокое критическое исследование творчества Пушкина, которое сохранилось до сих пор. многое из его актуальности.На более поздних классиков XIX века Он также оказал глубокое влияние на другие аспекты русской культуры, в первую очередь на оперу.
С Евгений Онегин до Бориса Годунова произведения великого поэта-романтика Пушкина остаются в центре русской культуры. С этим, похоже, согласен современник Пушкина, русский писатель Иван Тургенев. Выступая на открытии памятника Пушкину в Москве, он сказал: «Сама суть, все особенности его поэзии перекликаются с особенностями и сущностью нашего народа.
Т. Дж. Биньон в своей книге « Пушкин» c сравнивает жизнь Пушкина с жизнью Шекспира. Это правда, что, как и в случае с Шекспиром, никто не утверждал, что произведения Пушкина были написаны царем Александром I. предложены для пьес, якобы написанных не «человеком из Стратфорда». В случае Пушкина мифотворчество было другим порядком, превратившим этого блестящего, но беспокойного писателя в сосуд национального превосходства.
Празднование достигало своего пика в те времена, когда геополитические амбиции России были наиболее сильными — как, например, в юбилейные 1899, 1937 и 1949 годы. Вдохновленные господствующей истерией, уважаемые в остальном ученые делали абсурдные заявления об интеллектуальном, моральном и даже социальном предубеждении Пушкина. — известность: один советский пушкинист со всей серьезностью утверждал, что писатель знал 14 языков, а другой считал своего африканского прадеда Абрама Ганнибала прямым потомком карфагенского генерала.Но настоящее величие Пушкина заключается в его романтическом отношении, которому он следовал на протяжении всей своей жизни в царской механической России, где романтизм был кощунством. Подобно Лорке во франкистской Испании, Пушкин внес свежий воздух в литературу и жизнь. Это сделало его поэтом поэтов России.
Владимир Юровский дирижирует Руслан и Людмила Глинки
КОМПОЗИТОРЫ : Глинка
ЭТИКЕТКИ : Bel Air Classiques
НАЗВАНИЕ АЛЬБОМА : Глинка
ПРОИЗВОДСТВА : Руслан и Людмила Пермь
Альбура , Михаил Петренко, Юрий Мыненко, Алмас Свилпа, Александрина Пендатчанская, Чарльз Воркман, Елена Заремба, Владимир Огновенко, Александр Полковников; Государственный Академический Большой Театр России Хор и Оркестр / Владимир Юровский; реж.Дмитрий Черняков (Москва, 2011)
КАТАЛОГ № : BAC120
Открытие московского Большого театра после ремонта пять лет назад ознаменовалось произведением Чайковского, названным «царем опер»: шедевром Глинки 1842 года Руслан и Людмила , сборником почти всех русских композиторов даже в 20-е годы. век. Поскольку ее записи остаются относительно редкими, а постановка — одна из немногих постановок Дмитрия Чернякова, которая не получила более широкого распространения, этот выпуск можно только приветствовать, но он не полностью объясняет то высокое уважение, с которым ценители относятся к опере.
Владимир Юровский управляет партитурой со своей фирменной судебной энергией, но при этом не раскрывает весь ее музыкально волнующий потенциал. Ключевые моменты звучат несколько безвоздушно и в них не хватает виртуозной полировки — даже знаменитая увертюра, в которой меньше шума, чем обычно, — а дирижер и оркестр не дают ощущения настоящей любви к этой музыке. Актерский состав, хотя и не равный таковому на записи Валерия Гергиева в Мариинском (CD и DVD), выполнен с мягким теплом Михаилом Петренко (Руслан) и задорным блеском Альбины Шагимуратовой (Людмила).Среди прочих, Елена Заремба особенно характерна в образе колдуньи Наины; но странно, что единственный неславянский певец (Чарльз Уоркман) должен быть представлен как бард Баян, и нет необходимости делать Ратмира контртенором (Юрий Миненко).
Черняков оправдывает свою репутацию постановкой, которая завораживает, а иногда и приводит в ярость. Открываясь в том, что выглядит как роскошный традиционный костюм, он оказывается на свадебном пиру, устроенном олигархом-нуворишем (Светосар), причём маскарадное развлечение вскоре уступило место современному мафиозному бесплодию.Зрители, которые уже знакомы с произведением, получат максимум удовольствия от этой версии, но при этом никогда полностью не упускается из виду сущность оперы.
Джон Эллисон
Глинка, Михаил
Биография
Михаил Глинка был первым человеком, которого русская музыкальная культура причислила к композитору мирового значения. Опираясь на многовековые традиции русской народной и профессиональной музыки, достижения и опыт европейского искусства, Глинка завершил процесс формирования национальной композиторской школы, занявшей одно из ведущих мест в европейской культуре XIX века.
В своем творчестве Глинка выразил прогрессивные мировоззренческие устремления того времени. Его произведения проникнуты идеями патриотизма, веры в людей. Как и А. Пушкин, Глинка воспевает красоту жизни, торжество разума, добра и справедливости. Он создавал искусство, настолько гармоничное и красивое, что заслужило всеобщее восхищение.
Что сформировало личность композитора? Об этом Глинка написал в своих «Записках» — прекрасном образце мемуарной литературы. Основными впечатлениями своего детства он назвал русские песни (они были «первой причиной того, что впоследствии я стал развивать в основном русскую народную музыку»), а также крепостной оркестр дяди, который он «любил больше всего».«Мальчишкой Глинка играл в этом оркестре на флейте и скрипке, повзрослев, дирижировал. Душа его наполнилась« Живейшей поэтической радостью », когда он услышал колокола и церковное пение. Молодой Глинка хорошо рисовал, страстно мечтал о путешествиях , отличался живостью ума и богатым воображением.
На будущего композитора повлияли два великих исторических события — Отечественная война 1812 года и восстание декабристов 1825 года. Они определили основные идеи его творчества и политические убеждения.
Пребывание в Петербургском Привилегированном учебном заведении (1817-22), известном своими прогрессивными учителями, пошло на пользу Глинке. Его учителем был Кюхельбекер, будущий декабрист. Молодость композитора прошла в атмосфере жарких политических и литературных споров с друзьями. Некоторые из тех, кто был близок к Глинке после разгрома восстания декабристов, оказались среди ссыльных в Сибирь. Недаром Глинку допрашивали на предмет связи с «повстанцами».
Русская литература сыграла значительную роль в идейно-художественном становлении будущего композитора. Прямое общение с А. Пушкиным, В. Жуковским, А. Дельвигом, А. Грибоедовым, В. Одоевским, А. Мицкевичем. Получил различные музыкальные впечатления. Глинка брал уроки игры на фортепиано у Джона Филда, а затем у Чарльза Майера; учился пению и игре на скрипке. Он часто посещал театры, посещал музыкальные вечера, играл в четыре руки с братьями Вильгорскими и А.Варламов; начал сочинять романсы, инструментальные пьесы. В 1825 году появился один из шедевров русской вокальной лирики — романс «Не искушай» на стихи Евгения Баратынского.
Глинка получил от поездок много ярких художественных импульсов. Путешествовал по Кавказу (1823 г.), останавливался в Италии, Австрии, Германии (1830-34 гг.). Общительный, страстный, увлеченный молодой человек, в характере которого доброта и прямолинейность сочетались с поэтической чуткостью, легко подружился.В Италии Глинка сблизился с В. Беллини, Г. Доницетти, познакомился с Ф. Мендельсоном, позже с Гектором Берлиозом, Джакомо Мейербером, Станиславом Монюшко. Жадно впитывая различные впечатления, Глинка серьезно и любознательно учился, закончив музыкальное образование в Берлине у известного теоретика Зигфрида Дена.
Именно там, вдали от Родины, Глинка полностью осознал свое истинное предназначение. Идея была реализована после возвращения в Петербург: в 1836 году была завершена опера «Иван Сусанин».Его сюжет, подсказанный Василием Жуковским, позволил воплотить чрезвычайно увлекательную для Глинки идею подвига во имя спасения Родины. Это было новшество — Сусанин был первым героем-патриотом европейской и русской музыки. В его образе обобщены лучшие характерные черты национального характера.
Глинка воплощает героическую идею в формах, характерных для национального искусства, на основе богатейших традиций русского песенного и профессионального хорового искусства, органично сочетающихся с тенденциями европейской оперной музыки и принципами развития симфонической музыки.
Премьера оперы 27 ноября 1836 года была воспринята деятелями русской культуры как событие большого значения. Опера получила высокую оценку российской и зарубежной публики, а также писателей и критиков.
Успех вдохновил композитора. Сразу после премьеры «Сусанина» он приступил к работе над оперой «Руслан и Людмила» (на сюжет поэмы Пушкина). Однако разные обстоятельства: неудачный брак, закончившийся разводом; высшая награда — служба в придворной капелле, отнимавшая много сил; трагическая гибель Пушкина после дуэли, разрушившая планы на совместную работу, все это не способствовало творческому процессу.Помешал и бытовой беспорядок. Некоторое время Глинка жил с драматургом Нестором Кукольником в шумной и веселой среде кукольниковского «братства» — художников и поэтов, которые изрядно отвлекали его от творчества. Несмотря на это, работа продолжалась; параллельно появились и другие произведения — песни на стихи Пушкина, вокальный цикл «Прощание с Петербургом» (поэма Кукольника), первая редакция «Вальса-фантазии», музыка к драме Кукольника «Князь Холмский».
К этому же периоду относится деятельность Глинки как певца и педагога по вокалу.Написал «Этюды для голоса», «Упражнения на совершенствование голоса», «Школу пения». Среди его учеников были Семен Гулак-Артемовский, Д. Леонова и другие.
Премьера «Руслана и Людмилы» 27 ноября 1842 года принесла Глинке много горестных переживаний. Аристократическая публика во главе с Императорской семьей встретила оперу враждебно. Мнения его сторонников также разделились.
Следующие несколько лет Глинка провел за границей, в Париже (1844-45) и в Испании (1845-47), специально изучив испанский язык перед поездкой.
Концерт в Париже по произведениям Глинки удался. Испанские впечатления вдохновили Глинку на создание двух симфонических произведений: «Арагонская хота» (1845) и «Вспоминая летнюю ночь в Мадриде» (1848-51). Возникла знаменитая «Камаринская» — в 1848 году одновременно с ними возникла фантазия на темы двух русских песен. Из этих произведений берет свое начало русская симфоническая музыка.
Премьера «Руслана и Людмилы» 27 ноября 1842 года принесла Глинке много горестных переживаний.Аристократическая публика во главе с Императорской семьей встретила оперу враждебно. Мнения его сторонников также разделились.
Следующие несколько лет Глинка провел за границей, в Париже (1844-45) и в Испании (1845-47), специально изучив испанский язык перед поездкой.
Концерт в Париже по произведениям Глинки удался. Испанские впечатления вдохновили Глинку на создание двух симфонических произведений: «Арагонская хота» (1845) и «Вспоминая летнюю ночь в Мадриде» (1848-51).Возникла знаменитая «Камаринская» — в 1848 году одновременно с ними возникла фантазия на темы двух русских песен. Из этих произведений берет свое начало русская симфоническая музыка.
Последнее десятилетие своей жизни Глинка проводил попеременно в России (Новоспасское, Санкт-Петербург и Смоленск) и за границей (Варшава, Париж и Берлин). Атмосфера нарастающей недоброжелательности подействовала на него угнетающе. В эти годы его поддерживал лишь небольшой круг настоящих и горячих поклонников.Среди них был Александр Даргомыжский — их дружба началась еще во время постановки оперы «Иван Сусанин»; В. Стасов, А. Серов, молодой М. Балакирев. Творческая активность Глинки заметно снижалась, поэтому новые направления в русском искусстве, связанные с расцветом «естественной школы», не прошли для него незамеченными и определили направление его дальнейших творческих поисков. Начинает работать над симфонией «Тарас Бульба» и оперой-драмой «Женщина-двоеженка» (по А. Шаховскому, неоконченная).В то же время возник его интерес к полифоническому искусству Возрождения.
Это снова привело Глинку в Берлин к З. Дену в 1856 году. Начался новый этап творческой биографии, которому не суждено было закончиться … Глинка не успел осуществить многое из задуманного. Однако его идеи получили развитие в произведениях русских композиторов последующих поколений, вписавших имя основоположника русской музыки на свои художественные знамена.
О.Аверьянова
Источник: belcanto.ru
РУСЛАН И ЛЮДМИЛА: Поэма
Издательство «Радуга», Москва [Дата публикации: 1986]. Твердый переплет, 92 стр. Других печатных изданий в списке нет. Текст на английском языке — перевод с русского Ирины Железновой. Иллюстрации Николая Добрицына. В хорошем + состоянии / без суперобложки. Глянцевая иллюстрированная бумага поверх досок. Передняя крышка очень слегка деформирована. Крышки также имеют легкие общие потертости.Обвязка тугая. Имя и дата предыдущего владельца, написанные чернилами на обратной стороне лицевой бумаги. В остальном страницы слегка состаренные, но чистые и немаркированные. Полноцветные иллюстрации повсюду. НЕ бывшая библиотека. НЕТ остатков. [Из примечания издателя на последней странице] Написанное в 1820 году, когда Пушкин был совсем молодым, «Руслан и Людмила» был его первым крупным произведением. Его появление знаменовало собой рождение гения, которому вскоре предстояло озарить всю Россию своим именем. «Солнце русской поэзии», как впоследствии стали называть поэта, восходило.Выпускник Царскосельского лицея, Пушкин, как и его однокурсники, хорошо знал литературу классицизма с ее поэтическим восприятием прошлого, богатого подвигами. В стихотворении «Руслан и Людмила», написанном в легком и юмористическом ключе, отличающемся легкой грацией и ясностью, Пушкин счел нужным представить это героическое прошлое в шутливом свете и пародировать чушь колдовства и мистицизма. Почему стихотворение, когда оно было опубликовано, вызвало такую острую полемику, можно объяснить только его оригинальностью, его полной неортодоксальностью.Выбрав в качестве темы романтическую историю четырех русских рыцарей, отправившихся на спасение принцессы, захваченной злым волшебником, поэт вводит в нее сознательно «земной» подход и поспешно высмеивает своих героев. Руслан, юную невесту которого унесли от него, уподобляют петуху, «султан курятника», Людмилу — взволнованной курице, ее похититель Черномор — коршуну, «разбойнику птичьих дворов». . Поэма веселая, праздничная и кипит жизнью. Поэт делает своего читателя доверенным лицом, предлагает ему присоединиться к веселью и отбросить, как он, цепи, сковывающие человеческий дух.
Название: РУСЛАН И ЛЮДМИЛА: Поэма
Имя автора: Пушкин Александр; Николай Добрицын [иллюстратор]
Номер ISBN: 5050006740
ISBN-13: 9785050006745
Место публикации: Радуга Издательство: 01.01.1986
Переплет: Твердая обложка
Состояние книги: Хорошее
Тип: Твердый переплет
Категории: Другой
Номер продавца: 20201112008
Ключевые слова: литература, поэзия, русский язык
Александр Пушкин — LearnRussian Speak Russian
Александр Пушкин, пожалуй, самый культовый русский писатель.Помимо того, что он плодовитый и разнообразный автор, он считается создателем современного русского литературного языка.
Он родился в 1799 году в семье дворянина, имел доступ к большой библиотеке и в детстве был окружен великими писателями того времени. После окончания престижного Императорского лицея в 1817 году он переехал в Санкт-Петербург, который тогда был столицей России, где он был частью светской жизни и написал свое первое большое произведение — стихотворение «Руслан и Людмила».
Литературное наследие Александра Пушкина охватывает широкий круг тем, все они проистекают из его разнообразной биографии: его африканское происхождение, его привязанность к няне Арине Родионовне, его душераздирающие романы и разочарование.
Его вольнодумный характер повлиял и на его творчество: эпиграммы о царе Александре I привели его в ссылку на далекий юг России. Отстраненная от мира жизнь Александра Пушкина внесла в его творчество новый поворот: романтическое отношение к жизни и стремление познать внутренний мир человеческой души нашли отражение в чрезвычайно выразительных, но лаконичных текстах, которые стали фирменным стилем поэта и принесли ему большой успех в России.