Аристотель утверждал, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин. Хотя он был женат дважды, ему так и не пришло в голову проверить правильность этого утверждения, заглянув в рот собственной жене.

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Для здоровья женщин восхищённые взгляды мужчин важнее, чем калории и лекарства.

Франсуаза Саган (50+)

Одну весну не прожить дважды
И у любого шанса есть свой срок.

Неизвестный автор (1000+)

Всё течёт, всё меняется. И никто не был дважды в одной реке. Ибо через миг и река была не та, и сам он уже не тот.

Гераклит Эфесский (20+)

Человек, знающий, что ему делать со своей собственной жизнью, никогда не вмешивается в чужую.

Игорь Хоботов (50+)

Трагедия современного человека не в том, что он знает все меньше и меньше о смысле своей жизни, а в том, что все меньше и меньше его это беспокоит.

Вацлав Гавел (1)

Чем честнее человек, тем меньше он подозревает других в бесчестности.

Марк Туллий Цицерон (100+)

Люди, у которых нет собственной жизни, всегда вмешиваются в чужую.

Тень ветра (Карлос Руис Сафон) (50+)

Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь.

Чарльз Буковски (40+)

У нас всегда в запасе гораздо меньше времени, чем нам кажется.

Кони, кони…(Кормак МакКарти) (10+)

У человека есть свойство – пренебрегать тем, что ему предлагают и гнаться за тем, в чем ему отказывают.

Неизвестный автор (1000+)

как устроен мир в понимании Аристотеля — T&P

Известный популяризатор науки Мортимер Адлер в своей новой книге «Аристотель для всех. Сложные философские идеи простыми словами», которая вышла в издательстве «Манн, Иванов и Фербер» доказывает, что классическая философия может быть нескучной и актуальной даже в XXI веке. «Теории и практики» публикуют отрывок из книги — о том, что такое форма вещи, как идеи Аристотеля соотносятся с нашими представлениями о генетике и каковы четыре основные причины изменений в нашем мире.

Четыре причины — это ответы Аристотеля на четыре во­проса, которые необходимо задать об изменениях, знако­мых нам благодаря общему опыту. Это и вопросы, и ответы здравого смысла. Сначала рассмотрим их с точки зрения применения к изменениям, вызванным людьми, особенно к создаваемым ими вещам. Это поможет нам рассмотреть, как четыре причины участвуют в природных процессах.

Первый вопрос о любом продукте, произведенном чело­веком, звучит так: из чего это будет сделано? Если вы спросите сапожника, он ответит «кожа». Если вы спросите ювелира, он скажет «золото» или «серебро». Оружейник, из­готавливающий ружье, ответит «дерево и сталь». В каждом случае вид материала, с которым работает мастер, произ­водя определенный продукт, есть материальная причина производства. Это один из четырех необходимых факторов, без которых невозможно производство.

Второй вопрос звучит так: кто это сделал? Казалось бы, это самый простой вопрос из всех, по крайней мере, когда мы имеем дело с продуктами человеческого труда. Но он не так однозначен, если речь о природных изменениях. В случае продуктов — результатов деятельности людей — первый ответ охватывал и второй вопрос: сапожник делает обувь, ювелир — браслеты или кольца, оружейник — ружье. Здесь создатель является действующей причиной производства.

Третий вопрос: чем является то, что произведено? Это же очевидно, скажете вы, что произведенное сапожником — это обувь, ювелиром — кольца и так далее. Однако вас, скорее всего, озадачит тот факт, что Аристотель назвал третий ответ формальной причиной изменения, или производства. Вскоре я покажу, что слово «формальный» — наиболее под­ходящая пара к «материальному», а пока рассмотрим чет­вертый вопрос: ради чего это делается? Каково предназна­чение предмета? Какие цели преследовал производитель, какую конечную пользу имел в виду? Для обсуждаемой нами продукции ответ находится быстро. Все мы знаем, в чем назначение и функции обуви, колец и оружия.

Данный четвертый фактор в человеческом производстве Аристотель называет конечной причиной, потому что он яв­ляется целью. Когда мы что-то делаем, то наша цель дости­гается в последнюю очередь. Мы должны завершить работу, прежде чем сможем использовать ее результат для подразу­меваемой цели.

Четыре причины — это незаменимые и обязательные факторы при производстве чего-либо человеком. Причем каждый из них не является достаточным сам по себе. Всем четырем необходимо присутствовать вместе и действовать в отношении друг друга определенным образом.

Человек должен иметь материал и работать с ним, чтобы превратить его в нечто небесполезное. Другими словами, человеку обязательно иметь причину для производства вещи, иначе он не стал бы тратить свои силы на работу.

Вы можете поспорить с последним утверждением и поин­тересоваться, неужели конечная причина всегда должна присутствовать. Разве человек не способен производить вещи, не имея оснований для этого, не рассматривая зара­нее определенную цель? На этот вопрос нелегко ответить точно, но признайте, что обычно люди прилагают усилия для производства именно необходимых вещей. Однако иногда они возятся с мате­риалами бесцельно или ради развлечения и в итоге могут создать нечто неожиданное.

В таком случае конечная причина отсутствует. Цель про­изведенного продукта и его назначение можно придумать и позже, после окончания производства. В таком случае для возникновения какого-либо продукта определенное условие или причина не являются необходимыми.

Если мы переключимся с продукции людей на естественные процессы, вопрос о наличии конечных причин требует бо­лее внимательного рассмотрения. Его нельзя избежать, так как мы не можем с уверенностью сказать, что на уме у при­роды был тот или иной конечный результат. Возможно, если я объясню, почему Аристотель называл третью причину формальной, я отвечу на вопрос о роли конечных причин в природных изменениях. Но сначала давайте кратко сформулируем все четыре при­чины, обратив особое внимание на выделения курсивом. Кажущаяся простота формулировок может, однако, быть трудной для понимания.

1) Материальная причина: из чего что-то сделано?

2) Действующая причина: кем что-то сделано?

3) Формальная причина: чем является то, что сделано?

4) Конечная причина: ради чего что-то сделано?

Что мы имеем в виду в третьем вопросе? Кожа, из которой сапожник изготовил обувь, не была обувью до того, как сапо­жник приступил к работе с ней. Она стала обувью благодаря его работе, которая трансформировала ее из простого бес­форменного куска кожи в обувь. Именно поэтому Аристотель говорит, что обувность (Подобными словами автор пытается объяснить, что Аристотель считал формой вещи. Форма — это не качество, не количество, не отношение, а то, что составляет суть вещи, без чего ее нет, то есть форма — это суть бытия вещи. — Прим. пер.) является формальной причиной в производстве обуви.

«Вполне естественно поддаться соблазну думать о форме вещи как о ее очертании, которое, напри­мер, нетрудно нарисовать на листе бумаги»

Введение слова «обувность» поможет нам избежать худшей ошибки, которую легко допустить, разбираясь с формаль­ными причинами. Вполне естественно поддаться соблазну думать о форме вещи как о ее очертании, которое, напри­мер, нетрудно нарисовать на листе бумаги. Но обувь имеет самые разнообразные очертания, и будет совсем не просто или даже невозможно изобразить то общее, что есть у раз­личных видов обуви.

Вы можете подумать о том, что является общим для них, но вы не сумеете нарисовать это. Если у вас есть представ­ление об этом общем для обуви любой формы, размера и цвета, тогда вы поняли, какую форму Аристотель назы­вает обувностью. Если бы обувь не имела такой формы, она никогда бы не была сделана; сырье, из которого изготовлена обувь, само никогда не трансформируется в обувь.

Пожалуйста, обратите внимание, что слово «трансформиро­ваться» происходит от «формы». Когда вы трансформируете материалы во что-то, чем они не являются, — кожу в об­увь, золото в браслеты, — вы придаете им форму, которой до этого у них не было. Сапожник, работая с материалами, трансформирует их в нечто, чем они могут стать, но чем они не были, пока он не начал свои действия над ними.

Мы можем отойти еще дальше от ошибочного мнения, что формальная причина есть форма, принимаемая предметом. Это суждение сложилось у нас в ходе обсуждения других видов изменения, отличных от производства вещей типа обуви, ювелирных изделий и оружия.

Теннисный мяч, приводимый в движение с помощью ракет­ки, движется через корт на поле вашего оппонента. Вы есть действующая причина этого движения, вызванного силой вашего удара. Мяч — материальная причина — объект, над которым осуществляется действие. Но что в этом случае яв­ляется формальной причиной? Ей должно быть какое-то ме­сто, но не то, откуда мяч начал движение, когда вы ударили по нему. Предположим, что ваш противник не смог отбить, мяч упал с другой стороны сетки и там остался. Это место — формальная причина конкретного движения, которое в нем закончилось. От пребывания здесь, на вашей стороне сетки, его положение трансформировалось в пребывание там, на другой половине поля.

Зеленый стул, который вы красите в красный цвет, подоб­ным образом трансформируется в цвете. То же происходит и с шариком, который вы надули: он трансформировался в размере. Красность — формальная причина изменения, которое вы привнесли, покрасив стул, так же как и пребыва­ние там — формальная причина изменения, последовавшего после удара по теннисному мячу. В каждом случае вы есть действующая причина. Материальной причиной в первом примере выступает зеленый стул, над которым вы соверши­ли действие, покрасив его в красный цвет. Во втором приме­ре материальная причина — шарик, надутый вами.

Три вида изменений также встречаются и в природе, без участия человека в качестве действующей причины. Если мы рассмотрим их естественное происхождение, то опреде­ление четырех причин станет сложнее, и возникнут новые проблемы. Тем не менее уже сказанное об искусственных изменениях поможет нам.

Под лучами солнца созревают помидоры и превращаются из зеленых в красные. Лучи солнца — действующая причи­на этого изменения, а сам помидор — объект, проходящий через изменения, — является его материальной причиной. Здесь, как и в случае с перекраской зеленого стула в крас­ный, красность — формальная причина. Она то, во что трансформируется зеленый цвет помидора. Но конечная причина, отличная от формальной, отсутствует.

Человек, который покрасил зеленый стул в красный цвет, сделал это, чтобы, например, стул сочетался с другими стульями. Цель, или причина, подразумеваемая человеком, отличалась от красности, которая выступала формальной причиной трансформации цвета стула. Но мы вряд ли можем сказать, что солнце, освещающее помидоры, хочет сделать их красными, обозначим, что они наконец-таки стали съедобными. Так как мы рассматриваем цвет поверх­ности помидора, то конечный результат созревания состоит в обретении красноты. Красный цвет помидора — это и фор­мальная, и конечная причина изменения.

Не будет ошибкой сказать примерно то же самое и о скале, которая истирается от ударов волн и в результате уменьша­ется. Этот процесс может продолжаться в течение длитель­ного времени, но в любой момент времени размер скалы есть как формальная, так и конечная причина изменения.

Эти примеры естественных изменений цвета и размера при­менимы и к естественному изменению места. Случайно уро­ненный теннисный мяч падает на землю и в конце концов приходит там в состояние покоя — локальное перемещение заканчивается. Это место является и формальной, и конеч­ной причинами движения.

Если бы кто-нибудь спросил о действующей причине в данном случае, то ответом, скорее всего, была бы сила тяжести. Такой ответ, который большинство из нас выучило еще в школе, озадачил бы Аристотеля. Этот факт не влияет на наше понима­ние разницы между действующей и материальной, конечной и формальной причинами. Действующая причина всегда при­суща любому процессу изменения, она воздействует на объект, и он становится другим в определенном отношении: красным, будучи изначально зеленым; меньшим, будучи перед этим большим; находящимся там, находясь перед этим здесь.

«Желудь, говорит Аристотель, — это дуб в процессе станов­ления. Быть дубом есть как формальная, так и конечная причина для желудя, превращающегося в дуб»

Еще один пример изменения — рост живых объектов, кото­рый, несмотря на то что подразумевает увеличение в разме­ре, включает в себя гораздо большее, чем только это. Аристо­тель рассматривает желудь, который падает на землю с дуба, пускает там корни, питается солнцем, дождем и веществами из почвы и в конце концов вырастает в другой дуб.

Желудь, говорит Аристотель, — это дуб в процессе станов­ления. Быть дубом есть как формальная, так и конечная причина для желудя, превращающегося в дуб. Форма, которую приобретет желудь, пройдя процесс роста и достиг­нув своего полного развития, является конечной целью для желудя просто в силу его бытия желудем.

Если бы этот сеянец был не желудем, а зернышком из почат­ка кукурузы, наши усилия по его посадке и выращиванию привели бы к другому конечному продукту — стеблю куку­рузы с початками на нем. Согласно Аристотелю, конечный продукт, который надо получить, и форма, которую нужно развить в процессе роста, так или иначе присутствуют в са­мом начале — в семени, при правильном питании вырастаю­щем в полноценное растение.

В действительности дуба и кукурузы нет. От сеянцев только ожидается, что из желудя вырастет дуб, а из зернышка — стебель кукурузы. Но они присутствуют потенциально, и это — противоположность их действительного присут­ствия. Разница между потенциалом, присутствующим в желуде, и потенциалом в кукурузном зернышке при­водит к тому, что одно семя развивается одним образом, а другое — другим. Сегодня у нас есть другой способ сказать то же самое. Ари­стотель писал, что энтелехия (внутренняя сила, потенциально заключающая в себе цель и результат. Прим. ред.) одного семени отличается от энтелехии другого. Этим греческим словом он пытался выразить то, что каждое семя имеет в себе потенциал — дру­гую конечную форму или конечный результат, — который ему суждено раскрыть через рост и развитие. Говоря языком современной науки, генетический код одного семени дает ему набор направлений для роста и развития, отличный от набора направлений, заложенных генетическим кодом другого семени.

Мы думаем о генетическом коде как о программе, опреде­ляющей рост и развитие живого организма с момента запу­ска этого процесса. Аристотель рассуждал о возможностях живого организма как о чем-то, что направляет и руководит организмом в процессе его роста и развития. До определен­ного момента два этих описания почти взаимозаменяемы. Наблюдаемые факты остаются теми же. Желуди никогда не превратятся в стебли кукурузы.

Причина этого в том, что в материи, из которой состоит желудь, и в материи, из которой состоит зерно кукурузы, заключено нечто изначально отличающееся. Мы можем называть это генами, программирующими рост и развитие, или управляющим потенциалом — это не имеет большого значения для нашего понимания происходящего. Но боль­шинство из нас в курсе, что это влияет на способность людей вмешиваться в природные процессы.

Наше научное знание о ДНК позволяет экспериментировать с генетическим кодом организма и, возможно, вносить суще­ственные изменения в направления, которые в нем преду­смотрены. Философское осмысление Аристотелем той роли, которую играет потенциал, не позволило ему и не позволяет нам даже слегка вмешиваться в естественные процессы.

Почему Аристотель утверждал, что «механик или меркантильная жизнь» «неблагородна и враждебна добродетели»?

Ну, для начала, это ужасная ошибка Аристотеля.

На самом деле он написал следующее:

Но в настоящее время мы изучаем лучшую конституцию, и именно в этой конституции государство будет наиболее счастливым, и было заявлено, что счастье не может быть достигнуто без добродетели; Следовательно, из этих соображений ясно, что в самом благородном государстве, в котором есть люди, которые абсолютно справедливы, а не только относительно принципа, лежащего в основе конституции, граждане не должны жить механиком или меркантильная жизнь (ибо такая жизнь неблагородна и вредна добродетели), и при этом те, кто должен быть гражданами в лучшем государстве, не должны быть земледельцами (ведь досуг необходим как для развития добродетели, так и для активного участия в политике .) — Политика 1328b-1329a , Rackham trans.

Таким образом, возникает вопрос: почему «механик или меркантильная жизнь … неблагородна и враждебна добродетели»?

Теперь давайте рассмотрим это немного подробнее. Под «механической или коммерческой жизнью» Аристотель говорит о ремесленниках и ремесленниках; на самом деле это общий перевод отрывка. А в других местах политики Аристотель связывает ремесленников и торговцев с «иностранцами», описывая их как лишь немного выше рабов (1278a). Они (ремесленники, торговцы и рабы) все вместе являются «слугами общины», но не являются собственными гражданами, что и является смыслом основной цитаты выше. Для Аристотеля граждане (правильно составленные) не должны быть ремесленниками, торговцами, рабами или фермерами — потому что у них нет свободного времени, необходимого для выращивания «добродетели» ( ἀρετή ), которую иногда переводят как «превосходство». Как указывается в связанной статье, это ключевой термин для Аристотеля — в центре его всей этики, помимо прочего.

Итак, чтобы замкнуть круг: дело не в том, что «оплачиваемая работа поглощает и ухудшает ум»; скорее дело в том, что слишком много работы отнимает драгоценное время от более благородных занятий. Обратите внимание, что Аристотель здесь глубоко (и типично) антидемократичен; в сегодняшнем выражении он был бы полностью удовлетворен тем, что 99% работают так, что 1% могут жить досугом, и нет никаких оснований для него, что 99% должны быть гражданами вообще — они не люди это важно для государства Аристотеля.

РЕДАКТИРОВАТЬ:

Поскольку вопрос был обновлен, я подумал, что немного уточню свой ответ, чтобы лучше соответствовать перечисленным проблемам.

Во-первых, для Аристотеля характер работы не важен — для него не имеет значения, являетесь ли вы фермером, или торговцем, или солдатом, или ремесленником. Все одинаково плохи, по его мнению, и это не имеет ничего общего с характером работы (повторяющейся или нет). Это чисто функция времени. Если вы целый день (каждый день) работаете, у вас не будет времени развивать добродетель.

Это подводит нас ко второму пункту: любая попытка применить понятие Аристотеля к современному обществу безнадежно анахронична. Аристотель писал об обществе, которое значительно отличалось от нашего. Восьмичасовой рабочий день и пятидневная рабочая неделя менее 150 лет. Понятие либерального образования, доступного для всех, независимо от рождения, несколько старше этого, но не намного. Тот факт, что вы можете прочитать это (или что-нибудь еще), уже далеко уводит вас от аристотелевской концепции рабочего. Рабочие Аристотеля были в значительной степени неграмотными, крайне необразованными и не имели времени принимать участие в поисках ума, который, по мнению Аристотеля, был необходим для граждан. То же самое нельзя сказать о сегодняшнем рабочем классе, и даже если бы это было так, мы (в целом) привержены демократическому идеалу гражданства для всего, что противоречит взглядам Аристотеля на общество. В то же время демократия времен Аристотеля была гораздо более прямой демократией, предполагающей участие всех граждан в процессе управления (а не только путем выборов представителей).

Хороший обзор политической теории Аристотеля можно найти здесь .

Александр Сергеев «Экономика Аристотеля» — Департамент философии

 Вступление

Аристотель по праву считается величайшим философом не только своего времени, но и всех времен, мысль которого коснулась этики, политики, психологии, математики, логики, искусств и наук, но до последнего времени мало где можно было столкнуться с упоминанием Аристотеля как великого экономиста. С одной стороны, это вполне логично объясняется историческими причинами, в силу которых Аристотель, а также предшествовавшие ему Платон и Ксенофонт, не рассматривали некоторые механизмы рыночной экономики, представляющие интерес в современном мире, но еще не существовавшие во времена жизни упомянутых философов. В то же время, среди ряда экономистов довольно долго бытовало мнение, что Аристотель, ставивший этические принципы и человеческие ценности над главенствующими в экономике законами обмена и потребления, является «врагом бизнеса», а в современном мире именно бизнес зачастую ассоциируется с экономикой. Объяснением может также служить то, что экономисты не находили должной мотивации и усердия, чтобы вчитываться в довольно сложные тексты Аристотеля, посвященные больше проблемам этики, философии, политики и психологии, и в них искать основы экономической доктрины великого греческого философа, а философам интересней была позиция Аристотеля как философа экономики, а не экономиста. Это, естественно, приводит к совершенно разному прочтению наследия Аристотеля в рамках с одной стороны экономической, а с другой — философской традиций. К тому же существует определенное расхождение во мнениях интерпретаторов Аристотеля, читавших его работы на разных языках, что тоже приводит к разнице в прочтении и интерпретации даже ключевых моментов экономической концепции Аристотеля в отечественной традиции и на западе. Тем не менее, в последнее время появляется все больше работ, в основном западных, авторы которых, философы и экономисты,  снова обращаются к Аристотелю как именно экономисту, имевшему свою экономическую теорию, и ставят вопрос об актуальности экономических воззрений Аристотеля в современном мире. Есть ли чему современным экономистам учиться у Аристотеля? Что значат и значат ли что-нибудь экономические идеи Аристотеля для будущего экономики? Экономика Аристотеля — это наше прошлое или будущее?

Огромный интерес в этой связи представляет сопоставление нескольких недавних работ по интерпретации Аристотеля, авторы которых смотрят на великого грека под разными углами и приходят к практически противоположным выводам относительно актуальности экономических идей Аристотеля в современном мире. Так, статья профессора экономики из США др. Пэка Спенсера (Коннектикут колледж), с говорящим названием «Непростые отношения Аристотеля с современной экономической теорией» (2008) [3], дает оценку влияния Аристотеля на формирование современной экономической теории именно в экономическом ключе. Экономист из Аргентины (университет Аустраль) Рикардо Креспо, являющийся автором нескольких работ по интерпретации Аристотеля, пытается ответить на вопросы об актуальности экономических идей Аристотеля в философско-экономическом ключе. Для сравнения мы возьмем его статью «Об Аристотеле и экономике » (2008)[4]. Написанная же почти десятилетием раньше сначала диссертация, а затем книга ныне профессора экономики Роттердамского университета им. Эразма Ирен ван Ставерер «Ценности Экономики: Аристотелева перспектива» (2001) [5] апеллирует больше к социально-экономической и этической значимости экономических воззрений Аристотеля в современном мире и представляет попытку построения новой экономики, базирующейся на ценностях. Наконец, опубликованная в журнале «Клаузура» статья Милы Ильиной «Экономика и хрематистика в системе координат культурной глобализации» (2012)[6] является публицистической статьей, рассматривающей современное состояние экономики как осуждаемую Аристотелем хрематистику и призывающей к выработке нового экологического взгляда на экономику. В качестве подтверждения некоторых из анализируемых авторов будут приведены выдержки из работы Карла Поланьи «Аристотель открывает экономику»(1957)[7], написанной боле 50 лет назад и не имеющей право претендовать на современный взгляд.

Для начала необходимо представлять себе, каковы же были экономические взгляды Аристотеля.

 

Экономика и хрематистика у Аристотеля

Для Аристотеля значимым является существование двух сущностно и принципиально разных видов производства и видов распределения благ в обществе. Первый вид, названный экономикой, подразумевает систему, целью которой становится удовлетворение насущных потребностей конкретных людей. Для удовлетворения различных потребностей людей, занимающимися различными видами деятельности и производящими разные товары (или блага) появляется обмен и меновая торговля. Постепенно, для оптимизации этого обмена появляется такой инструмент, как деньги. Очень важно подчеркнуть, что с позиции системы экономики, по Аристотелю, такой инструмент как деньги необходим именно и только для обеспечения удобства обмена. 

Термин экономика (от греч. «oίχος» – дом, хозяйство, и «νόμος» – правило), история которого восходит к Домострою Ксенофонта Афинского (430-354 гг. до н.э.), буквально означает «правила управления домашним хозяйством». У Ксенофонта экономика впервые рассматривается как наука, то есть система знаний, ориентированная на общественно-полезные решения и на удовлетворение естественных потребностей человека и населения в целом. Само сочинение Ксенофонта построено в традиционной тогда форме диалога с Сократом, в котором ученики просят Сократа научить их основам экономики. Важно, что такая система знаний не может быть локально замкнутой, частной теорией или практической дисциплиной, существующей по принципу самодостаточности, а должна иметь в своей основе высшие человеческие цели и ценности, внеэкономические по своему существу. 

Для Аристотеля, однако, экономика — это не только и не столько наука, но и деятельность, направленная на использование благ, и способность к совершению этой деятельности, и привычка, формирующая экономический тип поведения, и, наконец, наука. В Никомаховой Этике Аристотель определяет цель хозяйствования (экономики) как богатство [Никомахова Этика 1, 1], но важно понимать, что он подразумевает под этим богатством не бесконечное накопление, а богатство, необходимое для «жизни вообще» и «хорошей жизни». [Политика 1, 4, 1253b 24-5]. Креспо, анализируя понятие экономики у Аристотеля, дает следующее определение: «для Аристотеля oikonomikè это деятельность по использованию вещей, которые необходимы для жизни (в смысле жить вообще) и для Хорошей Жизни (хорошо жить). Когда Аристотель говорит о «жизни вообще», он имеет ввиду то, что достигается дома (oikos). Когда он говорит о Хорошей жизни, то имеет ввиду то, что достигается в полисе как пределе гражданского общества. По Аристотелю, эта последняя концепция (хорошей) жизни имеет точное моральное значение: это жизнь в добродетели, за счет которой достигается счастье.» [4, стр. 11, перевод с англ. автора].

Второй вид производства и распределения благ Аристотель называет «хрематистикой», подразумевая ситуацию, когда прибыль и накопление денег становятся основной целью деятельности (как, например, ростовщичество, спекулятивная торговля). Сам термин «хрематистика» (от греч. χρήματα – имущество, деньги), автором которого является Аристотель, буквально означает умение наживать богатство и делать деньги. В более широком смысле под хрематистикой понимается вид хозяйственной деятельности, который нацелен (т.е. ставит себе целью) именно на накопление богатства вне зависимости от его использования. При этом, как утверждает Креспо, даже хрематистика у Аристотеля делится на два типа: первый — виды деятельности, которые подчинены экономике и имеют дело с приобретением тех вещей, которыми пользуется экономика. Эти виды деятельности естественны и ограничены. Второй же тип хрематистики — неестественный, не подчиненный экономике и направленный на накопление бесконечного богатства (денег). «В отношении этого второго вида хрематистики Аристотель утверждает, что «эта вторая форма ведет к мнению, что нет предела богатству и собственности» [Политика I, 9, 1257a 1]. [4, стр.10, перев. с англ. автора] В рамках этой системы, деньги как средство обмена теряют своё изначальное предназначение и становятся целью.

Происходит подмена истинной цели — удовлетворения насущных потребностей, — на ложную — средства или инструменты становятся целью. Получается, что цель хрематистики – служение не высшим (духовным) задачам человеческой жизни, а неограниченной наживе, порочной с точки зрения Аристотеля, беспредельному приобретению и накоплению, опять же, эксплуатирующих порочные стороны человеческой природы, ведущих к крайностям — богатству или бедности — вместо золотой середины, уводящих от добродетели и делающих людей не лучше, а хуже. «Получаемая прибыль считается единственным критерием  эффективности и правильности применяемых схем ведения дела. В современном мире произошла инверсия этической оценки двух видов хозяйствования – экономики и хрематистики. Начиная с «экономического человека» А.Смита, именно эгоистическое стремление к обогащению стало представляться мотором хозяйственной жизни, соответственным природе человека и приносящим пользу обществу [6]. Это либеральное воззрение, потеснившее альтернативные взгляды, стало рассматривать хрематистику как естественную и полезную форму хозяйствования. Те же принципы перенесены и в систему глобальной экономики», считает Ильина [6].

Интересно, что и сам характер и природа деятельности в экономике и хрематистике различен. В «Метафизике» Арислотель различает два вида действий — имманентные и транзитивные. Имманентные — это действия, целью которых является само действие, как, например, видеть, думать или любить. Результаты этих действий остаются внутри агента. Вторые же, транзитивные, при которых результат действия выходит за пределы агента и остается в чем-то еще, как правило, вещи, созданной в результате деятельности. В Никомаховой этике Аристотель называет имманентные действия prâxis, а транзитивные действия — poíesis [Никомахова этика VI, 4, 1140a 1] [4, стр. 11]. Большинство действий являются и имманентными и транзитивными одновременно, за исключением немногих чисто имманентных действий, типа думать и любить. К примеру, когда кто-нибудь работает, есть одновременно и транзитивный компонент, представленный в продукте труда или оказанной услуге, и имманентный — подтверждение способности самореализации, повышении самооценки, моральная сторона оказанной услуги, благодарность.

Для Аристотеля имманентные аспекты действий ценятся куда больше, потому что именно они делают людей более добродетельными. Экономика, как мы помним, в концепции Аристотеля, — это деятельность, действия, или, точнее, конкретное действие по использованию вещей. Возникает вопрос: пользоваться — это имманентное или транзитивное действие? Казалось бы, исключительно транзитивное, поскольку используемая вещь потребляется и в конечном счете исчезает после использования. Однако, как пишет Креспо, «полным действием в экономике становится пользоваться тем, что необходимо для удовлетворения потребностей агента в «хорошей жизни», а это уже имманентный аспект использования, поскольку что-то используется для самосовершенствования агента. Действие же хрематистики — исключительно транзитивно» [4, стр.12, перев. с англ. автора].

Экономика, напомним, помимо деятельности, является еще и способностью, то есть силой осуществить эту деятельность, и привычкой к такого рода деятельности, которая помогает ее осуществлять. Хрематистика, в этом ключе, является техникой — привычкой к производству. Аристотель уделяет много внимания тому, что такое привычка. Он отмечает, что привычки — более длительные и стабильные качества, чем наклонности, и они фундаментальны в жизни человека. Добродетели основываются на естественных наклонностях за счет повторения действий. Привычка — это приобретенный тип поведения, которому следуют, пока он не становится почти непроизвольным, или доминирующим, или регулярной наклонностью, или же тенденцией. Привычки фундаментальны в жизни человека. Мы не можем оставить что-то нерешенным надолго без психологического страдания; нам нужны привычки для структурирования нашего поведения в повседневной жизни. Сама личность оформляется за счет приобретения привычек путем повторения действий. Привычки составляют нашу «вторую натуру». Привычки определяются действиями, но сами действия свободны. Таким образом, они могут сильно отличаться в зависимости от личности. Тем не менее, привычки — дело случая и они вероятностны.»  [4, стр.13-14, перев. с англ. автора]. Креспо показывает, что для Аристотеля важна связь привычек и типа поведения одного человека с привычками других в обществе, поскольку человек не может осуществлять действия по использованию благ в полной изоляции от других, и таким образом важно появление общественных институтов (институциональной экономики в современном понимании). Привычки формируют институты, а институты, в свою очередь, способствуют формированию привычек. Хорошие привычки делают поведение более предсказуемым, а это способствует консолидации институтов. Институты через поощрения и наказания способствуют реализации одних типов поведения и не поощряют другие, таким образом, воспитывая общественно полезные привычки. По Аристотелю, образование и закон помогают формированию хороших привычек. [4, стр.16]. Образование в Греции было основным институтом формирования личности, готовой и дальше идти по пути самосовершенствования в условиях наличия способствующих совершенствованию и поощряющих его законов.

Наличие институтов и привычек делает поведение более структурированным, а значит, предсказуемым. Аристотель делает вывод, что человек — существо не только общественное, но и экономическое, то есть быть экономическим — необходимо для человека. И сам этот человек экономический — предмет для изучения науки экономики. Говоря о науке, Аристотель различает науки теоретические, практические и технические (poietical). Предметом практических наук является имманентный аспект человеческих действий, в то время как предметом технических (poietical) наук является транзитивный аспект поведения. Учитывая, что экономическое поведение имеет явный имманентный компонент, экономика для Аристотеля становится практической наукой, вырастающей из экономического поведения [4, стр.15].

Очевидно, что экономика Аристотеля — это не современная наука и не наука в современном понимании, а скорей мировоззренческая система, базирующаяся на определенных ценностях и стремлению к их формированию за счет рациональных действий, складывающихся в привычки, формирующие личность человека экономического как члена социума, разделяющего эти же ценности. Экономика Аристотеля построена на этике и вся пронизана этикой, поэтому большинство интерпретаторов Аристотеля и говорят об актуальности его идей для современной экономики, практически утратившей этический аспект. 

 

Взгляд экономиста

Наиболее экономической является интерпретация профессора экономики из Коннектикута, доктора Спенсера Пэка, представленная в статье под названием «Непростые отношения Аристотеля с современной экономической теорией»[3]. Как видно из названия, Пэк анализирует отношения Аристотеля с современной экономической теорией, пытаясь понять, в какой степени труды Аристотеля предвещали положение вещей в современной экономике, особенно в области теории стоимости и  теория распределения доходов, и, вопреки существовавшей традиции относить Аристотеля к предшественниками или классической или неоклассической экономики, автор делает вывод, что Аристотель не был предшественником никакой традиции. В то же время, теперь уже вопреки некоторым исследователям, утверждающим, что нет никакой связи между экономической мыслью Аристотеля и современной экономической мыслью, Пэк заявляет, что Аристотель повлиял и на тех, благодаря кому в дальнейшим сложилась  современная экономическая наука, а именно Адама Смита и Маркса, а также предвидел утилитаристские модели потребительского поведения  и попытки полностью математизировать и/или в полной мере развить аксиоматический дедуктивный подход к экономике. [3, стр.6] 

 

Точкой отсчета для современной экономики служит 1776 год, когда вышла монография Адама Смита «Богатство наций».  С ее выхода и до работ Маркса длился классический период современной экономики, а после Маркса начался неоклассический. «Классическая экономика фокусировалась на стороне предложения, подчеркивая, что цена товара в значительной степени определяется стоимостью его производства . Здесь неявно , как у Смита , или явно , как у Маркса , проявляется трудовая теории стоимости . Распределение доходов  в значительной степени определяется классовой борьбой или торгом». [3, стр.7, перев. с англ. автора]  Неоклассическая экономика, напротив, поддерживает сторону «спроса, предельной полезности, и теорию предельной производительности при распределении доходов. Цены становятся показателями относительной редкости (ограниченности) товара, где Px / Py = предельная полезность х / предельной полезности у. В классической экономике товар был дорогим, если велики затраты для его производства, и следовательно, он, как правило, становится относительно редким (ограниченным по количеству). В неоклассической теории линия причинности в значительной степени изменилась: если товар относительно редок (количество ограничено), то его предельная полезность будет, как правило, высокой и, следовательно, будет высокой цена. Что касается распределения доходов, неоклассическая теория утверждает, что цена входного фактора А относится к цене входного фактора B как предельный продукт фактора А к предельному продукту коэффициента В. То есть, если мне платят 100 долларов в час, а тебе десять, то это означает, что моя производительность в десять раз больше твоей. Эта теория становится оправданием неравномерного распределения доходов». [3, стр.8, перев. с англ. автора] 

 

Анализируя работы предшественников, пытавшихся найти аналогии между современным ценообразованием и понятием стоимости у Аристотеля, Пэк приходит к выводу, как уже говорилось, что  «труды Аристотеля, столь важные и имеющие отголоски во многих областях западной мысли, довольно плохо соотносятся с духом современной экономической теории и классического, и неоклассического толка. Например, современная экономическая теория предполагает, что большинство цен должны быть гибкими и должны достаточно быстро меняться в зависимости от меняющихся рыночных условий. Похоже, у Аристотеля не было таких взглядов. Аристотель говорит об изолированном торге при обмене товарами в Никомаховой Этике (5.5) и  при этом он говорит о справедливости при обмене товарами. Он не рассматривает ситуацию с современной безличной рыночной ценой как результатом взаимодействия многих продавцов и покупателей.»  [3, стр.12, перев. с англ. автора] 

Пэк соглашается, что Аристотелю не нравится идея денег ради денег, поскольку при этом не разум правит страстями, как должно быть в античном обществе, а страсти главенствуют над разумом, что, по мнению античного философа, является противоестественным. В «политике» Аристотель пишет:

«Вот почему для всех сообразное с природой искусство наживать состоит в извлечении пользы от плодов и животных.

Это искусство, как мы сказали, бывает двояким: с одной стороны, оно относится к области торговли, с другой – к области домохозяйства, причем последнее обусловлено необходимостью и заслуживает похвалы, обменная же деятельность по справедливости вызывает порицание, как деятельность, обусловленная не естественными причинами, но [возникшая в силу необходимости взаимного] обмена [между людьми]. Поэтому с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. Отсюда это и получило свое название; как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе.» [Политика, 4, 23, 1258В:1]

Пэк отмечает также, что Аристотелю не понравились бы непреднамеренные последствия человеческих действия, которые он обычно зовет отрицательными, в то время как современная экономика рассматривает их как положительные, и даже делается акцент на том, что преследование личного обогащения в качестве непреднамеренных последствий действий приведет, в конечном счете, к большему богатству нации, чем централизованное управление с той же целью, как это показано у Смита. [3, стр.16] 

 Пэк просматривает влияние Аристотеля на современную мысль в вопросе выбора, например. Неоклассическая экономическая теория зачастую представляет собой теорию выбора, использующую утилитарную модель поиска удовольствий и избегания боли. Конечно, подобная модель является чрезмерным упрощением человеческого поведения и в некотором роде приравниванием его к поведению животных. По Аристотелю, именно животные обычно преследуют добычу и избегают врагов. Животные живут ощущениями, а там где ощущения, там всегда присутствуют боль и удовольствие, порождающие желание. В отличие от животных, люди имеют еще и здравый разум, и суждения. Соответственно, люди делают свой выбор не только исходя из принципа погони за удовольствиями и избегания боли, но и с помощью суждений и мыслей, на основе должного образования, правильных привычек и личных качеств, руководствуясь определенными приверженностями и ценностями. В отличие от инстинктивных движений животных, поступки людей основываются на выборе и воле и контролируются разумом. «Предмет решения и предмет выбора одно и то же, только предмет выбора уже заранее строго определен, ибо сознательно выбирают то, что одобрено по принятии решения, потому что всякий тогда прекращает поиски того, как ему поступить, когда возвел источник [поступка] к себе самому, а в себе самом — к ведущей части души (to hegoymenon), ибо она и совершает сознательный выбор. » [Никомахова этика 3.5] 

Описанный в экономике преднамеренный выбор, похоже, имеет влияние идей Аристотеля, но больше его идей о поведении животных, чем о сознательном рациональном выборе людей, как считает Пэк. [3, стр.18] 

Бесспорно также влияние Аристотеля, как уже говорилось, на экономические концепции и Маркса, и Адама Смита. Идея денег ради денег для Аристотеля прерогатива хрематистики и порочна по своей природе, для Маркса — основа капитала, являющаяся исторической неизбежностью, которую надо преодолеть. Что касается Адама Смита, то для него, как и для Аристотеля, товар имеет потребительскую стоимость и меновую стоимость. Как и для Аристотеля, обмен товарами порождает деньги, и деньги могут быть использованы для дальнейшего накопления денег. Однако Смит рассматривает желание обогащения как совершенно естественное и полезное не только для человека, но и, в конечном счете, для общества, ведь именно оно ведет к богатству нации. Очевидно, что Смит начинает свой анализ под влиянием идей Аристотеля, но потом расходится с ним и формирует противоположную с точки зрения ценностей концепцию.[3, стр.19-20] 

В попытке ответить на вопрос о будущем отношений Аристотеля и современной экономики, Пэк рисует две перспективы: радужную и мрачную. В радужной, в которую сам он не очень верит, возможно, будет использование этических принципов и построения экономики на них, что отражено в работах Рикардо Креспо и Ирен ван Ставерен. В мрачной, которая представляется Пэку куда более вероятной, Аристотелю как философу, делавшему ставку на рациональность человека, едва ли найдется место в пост-модернистском обществе. Согласно Пэку, «пост модернизм, кажется, характеризуется определенной разрозненностью. … В экономике эта тенденция характеризуется тем, что теория становится серией разрозненных математических головоломок, специализацией в математике в целом, различными теориями игр, подробных экспериментов, демонстрирующих, что люди не в полной мере рациональны» [3, стр. 24, перев. с англ. автора]. Пэк выражает серьезные сомнения в том, что, по крайней мере, в США и Канаде экономическая концепция Аристотеля сможет найти применение в ближайшем будущем.

 

Этика в экономике

Однако, ряд экономистов в Европе и Южной Америке не соглашаются с Пэком и подчеркивают актуальность экономики Аристотеля сегодня. Рикардо Креспо, говоря об актуальности Аристотеля в современном мире, акцентирует внимание в основном на личностных качествах участников экономического процесса и на важности институтов, о которой в частности, уже было сказано выше. Прежде всего для Аристотеля важны такие «добродетели» как умеренность, справедливость и благоразумие. Отсутствие умеренности ведет чрезмерному обогащению, к эксплуатации человеческих пороков, к извращению природы денег.  В «Политике» Аристотель пишет: «В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат к утолению этой жажды, также безгранично. И даже те люди, которые стремятся к благой жизни, ищут того, что доставляет им физические наслаждения, и так как, по их представлению, средства для осуществления этого дает собственность, то вся деятельность таких людей направляется на наживу. Таким вот путем и получил свое развитие второй вид искусства наживать состояние. А так как физические наслаждения имеются в преизобилии, то такие люди ищут и средств, которые доставляли бы им этот преизбыток наслаждений; если люди не в состоянии достигнуть своей цели при помощи искусства наживать состояние, то они стремятся к ней иными путями и для этого пускают в ход все свои способности вопреки даже голосу природы.» [Политика 4, 19-20, 1258А1-10] 

Как следствие, пишет Креспо, по Аристотелю, «для экономики необходимо воздержание, добродетель, связанная с силой духа» [4, стр.18, перев.с англ.автора]. Это важно для государства и мирной жизни, поскольку «величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком многим, другие же ничего не имеют, возникает либо крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде, либо тиранния, именно под влиянием противоположных крайностей» [Политика 4.8, 1296А 1]. При этом собственность необходима, но не чрезмерная, а достаточная, регулируемая умеренностью и воздержанием, умением себя ограничить. «Собственность есть часть дома, и приобретение есть часть семейной организации: без предметов первой необходимости нельзя не только хорошо жить, но и вообще жить.» [Политика, 1253В 25]

В том, что касается появления и функции денег и анализа затрат и выгод, Аристотель пишет в Никомаховой Этике: «вещи, которыми обмениваются, должны быть каким-то образом сопоставимы. Именно с этой целью и были введены деньги, и они становится в некотором смысле чем-то промежуточным; ибо измеряет все, и, следовательно, и избыток и недостаток — сколько ботинок равны дому» [Никомахова Этика V, 5, 1133a 20ff., перев. с англ. автора]. Однако, соглашается Креспо, Аристотель не углублялся в детали ценообразования и эта сторона экономической концепции недостаточно развита.

Люди, обладающие упомянутыми моральными качествами, становятся более успешными участниками экономического процесса, поскольку их поведение более предсказуемо и лучше координируется. Интересно, что такие естественные институты, как, например, дружба, отмечает Креспо, помогают экономической жизни, поскольку способствуют формированию здоровых ценностей — справедливости, щедрости и помогают преодолеть неравенство.

Креспо делает вывод, что «концепция Аристотеля учит, что мы должны больше заботиться о содействие развитию личных достоинств, чем о строительстве совершенных систем (…) Этот урок призывает вернуться к большему акценту на воспитании добродетелей (образовании) и соблюдении закона, что является двумя способами содействия добродетели. Это должно быть важным аспектом экономической политики в духе Аристотеля» [4, стр.19, перев.с англ.автора]. 

Креспо делает еще один вывод из концепции Аристотеля, имеющий резонанс сегодня, и он заключается в том, что общество и обмен являются двумя естественными институтами, необходимыми для реализации человеческой природы. Необходимо, чтоб эти институты помогали формированию хороших привычек и добродетелей, а не эксплуатировали пороки. Креспо замечает, что в современной системе образования преподавание экономики чрезмерно ориентировано на инструменты, и в этой связи предлагает ввести больше гуманитарных дисциплин и этики, чтобы воспитывать более сознательных участников экономического процесса.

 

Ценности в экономике 

К очень похожим выводам приходит и профессор из Нидерландов Ирен ван Ставерен, которая посвятила и диссертацию, и потом монографию под названием «Ценности в Экономике: Аристотелева перспектива»[5] идее создания экономики, базирующейся на ценностях в Аристотелевском духе. 

Ван Ставерен утверждает, что «модернистская экономическая методология построена на основе дуализма: потребительская полезность определяется как экономика, а мораль нет; причины рассматриваются как часть экономики, а эмоции нет; выбор считается экономикой, тогда как его противоположность, принуждение, нет; наконец, независимое поведение входит в экономическую теорию, в то время как взаимозависимые отношения между игроками нет. Из-за этого дуализма в построении  экономической теории принято считать, что экономика не должна обращать внимания на ценности: их предполагается считать субъективными и экзогенно заложенными в предпочтениях игроков. Тем не менее, я показала, что многие экономические объяснения опираются на предположения и концепции, основывающиеся на одной важной человеческой ценности: ценности свободы». [5, стр. 202, перев.с англ. автора] Свобода проявляется в экономике и как свободный выбор, свободный обмен, и как идея свободной личности.

Помимо свободы, важны также такие ценности, как справедливость и забота (care). Если свобода проявляется в обменных процессах, то справедливость проявляется через распределение, а забота — через отдачу (giving). Каждая из упомянутых ценностей локализована в экономике, и мы говорим о рыночной, государственной и экономике ухода (care economy), хотя все три ценности функционируют и на рынке, и в государстве, и в здравоохранении и социальной сфере.

В последнее время все больше экономистов указывают на необходимость включения социального и нравственного поведения в экономический процесс, что подрывает дуалистические аксиомы, лежащие в основе его методологии.

Это повторное открытие роли ценностей в экономике требует новой экономической концепции, которую как раз можно выстроить на идеях Аристотеля. Основой этики Аристотеля являются добродетели. «Добродетель понимается как контекстное среднее между дефицитом и избытком ценности, и важно само по себе. Среднее не может быть найдено с помощью моральных правил или следуя алгоритмам, например, ограничению максимизации. Добродетель требует от игроков, чтобы они обладали необходимыми этическими возможностями, чтобы сделать их поведение осмысленным. Эти этические возможности являются ключевыми элементами рациональности игроков. Я предположила, что этими этическими возможностями являются приверженность, эмоции, обсуждение и взаимодействие. Без них, игроки не могут следовать своим ценностям. Без приверженности они не имеют никаких оснований, чтобы придерживаться данных и неизменных предпочтений. Без эмоций игроки смогут следовать своим приверженностям и сигнализировать их другим. Не имея возможности обсудить, игроки не в состоянии сделать свободный и осмысленный выбор, а следуют алгоритму. Без взаимодействия актеров не может убедить друг друга заключить сделку» [5, стр.203, перев.с англ. автора]

Как уже говорилось, Ван Ставерен приходит к похожим на Рикардо Креспо выводам о необходимости обращения к ценностям и этике, и соответственно, Аристотелю и с точки зрения воспитания личностей с социально и морально зрелым экономическим поведением. Как мы помним, по Аристотелю для этого необходимо образование и поддерживающие ценности институты, о чем и пишет Ван Ставерен, делая вывод, что «искусство аристотелевских решений (на государственном уровне) заключается в поиске зыбкого баланса между опорой на рынок, улучшением равенства доступа и обеспечением адекватного ухода (заботы)»[5, стр.208, перев.с англ. автора].

Вероятно, в Нидерландах и других развитых европейских странах с давней культурно-философской традицией, возможно будущее экономики в буквальном смысле слова с человеческим лицом и ориентированной на игрока как личность в целом и члена зрелого социума, базирующегося на ценностях, а не стремящегося к обогащению или даже к максимизации благ в условиях ограниченных ресурсов.

 

Экология в экономике

Аналогичного рода призыв к возврату к ценностям и повороту от Аристотелевой хрематистики в ее осуждаемом самим автором значении, коей стала современная экономика, слышится в статье отечественного публициста Милы Ильиной. Что произошло в современном мире? Хрематистика в Аристотелевском понимании с идеей денег ради денег и обогащения подменила собой экономику. По мнению Ильиной, «возникла замкнутая самодостаточная система: производство, торговля, реклама, потребление. В современном мире вращение этого круга является самоцелью, общество эксплуатирует эгоистическое стремление человеческой природы к переизбытку. Другая же сторона человеческой природы, стремление к самоограничению ради целей, лежащих вне удовлетворения личных потребностей индивида, современным социумом не поощряется.»[6] В этом, можно сказать, усматривается влияние Аристотеля «от противного» — именно то, от чего  он предостерегал, стало экономической реальностью. «Аристотель предостерегал нас от ситуации, в которой люди малоразвитые по своей природе (бездуховные), руководствующиеся принципами наживы и накопления, диктуют правила человеческой деятельности.»[6] Мир последовал за Адамом Смитом, предрекавшим богатство наций на основе погони за личным обогащением, которое важней для самого человека и лишь косвенно ведет к обогащению нации.

Аристотель же в «Политике»  предполагает, что общественное и государственное важней для человека, чем личное, поскольку человек сам по себе существо общественное. В рамках такого общественно-политического понимания человека, Аристотель определяет цель экономической деятельности как эвдемонию, то есть счастье — «деятельность души в полноте добродетели», в поиске золотой середины и никогда не преследовании крайности.» Что касается даяния (dosis) имущества и его приобретения (lepsis), то обладание в этом серединой — щедрость (eleytheriotes), а избыток и недостаток — мотовство (asotia) и скупость (aneleytheria)». [Никомахова этика 2.7]

Очевидно, что основной вектор современной экономики направлен не на поиск золотой середины, а, напротив, — на максимизацию благ, в чем проявляется эксплуатация той стороны человеческой природы, которую Аристотель считал порочной. В качестве выхода Ильина предлагает смену вектора, переход от эго-экономики к эко-экономике, то есть экологическому подходу, т. е. мировоззрению, «интегрирующего законы природы и результаты человеческой деятельности» [6]. Нередко можно услышать, что люди устали от гонки и соревнований, от бесконечных рыночных отношений, зачастую лишающих человека творческого и созидательного начала. Надо признать, что подобного рода призывы слышатся в основном не из уст экономистов и тем более финансистов, и едва ли могут изменить положение дел в экономике.

 

Заключение

Можно смело утверждать, что Аристотель в определенном роде был провозвестником современных экономических теорий и даже предвидел и классический и неоклассический подходы к экономике. В то же время нельзя не согласиться с мнением, что его концепция не является базой для этих теорий, а лишь косвенно оказала влияние на их авторов. Также нельзя не признать, что экономическая концепция Аристотеля была не отдельной научной концепцией, а скорей мировоззренческой концепцией, сообразной с его этическими, философскими, социологическими и политическими взглядами и базирующейся на базовых и непререкаемых человеческих ценностях и основах добродетельного поведения, которые делают, по мнению Аристотеля, людей людьми.  Экономика была именно деятельностью, способностью, привычкой  и уж потом наукой — о человеке и обществе, а не о законах рынка. 

Аристотель справедливо определил роль образования и институтов в воспитании должных экономических привычек и поведения, а также в формировании должных добродетелей и ценностей у членов общества во благо самого общества. Именно эта сторона экономических взглядов Аристотеля представляется как имеющая наибольший резонанс и потенциал к развитию в современном мире, но не в рамках экономики как она понимается большинством, скажем, в СЩА, Канаде или в современной России, а скорей в таких направлениях, как человеко-центрированное экономическое развитие или в социально-политической сфере, или же в экономике развитых европейских стран или Японии, где человек и общество, а не деньги и максимизация благ, понемногу начинают становиться центром экономических процессов. Так что вопрос, Аристотель в экономике — наше прошлое или будущее — остается открытым.

 

Литература

1. Аристотель. Политика // Сочинения в 4-х томах. М., Мысль, 1983. Т.4.

Web: http://grachev62.narod.ru/aristotel/arpol1.html

2. Аристотель. Никомахова Этика. Перевод: (C) Нина Брагинская ([email protected]). Философы Греции  «ЭКСМО-Пресс», Москва, 1997 

Web: http://www.lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/nikomah.txt_with-big-pictures.html

3. Pack, Spencer J. (2008). Aristotle’s Difficult Relationship with Modern Economic Theory. Foundations of Science, 13(3-4): 33-46.

Web:http://digitalcommons.conncoll.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1015&context=econfacpub

4. Crespo, Ricardo F. On Aristotle and Economics. IAE Business School – Austral University, 11/2008.  Web: http://www.iae.edu.ar/pi/Documentos%20Investigacin/Working%20Papers/DTIAE08_2008.pdf

5. Van Staveren, Irene.  “Values of Economics”. Routledge, London and New York, 2001. e-book: https://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=13&ved=0CCkQFjACOAo&url=http%3A%2F%2Fwww.forexfactory.com%2Fattachment.php%3Fattachmentid%3D794007%26d%3D1317094666&ei=8dhTVZzvOIHTygPht4CQAw&usg=AFQjCNGSBwY8KszYp8Oo5t773Tk3VyFmrw&bvm=bv.93112503,d.bGQ

6. Ильина Я.В. «Экономика и хрематистика в системе координат культурной глобализации». Литературно-публицистический журнал «Клаузура», 2012. 

Web: http://klauzura.ru/2012/02/mila-ilina-ekonomika-i-xrematistika-v-sisteme-koordinat-kulturnoj-globalizacii/

7. Поланьи, Карл. Из Главы 5 «Аристотель открывает экономику», стр.64-94 книги Карла Поланьи, Конрада М. Аренсберга и Гарри В.Пирсона «Торговля и Рынок в ранних империях», Гленкоэ: Свободная пресса, 1957 г. Перевод выполнен Н.А. Розинской.

Web: http://ecsocman.hse.ru/data/959/118/1231/aristot.pdf

---

Подобные мысли были высказаны 50 лет назад Карлом Поланьи в его исследовании экономических идей Аристотеля. «То, что обеспечивает справедливость, будь то в отношении распределения жизненных благ или вынесение решения в отношении конфликтов, или регулирование взаимных услуг — хорошо, поскольку это требуется для продолжения существования группы. Нормативность, в таком случае, неотделима от действительности. Эти общие положения его системы должны позволить нам очертить взгляды Аристотеля на торговлю и цены. Внешняя торговля является естественной, когда она служит выживанию сообщества посредством сохранения его самодостаточности. Необходимость в этом возникает, как только разрастающаяся семья делается слишком многочисленной, и ее члены вынуждены селиться отдельно друг от друга. Их автаркия окажется теперь замедленной во всех отношениях, кроме акта предоставления доли /metadosis/ от того, кто имеет избыток. Темп, с которым делимые услуги /или товары/ обмениваются, зависит от требований philia, т.е. от сохранения доброй воли среди членов, поскольку без нее само сообщество прекратит свое существование. Справедливая цена, таким образом, проистекает из потребностей philia, как это выражено в принципе взаимности, что является квинтэссенцией всего человеческого сообщества. Из этих принципов проистекает также его осуждение коммерческой торговли и сентенции в отношении необходимости установления обменных эквивалентов или справедливой цены. Торговля, как мы это видели, является «естественной», пока она является требованием самообеспечения. Цены обычно устанавливаются, так, что они соответствуют мнению участников сообщества, укрепляя, этим самым, добрую волю, на которой покоится сообщество. Обмен товарами есть обмен услугами: это является основой самообеспеченности и реализуется путем взаимного дележа по справедливым ценам. При таком обмене выигрыша нет: товары имеют свои собственные цены, установленные заранее. Если же должна существовать прибыльная розничная торговля ради распределения товаров, то пусть этим занимаются не граждане. Теория Аристотеля о торговле и цене была ничем иным, как простой разработкой его общей концепции о человеческом сообществе.»[7, стр.15-16]

Создатель философских оснований науки. К 2400-летию со дня рождения Аристотеля

В 2016 г. исполнилось 2400 лет со дня рождения Аристотеля – гениального древнегреческого философа и ученого, вклад которого в развитие человеческой цивилизации невозможно переоценить. Логика, физика, биология, политология, социология, правоведение, педагогика, психология, этика, эстетика – вот неполный перечень наук, история которых начинается с трудов Аристотеля. Он и философию, которая до него являлась совокупностью многих учений, превратил в науку – систему знаний о природе, обществе и мышлении, которая основывается и развивается на единых принципах. Более того, именно он сформулировал и первым применил в своих исследованиях те принципы, которыми наука отличается от ремесла, искусства или религии.

Жизненный путь Аристотеля

Аристотель (Αριστοτέλης) родился в 384 г. до н.э. в городе Стагире. Его отец, Никомах, был врачом при дворе македонского царя Аминты III, где сын с детства общался со своим сверстником, будущим царем Филиппом II. Отец дал сыну некоторые медицинские знания и, очевидно, привил интерес к изучению живой природы. В 15-летнем возрасте Аристотель потерял родителей, и его воспитывал дядя по матери Проксен из Атарнея. В возрасте 17 лет Аристотель уехал в Афины, где поступил в Академию – философскую школу Платона. В Академии Аристотель пребывал 20 лет, сначала как слушатель, а затем как преподаватель риторики. Он на всю жизнь сохранил глубокое уважение к учителю и писал, что дурной человек не должен сметь даже хвалить Платона.

В 347 г. до н. э., после смерти Платона, Академию возглавил его племянник Спевсипп. Аристотель вместе с другом Ксенократом покинул Афины и переселился в город Ассос в Малой Азии. Этот город незадолго до того был основан Гермием – правителем Атарнея, бывшим слушателем школы Платона. Аристотель женился на племяннице (и приемной дочерью) Гермия – Пифиада. Через три года Гермий был убит. Аристотель с женой переселился на остров Лесбос, в город Митилену, куда его пригласил друг Теофраст, уроженец тех мест.

В 343 или 342 г. до н.э. Аристотель получил приглашение Филиппа II стать воспитателем его сына Александра, которому исполнилось тринадцать лет. Аристотель переселился в царскую резиденцию Пеллу, а затем – в Миезу. Он преподавал Александру историю Греции и Персии, географию, политику, поэзию, прежде всего произведения Гомера. Впоследствии Александр Македонский говорил, что от отца он получил жизнь, а от Аристотеля то, что придает ей ценность. В 339 г. до н.э. воспитательная деятельность Аристотеля закончилась. Он переселился в родной город Стагир, где прожил три года.

В 338 г. до н. состоялась битва при Херонее, следствием которой стало утверждение власти Филиппа II над всей Грецией. В 336 г. до н.э. Филипп II был убит, Александр стал царем, а Аристотель вернулся в Афины. При содействии своего друга Антипатра, которого Александр Македонский назначил наместником Балкан, он открыл свою философскую школу, известную как Ликей, или перипатетическая. Судя по широте научных интересов Аристотеля, Ликей можно считать университетом, причем исследовательским. Аристотель привлекал слушателей к сбору фактического материала, который использовал в своих работах. Так, при написании «Политики» использованы данные по государственному устройству 158 древнегреческих полисов, которые, разумеется, собирали многие. Ряд известных работ Аристотеля является отредактированными записями его лекций.

После смерти Александра Македонского в 323 г. до н. э. в Афинах произошло антимакедонское восстание. «Македонофила» Аристотеля обвинили в неуважительном отношении к богам (как в свое время Сократа). Он не стал дожидаться суда, передал руководство Ликеем Теофрасту и переселился в город Халкиду (остров Эвбея), чтобы, по его словам, не дать афинянам во второй раз совершить преступление против философии (намек на смертный приговор Сократу). Там Аристотель через год умер от застарелой болезни желудка.

Произведения Аристотеля

Произведения Аристотеля охватывают почти все тогдашние научные (философские) знания. Известны его трактаты разделяют на восемь групп.

1. Логические трактаты: «Аналитика первая», «Аналитика вторая», «Топика», «Категории», «Об истолковании», «Опровержение софизмов».

2. Трактаты по «первой философии», собранные в книге, которая известна под названием «Метафизика».

3. Физические трактаты: «Физика», «О небе», «О возникновении и уничтожении», «Метеорологика».

4. Биологические трактаты: «История животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных».

5. Психологические трактаты: «О душе» и так называемые «Малые труды по естествознанию» («О памяти и воспоминания», «О сне», «О бессоннице», «О жизни и смерти», «О дыхание» и др.).

6. Этические трактаты: «Никомахова этика», «Эвдемова этика», «Большая этика».

7. Политико-экономические трактаты: «Политика», «Экономика», «Афинская полития».

8. Трактаты об искусстве, поэзии и риторике: «Риторика» и «Поэтика».

Сам Аристотель различал три вида знания и соответствующих наук и искусств: теоретическое (умозрительное), практическое и поэтическое, или творческое. Цель теоретического знания – истина, знание ради знания, практического – достижение практической цели, поэтического – произведение, изделие. К теоретическому знанию относится «первая философия», физика (естествознание) и математика; к практическому знанию – этика, политика, экономика; к поэтическому – риторика, поэтика, а также все ремесла.

Логические трактаты Аристотель не включал в состав философии (науки). По его мнению, они давали орудия, с помощью которых создается наука. Эти трактаты его ученики назвали «Органон» (орудие).

Следует сказать, что до нас дошли далеко не все труды Аристотеля. Античные авторы приводят списки из десятков и даже сотен его произведений.

Особенности философии Аристотеля

В своих трудах Аристотель подвел итоги более чем двухсотлетнего периода развития древнегреческой философии и дал свое решение всех главных проблем этой философии, касающихся познания природы, общества, мышления, над которыми размышляло не одно поколение философов.

Как известно, первые философы, которых называют физиками, или фисиологами (Фалес, Анаксимен, Анаксимандр), рассуждали о том, как устроен мир, из чего состоят вещи, почему они различные и как они изменяются. Впоследствии философы задумались над проблемами познания мира, в том числе над такой: если в мире все изменяется, то как можно познать то, что каждое мгновение другое? Сократ учил, что главное для человека – знать не то, как устроен мир, а в чем его благо. Он начал исследовать сам процесс познания и доказывать необходимость определения общих понятий, утверждал, что отличить хороший поступок от плохого можно только в тому случае, если известно, что такое благо. Платон, соглашаясь с мнением Парменида, что человек может познавать только то, что неизменно утверждал, что неизменное и вечное – это идеи, идеальные бестелесные образы (эйдосы), которые вечно пребывают в высшем мире и образуют реальные вещи, соединяясь с материей. Он считал, что человек познает идеи потому, что его душа до рождения находилась в мире идей, а теперь, когда видит те или иные вещи, вспоминает (узнает) те эйдосы, которые созерцала там.

Аристотель отрицал существование идей вне вещей. Он считал, что идеи (которые он назвал формами) находятся в реальных предметах, и для их познания необходимо не созерцать, пытаясь что-то вспомнить, а изучать отдельные вещи и искать в них общее. Это различие взглядов Аристотеля и Платона наглядно отразил Рафаэль Санти на фреске «Афинская школа» (ее копия имеется в холле 7-го корпуса): изображенный там Платон показывает пальцем на небо, а Аристотель жестом широко раскрытой руки пытается привлечь его внимание к окружающему миру.

В своей первой философии Аристотель всесторонне обсудил сущность познания, а в своих логических трактатах создал средства для поиска и доказательства истины. Тем самым он заложил философские основы науки, на которых основывалось ее дальнейшее развитие на протяжении многих веков.

Что ценное можно найти в философии Аристотеля сегодня

Не следует думать, что почти два с половиной тысячелетия, которые отдаляют нас от Аристотеля, сделали его философию непригодной для осмысления проблем современной науки. Евклид только на 60 лет ближе к нам во времени, чем Аристотель, но именно его геометрия (а не новейшие неевклидовы) применяется на практике.

Много ценного для ученых имеется в книге Аристотеля «Метафизика», которая содержит учение об началах и причинах всего сущего. В ней, по сути, изложена метатеория физики (естествознания), которая включает и общую теорию природы, и теорию познания. Там обсуждаются наиболее общие понятия, которыми оперирует наука: материя и форма (из которых, по Аристотелю, состоят все вещи), причины вещей (материальная, формальная, действующая и конечная), виды движений (т.е. изменений вообще), элементы и др.

«Метафизика» Аристотеля, вместе с его логическими трактатами, была философской первоосновой работ основателей классического естествознания, в частности, работы И.Ньютона «Математические начала натуральной философии». Незнанием философии Аристотеля обусловлена, видимо, вся критика в адрес Ньютона. К примеру, многие видят существенный недостаток небесной механики Ньютона в том, что она не дает объяснения причины всемирного тяготения. Эти критики не понимают, что слово «математические» в названии книги Ньютона означает: труд содержит формальную (математическую) теорию движений небесных тел (т.е. математическое описание) и не претендует на объяснение этих движений. Объяснение дает материальная теория. Классическая термодинамика – формальная теория тепловых явлений, кинетическая теория газов – материальная теория. Электродинамика Ампера – формальная теория электромагнитных явлений, теория Максвелла – материальная. Формальная теория – это лишь первый шаг в изучении явлений. Физики ХХ в. этого, похоже, не знали. Они много лет создавали формальные теории элементарных частиц, сталкивались с множеством проблем и пытались решать их путем усовершенствования формализма, вместо того, чтобы создавать и развивать материальные теории.

Ученым следует знать общие принципы научных исследований, с изложения которых начинается работа Аристотеля «Физика».

«Так как знание, и [в том числе] научное познание, возникает при всех исследованиях, которые простираются на начала, причины и элементы, путем их уяснения (ведь мы тогда уверены, что знаем ту или иную вещь, когда уясняем ее первые причины, первые начала и разлагаем ее вплоть до элементов), то ясно, что и в науке о природе надо попытаться определить прежде всего то, что относится к началам. Естественный путь к этому ведет от более понятного и явного для нас к более явному и понятному по природе… Поэтому необходимо продвигаться именно таким образом: от менее явного по природе, а для нас более явного, к более явному и понятному по природе. Для нас же в первую очередь ясны и явны скорее слитные [вещи], и уж затем из них путем их расчленения становятся известными элементы и начала. Поэтому надо идти от вещей, [воспринимаемых] в общем, к их составным частям…».

Именно таким образом происходило изучение природы на протяжении веков. Ученые описывали явные и цельные вещи (предметы, явления), затем их сравнивали, классифицировали, анализировали, искали их элементы, причины, начала. В таком же порядке – перечень явлений, их классификация, анализ, законы явлений – излагали результаты изучения природы в курсах физики – от «Системы мира» в «Началах» Ньютона до учебников, изданных в начале ХХ века. Современные авторы начинают курсы физики с изложения законов, а явления приводят в качестве иллюстрации их истинности. При таком изложении у студентов воспитывается догматическое отношение к существующим теориям, что препятствует развитию науки.

У Аристотеля можно найти и ответ на вопрос: как развивать науку? В его работе «Топика» описан метод развития науки, известный сегодня как гипотетико-дедуктивный.

Там сказано: «Доказательство имеется тогда, когда умозаключение строится из истинных и первых [положений] или из таких, знание о которых берет свое начало от тех или иных первых и истинных [положений]. Диалектическое же умозаключение – это то, которое строится из правдоподобных [положений]…. Далее сказано, что диалектическое умозаключение является полезным «для [познания] первых [начал] всякой науки».

«Ибо исходя из начал, свойственных лишь данной науке, нельзя говорить что-нибудь о тех началах, поскольку они первые начала для всех наук. Поэтому их необходимо разбирать на основании правдоподобных положений в каждом отдельном случае, а это и есть [задача], свойственная диалектике или наиболее близкая ей. Ибо, будучи способом исследования, она прокладывает путь к началам всех учений». Более подробно см. книгу: Джохадзе Д.В. «Диалектика Аристотеля».

На мой взгляд, важное значение для физики имеют и аристотелевские категории: сущность, количество, качество, отношение, место, время, обладание, положение, действие, страдание. Их роль в научном познании можно проиллюстрировать следующим примером.

Приступив к изучению тепловых явлений, физики XVIII века на основании известных им фактов сделали вывод, что теплота – определенная субстанция (сущность). С этим, кстати, связаны термины: «теплоемкость», «тепловой поток», «высокая и низкая температура», «скрытая теплота». Когда в XIX в. было доказано, что теплота возникает и исчезает, физики пришли к выводу, что теплота – качество, ведь субстанция не может возникать и исчезать. Поскольку установили, что теплота превращается в механическое движение видимых тел и возникает из механического движения, сделали вывод, что теплота является механическим движением невидимых частиц вещества. Исходя из нового представления о теплоте, начали исследования, результатом которых стало создание кинетической теории газов, а впоследствии – статистической физики. Думаю, многие проблемы в области исследований элементарных частиц не решаются в течение десятилетий потому, что физики до сих пор не рассмотрели вопрос: чем являются эти частицы – сущностями (субстанциями) или качествами, а если качествами, то качествами какой субстанции

Напоследок хочу заметить, что, на мой взгляд, существующие курсы философии и физики дают ненадлежащее представление о философии Аристотеля и ее значении для науки. В курсах философии его философию преподают как один из ранних и пройденных этапов развития философии. В курсах физики пишут почти исключительно об ошибочных взглядах Аристотеля на те или иные явления и не указывают, что его работы является философским основанием этой науки. Полагаю, философия Аристотеля, которая лежит в основе основ науки, заслуживает должного уважения и надлежащего изучения. Тем же, кто пожелает ознакомиться с ней самостоятельно, могу порекомендовать две замечательные книги: Трубецкой С.Н. «Курс истории древней философии» (есть ряд изданий), и «Лекции профессора А.И.Введенского по истории древней философии» (1912).

Владимир Игнатович

Абдусалам Гусейнов прочитал в Госдуме лекцию о морали и политике

Директор института философии РАН Абдусалам Гусейнов прочитал в Госдуме лекцию на тему «Мораль и политика: уроки Никколо Макиавелли». Лекция состоялась в рамках цикла «Развитие правовой системы в Российской Федерации».

По словам Гусейнова, «макиавеллизм» — это политический аморализм. Философы спорят, идёт ли речь об аморализме в политике, или политика по сути своей аморальна. Превалирующая точка зрения западной политической науки, заимствованная отечественными учёными, состоит в том, что мораль и политика — это разные сферы. Политика — это самостоятельная реальность, у которой есть свои законы, критерии и оценки, и мораль здесь не при чём, утверждают сторонники теории Макиавелли. Политика неизбежно практикует аморальные средства и обращается к таким действиям, которые с моральной точки зрения являются недопустимыми. Эта точка зрения в своё время сломала утверждения античной эпохи. Аристотель, например, говорил о том, что политика является продолжением и объективированием этики, что политика — это форма общения свободных граждан ради достижения прекрасной цели и счастливой жизни. Аристотель утверждал, что цели политиков и граждан совпадают в том, что касается их моральных притязаний.

Государство объединяет большие массы людей, весь народ. Макиавелли рассуждал, что должен делать лидер, чтобы укрепить свою власть. «Он понимает политику как искусство сохранения и укрепления власти — это уже иное понимание политики, чем у Аристотеля», — пояснил Абдусалам Гусейнов. Что нужно делать, чтобы укрепить власть, какими качествами должен обладать государь? Макиавелли утверждает, что политик должен быть способен на аморальные действия: жестокость, обман, скупость, лицемерие. Если государь не умеет наступить на горло своим моральным принципам, то он не способен управлять страной, не соответствует своему назначению. Это мысль, которая потом была высказана философом Максом Вебером.

Макиавелли зафиксировал противоречие между политикой и моралью, которого не может избежать ни один государь, отметил Гусейнов. Через это, по его словам, проходят все люди, которые занимаются политической деятельностью. Например, Пётр I вынужден был предать суду своего сына за государственную измену, и царевич Алексей был казнён. «Не отклоняться от добра, если это возможно, но уметь вступать на путь зла, если это необходимо», — вот формула Макиавелли. Он признаёт, что нацеленность на добро — генеральная линия поведения человека и политика, а путь зла — это неизбежное отклонение. Есть вещи, которые ни при каких случаях нельзя допускать — например, присвоение чужого имущества и чужих жён. Честь для политика должна стоять на первом месте, считает Макиавелли. «Добро и зло — это то, что изначально задаёт векторы нашего поведения. У Макиавелли не было мысли, чтобы переименовывать зло и говорить, что оно есть относительное благо, — отметил Гусейнов. —  С точки зрения Макиавелли, политика не является этически нейтральной зоной. Она подлежит оценке в категориях добра и зла, и она сопряжена с аморализмом». Абдусалам Гусейнов подчеркнул, что соотношение морали и политики, из которого исходил Макиавелли, в ходе развития общества получило преобладание, в том числе в современной политической науке. Но понимание политики Аристотеля тоже существует и в практике и в теории, и множество мыслителей обосновывают именно такое понимание. «Политическая реальность и теория учитывают оба подхода, — сказал Гусейнов. — Но те, кто говорят. что политика грязное дело, не могут в качестве своего союзника иметь Макиавелли».

Глава 32 Политическая теория Аристотеля

Глава 32

Политическая теория Аристотеля

1. Государство (под государством Аристотель понимал греческий полис), как и всякая общность людей, существует ради какой-то цели. В случае с государством это высшее благо человека, обеспечение условий для его нравственной и интеллектуальной жизни. Семья – это примитивное сообщество, существующее ради продолжения жизни и обеспечения повседневных потребностей людей; когда несколько семей поселяются вместе и ставят перед собой цель обслуживать не только кратковременные, но и другие свои потребности, возникает селение. Когда же несколько селений объединяются и создают единое сообщество, «достигшее, так сказать, в полной мере самодовлеющего состояния»¹, появляется государство. Оно возникает ради насущных потребностей, но существует ради достижения благой жизни, поэтому Аристотель утверждал, что государство отличается от семьи и селения не только в количественном, но и в качественном отношении, то есть по своей природе. Только в государстве человек может прожить достойную жизнь в полном смысле этого слова, а поскольку такая жизнь является естественной целью человека, то государство можно с полным правом назвать естественным образованием. (Поэтому ошибались софисты, полагавшие, что государство – продукт простого договора между людьми.) «Из всего сказанного явствует, что государство принадлежит к тому, что существует по природе, и что человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, – либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек»². Наделив человека речью, природа тем самым создала его для общественной жизни, а социальная жизнь в своей завершенной форме, по мнению Аристотеля, и представляет собой государство. Государство выше семьи и отдельного человека, поскольку, в отличие от него, ни один человек и ни одна семья не могут быть самодостаточными. «А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством»³.

Взгляд Платона и Аристотеля на государство как на образование, помогающее человеку достичь своей цели – прожить достойно свою жизнь или стать счастливым, – которое, по природе своей, выше отдельного человека и семьи, оказал огромное влияние на всю последующую философию. В Средние века христианские философы (что было для них совершенно естественно) отдали пальму первенства личности и семье и создали новую концепцию «совершенного общества», под которым они понимали Церковь. Ее цель более возвышенна, чем цель государства (это объяснялось еще и тем, что национальные государства в Средние века отличались известной слабостью). Однако стоит только вспомнить о Гегеле в Германии и Брэдли и Бозанкете в Англии, как становится ясным, что греческая концепция государства не умерла вместе с греческой свободой. Более того, хотя в этой концепции роль государства была сильно преувеличена (особенно там, куда не дошел свет христианства и не смог внести коррективы в это одностороннее преувеличение), она отличается большим разнообразием и находится ближе к истине, чем концепция Герберта Спенсера, например. Ибо государство существует ради благополучия своих подданных, то есть играет положительную, а вовсе не отрицательную роль; подобная позитивная концепция государства имеет полное право на существование, если она, конечно, не отягощена мистическими преувеличениями тоталитарного государства. Несмотря на то что горизонт Аристотеля был ограничен рамками греческих городов-государств (хотя он и поддерживал связь с Александром Великим) и он почти ничего не знал о нациях и империях, он сумел гораздо глубже познать сущность и назначение государства, чем теоретики laissez-faire[7] и британской школы от Локка до Спенсера.

2. В «Политике» обсуждение вопроса семейных отношений сведено фактически к описанию отношений между хозяином и рабом и способов приобретения богатства. Рабство (раб, по мнению Аристотеля, это живое орудие для выполнения тех или иных действий, то есть помощь хозяину в жизни) совершенно естественно. «С самого момента своего рождения одни предназначены для того, чтобы повиноваться, а другие – для того, чтобы властвовать»⁴. «Очевидно, во всяком случае, что одни люди по природе свободны, другие – рабы, и этим последним быть рабами и полезно и справедливо»⁵. Для нас это утверждение кажется чудовищным, однако не следует забывать, что оно строилось на вере Аристотеля в то, что все люди различны по своим интеллектуальным и физическим способностям и потому должны занимать разное положение в обществе. Мы сожалеем, что Аристотель одобрял современный ему институт рабства, но в те времена человек не мог думать иначе. Если отвлечься от исторических условий, в которых жил Аристотель, то неприемлемым для нас должно стать не признание различий в способностях и приспособляемости людей (это настолько очевидно, что не требует доказательств), а та жестокость, с которой Аристотель подразделял всех людей на два класса, и его уверенность в том, что раб по своей природе стоит ниже свободного человека. Однако слова Аристотеля о том, что хозяин не должен злоупотреблять своей властью, поскольку интересы хозяина и раба совпадают, и что всем рабам следует оставлять надежду на освобождение, в какой-то мере служат для него оправданием. Более того, он признавал, что ребенок раба по природе не обязательно тоже должен быть рабом, и порицал обращение в рабство людей, захваченных во время войны, на том основании, что высшая власть не всегда бывает совершенной, а война может быть и несправедливой. Тем не менее его одобрение рабства само по себе – весьма прискорбный факт, который свидетельствует об ограниченности мировоззрения философа. Ведь Аристотель фактически отрицал законность исторического источника рабства (захват пленных во время войны) и в то же время оправдывал рабство и подводил под него философскую основу!

3. Существуют в целом два разных способа наживать состояние и один занимающий среднее место между этими двумя.

i) «Естественный» способ заключается в накоплении необходимых для жизни средств с помощью занятий земледелием, скотоводством и охотой.

ii) Способ, занимающий среднее место, – это натуральный обмен. В нем вещь используется «не по назначению», но поскольку она используется для приобретения того, что нужно для жизни, то мы можем назвать обмен естественным способом приобретения состояния.

iii) Третий, «неестественный», способ заключается в накоплении денег, которые можно обменять на товары. Нам кажется странным, что Аристотель с таким презрением относился к торговле, однако оно в значительной степени определялось обычным для греков отношением к коммерции как к чему-то нечестному и потому недостойному свободного человека. Очень важно отметить презрение Аристотеля к «ростовщичеству», или порождению денег деньгами, как он его назвал. «Деньги были созданы для обмена, а не для того, чтобы приносить прибыль». Такое заявление отвергает все способы получения прибыли, но Аристотель, по-видимому, имел в виду деятельность ростовщиков, которые наживаются на тех, кто испытывает нужду, легковерен или невежествен, хотя конечно же Аристотель обосновывал свое отношение к ростовщичеству идеей «естественного» предназначения денег. Численность коров, овец, а также плодов увеличивается естественным образом, зато количество денег таким путем увеличиваться не может. Деньги были созданы только для обмена, и ни для чего больше. Служить средством обмена – это их естественное предназначение, а если они не меняются на товары и не служат для оплаты труда, а пускаются в рост – это неестественный способ использования денег. Следует ли говорить, что Аристотель и представить себе не мог современной финансовой системы? Если бы он жил в наше время, трудно предвидеть, как бы он отреагировал на современные финансовые операции – отверг их полностью или, может быть, пересмотрел свои взгляды.

4. Аристотель, как и следовало ожидать, не позволил себе увлечься картиной идеального государства Платона. Он не думал, что радикальные преобразования, предложенные Платоном, так уж необходимы; не считал он их и желательными, даже если бы их можно было осуществить. Он отвергал, например, Платонову идею о яслях для детей стражей на том основании, что общие дети – это ничьи дети. Уж лучше быть двоюродным братом в собственном смысле, чем сыном в том смысле, в каком понимал его Платон! Аналогичным образом он критиковал коммунистические принципы организации такого государства, поскольку они способны только породить раздоры и привести к неэффективному использованию общей собственности и т. д. Обладание собственностью вызывает чувство удовольствия, и Платону не следовало говорить, что государство станет процветать, если лишить стражей этого источника счастья, ибо если стражи будут несчастны, то кто же тогда будет счастлив? Платон в целом стремился ко всеобщей унификации. Аристотель в целом не одобрял накопления богатств, но он хорошо понимал, что необходимо не столько уравнять всех граждан в отношении собственности, сколько отучить их от стремления к наживе, а если кого-нибудь отучить не удастся, то надо поставить его в такое положение, чтобы он не смог чрезмерно обогатиться.

5. Аристотель определял обязанности граждан исходя из практики афинской демократии, которая сильно отличалась от современной выборной системы. По его мнению, все граждане должны научиться властвовать и быть подвластными, а для этого они должны попеременно пребывать и в том и в другом состоянии, кроме того, они обязаны участвовать в работе совета и суда. Таким образом, «о том, кто участвует в законосовещательной или судебной власти, мы можем утверждать, что он и является гражданином данного государства».

Аристотель считал, что гражданин обязан участвовать в работе совета и заседать в суде, поэтому он исключил из числа граждан ремесленников и мастеровых, как не имеющих для этого необходимого досуга. Другой причиной, по мнению Аристотеля, было то, что ручной труд закрепощает душу и делает ее невосприимчивой к истинной добродетели.

6. Обсуждая различные виды государственного устройства, Аристотель разделял их на те, которые защищают общие интересы, и те, которые преследуют свои личные цели. Каждый из этих двух видов делится на три вида хороших конституций и три вида плохих, или отклонений от нормы. Отклонением от монархии, которую Аристотель считал правильным способом правления, является тирания, отклонением от аристократии – олигархия, а отклонением от политии – демократия. В своем описании разных способов правления Аристотель продемонстрировал тонкое политическое чутье. Для него идеальным правителем был такой человек, который настолько превосходит всех других граждан по своим достоинствам, что его можно назвать правителем по природе или монархом. Однако таких совершенных людей не бывает, да и вообще, героев столь выдающихся достоинств можно встретить только в примитивных обществах. Поэтому аристократия, как правление немногих достойных людей, предпочтительнее монархии. Аристократия – это наилучшая форма управления, поскольку «аристократическое начало предполагает также народную массу, которая способна, не поступаясь своим достоинством свободнорожденных людей, отдать управление государством людям, призванным к тому благодаря их добродетели». Однако Аристотель признает, что для современного государства и аристократия является, по-видимому, недостижимым идеалом, и потому высказывается в пользу «политии», в которой «народная масса, будучи в состоянии и подчиняться и властвовать на основании закона, распределяет должности среди состоятельных людей в соответствии с их заслугами»⁵. Полития, таким образом, – это государство, где у власти стоит средний класс; этот тип правления располагается где-то посередине между олигархией и демократией. В таком государстве власть принадлежит большинству – в отличие от олигархии, – однако к управлению не допускается чернь, лишенная собственности, как в демократии, поскольку возможностью служить в тяжеловооруженной пехоте, к примеру, обладают только люди, владеющие собственностью. В качестве образца политии Аристотель, вероятно, рассматривал конституцию Афин 411 года до н. э. – хотя он прямо и не говорит об этом, – когда власть принадлежала пяти тысячам горожан, служившим в тяжеловооруженной пехоте, и когда плата за посещение собраний была уже отменена. Это была конституция Ферамена, которой Аристотель восхищался. Однако его утверждение, что средний класс является наиболее стабильным классом, поскольку и бедняки, и богачи больше доверяют представителям этого класса, чем друг другу (поэтому ему не надо опасаться никаких коалиций против себя), вовсе не кажется нам таким убедительным, каким оно казалось самому философу, хотя конечно же доля истины в этом есть.

7. Аристотель показал себя тонким знатоком политического анализа, описывая различные типы переворотов, соответствующие различным видам конституций, причины, порождающие их, и способы их предотвращения. Благодаря своим обширным историческим познаниям он сумел привести яркие исторические примеры положений, которые он отстаивал. Он указывает, к примеру, что революционные настроения порождаются главным образом односторонним пониманием справедливости – демократы думают, что люди, равные по своему свободному рождению, должны быть равны во всем; олигархи же полагают, что, поскольку люди не равны по богатству, они не должны быть равны ни в чем. Он подчеркивает, что правители не должны обладать возможностью наживаться за счет своего поста. Аристотель говорит, что те, кто намерен занимать высшие государственные должности, должны обладать тремя следующими качествами: «во– первых, сочувствовать существующему государственному строю; затем, иметь большие способности к выполнению обязанностей, сопряженных с должностью; в-третьих, отличаться добродетелью и справедливостью». К какому бы типу ни относилась конституция государства, не следует ударяться в крайности, ибо, если при демократии или олигархии жизнь одних групп населения будет очень сильно отличаться от жизни других, то недовольство обиженных непременно приведет к перевороту.

8. В седьмой и восьмой книгах «Политики» Аристотель высказывает свои идеи о том, каким должно быть идеальное государство.

i) Государство должно быть достаточно большим, чтобы обеспечить себя всем необходимым (конечно же Аристотелево представление о самодовлеющем сообществе сильно отличается от нынешнего), однако оно не должно быть чрезмерно крупным, поскольку таким государством трудно управлять. Иными словами, оно должно иметь столько населения, сколько позволит ему достичь своих целей. И конечно же количество населения, необходимое для этого, не может быть определено а priori.

ii) Аналогичным образом обстоит дело и с территориальными размерами государства. Оно не должно быть слишком маленьким, ибо в этом случае население не сможет наслаждаться досугом и свободой (а поэтому не будет развиваться культура), но и не слишком большим, чтобы не потворствовать стремлению к роскоши. Город– государство не должен ставить перед собой целью накопление богатств – он должен ввозить лишь то, что ему необходимо, и вывозить излишки в другие страны.

iii) Граждане. Городу нужны землепашцы и ремесленники, но они не должны иметь гражданских прав. Гражданами в полном смысле этого слова могут быть только воины. В юном возрасте они будут служить в войске, в зрелом – выполнять государственные обязанности, а в преклонном станут жрецами. Каждый гражданин должен владеть одним земельным наделом недалеко от города и другим – у границ государства (чтобы все были заинтересованы в защите своей страны от нападения). Эту землю должны обрабатывать работники, не имеющие гражданских прав.

iv) Образование. Аристотель придавал огромное значение образованию и, как и Платон, считал это делом государства. Образование должно начинаться с заботы о теле, поскольку тело и его потребности развиваются раньше, чем душа и ее способности; однако тело следует тренировать ради души, а его потребности удовлетворять ради развития разума. Образование, таким образом, в первую очередь и по существу своему должно быть нравственным образованием, поскольку гражданину никогда не придется зарабатывать себе на жизнь трудом землепашца или ремесленника, поэтому его следует воспитать так, чтобы он стал сначала хорошим воином, а потом – хорошим правителем. Этот упор на нравственное воспитание проявился и во взглядах Аристотеля на заботу о ребенке и на игры детей. Организаторы образования должны очень серьезно относиться к этим вопросам и не считать игры детей и истории, которые им рассказывают воспитатели, чем-то несущественным и недостойным их внимания. (В отношении музыкального образования Аристотель высказывает такое смешное замечание: «Если погремушка Архита подходит для малых детей, то такой же погремушкой в воспитании более взрослых мальчиков является обучение музыке»⁶.

К сожалению, до нас не дошел полный текст «Политики» – отсутствуют главы, посвященные обучению наукам и философии, поэтому мы не можем сказать, каким Аристотель представлял себе высшее образование граждан. Тем не менее для нас совершенно очевидно, что и Аристотель и Платон имели возвышенную и благородную концепцию образования идеального гражданина. Вряд ли они одобрили бы систему образования, направленную в первую очередь на техническое обучение и приобретение практических навыков, поскольку такое образование не развивает высших свойств души, а ведь достижение этой цели и является задачей образования. И хотя нам может показаться, что воспитание по Аристотелю превращает человека в винтик государственной машины, это не так: в его глазах цель государства и цель отдельного человека совпадают, но не в том смысле, что государство должно полностью подавить личность человека, а в том, что государство станет процветающим только в том случае, если его граждане будут добропорядочными людьми и смогут достичь целей своей жизни. Единственной реальной гарантией стабильности и процветания государства является порядочность и нравственная чистота его граждан, и наоборот, граждане никогда не станут достойными людьми, если государство безнравственно и система образования не подчинена разумному началу. Личность развивается и достигает совершенства благодаря своему жизненному опыту, который неотделим от жизни общества или государства, а государство, в свою очередь, достигает своей цели только через совершенство своих подданных. Аристотель вовсе не считал государство огромным Левиафаном, стоящим над добром и злом, и это хорошо видно из его критики Спартанского государства. Было бы большой ошибкой считать, говорит он, что война и господство над другими народами – это главное предназначение государства. Государство существует ради благой жизни и должно подчиняться тем же моральным законам, что и личность. Аристотель утверждал, что «высшее благо и в общественной, и в частной жизни – одно и то же»⁷. И разум, и история говорят нам, что законодатель должен подчинять все свои военные и другие начинания одной задаче – упрочению мира. Милитаризованные государства устойчивы только до тех пор, пока они воюют, но, создав свою империю, они ржавеют, подобно металлу, и гибнут. И Платон, и Аристотель в своем стремлении утвердить по-настоящему культурную политическую жизнь выступали против желания военных подчинить жизнь государства своим захватническим целям.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

вопросов с несколькими вариантами ответов

Согласно Аристотелю, мы должны начать этическое исследование с определения:

а. какие вещи действительно ценны.
б. цель человеческой жизни.
c. каковы наши основные обязанности.
d.на какие ограничения поведения разумно согласиться.

Аристотель утверждает, что если мы спросим, ​​что является высшим благом в человеческих действиях:

а. нет согласия по поводу ответа.
б. большинство людей согласны с тем, что это удовольствие.
c.почти все согласны, что это счастье.
d. на этот вопрос нет объективного ответа.

Согласно Аристотелю, счастье составляет:

а. состояние души.
б. чувство или ощущение.
c.ремесло.
d. активность души в соответствии с добродетелью.

По мнению Аристотеля, добродетелями являются:

а. приобретенный по привычке.
б. приобретенные через философские размышления.
c.подарок богов.
d. врожденный.

Аристотель делит добродетели на:

а. естественные добродетели и искусственные добродетели.
б. моральные добродетели и интеллектуальные добродетели.
c.положительные добродетели и отрицательные добродетели.
d. человеческие добродетели и божественные добродетели.

Аристотель утверждает, что:

а. в нашей власти добродетель и порок.
б. добродетель в нашей власти, а порок — нет.
c.порок в нашей власти, а добродетель — нет.
d. ни добродетель, ни порок не в нашей власти.

По терминологии Аристотеля, недержание мочи — это когда:

а. человек не знает, что его действия неправильны.
б.человек знает, что его действия неправильные, но все равно делает их.
c. человек знает, что его чувства неуместны, и не действует в соответствии с ними.
d. человек делает правильное действие, но по неправильной причине.

Аристотель завершает «Этику» segue к обсуждению:

а.эстетика.
б. богословие.
c. политика.
d. естественные науки.

Тест с несколькими вариантами ответов

Согласно Аристотелю, мы должны начать этическое исследование с определения

а.какие вещи действительно ценны.
б. цель человеческой жизни.
c. каковы наши основные обязанности.
d. на какие ограничения поведения разумно согласиться.

Аристотель утверждает, что функция человеческой жизни

а.выживание и воспроизводство.
б. служение богам.
c. рациональная деятельность.
d. преследовать удовольствие.

Аристотель утверждает, что если мы спросим, ​​какое наивысшее благо в человеческих действиях будет

а.нет согласия по поводу ответа.
б. большинство людей согласны с тем, что это удовольствие.
c. почти все согласны, что это счастье.
d. на этот вопрос нет объективного ответа.

Аристотель утверждает, что добродетель равна

а.необходимо и достаточно для хорошей жизни.
б. необходимо для хорошей жизни, но недостаточно для одного.
c. достаточно для хорошей жизни, но не обязательно для одного.
d. ни необходимого, ни достаточного для хорошей жизни.

Согласно Аристотелю, счастье —

.

а.состояние души.
б. чувство или ощущение.
c. ремесло.
d. активность души в соответствии с добродетелью.

Аристотель понимает добродетель как

а.емкость.
б. Возможность.
c. деятельность.
d. состояние характера.

По мнению Аристотеля, добродетелей

а. приобретенный по привычке.
б.приобретенные через философские размышления.
c. подарок богов.
d. врожденный.

Аристотель описывает каждую добродетель как

а. максимум.
б. минимум.
c.среднее.
d. крайность.

Аристотель делит добродетели на

а. естественные добродетели и искусственные добродетели.
б. моральные добродетели и интеллектуальные добродетели.
c.положительные добродетели и отрицательные добродетели.
d. человеческие добродетели и божественные добродетели.

Согласно Аристотелю, последнего блага достаточно для самого человека, но также и для

.

а. родители.
б. дети.
c.сограждане.
d. все вышеперечисленное.

Аристотель определяет счастье как

а. пытаясь сохранить видимость.
б. противопоставляя свой рассказ Платону.
c.определение функции человека.
d. ни один из вышеперечисленных.

Аристотель утверждает, что мы видим первые принципы по

а. индукция.
б. восприятие.
c.привыкание.
d. все вышеперечисленное.

Чтобы определить функцию человека, Аристотель отклоняет кандидатов , а не

а. уникальный для человека.
б. разделяют все живые существа.
c.уже в философской валюте.
d. все вышеперечисленное.

Согласно Аристотелю, лучший вид жизни — это, по сути, один из

а. политическая деятельность.
б. максимальное удовольствие.
c.Тесная дружба.
d. созерцание.

Последний товар — это

а. ради чего мы ищем все остальное.
б. что предпочтительнее всего остального.
c.для чего больше ничего не требуется.
d. все вышеперечисленное.

Естественная философия Аристотеля (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Природа

Природа, согласно Аристотелю, — это внутренний принцип изменения и в состоянии покоя ( Physics 2.1, 192b20–23). Это означает, что когда объект движется или находится в состоянии покоя в соответствии с его природой ссылка на его природа может служить объяснением произошедшего.Мы должны описать как — в какой степени, через какие другие процессы и из-за какое действие — предпосылки для процесса изменения или бытия в покое присутствуют, но как только мы представили отчет об этих предварительных условий, мы дали полный отчет о процессе. В природа объекта сама по себе достаточна, чтобы побудить и объясните процесс, если соответствующие обстоятельства не помешают Это.

Природы как внутренние принципы изменения и покоя противопоставляются активные силы или возможности ( dunameis ), которые внешние принципы изменения и пребывания в покое ( Метафизика 9.8, 1049b5–10), действующий на соответствующем внутреннем пассивном способности или возможности ( dunameis снова, Метафизика 9.1, 1046a11–13). Когда изменение или состояние отдых, не является естественным, как активная, так и пассивная потенциальность необходимо указать. Таким образом, природа выполняет двойную функцию: однажды природа действует, ни дальнейшее активное, ни дальнейшее пассивное емкость должна быть вызвана. Тем не менее, как будет ясно из Обсуждение Аристотеля, этот общий тезис потребует множества квалификаций.

Потому что природа — помимо активного и пассивного потенциальные возможности — это окончательные основания в причинных объяснениях, Аристотель показывает, как они связаны с учением о причинно-следственная связь.

Четыре причины

В объяснении положения дел должна быть указана некоторая особенность или некоторый объект (в общем, некоторая абстрактная или конкретная сущность), который несет ответственность за это. Ответственная сущность, как утверждает Аристотель, — это причина ( aitia или aition , слова используются как синонимы по Аристотель). ^[4] Возможны разные объяснения одного и того же положения вещей, и на самом деле обычно необходимо, потому что есть разные способы ответственны за различные аспекты одного и того же положения дел. В разновидностей обязанностей Аристотель сгруппировал до четырех заголовки, так называемые четыре причины.

Первые два из них — это материя и форма, из чего состоит сущность. из согласно гиломорфному выражению Аристотеля анализ. Понятно, что они оба могут нести ответственность за особенности и поведение сущности, которую они составляют.Гиломорфный анализ вместе с разделением материального и формального причины как отдельные типы, подразумевает, что если что-то объяснимо в с точки зрения материи или формы, объяснения с точки зрения формы будут разными натурой из тех, что даны по материи. Как правило, есть сотрудничество между этими причинами: материя предоставляет возможности которые актуализируются формой. Соответственно, эти причинно-следственные соответствующие объекты порождают иерархическую структуру объяснение. ^[5] Чтобы форма реализовалась, нужна подходящая материя.Этот подходящий материал приносит с собой функции, требуемые данным гиломорфный композит. Эти особенности, с одной стороны, являются вклад дела, и как таковой вопрос является (материальным) причина этих особенностей составного объекта, тогда как по другому С другой стороны, они являются незаменимыми предпосылками для реализации формы, и в этой степени их присутствие вызвано форма. ^[6] Такие отношения зависимости между материей и формой обозначаются Аристотель как случаи гипотетической необходимости.Аристотель иногда иллюстрирует свою точку зрения, обращаясь к вопросу, необходимому для строительство дома. Если есть дом, который нужно построить, нужно строительный кирпич, плиты, раствор и т. д. Каждая часть обеспечивает материал с свойства в пределах определенного диапазона, необходимые для того, чтобы дом возникли. Например, дом не может быть построен из жидкости. вода. Этот вид материи предоставляет возможности, не подходящие для форма дома.

В объяснениях часто указываются сущности, выходящие за рамки той роли, которую играет материя и форма самой сущности.Эти случаи сгруппированы по Аристотель как действенные или движущие причины, с одной стороны, и как окончательные причины с другой стороны. Эффективные причины действуют в простом образом, инициируя процессы и вызывая их эффекты, тогда как конечные причины объясняют процессы и сущности тем, что эти процессы и сущности предназначены для того, для чего они объективно предназначены достичь. ^[7] Дело в том, что роль действенных причин не тождественна той. материи и формы объекта, характеристики которого они должны объяснять не требует, чтобы каждый случай эффективной причинно-следственной связи должен выдавать извне перемещаемый объект.Напротив, действенная причина также может быть внутренней. В случаях, когда эффективный причина является внутренней, она будет в своей конкретной функции одним из части или даже формальный аспект движущегося объекта.

Понятно, что природа может входить в любую из этих четырех причинных причин. функции. Однако, когда материя сущности функционирует как ее природа, то есть когда ее естественное движение и покой объясняются с точки зрения материала, из которого они сделаны — это материя должна обладать некоторыми каузально релевантными свойствами, наделенными ей своим формальным аспектом.

Эту роль материи можно противопоставить причинной роли трех другие типы причин — формы, эффективных причина и окончательная причина соответственно. Это так, потому что, как говорил Аристотель добавляет, форма и конечная причина часто совпадают. Более того, когда природа указана как первая эффективная причина, причина и следствие одинаковы в формы (или видов), хотя это не значит, что одно и то же сущность вызывает себя и вызвана своей собственной причинной эффективностью ( Физика 2.7, 198а24–27, ср. Метафизика 8.4, 1044a32 – b1).

Как внутренние принципы движения и отдыха, природа стоит в исключительное отношение к действенным или движущимся причинам движения и покоя они вызывают: в некоторых случаях, когда Аристотель не указывая первую движущую причину, он может утверждать личность природа и движущая сила. Соответственно, душа живых существ будет быть идентифицированным как субстанция (то есть форма) и движущая сила организм, чья душа это является. ^[8] Но идентификация, даже в этом ограниченном смысле, потребует еще несколько важных квалификаций, к которым мы вернемся в Раздел 5 ниже о грузчиках и неподвижных грузчиках.

2. Движение

Поскольку движение или изменение ( kinêsis ) упоминается в определение природы, любое обсуждение природы должно будет полагаться при объяснении движения. Один может — ошибочно — думать что это простая задача, потому что Аристотель категории (как указано в Категории , а также в других местах) содержат два связанных типа сущностей: действие и страсть.Обсуждение Аристотелем движения в Физика , однако, начинается несколько иначе. Когда он утверждает, что кроме категорий нет движения ( Physics 3.1, at 200b32–201a3), он не приписывает движения категории действия и страсти. После упоминания о том, что сущности в категориях приходят в противоположности, Аристотель утверждает несколько строк позже (в 201a8–9), что существует столько же видов движения и изменений, сколько есть виды бытия.Это означает, что движения здесь сгруппированы с сущности категории, на которую они влияют изменять. ^[9]

Тем не менее, делая это утверждение, Аристотель говорит о четырех только виды движения и изменения — по существу, по качеству, по количеству и по месту, тогда как количество видов существо должно было остаться десять.

Действительно, Physics позже представит свой собственный список категории. Этот список немного сокращен — в нем семь или восемь элементы, в зависимости от того, включаем мы или исключаем время. ^[10] Сокращенный список также завершается утверждением, что существует три виды движения, а также дополнительные существенные изменять. ^[11] То есть даже там, где Аристотель перечисляет довольно полный список категорий, у него не будет движения по каждой из этих категорий, и он не довольствуется тем, чтобы относить движения к категориям действий и страсть. ^[12] Но это контекст, в котором Аристотель подчеркивает другую проблему: он не заинтересован в выделении отдельной онтологической ниши для движения — независимо от того, могло это или не могло быть выполнимая задача в рамках категоризации сущностей.Здесь Аристотель больше стремится охарактеризовать онтологические связи, которые движутся сущностям, попадающим в разные категории, и найти общая матрица изменений и внесения изменений. Это происходит в несколько шагов. Во-первых, Аристотель утверждает, что изменения отношений не меняются сами по себе; скорее они случайны, так как они встречаются также в объектах, в которых вообще не происходит никаких изменений, если объект по отношению к которым они стоят, претерпевает некоторые изменять. ^[13] После этих размышлений мы рассмотрим две важнейшие категории действий и страсть устраняется: поскольку нет движений движений, мы можем установить помимо действия и страсти (пункты (7) и (8) в Категории ). ^[14] Это оставляет нам более короткий список соответствующих категорий, (1) вещество, (2) качество, (3) количество и (4) место. ^[15]

В четырех сферах, где могут произойти подлинные изменения, всегда меняться требует наличия возможности, которая может быть актуализирована. Но изменение не тождественно ни этой возможности, ни отсутствию собственности, ни, без дальнейших оговорок, к действительности, которая приобретается, когда возможность актуализирована ( Physics 3.2, 201b33–35). Это особый вид действительности, актуальность потенциал постольку, поскольку он является потенциалом ( Physics 3.2, 201a27–29). Формулировка Аристотеля решительно предполагает, что актуализированная в процессе изменения потенциальность не отдельная и независимая возможность движения, наряду с возможность организации укрывать конечное состояние процесса: процесс, скажем, строительство дома, и конечный результат, дом, — это разные реализации одного и того же возможности набора материалов, которые можно встроить в дом.Мало того, что определение Аристотеля было бы неинформативен в противном случае, составляя тавтологичный утверждают, что изменение — это актуализация способности к изменениям, дальнейшее уточнение в определении, что изменение — это действительность потенциала в той мере, в какой это потенциал, будет полностью праздный. ^[16] Это дополнительное ограничение проще всего принять как выбор между различными типы реализаций одного и того же возможности. ^[17] Как подчеркивает Аристотель, это неполные реальности, принадлежащие к этим возможностям, потому что то, что актуализируется в процессе реализация — это только неполная возможность ( Physics 3.2, 201b32–33). Соответственно, возможности изменения допускаются в онтология. Тем не менее, они не должны фигурировать в качестве потенциальных возможностей в их собственное право, но как неполные варианты основных возможность для конца результат. ^[18]

Кроме того, важно отметить, что потенциальные возможности этого обсуждение на всем протяжении исключает действительность. В формулировке близко соответствие формулировке принципа непротиворечивости, Аристотель утверждает, что «некоторые вещи одинаковы [= имеют одинаковые свойства, являются одними и теми же веществами] как в потенциале, так и в актуальность, но не в то же время или не в том же отношении, что и е.г. [вещь] теплая в действительности и холодная в потенциале » ( Физика 3.1, 201a19–22). ^[19] Отсюда способность определения Аристотеля выделить парадоксальную сущность, которая является действительностью возможность, которая больше не может присутствовать после замены по соответствующему свойству на самом деле.

3. Принцип причинной синонимии

Определение движения предполагает, что такие процессы могут быть охарактеризовано с точки зрения собственности или состояния объекта, приобретенного в результате в конце процесса, который можно обозначить как формируют в рамках этого процесса, а в исходных не хватает этого форма.Кроме того, утверждает Аристотель, существует третий компонент, который не меняется в процессе, субстрат или предмет движения ( Физика 1.7). ^[20]

С точки зрения этого тройного разделения обязанностью организации является внесение изменений для придания измененному объекту необходимой формы, как сказано в сообщении Physics 3.2, 202a9–11. Но есть еще важные требования для того, чтобы такое изменение произошло. Прежде всего, эти движения или изменения происходят при взаимодействии двух возможности.Один, пассивная потенциальность, находится в объекте. претерпевает изменения, в то время как другая, активная потенциальность, находится в сущность, инициирующая изменение. Две возможности должны соответствовать каждому другое: когда есть возможность нагреться в объекте при изменении, процесс должен быть инициирован другим объектом обладающий активным потенциалом для нагрева. Это верно для насколько Аристотель может утверждать, что определение пассивного потенциальность зависит от активной потенциальности ( Метафизика 9.1, 1046a9–13). Эти две возможности нуждаются в работать в тандеме, и, следовательно, Аристотель может утверждать, что существует происходит только один процесс, который находится в сущности взолнованный. Так, например, когда идет процесс обучения, это идентично процессу приобретения знаний, который происходит в сознании учащегося. Следовательно, хотя действие и страсть сохраняют их категорическое различие, потому что их счета разные, то, чем они существуют, движение будет тем же самым ( Physics 3.3, 202b19–22). ^[21]

Аристотель уже введением соответствующей пары активных и пассивные возможности для каждого причинного взаимодействия очень близок к признанию отдельной возможности для каждого изменения, что-то неудобно близкое к vis dormitiva , высмеянное по Мольеру, согласно которому снотворное якобы вызывает сон только благодаря своей способности вызывать сон. Аристотель, однако, придерживается еще более сильного принципа: причины, вызывающие изменения, передают ту форму, которой они обладают, сущность, в которой они производят изменения.Согласно этому заявлению активная мощность элемента, влияющего на изменение, в основе своей является действительностью, что является синонимом (в аристотелевском смысле) с эффектом, который этим. В любимом примере Аристотеля только человек в действительности производит человека из того, что есть человек в потенциальность. Если это так, снотворное должно обладать не только активная способность к засыпанию: она также должна быть дремотой сам. ^[22] Принцип, который мы могли бы назвать принципом причинная синонимия — происходит от Платона (см. e.г. Phaedo 100B – 101D), но у Аристотеля были свои причины за его одобрение. Его наука свидетельствует о наличии и действие причинно-активных форм на каждом уровне анализа физический Мир. ^[23] Следовательно, как мы увидим, формы Аристотеля являются причинно значимыми компонентами вещества, влияющими на изменять. Соответственно, когда дело доходит до определения движущей причины артефакт, Аристотель будет называть искусство мастера фундаментальный компонент, действующий в процессе изменения.В случаях, когда рождается живое существо, именно родительская форма передается вновь возникающим живым существование. ^[24]

Но этому соответствуют не только процессы генерации. требование. Часто упоминаются примеры качественных изменений. наряду с существенным поколением, и как критически важный пример качественного изменения — или качественное квазиизменение, в зависимости от того, как мы интерпретируем Теория Аристотеля восприятие ^[25] — Аристотель предполагает, что принцип причинной синонимии характеризует также причинно-следственную связь, связывающую объект ощущение и орган чувств.

Тем не менее важно отметить, что Аристотель ограничивает принцип причинной синонимии различными и тонкими способами. Наиболее существенно, важная область случаев, когда свойство объект актуализирован освобожден от требований настоящего принцип. Актуализация собственности может быть продолжением предыдущий причинный процесс в той степени, в которой Аристотель утверждает, что это вторая действительность , следующая за ранее приобретенным первая актуальность .В этих случаях появление второго актуальность не обязательно требует дополнительных внешних действенная причина. Действие этой первой действительности, через которую он укрепляет и дополняет себя, может быть простым продолжением действие первоначальной действующей причины (это будет Утверждение Аристотеля о естественном движение элементов, см. Раздел 5 ниже), или сущность, которая приобрела эту первую актуальность, может быть уже причинно ответственен за свою деятельность, в том числе за те, которые выводят его на уровень более высокого актуальность ^[26] (Примеры Аристотеля для этого случая: душа эмбриона или новорожденного детеныша, который командует и влияет на питание и деятельность животного; или фактическое применение приобретенных знаний заранее).Важно отметить, что эти утверждения далеки от тривиально: они основаны на дальнейших утверждениях, что сами определения эти первые реальности (что значит быть элементом, животным или знания соответственно) неразрывно включают ссылки на эти виды деятельности.

Во-вторых, принцип причинной синонимии сформулирован в терминах которые не включают локомоций: это существенное, качественное или количественная форма, которая, как утверждается, передается через действенность причины в Физика 3.2, 202a9–12. Один из Причина этого в том, что движение, как утверждает Аристотель, влияет на наименьшее количество вещества, ousia объекта, подвергающегося движение ( Physics 8.7, 261a20f). В отличие от других типов изменение, передвижение не меняет сущность перемещаемого объекта в все. В некоторой степени это должно означать, что предикация места должен оставаться внешним по отношению к сущности, которая находится в конкретный расположение. ^[27] Отсюда фундаментальная предпосылка причинность, что это внутренние характеристики сущностей, которые присваиваются перемещаемому объекту, не могут быть в полной силе в случаях передвижение. ^[28] Соответственно, у Аристотеля будет более сложное объяснение естественного и форсированные движения.

В-третьих, принцип причинной синонимии ограничивается вещества в конце Метафизика 7,9, ^[29] и в первой половине той же главы нестандартное присутствие некоторых причинно-значимых форм также можно предусмотреть. Пример Аристотеля: жар в движение, которое вызывает тепло в теле, когда врач трет пациента соответствующим образом.Это тепло в движении может быть наличие в движении активной потенции, способной вызвать тепло в теле, при этом тепло не может быть предсказано движением сам. Но даже если такое неимущественное существование собственности не рассматривается в этом отрывке — Альтернативой является то, что тепло в движении — это тепло в коже пациенту, вызванному трением, которое затем проникает во внутренние углубления тела, становясь теплом в теле — некоторые подобного рода присутствие требуется в двух больших классах случаев: естественные поколения и искусственные производства.

Аристотель утверждает, что в цепи действенных причин, где первые элемент серии действует через посредничество другого предметы, это первый член в причинно-следственной цепочке, а не посредников, что является движущей силой ( Physics 8.5, 257a10–12). Тогда как в случае естественной генерации, так и в случае искусственного производства, только эта первая действенная причина должна удовлетворять требование синонимичной причинности. Яркий пример Аристотеля, что человек порождает человека, тоже такой случай.Здесь причинная эффективность отцовская человеческая форма передается через генеративную возможности семени отца. Сперма, однако, хотя он действует как действенная причина в процессе формирования эмбрион — не человек; он не имеет той формы, в которой передает так же, как и родитель-мужчина. Аристотеля обсуждение проясняет, что это не единичный случай исключение из общего принципа. Он сравнивает случай с деятельность мастера, где форма изделия художественного производство находится в душе мастера, а затем через движения инструментов эта форма может быть наложена на материал превращен в артефакт.Инструменты и их движения действенные причины процесса, но они не содержат формы в так же, как душа мастера ( О поколении животные 730b14–23 и 740b25–29, дальнейшее обсуждение см. вход на Биология Аристотеля). ^[30]

Несмотря на все эти ограничения, Аристотель может утверждать, что принцип причинной синонимии остается универсальным. Это Итак, поскольку все три ограничения выше определяют случаи, когда Аристотель может утверждать, что предыдущая, более важная причина уже удовлетворяет требованию: в случае второстепенных фактов первые действительность была вызвана к существованию синонимичной причиной в первом место; движения, качественные и количественные изменения, даже если не вызванный синонимичной сущностью, может быть частью более широкого паттерна причинно-следственная связь, при которой вещество вызывается веществом того же Добрый; и причинно-следственные цепи, производящие вещества, могут начать неизменно из синонимичных веществ.

Учитывая его приверженность каузальной синонимии, Аристотель должен обратиться к соображения, посредством которых цепочка эффективных причин некоторых сущность может быть осмысленно сравнена с точки зрения причинной эффективности. Эти соображения будут в каждом случае описывать синонимичные причины, не только как предшествующий во времени, но также как имеющий приоритет с точки зрения причинная эффективность над промежуточными причинами, которые ответственны за только для передачи форм первоначального локуса причинного эффективность.

Таким образом, это позволяет в двух основных парадигмах таких причинно-следственная связь — в естественном поколении и в искусственном производство — формы — природа естественной сущности, и в арт ^[31] мастера, занимающегося своим искусством соответственно, являются причинно-следственные субъекты, инициирующие изменения. Это имеет широкий диапазон последствия для статуса форм в нескольких отношениях. Во-первых, причинная релевантность этих форм показывает, что никакое расположение или конфигурацию можно квалифицировать как полноценный вид.Хотя это правда что лишения также в некотором смысле являются формами ( Physics 2.1, 193b19–20), это не тот смысл, в котором причинно-следственная формы, описываемые в оценочных терминах, можно назвать формами. Более того, причинная релевантность форм позволяет Аристотелю переключать (например, в De generatione et коррупция 1.7) без уведомления между мастером и самим ремеслом в зависимости от обстоятельств указание действующей причины в этих случаях. Следует отметить что в последних случаях Аристотель указывает причины, которые неподвижен.Они не влияют на движение, находясь в движении, в поскольку они являются причинно-действующими формами в каузальном фреймворк; следовательно, они не находятся под каким-либо реактивным воздействием во время этого процесс тоже.

4. Приоритет среди ходатайств

Несмотря на то, что вышеизложенное могло означать, что поколение веществ является фундаментальным для всех других видов изменений, на самом деле движение будет иметь привилегированный статус. Все остальные изменения зависят от движения, потому что любые два объекта, участвующие в изменении, с их активный и пассивный потенциал, соответственно, должны войти в контакт для взаимодействия с происходить. ^[32] Однако контакт, как правило, необходимо устанавливать путем передвижения: либо объект, который нужно переместить, либо движитель, либо и то, и другое, должны продолжить чтобы они встретились ( Physics 8.7, 260a26 – b7). Кроме того движение — это форма изменения, которая может происходить изолированно от поколение, гибель и другие формы изменения ( Физика 8.7, 260b26–29). Другие изменения являются независимыми видами изменений постольку, поскольку поскольку они могут возникать в объекте, который не выполняет никаких других изменять.Тем не менее все эти формы изменений включают или предполагают что какое-то другое лицо занимается передвижение. ^[33]

Аристотель рассуждает об открытии журнала Physics bk. 8 это движение и изменение во Вселенной не может иметь начала, потому что возникновение изменения предполагает предшествующий процесс изменения. С этим аргументом Аристотель может установить вечную цепочку движений и опровергнуть тех, кто считает, что предыдущий стационарный состояние Вселенной.Такая вечная цепь, утверждает Аристотель, требует полагаться на причину, которая гарантирует ее постоянство: если каждый из конститутивные процессы в причинно-связанной паутине были конечными продолжительность, для каждого из них может случиться так, что это не присутствует в мире, действительно, когда-нибудь позже это не будет присутствовать больше. Но тогда вся причинно связанная серия события, утверждает Аристотель, также были бы контингент. ^[34] Следовательно, Аристотель постулирует, что процессы во Вселенной зависят от на вечном движении (или на нескольких вечных движениях) вечное вращение небесных сфер, которое в свою очередь зависит от одного или несколько неподвижных движителей ( Physics 8.6, 258b26–259a9). ^[35]

Приоритет вечных небесных революций, кроме того, гарантирует причинную конечность вселенной. Это так, даже хотя есть бесконечные причинно-следственные связи: за каждым особь животного вида существует бесконечный ряд самцов предков, каждый из которых причинно ответственен за последующие члены в серии, потому что аристотелевские виды вечны, а родители-мужчины действенные причины их потомство. ^[36] Предоставленная самой себе, конечная вселенная сама по себе непременно достичь растворения, состояния полного разделения элементалей массы в их концентрически расположенные естественные места.С учетом тот факт, что такая полная сегрегация элементарных масс избежать из-за постоянного возбуждения, вызванного небесным движения, производящие тепло в подлунной области, особенно вокруг регионы Вс, ^[37] Аристотель вправе утверждать, что причина человеческого существо в первую очередь является его или ее отцом, но в то же время время движения Солнца по годовой эклиптике дорожка. ^[38] Между небесными революциями и отдельными природными процессами всегда существует конечная причинная цепочка, поскольку эти естественные процессы не могло бы продолжаться без небесных движений.В бесконечные причинные цепи, проходящие через родителей-мужчин, не могут существовать на без этой постоянной внешней поддержки, и эта зависимость всегда можно проанализировать в терминах конечных причинных цепочек.

5. Грузчики и неподвижные двигатели

Определение движения как актуальности потенциальной возможности объект, находящийся в движении, насколько это возможно, требует, чтобы в в каждом случае пассивная возможность изменения присутствует в изменение объекта. Тем не менее, наличие возможности может соответствовать природе объекта — в этом случае изменение естественное ( phusei ) или согласно природа ( kata phusin ), или может произойти перед лицом противоположное расположение со стороны природы сущности — в в этом случае изменение: принудительно ( biâi ) или вопреки природе ( парафузин ).Основным предположение со стороны Аристотеля состоит в том, что это разделение является исчерпывающим: нет изменений, в которые природа объекта будет безразлична или нейтральный. ^[39] Основное соображение, лежащее в основе такого предположения, заключается в том, что природа регулируют поведение субъектов, которым они принадлежат, в комплексным образом, а не только частично. Любое влияние на сущность подвергается взаимодействию со своей природой в существенных манера. Предприятие не обладает возможностями для изменений, которые не будет напрямую связан с тенденциями, возникающими из природа.

Обратите внимание, однако, что даже если мы одобрили полноту дихотомия естественных и вынужденных движений, и принял тезис о том, что простые тела обладают уникальным естественным движением ( De caelo 1.2, 269a8–9), поэтому нам не нужно было бы принимать Еще одно важное утверждение Аристотеля о том, что естественные и вынужденные движения попадают в пары противоположностей, при этом приводят к тому, что если движение противоречит природе объекта, противоположное движение будет его естественным движением ( De caelo 1.2, 269a9–18). Где есть место для более сложных отношений среди целей изменений, чем простое противостояние вдоль оси одного измерения — и это в высшей степени так между движениями по прямолинейной и круговой траекториям соответственно — принудительных может быть несколько переводы в отличие от единственного естественного движения элементов наделен прямолинейным естественным движением, как Аристотель также допускает в некоторых отрывках из De caelo (см. 1.2, 269a30 – b2 и 269b10–12).

Хотя это позволяет несколько различных движений, которые противоречат природе того же объекта, естественное движение все равно будет иметь одиночное встречное движение, направленное в противоположную сторону расположение. Следовательно, естественное круговое движение не будет иметь движения, которое напротив ( De caelo 1.4, 270b32–271a5). ^[40]

Классификация движений Аристотелем на те, которые противоречат природе, и те, которые соответствуют природе, не применяются только к движениям перемещаемых объектов, но переносится и на движители, совершающие движения.Движитель может произвести движение, которое вопреки своей природе. Аристотеля Примером такого неестественного движителя является рычаг, объект, тяжелый природа, с помощью которой можно поднимать грузы ( Физика 8.4, 255a20–23). Хотя такие движители могут производить движения в направление, противоположное движению в начале причинной цепи (рычаги приводятся в действие толчком чего-то тяжелого в другой конец), решающим соображением для Аристотеля в этом случае является что исходная причина причинной цепи должна воздействовать на движение в соответствии с его характером.Взятые вместе, эти соображения подразумевают, что у нас есть полный отчет о физических домен, как только мы получим подробное описание того, что является естественным для участников в этой области, вместе со спецификацией всех обстоятельства, в которых они работать. ^[41]

Кн. 8 из Physics аргументирует дополнительный тезис о том, что для каждого движения, естественного или противоречащего природе, необходимо существует движитель. ^[42] В случаях форсированного движения движители присутствуют в наглядный способ.Однако этого не должно быть в случае естественного движение. За исключением случаев, когда сущность юридического лица в то же время движущая и действенная причина — то есть помимо жизни существа, чья природа, душа, формальна и действенна причина — движущийся может быть незаметен. Это в высшей степени так в оставшийся большой класс естественных движений, естественные движения элементы. Природа этих элементов, их внутренний принцип движение и покой не являются движущей силой движений элементы, утверждает Аристотель.Если бы это было так, то это было бы до элементарные массы, чтобы определить, когда они должны совершать свои движения, но явно это не так. Более того, принцип причинной синонимии исключает, что любая однородная масса без внутренней границы в компоненты, которые перемещаются и перемещаются, может перемещаться сама ( Физика 8.4, 255a5–18). Это потому, что на предположение, что одна часть однородного тела может перемещать другую части, активным компонентом изменений будет, во всех аспектах, неотличимы от той части, в которой происходит изменение, и это в свою очередь, будет означать, что изменение произойдет, даже если будет отсутствие передачи причинно значимого свойства от активной части к пассивному.Это означает, что даже если мы можем ответить на вопрос о том, почему элементы перемещаются на свои естественные места — легкие тела вверх и тяжелые вниз — обращением к их соответствующие природы как причины («что это просто их природа — куда-нибудь переехать, ^[43] и вот что значит быть легким и быть тяжелый », Physics 8.4, 255b13–17), мы не указать причины их перемещения. Их тяга в одном направлении, элементы не могут обойти даже довольно простые препятствия, которые они могут встреча на их пути (герметичный контейнер может задерживать воздух под водой, крыша остается прижатой к стенам здания и т.п.). Следовательно, тот, кто устраняет препятствие движению элемента, считается причинно ответственны за последующие движения элементов. Но даже такие причинно-ответственный агент не будет квалифицироваться как движущийся причина, без дальнейших уточнений. Для выявления движущей силой этих движений Аристотель ссылается на различение двух возможностей. Некоторые тяжелые материалы могут быть потенциально легкий, так как он может быть преобразован в легкий материал в процесс генерации, в то время как появляющийся легкий материал все еще потенциал в некотором смысле до тех пор, пока не обретет полноценный статус, что предполагает его прибытие в ту область космоса, которая это его естественное место.Таким образом, этот анализ описывает естественные перемещение элементов как возможная отложенная завершающая стадия в рамках единого всеобъемлющего процесса, и, следовательно, в этих случаях Аристотель может определить причину второй стадии процесса. с действующей причиной первой стадии, сущность, которая сгенерировал элемент в первую очередь ( Physics 8.4, 256a1).

Как только будет установлено, что для каждого изменения есть движущая сила, конечная причинная цепи ^[44] можно проследить до первичного экземпляра движения, небесного революции.В частности, курс Солнца по эклиптика ответственна за многие подлунные изменения, вращающийся сезоны на первом месте среди них. Был ли космос неподвижен или перемещенные двигатели, более того, является ли Вселенная причинно замкнутой или нуждается в постоянном внешнем причинном влиянии для сохранение, в конечном счете, зависит от статуса небесные движения.

Революции в небесном царстве — это естественные движения особый элемент, составляющий небесные сферы.Это, однако, не означает, что они не нуждаются во внешнем неподвижен ^[45] движитель: движения подлунных элементов также происходят под влияние движущейся причины. Тем не менее небесные тела не могут быть перемещенным внешним движителем того же типа, что и подлунный элементы. Эти небесные тела вечны и невозрождены. Следовательно, Аристотель не может апеллировать к сущности, которая произвела они ответственны за свои движения. Поскольку они не сталкиваются никаких препятствий во время их революций, нет места для случайный движитель, который устранит любые препятствия на их пути.Тем не менее, поскольку небесные революции — это движения, пусть и вечные они включают в себя некий компонент потенциальности, который актуализируется в движении, и, следовательно, эта потенциальная составляющая нуждается в актуальность как движущая сила. Это требование подразумевает, что все, что может быть движущая сила этих вечных движений должна быть на самом деле без любые ограничения ( Metaphysics 12.6). ^[46] Более того, такая сущность должна обладать бесконечным мощность ^[47] который он сообщает движущейся небесной сфере.Следовательно, это сущность не может быть делимой и не может иметь расширения ( Physics 8.10).

Все это свидетельствует об исключительном статусе первой части, а за ним — первопроходца во вселенной. Движитель этих сферы не обладают ничего, кроме действительности, но эта действительность не является что передается в процессе причинно-следственной связи. Как мы видели в Раздел 3 выше, это не будет исключением, поскольку например: движение не обязательно должно быть вызвано трансмиссионной моделью причинно-следственная связь.Но движения, вызванные без немедленной передачи некоторых на самом деле были понимается как встроенная в более крупные схемы причинно-следственной связи, которые соблюдал принцип причинной синонимии, и это именно такой более широкая причинно-следственная связь, которая отсутствует в случае небесные движения. ^[48] Вместо того, что мы слышим в Метафизике 12,6 в том, что первопроходец движется как объект любви и стремление, ^[49] что опасно близко к отказу от претензий Физика bk.8 о том, что есть неподвижный движитель служащая действенной причиной движения космоса. Такой сомнения, однако, следует отбросить. Аристотель описывает здесь в терминология его физики — сверхфизическая сущность, без которой Вселенная не могла функционировать или существовать. Неудивительно, что его режим операции должны включать в себя несколько различных измерений физического причинно-следственная связь.

Словарь аристотелевских терминов

• действие: poiein
• активность: praxis
• актуальность: energeia или entelecheia
• искусство, ремесло: technê
• вместимость: дунами
• причина: aitia или aition
• изменение: kinêsis или метаболизм
  для изменения или движения: kinein
  для изменения или движения: kineisthai
  качественное изменение: alloiôsis
  количественные изменения — рост: auxis; распад: туберкулез
  перемещение: фора
  
• , чтобы стать: gignesthai
• будет: Genesis
• force: bia
  force: biâi
Форма
• : eidos или morphê
• до: hêi
• род, вид: род
• цель: телос
• вид, виды: эйдос
• известный, познаваемый: гноримон
  более известный, более познаваемый: гномотерон
• вопрос: hulê
• величина: мегетос
.
• движение: kinêsis
• природа: phusis
  натуральный: phusikos, phusei
  в соответствии с природой: kata phusin
  вопреки природе: para phusin
  
• страсть: paschein
• погибнуть: phtheirein
• погибших: phthora
• место: pou (как одна из категорий, буквально: где) или топо
• потенциал: дунами
• мощность: дунами
• качество: poion
• количество: поз.
• вещество: ousia
• время: pote (как одна из категорий, буквально: когда) или хронос

Этика Аристотеля

Этика Аристотеля

Введение в Аристотеля и его точку зрения

Один ведущий комментатор говорит, что вы легко можете думать об Аристотеле как о высокомерном приг.(Аласдер Макинтайр Краткая история этики , Лондон, 1966, Routledge, стр.66)

Тем не менее, в этих двух лекциях мне нужно вместе с вами немного исследовать вклад в этику. Потому что, придирчивый или нет, высокомерный или нет, никто не был более влиятельным.

Он имел влияние отчасти потому, что он неоднозначен, способен на многие чтения. Например, сегодня он объявлен прародителем современного подход к этике, который является модным, называется «Этика добродетели».Я буду вернись к этому завтра.

Но мне он нравится, потому что он иногда смотрит на людей как на животных , и пытается думать об этике с этой точки зрения. Вот кем я буду пытаюсь объяснить сегодня.

АРИСТОТЕЛЬ (384-322 гг. До н.э.) Родился в Стагире, в Северной Греции. Его мать имела независимые средства, его отец был врачом царя Македонского. В 367 году он переехал в Афины и Академию Платона. Через некоторое время после смерти Платона он стал наставником молодого Александра Великого. Большой.Позже он вернулся в Афины, чтобы основать собственную философскую школу.

Платон и Аристотель, фрагмент из произведения Рафаэля. Афинская школа , любезно предоставлено Ватиканом и Беркли История сайта

Аристотель претендует на то, чтобы указать нам, как нам следует жить.

Полагаю, это согласуется с тем, что он прикол. Но это еще и то, что много людей думают, что философия должна обеспечивать.Не логическая рубка, не игра с причудливыми идеями, которые имеют очень мало отношения к миру, в котором мы должны жить в, но предлагая мудрое, серьезное, взвешенное руководство о том, что такое жизнь и как с этим бороться.

Тем не менее, когда мы читаем его ответ на этот вопрос — самый важный вопрос вообще, вы можете подумать — мы, скорее всего, будем разочарованы.

Кажется, что он делает, так это смотрит на образ жизни тех, кто его окружает. люди одного положения в обществе и образе жизни — и проповедуют, что ! Так жить.И когда он делает упор на жизнь созерцания, жизни мыслителя или философа, он, кажется, почти говорит: посмотрите на мне! Я ваша модель. Этот — идеальная жизнь для человека.

Аристотель — своего рода «джентльмен» в контексте греческого общества. И он принимает как неоспоримые нормы поведения «джентльмена» в Древнем Греция. Джентльмен должен вести себя определенным образом, а Аристотель — нет. критиковать их.Его подход скорее состоит в том, чтобы принять этот образец и связанный с ним список добродетелей в качестве нормы и использовать их в качестве основы для теоретизирования.

Аристотелевские добродетели

Это ведущие добродетели, которые Аристотель считает определяющими для видимой жизни. в зависимости от знатного гражданина Греции:

• смелость
• умеренность
• щедрость (отношение к своему богатству)
• великолепие (то же самое)
• величие души (делать отношения к социальным подчиненным)
• добрый нрав или кротость
• согласен в компании
• остроумие
• (скромность)

PROMPT

С чего бы начался ваш собственный список добродетелей? Не беспокойтесь о понимание того, что означают эти термины.В терминах, которые кажутся вам естественными, что бы вы включили в свой список добродетелей?

Обсуждение сайт будет заинтересован.

Пока не все так хорошо. То, что я сказал о подходе Аристотеля, звучит так: безнадежно привязан к классу и культуре. Есть ли у Аристотеля что-нибудь более трансцендентное? научить нас?

Список утверждений Аристотеля

Я предлагаю вам относиться к тому, что он предлагает нам, как к подаркам в случае удачи.

Есть несколько разных моментов.Мы должны рассматривать их отдельно на их достоинства. На втором этапе мы могли бы рассмотреть, как их можно рассматривать как последствия единой этической теории или точки зрения.

Различные точки таковы:

1. Благо для людей — это то, что позволяет им вести свой образ жизни. это естественно для них. Это естественный для человека образ жизни.

2. Это достигается практикой добродетелей — хорошая жизнь — это жизнь в который практикует добродетель.

3. Их естественный образ жизни — это образ жизни, в котором они проявляют разум.

4. Люди процветают лучше всего, когда они живут созерцательной жизнью.

5. Учение о среднем. 6. Мы должны думать скорее о добродетелях. чем принципы.

Хорошая жизнь

— для рододендрона

Если вы спросите, какова хорошая жизнь тому или иному животному или растению, ответ не кажется ужасно неясным.Подумайте о рододендроне. Этикетка при покупке новой в садовом центре даст вам список того, что вы должны сделать, чтобы ваше новое растение процветает. Ему нужна кислая почва, немного тени, укрытие от ветра, защита от заморозки, мульчирование, вересковое удобрение 2 раза в год.

Обеспечьте эти вещи, и если совет верный, этот конкретный вид будет процветать. Он будет расти каждый год, будет показывать здоровую листву, цветение. в мае наслаждайтесь продолжительностью жизни вида.

Итак, с одной стороны, у рододендрона есть форма и образец жизни и продолжительность жизни, характерная для данного вида, и список вещей, которые вы может помочь конкретному экземпляру достичь этого характерного рисунка. Итак, в случае с растением у вас есть представление о его пользе и о том, что хорошо для этого. Для него хорошо то, что помогает ему достичь узора. жизни, характерной для вида, к которому он принадлежит.

— для лягушки

Можно ли применить такой же анализ к животному?

Возьми лягушку.Ему нужна вода, весна, чтобы прийти по команде, партнеры, чтобы наслаждаться, летает кушать. В каком смысле «потребность»? Эти вещи нужны ему для того, чтобы жить жизнь, характерная для лягушки. Лягушка не обязательно умрет, если не хватало сказать друзьям в феврале. Но головастиков не получится. Ему не открылась бы полная характерная жизнь лягушки. Это в том смысле, в котором ему «нужна» компания. Вы согласны, что есть внятный смысл о «необходимости» здесь? Имеет ли смысл говорить, что лягушке «нужны» партнеры, даже если без них он не умер бы?

В каком смысле рододендрону «нужно» хорошее, защищенное от мороза место, даже если он действительно погибнет, если будет подвергаться большему воздействию — просто потеряйте свои цветы и выглядят низкорослыми и, возможно, запачканными.

Одно возражение против промышленного земледелия состоит в том, что оно не дает существам того, что они нужны для того, чтобы жить жизнью, характерной для их вида. Если вы поместите курицу в клетку плотно, поставите ее на проволочную сетку и отрежете ее клюв, он на самом деле не умирает — что, возможно, удивительно. Но он не живет жизнь, характерная для курицы. Мы говорим, что это не жизнь это «естественно» для курицы.

Конечно, есть еще одно возражение, которое состоит в том, что такой подход делает курица страдает.Думаю, это правда, но отложим это в сторону. Здесь другое возражение, а именно то, что вы мешаете цыпленку следовать за естественный для него стиль жизни?

PROMPT

Как вы думаете? Сосредоточьтесь, если можете, просто на возражении что методы промышленного земледелия «неестественны» (оставляя вопрос о страданиях с одной стороны). Верно ли это возражение?

Обсуждение сайт хотел бы услышать ваши аргументы

— для человека

С точки зрения людей, проблема, конечно же, заключается в следующем: есть ли характерный образ жизни человека? Если да, то для чего человек — это то, что помогает ему или ей следовать этому образцу.Подумайте о рододендроне, лягушке, курице. Есть что-то для человека существа, соответствующие добру для этих вещей?

Если да, то какой образ жизни характерен для Homo Sapiens? Если мы можем определить это, мы будем знать, что хорошо для людей. То, что хорошо для них будет то, что помогает им жить жизнью, характерной для виды… [«Функция человека [sic] [является] определенным видом жизни» NE, Bk I, $ 7.]

Аристотель отвечает на это, приводя аргументацию, которая кажется ошибочной.Он спрашивает, что же особенного в людях. Все, что отличает человек из других видов будет тем, что определяет их характерный образ жизни.

Можем ли мы сделать это правдоподобным? Наверное, нет, но давайте попробуем.

Предположим, мы обнаружили, что только люди могут успешно дышать в парах серная кислота. Это был бы отличительный знак, но скажет ли он нам что-нибудь об образе жизни, характерном для этого вида? Сказал бы он нам что было хорошего для вида?

Само по себе, конечно, нет.Но если, когда мы изучали людей, дышащих кислотными парами сыграли большую роль во многих их жизнях, мы можем заключить, что эта функция должны быть приняты во внимание при описании образа жизни характеристика вида.

Рациональность как отличительная черта человека

Аристотель говорит, что человеческое существо отличает: рациональность, или причина. Нам лучше истолковать его так, будто упражнение разума играет ключевую роль. роль в образе жизни, характерном для человека.Затем мы можем прийти к выводу, что позволяя себе и другим осуществлять наши способность к рассуждению — важное благо для нас.

Во всяком случае, как Аристотель смотрит на жизнь обычного греческого джентльмена, он видит, что характерным является жизнь ума, как мы могли бы сказать. Это то, что он считает характерным образцом жизни для Homo Sapiens. — жизнь созерцания, как он это называет.

Теория этики Аристотеля: Сессия 2

В первой части сегодняшнего дня мы ищем больше самородков у Аристотеля и что он говорит о том, как нам жить, что такое счастье и есть ли оно внутри всеобщая хватка.

Во второй части вы собираетесь побаловать меня, позволив мне показать вам громкий кусок пленки.

Reprise

Ключевым моментом на данный момент является эта аргументация Аристотеля.

· Благо для людей — это то, что позволяет им выполнять путь жизнь, которая им свойственна.

· Что естественно для человека?

· Жизнь, в которой «разум» играет главную роль.

· (Причина — это отличительная черта человека)

Ваша «природа» и ваши «гены».

Вы помните, я пытался возразить, что действительно имеет смысл говорят о животных и растениях — рододендронах и лягушках — как о «природе», Так почему же людям, как животным, должно иметь смысл иметь природа тоже?

Позвольте мне развить эту мысль еще на один шаг.

Сегодня мы думаем о природе животных и растений, определяемой их генами.

В этом смысле у Родоса есть природа. У них есть гены, и это их гены которые настраивают их на определенный образец роста, характерный образец жизни’.Как и лягушки. Можно сказать, что сегодня мы думаем о природе животного. как информация, переносимая генами.

Разве мы не можем сказать, что человеческие существа имеют природу точно так же?

Если так, то я сожалею, что вынужден сказать, что это не совсем похоже на природу, установленную Аристотель. Мы, , можем поднять вопрос: возможно, манипулируя генами мы можем улучшить человеческую природу.

Но если «добро» состоит в том, чтобы действовать в соответствии со своей природой, вопрос нельзя поднимать вопрос о том, можете ли вы улучшить природу.

Проверкой нашей современной веры в то, есть ли у вещей природу, является что мы думаем о генетических манипуляциях — когда вы создаете новое животное, скажем, соединяя гены разных животных (недалеко от Франкенштейна проект).

Предположим, такая манипуляция была предложена. И предположим, вы пришли к выводу, что это не причинит никаких страданий: вы бы одобрили это?

PROMPT

Вы бы не одобрили создание помеси свинья и кошка на том основании, что вы мешаете природе этих двух животных, или создание животного с новой «природой».

Обсуждение сайт хотел бы услышать ваши аргументы

Сегодняшние достоинства

Я предположил, что Аристотель выдвигает центральную важность идеи человеческой натуры, и считает, что хорошая жизнь заключается в том, чтобы природа как человек.

Вчера мы говорили о добродетелях. Вы любезно сотрудничали в составлении список того, что мы сегодня назвали бы добродетелями. Список интересный один.

Можем ли мы продвинуться дальше? Интересно, если бы вы, каждый из вас, просто выберите краткий список того, что вы считаете наиболее важными достоинствами — самое важное для вас в оценке достоинств человека.Просто позвони пять из списка, который я разослал. Дай мне листы в конце и я дам вам знать, что они, кажется, говорят.

Доктрина среднего

Пока вы делаете это с левой половиной вашего мозга, позвольте мне сказать вам еще один самородок от Аристотеля по поводу добродетелей.

Он, кажется, думал, что каждая добродетель — это своего рода промежуточная точка между двумя крайностями — его «учение о среднем».

Представьте человека, столкнувшегося с опасностью.Он или она могут сбежать. Или они могут реагировать чрезмерно агрессивно, возможно, бросая свои жизни, когда такие вещь была несоразмерна ситуации. То есть человек может отреагировать трусливо или опрометчиво. Но, как мог бы согласиться Тони Блэр, есть Третий путь: средний путь между этими двумя крайностями. Это путь мужества.

Приведу еще два примера:

	слишком мало	среднее	слишком много
импульс при опасности угрожает	Трусость	Мужество	Резкость
отношение к незаслуженная удача других	Злоба	Праведное возмущение	Ревность
отношение к даянию и получаем	Подлость	Либеральность	Расточительность

Проблема в том, что трудно понять, как это работает с другими примерами добродетели.Возможно, мы увидим, что это работает с ними, но если вы попробуете это с другие могут показаться вам неубедительными.

И вам может не понравиться эта идея, что средний путь — правильный путь!

Вы можете согласиться с Томасом Кэрью, писавшим в 1640 году о посредственности в любви, и говоря, что он, например, хочет крайностей — страстной любви, а если и не страстной любовь, чем страстная ненависть:

Дай мне больше любви или больше презрения;
Жаркая, или замороженная зона,
Принеси мою боль равной легкости;
Умеренный климат не дает мне ничего:
Либо крайность, либо любовь, либо ненависть,
Слаще спокойного поместья.

Дай мне штурм; если это будет любовь,
Как Даная в этом золотом зрелище
Я купаюсь в удовольствии; если он докажет
Disdaine, этот торрент поглотит
My Vulture-надежды; и он possest
Небес, это но от ада, релиз:
Тогда венчай мои радости, или вылечи мою боль;
Дай мне больше любви или больше презрения.

Thomas Carew: Song: Mediocritie In Love Rejected
.

Счастье

У нас есть ответ Аристотеля на вопрос, в чем заключается счастье.Это состоит в «деятельности души по добродетели». Он живет согласно к образцу жизни, который характерен для человеческого вида, выполняя хорошо те действия, которые составляют этот образец.

Итак, счастье — это не состояние ума, например, это не удовольствие.

И не имеет большого богатства.

И не имеет большой силы.

Хорошо занимается теми видами деятельности, которые характерны для разновидность.

Я говорю, что счастье — это не удовольствие. Но, согласно Аристотелю, из получается . удовольствие. Действовать по образцу, характерному для человека. вид для человека доставляет удовольствие.

Добродетельные поступки приятны любящему добродетель ( Nichomachean Ethics , Bk I, $ 8.) Жизнь добродетельного человека не нуждается в удовольствиях как в некотором роде. случайного очарования, но доставляет удовольствие само по себе ». ( Nichomachean Ethics , Bk I, 8 долларов.)

Счастье не зависит от того или иного действия. Он находится в следующих округлый образ действий, характерный для человеческого вида. Аристотель говорит: «Ибо одна ласточка не приносит лета, ни один день не годится; и поэтому один день или короткое время не делают человека блаженным и счастливым ». ( Nichomachean Ethics , Bk I, 7 долларов)

Можем ли мы все быть счастливыми? Или некоторые люди рождаются со способностью жить хорошо и другие нет? Аристотель считает, что некоторые люди могут родиться поврежденными в этом отношении. — искалеченный.Но большинство из них рождаются способными развивать добродетельную жизнь, которая приносит их через учебу и практику.

«Все, кто не искалечены в отношении их потенциальной добродетели, — моя победа. это путем определенного рода изучения и заботы. ( Nichomachean Ethics , Bk I, $ 9.)

Этика добродетели

В современной философской мысли существует подход к этике, который пытается ответить на центральные вопросы, возникающие в терминах «добродетелей». это называется «этикой добродетели».

Что делает действие хорошим или правильным?

Вы знаете, что говорит утилитаризм: его последствия.
Вы знаете, что говорит кантианец: то, что это продиктовано разумом.
Теоретик добродетели говорит: действие хорошо, когда оно является проявлением добродетели.

Эти три вещи не всегда могут давать разные ответы на вопрос правильно ли то или иное действие.

Когда Томас Мор отказывается принести присягу на верность короне и так приводит к собственной смерти, будут разные объяснения того, почему то, что он делает правильно».

Утилитарист должен будет сказать: его слова правды имеют лучшие последствия альтернативных вариантов. .

Кантианец скажет: это было правильно, потому что лгать иррационально.

Теоретик добродетели скажет: это было правильно, потому что правдивость — это добродетель.

Давайте задумаемся на мгновение о том, что такое добродетель в точности как .

Размышляя об этике, Аристотель определенно ставил добродетели в центр внимания. сцена. Но его взгляд на человека как на животное, обладающее отличительной чертой образ жизни так же, как у других животных есть свой собственный образ жизни, часто игнорируется в современной переработке «этики добродетели».

Поэтому позвольте мне повторить, что такое добродетель для Аристотеля и как эта концепция соответствует его биологической точке зрения.

У Аристотеля есть склонность вести себя определенным образом.

Если я обладаю добродетелью храбрости, у меня есть склонность вести себя в определенном путь при столкновении с опасностью.

Точно так же с щедростью. Если у меня есть добродетель щедрости, у меня есть расположение действовать определенным образом, когда обстоятельства представляют мне необходимость или возможность давать или получать.

Ваше поведение составляет большую часть вашей жизни. Они связывают ситуации с отзывами. Если я храбрый, я отвечаю на умеренную опасность, обращаясь к Это. Если я имею в виду. На просьбы о помощи отвечаю отказом.

Сказать, что у человека есть характерный образ жизни, значит сказать что у человека, следовавшего этому образцу жизни, будет набор предрасположенностей который произвел это.

Добродетели — это те наклонности, которые создают образец жизнь, характерная для человека.Следуя образцу жизни то, что характерно для человека, будет поэтому равносильно практике добродетели. Если вы все время ведете себя добродетельно, вы будете жить жизнью что характерно для вида. Вы будете жить так, как должно быть.

PROMPT

Если вы считаете честность добродетелью, какой аргумент это будет шанс передумать?

Обсуждение сайт

---

Пригоршня долларов

Я показываю вам это, как и большинство клипов, не думая об этом как о создании точка’.К обсуждению добродетели и добра это явно уместно в общий способ.

Eastwood представляет то, что в рекламном ролике описывается как «совершенно новый вид героя вестерна — тот, кто стреляет первым, не имеет идеалов и выходит только за то, он может получить. То, что он делает хорошего, почти непреднамеренно «.

«Герой»?

Можно ли восхищаться таким персонажем?

Но я думаю, мы им восхищаемся. Зачем?

Может дело в его храбрости?

Но если бы он вышел туда на полуденное солнце и был бы расстрелян, он бы не быть таким же (и короткометражный фильм).Он должен победить или, по крайней мере, преуспеть.

Или мы восхищаемся им за то, что он делает? Предлагаю обращение Человек без имени — это не обращение Матери Терезы.

Я просто показываю одну из самых ранних сцен, когда Клинт приезжает в город, и отплачивает тем, кто пытается его выгнать, сигнализируя по маршруту , В значительной степени несомненно, что это человек, заботящийся о том, чтобы оплачивать свои счета.

---

КОНЕЦ

---

Вернуться к началу

---

Russell pic любезно предоставлено Russell Archives

Кредит

Pic, если не указано иное.

Авторские права: Что касается моих материалов, мы приветствуем всех. использовать что-нибудь

ВП

Аристотель и его определение счастья

Согласно Аристотелю, счастье состоит в достижении в течение всей жизни всех благ — здоровья, богатства, знаний, друзей и т. Д. — которые ведут к совершенствованию человеческой природы и обогащению человеческой жизни. Это требует от нас выбора, некоторые из которых могут быть очень трудными.Часто меньшее благо сулит немедленное удовольствие и более соблазнительно, тогда как большее благо причиняет боль и требует каких-то жертв. Например, может быть легче и приятнее провести ночь перед телевизором, но вы знаете, что вам будет лучше, если вы потратите это на исследования для своей курсовой работы. Развитие хорошего характера требует сильного волевого усилия, чтобы поступать правильно, даже в сложных ситуациях.

Другой пример — употребление наркотиков, которое сегодня становится все более серьезной проблемой в нашем обществе.За довольно небольшую цену можно сразу отвлечься от неприятностей и испытать глубокую эйфорию, приняв таблетку оксиконтин или нюхая кокаин. Тем не менее, это кратковременное удовольствие неизбежно приведет к более длительной боли. Через несколько часов вы можете почувствовать себя несчастным, и вам потребуется снова принять лекарство, что приведет к бесконечной спирали потребности и облегчения. Зависимость неизбежно истощает ваши средства и становится бременем для ваших друзей и семьи. Все эти добродетели — щедрость, умеренность, дружба, отвага и т. Д.- которые составляют хорошую жизнь, явно отсутствуют в жизни, связанной с употреблением наркотиков.

Аристотель резко критиковал бы культуру «мгновенного удовлетворения», которая, кажется, преобладает в нашем обществе сегодня. Чтобы достичь полной добродетели, нам нужно делать правильный выбор, а это значит, что мы должны смотреть в будущее, на конечный результат, которого мы хотим для своей жизни в целом. Мы не сможем достичь счастья, просто наслаждаясь моментом. К сожалению, это то, что большинство людей не в состоянии самостоятельно преодолеть.Как он сетует, «масса человечества явно раболепна в своих вкусах, предпочитая жизнь, подходящую для животных». Позже в «Этике» Аристотель обращает внимание на концепцию akrasia , или слабости воли. Во многих случаях непреодолимая перспектива какого-то большого удовольствия затемняет восприятие того, что действительно хорошо. К счастью, эта естественная предрасположенность излечима с помощью обучения, которое для Аристотеля означало образование и постоянное стремление к совершенствованию добродетели. По его словам, неуклюжий лучник действительно может поправиться с практикой, если он продолжает целиться в цель.

Отметим также, что недостаточно думать, что поступает правильно, или даже намеревается, что поступает правильно: мы должны фактически сделать это. Таким образом, одно дело думать о написании великого американского романа, другое — писать его на самом деле. Когда мы навязываем форму и порядок всем этим письмам, чтобы на самом деле создать убедительную историю или эссе, мы проявляем наш рациональный потенциал, и результатом этого является чувство глубокого удовлетворения. Или возьмем другой пример: когда мы реализуем свое гражданство путем голосования, мы проявляем свой рациональный потенциал еще одним способом, беря на себя ответственность за свое сообщество.Существует множество способов, которыми мы можем проявлять нашу скрытую добродетель таким образом, и кажется, что наиболее полным достижением человеческого счастья будет тот, который объединил бы все эти способы во всеобъемлющий рациональный жизненный план.

Согласно Аристотелю, есть еще одно занятие, которым мало кто занимается, чтобы жить по-настоящему счастливой жизнью: интеллектуальное созерцание. Поскольку наша природа должна быть рациональной, окончательное совершенство нашей природы — это рациональное отражение. Это означает наличие интеллектуального любопытства, которое увековечивает это естественное чудо познания, которое начинается в детстве, но, кажется, вскоре после этого исчезает.По мнению Аристотеля, образование должно быть направлено на воспитание характера, и это включает в себя практический и теоретический компоненты. Практическая составляющая — это приобретение морального облика, о чем говорилось выше. Теоретическая составляющая — это создание философа. Здесь нет ощутимой награды, но критический анализ вещей поднимает наш разум над царством природы и приближает его к обители богов.

ч4

Искать добродетели ради награды — значит копать железо золотой лопатой.

1. Аристотелевская этика добродетели Введение

Аристотель (384–322 до н.э.) был ученым в таких дисциплинах, как этика, метафизика, биология и ботаника, среди других. Поэтому вполне уместно, что его моральная философия основана на оценке общих характеров людей, а не на оценке отдельных действий по отдельности. В самом деле, это то, что отличает аристотелевскую этику добродетели как от утилитаризма, так и от кантианской этики.

2. Аргумент функции

Аристотель был телеологом — термином, связанным с ярлыком «телеологический», но не путать с ним, применительно к нормативным этическим теориям, таким как утилитаризм.Аристотель был телеологом, потому что считал, что у каждого объекта есть то, что он назвал конечной причиной. Греческий термин телос относится к тому, что мы могли бы назвать целью, целью, конечной целью или истинной конечной функцией объекта. Действительно, те из вас, кто изучает Аристотеля в разделах, связанных с философией религии, могут признать связь между общим телеологическим мировоззрением Аристотеля и его изучением этики.

Аристотель утверждает, что «… для всех вещей, имеющих функцию или деятельность, считается, что добро и« колодец »находятся в функции».По сути, утверждение Аристотеля состоит в том, что, достигая своей функции, цели или цели, объект достигает своего собственного блага. У каждого объекта есть настоящая функция этого типа, и поэтому у каждого объекта есть способ достижения добра. Телос стула, например, может служить сиденьем, а стул является хорошим стулом, когда он поддерживает кривизну человеческого тела, не разрушаясь под действием напряжения. В равной степени, говорит Аристотель, хороших скульпторов, художников и флейтистов делает успешное и надлежащее выполнение своих функций скульпторов, художников и флейтистов.

Это телеологическое (основанное на функциях и целях) мировоззрение является необходимым фоном для понимания этических рассуждений Аристотеля. Ибо, как стул имеет истинную функцию или цель, так и Аристотель верил, что у людей есть телос. Аристотель определяет, что такое благо для человека, на основании определения функции человека в соответствии со своим аргументом о функциях.

Аргумент функции

1. Все объекты имеют телос.
2. Объект хорош, когда он должным образом защищает свой телос.

   Учитывая вышеизложенное, надеюсь, эти этапы аргументации пока ясны. Здесь Аристотель направляет свое мышление именно на людей.

3. Телос человека — разум.
4. Следовательно, человеческое существо действует в соответствии с разумом.

При определении нашей истинной функции Аристотель обращает внимание на то свойство, которое отделяет человека от других живых животных. Согласно Аристотелю, то, что отличает человечество от остального мира, — это наша способность не только рассуждать, но и действовать исходя из причин.Таким образом, как функция стула может быть выведена из его уникальной отличительной характеристики, так и функция человека связана с нашей уникальной отличительной чертой, и мы достигаем блага, когда действуем в соответствии с этой истинной функцией или телосом.

Представление о том, что человек выполняет истинную функцию, может показаться странным, особенно если у вас нет собственного религиозного мировоззрения. Однако, особенно вам, Аристотель писал, что «… поскольку глаз, рука, ступня и вообще каждая из частей, очевидно, имеет определенную функцию, можно ли утверждать, что человек аналогичным образом выполняет функцию помимо всего этого?»

Исходя из того, что мы приписываем функцию нашим составным частям — например, мы знаем, что составляет хорошую почку — также Аристотель считает вполне разумным, что у нас есть функция в целом.В самом деле, это может быть правдоподобным, если мы рассмотрим другие объекты. Например, составные части автомобиля имеют отдельные функции, но у самого автомобиля в целом есть собственная функция, которая определяет, является ли он хорошим автомобилем.

3. Аристотелевская доброта

Исходя из предыдущего аргумента, хорошая жизнь для человека достигается, когда мы действуем в соответствии с нашим телосом. Однако вместо того, чтобы оставлять понятие добра как общее и абстрактное, мы можем более конкретно сказать, что включает в себя благо для человека.Аристотель использует греческий термин эвдемония, чтобы описать состояние, которое мы испытываем, если полностью достигаем хорошей жизни. Согласно Аристотелю, эвдемония — это состояние, к которому должны стремиться все люди, поскольку это цель и конец человеческого существования. Чтобы достичь этого состояния, мы сами должны действовать в соответствии с разумом. Правильное понимание того, что Аристотель имел в виду под эвдемонией, имеет решающее значение для понимания его моральной позиции «Этика добродетели».

Eudaimonia была переведена по-разному, но идеальный перевод еще не найден.Хотя у всех переводов есть свои проблемы, эвдемония, понимаемая как процветание, является, пожалуй, самым полезным переводом, улучшающим простой перевод счастья. Следующий пример может прояснить это.

Наоми — чрезвычайно талантливая пианистка. Иногда она играет музыку, которая просто делает ее счастливой, например мелодию из телесериала «Соседи» или исполнение «Мерцай, мерцай, маленькая звездочка». В другие дни она играет сложную музыку, такую ​​как в высшей степени сложные Этюды Шопена-Годовского.Эти выступления могут также порадовать Наоми, но, похоже, она процветает как пианистка только благодаря последним выступлениям, а не первым. Если говорить функциональным языком, то оба выступления делают Наоми счастливой, но она выполняет свою функцию пианистки (и является хорошей пианисткой) только тогда, когда она расцветает произведениями большей сложности.

Расцвет в жизни может сделать нас счастливыми, но само счастье не обязательно хорошо согласуется с действиями в соответствии с нашим телосом. Возможно, если мы предпочитаем термин «счастье» как перевод слова «эвдемония», мы имеем в виду действительно или истинное счастье, но, возможно, будет проще придерживаться понимания эвдемонии как процветания при описании состояния действия в соответствии с нашей истинной функцией.

Аристотель заключает, что жизнь — это эвдемон (прилагательное от эвдемонии), когда она включает «… активное упражнение ума в соответствии с совершенной добродетелью или добродетелью». Эвдемония достигается не в результате тренировки наших физических или животных качеств, а в результате реализации наших чисто человеческих рациональных и когнитивных аспектов.

4. Евдемония и добродетель

Цитата, приведенная в конце третьего раздела, была первой прямой ссылкой на добродетель в пояснительных разделах этой главы.Изложив теоретические предпосылки Аристотеля, мы можем приступить к правильному объяснению и оценке его концепции добродетелей и их связи с моральным мышлением.

Согласно Аристотелю, добродетели — это склонности характера или черты личности. Этот акцент на наших предрасположенностях и характере, а не на наших действиях по отдельности, — вот что дает Аристотелевской этике добродетели ярлык моральной теории, ориентированной на агента, а не моральной теории, ориентированной на действия.

Моральные теории, основанные на действии

Утилитаризм и кантианская этика — два разных примера моральных теорий, ориентированных на действие, поскольку они сосредоточены на действиях, когда речь идет о моральных оценках и суждениях.Моральные теории, ориентированные на действие, могут быть телеологическими или деонтологическими, абсолютистскими или релятивистскими, но они разделяют общее мировоззрение в том смысле, что конкретные действия являются носителями моральной ценности — правильными или неправильными.

Моральные теории, ориентированные на агента

Аристотелевская этика добродетели — это теория, ориентированная на агентов, в силу того, что основное внимание уделяется людям и их персонажам, а не единичным действиям. Для Аристотеля мораль больше связана с вопросом «как мне быть?» а не «что мне делать?» Если мы ответим на первый вопрос, то, как мы увидим далее в этой главе, второй вопрос может начать заботиться о себе.Объясняя и оценивая этику аристотелевской добродетели, вы должны помнить об этом акценте на характере, а не на конкретных комментариях к морали поступков.

Аристотель называет добродетели чертами характера или психологическими наклонностями. Добродетели — это те особые предрасположенности, которые должным образом связаны с ситуацией и, чтобы вернуться к нашей функции, побуждают к действиям, которые соответствуют разуму. Опять же, более конкретный пример прояснит, как Аристотель определяет добродетели на практике.

Все мы в то или иное время испытываем чувство гнева. Например, я могу рассердиться, когда мой приемный сын бездумно доедает оставшиеся чипсы, не откладывая их для других, или он может злиться, когда ему приходится ждать лишнюю минуту или две, чтобы его забрали на работе, потому что его отчим выполняет двадцать шесть различных задач и на мгновение теряет счет времени (как это совершенно несправедливо с его стороны…). В любом случае, как я уже говорил, возвращаясь к Аристотелю: «Любой может рассердиться — это легко.Но злиться на правильного человека, в нужной степени, в нужное время, с нужной целью и правильным образом — это непросто ».

Для Аристотеля добродетель — это не само чувство, а соответствующая психологическая предрасположенность в ответ на это чувство; правильный ответ. Правильная реакция на чувство описывается как действие на основе золотой середины, реакция, которая не является ни чрезмерной, ни недостаточной. Таблица ниже делает это более очевидным.

Чувства / эмоции	Порок недостатка	Добродетельный нрав (Золотая середина)	Превосходство
Гнев	Отсутствие духа	Терпение	раздражительность
Позор	Застенчивость	Скромность	Позор
Страх	Трусость	Мужество	Опрометчивость
Возмущение	Злоба	Праведность	Зависть

Гнев — это чувство, поэтому он не является ни добродетелью, ни пороком.Однако правильная реакция на гнев — золотая середина между двумя крайностями — это терпение, а не отсутствие духа или вспыльчивости. Добродетели — это не чувства, а характерные диспозиционные реакции, которые при целостном рассмотрении определяют наши характеры и то, кем мы являемся.

Золотое сечение не следует рассматривать как указание на то, что добродетельный характер всегда приводит к «посредственным» действиям. Если кто-то, будучи безоружным, рискует своей жизнью, пытаясь остановить потенциальную террористическую атаку, его действия могут быть скорее опрометчивыми, чем смелыми.Однако, если они вооружены тяжелым, тупым орудием, их действия с риском для жизни могут быть отважно добродетельными, а не опрометчивыми. Золотое сечение не следует понимать как указание на то, что мы всегда действуем где-то между полным бездействием и бездыханным изобилием, но как указание на то, что мы действуем между пороками избытка и недостатка; такие действия могут потребовать исключительного мужества или исключительного терпения.

Помимо чувств, Аристотель также предполагает, что мы можем добродетельно реагировать на ситуации.Он предлагает следующие примеры.

Ситуация	Порок недостатка	Добродетельный нрав (Золотая середина)	Превосходство
Социальное поведение	Болтливость	Дружелюбие	Корыстная лесть
Разговор	Хамство	Остроумие	Буффонада
Раздача денег	Жадность	Щедрость	Расточительство

При рассмотрении этих примеров мы должны помнить об агент-центричной природе Аристотелевской этики добродетели.Человек не перестает быть остроумным из-за единственной шутки, которая может ошибиться на стороне шутовства или перестать быть щедрым из-за того, что он однажды не сделал пожертвование на благотворительность. Наши психологические предрасположенности, добродетельные или нет, можно оценивать только на основе суждения об общем характере человека и наблюдения за более чем ситуациями одного действия. Если мы действуем в соответствии с разумом и выполняем свою функцию как человеческие существа, наше поведение, как правило, будет отражать наши добродетельные черты и склонности личности.

5. Развитие добродетелей

В цитате, которую часто приписывают Аристотелю, Уилл Даррант (1885–1981) резюмирует аристотелевскую точку зрения, говоря, что «… мы — то, что мы постоянно делаем. Таким образом, совершенство — это не действие, а привычка ». Совершенно очевидно, что мы не можем достичь совершенства в чем-то в одночасье. Достижение прогресса в любом начинании — это всегда путь, который требует как усилий, так и практики с течением времени. Аристотель считает, что то же самое верно и для людей, пытающихся развить свои добродетельные черты характера в попытке жить хорошей жизнью.После прочтения этой главы вы можете почувствовать, что приходите к аристотелевской этике добродетели и, следовательно, станете остроумнее, смелее и щедрее, но вы не можете просто приобрести эти черты путем решения; скорее, вы должны жить этими качествами, чтобы развивать их.

Воспитание добродетельного характера — это то, что происходит на практике. Аристотель сравнивает развитие навыка добродетели с развитием других навыков. Он говорит, что «… люди становятся строителями, строя» и «… мы становимся просто, делая простые дела».Мы могли бы знать, что кирпич должен попадать в определенное место, но мы хорошие строители только тогда, когда знаем, как правильно разместить этот кирпич. Строительство требует практических навыков, а не просто интеллектуальных знаний, и то же самое относится к развитию добродетельных черт характера. Этические характеры развиваются путем практического обучения и привычных действий, а не просто путем интеллектуального обучения.

В конце концов, добродетельный человек научится добродетельно реагировать на чувства / ситуации, точно так же, как хороший строитель станет комфортно реагировать на вид различных инструментов и набора планов.Опытному строителю не понадобится абстрактное размышление, когда дело доходит до знания того, как правильно построить стену, и опытному велосипедисту не нужно абстрактное размышление о том, как правильно сбалансировать свою скорость при повороте.

Аналогично, специалисту в добродетелях не потребуется абстрактное размышление, когда он столкнется с ситуацией, в которой дружелюбие и щедрость являются возможными; они просто будут знать на более интуитивном уровне, как действовать. Это не означает, что строителям, велосипедистам и добродетельным людям иногда не нужно специально размышлять о том, что делать в ненормальных или сложных ситуациях (например,г. моральные дилеммы, в случае этики), но в нормальных ситуациях соответствующие ответы будут естественны для тех, кто обладает должными навыками.

Необходимость в развитии добродетельных черт характера заставляет Аристотеля предполагать, что для того, чтобы стать добродетельным, потребуется работа на протяжении всей жизни. Установка одной книжной полки не делает из вас квалифицированного строителя, не больше, чем одно проявление храбрости делает вас мужественным и добродетельным человеком. Именно повторение навыков определяет ваш статус, а для развития добродетельных характеров требуется целая жизнь работы, а не одна неделя в учебном лагере по этике добродетели.

6. Практическая мудрость (Фронезис)

Аристотель предлагает некоторые особенности относительно того, как именно мы могли бы, если использовать удручающе современную фразу, «повышать квалификацию», чтобы стать более добродетельными. Аристотель предполагает, что цель действия будет прояснена соответствующей добродетельной характеристикой, выявленной с помощью золотой середины; например, наша цель в ситуации может заключаться в том, чтобы отреагировать смело или щедро. Именно развивая наш навык практической мудрости (перевод слова «phronesis»), мы лучше понимаем, что именно означает смелость или великодушие в конкретной ситуации и как именно мы могли бы этого достичь.

Развивая практическую мудрость, мы можем правильно применять на практике наши добродетельные черты характера. Для аристотелевца практическая мудрость на самом деле может быть наиболее важным добродетельным нравом или чертой характера, которую нужно развивать, поскольку без навыка практической мудрости может быть трудно на самом деле практиковать действия, которые являются скорее остроумными, чем грубыми, или смелыми, чем трусливыми. Представьте себе попытку стать философом без острого чувства логического мышления; вы будете бороться, потому что это кажется фундаментальным благом, от которого зависят другие философские навыки.То же самое может быть и с добродетелями, практическая мудрость поддерживает наше инстинктивное знание того, как добродетельно реагировать на различные чувства, эмоции и ситуации.

Если это все еще кажется несколько непонятным, то мы можем развить наше чувство практической мудрости, глядя на действия других, которых мы действительно считаем добродетельными. Например, ребенку непременно нужно будет научиться быть добродетельным, следуя примерам других. Если мы не уверены в своей способности распознать смелость в той или иной ситуации, тогда мы можем руководствоваться поведением Сократа, Иисуса, Ганди, Манделы или Кинга в качестве примеров.Если мы учимся у мудрости и добродетели других, то точно так же, как ученик строителя учится у мастера, так и ученики добродетели могут учиться у более опытных, чем они, в применении добродетели. Будем надеяться, что такие ученики добродетели в конечном итоге достигнут точки, когда они смогут стоять на собственных ногах с их лично развитым чувством практической мудрости.

7. Добровольные действия, недобровольные действия и моральная ответственность

Несмотря на акцент на агентах, а не на действиях, Аристотель действительно может внести свой вклад, когда дело доходит до обсуждения потенциальной моральной ответственности, связанной с конкретными действиями.Мы можем разделить действия на две очевидные категории:

1. Добровольные действия
2. Недобровольные действия

В очень широком смысле действие является добровольным, когда оно свободно выбрано, и непроизвольным, когда это не так. Эти термины более точно определены далее в соответствии с идеями Аристотеля. Эти различия важны с точки зрения этики, потому что человек может считаться морально ответственным за свои добровольные действия, но не за свои недобровольные действия. Согласно Аристотелю, действие является добровольным, если на него не влияет сила или невежество, как это понимается следующим образом.

Физическая сила

Представьте, что Рувим едет на своей машине с работы домой. Совершенно неожиданно его пассажир хватает его за руку и заставляет повернуть руль, отправляя машину на встречку. Без этой физической силы Рувим не повернул бы колесо, и он очень сожалеет о нанесенном ущербе. Согласно Аристотелю, действие Рувима является непроизвольным из-за этой внешней физической силы, и поэтому он не несет моральной ответственности за аварию.

Психологическая сила

Подумайте о Дэвиде, работающем в банке, когда к нам врывается группа воров, вооруженных оружием. Дэвиду говорят, что если он не откроет сейф, его убьют. Под этим крайним психологическим давлением Аристотель согласился бы с тем, что Давид открыл сейф непроизвольно, потому что иначе Давид не открыл бы сейф, и он очень сожалеет об этом. Исходя из этого, Дэвид не несет моральной ответственности за кражу.

Помимо силы, незнание определенного типа может также поддерживать действие, обозначенное как непроизвольное.

Действия по незнанию

Рис, талантливый музыкант, хочет устроить неожиданный концерт для друга и уже несколько недель репетирует песни из бэк-каталога Барри Манилоу. Однако за несколько дней до концерта-сюрприза его друг, без ведома Риса, испытывает сильную и очень личную неприязнь к Манилоу. Таким образом, когда Рис выходит на сцену и исполняет свою классическую мелодию «Копакабана», его друг уносится прочь в большом отчаянии. В этой ситуации Аристотель согласился бы с тем, что Рис действовал непроизвольно, нанося оскорбление, потому что он не знал об изменившихся обстоятельствах; при исполнении песни он действовал по незнанию, а не по злому умыслу.Без этого эпистемического (или связанного со знаниями) барьера Рис не поступил бы так, как он, и он очень сожалеет о причиненном беде. По этим причинам Рис не несет моральной ответственности за расстройство, вызванное его выбором песни.

Крайне важно, что Аристотель не допускает, чтобы все действия, связанные с невежеством, можно было классифицировать как непроизвольные, тем самым блокируя связанные с ними требования моральной ответственности.

Действия в неведении

Лоуренс слишком много выпил и решает подняться на светофор с дорожным конусом на голове.Из-за употребления алкоголя Лоуренс не знал, по крайней мере временно, о последствиях этого действия с точки зрения социальных отношений, занятости и действий полиции. Однако для Аристотеля это не означало бы, что его действие было непроизвольным, потому что Лоуренс действует по неведению, а не по незнанию из-за внешнего эпистемического (или основанного на знаниях) барьера. Следовательно, Лоуренс не избегает моральной ответственности в результате созданного им самим невежества.

Наконец, Аристотель также определяет третью форму действия — недобровольное действие, которое также связано с невежественным действием.

Действия по незнанию без сожаления

Вернуться к делу Риса и его выступления в Манилоу, но убрать с него всякое чувство сожаления о причиненном беде. Если в тот момент, когда эпистемический разрыв преодолевается и Рис узнает о недавно приобретенных музыкальных взглядах своего друга, он не сожалеет о своем поступке, то Аристотель классифицирует его как недобровольное, а не непроизвольное действие. Действие не может быть добровольным, поскольку Рис действовал по незнанию, но оно не является явно непроизвольным, поскольку, без чувства сожаления, могло случиться так, что Рис выполнил бы действие, даже если бы знал, что должно было произойти.

Приведенная выше деталь важна, и ваши собственные примеры помогут вам понять и объяснить. Резюме, однако, освежающе простое. Если действие является добровольным, то оно совершается без применения силы и незнания, и мы можем возложить на действующего лица моральную ответственность. Однако, если действие является непроизвольным, актер не несет моральной ответственности, поскольку действует на основе силы или по незнанию.

8. Возражение: нечеткое указание

Считайте, что вы оказались в центре моральной дилеммы.Желая знать, что делать, вы можете обратиться к руководству, предлагаемому утилитаризмом или кантианской этикой, и обнаружить, что различные конкретные действия, которые вы могли бы предпринять, являются морально правильными или морально неправильными. Обращаясь за советом к Аристотелевской этике добродетели, вы можете найти холодное утешение в предложениях действовать великодушно, терпеливо и скромно, избегая при этом корыстной лести и зависти. Вместо того, чтобы знать, как жить в целом, вы можете искать знания о том, что на самом деле делать в этом случае. Следовательно, этику добродетели можно обвинить в том, что она является теорией, но не как полезное моральное руководство, а как бесполезные и неспецифические моральные банальности.

В ответ специалист по этике добродетели может напомнить нам, что мы можем научиться действовать, учитывая, как действительно добродетельные люди могут реагировать в этой ситуации, но этот ответ вызывает собственное беспокойство — как мы можем определить, кто добродетелен, или применить их действия к потенциально новая ситуация? Хотя Розалинда Херстхаус (1943–) является защитником этики добродетели, она высказывает свое мнение по поводу этого распространенного возражения, прямо выражая беспокойство, говоря: «« Этика добродетели не говорит нам, потому что не может, потому что она не может сказать нам, что мы должны делать… Она дает нам никаких указаний.Кто такие добродетельные агенты [к которым нам следует обращаться за руководством]? » Если все специалисты по этике добродетели могут предложить человеку, который задается вопросом, как действовать — возможно, задается вопросом, сообщать ли о друга в полицию, или менять ли карьеру, чтобы работать в благотворительном секторе, — это «взгляните на образцы морали». Сократ и Ганди и как они будут действовать в этой ситуации », тогда мы вполне могли бы посочувствовать возражающему, поскольку очень часто наши моральные дилеммы представляют собой новые ситуации, а не просто повторение старых.Вопрос «что бы сделал Иисус», если мы считаем Иисуса нравственно добродетельным образцом для подражания, может показаться не очень полезным для члена парламента, пытающегося определить, голосовать ли за увеличение субсидий на технологии возобновляемой энергии с огромными расходами, и потенциальный финансовый риск для налогоплательщика (если взять специально конкретный пример).

Несмотря на ее заявление о возражении, Херстхаус считает, что это несправедливая характеристика этики добродетели. Херстхаус предполагает, что этика добродетели предоставляет руководство в форме «v-правил».Это руководящие правила в форме «делай то, что честно» или «избегай зависти». Эти правила могут не быть конкретными, но они служат руководством для множества различных моральных ситуаций. Верите ли вы в то, что этот уровень руководства подходит для нормативной моральной теории, — это суждение, которое вы должны сделать сами, а затем отстаивать.

9. Возражение: конфликт добродетелей

В связи с общим возражением, связанным с отсутствием руководства, развитое возражение может поставить под вопрос, как мы должны справляться с ситуациями, в которых добродетели кажутся противоречащими друг другу.В некоторых случаях смелое поведение может означать отсутствие дружелюбия; щедрость может угрожать скромности. В таких ситуациях предложение «быть добродетельным» снова может показаться бесполезно расплывчатым.

В ответ на это конкретное возражение аристотелевский специалист по этике добродетели может обратиться к концепции практической мудрости и предположить, что опытный и добродетельный человек будет надлежащим образом реагировать на сложные моральные ситуации. Например, автомобиль Формулы-1 будет хорош, если у него и чистая скорость, и хрупкое управление, а опытный инженер должен прокладывать путь между этими двумя достоинствами.Точно так же человек, обладающий практической мудростью, может прокладывать путь между явно противоречащими друг другу добродетелями в любой конкретной ситуации. Специалисты по этике добродетели не заинтересованы в создании систематизированной книги моральных правил, охватывающей все ситуации, и вместо этого возлагают бремя на умение добродетельного человека при принятии решения, как действовать. Опять же, ваша сила или слабость — решать вам и защищаться.

10. Возражение: Окружность

Совершенно иное возражение против этики аристотелевской добродетели основано на озабоченности относительно логической замкнутости.Согласно Аристотелю, следующие утверждения кажутся правильными:

1. Действие считается добродетельным, если это действие, которое добродетельный человек совершил бы в таких обстоятельствах.
2. Человек добродетелен, когда действует добродетельно.

Это, однако, логическая аргументация. Если добродетельные действия понимаются с точки зрения добродетельных людей, а добродетельные люди понимаются с точки зрения добродетельных действий, тогда у нас есть бесполезно круговое рассуждение.

Джулия Аннас (1946–) отвечает на эту очевидную проблему, утверждая, что в этом рассуждении нет ничего опасно замкнутого, потому что это просто отражение того, как мы учимся развивать свои добродетельные наклонности. Анна предлагает аналогию с игрой на фортепиано:

1. Великие пианисты делают отличную игру на пианино.
2. Пианист велик, когда он «отлично играет» на фортепиано.

В этом случае, похоже, нет проблемной округлости в рассуждениях.Дело не в том, что все, что играет великий пианист, будет великим, а скорее в том, что у великих пианистов есть навыки, чтобы сочинять отличную музыку. То же самое и с добродетелями, поскольку добродетельные люди добродетельны не только из-за своих реальных действий, но из-за того, кем они являются и как мотивированы их действия. Именно их навыки и черты характера означают, что на практике они дают четкое руководство относительно того, какие действия должным образом соотносятся с добродетелями. Таким образом, если мы хотим решить, является ли действие добродетельным, мы можем оценить, что добродетельный человек поступил бы в этих обстоятельствах, но это не означает, что добродетель определяется действиями конкретно добродетельного человека.Вопрос в том, сможет ли человек с абстрактными добродетельными качествами действительно осуществить это действие. Добродетельные люди живут и дышат конкретными проводниками, помогающими нам понять действия, связанные с абстрактными добродетельными наклонностями характера.

11. Возражение: Вклад в Евдемонию

Последнее отдельное возражение против этики аристотелевской добродетели, рассматриваемое в этой главе, проистекает из аристотелевского утверждения, что добродетельная жизнь будет способствовать нашей способности обеспечить жизнь эвдемонистов.Опровержение этой точки зрения может быть основано на том факте, что определенные наклонности могут казаться добродетельными, но на самом деле могут показаться, что они не способствуют нашему процветанию или обеспечению хорошей жизни.

В качестве примера этого возможного возражения на практике рассмотрим следующее. Шелли часто описывают как щедрую к недостаткам и регулярно посвящающую много времени тому, чтобы помогать другим решать проблемы за счет значительных затрат времени и усилий для себя. Работая за пределами границ, которых можно разумно ожидать от нее, мы, возможно, захотим охарактеризовать Шелли как добродетельную, учитывая ее великодушный характер.Однако, усердно работая для других, мы можем задаться вопросом, не ограничивает ли Шелли необоснованно свою способность к процветанию.

Нетрудно представить ответы на это первоначальное утверждение возражения. Мы можем сказать, что Шелли либо поддалась пороку чрезмерности и расточительна со своим временем, а не щедростью, либо мы можем признать, что она щедра, а не расточительна, принять неудобный вывод и сказать, что эта добродетельная черта характера помогает ей процветать.Это второе утверждение может показаться более правдоподобным, если мы исключим описание Шелли, зря тратившего время.

Тем не менее, это возражение может остаться в силе, если вы можете представить себе ситуацию, в которой кого-то можно было бы правильно описать как опрометчивого, а не смелого или расточительного, а не щедрого, и из-за этих черт он действительно способствует своему собственному процветанию. Вам следует рассмотреть свои собственные возможные случаи, если вы хотите поддержать это общее возражение.

12. Нравственное и личное добро

Для Аристотеля может показаться, что нравственная добродетель и индивидуальная добродетель тесно связаны.В конце концов, добродетельный человек будет милосердным, дружелюбным и т. Д., И в результате этих качеств и наклонностей он продвинет свой путь к эвдемонии и сделает жизнь других лучше. Гедонизм (который утверждает, что удовольствие является единственным источником благополучия — см. Главу 1), как конкурирующая теория, пытающаяся очертить то, что требуется для благополучия, может считаться неудачной, потому что она преуменьшает важность действий в соответствии с разум, поэтому гедонисты не живут в соответствии со своим телосом или истинной функцией.

Аристотель говорит о своем идеальном добродетельном человеке, что у них будет единая психология — что их рациональная и нерациональная психология будут говорить в один голос. Напротив, у недобродетельного человека будет психология конфликта между их рациональными и нерациональными элементами. Рассматривая, кто из них живет лучше с их собственных индивидуальных точек зрения — счастливый гедонист или аристотелевский добродетельный человек — вы снова должны сформировать собственное обоснованное суждение.

В заключение этой главы важно отметить, что Аристотель не предполагает, что добродетельной жизни достаточно, чтобы гарантировать человеку состояние эвдемонии.Внешние факторы, такие как бедность, болезнь или безвременная смерть, могут помешать продвижению человека к эвдемонии. Однако для Аристотеля быть добродетельным необходимо для достижения эвдемонии; без развития добродетелей невозможно процветание человека, даже если он избегает бедности, болезней, одиночества и т. д.

РЕЗЮМЕ

Аристотелевская этика добродетели очень отличается по своей природе от других ориентированных на действие нормативных теорий морали, рассматриваемых в этой книге. Является ли это добродетелью само по себе или пороком — вопрос вашего собственного суждения.Отсутствие систематизированной и фиксированной книги моральных правил — это то, что многие считают недостатком, в то время как другие считают его ключевым преимуществом теории. Тем временем некоторые будут чувствовать себя некомфортно из-за телеологических утверждений Аристотеля, в отличие от тех, кто счастлив признать, что существует объективно хорошая жизнь, возможная для людей. Тем не менее, нет никаких сомнений в том, что этика аристотелевской добродетели предлагает четкую нормативную моральную картину и что это теория, достойная вашего размышления.

ОБЫЧНЫЕ ОШИБКИ УЧАЩИХСЯ

• Понимание добродетелей как чувств.
• Непонимание функции человека (эвдемония).
• Считать, что Золотая середина всегда предполагает «нейтральные» или «средние» действия.
• Неверное различие между произвольными, непроизвольными и недобровольными действиями.
• Утверждает, что этика добродетели не дает никаких указаний в моральных ситуациях.
• Утверждая, что этика добродетели не заинтересована в действиях.

ВОПРОСЫ ДЛЯ РАССМОТРЕНИЯ

1. У кого жизнь лучше — счастливого гедониста или добродетельного человека?
2. Являются ли добродетели неизменными и абсолютными? Или добродетели могут быть связаны с культурой и временем?
3. Становление нравственным — это навык? Основана ли мораль на «знании этого» или «знании как»?
4. Может ли этика добродетели дать полезные советы?
5. Является ли золотая середина полезным способом выработки добродетельных качеств?
6. Некоторые добродетели важнее других? Почему?
7. Можете ли вы вспомнить добродетель, которая не способствует эвдемонии?
8. Можете ли вы придумать что-нибудь, что способствует эвдемонии, но не добродетель?
9. Если жизнь не имеет смысла, есть ли смысл присоединяться к Аристотелевской этике добродетели?
10. Что делать, если кажется, что добродетели противоречат друг другу при столкновении с различными возможными действиями?
11. Кто может считаться добродетельным образцом для подражания и почему?
12. Есть ли у людей телос или надлежащая функция?

КЛЮЧЕВАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ

Актуально

Ориентировано на агента

Распоряжения

Eudaimonia

Фронезис

Добродетель

Телос

Золотая середина

Список литературы

Анна, Джулия, Интеллектуальная добродетель (Oxford: Oxford University Press, 2011).

Аристотель, Никомахова этика, перевод Уильяма Дэвида Росс (Оксфорд: Clarendon Press, 1908), в свободном доступе по адресу http://sacred-texts.com/cla/ari/nico/index.htm

Херстхаус, Розалинд, «Нормативная этика добродетели», в «Этической теории», изд. Расс Шафер-Ландау (Oxford: Blackwell Publishing, 2007), стр. 701–09.

Панин, Иван, Мысли (Графтон: Иван Панин, 1887 г.), в свободном доступе по адресу https: // ia6 01405.us.archive.org/8/items/gotits00panigoog/gotits00panigoog.pdf

---

KIDS PHILOSOPHY SLAM — Философ недели

Аристотель (384-322 г. до н.э.)

Греция

Аристотель родился у Стагирия, грека. колония на побережье Фракии. Его отец был придворным врачом для царя Македонии. Когда ему было 17 лет, Аристотель был послан в Афины для учебы в Платоновской академии.Он остался в Академии 20 лет как студент, а затем как преподаватель.

После смерти Платона в 347 году Аристотель ушел Афины, в конечном итоге попав в Македонию, где он стал наставник Александра (Великого), сына македонского царя. Когда Александр стал королем в 335 году, Аристотель вернулся в Афины, чтобы основать собственную школу под названием Лицей. В лицее дискуссии проводились, пока учителя и ученики гуляли по территории школы, за что получил название «странствующий», или ходячий, школа.

Философия Аристотеля делает упор на биологии, вместо математики, как у Платона. Он считал, что мир создан совокупность особей (веществ), встречающихся в фиксированных природных видах (разновидность). У каждого человека есть встроенные шаблоны развития, которые помогают ему стать полностью развитым человеком в своем роде. Природа заложила в каждый индивидуальный узор для рост, цель и направление.

Чтобы организовать эти паттерны, Аристотель представил философскую идею причинности. Он считал, что у каждой вещи или события есть более чем одна «причина», по которой помогает объяснить, что, почему и где это находится. Аристотелю четыре причины: материальная причина, то, что что-то сделано из; действенная причина, источник движения; формальная причина, вид, вид или тип; и конечная причина, полное развитие личности или предполагаемой функции изобретения.Для Например, молодой лев состоит из тканей и органов (материал причина) его родителями, которые его породили (действенная причина). В формальная причина — это его вид, лев; и его конечная причина — это его инстинкт и стремление стать взрослым львом. Аристотель верил что все вещи можно было бы лучше понять, если бы их причины были заявлено в конкретных условиях. Он использовал свой причинно-следственный паттерн, чтобы организовать все знания.Некоторые из мудрых слов Аристотеля:

• «Мы то, что мы неоднократно делать. Таким образом, совершенство — это не действие, а привычка ».

• «Достоинство не входит в обладающие почестями, но заслуживающие их ».

• «Бедность — источник революция и преступность ».

• «Человек, доведенный до совершенства обществом. лучший из всех животных; он самый ужасный из всех, когда он живет без закона и без справедливости.«

• «Это не всегда одно и то же дело быть хорошим человеком и хорошим гражданином ».

• «Что такое друг? душа, обитающая в двух телах ».

• «Мы ведем войну, чтобы живи в мире «.

• «Во всем в природе есть что-то изумительное «.

• «Человек по своей природе политический животное.«

• «Искусство завершает то, что природа» не может довести до конца ».

• «Знак образованного ум, чтобы иметь возможность развлекать мысль, не принимая ее «.

Вопросы для обсуждения в классе:

Как бы Аристотель ответил на вопрос: что сильнее, любовь или ненависть?

Аристотель много писал об обоих политика и этика.Он думал, что они могут сосуществовать? Почему или почему бы нет?

Как вы думаете, они могут существовать вместе? Почему или почему нет?

Платон, учитель Аристотеля, предвидел идеальное общество. Чем идеальное общество Аристотеля отличается от Платона? Как они такие же?

Что, по мнению Аристотеля, должно быть сделано для того, чтобы создать идеальное общество?

Как бы вы создали идеальное общество? Поддержите свой ответ.

Чтобы узнать больше об Аристотеле, следуйте эти ссылки:

http://www.utm.edu/research/iep/a/aristotl.htm
http://www-gap.dcs.st-and.ac.uk/~history/Mathematicians/Aristotle.html http://www.knuten.liu.se/~bjoch509/philosophers/ari.html http://www.ucmp.berkeley.edu/history/aristotle.html http://classics.mit.edu/Browse/browse-Aristotle.html http: // www.rit.edu/~flwstv/aristotle1.html http://www.newadvent.org/cathen/01713a.htm http://www.philosophypages.com/ph/aris.htm http://www.wsu.