Сын Александра Солженицына Степан Солженицын. Досье – Публикации о компании – Пресс-центр – СУЭК

• Печать
• Поделиться

19 Мая 2020

Сын Александра Солженицына Степан Солженицын. Досье

Крупнейшую угольную компанию в России — СУЭК — возглавил сын писателя Александра Солженицына Степан. Об этом сообщается на сайте Сибирской угольной энергетической компании. Прежний гендиректор и совладелец СУЭК Владимир Рашевский останется в совете директоров и продолжит отвечать за стратегию.

Крупнейшую угольную компанию в России — СУЭК — возглавил сын писателя Александра Солженицына Степан. Об этом сообщается на сайте Сибирской угольной энергетической компании. Прежний гендиректор и совладелец СУЭК Владимир Рашевский останется в совете директоров и продолжит отвечать за стратегию.
Что известно о Степане Солженицыне?
Степан Солженицын родился в сентябре 1973 года в Москве, в семье писателя, нобелевского лауреата Александра Солженицына и Натальи Солженицыной.

Спустя год после рождения Степана, в феврале 1974-го, Александра Солженицына лишили советского гражданства и выслали из страны, а в марте 1974 года СССР покинула и семья писателя.
До 1976 года Александр Солженицын с семьей жил в Цюрихе, а в апреле 1976 года семья переехала в США, поселившись в Кавендише, штат Вермонт. У Степана двое братьев — Ермолай и Игнат.
В США Степан Солженицын окончил Гарвардский университет. Также обучался в Массачусетском технологическом институте, имеет степень магистра. Является специалистом по городскому планированию. До возвращения в Россию работал в области лицензирования энергетических проектов.
С 2004 года он занимается вопросами энергетики в России. С 2004 по 2018 год Степан Солженицын работал в российском офисе McKinsey & Company — отвечал за направление электроэнергетики и теплоснабжения. Он руководил проектами в области энергогенерации, развития и эксплуатации сетей, сбытовой деятельности. Кроме того, Степан Солженицын возглавлял экспертные группы компании по энергетике в России и странах СНГ, а также глобальную экспертную группу компании по атомной энергетике.
Вместе со Степаном в McKinsey также работал его брат, Ермолай Солженицын, который возглавлял в компании экспертную группу по горно-металлургической отрасли в Европе, СНГ, на Ближнем Востоке и в Африке.
В конце 2018 года Степан Солженицын возглавил Сибирскую генерирующую компанию (СГК). Там он занимался задачами модернизации, развития инфраструктуры теплоснабжения, а также повышения экологической эффективности объектов.
18 мая 2020 года на официальном сайте Сибирской угольной энергетической компании появилась информация, что Степану Солженицыну поручено руководство СУЭК. Также он продолжит занимать должность генерального директора дочернего общества СУЭК — ООО «Сибирская генерирующая компания».
https://aif.ru/society/people/syn_aleksandra_solzhenicyna_stepan_solzhenicyn_dose
Осина Мария

Источник: Аргументы и Факты (aif.ru)

Назад к списку интервью

Наверх

Солженицын: «Надо вступаться за Россию, а то затравят нас вконец»

Текст: «Российская газета»

Когда автор «Архипелага ГУЛАГ», конвоированный в изгнание в 1974 году, понял, что критика Запада направлена не против коммунизма, а против России, он стал там «неудобным диссидентом». Знаменитая Гарвардская речь, произнесенная писателем в 1978 году на ассамблее выпускников о том, что «западный образ существования все менее имеет перспективу стать ведущим образцом», стала бурно обсуждаемой и на долгие годы самой цитируемой. Как потом напишет автор «Красного колеса»: «угодило зёрнышко промеж двух жерновов». «Российская газета» напоминает, как складывались отношения Солженицына и Запада.

«Будучи в изгнании, Солженицын на долгие годы впал в немилость у американской прессы именно за то, что защищал историческую Россию. Да, он считал, что большевики исказили ее лик, и упорно убеждал не приписывать русскому народу жестоких черт коммунистической практики Ленина — Сталина«. Это цитата из открытого письма Наталии Солженицыной главному редактору «Литературной газеты» Юрию Полякову («РГ», 25 сентября 2014).

Мы решили опять привести высказывания писателя. Как теперь видно — пророческие.

Вермонт, весна 1982

Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. Глава 6: Русская боль. Опубликовано в «Новом мире», 2000, № 9

Уже к началу 1979-го я осознал как острую опасность: все советские мерзости лепят на лицо России. Когда выплясывали победу Октября — Россия была проклята за то, что ему сопротивлялась. Когда Октябрь провалился в помойную яму — Россию проклинают за то, что она и есть Октябрь.

…Надо потолкаться на западном газетном базаре, чтобы понять: надо вступаться за Россию, а то затравят нас вконец. Россия, оказывается, оболгана столетиями, и не должен нам отказать инстинкт самозащиты. Каяться нам, ой, есть в чём, нагрешили, однако и не перед американской науськанной журналистикой каяться.

…Так вот как? Распалил я бой на Главном фронте — а за спиной открылся какой-то Новый? Сумасшедшая трудность позиции: нельзя стать союзником коммунистов, палачей нашей страны, но и нельзя стать союзником врагов нашей страны. И всё время — без опоры на свою территорию.

Свет велик, а деться некуда.

Два жорна.

Александр Солженицын переселяется из Владимирской обл. в Рязань, станция Рязань-пристань, 1957. Фото из семейного архива Солженицыных. Фото: rg.ru

Лондон, 26 февраля 1976

Из выступления по английскому радио

В 1914 году, открывая зловещий XX век, над западной цивилизацией грянула гроза, размеров и дальности которой никто не мог тогда охватить. Четыре года Европа невиданно уничтожала сама себя, а в 1917-м на её краю обнажилась и зазияла трещина — впад в бездну… За 40 лет до того Достоевский предсказывал, что социализм обойдётся России в 100 миллионов жертв. Цифра казалась невероятной.

…На территории бывшей России уже бушевал Апокалипсис, — Западная Европа спешила вырваться из этой проклятой войны, всё забыть поскорей, возобновить благоденствие, моды и новые танцы. Ллойд Джордж так и сказал: забудьте о России! Мы должны заботиться о благосостоянии нашего общества.

В 1914-м, когда нужна была помощь для западных демократий, Россией не побрезговали. Но в 1919-м — тем самым русским генералам, кто три года выручал Марну, Сомму и Верден, в напряженьи всех русских сил и выше русского разума, — тем самым генералам западные союзники отказали и в военной помощи, и в союзе. Уже довольно русских солдат было погребено даже и в земле Франции, а с других русских солдат, приплывших в Константинополь, высчитывали стоимость пайка, конфискуя в уплату солдатское бельё, и толкали их вернуться на расправу к большевикам или ехать полурабами на кофейные плантации Бразилии.

Стэнфорд, 24 мая 1976

Из слова в Гуверовском институте

…Гуверовского института не минует ни один серьёзный западный исследователь истории России и истории СССР. Таких учёных, особенно в Соединённых Штатах, теперь немало. Этому надо радоваться. Но вместе с тем нельзя избежать и тревоги, что общая ненормальность исходных условий вносит общую, как говорят математики, систематическую ошибку, которая сдвигает и искажает все результаты исследований.

Солженицын на даче у Корнея Чуковского,1968/Фото из семейного архива Солженицыных. Фото: rg.ru

Искажение русской исторической ретроспективы, непонимание России Западом выстроилось в устойчивое тенденциозное обобщение — об «извечном русском рабстве», чуть ли не в крови, об «азиатской традиции», — и это обобщение опасно заблуживает сегодняшних западных исследователей. В том обобщении искусственно упущены вековые периоды, широкие пространства и многие формы яркой общественной самодеятельности нашего народа — Киевская Русь, суздальское православие, напряженная религиозная жизнь в лесном океане, века кипучего новгородского и псковского народоправства, стихийная народная инициатива и устояние в начале XVII века, рассудительные Земские Соборы, вольное крестьянство обширного Севера, вольное казачество на десятке южных и сибирских рек, поразительное по самостоятельности старообрядчество, наконец, крестьянская община, которую даже и в XIX веке пристальный английский наблюдатель (Маккензи Уоллес) признал в её функционировании равной английскому парламентаризму. И всё это искусственно заслонили двумя веками крепостничества в центральных областях и петербургской бюрократией. Да даже вот события, близкие американской памяти, — поддержка Россией североамериканского правительства в вашу гражданскую войну, тёплая русско-американская дружба в царствование Александра II, чьи великие реформы оборваны безумными террористами, — всё это забыто и вычеркнуто, как не было никогда.

Удивляться ли, что в этой обстановке всякий американский молодой историк, или писатель, или журналист, приступая к русской теме, непременно, с самого начала, автоматически поддаётся постулату: СССР — естественное продолжение старой России?

А на самом деле: переход от дооктябрьской России к СССР есть не продолжение, но смертельный излом хребта, который едва не окончился полной национальной гибелью. Советское развитие не продолжение русского, но извращение его, в совершенно новом неестественном направлении, враждебном своему народу. Термины «русский» и «советский», «Россия» и «СССР» не только не взаимозаменяемы, не равнозначны, не однолинейны, но непримиримо противоположны, исключают друг друга, и путать их, употреблять не к месту — грубая ошибка, научное неряшество.

Вашингтон, 30 июня 1975

Из речи перед представителями профсоюзов

Май 1994 года. Знаменитое возвращение из Вермонта через всю Россию. Фото: Владимир Саяпин/ ИТАР-ТАСС

«Пролетарии всех стран — соединяйтесь!» — этот лозунг звучит над землёй уже сто двадцать пять лет. И сегодня вы можете найти его на любой советской брошюре и на каждом номере газеты «Правда». Но никогда руководители коммунистической революции в Советском Союзе не применили этих слов искренне и в полном их смысле. Когда нарастает за десятилетия много лжи, то мы уже забываем ту коренную, основную ложь, которая не на листьях дерева, а у корней его. …Это была система, которая: — пришла к власти путём вооружённого переворота; — ввела бессудную расправу, ЧК; — обманула трудящихся во всех своих декретах: декрете о земле, декрете о мире, декрете о заводах, декрете о свободе печати; — давила рабочие забастовки; — невыносимо грабила деревню, до мужицких восстаний, и давила их кроваво; — разгромила Церковь; — уничтожила все остальные партии, не просто распустила их, но членов уничтожила; — в конце 20-х провела геноцид крестьянства: пятнадцать миллионов крестьян было отослано на уничтожение; — ввела крепостное право, так называемый «паспортный режим»; — в мирное время искусственно вызвала голод. Шесть миллионов человек умерло от голода в 32 — 33-м году на самом краю Европы! В Европе умерло, и Европа не заметила, и мир не заметил…

Нью-Йорк, 9 июля 1975

Из речи перед представителями профсоюзов

…Произошла подмена понятий, сказали так: «не война» — это мир. То есть миру противопоставили войну. А это ошибка. Полная противоположность миру — это насилие. И те, кто хотят в мире мира, должны не только войну убрать из мира, но убрать и насилие. А если нет открытой войны, но идёт насилие, — это не мир… Пока в Советском Союзе, в Китае, в других коммунистических странах общественность не контролирует своих правительств и не может иметь суждения, да даже знать ничего не может, что правительства задумали, до тех пор у западного мира и у всеобщего мира нет никакой гарантии.

…После моего первого выступления [в Вашингтоне], как всегда в прессе были поверхностные, в суть не вникающие комментарии. И один из них был такой: будто бы я приехал призывать Соединённые Штаты освобождать нас от коммунизма. Кто хоть сколько-нибудь следил за тем, что я писал и что говорил много лет в Советском Союзе, а потом уже на Западе, тот знает: я всегда говорил противоположное. Я призывал моих соотечественников, тех, у кого в трудные моменты дрогнуло сердце и они смотрели с мольбой на Запад, я призывал: не ждите помощи! И не просите помощи! Это нечестно. Мы должны стать сами на свои ноги.

«Шмон»-обыск в ссылке/Фото из семейного архива Солженицыных Фото: rg.ru

Кембридж, 8 июня 1978

Из Гарвардской речи

…В сегодняшнем западном обществе открылось неравновесие между свободой для добрых дел и свободой для дел худых. И государственный деятель, который хочет для своей страны провести крупное созидательное дело, вынужден двигаться осмотрительными, даже робкими шагами, он всё время облеплен тысячами поспешливых (и безответственных) критиков… По сути, человек выдающийся, великий, с необычными неожиданными мерами, проявиться вообще не может — ему в самом начале подставят десять подножек. Так под видом демократического ограничения торжествует посредственность…

Свобода разрушительная, свобода безответственная получила самые широкие просторы. Общество оказалось слабо защищено от бездн человеческого падения, например от злоупотребления свободой для морального насилия над юношеством вроде фильмов с порнографией, преступностью или бесовщиной: все они попали в область свободы и теоретически уравновешиваются свободой юношества их не воспринимать. Что же говорить о тёмных просторах прямой преступности? Широта юридических рамок (особенно американских) поощряет не только свободу личности, но и некоторые преступления её, даёт преступнику возможность остаться безнаказанным или получить незаслуженное снисхождение — при поддержке тысячи общественных защитников. Если где власти берутся строго искоренять терроризм, то общественность тут же обвиняет их, что они нарушили гражданские права бандитов.

Весь этот переклон свободы в сторону зла создавался постепенно, но первичная основа ему, очевидно, была положена гуманистическим человеколюбивым представлением, что человек, хозяин этого мира, не несёт в себе внутреннего зла, все пороки жизни происходят лишь от неверных социальных систем, которые и должны быть исправлены. Странно, вот на Западе достигнуты наилучшие социальные условия, а преступность несомненно велика и значительно больше, чем в нищем и беззаконном советском обществе.

Солженицыну вручают Нобелевскую премию (через четыре года после присуждения). Стокгольм, 1974. Фото: Cемейный архив Солженицыных/rg.ru

…Неожиданность для человека, пришедшего с тоталитарного Востока, с его строгой унификацией прессы: у западной прессы в целом тоже обнаруживается общее направление симпатий (ветер века), общепризнанные допустимые границы суждений, а может быть и общекорпоративные интересы, и всё это вместе действует не соревновательно, а унифицированно. Безудержная свобода существует для самой прессы, но не для читателей: достаточно выпукло и звучно газеты передают только те мнения, которые не слишком противоречат их собственным и этому общему направлению.

Безо всякой цензуры на Западе осуществляется придирчивый отбор мыслей модных от мыслей немодных — и последние, хотя никем не запрещены, не имеют реального пути ни в периодической прессе, ни через книги, ни с университетских кафедр. Дух ваших исследователей свободен юридически, но обставлен идолами сегодняшней моды. Не прямым насилием, как на Востоке, но этим отбором моды, необходимостью угождать массовым стандартам устраняются от вклада в общественную жизнь наиболее самостоятельно думающие личности, появляются опасные черты стадности, закрывающей эффективное развитие… Так создаются сильные массовые предубеждения, слепота, опасная в наш динамичный век.

Кавендиш (Вермонт), февраль 1980

Из статьи для журнала Foreign Affairs (vol. 58, № 4, Spring 1980):

Ошибка очень распространённая: мировую болезнь коммунизма неразделимо смешивают с той страной, которою он овладел первой, — с Россией. Легкомысленно и неправильно используют слово «русские» вместо «советские» — и даже с постоянным эмоциональным преимуществом в пользу второго («русские танки вошли в Прагу», «русский империализм», «русским нельзя верить», но — «советские космические достижения», «успехи советского балета»). А соотношение между этими понятиями такое, как между человеком и его болезнью. Но мы же не смешиваем человека с его болезнью, не называем его именем болезни и не клянем за неё…

Когда в [19]20-е годы передовое западное общество восхищалось большевизмом, то не путали, так и называли предмет восторга «советским». В трагические годы Второй мировой войны два понятия в глазах мира как будто слились. С лет холодной войны установилась недоброжелательность преимущественно к слову «русский». И это даёт себя знать поныне, даже в последние годы появились новые острые обвинения против «русского».

…При изучении китайской, таиландской или любой африканской истории и культуры считается необходимым испытывать уважение к её своеобразию. По отношению же к русскому тысячелетнему восточному христианству западные исследователи во множестве испытывают лишь презрение и удивление: почему этот странный мир, целый материк, всё не принимал западного мировоззрения и всё не шёл по столь явно преимущественному западному социальному пути? Россия решительно осуждается за всё, в чём она не похожа на Запад.

Мстислав Растропович и Солженицын. Фото: Юрий Абрамочкин/РИА Новости www.ria.ru

…С каким-то тупоумием повторяют из книги в книгу, из статьи в статью два имени: Иоанн Грозный и Пётр I, подразумеваемо или открыто сводя к ним весь смысл русской истории. Но и по два, и по три не менее жестоких короля можно найти и в английской, и во французской, в испанской и в любой другой истории, однако никто не сводит к ним полноту исторических объяснений. Да никакие два короля не могут определить историю 1000-летней страны. Однако рефрен продолжается. Таким приёмом одни ученые хотят показать, что коммунизм только и возможен в странах с «порочной историей», другие — очистить и сам коммунизм, переложив вину за его дурное исполнение на свойства русской нации.

…Гарвардская речь вознаградила меня потоком сочувственных откликов простых американцев (кое-кому из них удалось напечататься и в газетах), поэтому я спокойно относился к потоку упрёков, который сыпала на меня рассерженная пресса (я ждал от неё большей восприимчивости к критике). .. вплоть до «убирайся вон из страны!» (изящное применение принципа свободы слова, чем это отличается от Советов?). Возмущались, как я смею употреблять «наша страна» по отношению к той, которая меня изгнала, — да дело в том, что не родина меня изгнала, а коммунистическое правительство. А самое распространённое обвинение было: будто я «призываю Запад идти освобождать» наш народ от коммунистов. Это совершенное нежелание читать и понимать текст добросовестно. Не только в Гарвардской речи, но и никогда прежде я не призывал ни к чему подобному, и даже за все годы моей публичной деятельности не обратился за помощью ни к одному западному правительству, ни к одному западному парламенту. Я всегда говорил: мы освободимся сами, это — наша задача, как бы она ни была трудна.

Кавендиш (Вермонт), 3 мая 1982

Из письма президенту Рейгану

Русский писатель возвращается домой 27 мая 1994. Фото из семейного архива Солженицыных. Фото: rg.ru

…Я никогда не добивался чести быть принятым в Белом доме ни при президенте Форде, ни позже. За последние месяцы несколькими путями ко мне приходили косвенные запросы, при каких обстоятельствах я готов был бы принять приглашение посетить Белый дом. Я всегда отвечал: я готов приехать для существенной беседы с Вами, в обстановке, дающей возможность серьёзного эффективного разговора, но не для внешней церемонии. Я не располагаю жизненным временем для символических встреч.

Однако мне была объявлена (телефонным звонком советника Пайпса) не личная встреча с Вами, а ланч с участием эмигрантских политиков и «советских диссидентов». Но ни к тем ни к другим писатель-художник по русским понятиям не принадлежит. Ещё хуже, в прессе публично названа, а Белым домом не опровергнута формулировка причины, по которой отдельная встреча со мной сочтена нежелательной: что я являюсь «символом крайнего русского национализма». Эта формулировка оскорбительна для моих соотечественников, страданиям которых я посвятил всю мою писательскую жизнь.

Я вообще не «националист», а патриот. То есть я люблю своё отечество — и оттого хорошо понимаю, что и другие также любят своё.

…Здесь проявляется то враждебное отношение к России как таковой, стране и народу, вне государственных форм, которое характерно для значительной части американского образованного общества, американских финансовых кругов и, увы, даже Ваших советников. Настроение это губительно для будущего обоих наших народов.

Господин Президент. Мне тяжело писать это письмо. Но я думаю, что если бы где-нибудь встречу с Вами сочли бы нежелательной по той причине, что Вы — патриот Америки, Вы бы тоже были оскорблены.

…Так как весь этот эпизод уже получил исказительное гласное толкование и весьма вероятно, что мотивы моего неприезда также будут искажены, боюсь, что я буду вынужден опубликовать это письмо, простите.

Мюнхен, 7 октября 1993

Из интервью журналу «Фокус»

Вы знаете, что среди западных левых существует образ «плохого» Солженицына, который и шовинистический великоросс, и противник Просвещения, и в связи с демократией ему нельзя доверять? Как вы реагируете на их критику?

Я исхожу из того, как я понимаю предмет и что я считаю важным и нужным сказать. Исходить же из расчетов, кому мои взгляды сегодня понравятся, кому не понравятся, для меня невозможно. Это совершенно поразительное явление: в десятке стран, во многих сотнях отзывов и рецензий написано именно то, что вы сейчас сказали, и даже резче. При том не приводят ни одной цитаты в подкрепление или в иллюстрацию их утверждений. Они не дают себе труда прочесть мои книги, а просто, как попугаи, друг за другом повторяют, переписывают из статьи в статью, дословно.

Париж, 19 сентября 1993

Из интервью газете «Фигаро»

Если коммунизм пал, кто враг теперь?

Я думаю, этот вопрос относится не только ко мне, но и к миллионам людей в мире, в том числе и на Западе. За время холодной войны люди привыкли к синдрому «иметь врага», и некоторые сейчас, может быть, растеряны. Но давняя мудрость состоит в том, что главный враг человека — он сам, и главный враг всякого общества — оно само, это общество. Не надо непременно жить в поисках внешнего врага. Христианская религия учит нас бороться прежде всего со злом внутри самих себя.

Что вы скажете об исламском интегризме?

Лекция в Гарварде, 1976/Фото из семейного архива Солженицыных. Фото: rg.ru

Скажу, что надо смириться с тем, что человечество развивается не единым потоком, а отдельными областями, отдельными культурами, у которых свои закономерности в развитии. Это впервые было отмечено Николаем Данилевским в XIX веке в России, потом, на переходе к ХХ веку, Николаем Трубецким, но не было усвоено до тех пор, пока эту же идею провёл Освальд Шпенглер, а за ним Арнольд Тойнби. Поскольку эти культуры, эти огромные, часто замкнутые, миры развиваются не по единой команде и не по единому закону по всей Земле — то в разное время они возвышаются, усиляются, потом, наоборот, ослабляются. Сегодняшнее усиление ислама, исламского фундаментализма — яркий пример этого феномена. Картина XXI века вообще будет очень сложной в этом отношении.

Кавендиш (Вермонт), 16 апреля 1994

Из интервью с Павлом Хлебниковым для журнала Forbes

Генри Киссинджер утверждает, что Россия будет всегда угрожать интересам Запада независимо от того, какое в ней правительство.

И Генри Киссинджер, и Збигнев Бжезинский, и Ричард Пайпс, и ещё многие американские политики и публицисты затвердели в схеме мышления, усвоенной ими когда-то, много лет назад, и с неизменным упорством и ослеплением всё повторяют и повторяют эту версию о якобы извечной агрессивности России, никак не соображаясь с сегодняшней реальностью.

Центральный вопрос: что сказать о России и Соединённых Штатах? Считать ли их историческими соперниками?

До российской революции они были просто натуральными союзниками. Вы знаете, что во время американской гражданской войны Россия поддерживала Север, Линкольна. Потом они были практически союзниками в Первой мировой войне. А начиная с коммунизма противостояние США было не с Россией, а с коммунистическим СССР.

Александр Солженицын скончался 3 августа 2008 года на 90-м году жизни, в своём доме в Троице-Лыкове. Смерть наступила в 23:45 по московскому времени от острой сердечной недостаточности/Фото: Виктор Васенин/РГ

Множество людей на Западе думают, что то был не коммунизм, а традиционный русский империализм, который направлял Сталина захватить Восточную Европу.

Ни в коем случае! Это не русский империализм, когда-то расширявший границы вблизи себя, а это коммунистический империализм, который имел целью захватить весь земной шар. Однако в официальном документе США от 1959 года, закон 86 — 90, русские не числятся среди наций, угнетённых коммунизмом, зато именно «русскому империализму», а не коммунизму приписаны все захваты двух десятков стран, даже Китая, Тибета и какой-то придуманной «Казакии». Приходится изумляться, что этот нелепый закон не отменён в США и поныне. Совершенный бред!

Что же такое Россия: этнос? религия? язык? или культура?

Россия — это совокупность многих наций, крупных, средних и малых, с традиционной взаимной веротерпимостью, с русским языком — государственным и межнационального общения, и русской культурой — высокого уровня и большого международного веса, воспринятой образованными слоями всех этих народов.

И тут нет угрозы для Соединённых Штатов?

Если смотреть далеко в будущее, то можно прозреть в XXI веке и такое время, когда США вместе с Европой ещё сильно вознуждаются в России как в союзнице.

Загадочно.

Это загадочно для тех, кто не видит вдаль, и не видит, какие силы растут в мире.

• От редакции: Все приведенные тексты можно найти в издании: Александр Солженицын. Публицистика: в 3 т. Ярославль, 1995 — 1997.

rg.ru

Александр Солженицын — Wikiwand

• Введение Александр Солженицын
• БиографияРанние годыТретья мировая войнаЗаключениеБрак и детиПосле тюрьмыПоздние годы в Советском СоюзеИзгнание из СССРНа ЗападеВозвращение в РоссиюСмерть
• О национализме и христианствеО национализме, истории и христианстве и евреиКритика коммунизмаО постсоветской РоссииКритика ЗападаО Голодоморе
• НаследиеТелевизионные документальные фильмы о Солженицыне
• Опубликованные работы и речи
• См. Также
• Примечания
• Ссылки
• Источники
• дальнейшее чтение
• Внешние ссылки

Уважаемый Викиванд, AI, Let’s Hore It Sover Retring This Offering Wavets:

. перечислите главные факты и статистику об Александре Солженицыне?

Пересказать статью для ребенка 10 лет

ПОКАЗАТЬ ВСЕ ВОПРОСЫ

Александр Исаевич Солженицын [нижняя альфа 1] [нижняя альфа 2] (11 декабря 1918 г. — 3 августа 2008 г.) [6] [7] был русским писателем. Видный советский диссидент, Солженицын был откровенным критиком коммунизма и помог привлечь внимание всего мира к политическим репрессиям в Советском Союзе, в частности к системе ГУЛАГа.

Солженицын родился в семье, которая бросила вызов советской антирелигиозной кампании 1920-х годов и оставалась набожной прихожанами Русской православной церкви. Однако Солженицын потерял веру в христианство, стал атеистом и принял марксизм-ленинизм. Служа капитаном Красной Армии во время Второй мировой войны, Солженицын был арестован СМЕРШом и приговорен к восьми годам ГУЛАГа, а затем к ссылке за критику советского лидера Иосифа Сталина в частном письме. В результате своего опыта в тюрьме и лагерях он постепенно стал философски настроенным восточно-православным христианином.

В результате хрущевской оттепели Солженицын был освобожден и реабилитирован. Он продолжал писать романы о репрессиях в Советском Союзе и своем опыте. Он опубликовал свой первый роман « Один день из жизни Ивана Денисовича » в 1962 году с одобрения советского лидера Никиты Хрущева, в котором рассказывалось о сталинских репрессиях. Последней работой Солженицына, опубликованной в Советском Союзе, была «

Матренин дворик » в 1963 году. После отстранения Хрущева от власти советские власти попытались отговорить Солженицына от продолжения писательства. Он продолжал работать над дальнейшими романами и их публикацией в других странах, в том числе в Раковый корпус 1966 г., В круге первом 1968 г., Август 1914 г. 1971 г. и Архипелаг ГУЛАГ 1973 г., публикация которых возмутила советскую власть. В 1974 году Солженицын лишился советского гражданства и был выслан в Западную Германию. В 1976 году он переехал с семьей в США, где продолжал писать. В 1990 г., незадолго до распада Советского Союза, ему было восстановлено гражданство, а через четыре года он вернулся в Россию, где оставался до своей смерти в 2008 г.

В 1970 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе «за этическую силу, с которой он следовал неотъемлемым традициям русской литературы»[8]. вызов Советскому государству», и было продано несколько десятков миллионов экземпляров.[9]

Центр Александра Солженицына — Солженицын Живи не по лжи

В день ареста Солженицына, 12 февраля 1974 года, он опубликовал текст «Жить не по лжи». На следующий день его сослали на Запад, где встретили как героя. Этот момент знаменует собой пик его славы. Солженицын приравнивает «ложь» к идеологии, иллюзии, что человеческая природа и общество могут быть изменены в соответствии с заданными спецификациями. И его последнее слово перед отъездом с родины призывает советских граждан как личностей воздержаться от сотрудничества с ложью режима. Даже самые робкие могут сделать этот наименее требовательный шаг к духовной независимости. Если многие вместе пойдут по этому пути пассивного сопротивления, вся бесчеловечная система пошатнется и рухнет.

— Эдвард Э. Эриксон-младший и Дэниел Дж. Махони, Читатель Солженицына

Было время, когда мы не осмеливались шорохнуть. А теперь мы пишем и читаем самиздат и, собираясь в курилках НИИ, сердечно жалуемся друг другу на все , которые они путают, на все , во что они нас втягивают! Какая-то ненужная бравада вокруг наших полетов в космос, на фоне разрухи и нищеты дома; и поддержка далеких диких режимов; и разжигание гражданских войн; и непродуманное культивирование Мао Цзэдуна (да еще и за наш счет) — в конце концов, против него пошлют нас, и нам придется уйти, какой еще может быть выход? И судят, кого хотят, а здоровых клеймят психически больными — и это всегда «они», а мы беспомощны.

Мы приближаемся к краю; уже грядет на нас всеобщая духовная кончина; физический вот-вот вспыхнет и поглотит нас и наших детей, а мы продолжаем смущенно улыбаться и бормотать:

«Но что мы можем сделать, чтобы остановить его? У нас нет сил».

Мы так безнадежно уступили свою человечность, что за скромные подачки сегодняшнего дня готовы отдать все принципы, нашу душу, все труды наших предков, все перспективы наших потомков — все, что угодно, лишь бы не разрушить свое скудное существование. Мы потеряли нашу силу, нашу гордость, нашу страсть. Мы даже не боимся общей ядерной смерти, не боимся третьей мировой войны (авось спрячемся в какую-нибудь щель), а боимся только занять гражданскую позицию! Мы надеемся только не отбиться от стада, не двинуться в путь сами по себе и рискуем вдруг обойтись без белого хлеба, грелки, московской прописки.

Мы хорошо усвоили уроки, внушаемые нам государством; мы навсегда удовлетворены и довольны его предпосылкой: мы не можем избежать окружающей среды, социальных условий; они формируют нас, «бытие определяет сознание». Какое нам до этого дело? Мы ничего не можем сделать.

Но мы можем сделать — все! — даже если будем утешать и лгать себе, что это не так. Во всем виноваты не «они», а мы сами, только мы!

Кто-то возразит: Но ведь ничего не поделаешь! Наши рты заткнуты, нас никто не слушает, никто нас не спрашивает. Как заставить их слушать нас?

Заставить их передумать — невозможно.

Естественно было бы их просто не переизбирать, но перевыборов в нашей стране не бывает.

На Западе устраивают забастовки, марши протеста, а мы слишком запуганы, слишком напуганы: Как можно просто бросить работу, просто выйти на улицу?

Все остальные судьбоносные средства, к которым прибегали за последнее столетие горькой истории России, еще менее годны для нас сегодня — правда, не будем от них отступать! Сегодня, когда все топоры срубили то, что рубили, когда все посеянное принесло плоды, мы видим, как пропали, как были одурманены те самодовольные юноши, которые стремились путем террора, кровавого восстания и гражданской войны сделать страну просто и содержание. Нет спасибо вам, отцы просвещения! Теперь мы знаем, что гнусность средств порождает гнусность результата. Пусть наши руки будут чистыми!

Итак, круг замкнулся? Так действительно ли нет выхода? Так что остается только инертно ждать: а что, если что-то произойдет само собой ?

Но она никогда не расклеится сама по себе, если мы все, каждый день будем продолжать признавать, прославлять и укреплять ее, если мы, по крайней мере, не отшатнемся от ее наиболее уязвимого места.

От лжи.

Когда насилие врывается в мирное человеческое состояние, его лицо пылает самоуверенностью, оно красуется на своем знамени и провозглашает: «Я — Насилие! Уступи дорогу, отойди, я тебя раздавлю!» Но насилие быстро стареет, проходит несколько лет — и оно уже не уверено в себе. Чтобы подпирать себя, казаться порядочным, оно непременно призовет своего союзника — Ложь. Ибо насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может сохраняться только благодаря насилию. И не каждый день и не на всякое плечо ложит свою тяжелую руку насилие: оно требует от нас только покорности лжи, ежедневного участия в обмане — и этого достаточно, как нашей верности.

И в этом мы находим, забытый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Даже если все покрыто ложью, даже если все под их властью, будем сопротивляться малейшим образом: Пусть их власть держится не через меня!

И это путь вырваться из мнимого окружения нашей косности, самый легкий для нас и самый разрушительный для лжи. Ведь когда люди отказываются от лжи, ложь просто перестает существовать. Подобно паразитам, они могут выжить только прикрепившись к человеку.

Нас не призывают выходить на площадь и кричать правду, говорить вслух то, что мы думаем, — это страшно, мы не готовы. Но давайте хотя бы откажемся говорить то, о чем мы не думаем!

Это путь, таким образом, самый легкий и доступный для нас, при нашей глубоко укоренившейся органической трусости, гораздо более легкий, чем (страшно даже слова вымолвить) гражданское неповиновение а-ля Ганди.

Наш путь должен быть: Никогда сознательно не поддерживайте ложь! Поняв, где начинается ложь (а эту черту многие видят иначе), — отойди от того гангренозного края! Не будем склеивать облупившуюся чешуйку Идеологии, не соберем ее осыпающихся костей, не залатаем ее разлагающейся одежды, и мы будем поражены, как быстро и беспомощно отпадет ложь, и то, чему суждено быть обнаженным, выставляться в таком виде перед миром.

И так, преодолев нашу нерешительность, пусть каждый выбирает: Оставаться ли ему сознательным слугой лжи (разумеется, не по природной предрасположенности, а для того, чтобы прокормить семью, воспитать детей в дух лжи!), или ему пора встать прямо, как честному человеку, достойному уважения своих детей и современников? И с этого дня он:

· Не будет ни писать, ни подписывать, ни публиковать ни единой строчки, искажающей, насколько он может видеть, истину;

· Не произнесет такую ​​строчку в частной или публичной беседе, не прочитает ее с шпаргалки, не произнесет ее в роли воспитателя, проповедника, учителя, актера;

· Не будет в живописи, скульптуре, фотографии, технике или музыке изображать, поддерживать или транслировать ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, как он ее различает;

· Не будет приводить ни в письменной, ни в устной форме ни одной «наводящей» цитаты для удовлетворения, страховки, своего успеха в работе, если только полностью не разделяет процитированную мысль и не считает, что она точно соответствует контексту;

· Не будет принужден к демонстрации или митингу, если это противоречит его желанию и его воле; не возьмет и не поднимет знамя или лозунг, в которые он не вполне верит;

· Не поднимет руку при голосовании за предложение, которое он искренне не поддерживает; не будет голосовать открыто или тайно за кандидата, которого он считает сомнительным или недостойным;

· Не будет принужден к встрече, где ожидается вынужденная и искаженная дискуссия;

· Сразу же уйдет с заседания, собрания, лекции, спектакля или фильма, как только услышит от выступающего ложь, идеологический бред или бессовестную пропаганду;

· Не будет подписываться или покупать в розницу газеты или журналы, которые искажают или скрывают основные факты.

Это далеко не полный список возможных и необходимых способов уклонения от лжи. Но тот, кто начинает очищать себя, с очищенным оком легко увидит и другие возможности.

Да, сначала будет нечестно. Кому-то придется временно лишиться работы. Молодым, стремящимся жить по правде, это поначалу сильно усложнит жизнь, ибо их тесты и викторины тоже напичканы ложью, а потому придется делать выбор. Но для того, кто стремится быть честным, не остается никакой лазейки: ни на один день, ни в самых безопасных технических занятиях он не может избежать ни одного из перечисленных выборов — быть сделанным в пользу либо правды, либо лжи, в пользу духовной независимости или духовного рабства. А что касается того, кто не имеет мужества защитить даже свою собственную душу: пусть он не хвастается своими прогрессивными взглядами, не хвастается своим положением академика или признанного художника, заслуженного гражданина или генерала. Пусть скажет себе прямо: я скотина, я трус, я ищу только тепла и наеться досыта.

Нам, окрепшим с течением времени, будет нелегко встать даже на этот самый умеренный путь сопротивления. Но насколько это проще самосожжения или даже голодовки: пламя не охватит твое тело, глаза не вылезут от жары, а в твоей семье всегда будет хотя бы кусок черного хлеба, которым можно запиться. стакан чистой воды.

Преданный и обманутый нами, не показал ли нам великий европейский народ — чехословаки, как можно стоять с обнаженной грудью танки в одиночку, пока внутри бьется достойное сердце?

Возможно, это будет нелегкий путь, но он самый легкий из тех, что нам предстоит пройти. Непростой выбор для тела, но единственный для души. Нет, нелегкий путь, но ведь среди нас уже есть люди, даже десятки, годами соблюдающие все эти правила, живущие по правде.

Итак: Нам не нужно первыми идти по этому пути, Нам лишь присоединиться! Чем больше нас отправится вместе, чем толще наши ряды, тем легче и короче будет этот путь для всех нас! Если нас станет тысячи — они не справятся, они не смогут нас тронуть.