1812 война наполеон: Отечественная война 1812 года

Содержание

Отечественная война 1812 года — РИА Новости, 24.06.2022

https://ria.ru/20220624/voyna-1797263368.html

Отечественная война 1812 года

Отечественная война 1812 года — РИА Новости, 24.06.2022

Отечественная война 1812 года

Отечественная война 1812 года – война России за свободу и независимость против агрессии Франции и ее союзников. Вторжение войск французского императора… РИА Новости, 24.06.2022

2022-06-24T04:02

справки

москва

отечественная война (1812)

судьба санкт-петербурга в войне 1812 года

александр i

петр багратион

михаил голенищев-кутузов

россия

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e6/06/16/1797265148_0:191:1920:1271_1920x0_80_0_0_99df3d0c10dd6229e2d7471339b78bef.jpg

Отечественная война 1812 года – война России за свободу и независимость против агрессии Франции и ее союзников. Вторжение войск французского императора Наполеона I Бонапарта в Российскую империю было вызвано обострением русско-французских экономических и политических противоречий, фактическим отказом России от участия в континентальной блокаде (1806-1814 годов, система экономических и политических мероприятий, примененная Наполеоном I в войне с Англией) и др. Франция под управлением императора Наполеона I стремилась к европейскому господству, а Российская империя противостояла ее политическим и территориальным притязаниям. В качестве плацдарма для нападения на Россию Наполеон I использовал Герцогство Варшавское, образованное в соответствии с условиями завершившего русско-прусско-французскую войну (1806-1807) Тильзитского мира, из польских земель, отторгнутых им от Пруссии. Французский император рассчитывал, нанеся главный удар по правому флангу русской армии в общем направлении на Вильно (Вильнюс), разгромить ее в одном-двух генеральных сражениях, овладеть Москвой, принудить Россию к капитуляции и продиктовать ей мирный договор на выгодных для себя условиях. 22 июня (10 июня по старому стилю) 1812 года посол Франции в Санкт-Петербурге Жак Александр Лористон вручил на имя управляющего Министерством иностранных дел России ноту, из которой следовало, что с этого времени император Наполеон I «считает себя в состоянии войны с Россией». 24 июня (12 июня по старому стилю) 1812 года французская армия (так называемая «Великая армия»), переправившись через Неман, вторглась в пределы Российской империи. Она насчитывала свыше 440 тысяч человек и имела второй эшелон, в котором было 170 тысяч человек. «Великая армия» включала в свой состав войска всех покоренных Наполеоном стран Западной Европы (французские войска составляли лишь половину ее численности). Ей противостояли три русские армии общей численностью 220-240 тысяч человек. Они были разделены и растянуты на фронте протяженностью свыше 600 километров, а главные силы неприятеля – на 300 километров. Первоначально против французских войск действовали только две русские армии – первая, под командованием генерала от инфантерии Михаила Барклая-де-Толли, прикрывавшая петербургское направление, и вторая, под командованием генерала от инфантерии Петра Багратиона, сосредоточенная на московском направлении. Третья армия генерала от кавалерии Александра Тормасова прикрывала юго-западные границы России и начала военные действия уже в конце войны. В начале военных действий общее руководство русскими силами осуществлял император Александр I, в июле 1812 года он передал главное командование Барклаю-де-Толли. Получив известие о вторжении французских войск, Александр I сделал попытку урегулировать конфликт мирным путем, направив министра полиции к Наполеону, но тот отклонил это предложение. Под натиском превосходящих сил противника обе русские армии начали отход в глубь страны. Через четыре дня после вторжения в Россию французские войска заняли Вильно. 8 июля (26 июня по старому стилю) они вошли в Минск, создав угрозу разгрома русских армий поодиночке. Однако русское командование продолжило планомерный их отвод по сходящимся направлениям, намереваясь соединиться и вести борьбу с врагом совместно. Вместо поэтапного расчленения противника французские войска были вынуждены двигаться за ускользающими русскими армиями, растягивая коммуникации. Война всколыхнула все российское общество: крестьян, купцов, разночинцев. К середине лета на оккупированной территории стали стихийно создаваться отряды самообороны для защиты своих селений от набегов французских фуражиров и мародеров. Оценив значение партизанского движения, российское военное командование приняло меры по его расширению и организационному оформлению. С этой целью в армиях создавались армейские партизанские отряды на базе регулярных войск. Кроме того, по манифесту императора Александра I от 18 июля (6 июля по старому стилю) 1812 года в Центральной России и Поволжье осуществлялся набор в народное ополчение. Его созданием, комплектованием, финансированием и снабжением руководил Особый комитет. Это позволило правительству России в сжатые сроки мобилизовать на войну большие людские и материальные ресурсы. Наполеон Iстремился не допустить соединения русских армий. 20 июля (8 июля по старому стилю) французы заняли Могилев и не дали им встретиться в районе Орши. Русские армии продолжили отход, ведя упорные арьергардные бои (предпринимаемые с целью задержать наступающего противника и тем обеспечить отступление главным силам). 3 августа (22 июля по старому стилю) они соединились под Смоленском, сохранив боеспособными свои основные силы. Здесь же произошло первое большое сражение Отечественной войны 1812 года – Смоленское, которое шло с 16 по 18 августа (с 4 по 6 августа по старому стилю). В ходе него русским армиям активной обороной и умелым маневром резервами удалось избежать навязываемого Наполеоном I генерального сражения в невыгодных условиях и, оставив врагу горящий город, по приказу отойти к Дорогобужу. С войсками Смоленск покинули и почти все жители. Французские войска продолжали наступать на Москву. Длительность отступления и оставление врагу значительной территории вызвала ропот среди солдат и офицеров русской армии, всеобщее недовольство в российском обществе. Отход от Смоленска обострил неприязненные отношения между Багратионом и Барклаем де Толли. Это вынудило императора Александра I учредить должность главнокомандующего всеми русскими армиями и 20 августа (8 августа по старому стилю) назначить на нее генерала от инфантерии Михаила Голенищева-Кутузова, обладавшего большим боевым опытом и имевшего популярность как среди русского воинства, так и среди дворянства. Император не только поставил его во главе действующей армии, но и подчинил ему ополчения, резервы и гражданские власти в затронутых войной губерниях. Исходя из требований Александра I, настроения армии, жаждавшей сразиться с неприятелем, главнокомандующий Кутузов решил дать французской армии генеральное сражение, чтобы нанести ей возможно больший урон и остановить наступление на Москву. Для битвы он заранее выбрал позицию, в 124 километрах от Москвы, у села Бородино близ Можайска, позволявшую выгодно расположить войска и перекрыть Старую и Новую Смоленские дороги. К началу Бородинского сражения русская армия имела 132 (по другим данным 120) тысяч человек, французская – примерно 130-135 тысяч человек. Ему предшествовал бой за недостроенный Шевардинский редут, начавшийся 5 сентября (24 августа по старому стилю), в котором войскам Наполеона, несмотря на более чем трехкратное превосходство в силах, лишь к исходу дня с большим трудом удалось овладеть им. Этот бой позволил Кутузову разгадать замысел Наполеона I и своевременно усилить свое левое крыло. Бородинское сражение началось в пять часов утра 7 сентября (26 августа по старому стилю) и продолжалась до 20 часов вечера. Наполеону так и не удалось за весь день ни прорвать русскую позицию в центре, ни обойти ее с флангов. Частные тактические успехи французской армии – русские отступили от первоначальной позиции примерно на один километр – не стали для нее победными. Поздно вечером расстроенные и обескровленные французские войска были отведены на исходные позиции. Взятые ими русские полевые укрепления были настолько разрушенными, что удерживать их уже не было никакого смысла. Русскую армию Наполеону победить так и не удалось. В Бородинском сражении французы потеряли до 50 тысяч человек (по французским данным, свыше 30 тысяч), русские – свыше 44 тысяч человек. Поскольку потери в битве оказались огромными, а резервы израсходованными, русская армия ушла с Бородинского поля, отступив к Москве, ведя при этом арьергардные бои. 13 сентября (1 сентября по старому стилю) на военном совете в Филях (ныне в составе Москвы) большинством голосов было поддержано решение главнокомандующего «ради сохранения армии и России» оставить Москву неприятелю без боя. На следующий день русские войска оставили первопрестольную столицу. Вместе с ними из города ушла большая часть населения. В первый же день вступления французских войск в Москву начались пожары, опустошившие город. Главная русская армия, оставив Москву, совершила марш-маневр, оторвалась от противника и расположилась в Тарутинском лагере, надежно прикрывая юг страны, не разоренный войной. Во время нахождения французов в Москве партизанские отряды почти сплошным подвижным кольцом окружили город, не позволяя фуражирам неприятеля удаляться от него далее 15-30 километров, а крестьянство великорусских губерний, охваченных войной, поднялось на масштабную народную войну. Смелые операции армейских и крестьянских партизанских отрядов нарушали снабжение французских войск.Осознав критическое положение, Наполеон I направил генерала Жака Лористона в ставку российского главнокомандующего с мирными предложениями, адресованными Александру I. Кутузов отверг их, заявив, что война только начинается и не прекратится до полного изгнания врага из России. В Тарутинском лагере русские войска готовились к контрнаступлению. Они были реорганизованы, доукомплектованы, снабжены вооружением, боеприпасами и продовольствием. Первый удар русские войска нанесли 18 октября (6 октября по старому стилю) 1812 года на реке Чернишне (при селе Тарутино) по авангарду «Великой армии» под командованием маршала Мюрата. В этом бою французы потеряли 2,5 тысячи убитыми и 2 тысячи пленными. 19 октября (7 октября по старому стилю) Наполеон Iвынужден был оставить Москву, а 22 октября (10 октября по старому стилю) в нее вошли передовые отряды русской армии. Французские войска направились в сторону Калуги, чтобы прорваться в южные российские губернии, богатые продовольственными ресурсами. Узнав об этом, Кутузов срочно перебросил главные силы русской армии к Малоярославцу, которые встали на пути французов. В кровопролитном сражении под Малоярославцем 24 октября (12 октября по старому стилю) французам удалось захватить город, но войска Кутузова заняли укрепленную позицию за ним, которую Наполеон не рискнул штурмовать. Французская армия, понеся потери, вынуждена была отступать по разоренной Старой Смоленской дороге. Кутузов организовал преследование французов по проходившим параллельно проселочным дорогам, действуя сильными авангардами. Войска Наполеона теряли людей не только в столкновениях с преследователями, но и от нападений партизан, от голода и холода. К флангам отступающей французской армии Кутузов подтягивал войска с юга и северо-запада страны, которые начали активно действовать и наносить неприятелю поражения. Армия Наполеона фактически оказалась в окружении на реке Березине около города Борисова (Белоруссия), где 26-29 ноября (14-17 ноября по старому стилю) состоялось ее сражение с русскими войсками, пытавшимися отрезать ей пути отхода. Французский император, введя в заблуждение русское командование устройством ложной переправы, смог перевести остатки войск по двум наспех наведенным мостам через реку. 28 ноября (16 ноября по старому стилю) русские войска атаковали противника на обоих берегах Березины, но, несмотря на превосходство сил, из-за нерешительности и бессвязности действий не имели успеха. Утром 29 ноября (17 ноября по старому стилю) по приказу Наполеона мосты были сожжены. На левом берегу остались обозы и толпы отставших французских солдат (около 40 тысяч человек), большинство из которых утонуло при переправе или попало в плен, а общие потери французской армии в сражении при Березине составили 50 тысяч человек. Но Наполеону в этой битве удалось избежать полного разгрома и отступить к Вильно. Освобождение территории Российской империи от неприятеля завершилось 26 декабря (14 декабря по старому стилю), когда русские войска заняли пограничные города Белосток и Брест-Литовский. Враг потерял на полях сражений до 570 тысяч человек. Потери русских войск составили около 300 тысяч человек. Официальным окончанием Отечественной войны 1812 года принято считать манифест императора Александра I от 6 января 1813 года (25 декабря 1812 года по старому стилю), в котором он объявлял, что сдержал данное им слово не прекращать войну до полного изгнания врага с территории Российской империи. Разгром и гибель «Великой армии» в России создали условия для освобождения народов Западной Европы от наполеоновской тирании и предрешили крушение империи Наполеона. Отечественная война 1812 года показала полное превосходство русского военного искусства над военным искусством Наполеона, вызвала в России общенародный патриотический подъем.(Дополнительный источник: Военная энциклопедия. Председатель Главной редакционной комиссии С.Б. Иванов. Воениздат. Москва. В 8 томах. 2004 г.)Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

москва

россия

российская империя

РИА Новости

4.7

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2022

Алёна Пава

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

РИА Новости

4. 7

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

1920

1080

true

1920

1440

true

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e6/06/16/1797265148_225:0:1920:1271_1920x0_80_0_0_66cd0f8bd944ef72cd9b04c44a767634.jpg

1920

true

РИА Новости

4.7

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Алёна Пава

справки, москва, отечественная война (1812), судьба санкт-петербурга в войне 1812 года, александр i, петр багратион, михаил голенищев-кутузов, россия, российская империя

Справки, Москва, Отечественная война (1812), Судьба Санкт-Петербурга в войне 1812 года, Александр I, Петр Багратион, Михаил Голенищев-Кутузов, Россия, Российская империя

В качестве плацдарма для нападения на Россию Наполеон I использовал Герцогство Варшавское, образованное в соответствии с условиями завершившего русско-прусско-французскую войну (1806-1807) Тильзитского мира, из польских земель, отторгнутых им от Пруссии.

Французский император рассчитывал, нанеся главный удар по правому флангу русской армии в общем направлении на Вильно (Вильнюс), разгромить ее в одном-двух генеральных сражениях, овладеть Москвой, принудить Россию к капитуляции и продиктовать ей мирный договор на выгодных для себя условиях.

22 июня (10 июня по старому стилю) 1812 года посол Франции в Санкт-Петербурге Жак Александр Лористон вручил на имя управляющего Министерством иностранных дел России ноту, из которой следовало, что с этого времени император Наполеон I «считает себя в состоянии войны с Россией».

24 июня (12 июня по старому стилю) 1812 года французская армия (так называемая «Великая армия»), переправившись через Неман, вторглась в пределы Российской империи. Она насчитывала свыше 440 тысяч человек и имела второй эшелон, в котором было 170 тысяч человек. «Великая армия» включала в свой состав войска всех покоренных Наполеоном стран Западной Европы (французские войска составляли лишь половину ее численности). Ей противостояли три русские армии общей численностью 220-240 тысяч человек. Они были разделены и растянуты на фронте протяженностью свыше 600 километров, а главные силы неприятеля – на 300 километров.

Первоначально против французских войск действовали только две русские армии – первая, под командованием генерала от инфантерии Михаила Барклая-де-Толли, прикрывавшая петербургское направление, и вторая, под командованием генерала от инфантерии Петра Багратиона, сосредоточенная на московском направлении. Третья армия генерала от кавалерии Александра Тормасова прикрывала юго-западные границы России и начала военные действия уже в конце войны. В начале военных действий общее руководство русскими силами осуществлял император Александр I, в июле 1812 года он передал главное командование Барклаю-де-Толли. Получив известие о вторжении французских войск, Александр I сделал попытку урегулировать конфликт мирным путем, направив министра полиции к Наполеону, но тот отклонил это предложение.

Под натиском превосходящих сил противника обе русские армии начали отход в глубь страны. Через четыре дня после вторжения в Россию французские войска заняли Вильно. 8 июля (26 июня по старому стилю) они вошли в Минск, создав угрозу разгрома русских армий поодиночке. Однако русское командование продолжило планомерный их отвод по сходящимся направлениям, намереваясь соединиться и вести борьбу с врагом совместно. Вместо поэтапного расчленения противника французские войска были вынуждены двигаться за ускользающими русскими армиями, растягивая коммуникации.

Война всколыхнула все российское общество: крестьян, купцов, разночинцев. К середине лета на оккупированной территории стали стихийно создаваться отряды самообороны для защиты своих селений от набегов французских фуражиров и мародеров. Оценив значение партизанского движения, российское военное командование приняло меры по его расширению и организационному оформлению. С этой целью в армиях создавались армейские партизанские отряды на базе регулярных войск. Кроме того, по манифесту императора Александра I от 18 июля (6 июля по старому стилю) 1812 года в Центральной России и Поволжье осуществлялся набор в народное ополчение. Его созданием, комплектованием, финансированием и снабжением руководил Особый комитет. Это позволило правительству России в сжатые сроки мобилизовать на войну большие людские и материальные ресурсы.

Наполеон Iстремился не допустить соединения русских армий. 20 июля (8 июля по старому стилю) французы заняли Могилев и не дали им встретиться в районе Орши. Русские армии продолжили отход, ведя упорные арьергардные бои (предпринимаемые с целью задержать наступающего противника и тем обеспечить отступление главным силам). 3 августа (22 июля по старому стилю) они соединились под Смоленском, сохранив боеспособными свои основные силы. Здесь же произошло первое большое сражение Отечественной войны 1812 года – Смоленское, которое шло с 16 по 18 августа (с 4 по 6 августа по старому стилю). В ходе него русским армиям активной обороной и умелым маневром резервами удалось избежать навязываемого Наполеоном I генерального сражения в невыгодных условиях и, оставив врагу горящий город, по приказу отойти к Дорогобужу. С войсками Смоленск покинули и почти все жители. Французские войска продолжали наступать на Москву.

Длительность отступления и оставление врагу значительной территории вызвала ропот среди солдат и офицеров русской армии, всеобщее недовольство в российском обществе. Отход от Смоленска обострил неприязненные отношения между Багратионом и Барклаем де Толли. Это вынудило императора Александра I учредить должность главнокомандующего всеми русскими армиями и 20 августа (8 августа по старому стилю) назначить на нее генерала от инфантерии Михаила Голенищева-Кутузова, обладавшего большим боевым опытом и имевшего популярность как среди русского воинства, так и среди дворянства. Император не только поставил его во главе действующей армии, но и подчинил ему ополчения, резервы и гражданские власти в затронутых войной губерниях.

Исходя из требований Александра I, настроения армии, жаждавшей сразиться с неприятелем, главнокомандующий Кутузов решил дать французской армии генеральное сражение, чтобы нанести ей возможно больший урон и остановить наступление на Москву. Для битвы он заранее выбрал позицию, в 124 километрах от Москвы, у села Бородино близ Можайска, позволявшую выгодно расположить войска и перекрыть Старую и Новую Смоленские дороги.

К началу Бородинского сражения русская армия имела 132 (по другим данным 120) тысяч человек, французская – примерно 130-135 тысяч человек.

Ему предшествовал бой за недостроенный Шевардинский редут, начавшийся 5 сентября (24 августа по старому стилю), в котором войскам Наполеона, несмотря на более чем трехкратное превосходство в силах, лишь к исходу дня с большим трудом удалось овладеть им. Этот бой позволил Кутузову разгадать замысел Наполеона I и своевременно усилить свое левое крыло.

Бородинское сражение началось в пять часов утра 7 сентября (26 августа по старому стилю) и продолжалась до 20 часов вечера. Наполеону так и не удалось за весь день ни прорвать русскую позицию в центре, ни обойти ее с флангов. Частные тактические успехи французской армии – русские отступили от первоначальной позиции примерно на один километр – не стали для нее победными. Поздно вечером расстроенные и обескровленные французские войска были отведены на исходные позиции. Взятые ими русские полевые укрепления были настолько разрушенными, что удерживать их уже не было никакого смысла. Русскую армию Наполеону победить так и не удалось. В Бородинском сражении французы потеряли до 50 тысяч человек (по французским данным, свыше 30 тысяч), русские – свыше 44 тысяч человек.

Поскольку потери в битве оказались огромными, а резервы израсходованными, русская армия ушла с Бородинского поля, отступив к Москве, ведя при этом арьергардные бои.

13 сентября (1 сентября по старому стилю) на военном совете в Филях (ныне в составе Москвы) большинством голосов было поддержано решение главнокомандующего «ради сохранения армии и России» оставить Москву неприятелю без боя. На следующий день русские войска оставили первопрестольную столицу. Вместе с ними из города ушла большая часть населения. В первый же день вступления французских войск в Москву начались пожары, опустошившие город.

Главная русская армия, оставив Москву, совершила марш-маневр, оторвалась от противника и расположилась в Тарутинском лагере, надежно прикрывая юг страны, не разоренный войной.

Во время нахождения французов в Москве партизанские отряды почти сплошным подвижным кольцом окружили город, не позволяя фуражирам неприятеля удаляться от него далее 15-30 километров, а крестьянство великорусских губерний, охваченных войной, поднялось на масштабную народную войну. Смелые операции армейских и крестьянских партизанских отрядов нарушали снабжение французских войск.

Осознав критическое положение, Наполеон I направил генерала Жака Лористона в ставку российского главнокомандующего с мирными предложениями, адресованными Александру I. Кутузов отверг их, заявив, что война только начинается и не прекратится до полного изгнания врага из России.

В Тарутинском лагере русские войска готовились к контрнаступлению. Они были реорганизованы, доукомплектованы, снабжены вооружением, боеприпасами и продовольствием. Первый удар русские войска нанесли 18 октября (6 октября по старому стилю) 1812 года на реке Чернишне (при селе Тарутино) по авангарду «Великой армии» под командованием маршала Мюрата. В этом бою французы потеряли 2,5 тысячи убитыми и 2 тысячи пленными. 19 октября (7 октября по старому стилю) Наполеон Iвынужден был оставить Москву, а 22 октября (10 октября по старому стилю) в нее вошли передовые отряды русской армии.

Французские войска направились в сторону Калуги, чтобы прорваться в южные российские губернии, богатые продовольственными ресурсами. Узнав об этом, Кутузов срочно перебросил главные силы русской армии к Малоярославцу, которые встали на пути французов. В кровопролитном сражении под Малоярославцем 24 октября (12 октября по старому стилю) французам удалось захватить город, но войска Кутузова заняли укрепленную позицию за ним, которую Наполеон не рискнул штурмовать. Французская армия, понеся потери, вынуждена была отступать по разоренной Старой Смоленской дороге. Кутузов организовал преследование французов по проходившим параллельно проселочным дорогам, действуя сильными авангардами. Войска Наполеона теряли людей не только в столкновениях с преследователями, но и от нападений партизан, от голода и холода.

К флангам отступающей французской армии Кутузов подтягивал войска с юга и северо-запада страны, которые начали активно действовать и наносить неприятелю поражения. Армия Наполеона фактически оказалась в окружении на реке Березине около города Борисова (Белоруссия), где 26-29 ноября (14-17 ноября по старому стилю) состоялось ее сражение с русскими войсками, пытавшимися отрезать ей пути отхода. Французский император, введя в заблуждение русское командование устройством ложной переправы, смог перевести остатки войск по двум наспех наведенным мостам через реку. 28 ноября (16 ноября по старому стилю) русские войска атаковали противника на обоих берегах Березины, но, несмотря на превосходство сил, из-за нерешительности и бессвязности действий не имели успеха. Утром 29 ноября (17 ноября по старому стилю) по приказу Наполеона мосты были сожжены. На левом берегу остались обозы и толпы отставших французских солдат (около 40 тысяч человек), большинство из которых утонуло при переправе или попало в плен, а общие потери французской армии в сражении при Березине составили 50 тысяч человек. Но Наполеону в этой битве удалось избежать полного разгрома и отступить к Вильно.

Освобождение территории Российской империи от неприятеля завершилось 26 декабря (14 декабря по старому стилю), когда русские войска заняли пограничные города Белосток и Брест-Литовский. Враг потерял на полях сражений до 570 тысяч человек. Потери русских войск составили около 300 тысяч человек.

Официальным окончанием Отечественной войны 1812 года принято считать манифест императора Александра I от 6 января 1813 года (25 декабря 1812 года по старому стилю), в котором он объявлял, что сдержал данное им слово не прекращать войну до полного изгнания врага с территории Российской империи.

Разгром и гибель «Великой армии» в России создали условия для освобождения народов Западной Европы от наполеоновской тирании и предрешили крушение империи Наполеона. Отечественная война 1812 года показала полное превосходство русского военного искусства над военным искусством Наполеона, вызвала в России общенародный патриотический подъем.

(Дополнительный источник: Военная энциклопедия. Председатель Главной редакционной комиссии С.Б. Иванов. Воениздат. Москва. В 8 томах. 2004 г.)

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Читать онлайн «Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года», Инна Соболева – Литрес

Жизнь после жизни

Воистину необычною оказалась бы книга, в которой не нашлось бы места для вымысла.
Наполеон Бонапарт

Гениальные люди – это метеоры, призванные сгореть, дабы озарить свой век.
Наполеон Бонапарт

Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная.
А. С. Пушкин

История Наполеона – самая неизвестная из всех историй.
Леон Блуа, французский историк

…восстанет народ на народ и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам.
Мф. 24; 7

Принято считать: пока о человеке помнят – он не умер. Так что можно смело утверждать, что оба героя этой книги живы и будут жить ещё долго. Один из них – скорее всего, вечно. Его враг и одновременно почитатель (парадокс!) Франсуа Рене Шатобриан сказал: «Мир принадлежит Наполеону. Что не захватил он, после смерти захватила его слава. А деспотическая власть памяти даже сильнее».

Пророческие слова. За недолгую жизнь он успел многое: стать владыкой полумира, превратиться в ненавистного захватчика и тирана, а после смерти снова стать кумиром миллионов. И до сих пор, почти через двести лет после того, как окончилась его земная жизнь, одни его страстно любят, другие с не меньшей страстью ненавидят. Неразрешимая загадка истории…

Другая загадка – отношение к Наполеону (недавнему врагу) в России. Пушкин был первым, кто вопреки установившемуся взгляду на Бонапарта как на жестокого завоевателя написал:

Хвала!.. Он русскому народу
Высокий жребий указал
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.

По признанию современника, этими словами «поэт проявил такое благородство чувства и силу мысли, что все другие русские лирики должны были показаться перед ним пигмеями». В справедливости этого утверждения трудно усомниться, даже искренне опасаясь обидеть всех русских лириков вместе взятых, и нерусских тоже. И ничего в этом удивительного нет: понять и оценить гения может, наверное, только гений.

Во Франции, которой он принёс невиданную славу и невыносимые страдания, одни его ненавидели, другие обожествляли. Виктор Гюго верно угадал, за что и почему так самозабвенно сражалась Старая гвардия при Ватерлоо:

И, зная, что умрут, приветствуют его,
Стоящего в грозе, как бога своего.

Автор потрясающей книги «Душа Наполеона» Леон Блуа вспоминал: «Я знавал в детстве старых инвалидов, которые не умели отличить его от Сына Божьего».

Но это – во Франции. А в России? Лермонтов его боготворил. Цветаева в киот вместо иконы вставила его потрет. Её отец, человек глубоко верующий, был потрясён. Отца она любила, но убрать портрет отказалась…

В России почитателей памяти императора французов было никак не меньше, чем во Франции. Во всяком случае я и сама оказалась невольной жертвой русского бонапартизма. Над моей детской кроватью (а раньше – над кроватью деда, потом – мамы) висела (и продолжает висеть) огромная гравюра знаменитого баталиста XIX века англичанина Эрнста Крофтса «Наполеон и Старая гвардия» (тот факт, что англичанин с нескрываемым пиететом писал заклятого врага своей страны, тоже достоин осмысления). Так что первым историческим персонажем, с которым мне выпало познакомиться, был Наполеон. А первым серьёзным стихотворением – лермонтовское «Бородино».

Примирить одно с другим детскому сознанию оказалось не под силу. Да и потом… Восхищение личностью и неприятие его нападения на Россию противятся друг другу и всё же странно уживаются в душе…

Что же касается императора Александра I, то о нём я узнала много позднее, и интерес он поначалу вызывал только одним: как ему удалось выглядеть в глазах Европы победителем непобедимого полководца? То, что победителем он всего лишь выглядел, человеку, воспитанному на «Бородине», очевидно. К тому же есть непререкаемый авторитет – Пушкин. Это он сказал об Александре: «нечаянно пригретый славой».

Но так или иначе имена Наполеона и Александра часто, да почти всегда упоминают вместе – волей истории они стали неразлучны в памяти всех сменившихся за двести лет поколений. Неразлучны, неразрывны, но – не равны. Думаю, прав официальный биограф и внучатый племянник Александра, великий князь Николай Михайлович: «Как правитель громадного государства благодаря гениальности сперва его союзника, а потом врага, Наполеона, он навсегда займет особое положение в истории Европы начала XIX столетия, получив и от мнимой дружбы, и от соперничества с Наполеоном то наитие, которое составляет необходимый атрибут великого монарха.

Его облик стал как бы дополнением образа Наполеона. Гениальность Наполеона отразилась, как на воде, на нём и придала ему то значение, которого он не имел бы, не будь этого отражения».

В самом деле, иди жизнь своим привычным порядком, их пути не должны были, да просто не могли не то что соединиться, но даже пересечься. Ну, может быть, один стоял бы навытяжку в почётном карауле, когда его страна принимала бы другого – императора великой державы. Всё изменила Великая революция. Всё: судьбы народов, государств, каждого человека, попавшего в водоворот невиданных событий.

Наполеон и Александр оказались в центре этого водоворота, один – по воле привередливой судьбы и собственной гениальности, другой – по долгу рождённого главой огромной державы, которая не могла уклониться от катаклизмов, потрясавших Европу.

Любители считать утверждают: о Наполеоне издано более сорока тысяч книг. По другим сведениям – более двухсот тысяч. Разница, конечно, существенная. Но все согласны в одном: о нём написано больше, чем о любом другом человеке, когда-либо жившем на земле. Вот это-то считающееся бесспорным утверждение легко опровергнуть. О Наполеоне Бонапарте написано ровно столько, сколько об Александре Павловиче Романове, – не меньше, но и не больше. Потому что никто, пишущий об одном из них, не может обойти молчанием другого: война 1812 года связала их неразрывно. Эта трагическая связь-соперничество – знамение времени: высокородность противостояла гениальности. Гениальность доказала своё превосходство, но победила высокородность. Хотя победа эта достигнута, как сказали бы сейчас, с использованием административного ресурса, причём объединённого ресурса всех европейских монархий.

Я не буду сравнивать двух повелителей огромных империй (вполне очевидно: такого сравнения Александр не выдерживает), попытаюсь только разобраться, что привело к кровавому столкновению народов, всегда с уважением и симпатией относившихся друг к другу. Хотя даже такую попытку полагаю излишне самонадеянной: «Личность Наполеона непередаваема словами», – сказала когда-то Жермена де Сталь…

Часть I

Пути, которые не должны пересечься

Наполеон

Чтобы родить ребёнка, здорового физически и душевно, будущая мать должна смотреть на красивые вещи, на мирные пейзажи, слушать прекрасную музыку, её должны окружать покой, любовь и забота. Такое поверье существует почти у всех народов земли. А что нужно, чтобы родить гения?

^{Антуан Гро. «Бонапарт на Аркольском мосту»}

^{Жан-Луи Вуаль. «Великий князь Александр Павлович»}

Летиция Буонапарте кормила грудью сына Жозефа (пятерых детей она потеряла в младенчестве) и вынашивала следующего в военном лагере корсиканских патриотов, пытавшихся вернуть свободу своему родному острову. Летиция вспоминала: «Частенько я выбиралась из нашего укрытия в горах, чтобы только узнать новости, и слышала, как свистели вокруг пули, но я верила, что Мадонна спасёт меня». Мадонна спасла. И её, и будущего сына.

Мало того, что вынашивала она его не так, как положено добропорядочной матери, она и родила-то его «неправильно». Была на улице, когда почувствовала внезапное приближение родов. Едва вбежала в гостиную, не успела даже прилечь, как ребёнок… упал на пол. Чтобы оказаться на свободе, ему понадобились мгновения. И никаких родовых мук… Это случилось в городе Аяччо, на Корсике, 15 августа 1769 года.

За три месяца до рождения сына Летиции и Карло Буонапарте французские войска разгромили повстанцев.

Карло, бывшему адъютанту вождя корсиканских патриотов Паскуале Паоли, пришлось пойти на службу к французам. Иначе было не выжить. Тем более что семья всё время росла. Отец был с детьми добр, мать – строга. Судя по всему, это сочетание оказалось весьма благоприятным: малыши росли послушными, особых проблем с ними не возникало. До поры до времени…

Исключением был Наполеоне. Его агрессивность была не только и не столько проявлением не самого лёгкого характера. Она питалась ненавистью к поработителям Корсики – французам, ненавистью, которая ещё больше разъедала душу потому, что её приходилось тщательно скрывать. Да-да, тот, кто отдаст Франции всё, чем щедро одарил его Бог, кто с гордостью будет называть себя императором французов, в детстве свою будущую вторую родину ненавидел.

Правда, если бы отец не сотрудничал с ненавистными пришельцами, вряд ли Наполеону удалось бы получить приличное образование: денег едва хватало на то, чтобы накормить и хоть как-то одеть детей.

Александр

В это самое безнадёжное для будущего покорителя Европы время в семье российских самодержцев родился младенец, которому предстояло сыграть в жизни Наполеона роль роковую. Но до этого ещё далеко. Пока он даже не знает, что есть такая страна – Россия.

А между тем императрица далёкой, холодной, неизвестной маленькому Наполеоне России Екатерина Великая с нетерпением ждёт появления на свет первого внука. Его будущей матери, хотя особенно нежных чувств к ней и не питает, она создаёт те условия, которые считаются необходимыми, чтобы на свет появился здоровый младенец, здоровый физически и нравственно. Казалось, бабушка полюбила своего первого внука ещё до рождения. Полюбила страстно, безоглядно.

Как только невестка, жена её сына и наследника, великая княгиня Мария Фёдоровна разрешилась от бремени и повитуха обмыла и запеленала младенца, безмерно счастливая бабушка унесла новорождённого в свои покои. Невестка переживёт. И ещё нарожает сколько захочет. А этот, первый, принадлежит ей! Из него она вылепит своё подобие – великого императора.

Через несколько дней после рождения внука она напишет в Париж барону Фридриху Мельхиору Гримму, одному из немногих, с кем могла позволить себе быть абсолютно откровенной: «Это вовсе не Александр Великий, а очень маленький Александр… который в честь Александра Невского получил торжественное имя Александра^[1]. Но, Боже мой, что выйдет из мальчугана? Я утешаю себя тем, что имя оказывает влияние на того, кто его носит, а это имя знаменито…»

В следующем письме обожающая внука императрица пишет: «Вы говорите, что ему предстоит на выбор подражать либо герою, либо святому одного с ним имени, но вы, вероятно, не знаете, что этот наш святой был человеком с качествами героическими. Он отличался мужеством, настойчивостью и ловкостью… Итак, моему Александру не придётся выбирать. Его собственные дарования направят его на стезю того или другого. Во всяком случае из него выйдет отличный малый».

Любопытно, что император Павел, относившийся к Гримму с той же благосклонностью, что и Екатерина (случай крайне редкий: Павел терпеть не мог тех, кто был близок к ненавистной матери), просил барона постараться привлечь молодого многообещающего генерала Бонапарта на сторону Людовика XVIII. Хлопоты, как и следовало ожидать, оказались напрасными. Стать придворным военачальником очередного Бурбона в планы Наполеона не входило.

Наполеон

Наполеону было десять лет, когда судьба его решительно изменилась: он оказался во Франции, в одном из лучших военных училищ страны. Казалось бы, всегда мечтавший учиться мальчик должен радоваться, а он умоляет родителей забрать его домой. Почему?

«Мне надоело вечно ощущать свою бедность и выслушивать насмешки однокашников, всё превосходство которых надо мной состоит в их богатстве. Что же, мне и в самом деле склонить голову перед теми, кто по благородству чувств стоит столь ниже меня?»

Ответ был решительным: у нас совсем нет денег, тебе придётся остаться в училище.

Денег не было настолько, что родители ни разу за пять с половиной лет не смогли оплатить своему мальчику поездку на каникулы домой. Тосковал он невыносимо, мрачнел, становился подозрителен, не желал общаться с однокашниками. Книги были единственной отрадой. Если бы не они, он возненавидел бы Бриенн, хотя потом был благодарен этому городу за то, что именно там познал азы военного искусства, которое стало главным делом его жизни.

Удивительные повороты делает иногда судьба: в Бриенне начинался Наполеон-военный, а через тридцать пять лет там же, под Бриенном, закончился Наполеон-победитель. Это случилось 29 января 1814 года, когда войска антинаполеоновской коалиции уже вступили на землю Франции и рвались к Парижу. 25 января, простившись с женой и трёхлетним сыном, он выехал в Бриенн. Мог ли думать, что видит семью в последний раз…

Мы не знаем, о чём думал он по пути в Бриенн. Но трудно вообразить, чтобы не вспоминал и школьные годы, и отца, и первую свою поездку с юга Франции сюда, в Бриенн. Казалось ли ему добрым предзнаменованием то, что предстоящий бой – первое крупное сражение на французской земле – произойдёт именно в Бриенне? Или наоборот? Кто знает. Но почти наверняка он заметил эту странную связь между настоящим и далёким, полузабытым прошлым – он всегда искал скрытые смыслы событий.

Сражение под Бриенном он выиграл, но не смог добиться главного: уничтожить вражеские силы по частям. Ему не дали этого сделать отважно сражавшиеся русские гусары барона Дмитрия Ерофеевича Остен-Сакена. Им удалось соединиться с австрийцами, собрать все силы в один мощный кулак и нанести Наполеону поражение 1 февраля в сражении при Ла-Ротьере. Путь на Париж оказался открыт. Бриенн стал последней победой великого полководца… И последним подтверждением: воевать против русских не следовало.

Но вернёмся в Бриенн начала 80-х годов XVIII века. Учился Наполеон блестяще. Во-первых, конечно, благодаря незаурядным способностям и памяти, какую позднее, после изобретения фотоаппарата, станут называть фотографической. А ещё – чтобы доказать богатым, избалованным, заносчивым однокашникам, что он, бедняк, уступает им только в одном, в богатстве, зато во всём остальном – превосходит недосягаемо. Он делал блестящие успехи в математике, истории, географии. Проблемы были только с языком, но если поначалу предметом насмешек было его произношение (от акцента пришлось избавляться долго и с большим трудом), то теперь оставалось только одолеть трудности французской орфографии (он писал, как слышал, поэтому нередко попадал в неловкое, а то и смешное положение; а этого он не терпел). Кстати, Наполеон обладал несомненным литературным даром. Подтверждение этому – множество сохранившихся текстов и набросков. Но без грамматических ошибок писать по-французски он не научится до конца дней.

Любопытно: Пётр Великий писал на русском, родном, языке чудовищно неграмотно; Екатерина Великая, овладевшая русской разговорной речью в совершенстве, писать по-русски без ошибок, как ни старалась, научиться не смогла. Может быть, это один из признаков гениальности? Скорее всего, я заблуждаюсь, но предмет для размышлений определённо существует…

Александр

Маленький русский царевич даже не подозревал о существовании проблем, которые мучили Наполеоне Буонапарте. Детство его было безоблачным. Это можно утверждать с полной уверенностью: о младенческих годах ни одного из членов царского семейства не осталось таких подробных и нежных свидетельств, как о детстве Александра Павловича. Он буквально купался в бабушкиной любви. Она писала: «Коли он не удастся, то я не знаю, что может удаться на этом свете. Тут будет успех физический и душевный, или я ничего в этом не смыслю, или белое должно обратиться в чёрное. Всё это весьма таинственно, загадочно, пророчественно и может дать пищу умам, привыкшим мучиться над растолкованием пророческих писаний».

Это тоже своего рода пророчество. Сбудется оно лишь частично. Насчёт физического успеха она оказалась права: её обожаемый внук был одним из самых красивых мужчин своего времени. Насчёт успеха душевного – сложнее. О том, как перемешает судьба в её внуке добро и зло, мне ещё предстоит рассказать. Она об этом не узнает. Не успеет… Но главные слова, которые будут сопровождать Александра Павловича всю жизнь и останутся с ним после смерти, – «таинственно», «загадочно» – она в отношении его произнесла первой. И оказалась права.

Наполеон

Наполеон красотой не блещет. Лицо у него выразительное, даже красивое суровой мужественной красотой. Но он низкоросл, худой настолько, что мундир висит на нём как на вешалке. Однако невзрачность не мешала его успехам. Блестяще закончив военную академию в Бриенне, из которой поначалу так хотел бежать, он переходит в Эколь Милитэр, высшую военную школу Франции. Обычно кадет учился там два года, Наполеона представили к офицерскому званию через год.

Вот отрывок из характеристики, которую получил выпускник Эколь Милитэр Буонапарте: «Замкнутый и прилежный в учёбе, предпочитает занятия любым развлечениям и увлекается чтением книг хороших авторов. Молчалив, любит одиночество, вспыльчив, высокомерен и весьма эгоистичен. Немногословен, но всегда находчив и резок в ответах и обычно побеждает в спорах. Чрезвычайно самолюбив, а его честолюбие вообще не знает границ».

Нельзя не отдать должное проницательности автора этой характеристики. Жаль, что он не заметил (или не счёл нужным написать), что высокомерие и то, что выглядит эгоистичностью, – форма самозащиты человека крайне ранимого.

^{Юный Бонапарт рисует на стене план битвы}

^{Никола Туссен Шарле. «Бонапарт рисует на стене план сражения»}

Что же касается чтения, то он не просто читает, он выписывает (выписки иногда весьма пространны) то, что его особенно заинтересовало. Кстати, тетради, в которые он записывал заинтересовавшие его мысли, через много лет после его смерти издали. Получилось четыреста полных страниц. По этим записям можно судить, как складывалось мировоззрение будущего императора французов. Там интересно всё. Но потрясла меня последняя запись в последней тетради: «Святая Елена, крохотный остров в Атлантическом океане. Английская колония». Что это? Озарение свыше? Указующий перст судьбы? Предчувствие, пусть даже и неосознанное? Эта запись могла бы поразить, даже если бы была в ряду других, связанных, скажем, с путешествиями, с географией. Ничуть не бывало. Она стояла особняком. И – главное – была последней… Мистика?

Александр

Всеми успехами Наполеон всегда был обязан только себе. Все достижения становились результатом преодоления препятствий, которые казались, да и были на самом деле для человека не только заурядного, но даже и талантливого непреодолимы.

Александру (пока!) ничего преодолевать не приходилось, разве только собственную лень. Через много лет современник заметит: «…в жилах его вместе с кровью текло властолюбие, умеряемое только леностью и беспечностью».

Как только внуку минуло шесть лет, бабушка решила, что ему пора приступать к систематической учебе. Самолично составила по летописям рескрипт, озаглавленный «Записки касательно Российской истории». Это поразительное произведение. Царица не просто описывала события далекого прошлого, она находила в каждом из них нравственный смысл, который будил чувство гордости за свою страну, желание не посрамить память предков.

Учителем французского языка Екатерина пригласила убеждённого демократа, швейцарского адвоката Фридриха Цезаря Лагарпа. Александр хотя и доставлял наставнику немало хлопот, мог растрогать доверчивой непосредственностью: «Что из меня будет? Ничего, судя по наружности. Благоразумные люди, которые будут мне кланяться, будут из сострадания пожимать плечами, а может быть, будут смеяться на мой счет, потому что я, вероятно, буду приписывать своему отличному достоинству^[2] те внешние знаки уважения, которые будут оказываться моей особе. Так-то кадят идолу, смеясь над подобной комедией».

Ребёнка, написавшего такое, можно упрекнуть в чём угодно, но не в заурядности. Что же касается подозрения, что люди будут смеяться на его счет, оно отравляло ему жизнь с детства и до конца дней. Причина этого подозрения – глухота.

Именно глухота сделала Александра недоверчивым и мнительным. Он этого не скрывал. Ему казалось, что люди (в том числе и самые близкие) только и делают, что перешёптываются за его спиной, смеются над ним. С таким самоощущением трудно было оставаться всегда спокойным, доброжелательным, уверенным в себе, в общем, таким государем, каким хотела видеть его бабушка. Это в наше время глухота руководителю не помеха. Пример тому президент Клинтон. Во времена Александра Павловича слуховых аппаратов ещё не было.

А Лагарпу удалось если не главное, то очень важное: глубоко внедрить в сознание и сердце своего воспитанника, будущего императора Александра I, уважение к достоинству человека, независимо от социального положения, которое этот человек занимает. Именно швейцарскому республиканцу в большой мере обязана Россия первыми годами царствования Александра I – светлыми годами, когда стало легче дышать, когда у людей появилась надежда, теми годами, которые Пушкин назвал «дней Александровых прекрасное начало».

Наполеон Бонапарт и русская зима 1812 года

Длительное отступление русской зимой 1812 года обрекло Великую армию Наполеона Бонапарта и нанесло поражение Шестой коалиции.

by Michael Haskew

Хотя Французская империя и Императорская Россия были номинальными союзниками после их соглашения о взаимной поддержке, заключенного в Тильзите в 1807 году, расходящиеся интересы вбили клин между ними в последующие годы.

Главными среди вопросов, которые разделили французского императора Наполеона I и русского царя Александра I, были отказ России ввести в действие континентальную систему, экономическая блокада британских товаров, поступающих в континентальную Европу, и вопрос о том, будет ли Франция или Россия оказывать основное влияние на дела Польши.
[текстовое_объявление]

Намереваясь заставить русских выполнить свои договорные обязательства и признать превосходство Франции во всей Европе, Наполеон 24 июня 1812 года вторгся в обширную страну на востоке, двигаясь во главе Великой армии численностью 600 000 человек, в которую входили солдаты со всех уголков Европы. империя. Французская армия более чем в два раза превышала численность противостоящих русских сил, которыми первоначально командовал фельдмаршал Михаил Андреас Барклай-де-Толли, а затем князь Михаил Кутузов.

По мере того как Наполеон упорно продвигался вглубь России, летняя жара сказалась на далекой от дома армии с растянутыми линиями снабжения, и русская армия отказалась дать бой.

Применяя тактику выжженной земли, русские отошли дальше в глубь своей страны, в то время как быстрая казачья кавалерия беспокоила французские фланги и тыл набегающими атаками.

После почти трехмесячного отступления русские выстояли в Бородинском сражении под Москвой, и 7 сентября произошло одно из самых кровопролитных сражений наполеоновских войн. 70 000. Хотя Наполеон заявил о своей победе, когда его враг отступил, он не уничтожил русскую армию как боевую силу. Тем не менее дорога на Москву была открыта, и 14 сентября французы вошли в опустевший город9.0007

В ту ночь в Москве бушевали пожары, и Наполеон вспоминал жуткую картину «…красных гор, катящихся огнем, как огромные морские волны. О, это было самое грандиозное, самое возвышенное и самое ужасающее зрелище, которое когда-либо видел мир».

Император ожидал мирной инициативы России. Никто не пришел.

Наполеон ждал пять недель, и с наступлением осени Великая французская армия начала долгое отступление на запад, вылившееся в одну из величайших военных катастроф в истории. Наполеон проигнорировал совет доверенного подчиненного, который мог бы направить армию по маршруту, который был лучше снабжен, в то время как русская армия заставила его вернуться по маршруту, который он так гордо выбрал прошлым летом.

В начале декабря Наполеон оставил свое отступающее командование, вернувшись в Париж, где недавно был подавлен переворот, и надеясь собрать новую армию. К тому времени, когда последний французский солдат покинул российскую территорию в середине декабря, император потерял полмиллиона человек убитыми из-за врага и жестокой русской зимы. Его провальная кампания впоследствии породила Шестую коалицию и возобновление борьбы против французской гегемонии на европейском континенте. Весной 1814 года в Париж вошли армии Шестой коалиции, Наполеон был вынужден отречься от престола, и монархия Бурбонов была восстановлена. Наполеон отправился в изгнание на остров Эльба в Тирренском море.

Поделиться этой статьей

Британцы смотрят на войну 1812 года совсем иначе, чем американцы | История

USS «Конституция» против HMS Guerriere Томаса Берча, около 1813 г.

В предвкушении празднования двухсотлетия «Звездно-полосатого знамени» Фрэнсиса Скотта Ки, я должен с глубоким стыдом и смущением признать, что, пока я не покинул Англию и не поступил в колледж в США, я принимал слова относится к Войне за независимость. В свою защиту я подозреваю, что я не единственный, кто совершает эту ошибку.

Для таких людей, как я, которые перепутали свои флаги и войны, я думаю, следует указать, что, возможно, была только одна война 1812 года, но есть четыре различных ее версии — американская, британская, канадец и коренной американец. Более того, среди американцев, главных действующих лиц драмы, существует множество вариаций версий, что приводит к повсеместным разногласиям по поводу причин, смысла и даже исхода войны.

Сразу после войны американские комментаторы изображали сражения 1812–1815 годов как часть славной «второй войны за независимость». Как 19С течением века эта точка зрения превратилась в более общую историю о «рождении американской свободы» и основании Союза. Но даже эта нота не могла быть выдержана, и к концу века историк Генри Адамс изображал войну как бесцельное упражнение, основанное на ошибках, высокомерии и человеческой глупости. В течение 20-го века историки интерпретируют войну в национальных терминах: как предварительное условие для укрепления южного рабства, отправную точку для достижения цели «Манифест судьбы» и первый залп в гонке за промышленно-капиталистическое превосходство. Трагическим последствиям 1812 года для коренных народов также стали уделять должное внимание. Какие бы триумфы ни можно было извлечь из войны, теперь было признано, что ни один из них не достиг Индийской Конфедерации при Текумсе. В этом постмодернистском нарративе об американской самости почти полностью исчез «враг» в войне — Британия.

Неудивительно, что канадская история войны началась с совсем другого набора героев и злодеев. Если в США есть Пол Ревер, то в Канаде есть вождь шауни Текумсе, который погиб, защищая Верхнюю Канаду от американцев, и Лора Секорд, которая в 1813 году прошла почти 20 миль по болоту, чтобы предупредить британские и канадские войска о неминуемой атаке. Для канадцев война была и остается краеугольным камнем государственности, вызванной необузданной агрессией США. Хотя они признают, что было два театра военных действий — на море и на суше, — наибольшее внимание привлекло успешное отражение десяти американских вторжений между 1812 и 1814 годами.

Эта древесина, пережившая пожар в Белом доме 200 лет назад, была подарена Смитсоновскому институту после того, как была обнаружена во время реконструкции 1950 года. Дэвид Бернетт

В отличие от этого, британская историография войны 1812 года, как правило, состояла из коротких глав, втиснутых между обширными повествованиями о наполеоновских войнах. Обоснование этого начинается с цифр: примерно 20 000 человек со всех сторон погибли в войне 1812 года по сравнению с более чем 3,5 миллионами во время наполеоновской войны. Но краткость, с которой трактовалась война, позволила создать устойчивый миф о британском невежестве. В 19XX века канадский историк Уильям Кингсфорд лишь полушутя заметил: «События войны 1812 года не были забыты в Англии, поскольку там о них никогда не знали». В 20-м году другой канадский историк заметил, что война 1812 года — это «эпизод истории, который делает всех счастливыми, потому что каждый интерпретирует ее по-своему… Англичане счастливее всех, потому что они даже не знают, что это произошло».

По правде говоря, британцы никогда не были счастливы. На самом деле их чувства варьировались от недоверия и предательства в начале войны до откровенной ярости и обиды в конце. Они расценили протесты США против впечатления Королевского флота на американских моряков в лучшем случае преувеличенным нытьем, а в худшем — явным предлогом для покушения на Канаду. Было широко известно, что Томас Джефферсон возжелал всю Северную Америку для Соединенных Штатов. Когда началась война, он писал другу: «Приобретение Канады в этом году до окрестностей Квебека будет простым маршем и даст нам опыт для нападения на Галифакс в следующем, а окончательное изгнание Англии с американского континента». Более того, британские критики интерпретировали готовность Вашингтона начать войну как доказательство того, что Америка лишь на словах поддерживала идеалы свободы, гражданских прав и конституционного правления. Короче говоря, британцы считали Соединенные Штаты убежищем для негодяев и лицемеров.

Долгие годы борьбы с амбициями Наполеона по созданию мировой империи закалили британцев в менталитете «мы против них». Все британские отчеты о войне — какой бы краткой она ни была — концентрируются на предполагаемом неравенстве целей между конфликтом по ту сторону Атлантики и конфликтом в Европе: первый касается уязвленных чувств и неудобств, а второй — выживания или уничтожения.

Чтобы понять точку зрения британцев, необходимо вернуться на несколько лет назад, в 1806 год, когда Наполеон разжег глобальную экономическую войну, создав Континентальную систему, которая закрыла все рынки Французской империи для британских товаров. Он убедил Россию, Пруссию и Австрию присоединиться к нему. Но британский кабинет поддерживал тот факт, что Королевский флот по-прежнему господствовал на морях, и до тех пор, пока он мог поддерживать жесткую блокаду французских портов, была надежда. Эта надежда воплотилась в жизнь, когда Лондон издал ответные приказы в Совете, запрещавшие нейтральным кораблям торговать с наполеоновской Европой, кроме как по лицензии. Министр иностранных дел Джордж Каннинг писал: «Сейчас у нас есть то, что мы имели один раз раньше и один раз только в 1800 году, — морская война в нашей власти — свободная от каких-либо соображений, кого мы можем раздражать или кого мы можем оскорбить — и мы имеем… .решимость довести дело до конца».

«Кто» Каннинга определенно включал американцев. Британцы отметили, что американский торговый флот, как одна из немногих нейтральных сторон, оставшихся в игре, довольно хорошо себя чувствовал после войны: тоннаж между 1802 и 1810 годами почти удвоился с 558 000 до 981 000. Британцы также не могли понять, почему Джефферсон, а затем и Мэдисон были готовы принять ложные заверения Наполеона о том, что он воздержится от использования континентальной системы против американского судоходства, но не принять искренние обещания премьер-министра лорда Ливерпуля о том, что американские моряки, оказавшиеся ошибочно впечатленными, будут освобождены. В письме домой в Англию капитан одного из кораблей Королевского флота, патрулировавшего Галифакс, жаловался: «Мне действительно стыдно за узкий, эгоистичный взгляд, в котором [американцы] рассматривают последнюю борьбу за свободу и нравственность в Европе. кузен Джонатан не испытывает романтических припадков энергии и действует только на основе хладнокровного, твердого расчета хорошего рынка риса или табака!

Только в начале 1812 года Великобритания с опозданием признала силу недовольства американцев. Кораблям Королевского военно-морского флота у американского побережья было приказано «не давать никаких уважительных причин для оскорбления правительства или подданных Соединенных Штатов». Капитанам также было приказано проявлять особую осторожность при поиске британских дезертиров на американских кораблях. Парламент только что отменил приказы в Совете, когда пришло известие о том, что президент Мэдисон подписал Декларацию войны 18 июня. Лондон был убежден, что администрация отменит декларацию, как только узнает, что заявленная причина — приказы в Совете — была упавший. Но когда затем Мэдисон сменил причину на впечатление американских моряков (которых теперь насчитывалось около 10 000), до министерства дошло, что война неизбежна.

Новость о заявлении Мэдисона совпала с важными событиями в Европе. Наполеон Бонапарт и его Grande Armée численностью 500 000 человек — крупнейшая общеевропейская сила, когда-либо собранная на тот момент, — вторглись в Россию 24 июня с целью заставить царя Александра I снова присоединиться к континентальной системе. Великобритания решила, что ее единственный курс действий — сосредоточиться на Европе и рассматривать американский конфликт как побочный вопрос. Через Атлантику было отправлено всего два батальона и девять фрегатов. Командование североамериканской военно-морской базой было передано адмиралу сэру Джону Борласу Уоррену, которому было приказано изучить все разумные возможности для переговоров.

***

Первые шесть месяцев войны принесли как успехи, так и неудачи для обеих сторон. Более крупные военные корабли США легко разгромили более слабые британские фрегаты, посланные в регион, и в шести схватках одиночных кораблей одержали победу в каждой из них. У американских каперов год был еще лучше: они захватили более 150 британских торговых судов на сумму 2 миллиона долларов. Но британцы воодушевились сухопутной войной, которая, казалось, шла в их пользу с очень небольшими затратами сил. С помощью военного вождя шауни Текумсе и созданной им Индийской Конфедерации территория Мичигана фактически вернулась во владение Великобритании. В конце ноября попытка американцев вторгнуться в Верхнюю Канаду закончилась фиаско. Схемы ожидания было достаточно, чтобы Генри, 3-й граф Батерст, министр по делам войны и колоний, почувствовал себя оправданным, сосредоточившись на Наполеоне. «После полученных мною убедительных представлений о недостаточности сил в этих американских поселениях, — писал он герцогу Веллингтону в Испанию, — я не знаю, как бы я выдержал нападение на меня за то, что я отправил подкрепление в Испанию. вместо того, чтобы посылать их для защиты британских владений».

Тем не менее первые признаки 1813 года свидетельствовали о том, что Эрл Батерст все еще может сожалеть о том, что Канада лишена подкреплений. Йорк (будущий Торонто), столица провинции Верхней Канады, был захвачен и сожжен американскими войсками 27 апреля 1813 г. уязвимы в Испании и Германии. Лишь немногие американцы правильно понимали, что в глазах британцев настоящая война должна была произойти на море. Хотя гибель Текумсе в октябре 1813 года нанесла серьезный удар по оборонительной стратегии Канады, Великобритания уже чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы отделить еще девять кораблей от Средиземноморского флота и отправить их через Атлантику. Адмирал Уоррен был проинформирован: «Мы намерены сделать это не просто как бумажную блокаду, а как полное прекращение всей торговли и сообщений по морю с этими портами, что касается ветра и погоды, а также постоянного присутствия достаточных вооруженных сил. , позволит и обеспечит».

Нью-Йорк и Филадельфия были заблокированы. Королевский флот также блокировал Чесапик и Делавэр. Для британцев эти успехи считались расплатой за несправедливое поведение Америки. «Однако мы, кажется, ведем янки печальную жизнь на их побережьях, — писал британский филантроп Уильям Уорд, 1-й граф Дадли, в июле 1813 года. — Я рад этому от всего сердца. Когда они объявили войну, они думали, что она почти закончилась для нас и что их вес, брошенный на весы, решит нашу гибель. К счастью, они ошиблись и, вероятно, дорого заплатят за свою ошибку».

Предсказание Дадли сбылось. Несмотря на все усилия американских каперов преследовать британское судоходство, больше всего пострадал торговый флот США. В 1813 году только треть американских торговых судов вышла в море. В следующем году эта цифра упадет до одной двенадцатой. Нантакет пришел в такое отчаяние, что предложил себя Королевскому флоту в качестве нейтрального торгового поста. Океаническая торговля Америки увеличилась с 40 миллионов долларов в 1811 году до 2,6 миллиона долларов в 1814 году.0 процентов федерального дохода — упал на 80 процентов, оставив администрацию практически банкротом. К 1814 г. он не мог ни собирать деньги дома, ни занимать за границей.

Когда Наполеон отрекся от престола в апреле 1814 года, Великобритания ожидала, что Америка тоже скоро упадет духом и сдастся. С этого момента главной целью Лондона было быстро завершить войну и захватить как можно больше территории, чтобы получить наилучшее преимущество в неизбежных мирных переговорах.

25 июля 1814 года два противника вступили в самую кровавую наземную битву в битве при Ланди-лейн, в миле к западу от Ниагарского водопада, недалеко от границы Нью-Йорка и Канады. Погибло более 1700 человек, в том числе мечта Америки об аннексии Канады. Через месяц, 24 августа, британцы сожгли Белый дом и несколько других правительственных зданий. Для премьер-министра Ливерпуля война была выиграна, если не считать перестрелки между дипломатическими переговорщиками в Генте, Бельгия.

Лондон был очень расстроен, обнаружив, что администрация в Вашингтоне не разделяет его точку зрения. Президент Мэдисон не считал Америку побежденной. Всего две недели спустя, 11 сентября 1814 года, американские войска сокрушительно отразили британскую атаку на озере Шамплейн недалеко от границы Нью-Йорка и Канады. Поэт Фрэнсис Скотт Ки тоже не верил, что его страна потерпела поражение после того, как 14 сентября он увидел «в свете раннего рассвета» американский флаг, все еще развевающийся над фортом МакГенри за пределами гавани Балтимора. Не верил и генерал Эндрю Джексон, особенно после его громкая победа над британскими войсками за пределами Нового Орлеана 8 января 1815 года — через две недели после завершения мирных переговоров между двумя странами.

Недавний шквал успехов США разрушил надежды британцев добиться уступок на переговорах в Генте. Это заставило участников переговоров отказаться от плана настаивать на создании буферного государства для побежденных индейских племен, которые помогали британским войскам. Премьер-министр Ливерпуль отказался от попыток преподать американцам урок: «Мы, конечно, могли бы высадиться в разных частях их побережья и разрушить некоторые из их городов или поставить их под контрибуцию; но при нынешнем состоянии общественного мнения в Америке было бы напрасно ожидать каких-либо постоянных хороших результатов от операций такого рода».

Британцы поняли, что просто усадить американцев за стол переговоров в Генте — это лучшее, чего они могли добиться. Они также знали, что Канада слишком велика и малонаселена, чтобы ее можно было должным образом защищать. Был также вопрос общей усталости от войны. Британские семьи хотели, чтобы их мужчины были дома. Лорд Ливерпуль опасался, что время идет против них. После того, как переговоры были завершены в канун Рождества 1814 года, он писал: «Я не верю, что было бы возможно продолжать [налоги военного времени] для ведения американской войны… Вопрос заключался в том, при всех этих обстоятельствах было бы не лучше заключить мир в настоящий момент, пока нетерпение страны по этому поводу не проявилось на публичных собраниях или в предложениях в парламенте».

Хотя никто не выиграл от Гентского договора, важно отметить, что (за исключением более поздних предательств, от которых пострадали индейские племена) также ничего не было потеряно. Более того, у обеих стран были новые победы. США обрели славу в битве при Новом Орлеане, а шесть месяцев спустя британцы обрели свою славу, когда герцог Веллингтон нанес сокрушительное поражение Наполеону в битве при Ватерлоо. Обе победы затмили все, что произошло за предыдущие два года.